Глава 1— Я не стану общаться с прессой, сэр.
— Я не спрашиваю твоего мнения по этому поводу, Пирс. Это приказ.
Над головой сэра Лоуренса Хэджхока в луче заходящего солнца, падавшего на заваленный бумагами стол из узкого окна, кружилась пыль. Короткие седые волосы воинственно топорщились, создавая вокруг его сурового лица странную пародию на нимб. Отчитывая подчиненных, он имел обыкновение мерить шагами кабинет, но сейчас он был настолько зол, что старался лишний раз даже не шевелиться, чтобы незаметно для самого себя, повинуясь старому военному инстинкту, не выхватить палочку и не убить Даррела Пирса на месте.
— Вы не понимаете масштабов бедствия, сэр… — крепкий молодой мужчина лет двадцати пяти поднял руки в примирительном жесте, все еще надеясь уладить конфликт. Даррел был одним из самых одаренных авроров под началом Лоуренса, но также он был самой большой занозой, которая когда-либо впивалась в зад начальника оперативного отдела. Все в управлении знали, что этот парень — псих, то есть, выражаясь более корректно, прекрасно тренированный высококвалифицированный и невероятно изворотливый маньяк-самоубийца. — При виде самопишущего пера у меня отнимается язык, дергается правый глаз и подкашиваются колени. Если вы отправите меня на эту встречу, на следующий день все газеты напишут, что в аврорате работают клинические идиоты, не способные двух слов связать. Я никогда не посмел бы очернить это славное учреждение своей вопиющей некомпетентностью в области…
— Твою мать, Пирс! — сэр Хэджхок вскочил с места и свернул со стола кипу бумаг, те ровным слоем покрыли выцветший ковер на полу. Случалось ему и раньше командовать безбашенными парнями, но тех достаточно было потерпеть первые полгода-год, а затем они либо умнели, либо погибали, но этот пришел в аврорат пять лет назад и пока не собирался делать ни того, ни другого. Лоуренс подошел вплотную к своему подчиненному и задрал голову, поскольку был несколько ниже его ростом. — Ты пойдешь на встречу с журналисткой и объяснишь ей лично, грёбаный ты герой, какого хрена ты положил шестерых подозреваемых в подготовке терракта на глазах у, мать его, всего Косого переулка! И только попробуй прикинуться идиотом или еще что-то выкинуть, и я вышвырну тебя из управления, как паршивого пса!
Проблема с аврором Пирсом в основном заключалась в том, что он обладал сверхъестественной способностью попадать в смертельно опасные ситуации. И все бы ничего, ведь все авроры рискуют жизнью время от времени, но Даррел выходил сухим из воды назло всем законам физики, причинно-следственным связям и статистике так ловко, будто занимался этим с пеленок!
— Но их вина была доказана, — в карих глазах Пирса не было ни тени раскаяния.
— Да.
— Значит, я действовал правильно.
— Если бы ты действовал неправильно, ты либо был бы мертв, либо уже здесь не работал. — Сквозь зубы выдавил Лоуренс и указал на дверь. — Твоя задача пойти на встречу, дать этой рыжей стерве интервью, в котором ты подробнейшим образом объясняешь общественности, почему ты поступил именно так, а не иначе, а потом вернуться домой, плакать и молиться, чтобы общественное мнение после выхода этой статьи было на нашей стороне!
И только когда за Пирсом закрылась дверь, Лоуренс вспомнил, что не сказал, как обычно, что он рад его очередному возвращению. Старик махнул на дверь рукой и вернулся в свое кресло. Дэрри и так прекрасно все знал. Умный был парень.
Но какой же идиот!
***
«Как найти аврора в людном ресторане в середине дня? Ищи в самом тёмном углу за самой большой газетой. Будучи прекрасно обученными бойцами, они инстинктивно стремятся занять позицию, откуда им было бы видно все помещение, в то время как они сами оставались бы незамеченными. Несчастные параноики.»
— Мистер Пирс, я полагаю? — молодая женщина положила сумочку на диван у столика с самой невозмутимо раскрытой газетой и сняла с головы фетровую шляпку, по ее плечам рассыпались длинные рыжие волосы. Газета возмущенно зашуршала, но не сдала позиций. — Сэр Хэджхок был столь любезен, что устроил эту встречу, не будем терять времени.
— Я ждал Хелен Хант, — проворчала газета.
— Это я.
— Вы — Джиневра Уизли.
Рядом с прозрачной пепельницей на столе лежали спички в фирменной упаковке, Джинни взяла коробок и достала одну, размышляя над тем, поджечь ли ей ни в чем не повинное издание снизу или лучше с краю, прямо под рукой, которая его держит. Но сделать этого ей не пришлось. Мужчина закрыл газету и стал очень медленно и аккуратно ее складывать, так что дрожь в руках была практически незаметна. Джинни позволила себе чуть улыбнуться: если бы ей пришлось в одиночку обезвредить шестерых террористов, руки, возможно, дрожали бы и у неё.
— Псевдоним, — кивнула Джинни, разглядывая собеседника. — Это противозаконно?
Аврор на секунду поднял на нее глаза, тёмные и глубокие, а затем снова посмотрел на газету, которую сложил уже вчетверо. Губы его были плотно сжаты, он явно был не рад вниманию прессы и говорить был не настроен. Если бы он так не хмурился, и не был так откровенно враждебен, она назвала бы его симпатичным, но ничем не примечательным парнем: русые, коротко стриженные волосы, карие глаза, тонкий нос, красиво очерченный рот. Широкоплечий, худощавый, жилистые руки, длинные ловкие пальцы… Оценить его рост она пока не могла, но предполагала, что он выше среднего.
— Нет, — Пирс выдавил какое-то подобие улыбки, — просто я думал, вы старше, в очках и при самопишущем пере.
— Мне не нужно перо, у меня отличная память.
— У вас отличный маггловский диктофон, — не поднимая на девушку глаз, он кивнул на лацкан её пиджака, где красовался яркий цветок.
— Один-ноль, мистер Пирс. — Джинни усмехнулась. — А теперь, когда вы закончили демонстрировать мне свою потрясающую наблюдательность и невероятную осведомленность в области маггловских технологий, можете рассказать мне об инциденте в Косом переулке.
Даррел Пирс, наконец, посмотрел на нее в упор и замолчал на целую минуту, а затем сделал глубокий вдох и начал рассказывать о своем задании настолько подробно, насколько это вообще было возможно для аврора с их вечной тягой к секретности. Это было похоже на сухой отчет, написанный для галочки, чтобы пылиться где-нибудь в архивах аврората. Статьи в «Ежедневный пророк» так не пишутся.
— Страшно было? — спросила она, чтобы хоть как-то разбавить однообразный стиль его повествования.
— Что, простите?
— Вам было страшно, мистер Пирс? Сражаться с шестью преступниками в одиночку? Вы боялись умереть?
— Нет, — после долгой паузы сказал он, а затем добавил: — Страх — это и есть то, чего стоит бояться. Он парализует ум и тело. Стоит поддаться ему, и ты погиб.
"Герои! — подумала Джинни, поймав себя на том, с кем именно у нее ассоциируется эта точка зрения. — Все вы одинаковы".
— Чего вы боитесь сейчас?
Снова молчание, он смотрел на нее и сквозь нее, как смотрят с берега моря на заходящее солнце, любуясь закатом, но равнодушно при этом отмечая, что через минуту краски погаснут и нужно будет снова возвращаться к своим делам, куда более прозаичным.
— Вы замужем, Джиневра?
О, это было неожиданно! Обычно прежде, чем задать такой вопрос, мужчина оказывает какие-то знаки внимания, старается понравиться, показать себя с лучшей стороны, но этот интересовался ее семейным положением довольно буднично.
— Нет. Когда у девушки шестеро старших братьев, поиски подходящего партнера могут несколько затянуться.
— Шестеро, говорите? — улыбнулся Пирс, тонко намекая, что с шестерыми он как раз в состоянии справиться. — Что если я приглашу вас на ужин?
«Да иди ты к чёрту!» — подумала Джинни и взялась за ремень своей сумки, но вслух вместо этого решила сказать другое:
— Я работаю допоздна, но если вы придёте ко мне домой, так и быть, поужинаем. — С непередаваемым сарказмом проговорила она, даже ослу должно было стать понятно, что в гости она его не ждет: — Познакомлю вас с моей семьей: родителями, братьями, племянниками, собакой, котом и канарейками…
— Договорились. Увидимся вечером.
Пирс встал с места так быстро, что она даже не успела вскрикнуть «Не сегодня же!», одним движением накинув пальто, он направился к выходу.
***
— Дэрри! Ты меня слышишь, Пирс? Пирс!
— Я тебя не слышу, Малкин, — меланхолично разгребая пергаменты на столе перед тем, как уйти с работы, раздражённо ответил Даррел. — И денег я тебе не займу. И квартиру я тебе на ночь не одолжу.
Джонатан Малкин был потрясающим парнем! И не потому, что временами Дэрри от него трясло, хотя и это, конечно, тоже играло свою роль. Потрясающими были его познания в целительной магии, его интуиция, его преданность общему делу и его способность выводить из себя кого угодно за тридцать пять секунд. Именно Малкин сделал из Дэрри уравновешенного рассудительного человека, поскольку если бы он реагировал на него каждый раз, это плохо кончилось бы для обоих.
- Я говорю, у тебя ТСД! Тебе лечиться надо!
- Да ладно? — проходившая мимо его стола Джиллиан МакГин, невысокая брюнетка с хищной улыбкой, бросила перед Дэрри ещё пачку неразобранной корреспонденции и направилась к своему столу. - Пирс нормальный парень, я его пять лет знаю! У него никогда не было таких проблем…
— Что такое ТСД? — нахмурился Пирс, игнорировать медицинские сентенции Малкина было чревато.
— Та Самая Девчонка.
— А. — Дэрри тут же пожалел, что повелся, но было поздно.
— Если парень на протяжении десяти лет встречается только с девчонками определенного типа внешности, телосложения и эээ… душевной организации, логично предположить, что где-то существует Та Самая Девчонка, с которой все началось. В данном клиническом случае скорее всего рыжая, стройная, довольно умная и независимая особа. Повторное появление исходного объекта в жизни больного сопровождается бессмысленным взглядом в пустоту, полным отсутствием интереса к повседневной жизни и… Ты меня слушаешь?
— Нет.
— …и настойчивым игнорированием самого факта заболевания! — торжественно закончил Джон.
Если бы Малкин своими собственными руками не вытаскивал Дэрри с того света трижды, он давно свернул бы поганцу шею, потому что очень вредно для здоровья быть таким проницательным. Как-то Джон позвал Пирса и других ребят в какой-то заштатный паб, и когда один из них поинтересовался, нравится ли Дэрри девушка у стойки, Малкин расхохотался и сказал, что Пирсу любая подойдет, хоть колли, лишь бы рыжая была.
— Ужас-то какой! — Фыркнула Джиллиан. — Лекарство есть?
— Конечно, ДД ежевечерне в огромных количествах!
— И ДД — это…
— Другие Девчонки!
С оглушительным хрустом смяв гору ненужных бумаг и отправив их в корзину, Дэрри встал из-за стола и оделся. Малкин все еще пристально смотрел на него, и когда Пирс был уже в дверях, бросил ему в спину:
— Делай, что доктор прописал, или влипнешь по самые уши!
Дверь кабинета резко хлопнула за его спиной, Пирс криво усмехнулся и поплотнее замотал вокруг шеи длинный шарф. То, что доктор прописал, ему давно не помогало.
Да, он мог не быть Парнем-Который-Выжил, но не быть Парнем-Который-Влюблен-в-Джинни-Уизли оказалось несколько сложнее. Дэрри хотел оставить в прошлой жизни все, что принадлежало Гарри Поттеру: его имя, его имущество, его друзей, его девушку. Но то и дело он обнаруживал себя, покупающим книги в подарок на день рождения Гермионе; за вечерней газетой размышляющим о том, что сказал бы Рон о последнем матче по квиддичу; идущим под руку с хорошенькой рыжей девушкой, которая, увы, была не Джинни. И если новые друзья у него все же появились, то попытки найти девушку он довольно скоро забросил. Дэрри быстро заметил, что вызвать в нем хоть какие-то чувства могут только девушки, похожие на его первую любовь. Используя их как замену Джинни, он чувствовал себя ужасно. Каждый человек на этом свете заслуживает любви, которая принадлежала бы именно ему, а не призрачной тени его предшественника.
Тем пасмурным утром, когда после тяжелейшей битвы он открыл глаза и увидел перед собой Лили и Джеймса Поттеров, живых и невредимых, он подумал сначала, что умер и теперь, наконец, сможет быть со своей собственной семьей целую вечность, и никуда больше не нужно торопиться. Но прежде, чем он успел открыть рот и впервые в жизни произнести слово «мама», обращаясь к живому человеку, а не к фотографии или фантому, Лили Поттер рассказала ему нечто удивительное. Во-первых, они все живы. Во-вторых, он не Гарри Поттер, а Лили и Джеймс, соответственно, не его родители. Его имя — Даррел Пирс, он сирота, которым заменили Гарри Поттера, дабы не подвергать опасности настоящего Мальчика-Который-Выжил. И, наконец, в-третьих, его роль в этом спектакле сыграна, его ждет награда — небольшая квартира в Лондоне, немного денег и новая жизнь.
Несколько минут он сидел на кровати молча, а затем встал и принял из рук Джеймса Поттера портключ в свое будущее. Свое собственное будущее, которое принадлежит только ему одному, где он в праве распоряжаться собой, как пожелает. Абсолютная свобода лежала у него на ладони, и это было именно то, о чем он так долго мечтал. Дэрри Пирс улыбнулся, выгреб из прикроватной тумбочки свои нехитрые пожитки: волшебную палочку, безразмерную сумку и очки, которые с того дня ему ни разу не пригодились, - сказал «Спасибо!» и исчез из Хогвартса навсегда.
Первые пару дней он ужасно боялся, что Поттеры передумают, они ведь обменяли свою жизнь в безвестности на жизнь Гарри Поттера, не глядя, не зная, что она из себя на самом деле представляет. Но через два дня магическая личина, делавшая Дэрри похожим на Гарри, спала, и с этого момента невозможно было доказать, что он когда-то назывался Мальчиком-Который-Выжил.
Размышляя над тем, что произошло, Дэрри вскоре пришел к выводу, что подменить «Избранного» было чертовски умно. Ирония заключалась в том, что раз он не был настоящим Гарри Поттером, в нем не было и крестража, а значит часть души Волдеморта не была уничтожена. Но так как Волдеморт безоговорочно верил, что крестраж уничтожен, он погиб несмотря на то, что технически у него были все основания выжить. Великая сила самовнушения.
Следующие пару лет заголовки газет пестрели все новыми и новыми подробностями о том, как все было «на самом деле», но Дэрри их не читал, он был слишком занят. Подготовка к поступлению в Академию аврората и обучение в ней заняли его на долгое время, а затем у него появилась работа, которую он обожал, и, учитывая, что он все еще был жив, работа обожала его.
Но всегда есть это маленькое «но». К сожалению, быть свободным означает также быть одиноким. И до сегодняшнего дня, когда в его жизни снова появилась Джинни Уизли, он считал, что вполне способен смириться с этим.
Глава 2С тех пор, как он видел «Нору» в последний раз, она обзавелась несколькими новыми пристройками, что делало ее еще более причудливой, несуразной и… родной. Семейство Уизли разрасталось, почти все взрослые дети Молли и Артура уже обзавелись своими детьми, потому и «Нора» пустила корни, вытянулась вверх и раздалась вширь, как старое дерево, в которое весна вдохнула новые силы.
Несколько шагов по дорожке, ведущей к крыльцу, и вот Дэрри уже поднял руку, чтобы постучать в дверь, но та отворилась прежде, чем он успел прикоснуться к ней.
- Вы, должно быть, мистер Пирс? – Молли совершенно не изменилась, разве что морщины на ее круглом лице стали чуть глубже. – Джинни прислала мне сову и предупредила, что вы придете на ужин. Сама она задержится.
- Как мило с ее стороны, - вежливо улыбнулся Дэрри и шагнул за порог, где его тут же подхватила и вынесла на кухню волна рыжих и не очень детей и взрослых. Первые несколько минут он был совершенно дезориентирован, не понимал ничего: ни как снял пальто, ни где его шарф, ни как на ногах оказались стоптанные тапки, ни кто дал ему в руки вилку и нож и усадил за стол. Самым удивительным в этом рыжем водовороте были лица детей, в которых он с легкостью угадывал черты своих друзей. Дэрри все смотрел на них и не мог оторвать взгляд, хотя то и дело приходилось отвечать на вопросы о том, кто он, чем занимается, и какова степень серьезности его намерений относительно Джиневры. Вот где пригодилось отточенное годами умение не отвечать прямо ни на один вопрос, которое он приобрел, работая аврором. Под таким перекрестным допросом обычный парень, которому не приходилось сдавать технику ведения дознания, спёкся бы через десять минут, а Пирс просто немного вспотел.
- О, это очень вкусно, миссис Уизли! - похвалил он первое блюдо, чтобы выиграть хоть немного времени и отдышаться. – Меня никто так не кормит!
- Пастилку, Даррел? – лукаво улыбнулся Джордж, протягивая гостю конфету, которую тот с благодарностью принял.
- Твоя мама не умеет готовить? – с детской непосредственностью спросила Роузи, огненно-рыжая девочка с умными глазами Гермионы. За столом раздалось несколько легких смешков, но все они стихли, когда Дэрри ответил, что у него нет родителей.
- Ма-ам! - громко сказала Роузи, чтобы на другом конце большого стола ее непременно услышали. - Давай его усыновим!
Головы всех присутствующих повернулись в ту сторону, куда смотрела девочка, и Дэрри, наконец, заметил Гермиону, она покраснела и закашлялась от неожиданности.
- О, я бы с удовольствием! – поспешил Дэрри замять неловкий момент, - Но, боюсь, таких больших мальчиков, как я, не усыновляют. Может, просто подружимся? – и он протянул девочке правую руку с оттопыренным мизинцем.
- Идет! – кивнула она и тут же спросила: - А что у тебя с пальцем?
Дэрри объяснил, что те, кто скрестят мизинцы, по магглским поверьям считаются друзьями, чем немедленно вызвал бурный восторг не только у самой Роузи, но и у её брата Хьюго, их кузенов Фреда и Рокси и особенно дедушки Артура. Как только мизинец Дэрри наконец оставили в покое, он поспешил обратиться к Гермионе, пока Молли не спросила его, не планируют ли они с Джинни пожениться, и если планируют, то не могли бы они назначить дату на осень, потому что летом её сад полон цветов, которые жаль выкорчёвывать.
- Я принес Вам кое-что, миссис Уизли, - поднявшись со своего места и подойдя к Гермионе, проговорил он и достал из кармана миниатюрную книжицу. – Мне кажется, Вам это будет интересно.
Гермиона подняла на него глаза и осторожно взяла книгу, но, как только она прочитала название, лицо ее озарилось улыбкой.
- Серьезно? Кодекс домашних эльфов? – она громко рассмеялась. – О, Мерлин! Я убью Джинни, как только она вернется! Нельзя же рассказывать всем подряд об ошибках моей молодости!
Она встала и, наспех поблагодарив Дэрри, умчалась куда-то вглубь дома. Пирс подумал было, что она тут же возьмется её читать, но, как оказалось, ошибся.
- Кто опять подарил моей жене книги?! – раздался разгневанный голос Рона откуда-то с верхних этажей. - У меня в спальне под ними кровати не видно!
Гермиона просто хотела поделиться с мужем радостью, которой тот, кажется, не разделял. Через полчаса, когда ужин был съеден, дети расположились в гостиной играть в плюй-камни, а Молли и Артур последовали за ними, Рон появился в кухне собственной персоной, вытирая грязным полотенцем испачканные чем-то руки. Очевидно, это были следы экспериментов для новых «Волшебных вредилок Уизли», где он работал вместе с Джорджем.
- Так это ты, значит, очередной претендент на руку и сердце моей сестры? – он грозно сощурил глаза. – Можешь ни на что не надеяться. Она тебя прокатит, как десятки остолопов до тебя.
Дэрри немедленно изобразил ужас и отчаяние, так что Рон уселся за стол напротив него и с удовольствием продолжил:
- Она называет это «Дело трех аргументов». Сначала она заявляет парню, что у нее шесть старших братьев. Если это не помогает, и кавалер продолжает настаивать на встрече, она приглашает его на ужин к нам домой, где он видит… - Рон обвел широким жестом кухню. – Все это. – Он выдержал трагическую паузу и, так как на этот раз Дэрри не потрудился испугаться, пояснил: - Во-первых, родителей, жаждущих немедленно выдать замуж свою великовозрастную девочку. Во-вторых, от трех до пяти вышеупомянутых старших братьев, одним из них является Джордж, которому вечно требуются новые жертвы для его экспериментов. Я надеюсь, у тебя хватило ума не брать ничего из его рук сегодня, и уж тем более не есть это. И, наконец, в-третьих, толпу малолетних племянников и животных разной степени вменяемости.
- А если и это не помогает? – серьезно спросил Дэрри, и улыбнулся, когда в кухню вошла Гермиона.
- Она как бы невзначай упоминает, что ее бывший парень – Гарри Поттер. – Со вздохом проговорила она и села рядом с мужем. - На этом этапе отсеиваются абсолютно все. Ни одно нормальное мужское эго не может выдержать такого сравнения.
- Дорогая, я же просил тебя не выражаться при детях! – укоризненно проворчал Рон, и Гермиона в притворном смущении прикрыла губы рукой и игриво опустила глаза, как будто и вправду сказала что-то неприличное.
***
Джинни ступила на порог родного дома только в девять часов вечера. Она искренне надеялась, что Пирс просто не нашел "Нору", а если нашел, то трех часов, на которые она «задержалась» с лихвой хватило, чтобы ее семейство успело довести его до белого каления и спровадить из дома. Сияя радостной улыбкой, её встретил Джордж. Он помог ей снять пальто, к великому разочарованию Джинни сообщил, что гость ее все еще ждет, и проводил на кухню.
В дверях кухни она невольно остановилась, потому как то, что она увидела, совершенно не вязалось с образом сурового аврора, которого она сегодня встретила. Даррел Пирс сидел за столом вместе с Роном и Гермионой и смеялся. Нет, он не просто смеялся, он плакал от смеха.
Джинни криво усмехнулась, довольная своей семьёй: всё-таки они довели его до истерики.
- Вы опять накормили моего гостя хохочущими пастилками? – сложив руки на груди, без тени укора поинтересовалась она.
- Нет, - ответил Джордж, - он извернулся и скормил их Бастеру так, что я даже не заметил, пока бедный пес не начал смеяться над папиными шутками. Тут я заподозрил неладное…
- Тогда что с ним?
Гермиона, плечи которой тоже предательски подрагивали, обернулась к ней и проговорила:
- Видишь ли, ему у нас так понравилось, что мы решили сэкономить время и только что предъявили ему твой «Последний аргумент». – Она тоже не сдержалась и прыснула, когда Дэрри стал вытирать слезы бумажной салфеткой. - Как видишь, он был… очень тронут.
- Он еще до встречи со мной был тронут, - проворчала Джинни и хотела ещё что-то добавить, но Пирс вдруг поднялся с места и объявил, что он и так уже сильно задержался, и ему пора.
- Очень рад был с Вами повидаться, Джиневра, - всё ещё широко улыбаясь, сказал он, и, чинно поклонившись, исчез в коридоре. Джордж последовал за ним, чтобы проводить, а Джинни смогла, наконец, вздохнуть с облегчением. Последний аргумент её ещё ни разу не подводил.
- Славный парень, - сказал Джордж, вернувшись в кухню.
- Как жаль, что я его больше не увижу. – Гремя кастрюлями в поисках остатков ужина, довольно протянула Джинни и обернулась к брату, краем глаза заметив ту особенную его улыбку, которая с детства не предвещала ничего хорошего.
- Я пригласил его поиграть с нами в квиддич в следующую субботу. Моей команде давно не хватает ловца.
Глава 3Дух соперничества между братьями Уизли не ослабевал, сколько бы ни прошло лет, и потому субботняя игра в квиддич превращалась в поединок между семьями Джорджа и Рона при участии Артура и Джинни. Положение осложнялось тем, что капитаны команд являлись не только братьями, но также начальником и подчиненным в магазине Уизли, и потому желание поставить друг друга на место к концу недели достигало такого накала, что квиддич был просто необходим.
Команда Джорджа проигрывала практически всегда: Рокси была еще слишком мала, чтобы быть хорошим охотником, но главная катастрофа заключалась в том, что Анжелина в качестве ловца ни при каких обстоятельствах не могла сравниться с Джинни. Но Джордж был предприимчивым человеком и, познакомившись с Дэрри, решил, что совершенно ни к чему в деле подбора игроков ограничиваться рамками собственной семьи. Даже если выяснится, что Пирс играет из рук вон плохо, его участие так взбесит Джинни, что она может забыть про снитч на некоторое время, и команда Джорджа все равно получит преимущество.
Новый игрок появился на пороге дома ровно в одиннадцать часов утра, ему немедленно были выданы старые щитки и перчатки для игры, а также метла Чарли, древняя, как румынские горы. Пока большая часть игроков занималась тем, что обновляла разметку на импровизированном поле, Дэрри остался на крыльце воевать со своим обмундированием – крепления были потёрты, ремни растянулись, но он все равно был счастлив, как ребенок. За его спиной скрипнула дверь, и Пирс почувствовал, как его затылок буквально дымится от чьего-то доброжелательного взгляда.
- Какого чёрта ты прицепился к моей семье? – без долгих предисловий спросила Джинни.
- Поймаешь снитч – скажу. – Не оборачиваясь, он встал и взял метлу. Взвешивая ее в руке он пытался прикинуть, каких сюрпризов стоит ждать от этой старушки.
С лёгкостью проигнорировав попытку перевести разговор на квиддич, она высказала собственное предположение:
- Если аврорат рассчитывает через нас подобраться ближе к Гарри Поттеру, то вы, ребята, просчитались, мы не общаемся уже много лет.
Дэрри вздрогнул и выпрямился, это имя ударило его, точно кнутом по спине.
-То есть ты настолько помешана на нем, что всерьёз полагаешь, что абсолютно все события твоей жизни как-то с ним связаны? – он обернулся и поднял голову, чтобы взглянуть в глаза девушке, стоявшей в дверях. - Знаешь, мой знакомый колдомедик говорит, что синдром Того Самого Парня лечится только Другим Парнем.
Глупо было обвинять Джинни в том, что она не может забыть Гарри, особенно принимая во внимание то, что он сам не смог забыть ее. Но он злился и ничего не мог с собой поделать.
- И ты собираешься меня вылечить?
- Если ты этого хочешь.
Джинни скрипнула зубами и, схватив свою метлу, спустилась с крыльца. Не сделав и десятка шагов по траве, она вскочила на метлу и взмыла в небо, чтобы никто не успел заметить, как перекосилось от гнева ее лицо.
Тогда, много лет назад, она так обрадовалась возвращению родителей Гарри, ведь семья - это именно то, о чем он всегда мечтал! И первое время она оправдывала его нежелание общаться с ней необходимостью провести побольше времени с Джеймсом и Лили, чтобы узнать их лучше спустя столько лет разлуки. Но время шло, ничего не менялось, и вот уже единственным источником информации о нем стали газеты, где никогда не было ни слова правды. К тому времени, как Джинни закончила Хогвартс, она все еще не понимала, что произошло, она отказывалась принимать тот факт, что Гарри её бросил и никогда к ней не вернётся. Возвратившись домой после выпускного, она встретилась с мрачным Роном и грустной Гермионой, которых постигла та же судьба, но они были парой и смирились с потерей друга быстрее и легче. Хотя рана от этого предательства навсегда осталась в их сердцах, она затянулась. И только Джинни осталась растерянной девушкой, которая так и не ответила себе на вопрос «За что?». Время шло, растерянность превращалась в гнев, который не на кого было выплеснуть, и потому под раздачу попадали любые мужчины, посмевшие проявить к ней интерес. Джинни хорошо знала, кто ей нужен, и не согласна была заключать заведомо проигрышные сделки с судьбой, подпуская к себе кого-то, кого она не любила.
А Поттеры сражались с правительством за право быть признанными живыми и за право на собственного сына, они сражались с Гринготтсом за свои деньги, с прессой за своё доброе имя. И они выигрывали раз за разом, похоже, это было у них в крови. Но бесконечные битвы измотают даже самого лучшего бойца, и через шесть лет после своего возвращения Поттеры покинули магическую Британию вместе с сыном.
***
Так как в команде Джорджа появился новый ловец, Анжелина заняла место охотника на пару со своим старшим сыном Фредом, бессменным вратарём был Артур, а Джордж привычно взвалил на плечо увесистую биту загонщика. Перестановка сил во вражеской команде не беспокоила Рона, по крайней мере, разминаясь с той же битой загонщика, он изо всех сил старался этого не показывать. Он знал, что его сестра вывернется наизнанку, чтобы расправиться с новым знакомым, а поскольку она долгое время была ловцом Гриффиндора, предположить, что Пирс, который никогда не учился в Хогвартсе, играет лучше, было сложно. Рон не сомневался в своем младшем сыне как вратаре: несмотря на возраст, Хьюго был ловким, внимательным, и обожал квиддич. Слабым местом его команды были охотницы: Гермиона участвовала в игре только для того, чтобы поддержать мужа и никогда не проявляла особенного азарта, а Роузи, напротив, действовала слишком импульсивно.
Дэрри не ожидал, что игра станет для него такой тяжёлой. В конце концов, это был всего лишь семейный матч, где добрая половина участников была детьми, и ни один игрок не был профессионалом. Да, он не играл уже лет десять, но это же квиддич – один раз попробовав, уже не разучишься! Но от стартового свистка и до того момента, когда пальцы Джинни коснулись снитча, Дэрри не покидало ощущение, что он снова на войне и его хотят убить. Джинни дважды сбросила его с метлы, и он дважды поднимался с земли весь в грязи и колючках чертополоха, под дружный хохот семейства Уизли. Под конец ему казалось, что Джинни просто наперёд знает, что он собирается сделать, но это была, конечно же, чушь. Легилименцией она никогда не владела, а если бы владела, убила бы его ещё до начала игры.
Как только Рон понял, что Дэрри играет ничуть не хуже Джинни, он стал метить бланжером исключительно в него, в то время как Джордж уделял внимание охотникам вражеской команды и направил бладжер в Джинни всего пару раз за всю игру. Такая тактика в итоге привела к тому, что Фред и Анжелина забрасывали один квоффл за другим, в то время как Гермиона и Роузи не могли даже приблизиться к вражеским воротам.
В конце концов, когда грязный, злой и порядком помятый Дэрри сделал последнюю попытку схватить снитч и получил жёстким спортивным ботинком по рёбрам от своей избранницы, которая выхватила снитч у него из-под носа, оказалось, что Фред и Анжелина забросили уже шестнадцать мячей, и команда Рона все равно проиграла. Нейтрализовав ловца, на которого они так надеялись, Дэрри развязал руки Джорджу и его команде.
Сбросив грязную куртку прямо на землю у сарая, Дэрри принялся смывать грязь с рук и лица, пользуясь краном, из которого набирали воду для кур, когда они еще здесь водились. Краем глаза он заметил, как к нему идёт Джинни, но решил демонстративно не обращать на неё внимания, что бы она ни сказала. Играла она сегодня совсем не по-гриффиндорски, и он считал своим долгом выразить ей своё презрение. Поскольку на поле не было судьи, который мог бы назначить штраф, Джинни нарушила, кажется, все до единого правила этой игры, а Дэрри не мог ответить тем же, поскольку боялся ей навредить.
Однако мисс Уизли не торопилась пустить в ход все острые словечки, которых, несомненно, было полно у неё на языке. Она просто стояла, прислонившись к стене сарая, и смотрела, как Дэри, отплёвываясь, смывает грязь. В последний раз сполоснув лицо, он зажмурил глаза, а когда открыл их, Джинни уже стояла напротив, направив на него свою палочку.
- Не существует двух одинаковых игроков в квиддич. Полное совпадение движений, приёмов и тактики абсолютно невозможно, – отчеканила она. – Я пять лет наблюдала за тобой с трибуны стадиона Хогвартса, а потом училась играть, равняясь на тебя. Ты думал, я всё забыла?
Дэрри сделал глубокий вдох, выдохнул. Он поднял с земли грязную куртку и выпрямился, смотря Джинни прямо в глаза.
- Я не Гарри Поттер, – сказал он и не солгал. - Тебе придется смириться с тем, что он не вернется.
- Тогда брось мне свою палочку. – Джинни нервно дёрнула плечом, но голос ее оставался ровным. - Тебе же нечего скрывать.
Сам по себе факт, что палочка Дэрри Пирса была сделана из остролиста, так же, как и палочка Гарри Поттера, ничего не доказывал. Уникальной её делало только перо Фоукса внутри, а Джинни не настолько искусна, чтобы определить сердцевину, да еще и установить какой именно феникс пожертвовал свое перо для палочки Даррела. Поэтому Пирс молча достал палочку и бросил её девушке, заранее зная, что возразить. Но едва подхватив её в воздухе, девушка взмахнула своей и выкрикнула:
- Серпенсортия!
Огромная змея с отвратительным звуком шлепнулась на траву у самых ног Дэрри и зашипела. Джинни не собиралась заниматься сравнением палочек, ей нужно было просто разоружить его, чтобы против змеи у него не осталось другого оружия, кроме парселтанга.
- Да ты просто больная, Уизли! – замерев на месте, прошипел он. Пирс забыл все, чему его учили в аврорате, доверяя ей свою палочку, поскольку помнил, как Джинни предана друзьям, но совершенно забыл, как она опасна для врагов. Это он считал ее своим другом, она-то считала иначе.
- Змее это скажи. – Огрызнулась девушка и замолчала, напряженно следя за каждым изгибом колец пятнистой твари.
«Уходи…» - прошипел он, и змея опустила узкую голову в траву, ощупывая раздвоенным языком новое для нее пространство, - «Уходи!» - повторил Дэрри, и пестрая лента гибкого змеиного тела, перетекая, поползла к реке. Молча проводив ее взглядом, Пирс поднял глаза на Джинни, но она уже не выглядела такой грозной. Широко распахнутые глаза, приоткрытые губы, побелевшие костяшки пальцев, сжимавших волшебные палочки - она до последнего не верила, что её подозрения подтвердятся. Строго говоря, способности змееуста тоже не являлись стопроцентным доказательством, Гарри Поттер и Том Реддл были далеко не единственными, кто владел парселтангом, но при таком количестве совпадений он и сам посчитал бы идентификацию личности завершённой.
- Гарри, - чуть слышно выдохнула она, а затем замешательство вновь уступило место гневу, и Джинни набрала в грудь воздуха, чтобы высказать ему все, что думала о нем последние десять лет, - Да как ты!…
В три больших шага Пирс преодолел разделявшее их расстояние и, одной рукой схватив девушку, другой сжал в кармане портключ в свою квартиру. В его планы не входило выяснять отношения с Джинни в присутствии всей семьи Уизли.
***
- Это твоя квартира? – оглядывая помещение, спросила Джинни, чтобы хоть как-то прервать тягостное молчание. Молниеносное перемещение ошеломило ее и заставило ненадолго позабыть гнев. – Она похожа на чулан под лестницей.
Квартира не была пуста, здесь стояла мебель, подобранная без всякого чувства стиля и вкуса, на стенах висели светильники, в холодильнике и кухонных шкафчиках наверняка нашлась бы еда и немного кофе, но всё это было похоже на гостиничный номер. Здесь не было ни единой лишней вещи, приобретённой для забавы или по прихоти: ни сувениров на память о путешествиях, ни книг, чтобы скоротать вечер, ни даже лишней посуды, чтобы пообедать с друзьями.
- Мы не виделись десять лет, а ты начинаешь разговор с оскорбления места, где я живу. – Дэрри забрал у нее свою палочку, включил свет и отошел к окну. Путь мягкому вечернему свету преграждали плотно закрытые жалюзи.
Повсюду был идеальный порядок, как если бы тетушка Петуния все еще стояла за спиной этого взрослого мужчины и твердила: «Чтобы ни соринки не было! Пока не наведёшь порядок, не ляжешь спать, маленький паршивец!».
- Ты здесь не живёшь, Гарри. – Она покачала головой и отвернулась. - Ты приходишь сюда спать. Живёшь ты, я полагаю, в аврорате.
- Не называй меня так.
- Из-за пары глотков оборотного зелья ты не перестал быть тем, кто ты есть.
Для Джинни происходящее всё ещё выглядело так, будто он уехал со своими родителями из страны, а затем вернулся, чтобы стать аврором, скрываясь под чужой личиной.
- Это не зелье, - проговорил он с горькой усмешкой, понимая, что она прежде всего хочет видеть в нём Гарри Поттера, и никого иного, - Я действительно так выгляжу, Джинни. И я не Гарри Поттер.
Разумеется, сначала она не поверила во всю эту историю с подменой, но в конце концов это было ничуть не менее вероятно, чем внезапное возвращение живых Поттеров шестнадцать лет спустя.
- Почему ты ничего нам не сказал? Рон и Гермиона, Джордж, мама и папа – все они думают, что ты их предал, как только у тебя появились деньги и слава! Почему ты не вернулся к нам?
«Я вернулся. Вот только тебе нужен не я…»
- Вернуться? – усмехнулся он, - Чтобы все началось сначала? Не пойми меня неправильно, я доверяю вам, и знаю, что никто из вас никогда даже под страхом смерти не выдал бы этот секрет, но существует множество способов вытянуть из человека тайну помимо его воли.
Это был шах и мат. Джинни и сама понимала, что последними годами спокойствия и благоденствия семья Уизли была обязана именно отсутствию Гарри. Если бы он был рядом, их никогда не оставили бы в покое.
- Когда я впервые увидел тебя после стольких лет, я хотел уйти, правда, хотел, – тихо проговорил он и подошёл к ней вплотную. - Выйти из этой забегаловки, закрыть за собой дверь, отправиться на работу как ни в чём не бывало и забыть тебя, как сон, через пару дней. – Дэрри поднял правую руку и слегка коснулся ее щеки. - Но я не смог. Прости.
-Не смей! - Прошипела она и залепила ему пощечину. Даррел даже не вздрогнул, только губы его побледнели и сжались в тонкую линию - он знал, что заслужил это. - Не смей извиняться за то, что вернулся! – прорычала она и замахнулась снова, - Прощения нужно просить за десять лет без тебя! – еще одна пощечина обожгла его лицо, - За каждую, чёрт возьми, минуту!
Джинни ударила бы его и ещё раз, но он схватил её за руку, посчитав, что этого достаточно.
Можно было забрать его имя, его судьбу, его достижения, но изменить его сущность невозможно. Гарри Поттер или Дэрри Пирс, он оставался собой – героем. Парнем, который рискует и побеждает, или рискует и проигрывает, а затем пытается снова. Он был героем, и ему нужна была девушка героя. Джинни ею была. Она не стала обозревателем светской хроники, она не писала о роскошных особняках чистокровных семейств или последних тенденциях моды магической Британии, она выбрала хроники мракоборцев, чтобы быть ближе к опасности, которой ей не хватало с тех пор, как она окончила Хогвартс.
- Зачем ты стала журналистом? – спокойно спросил он, чтобы как-то отвлечь девушку.
- Кто-то должен писать правду. – Сглатывая злые слёзы, сквозь зубы выдавила она.
Все еще крепко держа ее за руку, Дэрри покачал головой:
- Правда никому не нужна.
- Это официальный девиз аврората? Или твой личный? – слёзы текли по ее щекам и капали с подбородка, но Джинни не сделала ни единой попытки их вытереть, она, не отрываясь, смотрела ему в лицо. - Мне! Мне нужна правда! Мне нужен ты, Гарри!
- Я здесь, - спокойно проговорил он, и даже не стал в очередной раз уточнять, что здесь нет никакого Гарри. Джинни обвила его руками и поцеловала, и будь он проклят, если это была всё та же рыжая девочка в школьной форме, которую он в последний раз целовал в гриффиндорской гостиной! Имя Джинни Уизли теперь носила взрослая женщина, чуть более решительная, гораздо более раскованная, но все такая же притягательная.
- Серьёзно? – спросил он, когда почувствовал, как она расстегивает его ремень. - В прошлый раз ты сказала, что не готова.
- Мне было шестнадцать! – фыркнула она. - И я не знала, что следующего раза придется ждать десять лет!
Есть два способа чувствовать себя живым: жить полной жизнью и выживать. Годы травли и постоянной опасности сделали его экспертом по части выживания, и он всегда делал упор именно на этот способ: опасность, адреналин, сражения… Что заставит тебя острее почувствовать жизнь, чем сознание того, что она в любой момент может оборваться?
Поцелуй любимой женщины, её улыбка сквозь слезы, горячие руки под рубашкой, полный желания взгляд ярких карих глаз, полузабытый запах ее волос, шорох одежды, прерывистый вздох, тепло её тела… Он почти ничего не помнил о любви, что заставляет почувствовать жизнь острее, чем близкая смерть. Сжимая в объятиях Джинни, он позволил себе на время забыть обо всех противоречиях: о том, что должен хранить свою тайну, о том, что ему никогда не удастся вырвать эту девушку у Гарри Поттера, о том, что, закрывая глаза, она видит не его лицо.
***
Ночь давно спустилась на город, и из-под плотных жалюзи пробивался только холодный свет уличных фонарей. Длинный бледный луч, пересекая пространство тёмной комнаты, ложился на лицо девушки, выхватывая из темноты полуоткрытые губы.
Дэрри в одних домашних штанах сидел в кресле напротив кровати и смотрел на Джинни. Сам он не мог спать так же сладко, а, прикасаясь к ней, не мог спокойно думать. Пирс медленно проворачивал в пальцах свою волшебную палочку, он не ожидал, что за право быть самим собой придётся сражаться с Джинни. Против её любви и бесконечной преданности у него не было и не могло быть оружия.
Он запустил руку в волосы и нахмурился. Незачем себя обманывать. Джинни не виновата в том, что он оказался в таком сложном положении. Это он так сильно хотел быть с ней, что выбрал самый легкий путь – быть тем, кем ей хочется, чтобы он был. У Дэрри Пирса не было шансов, пока она ждала возвращения Гарри Поттера. Гермиона была права: никто не может сравниться с ним, даже он сам.
Даже если применить к ней изменяющее память заклинание, рано или поздно она узнает его снова, поскольку так или иначе каждый раз, встречая нового парня, она сравнивает его с Гарри. Чтобы оставаться неузнанным, нужно избавить ее от всех воспоминаний о Гарри Поттере, а это десять лет ее жизни. Неприемлемо. Гораздо проще было бы стереть из ее памяти Дэрри Пирса, это всего несколько дней.
Приняв решение, он все еще медлил. Отказаться от неё сейчас, когда она уже принадлежит ему, было невыносимо сложно, и, кроме того, попросту нечестно. У него останутся хотя бы воспоминания об этой ночи, а её он собирается обокрасть и сделать вид, что ничего не было. Все еще раздумывая, он крутил палочку в пальцах, пытаясь оттянуть неизбежное, а время шло, и минуты утекали, точно песок в узком горлышке песочных часов. Наконец, палочка перестала кружиться и замерла в руке, Даррел направил ее на спящую девушку и грустно улыбнулся.
Увести из-под носа у Волдеморта философский камень?
Выполнено.
В одиночку победить огромного василиска?
Выполнено.
Вырвать узника Азкабана из лап дементоров?
Выполнено.
Выиграть Турнир Трех Волшебников?
Выполнено.
Пробраться в отдел Тайн Министерства Магии и разнести Зал Пророчеств к чертям собачьим?
Выполнено.
Найти и уничтожить крестражи?
Выполнено.
Победить величайшего темного волшебника современности?
Выполнено.
Завоевать сердце девушки, которая и так тебя любит?
Полный провал.
«Кто-то поступает, как свинья. - Вкрадчивым голосом Малкина заметила совесть прежде, чем слова заклятия сорвались с его губ. – Кто бы это мог быть?»
- Обливиэйт.
Глава 4- Дорогая, потрудись объяснить, где ты была вчера вечером и во сколько вернулась домой? – с характерным нажимом спросила Молли, и Джинни немедленно почувствовала себя четырнадцатилетним подростком, которого мама только что поймала на горячем. Игнорируя любопытные взгляды тактично выжидающих родственников, девушка неторопливо дожёвывала свои тосты с джемом, лихорадочно продумывая варианты ответов, ни один из которых не выдерживал никакой критики.
«Мама, не лезь в мою личную жизнь», - немедленно убедит всех присутствующих в том, что какая-то личная жизнь у неё всё-таки есть.
«Мама, ничего не было!» - с вероятностью сто пятьдесят процентов убедит всех в том, что что-то всё-таки было.
Хитрая улыбка Джорджа, сидящего напротив, становилась все шире, а Джинни все не могла придумать ничего гениального, зато звук, с которым она проглотила последний кусок своего тоста, казалось, слышен был даже на улице – так тихо стало за столом.
Завтрак в семье Уизли принимал серьёзный оборот.
На худой конец, она могла сказать и правду: «Мама, вчера вечером после игры я заподозрила, что Пирс – это на самом деле Гарри, - здесь напряжённое выражение лица Молли сменится на сочувствующее, поскольку она получит очередное подтверждение тому, что в ближайшую тысячу лет её ненормальная дочурка замуж не выйдет. - Я забрала у него палочку и использовала Серпенсортию против беззащитного человека в надежде, что он знает парселтанг, и мои подозрения подтвердятся. – Гермиона выразительно прикроет рукой глаза, поскольку знает, что это расценивается как нападение на государственного служащего. Собственно, это и было нападение на государственного служащего. - К счастью, некоторые авроры действительно знают пару слов на змеином языке на случай, если кто-нибудь додумается провернуть с ними такой фокус, и ему удалось прогнать змею. Полночи мы с Пирсом провели, ползая по берегу реки в поисках ядовитой змеи, чтобы уничтожить её до того, как она решит поискать ночлег в нашем доме».
«Ну, и как змея? – недвусмысленно поигрывая правой бровью, спросит Джордж. - Длинная была?»
Что бы Джинни сейчас ни сказала, они всё равно подумают, что у нее с Пирсом роман, потому что они думают так с того момента, как он переступил порог этого дома.
- Мне пора в редакцию, - резко отодвинув стул, она вскочила с места и направилась к выходу. - Ужасно много дел!
Через минуту за ней захлопнулась входная дверь, оставив всё семейство в недоумении смотреть вслед ответственному сотруднику редакции «Ежедневного пророка». Но вскоре Молли хмыкнула и, улыбаясь своим мыслям, стала разливать по чашкам душистый чай. Джордж бросил многозначительный взгляд на свою жену, и Анжелина немедленно подтвердила, что его стратегия подбора игроков в команду даёт потрясающие результаты.
- Но… - Рон наконец очнулся, – сегодня же воскресенье.
- Совершенно верно, дорогой, - переворачивая очередную страницу «Кодекса домашних эльфов», промурлыкала Гермиона, - совершенно верно.
***
Следующие несколько недель Джинни прилагала титанические усилия, чтобы не встречаться с Даррелом даже взглядом, что было нелегко, поскольку бывать у них в гостях он стал гораздо чаще. Он не только приходил на выходных, помогал Артуру с починкой протекающей крыши, но и нередко обнаруживался в гостиной вечером по будням, обсуждая что-то с Роном и Джорджем. Однако играть с ними в квиддич по субботам он больше не соглашался, сказал, что по долгу службы и так встречает достаточно людей, готовых его убить, и нелепая смерть на поле для квиддича сильно повредит его репутации среди коллег. Рон возликовал, а Джордж немедленно погрузился в разработку новой стратегии.
Даррел вел себя так, будто это уже была его семья, и, кроме Джинни, никто не возражал.
Даже более того, пытаясь не встречаться с ним, она все чаще оставалась совсем одна. Похоже, что общество её родителей, братьев и племянников устраивало Даррела ничуть не меньше, чем общество самой Джинни, а то и больше. При этой мысли она чувствовала что-то похожее на ревность, хотя и не понимала, что именно её беспокоит: то, что кто-то отвлекает на себя внимание её семьи, или то, что этот кто-то не обращает внимания на неё саму. Последнее ей, конечно же, было совершенно не нужно.
Утешало только одно – редкие моменты, когда Молли и Артур наседали на Даррела по поводу отношений с их дочерью и их логического завершения у алтаря. Наблюдать с безопасного расстояния за тем, как Пирс вертится, точно уж на сковородке, можно было бесконечно. Но на очередной подобный вопрос, заданный как-то в гостиной в присутствии детей, прежде, чем Пирс успел придумать хоть какую-то отговорку, Роузи вдруг ответила, что, если тетушке Джинни он не нужен, она с удовольствием выйдет за него замуж сама.
- Но… - едва выбравшись на поверхность моря смущения, выдавил Пирс, - мы не можем пожениться. Мы же друзья, помнишь?
- Моим маме и папе это не помешало, - хмыкнула девочка и гордо поправила рыжие косички.
Сидевшая тут же в кресле Гермиона поймала умоляющий взгляд Даррела, в котором без труда прочла «Спаси меня. Немедленно!», и почувствовала себя, как в школьные годы, когда кому-то из мальчишек не давался особенно сложный ответ, и они кидали на нее такие же взгляды, полные неподдельного отчаяния. К несчастью для Даррела, повзрослев, Гермиона научилась извлекать максимум удовольствия из такого положения:
- Хм, милая… - медленно протянула она, наблюдая, как доблестный мракоборец бледнеет на глазах. - Я думаю, тебе стоит дать тётушке Джинни шанс и подождать с замужеством хотя бы до совершеннолетия.
- Семь лет форы?! – возмутилась Роузи, - Это же нечестно, мама!
Тётушка Джинни испустила тяжёлый вздох и направилась на кухню, мысль о том, что этот кошмар может продлиться еще семь лет, привлекательной ей не казалась. Она думала утопить свое горе в травяном чае или какао, но, заслышав шаги за своей спиной, поняла, что ей потребуется что-то покрепче. Тем не менее, она достала из шкафчика банку с чаем и только потом обернулась.
Даррел пристально рассматривал волшебные часы Молли, где каждая стрелка соответствовала одному отпрыску Артура и Молли Уизли.
- Ты сказала, что у тебя шесть братьев, - задумчиво проговорил он, - но на этих часах их только пять.
- От того, что Фред умер, он не перестал быть моим братом.
Даррел медленно кивнул, как будто и не ожидал от нее другого ответа, и снова посмотрел на часы. Джинни отвернулась, чтобы сделать себе чай, а когда повернулась снова, он все еще стоял там.
- Слушай, прости за змею. – Неожиданно даже для самой себя сказала она. - Это и правда было слишком.
- Не стоит. В каком-то смысле я был даже польщен. Не каждый день меня путают с самим… - он сделал театральную паузу и громким шепотом добавил: - Ты-Знаешь-Кем.
Джинни насмешливо фыркнула, среди ее жадных до сенсаций коллег бытовало мнение, что однажды Гарри Поттер станет следующим Тем-Кого-Нельзя-Называть. Что ж, в каком-то смысле они были правы.
- Хотел бы я, чтобы ты меня так любила. – Проговорил Даррел и Джинни отвела взгляд. - И если для того, чтобы заслужить это, мне понадобится семь лет или даже больше… Я готов рискнуть.
Вновь оставшись в кухне одна, Джинни закусила губу и отставила чашку. Судя по тому, что она о нём знала, рисковать этот парень умел и любил, и регулярно выигрывал совершенно головокружительные пари со смертью. И если он ясно дал понять, что сделал ставку на неё, у мисс Уизли были все основания опасаться за свою свободу.
***
Но однажды Даррел Пирс исчез. Просто перестал приходить, и члены семьи Уизли вдруг заметили, как сильно не хватает в доме присутствия всего одного человека. Перенести это было тем тяжелее, что чувство потери было им всем знакомо с тех пор, как этот мир покинул Фред, а неизвестность умножала беспокойство в разы. Каждый раз, возвращаясь домой, они не спрашивали друг у друга напрямую, есть ли новости от Дэрри, но, стоя на пороге, вошедший всегда бросал выразительный взгляд на присутствующих, и те растерянно пожимали плечами или улыбались печально.
Совы на его имя возвращались без ответа, официальные запросы в аврорат, которые направляла Гермиона, либо пропадали в недрах бюрократической машины министерства, либо попросту игнорировались, в любом случае, ответов на них не поступало также.
На очередной вопрос Артура, не знает ли она, что случилось с Дэрри, Джинни только пожала плечами и сказала с раздражением:
- Не знаю, но он мог бы и сказать, что пришел в последний раз.
- Это аврор, Джинни. – Артур вздохнул, положил руку ей на плечо и заглянул в глаза. – Для них каждый раз – последний.
Джинни никогда не приходило в голову, что Пирс может просто не прожить «семь лет или даже больше», поскольку всем своим видом он постоянно показывал, что не собирается так просто взять и убраться из её жизни, как она неоднократно требовала. И, тем не менее, он это сделал: он либо предал её, либо погиб. И Джинни не знала, что из этого хуже.
Первые пару недель она пыталась убедить себя, что ей все равно, и что сейчас ей полагается испытывать огромное облегчение. Но ни вечера в редакции среди кипы новостных пергаментов, ни уж тем более выходные дни среди понурых родственников не помогали избавиться от ощущения, словно через огромную трещину в сердце пробирается холод одиночества. Самое отвратительное в сложившемся положении было то, что Джинни прекрасно знала, что ей следует делать: нужно найти Даррела и потребовать объяснений. Но точно так же, как и десять лет назад, она не шевелила и пальцем, потому что на самом деле боялась их получить. Ни разу за шесть лет, что Поттеры провели в магической Британии после своего возвращения, она не попыталась найти Гарри, встряхнуть его за плечи и спросить, как он посмел наплевать на пять лет искренней дружбы и любви.
И сейчас она бездействовала, хотя прекрасно понимала, что все повторяется, и подобное поведение повлечёт за собой все тот же финал: одиночество, озлобленность и вопросы, на которые не будет ответов.
В коридоре послышались шаги и голоса Рона и Гермионы, вернувшихся с работы. Джинни нехотя отвела взгляд от огня в камине, встала с кресла и вышла им навстречу.
- Гермиона, - она проговорила это тихо, но всё же привлекла к себе самое пристальное внимание супругов Уизли, - мне нужна твоя помощь.
- В чём дело? – поинтересовалась та, стряхивая с воротника своего пальто видимые только ей одной пылинки.
- Нужно будет перерыть тонну бумаги.
- Всего-то?
***
«Ежедневный пророк» был самым авторитетным новостным изданием в стране, но это была всего лишь четырехполосная газета, не способная вместить все, что произошло в Англии за последнее время. Сотни других изданий с гораздо более скромным тиражом поступали на хранение в Национальную библиотеку магической Британии и пребывали там до тех пор, пока кому-нибудь не придет в голову поинтересоваться всеми вместе или каждой по отдельности. Впрочем, если исключить сельскохозяйственные издания, узкоспециальные издания и издания для домохозяек, выходило не так уж много. Из уст Гермионы это «не так уж много» звучало обнадеживающе, но когда несколько библиотекарей, кряхтя от напряжения, левитировали в зал кипу газет размером с небольшую гостиную, Джинни поняла, что всё в этом мире относительно.
- Что именно мы ищем? – голос Гермионы был полон искреннего энтузиазма, и хотя Джинни не могла видеть её лица, так как стояла с противоположной стороны этого Эвереста, она могла себе представить маниакальный блеск в карих глазах жены своего дорогого брата.
- Имя в некрологах? – кисло предложила она.
- Больше, чем твоё чувство юмора, меня пленяет только твой беспросветный оптимизм, - донеслось с другой стороны огромной кипы бумаги. – Больше информации, дорогая!
- Не знаю… - Джинни зябко передернула плечами, в огромном зале не было никого, кроме них двоих. Библиотекари словно растворились в воздухе так же бесшумно, как и появились. Слова гулким эхом отдавались от высоких потолков, и говорить так громко ей было неловко. - Я встретила этого парня после того, как он в одиночку положил шестерых подозреваемых в подготовке теракта. Если найдешь что-то хоть вполовину настолько же безумное, я поверю, что он приложил к этому руку.
- Отойди подальше. – Судя по шороху, который лишь слегка коснулся уха девушки, миссис Гермиона Джин Уизли извлекла из складок одежды свою волшебную палочку. – Дальше! – приказным тоном добавила она, когда Джинни сделала два осторожных шага назад. Девушка отступила еще на пару шагов и уже хотела спросить, не нужна ли Гермионе помощь, как вдруг кипа газет взорвалась. Сотни листов взметнулись к потолку, кружась, точно гигантская стая перепуганных соек. С трудом в центре этого шуршащего страницами водоворота Джинни различала тонкую фигуру Гермионы, ее правая рука сжимала волшебную палочку, горящую светом заклинания, которое было неизвестно Джинни. Постепенно вихрь замедлил своё бешеное вращение, и газеты одна за другой легли на свои места, снова образовав неприступный горный хребет между Джинни и Гермионой. Осторожно обойдя бумажный Эверест по широкой дуге, Джиневра обнаружила Гермиону, увлеченно читающую газету под названием «Вести Южного Уэльса».
- Даррел Пирс ни в одном издании не упоминается, но вот это, - Гермиона встряхнула газету, - номер один по словосочетаниям «авроры» и «смертельная опасность». Логово незарегистрированных оборотней было зачищено две недели назад, аккурат в полнолуние. Достаточно безумно?
Глава 5Аврор Пирс не упоминался в статье напрямую, комментарии давала некая Дж. Л. МакГин, но канцелярский стиль повествования легко узнаваем. Джинни готова была биться об заклад, что разговаривать с журналистами мистера Пирса и мисс МакГин учил один и тот же человек, сэр Лоуренс Хэджхок — слишком знакомыми выглядели некоторые формулировки.
Пришлось хорошенько постараться, чтобы выяснить, где живет эта женщина, а затем постараться еще больше, чтобы разговорить ее, поскольку дружелюбие явно не входило в перечень ее достоинств. Впрочем, как только Джинни упомянула Даррела, откровенная враждебность мисс МакГин дала трещину, она отвела глаза и сообщила, что Пирс находится в госпитале святого Мунго. Возможно, при этих словах Джинни выдохнула слишком громко, потому что женщина улыбнулась и попросила передать Даррелу, что она ужасно сожалеет о случившемся.
Называя цель визита манекену в витрине универмага «Чист и Лозоход Лимитед», Джинни не предполагала, что могут возникнуть еще какие-то проблемы, но привет-ведьма в вестибюле госпиталя на просьбу указать место расположения мистера Пирса ответила категорическим отказом:
— Мне очень жаль, мисс, — подняв глаза от своего списка, проговорила она. — Посещение запрещено.
— Я могу хотя бы узнать, как он себя чувствует?
— Информация только для близких родственников, мисс.
Насколько знала Джинни, у Пирса не было близких родственников, ровно как и дальних. Она трижды попробовала каждую из своих льстивых улыбок, а затем — парочку настолько жалобных, что заставили бы дрогнуть и камень, но привет-ведьма оставалась непреклонна, с профессиональной вежливостью повторяя, что ей очень жаль, но пропустить посетителя в отделение ранений от магических существ она не может. В конце концов мисс Уизли предприняла стратегическое отступление, чтобы хорошенько обдумать план действий. У входа в вестибюль ее чуть было не сбил с ног высокий бледный волшебник; он явно слишком спешил для того, чтобы принести свои извинения. Джинни проводила его строгим взглядом и вновь вернулась к мрачным мыслям, но через тридцать секунд, а то и меньше, из вестибюля донесся разгневанный возглас привет-ведьмы:
— Лимонный халат, мистер Малкин!
— Лучше смерть! — огрызнулся посетитель в ответ. — Неужели вашим целителям перед поступлением на работу начисто ампутируют чувство вкуса?
— Можете вытворять все, что угодно, у себя в аврорате, но пока вы находитесь на территории госпиталя святого Мунго, вы будете выполнять правила госпиталя святого Мунго! Наденьте халат немедленно!
Джинни осторожно заглянула за дверь. Целитель нехотя облачался в халат, лицо у него при этом было такое, будто его заставляют надевать рубашку из крапивы. Обычно целителям Мунго шла их униформа, но этот и правда выглядел в ней как двухметровый цыпленок.
— Это форменное насилие, — проворчал он привет-ведьме, которая с видом победителя оглядывала его, — и я хочу, чтобы вы знали, как глубоко оно травмирует мое чувство собственного достоинства! И устыдились, мисс Брант!
Привет-ведьма только хмыкнула и сделала легкий жест в направлении лестницы, ведущей на верхние этажи. Как только целитель скрылся в дверном проеме, она бросила последний взгляд на его удаляющуюся спину, сдвинула брови и побежала за ним, грозно крича:
— Только попробуйте снять его по дороге!
Пробраться за дверь вслед за этими двумя не составило особого труда, как и переждать под лестницей возвращение пылающей праведным гневом мисс Брант. Отделение ранений от магических существ на втором этаже госпиталя несколько отличалось от других. Хотя бы тем, что пациентов отделяли друг от друга настоящие стены, а не мягкие шторы, как в общей терапии, где провел несколько недель Артур Уизли после встречи с Нагайной. Но если на соседней койке лежит парень, переживший рандеву с оборотнями в прошлое полнолуние, то захочешь, чтобы стены были как можно толще, а замки работали как следует.
Коридор был пуст, только лимонный халат одиноко лежал посреди прохода. Джинни недолго думая подобрала его, надела и прислушалась, голос скандального посетителя доносился из-за ближайшей двери.
— Ты достал меня, Пирс! Я каждый год бросаю все свои дела, мчусь сюда и дежурю у твоей постели! А у меня семья, между прочим, мне есть чем заняться!
Ответ расслышать не удалось, Джинни подошла ближе и взялась за ручку двери. Неловко было прерывать эту душещипательную беседу, но по коридору к ней приближались две молодые женщины в лимонных халатах, и мисс Уизли не хотелось бы отвечать на лишние вопросы.
— Конечно, ты не просил! — продолжал бушевать Малкин. — Но не надейся, что я позволю тебе сидеть тут в одиночестве!
Колдомедики приближались, одна из женщин уже нахмурилась, видимо, сообразив, что не видела эту рыжую девушку раньше, и Джинни пару раз быстро дернула ручку, а затем еще и еще раз, не забывая при этом мило улыбаться «коллегам». Наконец дверь поддалась, Джинни прошмыгнула в палату, закрыла ее и на всякий случай привалилась к ней спиной.
Пирс стоял под высоким зарешеченным окном, облаченный в больничную пижаму, он вовсе не выглядел раненым или даже просто больным, только глубокие тени залегли под глазами. Пока Джинни разглядывала Пирса, Малкин, который и впустил ее в палату, с неприязнью рассматривал ее желтый халат, но уже через несколько секунд его нахмуренные брови медленно поползли вверх. Он оглянулся на Даррела и получил в ответ утвердительный кивок.
— Подпишите это, мэм, — без каких-либо предисловий целитель протянул девушке пергамент, испещренный чьим-то мелким почерком. Насколько Джинни могла судить, это было согласие на предоставление информации о здоровье. Она взяла бумагу и перо и замерла, не зная, что с ней делать.
— Эта форма только для родственников, ее не признают действительной, — скрестив руки на груди, недовольно проворчал Даррел. Поразмыслив, Джинни решила, что если с ним еще раз что-то подобное случится, она желала бы об этом знать, кроме того, хотелось сделать хоть какую-нибудь гадость в ответ на две недели полнейшей неизвестности. Быстрым росчерком пера она поставила подпись внизу пергамента. Убедившись, что она это сделала, целитель забрал документ, осторожно скрутил и убрал куда-то во внутренний карман.
— Женись на ней в течение месяца, и никаких проблем с министерскими бюрократами не возникнет, — посоветовал Малкин, как будто речь шла о лекарстве от простуды, и сделал шаг к двери. Пока Джинни, задыхаясь от возмущения, осознавала, что это не просто целитель, это друг Даррела, прекрасно осведомленный о том, кто она такая и что из себя представляет, Пирс горестно вздохнул и произнес:
— Если бы это было так просто, я бы это уже сделал.
Это был удар ниже пояса.
— Господа, я вам не мешаю?! — заливаясь краской до корней волос, прорычала Джинни.
— Нет, — сказал Пирс.
— Нисколько, — подтвердил Малкин и снова обернулся к приятелю. — Я тебя предупреждал.
Не дождавшись ответа, он взялся за ручку двери и с саркастической усмешкой обратился к Джинни на прощание:
— Желаю удачи, мэм. Весной этот парень просто с цепи срывается.
После того, как целитель вышел, мисс Уизли еще целую минуту смотрела на Даррела, гадая, добить ли его сразу или сначала поинтересоваться, как он себя чувствует. Почему-то мысль о том, что у Пирса тоже могут быть друзья, с которыми он вполне может обсуждать свои отношения с девушками, раньше ей в голову не приходила.
— Как ты меня нашла?
— Нам с Гермионой пришлось просмотреть все газеты, вышедшие за последние две недели, чтобы наткнуться на единственное сообщение об охоте на вервольфов в Южном Уэльсе. Я прочла статью и подумала: «Три вервольфа и два аврора под полной луной. Мне кажется, я знаю парня, который просто обязан был оказаться там».
Пирс предусмотрительно промолчал о том, что на самом деле там было четыре оборотня и один аврор. Джиллиан была обращена несколько лет назад и — официально — никто в оперативном отделе не знал об этом, но что-то подсказывало Дэрри: Хэджхок не зря поставил ее работать вместе с Малкиным, который знал толк в зельях, и Пирсом, которого, по большому счету, не беспокоил еще один смертоносный фактор в его окружении. Они вдвоем с напарником приняли решение покрывать ее, и даже если бы правда вдруг раскрылась, никто не смог бы придраться к сэру Лоуренсу. Тем не менее, МакГин исправно получала на полнолуние либо отгулы, либо особо секретные операции. Отправляясь на задание с Джиллиан под полной луной, они называли это «выгулять собаку», чем ужасно злили саму Джил. Огромный слабо восприимчивый к магии разумный зверь обеспечивал превосходство в схватке с любым противником, включая себе подобных.
— Ты поэтому не отвечал на письма? — Джинни кивнула на прикроватную тумбочку, где, переливаясь изумрудными чернилами, лежали конверты, подписанные Молли, Джорджем и Гермионой. — Ты не знаешь, заразился ли, и ждешь следующего полнолуния?
Больничная кровать жалобно скрипнула, когда Дэрри опустился на нее. Он поднял голову и посмотрел в окно, сквозь решетки которого в палату пробивался свет весеннего солнца. Джинни была одета совсем легко, должно быть, на улице уже тепло. Хотел бы он сейчас выйти отсюда, вдохнуть свежий воздух и увидеть хоть немного больше, чем эта камера шесть на четыре метра.
Пирс не был узником возможной болезни, он был узником чести. Так как Джил заявила, что ранения он получил от одного из вервольфов в заброшенных угольных шахтах, не могло быть никакой уверенности в том, что он не получил проклятие ликантропии в довесок. Но на самом деле галемские вервольфы к тому времени были уже мертвы, это Джил швырнула его о стену, когда он попытался ей помочь. Подходить к раненному зверю, даже если он под аконитовым зельем, было весьма неосмотрительно. Джиллиан не была заразна, Малкин поработал над этим, но Даррел не мог доказать никому, что он здоров, не раскрыв ее секрет, а заодно и то, что они с напарником оказывают помощь незарегистрированному вервольфу. И потому приходилось ждать следующего полнолуния под замком. Пирс вызвал Малкина, чтобы тот хоть как-то ускорил процесс выписки, но влияние его приятеля на руководителей госпиталя не было настолько значительным, чтобы они пренебрегли элементарной техникой безопасности, выпустив из-под замка человека, который, возможно, является вервольфом.
— Я решил, что лучше не беспокоить вас понапрасну. К тому же, — он обернулся, чтобы посмотреть на нее, — там не было ни одного письма от тебя.
Джинни промолчала. Она не могла просто написать ему письмо, она не могла позволить ему даже подумать, что он ей небезразличен! Вместо этого она выжидала несколько недель, пока беспокойство не стало совершенно невыносимым, а затем учинила многоуровневое расследование с привлечением к делу своих родственников, разыскала и допросила напарницу Даррела, пробралась тайком в его палату, и это все никоим образом не доказывало, что он ей небезразличен! Вовсе нет!
Она могла просто написать чертово письмо, просто спросить, как дела, просто признать, что она беспокоится о нем, поскольку именно этого он ждал две недели, сидя в этой клетке. Но Джинни была слишком горда, чтобы это сделать, и слишком… труслива. Она боялась, что ему надоело бегать за ней, и другой причины, по которой он не приходит больше, просто нет.
— Беспокоить понапрасну? — после продолжительной паузы повторила она. — Ты серьезно считаешь укус вервольфа напрасным беспокойством? — Пирс проворчал, что никто его не кусал, но, как и абсолютное большинство колдомедиков, она его не слышала. Джинни думала о том, почему он вел себя так, будто Уизли и есть его семья, но как только у него появились действительно серьезные проблемы, не дал им даже знать об этом? Пирс был одним из самых сообразительных парней, которых ей когда-либо доводилось встречать, почему он не подумал, что, пытаясь защитить их от своих проблем, он принесет им только больше беспокойства?
Подобная логическая ошибка имела смысл, только если он вообще не знал, как это работает. Только если он всегда был один.
— Дэрри, ты вообще представляешь, для чего нужна семья?
Лицо его вдруг изменилось: уверенная улыбка погасла, уступив место выражению бесконечного удивления. Даррел отвернулся, так ничего и не ответив. Спустя несколько томительных секунд Джинни подошла ближе и села на стул напротив него. Она никогда не спрашивала, что случилось с его собственной семьей, и сейчас было неподходящее время.
— Прости, я не должна была так говорить.
— Не в этом дело, — он снова улыбался, но теперь уже совсем по-другому. — Ты назвала меня по имени впервые за все время, что мы знакомы.
Джинни была права, когда сказала, что жизнь для него заканчивается за пределами аврората, и не только потому, что несвязанные со службой вещи казались ему скучными. Он был Гарри Поттером шестнадцать лет, и о существовании этого человека знал каждый первый в магической Британии. А затем он стал человеком, о существовании которого не знал никто, кроме Поттеров и его самого. За пределами аврората, вдали от своих коллег, он просто не существовал. Даррел приложил большие усилия, чтобы вернуть своих друзей, но Джинни упорно отказывалась признавать сам факт его существования... Он уже почти поверил, что потерял ее, отказавшись снова занять место Гарри, почти смирился с тем, что ему никогда не подобраться ближе, чем это может сделать «друг семьи». И вот она назвала его настоящим именем, тем, что принадлежало только ему, а не призрачной тени его прошлого.
Джинни смотрела на него во все глаза и не понимала, почему ей так нестерпимо хочется его обнять. Что изменилось с этой маленькой деталью? Почему произнести его имя было все равно что разрушить каменную стену между ними, как если бы это было могущественное заклятье, устраняющее преграды?
Девушка сцепила руки в замок так крепко, что побелели костяшки пальцев. Ей понадобится еще немало времени, чтобы разрешить себе быть к нему немного ближе, но первый шаг уже сделан и дорога будет легка. Джинни снова кивнула на тумбочку и сказала мягко:
— Ответь на письма, позволь им узнать, что у тебя неприятности.
— Незачем. — Пирс упрямо мотнул головой. Он не хотел омрачать жизнь своих друзей напрасными опасениями. Он еще помнил, как переживала Молли, получив известие о том, что оборотень напал на Билла. — У меня бывали неприятности и похуже.
— Могу себе представить! — фыркнула она, переходя на привычные саркастические интонации. — И ты гордо справлялся с ними в одиночку, мистер Крутой Парень Пирс! — Джинни подалась вперед, поставив локти на колени: — Так вот, ты больше не один. Ты влюбил в себя всю мою семью, изволь за это отвечать. Дай им возможность заботиться о тебе, как ты заботишься о них. Молчанием ты ранишь их сильнее.
Желтые конверты все еще смотрели с тумбочки укоризненно, хотя Даррел не раз перечитывал письма, полные искренней заботы о нем. Он помнил каждое слово, обращенное к нему, но не считал нужным отвечать. Он не привык принимать заботу о себе, но Джинни была права: если он хочет быть частью этой семьи, придется это сделать. Перо еще никогда не казалось таким тяжелым, как в тот момент, когда он осторожно выводил:
«Дорогие Рон и Гермиона, — представляют ли они, насколько на самом деле ему дороги? — Простите, что не давал о себе знать так долго… — Даррел вдруг остановился, перо застыло над бумагой. За что он просил прощения на самом деле? За то, что сделал две недели или десять лет назад? И простили бы они его, если бы знали настоящую цену этим словам?
Он поднял глаза на Джинни. Девушка сидела на стуле, откинувшись на спинку, и смотрела на него с легкой полуулыбкой. Она больше не злилась, и, судя по всему, ей нравилось находиться с ним рядом. И почему-то Даррел был уверен, что она видит именно его и никого другого. Прошлое больше не имело над ней власти, а он все еще барахтался в этом болоте, перебирая проступки человека, которым не являлся уже десять лет.
Длинная история о Мальчике-Который-Выжил давно закончилась.
Самое время перевернуть страницу.
