Глава 1. Мальчик из чуланаОт автора: События будут максимально приближены к описанному в ПП и до начала ДС, вперемешку с моими собственными перипетиями, относящихся к ДС. Крестражи будут идти без изменений, равно как и все события до и после ПП. Как и следует из названия, Дары Смерти также останутся центральной точкой на истории Альбуса. Однако в центре внимания этой истории – это отношения между Гарри и Гермионой, любовь, которая должна была быть.
***
Гарри Поттер всегда боялся окончания семестра в Хогвартсе, ведь он постоянно напоминал ему, что юноша скоро окажется в компании тех, кто желал бы, чтобы он вообще не появлялся на свет. Он всегда с радостью проводил время в Норе, в то время как любовь, которую он в изобилии получал там, часто переполняла его. Хогвартс же был его домом. Он был вынужден признать, что покидать школу оказалось для него гораздо сложнее, чем расставаться с двумя лучшими друзьями. Прислонившись к платформе в ожидании Хогвартс-Экспресса, он все яснее осознавал: Без Альбуса Дамблдора школа уже не была этим домом.
Было достаточно сложно, так как образ Снейпа, выпускающего смертельное заклятье, играл снова и снова в его сознании; еще труднее было бороться с невыносимой правдой, что он, Гарри, сыграл свою роль в беспомощности любимого директора, и еще труднее признать, что был не в состоянии помочь. Сила, сильнейшая из всех, когда-либо известных в магическом мире, в которой Дамблдор постоянно пытался убедить Гарри… Сила, которой он отчаянно не желал сейчас. Дамблдор сказал ему, что его способность чувствовать боль — величайшая сила, но он никогда не ощущал себя более беспомощным в своей жизни. Ему было больно, когда умер Сириус; то, что он сейчас испытывал, было пыткой. Он знал, что находился на грани срыва. Он знал, что его решимость слабеет с каждым шагом по направлению к платформе. Он никому не рассказал, где они с директором были в ту ночь. Как он мог? Гарри – он убил Альбуса Дамблдора, так же, как это сделали Драко и Снейп. На самом деле, он был гораздо хуже – он вынудил директора пройти через невыносимую боль и страдания. По крайней мере, Снейп был милостив. Дамблдор не пострадал.
Гермионе Грейнджер было так же сложно сосредоточить внимание во время похорон. Это было несвойственно ей, быть не внимательной к тому, что станет, без сомнения, самым грандиозным мемориальным сооружением из всех, что она когда-либо видела в своей жизни. Скорее всего, она пристально наблюдала за Гарри во время поминальной службы. Она видела в Гарри что-то, чего не видела в нем до сих пор: отчаяние. Она могла бы держать пари и бросить вызов любому, кто считал бы, что знает об этом лучше нее. Она знала своего друга лучше, чем кто-либо, даже Рональд Уизли. Отчаяние никогда не красило лицо молодого гриффиндорца; Рон, разумеется, совершенно не обращал внимания на состояние своего друга, пропустив это из виду, как, вероятно, сделала бы Джинни, несмотря на то, что все время находилась рядом с ним. Гарри умолчал о том, что произошло между ним и директором до прибытия на Астрономическую башню. Гарри признался: директор был ослаблен. Зная Гарри, она спрашивает, стал ли виной этому источник – крестраж. И она знала, по тому, как взгляд Гарри рассеянно пробегал по мешочку с поддельным медальоном на шее — Дамблдор, в конце концов, отдал свою жизнь, чтобы добыть его, и Гарри считал себя виновным в его смерти. Она не будет настаивать на подробностях той ночи, но она была полна решимости дать ему знать, что выслушает, когда он будет готов. Она лишь надеялась, что он не станет ждать, взваливая на себя еще больший груз.
Но если отчаяния, которое она видела в Гарри, было недостаточно, то его серьезный разговор с Джинни, который она наблюдала издалека, совершенно подкосил его. Она знала сердце этого разговора, даже не слыша его. Он порывает между ними. Она восхищалась Гарри, хотя знала, что расставание с Джинни только причиняет боль его сердцу. Он был истинным гриффиндорцем. Ей не нужны были доказательства мечом Годрика, чтобы знать это.
Трио село на поезд, найдя отсек в задней части последнего вагона. Джинни по понятным причинам внимательно следила за ними позади, но Гарри быстро проигнорировал ее со всей вежливостью, на которую был способен:
— Прости, Джинни, но мне нужно поговорить с Роном и Гермионой наедине, — сказал Гарри. Джинни подарила ему грустный взгляд, почти сразу сменившийся разочарованием. Гарри знал, что причинил ей боль, но заставил себя быть сильным. Он закрыл дверь купе и быстро бросил Заглушающее заклятье, чтобы убедиться, что никто не мог слышать их разговор.
— Ты не можешь отталкивать ее, приятель, — сказал Рон. — Я знаю, Дамблдор не хотел, чтобы люди знали что-нибудь о крестражах, но Джинни — твоя девушка. Ты можешь рассказать ей, не вдаваясь в подробности.
— Мы больше не встречаемся, Рон, — сказал Гарри. Челюсть Рона отвисла.
— Гарри, почему? – тупо спросил он. — Когда это произошло?
— На похоронах, — ответил Гарри. Он боролся со следующими словами. — Я не думаю, что это мудро для меня – встречаться с кем-либо. Они, в конце концов, умрут. Я, вероятно, умру в итоге. Гермиона отвернулась к окну в тот момент, когда поезд начал свое медленное отступление. Она не могла встретиться с глазами друга, когда он произнес эти слова. Она знала, что сердце ее разобьется, если судьбе суждено будет сбыться. Она почувствовала, как ее решимость в том, что она не позволит этому случиться даже ценой собственной жизни, укрепилась в ней. Она повернулась обратно к Гарри. Он, конечно, решился. Как и раньше, Рон ничего не замечал.
— Гарри, вы никогда не сможете стать счастливыми, если позволите Сам-Знаешь-Кому управлять своей жизнью, — категорично сказал Рон.
— Рональд! – разозлилась Гермиона, ткнув его локтем в ребро.
— Давай, Гермиона, скажи ему, — ответил Рон. — Ты не считаешь, что Гарри стал словно толстый параноик?
— Нет, не считаю, — отозвалась Гермиона. — Я думаю, что это замечательно, но, что более важно, его решение.
— Черт возьми! – воскликнул вне себя Рон, — Если честно, я рад, что она не окажется в эпицентре всего этого. Она будет в ступоре, когда мы уйдем, так же, как и мама, если подумать.
В этот момент Гарри опустил лицо в свои руки и издал глубокий вздох облегчения.
— Ты в порядке, Гарри? – спросила Гермиона. Она положила свободную руку ему на плечо.
— Нет, — ответил он в пол, удивленный собственной честности. Гермиона в этот момент высвободилась из своего места рядом с Роном и села рядом с Гарри, крепко обняв его обеими руками. Она знала, что он обрушится в любой момент. И он это сделал.
— Я… Я не хочу, чтобы вы шли со мной, — сказал он, сдерживая слезы. — Я никогда не жил с-собой, если что-нибудь случится с любым из в-вас… Гермиона почувствовала, как глаза ее наливаются слезами, когда она повернулась к Рону, который, наконец, вступил в борьбу с доводами для своего лучшего друга, оторвавшись от мыслей о своей младшей сестре.
— Все в порядке, Гарри, — начала Гермиона, в то время как продолжала держать его крепче, но Гарри демонстративно покачал головой.
— Дамблдор мертв, потому что он пытался помочь мне, — сказал Гарри. — Сириус мертв, потому что пытался защитить меня. Мои родители мертвы, потому что Волдеморт хотел добраться до меня. Он взглянул на них обоих, глаза горят, и колотится в груди; он должен был заставить их понять. — Я никогда не знал своих родителей, но Сириус и Дамблдор значили для меня все. И они до сих пор даже близко не сравнятся с тем, что вы оба значите для меня. Он сказал, каково это. Он сказал им, что любил их так, как только умел. Произносить это само по себе было опасно.
— Хватит, Гарри, — сказала Гермиона, пытаясь успокоить его. Но Гарри еще не закончил.
— Все, что я мог видеть, стоя один у ваших гробов, — это то, что хороню вас, — продолжил Гарри. Он не мог остановиться. Первым он повернулся к Рону. — Я видел, как твоя семья собралась около тебя, говоря, как жаль, что я появился. Это было больно от одних мыслей, и я не хочу испытать это не понаслышке. Он повернулся к Гермионе. — И ты. Мне тоже пришлось рассказать родителям. Я сказал им, что ты умерла, потому что мы были друзьями, потому что я не смог защитить тебя. Мне пришлось сказать родителям, что их единственная дочь умерла, потому что дружила со мной. Это была пытка. Я хочу умереть, просто думая об этом. Я этого не потерплю, любого из вас. Вы не пойдете со мной. На мгновенье Гарри показалось, что он закончил. Они оба уставились на него, широко раскрыв глаза с недоверием. Через мгновение его пронзила жгучая боль. Гермиона поднялась со своего места с удивительной ловкостью и с большой силой ударила его по лицу. Затем она так же быстро схватила его обеими руками за воротник, так, чтобы они оказались лицом к лицу: его глаза смотрели в глубокие карие, полные слез, так же, как и его собственные.
— Гарри Поттер, послушай меня! – сказала она громовым голосом. — Как, думаешь, мы будем чувствовать себя, как
я себя буду чувствовать, если ты должен будешь умереть, потому что мы не были там, с тобой? Тебе это когда-нибудь приходило в голову? Как, думаешь, мы будем чувствовать себя, хороня тебя? Думаешь, Сириус хотел тебя хоронить? Дамблдор? Твои родители? Они отдали все, чтобы им не пришлось хоронить тебя!
— Я… — начал Гарри, но Гермиона встряхнула его его.
— Я сказала: слушай меня, Гарри Поттер. — Гарри умолк под яростью ее голоса и интенсивностью взгляда. — Я не собираюсь тебя хоронить. Я не собираюсь оставлять тебя наедине с этой страшной ношей. Я не позволю тебе исчезнуть из поля моего зрения, и будь я проклята, если ты думаешь, что в какой-то момент я уйду от тебя, бросив в одиночку сражаться с В… Волдемортом. Гарри замолчал, позабыв слова, глядя на свою подругу. Он знал, что она понимает, о чем говорит. Гермиона выпустила его воротник и вернулась на свое место рядом с ним.
— Она права, приятель, — сказал Рон. — Мы идем с тобой.
— Дамблдор сказал, что мы нужны тебе, — произнесла Гермиона. — Если величайший маг эпохи чувствовал, что это важно, чтобы мы были с тобой, кто мы такие, чтобы спорить? Гарри никогда бы не признался, но в тишине их купе он на короткий миг был счастлив. У него были лучшие друзья, о которых любой мог мечтать.
Большая часть пути была спокойным испытанием. Поезд, как правило, полный шумных голосов, попал под деспотичность ожидавшегося шторма. Гарри по-прежнему чувствовал, что для него было бы лучше действовать в одиночку, но знал, что бесполезно дальше возвращаться к этому вопросу, особенно относительно Гермионы. Она так и не вернулась к своему первоначальному сиденью, судя по всему, являя этим готовность следовать за Гарри.
— Перво-наперво, конечно, Гарри необходимо вернуться к тете и дяде, чтобы вновь усилить защиту. Но он говорил тебе, как долго ты должен там оставаться?
Гарри покачал головой.
— Он лишь попросил Дурслей позволить мне вернуться еще раз. Он позволил себе легкую улыбку, вспоминания Дамблдора и прямое обвинение в том, что Дурсли были для него ужасны.
— Мы знаем наверняка, что она закончится, как только тебе исполнится семнадцать. Полагаю, Орден не захочет, чтобы ты ждал до тех пор. Конечно, Волдеморт также будет знать, что подопечные потерпят неудачу, когда ты достигнешь совершеннолетия. Она слабо вздрогнула, услышав себя, произнеся имя Темного Лорда, но она отказывалась бояться, если не ради кого-то, то ради Гарри.
— Но где же мы начнем искать крестражи? — спросил Рон.
— Я не знаю, — сказал Гарри. — Дамблдор только недавно узнал, где Волдеморт спрятал медальон, как раз незадолго до того, как мы пришли, чтобы заполучить его. Он никогда не упоминал, даже если подозревал, где находятся другие крестражи. Кроме змеи, да и то мы не уверены, что это действительно крестраж.
— Но у нас имеются несколько отправных точек, — быстро сказала Гермиона. — Дамблдор подозревал, что он желал заполучить предметы, принадлежащие Основателям. Мы не нашли медальон, но мы хотя бы знаем, что кто-то пытается его уничтожить. Нам нужно выяснить, кто такой Р.А.Б, или мы никогда не найдем его. Кроме того, из того, о чем Гарри поделился с нами, мы можем быть уверены, что Волдеморту удалось заполучить в свои руки чашу Пуффендуй. Я посмотрю, что смогу раскопать в истории, относящееся к Чаше; это может дать нам представление, где начать поиски.
— В лучшем случае, это все еще оставляет нас в полном неведении, ведь мы понятия не имеем, что из себя представляет последний крестраж, даже если предположить, что змея действительно один из них, — сказал Гарри без энтузиазма. Все трое согласно закивали.
Гарри почувствовал, что поездка затянулась, когда они, наконец, прибыли на Кингс-Кросс. Они говорили о своих планах на будущее, и чем больше говорили, тем больше возникало вопросов. Многие из родителей студентов уже покинули через барьер платформу 9 3/4, еще никогда она не была так тиха и пуста. С другой стороны Дурслей нигде не было видно. Несмотря на это,
Гарри заметил несколько знакомых лиц, ожидающих, чтобы поприветствовать их. Мистер Уизли, Тонкс, Римус, Кингсли Брутствер и Грозный Глаз стояли небольшой группой в глубоком разговоре с двумя людьми. Гарри никогда раньше не видел их. Оказалось, что они женаты. Гарри предположил это по тому, как джентльмен положил свою руку на талию женщины. Вскоре после этого он обнаружил ошеломляющее сходство этой женщины с Гермионой.
— Гарри, Рон, Гермиона, — поздоровался мистер Уизли, когда они приблизились. Гарри кивнул, а Рон пожал руку отцу. Гермиона улыбнулась, но пошла навстречу незнакомцам в группе. Затем она повернулась к Гарри.
— Ты никогда не встречал моих родителей, Гарри? Гарри покачал головой. Джентльмен шагнул вперед и протянул руку.
— Я Уильям, — сказал он приятно с краткой улыбкой. Мистер Грейнджер был выше ростом, чем ожидал Гарри. Его волосы были каштановые, как и у дочери, но значительно темнее, аккуратно уложенные на короткостриженой голове.
— Приятно познакомиться, — бормотал Гарри. Он изо всех сил пытался держать зрительный контакт, как видения похорон вернулись к нему. Он больше не мог представлять, как выглядят родители Гермионы. Рядом стояла мать Гермионы, которая встретила его с приятной улыбкой.
— Я Джейн, — сказала она. Гермиона унаследовала волосы от нее, как и цвет глаз. На этот раз Гарри кивнул.
— Гарри, — окликнул его мистер Уизли, — я не вижу здесь твоих родственников. Они должны были получить такое же письмо с уведомлением об окончании учебного года.
— Я сомневаюсь в этом, — сказал Гарри. — Они не хотят иметь со мной ничего общего, а так как срок пребывания в их доме подходит к концу, они бы не удосужились прочитать письмо. Он мельком поймал растерянный взгляд родителей Гермионы. Гарри подозревал, что Гермиона многого не рассказывала им о его родственниках, и был этому очень рад. Он ненавидел, когда люди смотрели на него с жалостью.
— Мы, я полагаю, сможем забрать тебя, — отозвался мистер Уизли. — Или, возможно, Римус и Тонкс?
Прежде, чем Гарри успел ответить, Гермиона сказала:
— Я уверена, что мама с папой не против забрать тебя, Гарри? — Она посмотрела на своих родителей. Те улыбнулись и согласились, что могли бы сделать это, поскольку сами будут за рулем в Суррее по пути домой.
— Ну, я не вижу в этом проблемы, — сказал мистер Уизли. — Хотя это не самый безопасный…
— Римус и я можем быть у них на хвосте, — вмешалась Тонкс, ее волосы быстро сменили цвет с розового на блонд. — Мы намеревались в любом случае следить за Грейнджерами, чтобы убедиться, что они благополучно вернулись домой.
— Ну, тогда, полагаю, решено, — ответил мистер Уизли. Грозный Глаз согласно кивнул, но не предупредил Гарри, чтобы тот соблюдал постоянную бдительность. Рон, быстро попрощавшись со всеми, ушел вместе с отцом и Джинни (которая помешала
Гарри попрощаться со всеми). Он знал, что она была очень зла на него. Римус и Тонкс помогли Гарри и Гермионе с их багажом, погрузив чемоданы в BMW Грейнджеров.
— Я должна сказать, приятно наконец-то познакомиться с тобой Гарри, — сказала миссис Грейнджер, когда они уселись на свои места. — Гермиона нам столько о тебе рассказывала. Мистер Грейнджер поспешил согласиться с нею.
— Не слишком много, я надеюсь,— сказал Гарри спокойно. Он бросил нервный взгляд на Гермиону, которая кинула на него обнадеживающий взгляд, принимая ненадолго его руку.
— Должна сказать, я удивлена, что ваши родственники не были на станции, — продолжала миссис Грейнджер. — Я предполагаю, что они могли пропустить сову, но я не понимаю, как. Мы никогда этого не делаем.
— Мои тетя и дядя не из тех, кто любит хоть что-то связанное с магией.
— Нам, конечно, было очень тяжело поначалу, но мы решили прийти к компромиссу, — сказал мистер Грейнджер. — Я думаю, здесь все же недоразумение с твоим дядей и тетей. Гарри решил молчать.
Они поговорили о похоронах Дамблдора, и Гермиона дала им лишь минимум информации, целенаправленно держа любое упоминание о Гарри в стороне.
— Я ужасно беспокоюсь, что ты собираешься в школу, — сказал мистер Грейнджер. — Я понимаю, что теперь это часть тебя, но я просто не уверен, что мне нравится то, что происходит. Потом Гермиона отправилась в длинное объяснение о том, что неважно, была бы она частью магического мира или нет — каждый в опасности.
— Они знают обо мне, и, ну, Волдеморте? – прошептал Гарри Гермионе.
—Только то, что большинство молодых магов, Гарри. Что он был побежден, когда напал на тебя, и что он вернулся. Я рассказала им немного. Дамблдор навещал их после событий в Министерстве. Он сказал им, что мне безопаснее в Хогвартсе, чем в собственном доме. В самом деле, — она замолчала, чуть улыбнувшись. — Он сказал им, что мне безопаснее в Хогвартсе, потому что я рядом с тобой.
Гарри сидел в шоке после этого откровения. После того, как спустя, казалось бы, вечность, они приехали в Литтл-Уингинг, Гарри указал им направление к дому номер 4 на Тисовой улице. Они свернули в проезд, и Гарри был удивлен, увидев, что Дурслей не было дома.
Мистер и миссис Грейнджер проследовали за Гарри и Гермионой к двери.
— Спасибо, что подвезли, — поблагодарил Гарри.
— Никаких проблем, — ответил мистер Грейнджер.
— Может, ты устроишь нам небольшую экскурсию, Гарри? – попросила Гермиона. — Я никогда не была в твоем доме. Гарри кивнул, и они вошли в дом, где он жил все свое несчастливое детство.
— Там не так много, чтобы смотреть, — сказал Гарри на внезапный подозрительный интерес Гермионы. Гарри никогда не вдавался в детали его жизни у Дурслей, но он сказал достаточно, чтобы знать, что это было несчастное место для него и его друзей. — Моя комната наверху, маленькая, рядом с моим кузеном. Там кухня и гостиная. Но Гермиона сразу же пошла к лестнице. Прежде чем Гарри понял, что происходит, Гермиона стояла и смотрела на чулан под лестницей, как слезы свободно текли по ее щекам. Она была знакома с историей, как любой ребенок, выросший на чтении историй. Она знала, что Гарри понятия не имел, что большая часть магического мира знала, что Гарри жил в чулане. Миссис Грейнджер подошла к дочери и обняла ее.
— Гермиона, дорогая, что случилось?
— Это. — Ответила Гермиона. Она указала на чулан.
— Я не понимаю, — сказала миссис Грейнджер, пытаясь успокоить свою дочь. Затем без всякого предупреждения, Гермиона выскользнула из объятий матери и обняла Гарри так, что у того затрещали ребра.
— Они б-были так жестоки с тобой! — Она кричала. — Я н-не хотела бы в это верить, и я могла бы н-никогда не спрашивать тебя об этом. Гарри пытался утешить ее, его глаза заметались между родителей Гермионы. Он видел, как их лица озаряются пониманием. Миссис Грейнджер в ужасе прижала руки ко рту, а мистер Грейнджер просто стоял в недоумении. Они повернулись к многочисленным фотографиям, висящим на стене: фотографии Гарри отсутствовали.
До них дошло.
Глава 2 Письмо ДамблдораОт автора: Читатели заметят сходство между моим отрывком и оригиналом, но как упоминалось ранее, будет много отхождений и поворотов от оригинала. Бо́льшая часть повествования преимущественно от лица Гарри, но так же время от времени переходит к Гермионе.
Гарри не спал в ту ночь. Выражение лица Гермионы, когда миссис Грейнджер отворила дверь чулана, будет преследовать его сны всю оставшуюся жизнь. Трое Грейнджеров ахнули в ужасе, когда их глаза блуждали по старым полкам, служившим Гарри кроватью, и где он когда-то хранил свои старые вещи. Они увидели небольшое вентиляционное отверстие, установленное так, чтобы дядя Вернон или тетя Петунья могли спокойно отдавать приказы или сыпать оскорблениями, при этом не видя его. С родителей Гермионы было достаточно, и они немедля предложили Гарри отправиться с ними в их дом, где его примут с большой радостью. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Гарри сумел объяснить им, что это невозможно, и что ситуация относительно его спального места, с момента поступления в Хогвартс, существенно улучшилась. Они настаивали на своем желании лично убедиться в правдивости его слов. Гарри хотел было возразить, но Гермиона уже стремительно поднималась по лестнице, расценив замешательство Гарри как согласие. Гарри никогда не смог бы забыть слов, произнесенных Гермионой на самом верху лестницы:
— Если я когда-нибудь еще встречусь с ними, я заставлю их пожалеть, что они появились на свет!
Она видела, что люк, установленный дядей Верноном, после первого возвращения Гарри из Хогвартса, в этот раз был заменен решетками на окнах. Гарри был уверен, что Рон поведал ей о дерзком спасении на летающем автомобиле. Гарри лишь надеялся, что Гермиона забыла об этом. Но Гермиона редко что-то забывает. Она подошла к окну, ее дрожащая рука покоилась на одном из оконных стекол.
— Это здесь они установили решетки, так, Гарри? Гарри вспомнил реакцию родителей Гермионы после этого заявления. Мистер Грейнджер громко выругался (Гарри был уверен, что эта черта ему совершенно не свойственна). Миссис Грейнджер неожиданно обняла Гарри. Он точно знал, что они напоминали ему: объятья миссис Уизли, объятья матери.
Увиденное в спальне Гарри вновь разожгло их требования, чтобы он вернулся с ними. Еще несколько минут ушло на то, чтобы напомнить супругам о том, почему он должен остаться здесь. Он заверил их, что это был последний раз, когда он возвращается в этот дом. В конце концов, они смягчились, когда Гермиона решила, что Гарри был прав, но от него не ускользнуло разочарование девушки, что друг никогда не доверялся ей о подробностях своего воспитания. Юноша быстро пожалел о своем ответе.
Ты мог бы рассказать?
Она видела его насквозь. Он уже мысленно поблагодарил ее за то, что подруга не стала использовать магию в доме его родственников, тогда бы вторичного предупреждения о запрете использования волшебства несовершеннолетними ему не избежать. Однако уже второй раз за день он почувствовал ее руку на своей щеке. Перед уходом Грейнджеров Гермиона заявила ему, что теперь каждый день будет аппарировать в его дом, пока он не покинет его навсегда. Опасаясь еще одной встречи с рукой Гермионы, Гарри не пытался убедить ее в обратном.
Гарри ворочался всю ночь, тяжелые мысли сменяли друг друга: похороны Дамблдора, разрыв с Джинни, неспособность убедить своих друзей остаться, и напоследок то, что Грейнджеры теперь в курсе его личной жизни вдалеке от Хогвартса.
Гермиона смирилась с бессонной ночью. По прибытии домой ее родители настаивали на получении дополнительной информации о Гарри и были убеждены в том, что Гермиона знала больше, чем делилась с ними на протяжении последних шести лет. В частности, хотели знать, как она узнала о чулане под лестницей, когда им стало ясно, что Гарри, по крайней мере, никогда не говорил ей об этом. Гермиона призналась, что ходили слухи о воспитании Гарри.
— Я никогда не верила в них,— сказала Гермиона. — Они были похожи на сказки, которые ты читала мне перед сном. Я не верила им, пока Рон не рассказал мне о решетке, которую им пришлось выломать, когда они вернулись за ним в первое лето после Хогвартса. Родственники посадили его в клетку, словно животное. Ее лицо покраснело от злости. Миссис Грейнджер мягко подтолкнула Гермиону к креслу в гостиной и села на диван рядом с ней.
— Расскажи подробнее, Гермиона, — произнесла она успокаивающе. Мы знаем, в вашем мире происходят опасные вещи, и мы можем сказать, этот мальчик в самой гуще событий. Ваш директор школы рассказал нам эту историю. Гермиона залилась слезами.
— Конечно, он в центре всего этого, мама. — Она плакала. — Но я не могу рассказать многого, иначе вы окажетесь в еще большей опасности, чем сейчас. Мистеру Грейнджеру пришлось присоединиться к ним, сев по другую сторону. Гермиона оказалась зажатой между двумя родителями.
— Милая, — начал он, взяв руки дочери в ладони и крепко сжав их. — Из того, что директор рассказал нам, мы можем предположить, какой уже опасности подвергаем себя, потому что ты наша дочь, и ты подруга Гарри. Мы понимаем, что существуют законы, сдерживающие тебя от обмена определенной информацией, и это нормально. Каждый день, когда мы выходим за дверь, — это риск. Мы можем погибнуть в автокатастрофе, быть ограбленными и убитыми или умереть от неожиданной болезни. Жизнь может оборваться в один миг, и мы должны знать, что происходит в жизни нашей девочки.
— Хорошо, папочка, я постараюсь.
— Вот это моя девочка! — сказал он с ободряющей улыбкой.
— С чего вы хотите начать?
— Расскажи нам о Гарри. — Сказала миссис Грейнджер. — Реальную историю.
Гермиона пересказала все важные события, а также, казалось бы, незначительные. Она начала с ночи Хэллоуина и горного тролля, как первое приключение, случившееся с ней, о котором она никогда не рассказывала родителям. Как никто не хотел с ней дружить, как даже Рональд Уизли беззастенчиво оскорблял ее. Она поведала им все в подробностях, прозвучавших так, будто для нее все это случилось только вчера. Как храбрый Гарри Поттер пришел к ней на помощь. Она призналась, что Рон тоже пришел, но знала, что ее родители инстинктивно почувствовали, что это был Гарри, спасший их дочь. Затем она начала объяснять, почему Гарри Поттер был так важен для магического мира, так что ее родители могли понять, что это значило для нее, когда Гарри боролся за нее с троллем. Она рассказала им, как Волдеморт искал Поттеров (исключив пророчество и его смысл) и убил их, прежде чем перейти к малышу Гарри. Она рассказала им, как Гарри стал единственным из всех, когда-либо переживших Смертельное заклятье. Как он стал самым знаменитым волшебником в мире.
Она рассказала им о философском камне и попытке Волдеморта вернуть себе прежнюю мощь. Как Гарри продолжил путь в одиночку, без нее, чтобы встретиться с ним, и как вернулся победителем. Раз за разом она тщательно раскрывала каждое событие, имевшее значение: Тайная комната, побег Сириуса, и как они с Гарри в одиночку спасли его, предательство Поттеров и побег Питера Петтигрю, как Гарри боролся, чтобы отразить дементоров, Турнире Трех Волшебников и невыполнимых заданиях, как Гарри пришлось бороться, с возращением Волдеморта и смертью Сердика Диггори, в Отделе Тайн Министерства. О стараниях Гарри на Окклюменции, смерти Сириуса Блэка и, наконец, о проникновении Пожирателей в замок, предательстве Северуса Снейпа и смерти Альбуса Дамблдора.
Поведала она и о формировании Армии Дамблдора во время господства Амбридж в школе, и как Министерство пыталось очернить Гарри и директора. Она даже поделилась любимыми воспоминаниями, связанными с ними: Гарри утешающе обнял ее, когда Рон с Лавандой стали парой. Она вспоминала похороны, как смотрела на Гарри; конец их отношений с Джинни, лишь для того, чтобы защитить ее — она знала это. Рассказ ее оборвался.
— Он хотел оставить нас, чтобы защитить, — прошептала она измучено. Она выплакала все слезы. Ее глаза опухли и покраснели.
— Но почему он считает, что должен заботиться обо всем на свете? — спросил мистер Грейнджер. — У вас есть министерство, которое теперь знает правду, есть этот Орден, которые кажутся достаточно компетентными. Разве не они позаботятся об этом?
— Министерство делает все, что может, так же, как и Орден, — сказала Гермиона, — но они не могут сделать то, что должен сделать Гарри. Она остановилась, тщательно взвешивая каждое слово. Она должна была заставить их понять, что только Гарри способен уничтожить Волдеморта навсегда, ничего не сказав им о пророчестве.
— Объясни. — Потребовал отец.
— Я не могу, папа, — сказала она. — Только четыре человека знают, почему. Один из них — профессор Дамблдор, и сейчас он мертв. Теперь нас осталось трое, и мы должны держать это в секрете. Вы просто должны понять, что только Гарри может победить Волдеморта.
— Вот почему он хотел защитить вас, всех вас, — отозвался мистер Грейнджер. — Потому что он знал, куда может привести этот путь. Гермиона считала, что слез уже не осталось, но, услышав слова отца, прижалась к его груди и заплакала. Через несколько минут мистер Грейнджер притянул свою дочь так, чтобы мог смотреть ей в глаза.
— Надо не забыть поблагодарить его за защиту моей дочери.
— Я просто хочу суметь защитить его, — всхлипнула Гермиона, позволяя, наконец, самому большому своему желанию сорваться с губ.
Именно в этот момент гостиная взорвалась ослепительной алой вспышкой. На возвышавшемся над их головами столом сидел Фоукс. Под одной из его лап был небольшой упакованный ящик с прилагающимся письмом. Родители Гермионы среагировали быстро, готовые защищать свою дочь, но она оказалась проворнее. Она тот час встала, ободряюще окликнув родителей, и погладила Фоукса по клюву.
— Фоукс, — сказала Гермиона, — это, ну, феникс Дамблдора.
— Но что он здесь делает? — спросила мать.
— Я не знаю, мама, но думаю, что это, вероятно, ответит на ваши вопросы. Она потянулась к пакету. Как только она схватила его, Фоукс исчез так же быстро, как и появился, на мгновенье ослепив вспышкой алого света. Письмо было адресовано:
Мисс Гермионе Джин Грейнджер.
Гермиона мгновенно узнала почерк, принадлежащий профессору Дамблдору. Она схватила пакет и письмо и, бросив извинения родителям, побежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Подхватив пакет, она поспешно развернула письмо:
Дорогая Гермиона.
Я должен извиниться в первую очередь за характер доставки этого письма. Надеюсь, появление Фоукса не доставило тебе или твоей семье никакого дискомфорта. Если так, то я смиренно прошу прощения за это. Я также должен извиниться за тяжкое бремя, которое я собираюсь возложить на тебя, и за то, что я не имею возможности сделать это лично.
Перед этим, однако, я должен поблагодарить тебя за все годы, что ты была рядом с Гарри, независимо от того, какие бури одолевали его. Мы оба знаем, что он сильный, волевой молодой человек с мужественным сердцем и не без труда отговаривавший себя от трудностей, которые большинство было бы счастливо избежать. Для меня очевидно, однако, что ты всегда была ветром в его парусах (прости за заимствование такой распространенной фразы маглов). Спасибо, Гермиона, за то, что ты с ним, когда мне самому бесчисленное количество раз не удавалось сделать это. Я уверен, что с тобой (и да, мистером Уизли) Гарри будет в состоянии выполнить ужасное бремя, которое я был не в состоянии завершить.
Я пишу это письмо, собираясь в путешествие с Гарри к Пещере у моря около приюта, где Том Реддл провел свое детство. Я нашел доказательства того, что крестраж находится в той пещере, но я не могу извлечь его без помощи Гарри. Кольцо, которое я обнаружил в руинах дома Мраксов, доказывает, что это очень болезненно. У меня мало времени, и боюсь, что я уже не смогу жить этой ночью прошлым. Сегодня вечером Гарри столкнется с ужасными препятствиями, многих из которых он не встречал в своей жизни. Я боюсь, что он может даже быть вынужден отказаться от меня, чтобы спасти свою собственную жизнь. Я решил, что он сделает это, даже если я должен буду прибегнуть к магии. Я снова должен требовать от него слишком многого, а теперь и от тебя.
Здесь Гермиона обнаружила несколько капель на пергаменте, и знала, что это были слезы директора школы. И продолжила чтение:
Зная Гарри, по тому, что я сделал, он будет чувствовать себя ответственным за мою смерть. Правда в том, что я умираю уже чуть более года. Прости мою нескромность, но если бы не мое собственное потрясающее мастерство и сила воли, это проклятье на моей руке уже давно отняло бы мою жизнь. Я должен задержаться, чтобы убедиться, что Гарри узнал все, что ему нужно. Но я отвлекся.
Гарри попытается отстраниться от тебя, и мистера Уизли, не дайте этому случиться. Он, несомненно, откажется рассказать тебе историю того, что произойдет сегодня; убеди его, чтобы он поделился ею с вами. Он может столкнуться с трудностями его пересказа. Я предоставил тебе личный омут памяти именно по этой причине, так же, как мои собственные воспоминания. Пакет будет содержать инструкции о том, как использовать его. Гарри может быть не в состоянии сказать вам, но он может быть готов, чтобы показать. Я сказал Гарри в чулане за пределами Норы, что он нуждается в своих друзьях. Признаюсь, я должен был быть более прямолинеен. Хотя он, безусловно, нуждается в вас обоих, в тебе он нуждается больше, чем в ком-либо.
Ты спросишь, при наличии уважительных причин, почему ты, а не мисс Уизли? Мы оба знаем, что Гарри достаточно честен, что, когда он отправится на свою задачу, он прекратит эти отношения. Что еще более важно, я готов предположить, что отношения не переживут это испытание. Они не имеют фундамента дружбы и доверия, который существует между тобой и Гарри. Это ты, в конце концов, оставалась на стороне Гарри, когда рядом не было никого. Я уверен, ты та, кто должен справиться с этим бременем; бременем, чтобы спасти Гарри от самого себя.
И, наконец, я должен извиниться перед тобой за то, как Гарри был обработан (и не только его родственниками, которые, в самом деле, были так ужасны) но и мной тоже. Я не знаю, как много ты знаешь о детстве Гарри: как он жил в чулане под лестницей или решетками на окнах спальни, или как подвергался устному и физическому насилию. Я часто спрашивал себя: почему я не замечал этого. Это было для его защиты, в одиночестве, Гермиона, и его защита. Я не жду, что ты простишь меня больше, чем я ждал Гарри, чтобы сделать это. Я могу только надеяться, что ты веришь мне, когда я говорю, что я люблю Гарри, как собственного внука, и что я презираю мою неспособностью принять это бремя от него.
Гермиона могла почувствовать, как слезы вновь застилают ее глаза; не только от слов Дамблдора, но и при виде значительной части промокшего пергамента — в том месте, где Дамблдор признается в своей любви к Гарри.
Гарри вступил на каменную горгулью, и она начала свой путь. Дорога впереди трудна, и мы все должны стоять перед выбором между тем, что правильно, и тем, что легко. Я знаю, что мое доверие находится в вас. Для меня было честью знать тебя, и я благодарен, что ты поможешь Гарри в этом нелегком путешествии.
Прощайте, мисс Грейнджер.
Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.
Гермиона прижала письмо к груди, рухнула на кровать и зарыдала. Она оплакивала своего лучшего друга.
Глава 3На следующее утро Гарри узнал от миссис Фигг, что Дурсли в отпуске и не вернуться в течение еще трех дней. Это было хорошо по двум причинам: у него было время, чтобы придумать предлог для возвращения раньше, чем планировалось, и хотелось бы надеяться, что за это время он сумеет убедить Гермиону воздержаться от посещений его дома после того, как прибудут Дурсли. Несмотря на то, что ему удалось лишь немного поспать, Гарри обнаружил себя бодрым в ожидании обещанного появления Гермионы. Он нервничал. Гермиона путешествует в одиночку, и он был полон решимости убедить ее, по крайней мере, взять с собой для аппарации кого-нибудь из Ордена. Кроме того он решил, что извинится перед ней за то, что держал ее в неведении все это время относительно своих каникул, внемля ее просьбе.
Как только пробило девять, Гарри услышал стук в дверь, прервавший его мысли. Он открыл дверь и был удивлен увидеть не только Гермиону, но и Кингсли. Гермиона была одета очень похоже на маглов в простой синей футболке и джинсах, а Кингсли и вовсе был сдержан в своей обычной пурпурной мантии. Гермиона обняла его, зажав в тисках. Кингсли улыбнулся и заговорил первым:
— Доброе утро, Гарри! — сказал он. — Мы могли бы войти на минутку? Гарри пригласил их в дом.
— Я не ожидал Вас увидеть, — произнес Гарри, глядя на Кингсли, как только Гермиона отпустила его.
— Ну, мисс Грейнджер связалась с Орденом и рассказала нам о том, что собиралась сделать. Мы согласились, что, с учетом всего происходящего, было бы неразумно с ее стороны аппарировать самостоятельно. Вот как это было. Мне нужно кое-что обсудить с Вами, прежде чем мы организуем ваш окончательный уход из этого дома. Гарри кивнул и пригласил их сесть за кухонным столом.
— Я рад, что ты поставила их в известность, прежде чем ехать сюда на свое собственное усмотрение, — сказал Гарри, обращаясь к Гермионе. — Я не думаю, что это хорошая идея, но я могу хоть немного расслабиться, зная, что ты с кем-то из Ордена.
— Гарри, ты действительно думаешь, что у меня не было плана? — спросила Гермиона. Гарри быстро уловил сарказм в ее голосе, и почувствовал себя немного неловко, ставя под сомнение ее суждение.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Я просто волновался, вот и все.
— Гарри, — произнесла она, на время взяв его руку, — все, что тебе не стоит делать, — это беспокоиться. Кингсли издал короткий смешок, прежде чем продолжить.
— Во-первых, вы будете рады узнать, что мы тщательно проверили Площадь Гриммо и восстановили защиту над домом. Как вы знаете, Дамблдор был Хранителем тайны, а заклинание Доверия остается в силе даже после смерти Хранителя, так что посторонним, таким как Снейп, не проникнуть в дом. Мы предприняли шаги, чтобы предотвратить это. Здесь Кингсли остановился, возможно зная, что смерть Дамблдора была еще очень свежа в памяти Гарри. Гарри не стал это комментировать, но все же кивнул.
— Таким образом, Орден полагает, что новый обряд Посвящения следует провести в ближайшее время, и все мы сошлись во мнении, что его должен провести законный владелец дома.
— Я никогда не выполнял это заклинание, — быстро сказал Гарри. — Я еще несовершеннолетний, так что не могу использовать магию.
— Орден сумел устранить это препятствие. Я убедил министра в важности этого действия и позаботился о том, чтобы у нас не возникло проблем. Слишком рискованно ждать, пока тебе исполнится семнадцать. Сам-Знаешь-Кто уже имеет своих шпионов в Министерстве, и они могли легко использовать трассировку, чтобы получить более точное местоположение этого дома. Само по себе выполнение заклинания Доверия достаточно простое, и я уверен, что мисс Грейнджер будет рада помочь тебе в его изучении.
— Так значит, я могу теперь колдовать? — спросил Гарри.
— Это произойдет, но наши законы все еще в силе, Гарри, — сказал Кингсли.— Волшебство в присутствии маглов, кроме сутуаций, опасных для жизни, является незаконным. Гарри улыбнулся Гермионе, а затем заметил, что она принесла с собой какой-то пакет. Гермиона ответила на его пытливый взгляд.
— Мы поговорим об этом. — Просто сказала она.
— Это оставляет нас с нашим планом, касающегося вашей транспортировки, — продолжал Кингсли. — Министерство не ожидает, что мы сделаем это до вашего дня рождения, и вполне вероятно, что Сами-Знаете- Кто считает так же. Было бы крайне глупо ждать до того времени, поэтому мы переместим вас в конце недели. Я не буду вдаваться в подробности на данный момент, поскольку они все еще разрабатываются. Мы также подготовили план по перемещению ваших родственников в безопасное место, так как защита перестанет действовать, и этот дом больше не будет безопасен . Я надеюсь, эти планы удовлетворили вас?
— Да, спасибо, — сказал Гарри.
— Очень хорошо, — сказал Кингсли. — Это все, что у меня есть для вас в данный момент. Мы располагаем несколькими членами Ордена в непосредственной близости, так что вам не нужно беспокоиться, в то время, пока вы находитесь внутри. Любой отряд мгновенно среагирует. И все же, держите ваши палочки наготове и будьте внимательны. Я вернусь только после пяти, чтобы перенести мисс Грейнджер. Кингсли попрощался, когда они вышли на улицу, и исчез за углом.
— Ну, и что же внутри пакета? — спросил Гарри.
— Я скоро объясню, но давай сначала вернемся в твою комнату, — отозвалась Гермиона. — Лучше не говорить в открытую. Вместе они поднялись по лестнице в спальню Гарри. Гермиона быстро бросила Заглушающее заклинание и парочку других, которых Гарри никогда не слышал.
— Я всегда поражался количеству заклинаний, умещающихся в твоей голове, — сказал Гарри. — Я не знаю, как ты находишь время, чтобы выучить их все, когда проводишь так много времени, приглядывая за мной. Гермиона улыбнулась.
— Кто-то должен их учить, чтобы защитить тебя, — сказала она. — Это также может пригодиться и мне.
— Гермиона, я… эм… ну…прости, что не рассказал тебе, ты знаешь, о Дурслях.
— Это хорошо, — призналась она. — Я была немного эмоциональна прошлой ночью, и мне не следовало бить тебя, как я сделала. Прости, но ты можешь быть очень упрямым и бешеным.
— Гермиона, почему ты не взяла с собой Рона?
— Ты увидишь Рона на неделе. Гарри, вы так долго проживали вместе. Кроме того, у меня есть для вас работа, и вы не были бы к ней столь внимательны, находясь здесь вдвоем. Он вынужден был признать, что Гермиона была права.
— Так что в пакете? Гермиона улыбнулась, когда сняла пакет и показала на Омут памяти. Гарри с трудом мог в это поверить. Он не был столь же большим, как у Дамблдора, но гораздо больше, чем обеденная тарелка, и блестел все тем же отражающим серебром.
— Гермиона, где ты это взяла?
— Я не уверена, с чего начать,— сказала Гермиона. — Я до сих пор с трудом во все это верю. Ты должен сесть, Гарри. Гарри сделал, что ему сказали, его смятение увеличивалось с каждой минутой. Гермиона поместила Омут памяти Гарри на стол и села рядом с ним на кровать.
— Это прибыло в мой дом прошлой ночью, — начала медленно Гермиона. — Прошлой ночью, когда мы вернулись домой, мои родители захотели узнать все о тебе, Гарри. Она сделала паузу на мгновенье, вглядываясь в него пристально, прежде чем продолжить. — Я рассказала им, насколько могла, все, что было важно для меня. Гарри почувствовал, как его сердце остановилось.
— Ты рассказала им о пророчестве? — спросил встревоженный Гарри.
— Не в деталях, нет… — ответила Гермиона. — Они ничего не знают, кроме того, что ты — тот, кто должен его победить. Я не рассказала ничего из того, что было в пророчестве. Это уже все Волдеморт знает. Как я и говорила, я рассказала им все, что было важно для меня.
— Но, Гермиона, теперь они находятся в опасности! — воскликнул Гарри с пеной у рта.
— Они не в большей опасности, чем были раньше, Гарри, — сказала Гермиона, как само собой разумеющееся. — Они помогли мне понять это прошлой ночью. Они находятся в опасности просто будучи моими родителями. Так же, как и здесь, некоторые члены Ордена следят за моим домом. Так что, пожалуйста, Гарри, сохрани немного беспокойства для себя.
— Что ты им сказала-то?
Гермиона быстро пересказала свой разговор с родителями. Начиная с Хэллоуина, ночи в Отделе тайн, и многое другое.
— Я не могу поверить, что они разрешили тебе прийти сюда, зная, какой опасности я подверг тебя, —сказал Гарри. Он был поражен всем, чем она поделилась с родителями; это напомнило ему, в какой она опасности из-за него.
— Я подвергаю себя опасности, Гарри, — Гермиона спорила, — не ты! Я выбираю следовать за тобой. Я хочу следовать за тобой. Ты должен перестать винить себя. Ты — мой друг, и я пойду за тобой до конца. Гарри чувствовал себя очень признательным в тот момент, отчетливо осознавая, как близок был к тому, чтобы пролить несколько слез. Он быстро вытер глаза, зная, что Гермиона видит все, и нашел, что это ее, похоже, не беспокоит настолько, как он мог подумать.
— Ты так и не объяснила мне, как к тебе попал Омут.
— Я получила его там, дома, — сказала Гермиона. Она вытащила сложенный кусочек пергамента из переднего кармана джинсов. Она чуть помедлила, словно обдумывая свое решение, но передала его Гарри секундой позже. Гарри развернул пергамент и не мог поверить в то, что читал. Некоторые детали было трудно различить, как оказалось, пергамент был влажным в нескольких местах. Он подозревал, что они были высушены слезами Гермионы. Гарри пришлось бороться со своими собственными слезами, когда он несколько раз прочел фрагмент, где Дамблдор говорил, что любит его, как внука. Он позволил письму упасть на постель, когда слова директора школы захлестнули его. Прежде чем он понял, что это, Гермиона обняла его.
Так они и сидели несколько минут.
— Мне жаль, что тебе пришлось увидеть это, Гермиона,— сказал Гарри. — Быть моим другом, нелегко, не так ли?
— Я не променяла бы это ни на что на свете. — Серьезно ответила Гермиона.
— Могу я спросить кое-что, Гермиона?
— Конечно, можешь.
— Почему ты не оставишь меня? — Гарри был удивлен тем, как легко появился вопрос, но еще больше удивился, как это больно, просто представляя, если бы она сделала это. Гермиона улыбнулась.
— Позволь мне показать тебе, — сказала Гермиона. Она привела его к Омуту памяти и щелкнула своей палочкой над его гладкой поверхностью. Затем она поднесла волшебную палочку к виску, как Дамблдор часто делал перед ним, отделив серебряную субстанцию, которая вцепилась в кончик ее палочки, и уронила воспоминание в Омут памяти. Она, конечно, освоила невербальные заклинания в течение последнего семестра, и Гарри не мог помочь, но помнил, что находился в присутствии самой яркой волшебницы, которую он когда-либо знал. Потом она постучала по Омуту памяти палочкой, и тот увеличился в размерах.
— Ты уверена, Гермиона? – спросил Гарри, глядя на Омут немного нервно. — Это твои воспоминания.
— Да. Теперь пошли, — сказала она, хватая его за руку. Они погрузили свои лица в жидкую поверхность.
— Они были в коридоре Хогвартса; это было сразу понятно. Прежде чем Гарри успел определить точное местоположение, их вынесло огромной толпой молодых гриффиндорцев; все шли в сторону Большого зала.
— Так, Гарри, — Гермиона повела его за руку. — Смотри. Она указывала на первый год Гарри и Рона. Осенило Гарри лишь то, что он собирался увидеть.
— Неудивительно, что никто не может ее терпеть, — сказал молодой Рон, выражение его лица совсем ужасно. — Она кошмарна, честно. Гарри обнаружил, как сжимал руку Гермионы. Вина заколола в груди; почему же он не сказал ничего? Он знал, каково это не иметь друзей.
Конечно, Гермиона пулей пронеслась между ними со слезами на глазах.
— Думаю, она тебя услышала, — сказал молодой Гарри. Гарри хотел ударить себя так же сильно, как и младшего Гарри.
— Ну, — таким был ответ Рона, — она должна была заметить, что у нее нет друзей.
Гарри хорошо знал это воспоминание: Они зашли в следующий класс, а затем в Большой зал и поужинали, ни капли не беспокоясь о том, куда убежала Гермиона. Но так как это были воспоминания Гермионы, Гарри последовал за молодой Гермионой вниз по отдельному коридору, пока она не исчезла в женском туалете. Гермиона привела его к двери в ванную, заставив следовать за собой.
— Э-эм, Гермиона, там же могут быть другие девочки! — возмутился Гарри.
— Были ли другие девушки здесь, когда вы с Роном пришли, чтобы найти меня? — Гарри покачал головой. Там никого не было. Таким образом, он последовал за Гермионой в женскую уборную и услышал в первый раз крики молодой Гермионы. Они были ужасны. Сердце Гарри сжалось. Гарри хотел уйти и попытался сделать это, но Гермиона крепче сжала его руку.
— Я хочу, чтобы ты это увидел, Гарри, — сказала она. — Это болезненное воспоминание для меня, но и счастливое.
Трудно было слушать молодую Гермиону. Конечно, Гарри знал, что это было несколько часов назад. Постепенно плач сменился на резкие всхлипывания.
— Я так глупа, — донесся голос молодой Гермионы из-за душевой кабинки. — У меня никогда не будет друзей, потому что я не умею держать свой большой рот на замке. Я не удивляюсь Рональду Уизли — он не может обращаться с девушкой. Но Гарри Поттер — он не лучше. Он просто позволяет ему это делать.
Гарри почувствовал, как его желудок сдавила тяжесть. Как только он повернулся к Гермионе, чтобы извиниться, открылась дверь ванной, впустив горного тролля. Инстинктивно Гарри схватил Гермиону и оттолкнул ее в сторону.
— Гарри, мы в безопасности; это воспоминания.
— Правильно. — Сказал Гарри. Он двигался рядом с Гермионой, наблюдая за игрой памяти. Спустя минуту после прихода тролля, как по команде, появились Гарри с Роном, кинулись в ванную и начали свои нелепые атаки. Гарри пришлось признать, что он вспоминал события совсем по-другому. С его новой точки зрения он должен был признать, что они были достаточно безрассудны, и им крупно повезло. Он понятия не имел, на что младший Гарри надеялся, прыгнув на спину существа, в три раза выше его ростом. Они наблюдали, как Рон сотворил заклинание левитации, что в конечном итоге выбил тролля.
— Гермиона, что ты хочешь мне сказать? — спросил Гарри. — Я знаю, что это, где мы стали друзьями, но я сомневаюсь, что ты пригласила меня сюда для простой прогулки по переулку памяти. Гермиона указала на свою молодую копию. Молодая
Гермиона уставилась на молодого Гарри, ее глаза все еще красные из-за нескольких часов плача. Он наблюдал, как выражение молодой ведьмы сменилось с грусти до восхищения, и на мгновение Гарри показалось, что он увидел проблески любви.
— Я не помню, чтобы ты так смотрела, — признался Гарри, как память стала меняться.
— В этот день Гарри Поттер стал моим другом,— сказала Гермиона. Теперь они были под люком в коридоре на третьем этаже. Они стояли вокруг бессознательного Рон после битвы.
— Но, Гарри, что если Сам-Знаешь-Кто с ним? — спросила молодая Гермиона.
— Ну, однажды мне уже повезло, — Гарри поднял руку и указал на свой шрам, — может быть, повезет еще раз. Гарри видел, как задрожала губа молодой ведьмы, а потом Гермиона обняла младшего его.
— Гарри, ты — великий волшебник, ты знаешь? — всхлипнула молодая Гермиона.
— Я не так хорош, как ты, — ответил Гарри.
— Я? Книги и ум — вот и все. Есть более важные вещи — дружба и храбрость, и – о, Гарри, будь осторожен! Младший Гарри проглотил зелье и прошел сквозь пламя в последней камере, но Гарри не удосужился посмотреть на его более молодое " я ". Его глаза были прикованы к молодой Гермионе, которая, несмотря на ее старания, не могла удержать в страхе слезы.
Снова память изменилась: на этот раз намного старше, Гермиона стояла перед ним в одной из комнат на площади Гриммо. Гарри сразу признал, она была весьма расстроена и даже зла. Дамблдор тоже был в комнате, выражение его лица довольно сурово.
— Вы не можете держать его в неведении, — крикнула Гермиона. — Вы не имеете права!
— Мисс Грейнджер, уверяю вас, это для его безопасности, — возразил директор школы. — Есть обстоятельства, о которых Вы не знаете, и Гарри безопаснее там, где он находится.
— Когда держишь его в неведении! — парировала она. Гарри был вне себя. Никогда, даже в своих самых смелых фантазиях, Гарри не мог вообразить, что Гермиона может так разговаривать с кем-то из профессоров, тем более с директором школы. — Нужно ли мне напоминать Вам о третьем курсе? Гарри пошел искать Сириуса, потому что никто не давал ему ответов, и он узнал об этом в самом ужасном пути.
— Ничего подобного, уверяю вас, — продолжил директор. — И я настаиваю, чтобы Вы не писали ему, в случае чего совы могут быть перехвачены.
— Вы не можете остановить меня от написания, — сказала Гермиона. — Вы забыли, второй год, а? Знаете ли вы, что Рон и его братья должны были ломать решетки его окна, чтобы увести его из этого ужасного места? И все это время он думал, что Рон и я оставили его. Я не буду это делать.
Гарри не представлял, чтобы Дамблдор мог смягчиться. Действительно, исходя из прошлого своего опыта, Дамблдор напоминал ему неприступную скалу. За редким исключением, как тогда ночью, когда он разделил пророчество с Гарри. Оказалось, что Гермионе удалось добиться некоторых успехов в убеждении старого волшебника.
— Очень хорошо, мисс Грейнджер, вы сделали свой вывод, — сказал Дамблдор. — Вы можете написать Гарри, но не можете сообщать ему ничего, что происходит здесь, в штаб-квартире. Это мое последнее слово. И я узнаю, если вы это сделали. Он повернулся на каблуках, и его мантия слегка зашелестела, когда он подошел к двери. Однако, прежде чем уйти, он вновь повернулся к все еще пылающей Гермионе.
— Я рад, что у Гарри есть такой друг, как ты, — сказал он, его суровое лицо просветлело, и знакомая добрая улыбка вернулась к мерцающим за стеклами очков глазам.
Снова последовал круговорот, и еще одно воспоминание промелькнуло. Это воспоминание было последним. Он стоял на вершине лестницы, с видом на Гермиону и себя, как они сидели на нижней ступеньке лестницы. Зачарованные птички Гермионы летали причудливо вокруг нее. Гарри обнял ее. Он не обращал внимания на разговор, так как довольно хорошо знал его. Он наблюдал, как Рон и Лаванда наткнулись на них, и Гермиона натравила своих птиц на Рона, как он убежал из коридора.
Постепенно воспоминание поблекло, и Гарри почувствовал знакомое чувство невесомости, вылетев из Омута памяти. Он молчал. Гермиона просто улыбнулась ему, хотя он видел, как слезы стояли в ее глазах. Он схватил ее обеими руками и крепко сжал.
— Мне жаль, что я пытался оттолкнуть тебя, — сказал Гарри. — Ты не представляешь, что ты значишь для меня. Что Рон значит для меня.
— Покажи мне, — попросила Гермиона.
— Не знаю, готов ли я к этому.
— Полагаю, что нет, — ответила она. — Могу я спросить?
—Конечно.
— Я могу увидеть твой путь, когда ты прошел сквозь огонь в подземелье на первом курсе?
— Я не знаю, Гермиона,— сказал Гарри. — Я точно не горжусь тем, что случилось потом.
— Гарри, ты ведешь себя глупо,— воскликнула Гермиона. — Ты помешал Волдеморту вернуться к власти, ты спас философский камень, ты…
— Я говорю не об этом,— быстро сказал Гарри. — Я не горжусь тем, что я сделал. И теперь я вижу, понимаю, что ты думаешь обо мне, и я боюсь, что разочарую тебя.
— Пожалуйста, Гарри,— взмолилась Гермиона. — Я никогда не буду хуже о тебе думать. Дрожа, он опустил голову и пробормотал:
— Хорошо.
— Спасибо, Гарри, — сказала она. — Достать палочку, коснись виска, сконцентрируйся на воспоминании и произнеси: Subsidium memoria.
Гарри сделал, как она велела, почувствовав странное чувство в мозгу.
— Хорошо, Гарри, — скомандовала Гермиона.— Теперь медленно оттяни палочку от виска, сосредоточившись на воспоминании. Странное щекочущее ощущение все больше росло в голове. Наконец, воспоминание вцепилось в кончик его палочки.
— А сейчас просто встряхни его легким движением запястья. Гарри действовал точно по указанию, и через миг воспоминание легко коснулось Омута памяти.
— Мы должны, — сказала она, вновь беря его за руку. Во второй раз они оказались в воспоминаниях. Они слышали, как голос Волдеморта разносился по комнате, как страшно перепуганный юный Гарри, удивленный тем, что это не Снейп пытался украсть камень, смотрел в зеркало Еиналеж. Как он лгал Квирреллу о том, что видел.
— Ты можешь видеть это? — спросил Гарри Гермиону, указывая на молодого себя. Это было гораздо неожиданней, чем раньше.
— Смотри, — сказала игриво Гермиона. — Ты — великий волшебник. Они продолжали смотреть, как Волдеморт появился из затылка Квиррелла. Гермиона в ужасе ахнула. Это было впервые, когда она видела Волдеморта. Они наблюдали, как Волдеморт соблазнял Гарри возможностью вернуть его родителей, если тот отдаст камень. Гермиона смотрела на него, с Гарри рядом с ней и молодого Гарри перед Волдемортом. У обоих магов был жаждущий взгляд. Она наблюдала, как молодой Гарри вытянул камень из кармана. Это длилось только мгновение, прежде чем молодой Гарри крикнул наперекор:
— Никогда!
Гарри закрыл глаза; ему не нужно было переживать его воспоминания. Но он ждал; память явно было важна для Гермионы. Она видела, как он пробился сквозь крики и агонии Квиррелла, когда тот пытался убить его. Он знал, что Квиррелл умер бы в результате попытки выполнить приказ Волдеморта. В конечном итоге память угасла, и они снова были вытащены из Омута памяти.
— О, Гарри! — взвизгнула Гермиона, вновь обхватив руками его шею. — Это было ужасно, то, что он пытался сделать, чтобы соблазнить тебя.
— Я должен был знать лучше, — сказал Гарри. Гермиона обхватила его лицо:
— Почему ты не можешь увидеть то, что вижу я? Ты не поддался. Все что я увидела, — было величайшей силой волшебника.
