Осень на двоих. Чертог Пустоты

Глава 1. Другой министр

Приближалась полночь.
Эдвард Каллаган снял очки в грубой оправе, помассировал уставшие глаза и, надев снова очки, вернулся к изучению бумаг. Сосредоточиться на пестрящей выжимками из законов и ссылками на архивные документы сводке аналитиков становилось сложновато. А ведь к завтрашнему выступлению перед прессой требовалось хорошенько подготовиться, да и зря, что ли, он так гнал аудиторский доклад, чтобы сейчас просто так сдаться? Нет уж. Он перевернул страницу, увидел, как много еще осталось, и бросил безнадежные попытки вникнуть в содержание.

Всё же чашечка кофе была бы не лишней.
Премьер-министр неторопливо разогнулся в своём кресле, потянулся и, закинув руки за голову, обвел тоскливым взором кабинет. За окном был слышен гул улицы и шум машин. Лондон не спал даже в полночь. Звуки стали тише, но ощущения покоя это не принесло.
«Уехать бы в горы, — мечтательно подумал Эдвард. — Недельки на две».
Он поднялся на ноги, собираясь прогуляться до комнаты отдыха. Конечно, можно было бы попросить своего секретаря, чтобы тот принёс кофе в кабинет, но Эдварду так опостылела эта комната, что он махнул рукой на условности. К тому же, кому какое дело, что творится на Даунинг-стрит 10 в двадцать минут первого ночи?
В этот поздний час рабочий кабинет Каллагана был погружен в полумрак, поэтому стоящую в тени высокую фигуру, с ног до головы укутанную в черный балахон, он заметил не сразу, и лишь когда незнакомец выступил в круг желтого света, что отбрасывала на пол настольная лампа, премьер-министр вздрогнул и остановился.
— Кто здесь? — напряженно спросил он, чувствуя, как ускоряется собственное сердцебиение.
— Не нужно так волноваться, достопочтенный первый лорд казначейства, — промурлыкал человек, улыбаясь от уха до уха, — мы же не хотим устроить вам преждевременный инфаркт, хм?
— Кто вы такой? — Каллаган рассматривал худое бледное лицо мужчины, неровную чёлку, спадающую на высокий лоб и горящие восторгом и предвкушением тёмные, а при таком освещении практически чёрные глаза, и нервничал всё больше. — Как вы сюда попали?
— О, я совершенно никто, — продолжая широко улыбаться, сказал мужчина. — Меня, можно сказать, здесь даже нет. Но. То, что я расскажу вам, может оказаться весьма полезным. Прошу, — он широким жестом указал на рабочее кресло Каллагана, — присаживайтесь.
Премьер в легком раздражении скривил губы. Незнакомец вел себя так, словно это был его кабинет!
— Что за наглость?! — рявкнул он. — Вы либо объяснитесь, либо я…
Незнакомец закатил глаза.
— Какие же вы, людишки, скучные, — он устало помассировал переносицу и коротко глянул на Эдварда: — Вы не слышали меня? Я сказал, СЯДЬТЕ!
Последнее слово грохотом разнеслось по кабинету, эхом отражаясь от стен. Каллагана отбросило назад и, пролетев полкомнаты, он рухнул на ковер. От удара перехватило дыхание и в груди волнами начала расползаться боль. Министр болезненно застонал и, перевернувшись на бок, уперся локтем в пол, пытаясь восстановить дыхание и избавиться от черных точек, что плясали перед глазами. Наконец, он с ужасом осознал, что за гость явился в его резиденцию в такой поздний час. Очень медленно он поднял голову, снова встречаясь взглядом с незнакомцем.
О существовании скрытого мира, который населяли колдуны и ведьмы, Эдвард узнал в первый его вечер в должности премьер-министра. Он помнил это, как будто все случилось вчера, и знал, что воспоминание будет преследовать его до смертного часа.
Он стоял тогда один в этом же самом кабинете и наслаждался триумфом, к которому шел столько лет, как вдруг за спиной раздалось тихое покашливание, а после с ним заговорил один из портретов на стене, объявив, что к нему сейчас явится для знакомства министр магии.
Естественно, Эдвард решил, что сошел с ума, не выдержав долгой и напряженной предвыборной кампании. Говорящий портрет привел его в ужас, но это было ничто по сравнению с ощущениями, которые он испытал, когда из камина выскочил некто, назвавшийся Корнелиусом Фаджем, и пожал ему руку. Премьер-министр не вымолвил ни слова, пока Фадж любезно объяснял ему, что на свете до сих пор тайно живут волшебники и волшебницы, и заверял, что о них совершенно не нужно беспокоиться, поскольку Министерство магии полностью берет на себя ответственность за волшебное сообщество и строго следит, чтобы немагическое население ни в коем случае не прознало о его существовании. Фадж сказал, что это весьма трудная работа, охватывающая самые разнообразные вопросы от ограничений при полетах на метле до контроля численности популяции драконов (премьер-министр хорошо помнил, как при этих словах ухватился за край стола, чтобы не упасть). Затем Фадж отечески потрепал онемевшего премьер-министра по плечу.
— Ни о чем не тревожьтесь, — сказал он. — Скорее всего, вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас только в том случае, если на нашей стороне произойдет нечто действительно серьезное, нечто такое, что может повлиять на жизнь магглов… я хочу сказать — немагического населения. В остальное же время наш принцип: живи и дай жить другим. Должен сказать, вы восприняли встречу со мной значительно лучше, чем ваш предшественник. Он пытался выбросить меня из окна, приняв за розыгрыш, подстроенный оппозицией.
Тут к Каллагану наконец вернулся дар речи.
— Так, значит… вы — не розыгрыш?
Это была его последняя, отчаянная надежда.
— Нет, — мягко сказал Фадж — К сожалению, нет. Вот, смотрите.
И он превратил чайную чашку в тушканчика.
— Но, — задохнулся премьер-министр, глядя, как тушканчик обгрызает уголок его будущей речи, — почему… почему никто мне не сказал…
— Министр магии показывается только действующему маггловскому премьер-министру, — сказал Фадж, убирая за пазуху волшебную палочку. — Мы считаем, что так надежнее с точки зрения секретности.
— Но тогда, — жалобно проблеял премьер-министр, — почему прежний премьер не предупредил меня…
На это Фадж откровенно расхохотался:
— Дорогой мой премьер-министр, а разве вы сами когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажете?
Все еще продолжая посмеиваться, Фадж бросил в очаг щепотку какого-то порошка, шагнул в изумрудно-зеленое пламя и исчез. Эдвард стоял столбом, сознавая, что никогда, ни одной живой душе не отважится проронить хоть слово об этой встрече, потому что — кто ж ему поверит?

Он долго не мог оправиться от потрясения. Поначалу пытался убедить себя, что Фадж на самом деле всего лишь галлюцинация, вызванная недосыпом, накопившимся за время трудной предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от любых напоминаний об этой неприятной встрече он подарил тушканчика племяннице, которая пришла от зверюшки в полный восторг, а затем приказал своему личному секретарю убрать из помещения портрет безобразного человечка, возвестившего о прибытии Фаджа. Но, к большому огорчению премьер-министра, удалить портрет оказалось невозможно. Его поочередно пытались снять со стены целый отряд плотников, несколько строительных рабочих, искусствовед и канцлер казначейства, но успеха не добились. В конце концов, премьер-министр махнул рукой и просто стал надеяться, что в течение оставшегося срока пребывания в должности мерзкая штуковина будет хранить молчание и неподвижность. Порой он готов был поклясться, что видел краешком глаза, как обитатель картины зевает или почесывает нос, а один или два раза тот просто уходил из рамы, оставляя грязновато-коричневый холст совершенно пустым. Но премьер-министр приноровился пореже смотреть на картину, а в случае чего, твердо говорил себе, что это просто обман зрения (1).

Но вот год назад, в очень похожий вечер, когда премьер-министр сидел один у себя в кабинете, портрет вновь объявил о посещении Фаджа, который тут же и выпрыгнул из камина, промокший насквозь и в состоянии полнейшей паники. Не успел премьер-министр поинтересоваться, чего ради гость поливает водой ценный аксминстерский ковер, как Фадж вытащил волшебную палочку, создал прямо из воздуха два больших бокала с янтарной жидкостью, сунул один в руку премьер-министру и пододвинул себе стул, после чего понес дичайшую околесицу про тюрьму, о которой премьер-министр в жизни своей не слыхал, про человека по имени Сириус Блэк и про какой-то неведомый Хогвартс. Все это ровно ничего не говорило премьер-министру. Фадж рассказывал о войне в волшебном мире, которую развязал некий маг, настолько ужасный, что волшебный министр даже имени его произнести не решился. Рассказал о тюрьме для волшебников, о стражах этой тюрьмы — кошмарных тварях, с которыми не пожелал бы встретиться ни одни нормальный человек, и Каллаган впервые задался вопросом «насколько нормален и если уж на то пошло демократичен этот волшебный мир, если их преступников охраняют монстры, высасывающие душу?».
Это же дикость какая-то!
А призраки в школе для детей?
Нормально ли они там живут в этом своём мире?
Каллаган тряхнул головой. Условие было «живи и дай жить другим». Ну что же. Пока всё это безумие не касается нормальных граждан Соединённого Королевства, он мог закрыть глаза на странности волшебного мира.
Спустя почти три часа разъяснений, оказалось, что все, о чем просил Фадж это распространить объявление о побеге опасного преступника и среди магглов тоже, чтобы этому Блэку негде было укрыться. Каллагана не особо интересовали внутренние неурядицы волшебников, но он согласился помочь волшебному министру, в надежде, что на этот раз его оставят в покое. По крайней мере, покидая его кабинет, Фадж обещал, что не потревожит его более.
Что же. В какой-то мере, это действительно было так.
Человек, что возвышался над ним сейчас, Фаджем явно не был. И если Каллаган хоть что-то и понимал в устройстве магического мира, он мог допустить, что этот человек вообще не имел никакого отношения к Министерству магии.
Премьер прочистил горло и поднялся на ноги, поправляя очки, чудом не слетевшие с носа во время падения. Он вернулся к столу, на ходу поправляя галстук и пытаясь придать своему лицу по возможности непринужденное выражение, будто ему все нипочем. Незнакомец, чуть склонив голову к плечу, наблюдал за ним, словно давал время перевести дух и прийти в себя.
Стараясь двигаться максимально неторопливо и уверенно, Эдвард опустился в своё кресло и, сцепив руки замком, сухо поинтересовался:
— Чем могу помочь, мистер?..
Мужчина хмыкнул.
— Имя моё вам знать совершенно необязательно, — он в два шага преодолел расстояние, отделяющее его от рабочего стола министра, и плавно опустился в гостевое кресло: — Есть вещи более насущные.
— Например? — всё так же спокойно уточнил Каллаган. От всего этого сумасшествия у него уже начала болеть голова, а человек напротив, казалось, вообще никуда не торопился и лишь с насмешкой разглядывал лицо министра.
— Уж не знаю, насколько хорошо вас проинформировали, но все же шутки ради спрошу, — сказал незнакомец, — говорит ли вам о чем-нибудь имя Волдеморт?
Эдвард моргнул.
— Полагаю, что нет, — верно расценив его молчание, заключил незнакомец. — Среди нас его имя произносить боятся.
Каллаган застыл, начиная понимать, о ком сейчас пойдет речь. Подобного поворота в разговоре он не ожидал.
— Кажется, я догадываюсь, о ком вы говорите, — прочистив горло, признался он.
— О, тогда это во многом облегчает мою задачу, — собеседник почти радостно улыбнулся. — Видите ли, совсем недавно мой господин вернулся из небытия, и в мире магии грядут любопытные события.
— Ваш… господин? — помедлив, переспросил Эдвард. — Не значит ли это, что вы один из этих волшебных террористов… как вас там… Пожиратель смерти, так?
«Что там к Дьяволу происходит в этом волшебном мире?!»
— О, да вы, я смотрю, куда лучше осведомлены о нашем мире, чем я полагал, — одобрительно заметил незнакомец.
— Я полагал, что Волдеморт мёртв.
— Уже нет, — мужчина улыбнулся. — Он вернулся и вскоре в мире магов начнётся новая война.
— Это весьма печально, но причем, позвольте спросить, здесь я?
Каллаган осторожно скосил глаза на волшебный портрет, в тайной надежде, что человечек на картине слышит разговор, но к его разочарованию холст был пуст. Заметив его взгляд, мужчина напротив лишь насмешливо улыбнулся.
— Не стоит отвлекаться, достопочтенный первый лорд казначейства, — протянул он. — Ваш маленький соглядатай временно в отлучке и не вернётся, пока я не позволю. Итак, — он сцепил пальцы замком, поставив локти на ручки кресла. — Коль скоро вам не нужно объяснять, насколько могущественен мой господин, перейдем сразу к делу. Вы спросили, какое отношение наша война будет иметь к вам. Ответ прост. Самое прямое. Видите ли, покуда нынешняя власть настроена поддерживать с вами исключительно добрососедские отношения, вам опасаться нечего, но скоро это изменится. И Тёмный Лорд обрушит всю свою мощь и ненависть на ваш жалкий немагический мирок.
Эдвард растерянно смотрел на волшебника напротив.
— Но… зачем?
— А разве не ясно? — мужчина пожал плечами. — Он ненавидит магглов. И когда придет день, уничтожит вас.
— И вы полагаете, мы позволим ему это?
— Вы, кажется, не совсем понимаете всю серьёзность ситуации, министр, — с издевкой протянул волшебник. — Подумайте, как просто мне было проникнуть в ваш кабинет. Я могу убить вас прямо сейчас. И ни одна живая душа не узнает, что произошло, — он выдержал небольшую паузу, давая собеседнику проникнуться всей серьезностью этого заявления, после чего с улыбкой продолжил говорить: — Один посредственный маг при должном вдохновении может превратить в пыль человек двадцать. Представьте, на что способна армия Тёмного Лорда.
Каллаган представил. По спине побежал холодок.
— Так зачем же вы сейчас здесь? — тихо осведомился он. — Если вы собираетесь угрожать, или…
— Нет-нет, расслабьтесь, господин министр, убивать вас в мои планы не входит. Я пришел с, хм, деловым предложением.
— Предложением? — Эдвард чуть расправил плечи, вот это больше походило на привычное положение дел. — Что за предложение?
— Милорд милостив к тем, кто оказал ему должное почтение и верно служит ему. Поэтому, если вы будете достаточно разумны, а вы кажетесь мне человеком неглупым, то он любезно забудет о существовании немагического мира, и вы более не услышите о войне волшебников. Всё, что нам нужно — небольшая услуга.
— Услуга?
— О да. Это сущий пустяк для человека с вашим положением, господин премьер министр, — Пожиратель смерти вытащил из кармана фотографию и, положив на стол, медленно пододвинул к Эдварду. — Милорду нужен этот человек, — сказал он. — Нам известно, что он скрывается среди магглов. От вас требуется найти его и передать нам.
Даже не взглянув на фото, Каллаган скептически изогнул бровь.
— Вы, колдуны, так могущественны, но не можете найти одного единственного человека?
— Его скрывают чары, объяснять природу которых вам у меня нет ни времени, ни желания, скажу лишь, что волшебник этого человека найти не может. А вот магглам это под силу.
— И это всё? Мне просто нужно выдать вам этого человека?
— Да, — мужчина широко улыбался. — Просто, не так ли?
Эдвард мгновение просто молча смотрел в тёмные глаза, после чего опустил взгляд на фото.
— Боже…но это же… просто ребенок, — прошептал он. — Зачем во имя всех святых он вам нужен?
— А это, боюсь, вас уже не касается, — в притворном сожалении вздохнул маг. — И не обманывайтесь его внешностью. Мальчишка не менее опасен, чем любой другой волшебник. Итак. Ваше решение?
— Я… — Эдвард замолчал.
Один ребенок в обмен на целую страну? Жертва того, должно быть, стоит, но с другой стороны…
— Мне мало верится, что получив этого мальчика, вы просто оставите нас в покое. Как я могу быть уверен, что выдав вам его, смогу обезопасить от вашего лорда наш, как вы говорите, немагический мир?
— Никак, увы. Но одно то, что вы готовы сотрудничать очень облегчит вашу жизнь. Милорд способен быть благодарным. Поверьте.
Эдвард покачал головой.
— Мне нужно подумать.
— Как угодно. Но времени у вас не так много. Мальчик нужен нам до конца этой недели, — мужчина поднялся на ноги. — Поэтому вы либо найдете его до воскресенья, либо, — он вдруг резко подался вперед, упираясь ладонями в гладкую столешницу, и прошипел, — мы обрушим на ваш жалкий отсталый мирок такой ужас и такое отчаяние, что вы сотню раз проклянёте свою недальновидность и нерешительность, зная, что вам дали шанс этого избежать, но вы им не воспользовались. Хорошенькой подумайте, Каллаган, что для вас важнее: жизнь одного волшебного ребенка или жизнь ваших граждан… или вашей семьи, быть может?
— Не смейте угрожать мне!
В глазах незнакомца пылало такое всепоглощающее безумие, что Эдварду вдруг стало по-настоящему страшно. Такой человек оборвет чужую жизнь, не сомневаясь ни мгновения.
— Я даже не начал ещё угрожать, господин министр, — опасно улыбаясь, прошептал тот. — Пока я лишь предостерегаю. И вам же будет лучше, если на этом наше с вами знакомство закончится.
Он оттолкнулся от рабочего стола, выпрямляясь, и чуть склонился в шутливом поклоне.
— Доброй ночи, министр.
— Постойте! — Каллаган вскочил на ноги. — Как мне с вами связаться, если я соглашусь?
— Никак, — мужчина иронично глянул на него через плечо. — Я сам с вами свяжусь. О, и я совершенно не рекомендую вам рассказывать об этой встрече нашему общему знакомому, мистеру Фаджу. Он вам не поможет. Поэтому, господин министр, если к воскресенью мальчика у вас не будет, — тут по губам волшебника расползлась странная усмешка, — можете начинать молиться этому своему воображаемому богу, потому что спасти вас сможет только чудо.
Сказав это, незнакомец бесшумно растаял в ночных тенях, словно его и не было. Каллаган обессиленно рухнул обратно в своё кресло, словно марионетка, у которой враз обрезали все ниточки. Ослабив узел галстука, он провел по лицу дрожащей рукой, пытаясь успокоиться и только сейчас в полной мере осознавая насколько его вымотал этот недолгий разговор. Он мало что знал об устройстве волшебного мира и много не понимал. Сейчас он был твёрдо уверен лишь в одном: человек, что приходил к нему этой ночью, опасен. И вполне возможно его угрозы весьма реальны. Бог свидетель, меньше всего на свете Эдварду хотелось встретиться с ним вновь. Эта бездонная, пламенеющая ярость в тёмных глазах волшебника, которая казалось, была направлена на весь мир, пугала его. Но что ему оставалось делать? Найти этого мальчика и отдать им? Спасет ли это немагический мир? Премьеру очень хотелось верить в это, но какие у него были гарантии?
Он снова взглянул на фото, что лежало у него на столе, словно безмолвное подтверждение того, что эта ночная встреча ему не привиделась. Эдвард рассматривал улыбающееся лицо темноволосого мальчика с ярко-зелеными глазами и размышлял, зачем вообще Волдеморту понадобился этот ребенок. На вид ему было тринадцать, может, четырнадцать лет. Что такого особенного в этом мальчике?
Испустив раздраженный вздох, Каллаган отодвинул фото в сторону и в мрачной задумчивости взглянул в окно, где дышал жизнью Лондон. Нельзя допустить, чтобы по этим улицам ходили кровожадные безумцы. Нельзя позволить, чтобы одержимые психопаты ввергли в хаос этот мир. Им вполне хватало проблем и без спятивших волшебников. Но что же делать?
Неожиданно в памяти всплыли последние слова мага.
«Можете начинать молиться этому своему воображаемому богу, потому что спасти вас сможет только чудо».
Было в этом что-то… необъяснимо знакомое.
Каллагану вдруг вспомнился разговор с его предшественником в день, когда он заступил на пост премьера.
«В этом мире много безумства, — сказал тот, как-то странно глядя на Эдварда. — С одним мы вынуждены мириться, другое обязаны пресечь на корню, но есть нечто нам совершенно неподвластное. Нечто такое, о чём даже думать не хочется. В таких случаях, мой друг, я очень советую вам обратиться к этой книге. Возможно, она поможет вам найти решение. Но более всего на свете я желаю, чтобы вы никогда не оказались в такой ситуации, когда вам придется эту книгу открыть».
Эдвард мало значения придал тем словам, предполагая, что это просто такая странная манера изъяснения, сейчас же он вдруг подумал, а не о магическом ли мире говорил прошлый премьер? Хотя какой толк от обычной книжки против тех, кто способен творить такое, о чем и помыслить страшно? Помедлив, Эдвард открыл нижний ящик стола и уставился на одиноко лежащую там книгу в простой обложке из чёрной кожи.
— Чушь какая-то, честное слово, — пробормотал он. — Ну чем это поможет? — достав из ящика книгу, пробормотал он и провел пальцами по аккуратно выгравированному слову «Библия» внизу обложки. — Больше похоже на какую-то насмешку.
Открыв Священное писание, министр бездумно пролистал несколько страниц, когда из книги вдруг выпал клочок бумаги. Нахмурившись, Каллаган взял листок и покрутил в руках. Имя и номер телефона — вот и всё, что было там написано. Возможно, это не имело никакого значения. Возможно, имело. Сложно было понять, об этом ли говорил предыдущий премьер, но кроме загадочного листочка бумаги в Библии не было больше ничего примечательного.
С тихим вздохом, Эдвард убрал книгу обратно в ящик, а непонятный листок с номером телефона прикрепил скрепкой в свой ежедневник, решив разобраться с этим позднее.
Ответов у него не было. Выхода тоже. Каллаган посмотрел на фотографию и тяжело вздохнул. Похоже, самым простым сейчас будет просто сделать так, как хочет этот Волдеморт. Размышления о спасении можно оставить на «потом».
Стрелка часов неторопливо подбиралась к трём часам ночи и, пожалуй, на этом всё безумие и напряжение прошедшего дня стоило оставить позади.
Если бы только вместе с этим можно было просто забыть о ночном разговоре и не думать больше ни о волшебном мире, ни о грядущей войне.

* * *
Когда разрываешь собственную душу на части, нужно быть готовым к тому, что что-то может пойти ужасно не так. Когда ты могущественный тёмный маг, мечтающий о бессмертии, нужно очень осторожно относиться к собственным решениям, потому что однажды твоя гордыня и чувство собственной непогрешимости могут сыграть с тобой злую шутку.
Лорд Волдеморт всегда верил в то, что каждый его поступок — следствие тщательно взвешенных доводов и умозаключений. Еще он верил, что может предугадать любой поворот событий. Как верил, что это он контролирует собственную жизнь и собственную магию и все события происходят так, как он того захочет.
Лорд Волдеморт полагал, что никогда не ошибается.

С точки зрения большинства научных источников, душа является своеобразным хранилищем памяти, и даже то, что забыл разум, она не забудет никогда, потому что каждое из этих воспоминаний составляет саму суть человека. Кто-то даже верит, что душа способна восстановить воспоминания прошлых жизней, но доказательств этому нет.
Тем не менее, душа помнит всё.

Конечно, пока кому-то не придет в голову разорвать её на куски и распихать по магическим артефактам, с целью обрести своеобразное, но гарантированное бессмертие. Какие в этом случае воспоминания сохраняются у души уже мало кого волнует. Если основной осколок после смерти физического тела умудряется избежать перехода в иной мир, предполагается, что все накопленные при жизни воспоминания остаются в той части души, которая болтается по миру, словно призрак, пока не найдет себе подходящее тело куда можно на время вселиться и которым можно управлять. Процесс этот сложен, опасен и может занять много времени. Но любой риск стоит того, чтобы жить вечно, не так ли?
Так лорд Волдеморт думал, пока смертельное проклятье не отразилось от годовалого Гарри Поттера, полностью уничтожив его физическое тело.

Смерть груба, жестока и алчна. Она забирает весь твой жизненный опыт, твои мысли, желания, достижения и богатства. Она стирает твою личность, оставляя лишь гниющую плоть и угасающие воспоминания о том, кем ты был. Смерть делает тебя бессильным. Жалким. Ничтожным. Ты можешь взмахом руки разрушать города. Можешь ввергать в ужас сильнейших противников. Можешь сокрушать, уничтожать, править. Но когда Она встает за твоей спиной, положив бледную, костлявую руку на плечо, ты не можешь ничего сделать. Не можешь защититься и сбежать. Не можешь скрыться. Она сильнее любого смертного существа, будь он маг или человек. И Она не знает пощады.
Тёмный Лорд очень не хотел умирать. Он хотел править Смертью, а не быть её заложником и рабом.
И однажды он нашел способ обмануть её.
Он создал коллекцию крестражей, где хранились частички его души вместе с остаточными воспоминаниями, эмоциями, чувствами и мыслями, которые он переживал в определенные этапы своей насыщенной событиями жизни и от которых довольно легко отказался, как от ненужной слабости. Назначением этих крестражей было стать своеобразным якорем, который не позволит ему покинуть мир живых даже в случае если физическое тело будет уничтожено. Умно, не так ли? Предполагалось, что один небольшой ритуал создаст гомункула — жизнеспособную физическую оболочку, куда будет помещена основная частичка души, и Лорд Волдеморт спокойно продолжит своё существование и дальше. Очень просто. Немного жутковато, быть может, но осуществимо.
Но в один «прекрасный» день могущественный Тёмный Лорд узнал, что у него вскоре появится наследник. Живой ребенок. Его собственная плоть и кровь. Когда лорд понял, какой подарок судьбы получил, восторгу его не было предела. Ведь зачем нужна лишняя морока с гомункулом и ритуалом возрождения, когда можно просто привязать все крестражи и его собственную частичку души к идеальному сосуду? Оставалось лишь дождаться, когда ребенок появится на свет, избавиться от лишней души, провести ряд обрядов, чтобы быстро вырастить тело и предотвратить старение и распад, после чего спрятать в надежном месте. Вот и всё. Ах да. Наверное, следовало бы ещё избавиться от матери ребенка, чтобы она ничего не испортила ненароком.
План был идеален. В случае смерти, осколок души, что жил в его теле, просто перенесся бы в подготовленный сосуд. Чисто, быстро и никаких гомункулов с кровавыми ритуалами.
Темный Лорд никогда не ошибался.
Увы, предсказать силу материнской любви он был просто не способен.
Элен Арденс, мать его ребенка, сумела сбежать за месяц до рождения наследника и спланировать обряд защиты, что строился на магии жертвы. Тёмный Лорд нашел её слишком поздно и всё, что он обнаружил, это остывающее тело Элен и рунический круг, в котором мирно дремал младенец, окруженный таким мощным барьером, что Волдеморт не смог даже приблизиться к нему. Точнее к ней. Дитя, на которое он возлагал столько надежд оказалось не того пола. Планируя ритуал, он даже в расчёт это не брал, уверенный, что родится мальчик.
Но даже не эта глупая промашка так разозлила Тёмного Лорда.
В попытке защитить дочь, Элен прибегла к весьма радикальным методам. Магический щит, окружающий ребенка, был настолько мощным, что на его постоянное поддержание требовался весь резерв природной магии младенца, что превратило девочку в сквиба. Толка от ребенка теперь не было никакого. Даже если бы Волдеморт смог забрать дочь и провести ритуал, он в итоге вернулся бы к жизни в качестве женщины-сквиба.
Ну просто блеск.
Столько планов полетели коту под хвост из-за пресловутой материнской любви. Волдеморту очень хотелось вернуть к жизни Элен и снова её убить. Возможно, не один раз.
Но просто развернуться и уйти было выше его сил.
Волдеморт стоял возле рунического круга и думал. Ни одно проклятье не коснулось бы ребенка в круге, и воздействовали на девочку только мягко светящиеся магические руны. Он смотрел на руны, вычисляя формулу заклинания. Добавляя в ритуал магию жертвы, Элен планировала оградить от него не только свою дочь, но и её потомков. То есть, каждый последующий отпрыск, будь в нём хоть капля крови Элен, рождался бы с подобной защитой… и без капли магии с практической точки зрения. Досадно. Элен, будь она проклята, сумела сплести почти идеальную нить чар, основанную на кровной магии, для защиты дочери. Дочери. По губам Тёмного Лорда скользнула усмешка. О да. Он нашел её. Женская руна — маленький аккуратный вензелек над головой младенца. Элен привязала защиту к крови и, видимо, второпях добавила женскую руну. Таким образом, у защиты оказалось слабое место. Крохотное и незаметное, но все же оно было. Нужно было только добавить пару штрихов к этой безупречной магической паутине. Быстро просчитав в уме нужную формулу, Волдеморт начертил в круге две дополнительные руны: одна обнуляла защиту в случае рождения мальчика, другая привязывала душу Волдеморта к ребенку, как и было задумано.
Проект получался долгоиграющий и ненадежный, но, тем не менее, существовал крохотный шанс, что на свет появится потомок Тёмного Лорда не защищенный кровной магией, и, если это случится, Волдеморт найдет его и сделает своим сосудом. Впрочем, теперь этот план скорее существовал как запасной вариант, на случай если все остальные по какой-либо причине провалятся.

Темный Лорд никогда не ошибался.

Небольшая руна, привязавшая его душу к дочери Элен сработала, как и планировалось с самого начала. Только вот она не должна был сработать так буквально. Предполагалось, что связь позволит ему почувствовать, как падет защита кровной магии, а не зашвырнет совершенно не подготовленный к этому остаток души в тело годовалого ребенка при первом же удобном случае. Ещё предполагалось, что он сможет сохранить свою личность и воспоминания нетронутыми после переселения в новый сосуд. И что в момент переселения ребенку не будет год от роду. И что у сосуда не будет собственной души. Вообще, много чего предполагалось. Но в итоге он застрял на четырнадцать лет в теле мальчишки, даже не зная, кто он такой, пока какая-то безумная варна не собрала воедино все осколки его души, вернув вместе с тем спрятанные в них воспоминания.
И ведь он даже не думал об этом, добавляя пару собственных штрихов в магический круг Элен. Не думал о том, что сам привязал свою душу к ребенку. Не думал о том, как отразится это переселение души на его воспоминаниях. Не думал о том, что создание крестражей ослабило его душу, отрезав от неё половину чувств и воспоминаний. Не думал, что, по сути, провел два никак не связанных друг с другом ритуала, один из которых был рассчитан на то, что душа должна быть расколота, а другой — на то, что от неё должно остаться что-то побольше жалкого кусочка, которого с натяжкой хватило только на то, чтобы сохранить далекий призрак его былой личности, наглухо застрявшей в теле годовалого ребенка. В итоге основная часть его души, вместо того, чтобы, в полной мере осознавая самого себя, отправиться на поиски подходящего тела, просто «прилипла» к маленькому Томасу Арчеру. Его внуку.
Волдеморт презрительно фыркнул.
Не удивительно, что окружающие шарахались от Томаса Арчера как от огня.
Ну правда. Где это видано, чтобы дети в пять лет смотрели на мир глазами шестидесятилетнего маньяка убийцы?

Тёмный Лорд никогда не ошибался.
Кроме того мгновения, когда решил устроить погоню за бессмертием.
И того дня, когда обманул рунический круг.
И той ночи, когда он пришел в дом Поттеров с целью оборвать жизнь ребенка из пророчества.
Даже иронично, что два самых кошмарных фиаско в его жизни были связаны с магией жертвы материнской любви.

Красивый юноша с темными волосами, мягкими волнами спадающими на лоб, закрыл книгу и, откинулся на спинку кресла, обратил взгляд карих глаз к потолку, прокручивая в голове полученную информацию. Картина, которая складывалась из его умозаключений, выходила весьма занятная, только вот сейчас он был куда больше поглощен попытками подобрать наиболее подходящий эпитет, способный достаточно полно описать его собственную глупость. Эпитета, увы, не находилось.
«Назовем это беспрецедентной тупостью», — мрачно решил он.
Оставался другой вопрос. Что случилось со второй душой?
Исходя из распространённого мнения, что душа — субстанция скорее всего гибкая и податливая, можно предположить, что в момент слияния с основным осколком души Волдеморта эта целостная и гибкая субстанция абсорбировала инородный объект и смешалась с ним.
Но в этом случае выходило, что под влияние второй души должна была попасть личность Тёмного Лорда, трансформировавшись во что-то иное. Но никаких особых перемен в своём характере он не ощущал.
Таким образом, выходило, что осознанный осколок души Волдеморта подавил вторую душу, наложив на несформированную личность ребенка собственные черты. То есть все эти годы он был собой и для полного становления прошлой личности не хватало лишь воспоминаний, которые вернулись к нему вместе с остальными осколками души.
Он нахмурился.
Это напоминало ему о том, что крестражей у него больше не было и он, честно говоря, не был уверен, сможет ли сделать новые, не повлияв тем самым на заново воссозданную личность.
Исходя из всех этих рассуждений, напрашивался только один вывод.
Затеяв весь этот вертеп с сосудами и крестражами несколько десятилетий назад, он сильно переоценил собственные интеллектуальные способности.
— Определенно беспрецедентная тупость, — вслух заключил он, закрывая глаза.
Теперь он мало того что остался без крестражей, так ещё и застрял в теле пятнадцатилетнего подростка.
— Ну просто великолепно.
«Интересно, — подумал он, — сколько душ тогда теперь в этом теле? Две? Или одна, но сильно сбитая с толку?»
По крайней мере, его магия была на месте и, казалось, если только это возможно, стала ещё сильнее. Осталось избавиться от министерского заклинания Надзора и спланировать свои дальнейшие шаги. Теперь, когда он был точно уверен, что слияние душ не повредит ему, его магии или его рассудку, можно было сосредоточиться на делах насущных.
Например, на сборе информации и созыве Пожирателей. Или… его взгляд упал на стопку конвертов на кофейном столике, на том, что ему делать с Поттером. Мальчишка буквально душил его корреспонденцией в последние дни, чем страшно раздражал.
После приезда в этот забытый богом маггловский городишко, Том уехал практически на следующий же день, обосновавшись у Хельги Долоховой. Старая ведьма казалась весьма неплохим вариантом. Во-первых, в её доме Том мог беспрепятственно колдовать. Во-вторых, ей было совершенно безразлично, куда и зачем он уходит каждый день. А в-третьих, тут не было Поттера. Конечно, пришлось внушить мальчишке, что у магглов ему будет безопаснее, чтобы он не увязался следом, но зато теперь он был избавлен от навязчивого общества Мальчика-Который-Увы-Выжил. И пристального внимания соглядатаев Дамблдора, которые караулили Поттера. Хорошо. Но не идеально.
С каждым днем он все больше убеждался, что изображать Томаса Арчера и одновременно быть Лордом Волдемортом — дело хлопотное. Постоянно приходилось как-то лавировать между двумя личностями и чётко контролировать не только свой график жизни, но и свое поведение. Нужно было срочно разграничить две эти жизни, пока он окончательно не свел себя с ума. И решение было. Оно хранилось в одном из его тайников, и Том планировал добраться до него, как только избавится от заклинания Надзора, а на это, к сожалению, тоже требовалось время.
Помимо прочего, приходилось разбираться с защитными чарами поместья Риддлов и приводить особняк в порядок. Даже с учетом того, что Питер теперь там был не один, процесс подготовки дома затягивался. А нужно было ещё столько сделать и успеть, пока не закончились эти два коротких месяца лета, ведь в сентябре, если, конечно, не отказываться от идеи и дальше изображать Арчера, он окажется практически заперт в Хогвартсе и к этому моменту у него должно быть всё готово.
Тёмный Лорд тоскливо вздохнул, выглянув в окно на залитую солнцем улицу. Порой он даже скучал по тем временам, когда жил простой незатейливой жизнью Томаса Арчера и все лето мог бесцельно болтаться по улицам или читать книжки.
Но Томас Арчер не планировал государственного переворота. Томас Арчер был скучной посредственностью. Жалкой тенью Тёмного Лорда, вынужденной влачить унылое, серое существование в роли лучшего друга Гарри Поттера, не способной даже осознать своего величия. Своей значимости. Томас Арчер был потерянными четырнадцатью годами жизни, о которых даже вспоминать было тошно. Он не имел права на существование.
Впрочем, к Мордреду все эти меланхоличные размышления. Он вновь был жив. Ощущал, как магия буквально струится по венам миллиардами всполохов. Сознание его было ясным, свободным, полным планов, идей и желаний. Он, наконец, перестал быть пешкой на этой шахматной доске судьбы. Он стал игроком. И сейчас был способен на что угодно. Никогда в жизни он не чувствовал себя лучше.

Том Риддл поднялся на ноги и покрутил головой, разминая шею. Он с самого утра сидел в этом кресле, потерявшись в своих мыслях, и тратил драгоценное время на то, что не имело сейчас никакого значения. Первым делом нужно ответить на письма Поттера, пока он не решил заявиться сюда. А потом следует наведаться в дом Риддлов и заняться действительно важными вопросами, которые он не мог решать в доме Долоховой. Ведь у неё гостил Томас Арчер. А Томас Арчер вряд ли будет планировать организацию массового побега из Азкабана и общий сбор Пожирателей смерти.
За спиной раздался тихий хлопок и вежливое покашливание.
— Обед почти готов, мистер Томас Арчер, сэр, — любезно известил Виви и низко поклонился.
Том едва не фыркнул. Домовик до сих пор дулся на него за ту историю в Больничном крыле, когда Том вернулся в палату с еле живым Поттером на руках. Обезумевший от беспокойства эльф, изображавший в это время Арчера, едва не поднял на уши весь Хогвартс. Тому с огромным трудом удалось успокоить паникующее создание и убедить его хранить молчание и не рассказывать о случившемся никому, включая самого Гарри. Эльф согласился, но никак не мог смириться с тем, что приходится что-то скрывать от хозяина, хоть правда и может навредить Гарри (Виви не знал каким образом, но поверил Тому, когда тот уговаривал хранить всё в секрете). В итоге все, что осталось несчастному домовику это держать рот на замке и тихо злиться на Тома, который вынудил его врать хозяину.
— Сегодня я пообедаю вне дома, — известил Том.
Виви снова поклонился.
— Как пожелаете, мистер Томас Арчер, сэр, — он скосил глаза на нераспечатанные письма от Гарри. — Томас Арчер сэр желает, чтобы я доставил ваш ответ на послания хозяина Гарри Поттера сэра?
— Позже, — Том окинул себя быстрым взглядом в зеркале, стараясь не обращать внимания на слишком молодое и неприятно чужое лицо в отражении, поправил воротник рубашки и снял с вешалки мантию.
— Вы не прочитали ни одно из писем, — с укором заметил Виви. — Вы не хотите больше общаться с хозяином?
Том закатил глаза. Честное слово, Гарри и правда дает своему домовику слишком много свободы. Мелкая напасть ведет себя как заблагорассудится. И этот порыв Поттера отослать эльфа в помощь Хельге, вместо того, чтобы забрать к себе на Тисовую улицу, мало чем помогал. Долохова к Виви относилась как к экзотическому питомцу и почти не нагружала работой. А в итоге, излишне навязчивый гаденыш от безделья стал задавать слишком неудобные вопросы и подмечать слишком нежелательные детали. Пора было что-то с этим делать.
— Кстати, я помнится, просил тебя доставлять маггловскую прессу, — отстранённо напомнил Том, даже не посчитав нужным отвечать на вопросы домовика. — И что-то не видел сегодняшнего номера.
— Конечно, не видели, Томас Арчер, сэр, — излишне заискивающе согласился эльф, — вы всё утро были в гостиной, а новый номер лежал в коридоре.
Том смерил того ледяным взглядом.
— Цель существования любого домового эльфа — служение своему хозяину. И коль скоро твой хозяин велел тебе слушаться тех, кто живет в этом доме, с твоей стороны крайне неосмотрительно относиться к его желаниям с таким безразличием.
Голубые глаза домовика в ужасе распахнулись.
— Виви не-не… Виви просто, — эльф прижал уши к голове, — Виви беспокоится о хозяине, Виви любит хозяина, он всегда слушается…
— Значит, не доставляй мне проблем, — отчеканил Том. — И принеси чертову газету.
Эльф кивнул и исчез, а через секунду свежий номер плавно опустился на журнальный столик по правую руку от Тома. Уголки его губ дрогнули в усмешке.
«Ну наконец-то хоть какая-то субординация, — подумал он, отвлеченно взяв в руки газету, не то что бы его сильно интересовали события в мире магглов, но знать, что там происходит было не лишним. — Как я собираюсь управлять армией Пожирателей смерти, если с чертовым эльфом не могу управиться? С другой стороны, эльф-то не догадывается…»
Мысль оборвалась на полуслове, когда Том наткнулся взглядом на поразительно знакомое лицо, улыбающееся ему со страницы маггловской газеты. Под фотографией большими буквами значилось объявление: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ! ГАРРИ ПОТТЕР. 14 ЛЕТ. МОЖЕТ БЫТЬ ВООРУЖЕН И ОПАСЕН. ПСИХИЧЕСКИ НЕ СТАБИЛЕН! ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ, НЕ ВСТУПАЯ В КОНТАКТ, СРОЧНО СВЯЖИТЕСЬ С ПОЛИЦИЕЙ».

Том медленно опустился обратно в кресло. Вот это было совсем неожиданно.
Что такого за прошедшие две недели успел натворить миролюбивый Гарри Поттер, чтобы привлечь внимание магглов? Том очень сомневался, что мальчишка даже из дома выходил. Следовательно, это была инициатива волшебников. Но кого? И зачем? Тому арест Поттера магглами был не нужен, при желании он и сам мог его найти. Тогда какой в этом смысл? Никакого, если так подумать. Это походило на выкуривание животного из норы. Первое, что стоит сделать во время охоты — это лишить зверя укрытия. Места, где он может спрятаться. Если Гарри Поттера начнут разыскивать в мире магглов, он вынужден будет перебраться к волшебникам, где его куда проще выследить.
Только вот кто затеял эту охоту? Кому может быть выгодно такое положение дел, кроме Волдеморта?
«Которому, — Том мрачно усмехнулся, — это совершенно не за чем».
Впрочем… хоть ситуация и была лишена всякого смысла, это его абсолютно не касалось. Пускай мальчишка сам выкручивается, как хочет. Безопасность Гарри Поттера Тома не сильно беспокоила.
Но кто затеял этот балаган? И не усложнит ли это жизнь Тёмного Лорда? Ведь сейчас он знает, где находится Поттер и может предугадать каждый его шаг, а если мальчишка попадет в руки маггловских властей? Искать и вытаскивать его потом будет слишком хлопотно.
С другой стороны, почему этим должен заниматься он? Есть же Дамблдор. Вот пусть старик и вытаскивает своего золотого мальчика из передряги.
Да. Всё верно. Незачем беспокоиться и думать об этом.
Том сам не заметил, как сминает в руках газету с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
«Дьявол».
Он отшвырнул измятый маггловский журнал в сторону и поднялся с кресла.
Это не его проблема.
Определенно не его проблема.
У него есть дела поважнее.
Ведь так? Так.
Тёмный Лорд никогда не ошибается.

//Примечания автора:

(1) В эпизоде частично использован оригинальный текст из 1 главы «Гарри Поттер и Принц-полукровка». Не мое, не претендую.

Глава 2. Беда не приходит одна

«Нас было четверо, когда это началось. Нас будет четверо, когда всему придет конец. Я жалкий трус. Я слаб, и в том мой грех. Я человек. И слабости мои меня сводят с ума. Но придет день, и миру явится тот, кто не будет знать страха. Однажды, дитя моё, ты спасешь всех нас».

Гарри закрыл тетрадь и улегся на спину, уставившись в потолок. Это странное послание пришлось собирать по частям из всех дневников Слизерина. А ведь это было только начало. Гарри был уверен, что Салазар скрыл в своих записях куда больше, чем казалось на первый взгляд, но выискивать их было сложно. Ещё сложнее было выстраивать предложения в хронологическом порядке. По крайней мере, Поттер был уверен, что с этих слов начинается зашифрованное послание. Только вот времени на изыскания уходило слишком много. Дабы как-то скрасить свой унылый досуг на каникулах, Гарри прихватил пару дневников с собой, но толком так и не занялся их детальным изучением. Он и домашнее задание делал через силу, мучаясь от невыносимой жары, что нависла над графством Суррей раскаленным солнечным маревом. За окном маленькой скудно обставленной спальни буквально плавился асфальт. Трава высохла и пожелтела. Листья на деревьях не трогал ни один порыв ветра. На кухне и в гостиной непрерывно работали вентиляторы, гоняя горячий воздух по комнатам и ничуть не облегчая состояния обитателей дома.
Гарри серьезно задумывался о побеге. Куда угодно. Лишь бы там было не так жарко. И не так скучно.
Том, негодяй, сбежал на второй же день каникул и развлекался у Хельги, а Гарри застрял запертый в доме родственников, тоскливо ожидая, когда же Сириус, наконец, заберет его к себе. Но вот прошло две недели, всё ближе был его день рождения, а ничего не происходило. Все как будто забыли о нём. Это злило и угнетало, но Поттер приказал себе просто расслабиться и сделать вид, что так и должно быть. В конце концов, рано или поздно его отсюда заберут, и не было никакого смысла отравлять собственное существование мрачными мыслями. Вместо этого Гарри решил обидеться на Тома за то, что тот игнорирует его письма, и вернуться к исследованиям. Оставалось решить, как быть с жарой. От неё отделаться было куда сложнее, чем от угрюмых размышлений о том, что про него все забыли.
«Вообще это даже странно, — думал он. — У нас там Волдеморт возродился вроде как. Разве меня сейчас не должны вводить в курс дела и рассказывать, как его победить? Ну или хотя бы как защищаться? Что-то никто не спешит учить меня быть крутым боевым магом. Это так и должно быть?»
Он перевернулся на бок. Не то что бы он планировал вступать в идиотскую войну, но можно было хотя бы подумать об этом. Чтобы было больше поводов пообижаться на окружающих. Всё равно заняться больше нечем.
Внизу послышалась трель дверного звонка, шаги в коридоре и приглушенные голоса. Гарри лениво приоткрыл один глаз, прислушиваясь. Похоже, в гости к Дурслям кто-то пришел, а значит, следует сидеть очень тихо и делать вид, что его не существует. С другой стороны, сейчас был самый удачный момент, что бы улизнуть потихоньку из дома и прогуляться по округе. В конце концов, он безвылазно сидит здесь вторую неделю, если не считать коротких вылазок, чтобы покрасить забор, разобрать гараж или постричь кусты. Ну правда, если так пойдет и дальше, он с ума тут сойдет.
Потерявшись в собственных мыслях, Гарри даже не сразу понял, что кто-то его зовет. Хотя почему «кто-то»? Этот раскатистый низкий бас мог принадлежать только дяде Вернону.
— Мальчишка!!! — снова прогрохотал голос дяди. — Немедленно спускайся!!!
Гарри сел на кровати и удивленно моргнул, недоумевая, почему… вдруг его глаза широко распахнулись. Ну конечно! С чего бы Вернону так голосить?! Должно быть, Сириус наконец приехал забрать его отсюда и попутно до одури перепугал магглов! Не веря собственному счастью, Поттер вскочил на ноги и заметался по комнате, хватая всё подряд и выгребая содержимое ящиков стола. Из-под кровати, повинуясь его магии, выехал сундук и послушно распахнулся, Гарри бросил туда всю ту гору вещей, что успел насобирать, после чего застыл, оглянувшись на дверь. Возможно, следует сначала спуститься? Сириус, наверное, недоумевает, с чего это Гарри не спешит с ним встречаться. Собраться он быстро успеет. Захлопнув сундук, Поттер выскочил из своей комнаты и почти бегом бросился вниз, в гостиную, откуда снова прогрохотал голос Вернона.
— Я уже тут! — из коридора объявил Поттер. — Простите, что заставил… — он замолчал, остановившись на пороге гостиной, сияющая улыбка медленно исчезала с его лица, пока Гарри переводил недоумевающий взгляд со своих родственников, расположившихся в дальнем конце комнаты на рослого незнакомого мужчину, одетого в форму маггловского полицейского.
— Вы Гарри Джеймс Поттер? — сухо осведомился незнакомец.
— Да, это я, — Гарри моргнул и снова посмотрел на Вернона и Петунью, — что-то случилось?
Его тётка открыла рот, что бы что-то сказать, как вдруг плечо Поттера обожгло резкой болью, слово его укусила пчела. Петунья вскрикнула, то ли от испуга, то ли от неожиданности, в то же время Гарри опустил взгляд на плечо, из которого торчало нечто похожее на дротик, которым усыпляют животных.
— Что… — Поттер взглянул на полицейского, тот все так же равнодушно смотрел на Гарри, сжимая в руке пистолет, — зачем вы…
Перед глазами всё поплыло, Гарри качнулся и протянул руку, чтобы ухватиться за что-нибудь, в это же время полицейский сделал второй выстрел. Раздалось негромкое жужжание, и ещё один дротик впился в плечо чуть ниже первого. К горлу подступила тошнота. Гарри упал на колени, не сводя растерянного взгляда с незнакомца.
— Кто вы такой? — успел прошептать он, прежде чем сознание окончательно покинуло его.

Как только транквилизатор подействовал, и мальчик потерял сознание, полицейский чуть расслабился и убрал пистолет в кобуру.
— Благодарю за содействие, — он шагнул к лежащему на полу подростку, склонился над ним и перевернул на спину, рассматривая побледневшее лицо, потом взглянул на замерших в безмолвном ступоре Дурслей: — Вы поступили правильно.
— Скажите, сержант Остин, — Петунья нервно сглотнула и искоса глянула на мужа, — вы уверены, что это было необходимо? — её голос дрогнул. — Может, стоило сначала его, ну не знаю, допросить?
— Сперва следовало обезопасить вас от него, — равнодушно отозвался тот. — Допрос мы проведем в другом месте.
— Я только хотела убедиться…
— Пэтти, дорогая, — перебил супругу Вернон, — я уверен, сержант куда лучше нас знает, как правильно поступать в таких случаях.
— Конечно, — Петунья кивнула, не отрывая пристального взгляда от племянника, — я только беспокоюсь, как бы дружки мальчишки не…
Её торопливую речь прервал громкий треск, а мгновением позже входную дверь совало с петель и отбросило вглубь коридора. Хозяева дома подскочили на ноги, кинувшись к выходу из гостиной, Остин выхватил пистолет, направляя на дверной проём. На пороге, отвлеченно поправляя мантию, стоял высокий юноша с тёмными, вьющимися волосами. На красивом лице читалась абсолютная скука, когда он поднял тёмные глаза на Дурслей и холодно улыбнулся:
— Добрый день. Прошу прощения, я без стука, — негромко объявил он, перешагнув порог, и скользнул равнодушным взглядом по полицейскому. — У вас гости, как я вижу.
— Какого дьявола ты творишь, мальчишка?! — багровея, рявкнул Вернон. — Не смей так просто врываться в мой дом!
— О, — Томас Арчер в притворном удивлении изогнул брови, — правда? Но я ведь уже вошел. Не будем же мы нарушать законы гостеприимства, просто потому что вы меня немного недолюбливаете, не так ли?
В этот момент полицейский выстрелил, Том остановился. Из дула пистолета вылетел последний в обойме дротик, но когда до Арчера оставалось меньше ярда, он застыл, зависнув в воздухе. Несколько секунд Том с интересом его рассматривал, после чего поднял насмешливый взгляд на Остина.
— Любопытные у вас, магглов, игрушки, — заметил он.
— Ты… — начал было говорить полицейский, Арчер чуть изогнул бровь, и дротик, развернувшись остриём в сторону мужчины, сорвался с места, вонзившись ему в шею.
Скривившись, полицейский попытался вытащить иглу, но она только сильнее впивалась в шею. Остин выронил оружие и захрипел, царапая ногтями кожу, его тело содрогалось от боли, а дротик, под пристальным взглядом Тома, всё глубже погружался в плоть мужчины. Кровь струилась по коже, заливая белый воротник рубашки. Полицейский упал на колени, зажимая руками рану и задыхаясь, его глаза полные мольбы и ужаса были обращены на своего безжалостного мучителя.
— Прекрати! Прекрати немедленно! — взвизгнула Петунья, отступая всё дальше и не смея отвести взгляда от Арчера.
— Тебя накажут! — паникуя, гаркнул Вернон. — Ты не можешь вытворять эти свои кошмарные штучки вне школы!
— Вот как? — иронично протянул Том и резко взмахнул рукой, полицейского отбросило назад, врезавшись в стену, тот упал на пол и больше не шевелился, по паркету медленно растекалась кровь, в гостиной на несколько мгновений повисла вязкая, удушающая тишина. — Смотрите-ка, — весело сказал Арчер, — выходит, что могу. А где же Гарри?
Его взгляд, холодный и бесстрастный, упал на Поттера.
— Ах, вот и он. Как удачно.
Том неторопливо шел вперед, и по паркету при каждом его шаге расползались трещины. Половицы и стены тлели и чернели, словно по пятам за ним двигалась незримая стена огня. Дурсли испуганно пятились вглубь гостиной.
— Стой там! — закричал Вернон. — Не смей приближаться!
Проигнорировав его, Том приблизился к Гарри и опустился возле него на корточки, осматривая на предмет повреждений.
— Ну надо же. Ещё дышит, — протянул Том. — Вы, магглы, ничего до конца довести не можете, — он поднял взгляд на Дурслей, которые вжимались в дальнюю стену комнаты, его глаза до этого тёмно-карие приобрели кроваво-алый цвет. — Кто бы мог подумать, что у вас хватит подлости сдать собственного племянника, — он укоризненно покачал головой и поцокал языком. — Где же ваше милосердие, магглы? — он выпрямился, небрежно отряхивая руки: — К слову сказать, в ваших же интересах, если он этот день переживет.
— Что ты…
— У Гарри влиятельные знакомые, мистер Дурсль, и опасные. На вашем месте, я бы дважды подумал, прежде чем затевать весь этот цирк.
— Прекрати угрожать мне, мальчишка! Забирай своего дружка и проваливай!
— Ну конечно же я заберу его, что мне ещё остается? — Арчер досадливо скривился и окинул задумчивым взглядом Дурслей и полицейского истекающего кровью на полу. — Только решу сначала, как быть с вами, насекомые.

* * *
Сознание возвращалось медленно и отрывочно. Сначала пришло ощущение ткани под пальцами и мягкой подушки под головой, потом появились звуки. Они казались далёкими и неразборчивыми, словно раздавались из колодца, но, если внимательно прислушаться, можно было различить приглушенные голоса, чьё-то негромкое дыхание и шорох страниц. За звуками вернулись запахи. Пахло… приятно: деревом, травами и выпечкой, но отчего-то от этих запахов к горлу подступила тошнота, а голову тисками обхватила боль, и эта боль затмила все остальные ощущения. Она была так сильна, что лежать неподвижно он не мог. Подняв тяжелые, словно отлитые из свинца, руки, он прижал их ко лбу и застонал.
— Добро пожаловать в мир живых, мистер Поттер, — раздался негромкий голос, он звучал спокойно и невыразительно, но в нём чудилась нотка тревоги.
Гарри отнял ладони от лица и открыл глаза, встретившись взглядом со своим учителем зельеварения. Тот почти неподвижно сидел в кресле возле кровати, держа в руках газету, и внимательно наблюдал за подростком. В голове Гарри пронеслась безумная мысль, что он каким-то образом очутился в Хогвартсе, но она так быстро исчезла в новом приступе боли, что сил хватило лишь на то, чтобы страдальчески скривиться.
— Я так понимаю, спрашивать, как вы себя чувствуете бессмысленно, — безо всякого выражения отметил Снейп. Отложив газету в сторону, он взял с тумбочки стакан с зеленоватой жидкостью и протянул Поттеру: — Выпейте.
Гарри с подозрением уставился на стакан.
— Меня тошнит, — хрипло предупредил он.
— Верю, — спокойно кивнул его декан, — выпейте и вас перестанет тошнить.
— Не хочу, — мученически простонал Гарри, закрывая глаза.
Повисла короткая пауза, в течение которой, он был уверен, Снейп прожигал его недовольным взглядом.
— Вы сильно ошибаетесь, если думаете, что я стану с вами нянчиться, Поттер, — наконец, скучающе протянул тот. — Поэтому вы либо выпьете это лекарство по своей воле, либо я залью его в вашу глотку насильно. Подумайте об этом.
Гарри подумал.
— Я лучше сам, — решил он и завозился в кровати, пытаясь сесть, Снейп подался вперед, подложив ему под спину ещё одну подушку, после чего вручил стакан.
— Пейте, — велел он.
Стараясь не думать о запахе и вкусе кошмарной жижи, Гарри залпом выпил зелье и на миг зажмурился, борясь с тошнотой. Постепенно мигрень и прочие неприятные ощущения стали отступать, и Гарри наконец выдохнул.
— Лучше? — забирая у него пустой стакан, осведомился Снейп.
Гарри прочистил горло и устало взглянул на профессора.
— Как сказать, — пробормотал он, — если состояние «я упал с Астрономической башни, а нет, не с Астрономической, а всего лишь с Гриффиндорской» можно охарактеризовать, как «лучше», то да.
Послышался тихий смешок
— Хватит ныть, Поттер, для умирающего вы слишком много болтаете.
— Я и не говорил, что прямо совсем умираю, но чуть-чуть умираю, да, — пробормотал Гарри, чувствуя себя всё лучше и лучше. — А где… — он обвел взглядом небольшую погруженную в полумрак комнату и удивленно моргнул, — мы что, у Хельги?
— Увы, — досадливо скривился Снейп.
Гарри расценил это как положительный ответ.
— Ого, — прокомментировал он и перевел непонимающий взгляд на учителя. — А почему? В смысле, что случилось?
— Прекрасный вопрос, — фыркнул зельевар. — Я надеялся, вы мне расскажете.
— По-моему, из нас двоих именно я только что вернулся из мёртвых, сэр, — с легкой иронией напомнил Гарри. — Вряд ли я много чего успел вынести из воспоминаний о загробной жизни.
— И всё же я был бы крайне признателен, если бы попробовали.
— Ну я… — Гарри замолчал, когда откуда-то снизу послышался чей-то громкий, сердитый голос, юноша обратил вопросительный взгляд на Снейпа.
— Не обращайте внимания, — тот поморщился, — это ваш идиотский крёстный. Он там уже минут сорок вопит.
— Сириус тут?! — Гарри резко сел и охнул, когда перед глазами заплясали черные точки.
— Не стоит делать резкий движений, вы ещё не до конца пришли в себя, — с хорошей долей сарказма сообщил Снейп.
— Спасибо, я заметил, — проворчал Гарри, укладываясь обратно в кровать. — Что тут делает Сириус?
— Большей частью только кричит на профессора Дамблдора.
— О, — Гарри помолчал. — И Дамблдор тут?
— Нет, ваш тупой крёстный пытается доораться до директорского кабинета в Хогвартсе, — закатил глаза Снейп. — Ну конечно он тут, бестолковый вы ребенок.
— У меня травма, — обиженно протянул Поттер, — я не могу пока ясно мыслить.
— Вы и без травмы с этой задачей неважно справляетесь, — равнодушно заметил Снейп. — Довольно бессмысленной болтовни, Поттер. Расскажите, что с вами произошло.
— Я и правда плохо помню, — посерьезнел Гарри. — Я был у Дурслей. Ну, то есть в комнате. Комнате Дурслей… ну не прямо Дурслей, а моей, — он задумался на мгновение. — Хотя технически она и не моя, а Дадли, но он живет в комнате побольше, так что она теперь моя. Точнее она все-таки не совсем моя, дом-то мне не принадлежит, да? Но я там сплю. Можно же сказать, что она моя?
— Поттер…
— А, ну да. Простите, сэр. Так вот. Меня позвал дядя. Я спустился в гостиную, а там был этот полицейский…
— Полицейский?
— Ну он выглядел как обычный маггловский полицейский, — пожал плечами Гарри. — Я подумал, что-то случилось, ну типа ограбления или что-то в этом роде, и этот полицейский опрашивает соседей. А потом он, — Гарри нахмурился, — он в меня выстрелил…
— Выстрелил?
— Да. Дротиком.
Снейп помрачнел.
— Что случилось потом? — напряженно поторопил он.
— Не знаю? — Гарри и сам не понял, почему ответ больше прозвучал как вопрос. — Наверное, я потерял сознание.
— То есть, вы больше ничего не помните? — уточнил профессор.
Поттер медленно покачал головой, внимательно наблюдая за его выражением лица.
— Почему мне кажется, что произошло что-то плохое? — тихо сказал он.
— У вас случился стихийный выброс, — помолчав, сообщил Снейп, не став ходить вокруг да около.
— О, — тускло протянул Гарри и отвел взгляд. — Надеюсь,… надеюсь, никто не пострадал?
— Вы… травмировали полицейского.
— Трав-травмировал? — запинаясь, переспросил Поттер, обратив испуганный взгляд на профессора. — Но ведь не убил?
— Насколько мне известно, он ещё жив.
— Хорошо, — Гарри немного расслабился, недоумевая, как его магия могла так выйти из-под контроля. — А Дурсли?
— Перепуганы до чёртиков, — в глазах Снейпа мелькнула злость, — немного помяты, но в целом здоровы. Насколько мне известно, вашего кузена в доме не было, так что досталось только мистеру и миссис Дурсль.
Гарри рассматривал лицо слизеринского декана.
— Вы злитесь? — осторожно уточнил он.
Снейп вопросительно изогнул брови.
— Похоже, что я злюсь?
— Похоже, что вы в бешенстве, — признался Гарри.
— Я злюсь не на вас, мистер Поттер, — нехотя пробормотал Снейп.
Гарри задумчиво почесал переносицу.
— Странно, я совсем не помню, что бы у меня был стихийный выброс, — он вздохнул, — ну вот совсем не помню.
— Полагаю, дело в снотворном, которое вам ввели, — профессор помолчал. — Вы были на грани сознания, когда это случилось.
— Наверное, — со вздохом согласился Поттер и, помолчав, осторожно поинтересовался: — Сильно я там всё разнёс?
— Ну как сказать… думаю, ремонт вашим родственникам предстоит капитальный.
Гарри болезненно поморщился.
— А они знают, что это я?
— Определенно.
— Чёрт. Они и так меня ненавидят, а теперь, наверное, вообще проклинают, — тоскливо протянул Гарри. — Одни неприятности от меня.
— Я бы на вашем месте не мучился угрызениями совести, — наблюдая за поникшим лицом Поттера, заметил Снейп.
— Почему?
Вместо ответа тот взял с тумбочки газету, которую читал до этого и молча протянул подростку. Гарри непонимающе уставился на первую страницу, мимоходом задаваясь вопросом, с чего это Снейп читает маггловскую прессу, но уже через секунду глаза Поттера пораженно распахнулись.
— Это же, — он посмотрел на учителя, потом снова в газету, надеясь, что ему привиделось, — это же я.
— Именно, Поттер.
Гарри снова и снова скользил взглядом по короткому объявлению возле собственной фотографии и никак не мог понять смысла написанного. Его знала вся магическая Британия, о нём шептались на каждом углу, про него писали черте что в «Ежедневном пророке», он привык к этому. Это уже было понятно и знакомо. Но маггловская пресса? С чего вдруг его объявили в розыск магглы? Для немагического населения он был обычным, среднестатистическим подростком. Для немногочисленных знакомых Дурслей, которым о нём было известно — кошмарно проблемным подростком. Но о трудных детях, которые бесят своих родственников, не пишут на первой полосе. Их не объявляют в розыск. И их точно не травят транквилизаторами при первой же встрече. Так какого же дьявола? И каким образом его вообще нашли? Он из дома-то не выходил. Не могли же Дурсли…. Он медленно поднял оторопелый взгляд на Снейпа, наконец, понимая, чем вызвана его злость.
— Они что, заявили обо мне в полицию? — прошептал он.
— Как я понимаю, до этого момента вы не знали о статье? — не дав ему никакого ответа, сказал профессор.
Гарри покачал головой.
— Как я тут оказался? Вы меня оттуда забрали?
— Нет. Как это ни удивительно, первым до вас добрался мистер Арчер.
Гарри просиял.
— Том? Он тут?
— Ну а где же ему ещё быть, — фыркнул профессор. — Вы знали, что ваш приятель читает маггловскую прессу?
— Ну он особо магглами не интересуется, конечно, — Гарри пожал плечами. — Но иногда просматривает их новости.
— С какой целью?
— От скуки?
Снейп вздохнул с тем самым выражением на лице, которое появлялось у него, когда в ответ на свой вопрос он получал полнейшую околесицу.
— Понятно. Что ж. Полагаю, вам повезло, что ваш друг решил вас проведать, иначе всё могло бы закончиться более печально.
— Да, — по его лицу скользнула тень улыбки, когда он вспомнил Тома, но через мгновение Гарри помрачнел: — Не понимаю… — он покачал головой.
— Не стоит пытаться разобраться в мотивах ваших родственников, — разглядывая поникшего подростка, сказал Снейп. — Они всегда вели себя отвратительно по отношению к вам.
— А? — Гарри недоуменно моргнул. — О! Нет-нет, я не о Дурслях. Я не понимаю, почему меня разыскивают в мире магглов?
— По мне, так ответ весьма очевиден, — ответил профессор. — По-видимому, Тёмный Лорд пытается лишить вас любого возможного укрытия. На какое-то время в маггловском мире вы открыто появляться не сможете, и вам придется находиться среди магов, где вас куда проще отыскать.
— Думаете, он ищет меня?
— А вы полагаете, он решит оставить вас в покое? — насмешливо уточнил Снейп.
Гарри пожал плечами.
— Ну вдруг? — он тряхнул головой словно пытался отделаться от неприятных мыслей. — Сэр, а можно мне спуститься вниз?
Снейп смерил мальчишку долгим взглядом.
— Я уже хорошо себя чувствую! — заверил его Поттер. — Даже есть захотелось!
— Что ж, — помедлив, протянул тот, — тогда переодевайтесь и спускайтесь, — он поднялся на ноги и направился к выходу из комнаты. — И сделайте одолжение, не свалитесь по дороге в обморок.
— Спасибо, сэр, — улыбнулся ему вслед Гарри.


* * *
Когда Гарри добрался до порога гостиной, там по-прежнему продолжалась оживленная дискуссия. Хотя, по правде, она больше походила на монолог с периодическими попытками вставить хоть слово с гневную отповедь оратора:
— Сириус, если бы мы…
— Вы убеждали меня, что у родственников он будет в безопасности, Дамблдор! И я доверился вам. Гарри вам доверился! И что же в итоге?! Эти нелюди просто сдали его при первом же удобном случае! А если бы он погиб сегодня от рук магглов, а? Во имя Мерлина! Мало того, что вы не удосужились рассказать Гарри о возрождении этого маньяка, вы даже нормальную охрану к мальчику приставить не сочти нужным. Да Волдеморт мог просто постучать в их дверь и вежливо попросить выдать ему Гарри! Их же даже запугивать не нужно, они с радостью отправят мальчика на смерть по собственной доброй воле!
Гарри переминался с ноги на ногу на пороге, слушая крёстного, и тоскливо вздыхал. Похоже, избежать весьма эмоциональной встречи с Сириусом не выйдет. Конечно, можно было бы вернуться в комнату и притвориться мёртвым ещё на пару часов, но раз уж он все равно уже стоит у самого входа… Расправив плечи, Поттер толкнул дверь, шагнул в гостиную и резко остановился, удивленно рассматривая присутствующих, которых здесь оказалось куда больше, чем он изначально рассчитывал.
У камина напротив друг друга застыли побледневший от ярости Сириус и немного раздраженный директор Хогвартса. В креслах, которые полукругом обступали Блэка и Дамблдора, в гнетущем молчании расположились Хельга, Люпин и Тонкс с такими лицами, словно они смотрели до ужаса скучную театральную постановку. А в дальнем конце комнаты развалился на диване Том, читая книгу и делая вид, что его тут нет.
— Эм… привет, хм, всем? — негромко объявил о своём присутствии Поттер.
Спор мгновенно прекратился. Гарри неуютно повел плечами, чувствуя на себе слишком много встревоженных и напряженных взоров стразу. Арчер, тем не менее, лишь бросил на друга безразличный взгляд поверх книги и, как ни в чем не бывало, вернулся к чтению. Повисла звенящая тишина и как раз в это же время за плечом Гарри раздался ехидный голос Снейпа:
— Ну, наконец-то ты заткнулся, Блэк, — Снейп поравнялся с Гарри и недовольно глянул на него: — Ну что вы застыли в дверях, как изваяние, Поттер?
Гарри подскочил и заскользил взглядом по комнате, лихорадочно размышляя, в какой бы угол забиться, чтобы ни чувствовать на себе столько внимания. Гарри только было собрался сесть поближе к Тому, как Сириус, смерив Снейпа ненавидящим взглядом и не удостоив его ответом, шагнул к крестнику.
— Гарри, как ты себя…
— Я в порядке, — быстро перебил Поттер, не желая развивать тему, после чего широко улыбнулся всем сразу: — Что я пропустил?
— По большей части только праведный гнев Сириуса, — Тонкс, посмеиваясь, поднялась на ноги и ткнула анимага локтем в бок, — дядюшка Блэк такой темпераментный, да? — шутливо заметила она.
— Не то слово, — пробурчал себе под нос Том, так тихо, чтобы окружающие поняли, что он ни к кому конкретно не обращается, но достаточно громко, чтобы его всё же услышали.
— Полагаю, мы можем, наконец, поужинать? — попыхивая трубкой, уточнила невозмутимая Хельга.
— Я умираю с голоду! — обрадовался Гарри и мгновенно сбежал на кухню.

Какое-то время всё же пришлось потратить на приветственные объятия и обмен новостями, пока Виви и Долохова накрывали на стол и все рассаживались. Снейп, воспользовавшись моментом, улизнул, напоследок вручив Гарри целую коллекцию восстанавливающих зелий и велев принимать их строго по расписанию. В итоге ужинали они уже всемером, обсуждая что угодно, кроме происшествия у Дурслей.
— Итак, Гарри, — расправившись с тушеной бараниной, сказал Сириус, — как ты провел время?
— Отлично, спасибо! — просиял Поттер. — Сидел целыми днями запертый в своей комнате и чуть не умер от скуки. Даже поговорить не с кем было, представляешь? — продолжая широко улыбаться, он обратил пронзительный взгляд на Дамблдора: — Но мне же велели не выходить из дома ради моей безопасности. Вот я и не выходил. Кто бы мог подумать, что толку от этого — ноль, да?
Том спрятал ехидную усмешку за стаканом сока.
— Ну надо же, Гарри, как увлекательно, — пробормотал он.
— Гарри, — со вздохом начал директор, — ты же понимаешь, мы не могли предвидеть…
— Конечно-конечно, сэр! Я всё прекрасно понимаю, — прощебетал Поттер. — Я вас совсем не виню. Все ошибаются, сэр.
Повисла напряженная тишина, в которой угрюмый голос Блэка показался излишне громким:
— В последнее время это уже стало системой.
— О, ради Мерлина, Сириус! — мученически простонала Тонкс. — Давай не будем начинать этот разговор по новому кругу?!
— И всё же, Гарри, — прочистив горло, сказал Дамблдор, — могу я попросить тебя рассказать, что же случилось?
Без особого энтузиазма Поттер пересказал ту же историю, что поведал Снейпу, и к тому моменту, как он замолчал, как минимум двое слушателей, казалось, дымились от злости, третья невыразительно дымила трубкой, остальные выглядели относительно спокойно.
— Врезать бы гадам! — Тонкс сердито тряхнула головой. — Как же так можно?
— Думаю, эту тему поднимать не стоит, — осторожно заметил молчаливый до этого Ремус, бросая задумчивые взгляды на стихшего Сириуса.
— Согласен, — процедил Блэк. — Иначе я их просто убью.
— И сядешь в Азкабан ещё лет на сто, — пожала плечами Хельга. — Вот уж и поможешь ты тогда своему крестнику.
— А не провалиться ли вам…
— Сириус! — перебил его Гарри. — Я согласен. Давайте не будем об этом говорить? — они с Блэком уставились друг на друга в молчаливом противостоянии, наконец, крёстный сдался.
— Хорошо. Извини, Сохатик.
— Гарри, — взял слово Дамблдор. — Ты уверен, что не помнишь, как у тебя случился стихийный выброс?
Поттер покачал головой.
— Я вообще мало что помню. И всё ещё хочу понять, что произошло.
Дамблдор обменялся красноречивыми взглядами с Тонкс, Сириусом и Ремусом, наконец, он с тяжелыми вздохом, взглянул на Поттера.
— Ты должен кое-что узнать, Гарри, — начал директор. — Волдеморт возродился.
Поттер молчал. Он даже не знал, как на это заявление реагировать. Отчего-то ему страшно хотелось громко рассмеяться в лицо Дамблдора.
«Да он просто мастер по озвучиванию «актуальных» новостей», — язвительно подумал подросток.
— Что-то он не выглядит шокированным, — громким шепотом заметила Тонкс, наклонившись к Люпину и не сводя с Гарри подозрительного взгляда.
— Ты знал? — переглянувшись с Блэком, спросил Ремус.
Гарри задумчиво почесал макушку.
— Ну, вообще-то, догадаться было не сложно, — он пожал плечами. — У меня с весны постоянно болит шрам, вы, сэр, — он взглянул в глаза директора, — явно о чем-то повздорили с министром, и это должно было быть нечто серьезное, раз он решил всем растрезвонить о моих стихийных выбросах. Полагаю, он не очень обрадовался новостям о воскрешении Волдеморта, да? Ну и в конце года вы с профессором Снейпом по очереди вызывали меня к себе и просили не выходить из дома, хотя причины так и не объяснили. О! И Сириус сказал, что мне у магглов будет безопасней, а сказать такое он мог, только если думал, что в магическом мире мне угрожает что-то по-настоящему серьезное. Всё просто.
Он улыбнулся, довольный произведенным эффектом. Не впечатленными выглядели только Том, который знал, что Поттеру было известно о возрождении Тёмного Лорда от Снейпа, и Долохова, которую вообще мало чем можно было впечатлить.
— Удивительная прозорливость, Гарри, — наконец одобрительно сказал Дамблдор. — Для своего возраста ты удивительно рационально мыслишь. Не часто столь выдающиеся способности можно увидеть среди твоих ровесников.
Сириус с гордостью улыбался.
— А чего вы ждали? Он сын Джеймса, в конце концов!
Гарри смущенно зарделся.
— Да ладно вам…
— Ты подслушивал вопли Блэка под дверью? — попыхивая трубкой, испортила момент славы Хельга.
Поттер бросил на старую ведьму недовольный взгляд и сконфуженно кивнул.
— Ну типа того, — пробормотал он. — Но я догадывался, что случилось что-то плохое.
Дамблдор понимающе улыбнулся.
— Я рад, что ты воспринял эти новости так спокойно, — сказал он.
«Ещё бы! У меня целый месяц был», — раздраженно подумал Поттер, но вместо этого произнёс:
— А я рад, что вы мне всё наконец рассказали.
— Рано или поздно ты должен был узнать, — без тени вины заметил Дамблдор.
— Но лучше поздно, чем рано, да? — тихонько прокомментировал Том.
— Ты имел в виду лучше рано, чем поздно, да? — поправила его Тонкс.
Арчер сладко ей улыбнулся:
— Нет.
— Так вы хотите сказать, что это Волдеморт как-то заставил магглов объявить меня в розыск? — вклинился в разговор Гарри, хотя, в общем-то, ответ итак уже знал.
— Полагаю, так и есть, — кивнул директор.
— То есть он хочет, чтобы я не мог больше скрываться у магглов, — заключил Поттер и нахмурился, потому что не знал, о чем ещё спрашивать, и потому что не очень хотел снова это обсуждать.
— Не волнуйся, — по-своему расценив мрачное выражение лица крестника, Сириус ободряюще улыбнулся, — тебе ничто не угрожает. Мы уже нашли безопасное место, где ты сможешь остаться до конца каникул.
— Правда? — Поттер оживился. — Здорово! А куда мы поедем?
— Об этом, Гарри, ты узнаешь завтра, — посмеиваясь, ответил Дамблдор. — Что ж, — он поднялся из-за стола, — уже поздно, а Гарри требуется отдых. Все детали мы сможем обсудить в другое время. Сириус, я полагаю, ты сам сопроводишь Гарри завтра?
Блэк фыркнул.
— Ну естественно.
— Прекрасно, — не обращая внимания на почти враждебный тон, директор благожелательно улыбнулся. — Всем доброй ночи.
Следом за Дамблдором, Тонкс и Ремус засобирались восвояси. Сириуса решено было оставить на ночь в доме Долоховой. На прощание Нимфадора крепко обняла Гарри, потребовав дождаться ее, когда он в следующий раз попадет в неприятности.
— Я надеюсь, в ближайшее время этого не предвидится, — от себя пробормотал Ремус.
— Эй! Ну а как же веселье?! — надулась Тонкс.
— А все-таки есть в ней что-то от Блэков, — умилился Сириус.
— В смысле? — не понял Поттер.
— Только у Блэков веселье и кровопролитие могут мирно сосуществовать в одном предложении, — пояснил крёстный.
— А я и не говорила ничего про кровопролитие! — защищаясь, воскликнула Тонкс.
— Но явно подразумевала.
— О, отстань, Сириус!
— Вы уйдете или нет? — вздохнула Хельга, раскуривая трубку.
— Уже уходим, — Ремус почти за шкирку потащил к выходу Тонкс. — Надеюсь, Сириус вас не слишком стеснит.
— О, не переживай, — Долохова бросила на Блэка насмешливый взгляд. — В подвале ему найдется отличное спальное место.
— Она шутит! — тут же разъяснил Гарри, улыбаясь от уха до уха.
— С чего ты так решил, глупый ребенок? — мурлыкнула Хельга и, ни с кем не прощаясь, скрылась в соседней комнате.
— Кстати, Сириус, — Поттер обернулся к крестному, — а куда тебе надо меня завтра сопроводить?
— Как?! — уже стоя на пороге поразилась Тонкс. — Ты и правда не знаешь?
— Нет, откуда?
— Ну вот ведь, — она всплеснула руками. — Дамблдор решил, что до конца лета ты останешься в шт…
— Моём доме! — перебил племянницу Блэк, бросив на неё предостерегающий взгляд. — Мы завтра едем в мой дом.
Гарри просиял:
— Ну наконец-то я его увижу!

Глава 3. Дом на площади Гриммо

Когда все разошлись по спальням и дом погрузился в сонную тишину, стрелка часов уже перевалила за полночь. Сон всё не шел. Гарри лежал в кровати, таращась в темноту, и думал. Ему никак не давала покоя та расшифрованная строчка из дневников Слизерина.
«Интересно, — размышлял он, — «дитя моё» — это действительно обращение к кому-то из отпрысков Салазара или просто такое выражение? И вообще, неужели, когда он это писал, он был так уверен, что кто-то расшифрует это его послание? Я его почти случайно заметил. Как-то уж слишком сложно всё спрятано. Значит ли это, что когда я всё до конца разберу, то узнаю какую-то действительно важную тайну? А упоминание о четверых? Это ведь об основателях Хогвартса? И что он имел в виду, когда сказал, что их снова будет четверо? Они переродятся однажды? Когда? И зачем?»
Одни вопросы. Гарри тоскливо вздохнул. Ему неистово захотелось вскочить с кровати, обложиться дневниками Слизерина и найти ещё что-нибудь интересное. Эта мысль породила за собой следующую, которая оказалась неожиданно пугающей. Глаза его широко распахнулись.
— Том? — с нижнего яруса кровати послышался тихий вздох и недовольное «хм?». — Ты спишь?
— Ты понимаешь, да, что глупее вопроса задать просто не мог? — сухо уточнил недовольный голос.
Гарри свесил голову с кровати, пытаясь разглядеть лучшего друга. В темноте, словно пара углей, вспыхнули два оранжевых глаза, вперив мерцающий, почти призрачный взгляд в лицо Поттера.
— Твои светящиеся глаза странно выглядят, — заметил он.
— Как и твоя болтающаяся над моей кроватью голова, — парировал Арчер. — Что ты хотел?
— А! Точно! — спохватился Поттер. — Мои вещи! Вещи, которые остались у Дурслей! И Хэдвиг! Надо срочно их забрать!
Том снова вздохнул. На этот раз в его вздохе слышалось досадливое раздражение.
— Если бы ты хоть изредка проявлял интерес к окружающему тебя пространству, то обратил бы внимание, что твой сундук с вещами стоит в этой комнате.
Гарри удивленно моргнул.
— О… правда?
— Да.
— Ты забрал мои вещи?
— Представь себе.
Гарри не видел лица Арчера, но готов был поклясться, что тот скривил губы в саркастичной усмешке.
— А Хэдвиг?
— Летает где-то. Утром вернется, быть может. Клетка стоит на сундуке.
Гарри немного помолчал.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Том?
— Да?
— Ты злишься?
Послышался шорох одеяла, когда Арчер пошевелился. Гарри представил, как друг устало массирует переносицу. Он обычно всегда так делал, когда разговор начинал его утомлять.
— На что, Гарри?
— Ну, не знаю. На меня?
— А сам ты как думаешь? — голос Тома звучал сердито.
— Эм, очень похоже, что злишься, — признался Гарри. — Но на что? Я же не виноват, что магглы на меня напали.
— Ну да, конечно, — процедил Арчер. — Но, дай-ка подумать? Ты хоть палочку с собой взял, когда уходил? А, нет, вспомнил! Она валялась на твоей кровати в груде другого хлама! Я даже не уверен, знал ли ты о том, где она.
— Но мне не нужна волшебная палочка с моей магией, — недоуменно пробормотал Поттер.
— Гарри, неужели ты до сих пор не понял, что твоя магия пока нестабильна и непредсказуема?! Если бы ты хоть через раз включал свои идиотские мозги, то… — Арчер вдруг понял, что его голос взлетел почти до крика, и продолжил гораздо тише. — Мы сто раз уже обсуждали, что с волшебной палочкой заклинания куда легче формировать и направлять. Я верю, что тебе очень нравится твоя новая магия, но сейчас это для тебя все равно, что удерживать в руках нечто огромное, тяжелое и бесформенное, и пытаться одновременно из этого лепить что-то путное. В данном случае волшебная палочка ускоряет и облегчает процесс раз в сто. Так вот, если бы тогда у тебя хватило здравого смысла взять с собой волшебную палочку, ничего подобного бы не случилось.
— Да откуда я знал вообще, что он выстрелит?! — разозлился Гарри. — Это же доля секунды! Я даже не понял, что произошло!
— Гарри, — теперь голос Арчера походил на змеиное шипение, а быть может, Том и правда перешел на парсельтанг, — ты спустился в гостиную, понял, что в доме незнакомец, и у тебя в голове ни одного подозрения не шевельнулось?!
— Ну, судя по всему, моя такая ненадёжная магия этот вопрос решила и без моего непосредственного участия, — запальчиво фыркнул Гарри.
— Восхитительно, — насмешливо пропел Том. — Ну и что бы ты делал валяясь без сознания на полу после того как разгромил дом своих родственников?
— Эм…
— Как бы ты вообще из всего этого выбрался, если бы не я?
Гарри мигом перестал злиться. Действительно, где бы он сейчас был, если бы не Том?
— Спасибо, кстати, — помедлив, пробормотал он, увы, настроения друга это не улучшило.
— Честное слово, — ворчливо бросил тот, — как тебя кто-то может считать достойным соперником Волдеморту? Ты же с чертовым магглом справиться не смог! Позорище.
— Я ни с кем не собираюсь соперничать, — Поттер нахмурился.
— А тебя никто не спрашивает, знаешь ли, — с издевкой сообщил Том.
— Ну это же ему всё неймется. Пророчество-пророчество, убить Поттера, натравить на Поттера бешеных магглов. Если ему там так стыдно сейчас за мой боевой потенциал, мог бы меня врагом своим и не назначать.
— Это вопрос чести.
— Это вопрос идиотизма, Том.
— Считаешь, что он идиот? — процедил тот.
— Считаю, что он ведет себя как идиот.
Арчер ненадолго замолчал, о чем-то размышляя.
— Ну, с кем не бывает, — задумчиво протянул он, успокаиваясь. — Одним словом, я думаю, тебе стоит как-то пересмотреть вопросы самозащиты.
— Как ты вообще узнал, что на меня напали? — сменил тему Гарри.
— Никак, — после непродолжительной паузы ответил Том. — Увидел статью и просто решил заглянуть в гости и проверить, не убили ли тебя там ещё.
— Очень мило с твоей стороны, — язвительно пробормотал Поттер. — А просто написать не мог? Или ради интереса хотя бы на одно моё письмо ответить?
— Я был занят.
— Чем? Строил грандиозные планы по захвату мира? — Гарри закатил глаза. — Ты ни одного моего письма не прочел.
Повисла короткая пауза.
— Не охота было читать твое бесконечное нытье.
— Это было не нытьё! — обиделся Поттер.
— Ну да, — насмешливо фыркнул Арчер. — А что? Подробное описание твоих серых будней?
Гарри смущенно почесал затылок.
— Ну если только чуть-чуть. Но это не отменяет того, что ты поехал меня проведать! Почему нельзя было Виви отправить?
— Просто решил лично заскочить в гости.
— Ага, отлично. Очень разумный поступок, — саркастично пропел Поттер.
— Чем ты недоволен? Если бы не я, сидел бы ты сейчас чёрт знает где.
— А ты не подумал, что для тебя тоже опасно вот так в одиночку болтаться по Лондону? Все прекрасно знают, что мы лучшие друзья! Что, если бы на тебя напали?!
— Я вполне могу за себя постоять, — высокомерно известил Арчер.
— О, ну конечно! Кто решится тягаться силами с Томасом-могучим? — Гарри выдержал ядовитую паузу. — Которому всего пятнадцать лет и которому даже колдовать вне школы нельзя. И у кого тут проблемы с рациональным мышлением?!
— Отлично! — сердито отозвался Арчер. — Когда в следующий раз тебе будет грозить опасность, я в сторонке посижу. Больно нужна мне была эта морока, чтобы потом выслушивать от тебя весь этот бред!
От переизбытка чувств Гарри едва не кувырнулся головой вперед со своей кровати:
— А ты думаешь, меня сильно радует, что ты рискуешь собой, пытаясь меня защитить?! — резко подавшись вниз, гаркнул он.
— То есть ты предпочтешь быть убитым, лишь бы я не пострадал?
Странно, но вместо язвительности или сарказма в этом вопросе звучало искреннее удивление, словно подобное положение дел для Тома было полнейшей неожиданностью. Гарри так растерялся от этого тона, что мгновение просто молча таращился в глаза друга.
— Я думал, что это очевидно, — наконец, сказал он.
— Ну что ж, спасибо, что посвятил меня в эту свою очевидность, — негромко пробормотал Том, и невозможно было понять, что он так старательно скрывает за вымученным сарказмом.
Гарри тяжело вздохнул:
— Том, ну как же ты не понимаешь, мы — лучшие друзья! И я верю, что дружба делает нас сильнее, что вдвоём мы преодолеем любые трудности. Помнишь, мы поклялись не предавать друг друга? Я верю тебе. Всегда верил и всегда буду. Ты — мой лучший друг. Пойми, пожалуйста, правильно, я очень тебе благодарен за то, что ты вытащил меня сегодня, но я не хочу, что бы однажды ценой моего спасения стала твоя жизнь!
На этот раз Арчер молчал почти минуту, его глаза так пристально изучали лицо Гарри, словно искали в нём хоть один намёк на неискренность. Наконец послышался тихий вздох.
— Твоя доверчивость однажды погубит тебя, — сказал он так спокойно, словно говорил о погоде.
— Не погубит, — Поттер улыбнулся. — Забыл? Я ведь доверяю только тебе. Ты ведь меня не предашь?
Том хмыкнул.
— Мне пока не подвернулась подходящая возможность.
Гарри закатил глаза.
— Засранец.
— От засранца слышу.
Оба затихли, потерявшись в своих мыслях.
— Ты знал, что они сдадут меня, да? — помолчав, негромко сказал Гарри, думая о том, что произошло у Дурслей.
— Я допускал эту мысль.
— Спасибо. Я правда очень благодарен, если бы не ты…
— Да брось, Гарри, — перебил его Том. — Мы же друзья, да? — в его голосе скользнула тень насмешки, хотя Поттер не понял, что его так забавляет.
— Да, — он улыбнулся. — Мы лучшие друзья. Просто пообещай, что не станешь ради меня рисковать собой.
— Договорились.
Гарри сощурился.
— Как-то ты слишком легко согласился, — с подозрением проворчал он.
— Ты же был так убедителен, — ехидно напомнил Том.
— Ну ладно, — протянул Гарри. — Поверю тебе на слово.
— Удобно, не так ли? — едва слышно пробормотал Арчер.
— Что? — не понял Поттер.
— Ложись уже спать, Гарри, — вздохнул он. — Ты слишком долго висишь вниз головой, у тебя так скоро кровь носом пойдет, и ты мне всю кровать зальёшь.
— Ты такой заботливый, Том.
— Спи, Гарри.
Поттер со смехом улегся обратно на подушку и поплотнее закутался в одеяло.
— Спокойной ночи, Том.
Ответа он так и не услышал.

* * *
— Как это Том с нами не едет?! — нахмурился за завтраком Гарри.
Сириус крутил в руках чашку с кофе.
— Понимаешь, было решено, что знать твоё место нахождения стоит только тем, кому мы можем доверять, — нехотя пояснил он.
— Кем решено? — резко осведомился Поттер.
— Ну…
— Это опять Дамблдор, да? Опять его дурацкие распоряжения?!
— Гарри, поверь, я и сам не очень понимаю его мотивов. Том твой друг, и я понимаю, что ты ему веришь, но…
— Вот именно, Сириус, — перебил его Гарри. — Он мой лучший друг! Не просто друг. Он мне как брат. Он моя семья! Он никогда меня не предаст. С чего вы взяли, что я без него куда-то поеду?! И вообще, если бы не Том, никто не знает, что бы со мной случилось вчера! Он же меня спас!
— Я понимаю, но…
— Но Дамблдор Тома почему-то терпеть не может, — Поттер отбросил в сторону вилку и скрестил руки на груди, — и, знаешь что? Плевал я на Дамблдора и на его мнение. Если Том не едет, я тоже не еду.
— Что за вопли с утра пораньше? — порог кухни переступила Хельга.
Старая ведьма была неизменно с иголочки одета и аккуратно причесана, в руках у неё была небольшая продолговатая коробочка, где она хранила табак. Долохова села за стол напротив Сириуса и Гарри и принялась невозмутимо чистить трубку.
— Дамблдор не хочет, чтобы мы брали с собой Тома! — тут же пожаловался Гарри.
— И чем он это объясняет? — ни на кого не глядя уточнила Хельга.
— Ну как же! — Поттер презрительно фыркнул. — Он ему не доверяет, потому что Том слизеринец, а слизеринцам верить нельзя. И неважно, что Том мой лучший друг и никогда не причинит мне вреда! Дамблдор вбил себе в голову, что ничего хорошего от него ждать нельзя. А я тоже слизеринец, между прочим! Мне, значит, верить можно, а Тому нет?! Логика где?
Сириус вздохнул.
— Гарри, ты прав, но…
— Но Дамблдор всё за меня решил, — Поттер скривился. — Рад за него. Передавай от меня привет.
— Гарри…
— Я без Тома никуда не поеду.
— Тебе опасно находиться без защиты.
— Тому тоже опасно, между прочим! — парировал Поттер. — Многим известно, что мы лучшие друзья. Нашему гениальному директору пришло вообще в голову, что Волдеморт или кто-то из его последователей рано или поздно решит, что можно добраться до меня через Тома?! А что если он пострадает из-за меня?! Нет уж. Если вы собрались меня прятать, то и Тома прячьте. Вот.
Он шумно выдохнул и замолчал, обратив тяжелый взгляд на крёстного. Сириус хмурился и был похож на побитую собаку, Хельга чистила трубку, Гарри напряженно сопел.
— Ну ладно, — сдался Блэк. — Он поедет с нами.
— Отлично! — тут же просиял Поттер, его плохого настроения как ни бывало.
Взяв вилку, он собрался было приступить к завтраку, когда вдруг понял, что чего-то не хватает. Гарри покрутил головой, исследуя кухню растерянным взглядом:
— А где, кстати, Том?
— Ушел рано утром, — Хельга отложила в сторону трубку и повела по воздуху рукой, призывая чашку с чаем, возле неё с тихим хлопком появился Виви, поставив перед хозяйкой дома тарелку с омлетом.
— Ушел? — моргнул Гарри. — Куда?
— Спасибо, дорогой, — Долохова улыбнулась домовику и обратила спокойный взгляд на Поттера. — Откуда мне знать? Том взрослый мальчик, не вижу смысла устраивать ему допросы. Я ему не мать.
Гарри занервничал.
— Но ему опасно одному…
— Прекрати болтать чепуху, — фыркнула Долохова, — ему не три года и нянька ему не нужна.
Поттер нахмурился, глядя в тарелку.
— Наверное, вы правы.
— Не «наверное», — отрезала Хельга. — Ешь.
Гарри послушно принялся ковыряться вилкой в тарелке, как раз в это время послышался звон дверного колокольчика.
— Вот и твой приятель, — усмехнулась Долохова. — И стоило ли разводить панику, глупый ребенок?
Несколько минут спустя на кухню вошел Том.
— Где ты был? — тут же спросил Гарри.
Арчер смерил его сухой улыбкой, усаживаясь за стол.
— И тебе доброе утро, Гарри, мне хорошо спалось, спасибо, что спросил.
— Угу, так где ты был?
— В Косом переулке, — невозмутимо сообщил Арчер, наливая себе стакан воды из графина.
— В такую рань?
— Я жаворонок.
— Ну естественно, — Гарри закатил глаза. — И что ты там делал?
Том бросил на него немного раздраженный взгляд.
— А с каких пор я должен перед тобой отчитываться? — холодно уточнил он.
— Мне просто любопытно, — пробубнил Гарри.
— Любопытство сгубило кошку.
— Сказал Том.
Ребята обменялись язвительными улыбками, Сириус прочистил горло, привлекая к себе внимание.
— Так, ребятня, кончайте дискуссию, через час нам нужно отправляться, — объявил он, после чего обернулся к Хельге, — надеюсь, вы не будете возражать, если мы воспользуемся вашим камином?
Услышав про путешествие по каминной сети, Гарри страдальчески застонал, Долохова скользнула по нему насмешливым взглядом и пожала плечами.
— Возражать, конечно, не буду, но сперва нужно его разгрести, потому что с тех пор, как оттуда стали вываливаться непонятные дети, я на всякий случай блокирую его всяким хламом.
— А магическую защиту установить не пробовали? — иронично поинтересовался Том.
— А зачем, когда там неисправный генератор молний стоит? — старая ведьма усмехнулась. — Я бы понаблюдала с удовольствием, что останется от того несчастного, который в него врежется по приземлению.
— Спасибо хоть предупредили, — проворчал Гарри. — А что если бы я решил к вам в гости через камин приехать?
— Полагаю, ты бы быстро понял, что я не люблю незваных гостей, — мурлыкнула Долохова.
— Меня окружают злые люди, — театрально возвел глаза к потолку Поттер.
— Такая уж у тебя судьба, — Том хмыкнул. — Просто смирись, Гарри.
— Ну уж нет! — Поттер широко усмехнулся. — Если мир не хочет стать добрее, придется мне сделать его добрее.
— Каким образом? — полюбопытствовал Сириус.
— Насилием и жесткостью, конечно, — в один голос ответили Том и Гарри.
Блэк смерил обоих долгим, красноречивым взглядом.
— Всегда знал, что Слизерин превращает людей в социопатов, — заметил он.

* * *
На то чтобы разобрать заваленный камин у Сириуса ушел почти час. Хельга всё это время сидела в кресле-качалке и, покуривая трубку, руководила процессом: «Нет-нет, ради Мерлина, убери ты волшебную палочку! Одна искра, и тут всё взлетит к чёртовой матери!», «это что, мешок картошки, по-твоему? Там внутри хрустальные шестеренки, между прочим», «это не пыль, это прах желторотой ящерицы», «что значит откуда? Банка упала с каминной полки», «Почём мне знать когда? Я тут полгода не убиралась», «Да, это тоже прах… нет, не ящерицы… понятия не имею чей, там четыре банки с разным прахом стояли», «Что значит, зачем? Я делаю из него мазь для суставов, ноют в дождливую погоду, сил нет»…
К тому времени, как Гарри и Том со своими вещами присоединились к ним, Сириус готов был послать всё к дьяволу и элементарно аппарировать, вопреки наставлениям директора. Наконец, путь к свободе был расчищен, и четверо волшебников собрались вокруг камина.
— Кстати, — вдруг вспомнил Поттер, — а зачем надо было разгребать всё тут, если в гостиной есть отличный работающий камин?
Хельга как раз возвращалась к ним с горшочком с летучего пороха:
— И позволить вам осыпать золой мой великолепный шелковый ковер династии Сефевидов? — ужаснулась она. — Я пока ещё не выжила из ума.
— На нём же огромная дыра от ваших духов уже года два как красуется, — напомнил Арчер. — Вы сами говорили, что «пора это пыльное барахло четырёхсотлетней давности выкинуть».
— Мало ли что я там говорила, — пожала плечами Долохова. — К тому же давно стоило подвал разобрать.
Сириус смотрел на старую ведьму так, словно не знал, рассмеяться ему или проклясть её.
— Вы кошмарная женщина, — наконец, с восхищением признался он.
— Спасибо, дорогой, я в курсе, — улыбнулась та.
Покачав головой, Блэк достал из кармана клочок бумаги и протянул подросткам. Гарри взял записку в руки, и они с Томом в задумчивости воззрились на адрес, написанный красивым витиеватым почерком, который определенно принадлежал директору Хогвартса:
«Лондон, площадь Гриммо, 12».
Поттер недоуменно нахмурился. Странно, но отчего-то он думал, что их с Сириусом дом находится где-то в пригороде, а то и вообще в какой-нибудь небольшой деревеньке вдали от Лондона, наподобие Годриковой Лощины. Сириус вроде бы говорил, что там даже есть квиддичное поле, и, как ни пытался, Гарри не мог представить дом с квиддичным полем в Лондоне.
«Ну, Лондон, так Лондон», — с легким разочарованием подумал он, возвращая бумажку Блэку. Убедившись, что оба слизеринца запомнили адрес, Сириус уничтожил записку и отступил от камина, пропуская вперед крестника.
— На месте ждёт Ремус.
Гарри кивнул и, зачерпнув немного летучего пороха из горшочка, бросил взгляд на Арчера, после чего улыбнулся Долоховой:
— До встречи, Хельга.
— Надеюсь, в следующий раз тебя не принесут в мой дом в полумертвом состоянии, — старая ведьма усмехнулась.
— Я буду работать над этим, — пообещал Поттер и шагнул в камин.
«Интересно, — подумал он, произнося название улицы и номер дома, — почему Сириус просто не мог сказать адрес? И почему почерк был директорский?»
Осознание настигло Гарри в то мгновение, когда его волчком закрутило в языках зеленого пламени и понесло с бешеной скоростью по узким тоннелям каминной сети:
«Дом под чарами фиделиуса! А хранитель тайны Дамблдор! Вот черт! Выходит, наша безопасность теперь напрямую зависит от директора. О чем вообще Сириус думает?!»
Додумывал эту мысль он уже вывалившись на толстый темно-бордовый ковер, от которого ощутимо пахло пылью и плесенью. Оттолкнувшись руками от пола, Гарри встал на колени, и принялся лениво отряхивать руки, оглядываясь по сторонам. Комната, в которой он оказался, ему не понравилась. Здесь было темно и грязно, в воздухе царил удушливый запах старой отсыревшей древесины и затхлости. На мебель были накинуты грязно-серые чехлы, создающие впечатление, что в доме никто давно не живет, в задрапированных портьерами стенах слышались подозрительные шорохи, а тяжелые выцветшие ткани слабо шевелились, будто в складках снуёт нечто живое. Не так Гарри представлял себе дом, который купил для них крёстный. Он как раз начал беспокоиться, что опять ошибся адресом, когда резная деревянная дверь с кошмарным скрипом открылась, и на пороге показался Ремус.
— А вот и ты, — улыбнулся Люпин, проходя в комнату, — мы уже начали беспокоиться.
«Мы?» — удивился, Поттер, пока оборотень помогал ему подняться на ноги, но сказать ничего не успел. В камине за его спиной полыхнуло зеленое пламя, и в гостиную куда более элегантно, чем это удалось Гарри, шагнул Том, стряхивая с мантии золу и брезгливо оглядывая комнату, а следом за ним из языков волшебного огня вышел Сириус.
— Дом, милый дом, — в полголоса проворчал Блэк и куда более жизнерадостно продолжил: — Привет, Лунатик.
Раздался хлопок и в комнате появился Виви с парой сундуков, метлой Гарри и клеткой, где, нахохлившись, сидела Хэдвиг.
— Хозяин желает, что бы Виви отнёс вещи в его комнату? — домовик преданно уставился на Поттера.
— Э-э-э, да, только, — он посмотрел на Сириуса, — а куда…
— Сириус! Слава Мерлину! Вы же должны были прибыть к полудню!
Гарри удивленно моргнул, недоуменно разглядывая полноватую рыжеволосую женщину на пороге, в которой он, спустя несколько мгновений узнал мать Рона Уизли.
«А она-то тут откуда?» — он глянул на Тома, судя по выражению лица, тот задавался тем же вопросом.
В это время раздраженный взгляд миссис Уизли упал на Гарри и тут же смягчился:
— Гарри, дорогой, добро пожаловать! Как ты?
— Эм, спасибо? — он покосился на крёстного, но того, казалось, ничуть не удивляло присутствие посторонних в его доме.
— День добрый, Молли, — Блэк принялся демонстративно отряхивать мантию, — немного задержались, подумаешь. Всё же в порядке.
— Да, но профессор Дамблдор ясно дал понять, что необходимо…
— Да-да-да, — отмахнулся от неё анимаг. — Давай обсудим распорядок дня как-нибудь в другой раз? Надо бы сначала разместиться… и перекусить.
— О, конечно, — миссис Уизли глянула на Тома, — я не знала, что, м-м-м, друг Гарри прибудет с вами, мог бы предупредить, Сириус.
— Планы поменялись в последний момент, — пожал плечами тот. — Не проблема. Тут полно комнат.
— Да, но ты же знаешь, в каком они состоянии! — Молли всплеснула руками. — Это же не дом, а катастрофа! Дайте-ка подумать.
Она замолчала. Гарри в это время переводил вопрошающий взгляд с крестного на Ремуса и после на миссис Уизли, гадая, с чего это она тут решает, в какой комнате им жить?
— Я, конечно, рассчитывала, что Гарри будет ночевать в одной комнате с Роном, в двух других мы уже разместили Джинни и близнецов, да, пожалуй, лучше всего придерживаться плана и потеснить Рона, поставим третью кровать…
Гарри обратил долгий взгляд на Сириуса, ему страшно хотелось завопить в голос: «Какого черта сюда заселилось всё семейство Уизли?! И почему, ты, Мордред побери, не удивлен?!»
— Рон не будет против, я думаю, — тем временем закончила размышлять Молли.
«О да, кончено, я забыл Рона спросить, где мне жить в доме моего крестного!» — в душе всколыхнулась злость, губы сами по себе растянулись в широкой улыбке:
— Эм, миссис Уизли? — звонко окликнул он.
— Да дорогой?
«Почему бы вам к дьяволу не убраться восвояси?!»
— Я тут подумал, — жизнерадостно продолжил Поттер, — что, наверное, Рон предпочтет общество родных братьев, а не пары слизеринцев, поэтому, мы с Томом можем поменяться местами с близнецами.
— О, боюсь, это невозможно, — улыбнулась Молли, — Фрэд и Джордж слишком шумная парочка.
— Тогда почему бы не поселить Гарри и Тома в западной части дома? — наконец, вмешался Сириус, перехватив тяжелый взгляд крестника.
— Но там все комнаты запечатаны, — скривилась Молли, — и они в ужасном состоянии.
— Уверен, Виви быстро наведет там порядок, правда? — продолжая сиять лучезарной улыбкой, Гарри обратил вопросительный взгляд на домовика, тот в ответ восторженно подскочил.
— Виви разберет любой кавардак в считанные минуты, только прикажите, хозяин!
— Но…
— Отлично! — Гарри предпочел сделать вид, что не расслышал попытку матери Рона высказать своё мнение. — Тогда почему бы нам не выбрать комнату? Виви займется уборкой, а мы пока попьем чаю и посмотри дом, а? Как идея?
Полностью игнорируя миссис Уизли, он, пылая энтузиазмом, обернулся к крёстному:
— Сириус, ты ведь покажешь нам тут всё?
— Да тут смотреть-то нечего особенно, — пожал плечами Блэк. — Но… почему бы и нет, раз тебе интересно? — он усмехнулся. — Оставим тогда весь багаж тут. Молли, тебе нужна помощь с готовкой?
— Вот ещё, — она фыркнула. — Я сама прекрасно справляюсь. И всё же мне кажется…
— Ну вот и прекрасно, — бесцеремонно перебил её Блэк, подмигнув Тому и Гарри, — давайте-ка исследуем эту рухлядь. Лунатик, ты с нами?
Ремус пожал плечами.
— Ну если Молли не нужна помощь…
Гарри с победной усмешкой глянул на лучшего друга, но тот на него даже не смотрел, в глазах Арчера, в том, как он смотрел на Молли, Сириуса и Люпина застыло какое-то странное выражение, словно он внезапно осознал нечто важное. Нечто такое, что привело его практически в восторг. Но… что?

* * *
Надежды на то, что остальная часть дома выглядит не так плачевно, как та комната, куда они прибыли, развеялись как дым, стоило им выйти в стылый, сумрачный коридор с отстающими от стен обоями и вытертым ковром на полу. Гнетущая тишина давила на слух, под ногами скрипели половицы, над головой тускло отсвечивала затянутая паутиной люстра, на стенах вкривь и вкось висели потемневшие от времени портреты, а в воздухе витал всё тот же удушливый запах плесени и сырости. Все окна были закрыты плотными шторами из тёмно-бордового бархата, мебель скрывали серые чехлы. Всё это место выглядело запущенным и нежилым. В целом царящая здесь атмосфера вызывала ощущение мрачной безысходности, словно в доме находится умирающий больной. Гарри сам не заметил, как впал в уныние.
«И здесь мы с Сириусом будем жить? — думал он. — Как-то не очень радужно».
Казалось, даже самого Блэка воротит от этого дома. Но зачем тогда он его купил? Почему нельзя было выбрать что-то получше? И, хм, поновее? Разве Сириус не говорил ещё на Рождество, что занимается обустройством дома? Как-то не похоже, чтобы здесь в последнее десятилетие вообще кто-то порядок наводил.
Длинный и мрачный коридор закончился просторной залой. На вид здесь было куда чище и даже в каком-то роде уютнее, хотя и не сказать, чтобы это сильно воодушевило Гарри. Из залы вело три двери. За первой, похоже, скрывалась, обеденная комната и кухня, откуда доносились приглушенные голоса и запахи еды, вторая, откуда они пришли, вела вглубь особняка, а третья — в прихожую и к широкой лестнице на второй этаж. Сверху послышался смех и чей-то возмущенный голос.
«Да сколько тут народу?!» — нахмурился Гарри.
По дороге на второй этаж его настроение окончательно и бесповоротно испортилось, когда над тёмной лестницей на декоративных пластинах обнаружились отрубленные головы домовых эльфов, что были прибиты к стене, словно какие-то охотничьи трофеи.
— Миленько, — негромко оценил поднимающийся сразу за Гарри Том.
Поняв, что молчать больше не может, Гарри нагнал крёстного и неуверенно глянул на его напряженный профиль. Блэк выглядел так, словно его что-то жутко бесит.
— Эм, Сириус?
— Да, Сохатик? — его лицо тут же смягчилось, когда он посмотрел на крестника.
— А… хм, — Гарри не знал, как бы выразиться поделикатнее, — тебе тут нравится?
— Ты шутишь? Кому в здравом уме может понравиться этот сарай? — скривился тот.
«Отлично, — мысленно проворчал Гарри, — теперь он разозлился».
— Я просто подумал, — осторожно сказал он, — что придется потратить много сил и времени, на то чтобы здесь навести порядок.
«И просто астрономическую сумму денег!»
— И на кой черт мне это нужно? — удивился Блэк.
— Ну, ты же сам сказал, что тебе не нравится дом, и если мы собираемся тут жить, нужно же его, эм,…
— Жить? — Сириус ужаснулся. — Тут?! С какой радости?! — он осекся, поймав озадаченный взгляд крестника. — Подожди, ты же не думаешь, что я эту Богом забытую рухлядь имел в виду, когда рассказывал о том, что купил дом?!
— Ну…
Блэк расхохотался.
— Мерлин всемогущий, конечно, нет, Гарри!
— Но ты сказал, что это твой дом, разве нет?
— Ну, технически, это родовой особняк Блэков, и вопреки всем чаяниям моей дорогой матушки, я умудрился его унаследовать, но жить здесь? Нет уж.
— Тогда, что мы тут делаем? — окончательно растерялся Гарри.
— Нужно было где-то организовать штаб Ордена Феникса, вот я и предложил Дамблдору занять этот дом, всё равно он мне и даром не нужен.
— Что такое Орден Феникса? — не понял Поттер.
— Это, Гарри, группа волшебников, готовых выступить против Того-Кого-Нельзя-Называть, — коротко пояснил Ремус, замыкающий их процессию.
Поттер мысленно перечислил всех присутствующих в доме, которых он видел и которые, по-видимому, входили в этот самый орден: Сириус, Ремус, Молли Уизли. Ещё предположительно Тонкс. И предположительно Снейп.
«Блеск, — ехидно подумал он. — Многодетная мать-домохозяйка, психически неуравновешенный парень с уровнем развития подростка, бывший Пожиратель смерти, неуклюжая аврор и депрессивный оборотень. Неудивительно, что они никак не могут победить с таким-то составом. Куда, черт побери, подевались все те свирепые боевые маги, о которых пишут в книжках?»
Неожиданно он подумал о Молли. Очевидно, что она сюда не на курорт приехала и, судя по всему, пыталась привнести в этот дом хоть в какое подобие уюта, именно поэтому она и решала, куда поселить Гарри и Тома. Ведь кроме неё заниматься заброшенным особняком никто не желал. Даже непосредственный владелец. Гарри вдруг стало стыдно. Не стоило так с ней разговаривать.
— Слушай, Сириус, — начал он, Блэк вопросительно глянул на него, — я тут подумал. Давай найдем подходящую комнату для нас с Томом и пойдем, поможем миссис Уизли?
— Она вроде бы сказала, что помощь ей не нужна, — напомнил Сириус.
— Я хочу помочь, — Гарри нахмурился.
Крёстный пожал плечами, не возражая, но и особого энтузиазма не испытывая.
— Как скажешь, Сохатик.
— Одна просьба, — подал голос Арчер, — по дороге на помощь несчастной миссис Уизли, покажите мне библиотеку, чтобы я мог там переждать приступ самобичевания Гарри.
— Это не самобичевание, — пробубнил Поттер. — Просто вежливость.
— «Как розу ты не назови…»
— О, заткнись, Том!
Друг в ответ только тихо засмеялся.

Глава 4. Праздный ум…

Никогда ещё Гарри не думал, что ему где-то будет так же тошно, как у Дурслей. Родовое поместье Блэков, где проходили его каникулы, оказалось не просто запущено. Оно было в ужасном состоянии, и все, что делали обитатели дома подавляющую часть времени, это пытались привести его хоть в относительно приличное состояние. Конечно, очень кстати было присутствие Виви, которого на этот раз Гарри решил оставить при себе. Домовику удавалось куда быстрее и качественнее наводить порядок, но даже он не спасал Гарри, Тома, Рона, Джинни и близнецов от миссис Уизли, которая не давала ребятам сидеть без дела. Целыми днями они выгребали хлам, вытирали пыль, мыли полы, попутно пытаясь избавиться от нашествия пикси и других мелких вредителей, что прятались в стенах и портьерах. Арчер, нужно отметить, больше времени посвящал изучению разложенных по полкам вещей и книг и скорее создавал видимость уборки, чем жутко злил младшее поколение Уизли. Гарри же искренне не понимал, почему несовершеннолетним запрещают использовать магию в доме, где Министерство не сможет их засечь, и при любой возможности тайком все же прибегал к чарам.
С Роном отношения не клеились. И если с Гарри тот ещё худо-бедно общался, то Арчера на дух не переносил. Близнецы слизеринцев тоже избегали по мере возможности, но прирождённая общительность мешала им в полной мере сторониться Гарри и Тома. К тому же, открытая доброжелательность Поттера, как и заинтересованность Тома в их самодельных изобретениях не способствовали поддержанию холодного нейтралитета, и всё чаще Гарри втягивали в шуточные споры или розыгрыши, а Тома — в настольные игры и партии в волшебный покер.
Через пару дней выяснилось, что в доме живет старый домовой эльф Кричер, но с уборкой он никогда не помогал и только осыпал ругательствами незваных гостей и пытался всячески им помешать выбрасывать имущество Блэков, складируя всё мало-мальски ценное, по его мнению, барахло в одной из запечатанных комнат. Миссис Уизли жутко переживала, считая, что опасно оставлять в доме тёмные артефакты и воевала с Кричером. Сириус домовика ненавидел так же сильно, как и собственный дом, отчего только вечно гнал его прочь, чтобы тот даже на глаза ему не попадался. Дети Уизли относились к домовику несколько брезгливо. Остальные его либо сторонились, либо игнорировали. Целыми днями старый домовик блуждал по дому и бормотал себе под нос всякие гадости об обитателях дома. Гарри эльфа было жаль, но навязывать ворчливому созданию своё общество он не пытался, потому что в отличие от того же Виви, Кричер считал Гарри сыном грязнокровки и предателя крови и относился к нему холодно и презрительно, как и к семейству Уизли. Единственным человеком, к которому эльф испытывал некое подобие симпатии, был Арчер, который тайком прятал отложенные на выброс вещи и отдавал их домовику на сохранение. Гарри порыва друга не понимал, но и не комментировал. В конце концов, Том всегда был неравнодушен к разным магическим вещицам.
Помимо жутковатого эльфа в доме обнаружился портрет матушки Сириуса. Картина висела в коридоре первого этажа, закрытая траченными молью бархатными портьерами, которые от любого громкого звука могли раскрыться сами собой, и тогда весьма искусно нарисованная на холсте злая старуха поднимала страшный шум. Когда Гарри довелось встретиться с ней впервые, он так шарахнулся в сторону, что если бы не Сириус, успевший ухватить крестника за шиворот в последний момент, тот наверняка свалился бы с лестницы от неожиданности. Ругаясь и размахивая руками не хуже самой Вальбурги Блэк на картине, Сириус вернул на место портьеры, и портрет затих. Впоследствии оказалось, что картина намертво приклеена заклинанием к стене и снять её нельзя, а никакие мирные переговоры, увещевания и попытки унять крикливую старую ведьму не представляются возможным, поэтому, помимо озлобленного домового эльфа, назойливых пикси и захламлённых комнат приходилось мириться ещё и с сумасшедшим портретом.
Это лето «нравилось» Гарри всё больше и больше.

За прошедшие дни несколько раз проходили собрания Ордена Феникса. Тогда в доме становилось людно и шумно. Миссис Уизли поднимала ребят рано утром и гоняла их по дому, все вместе они наводили порядок и помогали ей с готовкой. Как выяснилось, в состав Ордена входили Минерва МакГонагалл, супруг Молли, Артур и двое старших сыновей Уизли, Чарли и Билл, которые появились в доме пару раз. Так же частенько заглядывал не слишком приятный тип по имени Наземникус Флетчер, у которого Фред и Джордж, пока никто не видел, покупали сомнительные зелья и магические детали для своих изобретений. Ещё членами Ордена оказались Аластор Грюм и Кингсли Шеклболт, и они пока были единственными волшебниками из всего состава Ордена, которые, по мнению Гарри, могли представлять хоть какую-то угрозу Пожирателям. Заходили и другие незнакомые маги, но Гарри не особенно старался запоминать имена и лица. Хотя каждый из них при встрече счел своим долгом пожать ему руку, перекинуться парой слов или завязать разговор, который чаще всего начинался с рассказа о том, какими замечательными людьми были его родители. Однажды Грюм даже притащил колдографию первого состава Ордена, на которой были запечатлены Лили и Джеймс и отдал её Гарри, чем, кажется, разозлил Сириуса. Блэк, как тот потом признался Гарри, считал, что это какое-то издевательство — рассказывать о том, что именно членство в Ордене Феникса отчасти стало причиной гибели Поттеров. Гарри с крестным был не согласен и бережно вложил фото в альбом с другими изображениями родителей.
В целом Гарри обнаружил, что ему даже чем-то нравились эти собрания. В дом приезжало много необычных людей, и после встречи они все собиралась в обеденной зале и разговаривали, о чем только было возможно: от обсуждений статей в «Пророке» до интересных историй из их жизни. Гарри нравилось проводить время среди них, к тому же теперь он часто виделся с Тонкс, которую начал просто обожать, и Ремусом, которого после увольнения из Хогвартса встречал редко.
На собрания Ордена детей не пускали, хоть Сириус и настаивал на обратном, считая, что Гарри должен знать, что происходит, из-за чего часто возникали конфликты с Молли. Самого Поттера эти обсуждения не сильно интересовали, и во время собраний он играл в шахматы с Роном или Джинни. Близнецы то ли из чувства противоречия то ли из любопытства, напротив, всеми возможными путями пытались подслушать, о чем разговаривают старшие. Как ни странно, они нашли себе единомышленника в лице Арчера, который мало того что с удовольствием их поддерживал, так ещё и придумывал способы это провернуть, чем заслужил окончательную и бесповоротную симпатию братьев.
Тридцать первого июля, на день рождения Гарри, в дом Блэков приехала Гермиона, в итоге праздновали они очень странной компанией, что включала в себя почти всё семейство Уизли, Сириуса, Ремуса, Тонкс, Гермиону и Тома. По случаю торжества Молли наготовила кучу еды и испекла просто огромный праздничный торт. Пожалуй, ещё никогда в жизни Гарри не устраивали такого праздника и, не смотря на мрачную обстановку дома и немного непривычное общество, он вдруг понял, что ему здесь нравится. Нравятся эти люди, непринужденные разговоры, искренняя забота и доброжелательность окружающих и даже эти каждодневные домашние обязанности, включающие в себя готовку и уборку. Они много говорили, много смеялись, иногда ругались и спорили, иногда даже ссорились, но незаметно Гарри вдруг начал чувствовать себя частью семьи, в которую помимо него и Тома входило множество других людей. Ощущения были непривычными, но приятными. Даже Рон оттаял и общался с Гарри вполне дружелюбно, а Джинни перестала от него шарахаться или смущенно умолкать при его появлении и с удовольствием участвовала в разговорах.
День и вечер пролетели на удивление весело. Близнецы травили байки, и Тонкс к ним с удовольствием присоединилась. Даже Сириус, который, пребывая в доме, стал мрачным, развеселился и перестал хмуриться. Гарри даже представить не мог, что сможет расслабиться и просто наслаждаться болтовнёй и угощениями, не думая о том, что большинство присутствующих — просто чужие люди, а один безумный волшебник где-то там мечтает его прикончить, или что он теперь даже среди магглов не может быть в безопасности.
Когда торт был съеден, подарки распакованы, а стрелка часов неумолимо приближалась к десяти вечера, все стали потихоньку расходиться. Гарри, Гермиона, Джинни и Рон помогали миссис Уизли с уборкой, Том и близнецы доигрывали партию в волшебный покер, а Ремус, Тонкс и Сириус о чем-то негромко разговаривали в гостиной. В итоге по своим комнатам все разошлись почти в полночь.

Гарри рухнул на кровать и блаженно прикрыл глаза.
— Я объелся, — объявил он.
— Рад за тебя, — Том переодевался в пижаму.
— Даже не думал, что всё так хорошо пройдет, — помедлив, признался Поттер. — Они не такие уж и плохие, эти члены Ордена Феникса, да?
— Осторожнее, Гарри, — насмешливо сказал Арчер, — ещё немного и они тебя достаточно обаяют, чтобы ты, забыв о своих убеждениях, встал на баррикады за правое дело.
— О чем ты? — Гарри недоуменно взглянул на друга.
— Ну как же? — Арчер аккуратно сложил свои вещи на кресле и уселся на кровать. — Что, как не привязанность к этим людям, заставит тебя выступить против Волдеморта? Поскольку ты не заинтересован в мести, то желание защитить друзей сработает, как хорошая мотивация.
— Думаешь, это всё сделано специально? — Гарри сел на кровати, по-турецки скрестив ноги. — Чтобы я согласился присоединиться к сопротивлению?
— В своем роде, — Арчер пожал плечами. — До сих пор ты вращался в кругах слизеринцев, которые вряд ли станут хорошим стимулом к войне против Волдеморта. Дамблдор понимает, что тебя необходимо запихнуть в общество тех, кому будет грозить опасность от рук Тёмного Лорда, а не к тем, кто может к нему присоединиться. Ведь если ты достаточно сильно привяжешься к этим людям, ты захочешь за них бороться. Зная тебя, ты не сможешь стоять в стороне, когда они окажутся в опасности.
— То есть, — медленно протянул Гарри, — это всё ложь? Все, что было сегодня?
— Ну отчего же? — Том улыбнулся. — Я верю, что все эти люди действительно о тебе заботятся. Потому что если бы они были не искренни, ты бы это заметил. Дамблдор понимает, что лестью и ложью тебя не обманешь. Старик использует их так же, как и тебя.
Гарри нахмурился.
— Меня никто не использует. Я уже сто раз говорил, что не собираюсь воевать.
— И что же, ты просто отойдешь в сторону и будешь смотреть, как убивают этих людей? — с колкой иронией уточнил Арчер. — После того, как они заставили тебя почувствовать себя частью семьи? Одним из них? Ты правда сможешь это сделать? Блэк, Люпин, Тонкс, Грейнджер, а теперь и Уизли, в придачу к другим членам Ордена. Ты захочешь их защитить. А чтобы это сделать, придется выступить против Волдеморта. Согласись, до этого у тебя не было такой мотивации. Ты не знал этих людей, не общался с ними, не осознавал, сколькие будут рисковать собой. Наконец, иллюзорное сопротивление обрело лицо, жизнь и характер. Куда проще отвернуться от незнакомца, чем от того, с кем ты говорил, сидел за одним столом, кому улыбался, и кто улыбался тебе в ответ. Дамблдор знает, что ты не дурак. Но так же он знает, что ты будешь бороться за тех, кто тебе дорог, — Том смерил Гарри долгим взглядом. — Я говорил тебе, что любовь и привязанность — это слабость. Теперь взгляни, куда тебя ведут эти чувства.
— То, что они мне нравятся, ничего не значит! — настойчиво процедил Гарри.
— То есть тебе на них плевать?
— Я… — Поттер замолчал и отвел взгляд, — я не знаю.
— Вот в том и беда, Гарри, — Том сочувственно взглянул на него, — пока ты пытаешься разобраться в своих эмоциях, они затягивают тебя всё глубже в этот лабиринт привязанностей, морали и нравственности.
— И что, по-твоему, мне делать? Всех сторониться? — запальчиво бросил он.
— Перестать верить всем подряд, как минимум, анализировать и просчитывать все возможные вероятности развития событий, как максимум, — предложил Арчер. — Иначе ты сам не заметишь, как умрешь за чужие идеалы. Но впрочем, — он хмыкнул, — если однажды их идеалы станут твоими и тебе очень захочется поучаствовать в войне и героически погибнуть, проблемы не возникнет. Только смотри, чтобы это решение не было навязано кем-то другим.
— Я уже давно решил, что не хочу ни с кем воевать.
— А почему? — спросил Том. — Что тебя останавливает? У тебя есть все причины ненавидеть Волдеморта и сражаться с ним.
— Я знаю, — Гарри запустил пальцы в волосы и шумно выдохнул. — Знаю. Но… как бы сказать? Я не хочу бездумно влезать в это противостояние, просто потому что «так надо». Кому это надо? Мне?
— Почему бы и нет? Он убил твоих родителей и хочет убить тебя. Самозащита и месть — хорошие стимулы. А сейчас к ним добавится целая куча людей, которых нужно защищать.
— Я уже не раз говорил, что месть ничего хорошего не приносит, — упрямо нахмурился Гарри. — Чтобы вступать в войну, нужно понимать, за что ты воюешь. За Министерство, которое насквозь прогнило? — он презрительно фыркнул. — За магическое сообщество? С чего бы? Им надо, пусть сами за себя и воюют. За родных и близких? У меня их нет, кроме тебя и Сириуса. За друзей? Если они решат воевать и умирать, почему я должен их защищать? Пусть не воюют.
— А как насчет войны против диктатуры Тёмного Лорда? — напомнил Том.
— Чтобы быть с ним несогласным в плане его взглядов, надо хотя бы эти взгляды понимать. Знать его цели и мотивы. Всё, что я о нём слышал, так это то, что он хочет изменить магический мир. Но как? То есть я хочу сказать, а так ли он неправ? Конечно, я не считаю массовые убийства хорошей идеей, но ведь это не всё, да? Он же чего-то добивался. Чего-то хотел. Пусть вокруг твердят, что он психованный маньяк, и, возможно, так и есть, вступать с ним в противостояние только потому, что все так говорят, я считаю неправильным. Про меня вот тоже столько всего говорят, так что же теперь? И меня объявим злодеем? В смысле меня тоже почти объявили, но мне кажется немного странным ненавидеть кого-то только потому, что кто-то так сказал. Я, конечно, с Волдемортом не встречался лично и не говорю, что он хороший человек. Я даже больше чем уверен, что ни черта он не хороший. Но это как бы не моя проблема.
— Не твоя проблема? — удивленно повторил Арчер. — То есть то, что он убил твоих родителей, хочет убить тебя и возможно убьет всех, кого ты знаешь — тебя не касается?
— Касается! — Гарри тряхнул головой. — Я не знаю, как объяснить, но я просто не хочу идти и слепо сражаться с человеком, о котором ничего не знаю.
— То есть тебе что, с ним лично пообщаться нужно, чтобы сформировать своё мнение? — насмешливо уточнил Арчер.
— Не хочу я с ним встречаться. Пусть делает, что хочет, лишь бы это меня не касалось.
— А если он хочет ад на земле устроить, ты тоже в сторонке постоишь?
— В том-то и дело, что я не знаю, чего он там хочет.
— И знать не хочешь, как видно? — Арчер выжидающе уставился на друга и, когда тот так ничего и не ответил, покачал головой. — Ты, Гарри, окончательно запутался и упрямо суешь голову в песок в отчаянной попытке скрыться от того, что неизбежно тебя настигнет. Ты не хочешь принимать решений, потому что боишься последствий. И бездействуешь ты именно по этой причине, а не потому что тебе плевать.
— Я не понимаю, чего ты сейчас от меня ждешь, — мрачно заметил Гарри.
— Осмысленного решения, — коротко бросил Том. — Позиция «оставьте меня все в покое» канула в лету этой весной, как бы тебе ни хотелось верить в обратное. Пора выбрать сторону.
— Я выбрал нейтралитет.
— Ты слишком значимая фигура, чтобы тебе позволили остаться в стороне.
— И что теперь? Мне к Волдеморту присоединиться?
— А вдруг его идеология тебе будет ближе? — Арчер лукаво сощурился.
— Я не фанат массовых убийств.
— Но это же только верхушка айсберга.
— И всё же это его неотъемлемая часть. Нет уж, спасибо. Стоять в стороне и смотреть, как гибнут твои друзья не так паршиво, как стоять рядом с убийцей твоих друзей, не находишь? И вообще, — Гарри нахмурился, — к чему весь этот разговор? Ты сам-то что думаешь?
— Я? — Том удивленно поднял брови.
— Волдеморт твой дед, между прочим, — сухо напомнил Поттер. — У тебя не возникало мысли к нему присоединиться? И не поэтому ли ты меня ненавязчиво склоняешь к той же мысли, а?
Арчер помолчал.
— Я ни к чему тебя не склоняю, Гарри. Я пытаюсь навести тебя на мысль, что ты сейчас оказался в весьма сложном положении. С одной стороны Дамблдор притащил тебя в штаб Ордена, хотя, согласись, куда логичнее было бы отправить тебя и Сириуса в новый дом Блэка, вместо того, чтобы обманом пытаться сделать причастным к грядущей войне. С другой — ты скоро вернешься в Хогвартс и будешь находиться в окружении слизеринцев. Угадай, что они попытаются сделать?
— Убедить меня встать на сторону Волдеморта?
— Или как минимум понять, чего ты сам хочешь. Тебе не удастся остаться в стороне. Тебе просто не позволят. Именно поэтому тебе стоит хорошенько обдумать свои дальнейшие шаги.
— Но я же не могу просто заявить однокурсникам, что готов присоединиться к Волдеморту, а Ордену, что буду с ним воевать, лишь бы от меня все отстали. Ни то, ни другое правдой не будет.
— Но и говорить, что не будешь воевать — нельзя. Одни тут же решат, что ты на стороне Дамблдора, другие начнут шептаться, что Мальчик-который-выжил-и-стал-слизеринцем не такой уж надежный кандидат на роль героя. И тогда жди удара в спину.
— Тогда что мне делать? — растерялся Гарри.
— Думать головой, — отрезал Том. — И принимать, наконец, решения.
— Ты так и не сказал, что сам думаешь, — помедлив, напомнил Гарри. — Очевидно, что воевать на стороне Ордена ты не будешь. Тогда что насчет Волдеморта? Собираешься вступить в ряды Пожирателей?
Арчер брезгливо скривился.
— Определённо нет.
— Тогда что ты планируешь делать?
— Изучать.
— Изучать что?
— Ситуацию, Гарри. Как я и говорил, стоит обдумать свои дальнейшие шаги.
— То есть ты сам пока не знаешь, — ехидно заметил Поттер.
Арчер хмыкнул, залезая под одеяло.
— Ложись спать, Гарри.
Саркастично фыркнув, Гарри отправился чистить зубы и переодеваться в пижаму.
— А знаешь, что я думаю? — уже лежа в кровати, сказал Гарри.
— Хм?
— Я думаю, что Волдеморта так занесло в прошлой войне, потому что у него рядом не было человека, который смог бы по-иному взглянуть на ситуацию и дать ему хорошего пинка при необходимости. Его окружали только последователи, которые его до одури боялись или слишком доверяли его суждению, и ни одного друга.
— Думаешь, ему нужны друзья? — с ноткой презрения уточнил Арчер.
— Уверен, он думает, что не нужны. Но сама ситуация показывает, что ему их чертовски не хватает.
— На кой дьявол ему друзья?
— Чтобы мозги вправлять при необходимости, — насмешливо бросил Гарри. — Ведь именно для этого друзья и нужны.
— Занимательное в своем роде мнение, — помедлив, отстранённо протянул Том. — Поделись им как-нибудь с твоими новыми друзьями, хочу посмотреть, как они поумирают от смеха.
— Ты злой, Том, — обиделся Поттер.
— Спокойной ночи, Гарри.

* * *
Громкие голоса, доносящиеся с кухни, Гарри и Том услышали ещё на лестнице и, обменявшись недоуменными взглядами, поспешили узнать, что случилось. По правде, Гарри сперва предположил, что это Сириус снова поцапался с миссис Уизли. Но, уже подходя к кухне, стало понятно, что тут происходит нечто поинтереснее, так как под закрытой дверью столпились, подслушивая ссору, четверо детей Уизли и Гермиона. Стоило Гарри поинтересоваться, что происходит, как все пятеро страшно на него зашипели.
— Вот вам и гриффиндорская порядочность, — сухо заметил Том и прижал ухо к двери рядом с Джорджем.
— О чем они хоть разговаривают? — шепотом спросил у Гермионы Поттер.
— О тебе, насколько я могу судить, — так же тихо ответила девушка, и этого ответа оказалось достаточно, чтобы Гарри, бесцеремонно отодвинув в сторону Рона, толкнул дверь и шагнул в кухню, где мигом стихли все голоса.
— Доброе утро! — жизнерадостно улыбнулся он, осматривая присутствующих.
Его взгляд задержался на Снейпе и Дамблдоре, которые появлялись только на собраниях Ордена и никогда не задерживались дольше чем требовалось, после скользнул по взволнованным лицам Тонкс, Сириуса и Молли.
— Что-то случилось?
— Гарри, — к нему с неестественно жизнерадостной улыбкой на губах шагнула миссис Уизли, — доброе утро. Ты голоден? Я сейчас... ох, вы все уже проснулись?
Гарри оглянулся через плечо. Оказалось, что на кухню за ним потихоньку просочились остальные, поняв, что резона подслушивать больше нет.
— Садитесь, я накрою на стол, — засуетилась Молли. — Альбус, Северус, вы голодны? Присаживайтесь!
— Благодарю, Молли, мне уже пора уходить, — Снейп начал торопливо ретироваться к двери.
— Подождите! — Гарри практически встал на пути профессора, отрезая ему путь к отступлению. — Что происходит?
— Возможно, и вправду стоит сначала позавтракать? — вклинилась в разговор Тонкс. — Неприятные новости на сытый желудок воспринимаются…
— Тебя вызывают на допрос в Аврорат, — перебил племянницу Сириус, Гарри вскинул на крёстного недоуменный взгляд.
— Зачем?
— Полагаю, по причине произошедшего у Дурслей, — пробормотал декан Слизерина, явно чувствуя себя очень неуютно под пристальным взглядом Поттера.
— Но вряд ли это что-то плохое, да? — Гермиона обвела старших волшебников полным надежды взглядом. — Наверное, им просто нужны показания Гарри? Потому что на него напали, да?
— Для того чтобы взять показания у пострадавшего его не вызывают на допрос в приказном порядке, мисс Грейнджер, — мрачно заметил Снейп, холодно глядя на неё.
— И что нам делать? — нерешительно прошептала та.
— Так можно как-то устроить, чтобы допрос проводила ты, Тонкс? — сказал Сириус, явно продолжая прерванный разговор.
— Нет, говорю же, кто меня допустит? Я не в том положении, — она вздохнула.
— Известно, кто будет проводить допрос? — напряженно уточнил Дамблдор.
— Нет, — Тонкс сокрушенно покачала головой. — Но Кингсли сказал, что министр выбрал лютого гада на это дело. Какой-то педантичный до чёртиков фанат закона и порядка. Считает, что так можно выдвинуть обвинения против Гарри.
— Как Кингсли может не знать? — удивленно спросила Молли. — Он же у вас там старший!
— Он глава оперативного отдела, — раздраженно ответила Тонкс. — А допросы проводят старшие авроры следственного.
— Может апеллировать главе Аврората? — предложил Сириус.
— На каком основании? Они в своем праве и закона не нарушали.
— Но допрос, Дамблдор…
— А в чем Гарри хотят обвинить? — подал голос Том.
— В нападении на магглов? — Тонкс развела руками. — И злоупотреблении магией.
— Но это же была самозащита! — ахнула Джинни и вопрошающе взглянула на Гарри. — Разве нет?
— А кого это волнует? — процедил Снейп. — Если нашему министру-кретину взбрело в голову навесить на Поттера ярлыков, он этой возможностью воспользуется.
— Но почему? — растерялся Гарри. — Что я ему сделал?
— Отличный вопрос, Поттер, задайте его как-нибудь Фаджу, уверен, он в подробностях вам расскажет.
— Не понимаю…
— И не поймете, — фыркнул декан. — Ни один нормальный человек в жизни не разберет той околесицы, что проносится ежесекундно через жалкое подобие мозга этого недоумка.
Гарри с тяжелым вздохом сел за стол, пододвигая к себе тарелку с овсянкой. Похоже, как из этого выкрутиться, не знал никто.
— Когда мне туда нужно ехать?

* * *
Аврорат располагался там же где и Министерство магии, но под него отводился целый огромный этаж с отдельным входом. Поэтому на этот раз использовать телефонную будку, чтобы попасть внутрь, не понадобилось. Вместо этого Гарри вместе с Сириусом и Дамблдором, который непонятно за каким чёртом потащился с ними, прошли в узкий тёмный переулок неподалеку. Оказавшись в тени обветшалого дома с одной стороны и заброшенного офисного здания с другой, директор Хогвартса постучал палочкой по кирпичам дома, после чего в стене образовался проход, через который зиял черный провал и узкая лестница, что уходила далеко во тьму. Как только они ступили на первую ступеньку, проход закрылся, и все трое оказались в кромешной темноте, в то же мгновение лестница под ногами задрожала и пришла в движение. В лёгкой панике Гарри вцепился в перила, возле него с тихим раздражением вздохнул Сириус:
— Не Аврорат, а аттракцион ужасов какой-то.
Спустя несколько минут этого странного путешествия в кромешной тьме, где-то внизу забрезжил тусклый свет, и лестница, которая двигалась наподобие эскалатора в маггловском метро, неторопливо вывезла троих волшебников в тёмное стылое помещение с множеством коридоров, разбегающихся в разные стороны. На входе посетителей ожидал дежурный аврор. Он проверил их волшебные палочки, внёс в журнал имена, сверился с какими-то своими записями и объяснил, в какой коридор пройти, после чего, потеряв к посетителям всякий интерес, сел за стол, который был единственным предметом мебели в этой странной приемной, и уткнулся взглядом в газету.
«Сумасшедшая бдительность», — подумал Гарри, проходя мимо аврора.

Пока они в тишине брели по длинному извилистому коридору, Гарри оглядывал голые тёмно-серые стены и низкий потолок и гадал, как, работая здесь, Тонкс умудряется оставаться такой жизнерадостной. Спустя несколько минут блужданий в звенящей тишине по абсолютно пустым коридорам и лестницам в голову Гарри закрался ещё вопрос: что стало с человеком, который проектировал это помещение. Он умер? Покончил с собой? Сошел с ума? И если сошел, то до или после того, как придумал этот лабиринт минотавра? Мог ли вообще кто-то в здравом уме изобрести и построить такое?
Наконец, удручающая пустота закончилась простенького вида конторкой, за которой откровенно скучал молодой аврор. Заметив приближающихся к нему посетителей, он тут же вскочил на ноги, напустив на себя важный вид:
— Добрый день, профессор Дамблдор, сэр, рад видеть вас в добром здравии, — по завершении этих слов он все же не смог сдержать радостной улыбки.
По подсчетам Гарри этот парень окончил Хогвартс года четыре назад и, должно быть, страшно скучал по старинному замку, раз едва не кинулся на шею директору. Знал ли этот бедолага, когда выбирал профессию аврора, какая «увлекательная» карьера его ожидает?
«С другой стороны, — размышлял Поттер, — если начнется война, скучно тут не будет никому».
Тем временем Дамблдор тепло улыбнулся аврору, пожав тому руку.
— Джастин, рад тебя видеть, как твоя стажировка?
— Отлично, сэр! — чересчур бодро отозвался тот. — Через месяц поступаю в разведгруппу!
— Очень любопытно, — вежливо оценил директор, — и что же вы будете делать?
— Э-э-э, — Джастин немного сник. — Анализ Министерского архива.
«С ума сойти», — тускло подумал Гарри.
— Что ж, это весьма серьезная работа, — кивнул Дамблдор с таким видом, словно и правда так считал. — Что же, полагаю, нас уже могут принять?
— Да, только, э-э-э, — парень бросил несколько растерянный взгляд на Сириуса и Гарри, — по указу руководства на допросе никого, кроме Гарри Поттера, быть не должно.
— Он несовершеннолетний и я его законный опекун, — сдержанно напомнил Блэк. — Смею заметить, что вы не можете допрашивать моего крестника без присутствия взрослого волшебника.
— Ну, согласно распоряжению…
— Чьему распоряжению?
Джастин снова нервно глянул в свои записи.
— М-м-министра Фаджа.
— Прекрасно, можете передать министру, что он свои идиотские указы может засунуть себе в…
— Сириус! — торопливо перебил Гарри. — Не думаю, что случится что-то плохое, если я просто расскажу, что случилось. Так ведь? — он обратил доверчивый взгляд на Дамблдора.
Тот мгновение о чем-то размышлял и наконец кивнул.
— Полагаю, так и есть, но всё же я бы хотел отметить, что ситуация не совсем этичная, Гарри всего пятнадцать и он…
— Свои сомнения, профессор Дамблдор, вы можете изложить в письменном виде и направить на рассмотрение в приемную министра Фаджа, уверен, он их рассмотрит, как только появится время. Мы здесь не обсуждаем и не подвергаем сомнениям распоряжения вышестоящего руководства.
Все четверо магов обернулись на голос. У Джастина при этом на лице было написано величайшее облегчение, словно мрачный волшебник, который стоял перед ними, только что спас ему жизнь.
— Я старший аврор Маркус Райнер, глава следственного отдела, — равнодушно представился он, окинув холодным взглядом посетителей. — Стажер Грин…
— Да, сэр! — Джастин вытянулся струной, почти испуганно глядя на начальника.
— Внеси их в реестр. Всех, кто не приглашен на допрос, проводи в комнату ожидания.
— А мистера Поттера? — неуверенно уточнил Грин. — В комнату для допросов?
Райнер смерил Гарри оценивающим взглядом, после чего коротко качнул головой.
— В мой кабинет.
— Да, сэр.
Вступать в дальнейшую полемику ни у кого желания не возникло.


Гарри сидел на жестком деревянном стуле в маленьком, скудно обставленном кабинете главы следственного отдела, где не было ни окон, ни лишней мебели, ни каких либо предметов уюта, вроде семейного фото или комнатного растения. Обстановка угнетала и наводила на мысли о тюремной камере. Гарри перевел взгляд на волшебника, сидящего за столом напротив него. Его внешний вид тоже ни на какие радужные мысли не наводил. Навскидку Маркусу Райнеру можно было дать лет сорок, возможно, немного больше. Он был высокого роста, сухощавый и мрачный. Резкие черты лица, высокий лоб и глубоко посаженные тёмные глаза в купе с тяжелым недружелюбным взглядом и острым, крючковатым носом создавали невольную ассоциацию с хищной птицей. Гарри подумал, что если бы Райнер был анимагом, то он бы превращался в беркута или орлана, уж больно угрожающе выглядел. Кажется, рассказывая про личность того, кто будет проводить допрос, Тонкс говорила, что у него трудный, во многом непримиримый нрав и он до одури предан букве закона. И как, во имя Мерлина, с таким человеком разговаривать?!
Гарри приуныл. Было совершенно непонятно, что за характер у Райнера. Какие слабости. Есть ли семья? Дети? Каков он в повседневной жизни? Что он испытывает, допрашивая пятнадцатилетнего мальчишку? Нервозность? Вину? Или ему безразлично, сколько лет предполагаемому преступнику?
Райнер тем временем вытащил из ящика стола записную книжку и тонкую папку, которую, впрочем, сразу отложил в сторону и, раскрыв блокнот, установил на чистую страницу прытко-пишущее перо.
— Полагаю, вы не возражаете, если наш разговор будет записываться, — начал он, хотя явно не особо интересовался мнением собеседника.
— Не возражаю, — все же решил сообщить Гарри и выдал робкую улыбку: — Если только оно не ведет запись так же, как перо Риты Скитер.
Аврор шутку не оценил, лишь бросил на Поттера невыразительный взгляд:
— Весь разговор будет записан слово в слово.
В это же мгновение перо ожило и зафиксировало его последние слова на бумаге. Гарри понаблюдал за пером и посмотрел в глаза Райнера.
— А вы правда глава следственного отдела? — с интересом спросил он.
— Так указано в моём личном файле, — сухо отозвался аврор и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гарри его перебил:
— Это так круто! — признался он. — Я тоже хочу стать аврором, когда окончу Хогвартс!
— Вот как… — он помолчал, — это похвально…
— В прошлом году на меня напал настоящий Пожиратель смерти, представляете? — продолжил говорить Гарри. — Хотя вы, наверное, знаете. Авроры ведь всё-всё знать должны, да?
— Как минимум знать, кто или что может угрожать мирным гражданам.
— О-о-о, это же так здорово! Я жутко испугался, когда на меня и моего друга напали и тогда понял, что хотел бы защищать близких людей. И я подумал, что авроры, наверное, очень-очень сильные волшебники! Они же всех защищают, да?
— Так и есть, мистер Поттер, — терпеливо ответил Райнер, на лице его при этом не было ни раздражения, ни, что печалило, симпатии, но он, казалось, готов был сидеть и отвечать на идиотские вопросы до бесконечности.
— А ещё мне говорили, что мой папа был аврором, — с улыбкой вспомнил Гарри.
— Насколько мне известно, так и было.
— А вы знали его? А он вас? А вы не дружили?
— Едва ли мистер Поттер.
— О, — плечи Гарри поникли, — жаль, — но через мгновение на его губах вновь вспыхнула улыбка. — И всё равно, я очень хочу стать аврором!
— Для этого требуется усердие и внимание, мистер Поттер, — так же равнодушно и спокойного говорил Райнер.
— Я знаю! Это, наверное, очень сложно, стать хорошим аврором, да?
— Так и есть.
— Но я все равно хочу попробовать! Не хочу сидеть в стороне и ждать, что кто-то меня спасет. Хочу сам уметь постоять за себя и защищать своих близких. А вы, наверное, ничего не боитесь, да?
«Черт, прозвучало так, как будто мне двенадцать, а не пятнадцать».
— Все чего-то боятся, мистер Поттер.
— Даже авроры? Но вы кажетесь такими уверенными и сильными.
— Мы все живые люди. Людям свойственна слабость.
— Да, вы правы, сэр, но всё равно я хочу сражаться с плохими людьми!
— Наподобие тех, кто нападает на магглов?
— Конечно!
Аврор молчал долю секунды, пристально глядя на Поттера.
— Как вы?
Гарри осекся. Маркус Райнер, чёрт бы его побрал, оказался не таким идиотом, как он рассчитывал. Мысленно обозвав себя болваном, Гарри почти испуганно округлил глаза.
— Но я никогда не нападал на магглов, сэр, — тихо сказал он.
— В вашем личном деле есть упоминание о причинении вреда вашим родственникам-магглам, вы будете отрицать это? — аврор не отрывал предельно внимательного взгляда от лица Гарри.
— О, нет, конечно, нет! — тот опустил глаза. — Но это вышло случайно. Я бы никогда…
— Вы утверждаете, что напали на магглов случайно?
— Нет, сэр, — виновато прошептал Поттер. — Но я не хотел им вредить. Понимаете, у меня проблемы со стихийной магией и когда я злюсь или напуган, она иногда выходит из-под контроля.
— И как часто это происходит?
— Только когда я сильные эмоции испытываю.
— Хорошо.
«Что хорошего-то?»
— Расскажите о том, что произошло с вами в доме родственников?
— В смысле, когда на меня напали?
— Напали? — вот теперь Райнер казался если не удивленным, то заинтересованным. — Кто на вас напал?
— Ну тот человек, одетый как полицейский. Он в меня выстрелил, и я после этого ничего не помню.
— Расскажите с самого начала.
Гарри смерил собеседника задумчивым взглядом, почесал затылок, пожал плечами, пару раз вздохнул и рассказал правду. Все равно ничего компрометирующего в ней не было. Не для него, по крайней мере. Райнер выслушал подростка в абсолютном молчании, и лишь прытко-пишущее перо торопливо записывало показания, не прерывая своего движения по бумаге ни на секунду.
— То есть вы утверждаете, что ваши родные вызвали полицию, когда увидели статью? — уточнил аврор, когда Гарри замолчал.
— Ну я так думаю, да, — он серьезно кивнул.
— Хорошо, — Райнер выдержал недолгую паузу и задал следующий вопрос. — Вы можете с уверенностью утверждать, что у вас произошел стихийный выброс, как вы это называете?
— Мне так сказали.
— Если верить полученным нами показаниям, к моменту прибытия вашего друга и крёстного, дому уже был причин ущерб. Вы уверены, что виной тому стихийная магия?
— Ну она обычно всё рушит. А почему вы спрашиваете? — заинтересовался Гарри.
— Вот в чем дело, мистер Поттер. Министерством не было зафиксировано нарушения Указа, предусматривающего разумное ограничение волшебства несовершеннолетних. Хотя в двух других случаях магический всплеск с вашей стороны был зафиксирован и задокументирован, — Райнер постучал пальцем по папке, что лежала возле него на столе и которую он так и не открыл. — Из чего я могу предположить, что нападение на ваших родственников осуществили не вы.
Вот это было и правда интересно. Точнее было бы. Если бы после разрушения магической коры Министерство вообще могло хоть малейший всплеск магической активности со стороны Гарри зафиксировать. Прошлым летом он дни напролет колдовал и никто так и не узнал. Так что ничего нового эти новости не принесли. Но не хватало ещё, что бы этот клещ вообразил, будто это кто-то из друзей Гарри устроил погром у Дурслей, поэтому Гарри с сомнением взглянул на аврора:
— Считаете, что, когда я потерял сознание, кто-то вломился в дом, всё там порушил, внушил Дурслям, будто это сделал я и, хм, сбежал? — протянул он.
— Звучит весьма сомнительно, — согласился Райнер. — Но, вероятно, вы можете предположить, кто это сделал?
Гарри медленно покачал головой.
— Если бы это был кто-то из моих близких, они не стали бы сваливать это на меня, сэр. Так что я уверен, что это всё из-за моей магии. А Министерство это могло не зафиксировать из-за того, что министр Фадж был в курсе и возможно как-то ослабил контроль над моей магией, ведь любая неосознанная вспышка волшебства с моей стороны могла бы стать причиной моего исключения, а это было бы не совсем справедливо, разве нет?
— Всё верно, — не стал спорить аврор. — Я проверю, почему Министерство могло пропустить этот магический всплеск.
Гарри внутренне похолодел.
«Чёрт! Если они начнут разбираться, то могут заподозрить, что я способен колдовать на каникулах! Нужно было соглашаться, что это был не я», — второй раз за разговор Поттер мысленно обозвал себя идиотом, когда Райнер вдруг задумчиво произнёс:
— Но вот что не дает мне покоя, так это входная дверь.
— Дверь? — Гарри растерянно моргнул. — А что с ней?
— Она была сорвана с петель и отброшена вглубь коридора, — сообщил аврор и замолчал с таким видом, словно Гарри должна была сейчас открыться какая-то истина.
Поттер же в ответ просто невыразительно смотрел на Райнера, демонстрируя, что ни черта не понял.
— Учитывая специфику повреждений, всё выглядело так, словно по дому прошелся огненный смерч. Принимая это в расчёт, я бы предположил, что дверь под напором магии должно было выбросить наружу, во двор, но никак не в помещение.
Теперь Гарри смотрел на аврора с искренней растерянностью.
— Но кто мог… — он замолчал и покачал головой. — Это очень странно.
— Действительно, — Райнер безмолвно разглядывал лицо подростка, в то время как тот гадал, как так могло получиться.
Первым в дом прибыл Том. Он сказал, что всё уже было разрушено, и Гарри верил ему, не впервые его магия устраивает грандиозные погромы, ничего удивительного в этом не было. С Томом не было взрослых волшебников или Виви, а сам Арчер колдовать не мог. Тогда как так вышло, что… Гарри тряхнул головой. Сейчас было не время и не место для этих мыслей. Интересно, а когда пришел Том, дверь уже была сломана? Или нет? Мог её сломать, например, Сириус? Скажем, в приступе ярости или паники? Ведь мог же, да?
Гарри поднял взгляд на аврора.
— Не знаю, что и думать, сэр.
— Я вас понял, — Райнер на удивление легко оставил тему. — Ещё вопрос. Вы можете объяснить, почему ваши родственники так поступили?
— В смысле, почему вызвали полицию?
— Да.
— Нет, — Гарри болезненно скривился. — Ну, за исключением того, что они хотели от меня избавиться.
— Вы утверждаете, что люди, которые вас вырастили, ненавидят вас?
— Я, честно говоря, у них никогда не спрашивал. Но, наверное, они были бы рады, если бы я уехал от них.
Райнер помолчал. В его тёмных глазах появилась какая-то далекая эмоция.
— Поясните.
— Ну, меня им как бы под дверь подкинули, и они меня взяли только потому что боялись, что кто-нибудь из магов им будет мстить, если они меня отдадут в приют. Вот. Но они всегда говорили, что я выродок, ну, знаете, из-за того, что я волшебник… и если я случайно колдовал, меня наказывали.
Пауза.
— Как именно наказывали?
— Ну, не кормили, — Гарри пожал плечами, с таким видом, словно ничего особенного в этой информации не было. — Один раз дядя меня толкнул с лестницы, — он поймал напряженный взгляд Райнера и торопливо продолжил: — Ничего серьезного, сэр! Я только пару ребер сломал, но я был в порядке.
— Ещё что-то?
— Ну, однажды они меня зимой оставили на улице, и мне пришлось проситься к соседям, потому что Дурсли меня не впускали. Я в принципе мог, наверное, и потерпеть, я привык к холоду, в чулане под лестницей, где я спал, всегда холодно было.
— Простите, где вы спали?
— Ну, чулан такой для швабр.
— Вы там спали?
— Я так и сказал, да.
Аврор выдержал ещё одну долгую паузу, в течение которой выглядел так, будто пытается разжевать лимон.
— Об этом было кому-нибудь известно?
— Да. Профессор Дамблдор знал.
— Вы лично ему говорили об этом?
— Однажды.
— Он не предпринял никаких действий?
— Он сказал, что я должен остаться у Дурслей, потому что там безопасно.
— Вы и этим летом ночевали в чулане?
— Нет. Когда пришло письмо из Хогвартса еще перед первым курсом, оно было адресовано в чулан, Дурсли испугались, что за ними следят и переселили меня в свободную спальню.
— Хотите сказать, что в доме была свободная комната, а вы спали в чулане?
— Ну… да?
Райнер ещё какое-то время молчал.
— Я вас понял. Хорошо.
— Сэр, — помедлив, произнёс Гарри, — а вы можете об этом никому не рассказывать?
— Прошу прощения? — теперь Райнер выглядел почти удивленным.
— Ну я бы не хотел, чтобы об этом все узнали.
— Мистер Поттер, — очень холодно произнес аврор, — вы осознаете, что по вашему делу ведется следствие? Если эта информация понадобится для дела, я не стану её засекречивать.
— Я не думаю, что понадобится, это же просто… ну просто информация, знаете? Вы меня спросили, почему я думаю, что мои родные меня ненавидят, я вам сказал, вам же не обязательно всё пересказывать? Я не хочу, чтобы у кого-то из-за меня были проблемы. Возможно, Дурсли меня и не любили, — проникновенно вздохнул он, — но они взяли меня к себе и вырастили и я благодарен, что не попал в приют, поэтому, если возможно, не говорите никому. Пожалуйста...
Глава следственного отдела медлил с ответом, пристально разглядывая Гарри.
— Я приму вашу просьбу к сведению, мистер Поттер, — коротко кивнул он.
— Спасибо.
— Вы можете объяснить, почему вас объявили в розыск магглы?
Гарри покачал головой.
— Я постоянно нахожусь в Хогвартсе, а когда летом приехал к родственникам, был всё время дома.
— Они смогут это подтвердить?
— Да, думаю, да.
— Хорошо. Вы можете предположить, почему вас разыскивают магглы?
— Ну, — Гарри задумался, — профессор Дамблдор говорит, что это из-за того, что возродился Волдеморт, и это он натравил на меня магглов, чтобы меня найти.
При упоминании имени Тёмного Лорда, Райнер невольно вздрогнул, после чего потрясенно уставился на Гарри.
— Вы утверждаете, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся к жизни?
— Так говорит профессор Дамблдор, — осторожно уточнил Гарри.
— Вы верите ему?
Поттер пожал плечами.
— Я не знаю. Я его не видел. Волдеморта в смысле.
— Тогда что вы сами думаете?
— Я думаю, что это кто-то из тёмных волшебников сделал.
— Имеете в виду Пожирателей смерти?
— Да.
— Мистер Поттер, — Райнер нахмурился, — все Пожиратели либо мертвы, либо в Азкабане.
— Питер Петтигрю не в Азкабане, — веско напомнил Гарри.
Глава следственного отдела ещё немного помолчал. Поттеру начало казаться, что во время этих пауз тот пытается справиться с особо сильными эмоциями.
— Полагаете, это сделал он? — наконец, спросил аврор.
— Я понятия не имею, сэр.
— И не хотите узнать?
— Хочу, — не стал отрицать Гарри. — Но как? Не то что бы я мог начать своё расследование. А мне ничего важного не рассказывают.
— Что если я вам расскажу? — вдруг предложил аврор.
— А вы знаете что-то? — Поттер удивленно поднял брови.
— Нет. Но могу узнать.
— Правда? — Гарри растерянно моргнул — Конечно, хочу, сэр!
— Но вы должны мне помочь, мистер Поттер, — Райнер чуть понизил голос, в его тоне проскользнули те особые нотки, с которыми взрослые обращаются к маленьким детям.
«Интересно, — весело подумал Гарри, — и кто кого тут водит за нос, а?»
— Конечно! Я буду рад вам помочь! — он с готовностью кивнул.
Впервые за весь разговор Райнер улыбнулся.
— Что ж, тогда для начала расскажите в подробностях, как проходило это лето у ваших родственников. Чем вы занимались, с кем разговаривали и кого видели. Так же я хочу понять, почему вы отправились к ним, учитывая, что у вас есть официальный опекун назначенный вашими родителями.
Гарри сделал глубокий вдох и пустился в долгий детальный пересказ своих смертельно скучных каникул. Маркус Райнер слушал вдумчиво и внимательно, периодически задавая наводящие вопросы или что-то уточняя. Он не давал никакой информации важной для дела. Не рассказывал ничего, что могло бы скомпрометировать его, Сириуса, Тома или других близких ему людей. И никогда ещё ему не доводилось с таким упоением и в таких подробностях жаловаться на Альбуса Дамблдора. Он не знал, о чём думает аврор. Не очень понимал, что тот предпримет. Не представлял, зачем Райнеру вообще столько нудной, бесполезной информации. Он даже не знал, чего теперь ожидать, после этой встречи. Но он наверняка знал одно: если, переступая порог кабинета главы следственного отдела, проблемы были у него, то когда он этот кабинет покинет, проблемы будут у директора Хогвартса.
«И на кой дьявол ты это делаешь?» — постно уточнил внутренний голос.
«Директор слишком уж часто сует нос в мою жизнь, — мысленно улыбнулся Гарри, — ему не помешает хоть раз, шутки ради, отвлечься на собственную».

Глава 5. Чужая душа – потёмки

Солнце медленно опустилось к самому горизонту, погрузив в тень узкий, грязный переулок, что располагался между старым, обветшалым домом и заброшенным офисным зданием. В это самое время кирпичная кладка одной из стен бесшумно скользнула в сторону, и из темного проема выступил высокий темнокожий мужчина в красной мантии аврора. Оглядевшись по сторонам, Кингсли Шеклболт скривился от невыносимой летней жары, что уже которую неделю плавила улицы Лондона, и неторопливо побрел вглубь переулка, до самого конца офисного здания. Там, помедлив, он повернул за угол, оказавшись в небольшом тупике, где на перевёрнутой железной бочке для воды сидел рослый сухощавый волшебник с темными, гладко зачесанными назад волосами.
- Странное место для встречи, - подходя ближе заметил Шеклболт, окидывая обстановку брезгливым взглядом.
Маркус Райнер достал из кармана мантии пачку маггловских сигарет и закурил, чуть прикрыв глаза от удовольствия.
- Не слишком этично для главы следственного отдела курить примитивные маггловские сигареты, расхаживая по зданию, где ошивается толпа магов, склонных к разного рода предубеждениям.
- Мог бы курить у себя в кабинете, - пожал плечами Шеклболт, привалившись спиной к стене. – Не обязательно шататься по всему зданию с сигаретой в зубах.
- Мне нравится сохранять образ легкой таинственности.
- Да ради Мерлина, Маркус, все прекрасно знают о твоей пагубной привычке.
- Какая досада.
- А чего ты ждал? Ты работаешь в следственном отделе, - напомнил Кингсли, - было бы несколько оскорбительно осознавать, что твои сотрудники настолько непрофессиональны, что не могут вычислить до того элементарную вещь.
- Ну да. Следственный вычислил, а оперативный, стало быть, разнёс новость по всему Министерству, - иронично заметил Маркус.
- О чем ты хотел поговорить? – сменил тему Шеклболт, которого духота и бессмысленность разговора начали утомлять.
- Обсудить пару сплетен, как обычно, - Райнер сделал затяжку и выдохнул облачко дыма.
- Например?
- Например, о Гарри Поттере, - с улыбкой сказал Райнер, пристально глядя в глаза коллеги.
- Что-то занимательное вынес из разговора с мальчишкой? – без особого интереса уточнил Кингсли.
- Я из всех разговоров выношу что-то занимательное, друг мой, - спокойно сообщил Маркус.
- На то ты и глава следственного отдела.
- Ой, вот только не нужно театрализованной вежливости, Кингсли, мы не на приёме, - Райнер скривился. – Этой высокосветской бредятиной пусть Малфои занимаются.
- Так и что же ты хочешь рассказать мне о Поттере? – Шеклболт с интересом воззрился на Маркуса.
- Не то что бы я хочу тебе что-то рассказать, - уголки губ аврора чуть дрогнули в полуулыбке. – Скорее надеюсь кое-что от тебя услышать.
- Не уверен, что понимаю, о чем ты, - аврор нахмурился.
- Что ты думаешь о мальчике, Кингсли?
Тот пожал плечами, обратив взгляд в темнеющее вечернее небо.
- Обычный ребенок, в целом, - протянул он. – В чем-то чересчур эмоциональный, в чем-то, напротив, слишком замкнутый. Но ничего особенного в нём я не увидел.
- Хм-м-м? – Маркус улыбнулся каким-то своим мыслям и сделал затяжку. – Ничего особенного, да?
- Мне кажется, ты всё же что-то пытаешься мне сказать, - с подозрением заметил Шеклболт.
- Он очень умен, этот ребенок, не так ли? – отвлеченно пробормотал Райнер, не глядя на коллегу. – Не такой лживый и изворотливый, как большинство слизеринцев, но такой же умный.
- Ты видишь в этом угрозу?
- Я во всём вижу угрозу, у меня такая профессия, - Маркус хмыкнул. – Но в случае с отпрыском Поттеров я скорее вижу… потенциал.
- И какой же потенциал ты видишь?
- Именно это меня и тревожит. Я вижу потенциал, но не понимаю какой. Этот мальчик словно черная дыра, которая поглощает всё, что приближается к ней достаточно близко. Он будто есть, и его нет одновременно. Присутствие и отсутствие… иронично, ха?
- Не могу сказать, что дал бы Поттеру такую оценку, - осторожно сказал Шеклболт. – Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.
- Демонизирую? – Маркус бросил сигарету на землю и вытащил из пачки вторую. – Мы всегда строим вокруг себя стены, Кингсли, - закуривая, сказал он. - Нерушимые, крепкие бастионы, чтобы разделить себя и окружающий мир. Эти барьеры определяют саму нашу личность. Наше понимание самих себя. Наши идеалы, мотивы, цели. Нашу… непохожесть на других. Нашу индивидуальность. А этот ребенок крушит эти границы и барьеры с такой же легкостью, как если бы они были сделаны из бумаги. А до того мгновения, пока он не начинает взаимодействовать с конкретным человеком, его самого будто не существует. Будто он – пустота, которая заполняется отражением собеседника, превращаясь в маску, поглощая его самого. И эту маску мальчишка носит как собственное лицо. С этой маской он живет. Но его настоящего нет. Словно Гарри Поттера просто не существует. Зато существуют сотни образов в глазах тех, кто с ним общается, - Маркус помолчал, делая затяжку. – Ты говоришь, что я демонизирую его? О нет, Кингсли. Я считаю, что этот ребенок – чудовище. Чудовище с грандиозным потенциалом. И я совершенно не представляю, чего от него ожидать.
Шеклболт молчал, обдумывая слова Райнера. Всё это казалось чересчур… надуманным.
- И эту любопытную теорию ты вынес из одного единственного разговора?
- Порой и одного разговора достаточно.
- Тебя послушать, так этот пятнадцатилетний мальчишка кошмарный манипулятор-кукловод. Не слишком ли высокая оценка для какого-то сопляка, пусть и знаменитого? Да и что-то не заметил я, что все вокруг так подвержены его влиянию.
- А никто этого и не заметит. Но поговори с двадцатью разными людьми о том, кто такой Гарри Поттер и все опишут разного человека.
- На то мы и люди, Маркус. Мы видим мир лишь через призму собственного восприятия. Дело не в мальчике, а в нас самих. Поттер – лишь песчинка в океане, которую несет вслед за течением. Был бы ты прав, Поттер не поддавался бы Руке Судьбы, а был бы ей.
- Я не уверен, что он сам до конца осознает, что творит. И он определенно не делает этого со всеми, Кингсли. Лишь с теми, кто может принести вред хрупкому миру, в котором он живет, - Райнер искоса глянул на коллегу. – Те, кто ничем ему не угрожают, мальчишку не интересуют. Они ему безразличны. И вот меня вдруг обеспокоило, к какой категории людей отношусь я? Тех, до кого ему нет дела или тех, кого он счел угрозой?
- Ты гоняешься за призраками, Маркус, - Кингсли вздохнул. – Поттер – обычный подросток. У него было не самое радужное детство, отсюда болезненная необходимость всем нравиться.
- Я в курсе его детства, - Райнер нахмурился. – До сих пор не понимаю, как Дамблдор допустил, чтобы его любимчик рос в таких условиях.
- Не думаю, что он был в курсе событий до этого лета, - Кингсли покачал головой.
- Вот как? – Маркус с улыбкой искоса глянул на коллегу и отвернулся. - Отвратительно осознавать, что ребенку пришлось такое пережить.
- Согласен.
- Но… не станет ли это причиной, что мальчик рано или поздно озлобится?
- Если до сих пор не озлобился, то и в будущем этого не произойдет. Гарри Поттер совершенно не тот, о ком следует беспокоиться.
Райнер с любопытством взглянул на коллегу.
- Звучит так, будто ты знаешь, о ком беспокоиться действительно следует. И это напомнило мне кое-какую нелепицу, о которой обмолвился на допросе Поттер.
- Нелепицу?
- Будто возродился Тот-Кого-Не-Называют. Ты что-нибудь знаешь об этом? – он с предельным вниманием воззрился на Шеклболта, тот скривился.
- Да, знаю. Этим летом Альбус Дамблдор сообщил министру Фаджу о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть.
- Да-да, из-за этого они так разругались, не так ли? – елейным голосом протянул Маркус. – Ужасные новости. Ты ведь присутствовал при этом разговоре?
- Да.
- И что думаешь? Ты веришь директору?
Кингсли вздохнул.
- Честно сказать, не знаю. Он был весьма убедителен в своей речи, но никаких прямых доказательств или свидетелей нет. К тому же с тех пор прошло почти два месяца, а ничего так и не происходит.
- И всё же эти новости обеспокоили тебя? – проницательно отметил Райнер.
- В какой-то мере, да. Не могу судить, прав был директор или нет, но стоит быть настороже.
- Да-да. Постоянная бдительность, - парадируя знакомого им обоим аврора, прокаркал Маркус.
Кингсли рассмеялся.
- Именно так, дружище.
- Как там старина Грюм, кстати? Слышал, он уже сбежал из Мунго?
- Да-а-а, «сбежал»… - Шеклболт фыркнул, - скорее уж был выставлен вон.
- Как обычно довел до белого каления весь персонал?
- Именно.
- Как приятно знать, что хоть что-то в этом безумном мире остается неизменным.
Оба мужчины помолчали, разглядывая тёмное небо, затянутое грязно-серыми облаками.
- К слову, - негромко сказал Райнер. – Ещё кое-что не дает мне покоя.
- Что именно?
- В Лондон три дня назад прибыл один человек. Очень… необычный человек.
- И чем же он так необычен?
Маркус сделал затяжку и немного помолчал.
- Тем, - медленно сказал он, - что в нём нет ничего необычного.
- Волшебник?
- Маггл.
- Интересно.
Райнер хмыкнул.
- Не то слово. Я наблюдаю за ним. И тебе тоже советую этим заняться, - сунув руку в карман, Райнер выудил сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Шеклболту. – Это неофициально и строго между нами.
Развернув листок, Кингсли прочитал записку, где было указано лишь имя и адрес.
- Кто он такой?
- Сложно сказать. На вид ничем не примечательный маггл. Но вот что странно, - Маркус крутил в пальцах сигарету, не глядя на собеседника. – С чего вдруг совершенно обычный священник из глубинки в первый же день по прибытии в Лондон отправляется к маггловскому премьер министру?
- Масса вариантов, - Шеклболт пожал плечами. – Возможно, он здесь по какому-то делу, связанному с маггловской церковью.
- Не спорю, - кивнул Маркус. – Но для аудиенции у министра он слишком уж непримечательный персонаж. Я бы даже сказал посредственный.
- Твои мысли?
- У меня их нет. Но ты бы пригляделся. Вдруг они появятся у тебя.
- Корнелиус в курсе?
Маркус поморщился.
- Не совсем.
- То есть, - насмешливо протянул Кингсли, - ты мало того что затеял несанкционированное расследование, так даже в известность никого не поставил?
- Тебя поставил.
- А как же твоя одержимость регламентом?
- В данном случае осторожность перевесила мои обычные принципы, - нехотя пробормотал Маркус. – Слишком уж странно всё это, - он помолчал. – К тому же, если на выходе это действительно окажется какой-нибудь ерундой не требующей нашего внимания, я только выставлю себя параноиком похлеще Грюма.
- И поэтому ты решил в эту твою маленькую параноидальную лодочку заодно и меня посадить? – сухо поинтересовался Шеклболт.
Райнер пожал плечами.
- Знаешь, как говорят? Если галлюцинации возникают у одного - это шизофрения, но если у двоих они вдруг совпадут - это уже прецедент, заслуживающий внимания.
- Ну спасибо тебе большое, - проворчал Кингсли.
- Да брось, - Райнер хохотнул. – Коллеги должны сотрудничать друг с другом. Мы же не эта чокнутая свора лордов, которые спят и видят, как бы подсидеть друг друга и отжать лишние голоса в Совете.
- Это точно, - Кингсли рассмеялся, качая головой. – А ты, я смотрю, как и раньше недолюбливаешь аристократию.
- Ну что я могу сказать? – словно извиняясь, Маркус развел руками. – Я люблю постоянство.

***

Тихо бормоча себе под нос ругательства, Кричер брел по стылому, грязному коридору в дальнюю часть дома, где располагалась комната мастера Регулуса. Как же он устал от нашествия мерзких людишек. Глупые, злобные, примитивные предатели крови и грязнокровки заняли дом благородной госпожи. Шастали по всем комнатам, трогали вещи семьи Блэк и вели себя так, словно они тут хозяева. Позор, какой позор! Что бы сказала бедная госпожа, будь она жива? Она была бы в ярости, узнав, что отвратительные грязнокровки бродят по особняку Блэков.
Как же Кричер скучал по тем временам, когда госпожа была жива. Когда семья Блэк не была увядающей, засыхающей ветвью родового древа. Когда с этой фамилией ассоциировались сила, власть и богатство. Кричер так мечтал, что после его смерти хозяйка поместит и его голову на стену возле его собратьев, чтобы каждый пришедший мог видеть, что он, Кричер, служил благородному роду Блэк. И вот что вышло. Единственным наследником оказался позор рода – предатель Сириус. Госпожа Бэлла, бедняжка, заключена в Азкабан, хозяин Регулус мертв. И не осталось никого, кто принес бы расцвет семье. Похоже, мечта Кричера никогда не сбудется и после смерти он просто сгниет в одной из комнат, забытый и ненужный, как и всё имение Блэков.
Добравшись до запечатанной комнаты любимого хозяина, Кричер воровато оглянулся, проверяя, не следят ли за ним мерзкие людишки, после чего толкнул маленькую дверцу тайного хода и побрел по узкому тоннелю между стен, который был сделан специально для домовиков. Тёмный, опутанный паутиной ход вывел эльфа в спальню господина Регулуса – единственную комнату, куда не лезли предатели крови, и где Кричер прятал ценное имущество Блэков. Всё здесь было покрыто пылью и паутиной. Кричер ничего не трогал в комнате, не прикасался ни к одной вещи, чтобы спальня выглядела так же, как ее оставил хозяин Регулус, когда уходил в последний раз. Даже закрыв глаза, эльф мог представить, где что находится. Он помнил каждую деталь этой спальни, каждую незначительную мелочь. На стул была небрежно брошена мантия хозяина, а на столе остались раскрытые на разных страницах книги и свитки пергамента, перья и открытая чернильница. Кровать была аккуратно заправлена, на кофейном столике у окна стоял фарфоровый сервиз на подносе и шкатулка, где долгое время Кричер прятал украденный хозяином Регулусом медальон, до тех пор, пока его не забрал тот странный человек без имени и лица.
Кричер сам не понимал, почему поверил ему, но отдал медальон и больше никогда не видел ни человека, ни медальона. Порой домовик думал, что человек без имени и лица обманул его и украл медальон для себя, но не знал, как этого человека отыскать, поэтому остался в доме Блэков, изо дня в день ругая и презирая самого себя за то, что отдал незнакомцу медальон, из-за которого хозяин Регулус погиб страшной смертью. Бедный-бедный хозяин. Как бы он был разочарован…

С тяжелым вздохом Кричер выудил из небольшого мешочка, который принес с собой несколько серебряных вилок и золотые карманные часы, собираясь спрятать их в шкафу, где организовал себе небольшое убежище, когда вдруг осознал, что в комнате кто-то есть. Медленно повернув голову, эльф обратил напряженный взгляд на сидящего на полу возле самого шкафа молодого человека. Тот был совершенно неподвижен и за эльфом наблюдал со спокойным равнодушием, словно давая понять, что не представляет угрозы. Кричеру немного нравился этот мальчик. Он, в отличие от остальных, осознавал, что нельзя выбрасывать семейные ценности Блэков и помогал их прятать. Но Кричер все равно не доверял мальчику. Что он делает в комнате хозяина? Как посмел пробраться сюда? Неужели он собрался обокрасть Кричера?
- Мерзкий вор! – уронив на пол столовые приборы и часы, взвизгнул эльф, - мерзкий вор!
- Вор? – весело переспросил тот, склонив голову к плечу. – Я ли тут вор, Кричер? Я ли тот, кто собирает и выбрасывает или прикарманивает имущество Блэков?
Кричер резко замолчал, глядя в глаза мальчика с подозрением и злобой.
- Зачем ты пришел в спальню бедного хозяина Регулуса?
- Поговорить с тобой, - просто ответил тот. – У меня есть к тебе несколько важных вопросов, - эльф хмуро смотрел на мальчишку. - Скажи, Кричер, как умер твой хозяин?
Домовик дернулся.
- Кричер не-не знает…
- Но это ведь неправда, - мягко заметил тот. – Расскажи мне.
- Зачем?
- Потому что это страшное горе – знать, что такие выдающиеся люди как Вальбурга и Регулус мертвы и не иметь возможности разделить свою скорбь с кем-то ещё. Я пришел отдать дань уважения тем, кто действительно был вправе находиться в этом доме и распоряжаться имуществом Блэков.
В груди Кричера что-то болезненно сжалось. Неужели, неужели хоть кому-то… кому-то во всем этом мире не плевать на бедную госпожу и хозяина?
- Почему друг грязнокровок так говорит?
Мальчик холодно улыбнулся.
- Потому что я им не друг. Я, как и ты, хочу, чтобы величие этого дома не тревожили предатели крови. И я хочу помочь тебе. Но для начала мне нужно знать, что же случилось с уважаемым господином Регулусом Блэком.
Он хотел помочь! Помочь! Наконец появился хоть один человек, который хотел помочь Кричеру вернуть спокойствие этому старому, умирающему в неподвижности дому. Прогнать чертовых мародёров, которые крушили и оскверняли память хозяев! Домовик готов был разрыдаться, но…
- Как маленький мальчик может помочь?
- Есть множество способов, Кричер. Они потребуют времени, но я верну этот дом в руки законной наследницы.
- Законной… наследницы? – прошептал домовик, не веря своим ушам.
- Беллатрикс Лестрейндж должна была унаследовать дом, а не Сириус Блэк.
- Да! Да! Госпожа Бэлла! Госпожа Бэлла ни за что не стала бы выбрасывать имущество Блэков, - Кричер сник. - Но госпожа Бэлла в тюрьме.
- Это ненадолго. И если ты мне поможешь, поверь, я сделаю всё, что в моих силах.
Эльф нервно дернул ушами, переступил с ноги на ногу и обратил на него острожный взгляд. Можно ли довериться словам мальчика?
- Как такой человек, как вы, господин, оказались в окружении предателей и грязнокровок? – учтиво спросил он.
- Боюсь, мне опасно сейчас отвечать на этот вопрос, но, поверь, я не испытываю к этим людям ничего, кроме презрения. Они невежественные глупцы и не понимают что творят, избавляясь от имущества Блэков.
- Вы так правы, господин, - горестно кивнул Кричер.
- Так расскажи мне все, что знаешь, - повторил мальчик. – И я обещаю, что спасу этот дом.
Он был так предупредителен и так вежлив. Так доброжелательно говорил с Кричером и так высоко ценил память семьи Блэков, что домовик не мог не испытывать расположения к нему. Никто никогда так не говорил с Кричером. И никто так не отзывался о госпоже и хозяине Регулусе. Быть может, если довериться ему, он поможет? Волшебники могущественные люди. Волшебники так много знают. И, кажется, этот мальчик, господин Томас Арчер, и правда благородный маг. И такой добрый. Он так добр к Кричеру. А после смерти госпожи никто в целом мире не был добр к Кричеру. Никто не понимал, как ему грустно. Никто не предлагал помочь.
Эльф сел, поджав под себя ноги, и опустил голову. Когда он заговорил, голос его звучал приглушенно и подавленно.
- Хозяин Сириус сбежал, скатертью дорога, он был плохой мальчик, он разбил своим беззаконным беспутством сердце моей хозяйки. А хозяин Регулус был истинной гордостью семьи, знал свой долг перед именем Блэк, знал, в чем величие чистой крови. Он беседовал с Темным Лордом, который собирался вывести волшебников из тени, чтобы они правили магглами и маггловскими выродками. А когда ему исполнилось шестнадцать, хозяин Регулус присоединился к Темному Лорду. Он так гордился, так гордился, так счастлив был послужить… И однажды, через год после вступления в ряды, хозяин Регулус пришел на кухню, чтобы поговорить с Кричером. И хозяин Регулус сказал… сказал… - домовик тяжело вздохнул. - Он сказал, что Темному Лорду нужен эльф. И хозяин Регулус предложил ему Кричера. «Это высокая честь», - сказал хозяин Регулус. Честь для него и для Кричера, который должен сделать все, что прикажет ему Темный Лорд, а потом вернуться домой.
Он бросил осторожный взгляд на мальчика и затих, заметив, как в тёмных глазах отразилось изумление, почти граничащее с шоком. Эльф не знал, чем вызвано такое удивление и вопросительно склонил голову. Быть может, господин Арчер так шокирован, что великий Тёмный Лорд проявил интерес к такому жалкому созданию, как Кричер?
- Продолжай, - тем временем ровно велел мальчик.
Эльф кивнул и снова опустил голову.
- Кричер отправился к Темному Лорду. Темный Лорд не сказал Кричеру, что они станут делать, но взял Кричера с собой в пещеру у моря. А за той пещерой была другая, гораздо больше, и в этой пещере было огромное черное озеро и остров посередине… и лодка… На острове стояла чаша, полная зелья. И Темный Лорд велел Кричеру пить его… — эльф начал мелко дрожать. — Кричер пил, и пока он пил, он видел страшное… Кричер горел изнутри… Кричер кричал, молил хозяина Регулуса спасти его, молил хозяйку Блэк, но Темный Лорд заставил Кричера выпить все зелье… и бросил в пустую чашу медальон… и опять наполнил ее зельем. А потом Темный Лорд уплыл на лодке, оставив Кричера на острове…Кричер хотел воды, он подполз к берегу острова и пил из темного озера… и руки, мертвые руки, высунулись оттуда и утащили Кричера под воду…
- Как ты выбрался? – едва слышно спросил господин Арчер.
Кричер поднял голову и взглянул на мальчика большими, полными слёз глазами.
- Хозяин Регулус позвал Кричера назад, — прошептал он.
- Ты аппарировал?
- Да. Высший закон домовика — приказ хозяина, - нараспев сообщил эльф. — Кричеру велели идти домой, и Кричер пошел домой…
Мальчик поджал губы.
- Продолжай. Что произошло, когда ты вернулся?
- Хозяин Регулус очень встревожился, очень. Хозяин Регулус велел Кричеру спрятаться, и из дома не выходить. А потом… это было немного позже… хозяин Регулус ночью пришел к чулану Кричера, и хозяин Регулус был странный, не как обычно… и он попросил Кричера отвести его в ту пещеру, в пещеру, где Кричер был с Темным Лордом. И они отправились в путь. Кричер знал, как открыть потайной вход в пещеру, знал, как поднять со дна лодку.
- Он заставил тебя выпить зелье? – уточнил мальчик.
Кричер покачал головой и тихо заплакал.
- Хо-хозяин Регулус достал из кармана медальон, похожий на тот, что был у Темного Лорда…
- Как он узнал о медальоне?
- Кричер рассказал - прошептал он, слезы текли по обеим щекам нескончаемым потоком. – И хозяин Регулус велел Кричеру взять его и, когда чаша опустеет, поменять медальоны… И он приказал… Кричеру уйти… без него. И он велел Кричеру… идти домой… и никогда не говорить хозяйке… что он сделал… но уничтожить… первый медальон. И он выпил… все зелье… а Кричер поменял медальоны… и смотрел, как хозяина Регулуса… утаскивали под воду… и…

Эльф уткнулся лбом в колени и горько разрыдался, не замечая жгучей ярости с которой на него смотрел молодой волшебник напротив.
- Итак, ты принес медальон домой, - медленно произнёс тот тихим и очень холодным голосом. - И попытался уничтожить его?
- Что бы ни делал Кричер, он не смог даже царапины на нем оставить, - простонал эльф. - Кричер перепробовал всё-всё, что знал, и ничего, ничего не помогало — так много могучих заклятий было наложено на крышку медальона. Кричер был уверен: чтобы уничтожить медальон, нужно его открыть, а он не открывался… Кричер наказал себя и попробовал еще раз, потом еще наказал и опять попробовал. Кричер не смог выполнить приказ, Кричер не уничтожил медальон! А его хозяйка сходила с ума от горя, потому что хозяин Регулус пропал, а Кричер не мог рассказать ей, что случилось, потому что хозяин Регулус ве-ве-велел ему не говорить никому в се-семье о том, что было в пе-пещере…(1)

Кричер зарыдал так, что произносить связных слов больше уже не мог.
- Какая ужасная смерть, - проникновенно вздохнул Томас Арчер, сочувственно качая головой. – И какая трагичная. Я скорблю всей душой за твоего хозяина, его несчастную мать и за тебя, Кричер. Тебе пришлось пережить столько боли и такую страшную потерю. Должно быть, теперь ты всей душой ненавидишь Тёмного Лорда?
Эльф поднял взгляд на доброго господина и покачал головой.
- Как Кричер смеет? Тёмный Лорд великий, великий волшебник. Хозяйка так восхищалась им, хозяин так верно служил ему. Тёмный Лорд хотел сделать мир лучше.
- Это так, - мальчик чуть улыбнулся. – Теперь скажи мне, Кричер, что случилось с тем медальоном после?
Домовик опустил взгляд в пол.
- Явился тот волшебник, - монотонно забормотал он. - Странный человек. Без лица и имени. Человек, который человеком не пах. Кричер не знал, как он нашел поместье Блэков. Как узнал о Кричере. Человек сказал, что знает о том, как погиб бедный хозяин Регулус, сказал, что ищет медальон, чтобы исполнить последнюю волю бедного хозяина Регулуса. Человек многое знал и самое главное, он знал, как уничтожить медальон.
- Ты отдал медальон ему?
- Да, - домовик в отчаянии взглянул на молодого волшебника. – Кричеру не нужно было этого делать? – прошептал он, заметив, с какой яростью полыхают тёмные глаза мальчика.
- Полагаю, это уже не важно, - он помолчал. – Медальон уничтожен, как и обещал тот человек.
Глаза эльфа широко распахнулись, а по щекам потекли новые слезы.
- Удалось, - всхлипнул он. – Удалось исполнить волю хозяина! Удалось! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
- Что ж, Кричер. Теперь тебе предстоит помочь мне, - мальчик помолчал, - спасти этот дом. Ты поможешь?
- Да-да! Что угодно! Кричер сделает что угодно! – яростно закивал домовик.
- Тогда, во-первых, хорошенько запомни, что я скажу тебе, - прошептал мальчик, подавшись вперед, эльф навострил большие уши, почти с благоговением глядя в его глаза. – Всё, о чем мы с тобой сейчас разговариваем должно остаться тайной для всех, чтобы ни произошло...
- Кричер будет молчать. Ради госпожи Вальбурги и хозяина Регулуса, Кричер скорее умрет, чем предаст их!
- Прекрасно, - улыбнулся волшебник. – Тогда слушай очень внимательно...

***

За что Гарри очень нравился Сириус, так это за легкость в общении. Несмотря на приличную разницу в возрасте и взрывной характер, взаимодействовать с Блэком было так же просто, как и со сверстниками. По сути Сириус был все равно что подросток… шумный, упрямый, темпераментный, смешливый подросток, который никогда не стал бы поучать или ругать детей. Он мог до хрипоты спорить с Молли, мог открыто выражать свою неприязнь к Дамблдору, не упускал случая сцепиться со Снейпом, ссорился с Грюмом и даже пару раз порыкивал на МакГонагалл. Но никогда он не злился на детей. Однажды Рон что-то брякнул, не подумав, про Азкабан, но вместо того чтобы разозлиться и вспылить, Сириус только весело отшутился. Потом близнецы, которые собирались вылить на голову своему младшему брату зелье, от которого его рыжие волосы должны были приобрести зеленый цвет, случайно промахнулись и опрокинули колбу на голову Сириусу, прямо накануне собрания членов Ордена Феникса. Зелье сработало как-то не так и волосы Блэка стали ярко-розовыми. Но вместо недовольства или гневной отповеди, Сириус только хохотал, как сумасшедший, не упуская возможности полюбоваться на свой новый образ в каждом зеркале и расхаживая по дому с таким важным видом, словно ему вручили корону Англии. Действие зелья выветрилось к вечеру, что крайне не понравилось Блэку и он, тайком от Молли, сел разбирать формулу с близнецами, чтобы продлить эффект хотя бы дней на семь. А уж когда он узнал, что Фрэд и Джордж мечтают открыть свой магазинчик всевозможных волшебных вредилок, то тут же подписался спонсировать проект, при условии, что Молли никогда об этом не узнает, а ему, Сириусу, дадут возможность протестировать все самые хитрые изобретения. Стоит ли говорить, что Фред и Джордж с тех пор Блэка практически боготворили?
И чем больше Поттер наблюдал за крёстным, тем сложнее ему было вообразить, как бы сложилась его жизнь, если бы Сириуса не заперли на двенадцать лет в Азкабане. Да Гарри превзошел бы даже Драко по уровню избалованности. Сириус в роли ответственного опекуна ему не представлялся вообще. Скорее уж он был бы вечным другом по играм и шалостям, чем серьезным наставником, которого заботило бы воспитание и обучение ребенка.
Именно поэтому сцена, в которой Блэк строго и категорично отчитывает за что-то Тома, показалась Гарри почти абсурдной, когда как-то днем он заглянул в библиотеку, застав там крёстного и лучшего друга в середине громкого конфликта.
- Что происходит? – уточнил Поттер, переводя недоуменный взгляд с Блэка на Тома, последний при этом отчего-то выглядел скорее довольным, чем разраженным.
- Да так, Гарри, - лениво протянул он, - мы с твоим крёстным просто немного разошлись во мнениях.
С этими словами Арчер степенно покинул библиотеку, оставив друга наедине с негодующим Сириусом. За неимением других свидетелей или участников ссоры, Гарри обратил вопросительный взгляд на своего опекуна, тот в ответ пожал плечами и отвернулся.
«Ну точно, как ребенок», - весело подумал Гарри и шагнул ближе.
- Чего это ты так раскричался на Тома? – полюбопытствовал он.
- Он, хм, читал, - пробормотал Сириус.
Юноша удивленно поднял брови.
- И с каких пор это является преступлением?
- Читал вот это, - крёстный почти брезгливо швырнул на стол перед Гарри потрёпанную книгу в чёрной обложке с золотым тиснением.
Он заинтересованно уставился на название, а после поднял неверящий взгляд на Блэка.
- Реквием Хайгейтского Некроманта? – выдавил Поттер. – Так вот где был второй экземпляр! А мы-то с Томом гадали, куда он мог деться, после того, как книгу выкупили с Лестер ского аукциона в восемнадцатом веке! С ума сойти! – он обвел библиотеку Блэков куда более заинтересованным взглядом.
- «Мы»? – переспросил Сириус таким тоном, словно это слово вдруг стало для него чужеродным. – Ты хочешь сказать, что ты и твой друг искали книги подобного рода?
- Ну конечно, - Поттер подошел к стеллажам, с любопытством читая названия на корешках книг. – Это же раритет. Слушай, а можно мы перевезем все эти книги в новый дом, когда переедем?
- Нет, конечно! – в ужасе гаркнул Сириус. – Гарри, ты… ты хоть понимаешь, что девяносто процентов всех этих книг – пособия по темным искусствам?
Гарри недоуменно оглянулся на крёстного.
- Ну да. И что?
- «И что»? «И что», Гарри?! Серьезно? Да половина книг в этой комнате запрещены Министерством!
- Правда?! – глаза Поттера восторженно вспыхнули. – Да это же сокровище, а не библиотека! О, Сириус, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Давай их заберем, когда уедем! Пожалуйста!
- Гарри, это не обсуждается.
- Сам-то, небось, всё тут перечитал, - обиженно пробурчал Поттер.
- Речь не о том...
- Но, Сириус, - торопливо перебил крёстного Гарри, - это же бесценные записи. Ты хоть знаешь, кем был Хайгейтский Некромант? Он разработал более ста ритуалов на основе магии жертвы и магии рун! Он раскрыл такие виды животных и растений, которых ни в одной книжке не найдешь! Писал рецепты зелий. Первым открыл миру существование фестралов и описал феномен призраков. И это не считая обрядов по призыву мёртвых, изучения брешей между мирами, магии костей, установления пяти столпов демонологии и выведения экстракта «дыхания смерти» из листьев могильного папоротника. Да вокруг него дементоры хороводы водили, а земля, в которой он похоронен, буквально переполнена магией. Её даже пытались для воскрешающего зелья использовать, хм, не то чтобы очень удачно, но…. Гениальный же парень!
- И ты этим восхищен? – скривился Блэк.
- Конечно! На основе его работ было разработано множество заклинаний, включая усовершенствованные чары патронуса и фиделиуса!
- Да, - Сириус фыркнул, - разработано другими волшебниками, которые пытались понять, как от этих ужасов защититься. Гарри, ты хоть понимаешь, что всё, что он сам создал, ведет к хаосу и смерти!
- Наоборот! Никакого хаоса! – Поттер почти подпрыгнул от возбуждения. - Я как-то наткнулся на его эссе, где он как раз писал о теории контроля. Говорил, что для понимания теории жизни и смерти достаточно понимания порядка. Потому что смерть - это идеальная формула порядка. Что смерть сама по себе есть отсутствие хаоса, в то время как именно жизнь создает хаос.
- Ради Мерлина, Гарри, я не хочу сейчас обсуждать терминологию, - Сириус помассировал переносицу и вздохнул, запустив пальцы в волосы. – Я пытаюсь донести до тебя то, что эти книги опасны.
- Не говори глупостей, Сириус, - рассмеялся Поттер, возвращаясь к изучению содержимого библиотеки. – Это же всего лишь книги! В них нет ничего плохого.
- Это тёмные книги.
Гарри взглянул на крестного так, словно в жизни ничего глупее не слышал.
- Это просто бумага и чернила, Сириус. Зло и тьма живут в людях, которые эти книги читают. Но нельзя же просто отбросить целый пласт истории и науки только потому, что ты считаешь автора книги тёмным волшебником. Между прочим, среди них было множество выдающихся умов. Ты читал работы Лорда Гармунда Аделмера?
- Да, но речь не об этом, Гарри. А о том, что эти книги не стоит открывать, если ты не готов к тому, что увидишь там.
- Но я готов.
- Нет. Ты думаешь, что готов, но на самом деле вся та ересь, которая написана в этих трудах, только забивает тебе голову чепухой и формирует искажённое понимание действительности.
Гарри нахмурился, глянув через плечо на крёстного.
- Интересно, а какое понимание действительности верное, Сириус?
- То, в котором дети не обсуждают друг с другом учения некромантов и тёмных магов.
- И почему же их нельзя обсуждать? – недоуменно уточнил Гарри.
- Они несут зло.
- Они несут знания, Сириус.
- Неужели нельзя черпать знания в более, хм, безобидных источниках?
- В каких, например? Тех, что вычистило и стерилизовало Министерство магии? – запальчиво бросил Поттер. – Тех, где написана сплошная ложь?
- Вот видишь?! – воскликнул Блэк. - Ты уже говоришь странные вещи!
- Я говорю разумные вещи! – он упрямо свел брови у переносицы. – Я знаю, почему ты так себя ведешь, тебе просто до омерзения противно всё, что ценила и уважала твоя семья. В том числе все эти книги. Но, Сириус, это же знания! Это опыт, накопленный тысячелетиями! Разве можно просто отворачиваться от этого из-за личной неприязни? Ты же никогда не сможешь увидеть всю картину целиком, если будешь смотреть только на одну её половину!
Блэк молча покачал головой.
- Я так и знал, что на Слизерине тебе не место, - сказал он. – Взгляни, сколько бредятины они вбили тебе в голову!
- Да причем тут Слизерин? – воскликнул Гарри. – Неужели ты и правда настолько узко мыслишь, что даже не хочешь взглянуть на всё с другой стороны?! Это ребячество, Сириус!
- Гарри, я видел эту «другую сторону», я рос среди людей, приклоняющихся перед тёмной магией. И самое главное, я видел, к чему это приводит.
- Они, так же как и ты, смотрели на мир только с одной точки зрения, - развел руками Гарри. – Вот и все. Мне же интересно любое проявление магии. Я не ограничиваю себя только одной стороной.
Сириус вздохнул:
- Я просто не хочу, чтобы ты попал в беду.
- Я не попаду! Только не из-за этого, Сириус. И, пожалуйста, не ругайся больше на Тома.
Блэк вдруг как-то странно взглянул на крестника.
- Гарри, ты доверяешь ему?
- Тому? – Поттер моргнул. – Естественно доверяю! Почему ты спрашиваешь?
- Мне не нравится то, с каким интересом он тянется к подобным знаниям, - Сириус кивнул в сторону труда некроманта на столе. – Это плохой признак.
Гарри закатил глаза.
- Мы только что, кажется, говорили о том, что я тоже этими книжками не брезгую. Даже объяснил почему, - он усмехнулся. - Это совершенно не значит, что начитавшись записей некроманта, я тут же, сломя голову, побегу на ближайшее кладбище мертвецов воскрешать.
- Ты, возможно, и не побежишь, - не стал спорить Сириус. – А что насчет твоего друга? Уж поверь, увлечение тёмной магией всегда выливается в какие-нибудь неприятности. Не стоит ли тебе повнимательней приглядеться к этому мальчику?
Гарри перестал бродить вдоль книжных полок и медленно повернулся, в зеленых глазах не осталось ни искры прежнего веселья.
- Я не собираюсь к нему приглядываться, - ровно сказал он. - И обсуждать это с тобой больше не хочу.
Сириус поднял руки, развернув их ладонями к Поттеру, словно сдаваясь.
- Гарри, я не прошу тебя отворачиваться от него, - примирительно сказал он. - Мерлин свидетель, я счастлив, что у тебя есть такой друг. Но просто подумай, если Томас хоть отчасти разделяет взгляды Пожирателей, то опасность может грозить не только тебе, но и остальным членам Ордена. Ты готов рисковать их жизнями? Готов поручиться за него?
- Только то, что Тому нравятся книги по тёмной магии не делает его предателем и негодяем, Сириус, - отчеканил Гарри, глаза его при этом стали так холодны, словно пылающая в них минуту назад жизнь целиком обратилась в лёд, не оставив ни единой эмоции. – И если ты хоть на секунду отвлечешься от обид на собственную мать и попробуешь взглянуть на всё с точки зрения взрослого человека, а не взбалмошного подростка, то заметишь, что определение этого мира заключается не только в примитивном разделении на чёрное и белое. Мир на удивление многогранен и это достаточно легко заметить, если вытащить голову из задницы.
Блэк не нашелся что ответить, ошеломленно глядя в глаза крестника. Никогда прежде Гарри так не разговаривал с ним.
- Теперь насчет Тома, - плавно продолжил Поттер, не сводя с крёстного тяжелого взгляда. - Он мой лучший друг. Я верю ему. Прошу тебя больше никогда не поднимать эту тему.
Гарри взял со стола книгу некроманта и, больше не взглянув на Блэка, вышел из библиотеки. Сириус не стал его останавливать.

***

Люциус Малфой очень любил поместье своей семьи. Мэнор был огромным, словно замок и, прогуливаясь по просторным, светлым коридорам ранним утром можно было любоваться старинными картинами и живописными видами сада из окон, и за весь день ни разу не столкнуться с остальными жильцами. Поместье дарило чувство уединения и спокойствия. Иногда Люциусу даже хотелось взять бессрочный отпуск и днями напролет бродить по холлам и анфиладам комнат, размышляя о чем-нибудь глубоко философском и возвышенном.
Подумать только, однажды он чуть было всего этого не лишился, когда его подозревали в пособничестве Тёмному Лорду. Возвращаясь после бесконечных допросов, Люциус запирался в своём кабинете и напивался практически до невменяемого состояния, ослепленный и оглушенный ужасом. Даже угроза Азкабана пугала его не так сильно, как полный арест имущества. Что бы он делал, если бы имение ушло с молотка после его заключения? Как бы он пережил это? Что сказал бы отец, будь он жив? О-о-о, Люциус был уверен, Абраксас Малфой вздохнул бы устало и разочарованно и холодно бросил: «Какой же ты всё-таки кретин». А после в задумчивости раскурил бы трубку, прожигая сына долгим пристальным взглядом и не произнося более ни слова.
Абраксас Малфой всегда придерживался мнения, что в молчании сокрыто куда больше смысла, чем в пустой болтовне, и многие уроки отца Люциус усвоил именно в окружении этого абсолютного, но такого наполненного смыслом безмолвия. Даже умирая, Абраксас не обронил ни звука, лишь смотрел в глаза сына. Люциус тогда так и не понял, о чем тот думал. Как никогда не узнал, что чувствовал к нему отец.
В отношениях с собственным сыном Люциус всё же предпочел иной подход. Он много разговаривал с Драко, многое объяснял, многого требовал. Увы, Драко так половины и не понял. Иногда Люциус задумывался, не следовало ли ему выбрать тактику отца и предоставить Драко возможность самому находить решения и ответы, давая лишь едва заметный вектор, указывающий направление пути, но не объясняющий, как этот путь нужно пройти. Сейчас же у него был послушный сын, слепо доверяющий суждению отца, прислушивающийся к каждому его слову и… не способный принять ни одного самостоятельного решения.
Потерявшись в мыслях, Люциус не сразу заметил, что добрался до восточного крыла дома, откуда доносилась мягкая, едва слышная музыка. Он улыбнулся. Похоже, Нарцисса сегодня рано встала, раз уже добралась до фортепьяно. Заложив руки за спину, Люциус неторопливо направился к музыкальной комнате, чтобы поприветствовать супругу.
Должно быть, сегодня на него нахлынуло несколько лиричное настроение, потому что, как правило, он предпочитал хотя бы до завтрака, а то и до обеда, ни с кем из членов семьи не встречаться. Но отчего-то сейчас ему очень захотелось увидеть жену.
Нарцисса. Кошмарно невыносимая женщина. Во многом от того, что нравом чертовски походила на Абраксаса Малфоя. Большую часть времени она предпочитала молчать. И так же, как и отец когда-то, лишь обращала на Люциуса долгий, наполненный тысячами оттенков эмоций взгляд и не произносила ни звука. И в этом безмолвии всегда крылось куда больше, чем в любой даже самой многословной речи. Но в отличие от отца, Люциус никогда не видел в её глазах досады или разочарования, даже когда вся их жизнь рушилась после исчезновения Тёмного Лорда. И Люциус умереть был готов, лишь бы это спокойное уважение в её взгляде не исчезло, растворившись в презрении и холоде.
Нарцисса верила, что её место возле мужа и верила, что должна поддерживать его во всем. Как же он был рад, что именно эта женщина стала его женой. Изначально родители пророчили ему в жены Беллатрикс, но после первой и единственной встречи с ней Абраксас расторгнул помолвку и обручил сына с Нарциссой, из-за чего вспыхнула грандиозная ссора с Вальбургой Блэк, которая считала Бэллу идеальной кандидаткой на роль леди Малфой. Однажды Люциус спросил отца, почему вместо яркой и исключительно умной Беллатрикс тот выбрал ему в жены тихую и невзрачную на фоне старшей сестры Нарциссу. Абраксас тогда долго молчал и после задумчиво отметил, что каблук леди Малфой должен стоять возле каблука лорда Малфоя, а не на его голове.
Слова отца стали понятны Люциусу только много лет спустя. Беллатрикс никогда не приняла бы на себя роль примерной жены. Она бы ломала, давила и крушила волю супруга до тех пор, пока он, сломленный не лёг бы у её ног, позволив распоряжаться своим имуществом по её усмотрению, как и случилось с бедолагой Родольфусом Лестрейнджем. Именно поэтому Вальбурга так хотела выдать Беллатрикс замуж за Люциуса, ведь тогда всё состояние и вся власть семьи Малфой тихо и незаметно перекочевали бы в руки Блэков. Нарцисса же, напротив, придерживалась традиций и, вступив в семью Малфой, очень быстро перестала ассоциировать себя с фамилией Блэк.

Звуки фортепиано становилась громче по мере того, как Люциус приближался к музыкальной комнате. Постучав в дверь, он повернул ручку и шагнул в светлую, залитую солнечными лучами и музыкальными переливами залу. Нарцисса никак не отреагировала на появление мужа, лишь чуть повернула голову в его сторону, давая понять, что его приход не остался незамеченным. Люциус прошел вглубь комнаты и неторопливо опустился в кресло, возле которого на кофейном столике стояла пустая чашка и тарелка с фруктами. Через мгновение перед ним возник домовой эльф и, поставив перед хозяином чашку с кофе, с поклоном исчез. Некоторое время супруги провели в умиротворенном молчании. Люциус пил кофе, глядя в окно на сад, а Нарцисса продолжала играть. Мелодия из нежной и спокойной плавно перетекла в нечто более тяжелое и трагичное, наполненное тревожным ожиданием неизбежной беды.
- Не слишком жизнерадостная музыка для такого красивого утра, не находишь?
- Она мне нравится, - негромко ответила Нарцисса.
- Что тебя пугает?
- Ничего существенного. Просто глупые мысли глупой женщины. Не обращай внимания.
- Я с удовольствием выслушаю твои глупые мысли, - Люциус чуть улыбнулся.
Несколько мгновений она молчала, глядя в сторону, пока её пальцы легко и уверенно двигались над клавишами, рождая музыку. Люциус завороженно наблюдал за её руками.
- Прошло почти полтора месяца, - наконец, произнесла Нарцисса.
Он сразу понял, о чем она говорит, и мысленно содрогнулся от воспоминаний о той ночи, когда он, проснувшись от разгорающегося жжения в черной метке, не помня себя от ужаса и чудовищной боли, выл в голос, царапая ногтями кожу и мечась в кровати. Разум помутился, и всё, что он способен был осознать, это бесконечную агонию и страх, пока его губы беспрерывно шептали: «Он вернулся, вернулся, вернулся…». А Нарцисса всё это время сидела рядом, ни на мгновение не оставляя его наедине с этим кошмаром и лишь что-то тихо шептала и гладила его по голове, словно он был маленьким ребёнком. Возможно, именно поэтому он пережил ту ночь и не сошел с ума. Возможно, именно поэтому он не скончался от страха, ожидая вызова.
Но шло время, а ничего не происходило. Тёмный Лорд сохранял абсолютное молчание. Люциус пытался связываться с другими Пожирателями, надеясь, что хоть один из них сможет объяснить, что происходит. Но все они находились в таком же неведении и недоумении, как и он. Каркаров сбежал, Снейп только бормотал что-то невразумительное, напоминая замороженную ворону, Барти казнили, и поговорить с ним уже не удалось, Петтигрю ошивался чёрт знает где. Остальные были напуганы. Возможно, Тёмный Лорд намеренно не вызывал их, чтобы каждый Пожиратель успел в полной мере преисполниться ужасом осознания. Возможно, он был просто слишком слаб и восстанавливал силы. Но это безмолвие пугало.
Люциусу вдруг подумалось, что три человека оказавшие огромное влияние на его судьбу, умели до странности красноречиво молчать.
- Возможно, и к лучшему, что Он пока не собирал нас, - задумчиво протянул лорд Малфой. – Это дает нам время.
- Смерть тоже даёт каждому из нас время, прежде чем явиться в наш дом. Это напоминает о неизбежности, а не о преимуществе, - заметила Нарцисса.
- Он не убьёт меня, - уверенно сказал Люциус. – Я нужен ему.
- Я просто хочу, чтобы ты помнил, что своему сыну и мне ты нужен куда больше, чем Тёмному Лорду.
- Цисси…
- Я знаю, что у тебя не будет выбора, когда Он призовет вас, - она тихо вздохнула и, прекратив игру, обернулась к нему. – Но ты должен знать, что когда это произойдет, я буду ждать тебя здесь. Я буду ждать, даже если время сотрет в пыль стены этого дома. Буду ждать, даже если ты никогда не вернёшься, - она помолчала, веско взглянув в его глаза. – А ты знаешь, любовь моя, как сильно я ненавижу ждать. Поэтому, прошу тебя, постарайся, чтобы Смерть не задержала тебя на пути домой.
Его губы дрогнули в улыбке.
- Я слишком люблю сюда возвращаться, чтобы надолго где-то задерживаться, - заметил он.
- Это вселяет в меня надежду, - она чуть улыбнулась и, как ни в чем не бывало, вернулась к игре.
С первыми звуками фортепиано Люциус вдруг очень отчетливо понял две вещи: во-первых, он ни черта не успокоил собственную жену, а во-вторых, метка на его левом предплечье ожила, пульсируя жгучей болью.
Он звал.


От автора//

Примечание:
(1) В главе частично используется отрывок из книги «Гарри Поттер и дары смерти»

Глава 6. Вопросы субординации

Люциус не знал, как себя чувствовать. Пожалуй, он мог бы сейчас охарактеризовать всю эту ситуацию, как странную. Зов метки привел его и других Пожирателей в просторную полутёмную залу без единого намека на мебель. В дальнем конце залы располагались двустворчатые двери из резного дерева. Некогда белая краска, которой были выкрашены двери, потрескалась и местами облупилась. Все окна, за исключением одного, за которым, несмотря на дневное время суток, царил непроглядный мрак, были завешаны плотными портьерами. На стенах горело несколько канделябров, старый паркет под ногами выцвел и потемнел. Больше разглядывать здесь было нечего: ни гербов, ни мебели, ни даже картин, ничего, что помогло бы определить, кому принадлежит дом или где он находится. Если бы не горящие свечи и отсутствие пыли и паутины, можно было бы подумать, что дом давно заброшен и пустует.
Вокруг царила абсолютная тишина, прерываемая лишь тихим дыханием Пожирателей, шорохом мантий да скрипом половиц. Стоя тут, разодетый в мантию Пожирателя смерти и с маской, скрывающей лицо, Люциус начал чувствовать себя почти глупо.
Делу так же ничуть не способствовало присутствие высокого темноволосого мага, который, заложив руки за спину, стоял у единственного открытого окна спиной к группе Пожирателей, не подавая никаких признаков того, что вообще заметил толпу волшебников за своей спиной. Малфой не знал, что этот волшебник так внимательно рассматривает в окне, за которым была абсолютная тьма, но что бы он там ни видел, это интересовало его куда больше, чем присутствующие в зале люди. Тот не шевелился, не произносил ни слова, казалось, даже не дышал и это отчего-то нервировало. Вполне вероятно все они сейчас смотрели в затылок возродившемуся Тёмному Лорду, но, честно сказать, Малфой ожидал от их повелителя какого-то более эффектного появления. Возможно, это был просто кто-то новый? Не мог же Лорд Волдеморт всё это время просто неподвижно стоять, таращась в окно, пока за его спиной нервно переглядывались растерянные Пожиратели.
Неожиданно створки дверей с кошмарным скрипом распахнулись и в зал вошли ещё двое Пожирателей. На одном не было маски, да и без неё каждый присутствующий мог бы с легкостью узнать невысокого полноватого Питера Петтигрю, второй же был с ног до головы закутан в черный балахон из-за чего разглядеть лицо, скрытое капюшоном, не представлялось возможным. По спине Люциуса побежали мурашки. «Неужели это он?» — разглядывая фигуру в балахоне, думал Малфой, пока маг неторопливо шел вперед под напряженными взглядами присутствующих. Петтигрю и неизвестный колдун остановились перед Пожирателями, но ни один из них не произнёс ни слова. Оказавшись в центре всеобщего внимания, Питер нервно передернул плечами и бросил осторожный взгляд на мужчину у окна, тот в свою очередь впервые за все время пошевелился, чуть повернув голову на звук шагов. Двери за спинами вновь прибывших с грохотом закрылись, и вновь наступила тишина. Темноволосый волшебник опять обратил своё внимание на тьму за окном.
— Печальное зрелище, — разнесся по залу спокойный голос.
Малфой в жизни бы никому в этом не признался, но в этот момент он едва не вскрикнул, потому что этот ледяной, властный голос он узнал бы из тысячи. Сомнений больше не оставалось. Спиной к ним, заложив руки за спину, стоял Тёмный Лорд. Все головы Пожирателей как по команде повернулись к говорящему.
— Взгляните, что осталось от нашего воинства, — продолжил говорить Волдеморт. — Взгляните, что осталось от армии, которая ввергала в ужас наших врагов. Горстка перепуганных, жалких лордов. Вздрагивающие от каждого шороха, слабые, изнеженные, преисполненные сомнениями и неуверенностью. Это ли та армия, что я оставил четырнадцать лет назад?
Поддавшись несколько суицидальному, по мнению Люциуса, порыву, из группы Пожирателей выступил Уолден Макнейр.
— Милорд, — опустившись на колени, выдохнул он, — я прошу, простите нас…
Тёмный Лорд медленно обернулся, и по залу прокатился потрясенный ропот. Лицо волшебника перед ними походило на череп, обтянутый серой кожей. Густые черные волосы с едва заметными серебристыми прядями были зачесаны назад, открывая высокий лоб, а резко выдающиеся скулы и впалые щёки, придавали магу сходство с демоном, которое усиливалось при взгляде на глубоко посаженые алые глаза, что осматривали Пожирателей с холодным, расчётливым вниманием ядовитой рептилии. Глядя на это нечеловеческое лицо, больше походящее на восковую маску, невозможно было понять истинный возраст волшебника, Волдеморт и до исчезновения выглядел несколько пугающе, но теперь… как много в нём осталось от человека? И всё же это был он. Даже невзирая на пугающий облик, в этом лице прослеживались черты их господина.
Тонкие, бледные губы растянулись в кривой усмешке, будто его забавляла реакция Пожирателей.
— Простить? — взгляд алых глаз остановился на склонившемся в поклоне маге. — И за что же, по-твоему, я должен простить вас, Уолден? — он обвел взглядом остальных Пожирателей. — За вашу трусость? За мелочное желание спасти собственную шкуру, вместо того чтобы отыскать своего Лорда? За ваше лживое лицемерие? — он помолчал. — Или быть может за то, что вы, жалкие глупцы, не решились продолжить то, что начал я? За то, что вы разбежались по норам, словно свора перепуганных крыс, позволив отловить и выпотрошить вас по одному? Ни одно сопротивление не продержится без лидера, так почему же никто из вас, трусов, не захотел взять на себя ответственность и продолжить войну? Даже без меня вы могли сломить и подавить их! У вас в руках была власть, деньги, армия! Но что же вы сделали? Вы отказались от своих идеалов, целей, убеждений. Вы, глупцы, отринули свою гордость, своё величие, свою силу в угоду собственному страху! Позволили растоптать и уничтожить всё, что я строил годами! Позволили своим соратникам гнить в тюрьме! Смотрели, как тех, с кем вы бились бок о бок за лучший мир, казнят, убивают, преследуют и травят, — полный ярости голос Тёмного Лорда, отражаясь от стен залы, гремел, напоминая раскаты грома. — Вы, те, кого боялись и почитали, позволили превратить себя в посмешище! Позволили страху разобщить вас и уничтожить всё, за что мы боролись! И никому из вас, ни одному стоящему в этом зале, не пришло в голову помочь своим соратникам, тем, кто больше десятилетия гниет в тюрьме за то, что не позволил страху взять над собой верх! Кто решил сражаться за то, во что верил. Все, кто сейчас стоит в этом зале — трусы! — прогремел Волдеморт. — Напуганный, тупой скот. Вы превратили знак тьмы на своих руках в позорное клеймо! Вы променяли величие и власть, что я оставил для вас, на смрадные норы запуганных животных. И всё, что я сейчас вижу перед собой, это жалкое стадо тупых овец. Вы, чистокровные лорды, упивающиеся своими связями и кичащиеся благородным происхождением, лишь трусливое, бесполезное клейменое стадо. Даже у сторонников Дамблдора, предателей крови и грязнокровок, больше достоинства чем у вас, потому что они верили в то за что сражались и умирали! Чего вы ожидали, появившись здесь сегодня? Что я защищу вас? Верну вам былое величие? Принесу больше силы и власти? Что вы, насекомые, сделали для этого? Чем заслужили моё уважение к вам? Вы сегодня принесли мне лишь свой страх и свою беспомощность. Я не вижу здесь ни одного мага, кто стал бы олицетворением величия. Я вижу грязь под своими ногами, позор магического населения и деградацию. Я вижу трусов, слабаков и лжецов. А теперь вы, ничтожный скот, никчёмные выродки, ползаете у моих ног, вымаливая прощение? Омерзительно, — Волдеморт в презрении скривил губы. — Ползите по своим норам, насекомые, ползите в свои убежища, падайте на колени перед своими детьми, перед своими женами, перед всеми до кого вам есть дело. Падайте и молите их о прощении. Молите о прощении каждую вдову и вдовца, каждого замученного пытками и искалеченного войной, истерзанного магглами, каждого осиротевшего во время войны ребенка, брошенного в грязных приютах. Потому что они страдают ни за что. Потому что вместо величия вы своей трусостью принесли им лишь позор, изгнание и страх! Потому что вы забыли, за что мы сражались! Наше поражение принёс не годовалый сопляк со шрамом на лбу или его грязнокровка-мать, а вы сами!
Каждое слово Тёмного Лорда разносилось по залу жгучими волнами гнева, который был так силен, что давил на плечи, заставляя, ссутулив спины, прогибаться под гнётом бушующей ярости. Сжимать кулаки и стискивать зубы в молчаливом бешенстве, ощущать, как пылают лица то ли от злости, то ли от стыда, как по телу прокатывается дрожь. Первым сломался Паркинсон.
— Милорд, — хрипло прошептал он, низко склонившись в поклоне, — молю вас, выслушайте! Вы исчезли, и мы оказались в затруднительном положении. Без вас никто не знал, что делать, но у многих были семьи и дети, милорд, мы лишь защищали то, что были в силах защитить.
— Я не ставлю вам в вину ваше желание защитить свои семьи, Сайрус, — неожиданно спокойно произнёс Волдеморт. — Но то, что вы годами пресмыкались перед кретином-министром и грязнокровками вызывает у меня отвращение.
— Милорд, мы лишь делали все, что в наших силах, и ждали вашего возвращения, никто не смог бы заменить вас…
— Если ты думаешь, что я не знаю о том, что произошло на последнем собрании Пожирателей четырнадцать лет назад, ты сильно ошибаешься, Паркинсон, — процедил Тёмный Лорд. — Мне известно, что после моего исчезновения среди вас были те, кто готов был идти дальше. Кто готов был привести вас к победе. Именно ты и тебе подобные не позволили осуществиться этому плану. Вы позволили своим соратникам остаться в меньшинстве, зная… прекрасно зная, что у них не хватит ни сил, ни ресурсов довести дело до конца. Вы бросили их гнить в тюрьме и умирать под пытками на допросах. А теперь тебе хватает наглости заявлять, что вы хотели защитить свои семьи?! За вашу трусость пострадали те, кто мог стоять с вами плечом к плечу. Ползи к Гринграссам и Монтегю, червь, и рассказывай о том, как защищал свою семью.
— Милорд, ваши слова больно ранят меня, — прохрипел Паркинсон, дрожа от стыда и ярости.
— Ранят? — очень тихо переспросил Волдеморт, и отчего-то этот почти мягкий тон напугал Люциуса куда сильнее, чем гром его прошлой речи, тем временем Тёмный Лорд неторопливо обвел взглядом остальных Пожирателей, по губам его расплылась кривая усмешка. — Есть ли ещё оскорбленные, помимо дражайшего Сайруса? — светским тоном уточнил он.
В зале после этих слов повисла раскаленная гнетущим напряжением тишина. Волдеморт расправил плечи, осматривая безмолвных волшебников бесстрастным взглядом.
— Если среди вас есть те, кто искренне верит в свою невиновность, в душе которых нет ни тени раскаяния и стыда за собственную трусость, кто не считает, что подвел и предал не только меня и собственных союзников, но и самих себя. Тех, кого так страшно обидели, — он презрительно ухмыльнулся, — мои слова — я не задерживаю, — Тёмный Лорд чуть повел рукой в сторону, — дверь там.
Сбитые с толку Пожиратели обменивались недоумевающими взглядами.
— Тому, кто откроет эту дверь и уйдет, я гарантирую безопасность, — добавил Волдеморт. — Мне не нужны те, кто не верит в наш успех и не разделяет наших стремлений. Каждый из вас волен сейчас уйти и никогда не возвращаться. Я не стану ни препятствовать, ни мстить. Итак?
Ещё несколько минут никто ничего не произносил и не шевелился. Неожиданно один из Пожирателей, чьей фамилии Люциус не помнил, шагнул вперед.
— Это правда? — дрогнувшим голосом спросил он. — Я могу просто уйти?
— Если искренне веришь, что я оскорбил тебя, без единой на то причины, — Волдеморт кивнул, — путь свободен, Джейден.
Горло Малфоя стиснула паника. Что-то было не так. Ужасно не так. Он наблюдал, как Пожиратель коротко кивнул и направился к двери.
«Неужели, неужели, неужели…»
Пальцы Джейдена сомкнулись на ржавой ручке, щелкнул замок, и в то же мгновение дверь озарило алое сияние. Раздался кошмарный хруст, а за ним дикий вопль. Тело Пожирателя изогнулось в мучительной агонии. В безмолвном ужасе Люциус наблюдал, как незримая сила крошит и ломает кости Джейдена, обращая его тело в бесформенную, кровоточащую массу, будто выворачивая его наизнанку. Крики Пожирателя постепенно сменились хрипом и бульканьем, пока тот захлебывался собственной кровью. Когда же всё стихло, возле двери осталась лежать лишь отвратительная бесформенная масса, являющая собой смесь разодранной черной мантии, сломанных костей и вывалившихся внутренних органов. По залу постепенно расползался отвратительный смрад испражнений и нечистот. К горлу подступила тошнота. Хотелось сбежать. Убраться как можно дальше от этого пропахшего смертью зала, избавиться от тяжелой одежды и маски, в которой вдруг стало трудно дышать. Хотелось не видеть смердящее кровавое месиво на полу.
Волдеморт, которого, казалось, ничуть не беспокоит ни запах, ни залитый кровью паркет, тем временем окинул присутствующих скучающим взглядом.
— Ещё желающие? — уточнил он, изогнув брови.
Никто не пошевелился.
— Как видно, наш друг Джейден всё же сомневался, заслужено ли я оскорбил его, — заметил Тёмный Лорд. — И прочь его гнала не только обида, но и стыд за собственную трусость. А этого вполне хватило, чтобы наложенные на дверь чары не позволили ему перешагнуть этот порог. Итак, — он помолчал, — есть ли тут ещё кто-нибудь, кто считает, что мои упрёки не имеют под собой основания?
Последовала секундная пауза, после чего каждый из Пожирателей не сговариваясь, опустился на колени, склонившись перед своим господином.
— Нам, — Паркинсон нервно сглотнул, определенно борясь с тошнотой, — нам нет прощения, милорд.
— Как прекрасно, что мы друг друга понимаем, — по-змеиному улыбнулся Волдеморт.
Глядя прямо перед собой на оставшиеся от Джейдена куски растерзанной плоти Люциус понял, что дрожит. Где бы ни был все эти годы Тёмный Лорд, чтобы ни узнал и ни увидел, он вернулся другим. Раньше его поступки были если и не предсказуемы, то хотя бы привычны и понятны. Теперь же, что-то в его действиях неуловимо изменилось, и Люциус совершенно не представлял, что пророчат им эти трансформации. Но дело было не только в удушающем ужасе, что заполнил его сознание, но и в диком почти сумасшедшем предвкушении. Малфой не мог понять, стал ли их господин ещё более безумным, или все они просто отвыкли от его манеры вести диалог, но одно Люциус знал точно — возвращение Волдеморта принесет в мир чудовищные перемены.

— Итак, — тем временем произнёс Тёмный Лорд, речь его вновь стала спокойной и деловой, без единого намёка на гнев или ярость, — коль скоро мы более или менее решили вопрос с субординацией, стоит перейти к проблемам насущным, — он неспешно прохаживался вдоль рядов Пожирателей. — Вас всех, должно быть, интересует, где же я был все эти годы, и, поверьте, — он окинул их тяжелым взглядом, — вы не хотите этого знать. Но пока я пребывал в забвении между мирами, мне открылись тайны и знания, и это приведет нас к победе. Волшебный мир увядает и деградирует. Мы стали слабы и уязвимы. Все мы знаем, что магглы давно уже занимают мир, который по праву принадлежит нам. Мы влачим жалкое существование, скрываясь в тени, пока они заселяют каждый уголок Земли. Некогда волшебники правили магглами, нас считали богами, нам поклонялись. Теперь же мы представляем собой горстку вымирающих слабаков и прячемся, в то время как они считают себя властителями мира. И наше дорогое Министерство магии принимает такой порядок вещей. Они пытаются дружить с магглами и бормочут о том, что нужно поддерживать добрососедские отношения, — он презрительно фыркнул. — Дамблдор и Министерство так страстно ратуют за права магглов, но почему мы забыли о своих правах? Почему мы должны скрываться и прятаться? Почему дети волшебников, брошенные на произвол судьбы среди тупых и жестоких магглов, обречены страдать от рук тех, кто никогда не поймет нас и всегда будет лишь ненавидеть и бояться? И я сейчас не говорю о том, что магглов стоит истребить, как вид. Хотя мысль весьма замачивая, это было бы слишком хлопотно и займет чересчур много времени. Нет, — он выдержал паузу, обводя взглядом притихших Пожирателей. — Нам нужны собственные территории. И мы их получим.
— Милорд, — подал голос Макнейр, — значит ли это, что мы объявим о своем существовании магглам?
— Если ситуация того потребует, в конечном итоге — да, — ответил Тёмный лорд. — Но прежде необходимо позаботиться о том, чтобы все магглолюбивые кретины, которые так стремятся защитить права магглов, перестали нам мешать. Взгляните, во что они превратили волшебный мир? В кучку забитых, напуганных колдунов, которые готовы исключить волшебного ребенка из школы лишь бы о нашем существовании не узнали. Которые обвиняют их в преступлении, когда они лишь стараются защититься от жестокости магглов. Мы перестали чтить нашу историю, наши знания, наше наследие. И тем самым предали наше будущее. Некоторые даже пытаются жить как магглы. Разве такой порядок вещей не вызывает у вас отвращение?
В ответ зазвучал гул согласных голосов.
— Наша цель, господа, изменить соотношение сил. На сегодняшний день мы зависим от магглов. Страдаем от их войн и невежества от их злобы и глупости. Это непозволительно. Почему те, кто могут обрушить на мир чуму и стихийные бедствия, должны страшиться жалких ничтожеств, которые ни на что не способны? Пора напомнить этим червям, кому поклонялись их предки.
— Прошу простить меня, милорд, — не выдержал Малфой, — но как быть с тем, что их гораздо больше, чем нас?
— У нас есть преимущество, Люциус, — холодно улыбнулся Тёмный Лорд, — мы знаем о них, но они не знают о нас. И, если только это будет необходимо, мы поднимем в воздух их континенты, разбудим вулканы, призовем смерчи и бури, чтобы сама земля стряхнула их с себя как блох. Мы населим их города инферналами и оборотнями, — он бросил короткий взгляд на бешено ухмыляющегося Фенрира Сивого. — Мы впустим в их дома дементоров и тёмных тварей. Их жизнь превратится в ад на земле куда быстрее, чем они осознают, что поразило их. Мы гораздо сильнее. На нашей стороне могущество, которого они не знают, не понимают, и не смогут сдержать. Имя ему — магия. Но всего этого не случится, если волшебники вроде Дамблдора станут мешать нам. Поэтому для начала необходимо вернуть власть в руки тех, кто действительно знает, что с ней делать.
— Позвольте ещё один вопрос, милорд, — вперед выступил Корбан Яксли. — Что вы планируете делать с Гарри Поттером?
— А, ну конечно, — Волдеморт усмехнулся. — Знаменитый Гарри Поттер, — он помолчал. — Пока мальчишку мы трогать не будем. У меня на его счет есть некоторые планы, но в конечном итоге… боюсь, его придется убить.
— Мальчик учится на Слизерине, — заметил Малфой. — Не стоит ли попробовать убедить его присоединиться к вам?
— Он мне не нужен, — жестко отрезал Тёмный Лорд. — Поэтому, как только мальчишка перестанет быть полезен, он умрет. Возражения? — он обратил насмешливый взгляд на одного из Пожирателей, который до этого не произнёс ни единого слова. — Северус? Возможно, тебе есть что сказать? Ты же, как-никак его декан.
Снейп смиренно шагнул вперед и склонил голову в поклоне.
— Насколько мне известно, милорд, Гарри Поттер не заинтересован в том, чтобы вступать с вами в противостояние. Более того, я осмелюсь предположить, что он, вполне возможно, разделяет некоторые ваши взгляды. В связи с чем я не вижу причин лишать его жизни.
— Конечно, не видишь, Северус, — едва не мурлыкнул Волдеморт. — Ты же ослеплен своей привязанностью к мальчишке.
— Милорд….
— Не утруждай себя, придумывая какую-нибудь удобную ложь, — холодно перебил его Тёмный Лорд. — Признаться, это даже трогательно, как ты опекаешь сына ненавистного тебе Джемса Поттера. Можешь, конечно, попытаться защитить его, но в итоге мне просто придется тебя убить, что было бы весьма печальной потерей, потому что хорошие мастера зелий на дороге, увы, не валяются. Поэтому, Северус, предлагаю пересмотреть свои приоритеты, — Тёмный Лорд обратил на Снейпа пронзительный взгляд, — и я сейчас говорю не только о щенке Поттеров.
— Милорд, — сдавлено прошептал Снейп, — я не…
— Довольно, — холодно перебил его Волдеморт. — Этот разговор мы продолжим позже.
Северус низко поклонился и отступил назад.
— Далее, — сменил тему Тёмный Лорд, продолжив неторопливо прохаживаться перед Пожирателями. — Возвращаясь к основной проблеме. Нас омерзительно мало. Даже считая тех, кто пока находится в Азкабане. Предложения?
— Выпускники старших курсов Хогвартса? — тут же сказал Яксли.
— И на кой Мордред нам толпа неопытных сопляков? — уточнил Волдеморт. — Сам будешь их учить непростительным? Как перспектива на будущее они нам, безусловно, понадобятся. Но сейчас пользы от них не будет.
— Они могут шпионить в Хогвартсе…
— Этот вопрос уже решен. Оставим тему детей. Ещё варианты?
— Я знаю нескольких волшебников в Министерстве, кто был бы заинтересован в нашей деятельности, — осторожно сказал Малфой.
— Прекрасно, займешься этим. Эйвери?
— Да, Милорд?
— Уверен, ты так же сможешь познакомить нас с некоторыми своими друзьями?
— Безусловно, Милорд.
— Фенрир?
Оборотень широко ухмыльнулся.
— Стая будет ждать ваших приказов, Милорд.
— Отлично. Я ожидаю, что каждый из вас в ближайшее время займется подбором подходящих кадров и предоставит мне списки. Вопросы? Нет? Прекрасно. Следующее. Уолден, мне нужен план Азкабана и все данные об охране тюрьмы к концу второй недели августа. Это будет проблемой?
— Нет, Милорд, — Макнейр поклонился.
Волдеморт дошел до середины залы и остановился возле Петтигрю и Пожирателя, чье лицо по-прежнему скрывал капюшон.
— Теперь к вопросу взаимодействия. В этом доме на данный момент помимо меня будут находиться двое волшебников. Если по какой-то причине вы не застанете меня здесь, Питер с удовольствием сыграет радушного хозяина или домашнего эльфа. В случае важных или срочных вопросов вам следует обращаться к более компетентному магу, — при этих словах Волдеморт с усмешкой взглянул на незнакомого Пожирателя. — Думаю, пришло время представиться.
Медленно подняв руки, Пожиратель стянул с головы капюшон и по залу разнесся хор удивленных восклицаний.
— Думаю, знакомить вас не требуется, — заключил Тёмный Лорд, в то время как собравшиеся в шоке рассматривали широко ухмыляющегося Барти Крауча-младшего.
— Ты жив?! — не выдержав, рявкнул Яксли.
— Сюрприз! — весло объявил Крауч, склонившись перед Пожирателями в шутливом полупоклоне. — А вы думали, Милорд оставит меня на милость дементорам?
— Но как? Я сам видел тело…
— Подделка, — лениво протянул Волдеморт. — Полагаю, не нужно говорить, что официально Барти пока должен оставаться покойником? Итак, если вам необходимо будет срочно со мной связаться, вы обратитесь к Барти. Либо передадите ему сообщение. Вопросы? — он помолчал, когда никто так ничего и не сказал, Темный Лорд махнул рукой, и двери залы распахнулись. — На этом все могут быть свободны. Питер, убери это, — он указал кивком головы на труп у входа. — Люциус, задержись.
Малфой остановился и чуть склонил голову, гадая, к добру это или нет.
— Да, Милорд.

* * *
Недолгое путешествие по тёмным коридорам привело Люциуса в небольшой кабинет, который в отличие от остальной части дома, которую он видел, казался почти уютным. Перешагнув порог следом за Волдемортом, Люциус с любопытством огляделся. Становилось понятно, что большую часть времени Тёмный Лорд проводил именно здесь. Под потолком горела массивная люстра, рассеивая по кабинету мягкий оранжевый свет. Пол был скрыт толстым тёмно-бордовым ковром с причудливым узором. Вдоль трёх стен, упираясь в высокий потолок, тянулись стеллажи с книгами, четвертую стену занимало огромное трёхстворчатое окно, за которым, впрочем, ничего не было видно. У окна стоял массивный деревянный стол, на котором высились стопки книг и документов. Несколько последних номеров «Ежедневного пророка» были сдвинуты в сторону и на них примостились подставка для перьев и чернильница. Чуть правее от стола стоял небольшой двухместный диван, низкий журнальный столик и громоздкий сундук.
Остановившись возле рабочего стола, Волдеморт неторопливо обернулся к Малфою, обратив на него кроваво-алые глаза, в которых царил абсолютный холод.
— Люциус, — негромко произнёс он, и от этого мягкого тона по спине пробежала волна нервной дрожи, — до меня дошли крайне неприятные новости. Видишь ли, я узнал, что очень ценный артефакт, который я оставил тебе на сохранение, был уничтожен около двух лет тому назад. Как ты это объяснишь?
— Милорд, — выдохнул Малфой, лихорадочно соображая, как ответить, — правильно ли я понимаю, что вы говорите о тетради в кожаной обложке?
— Не припомню, чтобы я оставлял у тебя ещё какие-то бесценные артефакты, — сухо произнёс Волдеморт.
Люциус прочистил горло.
— Как мне известно, тетрадь уничтожил Гарри Поттер.
— Мне совершенно безразлично, кто уничтожил тетрадь, — голос Тёмного Лорда стал жёстче. — Я спрашиваю тебя, Люциус, каким образом тетрадь оказалась в Хогвартсе?
— Я… возможно, я незаметно подбросил её дочери Артура Уизли.
По губам Волдеморта скользнула ледяная усмешка.
— И с какой же целью ты это сделал?
У Малфоя складывалось неприятное ощущение, что ответы на все эти вопросы Тёмный Лорд уже знает и задает их лишь для того, чтобы Люциус мог в полной мере ощутить, какую кошмарную ошибку совершил. Вопреки этим мыслям, он сказал:
— Я надеялся дискредитировать Артура Уизли в глазах его руководства и общества. Магглолюбивый недоумок слишком много стал себе позволять. Если бы всё прошло, как я планировал, он бы вылетел с работы и не сбивал окружающих с толку своими смехотворными заявлениями о ценности магглов.
— Но всё прошло не так, как ты запланировал, насколько я могу судить, — насмешливо протянул Волдеморт.
— Милорд, в дело вмешался Гарри Поттер и уничтожил вашу тетрадь.
Наступила непродолжительная тишина, в течение которой алые глаза Тёмного Лорда с предельным вниманием изучали лицо Люциуса.
— Итак, позволь подытожить, — неторопливо сказал он. — Ты, ведомый собственной неприязнью и мелочным желанием осуществить вендетту, от которой кроме твоего личного удовлетворения не было бы никакого толка, воспользовался бесценным артефактом, который принадлежал мне. Позволил своему бездарному плану выйти из-под контроля. И на выходе не только с треском провалился, но и допустил, чтобы дневник уничтожили, — он помолчал, прожигая Малфоя тяжелым взглядом. — Чудно, Люциус, просто восхитительно, — с издёвкой бросил Тёмный Лорд. — Давай теперь свалим всю ответственность на двенадцатилетнего сопляка. Это же такое достойное оправдание.
— Милорд…
— Позволь кое-что прояснить, Люциус, — всё так же тихо произнёс Волдеморт. — Тетрадь, которая по твоей милости была уничтожена, представляла собой исключительную ценность. Она, Люциус, была уникальна. А теперь ответь мне, чем ты отплатишь мне за эту потерю?
— Милорд, я… — Люциус торопливо вдохнул, — в фамильном хранилище Малфоев огромное количество весьма ценных артефактов…
— Мне не нужны твои побрякушки, Люциус, — перебил его Тёмный Лорд. — Плата должна быть равноценна принесенному ущербу, ты не находишь?
— К-конечно, Милорд.
— Как приятно, что мы друг друга понимаем, — ядовито процедил Волдеморт и повел рукой в сторону массивного сундука, крышка которого мгновенно распахнулась.
В комнате вдруг стало нестерпимо холодно. Пламя свечей задрожало, и по стенам поползли кривые, изломанные тени. В это же время из недр сундука в воздух поднялась закутанная в черный балахон фигура, из-под капюшона которой раздавалось сиплое свистящее дыхание. В душе разливался безотчетный животный ужас.
— Милорд… — Люциус отступил назад, глядя на приближающееся к нему существо и чувствуя, как по венам растекается липкий, сковывающий тело холод.
Нужно было достать волшебную палочку, нужно было призвать патронуса, защититься, но всё что мог делать Малфой, это отступать все дальше, пока его спина не уперлась в книжные полки. Не смея оторвать застывшего взгляда от серых, покрытых струпьями рук, что тянулись к нему, он хрипло шептал:
— Милорд, умоляю, умоляю, пожалуйста, Милорд…
Ледяные пальцы сомкнулись на его шее и скрытое капюшоном лицо медленно приблизилось к его собственному. В беспомощном ужасе Люциус смотрел на зияющую тьму под капюшоном, слушал кошмарное сиплое дыхание, что вырывалось из черного провала рта дементора, и продолжал едва слышно молить о пощаде. Он замолчал лишь когда грудь сдавила нестерпимая боль, словно чья-то невидимая рука, пробив грудную клетку и медленно ломая ребра, вытаскивала наружу бешено колотящееся сердце. Перед глазами поплыли чёрно-красные круги, а уши заполнило оглушительно громкое сиплое дыхание существа, что высасывало из него саму жизнь. И когда в душе более не осталось ни капли надежды, когда сознание почти покинуло его, а боль стала казаться неотъемлемой частью его существования, всё вдруг прекратилось.
Ледяные склизкие пальцы, стискивающие горло, и могильный холод исчезли. Люциус обессиленно рухнул на колени и, сорвав с лица маску, судорожно хватал ртом воздух, борясь с тошнотой. Он не мог сказать, как долго сидел так, упираясь руками в пол и задыхаясь от пережитого ужаса, но наконец головокружение и слабость отступили, и Малфой смог поднять голову. Дементор исчез, а крышка сундука была вновь плотно закрыта. Вокруг царила звенящая тишина.
С трудом поднявшись на ноги, всё ещё ощущая слабость и дрожа всем телом, Люциус встретился с равнодушным взглядом Тёмного Лорда.
— Видишь, как нелегко переживать потерю чего-то бесценного, — ровно заметил Волдеморт. — Весьма неприятный опыт, не так ли?
— Милорд, — еле слышно выдохнул Малфой, — благодарю, что пощадили меня…
— Пощадил? — насмешливо переспросил Тёмный Лорд. — Боюсь, ты не совсем правильно понимаешь, в какой ситуации оказался. Поверь мне, ты всё ещё говоришь и дышишь лишь потому, что от тебя может быть польза, в противном случае я бы с радостью отправил несчастной Нарциссе твоё лишенное души тело.
— Милорд, — Люциус опустился на одно колено, низко склонив голову, — я буду рад служить вам.
— И запомни очень хорошо, Люциус, — продолжил Волдеморт, — если ты ещё хоть раз подведешь меня подобным образом, я заставлю тебя смотреть как та участь, которой ты сегодня избежал, постигнет твоего сына. Я ясно выражаюсь?
— Да, Милорд, — бледнея, прошептал Малфой.
— Прекрасно, — Тёмный Лорд обошел свой рабочий стол и неторопливо опустился в кресло. — А теперь перестань ползать по полу и сядь, нам необходимо обсудить несколько деловых вопросов.
Стараясь двигаться с максимальным достоинством, Малфой выпрямился и пересек кабинет, присев на стул, что располагался аккурат напротив рабочего стола Тёмного Лорда. Он всё ещё дрожал и чувствовал, как душу оплетает паутина страха и отчаяния, но осознание того, что Драко может пострадать или погибнуть из-за любой его оплошности, заставило Люциуса отбросить мысли о собственном недомогании и сосредоточиться на том, что говорит Тёмный Лорд.
Поставив локти на стол и сцепив пальцы замком, Волдеморт спокойно произнёс:
— Как тебе должно быть известно, в Хогвартсе открыта вакансия преподавателя ЗОТИ.
— Да, Милорд, — Люциус кивнул. — Пока подходящую кандидатуру не подобрали. Кто-то из попечительского совета предложил взять на этот пост Гилдероя Локхарта, но Дамблдор пока не дал положительного ответа.
Тёмный Лорд брезгливо скривился.
— О, нет-нет, этот пустоголовый кретин будет совершенно бесполезен. Я хочу, Люциус, чтобы ты подобрал на это место человека с определённым набором… хм, качеств.
— Кого-то из Пожирателей?
— Безусловно, нет, Дамблдор же не совсем идиот. Нет. Нужен некто… особенный. Исключительно… отталкивающий. Кто-то помешанный на Министерстве и их тупых законах. Настолько помешанный, чтобы у любого нормального человека это вызывало отвращение, плавно переходящее в ненависть. Нам, Люциус нужен весьма специфический представитель Министерства магии, который покажет это Министерство с самой отвратительной стороны. Кто-то… фанатичный. И безнравственный. Жестокий.
Люциус с минуту размышлял и, наконец, по его губам скользнула легкая усмешка.
— Кажется, я знаю, кто нам нужен.

* * *
Гарри чувствовал себя отвратительным, неблагодарным и взбалмошным, но ничего не мог с этим поделать. Он просто отказывался нормально разговаривать со своим крёстным, и виноват в этом определенно был Сириус. По крайней мере, именно так говорил себе Поттер после каждой ссоры с Блэком, которых стало неприлично много за последние несколько дней. Ну правда, Сириус вел себя как болван и совсем не хотел соглашаться с доводами крестника. Сначала он наложил вето на все более-менее интересные книжки в библиотеке, выдав Гарри какой-то потрепанный сборник сказок и практикум по магическому домоводству. Ну честно, что за бред? Гарри с тринадцати лет знал наизусть все бытовые заклинания, которые могли бы быть полезными. А сказки…
«Серьезно, Сириус? Мне пятнадцать, а не восемь».
«Брось, Сохатик, ты никогда не можешь быть достаточно стар для хорошей сказки».
К чёрту. Гарри был зол. Но даже не запрет на чтение книг так бесил его, с этим он мог как-то смириться. Но то, как Сириус стал относиться к Тому, вызывало в душе Гарри искреннее недоумение и возмущение. Да, у Арчера был специфический характер, но и Сириус ангелом не был, так отчего же крёстный вел себя с Томом так, словно тот одномоментно совершил все семь смертным грехов, попутно оскорбив Блэка лично. Гарри не мог понять этого. Во всем, что делал Том, Сириусу мерещился злой умысел. То он якобы застал Арчера за милой беседой с портретом Вальбурги, то уличил его в разучивании тёмных заклинаний на чердаке, то обвинил в попытке подслушать разговоры членов Ордена, то поймал за перешептываниями с Кричером. А после того как старый эльф сознался на допросе с пристрастием, что Том сохраняет и передает ему ценности Блэков, закатил такой скандал, что вовлечены оказались все обитатели дома на площади Гриммо, включая недоумевающего Виви. Обиднее всего было то, что многие разделяли опасения Блэка и на Тома стали поглядывать если не с неприязнью, то с осторожностью, словно он вдруг взбесится и начнет швыряться непростительными. Гермиона, как и Гарри, пыталась настаивать на невиновности Арчера, но не могла позволить себе слишком откровенно вступать в конфликт с взрослыми, а после и вовсе засобиралась домой, бросая Гарри одного в этом дурдоме. Он, конечно, понимал, что не может и не должен препятствовать решению подруги провести остаток лета с родителями в более спокойной обстановке и не собирался её останавливать, но не смог отказать себе в эгоистичном желании прокомментировать её капитуляцию.
— Вот вам и гриффиндорское благородство, — ворчал он, наблюдая, как подруга пакует чемодан.
— Гарри, я согласна, что твой крестный ведет себя немного, хм…
— Неадекватно?
— Темпераментно, — дипломатично заметила она, — но как я могу с ним спорить? Ладно, Рон! Но он и раньше был болваном, сейчас нечему удивляться. Но Сириус? Или миссис Уизли? Они гораздо старше нас и я не считаю, что это правильно — грубить им.
— Отлично! — всплеснул руками Гарри. — А то, что они все дружно травят пятнадцатилетнего мальчишку только потому что он слизеринец это — правильно?!
— Они его не травят.
— А как, по-твоему, это называется?! Вчера миссис Уизли просто с чего-то вдруг забыла, — Гермиона, забыла! — накрыть на стол для Тома! То есть она поставила тарелку для меня, для своих детей, для тебя, для Сириуса, для себя, но забыла про Тома?!
— Возможно, она просто ошиблась…
— Гермиона, ты её видела? Она скорее сама не поест, но накормит всех детей в радиусе мили. Так с каких это пор Том стал так ужасен, что его даже кормить отказываются? — рявкнул, теряя остатки хладнокровия, Гарри. — Подумать только, а они ведь начали мне нравиться! Все они! И Том даже не сделал ничего плохого! Просто Сириус вбил себе в голову, что он воплощение зла, и умудрился заразить этим психозом половину Ордена. Это просто несправедливо!
Послышался тихий смешок. Гарри резко повернул голову и яростно сощурил изумрудные глаза, прожигая взглядом Тома, сидящего на подоконнике с книгой в руках.
— Что смешного?
— Кроме того, что ты ведешь себя, как истеричный ребенок? — весело уточнил Арчер.
— Я тут, между прочим, о тебе беспокоюсь! — обиделся Поттер.
— Не стоит так себя утруждать, Гарри, а то у тебя от переизбытка эмоций кровь носом пойдет, — ехидно заметил Том, возвращаясь к чтению.
— То есть тебя совсем не беспокоит, что к тебе так относятся? — удивленно поднял брови Поттер.
— Почему меня должно беспокоить мнение людей, до которых мне нет дела? — безразлично протянул Арчер. — Все они просто жалкие ничтожества, которые не стоят того, чтобы обращать на них внимание.
— Но ведь…
— Гарри, что ты делаешь с грязью под ногами?
— Чего?
— Ты её переступаешь, — Арчер пожал плечами. — Не то что бы ты часто задумывался об эмоциональном состоянии жижи под ногами или, черпая её руками, носился из стороны в стороны, размышляя, куда бы её так пристроить, чтобы она не портила ландшафт и не нарушала твоего душевного спокойствия, не так ли?
— Мило, — сухо прокомментировала Гермиона. — Покажешь, где стоит твой золотой трон, чтобы мы с Гарри знали в какую сторону кланяться?
Арчер бросил на неё насмешливый взгляд и снова уткнулся в книгу.
— То есть Сириус, по-твоему, что просто грязь? — очень тихо спросил Гарри.
— Можно подумать, что моё отношение к твоему крёстному для кого-то здесь новость, — Том фыркнул.
— И все-таки он мой крёстный, — веско напомнил Поттер.
— Да. И именно поэтому он все ещё говорит и дышит, а не гниет в каком-нибудь заплеванном переулке со свернутой шеей, не так ли? — «ласково» уточнил Арчер.
Гермиона растерянно моргнула.
— Порой ты так странно шутишь, что я не улавливаю, где юмор, — пробормотала она.
— Потому что я не шучу, — нараспев произнёс Арчер.
— Откуда в тебе столько ненависти? — вдруг устало вздохнул Гарри.
Том закрыл книгу и поднял очень серьезный взгляд на друга.
— А кто тебе сказал, что это ненависть? — от его былого веселья не осталось и следа.
— А что тогда?
— Образ мышления, не более того.
— И с каких пор убийство тех, кто тебе чем-то не угодил, является образом твоего мышления? — мрачно осведомился Поттер.
— Так было всегда, Гарри. Ты просто у нас слишком жизнерадостный, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
— И что, если я вдруг начну тебя раздражать, ты и меня убьёшь? — запальчиво уточнил Поттер.
Гермиона, оказавшаяся в эпицентре этой странной размолвки, неуверенно переводила взгляд с одного на другого, не решаясь заговорить.
— Гарри, ты меня последние семь лет знакомства только и делаешь, что раздражаешь, но всё ещё жив. Это о чем-то говорит.
— Да. О том, что последние семь лет в твой список «Сводов и законов Томаса Великого» не входило убийство всех, кто тебя бесит. Что изменилось?
— Бывает так, что люди взрослеют, — хмыкнул Арчер.
— Как, во имя Мерлина, взросление влияет на уровень психической неуравновешенности?! — поразился Гарри. — Ты сам себя-то слышишь?!
Том смерил друга долгим, пристальным взглядом, после чего ловко соскочил с подоконника и, небрежно оправив складки мантии, зевнул.
— Этот разговор мне наскучил, — объявил он. — Оставлю вас наедине с вашими высокоморальными принципами. Хороших каникул, Гермиона.
Когда дверь за ним с тихим щелчком закрылась, Гарри беспомощно оглянулся на подругу.
— Порой я его совершенно не узнаю, — пожаловался он. — И в эти моменты мне его прибить охота.
Грейнджер со вздохом села на свою кровать, в задумчивости обводя пальцем вышитые на пледе узоры.
— Я думаю, это такой способ защититься, — негромко произнесла она.
— От чего?
— От мира. От людей. От, хм, страха?
— Страха?
— Гарри, ты прекрасно его знаешь, — терпеливо сказала она, — Том всегда предпочитал отвечать ударом на удар. Думаю, все, что сейчас происходит, в какой-то мере ранит его, и это просто попытка оградить себя от других. Если его ненавидят, он просто ненавидит в ответ. Ему так проще пережить чужое отречение.
Гарри помолчал, обдумывая её слова. В этом был смысл. Если мир презирал Тома, то он презирал этот мир в ответ. Так было всегда, просто сейчас вдруг стало казаться более… ярко выраженным? Но если Том так плотно укутался ненавистью, не станет ли он ненавидеть и Гарри тоже? Просто для ровного счета. Чтобы не делать исключений? Чтобы защититься сразу ото всех. Даже если на то не будет причин. Даже если он будет знать, что Гарри не смотря ни на что никогда, никогда не сможет его возненавидеть? Да и что, во имя Мерлина, должен такого ужасного совершить Том, чтобы Гарри перестал считать его своим лучшим другом?

Глава 7. О чувствах и долге

Дамблдор снял очки, помассировав переносицу, после чего снова нацепил их на нос и очень серьезно взглянул на Снейпа, расположившегося в кресле напротив рабочего стола директора Хогвартса.
— Больше он тебя не вызывал?
— Нет, — Северус покачал головой. — Он, кажется, не спешит делиться деталями своих планов со всеми и задания раздает по отдельности. Наверняка можно сказать лишь, что в скором времени он планирует вытащить своих людей из Азкабана. Но как и когда это произойдет, никому неизвестно.
— Он слишком острожен, — протянул Дамблдор.
— И оттого непредсказуем, — согласился Северус.
— Хотелось бы понять, что ему нужно от Гарри.
— Перетягивать на свою сторону он мальчишку точно не собирается, — Снейп болезненно скривился. — Возможно, он хочет, чтобы кто-то из слизеринцев следил за ним.
— Полагаешь, среди студентов есть шпион?
— Сложно сказать. Он лишь упомянул, что вопрос шпионажа в Хогвартсе решен, но не упомянул о каком шпионе речь.
— Он мог говорить о тебе?
— Не знаю, — зельевар вздохнул. — Мне он, похоже, не слишком доверяет. Такое чувство, будто ему многое известно о происходящем. Не знаю, где он был все эти годы, но, возможно, ему действительно открылись тайны нам неведомые?
Альбус покачал головой.
— Мне кажется, кто-то просто снабжает его всей необходимой информацией.
— Крауч?
— Либо варна, — ответил директор. — Нельзя забывать о нём.
— Среди Пожирателей его не было.
— Либо был, но о своем присутствии не объявил. Он в принципе предпочитает действовать из-за кулис, — задумчиво протянул Дамблдор. — И я совершенно не понимаю, чего он добивается. Лично с ним общался только Гарри, и пока мы сами не столкнёмся с ним лицом к лицу, понять его мотивы будет сложно.
— Он год сидел у нас под носом, пока изображал Айскальта, — напомнил Снейп, чудом удержавшись, чтобы не сказать «у вас».
— В том-то и дело, Северус, он вел себя как профессор целительства, — Альбус покачал головой. — Как Шакала его знает лишь Гарри.
— Может, ещё раз поговорить с Поттером?
— Не думаю, что это нам чем-то поможет.
— Кстати, как обстоят дела с Министерством? — вспомнил Северус.
— Боюсь, всё так же, — Дамблдор вздохнул.
— Так вы позволите Фаджу подсунуть в школу свою шавку? — Снейп нахмурился.
— Корнелиус полагает, что я вмешиваюсь в дела Министерства магии. Назначение его помощницы на должность профессора в Хогвартсе ничто иное, как ответная «любезность» с его стороны.
— То есть теперь ему мало третировать Поттера? Нужно ещё и в школу сунуть свой нос? — процедил Снейп. — Почему вы ему это позволяете?
— Подумай сам, Северус, — терпеливо объяснял директор, — как отреагирует Корнелиус, если я сейчас буду оспаривать его решения. Мне с трудом удалось не раздувать из истории с Гарри скандал с судебным заседанием и то пришлось согласиться на допрос. Отказ принять в школу его человека он бы воспринял как открытое противостояние, а наш министр и так уже слишком боится за своё положение в обществе.
— Нужно ли так осторожничать с ним? — скривился Снейп. — С вашей властью, вы легко могли бы добиться его отставки.
— Учитывая ситуацию, переворот в Министерстве — это последнее, что нам нужно, — покачал головой Дамблдор. — Мы до сих пор не знаем, какие планы у Волдеморта, и любой неосторожный шаг может стать фатальной ошибкой.
— Но этот кретин только мешает вам! — не выдержал Снейп. — Из-за его глупости и страха мы связаны по рукам и ногам.
— Рано или поздно Корнелиусу придется столкнуться с печальной правдой, и он поймет, что я не действую против него. Тогда Министерство будет на нашей стороне. Но пока этот день не настал, нам придется действовать осторожно.
— Главное, чтобы этот день не настал слишком поздно, — мрачно заметил Северус.
Какое-то время оба профессора молчали, наконец Снейп прочистил горло, решив сменить тему.
— Возвращаясь к делам более прозаичным, — начал он, — я сегодня получил письмо от Грэхэма Монтегю с отказом от назначения капитаном команды по квиддичу. Какие-то проблемы в семье, как он говорит, — Снейп мысленно фыркнул, он прекрасно знал какое новое и весьма опасное «увлечение» могло вынудить помешанного на квиддиче Монтегю отказаться от капитанства, но развивать тему не пожелал: не стоит лишний раз устраивать мальчишке проблемы, вдруг тот ещё одумается. — На данный момент у нас опять нет капитана команды, что ставит меня перед дилеммой, кого…
— Думаю, самым разумным вариантом будет сделать капитаном Гарри, — мягко вклинился в речь Дамблдор.
Снейп взглянул на директора так, словно ничего безумнее в жизни не слышал.
— Мы, кажется, уже это обсуждали, Альбус, — напомнил он.
— Мы говорили о другом назначении, — улыбнулся директор. — И обдумав хорошенько твои слова, я вынужден согласиться, что делать Гарри старостой не слишком разумно. Но вот капитан команды — другое дело.
— Его никто даже слушать не станет, — настойчиво процедил Снейп. — К тому же у Поттера фокус внимания как у золотой рыбки, он не справится с командой.
— Мне думается, ты рановато критикуешь мальчика, Северус, — тихонько засмеялся Дамблдор. — Уверен, из него получится отличный капитан. К тому же, то, что Гарри будет работать на пользу своему факультету, возможно, немного успокоит особо ретивых недоброжелателей.
Снейп нахмурился. В целом, мысль была неплохая, но…
— Вы же понимаете, что после первого же провала, мои «ласковые» слизеринцы похоронят Поттера в Запретном лесу.
На это директор Хогвартса улыбнулся, лукаво блеснув голубыми глазами поверх очков-половинок:
— Но ведь именно во избежание подобных ситуаций у нас есть староста.

* * *
На второй неделе августа пришли письма из Хогвартса со списком литературы на грядущий учебный год. Том получил значок старосты, что в целом, хоть и было ожидаемо, казалось немного странным, потому что Гарри всегда считал, что Дамблдор слишком недолюбливает Арчера, чтобы давать ему в руки такую власть над слизеринцами. С другой стороны, у Тома эта власть была и без значка, так что, по сути, пост старосты просто придавал его статусу формальности.
— Ну по крайней мере он не сделал старостой тебя, — заметил Арчер, небрежно забросив серебристо-зеленый значок в сундук с вещами, — иначе я начал бы думать, что старик пытается тебя подставить.
— Подставить? — недоуменно уточнил Поттер, отрываясь от изучения списка литературы. — Почему?
— Окажись ты старостой это только бы всё усложнило, — пояснил Том. — Представь, как стали бы вести себя слизеринцы, если бы их лидером оказался враг.
— Во-первых, староста просто следит за порядком, — протянул Гарри, — ты же не на баррикады их поведешь. А во-вторых, я им не враг.
— Некоторые могут думать иначе. Откуда тебе знать, что им наговорили родители. Обрати внимание, в этом году из слизеринцев тебя с днем рождения поздравили только Забини, Гринграсс и Булстроуд, да и те сделали это весьма сдержано.
Гарри флегматично пожал плечами. По правде, это его не сильно беспокоило. В конце концов, он всегда может просто поговорить с однокурсниками и решить все вопросы. Или просто игнорировать их. Враждовать он ни с кем не собирался.
— Хм, — он нахмурился.
— Что? — без особого интереса уточнил Арчер.
— Учебник по защите, — пояснил Гарри, — «Теория защитной магии» Уилберта Слинкхарда.
— И что?
— Очень, хм… сомнительный автор, — пробормотал Поттер. — Я читал несколько его работ и, честно говоря, мне он не понравился.
— И отчего же?
— Ну, во-первых, как-то всё очень примитивно написано, а во-вторых, у него просто-таки жуткие предубеждения насчет волшебных существ. Он придерживается мнения, что все волшебные существа — это тёмные твари и их надо если не истребить, то держать на цепи.
— Очередной узколобый кретин, — пожал плечами Том.
— Но кто станет учить на основе таких книг? — недоуменно пробормотал Гарри.
— Вот и узнаем.
Поттер только покачал головой. Он очень надеялся, что их новый преподаватель ЗОТИ выбрал этого автора не потому что сам придерживается такой точки зрения. В конверте лежал второй лист, где, как правило, было обычное напоминание, что учебный год начинается первого сентября. Вытащив его из конверта, Гарри бегло скользнул взглядом по тексту и недоуменно моргнул.
— Ого…
— Что там? — заинтересовался Том.
— Меня сделали капитаном команды по квиддичу, — Поттер протяжно застонал, рухнув на кровать. — А всего пару минут назад жизнь была простой и понятной.
— Боюсь представить, чтобы с тобой случилось, получи ты значок старосты, — фыркнул Арчер, раскладывая на полу свои вещи и придирчиво их изучая. — Ты ныл бы и ныл, не переставая, целый год.
— Я бы просто отказался, — пожал плечами Гарри и тут же просиял: — О! А это ведь мысль!
— Что угодно, лишь бы не брать на себя лишнюю ответственность, — аккуратно складывая мантию, прокомментировал Том. — Браво, Гарри.
— Хотя с другой стороны, — тот закинул руки за голову, задумчиво глядя в потолок, — у меня теперь будет доступ в ванную для старост.
— Очень весомый аргумент, — язвительно заметил Арчер.
— Да и «капитан команды» звучит куда круче старосты, — продолжил размышлять Гарри, иронично глянув на друга.
— О? И отчего же?
— Ну как же? — Поттер широко ухмыльнулся. — Староста это всего лишь нудный идеалист, который следит за порядком на факультете (кстати, угадай, кто будет старостой на Гриффиндоре), но вот капитан команды — это совсем другое дело! Пока ты будешь носиться с первогодками и дежурить, я буду играть в квиддич и очаровывать девчонок! Идеально!
Арчер искоса глянул на друга, иронично изогнув бровь.
— Напомни мне, будь добр, тот эпизод твоей биографии, в котором ты вдруг стал Казановой? — сухо попросил он.
— Эм, ну…а кто такой Казанова?
— Очень содержательный ответ, — насмешливо заключил Том. — Уверен, твоя эрудиция и красноречие сведут с ума всё женское население Хогвартса.
Гарри покраснел и тут же воинственно насупился.
— Где ты видел эрудированных и красноречивых спортсменов? — чопорно протянул он.
— А где ты видел, что бы спортсмены были такими задохликами? — в тон другу парировал Арчер.
— Я просто худощавый! — сконфуженно буркнул Гарри.
— Как можно в слове «костлявый» допустить столько ошибок?
— Зануда.
— Нытик.

* * *
Новость о назначении капитаном Сириус воспринял так, словно Рождество наступило раньше срока, и закатил по этому поводу целый праздничный ужин. Том, к молчаливому раздражению Поттера, удостоился лишь сдержанного поздравления, впрочем, Арчеру на мнение Блэка как обычно было плевать, и Гарри решил в этот раз не ссориться с крёстным. Рон буквально плавился от злости, и весь ужин просидел за столом мрачнее тучи. Близнецы в меру доброжелательно подшучивали над Гарри, то говоря, что с таким капитаном победа у Гриффиндора в кармане, то наоборот, выражая опасения, что теперь Кубка по квиддичу им не видать, раз уж любимчик директора теперь капитан команды. На прямой вопрос Поттера о том, как именно личные симпатии Дамблдора могут повилять на исход игры, оба уклонились от ответа.
К Арчеру Фред и Джордж шутливо подлизывались, предполагая, что раз они с Томом «хорошие приятели», он не станет чинить им препятствий, если вдруг уличит в противозаконной деятельности, когда они поедут в школу. Миссис Уизли при этом с подозрением косилась на сыновей, сухо интересуясь, в какой это такой «противозаконной деятельности» их может уличить староста Слизерина.
За шутками и разговорами вечер пролетел незаметно. На следующий день пришло письмо от Гермионы, в котором она делилась с друзьями своим восторгом касательно её назначения старостой. Гарри шутливо предположил, что теперь у Тома есть масса поводов проводить с Грейнджер больше времени, на что тот никак не отреагировал, уткнувшись в книгу, и это было даже немного странно. Гарри думал, что друг не упустит возможности позлорадствовать по этому поводу, а он пропустил информацию мимо ушей, словно это его и не касалось вовсе.
Ещё через три дня после получения писем, Сириус, Ремус, миссис Уизли и Тонкс отправились вместе с младшим поколением волшебников на Косой переулок, чтобы купить всё необходимое для школы, а вечером того же дня Гарри все-таки решился на разговор с Люпином, к которому говорился ещё с Рождества. Как он и ожидал, вышло все не очень гладко.
— Гарри, как ты не понимаешь?! То, что ты предлагаешь — чистое безумие! — нервно расхаживая по комнате, сказал Ремус.
Поттер, сидящий в кресле у окна, вздохнул. Он знал, что разговор получится непростой, но надеялся, что Люпин хотя бы дослушает до конца.
— Ремус, но ты только выслушай…
— Я уже слушал, Гарри, — нехарактерно сердито перебил его Люпин. — И больше слушать не собираюсь. Ты хоть осознаешь риск?!
— Ремус, но ты не понимаешь! — настаивал Поттер. — Ты ничего не теряешь…
— Да пойми же, я говорю не о себе! Ты собрался рискнуть своей жизнью! И почему? Потому что ты решил, будто есть лекарство…
— Лекарства нет, — спокойно поправил его Гарри. — Но способ есть.
— Какой? Перестать принимать Ликантропное зелье на шесть месяцев, чтобы потом — что? Договориться с волком? Ты хоть слышишь себя?!
— Это ты, похоже, меня не слышишь, — нахмурился Поттер. — Тебе не нужно ни с кем договариваться. Это сделаю я. Но для этого нужно, что бы в крови не осталось следов ликантропного зелья или других веществ, способных одурманить волка. Шести месяцев как раз хватит.
— Хватит на что? Чтобы я взбесился и переубивал кучу народа?!
— Будешь запираться где-нибудь. В Хогвартсе ты прятался в Визжащей Хижине, — напомнил Поттер.
— И чуть не убил Северуса.
— Да. И виноват в этом был не ты, а идиотизм Сириуса. Ремус, неужели ты даже не хочешь попробовать?..
— Гарри, — Люпин резко остановился, обернувшись к сидящему в кресле подростку. — Ты даже не представляешь, как я хочу избавиться от своей болезни, но это невозможно.
— Возможно.
— Потому что ты прочитал об этом в книжке?
— Нет, — Гарри выдержал небольшую паузу, собираясь с силами признаться в том, о чем никто кроме Тома не знал. — Потому что я заклинатель.
Люпин уставился на него так, словно тот вдруг заговорил на другом языке.
— Прости, что?
— Ты же знаешь о наследиях?
— Да, знаю, конечно, — Ремус помассировал лоб, с таким видом, словно у него вдруг разболелась голова. — Но последние записи о заклинателях встречались в начале двадцатого века. Это наследие давно считается мёртвым.
— Ну, выходит, не таким уж и мёртвым, — словно извиняясь, Гарри развел руками.
— Но как ты… откуда ты знаешь, что ты заклинатель? — недоверчиво уточнил Люпин.
— Просто знаю, — Поттер пожал плечами.
Оборотень несколько мгновений молча рассматривал его лицо, после чего со вздохом опустился в соседнее кресло.
— Гарри, послушай, нельзя просто неожиданно стать заклинателем, — сказал Люпин. — Этот дар передаётся по наследству. А в роду Джеймса точно заклинателей не было.
— О, — Гарри весело глянул на собеседника. — И как хорошо ты знаешь мою родословную, чтобы делать подобные заявления?
Ремус ещё немного помолчал, с подозрением разглядывая Поттера.
— Почему-то мне вдруг начало казаться, что ты свою родословную знаешь лучше меня, — тихо признал он. — Я прав?
— Ага, — Гарри широко улыбнулся.
— И ты абсолютно уверен, что кто-то из твоих предков умел управлять животными?
— Я абсолютно уверен, что кто-то из моих предков обладал наследием заклинателей, — с нажимом перефразировал тот, в тайне очень благодарный Ремусу за то, что он не завалил его подозрениями и вопросами, на которые Гарри совсем не хотел отвечать. — И совершенно случайно мне в руки попала книга, где написано, как можно помочь оборотням. И у меня совершенно случайно оказался знакомый оборотень, которому эта помощь могла бы понадобиться. Интересует?
— Я… — Люпин медленно провел рукой по лицу, — Гарри, прости, но мне сложно в такое поверить.
— Я понимаю, — терпеливо кивнул Поттер. — Поэтому я буду верить вместо тебя. Тебе нужно только согласиться на мою помощь.
— Но отказаться от ликантропного зелья…
— Всего на шесть месяцев.
— Ну хорошо. И что потом? Что будет, когда я обращусь, и моё сознание захватит обезумевший зверь?
Гарри улыбнулся.
— Я с ним поговорю.
— Со зверем нельзя поговорить. Это чудовище, Гарри, жесткое, кровожадное чудовище.
— Нет, Ремус, — мягко произнёс Гарри, качнув головой, — это очень несчастное существо, обреченное на страдания, так же как и ты. Но в отличие от тебя, он совсем одинок. Он годами был скован в крошечной клетке, где нет ни единого лучика света, где нет свободы, где нет надежды на спасение. Многие называют это проклятьем, но кто на самом деле проклят? Человек или зверь? Он страдает, Ремус и страдает куда сильнее, чем ты.
— Гарри, то существо, оно… не способно на такие мысли. Оно осознает только ярость и жажду крови. Я знаю это. Я прожил с ним большую часть своей жизни и чувствую его безумие, когда приближается полнолуние.
— А откуда взяться другим чувствам, если его годами сковывали, травили и подавляли? Если его только ненавидели? — Гарри пожал плечами. — Вспомни годы в Хогвартсе, Ремус, вспомни волка, когда с ним были Бродяга и Сохатый. Разве он хотел разорвать их на части?
— Нет, но это ведь были не люди, это были другие животные.
— Да. Собака и олень. Я уже не говорю про крысу. Для бешеного волка они стали бы идеальной мишенью, но вместо того чтобы убить, что он делал?
— Он… — Люпин запнулся и удивленно моргнул, словно эта мысль впервые пришла ему в голову. — Он считал их частью стаи, в каком-то роде… он… принял их и… оберегал.
— И ты всё ещё думаешь, что волк знает лишь жажду крови? Это живое существо. Разумное живое существо. Измученное и одинокое. И я хочу помочь ему.
— Так кого же ты все-таки хочешь спасти, — с легкой улыбкой уточнил Ремус, — его или меня?
— Вас обоих, конечно! В конце концов, ты и он — единое целое. Но чтобы спасти тебя, нужно спасти и его. Я знаю, что ты ненавидишь волка, Ремус, знаю, ты думаешь, что он разрушил твою жизнь, но на самом деле вы оба жертвы проклятья и волк ненавидит тебя так же сильно, как и ты его. И для того, чтобы спастись, вам нужно примириться друг с другом. Только представь, что ты обретешь, если согласишься!
— Это невозможно.
— Без меня, да, невозможно, — невозмутимо согласился Гарри. — Поэтому, — он просиял широкой улыбкой, — я стану вашим посредником.
— Но тебе всего пятнадцать, ты уверен, что тебе удастся…
— Какая разница пятнадцать или пятьдесят? Возраст не решает ровным счетом ни-че-го.
— В пятьдесят люди обычно более благоразумны, — иронично заметил Люпин.
— Том говорит, что имя Гарри Поттер со словом «благоразумие» нельзя ставить в одно предложение, — шутливо припомнил он. — Так что в моём случае разницы никакой.
— Пойми правильно, я благодарен, что ты так хочешь помочь, но стоит ли рисковать?
— Ремус, говорю же, давай верить в успех буду я? — весело сказал Поттер. — А ты хотя бы просто поверь мне.
Подперев рукой голову, Люпин с удивленной улыбкой рассматривал сидящего напротив юношу.
— А я ведь даже и не заметил, как сильно ты повзрослел, Гарри, — негромко признался он.
Поттер рассмеялся.
— Знаешь, профессор Снейп с тобой, наверное, не согласился бы.

* * *
Комната была маленькой и грязной. Здесь пахло плесенью, было холодно и сыро. И главное отсюда нельзя было выбраться ни магическим, ни анимагическим способом. Она не помнила, как попала сюда, и не знала, чего ожидать. Сидя здесь, уже, казалось бы, целую вечность, она не видела ни солнечного света, ни людей. От нее пахло потом, грязные волосы превратились в спутанные колтуны, порванная испачканная одежда провоняла так, что ее хотелось просто снять и сжечь.
Каждое утро на полу в углу камеры появлялись плошка с едой и стакан воды, а каждый вечер опустевшая посуда сама собой исчезала. Больше ничего не происходило. И это ожидание было самым невыносимым. Поэтому, когда тяжелая дверь камеры со скрипом открылась, образовав на полу прямоугольник оранжевого света, льющегося снаружи, она почти закричала от счастья. Впрочем, радость её была мимолётной и растаяла так же быстро, как и появилась, когда порог её камеры переступил высокий темноволосый волшебник с пергаментно-белой кожей, резко выдающимися высокими скулами и глубоко запавшими алыми, как кровь, глазами. В этот момент в душе пленницы зашевелились очень нехорошие подозрения относительно того, к кому в гости она угодила. Хотя… это ведь было невозможно, так? Этот человек считался мертвым вот уже четырнадцать лет.
— Мисс Скитер, — негромко и даже как будто мягко протянул волшебник. — Рад видеть, что вы всё ещё живы. Признаться, я почти забыл о вашем существовании.
— Кто… — в горле пересохло и ей пришлось откашляться, чтобы продолжить: — Кто вы такой?
— Как быстро люди забывают своих героев, — театрально вздохнул мужчина. — Я почти оскорблен.
— Героев? — прохрипела Рита. — Каких героев? Вы безумны?
— Возможно, — не стал спорить он.
— Зачем вы меня похитили? Что вам нужно?
По губам незнакомца скользнула холодная усмешка.
— Хочу предложить вам самое скандальное интервью в вашей карьере, — он сделал небольшую паузу. — В обмен на пару услуг.
— Я… — она снова прочистила горло, — я отказываюсь что-либо с вами обсуждать до тех пор, пока не узнаю кто вы такой.
— Что ж, извольте. Моё имя Лорд Волдеморт, — его глаза опасно блеснули в свете факелов. — Ещё какие-нибудь требования, мисс Скитер?
Рита нервно сглотнула. Сложно было принять такую правду, поверить было ещё сложнее, но она вдруг с поразительной ясностью поняла, что если и дальше продолжит задавать неосмотрительные вопросы, то всё, на что она может рассчитывать в будущем, это скромный некролог в её честь на последней странице «Ежедневного пророка». А жить все-таки хотелось очень-очень сильно.
— Я вся во внимании, господин Тёмный Лорд, — хрипло прошептала она.

* * *
На платформу 9 и ¾ они с Арчером, Гермионой и младшими Уизли приехали рано. Ребята сразу разошлись в разные стороны. Рон, Джинни и близнецы отправились искать однокурсников, Том и Гермиона ушли в головной вагон на собрание старост, а Гарри неожиданно остался совсем один в компании Сириуса.
— Ну, эм, пока, — пробормотал Поттер, ухватившись за ручку сундука.
— Гарри, подожди, — крёстный вздохнул, глядя на подопечного с ужасным напряжением.
Гарри запаниковал. Не мог же тот догадаться, что он стащил из библиотеки Блэков кучу сомнительной литературы?
— Ты… мы почти не разговаривали весь месяц, — нехотя сказал крестный.
Поттер мысленно выдохнул — не догадался.
— Ну отчего же? — скупо улыбнулся он. — По мне, так мы достаточно обсудили.
— Гарри, слушай, — Сириус нахмурился, — я знаю, что иногда веду себя необдуманно, но, пойми, я просто беспокоюсь за тебя. Я совершенно не хотел, чтобы это зашло так далеко.
— Если бы ты этого не хотел, то не относился бы к Тому с таким презрением, — холодно заметил Гарри. — Оставь уже этот разговор, Сириус. Ничего нового ни ты, ни я из него не вынесем.
— Я просто хотел извиниться…
— Тебе нужно извиняться не передо мной, — перебил его Поттер. — Не меня ты третировал весь месяц, настраивая против меня весь Орден.
— Неужели ты не видишь, как подозрительно он себя ведет?! — снова начал заводиться Блэк.
— Сириус, это Том! Он всегда так себя ведет! В этом нет ничего подозрительного! Я тебе уже сто раз об этом говорил! Но какой в этом смысл? Ты же не хочешь слушать, — Гарри развернулся, чтобы уйти, но Блэк снова его остановил, положив руку ему на плечо.
— Гарри, пожалуйста, просто будь осторожен, — попросил он. — Можешь сколько угодно ненавидеть меня, но только будь осторожен.
Слова крестного мгновенно успокоили бушующее в душе негодование. Поттер медленно обернулся, взглянув тому в глаза.
— Я тебя совсем не ненавижу, Сириус, — куда мягче сказал он. — Просто злюсь из-за того, что ты так относишься к моему другу. Но, пожалуйста, не думай, что я ненавижу тебя, это не так.
Сириус облегченно улыбнулся.
— А я-то уже начал думать, что тебя от меня воротит, Сохатик.
Гарри закатил глаза.
— Честное слово, — рассмеялся он, — спросил бы сразу. Просто, ну, — он вздохнул, — встань на моё место. Как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то третировал моего отца?
— Я бы определенно взбесился, — помедлив, согласился Сириус, — но Джеймс — другое дело! Он не был…
— Слизеринцем? — Гарри пристально всматривался в лицо крестного. — И именно поэтому твоя мать и твой брат презирали его?
— Просто они были другими.
— Вот и Том другой. Прекрати уже скалиться на него при каждой встрече.
— Я… постараюсь, — сдался Блэк.
Гарри просиял улыбкой.
— Правда? Спасибо!
— Ну всё, теперь иди, — поторопил его Сириус. — А то мы выглядим как пара балбесов.
— Я тут вижу только одного балбеса! — отшутился Поттер.
— Тебе просто нужно зеркало, — рассмеялся Сириус и крепко обнял крестника. — Не влезай в неприятности.
— Это ты мне говоришь? — весло уточнил Поттер, обнимая крёстного в ответ.

Распрощавшись с Сириусом, Гарри нашел пустующее купе и закрылся там с книжкой. По мере заполнения Хогвартс-экспресса к нему заглядывали несколько ребят с разных факультетов, но ни с кем из них он близко не общался, поэтому после сухого приветствия те быстро ретировались, а никого из однокурсников Поттер так и не встретил.
Когда до оправления поезда оставалось минут десять, к нему присоединилась Луна, и в итоге всю дорогу до Хогвартса Гарри провел в её компании, да и то первые минут тридцать они даже не разговаривали. Поттер изучал пособие по чарам из библиотеки Блэка, а Луна что-то увлеченно рисовала в блокноте, периодически бросая долгие задумчивые взгляды на проплывающие за окном пейзажи.
— Как прошло твоё лето, Гарри? — вдруг спросила она, не прекращая своего занятия.
— Сумбурно, — признался он, глянув на соседку по купе. — А как твоё?
— Познавательно, — та чуть улыбнулась. — Мы с отцом ходили в лес и нашли там маленькое поселение гимзли. А потом я помогала папе работать над статьей о них.
— Очень интересно, — признал Гарри. — Гимзли — это те, которые живут в корнях деревьев?
— Да. Очень хорошенькие, но пугливые, — Лавгуд что-то черкнула в блокноте, придирчиво изучила получившийся результат и снова взялась за карандаш. — Пришлось потратить много времени, чтобы убедить их, что мы не представляем угрозы.
— О? И как вы это сделали?
— Не вмешивались. Просто наблюдали.
— И всё?
— Наблюдать и не вмешиваться иногда очень важно, — Луна кивнула. — Вмешательство всегда расценивается, как попытка изменить текущий ход вещей. Вмешавшись, нужно брать ответственность за последствия. Нужно понимать, зачем ты вмешиваешься и чего хочешь достичь.
— Странно это, — признался Гарри. — Просто смотреть и ничего не делать.
— Порой бездействие заставляет тебя грустить, — отвлеченно согласилась она. — Ты хочешь сделать что-то хорошее и помочь, но это лишь твое видение ситуации. Нельзя сделать себя причастным к чему-то малому, а потом отойти в сторону и проигнорировать нечто большее. Если совместить вместе две ленты судьбы, они тут же спутаются, и чтобы разъединить их, потребуется эти ленты разорвать, а это всегда приводит к чему-то плохому.
— Но разве можно просто смотреть, если можешь помочь? — нахмурился Гарри.
— А ты уверен, что действительно можешь помочь? — Луна склонила голову к плечу, с интересом взглянув на собеседника. — Вдруг тебе просто кажется, что ты можешь?
— Но если бы никто никому не помогал…
— Это был бы очень холодный мир, — Лавгуд улыбнулась. — Но, помогая, ты принимаешь последствия. Если откажешься, сделаешь только хуже.
— То есть, если не хочешь принимать последствия, лучше бездействовать? — уточнил Гарри. — Но разве это не трусость?
— Конечно же трусость, — невозмутимо отозвалась та. — Или осторожность.
— Ну хорошо. А если к целителю, например, принесут умирающего злодея, он будет должен спасти его, но испугается последствий и позволит ему умереть. Кто же он тогда?
— Человек, — Луна пожала плечами. — Человеку свойственны ошибки. Потому что человеку свойственны чувства. Они делают нас теми, кто мы есть.
— Ну а что же тогда такое долг? Целители должны помогать.
— Тем, кто просит о помощи. Долг исключает личные эмоции и, принимая долг, ты принимаешь последствия. Принимая долг, ты соглашаешься вмешиваться, независимо от того, к чему это приведет. Как заклинатель, ты должен это понимать.
Гарри кивнул. А ведь действительно, собираясь помочь Ремусу, он был твёрдо уверен в своём решении и готов был принять любые последствия. Летопись заклинателей весьма ясно описывала возможные варианты развития событий и не всегда они были положительными. Тем не менее, Гарри это не пугало. Он знал, что и зачем делает. Он не испытывал ни страха, ни сомнений, потому что помочь в данном случае было в первую очередь его ответственностью, а не душевным порывом.
Совсем другое дело, когда вмешиваются чувства. И всё же… всё же…
— Разве так плохо просто желать помочь кому-то, если он в этом нуждается? Не из чувства долга, а просто так? — сказал он.
— Каждый твой поступок порождает цепь событий, — задумчиво протянула Луна. — Но если идешь вслепую и не желаешь сталкиваться с последствиями, лучше бездействовать.
— Всё равно как-то это неправильно, — покачал головой Гарри. — Если бы все думали такими категориями, то никто никому бы не помогал. Люди вообще бы ничего не делали, ведь невозможно предсказать, к чему приведут твои поступки.
Некоторое время Лавгуд молча грызла карандаш, рассматривая свой рисунок, потом заговорила снова.
— Пока мы были в лесу, я видела, как на одного из гимзли напала змея и ужалила его. Я хотела её отпугнуть, но папа меня остановил.
— Почему?
— Он спросил, что я буду делать, когда спасу его. Яд змеи убивал его, а значит, я должна буду исцелить его. Он спросил меня, как я это сделаю. Но я не знала, как вылечить умирающего гимзли. Папа сказал, что если я отпугну змею, то просто обреку его на долгую мучительную смерть. Что же в этом хорошего? Что я смогла бы сделать для умирающего зверька в том лесу?
— Ничего? — подумав, предположил Гарри.
— Да. Это было грустно. Но это было милосердно. Папа сказал, что отпугнув змею, я не смогу просто уйти. Мне нужно будет принять решение: либо попытаться спасти его, либо смотреть, как он страдает и умирает, либо убить его самой. Нельзя спасти всех. Никому это не под силу.
— Но иногда просто хочется прогнать змею, — прошептал Гарри.
— Это лишь твоё желание, не так ли? — равнодушно заметила девушка. — Ты хочешь прогнать змею, потому что её действия тебе не нравятся. Ты спасаешь для себя. Чтобы ты жил, осознавая, что смог остановить крошечную несправедливость. Но ведь это не несправедливость. Это закономерный ход жизни. Даже змея знает, зачем убивает — чтобы питаться и выживать. Быть может, после того как ты её прогонишь, она сама погибнет? Или, нападет на кого-то ещё? Возможно, пытаясь спасти одного, ты губишь сразу двоих?
По спине Гарри пробежал холодок. Призрачное эхо воспоминаний растекалось по сознанию затуманенной пеленой голосов и образов.
«Кого ты спасешь?»
Он тряхнул головой, отгоняя колючий, ядовитый страх в дальний уголок души. Луна рассказывала о зверях в лесу. Её рассказ совсем не имел отношения к тому, что сейчас творилось в душе самого Гарри, ведь так? Но почему же у него возникало чувство, будто она имеет в виду совсем другое? Будто совершенно точно знает, о чем и о ком говорит? «Наблюдать и не вмешиваться», — сказала она. Но что если он уже вмешался? Спас умирающего от яда, прогнав змею, но обрек на более страшную судьбу не только его, но и… кого-то ещё? И что же теперь?
— А если я прогнал ту змею? — едва слышно озвучил он собственные мысли. — Что делать тогда?
— Принимать последствия.
— Но я не хотел этих последствий.
Луна пристально взглянула в его глаза, так, словно видела насквозь.
— Тогда ты не стал бы этого делать. Ты не несешь ответственности лишь за то, к чему непричастен, так?
— Да.
— Значит, раз ты решил стать причастным, то и к последствиям был готов.
— А вдруг я о них даже не задумался?
Она ещё немного помолчала, накручивая на палец локон своих светлых волос.
— Ты всегда можешь уйти, не оборачиваясь, и просто жить с осознанием своей ошибки. В конце концов, все эти действия сведутся лишь к тому, что ты будешь пытаться успокоить собственную совесть. Потому что, по сути, тебе плевать и на змею, и на её жертву.
— А если мне не плевать на жертву? — хрипло спросил Гарри. — Если я не хотел его смерти? Если ради него я готов был на что угодно?
— Был? Или готов до сих пор?
— Готов до сих пор, — не раздумывая, кивнул он.
Луна подняла голову, с грустью взглянув на него.
— Тогда осталось лишь понять, как далеко ты готов ради него зайти, потому что как бы ты ни страшился исхода, ты всегда будешь вмешиваться.
— Но каковы будут последствия?
— А это действительно имеет для тебя значение? — она склонила голову к плечу. — Или это лишь шепот твоей совести? Ты спас его, потому что твоя совесть не позволила тебе бросить его умирать? Или потому что твоё сердце потребовало этого?
— Мне начинает казаться, что моё сердце и совесть в тот момент разошлись во мнениях, — горько усмехнулся Гарри.
Луна рассматривала свой рисунок, водя пальцем по странице альбома.
— Ты всегда можешь отступить и позволить событиям течь так, как должно было быть изначально, — предложила она.
— Но это будет неправильно!
— А что такое правильно и неправильно? — она добавила ещё пару штрихов в свой рисунок. — Что такое «нормальность»? Кто решает, что нормально, а что нет? Что правильно, а что нет?
— Мораль, — тут же ответил Гарри. — Здравый смысл, сострадание, милосердие, совесть! Они определяют границы, за которые не следует заходить. Они создают правила и нормы поведения. Они формируют решения, мнение, идеалы, цели, мировоззрение. А я просто всё это переступил.
— Что тебя пугает, Гарри? — вдруг спросила она.
— Что я совершил нечто ужасное.
— Совершил или думаешь, что совершил? — невозмутимо уточнила Луна.
— Я… наверное, совершил, — глухо признался он. — Я, похоже, как ты и сказала, эм… спас гимзли и прогнал змею, но не подумал, совсем не подумал, о том, к чему это приведет.
— Ты жалеешь о том, что спас гимзли?
«Если Том когда-нибудь узнает, что я обозвал его именем несуществующей зверушки, которая живет в корнях деревьев, он меня прикончит», — отстраненно подумал Гарри и покачал головой:
— Нет, не жалею. Но…
— Не знаешь, что теперь делать со змеёй, — понимающе улыбнулась Луна.
Гарри нервно рассмеялся, запустив пальцы в волосы.
— Примерно так.
— Можешь убить её, — негромко предложила она, — чтобы больше никто не пострадал. Но змей в лесу много, придется избавиться ото всех, чтобы защитить тех, кто может быть в опасности. Или… — по её губам скользнула задумчивая улыбка, — можешь попробовать накормить её.
— Накормить?
— Сытая змея нападать не станет.
— Но тогда кормить её придется постоянно, — нахмурился Гарри.
— И это совсем неплохо, — призналась Луна. — Помогая змее, ты поможешь и тем, кто может стать её жертвой.
Гарри мысленно переложил воображаемый сюжет на реальность, представив, как заботливо подкармливает чем-нибудь Шакала или Волдеморта и категорично покачал головой.
— Это невозможно. Такую змею ничем не накормить. И убить её я не смогу.
— А чего ты сам хочешь?
— Просто хочу, чтобы, эм, гимзли жил, — Гарри вздохнул, в подобной интерпретации это звучало чертовски глупо, но как ещё он мог о таком рассказать? — Я знаю, что это эгоистично с моей стороны, но я не считаю, что спасти ему жизнь было ошибкой. Я не жалею о своем решении! С остальным я как-нибудь смирюсь, — он в отчаянии взглянул на Луну. — Но разве это правильно? Разве так можно? Разве не должен я исправить то, что натворил?
— А как ты можешь это исправить?
— Я… ну… пока не решил…
— Ты сам знаешь, что натворил?
— Я… — Гарри запнулся. — Не совсем. Я не помню, что на самом деле произошло. Не понимаю. В голове какие-то обрывки образов и голосов. Я толком ничего не могу разобрать — все они слишком смазанные и неясные. Я даже не уверен, реальны ли они. Но меня не покидает ощущение, будто я забыл нечто очень важное и никак не могу этого вспомнить, — он замолчал, мрачно разглядывая свои руки и водя большим пальцем по запястью. — Но что если… — он глубоко вдохнул, вспоминая разговор со Снейпом, который состоялся в конце прошлого учебного года, — что если я… предпочел одну жизнь сотне и даже ничего не почувствовал при этом?
— Порой одна жизнь куда важнее сотни.
— Да. Для меня так и есть. Но разве жертвуя другими, я не должен был испытывать… хоть что-то? И я… я чувствую себя просто ужасно.
На этот раз Луна молчала гораздо дольше, разглядывая его бледное лицо.
— Ты чувствуешь вину, потому что ты её чувствуешь? Или потому что чувствовать её правильно?
Гарри уставился на неё широко распахнутыми глазами.
— Я… — он вдруг понял, что у него нет ответа, и покачал головой. — И как тебе удается, а?
— Что именно?
— Ты как будто всё знаешь.
— Знание относительно, — отстранённо протянула Луна. — Оно обитает в океане неведения. И чем больше становится знание, тем бескрайнее и глубже этот океан. Нельзя знать всё.
— Но у тебя всегда находятся ответы на мои вопросы. Даже на те, которые я никогда не произносил вслух. Как так выходит?
— Я не дала тебе ни одного ответа, Гарри. Всё что я говорю, ты знаешь сам. И знаешь куда лучше, чем я. Я лишь могу показать, где спрятаны эти ответы. Находишь ты их всегда самостоятельно.
— Но какие из этих ответов правильные?
Она пожала плечами.
— Как знать…. Они все по-своему правильные и неправильные. Всё зависит от того, с какой стороны на них смотреть.
— Скажи, — помедлив, произнес Гарри, — а тебе было известно о том, что я чувствую? О том, что беспокоит меня?
Она помолчала, глядя в окно с мечтательной улыбкой на губах.
— Мне просто показалось, что ты очень запутался.
— Запутался — это мягко сказано, — пробормотал он. — Вся эта история меня с ума сводит.
— У любой загадки есть ответ. Просто некоторые разгадать сложнее.
— Да уж, — протянул Гарри. — Только вот моя, похоже, оказалась слишком заковыристой.
— Возможно и так. Но даже самая коварная загадка однажды станет лишь воспоминанием.
— Ага. При условии, что в конце она меня не погубит.

Оставшуюся часть пути они почти не разговаривали. Гарри снова и снова мысленно возвращался к этому странному разговору, который отзывался в его душе колючим холодом и тупой ноющей болью. Луна сказала, что можно просто отойти в сторону и позволить событиям иди своим чередом. Но имел ли он на это право? Если Волдеморт действительно вернулся из-за желания Гарри спасти Тома, может ли он просто остаться в стороне? Ведь всё что произойдет в будущем, все, что уже происходит, происходит по его вине. И не имеет значения, хочет он этих последствий или нет. Он обязан всё как-то исправить. Но как? Присоединиться к Ордену Феникса? Почему? Потому что это правильно? Что это исправит?
«Кто решает, что правильно, а что нет? Люди вокруг? Общепринятые нормы? Я сам? И если я сам должен это решить, то что конкретно для меня правильно?»
Гарри прислонился лбом к прохладному стеклу, глядя на темнеющее небо за окном.
«А нужно ли что-то исправлять? Я не могу изменить или исправить то, что случилось. И вряд ли моя героическая гибель станет достаточно изящным извинением перед обществом за возрождение Волдеморта. И ход истории я изменить не могу. Но я могу повилять на то, куда всё это приведет. А могу ли? И не сделаю ли я только хуже?»
Гарри понимал, что должен принять решение. Том прав, ему не позволят оставаться в стороне, как бы он сам этого ни хотел. Значит, он должен выбрать сторону и придерживаться её до конца. Должен определиться, что для него имеет значение и за что он готов сражаться. Возвращение Волдеморта принесет в мир перемены, возможно ужасные… чудовищные, но перемены. Орден будет биться за то, чтобы сохранить мир таким, каков он есть сейчас. Но сам Гарри не хотел ни того, ни другого. Ему не нравилось Министерство магии, не нравилось нынешнее положение дел и сражаться за то, чтобы всё осталось как есть, он не хотел. Но и путь жестокости и кровопролития был сомнительной альтернативой. Так что же ему делать?
Гарри безрадостно усмехнулся. У него вдруг появилось ощущение, будто он вновь оказался в Большом зале на высоком табурете со старой Волшебной шляпой на голове, принимая решение о том, на какой же факультет он хочет поступить. Ему вспомнилось, каким напуганным, растерянным и сбитым с толку он тогда был. Как сложно ему было определиться с выбором. А ведь тогда на кону была лишь его дружба с Томом, а не судьба всего магического мира и его собственная жизнь.
«Судьба изменчива и непостоянна… — негромко шептал в его памяти голос Волшебной Шляпы, - судьба хитрая особа, очень хитрая, Гарри Поттер, и очень мудрая, если ты прислушаешься к её шепоту, многое откроется тебе… Она подскажет тебе. Слушай. Слушай, Гарри Поттер».
И он слушал. Слушал так напряженно и сосредоточенно, что боялся даже дышать. Он слушал. Но в ответ раздавался лишь мерный стук колес паровоза, что вез его обратно в Хогвартс навстречу неясному и пугающему будущему.

Глава 8. Неприятные перемены

Праздничный ужин в Большом зале как обычно проходил шумно и весело. Встретившись после каникул, ребята не могли наговориться, обсуждая, как проводили лето. Даже за столом Слизерина царило беззаботное настроение. Сокурсники вели себя, как и обычно, разве что рядом с Гарри теперь сидел только Том. Остальные старались держаться подальше. По крайней мере, пока прямо напротив Поттера не плюхнулся Блэйз.
— Как кильки в банке, — шумно выдохнул он, поправляя мантию. — Набились на одну сторону скамьи, того и гляди перевернемся к чёрту. Хочу сидеть в комфорте.
И дабы подтвердить собственные слова, он тут же буквально растекся по скамье.
Гарри моргнул.
— Эм…
— Вот ты мне скажи, ты чем-то заразным болеешь, а? — перебил его Забини. — А то все тебя как чумного сторонятся — я беспокоюсь за своё здоровье.
— Пять минут назад был здоров, как бык, — заверил его Гарри.
— О, ну тогда отлично, — расслабился Блэйз и резко обернувшись, махнул кому-то рукой. — Эй, Драко! Можешь вылезать из-под стола! Он не заразный!
Малфой, сидящий на другом конце стола, тесно зажатый между Креббом и Гойлом, злобно ощерился и отвернулся, зато Блэйз привлек внимание Дафны и, та, заметив Гарри, тут же пересела к нему.
— А я тебя потеряла, — мурлыкнула она.
— Ну конечно, нас же тут легион, — недовольно бросил, подсаживаясь к ним Драко. — Как в такой толпе Поттера заметишь. Привет, Арчер, — он бросил завистливый взгляд на значок старосты, приколотый к мантии Тома. — Поздравляю с назначением.
Том холодно глянул на Малфоя и промолчал.
— Драко, как узнал, кого сделали старостой, всю ночь в подушку проплакал, — доверительно прошептал Забини, перегнувшись через стол. — Он об этом значке с пеленок мечтал, знаете ли…
— О, да заткнись ты, Блэйз, — процедил Малфой.
Гарри прочистил горло, спорщики обратили на него вопросительные взгляды.
— Я думал, вы меня игнорируете, — заметил он.
— Да говорю же, — Блэйз закатил глаза, — я полагал, ты заболел чем-то, все так от тебя шарахаются, ну и я струхнул чего-то, а то вот знаешь, как моя тётка Миранда…
— Это правда, что ты чуть не убил маггла на каникулах? — резко перебил друга Драко, с подозрением разглядывая Гарри.
— Это была самозащита, — скривился Поттер.
— Что они тебе сделали? — негромко спросила Дафна.
— Напали, — он пожал плечами. — Или типа того.
— Очаровательно, — фыркнул Малфой. — Тебя даже родня убить пытается. Везучий ты парень, Поттер.
— Это был полицейский.
— Кто? — не понял Драко.
— Ну, маггловский аврор.
— Ты нарушил закон? — влез в допрос Забини.
— Нет.
— А зачем он тогда напал? — нахмурилась Дафна.
— Не знаю.
— Как дикари, — презрительно скривилась она.
Гарри промолчал, обратив своё внимание на преподавательский стол. Он, конечно, был рад, что некоторые его сокурсники все же не поддались всеобщей паранойе, но весь этот разговор казался ему слишком напряженным и каким-то неестественным. Даже Блэйз, который старался вести себя как ни в чем не бывало, делал это слишком наиграно. Становилось понятно, что они боятся последствий. А значит, они уже знают о возвращении Волдеморта. Наконец, становилось понятно, о чем говорил Том. Возможно, Драко, Блэйз и Дафна и не считали Гарри врагом, но прекрасно понимали, чем может обернуться для них и их семей дружба с ним. А одновременно с этим, они хотели понять, какой позиции придерживается сам Гарри. Но как долго продлится это любопытство, на котором теперь держится всё их общение?
За преподавательским столом тоже произошли некоторые изменения. Во-первых, среди профессоров не было Хагрида, на его месте, переговариваясь с Флитвиком, сидела профессор Граббли-Дерг — волшебница средних лет в коричневой остроконечной шляпе и мантии того же цвета, которая, по-видимому, будет заменять полувеликана.
«Интересно, а где профессор Хагрид?» — размышлял Гарри, в то время как его взгляд скользил по учителям, пока не остановился на незнакомом лице. И эта дама, нужно признать, была весьма ярким пятном среди остальных профессоров. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами и повязанной на голову ужасающей ярко-розовой лентой, в пушистой вязаной кофточке того же цвета, надетой поверх мантии, она выглядела, подумал Гарри, как чья-нибудь вечно незамужняя тетушка. Круглое полное лицо, широкий рот с тонкими губами и выпуклые глаза отчего-то придавали женщине сходство с жабой.
— А это кто? — заинтересованно подал голос Забини, который, похоже, тоже заметил незнакомую ведьму за профессорским столом. — Ну и рожа у неё.
— Фу, Блэйз, — с укором бросила Дафна. — Разве можно так отзываться о даме? — она окинула женщину невыразительным взглядом. — Подумай, каково бедняжке жить с такой кошмарной внешностью. А эта кофта… — лицо Дафны исказилось, словно она испытывала ужасную боль.
В этот момент женщина подалась вперед и что-то зашептала на ухо Дамблдору, а после повернула голову и посмотрела прямо на Гарри. Ничего доброжелательного в этом взгляде не было.
— Это Долорес Амбридж, — тем временем сказал Драко, таким тоном, словно это было нечто очевидное. — Она работает помощником министра магии.
— И что, в таком случае, она делает здесь? — поднял брови Блэйз.
— Очевидно, по-моему, — сдержанно заметил Том, не проявляя к женщине никакого интереса.
— Не для меня, — пожаловался Забини.
— Да брось, — с сомнением протянул Гарри. — Не может же она…
Он покачал головой. Зачем брать на пост преподавателя защиты кого-то из Министерства? И зачем, если уж на то пошло, кому-то вроде неё на эту должность соглашаться? Разве помощник министра — не более почетный пост?

Несколько минут спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с Распределяющей Шляпой. Разговоры в Большом зале стихли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Гарри на миг вспомнилось, какой ужас испытывал он сам, стоя на их месте, ожидая пока настанет его очередь, и волшебная шляпа решит, на каком факультете он будет учиться.
Началось распределение. Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. В паузах между выкликанием имен и решениями Шляпы до Гарри доносились тяжелые вздохи голодного Блэйза и едва слышные комментарии Дафны относительно решений Шляпы. Наконец, последний первокурсник был распределен, и профессор МакГонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Со своего места степенно поднялся профессор Дамблдор.
— Нашим новичкам, — звучно заговорил он, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!
Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем на столах появилась еда.
— Наконец-то! — простонал изголодавшийся Блэйз и, потянувшись к ближайшему блюду с отбивными котлетами, стал наваливать их себе на тарелку под тоскливым взором Дафны.
— Подумать только, — вздохнула она, — и это представитель уважаемой семьи чистокровных аристократов. Кто тебя воспитывал?
— После того, как дядюшка Дюк отравил тётушку Агнесс из-за разногласий в воспитании их ребенка, у нас в семье к этому вопросу подходят с философской точки зрения, — невозмутимо откликнулся Блэйз.
— Нет у тебя никакой тётушки, — нахмурился Драко.
— Ну, конечно, нет, — хмыкнул Забини, — уже.
Когда ученики покончили с едой и гомон в зале опять сделался громче, Дамблдор вновь поднялся на ноги. Гарри, вяло подперев голову рукой, мечтал добраться до спальни, Том, который последние минут пятнадцать читал книгу, с тихим вздохом её закрыл, приготовившись к тому, что сейчас нужно будет разбираться с первокурсниками, Драко и Блэйз наконец свернули дискуссию на тему моральных устоев семейства Забини, Дафна зевнула, вдруг напомнив Гарри сонную кошку. Разговоры умолкли и все повернулись к директору.
— Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — сказал Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств.
Прозвучали вежливые, но довольно скудные аплодисменты.
— Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить...
Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «кхе-кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена взять слово.
Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду, после чего он спокойно опустился обратно на своё место, обратив на нового профессора выжидающий взгляд. Впрочем, так невозмутимо отреагировал только директор. Остальных профессоров подобное нахальство, похоже, сильно изумило. Брови профессора Спраут исчезли под растрепанными волосами, когда та подняла на Амбридж удивленный взгляд. Профессор МакГонагалл сердито поджала губы. Эрмелинда Герхард растерянно замерла, не донеся до рта кубок с водой. Флитвик обменялся возмущенными взглядами с Септимой Вектор. И даже Снейп чуть изогнул бровь, разглядывая Амбридж так, словно ему на глаза попалось какое-то особо мерзкое создание.
— Благодарю вас, директор, — тем временем, приторно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия.
У нее был высокий, как будто девчоночий, голос, который отчего-то делал образ ещё более отталкивающим. Амбридж еще раз мелко откашлялась и продолжила:
— Как приятно, скажу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — она опять улыбнулась. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых юных лиц!
Гарри оглядел зал, но счастливых лиц не заметил. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним. Даже Малфой, который буквально полчаса назад едва не лопался от гордости из-за того что знает её имя, выглядел сейчас так, будто его начало подташнивать.
— Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!
Школьники начали переглядываться, некоторые с иронией, кто-то с раздражением.
— Я согласна с ней дружить, только если она позволит мне полностью сжечь её гардероб, — мрачно сообщила Дафна.
— О, да брось, Даф, — насмешливо шепнул Блэйз. — Вдруг в душе она абсолютная добряшка?
Гарри тихонько прыснул.
— Что за слово такое «добряшка»? — скривился Драко.
— Сам придумал, — гордо признал Забини.
— Дурак ты, — вздохнул Малфой.
Профессор Амбридж снова издала свое «кхе-кхе», и шепот, который доносился не только от слизеринского стола, тут же стих. Но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито, а речь была такой заунывной, словно она накануне вызубрила её наизусть.
— Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостный дар, с которыми вы родились, может быть растрачен впустую, если его не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.
Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри заметил, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Спраут. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:
— Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством...
Гарри почувствовал, что ещё немного, и он просто уснет. Он скользнул взглядом по лицам сокурсников. Блэйз выглядел так, будто спит с открытыми глазами, Дафна придирчиво изучала свой маникюр, Том снова вернулся к чтению книги, Драко уныло ковырял пальцем деревянную столешницу. За столом Гриффиндора хмурилась, слушая новую учительницу, Гермиона. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. Рон и Симус что-то тихо обсуждали, и, судя по выражению лиц, это был квиддич. За столом Рейвенкло Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Луна, сидевшая недалеко от них, читала «Придиру». Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись у нее под самым носом буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Пожалуй, из всех присутствующих внимательно ее слушали только преподаватели и Гермиона, которой явно совсем не нравилось то, что она слышала.
— ...потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.
Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но весьма неохотно. Присоединился и кто-то из учеников, но большинство пропустили конец речи, которую, в общем-то и не слушали. Директор вновь поднялся на ноги.
— Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить...(1)
— Миленько, — пробормотал Гарри.
— Хм? — вяло моргнул Блэйз.
— Я про речь.
Том с интересом взглянул на друга.
— Впечатлен? — иронично уточнил он.
— Скорее удивлен, — признался тот.
— Чему? — заинтересованно спросил Малфой.
— По мне так ничего удивительного там не было, — кивнул Забини. — Сплошная вода.
— Не думал, что Министерство будет вмешиваться в дела Хогвартса, — ответил Гарри. — Раньше они этого не делали.
— Времена меняются, — заметил Том.
— Интересно только, что нам принесут эти перемены, — пробормотала Дафна.
— А по мне так ничего плохого в этом нет, — пожал плечами Драко. — Давно пора навести тут порядок. Отец говорит, что с тех пор, как директором стал Дамблдор, школа превратилась в балаган. Профессорами назначают кого попало, принимают грязнокровок, безопасность на нуле…
— И старостой факультета не Драко выбрали, — встрял Забини, — возмутительно! Мне вот всё интересно, Драко, где ты прячешь свой блокнотик, куда так старательно записываешь слова своего отца, чтобы потом их заучивать и с гордостью цитировать?
Малфой бросил на друга испепеляющий взгляд, тот ответил ему жизнерадостной улыбкой.
— Меня больше беспокоит, какой из неё получится преподаватель, — пробурчал Гарри.
— Какая разница? — фыркнул Драко.
— Большая, — Поттер нахмурился. — ЗОТИ — мой любимый предмет, вдруг она всё испортит?
— И правда, — язвительно рассмеялся Том. — Что может быть важнее.

Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамблдор, пока они разговаривали, объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу. Том поднялся из-за стола, бросив взгляд на Дафну.
— Похоже, пора разбираться с первогодками, — сказал он.
— Ах да, точно, — Гринграсс встала на ноги, и только тогда Гарри заметил, что к её мантии приколот серебристо-зеленый значок старосты. — Том, а давай, ты будешь злой староста, а я — добрая староста? — весело предложила она.
— А давай ты соберешь мелкий сброд, пока они не разбежались, как тараканы, и мы доберемся до общежития раньше завтрашнего утра? — сухо предложил Арчер.
— Какой же ты скучный, — вздохнула та и, мило улыбнувшись на прощание Гарри, отправилась к первокурсникам.
Том мрачно смотрел ей вслед.
— Если к концу года она внезапно пропадет без вести, это будет на её совести, — взглянув на Поттера, предупредил он.
— Да ладно тебе, Том, — рассмеялся Гарри. — Дафна умная. Ты ещё рад будешь, что она тоже староста.
Арчер смерил друга ироничным взглядом.
— Поспорим?
— На что? — широко ухмыльнулся Поттер.
— Да на что угодно, — Том закатил глаза и отправился за Гринграсс.
Гарри смотрел ему вслед, чувствуя, как улыбка сползает с лица.
«На что угодно?» — растерянно подумал он.
Почему-то невинный и шутливый разговор оставил на душе гадкое чувство, будто из привычной картины мира выпала какая-то очень важная деталь. Но это же ничего не значило. Ведь так? Так?

* * *
Больше всего на свете Гарри обожал скучные школьные будни, когда можно было думать только о грядущих уроках, домашнем задании и прочей повседневной ерунде, поэтому на следующий же день он с огромным удовольствием погрузился в знакомую рутину, полностью игнорируя любые отхождения от «нормы» на факультете. А изменения, как оказалось, были весьма ощутимые. От его внимания не укрылись долгие, пристальные взгляды сокурсников и мгновенно смолкающие при его появлении разговоры. Многие слизеринцы разговаривали с ним почти нехотя, словно одно то, что он к ним обращается могло как-то замарать их репутацию, и только открытая доброжелательность Блэйза и Дафны немного разбавляли это гнетущее отчуждение. Драко тоже по большей части болтался рядом, но явно не знал, как вести себя с Поттером. Что же касается Арчера, то он, с присущей ему изящностью и уверенностью принял на себя обязанности старосты, мгновенно взяв в свои руки бразды правления на факультете. Даже удивительно, как легко ему удалось примирить слизеринцев с осознанием того, что лучший друг Гарри Поттера теперь их староста. Многие старшекурсники, конечно, поглядывали на Тома с враждебностью, но открытых протестов никто не выражал. По крайней мере, пока. Увы, о себе Гарри подобного сказать не мог, потому что чуть ли не на следующий день после прибытия в школу слизеринская команда по квиддичу отправилась к Снейпу, требовать, чтобы капитаном команды назначили кого-нибудь другого. Судя по тому, что после разговора с деканом вернулись они очень мрачными, тот отказал. И теперь Гарри оставалось разобраться, как руководить командой, которая даже говорить с ним не хочет. В итоге не прошло и двух дней от начала учёбы, а он уже оказался почти изгоем на собственном факультете, который по-своему любил. Всё это чертовски расстраивало, но так просто изменить ситуацию он не мог.
Впрочем, ещё как минимум неделю он мог не беспокоиться хотя бы о команде, потому что набор новых игроков и тренировки начинались ближе к середине сентября. А пока можно было с головой погрузиться в учебу и, наконец, заняться созданием новой карты Мародеров, без которой в замке жилось очень грустно. Только вот заниматься этим Гарри вынужден был в одиночку, потому что Том и Гермиона были вечно заняты свалившимися на них обязанностями старост. Гарри решил, что стоит просто переждать, пока друзья разберутся со своим расписанием, и жизнь вернётся в более привычное русло. Но на это время он был практически предоставлен самому себе и карте Мародеров предпочел изучение записей Салазара и самостоятельные занятия, часами просиживая в библиотеке Слизерина или Выручай-комнате.
На уроки тоже уходило много времени. В этом году пятикурсникам предстояло сдавать СОВ, и профессора, казалось, с первых же уроков задались целью впихнуть в головы своих студентов так много информации, как только возможно. При этом каждый из них считал своим долгом напомнить насколько важен этот год и как много зависит от экзаменов. И это не говоря уже о том, что результаты СОВ напрямую влияли на профессиональное будущее студентов, что изрядно давило на нервы некоторых особо впечатлительных ребят, ведь если учащийся не наберет необходимых проходных баллов по определённым предметам, его не примут к обучению выбранной специальности. Грядущие экзамены, впрочем, не сильно беспокоили Гарри. Куда больше он переживал, что из-за нагрузок в этом году у него почти не останется свободного времени на более интересные проекты, но всё же он надеялся, что постепенно этот бешеный график немного устаканится, и он сможет уделять своим исследованием больше внимания и времени. Хотя с каждым новым уроком надежды на это всё больше угасали.
«И всё-таки, — думал Поттер, заходя в кабинет зельеварения в компании однокурсников и усаживаясь за первую парту рядом с Томом, — не могут же они вечно держать нас в таком напряжении? Возможно, когда профессора поймут, что новое положение дел немного улеглось в головах учеников, они от нас отстанут?»
Но пока приходилось изо дня в день переживать одно и то же нагнетание.
— Успокаиваемся, — холодно произнёс Снейп, закрывая за собой дверь.
Этот призыв к порядку был излишним: едва дверь захлопнулась, как безмолвие и неподвижность воцарились сами собой. Одного присутствия строго профессора, как правило, было достаточно для поддержания тишины.
— Прежде чем начать сегодняшний урок, — сказал он, неторопливо направляясь к своему рабочему столу, — я бы счёл уместным напомнить, что в июне вы будете сдавать серьёзный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, — при этом профессор обратил взгляд на ту половину класса, которую занимали гриффидорцы, — я всё же надеюсь, что вы худо-бедно заработаете за СОВ хотя бы «удовлетворительно». Иначе вам придётся столкнуться с моим… неудовольствием. По окончании пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, — продолжал он. — По программе, нацеленной на подготовку к выпускным экзаменам, в моём классе зельеварения будут заниматься только лучшие из лучших, с остальными же мне придётся распрощаться.
Он скользнул по Гарри равнодушным взглядом и тот в ответ просиял улыбкой, всем своим видом демонстрируя, что так просто любимому профессору от него не отделаться. Готовность войти в число этих «лучших из лучших» внезапно стала его первоцелью. В конце концов, умудрялся же он прошедшие четыре года получать по зельям высший бал. Что остановит его теперь?
— Но до приятной минуты расставания как-никак ещё год, — тем временем продолжал говорить Снейп. — И потому, будете вы впоследствии претендовать на высшую аттестацию или нет, я советую всем активизировать те жалкие крупицы мозгов, что имеются у вас в наличии и постараться получить приличные баллы за СОВ.
Профессор обвел мрачным взглядом притихший класс и когда заговорил вновь, голос его приобрел скучающие, будничные интонации:
— Итак. Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это — Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Кто скажет, почему к приготовлению зелья следует относиться с крайней осторожностью?
Руку подняла только Гермиона. Гарри тоже знал ответ, но вызываться и привлекать к себе внимание не хотел, к тому же у Снейпа явно было настроение позлорадствовать, поэтому следующие пару минут тот с удовольствием измывался над Роном, Невиллом и Дином и, только сняв с Гриффиндора десять очков, успокоился и фыркнул.
— Сдается мне, результаты ваших СОВ по зельям уже очевидны, господа, — отметил он, смерив кипящих от негодования ребят презрительным взглядом. — Остается надеяться, что не все здесь настолько безмозглые. Мистер Поттер?
Гарри мысленно вздохнул. Ну вот за что Снейп с ним так? Он поднялся с места.
— Если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а иногда необратимый сон, — сказал он.
— Всё верно, — довольно заключил декан. — Пять очков Слизерину.
Усевшись обратно за парту под враждебными взглядами гриффиндорцев, Гарри почти обиженно глянул на профессора. Вот какой смысл настраивать против него гриффиндорцев? Можно подумать, ему мало того, что собственные однокурсники его сторонятся. Он покосился на соседнюю парту, за которой сидели Драко и Блэйз. Малфой одобрительно улыбнулся. Гарри моргнул. А с другой стороны, подумал он, возможно подобные мелкие достижения хоть немного примирят его со слизеринцами? А если ему ещё и удастся перетянуть на свою сторону квиддичную команду…
Тем временем Снейп снова взял слово:
— Пристально следите за тем, что делаете, — велел он. — Ингредиенты и способ приготовления на доске, — он взмахнул волшебной палочкой, и на доске тут же появились инструкции. — Всё, что вам необходимо, находится в шкафу. В вашем распоряжении полтора часа. Приступайте. И ради Мерлина, постарайтесь хотя бы на первом уроке не взорвать школу.(2)
Разжигая под котлом огонь, Гарри едва заметно улыбнулся. Как же хорошо было вернуться в Хогвартс.

* * *
— Это просто ужасно, — вздохнула Дафна, опускаясь на диван рядом с Гарри.
— Хм? — тот чуть повернул к ней голову, не отрываясь от эссе по трансфигурации над которым сидел последний час.
— У меня так много дел, что я пропустила последний номер «Ведьминой моды», — пожаловалась та.
— И что в этом плохого? — отвлеченно уточнил Гарри, перечитывая последнее написанное предложение, которое как-то выбивалось из контекста предыдущего абзаца.
— Что значит «что плохого»? — возмутилась Дафна. — Я даже не знаю, какой цвет благоприятно носить на этой неделе.
— Какая разница? — пробормотал Поттер. — Ты все равно ходишь в школьной форме и мантии.
— Мода не стоит на месте, пока я занимаюсь всякой ерундой, — пропуская его слова мимо ушей, качнула головой Дафна. — Не хочу больше быть старостой.
— Зато ты теперь можешь пользоваться ванной для старост, — привел свой любимый аргумент Гарри, зачеркивая предложение и начиная абзац заново.
— И какой, скажи на милость, смысл на ночь глядя тащиться через всю школу ради разноцветных пузырьков? — презрительно протянула Гринграсс. — У нас и в общежитии приличные душевые.
Поттер пожал плечами.
— Там есть бассейн. Можно поплавать.
Со стороны Дафны после этого заявления не раздалось ни звука, но Гарри буквально кожей почувствовал её пристальный взгляд. Оторвавшись от своего эссе, он встретился взглядом с фиалковыми глазами сокурсницы. На губах Дафны играла лукавая улыбка.
— Не намекаешь ли ты на то, что нам стоит сходить туда вместе? — негромко осведомилась она.
— Зачем? — не понял он, слишком занятый обдумыванием содержания своей домашней работы.
— Поплавать, — продолжая улыбаться, ответила Гринграсс.
— Не думаю, что это будет уместно, — Гарри нахмурился.
— Почему? — она с интересом склонила голову к плечу.
— Ну это же ванна, — честно пояснил он. — В ней купаются без одежды. Парням и девушкам нельзя там плавать вместе, разве нет?
Мгновение Дафна просто смотрела на него. На её красивом лице читалось искреннее недоумение, вдруг её губы задрожали и она, откинув назад голову, весело рассмеялась. Гарри недоуменно смотрел на неё.
— Что смешного?
— О, Гарри, — продолжая смеяться, Гринграсс подалась вперед, обнимая его за шею, — я тебя просто обожаю!
— Правда? — он поднял брови, невольно расплываясь в улыбке.
— Да! — лицо Дафны было так близко, что Гарри мог почувствовать её тёплое дыхание на своей коже.
— И за что?
— Ты такой милый! — она мягко коснулась губами его щеки.
— И почему мне кажется, что я для тебя кто-то вроде забавной зверушки, а? — проворчал он, все же обнимая её за талию и притягивая к себе для поцелуя.
— Мерлин и Моргана! — ахнул где-то поблизости наигранно возмущенный голос. — Вы бы хоть уединились где-нибудь! Срамота.
Дафна чуть отстранилась и фыркнула, не выпуская Гарри из своих объятий.
— Иди, куда шел, Блэйз, нам и тут вполне уютно.
— Ну вообще-то я за тобой шел, — Забини бесцеремонно плюхнулся на диван рядом с сокурсниками, вынуждая тех всё же отодвинуться друг от друга. — Тебя Снейп вызывает.
— Скажи ему, что я сплю, — положив голову на плечо Гарри, невозмутимо предложила Дафна.
— На улице день-деньской, — напомнил Забини.
— Тогда скажи, что у меня дневной сон.
— Тебе пять лет, что ли?
— Леди нужен дневной сон, чтобы хорошо выглядеть, — промурлыкала Дафна.
— Ты в первую очередь староста, а потом уже леди, — нравоучительно сказал Блэйз, иронично глянув на неё.
— Леди в первую очередь всегда леди, — парировала Гринграсс, прикрывая глаза. — Видишь? Я уже сплю. Тебе даже врать не придется.
Забини шумно выдохнул, обратив беспомощный взгляд на Гарри.
— У меня закончились аргументы, — пожаловался он.
— А я тебе чем могу помочь? — равнодушно уточнил Поттер.
— Придумай ещё! Ты мне друг или нет, в конце концов?
Гарри хотел ответить, что у него только один друг и зовут его Томас Арчер, но Дафна его опередила.
— Мерлин, какой же ты скучный, Блэйз, — она выпрямилась, небрежно поправила прическу и поднялась на ноги. — Учти, если я свалюсь с нервным истощением, это будет твоя вина. И Гарри тебе за меня страшно отомстит, правда же, Гарри?
Не дожидаясь ответа, она развернулась на каблуках и неторопливо направилась к выходу из гостиной.
— «С нервным истощением», — тихо фыркнул ей вслед Забини. — Да на тебе пахать можно, — он покосился на Поттера, который уже вернулся к своему домашнему заданию. — Ты же не станешь мне страшно мстить, да?
— А? — тот даже не взглянул на сокурсника, увлеченный своим эссе.
Блэйз понуро опустил голову.
— На этом факультете меня совсем никто не любит, — тоскливо протянул он.

* * *
Шли дни, и все ближе был первый урок ЗОТИ. Честно признаться, Гарри не знал, чего ожидать от профессора Амбридж. Те, кто уже побывали на её лекциях, отзывались о ней без особого восторга, но подробностей Поттер не знал. Впрочем, как выяснилось, ни одно даже самое красочное описание не могло в полной мере передать царящей на уроках атмосферы.
Когда они вошли в класс защиты от Тёмных искусств, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом. На ней была всё та же пушистая розовая кофточка, а макушку венчал чёрный бархатный бант. Невольно Гарри пришла на ум большая муха, по глупости усевшаяся на голову крупной жабе. В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется.
— Здравствуйте! — сказала она, когда ученики расселись по местам.
Несколько человек пробормотали в ответ невнятное приветствие.
— Стоп-стоп-стоп, — сказала профессор Амбридж. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз, пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся!
— Здравствуйте, профессор Амбридж! — мрачно проскандировали слизеринцы, украдкой переглядываясь между собой.
— Вот и хорошо, — сладким голосом пропела профессор Амбридж. — Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберём, перья вынем.
Подобное требование привело в недоумение. Ни разу ещё интересный урок не начинался с приказа убрать волшебные палочки. Но, быть может, это только на первом уроке? А потом начнутся нормальные занятия? В конце концов, Амбридж — человек новый и возможно, она просто хочет сначала поближе познакомиться со своими учениками, найти к ним подход?
Приободренный этими мыслями, Гарри засунул свою волшебную палочку в сумку, вытащил перо, чернила и пергамент. Профессор Амбридж, наоборот, достала из сумки волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова:
Защита от Тёмных искусств. Возвращение к основополагающим принципам.
— Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ.
«О, а это ведь не так уж и плохо, — подумал Гарри. — Вдруг у неё какой-то особый метод обучения?»
— Вам, однако, приятно будет узнать, — продолжала профессор, — что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной теоретической программе, выверенной и одобренной Министерством.
«Теоритической?» — Гарри моргнул.
— Запишите, пожалуйста, цели курса.
Она опять постучала по доске. Слова, которые на ней были, исчезли, и взамен появилось:
ЦЕЛИ КУРСА:
1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии.
2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону.
3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования.

Пару минут в классе раздавался только скрип перьев о пергамент. Когда все списали три поставленные профессором Амбридж цели курса, она спросила:
— У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда?
По классу пробежало глухое утвердительное бормотание.
— Мне кажется, надо попробовать ещё разочек, — сказала профессор Амбридж. — Когда я задаю вопрос, ответ я хотела бы слышать в такой форме: «Да, профессор Амбридж» или «Нет, профессор Амбридж». Итак: у всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда?
— Да, профессор Амбридж, — хором ответили ученики.
— Хорошо, — сказала та. — Теперь попрошу вас открыть пятую страницу и прочесть первую главу — «Основы для начинающих». От разговоров можно воздержаться.
Профессор Амбридж отошла от доски и, сев за учительский стол, стала наблюдать за классом. (3)
Гарри опустил глаза в книгу. Это было неимоверно скучно. Невыносимо, нечеловечески, бесконечно скучно. Он всегда любил читать. Но читал что-то интересное или познавательное, тут же… полнейшая чушь, крепко замешанная на заоблачном самомнении автора и его тотальной неспособности формулировать собственные мысли. Вершиной всего этого уныния были бесконечные отсылки на превосходство магов над волшебными существами и их беспрецедентное всемогущество и величие, что крайне задевало Поттера, как заклинателя.
«Кто к черту вообще его печатает? — размышлял он, бесцельно таращась на одну страницу вот уже двадцать минут. — Чушь болотная».
Том, рядом с ним что-то сосредоточенно записывал на листе пергамента. Заинтересованный, Поттер подался вперед, читая записи друга.
— Эссе по зельям? — шепотом спросил он.
— Надо же как-то занять свободное время, — пожал плечами Арчер и снова углубился в домашнее задание.
Гарри подумал, что, наверное, тоже стоит пока позаниматься чарами и трансфигурацией, но как бы так незаметно вытащить учебник?
— Вам что-то непонятно в этой главе? — прожурчал сладкий голос возле него.
Гарри поднял голову, встречаясь взглядом с Амбридж. Та стояла практически возле их с Томом парты, наблюдая за ним блёклыми, выпуклыми глазами.
— Нет, мэм, — он пожал плечами, гадая, с чего это она прицепилось именно к нему? Драко вон вообще откровенно бездельничал, рисуя на полях книги закорючки.
— Тогда почему вы не читаете? — всё таким же сахарным голоском уточнила профессор.
— Я уже прочитал.
— Вот как? — она улыбнулась ещё шире. — И что же вы уяснили из этой главы?
— Эм, — Гарри почесал затылок, — ничего?
— Что значит «ничего»? — моргнула Амбридж. — Конечно же, это не так, милый мой мальчик. Вы, безусловно, должны были что-то почерпнуть из этой книги.
— Ну, я не очень умный, — скорбно вздохнул Гарри, кто-то из однокурсников (вероятно Блэйз) негромко прыснул. — Без практики ничего не могу понять.
— Практические занятия на моих уроках вам не понадобятся. Всё необходимое, вы изучите в теории, — продолжая улыбаться, сказала Амбридж. — А если вы ничего не поняли из главы, перечитайте её снова.
— «Основы для начинающих, — глядя в глаза профессора, процитировал Гарри. — Глава первая. Вводный обзор защиты от Тёмных искусств включает в себя несколько основополагающих концепций общепризнанных магическим сообществом как базовый курс защиты. Следует выделить пять важнейших пунктов, при которых требуется использование защитного заклинания:
Первый: Вы полагаете, что вам угрожает тёмное существо.
Второй: Убедитесь, что вам действительно угрожает тёмное существо.
Третий: Определите, какую степень угрозы представляет тёмное существо.
Четвертый, — вот этот самый уморительный: — Убедитесь, что у вас есть волшебная палочка.
Пятый: Нейтрализуйте угрозу.
Вводное пособие предназначено для того, чтобы научиться правильно выявлять угрозу и неукоснительно следовать пяти пунктам самозащиты… правда, мэм, я так до вечера продолжать могу. Хотите, я расскажу главу с забавными комментариями? Можно устроить небольшой литературный вечер имени Уилберта Слинкхарда? Разобьёмся на роли и почитаем вслух? Уверен, это будет очень познавательно.
К тому моменту, как он закончил говорить, класс уже откровенно веселился, а Амбридж смотрела на него так, словно он с особой изощренностью убил у неё на глазах любимого котенка.
— Молчать! — приказала она, обводя сердитым взглядом учеников, после чего обратилась в Гарри: — Минус десять очков Слизерину за насмешки над утвержденным Министерством учебным пособием.
— Уверен, оно не обидится, — округлил глаза Поттер. — Пособие в смысле… эм… ну или Министерство, не уверен, что я имел в виду…
— Ни слова больше, — резко перебила его Амбридж. — Если вы утверждаете, что так хорошо изучили материал главы…
— Я не то что бы понял его…
— …начинайте читать вторую, — не позволяя ему договорить, закончила профессор.
— Я и вторую могу процитировать, — Гарри с готовностью улыбнулся, — хотите?
— Прекратите паясничать, мистер Поттер, — елейным голосом произнесла она. — Если вы такого высокого мнения о своих познаниях, сидите и помалкивайте, не мешайте другим, более сознательным детям, учить нужный материал, никто не любит выскочек.
— Но вы сами меня спросили, мэм, — пожал плечами Гарри.
— Ещё слово и я сниму со Слизерина ещё пять баллов, — несмотря на улыбку, голос Амбридж звучал угрожающе.
Гарри открыл рот, напоролся на предупреждающий взгляд Дафны и, пожав плечами, снова его закрыл.
«Больно надо», — подумал он, демонстративно закрывая учебник и отодвигая его в сторону под испепеляющим взглядом профессора.
Амбридж ещё мгновение смотрела на него, после чего обратила взгляд на остальных ребят.
— Некоторые в этой школе полагают, что им всё дозволено. Нарушать правила и закон, оставаясь безнаказанными. Это не так. И поверьте мне, я прослежу за тем, чтобы каждый лживый, безнравственный выскочка хорошенько усвоил своё место, — с этими словами, она обратила красноречивый взгляд на Гарри, тот ответил ей широкой улыбкой человека, чей уровень интеллекта не способен воспринимать намеки.

С этого дня Поттер очень ясно понял, что с Амбридж у него будут проблемы. Он не знал, насколько серьезно она настроена, но понимал, что она уже перешагивала порог Хогвартса с определённым мнением о нём, менять которое не собирается. Конечно, можно было попробовать найти с ней общий язык, перетянуть на свою сторону, подружиться. В конце концов, со Снейпом-то он смог найти общий язык, а тот ведь тоже был сначала настроен весьма воинственно. Только вот Снейп ему нравился, к тому же декана легко было на первых порах подкупить искренним интересом к его предмету. А Амбридж…чем её купить? Восхищением в адрес Министерства? Лестью? Да Гарри себя уважать после такого перестанет. Помимо прочего, в случае с этой женщиной мирное взаимодействие казалось мало возможным. И потом, ну сколько можно выставлять его то вруном, то бездарным выскочкой, то опасным сумасшедшим? Ему вполне хватило прошлогодних статей в «Пророке» и допроса этим летом. Если у министра и Амбридж уже сформировалось к нему какое-то странное предвзятое отношение, которое, судя по всему, вылилось из конфликта с Дамблдором, то почему он должен это терпеть? И почему должен под кого-то подстраиваться? И какого черта на него повесили всех собак из-за того, что директор что-то не поделил с министром? И если всё это на него каким-то образом навлек Дамблдор, то пусть теперь сам и разбирается.
Подперев рукой голову, Гарри отвернулся к окну, полностью игнорируя исцеляющие взгляды Амбридж.
«В конце конов, — подумал он, разглядывая плывущие по небу облака, — если это станет совсем невыносимо, я могу просто прогуливать её уроки, ведь так?»

* * *
Гермиона, конечно, тоже была не в восторге от новой учительницы и буквально пылала праведным гневом.
— Никакой практики! — она всплеснула руками, шагая вместе с Гарри и Томом в Большой зал на ужин. — Вы только представьте! Никакой практики на уроках, которые основаны на практике! Только сидим и читаем, как болваны!
— Я думал, ты любишь читать, — насмешливо заметил Арчер, не глядя на неё.
— Да. Что-то полезное, а не ту чушь!
— И что ты предлагаешь? — устало вздохнул Гарри. — Не объявлять же ей войну.
— Можно составить акт протеста! — предложила Грейнджер. — Обратиться к директору!
— Что-то мне мало верится в то, что он сможет что-то изменить, — признался Гарри.
— Он директор! — вспыхнула Гермиона.
— А она помощница министра магии, — напомнил Том. — Вполне очевидно, по-моему, кто принимает решения на счет её профпригодности.
— Но если профессор Дамблдор скажет…
— Я думаю, он не хочет открыто конфликтовать с Фаджем, — задумчиво протянул Гарри. — Иначе её бы тут не было.
— Но её методы…
— Не лучше, чем у Биннса, — согласился Поттер. — По крайней мере, так же скучно, как и у него. Зато можно подремать. Хочешь, покажу тебе классное заклинание, которое маскирует веки? — весело предложил он. — Можно спать, а со стороны кажется, что глаза открыты и ты просто очень внимательно на что-то смотришь. Главное принять устойчивую позу, чтобы головой в парту не врезаться, если крепко заснешь, но я нашел одно хорошее заклинание, которое фиксирует позу…
— Гарри!
— А что? — он невинно посмотрел на неё. — Надо же как-то адаптироваться.
— А как ты планируешь сдавать СОВ? — поинтересовалась Гермиона. — У нас в этом году такие важные экзамены, а она… — Грейнджер задохнулась от возмущения и, замолчав, тряхнула головой.
— Ну, всегда можно позаниматься самостоятельно, — пожал плечами Гарри. — Найди что-нибудь полезное в библиотеке и практикуйся на здоровье.
— Отлично! А про Волдеморта и Пожирателей смерти ты не забыл? — в ее голосе звучал сарказм. — Как прикажете защищаться, если нас этому не учат?!
— Мне мало верится, что ты сможешь защититься от Волдеморта и его последователей набором заклинаний пятого курса, — признался Поттер.
— Но мы должны хоть что-то уметь! — уже подходя к дверям Большого зала, горячо спорила Грейнджер. — Только то, что он силен, не значит, что нужно опустить руки и сдаться!
Гарри только вздохнул. Конечно, в чем-то подруга была права, но он всё ещё считал, что лучше просто не высовываться. Конечно, Гермиона не была бы собой, если бы могла долго сдерживать свой буйный темперамент. Но Поттер всё же надеялся, что она не станет делать ничего необдуманного. В конце концов, это же Гермиона! Она не поступает необдуманно!

* * *
Утром в субботу, когда Гарри, наслаждаясь тёплой, солнечной погодой, растянулся, закинув руки за голову, на траве у школьного озера, к нему нагрянула в полном составе слизеринская команда по квиддичу. Процессию, как сразу становилось понятно, возглавлял Майлз Блетчли, он же первым взял слово, остановившись в шаге от Гарри.
— Нам надо поговорить, Поттер, — заявил он, глядя на капитана команды сверху вниз, когда тот, наконец, соизволил обратить на них внимание.
Пару мгновений Гарри рассматривал мрачные и решительные лица сокурсников.
— Ну так говори, — он снова отвернулся, продолжив отвлеченно любоваться озером.
— Скажу прямо. Ты должен отказаться от поста капитана, — заявил Блетчли.
— О? — лениво протянул Поттер. — По причине?
— Ты не подходишь, — отрезал тот.
— И ты пришел к этому заключению, основываясь на?.. — подбодрил его Гарри.
— Ты не лидер.
— Потому что?..
— Тебя никто не будет слушать.
— Ага, — Поттер неторопливо уселся на траве, окинув невыразительным взглядом угрюмую команду. — Давай посмотрим, правильно ли я тебя понял, — встречаясь взглядом с Майлзом, спокойно произнес он. — Ты хочешь, чтобы я отказался от поста капитана, потому что я не лидер и меня никто не будет слушать, так?
— Именно.
— Отлично, — глубокомысленно прокомментировал Поттер. — А кто подходит на эту роль? Ты, Майлз?
— Да. Я, — тот нахмурился, приготовившись приводить аргументы, если Гарри решит оспорить его право на пост капитана.
Тот ничего оспаривать не собирался. Не напрямую, по крайней мере.
— Хорошо, — согласился он. — Не спорю. Год ты покапитанствуешь, окончишь школу, а потом что?
— Потом капитаном будет Уоррингтон, — моментально определился Майлз, готовый к такому вопросу.
— О, вы уже и линию наследования определили. Молодцы, — Гарри одобрительно покивал, чем безусловно раздражал оппонента, а заодно и всю остальную команду. — Так и будем каждый год капитана теперь менять? — он помолчал, ожидая ответа, но когда его не последовало, вопрошающе поднял брови: — Никому не приходит в голову, что эти ежегодные замены отразятся и на тренировках и на качестве игры? И потом, Майлз, тебе в этом году ЖАБА сдавать, потянешь всё разом?
— Лучше уж так, чем терпеть тебя, — процедил Блетчли.
— Ага, значит дело все-таки не в твоей обеспокоенности за судьбу команды или моём непрофессионализме, а в личной неприязни? — уточнил Гарри.
— Не делай вид, что тебя это удивляет, Поттер, — вперед выступил Кассиус Уоррингтон, мрачно взглянув на него.
— Даже и не надеялся, — Гарри миролюбиво улыбнулся всем сразу. — Полагаю, тогда мне стоит отказаться не только от поста капитана, а вообще из команды уйти, чтобы вас особо не угнетать своим присутствием?
За этими словами последовала недолгая пауза, пока ребята обменивались напряженными взглядами. Очевидно, что терять талантливого ловца им не слишком хотелось.
— Можешь остаться в команде, но не капитаном, — наконец, решил Майлз.
Гарри смерил его ироничным взглядом.
— То есть, как к капитану у вас ко мне сильная личная неприязнь, но как к ловцу, который из года в год приносит вам победы, претензий нет? — насмешливо хмыкнул Гарри. — Вы уж определитесь, а то я запутался.
— Не задирай нос, Поттер, — процедил Майлз, сжимая пальцы в кулаки. — При необходимости мы найдем тебе замену.
— Не сомневаюсь, что найдете, — протянул Гарри, чувствуя, что злит собеседника всё сильнее.
«А если собеседник зол, он перестает ясно мыслить», — довольно заключил Поттер и улыбнулся ещё шире:
— А еще знаешь, в чем я не сомневаюсь, Майлз? — тот вопросительно воззрился на него. — В том, что капитан из меня получится не хуже чем из тебя.
— Это оскорбление, Поттер? — холодно уточнил Блетчли, в карих глазах полыхнула ярость.
— Ну если ты такого низкого мнения о своих лидерских качествах, то да, — Гарри пожал плечами, полностью игнорируя воинственное настроение и убийственные взгляды. — Хотя по мне так это пустая трата времени сидеть тут и до хрипоты орать о том, из кого выйдет лучший капитан, в связи с чем я предлагаю сделку.
Члены команды снова обменялись взглядами.
— Что за сделка? — Майлз насторожено сощурился.
— Первая игра, — сказал Гарри. — Если всё пройдет гладко, и мы выиграем, капитаном остаюсь я. Но, — он поднял руку, не давая собеседнику себя перебить, — если мы проиграем, я сам добровольно пойду к Снейпу и попрошу назначить капитаном тебя, Майлз.
По губам Блетчли скользнула нехорошая ухмылка.
— Согласен.
— Только вот, — медленно добавил Гарри, обводя пристальным взглядом свою команду, — если хоть кто-нибудь из вас будет намерено вставлять мне палки в колеса, я не только останусь капитаном, но и заменю всех игроков. То есть, хм, — он, словно извиняясь, развел руками, — вас.
— Ты думаешь, мы тебе это позволим, Поттер? — угрожающе сощурился Пьюси, до этого не принимающий участия в разговоре.
— Я думаю, Эдриан, что смешивать спорт и политику — дурная идея, — без тени улыбки заметил Гарри. — Потому что даже если некоторые наши взгляды в отношении нынешнего мироустройства и расходятся, мы по-прежнему играем за один факультет, что делает нас союзниками хотя бы в отношении квиддича. Поэтому советую ещё раз подумать, что движет вами и вашем неприятием меня как капитана, потому что лично я намерен и в этом году выиграть нам кубок и мне глубоко плевать, кому преданы ваши семьи.
Последние его слова были встречены угрюмым молчанием. Гарри обвел равнодушным взглядом членов команды и снова улегся на траву, прикрывая глаза.
— Если это всё, то я вас больше не задерживаю.
Последовала пауза, в течение которой Поттер буквально кожей чувствовал на себе пристальные, угрожающие взгляды и даже на миг усомнился в своим решении принять столь уязвимую для атаки позицию, но наконец послышались удаляющиеся шаги. Ещё несколько минут, Поттер лежал на земле с закрытыми глазами, сосредоточившись на том, чтобы дыхание его было спокойным и ровным. Наконец, он решился открыть глаза, обратив тяжелый взгляд к небу, проглядывающему через густую крону желтеющих листьев.
— Дьявол, — выдохнул он.
Быть может и правда стоило просто отказаться от должности капитана? Несмотря на всю свою показательную уверенность, Гарри сложно было представить, как он будет взаимодействовать и руководить людьми, которые впервые заговорили с ним только для того, чтобы потребовать его отказа от назначения. А ведь когда-то он неплохо ладил с этими ребятами. Подросток тяжело вздохнул. С начала учебного года прошла всего неделя, а ему уже начало казаться, что всех его сокурсников вдруг подменили на враждебных, озлобленных чужаков.
«И как только Том с этим справляется?» — тоскливо подумал он, снова закрывая глаза.

Примечания автора:
(1), (2), (3) В главе частично используется оригинальный текст из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса». Все права принадлежат госпоже Роулинг.

Глава 9. Противоречия

Том выглянул из окна, за которым уже опустилась ночь, и покрутил головой из стороны в сторону, разминая шею.
— Полагаю, на этом обход можно закончить, — решил он.
Гермиона, наблюдающая за ним со стороны, улыбнулась отчасти удивленно, отчасти саркастично:
— По-твоему, обойти пару коридоров — это дежурство?
— В школе помимо нас ещё шесть старост, — Арчер скривился. — Охватят как-нибудь весь периметр.
— Мне кажется, даже из Гарри вышел бы более ответственный староста, — шутливо заметила Гермиона.
— Безусловно, — ровно ответил Том. — Если бы он хотя бы через раз вспоминал про свои обязанности.
Развернувшись на каблуках, он направился в сторону лестницы, что вела в подземелья. Гермиона, помедлив, последовала за ним, нервно кусая губы. Услышав ее шаги за спиной, Том обернулся.
— Гостиная Гриффиндора в другой стороне, — равнодушно напомнил он.
Грейнджер нахмурилась. Она чувствовала — что-то не так. Ещё летом она подумала, что Том ведет себя странно. Слишком холодно и отстранённо. Ей даже начало казаться, что порой он и с Гарри общается словно через силу. Гермиона говорила себе, что Арчеру не до неё, что проблем и так хватает, что не время выяснять отношения, что ей просто кажется, будто он отдалился. Но с начала учебного года прошло почти две недели, а ничего не менялось.
— Том, мы можем поговорить? — тихо спросила она, совершенно не представляя, что ей делать и как достучаться до него, если с ним и правда что-то происходит.
— Мы уже разговариваем, — заметил он.
— Нет. Я, — она сделала глубокий вдох, — я давно хотела поговорить, но время было неподходящее.
— А сейчас подходящее, ты думаешь? — иронично уточнил он, окинув красноречивым взглядом полутёмный коридор ночного Хогвартса.
— Да. Подходящее, — Гермиона решительно свела брови у переносицы. — Что с тобой творится, Том?
Он недоуменно поднял брови.
— Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.
— О, да брось! — она закатила глаза. — Всё ты прекрасно понимаешь. Ты за это лето не ответил ни на одно моё письмо…
— Я был занят…
— Ты почти со мной не разговариваешь…
— Разговариваю…
— Ты избегаешь меня! — сообразив, что в её голосе начали проскальзывать отвратительно истеричные нотки, Гермиона заставила себя успокоиться и пристально взглянула в глаза Арчера. — Скажи честно, тебя тяготят наши отношения? Ты из-за этого такой странный? Или тебя что-то беспокоит?
— Естественно что-то меня беспокоит, — язвительно хмыкнул тот. — У нас вроде как война на носу — неплохой повод для беспокойства, как считаешь?
— Ты прав, — согласилась Гермиона. — Но почему же мне кажется, что дело не только в этом? — она шагнула ближе, не отрывая взгляда от него.
Том некоторое время молчал, и в глазах его не читалось ни единой эмоции, пока он разглядывал обеспокоенное лицо собеседницы. Наконец он тихо вздохнул и, сунув руки в карманы мантии, привалился плечом к стене.
— Что ты хочешь от меня услышать, Гермиона? — устало спросил он.
— Правду, — мрачно отозвалась та.
— Правду, — он фыркнул и отвернулся. — Правда в том, что я не знаю, как быть.
Она вопросительно склонила голову к плечу и непонимающе нахмурилась.
— О чем ты?
— Ты же умная, Гермиона, подумай сама, — негромко произнёс он. — Сейчас на Слизерине не самая дружелюбная обстановка с учетом, хм, обстоятельств. И, если ты не забыла, Гарри угрожает опасность. В том числе от его собственных сокурсников. Сейчас я могу их контролировать. Они в какой-то степени уважают меня, и только это удерживает их от проявления открытой враждебности по отношению к Гарри. Но если им станет известно, что между нами с тобой происходит нечто большее, чем вынужденный нейтралитет, я потеряю всякое влияние на факультете.
— Но если они уважают тебя, то должны уважать и твой выбор, — вскинулась Гермиона. — Нельзя идти на поводу их предубеждений! Если ты докажешь им…
— Сейчас совершенно не время кому-либо что-то доказывать, — холодно перебил её Арчер. — Ты хоть понимаешь, что мне приходится обдумывать каждый свой вздох, чтобы избежать проблем? Гораздо важнее сейчас оградить Гарри от слизеринцев, чем на каждом углу вопить о том, что любовь не знает преград, — он брезгливо скривился, словно само слово «любовь» вызывало у него отвращение.
— То есть дело в Гарри? — тихо уточнила она, обдумывая его слова. — Ты просто за него боишься?
— Естественно, а в чем ещё, по-твоему?
Гермиона задумчиво закусила губу.
— Ты прав, — наконец, решила она. — Нельзя подвергать его опасности. Одно то, что он со мной общается, должно быть, жутко их бесит. Да, — Грейнджер кивнула. — Эгоизм сейчас непозволительная роскошь. Но если мы не будем афишировать наши отношения…
Том обратил на неё насмешливый взгляд.
— Я смотрю, ты готова биться по последней капли крови, — на его губах появилась самодовольная усмешка, — неужели я настолько неотразим?
Гермиона густо покраснела, но вопреки жуткому смущению, с вызовом взглянула на него.
— Что плохого в том, что ты мне дорог? — запальчиво осведомилась она.
— О, совершено, совершено, ничего, — по-кошачьи улыбаясь, протянул он и, оттолкнувшись от стены, шагнул к ней. — Для меня это даже прекрасно.
Теперь их разделяла всего пара дюймов. Том был так близко, и Гермиона подумала, что он сейчас поцелует её, но Арчер не шевелился, пристально глядя ей в глаза, и только усмехался, словно желая поддразнить её. О, как же он иногда её бесил! Не решаясь даже вздохнуть, Гермиона смотрела в его тёмные глаза и думала о том, что произойдет, если она, чуть приподнявшись на мысочках, подастся вперед, уничтожая эти проклятые пару дюймов. Он ответит? Или отстранится? Останется? Или уйдет? Арчер тихо рассмеялся.
— О, Грейнджер, тебе говорили, что ты слишком много думаешь? — с этими словами он обнял её за талию, притягивая к себе для долгого, неприлично долгого, неприлично дурманящего поцелуя.
В голове не осталось ни единой мысли. С готовностью обвивая руками его шею, Гермиона запустила пальцы в мягкие вьющиеся волосы и закрыла глаза, мечтая, чтобы этот поцелуй не кончался никогда. Увы, несколько мгновений спустя, Том отстранился и иронично взглянул в её затуманенные глаза, когда её руки крепче сомкнулись вокруг него, не желая выпускать из объятий.
— Ну-ну, не увлекайтесь, староста Грейнджер, какой пример вы подаете младшим ученикам? — ехидно пропел он.
— Каким ученикам? — продолжая обнимать его, прошептала она. — Здесь только мы, — она уткнулась лбом в его плечо и глухо пробормотала: — Не хочу, чтобы это прекращалось.
— Я тронут, — выдохнул Том.
Гермиона поборола желание дать ему подзатыльник, и вместо этого лишь обняла еще крепче.
— Ненавижу тебя, — призналась она.
— Тогда почему ты так пылко меня обнимаешь? — мурлыкнул он ей на ухо.
— Ты все неправильно понял, болван, — улыбаясь против воли, ответила Гермиона. — Я пытаюсь тебя задушить.
— Очаровательно.
Она все-таки рассмеялась и отступила, нехотя выпуская его из объятий.
— Ты не романтик, — с шутливым упреком заявила Гермиона.
— Говорит та, кто, в порыве чувств повиснув у парня на шее, уверяет, что хочет его задушить, — парировал Арчер.
Продолжая улыбаться, Гермиона разглядывала его спокойное лицо, гадая, как ему удается держать себя в руках. Арчера, казалось, совсем не трогала их близость, словно они и не целовались как безумные всего пару минут назад. Сама она такой выдержкой похвастаться не могла. Опьяненная нахлынувшими чувствами, Гермиона хотела снова обнять его и никогда не отпускать. Хотела чувствовать его руки на своей талии, его губы на своих губах, ощущать тепло его тела, когда он прижимал её к себе. Хотела…
«Ну хватит уже!» — мысленно обозвав себя идиоткой, Гермиона скрестила руки на груди, стараясь придать своему лицу более-менее адекватное выражение.
— Так и что же мы будем делать? — спросила она. — Я понимаю, что открыто встречаться мы не можем, но и целоваться украдкой в перерывах между дежурствами мне кажется глупой идеей.
— Вот как? — он изогнул бровь. — А я-то полагал, что в тайных поцелуях посреди ночных коридоров и кроется вся романтика.
— Том, это не отношения…
— Пять минут назад тебя всё устраивало, — напомнил он.
— Это было пять минут назад, — Гермиона улыбнулась. — Ты же сам понимаешь, что долго так продолжаться не может.
Арчер вздохнул и отступил на шаг.
— Надо подумать, — сказал он.
— О чем?
Он усмехнулся.
— О том, где ещё мы можем «украдкой целоваться», конечно же, — заявил он таким тоном, словно рассуждал о домашнем задании.
Это злило и кружило голову одновременно. Как в ком-то может быть столько безразличия и вместе с тем столько страстности?
«Самоуверенный ты гад», — подумала Гермиона, качая головой.
— Есть Выручай-комната, — она пожала плечами, надеясь, что выглядит и звучит хоть отчасти не так жалко, как ей кажется.
— Как вариант, — задумчиво кивнул Арчер. — Но это мы можем обсудить и в другой раз.
— Хорошо, — легко согласилась Гермиона, отказываясь демонстрировать, как сильно на самом деле её волнует этот вопрос. — Тогда… — она нерешительно взглянула на него, — спокойной ночи?
— Спокойной ночи, — мягко улыбнулся Арчер и, развернувшись на каблуках, отправился в подземелья.
Ещё несколько минут Гермиона стояла на месте, провожая его взглядом, пока Том не скрылся за поворотом, после чего с тихим вздохом поплелась в своё общежитие. В голове у нее творился настоящий бедлам. Конечно, мысль о том, что они не могут афишировать свои отношения, расстраивала, но Гермиона понимала, что пока иначе нельзя. Том прав. Не стоит подвергать Гарри опасности и провоцировать слизеринцев. И если уж на то пошло, эти отношения могут угрожать самому Арчеру, поэтому смириться с нынешним положением дел было не сложно. Сложно было делать вид, что между ними ничего нет. Сложно было находиться рядом и оставаться равнодушной. Сложно было не думать о нём каждую секунду.
«Значит, — твердо сказала себе она, — надо чем-то себя отвлечь. Я и так веду себя как полная дура, ещё немного и моей лучшей подружкой станет Лаванда Браун, — Гермиона презрительно закатила глаза. — Ну да, будем глупо хихикать и плести друг другу косички. Кошмар».

А тем временем Том Риддл в глубокой задумчивости неторопливо спускался в подземелья и мысли его были далеки от романтических мечтаний Гермионы.
«Интересно, — думал он, — как назвать отношения семидесятилетнего мага в теле пятнадцатилетнего подростка с шестнадцатилетней школьницей? Напрашиваются неприятные эпитеты».
Навязчивое увлечение гриффиндорской грязнокровки Томасом Арчером действовало на нервы даже больше чем идиотизм Поттера. Конечно, её глупая влюбленность была ему на руку. Он составил безупречный план, и пока все шло просто идеально.
Но надолго ли его хватит?
В который раз за последние месяцы Тёмный Лорд задумался о том, чтобы, послав всё к Мордреду в пасть, покинуть Хогвартс и прекратить этот фарс. Его окружали дети. Глупые, бездарные, напуганные дети, играющие в войну. Всё, на что они были способны — это громкие слова. Всё, что они могли — это сжавшись от страха ожидать свою неотвратимую судьбу. Всё, чем они обладали — неведение. Бесполезны. Все они до отвращения бесполезны. Но отступать сейчас, когда его, Лорда Волдеморта, с распростёртыми объятиями впустили в Хогвартс и Орден Феникса, было неразумно. Если он сейчас уйдет, то потеряет восхитительный источник информации, на основании которой было куда проще действовать и строить планы. В конце концов, не так долго ему осталось терпеть этот цирк. Очень скоро ему больше не понадобится ни Орден, ни их тайны, и тогда он сможет наконец убрать их с дороги. Всех их, включая настырную грязнокровку и щенка Поттеров.
Гарри…. Он замедлил шаг и задумчиво нахмурил тёмные брови. Поттер, впрочем, порой выдавал занимательные мысли. Вкупе со всеми воспоминаниями, что достались Риддлу от Арчера, он не мог не признать, что мальчишка весьма нестандартно мыслил. Порой даже непредсказуемо. Это… раздражало. Сбивало с толку.
Непоследовательный, странный ребенок.
Поттеру была неинтересна деятельность Ордена, имеющая огромное значение для его будущего, при этом он задавался вопросом о мотивах человека, который хладнокровно убил его родителей, из банального любопытства. Его не тревожило возрождение Волдеморта и собственные весьма печальные перспективы, он не хотел принимать решения, чтобы хоть как-то повлиять на происходящее. Его, казалось, не волновали важнейшие вещи… и вместе с тем он тревожился из-за всякой ерунды.
Хотел всех защитить… и не хотел защищать никого. Даже себя самого. Ничего не боялся и одновременно боялся всего: принятия решений, конфликтов, ответственности, одиночества, будущего. Любил всех вокруг, но никого в частности. Вел себя, как фонтанирующий эмоциями идиот, но при этом порой казалось, что он вообще ничего не чувствует.
Не желал мстить. Не умел ненавидеть. Не способен был на ненависть…
Какой нормальный человек будет так реагировать? Кто такой Гарри Поттер? Кто он на самом деле? Какая из масок — настоящее лицо?
Впрочем, в одном мальчишка был абсолютно предсказуем — он боготворил своего лучшего друга. Это даже забавляло, как сильно он был привязан к Арчеру, как слепо доверял ему…
Ни один человек никогда так не доверял Тому, не оберегал его с такой искренней самоотверженностью. Не требуя ничего взамен. Не получая никакой выгоды. Не используя.
Разве способен кто-то так любить?
Том осёкся, сбившись с мысли и презрительно скривился. Дружба, любовь, привязанность, доверие — удел слабых. Лишь глупцы так цепляются за эти пустые, бессмысленные чувства. Предательство рождается лишь там, где было доверие. Любовь приносит только боль и смерть. Любовь сгубила куда больше жизней, чем ненависть. И любовь погубит Гарри.
Эта всеобъемлющая преданность и безусловное, нерушимое доверие были настолько же поразительны, насколько губительны для мальчика. За Томаса Арчера он готов умереть не задумываясь.
По крайней мере, пока не узнает, что Томас Арчер уже мертв.
Даже любопытно, что случится тогда. Что останется от Поттера? Весь его мир вращается вокруг Арчера. Стоит убрать из этой миниатюрной вселенной один единственный элемент, и она рассыплется как карточный домик.
В конечном итоге уничтожить его не так уж и сложно. Достаточно отобрать у него лучшего друга, и Поттера не станет. Тому даже не придется осторожничать с долгом жизни.
С другой стороны, мальчишка слишком непредсказуем. Если ему вдруг взбредет в голову отомстить, это принесет только лишние проблемы. Сейчас не время. Пока не время.
Чтобы уничтожить Поттера, нужно его сломать, а чтобы его сломать, нужно выбрать идеальный момент. Поэтому Поттер должен не просто потерять лучшего друга.
Он должен потерять всё.
Том Риддл остановился посреди коридора, опираясь рукой о холодную каменную стену. Его дыхание, спокойное и ровное вдруг стало тяжелым и рваным, словно он задыхался, пальцы судорожно стискивали воротник рубашки, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу и ослабить галстук, а широко распахнутые глаза лихорадочно блестели в свете факелов, словно в них стояли слёзы.
Огни факелов, дрожащие от сквозняков, гуляющих по стылому подземелью, отбрасывали на пол и стены косые тени, будто искривляя само пространство, превращая пустой полутёмный коридор в бесконечный каменный лабиринт, где жили только мрак и холод.
«У неё ледяные объятья, — шептал из черных провалов стен сумрак. — Она прячется там, где живут тени и следует за тобой ночами».
Холод, извиваясь, полз по каменным плитам, обвивая немеющие руки, стискивая тяжело вздымающуюся при каждом вдохе грудь, обхватывая горло невидимыми щупальцами.
«Ты не вздрагиваешь от её дыхания? - эхом прокатываясь по пустым лабиринтам коридоров, говорил этот тихий голос, чужой и знакомый одновременно. — Не чувствуешь, как замерзаешь?»
Ему было холодно. Так холодно, как никогда в жизни. Холод был повсюду. Пробирался под кожу, растекался по венам, сковывал разум. Сводил с ума. Холод убивал его.
«Берегись холода, — бесстрастно шептал на ухо голос. - Если однажды тебе станет так холодно, что никакие чары не смогут тебя согреть, тьма поглотит тебя. Из этой тюрьмы не будет выхода…»
Стиснув руку в кулак, он с яростью ударил им по стене, отгоняя наваждение и с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать от досады. Холод отступил, эхо нечеловеческого, потустороннего шепота стихло, опустившись ровными полосами теней на каменные плиты пола.
— Дьявол, — сквозь зубы процедил Том.
Чертов долг жизни.
Даже мысли о смерти Поттера душили его, сжимая сердце ослепляющей болью.
Тёмный Лорд сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, усмиряя бешеное сердцебиение. Нужно быть осторожнее. Одна ошибка — и всё полетит к чёрту.

* * *
Сдвоенный с гриффиндорцами урок ЗОТИ как обычно проходил в унылой тишине. Умирающие от скуки студенты сонно таращились в учебники. Амбридж восседала за своим столом не переставая слащаво улыбаться. Гарри уже начал опасаться, что у неё свело какой-то лицевой нерв, и теперь они до конца года будут вынуждены «любоваться» этой улыбкой. Ну или до тех пор, пока она не сообразит обратиться к мадам Помфри. Читать нудное пособие Поттер категорически не желал и вместо этого рисовал на бумаге кособоких человечков. Рядом с ним Том рассеянно крутил в пальцах перо, обдумывая очередное своё эссе. Малфой и Блэйз тихонько играли в карты, загородив обзор книгами. Дафна под партой читала журнал мод. Рон Уизли прожигал книгу ненавидящим взглядом, явно надеясь, что та воспламенится. Невилл… читал, но, кажется, ни слова не мог разобрать и часто моргал, силясь отогнать сон.
Гарри размышлял о том, как бы так начать прогуливать ЗОТИ и не быть при этом убитым своим деканом. Снейп ясно дал понять, что как бы им не нравились уроки Амбридж, это не должно стать причиной конфликта с ней.
«Не усложняйте себе жизнь, Поттер, — холодно процедил он, когда Гарри заглянул к нему вечером в субботу, чтобы пожаловаться на нового профессора. — Вам прекрасно известно, зачем здесь эта женщина. Не провоцируйте её».
И Гарри не провоцировал. Очень старался не провоцировать. Ну хотя бы иногда не провоцировать. Хотя бы не сильно…. Сложно было игнорировать происходящее, когда Амбридж по поводу и без придиралась к нему, с садистским удовольствием муссируя тему его лживости и ненадежности. От начала учебного года не прошло и двух недель, а Гарри уже удостоился стольких нелестных эпитетов от неё, что уже и не знал, как бы ещё сильнее абстрагироваться, чтобы совсем на неё внимания не обращать. Он и так на все придирки реагировал красноречивой улыбкой аутиста, не хватало только слюну пустить для полноты картины.
По правде, всё это ему страшно надоело, он плохо представлял, как продержится до конца года, лишь глупо улыбаясь и отшучиваясь. Хотелось сделать какую-нибудь гадость. Очень хотелось. Но ещё больше хотелось просто прекратить приходить на уроки ЗОТИ.
За размышлениями прошло несколько безмолвных минут. Гарри перевёл взгляд направо и удивленно моргнул, только сейчас заметив, что Гермиона свой экземпляр «Теории защитной магии» даже не открыла. Подняв руку, она сверлила глазами профессора Амбридж. Его оцепенения как не бывало. Похоже, Грейнджер все-таки «сломалась».

Гарри не мог припомнить случая, чтобы Гермиона отлынивала от предписанного педагогами чтения, да и вообще, чтобы она воспротивилась соблазну открыть какую бы то ни было лежащую перед ней книгу. Поймав взгляд подруги, он вопросительно поднял брови, но та еле заметно покачала головой, давая понять, что не намерена вступать в разговоры, и продолжила пристально смотреть на профессора Амбридж, которая столь же упорно глядела в другую сторону.
Спустя ещё несколько минут Гарри был уже не единственным, кто уставился на Гермиону. Учебник, который им велено было читать, был таким нудным, что всё больше и больше народу вместо того, чтобы заниматься своими делами или «продираться» сквозь очередную унылую главу, принималось наблюдать за молчаливыми стараниями Гермионы привлечь к себе внимание Амбридж.
Когда больше половины класса, включая как слизеринцев, так и гриффиндорцев уже смотрело не в книги, а на Гермиону, профессор Амбридж решила, что не может больше делать вид, будто ничего не происходит.
— Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя? — спросила она Гермиону, как будто только что её заметила.
— Вопрос, но не по поводу главы, — ответила та.
— Видите ли, сейчас мы читаем, — сказала профессор, обнажив в улыбке, больше походящей на оскал, зубы. — Все прочие неясности мы можем разрешить с вами в конце урока.
— Мне неясны цели вашего курса, — сказала Гермиона.
Амбридж вскинула брови.
— Напомните ваше имя, будьте добры.
— Гермиона Грейнджер.
В глазах профессора скользнуло пренебрежительное выражение, имеющее очевидное отношение к немагическому происхождению ученицы.
— Видите ли, мисс Грейнджер, — с нажимом выделив её фамилию, сказала Амбридж, — цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно в ваших конспектах, — нарочито ласковым голосом сказала она.
— Мне они до сих пор непонятны, — отрезала Гермиона. — Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний.
Последовала короткая пауза.
— Об использовании защитных заклинаний? — со смешком повторила профессор Амбридж. — Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть?
— Мы что, вообще не будем применять магию? — подал голос Рон.
— На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер…
— Уизли, — сказал Рон, выбрасывая руку в воздух.
Профессор Амбридж улыбнулась чуть шире и повернулась к нему спиной. Мигом Гермиона тоже вскинула руку.
— Да, мисс Грейнджер. Вы хотите ещё что-нибудь спросить?
— Хочу, — сказала Гермиона. — Не в том ли весь смысл защиты от Тёмных искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания?
— Вы кто у нас, мисс Грейнджер, эксперт Министерства по вопросам образования? — спросила профессор всё тем же фальшиво-ласковым тоном.
— Нет, но…
— Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чём состоит «весь смысл» моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска…
— Ну, и какой от этого толк? — громко спросил Рон. — Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо…
— Руку, мистер Уизли! — пропела профессор Амбридж.
Рон выбросил вверх кулак. И опять та мгновенно отвернулась от него. Притихшие слизеринцы наблюдали за разыгрывающимся действом с любопытством детей в зоопарке, но вмешиваться никто явно не собирался, предоставив возможность поскандалить с неприятной дамой львиному факультету.
Гарри тоскливо вздохнул, подперев рукой голову. Как ему казалось, не следовало так открыто выражать своё отношение к методам преподавания этой женщины. С самого начала было очевидно, что она явилась сюда за чем угодно, но только не за тем, чтобы чему-то их научить. И в данном случае начинать с ней конфликт не имело смысла. Раз уж Дамблдор допустил сюда Амбридж, на то явно были причины, и определенно дело было не в её блестящих навыках педагога. А если даже директор не смог от неё отделаться, то чего ожидать от пятнадцатилетних недоучек? Они просто докричатся до взыскания. Гарри снова вздохнул: «Гриффидорцы…»

В это время поднялось ещё несколько рук.
— Ваше имя, будьте добры, — сказала профессор Амбридж.
— Дин Томас.
«Господи, она даже имена наши за две недели не запомнила, — мысленно поразился Гарри, — неужели это так сложно?».
— Итак, мистер Томас?
— Я согласен с Роном, — заявил Дин. — Если на нас нападут, без риска не обойдётся.
— Я вынуждена повторить, — ласково протянула профессор, — вы что, ожидаете нападения во время моего урока?
— Нет, но…
Амбридж перебила его.
— Я бы не хотела подвергать критике порядки, установленные в этой школе, — сказала она, растягивая большой рот в улыбке, которой очень трудно было верить, — но вы в этом классе испытали воздействие весьма безответственных волшебников, поистине безответственных. Не говоря уже, — она издала недобрый смешок, — о чрезвычайно опасных полукровках.
Гарри сузил глаза, опалив профессора раздраженным взглядом. Очень захотелось рявкнуть что-нибудь о том, что в отличие от неё Люпин был и остается восхитительным учителем, лучшим, что был у них за четыре года, не говоря уже о том, что он и человеком был прекрасным, поэтому она не имеет никакого права так отзываться о нем. Но Гарри промолчал. Все равно для этой женщины его возмущение будет пустым звуком. И всё же такое отвратительное отношение к Ремусу лишь из-за проклятья оборотня вызвало в душе волну жгучей злобы.
Тем временем, профессор продолжала говорить:
— Вас познакомили с заклинаниями, которые слишком сложны для вашей возрастной группы и потенциально представляют смертельную опасность. Вас запугали, внушая, будто вам следует со дня на день ждать нападения Тёмных сил…
— Ничего подобного! — вскинулась Гермиона. — Мы просто…
— Ваша рука не поднята, мисс Грейнджер!
Гермиона подняла руку. Профессор Амбридж отвернулась от неё.
— Насколько я знаю, — продолжала она, — мой предшественник не только произносил перед вами запрещённые заклятия, но и применял их к вам.
— Он оказался сумасшедшим, разве не так? — горячо возразил Рон. — И даже от него мы массу всего узнали!
— Ваша рука не поднята, мистер Уизли! — рявкнула Амбридж и тут же вернулась к своему прежнему сахарному тону: — По мнению Министерства, теоретических знаний будет более чем достаточно для сдачи вами экзамена, на что, в конечном счёте, и должно быть нацелено школьное обучение… Ваше имя, будьте добры? — спросила она, глядя на Парвати, чья рука только что взлетела вверх.
— Парвати Патил. Разве на экзамене по защите от Тёмных искусств не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное?
— При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в экзаменационных условиях использовали некоторые заклинания, — скучающим тоном сообщила Амбридж.
— Без всякой практики, без тренировки? — Парвати с недоуменно моргнула. — Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене?
— Повторяю: при хорошем владении теорией…
— Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко подал голос Рон, вновь поднимая в воздух кулак.
Гарри понимал, чем обусловлено возмущение Уизли. Тот почти всё лето провел в Ордене Феникса, зная о возрождении Волдеморта и понимая, что нужно готовиться к войне. Вполне вероятно, этими мыслями он поделился и с некоторыми одноклассниками, раз те его так рьяно поддерживают. Но Рон всегда был парнем темпераментным. Другое дело Гермиона. Зачем так подставляться? Профессор тем временем взглянула на Рона.
— Здесь у нас школа, мистер Уизли, а не реальный мир, — сказала она так мягко, словно пыталась втолковать нечто очевидное неразумному ребенку.
— Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы? — Рон нахмурился.
— Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Уизли.
— Да неужели? — саркастично фыркнул тот.
— Кто, скажите на милость, будет нападать на вас и на таких же детей, как вы? — спросила профессор отвратительным медовым голосом.
— Да вон того же Поттера едва не убили уже несколько раз! — не выдержав, рявкнул Дин.
Гарри застыл.
«Ну спасибо тебе, Томас», — раздраженно подумал он.
В классе воцарилась гробовая тишина, в то время как взгляд Амбридж, холодный и расчётливый, обратился к Гарри.
— Ах да, мистер Поттер, — слащаво улыбнулась профессор, разглядывая угрюмого подростка. — Расскажете нам, как же вас чуть не убили несколько раз?
Судя по выражению её лица, та была хорошо знакома со статьями о Гарри в «Пророке» и верила каждому слову, что о нём написали. Перехватив предупреждающий взгляд Малфоя, Гарри откинулся на спинку стула с максимально нейтральным выражением на лице.
— Ну, — задумчиво начал он. — На первом курсе меня отравили, а потом чуть не убили. На втором меня чуть не сожрал василиск. На третьем, меня похитили и опять чуть не убили. На четвертом, — он почесал нос, — на меня напал гигантский паук. Я уж молчу про дракона.
— Всё это ложь, — отрезала Амбридж.
— Турнир Трёх Волшебников был коллективной галлюцинацией, мэм? — он вопросительно поднял брови.
— Участие в Турнире было полностью на вашей совести, раз вы осмелились нарушить правила и бросить своё имя в Кубок.
— На допросе в присутствии двух авроров Пожиратель смерти, который изображал нашего предыдущего профессора ЗОТИ, признался, что это сделал он, — вежливо напомнил Гарри. — А! И кстати, ещё и с ним пришлось сражаться.
— Все ваши истории, мистер Поттер — бездарная выдумка, — гадко ухмыляясь, сказала Амбридж, — полностью лишенная здравого смысла.
— Почему сразу бездарная? — расстроился Гарри.
— Детали и подробности большинства этих происшествий либо сильно преувеличены, либо вообще никому не известны, что наводит на мысль о бесстыдной лжи. И этой ложью вы забиваете головы невинных детей!
— Я боюсь, на то чтобы описать все детали урока не хватит, мэм, — признался Поттер.
— Вот как? — мурлыкнула Амбридж. — Вы придумали ещё какие-то небылицы, о которых нам ещё неизвестно?
— У меня плохо с воображением, мэм, — всё так же спокойно ответил Гарри. — Я не умею придумывать.
— Как интересно. Тогда, быть может, за вас придумывал кто-то другой? — предположила она, явно намекая на кого-то определённого, Гарри даже догадывался на кого.
— Безусловно, мэм, — ровно согласился он, мысленно поражаясь, насколько нелепой становится вся эта ситуация. — У меня имеется целый штат писателей и журналистов, которые сочиняют забавные истории и бурлески для книги о моей биографии.
Амбридж окинула его ледяным взглядом.
— Советую вам хорошенько обдумывать свои слова, мистер Поттер, — процедила она. — Я не потерплю хамства на своих уроках.
— В этом случае Министерству магии и вам в частности, мэм, следует бороться со своей нетерпимостью, а не школьной программой, — участливо предложил Гарри.
«Почему бы мне просто не заткнуться? — апатично подумал он. — Дурацкий день».
— Минус десять очков Слизерину, мистер Поттер.
«И он только что стал ещё более дурацким».
Класс сидел молча и неподвижно. Одни смотрели на Амбридж, другие на Поттера.
— Позвольте узнать за что? — тем временем учтиво поинтересовался Гарри, у которого все эти обвинения вызывали в душе мрачное веселье, и оно с каждой минутой становилось только сильнее.
— За критику в адрес Министерства магии, на которую у вас нет ни права, ни основания, — процедила Амбридж.
— А я и не знал, что у нас введена цензура на подобные высказывания, мэм, — округлил глаза Гарри. — Мне очень жаль. Впредь воздержусь от аналогичных замечаний… в вашем присутствии, мадам Амбридж.
— Профессор Амбридж, — поправила она.
— Как угодно, — улыбнулся он.
Со стороны некоторых учеников послышались тихие смешки. Амбридж метнула в направлении веселящихся испепеляющий взгляд и снова взглянула на Гарри.
— Как я вижу, вы исключительно дерзкий ребенок, мистер Поттер, — заключила она. — Это неприемлемо и должно быть немедленно прекращено.
— Я больше так не буду, — пообещал Гарри, заслужив ещё несколько смешков, в том числе и от собственных сокурсников.
— Прекратите паясничать, мистер Поттер! — теряя терпение, рявкнула Амбридж. — Вы на уроке!
— Да? Простите, я думал, что в библиотеке, мэм, — протянул Гарри. — На уроках, знаете, ну, учатся, — последнее слово он произнес шёпотом, словно это было страшным ругательством: — Ну, с палочкой прямо учатся, представляете? Магия там и всё такое. Ну как настоящие волшебники, понимаете?
Класс уже откровенно веселился, Амбридж, кипя от гнева, ударила ладонью по столу.
— Молчать! — гаркнула она. — Вы, мистер Поттер, переходите все рамки приличия и будете наказаны! Завтра после уроков, в пять часов, в моём кабинете.
— Завтра не могу, мэм, — вздохнул тот. — У меня встреча с воображаемыми врагами, которые мне в реальности совсем не угрожают. Давайте сдвинем на пару недель, когда по гороскопу будет более благоприятный период?
— Поттер, ты что творишь? — прошептал Малфой, потрясенно разглядывая сокурсника.
Гарри и сам не знал, что на него нашло, но совершенно не мог остановиться. В душе кипели, разъедая сознание, противоречивые чувства. Он не то что бы злился, ему, по сути, было плевать и на министра с его дурацкими законами, и на Амбридж с её подходом к их образованию. Всё что ему нужно он может изучить и самостоятельно. Но раз ему дали слово, он будет говорить, и пусть она попробует заставить его замолчать, чёрт побери!
— Мистер Поттер, вы уже отобрали у вашего факультета десять очков, не вредите теперь самому себе, — не глядя на него, отчеканила Амбридж, словно в ответ на его мысли. — Повторяю: вам было сказано, держите свой язык за зубами.
— А вы разве не читали последнюю статью в «Пророке» про меня? — делано удивился Гарри. — Я невменяемый, мне можно…
— Ни слова больше! — прорычала, перебивая его, профессор. — Подойдите-ка сюда, мой милый мистер Поттер.
Нарочито медленно поднявшись из-за парты, Гарри не спеша прошёл к учительскому столу. В кабинете повисла напряженная тишина. Никто не знал, чего ожидать от Амбридж, а Гарри было совершенно безразлично, чем это кончится. Вся эта ситуация и так уже перешла все границы разумного. Не удивительно, если она станет ещё более нелепой.
Профессор Амбридж вынула из сумки маленький свиток розового пергамента, расправила его на столе, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать записку, спиной закрывая её от Гарри. Все молчали, Поттер тоскливо переминался с ноги на ногу и представлял, что будет, если он сейчас запрыгнет на парту и начнет вопить о возрождении Волдеморта. Ну так. Шутки ради. Забавная, наверное, получится сценка. Довоображать свою маленькую монодраму он не успел, так как спустя примерно минуту Амбридж скатала пергамент, запечатала свиток, чтобы Гарри не смог его развернуть, и обернулась.
— Отнесите профессору Снейпу, — велела она, протягивая ему свиток.
Подросток взял у неё пергамент и оценивающе покрутил в руках.
— Записки на розовой бумаге? — прокомментировал он. — Так мило… но если вы хотели бы просить о свидании, не лучше ли поговорить с профессором лично? Уверен, он бы вам не отказал, вы такая харизматичная…
— Поттер!..
— Ухожу-ухожу, — невозмутимо пропел тот и, прихватив свою сумку, направился прочь из класса.
Его провожали растерянные и недоуменные взгляды, в каждом из которых читалось молчаливое подозрение, что Гарри Поттер все-таки сошел с ума, а сам Гарри, беспечно постукивая свитком по ладони, никак не мог перестать задаваться вопросом, что за бес в него вселился.
«А и к черту, — подумал он, — ну что она мне, право слово, сделает?»

* * *
Снейп дочитал записку Амбридж и брезгливо отложил розовый пергамент на край стола, обратив нечитаемый взгляд черных глаз на Гарри.
— Итак, — сцепив пальцы замком, скучающе протянул он, — это правда?
Гарри моргнул.
— Не знаю. Не уверен. Хм. Смотря о чем вы… о! — глаза его просияли: — Так она действительно назначила вам свидание?
В глазах декана не отразилось ни единой эмоции.
— Если бы я хотел посмотреть на клоуна, я отправился бы в цирк, — ровно произнес он. — Поэтому кончайте представление и отвечайте на вопрос, Поттер. Вы грубили профессору на уроке?
Гарри неуютно поерзал на стуле. Похоже, Снейп на шутливую болтовню был не настроен. Кажется, его сейчас и правда будут отчитывать.
«Дурацкий день», — в который раз за последние полчаса решил он.
— Я ей не грубил, — он насупился. — Она просто спросила, а я просто ответил. Кто же знал, что она такая ранимая?
— Вы обвинили её в непрофессиональном подходе к обучению? — всё тем же невыразительным тоном уточнил зельевар.
— Ну я бы так не сказал, но что-то такое возможно проскользнуло, да, — Гарри пожал плечами.
— Вы регулярно отказывались выполнять указания профессора на уроке? — продолжал допрос декан.
— Она говорила только читать её дурацкую книжку, — пожаловался Гарри. — Я её ещё на каникулах прочитал, поэтому технически я все её указания выполнил… но заранее.
— Поттер, — Снейп утомленно вздохнул, — вы вообще меня слушали, когда я велел вам не связываться с этой женщиной?
— Слушал.
— Но выводов никаких не сделали? — ехидно заметил он.
— Я всего лишь ответил на её вопрос, — Гарри нахмурился.
— Да, и вероятно умудрились вложить в свой ответ максимум неуважения, — хмыкнул декан.
— А за что мне её уважать? — вскинулся Гарри.
— Она — профессор, — веско напомнил Снейп.
— Пф-ф-ф, я вас умоляю, сэр, — закатив глаза, Поттер откинулся на спинку стула, — из неё такой же профессор как из Гойла балерина.
Снейп смерил подростка колючим взглядом, хотя где-то в глубине обсидиановых глаз можно было уловить искру юмора.
— Ваша безмозглость, Поттер, порой вызывает у меня желание разрыдаться, — постно прокомментировал он. — Вы ещё не поняли, что должны вести себя осторожнее?
— Понял.
— Как-то по-своему, очевидно, — слизеринский декан болезненно скривился. — Плохое поведение на уроках Долорес Амбридж может обернуться для вас гораздо большими неприятностями, чем потеря факультетских очков и отработки после уроков. Вы что, не слушали её речь на пиру по случаю начала учебного года?
— Слушал, — буркнул Гарри. — Очень впечатляет. Я понял уже, что Министерство решило сунуть нос в дела Хогвартса, но это не значит, что она может творить все, что ей заблагорассудится!
— Именно это и означает, Поттер, — мрачно сообщил Снейп. — Не забывайте, откуда она пришла, и перед кем отчитывается.
— И что теперь за лишнее слово меня в Азкабан посадят? — фыркнул он и тут же осекся, напоровшись на тяжелый взгляд декана, по спине пробежал холодок. — Сэр, — куда серьезнее сказал Гарри, — они же не могут…
— В том-то и проблема, Поттер, — медленно произнес Снейп, — что мы не знаем, на что они способны. И на вашем месте самым разумным было бы не выделяться, а не устраивать цирковое представление на уроке.
— Это вообще не я начал…
— И что с того? Вы же не обезьяна, чтобы бездумно копировать чужой идиотизм, — с издевкой заявил профессор. — Я понимаю, что роль веселого аутиста вам удается бесподобно, но пора с этим заканчивать. Амбридж юмора не оценит.
— Но почему она вообще на меня взъелась? — не выдержал Гарри. — Что я сделал?
Снейп смерил его долгим, сумрачным взглядом, обдумывая ответ на вопрос и наконец сказал:
— Вам известно о конфликте директора и министра магии этим летом?
— В общих чертах, — Поттер кивнул. — Я так понял, Фадж не хочет признавать, что Волдеморт вернулся?
— Именно так. Более того, он очень дорожит своим постом министра и в попытке сохранить свою власть пойдет на что угодно.
— Но при чем тут я?
— При том, Поттер, — медленно, словно разговаривая с безнадежно глупым человеком, произнёс Снейп, — что Фадж полагает, будто директор Дамблдор вознамерился отобрать у него министерское кресло под предлогом возрождения Тёмного Лорда.
Профессор замолчал, а Гарри удивленно изогнул брови:
— Он что, идиот?
— Следите за речью, Поттер, — мрачно посоветовал Снейп и, помолчав, нехотя добавил: — Хотя, в данном случае, сложно подобрать более мягкое определение его интеллектуальных способностей.
Гарри чуть улыбнулся, но через мгновение улыбка сползла с его лица, пока он обдумывал предыдущие слова декана.
— Ну хорошо, — сказал он. — Это объясняет, почему Фадж послал сюда Амбридж, — согласился он. — Она должна следить за директором. Но почему она прицепилась ко мне?
— А вы забыли, кем являетесь? — шелковистым голосом полюбопытствовал Снейп.
«Ах, ну конечно», — выходит, все его догадки были не так уж далеки от истины.
— То есть, — медленно выговорил Гарри, — Дамблдор разругался с Фаджем, а все шишки достаются мне, потому что я знаменитый Мальчик-Который-Выжил? И что же? Министр думает, что я как-то помогу директору узурпировать власть? А не имея возможности открыто третировать Дамблдора, он решил изводить меня? Так, что ли?
Уголки губ Снейпа чуть дрогнули в одобрительной улыбке.
— Именно.
— Отлично просто! — Гарри всплеснул руками. — То есть теперь меня могут посадить в Азкабан, потому что у Фаджа не хватает мозгов решать свои недопонимания с директором?!
— Успокойтесь, Поттер, — ровно произнёс Снейп. — Никто вас не посадит в тюрьму.
— Но вы пять минут назад именно на это намекали! Или… — он резко замолчал с подозрением глядя на декана, — дело в чем-то ещё? Они меня в чем-то подозревают?
Ему вдруг вспомнились слова Снейпа, сказанные в этом самом кабинете в конце прошлого учебного года:
«Вам не кажется, что это весьма необычное совпадение: Тёмный Лорд возродился именно в ту ночь, когда ваш друг должен был умереть».
Воспоминания о той кошмарной ночи до сих пор были смутными и обрывочными, рождая больше вопросов, чем ответов. Само предположение, что он лично присутствовал и принимал участие в возрождении Волдеморта, а потом преспокойно вернулся в школу и благополучно об этом забыл, казалось абсурдным. Но любая попытка восстановить в памяти те пугающие, туманные видения, что преследовали его следующие несколько недель, вызывала лишь удушающий ужас, сродни паническим атакам, и страшную головную боль. Поэтому Гарри больше об этом не думал и не вспоминал, отгородившись от собственных страхов неприступной стеной отчуждения, и убедил себя, что всего этого никогда не было. И это дало ему силы двигаться дальше, не просыпаясь по ночам от кошмаров и не терзаясь сводящими с ума мигренями.
И вот сейчас он вновь вспомнил об том разговоре и собственных опасениях, которые за ним последовали. А ведь прийти к такому заключению мог не только профессор. Гарри вскинул на него потрясенный взгляд.
— Они подозревают, что я как-то причастен к возрождению Волдеморта? — прошептал он, озвучивая самую пугающую свою мысль, которую не желал признавать и о которой старался никогда не думать.
— Чтобы озвучить подобные подозрения, министр должен как минимум признать сам факт возрождения Тёмного Лорда, чего он, что очевидно, делать не хочет, — осторожно ответил Снейп, заметив испуг в глазах Гарри.
— Но он, тем не менее, меня в чем-то подозревает, — напряженно напомнил тот.
— Вы знамениты, Поттер. И ни для кого не секрет, что директор Дамблдор очень, хм, высоко ценит вас, — пояснил Снейп, отвлекая внимание Гарри от неприятных мыслей о возрождении Волдеморта. — Таким образом, первое ваше предположение было верным. Для Фаджа вы — основная мишень, по которой следует бить, чтобы навредить директору. Если он во всеуслышание заявит, что Золотой Мальчик Дамблдора не такой уж и примерный, как все думают, это пошатнёт репутацию директора. Люди начнут сомневаться в его авторитете.
— Но я же не «Золотой мальчик»! — воскликнул Гарри, с радостью ухватившись за эту возможность сменить тему. — Мне вообще Дамблдор не нравился никогда! — без задней мысли признался он и, осознав, что именно сейчас брякнул, нервно уставился на профессора: — Сэр, я не имел в виду…
— Расслабьтесь, Поттер, — насмешливо отмахнулся Снейп. — Я давно в курсе, что вы фанатом Дамблдора не являетесь.
— О, — Гарри почесал нос, — правда?
Профессор фыркнул.
— Если вы надеялись держать это в секрете, нужно было лучше притворяться, Поттер, — заметил он.
— Учитывая ситуацию, мне, кажется, стоило с первого курса об этом на каждом углу орать, — проворчал Гарри.
— Меня весьма радует, что до вас, наконец, дошло нынешнее положение дел, — ехидно протянул Снейп. — Теперь насчет профессора Амбридж. Не. Вздумайте. С ней. Воевать.
— Я и не собирался, — угрюмо напомнил Гарри.
— В её записке, — Снейп бросил пренебрежительный взгляд на розовый свиток, — говорится, что вам надо будет оставаться после уроков каждый день на этой неделе, начиная с завтрашнего.
— Каждый день? — ужаснулся Гарри. — Да я с тоски умру.
— Нужно было раньше об этом волноваться, — с издёвкой сообщил мастер зелий.
Гарри обратил на декана умоляющий взгляд огромных зеленых глаз:
— Профессор, а не могли бы вы…
— Нет, не мог бы, — категорично отрезал тот. — Она ваш преподаватель и имеет полное право назначить вам такое взыскание, которое сочтет нужным.
— Неужели никто не может с ней разобраться? — вздохнул Гарри. — Профессор Дамблдор же очень влиятельный…
— Поттер, вы вообще слушаете, что я говорю? — раздраженно перебил Снейп. — Именно то, что настолько влиятельный волшебник, как Дамблдор не может открыто выступить против присутствия этой женщины в Хогвартсе, весьма очевидно демонстрирует всю серьезность ситуации. Директор не может позволить себе проявить неуважение к решению министра. Вы понимаете, Поттер, что сейчас любой необдуманный поступок может привести к катастрофе? Если Фадж во всеуслышание объявит, что Дамблдор хочет узурпировать власть, в стране начнётся хаос.
Гарри окинул профессора мрачным взглядом и отвернулся.
— А нельзя меня в это всё не втягивать? — пробурчал он.
— Вы сами это на себя навлекли.
— Ну да, естественно…
— Поттер, не забывайтесь, — теряя терпение, процедил Снейп, — я не потерплю хамства.
— Ну так назначьте мне отработку! — запальчиво бросил Гарри, резко поворачивая к нему голову. — А лучше сразу из школы исключите! Что такого-то?!
Несколько секунд Снейп сверлил студента ледяным взглядом, потом медленно сложил руки на столе, принимая нарочито расслабленную позу.
— Вы, безусловно, и дальше можете вопить и устраивать истерики, Поттер, — опасно спокойным голосом произнёс он, — но мы кажется уже обсуждали с вами в прошлом году всю нецелесообразность подобного поведения. И я крайне разочарован, что вы так быстро забыли об этом разговоре. Ваше глупое бунтарство ничего кроме очередных проблем не принесет. Поэтому прекратите вести себя как капризный, недалекий ребенок и держите себя в руках. Никто не будет с вами нянчиться по любому поводу. Завтра в пять вы должны быть в кабинете профессора Амбридж и если у вас хватает энергии на хамство и крики, то будьте любезны найти в себе силы с достоинством принять наказание за неподобающее поведение. Вам всё понятно, мистер Поттер?
Гарри с вызовом взглянул на Снейпа, чувствуя себя преданным.
— Да, сэр, — холодно бросил он.
— Прекрасно. Можете быть свободны.
Не сказав больше ни слова, Поттер поднялся на ноги и вышел из кабинета.

Северус откинулся на спинку стула и устало помассировал переносицу, гадая, как же вбить в эту безмозглую лохматую голову хоть каплю чувства самосохранения. Конечно, мальчишка злился, оказавшись зажатым между политическими распрями как зерно между жерновами, Снейпа и самого приводило в бешенство вмешательство министра, не говоря уж о его поступках. Но Фадж был просто трусливым глупцом, не понимающим, что творит. Рано или поздно он осознает свою ошибку и сам приползет к Дамблдору, умоляя о спасении.
Настоящий враг был куда страшнее. И куда опаснее.
Но как же убедить Поттера не усугублять и без того паршивую ситуацию? Мальчишка словно нарочно совал голову в любую удачно подвернувшуюся петлю.
«Тупой ребенок», — Снейп взял со стола розовый свиток Амбридж и, скомкав, бросил в корзину для мусора.
Ну почему этот малолетний маньяк ни одного года не может прожить без приключений?

Глава 10. Наследник

Без пяти пять Гарри постучал в дверь Амбридж и, получив разрешение войти, перешагнул порог, с любопытством оглядываясь по сторонам. Каждый из прошлых владельцев обставлял кабинет по-своему. При Люпине всё здесь буквально «дышало» волшебством и, заглядывая к нему, почти наверняка можно было увидеть какое-нибудь диковинное тёмное существо в клетке или аквариуме и заметить интересную книгу по ЗОТИ. При самозванце, выдававшем себя за Грюма, кабинет был набит разнообразными инструментами и приспособлениями для раскрытия тайных козней. Теперь, однако, кабинет изменился до неузнаваемости и больше походил на будуар. На все поверхности были наброшены ткани — кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами, каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек, на которых были изображены яркие цветные котята с повязанными на шею бантиками. Котята были такие мерзкие, что Гарри на мгновение почти забыл, зачем пришел, ошеломленно разглядывая уродливых зверушек, и даже его паталогическая любовь к животным не могла превзойти растущее в душе отвращение к дизайну декоративной посуды. Он так и стоял бы посреди кабинета, таращась на обстановку, если бы Амбридж не заговорила:
— Добрый вечер, мистер Поттер, — приторным голосом сказала она.
Гарри вспомнил, что он тут не один и обернулся, встречаясь взглядом с хозяйкой кабинета.
— Добрый вечер, профессор Амбридж, — протянул он, снова окидывая беглым взглядом ужасающе розовую обстановку. — Миленько тут вас.
— Вы так думаете? — промурлыкала она.
«Нет».
— Очень, хм, по-домашнему, — оценил он.
«Если живешь в психушке».
— Рада, рада, что вам тут так комфортно, — отозвалась Амбридж.
«Комфортнее было бы только застрять в гигантской жвачке».
— Я рос в чулане, мэм, мне почти везде комфортно, — пожал плечами Гарри, обращая на неё спокойный взгляд.
Она мгновение непонимающе смотрела на него, после чего сузила глаза, уловив, наконец, в его словах намёк на издёвку.
— Ну что ж, садитесь, — велела она, показывая на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, у которого она заранее поставила стул с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь Гарри, лежал чистый пергамент.
Когда Поттер покорно уселся за обозначенный столик, она остановилась рядом и, склонив голову, окинула его долгим взглядом, словно предвкушая нечто исключительно приятное. Стараясь подавить нехорошие ощущения от пристального почти немигающего взгляда, Гарри вопросительно поднял брови, приказав себе во что бы то ни стало молчать, потому что отчего-то в её присутствии он начинал нести кошмарный бред.
«Неужели это и есть любовь?» — ехидно подумал он и так развеселился от собственных мыслей, что едва не пропустил следующие её слова.
— Теперь, мистер Поттер, вы напишете для меня некоторое количество строк, — улыбаясь, сказала она. И когда Гарри потянулся к сумке, добавила: — Нет, не вашим пером. Вы воспользуетесь моим пером, специальным. Вот, пожалуйста.
Она протянула ему чёрное перо, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком. Гарри взял его, покрутив в руках. Что-то ему это перо напоминало, но он не смог бы точно сказать, что именно.
— Я прошу вас написать: «Я не должен дерзить», — мягко сказала она.
«Ну не так уж и плохо, — решил Гарри. — Хоть и скучно».
— Сколько раз? — уточнил он, убедительно имитируя вежливость, подозрительно граничащую с сарказмом.
— Столько, сколько понадобится, чтобы смысл отпечатался так сказать, — ласково ответила Амбридж. — Приступайте.
— А чернила? — удивленно моргнул он.
— О, чернила вам не понадобятся, — заверила его профессор с тихим смешком, после чего отошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые, скорее всего, были сданными на проверку письменными работами. Гарри приподнял острое чёрное перо, поднёс остриё к бумаге и вывел:
«Я не должен дерзить».
В следующее мгновение тыльную сторону его правой руки будто полоснуло ножом, с губ сорвался тихий вздох боли, в то время как Гарри потрясенно рассматривал слова на пергаменте, что были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на его правой руке, будто вырезанные острым лезвием. Мгновение спустя свежие порезы исчезли, и на их месте осталась лишь небольшая краснота.
«Вот дьявол!» — застыв, думал Поттер, глядя на алые слова.
Эти проклятые строчки ему придется писать собственной кровью.
Вот почему перо показалось ему знакомым. Он читал об этом в одной из книг по истории Магии. Перо, что он держал в своей руке, использовали для пыток, называя «кровавым пером».
«И эта ненормальная притащила пыточный инструмент в школу?!» — ужаснулся он.
Все было не так плохо, как он думал, о нет.
Всё было гораздо, гораздо хуже.
Гарри оглянулся на Амбридж. Она смотрела на него, растянув в улыбке большой рот.
— Что-то не так, мистер Поттер? — ласково уточнила она.
Он смотрел ей в глаза, пока в голове его кружила буря противоречий.
«К дьяволу! — думал он. — Это уже переходит все границы разумного! Так нельзя, это не правильно! Отработка не должна становиться пыткой! Это же школа, дьявол бы вас побрал!»
Нужно сейчас же сломать проклятое перо пополам и уйти. А лучше забрать перо и отправиться к Снейпу, а ещё лучше к Дамблдору. Всё им рассказать. Ведь так нельзя, да? Что бы он там ни наговорил на уроке, это не заслуживало такого наказания.
Гарри уже почти решился, когда в памяти всплыл разговор с деканом. Что он там сказал? Что никто не может ей противостоять? Что из-за её положения и натянутых отношений директора с министром ей всё позволено? Что она имеет полное право назначить ему такое взыскание, которое сочтет нужным? То есть что угодно? То есть даже пытки? Да быть не может!
Гарри нахмурился. Хотя… тут ведь раньше это было не такой уж редкостью, если верить истории Хогвартса. С приходом Диппета, а после него Дамблдора, радикальные методы наказания учеников отменили, но не запретили.
Стало быть, она и правда в своем праве?
И если он сейчас закатит скандал, станет только хуже?
Выходит, избежать этого нельзя?
Гарри почувствовал, как от собственной беспомощности в душе всколыхнулась злость. По телу пробежала судорога, а где-то в глубине сознания оскалил зубы белоснежный Зверь.
«А ведь достаточно лишь выпустить его на волю, — соблазнительно зашептал в сознании внутренний голос, — и Амбридж перестанет быть проблемой. Навсегда».
На миг перед глазами, словно наяву, всплыло воспоминание изломанного тела василиска.
«Только подумай, что станет с человеком», — продолжал уговаривать внутренний голос, в то время как злость и бессилие в душе разгорались сумасшедшим пожаром. Магия буквально искрилась вокруг него, готовая вырваться на волю. По телу волнами прокатывалась почти неконтролируемая ярость, по плечам скользнул тонкий шелк невидимых крыльев, Зверь пригнулся, готовясь к прыжку, за пеленой молочно-белого тумана полыхнули жаждой крови серебристо-зеленые глаза.
«Так нельзя», — думал он.
«Жестокость следует искоренять лишь жестокостью», — не согласился внутренний голос.
«Я только сделаю ещё хуже».
«На боль нужно отвечать болью».
«Но это моя вина».
«Ты вправе защищаться, когда на тебя нападают».
Гарри опустил взгляд на кровавые буквы и стиснул зубы. Гнев, бурлящий в душе, буквально душил его, не давая ясно мыслить и где-то на грани пламенеющей злобы поднимало голову хладнокровное безразличие, не знающее цены человеческой жизни, не ведающее пощады и милосердия. Безразличие, что существовало в белом океане слепых инстинктов. И оно казалось таким соблазнительным. Оно таило в себе силу неведомую слабому человеческому сознанию. В нём не было ни страхов, ни сомнений. Там правила лишь тишина. Оно несло в себе безмолвие, абсолютное и всеобъемлющее. И в этом мире безмолвия всё становилось таким ясным и понятным. Простым. Чистым. Лишённым граней, оттенков, красок, противоречий, эмоций.
Идеальное равновесие мироздания.
Цельное и безмятежное.
Совершенный мир.
Гарри вновь встретился взглядом с профессором.
«Слабый, маленький человечек, — шептал голос из глубин подсознания. — Хрупкий и жалкий. Жестокий. Жестокий человечек. Жестокость должна быть наказана».
«Нет», — качая головой, решил Гарри и одновременно с этим произнёс:
— Нет, мэм, — тихо сказал он. — Ничего.
— Прекрасно, — заключила Амбридж. — Продолжайте работу.
Он снова посмотрел на пергамент, поднёс к нему перо и, стиснув зубы, написал: «Я не должен дерзить» — и опять почувствовал жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь порезы затянулись секунды спустя. Зверь утробно рычал и рвался на волю, превращая бегущую по венам кровь в жидкое пламя, пока Гарри в бессильной ярости раз за разом выводил собственной кровью одни и те же слова, а невидимый скальпель раз за разом вырезал эти слова на его коже, которая потом затягивалась, пока он снова не касался пером пергамента. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее становилось бешенство Зверя, тем сложнее было его сдержать.
«Успокойся, — просил Гарри, не зная, к кому сейчас обращается: к себе или Зверю. — Нужно просто это пережить. Бывало и хуже. И потом, — убеждал себя он, — я сам виноват. Снейп был прав с самого начала. Не стоило воевать с Амбридж».
В конце концов, это была не его война.
«Я сам виноват», — снова и снова повторял он про себя до тех пор, пока кипящий в душе гнев не стих под гнётом этих мыслей и в сознании, наконец, наступила сумрачная тишина.
Медленно выдохнув, Гарри бросил отвлеченный взгляд в окно, за которым сгустились сумерки, и застыл, не донеся перо до пергамента. Из мутного стекла на него с безмолвным упреком в нечеловеческих серебристо-зеленых глазах смотрело его отражение с белыми как снег волосами. Шумно втянув носом воздух, Гарри выронил перо и отшатнулся от окна, в то же мгновение видение исчезло, теперь на него испуганно смотрело лишь его собственное отражение. Двойника словно и не было, но всколыхнувшийся в душе страх не позволял оторвать от окна застывший взгляд.
Это было неправильно. Не нормально. Он не должен был видеть этого наяву. Двойник жил в его снах. Он существовал лишь в белом мире за стеной тумана. Он не мог быть в отражении. Не мог!
«Я схожу с ума?» — Гарри провел дрожащей рукой по лицу.

— Вы прекратили работу над строчками, — раздался голос Амбридж.
Гарри медленно перевел на неё ошарашенный взгляд, не сразу понимая, о чем она говорит, но в следующую секунду опомнился и снова взял в руку перо. Но теперь мысли о боли и собственное негодование померкли за чувством удушающего, безотчетного ужаса.
«Что это было?» — в отчаянии думал он, слепо глядя прямо перед собой, в то время как его рука будто отдельно от тела продолжала выводить на пергаменте кровавые строки.
Но боли больше не было. Ничего больше не было, кроме страха.
«Мне это просто привиделось, — словно заклинание твердил про себя Гарри, — просто привиделось».
На улице опустилась непроглядная тьма, и всё это время он выводил кровавые строки, не решаясь больше смотреть в окно. Страх, что из черного провала на него вновь взглянут нечеловеческие серебристо-зеленые глаза парализовал разум. Он ничего не чувствовал, ни о чем не мог думать, почти не мог дышать. Ему казалось, что двойник наблюдает за ним, следит за каждым его движением, за каждой мыслью.
«Прекрати это!» — приказал себе Гарри, заставив себя сосредоточиться на единственной вещи, которая в это мгновение казалась реальной — на боли. Рука ныла и саднила не переставая, но теперь боль его почти радовала. Потому что это отчасти вернуло его к реальности, приглушив леденящий ужас. Он снова и снова записывал давно потерявшие смысл слова на пергаменте, почти не глядя на результат своей работы, сосредоточившись только на боли. Боль была настоящей. Боль делала его живым. Никакого двойника не было. Он был не реален.
Когда Гарри окончательно потерял счет времени, заблудившись в собственных хаотичных мыслях, Амбридж, наконец, подала голос:
— Подойдите сюда, — велела она.
Он отложил перо и поднялся на ноги. Правая кисть почти онемела, а кожа на тыльной стороне покраснела и воспалилась. Но всё, о чем мог думать Гарри — это пристальный, укоряющий взгляд серебристо-зеленых глаз, которые, казалось, наблюдают за ним из каждого уголка кабинета.
— Дайте руку, — попросила Амбридж, когда он остановился возле неё.
Поттер безропотно протянул ей руку и лишь молча ждал вердикта, пока она изучала его кисть с придирчивым вниманием.
— Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — наигранно печально протянула она. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти.
Не произнося ни слова, Гарри развернулся на каблуках и, подхватив с пола свою сумку, вышел из кабинета. В коридоре было совершенно безлюдно; наверняка уже перевалило за полночь. Он медленно шел по коридору, пытаясь отделаться от чувства, что за ним наблюдают, повернув за угол, он понял, что просто не способен больше сдерживаться и бросился бежать.
Добравшись до мужского туалета на втором этаже, Гарри толкнул дверь и, переступив порог, плотно ее закрыл, привалившись к ней спиной. В звенящей тишине собственное дыхание казалось ему неестественно громким и тяжелым. Скользя потерянным взглядом по пустующему помещению, Гарри пытался заставить себя успокоиться и принять, наконец, что никто за ним не гонится и не следит. Помедлив, он опасливо приблизился к зеркалу, что висело над раковиной, и уставился на своё отражение. Никаких светловолосых двойников. Только его собственная испуганная физиономия. Гарри медленно выдохнул и покачал головой.
— Ну ты и идиот, — сказал он самому себе.
И чего он так перепугался?
Скривившись, Гарри включил холодную волу и подставил саднящую кисть под струю воды, чувствуя, как пульсирующий жар воспаленной кожи постепенно сменяется приятным онемением. Всё это время он, не отрываясь, рассматривал своё лицо в зеркале, почти ожидая, что в любую секунду оно изменится на бесстрастную маску двойника. Но ничего не происходило.
— Просто показалось, — твердо заключил он.
Выключив воду, Гарри уставился на покрасневшую кисть и досадливо скривился. Если так и дальше пойдет, эти взыскания закончатся тем, что на тыльной стороне его ладони появится эта дурацкая надпись. Тогда возникнут нежелательные вопросы. Не стоит демонстрировать всем, что именно ему приходится делать на отработках.
В дорожном сундуке у него хранилось несколько флаконов с заживляющими зельями. Это решит вопрос со шрамами, но если ему ещё пять дней придется заниматься самоистязанием, следовало найти какое-то средство, чтобы притупить боль. Гарри совершенно не хотелось при очередном приступе неконтролируемой ярости увидеть в отражении чужое лицо. Но что использовать? Кровавое перо было разработано таким образом, чтобы причинять максимум страданий и обычные обезболивающие тут были бесполезны. Так что же делать? И у кого попросить совета? Идти к мадам Помфри и выслушивать её причитания Поттеру не хотелось, но что ему ещё оставалось? Не то что бы в Хогвартсе были ещё колдомедики… Гарри моргнул.
— Нет, ну я точно идиот, — насмешливо пробормотал он.
Ведь мадам Помфри и не была единственным колдомедиком в школе. Оставалось только придумать какую-нибудь правдоподобную историю, что было весьма непросто, ведь Эрмелинда Герхард была до неприличия догадливой.

* * *
— Любопытные у вас изыскания, мистер Поттер, — сухо заметила профессор целительства, с подозрением наблюдая за сидящим напротив подростком. — Хотелось бы поподробнее узнать, где вы раскопали столь архаичные методы ведения допроса?
— Хм, — Гарри сконфуженно пожал плечами. — В книжке? В смысле я как бы давно изучаю эту тему. На третьем курсе, например, я писал эссе об особенностях допроса с использованием веритасерума.
Профессор целительства кивнула.
— И какая связь между зельем правды и диким средневековым пыточным инструментом? — изогнув бровь, уточнила она.
— Эм, ну как бы никакой? — Поттер развел руками. — Я просто подумал, а можно как-то обмануть перо? Ну, чтобы не испытывать боли? Например, чтобы дать ложные показания?
— Если вы действительно изучали данный вопрос, мистер Поттер, то знали бы, что Кровавое перо в первую очередь использовали для истязания пленника, а не для дачи показаний, — невозмутимо сообщила Эрмелинда. — В редких случаях его применяли для подписания магических контрактов. Таким образом, в первом случае обезболивающее было бессмысленным, а во втором, необязательным.
— То есть обычное зелье, снимающее боль, может помочь? — с затаённой надеждой уточнил Гарри.
Герхард с минуту молчала, пристально глядя в его глаза.
— Кто применял к вам Кровавое перо, Поттер? — жестко осведомилась она.
— Никто! — торопливо воскликнул тот. — Это просто теоретический вопрос.
Она на миг с подозрением сузила голубые глаза, после чего откинулась на спинку кресла.
— Тогда вот вам «теоретический ответ», Поттер, — равнодушно сказала Эрмелинда, — никому не было дела.
— Ну хоть предположить вы можете? — Гарри нахмурился.
— Увы, нет, — отрезала она. — Меня мало интересуют кровожадные пристрастия средневековых садистов.
— Что ж, ладно, — пробормотал тот, поднимаясь на ноги. — Спасибо, что уделили мне время. Хорошего дня, мэм.
— Гарри, — вздохнула Эрмелинда, когда он уже взялся за ручку двери, — я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь, в чем дело.
Поттер медленно обернулся, оставшись стоять у двери.
— Это просто теоретический вопрос, — упрямо повторил он.
Герхард смерила ученика долгим взглядом.
— Допустим, — наконец, смилостивилась она. — Говоря теоретически, тот «гений» которому пришла в голову идея создать столь «очаровательный» артефакт руководствовался целью причинить жертве максимум страданий. Соответственно в саму структуру Кровавого пера были заложены чары, нейтрализующие любые обезболивающие зелья или заклинания. То есть в теории, — с легкой насмешкой выделяя последнее слово, сказала профессор, — заглушить боль нельзя.
Гарри с любопытством склонил голову к плечу.
— А на практике?
— На практике, в те времена, когда создали перо, никто не брал в расчёт маггловскую медицину, — помедлив, заключила она. — А именно анестетики.
— Ане… что? — Гарри моргнул.
На лице Эрмелинды отразилось досадливое раздражение человека, считающего, что собеседник недостаточно эрудирован для продолжения конструктивной беседы.
— Маггловские обезболивающие, — всё же пояснила она.
— О-о-о, — в зеленых глазах вспыхнул жадный интерес. — И где их достать?
Герхард насмешливо изогнула бровь.
— В Хогвартсе вы их не найдете, — помедлив, ответила она. — Но в маггловских аптеках при наличии рецепта, вам их выдадут без проблем.
— О, — его плечи разочарованно поникли. — Понятно.
— Так вы объясните мне, что происходит? — осведомилась Эрмелинда, когда он больше ничего не сказал.
— Всё нормально, мэм, — пробормотал Гарри, собираясь потихоньку сбежать. — Спасибо за помощь.
— Хочу заметить, — неторопливо произнесла профессор, когда он снова взялся за ручку двери, — что Кровавое перо было официально признано запрещенным артефактом в конце девятнадцатого века. Таким образом, тот, кто его использует, нарушает закон Министерства магии.
«Боюсь, этот закон становится неактуальным, когда этого «кого-то» прикрывает сам министр магии», — мрачно подумал Поттер, но в ответ только кивнул.
— Спасибо за помощь, мэм.

* * *
Майлз Блетчли Гарри Поттера отчаянно не понимал. Порой тот вел себя совершенно непоследовательно, и вратарь слизеринской команды по квиддичу без конца задавался вопросом, что же движет их капитаном. И главное, что влияет на его поступки? Казалось, Поттер физически неспособен серьезно относиться к чему бы то ни было, превращая всё в дикое цирковое представление. Как, например, отбор в команду по квиддичу.
Развалившись с максимальным комфортом на первом ряду зрительских трибун и полностью игнорируя нависающих над ним членов команды, Поттер обвел долгим взглядом выстроившихся на квиддичном поле кандидатов. Несмотря на атмосферу, что царила в этом году на факультете, желающих попасть в команду было немало. И все они бросали выжидающие взгляды на Майлза, что стоял по левую руку от Поттера, а не на фальшивого капитана. Что в целом было неудивительно. Ну какой из Поттера капитан, если в голове у того царит жуткий бардак?
Молчание затягивалось. Блетчли бросил пренебрежительный взгляд на их взъерошенного ловца и, понимая, что тот даже не знает с чего начать отбор, прочистил горло, собираясь взять слово. В то же мгновение, словно он того и ждал, Поттер выдал самую широкую улыбку, на которую физически был способен и громогласно объявил:
— Всем добро пожаловать на отбор в команду по квиддичу! — все взгляды тут же обратились к нему, в то время как Блетчли вперил в лохматый затылок негодующий взгляд.
«Да он издевается!»
— Для начала, — продолжил Поттер, — хочу выразить искреннюю благодарность всей команды уважаемому Люциусу Малфою, который так щедро презентовал нам коллекцию новых «Нимбусов» последней модели! Это, конечно, не «Молнии», но кто мы такие, чтобы жаловаться? — он сделал паузу, но когда никакой реакции не последовало, продолжил. — И, конечно же, такой щедрый подарок совсем не означает, что Драко будет принят в команду без конкурса, — он обратил насмешливый взгляд на ощерившегося Малфоя. — Потому что я уверен, Драко бы и без метлы пролетел, ха-ха, извините за двусмысленный каламбур…
Майлза мысленно передернуло: «Это будет катастрофа, а не отбор», — понял он. Что, впрочем, было даже неплохо, раз Поттер решил опростоволоситься ещё на этом этапе. Еще немного в том же духе, и Снейп сам отдаст Майлзу пост капитана. Губы вратаря дрогнули в едва заметной усмешке и всё же долго терпеть этот абсурд он не собирался:
— Поттер, ты перейдешь к делу? — прорычал он над ухом капитана.
— Да-да, — тот отмахнулся от него, как назойливой мухи. — Так вот. На данный момент, как вам известно, нам нужен охотник и два загонщика. Ну и состав запасных у нас закончился. Этапов будет три. Первый, самый простой, сольный. За ним групповой ну и потом ещё один. Вопросы? Нет? Отлично. Итак! Вот чего я сейчас от вас хочу. Садитесь на мётлы и покажите, как вы летаете.
— Поттер, это просто смешно! — раздраженно гаркнул с поля Драко, повторяя мысли кипящего от злости Майлза. — Мы все прекрасно умеем летать.
— А никто не оспаривает твоё мастерство, Драко, — пожал плечами Гарри. — Но мы тут не просто будем летать. Мы будем ловить и уворачиваться.
С этими словами Поттер пнул ногой, стоящий перед ним сундук со снаряжением. От удара крышка распахнулась, и в небо стремительно взмыли два бладжера и снитч.
— Поймайте мне снитч, — громко сказал Поттер, в то время как все кандидаты провожали недоуменными взглядами мячи. — И постарайтесь не схватить головой бладжер. У вас двадцать минут. Время пошло!

Мгновение все медлили, словно не до конца понимая, что вообще происходит, но потом, сообразив, что Поттер не шутит, оседлали свои метлы и взмыли в воздух. Лениво вращая волшебной палочкой из стороны в сторону, Гарри направлял бладжеры, чтобы те преследовали кандидатов и одновременно следил за поднявшимися в воздух учениками.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Майлз, — тем временем протянул он, не глядя на плавящегося от ярости вратаря. — Что будь Флинт мёртв, он бы сейчас с бешеной скоростью вращался в гробу. Будем радоваться, что он жив, да?
— Поттер, это не отбор, — процедил Блетчли. — Это хаос.
— В каждом хаосе есть свой порядок, — отстранённо заметил Гарри. — Главное его разглядеть. Так, Нотт, похоже, и с этим не справляется, ну вот посмотри, что он творит…
Майлз обратил внимание на Теодора, который в явной растерянности бросал свою метлу из стороны в сторону и никак не мог сосредоточиться.
— Он уже забыл, что должен ловить снитч и в воздухе себя чувствует неуверенно, — прокомментировал Поттер.
— Естественно! Ты же устроил там дурдом! — переглянувшись с Майлзом, сказал Эдриан. — По-твоему, кто-то может в этом сориентироваться?
— Сама игра похожа на дурдом, — Поттер пожал плечами. — Раз не может справиться с простым заданием, не сможет и со сложным.
— Да никто не сможет в таких условиях! — прорычал Майлз, подавляя сильное желание сбросить идиота с трибуны.
— Не сказал бы, — заметил Гарри, направляя бладжер в сторону Малфоя и наблюдая, как тот в последний момент уворачивается, продолжая преследовать снитч.
— Это цирк, Поттер, и если ты…
— Время! — закричал Гарри, обрывая Блетчли на полуслове и призывая мячи обратно.
Взъерошенные и слегка ошеломленные кандидаты вернулись на землю. На Блетчли больше никто не смотрел, предпочитая буравить мрачными взглядами Поттера. А Майлз в свою очередь размышлял, как бы выгодно подать информацию их декану, чтобы тот, наконец, понял, что совершил ошибку, назначив Поттера капитаном.
— Отлично! — радостно улыбаясь, объявил шрамоголовый кретин. — Снитч никто не поймал, но зато мы с вами размялись. Этап второй. Вас… хм… четырнадцать человек. Это даёт нам две команды. Нотт, Кребб, Хигсс — охотники, Малфой, Вэйзи — загонщики, Харпер — ловец, Ванити — вратарь. Команда номер два: Забини — вратарь, Бэддок, Боул — загонщики, Даркер — ловец, Гойл, Урхарт, Люциан — охотники. Правила стандартные. Набираем очки, ловим снитч. Вопросы?
Драко поднял руку и, не дожидаясь, когда его заметят, сказал:
— Какой в этом толк? Ты набираешь охотников и загонщиков. Зачем нам разбиваться на полноценные команды?
— Затем, что мне нечего делать, и я тут просто решил убить два часа своего времени на твои жалобы, Драко, — равнодушно ответил Поттер. — Что-то не устраивает, иди в Хогсмид гулять.
— Согласен с Малфоем, — подал голос Блетчли. — Предлагаю сразу перейти к отбору по назначениям.
— Майлз, — вздохнул временный капитан, оборачиваясь к мрачному вратарю, — если ты устал стоять у меня над душой, присядь. Когда мне надоест устраивать дурдом, поделишься своими предложениями, — он обратил внимание на кандидатов. — Ну и что вы застыли? Вопросы по существу есть? Нет? Отлично! Вперед. У вас сорок минут.
Пронаблюдав, как очень недовольные команды взлетают в воздух, Поттер выпустил из сундука мячи, включая квоффл, и откинулся на спинку сидения.
— Решил всю команду заменить? — «ласково» уточнил Майлз, наклонившись к нему.
— Если продолжишь оспаривать каждое моё решение, я начну об этом задумываться, — пообещал тот. — А теперь заткнись и понаблюдай за ними. Нам же нужны нормальные игроки. Вот и выбирай.
Некоторое время Блетчли молчал, с легким удивлением разглядывая Поттера. Его тон был спокойным и почти доброжелательным, несмотря на ядовитое содержание высказываний. И если сперва Майлзу показалось, что это издевательское отношение просто доставляет Поттеру удовольствие, то теперь ему вдруг пришло в голову, что не каждый в принципе может похвастаться такой выдержкой, учитывая ситуацию. Против него была вся команда, да и участники отбора явно смотрели на него как на досадное недоразумение, а он продолжал раздавать указания и внимательно следить за происходящим без какого-либо намека на нервозность или нерешительность. Интересно, такая уверенность в себе — следствие хорошей стратегии или он просто идиот? Впрочем, одна вещь была понятна наверняка: угрозами и критикой Поттера напугать было сложно. Упрямый баран будет все равно гнуть свою линию, попутно прогибая под неё окружающих.
— Да ты диктатор похуже Флинта, Поттер, — наконец, заключил Майлз.
— Спасибо, — отвлеченно пробормотал тот.
— Это не комплимент.
— Я в курсе.
Блетчли рассматривал Поттера. Тот был так сосредоточен на игре, что ни до чего другого ему и дела не было. Майлз нахмурился. Можно было подумать, что тот и правда настроен серьезно. И что у него за тактика такая? Решив на время отвлечься от размышлений о мотивах Мальчика-Который-Его-Раздражал, Блетчли обратил внимание на кандидатов. Какое-то время, пока над полем происходило некое подобие игры, действующий состав слизеринской команды в тоскливом молчании наблюдал за происходящим. Наконец, Пьюси, бросив мимолетный взгляд на Майлза, не выдержал:
— Жалкое зрелище. Никакой организации.
— А откуда взяться организации, когда они больше сосредоточены на соперничестве друг с другом, чем на самой игре, — фыркнул Блетчли, скрестив руки на груди. — Слишком заняты тем, как они смотрятся, чем победой своей команды.
— Вот что бывает, когда у людей неправильные приоритеты, не так ли? — с усмешкой заметил Гарри.
Майлз обратил на него задумчивый взгляд.
— Не намекаешь ли ты на наше нежелание видеть тебя капитаном, Поттер?
— Как знать, — Гарри пожал плечами, снова обращая внимание на игру.
Майлз последовал его примеру и спустя несколько минут задумчиво заметил:
— Малфой на роль загонщика не годится. Он слишком тщедушный.
— Я знаю, — Поттер кивнул, но не обернулся. — Как и Забини слишком непоседливый для вратаря. В том и смысл.
— Дать им самые неподходящие роли? — брови Эдриана, который последние минут тридцать бросал на Майлза красноречивые взгляды, явно намекая на то, что Поттер категорически не справляется с ролью капитана, удивленно изогнулись. — Но зачем?
— Затем, что я хочу посмотреть, как они будут действовать, — спокойно ответил Гарри. — Это довольно просто — показать хороший результат там, где ты уверен в себе и своих силах, другое дело — показать приличный результат там, где у тебя не хватает навыка. И к слову, некоторым это неплохо удается.
Майлз задумчиво уставился на кандидатов.
— И правда, — проворчал он, искоса глянув на Гарри.
Методы у него были чудные, но, как ни странно работали.
— А эти Крэбб с Гойлом хороши, — задумчиво протянул Уоррингтон, обращаясь больше к Поттеру, чем к Майлзу. — Представь, что мы получим, если возьмем их загонщиками?
Тот фыркнул.
— Две неповоротливые глыбы мяса мы получим.
— Но они этими бладжерами могут к Мордреду череп проломить! — включился в спор Пьюси.
— И смысл? — все так же спокойно, почти лениво, протянул Поттер. — Их цель не убить соперника, а защищать игроков своей команды от бладжеров, разве нет?
Майлз решил вмешаться в дискуссию, чувствуя, что теряет контроль не только над ситуацией, но и над командой, коль скоро те начали интересоваться мнением Поттера, а не его.
— Но они могут эффективно вывести соперника из игры, — заметил он.
— Угу, и из жизни, — Поттер закатил глаза. — Нет уж. Нам нужны игроки, а не амбалы. Если они вам так нравятся, наймите их телохранителями… Ого, а Нотт разыгрался, — он подался вперед, с интересом наблюдая за игрой и закусив кончик пера, которым делал пометки в своём блокноте. — Хотя, если он будет половину игры раскачиваться… нет, определённо нет… а вот Забини…
Игра продолжалась, и, по мере того, как развивалось действие, все члены команды, включая самого Майлза то спорили, то соглашались с Поттером, и постепенно предвзятое отношение отошло на задний план, сменившись если и не уважением, то неким принятием ситуации. В конце концов, даже если Поттер и не подходил на роль капитана, у него все же было и своё видение ситуации и даже какая-то стратегия. Не говоря уже о способности полностью игнорировать враждебную обстановку в угоду общей цели. И возможно, только возможно, Майлз бы действительно был не против его капитанства, если бы Поттер, чёрт бы его побрал, не был бы Поттером. Слизеринская команда не могла находиться под началом союзника Дамблдора, это могло вызвать не только нежелательные разговоры, но и гнев Тёмного Лорда. А это пугало Майлза куда сильнее, чем поражение в школьном матче.
Наконец, отведенные на игру сорок минут подошли к концу, окончившись победой первой команды, которая кое-как смогла сплотиться к середине состязания и забить большее количество голов. Поттер, оборвав весьма эмоциональный спор с Эдрианом насчет целесообразности и особенностей перехвата Пламптона, остановил игру.
— Поздравляю первую команду! — он похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание игроков. — Снитч никто не поймал, но голов вы забили больше. Молодцы. Теперь финальный этап. Самый скучный. Так как нужны нам охотник и загонщики, вы померяетесь силами с нашими действующими игроками. Начнем мы с охотника. Майлз, встань, пожалуйста, на ворота и проследи, чтобы ни один квоффл наших кандидатов мимо тебя не пролетел, а то мне придется задуматься и о смене вратаря, — велел Поттер, не обращая внимания на колючий взгляд Блетчли, которым тот одарил его, направляясь к полю, чтобы взять свою метлу. — Как только мы разберемся с охотниками, перейдем к проверке загонщиков. Ну и далее по степени важности. Начали!

Следующий час пролетел почти незаметно, пока участники по очереди пробовали себя в разных ролях, проявляя свои способности с той или иной стороны. Наконец, отбор подошел к концу, и Поттер, окончательно определившись с выбором, немного заскучал, отвлеченно потирая большим пальцем тыльную сторону ладони, на которой после отработок с Амбридж проступали тонкие шрамы вырезанных на коже букв. Заживляющее зелье работало, но медленно, поэтому теперь ему приходилось использовать маскировочные чары, чтобы избежать лишних вопросов. Радовало только то, что сама Амбридж осталась довольна результатом и продлевать экзекуцию не стала, иначе, Гарри бы оказался вынужден обратиться в лазарет за заживляющей мазью, и тогда мадам Помфри подняла бы жуткий шум с привлечением учителей. Конечно, скандал бы закончился тем, что все пришли бы к мнению, что Гарри сам это на себя навлек, а к новой порции унижения тот был не готов. Поэтому оставалось только надеяться, что зелье, которое осталось в его запасах, полностью уберет шрамы. По крайней мере, пугающих видений двойника в отражении больше не было и Гарри окончательно убедился, что всё это ему и правда привиделось.
Возвращая своё внимание к игре, Поттер вдруг понял, что к нему обращается Майлз.
— Что? — нахмурился он, скосив глаза на вратаря.
— Я сказал, — вздохнул Блетчли, — что пора объявить результаты.
— А, да, — Гарри растерянно взъерошил свою и без того лохматую шевелюру и протянул Майлзу блокнот, где всё это время делал пометки.
— Хм, — изучив точку зрения Поттера тот задумчиво нахмурился, глянув на ожидающих кандидатов. — И всё же мне кажется Крэбб и Гойл…
— Серьёзно, Майлз, — Гарри закатил глаза, — ты же и сам видел, как они играют. Ты уверен, что они вообще способны в полной мере осознать, что от них требуется? Нам не нужны те, кто будут просто махать битой, это и бабуин сможет.
— Ну хорошо, — Майлз нехотя кивнул. — Насчет Нотта… может взять его в состав запасных?
— Нет, — твердо решил Поттер. — Хигсс играет куда лучше, ты же сам видел.
— Тогда зачем делать его запасным? — Уоррингтон нахмурился.
— Затем, что из Малфоя выйдет лучший охотник, он и летает прилично и голы забивать умеет, правда же, Майлз? — Гарри ехидно глянул на вратаря.
Блетчли, который пропустил один из мячей Драко во время отбора, угрюмо взглянул в глаза капитана.
— Ему просто повезло, — проворчал он.
— Забини на роль загонщика? — с сомнением нахмурился Эдриан, тем временем изучающий заметки Гарри вместе с Майлзом и Кассиусом. — Тебе не кажется, что он слишком, хм…
— Непредсказуемый? — весело подсказал Гарри.
— Да.
— Так в том и прелесть, — радостно объявил он.
— Но если даже ты, как капитан, не будешь знать, чего от него ждать…
— То что говорить о других командах? — лукаво улыбнулся Поттер, потом встретившись с мрачным взглядом Уоррингтона, пожал плечами: — В конце концов, если он будет слишком уж своевольничать, мы всегда можем заменить его на Хигсса, тот в плане субординации просто пример для подражания.
— Таким образом, — заключил Майлз, — Малфой — охотник, Забини и Харпер — загонщики, Даркер, Хигсс и Урхарт запасные?
— Ага, — Гарри кивнул. — К тому же они универсальные игроки. Драко вполне может сыграть за ловца, Мартин — за вратаря, а Ринна, Блэйз и Теренс за охотников.
Члены команды переглянулись между собой.
— Что ж, хорошо, — наконец, решил Блетчли. — Действуй, — он отвернулся, но Гарри заметил, что уголки его губ подрагивают, словно тот пытается сдержать одобрительную улыбку.
«Ага! — весело подумал Поттер, поднимаясь на ноги, чтобы объявить результаты участникам. — Не так я тебя уже и раздражаю, да?»

* * *
Первое собрание факультетского кружка оказалось на удивление многолюдным и многие явно пришли сюда не просто для того, чтобы потешить своё любопытство. Похоже, в этот раз собралась весьма противоречивая аудитория. Некоторые определенно планировали оспорить право Арчера возглавлять слизеринский клуб. Были здесь и те, кому хотелось узнать, какой позиции придерживается их староста и как теперь с ним себя вести. Сам же Арчер расположился за столом главы клуба и, сцепив пальцы замком, обозревал прибывающих слизеринцев с раздражающей уверенностью.
«Чёртов самоуверенный гадёныш», — Драко откинулся на спинку своего кресла и нахмурился. Судя по предвкушению в обсидиановых глазах старосты, тот готовил какую-то особенную речь сегодня. Самодовольный засранец. Умный, изворотливый, самодовольный засранец. А теперь ещё и староста. Что ещё нужно Арчеру, чтобы его заоблачное эго взлетело ещё выше?
Драко бы в жизни никому не признался, но, даже не смотря на то, что его буквально корежило от зависти, в душе он понимал, что лучшего кандидата на пост префекта Слизерина, чем Арчер, было не найти. Всегда собранный, воспитанный, спокойный, уверенный, умный, опасный… блестящий студент, тайный объект воздыханий половины женского населения Хогвартса… да он — Мордред бы его побрал! — был идеален до отвращения. Даже эта его абсурдная привязанность к Поттеру не портила картины. Наоборот придавала хладнокровному, сдержанному образу неповторимую нотку живых человеческих эмоций.
Томаса Арчера Драко ненавидел всей душой. И боялся. И до чёртиков уважал. И восхищался. И завидовал. И… да будь он проклят, этот Арчер!
Тем временем, поток желающих посетить клуб наконец иссяк и последний вошедший тихонько закрыл дверь. Арчер взмахом палочки наложил на кабинет заглушающие чары и окинул обращенные к нему лица цепким взглядом.
— А у нас сегодня аншлаг, как я посмотрю, — иронично заметил он. — И чем же, интересно, мой скромный клуб удостоился такого внимания?
— Меня куда больше интересует, Арчер, с чего это ты взял, что имеешь право называть этот клуб своим? — ощерился Монтегю.
Драко скосил глаза на несостоявшегося капитана квиддичной команды. Он так и знал, что тот первым возьмёт слово. С самого начала года было ясно, что этот парень будет бороться за негласное лидерство на факультете. Слишком уж рьяно тот стремился услужить Тёмному Лорду… которого ни разу в жизни даже не видел, но которым восхищался большую часть осознанной жизни. И в целом Малфой его понимал. Он бы и сам с радостью попробовал как-то проявить себя, чтобы привлечь внимание Волдеморта… если бы так не боялся.
— Я этот клуб создал, и я же его возглавляю, поэтому называю своим, что логично, Грэхем, — невозмутимо протянул Том, и Драко снова обратил внимание на происходящие вокруг события. — Ещё глупые вопросы будут?
«Арчер с ним разговаривает, как с ребенком», — невольно восхитился Драко, сам бы он не стал так вести себя с Монтегю, тот все же был совсем не безобидным оппонентом, впрочем, как и сам Арчер, если уж на то пошло.
— Какая цель у сегодняшнего собрания? — спросил Нотт, поднимая руку.
— А, мелочи, как обычно, — буднично отмахнулся Том. — Мелкие сплетни и погода. Поговорим немного о политике, обсудим возрождение Тёмного Лорда. Ну, знаете, всё как всегда.
После этих слов в кабинете повисла звенящая тишина. Драко пораженно уставился на главу клуба. Он не ожидал, что тот так открыто поднимет этот вопрос.
— Собираешься убеждать нас не обижать твоего шрамоголового дружка? — снова заговорил Монтегю.
«Хороший, кстати, вопрос», — мысленно заметил Малфой.
— Да ты просто оракул, Грэхем, — холодно улыбнулся Том. — Я ещё не произнёс ни слова, а ты уже знаешь, о чем пойдет речь. Ещё немного в подобном духе, и я решу, что тебе на собраниях присутствовать совсем необязательно, коль скоро ты всё знаешь наперед.
— И с чего ты решил, что можешь принимать такие решения? — опасно сощурился Монтегю.
— Я вообще много чего могу, — любезно улыбнулся Арчер. — А теперь будь добр, закрой рот, пока я тебе его не зашил. Итак, — он снова обвел взглядом мрачных сокурсников, которым совершенно не нравилось ни его поведение, ни угрозы. — Прежде чем мы начнём наше первое собрание, мне потребуется нерушимая клятва от каждого из вас, — он повел рукой, и с его стола поднялась в воздух стопка пергаментов, которые разлетелись в разные стороны, останавливаясь возле опешивших участников. — На этих свитках под текстом клятвы вам нужно поставить свою подпись.
Драко поймал предназначенный ему лист пергамента и потерянно уставился на текст. Такого он не ожидал. В клубе частенько поднимались щекотливые темы, но раньше договоров о неразглашении никто не подписывал. Что же такого собирается рассказать им Арчер, раз в ход пошли подобные методы? Малфой поджал губы. С одной стороны ему было чертовски любопытно. С другой же… бездумно давать магическую клятву было дурной идеей.
В это время Блэйз, который, как и он сам, хмурясь, читал условия магического контракта, поднял напряженный взгляд на Тома:
— А если я не хочу ничего подписывать? — спросил он.
— Боюсь, на данном этапе секретность — необходимое условие участия в клубе, — с притворным расстройством вздохнул Арчер. — В силу того, что на собраниях мы можем обсуждать весьма компрометирующие вещи, в ваших же интересах обезопасить себя от того, что кто-либо из присутствующих передаст содержание наших разговоров в нежелательные руки по неосторожности или злому умыслу. Если после наших встреч кто-то из вас примет решение доложить об этом, — Том развел руками, — то с удивлением для себя обнаружит, что не помнит ни слова из того, что было на собраниях.
— И всё? — не выдержал Драко. — У нас просто исчезнут все воспоминания?
— Да, — кивнул Том. — И как небольшой бонус, все участники клуба будут знать, кто тут у нас, — он язвительно улыбнулся, — ябеда.
После этих слов в аудитории повисла тишина. Собравшиеся слизеринцы молчаливо переглядывались между собой, хмурились и перечитывали условия контракта, терзаясь сомнениями и опасениями.
— Дабы немного вас успокоить, предлагаю компромисс, — оценивающе разглядывая лица сокурсников, протянул Том. — Подписать контракт вы можете в конце собрания.
— И ты не боишься, что те, кто откажутся, разболтают «нежелательным личностям» содержание сегодняшней беседы? — с насмешливой издевкой уточнил Монтегю.
— Я, Грэхем, боюсь только того, что однажды ты захлебнёшься в собственном презрении, — безразлично бросил Арчер. — А вот сохранность информации меня не слишком беспокоит. Видишь ли, порог, который каждый из вас сегодня переступил, проходя в этот кабинет, зачарован особым образом. Вы не сможете никому рассказать о том, что услышите от меня, более того, истинные воспоминания об этой встрече продержатся ровно сутки, чтобы у вас было время принять решение. И если по истечении этого срока вы не захотите подписать договор, то все, что вы запомните, это маловнятную, скучную беседу, после которой вы, как вам будет казаться, решили более не участвовать в наших собраниях.
«Умно», — оценил про себя Малфой, попутно размышляя, где Арчер раскопал столь могущественные чары, и что за мода такая развилась на заколдованные двери. Буквально этим летом он случайно подслушал разговор своих родителей, в котором отец вскользь упоминал какое-то заклинание, которое Тёмный Лорд наложил на двери в день первого собрания Пожирателей Смерти. Как только эта весьма пугающая параллель появилась в его сознании, Драко невольно содрогнулся. Не может же Томас Арчер, лучший друг Гарри Поттера, быть связан с Тёмным Лордом?! Абсурд. Нет. Нет. Быть такого не может! С другой стороны… о чем же тогда они здесь будут разговаривать, раз Тому вдруг понадобилась такая секретность?
«Дьявол!» — скривившись, Драко вытащил из сумки перо и поставил подпись под контрактом, в это же мгновение пергамент на миг вспыхнул алым огнём, скрепляя договор магией и исчез.
Малфой поднял голову, с вызовом оглядев сокурсников. Блэйз посмотрел на него, словно тот свихнулся и, покачав головой, отвернулся. Тем не менее, некоторые слизеринцы, последовав примеру Драко, подписали договоры и обратили вопросительные взоры на Арчера.
— Что ж, — начал он, заключив, что большая часть ребят примет решение позже. — Полагаю, на этом формальную часть мы закончим. Итак, — он поднялся на ноги, неторопливо обходя стол. — Думаю, ни для кого из вас не секрет, что несколько месяцев назад Тёмный Лорд вернулся из небытия и готовится начать войну в магическом мире. В связи с чем всех нас ждут весьма серьезные перемены. Мне так же известно, что многие семьи чистокровных волшебников готовы встать на его сторону. Но что насчет вас? Какого мнения придерживается каждый находящийся здесь волшебник?
— И ты ожидаешь, что мы тут же бросимся тебе признаваться в своих взглядах? — поразился Теодор, изогнув брови. — Тебе?! Лучшему другу Гарри Поттера! Чтобы ты тут же сдал нас с потрохами? Мы, по-твоему, что, совсем дауны?
Арчер с легкой полуулыбкой пожал плечами.
— Приятно знать, что я ошибался, — мурлыкнул он.
— А не много ли ты на себя берешь?! — прорычал Грэхем. — То, что тебя сделали старостой, не означает, что мы будем рисковать собственной безопасностью, выбалтывая тебе свои тайны. В отличие от нас, ты никаких контрактов, как я вижу, не подписывал. Вряд ли кто-то здесь станет верить тебе на слово.
Несколько мгновений Том буравил Монтегю тяжелым взглядом. Драко даже мысленно забеспокоился, не закончится ли всё это дуэлью, но вдруг по губам Арчера скользнула усмешка. Он присел на стоящий позади него письменный стол и скрестил руки на груди, принимая нарочито расслабленную позу.
— Справедливо, — согласился он. — Что ж, тогда, пожалуй, начну я. Мне не нравится нынешнее мироустройство магической Британии. Мне не нравится слизняк-министр. Не нравится убогая, жалкая система образования, которую предлагает наш «многоуважаемый» директор, — он презрительно скривился. — Мне не нравится, что почти любой чистокровный маг, если только он не магглолюб, конечно, априори воспринимается негативно магическим сообществом. Мне не нравится влюблённое в себя по уши Министерство магии. Мне не нравятся их законы и порядки. Но больше всего мне не нравятся магглы и то, что мы вынуждены скрываться от них, как кучка запуганных слабаков. И так удивительно совпало, что взгляды мои разделяет… — он обвел насмешливым взглядом притихших слушателей, — Лорд Волдеморт.
Как только с его губ сорвалось это имя, по аудитории пронёсся едва слышный ропот — мало кто решался называть Тёмного Лорда по имени. Не обращая внимания на удивленные взгляды, Том продолжал говорить:
— Он хочет изменить этот мир. Сделать его лучше, чище, справедливее. Он хочет создать мир, в котором не будет места магглам. Мир, в котором нам не придется скрываться и прятаться. Он хочет сделать нас свободными. И я присоединяюсь к его желанию, о чем, — тут на губах Арчера появилась нехорошая усмешка, — я сообщил ему лично.
После этого заявления повисла гнетущая тишина. Никто больше не шептался и не переглядывался. Все взгляды были устремлены только на Арчера, и в этих взглядах смешалось невообразимое количество эмоций: от неверия и шока, до зависти и восхищения.
— Ты хочешь сказать, — едва слышно произнёс Монтегю, презрительно глядя на Тома, — что говорил с Ним?
— Да. Говорил.
— Ложь! — вскакивая на ноги, рявкнул Грэхем. — Отвратительная, наглая ложь! Ты думал, что я хоть на секунду поверю в это враньё?! Ты! Из всех людей! Так просто пришел к Тёмному Лорду?! Согласился служить ему?! Да он убил бы тебя на месте, чёртов ты сопляк!
Всю эту тираду Арчер слушал с едва заметной усмешкой, словно ситуация невообразимо его забавляла.
— Даже не знаю, чего больше в твоих словах, Грэхем, недоверия или примитивной зависти, — заметил он.
— Я в жизни не поверю, что ты, шавка Поттера, решил встать на сторону Тёмного Лорда! — Монтегю шагнул вперед, в его глазах полыхала такая ярость, что даже Малфою стало не по себе, но Арчер, вопреки тому, что вся эта злость была направлена на него, даже не шелохнулся, продолжая насмешливо рассматривать оппонента.
— Осторожнее, Грэхем, — всё так же спокойно произнёс он, — кто-то здесь может подумать, что ты ведешь себя недостойно представителю уважаемой семьи чистокровных волшебников.
— Да пошел ты к Мордреду в пасть! — рявкнул Монтегю, наступая на невозмутимого Тома.
Тут со своего места вскочил встревоженный Блэйз, вставая между Арчером и Грэхемом:
— Господа-господа! Давайте-ка немного успокоимся?! Кровь плохо отстирывается, а мне совсем не хочется объяснять предкам, почему мне нужна новая мантия, если вы тут устроите кровавую баню и всё заляпаете кровью, — он обернулся к Монтегю. — Грэхем, давай просто его выслушаем и спокойненько разойдемся? — он нервно улыбнулся, напоровшись на опасный блеск в карих глазах старшекурсника. — Знаешь, как всегда говорила моя бабка? «Хочешь кого-то уложить в могилу, делай это без свидетелей».
Ещё мгновение Монтегю прожигал Забини пылающим взглядом, потом медленно выдохнул и вернулся на своё место, с ненавистью глядя на Тома.
— Что ж. Давайте послушаем, какую ещё ложь выдумает этот самодовольный недоносок, — он сощурился. — И клянусь Мерлином, Арчер, если бы не твои чёртовы фокусы с дверью, я бы лично доложил Тёмному Лорду о твоей жалкой лжи.
— Докладывай, — спокойно сказал Том.
— Ч-что? — невольно растерялся Грэхем.
— Я даю тебе, — он взглянул на Монтегю, после чего обвел взглядом остальных слизеринцев, — и каждому из вас разрешение передать то, что я вам рассказал, Лорду Волдеморту. Лично или через своих ближайших родственников, на которых распространятся условия контракта, как только вы посвятите их в содержание этого разговора, — он усмехнулся. — Конечно, всё это будет возможно лишь при условии, что вы подпишете контракт и запомните, о чем тут вообще шла речь.
С тихим рычанием Монтегю рывком схватил свою копию контракта и поставил размашистую подпись. Контракт тут же вспыхнул алым светом и исчез. Том довольно улыбнулся.
— Прекрасно, — заключил он. — Ещё немного поскандалим? Или обсудим какие-нибудь более важные вопросы?
Драко сам не заметил, что практически перестал дышать, наблюдая за разыгрывающейся перед его глазами сценой. Он не знал почему, но верил каждому слову Арчера. Если кто и мог преспокойно войти в резиденцию Тёмного Лорда и выйти оттуда живым, так это он. Но, дьявол… Томас Арчер на стороне Волдеморта?!
— Так что же? Тёмный Лорд собирает рекрутов в Хогвартсе? — подал голос Нотт.
Том чуть скривился.
— Не совсем, — сказал он. — У нас тут скорее, хм, кружок единомышленников. Никого не заставят присоединяться к Лорду Волдеморту против воли, и уж тем более ему ни к чему кучка несовершеннолетних недоучек. Каждый из вас вправе сам принять решение. Всё, чего я хочу, это подготовить каждого из тех, кто решит остаться к грядущей войне.
— А что если кто-то из нас захочет с этими знаниями примкнуть к Дамблдору? — сощурился Кассиус Уоррингтон.
Том лишь неопределённо повел плечом.
— Ваше право, — ответил он. — Не думаю, что кто-то здесь многое от этого потеряет.
— Что насчет Поттера? — громко спросил Малфой. — Он тоже поддерживает Тёмного Лорда?
— А ты видишь, чтобы он здесь присутствовал, Драко? — насмешливо уточнил Том.
— То есть, он не в курсе, что ты его предал? — негромко произнёс Блэйз и Драко готов был поклясться, что в его словах прозвучал упрек.
— Ну конечно не в курсе, — Том пожал плечами. — Иначе это было бы совсем не весело.
— Не весело?
Малфой вздрогнул, узнав этот голос, и обернулся, удивленно разглядывая сокурсницу. Выпрямив спину и положив локти на подлокотники, она неподвижно сидела в своём кресле, гордо подняв белокурую голову. Её красивое лицо походило на мраморную маску, а в фиалковых глазах, что были обращены к Тому, не читалось ни единой эмоции. Драко даже не заметил, что Дафна в этот раз тоже пришла на собрание, которые до этого игнорировала.
— Что во всем этом весёлого, Том? — тем временем холодно уточнила она. — То, что каждый раз глядя в глаза друга, ты лжёшь? Или то, что ты решил присоединиться к убийце его родителей?
— Всё это в целом весьма забавно, — ответил Арчер. — Что конкретно так тебя расстроило, Дафна?
— Ты, — сказала она. — До этого мгновения я верила, что в этом отвратительно жестком, несправедливом, аморальном мире существует хотя бы одна незапятнанная и чистая вещь — дружба. Ты эту веру уничтожил. И мне хочется знать, что толкнуло тебя на это? Неужели власть и сила оказались более привлекательной перспективой, чем человек преданный тебе всей душой?
— Один человек или целый мир? — Арчер изогнул брови. — Не кажется ли тебе, что обмен слегка неравноценный?
— Отнюдь, — губы Дафны дрогнули в улыбке, хотя глаза её оставались холодны, как лёд. — Порой один человек стоит целого мира.
— Дафна, милая, ты начинаешь быть похожей на выпускницу Хаффлпаффа, — подал голос Теодор. — Ещё немного и я поверю, что ты что-то испытываешь к нашему Гарри.
Малфой взглянул на Тома и по спине его побежали мурашки. Буквально пять минут назад, когда Монтегю, брызжа слюной, осыпал его оскорблениями, Арчер воспринимал эту истерику с абсолютным безразличием и даже весельем. Но с каждым словом Гринграсс взгляд Тома становился всё тяжелее, словно все её утверждения приводили того в бешенство. Но почему?
— В условиях сложившейся ситуации все твои заявления, Дафна, походят на детский лепет, — от каждого слова Тома веяло могильным холодом. — Любовь, дружба, преданность, жизнь одного конкретного человека — все это ничего не стоит, когда речь идет о целом мире. И меня крайне удивляет, что именно ты из всех людей вдруг придала значение столь жалкой мелочи, — он усмехнулся, и в следующих его словах звучала откровенная издёвка: — Сдается мне, Гарри дурно влияет на тебя, раз в твою хорошенькую голову стали забредать столь странные мысли.
Драко застыл, наблюдая, как старосты прожигают друг друга арктическими взглядами, наконец, Гринграсс пошевелилась и, чуть изогнув бровь, окатила Тома презрительным взглядом.
— Разговор мне наскучил, — высокомерно сообщила она, степенно поднимаясь на ноги. — Пожалуй, я буду рада больше никогда о нём не вспоминать.
С этими словами она с поистине королевским достоинством покинула аудиторию. Ещё несколько секунд Том сверлил закрывшуюся за ней дверь опасным взглядом, после чего вновь обратил внимание на притихших однокурсников и насмешливо поднял брови.
— Есть ещё желающие поговорить о морали? — иронично поинтересовался он.
Желающих больше не было. Драко бросил последний взгляд на закрытую дверь, мысленно задаваясь вопросом, не нажила ли Дафна проблем своим неожиданным выступлением, но мысли эти быстро покинули его разум, когда голос подал Теодор.
— И все-таки, Арчер, утоли наше любопытство, — лениво растягивая слова, протянул он. — Какая во всём этом роль у Поттера?
— По сути — никакой, — пожал плечами Том. — Пока есть возможность, он рад будет придерживаться нейтралитета, и наша с вами задача: на всякий случай убедить его, что единственные союзники, которых он может обрести, находятся на Слизерине.
— Зачем? — нахмурился Нотт. — Хочешь уговорить его присоединиться к Тёмному Лорду?
— А почему бы и нет, раз он ещё не определился? — хмыкнул Арчер. — Гарри будет ценным приобретением.
— Что-то мне мало верится, что он по собственной воле захочет становиться убийцей, — пробормотал Забини. — Поттер слишком пацифист для такого.
— Уже то, что он не станет мешать, будет нам на руку, — заметил Том.
— То есть по факту ты просто хочешь убрать его с дороги, так, что ли? — нахмурился Драко.
Арчер улыбнулся, пожав плечами.
— Возможно.
— Если он выяснит, что ты его предал, то он станет твоим врагом, — сказал Блэйз. — И это, знаешь ли, очевидно.
— Это станет его роковой ошибкой, — Том безразлично взглянул на Забини.
— И что ты предлагаешь? — мрачно осведомился Монтегю. — Играть с ним в друзей?
— Боже, нет, конечно! — делано ужаснулся Том. — Вот уж поистине дурная идея. Всё что от вас требуется — не проявлять по отношению к нему излишней агрессии, пока Лорд Волдеморт не решит, что с ним делать.
— Поздновато, по-моему, — нахмурился Майлз Блетчли, переглянувшись с остальными членами команды по квиддичу. — Мы ясно дали ему понять, что на Слизерине ему не рады.
— Вы ясно дали ему понять, что вы не рады его назначению капитаном команды, — веско заметил Том. — И это, как мне думается, его проблема. До тех пор, пока вы не пытаетесь его прикончить, меня всё устраивает.
— И куда делась ваша «вечная дружба»? — покачал головой Забини, игнорируя все молчаливые попытки Драко призвать его к молчанию.
— Времена меняются, — спокойно ответил Том. — Приходится чем-то жертвовать.
— Расскажешь, как стать такой же бесчувственной сволочью, а? — тоскливо протянул Блэйз. — У меня вот не выходит.
Том насмешливо хмыкнул.
— Талант и годы практики, Забини, — сообщил он. — Усердно работай и, возможно, однажды тебе это удастся.
— Ценный совет, Арчер, спасибо, — буркнул тот, — пожалуй, я тоже всё больше хочу этот разговор забыть, — признался Блэйз, после чего впал в угрюмое молчание.
— Насколько я знаю, — медленно начал Драко, — Тёмный Лорд планирует убить Поттера.
Арчер остановил на лице Малфоя равнодушный взгляд.
— Насколько я знаю, — сказал он, — в подробности своих планов Лорд Волдеморт никого не посвящал.
— Но если Он все же решит избавиться от Поттера? Ты все равно останешься на стороне Тёмного Лорда? — уточнил Драко. — Даже если тебе придется наблюдать, как он убивает твоего лучшего друга?
Этот вопрос, казалось, на мгновение поставил Арчера в тупик, хотя, казалось бы, тот и сам должен был им задаться, когда принимал решение поддержать Волдеморта. Драко с подозрением разглядывал сокурсника.
«А не присоединился ли он к Тёмному Лорду, чтобы спасти Поттера, а не предать?» — вдруг подумал он. Тогда становилась понятной реакция на слова Дафны. Если Арчер до сих пор верен лучшему другу, то он пойдет на что угодно ради него. Даже на полное безумство.
«Мерлин всемогущий, — бледнея, ужаснулся Малфой, — если это правда, Арчер сам себе подписал смертный приговор! Как только Тёмный Лорд поймет, что приоритетом Тома является жизнь Поттера, Арчер покойник!»
Драко вдруг пожалел, что заключил треклятый контракт. Сейчас он был бы рад забыть весь этот разговор и выводы, к которым пришел. Но больше всего он хотел забыть осознание, что его вдруг очень обеспокоила судьба этого самоуверенного, отчаянного психа. И судьба Поттера. Чёрт.
— Тёмный Лорд не станет вредить Поттеру без моего согласия, — наконец, ответил Том.
— И кто же ты такой, позволь узнать, раз смеешь заявлять, будто сам Тёмный Лорд считает нужным прислушиваться к твоему мнению? — недоверчиво осведомился Эдриан Пьюси.
— Ах, ну конечно, — едва ли не мурлыкнул Арчер, медленно обводя аудиторию высокомерным взглядом, в то время как по губам его расползалась дьявольская усмешка, — совсем забыл об этой незначительной мелочи, — он сделал паузу, всем своим видом давая понять окружающим, что следующие его слова ни черта не мелочь: — Я не приходил к Тёмному Лорду. Он пришел ко мне и открыл глаза на многие вещи. Вы хотите знать, почему моё мнение имеет значение для Него? — в его тёмных глазах вспыхнула едва уловимая искра безумного веселья. — Потому что я — внук и наследник Лорда Волдеморта, самого могущественного мага современности, и потомок Салазара Слизерина, величайшего из четырех основателей Хогвартса, — он замолчал, обводя шокированных слизеринцев ироничным взглядом. — Вопросы? Комментарии?
Драко в немом ступоре открывал и закрывал рот, не решаясь поверить в то, что услышал и, понимая, что пересмотрел своё мнение насчет контракта. Такую информацию он не хотел забывать, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Глава 11. Устами лжецов

Гарри Поттер: Враг или жертва?

«Добрый день, дорогие читатели! Ваша преданная Рита Скитер вернулась!
«Где же она пропадала столько времени?» - спросите Вы.
И я отвечу, по секрету, что была в плену. Плену собственного любопытства. Вопрос, не дающий мне покоя, думаю, терзает и Вас, друзья, и сегодня я вернулась, чтобы вместе с Вами найти на него ответ!
Все мы знаем Гарри Поттера, знаменитого Мальчика-Который-Выжил. Легендарный ребенок с уродливым шрамом на лбу и трагичной судьбой. Столько было сказано и написано об этом мальчике. Но что из этого правда, а что вымысел? Знаем ли мы на самом деле, кто он такой? Думаю, что не знаем. Так давайте же попробуем разобраться.
Гарри Поттер. Единственный сын героев войны, погибших, сражаясь с тёмными силами. Примерный ученик, талантливый маг, герой магического мира. Когда ему был год от роду он победил Того-Кого-Нельзя-Называть, в двенадцать лет убил василиска и спас двух одноклассников от ужасной участи, в четырнадцать стал чемпионом Турнира Трёх Волшебников и раскрыл заговор Пожирателей смерти.
Впечатляющий послужной список для пятнадцатилетнего подростка, не так ли? Так кто же он? Наш герой и благородный защитник? Все ли эти подвиги правдивы?
Ведь вполне вероятно за блистательным образом идеального мальчика кроется нечто нам неизвестное. У каждой монеты есть оборотная сторона и не всегда она сияет так же ярко.
Гарри Поттер. Сын Джеймса и Лили Поттеров, которые с готовностью отдали свои жизни, спасая своего единственного ребенка. Ребенка, обладающего настолько пугающей силой, что, будучи годовалым младенцем, он сокрушил могущественного тёмного мага. Переступая порог Хогвартса, этот ребенок знал, насколько знаменит, но этой славы ему было мало. И тогда на втором курсе он выпустил василиска из Тайной Комнаты, угрожая жизням невинных детей, чтобы потом самому этого василиска уничтожить и прославиться. Какой магической мощью должен обладать двенадцатилетний мальчик, чтобы подчинить короля змей, а после хладнокровно убить его? В тринадцать лет Гарри Поттер проявил открытую агрессию к своим родственникам – людям, которые вырастили его. Несчастные магглы были так испуганы, что пришлось корректировать им память! Этот же тринадцатилетний мальчик, по неизвестным нам причинам, единственным магическим всплеском уничтожил колоссальную территорию маггловских поселений, оставив лишь выжженное пепелище. Чуть позже мы услышим о ряде похожих неконтролируемых магических выбросах, угрожающих жизням невинных людей, что подтвердит догадки, что наш Гарри не просто опасен. Он психически неуравновешен. Возможно, даже безумен.
Не желая останавливаться на достигнутом, в четырнадцать лет Гарри Поттер обманом попадает на Турнир Трёх Волшебников и выигрывает. «Как, - спросите вы, - четырнадцатилетний мальчишка обошел других кандидатов, которые были куда старше и опытнее? Что за силой и знаниями он обладает?» И что за столкновение с якобы «Пожирателем смерти» все-таки произошло в конце учебного года? Как четверокурсник смог обезоружить и победить взрослого опасного мага? Не заговор ли это был? И вот накануне начала пятого года обучения в Хогвартсе Гарри Поттер хладнокровно нападает на своих родственников и маггловского служителя закона. Как сообщают мои весьма достоверные источники, на этот раз мальчик зашел гораздо дальше и едва не убил одного из магглов. Что благородного во всех этих поступках? Ничего! Так кто же такой Гарри Поттер? Хитрый, изворотливый манипулятор? Неуравновешенный сумасшедший с пагубной склонностью к агрессии и жестокости? Не впустили ли мы в свой мир второго Тёмного Лорда, господа? Как знать…
Но есть и третья теория. И она так много объясняет.
Альбус Дамблдор. Великий светлый маг, посвятивший себя борьбе со злом. Человек, которому преданно служили трагически погибшие Джеймс и Лили Поттеры. Человек, взявший на себя опеку над осиротевшим Гарри и возможно повлиявший на исчезновение Того-Кого-Нельзя-Называть. Могущественный маг, глава Визенгамота, человек, на которого все мы сморим с благоговением и трепетом.
Этот же человек равнодушно отвернулся от несправедливо осужденного на пожизненный срок в Азкабане крёстного Гарри – Сириуса Блэка. Этот же человек вместо того, чтобы отдать Гарри в семью волшебников, отправил мальчика к магглам, чтобы тот прожил десять лет своей жизни в неведении и одиночестве, жестоко оторванный от мира, где жили его родители и их близкие друзья. Альбус Дамблдор бросил Гарри одного среди магглов, чтобы потом велением своего могущественного жеста вернуть мальчика обратно к нам. Осыпать растерянного ребенка славой и почетом и обрушить на хрупкие плечи одиннадцатилетнего парнишки страшную ответственность. Из года в год директор школы чародейства и волшебства направлял Гарри Поттера, подталкивая его на всевозможные безумства. Именно он спровоцировал Гарри на поединок с василиском, именно он допустил участие Гарри в Турнире, а после всячески способствовал прохождению им испытаний. Именно он держит в своих руках власть над Гарри, закаляет его характер и тренирует. Именно он манипулирует и управляет Гарри, чтобы тот стал его преданным последователем. Карающим инструментом. Оружием. Не верите? Я тоже сперва сомневалась. Но мне посчастливилось взять интервью у единственных людей, которые видели, что происходит, но не смели никому рассказать.
- Он всегда был ребенком тихим и замкнутым, но послушным, - говорит один из родственников Гарри Поттера, чье имя в интересах безопасности я не буду разглашать. – Но с тех пор, как он поступил в Хогвартс, всё изменилось.
- Гарри стал жестоким. Неуправляемым. Каждый день мы боялись за свою жизнь, ведь мальчика будто подменили, - признается, вытирая платком слёзы, близкая родственница Гарри. – Мы пытались говорить с ним, пытались вразумить, но тогда появился тот старик.
Можете ли представить мой шок и ужас, дорогие читатели, когда я узнала, что директор Дамблдор регулярно появлялся в доме маггловских родственников Гарри и угрожал этим несчастным людям. Более того, именно Альбус Дамблдор настоял на том, чтобы условия проживания Гарри у магглов были максимально некомфортными, а героя магического мира воспитывали в аскетичной строгости. Вы спросите, как они могли морить ребенка голодом и жестоко избивать за любую провинность? Но именно директор Хогвартса вынудил несчастных, запуганных магглов превратить жизнь Гарри в кошмар. Возможно, даже применял к ним заклятие внушения? Которое, как все мы знаем, запрещено законом.
- Каждый раз глядя в эти огромные изумрудные глаза меня душили слёзы, - признается опекунша Гарри. – Но за нами следили ежесекундно, и я ничего не могла с этим поделать. Я даже не знала, к кому обратиться за помощью! Мне так жаль!
И так людей, которые взяли Гарри Поттера к себе и в тайне сильно любили его, Альбус Дамблдор вынудил мучить нашего героя, чтобы тот стал легко управляемой марионеткой в его руках. Этим летом Гарри сам признался, что Дамблдор знал, в каких условиях он жил, но не ничего не предпринял, чтобы помочь герою магического мира.
Что за человек станет так жестко поступать с сиротой? И зачем? За что пострадало столько людей? Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез. Так против кого же настраивают Гарри? И кто же истинная цель Альбуса Дамблдора?
Быть может совсем не Гарри нам следует опасаться? Гарри Поттер не обладает никакой особенной магической силой. Он обычный подросток. Но за спиной у него стоит могущественный маг. И именно этот маг дергает нашего героя за ниточки. Мы с вами ждали, что Гарри Поттер нас спасет, но кто спасет его? Кто сможет защитить потерянного, запутавшегося ребенка, оказавшегося марионеткой в коварных руках Альбуса Дамблдора?
На эти и многие другие вопросы нам с Вами предстоит найти ответы. Ваша преданная Рита Скитер продолжит своё расследование, чтобы наверняка узнать все тайны знаменитого Гарри Поттера и понять, что скрывает Мальчик-Который-Выжил».

Гарри задумчиво почесал нос, наблюдая, как догорает в камине новый номер «Пророка» с очередной бредовой теорией, и вернулся за стол, где были разложены разнообразные книги по чарам и многочисленные свитки с его записями. Свободную часть стола занимал огромный лист пергамента, на который Гарри последний час накладывал заклинания, наблюдая, как на желтоватой бумаге постепенно проступают линии многочисленных коридоров замка. Пока всё шло хорошо. Но в одиночку зачаровывать карту было сложновато. Мало было просто нарисовать схему замка со всеми кабинетами, потайными ходами и подписями, нужно было добавить туда чары, определяющие, кто и где находится в школе. И вот с этим были проблемы. Не смотря на то, что Сириус и Ремус дали Гарри довольно подробное описание всех чар, которые были заложены в карту Мародеров, наложить их самостоятельно Поттер не мог. Нужны были ещё как минимум два человека, чтобы все заработало как нужно. В этом Гарри убедился во время предыдущей своей попытки, когда он мало того что сжег всю карту, так ещё и свалился с магическим истощением.
И где носит Тома с Гермионой? Они же договорились встретиться и поработать над картой! Гарри сел в кресло и, подперев рукой голову, тоскливо уставился в окно. На подоконнике чистила перья почтовая сова, которая принесла ему свежий номер «Пророка» и, после того как Гарри налил ей воды и угостил совиным кормом, решила задержаться и отдохнуть. В кресле напротив окна, вылизываясь, тихонько мурлыкал Живоглот, периодически поглядывая на сову краем желтого глаза. Вот и вся компания.
А Том и Гермиона тем временем опаздывали уже на час.
Гарри решительно велел себе не обижаться. Возможно, ребят задержали обязанности старост, он ведь и сам теперь тратил кучу времени на тренировки, гоняя новеньких, чтобы те были максимально готовы к грядущему матчу. Никто же на него не ругался, когда он опаздывал. Вот и он не будет.
Мысли Поттера невольно переметнулись к догоревшему в камине номеру «Ежедневного пророка».
«Должно быть у директора сегодня выдалось насыщенное утро, - подумал Гарри. – Не каждый день великого светлого мага обвиняют в таких ужасах. Интересно, как он на это отреагировал?»
Спускаться в Большой зал на завтрак Гарри не хотел. Несмотря на то, что в этот раз в грязи изваляли не только его имя, Поттер уже предчувствовал, какими взглядами его будут провожать в коридорах.
Откуда вообще Скитер берет эту информацию?
«…людей, которые взяли Гарри Поттера к себе и в тайне сильно любили его…»
Гарри презрительно скривился, представив на мгновение свою тетушку, которая, вытирая платком глаза, горюет о его судьбе. Смешно право. И всё же… была в этой статье и крохотная частица правды. Правды, о которой знало очень мало людей, и никто из них не стал бы добровольно передавать Скитер эти сведения.
«Второй Тёмный Лорд, - он фыркнул. – С первым бы разобрались».
Кстати, насчет первого.
Гарри уже не раз за последний месяц задался вопросом, что сейчас делает страшнейший тёмный маг, имя которого все боятся произносить. Строит свои жуткие козни? Мучает невинных? Планирует убийство Гарри?
Очень любопытно.
Все говорили о Волдеморте, как о чудовище. Так ли это? Наверное, да. В воображении Поттера вспыхнул образ полубезумного тёмного мага, восседающего на каком-нибудь жутком троне в огромном тёмном зале. Много ли добьешься, сидя на троне и ничего не делая? Может, о нем потому ничего и не слышно, что Волдеморт всё никак не насидится? Гарри едва не рассмеялся.
«Придите ко мне мои верные слуги! – завопил в его воображении Тёмный Лорд, комично размахивая тонкими, костлявыми руками, - я буду сидеть на золотом троне, а вы стоять передо мной на коленях и мы будем таращиться друг на друга, упиваясь нашим величием. Иногда я буду кого-нибудь из вас пытать и громко хохотать. Как вам перспектива грядущего сотрудничества?»
Да кто в здравом уме станет такого психа поддерживать? Гарри фыркнул. Глупости всё это. Вполне очевидно, что Волдеморт являет собой куда более серьезную фигуру. И куда более опасную.
Интересно, где же он все-таки был все эти годы? И что делал? Откинувшись на спинку кресла, Поттер прикрыл глаза и чуть нахмурился. В камине негромко потрескивали, прогорая, поленья, со стороны окна слышалось шебаршение чистящей перья совы, в кресле напротив утробно мурлыкал Живоглот, разглядывая сову с подозрительно плотоядным интересом. Атмосфера в Выручай-Комнате навевала сон, а мысли Гарри тем временем, становились только мрачнее.
Тома интересовала идеология Волдеморта. Он не говорил об этом открыто, но Гарри и так видел, что его лучшего друга куда больше привлекают взгляды Тёмного Лорда, чем Ордена Феникса. Да и со слизеринцами у Арчера было гораздо больше общего, чем с членами Ордена. Представители змеиного факультета Тома не просто слушались. Они его уважали. Гарри замечал взгляды, которые бросали на Арчера некоторые ребята. Порой они даже будто ждали его разрешения, прежде чем что-то сказать или сделать. Власть, которую Том обрел на факультете, даже немного пугала. О чем Арчер разговаривал с однокурсниками на собраниях слизеринского клуба?
Гарри сделал глубокий вдох.
И снова всё повторялось. Том, казалось, уже определился с выбором. Гарри не совсем понимал, каким именно выбором, но Арчер всегда очень чётко осознавал, чего хочет и уверенно двигался к цели. И поддерживать Орден Том определенно не собирался. Неужели он и правда принял решение присоединиться к Волдеморту?
Но что тогда делать Гарри? Последовать за другом и тем самым настроить против себя кучу народа, включая Гермиону, Ремуса и Сириуса? Присоединиться к Дамблдору и стать врагом собственного факультета и лучшего друга? Гарри всегда пугало, что они с Томом станут врагами. Именно этот страх когда-то подтолкнул его к решению пойти на Слизерин. Он думал, что если попадет на Гриффиндор, их с Томом дружбе придет конец. Раньше Гарри всегда хотел оправдывать чьи-то надежды, даже не понимая, ради чего это делает. Куда же теперь заведет его судьба? Тогда он тоже задавался вопросом, что скажут люди, если он чуть-чуть побудет эгоистом?
Только теперь этот эгоизм приведет к куда более серьезным последствиям.
Его уже кем только ни считали: от опасного сумасшедшего до второго Тёмного Лорда. И если он продолжит оставаться на стороне слизеринцев, все тут же запишут Гарри в число опасных тёмных магов и начнут паниковать, что Мальчик-Который-Выжил их всех погубит.
Тогда как отреагирует общественность на союз с Дамблдором? Наверное, неплохо, если бы не последняя статья Скитер. Кто-то может решить, что Гарри – как она там сказала? – марионетка директора, а вовсе не спаситель. Получается, что и тут найдутся недовольные. Не говоря уже о слизеринцах, которые Дамблдора на дух не переносят и после такого тут же запишут Гарри в ранг заклятых врагов.
Интересно, а что подумают люди, если он пошлет всех к чёрту и просто отойдет в сторону, а не станет защитником справедливости под знаменами Ордена Феникса или сторонником Волдеморта?
Но ведь кто-то что-то всегда будет говорить, думать и домысливать. Если постоянно об этом переживать, пытаясь всем угодить, можно умом тронуться. Так чего же хочет он сам?
«Чтобы меня все оставили в покое», - тут же решил Гарри.
А помимо очевидного?
Очередной тур в неизвестность в поисках себя? Он отправился на Слизерин не только за другом. А за самим собой. Но что же в итоге он нашел? Куда завела его эта погоня? На очередное перепутье судьбы. И до каких пор он будет заниматься самокопанием? До сих пор это ничего не принесло, кроме головной боли.
Гарри вздохнул.
«Ну хорошо, - подумал он. - Давайте взглянем на вопрос с другой стороны. Что я повторял себе на протяжении последних семи лет? Что в моей жизни есть только один человек, чье мнение имеет для меня смысл. И этот человек никогда ничего от меня не требовал и ничего не ждал. Так? Так».
Ну и что же сейчас этот самый человек делает?
«Требует и ждёт от меня решения», - сказал себе он.
Просто отлично.
«Таким образом, все чего-то от меня ждут, включая того, чьё мнение меня волнует, - Гарри потерянно уставился в потолок, понимая, что сам себя завел в тупик. – А кого волнует моё мнение? Похоже, даже Том что-то пытается мне навязать в последнее время. Чего он от меня хочет?»
Вполне очевидно, вроде бы…
«Мы с Томом всегда шли одной дорогой, стоит ли что-то менять сейчас?» - подумал он и где-то в глубине сознания вдруг раздался далекий и полузабытый голос сомневающегося одиннадцатилетнего мальчика:
«А последовал бы он за тобой?»
Забавно, а ведь на распределении, когда его тревожил этот вопрос, он даже не подумал о том, что они с Арчером никогда не шли друг за другом. Они шли плечом к плечу.
До этого года.
Куда теперь заведет их эта дорога?
И если так подумать, какие мотивы у самого Арчера? Да, он всегда стремился к силе и власти. Том хотел изменить мир. Хотел, чтобы им восхищались, чтобы его боялись и уважали. Но вот чего Том не стал бы делать, так это служить кому бы то ни было. Он был слишком горд для этого. Присоединиться к Волдеморту значило отказаться от своей гордости и амбиций. Признать себя слугой. Том хотел править, а не служить. Так с чего тогда он вообще взял, что Арчер решил к кому-то там присоединиться? Тем более к человеку, который убил родителей Гарри и собирался убить самого Поттера! Это же абсурд! И почему всё это время Гарри спокойно допускал мысль, что его лучший друг вообще на такое способен?
«Да что со мной? - апатично думал Гарри. – Разве Том дал мне хоть один повод обвинить его в предательстве? Разве он подговаривал меня присоединяться в Волдеморту? Нет! Он только хотел, чтобы я определил курс собственной жизни. Чтобы никому не позволял собой манипулировать! Чтобы не шел на поводу желаний других людей! Он никогда не пытался запутать меня или навязать своё мнение, - Поттер нахмурился, чувствуя, как в душе разгорается досада и злость на самого себя. - Что я за друг такой? Как я вообще, черт возьми, мог подумать, что Том присоединится к Волдеморту?»
Как он мог думать, что Арчер на это пойдет? Том никогда бы так с ним не поступил. Он никогда не поддержит человека, который собрался убить его лучшего друга.
«А с другой стороны, - нехотя напомнило подсознание, - именно это Том сделал, когда открыл Тайную Комнату».
Гарри скривился.
«Но тогда Том думал, что может мне помочь», - сказал себе он.
«Возможно, сейчас он думает так же, - заметил внутренний голос. - Только вот чем это закончилось в прошлый раз, мы все прекрасно помним».
- Да уж, такие выкрутасы хорошо закончиться не могут по определению, - пробормотал Гарри и с мученическим стоном провел рукой по лицу. – Отлично, - проворчал он, - теперь я разговариваю с самим собой.
Живоглот, дремлющий в кресле, поднял голову и обратил к нему вопрошающие янтарные глаза.
- Ну да, - сказал ему Поттер, - а с кем мне ещё разговаривать, когда все мои собеседники - это кот и сова, хм?
Любимец Гермионы индифферентно повел рыжим ухом и, положив голову на лапы, снова закрыл глаза.
Хорошо. Допустим, Арчер до такой степени свихнулся, что и правда решил присоединиться к Волдеморту, чтобы как-то оградить Гарри от него. Возможно, он даже бросил на стол переговоров новость о том, что они с Тёмным Лордом родственники, но разве до этого Том не придерживался мнения, что Волдеморту наследники не нужны? Разве не поэтому, как они думали, родители отдали Арчера в приют – чтобы спрятать от кровожадного дедушки?
Гарри запустил пальцы в волосы. От всех этих мыслей голова у него шла кругом.
Ну а если допустить, что Волдеморт не убить Тома хотел? А вырастить из него своего верного сторонника? Сделать своим оружием?
Глаза Поттера потрясенно распахнулись.
Весь прошлый год Тома мучили жуткие кошмары и головные боли. Быть может, это были вовсе не простые сны? Мог ли Тёмный Лорд через эти видения как-то влиять на Тома? На втором курсе дневник Риддла практически полностью захватил сознание Арчера, и если это сработало тогда, почему бы не попытаться сделать нечто подобное снова? Может быть, Волдеморт как-то контролирует Тома? Влияет на его поступки и сознание? Возможно, Том даже позволяет ему это делать, думая, что сможет сам справиться? Или сам не догадывается, что происходит.
- Дьявол…
Гарри несильно стукнулся затылком о спинку кресла, надеясь, что это хоть как-то упорядочит его безумные мысли. Это ведь всего лишь его воображение разыгралось, так? Он всё это придумал. Если бы Арчер находился под влиянием Волдеморта, Гарри наверняка бы заметил, что с другом что-то не так.
- Но он и правда странно себя ведет в последнее время, - пробормотал себе под нос Поттер.
И когда это началось?
Пожалуй, с этой весны. Какие-то незначительные мелочи, странные высказывания, непонятные реакции. Ничего серьезного, чтобы начать беспокоиться, по правде сказать, но их было слишком много, чтобы не заметить.
И Том определённо его избегал в последнее время.
Гарри нервно завозился в кресле. Собственный ход мыслей начинал его пугать.
«Я всё это придумываю, - сказал он себе. – Подкладываю под его поступки неверные мотивы. Он просто занят. Или чем-то встревожен. Ну ещё бы он встревожен! Волдеморт вернулся к жизни и собирается начать войну! Есть пара причин для беспокойства, не так ли? А ещё эти новые обязанности старосты на него свалились. Ничего необычного в его поступках нет, - уверенно подумал Поттер. – Он просто пытается адаптироваться в новых обстоятельствах, вот и всё!»
Гарри выдохнул, качая головой, старательно игнорируя колючий холод, который появился в груди после всех размышлений.
- Ты слишком много думаешь, - объявил он, нарочито бодро хлопнув ладонями по подлокотникам кресла, чем снова привлек внимание Живоглота. – Том ни в чем не виноват, - сказал коту Гарри, тот безразлично зевнул в ответ. – Я просто придаю слишком большое значение всяким мелочам. С Томом всё в порядке.
«А если нет?» - флегматично уточнил внутренний голос.
«Я за ним понаблюдаю, - убежденно сказал себе Гарри. – И если с ним что-то происходит, просто поговорю. Уверен, мы сможем разобраться».
«Другое дело ты сам», - напомнил внутренний голос, Поттер невольно поморщился.
И правда…
Как он сам мог серьезно размышлять о том, чтобы присоединиться к Волдеморту?! Да и кто сказал, что тот примет его с распростертыми объятьями? Поттер не мог припомнить, чтобы ему приходило персональное приглашение в привилегированный клуб Пожирателей смерти.
О чём он вообще думал? Что делал всё это время?
Он ведь только плыл по течению. Не задавал вопросов, ничего не решал. Не хотел ничего решать. Гарри неуютно поежился. Нет. Все-таки с ним что-то было не так. Почему он так спокоен? Почему не стремится как-то изменить собственную жизнь? Почему не хочет бороться?
«Потому что все мои поступки ни к чему хорошему не приводят», - подумал он, вспоминая конец прошлого учебного года. Его решения чуть не стоили жизни лучшему другу и вполне вероятно стали причиной возрождения Тёмного Лорда.
Впечатляющий результат.
Тогда уж лучше вообще ничего не делать. И ни о чём не думать. Лучше просто смириться, чем принять ответственность за собственные действия, которые ведут к таким последствиям.
Мысли его становились все отрывочнее и туманнее, пока Поттер не провалился в глубокий сон, наполненный странными звуками, похожими на громкие, мерные щелчки. Сам Гарри стоял на небольшом возвышении в центре огромного круглого зала, расчерченного черно-белыми линиями. С каждым оглушительным щелчком пол под его ногами содрогался, и длинная черная полоса, что тянулась из-под возвышения, на котором стоял Поттер, сдвигалась в сторону. Гарри наблюдал, как эта полоса, похожая на черную стрелу, издавая громкий щелчок, перемещается по кругу, до тех пор, пока она не оказалась у него за спиной. Щелчки продолжались, и Гарри ждал, как снова увидит эту стрелу, потому что все, что теперь имело значение, это длинная широкая полоса, рывками разрезающая огромный круглый зал. Но когда «стрела» вновь появилась в поле его зрения, на другом её конце он увидел самого себя.
Двойник с белоснежными волосами и бесстрастными серебристо-зелеными глазами неподвижно стоял на движущейся линии, не сводя с Гарри пристального взгляда и теперь каждый раз, когда полоса сдвигалась с места, за ней появлялись цифры. Одиннадцать, десять, девять, восемь, семь, шесть…
«Это же стрелка часов», - вдруг понял Гарри, снова обводя взглядом огромный черно-белый диск.
Он стоял в центре циферблата, наблюдая, как длинная секундная стрелка, на противоположном конце которой стоял его двойник, с мерными щелчками отсчитывает время вспять. Поймав его взгляд, двойник приложил палец к губам, его глаза вспыхнули изумрудным огнём.
«Она идет за тобой», - не размыкая губ, произнёс двойник.
От равнодушного, потустороннего голоса, что эхом разнесся по залу, по спине пробежала дрожь, но что-то сказать Гарри не успел, так как кто-то с силой тряхнул его за плечо и мир, состоящий из огромного циферблата и секундной стрелки, мгновенно исчез, расколовшись тысячами осколков, которые медленно осыпались в черную пропасть.

Гарри открыл глаза, встречаясь взглядом с Томом.
- Проснись и пой, - недовольно объявил Арчер, отступая от кресла, в котором задремал Гарри.
Сонно моргая и пытаясь отогнать остатки странного сна, Поттер огляделся. Он все ещё сидел в кресле в Выручай-комнате и никаких огромных циферблатов и двойников тут, слава Мерлину, не было. Только хмурый Том, настороженный Живоглот в кресле и почтовая сова.
- Давно ты пришел?
- Только что, - друг отошел к разложенной на столе карте, придирчиво изучая результаты заклинания.
- А где Гермиона? – Гарри зевнул и потянулся, разминая плечи.
- Зашла к себе в общежитие, взять несколько книг, - отвлеченно сказал Том. – Скоро придет. Ты в курсе, что у тебя рисунки коридоров разных этажей стали наслаиваться друг на друга?
- Что? – Гарри вскочил на ноги, в два шага оказываясь рядом с другом. – Черт!
- Я же говорил, нужно накладывать чары постепенно, - глянув на него, попенял Арчер.
Гарри сердито насупился.
- Раз такой умный, сам бы этим и занимался, - проворчал он.
- Ну, это же ты вопил, что нам нужна новая карта, - насмешливо заметил Арчер.
- А ты, можно подумать, не соглашался! – ощетинился Поттер.
- Чем бы дитя ни тешилось…
- Том! – чувствуя, как в душе вскипает возмущение, воскликнул Гарри. - Ты издеваешься?
- Я? – притворно изумился Арчер. - Да никогда в жизни!
Продолжение дискуссии прервала открывшаяся дверь, и порог Выручай-Комнаты перешагнула Гермиона с кучей книг в руках.
- Вот, - с грохотом обрушив книги на стол, выдохнула она, - нашла ещё несколько полезных трудов по чарам, - она отряхнула руки и мрачно взглянула на Гарри. – Ты уже видел новую статью Скитер?
Поттер в ответ только невнятно промычал что-то утвердительное, возвращаясь в насиженное кресло.
- Очередной бред.
- Но теперь она приплела твоих родственников, - заметила Гермиона.
- Мне интересно, как она вообще о них узнала, - протянул он.
- То, что ты рос с магглами, ни для кого не секрет, - Арчер согнал с подоконника задремавшую сову, которая с недовольным уханьем вылетела в окно и, закрыв створки, занял её место. – А все её «интервью» чушь болотная. Очевидно же, что это очередная выдумка.
- Да, но не так уж она и далека от истины, - задумчиво протянул Гарри. – Ну то есть меня конечно не избивали и всё такое, но о том, что жил я не в самых лучших условиях, знали единицы и никто из этих людей не стал бы рассказывать об этом Скитер.
- А тот аврор, который тебя допрашивал? – вспомнила Гермиона, присев на ручку свободного кресла и почёсывая за ухом Живоглота, который буравил враждебным взглядом Арчера. – Мог он дать ей интервью?
- И зачем ему это? – поднявшись на ноги Гарри, принялся расхаживать по комнате из стороны в сторону. – Он же следствие вел, и подробности ему только для расследования были нужны. Если бы его озаботила моя судьба, он вряд ли пошел бы к скандальной репортёрше.
- Учитывая, что вопросами проживания детей в немагических семьях никто в Министерстве толком не занимается, он вполне мог обратиться к прессе, - задумчиво сказал Арчер, наблюдая за ним с подоконника. – А Рита раздула из этого очередной скандал.
- Он обещал не разглашать эту информацию, - Гарри покачал головой.
- И ты ему поверил? – насмешливо уточнил друг.
- У него не было причин так поступать, - объяснил Поттер. – Это же ничего не дает.
- Эта информация дискредитировала Дамблдора в глазах общественности, - напомнил Арчер. – Если у этого Райнера были к нашему директору претензии и если он поддерживает Фаджа, то вполне очевидно, что ты предоставил ему прекрасный способ очернить директора.
- Черт, а я даже не подумал об этом, - Гарри скривился. – Теперь все меня будут считать жертвой манипуляций Дамблдора, - вспомнив разговор со Снейпом, Поттер совсем скис, - или его верным сторонником.
Гермиона удивленно изогнула брови.
- И что в этом плохого?
- За исключением того, что я вообще не собирался поддерживать директора – ничего, - пробурчал Поттер.
- Что значить «не собирался»? – Грейнджер нахмурилась. – Ты не планируешь присоединяться к Ордену?
Гарри и Том переглянулись.
- Я пока не решил, - признался Поттер.
- Тут и решать ничего не надо, как мне кажется, - мрачно заметила Гермиона. – У тебя же нет альтернативных вариантов, - она фыркнула. – Ну, кончено, при условии, что ты не планируешь становиться Пожирателем смерти.
- Ну я подумывал о нейтралитете, - отводя взгляд, признался Гарри.
- Но ты не можешь, - растерянно сказала Гермиона, наблюдая, как он меряет шагами комнату. – Тебя никто просто так в покое не оставит. Думаешь, если ты просто откажешься бороться, Волдеморт перестанет желать тебе смерти?
- Мы даже не знаем, желает ли он мне смерти, - напомнил Поттер.
- Это очевидно, Гарри, - Грейнджер закатила глаза. – Кто, по-твоему, натравил на тебя магглов этим летом? Он не действует открыто, но не стоит заблуждаться насчет его целей.
- Итого мы имеем министра магии, который точит на меня зуб, потому что я «на стороне Дамблдора». Половину волшебного населения Британии, которое думает, что я «злой слизеринец». Слизеринцев, которые от меня шарахаются, как от чумы, потому что я Мальчик-Который-Враг-Волдеморта. И самого Волдеморта, который хочет меня убить, потому что у него ко мне какие-то претензии, - Гарри устало помассировал переносицу. – Перспективы у меня – закачаешься.
Арчер насмешливо фыркнул со своего насеста, но ничего не сказал.
- Всё рано или поздно встанет на свои места, - не очень убедительно попыталась успокоить его Гермиона.
- И тогда мне придется принять ситуацию такой, какая она есть, и изменить ничего уже будет нельзя.
- Да и сейчас-то не особо что-то можно изменить, - заметил Том.
- Но можно как-то повлиять, - задумчиво сказал Гарри.
- Как, например? – Арчер заинтересованно взглянул на друга, тот мгновенно сник:
- Не знаю.
- Расскажи, как выяснишь, - ехидно попросил Том.
- Угу, обязательно.
Гермиона со вздохом покачала головой, отходя от кресла к столу, её взгляд упал на испорченную карту.
- Гарри! – воскликнула она. - Мы же определили, что заклинания нужно накладывать осторожно, чтобы они не смешались. Почему ты нас не дождался? Теперь опять придется начинать сначала!
Поттер рухнул на стул, обиженно разглядывая друзей.
- Знаете, вы оба иногда меня так бесите!

***

Первый в этом году матч по квиддичу с гриффиндорцами Гарри ожидал с невольной нервозностью. Его не покидало ощущение, что вся его команда совершенно не готова к игре, а сам он недостаточно много тренировался.
«Ещё немного в том же духе, и я забуду, как на метле сидеть», - мысленно обругал себя он и обвел взглядом свою команду.
- Так, - сказал он, пытаясь определить, с чего бы начать напутствие перед игрой.
Их предыдущий капитан, Маркус Флинт, был не лучшим примером в плане ободряющих речей, потому что по большей части только орал и сыпал угрозами.
- Блэйз, - он решил начать с самого очевидного, - не забывай, что ты не просто полетать на поле вышел и постарайся все-таки направлять бладжеры от, а не в членов своей команды.
- Так точно, кэп! – весело отсалютовал Забини.
Стараясь не задаваться вопросом, откуда чистокровный волшебник знает маггловскую форму военного приветствия, Гарри перевел взгляд на Харпера:
- Дерек, не потеряй биту.
- Да помню я, помню, - проворчал тот, закатив глаза.
- Драко, - Гарри помолчал, - постарайся ни с кем не переругиваться во время игры.
Малфой насупился.
- Я и не переругивался! Я пытался донести до грецкого ореха, который у Блэйза в голове вместо мозгов, что…
- Вот именно об этом я и говорю, - перебил его Гарри и обернулся к угрюмому Блетчли.
- Майлз… ты прекрасен, - дождавшись сдержанной полуулыбки от вратаря, он хмыкнул, - помни об этом, чтобы ни один желторотик вроде Драко больше не забил тебе гол.
- Пошел ты, Поттер, - беззлобно фыркнул тот, в то время как Малфой обиженно насупился со словами: «Кто тут желторотик, Поттер?!».
- Ну вот и славненько, - Гарри хлопнул в ладоши. – Господа, вы все молодцы и, как мне кажется, прекрасно готовы к игре! Ну что? Порвем сегодня львят?
Это предложение было встречено одобрительными возгласами, после чего слизеринская команда оседлала свои метлы и вылетела на поле.

На двадцатой минуте игры Гарри вдруг понял, что больше следит за своей командой и раздает указания, чем ищет снитч. Гриффиндорцы сравняли счет, и между соперниками разразилась нешуточная схватка за квоффл. Гарри парил высоко над полем, пристально наблюдая за противостоянием, и только громкий окрик Майлза смог вернуть его к действительности, заставив вспомнить своё основное предназначение.
- Поттер! Хватит нас уже опекать! Глаза разуй!!!
Гарри проследил, куда указывал их вратарь, и мысленно чертыхнулся, заметив, как Джинни Уизли, которую в этом году приняли ловцом в гриффиндорскую команду, прижавшись всем корпусом к древку метлы, стремительно пикирует к земле. Гарри метнулся в её сторону, когда краем глаза заметил золотой всполох в противоположной стороне, у самых трибун.
«Но если снитч там, то…»
- Дьявол! – прорычал Гарри, круто разворачивая метлу. – Малфой, Пьюси! Следите за воротами! Забини, Харпер! Бладжер! Майлз, внимание!
Надо признать, никто в кое-то веке его приказы оспаривать не стал. Заметив, что их ловец устремился в противоположную от Уизли сторону, Блетчли быстро понял, что маневр Джинни был лишь уловкой, и только это позволило ему вовремя заметить бладжер, который пропустил Харпер и который едва не сбил его с метлы. Увернувшись от мяча, Майлз на миг потерял концентрацию и пущенный в направлении их ворот квоффл заметил слишком поздно, в отличие от Драко и Пьюси. Они были ближе всего к слизеринским воротам и благодаря окрику Гарри успели в последнее мгновение перехватить квоффл и передать мяч Уоррингтону, который только того и ждал. Через минуту трибуны слизеринцев взорвались одобрительными возгласами, когда Кассиус, пользуясь минутным промедлением гриффиндорцев, забил гол, вырываясь на десять очков вперед.
Гарри мимолетно улыбнулся, услышав объявление комментатора, и пригнулся еще ниже к древку метлы, направляясь прямиком к трибунам. За спиной у него была Джинни, но она гналась за ним с другого конца поля, и опередить Поттера ни за что не успела бы. Победоносно усмехаясь, Гарри вытянул руку, преследуя снитч. До столкновения со зрительскими трибунами оставалось не более тридцати футов и расстояние это сокращалось с каждой секундой. Если он немедленно не поймает снитч… до трибун оставалось всего ничего, когда его пальцы сомкнулись на золотом шарике.
- Есть! – радостно воскликнул он, под грохот криков и аплодисментов своего факультета.
Вскинув руку со снитчем вверх, он начал менять траекторию полета, чтобы не врезаться в трибуны, когда через грохот оваций услышал паникующий вопль Майлза:
- Забини, стой!!!
Гарри хотел обернуться, но не успел, потому что в следующую секунду что-то с силой ударило его в голову, ослепив резкой болью. Растерянный и дезориентированный, он дернулся в сторону, круто разворачиваясь вокруг своей оси, но замедлиться не успел и на полном ходу влетел в герб Слизерина, растянутый под трибунами. От столкновения ткань разорвалась, чуть погасив скорость, но, не спасая его от удара о деревянные перегородки, в которые со всей силой врезался Гарри. Последнее, что он запомнил, теряя сознание, это гладкая поверхность золотого шарика в ладони, ослепляющая головная боль и жуткий грохот ломающейся перегородки.

***

- Ты чёртов кретин! – орал Майлз, схватив Забини за грудки и встряхивая при каждом слове. – Ты ослеп совсем?!
- Да прекратите вы! – вопил Эдриан, пытаясь оттащить вратаря от Блэйза. – Майлз, это вышло случайно!
- Я говорил, что тебя, недоумка, не нужно брать в команду! – прорычал Блетчли, оттолкнув от себя Блэйза.
Стремительно развернувшись на каблуках, он направился к трибунам, где из-под полуразвалившегося ограждения пытались извлечь потерявшего сознание ловца. На поле царил жуткий хаос, многие студенты спустились с трибун и толпились вокруг развалин, а профессора пытались навести хоть какое-то подобие порядка и увести зевак с поля. Неподалёку переговаривались члены гриффиндорской команды, кто-то из них даже отправился помогать Поттеру. Блетчли оглянулся на свою команду. Никто из слизеринцев присоединяться к спасению ловца не спешил, хотя, судя по выражению лица Забини, от того чтобы броситься на помощь Поттеру его останавливала только рука Уоррингтона, крепко сжимающая его плечо и не дающая сдвинуться с места.
- Живой он там? – мрачно спросил Майлз, останавливаясь за плечом Драко, который наблюдал за процессом чуть поодаль, нервно переминаясь с ноги на ногу.
- Надеюсь, - пробормотал охотник. – Знать не хочу, как на всё это отреагирует Арчер.
- Весьма негативно, полагаю?
От мягкого негромкого голоса оба игрока обернулись как по команде, обратив напряженные взгляды на старосту Слизерина. Заложив руки за спину, тот с легкой полуулыбкой наблюдал за однокурсниками.
- Итак, - когда молчание начало затягиваться, сказал он, шагнув ближе. - И чья же это была «блестящая» идея?
- Ты нас в чем-то обвиняешь, Арчер? – тут же ощетинился Блетчли.
- Как знать, - отстраненно протянул тот, наблюдая, как Поттера, с разбитой головой, покрытого синяками и ушибами, укладывают на носилки.
Над ним уже суетилась мадам Помфри, водя палочкой над пострадавшим и произнося диагностические чары, а за её плечом грозной тенью нависал декан Слизерина.
- Всё зависит от того, что послужило причиной этому, хм, несчастью. Случайность или злой умысел, - любезно заметил Том.
- Не говори ерунды! – процедил Драко. – Блэйз не рассчитал траекторию полёта и силу удара, отбивая бладжер, вот и всё.
- Ты так думаешь? - протянул Арчер, бросив короткий взгляд на Малфоя.
Драко нервно дернулся, уловив в глазах старосты нехороший блеск, и оглянулся на Забини, который стоял чуть поодаль с остальными членами команды, нервно наблюдая за тем, как Поттера уносят с поля. Перехватив взгляд друга, Блэйз вопросительно поднял брови, но Малфой только покачал головой, давая понять, что вмешиваться не стоит.
- Я уверен, - мрачно сказал он, переводя взгляд на Арчера. – Ты же знаешь Блэйза, он бы так не поступил.
- Ты прав, - помедлив, согласился Том, пристально глядя в глаза Малфоя. - Блэйз тут как раз совсем ни при чем. Он бы со своей позиции при всём желании по такой дуге бладжер не запустил, так ведь, Майлз? – сказав это, он медленно обернулся к вратарю.
- Арчер, - негромко произнес тот, чувствуя себя крайне неуютно под тяжелым взглядом сокурсника, - никто не собирался калечить Поттера.
- Правда, Блетчли? – едва не мурлыкнул Том, шагнув почти вплотную к нему, голос его упал до еле различимого шепота. – А знаешь, я тебе верю. Как верю, что перед игрой ты не договорился с Хигссом, чтобы тот зачаровал один из бладжеров так, чтобы тот сбил Гарри с метлы, - в тёмных глазах старосты отразилась ледяная сталь, когда он искоса взглянул на стоящего поодаль запасного игрока. - Одного не пойму, Блетчли, - протянул он, переводя взгляд на вратаря. – Что именно в моих словах показалось непонятным, когда я велел не трогать Поттера?
Блетчли мрачно смотрел в глаза Арчера, чувствуя, как от его тяжелого взгляда по спине невольно пробежал холодок.
- Я не… - Майлз прочистил горло, – я сказал ему, что всё отменяется, - он быстро глянул на Теренса.
- «Всё отменяется», - эхом повторил Том, покачав головой и, сощурив глаза, прошипел. – Жалкое оправдание. То, что ты попытался в последний момент всё отыграть назад, не отменяет того, что вы решили просто из принципа проигнорировать мои слова. Скажи честно, Майлз, тебе так сильно расхотелось жить?
- Хватит угрожать мне, Арчер! – в тон ему ответил Блетчли, подавляя удушающий страх, который вспыхнул в душе после последних слов Тома. – Говорю же, я сказал ему не трогать Поттера!
- Похоже, недостаточно понятно ты это сказал, - процедил Том, в его глазах полыхнул опасный блеск, - придется мне ещё раз донести до вас несколько очевидных истин. Малфой, оповести всех членов слизеринского клуба о сборе сегодня в семь.
Не дожидаясь ответа, он развернулся на каблуках и пошел прочь.
- Арчер! – нервничая всё больше, окрикнул его Майлз. – Это была случайность!
Тот не посчитал нужным ни обернуться, ни ответить.
Блетчли шумно выдохнул, запустив пальцы в волосы.
- Дьявол. У меня от него мурашки по коже, - пробормотал он, - как Арчер вообще… - он замолчал, когда, обернувшись к Драко, наткнулся на полные презрения и гнева серые глаза.
- Ты подговорил Хигсса вывести Поттера из игры? – едва слышно произнес он.
- Малфой…
- А Блэйза вы решили подставить, потому что он тебя лично бесит? – перебил его Драко. – Или просто от скуки?
- Слушай я не…
- Сам себя теперь слушай, - Малфой разочарованно покачал головой, - я-то думал ты выше этого, Блетчли.
Майлз наблюдал, как Драко вернулся к остальной команде и, хлопнув по плечу бледного Забини что-то негромко ему сказал, после чего оба отправились в раздевалку. Кассиус и Эдриан проводили парочку пятикурсников долгими взглядами и обернулись к вратарю. Тот в ответ лишь досадливо скривился и перевел негодующий взгляд на Теренса, который так и ждал его возле выхода с поля, нервно озираясь по сторонам.
- Ну ты и придурок, Хигсс, - процедил Блетчли, сжимая руки в кулаки.

***

Очнулся Гарри ближе к вечеру. Все тело болело, а голова буквально раскалывалась на части. Со стоном открыв глаза, Поттер обвел затуманенным взглядом палату Больничного крыла, пытаясь припомнить, как тут очутился, когда заметил своего декана, который, скрестив на груди руки, возвышался над его кроватью с неизменно сумрачным выражением лица.
- С возвращением в мир живых, Поттер, - сухо прокомментировал тот. – Как самочувствие?
Гарри мгновение молчал, даже не зная, с чего начать жалобы.
- Ног не чувствую, - хрипло сообщил он.
И без того бледное лицо Снейпа почти посерело.
- Что?!
Уголки губ подростка невольно дрогнули.
- Я шучу, сэр, - признался он.
- С юмором у вас дела обстоят так же паршиво, как и с самосохранением, - Снейп нахмурился. – Какого дьявола вы решили протаранить собой трибуны?
- Я снитч ловил, - напомнил Гарри. – И потом я успел бы развернуться, если бы… - он замешкался, - я обо что-то сильно ударился головой.
- Да. Об бладжер.
- Точно! – Гарри просиял, но через мгновение улыбка сползла с его лица. - Странно, - задумчиво протянул он, – не помню, чтобы рядом были бладжеры.
- Их бы и не было, если бы мистер Забини не отправил один из них прямиком в вашу безмозглую голову, - известил его Снейп.
- А, о, - Гарри понимающе кивнул, - ясно, - он нервно хохотнул, осторожно ощупывая свою перебинтованную голову. – Битой по мячам Блэйз попадает шикарно, а вот думать, куда они потом летят, так и не научился. Знаете, из него, наверное, вышел бы отличный игрок в бейсбол. А вы знаете, что такое бейсбол?
- Поттер, - Снейп вздохнул и, шагнув ближе, опустился на стоящий возле кровати стул. – Вы хоть секунду можете сохранять серьезность?
- А случилось что-то серьезное? – вопросительно изогнул брови Гарри, тут же его глаза взволнованно округлились. - Боже, я же никого не зашиб, когда влетел в трибуны?
- Вы врезались в ограждение ниже уровня зрительских мест и обрушили на себя перегородки, кроме вас никто не пострадал, - проинформировал его декан. – Меня интересует другое, - он помолчал, после чего обратил очень тяжелый взгляд на своего ученика. – Вы можете с уверенностью утверждать, что мистер Забини запустил бладжер в вашу сторону не намеренно?
Гарри растерянно моргнул.
- Конечно, могу, - заверил он. – Он на тренировках постоянно так делал. В смысле не в меня бладжеры запускал, а в других игроков. В смысле не специально, а случайно, то есть я же сказал, у него как бы прицел сбит, - он нервно засмеялся и сконфуженно замолчал под колючим взглядом Снейпа. – Сэр, я абсолютно уверен, что Блэйз не стал бы…
- Я понял, - нетерпеливо перебил его тот. – Тогда я перефразирую свой вопрос. Мог ли кто-то из команды желать вам зла?
На этот раз Гарри молчал гораздо дольше, пристально разглядывая хмурое лицо учителя.
- Ну я их раздражаю, конечно, - пробормотал он. – Но, не думаю, что настолько. К тому же мы вроде как нашли компромисс, - Поттер немного помолчал. – Думаете, кто-то мог специально зачаровать бладжер?
- Это вполне возможно, - нехотя признался Снейп.
- Но зачем им это? – недоуменно спросил Гарри.
- По-моему, это очевидно, Поттер, - скривился тот.
- Хотите сказать, меня тем или иным способом хотят убрать из команды? – Гарри, наконец, начал понимать, куда клонит его декан, и выводы эти ему совсем не нравились. – Но мы договорились с ними, что если под моим руководством выиграем первую игру, я останусь капитаном команды. Они обещали не мешать…
- Верить словам слизеринцев – не самое разумное решение, - без какого-либо намека на юмор напомнил Снейп.
- Да, но, - Гарри замолчал и покачал головой, - мне казалось, что они приняли меня, - тихо сказал он. - Я и сам почти поверил, что из меня получится неплохой капитан.
- А вы хотите им остаться, после того что случилось? – пристально глядя ему в глаза уточнил Снейп.
- Я, - Поттер замешкался и отвел взгляд, – не знаю, если честно…
Некоторое время оба молчали. Снейп разглядывал лицо Гарри, покрытое заживающими ссадинами, и безмолвствовал. Сам Гарри пытался понять, насколько же на самом деле все серьезно и закончатся ли на этом попытки членов команды вывести его из строя.
- Вот что я скажу вам, Поттер, - наконец, подал голос Снейп. – Если вам покажется, что кто-то из слизеринцев, будь то члены команды или ваши однокурсники, угрожает вам, я хочу немедленно об этом знать. И ещё, - он выдержал недолгую паузу, явно подбирая слова. - Подумайте, готовы ли вы и дальше быть капитаном команды, учитывая обстоятельства.
Гарри иронично взглянул на своего декана.
- Сэр, неужели вы и правда думаете, что я так просто сдамся?
- Поттер, ваша идиотская бравада тут совершенно не к месту, - раздраженно скривился Снейп. – У вас сломана рука и два ребра, раздроблено колено, сотрясение мозга…, если бы в момент столкновения с бладжером вы не сменили траекторию полета и если бы вам на пути не попался слизеринский герб, который смягчил удар, вы могли разбиться насмерть, никто бы даже среагировать не успел, чтобы вам помочь! Я уже не говорю о том, что вы с высоты тридцати футов рухнули на землю. Поймите же, глупый вы мальчишка, это могла быть не просто попытка вас запугать.
Гарри мгновение просто рассматривал лицо профессора.
- Вы думаете, кто-то может желать мне смерти? – едва слышно уточнил он, потом, сообразив, что с учетом присутствия в мире живых Волдеморта, вопрос звучит глупо, добавил: – Кто-то из моих одноклассников?
- Я вполне это допускаю, - Снейп вздохнул. – Поэтому я прошу вас быть предельно осторожным. Вы поняли меня?
- Да, сэр. Спасибо.
Профессор смерил его долгим взглядом и, покачав головой, поднялся на ноги.
- Что ж, отдыхайте, - заключил он. – В ближайшую пару дней у вас строго постельный режим и только попробуйте сбежать отсюда раньше строка.
Гарри вяло улыбнулся в ответ и устало прикрыл глаза. Разговор утомил и расстроил его.
«Ну почему же всё так сложно? - подумал он. – Только мне начинает казаться, что я хоть чего-то добился, как всё тут же летит к чёрту».

***
Когда Том переступил порог кабинета, где проходили собрания клуба, оказалось, что внутри царит полнейший беспорядок. Слизеринцы шумно спорили и ругались, размахивая руками, и осыпая друг друга угрозами и оскорблениями.
- Ну и ну, - закрывая за собой дверь, протянул Арчер, гвалт тут же стих, как по команде, и все взгляды устремились к нему. – И куда же подевалось хвалёное слизеринское хладнокровие? Смотритесь как кучка истеричных гриффиндорцев.
- Кончай спектакль, Арчер, - раздраженно бросил Грэхем. – Объясни, какого Мордреда ты нас всех тут собрал?
- Вроде как это очевидно, - пожал плечами Том, проходя в центр аудитории и окидывая присутствующих морозным взглядом, пока те рассаживались по своим местам. – Я дал вам очень простое указание, а вы не смогли с ним справиться.
- Мы тебе не подчиняемся, - хмуро напомнил Эдриан. – Ты, помнится, сказал, что мы сами вправе принимать решения.
- Решения о своём будущем и участии в грядущей войне, - жестко отрезал Арчер. – Покушения на Поттера выходят за рамки дозволенного.
- Тёмный Лорд был бы только рад, если бы…
- Лорду Волдеморту Поттер нужным живым, – перебивая Монтегю, процедил Том.
- Это тебе он нужен живым, - огрызнулся тот. – Когда Тёмный Лорд узнает, что ты злоупотребляешь своим положением…
- Тёмному Лорду на вас плевать, Монтегю! – резко оборвал его на полуслове Арчер, которому до чертиков надоело играть в дипломатию. – Ему дела нет до тебя, до всех вас! - он обвел тяжелым взглядом присутствующих. – Вы что думаете, ему так интересна кучка несовершеннолетних сопляков? Он бы поставил на ваших руках метки и отправил умирать при первой же возможности. Вы для него – не более чем расходный материал, которым можно пожертвовать в любое мгновение. Я убедил его, что вас, идиотских детей, играющих в войну, можно превратить в нечто большее. Я получил билет на выживание для каждого из вас! Я сказал, что вы можете стать достойным сторонниками, а не жертвенными животными. Я хотел, чтобы имя Салазара Слизерина больше не ассоциировалось с кучей трусливых лжецов и интриганов. И всё, что я просил от вас взамен, это следовать моим указаниям, - он сузил тёмные глаза, прожигая притихших слушателей гневным взглядом. – До каких пор вы будете кичиться своим происхождением и богатством? Чего вы добились в жизни, чтобы заслужить не то что уважение, а хотя бы внимание Тёмного Лорда? Думаете, ваши семьи смогут вас защитить? Думаете, Министерство посмотрит на ваши деньги, когда вас приговорят к поцелую дементора? Вы думаете, Ему будет дело до вас, когда после очередной вашей глупости в попытке заслужить его расположение, в Хогвартс заявятся авроры и обвинят в содействии Тёмному Лорду? Он переступит через ваши гниющие тела и отправится дальше к своей цели. Ему плевать на вас. Мне – нет. Вы считаете себя наследниками благородных чистокровных семей, продолжателями рода, хранителями древних традиций, но как по мне, так вы всего лишь горстка избалованных, слабых детей, которые только и умеют, что бить соперника в спину и верещать на каждом углу о своем благородном происхождении! Вам так хочется и дальше оставаться ничтожествами?
- Арчер, не забывайся, - дрожа от ярости, процедил Теодор, - ты не имеешь никакого права оскорблять нас. Ты сам-то, что из себя представляешь?
- Я поручился за каждого из вас и для каждого из вас попросил свободы у человека, в глазах которого вы все просто насекомые, - тихо сказал Том. – И это даёт мне все права хоть ежеминутно повторять, что вы слабоумные кретины, до тех пор, пока вы, чёрт возьми, не научитесь думать головой!
- Такая яростная отповедь, - с издёвкой протянул Монтегю, - всего лишь из-за того, что твой драгоценный Поттер загремел в лазарет по собственной неосторожности?
- Ты думаешь, что особенный, Грэхем? – Арчер медленно обернулся, пламенеющая ярость в его глазах сменилась ледяным презрением. – Так вот ты сильно заблуждаешься. Что ты можешь? – насмешливо полюбопытствовал он. - Чем будешь полезен Ему? Возможно, у тебя есть в Министерстве какие-то связи? Деньги? Блестящий ум? Стратегия? Исключительный талант к магии? – он высокомерно фыркнул. – Ты ничто. Чего ты добился за свою короткую, жалкую жизнь? В чем себя проявил? Так и будешь орать до хрипоты о своей верности или, наконец, включишь свой жалкий мозг и поймешь, что все твои «блистательные» интриги шиты белыми нитками?
- О чем ты…
- О, давай мы не будем играть в эту игру, Грэхем, - язвительно пропел Арчер. – У меня нет никакого желания тратить время на твои отпирательства, поэтому скажу прямо: ваш маленький заговор раскрыт. Теренс, не стесняйся, расскажи друзьям о вашей небольшой сделке с Грэхемом.
Хигсс нервно заозирался по сторонам.
- Я-я-я… - он встретился взглядом с Майлзом.
- Это была идея Блетчли! – указывая на опешившего вратаря, объявил он.
- Что?! – тот вскочил на ноги. – Не ты ли, Теренс всё ныл, что Поттера нужно проучить, а?
- И не Грэхем ли так своевременно подкинул вам обоим отличный план, чтобы избавиться и от раздражающего капитана и от Забини, который занял обещанное Хигссу место в команде, - любезно добавил Арчер, с усмешкой наблюдая за сокурсниками.
- Поттер сам виноват! – вскинулся Теренс. – Все видели последнюю статью в «Пророке»! Он на стороне Дамблдора! По мне так его вообще нужно убрать из Слизерина! Может, он следит за нами и всё докладывает директору? Ему не место среди нас!
Том несколько мгновений едва ли не с жалостью рассматривал Хигсса, словно тот был умственно-отсталым.
- Теренс, - почти мягко сказал он, - а тебе приходило в голову, что Поттер входит в очень закрытый клуб, который основал Дамблдор, и то, что вся информация, которую он там получает, тут же попадает ко мне? – он помолчал, давая слушателям в полной мере осознать, о чем идет речь. - И то, что пока он считает меня своим другом, а вас своими союзниками, он предпочтет делиться с нами своими догадками и опасениями, а не побежит при первой же возможности докладывать директору о том, что на собственном факультете его окружают убийцы и Пожиратели смерти. Вы же своей безмозглой выходкой зародили в его голове ненужные подозрения. Он станет осторожным и недоверчивым. Теперь он все чаще будет действовать с оглядкой на Дамблдора, а тот в свою очередь начнет совать свой нос в наши дела. Ты хоть понимаешь, что вы могли все испортить?
- Так ты шпион Тёмного Лорда? – нахмурился Монтегю.
- Браво, Шерлок! – саркастично протянул Том. – Думал, не заметишь. Нам нужен Гарри Поттер, неужели непонятно? Пока он нам доверяет, его проще контролировать. А вы это доверие разрушаете. Он с одиннадцати лет был окружен слизеринцами. Он нам верит, он нас знает, и скорее предпочтет принять нашу сторону, чем присоединиться к Дамблдору, от которого старается держаться подальше.
- Так он не поддерживает директора? – уточнил Майлз, скрестив на груди руки.
- Нет, - Арчер закатил глаза. – С какой бы радости он стал поддерживать старика, если от того у Гарри одни проблемы?
- А это правда, что магглы, с которыми жил Поттер, превратили его детство в ад? – вдруг спросил Драко.
Том выдержал недолгую паузу, размышляя над ответом и, наконец, кивнул.
- То есть, он и магглов особенно не любит? – хмурясь, заключил Кассиус Уоррингтон, в задумчивости отводя взгляд.
- Ему до них нет дела, - тут же скривился Том.
- И если Тёмный Лорд решит истребить магглов…
- То Гарри на это будет плевать, - закончил мысль Арчер.
- И он явно не фанат нынешнего Министерства магии, - добавил от себя Эдриан Пьюси, встречаясь взглядом с сокурсником.
- Да кто вообще будет защищать Министерство, если они посылают в Хогвартс такие отбросы, как Амбридж? – брезгливо скривился Блетчли. – У нас ЖАБА в этом году, а они нам подсунули эту…
- Жабу, - со смешком подсказал Нотт.
- Именно! – Майлз закатил глаза. – Вместо практики мы книжки читаем!
- Выходит, - медленно сказал Кассиус, с таким видом, словно ему вдруг разом открылись все тайны мироздания, - что Поттер не поддерживает Дамблдора, не собирается защищать магглов или Министерство, да и Тёмный Лорд пока не планирует его убивать, я прав?
- Подождите-ка! – вклинился Нотт, прежде чем Арчер успел ответить. – Тогда с чего нам вообще с ним враждовать?
- И правда, - с тихим смешком пробормотал Том с таким видом, словно глупее вопроса не слышал.
- Рано радуетесь, - мрачно бросил Монтегю. - Он путается с гриффиндорцами и грязнокровками, что автоматически делает его ненадежным союзником.
- Но союзником, - с нажимом произнёс Арчер, взгляд его стал жестче. – Он, возможно, и не разделяет все наши убеждения, но и выступать против нас не планирует. У Гарри есть одно бесценное достоинство: он блестяще игнорирует все, что происходит вокруг, если это не касается его лично. Но если происходящее начинает затрагивать его интересы, этой блаженной инертности приходит конец, и, поверьте мне, это обычно всегда похоже на стихийное бедствие. Потому что если он во что-то и вмешивается, то вмешивается от души, - Том мрачно помолчал. - А вы, гении, упрямо продолжаете своими действиями толкать его на сторону директора. И если в один «прекрасный» день Гарри решит, что посвящать меня в секреты Дамблдора небезопасно, если он подумает, что мы предадим его, и я потеряю этот восхитительный источник информации, клянусь Мерлином, вы трое за это ответите, - сказав это, Арчер по очереди остановил взгляд на лицах Грэхема, Теренса и Майлза.
- Побежишь жаловаться Тёмному Лорду? – презрительно фыркнул Монтегю.
- Грэхем, друг мой, - Том шагнул к нему и, наклонившись, положил руки на подлокотники кресла, по которым, от его ладоней медленно поползли языки пламени, постепенно охватывая спинку кресла и взбираясь вверх, к плечам и голове застывшего Монтегю, - ты знал, что если контролировать огонь, он будет пожирать плоть гораздо медленнее и мучительнее?
Чувствуя подступающий со всех сторон жар, тот нервно сглотнул.
- Убьёшь меня, Арчер? – просипел он, стараясь сидеть неподвижно, не смотря на то, что языки огня едва не касались его лица.
- Есть вещи пострашнее смерти, Грэхем, - скривив губы в жутковатой усмешке, заверил его Том, – и если язык примитивной жестокости ты понимаешь лучше английского, я с радостью тебе о них поведаю, уверяю тебя, мне совсем не нужно будет привлекать к этому Тёмного Лорда. Поэтому в следующий раз подумай дважды, прежде чем вставать у меня на пути.
Он отступил, и огонь, который охватил все кресло, но так и не коснулся сидящего в нём слизеринца, тут же исчез. Арчер окинул скучающим взглядом бледных однокурсников.
- Повторяю ещё раз, - громко сказал он, - я не потерплю никаких идиотских, необдуманных действий. Я посвятил вас в свою тайну, я дал вам возможность помочь мне и Лорду Волдеморту, принять участие в грядущих переменах, и вы либо будете следовать указаниям, либо продолжите свою самодеятельность и встретитесь с последствиями своих необдуманных поступков. Я доступно изъясняюсь?
Он встретился взглядом с Монтегю. Тот молчал почти минуту, стиснув пальцами почерневшие от огня подлокотники своего кресла.
- Да, - наконец, хрипло сказал он, - мой Лорд…
Губы Арчера дрогнули в насмешливой улыбке.
- Прекрасно, - заключил он, оборачиваясь к Хигссу. – Теперь, Теренс, осталось разобраться, как же мы поступим с тобой…

Глава 12. На пороге зимы

На второй неделе октября выпал первый снег. Он пролежал совсем недолго и к середине дня уже растаял, но в воздухе все же повисло предчувствие неотвратимо приближающейся зимы. Засунув руки в карманы тёплой мантии и обмотав половину лица шарфом, Томас Арчер брел по промерзшей земле вниз по холму, к своду поредевших желтых крон деревьев, все больше удаляясь от Визжащей хижины, ход под которой использовал для того, чтобы выбраться из Хогвартса. Тяжелое осеннее небо серым куполом накрывало бурлящую жизнью деревушку у подножья гор, но на развилке Том взял правее, избегая приближаться к Хогсмиду. Спустя несколько минут неторопливой прогулки, Арчер оказался в тени деревьев и, оглянувшись в последний раз на дорожку, ведущую к деревне, углубился в сумеречный осенний лес.
Чувство, будто кто-то зовет его, возникло этой ночью и не покидало всё утро. Пользуясь тем, что Поттер так удачно застрял в Больничном крыле, Арчер «позаимствовал» его мантию-невидимку и незаметно улизнул из школы, поняв, что больше не может игнорировать «зов». По мере того, как он уходил всё дальше в лес, зов становился отчетливее и сильнее, пока он, наконец, не остановился на небольшой прогалине, возле поваленного дерева. Том огляделся по сторонам — в это же мгновение «зов» стих. Вокруг воцарилась абсолютная тишина. Неслышно было даже птиц, будто где-то в тени затаилось нечто опасное. Несколько секунд спустя гнетущее безмолвие разорвали шорох и треск сухой травы, из которой мгновением позже показалась треугольная голова огромной змеи, которая благодаря циркулирующей в ней магии могла сносно переносить низкие температуры. Раздвоенный язык вырвался изо рта рептилии, пробуя на вкус холодный воздух, и огромное тело заскользило по земле к Тому. По его губам, пока он наблюдал за приближением змеи, расплылась довольная усмешка.
— Здравствуй, Нагини, — переходя на парсельтанг, поприветствовал он.
Змея замерла в пяти шагах от него, сворачивая исполинское тело кольцами и поднимая голову. Желтые глаза с вертикальными зрачками пристально уставились на волшебника напротив.
— Хозяин? — снова «попробовав» языком воздух, прошипела Нагини, она, казалось, сомневалась. — Пахнешь как хозяин и не как хозяин. Детеныш с духом хозяина?
Том фыркнул, не собираясь разъяснять змее всю природу сложной магии, вернувшей его к жизни.
— В своём роде.
Голова Нагини, раскачивалась из стороны в стороны, пока она пыталась определиться с тем, что чувствовала.
— Только хозяин мог услышать мой зов, — неуверенно зашипела змея и, наконец, определилась: — Детеныш с духом хозяина.
Стремительным движением Нагини метнулась к Арчеру, обвивая огромное тело вокруг неподвижного волшебника в подобии жутковатого объятия.
— Я скучала, мой человек, — положив треугольную голову на плечо Тома, прошипела змея. — Где ты был?
Том поднял руку, почти нежно проводя кончиками пальцев по гладкой, холодной коже змеи.
— Рад видеть тебя, Нагини.
— Я ждала, и ждала, и ждала, — говорила она. — И звала. И ждала. Жестокий хозяин бросил меня одну. Совсем одну. Я была такая голодная…
Том насмешливо фыркнул.
— Можно подумать, моё исчезновение опечалило тебя только из-за того, что тебя было некому кормить.
— Змеи — нежные создания, — теперь в тихом шипении явственно читался упрек. — Нас нужно кормить и любить. Ты ушел, и никто больше не кормил и не любил меня.
— Теперь я вернулся.
— Вернулся, — мечтательно протянула змея и тут же требовательно заявила: — Теперь ты будешь снова кормить меня!
— Да. Но не сейчас, — Том продолжал поглаживать голову змеи, задумчиво оглядываясь по сторонам, — тебе придется на время спрятаться в этом лесу и дождаться меня. Я перенесу тебя в другое место.
— Сколько мне ждать?
— Три дня.
Нагини обдумала его слова.
— Это долго, — проворчала она. - Я уже голодна. Через три дня я могу не сдержаться и отправиться на охоту в ту чудесную деревню за лесом.
— Конечно, можешь, — ласково согласился Том, прекрасно понимая, что это шантаж. — Там-то тебя и прикончат.
Она ещё немного помолчала, прикидывая свои шансы.
— Я сильная.
— Не настолько.
— Я тихая.
— И слишком крупная, чтобы долго оставаться незамеченной.
— Я смертоносная.
— И мгновенно посеешь панику в деревне.
— Паника — это хорошо, — с удовольствием резюмировала змея. - Мне нравится, как пахнут страх и отчаяние.
— Ты недолго ими будешь наслаждаться, — заметил Арчер.
Нагини помедлила с ответом, явно подбирая ещё аргументы.
— И ты не защитишь меня?
— Если ты подвергнешь себя опасности по собственной глупости, то нет.
— Жестокий хозяин, — её мощное тело сильнее сжалось вокруг него. — Я скучала по тебе.
— Три дня, — терпеливо повторил он, стараясь не обращать внимания на то, что дышать в её «объятиях» становилось проблематично. — Жди здесь. Не покидай лес. Захочешь охотиться, уползай глубже в горы, уверен, тут полно живности, которая не станет поднимать панику и бросаться в тебя заклинаниями. Через три дня я заберу тебя в свой дом.
— Там будет тепло?
— Да.
— И там будет еда?
— Да.
— И там будешь ты?
— Да.
Нагини, скорее просто из вредности помолчала, словно решала, стоит ли соглашаться, и наконец сдалась.
— Три дня?
— Да. Потом я отведу тебя домой.
— И покормишь меня?
— Да.
— Хорошо.
Она расслабила кольца, отпуская Тома и опускаясь на землю.
— Я буду ждать здесь, — пообещала змея.
Том одобрительно улыбнулся.
— Умница.
Он в последний раз погладил змею по голове, после чего развернулся на каблуках, шагая обратно к деревне. Нужно было вернуться, пока никто не заподозрил, что его нет слишком долго.

* * *
К тому моменту, как Гарри выпустили из лазарета, погода совсем испортилась. Порывистый северный ветер накрыл волшебный замок куполом свинцовых туч, и на улице, не переставая, моросил дождь со снегом. Стоя на крыльце под порывами ледяного ветра, Поттер неуютно поежился — похоже прогулка отменялась. А он так надеялся хоть ненадолго оттянуть встречу с собственными однокурсниками, что ж, похоже, теперь никуда от них не денешься. Развернувшись на каблуках, Гарри побрел в подземелья, гадая, чего же ожидать теперь от слизеринцев.
Пока он отлеживался в Больничном крыле, к нему заходило немало гостей. Первыми посетителями оказались Драко и Блэйз. Последний был нехарактерно мрачен и без конца извинялся и даже после заверений Поттера в том, что тот ни в чем не виноват, казался подавленным. После соседей по спальне в лазарет заглянула Гермиона, но разговорами друга не мучила, лишь убедилась, что с Гарри все в порядке, обсудила с ним последние новости и отправилась разгребать свои обязанности старосты. Выглядела она… утомленной. За Грейнджер пришел хмурый Майлз, притащив на буксире нервного Хиггса. Из разговора с членами квиддичной команды выяснилось, что бладжер зачаровал Теренс, в отместку за то, что Гарри не сделал его основным игроком. Своей выходкой тот, как оказалось, надеялся подставить Забини, чтобы его убрали из команды, а заодно припугнуть своевольного капитана. Майлз Хиггса вычислил и заставил отправиться с повинной к Снейпу. Декан Слизерина после шумной взбучки, приговорил незадачливого мстителя к двум неделям отработок у Филча. Теперь Теренс был вынужден чистить совятню и мужские туалеты. Ко всему прочему, Снейп оставил открытым вопрос о том, чтобы сохранить Хиггса в команде, предоставив Поттеру самому принимать решение, после того, как его выпишут из лазарета.
Гарри подозревал, что за поступком Хиггса кроется некий заговор, и Блетчли был с самого начала в курсе его планов, а возможно, и сам в этом поучаствовал. Но от всех этих признаний и разговоров у него и так уже болела голова, поэтому он не стал разбираться ни с Теренсом, ни с его наказанием, и просто молча выслушал признания, после чего так же молча отпустил обоих восвояси. Судя по лицам посетителей, это его невыразительное безмолвие растревожило их куда сильнее, чем праведный гнев, которого оба ждали да так и не дождались. Про себя Гарри решил, что подумает о том, что делать с Хиггсом потом, хотя ему страшно не хотелось устраивать разборок и показательных порок.
Чуть позже заглянула Луна с коробкой шоколадных лягушек, и Гарри вместе с ней целый час строил пирамидки из вкладышей и обсуждал необычное поведение нарглов и форму облаков за окном. Ближе к вечеру пришел Том, но почти сразу ушел, сославшись на какие-то дела. Когда за ним закрылась дверь, Гарри забрела в голову очередная непрошеная мысль, что в последнее время Арчер ведет себя чересчур отстраненно. Будто избегает его. Это открытие оказалось слишком неприятным и, загнав поглубже в подсознание все свои тревоги, Гарри закрыл глаза, старясь просто ни о чем не думать. Через несколько минут он незаметно для себя уснул, и ему приснилось, что он сидит в лодке посреди бескрайнего океана, а напротив него расположилось странное существо, оскалив в ухмылке острые клыки и не сводя с него пристального взгляда ярко-зеленых глаз с янтарными вкраплениями. Но видение быстро исчезло, когда лодка вдруг стала прозрачной как стекло и раскололась на части, а сам Гарри провалился в пучину бездонного океана, поглотившего без остатка воспоминания о необычном видении.

Теперь же Гарри тащился в слизеринское общежитие, словно на эшафот, не зная, как встретят его сокурсники. Но, как выяснилось, волновался он напрасно. Большинство присутствующих в гостиной ребят толком даже внимания на его появление не обратили. Кто-то насмешливо поздравил его с выздоровлением, после чего вернулся к своим делам. Большого события из этого никто раздувать не стал. Порадовавшись этому факту, Гарри решил, что раз все так гладко проходит, можно и в гостиной задержаться. Его решение было обусловлено ещё и тем, что в кресле у камина он заметил Дафну.
— Привет, — он уселся в соседнее кресло, с улыбкой глядя на Гринграсс, та посмотрела на него поверх журнала «Ведьмина мода».
— О, тебя выпустили из лазарета, — безразлично заметила она и снова вернулась к чтению, — поздравляю.
Гарри обиженно фыркнул.
— А где же слезы счастья и объятия? — полюбопытствовал он.
Она мимолетно глянула на него:
— Гарри, милый, ты меня с кем-то спутал? — уточнила Дафна, продолжая читать. — Слезы счастья — не моя специализация.
— Могла бы сымитировать? — предложил он. — Ты же в этом мастер.
Уголки её губ чуть дрогнули.
— Боюсь, это бы плохо сказалось на моей репутации, — она помолчала. — К тому же, пока ты больной и слабый, толку от тебя нет. И вот какой мне смысл лить слёзы над твоим бездыханным телом, если я не получу от этого никакой выгоды?
Поттер пожал плечами.
— Просто так?
— Просто так, Гарри, я ничего не делаю, — категорично отрезала Дафна.
Поттер с болью взглянул на сокурсницу, прижав руку к груди.
— Твои слова ранят меня в самое сердце!
— Сердце слева.
— Черт, — он торопливо передвинул ладонь на левую сторону груди. — Так вот, — его лицо вновь приняло трагичное выражение. — Наверное, нам стоит расстаться!
Она, наконец, рассмеялась, откладывая журнал и обращая на Поттера сияющие фиалковые глаза.
— О, как я скучала по этому, пока ты валялся в лазарете! — призналась Дафна, как-то незаметно пересаживаясь к нему на колени, Гарри «очнулся» лишь когда её руки мягко обвили его шею.
— Ну, так зашла бы, — обнимая девушку за талию, сказал он. — Я бы тебя развеселил.
— Я не люблю больничные помещения, — Гринграсс брезгливо скривилась. — Там все слишком серо-белое.
— В следующий раз попрошу мадам Помфри повесить на мою кровать розовый бантик, чтобы заманить тебя в гости, — весело пообещал Гарри.
— Лучше в следующий раз не попадай в лазарет, — предложила Дафна, чмокнув его в щеку.
— Это от меня не зависит.
На это она лишь пожала плечами и неопределенно хмыкнула, лукаво сощурив фиалковые глаза.
— Мерлин всемогущий! Его только из Больничного крыла выпустили, а ты уже на него запрыгнула. Мне начинает казаться, Дафночка, что в твоей чёрной злой душе осталось-таки что-то человеческое.
— Пока, Блэйз.
— Но я только пришел.
— А зачем тебе задерживаться? — не глядя на него, пропела Дафна.
— Я, может, тоже соскучился по нашему Гарри!
Забини помедлил, нависнув над обнимающейся парочкой, словно прикидывая, как бы так пристроиться на том же кресле что и Гарри с Дафной, чтобы окончательно разрушить идиллию. Гринграсс опалила его опасным взглядом. Подумав, Блэйз сел на диван, обращаясь к Гарри:
— Как голова, герой-любовник?
— Цела.
— Это не может не радовать, — он выдохнул и принялся нервно постукивать каблуком ботинка по полу, рассматривая сокурсников, наконец он не выдержал: — Дафна, а твои родители в курсе вообще, чем ты тут…
— Закончи это предложение, Блэйз, и познай все муки Ада, — с убийственной серьезностью пообещала Гринграсс.
Забини в ответ только печально вздохнул, а Гарри почувствовал, как его, наконец, отпускает напряжение, что неотступно следовало за ним с самого начала этого учебного года. Быть может, если только немного подождать, всё и правда наладится само собой?

* * *
Гарри откинул со лба влажную от пота челку, что лезла в глаза и, поудобнее перехватив волшебную палочку, замер. Его глаза полыхали изумрудным огнем, а с пальцев левой руки срывались искры магии.
— Думал, что тебе удастся перехитрить меня, Том?! — с вызовом крикнул он, прожигая взглядом стоящего в противоположном конце зала юношу. — Я все твои махинации насквозь вижу!
Арчер глумливо усмехался и лениво крутил в пальцах волшебную палочку.
— Ну-ну, Гарри, — пропел он, — не будь так самоуверен.
В следующую секунду он сделал резкий выпад вперед, и с кончика его волшебной палочки сорвался оранжевый луч проклятья. Поттер шутя отбил атаку, отмахнувшись от чар, словно от назойливой мухи. Сумрачный зал вновь наполнился вспышками заклинаний. Дуэлянты кружили по комнате, и, казалось, сам воздух дрожал от переполняющей помещение магии. Она загоралась всполохами проклятий и кружила по залу незримой энергией, словно голодный хищник. Вырвавшись на волю, Зверь бесшумно ступал по каменным плитам и низко рычал, пытаясь найти брешь в обороне врага. Раз за разом он совершал яростные атаки, но прочный щит, которым окружил себя Арчер, не пропускал его удары.
— Ты всё еще не научился как следует контролировать свою магию, — с издевкой крикнул Том. — Твоё внимание рассеяно, ты не можешь одновременно следить и за мной, и за ней. Не чувствуешь собственную магию!
— Зато я отлично чувствую тебя! — уловив формирующееся на кончике волшебной палочки Тома проклятье, Гарри успел вовремя уклониться, и луч проклятья разбился в шаге от него, вспыхнув снопом алых искр. — Убить меня решил?
— О, поверь, — злобно рассмеялся Арчер, — если бы я собирался тебя убить, ты был бы давно мертв.
Он атаковал снова, на этот раз Гарри едва успел отбить проклятье, выставив щит, и через секунду бросил в Арчера новое проклятье, которое почти раскололо его защиту. Почуяв слабину, Зверь бросился в атаку, совершив несколько яростных ударов по щиту Тома. От напряжения лицо Арчера побелело, от линии волос по виску скатилась капля пота.
— Ты как обычно больше хвалишься, чем реально что-то делаешь, Том, — усмехнулся Поттер. — Как всегда слишком самодоволен!
Он увернулся от проклятья, которое, будто стрела, с сердитым жужжанием пролетело над его головой, перекатился и, стоя на одном колене, ударил в ответ. Щит Арчера вспыхнул золотистым сиянием и рассыпался, Зверь ринулся в атаку, сбивая того с ног. Взмахнув рукой, Том призвал огненный хлыст, отгоняя бесформенные переплетения сияющих перламутровых нитей, в которых Поттер улавливал призрачные контуры огромного белоснежного волка. Сгусток магии отпрянул от огня, извернувшись, словно парящая в воздухе змея, и через мгновение устремился к своему хозяину. Поймав левой рукой собственную магию, Гарри сжал её в кулаке, и та померкла, словно угасшая свеча.
Вскинув голову, Поттер направил волшебную палочку на Тома, который, тяжело дыша, лежал на полу, опираясь на локоть. Его палочка после падения откатилась в сторону, и теперь его защищал только мерно гудящий огненный щит. Изумрудные глаза Поттера горели победой.
— Вот и всё, — с убийственной серьезностью сказал он. — Ты проиграл, Том.
Глаза Арчера угрожающе сузились, в них отразилось пламя, от которого радужка, казалось, на миг вспыхнула алым цветом.
— Никогда не спеши праздновать победу, если противник ещё дышит, — прошипел он и резко выбросил вперед руку.
Столб огня, метнувшийся к нему, оказался таким неожиданным и стремительным, что Гарри успел лишь инстинктивно выставить перед собой руки, создавая магический барьер. Но удар оказался слишком сильным, и барьер не выдержал. Поттера окатил поток нестерпимого жара, отбросивший его назад, словно взрывная волна. Гарри рухнул на пол, падение вышибло из легких весь воздух, и он смог только хрипло застонать.
— Да чтоб тебя, — вымученно просипел Поттер, в то время как Том поднялся на ноги, и небрежно отряхнув припыленную мантию, приблизился к поверженному противнику, остановившись над ним с жестокой усмешкой. Его чёрные волосы растрепались, спадая на лоб небрежными волнами, глаза горели в предвкушении.
— Шах и мат, Гарри, — голос его был ледяным и безжалостным, когда он направил волшебную палочку на противника.
Глаза Поттера испуганно расширились.
— Подож…
— Агуаменти.
Поттера окатило фонтаном ледяной воды, затушив слабо тлеющую мантию и беспощадно залив нос и рот. Гарри закашлялся, отплевываясь и яростно фыркая.
— Пфе! — он провел по лицу ладонью, пытаясь вытереть воду. — Ну ты и гад!
Том самодовольно усмехнулся, помогая другу подняться на ноги.
— Ну надо же было как-то эффектно закончить нашу маленькую дуэль, — пожал плечами друг.
Выручай-комната постепенно менялась. Огромный тренировочный зал, где они сражались, сужался, уменьшаясь в размерах, пока на его месте не осталась небольшая уютная гостиная с горящим камином, парой кресел напротив и рядами книжных полок у дальней стены. Гарри мрачно покосился на друга и, подняв с пола волшебную палочку, высушил заклинанием промокшую насквозь мантию и волосы.
— И почему тебе так нравится закрывать дуэли этим заклинанием, если ты побеждаешь? — проворчал он. — Что, ничего другого в голову не приходит?
— Ну, — Том задумался, — Авада Кедавра как бы немного одноразовое заклинание.
Поттер смерил друга колючим взглядом.
— У тебя просто «ошеломляющая» фантазия, Том.
Они расселись в кресла, и Гарри потянулся, чувствуя, как ноют после всей их беготни мышцы.
— Если хочешь, могу в следующий раз попробовать Круциатус, — невозмутимо предложил Арчер.
— А чего-то менее зловещего и незаконного в твоём арсенале нет? — изогнул брови Поттер.
— Конечно, есть, — глаза Тома смеялись. — Агуаменти.
— Томас Арчер и его невообразимо «богатый» запас заклинаний, — закатив глаза, язвительно прокомментировал Гарри.
— Но, должен признать, твои навыки становятся всё лучше, — вдруг задумчиво сказал Том.
Гарри скосил на него глаза.
— Спасибо, о мудрый наставник, — ехидно проворчал он.
— Учитывая, что тебе пока не удается меня победить, смею предположить, что с твоей стороны было бы разумным прислушаться к моим советам, а не ёрничать, — голос Тома звучал насмешливо, но в его интонациях крылось нечто большее, чем просто шутка, словно в какой-то мере Арчер говорил вполне серьезно.
По правде сказать, ни этот тон, ни слова на Тома были совсем не похожи, словно с Гарри говорил не его друг, а некто гораздо более взрослый и опытный. Этот новый штрих, в купе со всеми другими переменами, которые подмечал в последнее время Поттер, ему не нравился. Гарри в молчании уставился на огонь, чувствуя, как его пристально изучают тёмные глаза Арчера.
— Том, — он прочистил горло, — я, хм, давно хотел спросить…
Он замолчал, не зная, как вообще озвучить свои мысли и опасения. Да и стоит ли вообще их озвучивать?
— Спрашивай, — тем временем ответил тот, заметив, как переменилось настроение собеседника.
— Ты в порядке? — Гарри поднял на него взгляд, брови Тома недоуменно изогнулись.
— У тебя слишком жалкие атаки, чтобы мне навредить, — усмехнулся он, то ли сделав вид, то ли действительно не поняв вопроса.
— Нет, — Гарри покачал головой. — Я хочу сказать вообще, ты в порядке?
— Не понимаю, о чем ты, — спокойно сообщил Том и невинно моргнул, будто и правда не понимал.
Гарри мысленно чертыхнулся.
«Ну ангел просто, чтоб тебя…»
— Я тут подумал, эм, помнишь, в прошлом году у тебя были все те кошмары и головные боли? — издалека начал он.
Арчер нахмурился.
— Допустим.
— Тебя тогда сильно пугали те сны, и после них ты так чудно себя вел… был немного, ну знаешь, как бы замкнутый…
— И что? — нетерпеливо поторопил друг.
— Я просто всё думаю, — он помедлил, — у тебя прошли эти кошмары?
— Гарри, куда ты клонишь?
Поттер сделал глубокий вдох, понимая, что намеками ему ответа не добиться.
— Ты странно себя ведешь! — в лоб выпалил он.
Арчер молчал почти минуту, без всякого выражения разглядывая его взволнованное лицо, но где-то в глубине обсидиановых глаз Гарри уловил нечто странное. Нечто, похожее на настороженность. Даже, отчасти, угрозу.
— О, — тускло произнёс Том. — И как же это выражается?
— Ты… — Гарри помедлил, и вдруг слова полились из него бесконечным потоком: — Тебе не кажется, что мы стали меньше общаться? Ты меня будто избегаешь! А иногда говоришь что-то такое, что на тебя совсем не похоже. Ты стал более жестоким, отстранённым. Мне иногда кажется, что ты с трудом переносишь моё общество. Ты вообще как будто предпочитаешь быть где угодно, лишь бы не со мной! Ты то уходишь куда-то один, то пропадаешь в этом вашем слизеринском клубе. Ничего не рассказываешь о том, что там у вас происходит. Некоторые ребята на факультете на тебя вообще так смотрят, словно боятся!
Том слушал эту тираду в гробовом молчании, непонятное мерцание в его глазах исчезло, сменившись холодом.
— Я одного не понимаю, — медленно произнес он, когда у Гарри закончился воздух, и он затих. — Ты меня обвиняешь в чем-то или просто выражаешь беспокойство?
— Я, — Поттер почесал затылок. — И то, и другое, наверное, — виновато признался он. — Я просто пытаюсь понять, с чем связано такое поведение. Я всё думал об этом и вспомнил о твоих кошмарах. Ты тогда тоже стал раздражительным и нелюдимым. Но если… если это из-за меня, если ты всё ещё, — Гарри глубоко вдохнул, — если ты злишься на меня за то, что случилось этой весной, то так и скажи, потому что я никак не пойму в чем дело!
— Никак не поймешь, — пробормотал себе под нос Том и сухо усмехнулся. — Ну да, как тут понять, Гарри, что мне на голову свалили обязанности старосты, которые пожирают просто астрономическое количество времени. Что слизеринцы с самого начала года косятся на нас с тобой, как на прокаженных и мне приходится пудрить им мозги и следить за своим поведением, чтобы они успокоились и поняли, наконец, что мы им не враги.
Гарри резко вскинул голову.
— А мы… не враги?
— Что? — Том нахмурился.
— Мы им не враги? — тихо повторил он.
— А с чего нам с ними быть врагами? — Арчера будто удивил этот вопрос. — Они наши сокурсники и нам куда ближе, чем Дамблдор с его Орденом. Разве ты не чувствуешь того же, Гарри? Разве твои сокурсники не вызывают у тебя больше лояльности? За годы обучения они помогали тебе куда значительнее, чем директор и его прихвостни.
— Да, но если начнется война, и мне нужно будет решать, кого защищать…
— Гарри-Гарри-Гарри, — Том с укором покачал головой и поцокал языком. — Как же легко ты попадаешь в эти сети.
— Что? — Поттер обратил на друга растерянный взгляд.
— Ты всегда прекрасно вживался в тот образ, которого от тебя ждали, — медленно пояснил Арчер. — Но вот теперь, похоже, ты облюбовал роль героя. Не спорю, это привлекательный вариант. Только, видишь ли в чем проблема, Гарри, герои долго не живут. Разве я не говорил тебе, что в первую очередь стоит думать о себе?
В интонациях Тома снова появились эти повелительные, авторитетные нотки, словно он говорил с неразумным ребенком. Поттера это начало раздражать.
— Ничего я не облюбовал…
— Гарри, задумайся, как давно ты вдруг стал думать о том, чтобы кого-то защитить? — перебил его Арчер.
— Что? — он моргнул.
— Разве подобное раньше тебя волновало?
— Конечно! Я всегда!.. — Гарри вдруг замолчал.
«А ведь и правда, — подумал он. — Раньше меня волновала только безопасность Тома и моя собственная, так почему же теперь?..»
Словно читая его мысли, Том, подавшись вперед, произнёс:
— Тебе было плевать на них, Гарри, — убежденно сказал он. — Вспомни. Этот образ защитника тебе навязал Дамблдор, запихнув в штаб Ордена, где все относились к тебе как герою-победителю до тех пор, пока ты не позволил этой иллюзии укрепиться в своём сознании. Привыкать к этому опасно.
Гарри хмурился, качая головой. Но когда он вдруг решил, что должен кого-то защищать? И почему?
— Но это правильно, — отвечая на собственные сомнения, негромко произнёс он.
— Потому что так кто-то сказал? — продолжал настаивать Арчер. — Или потому что ты сам это решил?
— Я… — Поттер растерянно смотрел на него. — Что ты хочешь сказать?
— Прекрати уже гнаться за ролью, которую навязывает тебе общество, — жестко отрезал Арчер. — Задумайся! Они хотят образцово-показательного мальчика, и ты превращаешься в пример для подражания. Хотят неадекватного шута, ты с удовольствием играешь эту роль. Хотят изворотливого лжеца, и ты тут же становишься идеалом Слизерина. Хотят героя, и вуаля! Ты тут же готов всех спасать!
— Всё не так! Я… я просто… я… — Гарри отвел взгляд. — Я просто делал то, что считал правильным…
— Нет, Гарри, — вдруг на удивление мягко сказал Том. — Ты делал то, что тебе навязывали под видом правильного. Хватит оглядываться на общепринятые каноны. Ты все больше становишься похож на тот образ, который хочет видеть Дамблдор.
— Это не так, — нахмурился Поттер.
— Правда? — брови Арчера изогнулись в насмешке. — Подумай, Гарри, так ли ты на самом деле болеешь душой за кучу незнакомых людей? Что в тебе требует быть спасителем слабых и обиженных? Ты сам? Или общество?
— Но защищать тех, кто в этом нуждается — правильно, — с нажимом повторил Поттер, ухватившись за этот аргумент, как за единственное разумное объяснение своему поведению.
— Это ты так решил? — голос Тома стал жестче. — Ты сам-то осознаешь, какие твои чувства настоящие?
— Все мои чувства настоящие! — раздраженно воскликнул Гарри. — А вот что насчет тебя?
Арчер застыл. Вся пылающая уверенность и напор, что отражались в тёмных глазах, мигом обратились в непроницаемую стену льда. Он медленно выпрямил спину, положив локти на подлокотники и сцепив пальцы замком.
— Поясни, будь добр, — сухо попросил он.
— Ты никогда не любил директора, я знаю, — тихо сказал Гарри, пристально наблюдая за поведением друга. — Но в последнее время, упоминая о нем, ты буквально пылаешь ненавистью. Почему, Том? Что такого он сделал, за что ты так ненавидишь его?
— Он…
— И не нужно говорить, что ты так себя ведешь из-за того, как он пытается мной манипулировать, — перебил его Поттер. — Мы знали это со второго курса, и всё же раньше ты никогда не испытывал к нему такой ядовитой ненависти. Что изменилось? — Арчер молчал, глядя в глаза друга с пламенеющей яростью. — Хочешь, я скажу тебе? — не дождавшись ответа, сказал Гарри. — Ты изменился, Том. Изменились твои взгляды на жизнь, на мир, на войну. У нас с тобой всегда была своя сторона. Мы никого не поддерживали и ни на кого не оглядывались, принимая решения. Но чем дольше я за тобой наблюдаю, тем меньше понимаю тебя.
— Времена меняются, Гарри, — тихо сказал Арчер. — И люди тоже. Пора бы тебе уже это понять.
— О, я прекрасно это понимаю, поверь, — Поттер не отрывал от лица друга внимательного взгляда, пытаясь угадать, какие эмоции бурлят сейчас в его душе, но глядя в чёрные глаза видел лишь пустоту и холод человека, который уже давно всё для себя решил.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Я хочу знать, на чьей ты стороне, Том? — выдохнул Гарри.
Он боялся задавать этот вопрос и боялся услышать ответ. Но, кажется, отступить он уже не мог. Если Том действительно принял решение, Гарри должен был это знать. И самое главное он должен был знать, почему Арчер это сделал? Что толкнуло его на сторону Волдеморта? Если, конечно, это так.
— Я на твоей стороне, Гарри, — нахмурился Том.
— Правда? — недоверчиво протянул он. — А почему тогда мне кажется, что мы с тобой всё дальше друг от друга? Будто наши дороги расходятся.
— Это не так, — твердо произнёс Арчер.
Поттер покачал головой и отвернулся. В памяти отчего-то всплыл давно забытый опрос Гермионы о десяти незнакомцах.
— Кого же ты спасёшь, Том? — удивляясь, отчего вообще вдруг вспомнил об этом, прошептал Гарри.
— Что?
— Твой дом в огне, — тускло произнёс Поттер. — Кого ты спасешь? Брата? Или десять незнакомцев?
Том смерил его высокомерным взглядом.
— Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что концепция спасения вообще плохо вяжется с моим образом мышления, — напомнил он.
— И всё же, — наставил Гарри, сам не понимая, почему это так важно для него. — Если бы нужно было кого-то спасти из пожара… если бы от этого зависела твоя жизнь, то кого бы ты спас?
Том молчал слишком долго, и Поттер начал думать, что тот и вовсе не ответит, но вот он, наконец, пошевелился, облизав пересохшие губы.
— Десять незнакомцев, — сказал он.
Гарри почувствовал, как всё в его душе будто застыло.
— Почему? — тихо, едва ли не с болью спросил он.
— Потому что таково моё решение, — глядя в сторону, ответил Арчер.
Гарри отвернулся, сжав пальцами подлокотники кресла. И он, и Том прекрасно знали, какой на самом деле ответ хотел услышать Гарри, но так же оба знали, какой ответ будет истинным. Поттер глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Вот в этом и кроется наше с тобой самое главное различие, — он горько усмехнулся. — Я всегда выберу брата.
— Даже если это погубит тебя?
— Даже если это погубит всех, — Поттер обратил на друга тяжелый взгляд. — В конце концов, мы оба эгоисты, — он усмехнулся. — Я тоже всегда делаю лишь то, что хочу, — покачав головой, он безрадостно усмехнулся. — Хотел бы я сейчас страшно на тебя разозлиться, но не могу...
— Почему же? — осторожно уточнил Арчер.
— Потому что мы оба знали, что ты ответишь, — Гарри пожал плечами. — Ты мог бы сейчас соврать. И все же ты ответил честно.
Губы Тома чуть дрогнули в усмешке.
— И что бы это могло значить?
— Что я тебе верю. И чтобы ты для себя ни решил, чего бы ни захотел и как бы ни поступил, я буду тебе верить.
— Потому что мы друзья, — передразнивая любимый аргумент Гарри, закатил глаза Том.
— Нет, — Поттер, помедлив, открыто улыбнулся другу. — Потому что, даже зная, что твой ответ может меня оттолкнуть или разозлить, ты мне не солгал. Я… ценю это.
Том смотрел в сторону, чуть усмехаясь каким-то своим мыслям.
— А я, — он повернул голову, встретившись взглядом с Гарри, — ценю, что ты принимаешь мой выбор, даже если он тебе не нравится.
Поттер медленно откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Интересно, понял ли Арчер, что признался сейчас в том, о чем Гарри так и не спросил напрямую? Ему хотелось вскочить и, схватив Тома за грудки, встряхнуть так сильно, чтобы у идиота искры из глаз посыпались. Хотел трясти его так до тех пор, пока тот не ответит, зачем так поступил? Но он продолжал сидеть в кресле, не в силах пошевелиться, словно всё его тело обратилось в камень. Неужели гордый, принципиальный, свободолюбивый Томас Арчер решил служить человеку, который намеревался убить Гарри? Его шантажировали? Угрожали? Переманили? Или он пошел на это добровольно? Что такого мог пообещать ему Волдеморт, чтобы он согласился? Что могло заставить его… ах, ну естественно. Это же очевидно. В памяти с болезненной ясностью вспыхнули воспоминания о Тайной Комнате.
Если не можешь спасти брата своими силами, спаси незнакомцев… и любым способом заставь их защищать его даже ценой своей жизни. И плевать, если эти незнакомцы окажутся Пожирателями смерти. Том всегда любил играть с огнём.
Гарри открыл глаза, слепо уставившись в пространство. Не ясно только, как далеко это зашло и можно ли что-то исправить?
«Что же ты наделал, Том? Когда мы перестанем совершать одни и те же ошибки?»
«С другой стороны, — сказал себе он, — быть может, зря я так испугался?»
Возможно, Том и выбрал сторону, но ещё не присоединился к ней? Как он там сказал этим летом? «Буду изучать ситуацию». Так может быть этим он и занимается?
И всё же, некоторые поступки Арчера Гарри не нравились.
— Я бы хотел попросить тебя о том же, — вдруг прошептал он.
— Что? — Том повернул к нему голову, непонимающе глядя на друга.
— Я прошу тебя, Том, — с непроницаемым спокойствием сказал он, — чтобы ты не пытался манипулировать мной, подталкивая к тому решению, которое выгодно тебе.
Это заявление, казалось, выбило Арчера из колеи, разбивая маску уверенного хладнокровия. Его глаза чуть расширились в удивлении, он шумно втянул носом воздух.
— Гарри…
— Я знаю, что ты не желаешь мне зла, Том, — перебил Поттер. — Именно поэтому я верю тебе, не смотря ни на что. Взамен я прошу, чтобы ты верил мне.
Том мрачно молчал.
— Я верю, — наконец, сказал он. — Я не верю тем, кто тебя окружает.
— Не решай за меня, — мягко и одновременно с этим настойчиво попросил Гарри. — Иногда, желая уберечь близких людей, мы на самом деле вредим им. Тебе ли об этом не знать? — Арчер медлил, то ли не зная, что сказать, то ли придумывая достаточно убедительный аргумент. Гарри не дал ему возможности ответить. — Желая защитить меня на втором курсе, ты выпустил василиска, и мы оба чуть не погибли. Не повторяй этой ошибки снова.
Лицо Арчера помрачнело.
— Не намекаешь ли ты, что я присоединился…
— Я ни на что не намекаю, Том, — устало вздохнул Гарри, хотя они оба прекрасно понимали, что именно на это он и намекал. — Мне просто очень давно хотелось тебе это сказать.
Том откинулся на спинку кресла, принимая расслабленную позу, но его руки так сильно стиснули подлокотники, что побелели костяшки пальцев.
— Ты не прав, — ровно произнёс Арчер, в его глазах, обращенных к Гарри, царила бесконечная тьма. — Но я не стану тебя разубеждать. Рано или поздно ты сам всё поймешь.
Не смотря на весьма печальные выводы, которые Гарри сделал из этого разговора, он вдруг против воли усмехнулся.
— Но лучше поздно, чем рано, да?
Том искоса взглянул на него и натянуто улыбнулся.
— Именно так.

* * *
— «Декрет об образовании № 23 (октябрь 1995)», — дрожащим от ярости голосом зачитала Гермиона. — «Решением министра магии Корнелиуса Фаджа профессор Долорес Амбридж назначается на должность Генерального Инспектора Хогвартса. Генеральному Инспектору дается право присутствовать на любых уроках других преподавателей, назначать им испытательный срок и, при необходимости, их увольнять. Назначение выше упомянутого декрета — проверка и улучшение качества обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс».
Грейнджер яростно потрясла смятым куском пергамента, который сорвала со стены в гостиной Гриффиндора.
— Нет, ну вы только подумайте! Мало ей было превратить один из важнейших предметов в какое-то недоразумение, так теперь она ещё и торчит на каждом уроке! — её трясло от злости. — Если так и дальше пойдет, она скоро вообще запретит волшебство в школе, где нас этому должны обучать!
— Мне начинает казаться, что Министерство уже находится под влиянием Сама-Знаешь-Кого, — мрачно сказал Рон, сидя за одной из парт в свободной аудитории, которую ребята заняли для своего небольшого собрания.
Гермиона расхаживала из угла в угол.
— Это возмутительно! Они не имеют права вмешиваться в дела школы! — негодовала она.
— Ну, технически имеют, — осторожно заметил со своего места Невилл.
— Регулировать и улучшать — да! Но не уничтожать на корню! — всплеснула руками Гермиона.
— Это точно! — подхватил Рон. — Эта Амбридж теперь во все дела Хогвартса сунет нос! Не ровен час, они уволят всех учителей и притащат сюда кучу министерских шавок.
— И всё это вместо того, чтобы готовиться к войне и собирать силы! — разочарованно сказала Гермиона. — О чем вообще думает министр?!
— О том, как бы прикрыть свою задницу разумеется, — пожал плечами Уизли.
— Ему будто и вовсе плевать, что с нами будет, — игнорируя резкое высказывание Рона, к которым она обычно относилась неодобрительно, Гермиона покачала головой. — Что он за человек?
— Но как его убедить, что они не правы? — Невилл обвел взглядом однокурсников. — Вряд ли мы сможем достучаться до него через профессора Амбридж.
— Определенно не сможем, — мрачно кивнула Гермиона. — И пока они наводят тут свои порядки и выдумывают свои глупые декреты, нам всем грозит опасность!
— И нас пытаются лишить возможности защищаться! — рыкнул Рон.
— Я думаю, Фадж решил, что Дамблдор тут организовал какое-то сопротивление и настраивает нас против Министерства, — сказала Гермиона.
— Не нас, а Поттера, давай уж говорить прямо, — проворчал Дин Томас, покосившись в сторону одного из участников собрания, который за всё это время не произнёс ни слова. — Это всё началось из-за него!
Гермиона нахмурилась в сторону Томаса.
— Всё из-за того, что Фадж не желает видеть ничего дальше собственного носа и из-за неуемной фантазии Скитер, причем тут Гарри?
— Что значит «причем»? По мнению Фаджа Поттер — ключевая фигура в оппозиции Дамблдора, — вскинулся Симус, отвечая вместо друга. — В Хогвартсе ни одно событие без него не обходится, не удивительно, что Фадж отправил сюда своего соглядатая. Поттер у всех уже как бельмо в глазу! И вообще, до сих пор не ясно, на чьей он стороне!
— Он на стороне Дамблдора, это же очевидно! — вклинилась в перепалку Джинни. — Ты сам-то понял, что сказал, Симус? Какой нормальный человек станет поддерживать убийцу своих родителей?!
— Да? А почему тогда он учится на Слизерине? — упрямо напомнил Дин. — И что-то я не заметил, чтобы те его считали своим врагом. А значит, он с ними заодно.
— Это же просто смешно! — возмущенно воскликнула сестра Рона. — Вы судите его только по принадлежности к факультету? Не слишком ли это категорично? Что он сделал?!
— Да он постоянно что-то выкидывает! — с презрением сказал Дин, многозначительно посмотрев на неё. — Между прочим, до сих пор неизвестно кто на самом деле открыл Тайную Комнату!
— Он меня спас, вы, болваны! — разозлилась младшая Уизли.
— Господи, вы оба такие узколобые! — переводя раздраженный взгляд с Финнигана на Томаса, процедила Гермиона. — Вместо того чтобы искать решение проблемы, вы ищете виноватого! — она резко отвернулась к безмолвному участнику собрания: — Гарри, ну почему ты молчишь?
Поттер, который последние полчаса рассчитывал формулу заклинания для создания карты, попутно задаваясь вопросом, какого чёрта он делает в компании революционно настроенных гриффиндорцев, поднял голову и недоуменно моргнул.
— Что?
Гермиона раздраженно сузила карие глаза.
— Я спрашиваю, почему ты до сих пор и слова не сказал? Будто это тебя вовсе не касается!
Гарри со вздохом отложил перо и выпрямился, обводя взглядом мрачное собрание. Амбридж, которая приобретала в школе всё больше влияния, отравляя обитателям волшебного замка существование фанатичной преданностью Министерству и неустанным надзором, мало кому могла показаться приятной компаний. А с её назначением Генеральным Инспектором Гарри теперь буквально повсюду на неё натыкался. Она патрулировала коридоры, присутствовала на всех уроках, усиленно пыталась контролировать преподавателей и весь учебный процесс, выдумывала всё новые запреты и правила, стремясь получить абсолютный контроль над жизнью в школе, и доводила до белого каления профессоров. С непоколебимым хладнокровием её присутствие на своих уроках воспринимали только МакГонагалл, Снейп и Герхард. Остальные либо нервничали, либо злились, либо сбивались, что только ухудшало их положение в глазах Амбридж. Казалось, она поставила своей целью не просто получить полный контроль над школой и её обитателями, но и буквально задушить любые свободы учеников и профессоров. Интересно, понимала ли она, что вместо того, чтобы привить всем уважение к Министерству магии она только всё больше разрушала его? Долорес Амбридж принесла в Хогвартс хаос и всё же… всё же…
— Для начала, мне не очень понятно, зачем меня вообще позвали, — признался Гарри.
— Видишь? — взлез Симус. — Даже он не понимает!
Гермиона только отмахнулась от однокурсника и вопросительно изогнула брови:
— Если ты не заметил, то мы обсуждаем диктатуру Амбридж в Хогвартсе, — холодно проинформировала она Поттера.
— Да, это я понял, — спокойно кивнул тот. — Но при чём тут я?
— А тебя что, всё устраивает? — сухо осведомилась Грейнджер. — И тебя не беспокоит, что эта женщина разрушает нашу школу?
— Ну для начала, она ничего не разрушает, — напомнил Гарри. — Просто лезет, куда не просят и раздражает. Но с другой стороны, может оно и к лучшему?
— Что? — Гермиона едва не задохнулась от возмущения.
— Ну подумай сама, — миролюбиво предложил Поттер, чувствуя, что теперь уже все присутствующие смотрят на него с откровенной враждебностью и даже Джинни, которая до этого его защищала, неодобрительно нахмурилась. — Система образования в Хогвартсе не идеальна, — начал объяснять Гарри. — Нам толком не преподают историю магии, потому что Биннса заклинило на войнах с гоблинами, а ведь это лишь крохотный аспект, который не освещает и половины нашего наследия. Или уход за волшебными существами. Мне нравится Хагрид, правда, но какой из него учитель? Мы весь третий курс выращивали чертовых червяков. А Трелони? Она же ходячее недоразумение. А ведь все эти люди должны учить нас. С какими знаниями мы выйдем отсюда после таких преподавателей?
— А метод преподавания Амбридж тебя, стало быть, устраивает? — ядовито уточнил Рон.
— Нет, конечно. Но она сюда не учить пришла, — Гарри развел руками. — Фадж изначально отправил её в Хогвартс, чтобы она докладывала ему о том, что происходит в школе, но ведь на места других профессоров можно взять более опытных волшебников. Вот пусть и занимаются нашим образованием.
— Это позиция безразличного человека, Гарри, — разочарованно покачала головой Гермиона. — Неужели тебя ничуть не волнует, что станет со всеми этими людьми, если их уволят из-за Амбридж?
— А почему это должно меня волновать? — Гарри непонимающе смотрел на подругу. — У нас тут не кружок благотворительности, а школа. Им вообще-то платят за то, что они учат нас, — он замолчал, задумчиво почесав затылок, — хотя насчет Биннса не уверен… зачем призраку деньги? — он хмыкнул. — Хорошо Дамблдор устроился. Бюджет на преподавателя истории есть, а преподавателя-то нет. Удобненько…
— Гарри!
— Ну извини! — он развел руками. — Но я серьезно не понимаю, почему тебя так беспокоит судьба незнакомых тебе людей.
— Слизеринец, — с отвращением выплюнул Финниган, обменявшись презрительными взглядами с Томасом.
Одновременно с ним Гермиона колко сказала:
— Потому что это люди, Гарри, и нельзя относиться к ним с таким равнодушием, не задумывался об этом, а?
— И что ты вот прямо-таки за них всей душой болеешь? — иронично уточнил Гарри. — Брось, Гермиона, тебя злит не то, что кого-то уволят. А то, что одержимая, фанатичная, жестокая министерская диктаторша заявилась сюда и наводит тут свои порядки.
— Ах, ты так проницателен, — ядовито процедила Грейнджер. — Ну раз ты весь из себя такой умный и расчётливый, объясни, будь добр, как нам научиться защищать себя, если эта «чудесная» женщина, которая, по твоему мнению, приводит нашу ужасную учебную программу в порядок, за один день превратила курс практической магии в читальный зал?
Поттер пожал плечами с таким видом, словно ответ был очевиден.
— Научиться самим.
— Самим? — вышел из ступора Рон. — Как ты себе это представляешь?
— Прочитал заклинание, попытался применить, применил, выучил, прочитал ещё одно, — едва ли не по слогам разъяснил Гарри, — это не так уж и сложно, правда…
— Да он просто издевается! — рявкнул Дин, опалив слизеринца гневным взглядом. — Я знаю, почему ты такой спокойный, Поттер!
— О? — Гарри в вежливом любопытстве поднял брови.
— Тебе просто плевать! Не тебе же грозит опасность! Ты не собираешься выступать против Того-Кого-Нельзя-Называть! Думаешь, что если переметнёшься на сторону змей, они тебя защитят, да?
— Дин… — начала говорить Джинни, но закончить не успела, так как в это мгновение по аудитории с низким гулом пронёсся магический вихрь, припечатав Томаса к стене.
Охнув, гриффиндорец повис в ярде над полом, отчаянно сопротивляясь и пытаясь освободиться, но магические путы крепко прижимали его к стене, не позволяя пошевелиться. Остальные ребята повскакивали со своих мест, выхватив волшебные палочки и направляя их на Гарри, который продолжал спокойно сидеть за одной из дальних парт, подперев голову рукой.
— Видишь ли, в чем дело, Дин, — равнодушно сказал он, не отрывая от Томаса взгляда — тот прекратил сопротивляться, с ненавистью глядя на Поттера. — Я такой спокойный, потому что я умею защищаться. И научился я этому самостоятельно. Поэтому мне плевать, хочет Амбридж учить нас или нет. Я в любом случае освою всё, что мне необходимо, — он перевел невозмутимый взгляд на группу взволнованных гриффиндорцев. — Если кто-то не верит мне, нападайте.
Гермиона, которая единственная не направляла на Поттера волшебную палочку, рассматривала друга с растерянностью и недоверием, словно не узнавая его.
— Отпусти его, — попросила она, стараясь говорить спокойно.
Гарри пожал плечами и секундой позже Дин упал на пол, когда магически силки выпустили его. Тряхнув головой, тот мгновенно оказался на ногах, выхватив волшебную палочку.
— Ты ответишь! — прошипел он. — Дифф…
— Стой! — перед ним встала Гермиона, заслоняя собой Гарри. — Подожди!
— Уйди, Грейнджер!
— Мы здесь не драться должны, а решить, что нам делать! — попыталась вразумить его та и чуть обернулась к остальным сокурсникам, которые смотрели то на Поттера, то на Томаса, не зная, что предпринять. Сам Поттер так и сидел на месте, не проявляя никаких признаков обеспокоенности сложившейся ситуацией и наблюдая за происходящим с отстранённым безразличием.
— Гарри, — Гермиона обратила на него горящие подозрительной решимостью глаза, — ты утверждаешь, что тебе по силам освоить программу курса, чтобы сдать СОВ и преуспеть в ЗОТИ?
— Вполне, — не особо задумываясь о том, куда она клонит, ответил тот.
— Отлично, — на ее губах появилась жесткая, уверенная улыбка. — Раз ты действительно так уверен в себе и своих силах, то почему бы тебе не научить нас тому, что ты знаешь?
— Что?!
Поттер не был до конца уверен, кто это сказал — он или группа ошеломленных гриффиндорцев. Пожалуй, это был коллективный вопль, в котором его собственный шок просто утонул, смешавшись с хором пораженных голосов.

* * *
Гарри не мог бы припомнить случая, чтобы его лучший друг так хохотал. Он пересказал ему разговор с гриффиндорцами ещё на подходе к Большому залу и с тех пор тот всё не мог успокоиться, продолжая смеяться, хотя оба уже сели завтракать. Некоторые слизеринцы за столом неодобрительно на него косились, но никто не решался открыто делать замечание веселящемуся старосте.
— И что ты ответил? — отсмеявшись, спросил Том.
Гарри, который все это время мрачно наблюдал за другом, пожал плечами.
— Что мне это неинтересно.
— Мерлин, — выдохнул Арчер и зашелся в новом приступе смеха, — я так это и вижу! «Гарри, будь нашим учителем!», — явно пародируя Гермиону, сказал он. — «Не интересует». «Но, Гарри…» «Нет, спасибо»… Только ты, Гарри, — выдавил он сквозь смех, — только ты мог в такое влипнуть.
— Спасибо за помощь и понимание, Том, — язвительно проворчал Поттер. — Я очень ценю это.
Арчер только покачал головой, продолжая тихо посмеиваться.
— Что за повод для веселья с утра пораньше? — напротив них уселся Забини.
— О, ничего особенного, — отмахнулся Арчер, принимая степенный вид. — Мы с Гарри просто обсуждаем, какой бы из него вышел профессор ЗОТИ.
— И какой же? — подсаживаясь к Блэйзу, поинтересовался Малфой.
— Очень, хм, незаинтересованный, — Арчер снова насмешливо фыркнул.
— Не понял, где шутка, — расстроенно признался Забини, поворачиваясь к Драко. — Ты понял?
— Чувство юмора Тома может понять только Том, — глумливо прокомментировал Гарри.
Разговор прервался, когда в Большой зал влетели почтовые совы. Радуясь, что тема закрыта, Гарри наблюдал за птицами, надеясь получить весточку от Сириуса или Ремуса. Том рядом с ним ловко подхватил предназначающийся ему номер «Ежедневного пророка» и раскрыл журнал, как и многие другие ребята. Со всех сторон слышался шорох страниц, и по мере того, как все больше людей разворачивали свои номера «Пророка», шум голосов и смех постепенно стихали. Гарри знал, что это означает. По залу расползалась тяжелая, удушливая тишина. Он поднял голову, вопросительно глядя на сидящего напротив Блэйза. Тот медленно, почти нехотя встретился с ним взглядом.
— Что пишут? — тускло поинтересовался Гарри.
— Этой ночью из Азкабана сбежали Пожиратели смерти, — ответил за друга Малфой.
— Ну вот и началось, — констатировал Том, обводя сокурсников долгим взглядом. — Всем счастливого Хэллоуина.
Гарри не мог понять, чего больше в его голосе: тревоги или предвкушения.

Глава 13. Страх под маской сомнений

С того дня, как стало известно о побеге Пожирателей смерти из Азкабана, обстановка в магическом мире изменилась. Люди были напуганы и взволнованы, и эта тревога ощущалась даже в стенах Хогвартса. Невилл ходил как в воду опущенный, зная, что женщина, по вине которой он потерял обоих родителей, на свободе. Большинство старшекурсников Гриффиндора выглядели так, словно каждое мгновение ждали нападения на Хогвартс, и воинственно поглядывали на слизеринцев. Некоторых представителей змеиного факультета новости, напротив, воодушевили, хотя даже среди них были те, кто казался встревоженными.
Министр Фадж дал интервью, заверяя население магической Британии, что у Министерства всё под контролем, и на поимку беглецов брошены все силы Аврората. Некоторые, должно быть, действительно верили в это, и все же игнорировать массовый побег опасных преступников было сложно. Ведь кто-то этот побег организовал, а это определенно должен был быть далеко не заурядный маг, и главное, он явно действовал не один. Разговоры и теории ходили разные: от возвращения Волдеморта до появления нового Тёмного Лорда. И, конечно, несмотря на слова министра, в безопасности себя больше никто не чувствовал.
По школе поползли разговоры, что грядет новая война. Студенты едва ли не каждый день отправляли родителям письма, чтобы убедиться, что с их семьями всё в порядке, и пытаясь выяснить, что происходит вне школы.
Амбридж всем своим авторитетом старалась искоренить нежелательные пересуды и волнения и в итоге, руководствуясь малопонятными мотивами, запретила любые кружки и собрания студентов. Теперь собираться в какие-либо группы по интересам ученики могли только с позволения генерального инспектора, что мало кого остановило, и вечерами в гостиных общежитий проходили бесконечные дебаты о том, что же всё-таки происходит.
Гарри до всего этого безумия в Хогвартсе дела не было. И все же, в нём отчего-то взыграл дух противоречия, навеянный всеобщими настроениями, и он в очередной раз поцапался с Амбридж на уроке, заявив, что если бы министра действительно так беспокоила безопасность волшебного сообщества, он бы не занимался идиотизмом вроде отмены школьных кружков, а усилил охрану в Азкабане. Подобное заявление дало ему некоторое уважение в рядах гриффиндорцев, вызвало молчаливое негодование слизеринцев и стало причиной ещё недели отработок у Амбридж в компании кровавого пера.
На третий день отработок шрамы на руке Гарри перестали заживать, а все запасы заживляющей мази подошли к концу ещё во время прошлых отработок. Теперь Поттер был снова вынужден скрывать порезы маскирующими чарами. Но долго так продолжаться не могло. Прятать их бесконечно он не мог, а значит, следовало обратиться за лекарством к одной из двух целительниц, пока чертовы строчки не врезались в его кожу на всю жизнь уродливыми шрамами. Решив выбрать меньшее из двух зол, вечером в среду Гарри постучался в кабинет профессора целительства и, не дожидаясь разрешения войти, осторожно приоткрыл дверь, заглянув внутрь.
Эрмелинда стояла возле книжных полок в дальнем конце кабинета, изучая какие-то бумаги, и когда Поттер осторожно окликнул её, едва не подскочила от неожиданности, выронив записи, и те рассыпались по полу. Заметив в дверях своего ученика, Герхард сердито поджала губы, в её голубых глазах вспыхнула злость.
— Поттер, — процедила она, взмахом руки призывая бумаги обратно, — вас что, стучать не учили?
Удивленный столь нехарактерному поведению обычно очень сдержанной целительницы Гарри недоуменно моргнул.
— Простите, мэм, но я стучал, — он помедлил. — Я могу зайти?
Она мгновение смотрела на него со смесью раздражения и досады, словно определяясь, стоит ли впускать.
— Проходите, — наконец решила она, и когда тот переступил порог кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь, холодно поинтересовалась: — Что вам нужно?
Гарри нахмурился, начиная сомневаться в своём решении прийти к ней этим вечером. Профессор явно была чем-то расстроена или встревожена, может быть, не стоило беспокоить её?
— Я… ну… я могу потом зайти, если вы заняты, мэм, — нерешительно пробормотал он.
— Не несите чепухи, Поттер, — резко бросила она, убирая бумаги на полку и возвращаясь к своему столу, который был завален книгами. — Либо объясните, зачем пришли, либо не тратьте моё время невнятным бормотанием.
Гарри моргнул, невольно отмечая, что в таком настроении Эрмелинда Герхард удивительно напоминает его профессора зельеварения. С ней определенно что-то было не так.
— Я, хм, видите ли, я бы хотел узнать, нет ли у вас заживляющей мази? — он все-таки решился озвучить свою просьбу.
Эрмелинда, которая резкими, нервными движениями закрывала и собирала в стопку книги на своем столе, замерла и подняла голову, обратив на своего ученика жёсткий взгляд.
— А в лазарет вы зайти не додумались?
— Ну я подумал сначала спросить у вас, мэм…
— Поттер, я похожа на медпункт?! — раздраженно поинтересовалась Герхард. — Обязательно бегать ко мне из-за каждой мелочи?
— Ну вы вроде как мой врач…
— Я занимаюсь исключительно проблемами с вашей магией, Поттер, — отрезала она. — По всем остальным медицинским вопросам будьте любезны обращаться к Поппи Помфри.
Гарри обиженно дернулся. Раньше Эрмелинда никогда не вела себя так грубо и холодно. По крайней мере с ним.
— Простите, мэм, вы правы, — пробормотал он. — Извините за беспокойство.
Он развернулся, направившись к двери. У самого порога его догнал её усталый голос.
— Мистер Поттер…
Он обернулся.
— Сядьте, — она указала на гостевой стул напротив своего стола.
Гарри мгновение колебался, но все же сделал, как она сказала. Эрмелинда тем временем привела поверхность своего стола в относительный порядок и медленно выдохнула, откинув со лба русую прядь волос, выбившуюся из прически.
— Я слишком резко с вами разговаривала, — куда спокойнее сказала она. — Вы этого не заслужили. Приношу свои извинения.
— Ничего страшного, мэм, мне не стоило отрывать вас от дел и, наверное, действительно следовало просто обратиться к мадам Помфри. А у вас, э-э-э, — он замешкался, но всё же договорил, — у вас всё в порядке?
— Да. Благодарю, — отрезала она, её взгляд стал жестче, словно она с трудом сдерживалась, чтобы вновь не выйти из себя. — Что с вами случилось?
— Я, хм, порезался, — нехотя выдавил Гарри. — Но не хотел идти к мадам Помфри, а то она из-за любой царапины поднимает жуткий шум.
Эрмелинда несколько секунд в полном молчании смотрела ему в глаза.
— Где?
— Что?
— Где вы порезались? — её цепкий взгляд скользнул по его рукам, шее и лицу.
— Эм, ну, — Гарри вдруг вспомнилось, что на дуэли с Арчером пару дней назад его плечо не сильно задело режущим проклятием. — На плече.
— Покажите.
Гарри покраснел, не собираясь перед ней раздеваться.
— Это не очень серьезный порез, просто саднит, — торопливо заверил он.
— Поттер, — процедила Эрмелинда, все-таки теряя терпение, — я не собираюсь весь вечер вас уговаривать. Вы либо покажете порез, либо я отправлю вас в лазарет в принудительном порядке.
— Хорошо-хорошо, — проворчал он, стянув мантию и расстегивая рубашку.
— Что ж, — спустя пару минут пристального осмотра, заключила Эрмелинда, — порез действительно несерьезный, но мне хотелось бы знать, как вы его получили.
— О, это просто тренировочная дуэль, — поспешно объяснил Гарри, застегивая рубашку, — ничего такого.
Эрмелинда недоверчиво изогнула бровь.
— Тренировочная дуэль, на которой кто-то применил против вас режущее проклятье? — сухо уточнила она.
— Мы немного, хм, увлеклись, — Поттер смущенно запустил пальцы в волосы, не хватало ещё Тома к этому приплести.
— Если кто-то напал на вас…
— Нет-нет, мэм! Честное слово, это всего лишь дружеский поединок!
— В этом случае, вам следует вспомнить, что использование столь опасных чар позволяется только в присутствии преподавателя. Дружеская или нет, подобные дуэли опасны, и если я узнаю, что вы снова рискуете своим здоровьем и здоровьем кого-то из учеников, устраивая подобные поединки, я сообщу об этом вашему декану.
— Обещаю, этого больше не повторится! — поклялся Гарри.
— Хорошо.
Профессор Герхард отошла к шкафчику, где хранились целебные настойки и мази, открыв стеклянные дверцы, она сняла с полки флакон с зельем.
— Берите, — она поставила флакон на стол перед Гарри. — Нанесите мазь перед сном. Через пару дней и следа не останется.
— Спасибо! — Поттер торопливо убрал мазь в сумку и поднялся на ноги. — Простите, что отнял у вас столько времени.
Эрмелинда в ответ только махнула рукой, давая понять, что он свободен, и Гарри торопливо ретировался, подумав про себя, что надо бы заказать ингредиенты для заживляющего зелья и приговорить мазь самостоятельно, потому что отговорки про дуэли, похоже, больше не пройдут.
«И всё же, — выходя в коридор, размышлял он, — почему профессор Герхард так странно себя ведет?»
Он достаточно долго общался с Эрмелиндой, чтобы заметить, что с ней что-то не так. Обычно её сложно было выбить из колеи, она всегда была собранной и сдержанной, так что же такого могло с ней произойти, что она сама не своя?
«С другой стороны, мне, наверное, повезло, что голова у неё занята чем-то другим, — решил Гарри. — Иначе она сразу бы заподозрила, что я не совсем честен».
И всё-таки интересно, почему она такая нервная?
Возможно, дело в инспекциях Амбридж? Может быть, она волнуется из-за того, что в школе установлен такой контроль? Хотя с чего бы ей переживать? Эрмелинда отличный профессор, к тому же она никак не связана ни с Дамблдором, ни с его Орденом, так что ей нечего опасаться увольнения.
«Если только Амбридж не узнала, что Эрмелинда является моим лечащим врачом, — мрачно подумал Гарри. — Потому что все, что связано со мной, у нашего генерального инспектора вызывает нездоровый интерес и закономерный негатив. Не стоит ли сказать об этом профессору Снейпу? Возможно, он сможет как-то помочь Эрмелинде?»
Гарри вздохнул, отвлеченно потерев большим пальцем скрытые маскировочными чарами шрамы на тыльной стороне ладони. Одно он знал наверняка — больше обращаться за помощью к профессору Герхард нельзя. Потому что если Амбридж решит, что Гарри слишком уж часто заходит к профессору целительства вне учебного времени, она её просто изведет или вообще уволит. Гарри не мог так подставить Эрмелинду.

* * *
С самого утра не переставая шел снег. Холодные ветра сковали землю морозом, и вся территория школы укрылась белым покрывалом, из-под которого теперь выглядывали лишь пожухшие стебли сухой травы. Урок по уходу за магическими существами, который, в отсутствии Хагрида, вела профессор Граббли-Дерг, подошел к концу, и Гарри в компании Драко и Блэйза направлялся к замку на обед, старательно не замечая преследующую их Гермиону. На лице гриффиндорской отличницы при этом была написана такая мрачная решимость, что Поттер искренне боялся оставаться с ней наедине, и надеялся только на то, что она не отважится окликнуть его, пока рядом другие слизеринцы. Как выяснилось, он сильно заблуждался на её счет.
— Гарри!
Он едва не завыл от досады.
«Ну вот почему у гриффиндорцев главное качество — смелость, а не здравый смысл или чувство такта?»
Отвечать ему не пришлось, потому что Малфой будто того и ждал.
— Что тебе нужно, Грейнджер? — круто разворачиваясь на каблуках, презрительно осведомился он. — В Поттера влюбилась?
Гермиона остановилась в нескольких шагах от них, бросив на Драко ледяной взгляд:
— Ты сменил имя, Малфой?
— Нет, — он на миг растерялся.
— Тогда с какой стати ты откликаешься, когда зовут не тебя? — уточнила она. — Иди, куда шел.
— А ты мне не указывай, грязно…
— Драко, — «ласково» вклинился в перебранку Гарри, — что я говорил тебе насчет этого обращения?
Малфой мрачно покосился на сокурсника.
— Что Поттер тебе рот зашьет, если ещё раз услышит Запретное Слово, — услужливо напомнил Блэйз, улыбаясь от уха до уха. — Слушай, Гарри, а половина слова считается? Хочу посмотреть, как Драко будет выглядеть с зашитым ртом.
— Паршиво он будет выглядеть, — без тени улыбки проинформировал Поттер, упрямо не встречаясь взглядом с Гермионой.
— Гарри, мне нужно с тобой поговорить, — игнорируя слизеринский обмен колкостями, сказала Грейнджер.
Он бросил на неё угрюмый взгляд.
— Я спешу.
— Куда? На обед? — она изогнула брови. — Серьёзно, Гарри? Может, хватит от меня убегать?
— Я не убегаю.
— Ну да, конечно, — Гермиона фыркнула и обратила колючий взгляд на парочку притихших слизеринцев, которые продолжали топтаться рядом, жадно внимая каждому слову. — Вы что-то хотели?
— Да, — тут же процедил Драко. — Чтобы ты избавила нас от своего общества.
Враждебный тон и содержание впечатления на Грейнджер не произвели.
— Так я вас и не задерживаю.
— Ты забываешься, Грейнджер, — зашипел Драко. — Не смей так разговаривать со мной.
— А то что? — она вскинула голову. — Папочке жаловаться побежишь?
Забини прыснул и не слишком-то тихо прошептал, обращаясь к Гарри:
— Самое время для знаменитого цитатника Драко, который начинается со слов: «Мой отец всегда говорит…»
— Заткнись, Блэйз, — невольно краснея, рявкнул Малфой, который, похоже, и правда собирался сказать нечто, начинающееся именно с этой фразы.
Гарри покосился на мрачную Гермиону, потом на сердитого Драко и, наконец, на развеселого Блэйза. Похоже, если он так и будет молчать, Грейнджер не отстанет и придется потратить всё обеденное время, слушая её ругань с Малфоем и дурацкие каламбуры Забини.
— Ладно, — вмешиваясь в перепалку, вздохнул он. — Давай поговорим, — Поттер взглянул на однокурсников: — Идите, я вас догоню.
— Предпочитаешь общество гриффиндорцев? — тут же ощетинился Драко.
— Предпочитаю не стоять на морозе, слушая глупые препирательства, — огрызнулся Гарри.
— Я так и думал, что ты с ними заодно, — со злостью выплюнул Малфой.
— Ой, Драко, ну ты такой ревнивый, — шутливо пожурил друга Блэйз, приобнимая того за плечи и увлекая за собой к зданию школы. — Идём, вдруг у них любовь, а мы тут всю романтику портим. Идем-идем, расскажем лучше Дафне, что ей пора перекраситься в шатенку и накрутить локоны, а то не ровен час, кавалера уведут.
Они уходили всё дальше, Поттер, провожая их взглядом, только головой покачал.
— Идиоты…
— Гарри, — он обернулся, встречаясь взглядом с Гермионой. — Нам надо поговорить.
Он вздохнул.
— Это я уже понял. Только не понял о чем.
— Ты прекрасно всё понял, раз так резво от меня убегал.
— Если об этом, то мой ответ всё ещё в силе, — он развернулся, шагая в сторону замка, Гермиона торопливо последовала за ним.
— Но если бы ты только выслушал…
— Я уже один раз выслушал, спасибо большое, — холодно перебил он. — Я не собираюсь никого ничему учить.
— Почему нет? Ты талантливый маг! Разве плохо поделиться своими знаниями с другими?
— Тебе надо, ты и делись, — Поттер веско взглянул на собеседницу. — Можно подумать, я во всей школе один такой любитель книжки полезные читать.
— Я пыталась! — она всплеснула руками. — Но они не слушают меня! Ты же, напротив, прекрасно умеешь привлечь к себе внимание и заставить людей делать то, что тебе нужно!
— Ты меня с кем-то спутала, — сухо сообщил Гарри, ускоряя шаг и рискуя поскользнуться на заснеженной тропинке. — Я никого ничего делать не заставляю.
— Не прибедняйся. Я видела ваши тренировки по квиддичу!
На этих словах Поттер всё-таки поскользнулся и, восстановив равновесие, остановился, удивленно взглянув на собеседницу.
— И что с того?
— Вся команда смотрит на тебя, будто ты им заклятый враг, но, тем не менее, тебе удается поддерживать железную дисциплину. Не это ли качества лидера? — Гермиона победно усмехнулась, заметив, как лицо друга удивленно вытянулось.
— Эти чудеса творит значок капитана команды и авторитет нашего декана, а не мои выдающиеся лидерские качества, — проинформировал её Поттер. — Не обманывай себя.
Он снова направился к школе, но Гермиона обогнав его, встала на пути и преградила дорогу, вынуждая остановиться.
— Но это же важно! — она попыталась зайти с другой стороны. — Мы стоим на пороге войны и нас лишили права и возможности научиться защищать себя! Почему же ты не хочешь помочь тем, кто в этом нуждается?
Гарри понял, что начал злиться.
— С какой стати, скажи на милость, я должен кому-то помогать? — выпалил он. — Какая мне от этого выгода?
— Выгода?! — поразилась Грейнджер. — Ты вообще себя слышишь, Гарри? Говоришь, как слизеринец.
— Вот так новость! — он фыркнул. — Открыть тебе тайну? Я и есть слизеринец.
— И не нужно язвить, — Гермиона упрямо скрестила на груди руки. — Ты не хуже меня понимаешь, что всем нам придется сражаться. Так помоги другим!
— Да с какой радости?! — теряя терпение, рявкнул Гарри. — Всё, что я знаю, я узнал сам! У меня на это четыре с лишним года ушло! Я перерыл кучу книг, тренировался, оттачивал навыки, посвящал этому всё свободное время. Так объясни мне, будь добра, зачем я буду делиться своими знаниями с теми, кто за те же четыре года даже не задумался ни разу о том, чтобы почитать что-то помимо школьной программы? Зачем мне тратить своё время на кучку ленивых раздолбаев?
— Этим «ленивым раздолбаям» грозит опасность, — сумрачно напомнила Гермиона.
— Отлично! А мне-то что за горе? — он попытался её обойти, но она снова его остановила.
— Ты что, даже не хочешь понять, что помогая этим людям, ты помогаешь себе? — устало спросила Грейнджер. — Они ведь могут стать твоими союзниками… твоими друзьями.
— Как выяснилось, такие друзья, вмиг могут стать врагами, стоит выйти очередной бредовой статье в «Пророке», — глухо произнес Поттер. — Те, кто улыбались тебе сегодня, завтра набросятся на тебя с нелепыми обвинениями, потому что ты всего лишь умеешь говорить со змеями. Видишь ли в чем дело, Гермиона, одно лишнее слово, один случай в Кубком Огня, одна заметка в газете — и из всеобщего любимца ты превращаешься в изгоя и сумасшедшего. Так скажи, на кой чёрт мне такие друзья? И самое главное, зачем мне отдавать в руки этим людям оружие, которое они могут потом направить против меня? Если они хотят научиться самозащите, пусть делают это самостоятельно.
Несколько мгновений Грейнджер с грустью и разочарованием вглядывалась в его глаза.
— Правду говорят, что Слизерин превращает людей в эгоистов и параноиков, — качая головой, заключила она.
— Ты не права, Гермиона, — ответил Гарри. — Я всегда был эгоистом и параноиком, но ты отчего-то упрямо продолжала наделять меня качествами, которыми я не обладаю и никогда не обладал.
— Ты был благородным…
— Ошибаешься, — он отвернулся.
— Ты помогал людям, — наставила она.
На этих словах Гарри едва не рассмеялся.
— Кому я помогал, Гермиона? Назови хоть одного человека!
— Джинни!
— Да она просто подвернулась под руку, когда я пытался вытащить Тома. Вот и всё! — он досадливо и раздраженно скривился. — Меня всегда волновала безопасность только одного человека. И только ради него я готов был рискнуть чем угодно. И этот человек Том! Больше в своей жизни я не помог никому! Я не герой и не нужно заставлять меня им становиться.
— Ты помог мне, — тихо сказала Гермиона.
— Чем? — удивленно осведомился Поттер.
— Ты помог, став моим другом. Помог, поддерживая меня. Защищая от одиночества.
— Мне просто было с тобой интересно, — Гарри помрачнел. — Я не делал этого для тебя.
— Ты помог Виви, когда того после поимки ожидала печальная судьба, — не отступала Грейнджер.
— Это вышло случайно.
— Помог Сириусу.
— Да, чтобы избавиться от опекунства Дурслей, — он поморщился. — И то больше помогал не я, а Снейп, Ремус и Дамблдор.
— Ты вступался за Невилла, когда его задирали слизеринцы, — упрямо настаивала Гермиона.
— Я просто его жалел, — Гарри вздохнул.
— Ты…
— Да пойми же, я в жизни ничего хорошего и самоотверженного не делал! — почти в отчаянии воскликнул он. — Я не хороший человек! Не гриффиндорец! Ты так веришь в то, что я всех спасу и всем помогу, но понимаешь ли ты, что это я… что из-за меня… — он вдруг понял, что ему не хватает воздуха, будто на его горле сжались невидимые пальцы. — Это же я… я… — он отчаянно хватал ртом воздух, пытаясь вдохнуть полной грудью, чувствуя, как виски стиснул обруч тупой, ноющей боли, а перед глазами поплыли чёрные круги. — Это я ви-виноват, что те-теперь все…
Он замолчал и со стоном сжал голову руками, задыхаясь от боли. В памяти заскользили смутные, обрывочные образы: пылающий алым огнём рунический круг, вой магического шторма, залитый кровью пол, алые глаза, в которых полыхает бесконечная, всепоглощающая ненависть, и насмешливый шепот, эхом разносящийся по тёмному залу: «…Знает ли Дамблдор, что взял под свое заботливое крылышко волшебника куда страшнее Волдеморта?»
Словно издалека, он услышал испуганный голос Гермионы:
— …ри! Гарри! Что с тобой?! Гарри?!
Он распахнул глаза, почти в ужасе глядя в побледневшее лицо подруги. Видения исчезли, скрываясь за серой пеленой забвения и оставляя после себя лишь холод и мигрень. Гарри прижал ладонь ко лбу, чувствуя, как пульсирует болью шрам, и пытаясь вспомнить, что он собирался сказать.
— Гарри? — снова позвала его Гермиона, осторожно взяв его за запястье и отводя руку от лица, Поттер потерянно взглянул в её горящие тревогой карие глаза.
— Я не умею спасать, — хрипло сказал он. — Я умею только разрушать. Извини, но я не стану помогать тебе. Я не могу… и не хочу.
Высвободив руку из ее пальцев, Гарри развернулся на каблуках и побрел к школе. На этот раз Гермиона не стала ни останавливать его, ни окликать, лишь провожала растерянным и обеспокоенным взглядом, стоя посреди школьного двора.

* * *
— Эрмелинда Герхард странно себя ведет, — с порога завил Снейп, без стука врываясь в кабинет Дамблдора.
Директор Хогвартса, которого тот застал за изучением каких-то свитков, поднял голову и невозмутимо улыбнулся.
— Проходи, Северус, присаживайся. Чаю?
Снейп сел в гостевое кресло и продолжил развивать начатую мысль.
— Вы вообще обращаете внимание на то, что творится у вас под носом? — не особо беспокоясь о том, с кем разговаривает, возмутился он. — Эта женщина явно что-то замышляет!
— Откуда такие мысли, Северус? — смирившись с тем, что спокойно поработать ему не дадут, Альбус отодвинул в сторону свои бумаги и положил руки на стол, сцепив пальцы замком.
— С того дня, как из Азкабана сбежали Пожиратели, её поведение изменилось, — проинформировал он.
— Вот как? — обеспокоенным или хотя бы заинтересованным Дамблдор при этом не выглядел. — И в чем же это выражается?
Снейп едва не зарычал от досады.
— Герхард работает в Хогвартсе уже год, — холодно напомнил он, — и я ни за что не поверю, что за всё это время вы не удосужились узнать, что она из себя представляет. Но раз уж вам так хочется изображать неведение, позвольте пояснить. Уровень эмоциональности этой женщины может посоперничать с камнем. Даже если бы на эту чёртову школу упал метеорит, Эрмелинда Герхард и бровью бы не повела…
— Ты преувеличиваешь…
— …но в последнее время она растеряла всё свое хладнокровие и едва не вздрагивает от каждого шороха. Она стала вспыльчивой и нервной, разве это не странно?
— Как я погляжу, ты весьма пристально наблюдаешь за профессором Герхард, раз замечаешь столько нюансов в её поведении, — чуть улыбнулся Дамблдор.
— Ну естественно, — Снейп нахохлился. — Не будем забывать, что именно её родственник пару лет назад чуть не угробил Поттера.
— Это была варна.
— А может и нет, — упрямо нахмурился декан Слизерина. — Наверняка никто сказать не может. Я все ещё считаю, что этой женщине не место в Хогвартсе.
Директор вздохнул.
— Я услышал твоё мнение и в те несколько прошлых раз, когда ты его высказал, — напомнил директор. — И все же убежден, что ты зря беспокоишься. Профессор Герхард не опасна.
— Вам напомнить о её диких экспериментах? — сухо поинтересовался Северус. — Что если она вздумает испробовать своё варево на Поттере? Посмотрю я на вас, когда от мальчишки после этого одни шнурки останутся.
Альбус тихонько рассмеялся.
— Не драматизируй, Северус, — он чуть посерьезнел. — Лучше скажи мне, слышно ли что-нибудь от Волдеморта?
Снейп скривился.
— Если бы он меня вызвал, я бы сообщил вам, — уязвленно заметил он.
— Я в тебе не сомневаюсь, Северус, — заверил его директор. — Но не находишь ли ты странным, что за все это время Тёмный Лорд так ни разу и не призвал тебя?
— Полагаю, он пока не нуждается в моих услугах, — нехотя пробормотал Снейп.
Ему и самому это затишье не нравилось. Больше всего его пугала мысль, что Волдеморт мог каким-то образом узнать, что он предатель. Каждое мгновение Снейп ждал вызова и разоблачения, после которого все последние четырнадцать лет бесконечного ожидания и страха потеряют всякий смысл.
— Это беспокоит меня, — тем временем сказал Дамблдор. — Даже если Волдеморт не планировал посвящать тебя в план побега, он должен был обратиться к тебе за восстанавливающими зельями для освобожденных Пожирателей, чтобы быстро поставить их на ноги. И если он до сих пор не сделал этого, то…
— Он нашел другого мастера зелий, — закончил за директора Снейп.
— Но в Англии нет мастеров твоего уровня.
— Значит, он нашёл кого-то похуже, — стараясь не паниковать раньше времени, предположил Снейп.
— Либо нашел кого-то не из Англии, — задумчиво пробормотал Дамблдор и, отвернувшись к окну, ненадолго замолчал, потерявшись в каких-то своих мыслях.
Снейп развивать тему тоже не спешил. Мысль о том, что Волдеморт каким-то образом смог привлечь некого талантливого мастера зелий из другой страны, сильно его нервировала. Не зная, кто именно готовит зелья для Тёмного Лорда, сложно было предугадать, чего ожидать, и насколько этот человек опасен.
— Может это быть Слизнорт? — предположил Северус и сам же поморщился от этой идеи.
— Нет-нет, — директор качнул головой. — Гораций не настолько хорош в зельеварении, чтобы привлечь внимание Волдеморта.
— Но если Тёмный Лорд больше не доверяет мне, то…
— Я уверен, это кто-то другой, — сказал Альбус, задумчиво пригладив серебристую бороду. — Кто-то определённо, хм, выдающийся, — он, наконец, повернул голову, взглянув на Снейпа. — В любом случае, — мягко улыбнулся он, — мы так или иначе об этом узнаем. Волдеморт не может долго держать тебя в стороне, и нам нужно хорошенько подготовить твой доклад для него. Даже если он нашел ещё одного мастера зелий, это не отменяет того факта, что он считает тебя своим шпионом.
— Только надолго ли? — сумрачно проворчал Северус.
— Не стоит изводить себя раньше времени, — успокаивающе улыбнулся Дамблдор.
Снейп вздохнул. Что ж, похоже, директор больше не собирается развивать эту тему. Увы, всеобъемлющее спокойствие начальника Северусу не передалось.
— Насчет Эрмелинды Герхард…
— Оставь, Северус, — Дамблдор поднял руку, призывая его к молчанию. — Уверен, она просто обеспокоена происходящем в волшебном мире.
— Альбус, — Снейп вздохнул, — мы говорим о женщине, которая до этой весны даже не знала, что означает клеймо Тёмного Лорда на моей руке. И вы думаете, её может обеспокоить побег Пожирателей, если она якобы даже до конца не понимает, с чем это связано? Неужели вы не видите, что с ней что-то не так.
— Северус, мне думается, ты чересчур эмоционально реагируешь, — беззаботно отозвался Дамблдор. — Она всего лишь напугана.
Декан Слизерина сощурился, пристально разглядывая собеседника.
— Что вам известно? — с подозрением осведомился он.
— Мне? — директор будто удивился. — Совершенно ничего, уверяю тебя.
— Альбус… — предупреждающе начал Снейп, но тот перебил его, продолжая сиять раздражающе благодушной улыбкой.
— Я совершенно уверен, Северус, что беспокоиться не о чем, а миссис Герхард к происходящему никак не причастна. Я бы советовал тебе провести в её компании побольше времени, быть может, тогда ты поймешь, что в ней нет ничего подозрительного.
— Пожалуй, я так и поступлю, — с угрозой процедил Снейп.
Дамблдор погрустнел.
— Когда я говорил о том, что тебе следует проводить с ней больше времени, я не имел в виду «следить за ней».
— Но идею вы подали хорошую, — Снейп поднялся на ноги. — Помяните моё слово, Альбус, с этой женщиной у нас ещё будут проблемы.
Директор Хогвартса в ответ только тоскливо вздохнул.
— Порой, Северус, стоит больше доверять людям, — упрекнул он.
— Не таким, как она, — презрительно бросил Снейп, покидая кабинет своего начальника.
Дамблдор некоторое время задумчиво рассматривал закрывшуюся дверь, после чего обернулся к Фоуксу, который, не мигая, наблюдал за ним со своей жердочки.
— Как думаешь, старый друг, как скоро наш бедный Северус осознает настоящую причину своей враждебности к госпоже Герхард?
Фоукс на это только задумчиво склонил голову набок и насмешливо щелкнул клювом.
— Да-да, — со смешком кивнул директор. — Порой мы слишком упрямы, чтобы увидеть истину.

* * *
— Слушай, Арчер, — угрюмо окликнул старосту Грэхем, нагнав того в коридоре, — что мы будем делать с собраниями клуба?
Том скосил глаза на Монтегю и чуть замедлил шаг.
— А что с ними не так? — скучающе уточнил он.
— В воскресенье у нас встреча, но если ты вдруг забыл, то все собрания запрещены нашим новым генеральным инспектором, — недовольно проворчал Грэхем.
— Ах это, — Арчер едва заметно улыбнулся, отворачиваясь от однокурсника, — собрание состоится.
— Но если нас поймают…
— Нас никто не будет ловить, — он фыркнул. — Я поговорю с Амбридж.
— Ты поговоришь? — с издёвкой переспросил Грэхем. — И что, по-твоему, она так просто разрешит тебе проводить собрания?
— А почему бы и нет? — делано удивился Том.
— Не будь таким самоуверенным, Арчер, — помрачнел Монтегю. — Так просто тебе её не уговорить. К тому же ты лучший друг Поттера, а всё, что связано с Поттером, вызывает у Амбридж подозрения.
— Не переживай, Грэхем, — иронично пропел Том. — Она не сможет мне отказать, — на губах его заиграла многозначительная усмешка. — Ты же знаешь, каким убедительным я могу быть.
Монтегю бросил на старосту нервный взгляд. Умом он понимал, что тот не так глуп, чтобы угрожать представителю Министерства, но вспыхнувшая в тёмных глазах сокурсника угроза вызывала нехорошие опасения.
— Арчер, — осторожно произнёс он, — ты же понимаешь, что нападать на неё — плохая идея.
— Грэхем, а кто говорит о нападении? — негромко протянул Том, останавливаясь возле входа в слизеринское общежитие, и повернул голову к собеседнику. — Как я говорил, существует масса способов убедить человека сделать то, что нужно тебе, и грубая сила — это самый последний аргумент, к которому следует прибегать, — он произнёс пароль, открывающий вход в гостиную, и бросил насмешливый взгляд на Монтегю. — Можешь не беспокоиться, мадам Амбридж не создаст нам проблем.
Больше Грэхем этот вопрос не поднимал и лишь искренне надеялся, что Арчер и правда настолько хорош, насколько кажется.

* * *
Гермиона натянул бордовые перчатки и потерла ладони друг о друга, грея замерзающие руки.
— Ты был неправ, — с укором сказала она, искоса глянув на своего спутника.
— Вот как? — Том неторопливо прогуливался рядом с ней, заложив руки за спину и отстранённо разглядывая заснеженную улочку Хогсмида. — И почему же ты так решила?
— Ты сказал, что он согласится, если я проявлю больше настойчивости, — Грейнджер досадливо скривилась. — Но вместо этого Гарри только твердит, что не хочет никого учить и всё больше от меня отдаляется.
— А я никогда и не говорил, что всё будет так просто, — насмешливо заметил Арчер, — я лишь сказал, что стоит проявить немного терпения и упорства.
— Я пыталась! — Гермиона обернулась к нему. — Но в последний раз он вообще повел себя так странно, что я даже испугалась.
Арчер, который отвечал больше по инерции, не сильно интересуясь содержанием беседы, вдруг с преувеличенным интересом посмотрел на девушку.
— Что значит «странно»?
— Не знаю, как объяснить, — призналась она, качнув головой, — но ему как будто стало больно…
— Больно? — теперь Том казался обеспокоенным.
— Ну, или… — она вздохнула, — не знаю, он будто начал задыхаться, а потом забормотал что-то о том, что он во всем виноват и что никого не может спасти. Не понимаю, в чем дело.
— И правда, странно, — протянул Том, вновь обращая внимание на окружающий их пейзаж, мимолетная тревога в его глазах исчезла, словно её и не было.
— Может быть, ты всё же попробуешь уговорить его, ведь это была твоя идея — предложить Гарри учить нас, — с затаённой надеждой попросила Гермиона. — Он всегда прислушивается к твоему мнению.
— Не в этот раз, — Арчер едва заметно скривился.
— Почему?
— Думаю, дело в том, что ему сейчас кажется, будто на него все давят, — он бросил на Грейнджер задумчивый взгляд. — По крайней мере, мне он недавно нечто похожее заявил.
— Да? — брови Гермионы удивленно изогнулись. — И что он тебе сказал?
Том немного помолчал, словно сомневаясь, хочет ли рассказывать, но все же ответил:
— Что я слишком много времени стал проводить в компании слизеринцев и манипулирую им, пытаясь заставить принять какое-то решение, которое выгодно мне.
— Но это ведь не так, да?
— Ну конечно не так, — Арчер закатил глаза. — Зачем мне это? Я никогда им не манипулировал. Все решения, которые принимает Гарри, он принимает сам.
— Подожди, — Гермиона вдруг нахмурилась, замедляя шаг, — он что, думает, будто ты хочешь присоединиться к Волдеморту?
Том пожал плечами, отводя взгляд. Тема разговора определённо ему не нравилась, и это вызвало в душе Гермионы беспокойство. Что происходит между Гарри и Томом, раз сдержанный Арчер сейчас не способен скрыть своих чувств?
— Ну прямо он об этом не говорил, конечно, но, похоже, о чем-то подобном думает, — наконец признался Том. — Кажется, он мне не доверяет.
— Но… как он может?! — вспыхнула Гермиона. — Ты столько делаешь, чтобы уберечь его от слизеринцев, а он обвиняет тебя в том, что ты предатель?!
— Ну он не то чтобы обвиняет…
— Да сама мысль об этом возмутительна! — воскликнула Грейнджер. — Как он может считать тебя своим другом и при этом подозревать в таком отвратительном поступке?! Что с ним творится?!
— Гермиона, успокойся…
— Нет! — она схватила его за руку, вынуждая остановиться и посмотреть ей в глаза. — Том, так нельзя, — твердо произнесла Гермиона, не отрывая взгляда от его бледного лица. — Ты же борешься со всем практически в одиночку! Со стороны Гарри это страшный эгоизм так поступать! Зная, сколько ты для него делаешь…
— Он просто запутался, — попытался объяснить Арчер, но она на это лишь сердито поджала губы.
— Так распутай! Том, он не имеет права обвинять тебя в таком.
— Со временем он поймет, что ошибался, — сдержанно заверил тот.
— Да, но когда настанет это время?! — в глазах Грейнджер полыхало возмущение. — Он же практически бросил тебя один на один с этим дипломатическим кошмаром, в котором ты пытаешься разобраться, и вместо того, чтобы поддержать, он бросается такими ужасными обвинениями! — она на миг отвела глаза, закусив губу, и наконец тихо предложила: — Я поговорю с ним, хочешь?
— Не нужно, — Том мягко улыбнулся, нежно коснувшись кончиками пальцев её щеки, Гермиона подняла на него расстроенный взгляд.
— Но ты совсем один…
— Поверь мне, Гарри сейчас тоже непросто, — напомнил Том. — Дай ему время. Он сам всё поймет.
— Да, но пока до него будет доходить, что всё это ради него, ты останешься в одиночестве, — упрямо сказала она.
— Ну ты же от меня не отвернулась, — с легкой полуулыбкой заметил Арчер.
— Я ни за что не отвернусь от тебя, зная, как ты рискуешь, — прошептала Гермиона.
— Я ценю это, — он благодарно сжал её пальцы, Гермиона наконец перестала хмуриться и с легкой улыбкой посмотрела на него.
Вдруг, опомнившись, она едва ли не в панике огляделась по сторонам и попыталась отстраниться, но Арчер на это лишь сильнее сжал её руку, притягивая ближе к себе.
— Разве это безопасно, так открыто себя вести, когда мы здесь? — тихо уточнила она. — Нас могут увидеть…
— Пожалуй, именно сегодня мне на это плевать, — он с улыбкой смотрел на неё.
Гермиона почувствовала, как в груди бешено колотится сердце от его пристального взгляда. Она покачала головой, завороженно глядя на него.
— Ты ужасный эгоист.
— Конечно, — мурлыкнул он, наклоняясь к самому ее уху, — я же слизеринец.
От теплого дыхания на своей коже у Гермионы на миг голова пошла кругом, она чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза.
— Либо немедленно меня поцелуй, либо прекрати дразнить.
Том тихо рассмеялся, отступая на шаг, но не выпустил её руки.
— Всему свое время, Гермиона, — шутливо пожурил он, увлекая её за собой в сторону «Трёх Метел». — Сейчас предлагаю выпить сливочного пива и обсудить… — он на миг задумался, вопросительно подняв брови, — напомни-ка, почему мы вместе в Хогсмиде?
— Мы хотели обсудить обязанности старост, — Гермиона рассмеялась, — твоя же идея была.
— Точно, — он усмехнулся. — Обязанности старост. Мы же дежурим в Хогсмиде, — он выпустил её руку. — Какая же удобная отговорка.

* * *
Гарри закинул в рот апельсиновый леденец, зажмурившись на мгновение от удовольствия. Рядом с ним Луна шуршала упаковкой с конфетами, пытаясь найти самую вкусную. Наконец определившись с выбором, она вытащила ярко-красный леденец и сунула в рот, вернув остальные конфеты Поттеру. Тот убрал упаковку в карман и какое-то время они с Луной в благодушном молчании наслаждались сладостями, рассматривая плывущие по небу облака. Погода для середины ноября стояла на удивление хорошая.
— Клубничные — самые вкусные, — словно бы из ниоткуда, сообщила Луна.
— А мне нравятся апельсиновые, — не согласился Гарри.
— Досадно.
— Досадно? — Поттер с веселым удивлением посмотрел на неё. — Почему?
— Потому что тебе нравятся апельсиновые, а съел ты почти все клубничные.
Гарри на это лишь тихонько рассмеялся.
— Они просто оказались на моём пути к апельсиновым.
— Вот так всегда и бывает, — вздохнула Луна. — Кто-то забирает у тебя самое ценное, преследуя свою цель.
— Звучит, как обвинение, — заметил Гарри.
— Обвинять кого-либо в чем-либо очень глупо и никогда ни к чему не приводит, — Лавгуд пожала плечами и поудобнее уселась на поваленном дереве, где они с Поттером последние тридцать минут поедали сладости, пока остальные ученики гуляли в Хогсмиде. — Нельзя злиться на человека за какой-то поступок, если тот не осознаёт, что делает.
— А если осознает? — заинтересовался Гарри.
— Ты специально съел все клубничные леденцы? — грустно уточнила она.
— Э-э-э, нет, — Поттер почесал затылок. — Это был теоретический вопрос.
— Всё равно нельзя, — подумав, решила Лавгуд.
— Почему?
— Злиться или обижаться на кого-то так же глупо, как выпить яд и ждать, что он отравит другого, — философски отметила Луна.
— Зато злость помогает поставить другого человека на место, — пожал плечами Гарри.
— Злость вредит в первую очередь тебе. Ты ведь можешь даже не заметить, как сам ранишь кого-то.
— Раню?
— Ну тебе же не нравится, когда тебя заставляют делать то, чего ты не хочешь, — протянула она. — Когда тебя принуждают к чему-то.
Гарри нахмурился.
— Не нравится — это точно, — проворчал он. — Я уже рассказал тебе про бредовую идею Гермионы?
— Почему бредовую? — Луна улыбнулась, накручивая на палец прядь волос. — Мне нравится её идея.
— Чем же? — удивленно фыркнул Гарри.
— Неужели ты сам ещё не понял? — брови Лавгуд чуть изогнулись в легком недоумении, когда она посмотрела на него. — Ведь Гермиона предложила тебе третий вариант.
— Третий вариант? — непонимающе нахмурился Поттер. — Какой третий вариант?
— Вариант первый: убить змею, — Луна подняла руку и загнула один палец, — вариант второй — накормить её, — она загнула ещё один палец, — и третий вариант — научить гимзли защищаться.
Гарри несколько мгновений только растерянно моргал, не понимая, о чем она вообще говорит, а потом вдруг вспомнил их разговор в Хогвартс-экспрессе.
— Чтоб меня, — выдохнул он, пораженно глядя на Луну. — А мне это и в голову не приходило, ведь…— он замолчал и отвернулся, разглядывая свои руки, — это же решит столько проблем. Если я научу их сражаться, мне самому не нужно будет никого защищать.
— Если только ты сам этого не захочешь, — задумчиво согласилась Луна. — Учитель несет за ученика ответственность, лишь пока учит его.
— А что если они потом применят это против меня? — Поттер нахмурился.
— Если ты научишь гимзли защищаться от змей, они будут защищаться только от змей.
— А если они и меня примут за змею? — Гарри скривился. — Что случится тогда?
На это Луна лишь пожала плечами, вновь поднимая голову к небу, которое постепенно затягивали серые тучи.
— Если в тебе увидят учителя, то перестанут считать спасителем. Ты же не хочешь никого спасать, так?
— Но и учить я никого не хочу, — проворчал Гарри. — Да и не умею я учить.
— Откуда ты знаешь, что не умеешь? — уголки её губ дрогнули в лёгкой полуулыбке. — Ты же никогда не пробовал.
— Я ведь не профессор, — тихо напомнил Поттер, наблюдая за спокойным лицом собеседницы, в тайной надежде, что та скажет нечто такое, что разом решит все его проблемы, но Луна никогда не говорила ничего наверняка, оставляя слишком большой простор для пространных размышлений. — И потом, мне совершенно неохота потом разбираться с последствиями.
— Последствия — это важно, — согласилась она. — Всегда нужно думать о том, куда приведут твои действия. Не делай, если не знаешь, что получится. А если не хочешь — тем более не делай, — она замолчала, а Гарри приуныл, так и не получив конкретного ответа, но вдруг Луна заговорила снова: — Но если ты согласишься, то дашь другим знания, которые позволят им спастись самим. Тебе совсем необязательно рассказывать им всё, что знаешь ты. Всё, что нужно сделать, это заставить их поверить, что они способны защитить себя. Порой достаточно лишь вселить в другого немного смелости и позволить самостоятельно принимать решения, — внезапный порыв ветра взъерошил её светлые волосы, но Луна этого будто и не заметила. — Разве это не развеет твои тревоги?
Гарри отвел взгляд, рассматривая серые стволы деревьев и заснеженную полянку, на которую раньше часто приходили фестралы. После прошлогоднего турнира, когда тут организовали вольер с драконами, фестралы ушли и больше не возвращались. Теперь это место, где до этого Гарри так умиротворенно себя чувствовал, навевало только грусть, а мысли его тем временем бродили по замкнутому кругу.
Тревожит ли его вообще судьба этих людей? Не особо. Скорее его тревожит глупое чувство вины из-за того, что он отказался помогать им. Но он ведь ничего им не должен, разве нет? Так с чего бы ему чувствовать себя виноватым? Пусть разбираются сами. Да. Всё именно так. Это не его проблема, что они не умеют защищаться. И он не должен никого спасать. Том ведь прав. Его желание всех спасти — просто навязанное Дамблдором чувство ответственности. Ведь так, да? Да.
Рядом с ним пошевелилась Луна, поворачивая к нему голову.
— Не думай об этом слишком много, — сказала она. — Ты только ещё больше запутаешься.
— Я не стану никого учить, — угрюмо заявил Поттер, Лавгуд в ответ только улыбнулась, разглядывая его хмурое лицо. — Я ведь правильно поступаю? — нервно добавил он, не зная, как расценить это молчание. — Я не умею никого учить! И не хочу потом быть виноватым в том, что какой-нибудь «гений», выучив пару проклятий, возомнит себя героем, устроит охоту на Пожирателей и погибнет!
— Но это ведь будет не твоя вина.
— Если именно я вселю в них «немного смелости, и позволю самостоятельно принимать решения», то косвенно буду к этому причастен, разве нет? — с нажимом заметил Гарри.
Луна продолжала загадочно улыбаться, почему-то напомнив Поттеру сфинкса, которого он повстречал в лабиринте на третьем испытании.
— Что делаешь, делай хорошо, — заметила она, усиливая свое сходство со сфинксом этим непонятным высказыванием.
Гарри обратил взгляд к небу, думая о её словах.
«Научить других сражаться и тем самым снять с себя ответственность за их дальнейшую судьбу?»
Как бы ни старался, он не мог выбросить из головы эту мысль. Возможно, тогда удушающее чувство, преследующее его с этой весны, наконец исчезнет? Быть может, это действительно то самое решение, которое он так долго искал?

Глава 14. Мастерство убеждения

Том поудобнее перехватил свитки пергамента, которые держал подмышкой, и деликатно постучал в дверь. Получив разрешение войти, он повернул ручку и толкнул дверь, перешагивая порог кабинета.
— Добрый день, профессор Амбридж, — он сдержанно улыбнулся нынешней владелице кабинета, которая в этот момент восседала за своим рабочим столом.
— Мистер Арчер? — мгновение она казалась удивленной. — Что привело вас ко мне, позвольте узнать? — приторно улыбнувшись, поинтересовалась профессор ЗОТИ, пристально разглядывая студента.
— Ваше распоряжение, мэм, — всё так же вежливо пояснил тот, приблизившись к её столу. — Вы указали, что… — он развернул один из пергаментов, которые держал в руках, и зачитал: — «Любые регулярные собрания учеников более трёх человек считаются незаконными и любую команду и организацию необходимо зарегистрировать у Генерального Инспектора», — Том поднял взгляд на профессора, — то есть у вас, мэм.
— Всё верно, мой дорогой мистер Арчер, — слащаво пропела Амбридж, взгляд её стал холодным и расчётливым. — У вас есть какие-то возражения?
— Ничуть, мэм, — продолжая улыбаться, качнул головой Том. — Я пришел, чтобы проинформировать вас о том, что три года назад был учрежден «Клуб слизеринцев», и, в виду нового Декрета об образовании, я хотел бы официально зарегистрировать наш клуб у вас. Со списком постоянных участников и родом деятельности вы можете ознакомиться вот здесь, — он положил на её стол свои свитки.
Амбридж на них даже не взглянула, продолжая рассматривать Арчера. Ей было хорошо известно, с кем водил дружбу этот тихий и скрытный мальчишка с лицом и улыбкой невинного ангела и глазами такими ледяными и безжалостными, что даже Долорес, глядя в них, становилось не по себе. Такие глаза просто не могли принадлежать пятнадцатилетнему мальчику. Она знала, что этот безродный сирота заодно с Поттером и любые его действия могут быть направлены против Министерства. И в то время как Поттер, будучи посредственным, зазнавшимся выскочкой, не представлял ничего особенного, Томас Арчер являл собой куда более опасную фигуру. Долорес понимала, что рано или поздно этот умный дьяволенок выкинет какой-нибудь фокус. Что ж… похоже этот день настал. Но мальчишка, как бы хитер он ни был, не знал, с кем связался и чем ему это грозит. Одно неверное слово или действие, и мелкий гадёныш вылетит из Хогвартса. А следом за ним, если повезет, и Поттер.
— И вы надеетесь, что я так просто позволю вам это? — ласково уточнила профессор, вглядываясь в его лицо в поисках хоть какого-то намека на злость, досаду или раздражение, но Арчер в ответ лишь чуть улыбнулся.
— Если у вас есть какие-либо вопросы относительно деятельности клуба, я с радостью на них отвечу, — любезно предложил он. — Вы так же можете присутствовать на собраниях, чтобы убедиться, что целью данного клуба является обсуждение истории магии и обмен теоретическим опытом студентов.
— Хм, — она улыбнулась и, подтянув к себе свиток со списком членов клуба, изучила имена и фамилии. — Удивительно, что мистер Поттер не входит в состав участников, — заметила она.
— Гарри никогда не проявлял интереса к тем вопросам, которые мы обсуждаем в клубе, — всё так же невозмутимо прокомментировал Арчер.
— О, — Амбридж сделала небольшую паузу. — И какого же рода вопросы вы обсуждаете? — сузив глаза, полюбопытствовала она.
— Истории семей чистокровных волшебников, наши планы на будущее, магические университеты, обсуждение традиций волшебного мира, а так же — изредка помогаем друг другу в подготовке домашних заданий, — спокойно перечислил Арчер, не обращая внимания на презрительный взгляд профессора.
— О да, — протянула она, — таким, как вы, мистер Арчер, безусловно, не помешают подобные знания, но зачем уважаемым и чистокровным магам вроде, — она бросила короткий взгляд на свиток в своих руках, — Драко Малфоя, эти бессмысленные разговоры?
— Это обмен опытом, мэм, — невозмутимо пояснил Том. — У каждой чистокровной семьи есть свои традиции и это весьма интересно — делиться ими.
— С наследниками чистокровных семей мне всё ясно, — Амбридж кивнула. — Но чем же, позвольте узнать, делятся безродные сироты, вроде вас, мистер Арчер? — сладко улыбаясь, спросила она.
На мгновение маска любезной доброжелательности на его лице сменилась ледяным презрением. Чувствуя, что ей удалось пробить его раздражающую невозмутимость, Долорес улыбнулась ещё шире, ожидая, что мальчишка начнет возмущаться и негодовать, но уже через секунду он вновь смотрел на нее без всякого выражения.
— Я надеялся, что до этого не дойдет, и вы окажетесь более сговорчивой, мадам Амбридж, — тяжело вздохнув, Арчер досадливо покачал головой.
От такой резкой смены тона от сдержанной вежливости до надменной брезгливости профессор на миг опешила и опасно сощурилась:
— Ваше поведение неприемлемо, милый мой мальчик, и я…
— Как видно, моя дружба с Гарри Поттером несколько подпортила мою репутацию в ваших глазах, — грубо перебивая её, продолжил говорить он, в то время как по его губам расплывалась недобрая усмешка. — Что ж… все же я очень рад, что вы спросили, мэм, — встретившись с ней взглядом, Том чуть подался вперед, и в его карих глазах, казалось, на миг полыхнули алые искры: — Я с удовольствием поделюсь с вами всеми подробностями. Пожалуйста, слушайте меня очень внимательно.
Глаза профессора расширились от удивления и гнева из-за подобной фамильярности, она уже собралась поставить заносчивого мальчишку на место, когда вдруг осознала, что больше не может ни пошевелиться, ни заговорить. На смену злости пришел страх, который постепенно перерастал в панику, когда Амбридж заметила алые отблески в глазах студента. Но осознать в полной мере, что именно происходит, она не успела. Мир будто заволокло пеленой и всё, что в нём осталось, это ледяной взгляд красных глаз и тихий вкрадчивый голос, который будто обволакивал её, впиваясь ядовитыми когтями в сознание, сковывая и подавляя волю. Этот голос отравлял все её мысли и чувства, ломая и перекраивая их во что-то иное. Ее губы зашевелились, будто сами собой, когда она, продолжая против воли улыбаться, медленно кивнула:
— Конечно, мистер Арчер, у вас весьма любопытный подход.
— Вы так считаете? — мягко спросил в её сознании этот чужой завораживающий голос.
Она хотела было спросить, о чем он говорит, но вместо этого, удивляясь себе, лишь снова утвердительно качнула головой.
— О, безусловно-безусловно! Не вижу ничего плохого в вашем клубе.
«И ведь правда, — вдруг подумала Амбридж, — что плохого в этом клубе?»
Чудесный мягкий голос уже не казался пугающим и властным, напротив, он звучал так уверенно и спокойно, что ему нельзя было не верить.
— Это совершенно безобидный клуб, — заверил её этот голос.
— Совершенно безобидный, — согласилась она.
— Мы не делаем ничего предосудительного, — продолжил говорить он.
— Конечно, не делаете, — уверенно кивнула Амбридж.
Как можно не верить этому голосу? Этот голос знал всё. И говорил этот голос чистую правду.
— Вы лично утвердите состав клуба, — добавил он. — Прямо сейчас.
— Я прямо сейчас лично утвержу состав, — решила она.
Её руки зашевелились, когда она подтянула к себе один из свитков, развернула его и, взяв перо, обмакнула в чернила.
— Цели и деятельность клуба не вызывают и не вызовут у вас никаких подозрений, — пообещал голос, и она, доверчиво улыбаясь, поставила свою подпись на пергаменте.
— Не вызывают и не вызовут у меня никаких подозрений, — убежденно сказала Амбридж.
Свиток пергамента исчез из-под её пальцев, когда обладатель голоса забрал разрешение.
— При желании вы можете посетить наши собрания, чтобы лично убедиться, что мы не делаем ничего предосудительного.
— Я с удовольствием посещу ваши собрания, чтобы лично убедиться, что вы не делаете ничего предосудительного, — пообещала она.
— Я очень рад, мадам Амбридж, что мы с вами нашли общий язык, — довольно заключил голос.
— Вы очень приятный и вежливый молодой человек, мистер Арчер, — улыбаясь, сказала Долорес. — Могу ли я еще чем-то вам помочь?
— Пока нет, — голос, казалось, становился все дальше. — Но, я надеюсь, в дальнейшем вы будете счастливы посодействовать мне, если я попрошу вас.
— Я буду счастлива посодействовать вам, мистер Арчер, — закивала Амбридж. — Не стесняйтесь обращаться ко мне за помощью.
— Чудно, — заключил голос.
И вдруг туман, заволакивающий сознание отступил. Долорес часто заморгала, несколько растерянно взглянув на стоящего напротив слизеринца, который наблюдал за ней с легкой улыбкой на губах.
— Вы хотели что-то ещё? — уточнила она.
— Нет, мэм, вы мне очень помогли, благодарю, — вежливо ответил Арчер и, пожелав ей хорошего дня, вышел из кабинета, прихватив с собой все свои свитки.
Несколько мгновений Амбридж рассматривала закрывшуюся за ним дверь, после чего вернулась к своей работе, размышляя о том, как это приятно, что в Хогвартсе есть студенты, которые с таким уважением относятся к Министерству магии и так ответственно подходят к распоряжениям министра Фаджа.

Оказавшись в коридоре, Том скривился, помассировав пальцами виски. Подобное вторжение в сознание было полезным инструментом легилименции, но отнимало слишком много сил и жутко выматывало. К тому же работал этот трюк далеко не на каждом человеке. Слабовольные, узколобые фанатики вроде Амбридж или обозленные вспыльчивые идиоты, наподобие Ренклифта, легко поддавались внушению, стоило лишь слегла спутать и подменить их мысли и чувства, но на личностях более умных и целостных это, увы, не работало. А если и работало, то лишь отчасти, чтобы перенаправить поток мыслей, запутать или подтолкнуть к неверным решениям.
Как Блэка.
По губам Тома скользнула призрачная усмешка. Крёстный Поттера и так не слишком доверял ему, к тому же его психика сильно пострадала после двенадцати лет в Азкабане, поэтому хватило лишь крохотного касания к его сознанию, чтобы превратить осторожную недоверчивость в паранойю и отравить разум Блэка излишними подозрениями. Том насмешливо фыркнул. Как, должно быть, растерялся бедный Гарри, когда, в общем-то, добродушный крёстный так неожиданно слетел с катушек и принялся травить его лучшего друга. Жаль только не хватило времени довести дело до конца, впрочем, он ещё…
Арчер завернул за угол и, споткнувшись обо что-то, едва не полетел носом в пол, успев в последний момент восстановить равновесие.
— Дьявол, — прошипел он, оборачиваясь, чтобы понять, что попалось ему под ноги и желательно спалить это что-то дотла.
На полу стояла обычная сумка с книгами. Том недоуменно нахмурился, а секундой позже краем глаза заметил какое-то движение. Повернув голову, он встретился взглядом со спокойными голубыми глазами.
— Привет, Том, — беспечно болтая ногами в воздухе, Луна Лавгуд помахала ему рукой с подоконника, на котором сидела в обнимку с коробкой шоколадных лягушек. — Прости, я не думала, что моя сумка окажется на твоём пути.
Арчер едва не зашипел от злости и пинком ноги отправил сумку к стене.
— Ты пробовала не бросать своё барахло посреди коридора? — процедил он. — Тогда, быть может, никто бы об него не спотыкался?
Лавгуд в ответ лишь пожала плечами. Виноватой или смущенной она не выглядела.
— Мне кажется, дело в том, что ты слишком глубоко о чем-то задумался и не смотрел под ноги, — с едва уловимой иронией заметила она и доверительно сообщила: — Со мной так тоже бывает. Этого не нужно стесняться.
Подавив желание вытолкнуть чокнутую из окна, Том раздраженно цокнул языком и собрался уходить, когда Луна вдруг соскочила с подоконника и вмиг оказалась напротив него, преграждая дорогу. Том мрачно взглянул ей в глаза.
— Что-то хотела? — нарочито любезно уточнил он.
Луна несколько секунд только молча смотрела ему в глаза, чуть склонив голову к плечу.
— Становится всё холоднее, да? — вдруг спросила она.
Арчер закатил глаза.
— Ничего удивительного. Скоро декабрь.
Она продолжала с пристальным вниманием изучать его лицо.
— В этой клетке ты совсем замерзнешь, — едва слышно произнесла Лавгуд.
Том против воли отступил на шаг. Её слова пробудили в сознании воспоминания, о которых он не хотел думать. Они пугали и душили его. Туманили разум. Порождали в душе чувства и мысли, которым не место было в его жизни.
— Что?
Казалось, её бледно-голубые глаза видели его насквозь. Луна шагнула к нему, оказавшись так близко, что Том мог бы увидеть своё собственное отражение в её зрачках.
— Ты живешь во сне, — сообщила она таким тоном, словно говорила о погоде.
Арчер свел брови у переносицы, с презрением глядя на неё.
— Прекрати нести этот вздор, Лавгуд, — процедил он. — Никто кроме тебя его понять всё равно не сможет.
Луна лишь мягко ему улыбнулась.
— Гарри сможет, — она помолчала. — Если захочет.
Том скривил губы в высокомерной усмешке.
— И что бы это могло значить?
— Просыпайся, Том, — ответила Лавгуд. — Пока не стало слишком поздно…
Развернувшись на каблуках, она подобрала с пола свою сумку и, закинув её на плечо, оглянулась на угрюмого Арчера, наблюдающего за каждым её движением с такой подозрительной настороженностью, словно ждал нападения в любую секунду.
— Мне нравятся твои глаза, — улыбаясь, сообщила она. — Красный — очень красивый цвет.
С этими словами она побрела прочь, не глядя на Тома, в то время как он в полнейшем недоумении смотрел ей вслед.
«Какого дьявола?» — сжимая руки в кулаки, думал он.
Маскировочные чары, скрывающие настоящий цвет его глаз были на месте, он чувствовал их. Так каким, к чёрту, образом, эта витающая в облаках лунатичка… он застыл.
«Она знает?»
Но как? Каким образом? Это невозможно. Она не может знать. Не должна знать.
«Но она знает».
Арчер грязно выругался.
Похоже, за девчонкой следует понаблюдать. Если ей и правда что-то известно, придется от неё избавиться.
— Это не входило в мои планы, — напряженно процедил крайне раздосадованный Тёмный Лорд.

* * *
— Гарри!
Поттер, которого этот окрик застал врасплох в тот момент, когда он в Выручай-комнате пытался перенести рассчитанную формулу заклинания на новую версию карты Мародёров, вздрогнул и по инерции собрался сбегать, из-за чего подпалил недоработанной версией чар уголок пергамента. Тихо чертыхнувшись, он, забыв о побеге, бросился торопливо спасать карту. Гермиона тем временем закрыла за собой дверь и остановилась в нескольких шагах от него, тоскливо наблюдая за изуродованным пергаментом.
— Прости, — скривилась она. — Я не хотела тебя напугать.
Поняв, что структура вплетенных в карту заклинаний все равно испорчена, Гарри со вздохом скомкал очередной испорченный экземпляр и бросил в корзину для мусора.
— Да не страшно, — отмахнулся он и вдруг, вспомнив, что ждал этой встречи, обернулся к подруге, сияя широкой улыбкой: — А, Гермиона, привет! Как дела? Отлично выглядишь!
Она помедлила, с недоверием разглядывая друга:
— Ты здоров?
— Вполне, — он удивленно моргнул. — А что?
— Ничего, — она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он её перебил.
— Прежде чем ты скажешь, что нам надо поговорить, — жизнерадостно произнёс он, — позволь сказать, что я передумал.
Она закрыла рот. Потом снова открыла. И снова закрыла, недоуменно моргая.
— Прости, что?
— Я сказал, что согласен учить твоих обормотов, — объявил он.
Гермиона ещё немного помолчала, разглядывая сияющее лицо Поттера.
— Так, и в чем тут шутка? — наконец, мрачно полюбопытствовала она.
— Ни в чем, — простодушно отозвался Гарри. — Я подумал немного и решил, что в целом идея неплохая. Я, конечно, не профессор и учить не умею, но ведь справлюсь как-нибудь с четырьмя людьми, да?
— С четырьмя? — медленно переспросила Гермиона, все ещё не веря, что Гарри передумал. — Почему с четырьмя?
— Ну, ты, Невилл, Рон и Джинни, — он развел руками, — вряд ли кто-то ещё захочет терпеть меня в качестве преподавателя, да?
— Ну, эм, хм, — Гермиона запнулась и немного нервно засмеялась, рассеянно дернув себя за прядь волос, — м-м-м, может быть ещё пара-тройка человек… — она задумчиво нахмурилась.
— Нормально, — отмахнулся Гарри и, продолжая жизнерадостно улыбаться, продолжил размышлять: — Но у меня есть несколько условий.
— Условий? — Гермиона вышла из задумчивости и растерянно взглянула на друга. — Каких условий?
— Да. Первое: нужно найти место для занятий….
— А…
— И Выручай-комнату я никому показывать не собираюсь.
Гермиона скрестила руки на груди:
— Она тебе не принадлежит, Гарри, чтобы присваивать себе, — проворчала она.
— Мы её нашли, значит, она наша, — нахохлился Поттер. — Конец обсуждению.
Грейнджер мгновение буравила его недовольным взглядом и всё же отступила, не желая начинать спор.
— Хорошо, — нехотя сказала она. — Ещё условия?
— Э-э-э… да, — Поттер кивнул. — Нельзя никому говорить.
— Об этом мог бы и не упоминать, — Гермиона закатила глаза. — Вряд ли Амбридж обрадуется, узнав, что мы учимся дуэлям, когда она всеми силами пытается нам это запретить.
— Хорошо, — Гарри немного помолчал и почти нехотя добавил. — И Тому тоже не говори.
— Что? — удивленно спросила Грейнджер. — Почему?
— Просто не говори, — Поттер мученически скривился. — Он умрет со смеху.
— Том твой друг, Гарри, — с упреком напомнила она. — Он будет только рад, что ты принял такое решение. Неправильно скрывать от него это.
Поттер с усталым вздохом запустил пальцы в волосы.
— Слушай, я просто прошу тебя не рассказывать ему, — сказал он. — В чем проблема?
— Будешь ему врать? — ощетинилась Гермиона.
— Нет, — Поттер нахмурился. — Буду просто молчать.
— С каких пор ты ему не доверяешь, Гарри? — голос Грейнджер дрогнул от возмущения. — Разве он сделал хоть что-то, чтобы заслужить такое отношение?
Впервые за весь разговор в глазах Поттера скользнула ледяная сталь.
— Я был бы тебе очень признателен, Гермиона, если бы ты не лезла в наши с ним отношения, — глухо произнёс он. — Это тебя совершенно не касается. Я всего лишь прошу тебя не говорить ему об этих чёртовых уроках. Ничего ужасного не случится, если ты просто будешь держать свой рот закрытым.
— А тебе не кажется, что я не заслужила того, чтобы ты со мной так разговаривал? — уязвленно заметила Грейнджер.
— А тебе не кажется, что тебе хоть изредка следует с пониманием относиться к чувствам и желаниям других людей? — равнодушно парировал Гарри. — Поэтому, будь добра, хоть раз в жизни, сделай, как я прошу, не задавая вопросов и не пытаясь навязать своё мнение.
Гермиона сердито поджала губы и, хотя ей явно было что сказать, резко кивнула.
— Хорошо. Я ему не скажу, — сердито процедила она.
— Огромное спасибо, — с легким полупоклоном ядовито произнёс Гарри. — И учти, если Том узнает от тебя об этих уроках, я тут же перестану вас учить.
— Может, хватит угроз, Гарри? — раздраженно вскинулась Грейнджер. — Я тебя услышала.
Поттер ещё несколько секунд буравил её тяжёлым взглядом и вдруг, вмиг растеряв всю свою холодность, широко улыбнулся.
— Вот и чудненько! — он хлопнул в ладоши. — О! И ещё! Мы не будем учиться дуэлям, — жизнерадостно сообщил Гарри. — Я просто покажу пару полезных заклинаний, и мы разойдемся. Устраивает?
— Нет, — сухо улыбнулась Гермиона, которой было куда сложнее вернуться в прежнее русло разговора, после столь гнетущего отступления.
— Отлично, тогда… — он моргнул. — Что?
— Я говорю «пара заклинаний» меня не устраивает, — терпеливо повторила Гермиона. — Я хочу, что бы ты научил нас сражаться. Иначе всё это мероприятие теряет смысл.
Гарри угрюмо помолчал.
— Это же кучу времени займёт, — пожаловался он.
— А я и не рассчитывала, что ты научишь нас всему за пару уроков, — Гермиона пожала плечами.
— Ты что хочешь, чтобы я этим до конца учебного года занимался? — ужаснулся Поттер.
— Ну да, — совершенно спокойно согласилась Грейнджер.
Гарри насупился и ещё какое-то время буравил непреклонную отличницу мрачным взглядом.
— Знаешь, мне вообще за такую самоотверженность полагается денежное вознаграждение…
— Гарри!
— А что? — он поднял брови. — Скажешь, я не прав?
— За помощь другим нельзя брать денег! — возмущенно воскликнула Грейнджер.
— Почему?
Вопрос поставил её в тупик. Гермиона на миг растерялась, не зная, что на это ответить.
— Потому что! — наконец, решила она.
Гарри почесал затылок, недоуменно разглядывая подругу.
— У тебя странная логика, — заключил он.
— Как и у тебя, — Гермиона ещё немного помолчала, обводя отвлеченным взглядом обстановку Выручай-комнаты, после чего снова обернулась к Поттеру. — Так ты согласен учить нас как следует?
Гарри ответил не сразу. Усевшись на стол, что стоял позади него, Поттер какое-то время смотрел в сторону, что-то прикидывая в уме и, наконец, обратил сумрачный взгляд на подругу.
— Да.
— Отлично, — просияла та и тут же деловито склонила голову к плечу. — Когда ты готов начать?
— Дай-ка подумать… — Гарри поднял глаза к потолку. — Во вторник и четверг у меня тренировки, в среду всегда куча домашки, в пятницу свидание с Дафной, в субботу Хогсмид, в воскресенье, хм, — он свел брови у переносицы и насмешливо глянул на Грейнджер, — ну надо же! Снова куча домашки! — он тяжело вздохнул. — Вот незадача! На следующей неделе никак. Давай вернёмся к этому вопросу через месяц?
Гермиона постно взглянула на него.
— Отлично. Тогда в пятницу.
— Эй! — Гарри подскочил. — Я же сказал, у меня, э-э-э, — он потупился, — что я сказал у меня в пятницу?
— Твой первый урок с ребятами, — ласково подсказала Гермиона. — К этому времени я подыщу нам подходящую аудиторию для занятий.
Гарри со стоном спрятал лицо в ладонях.
— Ты — чудовище! — глухо сообщил он.
— Хорошего дня, Гарри, — жизнерадостно отозвалась Грейнджер.
Послышался звук закрывшейся двери и в комнате стало тихо. Поттер отнял от лица руки и, подняв голову, без всякого выражения уставился в потолок.
— Я ещё об этом пожалею, — траурно заключил он и с тяжелым вздохом улегся на стол, сложив руки на животе. — Точно пожалею, — тоскливо повторил он.

* * *
Растянув исполинское тело по всей длине спинки дивана, Нагини грелась в солнечных лучах, проникающих в комнату через зачарованное окно, за которым вместо пасмурной осени тонул в зелени дивный летний день. Впрочем, чудеса эти мало волновали змею, которая вот уже час неотрывно наблюдала за своим хозяином. Хозяин вел себя… странно. В принципе, с точки зрения змеи, почти все двуногие вели себя странно. Но были странности, к которым, обитая среди людей, Нагини привыкла, а были такие странности, которые для неё были в новинку. И отчего-то змея думала, что подобное поведение Тёмного Лорда удивило бы не только её, но и любого стороннего наблюдателя, рискнувшего в этот момент заглянуть в кабинет Волдеморта.
Хозяин крутился на стуле. Вот так просто. Ничего не делая, не произнося ни слова, с совершенно непонятным выражением на жутковатом лице, он крутился на стуле вокруг своей оси, бездумно глядя в пространство. И это продолжалось вот уже тридцать минут. Сначала, он вел себя вполне нормально. Изучал какие-то документы, вызвал Барти, чтобы выдать указания и язвительно полюбопытствовать, как дела у их нового гостя, которого Нагини пока нельзя было есть, потому что он выхаживал освобожденных из Азкабана Пожирателей, обсудил с Нагини, как ей понравился сегодняшний обед, написал и отправил пару писем…
А потом он наткнулся на что-то в ящике своего рабочего стола и вот с тех самых пор крутился на стуле.
Очень странно.
Нагини размышляла. Хозяин по-другому выглядел, по-другому пах, говорил, думал. И в тоже время это был хозяин. Она чувствовала, что это Лорд Волдеморт, а не самозванец выдающий себя за него. Но что-то с ним произошло за эти годы. Изменило его. Нагини не знала, хорошо это или плохо, ей, в общем-то, было даже безразлично, насколько эти изменения затронут окружающий мир. Главное, что её человек вернулся, и она снова могла повсюду следовать за ним. Но не испытывать любопытства змея не могла.
— О чем ты думаешь? — не сдержавшись, спросила она.
Лорд Волдеморт сделал ещё один оборот вокруг своей оси и остановился, развернувшись к Нагини.
— Ни о чем, полагаю, — помедлив, ответил он.
— Ты просто так кружился на кресле? — она с любопытством попробовала языком воздух.
— Не вижу в этом ничего предосудительного.
— Тёмные Лорды не кружатся в креслах.
— Ты встречала много Тёмных Лордов?
Она задумчиво шевельнула кончиком хвоста.
— Не думаю.
— Так откуда тогда тебе знать, что делают или не делают Тёмные Лорды? — насмешливо уточнил Волдеморт.
— Ниоткуда, — решила Нагини. — Но я уверена, что они не кружатся на стульях.
— Что ж, тогда, полагаю, я беспрецедентен, — уголки губ Волдеморта дрогнули в легкой улыбке, которая на бледном, осунувшемся лице с кроваво-алыми глазами смотрелась ужасно неестественно.
— Это весело? — не отступала Нагини.
— Хм?
— Кружиться.
— Не знаю, — он на миг задумался. — Возможно…
— Покружи тогда и меня тоже! — потребовала змея, поднимая голову.
— Тебе не понравится.
— Покружи! — требовательно повторила она, не желая внимать его доводам.
— Наги…
— Хочу тоже кружиться! Мне скучно! Покружи!
— Тебя стошнит.
Это на миг поумерило её пыл. Змея немного поразмышляла, готова ли она расстаться со своим прекрасным обедом, который переваривала в данный момент и, наконец, определившись, вновь положила голову на спинку дивана.
— Тогда покружи потом.
— Обязательно.
Он отвернулся к своему рабочему столу, перебирая бумаги. Вид у него был отчужденный и задумчивый. Нагини снова принялась наблюдать за ним. Хозяин будто никак не мог сосредоточиться.
— О чем ты думаешь? — снова спросила она.
— Ни о чем важном, — нехотя и будто чуть раздраженно пробормотал он.
— Но о чем-то ты все же думаешь, хозяин, — заметила Нагини. — О чем?
Волдеморт вздохнул.
— Это не стоит того, чтобы тратить время на разговоры.
— Но стоит того, чтобы кружиться на кресле? — заинтересованно уточнила змея.
Он обернулся, прожигая рептилию предупреждающим взглядом. Нагини не выглядела ни испуганной, ни впечатленной и в ответ только вновь «попробовала» языком воздух.
— Почему ты так раздосадован, хозяин? Что тебя расстраивает?
Волдеморт ещё несколько мгновений мочал, после чего со вздохом откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники.
— Ты не отстанешь?
— А ты этого хочешь? — она чуть склонила голову набок.
— Хочу.
— Тогда не отстану.
Он насмешливо фыркнул.
— Отвратительная рептилия.
— Глупый двуногий.
Они молча уставились друг на друга.
— Почему у тебя два лица? — снова заговорила Нагини.
— Так удобнее действовать, — лаконично ответил Волдеморт.
— И ты не путаешься?
— Нет.
— Никогда?
Он выдержал мрачную паузу.
— Никогда.
— Я бы не смогла быть двумя змеями одновременно, — подумав, заключила Нагини. — Это слишком хлопотно.
— Это скоро прекратится, — спокойно сказал Волдеморт.
— И который тогда останется из вас двоих? — с любопытством уточнила она.
На этот раз Тёмный Лорд молчал гораздо дольше.
— Всё зависит о того, как обернутся события, — наконец, решил он. — Облик ребенка не подходит для ведения войны. Моё нынешнее лицо действует на людей куда убедительнее.
— Зато то другое лицо заставляет их недооценивать тебя.
— Мне не нужно, чтобы меня недооценивали, — холодно ответил Волдеморт.
— А что тебе нужно?
— Мне нужно максимально быстро восстановить ряды Пожирателей и взять власть в свои руки, — тут же ответил Волдеморт.
— Зачем?
— Что?
— Зачем тебе власть?
— Этот мир необходимо изменить, — отрезал Волдеморт. — А, не имея власти и силы, сделать это невозможно.
— Те, у кого есть власть сейчас, не могут изменить мир, — отметила змея.
— Потому что они слабые ничтожества, которые слишком боятся перемен, — жестко отрезал Тёмный Лорд. — У них не хватает ни ума, ни могущества, ни желания хоть что-то изменить в этом мире. А значит, они не достойны править магической Британией.
— А ты достоин?
— Да. Я достоин.
— А Гарри Поттер?
Волдеморт пару секунд непонимающе смотрел на свою любимцу.
— Что Гарри Поттер? — чересчур резко осведомился он.
— Что он будет делать, когда ты будешь править миром? — пояснила змея.
— Лежать в могиле, я надеюсь, — приглушенно пробормотал Тёмный Лорд.
Нагини помолчала.
— Сейчас он думает, что ты его друг, — напомнила она, игнорируя его последние слова. — Ты и дальше будешь держать его при себе?
— Нет, конечно! — он скривился. — На кой чёрт мне сдался мальчишка?
— Ты много говоришь о нём, — задумчиво отметила змея. — Всё говоришь о том, как убьёшь его, а потом долго о чем-то думаешь и крутишься на стуле. Ты точно убьёшь его?
— Да.
— Могу я потом его съесть? — с надеждой уточнила она.
— Нет.
— Почему?
— Это недостойно.
— Досадно, — тоскливо заключила Нагини. — Ты точно будешь его убивать?
Волдеморт вздохнул, оборачиваясь к собеседнице.
— Сколько раз можно спрашивать меня об одном и том же? — раздраженно уточнил он. — Что именно тебя интересует?
— Когда ты говоришь о нём, ты не пахнешь ни смертью, ни ненавистью, — призналась Нагини, высунув раздвоенный язык.
— О-о-о, — тускло протянул Тёмный Лорд. — И чем же тогда я пахну?
— Досадой, горечью, недоумением, злостью, раздражением, — змея помолчала, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово и наконец, сказала: — Ты пахнешь смятением.
— Хм, — он отвернулся к окну.
— Скажи, хозяин, ты уверен, что хочешь его убить? — Тёмный Лорд ничего не ответил, тогда Нагини продолжила говорить: — Если ты не хочешь убить его, то давай оставим его себе?
— Что?! — он потрясенно взглянул на змею.
— Поселишь его тут, — невозмутимо предложила она.
— Зачем?
— Он будет меня развлекать, когда ты занят.
— А Хвост тебя недостаточно развлекает? — насмешливо уточнил Волдеморт.
— Мне нужен друг для игр, — обиженно заявила Нагини. — Крыса змее не друг.
— А враг твоего хозяина, стало быть, друг?
— Если он не хочет тебя убивать, то он и не враг, — Нагини пошевелилась, меняя положение своего тела так, чтобы целиком оказаться в ореоле тёплых лучей солнца, Тёмный Лорд наблюдал за змеей в угрюмой задумчивости.
— Он меня ненавидит, — напомнил он.
— Ну и что? — скучающе прошипела змея. — Тебя многие ненавидят, включая твоих слуг. Ненавидят и боятся. И все же следуют приказам и никуда не уходят. Давай и Гарри Поттера заберем. Приютим его. Бездомные зверушки привязываются к тем, кто их приютил.
— Он не зверушка.
— Не вижу разницы, — лениво протянула она. — Ты сам говорил, что он бесприютный.
— Я говорил не это, а то, что… — он резко замолчал, запустив пальцы в чёрные волосы. — Не важно. Оставь эту тему, Нагини, на Поттера у меня вполне определенные планы и его выживание в них не входит.
— Очень жаль, — змея с тихим шипением, похожим на разочарованный вздох, отвернулась к окну. — Ещё один говорящий в доме — это полезно. Я даже могла бы с ним подружиться, — она помолчала. — И ты мог бы с ним подружиться.
— Мне не нужны друзья, — с надменной холодностью проинформировал её Тёмный Лорд, возвращаясь к своим делам.
— Откуда тебе знать, нужны они тебе или нет? — фыркнула Нагини. — У тебя же их никогда не было.
Она смотрела в окно, потому уже не видела, как застыл её хозяин глядя прямо перед собой с очень странным выражением на лице.
Тёмный Лорд искоса глянул на открытый ящик своего стола, где лежала неумело трансфигурированная фигурка белого шахматного коня, на которой Гарри когда-то тренировался осваивать свою магию. Более удачную версию – чёрного коня – Поттер продолжал трепетно хранить и повсюду таскал за собой, а вот белый каким-то образом перекочевал к Арчеру и случайно нашёлся в его вещах этим летом, когда Том разбирал чемодан. По совершенно непонятной причине, он оставил шахматную фигурку у себя.
Досадливо скривившись, Волдеморт небрежно взмахнул рукой, и ящик с тихим шорохом закрылся.

Глава 15. Путешествие в прошлое и шаг в будущее

Застыв как изваяние в дальнем конце аудитории, Гарри мысленно перебирал все известные ему ругательства, но ни одно из них не могло в полной мере описать его эмоциональное состояние.
Потому что это была катастрофа. Даже в самом безумном кошмаре он не мог вообразить, что дойдет до такого. Поджав губы, он обратил пылающий возмущением взгляд на Гермиону, которая насторожено наблюдала за ним, переминаясь с ноги на ногу и явно подбирая аргументы для грядущей бури негодования.
— Пара тройка человек, ты сказала? — едва слышно прокомментировал Поттер. — Знаешь, что? Я ухожу.
Он шагнул к выходу, но Грейнджер тут же преградила ему дорогу.
— Гарри, это неконструктивно, — начала она, но закончить мысль ей никто не дал.
— О, правда? — ядовито удивился тот. — А как тогда назвать то, что ты «забыла» упомянуть такую незначительную мелочь, что под парой-тройкой человек, имеется в виду пара-тройка десятков?!
— Ты преувеличиваешь, — Гермиона чуть скривилась от его тона, но все же продолжила говорить спокойно, надеясь как-то вразумить сердитого друга, увы, после этих слов тот стал только злее.
— Преувеличиваю?! — зашипел он. — Их тут человек тридцать, Гермиона! Как по-твоему я буду учить всю эту ораву?! Какого дьявола ты их вообще притащила?! Мы тут что армию собрать решили?!
— Они все хотели научиться…
— Пусть книжки читают, — категорично бросил Поттер. — Речь шла о четырех, максимум шести людях! А тут их чёртов легион!
— Я не виновата, что все они захотели сегодня прийти! — оскорбленно заметила Гермиона. — Я сказала только нескольким людям. Они решили привести друзей. Я не понимаю, что тебя так злит, Гарри, разве это не здорово, что столько ребят хотят чему-то у тебя научиться?
— Они не учиться пришли, — мрачно известил ее тот, — а потешить своё любопытство. Так вот жаль тебя расстраивать, но я не клоун и развлекать тут всех желающих не собираюсь.
Гермиона беспомощно оглянулась на внушительную группу учеников Хогвартса, которые, не обращая внимания на тихую перепалку в дальнем углу аудитории, что-то шумно обсуждали между собой, разбившись на небольшие компании. Надо признать, она и сама не ожидала, что придёт столько людей. Изначально предполагалось, что присутствовать будут лишь несколько гриффиндорцев, но сегодня здесь собралось множество представителей других факультетов, включая…
— А они тут что делают? — вырвалось у Грейнджер.
Гарри проследил за её взглядом и мученически застонал.
— Ну просто блеск, — проворчал он, наблюдая, как к ним приближается пара слизеринцев, которым тут было решительно нечего делать.
— Какого дьявола, Блэйз? — прорычал он, опалив однокурсника суровым взглядом.
— А что такого? — весело удивился Забини. — Я тоже хочу учиться дуэлям.
— Ты издеваешься? — раздраженно фыркнул Поттер. — Как вы вообще узнали об этом собрании?
— Ну, Грейнджер сказала Джонсон, Джонсон — Патил, та проболталась сестре, от второй Патил узнала Боунс и тут же доложила Эббот, та сказала Бэлл, Бэлл нашептала Браун, а когда узнала Браун, считай, узнали все, — любезно пояснила за сокурсника Дафна, не переставая очаровательно улыбаться всем окружающим. — Я услышала от Миллисенты, и поскольку одной идти было скучно, а Милли не согласилась составить мне компанию, пришлось взять Блэйза, — она помолчала, невинно хлопая ресницами. — А это что, тайна была? А то теперь это полшколы обсуждает.
— Полшколы? — ахнул Поттер.
— Ну это всё на уровне слухов и сплетен, о которых знают все ученики, но не знают учителя, — быстро добавила Дафна. — Такой подпольный способ распространения информации между студентами. Думаю, ты на это и рассчитывала, когда пустила слух?
Дафна вопросительно посмотрела на Гермиону, делая вид, что не замечает страшных предупреждающих взглядов, которые та посылала ей за спиной Поттера. Поняв, что пол школы узнало об этом не случайно, Поттер тут же оскалился в сторону притихшей Гермионы.
— Серьезно?!
— Ну хватит тебе ворчать, Гарри, — беззаботно пропела Гринграсс, шагнув к нему ближе и взяв под руку. — Ничего страшного не произошло.
— А ты зачем пришла? — куда мягче сказал он. — В жизни не поверю, что тебе так необходимы дополнительные занятия по ЗОТИ.
— Ну конечно нет, — Гринграсс фыркнула. — Я просто пришла посмотреть на что ты этим вечером променял моё общество.
— О-о-о, — постно протянул Поттер. — И каков вердикт?
— Весьма впечатляет, — призналась она, положив голову ему на плечо. — Я даже не думала, что ты так популярен.
Чувствуя, как от ее прикосновений половина его злости сошла на «нет» Гарри куда спокойнее заметил:
— Предполагалось, что соберется от силы человек шесть. Не представляю, где можно, не привлекая внимания, тренировать всю эту кучу народа. Вообрази, что случится, если Амбридж узнает?
— Мы будем осторожны, — пообещала Гермиона, вступая в беседу.
Гарри угрюмо покосился на неё.
— Хотел бы я узнать, как мы будем скрываться от вездесущего Генерального инспектора такой толпой, — враждебно заявил он. — Об этом ты подумала?
— Прекрати на мне срываться, Гарри, — ощетинилась Грейнджер, уязвленная тем, что со своими сокурсниками он общается куда доброжелательнее. — Мы решим эту проблему все вместе, — она покосилась на Дафну и Блэйза. — Главное, чтобы никто из участников не сдал нас Амбридж.
Забини с энтузиазмом кивнул, делая вид, что намека не понял.
— Точно-точно, — с жаром заявил он. — Нужно доверять друг другу.
Вдруг, кое-что осознав, Поттер со стоном прижал ладонь ко лбу.
— Дьявол! — вырвалось у него.
— В чём дело? — забеспокоилась Гермиона.
— Если знает вся школа, то знает и Том! — Гарри обвинительно уставился на подругу: — Мы же договорись, что он не должен узнать!
— Расслабься, приятель, — Забини, хохотнув, хлопнул его по плечу. — Арчер думает, что ты сегодня пошел на свидание с Дафной.
Гарри удивленно моргнул.
— О? Правда?
— Уж не знаю я, что такого происходит между вами двумя, но ты явно не собирался ему говорить, раз он с самого начала был не в курсе, — пояснил Забини. — Так что наша умница Дафна как бы мимоходом упомянула, что идет с тобой на свидание сегодня вечером, убедившись, что Том это услышал.
— Хм, — Гарри задумчиво почесал переносицу. — Хоть на том спасибо. И все же… я не хочу в этом участвовать, — проворчал он. — Зачем усложнять себе жизнь? Давайте просто всё отменим и разойдемся?
— Поздновато, приятель, — хмыкнул Блэйз. — Публика уже собралась. Нужно доигрывать этот спектакль.
— Чем бы это ни обернулось, — с улыбкой добавила Дафна.
— И потом, — Забини заговорщицки улыбнулся. — У Арчера уже есть свой фан-клуб, так что и тебе давно пора обзавестись своим.
— Всю жизнь мечтал, — буркнул Гарри, но по тому, как уголки его губ дрогнули в усмешке, можно было заключить, что буря миновала, и даже если сама затея ему не нравилась, он явно был готов хотя бы попробовать.
— Сегодня у нас всего лишь вступительное собрание, — сказала Гермиона, меняя тему разговора. — Мы обсудим план занятий, подумаем, где можно учиться…
— И определимся с составом участников, — добавил от себя Поттер, обводя задумчивым взглядом собравшихся ребят.
— Что это значит? — непонимающе нахмурилась Грейнджер.
— То и значит, — Гарри пожал печами. — Я не собираюсь тратить своё время на тех, кто пришел сюда из банального любопытства.
— И как ты собрался определять достойных и недостойных? — ехидно полюбопытствовала подруга. — По личным симпатиям?
— У меня ни к кому здесь симпатий нет, — отстраненно бросил Гарри и с усмешкой окинул взглядом Дафну, Блэйза и Гермиону, — ну кроме пары-тройки людей.
— Ну хоть на этом спасибо, — проворчал Забини.
Поттер иронично взглянул на сокурсника:
— А кто сказал, что я говорил о тебе, Блэйз? — шутливо уточнил он, тот обиженно насупился.
— Так и как же ты будешь принимать решение? — не дав Забини развить тему, спросила Гринграсс.
На это Гарри только пожал плечами.
— Не знаю. Проведем небольшой опрос?
-Ты такой милый, когда хочешь казаться серьёзным и безбашенным одновременно, — оценила Дафна, чмокнув его в щёку.
Блэйз закатил глаза.
— Давайте начнем естественный отбор с Дафны, — предложил он. — Она явно пришла сюда лишь за тем, чтобы виснуть у тебя на шее и создавать неловкие ситуации.
— И следить за тем, чтобы Гарри не увела у меня какая-нибудь особо ретивая поклонница, — с удовольствием добавила Гринграсс.
— Ну ты и собственница, — попенял Блэйз, качая головой, потом с беспокойством посмотрел на Поттера. — Осторожнее с ней, приятель, не успеешь оглянуться, как она посадит тебя на цепь и запрет в каком-нибудь подземелье подальше от соперниц. В итоге тебе придется до скончания времен довольствоваться ее обществом и забыть о счастливой, вольной жизни.
— Это называется браком, Блэйз, — ласково сообщила Дафна. — А я пока не уверена, хочу ли брать Гарри в мужья. Но ты можешь назвать это защитой моих инвестиций, раз уж я согласилась делить своего парня с кучей незнакомых девушек, в тот день, когда у нас с ним должно было быть свидание.
Услышав, что Гринграсс окрестила его «своим парнем» Гарри невольно раздулся от гордости и удовольствия, избавляясь от остатков плохого настроения.
Гермиона смущенно прочистила горло.
— Давайте все-таки начнем собрание? — предложила она. — Остальное можно и потом обсудить.
Поттер с легким разочарованием отступил от Дафны и, оставив ее и Забини искать себе места среди остальных слушателей, вместе с Гермионой направился в сторону кафедры. Заметив, что Поттер готовиться взять слово, ученики смолкали, провожая его любопытными взглядами, разговоры постепенно сошли на «нет», пока в аудитории не установилась абсолютная тишина. Чувствуя на себе пристальное внимание всех присутствующих, Гарри прочистил горло.
— Э-э-э, — он помассировал лоб, чувствуя, как в душе снова вспыхнуло раздражение на Гермиону.
Подавив новую волну недовольства, Поттер выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями:
— Всем привет.
Кто-то из ребят пренебрежительно усмехнулся. Гарри понял, что больше медлить нельзя и лучше уж поскорее со всем этим покончить, пока его не покинули остатки уверенности. Он сделал глубокий вдох.
— Спасибо всем, кто пришел, — начал он, внимательно изучая обращенные к нему лица. — Хотя в общем-то могли бы и не приходить. Ничему сверх крутому, типа универсального контр заклятья против Тёмных Лордов я вас тут все равно не научу, — он почесал нос и пробормотал: — Меня бы кто-нибудь такому научил… — в ответ послышались смешки.
«Отлично, — подумал он. — Почему бы сразу не переименовать дуэльный клуб в клуб комика Гарри Поттера».
— Так и чему же ты нас собрался учить? — спросил со своего места какой-то ученик Равенкло.
«Чему-нибудь унылому, чтобы вы побыстрее разбежались», — мечтательно подумал Поттер, но в ответ только пожал плечами.
— Ну мы тут к СОВ хотели готовиться. Так как наши нынешние занятия ЗОТИ оставляют желать лучшего, мы проштудируем учебную программу пятого курса и потренируемся в заклинаниях, чтобы сдать экзамены.
Фред и Джордж тут же подняли руки.
— Тут, между прочим, не только пятикурсники собрались, — в один голос напомнили они.
Кто-то из ребят согласно закивал. Гарри вопросительно поднял брови.
— И мне бы очень хотелось знать, зачем? — заметил он.
— Судя по тому, что мы слышали, ты будешь учить нас боевой магии, — ответил Фред, покосившись на Рона, тот поймал мрачный взгляд Поттера и попытался стать максимально незаметным.
Гарри тем временем обвел аудиторию несколько удивлённым и одновременно насмешливым взглядом.
— И вы ждёте что пятикурсник будет тренировать вас по программе шестого и седьмого курсов? — сухо уточнил он, заметив, что при этих словах многие старшекурсники начали с сомнением переглядываться.
Порадоваться этому Поттер не успел, так как близнецы тут же всё испортили:
— Ну ты же не простой пятикурсник, — с лукавой усмешкой заметил Фред.
— Ты Гарри Поттер, — добавил Джордж.
— Великий и Ужасный, — с удовольствием продолжил мысль Фред.
— Который в четырнадцать лет, шутя, выиграл Кубок Огня…
— А в двенадцать победил василиска.
— Так что, дорогой Гарри, нам кажется, тебе есть чему нас научить, — хором заключили они.
«Убил бы», — мрачно подумал Поттер.
— Ну хорошо, — он чуть скривился. — И чему же вы хотите научиться?
— Самозащите! — тут же объявил Рон.
— Ага, — Поттер глубокомысленно покивал. — И зачем?
— Чтобы ставить на место зазнавшихся выскочек, — негромко огрызнулся Дин Томас, который Бог знает зачем вообще явился на это собрание. Учитывая, как сильно они с Симусом презирали Гарри, тому были совершенно непонятны их мотивы.
До этой секунды.
— Отличный ответ, — просиял Гарри, мысленно отправляя его, а заодно и Финнигана в свой персональный черный список людей, которые не прошли опрос. — Ещё варианты?
— Чтобы как минимум сдать экзамены, — Падма Патил развела руками. — Профессор Амбридж ничему нас не учит.
— Хорошо. Ещё?
— Мы должны уметь постоять за себя, Гарри, — сказала Джинни. — Именно за этим мы тут и собрались.
— Только вот я не уверен, что он нас хоть чему-то сможет научить, — не сдержался Финниган. — Он просто набивает себе цену, чтобы привлечь побольше внимания.
— Тогда зачем ты пришел? — Гермиона вопросительно подняла брови.
— Хотел узнать, раз уж он тут собрал столько народу, на чьей он стороне, — громко объявил тот.
После этих слов в кабинете стало очень тихо, будто половина присутствующих именно этого вопроса и ждала.
— Мы уже это обсуждали, Симус, — нахмурилась Грейнджер.
— С ним? — он усмехнулся. — Не припомню. Все заверения, что он на стороне Дамблдора я слышал от тебя. Поттер же ни словом не обмолвился.
— О чем вы вообще говорите? — подал голос один из ребят, чьего имени Гарри не знал. — Мы пришли заниматься ЗОТИ. Так при чем тут Дамблдор и какие-то стороны?
— То есть тебя не смущает, что нас будет учить слизеринец? — презрительно скривился Дин. — Или что он, вполне вероятно, тёмный маг?
— Или что он поддерживает взгляды Сам-Знаешь-Кого! — добавил от себя Симус.
— А этот тут при чем? — нахмурилась Анджелина Джонсон. — Сам-Знаешь-Кто мёртв.
Повисла неприятная тишина. Гермиона сверлила Дина и Симуса убийственным взглядом, те не сводили глаз с притихшего Гарри, Рон косился то на старших братьев, то на сестру, а сам Гарри упрямо молчал. К всеобщему удивлению, слово взял тихий Невилл:
— Профессор Дамблдор говорит, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился, — негромко произнёс он.
Это заявление было встречено ошеломленным молчанием, которое через несколько секунд взорвалось гвалтом голосов и восклицаний, которые в целом можно было свести к шоку, и нежеланию верить в столь ужасные новости. На бедного Лонгботтома тут же обрушился нескончаемый поток вопросов. Все желали знать, откуда у него такая информация и можно ли ей доверять. Рон вскочил со своего места, пытаясь доказать, что Невилл не врет, и Дамблдор действительно готовится к войне с Волдемортом, а Амбридж в школу подослали совсем не просто так. Вскоре к нему присоединились Джинни, Фред и Джордж, а за ними и Гермиона. Дафна и Блэйз, сидящие в дальнем конце аудитории молча переглядывались, наблюдая за разворачивающимся действом со смесью сожаления и мрачной иронии. Гермиона с жаром пыталась донести до окружающих, что Гарри не просто подтянет их по ЗОТИ, а научит сражаться и защищаться и чем чаще упоминалось его имя, тем больше враждебных и недоверчивых взглядов на себе ловил Поттер.
Конечно. Ведь одно дело, если какой-то странноватый, но в целом безвредный слизеринец с весьма высоким баллом по всей школьной программе согласился помогать с учёбой, и совсем другое, если скрытный субъект с крайне противоречивой репутацией из вражеского лагеря заявил, что научит их защищаться. Можно ли доверять такому человеку и быть уверенным, что он не действует им во вред?
Гарри присел на стоящий позади него стол и почти с облегчением выдохнул. Похоже, индивидуальные занятия все же не состоятся, что в общем-то было неплохо. Если чуть-чуть подождать и не вмешиваться, они решат, что такой учитель им даром не нужен и все наконец смогут разойтись по своим делам. И вдруг в этой какофонии голосов послышался чей-то отчаянный возглас:
— Гарри, а ты правда на стороне Сам-Знаешь-Кого?!
Этот вопрос заставил остальных притихнуть, и Поттер неожиданно для себя оказался под прицелом настороженных и подозрительных взглядов.
«Интересно, — с веселой обреченностью подумал он, — а что будет, если сказать «да»? Меня быстро разорвут на части?»
Он в молчании переводил взгляд с одного лица на другое, не зная, кто именно задал этот вопрос, но понимая, что ответа от него теперь ждут все собравшиеся. Включая Дафну и Блэйза. И если ответ «я на стороне Дамблдора» вполне устроил бы большую часть аудитории, то насчет двух своих однокурсников он не был так уверен, плохо представляя, чем для него — и, если уж на то пошло, Тома, — может обернуться такое признание. Ну что ж, раз так…
Гарри сделал глубокий вдох.
— Я на своей стороне, — негромко сказал он.
— И что это означает? — воинственно поинтересовался Захария Смит.
Гарри обратил на него тяжелый взгляд.
— Это означает, что мне безразлично, кем были или являются ваши родители, кем станете вы сами, какой точки зрения вы придерживаетесь или на чьей стороне окажетесь, — твердо сказал он. — Это означает, что я не разделяю и не хочу разделять мир на черное и белое и буду поступать лишь по совести и по справедливости. Ещё это означает, что я не хочу принимать решений или судить о ком или о чём-либо на основании слухов и домыслов и, если однажды я приму какую-то из сторон, я приму её осознано, а не из жажды мести или безысходности. Потому что, если я приму решение сам, а не под влиянием угроз или давления со стороны, я не проведу оставшуюся часть жизни, жалея себя или ругая свою судьбу.
— Гарри, — почти прошептала Гермиона, — ты что сейчас говоришь о том, что не уверен, готов ли ты поддержать Дамблдора?
— А с чего бы мне его поддерживать? — Поттер поднял брови. — Что такого он сказал или сделал, чтобы я принял его сторону? С большей частью его решений я вообще не согласен.
— И что же, — процедил Рон. — Взгляды Того-Кого-Нельзя-Называть тебе ближе?
— А что, Рон, у нас только два варианта: Дамблдор или Волдеморт? — уточнил Гарри, не обращая внимания на то, какой резонанс вызвало имя Тёмного Лорда в рядах слушателей. — Иного выбора нет?
— И что ты предлагаешь? — нахмурилась Джинни.
— Вам? — Гарри вопросительно поднял брови. — Ничего. Но лично я не хочу выбирать меньшее из зол, — равнодушно сказал он. — Кто-то из вас, быть может, абсолютно согласен с политикой Тёмного Лорда или боготворит директора, — Гарри развел руками. — Я не разделяю взглядов ни того, ни другого.
— Дамблдор пытается защитить тебя, — напомнила Гермиона.
— Он пытается заставить меня бороться за его идеи и убеждения, — жестко отрезал Гарри. — Я этого не хочу.
— И тебя не трогает, что он всеми силами хочет оградить тебя от человека, мечтающего о твоей смерти? — поразилась она.
— Оградить, чтобы потом отправить сражаться и умирать? — Поттер фыркнул, сделав вид, что задумался: — Вообще-то нет, не трогает.
— А как же тот факт, что он борется за то, чтобы сделать этот мир лучше? — заметила Джинни.
— Он борется за то, чтобы устройство магического мира осталось прежним, — покачал головой Гарри.
— Вот уж не правда, — нахмурилась Гермиона. — Он пытается сделать магический мир лучше для всех! Хочет добиться равных прав как для магглорожденных, так и для чистокровных.
— Что в целом бредовая идея, — негромко заметила Дафна.
— Вот как? — тут же ощерилась Грейнджер. — И отчего же?
Гринграсс пожала плечами.
— Как можно поставить на одну ступень наследников древних чистокровных родов, которые являют собой саму суть нашего наследия и культуры и тех, кто пришел в магический мир, не понимая его законов и не желая им следовать? — ласково улыбаясь, заметила она.
— Хогвартс на то и существует, чтобы учить здесь магглорожденных волшебников нашей культуре! — напомнил Рон.
— Нет, душа моя, — мурлыкнула Гринграсс, — в Хогвартсе нас всех учат лишь волшебству. Многие ли из магглорожденных знают нашу истинную историю? Ценят наши обычаи? Разделяют взгляды? Возможно, магглорожденным помогают тут освоиться на первых курсах? Или для них существует специальная программа, предназначенная для того, чтобы они не чувствовали себя чужими в магическом мире?
— Я не чувствую себя здесь чужой, — мрачно напомнила Гермиона.
— Но и признанной ты себя не чувствуешь, — лаконично заметила Гринграсс.
— Возможно, у Дамблдора и верные цели, — поторопился добавить Гарри, заметив опасный блеск в глазах Гермионы, — но он не очень рвется к их осуществлению. А из этого я заключил, что он не намерен ничего менять, не хочет ничего улучшать, не предлагает реформ или развития. Он только твердит на каждом углу о том, что у всех должны быть равные права. Но ведь просто сказать недостаточно. Поэтому я не стал бы поддерживать такой подход. Возможно, он прав, я ни на чём не настаиваю и не осуждаю его. К тому же сам я не могу похвастаться тем, что веду активную деятельность, чтобы как-то улучшить наш мир. Но всё это не означает, что я хочу к нему присоединиться, — он сделал небольшую паузу. — Или что я должен это сделать.
— Но он готов бороться с Волдемортом, — напомнила Гермиона. — Он хочет защитить всех нас.
— И это очень благородно, — Поттер кивнул. — Но действовать по принципу «враг моего врага — мой друг» я не планирую.
— Ну с Дамблдором все ясно, — вклинился Дин. — А что насчет Сам-Знаешь-Кого?
— Его идеология меня тоже не привлекает, — признался Гарри. — Он, может, и прав в том, что магический мир не совершенен, и его нужно изменить, но я не сторонник радикальных мер и не согласен, что для достижения этих целей обязательно нужно устраивать кровопролитие. К тому же у меня нет предубеждений насчет полукровок или магглорожденных.
— Но раз ты не в восторге от Дамблдора и не поддерживаешь Того-Кого-Не-Называют, получается, ты вообще не станешь сражаться? — уточнила Джинни. — Просто отойдешь в сторону и будешь смотреть, как убивают твоих родных?
— Всех моих родных уже убили, — равнодушно напомнил Поттер, Джинни покраснела, осознав, что сказала глупость.
— Извини.
— Не извиняйся. Они погибли за то, во что верили, — он помолчал. — И возможно, если бы им в головы не вложили такой взгляд на мир, они остались бы живы.
— Ты винишь в этом директора? — ужаснулся Рон.
— Не меньше, чем Волдеморта, — не стал отрицать Гарри. — Очевидно, что они хотели бороться с диктатурой Тёмного Лорда и именно он спровоцировал их на воинственные действия, но и Дамблдор мало чем им помог. Даже не смог их защитить.
— Но откуда ему было знать?..
— Он знал, — перебил Гарри, холодно взглянув на Гермиону. — Он прекрасно знал, что они в опасности и знал по какой причине. Но он не помог им, предоставив разбираться самим. Он решил остаться в стороне и из-за этого моих родителей предали и убили. Он остался в стороне, когда моего крестного обвинили в преступлении, которого тот не совершал. Он ничего не сделал, когда была открыта Тайная Комната. Он не смог вычислить Пожирателя смерти, который находился у него под носом целый год. Дамблдор со своими гениальными тактиками и решениями больше говорит и наблюдает со стороны, предпочитая вмешиваться лишь когда ему это выгодно, и то порой делает это чужими руками, — Гарри помолчал, обводя взглядом своих слушателей. — Так объясните мне, с какой бы радости мне ему доверять?
Этот вопрос был встречен оглушительной тишиной. Гарри ждал ещё вопросов или аргументов в пользу директора, но все молчали. Даже Гермиона больше не выглядела такой убежденной в непогрешимости Дамблдора.
Гарри мысленно скривился, гадая, как это дискуссия докатилась до того, что вместо отстаивания своей позиции он зародил в головах всех этих людей недоверие к директору Хогвартса. Не стоило этого делать. Людям нужно было во что-то верить. Знать, что их защитят. И если сейчас они начнут сомневаться в надежности того, кому так безоговорочно доверяли, это может создать лишние проблемы. Тем более кто-то тут может решить, что Гарри слишком уж негативно отзывается о Дамблдоре, что зародит ненужные подозрения и домыслы. Он прочистил горло.
— Я только хочу сказать, — примирительно начал он, — что нельзя слепо верить всему, что вам говорят, и действовать бездумно. Мы все вольны делать свой выбор, даже если последствия нашего решения окажутся не такими, как нам бы хотелось. Но это решение не должно быть навязано общественным мнением, — он нахмурился, глядя в сторону и заговорил тише, словно в первую очередь пытался объяснить это себе: — Иногда это страшно и сложно — идти поперек всего, что казалось простым и привычным лишь потому, что ты один считаешь это правильным. Иногда это больно. Тебя могут счесть трусом, могут назвать сумасшедшим, могут проклинать или ненавидеть, но пока мы сами можем делать выбор и поступать осознанно — мы будем, — он на миг замолчал и улыбнулся, обводя своих слушателей таким взглядом, будто и сам только осознал это, — свободны.
Последовала недолгая пауза, которую вдруг разорвал восторженный вопль Забини:
— За анархию! — вскинув обе руки вверх объявил он.
Сразу же после этого заявления аудиторию наполнил смех. Растерянно моргая, Гарри рассматривал ребят, которые буквально пять минут назад смотрели на него, как на заклятого врага, и в их глазах он больше не видел ни злости, ни ядовитого подозрения. Они всё еще не доверяли ему и сомневались, но он сам говорил о том, что всё нужно подвергать сомнению, и, как это ни смешно, они делали именно то, что он им сказал, возможно, даже не осознавая этого. Они сомневались. Не делали поспешных выводов, не вешали ярлыки, не записывали в друзья или враги. Они думали. По крайней мере, некоторые из них.
И это осознание, черт возьми, оказалось таким приятным, что Гарри впервые за вечер поверил, что из этих занятий, возможно, может что-то и получиться. А ещё он понял, что может учить их не только самозащите. В конце концов волшебники столько всего не знают о собственной истории. Так почему бы не превратить дуэльный клуб в нечто большее? Вдруг это даст им всем крохотный шанс не просто пережить грядущую войну, но и действительно изменить к лучшему мир, в котором они жили? Это ведь будет чего-то стоить?

* * *
Гарри свернул пергамент со списком всех участников дуэльного клуба, которые подписались напротив своих фамилий, тем самым гарантируя, что существование клуба останется в тайне. Подобная мера многим не очень нравилась, но нарваться на последствия никому не хотелось. Список на выходе получился впечатляющий и состоял из двадцати девяти человек, включая Луну, которая пару дней спустя подошла к Поттеру с просьбой принять её в клуб. После тяжелого вздоха и риторического вопроса из разряда: «И ты, Брут?» — Гарри согласился принять в дуэльный клуб Лавгуд, после чего набор желающих официально был объявлен закрытым.
Исключать Гарри пока никого не стал, решив, что определится с постоянным составом после пары-тройки занятий. И всё же, он искренне не понимал, почему столько людей захотели присоединиться к клубу. Он не гарантировал им никакого впечатляющего результата, но все же они решили рискнуть. И если с отчаянными гриффиндорцами все было ясно, то мотивация остальных вызывала много вопросов. Особенно непонятны были цели Дафны и Блэйза. Им-то зачем в этом участвовать?
— Двадцать девять человек, — пробормотал он, убирая свиток пергамента в сумку и откинув голову на спинку дивана. — Что мне со всеми ними делать?
— Учить, конечно, — улыбнулась Дафна, подсаживаясь к нему.
— Чему? — он фыркнул. — Я не то чтобы много знаю.
— Чему хочешь, тому и учи, — она пожала плечами. — Все равно им это пригодится однажды.
— Хотя бы СОВ сдадут прилично, — добавил от себя Забини, сидящий по левую руку от него.
Гарри начал чувствовать себя в центре какого-то заговора, сидя на диване с Гринграсс и Блэйзом и тихо обсуждая их общий секрет, о котором больше никто из слизеринцев не знал. Даже Том. Ощущения были не слишком приятными, словно Гарри за спиной друга делал что-то плохое. Словно он каким-то образом предавал Арчера. Отогнав подальше неприятные мысли, Поттер посмотрел сначала на Дафну, а потом на Блэйза.
— Но где нам заниматься? — высказал он главную их проблему. — Если такая толпа будет собираться в какой-то аудитории, о нас рано или поздно узнает Амбридж.
Некоторое время все трое молчали, наконец Дафна пошевелилась, задумчиво отводя за ухо прядь своих белокурых волос.
— Есть одно место, — медленно сказала она, не глядя на сокурсников. — Эту комнату не использовали лет сто, а то и больше.
— Что за комната? — нетерпеливо уточнил Забини.
Гринграсс с усмешкой взглянула на него.
— Терпение — добродетель, Блэйз, — шутливо попеняла она и обернулась к Гарри. — Я только знаю, что в своё время статус старосты предполагал нечто большее, чем ночные дежурства и мелкие административные обязанности. Старостам доверяли в своем роде защиту школы и кого попало на этот пост не назначали. Так что префекты Хогвартса составляли в какой-то мере очень узкий привилегированный клуб для избранных. Так вот, для удобства был создан кабинет, попасть в который можно было только через тайные ходы. Они вели из каждого общежития, из ванны для старост и кабинета директора.
Забини округлил глаза, восхищенно разглядывая сокурсницу.
— Вот это да, Дафночка. — присвистнул он. — Да ты полна сюрпризов! Кто бы мог подумать, что в такой хорошенькой головке скрываются такие глубоки познания! Как ты вообще узнала об этом месте?
Дафна пожала плечами.
— Пыталась понять, как попасть в ванну для старост в обход общих коридоров, — сказала она. — В конце концов не пристало девушке из уважаемой семьи тащиться через весь замок с душевым набором только ради того, чтобы спокойно принять ванну.
Последовала короткая пауза. Блэйз почесал нос.
— А я-то думал, тобой двигала жажда знаний и приключений, — раздосадованно вздохнул он.
— Надо бы взглянуть на эту комнату, — игнорируя ворчание Забини, сказал Поттер. — Как туда попасть?
Он встретился взглядом с Гринграсс, та безразлично пожала плечами.
— Честно говоря, я понятия не имею, где она находится, — призналась она. — В истории Хогвартса вскользь упоминается, что из общежития Слизерина можно попасть в комнату старост, а оттуда в ванную, но никаких подробностей я не нашла, а тратить время, штудируя пыльные книжки, уже было не интересно.
Гарри вздохнул.
— Ясно, — он свел брови у переносицы. — Придется заняться исследованием… ещё одним.
— Гарри, милый, ты же не забыл, что в твоем распоряжении есть ещё как минимум пять старост? — ласково напомнила Дафна. — У которых может быть нужная информация, даже если они об этом пока не подозревают.
— Хм? — Поттер непонимающе нахмурился.
— Грейнджер и Лонгботтом с Гриффиндора, Эрни МакМиллан и Ханна Эббот с Хаффлпафа и Энтони Голдстейн с Равенкло, — перечислила Дафна. — Все они старосты, у всех есть доступ к информации, которую обычным смертным не достать и все они входят в твой маленький дуэльный клуб. Кто-то из них должен что-то знать.
Гарри широко улыбнулся.
— Ну конечно! К тому же Гермиона мастер по сбору и анализу данных! — он обернулся к Гринграсс и порывисто обнял, поцеловав в губы. — Ты гений!
Забини мученически возвел глаза к потолку.
— Ну опять вы начали свои любовные игры…
— Отстань, Блэйз, — обнимая Гарри за шею откликнулась Дафна. — Иди, поиграй во что-нибудь…
— Всё, я застеснялся, — он поднялся на ноги. — Пойду искать… о, Драко, а вот и ты! Видел, что они тут творят?! — он ткнул обвиняющим перстом в сторону обнимающейся парочки. — Совсем стыд потеряли!
Малфой, который как раз подошел ближе, смерил их пренебрежительным взглядом и обернулся к другу.
— О чем вы тут шептались?
— Обсуждаем тайны и загадки Хогвартса! — тут же отрапортовал Блэйз. — Ты слышал сплетню, что если плюнуть с Астрономической башни, в середине полета плевок перемещается на пятнадцать секунд в прошлое? Там какой-то пространственно-временной разлом, который открывается ровно в полночь и создает временную петлю. Можно создать Вечный Плевок, если правильно время подгадать. Круто, да? Он бы мог войти в анналы Хогвартса.
Драко выслушал всю эту чушь с абсолютно постной физиономией и лишь чуть скривился.
— Бред, как по мне, — прокомментировал он, после чего обвел сокурсников куда менее подозрительным взглядом. — Арчер ждёт в коридоре, вы идете ужинать?
— Ужин! — радостно подскочил Блэйз. — Умираю от голода!
Гарри и Дафна тоже поднялись на ноги и, взявшись за руки побрели за сокурсниками, обмениваясь заговорщицкими улыбками.
— Кстати, а я всё хотел спросить, — сказал Поттер, обращаясь к Забини и Гринграсс, — вы разве не ходите на собрания слизеринцев?
— Не-а, — через плечо бросил Блэйз, и одновременно с ним Дафна покачала головой.
— Почему? — с интересом спросил Поттер, когда они уже выходили в коридор.
— Разговоры скучные, не захотел тратить время, — беззаботно откликнулся Забини.
Гарри приветливо улыбнулся лучшему другу и обернулся к Дафне.
— А ты?
Она смотрела не на него, а на Тома и в её фиалковых глазах отражалась задумчивая настороженность.
— Разговоры скучные, — медленно произнесла она, поворачивая голову к Гарри, — не захотела тратить время.
— О, — Поттер недоуменно взглянул на неё, что-то в том, как она это сказала и как при этом смотрела на него показалось даже более странным, чем то, что Гринграсс повторила ответ Блэйза слово в слово. — Понятно…
Драко, идущий впереди, оглянулся на сокурсников опалив всех троих раздраженным взглядом.
— Вы можете идти ещё медленнее? — язвительно прокомментировал он. — Мы как раз доберемся до Большого зала, когда еды не останется.
— И ты даже не будешь с пеной у рта доказывать, что ваши собрания не скучные, Драко? — мурлыкнула ему в спину Дафна. — Но нам, простым смертным, этого не понять?
Малфой бросил на неё нервный взгляд.
— Зачем доказывать то, что и так очевидно? — ответил за него Том, холодно улыбнувшись Дафне. — В конце концов, никто не собирается принуждать вас посещать наши собрания, раз вы недостаточно заинтересованы, чтобы оценить их значимость.
Гарри переводил взгляд с лучшего друга на молчаливых сокурсников. Драко ни с того ни с сего стал слишком дерганым, Дафна сверлила Арчера пристальным взглядом и ядовито улыбалась, Забини выглядел так, словно вообще не понимал, о чем речь, а на лице Тома вдруг не осталось ни единой эмоции. Всё это наводило на мысль, что за этим безобидным вроде бы разговором крылось нечто большее. Только вот что?

* * *
Новости о том, что где-то в Хогвартсе есть тайная комната старост, разожгли в глазах Гермионы неутолимый огонь авантюризма, и она буквально переселилась в библиотеку, периодически совершая рейды на коллекцию книг в Выручай-Комнате, где при желании тоже можно было найти массу любопытной литературы. Всё то время, пока Грейнджер пропадала, штудируя книги, Гарри проводил с лучшим другом, но по большей части они лишь болтали обо всякой ерунде, занимались домашним заданием или играли в шахматы. Том знал, что Гермиона работает над каким-то проектом, и как-то раз даже спросил у Гарри, не в курсе ли тот, чем таким увлекательным занята гриффиндорская отличница, но Поттер на это лишь индифферентно пожимал плечами, пространно отвечая, что, зная Грейнджер, она, должно быть, вбила себе в голову очередную безумную идею или наткнулась на что-то слишком интересное, чтобы делиться этим с окружающими.
Гарри никогда не лгал Тому. По крайней мере ложь никогда не давалась ему так просто. Более того, он совершенно не ожидал, что Том так легко ему поверит. Осталось лишь придумать, что сказать ему, когда начнутся регулярные собрания дуэльного клуба, ведь рано или поздно Том заметит, что Гарри где-то пропадает, и как это объяснить, он пока не знал. Он даже не знал, почему вообще скрывает это от него. В конце концов они не делали ничего плохого.
Возможно, дело было в том, что Гарри не знал, чего ждать от Арчера. Не мог предсказать, как тот отреагирует. Хотя, впрочем, догадывался, что произойдет. Том либо засмеет его, либо аргументированно докажет, что глупее затеи в голову Поттера ещё не приходило и ни к чему хорошему это не приведет. И в том и в другом случае Гарри опасался растерять и без того хрупкую уверенность, которой и так едва хватало лишь на то, чтобы не содрогаться от ужаса в ожидании первого занятия.
«И куда я себя втянул? — в тысячный раз мысленно спросил себя Гарри, глядя в пустоту. — Зачем мне всё это?»
— Мистер Поттер, — процедили прямо над его головой.
Гарри вырвался из своих хаотичных размышлений и поднял рассеяний взгляд на возвышающегося над ним декана.
— Да, профессор? — моргнул он, гадая, чего это Снейп такой злой.
— Будьте добры объяснить, что сейчас бурлит в вашем котле? — обманчиво мягким тоном, который не предвещал ничего хорошего, полюбопытствовал учитель.
Гарри с искренним интересом заглянул в свой котел.
— Эм, успокоительная настойка, сэр? — предположил он, хотя не был до конца уверен.
Остальные ребята на разыгрывающуюся сцену старались даже не смотреть, но прислушивались очень внимательно, отчего напряжение в классе становилось всё ощутимее.
— Прекрасно, — заключил декан. — И какого же цвета на этой стадии должна быть настойка, мистер Поттер?
Он скосил глаза на доску.
— Красного, сэр?
— Замечательно. А у вас она какого цвета? — все так же любезно спросил Снейп.
Гарри снова заглянул в своей котел.
— Э-э-э, зеленого?
— Как интересно, — бархатистым голосом прокомментировал профессор. — И почему же?
Гарри задумчиво пожевал губу, глядя в свой котел, потом робко посмотрел на учителя.
— Я дальтоник, сэр?
На лице декана отразилась какая-то ожесточенная внутренняя борьба, в процессе которой тот явно пытался подавить в себе желание одеть котел с зельем на одну конкретную лохматую голову.
— Блестящий ответ, мистер Поттер, — очень тихо и очень злобно сказал он. — Не думал, что к нам на урок каким-то образом попал гастролирующий цирк с клоунами, — он смерил пристыженного ученика ядовитым взглядом. — Будьте добры избавиться от этого варева. До конца урока осталось десять минут, поэтому приготовить новое вам придется на отработке сегодня в семь.
— Но…
— В семь, мистер Поттер, — отчеканил Снейп и, не сказав больше ни слова, вернулся к своему столу, откуда принялся с особой ненавистью наблюдать за классом.


— И чего он злой такой, — пожаловался Гарри, когда они с Томом шли на трансфигурацию.
— Побольше витай в облаках и, глядишь, он тебя вообще прибьет, — жизнеутверждающе заметил Арчер.
— Мог бы и посочувствовать, — обиделся Поттер.
— Сам виноват.
Гарри тоскливо вздохнул.
— Мой друг — зло во плоти, — объявил он.
Арчер усмехнулся.
— Как тонко подмечено.
— Кстати, — Поттер оживился, — как насчет того, чтобы в пятницу поработать с картой? Вроде все наложенные заклинания наконец-то работают и осталось только добавить распознающие чары. Думаю, на этот раз все получится!
Том коротко улыбнулся.
— Надеюсь, на этот раз всё действительно сработает, — сказал он. — А то, когда ты утверждал это в прошлый раз, мы чуть не разнесли к чертям половину замка с твоими экспериментами.
— А всё потому, что вы с Гермионой вечно бросаете меня одного, — пожаловался Гарри. — Мне просто пришлось делать всё самому! Мы же обсуждали, что заклинания нужно накладывать вместе, чтобы магия работала как надо.
— А мы не раз говорили тебе, что следует дожидаться нас, но у тебя же шило в одном месте, — ехидно парировал друг.
— Я пытался! — защищаясь, воскликнул Гарри. — Но вас же не дождаться! В прошлый раз я два часа прождал!
— Мы же объясняли, что заняты…
— Ну могли бы для разнообразия хоть разочек пораньше прийти, — пробубнил Поттер. — Дафна тоже староста, но даже у нее больше свободного времени.
— Потому что Гринграсс — ленивая староста, — насмешливо заметил Арчер.
— А вот и нет!
— Не спорь со мной.
Гарри грустно вздохнул. Несколько минут оба шли в задумчивом молчании, наконец, Том неторопливо протянул:
— Так или иначе, нужно разобраться с картой. Без неё сложновато стало устраивать несанкционированные вылазки по ночам.
— О, — Поттер с подозрением взглянул на друга. — И куда же ты ходишь по ночам без меня?
На это Том лишь загадочно пожал плечами.
— Туда, где тебе явно делать нечего, Гарри.

* * *
Северус Снейп умел блестяще договариваться с собственной совестью.
Когда в пятнадцать лет он решился отравить отца, то легко объяснил себе это тем, что жалкий маггл, распускающий руки и злоупотребляющий алкоголем, не достоин ни того, чтобы зваться его отцом, ни того, чтобы ходить по этой земле. Попытка отравления, увы, провалилась, но раскаяние Снейпа так и не настигло, даже не смотря на то, что мать так и не простила ему той единственной попытки убить Тобиаса Снейпа.
Когда в шестнадцать он изобрел сектусемпру, то был абсолютно уверен, что все, на ком будет в последствии использовано это заклинание, получат по заслугам.
Когда в семнадцать он примкнул к Тёмному Лорду, то прекрасно понимал, что руки у него будут по локоть в крови, но убедил себя в том, что это необходимое зло, чтобы возвыситься и стать чем-то большим, чем сын маггла-алкоголика.
Когда по его вине погибла Лили, все, что он мог сделать, чтобы не наложить на себя руки, это внушить себе, что он не мог знать, что именно её сын окажется ребенком из пророчества.
Когда десять лет спустя он упоённо третировал ни в чем не повинного одиннадцатилетнего мальчика только за то, что тот был сыном Джеймса Поттера, его совесть угрюмо молчала под гнётом убежденности, что это справедливое возмездие.
Когда пять минут назад он без разрешения проник в кабинет Эрмелинды Герхард, то знал, что поступает правильно. Эта женщина что-то скрывала и могла быть потенциально опасна. Поэтому, не испытывая ни малейших угрызений совести, декан Слизерина изучал содержимое полок профессора целительства, с целью найти что-нибудь доказывающее ее недобрые намерения. Попасть в её кабинет оказалось куда проще, чем сначала ожидал Северус. То ли она не ожидала, что кто-то будет её подозревать, то ли оказалась недостаточно осторожной, а, быть может, просто была слаба в охранных чарах. Впрочем, и тайники она делала весьма жалкие, потому что буквально десять минут спустя, Северус нашел то, за чем явился — одна из стенок стеллажа чуть выступала, что можно было легко заметить, отодвинув в сторону книги по целительству. Без особых усилий подцепив ее ногтем, Снейп сдвинул панель в сторону, отрывая целую коллекцию флаконов с зельями.
Сосредоточенно нахмурившись, Северус снял с полки одну из колб и внимательно изучил. За ней — вторую. Потом третью. По мере того, как он изучал содержимое флаконов, глаза его всё больше расширялись от ужаса.
Эрмелинда Герхард была не просто опасна.
Она, похоже, была безумна.
А ещё, кажется, Северус, наконец, выяснил, кем же являлся таинственный мастер зелий Тёмного Лорда.

* * *
Закинув ноги на подлокотник, Гарри с комфортом развалился на диване с одним из трудов Салазара Слизерина. На полу возле дивана лежало ещё несколько раскрытых книг и исписанные свитки пергамента с заметками Поттера. Периодически он отрывался от чтения, чтобы свериться со своими записями или другими книгами, после чего вновь утыкался носом в книгу.
— Ха! — спустя почти два часа исследований заключил он, вскинув руки с открытым дневником Салазара вверх. — Я понял!
Арчер, сидящий чуть поодаль за рабочим столом, не обратил на друга никакого внимания, потому что тот постоянно прерывал умиротворенную тишину тайной библиотеки Слизерина различными комментариями и восклицаниями. Как-либо реагировать на них было бессмысленно, потому что в такие моменты Гарри был слишком увлечен и практически не осознавал, что говорит вслух. Но на этот раз, похоже, он все же ждал ответа, потому что когда Том так ничего и не сказал, завозился на диване, оборачиваясь к другу.
— Ты даже не спросишь, что я такого понял? — с деланым возмущением сказал он.
Том выдержал небольшую паузу, что-то отмечая в своих записях, после чего скучающе протянул:
— Не уверен, что мне будет интересно.
— Я все равно расскажу, — жизнерадостно заявил Поттер и уселся, скрестив ноги. — Помнишь, мы установили, что Салазар был королем магической Британии?
Том бросил на него короткий взгляд:
— Допустим.
— Так вот он был не первым королем!
— Удивительно, — постно отметил Арчер, невзирая на весьма вялую реакцию, Гарри продолжил рассказывать:
— До Салазара королем был Великий Мерлин! — торжественно объявил Поттер, Том лишь мельком взглянул на него, но и этого взгляда Поттеру хватило, чтобы продолжить увлеченно рассказывать: — Если верить этим источникам, — он помахал над головой одной из книг, — то получается, что Мерлин стал королем за сто лет до рождения Салазара.
— Чушь, — фыркнул Том. — Все исторические источники утверждают, что Мерлин учился в Хогвартсе, вполне вероятно на Слизернине, так что он никак не мог родиться раньше десятого века.
— Я тоже так подумал, поэтому не сразу и разобрался, о чем говорилось в одном из дневников Салазара, — Гарри принялся листать страницы: — Вот, слушай: «Я не раз ходил за советом к нему, когда мои изыскания и выводы приводили меня в тупик, но дядя был слишком стар и все больше говорил о течениях великого Потока, а бремя правления не упоминал и вовсе».
— И? — Том поднял брови.
— Слушай дальше! — Гарри снова пролистал несколько страниц и зачитал: — «Моя мать, одержимая ненавистью к нему за то, что он, как глава дома Ле Фей, отрекся от её старшего сына, не желает даже слышать его имени. Но мы все понимали, что Мордред, рожденный вне брака, не может взять фамилию Дома, пусть даже его отец аристократ среди немагов. Мой отец принял Мордреда в семью Слизерин, после того как женился на матери, но и это имя мой брат унаследовать не может», — Гарри прекратил читать и посмотрел на друга: — Понимаешь, что это значит? Салазар Слизерин был сыном Морганы Ле Фей и племянником Мерлина, а в силу того, что у самого Мерлина не было прямых потомков, корона Мерлина перешла к Салазару, хотя его сестра Моргана, по-видимому, до последнего надеялась, что по праву наследования корону получит её старший сын Мордред.
— Но почему тогда нет ни единого упоминания об этом в других источниках? — с сомнением протянул Арчер.
— Думаю, что Моргана очень постаралась максимально вычеркнуть Мерлина из истории, и для этого у неё были все ресурсы и возможности, — Поттер задумчиво почесал нос. — А потом уже и другие волшебники сделали всё возможное, чтобы никто не связывал имя великого светлого Мерлина с Салазаром Слизерином, — Гарри иронично глянул на друга, — так что ты не только потомок Слизерина, ты и с Мерлином в родстве.
— Как и ты.
Гарри моргнул, будто только сейчас это понял.
— Ну да. Но вот что странно. Похоже, королевское назначение — это не просто какой-то светский титул. При Мерлине не было четко сформированного правительства, он больше внимания уделял магии и ее воздействию на мир. Есть даже легендарный Гримуар Мерлина, о нём в своих дневниках упоминает Салазар, но где эта книга и действительно ли она существовала, остается загадкой. Так вот, я думаю, что титул магического короля — это тоже что-то вроде наследия.
— И что оно дает? — тускло поинтересовался Том.
— Не знаю, — Гарри пожал плечами. — Власть? Какие-то обязательства? Мерлин вообще вроде как никем не правил, но тем не менее нес на своих плечах бремя огромной ответственности. Учитывая, что в последние годы жизни он практически стал отшельником и много времени посвящал магглам, мне думается, его, хм, миссией была некая попытка протянуть мост взаимопонимания между магглами и волшебниками. Возможно, он пытался создать единое общество, где маги и магглы могли бы жить в мире. Как это сейчас пытается сделать Дамблдор.
— Это невозможно, — холодно отрезал Том.
— Да, кажется, Мерлин тоже в итоге это понял. Магия не уживалась в мире магглов и даже самые светлые артефакты, попав к ним в руки, несли только зло и смерть, — Гарри опустил глаза в книгу, что лежала у него на коленях. — У Мерлина был дар предвидения. Он видел картины будущего и голоса прошлого, которые говорили с ним и направляли его, но не всегда эти видения приводили его к верным выводам. Ещё Мерлин, похоже, мог общаться с духами воды и ветра и именно с их помощью был создан Экскалибур. Слизерин, судя по всему, много времени проводил с Мерлином, пока тот окончательно не ушел в себя, и из общения с ним вынес немало полезных уроков, о которых упоминает в некоторых своих работах. Но в отличие от Мерлина, Слизерину не было дела до магглов. Он был молод, амбициозен и умен. Его не заботили магические изыскания и общение с духами природы. Куда больше его интересовали политика и магическое сообщество, а именно его разобщённость. Идея создать первое подобие организованного правительства появилась именно у Салазара. И вот, изучая его первые шаги я случайно нашел историю основания Хогвартса! — торжественно объявил Гарри.
— С ума сойти, — язвительно прокомментировал Том. — По-моему нам всем историю Хогвартса ещё на перовом курсе преподавали.
— Это не классическая история! — жарко заспорил Поттер. — А истинные знания!
На этих словах Арчер, наконец, соизволил полностью переключить внимание на друга и, отложив перо, откинулся на спинку кресла.
— Удиви меня, — усмехнулся он.
— Я уже говорил, что Хельга Хаффлпафф, Ровена Равенкло и Годрик Гриффиндор были первыми лордами при короле, — приосанившись, начал лекцию Поттер. — Так вот я нашел упоминания, что изначально Хогвартс не был школой. Это была резиденция короля, представляешь? — он едва не подскочил. — В записях Салазара упоминается магический замок, где жил король и приближенные к нему лорды. Тут не планировали никого учить! В ближнем окружении короля была очень своеобразная иерархия. Каждый из трёх лордов отвечал за определенное направление магии и каждый основал свой орден, в который входили только очень одарённые волшебники. Хельга Хаффлпафф обладала наследием целителей и отвечала за развитие медицины. Её девиз, если так можно сказать: трудолюбие, верность и честность — относился к своду первых законов целительства. Хельга говорила, что главные качества лекаря — это упорный труд, верность своему долгу и честность к себе и своим пациентам. Ровена Равенкло была плетельщицей заклинаний. Она высчитывала и составляла сложнейшие формулы и чары. Именно ей принадлежала идея создания Распределяющей Шляпы. В своих подчинённых она больше всего ценила гибкий ум и творческий подход. А ещё она всегда говорила, что в любом деле, даже самом сложном и запутанном, не помешает доля хорошего чувства юмора, — Гарри широко улыбнулся. — Её считали гениальной ученой, и она возглавляла научный магический орден, — Поттер бросил оценивающий взгляд на друга и, убедившись, что тот внимательно слушает, продолжил рассказывать. — Годрик Гриффиндор всегда придерживался мнения, что главные человеческие качества — это храбрость, благородство и честь. А знаешь, кем он был? Он ведь не просто был первым лордом короля, его советником и ближайшим другом. Годрик создал рыцарский орден, отвечал за безопасность обитателей замка и тренировал личную гвардию короля. Помимо этого, я нашел упоминание, что Годрик был врождённым анимагом и обращался во льва! И поэтому символом королевской гвардии был лев! Но и это не всё! — теперь глаза Поттера едва не пылали азартом. — Салазар Слизерин был человеком амбициозным, хитрым и решительным и эти же качества ценил в людях, поэтому кабинет его магистров и советников целиком и полностью состоял из умных, деятельных магов, в руках которых было достаточно власти, чтобы воплощать в реальность законы короля. Я пока не нашел четкого описания того, как действовала вся эта структура, но суть в том, что все четыре наших факультета изначально были важнейшими орденами, составляющими саму суть магического королевства.
Подперев голову рукой, Том с любопытной улыбкой взглянул на Гарри.
— И на каком же этапе королевская резиденция превратилась в школу?
— Ну, это случилось не сразу, конечно, — сказал Гарри, торопливо листая свои записи. — На самом деле идея обучать детей пришла в голову Ровене, когда та поняла, что куда логичнее отбирать волшебников в юном возрасте, чем выискивать среди взрослых магов подходящие кандидатуры. До этого детей учили на дому и, очевидно, что некоторых особенностей и талантов родители в своих детях могли не разглядеть. А передавать свои знания следующим поколениям было делом важным, и четверо основателей понимали, что их ордены должны продолжать существовать даже после их смерти. Ровеной была написана формула заклинания, чтобы создать артефакт, способный разглядеть в молодых магах наследия или некие особенности характера, которые могли бы стать полезными в том или ином ордене.
— Распределяющую Шляпу, — догадался Арчер.
— Именно! — просиял Гарри. — Сначала главы орденов хотели забирать детей в возрасте шести лет, но, во-первых, родители потенциальных учеников были против того, чтобы так рано отдавать своих наследников на обучение, а во-вторых, особенность формирования магической коры такова, что до одиннадцати лет определить наследия и магические особенности ребенка практически невозможно. В итоге, первые десять учеников одиннадцати лет, были выбраны главами орденов в частном порядке. Но распределение прошли всего шестеро. Остальных отправили обратно, что сильно возмутило родителей. Хельга и Годрик настаивали на том, чтобы принять на обучение всех, но Салазар считал, что попасть в главные ордены королевства могут только достойные маги. Потому что это была привилегия, «а не милостыня», — Гарри фыркнул, помахав в воздухе записями Слизерина. — Так и написал, «не милостыня», ха! Драко бы разрыдался от счастья, если бы это увидел. Так вот. Шестеро счастливчиков пошли учиться, а между Салазаром, Годриком, Хельгой и Ровеной тем временем разгорался спор. Ровена, что, кстати, забавно, поддерживала Слизерина, считая, что интеллект превыше всего и тратить время на посредственных детей смысла не имеет. Годрик и Хельга, напротив, требовали дать возможность всем молодым людям получить достойное образование, что могло бы расширить их кругозор и увеличить количество образованных волшебников. Годрик вообще считал, что любой маг, будь он лорд или простолюдин, должен получить соответствующее образование. Слизерин говорил, что возиться с безродными оборванцами пустое дело и тащить в королевский замок грязный сброд он не позволит, — Гарри лукаво улыбнулся и, опустив глаза в тетрадь, зачитал: — «Хогвартс испокон веков был домом благородных, чистокровных лордов. Во что он превратится, если грязные, безродные оборванцы из своих хлевов заполонят своим зловоньем коридоры замка»? Смешно, а? — Поттер глянул на друга. — И речь ведь идет не о магглорожденных, а именно о простолюдинах, их и среди чистокровных волшебников было много. Более того, магглорожденных из богатых семей Салазар соглашался брать в Хогвартс без вопросов, лишь отмечал, что таких детей нужно забирать из семей в очень раннем возрасте и максимально отрывать от немагического мира. Волшебникам ничего не стоило — запудрить мозги магглам-родителям и забрать их детей, попутно внушив им что угодно. Так что для Салазара понятие чистоты крови было весьма относительным. Он лишь настаивал на том, чтобы все дети были благородного происхождения. Помимо прочего, на каком-то этапе между семьями заключались брачные договоры и это было даже удобно, что до брака у детей была возможность узнать друг друга. Да и в силу небольшого количества популяции чистокровных аристократов в волшебном мире, те были не против — соединить своих наследников узами брака с магглорожденными, тем самым привнося в свой род «свежую кровь» так сказать. Но вот, перспектива что их дети могут сочетаться браком с простолюдинами, высокопоставленным наследственным аристократам не нравилась, а такое могло произойти, если бы дети обучались в школе на равных. И все же Годрик умудрился настоять на своем. Впрочем, Салазар согласился брать всех подряд лишь с условием, что простолюдинов будут держать в отдельном крыле. Стоит ли говорить, что условия проживания у них были так себе? — Поттер откинулся на спинку дивана и потянулся, искоса глянув на друга. — А знаешь, где были их общежития? — Том выжидательно поднял брови. — В подземельях! — хохотнул Гарри. — Считалось, что это самое подходящее место для черни. А в башнях с видом на лес и горы как раз жили богатенькие детки.
— Как иронично, что теперь именно факультет Слизерина обитает в подземельях, — сухо отметил Арчер.
— Ничего удивительного. Решение было принято осознано, спустя годы после смерти Слизерина. Сторонники более либеральных взглядов решили, что это будет неплохой демонстрацией того, что воля бывшего короля для них теперь пустой звук. Кстати! — Гарри расширил глаза. — Василиск появился в школе как раз когда в замок начали принимать простолюдинов. Салазар мотивировал это тем, что змей будет оберегать наследников благородных родов от общества «отребья». Он выпускал змея ночью и тот преспокойно ползал по замку. Тогда же ввели комендантский час, чтобы никто не наткнулся на смертоносного зверька Салазара. А если кто-то из простых детей погибал от клыков или взгляда змея, Салазара это мало волновало, — Поттер закатил глаза и криво усмехнулся: — «Смерть недостойным» были действительно его словами. Он не ценил жизни таких детей.
— Чудесный был человек, — с удовольствием прикрыв глаза, констатировал Том.
— Угу, — проворчал Поттер. — Только не забывай, что речь шла именно о простолюдинах, а не о чистокровных и магглорожденных! — Гарри цокнул языком. — Ты хоть понимаешь, что вся эта лабуда, на которой строится политика Волдеморта — пустой звук. Он либо всё это сам придумал, либо неправильно понял, либо намеренно переврал.
— Либо взял за основу то, что уже переврали до него, — отстраненно бросил Арчер с выражением странной задумчивости на лице.
— Ну или так, да, — Гарри покачал головой. — Суть в том, что если донести до людей правду…
— Это ничего не изменит, — отрезал Том. — Мы слишком застряли в стереотипах, чтобы так внезапно менять все свои взгляды и устои.
— Но ведь если постепенно…
— Гарри, люди не примут новую правду, — помрачнел Арчер. — У тебя нет ни одного доказательства, кроме записок полусбрендившего темного мага и твоих собственных заключений.
Поттер скис.
— Может, ты и прав, — вздохнул он. — Одно странно, — почесав бровь, признался он. — То ли Салазар реально слетел с катушек, то ли я что-то не так понял, но в одной из частей, которую мне удалось расшифровать, есть такие слова: «И тогда на алтарь Равновесия я возложил сотни тел детей чистейшей магии. Мой ручной монстр собрал и принёс их мне в начертанный срок. Их кости и яд монстра послужили основой врат. Врат, за которыми нас ожидало спасение», — Гарри дочитал и поднял взгляд на друга: — И вот теперь я даже не знаю, что и думать.
— Ты говорил, что детьми чистейшей магии он называл гряз… хм… магглорожденных, — напомнил Том.
Гарри на мгновение нахмурился, заметив эту оговорку, но тема разговора была слишком интересной, чтобы сейчас заострять на этом внимание.
— Вот в том и дело, что я не могу разобрать, зачем Слизерин создал змея: чтобы запугать детей из простых семей или он готовил какой-то ритуал? Или он уже потом решил использовать василиска для ритуала?
— А ещё что-нибудь тебе удалось расшифровать? — заинтересовался Арчер.
— Ну, — Поттер зашуршал своими записями, листая страницы и хмурясь: — Вот: «Друг мой, ты говоришь, я безумен. Возможно, так и есть. Но безумие моё родилось из ужаса и бессилия. Я не могу предотвратить того, что грядет. Не могу изменить нашей судьбы. Нет. Ложь. Я могу. Могу, будь я проклят! Но я слишком слаб. Я не могу принести ту жертву, о которой меня просит Равновесие. Оно справедливо и бесстрастно. Но оно испугало меня. Друг мой, ты никогда не узнаешь, за что возненавидел меня. Никогда не прочтешь этих строк. Я сам ненавижу себя. Но пока у меня есть цель, я буду продолжать терзать вас. Я стану чудовищем. Я уже чудовище. Знал ли ты, каким проклятьем я одарил своих детей? Знал ли ты, что все, о ком скобит твоя душа, будут беречь наш шанс на будущее», — Гарри отложил тетрадь. — Слизерин вообще впоследствии много писал о своих видениях. Думаю, у него, как и у Мерлина, был дар предвиденья, и то, что ему открылось, так напугало его, что он решился на отчаянные меры.
— Хм, — Арчер уставился в потолок. — Ну либо он и правда спятил, либо… — он медленно выдохнул, — либо действительно собирался совершить нечто очень важное.
— И опасное.
— И опасное.
Они переглянулись.
— Знаешь что, Гарри?
— Хм?
— Пожалуй, этот твой проект меня заинтересовал, — Том поднялся на ноги и пересек библиотеку, усевшись на диван рядом с другом. — Покажи мне свои записи, нужно составить хронологию и разобраться в каком порядке их распределить. Возможно, тогда этот бред сумасшедшего и правда окажется чем-то полезным.
Гарри в ответ просиял.
— Ну наконец-то до Томаса Великого дошло что я уже год не ерундой занимался! — возликовал он, собирая все свои беспорядочные заметки и вручая их Тому.
— Да уж, — медленно перебирая ворох измятых пергаментов, скривился Арчер. — Ума не приложу, как ты свои каракули расшифровывать умудряешься. Это же полнейший хаос. Нормально вести заметки ты не мог?
Поттер выдал глубокомысленную улыбку.
— Норма — это иллюзия. Что норма для паука, хаос для мухи.
Том искоса глянул на друга, его губы кривились в насмешливой улыбке.
— Глубоко, — шутливо оценил он. — Сам додумался?
Гарри потупился.
— В кино услышал.
Не сдержавшись, Арчер рассмеялся весело и искренне, как не смеялся уже давно. И в этой расслабленной позе, спокойном взгляде и открытой улыбке Гарри вдруг впервые за долгое время увидел своего лучшего друга, которого все прошлые месяцы заменял холодный и отчужденный незнакомец с лицом Томаса Арчера. И на мгновение всё снова стало как прежде и лютый холод, терзающий душу Гарри на миг отступил и исчез.

Глава 16. О чём просить у падающих звёзд?


О чём просить у падающих звёзд?
Я помню ночи, ясные, как эта.
Давно их ветер времени унёс...
Какая, право, глупая примета:
Загадывать желания и ждать
Их исполненья от того, что мёртво,
Но до сих пор пытается сиять.
Так у людей: их отношенье чёрство
К чужим несчастьям и чужим слезам.
Однако, если сами под ударом,
То нарекут, взывая к небесам,
Свой жалкий век - бесценнейшим товаром.
И держишь жизнь упрямее, поверьте,
Когда не можешь убежать от смерти.
KetrinBraun


- Дьявол! – Гарри скомкал очередную неудачную версию карты и со злостью зашвырнул в дальний угол комнаты.
Том проводил комок пергамента невыразительным взглядом и обернулся к другу.
- Гарри…
- Нет, это уже не случайные ошибки! – рявкнул Поттер, захлопнув один из трудов по чарам и вскочив на ноги. – Это будто происходит специально!
- Слушай…
- Я уверен, что формула была правильная! – расхаживая из угла в угол, бушевал он. - Я сто раз всё перепроверил, Том! – в голосе Гарри смешалась ярость и мольба, хотя не ясно было кого и в чем он хотел убедить. – Это словно… словно какая-то диверсия!
- Гарри, - успокаивающе мягко позвал Арчер, тот, наконец, прекратил метаться и остановился посреди комнаты, опалив друга раздраженным взглядом.
- Что?!
Том сидел, поставив локти на ручки кресла и сцепив пальцы замком, внимательно наблюдая за Поттером.
- Мне кажется, - медленно начал он, - что ты всё это принимаешь чересчур близко к сердцу.
- Че-чересчур близко?.. - Гарри едва не задохнулся от возмущения. – Том, мы возимся с этой картой чертовых три месяца! Я не верю, что там такие уж сложные чары, чтобы мы не могли сделать то, что удалось отцу, Сириусу и Ремусу. Мы работали с чарами посложнее и всё удавалось! К тому же у нас были все инструкции для создания карты!
- И все же тебе совершенно не стоит так нервничать, - резонно заметил Арчер. – Этим ты ничего не добьёшься.
Гарри фыркнул, закатив глаза.
- О, хватит вести себя, будто тебе лет сто, Том, - огрызнулся он.
- Ну, положим, не сто… - с легкой полуулыбкой пожал плечами Арчер.
- Не смешно, - Поттер насупился, скрестив на груди руки. – И вообще, ты даже расстроенным не выглядишь, будто тебе и вовсе эта карта не нужна.
Арчер иронично изогнул брови.
- Ну давай обвиним во всем меня, - саркастично предложил он, Гарри возмущенно нахмурился. Том вздохнул и, словно сдаваясь, поднял руки. – Ну хорошо, вот новый план: ты иди, отдохни и успокойся, а я начну подготовку новой карты, как тебе такой вариант?
Гарри немного постоял, в задумчивости перекатываясь с пяток на мыски, после чего неуверенно повел плечом.
- А ты точно один…
- Да-да, - нетерпеливо перебил его Том, - ты все равно сейчас такой дерганный, что только на нервы мне действуешь.
Поттер вздохнул.
- Наверное, ты прав, - сдался он. – Пойду, поищу Гермиону, может быть, помогу ей с проектом…
- Лучше поищи Гринграсс, - со смешком посоветовал Арчер. – Она на тебя действует, как универсальное успокоительное.
- И ничего подобного, - пробурчал Гарри скрываясь за дверью Выручай-комнаты.
Том еще несколько мгновений неподвижно сидел в кресле, задумчиво разглядывая закрывшуюся дверь, после чего неторопливо поднялся на ноги и, подхватив с пола свою сумку, приблизился к рабочему столу, половина которого была завалена книгами по чарам. Открыв сумку, Арчер достал оттуда сложенный в несколько раз чистый лист пергамента и разложил его на свободной части стола. В последний раз оглянувшись на дверь, он вытащил волшебную палочку и коснулся ей пергамента:
- Откройся мне, - прошипел он, переходя на парсельтанг.
Постепенно на пергаменте начали проступать изображения многочисленных коридоров и кабинетов Хогвартса, включая Выручай-комнату, а следом за ними появились движущиеся точки с именами. Том пару секунд наблюдал, как точка с именем «Гарри Поттер» перемещается в сторону лестницы по коридору седьмого этажа, после чего перевел взгляд на другую точку, возле которой, будто намертво врезанное в желтоватую бумагу, значилось ненавистное «Том Риддл». Эту карту Том смог сделать в одиночку ещё на первой неделе обучения, и работала она просто идеально. Что, в общем-то, как раз и было главным минусом.
Том задумчиво нахмурился. Он перепробовал огромное количество чар, чтобы обмануть карту и заставить ее показывать «Арчера» вместо «Риддла», но сама комбинация заклинаний, призванная определять всех, кто находится в замке, не позволяла производить манипуляции с именами. По крайней мере, в одном Гарри был прав всегда: Карта Мародеров никогда не ошибается. И поэтому Том не мог позволить Поттеру сделать новую карту до тех пор, пока не поймет, как замаскировать своё имя. Он как мог затягивал работу над картой, устраивал намеренные проволочки и осторожно добавлял чары, нарушающие основную ветвь магической формулы. Но сколько ещё он сможет саботировать процесс? Один раз Гарри едва не довел дело до конца. Тому очень повезло, что Поттер уснул, так и не дождавшись результатов. Том успел наложить контрзаклятье в самый последний момент. Тянуть больше нельзя. Гарри, конечно, не станет подозревать Тома, но сегодня он уже в сердцах озвучил возможность диверсии, сколько времени ему понадобится, чтобы начать задумываться об этом всерьез? А если он догадается, что кто-то намерено портит карту, то станет непредсказуем. Тем более у него было не так много подозреваемых, чтобы долго гадать, чья это вина.
Том медленно выдохнул и покрутил головой, разминая шею. Что ж, у него есть примерно пара часов, чтобы провести ещё несколько экспериментов.

***

Гермиона прижала к груди стопку своих записей и, убрав за ухо спадающую на глаза прядь волос, покосилась на друга.
- А где Том?
Гарри вздохнул.
- Обещал поработать над картой.
Грейнджер сочувственно взглянула на него.
- Опять провал?
- Ага, - Гарри сверился с записями в книге и двинулся вдоль стены в гриффиндорской гостиной, придирчиво исследуя все выступы и узоры и радуясь, что в это время здесь никого не было, кроме Рона и близнецов, которые с любопытством наблюдали за ним и Гермионой, попутно пытаясь играть в карты. – Так ты уверена, что это ключ? – он ткнул пальцем в изображение на одной из страниц.
- Да, - Гермиона кивнула. – Я просмотрела несколько трудов по истории Хогвартса. В ранних записях эту руну указывали в разделах, описывающих оборонные чары школы.
- Хм, - Гарри задумался, вспоминая собственные исследования истории Хогвартса.
Он тоже натыкался на эту руну. Правда Салазар упоминал скорее о тайных собраниях глав орденов. Как же там было?..
- «Шесть дорог в Тайное Сердце Дома начинаются за шестью стражами», - едва слышно пробормотал он, Гермиона обернулась недоуменно глядя на него.
- Ты что-то сказал?
- Минуточку, - Гарри замер, глядя себе под ноги. – Все же перепуталось. Тут раньше располагался орден Слизерина, а пока они окончательно не разругались... в подземельях… в подземельях был Орден Ворона! Ну да, Ровена проводила много экспериментов, для которых нужна была изоляция от солнечных лучей, - забормотал он. - А позже там был…
- Гарри, о чем ты…
- «Дверь в пасти льва», нужно искать в башне Рейвенкло, - прошептал Поттер. – У нас, значит, «Порог под крылом ворона», Хаффлпафф там же где и был, а тут «Тоннель под кольцами змея»!
- Гарри, я не понимаю…
- Ищи змею.
- Что? – Гермиона недоуменно моргнула. – Но тут нет змей, это же гостиная Гриффиндора.
- Одна точно есть, - негромко фыркнул Рон, глянув на Гарри.
- Я тебе потом все объясню, - торопливо сказал Поттер, игнорируя Уизли. – Просто пока прими как данность, что тут раньше располагалось общежитие Слизерина.
- Ну конечно, - саркастично и раздраженно прокомментировал Рон, Поттер его даже не услышал, увлеченный собственными размышлениями.
- Откуда мог начинаться тоннель, которым впоследствии пользовались старосты? – он едва не подскочил. – А ведь точно!
- Что? – Гермиона смотрела на него так, словно он внезапно свихнулся.
- «Шесть дорог в Тайное Сердце Дома начинаются за шестью стражами. Дверь в пасти льва, Тоннель под кольцами змея, Порог под крылом ворона, Лаз за норой Барсука», это четыре прохода из общежитий четырех факультетов, но не из гостиных! Старост же изначально не было, так? – он обернулся к недоумевающей Гермионе, та лишь моргнула, не понимая, о чем он говорит. – Были стражи! Младшие заместители глав ордена. Слизерин был Королем Змей, а его орденом руководил страж «Кольца змея», Гриффиндор был Львом, а стража называли «Пастью Льва» и так далее! А я-то все не понимал, что это за околесица. Это были своего рода почетные звания! Титулы! А значит и двери должны располагаться не в общих гостиных, а в комнатах старост. Гермиона! – Гарри круто обернулся всем корпусом к растерянной девушке. - Веди меня к себе в спальню!
- Ч-что? – ахнула Грейнджер, а вместе с ней подскочил Рон.
- Поттер, ты нормальный вообще?!
- Но там же дверь! – Гарри едва не подпрыгивал на месте от нетерпения. – Осталось только найти ту отпирающую руну.
Гермиона нахмурилась.
- Так тебе нужно в спальню или в комнату старост?
- В комнату старост.
- Я не очень понимаю твой ход мыслей, Гарри, но ладно, - она тряхнула головой. – Иди за мной.
Под негодующим взглядом Уизли, Грейнджер пересекла гостиную, направившись к лестнице к комнатам старост, Гарри шел за ней, уткнувшись носом в книгу.
- Ну надо же, - бормотал он за ее спиной, - я и не думал, что эта руна окажется связующим звеном, даже внимания на нее не обратил. Гермиона, вот как тебе удается замечать такие мелочи?
Грейнджер повернула ручку двери, перешивая порог, и пожала плечами.
- Это было вполне очевидно, как мне кажется.
Гарри шагнул в комнату следом за ней, оказавшись в маленькой гостиной.
- А миленько тут, - прокомментировал он. – Странно, почему Том предпочел общую спальню.
Гермиона улыбнулась.
- Это только гостиная, а там, - она кивнула в сторону двух закрытых дверей в противоположной части комнаты, - входы в общие спальни. Персональной комнаты ни у меня, ни у Невилла нет. Мы спим в общих спальнях, как и раньше. У старост просто есть отдельная гостиная, хотя мы с Невиллом ей почти не пользуемся. Но тут, - Гермиона указала на стену у выхода, - по утрам появляется график дежурств и список обязанностей на день. Так же в этой гостиной проходят встречи с деканом факультета, - она помолчала. – Ну еще я иногда тут занимаюсь, когда в общей гостиной слишком шумно.
- То есть по сути это что-то вроде рабочего кабинета префектов?
- Ну, выходит, что так, - протянула Гермиона. – Так что если ты прав, и вход в тоннель находится в комнате старост, то это единственное возможное место.
Гарри огляделся повнимательнее, разглядывая скудную обстановку комнаты: камин, над ним полотно с гербом Хогвартса, напротив – двухместный диван, два кресла, низкий кофейный столик между ними, несколько пустых полок для книг и рабочий секретер у дальней стены с одиноко стоящей на нем чернильницей. Не то чтобы тут было где разместить тайную дверь. Он обошел помещение по периметру, разглядывая стены на предмет скрытых выступов, но ничего особенного не нашел.
- Гарри! – Поттер обернулся, заметив, что Гермиона сидит возле камина, разглядывая что-то внутри дымохода. – Как думаешь, это сойдет за кольца змея?
Он подошел ближе и сел рядом с ней. Судя по всему, камином тут пользовались редко: не было видно ни пепла, ни прогоревших поленьев, да и копоти от огня мало. Зато было кое-что другое. Гарри подался вперед, сунув голову в камин, и провел ладонью по стенкам дымохода, которые по форме отдаленно походили на сложенные друг на друга каменные кольца, плотно прилегающие друг к другу.
- Действительно похоже, - пробормотал он.
Гермиона за его спиной достала волшебную палочку и, прошептав: «Люмос», - наполовину залезла в камин, освещая потемневшие каменные кольца вспыхнувшим на конце палочки огоньком.
- Вот она! – Грейнджер торжествующе улыбнулась, указывая на крохотную руну, вырезанную на одном из колец. – Это ключ!
- Отлично! – Гарри широко улыбнулся. – Осталось понять, как ее открыть.
- Вы что тут делаете? – возмутились у них за спинами.
Поттер дёрнулся от неожиданности, больно стукнувшись головой о каминную полку, Гермиона рядом с ним только раздраженно вздохнула:
- Рон, научись стучаться.
- Вы тут целую вечность торчите! – укоризненно заметил Уизли, подходя ближе и пытаясь заглянуть в камин. – Нашли что-нибудь?
- Кажется, да, - Гарри выбрался наружу и теперь сидел на полу, потирая ушибленный затылок. – Осталось разобраться, как открыть вход.
Гермиона водила палочкой над руной и что-то бормотала, не обращая внимания на разговоры ребят за своей спиной, неожиданно раздался её радостный возглас, а за ним скрежет камней. Гарри и Рон сгрудились вокруг, наблюдая, как дальняя стена камина, содрогнувшись, сдвинулась в сторону, открыв черный провал тоннеля. Гермиона, наконец, выбралась из камина и с улыбкой обернулась к друзьям. На щеке у неё темнел след от копоти или пыли, а карие глаза сияли триумфом.
- Ну что? – радостно объявила она. – Прогуляемся в Тайное Сердце Дома?
- Я с вами! – тут же объявил Рон.
- И нас тогда с собой возьмите! – вваливаясь в гостиную, потребовали близнецы.
Гарри и Гермиона обменялись улыбками.
- Ну так и чего мы ждем? – поторопил всех Поттер и первым нырнул в камин, забираясь в лаз, который должен был привести их к очередной загадке Хогвартса.

***

Снейп хотел бы научиться убивать взглядом. Возможно, тогда Дамблдор воспринимал бы его чуть более серьезно, чем сейчас. Увы, пока всё, на что он был способен, это молча плавиться от злости, наблюдая, как Альбус благодушно мерцает своими голубыми глазами из-за чашки с чаем.
- Я убежден, Северус, что ты ошибаешься, - отставив чашку в сторону, заявил он.
- Ошибаюсь?! Альбус, вы в своем уме? У этой женщины припрятан такой арсенал смертоносных зелий, что она при желании может отправить на тот свет всю школу! – уже в тысячный раз за последний час повторил Снейп. – Неужели вас это совершенно не беспокоит? Некоторые из приготовленных ею зелий я даже не смог распознать. Вы хоть осознаете уровень ее мастерства? Я готов спорить на что угодно, что Эрмелинда Герхард и есть новый зельевар Тёмного Лорда.
- Северус, поверь мне, профессор Герхард совершенно не причастна….
- То же самое вы говорили об Айскальте пару лет назад и давайте вспомним, чем всё это закончилось! А она, между прочим, его родственница! Раскройте же глаза, Альбус! Этой женщине нельзя верить!
Директор Хогвартса с тяжелым вздохом поднялся из-за стола.
- Ну что же, раз ты настаиваешь, - произнес он, подходя к камину, - то мне не остается ничего другого, как пригласить профессора Герхард для разговора, чтобы прояснить все возможные недопонимания.
- Давно пора было это сделать, - проворчал Снейп в тайне очень довольный тем, что Дамблдор наконец к нему прислушался, хотя где-то на задворках сознания билась тревожная мысль, что директор знает куда больше, чем показывает, а это означает, что Северус опять останется ни с чем.
Впрочем, мысли эти терзали его не долго, так как буквально через минуту из камина в директорский кабинет шагнула бледная и, кажется, очень рассерженная профессор целительства.
- Очень хорошо, что вы меня пригласили, директор, - дрожащим от гнева голосом сказала она, даже не взглянув на сидящего в гостевом кресле Снейпа. – Буквально пару часов назад кто-то влез ко мне в кабинет и вскрыл тайник с весьма опасным содержимым!
- Вот как? – лукаво померцав глазами в сторону застывшего в кресле зельевара, протянул Дамблдор. – Какая неприятность. Но, думается мне, мы сможем сейчас разрешить это недопонимание, не так ли, Северус?
Снейп обратил тяжелый взгляд на Эрмелинду, та в ответ сердито поджала губы. Простым этот разговор, похоже, не будет.

***

Тоннель оказался достаточно узким и темным, поэтому идти пришлось по одному, освещая себе путь волшебными палочками. Гарри зажег небольшой огонек в воздухе и отправил его вперед, осветив длинный ход с низким потолком, уходящий куда-то вниз. Продвигались вперед все пятеро медленно, потому что всю дорогу приходилось преодолевать в полусогнутом состоянии. Где-то на середине пути Рон начал ворчать что-то о пауках, заметив паутину на стенах. Гарри тихо вздохнул, мечтая уже добраться до места назначения и расправить плечи. Близнецы, замыкающие шествие, что-то негромко напевали про пауков и посмеивались над младшим братом. Спустя почти двадцать минут пути по извилистому узкому коридору ребята остановились – тоннель оканчивался глухой каменной стеной.
- Ну отлично, - буркнул Рон. – Тупик.
- Подождите, - Гермиона протиснулась мимо Гарри и несколько секунд придирчиво исследовала стену, пока не нашла вырезанную на ней руну. Наклонившись к ней, девушка провела волшебной палочкой вдоль линий руны и прошептала: «Pro aris et focis certamen».
Стоило прозвучать этим словам, как руна вспыхнула ярко-зеленым светом и начала разрастаться, пока на её месте не появилась тяжелая деревянная дверь. Гермиона обернулась к застывшим в недоумении ребятам.
- «Pro aris et focis certamen» - за алтари и очаги сраженье, – пояснила она. – Это вроде как лозунг старост, хм, нужно понимать, как «сражайся за самое дорогое», - она смущенно прочистила горло. – Я подумала, почему бы и нет?
- И правда, - почесав затылок, Гарри, подумал, что в чем-то по гениальности Гермиона не уступает даже Тому, и, повернув ручку двери, первым вошел в огромное полутемное помещение.
Стоило ему переступить порог, как на стенах тут же вспыхнули факелы, освещая просторную, но абсолютно пустую комнату. Здесь даже не было столов и стульев. Гриффиндорцы вошли в зал следом за ним, и все в задумчивом молчании огляделись по сторонам.
- Уютненько, - присвистнул Фред.
Джордж хохотнул.
- Ещё как, - согласился он. – Особенно мне правится вся эта пыль и паутина.
- И мрачная атмосфера заброшенной гробницы, - добавил Фред.
- Возможно, мы тут и пару саркофагов найдём, как думаешь, Ронни? – шутливо подмигнул Джордж.
Младший Уизли враждебно покосился на братьев.
- Заткнитесь, придурки.
- Конечно, нужно как-то тут всё обустроить, – игнорируя комментарии близнецов, сказала Гермиона. – Но, в целом, по-моему, вполне сойдет для занятий.
- Если ты хочешь заниматься в склепе, - закончил мысль Фред.
- Но нам всё нравится, - Джордж миролюбиво улыбнулся, напоровшись на ее предупреждающий взгляд.
- Правда я как-то большего ожидал от Тайного Сердца Дома, - тоскливо протянул Поттер.
- Чего, например? – полюбопытствовал Фред.
- Не знаю, – Гарри пожал плечами. – Еще одного василиска?
Никто из присутствующих комментировать данное заявление не захотел.

***

Снейп мрачно разглядывал расположившуюся в кресле Эрмелинду, всё ещё не до конца убеждённый её рассказом.
- Вы сейчас утверждаете, что Тёмный Лорд вот так просто похитил из клиники Святого Мунго одного из ведущих целителей, и никто ничего не заметил? – скептически уточнил он.
Эрмелинда устало помассировала виски.
- Во имя Норн, вы что, глухой?! – сердито процедила она. – Во-первых, я ничего не говорила о том, что его похитил этот ваш Тёмный Лорд. Я только знаю, что отец пропал. А в клинике думают, что он уехал на конференцию в Мюнхен!
- Он сам оставил такое сообщение в больнице? – осторожно попытался перетянуть на себя внимание взвинченной сотрудницы Дамблдор.
- Да.
- Зачем? - снова влез Снейп.
- Что? – Эрмелинда непонимающе нахмурилась в его сторону.
- Зачем ему помогать своим похитителям? – профессор зелий недобро усмехнулся. – Если он, конечно, с ними не заодно. Как и вы.
- Весьма любопытное замечание для человека со знаком мрака на предплечье, - ядовито откликнулась Герхард. – Вы либо ханжа, профессор, либо усиленно пытаетесь отвести подозрения от себя, навешивая ярлыки и клевету на окружающих.
- А не много ли вы себе позволяете, миссис Герхард?
- Нет, - она ласково улыбнулась. - А вы?
- Господа, - вмешался в перебранку Дамблдор. – Давайте не будем оскорблять друг друга. В конце концов, чтобы действовать сообща, важно доверие…
- О каком доверии может идти речь? – Снейп изогнул брови в вежливом недоумении. - У нее в тайнике арсенал смертоносных зелий.
Одновременно с ним Эрмелинда воскликнула:
- Он вломился в мой кабинет! Он один из них! Как ему вообще можно доверять?!
Альбус тихонько вздохнул. Похоже, столкнуть этих двоих лбами все-таки было плохой идеей.
- Так, профессор Герхард, будьте доборы, поясните нам, как именно вам стало известно о похищении? – возвращая разговор в прежнее русло, полюбопытствовал он.
Эрмелинда дёрнула уголком губ в безрадостной усмешке.
- Я сама догадалась, - ответила она.
- Но почему вы так уверены, что вашего отца похитили? – настаивал Дамблдор.
- Мой отец не просто целитель. Он один из лучших ментальных целителей в Европе. Никого с таким же опытом и квалификацией на ближайшие тысячу миль не найти. Зачем далеко ходить, если под боком есть такой специалист для лечения целой группы волшебников, подвергшихся длительному воздействию дементоров?
- Что ж. Логично, - кивнул директор. - Когда вы поняли, что с вашим отцом что-то случилось?
- На следующий день после того, как в «Ежедневном пророке» появилась статья о побеге этих ваших Пожирателей, - Эрмелинда устало помассировала виски, словно никак не могла перебороть внутреннее напряжение. - Я получила весьма странное письмо от отца, где он сообщал, что уедет на некоторое время в Германию на международную конференцию целителей.
- И что именно вас смутило? – уточнил Альбус. – Насколько мне известно, в Мюнхене действительно сейчас проходит эта конференция.
- О да, - она фыркнула. – И там сейчас действительно находится некто с лицом отца, я уже в этом убедилась. Но я знаю, что он бы не поехал туда.
- Вот как? – заинтересовался Дамблдор. – И почему же?
- Мы говорили с ним об этом летом, - доброжелательный и вежливый тон директора Хогвартса позволил ей постепенно восстановить самообладание, и теперь Эрмелинда говорила куда спокойнее. – Отец был категорически против поездки.
- На то были какие-то причины? – уточнил Альбус.
- Да.
- И какие? – добавил от себя Снейп, Эрмелинда обратила на него преисполненный ядовитой желчью взгляд:
- Личные.
- Что ж, - поторопился сказать Дамблдор, пока они снова не сцепились, – допустим, всё именно так, как вы говорите. Расскажите, пожалуйста, зачем вам понадобились яды?
Впервые за весь разговор, да и в целом за все время, что Снейп её знал, Эрмелинда Герхард выглядела смущенной.
- Возможно, я, хм, среагировала слишком бурно, - отводя взгляд, призналась она.
- Вы планировали устроить одиночный рейд на логово Тёмного Лорда? – пораженно уточнил Снейп. – Как вам такое вообще взбрело в голову?!
- Я предположила, что отцу могли угрожать, - медленно сказала она, коротко глянув на него. – И единственным способом давления на него могла быть моя безопасность. А в силу того, что я практически постоянно нахожусь в Хогвартсе, я подумала, что здесь должен быть кто-то, связанный с похитителями отца, чтобы следить за мной.
Снейп смерил собеседницу уничижительным взглядом.
- Давайте-ка посмотрим, все ли я правильно понимаю, - неторопливо протянул он. – Вы решили, что сможете в одиночку вычислить шпиона, схватить его и, угрожая расправой, выпытать место нахождения вашего отца. После этого вы планировали собрать всю свою внушительную коллекцию зелий и отправиться вытаскивать захваченного родственника?
- М-м-м, согласна, в вашей интерпретации эта идея звучит немного дико, - помолчав, согласилась Эрмелинда.
- Вы сошли с ума? – спокойно уточнил Северус.
- Всего лишь немного обеспокоена благополучием моего отца, - Эрмелинда пожала плечами, стараясь говорить и выглядеть невозмутимо, но розоватый румянец на щеках выдавал её с головой.
«Ну наконец-то эта замороженная северянка начала проявлять хоть какие-то зачатки эмоций», - подумал Снейп до крайности раздраженный ее идиотизмом.
- Почему вы не обратились за помощью ко мне? – подал голос Альбус.
- И чем бы вы мне помогли? – искренне недоумевая, спросила профессор целительства.
- Мы можем выяснить, что происходит в штабе Тёмного Лорда, - переглянувшись со Снейпом, сообщил директор.
- О, - брови целительницы изогнулись в учтивом любопытстве. - И что же там происходит?
Повисла неловкая пауза. Снейп ехидно глянул на Дамблдора. В чем-то поведение Эрмелинды его даже забавляло. Мало кто мог так играючи обойти все силки и ловушки Дамблдора. Пожалуй, с таким непосредственным безразличием на великого светлого мага реагировал только Поттер. Остальные же, так или иначе, сдавались под напором сладких обещаний и нерушимого авторитета. Северус бросил насмешливый взгляд на ведьму в соседнем кресле. Похоже, не он один здесь понял, с чего вдруг Альбус стал таким обходительным – если они помогут Эрмелинде и вытащат её отца, то тем самым заручатся поддержкой двух чрезвычайно неординарных магов. А учитывая, какой запас зелий припрятала у себя профессор Герхард, можно было заключить, что её семья обладает весьма обширными знаниями смертоносных эликсиров, что тоже полезно.
Тем временем Дамблдор неторопливо пригладил серебристую бороду, безмятежно улыбаясь Эрмелинде.
- Мы как раз это выясняем, профессор.
- Великолепно, - уголки её губ едва заметно дрогнули, но взгляд оставался совершенно безразличным. - Как появится новая информация, сообщите мне. Потому что пока даже мой неидеальный план выглядит более жизнеспособным, чем ваше созерцание со стороны.
- Миссис Герхард, поверьте, мы постараемся помочь вашему отцу, - начал было заверять её Дамблдор, но она не дала ему договорить.
- Не стоит, - коротко улыбнулась Эрмелинда. - Я уже обдумала возможные варианты развития событий и заключила, что если Пожиратели смерти или тот, кто их возглавляет, не конченные кретины, то отцу вредить не будут. Возможно, скорректируют память и все, - она повернула голову и пристально взглянула в глаза Дамблдору: - Поэтому я бы попросила вас не вмешиваться, чтобы всё не испортить. В конце концов, ни я, ни отец не представляем угрозы для вашего узурпатора, к тому же мы оба иностранцы и происходим из древнего, известного рода. Ему просто не выгодно с нами враждовать. Я, естественно, не планирую ввязываться в вашу войну, а отец, как практикующий медик, огражден от принудительного выбора сторон международным магическим законом о Тринадцатой Цитадели Юга, - она помолчала, переводя взгляд с директора на Снейпа. – Вы же слышали об этом законе?
- Безусловно, - доброжелательно улыбнулся Дамблдор. – Если не ошибаюсь, это закон о нейтралитете целителей во время любых боевых действий?
- Именно, - подтвердила Эрмелинда. - Поэтому даже если отцу не угрожали, и он лечит беглецов добровольно, обвинить в пособничестве Волдеморту (или какому-нибудь ещё Тёмному Лорду), его не смогут, - Эрмелинда выдержала небольшую паузу, красноречиво взглянув на Дамблдора: - А вот если вмешаетесь вы, директор, это автоматически сделает и меня и отца причастными к вашему сопротивлению. В этом случае мы потеряем свой дипломатический иммунитет.
- Я понимаю вашу логику, профессор Герхард, - кивнул Дамблдор. – Позвольте лишь заметить, что, похищение вашего отца одной из противоборствующих сторон уже делает вас причастной.
- Да, - невозмутимо согласилась Эрмелинда. – Если привлечь представителей закона и Международный Магический Суд, - она хмыкнула. – И довести дело до политического и международного скандала. Именно поэтому я никому не расскажу о том, что происходит, - профессор твердо взглянула в глаза директора: - И поэтому я прошу вас не вмешиваться.

Снейп пораженно смотрел на Эрмелинду. Конечно, все её умозаключения были до крайности эгоистичны и хладнокровны, но острый ум этой женщины и способность анализировать ситуацию не могли не восхищать. Она ведь и правда не должна принимать сторону Дамблдора лишь потому, что работает в Хогвартсе. Снейп бы даже не удивился, если бы по окончании этого учебного года она уехала в родные края, чтобы быть подальше от всего этого безумия, которое ее совершенно не касается. Пожалуй, именно этот немного отстраненный и спокойный подход к ситуации наконец убедил Северуса в том, что Эрмелинда Герхард действительно не представляет угрозы ни для Ордена Феникса, ни для одного конкретного лохматого подростка. И это примирило его с присутствием Герхард в школе. И это открытие сильно его обрадовало – одной проблемой стало меньше.
Увы, теперь у них появилась другая проблема.
Возможно, первоначальный план Эрмелинды и был хуже некуда, но в одном она определенно была права. В школе находился Пожиратель смерти, и на данный момент у Снейпа был целый факультет подозреваемых. Факультет, где учился Гарри Поттер.
«Чертов мальчишка, - с привычной досадой подумал Северус. – Не ребенок, а магнит для бедствий. Честное слово, нужно использовать его как оружие массового поражения – забрасывать на вражескую территорию и спокойно дожидаться, пока шрамоголовый герой подтянет за собой все казни Египетские и четырёх всадников Апокалипсиса в придачу».

От автора// Как вы заметили, в начале главы опубликован удивительный сонет авторства KetrinBraun, за что от меня ей огромная благодарность. И это не просто сонет, а лишь первая часть венка сонетов, связанных между собой по смыслу. Каждый следующий сонет будет продолжением предыдущего, так что это в своем роде история в истории, которая, конечно же, имеет отношение к сюжету «Осени». Начиная с этой главы, её сонеты будут регулярно сопровождать повествование вплоть до финала, и не только потому что они восхитительны, но и потому что, по моему мнению, как нельзя лучше передают настроение пятой части.


Глава 17. Когда не можешь убежать от смерти

Когда не можешь убежать от смерти —
Найди возможность уничтожить смерть,
Её готовым к жаркой битве встретив.
Моих врагов судьба одна — гореть.
Последний враг пусть тоже истребится!
Да, всех в огонь. Мне, право, не нужны,
Ни люди, ни животные... ни птицы.
Как чУдна память: в ней всегда важны
События, которым ты когда-то
Значения совсем не придавал.
За всё на свете предстоит расплата.
Из тысяч битв — я только в этой пал.
Мой мир не стоит ни любви, ни слёз,
А всё, что было — словно не всерьёз.


Усевшись на рабочий стол, Гарри не без удовольствия оглядел результаты своих трудов. Впрочем, приписывать все заслуги себе было бы несправедливо. В конце концов, над обустройством аудитории для дуэльного клуба трудился не только он. Свой вклад понемногу внесли почти все заинтересованные участники мероприятия: кто-то раздобыл подушки, чтобы во время тренировок можно было разложить их на полу для смягчения вероятных падений, кто-то принес книги по ЗОТИ и дуэльным искусствам, и это уже не говоря о том, что вместе с Гермионой и Виви Гарри почти два часа избавлялся от пыли и паутины, которыми вся аудитория за долгие годы запустения покрылась практически полностью. Виви по просьбе Поттера притащил бог знает где найденные книжные полки и пару рабочих столов. Даже Дафна увлеклась процессом, но больше времени проводила, пытаясь как-то украсить серое и стылое помещение. В итоге, почти две недели спустя, они получили очень даже симпатичный кабинет, разделенный на три секции: для практических занятий, для лекций и для отдыха. Из-за последней Гарри и Дафна спорили до хрипоты, потому что Поттер, хоть убей, не понимал, на кой чёрт им зона отдыха. Но Гринграсс была крайне настойчива, и в итоге он сдался под напором маловнятных, но бесчисленных доводов, на которые у Гарри не нашлось достойных аргументов, в виду того, что половины из них он просто не понял. Теперь же, рассматривая получившийся результат, он понимал, что даже секция отдыха с круглым кофейным столиком, разложенными на полу бархатными подушечками и шелковыми гобеленами на стенах в общую обстановку вписывается просто идеально.
В целом, эта комната, скрытая от посторонних глаз в недрах волшебного замка, была идеальным укрытием. С проходами в аудиторию дело сначала не заладилось. Пришлось потратить несколько дней на поиски всех входов и выходов. Гарри и Дафна изучили каждый дюйм гостиной старост Слизерина, в поисках проклятущего «крыла ворона», пока Дафна не сообразила повнимательней изучить гобелен с гербом Хогвартса в небольшой овальной нише. Сдвинув в сторону ткань, прямо за изображением ворона, в правом нижнем углу она нашла крохотную руну ключа, открыв которую, ребята оказались у подножья узкой каменной лестницы, уводящей куда-то далеко наверх. Дорога к Тайному Сердцу Дома от гостиной Слизерина была куда дольше, чем от Гриффиндорской башни, и большей частью они все время шли вверх, из чего Гарри заключил, что комната явно располагается выше уровня подземелий, а значит, не может соседствовать с Тайной Комнатой, как он думал сначала.
По мере исследований выяснилась и другая особенность — открыть вход в тоннели могли только старосты. Это было не очень удобно, и всё же, лучшего места для уроков было не найти. Попасть сюда можно было ограниченным количеством путей, поэтому никто посторонний (если только ему не поможет староста) не мог последовать за членами клуба.
Гарри предполагал, что у деканов факультетов, вероятно, был доступ в эту комнату, но заглядывать сюда повода у них не было — если они вообще о ней знали. Конечно, оставался ещё директор школы, в кабинете которого располагалась ещё одна дверь. Путь в директорский кабинет, по мнению Поттера, представлял некую опасность, и он даже подумывал о том, чтобы как-нибудь пробраться в кабинет Дамблдора, чтобы выяснить, как выглядит вход там, но был остановлен предусмотрительной Гермионой, погасившей его энтузиазм напоминанием, что если Гарри застукают, директор узнает об этой аудитории. Впрочем, вполне возможно, ему и так о ней было известно, но судя по количеству пыли, последние лет сто сюда точно никто не заглядывал.

Первое занятие было запланировано на предпоследнюю пятницу ноября, в то же время, что и собрание Слизеринцев. Гарри решил, что все их занятия следует поставить на то же время, что и собрания Слизеринского клуба. Так, никто из представителей змеиного факультета не обратит внимания, что Дафны, Блэйза и Поттера нет в гостиной. А если и обратят, то не придадут значения. В конце концов, отношения Гарри и Дафны были общеизвестным фактом, и их отсутствие никого бы не удивило, а приставать с вопросами к Забини никто бы не захотел, так как на любой невинный вопрос Блэйз мог дать самый безумный ответ, который поставил бы вопрошающего в тупик недели на две.
Теперь же оставалось дождаться пятницы, когда, наконец, начнутся их занятия. А пока не пришел этот день, Гарри наслаждался одиночеством в пустой аудитории и никак не мог взять в толк, отчего же ничем не примечательная комната называлась Тайным Сердцем Дома. Это же волшебный замок! Неужели одно из самых потаённых его мест оказалось самой обыкновенной пыльной комнатой?
Соскочив со стола на пол, Поттер неторопливо прошелся вдоль стен, надеясь заметить ещё одну руну с ключом или какой-нибудь рычаг, открывающий… что-то очень важное и таинственное. Увы, ничего подобного найти ему не удалось и, потеряв интерес к бесцельному блужданию по периметру комнаты, Гарри рухнул на сложенные в зоне отдыха подушки, прикрыв глаза.
— И кто был шестым стражем? — пробормотал он. — Четыре главы орденов: Кольца Змея, Крылья Ворона, Пасть Льва и, — он насмешливо фыркнул, — Нора Барсука. Неужели это и правда был почетный титул? Ну ладно, — Гарри сделал глубокий вдох. — Пятый страж — король. А шестой? Что было раньше там, где располагается ванна для старост? — он медленно выдохнул, теряясь в догадках.
Герб Хогвартса там был выложен из мозаики на одной из стен, там же располагалась дверь в тоннель, который, в отличие от остальных, был куда просторнее. Но если мозаика была на этой стене ещё со времен Салазара, то выходит, что сама комната мало изменилась с тех пор. Ну и кто же тогда обитал в ванной? Какой-то призрак? Магическое существо? Очень любопытно.
Гарри поудобнее устроился на шелковых подушках и прикрыл глаза. Умиротворяющая тишина навевала на него сон, и он даже не заметил, как размышления его становятся всё более вялыми и расплывчатыми, а уже через несколько минут он крепко спал, так и не успев додумать последнюю мысль.

Ему снился умопомрачительный запах выпечки и залитая светом небольшая гостиная. Каждая деталь обстановки казалась такой знакомой и уютной, что Гарри хотелось остаться здесь навсегда, хотелось запомнить каждую мелочь, каждый уголок этой комнаты, каждую фотографию на стене. Он не знал, что это за место, но единственное слово, приходящее на ум, пока он блуждал взглядом по гостиной, было «дом». Он был дома. И всё здесь было наполнено теплом, любовью и солнечным светом, льющимся из больших окон с широкими подоконниками. Это было лучшее место в мире. Здесь было спокойно и безопасно. Здесь не было тревог и страхов, не было чувства одиночества и тоски. Взгляд Гарри остановился на нарядно украшенном рождественском дереве и горе разноцветных свертков под ним, за спиной слышалось потрескивание огня в камине, а из соседней комнаты, прилегающей к гостиной, слышалось негромкое пение. Гарри прислушивался к приятному женскому голосу, который казался неуловимо знакомым, как и комната, где он находился.
— Так и будешь гипнотизировать их взглядом?
Сбитый с толку, он медленно повернул голову, встречаясь взглядом с кареглазым мужчиной, чьи черты лица были так похожи на его собственные, что Гарри на мгновение показалось, будто он видит более взрослую версию самого себя. Заметив замешательство на лице сына, Джеймс Поттер насмешливо фыркнул.
— Не витай в облаках, Сохатик, — взъерошив волосы на голове Гарри, он весело ему подмигнул, — подарки сами себя не откроют.
Гарри почувствовал, как по губам у него расползается такая же шутливая усмешка, как та, что была на лице его отца.
— Я практикую заклинание по разворачиванию подарков! — заявил он, горделиво задрав нос. — А ты меня отвлекаешь.
— Гарри, дружочек, если тебе нужен список самых полезных в быту заклинаний, лучше спроси меня! — возмутился Джеймс. — Зачем тебе такая ненужная штука, как саморазворачивающиеся подарки?
— А почему бы и нет? — младший Поттер в деланом непонимании изогнул брови.
— А как же дух Рождества, Сохатик? — всплеснул руками отец. — Куда веселее разучить чары, подменяющие настоящую коробку с подарком на связку фейерверков!
— Которые забрызгивают всё вокруг разноцветными красками? — подхватил Гарри.
— А как же! И меняют цвет волос всех присутствующих на рыжий!
— Почему на рыжий?
— А ты представь, как будет вопить наследник Малфоев, когда поймет, что невольно разделят главную черту семьи Уизли, — рассмеялся Джеймс.
— Точно! — обрадовался Гарри. — Так и вижу, как хорька перекосит от ужаса!
— И черта с два он поймет, кто подложил ему такой сувенир под ёлочку, потому что…
— Гриффиндорцы не оставляют следов! — громко продекламировал Гарри одновременно с отцом.
— О, ради Мерлина, только не говори мне, что ты опять устроил рождественскую засаду в школе! — простонал за их спинами женский голос.
Продолжая широко ухмыляться, оба Поттера обернулись к красивой рыжеволосой женщине, которая как раз входила в гостиную, держа в руках поднос с кексами. Она одарила мужа и сына строгим взглядом, хотя от них не укрылась искра веселья в её изумрудных глазах.
— Ну что ты, мама! — делано возмутился Гарри. — Как я могу?
— Тебе напомнить, как ты распихал пикси по всем рождественским подаркам слизеринцев в прошлом году? — проворчала Лили, поставив поднос на кофейный столик и развернувшись к сыну. — Слышал бы ты кричалку от Северуса, которую мы с Джеймсом получили на следующий день!
— Я слышал кричалку от тебя, — проворчал Поттер. — Мне и этого хватило.
— Ты это заслужил, — нравоучительно сказала Лили.
— Это был не я, а Рон! — тут же воскликнул, защищаясь, Гарри.
— Ага, а чья была «блестящая» идея? — язвительно уточнила мать.
— Сириуса! — Гарри ухмыльнулся.
Лили со стоном закатила глаза.
— Я могла бы и догадаться, что во всём следует винить твоего безумного крестного.
— Ну брось, Лилс, — Джеймс взял с подноса пару кексов и уселся обратно на ковер рядом с сыном. — Смешно же получилось.
— Обхохочешься, — хмыкнула та, присев на диван. — К слову о безумцах: когда его ждать?
Ответ Джеймса прервал стук в дверь.
— Это Сириус! — Гарри радостно подскочил на ноги. — Я открою.
Он уже был на самом пороге, когда вдруг по комнате пронёсся порыв ветра, свет померк, и со всех сторон его окружила кромешная тьма. Гарри застыл на месте, не в силах пошевелиться, когда за его спиной раздался полный ужаса голос отца:
— Лили, хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его…
Яркая вспышка зеленого света на мгновение ослепила его. Гарри пытался обернуться, пытался пошевелиться, но не мог сдвинуться с места и лишь слушал, как позади рушится удивительная сказка его жизни. За спиной послышался кошмарный грохот и женский крик, который звучал так близко, словно всё происходило в паре шагов от него.
— Только не Гарри, пожалуйста, не надо!
— Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь… — от этого ледяного голоса на лбу Гарри выступил холодный пот.
— Пожалуйста, только не Гарри… Убейте лучше меня, меня…
— Предупреждаю в последний раз…
— Пожалуйста, только не Гарри, пощадите… Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно…
— Отойди… Отойди, девчонка…
— Пожалуйста…
Он знал, что последует за этим. Знал. И ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это. Гарри обреченно закрыл глаза и в это же мгновение увидел искаженное отчаянием лицо матери, увидел самого себя за ее спиной. Его годовалый двойник стоял, ухватившись за прутья кроватки, и с любопытством рассматривал того, чьими глазами за всей этой сценой наблюдал Гарри. Пальцы Волдеморта — его пальцы — чуть сильнее сжали волшебную палочку, мгновение, и она со свистом рассекла воздух, оборвав жизнь Лили Поттер.
Гарри закричал, и отчего-то вместо крика с его губ сорвался триумфальный смех, но прежде, чем Тёмный Лорд перевел взгляд на ребенка в колыбели, Гарри вновь окутала темнота и видение исчезло. Боясь вздохнуть или пошевелиться, он прислушивался к стихшему дому. Его душили безмолвные слёзы и скорбь. Он остался один. Совсем один в этом доме. В этом мире. Беспомощный, жалкий, слабый… Холод сковывал всё сильнее, и по телу волнами прокатывалась дрожь. До его слуха доносился скрип провисшей на петлях двери и скорбный плачь ветра. В нос ударил запал плесени и затхлости, под ногами проседали отсыревшие половицы старого паркета.
«Я тоже исчезну? — обессиленно думал он. — Тьма поглощает всё на своем пути. Меня она тоже поглотит?»
— Нет.
Голос показался ему знакомым, и отчего-то вдруг самым важным стало вспомнить, кому он принадлежит. Потому что если в этой чернильной темноте звучал чей-то голос, значит, Гарри был не один. Тьма постепенно отступала, теперь вместо уютной гостиной он видел лишь руины давно заброшенного дома, но это уже не имело никакого значения. Все что имело смысл — тихий голос, раздавшийся за его спиной. Он был не один. Он никогда не был один. Нужно было только узнать этот голос. Такой знакомый…
Его губы едва шевельнулись, когда он прошептал:
— Т-том?
Стоило этому имени прозвучать в тишине сумеречной комнаты, как сковывающий его холод отступил, позволяя пошевелиться. Гарри медленно обернулся, встретившись взглядом с высоким темноволосым юношей. Его спокойное лицо и пристальный взгляд казались куда реальнее, чем лица Лили и Джеймса, а чёрная мантия с нашивкой герба Слизерина, куда роднее светлой гостиной с украшенным Рождественским деревом.
И тогда всё встало на свои места. Этот дом был мертв уже давно, как и его обитатели. Здесь никогда не праздновали пятнадцатый день рождения Гарри. Здесь Джеймс Поттер не учил девятилетнего сына полетам на метле. Здесь Сириус, Ремус и Джеймс не отмечали поступление Гарри на Гриффиндор, а Лили не составляла список гостей на рождественскую вечеринку и не готовила кексы для сына, вернувшегося на зимние каникулы из Хогвартса. Здесь не было ни одного снимка Гарри старше года. Ни одного из воспоминаний о той жизни, которую Гарри не довелось прожить.
Все те воспоминания, вся та жизнь… Их не было. Гарри вглядывался в лицо лучшего друга, чувствуя, как его охватывает паника. Что если это тоже лишь видение? Что если и Том — мираж, созданный его воображением? Что он станет делать, если Тома нет? Что останется от него? Обломки старого дома и пустая стылая комната, пропахшая пылью и плесенью… Пустота, гулкая и бездыханная.
Но Арчер стоял прямо напротив него, не сводя пристального взгляда с бледного лица друга. Он был здесь. Он всегда был рядом.
— Их убили, Том, — хрипло прошептал Гарри, в отчаянии глядя в тёмные глаза.
— Идем, Гарри, — Арчер шагнул вперед, протягивая ему руку. — Здесь больше ничего нет.
— Но здесь мой дом, — Гарри не сделал ни шага к нему навстречу.
— Здесь тебя нет, — уверенно качнул головой Том. — И никогда не было. Идём.
— Но я видел их…
— Это иллюзия.
— А ты? — затаив дыхание, прошептал Поттер.
— Я реален, — заверил его Том. — Я всегда был реален. Идём, Гарри.
Он сделал шаг вперед, собираясь взять Арчера за протянутую руку и… распахнул глаза, хватая ртом воздух, не понимая, где находится.
Несколько секунд он боялся даже пошевелиться, перебирая в уме хаотичные обрывки воспоминаний, которые с каждым мгновением становились всё более тусклыми и туманными. Прижав ладонь ко лбу, он медленно сел, опираясь рукой о подушки, на которых уснул, медленно выдохнул, стараясь успокоиться, и тогда он почувствовал это — пристальный взгляд, от которого волосы на затылке встали дыбом. Гарри отнял руку от лица и замер. В шаге от него, неотрывно наблюдая за каждым его движением, сидел его светловолосый двойник. Шумно втянув носом воздух, Поттер отшатнулся, врезавшись спиной в стену, не смея оторвать взгляда от лица, которое было так похоже и одновременно не похоже на его собственное. В серебристо-зеленых глазах царило безграничное спокойствие, когда двойник медленно поднял руку, приложив палец к губам.
— Осторожнее, дитя магов, — его потусторонний, бесстрастный голос звучал будто из каждого уголка комнаты, — то, что ты разрушишь, невозможно будет восстановить.
— Ч-что? — Гарри моргнул, и в тот же миг двойник исчез, словно его и не было. В аудитории повисла тяжелая, удушливая тишина. Не смея пошевелиться, Поттер озирался по сторонам, ожидая, что светловолосый двойник может появиться вновь, но время шло, и ничего не происходило. Тогда, поняв, что больше не может здесь находиться, Гарри вскочил на ноги и, подхватив с пола свою сумку, бросился прочь из комнаты, оставляя позади воспоминания о своем сне и последовавшим за ним видении наяву.

* * *
Северус сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, занёс руку над дверью, чтобы постучаться, и замер. Нужно отметить, что собирался с мыслями он уже минут десять и всё никак не мог собраться. Потому что вломиться в чей-то кабинет, чтобы обвинить или обыскать — это одно, а вот войти в этот же кабинет, чтобы извиниться — уже совсем другое. Снейп не любил и не умел признавать собственную вину и просить за что-либо прощения. Да и нельзя сказать, что он часто чувствовал себя виноватым. Он и сейчас не особо терзался угрызениями совести. Просто считал нужным наладить вконец испорченные отношения. В конце концов, эта женщина в каком-то роде была лечащим врачом Поттера, а значит, сотрудничать с ней было выгодно. Успокоенный последней мыслью, Северус наконец постучал в дверь. Пару секунд по ту сторону царила тишина, после чего щелкнул замок и дверь распахнулась. На пороге, вопросительно взирая на него, стояла Эрмелинда Герхард.
— Добрый вечер, — сдержанно поздоровался Снейп, когда она так ничего и не сказала. — Мне нужно обсудить с вами несколько вопросов.
— Это касается моего отца? — уточнила она.
— Нет.
— Тогда нам нечего обсуждать, доброй ночи.
— Подождите, — Северус поставил на порог ногу, не позволяя ей закрыть дверь, — думаю, нам всё же есть о чем поговорить.
— Я не в настроении обсуждать вашу паранойю, — холодно отрезала Эрмелинда. — Уходите.
— Это не займет много времени, — Снейп помрачнел. — Прекратите вести себя как обиженная школьница.
Она поджала губы, прожигая его сердитым взглядом, но всё же отступила, позволяя войти.
— Итак, — Эрмелинда прошла вглубь кабинета и прислонилась бедром к рабочему столу, скрестив на груди руки. — Чем обязана столь «приятному» визиту?
Снейп неторопливо прошелся по кабинету, изучая расставленные на полках книги и сохраняя молчание, пока не добрался до стола целительницы, остановившись напротив неё.
— Я пришел сказать, что, вероятно, заблуждался на ваш счет, — сказал он, глядя ей в глаза.
Она чуть изогнула брови.
— И что бы это могло значить?
— Полагаю, лишь то, что моё отношение было чересчур предвзято, — невозмутимо пояснил Северус. — И это, возможно, вас возмутило или расстроило. Но, как вы понимаете, в сложившейся ситуации у меня не было иного выхода.
— За что конкретно вы сейчас извиняетесь, профессор? — хмуро уточнила Эрмелинда. — За то, что вломились ко мне в кабинет? Или за свое непрекращающееся хамство?
— Вы, кажется, неправильно поняли, — заметил Северус, смерив ее высокомерным взглядом, — я не извинялся.
— О, — невыразительно протянула она, — тогда о чем мы с вами сейчас разговариваем?
— О том, что ваши пресловутые обиды на меня не имеют под собой основания, — раздраженно разъяснил Снейп. — Мы на пороге войны и в таких обстоятельствах доверие кому попало может стать фатальной ошибкой.
— Мои… пресловутые обиды? — поперхнувшись, переспросила она, губы её подрагивали и кривились.
— Именно это я и сказал, — чопорно заявил он. — Вы ведете себя, как ребенок, и я пришел сюда, так как считаю нужным обратить на это ваше внимание. И сейчас я говорю не только о том, что вы не желаете со мной даже здороваться, но и о том, что отгородившись от всех молчанием, вы не делаете себе лучше. Подумайте сами, вы одна в чужой стране, вам может быть страшно и одиноко, совершенно не стоит делать вид, будто вас всё происходящее не касается. Мы ведь уже убедились, что ни к чему хорошему это не приводит, и ваши неразумные, опрометчивые действия могли бы стоить вам жизни, если бы я не вмешался. В конце концов, мы все здесь взрослые люди, а ваше поведение… — он замолчал, в недоумении уставившись на неё, когда Эрмелинда Герхард, эта сдержанная, хладнокровная женщина, вдруг рассмеялась, и в этом смехе не было ни злобы, ни сарказма, ни горечи, лишь откровенное, искреннее веселье. — Что вас так рассмешило? — возмутился Снейп.
— Вы, — отсмеявшись, призналась она. — Точнее эта ваша жалкая попытка попросить прощения, — Эрмелинда улыбнулась. — Честное слово, вы меня бесконечно удивляете!
— Хм, вот как? — проворчал он, не разделяя её веселья.
— О, право же прекратите смотреть на меня так, будто я вас смертельно оскорбила! — снова засмеялась она. — Удивительный вы человек, профессор, — Эрмелинда покачала головой, разглядывая его возмущенное лицо. — Признаюсь, я сперва решила, что вас ко мне отправил директор Дамблдор. Думала, вы, скрипя зубами, будете из себя выдавливать фальшивые извинения, чтобы я сменила гнев на милость и присоединилась к этой вашей оппозиции. Но кто бы мог подумать, что вас приведет сюда собственное чувство вины и беспокойство за меня, а не приказ Альбуса.
— Нет у меня никакого чувства вины, — огрызнулся Северус. — Я ещё раз говорю вам: единственное, что меня сюда привело, это желание напомнить вам, что вы взрослая женщина, и мы с вами коллеги, в связи с чем, ваше нежелание как-либо взаимодействовать со мной, кажется ребячеством.
Эрмелинда продолжала с возмутительной доброжелательностью ему улыбаться.
— Так вот почему Гарри так вас обожает, — заключила она. — За всей этой шелухой из желчи и злобы прячется хороший человек.
— Вот только давайте не будем разбирать мои морально-нравственные качества, — скривился Северус, — я лишь хочу…
— Одного я не понимаю, — бесцеремонно перебила Эрмелинда, её улыбка чуть померкла. — Чего вы ждали, когда пришли сюда? Что я в слезах брошусь вам на грудь и буду скорбеть о своей разбитой жизни?
— Этого я как раз надеялся избежать, — проворчал Снейп. — Плачущие женщины ужасают меня больше взбешенного соплохвоста.
— Думаю, это всё от недостатка личного опыта, — насмешливо прокомментировала Эрмелинда.
— И всё же я крайне рассчитываю, что вы будете держать себя в руках, — пропустив её шпильку мимо ушей, угрюмо закончил мысль Снейп.
— О, поверьте, Северус, как раз это я умею делать превосходно, — она помолчала, с любопытством рассматривая его лицо. — Итак, — медленно протянула Эрмелинда, — мы с вами заключили, что вы очень добрый и очень заботливый человек, который не умеет просить прощения. Что дальше?
Снейп нахмурился.
— Дальше я вернусь в свои подземелья и буду искренне надеяться, что вы не выкинете очередную глупость, вроде последней вашей «блистательной» идеи вооружиться зельями и взять штурмом штаб Тёмного Лорда, — ядовито признался он.
— Вы слишком много времени проводите в компании детей, Северус, — мягко улыбаясь, заметила Эрмелинда. — Совершенно необязательно разговаривать со мной, будто мне тринадцать лет.
— Ничего не могу с собой поделать, раз именно так вы себя и ведете, — парировал Снейп, разворачиваясь, чтобы уйти.
— И всё же спасибо, — негромко сказала Герхард, глядя ему в спину, Северус замедлил шаг.
— За что, позвольте узнать? — не оборачиваясь, уточнил он.
— За то, что вам не всё равно, — спокойно призналась она.
Снейп не счел нужным отвечать, и лишь молча закрыл за собой дверь, страшно жалея о том, что вообще пришел.


* * *
Том отложил перо и со вздохом взглянул на Поттера, который вот уже минут тридцать без всякого выражения таращился в одну точку.
— Гарри?
— Хм? — он даже не взглянул на Арчера.
— О чем ты думаешь?
— Я… — Поттер повернул голову и как-то очень странно взглянул на друга. — На днях мне приснился очень непонятный сон, — медленно произнес он.
— О, — Арчер снова вернулся к своим исследованиям, явно потеряв интерес к разговору. — И что за сон?
— Мне приснились мои родители, — тихо сказал Гарри, не отрывая пристального взгляда от спокойного лица друга. — Мне снилось, что мы справляли Рождество. Во сне я учился на Гриффиндоре, враждовал со слизеринцами, а Рон Уизли был моим лучшим другом.
— Смахивает на кошмар, — насмешливо пробормотал Том, глянув исподлобья на Поттера, тот в ответ даже не улыбнулся.
— Это была идеальная жизнь, — глухо признался он. — Я был счастлив. У меня был дом… настоящий дом. И семья… — он замолчал на мгновение, отводя взгляд. — А потом их не стало, — отстранённо и равнодушно сказал он. — Их убили, — теперь Арчер, не отрываясь, рассматривал Гарри и слушал его куда внимательнее, чем до этого. — Я слышал, — продолжал говорить Поттер, — как убили отца. И видел, — он глубоко вдохнул, — видел, как умерла мама. И не осталось ничего. Ни тепла, ни света. Только разрушенный, старый дом, — Гарри посмотрел на лучшего друга. — У меня больше ничего не осталось.
— И поэтому ты… расстроен? — тихо спросил Том, склонив голову к плечу. — Из-за сна?
— Я растерян, — Поттер нахмурился. — Впервые в жизни я увидел свою жизнь… какой она могла быть, если бы Волдеморт не убил их.
По губам Арчера скользнула безрадостная усмешка.
— Так вот в чем дело, — понимающе заключил он. — Захотелось наконец отомстить? Это тебя беспокоит?
Гарри покачал головой.
— Нет, я… — он помассировал лоб и устало вздохнул. — Меня беспокоит именно то, что я не хочу мстить.
— Гарри…
— Я видел их, понимаешь? — резко подавшись вперед, перебил тот. — Я даже… даже помню запах выпечки! Помню, как мама напевала какую-то песенку на кухне, помню, как отражалось пламя огня в ёлочных игрушках, помню лицо отца так четко, будто это было наяву! И каждая деталь той гостиной так крепко впилась в память, словно я прожил в том доме всю свою жизнь! И я, — он запнулся, в изумрудных глазах появилось затравленное выражение, — я так любил их, Том, — прошептал он. — И когда их не стало, я испугался. Я чувствовал, как меня душит отчаяние и безнадежность. Я знал, что ничего не могу сделать и ничего не могу изменить, и это сводило с ума, — Гарри запустил пальцы в волосы. — И я всё думал, что смогу ощутить эту жажду мести и ненависть к Волдеморту, которой все так от меня ждут. Что захочу, по-настоящему захочу бороться с ним. Противостоять ему, потому что в этом есть смысл, а не потому что кто-то сказал, будто это правильно! Я думал, что обрету наконец уверенность в своих действиях, что смогу принимать решения и не бояться последствий, но, — он молча развел руками, — я совершенно ничего не чувствую. Ничего, понимаешь? Только легкое сожаление о том, что могло произойти, но не произошло!
— Послушай…
— Их убили, Том, — хрипло прошептал он, в отчаянии глядя в тёмные глаза друга. — Я вдруг так ясно это осознал. Их хладнокровно убили. Просто потому, что они встали на его пути. Просто потому что пытались защитить меня!
— Гарри, — Арчер поднялся с кресла и шагнул вперед, вынуждая друга на миг замолчать и обратить на себя внимание. — Их уже давно нет.
— Но там был мой дом, — Гарри покачал головой. — Настоящий дом.
— Этого дома нет вот уже четырнадцать лет, — Том сделал ещё один шаг к нему и остановился. — Не цепляйся за прошлое.
— Но…
— Не пытайся жить в выдуманной красивой сказке, — жестко отрезал Арчер. — Тебя никогда не было в той жизни. Всё, что ты помнишь, это сон. Ничего более. Если ты позволишь этому влиять на свои поступки и решения, ты никогда не избавишься от сожалений и страхов.
— Но я видел их…
— Это иллюзия.
— А ты? — затаив дыхание, прошептал Поттер.
— Что? — недоуменно спросил Том.
По спине Гарри пробежал холодок, когда он вдруг отчетливо вспомнил то мгновение из своего сна, когда его лучший друг стоял напротив него, такой же спокойный и уверенный в себе. Ему вдруг почудилось, что он вновь оказался посреди той разрушенной гостиной из своего сна.
— Ты реален? — прошептал он, гадая, не снится ли ему очередной кошмар.
— Я реален, — помедлив, заверил его Том. — Я всегда был реален.
Поттер пристально разглядывал его лицо, осознавая, что во сне тот сказал ему именно эти слова, и отчего то это пугало его, словно он так и не проснулся. Словно всё, что сейчас происходило, было частью сновидения, которое вот-вот рассыплется на части, выбросив Гарри в реальность, от которой он так отчаянно убегал. В реальность, где не осталось ничего. Где он был совершенно один, посреди обломков своей уничтоженной жизни.
— Что же со мной творится? — он выдохнул, запустив пальцы в волосы.
— Ничего особенного. Ты просто излишне всё драматизируешь, — со смешком заключил Арчер. — Как и всегда.
Поттер с усталой улыбкой взглянул на друга и отвернулся к окну, за которым не переставая шел снег.
— Как ты думаешь, может, стоит рассказать кому-нибудь? — отстранённо протянул Гарри.
— Что именно? — смерив его невыразительным взглядом, Том вернулся в своё кресло.
— Не знаю… об этих снах? Или про наши исследования? Или… — Гарри нахмурился, — О пророчестве Слизерина. О его тайном послании? Хоть о чём-нибудь?
— И зачем тебе это? — брови Арчера вопросительно изогнулись.
— Мне просто иногда кажется, что мы слишком сильно отгородились от окружающих, — признался Гарри. — Будто выстроили слишком высокую стену и сами себя заперли в этой тюрьме. Такое чувство, что вся наша жизнь состоит из сплошных секретов. Так ли важно их хранить? Что плохого случится, если мы хоть чем-то поделимся с другими?
Том несколько мгновений молча изучал его лицо.
— С кем, например?
— Не знаю, — Поттер на мгновение задумался. — Я бы хотел что-то рассказать профессору Снейпу. Возможно, он даже смог бы помочь?
— Помнится, на третьем курсе ты уже ему доверился, — сухо сказал Арчер. — Стоит ли напоминать, чем все это закончилось?
— Но это ведь Дамблдор приказал ему не рассказывать о проблемах с моей магией! — защищая декана, воскликнул Гарри, оборачиваясь к другу. — Вспомни, сколько раз он помогал мне в прошлом году!
— И ты все ещё веришь, что он это делал из благородных намерений? — с холодной насмешкой уточнил Том.
— Я верю, что он не желает мне зла, — признался Поттер.
— Гарри-Гарри, — Арчер сочувственно взглянул на друга, покачав головой, — когда же ты поймешь, что люди куда сложнее и лицемернее, чем ты думаешь.
— Но он заботится обо мне, — настаивал Гарри.
— Он заботится только о собственной шкуре, — жестко отрезал Том.
Поттер нахмурился.
— Я так не думаю.
Мгновение Арчер не произносил ни слова, с предельным вниманием изучая лицо друга. В его тёмных глазах царила странная расчётливость, которой раньше Гарри не замечал и которой не хотел давать названия и определения.
— А ты очень к нему привязался, не так ли? — отстраненно протянул он.
— Я не… — Гарри резко замолчал, когда понял, что в чем-то Арчер прав. — Наверное…
— Не стоило тебе этого делать, — друг досадливо скривился. — Снейп для тебя — последний человек, которому стоит доверять и к которому следует испытывать симпатию.
— Почему?
— Я ведь уже не раз говорил тебе, Гарри, — с напускной жалостью произнес тот, — нельзя верить всем подряд. Это принесет тебе слишком много боли и разочарования.
— Но Снейп не сделал мне ничего плохого!
— Ты в этом уверен? — по губам Арчера скользнула усмешка.
Гарри помедлил, вглядываясь в его холодные глаза.
— Что тебе известно? — с подозрением уточнил он.
— О, поверь, тебе совершенно не следует этого слышать, — мурлыкнул Арчер, расслабленно откидываясь на спинку кресла.
— Но…
— Просто поверь мне на слово. Снейпу нельзя верить, — он помолчал, задумчиво глядя в потолок и улыбаясь каким-то своим мыслям. — Или ты забыл, что он Пожиратель смерти?
— Бывший.
— А ты уверен в этом? — Том иронично взглянул на него. — Ты так хорошо его знаешь?
— Я… — Гарри помолчал. — Нет, конечно…
— На твоём месте я бы лучше занял голову более полезными вещами, — продолжая по-кошачьи ухмыляться, заметил Арчер.
— Например? — Гарри скептически покосился на друга.
— Потренировал окклюменцию, — отстраненно протянул тот. — Как знать, что может разглядеть в твоей голове талантливый легилимент.
— А что такого важного мне скрывать? — Поттер недоуменно нахмурился. — Не то чтобы я что-то сильно важное знал…
— Ну это как посмотреть, — всё так же загадочно улыбаясь, произнёс Арчер. — Если знать, что искать, можно многое вытянуть.
— И что же?
— Как насчет пророчества? — Том пожал плечами. — До сих пор никто кроме тебя и Дамблдора не знает полный текст этого предсказания, — он выдержал небольшую паузу. — Даже я.
— Я разве не рассказал тебе содержания? — удивленно фыркнул Гарри.
— Только ту часть, что тебе поведал наш дорогой декан, — мурлыкнул Том. — А что же насчет другой половины?
— Я её даже не помню, — напряженно заметил Поттер.
— Это ты так думаешь, — Арчер побарабанил пальцами по ручкам кресла. — А в подсознании твоём запрятан полный текст, и как знать, сколько бед тебя ждет, если кто-то вдруг выяснит, что же такого там было сказано.
Гарри молча рассматривал лицо Арчера, гадая, с чего он вдруг вообще поднял эту тему.
— В том пророчестве не было ничего важного, — наконец, сказал он.
— Это тебе так кажется… кто-то другой, возможно, найдет в нем нечто полезное. Недаром же это пророчество имеет такую ценность для Дамблдора или Волдеморта, не находишь?
— Просто они оба помешаны на этой бредятине, — мрачно буркнул Гарри. — И ты, похоже, далеко от них не ушел.
— Любое возможное преимущество над врагом имеет смысл и ценность, тебе ли не знать? — Том пожал плечами. — И любая мелочь, даже, как тебе сейчас кажется, самая незначительная, может оказаться в итоге решающей. Подумай об этом.
Поттер с подозрением покосился на друга.
— Ты такой таинственный сегодня, Том, прям мороз по коже, — ворчливо пробормотал он.
— Я просто беспокоюсь о твоей безопасности, — равнодушно сообщил Арчер. — Но ты, конечно, можешь и дальше делать вид, что живешь в другой галактике, и все грядущие события не имеют к тебе никакого отношения.
— Ну раз ты такой умный, может, дашь мне пару уроков по окклюменции? — ехидно предложил Поттер. — А то куда же я без Томаса Мудрого?
По губам Арчера скользнула триумфальная усмешка, словно он только этого и ждал.
— Я, конечно, могу оказать тебе такую услугу, Гарри, — лениво протянул он, — но будь готов к тому, что я очень строгий учитель.
— Я просто в ужасе, — скривился Поттер, отворачиваясь.
В душе у него возникло неприятное ощущение, что попросив Тома об этих уроках, он допустил огромную ошибку. Только вот почему? Арчер ведь его лучший друг и ни за что не навредит ему.

* * *
Угрюмый ноябрь лег на пики гор и башен Хогвартса тяжелым серым небом. Снег с дождём выдворил с улиц всех любителей свежего воздуха, и в замке по выходным стало шумно и людно. В коридорах и гостиных всё чаще слышались разговоры о грядущем Рождестве и планах на каникулы. Побег Пожирателей, конечно, многих встревожил. Некоторые ребята даже говорили, что их родители предложили отпрыскам остаться на каникулах в замке, справедливо предполагая, что так будет безопасней. И все же, кроме новостей о беглецах, никаких дурных событий в волшебном мире не происходило, и люди стали успокаиваться. По крайней мере те, кто не знал о возрождении Темного Лорда и не готовился к грядущей войне. С ними дело обстояло несколько иначе.
— Мы на пороге великих перемен, господа, — с мрачной торжественностью объявил Блэйз, взяв слово в самом начале первого собрания дуэльного клуба. — Возможно, все мы войдем в историю, и наши имена увековечат в летописях. К этому следует отнестись с огромным вниманием, ведь на наши плечи ложится величайшая ответственность! Кто, как не мы, друзья мои, станем теми первыми отважными воинами, ступившими на путь борьбы за лучший мир? — он помолчал, обводя горящим взором притихших слушателей. — И это приводит нас к невероятно важному вопросу, который каждый должен задать себе в эту минуту! — Забини набрал в легкие побольше воздуха и громко объявил, переводя взгляд с одного лица на другое: — Какое название мы дадим нашей Великой Армии?!
Гарри, подперев рукой голову, зевнул, краем глаза наблюдая за недоумевающими членами клуба. Рон, сидящий рядом с ним, наклонился к самому его уху и с тревогой прошептал:
— Поттер, он что, идиот?
— Наверное, все-таки не стоило давать ему право голоса, — тоскливо заметила Дафна, положив голову на плечо Гарри. — Теперь все решат, что на Слизерине учатся клоуны.
Блэйз тем временем выжидающе осматривал аудиторию.
— И что, никаких идей?
— Я думаю, что лучше пусть сразу выговорится, — негромко признался Гарри. — Ты же знаешь, что происходит, когда он начинает дозировать свой бред?
— Совсем? — расстроенно уточнил Забини, но тут же просветлел: — Как насчет «Суицидального Отряда»? По-моему очень подходит!
— Интересно, как много ребят решат после этого собрания уйти и никогда не возвращаться? — Гермиона сидела, в точности повторяя позу Поттера — подперев рукой голову и печально обозревая собравшихся учеников.
— Все согласны? — обрадовался Блэйз.
— Мрачно как-то, — подал голос Джордж Уизли.
— Ну начинается, — простонал Рон, прикрыв глаза.
— А по мне очень по-героически и безбашенно! — не согласился Блэйз.
— О! Мне нравится это твоё «безбашенно»! — оценил Фред. — Что можно подставить к слову «Безбашенный»?
— Самоубийца? — весело предложил Забини.
— Да нет! Нет же! — Джордж подскочил, направляясь к подиуму, с которого читал свою речь Блэйз. — Это должно быть что-то особенное!
— Не думаешь, что пора вмешаться? — уныло поинтересовалась у Гарри Гермиона.
— Упаси Мерлин, — тихо ужаснулся тот. — Смерти моей хочешь?
— Клуб Безбашенных? — присоединяясь к Забини и брату на подиуме, предложил Фред.
— Как-то яркости не хватает, — скривился Блэйз.
— Ты же возглавляешь эти собрания, сделай что-нибудь, — взмолился Рон.
— Ничего я не возглавляю, — отмахнулся от него Поттер. — У меня тут ставка скромного учителя. Это все Гермиона затеяла, вот к ней и приставай.
Рон нахмурился в сторону Грейнджер.
— Не смотри на меня, — постно сказала та. — Я тут ни при чем. Гарри у нас сторонник демократии и свободы воли.
— Армия Безумцев? — продолжали изгаляться близнецы. — Клуб Безбашенных и Свободных…
— Самоубийц! — радостно закончил Забини.
— Это уже не демократия, это анархия, — негромко заметила Дафна, Блэйз, как назло её расслышал.
— Анархисты! Мне нравится «Анархисты»!
— Клуб Безбашенных Анархистов? — задумчиво протянул Джордж. — Неплохо….
— Но чего-то не хватает, — закончил мысль Фрэд.
— Поттер, — зашипел Рон.
— Гермиона?
— Гарри!
— Рон…
— А я что?
— Не знаю. Я думал у нас перекличка.
— Ты идиот, Поттер.
— Сам такой. Дафна?
— Мне нравится КАБРИС, — прозвучал её мурлыкающий голос.
На мгновение в аудитории повисла абсолютная тишина. Даже Блэйз и близнецы прекратили спорить с любопытством взглянув на светловолосую слизеринку.
— Что к дьяволу такое «КАБРИС»? — раздраженно поинтересовался Рон.
— Понятия не имею, — прожурчала она. — Но звучит красиво.
— КАБРИС, — задумчиво протянул Фрэд, словно пробуя слово на вкус. — А и правда хорошо звучит.
— Осталось расшифровать, — Забини впал в задумчивость.
— Клуб Анархистов? — предложил Джордж, переглянувшись с братом.
— Безбашенных Революционеров? — Блэйз искоса глянул на Гарри.
— И Сумасбродов? — с улыбкой закончила мысль Джинни, насмешливо разглядывая близнецов.
Гарри неторопливо поднялся из-за стола, обводя аудиторию веселым взглядом. Всё внимание тут же устремилось к нему.
— Постановляю, — торжественно объявил он, — Клуб Анархистов Безбашенно Решительных и Сумасбродных!
— Тогда уж лучше свободных, — обреченно добавила Гермиона, понимая, что спорить бессмысленно.
— Ну это кому как нравится, — усмехнулся Блэйз.
— Ну что же, — Поттер хлопнул в ладоши, — первое официальное собрание КАБРиСа объявляю открытым! — прозвучал неровный хор радостных восклицаний, основная суть которых сводилась к фразе «ну наконец-то». — А теперь, — Гарри вышел вперед, отодвигая в сторону Блэйза, — всем разбиться на пары.
— Зачем? — тут же вскинулся Дин Томас.
— Всё просто, — пожал плечами Поттер. — Я хочу посмотреть насколько паршивые из вас дуэлянты. Ну же! — когда никто не сдвинулся с места, прикрикнул он. — У вас что, дел других нет, кроме как на меня таращиться?!
Больше повторять ему не пришлось.

* * *
Маркус Флинт переступил с ноги на ногу, угрюмо разглядывая сырой, грязный зал без окон и мебели. Здесь было холодно, сумрачно и отвратительно воняло чёрт знает чем. Как ни посмотри, это было странным местом для первого собрания Пожирателей… даже если никто из присутствующих пока официально Пожирателем смерти и не был. Маркус обвел взглядом собравшуюся аудиторию. Здесь было немало его бывших однокурсников. Впрочем, он заметил и тех, кто окончил Хогвартс на пару лет раньше него. В целом, всем, кого он узнал, было от девятнадцати до двадцати двух лет и большинство учились на Слизерине. Последнее, конечно, его не удивляло, но вот возрастная категория собравшихся вызывала непонимание. Зачем Тёмному Лорду такие молодые последователи? Отчего-то Флинту раньше казалось, что в ряды Пожирателей смерти принимают лишь состоявшихся взрослых магов с деньгами и связями, опытом и положением в обществе. Здесь же сегодня в основном собрались сплошь жалкие отбросы: либо ничего не представляющие из себя слабаки, без средств и связей, либо изнеженные богатенькие детки, у которых кроме родительских денег не было ни мозгов, ни достоинства. В целом, объединяло присутствующих лишь одно — ненависть к магглам и грязнокровкам.
Маркус искоса глянул на Эндрю Уилкиса, который, собственно, и притащил его на это собрание. Эндрю был на год старше Флинта, и сдружились они уже после окончания Хогвартса, когда проходили практику в Отделе магических игр и спорта. Уилкис ему не то чтобы нравился, но у них было много общего, начиная с того, что оба они с треском провалили отборочные туры в британские команды ко квиддичу и оба после провала решили зайти с другой стороны, устроившись работать в Министерство. И, тем не менее, дружбой это назвать было сложновато. Скорее вынужденными приятельскими отношениями. Поэтому, когда Уилкис перехватил его в коридоре Министерства и с заговорщицким видом сообщил, что приглашен на крайне важное собрание, где стоит присутствовать и ему, Маркус отказался. Проводить вечер выходного дня в компании Эндрю у него не было никакого желания. Но очень скоро аналогичное приглашение от неизвестного адресата поступило и Флинту, вот тогда он заинтересовался. Потому что вместо подписи в конце письма, была изображена Тёмная Метка, и Маркус, лично знакомый с некоторыми Пожирателями смерти, прекрасно понимал, что это означает. Тёмный Лорд собирает армию.
Чтобы принять решение, Флинту понадобился не один день. Он понимал, на что подпишется, явившись на это собрание, и осознавал риск. С другой стороны, отказ вполне вероятно мог вылиться в куда большие проблемы. Уилкис, конечно, узнав о том, что его приятель так же приглашен на собрание, настаивал на том, чтобы Маркус согласился, уверяя его, что это огромная честь быть избранным самим Тёмным Лордом, и говоря о том, как много дорог откроется Флинту, если он присоединится к Волдеморту. Сладкие речи и обещания окончательно затмили голос разума. Маркус в то мгновение был так горд, что получил это приглашение, что даже не задумался о том, почему ничтожество вроде Уилкиса удостоилось этой чести наравне с ним.
Теперь же, оказавшись в стылом, полутемном зале, в окружении кучи таких же молодых болванов, как и он сам, Флинт начал задаваться вопросом, с чего вдруг великий Тёмный Лорд собирает своих потенциальных последователей в здании какого-то заброшенного маггловского завода и почему все присутствующие не старше двадцати одного — двадцати двух лет? Неужели больше не нашлось достойных кандидатов? И если уж на то пошло, где сам Волдеморт?
Маркус с подозрением разглядывал стоящего перед группой рекрутов Пожирателя, чье лицо скрывала маска, и пытался понять, почему его не покидает ощущение неправильности всего происходящего. Он, конечно, не ожидал, что их будут встречать аплодисментами и поздравлениями, но и сырой, провонявшей плесенью помойки в качестве штаба Тёмного Лорда вообразить не мог. И почему встречу проводит Пожиратель, а не сам Тёмный Лорд? Они что, настолько незначительны, что Он не посчитал нужным встретиться с ними лично? С другой стороны, возможно, так оно и было. В конце концов, что они собой представляли, чтобы Волдеморт тратил на них своё время?
Тем временем, большие железные двери с кошмарным скрипом закрылись, и Пожиратель смерти, наконец, заговорил.
— Господа! Отрадно видеть, что так многие приняли наше приглашение и стоят сейчас в этом зале, — громко произнес он. — Уверен, вас смутила и напугала мрачная обстановка этого места, но не спешите осуждать решения нашего Лорда. Все вы избраны стать его верными последователями и сражаться плечом к плечу с другими Пожирателями смерти, но честь называть себя Его сторонником нужно заслужить. Не достаточно прийти к нему и пообещать отстаивать его интересы в этой войне. Не достаточно просто желать избавить наш мир от магглов и грязнокровок. Тёмному Лорду нужны верные сторонники. Те, кого он назовет достойными носить знак мрака на предплечье и стоять рядом с ним, когда мир ляжет у Его ног. Вы, друзья мои, получили шанс доказать свою преданность Ему.
— И как нам сделать это, если его самого здесь даже нет?! — выкрикнул кто-то из толпы.
— А для чего, по-вашему, он прислал меня? — насмешливо уточнил Пожиратель. — Я здесь для того, чтобы наблюдать и оценивать. Я стану его глазами и ушами.
— То есть у нас что-то вроде испытательного срока? — неуверенно спросил Уилкис.
Маркус скривился. Прозвучало это так, будто они тут на работу клерками устраивались.
— Можно сказать и так, — задумчиво протянул Пожиратель. — Но главная задача — это испытать не только вашу верность, но и вашу силу воли, ваши таланты и ум. Все вы молоды и неопытны, друзья мои, и понадобится время, прежде чем каждый из вас сможет встать в ряды Пожирателей смерти и назвать себя равными им.
— Будете учить нас убивать магглов? — с издевкой высказался Флинт.
Глаза мага, в которых даже под маской можно было разглядеть пугающий отблеск безумия, обратились к нему.
— О нет, мой юный друг, — с хриплым смешком ответил Пожиратель, — эту науку вам придётся освоить самостоятельно. Я же научу вас куда более сложному мастерству, — он обвел взглядом неуверенные, растерянные и одновременно с этим преисполненные предвкушением лица и развел руки в стороны: — Я научу вас, как не умереть, господа.
Повисла тягостная, холодная тишина.
— А это возможно? — дрогнувшим голосом спросила Люсинда Марвис, бывшая однокурсница Флинта. — Умереть?
— Я готовлю вас к войне, милая моя, — ласково напомнил Пожиратель. — Вы сами как думаете?
— Думаю, возможно, — едва слышно прошептала она, отводя взгляд.
Пожиратель выдержал небольшую паузу, разглядывая своих слушателей.
— Ещё вопросы?
— Когда мы увидим Тёмного Лорда? — подал голос Уилкис.
— Когда он сочтёт нужным, — равнодушно ответил тот.
— И что нам нужно будет делать? — поинтересовался кто-то из претендентов.
— Подчиняться всем моим приказам, — насмешливо протянул маг, — не думаю, что это окажется чересчур сложно.
— А кто вы такой, чтобы мы вам подчинялись? — запальчиво выкрикнул Маркус. — Мы не знаем вашего имени и не видели вашего лица! С чего нам вдруг доверять вам?
— Ах да, — Пожиратель негромко рассмеялся, — как невежливо с моей стороны, — он поднял руки, снимая с головы капюшон и стягивая с лица маску, — но стоит ли представляться тому, чьё имя знает каждый из вас?
Маркус потрясённо застыл, глядя на бледное, худое лицо волшебника стоящего перед ними. В его глубоко посаженных тёмных глазах царило абсолютное безумие, смешанное с фанатичным восторгом, и, перехватив этот взгляд, Флинт, наконец, в полной мере осознал, насколько важной была эта встреча и как много сулила каждому, стоящему в этом зале.

Глава 18. А всё, что было словно не всерьёз

А всё, что было словно не всерьёз —
Негадано серьёзным оказалось,
Реальность заглушила шёпот грёз.
Бывает, нам нужна такая малость!
Бывает, мы желаем пустяка!
Но эта капля в вечном океане
Ценней алмазов, ярче маяка.
Не счесть изъянов в "идеальном" плане,
Да только ты — чудовищный изъян.
И в зеркале, что правду видеть смеет,
Мой взгляд не ал, а мертвенно-багрян.
Он, как и разум, с каждым днём темнеет.
Пусть мы живём в безумной круговерти,
Жизнь, как планета, круга не очертит.


Болтая ногами в воздухе, Гарри сидел на столе, наблюдая за разворачивающейся перед ним битвой, и скучал. До окончания урока оставался еще час, а он уже готов был повеситься.
— Поттер! — злобный голос, принадлежащий Дину Томасу, вырвал его из состояния легкой полудрёмы.
— А? — он сфокусировал взгляд на раздраженном Дине, который, похоже, обращался к нему уже не в первый раз за последние пару минут.
— Так и будешь в облаках витать? — Томас скрестил руки на груди.
— Я задумался, — он обвел взглядом аудиторию, где последние минут сорок ребята практиковались в дуэлях. — Что ты говорил?
— Я говорил, — сердито сказал Дин, — что не понимаю, какого чёрта мы тут тебя развлекаем? Ты либо издеваешься, либо только строишь из себя умника, а на деле не можешь нас ничему научить, вот и тратишь тут наше время, поднимая за счёт нас собственную самооценку!
— И правда, — Поттер вздохнул, — мне же делать-то больше нечего, — он смерил долгим взглядом притихших членов дуэльного клуба, которые, похоже, разделяли мнение Томаса. — Как я уже говорил, мне нужно было собрать дополнительную информацию, — он демонстративно помахал в воздухе свитком пергамента.
— Ну и как? Много насобирал? — враждебно уточнил Симус Финниган.
— Достаточно, — Гарри спрыгнул со стола и, расправив плечи, с важным видом сделал несколько шагов вперед, заложив руки за спину. — Как вы думаете, почему большинство из вас и минуты не продержатся в дуэли с более-менее искусным магом? — поинтересовался он.
— Даже и не знаю, — язвительно протянул Томас. — Потому что ты нас ничему не учишь?
— Почти у каждого из вас я заметил три главных, хм, недостатка, — игнорируя колкость, сообщил Гарри, выходя в центр зала и останавливаясь напротив Дина. — Как вы думаете, какие?
— Мы не такие великие, как ты? — ядовито высказался тот.
Вместо ответа, Гарри нарочито медленно направил на него волшебную палочку и громко произнёс:
— Ступефай!
Из палочки вырвался бледно-голубой луч заклинания. Томас выставил перед собой щит, но вместо того, чтобы разбиться о него, луч уничтожил магический барьер и сбил Дина с ног. Тот рухнул на пол и остался лежать без движения. Мгновение все присутствующие с исключительно научным любопытством рассматривали поверженного гриффиндорца, после чего обратили на Поттера выжидающие взгляды.
— Кто скажет, что я сейчас сделал? — спокойно спросил тот.
— Разрушил защитные чары, — пробормотал Рон.
— Спасибо. Ещё какие-то очевидные предположения? — Поттер поднял брови.
— Как можно разрушить чары Протего Ступефаем? — нахмурилась Гермиона.
— И правда, как? — Гарри позволил себе чуть улыбнуться, дожидаясь, пока кто-нибудь догадается.
— Никак, — подал голос Блэйз.
— Если только он не использовал два заклинания одновременно, — отстранённо заметила Луна.
— А это возможно? — заинтересовался Ли Джордан.
— Конечно, возможно, — хмыкнул Поттер. — Если одно из заклинаний использовать невербально, всегда можно застать противника врасплох.
— Не очень-то честно, — заметила Джинни.
— А кто в сражении думает о чести? — хмыкнул Забини. — Главное выжить, а не продемонстрировать врагу, насколько ты благороден.
— И ты нас научишь так атаковать? — с горящими глазами спросил Поттера Фред.
— Да на это годы нужны, — проворчал Рон.
— Если постоянно практиковаться, то можно и за год освоить, — пообещал Гарри. — Но суть не в этом, — он выдержал паузу, привлекая к себе внимание слушателей, когда те начали перешептываться, обсуждая свои возможности научиться использовать два заклинания одновременно, дождавшись тишины, он продолжил: — Почему я так легко победил?
— Потому что жульничаешь? — мрачно заметил Симус.
— Потому что больше заклинаний знаешь, — подал голос Невилл.
— Потому что Томас дуэлянт паршивый? — внёс свою лепту Забини.
Гарри подавил желание закатить глаза и вместо этого произнёс, лениво растягивая слова наподобие Драко:
— А знаете, палить заклинаниями по березовой роще, куда проще, чем по разбегающимся кроликам.
Его заявление было встречено недоуменной тишиной, и лишь Луна, уловив его намёк, понимающе улыбнулась.
— Кролики быстро бегают, — заметила она.
— Да-да, — покивал Гарри. — И при должном вдохновении уворачиваются мастерски.
— Я, конечно, впечатлен тем фактом твоей биографии, что ты в свободное время швыряешься проклятьями в невинных зверушек, но при чем тут Томас? — уточил Рон.
Гарри обратил на него тоскливый взгляд.
— Кому-нибудь тут вообще приходило в голову, что луч проклятья, он как, хм, стрела? — меланхолично поинтересовался он. — Заклинание летит туда, куда ты его отправил. Строго в цель. И если цель додумается хоть на полшага в сторону отступить, оно пройдет мимо.
Наконец-то на лицах окружающих начало проступать осознание.
— Уклоняться, — громко объявил Гарри, — первое правило дуэли. Совершенно необязательно застывать, как изваяние, надеясь, что тебя спасет щит. Я, конечно, допускаю, что существуют защитные чары помощнее Протего и разрушить их куда сложнее, но давайте не будем думать, что это единственный способ избежать поражения. Можно ведь увернуться, убежать, даже пригнуться. Всё это отлично работает.
— Против любых проклятий? — скептически уточнила Гермиона, и Гарри прекрасно понимал, на что она намекает.
— Нет, — он хмыкнул. — У разных заклинаний разный радиус поражения, сила урона, скорость и траектория движения. Если разделить чары на три категории, то можно выделить: импульсные, хаотичные и пространственные. Уклониться можно только от импульсных и, при достаточной ловкости, от хаотичных. Пространственные всегда относятся к более сложным чарам и направлены на целый участок или конкретную цель. То есть, как-либо уклониться от них нельзя.
— Например? — Джинни с любопытством взглянула на него.
— Например, — Поттер задумался, — империо — это пространственные чары. Адское пламя — хаотичное. Его движение похоже на, хм, — он помедлил, подбирая подходящее сравнение, — на удар молнии. Такие заклинания всегда стремятся поразить какую-то цель. Они изгибаются, закручиваются, извиваются, и предугадать их траекторию порой очень трудно. А еще такие чары нужно уметь контролировать, иначе они будут атаковать всё вокруг, включая мага, который это заклинание произнес. А вот Авада или Круциатус, как ни забавно, импульсные. Они движутся по определенной траектории и никуда не сворачивают. Но по плотности, силе и структуре они все различаются. Аваду можно сравнить с выпущенной стрелой или, — он задумался, подбирая сравнение поярче, — с пулей…
— Что такое «пуля»? — тут же оживился Забини.
— Это заключённый в патрон небольшой стальной или свинцовый снаряд продолговатой формы для стрельбы из ружей, винтовок и пулемётов, — авторитетно продекламировала Гермиона, заслужив с десяток оторопелых взглядов.
Гарри вздохнул.
— Пуля это маленькая Авада Кедавра у магглов, — пояснил он, в ответ раздалось понимающее «о-о-о» изумленных слушателей. — Так вот, — продолжил он прерванную мысль. — Круциатус больше похож на удар хлыста. Но, так или иначе, оба этих проклятья движутся строго в том направлении, которое вы им задаете.
— Хочешь сказать, что можно увернуться от смертельного проклятья? — недоверчиво пробормотал Рон.
— Только если атакующий от тебя достаточно далеко, или ты супер быстрый, — признал Поттер. — Скорость заклинания тоже важна. Потому что если тот же ступефай мы видим как луч проклятья, движущийся по направлению к цели, то при использовании Авады мы увидим лишь вспышку зеленого света, — Гарри нервно передёрнул плечами, стараясь не вспоминать собственные ощущения в те несколько раз, когда он был свидетелем этого проклятья. — Оно настолько стремительное, что уклониться порой просто невозможно. Ты даже ничего не успеешь понять. Именно поэтому Авада Кедавра считается одним из страшнейших заклинаний. Оно настолько мощное, что разрушает практические любые щиты и настолько быстрое, что не оставляет жертве ни единого шанса на спасение.
После его слов в аудитории повисла звенящая тишина. Гарри мрачно смотрел себе под ноги, обдумывая то, что только что сказал. В сознании как назло вспыхнули воспоминания о сне, в котором погибли его родители. И что-то в этих воспоминаниях казалось ему очень странным… непоследовательным.
«Отца он убил мгновенно, — подумал Поттер, — так почему же маме он приказывал отойти? Почему сразу не атаковал? Возможно ли, что…»
— Гарри?
Мысль оборвалась на полуслове, и он не стал ее додумывать.
— Кхм, да, — Поттер прочистил горло, скользнув взглядом по окликнувшей его Джинни. — В общем, правило первое. Не думайте, что щит вас спасет. Так что будем учиться уклоняться, — сумбурно пробормотал он, отгоняя непрошеную смуту в собственной голове.
— А какие ещё недостатки? — полюбопытствовала Дафна.
— Что? — Гарри растерянно взглянул на неё.
— Ты сказал, что у нас три недостатка, — напомнила Гринграсс. — С уклонением всё понятно. А какие два других?
— Ах, это… — Поттер пожал плечами. — Вас кто так учил волшебную палочку держать? Многие из вас палочку держат так, словно она хрустальная, а кто-то ей машет так, будто мы тут фехтование изучаем. Некоторые вообще неправильно её держат. Так можно и руку себе вывихнуть, если увлечься.
— Что значит «неправильно»? — с ноткой возмущения уточнил Рон.
— Это значит, что сжимая палочку в кулаке, половину заклинаний ты даже использовать не сможешь, или они выйдут слабее, потому что ты просто взмахнуть как надо ей не сможешь, — сухо сообщил Гарри. — И вообще, это странно, что вы не умеете палочку держать. В учебнике по чарам за первый курс даже картинки были на эту тему, — он помолчал. — К тому же некоторые авторы книг, посвященных чарам, описывают несколько вариантов использования волшебной палочки, потому что, если на дуэли положение руки и пальцев должно быть максимально удобным для быстрых и чётких движений, то для бытовых и повседневных чар можно так не заморачиваться.
— А третий недостаток? — подала голос Гермиона.
— А третий, — Поттер едва заметно улыбнулся, — это ваша громкость.
— Громкость? — не понял Финниган.
— Ну да, — кивнул Гарри. — Такое чувство возникает, что вы во время дуэли переорать друг друга хотите. Или оглушить оппонента своими воплями. Зачем? — он хмыкнул. — Ведь очевидно, что чем тише вы произносите заклинание, тем меньше вероятность, что противник его услышит. А если он не расслышит проклятья, то не будет точно знать, чем вы его атакуете.
— И всё? — моргнул Невилл.
— Ага, — Гарри широко улыбнулся.
— Но, а… — Гермиона потерянно взглянула на него, — разве то, что мы знаем мало заклинаний…
— Это не так критично, — перебил её Поттер. — Уверяю тебя, даже с четырьмя простыми атакующими и парой защитных чар в арсенале, ты сможешь защититься, если освоишь основы дуэльного мастерства. Есть, конечно, ещё один важный нюанс, — он задумчиво почесал нос. — Ваша реакция. А она у большинства вообще ни к чёрту.
— В смысле, быстро уклоняться? — уточнил Рон.
— В смысле — быстро думать, — поправил Поттер. — Потому что ты можешь в памяти хранить хоть миллион самых разных заклинаний, но если ты не научишься правильно и своевременно их использовать, а главное, быстро реагировать на обстоятельства и оценивать ход дуэли, то ни одно из них в критический момент тебя не спасет.
— И как этого добиться? — спросил Невилл.
— Практикой, как же ещё? — весело объявил Поттер. — К которой и предлагаю приступить, — он покрутил головой и размял плечи. — Итак, начнем с самого простого, давайте…
— Поттер, слушай, я, конечно, дико извиняюсь, что перебиваю, — угрюмо и с ноткой сарказма протянул Финниган, — но, может, начнём с того, что Дина на ноги поставим?
— О, — Гарри моргнул, растерянно глянув на Томаса, который так и покоился на полу обездвиженный, — а я про него и забыл совсем… — он окинул сконфуженным взглядом ребят, — как вы думаете, он меня слушал или психовал лежал? А то мне так неохота всё это ещё раз повторять…

* * *
Том сердито дёрнул уголком губ.
— Гарри, ты можешь хоть на минуту сосредоточиться? — процедил он.
— Но это ведь действительно забавно! — настаивал он. — Если прикрепить к сове маггловский жучок, то можно отследить, куда она летит. И вот я представил, пишем мы такие Волдеморту письмо…
— Гарри…
— Что-то вроде: «Дорогой Волдеморт, это Гарри Поттер, хотел поинтересоваться, как у Вас дела? А Вас и правда можно с воскрешением поздравить? А то я в растерянности», — Поттер весело качнулся на стуле. — А пока он читает и скрипит зубами, ну или что он там может делать, мы отслеживаем, где он прячется по какому-нибудь супер крутому компьютеру и такие: «Ага! Вот ты и попался!» А он такой машет руками на жучок и такой: «Это ещё что за бесовское устройство?!» и палочкой его авадакедаврить пытается, — вообразив всю эту картину целиком Гарри так бурно расхохотался, что чуть не опрокинулся навзничь вместе со стулом.
Том устало помассировал переносицу.
— Кретин шрамоголовый.
— Что?
— Ничего, — Арчер нахмурился, стараясь изо всех сил держать маску недовольства и не смеяться. Поттер, черт бы его побрал, так заразительно ржал, что даже в ответ на весь этот бред невольно хотелось улыбнуться. — Ты вообще помнишь, зачем мы собрались?
Тот на миг задумался.
— Учить окклюменцию?
— Именно. И как ты собираешься это делать, если последние полчаса тратишь время, выбалтывая километры ахинеи?
Гарри вздохнул, став чуть серьезнее.
— А это правда так необходимо? — уныло спросил он.
— Нужно уметь защищать свой разум, — авторитетно заявил Арчер и, помолчав, добавил: — Даже если в голове у тебя творится такой кавардак.
— Ну хорошо, — нехотя вздохнул Поттер, снова качнувшись на стуле. — И что мне надо делать?
— Для начала заткнуться, — уведомил Том. — Постарайся ни о чем не думать и просто расслабиться. Мне нужно будет проникнуть в твой разум, чтобы изучить его устройство. После этого я объясню, как тебе защищать сознание от вторжений.
— Ладно, — протянул Гарри, на миг вроде бы затих, но стоило только Арчеру порадоваться, как тот снова заговорил: — Ты там в моей голове, если наткнёшься на гору пыльных коробок, забитых черте чем, обойди аккуратненько, чтобы не опрокинуть, у меня там всякий ненужный хлам хранится, если опрокинешь, заблудишься намертво. Как мы тебя потом будем из моей головы вытаскивать?
— Гарри…
— Да?
— Просто заткнись.
Поттер сделал глубокий вдох и зажмурился.
— Ладно. Я готов! — громко объявил он.
Том помолчал несколько мгновений, не зная, смеяться ему или проклясть недоумка.
— Гарри.
— Что? — не открывая глаз, пробормотал тот.
— Что я говорил тебе про зрительный контакт?
— Что он нужен?
— А ты что сделал?
— О! — Поттер тут же распахнул глаза и невинно моргнул, — А я забыл.
— Знаешь, — тоскливо протянул Том. — Однажды я просто тебя убью.
В ответ тот только широко улыбнулся.
— Неправда, — сказал он, — я же твой единственный лучший друг.
— Поспорим? — Том с вызовом изогнул бровь.
— Но со мной весело!
— Предпочитаю скуку.
— А вот и нет.
— А вот и да!
— Ты просто злой засранец.
Тёмный Лорд Волдеморт открыл рот, чтобы ещё что-то ответить, и замер, поймав себя на мысли, что его совершенно непонятным образом втянули в идиотический спор на уровне детского сада, и он с удовольствием в нем принимает участие. Более того — ведется на откровенную провокацию пятнадцатилетнего сопляка. И это его веселит!
«Ну просто блеск, — мрачно подумал он. — Должно быть, это какое-то старческое умственное расстройство».
— Знаешь что, Гарри, — угрюмо сказал он. — Мало того, что ты вот сам идиот, ты ещё и других превращаешь в идиотов.
Он поднялся со стула и небрежным жестом оправил складки мантии.
— Уходишь? — подозрительно сладко улыбаясь, уточнил Поттер.
— У меня пропало настроение тебя учить, — надменно объявил он. — Продолжим, когда та дурь, которая витает у тебя в мозгах, куда-нибудь выветрится.
— Это тогда тебе долго ждать придется, — со смехом известил его Гарри.
— Увидим, — бросил через плечо Том, покидая библиотеку Слизерина.
Поттер пронаблюдал, как за другом закрылась дверь, и лукавая улыбка сползла с его лица, словно её и не было. Поднявшись на ноги, он неторопливо прошелся вдоль книжных стеллажей, добрел до дивана и устало на него рухнул, закрыв глаза.
«И чего я веду себя как дурак? — раздраженно подумал он. — Том ведь хочет мне помочь. Зачем я ему мешаю?»
Гарри тяжело вздохнул, осознавая, что где-то в глубине души у него поселилось гадкое, предательское сомнение в том, насколько искренне действует Арчер. Он даже не мог назвать объективной причины своих страхов, но порой… порой ему казалось, что место его лучшего друга занял чужак.
— Ты просто все это выдумываешь, — упрямо сказал себе он. — С Томом все хорошо.
Ведь так? Так?!

* * *
— Что-то чертовски паршивое происходит, — мрачно объявил Маркус Райнер, закуривая очередную вонючую маггловскую сигарету.
Кингсли недовольно скривился.
— Не то чтобы я переводил тему, но обязательно при этом курить в моём кабинете? — сухо уточнил он.
Маркус глянул на коллегу исподлобья и сделал глубокую затяжку.
— У тебя есть окно, — заметил он, выдыхая облачко дыма.
— Да. Ненастоящее, — наблюдая, как сизые витки медленно исчезают в воздухе, Шеклболт раздраженно побарабанил пальцами по своему столу, заваленному папками с бумагами. — Смею напомнить, что всё отделение Аврората находится глубоко под землей.
— Спасибо, сам-то я не заметил, — ворчливо пробормотал Маркус. — Но окно придает ощущение свежего воздуха.
— Не когда ты тут дымовую завесу устраиваешь, — в тон приятелю отозвался Кингсли. — Так что же тебя обеспокоило?
— А ты не заметил, что происходит на верхних уровнях? — хмыкнул Райнер.
— С чего вдруг мне интересоваться, чем там заняты кабинетные крысы? У меня своих забот хватает.
— А вот поинтересовался бы, — хмуро буркнул Маркус. — Не знаю, что творится в болоте этих напомаженных аристократов, но за последние два месяца в трёх департаментах сменилось руководство, — он сделал затяжку и, помолчав, добавил: — Да и среди сотрудников ненавязчиво зачистку производят.
— Хм, — Шеклболт нахмурился, обдумывая его слова. — Странно, что Фадж не обеспокоен.
— Фадж слишком занят, цепляясь за свое министерское кресло, — ядовито отметил Маркус. — Его дрязги лордов мало волнуют, до тех пор, пока они исправно целуют его задницу.
— А тем временем у нас тут чёрте что делается, — цокнул языком Шеклболт. — Где произошла замена?
— А вот это как раз самое интересное, — Райнер кисло усмехнулся. — В Отделе международного магического сотрудничества, Отделе магических происшествий и катастроф и в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, — он выдержал паузу, наблюдая за выражением лица собеседника. — Никаких мыслей на этот счет?
— Три основных контрольных пункта Министерства, — пробормотал Кингсли. — Вот дьявол… скоро и до нас доберутся.
— И это уже не говоря о том, что Совет Лордов вдруг чересчур активизировался, — задумчиво протянул Маркус.
— Хм, — Шеклболт угрюмо уставился в зачарованное окно, где кипел жизнью Лондон. — Хотел бы я знать, что они обсуждают.
— Чёрта с два ты узнаешь, — рыкнул Маркус. — Туда без титула ни одна крыса не пролезет. Но что-то мне подсказывает, что они сунули свои породистые носы в работу этих департаментов.
— И это явно неспроста…
Оба некоторое время молчали. Шеклболт выстукивал пальцами нервный ритм по столешнице, а Маркус пристально за ним наблюдал.
— Позволь высказать скромную догадку в отношении твоих мыслей, — неторопливо протянул он, Шеклболт искоса глянул на приятеля. — Ты допускаешь, что в этом как-то замешан якобы возродившийся Тёмный Лорд?
— А ты нет? — раздраженно бросил Кингсли.
— Я не люблю основывать свои выводы на непроверенных фактах, — скривился Маркус, перехватив напряженный взгляд коллеги. — Но, — он поднял вверх руку, не давая тому ответить, — в свете последних событий не могу не думать, что кто-то вмешивается в дела Министерства. Кто-то чертовски умный.
— С чертовски могущественными связами, — сухо добавил Кингсли. — И позволь я напомню, кто держал под каблуком практически всю чистокровную аристократию пятнадцать лет назад. Массовый побег из Азкабана тебя ни на какие мысли не навел?
— Итого мы имеем, — помолчав, подытожил Маркус, — зашевелившийся Совет Лордов, сбежавших Пожирателей, смену власти в трёх весьма значительных отделах Министерства, и некий странный инцидент с Поттером этим летом, в котором явно прослеживается некое взаимодействие маггловских властей и неизвестных волшебников, — он затушил сигарету в чашке с остатками кофе и вытащил из пачки новую. — Поганая последовательность, которая до отвращения ровно ложится под скандальное заявление Дамблдора.
— Вот и я о том же…
— Но где же Он сам? — недоуменно пробормотал Маркус. — Почему до сих пор не дал о себе знать?
— Потому что, — с мрачной иронией сказал Кингсли, — как ты весьма точно отметил, он не дурак, чтобы раньше времени поднимать всех на уши. Увы.
— Такими темпами война закончится не начавшись, — прорычал Райнер.
— Не думаю, — Шеклболт отвлеченно почесал щёку и устало вздохнул, — боюсь, кровопролития в любом случае не избежать. Смена власти — дело грязное.
— Нужно что-то предпринять, — тихо сказал Маркус. — Если мы немедленно не начнем готовиться, будет слишком поздно.
— Тоже самое говорил Дамблдор ещё этой весной, — признался Кингсли.
— Он что-то делает? — Маркус вскинул на собеседника вопрошающий взгляд.
— То, что может, — Шеклболт скривился. — Сложно собирать силы для войны, когда министр магии помешался на мысли, будто Альбус хочет спихнуть его с насиженного места и плетет заговор.
— Нужно поставить его в известность.
— Кого?
— Фаджа, — Маркус задумчиво крутил в пальцах сигарету, которую так и не закурил. — Он должен понимать, что грядет катастрофа.
— Плохая идея, — заметил Шеклболт, Райнер вопросительно поднял брови. — Ты этим только усилишь его паранойю. Не ровен час, он во всех происшествиях обвинит Дамблдора.
— Кингсли, — Маркус вздохнул, — когда мы пришли на эту работу, мы брали на себя ряд обязательств, одно из которых включало в себя безоговорочную верность руководству. Мы не имеем права действовать за спиной министра, — он хмуро уставился на сигарету в своих руках. — Даже если он полный недоумок.
— А ещё мы клялись защищать население магической Британии, — жестко отрезал Шеклболт. — Что для тебя важнее, Маркус? Сотни невинных волшебников и ведьм? Или надутый, властолюбивый идиот, который готов всех погубить, лишь бы усидеть в министерском кресле?
— Кингсли, то, о чем ты сейчас говоришь, называется изменой…
— Изменой кому?! Мы что, ему присягали? Опомнись! Ты со своей субординацией сам себя с ума сводишь. Мы же не революцию планируем.
— Да? А как это, по-твоему, называется?
— Мы хотим защитить мирное население. Мы никого не свергаем и не устраняем, — Шеклболт устало помассировал переносицу. — Послушай, Маркус, если мы сейчас же не начнем действовать, то подвергнем опасности кучу людей, а ты, как последний баран уперся рогами в стену и не желаешь признать, что всё летит к черту. Тебя что, так волнует, останется ли Фадж на своем месте? Так я тебе скажу, что он и на этом свете вряд ли останется, когда Он нападет! Или что? Ты планируешь оставаться верным посту министра, кто бы этот пост ни занимал?
Райнер сумрачно взглянул на собеседника.
— Это нужно обдумать.
— Думай, — досадливо проворчал Кингсли. — Буду признателен, если ты своими мыслями потом поделишься со мной.
Маркус фыркнул и все-таки закурил, отгоняя злость и смятение.
— Ну а… — он бросил короткий взгляд на друга, — что слышно от магглов?
— Ничего нового, — Шеклболт откинулся на спинку кресла. — Похоже, твой священник — это просто священник. После визита к премьер-министру он уехал в какую-то Мерлином забытую дыру к северу от Лондона и с тех пор там сидит.
— И всё? — недоверчиво уточнил Райнер.
— И всё.
— Паршиво.
— Радовался бы лучше, — насмешливо хмыкнул Кингсли. — Хоть здесь никаких неожиданностей.
— Надеюсь, — выдыхая облачко дыма, пробормотал Маркус. — Очень на это надеюсь.

* * *
— Я думала, ты хочешь его убить.
— Так и есть.
— Тогда зачем его учить?
Нагини грелась у камина, свернув кольцами огромное тело, и смотрела на огонь, в то время как её хозяин расположился на диване, обложившись древними трудами по Тёмной магии и что-то сосредоточенно изучал, периодически делая пометки на пергаменте, лежавшем у него на коленях.
— Тебе не понять всей тонкости моего замысла, — отвлеченно сказал он.
— Мне порой кажется, что даже тебе всей тонкости твоего замысла не понять, хозяин, — задумчиво протянула Нагини. — Чему ты на самом деле его учишь?
— Ничему, — он хмыкнул.
— Ты же сказал, что учишь его.
— Да, я так сказал.
— Но на самом деле не учишь?
— Нет.
— А что тогда ты делаешь?
Волдеморт выдержал недолгую паузу, вчитываясь в свои записи, после чего отложил в сторону исписанный пергамент и насмешливо взглянул на свою собеседницу.
— Самое опасное заблуждение человека заключается в том, что он полагает, будто контролирует свою жизнь и поступки, — протянул тот. — Но на самом деле контроль — это иллюзия.
Нагини немного помолчала.
— Глубоко, — заключила она. — И непонятно.
— Что может понять жалкая рептилия, — с издёвкой усмехнулся Тёмный Лорд.
— Вас, двуногих, не поймет даже высший разум мироздания, — прошипела змея.
— До которого тебе далековато.
— Мой вид берёт начало от древнего рода великих Наг, — надменно заметила Нагини, — и драконов. А ты чем похвастаешься, человечек? Обезьянами?
— Маги к обезьянам не имеют никакого отношения, — презрительно скривился Волдеморт.
— А к чему имеют? — заинтересовалась змея, повернув к нему треугольную голову, в тёмных бусинах глаз отразился оранжевый отблеск пламени, Тёмный Лорд на миг задумался.
— Действительно, к чему? — протянул он, взгляд его сделался отрешенным и рассеянным, словно мысли его унеслись далеко от тихого кабинета, где грелась у камина исполинская змея.
— Так зачем же учить кого-то, если ты собираешься его потом убить? — Нагини вернулась к изначальной теме разговора, и Волдеморт, вырвавшись из своих мыслей, взглянул на нее более внимательно.
— Откуда вдруг такой интерес? — он усмехнулся.
— Мне бы не пришло в голову учить кролика защищаться от меня, если бы я хотела его съесть, — призналась Нагини. — Это глупо.
— Всё дело в том, что ты слишком примитивно мыслишь, — поддел Тёмный Лорд.
— Или в том, что я не усложняю себе жизнь, в отличие от тебя, — в тон ему ответила змея. — Ну так и почему же? Скажи!
Волдеморт вздохнул.
— Во-первых, это унизительно, когда человек, которому напророчили честь стать моим убийцей, до обидного слаб…
— Какой ты ранимый…
— А во-вторых, — по губам тёмного мага скользнула нехорошая усмешка, — куда проще предсказать те поступки человека, которые ты сам же заложишь ему в голову.
Нагини чуть склонила голову, пристально наблюдая за хозяином.
— Так залез бы просто к нему в голову и приказал, как делаешь обычно, — предложила она. — Зачем столько сложностей?
Волдеморт досадливо скривился.
— Не всё так просто, как тебе кажется, — нехотя признался он. — Мысли мальчишки порой ставят меня в тупик.
— Чем?
— Своей, хм, непоследовательностью.
— Хочешь забраться к нему в голову под предлогом обучения, чтобы посмотреть, что там творится?
— В каком-то роде, да.
— А потом повлиять на ход его мыслей?
— Да.
— Как подло, — с насмешливой укоризной протянула змея. — Можно мне его съесть, когда ты наиграешься?
— Нет.
— Жадный человечек.
— Прожорливая рептилия.
— Можно мне хоть кого-нибудь съесть?
— Поохоться.
— В доме? — обрадовалась змея, прекрасно понимая, сколько сейчас людей находится в особняке.
— На улице, — мрачно отрезал Тёмный Лорд.
— На кого? — возмущённо уточнила Нагини. — Там одни мертвецы под каменными плитами.
— В саду, а не на кладбище.
— Скучно, — она вздохнула и снова отвернулась к камину. — Значит, будешь учить Гарри Поттера командам, - заключила змея. — Хитрый хозяин. Ты главное не привяжись к нему в процессе, а то дрессированных зверушек потом жалко убивать.
— Твоё поведение приводит меня к мысли, что дрессировать в скором времени придется тебя, — предупреждающе намекнул Волдеморт.
— Хотела бы я посмотреть, как у тебя это получится, — она издала забавный звук, отдаленно напоминающий фырканье. — Пригласишь заклинателя змей?
— Я сам заклинатель змей.
— А вот и нет, — она тихо засмеялась. — Ты всего лишь змееуст. А нужен заклинатель. У тебя есть знакомый заклинатель?
— Есть.
— Правда? — Нагини заинтересованно подняла голову. — Позови его!
— Нет.
— Позови! — требовательно повторила она. — Хочу посмотреть на настоящего заклинателя!
— Зачем он тебе, Мерлина ради?!
— Мне скучно!
— Вынужден тебя разочаровать, заклинателя я тоже скоро убью.
— Ну вот, — тоскливо протянула змея, — и почему, скажи на милость, ты планируешь убивать всех моих потенциальных друзей? Сначала Гарри Поттер, теперь заклинатель…
— Гарри Поттер и есть заклинатель.
— Какой полезный детёныш, — досадливо заключила Нагини. — Давай лучше все-таки возьмем его к себе?
Волдеморт раздраженно цокнул языком, поднимаясь на ноги.
— Уходишь? — сахарно протянула змея.
— Я устал от бессмысленных разговоров, — он направился к выходу из кабинета. — У меня полно дел.
— Да, конечно, — иронично бросила ему вслед Нагини, — иди, поброди по коридорам, распугивая своих слуг. Тебе бы еще цепями греметь для пущего эффекта.
— Я начинаю задумываться о смене питомца, — уже у самой двери отвлеченно намекнул Тёмный Лорд.
— И на кого ты меня променяешь? — оскорбилась змея.
— На василиска.
— Чудно, — отозвалась она, — всегда хотела попробовать на вкус их детёнышей. Интересно, — донеслось до Волдеморта её задумчивое шипение, когда он уже переступал порог кабинета, — как называется маленький василиск? Василёныш?
«Во имя Мерлина, — стараясь не рассмеяться, подумал Том Риддл, шагая по коридору особняка, — ещё немного и я правда начну склоняться к мысли, что Наги смогла бы найти общий язык с Поттером при таком обоюдном идиотизме».

* * *
— Ну хорошо, — Гермиона положила голову Тому на колени, разглядывая затянутое серыми облаками небо, — допустим, я тебе поверила, ужасный ты врун. Но как тогда ты объяснишь теорию Нэйдана Фаунта о преемственности?
— Очень просто, — Арчер усмехнулся, отвлеченно запустив пальцы в её густые каштановые волосы, — он идиот.
— Ну, безусловно, — Гермиона тихо засмеялась, — Томас Мудрый всё всегда знает лучше всех. А более обоснованных аргументов у тебя нет?
Том молчал, глядя на школьное озеро, возле которого они расположились. Вода у самого берега уже покрылась тонкой корочкой льда, а пожухшая, сухая трава сгибалась под порывами холодного ветра. Но под защитным куполом, который он установил вокруг них, было тепло и сухо. Даже снег заменила шелковистая зеленая травка, а земля, на которой они и сидели, была тёплой, будто согретой летним солнцем.
— Зачем аргументированно опровергать очевидно лишенные смысла высказывания? — хмыкнул он. — Это определённо пустая трата времени.
— Да-да, конечно, продолжай себя в этом убеждать, — Грейнджер прикрыла глаза от удовольствия, чувствуя, как кончики его пальцев мягко касаются её головы.
— Как твой проект? — отстранённо спросил Арчер.
— Какой проект? — сонно пробормотала она, совершенно разомлев от его прикосновений.
Рука Тома замерла, когда он, оторвав задумчивый взгляд от озера, посмотрел на её расслабленное лицо.
— Проект, над которым ты работаешь почти месяц, — напомнил он, голос его сделался напряженным и чуть прохладным.
Гермиона открыла глаза, непонимающе глядя на него, но мгновение спустя, стоило ей сообразить, о чем он говорит, в ее взгляде вспыхнула паника.
— О! — наигранно беззаботно воскликнула она. — Ах да! Тот проект! Проект! Конечно! Он, хм, прекрасно, отлично! Спасибо, что спросил!
— Ты так и не сказала, над чем ты работаешь, — с опасной мягкостью заметил Том, теперь взгляд его был расчётливым и пристальным. Подозрительным.
— А, ну… ну, знаешь, тебе будет неинтересно, — торопливо сказала Гермиона, поднимая голову с его коленей, чтобы сеть, но Арчер удержал её, несильно сжав рукой её волосы, Грейнджер поморщилась.
— Что-то я не припомню, чтобы тебя когда-нибудь волновали такие условности, — его голос был спокойным и ласковым, полностью противореча той силе, с которой он сжимал её волосы.
Гермиона с легким раздражением взглянула на него снизу вверх.
— Отпусти меня, — сдержанно попросила она. — Мне больно, — его пальцы тут же разжались. Гермиона села и бросила на него возмущенный взгляд. — Больше так не делай.
— Что ты скрываешь? — сощурившись, спросил Арчер, даже не подумав извиниться.
— Ничего! — она нахмурилась, пряча за сердитым выражением легкую панику.
— Тогда объясни, что за проект.
— Обычный проект. Откуда вдруг такой интерес к моим исследованиям? — она фыркнула. — Раньше, помнится, ты с воплем сбегал, стоило мне только заикнуться о чем-то подобном.
— Я никогда ни от чего с воплем не сбегал, — жестко отчеканил Том.
— Но тебе было неинтересно, — защищаясь, воскликнула Гермиона.
— Теперь интересно.
— Почему?!
— Терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают, — в его глазах вдруг что-то изменилось, появилось какое-то уязвлённое выражение, когда он тихо добавил: — Особенно люди, которые мне небезразличны.
Грейнджер осеклась. Раздражение и обида сменились удушающим чувством вины и обезоруживающей нежностью.
— Том, правда, это совершенный пустяк… — едва слышно пробормотала она.
— Так расскажи мне, — он взял её за руку. — Возможно, я смогу помочь?
Она покачала головой и, закусив губу, обратила на него совершенно несчастный взгляд.
— Я не, — она вздохнула, — я не могу рассказать…
— Почему?
— Я обещала не говорить.
— Кому? — не отступал Арчер.
Гермиона, не отрываясь, смотрела ему в глаза, не зная, что делать. С одной стороны, Гарри грозился уйти из дуэльного клуба, если она скажет Тому, а с другой… ну что в этом плохого?! Почему Том не может знать? И если он пообещает не выдавать её Гарри…
— Ну хорошо, — она с мрачной решимостью уставилась на их переплетённые пальцы. — Только, прошу тебя, не злись.
— С чего мне злиться? — недоуменно уточнил Арчер.
— Нет никакого проекта, — глухо призналась Грейнджер, не решаясь взглянуть ему в глаза. — Просто Гарри согласился вести занятия с ребятами и очень меня просил не рассказывать тебе, потому что боялся, что ты его засмеешь, — на одном дыхании выпалила она. — И я придумала эту дурацкую ложь про проект, пока мы готовили аудиторию для занятий и проводили собрания. Простименямнежальчтояврала.
Всё это Гермиона протараторила, не глядя на его лицо, поэтому не увидела, как в его взгляде одно за другим пронеслись удивление, неверие, шок и ярость, вспыхнув алыми искрами в глубине обсидиановых глаз. Когда молчание стало затягиваться, Грейнджер подняла голову. На лице Арчера отражалось абсолютное изумление, когда он неожиданно громко рявкнул:
— Что?!

* * *
Драко сделал глубокий вдох, постучал в дверь своего декана и, получив разрешение войти, почти нехотя толкнул дверь, переступая порог кабинета. Снейп явно был в процессе проверки контрольных, судя по усталому и раздраженному взгляду, которым тот одарил своего ученика.
— Слушаю тебя, Драко, — нетерпеливо бросил он, когда тот остановился напротив его рабочего стола, но так и не произнёс ни слова.
Малфой молчал. Он вдруг подумал, что порыв, толкнувший его сегодня отправиться к декану, был не лучшей его идеей. Более того, он вдруг совершенно отчетливо осознал, что не знает, можно ли доверять Снейпу. Декан Слизерина был личностью во многом крайне неоднозначной. С одной стороны, ни для кого не было секретом, что Снейп сторонник Тёмного Лорда, о чем ясно свидетельствовала черная метка на его левом предплечье. С другой же, Снейп явно пользовался доверием Дамблдора, и какого бы мнения Драко ни придерживался в отношении директора, тот определенно идиотом не был и вряд ли стал бы доверять Пожирателю смерти, не будь у него абсолютной уверенности в надежности оного. В связи с этим, перед Драко в полный рост поднимался вопрос: кому же верен Снейп? Отец на эту тему не распространялся, но в одном из писем задал довольно абстрактный вопрос о том, «…как поживает Северус? Признаться, я давно с ним не беседовал». Драко достаточно хорошо знал отца, чтобы разгадать скрытый подтекст — на собрания Пожирателей Снейпа не приглашали. А значит, Тёмный Лорд ему не доверял.
Конечно, это могло так же означать, что для Северуса уготована какая-то особая миссия, которую Тёмный Лорд держит втайне ото всех, и, возможно, Люциус хотел побольше разузнать о том, какое теперь положение занимает Снейп в иерархии Пожирателей смерти.
Но что-то тут не вязалось.
Зачем Волдеморт похитил из Мунго целителя, когда у него был Снейп?
И он явно в курсе, что слизеринскому декану крайне не безразлична судьба Гарри Поттера.
Так кому же верен Снейп?
И можно ли доверить ему информацию, которой Драко собирался поделиться?
И чего он боялся больше? Что Снейп верен Волдеморту? Или что он на стороне Дамблдора?
Драко тяжело вздохнул. Не смотря на то, что он знал Снейпа, сколько себя помнил, он не мог с уверенностью заявить, будто действительно хорошо понимал, что творится в душе и мыслях зельевара.
По крайней мере, Драко был уверен в одном — Северус Снейп никому не позволит причинить вред своим ученикам, если речь шла о Слизеринцах. И, возможно, эта верность декана своему факультету подтолкнула Малфоя на этот разговор.
И всё же следует быть очень осторожным. Снейп прекрасно знал, что Драко разделяет убеждения Люциуса и поддерживает взгляды Тёмного Лорда. Скрывать это не имело смысла.
Скрыть стоило другую важную деталь.
Причем, скрыть так, чтобы не подставить своих и не выдать собственных намерений.
— Сэр, — медленно начал он, — что вам известно о родословной Тома Арчера?

Глава 19. Жизнь, как планета, круга не очертит

Жизнь, как планета, круга не очертит,
А на воде всё ширятся круги:
Я бьюсь как рыба, пойманная в сети.
Я внешне жив, но внутренне погиб.
Меня вопрос внезапный занимает:
Не поздно ль откровенье снизошло?
Вчерашний день, бледнея, выцветает...
За что цепляться? Было и прошло!
И захотев опять начать сначала
Я оглянусь, но пройдены пути:
Там кто-то был, — а тут его не стало.
И вход закрыт, и выход не найти.
Назад не ляжет завершённый путь,
Ушедших дней обратно не вернуть.




«Гермиона Грейнджер — образцово-показательная гриффиндорская отличница, подруга Гарри Поттера, преданная и благородная магглорожденная умница, шпионит для Тёмного Лорда, с лёгким злорадством размышлял Том. — Если бы она узнала, кому выбалтывает все секреты Поттера, бедняжку удар бы хватил».
Но надо отдать ей должное, не будь Гермионы со своей влюбленностью и обостренным чувством справедливости, он бы узнал о маленьком клубе Поттера слишком поздно… если бы вообще узнал. Том в который раз похвалил себя за гениальную предусмотрительность, ведь все эти страдания, пока он играл с ней в любовь оказались не в пустую. Теперь его посвящали во все мельчайшие подробности занятий дуэльного клуба. Оставалось только понять, как использовать эту информацию с выгодой для себя. Том отогнал очередную волну раздражения, наблюдая за Поттером, который с комфортом развалился на диване в компании Дафны и Блэйза.
«Ну просто сама невинность», — ядовито размышлял он, до сих пор не понимая, как Гарри со своей патологической привязанностью к Арчеру мог так умело скрывать от него правду о дуэльном клубе. Более того, хитрый гаденыш проводил занятия в то же время, когда проходили собрания слизеринского клуба, чтобы Арчер ничего не заметил. Нужно отдать мальчишке должное, Том не думал, что тот сможет так мастерски всё организовать и при этом не выглядеть виноватым. Арчер сердито скривился, отказываясь признаваться самому себе, что гадкое чувство, обосновавшееся в груди с момента признания Грейнджер, подозрительно напоминает примитивную обиду. Тёмный Лорд никогда не обижался. Он был выше этого. Тогда отчего же ему так неприятно осознавать, что Гарри за его спиной устроил этот цирк? Пожалуй, это досада. Да. Определенно досада. На самого себя. Что он не заметил неладное. Всё верно. С чего бы ему обижаться? Глупость какая. Но ещё больше его мучило гнетущее раздражение от того, что первым его порывом, после того, как он узнал о дуэльном клубе, было устроить Поттеру грандиозную выволочку, ведь было очевидно, что эта дурацкая затея ни к чему хорошему не приведет, и Гарри снова по уши влез в проблемы. Только вот с чего бы Тёмному Лорду беспокоиться о проблемах Мальчика-Который-Выжил? И с каких это пор над ним довлеют эмоциональные порывы, а не холодный, расчётливый разум? Чёртов Поттер…
Том хмуро уставился на огонь в камне, задумчиво водя пальцем по губам. И всё же порой у него возникало такое чувство, будто Гарри знает наперед все его планы и действует на опережение. Но это же невозможно. Том откинулся на спинку кресла, краем уха слушая, как Поттер с Гринграсс обсуждают домашнее задание по чарам.
Мог ли мальчишка что-то подозревать?
Способен ли он так ловко изображать доверчивую наивность и при этом вести свою игру? Способен, конечно. Том не раз наблюдал подобную двуличность. Но до этого тот никогда не применял её к лучшему другу. С Арчером он всегда был предельно честен. Он мог соврать кому угодно, но только не Тому. Возможно ли, что он так полагался на доверие Поттера, что допустил в чем-то ошибку? Даже если мальчишка подсознательно начал ощущать в поведении Арчера подвох и сам не понимает причины собственной скрытности — это плохой знак. Не ровен час, он начнет совать свой нос, куда не следует и может сорвать Тёмному Лорду все планы, а это крайне нежелательно.
Или вся эта таинственность действительно обусловлена лишь тем, что Поттер опасается насмешек со стороны друга?
«Что, черт возьми, с ним не так?! — раздраженно подумал он. — Не человек, а кубик Рубика какой-то. Только начинаешь думать, что разобрался с одной стороной, как оказывается, что остальные три никуда не годятся, и нужно снова все перекручивать заново».
И всё же нужно было что-то решать. Мальчишка становился слишком непредсказуем. Том должен выяснить, что на самом деле творится в этой лохматой голове, и взять под контроль его поведение как можно скорее. С начала учебного года прошло уже три месяца, а план Тома в отношении Поттера не продвинулся ни на дюйм. Слизеринцы, хоть и не спешили становиться с ним лучшими друзьями, поглядывали на Гарри с уважением за его квиддичные заслуги. Грейнджер, которая уже давно должна была вдрызг разругаться с Поттером, организует с ним тайный дуэльный клуб. Ученики других факультетов, вместо недоверия к Гарри, после статьи Скитер, идут к нему учиться. Снейп трясется над ним, будто тот хрустальный. Половина членов Ордена Феникса готовы усыновить его не глядя. Он, дьявол бы его побрал, даже с Блэком помирился, хотя летом всё так хорошо начиналось.
Такими темпами к концу учебного года Поттер будет увешан друзьями и союзниками как рождественская елка гирляндами. А это в планы Тёмного Лорда не входило. Пора было прекращать этот фейерверк дружелюбия. И быстро.
— Том!!!
— Что? — он вырвался из собственных мыслей, вопросительно взглянув на Гарри, тот весело фыркнул.
— Ты выглядишь так, будто планируешь убийство, — заметил он.
— Ты не так далек от истины, — холодно улыбнулся Арчер. — Ты что-то хотел?
— Ага, — Гарри кивнул. — У нас тут возник очень важный научный спор. Как считаешь, если прутики с гоночной метлы привязать к обычной метле для уборки, она полетит?
Том со вздохом прикрыл глаза. Порой он решительно не понимал, как в одном человеке могут уживаться хитрый изворотливый ум и тотальная глупость.

* * *
Северус Снейп начал серьезно подозревать, что его параноидальная недоверчивость, не раз спасавшая ему жизнь, дала сбой. С другой стороны, он никак не мог понять, где именно и когда. Расположившись в кресле возле камина, он вот уже час бездумно смотрел на огонь, прокручивая в голове исключительно странный разговор с Драко, состоявшийся прошлым вечером. Высказав свой вопрос относительно наследственности Арчера, мальчишка вдруг стал до отвращения уклончиво отвечать на все последующие расспросы. Северус даже не мог понять, что именно вызывало опасения младшего Малфоя: то, что Арчер может угрожать планам Тёмного Лорда или что тот перешел на его сторону. Второе предположение, конечно, казалось бредом сумасшедшего, потому что, не смотря на свой паршивый характер, Том был лучшим другом Гарри Поттера и ради него пошел бы на что угодно. Но именно эта его особенность и вызывала опасения. Понятия о морали у Арчера были весьма специфические, и выкинуть от переизбытка чувств он мог что угодно.
Снейп откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза, восстанавливая в памяти минувший разговор с Малфоем.

— Сэр, — прочистив горло, начал Драко, — что вам известно о родословной Тома Арчера?
Северус вопросительно поднял брови.
— Он сирота, усыновленный магглами, — осторожно ответил он, пристально разглядывая лицо своего ученика. — Но, полагаю, это вы и сами знаете.
Малфой в ответ чуть скривился.
— Я говорю о его настоящих родителях.
— О них у меня сведений нет, — негромко сообщил Северус. — И не то чтобы я задавался целью их найти. К чему эти расспросы?
— Мне просто стало интересно, — безразлично дернул плечом Драко. — Ну, вы ведь понимаете, — он многозначительно взглянул на декана, — сейчас никому лучше не верить. А Том уж чересчур много внимания к себе привлекает. Лучший ученик, талантливый маг, староста, глава Слизеринского Клуба, лучший друг Поттера, — он выдержал небольшую паузу, блуждая взглядом по кабинету профессора. — Такие, как он всегда много чего скрывают, разве нет? — на этих словах он перевел взгляд на Снейпа. — И я вдруг обеспокоился, можем ли мы ему доверять? Что если он не тот, кем кажется?
— И эти выводы вы сделали на основании?.. — потребовал продолжения Снейп.
— Мы слишком мало о нём знаем, — пожал плечами Малфой. — это может быть опасно.
— Драко, — Северус сцепил пальцы замком, прожигая ученика подозрительным взглядом, — для кого именно может быть опасен Арчер?
На этот раз Малфой молчал почти минуту, тщательно обдумывая свои следующие слова.
— Понятия не имею, сэр, — протянул он. — Но вы ведь понимаете, что сейчас такое тяжелое время, что удара в спину можно ожидать даже от лучшего друга, — он дёрнул уголком губ в полуулыбке. — Хотя, конечно, иногда даже предательство — это обманный маневр, цель которого — защитить близких людей, разве нет?

Северус раздраженно фыркнул: «Честное слово, не ребенок, а сплошь вода и загадочность», — но общий смысл послания он всё же уловил. Только вот все эти намёки ему не слишком нравились.
«Мог ли Арчер, чисто гипотетически, связаться с Тёмным Лордом или кем-то из Пожирателей и заделаться их шпионом? — Северус скривился. — Чушь. Кто вообще станет разговаривать с пятнадцатилетним сопляком? — он нахмурился. — С другой стороны, когда этот сопляк — лучший друг Гарри Поттера, это имеет смысл».
На собрании Пожирателей Тёмный Лорд сказал, что в школе есть шпион. Эта же информация подтвердилась в истории с похищением отца Эрмелинды. И речь определённо была не о Северусе. Тогда о ком? Может ли им оказаться некто, на кого подозрение падет в последнюю очередь? Например, тихий, умный, сдержанный и опасно скрытный юноша, которого все считают лучшим другом Гарри Поттера. И о котором больше ничего не известно. Потому что кому какое дело до нелюдимого сироты, хоть и талантливого?
Снейп мысленно содрогнулся. Это была плохая комбинация. Очень-очень плохая. Даже будучи его деканом, Северус мало что мог сказать об этом мальчике. Чем он увлекался, о чем думал, какие у него были цели и планы, какие слабости? В течение последних четырех с лишним лет Томас Арчер для Снейпа был лишь безмолвным, не очень-то приятным приложением к Гарри Поттеру. Обычным ребенком. Но так ли это было на самом деле?
В конце концов, как именно Арчер выжил прошлой весной? Кто его спас? Ведь кто-то определенно его спас. Но какой ценой?
И главный вопрос — догадывался ли Поттер, что его друг примкнул к другой стороне? Замешан ли в этом Гарри? И если замешан, то каким, Мерлина ради, образом? Снова пытается выгораживать своего приятеля, как на втором курсе?
«Дьявол! — мысленно прорычал Северус. — Да мальчишка под пытками не сознается, если это касается Арчера».
Снейп замер.
Или всё тут совсем наоборот?
Он мысленно вернулся к своей теории о том, что Гарри Поттер имеет прямое отношение к возвращению Тёмного Лорда, возможно даже каким-то образом содействовал этому, чтобы спасти Арчеру жизнь. Но эта теория была слишком зыбкой и оставляла множество вопросов без ответа. И всё же, если в это уравнение добавить всего одну неизвестную ранее величину, то многое встанет на свои места. Имя этой величине — Томас Арчер.
Так и кто же кого тогда выгораживает?
Если на мгновение представить, что этой весной Гарри оказался лицом к лицу с возродившимся Тёмным Лордом, то вполне можно предположить, что Арчер, исцелившись от яда, заключил с последним сделку, чтобы спасти жизнь лучшему другу. Отсюда это заклятие памяти, блокирующее воспоминания Поттера и вызывающее панические атаки каждый раз, когда тот пытается что-то вспомнить.
Да уж… Похоже, Гарри даже не представляет, какую опасную игру за его спиной затеял Том.
Только при чем тут родословная Арчера?
Северус тяжело вздохнул. Разговор с Драко зародил в его голове слишком много вопросов, на которые у него всё ещё не было ответов. Он открыл глаза, уставившись в потолок. Похоже, теперь у него стало на одну проблему больше. Потому что если Том устроил некую гонку на выживание, то рано или поздно в неё окажется втянут и Поттер. И не дай Мерлин, шрамоголовый балбес начет собственное расследование раньше, чем Снейп разберется, как поступить с этой информацией. Потому что в то мгновение, как вмешается Поттер, проблема превратиться в катастрофу.

* * *
Том сделал глубокий вдох и открыл глаза, глядя на бескрайнюю гладь озера. Вода у самого берега была прозрачной и чистой, но чем больше была глубина, тем светлее она становилась, пока не превращалась в неподвижную пучину расплавленного серебра, в глубинах которого скрывалось то, что он искал.
Сознание каждого человека было чем-то неповторимым и индивидуальным. Мастерство легилимента измерялось тем, насколько хорошо он может совладать с чужим разумом и как быстро способен подчинить его своей воле. У кого-то он был изворотливым и неуловимым, словно зыбучие пески в пустыне, у кого-то хаотичным и изменчивым, как вихрь торнадо, у некоторых разум был настолько простым, что походил на детские геометрические фигуры. Но никогда прежде Том не видел сознания настолько неподвижного. И настолько невыразительного.
Планируя пробраться в голову к Поттеру, он ожидал увидеть тут бардак, бурю и хаос, густо замешанных с фейерверком мыслей и чувств, но встретила его гулкая тишина и шелест прибрежных волн. Не было урагана изменчивых эмоций, кружения страстей и страхов, вереницы воспоминаний, воя сомнений — ничего из того, что предполагал найти здесь Том. Лишь бескрайнее белое пространство и зеркальная гладь огромного озера. Тёмный Лорд мысленно скривился. Задача оказалась сложнее, чем он рассчитывал — выходило, что все важные чувства и мысли скрывались на дне под толщей воды, что походила на расплавленное серебро, и чтобы попасть туда, нужно было в эти воды погрузиться с головой.
Опустившись на колени, Том уперся ладонями в прибрежный песок, такой же белый, как и всё вокруг, и взглянул в озеро. В прозрачной воде с тихим шорохом накатывали на берег волны мимолетных мыслей — всё то, что проносилось ежесекундно в голове Гарри: какая-то повседневная чепуха вроде домашних заданий и игры в шахматы с Малфоем. Но начать следовало именно отсюда — с прибрежных вод. Нужно было понять, насколько чувствителен разум Гарри к внушению. Подмешать каплю чёрной краски в чистую воду и посмотреть, как легко она окрасится в другой цвет.
Очень медленно он поднёс руку к воде и коснулся кончиками пальцев прохладной поверхности озера. Выждав пару мгновений, он погрузил руку глубже и сосредоточился, выпуская в сознание Гарри едва уловимый импульс внушения легкий и незначительный, словно тихий шепот, но при этом достаточно настойчивый, чтобы просто его проигнорировать. По водной глади начали медленно расходиться круги, когда магия Тома коснулась разума Гарри.
Ещё несколько секунд Риддл наблюдал, как потревоженные воды легкой рябью расходятся в стороны и уже собрался погрузиться глубже, чтобы взглянуть на воспоминания и мысли Поттера, когда что-то вдруг изменилось.
К берегу с тихим шорохом подступила последняя волна и замерла, так и не отступив обратно. За этой волной, будто преследуя созданные Томом круги на воде, эта неестественная неподвижность захватила всё озеро, превращая воду в стекло. Плеск волн стих и вокруг наступила оглушительная тишина. Риддл с подозрением огляделся, пытаясь понять, что происходит, и в это мгновение из глубин стеклянного озера начал бесшумно подниматься молочно-белый туман, скрывая из вида застывшие воды. В удушливой, гнетущей тишине пелена тумана надвигалась на Тома, обступая его со всех сторон, пока всё вокруг не скрылось в густом мареве.
«Что, к дьяволу, это такое?» — насторожено подумал он, медленно выпрямляясь, когда вдруг осознал, что не может высвободить руку, которую ранее опустил в воду, будто она вмерзла в лед. В душе всколыхнулась лёгкая обеспокоенность. Так не должно было быть. Ни один человеческий разум на такое не способен. Даже хорошие окклюменты просто отгораживали сознание стеной, не пуская туда посторонних, или создавали поддельные воспоминания. А это… это было похоже на ловушку.
Том медленно обвел взглядом безмолвный белый мир, затянутый пеленой тумана, и замер, внезапно осознавая, что из глубин сизой мглы что-то неотрывно наблюдает за ним. Что-то живое. Разумное. То, чего здесь быть не должно.
Риддл снова попытался высвободить руку, скованную витками дымки, когда в тумане беззвучно проскользила исполинская тень. Послышался шорох перьев и скрежет когтей, а за ним низкое, утробное рычание, пока невидимое во мгле существо медленно обходило Тома по кругу. Обеспокоенность, что он испытывал до этого, сменилась страхом и злостью, когда Риддл осознал, что не может использовать свою магию, освободиться и покинуть разум Поттера, будто что-то здесь сковывало его силы, делая совершенно беспомощным перед незримым существом, что хищно кружило вокруг него.
Стараясь не терять из вида огромную тень, Том лихорадочно соображал, как выбраться из этой ловушки, перебирая все возможные варианты и, раз за разом, пытаясь вырваться из чужого сознания. Он так сосредоточился на этом, что не сразу понял, когда мерные шаги вдруг стихли и мир погрузился в вязкую, переполненную угрозой тишину. Том замер, вглядываясь в белое марево, прислушиваясь к каждому шороху, к любому вздоху или шелесту. Казалось, кошмарное затишье длится вечность, Риддл даже на мгновение понадеялся, что это создание, чем бы оно ни было, ушло, как вдруг за гранью тумана, практически в шаге от Тома, серебристо-зеленым огнём вспыхнула пара глаз, окатив его пламенеющей яростью. Забыв о скованной руке, он резко отшатнулся, и в ту же секунду из глубин неподвижной, серой мглы на него бросился огромный серебристо-белый зверь, который был будто соткан из витков тумана. В дюйме от лица клацнули клыки, прежде чем существо вновь растворилось в тумане и волна ледяного воздуха, смешанная с оглушительным рычанием сбила Тома с ног, отбросив на несколько футов назад. Одновременно с ударом о холодный пол он услышал крик Гарри. Мир на миг померк, а когда он снова открыл глаза, то обнаружил что лежит на спине посреди Выручай-Комнаты, а рядом с ним на коленях стоит Поттер, обхватив голову руками и крича от боли.
Растерянный и сбитый с толку, Том поднялся, опираясь на локти, и сел. Перед глазами всё поплыло, и он тряхнул головой, пытаясь прийти в себя и одновременно понять, что он увидел. Воспоминания о неподвижном белом мире, где властвовали туман и тишина, и кошмарном существе, обитающем в глубинах этого тумана, казались такими яркими, словно всё это происходило наяву. Словно всё это было реальным.
Всё это не могло существовать в подсознании человека! Это не было похоже на чье-то подсознание! Это, чёрт возьми, вообще ни на что не было похоже!
Риддл почти в ужасе уставился на Поттера.
«Кто ты такой, дьявол тебя раздери?!» — в ярости сжимая кулаки, подумал он.
Крик Гарри оборвался и он, тяжело дыша, уперся ладонями в пол, слепо глядя прямо перед собой.
— Ты в порядке? — дежурно уточнил Том, не спеша приближаться к мальчишке.
— Нет, — сипло прошептал он. — Что… что это было?
— Это, — Том провел рукой по лбу, стирая пот и пытаясь взять себя в руки, что бы придумать более-менее вразумительный ответ, — это, полагаю, был врожденный ментальный щит.
Гарри резко вскинул голову, обратив на друга горящие негодованием глаза, в глубине которых тот различил серебристое мерцание ярости белого зверя и едва не отшатнулся.
— Полагаешь?! — дрожащим от злости голосом переспросил он. — У меня чуть голова не взорвалась!
Том вглядывался в глаза Поттера, наблюдая, как в них медленно угасает нечеловеческое серебристое сияние и, прочистив горло, осторожно спросил:
— Что ты почувствовал?
— Сначала ничего, — откинув со лба влажную от пота челку, сказал он. — А потом мне будто нож в череп воткнули. Что произошло?
Риддл покачал головой.
— Не знаю, — нехотя сказал он. — В твоём сознании возникла, хм, своего рода завеса из тумана.
— Тумана? — Гарри заметно напрягся. — Как он выглядел?
— Как туман, — раздраженно бросил Том. — Просто белая пустота и туман.
Поттер в задумчивости закусил губу.
— И, эм, и всё? — осторожно уточнил он.
Том с подозрением сощурился.
— Что ты знаешь?
— Ничего, — торопливо отозвался Гарри. — Просто спрашиваю, — он помолчал, словно размышляя, стоит ли задавать следующий вопрос и все же не сдержался: — А ты больше в этом тумане ничего не видел?
— Видел, — пристально наблюдая за выражением лица собеседника, ответил Риддл.
— Что? — так и не дождавшись продолжения, нетерпеливо спросил Поттер.
— Не знаю, — помедлив, ответил Том. — Какое-то существо.
— Существо? — Гарри заметно побледнел. — А на что… на что оно было похоже?
— Я его не разглядел, — Том скривился. — Но эта тварь явно злобная… и огромная.
Гарри в мрачном молчании уставился в пол.
— То есть выходит, если кто-то попробует залезть ко мне в голову, увидеть там у него ничего не получится? — помолчав, заключил он.
— Полагаю что так, — досадливо скривился Риддл.
Поттер насмешливо глянул на него.
— Я слышу нотки разочарования в твоём голосе, — заметил он.
— Я просто немного удивлен, — надменно бросил Том, потом, вспомнив, что всё еще сидит на полу, степенно поднялся на ноги и поправил мантию. — В любом случае, чтобы это ни было, оно неплохо защищает твоё сознание.
— Отлично, — Гарри тоже поднялся на ноги и, болезненно скривившись, помассировал виски.
— На твоём месте, я бы так не радовался, — ворчливо заметил Риддл, наблюдая как тот устало усаживается в кресло. — Это не совсем нормально, что в твоей голове живет нечто подобное.
Гарри бросил на друга долгий взгляд.
— До тех пор, пока оно охраняет мой разум от вторжения, меня всё устраивает, — легкомысленно отмахнулся он.
Том холодно взглянул на Поттера. Тот явно знал больше, чем показывал. Но когда и как он видел эту тварь? И что это такое?! Дьявол! Он на мгновение и правда поверил, что это существо убьёт его! Риддл сжал руки в кулаки, подавляя в себе желание устроить Поттеру допрос с пристрастием.
Ну что же… выходит, он наткнулся на очередной тупик — чтобы ни обитало в подсознании мальчишки, оно не даст ему так просто вмешаться в ход его мыслей.
— Черт, голова раскалывается теперь, — массируя виски, пожаловался Гарри. — Надеюсь, на этом наши уроки окочены?
— Видимо, да, — медленно протянул Том, с почти искренним сочувствием взглянув на мучающегося мигренью Поттера. — Как видно, вреда от них больше, чем пользы.
«По крайней мере, до тех пор, пока я не пойму, что за тварь обитает в твоём сознании и как ее уничтожить», — злобно подумал он.

* * *
Северус сцепил пальцы замком и мрачно взглянул на директора Хогвартса.
— Когда?
— Этой ночью, — Дамблдор задумчиво вертел в руках чашку с чаем. — И, насколько я могу судить, волшебная пресса этот инцидент либо проигнорировала, либо они и не подозревают, что это вообще произошло.
Снейп бросил ещё один взгляд на маггловскую газету, где сообщалось об аварии на железной дороге недалеко от Лондона. Журналисты писали, что трагедия произошла на пути в Брентвуд, когда поезд внезапно сошел с рельс. Из-за аварии были повреждены железнодорожные пути, а все пассажиры и машинист погибли. В целом, ничего сверхъестественного в этой новости не было. У магглов подобные явления случались нередко. Не такие фатальные и не с таким количеством разрушений, конечно, но, тем не менее, это не было чем-то особенным. С другой стороны, за последний месяц близ Лондона и в нескольких провинциальных городах такие происшествия вдруг начали происходить слишком часто: то взорвался рейсовый автобус до Ноттингема, то в какой-то мелкой деревушке случился настолько масштабный пожар, что всё поселение было буквально стёрто с карты Великобритании, то в Дареме вдруг случилось наводнение, которое смыло половину города. Теперь вот это. И хотя все эти события казались лишь чередой трагических случайностей, все вместе они составляли весьма мрачную последовательность. И не смотря на это, возможно, даже Северус не придал бы этим новостям значения, так как все несчастные случаи затронули только магглов, но Дамблдор утверждал, что на месте каждого происшествия ощущалось присутствие магии. Более того, изучив воспоминания пострадавших и свидетелей, директор обратил внимание, что многие за несколько дней или даже часов до катастрофы видели небольшие группы людей, с лицами, скрытыми белыми масками, одетых в длинные черные балахоны. И складывая вместе все эти факты, напрашивался единственный вывод.
— Одного я не могу понять, — помолчав, сказал Снейп. — Зачем устраивать все эти происшествия? Всё это, — он махнул рукой в сторону газеты, — никак не отражается на политической ситуации в волшебном мире. Никто из волшебников даже не в курсе, что у магглов что-то происходит. И, насколько мне известно, никто из магов не пострадал. Так с чего вдруг устраивать настолько хаотичные атаки?
— Сложно понять ход мыслей безумца, — печально покачал головой Дамблдор. — Возможно, он таким образом вымещает свою злость, или тренирует Пожирателей для грядущих нападений…
— Но это, черт возьми, не тренировка боя, — Северус фыркнул, — это массовые убийства и разрушения. Причем весьма грубо исполненные, словно работали какие-то безмозглые любители, а не опытные маги. К тому же все эти новости не встревожат волшебников, не заставят их прятаться в своих домах и пугаться собственной тени.
— Мы уже поняли, что он не торопится сообщать во всеуслышание о своем возрождении, — напомнил директор. — А значит, целью этого… безумия, является не попытка запугать.
— Тогда что он делает? — почти в отчаянии спросил декан Слизерина.
Альбус некоторое время ничего не говорил, отстранённо глядя в окно, за которым медленно клонилось к горизонту солнце.
— Не знаю, — вздохнул он. — Возможно, все эти атаки не так хаотичны, как мы думаем. Возможно, он ищет что-то…
Северус на это лишь досадливо скривился. Он не знал, что происходит в штабе Тёмного Лорда, не знал, что тот планировал и, увы, не мог заявиться туда без приглашения, прекрасно понимая, что это холодное безмолвие со стороны Волдеморта означает лишь одно — Снейпу он больше не доверяет. И в связи с этим открытым оставался другой вопрос — кто теперь выполняет роль шпиона вместо Северуса? Мысли профессора невольно обратились к Томасу Арчеру. Мог ли это действительно быть он? Способен ли этот мальчик так жестоко предать лучшего друга?
И какое отношение ко всему этому имеет его родословная, которая вдруг стала объектом интереса младшего Малфоя?
По крайней мере, одну загадку Снейп мог разгадать довольно быстро.
— Альбус, — негромко произнёс он, задумчиво водя пальцем по губам, почувствовав, как директор повернул голову, обращая на него взгляд, Снейп выпрямился в кресле, взглянув в его голубые глаза, — мне нужно ваше разрешение, чтобы на два дня покинуть Хогвартс.
— Могу я узнать, куда ты хочешь отправиться? — вежливо уточнил Дамблдор.
— В мой дом, — пояснил Снейп. — Мне нужно изучить пару книг, которые я, увы, не могу выносить из своей библиотеки.
— Что ж, если это необходимо…
— Боюсь, что да.
— Хорошо, — благожелательно кивнул директор, — если тебе потребуется больше времени…
— Не потребуется, — заверил его Северус. — Двух дней будет более чем достаточно, — он поднялся на ноги, — благодарю, директор.
— Надеюсь, ты поделишься со мной результатами своих изысканий, — улыбнулся Дамблдор.
— Если они оправдают мои ожидания — непременно, — заверил его Снейп и направился к выходу.
— Я попрошу профессора Герхард тебя подменить, если понадобиться, — мурлыкул ему вслед Альбус.
Снейп на это только кивнул и закрыл за собой дверь, слишком занятый собственными мыслями, чтобы обращать внимание на провокационные нотки в интонации директора.

* * *
У Гарри болела голова. Болела с того самого дня, как они с Томом провели это дурацкое занятие окклюменцией. И болела она так сильно, что ни о чем другом даже думать не мог. Ни сон, ни обезболивающие зелья, ни холодные компрессы не помогали, и с каждым днём Гарри становился все мрачнее и раздражительнее. Он всеми силами старался избегать одноклассников, опасаясь, что сорвется и наговорит кому-нибудь гадостей. Другие были не виноваты, что у него болела голова. Даже Том был не виноват, хотя Гарри очень хотелось сорвать на лучшем друге досаду и злость, ведь если бы не настойчивое предложение Арчера обучить его окклюменции, ничего подобного бы не произошло. С другой стороны, Том ведь не хотел ничего плохого, напротив — он пытался научить Гарри защищать свой разум и, кажется, сам не ожидал подобного исхода. Но, так или иначе, результат вышел скверный.
Первые два дня Гарри просто блуждал по школе угрюмой, молчаливой тенью, ожидая, что головная боль пройдет сама собой. Но этого так и не произошло, и чем больше проходило времени, тем ярче в душе разгоралось пламя негодования на мир вокруг, затмевая все остальные чувства. На третий день Гарри обратился за помощью к Эрмелинде, но, так как часть про неудачный урок окклюменции, завесу из тумана в подсознании и зверя пришлось опустить, она тоже мало чем смогла ему помочь, решив, что у него обыкновенная мигрень. В итоге Поттеру пришлось сделать вид, что лекарство помогло и, сияя фальшивой улыбкой, оставить профессора целительства в покое.
Но боль никуда не делась. И это начало его пугать. Гарри хотел поговорить с кем-нибудь, спросить совета или умолять о помощи, но не знал, к кому можно обратиться. Снейп на несколько дней уехал из школы, Сириус бы просто из-за него переживал, а помочь ничем не смог, Ремуса тоже до Рождества беспокоить не стоило, а писать письмо Хельге и несколько дней ждать ответа, мучаясь неопределенностью, было выше его сил. Кто оставался? Том? Гермиона? Глупости. Они бы только замучили его пустыми расспросами. Больше никому довериться Гарри не мог. Боль и бурлящее в душе раздражение сделали его не только вспыльчивым, но и недоверчивым ко всем вокруг, включая лучшего друга, который, к слову сказать, совершенно не обращал внимания на состояние Поттера. Или делал вид, что не обращает. В любом случае это бесило Гарри так же сильно, как и не проходящая мигрень.
С каждым днём злость поднималась откуда-то из глубин подсознания и с каждым ударом сердца растекалась по венам клокочущим, ядовитым потоком, отравляя разум и чувства. В Хогвартс вернулся Снейп, но Гарри уже не хотел обращаться к нему за помощью. Никто не мог ему помочь. Не мог или не хотел. Шли дни, и Гарри всё сложнее было противиться соблазнительному шепоту ярости в душе, который грозил перерасти в оглушительный вопль исступления.
— Мистер Поттер…
— Что?! — Гарри поднял голову, обратив раздраженный взгляд на профессора.
Снейп в холодном равнодушии вопросительно изогнул бровь.
— Не припомню, чтобы я позволял вам использовать подобный тон по отношению к учителю, — прокомментировал он, Поттер лишь молча смотрел на него в ответ, а в изумрудных глазах не отражалось ни страха, ни вины.
Северус опасно сощурился.
— Позвольте узнать, что произошло с вашими манерами за последние дни? — уточнил он.
Весь класс замер, предчувствуя бурю. Ни для кого не было секретом, что за последнюю неделю Поттера будто подменили. Он стал замкнутым и мрачным, почти перестал общаться с друзьями, а если и общался, то чаще срывался на них или огрызался, чем поддерживал цивилизованную беседу. И всё же до этого он ни разу не вел себя так по отношению к профессорам.
— У вас вопрос по поводу моего зелья, сэр? — сдержано поинтересовался Гарри.
— У меня вопрос по поводу вашего поведения, Поттер,— процедил Северус, наблюдая, как в зеленых глазах мерцает совершенно необъяснимая с логической точки рения злость.
— Моё поведение никак не касается урока, который вы преподаете, насколько я могу судить, сэр, — в тон декану отозвался тот, заработав несколько шокированных взглядов от сокурсников, даже Том в ироничном недоумении изогнул брови, быстро переглянувшись с Малфоем и Забини. — Так что если вы не начали совмещать зельеварение с этикетом, то я бы хотел вернуться к своей работе…
— Вы забываетесь, мистер Поттер, — после долгой паузы известил Снейп, чувствуя, что с мальчишкой творится что-то неладное, но не желая обсуждать это в окружении стольких благодарных слушателей. — Это неприемлемо. Отработка сегодня в семь. Так же я ожидаю от вас эссе с классификацией целебных снадобий, в состав которых входят цветки папоротника.
— Как угодно, сэр, — равнодушно бросил Гарри и, как ни в чем не бывало, вернулся к подготовке ингредиентов для зелья.
Снейп ушел к своему рабочему столу, обратив оттуда долгий взгляд на обнаглевшего мальчишку. Гарри, конечно, порой забывался и вел себя заносчиво, но никогда раньше Северус не видел в изумрудных глазах такой пламенеющей ярости. Поттер был не просто зол. Он был взбешен.

* * *
— Да что с тобой не так? — ворчливо поинтересовался Том за обедом, стараясь не обращать внимания на подозрительные взгляды декана Слизерина, которые тот бросал то на него, то на Поттера. — За один неполный день ты заработал три взыскания.
Гарри комментарий друга проигнорировал, мрачно разглядывая содержимое своей тарелки.
— Поттер нынче в ударе, как я погляжу, — презрительно заметил Драко. — Мы по твоей милости тридцать баллов потеряли.
— И это не предел, судя по его настроению, — весело добавил Забини.
Дафна, сидящая напротив Гарри, лишь молча бросила на того оценивающий взгляд и опустила глаза в журнал «Ведьмина мода», потеряв интерес к разговору.
— Спорим, три не предел? — продолжал развлекаться Блэйз. — У нас после обеда ЗОТИ.
Драко болезненно скривился.
— Так мы и до пятидесяти балов за день доберемся, — тоскливо протянул он.
— А то и до шестидесяти, — подхватил Нотт, враждебно покосившись на Поттера. — Может, его оглушить? Пускай в лазарете полежит до вечера.
Гарри в полной тишине отложил вилку, сокурсники мгновенно свернули дискуссию, почти опасливо воззрившись на него. Но вопреки их ожиданиям, тот лишь окатил всех присутствующих ледяным взглядом, после чего поднялся из-за стола и покинул Большой зал. Блэйз поежился, провожая его взглядом.
— У меня одного от него мурашки по коже? — поинтересовался он.
— И какая муха его укусила? — задумчиво выразил общее мнение Малфой, после чего обратил вопросительный взгляд на Тома: — Арчер, ты не в курсе?
Тот смерил Драко высокомерным взглядом.
— А я что, похож на его персонального психоаналитика? — колко осведомился он.
— Ну так вы вроде как лучшие друзья, — недоуменно напомнил Блэйз.
— Вроде как, — прокомментировала из-за журнала Гринграсс, бросив на Арчера ядовитый взгляд, — да, Том?
— С чего вдруг такие странные намёки, Дафна? — «ласково» улыбаясь, мурлыкнул Арчер.
— Даже и не знаю, — она снова сосредоточилась на своём журнале. — Мне казалось, тебя должны беспокоить подобные перемены в поведении друга, — она мимолетно усмехнулась. — Если, конечно, ты всё ещё считаешь его своим другом.
Малфой напряженно уставился на сокурсницу.
— Что ты имеешь в виду, Дафна?
Она лишь безразлично повела плечом.
— Ничего, Драко, совершенно ничего.
Малфой на это ничего не ответил, лишь бросил осторожный взгляд на Тома, который крутил в руке кубок с тыквенным соком, наблюдая за Гринграсс с опасной задумчивостью. В его тёмных глазах застыл могильный холод.

* * *
Снейп смерил стоящего напротив него мальчишку долгим, колючим взглядом.
— Объясните мне, Поттер, как можно было за один день заработать четыре взыскания и потерять шестьдесят баллов? — процедил он.
— Я проснулся пораньше, — плоско пошутил Гарри, безразлично разглядывая декана.
— Перестаньте паясничать, Поттер! — прорычал Северус. — Что с вами творится всю последнюю неделю? Вы отвратительно справляетесь с заданиями, на вас жалуются учителя, вы на каждом шагу грубите окружающим, загоняли квиддичную команду до такой степени, что мистер Забини от переутомления едва не упал с метлы…
— Дело не в усталости, сэр, он просто криворукий идиот, который…
— Поттер! — сердито перебил Снейп. — Если вас что-то тревожит, вы можете…
— Что? — резко оборвал его речь Гарри. — Вам рассказать?
— Именно так, — стараясь не сорваться, согласился Северус. — Я ваш профессор и ваш декан. Если с вами что-то происходит, я должен знать.
На какое-то крохотное мгновение Снейпу почудилось скользнувшее в глазах мальчика глухое отчаяние, но оно так быстро сменилось злостью, что он не успел ухватиться за это чувство и как-то среагировать, когда тот дрожащим от гнева голосом процедил:
— Сэр, если ваша отработка не включает в себя душеспасительные беседы, то прошу вас дать мне уже какое-нибудь задание. У меня полно домашней работы на завтра.
Северус поджал губы, раздраженно рассматривая упрямого идиота.
— Что ж, раз вы так настаиваете, — бархатистым голосом произнес он, — то отправляйтесь в кладовую и разберите сложенные там травы. И упаси вас Мерлин, если вы их неверно разложите.
Обычно подобная унылая, монотонная работа приводила мальчишку в ужас, но на этот раз тот лишь резко кивнул и, не проронив ни слова, скрылся за дверью кладовой. Снейп откинулся на спинку кресла и, сцепив пальцы замком, в мрачной задумчивости уставился на то место, где минуту назад стоял Гарри. Он видел, что в последние дни мальчишку буквально переполняет ярость. Но откуда она взялась и что её вызвало?

* * *
— Во имя Мерлина, Финниган! — прорычал Поттер на субботних занятиях КАБРиСа. — Мне иногда кажется, что я тут сам с собой разговариваю! Неужели так сложно, чёрт возьми, хоть раз сделать всё как надо?!
Симус, тяжело дыша, взглянул на Гарри.
— Ты слишком быстро атакуешь! — защищаясь, воскликнул он. — Я не успеваю сориентироваться!
— Бедный ты бедный, — ядовито процедил Поттер. — Когда на тебя нападут Пожиратели, приведи им этот аргумент, возможно, они вежливо дадут тебе отдышаться. Ещё раз! — рявкнул он, не давая Симусу и слова сказать.
Стиснув зубы, Финниган снова принял боевую сойку и приготовился защищаться, но ни выдохнуть, ни сконцентрироваться он не успел, так как Поттер двумя резкими взмахами палочки обезоружил его и сбил с ног.
— Жалкое зрелище, — с ледяной надменностью глядя сверху вниз на Финнигана, заключил Гарри.
— Да ты что, издеваешься?! — поднимаясь на ноги, возмутился тот.
— А мне тут весь день ждать, пока ты с мыслями соберешься? — огрызнулся Гарри, чувствуя, как клокочущая злость волнами проходит по всему телу.
— Гарри, он прав, — осторожно вмешалась Гермиона, другие ребята, отрабатывающие заклинания в парах, начали останавливаться, оборачиваясь к главе клуба. — Ты слишком агрессивно атакуешь.
— Ой прости, не знал, что вы тут все из сахара слеплены, — язвительно фыркнул Поттер. — Может, мы тогда вперед забегаем? Давайте к основам вернемся? Кубики с буквами раскладывать научимся? В песочнице поиграем?
— А ты не много на себя берешь, Поттер? — нахмурился Рон. — С чего вдруг ты решил, что можешь так себя вести с нами?
— Боже мой, ужас какой! — испугано распахнув глаза, Гарри прижал руку к груди, — Я задел твои нежные чувства? — он широким жестом указал на проход, ведущий в гостиную Гриффиндора. — Выход там, если что, иди поплачь.
— Да что с тобой такое? — недоуменно спросила Гермиона.
— Со мной все нормально! — теряя терпение, прошипел тот. — Меня просто до чертиков достало тратить своё время и силы на людей, которым даже лишний раз книжку лень открыть, — он резко замолчал, обводя взглядом удивленные и рассерженные лица ребят, гнев почти душил его. — Знаете что? — тихо сказал он. — Хватит с меня этого цирка. Если вам так хочется впустую тратить своё время — вперед! У меня и без вас проблем хватает.
На этом он в гробовом молчании вышел из аудитории. Остальные члены дуэльного клуба провожали его абсолютно растерянными взглядами.
— Итак, наш белый и пушистый Мальчик-Который-Всех-Любит немного озверел, — натянуто улыбаясь, подытожил Блэйз.
— Он уже неделю сам не свой, — задумчиво заметила Дафна. — С ним что-то происходит.
— Ну и что? Это не повод вести себя как засранец, — фыркнул Дин.
— И с чего он вдруг такой бешеный? — присвистнул Рон, почесав затылок.
— Я думаю, что это не он, — тихо сказала Луна, задумчиво накручивая на палец прядь своих светлых волос, казалось, поведение Поттера её совершенно не удивило.
— В смысле? — нахмурился Симус.
— Это не он злится, — благожелательно улыбаясь, пояснила Лавгуд. — Злится кто-то другой, а Гарри просто чувствует его злость.
Ребята непонимающе переглянулись, после чего все, не сговариваясь, посмотрели на Гермиону, та обреченно вздохнула.
— Я с ним поговорю, — пообещала она и торопливо покинула аудиторию, направляясь следом за другом.
— Эй, Лавгуд! А что значит злится кто-то… — Рон замолчал и удивлено моргнул, сообразив, что странноватой ученицы Рейвенкло в кабинете больше нет, — другой… — на автомате закончил он предложение и оглянулся на одноклассников. — Мне иногда кажется, что она привидение.


— Гарри! — Гермиона нагнала друга, до того, как он успел добраться до входа в гостиную старост Слизерина.
Он резко обернулся и в сумеречных тенях тайного хода девушке на миг почудился серебристый отблеск в изумрудных глазах.
— Гарри, — повторила она, останавливаясь в нескольких шагах от него. — С тобой всё нормально?
Он смерил её нечитаемым взглядом.
— Да, — холодно ответил Поттер. — Просто голова болит.
— Ты всех там напугал, — робко улыбнувшись, заметила Грейнджер, махнув рукой в сторону уходящего наверх тоннеля, где далеко позади осталась тайная аудитория, тот в ответ даже не улыбнулся, разглядывая её лицо пустым, безучастным взглядом.
— Чего ты хочешь? — сухо уточнил он.
— Понять, что с тобой творится.
— Просто болит голова, — повторил он, разворачиваясь, чтобы уйти, но Гермиона снова его окликнула, шагнув ближе.
— Гарри, послушай, ты злишься, я понимаю, — она вздохнула, — они порой все ведут себя как балбесы, часто не выполняют дополнительные задания и не читают книги, которые ты им советуешь, да. Но им нравятся эти занятия! Нравится учиться у тебя, слушать твои объяснения, наблюдать за тобой. Ты ведь действительно хороший учитель. Я даже не представляла насколько хороший! Неужели ты не видишь, как они смотрят на тебя? Как внимают каждому слову? — с жаром продолжала она, стараясь не обращать внимания на то, что его лицо остаётся совершенно бесстрастным, она хотела достучаться, должна была достучаться до него! — За этот месяц ты для многих стал примером. Они уважают тебя, Гарри. Но и это не всё. Как же ты не замечаешь, что все эти ребята не просто хотят чему-то у тебя научиться? Они хотят быть твоими друзьями!
— Я всего этого не просил, — безразлично ответил Гарри и, окинув Грейнджер презрительным взглядом, направился прочь в сторону Слизеринской гостиной.
На этот раз Гермиона не стала его останавливать. Она ещё долго стояла на месте, обеспокоенно наблюдая, как силуэт её друга скрывается в тенях коридора и слушая его удаляющиеся шаги. С Гарри действительно что-то было не так, и она совершенно не представляла, как ему помочь.

* * *
— Я думаю, он просто бесится от того, что эти ваши дуэльные занятия стали его обязательной программой, — предположил Том, когда Гермиона поделилась с ним своими переживаниями. — Ты же знаешь, он терпеть не может обязательств.
— Нет, дело не в этом, — Грейнджер покачала головой. — Из-за КАБРиСа он и раньше ворчал, но никогда ещё так не срывался на ребятах. Шутил, язвил, иногда отпускал колкости, но, — она беспомощно развела руками, — ты же знаешь Гарри! Он может и смерти человеку пожелать так добродушно, что никто даже не поймет, что это от чистого сердца было.
Том помолчал.
— То есть, ты думаешь, он странно себя ведет, — заключил он.
— А ты — нет? — Гермиона удивленно вскинула брови. — Даже Дафна отметила, что Гарри сам не свой…
— Дафна? — Том удивленно изогнул брови. — С каких это пор ты общаешься с Гринграсс?
— Э-э-э, ну, — Гермиона робко улыбнулась, — с тех пор, как она и Блэйз записались в состав членов дуэльного клуба.
Арчер со стоном закатил глаза.
— Во имя Мерлина, об этом вашем клубе что, вся школа кроме меня знала?
— Ну почти, — Грейнджер смущенно смахнула невидимую пылинку с рукава Тома и мягко взяла его за руку, — ты злишься?
— Не на тебя, — глядя в сторону, протянул он.
— А на кого?
— На мироздание в целом, — шутливо отозвался Арчер, разглядывая неподвижную гладь школьного озера, покрытую тонкой коркой льда.
— Я думаю, ты должен с ним поговорить, — предложила Гермиона.
— С мирозданием?
Она против воли весело хмыкнула.
— С Гарри, невыносимый ты негодяй!
— И почему сразу негодяй? — Том улыбнулся, искоса глянув на неё. — С мирозданием поговорить проще, чем с Гарри, — он заметил, как она нахмурилась, и терпеливо пояснил: — Он не любит говорить о своих проблемах.
— Но тебе он всё рассказывает, — напомнила Грейнджер.
— По-видимому, не всегда, — Арчер скривился. — Со мной он в последнее время стал таким же скрытным, как и с другими.
В глазах Гермионы вспыхнуло возмущение.
— Не понимаю, почему! Ты же столько делаешь для него!
— Он, полагаю, видит это как-то иначе, — нехотя пробормотал Том.
— В жизни не поверю, что у Гарри хватит совести считать тебя предателем, — отрезала Гермиона. — Вам давно пора поговорить.
— Мы уже говорили…
— И что?
— Он думает, что я хочу присоединиться к Волдеморту.
Грейнджер ошеломленно моргнула.
— Он тебе в лицо такое сказал?! — прошептала она, глубоко шокированная и возмущенная.
— Прямо не сказал, конечно, но намекнул, — Том взглянул в пылающие негодованием карие глаза и, аккуратно заправив за ухо девушки прядку её вьющихся каштановых волос, мягко улыбнулся: — Не переживай так, Гермиона, уверен, мы во всем рано или поздно разберемся.
— Меня просто так злит его отношение, — она покачала головой. — Ты же его лучший друг.
— И он знает это, поверь мне, — Том подался вперед, коснувшись губами её губ в быстром поцелуе, — всё будет хорошо, — пообещал он и, чуть отстранившись, деловито продолжил: — А теперь, расскажи-ка мне подробнее, кто ещё состоит в этом вашем клубе анархистов.
Глаза Гермионы вспыхнули весельем.
— Осторожнее Том, а то я решу, что ты завидуешь, — лукаво предупредила она, Арчер гордо вскинул голову.
— Чему, позволь узнать? Глупой игре в героев где-то в заброшенной аудитории?
— Но это же не просто «заброшенная аудитория»! — весело передразнила его Грейнджер. — Ты умрешь от зависти, когда узнаешь, где мы занимаемся!..

* * *
Гарри сидел на подоконнике, отстранённо глядя в окно, когда Том и Гермиона вошли в Выручай-Комнату. Стоило им переступить порог аудитории, как он медленно повернул голову, смерив обоих пылающим взглядом.
— О, ну надо же, вы соизволили вспомнить, что мы договорились сегодня поработать над картой, — вопреки горящей в изумрудных глазах ярости, голос его оставался ровным и очень спокойным. — Жаль только, что вы так же не вспомнили, что встреча должна была состояться час назад.
— Гарри, прости, нас задержали на дежурстве, — миролюбиво улыбнулась Гермиона.
— О, ну конечно, — протянул Поттер. — Ваши «обязанности старост». Это же так важно.
— Разумеется, это важно, — нахмурилась Грейнджер. — И не нужно разговаривать с нами таким тоном. Если тебя что-то злит, просто объясни, в чем дело.
— В чем дело? — Поттер удивленно вскинул брови. — У тебя правда хватает наглости спрашивать? — его губы растянулись в ядовитой усмешке. — Смешно даже, что двое моих самых близких друзей держат меня за идиота вот уже четыре месяца. Как считаешь, есть повод для злости?
Гермиона недоуменно склонила голову к плечу.
— Что ты…
— Имею в виду? — перебил её Поттер, ловко спрыгивая с подоконника на пол. — О, ничего особенного, кроме того, что вы парочка лживых лицемеров, которые сочли выше своего достоинства просто честно сказать мне, что вам куда интереснее крутить роман по тёмным углам школы, чем помочь мне восстановить карту, которая была уничтожена по твоей вине!
Грейнджер вздрогнула, уязвлённо взглянув на него.
— Гарри, я ведь уже извинилась, — тихо сказала она. — Ты же сам понимаешь, что я не специально…
— Да-да-да, — он закатил глаза, — ты не специально отдала карту на растерзание Пивзу, не специально везде суешь свой нос и не специально решила, что это хорошая идея влезть в нашу с Томом дружбу, уютненько в ней обосноваться, а потом вышвырнуть из неё всё лишнее, то есть меня!
Теперь Гермиона смотрела на него так, будто тот внезапно сошел с ума.
— Гарри, что ты такое говоришь? — дрогнувшим голосом прошептала она. — Я бы никогда…
— Вот только не надо строить из себя святую, — презрительно бросил он. — Я-то думал, мы с тобой друзья, а ты всё это время за моей спиной настраивала против меня моего лучшего друга!
— Что?! — ахнула девушка. — Гарри, ты в своём уме?
— О, ну конечно! Скажи, что я свихнулся! — прорычал он. — Ведь так в «Пророке» и пишут: «Гарри Поттер поехавший на всю голову псих»! Удобно, ничего не скажешь!
— Да ты!.. — Гермиона задохнулась от возмущения. — Да как ты можешь?! Всё это время ты сам! Сам постоянно отталкивал Тома! Подозревал его в каких-то ужасах! Врал ему! Человеку, который ради тебя стольким рискует! И ты говоришь, что я рушу вашу дружбу?! — теперь она была в такой же ярости, что и Гарри, и оба совершенно не обращали внимания на притихшего Арчера, который наблюдал за происходящим с расчётливым любопытством. — И все что ты теперь можешь это кидаться абсурдными обвинениями?! Ты хоть понимаешь, что вообще он ради тебя делает?!
— Не смей, — сузив глаза, прошипел Гарри, — вести себя так, будто ты все знаешь лучше других. Не лезь не в свое дело. Моя жизнь, как и моя дружба с Томом, тебя, чёрт возьми, не касается! Ты думаешь, что всё знаешь? Так вот ты ошибаешься! Ни черта ты не знаешь, Гермиона. Так что не делай вид, что стала вдруг экспертом в отношениях между людьми!
— Можно подумать, ты в этом преуспел! — огрызнулась она.
— У меня, по крайней мере, есть друзья, — ехидно заметил Гарри. — А у тебя что? Маленький кружок гриффиндорских неудачников, которые тебя из жалости приняли? Если бы не я и Том, кто вообще захотел бы с тобой общаться?
Гермиона застыла, с болью глядя на него.
— Прекрасно, — глухо прошептала она, бросив уязвлённый взгляд на Тома, который за всё это время даже не подумал за неё заступиться. — Пожалуй, на этом можно остановиться.
Сказав это, она выскочила за дверь.
— Скатертью дорожка, — ядовито процедил ей вслед Поттер.
Арчер пронаблюдал, как за Гермионой закрылась дверь, и неторопливо прошелся вперед по направлению к лучшему другу.
— Браво, Гарри, — ехидно улыбаясь, пропел он, — большей гадости даже я бы придумать не смог…
Он осекся, поймав взгляд Поттера, и остановился. Тот явно был не в себе, Том заметил это уже давно, но сейчас, глядя на него, он видел в глазах Гарри дикий отблеск, словно оттуда на него взирал взбешенный зверь. Зверь, сотканный из тумана, с серебристо-изумрудными глазами, в которых полыхала такая же исступленная ярость. И вся она была сейчас направлена на Арчера.
— Тебе смешно? — хрипло прошептал Поттер.
— Ты хоть сам понимаешь, что ведешь себя как сумасшедший? — спокойно заметил Том.
— Нет, — почти нараспев ответил тот. — И вот незадача… мне плевать.
— Научись уже самоконтролю, Гарри, — насмешливо протянул Арчер. — Психоз тебя не красит.
— Знаешь что, Том? — голос Поттера упал до еле различимого шипения, серебряные искры в его глазах горели все ярче. — Мне до истерики осточертело твоё заоблачное самомнение. Почему бы тебе просто им не подавиться?
— Послушай меня, Гарри…
— Иди к ЧЕРТУ!
С последним его словом по комнате пронеслась волна ледяного ветра, стирая в пыль гобелены на стенах и разнося в щепки мебель. Том среагировал мгновенно — выставив вокруг себя щит, но неистовая, безумная стихия расколола защиту на части за доли секунды, сбив Арчера с ног. Пролетев почти десять футов, Том врезался спиной в стену и упал на пол. В тот же самый миг, с последней волной стихийной магии серебряный огонь гнева в глазах Гарри застыл и медленно угас, а вместе с гневом исчезла мучительная мигрень, сводящая его с ума все эти дни. Несколько мгновений Гарри неподвижно стоял на месте, приходя в себя и постепенно осознавая, что сейчас натворил. Взгляд его переполнялся ужасом.
— О Боже, — прошептал он, чувствуя, как к горлу подступает паника. — О Боже мой… — ещё секунду он в оцепенении смотрел на лучшего друга, лежащего на полу, после чего, опомнившись, бросился к нему, в два прыжка преодолевая разделяющее их расстояние. — Том? О Господи, Том! Ты слышишь меня? Ты в порядке? Пожалуйста, будь в порядке! — упав рядом с ним на колени, Поттер перевернул его на спину, вглядываясь в бледное лицо. — Том? Том! Том, прости меня! Пожалуйста, прости ме…
— Да заткнись ты уже, дьявол бы тебя побрал, — мученически простонал Арчер, открывая затуманенные болью и раздражением глаза. — Совсем свихнулся? — прижимая руку к груди, он со стоном принял сидячее положение, продолжая сверлить Поттера негодующим взглядом. — Ты мне все ребра переломал, кретин.
— Прости меня, — глухо пробормотал Гарри. — Пожалуйста, прости, я не понимаю, не знаю, что на меня нашло…
— Ну конечно ты не знаешь, — проворчал Том.
— Давай я помогу, — Гарри вытащил волшебную палочку.
— Что ты собираешься делать? — с легким недоверием, даже опаской, уточнил Арчер.
— Диагностические чары, — тут же пояснил Гарри. — Вдруг ты и правда что-то сломал? — он с совершенно несчастным лицом уставился на друга. — Том, пожалуйста, прости меня! Я не хотел…
— Да понял я, — нетерпеливо перебил Арчер. — Давай уже свои диагностические чары, только не ной ради Мерлина, у меня от твоих воплей голова раскалывается.
Гарри неуверенно улыбнулся и тут же приступил к проверке причиненного ущерба, в то время как Том неотрывно наблюдал за испуганным и встревоженным другом. В зеленых глазах не осталось ни следа злости и ярости, ни искры серебристого безумия, которое рвалось уничтожить всё на своём пути. Это снова был привычный и знакомый ему Гарри Поттер, без какого-либо намека на кровожадную агрессию.
Что ж, по крайней мере, теперь он точно знал, что его маленькое внушение все же сработало. Хотя он и не ожидал такого взрыва, но своего добился, ведь Гарри наконец-то любезно соизволил разругаться с Гермионой. И даже не смотря на то, что злость прошла, заложенные в его голову мысли и подозрения в отношении Грейнджер никуда теперь не денутся. Только вот, похоже, больше он провернуть такой фокус не сможет. Хотя сам Гарри и не понимал, кто подмешал в его сознание непрошеные мысли, зверь, обитающий там, учуял чужое вмешательство и пришел в ярость.
В это мгновение Том сделал два крайне важных вывода:
Если разозлить зверя в подсознании, то зверь разозлит Гарри.
Если зверь разозлит Гарри, то он превратится из доброго и мирного мальчика в смертельно опасное оружие.
Чем бы ни было то существо, оно было куда сильнее и страшнее, чем мог предположить Тёмный Лорд. И в отличие от Поттера, оно не знало ни жалости, ни сострадания. Увы, ни зверем, ни его сокрушительной яростью управлять Риддл не мог. А теперь, из-за манипуляций Тома, зверь был взбешен. Настолько взбешен, что попытался его убить. И вполне возможно, если подобное повторится, остановить этот гнев не сможет даже сам Гарри.

Глава 20. Ушедших дней обратно не вернуть

Примечание автора: финал главы в Библиотеке Слизерина имеет смысл почитать под трек Disciple — Worth the Pain, ибо под него в полуобмороке всё и было написано :)

Ушедших дней обратно не вернуть,
Они исчезли в отблесках заката.
Ликует тьма: "Минувшее — забудь!".
Ночь нестерпимым холодом объята,
Нетронутой укрыта тишиной.
Что ж, притворяться дальше неуместно:
В моих руках лежал огонь земной;
В твоих руках лежал огонь небесный.
Куда теперь без этого огня?
По всем легендам мы король и рыцарь,
Так, где твой меч?.. И где моя броня?..
Могущества очерчена граница:
Бессмертье даст... А жизнь вернуть — не сможет.
Ушедшим людям не вернуться тоже.


Приближалось Рождество. Не то чтобы Гарри до этого было какое-то дело, учитывая текущую ситуацию, но всё же оно приближалось. В Хогвартсе витало предпраздничное настроение. Учиться никто не хотел. Ребята обсуждали грядущие каникулы и закупались подарками для родных и друзей. Даже школьный двор, укрытый пушистым снегом, будто сошел со сказочных картинок, не смотря на то, что небо было затянуто серой пеленой облаков.
Увы, вся эта жизнерадостная мишура настроения Поттеру поднять не могла.
После того как его стихийный выброс едва не убил Арчера, оставив Гарри опустошенным и испуганным, сил у него хватило лишь на то, чтобы доползти до спальни и, рухнув в кровать, проспать почти сутки. Том, нужно отдать ему должное, быстро понял, что к чему и, отложив обсуждение произошедшего на более подходяще время, выпросил у Снейпа освобождение для Гарри, сославшись на то, что тот не здоров. Слизеринский декан немного поворчал для порядка, но разрешение подписал, велев передать Поттеру, чтобы тот сходил в лазарет, если к вечеру его состояние не улучшится. Таким образом, у Гарри появилась возможность целый день провести, обнимая подушку и скрываясь за плотным серебристо-зеленым пологом кровати от всего мира.
Проспав почти до обеда, он чувствовал себя куда живее, что позволило ему мыслить ясно и четко, и это было весьма приятно, учитывая, что всю прошлую неделю он не мог даже проанализировать, что вообще с ним творится.
Но тут возникла новая проблема.
Стоило Гарри вспомнить все события прошедшей недели, как ему нестерпимо захотелось залезть обратно под одеяло, укрыться с головой и провести так лет тридцать-сорок, пока все не забудут его «очаровательное» поведение. Перебирая в голове всех своих знакомых, он вдруг понял, что разругался со всеми, исключая, пожалуй, только Тома, Луну и Дафну. Впрочем, насчет последней он не был так уверен, потому что большую часть времени просто её игнорировал. А Дафну Гринграсс игнорировать было вредно для здоровья. Вообще, следовало бы придумать какое-нибудь внятное оправдание своему поведению, потому что вариант типа: «Я вел себя как псих, потому что у меня болела голова», — звучал не очень-то убедительно. К тому же, обязательно найдется кто-нибудь, кого может обеспокоить сам факт того, что Поттер неделю мучился мигренью, от которой не спасало даже универсальное обезболивающее зелье.
Например, Гермиона.
Тут Гарри вспомнил, как гадко они разругались днём ранее и мученически скривился. Соблазн спрятаться под одеялом усилился втрое. Пожалуй, ей досталось больше всех. Впрочем, не то чтобы совсем уж незаслуженно. Потому что, во-первых, какого черта она совала свой нос в их отношения с Томом, а во-вторых, настраивала против него…
На этой мысли Гарри осекся и хмуро уставился на сэндвич в свой руке, который притащил ему заботливый Виви, и который он жадно уничтожал, все ещё валяясь в кровати.
А с чего он вообще взял, что Гермиона пыталась рассорить их с Арчером? Да, она была темпераментна, вспыльчива и прямолинейна, вдобавок обладая нездоровой тягой к вселенской справедливости, но помимо прочего она была самоотверженной, доброй и честной. Такой честной, что физически не способна была хоть что-то держать в секрете… что, в общем-то, иногда даже раздражало.
Так мог ли настолько открытый человек намерено совершить такую подлость?
Очевидно, что нет.
Тогда откуда эта бредовая мысль вообще зародилась в его голове?
Гарри откусил кусок сэндвича и принялся в задумчивости его пережевывать. Если так подумать, то до этого бесконечные опоздания Тома и Гермионы хоть и расстраивали его, но не злили. Скорее даже наоборот. Поттера веселили попытки друзей скрыть от него свои отношения. Гарри был уверен, что всю эту таинственность инициировал Арчер, который до последнего не желал признаваться ему, что встречается с девушкой, которую с одиннадцати лет считал скучной зубрилой. Эта стеснительность была даже трогательной в какой-то степени. Гарри делал вид, что ничего не замечает, дожидаясь подходящего момента и придумывая какую-нибудь шутку, чтобы как можно эффектнее сообщить о своей осведомленности.
Что ж. Одного он определенно добился — более эффектного выступления он бы и придумать не смог. Только вот это должно было быть мило. И забавно. Немного смущающе, возможно. Но определённо не ядовито и злобно. Не так, словно он всё это время исходил негодованием и желчью, ревнуя своих друзей друг к другу.
Стоило вспомнить случившуюся ссору, как аппетит тут же пропал. Гарри отложил недоеденный сэндвич на тарелку, отодвинул ту в сторону и уселся поудобнее, прислонившись спиной к стене. Как, должно быть, омерзительно он выглядел, закатив такой скандал. Но с чего вдруг он вообще стал разбрасываться подобными обвинениями? Гермиона не дала ему ни единого повода так думать. И она всегда искренне переживала за него и за Тома. Она бы никогда не стала настраивать их друг против друга. Даже когда он говорил все те гадости, она пыталась достучаться до него, объяснить, что он нечестно себя ведет по отношению к Тому. Возможно, она не во всём была права, но это же повод так на неё нападать. Все его вспышки гнева, направленные на других, пока он был не в себе, были чрезмерно преувеличены, но имели прямое отношение к их поступкам. То есть, пусть он и реагировал чересчур остро, но это можно было объяснить. А вот что за бес в него вселился во время ссоры с Гермионой? И когда это произошло?
Возможно, все эти мысли просто копились в подсознании, но до вспышки гнева он их игнорировал или находил безобидные оправдания?
Должно быть, так и было.
Хотя, по правде сказать, он не мог вспомнить, чтобы подобные мысли вообще закрадывались к нему в голову. И почему даже сейчас, когда он думал о Гермионе, в душе поднималось необъяснимое раздражение?
Поттер уставился на остатки своего сэндвича и мысли его плавно поползли в сторону дуэльного клуба, где он тоже умудрился набедокурить.
«И кто теперь вообще будет ходить на занятия? — тоскливо подумал он и, вдруг осознав, что сожалеет о том, что их занятиям пришел конец, недоуменно моргнул. — А с чего, собственно, я расстраиваюсь? — задался вопросом Гарри и, схватив с тарелки сэндвич, яростно впился в него зубами. — Эта идея мне с самого начала не нравилась! — он откусил большой кусок и принялся с чрезмерным энтузиазмом его пережевывать. — Мне что, больше нечем заняться, чем учить кучку ленивых болванов?»
В конце концов, он уже немало им рассказал, и если им так надо, пусть дальше занимаются самостоятельно. Он за них не отвечает, так? Так. Тогда и нечего переживать. Наоборот, стоит чувствовать себя воодушевленным! Ведь он так удачно избавился от этих дурацких занятий, которые только время отнимали. Отлично! Прекрасно! Теперь у него появилась куча свободных вечеров, чтобы посвятить их своим исследованиям. Он ничуть не переживал. И ему вовсе не нравилось проводить время в компании кучи малознакомых людей, которые… внимали каждому его слову так, будто им и правда было интересно. С которыми он после занятий подолгу обсуждал историю магии или особенности чар. Которые шутили и смеялись вместе с ним, обсуждая последние события в школе, обмениваясь новостями и сплетнями или жалуясь на сложное домашнее задание и грядущие экзамены, будто они были… друзьями.
Гарри доел сэндвич и удовлетворенно хмыкнул.
Это к лучшему. Определенно к лучшему. Зачем ему эта морока?
Осталось разобраться, что сказать Снейпу и Дафне. На остальных ему было плевать. Даже на Гермиону. Потому что все они сами во всём виноваты.
Замечательно.
Никаких проблем.

Гарри взглянул на часы и поморщился. Скоро уроки подойдут к концу, и кто-нибудь обязательно зайдет в спальню, чтобы проверить, как он себя чувствует. Разговаривать с кем-либо он пока не хотел. Конечно, Поттер понимал, что хоть прятаться от мира и собственных проблем, валяясь в кровати, было делом приятным, но рано или поздно ему придется столкнуться с последствиями.
Но лучше поздно, чем рано.
Выбравшись из кровати, Гарри сменил пижаму на джинсы и свитер и, завернувшись в мантию-невидимку, покинул общежитие. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы кто-нибудь ненароком не услышал его шаги, эхом разносящиеся по пустынному коридору подземелий, он добрался до Тайной Библиотеки Слизерина, где улёгся на свой любимый диван и уставился в сводчатый потолок.
Оставалась последняя проблема, которую следовало обдумать.
Что произошло со Зверем?
По-видимому, он среагировал на вторжение Арчера в сознание Гарри, но откуда вдруг столько ярости? Поттер прекрасно понимал, что вся эта дикая злость принадлежала не ему. Он и раньше испытывал нечто подобное, когда его магическая кора трещала по швам. Но тогда Зверь реагировал на сильные эмоции Гарри, а не наоборот. Впрочем, Поттер и после этого порой испытывал отголоски чувств Зверя, которые отчасти отражались на его собственном поведении. Ему вспомнилась первая отработка у Амбридж, когда он едва не напал на профессора, ослепленный негодованием собственной магии. Если так подумать, то особо сильные эмоциональные вспышки у Зверя случались в следствии столкновения с любым проявлением несправедливости по отношению к Гарри. Особенно, если это было как-то связано с физическим уроном.
Так и в чем же состояла несправедливость, которая вызвала настолько сокрушительный гнев? Что такого сделал Том? Пытался прочитать какие-то особо секретные мысли? Так у Гарри не было секретов от лучшего друга, не считая КАБРиСа, да и это не было такой уж страшной тайной.
Выходит, Зверь подобным образом будет реагировать на любое вторжение в сознание Гарри? Это могло стать проблемой. Ведь если Гарри после каждого подобного случая будет превращаться в берсерка, то рано или поздно его разбушевавшаяся магия кому-нибудь навредит. И хорошо, если это будет недоброжелатель, а не случайно подвернувшийся под горячую руку сторонний наблюдатель.
Поттер мысленно содрогнулся, на мгновение представив, что могло бы произойти с Арчером, если бы не его реакция и магический щит. Одновременно с этим он вдруг вспомнил случай на третьем курсе, когда его стихийная магия вышла из-под контроля и разнесла на клочки половину коридора Хогвартса. В тот момент в эпицентре стихии находился и Том, но по какой-то причине он не пострадал, будто сама магия, чувствуя его привязанность к Арчеру, обошла того стороной. Нелепое предположение, конечно, но… что если так оно и есть? Что если его магия уберегла Тома? Так ведь произошло и во время их дуэли в библиотеке Слизерина. Тогда Гарри призвал магию намеренно и, даже понимая, насколько разрушительными и страшными могут быть последствия, он также чувствовал, что стихийный выброс, за считанные секунды разорвавший на части василиска, не навредит Арчеру.
Так что же изменилось теперь?
Почему Зверь, скованный цепями магической коры, ослепленный болью и яростью, в тот раз не тронул Тома, а в этот попытался убить за то, что Арчер по сути всего лишь пытался помочь? Разве Зверь этого не знал? Он ведь видит всё, что видит Гарри. Сомнительно, что он вдруг пропустил тот факт, что это было просто занятие окклюменцией, а не нападение. К тому же, Зверь после этого пришел в такую ярость, что Гарри едва с ума не сошел от головной боли и злости, а такого не происходило никогда. Так что же так взбесило Зверя? Это была инстинктивная самозащита? Или реакция на какие-то действия Тома?
Поттер мысленно вернулся к той теории, где Зверь реагировал на некую несправедливость по отношению к нему. Если следовать этой логике, то выходит, что Арчер не просто пытался прочитать его мысли. Он сделал что-то еще. Что-то достаточно серьёзное, чтобы вызвать такую реакцию. Но что? Вряд ли Том собирался навредить ему. Тогда что? Внушение? Гарри фыркнул. Ну да. Как же. И что же он, скажите на милость, хотел внушить? Никаких странных, нелогичных мыслей у него не появилось, за исключением, пожалуй…
Он замер, глядя в потолок.
— Не может быть, — потерянно прошептал Гарри. — Этого не может быть…
Том никогда бы так не поступил с ним или с Гермионой. Это же было отвратительно! Это было нечестно… подло…несправедливо…
И зачем? За что?
Какой во всем этом был смысл?!
Гарри резко сел и на мгновение зажмурился, когда вся комната закружилась перед глазами, а виски обожгло знакомой болью. Все его степенные, упорядоченные мысли вдруг обратились в ураган бессвязных чувств. Он больше не мог ни о чем думать, анализировать, делать выводы. Ему нужно было успокоиться. Нужно было сосредоточиться. Нужно было… Поттер оттянул ворот свитера, чувствуя, что задыхается. Вскочив на ноги, он подхватил с пола мантию-невидимку и почти бегом бросился к выходу. Ему нужно было на улицу. Грудь сдавило, и он никак не мог сделать вдох. Воздух… ему нужен был воздух…

* * *
Том добавил последнее заклинание и затаил дыхание, пока на желтоватом пергаменте проступали очертания плана Хогвартса. Вот появился Большой зал, за ним длинная вереница коридоров и тайных ходов, кабинет трансфигурации, чар, ЗОТИ и так далее, пока наконец он не увидел Выручай-Комнату, где в неподвижности замерла точка с именем Том Арчер.
— Наконец-то! — он победно рассмеялся и ударил кулаком по столу, на миг растеряв свою холодную собранность.
Ему удалось обмануть карту Мародеров!
Закрыв все книги и тетради, в которых проводил расчёты, Том уничтожил копию карты, над которой до этого работал Поттер, и широко усмехнулся. Его вдруг охватило нестерпимое желание поскорее поделиться новостями с Гарри. Окинув последним взглядом свое безупречное творение, и попутно отыскав на карте точку с именем друга, он аккуратно свернул новую карту и убрал её в сумку вместе со своими записями.
«Гарри будет в восторге», — мимолетно подумалось ему, когда Том торопливо покидал Выручай-Комнату.

Уже спускаясь по лестнице, он натолкнулся на Гермиону, которая прошла мимо, даже не взглянув в его сторону.
«Ха, — злорадно подумал Том, — похоже кто-то в обиде не только на Поттера. Как мило с её стороны. Теперь мне даже не придется придумывать отговорку, чтобы больше с ней не общаться. Очень удобно».
Он уже почти добрался до конца лестницы, когда ему вдруг пришло в голову, что этот цирк с Грейнджер он затеял не только для того, чтобы она рассорилась с Гарри. Была и другая причина — слишком увлеченная отношениями с Арчером, Гермиона переставала замечать все его странности, да и думала через раз, но теперь на волне обиды, она может начать цепляться к любой мелочи, станет подозрительной и, не ровен час, узнает что-нибудь лишнее. Этого допустить было нельзя. Пусть лучше ломает голову над проблемами в своей личной жизни, чем сует нос в дела Тома. С этими мыслями, он развернулся и, привалившись спиной к перилам, скривил губы в саркастичной усмешке.
— Мы теперь даже не здороваемся?
Гермиона остановилась на самом верху лестницы, вцепившись в мраморные поручни с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Обернувшись, она холодно взглянула на него через плечо.
— Добрый вечер, — равнодушно поприветствовала она и собралась уходить.
— Неужели ты и впрямь настолько обижена? — мурлыкнул ей вслед Арчер.
С её губ сорвался ядовитый, нервный смешок, когда Грейнджер, медленно обернулась.
— У тебя хватает наглости об этом спрашивать? — сдержанно осведомилась она, окатив его ледяным взглядом. — После того, как ты со мной так поступил?
— Как именно я с тобой поступил, Гермиона? — обманчиво мягким голосом, поинтересовался Том, непонимающе изогнув брови.
— О, можно подумать, ты сам не знаешь, — колко фыркнула она.
— Просвети меня.
Грейнджер мгновение молча рассматривала его, сощурив карие глаза.
— Как тебе это удается? — удивленно спросила она.
— Что именно?
— Быть таким… хладнокровным мерзавцем?
Арчер усмехнулся.
— Это врожденный талант, — самодовольно признал он, Гермиона в ответ только ещё больше помрачнела.
— Ты просто стоял там и молчал, — её голос едва уловимо дрогнул, указывая на то, что её ледяная защита дала трещину. — Ты ничего не сказал…
— А что я должен был сказать? — вежливо уточнил Арчер, намерено выводя собеседницу из равновесия своим показательным недоумением.
— Что?.. — она чуть повысила голос, но всё ещё держала себя в руках. — Даже и не знаю… что угодно, быть может? Ты просто слушал, как он швыряет мне в лицо все те ужасные обвинения и ничего не сказал ему! Не… — она сделала судорожный вдох, отчаянно стараясь не сорваться на крик, — не…
— Вступился за тебя? — закончила за неё Арчер, Гермиона лишь смерила его уничижительным взглядом и промолчала, гордо вскинув голову.
Том вздохнул.
— Ты разве не видела, в каком Гарри был состоянии? — напомнил он. — Думаешь, он стал бы слушать какие-либо доводы? Если бы я в тот момент встал на твою сторону, Гарри бы решил, что мы с тобой и правда плетём за его спиной Мерлин знает какие интриги и вообще бы с катушек слетел.
— О, да брось! — Гермиона скривилась. — Просто признай, что наши с тобой отношения… — она запнулась, — что я совершенно не стоила того, чтобы ссориться с лучшим другом.
— Позволь напомнить, — сухо прокомментировал Арчер, — что он там не только тебя грязью поливал.
— Но сорвался-то он на мне! — не выдержав, воскликнула Грейнджер.
— Да, — спокойно согласился Том, — потому что ты вступила с ним в дискуссию. Что с твоей стороны было глупой идеей. Гарри явно был не в себе. Ты сама мне об этом все уши прожужжала буквально за час до этого.
— И поэтому ты решил малодушно промолчать, — с издёвкой заключила Гермиона. — И правда. Какой смысл принимать удар на себя, когда поблизости есть достаточно отчаянный идиот, готовый с радостью сделать это за тебя? Как это по-слезирински дальновидно.
— Я решил, что, когда мы с ним останемся одни, я смогу его вразумить, — игнорируя сарказм, сказал Том.
— И как? Удалось? — язвительно уточнила она, скрестив руки на груди.
— В каком-то роде да. Он одумался, — Том выдержал небольшую паузу. — После того как его магия вышла из-под контроля, и он сломал мне два ребра.
Гермиона вмиг растеряла половину ядовитого раздражения, шокированно взглянув на него.
— Он напал на тебя?
— Представь себе….
— Ты, — она на миг поджала губы, разрываясь между обидой и беспокойством, — ты в порядке?
— Как видишь, — он развел руки в стороны, будто демонстрируя отсутствие тяжких увечий.
— Почему он напал? — теперь в её голосе явственно звучали тревога и недоумение.
— Потому что я пытался объяснить ему, что он был не прав, обвиняя тебя, — Том скривил губы в досадливой усмешке. — Он, как видно, прислушаться к моим доводам не захотел. Вот и всё, чего стоила моя «слизеринская дальновидность», как ты любезно отметила. Но ты можешь, конечно, и дальше меня ненавидеть.
— Я тебя не… — Гермиона замолчала, не желая так просто уступать. — Я подумаю над тем что ты сказал.
— Подумай, — он пожал плечами и, мимолетно ей улыбнувшись, зашагал прочь, делая вид, что не чувствует пристального взгляда, которым его провожала Грейнджер, пока он не скрылся за поворотом.

* * *
Гарри стоял под снегопадом, одетый только в свитер и джинсы, и, обратив лицо к черному небу, ощущал, как на кожу и волосы плавно опускаются снежинки. В голове было тихо и пусто. Он хотел бы провести так всю ночь. Или всю жизнь. Не шевелиться, не думать, не знать и главное не чувствовать ничего, кроме декабрьского мороза. Он больше не хотел ни о чем думать, и не хотел ни в чем разбираться.
Плевать, что там разозлило Зверя.
Плевать, почему он вдруг так сорвался на бедную Гермиону.
Плевать откуда взялись все те гадкие мысли.
На все плевать.
Сейчас имел значение лишь холодный ветер, который приятно остужал разгоряченную после бега кожу, и крупные хлопья снега, плавно опускающееся на одежду и волосы.
Ему так нравилась эта неподвижность. Отгородившись от мира завесой снегопада, он мог представить, что остался совершенно один во всей вселенной и теперь ему совершенно не о чем беспокоиться.
Увы, это замечательное чувство длилось недолго и закончилось весьма неожиданно, когда на голову упала какая-то ткань. Гарри недоуменно моргнул, отрывая взгляд от неба, и в поле его зрения тут же попал Том.
— Ты вообще нормальный? — раздраженно поинтересовался он. — Шотландия. Середина декабря. Ты в курсе, что люди в здравом уме хотя бы зимнюю мантию надевают, отправляясь на улицу в такое время?
Гарри стянул с головы серо-зеленый шарф и, помедлив, обмотал им шею, пристально наблюдая за другом. Он вел себя так, будто совершенно ничего не произошло. Будто всё было в порядке. Будто он не пытался подавить волю Гарри, пользуясь его доверием.
— Ты такой заботливый, Том, — отстранённо заметил он, вновь обращая взгляд к небу.
— Я предусмотрительный, — высокомерно фыркнул Арчер, не обращая внимания на странное оцепенение собеседника. — У меня нет никакого желания возиться с тобой, когда ты свалишься с температурой.
— Мне казалось, для таких случаев у нас есть лазарет, — лаконично напомнил Поттер, не глядя на него.
— Ага, тебя попробуй туда затащить.
Даже не улыбнувшись, Гарри посмотрел на друга и какое-то время в полной тишине вглядывался в его глаза. Как бы ему хотелось сейчас уметь читать мысли… Раньше он почти всегда знал или хотя бы догадывался, о чем думает Том, а теперь… теперь…
— Ты в порядке? — заметив, наконец, отчуждённое состояние Поттера, уточнил Арчер, склонив голову к плечу.
— Том, — тихо сказал Гарри, понимая, что у него совершенно нет сил на то, чтобы сейчас умалчивать о собственных мыслях, придумывая какие-то оправдания, — на занятии окклюменцией ты внушил мне рассориться с Гермионой?
Вопрос прозвучал так равнодушно, словно ответ на него Поттера совершенно не интересовал. Мгновение лицо Арчера оставалось совершенно бесстрастным, но постепенно из бездонной тьмы в его глазах начало подниматься удивление, за ним неверие, а после — злость. Взгляд его сделался отстранённым и чужим.
— Ну, безусловно, — едко процедил он, у Гарри перехватило дыхание.
«Не может быть…» — почти в отчаянии подумал он.
— А до этого, — все так же саркастично продолжал Арчер, — я внушил тебе спрыгнуть с Астрономической башни, чтобы научиться летать.
Гарри моргнул, холод, сковывающий разум чуть отступил.
— Ч-что?
— А еще раньше, — зашипел Том, — я внушил тебе разрушить твою магическую кору, — он вскинул голову, окатив друга ледяным, надменным взглядом. — Я вообще виноват во всех твоих проблемах. А ты только додумался, бедолага?
— Я…
— Что? — резко перебил Арчер. — Какое ещё обвинение ты не высказал? Продолжай, пожалуйста.
— Том…
— А, впрочем, знаешь, не стоит. Мне осточертело слушать твоё нытьё и упрёки, — тот презрительно скривился. — Нравится обвинять всех вокруг? Вперед! С меня хватит.
Резко развернувшись, он зашагал по снегу прочь к школе. Не в силах пошевелиться или что-то сказать, Гарри лишь провожал его застывшим, растерянным взглядом, а в душе кружил ураган спутанных чувств и мыслей, самой яркой из которых было осознание, что, похоже, сейчас он совершил чудовищную ошибку.

* * *
Тёмный Лорд отложил в сторону документ, который изучал, и, сцепив пальцы замком, взглянул на мужчину, расположившегося в кресле напротив его рабочего стола.
— Что ж, — неторопливо начал он, — должен признать, что результаты меня впечатляют. За два неполных месяца вы сделали то, на что у целителей в клинике святого Мунго уходят годы.
Кёльт Вилберг в ответ чуть скривился.
— Не то чтобы у меня был выбор, — с ноткой сарказма заметил он. — Помнится, вы угрожали убить мою дочь, если я не уложусь в сроки.
— Я всего лишь воззвал к вашему здравому смыслу, целитель Вилберг, — холодно улыбнулся Волдеморт. — Порой людям требуется немного мотивации, чтобы показать хороший результат.
— Угрозы не всегда являются хорошим стимулом, милорд, — веско прокомментировал Кёльт. — И порой могут спровоцировать человека на саботаж.
— Как удачно, что вы не относитесь к числу подобных людей, — бархатисто отозвался Тёмный Лорд.
— Я целитель, — Вилберг помрачнел, — и давал клятву спасать нуждающихся… кем бы они ни были.
— Высокие моральные принципы — это похвально, — насмешливо заключил Волдеморт.
— Как досадно, что не все могут этим похвастать, — Кёльт говорил спокойно, но ядовитый намёк всё же не укрылся от внимания Тёмного Лорда, и он угрожающе сузил глаза.
— Осторожнее, целитель Вилберг, — тихо предупредил он, — у моего терпения есть границы, и вы практически переступили черту.
— Угрозы, — Кёльт фыркнул, — шантаж и угрозы, — он покачал головой, иронично разглядывая сидящего напротив мага. — Позвольте сказать, что для человека, провозгласившего себя лидером и планирующего держать в своих руках столько власти, сколько вознамерились вы, инструментов управления у вас ничтожно мало.
— Вот как? — Волдеморт опасно усмехнулся и, опустив подбородок на сцепленные замком руки, с интересом взглянул на собеседника. — И каких же инструментов мне, по-вашему, не достаёт?
— Милосердия, честности, благородства, и, пожалуй, совести, — любезно ответил Кёльт.
— Ах, как это трогательно, — промурлыкал Тёмный Лорд, не сводя пылающего угрозой взгляда с целителя. — И многих ли правителей, которые пришли к власти, пользуясь этими качествами, вы можете назвать?
— Достаточно, — в тон ему отозвался Вилберг. — Ведь без этих характеристик вы не правитель и не лидер, — он выдержал многозначительную паузу. — Вы обыкновенный тиран. Вы можете быть бесконечно могущественным, но в жестокости и хладнокровии величия мало.
В кабинете Волдеморта повисла гнетущая, преисполненная опасного напряжения тишина, пока алые глаза Тёмного Лорда пристально изучали спокойное лицо целителя, который сидел напротив и, казалось, ничуть не тревожился за собственное благополучие. Наконец тонкие губы Волдеморта искривились в насмешливой улыбке.
— Должен признаться, вы мне нравитесь, целитель Вилберг, — куда благодушнее сказал он. — Не желаете ли присоединиться ко мне?
— Благодарю, но нет, — отрезал Кёльт. — Меня вполне устраивает мой дипломатический иммунитет, и я был бы вам весьма признателен, милорд, если бы так оставалось и впредь, независимо от того, кто победит в грядущей войне.
— О? — Волдеморт насмешливо изогнул бровь. — И что бы это значило?
— Как бы вы сами к этому ни относились, я оказал вам услугу. Взамен я прошу об ответном одолжении.
— Я сохранил жизнь вам и вашей дочери, — напомнил Тёмный Лорд. — Как я понимаю, вам этого мало?
— Я прошу о нейтралитете в отношении меня и Эрмелинды, — никак не отреагировав на эти слова, сказал Кёльт. — Мы являемся гражданами другой страны и как только закончится мой контракт в клинике святого Мунго, мы покинем Великобританию. Я не планирую вмешиваться в вашу войну и присоединяться к какой-либо стороне. Я прошу гарантий, что ни мне, ни моей дочери не будет причинён вред в течение следующих двух лет, пока мы находимся в этой стране.
Волдеморт молчал почти минуту, обдумывая эту просьбу и, наконец, едва заметно склонил голову в согласии.
— До тех пор, пока вы и ваша дочь будете находиться в стороне от политических распрей, я готов дать вам обещание, что вам не навредят, — уверил он.
— Благодарю, — в голосе Вилберга при этом не звучало ни нотки искренней признательности. — А теперь, позвольте узнать, когда я смогу вернуться домой? — в льдисто-голубых глазах скользнула мрачная ирония: — Мне совершено не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством.
— Вы вольны уйти прямо сейчас, — Волдеморт пристально взглянул в глаза собеседника. — И вы никому не расскажете о том, где были и что видели.
Взгляд целителя остекленел, став пустым и отрешенным.
— И я никому не расскажу о том, где был и что видел, — монотонно повторил он.
— Вы ездили на международную конференцию целителей в Мюнхен, а после на несколько дней задержались там по работе, — четко произнёс Тёмный Лорд.
— Я ездил на международную конференцию целителей в Мюнхен, а после на несколько дней задержался там по работе, — эхом отозвался Вилберг.
— Замечательно, — довольно заключил Волдеморт. — Теперь вы вольны уйти. В коридоре вас ожидает мистер Петтигрю. Он вас проводит.
Кёльт кивнул и, всё ещё пребывая в отрешенном оцепенении, поднялся на ноги, покидая кабинет.
Как только дверь за ним закрылась, Тёмный Лорд откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза, Нагини, наблюдающая за ним со спинки дивана, где она нежилась в солнечных лучах, «попробовала» языком воздух и насмешливо фыркнула.
— Что, хозяин, слишком умный докторишка попался? — с наигранным сочувствием прошипела она.
— Во имя собственного благополучия, Наги, просто заткнись, — не открывая глаз, отозвался Волдеморт.
— Утомительно, да? Когда собеседник умнее тебя, — продолжала глумиться та.
— Давно хотел себе ботинки из змеиной кожи...
— Не думала, что у тебя такой ужасный вкус, хозяин…
Тёмный Лорд открыл глаза, отвлеченно глядя в потолок.
— Интересный человек этот целитель, — заметил он, — он даже мне понравился.
— Какой ужас, — в притворном изумлении прошипела Нагини, — с каких пор тебе нравятся люди?
Волдеморт искоса взглянул на свою питомицу и тускло усмехнулся.
— И правда, с каких пор?..
— Осторожнее, хозяин, — с издёвкой протянула змея, — не ровен час, ты займешься благотворительностью, начнёшь брать бездомных зверушек из приютов и усыновишь Гарри Поттера.
— Не смеши меня…
— Хотя я и не против зверушек, — задумчиво призналась Нагини, — будет кем перекусить... давай заведем кролика? — мечтательно предложила она. - Много пушистеньких, толстеньких кроликов…


* * *
До начала урока целительства оставалась пара минут, когда Блэйз уселся за парту рядом с Гарри и выжидающе уставился на него. Выждав несколько секунд, в надежде, что тот отвернётся, Поттер покосился на сокурсника:
— Что?
— Так я не понял, мы собираемся сегодня вечером или как? — поинтересовался он.
Гарри мгновение непонимающе смотрел на него, пока не сообразил, о чем тот толкует.
— Не вижу смысла, — сказал он. — Всё равно никто не придёт.
— Ты шутишь, да? — разочарованно протянул Забини. — А какого черта я всю ночь взмахи палочкой отрабатывал?
Гарри моргнул.
— Чего?
— Поттер, слушай, я знаю, ты весь из себя такой занятой мрачный парень, но мы как бы всё поняли, — Блэйз поднял руки, словно сдаваясь. — Может, стоит дать людям второй шанс?
— Эм, ну… — Гарри затих, не совсем понимая, что тот имеет в виду, и не очень представляя, что на это ответить.
— Ну же, Поттер, не будь ты таким бараном упрямым, — закатил глаза Забини. — Мы все грустим и нам стыдно.
В кабинет вошла профессор Герхард, призывая учеников к тишине, чтобы начать лекцию, Блэйз не сводил с Гарри умоляющего взгляда, и он вдруг понял, что тот вознамерился доставать его весь урок, пока не добьется желаемого.
— Ладно, ладно, — Поттер торопливо отмахнулся от сокурсника, открывая учебник. — В семь.
— Блеск! — просиял Блэйз и наконец отвернулся, позволяя ему сосредоточиться на занятии.

* * *
Гарри сидел на столе, постукивая по ладони свёрнутым в трубочку пергаментом со списком членов КАБРиСа и очень сильно недоумевал, молча обозревая практически полный состав участников, включая Томаса и Финнигана. Пришла даже Гермиона, которую Поттер ожидал тут увидеть меньше всего. На собрание не явился только Захария Смит и, судя по тому, что никто его не ждал, можно было смело вычеркивать его из состава. Но остальные были в сборе. И Гарри, черт возьми, категорически отказывался понимать, зачем они все пришли, после его поведения.
— Итак, хм… — начал он, когда тишина стала затягиваться, — всем привет…
— Слушай, Поттер, — перебил его Рон, — прежде, чем ты начнёшь, мы хотели бы кое-что тебе сказать, — он обернулся на остальных ребят, те с сумрачной решимостью смотрели на главу клуба, тот вздохнул.
— Ну говорите, — поторопил Гарри, не особо представляя, чего ожидать от этой встречи.
— Мы хотели извиниться, — сказала за притихшего Уизли сестра.
Поттер изумленно посмотрел на неё.
— Что? — странно, но голос его звучал резко и почти грубо, хотя испытывал он лишь удивление.
— Мы обсудили то, что произошло, и, в общем, поняли, что были неправы, — взял слово Ли Джордан, переглянувшись с близнецами Уизли, и, так как Гарри ничего не ответил, продолжая непонимающе таращиться на собравшихся, он продолжил: — Ты, кончено, знатно психанул и всё такое, но мы тоже виноваты, потому что относились ко всему этому, — он обвел широким жестом аудиторию, явно имея в виду их занятия, — не слишком-то серьезно.
— Эм... — Гарри моргнул.
— Он хочет сказать, — заговорила Падма Патил, — что нам было весело. Нам всем, — она оглянулась на других членов КАБРиСа, и те согласно закивали. — И ты действительно хороший учитель. Но мы не подумали, что для тебя это значит гораздо больше, чем веселые посиделки.
— Ты учил нас защищаться, подходил к этому серьезно, а мы превратили занятия в балаган, — добавила Джинни. — Но это совсем не значит, что мы не хотели научиться, просто все эти уроки нам так…
— Нравились, — подхватил Джордж.
— Что мы расслабились, — добавил за брата Фред.
— И забыли истинное их предназначение, — проворчал Рон.
— Но это нас не оправдывает, — добавила Кети Белл.
— Ты столько сил и времени тратил, чтобы нас чему-то научить, а мы отнеслись к этому как к игре, — сказала Джинни. — И, наверное, обидели тебя и разочаровали. За это мы все извиняемся и просим тебя снова нас учить.
— И на этот раз мы обещаем хорошо себя вести, — клятвенно сложил руки Джордж, на губах его заиграла лукавая улыбка. — А ты, пожалуйста, постарайся в случае нового приступа негодования не вытирать нами пол. Как тебе предложение?
В аудитории повисла тишина, пока все участники выжидающе смотрели на Поттера, а тот растерянно моргал, гадая, каким образом его персональная истерия довела всех этих людей до тяжелого приступа самобичевания. Он мельком глянул на Гермиону, но та ответила ему холодным взглядом, давая понять, что к всеобщему извинению не присоединяется, и пришла сюда только ради своих однокурсников. Гарри посмотрел на остальных ребят.
Чёрт возьми. Он ведь совершенно не думал, что кто-то тут несерьезно относится к занятиям. Напротив, он видел энтузиазм и жадный интерес, горящий в глазах, когда его слушали, видел азарт и восторг, когда у них что-то получалось, и сам чувствовал что-то сродни гордости, наблюдая за их успехами. Пусть они порой халтурили или ленились, пусть иногда занятия незаметно перетекали в дружеские посиделки, пусть приходилось по сто раз повторять одно и то же, прежде чем они понимали, что от них требуется, пусть он часто злился и ворчал, Гарри не мог не признать, что начал получать удовольствие от этих собраний. Хоть немного.
А всё, что он наговорил им тогда… все те слова…
Впрочем, конечно, он будет конченым кретином, если сейчас же не воспользуется ситуацией. Поттер глубоко вдохнул…
— Я… хм, рад, что для вас это так же важно, как и для меня, — негромко начал он, переводя взгляд с одного лица на другое. — И надеюсь, что впредь мы все будем относиться к этим урокам более ответственно и уважать потраченное друг на друга время, — он прочистил горло. — Со своей стороны я обещаю, — Гарри против воли усмехнулся, — что постараюсь быть чуточку терпимее.
Послышались негромкие смешки, и напряжение, царящее в аудитории, начало постепенно спадать.
— И всё-таки, Гарри, не ожидал я от тебя, что ты можешь быть таким брутальным! — насмешливо заметил Блэйз.
— Точно-точно! — рассмеялся Джордж. — Что в тебя вселилось, а?
Гарри, словно извиняясь, с улыбкой развел руками.
— У всех выдаются тяжелые дни, — уклончиво протянул он.
— Или недели, — фыркнула себе под нос Дафна.
Поттер, хмыкнув, соскочил с парты на пол и, отложив в сторону свиток, хлопнул в ладоши.
— Ну раз мы во всем разобрались, — сказал он, — предлагаю больше не терять время на болтовню.

* * *
Вернувшись в общежитие Слизерина после собрания КАБРиСа в приподнятом настроении, Гарри вознамерился срочно помириться с лучшим другом, но, оказалось, что того там нет. В итоге он застрял в общей гостиной в компании Дафны и Блэйза.
— Между прочим, я всё ещё жду извинений, — морозно напомнила Гринграсс, глянув на него поверх учебника по чарам.
Отвлеченный собственными мыслями, Гарри не сразу понял, о чем речь и недоуменно нахмурился.
— Что?
Фиалковые глаза, пристально наблюдающие за ним из-за книги, опасно сузились. Забини осторожно глянув на сокурсницу, потихоньку удалился в другую часть гостиной под предлогом нестерпимого желания поиграть в шахматы с Драко. Поттер проводил его равнодушным взглядом и снова посмотрел на Дафну.
— Так о чем ты говорила? — спросил он.
— О том, что ты стоишь в шаге от фатальной ошибки, милый, — ласково проворковала та.
— М-м-м, да?
— Да, — Гринграсс отложила в сторону учебник и надменно взглянула на него. — Обычно я не лезу в чужие дела, но всё же позволь поинтересоваться, почему ты так ужасно вел себя всю прошлую неделю?
— Ну, я…
— И лучше бы это была достаточно веская причина, — с нажимом добавила Дафна. — Потому что ты не просто отвратительно себя вел. Ты ко всему прочему игнорировал меня.
По губам Поттера расползлась шутливая полуулыбка.
— Ты беспокоилась? — растроганно уточнил он.
— Ты перестал меня веселить, — обиженно сообщила Гринграсс. — Мне всю неделю было чудовищно скучно по твоей вине.
Гарри в ужасе распахнул глаза.
— Боже мой! Как я мог?! — выдохнул он. — Простишь ли ты меня когда-нибудь?
Она едва заметно улыбнулась.
— Даже и не знаю, Гарри. Тебе придется очень постараться, чтобы вернуть мою благосклонность.
— Ради этого я готов на любой подвиг! — с жаром пообещал Поттер, глаза его смеялись.
— Прекрасно, — довольно заключила Дафна, игнорируя его кривляния. — Тогда объясни, почему ты был сам не свой?
— Тебя так взволновало моё состояние? — умилился Гарри.
— Просто я любопытная, — Гринграсс нетерпеливо отмахнулась от его сияющего взгляда.
— По правде сказать, всё дело в неудачном эксперименте с зельем, — тот досадливо скривился.
— Эксперименте? — теперь она выглядела заинтересованной.
— Да. Видишь ли, я пытался усовершенствовать формулу успокоительного эликсира, переусердствовал с ингредиентами, моё научное изыскание взорвалось, и я нанюхался дыма, который, как ни смешно, оказал на меня строго противоположное воздействие. Всё прошло только пару дней назад, — на одном дыхании протараторил Поттер давно придуманное оправдание, которое до этого момента так ни разу ему и не пригодилось. — Конец истории.
Дафна с минуту молчала, с подозрением разглядывая его лицо и наконец с легким разочарованием протянула:
— И это всё?
— Ну да.
— Совсем неинтересно, — досадливо насупилась она.
— А ты чего ждала? — удивленно полюбопытствовал Гарри.
Дафна в ответ только неопределенно повела плечом.
— Чего-нибудь более увлекательного, — призналась она и насмешливо взглянула на него. — Но ты все же запиши где-нибудь формулу, возможно, наш декан будет рад с тобой её обсудить, когда ты придёшь к нему извиняться.
— Вообще-то ему я не собираюсь рассказывать, — пробурчал Гарри, прекрасно понимая, что Снейп запросто учует неискренность в таком объяснении даже не смотря на то, что Поттер действительно набросал примерный состав экспериментального зелья, на случай если придётся-таки поделиться этой версией событий с деканом Слизерина.
— Есть вероятность, что у тебя не будет другого выбора, — заметила Дафна.
— Я в курсе.
Гринграсс на это лишь безразлично хмыкнула. Отчего-то у Поттера возникло подозрение, что та ни слову из его рассказа не поверила. И всё же они оба сделали вид, что его объяснение всех устраивает.
Гарри оглянулся, услышав, как с шорохом открылся проход в коридор. К его разочарованию, это всего лишь возвращались двое семикурсников. Заметив его взгляд, Гринграсс зевнула, прикрыв рот рукой, и потянулась, явно собираясь уходить.
— Я рада, что мы всё прояснили, — заключила она.
— Так я прощен? — с надеждой спросил Поттер, снова переключая на неё своё внимание.
— Пока не знаю, — уголки её губ подрагивали в улыбке. — Наверное, тебе придется пару раз сводить меня в Хогсмид, прежде чем я подумаю, стоит ли мне пересмотреть своё решение.
Гарри широко улыбнулся.
— Как насчет субботы?
— Трудно сказать, — она сделала вид что задумалась, — у меня очень плотный график.
Поттер откинулся на спинку дивана, насмешливо её разглядывая.
— А ты не пытаешься упростить мне задачу, да? — весело прокомментировал он.
— Даже и не надейся на это, — мурлыкнула девушка, — в следующий раз будешь осторожней со своими… экспериментами, — быстро поцеловав его в щёку, она поднялась с дивана. — Спокойной ночи, Гарри.
— Спокойной ночи.
Поттер проследил, как она скрылась за дверью спальни для девочек, и снова обратил взгляд на вход в гостиную. Похоже, Том тоже не пытался упростить ему задачу, пропадая неизвестно где. Повздыхав ещё какое-то время в гордом одиночестве, Гарри не выдержал и сам отправился на поиски друга.

К тому моменту, как Арчер нашелся в Тайной Библиотеке, боевой запал Поттера отчасти выветрился. Теперь он тоскливо переминался с ноги на ногу рядом с рабочим столом, за которым в окружении дневников Салазара расположился его лучший друг, и не знал, что сказать.
— Том? — тихо позвал он, тот в ответ лишь молча изогнул бровь, сосредоточенно что-то записывая. — Извини.
Друг, нужно заметить, совсем не помогал ему найти верный путь к примирению, продолжая сохранять ледяное молчание. Гарри прочистил горло.
— Мне правда жаль…
— Сочувствую, — отозвался Арчер. — Можешь пойти со своими сожалениями в другое место? Ты меня отвлекаешь.
Гарри нахмурился.
— Я вообще-то тут пытаюсь извиниться.
— Неужели? — Том иронично глянул на него. — А я думал, ты дыру в полу протоптать пытаешься.
Гарри перестал перекатываться с пятки на мысок и решительно свел брови у переносицы.
— Я был не прав.
— О?
— Том, серьёзно, я… ну… эм…
— Гарри, — Арчер со вздохом откинулся на спинку кресла, обратив на друга раздраженный взгляд, — либо сформулируй внятное предложение, либо иди порепетируй где-нибудь. На листочке себе шпаргалку напиши, выучи и возвращайся. У меня нет ни времени, ни желания тут всю ночь слушать твои заикания.
— Я же сказал, что мне жаль! — насупился Поттер.
— Я слышал. Ещё что-то? Нет? Тогда спокойной ночи, — Том вернулся к своим записям.
Гарри сердито цокнул языком и размашистым шагом направился к выходу, но уже у самой двери остановился и, резко развернувшись на каблуках, вернулся обратно.
— А знаешь, это ты виноват! — рявкнул он.
— Прошу прощения? — Арчер в вежливом недоумении поднял брови.
— Именно! — Поттер скрестил руки на груди. — Если бы ты всё это время не вел себя как надменный засранец, мне бы в жизни такая чушь в голову не пришла!
— То есть опять я виноват? — с издевкой уточнил Том.
— Нет! — тут же воскликнул Гарри. — То есть да!
Арчер язвительно усмехнулся. Поттер открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но, передумав, снова его закрыл, шутливый настрой исчез, словно его и не было. Дёрнув уголком губ в досадливой полуулыбке, он отошел к стеллажам с книгами и замер спиной к Тому. В библиотеке повисла густая, наполненная сумрачным молчанием тишина. С тихим вздохом Гарри медленно поднял руку и постучал костяшками пальцев по корешкам книг, собираясь с силами сказать то, что давно хотел.
— Как давно наша дружба превратилась вот в это? — не оборачиваясь, спросил он.
— Во что, Гарри? — Арчер вполоборота смотрел на него, закинув локоть на спинку стула.
— В сплошную ложь, — голос Поттера звучал напряженно и подавленно.
— Не понимаю, к чему ты клонишь, — ровно отозвался Арчер.
— Ради Мерлина, Том! — разворачиваясь к нему всем корпусом, почти в отчаянии выдохнул Гарри. — Ты даже сейчас врёшь! Ты врёшь постоянно! С самого начала этого года ты только и делаешь, что умалчиваешь о чем-то! Я не слепой и не дурак, — Гарри сделал сиплый, судорожный вдох. — Я понимаю: что-то происходит, я вижу это в твоих глазах, твоём поведении, твоих словах и поступках! Я, чёрт возьми, совершенно не понимаю, что творится в твоей голове, и не понимаю, какие цели ты преследуешь. Но дело в том, что мне, — он на миг замолчал, переводя дыхание, — мне всё равно. Что бы ты ни задумал, мне всё равно!
Брови Арчера удивленно изогнулись.
— Вот как?
— Том, пойми же, ты мой лучший друг! Ты моя семья! Единственная семья, которая когда-либо у меня была. А семью, как известно, не выбирают, и каким бы заносчивым, самовлюбленным паразитом ты ни был, я… принимаю тебя. Поэтому я прошу тебя, Том, — Гарри шагнул ближе, — пожалуйста, если наша дружба хоть что-то для тебя значит, если моё мнение, мои мысли и чувства имеют для тебя значение, пожалуйста, не лги мне! — он сделал ещё один шаг навстречу. — Возможно, тебе кажется, что я тебя не пойму или что от меня нет никакой пользы и даже если это так, даже если я и правда ничем не могу помочь, просто поговори со мной. Расскажи мне, что ты делаешь, о чем думаешь, чего добиваешься? Я выслушаю, я буду рядом, что бы ты ни решил, чего бы ни хотел. Я обещаю, что…
— Что? — насмешливо перебил Арчер, когда Гарри запнулся, чтобы сделать вдох. — Что не отвернёшься от меня? Что не возненавидишь?
Поттер покачал головой.
— Я никогда не смогу возненавидеть тебя, — сказал он. — «Не предавать и не бросать друг друга», помнишь? — он горько усмехнулся. — Даже если для тебя наша клятва уже ничего не значит, для меня она, — он на миг отвел взгляд и негромко сказал: — Для меня она определяет всё. Каждый мой поступок и каждое принятое решение. Вдвоём против всего мира, Том. Мы верили в это. Действительно верили. Мы верили друг другу. Только друг другу и никому больше, — в глазах Поттера застыли боль и смятение, когда он вновь посмотрел на Тома. — Что изменилось?
Арчер пожал плечами, не сводя с него пристального взгляда.
— Мы повзрослели, Гарри, — просто ответил он.
— Разве это оправдывает нечестность? — вымученно улыбнулся Поттер, не зная, как ещё достучаться до друга, казалось, чем настойчивее он старался это сделать, тем больше Арчер закрывался от него.
— Хочешь поговорить о неискренности? — на губах Тома играла холодная насмешка. — Смотрю, тебе нравится раз за разом выдвигать это обвинение, — его взгляд стал жестче. — Но что насчет тебя? Ты разве ничего от меня не скрываешь?
Гарри дёрнулся, чувствуя, как от последних слов друга в душе клубком сворачивается нечто отвратительно холодное и тёмное. Он думал… он надеялся, что этот разговор изменит хоть что-то. Что возможность облечь свои чувства и мысли в слова хоть отчасти заполнит эту растущую холодную пустоту в душе, но отчего-то теперь её стало только больше. Будто в груди разрасталась чёрная дыра. Он встретился взглядом с тёмными глазами лучшего друга, рассчитывая найти в них далёкий призрак того мальчика, который когда-то поклялся, что они всегда будут лучшими друзьями, того человека, которому всегда мог доверять абсолютно и безраздельно, но видел лишь холодную обсидиановую бездну и равнодушие.
Что ж, пожалуй, он больше не знал, что делать.
— Удар в ответ на удар, — тихо сказал Гарри. — Ложь в ответ на ложь. Обвинение в ответ на обвинение, — он покачал головой и безрадостно усмехнулся. — Очень в стиле Томаса Арчера. Только вот, — он вздохнул, — только вот ты всегда поступал так лишь с чужаками, — Поттер помедлил, разглядывая спокойное лицо друга. — С каких пор я стал для тебя чужим, Том?
Арчер молчал, а Гарри не хотел слышать ответ. Он и так услышал достаточно. Больше ни разу не взглянув на друга, он пересек библиотеку и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
С этого вечера они с Томом больше не разговаривали.

Этой же ночью, раздавленный и опустошенный, Гарри уснул практически мгновенно, надеясь, что хотя бы так тревога и отчаяние, терзающие душу, отступят. Но даже во сне холод и одиночество не покидали его. Он видел огромное озеро, где вместо воды волнами расходилась в стороны вязкая черная жидкость, похожая на кровь, и человека, отчаянно пытающегося выбраться на берег. Гарри держал его за руки, кричал и звал его, пытался помочь, пытался спасти, но запястья, испачканные кровью, выскальзывали из его пальцев. Последним, что он запомнил, когда озеро поглотило утопающего, было красивое бледное лицо, искаженное ужасом, и широко распахнутые серые глаза, взирающие на него с немой мольбой о спасении. Гарри упал на колени, снова и снова выкрикивая имя человека и не слыша собственного голоса. Не слыша ничего. Вокруг было оглушительно тихо. И невыносимо холодно.
Задыхаясь от ужаса, Гарри открыл глаза, слепо глядя в потолок. Его била дрожь, а по лбу стекали капли пота. В горле застрял отчаянный крик, а душу разрывало чувство потери. Перед внутренним взором всё ещё стояло бледное, испуганное лицо, исчезнувшее в озере черной крови, а в ушах гремело одно единственное слово. Имя, которое он так отчаянно снова и снова пытался прокричать во сне.
Гарри разомкнул пересохшие губы и, сделав глубокий вдох, едва слышно прошептал в ночную полутьму:
— Сириус…

Глава 21. Ушедшим людям не вернуться тоже…

"Ушедшим людям не вернуться", — тоже
Я эту фразу слышал много раз,
Как прочие, что выводом похожи.
Но вот теперь — что толку с этих фраз?
В сознанье лёд... он не желает таять,
Смотрю на мир сквозь мутное стекло,
И с каждым днём меня подводит память.
Я знаю правду, время истекло,
Но тем, кто в ложь приноровился верить,
Крупицами нетрудно обойтись:
И словно я не знал ещё потери,
И ты со мной, лишь только оглянись!..
Себя на миг возможность обмануть —
Всего на свете оказалась суть.

Привалившись плечом к дверному косяку, Сириус с задумчивой улыбкой рассматривал крестника, который вот уже минут десять гипнотизировал взглядом содержимое своего сундука. Гарри вел себя немного странно. Когда до Рождества оставалась примерно неделя, он неожиданно связался с Блэком через двустороннее зеркало и настойчиво расспрашивал, всё ли с ним в порядке. Убедившись, что крёстный здоров, не грустит, не скучает и в целом вполне доволен жизнью, Поттер как-то чересчур поспешно свернул разговор, сконфуженно распрощавшись с Сириусом. Но буквально на следующий день связался с ним снова. И так продолжалось до того самого дня, пока Гарри не приехал в штаб Ордена на каникулы. Сириус видел, что хоть тот и старается вести себя жизнерадостно и дружелюбно, что-то беспокоит его. Гарри казался подавленным. Блэк полагал, что это поведение как-то связано с тем, что Арчер в этот раз с ним не приехал, но спрашивать не решился, опасаясь, что только еще сильнее расстроит крестника.
— Чемодан сам себя не разберет, Сохатик, сколько бы ты на него ни смотрел, — весело заметил он.
Гарри вздрогнул от неожиданности и оглянулся на Блэка.
— Си-Сириус! — он моргнул и смущенно улыбнулся. — Я не слышал, как ты вошел… давно ты тут?
— Не очень, — крёстный чуть помрачнел. — Ты в порядке?
— Я…
Гарри снова уставился на содержимое своего сундука, разглядывая спрятанные там разноцветные свертки. В этом году он накупил столько подарков: квиддичные перчатки для Рона, жемчужную заколку для Дафны, футляр под флаконы с зельями для Блэйза, исчезающие шкатулки для обмена записками близнецам Уизли, набор для ухода за метлой для Джинни, пару сережек в форме бабочек Луне, сборник с описанием трав для Невилла… чехол на запястье для волшебной палочки Гермионе и два тома о динамке и совместимости чар для Арчера. Завернутые в серебристую бумагу книги, предназначающиеся Тому, особенно сильно давили на нервы. Гарри почти месяц искал эти издания, зная, что такой подарок определенно понравится лучшему другу, но… что теперь делать с этими книгами? До Рождества оставался один день, а Гарри так и не отправил ни одного подарка. Ему казалось неправильным поздравлять кого бы то ни было и при этом ничего не подарить Арчеру. Если бы он так поступил, это бы только подтвердило, что от их дружбы ничего не осталось. А признавать это было выше его сил.
Гарри тряхнул головой и, бросив на разноцветные свертки с подарками одну из повседневных мантий, захлопнул сундук.
— Я в порядке, — сказал он, взглянув на крёстного. — В полном порядке. Ремус уже приехал?
Сириус смерил крестника подозрительным взглядом.
— Обещал быть через час… послушай, хм, — он помедлил, — я тут подумал, что, возможно, тебе будет скучно отмечать Рождество в компании нудных взрослых, поэтому, если хочешь, мы можем пригласить Гермиону или ещё кого-нибудь из твоих друзей.
При упоминании его гриффиндорской подруги плечи Поттера на миг поникли, но больше он своих чувств ничем не выдал.
— Всё в порядке, — натянуто улыбнулся Гарри. — Они же будут праздновать со своими семьями, — он помолчал, и улыбка на его губах смягчилась, став более искренней. — Я тоже буду отмечать с семьей, — Поттер взглянул в глаза крёстного, — с тобой. Мы же семья, да?
Несмотря на то, что слова Гарри в какой-то мере тронули Блэка, он не мог не заметить странной безнадежности в его голосе. Гарри выглядел, как человек, отчаянно цепляющийся за последнюю надежду. Но откуда вся эта меланхолия?
— Конечно, мы — семья, Сохатик, — тем не менее сказал он, подумав, что, возможно, следовало отметить Рождество в новом доме, а не в поместье Блэков, где даже у самого жизнерадостного человека невольно появятся мысли о суициде. — Идем, выпьем чаю и подумаем, что бы приготовить на праздник, — помедлив, предложил Сириус, гадая, как бы развеять гнетущую атмосферу.
— О! Я умею делать яблочный пирог! — оживился Поттер, поднимаясь с пола.
— Отличные новости, значит, с голоду мы не умрем, — хохотнул Блэк. — А то я уже начал беспокоиться, что ты такой же «блестящий» кулинар, как и я, и мы закончим праздники, подорвав к чертям нашу кухню и весь этот проклятый дом в придачу.
Они вышли в коридор, Гарри рассмеялся, оглянувшись на крёстного.
— Не волнуйся, Сириус, — шутливо сказал он, — даже если бы я не умел готовить, Виви не даст нам пропасть.
— Виви — это тот эльф, который пытался тебя отравить, да? — уточнил тот, вскинув брови. — Весьма обнадеживающе.
— О, да брось, это было давно, и с тех пор Виви полностью реабилитировался!

* * *
Послышался негромкий стук в дверь, за которым последовала деликатная тишина, пока посетитель терпеливо ожидал разрешения войти. Том на миг оторвал взгляд от сгорбленного старого домовика, с легким недовольством взглянув на дверь, после чего вновь переключил внимание на эльфа.
— Благодарю за информацию, Кричер, ты, как и обычно, очень помог, — он любезно улыбнулся.
— Безродные отребья и предатели крови заполонили дом госпожи, — жалобно проскрежетал тот. — Когда вы изгоните их оттуда, молодой господин?
— Скоро, — пообещал Том. — Теперь возвращайся обратно и наблюдай за ними.
Домовик снова низко поклонился и с тихим хлопком исчез. Том фыркнул и вернулся к своему рабочему столу, достав из ящика золоченую шкатулку.
— Как удобно, когда в стане врага есть верный тебе домовой эльф, — весело бросил он в сторону дремавшей у камина Нагини, открывая крышку шкатулки, в которой хранился тяжелый перстень с красным рубином. — И, подумать только, ни одному кретину там не пришло в голову, что недолюбленный домовик при должной мотивации может стать шпионом.
— Я до сих пор не понимаю, зачем ты сам шпионишь, если это ушастое недоразумение и так обеспечивает тебя всей необходимой информацией о твоих врагах, — сонно заметила змея.
— Это другое, — Том достал перстень из шкатулки и надел на безымянный палец, в то же мгновение весь его силуэт будто подернулся дымкой, начав меняться: он стал выше ростом и шире в плечах, лицо его осунулось и побледнело, а глаза приобрели насыщенный алый оттенок.
«Иронично, — подумал он, изучая своё лицо в отражении зеркала, — почему этот облик до сих пор кажется мне более чужим, чем лицо шестнадцатилетнего мальчишки?»
Неторопливо опустившись в кресло за своим рабочим столом, Тёмный Лорд небрежно оправил складки тяжелой бархатной мантии и взмахом руки снял запирающие чары с двери. Тихий щелчок замка для ожидающего в коридоре посетителя был достаточным знаком, и через мгновение дверь открылась. Порог переступила высокая женщина c блестящей копной чёрных волос, обрамляющих худое серовато-белое лицо ореолом буйно вьющихся кудрей. Годы в Азкабане безжалостно иссушили и состарили некогда красивую ведьму, и все же фанатичная преданность всё так же ярко пылала в тёмных глазах, а взгляд по-прежнему оставался пронзительным и надменным. Увы, помимо прочего к этому прибавилось и лёгкое безумие. А возможно и не очень лёгкое…
— Мой Лорд, — переступив порог, Беллатриса Лестрейндж склонилась в низком поклоне, — вы звали меня?
— Да, — отрывисто бросил он, махнув рукой в сторону гостевого кресла. — Сядь, — дождавшись, когда она расположится напротив него, Волдеморт коротко улыбнулся. — Скажи мне, Бэлла, как быстро ты можешь подготовить апелляцию с требованием предоставить тебе права на владение поместьем Блэков? И что может тебе для этого потребоваться?

* * *
Люпин прибыл на площадь Гриммо ближе к вечеру и выглядел он уставшим и мрачным.
— Я всё еще думаю, что это плохая идея, — признался он, усаживаясь за стол.
— Прекрати, Лунатик, — отмахнулся Блэк, — канун Рождества! Неужели ты думал, что мы с Сохатиком оставим тебя одного?
— Сириус, сегодня полнолуние, — веско напомнил Ремус.
— И что с того? Ты же пьешь Ликантропное зелье, — тот пожал плечами. — Никакой угрозы.
Люпин бросил короткий взгляд на Гарри, который как раз поставил перед ним чашку с чаем и тарелку с пирогом. Поттер, перехватив взгляд оборотня, уверенно ему улыбнулся.
— Всё будет хорошо, Ремус, не переживай, — пообещал он, усаживаясь за стол.
— А если ты так беспокоишься насчет волка, то в подвале дома есть пара тюремных камер, — Блэк поморщился от собственных слов, потому что предлагать другу провести ночь перед Рождеством запертым в тюремной камере, было как-то неправильно.
Гарри, поперхнувшись чаем, вытаращился на крёстного.
— Прямо настоящие камеры?! — недоверчиво уточнил он.
Сириус смерил крестника недовольным взглядом.
— У меня семейка психов, чего ты ждал?
— Круто! — глаза Поттера просияли восторгом. — А можно посмотреть?
— У тебя какая-то нездоровая реакция на эту информацию, Сохатик, ты в курсе? — с наигранным беспокойством заметил Блэк.
— Но это же фамильные тюремные камеры Блэков! — воскликнул Поттер. — Наверняка там куча всего интересного!
— Что там может быть интересного? — проворчал Сириус. — Каменные стены, холод, грязь и пауки…
— Как думаешь, там какие-нибудь древние чары могут быть? — продолжал с жаром расспрашивать Гарри.
— Без понятия, — Блэк скривился. — Серьезно, Гарри, откуда столько восторгов?
— Просто так, — пожал плечами Поттер, чуть поумерив пыл.
Ремус, который весь этот разговор прослушал, уткнувшись взглядом в свою чашку с чаем, поднял голову, взглянув на Блэка.
— Знаешь, я думаю, что вам и правда стоит воспользоваться этими камерами сегодня ночью, — тихо сказал он. — На всякий случай.
— Как скажешь, — Сириус задумчиво побарабанил пальцами по столу. — С другой стороны, зачем тебе запираться в камере? Мы могли бы закрыть тебя в одной из комнат дома…
— Камера надежнее, — нахмурился Ремус.
— Ну, тебе виднее, — со вздохом согласился Блэк, которому отчаянно не нравилась идея запереть лучшего друга в тюремной камере на всю ночь. — Гарри, — он вопросительно взглянул на крестника, который после новой информации о неожиданных особенностях фамильного особняка Блэков впал в подозрительную задумчивость. — Присоединишься к экскурсии в подвалы поместья Блэков?
— Конечно! — тут же откликнулся Поттер. — И, наверное, нужно что-нибудь теплое туда принести, чтобы Ремус в этих камерах не продрог до костей. Поищем какую-нибудь мягкую лежанку, — он перевел вопросительный взгляд на Люпина. — Для волка в смысле. Должен же он где-то спать, да?
Сириус и Ремус обменялись взглядами, Гарри недоуменно моргнул.
— Я что-то не то сказал?
— Нет, просто, — Блэк покосился на друга, — Ремус благодаря зелью сохраняет человеческий разум. Поэтому беспокоится об удобствах волка… это как-то…
Гарри поднял руки.
— Я никого не хотел обидеть!
— Ты и не обидел, — Люпин бросил виноватый взгляд на Сириуса, а после очень пристально посмотрел в глаза Гарри: — В любом случае, даже если бы я не принял Ликантропное зелье, волк бы не спал. Поэтому не стоит думать о таких мелочах.
— И все равно, мне кажется, нужно что-то тёплое и мягкое, где можно было бы посидеть, — Гарри почесал затылок, — в смысле полежать. И вообще, Ремус, одно то, что тебе придется провести ночь перед Рождеством, запертым в тюремной камере, уже паршиво. Пусть там хоть будет уютно… насколько это возможно.
— Это совершенно необязательно…
— Обязательно, — уверенно перебил друга Блэк. — Гарри прав. Идём, — он поднялся из-за стола, — подготовим тебе спальное место на эту ночь.

* * *
Тяжелая дубовая дверь, обитая железом, поддалась только со второй попытки и, надсадно заскрипев, открыла обзор на непроглядный мрак, из глубин которого в нос тут же ударил запах затхлости и крысиного помёта. Гарри брезгливо поморщился и, поколебавшись, переступил порог, освещая масляной лампой мрачную камеру.
— Миленько, — постно прокомментировал он. — Сириус, а ты уверен, что это самая подходящая комната?
Блэк, который в это время с тоскливым выражением на лице бродил из камеры в камеру, пожал плечами.
— В этой, по крайней мере, не сыро.
Гарри прошел внутрь и оглядел серые каменные стены и низкий потолок. В памяти невольно всплыло воспоминание о другой камере, где он провел почти две недели, запертый и брошенный умирать от голода и жажды. Поттер неуютно передернул плечами и вышел в стылый полутемный коридор.
— Как-то тут не очень уютно, — тускло заключил он.
Сириус насмешливо фыркнул, глянув через плечо на крестника.
— И куда же подевался весь твой энтузиазм? — шутливо уточнил он.
Гарри почесал затылок.
— Я думал, что тюремные камеры в доме волшебников будут выглядеть более, хм… волшебно…
— Как, например? — весело удивился Сириус.
— Ну, не знаю… типа каких-нибудь сияющих сфер и все такое, — сконфуженно пробормотал Поттер и, глянув на крестного, развел руками: — Вопреки всему, у меня все ещё остались романтичные представления о волшебном мире.
— Сочувствую, — Сириус хлопнул его по плечу и оглянулся на Люпина, который стоял у самой лестницы, терпеливо дожидаясь, пока они определятся с камерой. — Лунатик, у тебя есть пожелания насчет твоей комнаты на эту ночь?
Ремус безрадостно хмыкнул.
— Дверь покрепче.
Гарри оглянулся на камеру, которую изучал до этого.
— А как она запирается? — поинтересовался он. — Я не вижу замочной скважины…
— А это, — Сириус усмехнулся, — и есть вся волшебная составляющая темницы. Все двери запираются фамильными чарами. Видишь руны? — он махнул рукой куда-то в сторону кованого кольца, на котором при ближайшем рассмотрении правда оказалась выгравирована руна. — Для каждой руны свои заклинания. Используешь такое, и дверь запечатает намертво. Но мы к этому прибегать не будем.
— Что? Почему? — вскинулся Люпин.
Блэк беспечно пожал плечами.
— Вы думаете, я помню эти заклинания? — делано возмутился он. — Больно надо мне было разучивать, как там эти камеры запираются. Это моя чокнутая матушка их все на зубок знала… ну и Регулус, наверное.
— И как тогда ты собираешься заблокировать дверь? — вопросительно изогнул бровь Люпин.
— Там встроен механический замок, и если сделать вот так, — Сириус привалился плечом к двери и повернул кольцо против часовой стрелки, раздался протяжный скрежет, а за ним щелчок, — то дверь закроется. Вуаля! — он подергал за кольцо, демонстрируя запертую дверь. — И не нужны никакие чары.
— А зачем замок, если есть чары? — заинтересовался Поттер.
— Ну, как минимум, потому что если в камеру посадить кого-то из членов семьи Блэк, который знает нужное заклинание, то руна его не удержит, — пояснил Сириус, поворачивая кольцо в двери в обратную сторону и открывая камеру. — А так выходит двойная защита.
— Получается, запирающее и отпирающее заклинания работают как с этой стороны, так и из камеры? — уточнил Гарри.
— Именно, — Блэк закатил глаза, — когда мы с братом были детьми, мы тут всё испробовали. Я его даже запер в какой-то камере и не выпускал. Регулус часа три там рыдал, пока у него наконец мозги не заработали в нужную сторону и он не вспомнил необходимое заклинание, — Сириус рассмеялся.
Гарри смерил крёстного долгим взглядом.
— А я смотрю, с чувством юмора у тебя всё в порядке было, — сухо прокомментировал он.

Ближе к вечеру стылая темная камера стараниями Гарри и Сириуса приобрела более приличный облик. Под потолком мерцали магические огоньки, освещая небольшое помещение, на полу были расстелены одеяла и разложены подушки, а каменные стены Блэк трансфигурировал в деревянные панели. На прочность стен чары никак не влияли, и от них по-прежнему веяло холодом, зато внешне смотрелось куда приятнее серой каменной кладки.
Даже Ремус, который всё это время настаивал на том, что его и так все устраивает, осматривал темницу с куда большим энтузиазмом, чем до этого. Довольные проделанной работой, все трое вернулись на кухню, где Виви как раз накрывал стол к ужину. Сириус предложил составить Люпину компанию этой ночью, ссылаясь на то, что может посидеть в камере в облике пса, но тот категорически отказался, заверив лучшего друга, что это совершенно необязательно. Гарри все это время задумчиво ковырялся вилкой в тарелке, никак не комментируя разговор волшебников. При первой же возможности он деликатно удалился в свою комнату, где какое-то время в задумчивости бродил из угла в угол, а потом, открыв свой сундук, вытащил оттуда все приготовленные на Рождество подарки и критически оглядел гору разноцветных свертков.
— Если я буду сомневаться из-за такой ерунды, то как смогу с чем-то более важным справиться? — с упреком пробормотал он.
Вызвав своего домовика, он велел ему доставить все подарки адресатам, включая Арчера и Грейнджер, после чего до утра оставаться у Хельги и ни при каких обстоятельствах не отзываться, если кто-то кроме Гарри будет его звать. Как только Виви с поклоном исчез, исполняя его указания, Поттер вооружился волшебной палочкой и отправится в холл дома. Ему предстояло очень тихо и очень незаметно побеседовать с одним кошмарно вздорным портретом и он пока не был уверен, что из этого хоть что-то получится.


* * *
Услышав, как лязгнул замок и заскрипела, открываясь, дверь, Люпин, расположившийся на поверх расстеленного на полу одеяла, повернул голову и удивленно вскинул брови, встречаясь взглядом с шагнувшим в камеру волшебником.
— Гарри? — он обеспокоенно нахмурился. — Что ты тут делаешь?
— Странный вопрос, — заметил тот и, закрыв за собой дверь, коснулся ее волшебной палочкой, прошептав заклинание, послышался скрежет засовов, и дверь на миг охватило голубоватое сияние.
Люпин с тревогой поднялся на ноги.
— Что происходит?
— Мы вроде как решили, что сегодня я попробую избавить тебя от проклятья, — Поттер отошел в противоположный угол камеры и, положив на пол большой черный мешок с непонятным содержимым, обернулся к Ремусу. — Чему ты так удивлен?
— Но я думал… — он замолчал, бросив быстрый взгляд в сторону двери. — Зачем ты запер камеру?
— Несколько причин, — тот улыбнулся, — но, в основном, чтобы сюда никто не ворвался и ничего не испортил.
— И как долго ты намерен тут быть? — с подозрением осведомился Люпин. — До обращения осталось не больше получаса.
Гарри пожал плечами и, усевшись на пол, покрутил головой, разминая шею.
— Ну скорее всего на ритуал уйдет вся ночь…
— Вся ночь?! — ахнул Ремус. — Ты в своём уме?!
— А что не так? — невозмутимо уточнил Поттер, поднимая на него непонимающий взгляд.
— Гарри, я же не принял ликантропное зелье…
— Я в курсе…
— Ты хоть осознаешь, что волк…
Гарри успокаивающе улыбнулся:
— Ремус, всё в порядке…
— Нет! Не в порядке! — тот бросился к двери, ударив по ней кулаком: — Сириус!!!
— Он тебя отсюда вряд ли услышит, — постно заметил Поттер, наблюдая за ним со своего насеста. — Серьезно, Ремус, мы же все обговорили летом. Почему ты теперь против?
— Почему?! — Люпин едва не задохнулся. — Когда мы обсуждали это, я не думал, что ты вознамеришься запереться в клетке с волком! Во имя Мерлина, это же самоубийство!
— Ну ты мог и уточить детали, знаешь ли, — с легкой полуулыбкой отшутился Поттер.
— Я даже подумать не мог, что тебе в голову придет такое безумие!
Гарри помолчал, склонив голову к плечу.
— Не пойму, — медленно протянул он, — а ты чего ожидал?
— Не знаю! Но не этого! — Люпин в бессильной злости вновь ударил кулаком по двери.
— Ты думал, я тебе принесу зелье или пару раз взмахну палочкой? — Поттер насмешливо поднял брови. — Или буду из-за двери с волком ворковать? Ремус, ты же должен понимать, что ритуал такого рода потребует куда больше.
— Но не запираться тут со зверем! — Люпин в отчаянии посмотрел на совершенно невозмутимого подростка, расположившегося у противоположной стены. — Гарри, ты погибнешь, — прохрипел он. — Как я буду жить, зная, что…
— Я не погибну, — уверенно перебил его Поттер. — Я знаю, что делаю, просто поверь мне.
— Поверить?! — начиная злиться, процедил Ремус. — Как, скажи на милость, я могу верить тебе, когда ты уже обманул меня?
— Я тебя не обманывал, — спокойно качнул головой Гарри. — То, что ты не знал подробностей…
— Ты говорил, что тебе ничего не грозит, — с нажимом напомнил Люпин.
— Мне и правда ничего не грозит, — улыбнулся Гарри, но, перехватив напряженный и недоверчивый взгляд собеседника, тяжело вздохнул, понимая, что того эти заверения ничуть не убедили. — Ну, хорошо, — сказал он, решив зайти с другой стороны: — Слушай, ты ведь в курсе, как я прошел первое испытание с драконом в прошлом году?
Люпин на миг опешил, непонимающе глядя на него.
— При чем тут…
— Я окружил себя щитом, который не смог уничтожить даже дракон, — перебивая его, с нажимом напомнил Поттер. — Думаешь, волку под силу обойти в этом дракона?
Люпин помолчал, обдумывая его слова.
— Хочешь сказать, что окружишь себя барьером? — на всякий случай уточнил он.
— Ага, — просиял Гарри.
Всё ещё сомневаясь, Ремус покачал головой, но теперь казался чуть спокойнее.
— Но почему ты не можешь просто провести ритуал с другой стороны двери? — всё же настаивал он.
— И как ты себе это представляешь? — моргнул Поттер. — Забаррикадироваться от беснующегося волка и пытаться вести с ним переговоры через крохотное окошечко для еды? Вот это точно не сработает.
— Зато ты будешь в безопасности.
— И как это решит вопрос с проклятьем? — весело удивился Гарри. — С таким же успехом я просто могу отправиться обратно в свою комнату и лечь спать.
— Не такая уж это и плохая идея, как мне кажется, — в полголоса заметил Люпин, смерив его предупреждающим взглядом.
— Ремус, просто успокойся, — мягко попросил тот. — Тебе сейчас совершенно о другом нужно думать.
Несколько минут Люпин пристально рассматривал лицо Гарри, отмечая горящий взгляд и твёрдую уверенную улыбку. Похоже, переубедить его не представлялось возможным — тот искренне верил в то, что ему каким-то образом удастся усмирить волка и справиться с проклятьем. Полнейшее безумие…
— Ты сумасшедший, Гарри, — запустив пальцы в волосы, мрачно заключил он.
— Да, мне говорили, — Поттер беззаботно махнул рукой. — Зато со мной весело.
— Не то слово, — усмехнувшись против воли, согласился Люпин. — Как ты вообще узнал запирающие чары для темницы? — не выдержав, поинтересовался он.
— А, ерунда, — Гарри рассмеялся, — я просто с большим интересом отнёсся к семейным манускриптам Блэков, чем Сириус.
— И за один вечер нашел нужные чары? — смерив его скептическим взглядом, уточнил Ремус.
Гарри скромно потупился.
— Я талантливый.
Люпин мученически застонал и, покачав головой, вернулся в свой угол камеры, усевшись напротив подростка.
— Клянусь Мерлином, из всех безумных… — он замолчал, прикрыв глаза, — хорошо, расскажи, что мне нужно знать и что ты собираешься делать.

* * *
— Блэк, ты здесь?
Сириус оторвался от чтения и, обернувшись к камину, досадливо поморщился.
— Мордред и все его злодеяния, — вздохнул он. — Какой омерзительный сюрприз, Снейп. Что побудило тебя портить своей рожей и без того паршивый интерьер?
Северус брезгливо скривился на это приветствие.
— О, поверь, Блэк, мне бы и в голову не пришло тревожить ваш трогательный дуэт с Люпином в это чудесное полнолуние, если бы с вами в доме не было Поттера, — ядовито процедил он.
— Ни черта не понял о чем ты, — Сириус пожал плечами. — Научись уже как-то более внятно излагать собственные мысли.
— Не моя вина, что ты слишком тупой, Блэк, — парировал Снейп, но всё же соизволил пояснить: — Твой недалекий приятель забыл выпить ликантропное зелье, если ты вдруг не в курсе, — раздраженно известил он. — Оно у меня. Все, что от тебя требуется, это влить зелье в его глотку, пока он совсем не озверел и не сожрал Поттера.
Сириус поднялся из кресла, откладывая книгу, и нетерпеливо махнул рукой.
— Ну так заходи в дом, — потребовал он.
Снейп недовольно скривился от повелительного тона, но исчез, а через мгновение в камине полыхнуло изумрудное пламя, и он шагнул в кабинет, стряхивая на ковер сажу с мантии. Поставив на рабочий стол флакон с зельем, Северус смерил обстановку и хозяина дома высокомерным взглядом, отмечая раскрытую книгу на столе и початую бутылку огневиски.
— Веселье у вас в самом разгаре, как я погляжу, — саркастично заметил он.
— Ты свой гражданский долг выполнил, — Сириус взял со стола пузырек с зельем. — Можешь катиться обратно под корягу из-под которой выполз.
— С превеликим удовольствием, — Снейп бросил взгляд на каминную полку. — Как только получу летучий порох.
— Какой же ты беспомощный, — глумливо протянул Сириус. — Как ты до тридцати пяти без няньки-то дожил, — сунув зелье в карман, он прошел мимо Северуса к выходу. — Поищи в гостиной…
Проводив Блэка ледяным взглядом, Снейп вышел следом за ним в коридор. Они вместе спустились в гостиную, откуда Сириус направился вглубь дома, а Снейп остановился возле гостевого кресла, оглядываясь по сторонам.
— А где Поттер?
Тот оглянулся через плечо.
— Твоё какое дело?
— Я его декан, — сухо напомнил Северус. — Благополучие и безопасность моих учеников меня касается. А коль скоро опекун мальчика умственно-отсталый недоумок, который напивается, запершись в своем кабинете, пока в его доме находится оборотень, то меня не могут не обеспокоить условия, в которых проживает ребенок.
— Сейчас расплачусь просто, какой ты заботливый, — уже на пороге хмыкнул Блэк. — Благополучие Гарри тебя совершенно не касается, и у него все хорошо. Но если тебе так интересно, то он в своей комнате. И скорее всего уже спит. Поэтому катись восвояси.
Сириус торопливо спустился в подвал дома, надеясь, что Ремус ещё не обратился, и, добравшись до камеры, где был заперт Люпин, открыл окошко для еды, заглядывая в камеру:
— Эй, Лунатик, ты забыл про своё зелье, я… — глаза Блэка в ужасе распахнулись, когда помимо Люпина, он заметил в камере еще одного человека, которому там делать было решительно нечего: — Какого черта?!

* * *
— Гарри, волк — это обезумевшее чудовище, одержимое жаждой крови и убийства, — устало вздохнул Люпин. — С ним нельзя договориться.
— Ремус, хотя бы на мгновение вообрази, что это не так, — терпеливо попросил Поттер, стараясь не раздражаться от того, что приходится в который раз повторять одно и то же. — Я не спорю с тобой и допускаю, что так оно и есть, но… попробуй, пожалуйста, просто попробуй представить, каково все эти годы было волку. Он не безумен. Он зол. Одинок и очень зол.
— Я живу с этим проклятьем почти тридцать лет, думаешь, я не знаю, о чём говорю? — Люпин помрачнел. — Это монстр. Кровожадный, жестокий монстр.
— Но ты ведь даже не пытался понять его…
— Мне и не нужно пытаться, Гарри, — нетерпеливо перебил Ремус. — Я знаю, что он из себя представляет. Он мучил меня все эти годы, чего, по-твоему, я не знаю о нём?
Гарри прикрыл глаза, сжав пальцами переносицу. Этот спор, на который они тратили драгоценное время, давно потерял всякий смысл. Пора было прекращать глупые пререкания, и если Люпин оказался настолько упрям, что ж…
— Во имя Мерлина, Ремус, — негромко сказал Гарри, вновь открывая глаза и обращая на него холодный взгляд, — сделай милость, хоть на минуту прекрати жалеть себя!
От столь резкой смены спокойных, мягких интонаций на жесткий непререкаемый тон, Люпин на миг опешил, растерянно взглянув на Гарри, так, словно впервые его видел. Из миролюбивого и спокойного собеседника, мальчик вдруг в одночасье превратился в мрачного, равнодушного незнакомца.
— Что?
— Мне осточертело слушать твоё нытьё, — процедил Поттер, не дав тому договорить. — Ты так упиваешься своим несчастьем, но даже на мгновение не желаешь допустить, что от этого проклятья страдаешь не ты один.
— Гарри…
— Хватит, — резко перебил тот. — Я достаточно слушал тебя. Теперь послушай ты. С того дня, как тебя прокляли, жизнь пошла под откос, я понимаю. Твое будущее, планы и мечты рухнули и всю жизнь ты винил волка в своих бедах. Я знаю. Но ты был не один. У тебя была семья и друзья. У тебя была свобода — идти куда захочешь и делать то, что захочешь, — Гарри помолчал, смерив Ремуса тяжелым взглядом. — А что же было у волка? Безнадежное, пустое одиночество в крохотной клетке твоего разума, постоянное осознание того, как сильно его ненавидят и боятся, и всего одна ночь в месяц, когда он мог выбраться на свободу. И даже эту ночь он проводил в клетке. Всего лишь несколько лет в Хогвартсе, когда Сириус и отец овладели анимагией он, наконец, был счастлив. Он, наконец, почувствовал свободу. Но школа закончилась, началась война, отец погиб, а Сириуса посадили в тюрьму, и волка снова заперли в клетку. Снова обрекли на одиночество и неволю. И что же произошло после этого? Ты начал принимать ликантропное зелье. Теперь волк оказался взаперти постоянно. Ты говоришь, он озлобленный монстр? А кем стал бы ты, прожив такую жизнь? Ты хоть раз пытался понять, каково ему было все эти годы?
Ремус молчал, угрюмо рассматривая Поттера.
— Гарри, это не живое существо, — тихо сказал он. — Лишь чудовище, рожденное проклятьем.
— Стало бы чудовище весело носиться по Запретному лесу в компании пса и оленя, если бы всё, на что оно было способно — это жестокость и убийство?
— И что, по-твоему, если бы я примирился с ним, позволив творить что вздумается, то исцелился бы от проклятья? — раздраженно бросил Люпин.
— Нет, — Гарри качнул головой, — но если бы ты существовал с волком в большей гармонии, то не чувствовал бы себя так, будто на задворках твоего сознания сидит кровожадный убийца, — он вздохнул и выражение его лица чуть смягчилось. — Волк знает только страх, боль и ненависть, Ремус, — его голос чуть потеплел, — ты же хороший человек, тебе знакомы сострадание и жалость, ты умеешь любить и умеешь сопереживать. Теперь же все, что тебе нужно, это взглянуть на волка не как на твоё персональное проклятье, а как на очень одинокое и очень несчастное создание, которое никогда не знало ни любви, ни свободы. Разве он не заслуживает, чтобы кто-то его понял?
— Чего ты хочешь, Гарри? — непонимающе прошептал Люпин. — Чтобы я пожалел его?
— Нет. Я хочу, чтобы ты его принял, — прямо сказал Поттер. — Он часть тебя. И он может стать твоим ближайшим другом и союзником, если только ты дашь ему шанс.
Ремус несколько минут в угрюмом молчании рассматривал расположившегося напротив мальчика. Он понимал, о чём тот говорит, но это лишь означало, что Гарри не сможет избавить его от волка. Только изменит некоторые условия их сосуществования. Но какой тогда в этом толк? Зачем всё это нужно, если зверь никуда не денется? Если ему и впредь придется так жить? Кого на самом деле пытается спасти Гарри? Его? Или волка?
— Как это поможет мне избавиться от проклятья? — напряженно спросил он.
— Поверь мне, Ремус, это одно из важнейших условий, — Гарри улыбнулся. — Ты будешь проклят до тех пор, пока веришь, что проклят.
Подобный ответ был слишком туманным. Чем больше Люпин думал о словах Поттера, тем больше убеждался, что вся эта затея обречена на провал. Так или иначе. Гарри не планировал освободить его от проклятья. Он добивался чего-то другого. В конце концов, он так и не объяснил, каков будет результат, будто сам этого не знал… или не хотел рассказывать ему.
— Послушай…
Что бы ни сбирался сказать Люпин, речь его прервал скрежет открывающегося окошка для еды, в котором возникло улыбающееся лицо Сириуса:
— Эй, Лунатик, ты забыл про своё зелье, я… — Блэк скользнул взглядом по камере и, стоило ему заметить Гарри, сидящего у противоположной стены, как глаза его в ужасе распахнулись. — Какого черта?! — ахнул он.
Поттер досадливо скривился.
— Сириус, давай завтра поговорим? — попросил он, даже не пытаясь казаться виноватым или обеспокоенным.
— Гарри! — рявкнул Блэк. — Немедленно выходи! Ремус не принял зелье!
— Я знаю.
— Что?!
— Всё под контролем, Сириус, — попытался успокоить его Гарри.
— Под каким, к дьяволу, контролем?! — задохнулся от ужаса Блэк. — Ты умереть захотел?! — он перевел взгляд на Люпина. — Ремус!!!
— Он запер дверь чарами, — беспомощно сказал тот. — Её нельзя открыть.
Блэк грязно выругался и на миг скрылся из виду, послышался скрежет металла, когда он попытался отпереть замки. Поняв, что дверь заблокирована, он снова заглянул в камеру.
— Гарри, немедленно открой чёртову дверь!
— Прости, Сириус, но я тебе все завтра объясню, — настойчиво сказал Поттер.
— Ты до завтра не доживешь, болван! — взвыл Блэк. — Ремус! — он просунул в камеру руку, в которой держал флакон с зельем. — Выпей, пока не поздно!
Люпин бросил быстрый взгляд на Поттера и начал торопливо подниматься на ноги, что мгновенно разрушило невозмутимый настрой Гарри.
— Ремус! Нет! — подскочил тот, вмиг растеряв всё своё хладнокровие.
— Извини, Гарри, но так будет лучше, — пробормотал он. — Это самоубийство.
— Да чтоб вас, — процедил Поттер и обернулся к Блэку. — Сириус, прости, пожалуйста, — прошептал он, сосредотачиваясь.
Взметнувшийся поток магии с гулом пронёсся по камере по направлению к двери, сбивая с ног Блэка и отбрасывая его на пару ярдов от двери. Окошко темницы с грохотом захлопнулось, и наступила звенящая тишина. Гарри устало помассировал виски и медленно обернулся к застывшему Люпину, и тот невольно отступил на шаг, потрясенно вглядываясь в спокойное и доброжелательное лицо юноши, который мгновение назад хладнокровно напал на собственного крёстного, пытающегося его защитить.
— Ну правда, Ремус, — тем временем с легким укором сказал Поттер. — Мы же договорились.
— Гарри, — прошептал он, — что ты делаешь? Я не узнаю тебя…
— Забудь обо мне, — попросил Поттер. — Сосредоточься на проклятье.
Он хотел сказать что-то ещё, но в это мгновение по телу Люпина прошла волна дрожи, а его спина с кошмарным хрустом выгнулась назад. По ту сторону камеры с бессильным воплем Сириус обрушил на дверь какие-то чары. Гарри нахмурился, отвлекаясь от наблюдения за трансформацией, и обернулся к двери, накладывая дополнительные защитные и звукоизолирующие чары, чтобы посторонние шумы ничего не испортили. Усевшись обратно на пол, он обратил напряженный взгляд на Ремуса и сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Сириус не должен был узнать раньше времени и теперь будет всю ночь с ума сходить от ужаса. Да и Ремус как-то странно смотрел на него, словно Гарри напугал его. Впрочем, ничего удивительного. Он на глазах у Люпина с возмутительным равнодушием напал на собственного крёстного.
С другой стороны, что ещё ему было делать? Времени на объяснения не было, а Сириус едва всё не испортил этим зельем. Главное теперь, чтобы эмоциональный разлад Ремуса не повлиял на ритуал. Гарри снова тяжело вздохнул. Чёрт. Всё пошло кувырком. Но что он мог теперь изменить? Подавив удушающее чувство вины, разъедающее разум, Гарри заставил себя сосредоточиться на том, зачем он вообще всё это устроил. Остальное подождет до утра.
Ночь предстояла долгая.

* * *
Ударив по двери ещё одним разрушающим заклинанием, Сириус зарычал от отчаяния, трижды проклиная защищенные от чар двери и собственную беспечность, с которой он так легко выбросил из головы воспоминания об уроках матери, когда та рассказывала им с Регулусом о темницах. Тогда он смог бы легко открыть чёртову дверь и вытащить оттуда Гарри. Мгновение он неподвижно стоял в стылом полутемном коридоре, но из-за двери не доносилось ни звука. Похоже, помимо защитных чар, Гарри наложил еще и звукоизолирующие. О чём вообще он думал, запираясь с оборотнем?!
Чертыхнувшись, Блэк развернулся, бросившись к выходу из подвала. Нужно привести помощь. Какую угодно. Даже не смотря на то, что краем сознания он понимал, что Луна уже взошла и предотвратить грядущее он никак не сможет.
— Снейп! — он влетел в гостиную как раз в тот момент, когда его школьный недруг одной ногой практически стоял в камине, тот обернулся на крик, в вежливом недоумении изогнув брови.
— В чем дело, Блэк? — насмешливо бросил он. — Потерял своего лохматого приятеля в доме?
— Гарри заперт с Ремусом в камере! — крикнул Сириус, услышав это, Северус застыл, его взгляд метнулся к флакону с ликантропным зельем, который тот по-прежнему сжимал в кулаке. — Я не могу его оттуда вытащить! Нужен директор! Быстро!
С лица Снейпа схлынули все краски. Отступив на шаг, он бросил в камин, горсть летучего пороха, с помощью которого собирался покинуть дом, и рявкнул:
— Альбус! Вы нужны в штабе Ордена! Срочно!

* * *
В Летописи Заклинателей было несколько абзацев, достаточно подробно описывающих обращение оборотня и, прочитав их, Гарри думал, что будет готов к тому, что увидит, но реальность оказалась… страшнее. В густой удушающей тишине хруст ломающихся костей, треск рвущихся под когтями одеял и одежды и полный боли человеческий вой, постепенно становящийся звериным, почти оглушали его. Глаза Ремуса, буквально минуту назад полные жизни, потеряли всякое выражение, бессмысленно глядя в пустоту, пока его тело изгибалось и ломалось, меняя форму и покрываясь густой бурой шерстью. Передние лапы, все ещё больше походящие на мощные руки с длинными, когтистыми пальцами, царапали пол. Лицо удлинялось и вытягивалось, а вместо зубов во рту появлялись острые клыки. Последними изменились глаза, которые будто затопило жидким янтарем. Эти глаза, полные звериной ярости, обвели камеру диким, пылающим взглядом, и остановились на Гарри. Шерсть на холке волка встала дыбом, и тот, припав всем телом к полу, оскалил клыки, готовясь к атаке. Поттер сделал медленный глубокий вздох.
«Ну, — подумал он, — вот сейчас у меня есть все шансы умереть идиотом».

* * *
Дамблдор отступил от двери камеры и обернулся к Блэку.
— Какие бы чары ни использовала твоя семья, строя эту темницу, они прибегли к древним и могущественным ритуалам, — вздохнул он. — Открыть эту дверь, не зная отпирающих чар, я не могу.
— И что нам делать? — прошептал Сириус.
Директор Хогвартса тяжело вздохнул.
— По правде сказать, я не совсем понимаю, как Гарри вообще там оказался, — заметил он. — И кто запер дверь чарами.
— Я оставил в камере только Ремуса и использовал обычный засов, — хмуро сказал Сириус.
— Тогда какого Мордреда туда пошел Поттер? — процедил из тёмного угла коридора Снейп.
— Я не знаю! — в отчаянии бросил Блэк, запустив пальцы в волосы. — Возможно, он хотел составить Ремусу компанию до наступления полнолуния?
— Сириус, я прошу тебя вспомнить, говорил ли Гарри что-то перед тем, как отверстие в двери закрылось, — настойчиво попросил Дамблдор.
— Я не помню! Не помню! — Сириус принялся мерить шагами узкий коридор, пытаясь восстановить в памяти короткий разговор с крестником который из-за бурлящей в душе паники совершенно вылетел у него из головы. — Нет, постойте! — воскликнул он и сам при этих словах остановился, обратив напряженный взгляд на директора. — Ремус сказал, что Гарри запер дверь, а Гарри говорил, что потом всё объяснит, — его глаза расширились, — он знал, что Ремус не принял зелье! Он явно это планировал.
— Что «это»? — зашипел Северус. — Собственное самоубийство лапами оборотня?!
— Ни черта не понимаю, — прохрипел Сириус. — Зачем Гарри это сделал? Почему не позволил дать Ремусу ликантропное зелье…
— Гарри не позволил дать Люпину зелье? — нахмурился директор.
— Да! Я пытался передать Лунатику зелье через окошко, но Гарри помешал мне, — он обеспокоенно нахмурился, едва слышно пробормотав: — Без усилий отшвырнул меня от двери и заблокировал её.
— Весьма странно, — Дамблдор бросил долгий взгляд на запертую дверь — Что же… одно мы знаем наверняка — Гарри там по своей воле и похоже очень не хочет, чтобы кто-то вмешивался, — Альбус, помедлив, перевел взгляд на Снейпа. — Скажи, Северус, я верно помню, что на эти каникулы мистер Арчер отправился праздновать Рождество к Драко Малфою? — декан Слизерина напряженно кивнул. — Что ж, быть может, в этом случае Томас поможет нам пролить свет на происходящее.
Не сказав больше ни слова, Дамблдор отправился обратно в гостиную, намереваясь связаться с лучшим другом Гарри Поттера. Блэк и Снейп, обменявшись обеспокоенными взглядами, последовали за ним. Каждый из них понимал, что с момента обращения прошло слишком много времени, а значит, у пятнадцатилетнего мальчика, запертого в крошечной камере с кровожадным монстром, остается все меньше шансов пережить эту ночь.

* * *
По камере прокатилось громовое рычание, тело волка напряглось перед прыжком, Гарри прочистил горло.
— Прежде, чем ты атакуешь, — негромко и спокойно сказал он, — пожалуйста, выслушай меня, — зверь шевельнул ушами, прислушиваясь к его словам, но позы не изменил, готовясь напасть в любое мгновение. — Я знаю, что ты слышишь и понимаешь меня, — настойчиво произнес Поттер. — И я верю, что ты не просто злобный, кровожадный монстр. Я не желаю тебе зла и хочу помочь. Но для этого я должен знать, что ты действительно меня понимаешь.
Волк буравил Гарри пристальным взглядом, застыв на месте и скаля зубы. Гарри понимал, что будь на его месте любой другой волшебник, оборотень не стал бы медлить, и только голос заклинателя остановил его. Но этого было мало. Волк не просто должен слушать, он должен услышать то, что говорит заклинатель. Но время шло и ничего не происходило. Гарри начал опасаться, что спасать зверя слишком поздно, но вот постепенно шерсть у него на загривке опустилась, и оборотень, переступив с лапы на лапу, изменил позу, чуть расслабляя мышцы. В янтарных глазах по-прежнему горели недоверие и угроза, но, кажется, он готов был слушать. Гарри осторожно выдохнул и чуть улыбнулся.
— Спасибо, — негромко сказал он и потянулся за мешком, который принёс с собой.
Проследив за его действиями, волк снова оскалился, но Поттер только покачал головой:
— Тише-тише, тебе понравится, я обещаю, — он открыл мешок и запустил туда руку, — в конце концов, кто ведет серьезные разговоры на пустой желудок, да? — вытащив из мешка увесистую баранью ногу, которую раздобыл для него Виви, он бросил ее волку. — Угощайся!
Пару мгновений оборотень не сводил с него пристального взгляда, потом очень медленно опустил голову, с подозрением принюхиваясь к угощению, и наконец голод уступил место недоверчивости, и зверь жадно впился зубами в свежее мясо, отрывая его от кости большими кусками. Гарри ободряюще улыбался, мысленно представляя себя на месте бараньей ноги и сильно радуясь, что волк всё же не окончательно обезумел. Покончив с мясом в рекордные сроки, оборотень сыто облизнулся и взглянул на Поттера куда спокойнее, впрочем, настороженная угроза из его глаз не исчезла, а значит у Гарри оставались все шансы оказаться следующей закуской зверя.
«Надо было брать две ноги», — мысленно пожурил себя он и заговорил:
— Я знаю способ избавить тебя от проклятья, — сказал он. — Он не простой и потребует времени, но если все получится, ты и человек, с которым ты вынужден сосуществовать, сможете жить, не причиняя друг другу боли, — он выдержал небольшую паузу, но волк на его слова никак не реагировал.
Гарри собрался с мыслями, гадая, сможет ли тот вообще понять, что он собирается сказать. На мгновение прикрыв глаза, он призвал свою магию, и она плавно заструилась по камере, словно незримый морок, окутывая и оплетая сознание зверя. Однажды он уже использовал похожий способ общения с драконом, вынудив того проникнуть в его сознание. Теперь же ему предстояло совершить нечто подобное, но, в отличие от драконов, оборотни не обладали легилименцией, а значит требовалось связать свой разум с разумом волка, чтобы каждое слово Гарри было понято зверю. И это, чёрт возьми, оказалось куда сложнее, чем описывалось в Летописи Заклинателей. Надеясь, что связь достаточно прочная, Гарри продолжил говорить:
— Большую часть времени ты живешь во тьме, в тесной клетке, отрезающей тебя от всего мира. Эта клетка открывается лишь в полнолуние и тогда в той клетке оказывается заперт человек, — Гарри едва не вздрогнул, ощутив странное натяжение, будто кто-то несильно потянул за нить, привязанную к его ребрам и через эту нить ему передался далекий отголосок негодования.
Негодования волка.
Теперь он был абсолютно уверен в том, что ему удалось установить связь, хотя он не ожидал, что она будет работать в обе стороны.
— Ты ненавидишь человека, я знаю, — торопливо сказал он. — Человек сковывал и запирал тебя всю твою жизнь. Но он был напуган. Напуган и одинок, как и ты. Вы ненавидите друг друга, но причина в том, что у вас никогда не было шанса по-настоящему встретиться. Вас разделяет стена, — Гарри пристально смотрел в глаза волка, — именно эта стена и является вашим проклятьем, — он на миг замолчал, чувствуя лишь настороженность и гнев, передающиеся ему по связи. Как и Люпин, волк не желал менять своего отношения к вынужденному соседу.
«Паршивый из меня миротворец, похоже», — досадливо подумал Поттер, но все же продолжил говорить:
— Послушай, я не могу разделить тебя и человека, вы существуете в одном теле. Человек является частью тебя, а ты являешься… — волк сердито зарычал, шерсть его встала дыбом; словно удар тока, Гарри почувствовал волну ярости, исходящую от него, — нет-нет! Подожди! Все дело в том, что вы не можете увидеть друг друга! Не можете преодолеть эту преграду разделяющую вас, — волк шагнул к нему, продолжая скалиться, Гарри заговорил быстрее, — я могу разрушить стену! Могу дать вам возможность встретиться!
По камере прокатилось оглушительное рычание, волк прыгнул вперед, оказавшись буквально в паре шагов от Гарри. От оборотня волнами исходил пылающий гнев, в котором будто слышался полный презрения вопрос: «Зачем мне это?!»
— Не будет стены, не станет и клетки! — стараясь перекричать рев оборотня, воскликнул Поттер. — Без стены ты сможешь обращаться независимо от полнолуния! — это чуть остудило кипящую ярость. — Ты будешь знать и видеть всё, что знает и видит человек, — продолжал объяснять Гарри, — а он будет видеть всё, что видишь ты! Подумай, больше не будет тьмы! Не будет клетки! Да, вам придется найти общий язык, придется примириться и принять друг друга, но вы оба приобретете свободу. Разве это так плохо?
Волк помедлил и, перестав скалиться, неторопливо сел на пол, задумчиво шевельнув ушами. В янтарных глазах появилось странное выражение предвкушения, а по связи потянулась холодная решимость, от которой Гарри невольно передернул плечами. Он не сразу понял, что это за странное чувство, от которого сердце в груди зашлось безумным ритмом, а горло сжалось в нервном спазме.
— Нет, — прошептал он, поняв, наконец, о чем думает волк, — нет. Если ты убьешь человека после разрушения стены, то с восходом солнца погибнешь сам. Это не выход и не решение, — оборотень пристально смотрел ему в глаза, и это удушающее чувство предвкушения чужой смерти не исчезало. — Ты всю жизнь был одинок, — очень медленно заговорил Гарри. — Всю жизнь провел в клетке. Тебя презирали, боялись и ненавидели. Ты не знаешь других чувств. Но, представь, — он глубоко вдохнул, — только представь, что ты сможешь обрести, если объединишься с человеком, — волк фыркнул, тряхнув головой, — ты не просто будешь свободен. Ты обретешь друга и союзника. Он будет защищать тебя так же яростно, как ты будешь оберегать его. Вы станете одним целым. И никогда больше не будете одиноки. Вместе вы станете сильнее. Как стая. Как семья…
Зверь чуть склонил голову, разглядывая Гарри с задумчивым, расчётливым выражением, словно его слова наконец начали обретать для него смысл. Мгновение Поттер не мог понять, что именно заставило волка прислушаться, когда он вдруг осознал, что говоря о друге, он думал не о волке и Ремусе. Он думал о Томе. Именно чувства, всколыхнувшиеся в его душе, заинтересовали зверя. Он поверил не словам. Слова имели для него мало смысла. Но эмоции Гарри привлекли его.
И тогда наконец, Гарри понял, что должен делать. Сосредоточившись на собственных воспоминаниях и ощущениях, он направил по связи все самые яркие и тёплые воспоминания о дружбе с Томом. О том, как они с самого детства защищали и берегли друг друга, как много значил для него Том, как крепко они были связаны, и как бесценно было присутствие Арчера в его жизни, потому что пока в ней был Том, Гарри никогда не почувствует одиночества. И пусть порой эта дружба приносила им обоим много неприятностей, боли и вот теперь даже разочарования, Гарри ни за что не отказался бы от неё. И даже если Арчер, упрямый баран, творит чёрт знает что у него за спиной, Гарри не отступится от него. Пусть рухнет весь мир, Гарри не отступится от их дружбы. Он будет бороться. По крайней мере, до тех пор, пока остается то, за что можно бороться.
Шквал чувств и мыслей оказался настолько сильным, что он захлестнул волка и сбил с толку. В нём больше не было ни враждебности, ни недоверия, только жадный интерес и безумная жажда ощутить все те чувства, которые показывал Поттер. Зверь лег на пол и, прижав уши к голове, тихо заскулил, затравленно глядя на волшебника перед ним. Понимая, что переусердствовал в порыве показать оборотню собственные эмоции, Гарри с усилием заставил себя отодвинуть собственные чувства подальше и улыбнулся волку.
— Представь, как много ты потеряешь, если не попробуешь? — сказал он, оборотень в ответ ударил хвостом по полу, терзаясь сомнением. — Я помогу тебе, обещаю, — Гарри подался вперед, протягивая к нему руки, — я помогу вам обоим, если ты позволишь, — зверь шевельнул ушами, рассматривая заклинателя, и наконец поднял голову, принимая решение.
Он все ещё не до конца доверял ему, он всё еще боялся и всё еще ненавидел, но, тем не менее, готов был попробовать. И этого было достаточно.
Отчаянно надеясь, что в сердце Ремуса найдутся силы усмирить собственную ненависть, Поттер сделал глубокий вдох и, преодолев разделяющее их с волком расстояние, запустил пальцы в густую, жесткую шерсть, обнимая его за шею.
«Зато теперь я могу похвастаться, что обнимал настоящего живого оборотня», — гордо подумал он и позволил магии сорваться с кончиков его пальцев, ломая преграду в сознании волка.

* * *
Том на миг сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза, борясь с царящим в сознании бардаком.
— То есть Гарри, никого не предупредив, заперся в камере с оборотнем, и вы не можете его оттуда достать, — заключил он, окинув взглядом мрачных волшебников, окруживших его со всех сторон, получив утвердительный кивок от Блэка, он вопросительно поднял брови: — Ну а я чем могу помочь?
— Вы же лучшие друзья, — угрюмо напомнил Сириус. — Может, он предупреждал тебя?
— О чем? — с легким раздражением уточнил Арчер. — Что собирается оригинально покончить с собой? Нет, не упоминал.
— Мистер Арчер, оставьте свой сарказм для ваших сверстников, — жестко отчеканил Снейп. — Ваш друг сейчас находится в смертельной опасности, и всё, что от вас требуется, это попытаться вспомнить, была ли у Поттера хоть одна разумная причина отправляться на рандеву с оборотнем в полнолуние.
Том помолчал, обводя полутемную гостиную задумчивым взглядом. Признаться, он совсем не ожидал подобного поворота событий, когда директор Хогвартса вызвал его в дом Блэка в разгар рождественского приема у Малфоев. Как и не ожидал, что трое весьма сильных волшебников не могут справиться с одной чёртовой дверью. Смешно право. Пусть это и фамильная темница семьи Блэк, неприступной крепостью ее сложно было назвать. Он искоса глянул на Дамблдора. Старик уж точно мог разнести в щепки половину дома, если бы думал, что его драгоценному золотому мальчику грозит опасность. И уж вряд ли он стал бы вызывать на помощь пятнадцатилетнего дружка Поттера, которого на дух не выносит со дня первой встречи.
«Тогда какого дьявола я тут делаю?» — досадливо подумал Том, внимательно изучая лицо директора. Разве что старик ждёт какой-то информации. Хочет узнать что-то, что может поведать только лучший друг Гарри Поттера. А чем таким полезным может поделиться Томас Арчер, чтобы убедить всех этих людей, что его лучший друг не свихнулся, запираясь в полнолуние в камере с оборотнем, потому что его лучший друг… ах, ну конечно…
Том едва не застонал от посетившего озарения.
Ну конечно, только Гарри мог выкинуть подобную глупость, собрав при этом толпу взволнованных зрителей. Черт бы побрал шрамоголового недоумка…
Он хмуро оглядел трех волшебников. Ну и что им сказать? Правду? Или что его лучший друг — полоумный идиот, который с детства любит пушистых зверушек и всегда мечтал погладить живого оборотня? Вторая версия весьма вероятно доведет кого-нибудь из присутствующих до инфаркта. И, весьма вероятно, это будет Снейп, а не Дамблдор, иначе Том определенно остановился бы на втором варианте. Но Альбус и так явно о чем-то догадывается, и от Арчера ему нужно словесное подтверждение.
«И кто я такой, чтобы облегчать им задачу? — мысленно фыркнул Том. — Если Гарри переживет эту ночь, пусть сам всё и объясняет. Будет ему хорошим уроком».
— Не могу точно сказать, зачем Гарри так поступил, — медленно произнёс он. — Но уверен, он знал, что делает.
— Знал, что делает?! — теряя терпение, рявкнул Сириус. — Он заперся в камере с оборотнем!
— Да, я уже в курсе, спасибо, — Том поморщился. — А ещё я в курсе, что Гарри способен окружить себя барьером, который не под силу сломать даже дракону. И это наводит меня на мысль, что он там не пропадет, — он выдержал небольшую паузу. — Конечно, при условии, что это не такой странный способ покончить с собой.
— С учетом обстоятельств, ты проявляешь просто «фантастическое» беспокойство о благополучии своего лучшего друга, — сухо заметил Блэк.
— А что? Мне следует с воплем носиться по кругу? — ядовито уточнил Арчер.
— Тебе как будто вообще плевать, что с ним случится, — ощерился Сириус.
— Гарри сильный волшебник, — Том нахмурился, — и весьма неординарный. И если он делает что-то, я предпочитаю верить, что он поступает обдуманно и уважаю его решения.
«По крайней мере, в тех двух процентах случаев, когда от этих решений не веет хроническим слабоумием», — мысленно добавил он, но им говорить об этом не стоило, поэтому Том лишь смерил Блэка презрительным взглядом и с надменной уверенностью, которой совсем не чувствовал, закончил:
— Вам я советую поступать так же, если вы хотите со временем добиться хороших отношений с ним.
— Ему пятнадцать лет!
— Но не пять же.
— Он может быть в смертельной опасности.
— И это всё ещё его выбор, — холодно отрезал Том. — Вы можете пойти и выломать ту дурацкую дверь, — он взглянул на Дамблдора, — уверен, что можете. И могли поступить так с самого начала. Но вы не сделали этого, директор. И что-то подсказывает мне, что вы, как и я, верите, что Гарри не пострадает, — он с издевкой усмехнулся: — Или я ошибаюсь, и величайший светлый волшебник современности не способен снести с петель обычную зачарованную дверь? Вам для этого понадобилась моя помощь? Ожидаете, что пятнадцатилетний мальчишка может что-то, чего не можете вы, сэр? — ядовито протянул он.
Снейп смерил Тома суровым взглядом.
— Не забывайте, с кем разговариваете, Арчер.
Том глянул на него в пол-оборота:
— Я в своём уме и прекрасно осознаю, с кем разговариваю, — ничуть не впечатленный авторитетом декана или директора равнодушно бросил он, в глазах его при этом скользнула пугающе знакомая надменность, от которой Северус на мгновение растерялся.
Это не было спесивым высокомерием зазнавшегося подростка. В каждом слове и жесте Арчера в его осанке, взгляде и даже повороте головы отражалось властное превосходство над собеседником, и всё это было до ужаса знакомо, ведь той же неуловимой грацией и ледяным высокомерием отличался лишь один знакомый ему волшебник. Драко не зря казался обеспокоенным. С Арчером явно что-то было не так. Но одно дело догадки Снейпа о том, что Том связался с Пожирателями, и совсем другое — пугающее сходство с Тёмным Лордом. Нужно было как можно скорее разобраться с родословной Арчера. Что-то подсказывало Северусу, что разгадка кроется именно в этом.
— Что ж, Томас, — вмешался Дамблдор, не обращая внимая на то, как тот неприязненно скривился, услышав своё полное имя, — признаю, что твои слова и твоя реакция подтвердили некоторые мои подозрения…
— Какие подозрения?! — тут же перебил Сириус.
Директор Хогвартса с легкой полуулыбкой глянул на Тома.
— Думается мне, Гарри действительно давно планировал это и, как ни печально признавать, , похоже, не посчитал нужным поделиться своими планами ни с кем из нас, — он пристально взглянул в глаза Тома. — Даже мистер Арчер, как я понимаю, не в курсе?
— Гарри передо мной не отчитывается, — сухо известил Том.
— Конечно, — улыбнулся в бороду директор.
— И что же теперь делать? — недоуменно спросил Блэк, которому совершенно не нравилось спокойствие Дамблдора.
— Нам остаётся только ждать, — помедлив, сказал тот. — Боюсь, если мы вмешаемся сейчас, то сделаем только хуже, — он помолчал, — и возможно подвергнем жизнь Гарри опасности.
— А сейчас он, по-вашему, опасности не подвергается? — едко уточнил Северус.
— Конечно, подвергается, — мирно отозвался директор, вызвав недоуменный и возмущенный взгляды от Сириуса и Снейпа. — Но эту опасность, как я понимаю, он контролирует, — он пристально взглянул на Тома, — не так ли, мистер Арчер?
Тот в ответ лишь равнодушно повел плечом, словно говоря: «Понятия не имею, о чем вы. Я вас не слушал», и отвернулся к окну, за которым над спящим Лондоном мерцала полная луна. За его спиной Блэк продолжал настаивать, что нельзя просто сидеть и ждать, пока ситуация разрешится сама собой, но Том больше не обращал на них внимания, сбитый с толку собственными противоречивыми эмоциями.
То, что Гарри принял решение исцелить оборотня от проклятья, даже не поделившись своими планами с ним, вдруг навело на мысль, что Том лишился некой негласной привилегии знать о его намерениях, и это вместо досадливого раздражения вызвало в душе чувство едкой горечи и абсурдной потери. Будто он утратил нечто очень важное.
Но беспокоило его даже не это, а удушающий, иррациональный ужас, который он испытал в первые несколько мгновений, когда услышал о том, что Гарри оказался заперт в камере с оборотнем. Когда понял, что может больше не увидеть его. Он не подумал ни о том, что Поттер заклинатель, ни о том, что тот способен защитить себя, ни о том, что это будет даже отлично, если взбешённый волк откусит мальчишке голову, ведь тогда одной проблемой у него станет меньше…
Нет.
В то мгновение он думал лишь о том, чтобы броситься туда, выломать проклятую дверь и вытащить Гарри из клыков зверя, пока не стало слишком поздно.
Даже сейчас, когда Том заставил себя здраво осмыслить ситуацию, в груди его разрастался колючий холод, от которого он почти задыхался. Почти не мог думать, не мог заставить себя унять бешеное сердцебиение, не мог, чёрт бы его побрал, увидеть выгоду в смерти мальчишки. Он чувствовал лишь чёрную, ледяную безнадёжность. По телу прошла волна дрожи. Тому вдруг стало холодно. Так холодно, что он едва мог пошевелиться.
«Дьявол».
Он не мог больше здесь находиться. Не мог просто стоять посреди уродливой, пыльной гостиной в окружении своих врагов и слушать, как они обсуждают судьбу Поттера. Того самого Поттера, которого давно следовало прикончить.
«Это не моя проблема, — мысли казались чужими и неестественными, словно кто-то внушал их ему. — Это совершенно не моя проблема, — упрямо повторил он. — Если мальчишка умрет, это будет только его вина. Я тут совершенно ни при чем. Пусть умрет. Так будет только лучше».
И к черту это чувство, будто он задыхается. Будто он падает. К чёрту.
Холод становился сильнее. Еще немного, и он начнет дрожать всем телом. Еще немного, и он не сможет контролировать это… что бы это ни было.
Проклятый долг жизни сводил его с ума.
— Полагаю, я вам больше не нужен? — его голос звучал резче, чем хотелось бы, но у него больше не было сил изображать безразличие.
Обернувшись, Том встретился с тремя недоумевающими взглядами.
— Ты хочешь уйти? — нахмурился Блэк.
— А вы имеете что-то против? — раздраженно осведомился Арчер, с вызовом глядя то на крёстного Гарри, то на профессоров Хогвартса.
— То есть тебе все равно, что случится? — неприязненно скривился Сириус.
— Все равно или нет, изменить я ничего не могу, — жестко отчеканил Том. — А сидеть тут с вами всю ночь у меня нет никакого желания.
Не дожидаясь разрешения, он пересек широким шагом гостиную и, взяв с каминной полки банку с летучим порохом, зачерпнул оттуда горсть содержимого, собираясь вернуться в особняк Малфоев.
— Полагаю, о том, чем всё сегодня закончится, тебе можно не сообщать? — холодно бросил ему в спину Блэк.
Том помедлил, аккуратно поставив на место баночку с летучим порохом.
— Как вам будет угодно, — не оборачиваясь, сказал он и шагнул в камин, исчезнув в языках зеленого пламени.
Это была не его проблема.
Так и есть.
Это была совершенно не его проблема.

* * *
Разрушить преграду между сознанием волка и человека было несложно. Куда сложнее оказалось создать связь волка с человеком. Это не было похоже ни на диалог, ни на противостояние чувств. Гарри будто оказался в вязкой трясине из сомнений и недоверия. Все казалось спутанным, туманным и тусклым. Он прорывался через эту густую, удушающую тьму, увлекая за собой зверя и надеясь, что вскоре эта зыбкая стена исчезнет, но только глубже проваливался в пучину спутанных эмоций. Он уже прорывался не через проклятье, а сквозь плотную, непримиримую человеческую ненависть, смятение, боль и страх: все чувства, которые нужно было преодолеть, прежде чем создать связь. Он не знал, сколько провел так, прижавшись лбом ко лбу волка, отчаянно ища в сердце Ремуса хоть одну лазейку, чтобы впустить туда смирение и убедить принять зверя, живущего в его душе. Когда наконец бесконечная топь, которой отгородился от всего мира Люпин, исчезла, и Гарри мог отступить, ночь почти подошла к концу. Он всё еще ощущал отголоски чувств, сначала острых и непримиримых, наполненных ненавистью и болью, но постепенно мрак сменялся мягкой полутьмой, а значит, волк и человек все же смогли переступить черту, разделяющую их, и по-настоящему увидели друг друга.
С тихим вздохом Гарри устало привалился спиной к стене, наблюдая за волком. Он лежал на полу, глядя в пространство пустым неподвижным взглядом, но Поттер знал, что в душе его продолжается долгий безмолвный диалог с человеком, исход которого теперь от заклинателя не зависел. И всё же самое трудное осталось позади и теперь это больше походило на мирные переговоры, на попытку узнать друг друга. А на это требовалось много времени. В конце концов, им впервые выпал шанс встретиться.
Возможно, ему следовало объяснить Ремусу, чего ожидать. Возможно, нужно было как-то подготовить его к тому, что он впустит волка в его сознание. И он хотел, правда хотел всё рассказать. Но тот так сильно ненавидел волка и так отчаянно отрицал любую возможность, что зверь может оказаться разумным существом с собственными мыслями и чувствами, что Гарри испугался. Испугался, что, узнав подробности, Ремус откажется, или, даже согласившись, так сильно накрутит себя и запаникует, в ожидании встречи со своим «чудовищем», что подступиться к его разуму будет невозможно.
Быть может, Гарри был неправ. В конце концов, Люпин имел право отказаться. Это была его жизнь и его проклятье. И всё же Гарри так хотел, чтобы он понял, как сильно заблуждается…
И он принял решение открыть волку неподготовленное сознание Ремуса и предоставить ему возможность самому убедиться, что волк не был просто кровожадным монстром, которого Люпин столько лет рисовал в своем воображении.
Гарри поднял взгляд к потолку, впервые задаваясь вопросом, стоило ли оно того?
Правильно ли было вмешиваться?
Кого на самом деле он здесь спасал?
И спасал ли? Или это было просто научное любопытство. Эксперимент в попытке проверить собственные силы и возможности.
Кому это было нужно?
«С чего я вообще решил, что Ремус предпочтет такую жизнь проклятью? — тоскливо подумал он. — Теперь он обречен до конца жизни делить свой разум с волком, и он определённо этого не просил… я сам за него всё решил и посчитал что это правильно».
Целью заклинателя было оберегать магических существ и помогать им. Но помощь ли это?
Ответа на этот вопрос у Гарри не было, он мог теперь только отчаянно надеяться, что не сделал хуже.

На улице начало светать, когда волк моргнул и поднял на Гарри долгий, осмысленный взгляд в котором удивительным образом переплелись звериный и человеческий разум. Даже не смотря на то, что в этой форме Ремус был всего лишь наблюдателем, Гарри теперь чувствовал его присутствие, и в этом присутствии ощущалось… спокойствие и усталость человека, который впервые за многие годы наконец осознал, что может больше не бороться с чудовищем в своей душе. Что этого чудовища просто не существует.
«Ну по крайней мере он не зол, — мысленно порадовался Гарри. — Пока».
— У нас осталось последнее дело, — отодвигая в сторону собственные переживания, сказал он. — Ты всё ещё носитель проклятья и если ты укусишь другого человека, то он, как и ты станет оборотнем. Я могу это исправить, но для этого тебе нужно ещё раз довериться мне, хорошо?
Он протянул к волку руки и тот, помедлив, подался вперед, уткнувшись носом в ладонь Поттера. Тот мягко улыбнулся.
— Спасибо, — он чуть сжал пальцами подбородок зверя, вынуждая его открыть рот. — Только, пожалуйста, не откуси мне руку, — пробормотал он, надавливая ладонью на клык волка, пока тот не проколол его кожу.
Почувствовав на языке вкус крови, зверь в панике дернулся назад, но Гарри свободной рукой удержал его, проводя окровавленной ладонью по зубам волка.
— Кровь заклинателя — это своего рода нейтрализатор, — начал торопливо объяснять Гарри. — Как противоядие. Это часть ритуала и мне не навредит, не волнуйся, — он тихо рассмеялся. — У меня сейчас своего рода иммунитет.
Волк тяжело, отрывисто дышал, но все же замер, позволяя Гарри довести дело до конца.
— Ну вот, — он слабо улыбнулся, погладив здоровой рукой волка, — вот и всё, — он подался вперед, уткнувшись носом в густую шерсть и закрывая глаза, — тебя теперь и оборотнем как-то неправильно называть, — сонно пробормотал он. — Но и не анимаг, — от волка исходило приятное тепло, а шерсть уже не казалась такой жесткой, — знаешь, заклинатели называли таких как ты «пробужденными», — засыпая, бормотал он, — но звучит как-то странно, да?
Гарри что-то ещё сонно бормотал, зарывшись носом в шерсть волка и крепко обняв его за шею, а тот, смиренно лежал рядом с ним, чувствуя, как за стенами камеры разгорается новый день. Где-то в отдаленном уголке сознания за ним с легкой опаской наблюдал человек, но жажда крови и убийства более не руководила зверем. В его душе больше не было ярости и злобы, как не было тьмы и одиночества.
Волк тихо вздохнул, прикрывая глаза. Он поспит совсем недолго, пока мальчик-говорящий не проснётся. А после… возможно, он сможет увидеть солнце.
Ночь подошла к концу, и вместе с этим запирающие чары, которые Гарри наложил на дверь, развеялись, замки с тихим щелчком открылись.

* * *
Солнце уже стояло довольно высоко над домами, когда послышался щелчок замка и запечатанная дверь в тюремную камеру открылась. Сириус, который в полудреме дежурил возле нее в коридоре, тут же подскочил на ноги, бросившись внутрь, и замер на пороге, потрясенно открывая и закрывая рот. За его спиной застыл Снейп, который был готов к чему угодно, но только не к ужасающему зрелищу мирно спящего монстра, который с шестого курса порой преследовал его в кошмарах, возле которого крепко обнимая его за шею, дремал Гарри.
Волк шевельнул ушами и, приоткрыв глаза, поднял голову, обратив настороженный взгляд на пару волшебников. Почувствовав, что зверь рядом с ним напрягся, Гарри открыл глаза и сонно моргнул.
— О, Сириус, привет! — пробормотал он. — Видишь? Я же говорил, что все будет нормально, — он перевел взгляд на Снейпа, который молчал всё еще пытаясь осмыслить то, что видел. — Профессор Снейп? — Гарри пригляделся к окаменевшему лицу декана. — Вы только не ругайтесь, со мной все хорошо.
— У вас рука в крови, Поттер, — едва слышно прошелестел декан Слизерина, сумев найти во всем этом безумии хоть одну вещь, которую можно было прокомментировать без риска заработать преждевременный инсульт.
— Он тебя укусил? — бледнея, прохрипел Сириус, всё ещё не решаясь шагнуть в камеру, откуда за каждым его движением наблюдал оборотень.
— Нет, это я сам, — Гарри зевнул и, наклонившись к самому уху волка что-то прошептал, после чего поднялся на ноги и потянулся. Проследив за ним взглядом, волк положил голову обратно на лапы и снова закрыл глаза.
Поттер пересек камеру и, оттеснив Сириуса и Снейпа в коридор, аккуратно прикрыл дверь, оставив при этом внушительную щель.
— Не запирайте, — попросил он. — Я обещал, что его больше не запрут в клетке.
— Поттер, — процедил Снейп, страстно желая обхватить паршивца руками за шею, — это оборотень.
— Ну уже не совсем, — Гарри вяло улыбнулся. — Не волнуйтесь. Он никого не обидит, и Ремус если что проследит за ним.
— Ре… — Сириус тряхнул головой. — Гарри, что вообще здесь происходит?!
Поттер посмотрел на крёстного, перевел взгляд на декана, оценил в равной мере убийственное выражение на лицах обоих волшебников и постарался придать себе максимально невинный вид, морально готовясь к буре, которая вот-вот должна была разразиться. Похоже, выспаться у него сегодня не получится.

* * *
Развернув кресло к окну, за которым в ночном сумраке виднелись ряды серых могильных камней, Тёмный Лорд бездумно крутил в пальцах фигурку белого шахматного коня. Из тёмного окна на него взирало смутное отражение его бледного лица с глубоко посаженными алыми глазами, и это лицо отчего-то вызывало у него отвращение, словно он смотрел в глаза забытого миром призрака, чьё тело давно истлело в одной из могил на кладбище возле поместья Риддлов. Словно это был не он, а лишь далекое его воспоминание. Эхо бестелесное и бездыханное.
Желая понять, что он так долго рассматривает за окном и от чего его и без того скверное настроение с каждым мгновением становится только хуже, Нагини неспешно заползла ему на колени и положив голову на плечо мрачного мага с интересом воззрилась на их отражение в окне.
— Мы хорошо смотримся вместе, да, хозяин? — довольно прошипела она.
— Пожалуй, — даже не взглянув на неё, отозвался он.
— Очень устрашающе, да?— с удовольствием добавила она.
Волдеморт молчал, хмурясь все больше.
— Пора заканчивать этот маскарад, — тихо сказал он.
— Маскарад? — недоуменно переспросила змея.
— Томас Арчер стал не нужен, — отстраненно протянул Тёмный Лорд. — От этой игры больше нет толка.
— Значит ли это, что теперь останется только этот облик? — уточнила Нагини.
— Да.
— И что станет с твоей более милой версией? — с легкой грустью спросила его питомица.
Волдеморт бросил насмешливый взгляд на её отражение.
— Более милой?
— Согласись, Томас Арчер выглядит симпатичнее, чем Волдеморт, — игриво отметила змея.
— Томас Арчер и есть Волдеморт, — ворчливо заметил он и досадливо цокнул языком, осознавая, что этими словами все больше сбивает с толку самого себя. — Томаса Арчера не существует, — помедлив, поправился он. — Вполне логично будет, если он просто исчезнет.
— И ты больше не вернешься в ту школу?
— Это будет лишь пустой тратой времени, — жестко отрезал он.
— А как же Гарри Поттер? — помолчав, спросила Нагини.
Тёмный Лорд ждал этого вопроса, но всё равно болезненно скривился, когда она задала его, потому что готового ответа у него почему-то не было.
— Он перестал доверять мне, — медленно произнёс он. — Больше нет смысла продолжать изображать его лучшего друга.
— О-о-о, вы поссорились? Какая жалость, — в притворном расстройстве протянула Нагини. — Скажи, хозяин, змеи умеют плакать?
— Нет.
— Как это досадно, — вздохнула она. — Сейчас я могла бы так грустно порыдать на твоём плече, чтобы в полной мере выразить всю трагичность ситуации, — она помолчала, но, так и не дождавшись какой-либо реакции на свои слова, с любопытством уточнила: — Ты ведь проявишь милосердие и убьёшь его прежде, чем мальчик-заклинатель поймет, что потерял друга? Ведь иначе он будет так переживать…
— Его печали — не моя забота, — холодно напомнил Тёмный Лорд.
— Конечно-конечно, — елейно согласилась Нагини. — Твоя забота — отделаться от него поскорее, что ты в ближайшее время и сделаешь, — она подняла треугольную голову с его плеча, обратив на хозяина пристальный взгляд янтарных глаз. — И, как я понимаю, эта угрюмая маска чёрной скорби на твоём уродливом лице должна означать беспредельную радость по этому поводу?
Он оторвал взгляд от собственного отражения, взглянув на змею.
— И что это должно значить? — мрачно осведомился он.
Она «попробовала» воздух, почти касаясь кончиком раздвоенного языка его лица.
— Мне не понятно, чем ты огорчен, — пояснила Нагини. — Всё ведь идет по плану, не так ли?
— Всё идет по плану, — эхом отозвался он, опустив взгляд на белого шахматного коня в своей руке.
«Всё так, как и должно быть, — подумал он. — Томасу Арчеру не место в этом мире. А лорду Волдеморту не место рядом с Гарри Поттером. Мы не друзья и никогда ими не были. Я добился куда больше того, чем планировал изначально, и пришло время… — он сделал глубокий вдох, сжимая в пальцах фигурку коня, — пришло время положить конец дружбе, которой никогда не должно было существовать».
Легкий всполох магии в одно мгновение обратил шахматную фигурку в пыль, которую он, разжав пальцы, стряхнул с ладони, после чего поднял взгляд к омерзительно чужому лицу в отражении. К своему лицу.
— Даже удивительно, как легко уничтожить нечто настолько бесполезное и хрупкое, — в алых глазах застыл могильный холод.
Нагини взглянула на остатки шахматной фигурки на полу и положила голову обратно на плечо хозяина.
— И как сильно можно пожалеть об этом впоследствии, — задумчиво добавила она.
— Никаких сожалений, — он жестко усмехнулся, отворачиваясь от окна. — В конце концов, это была лишь подделка.

Глава 22. Всего на свете оказалась суть

Примечание автора// Вторую половину главы, начиная с Косой аллеи, рекомендую почитать под следующие треки:
Les Friction — Louder Than Words
Last Days — Макс Рихтер
Ash — Secession Studios
Prelude 20 — Дастин О'Хэллоран
In Time — Egor Grushin
Realness — Kai Engel
Submersed — Price Of Fame

Приятного чтения :)


Всего на свете оказалась суть
Не в вечной жизни и не в вечной власти.
Суметь бы мне из прошлого взглянуть,
Как я живу, расколотый на части!
И давней звёздной ночи синева
Растаяла, сверкнув, подобно вспышке.
Но помнит нас примятая трава
На пустыре в забытом городишке!
Мы были там! А память — пусть молчит.
Ту ночь, создав застывшее мгновенье,
Я возведу вокруг себя, как щит.
Твой смех, твой голос, планы и стремленья,
И наши руки рядом, кожа к коже...
Бывает ночь — бессмертия дороже!


Гарри чувствовал себя и предателем и преданным в одно и то же время. С одной стороны, он понимал, что своей выходкой переполошил кучу народа и до смерти перепугал бедного Сириуса, не говоря уже о том, что напал на него, а с другой, он ведь не ожидал, что правда откроется так быстро. В конце концов, он специально никому не говорил, понимая, что слишком уж много чего придется объяснять и даже после этого есть вероятность, что крёстный его и на пушечный выстрел к оборотню не подпустит. Но в итоге вышло, что вышло. Теперь Блэк был в гневе и два с лишним часа устраивал крестнику разнос. Но и это было не всё. Мало того, что в курсе оказался ещё и Снейп, который, многообещающе взглянув на Поттера, мрачно пообещал, что поговорит с ним потом, после чего удалился в Хогвартс, так ещё и Ремус, как выяснилось позже, злился на него и за то, что Гарри подверг свою жизнь опасности, закрывшись в камере с волком, и за то, что не предупредил о разрушении преграды, разделяющей его и зверя.
На все попытки объяснить, что это был единственный способ разрушить проклятье, Люпин только холодно сказал, что будь у него выбор, он бы отказался от такой перспективы. Гарри знал, что этого стоит ожидать, понимал, что поступил по отношению к Люпину не совсем честно, но все же надеялся, что мирное соседство с волком и возможность в любое мгновение обратиться, перевесит негодование Ремуса. Но, увы, сейчас того занимало лишь то, что Гарри принял это решение не посоветовавшись с ним. Оставалось лишь радоваться, что Гарри «забыл» упомянуть альтернативный вариант, который заключался в полном уничтожении волка, что могло свести с ума или даже убить Ремуса, так как они слишком долго сосуществовали в одном теле. В противном случае разнос мог бы продлиться до следующего года. Несмотря на то, что Поттер понимал состояние Люпина, он никак не мог отделаться от мысли, что со стороны Ремуса это была чёрная неблагодарность. Он хотя бы мог сказать спасибо…
Как результат, вместо радушного обмена Рождественскими подарками в тихом семейном кругу, они всё утро собачились, после чего Ремус вернулся к себе домой, а Сириус оправился к Дамблдору, который, как выяснилось, тоже был в курсе ситуации. Теперь о том, что Гарри заклинатель, знало ещё четыре человека, и это ему чертовски не нравилось. Предвкушая, что ему ещё предстоит крайне неприятный разговор с директором, и ещё менее приятный с деканом, Поттер связался по каминной сети с Дафной, буквально напросился к ней в гости и, торопливо побросав в рюкзак вещи, благополучно сбежал из дома Блэков, оставив крёстному записку, что пару дней погостит у друга.
Сириус, как и ожидалось, на подобный поступок среагировал исключительно негативно. Связавшись с крестником по двустороннему зеркалу, он весьма жестко потребовал, чтобы тот немедленно вернулся обратно, на что Гарри не менее категорично заявил, что он «пятнадцать лет прекрасно жил без наставлений Блэка и собирается продолжать в том же духе, спасибо большое», после чего сам же и обиделся. Сириус был в бешенстве, но поделать ничего не мог, потому что даже не знал, где находится крестник, а Гарри был чересчур зол от мысли, что кто-то стремится контролировать его жизнь и диктовать свои правила, даже не пытаясь понять его точку зрения, чтобы первым делать шаг к примирению. Чувствовал он себя при этом просто отвратительно.

— Ну, знаешь, в чем-то они правы, — задумчиво отметила Дафна, поставив чашу с чаем на низкий кофейный столик.
Гарри, который развалился на дорогом обюссонском ковре у камина, болезненно скривился.
— Тоже скажешь, что я был не прав? — проворчал он.
— Нет, — она улыбнулась, — только то, что твой крёстный имеет право злиться. Подумай сам, ты, ничего ему не объяснив, заперся в камере с оборотнем, чем сильно его напугал. Ты подверг опасности не только свою жизнь, но и жизнь и рассудок его лучшего друга, если уж на то пошло. А на следующий же день просто взял и сбежал в неизвестном направлении, — Гринграсс смерила его насмешливым взглядом. — Есть на что разозлиться. Уверена, сейчас он чувствует себя просто ужасным опекуном, раз его собственный крестник едва не погиб, находясь у него на попечении.
— У меня всё было под контролем, — напомнил Поттер. — Я знал, что делаю. Это же не безрассудная выходка, — пробурчал он. — Почему никто не хочет наконец принять тот факт, что мне не три года и я вполне способен принимать самостоятельные решения?
— И это по-прежнему не отменяет того, что твой крёстный всю ночь рвал волосы на голове под дверью той злосчастной камеры, — Дафна безразлично повела плечом, оставляя за собеседником право соглашаться ему с ней или нет, и взяла с блюда печенье. — И долго ты собираешься прятаться у меня дома?
— Пару дней, — Гарри глянул на неё, — если ты или твои родители не против…
Он вдруг запоздало подумал, что даже с ними не поздоровался, ввалившись в дом, пылающий обидой и негодованием.
— Мои родители будут во Франции до окончания праздников, — равнодушно известила Гринграсс. — А Тори гостит у Малфоев. Тут только я и мой дядя, — она глянула в окно, — который вернётся к вечеру. Так что если твой праведный гнев и бунтарский настрой не выветрятся к этому времени, то я предоставлю тебе гостевую спальню на эти дни.
— Спасибо, — Гарри помолчал. — Так ты встречала Рождество с дядей?
— Мы не празднуем Рождество, — Дафна скривилась. — Родители считают, что это маггловский праздник, который не имеет к нам никакого отношения.
— И что же вы тогда празднуете? — поинтересовался Гарри.
— Йоль, — пожав плечами, Дафна сделала глоток чая.
— А ёлка тогда зачем? — он кивнул в сторону нарядно украшенного деревца в углу гостиной.
— Это Йольское дерево, — с важностью сообщила Дафна.
— С традиционно Рождественскими украшениями? — иронично уточнил Поттер.
— Почему бы и нет? — как ни в чем не бывало, хмыкнула та, — организовать праздничное настроение в доме не лишнее, к тому же нужно куда-то складывать подарки. Кстати, спасибо за заколку, — она сладко улыбнулась собеседнику, тот чуть приободрился.
— Я сам ее выбирал, — гордо похвастался он.
— Я ни секунды в этом не сомневалась, — мурлыкнула из-за чашки она.
— Итак, — потянувшись, Поттер уселся на ковре, обратив на Дафну вопросительный взгляд, — что будем делать?
Гринграсс одарила его исключительно красноречивой улыбкой.
— Даже и не знаю, — она мягко откинулась на спинку дивана, в показательной задумчивости отводя взгляд. — Чем же могут заняться молодые, полные сил юноша и девушка, оставшись дома одни?
Гарри моргнул.
— Ну, — он почесал затылок, — можем в карты сыграть? Или в шахматы?
Дафна смерила Поттера долгим нечитаемым взглядом.
— Да, — постно сказала она, — именно это я и имела в виду.
— Эм, ну…
— Не важно, — она со вздохом отставила опустевшую чашку и поудобнее устроилась на диване, поставив локоть на подлокотник и подперев рукой голову. — Расскажи мне лучше про обряд исцеления оборотня.
Гарри закатил глаза.
— Это долго…
— А что у нас прямо сейчас какие-то неотложные дела есть? — язвительно поинтересовалась Гринграсс.
Он хмыкнул.
— Ну, раз уж нам и правда нечем заняться, пока мы с тобой тут совсем одни…
Дафна со смехом бросила в него декоративной шелковой подушкой. Увернувшись, Поттер улегся обратно на ковер, и, подложив ту себе под голову, глубоко вздохнул.
— В общем, с одной стороны, быть заклинателем это, конечно, круто, но с другой — это полный мрак, — начал он.

* * *
Не смотря на то, что Гринграссы для Гарри мало чем отличались от тех же Малфоев в плане богатств, чистоты крови и снобизма, дом у них был в разы меньше и не казался выстуженным, необъятным мавзолеем. Гарри даже удалось сразу запомнить, чем отличается белая гостиная от голубой, что к последней примыкают музыкальная комната и столовая, а в противоположном крыле дома располагается библиотека и рабочий кабинет главы семейства. На втором этаже сориентироваться было и того проще: девять гостевых спален находились в западном крыле, а хозяйские апартаменты — в восточном, и спроектированы они были так, чтобы все окна выходили на сад за домом. Что было весьма разумным решением, так как сад Гринграссов сам по себе являлся практически произведением искусства. Первой мыслью Гарри, когда он, прихватив принесённое эльфами печенье и молоко, прямо в пижаме расположился на подоконнике, бесцельно рассматривая залитый солнцем сад, было исследовать территорию дома. В голове у него царила приятная тишина. По крайней мере, те чудесные пятнадцать минут, пока двери его комнаты не распахнулись, и на пороге не предстала наследница семьи Гринграсс. Облаченная в длинное синее платье, поверх которого было наброшено белое меховое манто, Дафна окинула своего гостя долгим взглядом.
— Ну наконец-то ты проснулся, — она уверенно прошла вглубь комнаты, игнорируя постное выражение лица Поттера, который наблюдал за ней с подоконника, держа в зубах имбирное печенье. — Собирайся, мы идём гулять, — Дафна распахнула створки шкафа, и мгновение с немым укором рассматривала одиноко висящую на вешалке зимнюю мантию Гарри. — А где твоя одежда?
Тот моргнул и перевел взгляд на свой свитер и джинсы, небрежно брошенные на спинку кресла. Дафна брезгливо сморщила нос.
— Ты два дня собираешься ходить в одном и том же? — ужаснулась она, Поттер пожал плечами, продолжая держать во рту печенье, и не считая нужным уточнять, что сегодня будет уже три дня. — Это никуда не годится, — заключила Гринграсс. — Я немедленно распоряжусь, чтобы тебе выдали что-нибудь приличное… — она направилась к выходу из комнаты, продолжая рассуждать: — Где-то у нас должны остаться мантии моего кузена, он такой же тощий, так что тебе должны прийтись впору…
Её голос удалялся, пока Дафна уверенно шагала куда-то по коридору, а Гарри с легким удивлением смотрел в дверной проём, где она скрылась мгновение назад, и улыбался. У себя дома Дафна вела себя иначе. В школе он привык видеть её тихой и сдержанной, немного отстраненной, с лёгкой улыбкой на губах и полным равнодушием к происходящему вокруг. Но сейчас… она походила на ураган, властный, шумный и требовательный. Её голос звучал уверенно и громко, и по дому она передвигалась легко и стремительно, каждым шагом и жестом демонстрируя, что безраздельно владеет и правит этим местом. Гарри даже стало интересно, ведет ли она себя так же при родителях или вновь превращается в тихоню. Продолжая улыбаться своим мыслям, он вернулся к созерцанию сада, поедая печенье и дожидаясь, пока эльфы доставят ему мантию.

* * *
Отставив на стол стакан с огневиски, Сириус откинулся на спинку кресла и угрюмо уставился на собственные сцепленные замком пальцы.
— Не знаю, что с ним делать, — пожаловался он. — Как бы я ни пытался, всё становится только хуже.
Ремус, расположившийся в кресле напротив него, задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику.
— Не скажу, что это оправдывает его поведение, — медленно начал он, — но, думаю, дело тут в том, что Гарри слишком привык полагаться только на себя. В конце концов, он слишком долго был предоставлен самому себе и теперь просто не знает, как принять то, что он больше не один.
— Я бы сказал, он просто не считает нужным что-то менять или принимать, — ворчливо заметил Блэк.
— И это тоже, — не стал спорить Ремус. — Но ему пятнадцать лет, — с легкой улыбкой напомнил он, — вспомни себя в этом возрасте: сплошь бунтарство и пылкий темперамент — не так-то просто принимать взвешенные решения, когда в душе буйствует огонь упрямства и неповиновения.
— Да, конечно! — Сириус скривился: — Ремус, уж ты-то понимаешь, чем забита голова бунтующего подростка: что-то сломать, с кем-то подраться или подшутить, найти море приключений на свою задницу, довести до исступления младшего брата, доказать родителям, что ты взрослый малый, поэтому тебе уже можно пить огневиски и в качестве доказательства тут же напиться до невменяемости. Ругаться, грубить и спорить до хрипоты, чтобы доказать всем вокруг какой ты самостоятельный, попутно вытворяя черте что. Но… — он на миг в гневе поджал губы, — с холодной расчётливостью манипулировать окружающими, подвергнуть собственную жизнь кошмарной опасности, врать и умалчивать о вещах, касающихся чьей-то безопасности… это не подростковый бунт, Лунатик! Это… это…
— Он слизеринец, Бродяга, — осторожно напомнил Люпин.
— И что теперь? Закрыть глаза на его выходку, потому что он двадцать четыре часа в сутки окружен мерзавцами, которые и его превращают в мерзавца?! — Блэк нахмурился. — Это скорее повод к тому, чтобы серьезно задуматься о его переводе на другой факультет, чем оправдание такому поведению.
— Какие бы методы он ни использовал, Гарри хотел помочь…
— И едва не погиб! Не говоря уже о том, что ты тоже мог пострадать! — перебил Сириус. — Неужели тебя самого не злит всё это?!
— Меня, — Люпин помолчал, — пожалуй, огорчает то, как он поступил. Я бы все же хотел знать, что он планировал сделать. Я не говорю, что согласен с его методами, но, — он вздохнул, — я понимаю, что в данном случае Гарри верил, что подобное решение будет верным. Именно из-за того, что у него уже сформировалось некое понимание мира и жизни, он действует исходя из этого. При всей своей показательной открытости, Гарри очень недоверчив к людям, — Ремус взглянул в глаза друга. — Его не получится переделать, Сириус. Единственное, что мы можем, это попытаться показать ему, что он не один и что мы всегда готовы поддержать его и помочь, поэтому ему совсем необязательно врать нам или умалчивать о чем-то.
— Но равнодушие, с которым он принял это решение… — Блэк покачал головой, — он ведь даже не подумал о том, что если его план провалится, тебе придется жить с этим. Ему будто и вовсе не было дела до того, что ты или я подумаем или почувствуем. Он принял решение, которое касалось не только его, но не посчитал нужным посоветоваться с нами.
— Но я знал…
— Ты знал, что он вбил себе в голову эту историю про излечение от проклятья, но он ведь не предупредил тебя, что для этого ему понадобится запереться с оборотнем в одной камере, — Блэк раздраженно взглянул на друга. — И я всё ещё зол на тебя, за то, что ты молчал.
— Я мало верил в то, что у него получится, — тихо признался Ремус. — А рассказать кому-то значило отчасти принять эту идею. Я просто не хотел потом… — он умоляюще взглянул на Сириуса, — если бы я с самого начала знал, что он задумал, я никогда бы не позволил ему…
— Да и я бы не позволил, — Сириус замолчал, встречаясь взглядом с Люпином, — потому что это сумасшествие.
— Полагаю именно поэтому он никому ничего и не сказал, — безрадостно хмыкнул Ремус. — Он знал, что мы не поверим ему. Вот и решил действовать самостоятельно. Выходит, мы собственным поведением не даём ему довериться нам.
— Но то, что он сделал…
— Сработало, — вдруг тихо сказал Люпин.
— Что? — Сириус растерянно взглянул на друга, слишком занятый своими переживаниями, чтобы сразу сообразить, о чём речь.
— Не знаю, как у него это вышло, — медленно начал говорить Ремус, — и не знаю, сколько времени мне понадобиться, чтобы ужиться с… с волком, но проклятья больше нет, — он поднял горящий взгляд на Блэка. — Его нет, Бродяга. Я чувствую… впервые за многие годы я чувствую, что свободен.
— Но волк никуда не делся, — веско напомнил Сириус, не желая так просто признавать, что сумасбродная эскапада его крестника в итоге была затеяна не зря.
— Да, и теперь мне нужно делить часть своей души со зверем, и это поначалу меня сильно разозлило, — Люпин негромко засмеялся, — но, знаешь, подумав немного, я понял, что это больше походит на взаимодействие с фамильяром. Это не бремя и не проклятье. Волк… — он запнулся, — я постоянно ощущаю его присутствие, но больше не чувствую в нём ненависти. Он наблюдает и изучает, ему любопытно и порой мы даже будто общаемся друг с другом.
Сириус помолчал, задумчиво разглядывая лицо лучшего друга.
— Так выходит, ты теперь можешь превращаться, когда захочешь?
— Видимо, да, — тот пожал плечами, — но тут придется считаться с желаниями волка, и знаешь, чем больше времени проходит, тем легче мне это принять. Это ново. Но не плохо. В одном Гарри был определённо прав. Волк — не чудовище, жаждущее крови, и теперь, благодаря ему, я это понимаю. Гарри действительно избавил меня от проклятья и за одно это я должен быть ему благодарен, — Люпин помрачнел. — Но всё, что я сделал, это отчитал его при первой же возможности. Он рисковал ради меня жизнью, а я даже не поблагодарил его. Не удивительно, что он в итоге сбежал от нас при первой же возможности.
— И правильно сделал, что отчитал. Не стоит поощрять такие выходки. Твоё исцеление до сих пор не отменяет того, что Гарри повел себя безрассудно, — упрямо нахмурился Блэк.
— Сказал Сириус Блэк, — тихо рассмеялся Люпин.
— И даже не пытайся сейчас всё свести к тому, что я в его возрасте был не менее отчаянным и поэтому не имею права на него злиться, — тот фыркнул.
Ремус только вздохнул, зная, что его другу нужно больше времени, чтобы примириться с положением вещей. В конце концов, Сириусу непросто было принять то, что его крестник уже давно не ребенок и не нуждается в опеке. Если уж на то пошло, сам Сириус нуждался в Гарри куда больше, чем Гарри нуждался в нём. И это было самым печальным. Потому что, похоже, ни Поттер, ни его крёстный не хотели этого понимать.

* * *
Если из окна сад выглядел просто красиво, то вблизи он казался волшебным. Никогда прежде Гарри не видел ничего подобного — все растения, каждый лепесток, бутон и цветок были покрыты тонким слоем прозрачного льда, отчего казалось, что они сделаны из стекла, навечно застыв в своей первозданной красоте, сверкая и переливаясь на солнце, словно драгоценные камни. Многочисленные выложенные камнем дорожки, паутиной разбегались в стороны, петляя между растений, но все они сходились у небольшого овального пруда в центре сада, к которому неторопливо брели Поттер и Дафна.
— Удивительно, — завороженно пробормотал Гарри.
— О да, — на губах Гринграсс играла задумчивая улыбка.
— Но кто ухаживает за садом?
— Мама, — Дафна пожала плечами. — Она не подпускает ни одного эльфа к своим растениям и каждый год на каждый сезон придумывает что-то новое.
— Правда?
— Ага, — Дафна хмыкнула. — Признаюсь, за всю жизнь я не припомню ни одного раза, чтобы она повторилась. Сад всегда выглядит по-разному, — она помолчала, — порой мне кажется, что в этом месте живет её душа.
Гарри непонимающе взглянул на собеседницу.
— Почему?
— А разве ты сам не чувствуешь? — вздохнула Дафна. — Он будто живой, этот сад. В нём столько ласки и нежности, столько терпения, любви и тепла, сколько мы с сестрой ни разу не получали от матери. Думаю, что если бы мне когда-нибудь потребовалось материнское утешение и участие, я пришла бы за ним сюда, а не к ней…
— Это странно… — помедлив, признался Поттер, наблюдая за Гринграсс.
— Я знаю, — она задумчиво огляделась. — Мама стала одержима этим местом после того, как погиб её брат. Здесь она может выражать свои чувства, как мне кажется. По крайней мере, сколько себя помню, мы с Асторией никогда ни травинки здесь не сорвали. Это казалось неправильным. Будто разрушив что-то здесь, мы навредим маме. Иногда она сама срезает цветы, чтобы расставить в вазах в доме, но это может делать только она.
— Какая она?
— Мама?
— Да.
Дафна неопределённо повела плечом, размышляя над ответом.
— Не знаю. Холодная, отчужденная… — она фыркнула, — её даже не тронуло заявление Астории о том, что она планирует выйти замуж за Драко.
Гарри потрясенно вытаращил на неё глаза.
— Астория и Драко собрались пожениться?
— Представь себе, — равнодушно фыркнула Гринграсс.
— А я и не знал, что они любят друг друга…
Дафна на это только рассмеялась, взглянув на Поттера с легким сочувствием.
— Гарри, милый, тут о любви никто и не говорит, — сообщила она. — Это просто выгодно.
— О? — кисло протянул Поттер. — И почему я не удивлен…. А что сказал ваш отец?
— Ну, он, конечно, и в восторге, и в ужасе одновременно, — Дафна отвлеченно поправила капюшон. — Они с лордом Малфоем уже два месяца не могут договориться насчет наследования голосов.
— Хм?
— Ну ты же в курсе, что Астория наследует голос в Совете вместо меня, — напомнила Гринграсс, — так что теперь отец и Люциус никак не могут решить, перейдет ли этот голос к Малфоям или останется за нашей семьей.
— А разве есть разница?
— Конечно. Если голос останется у нас, это будет значить, что впоследствии фамилия нашего рода не угаснет. Помимо этого, даже не смотря на принадлежность к другой семье, у Астории будет власть в Совете Лордов и собственное право голоса. По сути, это сделает её полноправной участницей собраний и даст право передать этот голос дальше своим детям. А это дорогого стоит. Ведь даже если семьи Гринграсс не будет, наш голос продолжит иметь вес в Совете Лордов, а Малфои им пользоваться для своей выгоды не смогут.
— Но если они станут мужем и женой, не значит ли это, что Астория будет принимать единые решения с мужем? — нахмурился Гарри.
— Не обязательно, — Дафна повела плечом. — К тому же даже если сама Астория и не будет сильно ввязываться в политику и голосовать решит вместе с мужем, её дети смогут принимать решения от лица Гринграссов, — она помолчала. — Конечно, при условии, что в семье будет больше одного ребенка. Потому что при заключении подобного контракта представители семьи могут владеть голосом одной фамилии. А значит, если родится только один ребенок, он унаследует голос отца, как единственный наследник, а голос матери по решению его обладательницы либо вернется в её семью, либо останется неактивным до появления других прямых наследников.
— А что происходит, если не остается никого из представителей фамилии? Куда деваются голоса?
— Это зависит… — Дафна поплотнее запахнулась в манто, в задумчивости глянув на покрытую льдом гладь озера. — Как правило, главой семьи составляется завещание, где четко прописана очередность наследования. Иногда голоса даже передают другой ветви семьи. Но если наследников нет совсем, как и завещания, то решение о передаче голосов принимается Советом Лордов в полном составе, при этом учитываются, как правило, ближайшие кровные родственники. То есть, например, если никого из Малфоев и Гринграссов не останется, то голоса перейдут Беллатрисе Лестрейндж, так как она находится с Малфоями в родстве… или твоему крёстному, — она помолчала и весело фыркнула, — или кому-нибудь из Уизли.
— Уизли?!
— Они с Малфоями тоже дальняя родня.
— Но они не лорды…
— Ну, в крайнем случае, Совет может и выдать титул лорда, — заметила Дафна. — В их интересах, чтобы эта структура продолжала существование, ведь если лордов не останется или их станет слишком мало, то они могут потерять ту власть, которую имеют сейчас.
— Так всё же возможно получить титул, — отвлеченно протянул Гарри, размышляя, куда ушли голоса Поттеров, которые должен был получить его отец. — Странная линия наследования, — пробормотал Гарри, они остановились на берегу озера. — Честно говоря, я всё еще не до конца понимаю всю эту историю с Советом Лордов. С одной стороны они хватаются за эти свои голоса и собственный политический вес, но с другой, они же вообще ничего не делают. То есть для магической Британии в целом.
— Ну, для этого есть министр… — Гринграсс пожала плечами.
— Но разве не должны они, как наделенные властью…
— Гарри, — Дафна чуть улыбнулась, — люди, наделённые властью, редко мыслят подобными категориями. Как правило, их заботит лишь собственное благополучие. А из-за того, что лордами по сути никто не управляет и они творят, что им вздумается, этот их Совет из реально действующей структуры давно превратился в фикцию. Каждый просто тянет одеяло на себя и пытается укрепить свои позиции и благосостояние. Чем живут остальные, их мало интересует.
— Ага, но стоит появиться мало-мальски сильному лидеру, который может этих лордов прижать к ногтю, как они все садятся на задние лапы и, поджав хвост, послушно выполняют его команды, — Гарри неодобрительно покачал головой. — Вот поэтому нас так легко захватить. Мы не представляем единое целое. Как ни посмотри, все действуют лишь в своих интересах, и никто не хочет поступиться собственными амбициями, гордыней, жадностью или идеалами, чтобы усилить наше общество.
Том всегда был прав, говоря, что магический мир пора изменить и улучшить. Сделать сильнее. Но как можно пробиться через эти покрытые пылью и паутиной архаичные устои и нагромождения древних традиций, избегая радикальных мер? Возможно, Волдеморт был не так уж и не прав, выбрав путь угроз и жесткости, ведь как ещё сдвинуть с места эту закостенелую политическую махину? Конечно, его одержимость магглами и безумные идеи о том, что всех их нужно уничтожить, смахивали на бред, но начал он вполне разумно — встав над лордами и вынудив их действовать в его интересах. Если у них в руках была реальная власть, то через них он мог влиять на политику страны, ведь так?
Дафна всё молчала, а Гарри, увлеченный собственными размышлениями, не сразу понял, что пауза слишком затягивается. Сначала он подумал, что она просто задумалась, но что-то в этой тишине начало казаться пугающе неправильным.
— Дафна? — Гарри шагнул чуть ближе и замер, увидев, как наливаются призрачным фиолетовым огнём глаза девушки.
Он знал, что это означает, и знал, что сейчас случится. Даже иронично, что это вновь происходило на Рождество. Тихо чертыхнувшись, Поттер отшатнулся от Дафны и замер, не зная, как поступить. Уйти? Остаться? Но чем он мог помочь? Как остановить это? Гарри отступил ещё на шаг, не сводя с побелевшего лица Гринграсс пристального взгляда. Прошла ещё минута, наполненная мучительным ожиданием и, наконец, обратив исказившееся от мучительной боли, осунувшееся лицо к небу, она закричала.
Прошел год, с тех пор как Гарри слышал этот крик в прошлый раз, но он так ясно помнил тот вечер, будто это было только вчера, и все же оказался совершенно не готов снова услышать это. Кошмарный, нечеловеческий вопль, сорвавшийся с её губ, звучал даже ужаснее, чем в прошлый раз. В нём будто переплелись тысячи голосов и каждый из них, устремляясь в небо, расползаясь ядовитым отчаянием по саду, опутывая леденящим ужасом белокаменный дом, выл, кричал, плакал от гнева, горя, боли страха и каждый нёс в себе смерть. Зажав ладонями уши, Гарри опустился на колени и крепко зажмурился, пытаясь хоть немного защититься от оглушительных воплей, мысленно умоляя, чтобы это поскорее прекратилось, и даже не подозревая о том, что оглушительный крик, взметнувшийся в небо, вырвался далеко за пределы особняка Гринграссов. Он не знал, что в это самое мгновение Молли Уизли, накрывающая на стол в Норе и четверо её младших детей, расположившиеся в гостиной, услышали ужасающий гул, что с каждым мгновением становился всё ближе и громче, будто к дому приближался ураган, сотканный из воя и стонов тысяч кошмарных, искаженных голосов. Что за сотни миль от родительского дома, Перси Уизли, корпящий над отчетом для министра, испуганно вскочил из-за стола, забыв о своей работе, когда безумная какофония звуков, внезапно ворвавшаяся в крохотный, пыльный кабинет, едва не оглушила его. И несколькими этажами ниже на полуслове оборвался негромкий разговор Маркуса Райнера и Кингсли Шеклболта, утонув в чудовищных криках, волной обрушившихся на кабинет главы следственного отдела Аврората. А в совершенно другой части Лондона, шутливая улыбка, адресованная Ремусу, сползла с лица Блэка, когда в дом на площади Гриммо ворвался кошмарный рёв, незримым вихрем блуждающий по стылым комнатам особняка. И в то же мгновение сумасшедший гул тысяч голосов, что стенали и плакали, кричали и выли, прокатился над поместьем Малфоев, оборвав плавную игру Нарциссы Малфой на фортепиано и практически оглушив Драко Малфоя, Томаса Арчера и Блэйза Забини, которые расположились в одном из кабинетов особняка. Он гремел словно смерч, сотканный из криков агонии и ужаса, полз по стенам дома, блуждал в холлах и комнатах, оставляя после себя могильный холод и глухое отчаяние. А где-то в Шотландии над башнями волшебного замка, скрытого от посторонних глаз могущественными чарами, мчался всё тот же скорбный плач, заставляя всех обитателей Хогвартса замереть, с тревогой и страхом вслушиваясь в переплетения искаженных голосов, гадая, что несут в себе эти крики. Крики, что в эту же самую секунду захлестнули поместье Риддлов, словно каждую комнату и коридор в одночасье заполонили сотни призраков, вынуждая Тёмного Лорда прервать свою речь и чуть нахмуриться в лёгком недоумении. Сопровождающие его Бэлла и Люциус выхватили волшебные палочки, озираясь по сторонам, вглядываясь в тени от горящих на стенах канделябров, что змеями ползли по стылому коридору, и пытаясь понять, откуда исходит леденящий душу вой.

Сумасшедший гул тысяч голосов, что стенали и плакали, кричали и выли, вселяя в душу парализующий ужас, казалось, охватил всю страну, заполняя удушающим страхом каждый дом и улицу, а почти минуту спустя бесследно исчез, растаяв, словно утренний туман, оставляя после себя лишь звенящую тишину и ядовитое предчувствие надвигающейся беды.

* * *
— Тебе нужно вернуться домой, — хрипло сказала Дафна, перекинув через плечо наскоро заплетенную, растрёпанную косу.
Она выглядела ужасно истощенной и бледной, а тусклый взгляд хранил печать страшной усталости и тоскливой обреченности, когда она смотрела на сидящего перед ней Поттера.
— Ты точно будешь в порядке? — встревоженно рассматривая обессиленную девушку, ссутулившуюся в кресле, спросил тот.
— Я не хрустальная, Гарри, не рассыплюсь, — она пренебрежительно скривилась, поплотнее закутавшись в два одеяла.
Поттер помолчал, вспоминая искаженное страхом лицо дяди Дафны, который, вылетев из дома в сад, подхватил племянницу на руки и, даже не взглянув на её гостя, торопливо зашагал с ней к дому.
«По крайней мере, она останется здесь не одна», — подумал он, поднимаясь на ноги.
— Что ж, — тихо сказал Гарри, — тогда я пойду, соберу вещи… если тебе что-то понадобится…
— Мне ничего не понадобится, — раздраженно бросила она, отворачиваясь.
— Ну да, — он направился к выходу из её комнаты.
— Подожди.
Гарри обернулся. Гринграсс отчужденно смотрела в окно, за которым начинался снегопад.
— Таких приступов у меня никогда раньше не случалось. Что бы это ни значило, оно предрекает что-то страшное, — несмотря на содержание её слов, Дафна говорила очень спокойно и почти безразлично, отвлеченно накручивая на палец кончик своей золотисто-пшеничной косы. — Предупреди всех, кого сможешь. И будь осторожен.
— Спасибо, — он помолчал, — ты ведь вернешься в Хогвартс после каникул?
Дафна бросила на него безучастный взгляд.
— Понятия не имею.
— Конечно, — Поттер вздохнул. — Поправляйся.

* * *
Эрмелинда отложила в сторону свежий номер «Ежедневного пророка» и потянулась за чашкой кофе.
— Удивительно, — сказала она, сделав небольшой глоток. — Я уверена, что эти ужасные вопли слышала половина Магической Британии, и, тем не менее, в газете об этом ни слова.
— Даже говорить об этом считается дурным тоном, — сухо отозвался из-за своего рабочего стола Снейп, всё ещё недоумевая, какого чёрта Эрмелинда Герхард делает в его кабинете. — Никто не захочет писать о таком.
— То есть копаться в личной жизни четырнадцатилетнего сироты нормально, а поднять вопрос о том, что по всей стране прогремело дурное предзнаменование — плохой тон? — с веселым удивлением уточнила Герхард, качая головой. — У вас в стране всё вверх тормашками…
— Да что вы говорите, — язвительно пробормотал себе под нос Северус, безуспешно вчитываясь в чью-то бездарную контрольную и не понимая ни слова из того, что там написано.
— Неужели ваш министр не обеспокоен этим? — продолжала размышлять Эрмелинда, отставив чашку в сторону. — Ведь подобное явление не может не натолкнуть его на мысль, что профессор Дамблдор не врет касательно Тёмного Лорда.
— Фадж скорее съест собственную шляпу, чем признает возрождение Тёмного Лорда, — хмыкнул Снейп. — Узколобый недоумок до последнего будет…
Вызов оказался настолько неожиданным, что в первое мгновение он растерялся, замолчав на полуслове. Выронив перо, Северус до боли стиснул пальцами левое предплечье и в неверии уставился на собственную руку. Тёмный Лорд звал его, спустя полгода абсолютной тишины, и Снейп не был уверен, хороший ли это знак, особенно принимая во внимание недавний крик банши. Слишком уж мрачное было совпадение. Увы, проигнорировать вызов он не мог. Торопливо швырнув стопку контрольных в ящик стола, Снейп поднялся на ноги и только сейчас вспомнил, что он не один, едва не столкнувшись с Эрмелиндой, направляющейся ему на встречу.
— Вы в порядке, Северус? — спокойно осведомилась она, внимательно изучая его бледное лицо.
— Вполне, — сквозь зубы процедил декан Слизерина. — Боюсь, мне придется попросить вас уйти. Я вспомнил, что у меня есть неотложные дела.
Герхард бросила проницательный взгляд на его левую руку, но больше никак не выказала собственных мыслей, лишь коротко кивнула и, вежливо простившись с хозяином кабинета, вышла в коридор, а уже через минуту Снейп почти забыл о её существовании, слишком занятый мыслями о вызове. Известив Альбуса о том, что покидает школу, он добрался до границы антиаппарационных чар, откуда последовал за зовом метки.

* * *
С тех пор, как Гарри вернулся от Дафны, отношения с Сириусом не улучшились ни на йоту и, казалось, становились только хуже. Крёстный, конечно, не упустил возможности выразить своё негодование касательно самовольного побега, а Поттер из принципиального упрямства даже не подумал извиниться, хотя, в общем-то, осознавал, что был не прав. Он даже не рассказал ему о том, что случилось с Дафной. Вся эта ситуация угнетала Гарри сверх меры, но он никак не мог заставить себя помириться с крёстным, предпочитая угрюмо отмалчиваться в своей комнате или огрызаться по любому поводу. Сириус, он был уверен, переживал не меньше, но похоже тоже не знал, как решить проблему.
Хуже всего было то, что Гарри, помимо прочего, вдруг понял, насколько боится этой новой реальности. Только сейчас он осознал, что больше не будет гнетущих каникул у Дурслей, которых он никогда не воспринимал ни как своих родственников, ни как свою семью. Летом он поедет к Сириусу и останется с ним. До этого Гарри думал, что жить с крёстным будет так здорово, ведь Сириус хоть и беспокоился за Гарри, но больше напоминал веселого и немного взбалмошного приятеля, а не ответственного взрослого. Всё это время их общение было непродолжительным и скорее походило на дружеские посиделки, чем на взаимоотношения опекуна с подопечным. Почему-то Гарри казалось, что ничего не изменится, когда Блэк по-настоящему станет его полноправным опекуном. Он полагал, их совместная жизнь будет веселой и немного шебутной, и даже представить себе не мог, что крёстный будет вмешиваться в его дела или требовать некого послушания. Ведь до истории с Ремусом Блэк никогда не пытался быть строгим или требовательным.
Теперь же, похоже, что-то в их отношениях изменится, и Гарри не был уверен, готов ли он к этому. Как он должен будет вести себя теперь? Слушаться? Спрашивать разрешения, чтобы куда-то пойти? Зависеть от кого-то настолько, что даже выбор литературы для изучения будет строго отслеживаться? Во что превратится его жизнь, когда в ней появится человек, у которого будет полное право контролировать Гарри? Сириус ведь мог теперь делать что угодно: запретить Гарри выходить из дома, закрыть доступ к его счетам или следить, на что крестник тратит деньги. Он мог забрать его из Хогвартса, мог решать, с кем ему дружить, а Гарри никак не сможет помешать ему или защититься от него, потому что где-то глубоко в душе всегда будет бояться потерять единственного человека, который сам захотел заботиться о нем… что бы ни значила эта забота. Но хотел ли он этого?
Дурслям никогда не было до него дела, и он был волен творить все, что ему заблагорассудится, если это не затрагивает их интересов. В доме родственников он влачил жалкое существование домового эльфа, но всё это терпел, понимая, что эмоционально свободен от них, что рано или поздно покинет их дом и никогда не вернется, а поэтому совершенно необязательно пытаться налаживать отношения, уважать или любить их… привязываться. Им было плевать на него, а значит, не нужно было переживать, что однажды они разочаруются в нём и перестанут его любить. Они не пытались стать ему семьей.
А вот Сириус пытался.
Пытался опекать его, защищать и любить. И это было самым ужасным, потому что отвечать на равнодушие и презрение безразличием было просто. Но как отвечать безразличием на любовь и заботу, о которых он мечтал всю жизнь и которые так внезапно обрушились на него в лице крёстного? Такое поведение причинит Сириусу боль и ранит самого Гарри, но и принимать это как должное он просто не мог. Это было слишком страшно. Слишком опасно. Потому что он мог ошибаться, и если всё это опекунство окажется кратковременной иллюзией, то потом будет невыносимо больно осознавать это.

Сириус, скорее всего, уже жалел, что вообще оказался в роли крёстного. Как бы печально ни было это признавать, но у Блэка на то были все основания, особенно принимая в расчёт последнюю выходку его крестника: Гарри мало того что подверг опасности свою жизнь и жизнь Ремуса, так ещё и напал на Блэка, мог ранить его. В конце концов, от него и правда было слишком много проблем и беспокойств. И неужели Сириус, после двенадцати лет тюрьмы не заслуживал спокойной жизни, в которой не было бы проблематичных подопечных? Не будь в его жизни крестника, он мог бы делать, что захочет. Мог жениться, построить свою семью, завести детей, или отправиться в путешествие, посмотреть мир, хоть как-то наверстать потерянные годы. А в итоге он из одной тюрьмы попал в другую.
Ведь кем, по сути, они были друг другу? Чужими людьми, связанными лишь давним обещанием Сириуса заботиться о Гарри. Чёрт, да если бы Гарри пообещал Тому взять на себя опеку его ребенка, то он отдал бы всего себя этому обещанию, потому что страшнее потери лучшего друга может быть лишь потеря единственной оставшейся с ним связи. Сам ребенок ничего не значил, но как часть Арчера, как его продолжение, он значил всё. Так не был ли Гарри для Сириуса лишь отражением Джеймса Поттера? Все вокруг говорили, что Гарри похож на отца. Не ищет ли Блэк в своём крестнике призрак погибшего друга? Не цепляется ли за прошлое настолько отчаянно, что не видит разницы между Джеймсом и его сыном? И если так, то как скоро он поймет, что обознался? Как скоро осознает, что связал себя с чужим ему мальчишкой, и начнет искать способ отделаться от него. Да они ведь были знакомы всего два года и большую часть времени либо общались через волшебное зеркало, либо ненадолго пересекались на нейтральной территории. Кто тут вообще говорил о родительской любви? Сириусом двигало данное много лет назад обещание, а Гарри — отчаянная мечта, чтобы о нём хоть кто-то заботился. Чтобы хоть кому-то было до него дело. Но ведь на самом деле Сириусу не нужен подопечный, он сам как большой ребенок, а Поттеру не нужен опекун, он давно уже перерос это.
Рано или поздно сам Сириус это осознает, бремя ответственности начнет тяготить его и тогда он возненавидит Гарри, а сказка рухнет, как карточный домик. Нет уж. Проще было сжечь все мосты сейчас, чтобы потом не вырывать их с корнем из своей души. Так будет лучше и для него, и для Сириуса. Возможно, Поттер не очень хорошо знал крёстного, но понимал, что им двигают жалость и доброта к сыну погибшего друга, а не любовь или привязанность к самому Гарри. И даже если где-то в глубине души всё ещё жило наивное желание обрести семью, он прекрасно понимал, что оно никогда не исполнится, потому что чужие дети никому не нужны. И любить их никто не должен. Тогда зачем навязываться и создавать проблемы другому человеку, которому это совершенно не нужно?
В итоге Гарри принял единственное, как ему казалось, верное решение, всеми силами отталкивая крестного, и вот уже два дня они игнорировали друг друга, стараясь даже не встречаться, а если пересекались где-то, то, так или иначе, ругались. Пребывание на площади Гриммо начало так тяготить Поттера, что он даже задумался о том, чтобы провести остаток каникул в Хогвартсе. Но смелости на то, чтобы просто так расстаться с мечтой о семье, всё не хватало, поэтому Гарри продолжал упрямо отсиживаться в особняке Блэка и портить ему нервы, бесконечно ругая собственную трусость.
За несколько дней до окончания каникул Сириус заглянул в комнату крестника, сухо информируя его о том, что собирается на Косую аллею. Гарри поднял голову, отвлекаясь от чтения, и отложил книгу на подоконник.
— Я пойду с тобой, — ровно произнес он. — Мне нужно в Гринготтс.
Блэк медлил с ответом, размышляя, не стоит ли объявить, что за свое поведение тот находится под домашним арестом, но, заметив воинственный блеск в зеленых глазах, решил не усугублять и без того паршивую ситуацию.
— Как угодно, — холодно согласился он. — Жду в холле через десять минут.
На этом он развернулся и вышел из комнаты, давая Поттеру время собраться.

* * *
Просторный сумрачный зал, где он оказался, ничуть не изменился с тех пор, как Северус был здесь в прошлый раз: по-прежнему никаких отличительных признаков, позволяющих определить, что это за место. Всё такой же мрак за окнами, не смотря на дневное время суток, всё те же голые стены с потускневшей, облупившейся краской и полное отсутствие мебели, картин или гербов. Создавалось впечатление, что он оказался в давно заброшенном доме. И всё же, кое-что изменилось, а именно количество волшебников, присутствующих в зале. За прошедшие полгода их число значительно возросло, и это Снейпу совсем не понравилось. Сторонников Тёмного Лорда становилось всё больше. Помимо сбежавших из Азкабана заключенных, которые даже не потрудились скрыть лица масками, здесь сегодня было много новых магов, и Снейп понятия не имел, кто они.
— Надо же, Северус, — неторопливо протянул за его спиной знакомый голос, — сегодня даже тебе посчастливилось оказаться в числе приглашенных. Похоже, и правда планируется нечто грандиозное.
— Добрый день, Люциус, — оборачиваясь, поприветствовал Снейп, смерив того надменным взглядом. — Вижу, нас стало больше.
— О да, — с удовольствием согласился Люциус. — Как печально, что ты столько пропустил. Даже любопытно, почему милорд ни разу не призвал тебя за все это время, — он окинул собеседника долгим взглядом, в котором тесно переплелись насмешка, любопытство и подозрение.
— У меня были дела поважнее светских раутов, знаешь ли, — сухо отозвался Северус, игнорируя неприятный холодок, что побежал по спине от взгляда Малфоя. — Думаю, милорд это понимал.
— О, безусловно, — ничуть не впечатленный, протянул он.
— Так что же за повод для встречи сегодня? — скучающе уточнил Снейп.
Малфой выдержал недолгую паузу, глядя на него с холодной издевкой.
— Как знать, — неопределённо протянул он, отворачиваясь к настежь распахнутым дверям, как раз в тот момент, когда порог зала переступил Тёмный Лорд.
Северус бросил на Малфоя последний взгляд, досадливо осознавая, что самодовольный мерзавец прекрасно знает, зачем их здесь собрали, и сосредоточил своё внимание на Волдеморте. Тот неторопливо прошествовал в центр зала и остановился, окинув взглядом Пожирателей, которые мгновенно стихли при его появлении и теперь неотрывно следили за каждым его движением.
— Приветствую, господа… и дамы, — спокойно, даже буднично начал он, на миг задержав взгляд на Беллатрикс, — Надеюсь, все вы готовы к сегодняшнему, хм, мероприятию, — в алых глазах полыхнула мрачная ирония. — Или, по крайней мере, большинство, — Снейп мысленно поёжился, встречаясь взглядом с Волдемортом, но тот уже смотрел на других Пожирателей, никак не акцентируя внимания на том, что единственным непосвященным здесь похоже был Северус. — Смею напомнить, леди и джентльмены, что у нас намечены определенные цели, в которые не входят массовые убийства волшебников, — он чуть помолчал. — Наша численность не так велика, чтобы позволять себе подобную роскошь. К магглам это не относится, как вы понимаете, — он чуть усмехнулся. — В случае любых непредвиденных ситуаций, впрочем, вам никто не запрещает прибегнуть к радикальным мерам. В особенности это относится к тем, у кого сегодня назначена встреча в Министерстве магии.
По залу прокатился гул негромких смешков, а Снейп, холодел, слушая речь Тёмного Лорда. Это было не просто собрание. Они готовили нападение. И, кажется, у Северуса не будет никакой возможности предупредить Орден.
«Дьявол».
— Итак, — тем временем продолжал Волдеморт, — вы все знаете, что нужно делать и кому подчиняться. Бэлла, Люциус, Рабастан, Уолден… — четверо Пожирателей, чьи имена он назвал, выступили вперед, — сегодня, как и было оговорено, парадом командуете вы, — только сейчас Северус заметил, что остальные рассредоточились так, чтобы быть ближе к этим магам.
Итого получалось четыре группы. Самые многочисленные возглавляли Малфой и Макнейр, в третьей и четвертой было всего по десять и пятнадцать человек. Происходящее нравилось Снейпу всё меньше. Он вновь взглянул на Тёмного Лорда, который продолжал инструктировать Пожирателей.
— Ваша основная задача — выполнять указания главы группы и чётко следовать поставленной задаче, — говорил он. — Никакой самодеятельности и безрассудства. Хаос должен быть управляем, господа, лишь тогда в нём есть порядок и смысл, — заключил он. — Прошу запомнить, что я не потреплю никаких промедлений, как и вашего провала… ах да, — он взглянул на Снейпа, о котором будто только вспомнил и усмехнулся, — Северус, ты сегодня присоединишься к Бэлле. Она введет тебя в курс дела.
Снейп поклонился, мысленно проклиная всё на свете.
— Как прикажете, мой Лорд, — негромко произнёс он, всем своим видом демонстрируя, что ситуация его вполне устраивает и он осведомлен не хуже остальных.
Отступив ближе к своей группе, он встретился взглядом с Беллатрикс, та презрительно ему усмехнулась и больше никак на присутствие Снейпа не отреагировала, сосредоточив всё внимание на своём господине.
— У вас есть час, после этого вы должны немедленно вернуться обратно, — громко объявил Тёмный Лорд. — Независимо от результатов вашей миссии. На этом все могут быть свободны.
Как только прозвучали эти слова, собравшиеся маги пришли в движение, зал наполнили голоса лидеров каждой группы, пока они раздавали указания обступившим их Пожирателям. Северус бросил последний взгляд на Волдеморта. Тёмный Лорд, словно потеряв интерес к происходящему, отошел к окну в сопровождении Крауча, что-то негромко с ним обсуждая, и более ни на кого не смотрел. Надеясь получить хоть малейшие сведения о том, куда они направляются и что должны делать, Снейп обернулся к Лестрейндж. Та созерцала свою группу с игривой насмешкой.
— Ну что ж, мальчики, — пропела она, откинув за спину прядь черных кудрей, — все готовы развлечься?
— Смею я спросить, куда мы отправимся развлекаться? — ядовито уточнил Северус, досадливо понимая, что никаких внятных инструкций от этой сумасшедшей услышать не удастся.
— О-о-о, бедняжечка, ты же не знаешь, — глумливо проворковала Беллатрикс, одарив Снейпа наигранно сочувственной ухмылкой, которая мгновение спустя превратилась в маниакально безумную улыбку. — Мы отправляемся за покупками!

* * *
Стоило им оказаться на Косой аллее, как Гарри направился в сторону банка, но был тут же остановлен крёстным.
— Ты что, собрался туда один?
— Сопровождение не требуется, спасибо, — отрезал Гарри.
— И с чего это ты решил, будто я позволю тебе в одиночку тут разгуливать? — раздраженно уточнил Блэк, тут же начиная злиться.
Поттер смерил его мрачным взглядом.
— А с чего ты решил, что мне нужно твоё разрешение? — в тон ему отозвался тот, упрямо отгораживаясь обидой от бунтующей совести, которая требовала немедленно прекратить вести себя как неблагодарный паразит.
— Я твой опекун, Гарри, — напряженно напомнил Сириус. — И отвечаю за твою безопасность.
— О да, расскажи мне об ответственности, — язвительно процедил Поттер, отчаянно умоляя себя заткнуться и не находя в себе сил остановить собственные разбушевавшиеся чувства, которые поднимались из глубин подсознания, словно речной ил в бурном потоке воды.
— Потрудишься объяснить? — крёстный нахмурился.
«Молчи, ну пожалуйста, молчи!»
— Стоило вспомнить о том, что ты мой опекун, когда ты четырнадцать лет назад сбагрил меня Хагриду, как ненужный хлам, и сломя голову бросился ловить Петтигрю, — с ядовитой злостью, которая была больше направлена на него самого, чем на крёстного, известил Поттер, игнорируя то, как с лица Сириуса схлынули все краски. — Но так уж вышло, что я по твоей милости большую часть жизни был предоставлен самому себе и на сегодняшний день в няньке не нуждаюсь, спасибо большое.
Когда он замолчал, в глазах Блэка не осталось ни раздражения, ни злости, только бесконечное чувство вины и глухое отчаяние.
— Гарри… — он умоляюще протянул к нему руку, но Поттер отступил на шаг, качая головой.
Он не хотел этого говорить, не хотел видеть все эти чувства в глазах крёстного, не собирался так сильно ранить его. Это было отвратительно и несправедливо. Сириус не заслужил всего этого, но он должен был понять, должен был услышать.
— Оставь, Сириус, — холодно сказал он, — мне не нужны твои извинения, как и твоя опека. Я уже давно не ребенок, пора бы тебе это понять, наконец. Живи своей жизнью и оставь меня в покое.
Отвернувшись от него, Гарри зашагал прочь, стараясь не думать ни о том, сколько боли отражалось в серых глазах крёстного, ни о том, что он только что окончательно разрушил отношения с последним человеком в этом мире, кого мог бы назвать семьей.
«Лучше уж не иметь никакой семьи, чем страдать, когда её потеряешь, — упрямо убеждал себя Поттер, направляясь к Гринготтсу и безуспешно стараясь не презирать себя за жестокость, с которой он оттолкнул Блэка. — Не нужна мне его опека. Проще быть одному».

На то, чтобы уладить все вопросы с гоблинами и рассчитаться за ремонтные работы, ушел почти час. Несколько огорошенный тем, как ощутимо ударили по его кошельку все расходы, Гарри брел к выходу из банка, мысленно пытаясь прикинуть, хватит ли ему оставшихся денег до окончания Хогвартса.
«Возможно, придется этим летом напроситься на подработку к Хельге, — размышлял он — а то так и за школу нечем будет платить… ну, при условии, что меня не прикончат раньше».
Вспомнив о Долоховой, Поттер подумал, что не плохо бы наведаться к ней в гости, раз уж он оказался поблизости. Он не знал, где сейчас находится Блэк, и не знал, стоит ли искать его и предупреждать о том, куда он собрался. Стоит ли вообще теперь с ним разговаривать? Гарри не был уверен, что сможет взглянуть крёстному в глаза без разъедающего душу чувства вины. И не был уверен, захочет ли Сириус терпеть его присутствие после всего, что тот наговорил ему.
«На крайний случай, Виви всегда может перенести меня на площадь Гриммо, — решил он, — там я быстро соберу свои вещи и вернусь в школу. Так и сделаю», — заключил Поттер и, толкнув дверь, вышел на улицу.
В это же мгновение всю Косую аллею сотряс грохот взрыва, за которым, словно приливная волна, послышались крики. Гарри растерянно отступил обратно в холл банка, в ступоре наблюдая, как за одно мгновение спокойную улицу захлестнуло полнейшее безумие. Повсюду виднелись вспышки проклятий, звучал звон разбивающихся витрин и крики испуганных волшебников. За спиной Гарри послышался негромкий кашель, и тот, медленно, будто во сне, обернулся, взглянув на стоящего позади него гоблина.
— Банк временно закрывается, — невозмутимо известил он. — Прошу вас покинуть помещение.
— Но… — Поттер беспомощно взглянул на царящий по ту сторону порога хаос.
— Прошу вас покинуть помещение, — настойчиво повторил гоблин.
Всё ещё пребывая в некотором эмоциональном оцепенении, он вышел на крыльцо, и двери Гринготтса с грохотом захлопнулись за ним.
Гарри остался один в эпицентре бури.
— Круто как, — тускло прокомментировал он и, подумав, что стоя на высоком крыльце, слишком уж бросается в глаза, спустился на мощеную дорожку, наблюдая, как уютная и мирная улица под всполохами заклинаний превращается в руины.
Мимо него в панике пробегали люди, пытаясь укрыться в магазинах или убраться как можно дальше от группы магов, чьи лица скрывали белые маски Пожирателей. Гарри отступил в тень банка, озираясь по сторонам и гадая, что ему делать, когда в нескольких ярдах от Гринготтса увидел Сириуса. На лице Блэка читалась ярость, когда он, резким взмахом волшебной палочки направил алый луч проклятья в сторону невысокой ведьмы с густой копной угольно-черных волос, которая играючи отбила его атаку и крикнула что-то, с издёвкой глядя на Сириуса. Гарри достаточно внимательно изучал статью о сбежавших Пожирателях смерти, чтобы без труда узнать в этой женщине с дикой ухмылкой на худом бледном лице Беллатрикс Лестрейндж. Судя по всему, как только началось нападение, Блэк бросился искать крестника, но на полпути столкнулся с ней и вынужден был вступить в бой. Оба мага были сосредоточены друг на друге, поэтому стоящего чуть поодаль Поттера ни один из них не замечал, а тот в это время, застыв, наблюдал за тем, как Сириус и его кузина схлестнулись в опасной дуэли, прожигая друг друга ненавидящими взглядами.
Гарри беспомощно огляделся, гадая, где авроры и почему никто не аппарирует, когда ощутил ужасающее давление, исходящее оттуда, где сражались Блэк и Лестрейндж. Ему уже было знакомо чувство формирующегося заклинания, но никогда прежде он не испытывал настолько дикой, удушающей силы, от которой кровь стыла в жилах, а на лбу выступал холодный пот. С ощущением этого проклятья он не сталкивался никогда, но даже без этого он мгновенно осознал, что собирается сделать Беллатрикс, как осознал, что Сириус не успеет ни уклониться, ни выставить щит. Магия Гарри среагировала быстрее, чем его разум смог осмыслить происходящее, и только это спасло Блэка, когда стремительный импульс сбил его с ног и ядовито-зеленый луч смертельного проклятья пронёсся мимо, ударившись в кирпичную стену и разлетевшись в стороны фонтаном изумрудных искр. Гарри осознал, что происходит, уже когда со всех ног бежал к упавшему на землю крестному, окружая того щитом и одновременно атакуя Беллатрикс, та не сразу поняла, откуда идет угроза и не успела отразить магический удар, отбросивший её в сторону на несколько ярдов.
— Гарри, — выдохнул Сириус, когда тот оказался рядом с ним, помогая ему подняться на ноги, — ты цел?
— Да, — торопливо пробормотал Поттер. — А ты?
— Благодаря тебе, — Блэк был страшно бледен. — Идем, нужно убираться отсюда…
— Мерлин и Моргана, — пропели неподалёку, — неужели я удостоилась чести встретиться со знаменитым Гарри Поттером?!
Гарри стремительно обернулся, выставляя щит, о который разбилось очередное проклятье, одновременно с этим Сириус бросил в сторону кузины несколько заклинаний, но Лестрейндж уклонилась от каждого с такой непринужденной грацией, будто танцевала, а не сражалась. И всё это время с её лица не сходила восторженная усмешка, от которой Поттеру стало не по себе.
— Думаете, я так просто дам вам уйти, лапочки мои? — промурлыкала Беллатрикс, осыпая Гарри и Сириуса градом проклятий.
Магический щит Поттера застонал от силы заклинаний, грозясь вот-вот разрушиться.
— Как её вырубить? — процедил Гарри, укрепляя щит. — Защита долго не продержится.
— Уходи, — жестко велел Сириус, прикрывая крестника спиной и одновременно атакуя кузину.
— Я тебя не оставлю, — нахмурился Поттер.
— Гарри, пожалуйста, — в бессильной ярости выдохнул Блэк. — Уходи. Я её задержу.
— Но…
— В магазине через два дома остались близнецы Уизли, — Сириус через плечо глянул на него. — Они там совершенно одни. Я смогу о себе позаботиться. Они — нет. Найди их и помоги.
— Сириус…
— Давай же!!! — закричал он и, выскочив из-под защиты чар, бросился в атаку, оставляя крестника за спиной.
Ещё несколько мгновений Гарри стоял на месте, наблюдая, как его крёстный схлестнулся в безумной дуэли с Лестрейндж, и пытаясь подгадать момент, чтобы сбить её с ног или ранить, но Сириус был на линии огня и находился слишком близко к ней, чтобы Гарри мог атаковать, без риска задеть и его тоже. Выругавшись сквозь зубы, он стремительно развернулся на каблуках, бросившись в сторону магазина, о котором говорил крёстный. Вокруг творилось полнейшее сумасшествие: крики, плач и грохот со всех сторон оглушали и дезориентировали его. Всюду было столько людей, что Гарри почти не понимал, куда бежит. Царящее в душе смятение никак не позволяло сосредоточиться и, оказавшись в эпицентре безумия, Гарри вдруг захлестнул дикий вихрь магии. Казалось, будто он одновременно ощущает каждое заклинание, проносящееся мимо или формирующееся. Их было так много и они казались такими мощными, что Поттер не мог понять, ни откуда идет угроза, ни какие заклинания используются. Способность, которую до этого он считал своим преимуществом, вдруг стала его слабостью, когда, ослепленный ураганом магии, он вдруг замер, парализованный ужасом. Во время занятий в дуэльном клубе или на уроках такого никогда не происходило, Гарри всегда мог легко сосредоточиться только на действиях оппонента и «отключить» все побочные заклинания. Но как ни пытался, он не мог справиться сейчас с той волной магии, что в одночасье поглотила его разум, оставив беззащитным и растерянным. Опираясь рукой о стену, Гарри тяжело дышал, слепо глядя в одну точку и пытаясь прийти в себя, вырваться из сумасшедшего калейдоскопа вспышек, окруживших его со всех сторон. Оцепеневший и дезориентированный, он даже не увидел, как один из Пожирателей направляет в его сторону волшебную палочку, не ощутил, как на ее кончике формируется проклятье, только почувствовал, будто чья-то невидимая рука схватила его за шиворот, вырывая из-под луча заклинания. Врезавшись спиной в кирпичную стену дома, Гарри зажмурился, борясь с тошнотой и головокружением, и в это самое мгновение кто-то до боли сжал его руку выше локтя и потащил за собой, сквозь гремящий хаос. Звуки голосов и грохот разрушений чуть стихли, а вместе с ними удушающий вихрь магии отступил, позволив Гарри немного прийти в себя. Повернув голову, он взглянул на человека, который увлекал его в тень узкого переулка, и глаза его расширились от шока, когда он разглядел, во что одет его спутник. Перехватив его взгляд, тот резко остановился, грубо толкнув Поттера к стене.
— Тупой ребенок, какого дьявола вы застыли там, как изваяние?! — до боли знакомый голос за маской Пожирателя звучал глухо и странно, но всё же, стоило Гарри услышать его, как паника в душе чуть утихла.
— Профессор Снейп? — прошептал он.
— Дальше по этому переулку есть каменная ниша, — продолжал говорить тот, проигнорировав его бормотание. — Спрячьтесь там, пока всё не закончится, — Гарри продолжал во все глаза смотреть на своего декана, облаченного в мантию Пожирателя смерти, не очень понимая, что тот ему говорит. — Поттер! — теряя терпение, профессор схватил его за грудки и чуть встряхнул. — Вы меня слышите?!
— Д-да, — потерянно пробормотал он.
— Отлично. Выполняйте.
Под тяжелым взглядом чёрных глаз декана, Гарри попятился назад, уходя всё дальше от Косой аллеи. Удовлетворенный тем, что Поттер выполнил его указания, Снейп отвернулся и исчез за поворотом, словно его и не было. Добравшись до небольшого каменного углубления в стене, Гарри остановился там и медленно выдохнул, пытаясь стряхнуть оцепенение и взять под контроль собственные чувства. Он не мог сидеть тут. Не мог прятаться, пока там творился такой ужас. Нужно было что-то делать. Как-то помочь. Ведь так? Но что он мог? И почему же Косая аллея до сих пор не опустела, почему никто не аппарирует прочь?! И почему никто не пришел на помощь? Где авроры?!
Делая глубокие вдохи и медленные выдохи, Гарри смотрел себе под ноги, упрямо не замечая крики о помощи. Ему нужно сосредоточиться. Сейчас от его способности ощущать заклинания было больше вреда, чем пользы. Он не мог контролировать это, не мог ни думать, ни действовать, пока его оглушало столько магии одновременно. Значит, нужно «отключить» эту чувствительность и полагаться лишь на собственное зрение, слух и реакцию. У него нет времени на панику. Нужно добраться до Уизли. Нужно узнать, в порядке ли Сириус. Нужно… нужно…
Стоя в тени узкого переулка, он вдруг почувствовал это. Едва ощутимая вибрация, от которой на миг закружилась голова, когда он сосредоточился на ней. Какая-то магия, накрывающая всю улицу, как купол, настолько плотная и сильная, что казалась почти осязаемой. Гарри нахмурился, прислушиваясь к собственным ощущениям. Антиаппарационный барьер? Нет. Не просто антиаппарационный. Это и правда купол. Вот почему никто не может сбежать! Вот почему не приходят авроры. Они заперты тут, как в клетке.
— Дьявол!
Гарри поднёс руки к лицу, в задумчивости разглядывая свои ладони. Если сконцентрировать достаточное количество энергии на барьере, он сможет его сломать? На кончиках пальцев заискрились серебристые всполохи магии. Поттер выглянул из своего укрытия, прикидывая, сколько сил ему потребуется, чтобы разрушить щит, и как близко следует подойти к главной улице, и сделал шаг вперед. Магия закружила вокруг него, окутывая все его тело словно кокон.
«Мало», — подумал он, шагая ближе к улице и призывая все возможные силы, сосредотачивая их вокруг себя, собирая и уплотняя мерцающие нити энергии, пока те не стали походить на острые пики, на стрелы и копья. Где-то в глубине сознания Зверь довольно оскалился, разворачивая исполинские крылья из тумана и серебристых всполохов магии. Остановившись на самой границе переулка, Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох, направляя всё своё внимание на магический купол над улицей. Зверь в предвкушении припал к земле.
«Давай же!» — приказал Поттер, на выдохе открыл глаза и выпустил всю собранную магию, обрушив её на барьер.
От первого удара, казалось, содрогнулась вся улица, хотя, должно быть, это почувствовал только Поттер, у которого от напряжения на лбу выступили капли пота. Он снова и снова наносил удары, пока наконец не ощутил появление первой бреши, от которой по куполу разбежались мелкие трещины, и барьер начал рассыпался на части, постепенно исчезая в воздухе. Стоило этому произойти, как Пожиратели, мгновенно поняв, в чем дело, аппарировали прочь так слаженно, будто неделю репетировали.
Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Крики и плач постепенно стихали, когда волшебники поняли, что угрозы больше нет. Гарри привалился плечом к стене, позволив себе не шевелиться, чтобы перевести дух. Минуту спустя он устало провел рукавом по взмокшему лбу и вышел на разгромленную улицу, бросив долгий взгляд в сторону магазина, где прятались Уизли. Повсюду слышались хлопки аппарации, когда на Косую аллею начали прибывать авроры, почувствовав падение обороны. Гарри подумал, что теперь близнецам вряд ли понадобится его помощь, раз опасность миновала.
Лучше найти Сириуса.
Приняв решение, Поттер торопливо зашагал в сторону Гринготтса, где расстался с крестным. На площади возле банка стояло несколько авроров, среди которых Гарри заметил Кингсли. Тот раздавал указания подчинённым, обводя тяжелым взглядом разгромленные магазины и терпеливо отвечая волшебникам, которые обступили его со всех сторон. Гарри хотел было подойти к нему, когда заметил двух колдомедиков, склонившихся над кем-то, чтобы оказать первую помощь. Сбившись с шага, Поттер помедлил, с какой-то странной растерянностью разглядывая целителей и не зная, что ему делать. Шумно втянув носом воздух, и приказывая себе не паниковать раньше времени, он сделал нерешительный шаг вперед.
За ним ещё один…
И ещё…
И ещё…
Всё быстрее и быстрее...
Дышать становилось всё труднее.
Гарри узнал его. Узнал сразу. Но отказывался верить.
— Нет, нет, нет, нет, нет, пожалуйста, нет, — шептал он.
Он подходил всё ближе, пока до цели не остался один единственный шаг. Шаг, который он не мог сделать из-за лужи крови, растекающейся по мощёной улице. Он сначала даже не понял, откуда здесь столько крови. В безмолвном ужасе Гарри рассматривал мужчину, неподвижно лежащего на земле. Мантия на его груди была разорвана и насквозь пропитана кровью. Кровью, сочащейся из кошмарной раны, что справа налево пересекала его грудь. Пошатнувшись, Гарри упал на колени, игнорируя колдомедиков, которые что-то говорили ему, уже не обращая внимания на то, что его джинсы тут же намокли от крови, которой было так много, так невообразимо много, что мужчина перед ним будто тонул в ней. Медленно протянув руку, он коснулся кончиками пальцев холодной ладони, с обреченным отчаянием глядя в такое знакомое лицо, которое сейчас больше походило на мертвенно бледную восковую маску.
Разомкнув пересохшие губы и сделав глубокий вдох, Гарри едва слышно прошептал, зная, что его уже не услышат:
— Сириус…

* * *
— Вот ты где, — Драко зашел в библиотеку и, прикрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. — Слышал, что случилось?
Том оторвался от чтения, невыразительно взглянув на Малфоя.
— Смотря где, — туманно ответил он, чуть усмехнувшись, его собеседник недовольно скривился.
— Пожиратели смерти напали на Косую аллею, — сухо проинформировал он.
— Вот как, — удивлённым Арчер не выглядел и снова опустил взгляд в книгу, — какой ужас,— с притворным сожалением пробормотал он.
Малфой помолчал немного, разглядывая спокойное лицо однокурсника и обдумывая, как лучше преподнести следующую новость, раз уж эта того совершенно не впечатлила и даже как будто позабавила.
— Поттер в Клинике Святого Мунго, — заявил он.
Очень медленно Арчер поднял голову, опалив Драко пугающе опасным взглядом.
— Что? — тихо переспросил он.
Малфой, в тайне довольный такой реакцией, всё же нашёл в себе силы воздержаться от усмешки или комментариев.
— Я сказал, что…
— Я услышал тебя и в первый раз, — холодно перебил его Том. — Теперь потрудись объяснить.
Понимая, что ради своего же блага усугублять эмоциональный накал не стоит, даже несмотря на раздражающе повелительный тон, Драко всё же соизволил пояснить:
— Блэк ранен, — коротко сказал он. — Поттер там с ним.
— То есть сам Гарри в порядке? — помедлив, уточнил Арчер, смертоносный холод в его тёмных глазах постепенно угасал.
— Насколько я знаю, да, — Малфой пожал плечами.
— Хорошо, — на лицо собеседника вернулась непроницаемая маска абсолютного спокойствия и он, вновь потеряв интерес к разговору, опустил глаза в книгу.
Драко недоуменно моргнул.
— И это всё? — уточнил он, Арчер в ответ на это лишь вопросительно изогнул брови. — Ты не пойдешь туда?
— Зачем мне это? — словно действительно не понимая, спросил он.
— Он же твой друг, — Малфой нахмурился. — Я думал, что ты захочешь, хм, подбодрить его…
— Как, например? — иронично уточнил Том. — За руку его подержать?
Наследник семьи Малфой мгновение растерянно и почти разочаровано рассматривал собеседника, после чего пожал плечами.
— Не знаю, — признался он, — но, наверное, ему было бы легче, будь ты с ним.
— Драко, — откинувшись на спинку кресла, Арчер обратил на него долгий взгляд, от которого по спине Малфоя пробежал холодок, — позволь дать тебе дружеский совет, — по губам Тома скользнула усмешка, — не лезь туда, куда тебя не просят. Особенно не лезь в то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Это понятно?
Преодолевая кипящее в душе раздражение, густо замешанное со стыдом, досадой и опасением, Драко гордо вскинул голову.
— Знаешь, в одном я согласен с Блэйзом, — тихо произнёс он, стараясь не сжаться под тяжелым взглядом сокурсника и не позволить собственному страху перед ним взять над собой верх. — Я совершенно не понимаю, как тебе удается быть такой бесчувственной сволочью.
— А ты и не поймешь, Драко, — мурлыкнул Арчер, возвращаясь к чтению.
Малфой ещё несколько мгновений буравил его упрекающим взглядом, после чего, не сказав больше ни слова, вышел из библиотеки, хлопнув дверью громче, чем следовало.
Оставшись в одиночестве, Том неторопливо закрыл книгу и, положив её на стол, сцепил пальцы замком, в задумчивости глядя на собственные руки.
— Так и всё же, — негромко произнёс он в тишине пустой комнаты, — зачем мне это?

* * *
Обхватив голову руками, Гарри сидел на скамейке в пустынном коридоре и ждал, когда дверь напротив откроется, и кто-нибудь, наконец, скажет ему, что с его крёстным. Он был совсем один. Никто так и не пришел проведать Сириуса. Ни Уизли, ни Кингсли, ни Тонкс, ни Ремус, ни Дамблдор. Он понимал, что Нимфадора и Шеклболт сейчас, скорее всего, по уши в делах и зайти у них просто нет времени, возможно, это относилось и к директору, если ему вообще было дело до Блэка. Где находится Люпин, Гарри не знал, и даже не хотел сейчас задаваться вопросом, появится ли он вообще.
Но не собственное одиночество вызывало в душе бесконечное отчаяние. Куда страшнее было осознание, что, отталкивая крёстного, Поттер был так занят страхами за себя и своё будущее, так убежден, что прекрасно обойдется без опекунства, и даже не подумал, что, быть может, это он нужен Сириусу, а не наоборот. Потому как эта гулкая пустота вокруг говорила лишь о том, что у Сириуса почти не осталось никого, кто беспокоился бы о нём. Только Гарри. У него был только Гарри, и Блек так отчаянно цеплялся за него, так старался стать частью его жизни не только из-за чувства вины или долга, но и потому, что, освободившись из Азкабана, он понял, что остался один. И последний человек, которого Сириус называл семьей, хладнокровно и равнодушно оттолкнул его, слишком захваченный собственными переживаниями, чтобы заметить, что творится в его душе. И теперь там, за безликой белой дверью, окруженный чужаками, Сириус умирал совершенно один.
Гарри хотелось вцепиться в собственные волосы и взвыть от злости на самого себя. На собственное безразличие и эгоизм. На то, что последними словами, которые от него услышал крёстный, было пожелание, чтобы тот оставил его в покое и жил своей жизнью.
Когда дверь палаты открылась, и в коридор вышел бледный от усталости колдомедик, Гарри так стремительно вскочил на ноги, что едва не упал, чувствуя, как от резкого движения закружилась голова. Преодолев секундную слабость, он шагнул навстречу целителю, выжидающе глядя на него.
— Он жив? — голос звучал хрипло и грубо, хотя всё что сейчас чувствовал Гарри это страх.
Колдомедик кивнул.
— Но состояние тяжелое. Проклятье, которое в него попало, очень тёмное. Мы с трудом остановили кровотечение и закрыли рану, но с уверенностью сказать, что самое страшное позади, мы не можем.
— Может быть вам что-то нужно? — тихо спросил Гарри. — Зелья или… или медицинские инструменты… что-то… что угодно?
— Мы сделали всё, что могли, — покачав головой, ответил целитель. — Сейчас мы можем только ждать.
— Вы же целитель! — в отчаянии воскликнул Поттер, едва не вцепившись в мантию колдомедика. — Неужели вы больше ничего можете?!
— Мне жаль, мистер Поттер, — тихо и спокойно произнёс тот, — но вы должны понимать, что ваш крёстный был очень тяжело ранен и потерял слишком много крови. Он может не дожить до утра.
В душе Гарри вскипала злость, к горлу подкатил ком бессильной ярости, и он почти в исступлении уставился на волшебника перед ним, готовый сорваться на крик и оскорбления, но всё что ему удалось выдавить, это тихий, почти жалобный вопрос:
— Я могу его увидеть? — целитель смерил его задумчивым взглядом, медля с ответом, Гарри стиснул зубы: — Пожалуйста, — выдавил он.
— Хорошо, — сдался тот. — Но не больше десяти минут. Ему нужен покой.
Гарри кивнул и, ничего не сказав, прошел мимо него в палату. Застыв на пороге, он мгновение медлил и наконец почти с опаской приблизился к крёстному, переводя лихорадочно горящий взгляд с его перебинтованной груди на бледное, осунувшееся лицо. Пододвинув к кровати стул, Гарри осторожно опустился на него, и какое-то время безнадёжно рассматривал лицо крёстного. Сейчас Сириус казался гораздо моложе своих лет и выглядел ужасно беспомощным. Несколько минут, которые тянулись невыносимо долго, Гарри просто молча сидел возле кровати, отчаянно убеждая себя, что Сириус вот-вот придет в себя и откроет глаза, и одновременно понимая, что этого не произойдёт.
— Я ошибался, — наконец тихо сказал он, не отрывая взгляда от лица крёстного. — Мы с тобой оба ошибались. Защищать нужно было не меня. А тебя. Все это время защищать нужно было тебя. И мне, — он с трудом сглотнул, — мне жаль, что я так поздно это понял. Жаль, что я оставил тебя одного. Я… — Гарри аккуратно взял его за руку и опустил голову, прижимаясь лбом к холодным пальцам. — Прости меня, Сириус, — дрогнувшим голосом прошептал он, — пожалуйста, прости меня. Прости… — он судорожно вздохнул. — Всё, что я тебе сказал… я так не думаю, я никогда ни за что тебя не винил, я рад, я так рад, что ты есть в моей жизни, Сириус, — торопливо шептал он, — ты не просто мой крестный, ты, — он зажмурился, чувствуя, как по щекам текут слезы, — ты мой друг. Поэтому, пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня, ты, — с губ сорвался всхлип, — ты нужен мне. Нужен. Я люблю тебя, Сириус, пожалуйста, не умирай. Не оставляй меня…
Он не знал, сколько просидел так, держа крёстного за руку, и очнулся только когда, кто-то осторожно коснулся его плеча. Гарри поднял голову, встречаясь с сочувствующим взглядом целителя.
— Время истекло, — тихо сказал он.
Гарри кивнул и, выпустив из пальцев безвольную руку, посмотрел в лицо крёстного.
— Возвращайся, Сириус, — сипло прошептал он и, поднявшись на ноги, вышел из палаты.

За окнами клиники опустилась ночь, а Гарри всё продолжал в полном одиночестве сидеть в коридоре, с ногами забравшись на скамейку, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лбом. К нему несколько раз подходили целители и медсестры, кто-то просто предлагал ему поесть, кто-то просил отправиться уже домой и вернуться утром, но Поттер раз за разом отвечал им, что не уйдет до тех пор, пока не будет уверен, что крёстный поправится. Некоторые только сострадательно качали головой, другие неодобрительно поджимали губы, отмечая, что клиника — не место для ночёвки.
— Он тут совсем один, — снова и снова повторял Гарри. — Как я оставлю его? Я — это вся его семья.
И они уходили, понимая, что разговаривать с ним бесполезно. Гарри всё ждал, когда в клинику явится директор или кто-нибудь из Ордена, чтобы отправить его в штаб или Хогвартс. Но никто так и не пришел. И Поттер впервые задался вопросом, знали ли они вообще о том, что случилось с Блэком.
Стрелка больничных часов на стене всё ближе подбиралась к полуночи, когда с шорохом открылись двери лифта. Кто-то все время проходил мимо, поэтому сперва Гарри никак не отреагировал. И все же звук неторопливых и твердых шагов, эхом разносящийся по коридору, он узнал бы из тысячи, и это привлекло его внимание. Поттер сосредоточился на шагах, пока они не стихли в паре футов от него. Повисла непродолжительная тишина, а после послышался шорох, когда кто-то опустился рядом с ним на скамейку.
— Как он? — после секундного молчания, в течение которого Гарри ощущал на себе пристальный взгляд, тихо спросил Том.
— Потерял много крови и рана не закрывается. Колдомедики говорят, что он может не дожить до утра, — Поттер даже удивился, насколько равнодушно и отстраненно это прозвучало.
— А ты как? — помедлив, спросил друг.
— Я до утра доживу, — глухо известил Поттер.
— У тебя вся одежда в крови, — заметил Том.
— Это не моя кровь, — сказал он.
— Гарри, тебе нужно отдохнуть.
Поттер молчал некоторое время, потом медленно поднял голову, обращая на Арчера долгий, безжизненный взгляд.
— Зачем ты пришел, Том? — глядя в его глаза, спросил он.
— Я твой друг, — ответил Арчер таким тоном, словно это, чёрт возьми, имело хоть какой-то смысл.
— О, — тускло протянул Гарри, снова уткнувшись лбом в колени, — да?
— Да.
— Как лестно, что ты об этом вспомнил, — в его голосе не было ни яда, ни сарказма, только безрадостная отчужденность. — Что ж, спасибо за дружеский визит. Ты выполнил свой долг, можешь возвращаться обратно.
— Я останусь, спасибо, — в голосе Арчера слышалась легкая улыбка.
— Зачем?
Том молчал какое-то время и наконец сказал:
— Потому что мне не всё равно.
— Спасибо, — Гарри не был уверен, насколько искренней была эта скупая благодарность.
Некоторое время оба сидели в неуютной тишине.
— Я хочу всё рассказать тебе, — вдруг произнёс Арчер. — Рассказать, почему так вёл себя.
Поттер тихо вздохнул.
— Если честно, Том, сейчас мне не очень хочется слушать твои объяснения — устало признался он.
— Я понимаю, — спокойно согласился Арчер. — Сейчас я тебе этого и не предлагаю. Просто хочу, чтобы ты знал.
— Хорошо.
Последовала ещё одна долгая, неприятная пауза.
— Гарри, тебе бы не мешало вернуться домой и отдохнуть, — не выдержал Том.
— У меня нет дома.
Арчер преувеличенно тяжело вздохнул.
— Гарри Поттер и его страсть к мелодраматизму, — шутливо прокомментировал он. — Серьезно, хватит уже сходить с ума. Сидя здесь, ты ему мало чем поможешь. Вернись в штаб, переоденься хотя бы. Выглядишь, как чучело.
— Спасибо большое за понимание, Том, — проворчал Гарри, но почему-то от знакомых интонаций, в которых причудливо переплелись ирония и беспокойство, на душе у него стало чуточку легче.
Том был здесь. Не ради Сириуса, но ради Гарри. Потому что ему было не всё равно. Потому что он хотел помочь. Это придало ему сил. Подняв голову, Гарри взглянул на друга.
— Я не хочу туда возвращаться, — прошептал он. — Там слишком… пусто.
— Я могу пойти с тобой, — легко предложил Арчер. — Могу там остаться.
Гарри помолчал, задумчиво глядя в сторону.
— Хорошо.
— Тогда отправляйся сейчас, — Арчер поднялся на ноги, оправив складки мантии. — Я заберу свои вещи и буду там через тридцать минут.
— Хорошо, — тихо повторил Гарри, не способный придумать, что ещё на это ответить.
Чувство гнетущей безысходности немного отступило и, впервые за этот кошмарный день, у него вдруг появилась надежда, что всё будет хорошо.

* * *
Оказавшись в доме на Площади Гриммо, Гарри первым делом отправился в свою комнату, чтобы избавиться от испачканной одежды и смыть кровь, которой, как оказалось, были испачканы не только его джинсы и куртка, но и руки и даже лицо. Выбравшись из душа, он переоделся в тёплую пижаму и мрачно взглянул на своё бледное отражение в зеркале, размышляя, что с таким лицом ему и правда впору детей пугать. Том уже ждал друга в его комнате, сидя по-турецки на кровати.
— Я позволил себе занять одну из гостевых спален, если ты не против, — известил он.
— Да хоть весь этаж занимай, мне всё равно, — скользнув по лицу Арчера невыразительным взглядом, Гарри обошел кровать и забрался под одеяло, пытаясь согреться.
Том всё сидел на покрывале, наблюдая за ним.
— Может, тебе нужно поесть или выпить чаю? — сдержанно предложил он. — Или, быть может, просто выпить? Уверен, что где-то в доме найдется огневиски.
Казалось, он не совсем знал, что ему делать и как вывести друга из этого мрачного оцепенения, но даже то, что он хотя бы пытался, дорогого стоило. Жаль, Гарри был совершенно не в том состоянии, чтобы оценить это.
— Я не хочу есть, — закрывая глаза, сказал он. — И пить. Я хочу спать.
— Что ж, — Арчер помедлил, и Поттер услышал, как скрипнул матрас, когда тот слез с кровати, — тогда спи.
— Даже удивительно, — негромко произнес он, когда Том был уже на пороге.
— Что именно? — уточнил тот, когда друг замолчал.
— Сколько сил мы тратим, пытаясь разрушить то, о чем впоследствии будем очень сожалеть, — апатично заметил Гарри и, помолчав, с болью добавил: — Мы совершенно не способны ценить то, что имеем, пока не потеряем это.
— Ты его не потеряешь, Гарри, — уверенно пообещал Арчер. — Блэк слишком упрям, чтобы так просто умереть.
— Но хватит ли его упрямства, чтобы переспорить Смерть? — Гарри прерывисто вдохнул. — Я так боялся, что если поверю… — он на миг затих, оборвав себя на полуслове, — я так старался не привязываться к Сириусу, и даже не заметил, что это уже произошло.
Гарри лежал спиной к двери, и всё же чувствовал пристальный взгляд Тома, обращенный на него.
— Полагаю, так оно всегда и происходит, — медленно произнёс тот с причудливым оттенком досады и сомнения в голосе.
Гарри ничего не ответил, только услышал, как друг, постояв немного на пороге, погасил свет и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Он был рад, что Том решил остаться с ним и что пытался помочь. С появлением друга в душе поселилось знакомое чувство спокойствия, но у него совершенно не осталось сил, чтобы думать об их отношениях или анализировать его поведение. Сейчас он мог только цепляться за безумную, отчаянную надежду, что крёстный переживет эту ночь и придет в себя. Даже если после всего, что произошло, Блэк не захочет иметь с крестником ничего общего, тот сможет хотя бы попросить прощения.
— Возвращайся, Сириус, — прошептал в темноту Гарри, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

Глава 23. Бывает ночь бессмертия дороже

Бывает ночь бессмертия дороже,
Бывает, жизнь проносится как день,
Но мы глупы, нас время не тревожит.
Луну и Солнце заслонила тень
Предсказанная детям двух пророчеств.
Затмение... Захочешь или нет -
Судьба найдёт, догонит и растопчет...
Луна не светит — отражает свет.
Сомнения загнав на дно колодца,
Стремясь, чтоб целый мир у ног лежал,
Всё думал я, что ты — Луна, я — Солнце.
Вот ты погас... Я — только отражал.
Да, не всегда мы те, кем быть хотим.
Мрак наползает, он неотвратим.

Следующим утром, наскоро перекусив, Гарри с Томом отправились в клинику Святого Мунго, где им сообщили, что состояние Блэка стабилизировалось, и он медленно пошел на поправку, но в сознание пока не пришел. Долгое время после этого Поттер сидел в палате крёстного, всё так же сжимая в пальцах его руку и уговаривая поскорее очнуться, но в этот раз его душу не затапливала чёрная безысходность. Сириусу стало лучше, а значит, самое страшное позади. И всё же он не знал, что делать с чувством вины, по-прежнему разъедающим сознание, только мог снова и снова обещать себе поговорить с крёстным, когда тот придет в себя, всё ему объяснить и попросить прощения. Возможно, тогда ему станет легче.
Никто из Ордена так и не объявился, впрочем, Гарри никого особенно видеть и не хотел. Помочь сейчас они ничем не смогут и будут лишь досаждать ненужным беспокойством и пустыми обещаниями или, что еще хуже, заставят его вернуться в школу, лишив возможности навещать крёстного. Пока Поттер был в палате Сириуса, Том раздобыл где-то пару сэндвичей и терпеливо дожидался в коридоре, отгородившись от мира книгой.
— Ну что? — Арчер глянул на друга, когда тот вышел из палаты и замер возле двери в мрачной задумчивости.
— Всё так же, — Гарри пожал плечами. — Ну, или немного лучше.
Том вопросительно поднял брови.
— И какие у нас планы на день?
Поттер немного помолчал, размышляя над ответом, и наконец вздохнул.
— Наверное, стоит вернуться в штаб, — решил он. — Сидя тут, я все равно мало что могу сделать.

Арчер как раз убрал книгу в сумку, а Гарри, всё ещё пребывая в своих невеселых мыслях, расправился с оставшимся на тарелке сэндвичем, когда двери лифта открылись, и в коридор влетела бледная Тонкс, за ней по пятам шли Кингсли, Грюм и Дамблдор. Заметив стоящих напротив палаты мальчиков, вся процессия направилась к ним, но сказать никто ничего не успел, потому что Тонкс, горестно всхлипнув, бросилась к Гарри, заключив его в объятия. Не привыкший к подобному проявлению чувств, Поттер на миг опешил, но, справившись с собой, все же обнял племянницу Сириуса в ответ, слушая, как она горько всхлипывает на его плече.
— Он ещё жив, вообще-то, — сухо известил он, пытаясь как-то успокоить её.
— Я знаю! — прорыдала ему в мантию Нимфадора.
— Тогда чего ты плачешь?
— Из-за тебя! — пожаловалась она. — Ты тут был совсем один, Гарри! Прости! Прости нас!
— Эм… — Поттер сконфуженно глянул через её плечо на остальных волшебников.
— Я надеюсь, ты в порядке, Гарри, — печально глядя на него, сказал Дамблдор. — Вчерашние события у всех нас отняли слишком много времени и сил, никто не смог приехать сюда, — он обратил взгляд на Арчера. — Я рад, что Томас был с тобой.
«Потому что Том даже со своими дурацкими секретами надежнее всех вас вместе взятых», — угрюмо подумал Гарри, но вслух лишь спокойно сказал:
— Я понимаю, сэр.
Тонкс немного успокоилась и, выпустив его из объятий, обеспокоенно глянула на закрытую дверь в палату.
— Как он?
— Пока спит, — проинформировал Гарри. — Но будет жить.
На этих словах её плечи расслабленно опустились.
— Слава Мерлину, — выдохнула Нимфадора.
— Вы можете зайти к нему, — он перевел взгляд на остальных магов. — Мы уже собирались уходить.
— Ты пока остаёшься в штабе Ордена? — уточнил Дамблдор, Поттер в ответ только кивнул. — Если хочешь, мы можем организовать твой переезд в Хогвартс.
— Спасибо, сэр, — сдержанно сказал Гарри, — но я бы хотел остаться в его доме до конца каникул.
— Я понимаю, — смерив его долгим взглядом, негромко произнёс директор. — Хорошо. Постарайся пока лишний раз не выходить оттуда.
— Конечно, сэр, — Поттер чуть расслабился, поняв, что никто не собирается заставлять его вернуться в школу.
— А вчера случилось что-то ещё помимо нападения на Косую аллею? — полюбопытствовал Том.
— Произошло одновременно четыре нападения, — ответила за директора Нимфадора, оглянувшись на своего начальника и Грюма. — Мы все со вчерашнего дня с ума сходим.
— А что министр? — заинтересовался Гарри.
— А министр продолжает утверждать, что это не имеет никакого отношения к Тому-Чьё-Имя-Не-Называют, — сухо известил Шеклболт.
— Он что, идиот? — Гарри моргнул.
— Абсолютный, — хрипло хохотнул Грюм. — Ладно, если вы не возражаете, я бы всё-таки глянул, что там осталось от Блэка.
— Я с тобой! — тут же подскочила Тонкс.
Кингсли только молча кивнул двум слизеринцам на прощание и последовал за ними. В итоге в коридоре остались только Дамблдор, Том и Гарри.
— К сожалению, в связи с произошедшими событиями, я не могу сейчас прислать в штаб никого из Ордена, чтобы с вами кто-то остался, — негромко сказал он, глядя на Гарри. — И вот уже три дня не могу связаться с Ремусом. Ты не знаешь, где он может быть? — Поттер только покачал головой, его и самого занимал тот же вопрос. — Что ж, — Дамблдор помедлил, — надеюсь, вы оба будете в порядке, оставшись на какое-то время одни? — он перевел вопросительный взгляд с Гарри на Тома и обратно.
— Вполне, — ответил за друга Арчер, а Гарри одновременно с этими словами уверенно кивнул:
— Мы всё равно большую часть времени будем проводить тут, — заверил он.
— Постарайтесь не покидать дом, — снова попросил директор. — Я боюсь, это не безопасно, учитывая обстоятельства.
— Сэр, мы будем осторожны, — пообещал Поттер, — но Сириуса я не оставлю и буду приезжать до тех пор, пока он не очнется.
— Я понимаю, — вздохнул Дамблдор. — Что ж, полагаю, не стоит больше вас задерживать, — коротко улыбнувшись Гарри и Тому, директор скрылся за дверью палаты Сириуса.
Гарри проводил его задумчивым взглядом.
— Я считал, он меня заставит вернуться в Хогвартс и там посадит под замок, — пробормотал он.
— Полагаю, ему сейчас не до тебя, — пожал плечами Том. — Если он и остальные члены Ордена пытаются разобраться с этими нападениями, то думать о тебе у них просто нет времени.
— Похоже на то, — согласился Гарри, — но, кажется, в скором времени, стоит ожидать собраний в штабе.
— Не без этого, — Том вздохнул. — Давай возвращаться, у меня нет никакого желания торчать тут целый день.
Гарри кивнул и, в последний раз обернувшись на дверь палаты, за которой был Сириус, торопливо зашагал следом за другом в сторону лифта.

* * *
Вечером того же дня Гарри и Том расположились в библиотеке, прихватив с кухни тарелку с яблочным пирогом, графин сока и пару стаканов, и долго обсуждали все произошедшие события, начиная с обряда исцеления Люпина (по поводу которого Арчер устроил другу знатную выволочку), и заканчивая криком банши и историей нападения на Косую аллею. Гарри, так подробно, как только мог, рассказал другу о дуэли с Беллатрикс и ранении Сириуса. Помедлив немного, он нехотя признался, что из-за шквала заклинаний впал в ступор и мог пострадать, если бы его не вытащил из этого хаоса Снейп. Присутствие их декана на Косой аллее, да еще и в облачении Пожирателя смерти, казалось, немало удивило Арчера.
— Помнится, ты с пеной у рта уверял меня, что он на стороне Дамблдора, — сухо заметил он.
— Так и есть! — защищая профессора, воскликнул Гарри. — Ты меня вообще слушал? Он же мне жизнь спас. Если бы он был на стороне Волдеморта, стал бы он это делать?
— Стал бы, — спокойно кивнул друг. — Чтобы заслужить твоё доверие.
— Я и так ему доверяю, — насупился Гарри.
— То есть, факт, что он в числе других Пожирателей атаковал ни в чем не повинных людей, тебя не смущает? — иронично уточнил Арчер.
— Не думаю, что у него был выбор, учитывая обстоятельства, — Поттер пожал плечами.
— Обстоятельства? — Том вопросительно изогнул брови.
— Ну, он же шпион Ордена.
— Хм-м-м, — с задумчивой полуулыбкой протянул Арчер, отводя взгляд. — Ордена ли?..
Гарри ничего не ответил, и вопрос остался висеть в воздухе, создавая в душе неприятный осадок. В доме на площади Гриммо было тихо и пусто. За портьерами слышались скрипы и шорохи. Поттер ни за какие деньги не хотел знать, что там скребется, потому что в прошлый раз, когда он попробовал проверить, его атаковала такая тьма пикси вперемежку с молью и тараканами, что, если бы на помощь не пришел Сириус, он бы так там и умер от омерзения. При мысли о крёстном настроение тут же пошло под откос, и Гарри торопливо отогнал все воспоминания подальше. Словно почувствовав его состояние, Том отложил в сторону книгу, которую отвлеченно листал последние несколько минут, и взглянул на Поттера с лёгкой улыбкой.
— К слову, твой рождественский подарок мне понравился, — сказал он. — Долго ты искал эти издания?
— Почти два месяца, — закатил глаза Гарри, с радостью ухватившись за нейтральную тему. — Они всё пытались мне впарить переизданные пособия, — он фыркнул. — Можно подумать, я бы эту стерилизованную чушь от оригинала не отличил. Будто я ребенок неразумный, честное слово…
Арчер тихо рассмеялся.
— Бедняги, даже не поняли, с кем связались, — с издевкой прокомментировал он. — У меня, кстати, тоже есть подарок, — сообщил он, протягивая другу тонкий прямоугольный конверт из серебристой бумаги.
Заинтригованный, Гарри принял подарок и, сорвав подарочную обертку, недоумевающе уставился на сложенный в несколько раз чистый лист пергамента.
— Эм… — он глянул на друга, тот, подавшись вперед, коснулся палочкой пергамента и прошипел, переходя на парсельтанг:
— Откройся.
Глаза Гарри вспыхнули, когда на пергаменте стали проступать знакомые очертания коридоров и движущиеся по ним точки, над которыми значились имена профессоров.
— Том, — сдавленно прошептал он, — это же…
— Карта Мародёров, — крайне довольный реакцией друга, известил тот. — Впрочем, пожалуй, это уже не карта Мародеров, а карта, хм… Наследников Слизерина.
— Ты добавил на неё Выручай-Комнату и Тайную Библиотеку?
— Ага, — Том кивнул, — всё равно кроме нас с тобой никто не сможет ее открыть. Для этого нужно владеть парсельтангом.
— Логично, — разглядывая карту, согласился Гарри, попутно отмечая, что Том добавил несколько новых тайных ходов. — Как тебе удалось сделать её в одиночку?
Тот самодовольно фыркнул.
— Я же гений, забыл?
— О, ну да, — Гарри хмыкнул. — Порой забываю об этом, знаешь ли.
— И потом куда проще думать, когда не отвлекает парочка шумных, бестолковых, надоедливых…
— Да понял я, понял! — рассмеялся Поттер. — Томас Великий умнее всех.
Они в молчании уставились друг на друга. Гарри даже не сразу осознал, что за шутливым тоном в его голосе скользнул укор. Том, перестав улыбаться, откинулся на спинку кресла и серьезно взглянул на Гарри.
— Я могу всё объяснить, — спокойно предложил он. — Насчет своего поведения и прочего.
— О? — тускло протянул Гарри, шутливого настроения как не бывало.
— Спрашивай, о чем хочешь, — спокойно предложил Арчер. — Я не стану врать.
Поттер помедлил, отвел взгляд и, сделав глубокий вдох, тихо произнёс:
— Ты Пожиратель смерти?
Того, казалось, ничуть не обидел вопрос, он лишь негромко фыркнул и, закатав рукав мантии, продемонстрировал совершенно чистое левое предплечье. Гарри придирчиво изучил руку друга и взглянул в его глаза.
— И всё же что-то подсказывает мне, что в Слизеринском Клубе вы не историю магии и манеры обсуждаете?
— Определенно нет, — невозмутимо согласился Арчер.
— Ну, кончено, — Поттер чуть скривился. — То, что ты делаешь… это опасно?
Том иронично вскинул брови.
— Смотря для кого.
— Для тебя.
— Для меня — нет.
— Хорошо, — Гарри помолчал. — Тогда для кого?
— Для любого, кто захочет причинить нам вред, — пожал плечами тот.
Поттер устало помассировал лоб.
— Том, пожалуйста, не говори мне, что ты повесил мишень у себя на спине и влез во что-то опасное.
— Ну кто-то ведь должен что-то предпринять, пока ты сидишь, засунув голову в песок, — веско заметил друг.
— То есть, я что ли, буду виноват, если тебя кто-нибудь прикончит от переизбытка чувств? — кисло уточнил Гарри.
— Никто меня не прикончит, не неси чепухи, — высокомерно бросил тот.
— Том, тебе пятнадцать лет, — мрачно напомнил Поттер, — и каким бы умным ты сам себя ни считал, из твоей игры в шпионов не выйдет ничего хорошего.
— С каких пор ты подался в пессимисты, Гарри? — иронично поинтересовался тот.
— Я говорю, как есть, — Поттер даже не улыбнулся. — Ты затеял опасную игру.
— Разве ты сам не понимаешь, насколько это будет выгодно? — посерьезнев, сказал Том. — Если правильно разыграть эту карту, мы будем знать обо всех планах Волдеморта.
— Я не хочу ничего знать о его планах, — отрезал Гарри.
— Не хочешь знать? — весело удивился Том. — Как насчет атаки на Косую аллею? — Поттер вздрогнул. — Неужели ты не хотел бы знать о ней заранее? Ведь тогда ты мог бы защитить крёстного.
— Снейп — шпион. И много ли от этого толку? — раздраженно бросил Гарри.
— Мы это уже обсудили, — Том закатил глаза. — Не факт, что он верен Дамблдору.
— Он спас мне жизнь,— упрямо нахмурился Поттер. — Так что я готов поверить, что он, по крайней мере, мне зла не желает.
— Вот мне всё интересно, Гарри, как ты умудрился дожить до пятнадцати со своим прянично-радужным мировоззрением? — ядовито хмыкнул Арчер.
Поттер это заявление никак комментировать не пожелал и лишь смерил друга мрачным взглядом:
— Ну так и что? Стоило оно того?
— Хм?
— Весь этот маскарад, — Поттер скривился. — Все твои собрания и разговоры со слизеринцами. Оно того стоило?
— Ну, никто не пытался тебя убить, а по мне — это уже успех, — Том пожал плечами.
— То есть, выходит, что ты полгода врал и отталкивал меня, чтобы остальные решили, будто мы с тобой не такие уж близкие друзья, попутно заставив меня не доверять тебе, чтобы весь твой спектакль смотрелся максимально правдоподобно?
— В каком-то роде, да. Я сказал им, что буду следить за тобой.
Гарри помассировал виски.
— Ты сказал, что шпионишь за мной, чтобы на самом деле шпионить за ними, чтобы они не шпионили за нами? — путанно пробормотал Гарри.
— Хм… примерно так. Да.
После этого признания Поттер впал в сумрачное молчание.
— Том?
— М-м-м?
— Ты дурак?
— Прости?
— Нет, серьезно… ты хоть представляешь… — всплеснув руками, Гарри вскочил на ноги и принялся мерять шагами библиотеку. — Если Волдеморт узнает! Если узнает о тебе… Том, ты хоть понимаешь, во что себя втягиваешь?!
— Я разберусь, — безразлично отмахнулся Арчер.
— Каким образом?! Ты разве забыл, почему тебя спрятали родители? Стоит Волдеморту хоть раз на тебя взглянуть, он тут же поймет, что вы родственники!
— С чего вдруг?
— Ты же на него похож, как две капли воды! — Гарри запнулся. — Ну если верить той картинке на фамильном древе…
Арчер скривился.
— Не так и похож, — он помолчал. — И мы до сих пор не знаем, почему меня сдали в приют. Возможно, дело было совсем не в том, что Волдеморт хотел моей смерти.
— И ты решил это опытным путем проверить?!
Друг на это только равнодушно пожал плечами. Его вся эта ситуация будто и вовсе не беспокоила. Гарри ушам своим не верил. Даже в ужасной истории с василиском и Тайной Комнатой тот вёл себя адекватнее. Обычно по части безрассудства и тотального отсутствия здравого смысла и чувства самосохранения Поттеру принадлежала лидирующая партия в их дуэте, но сейчас…
— Ты сумасшедший! — заключил он. — Зачем так рисковать?! Жить надоело?
— Мне ничего не угрожает.
— Ну, безусловно, — язвительно прокомментировал он.
— Гарри, просто поверь, всё под контролем, — насмешливо заверил Арчер, невозмутимо наблюдая за его метаниями.
Тот со стоном рухнул обратно в своё кресло.
— Кошмар, — выдержав недолгую паузу, заключил он. — То есть, дай-ка я ещё раз всё это скажу вслух, — Поттер сделал глубокий вдох: — Ты говоришь, что собрал половину факультета, объявил им, что ты готов стать Пожирателем смерти и верно служить Их Темнейшеству. Попутно всех желающих заочно завербовал к нему на службу, позиционируя этот ваш клуб как кружок начинающих скаутов-Пожирателей, которые хотят проявить себя, но стесняются, — у него закончился воздух, и Гарри замолчал, с неверием взирая на собеседника. — И всё это только ради того, чтобы оградить меня от некой гипотетической опасности?
— Ну и как приятный бонус — получение полезной информации, — любезно добавил Арчер.
— Например?
— Например, я знал, что готовится нападение на Косую Аллею, — сдержанно сообщил тот.
— Откуда, к дьяволу… — Гарри оборвал себя на полуслове и на миг зажмурился, — хотя нет, я даже знать не хочу, где ты об этом услышал…
Он снова открыл глаза, взглянув на друга. Подобного признания он не ожидал и даже не понимал, что сейчас злит его сильнее: то, что Том умолчал об этом, или то, что… нет, пожалуй, именно молчание больше всего и злило.
— Почему ты никому не сказал?! — процедил он, отчаянно надеясь, что не придушит друга к концу этого ужасного разговора.
— Откуда я знал, что ты там будешь?
Арчер хмыкнул, всем своим видом давая понять, что на остальных волшебников, которые могли пострадать во время нападения, ему было глубоко плевать. Поттеру в принципе тоже на них было плевать, но если бы он знал о нападении, то Сириус не оказался бы на грани смерти. Именно эта мысль не давала ему покоя, хотя умом он и понимал, что, знай Арчер о том, что в тот день там будут Гарри с крёстным, он бы предупредил их. Поттер сделал глубокий вдох и медленный выдох, заставляя себя успокоиться и взглянуть на вещи с точки зрения Тома, который устроил этот цирк только ради безопасности лучшего друга.
— Я даже сейчас не знаю, врезать тебе или обнять, — качая головой, пробормотал он.
— Объятия — это как-то не моё… — театрально скривился Арчер.
— Том… не нужно так рисковать ради меня...
— Это моё решение.
— Я знаю, — Поттер вздохнул. — Но все твои гениальные решения, которые касаются моей безопасности, обычно ведут к массовым убийствам, — он смерил собеседника безрадостной улыбкой. — Как понимаешь, я не могу не беспокоиться.
— Не припомню ни одного массового убийства в твою честь, если честно, — саркастично хмыкнул Том.
— Ну, в перспективе они могут к этому привести.
— Нет, не могут.
— К паре-тройке смертей могут, — не уступал Поттер.
— Ты как обычно всё излишне драматизируешь, Гарри, — Арчер фыркнул. — И не нужно сейчас вспоминать про Тайную Комнату, — предусмотрительно добавил он, когда друг открыл рот, чтобы именно об этом и сказать. — В тот раз никто даже не умер... кроме василиска.
Гарри не стал отмечать, что при этих словах в голосе друга скользнула едва заметная нотка сожаления.
— А тебе вообще приходило в голову хоть один чёртов раз спросить меня, хочу ли я, чтобы ты рисковал собой из-за меня? — угрюмо пробормотал он.
Том на миг будто задумался.
— Вообще, нет. Не приходило, — улыбнулся он.
— Ты знаешь, я ведь мог бы и помочь, — Поттер отвел взгляд и нахмурился. — Если бы ты посчитал нужным посвятить меня в свои планы.
— Я отлично справляюсь и сам.
— Но тебе не нужно всё делать одному, — настойчиво сказал Гарри, обращая на него горящий взгляд. — Ты же знаешь, я бы ни за что не остался в стороне!
— В том-то и проблема, Гарри, — вздохнул Том.
— Что?
— Что любая авантюра с твоим участием превращается в катастрофу, — безжалостно пояснил Арчер. — Твоё безрассудство сейчас слишком опасно для нас обоих.
— То есть всё дело в том, что ты недостаточно мне доверяешь, чтобы посвящать в свои интриги? — уязвлённо уточнил Поттер. — И с чего же тогда ты вдруг решил всё рассказать мне сейчас? Из жалости?
— Ради Мерлина, Гарри, давай не будем сейчас катать здесь истерику, — Арчер скривился. — Ты прекрасно знаешь, что я без раздумий доверю тебе даже свою жизнь. Дело не в том, что я не доверяю тебе, а в том, что я не доверяю другим.
— Что ты хочешь сказать? — Гарри непонимающе поднял брови.
— Ты задумывался о том, что я не единственный легилимент на факультете? — с усталым вздохом поинтересовался Том.
— И что?
— И то, что если бы ты с самого начала был в курсе моего плана, кто-то мог бы узнать об этом, прочитав твои мысли. И тогда мы с тобой оказались бы в такой глубокой заднице, что выбраться из неё смогли бы только на тот свет.
— Кто-то может и сейчас прочитать мои мысли, — сухо напомнил Гарри.
— Не может, — Арчер высокомерно хмыкнул. — Мы опытным путем выяснили, что твой ментальный блок пробить без последствий невозможно.
— Ну хорошо, — холодно согласился Поттер. — Допустим, прочитать мои мысли нельзя. Но куда подевался твой блистательный аргумент по поводу моего «ужасного безрассудства»?
Том иронично взглянул на друга.
— С этим, увы, я поделать ничего не могу, — протянул он. — Но, подумав немного, я решил, что ты наломаешь меньше дров, если не будешь пытаться организовать какое-нибудь самостоятельное расследование.
— То есть, ты всё мне рассказал, только чтобы я успокоился и не лез в твои дела, — сердито заключил Поттер. — Здорово-то как. Теперь я совершенно спокоен. Спасибо большое.
Впервые за весь разговор в глазах Арчера полыхнуло раздражение.
— Я всё тебе рассказал, чтобы в следующий раз у меня была возможность предупредить тебя об опасности до того, как ты окажешься по уши в дерьме, — процедил он. — Прекрати же, чёрт возьми, всё превращать в трагедию.
— Уж прости, Том, что меня немного бесят твои попытки выставить меня беспомощным, безмозглым зверьком, от которого только и можно, что ждать проблем! — теряя терпение, рявкнул Гарри.
Арчер в гробовом молчании откинулся на спинку кресла и, медленно сцепив пальцы замком, обратил на собеседника пристальный взгляд, в котором вдруг не осталось ничего от пятнадцатилетнего юноши — из глубин обсидиановых глаз на Гарри взглянул некто куда старше.
— Ты ведешь себя, как обиженный, взбалмошный ребенок, — холодно отрезал Том. — Без конца жалуешься, злишься и ноешь. Не хочешь принимать ответственность, не пытаешься что-то изменить, не желаешь вмешиваться. Ты предпочитаешь не видеть и не замечать, наглухо запечатав свое сознание в тихом, уютном мирке отрицания, делая вид, что окружающая действительность тебя совершенно не касается. И теперь, когда тошнотворная, смердящая смертью реальность предстала перед тобой в полный рост, раскрыв зловонную, клыкастую пасть, всё, на что ты способен, это верещать ей в лицо, что она не удосужилась оповестить тебя о том, насколько она отвратительна, — Том выдержал небольшую паузу, глядя в широко распахнутые зелёные глаза с безжалостным упрёком; он говорил спокойно и тихо, но каждое слово било больнее хлыста. — Так ответь мне, Гарри, как ещё я должен был себя повести? Как я могу включить тебя в игру, если ты до сих пор не удосужился изучить правила? Если ты не видишь… не хочешь видеть, что фигуры уже расставлены, а игроки готовы сделать первый ход. Если тебе плевать на цену, которую мы заплатим в случае поражения?
— Я никогда не говорил, что мне плевать, — едва слышно прошептал Поттер, не зная, что ещё сказать или как отреагировать на эту отповедь.
— Но ведешь ты себя именно так, — жестко отметил Арчер.
— А как ещё мне себя вести? — Гарри отвел взгляд, чувствуя, как к растерянности примешиваются стыд и беспомощность. — Мир катится в дьяволу в пасть, но что я могу сделать?
— То, что должен, — ответил Том. — Прекрати делать вид, что живешь в параллельной галактике.
— Ты прав, — тихо сказал Поттер, думая о Сириусе. — Я давно уже понял, что не могу оставаться в стороне. Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы защитить своих близких, но… — он чуть усмехнулся, — у этой игры до ужаса мудрёные правила, знаешь ли… — он со вздохом откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Иногда мне чертовски хочется встретиться с Волдемортом и выяснить, наконец, чего он добивается, чего хочет достигнуть этой своей войной, какие у него цели.
— Разве жажда власти — не достаточно веское основание для начала войны? — насмешливо уточнил Арчер.
— Власть ради власти? — Гарри фыркнул, не открывая глаз. — Скучновато звучит.
— Как тебе вариант: власть, чтобы изменить мир, — предложил Арчер.
— Как именно изменить? Уничтожить? Сделать лучше? Хуже? Чего он хочет? — Поттер вздохнул. — Ради чего столько жертв? Из чувства противоречия и тотальной недопонятости окружающими? Из-за ненависти ко всем и вся? Или он решил, что раз он в школе прочитал на пару книжек больше, то его зашкаливающее могущество нужно срочно направить в кровопролитное русло?
— Возможно, в рамках существующей действительности иначе просто нельзя? — задумчиво протянул Арчер.
— Возможно, — не стал спорить Гарри. — Чёрт, я и правда хотел бы поговорить с ним.
Послышался тихий смешок лучшего друга.
— Думаешь, он станет с тобой разговаривать?
— Ну, я очень-очень вежливо попрошу, если мы вдруг случайно столкнёмся на улице, — искоса глянув на него, шутливо сказал Поттер.
Том скривил губы в мрачной иронии.
— И что же ты будешь делать, если цели Волдеморта тебе не понравятся?
— Видимо… хм, спорить с ним…
— Хотел бы я на это посмотреть, — качая головой, рассмеялся Арчер.
Гарри улыбнулся.
— Что? Думаешь, я не смогу переспорить самого сильного тёмного мага современности? — с наигранной важностью уточнил он.
— Я думаю, ты этого элементарно не переживешь, — признался Том.
— Ты просто пессимист, — надменно парировал Поттер, расправляя плечи.
— С другой стороны, — вдруг задумчиво протянул Том, — зная тебя, ты при должном вдохновении и чертей уболтаешь ад потушить.
— Вот именно! — раздулся от гордости Гарри. — А всё потому, что я умный.
— Нет, — «ласково» улыбнулся Арчер, — это потому что ты своим нытьем кого угодно достанешь.
— Ты злой, Том.
— Я в курсе, — Арчер замолчал, водя пальцем по губам. — Скажи, Гарри, — медленно произнёс он, не глядя на него, — а что если цели Волдеморта тебе придутся по душе?
Поттер долго безмолвствовал, обдумывая эти слова.
— Тогда, — тихо сказал он, — я, возможно, помогу ему.

* * *
Первым, что он осознал, возвращаясь в сознание, была тишина настолько мягкая и безмятежная, что ему на миг почудилось, будто он наконец умер. Но следом за тишиной пришли ощущения подушки под головой, матраса и укрывающего его одеяла, а за этим жгучая боль в груди, которая усиливалась с каждым вздохом. Вряд ли после смерти он бы так паршиво себя чувствовал. Сириус чуть нахмурил брови, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь вспомнить, где он и что случилось. В памяти всплыло искаженное дикой ухмылкой лицо Беллатрикс и алая вспышка, за которой последовали чудовищная боль, холод и тьма. Дальше в спутанном, хаотичном порядке в сознании начали возникать обрывки минувших событий: нападение на Косую аллею, разразившийся за этим хаос, грохот взрывов, крики, широко распахнутые зеленые глаза Гарри и его бледное лицо. Последнее, что запомнил Сириус, теряя сознание, это отчаяние и чудовищную вину за то, что теперь не сможет защитить крестника.
В душе всколыхнулся дикий ужас, когда он осознал, что оставил Гарри совершенно одного посреди этого безумия.
«Мерлин всемогущий, — в панике думал Блэк, чувствуя, как дыхание его учащается, а вместе с этим усиливается боль в груди, — но если меня ранили… если Гарри остался там совсем один, то… что с ним?!»
Последняя мысль вынудила его открыть глаза, уставившись в незнакомый белый потолок.
«Где я, чёрт побери?» — раздраженно подумал Сириус, досадливо отмечая, что ослабшее тело совершенно отказывается слушаться.
Он медленно повернул голову, скользнув взглядом по светлым стенам, низкому прикроватному столику и широкому зачарованному окну, из которого струился мягкий солнечный свет.
«Я в клинике святого Мунго, — наконец понял Сириус. Его взгляд некоторое время бесцельно исследовал небогатый интерьер безликой больничной палаты, пока не остановился на мальчишке, который, с ногами забравшись в гостевое кресло, стоящее в пол-оборота к кровати Блэка, сосредоточенно что-то читал, подперев рукой голову с неизменно взъерошенной шевелюрой. Его лицо было спокойным и расслабленным, разве что чуть нахмуренные брови говорили о том, что мальчик абсолютно захвачен содержимым книги. На первый взгляд он был совершенно здоров. Блэк медленно выдохнул, чувствуя, как от облегчения голова пошла кругом. То ли услышав его вздох, то ли уловив краем глаза шевеление со стороны кровати, Гарри повернул голову, и в его изумрудных глазах полыхнула радость вперемежку с тревогой. Сириус едва успел моргнуть, как крестник уже был возле его кровати, крепко сжимая прохладными пальцами его руку.
— Сириус! — хрипло выдохнул он. — Ты очнулся!
— Привет, — просипел Блэк и болезненно поморщился. — Я же не умер, да?
— Нет, конечно, — нервно рассмеялся Гарри и тут же встрепенулся: — Я позову целителя! — Сириус едва успел схватить его за руку, когда тот метнулся к двери.
— Подожди, — он с тревогой вгляделся в глаза крестника, — ты в порядке?
— Я? — Гарри казался удивленным. — Конечно.
— Хорошо, — Блэк сделал осторожный вдох. — Расскажи мне, что случилось во время нападения…
— Потом, — перебил Гарри. — Пусть сначала тебя осмотрит целитель.
— Я в порядке, — качнул головой Сириус. — Не нужно никого звать.
— Черта с два ты в порядке, — ощетинился Поттер.
— Мне станет лучше, если ты просто расскажешь, что произошло, — уверенно заверил Блэк, хотя жжение в груди становилось все сильнее.
Лицо Поттера на миг исказилось, будто от боли.
— Произошло то, что ты едва не погиб, — сердито процедил он. — Поэтому, пока тебя не осмотрит целитель, я отказываюсь с тобой что-либо обсуждать.
Сириус, сдаваясь, кивнул, выпуская запястье Гарри, и тот молниеносно скрылся за дверью палаты, а уже через пару минут вернулся в сопровождении колдомедика. Осмотр занял не больше пятнадцати минут, и всё это время Гарри, нахохлившись, сидел в кресле, пристально наблюдая за каждым движением целителя, словно хищная птица. После того, как Сириус выпил несколько обезболивающих и восстанавливающих зелий, давление в груди стихло, и он начал чувствовать себя почти живым. Велев пациенту поменьше говорить и двигаться, целитель строго напомнил Поттеру, что больного нельзя беспокоить, после чего скрылся за дверью палаты, оставляя их наедине. Повисла звенящая, напряженная тишина, пока Гарри и Сириус рассматривали друг друга. Теперь, когда опасность миновала, слишком ясно в памяти обоих всплыла их ссора и ее последствия. Что сказать, ни тот, ни другой не знали. Наконец Гарри облизал пересохшие губы и нервно передернул плечами.
— Ты… напугал меня, — тихо признался он.
— Прости, Сохатик, — мягко прошептал Сириус.
— Нет, — Гарри покачал головой, — это я должен извиняться. За всё, — его голос стал ещё тише, — и за то, что оставил тебя один на один с Беллатрикс, и за, то, что наговорил до этого, — он прерывисто вздохнул и торопливо продолжил: — Я вел себя ужасно несправедливо и не честно! Я так виноват, Сириус! Я не знаю, почему так поступил! Если бы ты знал, как бы я хотел никогда не говорить тебе этого! Прости меня! — он подался вперед, схватив его за руку. — Сириус, пожалуйста, прости меня, мне так…
— Гарри-Гарри-Гарри, постой, — Блэку с трудом удалось прервать этот поток словесного самобичевания, — давай просто сойдемся на том, что мы с тобой оба упрямые бараны, и оба виноваты.
— Но я такого наговорил тебе…
— Ты злился, — примирительно напомнил Сириус. — Я понимаю.
— Нет, — Поттер упрямо нахмурился. — Это меня ни черта не оправдывает. Я намеренно сделал тебе больно. Я так ужасно…
— Гарри, — Сириус чуть потянул на себя руку, вынуждая крестника присесть на край кровати, тот затих и почти испуганно взглянул на него. — Все, что ты сказал — правда. Я потерял право читать тебе мораль и называть себя твоим опекуном, когда оставил тебя.
— Нет! Ты не…
— Послушай, — мягко, но настойчиво перебил Сириус, — ты взрослый, умный волшебник, Гарри. А я вел себя так, словно ты неразумный ребенок. Твоя злость и обида мне понятны. Я должен был заботиться о тебе, а в итоге бросил, обрекая на поганое детство с людьми, которые никогда не любили тебя, и, объявившись двенадцать лет спустя, только и делал, что пытался учить тебя жизни, на что не имел никакого права. Это не делает мне чести.
— Сириус…
— И все же, — неотступно продолжал Блэк, не давая ему сказать, — я был бы очень счастлив однажды стать для тебя семьей, если ты мне это позволишь.
С губ Гарри сорвался тихий смешок, подозрительно походящий на всхлип.
— Тебе совершенно не нужно пытаться стать моей семьей, — дрожащим голосом сказал он, качая головой. — Мы и так семья. Я просто… — он запнулся, — я просто не хочу, чтобы из-за меня ты жертвовал своей жизнью. Ты ведь свободный человек и совершенно не обязан… — он прерывисто вздохнул, — я хочу сказать, что знаю, сколько проблем тебе доставляю, и если ты захочешь, если тебе будет в тягость…
— Гарри, — прервал сбивчивое бормотание Сириус, чуть сжав его руку, — прекрати уже болтать эту несуразную чушь и просто скажи, нужен тебе такой безалаберный крёстный или нет?
Поттер сдавленно рассмеялся.
— Нужен, — выдавил он.
— Ну тогда о чем мы спорим, Сохатик? — хохотнул Блэк и, подняв руку, стер со щеки крестника слезы. — Прекрати уже реветь и извиняться.
— Я не реву, — шмыгнув носом, оскорбленно сказал Поттер, высокомерно глядя на крёстного.
— Вот это мой парень, — гордо улыбнулся Блэк.

* * *
Нельзя сказать, что Сириус быстро шел на поправку, но ему явно становилось лучше, а вместе с его самочувствием жизнь самого Гарри постепенно возвращалась в прежнее русло. На следующий день после того, как Блэк пришел в себя, в клинику заявился перепуганный Люпин, который, как позже узнал Поттер, налаживал контакт с волком где-то в лесах Ирландии и узнал о том, что случилось в Лондоне, лишь по возвращении, после чего тут же бросился в больницу к Блэку. Нормально поговорить с оборотнем так и не удалось, но на Гарри он вроде как больше не злился, что уже было неплохо, а с остальным они могли разобраться и позже. Наконец Гарри позволить себе отвлечься от минувших мрачных событий, закопавшись в книгах, раз уж вся библиотека Блэков была в его распоряжении.
До конца каникул оставалась всего пара дней, когда, блуждая вдоль книжных полок, Поттер натолкнулся на книгу в чёрной кожаной обложке, на корешке которой значилось «Кровная магия и артефакторика». Заинтригованный, он расположился в кресле, с интересом изучая весьма неоднозначное пособие, содержание которого балансировало на очень тонкой грани между безумием и здравомыслием, вызывая весьма специфический спектр эмоций от возмущения до восхищения. Потому что с одной стороны, это было гениально, но с другой — просто ужасно, и некоторые описанные там ритуалы казались чудовищными. Имя автора сего труда нигде в книге не указывалось, но Поттер подозревал, что это должен был быть тот ещё псих.
Пролистав теорию и возможности применения различных ритуалов с использованием кровной магии, Гарри мысленно отметил, что стоило бы парочку из них внести в разряд особо изуверских на государственном уровне, и уже собрался сделать перерыв и перекусить, когда наткнулся на раздел «Жертвоприношения». Он не сразу решился читать дальше, учитывая маниакальные замашки автора, но всё же пробежался взглядом по содержанию и застыл, когда наткнулся на знакомое слово, вцепившись в книгу с алчным предвкушением.
«Крестражи».
Закусив губу, Гарри раскрыл книгу на нужной странице, вчитываясь в каждое слово с таким вниманием, будто от этого зависела его жизнь… и, вполне вероятно, так оно и было. По мере того, как его взгляд скользил по тексту, Гарри наконец в полной мере начал осознавать, что сотворил Волдеморт в погоне за бессмертием, и почему само упоминание о крестражах ужасало даже непробиваемую Хельгу. «Разделение души», «Раскол сущности», «Ритуал создания крестража включает в себя человеческое жертвоприношение». «Осколки души, в зачарованных артефактах, отравлены тёмной магией, — затаив дыхание, читал он. — Как снедаемая проказой плоть, они гниют и мертвеют. Но до тех пор, пока осколок привязан к основной части души, смерть не сможет коснуться создателя крестража». Гарри подумал о запахе гниения, что ощутил, когда нашел тот странный медальон в книге, которую ему отдала Библиотекарь. Она тогда сказала, что в одной из книг Архива завелся хаос, и он долгие годы пожирает и книгу, и архив, и саму Библиотекаря. Мог ли тот медальон быть крестражем Волдеморта? После того, как в него попало смертельное заклинание, медальон перестал источать смрад разложения. По-видимому, в тот момент артефакт был уничтожен. Дневник тоже был крестражем? Интересно, что произошло с теми осколками души, которые были заключены в этих предметах? Они погибли или вернулись к основной части души? И если так подумать, то где всё это время находился сам Волдеморт? Точнее та часть его души, что осталась после создания крестражей. Если он возродился, то значит, крестражей было больше двух, так? Сколько же раз Тёмный Лорд расколол собственную душу? В сознании вспыхнул смутный образ рунического круга, вдоль границ которого были разложены какие-то предметы, среди которых можно было различить почерневший медальон и пробитую клыком василиска тетрадь. Гарри на миг зажмурился, пытаясь ухватиться за туманное воспоминание, но оно исчезло, стоило ему сосредоточиться на нём, оставив после себя лишь призрачный отголосок неясной тревоги, чувство холода и лёгкое головокружение. Передернув плечами, Поттер решительно захлопнул книгу и направился к стеллажам, собираясь вернуть ее на место, когда в библиотеку стремительно ворвался Том, торопливо закрывая за собой дверь.
— О! Том! — Гарри как раз поставил книгу на полку и обернулся. — Ты не представляешь, что я сейчас…
Арчер буквально в два прыжка пересек комнату и, оказавшись вплотную к Поттеру, зажал ему рот рукой, попутно впечатав того спиной в книжные полки. Гарри недоуменно моргнул.
— В доме посторонние, — едва слышно выдохнул ему на ухо Том, кажется, переходя на парсельтанг.
Гарри скосил на него глаза, но лицо друга было слишком близко, поэтому он перевел взгляд на закрытую дверь и в тот же момент услышал доносящийся откуда-то из гостиной высокий женский голос:
— Ох, ты только взгляни на это, Цисси! Почти ничего не изменилось! По-прежнему такой же тёмный и мрачный, как я помню.
Поттер потрясенно распахнул глаза, когда, наконец, узнал, кому принадлежит голос. Раздался грохот и оглушительные вопли портрета в холле, которые с легкостью перекрыл смех Беллатрикс Лестрейндж.
— Ах, тётушка Вальбурга! Как приятно знать, что даже после смерти вы так рьяно отстаиваете наши идеалы.
Вопли портрета стихли, раздался стук каблуков по паркету, который, к счастью, отдалялся.
— Взгляни, Цисси, — пропела Беллатрикс, — эти очаровательные головы домовиков до сих пор тут висят! Просто прелестно! Я беспокоилась, что поганые предатели крови всё тут испортили, но нет. Так же миленько.
Послышался скрип ступенек, оповещающий о том, что незваные гостьи поднимаются на второй этаж.
Осторожно взяв Арчера за запястье, Гарри отвел его руку от своего лица и чуть повернул к нему голову.
— Как они сюда попали? — прошипел он.
— Сейчас хочешь это обсудить? — ядовито процедил тот и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Важнее отсюда убраться поскорее. С остальным потом разберемся.
— Через входную дверь? — тихо предложил Поттер. — Пока они наверху.
— Лучше через окно, — решил Том. — Какие окна тут не закупорены?
— На кухне, — подумав, ответил Гарри. — И в гостиной.
— Тогда в гостиную. Она ближе.
— Сейчас?
— Нет, посидим тут часок, ты что, торопишься куда-то? — едко бросил Арчер и потащил его к выходу.
Почти на цыпочках они выбрались из библиотеки и, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к шагам и голосам наверху, вышли в гостиную, где едва ли не нос к носу столкнулись с Драко.
Все трое в пасмурном молчании уставились друг на друга. Малфой открыл рот, собираясь что-то сказать, потом бросил осторожный взгляд на лестницу и затравленно оглянулся на сокурсников. Гарри почувствовал волны жара, исходящие от Арчера, и понял, что тот готовится напасть. И напасть сокрушительно и жестоко. Пытаясь предотвратить кровопролитие, он выступил вперед, перекрывая Тому линию огня, и пристально взглянул в глаза Драко, подбирая слова, чтобы убедить его пропустить их. Но никто так ничего и не успел сказать, когда на лестнице послышались шаги и довольный голос Беллатрикс:
— Дракулёночек, — проворковала она, — у твоей тётушки скоро будет новый милый домик, куда ты сможешь приезжать в гости. Хочешь выбрать себе комнату?
Она замолчала уже стоя на предпоследней ступеньке, в чёрных глазах ведьмы вспыхнул плотоядный восторг, когда она заметила застывших посреди гостиной слизеринцев. За её спиной вцепившись в перила с такой силой, что побелели костяшки пальцев, оцепенела Нарцисса Малфой, переводя напряженный взгляд с Гарри на Тома и после на своего сына. Несколько мгновений никто не произносил ни слова и не шевелился, а Гарри отчаянно жалел, что невольно заслонил собой Тома и теперь мешает ему атаковать. Тишина становилась пугающе взрывоопасной, наконец, губы Беллатрикс растянулись в широкой ухмылке.
— Гарри, милый, какой чудный сюрприз, — в её руках словно из ниоткуда появилась волшебная палочка, которую она теперь будто бы невзначай крутила в тонких, бледных пальцах. — Очень приятно увидеться вновь. Как поживает мой непутевый кузен?
Поттер чуть нахмурился.
— Вполне неплохо. Спасибо что спросили.
— Вежливый-вежливый, милый мальчик, — мурлыкнула Бэлла, спустившись на одну ступеньку ниже. — С такими красивыми глазами, — она завороженно рассматривала его лицо, — в них будто увековечено смертельное проклятье. Необыкновенно красиво, — с жаром выдохнула она. — Скажи, о чем ты думаешь, когда смотришь на свои глаза в зеркале, зная, что они того же цвета, что и проклятье, которое оборвало жизни твоих мамочки и папочки?
— Обычно я думаю о том, что у моей мамы были глаза того же цвета, — сухо ответил Гарри.
— Ах, какой храбрый, — умилилась Бэлла, спустившись ещё ниже, теперь она стояла на потемневших паркетных половицах гостиной. — Мне так нравятся храбрые детки, — её лицо на миг приняло задумчивое выражение. — Возможно, стоит принести моему Лорду твою голову в качестве сувенира, что думаешь?
— Думаю, что она не впишется в интерьер, — всё так же ровно заметил Поттер.
Обстановка накалялась с каждой секундной, но никто, похоже, не знал, что делать.
— О, какой же ты забавный! Забавный, дерзкий и храбрый! Очарователен, просто очарователен! — в её глазах полыхнула угрожающая решимость. — Пожалуй, я оставлю себе твои чудные глазки.
После этих слов в гостиной повисла вязкая, тягостная тишина, преисполненная напряженным ожиданием. Гарри взглянул на пепельно-серого Драко, который отчаянно пытался слиться с обстановкой, перевел взгляд на Нарциссу и снова взглянул на Лестрейндж. Пауза затягивалась, грозясь разразиться бурей. Он сделал глубокий, решительный вдох:
— Может, чаю? — предложил он.
Все присутствующие уставились на него так, будто у него выросла вторая голова.
— Что? — растеряв всю свою доброжелательность, резко переспросила Беллатрикс.
— Чаю, — с готовностью повторил Гарри. — У нас ещё остался яблочный пирог, если желаете. Весьма сносный, к слову.
— Он… — Бэлла с растерянностью обернулась к Нарциссе, потом перевела всё такой же недоумевающий взгляд на Драко, — это… — её глубоко посаженные чёрные глаза обратились на Гарри, и совершенно неожиданно в них вспыхнул абсолютно детский восторг, когда Беллатрикс запрокинула голову и громко расхохоталась. — Да ты же просто лапочка!

* * *
Тишина, царящая на кухне, была такой плотной, что казалось, её можно потрогать. Гарри расположился на стуле прямо напротив Беллатрикс. По левую руку от него сидел опасно безмолвствующий Том, а по правую Нарцисса и Драко, походящие на пару сильно шокированных статуй. Никто не произносил ни слова. Лестрейндж неторопливо водила пальцем с длинным, острым ногтем по ободку чашки, не сводя с Гарри нервирующе пристального взгляда, пока тот невозмутимо пил чай вприкуску с пирогом, словно ничего из ряда вон выходящего сейчас не происходило. И лишь в голове у него крутились какие-то дикие ассоциации с «Алисой в стране чудес».
«Наверное, в этой ситуации, Алисой тут будет Беллатрикс, — подумал он. — Я, стало быть, Безумный Шляпник, Драко — Мартовский заяц, Нарцисса — мышь-Соня, а Том будет Чеширским котом… который, — он скосил глаза на друга, — не улыбается».
Ассоциация была настолько яркой, что Гарри уже проигрывал в голове диалог, который он начал бы с вопроса:
«Чем ворон похож на конторку?»
Беллатрикс бы ответила:
«Так-то лучше. Загадки — это гораздо веселее… По-моему, это я могу отгадать».
А Драко уточнит:
«Ты хочешь сказать, что думаешь, будто знаешь ответ на эту загадку?»
«Совершенно верно», — согласится Лестрейндж.
«Так бы и сказала, — заметит Малфой-Мартовский Заяц. — Нужно всегда говорить то, что думаешь».
«Я так и делаю, — поспешит объяснить Бэлла-Алиса. — По крайней мере… я всегда думаю то, что говорю,… а это одно и то же…»
«Совсем не одно и то же, — возразит Гарри-Шляпник. — Так ты еще чего доброго скажешь, будто «Я вижу то, что ем» и «Я ем то, что вижу», — одно и то же!»
«Так ты еще скажешь, будто «Что имею, то люблю» и «Что люблю, то имею», — одно и то же!» — подхватит Драко.
«Так ты еще скажешь, — проговорит, не открывая глаз, Нарцисса-Соня, — будто «Я дышу, пока сплю» и «Я сплю, пока дышу», — одно и то же!»
А потом Гарри смажет свои карманные часы сливочным маслом и пожалуется, что они отстают на два дня, и Лестрейндж признается, что они ведут себя как сумасшедшие, а Том-Чеширский кот задумчиво протянет, подперев голову рукой: «Ну, тут уж ты ничего не сможешь изменить — мы тут все сумасшедшие: и я, и они, и ты».
Гарри тряхнул головой.
«Господи, о чём я думаю?!»

— Я ведь в любое мгновение могу убить тебя, знаешь? — лениво протянула Лестрейндж, отвлекая Гарри от его безумных фантазий, он чуть расправил плечи, чувствуя, как магия, что кружила вокруг него сотнями тонких нитей, постепенно сплетается в упругие хлысты, искрится и неистовствует, требуя выпустить её на волю.
«Ещё немного», — сказал себе Поттер, учтиво улыбаясь сидящей напротив ведьме.
— Знаю. Но, быть может, мы сперва доедим? — он помолчал. — Грустно было бы умирать на пустой желудок.
Губы Беллатрикс скривились в нехорошей усмешке. Он понял, что она потеряла терпение за мгновение до того, как в её пальцах оказалась волшебная палочка, и ударил первым. Бурлящий, яростный поток магии пронёсся над столом, сметая на пол посуду, и ударил ведьму в грудь с такой силой, что её вместе со стулом отшвырнуло на несколько ярдов назад, и она, врезавшись спиной в окно, с грохотом вылетела на улицу, а её стул от удара о стену разлетелся на части. Арчер, который словно того и ждал, тут же поднялся на ноги, достал волшебную палочку и парой взмахов невозмутимо восстановил раскуроченное окно, попутно укрепляя его защитными чарами. Гарри вздохнул.
— Думаю, у нас немного времени до тех пор, пока она вернётся…
— Который час? — совершенно невпопад спросил Том, и Поттер недоуменно глянул на друга, думая, что вновь проваливается в свою безумную игру воображения.
— Три часа, — всё ещё глядя на окно, за которым скрылась её сестра, на автомате отозвалась Нарцисса, ничуть не уменьшая этим ощущение ирреальности происходящего.
— Прекрасно, — заключил Том, чуть улыбаясь. — Не думаю, что она сейчас вернётся.
— Хорошо, — Гарри не стал уточнять, откуда взялась эта уверенность, и раз уже все они оказались в эпицентре этого безумного чаепития, стоило доиграть всё до конца.
В голове у него звучал возмущенный голос Беллатрикс, причудливо переплетающийся с интонациями обиженной девочки, которая в его воображении возмущенно отряхивала свою мантию от осколков разбитого стекла:
«Больше я сюда ни за что не приду! В жизни не видала такого глупого чаепития!»
Он обратил взгляд на своего сокурсника и его мать.
— Миссис Малфой, Драко, рад был повидаться, но, кажется, вам пора уходить, — учтиво сказал он.
— Вы правы, мистер Поттер, — спокойно согласилась Нарцисса. — Благодарю за чай, — совершенно не обращая внимания на осколки посуды, осыпавшиеся с её небесно-голубой мантии, теперь безнадежно испорченной пятнами пролитого чая, она степенно поднялась из-за стола, с такой нерушимой грацией, будто у них только что закончился светский приём. — Драко, дорогой, нам пора, мы злоупотребляем гостеприимством хозяев.
Гордо подняв голову, она прошествовала к выходу. Младший Малфой, бросив затравленный взгляд на однокурсников, поспешил последовать за матерью, так и не проронив ни слова. В гостиной послышался рев пламени, когда оба Малфоя вернулись восвояси по каминной сети.
Гарри с Томом остались одни.
— Что ж, — помедлив, сказал Арчер, — это было… странно.
Поттер опустил голову, чувствуя, как по губе течет что-то тёплое и дрожащей рукой стер кровь, идущую из носа.
— Дьявол… — едва слышно пробормотал он.
— Гарри? — Том с беспокойством взглянул на него.
— Нужно уходить, — он начал подниматься из-за стола, но, не устояв на ногах, покачнулся, упав на колени. — Чёрт.
Голова шла кругом, к горлу подступала тошнота, а все тело ломило, будто у него внезапно начался жар. Том опустился рядом с ним на корточки.
— Что происходит?
— Перебор с магией, — еле ворочая языком, пробормотал тот. — Слишком часто и слишком много использовал за последнюю неделю.
— Болван, — беззлобно проворчал Том и, перекинув руку друга себе через плечо, помог ему подняться на ноги. — Отправимся в клинику Святого Мунго?
— Нет, — с трудом оставаясь в сознании, выдавил Гарри. — В Хогвартс.
— В Мунго ты можешь остаться с Блэком, расскажешь ему, что случилось…
— Я не стану беспокоить своего и без того раненного крёстного всем этим сумасшествием…
— Но тебе нужна помощь целителя.
— В Хогвартсе профессор Герхард, — Гарри уже с трудом держал глаза открытыми. — Она знает, что делать. Хогвартс.
Арчер вздохнул, сдаваясь.
— Как скажешь.
Добравшись до гостиной, он усадил друга в кресло, опустился на колени возле камина и, бросив туда горсть летучего пороха, сдержанно произнёс:
— Профессор Дамблдор, нужна ваша помощь. Возникла… проблема.

Глава 24. Мрак наползает, он неотвратим.

Мрак наползает. Он неотвратим,
Неумолим, безжалостен, несносен…
Немало было вёсен, лет и зим,
Но оказалось — все уходят в осень.
Я так лелеял страх небытия,
Хотел суметь от гибели укрыться,
А вышло так, что умирал не я.
Всё кружит память имена и лица,
Идеи, страхи, смыслы и мечты
Цветные листья мне напоминают:
Ещё прекрасны, но мертвы. Как ты.
Что пало — неизбежно умирает.
И, подчиняясь этому закону,
Безумие стремится к Рубикону.

Гарри закинул в рот шоколадную лягушку и на миг зажмурился от удовольствия, смакуя сладость, после чего удобнее устроился в изножье кровати Сириуса и продолжил говорить.
— Ну вот. А после того, как Том притащил меня в Хогвартс, профессор Герхард быстро поставила меня на ноги. Дамблдор организовал спешный переезд штаба Ордена. Мы забрали все вещи, и директор запечатал дом. Уж не знаю, возвращалась туда Беллатрикс или нет, но больше там никто из наших не собирается. Где теперь будут проходить встречи Ордена пока не ясно. Возможно, временно они будут собираться у Уизли, но Снейп что-то говорил о том, что «все мы в этом сарае при всём желании не поместимся», а директор никак не стал это опровергать. Наверное, он тоже так думает, но в отличие от Снейпа лучше держит себя в руках, чтобы такое сказать во всеуслышание.
Сириус, который с каждым словом крестника мрачнел всё больше, под конец уже едва не дымился от злости.
— Почему с вами никого не было?! — процедил он. — Дамблдор что, совсем из ума выжил, раз решил оставить двух подростков одних в этом склепе?!
— Ну кто-то периодически заходил, — безмятежно пожал плечами Поттер, не особо разделяя возмущения крёстного. — Ремус или миссис Уизли часто заходили и несколько собраний там проходило. Но в целом, нам и одним было неплохо, да и Виви справляется с готовкой не хуже той же Молли Уизли.
— Что если бы вы пострадали? — прошептал Блэк.
— Не беспокойся, Сириус, — примирительно улыбнулся Гарри. — Я же в порядке и Том тоже.
— Ну конечно, исключая тот факт, что ты едва не погиб от магического истощения…
— Всё было не так плохо, как тебе кажется…
— Мне кажется, что ты чересчур беспечно относишься к собственной безопасности, — ворчливо отметил крёстный. — Ты хоть представляешь, как всё могло обернуться, если бы вместо Бэллы в дом заявился сам Волдеморт?!
— Он бы при всём желании туда не смог попасть, — уверенно сказал Поттер. — Профессор Дамблдор говорит, что лазейка, благодаря которой в дом попали Лестрейндж, Нарцисса и Драко, возможна лишь для тех, в ком есть хоть капля крови Блэков.
— Но как им вообще удалось войти? Дом ведь под чарами фиделиуса.
— Это как-то связано с ритуалом крови и магическим наследованием, — Поттер вымученно скривился, как человек, который пытается объяснить то, что и сам не до конца понимает. — Директор считает, что Беллатрикс провела обряд, который позволил ей открыть дом на площади Гриммо, как прямой наследнице по крови, после чего она провела туда Нарциссу и Драко. То есть, по сути, дом их сам впустил… ну или магия дома… или типа того.
— Как?
— Если немного помухлевать с чарами, то доступ к дому, независимо от того, какие защитные заклинания его окружают, может получить любой кровный родственник, — Гарри вздохнул. — К тому же, я не думаю, что она всё это сделала сама, — задумчиво протянул он. — В конце концов, мы с тобой оба знаем, кто ей в этом с радостью посодействует.
Сириус выругался сквозь зубы, сердито качая головой.
— Психованная стерва, — процедил он и нахмурился: — Но для подобного обряда нужна кровь прямого наследника, — задумчиво отметил Сириус.
— Ага, — лицо Гарри помрачнело, когда его взгляд скользнул по туго перебинтованной груди крёстного, — и крови этой у неё было в достатке. Теперь они могут забрать дом на площади Гриммо.
— Бэлла не может предъявить права на особняк, — заметил Сириус. — Я же единственный наследник.
— Ты наследуешь дом лишь потому, что Вальбурга не оставила завещания и права собственности автоматически перешли к тебе. Потому что и юридически и магически ты первый и в целом единственный в линии наследования. Но если чары дома признают ещё одного наследника, этот гипотетический наследник может направить в Гринготтс запрос на пересмотр линии наследования. А так как именно это и случилось, если в пользу Беллатрикс будет принято положительное решение, она станет законной владелицей дома, а заклинание фиделиуса тут же падёт из-за обновления магического контракта.
— Да, что-то такое я слышал, — помедлив, задумчиво признал Сириус.
Некоторое время Гарри молчал, обеспокоенно кусая губы.
— Знаешь, — тихо сказал он, — я думаю… — он запнулся, — и не только я… что нападение на Косую аллею было спланировано для того, чтобы добраться до тебя.
— Невозможно, — тут же сказал Сириус.
— Почему?
— Потому что, — терпеливо начал объяснять тот, — всё, что произошло в тот день, было тщательно спланировано. Ты ведь в курсе, что помимо Косой аллеи было так же нападение на Министерство магии и маггловский Лондон? — Гарри кивнул. — Это ведь не просто так произошло в один день. Силы Аврората были рассредоточены. Волшебники оказались сбиты с толку и дезориентированы, из-за чего не могли быстро среагировать. Ну вот и подумай сам, сколько времени требуется для того, чтобы организовать подобную атаку, — он замолчал, глянув на крестника, тот в ответ пожал плечами, словно говоря, что понятия не имеет. — Явно не день и не два, — объяснил Блэк. — Кингсли говорит, что Пожиратели действовали исключительно слажено, а это свидетельствует о том, что они долго планировали и готовили нападение.
— Ну да. И что?
— И то, что атака на Косую аллею никак не могла быть связана со мной, — заметил Сириус. — О моих планах знал только ты и близнецы, а никого из вас при всем желании заподозрить в шпионаже нельзя. Таким образом, выходит, что наше там присутствие в тот день было совпадением.
— Но, Сириус, — настойчиво сказал Гарри, — вспомни, именно ты был целью Беллатрикс. И она подстерегала тебя у Гринготтса, словно знала, что ты там будешь. Она даже не попыталась преследовать меня, хотя если бы ей и захотелось кого-то убить, то я был бы более подходящей кандидатурой, учитывая то, кем я являюсь. Она не случайно наткнулась на тебя там. Это было спланировано.
— Но как, Сохатик? — Сириус развел руками. — На подготовку такого нападения нужна как минимум неделя, а то и две… уж поверь, подобные мероприятия не делаются впопыхах и на скорую руку за пару часов. Если ты прав, то Волдеморт должен был знать о моем визите на Косую аллею заранее. А это просто невозможно. Потому что даже я до того дня не думал, что там буду.
— И ты не мог случайно обмолвиться, что собираешься туда? — недоуменно нахмурился Поттер.
— Нет. Я и не собирался, это было спонтанное решение,— заверил Блэк. — Поэтому, Сохатик, чтобы сделать меня целью нападения, кто-то должен был в прямом смысле предвидеть будущее на пару недель вперед.
Они в молчании уставились друг на друга. Последние слова Блэка поселили в душе тревожное предчувствие, будто враг способен предугадывать их действия на несколько ходов вперед. Конечно, это было маловероятно, но что если… что если кто-то в этой опасной игре уже очень давно и совершенно бессовестно жульничает?

* * *
Каникулы закончились, и Хогвартс вновь наполнили голоса вернувшихся в школу студентов. Несмотря на все события, омрачившие Рождественские праздники, мало кто казался напуганным или даже взволнованным. Нападения Пожирателей, конечно, многих испугали, но в основном это отразилось лишь на участившихся стычках со слизеринцами, которых заочно винили во всех невзгодах разом. Том с головой ушел в свои обязанности старосты, вынужденный теперь следить не только за расписанием и порядком на факультете, но и безопасностью сокурсников. Нужно сказать, что присутствие Арчера быстро остужало пыл особенно воинственно настроенных ребят. Ему стоило лишь бросить холодный, пристальный взгляд на спорщиков, и любые перебранки тут же стихали. Некоторые, конечно, пытались приструнить самоуверенного старосту, но все попытки заканчивались короткой, но внушительной демонстрацией силы со стороны Арчера: не достаточной, чтобы обвинить его в нападении на студента, но весьма убедительной, чтобы лишний раз к нему не приближаться. Тома боялись и избегали не только представители других факультетов, но даже слизеринцы, которые обращались к старосте лишь по необходимости, предпочитая по всем вопросам взаимодействовать с Дафной, словно сам Арчер был какой-то очень важной и недосягаемой фигурой, которую не следует тревожить по пустякам.
Поведение Тома, а возможно, и минувшие нападения вылились в то, что некоторые ребята перестали посещать собрания Слизеринского Клуба. Но каждый раз, когда Гарри интересовался, что послужило причиной, те без особого энтузиазма отвечали, что им на собраниях стало скучно и жалко потраченного там времени, что в целом не казалось бы таким необычным, если бы все, с кем он беседовал, не говорили одно и то же практически слово в слово.
Впрочем, хорошенько обдумать эту странность Поттеру не удалось, потому что с началом учебы возобновились занятия его собственного клуба, которым он незаметно для себя стал посвящать куда больше времени и внимания, чем хотел признать.
Взаимоотношения членов КАБРиСа становились всё более дружескими и непринужденными. Некоторые ребята, которые до этого не общались, как оказалось, даже обменялись подарками и поздравления в Рождество. Теперь Гарри мог легко застать Дафну, Блэйза, Джинни и близнецов за веселой болтовнёй, что ещё пару месяцев назад казалось совершенно невозможным. Забини вообще подозрительно быстро нашел общий язык с Фредом и Джорджем, и теперь все трое частенько переговаривались о чем-то после окончания занятий и увлеченно обсуждали какие-то заметки близнецов. Гарри не был уверен, хочет ли он знать, что их так сплотило, но сам факт радовал. Куда меньше его воодушевляли откровенные попытки Блэйза флиртовать с Джинни и её ответная симпатия по отношению к нему, потому что, судя по тем взглядам, которые на них бросал Рон, это рано или поздно могло закончиться оглушительным скандалом. Но в остальном всё шло относительно неплохо. Даже Дафна потихоньку оттаяла после своего приступа на Рождественских каникулах, и их отношения с Поттером вернулись в прежнее мирное русло.
Конечно, оставалась Амбридж, которая после атаки Пожирателей окончательно взбесилась. Её произвол уже дошел до того, что она попыталась прилюдно выгнать из школы профессора Трелони, утверждая, что министр магии подписал приказ о её увольнении в связи с полнейшей профнепригодностью. Если бы Дамблдор вовремя не вмешался, ту в тот же день выставили бы на улицу со всеми вещами. От преподавания Трелони, конечно, отстранили, пригласив в Хогвартс нового профессора, но ей было позволено остаться жить в замке. «Разумеется, вы совершенно правы, профессор Амбридж. Как генеральный инспектор, вы имеете полное право увольнять моих преподавателей, — спокойно улыбаясь, сказал Дамблдор. — Однако у вас нет права выгонять их из замка. Боюсь, — продолжал он с коротким вежливым поклоном, — что подобные решения по-прежнему находятся во власти директора, и мне угодно, чтобы профессор Трелони осталась жить в Хогвартсе». На этом инцидент был исчерпан, но Генеральный Инспектор, конечно, не успокоилась, издавая всё новые и новые законы и запреты, ужесточая режим и патрулируя школу, будто подозревала в нападении на Лондон самих студентов и профессоров Хогвартса.
Сам Гарри к нововведениям Амбридж относился с беспечным равнодушием, увлеченно доводя ее до белого каления на уроках, коротая вечера в компании кровавого пера и даже не замечая, что его поведение все больше воодушевляет других ребят на открытое неповиновение по отношению к Генеральному Инспектору. В итоге назревающий бунт вылился в то, что на третьей неделе января была сформирована группа добровольцев, в основном состоявшая из слизеринцев, которой присвоили почетное звание Инспекционной дружины. Им выдали полномочия патрулировать Хогвартс, выявляя смутьянов, снимать баллы с других учеников, за исключением старост, проверять всю школьную почту и при необходимости даже изымать нежелательные письма или посылки.
По Хогвартсу прокатилась волна негодования, когда стало понятно, что ретивые дружинники с удовольствием злоупотребляют своими полномочиями, но повлиять на них никто не мог или не хотел, потому что все они находились под защитой Генерального Инспектора Амбридж, а та была только рада чужим несчастьям. Факультета Слизерин бесчинства дружины в основном не коснулись, так как те понимали, что переходить дорожку собственным однокурсникам — плохая идея, но остальным факультетам доставалось прилично, так как их лишали баллов буквально за любую провинность: от неряшливого вида до недружелюбного выражения лица. Особо исполнительным членом дружины был Теренс Хиггс, которого Том исключил из клуба Слизеринцев за нападение на Гарри во время матча по квиддичу. Поттер подозревал, что рано или поздно тот выкинет какую-нибудь гадость, потому что точил на него зуб с самого начала учебного года, но после истории с бладжером побаивался что-либо предпринимать, понимая, что отвечать придется перед Арчером. Теперь же, когда у Хиггса за спиной стояла беспринципная Амбридж, тот осмелел и начал поглядывать на окружающих свысока, вообразив, что теперь ему сойдет с рук практически что угодно. Том за Теренсом наблюдал с безмятежной хищностью змеи, караулящей добычу, но предпочитал делать вид, что не замечает нахального поведения однокурсника.
В целом, слизеринцы всю эту Инспекционную дружину воспринимали нейтрально, и разве что немного пренебрежительно. Драко даже задумался о том, чтобы и самому туда вступить, предполагая, что это благоприятно скажется на его репутации. Но после того как Арчер прозрачно намекнул, что о членстве в Слизеринском Клубе Малфой в этом случае может забыть, тот заметно увял. По-видимому, привилегированный кружок Тома казался ему более перспективной альтернативой.
Аккурат накануне дня рождения Тома вышла новая статья, в которой Скитер с упоением бранила Аврорат за то, что там оказались не готовы к нападениям, и попутно вытаскивала на всеобщее обозрение разнообразные сплетни о плохом уровне подготовки авроров и их «возмутительной профнепригодности». При этом журналистка вдохновенно превозносила министра магии и «отважных работников Министерства, которые не побоялись дать отпор напавшим тёмным магам». Учитывая то, какой «восхитительный» пример представителя Министерства сидел у них перед глазами в Большом зале, мало кто из учеников готов был поверить в смелость и самоотверженность, о которой так много было написано в статье. Напротив, многие воспринимали подобные дифирамбы с брезгливым недовольством. В статье, помимо прочего, приводились имена пострадавших во время атаки, куда к раздражению Поттера затесался и Сириус. Судя по реакции окружающих и сочувственным взглядам, о ранении Блэка почти никто не знал. Даже Гермиона, отложив газету, обратила на Гарри широко распахнутые глаза, в которых причудливо переплетались боль, вина и сострадание.
Поттеру до всеобщих сожалений не было никакого дела, учитывая, что опасность давно миновала и крёстный быстро шел на поправку, поэтому весь завтрак он демонстративно складывал журавликов из газетных страниц, после чего отправил одного в полет, случайно (а быть может и не совсем случайно) угодив им в лоб Амбридж. Небольшой конфуз стал причиной бурного восторга со стороны завтракающих учеников и новой отработки Поттера. Гарри начал думать, что если так продолжится и дальше, проклятущее перо процарапает ему руку до кости, и все же это не помешало ему с кривой улыбкой отвесить пару шутливых поклонов в ответ на одобрительные выкрики многочисленных студентов, после того, как до крайности возмущенная профессор ЗОТИ покинула Большой зал. Остальные учителя на весь этот цирк отреагировали с напускным недовольством, но никто даже не подумал сделать замечание веселящимся школьникам или самому виновнику инцидента.
Вспомнив события того утра, Гарри насмешливо фыркнул, на миг отвлекаясь от чтения. Откинувшись на спинку кресла, в котором сидел, он окинул бесцельным взглядом уютный интерьер Выручай-комнаты, который чем-то подозрительно напоминал обстановку в дуэльном клубе. Разве что эта комната была в разы меньше и, в отличие от «Сердца Хогвартса», включала в себя камин и окно, за которым кружил снег. Поттер взглянул на спящего возле камина Живоглота, в который раз задаваясь вопросом, как кот попадает сюда, потому что когда Гарри пришел, наглая зверюга уже была тут, и стоило ему переступить порог, как кот, скосив на него желтый глаз, раздраженно дернул ухом и отвернулся, словно нежданное вторжение до крайности его раздосадовало. Перебравшись к камину, Гарри уселся на тёмно-бордовый ковер и провел рукой по спине Живоглота, тот, приоткрыв глаза, смерил его задумчивым взглядом и, помедлив, лениво замурлыкал.
— Интересно, а твоя хозяйка знает, что ты тут ошиваешься? — негромко спросил он, и стоило только этим словам сорваться с губ, как дверь Выручай-комнаты открылась и раздался знакомый голос.
— Глотик, ты тут… ой, Гарри!
Они в молчании уставились друг на друга. Живоглот, завидев Гермиону, тут же подскочил и грузно потрусил к ней. Грейнджер подняла своего любимца на руки, и тот утробно замурлыкал, не отрывая при этом выжидательного взгляда с Поттера. Пауза затягивалась, пока оба студента рассматривали друг друга. Гермиона медлила ещё мгновение, словно собиралась что-то сказать, но, передумав в последний момент, развернулась, чтобы уйти. Гарри вздохнул, поднимаясь с пола.
— Подожди.
Она оглянулась, словно только этого ждала.
— Мне кажется, — прочистив горло, начал Гарри, когда их взгляды встретились, — кажется, что я давно уже должен перед тобой извиниться.
— Не могу не согласиться, — холодно отозвалась Гермиона, поворачиваясь к нему всем корпусом, Живоглот на её руках с удовольствием зажмурился.
— Я, кхм, обидел тебя, и мне очень жаль, прости меня, — Поттер запустил пальцы в волосы и вздохнул, — все, что я тогда тебе наговорил… я так не думаю на самом деле.
— Зачем же ты тогда всё это сказал? — она нахмурилась.
— Честно говоря, не знаю, — ответил Гарри. — Я так о тебе даже не думал никогда и совершенно не понимаю, что на меня нашло.
Гермиона насмешливо изогнула бровь.
— Ревность, должно быть? — предположила она.
— Не думаю, — Поттер даже не смутился. — Мне, конечно, было немного обидно, что вы скрываете от меня свои отношения, и пару раз, признаться, я чувствовал себя третьим лишним, но по большей части я был рад.
— Рад? — Грейнджер явно ему не поверила.
— Ну ещё бы! — Гарри хмыкнул. — Я с первого курса мечтал о том, чтобы вы перестали ругаться и сводить меня с ума своими препирательствами. Поэтому, когда вы начали встречаться…
— Мы не встречаемся! — Гермиона, наконец, растеряла всё своё хладнокровие, залившись краской. — Мы… мы просто… мы… — Поттер насмешливо изогнул брови, слушая её сбивчивое бормотание, Гермиона, окончательно смешавшись, раздраженно дернула плечом. — В общем, это всё было баловство, не больше.
— О? — весело протянул Гарри.
— Да, — твердо решила она.
— А мне казалось, вы неплохая пара, — с улыбкой заметил Гарри.
— Тебе казалось, — мрачно отрезала Гермиона.
Поттер смерил её проницательным взглядом.
— Ты злишься на Тома за то, что он не заступился за тебя тогда? — предположил он.
— Это совершенно неважно…
— Он не мог, — упрямо продолжил тот. — Ты же видела, в каком я был состоянии. Если бы он принял твою сторону, если бы еще сильнее разозлил меня, ты могла пострадать, — Грейнджер скептически фыркнула. — Я не шучу, Гермиона, — он посерьезнел, — когда ты ушла, Том пытался меня вразумить, и я… — он болезненно скривился, — я едва его не убил.
Гермиона мгновение молчала.
— Но ведь не специально?
— Нет, конечно, — ужаснулся Поттер. — Я впал в такое бешенство, что перестал контролировать свою магию.
— Но почему с тобой это вообще случилось? — она непонимающе взглянула на него, отвлеченно почёсывая за ухом кота. — Это из-за того, что ты разрушил магическую кору?
— Что? — Поттер удивленно моргнул.
— Магия и эмоции ведь неразрывно связаны, — Гермиона опустила Живоглота на пол и прошла вглубь комнаты, задумчиво скрестив на груди руки, в то время как её любимец вернулся к излюбленному месту возле камина. — Очевидно, что такое неадекватное поведение можно объяснить либо тем, что твоя магия оказывала влияние на твои эмоции, либо тем, что ты наконец сошел с ума.
Гарри тихо рассмеялся.
— Первый вариант нравится мне больше, — признался он.
— Так я права? — уточнила она.
— В какой-то мере, да, — Гарри присел на ручку кресла. — Хотя я и сам до конца не понимаю, что же произошло. Я думаю, что это случилось после того, как Том попытался прочитать мои мысли.
— Прочитать мысли?! — изумленно переспросила Грейнджер.
— Ну да, — Поттер пожал плечами. — Мы тренировались в окклюменции, Том попытался проникнуть в моё сознание, в тот момент что-то случилось с моей магией, его выбросило из моей головы, а у меня началась страшная мигрень, которая становилась всё хуже, пока не случился тот срыв с твоим участием.
Некоторое время после этого признания Гермиона ничего не говорила ошеломленно глядя на него.
— Почему вы мне раньше ничего не сказали? — наконец, спросила она.
— Ну, сначала ни я, ни он не понимали, в чем дело, а потом ты перестала с нами разговаривать, и я поругался с Томом… в общем, как-то много всего сразу навалилось.
— Болваны, — с тихим вздохом заключила Гермиона. Это прозвучало вполне беззлобно. Гарри с надеждой взглянул на собеседницу.
— Так мы прощены? — уточнил он.
Грейнджер строго взглянула на него.
— Ты — да.
— А Том?
— Нет.
— Почему? — растерялся Гарри. — Я же всё тебе объяснил!
— Я знаю, — она нахмурилась.
— Тогда почему ты не хочешь и его простить? Он тут вообще не при чем!
Гермиона отвела взгляд.
— Я просто всё ещё зла на него, вот и всё.
— Ну хорошо, — нехотя сдался Поттер. — Но ты просто знай, что он ни в чем не…
— Я поняла, — раздраженно перебила она, поворачиваясь к нему, — не дави на меня!
— Всё-всё! Я понял! — Гарри примирительно поднял руки.
Они немного помолчали.
— Как… как твой крёстный? — нерешительно спросила Гермиона.
— Уже в порядке, спасибо, — Поттер улыбнулся.
— Мне жаль, что это произошло, — она сокрушенно вздохнула. — Всё это какое-то жуткое безумие… расскажешь, что случилось на Косой аллее?
Гарри вымученно скривился, ему не слишком хотелось еще раз вспоминать тот день. С другой стороны, сейчас, когда Сириус был в порядке, говорить об этом стало легче.
— Ну, — не зная, с чего начать, сказал он, задумчиво почесав лоб, — в общем, мы…
— Гарри, — вдруг резко перебила Гермиона, — у тебя кровь.
— А? — он заметил, что напряженный взгляд собеседницы обращен к его правой руке.
Глянув на свою кисть, Поттер досадливо скривился, заметив, что порез, оставленный кровавым пером, начал кровоточить.
— Вот черт, — он попытался торопливо отдернуть рукав мантии, пряча раны и отчаянно ругая себя, что забыл наложить маскировочные чары. — Это ерунда. Наверное, порезался.
— Не похоже на ерунду, — Гермиона с подозрением и тревогой наблюдала за всеми его манипуляциями в попытках скрыть порезы. — Дай я посмотрю, — глядя в её глаза, Поттер с отчетливой ясностью понял, что отмахнуться от подруги уже не получится.
— Это правда ерунда, — безнадежно пробормотал он, когда она уже стояла рядом с ним, разглядывая вырезанные на тыльной стороне ладони слова, и лицо её становилось всё бледнее.
— Ерунда? — почти по слогам процедила Грейнджер, поднимая на него ледяной взгляд. — Ерунда?!
— Гермиона…
— Гарри! Кто это сделал?! — ответ на вопрос появился в её голове уже через мгновение после того, как она задала его. — Амбридж, — выдохнула Гермиона. — Вот что она заставляет делать тебя на отработках!
— Послушай…
— Ты хоть осознаешь, что использовать на учениках Хогвартса кровавое перо противозаконно?!
— Я не…
— Она не имеет никакого права!.. Как долго?.. — её лицо исказило выражение абсолютной ярости: — С начала года, так ведь?! Она с самого начала года мучает тебя!
Гарри вздохнул.
— Это…
— И ты молчал?! — не давая ему закончить, рявкнула Гермиона. — Всё это время?!
— Я…
— Том знает? — прорычала она.
— Нет. Я не хочу, чтобы кто-то…
— Гарри! Да опомнись же! То, что она делает — ужасно! Это против правил школы! Это, в конце концов, нечеловечески жестоко! Почему ты не никому говорил?! Стоило тебе только сообщить об этом директору, Амбридж вылетела бы из школы в мгновение ока!
— Не вылетела бы, — сумрачно отрезал Гарри, и это заставило Гермиону на миг умерить свой пыл. — Если бы это помогло от неё избавиться, я давно бы сообщил.
— Почему ты так уверен, что ей ничего не будет? — запальчиво осведомилась Грейнджер.
— А ты сама подумай, — предложил тот. — Неужели она стала бы творить в школе все эти гадости, начиная с кровавого пера и заканчивая Дружиной, если бы был хоть мизерный шанс, что её выгонят?
— Но калечить учеников…
— Она в своём праве, — безрадостно усмехнулся Гарри. — Телесные наказания тут упразднили только на словах. Если покопаться в архивах Хогвартса, то ты нигде не найдешь письменного приказа об отмене таких отработок. Поверь, я искал.
— Допустим, — помедлив, согласилась Гермиона. — Но кровавое перо — это пыточный артефакт, официально признанный запрещенным в конце девятнадцатого века, — она победно усмехнулась. — Таким образом, тот, кто его использует, нарушает закон Министерства магии.
Гарри подумал, что примерно то же самое сказала ему Эрмелинда Герхард в начале учебного года.
— А теперь давай вспомним, с какой легкостью Министерство переписывает свои же законы, когда им это выгодно, — насмешливо предложил Гарри.
— Дамблдор бы не позволил…
— Дамблдор вполне спокойно позволяет ей творить всё, что заблагорассудится, — перебил Поттер. — Он сейчас на всё закроет глаза, лишь бы не усугублять конфликт с министром.
— Хорошо. Пусть директору и никому из профессоров ты говорить не хочешь, — устало согласилась Гермиона. — Но что насчет Сириуса? Если бы он узнал, то поднял бы такой шум, что его бы на стратосфере услышали. Министру пришлось бы выгнать её.
— Во-первых, я больше чем уверен, что Министерство бы просто снова вывернуло это так, будто я сам себя покалечил, чтобы привлечь внимание, — упрямо нахмурился Гарри. — А во-вторых, я не хочу в это втягивать Сириуса. Тем более, сейчас. Его только вчера выписали из Мунго, ему все эти беспокойства совершенно ни к чему.
— Но он твой крёстный, — напомнила Гермиона. — Твой опекун.
— И у него из-за меня и так полно проблем, — угрюмо заметил Поттер. — Не стоит к этому добавлять ещё и конфликт с министром магии.
— И что же? Ты просто намерен молча терпеть? — запальчиво осведомилась та.
— Пока — да, — Гарри кивнул. — И, пожалуйста, не говори Тому.
— Ему-то ты почему не хочешь сказать? — непонимающе спросила Грейнджер.
Гарри подумал обо всех тех вещах, которые Арчер делал, когда полагал, что его другу кто-то или что-то угрожает, вспомнил про василиска, про исключение Ренклифта, про слизеринский клуб и тяжело вздохнул:
— Просто не говори, — повторил он. — Том порой весьма… специфически реагирует на подобные новости. Это может плохо кончиться.
Гермиона молчала почти минуту, кусая губы, и что-то в её карих глазах подсказывало Гарри, что она очень ясно осознает о какой «специфической реакции» он говорит.
— Ты прав, — наконец, согласилась она. — Не стоит сейчас привлекать внимание Амбридж ещё и к Тому. Неизвестно, что она сделает.
Гарри ничего не ответил, лишь подумал, что тревожиться в этой ситуации стоит вовсе не о благополучии Арчера.

* * *
Потемневшие от времени половицы надсадно скрипели под ногами при каждом шаге, и от чего-то этот усталый и жалобный стон паркетных панелей казался громче истеричных воплей портрета Вальбурги Блэк этажом ниже. Заложив руки за спину, Сириус медленно брел по сумрачному, грязному коридору, осматриваясь по сторонам с отрешенным безучастием, словно оказался на скучной выставке, а не в доме, где прошло его детство. Эти стены с выцветшими обоями, обитые рассохшимися, отсыревшими панелями хранили мало тёплых воспоминаний. Пожалуй, большинство из них напоминали ночной кошмар… и всё же здесь он родился и прожил шестнадцать лет, каждый миг которых был наполнен ненавистью к этому дому. В особенности, последние пять лет — после распределения на Гриффиндор. Он так и не узнал, была ли столь бурная реакция матери вызвана тем, что её наследник оказался гриффиндорцем и предателем крови или она всегда ненавидела его, и просто подвернулся прекрасный повод выразить, наконец, свои чувства. Не то чтобы это сильно волновало Сириуса сейчас.
Кроме Блэка в доме никого из Ордена больше не было. После вторжения сюда Бэллы, Дамблдор распорядился спешно покинуть штаб и более сюда не возвращаться. Но Сириус не был бы собой, если бы следовал чьим-то приказам. Он усмехнулся. Должно быть, именно это его «очаровательное» качество и стало основной причиной, почему он с треском вылетел из академии авроров. Ему не помогла даже протекция Грюма, на которую он так рассчитывал, и которая в итоге вышла ему боком, потому что старый ворчун едва ли не первый заявил учебной комиссии, что Блэку с его субординацией не место в Аврорате. Джеймс после того случая не знал, то ли ему злиться на лучшего друга, то ли использовать ситуацию для бесконечных подколок, в итоге остановился где-то посередине и добрых полгода изводил всяческими раздражающими шуточками.
Сириус остановился напротив единственной двери, которую за прошедшие месяцы пребывания в доме так ни разу и не открыл. Он даже не знал, почему ему не хотелось заходить в комнату, что пустовала уже многие годы. Возможно, его останавливало чувство вины. Или страх, что стоит переступить этот порог, как на него обрушатся самые болезненные и, пожалуй, самые светлые воспоминания детства. С тяжелым вздохом Сириус снял запирающие чары и повернул ручку, открывая дверь. Комната по ту сторону за все эти годы совершенно не изменилась и выглядела бы так, словно её владелец покинул её всего пару часов назад и должен вот-вот вернуться, если бы не толстый слой пыли и свисающая с потолка и полок паутина. Блэк шагнул в сумеречное помещение, чувствуя, как в душе открывается старая рана, которая, похоже, будет всегда мучить его наравне с теми шрамами, что оставили на его сердце смерти Джеймса и Лили.
Похоже, здесь ничего не трогали с тех самых пор, как исчез Регулус. Сириус неторопливо прошел вглубь комнаты, скользнув взглядом по небрежно брошенной на стул мантии брата, на миг помедлил возле рабочего стола, где по-прежнему лежали раскрытые на разных страницах книги, свитки пергамента, перья и открытая чернильница. Кровать была аккуратно заправлена, на кофейном столике у окна стоял покрытый пылью фарфоровый сервиз на подносе и шкатулка, где Регулус трепетно хранил дорогие сердцу безделушки. Комната походила на склеп. Не хватало лишь покойника. Блэк ни к чему не хотел притрагиваться, словно стоило ему потревожить бездыханный покой этой комнаты, как он пробудит дремлющего в тенях призрака, а вместе с ним все многочисленные воспоминания и мысли, которым следует оставаться в прошлом.
Остановившись посередине спальни, Сириус закрыл глаза, слушая тягостную, мертвую тишину, обступающую его со всех сторон.
Этот чертов дом пожирал всех, кто жил здесь. Изводил, мучил и сводил с ума. И даже теперь, столько лет спустя, когда он больше походил на древнее, умирающее существо, гниющее и истлевающее, дом продолжал это делать. То, что защитные чары особняка так легко поддались ритуалу, для Блэка было равноценно предательству. Дом позволил Беллатрикс войти, когда здесь был Гарри… когда здесь был самый дорогой Сириусу человек. Что если бы всё обернулось не так хорошо? Что если бы мальчик пострадал или погиб?
Он нервно передернул плечами и отрыл глаза, в которых застыла мрачная, мстительная решимость. Что ж. Это была последняя подлость на счету проклятого особняка на площади Гриммо.

* * *
Порыв зимнего ветра обжег лицо холодом. Завернувшись в шарф так, чтобы из-под серо-зеленой ткани теперь виднелись только глаза, Гарри брел по извилистой улочке Хогсмида, удаляясь от шумной главной улицы, где бурлило привычное субботнее оживление. В этот раз он отправился в магическую деревню в полном одиночестве: Том предпочел остаться в Хогвартсе, Дафна застряла с обязанностями старосты, а Гермиона дежурила. Малфой и Забини в качестве компании Гарри тоже не привлекали. К тому же после столкновения с Беллатрикс в доме Блэка Драко старательно избегал Поттера и даже как будто побаивался.
Впрочем, Гарри был совсем не против провести какое-то время в одиночестве, особенно после происшествия в доме на площади Гриммо, которое если и не шокировало его, то определенно удивило. Это случилось через три дня после того, как Сириуса выписали из клиники святого Мунго. Гарри шел к Дамблдору, чтобы отпроситься у него на выходные навестить крёстного. Днем ранее Снейп выдал ему пароль, чтобы беспрепятственно миновать охраняющую вход в башню горгулью, поэтому о своем визите Поттер никого не предупредил и сразу после уроков отправился к директору. Громкие голоса, доносившиеся из кабинета, он услышал, когда уже почти поднялся наверх. Помедлив на последней ступени, Гарри решил было деликатно удалиться и вернуться попозже, но голос крёстного по ту сторону двери заставил его помедлить и прислушаться к разыгрывающейся ссоре. А то, что это была ссора, стало понятно очень быстро. Помимо сердитого голоса Сириуса, Поттер распознал голоса Снейпа, МакГонагалл, Грюма и самого Дамблдора. И все они, ну, пожалуй, кроме директора, говорили достаточно громко, чтобы стоя на лестнице без проблем расслышать каждое слово, поэтому Гарри подобрался поближе и благоразумно затих, пытаясь понять, что же произошло.
— Ты чёртов кретин! — рявкнул Снейп, явно обращаясь к Блэку. — Если бы ты потрудился хоть на минуту использовать тот сгусток фекалий, который заменяет тебе мозг, то…
— То сделал бы это ещё лет двадцать тому назад! — огрызнулся в ответ Сириус, перебивая Снейпа.
— Хватит уже нести этот бред, Блэк, — сердитый бас Грюма громко разнесся по кабинету, — никто здесь не поддерживает твою подростковую истерию.
— Дался вам этот сарай, — ворчливо отозвался Сириус. — Куда важнее, что она теперь его не получит.
— Она и так могла его не получить, — Гарри с удивлением понял, что помимо остальных спорщиков в кабинете находится еще и Ремус. — Её запрос на права наследования ещё рассматривается в Гринготтсе.
— Все мы прекрасно знаем сволочную натуру гоблинов, — фыркнул Блэк. — Я больше чем уверен, что они бы в итоге сделали всё как захочет Волдеморт и его прихвостни. Им всегда было выгоднее работать с ним, а не с Министерством.
— И всё же ее прошение могли и отклонить, — заметила МакГонагалл. — После брака она вошла в другую семью и формально не связана с родом Блэков…
— …права кровного наследования никто не отменял…
— …ты же своей выходкой поставил себя в крайне уязвимое положение, — строго продолжала речь МакГонагалл, словно её и не перебивали.
— Каким образом?
— Пока Гринготтс принимает решение касательно наследников, дом условно находится в собственности банка, таким образом, ты фактически причинил ущерб Гринготтсу, — спокойно пояснил Дамблдор. — И гоблины могут подать иск с требованием о возмещении.
— Да ради Мерлина, — с презрением выплюнул Сириус. — У меня достаточно денег, чтобы покрыть стоимость этой развалюхи.
— Не когда в тебя вцепятся гоблины, — мрачно заметил Ремус. — Ты утонешь в долговых извещениях.
— Плевать. Я разберусь.
— А о крестнике своём ты подумал, гений? — процедил Снейп. — Как он отреагирует, когда узнает, во что ты опять себя втянул? Мальчишка чуть с ума не сошел, когда тебя едва не прикончили. Не кажется ли тебе, что на голову Поттера и без тебя выпало немало проблем.
— А это тебя не касается, — зарычал Сириус. — Не втягивай в это Гарри.
— Ну безусловно, — ехидно протянул декан Слизерина. — Не удивлюсь, если мальчишка в итоге решит от тебя сбежать. Ему вполне хватает одного маньяка, чтобы разбираться ещё и с твоим психозом.
— Да что ты можешь знать о том, что он скажет или подумает? — взорвался Блэк.
— Почему бы не спросить у него самого? — вдруг насмешливо протянул Грюм. — Альбус, пригласи уже Поттера войти, а то бедолага минут пятнадцать томится у тебя под дверью.
После этих слов Гарри успел лишь испуганно отскочить назад, когда дверь в кабинет директора приглашающе распахнулась и его взору предстала группа магов, которых он бессовестно подслушивал всё это время.
— Гарри, добрый день, прошу, проходи, присаживайся. Чаю? — сидя за своим рабочим столом, доброжелательно улыбнулся Дамблдор, словно появление нежданного гостя ничуть его не удивило.
Поттер, помедлив, шагнул в кабинет, переводя виноватый взгляд с одного мага на другого.
— Эм, всем добрый день, — сконфуженно пробормотал он.
Снейп, замерший черной тенью в самом дальнем углу кабинета, неодобрительно нахмурился, но промолчал. Сириус, напротив, тут же пришел в движение:
— Гарри! — преодолев в два шага разделяющее их расстояние, он порывисто обнял Поттера. — Что ты здесь делаешь?
— Он тут учится, недоумок блохастый, — проворчал себе под нос Снейп.
— Я хотел попросить директора разрешить мне навестить тебя на выходных, — извиняющимся тоном начал объяснять Гарри, улыбнувшись Блэку. — Но, похоже, необходимость в этом уже отпала. Что случилось с твоим домом?
— Стоит ли напоминать вам, мистер Поттер, — сухо заметила МакГонагалл со своего кресла, что стояло в пол-оборота к директорскому столу, — что подслушивать чужие разговоры само по себе является дурным тоном, а уж открыто объявлять об этом во всеуслышание — и вовсе наводит на тревожные мысли о вашем воспитании.
— Или отсутствии оного, — колко добавил Снейп, смерив ученика суровым взглядом.
Гарри потупился.
— Мне очень жаль, я не специально, — повинился он и снова взглянул на Сириуса. — Так что случилось?
— Ваш тупой крёстный уничтожил фамильный особняк Блэков, попутно чуть не спалив к чертям половину улицы, — тут же наябедничал декан Слизерина.
Поттер потрясенно распахнул глаза.
— Ты сжег свой дом?
— Этот склеп давно перестал быть моим домом, — отмахнулся Блэк.
— Но он был штабом Ордена, — напомнил Люпин, подходя ближе. — Стоило хотя бы известить о своих планах кого-то из нас, прежде чем переходить к радикальным мерам. Здравствуй, Гарри.
— Привет, Ремус, — Поттер бегло улыбнулся и окинул вопросительным взглядом всех собравшихся. — Так что же, выходит, дом уничтожен?
— До основания, — гордо похвастался Блэк.
— Как и штаб Ордена Феникса, — поддержал Люпина Грюм. — Паршивый расклад, я вам скажу, и гордиться тут нечем.
— Не говоря уже обо всех проблемах, которые ты мог на себя навлечь, — напомнила Минерва.
— О, да бросьте! — отмахнулся Сириус. — Никто даже не знает, что это сделал я.
— Выяснить это не так сложно, как тебе кажется, — хмыкнул Грюм.
Поттер молчаливо смотрел на пререкающихся магов, обдумывая то, что узнал только что. С одной стороны его, как и МакГонагалл беспокоило, что Сириус мог попасть из-за этого в неприятности, но с другой, сама потеря дома его не сильно расстраивала. Разве что утрата бесценной библиотеки была поистине трагична, да и…
— А Кричер? — невольно вырвалось у него, присутствующие практически одновременно замолчали, обращая на него непонимающие взгляды.
— А что Кричер? — нахмурился Сириус.
— Где он теперь будет жить, раз дома нет? — уточнил Поттер.
— О, не переживай об этом, Сохатик, — безразлично бросил Блэк. — Это полоумное недоразумение сгорело в пожаре.
— Что? — Гарри растерянно взглянул на крёстного.
— Когда начался пожар, он кинулся спасать из огня весь тот хлам, что годами собирал в своей каморке, — Сириус пожал плечами. — Всё вопил и рыдал где-то там до самого конца.
— И ты ему не помог? — неверяще прошептал Поттер.
— Как, позволь узнать? — крёстный удивленно изогнул брови. — По-твоему, нужно было броситься за ним в огонь?
— Ты мог просто позвать его, — все так же тихо заметил Гарри. — Эльфы обязаны подчиняться приказам хозяина. Если бы ты позвал, он бы обязательно к тебе пришел.
— Сохатик, это был всего лишь спятивший, старый домовик, — из уст Блэка это прозвучало так же равнодушно, как если бы тот сказал: «Это был всего лишь старый комод».
— Это было живое существо, — помрачнев, напомнил Поттер, смерив крестного прохладным взглядом. — Он дышал, думал и чувствовал так же, как мы. Ему было так же больно и страшно, как может быть нам. А ты просто бросил его умирать.
— Если он предпочел сгореть ради бесполезного барахла, это был его выбор, — равнодушно заметил Блэк.
— Он предпочел умереть за то, что любил, и за то, что было для него важно, Сириус.
— Гарри, это всего лишь домовик…
— Когда я столкнулся с василиском на втором курсе, Виви бросился мне на помощь и сам едва не погиб, — отрезал Поттер. — Он тоже всего лишь домовик. Домовик, которому я обязан жизнью. То, что тебе не нравился Кричер, не значит, что он был просто вещью, которая не имеет никакой ценности. Возможно, если бы ты проявлял к нему хоть толику теплоты, у него было бы больше поводов жить дальше.
— А я и не думал, что ты успел к нему так привязаться, — с досадливым сочувствием отметил Сириус.
— Дело не в том, что я к нему привязался, — Гарри с тяжелым вздохом отступил на шаг, — а в том, насколько высокомерно некоторые маги относятся к тем, кто не похож на них. Так ли сильно мы на самом деле отличаемся от Волдеморта, как нам кажется? Раз чужая жизнь имеет для нас столь малую ценность.
После этих слов в кабинете повисла исключительно неуютная тишина, пока старшие маги обменивались задумчивыми взглядами. Похоже, до этого момента про несчастного домовика никто даже не вспомнил. И это было самым печальным.
Засунув руки в карманы зимней мантии, Гарри брел вперед, рассматривая низкое, серое небо и размышляя о состоявшемся тогда разговоре. Мысли о смерти Кричера и его собственных чувствах по этому поводу не шли у него из головы. Он не питал симпатий к старому домовику и по большей части старательно избегал его. Но то, как он умер, и то, с каким безразличием Сириус говорил об этом, в очередной раз заставило Гарри задуматься о том, насколько неидеальным был волшебный мир и как далек оказался от той сказки, которая представлялась Поттеру, когда он только узнал о нём. Вероятно, отчасти его разочарование было связано с пробудившимся наследием заклинателей, которое рождало в душе инстинкт всеми силами оберегать магических существ. Или, ему просто было жалко домовика. Но Гарри начинал понимать, почему многие заклинатели предпочитали вести уединенный образ жизни и по возможности не взаимодействовать с социумом. Разочарование и возмущение со временем становились такими сильными, что впору было самому брать в руки волшебную палочку и вершить правосудие направо и налево.
Не стала ли столь бурная реакция заклинателей на отношение к волшебным существам одной из причин, почему однажды они будто исчезли с лица Земли? Могло ли Министерство, особо не привлекая к этому внимания общественности, просто истребить всех заклинателей, как когда-то истребило варн? Если на то пошло, то последние записи о заклинателях встречаются примерно в то же время, когда Министерством было принято решение уничтожить этих волшебных существ. Может ли это быть связано? И сколько ещё таких неугодных Министерству и магическому сообществу было истреблено в угоду чьим-то стремлениям, амбициям или страхам? Сколько ещё будет истреблено?
Узкая мощеная дорожка постепенно превратилась в тропинку, убегающую тонкой, извилистой лентой вверх по заснеженному холму к виднеющейся впереди черте леса. Последние дома Хогсмида остались за спиной. Потерявшись в мыслях, Гарри начал медленно взбираться вверх, глядя себе под ноги, пока не добрался до небольшого валуна на склоне пригорка и уселся на него, в задумчивости рассматривая укрытую снегом волшебную деревушку у подножья холма. Отсюда Хогсмид со своей причудливой архитектурой и мощеными улочками походил на рисунок из книги сказок. Впрочем, вблизи он походил на сказочную картинку ничуть не меньше.
То, что кто-то пристально на него смотрит, Гарри понял не сразу. Лишь уловив краем глаза какое-то движение, он повернул голову, увидев сидящего в нескольких футах от него человека, облаченного в чёрную мантию. Глубокий капюшон скрывал лицо, и Поттер мгновение обеспокоенно рассматривал незнакомца, гадая, не может ли это быть Пожиратель смерти.
«И как я его не заметил?» — недоумевал Гарри, пытаясь понять, что ему теперь делать и успеет ли он убежать. С другой стороны, вряд ли кто-то из приспешников Тёмного Лорда просто сидел бы тут на снегу, издали наблюдая за деревней и прижимая к груди… Поттер моргнул: «Это что, кролик?»
Любопытство побило здравый смысл и, не сводя взгляда с подозрительной фигуры, Поттер повернулся к незнакомцу всем корпусом. Человек чуть пошевелился, и из-под съехавшего со лба капюшона, на Гарри пристально воззрилась пара желтых, словно расплавленное золото глаз с чёрными вертикальными зрачками. Поттер растерянно изучал странное существо, которое продолжало неподвижно сидеть на месте, отвлеченно поглаживая по голове пушистого кролика. Это явно была женская особь. По крайней мере, черты лица больше походили на женские, впрочем, в них было мало человеческого. Ресницы и брови у неё белели как снег, на котором она сидела, и практически терялись на фоне такой же белой кожи и белых прядей волос, выбившихся из-под капюшона. Узкое, резко очерченное лицо с высокими, сильно выдающимися скулами и треугольным подбородком казалось лишенным пропорций, особенно вкупе с чересчур большими миндалевидными глазами, в которых не отражалось ни единой эмоции. Гарри скользнул взглядом по тонким запястьям, на которых можно было разглядеть бледно-зеленые чешуйки, виднеющиеся из-под рукава, потом перевел взгляд на кисти бледных рук и длинные пальцы, оканчивающиеся чёрными когтями, которые в данный момент с удивительной мягкостью касались серого меха кролика. И всё же то, как она держала его и как прикасалась к прижатым ушам и спине, ничуть не напоминало попытку успокоить напуганного зверька. Гарри вдруг пришло в голову, что, несмотря на абсолютную неподвижность существа перед ним, оно вполне способно в один прыжок преодолеть разделяющее их расстояние и в доли секунды запустить острые лезвия черных когтей ему в горло. Он не успел бы даже закричать. Поттер мысленно вздохнул.
«Том обозвал бы меня кретином».
— Привет, — улыбнувшись, поздоровался он, — прости, я не хотел мешать тебе.
Она ещё несколько мгновений с пугающим бесстрастием рассматривала его, после чего отвернулась, вновь обратив внимание на деревню у подножья холма. Упираясь локтями в колени, Гарри подался вперед, с интересом рассматривая молчаливое создание.
— Я раньше никогда тебя здесь не видел, — заметил он. — Откуда ты? — он помолчал, но, так и не дождавшись ответа, продолжил говорить: — Послушай, я, хм, не хочу лезть не в своё дело, но тебе лучше не приближаться к деревне. Что бы ты тут ни делала, люди могут подумать, что ты опасна, и напасть. Если ты живешь где-то в лесу или в горах, или если тебе нужна помощь…
Она, наконец, снова посмотрела на него, и Гарри готов был поклясться, что в невыразительных, янтарных глазах скользнуло нечто похожее на иронию.
— Я не хожу в деревню.
Голос существа прозвучал едва слышно и больше походил на шипение, чем на человеческую речь, но это уже было хоть немного похоже на диалог. Гарри приободрился.
— О! А что ты здесь делаешь?
Она опустила взгляд на кролика в своих руках, поглаживая его по голове.
— Я жду.
— Чего?
— Когда нужно будет наблюдать, — загадочно отозвалась она, всё еще глядя на зверька.
— Наблюдать за чем? — не понял Поттер.
— За чем-то, что очень его разозлило, — протянула та.
— Кого?
Она подняла на Гарри взгляд, и теперь он явственно увидел насмешку в её глазах.
— А ты не очень умный, да? — скривив тонкие бледно-розовые губы в кривой усмешке, заметила собеседница.
— Ну прости, если я не очень понимаю, когда кто-то говорит загадками, — признался Поттер.
— Ты и не должен ничего понимать, — она отвернулась, разглядывая деревню. — Уходи, мальчик-заклинатель.
— Что ж, хм, — Гарри медленно поднялся на ноги и отступил на шаг, — приятно было познакомиться, кхм, наверное… Пока, м-м-м… как тебя зовут? У тебя есть имя?
Она ничего не сказала и больше ни разу на него взглянула. С тихим вздохом Поттер понял, что лучше оставить незнакомку в покое, пока она не решила, что он привлекательнее кролика, и, развернувшись, побрел обратно в Хогсмид, намереваясь просмотреть Летопись Заклинателей, чтобы выяснить, что это за необычное существо. О таких он раньше никогда не слышал.
Тем временем загадочная собеседница Гарри, наблюдающая за удаляющейся фигурой мальчика, растянула губы в широкой улыбке и, почти с нежностью взглянув на кролика в своих руках, запустила когти в дрожащее тельце. Зверек дернулся несколько раз в мучительной агонии и обмяк. Стоило сердцу животного перестать биться, как женщина запрокинула голову, в тусклом солнечном свете блеснула пара острых как иглы клыков, когда она открыла рот. Белая кожа на лице начала растягиваться, затрещал, выворачиваясь, челюстной сустав, позволяя неестественно широко раскрыть рот, после чего она принялась неспешно проталкивать тушку мертвого кролика себе в глотку, пока не проглотила его целиком. По окончании жутковатой трапезы, она, с лёгкостью вернув челюсть на место, закрыла рот и легла на снег, впадая в легкую дрёму, пока медленно переваривала съеденного зверька.

* * *
Засунув руки в карманы мантии, Арчер брел рядом с Гарри в теплицы на урок травологии.
— И что, по-твоему, это было? — негромко спросил он, хотя особо впечатлённым или заинтригованным не выглядел.
— Чтоб я знал, — зевнув, проворчал Поттер, — я вчера полночи листал летопись, но ни одно существо, описанное там, не похоже на то, что я встретил в Хогсмиде.
— Мне интересно, что она там делала, — Том добрался до теплиц первым и толкнул стеклянную дверь, шагнув в залитое светом помещение, где пахло влажной землей и травами, Гарри юркнул в тепло следом за другом, на ходу стаскивая шарф и пожимая плечами.
— Она сказала, что ждёт.
— Чего? — Арчер снял шарф и зимнюю мантию, повесив их на крючок.
— Когда нужно будет наблюдать, — Поттер последовал примеру друга, избавившись от зимней мантии. — Мне кажется, — шепотом сказал он, заметив входящую в теплицы профессора Спраут, — что-то должно случиться.
— Необязательно, — так же тихо ответил друг, надевая перчатки. — Возможно, она там просто охотилась.
— Она сказала, что ждет чего-то, что кого-то сильно разозлило, — путанно пробормотал Гарри.
Том лишь бросил на него насмешливый взгляд, но ничего не сказал — профессор начала урок и обоим пришлось на время замолчать. После травологии они разошлись в разные стороны: Том отправился на руны, а Гарри на целительство, и закончить разговор так и не смогли. На обеде Арчера не было, и Поттеру пришлось нескольких минут пристально изучать карту Мародёров, пока наконец он не нашел точку с именем Томас Арчер в общежитии Слизерина.
«Ну вот и чего он меня не дождался?» — сварливо думал Гарри, убирая карту в сумку и попутно делая мысленную пометку добавить на неё дополнительные чары, чтобы точка с именем нужного человека выделялась каким-то особым цветом… ну или на крайний случай просто раскрасить их с Арчером имена в другие цвета, чтобы искать друг друга среди лабиринтов коридоров и бесчисленного множества точек с именами профессоров и студентов было проще и быстрее.
Уже торопливо шагая по коридору подземелий, он едва не столкнулся со своим деканом, резко появившимся из-за угла.
— Ох, сэр, простите! — смущенно пробормотал Гарри, отступая в сторону, чтобы пропустить профессора.
— А, Поттер, вы-то мне и нужны, — смерив ученика тревожно-мрачным взглядом, сказал Снейп. — Следуйте за мной.
Гарри тоскливо глянул в сторону своего общежития, понимая, что разговор с Арчером опять придется отложить, и побрел за деканом, гадая, чего тот хочет. Добравшись до кабинета зелий, Снейп сел за свой рабочий стол, велев Гарри занять гостевое кресло. Как только тот расположился напротив, Снейп выдвинул ящик стола, вытащив оттуда объемный свиток пергамента.
— Хочу сразу заметить, что эта беседа вам может не понравиться, — предупредил декан, разворачивая пергамент и раскладывая его на столе.
Гарри невольно забеспокоился, наблюдая за профессором. В голову тут же полезли непрошеные мысли о предполагаемой теме разговора.
— Могу я узнать, о чем пойдет речь, сэр? — осторожно поинтересовался он, втайне надеясь, что это никак не касается наследия заклинателя, о котором не так давно стало известно декану, или его препирательств с Амбридж. Ни то, ни другое обсуждать он не хотел.
Ничего не ответив, Снейп, наконец, расправил на столе пергамент, закрепив по углам склянками, играющими роль пресс-папье, и, откинувшись на спинку кресла, смерил ученика долгим взглядом. Поняв, чего тот ждёт, Гарри посмотрел на пергамент и, стоило ему увидеть несколько знакомых фамилий, соединенных между собой тонкими линиями, как во рту пересохло.
— Что это? — тихо спросил он, с трудом сохраняя на лице маску спокойного любопытства.
— А на что это похоже, по-вашему? — сухо уточнил Снейп, пристально наблюдая за выражением лица Поттера, тот медленно поднял голову, обращая взгляд на профессора.
— На фамильное древо, сэр, — ответил он, уже понимая, чью именно родословную демонстрирует декан.
— Некоторые, хм, обстоятельства вынудили меня провести исследование, касающееся происхождения вашего друга, — с формальной холодностью сообщил Снейп.
Гарри молчал, не желая как-либо показывать ту панику, которая с каждой секундой все сильнее разрасталась в его душе. Если он знает… если узнает Дамблдор…
«О нет, нет, нет, нет!»
— Поттер, — выдержав небольшую паузу, траурно произнес профессор, — боюсь, информация, которую я получил, составив это фамильное древо, может оказаться для вас весьма шокирующей, — так как Гарри продолжал упрямо молчать, лихорадочно соображая, как ему следует сейчас отреагировать, Снейп продолжил говорить: — Ваш друг, мистер Арчер… приходится родным внуком Тёмному Лорду.
Северус помедлил, ожидая какого-либо ответа, но Гарри продолжал смотреть на него с непроницаемым спокойствием. Это была не та реакция, на которую он рассчитывал. Он ожидал удивления, гнева, страха или недоверия, именно для этого предусмотрительно подсунул под нос Поттеру подробное фамильное древо, предполагая, что тот тут же кинется проверять достоверность информации. Но Гарри лишь мельком скользнул взглядом по изображенной на пергаменте родословной, после чего словно забыл о её существовании. Лишь на долю секунды в глубине изумрудных глаз скользнул панический ужас, прежде чем мальчишка успел отгородиться от профессора стеной ледяного равнодушия. Учитывая подобное поведение, можно было предположить, что…
— Вы знали, — холодея, прошептал Северус.
— Да, — прямо ответил Гарри.
— А ваш друг?
— Тоже.
— Как давно?
— Достаточно давно.
Снейп почувствовал, как на смену тревоге и сочувствию к мальчику, которые он испытывал, сообщая ему эту новость, приходит жгучая ярость.
— И вам не пришло в голову, что об этом следует сообщить? — процедил он.
— Зачем? — Поттер непонимающе склонил голову к плечу.
— Зачем? — не веря своим ушам, переспросил Северус. — Зачем?! Поттер, вы хоть осознаете, что это значит?!
— Лишь то, что Том внук Волдеморта, — равнодушно ответил Гарри. — И ничего более.
— Поттер, — от гремящей в душе злости голос Снейпа упал до ядовитого шипения, — ваш друг — наследник Тёмного Лорда. Он вполне может оказаться шпионом.
— А я сын Джеймса Поттера, — пожал плечами тот. — И вполне мог оказаться… как вы там говорили? Заносчивым, безмозглым, самолюбивым, избалованным эгоистом, бездарем и хулиганом. И, тем не менее, хоть я и похож в чем-то на отца, мы с вами оба понимаем, что я — не он.
— Моё мнение о вашем отце строго субъективно и построено на личном отношении, — холодно отрезал Северус. — Вполне очевидно, что кто-то другой, например ваш идиотский крёстный, будет с пеной у рта доказывать, что он был великим человеком. О Тёмном Лорде, боюсь, вы такого не услышите. Вследствие чего ваш аргумент в данном случае совершенно неубедителен.
— Ну почему же? — Гарри чуть улыбнулся. — Уверен, некоторые Пожиратели, вроде Беллатрикс Лестрейндж, назвали бы его великим.
— Ради Мерлина, Поттер, — Снейп скривился, — будьте серьезнее. Мы говорим о вашей безопасности.
— Том никогда не причинит мне вреда, — уверенно заявил Гарри.
— Ваш друг амбициозен и, не будем отрицать, весьма прагматичен и хладнокровен в некоторых вопросах, — напомнил Северус. — Учитывая, что ему известно о том, кем он приходится Тёмному Лорду, мистер Арчер вполне мог использовать эту родственную связь для своей выгоды.
— У вас есть какие-то доказательства того, что Том присоединился к Волдеморту? — поинтересовался Гарри.
— Мне известно, что в Хогвартсе находится шпион Тёмного Лорда, — сказал Снейп. — И я вполне допускаю, что им является ваш друг.
— Это не так, сэр, — со спокойной убежденностью ответил Гарри.
— Чёрт возьми, Поттер! — потеряв терпение, Снейп с яростью ударил кулаком по столу. — Мы говорим не только о вашей безопасности! Вы хоть осознаёте, сколько жизней может быть под угрозой из-за вашего приятеля?!
Гарри откинулся на спинку кресла, разглядывая декана. В изумрудных глазах царила холодная пустота.
— Чего вы от меня хотите, сэр? — уточнил он.
— Чтобы вы, Мордред бы вас побрал, раскрыли глаза, — прорычал Снейп. — Ваш друг опасен.
— При всём уважении, сэр, вы сами являетесь Пожирателем смерти, — сухо напомнил подросток. — Если вы предлагаете судить людей своими категориями, то и вам не следует доверять. Вы ведь вполне можете оказаться шпионом Волдеморта. Разве нет?
Снейп несколько секунд сверлил мальчишку взбешенным взглядом, не зная, наорать ему на мелкого идиота или придушить. Увы, чтобы он сейчас ни сказал упрямому сопляку, тот отмахнется от его слов. Это осознание немного усмирило бушующий в душе гнев.
— Глупый, упрямый мальчишка, — устало выдохнул он. — Сколько раз вас должны ударить ножом в спину, чтобы вы наконец перестали верить в сказки про любовь и дружбу?
— Полагаю, удар должен быть смертельным, — невозмутимо констатировал Гарри. — Сэр, если это всё, то я хотел бы вернуться в общежитие.
Несколько долгих мгновений Снейп в гробовом молчании рассматривал сидящего напротив мальчишку. Он не понимал, откуда в столь темпераментном подростке берется эта бескрайняя ледяная пустота. Он уже не единожды видел, как все эмоции вмиг исчезают за этой нерушимой стеной, и в такие секунды задавался вопросом, что за человек взирает на него из той бездны равнодушия, затопляющей изумрудные глаза. Но полнейшей загадкой для Северуса была эта фанатичная вера Поттера в его лучшего друга. Как Гарри мог быть настолько слеп и наивен в одной ситуации, при этом демонстрируя исключительный ум и расчётливость в другой?
— Идите, — наконец, сказал он. — И, для собственной же безопасности, сохраните этот разговор втайне.
Гарри поднялся на ноги.
— Конечно, сэр, — пообещал он. — Спасибо.
Дверь за Поттером закрылась, и Снейп остался один, по-прежнему пребывая в мрачной задумчивости.
«Что ж, — угрюмо размышлял он, — раз мальчишка не хочет смотреть правде в глаза, придется его заставить».
С этими мыслями, он свернул пергамент и направился в кабинет директора. В конце концов, Дамблдор в любом случае должен знать, кто притаился у них под носом.

* * *
Захлопнув за собой дверь спальни для мальчиков, Гарри в ярости ударил кулаком по стене, выпуская наружу весь гнев и ужас, что копились в сердце с той самой секунды, как он увидел на столе декана фамильное древо с именем Арчера. Мало ему было подозрений крёстного, так теперь ещё и Снейп с Дамблдором начнут косо смотреть на Тома, а учитывая деятельность Арчера в слизеринском клубе, тот может нарваться на серьезные проблемы, если правда всплывёт на поверхность. Если даже Гарри начал подозревать друга чёрт знает в чем, то что подумают профессора? Плохо. Очень плохо.
— Воу, Поттер! — вскликнули у него за спиной. — В чем провинилась бедная стена?
Он резко обернулся, напоровшись взглядом на Тома, Драко и Блэйза, которые в крайнем недоумении рассматривали его, расположившись с картами в руках на кровати Забини.
— Том, нам нужно поговорить, — проигнорировав замечание Блэйза, сказал он, глядя на друга.
— Подожди минут двадцать,— лениво протянул Арчер, бросив глумливый взгляд на парочку сокурсников, — я почти выиграл.
— Сейчас, — процедил Поттер, у которого после разговора со Снейпом не осталось никакого терпения.
Том смерил его предупреждающим взглядом.
— С каких это пор я выполняю твои приказы, Гарри? — нарочито мягким тоном уточнил он, Драко, искоса глянув на Арчера, боязливо поежился, но на самого Поттера откровенно угрожающие нотки в голосе друга впечатления не произвели.
— С этой секунды, — холодно заявил он.
— Интригующее заявление, — Арчер опасно усмехнулся и отвернулся к сокурсникам: — Твой ход, Малфой.
Гарри мгновение молчал, рассматривая друга, пока Драко и Блэйза, бросали напряженные взгляды с него на Арчера и обратно. Дёрнув уголком губ в раздраженной усмешке, Поттер перевел взгляд на карты в руках сокурсников и, сосредоточившись, чуть повел бровью. В следующую секунду карты охватило серебристое сияние, а мгновением позже они осыпались черным пеплом на изумрудный плед.
— Эй! — Блэйз вскочил на ноги, в то время как Драко с испуганным вскриком отпрянул в сторону, едва не свалившись на пол. — Поттер, ты совсем озверел?! — сердито гаркнул Забини. — Это была моя любимая колода!
— Прости, — ответил Гарри. — Я куплю тебе новую, — он неотрывно смотрел на друга, который продолжал сидеть на кровати, невозмутимо отряхивая руки. — Том?
— Ты сегодня чертовки убедителен, Гарри, — с мрачной иронией заметил Арчер, поднимаясь с кровати. — Надеюсь, это что-то действительно важное.
— О, ты даже представить себе не можешь, — ядовито улыбнулся Поттер.

* * *
Привалившись спиной к стене и скрестив на груди руки, Том в задумчивости рассматривал Поттера, нервно мерящего шагами Выручай-комнату, которая в данный момент размерами и обстановкой напоминала до отвращения тесную каморку.
— И это всё? — уточнил он.
— Да, — Гарри искоса глянул на друга. — Этого мало, что ли?
— Я просто пытаюсь понять, с чего вдруг ты так психуешь, — насмешливо бросил тот и окинул взглядом тёмную комнатушку, та, следуя его мысленным указаниям, начала увеличиваться в размерах и меняться, пока, наконец, не стала больше похожа на небольшую, относительно уютную гостиную. Гарри, похоже, даже не заметил перемен.
— Они теперь начнут думать, что ты шпион, — глядя себе под ноги, сказал он.
— Пусть думают, — фыркнул Арчер, усаживаясь в кресло. — У них нет никаких доказательств.
Гарри хмуро глянул на друга.
— Неужели тебя не беспокоит, что Дамблдор узнает о том, что ты внук Волдеморта?
— Рано или поздно он всё равно бы узнал, — философски заметил Том.
— Но что если он захочет тебе навредить? — Гарри остановился посреди комнаты, скрестив на груди руки. — Что если он тебя исключит из школы?
— Не исключит, — Арчер усмехнулся. — Ему выгоднее держать меня поблизости. Отпускать меня в неизвестность сейчас опасно. По крайней мере, так он будет думать.
— Да ты оптимист, я погляжу, — проворчал Поттер, усаживаясь в свободное кресло.
— Меня в данном случае больше беспокоят намерения Снейпа, — задумчиво протянул Арчер.
— Хм? — Гарри непонимающе взглянул на друга.
— Чего он добивался, рассказав тебе о моей родословной?
— Просто хотел предупредить.
— Ой ли? — Арчер усмехнулся. — Такие люди как Снейп никогда просто так не делятся важной информацией. Не думаешь ли ты, что он намеренно хочет настроить тебя против меня?
— Но зачем ему это? — недоуменно спросил Поттер.
— Как знать, — Том пожал плечами. — Но я на твоём месте не стал бы сбрасывать со счетов некие скрытые мотивы, когда речь идет о человеке, по вине которого погибли твои родители.
Гарри обратил на друга растерянный взгляд.
— О чем ты? — нахмурился он.
— Ах да, ты же не знаешь, — Арчер сочувственно скривился. — Это Снейп передал Волдеморту текст пророчества, которое, как ты сам не раз говорил «испоганило всю твою жизнь».
— По-подожди, — Поттер запнулся и затих, качая головой. — Я не понимаю, как он…
— Волею случая, Снейп, будучи преданным последователем Тёмного Лорда, умудрился подслушать пророчество и передал его своему господину, — пояснил Том. — Именно по его вине твоих родителей преследовали и убили, Гарри.
— Но…но ведь он… — Поттер оторопело рассматривал друга. — Как ты узнал?
— Мы много что обсуждаем на собраниях, — расплывчато пояснил Арчер.
— Кто-то из слизеринцев знает о пророчестве? — не поверил Гарри.
— Им известно немного, — протянул Том. — Содержания они, конечно, не знают, но им известно, что было некое предсказание о ребенке, который должен родиться на исходе седьмого месяца. Как известно и о том, что это предсказание сообщил Волдеморту именно Снейп.
Гарри вцепился в ручки кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Но как он мог так поступить? — прошептал он.
— Полагаю, он очень хотел добиться признания Темного Лорда и доказать, что достоин быть одним из самых приближенных его слуг наравне с Люциусом Малфоем, — предположил Том. — Так что, Гарри, тебе следует быть с ним осторожнее. Северус Снейп никогда и ничего не делал от чистого сердца и уж тем более желания защитить.
— Как давно ты знаешь? — хрипло спросил тот.
— С начала этого года.
— И ты мне не сказал?!
— Мы там, помнится, переживали некий кризис доверия, — насмешливо напомнил Арчер. — Я не был уверен, как ты отреагируешь.
Поттер отвернулся, слепо глядя в одну точку. Ему вдруг стало страшно. Страшно, гадко и стыдно при мысли о том, как многим он делился со своим деканом и что тот может сделать со всей этой информацией.
— Дьявол, — дрогнувшим голосом прошептал он, слепо глядя в пустоту. — Есть ли в этом мире хоть один человек, кому можно доверять?
По губам Арчера скользнула змеиная усмешка.
— Ты можешь доверять мне, Гарри, — его голос звучал мягко и сострадательно, но в обсидиановых глазах царило лишь расчётливое удовольствие. — Ты всегда можешь доверять мне.


Глава 25. Безумие стремится к Рубикону

Безумие стремится к Рубикону:
Я за тебя свечу зажечь хотел,
Чтоб ты во тьме нашёл дорогу к дому.
Есть у всего, что создано, предел,
А был и мир когда-то кем-то создан,
Пространство сшито — за стежком стежок...
Так, может быть, создатель в небе звёзды
За каждого ушедшего зажёг?
Им нет числа, их атлас бесконечен!
А сколько их — невидимых с Земли!
Но если звёзды — это те же свечи,
То за тебя которую зажгли?
Вот всё, что есть. Теперь узнай, поди!
Земля пуста... я в пустоте — один...

KetrinBraun

С того вечера, как Том рассказал о Снейпе, Гарри перестал посещать уроки зельеварения. Он понимал, что это глупо, бессмысленно и импульсивно, но в его душе творился такой кавардак, что он не хотел сейчас видеть декана. Снейп, конечно, не понимал, с чем связано подобное поведение. Он уже несколько раз вызывал Поттера к себе и каждый раз Гарри лишь молчал, глядя себе под ноги, и упрямо игнорировал всё, что говорил ему профессор, будь то попытки вывести его на цивилизованный разговор или угрозы. На две назначенные отработки Поттер тоже не явился, едва ли не провоцируя Снейпа начать снимать очки с собственного факультета. Гермиона несколько раз попыталась поговорить с ним, и, сдавшись, Поттер рассказал ей о пророчестве и участии Снейпа в его судьбе. Подруга слушала его в гробовом молчании и, когда он затих, некоторое время осмысливала полученную информацию.
— Боже мой, Гарри, — её карие глаза были полны сочувствия, когда она подняла на него взгляд, — мне так жаль… Я даже представить себе не могла…
Она замолчала и покачала головой.
— Вот и я не мог, — скривился тот, отвернувшись к окну. — А он все это время смотрел мне в глаза, говорил о доверии, помощи, участии и знал… знал чёрт возьми! При этом представь себе, ему хватило наглости пытаться убедить меня, что Тому нельзя доверять! Лицемерный ублюдок.
— Возможно, сейчас он пытается хоть как-то искупить свою вину? — кусая губы, предположила Гермиона, стойко игнорируя оскорбления в адрес учителя.
— Да конечно, — Гарри пренебрежительно фыркнул.
— Но то, что произошло, случилось очень давно, — осторожно сказала она. — Мне кажется, с тех пор он тысячу раз пожалел о своем решении.
— Да он только рад был, что приложил руку к смерти отца, — презрительно выплюнул Гарри. — Небось, до сих пор поздравляет себя с таким успехом.
— Не думаю, что он гордится собой, — качнула головой Грейнджер, с ногами забравшись в кресло и обхватив руками колени. — Ты ему, по-своему, дорог, и глядя изо дня в день в твои глаза, он осознает, какое зло причинил. Ему придется жить с этим до конца своих дней.
— Если бы он испытывал хоть каплю вины, то мог хотя бы попробовать рассказать мне правду, — сквозь зубы процедил Гарри.
— Это не так просто сделать, как тебе кажется, — мягко заметила та.
— Ну да, естественно, — он поморщился, — когда ты трус и подлец.
Гермиона на это заявление лишь тяжело вздохнула, понимая, что достучаться до него не получится.
— Но пропускать занятия — это ведь тоже не решение, — помедлив, сказала она. — Рано или поздно тебе придется с ним поговорить.
— Я знаю, — плечи Гарри поникли, и весь воинственный настрой разом оставил его. — Я… мне просто нужно собраться с мыслями.
— Собирайся быстрее, — посоветовала Грейнджер. — Профессор Снейп не будет долго это терпеть и если не справится сам, привлечет директора.
Поттер лишь промычал что-то неопределенное в ответ.

Как и предсказывала Гермиона, ближе к концу недели его вызвал директор, но даже это не всколыхнуло в душе никаких эмоций. Сейчас Гарри было совершенно плевать, чем обернутся для него прогулы и что скажет Дамблдор. Он просто хотел никогда больше не видеть Снейпа и никогда не говорить с ним. И если для этого ему придется покинуть Хогвартс, что ж… так тому и быть.
— Гарри, — Дамблдор встретил его с неизменной доброжелательностью, — проходи, присаживайся.
К счастью, кроме директора в кабинете больше никого не было. Поначалу Гарри опасался, что Снейп будет присутствовать при разговоре. Когда он расположился в гостевом кресле напротив директорского стола и вежливо отказался от предложенного чая, Дамблдор, наконец, перешел к основной теме разговора.
— Как я понял, Гарри, ты уже не раз пропустил занятия зельеварения, — сказал он. — Могу я узнать, почему?
Поттер мрачно взглянул на него.
— По личным причинам, сэр, — ровно ответил он.
Дамблдор помолчал, глядя ему в глаза.
— Могу я узнать эти причины? — полюбопытствовал он.
— Извините, но нет.
— Хорошо, — подобный ответ директора совершенно не разозлил, — я могу понять твои чувства, Гарри, — плавно продолжал он, — но в данном случае, увы, вынужден настаивать, чтобы ты не пропускал занятия, в противном случае тебя просто не допустят до экзаменов.
— Моё отсутствие на уроках никак не повлияет на успеваемость, сэр, — спокойно заверил Поттер. — Я занимаюсь самостоятельно и, уверяю вас, могу сдать СОВ даже сейчас.
— Я ничуть в этом не сомневаюсь, — убеждённо кивнул Дамблдор, продолжая по-прежнему мягко улыбаться. — Но помимо успеваемости существуют также правила школы, которые ты, как ни прискорбно, нарушаешь.
— Можете назначить мне отработку, — буркнул Поттер.
— Гарри, — Дамблдор посерьезнел, — ты ведь и сам понимаешь, что Министерство магии с исключительным вниманием следит за распорядком в Хогвартсе. Рано или поздно им станет известно о твоих пропусках, и в этом случае, боюсь, даже я не смогу оградить тебя от неприятностей.
— Меня посадят в Азкабан за прогулы? — Гарри криво улыбнулся.
— Нет. Но поверь мне, Гарри, министр сейчас будет рад любому поводу исключить тебя. Не стоит доставлять ему такое удовольствие, — он выдержал небольшую паузу, давая собеседнику возможность осмыслить свои слова. — И если тебя исключат и лишат волшебной палочки, ты останешься совершенно беззащитен, что недопустимо в нынешних обстоятельствах.
— Значит, так тому и быть, — упрямо нахмурился Поттер, и всё же упоминание Фаджа заставило его несколько иначе взглянуть на ситуацию. — Но… я подумаю над вашими словами, сэр.
В кабинете на какое-то время повисла гнетущая тишина, которую нарушал лишь шорох перьев Фоукса и негромкий перезвон волшебных вещиц на полках.
— Что ж, — наконец, неторопливо произнёс директор, разочарованным или сердитым он при этом не выглядел, — я не могу заставить тебя изменить отношение к ситуации, и в данном случае лишь пытаюсь направить по верному пути. Меня, безусловно, огорчает твоё поведение, но я верю, что ты разумный молодой человек и в итоге примешь правильное решение, в противном случае для тебя всё может обернуться весьма печально. Но, — Дамблдор рассеянно пригладил серебристую бороду, и в его голубых глазах замерцал лукавый огонёк, — по правде сказать, я пригласил тебя не только по причине твоих пропусков.
Гарри вскинул на профессора удивленный взгляд.
— Да?
— Да. Я бы хотел кое-что показать тебе.
Он неторопливо повел рукой в сторону одной из полок, с которой плавно соскользнул массивный каменный сосуд, опоясанный по краю резными письменами и символами. Медленно проплыв по воздуху в их сторону, сосуд, от содержимого которого исходило яркое серебристое свечение, опустился на стол перед директором. Поттер привстал с кресла и заглянул внутрь, с интересом разглядывая необычное вещество, которое непрерывно двигалось и закручивалось спиралями, словно потревоженное дуновением ветра.
— Тебе известно, что такое Омут памяти, Гарри? — наблюдая за ним, спросил Дамблдор.
Тот оторвал взгляд от чаши и кивнул.
— Да, сэр. Он предназначен для просмотра воспоминаний, — он снова заглянул в сосуд. — Вы хотите показать мне какое-то воспоминание?
— Именно, Гарри. Точнее сказать, я намерен показать тебе несколько воспоминаний. Мне потребовался не один год, чтобы собрать их, и теперь я бы хотел, чтобы ты увидел их.
Поттер смерил собеседника подозрительным взглядом.
— Зачем?
— Я уверен, мой мальчик, что ты найдешь ответ на свой вопрос, когда увидишь их, — с улыбкой заверил его директор.
Гарри помедлил, разглядывая плавающие в чаше воспоминания, и наконец кивнул.
— Хорошо.


Просмотр всех воспоминаний, которые хотел продемонстрировать директор, занял больше двух часов, и в слизеринское общежитие Гарри возвращался, чувствуя себя выжатым как лимон. Он даже не мог понять, что вымотало его больше: сами воспоминания или те чувства, что он испытывал, когда перед его глазами проходили отрывки чужой памяти. Воспоминания, что он увидел, так потрясли и сбили его с толку, что все мятежные чувства в отношении Снейпа разом ушли на второй план.
Неожиданно для себя Гарри стал свидетелем некоторых эпизодов из жизни семьи Гонт. Он даже предположить не мог, что потомки Слизерина влачили столь жалкое существование, продолжая при этом кичиться своим происхождением, словно это было всем, что имело смысл. Словно они и не видели, в какой нищете, запустении и упадке живут. Словно не осознавали, насколько ничтожными были.
Истонченная, увядающая ветвь, которую он видел на гобелене с родовым древом Слизерина, обрела голоса и лица, и зрелище это было настолько отвратительным, что Поттер невольно посочувствовал Салазару, который, должно быть, и представить не мог, во что превратятся наследники его рода через несколько столетий. Он видел печальную историю любви Меропы Гонт, в которой были лишь отчаяние, ложь, иллюзии, разочарование и смерть. И видел стылый, мрачный приют, в котором провел своё детство Том Риддл. Обрывочные воспоминания о детстве и юности Тёмного Лорда отозвались в душе состраданием и непреодолимым желанием вытащить одинокого, отвергнутого мальчика из этого отвратительного, мрачного мира, в котором тот жил.
Гарри понимал, что причиной этому необъяснимому сочувствию к человеку, по вине которого погибли его родители, стало сходство Тома Риддла с его лучшим другом… черт, он не просто был похож на Арчера. Гарри вообще сперва показалось, что тощий, замкнутый мальчик в той грязной комнатушке приюта и есть его лучший друг. И если бы он не знал, что в свои одиннадцать лет Том жил в соседнем доме на Тисовой улице, он бы принял Риддла за него. Теперь становилось понятно недоверчивое отношение Дамблдора к Арчеру. Том был точной копией молодого Волдеморта, и дело было не только в том, как он выглядел. Всё, от манер, речи и осанки до взгляда и поведения напоминало Арчера. Лишь одно отличало Тома от того двойника в воспоминаниях: Гарри никогда не видел в глазах лучшего друга столь удушающей, всепоглощающей ненависти.
«Как же паршиво тебе жилось», — тоскливо размышлял Поттер по дороге в подземелья, невольно задаваясь вопросом, что стало бы с Арчером, если бы его не забрали из приюта… если бы они никогда не познакомились? Могло ли так случиться, что Том стал бы вторым Тёмным Лордом? У него ведь были для этого все шансы. При этой мысли по спине Гарри пробежал холодок. Не за тем ли Дамблдор показал ему все эти воспоминания? Не пытался ли намекнуть, что его лучшему другу уготована та же участь, что и Волдеморту? Что его будущее предопределено и неизбежно… и не об этом ли были те кошмары Арчера в прошлом году? И сейчас Том, ведомый безжалостной рукой судьбы, идет по пути, который так похож на путь, выбранный когда-то Тёмным Лордом. Всё это стремление к власти и могуществу, жестокость, высокомерие, его идеи, мысли, приоритеты и амбиции… всё так походило на то, что Гарри увидел в Омуте памяти. На то, что сделало Волдеморта тем, кто он есть — убийцей и тираном.
Гарри вдруг понял, что ему трудно дышать. Он остановился посреди коридора и, привалившись спиной к стене, закрыл глаза. Арчер, если только захочет занять место Тёмного Лорда, будет добиваться этого любыми путями. Возможно, это уже происходило. Возможно, слизеринский клуб и все эти разговоры о переходе на сторону Волдеморта не просто фарс и игра. Зная Тома, он вполне был способен на двуличность, интриги и ложь. Способен пройти по головам, чтобы добиться своей цели. Без сожалений и колебаний избавиться от любых слабостей, которые могут ему помешать. Гарри прекрасно это понимал. Как понимал и то, что Том предаст, сломает и уничтожит любого, если только это будет выгодно. Если только это позволит ему стать сильнее.
Даже расколет собственную душу на части.
Но тогда Арчер пересечет ту незримую черту, из-за которой не будет возврата, и в погоне за своими желаниями потеряет самого себя. И это осознание, что однажды Гарри посмотрит в глаза лучшего друга и не увидит его там, что из глубины тёмных глаз на него с равнодушным безразличием взглянет незнакомец, ужасало его.
Пол под ногами будто дрожал и качался. Нужно заставить себя успокоиться. Нужно взять себя в руки, добраться до спальни и лечь спать, чтобы больше ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Чтобы ему больше не было так страшно.
По крайней мере, теперь было понятно, зачем Дамблдор показал ему все эти воспоминания. Директор, как и Снейп, пытается доказать, что человек, которому он доверял больше жизни, который был его лучшим другом и единственной семьей, лжец и предатель. Что он враг.
— Я скорее умру, чем поверю в это, — стиснув зубы, прорычал Поттер.
«Я скорее умру, чем приму это».
Но хуже всего становилось не от предательских сомнений в искренности Тома, которые поселились в душе после просмотра воспоминаний о Риддле. Куда больше пугало то, что шестнадцатилетний мальчишка, каким бы умным или талантливым магом он ни был, не сможет пережить эту безумную попытку превзойти Тёмного Лорда. Что, так или иначе, Том погибнет, от своих рук или от чужих. И это неизбежно.
Опираясь рукой о стену, Гарри, еле переставляя ноги, побрел к слизеринскому общежитию. Сейчас больше всего на свете он мечтал понять, как ему сохранить жизнь, душу, разум и сердце лучшего друга, который постепенно проваливался в бесконечно чёрную бездну. Как спасти Тома от самого себя? От того, кем он может стать. Ведь если он потеряет Тома, то что останется от него самого? Какой смысл будет у этой жизни?

* * *
Гарри отложил дневник Салазара и, потянувшись, отрешенно уставился в потолок. Том, расположившийся в кресле напротив, в окружении остальных записей Слизерина и собственных заметок, с любопытством взглянул на него.
— Ты удивительно тихий со вчерашнего дня, — заметил он. — О чем вы говорили с Дамблдором?
Поттер устроился поудобнее на диване и в задумчивости скосил глаза на Арчера, после чего вновь обратил взгляд к потолку библиотеки.
— Я всё думаю, — медленно протянул он, после продолжительного молчания, — что происходит с личностью и мировоззрением человека после создания крестража…
На лице Арчера при этих словах не отразилось ни единой эмоции, лишь где-то в глубине обсидиановых глаз, вспыхнул ледяной огонь.
— Что тебе известно о создании крестража?
— Только то, что для этого нужно расколоть собственную душу на части и принести кого-то в жертву, — Гарри иронично глянул на друга, — так что как способ продления жизни для нас с тобой этот вариант отпадает, как бы тебя ни привлекала перспектива вечной жизни.
— Откуда ты узнал об этом? — осторожно уточнил Том. — Нигде в библиотеке Слизерина этой информации не было.
— Зато была в доме Блэков, — Поттер тоскливо вздохнул. — Такие книги пропали…
— О, — Том бросил на него колючий взгляд. — И мне ты рассказал о своей находке только сейчас, потому что?..
— Всё недосуг было, — Гарри прикрыл глаза. — Том, как думаешь, эта… кхм, кровожадность Волдеморта — следствие создания крестражей или он таким был и до этого?
Арчер тихо фыркнул.
— Нельзя сразу родиться кровожадным, — заметил он.
— Если только ты не комар, — насмешливо откликнулся Гарри и, помрачнев, признался: — Не понимаю, как можно сотворить такое с собственной душой?
Том пожал плечами, откидываясь на спинку кресла.
— Довольно обидно годами по крупинкам собирать власть и могущество, бороться со всем миром и раз за разом демонстрировать каждому усомнившемуся недоумку собственное величие, чтобы в один прекрасный день стать просто смрадным куском гниющей плоти, — сказал он. — Тёмный Лорд хотел управлять смертью, а не быть её очередным, хм, приобретением.
— Но зачем? — Гарри нахмурился.
— Это противоестественно — умирать, — с отстранённой задумчивостью отозвался Том.
— Чушь какая, — Поттер пренебрежительно фыркнул. — Это закономерный цикл и любое живое существо подчиняется этим законам природы. Отрицать их — значит отрицать сам факт своей принадлежности к этому миру.
— Боги должны быть бессмертны, — заметил Арчер, заслужив ироничный взгляд лучшего друга.
— Не могу сказать, что верю в богов… или бога, — скривился тот, — но раз уж на то пошло, Смерть — единственный Бог в этом мире, и управлять ей никому не под силу. Зато разозлить её очень даже можно.
— Но если кто-то сможет превзойти этого бога, не значит ли это, что он станет всемогущим? — настаивал Том.
Гарри помолчал.
— И что же? Самому стать Смертью? Решать, кому жить, а кому умирать? — он возвел взгляд к потолку. — Интересно, нравится ли Смерти её работа? Как по мне, так это отвратительно одинокое и грустное существование.
— Абсолютная сила — заманчивая перспектива.
— О да, ведь только ради этого мы и живем, — иронично хмыкнул Поттер, — ради силы и власти. Других радостей жизни нет, — он немного помолчал. — Знаешь, чем пахнут крестражи?
— Хм? — Том с любопытством взглянул на друга.
— Гниением, — Гарри, скривился, вспоминая удушающий, тошнотворный запах, который источал медальон. — Теряя свою целостность, душа начинает гнить и увядать, пока в итоге в крестраже не останется мертвый кусок некой закостенелой материи, которая хоть и держит человека в этом мире, но больше ничего не испытывает. Создавая крестражи, ты не обманываешь смерть и не становишься с ней на одну ступень, Том. Ты уничтожаешь самого себя. Убиваешь сам смысл собственного существования, пока в нем не остаются лишь мрак и холод.
— И, тем не менее, Волдеморт вернулся из мёртвых, — спокойно парировал Арчер. — Не в этом ли весь смысл? Быть свободным даже от Смерти.
— Это клетка, а не свобода, — вздохнул Гарри. — И он сам себя запер в ней. Всё что собой представляет сейчас Волдеморт, это тусклое, призрачное воспоминание того человека, которым он был до того, как расколол собственную душу.
После этих слов в библиотеке повисла тягостная, угрюмая тишина. Арчер в задумчивости рассматривал друга, и в глазах его кружилось какое-то неясное выражение, сродни обреченному осознанию.
— Воспоминание, говоришь, — протянул он.
— Весьма материальное и смертоносное, конечно, — Гарри безрадостно улыбнулся, — но всё же воспоминание. Что вообще он может чувствовать, если от души у него остался один лишь огрызок? Хоть что-то в этой жизни радует его? Может ли он испытывать любовь? Или счастье? Что у него осталось кроме ненависти и алчности?
— Могущество? — с усмешкой предположил Том.
— А зачем оно нужно? Какой в нём смысл, если всё, на что ты способен, это убивать, разрушать и ненавидеть, но даже это не приносит тебе удовлетворения? Зачем жить, если не можешь хоть что-то почувствовать? Если радость, любовь и свет тебе более недоступны? Зачем нужна эта власть, если ради неё ты жертвуешь собственной душой?
— И всё же, это не помешало ему стать великим волшебником, — напомнил Арчер.
— Он не великий, — Поттер скривился. — Величие измеряется не тем, как много ты можешь разрушить. А тем, что ты можешь создать. Велик не тот, кто силен и жесток. А тот, кто использует данную ему власть и силу мудро. Волдеморт же все силы бросил на уничтожение тех, кого презирал и ненавидел и на идиотские крестражи, которые окончательно свели его с ума.
— Так что тебе рассказал директор? — помедлив, спросил Том, резко меняя тему.
— Он показал мне воспоминания. О Волдеморте.
— О, — понимающе протянул Арчер. — Так вот откуда вся эта философия. И что за воспоминания?
— О Гонтах, о его детстве… о жизни в приюте, — Гарри вздохнул и повернул голову, обратив на друга растерянный взгляд. — Скажи, Том, нормально ли это — сопереживать человеку, который убил твою семью?
Тот помолчал.
— Не думаю, что ему нужно твоё сочувствие, — сдержанно заметил он.
— Ну да, он же такой самодостаточный парень, — Поттер вздохнул. — Помнишь, как-то мы говорили о его мотивах? О том, что на становление Тёмным Лордом его толкнул этот гобелен, — он кивком головы указал на фамильное древо Слизерина. — Я всё думал о том, как он смотрел на эту корону, понимал, кем является, что по праву рождения выше всех этих аристократов и выскочек … что он король магической Британии, чёрт побери, и может столько сделать и изменить, если захочет… — Гарри сокрушенно цокнул языком. — Как же так вышло, что в итоге он не придумал ничего лучше, чем жестокость, месть и ненависть? Неужели, он так презирал весь мир, что захотел его уничтожить?
Арчер несколько минут молчал, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику кресла.
— Я думаю, что он любил магический мир, — негромко признался он. — Но ненавидел то, во что его превратили маги.
— Но он ведь не пытался сделать мир лучше, — Поттер нахмурился. — Он будто хотел, чтобы мир страдал так же, как страдал он сам. А с такими мотивами просто невозможно создать хоть что-то мало-мальски хорошее. Поэтому он решил просто всё разрушить… — Поттер безрадостно усмехнулся. — Откуда эта ненависть к магглам и магглорожденным? Он же сам полукровка. Или, — он запнулся, удивленно взглянув на друга, — Риддл так презирал самого себя и своё происхождение, что мечтал любым способом стереть с лица Земли любое напоминание об этом?
— Что? — Том недоуменно вскинул брови.
— Ну подумай! — Гарри резко сел на диване, по-турецки скрестив ноги, и воззрился на друга широко распахнутыми глазами: — Пока Риддл рос в приюте, его презирали за то, что он отличается от других, за то, что он странный и вокруг него постоянно творится какая-то чертовщина. Потом он узнал, что является волшебником и, попав в Хогвартс, думал, что наконец нашел своё место в этом мире. Но и в Хогвартсе ему жилось не сладко. Очевидно, что безродный сирота на Слизерине был не самым популярным парнем. В итоге оказалось, что и здесь он чужой из-за своего происхождения. Всё детство ему говорили, что он ничтожество. Что он пустое место. Ему приходилось постоянно доказывать окружающим, что он чего-то стоит. Что он заслуживает уважения. А рядом не было ни одного человека, который смог бы разделить с ним его трудности, кто принял бы его как есть. Ни друзей, ни семьи… — Гарри затих, отводя взгляд, — он всегда был один…
— А тебе приходило в голову, что ему просто не нужны были ни друзья, ни семья? — ехидно уточнил Арчер.
— Конечно, они были ему нужны, — Гарри насмешливо фыркнул. — Это тяжело — всегда полагаться только на себя. Просто сначала всем было плевать на него, а потом он убедил себя, что ему это и не нужно. Что одному быть лучше, — он помолчал, задумчиво разглядывая гобелен с фамильным древом Слизерина. — И вот представь, — прошептал он, — такой человек, как Риддл, закрытый, жесткий, недоверчивый и одинокий, испытавший столько лишений и презрения однажды узнал, что является наследником Салазара Слизерина. Я уже говорил, но… каково это, будучи изгоем на собственном факультете просто за то, кто ты есть, неожиданно узнать, что ты выше их всех вместе взятых? Что ты король. И что же он сделал, как только узнал об этом, хм? — Поттер бросил на друга ироничный взгляд: — Выпустил василиска.
— Вполне логичный шаг, чтобы доказать окружающим собственную значимость, — высокомерно заметил Том.
— Ну да, — Поттер иронически хмыкнул, — убийство и угрозы — это же такие убедительные аргументы в споре. С детских лет он только и делал, что бесконечно культивировал собственные обиды и разочарования, а когда пришло время, начал хладнокровно расправляться со всеми виновниками и, в конце концов, вообще решил истребить всех магглов.
— И это вполне закономерно, учитывая то, в каких условиях он рос и что пережил, — нахмурился Том.
— А что, каждый приютский сирота становится маньяком? Каждый брошенный ребенок идет по пути смерти и разрушений? — Поттер красноречиво глянул на друга. — Нам с тобой теперь тоже нужно переубивать всех обидчиков и недоброжелателей, чтобы доказать свою точку зрения?
— Почему бы и нет? — насмешливо бросил Арчер.
— Не знаю, как ты, но я не горю желанием устраивать кровавую бойню каждый раз, когда на меня кто-то косо посмотрит. Это неправильно.
— Гарри Поттер и его моральные принципы, — Том закатил глаза.
— Это не моральные принципы, а здравый смысл. Риддл же всё время отчаянно пытался доказать окружающим, что он чего-то стоит, но методы выбирал кошмарные, — Гарри разочарованно вздохнул. — А ведь он был королем. В его руках была власть и сила, поддержка самых богатых и влиятельных аристократов магической Британии, сотни книг, моря знаний, талант и ум. И что же он сделал со всем этим? — Поттер взглянул на Тома. — Превратил в примитивную бойню. Бесцельную и бессмысленную. В конце концов, дались ему эти магглы! — он всплеснул руками. — Даже если бы он смог убить их всех, это бы ровным счетом ничего не изменило. Так чего он вообще добился своей глупой местью? Кому что доказал?
— Месть? — Том поставил локти на ручки кресла и, сцепив пальцы замком, с холодной насмешкой взглянул на него. — Полагаешь, дело только в этом?
— Полагаю, — передразнивая чопорный тон друга, сказал Гарри, — что она стала решающим фактором его суждений. Гордыня, мстительность и зависть. А три этих «восхитительных» качества рождают еще и подлость. Прибавь к этому создание крестражей, и мы получим то, что имеем на сегодняшний день — жестокого убийцу.
— И, по-твоему, это всё, что он собой представляет?
— Да. Это всё, — Гарри кивнул. — В его руках была сила, но он использовал её только для того, чтобы убивать и разрушать. Он вообще хоть что-то создал? Возможно, изменил мир в лучшую сторону? Как-то положительно повлиял на магическое сообщество?
— Возможно, магическое сообщество не стоило того, чтобы что-то для него строить? — с легкой полуулыбкой заметил Том. — Мы с тобой прекрасно знаем, что этот мир далек от совершенства. Так почему бы его не разрушить?
— И перестроить заново, — хмыкнув, добавил Гарри. — Да-да, я помню этот твой замечательный план. Мне просто кажется, что в отличие от Волдеморта, ты выше этого. И если бы только захотел, мог бы сделать этот мир лучше, не прибегая к радикальным мерам.
— Вот как? — друг с задумчивой усмешкой провел пальцем по губам. — Думаешь, Томасу Арчеру под силу стать более великим колдуном, чем Волдеморт?
— Я это знаю, Том, — с абсолютной серьезностью ответил Гарри. — Если ты так хочешь изменить мир, то совершенно необязательно брать пример с поехавшего головой дедушки, — он насмешливо фыркнул. — Ну серьезно! Кто в своём уме будет придумывать себе идиотское вычурное имя, чтобы потом запретить всем его произносить? Если честно, он больше похож не на великого колдуна, а на обезьяну с гранатой, от которой просто не знаешь чего ждать.
Стоило ему произнести эти слова, как лицо Арчера застыло и посерело, словно он отчаянно старался сдержать рвущиеся наружу эмоции.
— Обезьяна с гранатой? — дрогнувшим голосом просипел тот. — Ты назвал страшнейшего тёмного мага современности обезьяной с гранатой?
— Эм… да? — Гарри моргнул, не совсем понимая, что это за странная реакция, и вдруг Том, без всякого предупреждения сложился пополам в своем кресле, задыхаясь от дикого хохота.
— Чёрт возьми, Гарри! — простонал он, сквозь смех. — Только ты… — его захватил очередной приступ хохота. — Мерлин, это самое идиотское сравнение, которое я когда-либо слышал. Но я вот что тебе скажу, — отсмеявшись, Арчер выпрямился в кресле, — никогда, ни при каких обстоятельствах не излагай никому свою точку зрения, иначе тебе выделят палату в Мунго, решив, что ты окончательно спятил.
Гарри рассмеялся, качая головой.
— Я и не думал.
— Это всё любопытная теория, конечно, — помолчав, признался Том. — Но тебе не приходило в голову, что за всеми его поступками может крыться что-то ещё?
— Приходило, — Гарри кивнул. — Я даже допускаю, что он действительно хотел как-то изменить волшебный мир в лучшую сторону. Но его слишком захватила жажда власти, слишком ослепила месть и ненависть, и он забыл, для чего всё это начинал. А, быть может, дело ещё и в создании крестражей и том, как это отразилось на его рассудке и чувствах. В любом случае, на выходе мы имеем одержимого жаждой убийства тёмного мага.
— И всё же ты сочувствуешь ему? — Арчер вопросительно склонил голову к плечу.
— Да. Немного.
— Почему?
Гарри грустно улыбнулся.
— Потому что он проделал такой путь, так много узнал и совершил, но так и не понял, что есть вещи куда более ценные, чем власть и могущество.

* * *
Заложив руки за спину, Гарри с нарочито важным видом прохаживался перед выстроившимися в ряд членами КАБРиСа.
— Господа, — торжественно объявил он, — настал тот день, когда я хочу задать вам исключительно важный вопрос, — он остановился перед притихшими ребятами, обводя их горящим взглядом: — Кто знает, что такое заклинание патронуса?
В воздух тут же взметнулась куча рук, сопровождаемая гулом радостных возгласов, когда все поняли, что они будут сегодня изучать. Поттер тут же растерял всю свою напускную царственность и широко улыбнулся.
— Да, именно его мы будем сегодня учить и, похоже, — он вытащил волшебную палочку, — никому не нужно объяснять, для чего нужно это заклинание.
— Чтобы надрать задницу дементорам, конечно! — выкрикнул со своего места Рон.
— И не только, — заметила Гермиона, — волшебники так же используют патронуса, чтобы передавать друг другу короткие послания.
— Но для этого необходимо научиться создавать телесного патронуса, — напомнил Поттер. — Просто облачко света ваши сообщения никому не передаст. Итак, — он гордо расправил плечи, — произвожу наглядную демонстрацию! Экспекто Патронум! — с кончика волшебной палочки тут же сорвался серебристый сгусток света, который постепенно принял очертания крупного кота с потешными кисточками на ушах и пушистым хвостом.
Кто-то из ребят присвистнул, кто-то насмешливо фыркнул, рассматривая серебристого зверя, который степенно умывался, напрочь игнорируя окружающих. Гарри несколько мгновений и сам с веселым удивлением разглядывал своего патронуса, после чего оглядел слушателей.
— Так вот, — прочистив горло, сказал он, — для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания, иначе кроме вспышки света ничего не получится. Форма и размер Патронуса ни в коей мере не влияют на его силу… и нечего ржать Блэйз, — обиженно нахмурился Поттер, — этот кот весьма хорош и способен до одури напугать даже… даже, — он поперхнулся смехом, — даже Томаса Арчера, — сдавленно закончил мысль Гарри. — Хм, да, — он обменялся веселыми взглядами с Гермионой, которая, в отличие остальных, шутку поняла и разделяла, — чары вызова Патронуса очень древние, и были изобретены, когда Хайгейтский Некромант… — следующие его слова утонули в оглушительном вое, наподобие сирены, который внезапно накрыл аудиторию.
— Что это такое?! — перекрикивая шум, спросил Рон.
Гарри и Гермиона встревоженно переглянулись.
— Мы установили защитные заклинания в коридорах, чтобы знать, если к нам заявятся незваные гости, — Гарри взмахом волшебной палочки заглушил сигнальные чары и вздохнул, краем глаза наблюдая, как его патронус теряет форму и исчезает в витках серебристой дымки. — Похоже, сюда кто-то направляется из кабинета директора.
Блэйз грязно выругался, Дафна неодобрительно на него покосилась, но промолчала.
— И что нам делать? — растерянно прошептала Джинни и с надеждой предположила: — Они ведь не смогут попасть сюда?
— Я-то откуда знаю? — проворчал Гарри и обвел ребят напряженным взглядом, все смотрели на него так, словно ждали, что он сейчас каким-то чудом решит все проблемы. — И чего стоим? — уточнил он. — Нужно возвращаться в общежития и делать вид, что нас тут не было.
Все мгновенно пришли в движение, направляясь к выходам, но очень быстро стало понятно, что так просто уйти не получится.
— Заблокировано, — процедила сквозь зубы Гринграсс.
Гермиона, Эрни МакМиллан, Ханна Эббот и Энтони Голдстейн, пытающиеся открыть проходы в коридоры, ведущие в гостиные факультетов, беспомощно переглядывались, подтверждая ее слова.
— Всё лучше и лучше, — пробормотал Рон.
Гарри запустил пальцы в волосы, глядя на растерянных и напуганных членов КАБРиСа.
— Но как они могли заблокировать выходы? — ни к кому конкретно не обращаясь, выдохнула Падма Патил.
— А ванная для старост? — подал голос Джордж, обменявшись взглядом с Фредом.
Не сказав ни слова, Невилл, который ближе всех стоял к последнему выходу, шагнул к стене и прошептал открывающие чары. Все на миг затаили дыхание в отчаянной надежде, но когда в недрах каменной кладки раздался знакомый щелчок, присутствующие разом выдохнули с облегчением. В стене начал образовываться вход в длинный широкий тоннель.
Гарри обернулся к ребятам и махнул рукой в сторону тоннеля.
— Что вы застыли?! Бегите!
Дважды повторять не пришлось. Все тут же бросились к выходу, образовав длинную очередь. Понимая, что в их распоряжении остаются считаные секунды, Поттер подскочил к выходу, что вел в директорский кабинет и принялся накладывать блокирующие чары, надеясь, что это хоть ненадолго сдержит незваных гостей. Заметив, что он делает, к нему присоединились Дафна, Блэйз и Гермиона, в то время пока Джинни, Невилл, Рон и близнецы пытались сформировать из шумной толпы толкающихся студентов хоть какую-то организованную группу. Аудитория уже практически опустела, когда стену сотрясла несильная дрожь. Гарри отступил, увлекая за собой Дафну и Гермиону.
— Долго защита не продержится, — заметил Блэйз, присоединяясь к ним.
— Она уже рушится, — сказала Гермиона, хмуро наблюдая, как в каменной кладке постепенно образуется щель.
— Уходим, — коротко велел Поттер, — больше ничего сделать мы не сможем.
Все четверо бегом бросились к отрытому проходу, который вел в ванную для старост. Заскочив в темный тоннель, Гарри закрыл проход, запечатывая его дополнительными чарами и уже не услышал, как стена, блокирующая путь из кабинета директора, сдвинулась, поддавшись напору с противоположной стороны.
— Гарри, быстрее! — крикнула, оборачиваясь, Гермиона.
Поттер оставил попытки заблокировать вход и кинулся следом за остальными вперед по длинному тоннелю. Впереди забрезжил свет — кто-то открыл выход из коридора, и толпа учеников высыпала в пустующую ванную, а оттуда бросилась врассыпную по пустующим коридорам замка. Гарри слышал топот ребят и надеялся, что у них хватит мозгов не бежать прямиком в свои спальни. Было всего только без десяти девять. Если им удастся отсидеться в библиотеке или рассредоточиться по школе…
Выскочив в просторное, светлое помещение, Гарри встретился взглядом с Гермионой, ожидающей его у выхода.
— Уходи! Быстрее!
Она обеспокоенно поджала губы и, помедлив мгновение, скрылась за дверью. Закрыв и запечатав выход, он поспешил за ней. Выскочив в коридор, Поттер, быстро глянул по сторонам, решив, что ближе всего будет добраться до тайного хода на четвертом этаже, а оттуда пробраться в Выручай-комнату и отсидеться там. Он уже почти добрался до лестницы, когда ощутил сгущающуюся за спиной энергию формирующегося заклинания. Не замедляя бега, Гарри увернулся от луча парализующего проклятья, который пронесся в дюйме от него, разбившись о противоположную стену, и завернул за угол, где практически нос к носу столкнулся с Теренсом Хиггсом. Рефлексы у того оказались превосходные — едва увидев Гарри, тот замахнулся, собираясь нанести удар. Поттер успел уклониться от кулака, стремительно обогнув Теренса и оказавшись за его спиной. Но похвалить себя за отменную ловкость, он не успел, так как, потеряв равновесие, оступился и неожиданно понял, что пола под ногами больше нет. С губ Поттера сорвался короткий вскрик, когда он на полном ходу рухнул с лестницы, кубарем прокатившись по всем ступеням и остановившись лишь на каменном пролете. Воздух вышибло из лёгких, а голова наполнилась свинцовой тяжестью, в то время как где-то в области затылка начала расползаться тупая, ноющая боль, которая становилась всё сильнее. Сделав неудачную попытку подняться, Гарри обессиленно упал обратно на пол и, перекатившись на спину, болезненно застонал.
«Определенно не мой день», — подумал он, слыша шаги Хиггса, который с самодовольной усмешкой спускался к нему.

* * *
В кабинете Дамблдора было полным-полно народу. Директор с безмятежным видом сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев. Профессор МакГонагалл и профессор Снейп застыли рядом с ним и выглядели очень напряжёнными. Корнелиус Фадж, министр магии, раскачивался с пятки на носок, стоя возле камина, явно весьма довольный сложившейся ситуацией, и поглядывал на Дамблдора с мстительным удовлетворением. Кингсли Шеклболт и Маркус Райнер стояли по обе стороны двери, точно стражи, а у стены, с пером и тяжёлым свитком пергамента наготове, маячила конопатая, очкастая фигура Перси Уизли. Сам Гарри, подперев рукой ушибленную голову сидел в кресле напротив директорского стола, а над ним возвышалась исключительно довольная собой Амбридж. Сегодня портреты прежних директоров и директрис даже не притворялись спящими. Все они глядели на собравшихся серьёзно и внимательно. Первые несколько мгновений, после того как Амбридж объявилась на пороге кабинета, таща на буксире угрюмого и слегка потрепанного падением с лестницы Поттера, никто не произносил ни слова. Теперь же, когда пауза стала откровенно действовать присутствующим на нервы, Фадж заговорил:
— Так, — сказал он, глумливо глядя на Поттера. — Так-так-так… и что же мы тут имеем?
Гарри смерил того пренебрежительным взглядом и демонстративно отвернулся к окну. Сердце у него колотилось как безумное, но сознание, как ни странно, было спокойным и ясным.
— Он собирался сбежать в своё общежитие, — сообщила Амбридж. В её голосе прозвучала нотка неприличного восторга. — Его поймал мистер Хиггс.
«Интересно, как это они определили, что я направлялся в подземелья, учитывая, что меня поймали на пятом этаже?» — с мрачной иронией подумал Гарри.
— Да что вы говорите? — тем временем одобрительно протянул Фадж. — Итак, Поттер… думаю, вам известно, почему вы здесь оказались?
Гарри обратил на него долгий, невыразительный взгляд.
— Бегать по коридорам школы запрещено? — невинно уточнил он.
— Прошу прощения? — удивился Фадж.
— Ну, видите ли, — лениво растягивая слова на манер Драко, начал он, — я бежал себе, никого не трогал и тут мне навстречу выскочил Хиггс, столкнул меня с лестницы, а потом появилась мадам Амбридж…
— Профессор Амбридж…
— Как угодно… и привела меня сюда, — он обвел вопросительным взглядом присутствующих. — Вышел какой-то новый закон, запрещающий бегать в коридорах Хогвартса?
— Вы упали с лестницы? — обеспокоенно спросила МакГонагалл, окидывая ученика цепким взглядом, и как только он вяло кивнул, обратилась к директору: — Мальчика следует немедленно доставить в лазарет!
— Это подождет, — не дав никому и рта раскрыть, произнес Фадж.
— У него может быть травма, — раздраженно процедила профессор трансфигурации и снова взглянула на Гарри. — Мистер Поттер, как вы себя чувствуете?
— Голова болит, тошнит и в глазах двоится, — тут же с готовностью отрапортовал тот.
— У вас же может быть сотрясение! — ахнула та. — Вам нужно в лазарет!
— Ничего с ним не случится, — отрезал министр.
— Кроме внутричерепного кровоизлияния, — сухо прокомментировал Снейп, смерив Фаджа колючим взглядом.
— Переживет, — равнодушно бросил тот. — Так что же, Поттер, — снова обращая внимание на мрачного подростка, сказал он. — Значит, вы утверждаете, что вам неизвестно, зачем вас привели сюда?
— Я высказал своё предположение, — ворчливо отозвался Гарри, массируя лоб. — Других у меня нет.
— Не забывайте, с кем вы разговариваете, Поттер, — подала голос Амбридж. — Перед вами министр магии.
— Да хоть сам Мерлин, — он скривился. — Мне как-то плевать.
— Я говорила вам, Корнелиус, — ощерилась Долорес, — мальчишка совершенно не поддаётся дисциплине.
— Я заметил, — Фадж бросил возмущенный взгляд на директора, — так вы следите за порядком в школе, Дамблдор? — тот в ответ лишь вежливо улыбнулся и не проронил ни слова, тогда министр вновь оглянулся на Гарри. — Стало быть, — его голос был до предела насыщен сарказмом, — вы не имеете ни малейшего понятия о том, почему профессор Амбридж привела вас в этот кабинет? Вы и не знаете, что нарушили школьные правила?
— Школьные правила? — Поттер округлил глаза. — Нет, конечно.
— Может, вы и декретов Министерства не нарушали? — сердито уточнил Фадж.
— Во всяком случае, я этого не заметил, — с приторной вежливостью улыбнулся Гарри. — Хотя их у нас в последнее время так много, что я мог и забыть парочку. Не успеваю выучить, знаете ли…
Лицо Фаджа начало постепенно наливаться кровью.
— Так для вас новость, — он даже слегка охрип от гнева, — что в пределах школы раскрыта нелегальная ученическая организация?
— Да что вы говорите? — пораженно прошептал Гарри. — Какой ужас! И где?
— Я полагаю, министр, — шёлковым голоском сказала из-за его спины Амбридж, — дело пойдёт быстрее, если мистер Поттер увидит вот это.
С этими словами она вручила Гарри свиток пергамента с весьма подробным планом занятий КАБРиСа, который он каждую пятницу раздавал ребятам, чтобы они могли самостоятельно готовиться вне клуба. Поттер несколько мгновений изучал собственные записи, мысленно гадая, как они вообще попали к Амбридж. Он же не хранил их в аудитории, которую наверняка уже обыскали. Получить их она могла лишь от кого-то из членов клуба, но раз так, то… в груди Гарри начал разрастаться неприятный холодок.
«Ну и кто же у нас такая крыса, а?» — устало подумал он и, оторвав взгляд от пергамента, вопросительно посмотрел на министра.
— И что это? — поинтересовался он.
— Не валяйте дурака, Поттер, — слащаво улыбнулась Амбридж. — Хотите сказать, что не узнаете собственный почерк?
— Э-э-э… не сказал бы…
— Что ж, полагаю, придется нам пригласить сюда нашего информатора, — с притворной грустью вздохнула Амбридж.
— Да-да, пожалуйста, — кивнул Фадж. Когда Амбридж покинула комнату, он угрожающе посмотрел на директора. — Нет ничего лучше хорошего свидетеля, верно, Дамблдор?
— Совершенно верно, Корнелиус, — с серьёзным видом кивнул тот.
Несколько минут никто не смотрел друг на друга, все ждали. Гарри тоскливо ковырял пальцем обивку кресла, гадая, чем это всё обернётся для него и остальных ребят. Радовало, по крайней мере, то, что полный список членов клуба хранился у Гермионы, а не валялся по всей аудитории для занятий… чего нельзя сказать о заметках Поттера. Подумав об этом, он начал усилено вспоминать, оставлял ли какие-то записи и как раз в этот момент за спиной послышался звук открывающейся двери, а за этим потрясенные вздохи учителей. Гарри вырвался из своих размышлений и едва не улыбнулся: кто бы ни вошел в кабинет, присутствующих он явно впечатлил.
— Разорви меня горгулья! — ахнул Фадж, отступив назад и чуть не подпалив в камине подол своей мантии.
МакГонагалл и Снейп обменялись тревожными взглядами, Перси удивленно моргнул и один лишь Дамблдор продолжал с невозмутимым любопытством наблюдать за происходящим. Все взгляды были направлены за спину Поттеру. В этот момент мимо него прошла Амбридж, а за ней, гордо вскинув голову, шествовал мрачный Симус Финниган, который даже не взглянул на Гарри, когда остановился напротив стола Дамблдора.
«Ну, по крайней мере, у него теперь на роже написано, что он собой представляет», — с мстительным удовольствием подумал Поттер, разглядывая лицо Симуса, обезображенное россыпью пурпурных прыщей, образовавших на щеках и носу надпись «ПРЕДАТЕЛЬ».
— Так вот, министр, — самодовольно произнесла Амбридж, — мистер Финниган пришел ко мне в кабинет сегодня вечером, после ужина, и сказал, что хочет мне кое-что сообщить. Он сказал, что если пройти через потайной коридор, вход в который находится в кабинете директора, то можно обнаружить там нечто весьма любопытное. Я задала ему несколько вопросов, и он признался, что имеет в виду некое сборище студентов, изучающих запрещенные заклинания. Он даже продемонстрировал несколько свитков с записями об этих занятиях, — она вручила министру еще несколько учебных планов Поттера, где он детально расписывал все чары, которые нужно изучить, и ситуации, где их можно было применить.
«Вот и делай добро людям», — Гарри хмуро наблюдал, как Фадж изучает его заметки.
— К несчастью, — продолжала Амбридж, — в этот момент на него навели порчу, — она сделала нетерпеливый жест в сторону молчаливого Симуса, — после чего он некоторое время не мог вымолвить ни слова и не сумел сообщить мне дополнительные подробности.
— Ах вот оно что, — понимающе покивал Фадж, буравя Финнигана взглядом, который сам он, видимо, считал по-отцовски тёплым и доброжелательным, — это было очень смело с твоей стороны, молодой человек, прийти к профессору Амбридж. Ты поступил абсолютно правильно. А теперь будь добр, расскажи мне, что происходило на этом вашем собрании? Какова была его цель? Кто там присутствовал?
Финниган открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо речи в его губ сорвался поросячий визг. Густо покраснев до корней волос, тот стиснул зубы и обратил ненавидящий взгляд на Поттера, который ответил ему сладкой улыбкой и отвернулся. Гермиона зачаровала пергамент с именами участников, где они оставляли свои подписи так, чтобы любой из тех, кто захочет рассказать о клубе, обзавелся отвратительными прыщами на лице, а Гарри от себя добавил проклятье, искажающее человеческую речь, о чем «забыл» упомянуть, когда все подписывали соглашение. Он даже порадовался, что попался, ведь так он мог самолично насладиться тем, как сработало заклинание.
— Неужели нельзя расколдовать его, чтобы он мог говорить спокойно? — с нетерпением сказал министр, обращаясь к Амбридж.
— Пока мне этого не удалось, — неохотно призналась та, и Гарри почувствовал дополнительный прилив гордости за себя и Гермиону. — Но даже если он не заговорит, это неважно: я могу продолжить за него. Помните, министр, в ноябре я посылала вам отчёт, где сообщалось, что поведение Поттера вызывает у меня подозрения? Он явно ещё тогда что-то замышлял. Так вот…
— С чего вы это взяли? — прервала её профессор МакГонагалл.
— Очевидно, что с этим мальчиком, — Амбридж ткнула пальцем в Гарри, — всё очень не в порядке. Я бы даже сказала, что он опасен для окружающих. Позднее, как я полагаю, Поттер назначил встречу с соучениками, — продолжала Амбридж, — чтобы убедить их вступить в нелегальное общество ради изучения чар и заклинаний, которые Министерство сочло неподходящими для детей школьного возраста…
— Полагаю, у вас есть какие-то доказательства, Долорес? — спокойно осведомился Дамблдор, все взгляды тут же обратились к нему.
— У меня есть свидетель и учебные планы! А сегодня мы застали эту шайку на месте преступления. Там целая аудитория, оборудованная для занятий. Вам этого мало? — Амбридж усмехнулась. — И мне бы очень хотелось узнать, что это за А.Д. написанные в углу каждого из этих планов? — на её губах появилась насмешливая ухмылка, когда она передавала директору эти записи. — Не ваши ли это инициалы, уважаемый директор? Не вы ли составляли с Поттером все эти проекты для незаконных занятий? И вход в их тайную комнату ведет из вашего кабинета.
Гарри едва не застонал от досады. Ну кто бы мог подумать, что всё так обернётся? Когда он составлял планы, то в шутку называл их Декретами Анархистов в противовес Декретам Министерства. Идея пришлась по душе остальным, и он стал на всех записях оставлять эту аббревиатуру, которую Фред, Джордж и Блэйз вскоре переиначили в Диктат Анархии. Поттеру даже в голову не приходило, что заметки попадут в чужие руки, и он даже предположить не мог, что кто-то свяжет эту подпись с инициалами директора. И вот вам, пожалуйста! Он бросил виноватый взгляд на Дамблдора, но, к собственному удивлению, заметил, что тот улыбается, изучая пергаменты, предоставленные Амбридж. В это же мгновение Гарри ощутил позади себя едва уловимый всполох магии и почувствовал слабое дуновение, словно мимо порхнула птица. Эти ощущения были ему знакомы, но в кого было направлено заклинание? Он обвел осторожным взглядом кабинет, пока не заметил, что лицо Симуса застыло, приняв отрешенное, безучастное выражение, словно он совершенно выпал из реальности. Но кроме него, похоже, этих перемен никто не заметил.
— Так что же, Поттер, — тем временем подал голос Фадж. — Вы всё ещё не собираетесь сознаваться?
— Что ж, — не позволив Гарри ответить, сказал Дамблдор, с вежливой улыбкой разглядывая Фаджа и его помощницу поверх переплетённых пальцев, — пожалуй, игра окончена. Вам угодно получить от меня письменное признание, Корнелиус? Или довольно будет устного, при свидетелях?
Гарри растерянно моргнул, попутно заметив, как МакГонагалл и Снейп переглянулись. На их лицах был написан страх. Он не понимал, что происходит; Фадж, видимо, тоже.
— Признание? — протянул тот. — Что… я не…
— Мадам Амбридж верно отметила, что на всех документах стоят мои инициалы, Корнелиус, — сказал Дамблдор, всё ещё улыбаясь, и помахал пергаментом. — Не Поттера, а мои.
— Но…
Вдруг выражение лица у министра изменилось: он понял.
— Вы? — прошептал он.
— Именно, — любезно подтвердил Дамблдор.
— Так это организовали вы?
— Я, — ответил Дамблдор.
«Стойте, что?!» — Гарри чуть не поперхнулся.
— Вы набрали учеников в свой… в свою… группу сопротивления?
— Сегодня должна была состояться первая встреча, — сказал Дамблдор, кивая. — Просто ради проверки — захотят ли они присоединиться ко мне. Разумеется, аудиторию, которую вы обнаружили, так же оборудовал я. Теперь я вижу, что совершил ошибку, пригласив мистера Финнигана, не так ли, Симус?
Гриффиндорец вяло кивнул, будто пребывая в глубокой задумчивости, Гарри наконец понял, что тот находится под конфудусом или какой-то более усовершенствованной его версией. В любом случае, заклинание, похоже, совершенно выбило парня из реальности. Фадж, не обратив внимания на состояние Финнигана, перевёл взгляд с него на Дамблдора.
— Так эти планы составляли вы?!
— Да.
— Но это почерк Поттера! — воскликнула Амбридж, размахивая листовками.
— Мистер Поттер лишь любезно согласился составить эти записи под мою диктовку, чтобы потом раздать остальным, поскольку сам я, как вы понимаете, не мог привлекать к себе слишком много внимания, — ровно ответил директор. — Я не посвящал его в подробности своего плана.
— Какого плана? — сощурилась профессор ЗОТИ.
«Да, какого плана?» — недоумевал Гарри.
— Создания армии, — плавно ответил директор.
Повисла вязкая, удушливая тишина, в течение которой Гарри гадал, поверит ли кто-нибудь в этот бред.
«Очевидно же, что в аудитории часто кто-то собирался, — подумал он, — там были оставлены недоеденные сэндвичи, печенья, чашки с чаем, заметки и записи, книги… ни один нормальный человек в здравом уме не поверит…»
— Так это был заговор против меня! — вдруг завопил Фадж.
«А может и поверит», — удивленно понял он.
— Именно, — весело подтвердил Дамблдор.
Это не должно было привести к таким последствиям. Не должно было зайти так далеко…
«Зачем вообще он соглашается с этими обвинениями? — в панике думал Гарри. — Почему нельзя просто сказать, что он собирался организовать невинный кружок для дополнительных занятий?»
И в случае, если бы студенты согласились в него вступить, Дамблдор бы конечно запросил разрешение у «многоуважаемой» Амбридж. Для этого и составлялись планы, чтобы потом передать их ей… мысль внезапно оборвалась…
«…планы для изучения атакующих и защитных заклинаний не очень-то сочетаются с определением «невинный кружок», — понял Гарри.
Следующим шагом пришлось бы объяснять, что преподавательские качества мадам генерального инспектора находятся где-то на уровне земного ядра, в связи с чем директору пришлось срочно организовать дополнительные занятия. Гарри покосился на бордового от ярости министра. Да уж. Проще уговорить Волдеморта усыновить парочку маггловских сирот, чем убедить Фаджа в такой версии событий. С другой стороны, если Гарри сейчас признается, что это он попросил директора, а тот всего лишь согласился помочь…
— Подождите… — невольно вырвалось у него, прежде чем достаточно внятный аргумент успел сформироваться в голове.
Но договорить ему не позволили — МакГонагалл угрожающе расширила глаза, и одновременно с ней Снейп сухо и холодно произнёс:
— Помолчите, Поттер, иначе вам придётся покинуть кабинет.
— Да-да, помолчите, Поттер! — повторил Фадж, который всё ещё смотрел на Дамблдора, выкатив глаза, со смешанным выражением ужаса и радости. — Так-так-так… я пришёл сюда, рассчитывая выгнать Поттера, а вместо этого…
— Вместо этого получили повод арестовать меня, — улыбаясь, согласился Дамблдор. — Это всё равно, что потерять кнат и найти галеон, верно?
— Уизли! — закричал Фадж. Он буквально дрожал от восторга. — Уизли, вы записали всё, что он сказал? У вас есть его признание?
— Да, сэр, записал, сэр! — живо отозвался Перси.
— И то, что он пытался создать отряд для борьбы с Министерством, и то, что он замышлял дурное против меня?
— Да, сэр, всё есть, сэр! — радостно откликнулся тот, проглядывая свои записи.
— Что ж, замечательно, — в голосе Фаджа звучало ликование. — Немедленно отошлите копию ваших записей в «Ежедневный пророк», Уизли. Если попадётся быстрая сова, мы сможем поспеть к утреннему выпуску! — Перси стрелой вылетел из комнаты, хлопнув дверью, и Фадж снова повернулся к Дамблдору. — А вы сейчас под конвоем отправитесь в Министерство. Там вам предъявят официальное обвинение, а суда вы будете дожидаться в Азкабане!
— Ах, — вздохнул Дамблдор, — ну вот. Так я и знал, что мы наткнёмся на это маленькое затруднение.
— Затруднение? — переспросил Фадж, его голос всё ещё звенел от восторга. — Не вижу никаких затруднений, Дамблдор!
— Мне очень жаль, — виновато сказал директор, — но боюсь, что их вижу я.
— Неужели?
— Да. Дело в том, что вы заблуждаетесь, полагая, будто я — как это говорится? — пойду с вами по-хорошему. Я вовсе не собираюсь идти по-хорошему, Корнелиус. У меня нет абсолютно никакого желания сидеть в Азкабане. Конечно, я мог бы оттуда сбежать, но зачем тратить время, скажу вам честно, что могу придумать миллион способов провести его с гораздо большей пользой.
Лицо Амбридж краснело на глазах; можно было подумать, что она сейчас взорвется. Фадж уставился на Дамблдора с очень глупым видом, точно ошеломлённый внезапной затрещиной. Потом из его горла вырвался тихий сдавленный возглас, и он оглянулся на авроров у двери — единственных участников этой сцены, до сих пор хранивших молчание. Райнер кивнул Фаджу и двинулся вперёд, а его рука будто бы случайно скользнула к карману.
— Не стоит, Маркус, — вежливо сказал Дамблдор. — Я уверен, что вы прекрасный аврор — недаром же вы получили звание руководителя следственного отдела, — но если вы попытаетесь… э… применить силу, я вынужден буду причинить вам вред.
Райнер помедлил, бросив задумчивый взгляд на Фаджа, словно начал сомневаться в правильности своего решения, Кингсли, оказавшись за спиной коллеги, нарочито небрежно запустил руку в рукав мантии, незаметно доставая палочку и готовясь ударить того в спину. Ситуация накалялась с каждой секундой.
— Так что же, — ухмыльнулся Фадж, уже успевший прийти в себя, но не понимающий до конца, что происходит, — надеетесь справиться с нами в одиночку, а, Дамблдор?
— Нет, клянусь бородой Мерлина, — улыбаясь, ответил Дамблдор, — разве только вы меня заставите…
— Ему не придётся действовать в одиночку! — громко заявила МакГонагалл, сунув руку в складки мантии.
— Нет-нет, Минерва! — резко возразил Дамблдор. — Не вмешивайтесь — вы нужны Хогвартсу!
— Ну, хватит молоть чепуху! — сказал Фадж, вынимая свою палочку. — Райнер! Шеклболт! Взять его!
В комнате словно вспыхнула серебряная молния; раздался грохот, точно выстрелили из пушки, и пол содрогнулся; чья-то рука схватила Гарри за шиворот и, стащив с кресла, повалила на пол, тут же сверкнула новая серебряная вспышка; несколько портретов вскрикнули, пронзительно закричал Фоукс, и в воздух поднялось облако пыли. Закашлявшись, Гарри увидел, как перед ним кто-то с шумом упал; послышался вопль, звук удара и вскрик; потом раздался звон бьющегося стекла, чьи-то поспешные шаркающие шаги, стон… и наступила тишина.
Гарри с усилием повернул голову, чтобы посмотреть, кто это едва не задушил его, и увидел позади своего декана, прижимающего его к полу. Рядом с ними пригнулась МакГонагалл, прикрывая собой Финнигана. В воздухе, постепенно оседая, всё ещё плавала пыль. Пытаясь отдышаться, Гарри увидел, что к ним направляется высокая фигура.
— С вами всё в порядке? — спросил Дамблдор.
— Да! — ответила МакГонагалл, поднимаясь с пола и увлекая за собой Финнигана, который всё ещё пребывал в прострации.
Снейп помог Гарри встать на ноги и теперь хмуро произносил диагностические чары, проверяя состояние Поттера после недавнего падения с лестницы. Казалось, только это его и волновало, потому что ни на что другое тот внимания не обращал.
— Сотрясение, — ворчливо констатировал он после осмотра. — Вам нужно в лазарет, Поттер.
Гарри его проигнорировал и оглянулся.
Пыль уже почти осела. Перед его глазами возник разгромленный кабинет: стол Дамблдора был перевёрнут, все маленькие столики на высоких ножках опрокинулись, а серебряные приборы разлетелись вдребезги. Фадж, Амбридж, Шеклболт и Райнер лежали на полу, не двигаясь. Фоукс описывал над ними широкие круги; Гарри услышал его тихое пение.
— К сожалению, пришлось наслать заклятие и на Кингсли, иначе его стали бы подозревать, — негромко сказал Дамблдор. — Он очень быстро понял, что к чему, и изменил память Симуса, когда все отвернулись, — поблагодарите его за меня, ладно, Минерва? Все остальные скоро очнутся. Лучше, если они не будут знать, что мы с вами успели перемолвиться словечком, — вы должны вести себя так, словно всё случилось в одно мгновение, словно их просто сбили с ног, они ничего не вспомнят…
— Куда вы сейчас, Альбус? — прошептала МакГонагалл. — Вам нужно скрыться…
— Нет-нет, — с угрюмой улыбкой ответил Дамблдор. — Я не собираюсь прятаться. Скоро Фадж пожалеет, что прогнал меня из Хогвартса, обещаю вам.
— Профессор Дамблдор… — начал было Гарри, но не знал, с чего начать.
Извиниться за их затею с клубом? Поблагодарить за помощь? Спросить, зачем нужно было доводить до такого? Но директор перебил его прежде, чем он успел собраться с мыслями.
— Выслушай меня, Гарри, — твёрдо сказал он. — Прошу тебя, обдумай все, что я показал тебе на прошлой неделе и будь очень осторожен. Порой самой страшной ложью является то, как мы обманываем самих себя, желая видеть лишь то, что нам привычно. Искуснейшие обманщики живут в наших отражениях. Не позволяй своему запутать себя. Ты понимаешь, меня, Гарри?
Поттер торопливо кивнул, ни черта на самом деле не понимая. Райнер зашевелился. Дамблдор сжал руку Гарри:
— Помни: будь очень осторожен…
Фоукс сделал очередной круг и подлетел к Дамблдору. Тот отпустил Гарри, поднял руку и ухватился за длинный золотой хвост феникса. Вспыхнуло пламя, и оба они исчезли. На мгновение в кабинете стало очень тихо.
— Северус, — хрипло прошептала МакГонагалл, — прошу тебя, сопроводи мистера Поттера и мистера Финнигана в больничное крыло. А я… — она окинула тяжелым взглядом лежащих на полу магов. — А я пока разберусь с этим, хм, недоразумением.
Уже покидая разгромленный кабинет, Поттеру невольно подумалось, что, не смотря на то, что он не испытывал к директору особой симпатии, нельзя было отрицать, что у того был стиль… (1)

* * *
ПРИКАЗ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Долорес Джейн Амбридж (генеральный инспектор) назначается директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» вместо Альбуса Дамблдора.

Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании № 28.

Подписано: Корнелиус Освальд Фадж,
министр магии.

Блэйз сделал из объявления недельной давности бумажного журавлика и пустил летать по мрачному грязному залу трактира с непривлекательным названием «Кабанья голова», располагающегося в стороне от главной дороги Хогсмида, где в это сумрачное, субботнее утро разместились немногочисленные члены КАБРиСа.
— Итак, — жизнерадостно улыбнулся Забини, раскачиваясь на шатком стуле, который тихо скрипел и грозил развалиться под беспечным слизеринцем в любое мгновение, — кому приходит в голову, что мы все в глубокой заднице?
Гарри отстраненно следил за журавликом, который под действием простенького заклинания плавно описывал второй круг вдоль засаленных стен и настолько грязных окон, что дневной свет едва просачивался в помещение, освещенное в основном огарками свечей, расставленными на грубых деревянных столах, за одним из которых расположилась их компания. Прийти в этот день на собрание решились немногие. В их числе были лишь четверо Уизли, Невилл, Дафна, Гермиона, сам Гарри, Луна, которая скорее отсутствовала, чем присутствовала… и Том. Арчеру пришлось все рассказать следующим утром, когда мадам Помфри выпустила Поттера из лазарета. Так как Гарри понятия не имел, как объяснить другу, что вообще случилось, не выдумывая на ходу какую-нибудь дикую ложь, он решил, что проще будет во всем признаться. Арчер полученную информацию воспринял относительно спокойно и даже не обиделся на то, что Гарри не рассказал ему про клуб раньше. Впрочем, сам КАБРиС мало его интересовал, куда подробнее он расспрашивал о состоявшейся облаве, причинах сотрясения Поттера и событиях в кабинете директора. То, что Дамблдор принял на себя ответственность за создание клуба Тома не особенно впечатлило. Как и последующее назначение на должность директора Амбридж. Его вообще вся эта ситуация, казалось, забавляла. Зато поведение Хиггса и некоторых слизеринцев, присоединившихся к дружине, его определенно раздражало, хоть он и не говорил об этом прямо.
К утру следующего дня объявления о новом назначении Амбридж были развешаны по всей школе, но они не объясняли, что случилось днём ранее. По всему замку только и говорили что об этих событиях. Что именно послужило причиной погрома в директорском кабинете, знали немногие. Безусловно, все до единого члены КАБРиСа, исключая Финнигана, которому Кингсли подправил воспоминания, были в курсе, что их раскрыли и директор взял всю вину на себя. Но в основном по Хогвартсу бродили самые разные мнения о причинах конфликта: начиная с того что Фадж велел арестовать директора когда тот попытался каким-то незаконным образом избавиться от Амбридж и заканчивая тем, что министр решил воспользоваться своим положением, чтобы, применив грубую силу, сместить Дамблдора с поста директора, за что поплатился. Некоторые даже утверждали, что Фадж теперь лежит в клинике святого Мунго с тыквой вместо головы, а директора объявили в розыск за нападение на министра и авроров. И всё же, несмотря на то, что некоторые детали этой истории в ходе многочисленных пересказывания продолжали обрастать самыми невероятными подробностями, всем обитателям замка весьма быстро стало известно, что Дамблдору удалось бежать, несмотря на усилия двух авроров, генерального инспектора, министра магии и его младшего помощника. Возможно, к распространению этих слухов был как-то причастен Поттер, но он всё отрицал. Эти факты передавались с удивительной достоверностью, исключая лишь одну ключевую деталь: то, что Гарри и Симус Финниган присутствовали в кабинете Дамблдора, когда там разворачивались главные события того дня. А потом кретин Хиггс разболтал всем вокруг истинную причину размолвки, рассказывая на каждом углу о том, что Поттер, объединившись с директором, организовал подпольный дуэльный клуб, с помощью которого Дамблдор планировал захватить власть. Буквально следом за этими слухами вышла скандальная статья в «Пророке», подтверждающая слова Теренса. И тогда Гарри, второй раз за свою недолгую жизнь проснулся знаменитым. Мало кто решался подходить к нему с прямыми расспросами, но судя по взглядам некоторых ребят, Поттер опасался, что однажды он обнаружит где-нибудь во дворе памятник в свою честь… или могилу. И он, по правде сказать, сам не знал, какая из перспектив пугает его больше.
С членами КАБРиСа после облавы Гарри общался урывками в Большом зале, в библиотеке или на переменах между уроками. Никто сейчас не хотел привлекать к себе внимание новоиспеченной директрисы и её бравых дружинников, которые следили за студентами Хогвартса с удвоенным фанатизмом. Собрания клуба тоже прекратились. Гарри серьезно подозревал, что существование самого КАБРиСа на этом можно считать законченным, и сам не понимал, почему его это так расстраивает. Что стало с Симусом, когда выяснилось, что тот сдал их Амбридж, Поттер знал лишь по рассказам Гермионы. Финниган пролежал в лазарете ещё три дня, пока мадам Помфри наконец не удалось разобраться в прыщами и хрюканьем, но когда его выписали, оказалось, что тот вообще не помнит, что произошло и своей вины не признает. Грейнджер подозревала, что Кингсли перестарался с чарами памяти и вычистил все воспоминания гриффиндорца за день. Поттер мало в это верил и думал, что Симусу просто стыдно признаться сокурсникам, что он их предал. И все же, несмотря на то, что сам Финниган свою причастность всячески отрицал, ребята общались с ним весьма холодно. Даже его друг Дин Томас, похоже, был зол на него. Впрочем, до проблем Симуса Гарри уже не было никакого дела. Ему вполне хватало и своих.
Конечно, не обошлось и без суровой взбучки от профессоров за создание клуба. Но, вопреки ожиданиям Поттера, всеми разбирательствами занималась МакГонагалл, а его декан присутствовал на словесной экзекуции лишь в качестве молчаливого слушателя. На попытки Поттера объяснить профессору трансфигурации, что они просто готовились к экзаменам, та лишь холодно отметила, что они должны были сперва обратиться по этому вопросу к директору, и тогда возможно всей этой катастрофы можно было избежать. Гарри на это ничего говорить не стал, лишь подумал, что было бы весьма странно приходить за советом или помощью к человеку, который изначально был, хоть и косвенно, виновником сложившейся ситуации и вот уже полгода ничего не предпринимал по этому поводу. С другой стороны, Поттеру и самому было не по себе от того, что их тихий акт протеста вылился в такую историю. И теперь, когда Дамблдора не было в школе, а его место заняла психованная фанатичная садистка, он плохо представлял, что случится дальше. И это беспокоило не только его. Некоторые слизеринцы даже спрашивали Драко, не стоит ли написать письмо Люциусу Малфою, чтобы тот, как глава совета попечителей, вмешался и, возможно, порекомендовал другую кандидатуру на пост директора. Младший Малфой на эти просьбы лишь досадливо кривился и отвечал, что «отец не станет вмешиваться в междоусобицу между Фаджем и Дамблдором».
Только неделю спустя Гермиона всё же решилась организовать встречу членов КАБРиСа, хотя бы малым составом. Решено было встретиться в «Кабаньей Голове». По словам Забини, который и предложил место для собрания, у этого трактира была давняя и устойчивая репутация сомнительного заведения, а сам хозяин никогда не задавал лишних вопросов и не совал нос в чужие дела. «Там спокойно отнесутся и к вуали до пола, и к надвинутому на самые глаза капюшону, и даже к продаваемой из-под полы контрабанде...» — сообщил он, когда они ждали начала совместного с гриффиндорцами урока по трансфигурации. Гермиона, поразмыслив, кивнула: «Там можно спокойно поговорить, потому что делать это в школе не безопасно». Гарри подумал, что делать это в подобном заведении тем более не безопасно, но всё-таки согласился.
Когда их компания ввалилась в грязный трактир, владелец заведения лишь хмуро глянул на них из-под кустистых бровей стоя за стойкой и даже глазом не моргнул, когда Забини и близнецы заказали себе по стакану огневиски.
«Так вот где ты его брал», — понимающе подумал Поттер, наблюдая за сокурсником, который в данный момент неторопливо потягивал жгучий напиток, ничуть не брезгуя тем, что стакан, за долгие годы его существования, явно ни разу не мыли.
— Дамблдор скоро вернётся, — уверенно заявил Рон, бросая задумчивые взгляды то на Блэйза, то на его стакан, то на барную стойку. — Они не смогли надолго прогнать его, когда мы были на втором курсе, и теперь у них тоже ничего не выйдет. Безголовый Ник мне сказал, — он заговорщически понизил голос, так что остальным пришлось придвинуться к нему поближе, — что они обыскали замок и территорию, но так и не нашли Дамблдора. Амбридж пыталась несколько раз попасть к нему в кабинет, а горгулья её не пустила, — Рон ухмыльнулся. — Небось, чуть от злости не лопнула!
— Да уж конечно — она, наверное, спала и видела, как сидит за директорским столом, — мстительно сказала Гермиона. — Мечтала, как будет командовать другими учителями, эта злобная, надутая, завистливая старая…
— Мерлин всемогущий, Гермиона, когда ты стала такой агрессивной? — весело перебил её Арчер, и та бросила на него холодный взгляд.
— А тебя самого не бесит всё происходящее? — сухо осведомилась Грейнджер. — Вся школа вверх дном. Без директора мы остались практически беззащитны. И это уже не говоря об инспекционной дружине. Ты же староста, разве тебя не смущает, что Хиггс теперь ходит по замку с такой довольной рожей, будто он выше всех нас?
— Я слышала, они теперь могут штрафовать даже старост, — сказала Джинни.
— Они могут, — тихо подтвердил Невилл. — Нотт вчера оштрафовал меня на двадцать баллов.
— За что это? — нахмурился Рон.
— Сказал, что я его раздражаю, — Лонгботтом скривился.
— Бред какой-то! — воскликнул младший из братьев Уизли. — Не может быть, чтобы им разрешили творить, что вздумается… это же нелепо… какой тогда смысл назначать старост, и вообще…
— А что, по-твоему, до этого они нормально себя вели, воруя чужие посылки? — возмущенно вспыхнула Джинни. — Нам с этой дружиной туго придется.
— Так что я бы на твоём месте побеспокоилась, — добавила от себя Гермиона, глянув на Тома.
— Ну, свой факультет Хиггс или Тео лишать очков не будут в любом случае, — равнодушно пожал плечами Арчер.
— Ты как обычно до чертиков сострадательный, — язвительно заметила Грейнджер. — Не боишься, что кто-нибудь из них скоро присвоит твоё место лидера на факультете?
Арчер тонко улыбнулся, в тёмных глазах вспыхнул опасный огонек.
— Пусть попробуют.
— Да уж, — тоскливо протянул Джордж. — Новый директор — новые порядки… не ровен час, нас заставят строем маршировать и учить гимн Министерства магии…
— У Министерства есть гимн? — заинтересовался Гарри.
— Нет, — ответил за брата Фрэд, — но, учитывая обстоятельства, он, видимо, скоро появится.
— Слушайте! — вдруг оживился Забини. — А чего мы тут ерундой занимаемся? Давайте все пойдем и вступим в инспекционную дружину?
— Ты идиот? — поразился Рон.
— Да, — в полголоса прокомментировала Дафна, — это ни для кого не новость.
— Нет, серьёзно! — продолжал гнуть свою линию Блэйз. — Это же ужас как выгодно: ни правил, ни законов, твори, что угодно, директриса прикроет в любом случае. А как выслужимся перед Амбридж и окончим школу, тут же отхватим непыльную должность в Министерстве. Как ни посмотри, очень перспективно. Я считаю, что вообще все в Хогвартсе должны так поступить.
— Ага, и будем мы до посинения снимать друг с друга баллы, пока не переубиваем друг друга, — прокомментировал Том. — И правда, перспектива — закачаешься.
— Так в том-то и дело, что не будем! — Забини так импульсивно взмахнул руками, что едва не опрокинул со стола свой стакан. — Члены инспекционной дружины не могут штрафовать друг друга. Только представьте, какие возможности открываются? — он возвел мечтательный взгляд к потолку. — Полная свобода и беспредел.
— Помолчи, Блэйз, ты пьян, — шутливо сказала Джинни.
— Ну крутая же идея! — не унимался Забини.
— Ага. Только никого из нас туда не примут, — напомнил Поттер, сделав глоток сливочного пива.
— Это тебя не примут, — веско заметил Блэйз, ткнув в него пальцем. — Нас-то она так не «любит».
— Ну здорово, то есть вы все будете развлекаться, а мне что делать? — обиделся Гарри.
— Разрабатывать планы коварной диверсии, конечно, — Забини пожал плечами, и его глаза вновь восторженно вспыхнули. — Да это же будет просто легендарный по эпичности пятый курс. «Один против всех!» или «Битва за Хогвартс».
— Не один, — поправил сокурсника Арчер. — Я к вашей массовой идиотии присоединяться отказываюсь.
— О, ну тогда нам крышка, — поскучнел Блэйз. — Вы на пару всех нас разом укатаете в плинтус.
— Как лестно слышать столь высокую оценку нашим талантам, — весело фыркнул Поттер. — И всё же, — он оглядел собравшихся за столом ребят, — что будем делать?
— Пока ничего, наверное, — Рон вздохнул. — Слишком рискованно сейчас высовываться.
— Я только что начал сомневаться, что ты наш брат, Ронни, — в ужасе прошептал Фрэд.
— И что ты гриффиндорец, — добавил Джордж.
— Что вообще значит «слишком рискованно»? — продолжил мысль Фрэд.
— Гриффиндорцы живут ради риска…
— И трагически рано умирают, — подперев рукой голову, вздохнул Арчер, близнецы переключили на него внимание.
— И что ты предлагаешь?
— Как и сказал ваш неожиданно поумневший брат — не высовываться, — посоветовал он, игнорируя колючий взгляд Рона. — Если не хотите вылететь из школы.
— Гарри, ты тоже так считаешь? — спросила Гермиона.
— В целом, да, — он пожал плечами. — Сейчас мы не особо в состоянии что-то противопоставить Амбридж.
— Может быть, составить акт протеста? — предложила Джинни, обменявшись взглядами с Грейнджер. — Дать интервью в «Пророк» о реальном положении дел в школе и произволе министра.
— Это никогда не напечатают в «Пророке», — негромко заметил Невилл. — Им не позволят.
— Можно напечатать в «Придире», — когда Луна заговорила впервые за всё собрание, никто даже не понял, о чем она говорит, ребята лишь непонимающе таращились на неё, наконец глаза Поттера округлились.
— О, — сказал он, — о-о-о! А ведь точно!
— Что такое «Придира»? — нахмурился Рон.
— Журнал, — спокойно ответила Луна. — Его издает мой отец.
— И что там можно написать? — оглядев друзей, спросил Невилл.
— Что хотите, — пожала плечами Лавгуд.
— Это должно быть что-то очень злободневное, чтобы это прочитали, — задумчиво протянул Поттер.
— Достаточно описать, что творит Амбридж, — мрачно сказала Гермиона, красноречиво взглянув в его глаза, — как поступает…
— Это будет больше похоже на обычные жалобы обозлившегося ребенка, — Гарри скривился, отчаянно надеясь, что Грейнджер не станет развивать мысль. — Нужен скандал, а не нытьё.
— Ну давайте напишем, что Сами-Знаете-Кто возродился, — предложил Рон. — Вполне себе скандал.
— А Министерство тут с какого боку? — уточнила Джинни.
— Как это, с какого? Они скрывают правду, выгнали Дамблдора, запрещают нам учить ЗОТИ, короче делают все, чтобы мы не выжили в грядущей войне.
— Это примут за обыкновенную байку, — качнула головой Гермиона.
— А может и нет, — задумчиво протянул Гарри. — Если мы используем факты. Нападение Пожирателей, например. И, — он виновато глянул на Дафну. — Крик банши. Используем всю информацию, которая у нас есть, расскажем о том, что Дамблдор пытался убедить министра готовиться к войне, а тот прислал в Хогвартс Амбридж и поставил нас всех под угрозу.
— Если отец Луны напечатает что-то подобное под своим именем, его могут арестовать, — помрачнела Гермиона. — Это серьёзное обвинение.
— А если попросить кого-то еще написать эту статью? — предложил Невилл.
— Например?
Все ненадолго задумались.
— А как насчет этой помощницы Скитер? — предложил Блэйз.
— Кого? — Поттер нахмурился.
— Ну эта… Мелинда, как её?
— Краш? — вспомнила Гермиона.
— Да! — обрадовался Забини. — Если предложить ей опубликовать в «Придире» такую статью? Она вряд ли откажется обойти Скитер на повороте, учитывая, что с её возвращением бедняжка вообще больше ничего не пишет. Предложим ей эксклюзивное интервью с Мальчиком-Который-Выжил.
— Можно попробовать, — подумав, решил Гарри. — Но как с ней связаться?
— У моего дяди есть хорошие знакомые в редакции «Пророка», — сказала Дафна. — Я могу попросить его устроить вам с ней встречу.
— Отлично, — улыбнулась Гермиона. — Но нужно решить, что должно быть написано в этой статье. Луна, ты можешь узнать, согласится ли твой отец опубликовать такую информацию в «Придире»? — Лавгуд кивнула. — Хорошо, — Грейнджер оглядела присутствующих сияющим взглядом. — Ещё будут предложения?
— Да, — сумрачно отозвался Арчер. — Уйти отсюда, если вы закончили обсуждать планы государственного переворота.
Выйдя на главную улицу Хогсмида, ребята разошлись в разные стороны: Гермиона собралась вернуться в Хогвартс, ссылаясь на «кучу домашней работы», и Невилл увязался за ней, Том свернул куда-то в сторону книжного магазина, Дафна, быстро, чмокнув Поттера в щёку, объявила, что по такому морозу гулять не собирается, и присоединилась к Невиллу и Гермионе. Блэйз и Джинни, тихо переговариваясь, направились в «Три метлы», близнецы и Рон, проследив взглядом за удаляющейся парочкой, незаметно пристроились в хвосте. В итоге от их небольшого собрания остались только Гарри и Луна.
— Спасибо за идею с «Придирой», — помедлив, сказал Поттер. — Надеюсь, твой отец не будет против.
— Не будет, — Лавгуд качнула головой. — Он только обрадуется, когда узнает, что журналистка из «Пророка» напишет статью для его журнала.
— Как думаешь, у него не будет проблем из-за этого? — Гарри обеспокоенно нахмурился. — Всё же то, что мы хотим написать, сильно идет вразрез с политикой Министерства.
Луна долго молчала, пока они неторопливо прогуливались по заснеженной улице, минуя магазины и группы других учеников.
— Он всегда может сказать, что не вчитывался в содержание или не понял смысла, — наконец пожала плечами Лавгуд.
— И ему поверят? — скептично поинтересовался Поттер.
— Не знаю, — спокойно отозвалась она. — Но Министерство среагирует только если «Придира» привлечет внимание общественности. А если это произойдет, они не смогут просто арестовать отца или изъять у него права на публикацию. Это быстро станет известно в магической Британии и вызовет много недовольства. Люди убедятся, что министр действительно злоупотребляет властью и что-то скрывает.
— Ого, — весело удивился Поттер, — а ты тот ещё стратег.
Она лишь мягко улыбнулась. Еще несколько минут они шли в полном молчании, но у дороги, что вела к воротам Хогвартса, Гарри понял, что в школу возвращаться не хочет и, распрощавшись с Лавгуд, свернул в сторону «Сладкого королевства», продолжая размышлять о том, куда заведет их вся эта история.

* * *
— Неужели это наш легендарный герой? — глумливо пропел за спиной Гарри до отвращения знакомый голос.
Поттер со вздохом поставил обратно на полку банку с леденцами и обернулся, невыразительно глянув на Хиггса, за спиной которого, словно парочка телохранителей, возвышались Крэбб и Гойл.
— Я уже сказал, Теренс, что ты исключен из команды по квиддичу? — вежливо уточнил он.
— С каких это пор? — опешил Хиггс.
— С начала этой недели, — любезно проинформировал Поттер. — Уж прости, забыл сказать. Был занят, — он отвернулся, возвращаясь к изучению сладостей на полках.
— Ты не имеешь права! — рявкнул позади него Теренс.
— Я капитан команды, так что имею, — Гарри неспешно переходил от стеллажа к стеллажу, рассматривая выставленные на продажу сладости.
— Значит, ты больше не будешь капитаном! — с угрозой предупредил Хиггс.
— Отлично, — равнодушно бросил Поттер. — Проваливай в Хогвартс и возвращайся с приказом от генерального инспектора, — он чуть усмехнулся.
— Она директор, — высокомерно поправил Хиггс, продолжая, упрямо ходить за Гарри по магазину.
— Да без разницы, — отмахнулся Поттер, останавливаясь у витрины напротив окна. — И не забудь сразу попросить приказ о назначении нового капитана, а то замучаешься разрешения потом собирать, а у нас игра на носу. И да, даже тогда нет гарантий, что новый капитан вернет тебя в команду, ты же знаешь, как у нас на факультете не любят, когда слизеринцы подсиживают слизеринцев.
— Мне не нужно будет беспокоиться об этом, если я сам стану капитаном! — запальчиво заявил ему в спину Хиггс.
— Что ж, удачи, — Гарри безразлично махнул рукой.
— Не советую тебе связываться со мной, Поттер, — зашипел взбешенный сокурсник, — ты слишком много о себе воображаешь, помяни моё слово, ты еще пожалеешь, когда…
Что бы ни собирался сказать Теренс, он этого сделать не успел. Или Гарри просто уже не услышал его слов за кошмарным грохотом, который, казалось, сотряс весь магазин. Помещение на мгновение залил белый свет, настолько ослепляюще-яркий, что Поттер, выронив пакет с леденцами, инстинктивно закрыл глаза руками, что, возможно, спасло его, когда во все стороны брызнули стекла разбивающихся окон и витрин. Секундой позже, чудовищная сила ударила его в спину, швырнув на раму разбившегося окна с такой мощью, что прочные деревянные перегородки не выдержали и с треском сломались. Гарри не успел ни среагировать, ни сгруппироваться, даже не почувствовал боли, когда его выбросило через окно на улицу и он, пролетев еще футов десять, упал на каменную дорожку. Несколько долгих мгновений он неподвижно лежал на земле, пытаясь сделать вдох и ощущая, как по телу медленно расползается боль. Всё еще совершенно не понимая, что происходит, Поттер перевернулся на живот и попытался подняться, упираясь в землю дорожащими руками. В ушах стоял оглушительный звон, а перед глазами плясали ярко-желтые пятна, холодная мостовая под ладонями странно вибрировала и лишь несколько секунд спустя, пока он безуспешно пытался подняться, Гарри понял, что земля под ним дрожит от топота ног, а в воздухе пахнет дымом и гарью. Зрение постепенно возвращалось и теперь он, наконец, смог увидеть бегущих в разные стороны людей, обломки зданий на земле и полыхающие в пожаре магазины волшебной деревни. Небо над головой затянули чёрные клубы дыма, и на землю, словно снег, опускался серый пепел.
Гарри с трудом сел, тяжело дыша и прижимая руку к груди, в которой при каждом вдохе и движении разгоралась острая, режущая боль. Обернувшись к «Сладкому королевству», он замер, глядя в широко распахнутые, мертвые глаза Теренса Хиггса. В абсолютном ступоре взгляд Поттера блуждал, изучая побелевшее, залитое кровью, изуродованное порезами и ожогами лицо, вывернутое под неестественным углом плечо и белеющий обломок кости, разорвавшей рукав мантии чуть ниже локтя. Ниже грудной клетки тело Теренса полностью скрывалось под разрушенным зданием магазина, крыша которого после прогремевшего взрыва провалилась, погребая под обломками продавцов и посетителей. Глядя на то, что осталось от здания, Гарри вдруг очень ясно осознал, что мог сейчас быть на месте Хиггса. При этой мысли к горлу подступил ком, и Поттер согнулся, упираясь руками в землю и борясь с тошнотой. Звон в ушах проходил, и до слуха начали долетать крики и плач, смешиваясь с чьим-то смехом и улюлюканьем. Подняв голову, Гарри обвел взглядом улицу, усеянную осколками битого стекла, обломками и черепицей с соседних зданий и наконец заметил нескольких волшебников, лица которых скрывали маски Пожирателей смерти. Облаченные в тяжелые черные одежды, маги неспешно продвигались по дороге, и улица озарялась вспышками проклятий, направленных на дома и людей. Понимая, что каменный выступ здания, соседствующего с разрушенным «Сладким королевством», служит не лучшим укрытием, и рано или поздно, его кто-нибудь заметит, Поттер медленно поднялся на ноги и со стоном привалился спиной к стене. Боль в груди усилилась, и Гарри пришлось несколько мгновений не шевелиться, переводя дыхание и собираясь с мыслями. Его взгляд метался от охваченных огнём домов поодаль к развалинам магазина, где похороненный под обломками находился ближайший путь к спасению. Пытаться вернуться в школу через главные ворота бессмысленно — туда вела лишь одна дорога и вокруг была сплошь открытая местность, где негде скрыться. К тому же Гарри был уверен, кто-то из Пожирателей сейчас находится там, преграждая пусть под защиту волшебного замка. Таким образом, оставался лишь один выход. Гарри обратил тоскливый взгляд к вьющейся между домов дороге, которая уходила налево к лесу, взбираясь на холм, где, скрытая деревьями и отгороженная покосившимся забором располагалась Визжащая хижина. Бросив последний взгляд на тело Хиггса и, стараясь не думать о том, сколько его друзей и знакомых сейчас находятся в опасности, шатаясь и прихрамывая, Поттер побрел вперед, опираясь на стену дома одной рукой, а другую по-прежнему прижимая к груди, где огнём полыхала боль. Позади прогремел ещё один взрыв, Гарри машинально пригнулся и едва не потерял сознание — казалось кто-то вонзил под рёбра нож и повернул несколько раз. Понимая, что так он не пройдет и половины пути, Гарри замер, сосредотачиваясь и призывая свою магию, пока та не заструилась с кончиков пальцев к животу и груди, опоясывая тело обезболивающими и укрепляющими чарами. Жгучая боль постепенно притупилась и отступила, позволяя выпрямиться и вздохнуть полной грудью. Эффект был временный, и полученные травмы не исчезли — Гарри по-прежнему чувствовал, будто что-то инородное застряло у него под ребрами, мешая двигаться, и наступать на левую ногу было неудобно, но по крайней мере он мог двигаться, не боясь лишиться чувств от боли. К сожалению, от головокружения и слабости это его не избавило, но, по крайней мере, теперь он мог бежать. Осторожно выглянув из-за угла дома и убедившись, что поблизости никого нет, Поттер выскочил на узкую тропинку за домом и бросился вверх по улице, старательно избегая открытых участков дороги.
С начала нападения, должно быть, прошло не больше пятнадцати минут, но казалось, будто минула целая вечность. Улицы Хогсмида практически опустели — жители деревни и студенты прятались в уцелевших домах, возможно, кому-то из ребят даже удалось вернуться в Хогвартс. Где-то поблизости должны были находиться и профессора, которые в этот день здесь дежурили, но Поттер никого из них не встретил. Возможно, они скрывались вместе с учениками, обороняя их укрытия, пока не подоспеет помощь. Кто-то ведь уже должен был оповестить Аврорат, так? Гарри не ощущал никаких чар, вроде того барьера, с которым он столкнулся во время нападения на Косую аллею, а значит, в скором времени сюда явятся авроры. Совершенно не нужно сломя голову мчаться кого-то спасать. Гарри подумал про Тома. Книжная лавка находилась в другом конце деревни, и отсюда сложно было понять, как сильно пострадала та часть Хогсмида, но он верил, что Арчер не погиб где-то в завалах, как Хиггс, и не пострадал из-за взрывов, как сам Поттер.
«Том прекрасно справится без моей помощи, — задыхаясь от бега и давления в груди, думал он. — Том в полном порядке».
Безумное желание резко развернуться и броситься в сторону книжной лавки оборвал луч проклятья, промчавшийся в паре дюймов над головой. Пригнувшись набегу, Гарри оступился, поврежденная нога подогнулась и он упал на землю, но уже через мгновение вскочил на ноги, выставляя вокруг себя щит, о который разбилось очередное заклинание.
— Неужели мне посчастливилось встретиться со знаменитым Гарри Поттером? — выступая на дорогу из тени дома, глумливо протянул Пожиратель. — Какая честь!
Голос был ему незнаком, но Гарри показалось, что за маской скрывается некто довольно молодой, по крайней мере, звучал он так, словно Пожирателю было не больше двадцати. Впрочем, он мог и ошибаться. Да и с другой стороны Гарри было плевать, сколько лет психу, который принимал участие в жестоком нападении на деревню. Сняв щит, Поттер отбил брошенное в него заклинание и мгновенно ударил в ответ сразу тремя, завершая атаку резким взмахом руки, с которой, наподобие брошенного мяча сорвался сгусток искрящейся магии. В воздух взметнулись снег и мелкие обломки, когда над землей с низким гулом, похожим на угрожающее рычание, промчался мощный поток энергии. Даже стоя в тридцати с лишним футах от Пожирателя, Гарри услышал треск, когда сокрушительный удар магии сбил Пожирателя с ног, ломая кости и выворачивая суставы. Захлебнувшись собственным криком, маг остался лежать на земле, корчась от боли, его волшебная палочка откатилась в сторону, выпав из сломанных, кровоточащих пальцев. Поттер не стал проверять, сильно ли тот пострадал — он был слишком взволнован и зол, чтобы как следует контролировать силу своей магии. Оставив Пожирателя истекать кровью, он развернулся и побежал дальше, чувствуя, как высвобожденная магия кружит возле него, словно огромный невидимый зверь, бесшумно следующий рядом. Безопасный маршрут, пролегающий между домами, закончился, и впереди, почти на сто ярдов, не было ничего, кроме заснеженной белой поляны.
«Нужно только добраться до леса, — набегу думал Гарри, — я успею, успею…»
Выскочив на открытую местность, он так отчаянно торопился поскорее оказаться под прикрытием деревьев и кустарников, что не сразу заметил пару магов в масках Пожирателей, только ощутил сразу два формирующихся заклинания, но от обоих сразу увернуться не успел, угодив под парализующее проклятье, мгновенно связавшее его по рукам и ногам. Упав на землю, Гарри стиснул зубы, пытаясь сбросить с себя невидимые путы. Атаковавшие его Пожиратели уже были рядом, направляя на него волшебные палочки. Поттер не знал, что они собираются делать: убить его или забрать с собой, и совершенно не хотел проверять, но к тому моменту, когда его магия почти справилась с оковами, а сам Гарри приготовился защищаться, обоих волшебников окутало золотистым сиянием и отшвырнуло от него на добрых двадцать ярдов. Тяжело дыша, Поттер повернул голову и чуть не закричал от радости и облегчения, увидев торопливо шагающего к нему Арчера. Он бы жив. Не ранен. Не убит. Лишь черная мантия слегка испачкана, рукав порван, а безупречная прическа растрепалась, и волосы небрежной волной спадают на высокий лоб.
С волной неимоверного облегчения Гарри тут же ощутил, как его покидают последние силы и лишь с глупой улыбкой наблюдал, как Том подходит всё ближе. Когда их разделяло всего несколько шагов, Поттер наконец заметил, что лицо Арчера было насколько бледным, что казалось почти белым, а в тёмных глазах пылал огонь такой дикой ярости, что Гарри вдруг стало не по себе. Человек с таким лицом был способен без колебаний и сожалений хладнокровно убить любого, кто встанет у него на пути.
— Что ты расселся? — процедил Том, грубо поднимая Поттера за шиворот. — Идём.
Схватив друга за руку повыше локтя, он потащил его вверх по тропинке к Визжащей хижине. Гарри мельком оглянулся через плечо, заметив, что за ними кто-то бежит. Послав в сторону преследователя сбивающее с ног заклинание, Гарри ускорил шаг, надеясь, что задержал Пожирателя хотя бы на время. Он уже видел впереди покосившуюся Визжащую хижину, которая с каждым шагом была всё ближе, и умолял себя продержаться ещё чуть-чуть. Перед глазами всё плыло, и боль постепенно возвращалась. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Но вот наконец они добрались до цели, Том нетерпеливым взмахом руки вырвал приколоченные к двери доски, отбросив их в сторону, рывком открыл дверь и шагнул в тёмное, стылое помещение. Поттер зашел следом за другом и, заблокировав дверь, обессиленно привалился к ней спиной, глядя на свою руку, которую до этого прижимал к груди. Только теперь он осознал, что кровь у него на ладони вовсе не от порезов. Что она течет из глубокой раны, в которой, похоже, застрял обломок деревянной рамы, когда его вышвырнуло в окно первой взрывной волной.
«Какой же я везунчик», — ядовито подумал он.

Расчистив проход в подземный тоннель, что вел в Хогвартс, Том обернулся к Поттеру, очень стараясь, чтобы его голос не дрожал от клокочущей в груди ярости. Он совершенно не понимал, какого дьявола эти разодетые Пожирателями смерти недоумки напали на Хогсмид. Он даже не знал, кто они и выяснять это сейчас, когда волшебная деревня была в огне и кругом носились ополоумевшие от страха дети, не было времени. Он точно знал, что не отдавал такого приказа и даже не собирался делать этого. Так что, чёрт побери, тут происходит?! Почему он не знал о том, что готовится нападение? И, если уж на то пошло, почему не предотвратил это? Слишком много «как» и «почему». Тёмный Лорд не любил сюрпризов. И не любил когда его застают врасплох. Сейчас он точно знал лишь одно: кто бы ни организовал этот дурдом, он в скором времени отправится на тот свет. Том лично за этим проследит.
«И какого Мордреда идиот Поттер застыл, как изваяние у входа? Почему я, Лорд Волдеморт, вообще должен нянчиться с этим заторможенным, безмозглым…»
С губ мальчишки сорвался вымученный, безрадостный смешок и он, встретившись взглядом с Томом, обессиленно осел на грязный пол, прижимая к груди руку. Дикий, практически неконтролируемый ураган всех оттенков ярости в душе Тома в одно мгновение стих и замер, словно вмороженный в лед, когда он заметил кровь, сочащуюся между пальцев Гарри.
— Что с тобой? — шагнув к Поттеру, тихо спросил он.
В сознании вдруг наступила абсолютная тишина: не осталось ни гнева, ни ненависти, ни вереницы бесконечных вопросов.
— Похоже, до школы я дойти не смогу, — поморщился Поттер.
Том присел рядом с ним на корточки, осторожно отвел в сторону край разорванной, окровавленной мантии и несколько мгновений молча рассматривал кошмарную рану, из которой виднелся какой-то обломок или осколок.
— И ты носился по всей деревне с этой штукой под ребрами? — едва слышно уточнил он.
— Я ее не заметил, — Поттер виновато моргнул.
— Не заметил чёртов кол, торчащий у тебя из груди? — процедил Арчер.
— Я подумал, что просто… что-то сломал, — с трудом выдавил Гарри. — Магия заглушила боль, но чем больше я… терял крови,… тем слабее она… действовала. Я больше не… не могу идти… извини...
— Понятно, — поджав губы в безмолвной злобе, Том взглянул ему в глаза. — Молодец, Гарри, ты как обычно восхитительно решаешь все проблемы.
— Иди без меня, — выдохнул Поттер.
— Конечно, — с ядовитым сарказмом сказал Арчер.
— Уходи, — настаивал Гарри. — Сюда ведет слишком много следов. Они… — он закрыл глаза, пытаясь бороться с болью и слабостью, — они скоро будут здесь и найдут нас. Уходи. Я… я справлюсь.
— Ну да, — на автомате отозвался Том, разглядывая покрытое испариной бледное лицо, закрывающиеся сами собой глаза, слушая его тяжёлое дыхание.
«Мальчишка вот-вот лишится чувств, — понял он. — А возможно, даже очень скоро умрёт, если травма достаточно серьезная».
Последняя мысль на миг ввела его в абсолютный ступор.
«Он умрёт, — подумал Том. — Мне даже ничего не нужно делать. Да. Он сам сказал уходить, а это, по сути, позволяет мне игнорировать долг жизни. Просто развернуться и уйти. Выждать достаточно долгое время, прежде чем привести сюда помощь. Всё будет кончено, когда я вернусь».
Нужно всего лишь сейчас повернуться спиной к истекающему кровью, едва живому подростку и уйти. Не оборачиваться, не думать, не сомневаться.
«Уйти».
Том медленно, словно во сне, поднялся с колен, продолжая смотреть на Гарри. Он не замечал, как дрожат руки, как кружится голова и сбивается дыхание, чувствуя лишь холод и безграничную, безмолвную тьму, словно оказался в пучине черного, ледяного океана, где нет ни единого звука, ни малейшего движения и никакой надежды хоть на каплю тепла и света. И с каждой секундой он всё глубже проваливался в эту чернильную бездну.
«Развернуться и уйти».
В глубине души, скованное цепями и запертое в клетке нечто выло и кричало от ужаса. Том не знал, что это. И не хотел знать.
«Уйти. Это очень просто».
Он отступил на шаг и замер, не смея оторвать взгляда от своего врага, истекающего кровью у его ног.
«Ты ведь так этого хотел, — напомнил он себе. — Так почему ты медлишь?»
Он отступил ещё на шаг. Порыв холодного ветра с воем ворвался в комнату через оставленную в заколоченном окне широкую щель, осыпав пол крупными хлопьями снега и вырывая Тома из этого странного оцепенения. Он повернул голову, бесстрастно глядя, как вид за окном застилает непроглядная пелена снегопада, который будто отрезал старую, покосившуюся хижину от внешнего мира за ее стенами.
Том в бессильной обреченности на миг прикрыл глаза. Как же он ненавидел снегопады…
— Мордред бы тебя побрал, Поттер, с твоей нездоровой тягой к самопожертвованию, — проворчал он, устремив на мальчишку у своих ног досадливый взгляд. — От неё одни проблемы.
Холод и тьма в душе отступали, будто подхваченные колючим зимним ветром, который уносил их всё дальше в бесконечную белую мглу безмолвной пурги, обращая в невесомые хлопья снега и заметая следы, что вели к Визжащей хижине.


Примечания автора//
(1) В главе использован отрывок из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса». Все права принадлежат мадам Роулинг.

Глава 26. Земля пуста. Я в пустоте один

Земля пуста. Я в пустоте один
Всё существую, мучаясь от боли.
Кто сам себе и раб, и господин —
Тот не заметит ни оков, ни воли.
Кто сам себе и жертва, и палач —
Не различает барабан и бубен.
Кто видел всё — тот попросту незряч.
Кто знает всё — тот попросту безумен.
На троне сидя, празднуя успех,
Мы смотрим вниз, на тех, кто нас возвысил...
Но, потеряв, зачем мы смотрим — вверх?
Чего мы ждём от равнодушной выси?
Безмолвно небо, только лишь, с разгону,
Опять звезда скользит по небосклону.


— Весьма забавно наблюдать со стороны за тем, как ты уходишь на пару минут в одном настроении и возвращаешься в совершенно другом, — задумчиво отметила Нагини, пристально взглянув на Тёмного Лорда, который возник посреди своей спальни, словно из ниоткуда.
Хозяин молчал, мрачно взирая на небольшую вещицу, постепенно угасающую в руках, похожую на песочные часы, посаженные на ось, к которой крепилась длинная золотая цепочка. Нагини знала, что эта вещица могла отсчитывать время назад, позволяя Тёмному Лорду находиться в двух местах одновременно, но не понимала, зачем ему вообще это нужно.
— Как поживаешь, хозяин? — снова заговорила змея. - Случилось что-то интересное?
— Не сейчас, Наги.
Змея издала непонятный звук, по-видимому, эквивалентный человеческому фырканью и, свернувшись кольцами в кресле, принялась неотрывно наблюдать за хозяином. Тот пересёк комнату, открыв дверцу узкого шкафа, где стояли две идентичные шкатулки с вырезанными на крышках рунами, и убрал маховик времени в одну из них. Вторая предназначалась для экземпляра маховика, существующего в прошлом. При перемещении во времени, очень важно было следить, чтобы обе копии не находились в одном помещении. Для этого Том изготовил защищенные рунами шкатулки, блокирующие магическую энергию обоих артефактов: из прошлого и будущего.
Стянув школьную мантию, Тёмный Лорд небрежно бросил её на кровать и, ослабив серебристо-зеленый галстук, замер возле окна, за которым царила холодная январская ночь.
Всё же это было весьма кстати — обладать маховиком времени, который способен возвращать назад во времени более чем на несколько часов. И как удачно, что когда-то давным-давно Том приобрел такой маховик… даже если для этого пришлось избавиться от предыдущего владельца. До нападения на Хогсмид оставался почти месяц, и это время стоило провести с максимальной пользой. Волдеморт давно не испытывал такой страшной ярости, но поддаться ей сейчас было неразумно. Он всё же позволил себе грязно выругаться сквозь зубы, сжав пальцы в кулак. С момента нападения прошло три дня, а он всё ещё был зол. Чертовски зол. Выпуская на выдохе разрушительный порыв, который ревел в груди, словно дикое пламя, Волдеморт заставил себя сосредоточиться на решении проблемы, неторопливо прохаживаясь из одного угла своих покоев в другой. Звук шагов приглушал толстый шерстяной ковер, пока Тёмный Лорд с угрюмым раздражением перебирал в голове события минувшего месяца.
А всё ведь так хорошо шло, черт побери.

Том Марволо Риддл никогда не плыл по течению, позволяя обстоятельствам руководить собственной судьбой. Первым и главным его правилом было сохранять холодный рассудок, независимо от ситуации. Он всегда просчитывал все исходы и вероятности событий, учитывал риски и последствия собственных решений, отдавая предпочтение стратегии, а не спонтанности. И никогда не поддавался эмоциям.
Чувства — это слабость.
Он знал это, запертый в серых стенах холодного приюта, знал, впервые в жизни переступая порог Хогвартса, и знал, когда за его спиной стояла армия Пожирателей смерти. Руководствоваться чувствами — прямая дорога к провалу. Любовь, привязанность, дружба, семья — всё это лишний груз, от которого вреда больше, чем пользы. И всё же нельзя отрицать, что без этой слабости играть на человеческих привязанностях и страстях было бы невозможно. Дамблдор всегда считал любовь великой силой и в чем-то был прав. Любовь, как и другие эмоции, были мощным оружием, если правильно их использовать, а не идти у них на поводу.
Не будь в мире любви, Тому никогда не удалось бы заставить наблюдательную и подозрительную Грейнджер закрыть глаза на любые странности в поведении Арчера и попутно выбалтывать полезные сведения. Не будь в мире дружбы и привязанности, Поттер бы не верил так слепо в любую ложь Риддла. Примитивная гордыня, страх и зависть сделали Драко Малфоя послушным сторонником, а это благоприятно сказалось на отношении к Арчеру других слизеринцев. Фанатичная преданность Долорес Амбридж Министерству настроила почти всех обитателей Хогвартса против нынешней власти, что было на руку Волдеморту. Фадж со своей паранойей и жаждой власти превратился в идеальную помеху любым планам директора начать подготовку к войне. Преданность Кричера прежним хозяевам и пренебрежительное, уничижительное отношение магов к домовикам сделали из него прекрасного шпиона, ведь никому из Ордена даже в голову не пришло, что одинокий, горюющий по хозяйке эльф может подслушать все их разговоры и передать врагу. А враждебность Симуса Финнигана по отношению к Гарри Поттеру немного преумноженная и грамотно направленная легким внушением в нужное русло подтолкнула того предать собственных друзей из желания насолить Поттеру.
Люди, в большинстве своем, легко управляемы, глупы и слабы. Чувства делают их предсказуемыми. Дамблдор тоже хорошо это понимал и так же умело манипулировал окружающими, преследуя собственные цели, попутно прикрываясь речами о «высшем благе». Именно поэтому он подсунул Поттеру воспоминания Риддла, в надежде, что они, вкупе с душеспасительными речами, заставят того повнимательнее приглядеться к лучшему другу, который поразительно похож на Тёмного Лорда. Дамблдор просчитался лишь в реакции самого Гарри, который вместо подозрений и недоверия ударился в философию и сострадание. Впрочем, тут сложно винить директора в неверности принятых решений. Поттер всегда поступал вопреки здравому смыслу и порой делал странные выводы. Даже Том, строя свои планы, учитывал его паталогическую непредсказуемость.
Тем не менее, попытки Дамблдора раскрыть Поттеру глаза Тому не нравились, и помешать этому он мог лишь убрав старика из Хогвартса. Оставалось только правильно все спланировать, выбрать повод и подходящий момент, а главное найти зачинщика, которым в данном случае стал Финниган. И как удачно, что Поттер, поддавшись уговорам Грейнджер, собрал свой идиотский дуэльный клуб, хотя изначально Том и планировал использовать саму идею создания клуба, как предлог для разлада между Гарри и Гермионой. Ещё удачнее оказалось то, что для занятий они выбрали Скрытую комнату старост, один из входов в которую (ах как удачно) находился в кабинете директора Хогвартса. Симусу стоило только заикнуться об этом, как уважаемая Долорес с готовностью организовала облаву. Заблокировать беглецам все пути к отступлению, кроме коридора в ванную старост, куда Амбридж отправила своих бравых дружинников, не представляло для наследника Слизерина никакого труда.
Конечно, всё прошло не так гладко, как планировалось, но Том учитывал все возможные повороты событий. К тому же результаты превзошли все его ожидания. Фадж и Амбридж доиграли свою партию превосходно. Риддл понимал, что директор ни за что не позволит выкинуть Поттера из школы и скорее подставится сам, чтобы защитить мальчишку. Так и получилось. Идеально. Холодный расчет, терпение, осторожность и предсказуемость людей, позволили одним выстрелом убить сразу двух зайцев: избавиться от Дамблдора на неопределенный срок и поспособствовать развалу дуэльного клуба, существование которого сильно вредило мировоззрению Поттера.
Чужие противоречия, амбиции и страхи прекрасно сыграли ему на руку. Тёмный Лорд никогда не поддавался чувствам и во многом благодаря этому мог предвидеть поступки других людей.
Так какого же чёрта его рациональный, расчётливый ум не смог предсказать того, что кто-то из Пожирателей решит устроить смертоносную самодеятельность в Хогсмиде?! Как, Мордред всех раздери, он пропустил готовящееся нападение? Кто вообще в этом участвовал? Мог ли он сам это организовать? Но зачем, Мерлина ради? Он всегда действовал только в своих интересах, зная, что любой поступок всегда должен в первую очередь приносить выгоду ему. Так и в чем же здесь выгода? Погибли волшебники… погибли ученики Хогвартса, и люди будут винить в этом Волдеморта. Просто замечательно. Теперь придется ещё и разбираться с толпой разгневанных и недоумевающих Пожирателей, которые по совместительству являлись родителями подвергшихся нападению детей. Теренс Хиггс, этот чертов идиот, был сыном Пожирателя. Что Тёмный Лорд теперь будет делать с его горюющим отцом? Деньгами и властью не заменишь погибшего ребенка. Нет. Он не мог напасть на Хогсмид. Как ни посмотри, ему это было невыгодно. Но определённо было выгодно кому-то ещё.
Дьявол.
Том готов был подозревать даже Дамблдора, если бы не знал, что старик слишком печется о своих учениках, чтобы устроить бойню в Хогсмиде.
Ещё одним очень простым правилом Тома Риддла было никогда не ставить чью-то жизнь или интересы выше своих. Во время нападения он легко мог схватить нескольких «Пожирателей», чтобы разобраться в происходящем. Это было разумно, логично и закономерно.
Но вместо этого он бросился искать в этом хаосе кретина Поттера.
Великолепно.
Более того, в порыве ярости он сам едва всё не испортил, когда собрался в тот же день вернуться в поместье Риддлов, не продумав все как следует и напрочь забыв, что Хогсмид до отказа забит аврорами. Подобная подростковая импульсивность была ему несвойственна.
Итак, за один неполный день он нарушил два своих главных правила и едва не потерял контроль, как над собой, так и над ситуацией в целом.
Уловив его настроение, Нагини тихо заметила:
— Ты пахнешь смертью и яростью. Что так тебя тревожит?
- Не имеет значения… — Тёмный Лорд перестал расхаживать по комнате, и, сменив школьную форму на тяжелую мантию из тёмно-синего бархата, которая для субтильного телосложения Арчера была чересчур длинной и широкой, замер напротив зеркала, разглядывая собственное отражение.
— Поговори со мной, — продолжала настаивать Нагини. — Я чувствую в тебе смятение и гнев. Я всегда выслушаю. Кто, как не преданный питомец, разделит все тяготы хозяина? Поговори с Нагини. Нагини будет слушать и сопереживать…
Том вздохнул, глянув на неё в отражении зеркала. Кто бы мог подумать, что змеи могут быть такими болтливыми? Порой он даже жалел, что владеет парсельтангом. Эта невозможно настырная, упрямая, наглая рептилия не поддавалась никакой, Мордред бы её побрал, дрессировке. Впрочем, змеи вообще не поддавались дрессировке…
— Что со мной происходит? — тихо пробормотал он, обращаясь к собственному отражению, Нагини с интересом наблюдала за ним. — Сначала я пропустил готовящееся светопреставление от моего лица…
— Что такое светопреставление?
— А потом решил, что это хорошая идея — сохранить Поттеру жизнь… — Тёмный Лорд задумчиво нахмурился. — От долга жизни это меня все равно бы не избавило.
Со стороны Нагини послышался протяжный стон.
— Опять?
— Конечно, личность Арчера пока нужна мне, чтобы наблюдать за ситуацией в школе, а без Поттера под боком моё прикрытие начинает заметно сдавать позиции, — он помолчал. — В конце концов, именно дружба с Гарри ограждает меня от внимания излишне подозрительных личностей.
— А-а-ах, тоска… — змея положила голову на спинку кресла, глядя в одну точку.
— Но вполне очевидно, что долго этот маскарад всё равно не продлится, раз Снейп и Дамблдор начали что-то подозревать…
— Скучно...
— Так и что же я выиграл, продлив ему жизнь?
— Мышку бы…
— С другой стороны, смерть Поттера во время нападения могла повлечь за собой неуправляемый хаос… — размышлял он.
— Или две мышки…
— А теперь, то, что Том Арчер спас Гарри Поттера от нападения Пожирателей, заставит особо подозрительных личностей усомниться в его связи с Волдемортом…
— А лучше кролика…
— На какое-то время это отведет от меня подозрения…
— Да. Жирненького кролика… У нас есть кролики?
— В конце концов, Поттер пока не особенно мне мешает…
— Хозяин, давай начнем разводить кроликов?
Волдеморт, наконец, вырвался из собственных мыслей, раздраженно взглянув на змею. Почувствовав на себе его взгляд, Нагини неторопливо повернула голову, попробовав языком воздух.
— Хм? — она мгновение молча, вперив в него невыразительный взгляд и будто недоумевая, чем вызвано его недовольство. - Прости, я задумалась… ты что-то важное говорил?
— Ещё одно слово о еде, и я превращу тебя в садового гнома, — сухо пообещал он.
— Я говорю о еде не чаще, чем ты говоришь о Гарри Поттере, — с издёвкой заметила змея. — Это практически ставит нас на одну ступень эволюции. Что очень унизительно... для меня.
— Мерлина ради, — Волдеморт устало помассировал лоб. — Зачем я вообще с тобой разговариваю?
— А больше не с кем, — любезно напомнила та, — потому что у тебя нет друзей.
— Да, именно этого мне и не хватает, — ядовито фыркнул Том.
— Зато я всегда готова выслушать, если тебя что-то мучает.
Он помолчал, сумрачно разглядывая Нагини.
— Чёртов долг жизни…
— Ах, вдруг снова стало так скучно…
— Если ты ещё хоть раз меня перебьешь, я тебя освежую и пущу на ингредиенты для зелий, тупая ты рептилия, — скучающе известил Волдеморт.
Нагини неторопливо развернула массивные кольца своего тела и обратила на хозяина бесстрастный, пристальный взгляд, будто прикидывая, насколько серьезна эта угроза, мгновением позже, что-то для себя решив, змея положила голову на ручку кресла и все-таки предусмотрительно промолчала.
Тёмный Лорд отвернулся к своему отражению, откуда на него с досадой и раздражением взирало лицо Томаса Арчера. Он не стал бы произносить этого вслух, но магия долга жизни начинала пугать его. Наравне с непреложным обетом и чарами жертвы, она являла собой древнейшие магические узы, изучить которые никто так до конца и не смог. В книгах много говорилось об основных законах этой магии, о том, как формируется обряд, но сама сложность чар, их нерушимость и порой даже непредсказуемость находились за пределами понимания магов. Существовали тысячи книг, описывающие основные механизмы этих уз, но ни одной, где было бы хоть слово об их структуре. На сегодняшний день, это были три мощнейших обряда, разрушить которые не представлялось возможным. Но в случае с магией жертвы и нерушимым обетом все же была некая логика, свобода выбора и осознанность. Даже магия жертвы, при всей своей изощренности и фатальности, являлась добровольным решением того, кто эту магию применял. Связывая себя этими обрядами, волшебник осознавал, что делает и какие последствия может повлечь за собой его решение. Он контролировал это.
Но долг жизни… долг жизни — это нечто совсем иное. Для него не нужно ритуала, его не накладывают намеренно, и он совершенно точно не срабатывает каждый раз, когда кто-то кого-то спасает. Будто магия сама решает, когда и кого именно связать этими узами. Человек не может это контролировать, не имеет ни власти, ни свободы выбора. Никакого выхода, пока некая абстрактная сила не решит, что ты отплатил свой долг. Это была слабость. Уязвимость. Никто даже до конца не знал, как именно могут проявить себя эти чары. И в этом крылся весь ужас. Связанный долгом жизни, человек более не был свободен в своих решениях и поступках.
Тёмный Лорд досадливо скривился, понимая, что цепочка размышлений завела его в непроходимые дебри противоречий, объяснять которые своему фамильяру у него не было никакого желания. Поэтому он лишь безрадостно усмехнулся своему отражению.
— Возможно, именно в этом и крылся смысл того проклятого пророчества, — пробормотал он. — Не в какой-то особой силе или способностях, не в уникальности самого Поттера, а в долге жизни? В простом стечении обстоятельств? Ведь пока мы с ним связаны, он может убить меня, а я не могу убить его. Иронично…
Нагини ничего не ответила. Покинув излюбленное кресло, она выползла из комнаты через узкий тоннель — один из многих, что Тёмный Лорд сделал по всему поместью, чтобы его любимица могла беспрепятственно перемещаться по дому. Тоннели были рассчитаны на некрупное животное и защищены чарами на парсельтанге, чтобы никто не мог воспользоваться ими, кроме Нагини и, пожалуй, самого Тёмного Лорда, если ему когда-нибудь придет в голову скрытно побродить по особняку в обличии кота.
Повернувшись в пол-оборота, он посмотрел, как кончик змеиного хвоста скрывается в тоннеле, и снова взглянул в зеркало.
«Впрочем, — мысленно продолжил он прерванную нить размышлений,— у этой проблемы, пожалуй, есть и другое решение».
Волдеморт снял чары маскировки, наблюдая, как карие глаза в отражении наливаются кроваво-алым цветом. Почему-то на лице Арчера этот цвет казался до отвращения неестественным, даже отталкивающим, словно из зеркала на него смотрел демон, вселившийся в тело обычного мальчишки. Неожиданные ассоциации довели и без того скверное настроение до критической черты, всколыхнув в душе смертоносную жажду крови.
Пора было разобраться с недоразумением в Хогсмиде. Остальное подождет. Расправив плечи и, вскинув голову, Тёмный Лорд отвернулся от своего отражения и, распахнув взмахом руки двери своих покоев, вышел в кабинет… в центре которого застыла ошеломленная его появлением Беллатрикс Лестрейндж.
— Ты ещё кто такой? — угрожающе прошипела она, направляя на него волшебную палочку.
Нагини, свернувшись кольцами у камина, лениво шевельнула кончиком хвоста.
— А я говорила ей, что вас не следует тревожить, хозяин, — глумливо прокомментировала та, — но она не слушала, — змея приподняла голову, обратив в спину Бэллы плотоядный взгляд. — Можно теперь я её съем?

* * *
Первое, что Гарри осознал, когда пришел в себя, это то, что он всё ещё жив. Потому что мертвые вряд ли могут так паршиво себя чувствовать. По крайней мере, он больше не ощущал ослепляющей режущей боли в груди, и это открытие так его вдохновило, что Поттер решился открыть глаза, хотя уже догадывался, где находится по стойкому запаху медикаментов и трав, витающему в воздухе. Больничное крыло. За последние пять лет это место почти стало ему родным домом. Гарри бездумно оглядывал просторную палату, пока не наткнулся взглядом на Блэйза, который с максимальным комфортом развалился на кровати, что стояла напротив, читая «Ежедневный пророк». Судя по перебинтованной голове и зафиксированной на перевязи левой руке, тот находился тут не в качестве посетителя. Почувствовав на себе его взгляд, Забини поднял глаза на Гарри и тут же просиял широкой улыбкой:
— С возвращением в мир живых, Поттер, — отложив газету на прикроватную тумбочку, сказал он. — Как самочувствие?
— Нормально, — Гарри с трудом приподнялся на локтях, пытаясь принять сидячее положение, и тут же со стоном упал обратно на подушки, когда в груди полыхнула боль.
— Я бы на твоем месте не особенно скакал, — флегматично наблюдая за ним, заметил Блэйз, — тебя едва откачали… крови было море, я тебе скажу. Мы даже решили, что ты умер.
— Мы? — глядя в потолок уточнил Гарри.
— Ну, я, Джинни, Фрэд, Джордж, Арчер, — загибая пальцы на здоровой руке, начал перечислять Забини, потом осознав, что пальцы закончились, махнул рукой, — ну и все остальные, кто тут присутствовал в тот «чудесный» день.
— А что… — Поттер нахмурился, ползущие в голове мысли напоминали желе, а горло так пересохло, что ему пришлось откашляться, прежде чем продолжить: — Что случилось?
— Нападение на Хогсмид, — с ноткой удивления в голосе, произнёс Блэйз. — Ты что, не помнишь?
— Нет, в смысле… после нападения, — Гарри повернул голову, глянув на сокурсника, — много пострадавших?
— Ну, пару дней назад народу тут было полно, — признался Блэйз. — Профессору Герхард и Снейпу пришлось помогать мадам Помфри, пока в Хогвартс не прислали колдомедиков из клиники святого Мунго.
— Пару… дней? — Поттер нахмурился. — Сколько я тут провалялся?
— Сегодня будет третий день, — проинформировал Блэйз. — Не паникуй, приятель, это ты ещё рано очухался. Мадам Помфри сказала, что ты придешь в себя в лучшем случае к выходным.
— А остальные как?
— Последнего пострадавшего выписали вчера вечером, — Забини пожал плечами, — так что мы с тобой оказались самыми «везунчиками», — он болезненно скривился, отводя взгляд. — Ну, если не считать Теренса. Ты же… ты знаешь, он…
— Да, — тихо сказал Гарри, мысленно передёрнувшись от нахлынувших воспоминаний. — Я знаю. Я там был…
После этих слов в палате повисла тяжелая, удушающая тишина.
— Как… как это случилось? — наконец едва слышно прошептал Блэйз.
— Мы были в «Сладком Королевстве». Меня вышвырнуло в окно взрывом, — нехотя вспомнил Гарри. — А он стоял у меня за спиной, и его завалило обломками…
— Вот черт… — со смесью сочувствия и ужаса выдавил тот.
— Если бы меня вовремя не нашел Том, я бы, наверное, тоже погиб, — задумчиво протянул Поттер снова поворачивая голову к Блэйзу.
— Это да, — тот кивнул, — ты нас здорово напугал. Твой крёстный тут чуть всех не переубивал...
— Сириус был здесь? — удивленно вскинув брови, перебил Гарри.
— Ага, — Блэйз тряхнул головой, отгоняя гнетущее оцепенение, и потянулся к свертку с леденцами на тумбочке возле своей кровати, — он со дня нападения ворота Хогвартса штурмовал, — закинув в рот леденец, сообщил он. — А когда увидел, в каком ты состоянии, едва не придушил Амбридж… и всех, кто попался под горячую руку.
Гарри помолчал.
— Вау…
— Ну, он не один такой был, — заметил Блэйз. — Совет попечителей и некоторые родители тоже приезжали устраивать разнос новой директрисе.
— А она что?
— Заперлась в своём кабинете с министром и парой авроров, а потом объявила, что у них всё под контролем и вокруг Хогсмида установили дополнительные супер-пупер защитные чары и никому ничего не грозит, так что можно продолжать жить долго и счастливо, — Забини задумчиво почесал нос. — Надо сказать, ее подгаженному имиджу это мало помогло. Общественность-то негодует. Агония, паника, публика бьется в истерике…. Родители там всякие обеспокоенные жалобы пишут, ученики собственной тени шарахаются, черная метка к небу над Хогсмидом прилипла и два дня не отлипала, ну и далее по списку. Вчера вот наша генеральный инспектор даже траурную речь зачитала в честь Хиггса.
— И что говорила? — без особого интереса спросил Поттер.
Блэйз пожал плечами.
— Понятия не имею, меня там не было, а те, кто присутствовали, вряд ли слушали, — он помолчал. — Но на Слизерине все притихшие. Пэнси, на волне скорби, видимо, решила присоединиться к дружинникам.
— А что жители деревни? Кто-то погиб?
— Двое, насколько я знаю, — Блэйз вздохнул. — Может, и больше. В тот день там дежурили МакГонагалл, Флитвик и Вектор. Когда начался весь тот дурдом, они организовали укрытие в «Трёх метлах», пытались собрать там как можно больше людей и держали оборону, пока не прибыли авроры. Но ты сам понимаешь, что всех спасти они не могли.
Поттер несколько мгновений молчал, обдумывая услышанное, потом, нахмурившись, взглянул на Блэйза.
— А с тобой что случилось?
— А, — на лице Забини заиграла слабая улыбка, — поймал головой падающую балку в «Трёх метлах» как раз перед тем, как туда заявились профессора и превратили паб в Форт-Нокс.
Гарри не стал уточнять, откуда тот знает, что такое Форт-Нокс.
— А с рукой что?
— Открытый перелом, — с гордостью известил Забини, словно говорил о вручении ордена Мерлина первой степени, а не травме. — Круто, да?
Поттер моргнул.
— Наверное…
— Меня, правда, чуть не вырвало, — продолжал жизнерадостно рассказывать Блэйз, — дважды. Не знаю, то ли от боли, то ли от вида обломка собственной кости, торчащего из руки…
Гарри мысленно содрогнулся, невольно вспоминая Теренса, его помертвевшие, тусклые глаза и покалеченное, окровавленное тело. А ведь на его месте мог оказаться Блэйз… или Том… или кто-то ещё из тех, чья жизнь имела для Гарри ценность. Он разглядывал неунывающего сокурсника, в красках описывающего собственные злоключения, и думал о том, как рад, что в тот день за его спиной стоял именно Хиггс… как бы ужасно, жестоко и эгоистично это ни звучало.


* * *
Шли дни, и он, если это только возможно, становился всё злее. Попытка выяснить, откуда взялась команда клоунов, атаковавшая Хогсмид, привела к целому ряду весьма печальных открытий, главным из которых было то, что это нападение оказалось далеко не первым. Они действовали скрытно: нападали на мелкие маггловские городки и деревни или организовывали несчастные случаи с большим количеством жертв, вроде сошедшего с путей поезда. Распознать в этих атаках магическое вмешательство можно было только если знать, что искать.
И теперь Том знал. Он просмотрел все маггловские новостные сводки за последние несколько месяцев, изучая информацию о любых происшествиях и обращая особенно пристальное внимание на необъяснимые нападения и загадочные несчастные случаи. К собственному негодованию, подобных происшествий он обнаружил немало. Кто участвовал в нападениях и возглавлял их, выяснить было невозможно, но так или иначе во всех случаях за атаками стояли волшебники, выдающие себя за Пожирателей смерти. Тёмный Лорд понимал, что это могли быть и его люди, но все атаки выглядели слишком неумело, хаотично и глупо. Какая в этом выгода — исподтишка нападать на магглов? Если бы кто-то из настоящих Пожирателей решил заявить о себе, они бы устроили что-то поинтереснее поджогов в богом забытой маггловской деревне. Нет. Это должен быть кто-то другой. Только для чего всё это? Вряд ли тот, кто за этим стоит, стремился привлечь к себе внимание, иначе они бы не пытались так старательно это скрыть. Сейчас же в волшебном мире о нападениях никто не знает. Они никак не влияют на политику магической Британии или Министерство магии. Никак не отражаются на настроениях волшебной общественности. Не несут в себе послания или угрозы. То есть с точки зрения попытки как-то воздействовать на магов, совершенно бесполезны. Тогда с какой целью они были организованы? Это обыкновенный акт жестокости? Вымещение собственного недовольства на магглах? И почему после всех этих предосторожностей и скрытности они вдруг решили дебютировать именно в Хогсмиде?
А самое главное, почему он, Мордред бы всех побрал, узнаёт об этом только сейчас?! Волдеморт отшвырнул в сторону очередную маггловскую газетёнку, пытаясь подавить бушующий в душе гнев и в это же мгновение его сумрачные мысли прервало тихое шипение.
— Ты всё ещё пахнешь яростью, — заметила Нагини. — Что так расстроило тебя?
Том смерил ее долгим взглядом.
— Возможно, меня огорчило то, что мой фамильяр, в обязанности которого входит оберегать покой своего хозяина, позволил чужаку вторгнуться на мою территорию и даже не удосужился предупредить меня об этом? — сухо предположил он.
— Я думала, тебе нравится лохматая сумасшедшая, — он был уверен, если бы у Нагини только была такая возможность, она бы сейчас безразлично пожала плечами.
— Мне никто не нравится.
— Даже я?
— Ты — особенно не нравишься, — уголки его губ дрогнули в едва заметной полуулыбке, когда со стороны змеи послышалось досадливое шипение.

Если быть до конца честным с самим собой, Том не был уверен в правильности решения открыть Беллатрикс свой истинный облик. В тот момент, когда он обнаружил Лестрейндж в своём кабинете, первым порывом было наградить её хорошей порцией Круциатуса за подобную беспардонность, потом стереть все воспоминания и вышвырнуть прочь. Но что-то его остановило. Смерив ведьму холодным взглядом, Том спокойно посоветовал ей убрать палочку, обещая себе, что как только Бэлла переступит финальную черту его терпения, он тут же вернется к первоначальному плану. Хотя он даже и не знал, чего ему хочется больше: рассказать правду и посмотреть на выражение лица Беллатрикс или выместить на ней весь накопившийся за прошедшие дни гнев. Оба варианта выглядели весьма заманчиво.
Ведьма тем временем угрожающе сощурила чёрные глаза, изучая Тома с расчётливостью голодного хищника.
— А я тебя помню, щенок, — опасно улыбаясь, сказала она, даже не думая следовать его приказу. — Ты тот самый приятель Поттера, который утверждает будто он внук Тёмного Лорда, — по тому, с каким ядовитым презрением она это произнесла, становилось понятно, что Лестрейндж в историю про внука ни секунды не верила. — И что же маленький мальчик забыл так далеко от Хогвартса? — с издёвкой пропела она.
Удивляясь собственной выдержке, Том невозмутимо оправил складки своей мантии, которая всё ещё была неприлично ему велика, и словно не замечая направленную на него волшебную палочку, неторопливо прошествовал к своему рабочему столу.
— Признаться честно, Бэлла, я даже не допускал мысли, что ты поверишь, будто я пригрел под крылом невесть откуда взявшегося внука, — он степенно опустился в кресло, смерив пылающую негодованием ведьму насмешливым взглядом и, открыв ящик стола, достал оттуда шкатулку, где хранился зачарованный перстень. — Эта легенда, если так подумать, и правда никуда не годится, — Тёмный Лорд крутил в пальцах кольцо, пристально наблюдая за Лестрейндж.
— Легенда? — Беллатрикс неотрывно смотрела на него и по тому, как угроза в её взгляде постепенно сменялась недоумением, Том понял, что она наконец разглядела алый цвет его глаз и теперь отчаянно пыталась понять, в чем подвох.
Это, пожалуй, было даже забавно.
— Видишь ли, в чем проблема, — он театрально вздохнул, надев перстень на безымянный палец, и его внешность начала постепенно изменяется, принимая более привычный для Лестрейндж облик, — истина в данном случае выходит ещё более шокирующей.
Рука, в которой Беллатрикс сжимала волшебную палочку, дрогнула, пока в её широко распахнутых чёрных глазах пылали самые разнообразные эмоции от ярости и недоверия до изумления и ужаса.
— Что всё это значит? — просипела она.
Да, пожалуй, оно того стоило. Волдеморт редко видел Бэллу настолько растерянной, что она практически лишилась дара речи. Конечно, он рисковал, частично открывая ей правду, но когда это Тёмный Лорд сторонился риска? После недолгого, но вполне продуктивного разговора, Бэлла покидала его кабинет практически окрыленная тем, что ей оказали такое доверие, даже несмотря на приказ принести магическую клятву о неразглашении полученной информации. И всё же, что-то в её взгляде не давало ему покоя, какая-то странная новая эмоция, которой он ранее никогда не наблюдал в глазах Беллатрикс Лестрейндж.

Отбросив мысли о Бэлле и её причудах, Том снял с полки уже третью по счету книгу, торопливо её пролистал, выискивая нужный раздел, после чего бегло ознакомился с содержанием и, оставив книгу висеть в воздухе, двинулся дальше вдоль стеллажа, изучая корешки книг.
— Мне скучно… — после продолжительного молчания, сообщила Нагини.
— Это совершенно точно не моя проблема, — отвлеченно заметил Волдеморт, пролистывая очередную книгу в поисках нужной страницы.
— Я хочу есть.
— Так поешь.
— Поговори со мной. О чем ты думаешь?
Он коротко глянул на рептилию, растянувшую исполинское тело на его рабочем столе.
— Наги, дорогая, у тебя слишком маленький мозг, чтобы ты могла понять хоть малую часть того, о чем я думаю.
— Откуда тебе знать, какой у меня мозг? — оскорбилась та. — Даже я не знаю, какой у меня мозг.
— И было бы странно, если бы ты знала, — пробормотал себе под нос Тёмный Лорд, вновь переключив внимание на своё исследование.
Некоторое время в кабинете царила тишина, прерываемая лишь шорохом страниц и тихим скрипом половиц, пока Волдеморт мерил шагами кабинет с книгой в руках, сосредоточено нахмурив брови. Итак. Возвращаясь к основной проблеме.
Некто весьма самонадеянный организовал группу Лжепожиратей смерти и почти полгода резвился на окраинах Лондона, преследуя чёрт знает какие цели, а он всё это время даже не догадывался о том, что творится за его спиной. Просто… великолепно… Так что же он может с этим сделать сейчас? Использовать маховик для того, чтобы изменить будущее, нельзя по двум причинам.
Во-первых, не смотря на весь потенциал и возможности, которые были доступы обладателю подобного артефакта, Тёмный Лорд слишком хорошо осознавал риски вмешательства в естественный ход событий. Игры со временем всегда приводили к катастрофе.
Во-вторых, ему и не нужно предотвращать атаку на Хогсмид — это неразумно. Сейчас он знал, когда и где будет совершено нападение, а значит, сможет узнать, кто примет в нём участие.
Оставалось разобраться, как это сделать. Нельзя дать понять кому бы то ни было, что он в курсе грядущего. Если среди нападавших действительно были его люди, то куда проще поймать их в день нападения, а не запугивать и пытать всех подряд, в надежде, что один из них расколется. К тому же эта «охота на ведьм» может спугнуть истинного виновника. Так что же ему остается? Торчать целыми днями в Хогсмиде собственной персоной он не мог по вполне объективным причинам. Отправлять домовика глупо, он скорее все испортит, чем принесет пользу. Отдать приказ Пожирателям, чтобы те следили за деревней, противоречило тому пункту, в котором эти самые Пожиратели подозревались в готовящейся атаке. Дьявол. Никому нельзя верить.
И кто же у него оставался?
Это должен быть кто-то, кому он смог бы доверять, кто-то достаточно сильный, чтобы остановить мага, кто-то надежный, чтобы справиться с подобным поручением… Он замедлил шаги, в задумчивости замерев возле своего стола, где дремала Нагини. Откуда-то из отдалённого уголка сознания вдруг всплыл разговор с Поттером, которому тогда Том не придал особого значения, зная, что Гарри порой обращает внимание на вещи, которые того совершенно не стоят, но в это мгновение…
Примерно за две недели до атаки, Поттер рассказал, что встретил странное магическое существо в Хогсмиде. Странное, частично покрытое чешуй, змееподобное магическое существо с болезненной привязанностью к кроликам….
«Будь я проклят…»
Почувствовав на себе пристальное внимание хозяина, Нагини подняла голову, попробовав языком воздух.
— О чем бы ты ни думал, мне это не нравится, — с подозрением заметила она.
По губам Тёмного Лорд скользнула предвкушающая усмешка.
— О, поверь, когда ты узнаешь, о чем именно я думаю, тебе это понравится ещё меньше, — с мрачной торжественностью пообещал он, возвращаясь к книжным полкам.
Наконец-то у него появилось решение проблемы.

* * *
К концу недели Гарри уже готов был лезть на стену от скуки. Блэйза выписали через день после первого пробуждения Поттера, и торчать в изоляции стало совершенно невыносимо. Мадам Помфри категорически отказывалась его выпускать, мотивируя это серьезностью полученной травмы. Поттер дулся и упрямо доказывал, что уже здоров, как бык, стойко игнорируя ноющую боль под ребрами, где постепенно заживала рана. Медсестра на обиды и уговоры не поддавалась.
С тех пор, как Гарри пришел в себя, в его палате побывала длинная вереница посетителей: от членов КАБРиСа до некоторых слизеринцев, заваливая прикроватную тумбочку разнообразными подарками и сладостями. Члены дуэльного клуба, которые во время нападения оказались в Хогсмиде, не переставая благодарили его за все защитные чары, которым они научились на занятиях. Гарри мало верил, что от его уроков была хоть какая-то практическая польза против армии Пожирателей смерти, но раз некоторые ребята думали иначе, не стоило лишать их этой веры в себя и свои силы. Главное, чтобы эта вера не переросла в самоуверенность, из-за которой кто-то из них впоследствии пострадает. И всё же, мысль о том, что вся эта затея с КАБРиСом хоть чего-то да стоила, невольно грела душу.
Когда Гарри не спал, не читал, не уничтожал бесчисленные запасы сладостей и не донимал мадам Помфри просьбами отпустить его наконец восвояси, он разговаривал с крёстным через двустороннее зеркало, которое во время одного из визитов принёс ему Блэйз. Амбридж запретила посторонним пересекать границы Хогвартса, поэтому теперь это был единственный способ связи с Блэком. Тот, конечно был зол и напуган, и хотя отчаянно пытался не выказывать своих эмоций в разговорах с крестником, предпочитая болтать о чем-то нейтральном или забавном, Гарри видел тревогу в глазах Сириуса, каждый раз, когда он вглядывался в его лицо и слышал отголоски раздражения при любом упоминании минувших событий. Несколько раз к разговорам присоединялся Ремус, который тоже был не рад сложившейся ситуации и разглядывал Гарри с тем же беспокойством, что и Блэк. Увы, как-либо повлиять на происходящее они не могли.
Так или иначе, большую часть времени Поттер тосковал, от скуки придумывая разнообразные магические эксперименты или задаваясь тысячей бессмысленных вопросов вроде: «Если прицепить к сове маггловский жучек для слежки и отправить её к Волдеморту, возможно ли будет вычислить его местоположение? И что делать, если возможно?»

Так как обычно Арчер предпочитал не навещать Гарри в лазарете, тот даже немного удивился, когда однажды вечером проснулся, обнаружив возле своей кровати лучшего друга. Несколько мгновений, после того, как он открыл глаза, они просто молча смотрели друг на друга. Том казался… уставшим, раздраженным. В какой-то степени даже сердитым.
— Приятно видеть, как ты рад, что я поправляюсь, — иронично отметил Гарри, тот на это лишь болезненно скривился.
— Когда тебя выписывают?
— В воскресенье, — он задумчиво почесал нос, усаживаясь поудобнее в кровати, — или в понедельник. Всё зависит от настроения мадам Помфри. Я, честно говоря, уже готов повеситься на простынях.
— Звучит оптимистично…
— Серьезно, Том, тут так скучно! — пожаловался Поттер.
— Ну естественно, — ехидно процедил тот. — Куда лучше за стенами этой серой обители скорби. Столько веселого: нападения, убийства, кровопролитие… история магии.
— Не хочу знать, почему в этот список попала история магии, — признался Гарри, задумчиво склонив голову к плечу. — Ты выглядишь… злым.
— О?
Поттер даже не знал, что в одном звуке можно уместить столько ядовитой иронии.
— Что-то случилось? — он нахмурился.
— В своём роде, — Том поморщился, но так как дальнейших разъяснений не последовало, а выпытывать что-то у лучшего друга, когда он не хочет откровенничать, было бесполезно, Гарри решил сменить тему:
— Кстати, спасибо.
— За что?
— За то, что спас меня, — Поттер натянуто улыбнулся. — Опять…
При этих словах, Арчер, если это только возможно, стал ещё мрачнее.
— Всегда пожалуйста.
— Том, что с тобой…
Дверь в палату открылась, и порог переступила Гермиона со стопкой книг в руках.
— О, — она постно глянула на Арчера, — надо же, ты в кое-то веке решил навестить лучшего друга в лазарете? Как… мило, — не дожидаясь ответа, она переключила внимание на Поттера и взгляд её тут же потеплел. — Привет. Я принесла тебе домашнее задание и пару книжек для легкого чтения, — она с грохотом обрушила «легкое чтение» на тумбочку возле коробок с конфетами и горами фантиков, смерив сладости неодобрительным взглядом. — А тебе можно столько сахара?
— Надо же хоть чем-то себя радовать, — Гарри пожал плечами и, взяв верхнюю в стопке книгу, отвлеченно ее пролистал, попутно закидывая в рот леденец. — Как дела на воле?
— Не драматизируй, тебе нужно восстанавливаться, — Грейнджер вытащила из коробки шоколадку.
— Но я тут с тоски умираю!
— В следующий раз будешь осторожнее, — без капли сочувствия парировала подруга.
— По-моему, ты слишком часто стала общаться с Дафной, — обиженно пожаловался Поттер. — Где твоё сострадание?
— Кстати о Дафне, — Гермиона коротко взглянула на подозрительно молчаливого Арчера, — ей удалось связаться с той журналисткой. Она готова встретиться с нами, как только ты выздоровеешь.
Несколько мгновений Гарри недоуменно смотрел на Гермиону.
— С какой журналисткой? — уточнил он.
— С Мелиндой Краш, — Грейнджер удивленно моргнула. — Ты… мы же говорили об этом в день, — она запнулась, — в день нападения…
— А… — Поттер хлопнул ладонью по лбу, — а! Ну точно! Только… что-то я не очень представляю, как нам теперь это сделать и остаться незамеченными. В Хогсмиде сейчас, наверное, в толпе не особенно затеряешься.
— На самом деле, по выходным там полно волонтёров, которые помогают с восстановлением разрушенных домов, — Гермиона пожала плечами. — Да и ученикам обещали открыть вход в деревню через пару недель.
— А может, нам пока не нужно писать статью? — осторожно предположил Гарри, переводя вопросительный взгляд с Тома на Гермиону.
— Наоборот, — покачала головой Грейнджер, — сейчас идеальное время вколотить последний гвоздь в крышку гроба Амбридж, — её карие глаза полыхнули решимостью. — Мы должны рассказать о беспределе в школе, о том, что нас не учат защите и о произволе… на самом деле я уже всё написала! — она вытащила из сумки свиток пергамента, протягивая его другу.
— О… ого, — Поттер взял у неё свиток. — Быстрая ты…
— Нужно определиться с датой встречи и составить список вопросов, которые вы с ней…
— Минуточку, — сухо вклинился Арчер, бесцеремонно перебивая Гермиону. — Могу я внести скромную каплю здравого смысла в ваши полоумные планы? — он смерил обоих колючим взглядом. — Как вы себе это вообще представляете? Разрешение на посещение Хогсмида требуется получать лично у Амбридж и тебе, Гарри, она это разрешение не выдаст даже под пытками.
— У меня есть мантия-невидимка и карта Мародёров, — Поттер пожал плечами. — Думаю, мне не понадобится разрешение.
— Замечательно, — Том закатил глаза. — Ты хоть понимаешь, как сейчас выглядит Хогсмид? «Полно волонтёров», как тут информативно отметила Грейнджер, это от силы человек двадцать на всю деревню. Магазины закрыты, сожжены или разрушены, людей можно по пальцам пересчитать, улицы пустынные, как во время войны. Принимая всё это во внимание, кучка учеников Хогвартса, в одиночестве блуждающая среди обгоревших и полуразрушенных зданий будет выглядеть немного подозрительно. Как и репортерша из «Пророка», которая последние полгода ведет маленькую колонку светских сплетен, которую никто не читает. Разве нет?
После этих слов в палате повисло гнетущее молчание.
— Может быть, тогда встретиться в маггловском Лондоне? — предложил Гарри.
— Но как ты туда попадешь? — Гермиона покачала головой. — Это же практически невозможно…
— А это обязательно делать мне? — задумчиво протянул Поттер.
— Ей нужна сенсация, — Грейнджер вздохнула. — А сенсация предполагает интервью с кем-то скандально известным. К тому же, нам нужен участник событий. Тот, кто видит, что происходит в Хогвартсе, а не кто-то посторонний. Там должен быть ты, Гарри.
— А я и не говорил, что меня там не будет, — он пожал плечами, — Отправим Виви. Он уже меня не раз изображал.
— Но ведь ему нужно будет объяснить, что он должен говорить и делать, — напомнила Гермиона.
— И на это уйдет некоторое время, — добавил Поттер, — но ведь может получиться…
С губ Арчера сорвался громкий смешок. Гермиона и Гарри обратили на него вопросительные взгляды.
— Итак, ты хочешь отправить своего домовика вместо себя давать интервью, — весело заключил он. — Отличный план. Боюсь представить, какая ещё гениальная идея придёт в ваши светлые головы в следующий раз.
— А по-моему хорошая мысль, — пробубнил Гарри.
— Ага. Хочется верить, что когда знаменитый Мальчик-Который-Выжил разрыдается во время встречи и начнет биться головой об стол, Краш ничего не заподозрит.
— О да брось, Том! — весело отмахнулся Поттер. — Все знают, что у меня не все дома. Подобной выходкой я мало кого удивлю. Считаю, стоит попробовать.
— А вообще ты прав, — вдруг решил Арчер, иронично глянув на него.
— Да? — Гарри удивленно моргнул.
— Ну конечно. Ты у магглов как раз в розыске. «Гарри Поттер арестован маггловской полицией»… — он помолчал, — это будет тот самый скандал, о котором вы так мечтали. Особенно когда станет известно, что Гарри Поттеров, оказывается, две штуки.
— Возможно, это и правда не лучшая идея, — помедлив, признала Гермиона.
— Да ну? Серьезно? — делано удивился Том, та в ответ одарила его раздраженным взглядом и надменным молчанием.
— И как тогда быть? — игнорируя ехидство друга, спросил Гарри.
— Остановимся на первом варианте, — подумав, решила Грейнджер.
— Это там, где кучка бесхозных школьников бродит по Хогсмиду? — вежливо уточнил Том.
— Да, — Гермиона уверенно кивнула. — Нужно просто всё как следует спланировать.
— Что ж, удачи вам…
— Нам? — она обратила на Тома пристальный взгляд, которому позавидовала бы анаконда. — О, нет-нет, Арчер, раз ты настолько умный, то ты нам в этом поможешь.
— Ох, слава Мерлину ты уже за меня всё решила, — прижав руку к груди, выдохнул тот, — а то я всё гадал, какой бы бесполезной ерундой занять себя в свободное время.
— Всегда пожалуйста, — Гермиона «ласково» ему улыбнулась и поднялась со стула, обращая взгляд на Поттера, — мне пора. Поправляйся, Гарри.
Быстро чмокнув его в щеку, она вышла из палаты, даже не взглянув на Тома.
— Вы что, опять поругались? — постно уточнил Поттер, как только за ней закрылась дверь.
— Нет, — ровно отозвался Арчер. — Мы просто не мирились.
— Может, тебе стоит извиниться? — осторожно предложил Гарри.
— С какой радости?
— Ну нельзя же и дальше так воевать, — он помедлил. — Она же тебе нравится.
При этих словах Тома едва не передёрнуло.
— Эта тема не стоит того, чтобы её обсуждать, — помолчав немного, Арчер обратил на друга вопросительный взгляд: — Одного я не понимаю, Гарри, — признался он. — Зачем тебе всё это?
— Хм?
— Ну этот твой кружок юных анархистов, война с Министерством, подпольные статьи, игра в революционера…
Поттер долго не отвечал, отстраненно глядя в окно и наконец обратил на друга задумчивый взгляд:
— Не знаю? — он выдавил неуверенную улыбку. — Это прикольно?
Том неверяще уставился на него.
— И всё?
Гарри пожал плечами.
— Ну да.
— Блеск, — Арчер на миг сжал пальцами переносицу, прикрыв глаза. — А я-то ждал от тебя речей о высшем благе. И действительно. Почему бы не подставиться просто потому что это «прикольно»? Серьезно, это самый идиотский аргумент в истории человечества. Ну хорошо, — он поднял голову, устало взглянув на друга. — Допустим, ты дашь это скандальное интервью, выставишь Министерство в самом худшем свете, даже если повезет, избавишься от Амбридж. Что дальше?
— Всё, — Гарри смотрел на Тома, словно не совсем понимал, зачем он вообще задает эти вопросы.
— Всё? — пораженно переспросил тот. — То есть, ты даже не думал, чем это всё может для тебя обернуться?
— Я так далеко не планирую…
— Гарри, — вздохнул Арчер, — напомнить тебе, куда вымощена дорожка из благих намерений? Мы не в сказке живем, и ты об этом прекрасно знаешь.
Неожиданно тот рассмеялся.
— Оглядись вокруг, Том! — воскликнул он. — Мы летаем на метлах, колдуем, учимся в волшебном замке, где обитают призраки, по лесу, который его окружает, бродят единороги и кентавры, а в прошлом году мы видели настоящих драконов! Если это не сказка, то что?
— Это… — Арчер помолчал, — очень горькая конфета в очень красивой обертке. Вот и всё. Куча людей погибли, сражаясь за эту обёртку, но никому из них не пришло в голову, что быть может пора просто сорвать её и увидеть наконец, что на самом деле они защищают.
После этих слов Гарри долго молчал, уныло ковыряя пальцем своё одеяло.
— Но ведь это всё ещё будет конфета, — сказал он. — Разве нет?

* * *
Тёмный Лорд был доволен. Чтобы достичь цели ему потребовалось несколько дней, десятки книг и полноценный ритуал с использованием рун и усиливающих магию артефактов, но результат того стоил. Он обошел по кругу своё творение, изучая его с придирчивым вниманием.
— Что ж, — заключил он, — не идеально, но весьма впечатляюще.
Ритуал трансформации животного или магического существа в человека был сложной задачей и при малейшей ошибке мог привести к шоку, безумию или даже смерти. Некоторые моралисты утверждали, что подобную магию следует запретить из-за излишней жестокости, в конце концов, физические изменения живого существа зачастую заканчивались печально, даже если оно осознавало, что с ним происходит. Но Волдеморт был слишком уверен в собственном успехе, чтобы задумываться о таких мелочах, как чей-то дискомфорт или ущемление прав другого живого существа. К тому же Нагини не была обыкновенной змеей и для себе подобных обладала просто удивительным интеллектом. Это делало процесс трансформации проще и для неё, и для Тёмного Лорда. Увы, паршивый характер ритуал поменять не мог.
Любимица Волдеморта лежала на ковре, и её заострённое лицо в ореоле белоснежных волос, рассыпавшихся по полу, было похоже на высеченную из камня невыразительную маску. Подняв одну ногу, покрытую бледно-зеленой чешуей, она, не сгибая колена, подтянула её к собственному лицу и придирчиво изучила, потом подтянула и вторую ногу, без малейшего дискомфорта сложившись пополам.
— Отвратительно, — Нагини опустила ноги обратно на ковер и села, упираясь руками в пол. — Хочу обратно свою форму.
— Я превращу тебя, как только ты выполнишь задание, — пообещал Волдеморт, наблюдая за тем, как она плавно поднимается с пола, без труда вставая в полный рост, словно всю свою жизнь ходила на двух ногах.
Обнаженное тело, большую часть которого покрывала бледно-зеленая чешуя, казалось несколько непропорциональным: с чересчур вытянутым торсом, длинной шеей и узкой грудной клеткой, но все эти несовершенства можно было легко скрыть мантией. Нагини должна была походить на человека, выглядеть точь-в-точь было совершенно необязательно. Змея… или нечто ранее бывшее змей, обратила на него миндалевидные янтарные глаза, в которых по-прежнему царила холодная пустота, свойственная взгляду рептилии.
— Как самочувствие? — поинтересовался Том.
По её тонким, бледным губам скользнул раздвоенный язык, одновременно с этим, она медленно втянула носом воздух и чуть скривилась.
— Слишком много ощущений, слишком громко и ярко, — она уставилась на собственные руки с острыми, черными ногтями, — слишком уродливо.
— Тебе нужно потерпеть всего две недели, — без капли сострадания заметил Тёмный Лорд. — Когда у тебя будет то, что нужно, ты активируешь порт-ключ и вернёшься обратно в поместье.
— Что мне делать до тех пор? — её лицо оставалось практически бесстрастным, за исключением тонкой морщинки между белыми бровями, когда она нахмурилась.
— Ждать, — сказал он. — Ни с кем не разговаривай, я не уверен, что ты способна на человеческую речь. Не подходи близко к деревне, не привлекай к себе внимания.
— Что я буду есть?
Он усмехнулся.
— Что захочешь, если сделаешь, как я скажу.
Губы Нагини искривились в жутковатом подобии улыбки.
— Кролик, — коротко известила она, обращая на него невыразительные, янтарные глаза. — Хочу кролика.
Волдеморт негромко рассмеялся.
— Как скажешь, дорогая.

* * *
Мелинда Краш задумчиво барабанила выкрашенными в чёрный цвет ногтями по грязной столешнице, скользя взглядом по исписанному пергаменту в своей руке, и на её лице при этом не отражалось ни единой эмоции. Трое студентов, наблюдающих за ней, обменивались вопросительными взглядами, но никто не произносил ни звука. Организовать с ней встречу оказалось непросто. И дело было даже не в месте, которым единогласно был избран паб «Кабанья голова». Сложно было туда попасть. Идти большой толпой казалось неразумным, поэтому на интервью отправились только Гермиона и Том, к обоюдному неудовольствию изображающие гуляющую парочку, и Гарри, который выбрался из школы, скрываясь под мантией невидимкой. Все трое относительно спокойно добрались до «Кабаньей головы», где их ожидала репортерша. Вопреки ожиданиям Поттера, на Скитер эта дама походила лишь пристрастием к экстравагантному маникюру, в остальном же это была полная противоположность болтливой, разодетой в яркие наряды Риты. Она была худой и высокой, с коротко стриженными русыми волосами, телосложением больше напоминая мужчину, чему так же способствовал маггловский брючный костюм, поверх которого была наброшена тёмно-серая мантия.
Спустя почти двадцать минут гробового молчания, Краш наконец положила пергамент на стол, вытащила из кармана мантии пачку маггловских сигарет и закурила, обратив на троицу невыразительный взгляд светло-серых глаз.
— Мусор, — резюмировала она.
— Прошу прощения? — голос Гермионы едва заметно дрогнул от возмущения.
— Я говорю, милая, вот это, — она постучала чёрным ногтем по пергаменту, — такой же бесполезный мусор, как та чушь, которую я публикую в «Пророке».
— Но людям нужно знать, что творится в Хогвартсе…
— Людям нужен скандал, — нетерпеливо перебила Краш, — нужна бешеная, разносящая мозги в хлам бомба. Они хотят вопить от восторга, ужаса и негодования, а не сдохнуть со скуки от ваших детских жалоб.
— Представитель Министерства умышленно и намерено запрещает нам изучать защиту от Тёмных искусств, — напряженно напомнила Грейнджер. — Это, по-вашему, детская жалоба?
— Милая моя девочка, — раздраженно цокнув языком, сказала Мелинда, — доживи хотя бы до тридцати и повтори то, что ты сейчас сказала ещё раз. Возможно, тогда до тебя дойдет насколько жалко это прозвучало.
Грейнджер бросила на Гарри взбешенный взгляд и снова повернулась к журналистке.
— То есть, намеренные попытки Министерства оставить нас беспомощными в грядущей войне…
— Вот! — Краш подняла вверх указательный и средний пальцы, между которыми дымилась сигарета. — Вот ещё одна чушь, которую никто не захочет знать.
— Даже если об этом расскажет Гарри Поттер? — ощетинилась Гермиона.
— Даже если об этом расскажет сам чёртов Мерлин, — делая затяжку, фыркнула та.
— Но ведь…
— Давай-ка разберемся, кто такой Гарри Поттер, — весело перебила Мелинда, бросив ироничный взгляд на молчаливого подростка, который сидел по правую руку от Гермионы. — Гарри Поттер, милые мои, на сегодняшний день — это неуравновешенный, взбалмошный подросток с нездоровой тягой к славе… без обид, солнышко, — она снова взглянула на Поттера, тот ответил ей сдержанной улыбкой и пожал плечами. — Так и что, по-вашему, скажут люди, читая интервью с ним?
— Но произвол Министерства…
— Был всегда, дорогуша, этим вы никого не удивите, — невозмутимо продолжала говорить журналистка. — Безусловно, везде найдутся эти «кухонные политики» громко рассуждающие о несовершенстве власти в своих уютных, маленьких домиках, но дальше порога этих самых «уютных домиков» их возмущение, как правило, не распространяется. Увы и ах. Хотите совет, котятки? — криво усмехнулась Мелинда, выдохнув облачко дыма. — Поджимайте свои хвостики и ползите на полусогнутых обратно в свою школу, учите свои уроки и сплетничайте друг с другом по углам. Громкие крики о том, что вас что-то не устраивает, приберегите для своих родителей, — она глянула на Гарри. — Или кто там подтирает вам носы. Дети испокон веков жалуются на своих учителей. И это, безусловно, очень мило, но не стоит того, чтобы об этом писать. Всех благ…
Она затушила сигарету о столешницу и начала подниматься из-за стола, собираясь уйти, когда Гарри наконец заговорил:
— А что насчет пыток?
— Хм? — Краш бросила на него немного заинтересованный взгляд. — Пыток?
— Да, — Поттер вопросительно поднял брови. — Если я скажу, что на отработках Амбридж с позволения министра использует на учениках кровавое перо, это тоже спишут на «детскую жалобу»?
Он старался не обращать внимания на пристальный взгляд Гермионы и на то, как от сидящего рядом Тома вдруг повеяло арктическим холодом. Мелинда, помедлив, села обратно за стол.
— Для подобных обвинений нужны доказательства, — сказала она. — Нужны пострадавшие. Как минимум следы порезов…
— Как угодно, — угрюмо сказал Гарри, снимая с руки маскировочные чары и демонстрируя шрамы на тыльной стороне ладони.
Краш подалась вперед и, взяв за запястье, подтянула его руку ближе к своим глазам. Несколько мгновений она пристально изучала вырезанные на коже слова, потом наконец выпустила его руку и подперев кулаком подбородок плотоядно улыбнулась трём подросткам напротив неё.
— Вот с этим, господа, — с удовольствием сытой кошки протянула она, — уже можно работать.

* * *
Том никак не прокомментировал новости о кровавом пере. Нужно сказать, он вообще не произнёс ни слова с тех пор, как они вернулись в Хогвартс. Сначала Гарри даже радовался, изо всех сил избегая любых разговоров с другом и предпочитая остаток дня находиться как можно дальше от него, надеясь, что Арчер перебесится сам по себе. Но когда его ледяное молчание начало откровенно действовать на нервы, Поттер не выдержал.
— Ты злишься, да? — негромко уточнил он, подсев за стол, где Том расположился со стопкой учебников, делая вид, что работает над эссе по чарам.
Арчер бросил на него равнодушный взгляд исподлобья.
— А я должен? — сухо уточнил он.
Гарри болезненно скривился.
— Так и знал, что злишься, — вздохнул он. — Слушай, Том, это…
— Гарри, — перебил друг, смерив его долгим взглядом, — давай мы сейчас обойдемся без рассказов о том, какой ты стойкий оловянный солдатик, потому что это к Мордреду уже даже не смешно, — жестко чеканя каждое слово, произнёс Арчер. — Ответь мне только на один вопрос. Не надоело изображать мученика? — он изогнул брови в мрачной иронии. — Все эти жертвы «во имя», эти безмолвные страдания. Кому и что ты хочешь доказать?
— Эм…
— Думаешь, кто-то оценит, если ты подставишь себя под удар в угоду чужому мнению? — продолжал говорить Том. — Кто-то вспомнит? Думаешь, кому-то будет дело, до того что отстаивая чье-то мнение, доказывая кому-то свою тошнотворную правильность, ты раз за разом платил за это собственной кровью? — его губы скривились в кислой усмешке. — За свой идеализм расплачиваешься только ты. Взять хотя бы ту же Амбридж. Ты воюешь с ней за всю школу, скрывая от всех шрамы на руке, а взамен получаешь только предательство от человека, которому пытался помочь. Так чего стоит твоё самопожертвование?
Гарри показалось, что по телу прокатилась волна холода и следом за ней жара.
— Это не самопожертвование, — нахмурился он, чувствуя, что начинает злиться. — И я никому ничего не пытаюсь доказать.
— Вот как, — ядовито хмыкнул Арчер. — Тогда к чему всё это? Раньше я не замечал за тобой тяги к мазохизму.
— А у меня что, был какой-то выбор? — раздраженно уточнил Поттер. — Тебе не приходило в голову, что я просто не мог изменить ситуацию?
— А рассказать кому-нибудь ты не пробовал? — с наигранной жалостью поинтересовался Том. — Или для тебя так критически важно сохранить трагичный образ страдающего в одиночестве мученика? Как по мне, эта пьеса зашла слишком далеко, разве нет?
— А что я мог сделать?! — рявкнул Гарри и тут же замолчал, оглянувшись по сторонам, в надежде, что никто в слизеринской гостиной не обратил внимания на его громкие восклицания. — Снейп сказал, что я должен принять любое её наказание, — в полголоса сказал он, убедившись, что никто не смотрит в их сторону. — Я так и делал.
— Как любопытно, — шелковым голосом пропел Арчер, — и он знал, о каком наказании речь?
Поттер помедлил.
— Не совсем…
— То есть, позволь прояснить, — Том отложил перо и, сцепив пальцы замком, поставил на них подбородок: — Ты услышал то, что хотел, допридумал трагедии и с радостью окунулся в пучины страданий?
— Ну, звучит это как-то по-идиотски, — пробубнил Поттер.
— Это и выглядит так же, — с легкой улыбкой заверил друг.
— И всё равно, — Гарри упрямо свел брови у переносицы. — Если бы я кому-то рассказал, это бы только вызвало кучу проблем. К тому же она теперь директор. Кто ей что сделает?
— Ты мог рассказать мне, — спокойно напомнил Том.
— А смысл? — он закатил глаза и фыркнул. — Не то что бы ты смог как-то повлиять на происходящее…
— Ты будешь удивлен… — многообещающе улыбнулся Арчер.
— Ага, блеск, — Гарри поморщился, — давай ещё и тебя в это втянем.
— Почему бы и нет?
— Ты знаешь её, Том. Если она решит, что ты её чем-то не устраиваешь, то тебя просто исключат.
— О, правда?
— Ты не всесилен, — угрюмо напомнил Поттер. — У тебя не получится повлиять на неё или переубедить. Просто смирись с тем, что не всё происходит так, как тебе хочется, — он помолчал. — К тому же какой смысл обсуждать это теперь? Скоро об отработках у Амбридж узнает куча людей. Так что, если нам повезет, она получит по заслугам.
Арчер ничего не ответил, лишь неоднозначно пожал плечами и вернулся к своему домашнему заданию. И в этом спокойном безмолвии крылось нечто куда более пугающее, чем в любой гневной речи.

* * *
В день нападения на Хогсмид Тёмный Лорд не стал предпринимать никаких действий. Он не собирал Пожирателей, не объявлял боевую готовность, по факту практически не покидал своего кабинета.
Он провел встречу с Малфоем, Яксли и Краучем, обсудил с Бэллой вопросы безопасности поместья, написал пару писем своим осведомителям в Министерстве магии, многократно укрепил защитные барьеры вокруг особняка, выпил чашку кофе… словом, занялся повседневной рутиной, дабы ни один самый конченый параноик не смог заподозрить, что он чего-то ждёт. И всё же он ждал. Ждал с нетерпением и предвкушением, едва ли не заставляя себя постоянно отвлекаться на другие дела и строить планы никак не связанные с тем, что должно было произойти в Хогсмиде.
Когда окружающие поместье чары известили его о том, что кто-то переместился в подземные темницы дома, стрелки часов неспешно подобрались к пяти часам вечера, то есть, спустя два часа с момента атаки. Стремительно поднявшись на ноги, Тёмный Лорд аппарировал в подвалы особняка, где, неподвижно замерев возле запертой двери в камеру, его ждала Нагини.
— Я ожидал тебя раньше, — сузив глаза, заметил он. — Были проблемы?
— Меня отвлек запах крови заклинателя, — обратив на него невыразительный взгляд из под капюшона черного балахона, в который она была по-прежнему закутана с ног до головы, сказала Нагини. — Ты и умирающий мальчик оставили много следов.
— Не припомню, чтобы я велел тебе охранять нас, — Волдеморт нахмурился. — Ты сделала то, о чем я просил?
Поджав губы, Нагини с едва заметным раздражением указала рукой на дверь камеры у себя за спиной.
— Поймала парочку, — известила она, протягивая ему три волшебные палочки, — и нашла одного сломанного.
Волдеморт бросил короткий взгляд за её плечо.
— Прекрасно, — заключил он, забирая у неё палочки пленников и убирая их во внутренний карман мантии. — Жди у входа в подземелья и никого не впускай.
Нагини не двинулась с места.
— Когда ты вернёшь мне моё настоящее тело?
— Когда я закончу.
Она помедлила, задумчиво вглядываясь в его глаза.
— Могу я потом их съесть? — уточнила змея. — Или хотя бы того сломанного…
— Это зависит от того, что они мне расскажут, — нетерпеливо ответил он. — Иди, Нагини.
Не сказав больше ни слова, она практически бесшумно скрылась в тенях коридора, в это же время Тёмный Лорд, открыв дверь, перешагнул порог камеры, и остановился, рассматривая троих узников. Двое, одетые в мантии Пожирателей, сидели бок о бок у дальней стены, сжимая свои маски в побелевших пальцах и не обращая никакого внимания на истекающего кровью сотоварища, лицо которого по-прежнему скрывала маска Пожирателя смерти. Несколько долгих секунд они испуганно таращились на Волдеморта, пока тот боролся с отчаянным желанием грязно выругаться. Ему потребовалась всего пара мгновений, чтобы узнать в испачканных, покрытых ссадинами и кровью узниках Мелису Хант, отчисленную из Хогвартса на третьем курсе, и Маркуса Флинта.
«Весь Хогсмид разнесла к чертям кучка сопливых детей, — подумал он, — какой позор».
Спустя практически минуту абсолютной тишины покрасневшие от слез глаза Хант вдруг расширились в узнавании, и на её лице появилось выражение невероятного облегчения, даже радости. Это было немного…странно. Из всего населения магической Британии при появлении Волдеморта такая искренняя радость могла появиться лишь на лицах двух волшебников… и у обоих были серьезные проблемы с головой…
— М-мой лорд, — едва не прорыдала девчонка, упираясь ладонями в грязный пол, — в-вы пришли за нами… Мы думали, что нас посадят в Азкабан! Мы думали, что нас казнят! Но вы пришли за нами! Это такая честь, наконец, встретить вас, милорд!
После этих слов, аналогичное счастье отразилось на лице Флинта, и теперь оба смотрели на него так, будто, встретили Санта Клауса, будь он неладен.
Прелестно…
— Что ж, — неторопливо произнёс он, смерив парочку пленников долгим взглядом, — коль скоро представляться мне не нужно, я бы хотел заметить, что у нас тут возникло некоторое… недопонимание, — от тона его голоса улыбки на лицах самозваных Пожирателей угасли. — А теперь, прежде чем я решу, что с вами делать, вы ответите на несколько вопросов. И я настоятельно рекомендую отвечать предельно честно, если вы всё ещё дорожите своими жизнями…

* * *
Сложив на груди руки, Том полусидел на своём рабочем столе, отрешенно глядя в окно и полностью игнорируя расположившуюся в кресле человекоподобную версию Нагини, взирающую на него с немым укором.
— Ты обещал превратить меня обратно, когда выполню поручение, — нетерпеливо напомнила она. — Я его выполнила. Хочу назад свою чешую… и кролика.
— Терпение — благодетель, Наги, — безразлично отозвался он, даже не взглянув на неё.
Та собиралась сказать что-то ещё, когда раздался тихий стук в дверь и Тёмный Лорд поднял руку, призывая свою любимицу к тишине. Нагини закрыла рот, забралась на сидение с ногами и, положив голову на спинку кресла, обратила немигающий взгляд на дверь. Щелкнул, открываясь, замок, ручка повернулась, и дверь, тихо скрипнув, открылась, впуская в тёплый кабинет прохладу стылого коридора. Барти Крауч шагнул в комнату и низко поклонился.
— Вы звали меня, милорд? — прошептал он, бросив один осторожный взгляд на незнакомку в кресле.
— Проходи, Барти, — Волдеморт чуть повел рукой в сторону, приглашая Пожирателя подойти ближе, тот мгновенно подчинился, сделав пару шагов навстречу своему господину, который наблюдал за ним со скучающей отстранённостью. — Итак, — начал он, — у меня к тебе есть исключительно важное дело, Барти, — он выпрямился и шагнул навстречу Краучу. — Несколько часов назад на Хогсмид было совершено нападение некой группы волшебников, одетых, как Пожиратели смерти.
Барти удивленно вскинул брови.
— На Хогсмид готовилось нападение? — в замешательстве спросил он.
— Не мной, — сухо улыбнулся Волдеморт. — Ни один из нападавших не носит чёрную метку.
— Милорд? — Крауч недоуменно нахмурился.
— Да-да, ты правильно меня понял, — одобрительно кивнул Тёмный Лорд. — У нас появилась группа самозваных Пожирателей смерти.
— Вы… вы желаете узнать, кто они? — осторожно предположил Крауч, явно не до конца понимая цель своего визита.
— О, нет-нет, Барти, это уже не нужно. Видишь ли, — Волдеморт едва заметно усмехнулся, — я пригласил парочку участников к нам в гости, и они поведали мне удивительную по своей абсурдности историю, — он резко вскинул руку, и Крауча отшвырнуло к противоположной стене мощным магическим импульсом, где он остался висеть в метре над полом, в смятении глядя на своего господина. — Представь себе, Барти, — голос Тёмного Лорда из расслабленного и скучающего стал холодным и жестким, — неожиданно для себя я узнал, что один из самых верных моих последователей собрал группу малолеток и, прикрываясь моим именем, организовывал нападения на магглов и финальным аккордом — на Хогсмид. Удивительно, не так ли? — губы Волдеморта скривились в жестокой усмешке.
— Милорд… — задыхаясь, просипел Крауч, чувствуя, как магия Тёмного Лорда сдавливает его горло.
— И самое поразительное в этой истории, — не дав ему договорить, продолжал тот, чеканя каждое своё слово, — то, что этот беспрецедентный недоумок решил, будто я его не вычислю.
— Милорд, пожалуйста, — шептал Барти, — я делал это только ради вас…
— Как трогательно. И что же именно в твоих поступках было продиктовано этим нерушимым аргументом?
— Вы… вам… я хотел собрать для вас армию… я тренировал их…
— И зачем же мне армия детей? — с мрачным весельем уточнил Волдеморт. — Или, по-твоему, я настолько слаб, что мне нужна чья-то помощь?
— Я лишь хотел…
— Молчать, — с ледяным равнодушием оборвал его Тёмный Лорд. — Я не желаю слышать эту чушь. Твоя самодеятельность и так превзошла все мои ожидания. Признаться, сначала я был удивлен тем, что из всех людей именно Барти решился проявить столь дерзкое неповиновение, при всей своей психической нестабильности он был до сентиментальности предан мне. Вполне очевидно, что его я бы стал подозревать в последнюю очередь. Именно поэтому бедняга и стал твоей целью, не так ли? — он выдержал непродолжительную паузу, смерив пригвожденного к стене мага холодным взглядом. — Теперь я хочу знать лишь одно. Как давно он мертв?
Пожиратель перестал сопротивляться магическим путам и безвольно повис в воздухе, устремив на Волдеморта немигающий взгляд, в котором не осталось ни страха, ни удивления. Лишь дикий восторг и беспредельное безумие.
— О-о-о, — выдохнул он, искривив губы в широкой усмешке. — Молва обо мне дошла и до вас?
— Отвечай, — спокойно приказал Тёмный Лорд, в то время как его магия сильнее сдавила горло существа напротив него.
— Это, — Шакал сипло хватал ртом воздух, и, вопреки собственному положению, продолжал ухмыляться, — это с са-самого начала был я… с то-того… с того дня, как ты освободил Крауча про-прошлым… прошлым летом…
— Что ж, — Волдеморт помедлил, ничем не выдавая собственной ярости, — признаюсь, ты хорошо играл свою роль.
— Благодарю, — прорычал сквозь зубы варна, отчаянно борясь за каждый вдох.
— И всё же мне сложно понять тебя, — заметил Тёмный Лорд, рассматривая магическое существо с отстраненным любопытством. — Какой смысл так старательно возвращать меня к жизни, чтобы потом, под видом моего Пожирателя смерти мешать мне?
— Мешать? — прохрипел, задыхаясь, тот. — Нет-нет-нет, я по-помогал…
— О? — Волдеморт изогнул брови в насмешливом удивлении. — Каким же образом?
— Ты был слишком… — он с трудом сделал вдох, Тёмный Лорд чуть ослабил давление на горло варны, и тот замолчал, несколько мгновений жадно хватая ртом воздух. — Ты был слишком осторожен, — отдышавшись, сказал он, продолжая пристально смотреть на Волдеморта покрасневшими, слезящимися глазами. — Слишком медлителен…. Я думал, — худое, бледное лицо Барти искривилось в злобной гримасе, — думал, ты начнешь войну, будешь уничтожать магглов, порабощать магов… ты должен был продолжить то, на чем остановился четырнадцать лет назад… а ты всё медлил, так что мне пришлось, — его губы вновь искривились в усмешке, — пришлось слегка помочь.
— Зачем? — теряя терпение, спросил Тёмный Лорд.
— Зачем? — Шакал чуть склонил голову в задумчивости и вдруг тихо рассмеялся. — И правда, зачем? Зачем же, а? — его смех становился всё громче. — Зачемзачемзачемзачемзачемзачем? — слова перемешивались с истерическим хохотом.
Нагини подняла голову и напряглась, Волдеморт бросил на неё короткий взгляд и вновь сосредоточил своё внимание на безумном существе, сощурив алые глаза с раздраженным нетерпением. По кабинету прокатилась волна жара, сметая со стола перья и свитки пергаментов, свечи в канделябрах потухли, и на комнату опустилась душная, серая мгла. Варну отбросило на фут от стены, а мгновением позже он врезался обратно с такой силой, что деревянные панели за его спиной треснули. Смех резко сменился болезненным стоном и хрипом, когда незримая почти обжигающе горячая энергия кольцом свернулась вокруг горла Шакала, перекрывая доступ к кислороду.
— Пожалуй, наша беседа мне наскучила, — лениво растягивая слова, заметил Тёмный Лорд, направляя на него волшебную палочку, — Авада…
— Стой! — вдруг почти испуганно просипел тот, впиваясь диким взглядом в кончик волшебной палочки, направленной ему в голову. — Стой! Позволь… позволь рассказать кое-что? — Волдеморт промолчал, лишь выжидательно поднял брови, призывая продолжать. — Я живу уже триста лет, — торопливо, насколько ему это позволяло сдавленное горло, начал говорить он. — За эти годы я менял облик так часто, что порой даже забывал, кем был. К несчастью, это отразилось и на моих навыках и способностях, ведь чем больше я изменялся, тем больше терял или забывал.
— Хозяин, что-то меняется… — зашипела Нагини.
Волдеморт не удостоил её взглядом, напряженно наблюдая за каждым вдохом Шакала, чувствуя, как воздух в кабинете будто густеет, становится, удушливым и плотным, неподвижным…
— Магически я тебе не ровня … — продолжил говорить варна, — но, несмотря на это, я получил от частых трансформаций уникальную способность… — по его губам расползлась восторженная ухмылка, — я безупречно адаптируюсь к любой магии…
В тот же момент, как он произнес эти слова, с кончика палочки Волдеморта ударил изумрудный луч смертельного проклятья, врезавшись в пустую стену. Несколько секунд Риддл неподвижно стоял посреди кабинета, с неверием глядя туда, где буквально мгновение назад находился Шакал. Он сбежал. Аппарировал из магических силков. Аппарировал из кабинета, окруженного десятком защитных барьеров, сквозь которые не смог бы пробраться даже домовик.
«Я безупречно адаптируюсь к любой магии»…
— Мордред бы тебя побрал, — прорычал сквозь зубы Тёмный Лорд, чувствуя как давящая, удушающая энергия, исходящая от варны покидает кабинет, растворяясь в прозрачном воздухе словно туман.
Ярость волнами прокатывалась по телу. Проклятый трикстер сбежал прямо у него из-под носа. По стенам с треском расползались трещины, деревянные панели и книжные полки начали тлеть, кабинет будто заполняло незримое пламя, медленно пожирающее всё на своём пути.
— Хозяин, — Нагини с тревогой поднялась на ноги.
Том медленно втянул носом воздух и, закрыв глаза, выдохнул, рассеивая магию. Жар отступил, и в комнате повисла вязкая, напряженная тишина. Нагини осторожно опустилась обратно в кресло, не сводя с Тёмного Лорда пристального взгляда. Взяв под контроль собственный гнев, Волдеморт окинул задумчивым взглядом свой изрядно разгромленный кабинет, степенно оправил складки мантии и, пригладив волосы, снял запирающие чары с двери, которая мгновением позже распахнулась.
— Милорд… — Лестрейндж остановилась на пороге и замолчала, в недоумении разглядывая порушенный кабинет и сидящую в кресле Нагини.
— Не припомню, чтобы я позволял тебе входить без стука, Бэлла, — смерив ведьму ледяным взглядом, заметил Тёмный Лорд.
— Я прошу прощения, милорд, — прошептала она, тут же переключая внимание на него и чуть отступая в коридор, — но к вам прибыли несколько Пожирателей. Было совершено нападение на Хогсмид, кажется погиб кто-то из детей…
Том подавил желание тяжело вздохнуть. Этот день с каждой минутой становился всё «лучше», а ему всё ещё предстояло решить, что делать с троицей самозваных Пожирателей в подземельях.

* * *
«Придира» не был популярным журналом. Из всей школы, помимо Луны, его выписывала лишь Помона Стебль за весьма оригинальную колонку рецептов. Но накануне выхода обличительной статьи все члены КАБРиСа распространили по школе слух о сенсации, и неожиданно популярность журнала взлетела до небес. «Придиру» выписали практически все ученики с третьего по седьмой курс. Никто из ребят даже не взглянул в сторону «Ежедневного пророка», когда утром в среду вышла долгожданная статья Мелинды Краш. Начиналась она весьма поэтично:
«Что лучше для души — терпеть пращи и стрелы
яростного рока или, на море бедствий
ополчившись, покончить с ними?»
Гарри, который читал статью, перегнувшись через плечо лучшего друга, впечатлённо моргнул:
— А красиво она пишет про стрелы…
Арчер невыразительно покосился на него.
— Это Шекспир, гений…
— Я знал, — торопливо пробормотал Поттер, вновь сосредотачиваясь на статье.
Стоит признать, что в отличие от несколько скандальной манеры Скитер, Краш придерживалась холодного стиля, преисполненного весьма ощутимым упреком. По большей части ничего нового написано не было, Краш не упомянула Волдеморта или грядущую войну. И, тем не менее, пересказ событий в Хогвартсе с момента прихода Амбридж, вкупе с предположениями о том, что в магическом мире грядут трудные времена, подкрепленные упоминаниями о крике банши на Рождество и последующих нападениях на Косой переулок и Министерство, выглядели весьма… мрачно. Но, конечно, особое внимание Мелинда уделила тому главному скандалу, ради которого вообще это написала:
«Министерство магии жестоко наказывает нас за нарушение их законов, уважаемые читатели, — говорила она, — но само не брезгует эти законы нарушать. Недавнее нападение на Хогсмид открыло мне глаза на весьма прискорбный факт: детей не просто оставили беззащитными, им так же запретили изучать защиту, а за попытки учиться самостоятельно, как выяснилось, сурово наказывают.
Министерство говорит о защите наших детей, но практикует в качестве их наказания кровавое перо, которое, позвольте напомнить, считается запрещенным артефактом с девятнадцатого века. Я своими глазами видела ужасные шрамы на руке одного из учеников Хогвартса (фото стр. 5) и осознание, что в школе, которая испокон веков считалась самом безопасным местом магической Британии, детей подвергают страшным наказаниям за любую провинность, повергла меня в ужас.
Кто допустил это? И что же происходит в Хогвартсе на самом деле?
Это попытка улучшить дисциплину или произвол власти? У Альбуса Дамблдора много недостатков, но любой из нас скажет, что этот человек никогда не подверг бы опасности учеников Хогвартса. Чего же нам ожидать теперь, когда школой руководит уважаемая Долорес Амбридж, которая и привезла в школу кровавый артефакт, чтобы использовать его на несовершеннолетних волшебниках?
Это дисциплина? Или безосновательная, беспрецедентная жестокость? Что за волшебники окончат школу, если они не знают ни одного защитного заклинания? Что за люди это будут, если сейчас их учат лишь бездумно подчиняться, а всех несогласных или инакомыслящих подвергают пыткам?
И главный вопрос, дорогие читатели: как долго вы готовы терпеть это «море бедствий»?»

Профессора не сразу поняли, в чем дело, и лишь когда в Большом зале стихли все голоса, а следом за оглушительной тишиной пополз ошеломленный шепот, стало ясно, что происходит нечто странное. Минерва недоуменно взглянула на Снейпа, в то время как тот, мрачно наблюдал за слизеринцами, половина которых уткнула носы в журнал, тихо переговариваясь. Неожиданно со стороны Помоны послышалось возмущенное восклицание. С грохотом отодвинув стул, она вскочила на ноги, тут же привлекая к себе множество любопытных взглядов, и едва ли не бегом подлетела к МакГонагалл, протягивая ей номер «Придиры». Минерва отметила, что руки у нее подрагивали, когда Помона передавала журнал. Бросив последний удивленный взгляд на коллегу, Минерва опустила взгляд на страницу, торопливо скользя взглядом по статье, пока не застыла, стиснув в побелевших пальцах журнал. Снейп пытался что-то у неё спросить, но та лишь коротко глянула на него и положила журнал на стол перед ним, после чего её ледяной взгляд остановился на Долорес Амбридж. Следом за МакГонагалл в тихую ярость впал и Снейп, но в отличие от коллеги он смотрел не на Амбридж, а на Поттера, который в эту самую секунду с постным выражением на лице демонстрировал Блэйзу Забини и Драко Малфою тыльную сторону своей ладони. Всё больше и больше взглядов устремлялось к Амбридж и через неё к Поттеру. В статье нигде не упоминалось его имя, но вся школа и так прекрасно знала, кто был частым гостем на отработках милейшей Долорес.
Единственный номер «Придиры» за профессорским столом постепенно передавался из в рук в руки, пока наконец красный от гнева Флитвик не передал его директрисе. К этому моменту Амбридж уже прекрасно понимала, что происходит нечто подозрительное и это имеет к ней прямое отношение, но лишь когда к ней в руки попал журнал, она осознала масштабы происходящего. Медленно положив «Придиру» на стол, Амбридж обвела безмолвствующий Большой зал пристальным, расчётливым взглядом, после чего с невозмутимым видом допила свой кофе. Её эмоции выдавали лишь чуть подрагивающие руки, когда она, так и не сказав ни слова, поставила чашку на блюдце и, поднявшись из-за стола, скрылась за неприметной дверью в учительскую.
Стоило ей выйти, как Большой зал взорвался гулом голосов. Понимая, что очень скоро начнется форменное сумасшествие, Снейп дождался, когда ученики начнут подниматься из-за столов, разбредаясь на уроки, и направился прямиком к слизеринскому столу.
— Мистер Поттер, — едва слышно произнёс он, нависая над мальчишкой и полностью игнорируя пристальное внимание своих студентов, которые, что странно, смотрели на него с плохо скрываемым упреком.
Гарри поднял на него вопросительный взгляд.
— Сэр?
— Следуйте за мной.
— Но я…
— Сейчас, — процедил декан.
Поттер со вздохом подобрал с пола свою сумку, махнул рукой однокурсникам и поспешил за Снейпом.

* * *
— Итак, — начал Северус расположившись за своим рабочим столом напротив мальчишки, занявшего гостевое кресло. — Поздравляю, вы в который раз произвели фурор в этой несчастной, многострадальной школе.
— Спасибо, сэр…
— Помолчите, — Снейп смерил подростка колючим взглядом. — Я даже не хочу знать, зачем вы всё это организовали, Поттер. Сейчас у меня к вам только два вопроса. Первый: вы хотя бы приблизительно осознаете, что за этим последует?
Гарри немного помедлил.
— Нет?
Северус на миг прикрыл глаза, борясь с желанием заорать.
— Поттер, — очень тихо произнес он, подавшись вперед, — вы нажили себе врага в лице Фаджа.
Мальчишка бесцветно взглянул на него.
— Одним больше, одним меньше… — он пожал плечами, — вряд ли Фадж будет страшнее Волдеморта, нет?
Северус откинулся на спинку кресла, изучая его спокойное лицо.
— Что ж, — медленно произнёс он, никак больше не прокомментировав эти слова. — Второй вопрос: почему о том, что моего ученика на отработках пытает сумасшедшая стерва, я узнаю из газеты?
На этот раз в глазах Гарри скользнуло нечто враждебное.
— Кажется, вы сами сказали в начале года, сэр, что я должен принять любое наказание, которое она сочтет нужным, — напряженно напомнил он.
— Да. Но не пытки. Поттер, это же противозаконно.
— Её прикрывает Фадж. Это бы всё равно замяли, — тот чуть поморщился. — Так зачем лишний раз выставлять себя жадным до внимания идиотом?
— Ах, изумительно, — ядовито процедил Снейп. — То есть прийти к своему декану за помощью — это выставить себя идиотом, а опубликовать статью…. Статью, во имя Мерлина! На всю магическую Британию, ради всего святого! Это что? Разумно? Вы хоть понимаете, что облили грязью не только Амбридж и Министерство, но и весь преподавательский состав школы!
— М-м-м… извините? — виноватым Поттер при этом не выглядел, скорее раздраженным.
— До каких пор вы будете заниматься этой самодеятельностью? — сердито осведомился Северус.
При этих словах в мальчишке, казалось, оборвалась некая тонкая нить, и на смену глумливому безразличию вдруг пришла ярость.
— Даже и не знаю, — сквозь зубы процедил он. — Может быть, когда вы прекратите мне врать?
Снейп опешил.
— О чем вы говорите, Поттер? — непонимающе нахмурился он.
— Я. Всё. Знаю, — едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, прорычал Гарри.
Северус мгновение молчал, разглядывая собеседника. С одной стороны, стоило напомнить наглому паршивцу, с кем он разговаривает, но с другой…
— Смею заметить, — вкрадчиво прокомментировал он, — что для конструктивной беседы требуется чуть больше конкретики.
— О, конечно, — по губам Поттера скользнула нервная, злая усмешка. — Я знаю, что это вы передали текст пророчества Волдеморту. Так будет достаточно конкретно, сэр?
И без того бледное лицо декана при этих словах едва ли не посерело.
— Что? — прошелестел тот.
— Это были вы, — голос звучал ровно, но по телу волнами прокатывалась дрожь.
Гарри думал, что принял и свыкся с осознанием предательства. Что, даже зная, какую роль Снейп сыграл в его судьбе, сможет спокойно смотреть в глаза декана. Но обида, разочарование и возмущение из-за его поступка, из-за его молчания вспыхнули в душе с новой силой, стоило только заговорить об этом.
— Из-за вас они мертвы, — с презрением бросил он. — Если бы не вы, он никогда бы не узнал о пророчестве и не убил их.
— Мистер Поттер…
— Вам вообще хоть раз пришла в голову мысль о том, чтобы рассказать мне? — сердито перебил Гарри, сжав в кулаки дрожащие руки. — Вы отчитываете меня за скрытность и при этом сами всегда, всегда скрываете от меня то, что, черт возьми, имеет огромное значение! — с каждым словом его голос становился всё выше. — Вы смотрели мне в глаза… столько лет смотрели мне в глаза, зная… — задохнувшись от переполняющих эмоций и поняв, что практически перешел на крик, Поттер, сделал глубокий вдох: — И у вас ещё хватало наглости раз за разом просить меня доверять вам? — едва слышно произнёс он и с горькой усмешкой покачал головой: — А я, как последний дурак …
Оборвав себя на полуслове, Гарри отвернулся, мечтая оказаться как можно дальше от этого тёмного, душного кабинета и от его владельца. Ревущий в душе ураган негодования и гнева стих и остался только гадкий стыд за собственную глупость и слабость. Не стоило терять над собой контроль. Не стоило вообще заговаривать об этом.

Кабинет объяла гнетущая тишина. Снейп безмолвствовал, не зная, что сказать. Гарри Поттер стал живым воплощением той ненависти и чувства вины, которые Северус испытывал по отношению к себе задолго до их встречи, но сейчас эти эмоции обрушились на плечи такой невыносимой тяжестью, что, казалось, можно задохнуться под их гнётом. Что он мог ответить? Как оправдать то, чему оправдания не было?
— Мне жаль, мистер Поттер, — наконец, очень тихо произнёс он.
— Жаль? — всё ещё глядя в сторону, эхом отозвался Гарри. — Вас не обрадовала смерть моего отца? — с мрачной иронией уточнил он.
Северус понимал, что правдивый ответ будет слишком жестоким, но и солгать он не мог.
— Меня не обрадовала смерть вашей матери, — уклончиво сказал он.
Поттер повернул голову, изучая лицо Снейпа с неясной тенью осознания в зеленых глазах.
— Вы любили её, — с безнадёжной усталостью понял он.
Северус мгновение колебался, прежде чем ответить:
— Да.
— Вы знали, о ком то пророчество, когда передавали его Волдеморту? — после секундных размышлений, спросил Поттер.
— Нет.
— А если бы знали? — Гарри взглянул на него почти с болезненным любопытством.
— Я бы никогда не предал её, — так медленно, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом, произнёс Снейп. — Не подверг ее опасности, — он сжал руку в кулак. — Каждый день с тех пор я сожалею о своём поступке. Когда я узнал, что он ищет вас и ваших родителей, я просил его сохранить ей жизнь. Он обещал сохранить ей жизнь.
— Только ей? — уточнил Гарри, хотя ответ для обоих был очевиден.
— В тот момент я не думал ни о вас, ни о вашем отце.
После этих слов Поттер надолго замолчал, хмуро разглядывая свои сцепленные замком пальцы.
— Но её вы хотели спасти, — негромко заключил он, почти нехотя поднимая взгляд на профессора.
— Я пытался.
— Хорошо, — Гарри помолчал, и мысленно радуясь, что его наконец перестала колотить нервная дрожь, куда спокойнее спросил: — Я могу идти, сэр?
Снейп кивнул, неуверенный, что справится сейчас с собственным голосом. Поттер больше ничего не сказал. Несколько мгновений он продолжал пристально изучать лицо декана, потом с тихим вздохом поднялся на ноги и развернулся, чтобы уйти. Душу Северуса вдруг сжал ледяной, безотчетный ужас. Он не мог позволить ему уйти. Уйти так же, как когда-то ушла она.
— Гарри, — тот остановился на полпути к двери, но так и не обернулся, лишь удивленно вздрогнул, впервые услышав своё имя из уст Снейпа. — Я… — он сделал глубокий вдох, заставляя себя говорить: — За смерть твоих родителей… прости меня. Если бы я только мог всё изменить…
Помедлив, Поттер повернулся, глядя на него с отстранённой задумчивостью.
— А вы, сэр, — негромко проговорил он, — сможете ли вы когда-нибудь простить себя?
Северус скривил губы в горькой усмешке.
— Не думаю.
— Почему? — Гарри вопросительно поднял брови.
— По-вашему, у меня есть на это право?
На этот раз Поттер медлил с ответом куда дольше, вглядываясь в его глаза.
— Это не мне решать, сэр, — осторожно заметил он. — Какая разница, прощу я вас или нет, если вы сами себя простить не можете?
— Я виновен в смерти ваших родителей, — жестко, почти сердито, бросил Северус. — Думаю, ваше мнение имеет значение.
В кабинете наступила тишина. Поттер нервно сжимал и разжимал пальцы, глядя на профессора с необъяснимой обидой и вызовом.
— Вам станет легче, если я скажу, что прощаю вас? — нахмурился он.
— Не уверен, — со вздохом признался Снейп. — Но, по крайней мере, я буду знать, что из нас двоих хотя бы один меня не ненавидит.
— Я не ненавижу вас, сэр, — Гарри покачал головой. — Просто злюсь…
— Я понимаю…
— …что вы не рассказали раньше, — он перехватил удивленный взгляд профессора. — Что же до всей этой истории с пророчеством, — Поттер сделал глубокий вдох, — то я вас прощаю.
Северус, не веря тому, что услышал, в растерянности рассматривал собеседника.
— Почему? — не удержавшись, спросил он.
— Честно? — Гарри помедлил. — Не знаю, — он беспомощно развел руками. — Вы четырнадцать лет казнили себя за эту ошибку. Не уверен, что готов присоединиться к этой экзекуции, — он неуверенно улыбнулся. — Надеюсь, вы не против?
— Я… — Северус с трудом прочистил горло, — спасибо.
Поттер пожал плечами и, засунув руки в карманы, принял независимый вид. Он всё ещё был расстроен, напряжен и вымотан разговором, но вместе с тем, высказав наконец, всё, что накопилось в душе, чувствовал облегчение. Прощать, оказывается, было проще, чем копить обиду. И всё же…
— Но я всё ещё зол, что вы мне сразу не рассказали, — с деланым возмущением напомнил он.
— Это я уже понял, — насмешливо фыркнул Снейп.
— Ничего вы не поняли, — насупился Гарри. — Это очень серьезная, важная злость…
— Идите уже, Поттер.
— Вы, кстати, можете звать меня по имени…
— Поттер!
— Хорошего дня, сэр, — Гарри с тихим смешком, закрыл за собой дверь.

Северус устало откинулся на спинку кресла, сжав пальцами переносицу и не зная, чего ему хочется больше: расхохотаться или разрыдаться. Каждый раз этот невозможный ребенок с удивительной легкостью выбивал почву у него из-под ног, но сейчас… сейчас он вдруг осознал, что каким-то невероятным образом Гарри удалось заставить его поверить, что, возможно, только возможно, он всё-таки имеет право на прощение.

* * *
К тому моменту, как пришло время обеда, о кровавом пере знал весь Хогвартс, включая тех ребят, кто не присутствовал на завтраке и не покупал «Придиру». Часом позже, за закрытыми дверями кабинета Амбридж состоялся страшный скандал с участием МакГонагалл, Флитвика, Помфри и Снейпа. Через два часа, приказом Генерального Инспектора Хогвартса был издан указ о том, что «Любой учащийся, уличённый в хранении журнала «Придира», будет немедленно исключён». Ещё через три часа в Хогвартс на имя новой директрисы и деканов факультетов начали приходить первые письма от возмущенных читателей «Придиры», коих оказалось на удивление много. Четыре часа спустя министр Фадж объявил, что разрешения на использование кровавого пера не давал, никакого пера нет, а все обвинения в статье являются клеветой.
Десять часов спустя Долорес Амбридж бесследно исчезла.


Глава 27. Опять звезда скользит по небосклону...

Опять звезда скользит по небосклону.
Не та, что раньше — новая звезда.
Хотел бы я, чтоб вышло по-другому?
Что было в прошлом — сгинет без следа!
Грядущего вступительное слово!
Как жаль, что люди — звёздам не родня:
Проснись с утра, и окажись... сверхновым.
Свои обиды трепетно храня,
Я к ложной цели много лет стремился,
И поздно ложность разгадал, боюсь.
Взгляни теперь, во что я превратился:
То здесь — то нет, то плачу — то смеюсь,
В агонии бессилья, вне себя,
И торжествуя равно, и скорбя.


Она очнулась на сыром, холодном полу в огромном, тускло освещенном зале. С болезненным стоном повернув голову, Долорес обратила затуманенный взгляд к теряющемуся во мраке потолку и медленно перевела его на обвитые каменными змеями колонны, отбрасывающие на пол длинные черные тени сквозь странный зеленоватый сумрак. Со всех сторон её обступала гулкая тишина. Она медленно села, опираясь на локти, и скривилась от запаха сырости, плесени и едва уловимого приторного смрада гниения. Блуждая потерянным взглядом вдоль перечеркнутых тенями стен, Амбридж задавалась вопросом, где оказалась и как сюда попала. Последним, что она помнила, был её собственный кабинет, за этим — только тьма. Её глаза остановились на огромной, почти достигающей потолка статуе древнего старца, облаченного в ниспадающую до самого пола каменную мантию. Но внимание ее приковала не сама статуя, а уродливый, изломанный труп исполинской змеи, что лежал у серых стоп, распахнув огромную пасть в подобии предсмертного вопля.
Парализованный ужасом разум не сразу осмыслил, что это за существо, и лишь мгновение спустя Амбридж узнала в изувеченном мёртвом чудовище василиска. Того самого василиска, которого, как утверждал Дамблдор, уничтожил на втором курсе Гарри Поттер.
— Впечатляет, не правда ли?
Тихий, спокойный голос, эхом разнёсшийся по залу, вырвал её из ошеломленного ступора. Вскрикнув, Долорес резко обернулась и глаза её потрясенно распахнулись.
— Ты?!
Прислоняясь плечом к оплетенной каменными змеями колонне, Томас Арчер выдал одну из самых своих обаятельных улыбок.
— Добрый вечер, профессор Амбридж, — поприветствовал он.
— Что… что ты здесь делаешь?
— Хотел лично провести вам небольшую экскурсию, — любезно пояснил Том и шагнул вперед, выступая из тени.
— Где я? — просипела Долорес, проводя рукой по растрепавшимся волосам в попытке убрать со лба раздражающую прядь, которая упорно лезла в глаза.
— А разве не очевидно? — он в лёгком удивлении изогнул брови и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Удивительное это место, Тайная Комната, не так ли? — Арчер обвел взглядом огромный зал. — Такое… величественное и умиротворяющее. Можно спокойно подумать в тишине, и никто не потревожит вашего уединения, — он коротко улыбнулся. — Никто даже попасть сюда не сможет.
— Это Тайная Комната?
— Ну конечно, а что же еще? — он подходил все ближе, и Амбридж охватил необъяснимый, животный ужас, когда она заглянула в глаза подростка и не увидела в них ничего кроме абсолютного холода.
— Немедленно выпусти меня! — взвизгнула она, резко отпрянув назад и тут же наткнувшись спиной на незримую стену. — Чт-что это?! — Долорес в смятении оглядела пол, заметив, что находится внутри нарисованного на каменных плитах круга.
— Не то чтобы я беспокоился, будто вам удастся самостоятельно отсюда выбраться, — проследив за её взглядом, сказал Том, останавливаясь у границы круга, — но куда удобнее вести разговор, когда собеседник сидит на месте, а не носится в панике по всей комнате.
— Тебя отчислят! — дрожа от гнева и страха, закричала Амбридж. — Я лично прослежу за тем, чтобы ты сгнил в Азкабане, слышишь?! За моё похищение тебя приговорят к поцелую дементора!
Арчер слушал её, чуть вскинув брови в вежливом недоумении.
— Во-первых, не стоит так кричать, дорогая Долорес, я прекрасно вас слышу, — продолжая улыбаться, сказал он. — Во-вторых, вы не последовательны: я либо «сгнию в Азкабане», либо меня «приговорят к поцелую», это не совсем одно и то же, согласитесь, — Том помолчал, рассматривая её с жалостливым снисхождением. — Ну а в-третьих, — его улыбка стала походить на оскал, — с чего вы взяли, что кто-то решит, будто вас похитили? И уж тем более, как к этому могу быть причастен я? Меня ведь здесь даже нет. Я сейчас, скорее всего, делаю домашнее задание с друзьями или готовлюсь ко сну.
— Чего ты хочешь?! — рявкнула Амбридж, стискивая дрожащими пальцами грязную, промокшую юбку.
— Как я сказал раньше, всего лишь провести небольшую экскурсию, — Том пожал плечами и, заложив руки за спину, начал медленно обходить магическую клетку по кругу, вынуждая запертую в ней ведьму поворачиваться вокруг своей оси, чтобы не выпускать его из поля зрения. — Мой бедный василиск, которого вы уже успели рассмотреть, прожил здесь тысячу лет и, поверьте мне, был одним из опаснейших и сильнейших магических существ в мире. Безупречный, смертоносный и практически неуязвимый монстр, — Арчер остановился напротив царя змей, с сожалением разглядывая искорёженный труп. — И вот взгляните, что от него осталось. Двенадцатилетнему Гарри Поттеру потребовалось всего двадцать минут, чтобы превратить легендарное тысячелетнее чудовище в кучу гниющей плоти, — Арчер бросил на Долорес ироничный взгляд через плечо. — Тому самому Гарри Поттеру, который целый год под вашим чутким руководством исписывал пергаменты собственной кровью. И знаете, что примечательно? — он тонко улыбнулся. — Вы всё ещё живы.
— Я не… — из её горла вырвался нервозный всхлип, — что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, — неторопливо протянул Арчер, поворачиваясь к ней всем корпусом, — что весь этот год вы не того мальчика называли опасным.
— Ты…
— Если бы Гарри захотел, — невозмутимо перебил Том, — то от вас, моя дорогая, осталось бы лишь крохотное пятнышко крови на стене. Но при всём своём впечатляющем потенциале, он у нас добрый пацифист. Или отчаянно пытается таковым казаться. Увы. Даже и не знаю, как вбить в его благородную голову с легендарным шрамом осознание того, что это не конструктивно, — он досадливо цокнул языком. — С другой стороны, я всегда рад прийти на помощь лучшему другу, — Амбридж открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать, но так и не успела сформулировать ни одной внятной мысли, прежде чем Арчер сокрушенно вздохнул. — А вы ведь подавали такие надежды, — разочаровано признался он. — У вас, Долорес, было всего одно задание — отбить у любого здравомыслящего человека в Хогвартсе всякую симпатию к Министерству магии, и вы так блистательно справлялись с ней. Так предано посвящали себя этой цели. Ещё немного, и мне бы даже не пришлось устраивать переворот, Фаджа бы сместила с поста министра орда негодующих родителей. И на кой же дьявол вы притащили треклятое перо и использовали его на Поттере?
— Что ты несешь? — непонимающе просипела Амбридж и вдруг почти истерически рассмеялась. — Ты… ты всего лишь безродный сопляк… что ты возомнил о себе? Какой переворот?!
— Государственный, — Том безмятежно усмехнулся, пожимая плечами. — Ну, знаете, такой, где происходит смена власти в государстве… предпочтительно с применением силы?
— Ты психопат…
— Ну что вы, я всего лишь немного амбициозен, — скромно фыркнул Арчер. — Но давайте не будем отвлекаться от основной темы, — напомнил он. — Вот в чем дело, вы, как бы это сказать?.. Преступили границы своих полномочий, дорогая, в связи с чем я вынужден, как ни прискорбно, снять вас с текущей должности директора, генерального инспектора и провокатора, и понизить до… хм, секретаря, — при этих словах на полу перед Амбридж появился объемный свиток пергамента. — Теперь в ваши обязанности входит более скучная работа. Я хочу, чтобы вы написали всё, что вам известно о работе каждого департамента Министерства, максимально подробно обрисовали содержание всех ваших встреч с министром Фаджем, зафиксировали любую секретную и важную информацию и составили списки волшебников, разделив их на три категории: преданные министру, находящиеся под подозрением в незаконной деятельности и преданные Дамблдору.
— И с чего ты взял, что я соглашусь? — прорычала Долорес, отталкивая в сторону свиток.
— А я разве спрашивал? — весело удивился Арчер, пристально глядя ей в глаза. — Это был приказ.
— Я-я-я … — Амбридж против собственной воли протянула дрожащие руки к пергаменту, — я не-не буду… я…
— Мы, естественно, не станем сильно путать ваш разум, ведь нам важно, чтобы вы ясно осознавали, что пишете и не допустили ошибок, — выудив из кармана длинное чёрное перо с острым кончиком, он словно невзначай принялся крутить его в руках, взгляд ведьмы метнулся к перу и с её лица схлынули все краски. — Как видите, я позаботился о том, чтобы ваша любимая игрушка согревала вам душу, пока вы будете трудиться над своим отчетом, — он, словно фокусник, провел рукой над пером, и оно, исчезнув из его пальцев, появилось возле пергамента, зависнув в воздухе. — О чернилах так же волноваться не стоит, — следом за пером, рядом с пергаментом появился ряд флаконов с зельями. — Будете принимать их, когда слишком… утомитесь, — Том отступил на шаг, не сводя с Долорес пристального взгляда. — Я загляну на днях, чтобы проверить, как продвигается работа. Постарайтесь не умереть раньше времени.
— Я не буду, не буду, не буду, — хрипела Амбридж, обхватывая пальцами перо и поднося его к пергаменту, — умоляю… — заскулила она.
Том с мстительным удовольствием наблюдал, как по её щекам потекли слезы, когда на бумаге начали появляться первые кровавые слова.
— Не знающим милосердия не пристало молить о нём, — равнодушно заметил он и, развернувшись на каблуках, направился к выходу, его шаги эхом разносились по Тайной Комнате и тонули в болезненных стонах ведьмы, которые звучали всё громче и мучительнее. — Не скучайте, уважаемая мадам Генеральный Инспектор.

* * *
«Министерство официально подтвердило вероятность побега Долорес Амбридж!

Продолжающееся уже две недели расследование не дало никаких результатов. По данным следственной группы, привлеченной к поискам директрисы Хогвартса, никаких следов борьбы или Тёмной магии в её кабинете обнаружено не было. Более того, из кабинета пропали все личные вещи профессора Амбридж, что так же подтверждает версию о бегстве. Мотивом побега, как говорилось ранее, может служить обличительная статья в одном из малоизвестных изданий магической прессы (с отрывками статьи и комментариями министра Фаджа можно ознакомиться на странице 8).
Напоминаем, что речь в упомянутой статье шла об использовании Долорес Амбридж запрещенного артефакта на несовершеннолетних студентах Хогвартса. Никаких доказательств правдивости данного заявления, кроме опубликованных колдографий не приводилось, и сам артефакт так же не был обнаружен, и, тем не менее, скандальная новость вызвала огромную волну возмущения среди населения Магической Британии. Исчезновение директрисы, как ни прискорбно, только укрепило веру многих волшебников и ведьм в достоверность опубликованных обвинений.
На данный момент, как уже сообщалось, главой школы Хогвартс временно назначена Минерва МакГонагалл. Министр магии Корнелиус Фадж рассматривает несколько кандидатур на должность директора школы волшебства и магии, но ни один из претендентов пока не был утверждён официально. Совет попечителей вынес на рассмотрение предложение восстановить в должности Альбуса Дамблдора. Корнелиус Фадж пока отказывается комментировать своё мнение в отношении этого вопроса. Напоминаем, что бывший директор Хогвартса до сих пор находится в розыске за нападение на представителей Министерства и преднамеренный саботаж и может быть восстановлен в должности лишь в случае, если с него будут сняты все обвинения. Сейчас же никакой определенной информации о том, кто займет должность директора Хогвартса, нет. Надеемся, что данная ситуация разрешится в кратчайшие сроки, после трагических событий в Хогсмиде, в результате которых погиб один из учеников Хогвартса, всем нам хочется верить, что в эти неспокойные времена волшебный замок вновь обретет статус оплота спокойствия и безопасности».

— «Оплот спокойствия и безопасности», — Гарри насмешливо фыркнул, отложив в сторону «Ежедневный пророк». — Это они про ту самую школу, где у нас на первом курсе был Пожиратель, на втором василиск, на третьем дементоры и бешеная варна, на четвертом драконы и опять же, хм, Пожиратель, да? — он задумчиво почесал нос. — Вообще, мне одному кажется, что у нас каждый год кто-то из профессоров оказывается маньяком-психопатом? Это нормально для «оплота спокойствия и безопасности»?
Гермиона что-то неопределенно промычала, пропустив всё, что он сказал, мимо ушей. Подперев рукой голову, она вот уже минут пятнадцать смотрела на одну страницу, но так ни слова и не прочитала. Со дня их размолвки с Томом прошло уже немало времени, а он так и не попытался наладить отношения. Сначала она, конечно, переживала, но шли дни, обида и злость сменились разочарованием и сожалением, а теперь же к этим чувствам прибавились подозрения, что Арчер не просто слишком горд, чтобы извиниться. Что ему это просто больше не нужно.
Грейнджер выдохнула, прикрывая глаза.
«А возможно, я сама всё испортила», — подумала она, вспоминая, как он пытался объяснить ей причины своего поступка. В тот раз она не пожелала услышать его доводы и принять его точку зрения. Так может быть в этом всё дело? Может, он… разочаровался в ней? В их отношениях?
Но почему? Никто не говорил, что она идеальна! И уж Арчеру-то как никому другому было об этом известно. Так неужели её общество имело для него столь малое значение, что при первом же возникшем затруднении Том так легко отказался от него?
Это ранило. И ранило неожиданно сильно. Избавиться от сформировавшейся за годы общения привязанности, которая постепенно переросла во влюблённость, было не так-то просто. И день за днём задетая гордость и медленно увядающая надежда на хороший исход, всё больше изводили её. Каждый раз, когда Арчер попадал в поле её зрения, у Гермионы в груди что-то будто сжималось, отдавая тоской и едкой горечью, она теряла контроль, и теперь ни один разговор с ним не обходился без грубости с ее стороны. Но вопреки всем колким замечаниям и резким словам, он продолжал смотреть на неё, как на пустое место. Теперь единственное, что осталось между ними, это холодное, давящее равнодушие и обида. И Гермиона ещё не понимала, как с этим жить. Она тяжело вздохнула. Испытывать подобные ощущения ей не нравилось.
Кто-то щелкнул пальцами у её лица, Грейнджер моргнула, сфокусировав взгляд на Гарри.
— Ау! — позвал он, вглядываясь в ее глаза. — Есть кто дома?
— Прости, я задумалась… — она с усилием отогнала нахлынувшую меланхолию. — Что ты говорил?
— Ты в порядке? — обеспокоенно нахмурился Поттер.
— Да-да, — торопливо пробормотала она. — Почему ты спрашиваешь.
— Ты сама не своя, — заметил он.
— Вовсе нет…
— Очевидно же, что да, — Гермиона мрачно покосилась на Дафну, присоединившуюся к ней и Поттеру за столом в библиотеке. — Твоё маленькое, трепетное сердечко разбито вдребезги.
— Ч-Что?! — возмущенно ахнула Грейнджер и тут же замолчала, торопливо оглядевшись по сторонам. — Не болтай чепухи, Гринграсс!
— Да брось, — флегматично отмахнулась та, — даже слепой заметит, что в твоём персональном раю все пташки передохли.
— Вообще-то, это немного бестактно — лезть не в своё дело, — ощетинилась Гермиона.
— Мерлин и Моргана, какие мы нежные, — Дафна иронично глянула на неё и, пожав плечами, открыла учебник, теряя интерес к разговору.
За столом повисла неуютная тишина. Гарри не сводил пристального взгляда с Гермионы, а та упрямо делала вид, что не замечает этого. Мучительно медленно проползла целая минута. Грейнджер поняла, что пытаться сосредоточиться на книге бесполезно, и раздраженно взглянула на Поттера.
— Что?
— Это из-за Тома? — уточнил он.
— Нет, из-за Амбридж, — язвительно бросила та.
— Мне кажется, вам нужно поговорить, — игнорируя сарказм, сказал он.
— Не хочу я с ним разговаривать, — пробурчала Гермиона, снова уткнувшись взглядом в книгу.
— Но так долго не может продолжаться, — Гарри пожал плечами. — Слушай, я знаю, вы оба упрямые и скорее застрелитесь, чем попросите прощения, но кто-то ведь должен сделать первый шаг к примирению.
— И что это я должна делать? — возмутилась та.
— Ну…
— Лучше молчи, Гарри, — сумрачно перебила Грейнджер, скрестив руки на груди. — Я вообще не уверена, что хочу с ним мириться.
— Почему?
— Хотя бы потому что все эти «отношения» с самого начала были какие-то… — её голос затих, и Гермиона потерянно отвела взгляд, пытаясь ухватиться хотя бы за одну внятную мысль, мутном вакууме из сомнений, разочарования и неуверенности, что царил в ее сознании, — какие-то…
— Ненастоящие? — любезно подсказала Дафна, вклиниваясь в разговор.
Гермиона растерянно взглянула на неё.
— Что?
— О, ничего, совершенно ничего, — та сладко улыбнулась. — Просто вдруг подумала, с чего бы это между вами двумя расцвела такая любовь? С тобой-то всё ясно, но Арчер… — она красноречиво повела плечом.
— А что в этом такого? — не понял Поттер. — Тому Гермиона еще с четвертого курса нравилась.
— Как скажете, — пропела Гринграсс, возвращаясь к домашнему заданию.
Гарри и Гермиона обменялись недоуменными взглядами, вновь погружаясь в сконфуженное молчание.
— На самом деле это и правда немного странно, — тихо призналась Грейнджер.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну это, — она замолчала, задумчиво барабаня пальцами по столу, — это действительно началось очень неожиданно.
— Так обычно и бывает, разве нет? — Поттер чуть улыбнулся.
— Нет, — отрезала Гермиона, покачав головой. — Я ведь даже не задумывалась об этом, — пробормотала она. — Он все время был так спокоен и уверен в себе, словно, — она посмотрела на друга, — словно всё спланировал…
Гарри склонил голову к плечу.
— Зачем ему это?
— Не знаю, — выдохнула она. — Не понимаю. Мне нужно, — Гермиона встала из-за стола, торопливо убирая книги в сумку, — мне нужно немного побыть одной, извини, пока…
Поттер проводил подругу взглядом и с упреком покосился на Дафну.
— Ну вот и зачем? — сухо уточнил он.
Та скосила на него глаза, лукаво улыбаясь.
— Затем, что некоторым стоит задуматься о мотивах нашего любимого Тома, — нараспев протянула она.
— Может, перестанешь говорить загадками? — устало предложил Гарри.
Дафна заправила за ухо прядь белокурых волос.
— Я и не начинала, — она смерила его насмешливым взглядом. — Тебе, как никому, давно пора понять, что Томасу Арчеру доверять не следует.
— Откуда такая уверенность? — сдержанно осведомился Гарри, никак не комментируя данное заявление.
— Хм-м-м, — она возвела глаза к потолку в наигранной задумчивости, — интуиция?
Поттер понял, что начал злиться.
— Знаешь, либо говори прямо, либо не говори вообще, — раздраженно бросил он, поднимаясь со стула. — Меня достало, что все, кому не лень, поливают Тома грязью. Я в курсе, что он далеко не ангел, спасибо большое.
Дафна молча наблюдала, как он рывками заталкивает в сумку книги.
— Он предаст тебя, Гарри, — негромко сказала та, в ее голосе не осталось ни шутливости, ни легкости.
Поттер на миг застыл, не глядя на неё, открыл рот, чтобы ответить, но, передумав, лишь резко тряхнул головой и закинув на плечо сумку, направился к выходу из библиотеки.
Дафна не стала его останавливать.

Гарри нагнал Гермиону, когда та уже почти добралась до гриффиндорского общежития.
— Подожди! — поравнявшись с подругой, он торопливо зашагал рядом. — Не думаешь, что стоит поговорить?
— О чем? — сухо уточнила Грейнджер, глядя прямо перед собой. — О том, что твой приятель на протяжении месяцев морочил мне голову, а я, как последняя дура…
— Это не так! — перебил он. — Я уверен, что Дафна совсем не то хотела сказать…
— Гарри, — Гермиона резко остановилась, — по мне, так вполне очевидно, на что намекала Гринграсс. Том решил присоединиться к Вол…
Не дав ей договорить, Поттер схватил подругу за руку, потащив по коридору прочь от входа в гостиную Гриффиндора.
— А ещё громче можно озвучить свои мысли? — кисло поинтересовался он. — Чтобы тебя любой мимо проходящий недоумок хорошенько расслышал.
— Любопытная реакция, — сухо отметила Грейнджер, смиренно шагая за ним. — Чего я не знаю?
— Ты-то? — Гарри нервно хохотнул. — Я до этой секунды думал, что Гермиона Грейнджер знает всё.
— Остроумно, — мрачно прокомментировала та.
— Я вообще забавный, — без тени юмора согласился Поттер.
Оба замолчали и не проронили ни слова до тех пор, пока не оказались наедине в Выручай-комнате. Гермиона прошла вперед, осматривая скудно обставленную, полутёмную комнатушку, больше напоминающую чулан и с легкой иронией взглянула на друга.
— С фантазией у тебя нынче туго, как я посмотрю.
Гарри плюхнулся в потертое, старое кресло пыльно-серого цвета и пожал печами.
— Можешь считать это воплощением некого тёмного уголка моей необъятной души, — сообщил он.
— Мило, — помолчав, заключила Гермиона и, помедлив, присела в пустующее кресло напротив друга. — Ну и зачем же мы сегодня заглянули в этот «тёмный уголок» твоей души?
Поттер заговорщицки усмехнулся.
— Чтобы посплетничать, раз уж тебе так неймется.
— Мне?!
— Ну лично я бы предпочел эту тему вообще не поднимать, но раз уж ты решила вытащить кота из мешка…
— Гарри, — Грейнджер смерила его тяжелым взглядом, — ты ведь знаешь, да?
— Хм? — он склонил голову к плечу, вопросительно глядя на неё.
Поборов волну раздражения от его попыток изобразить неведение, Гермиона откинулась на спинку кресла и, ссутулившись, сцепила пальцы замком, угрюмо взглянув в сторону.
— Том хочет присоединиться к Волдеморту, так ведь? — тихо спросила она, вся её напуская уверенность в себе и язвительность растворились в безнадёжном осознании.
— Почему ты так решила? — осторожно уточнил Поттер.
— Твоя реакция говорит убедительнее любых слов, — взглянув ему в глаза, заметила та.
— Какая реакция?
— Гарри, — она вздохнула, — ты полгода твердил, что с Томом что-то не так. Не хотел рассказывать ему про дуэльный клуб, относился с подозрением к его словам и поступкам. Этого ведь прежде не происходило. Ты всегда доверял ему. И мне жаль, что я тебя не слушала, что не задумалась об этом раньше. Возможно, ты был прав, но сейчас… стоило мне заикнуться о том, что Арчер планирует сменить сторону, ты начинаешь яростно его защищать, уходить от темы и придумывать невнятные оправдания, — она помедлила, наблюдая за выражением его лица. — Наводит на некоторые размышления, не так ли?
— На какие размышления? — недоуменно уточнил Поттер.
— В нормальной ситуации, — она помедлила, — если бы ты на сто процентов был уверен, что это не так, ты был бы в бешенстве.
— Когда это я впадал в бешенство? — весело удивился тот.
— Я достаточно хорошо тебя знаю, Гарри, — Гермиона безрадостно усмехнулась. — Стоит тебе только заподозрить, что кто-то порочит честное имя твоего приятеля, как всё твоё благодушное миролюбие летит в трубу. Но сейчас… ты не возмущен и не зол, — она поставила локти на ручки кресла и, сцепив пальцы замком, смерила его выжидательным взглядом. — Так что тебе известно?
Поттер помолчал, обдумывая свои следующие слова.
— Ничего конкретного, — наконец, сказал он. — Но я знаю, что Том не предатель.
— Звучит «оптимистично», — тускло заключила Гермиона. — Ты даже не отрицаешь, что он присоединился к Пожирателям?
— Он к ним не присоединялся, — Гарри упрямо свел брови у переносицы.
— Но планирует?
— Я… не знаю.
— Чудесно. Гарри, ты хоть понимаешь, что если он предаст тебя…
— Том никогда не предаст меня, — Поттер вскинул на нее сердитый взгляд. — Ты злишься на него, я понял, но это совершенно не значит, что ты можешь обвинять его сразу во всех смертных грехах.
— При чем тут это? — Грейнджер раздраженно фыркнула. — Дело не только в нашей с ним ссоре. Грядет война, — в её голосе скользнули стальные нотки, — нужно быть осторожными.
— О, да брось! — отмахнулся Поттер. — Просто признай уже, что все твои подозрения — не что иное, как попытка выместить на нём свою злость. Вы встречались, всё было хорошо, теперь всё стало плохо и ты пытаешься найти максимально необидное объяснение тому, что он тебя, хм, бросил.
Гермиона смерила его колючим взглядом.
— Спасибо большое за сочувствие и понимание, Гарри, — процедила она.
— Я разве не прав?
— Нет, — угрюмо заявила Грейнджер. — Просто до этого мне даже не приходило в голову, что все эти отношения с самого начала были слишком подозрительными…
— Хорошо. Допустим, он с самого начала тебя обманывал, — вдруг согласился Поттер. — В чем смысл?
— Что?
— Ну, зачем ему вообще это делать?
— Чтобы не вызывать подозрений? — помедлив, предположила та.
— Подозрений в чем? — насмешливо уточнил Поттер. — Если бы он не стал с тобой встречаться, все вокруг тут же решили бы что он предатель?
— Нет, — Гермиона задумчиво хмурилась, прокручивая в голове события минувших месяцев, и вдруг её глаза потрясённо распахнулись в ужасе осознания. — Он использовал меня!
— А? — Поттер моргнул.
— Он использовал меня! — подавшись вперед, повторила Грейнджер. — В начале года я тоже думала, что он странно себя ведет, но стоило мне только заикнуться об том, как Арчер тут же инициировал начало наших с ним отношений! Он сказал, что защищает тебя, что шпионит за слизеринцами, а это было совсем не так, о, Мерлин! — она обхватила голову руками. — А я же верила ему! Я рассказывала ему… рассказывала… — с ее лица схлынули все краски. — Я рассказала ему про клуб, — прошептала она. — Про то, где он находится… вот как нас нашли!
— Нас нашли «благодаря» Финнигану, — сумрачно напомнил Поттер.
— Зачем ему нас сдавать? — Гермиона всплеснула руками. — Он, конечно, придурок, но не мерзавец, чтобы предавать собственных друзей!
— Меня он другом не считает, — напомнил Гарри.
— Да, но остальные! Дин, Джинни, Фрэд, Джордж, Невилл… их он бы так не подставил. А вот если бы кто-то достаточно хорошо владеющий легилименцией внушил ему…
— Хватит, — резко оборвал её речь Поттер.
Гермиона одарила его горькой усмешкой.
— Ты и сам думал об этом, не так ли? — тихо сказала она.
— Неважно, о чем я думал, — отрезал он. — Это не так.
— Гарри, раскрой наконец глаза! — взмолилась Гермиона. — Порой даже близкие люди способны предать. История твоих родителей — прямое тому доказательство.
— А-а-а, теперь мы давим на больное, — с колючей иронией отметил Гарри. — Так держать, Гермиона…
— Я совершенно не собиралась тебя задевать, — та покачала головой. — Лишь хотела сказать, что…
— Да, я понял, спасибо, — перебил Поттер, одарив её прохладным взглядом. — Но позволь так же напомнить, что Петтигрю до недавнего времени все считали жертвой, а расплачивался за его предательство Сириус. Ни на какие мысли не наводит? — склонив голову к плечу, он иронично посмотрел на неё. — Не всё бывает тем, чем кажется на первый взгляд, Гермиона.
— Но риск…
— Порой стоит чем-то пожертвовать… даже если в итоге это спасет всего лишь одну единственную жизнь.
— Как мудро, Гарри, — с придыханием сообщила Грейнджер, качая головой. — И что же? Ты решил, что готов пожертвовать собственной безопасностью, отвернуться от проблемы и смиренно ждать, пока эта самая проблема ударит тебя ножом в спину? Об этой жертве ты говоришь? Что именно ты так отчаянно защищаешь? Вашу дружбу? А ты уверен, что от неё вообще хоть что-то осталось?
Гарри молча смотрел на неё и почти минуту ничего не говорил.
— Дело не в дружбе, — тихо сказал он.
— А в чем тогда?
— У Тома есть опасный враг, — очень медленно, произнёс тот. — Я боюсь, что этот враг однажды погубит его. И если для того, чтобы сохранить его жизнь, мне понадобиться пожертвовать своей, я так и поступлю.
— Я… я тебя не понимаю, — растерянно сказала Грейнджер. — Какой враг?
— Это не важно. Гермиона, я очень прошу тебя не спешить с выводами и обвинениями, — голос Поттера упал до еле различимого шепота, словно собственные слова слишком пугали его, чтобы произносить их в полный голос. — Ни ты, ни я, ни даже сам Том не понимаем, с чем мы столкнулись.
— И ты собираешься позволять ему творить всё, что вздумается? — напряженно спросила Грейнджер.
— Да. Пока не пойму, как ему помочь.
Гермиона смотрела на него со смесью отрицания и сострадания.
— Закрывая глаза на его поступки, ты ничем ему не поможешь.
— Я и не закрываю, — он улыбнулся.
— Он врёт нам.
— Все врут.
Грейнджер возвела глаза к потолку, раздраженно качая головой.
— Я, наверное, никогда не пойму хода твоих мыслей, — устало сообщила она.
Гарри победно усмехнулся.
— Так в том и трюк.
— А что, если, — она заговорила тише, — что если уже поздно ему помогать?
— Пока человек жив, никогда не поздно, — уверенно сказал Поттер. — Я буду рядом с ним. И пусть меня предадут, объявят окончательно спятившим или прикончат, пусть меня никто не вспомнит и не поблагодарит… но если это в итоге поможет ему, значит, я поступил правильно.

* * *
Циферблат медленно двигался по кругу, словно пластинка в старом патефоне. Стоя на короткой стрелке, что застыла там, где должна была находиться цифра шесть, Гарри неотрывно рассматривал своего светловолосого двойника, который неподвижным призраком замер на противоположной стороне циферблата, стоя напротив него на минутной стрелке. Больше вокруг не было ничего, кроме плотного белого тумана. Гарри хотел что-то сказать, хотел уйти, хотя бы пошевелиться, но собственное тело, казалось, не принадлежало ему.
— Ты чувствуешь, дитя магов? — далекий и едва различимый голос двойника разнесся в пространстве, подобно горному эху. — Чувствуешь, как время ускользает? Видишь, как оно обращается в туман и дым? Слышишь, как оно отсчитывает последние минуты?
«Минуты до чего?» — растерянно подумал Поттер.
— Она всё ближе…
«Кто?»
— Не разрушай то, что не сможешь починить…
«Кто ты такой?! — хотел закричать Гарри, но не мог разомкнуть губ и лишь в безмолвном отчаянии смотрел на двойника. — Где мы?»
— Там, где рождается вечность…
«Я не понимаю тебя».
— Она всё ближе…
«Кто?!»
— Ты слышишь? — двойник склонил голову к плечу, будто прислушиваясь. — Они разрушаются…

Гарри открыл глаза, судорожно хватая ртом воздух. Некоторое время он неподвижно лежал в кровати, слушая собственное рваное дыхание и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Это, Мордред побери, было уже не смешно. С самого начала года светловолосый двойник преследовал его во сне и наяву. Гарри видел его в отражениях, иногда казалось, слышал его шепот. После атаки на Хогсмид всё стало хуже. Он вдруг стал бояться оставаться один — ему постоянно мерещилось чужое присутствие, казалось, что за ним постоянно наблюдают. Он не знал, почему это так пугает его. Двойник никогда не пытался напасть или причинить вред. Скорее даже наоборот — стремился предупредить о чем-то. Но в этих видениях было что-то противоестественное. Потустороннее. Будто сам факт существования этого двойника нес в себе угрозу.
Сердце наконец перестало колотиться, как сумасшедшее, и Гарри рискнул пошевелиться. Мир не рухнул. Отодвинув край балдахина, Поттер осмотрел погруженную во мрак спальню, убеждаясь, что на дворе глубокая ночь. Сна было ни в одном глазу. Покрутившись с боку на бок, он, наконец, бросил бесполезные попытки заснуть. Из кровати тоже вылезать не хотелось, поэтому Гарри взял с тумбочки волшебную палочку, блокнот, карандаш и Карту Мародеров, собираясь поработать над дополнительной формулой. Подвесив над головой небольшую светящуюся сферу, он открыл карту и замер, заметив, как в сторону слизеринских общежитий по коридорам подземелий медленно движется точка с именем Томас Арчер.
Поттер удивленно моргнул. Куда это Том ходил посреди ночи? Проверив время, он убедился, что для патрулей было поздновато, а значит, эта вылазка никак не связана с обязанностями старосты. Тогда в чём дело? Гарри наблюдал по карте, как Том вошел в общежитие и направился к лестнице, что вела в спальни. Сам не зная, зачем это делает, Поттер погасил свет, спрятал карандаш и блокнот под одеялом и торопливо улегся на подушку, положив карту рядом и приготовившись притворяться спящим. Дверь в спальню тихо отворилась и послышались негромкие шаги, затем шорох мантии, едва слышный вздох, скрип матраса, когда Арчер забрался на кровать, и звук задвинувшегося балдахина. После этого наступила тишина. Лежа на боку, Гарри мрачно смотрел в темноту.
В сознании было безнадежно тихо.

* * *
— Слышал, Энтони? — раздался за спиной заговорщицкий шёпот. — Говорят, Амбридж видели в Ирландии.
Том оглянулся через плечо, скользнув скучающим взглядом по парочке третьекурсников, которые, не обращая на него никакого внимания, шли в сторону Большого зала.
— Да глупости это, — фыркнул Энтони. — Что она там забыла?
— Прячется, это же очевидно, — его собеседник комично округлил глаза. — После этой истории с кровавым пером… интересно, это правда, что она использовала его на Поттере?
— Ну пойди и спроси, — насмешливо предложил сокурсник.
— Шутишь, что ли? — зашипел его приятель. — Я слышал, он чуть не проклял парня, который к нему как-то подошел с расспросами.
Риддл едва не рассмеялся. Знал бы Поттер, какая у него ужасающая репутация среди некоторых учеников… а он-то, бедолага, думает, что выглядит со стороны белым и пушистым.
Потеряв интерес к местным сплетням, Том свернул к лестнице, направляясь в сторону выхода из Замка.
Середина марта, сумрачного и угрюмого, разразилась порывистым северным ветром и дождем со снегом, от чего находиться на улице стало совершенно невыносимо. Том в который раз проклял обязанности старосты по причине которых вынужден был делать обход по территории школы и, поплотнее закутался в зимнюю мантию, обернув лицо серо-зелёным шарфом, чтобы хоть немного защититься от жестокого ветра и жалящих кожу мелких снежинок.
Последние несколько недель вышли довольно насыщенными, не говоря уже о том, что пришлось разбираться с парочкой самозваных Пожирателей и целой толпой собственных сторонников, у которых, что очевидно, было много вопросов насчет нападения на Хогсмид. Побег Шакала задачу не упрощал, потому что бросить виновника к ногам возмущенных волшебников, предоставив им вершить над ним суд, не вышло, и пришлось быстро придумывать способ успокоить собственных сторонников. К счастью, третий лже-Пожиратель, которого доставила Нагини, был достаточно сильно травмирован и не дожил до своевременной медицинской помощи. Тёмный Лорд, признаться, вообще не понимал, кто мог так его ранить. Парня будто на полном ходу сбил «Ночной рыцарь» — практически все кости были переломаны, а внутренние органы превратились в такую кашу, что было странно, почему тот не умер на месте. Нагини утверждала, что уже нашла его в таком состоянии в стороне от главной улицы, неподалеку от пустыря, где подобрала Флинта и Хант. После нехитрых вычислений, Том понял, что этих двоих оглушил он сам, когда по непонятной причине решил вступиться за Поттера, а вот что случилось с третьим парнем, который оказался по совместительству другом Флинта — Эндрю Уилкисом, оставалось загадкой.
Впрочем, его это и не особенно заботило. Раз тот оказался так мил, что скоропостижно скончался, не дождавшись целителя, Риддл без особых проблем свалил организацию самовольного нападения на Хогсмид на него, попутно подправив воспоминания двух других пленников. Шакалу, точнее сказать Барти Краучу, в этой трагикомедии он отвел роль неудачливого энтузиаста, который попытался набрать для Тёмного Лорда новых рекрутов, но потерял над ними контроль, что в итоге вылилось в атаку на Хогсмид. Его равнодушное: «Я отблагодарил Барти за эту самодеятельность», вкупе с тем, что с тех пор Крауча никто не видел, говорили сами за себя. И хотя бы этот вопрос теперь можно было закрыть.
Увы, помимо этого нужно было решить, что делать с узниками в своих подземельях и скрывающимися самодельными Пожирателями. Сначала Том подумывал избавиться от Флинта и Хант, но, поразмыслив немного, пришел к решению, что это как минимум не конструктивно, а как максимум расточительно. По крайней мере, в отношении Флинта, потому что идиотку Хант он убил бы без раздумий. Толку от неё не было никакого, а проблем предостаточно. И возможно, он бы так и поступил, но после смерти Уилкиса, Маркус немного огорчился и от переизбытка чувств взял своего рода опеку над Хант, решив всячески её оберегать. При таком раскладе, её убийство не слишком благоприятно сказалось бы на мировосприятии самого Флинта, поэтому Том решил, что выгоднее будет сыграть на этой привязанности, а не на страхе. В итоге Мелисса перешла в полное распоряжение Беллатрикс и Рудольфуса, оставшись в поместье на правах не очень желанной гостьи и неформально заложницы, а Флинт, после долгого инструктажа и получения черной метки, отправился выковыривать попрятавшихся по всем щелям товарищей по несчастью, которых так любезно собрал Шакал. Тёмный Лорд пока не очень представлял, как поступить с кучкой необученных малолеток, но игнорировать их существование было нельзя, так как подобная группировка без контроля могла окончательно испортить ему все планы, а выслеживать их самостоятельно, не было ни времени, ни желания. Так Маркус неожиданно для себя получил статус лидера этого малополезного воинства… при условии, что он сможет его собрать, а Хант приобрела парочку сбрендивших нянек и робкое осознание, что она, возможно, погорячилась со вступлением в ряды Пожирателей.
Потерявшись в собственных размышлениях и глядя себе под ноги, чтобы ненароком не поскользнуться на льдисто-водяной жиже, в которую превратились дорожки, он почти не смотрел вперед и едва не столкнулся с каким-то психом, которому вздумалось погулять в такую погоду.
— О, привет, Том, — раздался негромкий голос Луны, когда они, восстановив равновесие, застыли друг напротив друга.
Арчер смерил её долгим взглядом.
— Что ты здесь делаешь? — сухо поинтересовался он.
— Шла проведать Хагрида, — спокойно призналась она.
— Хагрида? — Том удивленно изогнул брови. — Не знал, что он вернулся в Хогвартс.
— Он приехал прошлой ночью, — сообщила она. — Я видела из окна. Хочу узнать, где он был. Я слышала, что он путешествовал где-то в горах.
При этих словах Том едва не усмехнулся. Похоже, Дамблдор действительно, отправил Хагрида налаживать контакт с великанами. Очень приятно было осознавать, что он их опередил на целых полгода.
— …было бы интересно расспросить его о том, что он видел, — не обращая внимания на его задумчивость, говорила тем временем Лавгуд. — Столько необычных существ можно повстречать… возможно, даже брюглов...
— О, — Том скупо улыбнулся, — ну, мне плевать. Всех благ.
Он попытался пройти мимо, когда почувствовал, как ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья.
— Ну что ещё? — нетерпеливо нахмурился он, встречаясь с ней взглядом.
Луна склонила голову к плечу, будто прислушиваясь к чему-то.
— Сны порой бывают такими реалистичными и пугающими, что, даже проснувшись, ты продолжаешь за них цепляться, — монотонно произнесла она, глядя мимо него, словно разговаривала с кем-то за его плечом. — Отпусти свой сон. Ты веришь, что это реальность, но это лишь воспоминание.
— Что ты несешь? — он отступил на шаг, и её пальцы разжались, выпуская его руку, разрушая странное мгновение, в течение которого он перестал замечать холод и ветер, словно они оба оказались окружены непроницаемым куполом.
— Поздно что-то менять, — Луна моргнула и взглянула ему в глаза с таким выражением, будто только сейчас его заметила. — Мы уже идем по дороге неизбежности. Береги ключ, как бережешь осколок своей души, это теперь наше единственное спасение.
Она замолчала, и ее взгляд вновь стал отстранённым и задумчивым. Развернувшись, Лавгуд зашагала в сторону хижины лесничего. Арчер провожал её взглядом, наблюдая, как ветер развевает и путает её светлые волосы, а в душе у него разворачивала чёрные крылья ядовитая злость. Как просто было бы сейчас избавиться от неё. Никто бы даже ничего не узнал… что его останавливало? Девчонка болтает слишком много лишнего. Откуда ей известно о крестражах? И почему она говорит так, будто они у него ещё остались? Все крестражи были использованы для ритуала возрождения и потеряли свою силу. Эта мысль вернула его к неприятному осознанию собственной уязвимости.
«И о каком ключе речь?»
Раздраженно дернув плечом, Том побрел в сторону школы, мысленно прикидывая, где сейчас может быть Гарри, и не особенно размышляя о том, почему в моменты потери душевного равновесия он ищет общества своего врага.

Поттер ожидаемо обнаружился в Библиотеке Слизерина, где в последние дни проводил удручающе много времени, расшифровывая записи Салазара с таким энтузиазмом, будто спешил куда-то.
— Ну скоро же летние каникулы, — объяснял он. — Придется на два месяца отложить всю работу над дневниками.
— А взять их с собой ты не думал? — сухо предложил Том. — Не то чтобы тут кто-то тебе запретит выносить литературу из библиотеки, — насмешливо заметил он. — К тому же ты это уже делал.
— Да, и это оказалось плохой идеей, — Поттер нахмурился. — Если что-то случится со мной или моими вещами, мы потеряем бесценные труды.
— Угу, про строительство и детей Слизерина, — Арчер закатил глаза. — Исключительно нужные исторические сводки.
— Не бурчи, Том, — весело отмахнулся Гарри. — Ты и сам признаёшь, что помимо всякой бытовой ерунды в этих дневниках много полезного.

Риддл отогнал подальше дурацкие воспоминания, стараясь не задумываться, с чего это вдруг Поттер так увлекся записями Салазара, которые раньше хоть и вызывали у него интерес, но не походили на фанатичную одержимость, тихо вздохнул и, толкнув дверь библиотеки, застыл на пороге, обозревая представшее перед глазами зрелище.
Стоит отметить, что с тех пор, как они разгромили библиотеку на третьем курсе, после чего пришлось долго и с упоением наводить в ней порядок, подключив в процессе Виви, и Том, и Гарри следили за тем, чтобы всё здесь оставалось по возможности неизменно. Надо признать, домовик Поттера тоже ответственно подходил к вопросу хранения книг и следил за тем, чтобы на мебели, гобеленах и книгах не оседала пыль, а сама библиотека находилась в идеальном порядке.
Сейчас же, к удивлению Тома, библиотека Слизерина больше напоминала погром в книжной лавке. По всему полу, занимая большую часть зала, были разложены открытые на разных страницах, сложенные в стопки или просто брошенные как попало книги, исписанные свитки пергамента и карты Европы (некоторые настолько устаревшие, что скорее считались раритетом, чем ценным источником актуальной информации). Посреди всего этого безобразия, легкомысленно поставив тарелку с сэндвичами на уникальную коллекцию трудов по некромантии из семи томов, которым насчитывалось более трёхста лет, восседал Гарри Поттер, сосредоточенно что-то записывая в блокнот.
— Твой домовик тебя прикончит, — сухо известил Том, проходя вглубь комнаты и оглядываясь по сторонам. — Он год убил на то, чтобы всё тут привести в порядок.
— Вот только не говори мне, что тебя тревожит эмоциональное состояние Виви, — закусив кончик пера, невнятно пробормотал Поттер, даже не оглянувшись.
Том сбросил на пол сумку Гарри, оставленную в кресле, и сел, наблюдая за другом.
— Чем, позволь узнать, ты так занят?
— О! — Поттер глянул на него через плечо и широко улыбнулся. — Я думал!
— Впечатляет, — задумчиво покивал Том. — С тобой такое редко случается, — Поттер смерил его колючим взглядом, который тот хладнокровно проигнорировал. — И о чем же ты думал?
— О записях Салазара, — Гарри начал с энтузиазмом перелистывать страницы своего блокнота. — Я расставил все расшифрованные части по порядку.
— И?
— И теперь пытаюсь понять, что они означают, — почесав затылок, признался Поттер.
— Поделишься? — помедлив, спросил Риддл, когда тот вновь замолчал, уткнувшись взглядом в свою писанину.
Гарри бросил на него долгий, оценивающий взгляд.
— Даже и не знаю, — задумчиво протянул он. — Вдруг ты потом присвоишь себе все лавры и скажешь, что сам всё расшифровал?
— А ничего, что половину твоих записей разбирал именно я?
— Не так уж и много ты разобрал, — прогнусавил Поттер. — Я больше сделал.
— Ты сейчас схлопочешь проклятье, — «ласково» пообещал Том.
Впечатленным Гарри не выглядел.
— Угрозы — плохой мотиватор, знаешь ли…
— По мне так отличный, — Риддл принялся ненавязчиво крутить в руках волшебную палочку.
— Я ведь успею уклониться, ты в курсе? — напомнил тот. — И тогда ты промахнёшься и опять разнесешь к Моргане половину библиотеки…
— О, — с мрачной иронией протянул Том, — ты говоришь о той половине, которую ещё не успел разнести ты?
— Я просто снял книги с полок, — защищаясь, отметил Гарри. — А ты собираешься применить атакующую магию, а у нас как бы табу на боевую магию в библиотеке, если ты забыл, — он сделал глубокий вдох и возмущенно добавил: — И вообще, что за манера чуть что угрожать мне? В смысле, что случилось с нормальным диалогом? То есть, я не к тому, что ты не умеешь вести диалог, а к тому...
— Гарри, — Риддл устало помассировал виски, — просто дай мне прочитать чертовы записи, пока я тебя не убил.
— Вот видишь? — Поттер обвиняюще ткнул в его сторону пальцем. — Опять угрозы. Кто ты такой и где мой лучший друг?
Том смерил того долгим взглядом, мысленно отмечая всю ироничность последнего заявления, на которое он мог бы дать пару весьма любопытных ответов. По-своему расценив молчание друга, Гарри поднял руки, словно сдаваясь.
— Ладно, ладно, я понял, Томас Злобный не в настроении, — он протянул ему тетрадь со своими записями. — Наслаждайся.
Забрав у Поттера результат его многочасовых изысканий, Риддл углубился в чтение текста, содержание которого довольно быстро вытеснило из сознания раздражение и усталость, навеянные встречей с Лавгуд:
«Нас было четверо, когда это началось. Нас будет четверо, когда всему придет конец. Я жалкий трус. Я слаб, и в том мой грех. Я человек. И слабости мои меня сводят с ума. Но придет день, и миру явится тот, кто не будет знать страха. Однажды, дитя моё, ты спасешь всех нас.
Я слеп, ибо не вижу настоящего. Я глух, ибо не слышу, как молят меня о милосердии. Я нем, ибо не могу сказать им, за что они проливают свою кровь. Я ненавижу себя. Но пока у меня есть цель, я буду продолжать терзать их. Никто не узнает. Никто не оправдает перед потомками моих деяний. Я стану чудовищем. Я уже чудовище.
Друг мой, ты говоришь, я безумен. Возможно, так и есть. Когти грядущего разрывают мой разум, и безумие моё родилось из ужаса и бессилия. Я тот, кто принес в жертву чистейшую кровь магов. Я тот, кто впустил Смерть в стены нашего дома, чтобы она собирала кровавую жатву. Я тот, кто навеки наложил пятно черного недуга на род мой. Знал ли ты, каким проклятьем я одарил своих детей?
На алтарь Равновесия я возложил сотни тел чистейших детей магии. Мой ручной монстр собрал и принёс их мне в начертанный срок. Защити их, мой друг. Защити их от меня и моего чудовища, если сможешь. Возьми свой меч и порази нас. Я молю Великий Поток о том, чтобы ты сделал это, и молю, чтобы тебе этого не удалось. Ведь тогда все будет напрасно. Моё безумие будет напрасным.
И ты не узнаешь, что все, о ком скорбит твоя душа, будут беречь наш шанс на будущее».
Том прекратил чтение и взглянул на Гарри, который сидел на полу, скрестив ноги, и смотрел на него, явно в ожидании какой-то реакции.
— А я смотрю, великий Салазар конкретикой не особо отличался, — пробормотал он, вздыхая. — Зато патетики на целое тысячелетие хватит.
Гарри насмешливо фыркнул, но ничего не сказал.
«Я видел сон о Порогах Безмолвия. Оттуда доносится шепот мертвых, что оберегают двери в иной мир. Я долгое время жил верой, что мир этот принадлежит покойным. Но мёртвые заговорили со мной, и мне открылось, что они лишь стражи. Я видел сон, что эти двери однажды откроются живым...»
— Мир, вход в который стерегут мёртвые, — Риддл нахмурился. — И сколько в этом заявлении здравого смысла, скажи на милость?
— Может, он говорит о призраках? — предположил Гарри, который явно уже думал об этом. — Или инферналах?
— Очень сомневаюсь, что инферналы с ним заговорили бы, — хмыкнул Том.
— Ну значит призраки.
— Призраки не особо подходят для охраны чего-либо, — Риддл снова и снова перечитывал последнее предложение.
— А может, речь о месте? — добавил от себя Поттер. — Ну вроде кладбища или типа того…
— Хм, — Том помолчал, не соглашаясь и не опровергая высказывание. — Или, быть может, речь о некромантии, но не совсем понятно, какого рода…
Он продолжил читать, надеясь, что найдет дополнительную подсказку:
«Я построил Врата из крика и боли, костей и яда монстра…
Тот, кто мог остановить меня, пришел слишком поздно. И всё, что он узрел, это смерть невинных. И когда он спросил меня, зачем руки мои омыты кровью, я ответил, что это цвет черты Порога Безмолвия, того, за которым начнется наше будущее. И мы переступим его вместе, благословенные и проклятые одновременно, и последует за нами спасение, открыв глаза невидящим».
— Тот, кто мог остановить его, — протянул он, — Гриффиндор?
— Он там часто пишет «друг мой» и про меч упоминает, — Гарри кивнул. — Скорее всего, речь о Годрике, — он нетерпеливо заёрзал на месте. — Дальше читай, там самое интересное.
Том скептически изогнул бровь, но всё же вернулся к чтению:
«Я поведал ему о пророчестве мёртвых, но утаил сокровенный ключ…»
В душе что-то дрогнуло.
«Береги ключ», — сказала ему Лавгуд, а в пророчестве мёртвых была строка о ключе, что «по венам у магов несется». То есть в последнем случае речь о крови… Но, если во всех случаях говорится о крови, то как Салазар мог «создать» ключ?.. Разве что… Риддл нахмурился. Не может ли так быть, что сам «ключ» это одна большая метафора, на самом деле являющаяся чем-то совсем иным… например… живым существом?
«Я создал путь, но не захотел открыть его... В нашем спасении живёт моя боль и моя слабость. Я не могу преодолеть это…»
«…это теперь наше единственное спасение…» — произнесла Луна.
Том задумчиво водил пальцем по губам. Это не могло быть совпадением. Она однозначно говорила о том же, о чем написал Слизерин, но…
— Ни черта не понимаю, о каком спасении речь, — не отрывая взгляда от текста, произнёс тот.
«Я стал чудовищем. Не оплакивай мою заблудшую душу, мой дорогой друг. Ты никогда не узнаешь, за что возненавидел меня. Никогда не прочтешь этих строк. Ты умрешь задолго до того, как тебе представится шанс понять, за что я проклял всех нас».
— Учитывая форму подачи информации, никому этот шанс не представился, — Риддл скривился. — Море эмоций и ни капли смысла…
— Дальше! — поторопил Поттер.
«Выслушай же волю Салазара Слизерина, падшего и последнего короля, дитя моё.
Знай, что в будущем сокрыта моя вина. Грядет страшнейшее время. Полотно судьбы разорвется на части. Тогда, дитя моё, с тобой заговорят мёртвые, как однажды они заговорили со мной, и ты обретёшь ключ. Я спрятал его. Уничтожил всё и всех, кто мог знать о нем. Но ты найдешь его, и он станет спасением…
Прости меня за ту непосильную ношу, что я возложу на твои плечи. Я верю, что ты окажешься сильнее меня».
Текст закончился. Том пролистал несколько страниц, но больше ничего не нашел.
— И всё? — он бросил на Поттера негодующий взгляд. — Это всё, что ты нашел?
— Но это уже что-то! — едва не подпрыгнул тот. — И это, похоже, очень важно!
— Гарри, — Риддл вздохнул. — Этим записям почти тысяча лет. Ты вообще уверен, что этот бред ещё актуален? Возможно, всё, о чем здесь написано, уже произошло.
Поттер покачал головой.
— Нет, я думаю, что речь о будущем, и мне кажется, до этого предсказания осталось не так много времени, — он понизил голос. — Случится что-то очень плохое, Том. Слизерин предвидел это…
Риддл иронично взглянул на него.
— С каких это пор ты веришь в предсказания? — насмешливо поинтересовался он.
— Но он же был Королём, — Поттер нахмурился.
— И что? — фыркнул Том, закатывая глаза и старательно скрывая за сарказмом собственную тревогу. — Мы это уже обсуждали. Он мог просто слететь с катушек, что вылилось в массовые убийства магглорожденных, потом был свержен. А вся эта ахинея, — он помахал тетрадью, которую по-прежнему держал в руке, — просто следствие его безумия. Конец истории.
— Я так не думаю, — упрямо заявил Гарри, глядя в сторону. — И, мне кажется, крик банши этим Рождеством имеет какое-то отношение к грядущим событиям… — его голос совсем стих и вдруг изумрудные глаза потрясенно распахнулись. — «Один из них проведет другого через Врата Мертвых!» — подскочив, завопил он.
— Что? — Том моргнул.
— «Один из них проведет другого через Врата Мертвых, когда зазвучит песня Скорбной Девы!» — торопливо процитировал Гарри. — Скорбными Девами называли банши! Всё связано! И… ну конечно! Там тоже упоминалось про чёрное солнце! Всё связано! Все эти пророчества связаны между собой!
— Какие пророчества? — сердито уточнил Риддл, наблюдая, как Поттер заметался из угла в угол, буквально полыхая энтузиазмом.
— Пророчество Слизерина, Пророчество Мертвых, Пророчество Банши и Пророчество про меня и Волдеморта! Это все одно и то же! — затараторил он. — Там говорится об одном и том же!
— Мне казалось, ты не помнишь текста пророчества про тебя и Волдеморта, — изогнув бровь, напомнил Том, чувствуя, как сердце заколотилось в предвкушении.
Неужели… неужели он наконец услышит весь текст? Наконец, узнает, чем заканчивается то проклятое предсказание, из-за которого возникло столько проблем, и которое он уже не надеялся услышать. Неужели…
— А? — по-совиному моргая, Поттер застыл посреди зала, — а-а-а, нет, — он небрежно махнул рукой, — целиком не помню. Только пара строк запомнилась про вот эти Врата и про скорбных дев… ну и про солнце…
Риддл на несколько секунд сжал пальцами переносицу, разрываясь между яростью и досадой.
— Тогда с чего ты взял, что оно имеет какое-то отношение к бреду Слизерина? — не открывая глаз, уточнил он.
— Ну, похоже как бы, — сунув руки в карманы форменных школьных брюк, Гарри пожал плечами. — И там и тут врата мертвых, про чёрное солнце говорила банши, а на Рождество был этот жуткий крик… уж больно много совпадений. Это будто предзнаменование грядущего, разве нет?
— Хорошо, — не особо убежденно протянул Том, понимая, что у него нет ни сил, ни желания развивать тему. — Допустим, это всё об одном и том же. О каком-то событии. Хорошо, — он обратил на перекатывающегося с пятки на мысок Поттера колючий взгляд. — И чего же, по-твоему, так боялся Слизерин, что решил устроить массовые жертвоприношения для создания врат в какой-то потусторонний мир, куда собирался сбежать? — он ядовито усмехнулся. — Войны с Волдемортом?
— Магглов, — едва слышно произнёс Гарри, после долгой паузы.
Риддл свел брови у переносицы, не уверенный, что правильно его расслышал.
— Что?
Поттер в молчании закусил губу, словно не был до конца уверен, стоит ли продолжать, наконец, он вздохнул, принимая решение, и посмотрел в глаза лучшего друга.
— У меня есть теория, — нехотя сказал он. — Но она тебе покажется, эм, дикой…
Том склонил голову к плечу, выжидательно глядя на Поттера. Тот еще немного повздыхал, не зная, с чего начать и наконец степенно уселся на диван и заговорил:
— Помнишь, я предполагал, что титул короля — это наследие? — сказал он, когда друг кивнул, Гарри продолжил рассуждать: — Так вот, я тут понял, что, по крайней мере, три мага с этим титулом на каком-то этапе стали одержимы магглами. Мерлин пытался с ними наладить контакт, Слизерин, наоборот, от них отгородиться, Волдеморт — истребить их, — Гарри многозначительно поднял брови. — Почему?
— Ну, это очевидно, — несколько высокомерно заявил Том. — Мы вынуждены делить с ними этот мир. Вполне логично, что существование огромной популяции весьма неоднозначных соседей привлекает внимание…
— Да, но тебе не кажется, что основной мотивацией был не сам факт существования магглов, как вида, а… что-то ещё?
— Например?
— Это просто предположение, но… что если в разные периоды жизни Мерлин, Слизерин и Волдеморт начали видеть некие картины будущего, в которых, — Гарри помедлил, делая глубокий вдох, — в которых магглы узнают о нас? Узнают и… захотят уничтожить?
— Ну, удачи им, конечно, — язвительно хмыкнул Том.
— То есть, ты считаешь, что это не угроза?
— Нет, — уверенно кивнул Риддл. — Мы сильнее.
— А что насчет инквизиции? Или их священного воинства? — напомнил Поттер. — Эти-то прекрасно знают, что мы собой представляем.
— Это не то, о чем стоит беспокоиться, — отмахнулся Том. — Осведомленная инквизиция и варлоки — это уже скорее миф. О них в последние лет двести никто и не слышал даже.
— Волшебники для магглов тоже миф, — постно напомнил Поттер.
— Поверь, если бы варлоки существовали, мы бы знали о них, — уверенно заявил Риддл. — И даже если они все где-то есть, это совершенно не повод для беспокойства. Нам подвластна такая сила, которая им и не снилась…
— Но…
— Поверь мне, Гарри, — нетерпеливо перебил Том, сам не понимая, почему так хочет поскорее закрыть эту тему, — магглы для нас не угроза. Всё их существование это, конечно, досадливое недоразумение и было бы лучше, если бы их вообще не существовало, но даже если им однажды станет известно о магическом мире, они ничего не смогут нам противопоставить. Они нас даже найти не смогут.
Убежденным или успокоенным Поттер не выглядел, лишь хмурился всё больше, глядя в пол.
— Тогда я не понимаю, что могло так испугать Слизерина. И о каких вратах речь? Что за ключ? И где его искать?
Том неопределённо пожал плечами, но больше ничего не сказал. Он и сам хотел бы знать ответы на все эти вопросы. Конечно, можно было бы попытаться подробнее расспросить Лавгуд, но в её словах смысла было не больше, чем в той ахинее, которую оставил Салазар. И хуже всего было то, что после этого разговора в сердце поселилась странная тревога, словно он забыл нечто очень важное. Нечто такое, о чем он знал раньше, и что много лет терзало его разум.
Поттер был уверен, что Волдеморт мог предвидеть будущее и развязал войну, чтобы предотвратить его. Что его одержимость магглами произрастала из страха перед ними. Перед тем, чем это может грозить всему магическому миру. Риддл не помнил никаких видений или опасений. Но он помнил страх. Отравляющую сознание необходимость обезопасить себя от некой угрозы. Но что это была за угроза?
И почему он забыл о ней?

* * *
Гарри закинул в рот леденец и, откинувшись на подушку, продолжил наблюдать, как точка с именем Томас Арчер движется по направлению к Библиотеке Слизерина, после чего бесследно исчезает с карты. По правде сказать, когда это произошло впервые, Поттер даже испугался, что с другом что-то случилось, но когда примерно тридцать минут спустя тот снова объявился в подземельях и как ни в чем не бывало вернулся в спальню, Гарри заключил, что с Арчером все в полном порядке. Открытым оставался лишь один вопрос: зачем Том спускается в Тайную комнату. Догадаться, что он проводит время именно там, было несложно, так как из библиотеки Слизерина можно было попасть только туда.
Несмотря на уверенный оптимизм, который Гарри с готовностью демонстрировал Гермионе, поддерживая впечатление, что ситуация под контролем, это было далеко не так. Разрываясь между чувством вины за то, что он вроде как лезет не в своё дело, и любопытством, Поттер продолжал следить за этими ночными вылазками по Карте Мародёров, не предпринимая никаких действий, но и не желая просто отмахнуться от происходящего.
«Я ему не нянька и не надсмотрщик», — упрямо твердил себе Гарри, терпеливо ожидая, что Том сам всё расскажет.
Но время шло, всё ближе были пасхальные каникулы, а лучший друг вел себя так, словно ничего необычного не происходило. Разве что настроение у него значительно улучшилось за последние недели. Решение о том, что пора бы вмешаться, пришло ближе к часу ночи в пятницу, и Гарри, дождавшись, когда Том практически бесшумно покинул спальню, направился следом за ним, укрывшись под мантией-невидимкой.
Арчер уже пропал с карты, когда Гарри добрался до стылого, погруженного во мрак тоннеля, который раньше служил пристанищем василиска. Мысленно прикинув, где должен располагаться выход из тоннеля, Поттер поплотнее закутался в мантию-невидимку и, для верности спрятавшись за звуконепроницаемыми чарами, осторожно двинулся вперед, окруженный практически кромешной тьмой. Некоторое время он почти наугад шел вперед, сосредоточенно прислушиваясь к любому шороху и позволяя своей магии струиться вдоль стен в поисках скрытого чарами прохода, что, как выяснилось буквально несколько минут спустя, было совершенно необязательно, когда густой сумрак начал расступаться, смешиваясь с бледно-зеленоватым свечением, льющимся из узкого проёма в стене.
Гарри зашагал быстрее. Свет становился всё ярче, в нос ударил запах сырости, а до ушей стал долетать негромкий насмешливый голос, который без сомнения принадлежал Тому. Добравшись до открытого прохода, Поттер помедлил, осторожно оглядывая огромный зал, погруженный в зеленоватый сумрак, пока его взгляд не остановился на силуэте мёртвого змея, чья открытая пасть находилась буквально в нескольких шагах от него. Гарри не особенно размышлял об этом, но попав в Тайную комнату впервые за прошедшие три года, предполагал, что от чудовища Слизерина осталась лишь груда костей. Как выяснилось, это было не так. От василиска исходил едва уловимый, но от того не менее тошнотворный запах тлена, но в целом труп, казалось, практически не разложился. Бросив последний взгляд на поверженного змея, Поттер прошел чуть вперед, осторожно огибая статую Салазара Слизерина, но, не пройдя и десяти шагов, потрясенно застыл на месте, когда, наконец, увидел лучшего друга.
По правде сказать, спускаясь сюда, Поттер мало представлял, что ожидал найти помимо гигантской мертвой змеи. Зная Тома, он готов был даже предположить, что его лучший друг решил позаимствовать идею своего великого предка и завести новую шестидесятифутовую смертоубийственную зверушку. И это было бы закономерно и ничуть не удивительно. Совсем не удивительно. Это было то, с чем Гарри вполне мог смириться. Не дико. Не безумно. Не ужасно. Не так… отвратительно, как представшая перед его глазами действительность.
Примерно в двадцати шагах от него стояло кресло с резной деревянной спинкой, которое выглядело до абсурда нелепо на фоне сырого, каменного зала, где основным элементом интерьера был гниющий труп василиска в тени полуразрушенной статуи древнего старца. В кресле, закинув ногу на ногу, расположился Том с таким комфортом, словно сидел в уютной гостиной напротив камина. Подперев рукой голову, он сосредоточенно изучал какие-то записи, а у его ног, заключенная в мерцающий бледно-голубым светом магический круг, съежилась Долорес Амбридж. Всё, что осталось от Долорес Амбридж. Лежа на полу в грязной, промокшей мантии, она тихо скулила, обхватив себя исцарапанными руками за плечи и глядя в одну точку остекленевшим, измученным взглядом. Её тело то и дело содрогалось от холода и изнеможения, а осунувшееся лицо, покрытое вязью кровоточащих ран, искривлялось от боли.
Не смея оторвать взгляда от чудовищного зрелища, Гарри судорожно вдохнул и в это же мгновение, то ли что-то услышав, то ли почувствовав постороннее присутствие, Арчер резко повернул голову, обращая в сторону Поттера ледяной взгляд, в котором читалась скрытая угроза. На какое-то мгновение Гарри полностью захватило отвратительное чувство дежавю, когда в этой самой комнате чужак с лицом его лучшего друга и смертоносным холодом в черных глазах приказал василиску убить его. Сходство было столь сильным, что Гарри едва не закричал, но тут по губам Арчера скользнула знакомая насмешливая улыбка, а выражение его лица стало практически дружелюбным.
— Не спится, Гарри?
Поттер нервно сглотнул, отгоняя пугающее наваждение, и медленно стянул мантию-невидимку, встречаясь взглядом с лучшим другом.
— Том, что происходит? — его тихий голос эхом прокатился по залу, привлекая внимание Амбридж.
Её глаза, до этого пустые и безжизненные, впились в него с дикой, едва ли не безумной надеждой. Упираясь ладонями в пол, она чуть приподнялась, умоляюще глядя на подростка.
— По-поттер, — просипела она, — Поттер, вы д-должны мне помочь, вы д-должны…
— Смотри-ка, как она рада тебя видеть, — хмыкнул Арчер, взмахом руки накладывая на ведьму заглушающие чары, та продолжала открывать и закрывать рот, но с её губ больше не сорвалось ни звука.
Гарри с трудом оторвал взгляд от профессора ЗОТИ, в безмолвном ступоре наблюдая, как Том, неторопливо свернув в трубочку пергамент, убрал его в сумку, что лежала возле кресла, после чего поставил локти на подлокотники, сосредотачивая внимание на лучшем друге.
— Итак, — сцепив пальцы замком, он выжидательно разглядывал Поттера. — Вопросы? Комментарии?
— Ты похитил Амбридж? — прочистив внезапно пересохшее горло, выдавил Гарри.
Арчер иронично изогнул брови.
— Нет, что ты, у нас романтическое свидание, — он в притворном удивлении склонил голову к плечу. — А что, это выглядит, как похищение?
— Том, — Гарри подошел ближе, остановившись напротив друга и стараясь не смотреть на заключенную в ловушке измученную ведьму, — ты хоть осознаешь, чем тебе это грозит?
— Просвети меня, — ехидно предложил тот.
— Если кому-нибудь станет об этом известно, — Поттер махнул рукой в сторону безмолвной женщины, — тебя посадят в Азкабан.
— Мерлин всемогущий, — насмешливо фыркнул Том, качая головой, — а я-то тут на секунду решил, будто тебя волнует морально-этическая сторона вопроса.
— Да, я как раз хотел её поднять, — сухо признался Гарри, неохотно переводя взгляд на Амбридж, — что ты с ней сделал, что это за… — он вдруг замолчал, пристально разглядывая отметины на её ногах, руках, шее и лице, которые ранее принял за многочисленные порезы. — Это же… — его глаза потрясенно распахнулись, он посмотрел на друга, который продолжал ухмыляться, а после снова на профессора, — это же слова.
Её всю покрывали вырезанные на коже слова. Буквы наслаивались друг на друга, пересекались, скрывая более ранние шрамы, отчего было совершенно невозможно разобрать их, но, тем не менее, Гарри прекрасно знал, чем были нанесены все эти раны.
— Ты использовал на ней кровавое перо? — выдохнул он, поворачиваясь к Тому.
— У тебя есть какие-то возражения? — скучающе полюбопытствовал тот.
— Я… — Гарри переводил взгляд с Долорес на Тома и обратно не в силах сфокусировать внимание на чем-то одном. — Но зачем?
— Око за око и всё такое, — Арчер равнодушно пожал плечами, словно в этом не было ничего плохого.
Поттер закрыл глаза, тряхнув головой и отказываясь верить в то, что происходило.
— Из-за меня? — прошептал он. — Из-за меня ты, — он глубоко вдохнул, — ты похитил и пытал человека?
— Ну кто-то же должен был, — Арчер скучающе разглядывал свои ногти. — Ты, конечно, и сам мог хоть что-то предпринять по этому поводу, — он пренебрежительно махнул рукой в сторону Амбридж. — Но святой Поттер марать руки чужой кровью не желает.
— Может быть, я просто не хочу, чтобы смыслом моей жизни стало чье-то убийство, Том? — он смерил друга мрачным взглядом.
— Весьма лицемерное заявление для человека, который не так давно говорил о том, что ему нет дела до чужой жизни, — с колкой иронией заметил Арчер.
— То, что мне нет до чего-то дела, не значит, что я сломя голову брошусь вершить кровавое правосудие, — напомнил Гарри. — У мести и ненависти короткая дорога.
— Да-да, — друг закатил глаза с таким видом, словно эта тема ему до чертиков надоела, — и это осознание толкнуло тебя на путь альтруизма и героической гибели, мы все помним, спасибо, — он чуть посерьезнел и, подавшись вперед, смерил Поттера пристальным взглядом. — Но порой, чтобы кого-то защитить, без убийства не обойтись.
— Ты прав, — не стал спорить Поттер. — Но сейчас это необязательно.
Арчер вопросительно изогнул бровь.
— Предлагаешь её отпустить? — насмешливо уточнил он. — Что? Вежливо-вежливо попросим её никому не рассказывать?
Гарри разглядывал спокойное лицо лучшего друга и почти не узнавал его. Из обсидиановых глаз на него взирал разум куда более зрелый, хладнокровный и жестокий. В нём не было места состраданию и милосердию, не было тепла и знакомой шутливой иронии… не было Тома. Но вместе с тем Поттера не покидало ощущение, что он спорит с самым упрямым, самым невыносимо испорченным ребенком в мире. Как вообще такое сочетание было возможно, он сам не понимал. Сделав глубокий вдох, Гарри вгляделся в эти чужие и одновременно знакомые глаза.
— Том, — очень медленно и осторожно сказал он, — ты не можешь просто держать её здесь.
— Почему нет? — он пожал плечами, ещё больше усиливая это нелепое сходство с взбалмошным мальчишкой.
— Как ты себе это представляешь? — с ноткой безнадёжности уточнил Поттер. — Скоро каникулы, все разъедутся… она же… она может умереть от голода или… — он бросил короткий взгляд на Амбридж, — от травм. Ты не можешь постоянно спускаться сюда и следить, чтобы она не умерла.
— Я и не собирался, — равнодушно сообщил Том.
— Но, — Поттер моргнул, — но… ты же не… не хочешь сказать, что…
— Гарри, — Арчер вздохнул, его лицо приняло ироничное выражение, будто он пытался объяснить нечто невероятно простое ребенку, — с чего ты взял, что я собирался остановиться на полпути?
Несколько мгновений он ошеломленно смотрел в глаза друга, пытаясь убедить себя, что не правильно его понял, но жесткая усмешка и ледяной приговор в глубине чёрных глаз говорили красноречивее всяких слов.
— Нет, — в ужасе выдохнул Гарри, качая головой. — Нет, Том, пожалуйста, пожалуйста, не говори мне, что ты хочешь её убить.
— А что тебя так пугает? — уточнил Арчер. — Не вижу в этом проблемы, если честно.
— Том, это же убийство, — на последнем слове его голос упал до сдавленного шепота.
— Да, я в курсе, спасибо…
— Нет, чёрт побери, ты, похоже, не понимаешь, — процедил Гарри, стряхивая шокированное оцепенение. — Если ты её убьёшь, обратного пути не будет.
Повисло тягучее, неприятное молчание. Амбридж беззвучно всхлипывала в своей клетке, а они, не обращая на неё никакого внимания, прожигали друг друга пристальными взглядами.
— Это сейчас должно меня как-то впечатлить? — наконец разорвав тишину, постно уточнил Арчер.
— Неужели тебя вообще не пугает это осознание? — неверяще произнёс Поттер. — Как ты можешь оставаться таким спокойным? Как можешь говорить о чьем-то убийстве так, будто это незначительная мелочь?
— Но так ведь и есть, — спокойно известил Том. — Чего стоит её жизнь, Гарри? Взгляни на неё, — он повел рукой в сторону Долорес, которая хоть и не могла вымолвить ни слова, но слышала весь их разговор и неотрывно наблюдала за спорящими подростками полными ужаса глазами. — Печальное зрелище, — Том презрительно скривился. — Безвольное, жалкое ничтожество вроде Долорес Амбридж не стоит того, чтобы тратить на неё время. И тем более не стоит того, чтобы ее терпеть.
— Чем ты будешь лучше Волдеморта, если убьешь её, Том? — вдруг выпалил Гарри.
При этих словах безразличная маска Арчера дала трещину.
— Прошу прощения? — в легкой растерянности моргнул он. — С чего вдруг такая резкая смена темы?
— Ты сам говорил мне, что не хочешь идти по его стопам, — угрюмо напомнил Поттер, вспоминая их прошлогодний разговор. — Так чем же ты будешь отличаться от этого беспринципного, хладнокровного человека, который, преследуя свои цели, готов уничтожить любого на своем пути?
— Я делаю это в первую очередь для тебя, — мрачнея, напомнил Том, его сцепленные замком пальцы чуть сжались, а поза стала казаться более напряженной.
— Я хочу помогать и защищать, а не нападать, пытать и убивать, — твердо сказал Поттер. — Поэтому если бы ты действительно делал это для меня, то понимал бы, что я не желаю ей смерти.
— Очень зря…
— Том, пожалуйста, — устало выдохнул Поттер, запуская пальцы в волосы и старательно игнорируя полный затаённого превосходства взгляд, которым одарил его Арчер, — прошу тебя, давай просто сотрём ей память и отправим куда-нибудь? Если ты хотел наказать ее, то у тебя это вышло превосходно, но, пожалуйста, остановись на этом. Хватит. Просто отпусти её. Пожалуйста.
Том молчал несколько мгновений, без всякого выражения глядя в его глаза.
— А ты подумал, что произойдет, если в один прекрасный день она всё вспомнит?
— Не вспомнит, — убежденно сказал Гарри. — Ты же прирождённый легилимент. Просто сотри все ее воспоминания. Никто никогда ее не найдет. Никогда не узнает, что с ней случилось.
— И чем это отличается от убийства, мой такой милосердный друг? — насмешливо полюбопытствовал Арчер. — По мне так убийство и проще и гуманнее. Нет человека, нет проблемы и всё такое…
— Да. Но если ты ее отпустишь, то не станешь убийцей, а это куда важнее, — сообщил Гарри.
Они в безмолвном противостоянии смотрели друг на друга, наконец Арчер откинулся на спинку кресла, словно сдаваясь.
— Никогда я не пойму святой ты или просто кретин, — со вздохом признался тот. — Ладно, — он взмахнул рукой, и барьер, окружающий Долорес, исчез.
Несколько секунд и она, и сам Гарри смотрели друг на друга в легком ступоре, словно оба не верили в то, что сейчас произошло. Первым опомнился Поттер и шагнул к профессору, собираясь помочь ей подняться на ноги, как вдруг лицо Амбридж искривилось в гримасе боли и ярости. Гарри даже не понял, что случилось, когда та с диким воем бросилась на него, обхватив израненными пальцами запястья с такой силой, словно хотела сломать их, и потянула на себя, продолжая кричать. От такого сильного всплеска эмоций на кончиках её пальцев заискрилась магия, обжигая кожу там, где её касались руки Долорес. Подозревая, что пребывание в гостях у Тома основательно повредило её рассудок и та не до конца понимает, что делает, Гарри попытался осторожно отстраниться от Амбридж, стойко игнорируя боль от её прикосновений и омерзительный запах пота и нечистот. Неожиданно его сознание волной захлестнуло удушающее чувство ужаса. Дыхание перехватило, а сердце сжалось в преддверии неизбежной катастрофы. Гарри не успел ни среагировать, ни даже обернуться, когда мир вокруг озарился изумрудно-зеленым светом. Крик Амбридж резко оборвался, и Поттер почувствовал, как ее пальцы выпускают его запястье. Ещё секундой позже он услышал звук упавшего тела. И вдруг наступила звенящая тишина.
Гарри открыл глаза, отвлеченно удивляясь тому, что они вообще были закрыты и медленно повернул голову к лучшему другу, который стоял в нескольких шагах от него, невозмутимо пряча в рукав мантии волшебную палочку. Его взгляд был устремлен куда-то за плечо Поттера. Медленно повернув голову в направлении его взгляда, Гарри с шумом втянул носом воздух. В десяти шагах от него, раскинув в стороны руки и слепо таращась остекленевшими глазами в потолок, лежала Долорес Амбридж.
Мучительно долго Гарри не шевелился и не сводил с профессора взгляда, отчаянно надеясь, что та пошевелится, сделает вдох, издаст какой-то звук. Но она была неподвижна. И чем дольше он на неё смотрел, тем яснее было осознание, что Долорес Амбридж мертва.
Поттер покачнулся, чувствуя, как при одной этой мысли закружилась голова. Обратив потерянный, обречённый взгляд на лучшего друга, он открывал и закрывал рот, не в силах произнести это, не в силах поверить в то, что увидел, не в силах принять то, что Том сейчас… что Том…
— Ты убил её, — прохрипел он, не узнав собственный голос.
Том неторопливо подошел к телу ведьмы, обходя ее по кругу и разглядывая со скучающим интересом.
— Очень похоже на то, — удовлетворенно заключил он.
— Ты убил её.
— Да, мы это уже установили, — Арчер искоса бросил на Гарри насмешливый взгляд.
— Том… зачем?!
— Она напала на тебя, — тот пожал плечами, Поттер уставился на него так, будто ничего абсурднее в жизни не слышал. — Что? — будто не понимая, откуда взялась такая реакция, друг недоуменно изогнул брови. — Я тебя защищал.
— Защищал? — монотонно повторил Поттер, глядя на Амбридж. — Она была ранена, едва в сознании, слаба, совершенно беспомощна, — в его глазах пылало бессильное негодование, когда он обратил их на Арчера. — Ты действительно думаешь, что она представляла для меня угрозу?
— Я не захотел рисковать, — констатировал тот.
Их взгляды встретились. Оба понимали, что этот аргумент ни тот, ни другой не воспринимают всерьез. Гарри осел на пол и провел рукой по лицу, на несколько мгновений прикрыв ладонью рот, будто в попытке сдержать рвущийся наружу крик.
— Это же было… совершенно необязательно, — глухо произнёс он. — Это было так… бессмысленно…
— Смерть сама по себе бессмысленна, — хмыкнул Том.
Широко распахнув глаза, Поттер наблюдал за глумливым злорадством Арчера и никак не мог взять в толк, как можно оставаться настолько спокойным, впервые в жизни убив человека? Разве это правильно? Разве это… естественно?
Том тем временем взмахнул рукой, и тело Амбридж охватило сине-зеленое пламя, стремительно пожирающее плоть. По залу пополз тошнотворный запах, отчего шок и ужас, сдавливающие горло, усилились многократно. Гарри успел лишь согнуться пополам, прежде чем его вырвало. Глаза заволокла пелена. Он какое-то время лишь тяжело дышал, упираясь ладонями в каменные плиты и слепо глядя перед собой. Наконец голова перестала кружиться, а желудок бунтовать, и Поттер рискнул моргнуть несколько раз и выпрямиться, чтобы взглянуть на друга. Том, не испытывая ни малейшего дискомфорта от распространяющегося повсюду смрада, стоял неподалеку, наблюдая за телом, от которого к этому моменту остались лишь черные кости, местами покрытые кусками обгоревшего мяса. Почувствовав на себе его взгляд, Арчер обернулся. Его губы изогнулись в наигранно сочувственной усмешке.
— Гарри, не так всё страшно, как тебе кажется, — с мягким укором произнёс он.
— Не так… страшно? — выдавил Поттер, страх, злость и разочарование, вытесняя шок, разъедали сознание. — Не так страшно?! — он метнул в сторону друга разъяренный взгляд и вскочил на ноги. — Знаешь, что? — процедил он. — К чёрту. Я ухожу.
— Что тебя так ужасает, Гарри? — насмешливо крикнул ему вдогонку Том.
Поттер остановился на полпути.
— То, что пять минут назад тебе грозил лишь Азкабан, — глухо произнёс он. — А теперь, — Гарри глянул на него вполоборота, — теперь это, пожалуй, поцелуй дементора.
— А кто узнает об этом? — Арчер кивнул в сторону тела. — Через пару минут от неё останется лишь пепел. Нет тела, нет свидетелей. Никто не узнает, где и с кем она была. Никто не узнает, жива она или мертва. Никто не узнает, — на лице друга неожиданно проступила жестокая усмешка. — Если, конечно, ты не решишь очистить свою совесть и рассказать об этом кому-нибудь.
Гарри долго разглядывал его лицо. Буря, взвившаяся в душе пару минут назад стихла, и на смену ей пришла безграничная, обреченная усталость.
— Что? Теперь и меня тоже убьешь? — спокойно поинтересовался он.
— О нет, иначе смерть бедняжки и вовсе потеряет всякий смысл, — с усмешкой заверил Том.
Гарри еще немного помолчал. У него совершенно не было сил обсуждать это дальше.
— Ты бы должен уже достаточно хорошо меня знать, чтобы понимать, что я никогда не предам тебя, Том, — медленно произнёс он. — Теперь мне просто придется с этим жить.
— О, да брось, Гарри, неужели тебе ее так жаль? — с легким удивлением спросил Арчер.
— Да плевать мне на неё, — Поттер болезненно скривился. — Но теперь из-за неё, из-за твоего мелочного желания вендетты и моего бездействия, ты стал убийцей.
— И что в этом страшного? — он, казалось, действительно не понимал.
Гарри покачал головой.
— Честно говоря, я не знаю, — тихо признался он. — И не думаю, что хочу знать.
Отвернувшись, он побрел к выходу из зала, оставляя за спиной догорающий труп и лучшего друга, который с невероятной легкостью переступил ту черту, от которой Гарри так отчаянно пытался его отвести.
«Что же ты наделал, Том?» — в отчаянии думал Гарри, гадая, к чему приведет сегодняшняя ночь.
Несмотря на то, что у него совершенно не осталось сил хоть как-то воспринимать происходящее, он продолжал упрямо убеждать себя в том, что всё ещё можно как-то исправить. Что Том не рухнул сегодня в ту пропасть, которая его самого когда-то так пугала.
В памяти звучал безрадостный голос друга:
«Что если однажды я стану таким как Он? — спрашивал он. — Что если я начну поступать, как Он?»
В тот раз Гарри легкомысленно отшутился, не особенно вдумываясь в эти слова. Не желая вдумываться. Теперь же… теперь у него просто не было ответа на этот вопрос.

* * *
Он не особо запомнил, как добрался до общежития. И не до конца понял, почему не отправился сразу в спальню, а предпочел вместо этого сидеть на диване в общей гостиной, обхватив руками голову и чувствуя, как по телу то и дело прокатывается дрожь от холода, который не имел никакого отношения к стылым подземельям Хогвартса. Он даже не помнил, какие мысли крутились в голове, и сколько времени прошло, прежде чем негромкий голос вытянул его из ступора. Он резко поднял голову, встретившись взглядом с фиалковыми глазами, в которых, к собственному удивлению, заметил тревогу.
Кажется, Дафна спрашивала, почему он не спит. Возможно, она даже спрашивала, что произошло. Гарри не мог разобрать ни слова, будто её голос доносился из глубокого колодца. Впрочем, было совершенно не важно, о чем она говорила и спрашивала. Он не мог рассказать ей. Никому не мог рассказать. Не мог объяснить того ужаса, который испытывал при мысли, что Том похитил, пытал, а после убил человека.
Из-за него.
Из-за Гарри.
Вольно или не вольно, он подтолкнул друга к той пропасти, от которой всё это время пытался спасти. И тем временем, пока его буквально пожирало чувство вины, Арчера собственный поступок не пугал и не беспокоил. Словно в этом не было ничего противоестественного. Словно это было нормально. Обыденно. Даже весело.
Разве может чья-то смерть приносить веселье?
Гарри, не отрываясь, смотрел в глаза Дафны и не мог вымолвить ни слова. И всё же что-то в его взгляде заставило её сесть рядом и, взяв его под руку, мягко потянуть на себя, пока его голова не оказалась на ее коленях.
В то же мгновение, как ее пальцы коснулись его волос, Гарри почувствовал, как последние силы оставили его, и по щекам потекли слезы. Он так ничего и не сказал. Лишь сжимал её прохладные пальцы, лежащие у него на плече, и вздрагивал от беззвучных рыданий. А она нежно гладила его по голове, и отчего-то в её умиротворённом молчании было куда больше сострадания, чем в любой, даже самой прочувствованной речи.

* * *
Мелинда Краш бездумно крутила в пальцах дымящуюся сигарету, наблюдая, как напротив нее усаживается высокий, сухощавый мужчина с мрачным выражением лица. Неодобрительно покосившись на полупустую кружку эля перед журналисткой, он брезгливо оглядел полутёмный маггловский паб, расположенный на окраине Лондона, после чего обратил угрюмый взгляд глубоко посаженных глаз на Мелинду. Повисло траурное молчание, пока журналистка невозмутимо докуривала сигарету, а мужчина напротив барабанил пальцами по засаленной деревянной столешнице. Наконец он тихо вздохнул.
— Ну и зачем?
— Хм? — Краш изогнула брови в вежливом удивлении. — Если ты недоволен моим выбором паба, то смею тебя заверить, тут подают лучший эль в Лондоне.
Маркус Райнер раздраженно цокнул языком.
— Давай ты не будешь разыгрывать из себя дуру, Лин, — процедил он. — Я говорю о той статье про кровавое перо и Амбридж. На кой дьявол ты это сделала?
— Маркус, оставь эти свои кошмарные взгляды для подчинённых, — Мелинда закатила глаза. — Это они тебя до одури боятся. Для меня же ты навсегда останешься милым пухленьким мальчиком с Рэйвенкло, который ни одного слова без заикания выдавить не мог.
— Это не шутки, Лин. Будь серьёзнее, — хмуро посоветовал глава следственного отдела.
— Господи Боже, Маркус, — выдохнула Мелинда, — здесь и тебя-то с твой брутальной серьезностью много, если мы с тобой оба превратимся в самых угрюмых людей в истории человечества, тут сидр киснуть начнет. Я к такому не готова.
Уголок губ Райнера дрогнул в слабом подобии улыбки, которая практически сразу исчезла, сменяясь глухим раздражением в тёмных глазах.
— Я ведь мог прийти сюда не как друг, — заметил он, — а как аврор с приказом об аресте.
— По обвинению в чем? — с любопытством уточнила Краш.
— Ты хоть осознаёшь, какую бурю подняла этой своей статейкой? — наконец, не выдержав, зарычал аврор. — У Фаджа и так проблемы с мировосприятием, а теперь всё стало ещё хуже.
— Вот только не нужно меня обвинять в том, что у нашего уважаемого министра крыша едет, — Мелинда затушила сигарету и сделала большой глоток эля, с громким стуком поставив кружку на стол. — Он и до этого был не то что бы сильно адекватный.
— Да, а теперь его паранойя расцвела буйным цветом, — известил Маркус. — Он в каждом камне видит врага и готов арестовать чёртов мусорный бак, если только тот покажется ему достаточно подозрительным, — Краш насмешливо фыркнула, тут же заслужив колючий взгляд собеседника. — Это не смешно, Мелинда, — угрюмо заметил он. — Аврорат в буквальном смысле завален запросами на проверку личной корреспонденции и документации, которых с каждым днём становится только больше. И это уже не говоря о необходимости собрать досье не то что на каждого сотрудника Министерства, а на любого несчастного идиота, которого только сможет припомнить Фадж. Ему каждый день приходит в голову очередная бредовая идея о новых запретах и законах, которые он весьма успешно воплощает в реальность, — Райнер скривился, в красках вспоминая недавнюю встречу с министром. — И я уже не говорю о том, что после твоей статейки Амбридж бесследно исчезла. Возможно, она вообще мертва. Ты хочешь, чтобы к лету в магической Британии объявили тоталитарный режим?
Ничуть не впечатлённая его речью, Краш закурила вторую сигарету, выдохнув в потолок облачко сизого дыма.
— У нас и до этого был тоталитарный режим, если ты не заметил, Шерлок, — насмешливо сказала она. — То, что дерьмо попало в вентилятор и у нас тут случился целый торнадо из этого самого дерьма — просто печальная закономерность. Рано или поздно это все равно бы произошло. Я всего лишь имела честь в этом поучаствовать, — она усмехнулась.
Маркус несколько мгновений молча её рассматривал и наконец тяжело вздохнул, теряя свой суровый облик.
— И стоило ради этого сомнительного участия разрушать свою репутацию? — устало спросил он.
Мелинда на это насмешливо хмыкнула.
— Какую репутацию? У меня ее отродясь не было, — она задумчиво дёрнула плечом, — ну, точнее была, но весьма специфическая.
— Хорошо, — не стал спорить он. — Что насчет работы? Не переживаешь, что тебя уволили?
— Не особо, — она неторопливо затянулась, — я, знаешь ли, не мечтала писать скандальные статейки, которые никто не читает до конца своей жизни. Зато теперь, — Мелинда самодовольно тряхнула головой, — теперь я знаменитость.
— Ненадолго, — сухо напомнил Маркус. — Одной разоблачительной статьёй не прославишься. Взгляни на Риту, бедняжка из кожи вон лезет, выдумывая сенсации, чтобы оставаться на коне.
— Ну да, — Краш скривилась. — Скорее из кожи вон лезет, добывая компромат на высокопоставленных обалдуев, которых можно потом шантажировать.
— Я к тому, что для такой славы всегда нужно держать пару тузов в рукаве, — заметил Райнер. — А у тебя их нет. И где же ты в итоге осталась со своей славой? — он обвел рукой паб, как бы намекая на её нынешнее положение, Мелинда пожала плечами.
— Я всегда могу устроиться в какое-нибудь маггловское издательство, — сообщила она. — Я ведьма, в конце концов. Мне не трудно запудрить мозги магглам.
— Твоя правда, — Маркус вдруг задумчиво улыбнулся. — И твоё право. Ты, безусловно, всегда можешь попытать счастья в какой-нибудь захудалой маггловской газетенке.
Краш склонила голову к плечу и, сощурив глаза, пристально воззрилась на собеседника.
— Почему мне кажется, что в этом предложении кроется какое-то «но»?
Маркус одобрительно хмыкнул.
— Я всегда знал, что ты умнее, чем хочешь казаться, — он подался вперед, сложив руки на столе. — Что если я предложу тебе работу?
На лице Мелинды отразилась такая гамма эмоций от шока до отвращения, что Райнер едва не рассмеялся.
— В Аврорат я не пойду, и не проси.
— Я даже и не думал, — старательно скрывая веселую улыбку, он качнул головой. — Это скорее работа… хм… под прикрытием? — Краш вопросительно смотрела на него, никак не комментируя это заявление. — Есть одно маленькое издание в городке неподалеку от Лондона, — неторопливо начал Маркус, — где очень ищут толкового журналиста.
— И? — она нахмурилась.
— И я бы хотел, чтобы в этом издании работал мой человек, — он мгновение молчал, рассматривая выражение её лица. — Только вот, видишь ли, в чем дело, это маггловская газета, а большинство моих авроров о магглах имеют весьма смутное представление и, боюсь, будут слишком бросаться в глаза.
— О, — по губам Мелинды скользнула понимающая улыбка, — то есть тебе позарез нужен человек с опытом в сфере журналистики и при этом магглорожденный на всю голову, чтобы, хм, слиться с толпой?
— И ты просто идеально подошла бы на эту позицию, — плавно закончил Райнер. — Не бесплатно, конечно, — помедлив, добавил он. — Работа хоть и не официальная, но скромное вознаграждение за нее полагается.
— Насколько скромное? — уточнила она.
— В меру.
— Хм-м-м, — едва не пропела Мелинда и сцепила пальцы замком, поставив на них подбородок, по её губам расползалась змеиная усмешка: — Уж не предлагаешь ли ты мне должность невыразимца, дорогой друг?
— Упаси Мерлин, — весело ужаснулся Маркус. — Это бы стало одним из самых кошмарных моих решений. Мне скорее нужен… агент.
— Агент, — эхом повторила она, смерив Райнера ироничным взглядом.
— Да. Агент, который не вызвал бы подозрений у магглов.
— Подозрений в чем? — Краш непонимающе изогнула брови. — Что он волшебник из детских сказок? Маркус, милый, да я могу пройти по улице Лондона в мантии и остроконечной шляпе, размахивая волшебной палочкой, и максимум за кого меня примут, это за городскую сумасшедшую. Магглы в большинстве своём считают нас выдумкой.
— В большинстве — да, — спокойно согласился Райнер. — Но есть малый процент магглов, которые в нас очень даже верят.
— Да, — она закатила глаза, — и сидят в специальных учреждениях в компании Гитлеров, Наполеонов, зеленых человечков и радужных единорогов, — ее школьный приятель в легком непонимании свел брови у переносицы, Краш вздохнула, вспоминая, что тот не настолько хорош в маггловской культуре и истории. — Я говорю о сумасшедших, Маркус, — пояснила она. — Они в нас верят и их от этого лечат специально обученные люди.
— О, — Райнер прочистил горло. — Как удобно. Так или иначе, — помедлив, он вернулся к изначальной теме разговора, — я бы не хотел, чтобы мой агент привлекал к себе много внимания. Нужен тихий, незаметный человек, который просто делает свою работу, живет скромной жизнью, посещает церковь и ни у кого не вызывает лишних вопросов.
Мелинда отвела взгляд, анализируя услышанное, после чего с подозрением покосилась на собеседника.
— Посещает… церковь? — с легкой долей брезгливости уточнила она.
— О да, в городе есть небольшой приход, по слухам, там работает весьма приятный священник, — голос Райнер звучал так невинно, что это само по себе вызывало массу подозрений.
— Так, друг мой, — твёрдо сказала она, растеряв, наконец, весь свой шутливый настрой. — Давай-ка теперь поговорим серьезно, — закинув ногу на ногу, Краш откинулась на спинку стула, барабаня выкрашенными черным лаком ногтями по засаленной столешнице. — На кой дьявол тебе нужно, чтобы кто-то следил за маггловским священником, и почему он не должен заподозрить, что этот кто-то волшебник?
Райнер тут же перестал улыбаться, и лицо его приняло деловое выражение. Достав из кармана пальто пачку сигарет, он неторопливо закурил, обратив пристальный взгляд на собеседницу.
— Вот теперь, наконец, ты готова меня выслушать, — удовлетворённо резюмировал он.

* * *
Дом был прекрасен. Великолепен!
Просторный и светлый, с высокими потолками, кучей комнат, двумя рабочими кабинетами, самой уютной гостиной в мире и даже обеденным залом, где западную часть стены занимало огромное панорамное окно с видом на сад и квиддичное поле.
Свое собственное квиддичное поле!
Гарри, конечно, знал о нём, и всё же, увидев вживую, едва не взвыл от восторга, страстно мечтая, бросив все дела, оседлать свою метлу и сделать над ним хотя бы пару кругов. Впрочем, мысли о квиддичном поле мгновенно выветрились из головы, стоило Поттеру открыть очередную дверь.
— Сириус, — едва слышно прошептал он, переступая порог большого зала, вдоль и поперек заставленного стеллажами из тёмного дерева, — это же… — не веря своим глазам, он прошел вперед, разглядывая корешки книг, после чего обернулся, одарив следующего за ним по пятам крёстного пылающим от радости взглядом. — Это же книги с площади Гриммо!
Губы Блэка скривились в довольной полуулыбке и он, шагнув ближе, приобнял крестника за плечи.
— Я подумал, что стоит сохранить эту макулатуру, — старательно демонстрируя равнодушие, протянул он.
Поборов безумное желание броситься крёстному на шею, Поттер просиял широкой улыбкой, которая мгновением позже приобрела немного лукавый оттенок:
— И что же случилось со всеми твоими убеждениями насчет фамильной библиотеки Блэков? — шутливо спросил он. — Я-то полагал, что дом начал гореть именно с неё…
— Ну, я планировал использовать всё это в качестве растопки, — Сириус махнул свободной рукой в сторону книжных полок, — но потом решил, что это все-таки бесценные знания, которые моя семья собирала поколениями, и уничтожать их… — он замолчал, напоровшись на полный скептицизма взгляд крестника и рассмеялся, — ладно, ладно! — отступив на шаг от Поттера, он поднял руки, словно сдаваясь. — Я сохранил их для тебя.
— Для меня? — удивленно моргнув, переспросил Гарри.
— Ну да, — фыркнув, Сириус сунул руки в карманы мантии. — Я так понял, что для тебя эти книги имеют ценность, и было бы глупо и эгоистично с моей стороны просто уничтожить всё это.
Поттер ещё несколько мгновений просто смотрел в глаза крёстного, всё ещё ожидая какого-нибудь подвоха… условий, ограничений… которых так и не последовало. Понимая, что больше не в силах сдерживать порыв благодарности и счастья, он шагнул вперед, крепко обнимая Блэка.
— Спасибо! — уткнувшись лицом ему в плечо, пробормотал он. — Спасибо огромное!
Сириус, явно смущенный и приятно удивленный одновременно, после секундного колебания обнял крестника в ответ.
— Брось, Сохатик, это всего лишь книги, — улыбаясь, заметил он.
— Дело не в книгах, — отстраняясь, сказал Гарри. — Не только в книгах, — он помедлил и с шутливым подозрением склонил голову к плечу: — Неужели тебя не тревожит, что многие труды из библиотеки твоей семьи имеют весьма сомнительное содержание?
Сириус лишь пожал плечами, весело глянув в его глаза.
— Тревожит, конечно, — признался он. — Но, думается мне, что это мои проблемы, и я как-нибудь переживу тот факт, что мой крестник — скучный книжный червь, — Гарри засмеялся, а Сириус, заложив руки за спину, задумчиво воззрился на книжные полки. — До тех пор, пока ты не наткнешься на какой-нибудь пикантный роман с картинками, — продолжил говорить он, сохраняя при этом такой серьезный тон, словно они обсуждали нечто невообразимо важное. — Мой дед собирал графические новеллы по всему миру, и они спрятаны где-то среди этого чернокнижного мусора, — в голосе крёстного засквозили суровые, предупреждающие нотки. — Так что, молодой человек, если ты здесь обнаружишь нечто подобное, ты обязан тут же меня оповестить. Потому что я, Мордред бы побрал всю эту библиотеку, искал их годами! И всё безрезультатно. Могу же я хоть на старости лет, наконец, все их прочитать?!
Гарри, едва не задыхаясь от хохота, с готовностью кивал.
— Том умрет от зависти, — прокомментировал он, отходя к стеллажам с книгами, — когда узнает, что променял на унылые каникулы у Малфоев.
— О да, это те ещё новеллы, — глубокомысленно кивнул Блэк, обводя полки мечтательным взглядом.
— Да я про нормальные книги говорю, Сириус! — с деланым возмущением воскликнул Поттер.
Крёстный за его спиной промычал что-то неопределенное и вздохнул.
— Ладно, зануда, сиди тут в книжной пыли, а я пока пойду, проведу инструктаж твоему домовику, а то он с утра меня донимает расспросами, чем может быть полезен.
Поттер хмыкнул, глянув через плечо на крёстного.
— Не измывайся над ним особо, — миролюбиво попросил он. — Виви, когда застрял со мной в качестве хозяина, оказался в каком-то роде бездомным, — его улыбка чуть померкла. — Впервые за эти годы у него действительно есть место, которое он может назвать домом. Пусть наслаждается.
— Да я только за, — Блэк пожал плечами. — Должен же кто-то следить за порядком.
Когда за крёстным закрылась дверь, улыбка сползла с лица Гарри. Он медленно побрел вдоль полок, рассматривая корешки книг. Нужно было найти что-то достаточно интересное, чтобы это заняло все его мысли, но ни одно из названий не привлекало внимания. По правде сказать, мало что вообще действительно его интересовало с той ночи в Тайной комнате. Но думать об этом Гарри не желал.
После эмоционального (хоть и немного позорного) срыва на глазах у Дафны, последовала долгая череда бессонных ночей, на протяжении которых Гарри истерзал и измучил себя попытками хоть как-то принять происходящее. Кошмары сводили его с ума, и даже после пробуждения он не мог отделаться от воспоминаний. Один и тот же эпизод, как испорченная пластинка, крутился в сознании: Том, убивающий Амбридж. Он хотел забыть её мертвые глаза и запах горящей плоти. Хотел не вспоминать ликующий взгляд Тома, когда он разглядывал убитую им женщину с безмятежным удовольствием ребенка, которому удалось пришпилить на булавку очередную бабочку для свой коллекции.
Смерть человека… любого человека… не должна вызывать такую реакцию. Тем более у шестнадцатилетнего подростка, который впервые в жизни кого-то убил. Это было неправильно, и, как ни старался, Гарри не мог найти достойного объяснения такому поведению. И как результат, не мог найти оправдания.
Порой ночами в его снах на месте профессора ЗОТИ были и другие люди: Гермиона, Сириус, Снейп, родители Гарри и наконец он сам. Череда смертей от руки его лучшего друга вызывала желание вцепиться в собственные волосы и закричать в голос. В этих снах он особенно остро ощущал давящую безысходность осознания, что с каждой новой жертвой Том будет уничтожать собственную душу, и это пугало Поттера куда больше, чем горы трупов, которые тот мог оставить за собой.
Днём же разум осаждал параноидальный ужас, что кому-то станет известно о том, что Арчер как-то причастен к исчезновению Амбридж. Если это произойдет, его могут посадить в Азкабан или, что ещё страшнее, — казнить. Гарри не мог этого допустить. Но и что делать, он не знал.
Это была катастрофа. Она высилась над ним неповоротливой чудовищной глыбой, давила, пугала и буквально заслоняла собой всё остальное, грозясь обрушиться на голову в любое мгновение. Он не мог изменить прошлое. Как не мог повлиять на решения и поступки Тома. Всё, что ему оставалось, это молча сходить с ума, изводя себя кошмарами и воспоминаниями.
И тогда он перестал об этом думать. Это было весьма трусливо и слабовольно, но он не придумал ничего лучше, чем повернуться к проблеме спиной, закрыть глаза, заткнуть уши и сделать вид, что её нет.
И неожиданно это помогло. Оказалось, что если просто игнорировать то безумие, что творилось вокруг, и переключить всё своё внимание на обыденные, повседневные вещи, притворившись, что никакого убийства никогда не случалось, жизнь становится куда проще. Он усердно готовился к экзаменам, ходил с друзьями в Хогсмид, увлеченно разбирал с Гермионой проект по зельям, безжалостно гонял квиддичную команду перед игрой с Рэйвенкло, обсуждал с Дафной свои планы на пасхальные каникулы и даже втихаря от всех затеял исследование по анимагии. Всё было отлично.
Теперь, оставшись вдвоём с Сириусом, нужно было просто найти себе достаточно увлекательное занятие на время каникул. Это было не слишком трудно, учитывая, что в его распоряжении была вся библиотека Блэков, персональное квиддичное поле и весьма инициативный крёстный, который готов был посвящать ему всё своё свободное время.
Ничего сложного. Немного фантазии и всё вновь станет простым и понятным. По крайней мере, на какое-то время.
К сожалению, как это часто случается, у жизни на этот счет были другие планы. Спустя три дня с начала каникул, когда Гарри проснулся посреди ночи от громких голосов в гостиной этажом ниже, стало понятно, что такая роскошь, как полное отчуждение от реальности — вещь весьма недолговечная. Некоторое время он лежал в кровати, прислушиваясь и разрываясь между любопытством и сонливостью, но, поняв, что уснуть уже не сможет, выбрался из кровати и тихонько спустился вниз.
Уже на последних ступенях лестницы он помедлил, когда стало отчетливо слышно голос крёстного:
— Разве не понятно, чего они добиваются? — раздраженно бросил тот. — Его же просто лишают любого возможного укрытия!
— Это как раз ясно, Сириус, — прозвучал усталый голос Ремуса. — Другой вопрос, почему именно… Гарри?
Поттер замер на пороге гостиной и, переводя немного смущенный взгляд с одного ночного гостя на другого, вдруг сильно пожалел, что отправился на разведку как был: босиком и в пижаме. Стоило хотя бы накинуть поверх мантию. Оказалось, что в доме собралось куда больше народу, чем он думал, включая Снейпа, МакГонагалл и…
— О, — Поттер удивленно моргнул, — здравствуйте, профессор Дамблдор. Как поживаете?
Директор Хогвартса, сидящий в одном из кресел, в окружении утомленных и взвинченных членов Ордена Феникса, приветливо улыбнулся.
— Доброй ночи, Гарри. Спасибо, у меня всё хорошо.
— Эм, — он скользнул взглядом по молчаливым профессорам и бледному лицу крёстного, коротко улыбнулся Ремусу и Тонкс, кивнул Грюму с Кингсли и наконец снова посмотрел на Дамблдора. — Что-то случилось?
Присутствующие обменялись взглядами, будто решали между собой, стоит ли вообще отвечать на вопрос. Как бы то ни было, быстрее всех сориентировался Сириус.
— Было ещё одно нападение, — нехотя сказал он, встречаясь взглядом с крестником. — Разрушен магазин Хельги.
— О, — тихо произнёс Гарри, чувствуя, как в груди разрастается что-то холодное, — а… а Хельга?
Повисла ещё одна неуютная пауза.
— Пропала, — наконец, ответил за Блэка Ремус.
— Что… — Поттер прочистил горло, — что значит пропала? Её похитили?
— Мы не знаем, — объяснил директор Хогвартса. — К тому моменту, как прибыли авроры, там никого не было.
— А кто на неё напал?
— Пожиратели, — мрачно сообщил Снейп тем самым тоном, в котором явственно прослеживалось недосказанное: «Что очевидно, Поттер».
Гарри устремил на профессора напряженный взгляд.
— Вы там были во время нападения?
— Нет, — тот будто выглядел оскорбленным. — Но чёрная метка в небе весьма красноречиво намекает на виновников.
— И вы не знали о том, что планируется нападение? — на всякий случай уточнил Гарри, хотя уже догадывался, какой будет ответ.
— Увы, нет…
— Что ставит нас перед закономерным вопросом, какой вообще от тебя толк, — тихо проворчал Сириус, Снейп метнул в него ледяной взгляд, определенно собираясь сообщить Блэку, куда именно ему стоит засунуть своё мнение, но Поттер опередил его:
— Может, она успела скрыться? — с затаённой надеждой прошептал он.
— Сложно сказать, — Кингсли едва заметно поморщился, переглянувшись с Тонкс.
— Мы там все облазили, Гарри, правда, — виновато добавила Нимфадора, — но ничего, что указывало бы на местонахождение Хельги, не нашли. А ни с кем из Ордена она не связывалась.
— Зная её характер, выходить на контакт, чтобы просить о помощи, она не будет, — заметил Люпин.
— У неё дом где-то в Америке, она могла туда вернуться, — вспомнил Поттер. — Вполне есть шанс, что она жива и просто уехала.
— Конечно, Гарри, — кивнул Дамблдор, но что-то в его тоне выдавало слабую попытку просто его успокоить.
Тот кивнул, не зная, что ещё сказать. О чем спрашивать. Долохова могла сбежать. Он надеялся, что она сбежала… но с таким же успехом она могла быть и мертва или похищена. Некоторое время в гостиной царила удручающая тишина. Присутствующие наблюдали за Гарри с такой опаской, словно он вот-вот взбесится, а сам Поттер молча смотрел себе под ноги и думал только о растущем холоде в груди. Слова Сириуса отдавались в сознании отравляющем чувством вины: «Его же просто лишают любого возможного укрытия», — было вполне ясно, что это означало. На Хельгу напали, разрушили её магазин, возможно, ранили или убили только потому, что она могла дать кров Гарри. Потому что она помогала ему.
Об этом все без конца твердили ему с самого начала года? Это они имели в виду, когда говорили, что его близкие будут подвергаться опасности из-за него? Да, должно быть, об этом они и говорили…
Сначала Сириус, теперь Хельга…
Но что он должен предпринять? Как должен поступить? Как это остановить?
В голову не приходило ни единой мысли, а сердце билось спокойно и размерено, словно он и вовсе ничего не чувствовал, только холод в груди медленно расползался по телу.
— Я, кхм, простите, что прервал, — он отступил в тень коридора. — Я вернусь к себе…
— Гарри, — Сириус с беспокойством глядя на него, шагнул ближе, — ты в порядке?
— Да-да, — он кивнул, — да, всё хорошо, спасибо. Я пойду… извините… доброй ночи.
Он не слышал, ответил ли ему кто-нибудь, только чувствовал, что в спину направлены все взгляды присутствующих, и отчего-то в каждом взгляде ему чудился немой упрек. Возможно, если бы он так долго не пытался игнорировать происходящее, это бы что-то изменило? Но вот только что?
Добравшись до комнаты и закрыв за собой дверь, он написал письмо Хельге, спрашивая, всё ли с ней хорошо, но Хэдвиг, вылетев в окно, сделала круг над двором и вернулась обратно, с шорохом опустившись на подоконник. Гарри отвязал от её лапки конверт и сочувственно улыбнулся:
— Похоже, даже ты не знаешь, где она, — сказал он, глядя в янтарные глаза своей любимицы.
Хэдвиг тихо ухнула, словно извиняясь, и влетела в комнату, обосновавшись на своей жердочке. Попытка отправить к Хельге Виви тоже провалилась. Эльф вернулся буквально через пару минут, скорбно сообщив, что не может найти её. Поттер не стал уточнять, что это может значить.
Он долго лежал в кровати без сна, глядя в потолок и прислушиваясь к негромкому гулу голосов на первом этаже. Лишь когда небо за окном начало светлеть, разговоры внизу стихли, и соседняя дверь в комнату Сириуса с тихим щелчком закрылась, Гарри смог уснуть. Впервые за последние недели ему вновь приснился кошмар. На этот раз, в окутанной зеленоватым сумраком Тайной комнате, он смотрел в остекленевшие глаза Хельги, а её палачом был не Том. А он сам.

* * *
Арчер устало сжал пальцами переносицу.
— Во-первых, сворачивай свой драмкружок имени самобичевания, — проворчал он. — Хельга жива.
Гарри моргнул, его рука, в которой он держал вилку, застыла над тарелкой.
— Правда? — взволнованным шёпотом произнёс он, наклоняясь ближе к другу, чтобы никто из сидящих вокруг слизеринцев не услышал их разговор, что в целом было и необязательно, так как первое утро после каникул в Большом зале всегда проходило особенно шумно.
— Да. Она в Америке. Я связался с ней, как только узнал о нападении, — Том хмыкнул. — Просила передать тебе привет.
— Как тебе это удалось? — удивленно спросил Поттер. — Её не могут найти ни совы, ни домовики.
— Маггловские средства связи, вроде почты, никто не отменял, — сухо напомнил Арчер.
— О, — Гарри помолчал. — Почему ты сразу не сказал?
Том смерил друга долгим взглядом.
— А ты спрашивал?
— Эм, ну…
— И насчет твоего скулежа, — нетерпеливо перебил Арчер. — Ты тут ни при чем. Нападение было организовано в личных мотивах.
— Кем?
— Ее сыном.
— О… — Гарри припомнил, что Долохова рассказывала об Антонине. — Ну да, — пробормотал он. — У них вроде как были, хм, непростые отношения.
— Именно.
— То есть Волдеморт не посылал Пожирателей, чтобы убить её и тем самым лишить меня укрытия и всё такое? — на всякий случай уточнил он.
Арчер на это только пожал плечами.
— Я только знаю, что напал на неё один Антонин, — сказал он. — А уж был ли к этому причастен Волдеморт, я не в курсе.
— Значит, причина вполне могла быть не только личной, — тоскливо заключил Гарри.
— Как знать, — Том искоса глянул на него. — Никто не исключает того, что Тёмному Лорду может быть выгодна её смерть.
— Но сейчас она в порядке?
— В полном, — друг кивнул. — Бесится, что магазин разрушен, но абсолютно здорова.
— А Антонин?
— Не очень здоров, судя по тому, что она рассказала, — уголки губ Арчера дрогнули в ехидной усмешке.
Гарри повеселел.
— Хорошо, что всё обошлось. Я испугался, что с ней что-то случилось, ведь…
Он замолчал, когда в Большой зал влетели почтовые совы. Гарри отвязал от лапы совы свой номер «Ежедневного пророка», но открывать не спешил. Когда вышла статья о нападении на магазин Хельги с весьма красочными фотографиями того, что осталось от дома, он всю ночь провел, разглядывая руины магазинчика и упрямо цепляясь за надежду, что Долохова цела. Мысль о том, что он снова наткнётся на подобную новость в газете, отбивала всякое желание заглядывать на первую полосу. Особенно когда разговоры за слизеринским столом начали затихать. Молчание постепенно воцарялось и за столами других факультетов, но в том напряжении, что разрасталось среди однокурсников, чувствовалась болезненная причастность к тому, о чем писали в газете. Гарри поднял голову, встречаясь взглядом с Драко, сидевшим напротив него. Лицо Малфоя было пепельно-серого цвета, а в глазах смешалась такая гамма эмоций, что непонятно было — напуган он или взбешён. В это же мгновение по правую руку от него приземлился Мордред, его филин. Малфой разорвал зрительный контакт, отложил газету и в каком-то монотонном ступоре принялся отвязывать от лапки филина письмо из дома. К этому моменту почти все в Большом зале дочитали статью, и среди ребят пополз неразборчивый шепот, а взгляды то и дело обращались к слизеринскому столу. Отступивший было холод, зародившийся в груди в ночь нападения на Хельгу, усилился троекратно, медленно расползаясь по телу и отравляя сознание дурным предчувствием. Гарри наблюдал, как Драко разворачивает письмо и хмурится, читая послание. Следом за Мордредом, начали прибывать другие совы, которых явно прислали семьи слизеринцев. Ученики словно в трансе открывали письма и опускали глаза в текст, игнорируя взгляды окружающих и ужас на лицах преподавателей за профессорским столом. Ощущение надвигающейся бури обжигало каждую клетку тела парализующим холодом. Свёрнутый в трубочку номер «Ежедневного пророка» лежал по правую руку от Гарри, но он даже не взглянул в сторону газеты, всеми силами цепляясь за неведение и мечтая сбежать от подбирающейся к нему новой реальности. Но он не мог. Даже если сейчас он уйдет, буря последует за ним прочь из Большого зала, нагонит в гостиной Слизерина, проникнет за плотно закрытый полог кровати и, впившись ледяными когтями в его сны, превратит их в кошмары. Это было неизбежно и мучительно больно. Как и осознание того, что за столом не хватает одного человека. Человека, которого он будет каждый день повсюду искать взглядом, но больше не найдет. Но это случится лишь через мгновение. А пока он предпочтёт не замечать и не думать, пока у него есть это прекрасное мгновение, где живет надежда…
На плечо опустилась чья-то ладонь, и Гарри отвел взгляд от Драко, поворачивая голову к Блэйзу. Где-то на краю сознания мелькнуло слабое удивление, когда он заметил отчаяние в карих глазах сокурсника, так непохожее на его обычный неунывающий настрой. Они в молчании смотрели друг на друга. Казалось, Забини сейчас закричит, но, что бы тот ни собирался сделать, его отвлек громкий, истерический всхлип. Гарри и Блэйз, как многие другие ребята в безжизненном однообразии повернули головы к Миллисенте Булстроуд, которая, закрыв лицо ладонями, рыдала в голос, наплевав на присущую слизеринцам сдержанность. Никто не попытался утешить её. Пальцы на плече Поттера чуть сжались, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Страх и парализующее чувство безысходности, словно незримые чудовища, неотрывно следили за ним из тёмных уголков души. Пугающе бесшумные и смертоносные, они обступили его со всех сторон, сжимая горло уродливыми, когтистыми руками.
— Как? — не открывая глаз, прошептал он.
— Взрыв в особняке Гринграсс, — голос Блэйза казался очень далеким, и больше походил на эхо. — Вся семья погибла, включая Асторию и…
В душе что-то необратимо надломилось и застыло под воздействием нестерпимого холода. Гарри медленно выдохнул и открыл глаза, взглянув на новую реальность.
Реальность без Дафны Гринграсс.

* * *
Болезненный вскрик за стеллажами и последовавший за ним грохот отвлекли Тома от чтения.
— Гарри?
Ответа не последовало. Нахмурившись, Том отложил книгу и поднялся на ноги, направляясь вглубь Выручай-комнаты, половина которой походила на окруженный книжными полками читальный зал, тогда как вторая больше напоминала тренировочный зал, где весь последний месяц Поттер в одиночку отрабатывал заклинания, делая вид, что очень занят. Риддл предпочитал особенно его не трогать, свалив бремя душеспасительных бесед на Грейнджер. Всё равно разговоры ни черта не помогали, и Гарри только ещё больше отгораживался от окружающих. Гермиона, пробуя до него достучаться, даже попыталась уговорить его снова открыть дуэльный клуб. Тот, что очевидно, ответил равнодушным отказом. Том понимал, что смерть Гринграсс сильно ударила по Гарри, как и понимал, что ни он, ни Грейнджер, ни кто-либо ещё ничем ему помочь не смогут. Оставалось лишь набраться терпения и дать Поттеру возможность разобраться в собственных чувствах. В конце концов, прошел только месяц с тех пор, как погибла девушка, которую он любил. Вроде как. И принять это было непросто.
Конечно, произошедшее с Гринграссами шокировало не только Гарри. Многие слизеринцы, включая Забини и Малфоя, тяжело переживали эту новость. Особенно когда на поверхность всплыли подробности трагедии. Взрыв в особняке не был несчастным случаем. Паранойя Фаджа, усердно подогреваемая всеми минувшими событиями: от нападения на Хогсмид до статьи о кровавом пере и исчезновении Амбридж, — усиливалась с каждым днём. Было вполне ожидаемо, что довольно скоро это выльется в какую-нибудь глупость. Так и произошло. Министр решил, что отец Дафны причастен к нападению на Хогсмид и Косую аллею и отправил авроров, чтобы арестовать его. Конечно, никто не предполагал, что его супруга, рассудок которой повредился после ареста и смерти её брата, воспримет ситуацию так близко к сердцу. У несчастной женщины случился срыв, и пока авроры и её муж были в гостиной, а обе дочери в своих комнатах, она спустилась в лабораторию, смешала какие-то зелья, и поместье взлетело на воздух.
Вполне очевидно, общественность начала осторожно предполагать, что Фадж засиделся на своём посту. Среди учеников ходили разговоры, что смена власти — весьма своевременная мера. Многие даже допускали мысль, что мирными путями изменить ситуацию в стране не получится. Такое положение вещей Тома радовало. Ещё немного и ему даже не придется захватывать власть силой. Магическое сообщество вручит ему её в красивой обертке, перевязанной подарочной ленточкой.
Увы, это не отменяло того факта, что Поттер, в траурном настроении окончательно забился в свою раковину и стал немного непредсказуем. Не то чтобы Риддла сильно тревожило состояние мальчишки, но вероятность того, что он может выкинуть какую-нибудь несусветную глупость, возросла троекратно. Как, например, сейчас…
Миновав стеллажи с книгами, Том остановился.
— Какого…
В центре зала, упираясь локтями в пол, лежал Гарри. Низко опустив голову и почти касаясь лбом мраморных плит, он судорожно хватал ртом воздух. Некогда белая рубашка была разорвана и вся пропиталась кровью, которая сочилась из кошмарного месива, в которое превратилась его спина. Первые несколько мгновений Том даже не совсем понимал, что именно он видит. С правой стороны, там, где должна была находиться лопатка, виднелся заостренный, похожий на обломок кости нарост, а слева...
— Чтоб тебя… — сквозь зубы процедил Риддл, когда наконец осознал, что похожая на изломанный штырь дрянь, торчащая из его спины, это очень, очень плохо воссозданное подобие крыла. Оно в основном состояло из разорвавшей кожу вывернутой лопатки, переходящей в плечевую и лучевую кости, частично покрытые непроизвольно сокращающимися мышцами, и жалкими пучками влажных от крови перьев.
Риддл подошел ближе, остановившись в паре шагов от лужи крови, в которой лежал Поттер, наблюдая, как тот сжимает в кулаки и разжимает пальцы, явно борясь с агонией, которую приносило ему каждое движение. В целом, было странно, что он вообще в сознании, учитывая ситуацию. Уловив краем глаза движение, Гарри чуть приподнял голову, обращая на друга слезящиеся, полные боли глаза.
— Том, — прохрипел он, — помоги мне…
Ответить Риддл не успел, так как секундой позже глаза его закатились и Поттер наконец лишился чувств, тяжело рухнув на пол. Присев на корточки возле потерявшего сознание мальчишки, Риддл склонил голову к плечу, мрачно разглядывая искалеченную спину и бледное, покрытое испариной лицо.
— Гарри-Гарри-Гарри, — цокнув языком, пропел он, задумчиво крутя в пальцах волшебную палочку, — осознаёшь ли ты, как тебе повезло сегодня? — Том сощурил глаза, и взгляд его принял расчётливое, задумчивое выражение. — Ведь в отличие от Арчера, я весьма неплохо разбираюсь в целительстве.

* * *
Гарри пришел в себя примерно три часа спустя. Кто-то уложил его на диван, плотно перебинтовав плечи и спину. Боли больше не было и, к счастью, он снова чувствовал свои ноги. Заметив, что он проснулся, Том, сидящий в кресле слева от него, закрыл книгу и с любопытством взглянул на друга.
— А вот и наш сорвиголова, — с ядовитой иронией прокомментировал он. — Как самочувствие?
— Как будто я пытался отрастить крылья, и это у меня не очень получилось, — сипло прошелестел Гарри, пытаясь осторожно пошевелить плечами, и тут же скривился, когда по позвоночнику прокатилась жгучая боль. — Вот чёрт…
— Утоли моё любопытство, — без капли сострадания произнёс Том, — на кой дьявол тебе крылья в человеческой форме?
Гарри немного помолчал.
— Это круто?
Арчер вздохнул.
— А более адекватный аргумент у тебя есть?
— М-м-м… нет? — Поттер вяло улыбнулся.
— Чудесно, — ехидно прокомментировал друг. — Позволь заметить, что он есть у меня, — Гарри вопросительно уставился на него: — Я скажу это только один раз, — холодно проинформировал Том, — и надеюсь быть услышанным, — он встретился взглядом с Гарри. — Все твои попытки отгородиться от мира, как и одержимость опасными экспериментами, не помогут тебе справиться с потерей… как и не вернут её к жизни.
Гарри помрачнел, отводя взгляд.
— Я прекрасно это знаю, — тихо сказал он, не желая развивать тему.
— Тогда зачем подвергать риску собственную жизнь? — непонимающе спросил Том.
— Я просто пытался отвлечься…
— Самоубийством?
Поттер глянул на лучшего друга. Несмотря на мрачную иронию в его словах, выглядел тот скорее сердитым, чем веселым.
— Это был безобидный проект, как мне казалось… — попытался объяснить он, начиная чувствовать себя виноватым. — Я не думал, что всё так обернётся.
— Гарри, ты не хуже меня знаешь, что трансфигурация подобного уровня требует концентрации и исключительного самоконтроля, — Арчер говорил тихо и сдержанно, но в глазах полыхала жгучая злость. — Надо быть полным недоумком, чтобы пытаться провернуть нечто подобное в состоянии полной эмоциональной нестабильности.
— Я вполне стабилен…
— Ну безусловно, — ядовито прокомментировал Том, Поттер благоразумно не стал говорить, что тот всё больше и больше напоминает ему обеспокоенного родителя, и вместо этого попытался миролюбиво улыбнуться.
— Я просто немного ошибся.
— Гарри, — Арчер смерил его долгим взглядом, красноречиво выражающим всё, что тот думает по поводу таких ошибок, — если тебе нужно выплеснуть в мир всё своё невыносимое горе, будь любезен делать это как все нормальные люди. Нашел бы Грейнджер, выговорился, выплакался или как-то ещё сообщил ей о глубокой моральной травме. Уверен, она была бы рада помочь. Совершенно необязательно выворачивать наизнанку собственный позвоночник.
— Не хочу я никому выговариваться, — пробурчал в сторону Поттер.
— Как угодно, — Арчер отмахнулся, поднимаясь на ноги. — Я сказал то, что хотел. Дальше делай, что сочтёшь нужным, я тебе не нянька. Позволь только заметить, что если бы меня не было рядом, ты мог и не выжить, — он выдержал драматичную паузу, рассматривая покалеченного подростка. — Есть о чем задуматься, не так ли?
Гарри больше ничего не ответил, упрямо не желая встречаться взглядом с другом, который, поставив перед ним на журнальный столик пару флаконов с восстанавливающим зельем, вышел из Выручай-комнаты.

Шли дни, проходили одна за другой недели, ветреный апрель отступал всё дальше, и блеклый серый пейзаж начали разбавлять первые краски весны. Снег растаял, и под оранжевыми лучами солнца на свет показались первые ростки молодой травы, небо расчистилось от тяжелых, сизых облаков и раскинулось пронзительно голубым полотном над башнями Хогвартса. Мир вопреки всему безмятежно двигался вперед к новой жизни.
Порой Гарри ловил себя на том, что по привычке ищет Дафну взглядом в Большом зале, на уроках и в коридорах Хогвартса, надеялся, что заметит её, шагающую впереди, неизменно уверенную в себе, с высоко поднятой головой и безупречной осанкой. И она, почувствовав его взгляд, замедлит шаг, по спине скользнёт волна золотистых волос, а солнце отразится в сапфировом цветке на её заколке, когда она обернётся, обратив на него внимательные фиалковые глаза. И всё будет как прежде. И не нужно будет больше пытаться привыкнуть к новой реальности, где не будет глупой болтовни о моде и прическах, колких замечаний и редких советов. Не будет белого поместья с необыкновенным садом и длинного мехового манто, хранящего запах ее духов, не будет её смеха, нежных губ, дразнящей улыбки, легких прикосновений прохладных пальцев и мягкого голоса. Не будет сострадательного молчания и спокойного понимающего взгляда.
Не будет Дафны Гринграсс.
Гарри понимал, что не он один пытается смириться с потерей. Драко и Блэйз знали Дафну и Асторию с самого детства, и новость об их смерти потрясла обоих так сильно, что чувства самого Поттера меркли и казались совершенно незначительными. Поэтому он просто жил дальше, делая вид, что всё в порядке, и холод, прочно обосновавшийся в груди после её смерти, не имеет никакого значения. Он старался отвлечься на уроки, квиддич и повседневную рутину, но его не покидало чувство, будто он наблюдает за собственной жизнью со стороны, скованный горем и злостью. Гермиона пробовала поговорить с ним. Он видел, что она хочет помочь, но её усилия только раздражали, вынуждая раз за разом отталкивать подругу, пока она наконец не отступила. Джинни, Рон, Невилл и близнецы оказались упрямее в попытке заставить Поттера выговориться, но в итоге сдались даже они, и тот наконец остался наедине со скорбью, от которой ему никак не удавалось сбежать. Он так отчаянно пытался отвлечься и так усердно изображал безразличие, что едва не погиб из-за своей дурацкой затеи с крыльями. Если бы не Том, сложно предположить, чем бы закончились его отчаянные попытки сбежать от реальности.
Он понимал, что так дальше не может продолжаться. Арчер, конечно, был прав. Он и сам уже понял, как сглупил. Подвергать риску собственную жизнь в попытке спрятаться от боли — дурная идея. Но он не знал, как ещё заставить себя не думать каждую секунду о Дафне. Не понимал, как избавиться от ужасного давящего чувства, словно он изо всех сил пытается сдержать нечто огромное и разрушительное, поднимающееся из глубин подсознания. Оно буквально сводило его с ума, и он совершенно не представлял, как бороться с этим. История с неудавшейся анимагической трансформацией ненадолго отвлекла его, пока Поттер осмысливал весь масштаб собственной глупости, невольно вздрагивая от одного воспоминания об этом. И всё же ему нужен был новый проект. Желательно более безобидный.
К счастью, под руку вовремя подвернулась отличная идея.
И сейчас, вот уже третий час, Гарри торчал в Выручай-комнате, сосредоточенно добавляя на Карту Мародёров финальные чары, которые в теории должны были раскрасить его с Томом имена другими цветами. На то, чтобы правильно рассчитать формулу и ничего не испортить, потребовалась целая неделя и всё его внимание. И на протяжении этого времени он чувствовал себя почти нормально. Тоска, боль и отчаяние отступили на второй план, позволяя функционировать более-менее сносно. И лишь в отдалённых уголках сознания по-прежнему жило ощущение, будто он задыхается под гнётом невыносимой тяжести, которая вот-вот обрушится и полностью погребет его под собой.
Когда последнее заклинание было успешно вплетено в сетку остальных чар, Поттер выпрямился, потягиваясь и разминая затёкшую шею. Глянув на часы, он устало провел рукой по лицу. До отбоя оставалось всего тридцать минут, а на то, чтобы магия вступила в силу, требовалось два часа. Возвращаться в гостиную Слизерина, не дождавшись результатов, было обидно. К тому же он не мог просто оставить карту здесь, а закрывать или вообще трогать её, пока приживаются новые чары, было рискованно.
Глянув в окно, на усыпанное звездами бархатисто-черное небо, Гарри с громким вздохом рухнул в ближайшее кресло и, вытянув ноги, прикрыл глаза.
«Я просто посижу так пару минут, — подумал он, игнорируя навалившуюся на него сонливость. — А потом найду что-нибудь почитать».


Кровь стекала по рукам, падая на символы, нарисованные под его ногами. Пульсирующая боль расползалась по руке к локтям и плечам. Гарри поднял затуманенный взгляд на красивую черноволосую женщину. Она вышла из круга и теперь стояла у самой границы, нараспев читая заклинание. У него кружилась голова. В нос вдруг ударил тошнотворный запах смерти и гнили. Артефакты, разложенные вдоль границы круга, объяло тёмно-синее сияние, которое становилось все ярче и интенсивнее, двигаясь по линиям круга. Рунические символы вспыхнули рубиновыми огнями. Кровь у ног словно ожила, растекаясь лучами в стороны и соединяясь с пятью предметами, которые после соприкосновения с ней приобрели тот же алый оттенок, что и руны. В воздух взметнулся ураган. Ветер кружил по линии круга, образуя непроницаемую стену, разгорающуюся красными и синими огнями, они уплотнялись, срастаясь воедино, пока не скрыли из вида комнату за границей круга. Теперь, стоя в центре вихря, что взметнулся к самому потолку, Гарри видел лишь быстро вращающуюся воронку смерча, а вой ветра окончательно заглушил голос варны. Не в силах справляться с головокружением, Гарри упал на колени, глядя, как его кровь растворяется в магических символах, подпитывая их энергией.
«Вот и всё», — обреченно думал он, с трудом цепляясь за ускользающее сознание. — И всё же… все же… Том будет жить».
Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, была возвышающаяся над ним тень, которую словно мазками черной кисти создавали и формировали похожие на протуберанцы потоки магии, вырывающиеся из урагана. Постепенно тень увеличивалась, обретая всё более четкую форму, пока не стала походить на человека, с ног до головы закутанного во тьму, которая двигалась и струилась вокруг него, будто живое существо. Скрытая капюшоном голова медленно повернулась к нему, и магические огни осветили бледное лицо...
Проснувшись от боли и собственного крика, Гарри обхватил руками раскалывающуюся на части голову, согнувшись пополам. Душу затопил безотчетный, животный ужас. У него не было объяснения, не было причины, но казалось, что стоит хотя бы пошевелиться, как случится нечто кошмарное. Нечто непоправимое. И каждый раз, закрывая глаза, он снова и снова видел обращенное к нему лицо…
Лицо Томаса Арчера, наблюдающего за ним с обжигающей ненавистью в рубиновых глазах.

Вцепившись дрожащими пальцами в серебристо-зеленый галстук, он рывком сорвал его с шеи и принялся судорожно расстёгивать верхние пуговицы рубашки. Ему не хватало воздуха, он не мог сделать вдох, не мог дышать, не мог, не мог, не мог… Подавшись вперед, он упал на пол и, упираясь ладонями в каменные плиты, хватал ртом воздух, не чувствуя, как по щекам от боли и ужаса катятся слёзы, не замечая, как всё плывёт перед глазами.
Прошло не меньше получаса, прежде чем ему удалось восстановить дыхание, а терзающая голову боль отступила. Ещё несколько минут Гарри, тяжело дыша, лежал на полу и слепо таращился в потолок, боясь вспоминать собственный сон и не желая даже думать о нём.
Сделав глубокий вдох и медленный выдох, он отбросил воспоминания о кошмаре, с трудом поднялся на ноги и, поежившись от стылого воздуха, снял с ручки кресла мантию, накинув её на плечи. Пару минут Гарри стоял посреди комнаты, вяло оглядываясь по сторонам, словно не мог взять в толк, что он вообще здесь делает. Его взгляд зацепился за Карту Мародёров на столе. Шагнув ближе, он отвлеченно стер со лба пот и собрался было закрыть карту и отправиться в общежитие, когда заметил движущуюся по коридору ярко-зеленую точку, над которой значилось имя «Том Арчер». Чернила странно подрагивали.
Так не должно быть.
Нахмурившись, Гарри бездумно коснулся пергамента кончиком волшебной палочки и удивленно моргнул, когда имя Тома вдруг начало расплываться, словно чернильное пятно. Пару мгновений Поттер, затаив дыхание, следил за картой, опасаясь, что снова ее испортил, но вот чернила начали закручиваться, словно витки зеленого дыма, постепенно складываясь в имя «Том»… и фамилию «Риддл».
Гарри так и замер, наблюдая, как «Том Риддл» движется в сторону выхода из замка. Ровно минуту он ничего не делал. Ни о чем не думал. Лишь наблюдал. Минуту спустя, он взял карту и направился следом за… кем-то.
Кем бы ни был этот человек.
В сознании царила грозовая тишина и лишь руки предательски дрожали, когда он надевал мантию-невидимку.

Чтобы не упустить «Риддла» из виду, Гарри пришлось практически бегом преодолеть разделяющее их расстояние. И все равно когда он, задыхаясь от бега, только добрался до входа в тоннель под гремучей ивой, тот уже выходил из Визжащей хижины. Не задумываясь о последствиях своего решения и собственной безопасности, Поттер упрямо шел следом и остановился лишь когда зеленая точка исчезла за пределом карты.
Гарри огляделся. Он стоял на самом краю защитного барьера, которым после атаки окружили волшебную деревню. Вокруг не было ни души. За спиной возвышалось одинокое дерево, за которым начиналась узкая тропинка, вьющаяся между кустарниками и сбегающая с холма к Хогсмиду. А впереди темнела граница леса. Помедлив, Гарри отошел к дереву и остановился в его тени, не отрывая лихорадочно горящего взгляда от черных стволов деревьев.
Он запретил себе строить какие-либо предположения. Это могла быть ошибка. Какой-то сбой в чарах. Карта могла написать «Риддл», потому что он что-то напутал в заклинании. Или потому, что Том был внуком Риддла. Или потому что Том был… Том был…
Том не мог быть…
Негромкие шаги привлекли его внимание, и Гарри практически перестал дышать, пристально вглядываясь во тьму леса и прислушиваясь к тихим голосам, что становились всё ближе.
— Милорд, стоит ли вам возвращаться? Даже с учетом того, что Дамблдора нет в Хогвартсе, это не безопасно…
— Хватит, Бэлла, — отрезал холодный, до боли знакомый голос, — не стоит обманываться этой внешностью. Это тело молодо, но я не беспомощный ребенок, что бы ты там себе ни придумала. И я очень советую не забывать, кто с тобой разговаривает.
— Милорд, простите меня, я не хотела…
— Конечно, не хотела, — плавно прервал её собеседник. — Оставь свой материнский инстинкт для племянника и возвращайся в штаб. Телохранитель мне тоже не нужен.
— Да, мой лорд.
Послышался тихий хлопок аппарации, а после из-за деревьев выступил высокий силуэт. Он неторопливо шел к границе защитного барьера, в то время как Гарри, всё ещё скрываясь под мантией, всматривался в лицо лучшего друга, не желая верить в то, что услышал.
Повинуясь бушующим в душе чувствам, он шагнул вперед, и взгляд Тома, до этого задумчивый и спокойный, метнулся к тому месту, где скрывался Поттер. Сузив глаза, он замер на самом краю барьера, сжимая в пальцах волшебную палочку. Несколько долгих секунд ничего не происходило, пока наконец в глазах Тома не скользнуло понимание. Его губы скривились в ироничной усмешке.
— Не спится, Гарри? — насмешливо произнёс он, умышленно или нет напоминая Поттеру о той ночи, когда была убита Амбридж.
Неотрывно глядя в кроваво-алые глаза, те самые глаза, которые преследовали его в кошмарах весь год, он медленно стянул мантию-невидимку, и та с тихим шорохом выскользнула из ослабевших пальцев. Гарри казалось, что он падает. Ужас, отчаяние, неверие и боль подступали к горлу, формируясь в слова, которые он не хотел произносить, о которых боялся думать… и которые жили в его подсознании уже очень долгое время:
— Том, ты… Волдеморт?


Глава 28. И торжествуя равно, и скорбя

Примечание автора// Немного тематической музыки (рекомендую слушать в указанном порядке):

К первому эпизоду:
1. David Hirschfelder — You Moved! (OST The Dressmaker)
2. Tommee Profitt — Benevolence (Instrumental)
3. Hidden Citizens — Moonlight Sonata (ETV)
4. 12 Stones — World So Cold
5. 3 Disciple — Worth The Pain

Ко второму эпизоду:
1. Markus Schmidt — Lonely Play
2. Audiomachine — Arcanum
3. Phedora — Of Ink
4. Phedora — Kingdom Gone
5. Goran Dragas — See The World Burn

Далее к эпизодам:
1. Max Richter — Richter: Recomposed By Max Richter: Vivaldi, The Four Seasons — Summer 1
2. Max Richter — Richter: Recomposed By Max Richter: Vivaldi, The Four Seasons — Summer 3

К финальному эпизоду на Тисовой Улице:
1. Colossal Trailer Music — Sentenced to Death
2. Max Richter — The Onrush Of Events

Приятного прочтения :)

И торжествуя равно, и скорбя,
Легко решить, что ты добился цели,
В себе любую слабость истребя.
Всю жизнь свою, почти что с колыбели,
Как много раз я на смех поднимал
Истории о "самой грозной силе"!
И ей, в итоге, с треском проиграл.
Моя победа отдана могиле.
Когда б сказали: память приготовь,
И лишь одно, по выбору, запомнишь...
Какой позор! Я выберу — любовь.
Всё было правдой, с сердцем не поспоришь.
Впервые в жизни искренне любя,
Я загадаю не забыть — тебя.


Лежа ночь напролет под бархатисто-черным августовским небом, усыпанным мириадами звезд, Гарри как никогда сильно ощущал свою причастность к этой далекой, космической бесконечности.
— Скажи, — тихо произнес он, чуть повернув голову к лучшему другу, растянувшемуся на траве рядом с ним, — если бы у тебя была возможность загадать всего одно желание, которое непременно исполнится, что бы ты попросил?
Том некоторое время молча рассматривал мерцающие в выси созвездия.
— Вечную жизнь.
— Зачем? — Гарри удивленно разглядывал спокойный профиль друга, пока тот всё так же смотрел в небо.
— А почему бы и нет? — протянул он. — Ты живешь так долго, что видишь смену эпох, так долго, что можно узнать все тайны мира, и никто не может причинить тебе вред.
— Но это значит, что все кого ты знаешь и любишь, рано или поздно умрут, — помедлив, заметил Гарри. — И в целом мире ты навсегда останешься один.
— В этом нет ничего плохого, — Том, наконец, взглянул на него. — Мы с рождения и до смерти одиноки. Люди вокруг нас — лишь временные попутчики в этом путешествии.
— А мы?
— Что?
— Мы друг другу тоже попутчики? — нахмурившись, спросил Гарри.
На этот раз Том раздумывал над ответом гораздо дольше, отрешенно глядя в небо, и наконец признался:
— Не знаю. Наверное? — он скосил глаза на друга: — Ну а ты? Что бы ты загадал?
— Я… — Гарри помедлил, вглядываясь в небо с таким пристальным вниманием, будто где-то там скрывался ответ на этот вопрос. — Я бы пожелал, чтобы мы всегда оставались друзьями.
— Глупо, — насмешливо фыркнул Том. — Мы и без этого навсегда останемся лучшими друзьями.
— Но я не хочу, что бы мы были друг другу просто «попутчиками», — Поттер мрачно свёл брови у переносицы.
— А кем тогда?
— Семьей? — не глядя на собеседника, ответил Гарри. — Чтобы были вместе. До самой смерти.
Арчер ничего не ответил, о чем-то размышляя.
— А вообще ты прав, — медленно сказал он. — Это желание нравится мне больше.
— То есть ради меня ты откажешься даже от вечности? — с легкой долей иронии уточнил Гарри, поворачивая к нему голову.
— Зачем мне вечная жизнь, если в ней не будет тебя? — Том усмехнулся. — Всё это имеет смысл, только если мы вместе.
Гарри просиял счастливой улыбкой, и в это же мгновение в небе блеснула стремительная вспышка света.
— Так о чем же просить у падающих звезд? — продолжая улыбаться, сказал он.
— Ни о чём, — безмятежно отозвался Том. — Пока мы с тобой есть друг у друга, нам больше ничего не нужно.
— Тогда я пожелаю, чтобы так было всегда, — твердо решил Гарри.
— Навечно?
— Навечно.

Продолжая задорно улыбаться, они оба устремили взгляды в небо, надеясь увидеть ещё падающие звезды, но ночное небо, как назло будто замерло. И для них, двух десятилетних мальчишек, растянувшихся бок о бок на влажной траве, далёкие созвездия, едва уловимо вздрагивающие под их взглядами, казались чем-то незыблемым и постоянным.
Вечным.
Но там, в неподвижной безграничности молчаливой вселенной, звезды загорались и гасли, подвластные отмеренному им сроку. И любуясь ими в это мгновение, Гарри совершенно не задумывался о том, что некоторые из этих огней в небе давно померкли, а всё что они видят — лишь свет мертвых звезд.
Но порой поверить в это было невыносимо сложно.

— Том, ты… Волдеморт?
В зеленых глазах застыла отчаянная мольба. Он хотел, чтобы ему соврали, хотел, чтобы придумали тысячу любых, самых безумных оправданий, чтобы это оказалось просто очередным кошмаром, и он вот-вот проснётся в собственной кровати. И всё будет как прежде. Он готов был поверить в любую абсурдную ложь…
Но Том молчал. Ничего не говорил и не делал. Просто стоял напротив него, за границей защитного барьера и смотрел на него так, будто и сам не знал, что сказать. Словно ничего уже нельзя было исправить… словно было слишком поздно…
— Нет, — качая головой просипел Гарри, — нет, пожалуйста, нет… этого… этого не может быть, не может быть…
Невозможно.
Нечестно.
Невыносимо.
— Ты не можешь быть им, — в отчаянии шептал он, — не можешь… как же это могло…
«Хочу предложить обмен, — обнажив в усмешке ряд острых клыков, сказало существо, сидя напротив него в стеклянной лодке. — Равноценный обмен. Кровь за кровь».
— Скажи же что-нибудь! — не выдержав, закричал он, отгоняя затянутые туманной дымкой воспоминания. — Скажи, что я ошибся!
— Думаю, мы оба понимаем, что для этого уже поздно, — продолжая неподвижно стоять на месте, ответил Том.
— Но ты же всё ещё… всё ещё… ты… — беспомощно прошептал Гарри. — Как я мог не…
Не понять.
Не увидеть.
Не почувствовать.
«Но ведь это не так, — зашептал голос в его подсознании. — Разве ты не догадывался? Не подозревал? Не чувствовал, будто что-то не так?»
— Нет, — выдохнул Гарри, сжимая в кулаки дрожащие руки. — Я не…
«Ничего стоящего в этой жизни просто не дается… я предлагаю не кровь за кровь, а жизнь за жизнь».
«И раз я всё ещё жив, не значит ли это?..»
«Нет!»
— Том, пожалуйста, объясни мне, объясни… почему же ты молчишь?! — он шагнул ближе.
Если это всё обман… если это подделка, то почему же он никак не разглядит её?
«Если я помогу возродить Волдеморта, Том будет жить?»
«Обещаю…»
Сознание будто разделилась на две части: одна походила на густой сироп, из-за которого он не способен был сформулировать ни одной внятной мысли, а в другой, напротив, кружил дикий ураган воспоминаний. Рунический круг. Пять артефактов с осколками души Волдеморта. Человек, сотканный из тьмы. Человек с лицом Томаса Арчера и глазами Тёмного Лорда. Тайная Комната. Дневник Риддла. Ритуал. Фамильное древо Слизерина.
«Том внук Волдеморта».
«Мне кажется, они пытались тебя спрятать».
«Зачем?»
Глаза Гарри широко распахнулись в осознании.
— О боже…
«…Это тело особенное. У нас с ним одна кровь, одно лицо и очень скоро будет одна душа».
— Он… ты с самого начала это планировал, — он покачнулся. — Наследник… Том… вот для чего он был тебе нужен. Вот почему родители хотели его спрятать. Ты планировал использовать его как сосуд для собственной души.
Разгадка пришла так быстро, будто жила в подсознании очень давно. Будто до этого мгновения он просто всеми силами отгораживался от неё.
«О боже мой».
— Гарри… — теперь на лице Риддла появилось какое-то выражение, будто он принял решение, но Поттер не обратил на это внимания, он даже не услышал его, потрясённо глядя себе под ноги.
— А я, — с его губ сорвался истерический смешок, — а я своими руками… — он поднял взгляд на волшебника напротив него, — я доставил его к тебе, — прошептал он. — Я… — он тряхнул головой. — Так это всё ложь, — бормотал он. — С самого начала это было ложью…
— Выслушай меня, — Тёмный Лорд шагнул ближе, но, как ни странно не пытался атаковать.
— Весь этот год… всё, что ты говорил мне, все, что ты делал… о господи, — он запустил пальцы в волосы. — Все эти разговоры… эти тайные собрания… и… и…. Статья про меня у магглов и попытки рассорить меня с Гермионой… нападение на Хогсмид, Хельга, дом Блэков, Косая аллея, — он задохнулся от ужаса, — и Сириус! Ты пытался убить Сириуса!
— Нет.
— Да ради Мерлина, Том! — забываясь, рявкнул Гарри. — Хотя бы сейчас не ври мне!
— Послушай, — сдержанно, но настойчиво произнёс Риддл. — Я всё тебе расскажу. Но не здесь. Если ты…
— Но как тебе удавалось? — совершенно не слушая его, продолжал говорить Гарри, — Как ты мог быть всё время в Хогвартсе и одновременно с этим организовывать все те нападения? Как ты узнал о том, что Сириус планирует отправиться на Косую аллею в тот день? Как узнал, где он будет? Он же не…
«Сохатик, чтобы сделать меня целью нападения, кто-то должен был в прямом смысле предвидеть будущее на пару недель вперед».
Или перемещаться из будущего.
— Маховик времени, — удивление, на миг скользнувшее в глазах Тёмного Лорда, было единственным подтверждением догадки, которое ему требовалось. — Вот как ты узнал, — не смотря на чувство, будто земля под ногами раскачивается, словно огромные качели, голос Поттера звучал поразительно спокойно. — Я сам рассказал тебе о том, что произошло. Рассказал, где мы были, и где на нас напала Беллатрикс, — он горько усмехнулся. — Я вообще много тебе рассказывал, — шок и отрицание в изумрудных глазах постепенно сменялись гневом, стыдом и жгучей обидой. — Что, забавно, наверное, было целый год пудрить мне мозги и трещать о доверии? Вот зачем ты явился тогда в клинику! — он закатил глаза: — «Мне не всё равно, Гарри», — явно передразнивая, процедил он. — «Я хочу защитить тебя Гарри». Господи, — зарычав от бессилия, он принялся расхаживать из стороны в сторону, — какой же я идиот! Одного я не могу понять! — Поттер остановился и вскинул голову, вперив в Тома пылающий яростью взгляд. — Зачем были все эти… все эти попытки… попытки, — он пытался найти подходящее слово, но на ум приходило только одно: — Защитить меня? Зачем ты вытащил меня от Дурслей? Зачем спас в Хогсмиде? Зачем так жестоко расправился с Амбридж? Зачем исцелил, когда я ошибся с трансформацией крыльев? У тебя же было столько шансов меня прикончить! Столько возможностей! Так почему ты не убил меня? Ты ведь только этого с самого начала и хотел, разве нет?!
— Сначала хотел, — не стал спорить Том, который за всю его гневную речь так и не произнёс ни слова.
Гарри скрестил на груди руки, пытаясь унять дрожь, волнами прокатывающуюся по всему телу.
— А что потом? Решил, что измываться надо мной веселее? — с едкой ироний уточнил он.
— Я передумал, — всё так же невыразительно сообщил Риддл.
Клокочущая в душе ярость на миг отступила.
— Что? — Гарри нахмурился.
— Я передумал убивать тебя, — просто сказал он.
— Почему? — пристально вглядываясь в спокойное лицо собеседника, спросил Поттер.
— Просто пойдем со мной, — вместо прямого ответа предложил Том, — я расскажу тебе, что происходит, я всё тебе объясню. Но не здесь.
Гарри не двинулся с места, с подозрением глядя на него.
— Я, по-твоему, совсем идиот? — тихо спросил он, но в его голосе не было и трети той ядовитой злобы, что отравляла сознание буквально пару минут назад.
— Ну же, — голос Тома стал настойчивее. — Ты сам сказал. У меня была масса возможностей навредить тебе. Но я этого не сделал. И не сделаю сейчас.
Дикая, сумасшедшая надежда душила голос разума. Пусть в душе гремела злость, он хотел верить. Он так хотел верить. Осталась ли в нём хоть капля доверия?
«Есть ли в этом мире хоть один человек, кому можно доверять?»
Том обманул его. Предал и использовал. Причинил вред его близким людям. Едва не убил Сириуса. Он весь этот год безжалостно и хладнокровно разрушал самое ценное, что было у него в жизни, уничтожал то, что возводилось годами. Бога ради! Человек, стоящий сейчас перед ним, убил его родителей!
Но, что если… это не совсем тот человек?
«Ты можешь доверять мне, Гарри. Ты всегда можешь доверять мне».
— Я не понимаю, — медленно произнёс он, — ты Риддл? Ты же Риддл…
— Всё гораздо сложнее, чем тебе кажется, — качнул головой Том, не опровергая, но и не соглашаясь с его словами. — Просто идём со мной.
— Зачем? — Гарри нервно дернул плечом. — Давай… давай вернёмся в Хогвартс? — попросил он. — Если ты хочешь просто поговорить, давай вернёмся, Том?
— Я не вернусь, — он так и не сделал ни одной попытки подойти ближе. — Я знаю, что меня там ждёт, но ты, похоже, так и не понял этого.
— Что?
— Однажды они просто отправят тебя умирать, Гарри, — жестко сказал Том. — Превратят в символ. В оружие. Там, — он махнул рукой в сторону замка, — тебя ничего не ждёт. Я же предлагаю тебе жизнь и защиту.
— В качестве Пожирателя смерти? — Поттер с отвращением скривился.
— Нет. Подумай сам, Гарри, что ты теряешь? — Том вопросительно изогнул брови. — Ради чего защищаешь их? Четырнадцать лет назад тебя бросили на пороге дома, как сломанную игрушку. За десять лет никто не проведал тебя, не потрудился узнать, как ты живешь. Тобой пытались манипулировать. Тебя обманывали, травили, предавали. И ради чего? — голос Тома становился всё тверже и злее. — Чтобы вырастить послушного солдата, который, не задумываясь, отдаст свою жизнь во имя чужих идеалов, — в алых глазах полыхнула ярость. — Они не учли лишь одного. Что рядом с тобой буду я. Разве я не оберегал тебя всё это время? Разве не пытался защитить от их интриг и лжи? Я один понимаю тебя. Один знаю, кто ты и на что способен. И лишь мне все эти годы было не плевать! Эти восемь лет не исчезли из моей памяти, — прорычал он. — Они никуда не делись, — Том на миг замолчал, прежде чем едва слышно прошептать: — Я всё ещё здесь.
Гарри медлил, безнадежно вглядываясь в знакомое лицо. Он пытался увидеть хоть что-то от хладнокровного убийцы, тёмного мага, чьё имя наводило ужас на весь магический мир, тирана, от рук которого погибли его родители… но видел лишь Тома Арчера. Своего лучшего друга.
«Я реален. Я всегда был реален».
А может, он просто видел то, что хотел, но…
— Идём со мной, Гарри, — протягивая ему руку, повторил Том. — Забудь о навязанном чувстве ответственности, о тех, кому до тебя никогда не было дела, о мире, который не стоит того, чтобы спасать его.
К горлу подступало отчаяние.
— Я не могу помогать тебе в этой войне, Том, — качая головой, выдохнул он. — Я не хочу.
— Я этого и не прошу, — спокойно сказал тот. — Для меня ты никогда не был оружием, Гарри.
— Да, — безрадостно согласился он. — Я был врагом.
По губам Тома скользнула знакомая насмешливая улыбка.
— Ты действительно считаешь, что я стал бы защищать врага? — иронично поинтересовался он.
Поттер судорожно втянул носом воздух. Голос разума стих под гнётом удушающей, ядовитой надежды.
— Я не… Том, ты правда… — он шагнул ближе, не заметив, как переступил защитный барьер, — ты правда…
Гарри не успел договорить. Левое плечо опалила жгучая боль и в это же мгновение незримая сила отбросила его на несколько футов назад. Врезавшись спиной в ствол дерева, юноша ничком упал на землю. В ушах стоял звон, и он никак не мог вдохнуть. С трудом подняв голову, он увидел, как из тени, сияя триумфальной улыбкой, выступила Беллатрикс Лестрейндж.
— Какая удачная ночь, милорд, — донёсся до Гарри её восторженный голос. — Мальчишка, наконец, у нас, как вы того и хотели.
Взгляд Гарри метнулся к лицу друга. Тот рассматривал его с холодной расчётливостью, будто решал: стоит ли убить его на месте или забрать с собой. Поттер медленно сел, прижимая руку к рассеченному заклинанием плечу, ни на миг не прерывая зрительного контакта с Томом. За каких-то пару секунд в алых глазах не осталось ничего от его лучшего друга. И всё же он медлил. Он медлил, и этого было достаточно, чтобы в душе диким пожаром разгорелась надежда, что где-то там, скрытый и скованный внешним ледяным равнодушием, живет Томас Арчер.
Тем временем во взгляде Тёмного Лорда утвердился мрачный приговор. Искривив губы в глумливой усмешке, он шагнул ближе.
— А я-то полагал, что ты окажешься умнее, Гарри, — с издёвкой признался он. — Так быстро поверить злейшему врагу.
— Ты, — Гарри хмурился, борясь с болью и головокружением, казалось, он проваливается в какой-то бесконечный кошмар, — ты не…
— Сколько же раз тебе повторять, — смерив его презрительным взглядом, перебил Волдеморт, — доверять людям опасно. Даже тем, кто прикидываются твоими друзьями.
— Том…
— Тома здесь нет, Гарри, — ядовито процедил он, направляя на него волшебную палочку, — смирись уже с этим.
— Нет, — прошептал Поттер, сам не понимая, что именно он отрицает: факт предательства, собственную наивность или жестокие слова Тёмного Лорда.
За секунду до того, как Волдеморт произнёс проклятье, по земле между ними промчался луч заклинания и в небо взвился ослепляющий столб света, вынуждая Тёмного Лорда и Беллатрикс отступить от Гарри на несколько шагов. Мгновением позже из-за спины Поттера выскочил огромный волк. Застыв между подростком и двумя тёмными магами, зверь вздыбил тёмно-бурую шерсть и угрожающе зарычал.
— Ремус? — Гарри недоуменно моргнул, но не успел больше ничего сказать или сделать, так как справа от него послышались торопливые шаги.
Повернув голову, он увидел, как к нему бегут Тонкс и Сириус. Направив на Лестрейндж и Тома волшебную палочку, Блэк рявкнул заклинание, и в магов ударил оранжевый луч проклятья, который Арчер отразил с удручающей легкостью, но атаковать в ответ не торопился, разглядывая приближающихся магов с насмешливым любопытством.
— А вот и персональная гвардия Поттера, — с издёвкой протянул он, наблюдая, как Сириус, остановившись возле крестника, помогает тому подняться на ноги, перекинув его здоровую руку себе через плечо. — Что ж, — он скользнул холодным взглядом по бледному лицу Тонкс, стоящей рядом с волком, и направленной ему в грудь волшебной палочке ведьмы, — на этом, полагаю, стоит откланяться.
— Но, мой лорд, — Беллатрикс непонимающе взглянула на него, — мы могли бы…
— Уходим, — коротко приказал он, даже не взглянув на неё.
На лице Лестрейндж мелькнуло досадливое выражение, но перечить господину она не посмела.
— До встречи, братец, — криво усмехнувшись Сириусу, она исчезла в воронке аппарации, сразу же следом за ней, бросив последний взгляд на Гарри, беспомощно наблюдающего за происходящим, исчез и Том.

Повисла тягостная тишина. Тонкс, растерянно моргая, осматривалась по сторонам, словно ожидая, что с минуты на минуту на них надает Тёмный Лорд с ордой своих приспешников. Но ничего не происходило. Помедлив, она опустила волшебную палочку.
— Что за чертовщина происходит? — она обернулась к Поттеру, надеясь, что он хоть что-то объяснит.
Но Гарри, тяжело опираясь на крёстного, лишь потерянно смотрел туда, где только что стоял Том. Он почти не слышал, что ему говорила Нимфадора, не обращал внимания на встревоженные оклики Сириуса и не заметил ужаса в его глазах, когда тот получше разглядел рану на плече крестника, от которой весь рукав мантии уже пропитался кровью.
— Ему нужно в лазарет, остальное обсудим потом, — сквозь зубы процедил Сириус, помогая Гарри спуститься с холма.
Тонкс торопливо зашагала следом, в то время как волк за её спиной остался бродить вдоль границы леса, с подозрением вглядываясь в теряющуюся во мраке чащу.
— Это же был Арчер, да? — догнав Блэка, спросила Нимфадора. — С Беллатрикс был Арчер?
— Да, — едва слышно процедил Сириус, бросил взгляд на крестника. — Похоже, мы нашли нашего шпиона в Хогвартсе.
— Как такое возможно?! — взмахнула руками Тонкс. — Я думала, они с Гарри друзья. Гарри? Ты знал?!
Поттер, до этого лишь безучастно смотрящий прямо перед собой, повернул голову, обратив затуманенный взгляд на неё.
— Теперь я всё вспомнил, — едва слышно прошелестел он, оба волшебника рядом с ним быстро обменялись встревоженными взглядами, прежде чем снова посмотреть на него.
— Вспомнил что? — непонимающе спросил Сириус, когда Поттер так ничего и не сказал.
— Вспомнил, — медленно произнёс Гарри, — как я всё разрушил…
Его глаза закрылись, и подросток, покачнувшись, начал оседать на землю. Последнее, что он запомнил, это испуганный возглас Блэка, когда тот подхватил его под руки, не давая упасть, за этим последовало спасительное беспамятство, где не было места чувствам и мыслям. Где мир окутывали непроглядный туман и тишина.
И если бы только мог, Гарри хотел бы пожелать больше никогда не просыпаться.

* * *
Тяжело опираясь о столешницу, Темный Лорд замер, стоя спиной к Беллатрикс.
— Сир, — её голос звенел от бушующего в крови адреналина и нервного напряжения, — мы могли легко от них избавиться! Они превосходили нас числом, но мы могли…
— Бэлла, — голос Волдеморта, сейчас находящегося в облике шестнадцатилетнего юноши, звучал спокойно и тихо, не выдавая ни единой эмоции, — зачем ты вернулась?
Она помедлила с ответом, разглядывая его ссутуленные плечи.
— Вы не появились… я решила, что… я волновалась за вас, милорд…
— О, — его голос звучал так, будто он улыбался в этот момент, — значит, ты волновалась?
— Каждый раз, возвращаясь в Хогвартс, вы подвергали себя риску, — прошептала Лестрейндж. — Я не могла не беспокоиться о вашей безопасности.
— Моей безопасности, — эхом отозвался он и, оттолкнувшись от стола, медленно расправил плечи. — Ты нарушила мой приказ и непоправимо испортила проект, над которым я работал почти год, потому что ты… беспокоилась? О безопасности человека, который может сравнять с землей весь Лондон и даже с дыхания не собьется? — он всё ещё стоял к ней спиной, но что-то в его негромком, ровном тоне заставило Лестрейндж отступить на шаг.
— Милорд…
— Теперь скажи мне ещё раз, Бэлла, — почти мягко сказал он. — Зачем. Ты. Вернулась.
— Простите меня, — прошептала ведьма, нервно передернув плечами, когда огни в кабинете померкли, а по стенам поползли чернильные тени, заволакивая комнату серым сумраком, — я думала…
— Ты… что? — иронично переспросил он, когда Лестрейндж замолчала. — Ты думала, что тебе виднее? — его голос стал жестче. — Думала, что заслужишь одобрения своей безмозглой выходкой? Думала, что пятнадцатилетий мальчик может представлять для меня хоть какую-то угрозу? — он медленно обернулся, в алых глазах пламенела ярость. — Или ты думала, что я, Лорд Волдеморт, настолько слаб, что не способен защитить себя? — красивое лицо Томаса Арчера исказилось в гримасе отвращения. — И ты решила помочь мне? Мне?! — прошипел он. — Ты хоть осознаёшь… — в его ладонях вспыхнули языки огня, — хоть представляешь, что ты натворила?
Ведьма открыла рот, но вместо слов с губ сорвался дикий визг, когда её с головы до ног объяло пламя. Рухнув на пол, Беллатрикс кричала и выла, царапая ногтями деревянные половицы, задыхаясь в агонии, чувствуя, как огонь пожирает её плоть, как обугливается и сползает кожа, обнажая мышцы и нервы. Оглушенная болью и собственным криком, она едва слышала голоса своего господина, который хладнокровно наблюдал за её мучениями.
— Я почти убедил его пойти со мной, — подавшись чуть вперед, с ненавистью произнёс он, — ещё немного и он присоединился бы ко мне. Мне не хватило одного крошечного шага до цели. И всё это… всё это из-за тебя.
Огонь исчез, не оставляя никаких физических повреждений, но Бэлла продолжала лежать на полу, судорожно хватая ртом воздух и содрогаясь от боли, которая всё ещё сводила мышцы.
— А теперь, дорогая, — его взгляд на миг сделался почти безумным, — теперь назови мне хотя бы одну причину не убивать тебя.
Обхватив себя руками за плечи, Лестрейндж подняла на него воспаленные, покрасневшие глаза.
— Я не… — её хриплый голос сорвался, а по щекам катились слёзы, Беллатрикс опустила веки, не в силах видеть гнев и отвращение на лице Тёмного Лорда, — не заслужила прощения.
— Так и есть, — очень тихо произнёс он, пристально глядя на неё. — За ошибки нужно платить, Бэлла, — его взгляд стал далёким и отстранённым. — За ошибки нужно платить, — повторил он и, выпрямившись, отошел к окну. — Убирайся.
Её глаза потрясенно распахнулись.
— Милорд?
— Не вынуждай меня повторять свои приказы, — не оборачиваясь, произнёс он и в каждом слове, спокойном и тихом звучал могильный холод. — Ты испытываешь свою судьбу.
С трудом поднявшись на ноги, Лестрейндж покачнулась, сделала несколько нерешительных шагов к двери, после чего развернулась и почти бегом покинула кабинет.

Том остался один, глядя в ночную тьму за окном и чувствуя, как эта же тьма захватывает каждый уголок его сознания, поглощая душу неконтролируемым бешенством.
— Всё кончено, — едва слышно прошептал он, и стоило произнести это вслух, как весь его гнев, досада и ненависть вырвались на волю.
Тьма, казалось, заволокла весь кабинет. Полки с книгами обратились в горы щепок, под натиском бушующей магии древние фолианты осыпались на пол тысячами разорванных страниц, брызнули в стороны осколки разбившихся окон. Тяжелый рабочий стол, расколовшись надвое, поднялся в воздух, с такой силой ударившись в стену, разделяющую кабинет и личные покои, что та проломилась, и на потемневший паркет посыпались обломки досок, а мгновением позже, пространство залило ослепительное золотое сияние, и в кабинете прогремел чудовищный взрыв, уничтоживший часть внешней стены особняка. После этого наступила звенящая тишина.
Волдеморт снял магический щит, которым окружил себя за мгновение до взрыва, и некоторое время неподвижно стоял посреди руин кабинета, с маниакальным удовлетворением наблюдая за кружащимся в воздухе пеплом и обожженными обрывками книжных страниц, плавно оседающими на пол. Его взгляд неторопливо скользил по обломкам стен и мебели, пока не остановился на расколотой деревянной шкатулке, из-под которой виднелись присыпанная пылью золотая цепочка и мелкие частички того, что осталось от маховика времени.
Должно быть, следовало сейчас испытывать сожаления из-за того, что он в порыве ярости уничтожил уникальный артефакт. Но Том ничего не чувствовал.
Плевать на маховик, на книги, на дом…
К чёрту всё.
Привалившись спиной к части уцелевшей стены, он вдруг понял, что смеётся. Истерически и безумно. И в этом смехе было столько отчаяния, что он больше походил на рыдания.
К чёрту всё.
Ночная прохлада, ворвавшаяся в помещение через пролом в стене, приятно холодила разгорячённую кожу. Он сделал глубокий вдох и, расправив плечи, подобрал валяющуюся под ногами шкатулку с зачарованным кольцом. Вытащив кольцо, он пару секунд задумчиво вертел его в руках, после чего надел на палец и помедлил, безучастно наблюдая в осколках зеркала на полу, как Томас Арчер исчезает из расколотого отражения. Мгновением позже Лорд Волдеморт поднял голову, невыразительно обозревая царящую вокруг разруху. Коснувшись кончиками пальцев части обвалившейся стены, он сосредоточился, направляя свою магию, и каменная кладка начала медленно вставать на место, закрывая пролом. Следом за этим вся комната пришла в движение. Части разломанных полок, восстанавливаясь, возвращались на свои места, опаленные деревянные панели и ковры светлели, вновь приобретая первоначальный вид, а уничтоженный взрывом рабочий стол и обрывки книг, не подлежащих реставрации, обращаясь в пепел, исчезали.
Всё идет по плану. Всё идет так, как он того и хотел. Как он задумал.
«Чтобы уничтожить Поттера, нужно его сломать».
Небрежно стряхнув осевшую на рукав пыль, Волдеморт заложил руки за спину и неспешно прошел вглубь уничтоженного кабинета.
«А чтобы его сломать, тот должен не просто потерять лучшего друга».
Он трансформировал ставшую слишком тесной школьную мантию в более подобающие Тёмному Лорду одежды и взмахом руки восстановил разломанное кресло.
«Он должен потерять всё».
Совершенно не обращая внимания на приближающийся стук шагов в коридоре и встревоженные крики за почерневшей от взрыва дверью, Том Риддл степенно опустился в кресло и, поставив локти на подлокотники, сцепил пальцы замком. На его губах играла задумчивая усмешка.
— Осталось лишь донести эту простую истину до Поттера, — вслух произнёс он, в это же время дверь едва не сорвало с петель.
На пороге кабинета, дико озираясь по сторонам, в полной боевой готовности застыли Алекто и Амикус Кэрроу, трое Лестрейнджей, Яксли, Эйвери и Мальсибер.
— Господа, — невозмутимо произнёс Волдеморт, сосредотачивая на себе внимание ошеломленных Пожирателей, пока вокруг него медленно воссоздавался разрушенный кабинет. — Полагаю, настало время официально объявить о моём возвращении.

* * *
Закинув ноги на низкий столик, Сириус угрюмо наблюдал, как Ремус усаживается в кресло напротив него. Он, кажется, всё ещё злился,…не то что бы Блэка это сейчас сильно заботило.
— И какие новости? — мрачно осведомился он.
— Я не смог связаться с Альбусом, — Люпин вздохнул.
— Ну естественно, — ядовито процедил Сириус, отворачиваясь. — Очень похоже на директора — пропасть в самый неподходящий момент…
— Он всё равно ничем нам сейчас помочь не сможет, — напомнил Ремус, бросив неодобрительный взгляд на полупустую бутылку огневиски и стакан, — интересный у тебя способ моральной поддержки, Сириус.
Блэк обратил на друга колючий взгляд.
— Ну прости, что я не такой тошнотворно идеальный, как ты, — процедил он.
Люпин пару мгновений молча рассматривал друга, с трудом сдерживая вспыхнувшее в душе раздражение. От ругани толку было мало, но и позволять Сириусу бороться с меланхолией посредством огневиски он не мог. Особенно учитывая обстоятельства.
— Я всё ещё считаю, что тебе не следовало забирать Гарри из Хогвартса, — сказал он.
— А я всё ещё считаю, что это не твоё дело, — огрызнулся Блэк.
Ремус подавил навязчивое желание отвесить анимагу хороший подзатыльник.
— Сириус, он же ранен, не думаешь, что Поппи…
— Поппи выдала все необходимые лекарства, — перебил тот, — и прописала постельный режим. Валяться в кровати он может и дома.
— Да, но тут нет колдомедика, который…
— Главное, что тут нет орды любопытных однокурсников, которые завалят его расспросами о том, что случилось, и куда вдруг подевался Арчер, — последнее слово Сириус почти прорычал. — Мальчику и так не сладко. Думаешь, я оставлю его одного разбираться со всем этим? — он взмахнул рукой, словно в попытке разом охватить все произошедшие за минувшую ночь события.
Положив локти на ручки кресла, Люпин смерил друга осуждающим взглядом.
— Я бы не ставил под вопрос твои действия, если бы ты сейчас был с ним, а не опустошал вторую бутылку, — упрекнул он. — Потому что пока ситуация видится мне несколько иначе.
— О-о-о? — Блэк изогнул брови в наигранном изумлении. — И как же она тебе видится?
— Что ты забрал Гарри из школы, где у него хотя бы есть друзья, которые могут поддержать его, чтобы оставить мальчика в полном одиночестве, а самому напиваться, чествуя собственную трагедию жизни, — с безжалостной прямолинейностью отчеканил Ремус.
Сириус вперил в него взбешенный взгляд, его пальцы сжались в кулаки, сдерживая рвущуюся наружу ярость, казалось, ещё мгновение — и он атакует, но неожиданно его плечи поникли, а в серых глазах отразилась бесконечная усталость.
— Я не знаю, что ему сказать, — опустив голову, признался он.
Люпин откинулся на спинку кресла, разглядывая друга. Только сейчас за фасадом злости, ехидства и враждебности он разглядел истинную причину состояния Блэка. К этому одиночному пьянству посреди ночи его подтолкнул не гнев, а разъедающая сознание вина. За то, что он не увидел раньше, за то, что не предотвратил, за то, что теперь даже не знает, чем помочь ребенку, заботу о котором ему доверили Джеймс и Лили. Это осознание погасило собственное негодование, и Ремус сочувственно вздохнул.
— Порой дело не в том, что сказать, — заметил он, — а в том, чтобы быть рядом. К тому же, кому как не тебе лучше прочих знакомо это чувство потери? — напомнил он.
Сириус безрадостно усмехнулся.
— Учитывая опыт моих решений и поступков в подобной ситуации, из меня получится весьма паршивый советчик, — напомнил он и, прикрыв глаза, пару раз весьма ощутимо стукнулся затылком о спинку дивана, словно в попытке упорядочить собственные мысли. — До сих пор не понимаю, как Минерва позволила мне его забрать, — отстраненно признался анимаг.
— Мне кажется, она разделяла твоё мнение касательно того, что Гарри нужно побыть вдали от любопытствующих, — Ремус вздохнул.
— Как он вообще там оказался посреди ночи? — в который раз, задался вопросом Блэк.
— Он так и не сказал?
Сириус болезненно скривился.
— Только то, что следовал за Арчером до Хогсмида, — он помассировал лоб, чувствуя подступающую мигрень. — Честное слово, зря ты притащил из леса эту проклятую мантию-невидимку! Надо было бросить её там.
Люпин тихо рассмеялся.
— Да, я тоже всё чаще прихожу к мысли, что Гарри упорно использует её, чтобы незаметно пробраться в эпицентр катастрофы, — слабая искра юмора исчезла из его глаз и оборотень вновь помрачнел. — До сих пор не понимаю, что же там произошло.
— Произошло то, что Томас оказался предателем, — Сириус свел брови у переносицы, глядя в сторону, в серых глазах кружила мрачная задумчивость. — Одного не понимаю, — пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к сидящему напротив другу. — Если Арчер просто шпион и Пожиратель, то почему Бэлла обращалась к нему «мой Лорд»? Почему подчинялась ему?
Ремус долго не решался озвучить терзающие его на этот счет мысли, но всё же сказал:
— А что если это действительно был вовсе не Том? — едва слышно предположил он.
Блэк скосил на него взгляд.
— Хочешь сказать, что Гарри не бредил, когда сказал, что Том это Волдеморт? — он ядовито фыркнул. — И мы там нос к носу с ним столкнулись? — он вопросительно вскинул брови. — И он что? Просто сбежал, хотя мог нас всех в порошок стереть?
— Думаю, ответить на этот вопрос может только Гарри, — вздохнул Люпин.
— Да уж, — Сириус скривился. — Если бы он ещё хотел это обсуждать.
— Он рассказал ещё что-то? — без особой надежды поинтересовался Ремус.
— Нет, — Блэк покачал головой, тут пожалев об этом, когда боль стремительно начала расползаться к вискам. — Он почти все время молчал с тех пор, как пришел в себя. МакГонагалл пыталась хоть что-то из него вытянуть, но… — откинув голову на спинку дивана, он нервно запустил пальцы в волосы, глядя в потолок и вспоминая потерянный взгляд крестника и его тихий, безучастный голос. — Что бы там ни произошло, это сильно его шокировало, — в глазах Сириуса отразилась тихая скорбь. — Я совершенно не представляю, как ему помочь. И если то, что он сказал — правда, если Арчер действительно… Я даже боюсь вообразить, каково ему сейчас… узнать, что под личиной лучшего друга скрывался злейший враг… понимать, что по сути он уже...
— Мёртв, — тихо закончил за него Люпин.
Блэк с болью взглянул на него.
— Да.
— Поговори с ним, — посоветовал Ремус.
— О чём? Что он должен убить Тёмного Лорда? — с горкой иронией уточнил Сириус. — Того самого Тёмного Лорда, который выглядит так же, как самый близкий человек в его жизни?
— Он должен понимать, что это не Томас Арчер.
— Должен, — согласился Блэк. — Но понимает ли? Я не могу просто прийти и сказать, что…
— Сириус, — настойчиво прервал его Люпин, — начни хотя бы с того, чтобы проверить, как Гарри себя чувствует. Совершенно необязательно набрасываться на него с разговорами о войне. Мальчик за каких-то пару месяцев потерял трёх близких людей, его нельзя оставлять одного в надежде, что он сам справится с потерей и примет правильное решение.
Блэк некоторое время хмурился в мрачном молчании и наконец решительно кивнул.
— Ты прав, — твердо сказал он и начал подниматься на ноги, Ремус удивленно взглянул на него.
— Куда ты собрался?
— К нему.
— Сириус, — Люпин вздохнул, веско глянув в окно, за которым только начал заниматься рассвет, — сейчас пять утра.
— Но ты сам сказал поговорить с ним…
— Я не имел в виду, что ты должен сделать это немедленно, — шутливо заметил оборотень.
— Но тогда к чему были все эти упреки, что я напиваюсь посреди ночи, вместо того чтобы поддерживать крестика? — проворчал Блэк.
— Потому что я знаю, что если не вправить тебе мозги, ты так будешь сидеть тут, заперевшись в кабинете и уничтожая все запасы огневиски, — со смесью иронии и упрека заявил Ремус.
Сириус с тяжелым вздохом рухнул обратно, водрузив ноги на стол.
— Знаешь что, Лунатик? — с деланым недовольством проворчал он. — Порой ты меня так бесишь, что аж зубы сводит.
— Знаю, — тот негромко хмыкнул.
— Выпьешь? — Блэк кивнул в сторону бутылки.
Люпин возвел глаза к потолку, качая головой.
— Вообще-то моя длинная душеспасительная речь сводилась к тому, чтобы ты прекратил пить и отправился спать, — пояснил он.
Сириус фыркнул.
— Всё ещё бесишь, — известил он, тем не менее поднимаясь на ноги, — спокойной ночи. Гостевую спальню сам найдешь.
Ремус с легкой улыбкой проводил его взглядом, и как только за Блэком закрылась дверь, позволил себе устало прикрыть глаза. Впереди был очень долгий день.

* * *
В спальне никого не было. Сириус обошел почти весь дом, и уже начал было беспокоиться, пока не додумался заглянуть в библиотеку, где и обнаружил Гарри. Несколько мгновений Блэк стоял на пороге, в растерянности разглядывая крестника. Признаться, после всего случившегося он готовился к встрече с подавленным, депрессивным подростком, замкнувшимся в себе, возможно, агрессивным и немногословным. Чего он не ожидал, так это увидеть Гарри, сидящим на полу посреди читального зала, в окружении множества раскрытых на разных страницах книг. Он что-то сосредоточенно записывал в блокнот, то и дело сверяясь с книгами, и обратил внимание на крёстного только когда тот нарочито громко прочистил горло.
— О, Сириус, доброе утро! — Поттер бегло улыбнулся и тут же неуверенно нахмурился. — Сейчас же утро?
— Уже вообще-то день, — осторожно проинформировал Блэк. — И кстати, кажется, кому-то прописан постельный режим.
— Я уже в порядке, — отмахнулся крестник. — Ничего не болит.
Сириус не особенно убежденно хмыкнул, проходя в библиотеку.
— «Ритуалы по Тёмной магии»? — изучая разложенные на полу книги, он изогнул брови. — Серьезно, Гарри?
— Будешь опять говорить мне, что это опасно? — отвлеченно уточнил тот, просматривая свои записи.
— Нет, просто пытаюсь понять, какой в этом смысл, — пожав плечами, признался анимаг.
— Я так просто не сдамся, — Поттер упрямо свел брови у переносицы. — Вы можете что угодно мне говорить и во что угодно верить. Но Том где-то там, я знаю.
— Где-то… там?
— Он не исчез, — твердо заявил Гарри. — И я найду способ вернуть его, как вернул в прошлый раз.
— Я не уверен, что до конца понимаю, о чем ты…
— Он не мог просто исчезнуть, Сириус, — нетерпеливо перебил Поттер, переключив своё внимание на одну из книг. — Не мог. То, что случилось с ним… тот ритуал… он должен быть обратим, должна быть лазейка. Я не верю, что кто-то просто может вселиться…
— Сохатик, — Блэк поднял руки, перерывая сбивчивую, бессвязную речь крестника, — я уверен, если бы ты подробнее объяснил мне…
— Я уже всё рассказал и тебе, и МакГонагалл, и Ремусу, — тот раздраженно глянул на крёстного исподлобья и снова опустил взгляд в книгу. — Сколько раз мне нужно повторять одно и то же?
«Ага! — с мрачной иронией подумал Блэк, — а вот и замкнутый, агрессивный подросток».
— Ты только сказал, что Арчер — это Волдеморт, — сухо напомнил он. — Представь себе, сколько в этом заявлении здравого смысла?
— Достаточно.
— Я бы так не сказал, — в полголоса пробормотал Сириус и куда громче добавил: — Слушай, я понимаю, тебе тяжело, и если ты хочешь поговорить о том, что случилось…
— Я не хочу говорить о том, что случилось, — процедил Поттер, в который раз за недолгий разговор перебивая крёстного. — У меня нет времени на то, чтобы сидеть тут, вести разговоры и жалеть себя. Я должен помочь Тому.
Блэк помассировал лоб, мысленно дав себе пинка за ночное пьянство, от которого по-прежнему гудела голова, и апатично воззрился на Поттера.
«Ну вот и что мне с ним делать?»
Сломленным и подавленным тот явно не выглядел, и душеспасительная беседа, к которой Блэк готовил себя с самого утра, теряла всякий смысл. Конечно, дело было в отрицании. Гарри скорее готов был похоронить себя под горами книг, в поисках способа «спасти» лучшего друга, чем принять печальную истину. И Блэк прекрасно понимал его чувства. К сожалению, ничего хорошего в ложных надеждах не было, и чем быстрее мальчик поймет это, тем проще ему самому будет двигаться дальше. Он вздохнул.
— Гарри, неужели ты сам не понимаешь, что он…
— Он не мёртв, Сириус, — тот не позволил ему закончить, словно опасался, что крёстный собирается сказать именно это. — И не предавал меня.
— Хм, — теперь он чувствовал себя окончательно сбитым с толку.
Как помочь кому-то справиться с потерей, если этот «кто-то» самого факта потери признавать не хочет?
— Такое уже случалось раньше, — тем временем говорил Поттер, листая свои записи, — на втором курсе. Волдеморт уже пытался… уже хотел как-то это провернуть. Но тогда это была одержимость, — он помедлил, что-то выделяя в блокноте, потом загнул угол страницы и переключил своё внимание на труд по Тёмным искусствам. — И если бы сейчас была, я бы заметил раньше, — казалось, Гарри скорее разговаривает с самим собой, потому что чем дольше Сириус слушал, тем меньше понимал, о чём толкует крестик. — Я не мог не заметить!
— Гарри…
— Думаю, я знаю, как это случилось, — словно и не слыша его, тараторил тот. — Я просмотрел много обрядов, и несколько вполне подходят для такого. Ему нужен был сосуд с самого начала, — подросток сделал ещё одну пометку в тетради. — Там, правда, везде упоминается гомункул, но… а почему бы не заменить искусственное тело настоящим? Дикость, но может же сработать. Тем более если «одна кровь», — его голос упал до отвлеченного бормотания, пока он что-то читал в книге. — И тогда кость близкого родственника не нужна… только кровь и… ну да, — он кивнул собственным мыслям. — Он думал, что если объединить все осколки, то это вернёт его к жизни в новом теле, но… — его глаза расширились, а рот приоткрылся в удивлении, — ну конечно! Их было всего три! Не пять! Два из них были уничтожены. Значит, он не мог полностью исчезнуть! И значит, я ещё могу спасти его! — Гарри вдруг замер, вскинув на крёстного такой растерянный взгляд, будто на миг забыл, где находится и о чем сейчас говорил. — У него ведь было столько шансов убить меня, — тихо сказал он, — но он этого не сделал, понимаешь? — уголки его губ дрогнули в слабой улыбке. — Не захотел! Потому что это был Том! По-прежнему Том! — он вновь опустил взгляд в книгу и сварливо пробормотал: — Что бы он сам там ни говорил…
Сириус бессильно опустился в кресло у окна, наблюдая за крестником, который, склонившись над книгой, продолжал сосредоточенно что-то изучать. Он знал, как бороться со скорбью, гневом и тоской. Знал, как утешить, как усмирить страдание. Но глаза мальчика, живые и ясные, горели решимостью и упорством. В них не было боли. Только надежда. Как бороться с этим?

* * *
— То есть вы тоже не в курсе, куда они делись? — скрестив на груди руки, Блэйз привалился к стене, задумчиво разглядывая собеседниц.
Гермиона, переглянувшись с Джинни, смерила его ехидным взглядом.
— Когда я проверяла в последний раз, Гарри и Том учились на Слизерине, с чего бы нам знать, где они?
— Ой, сколько сарказма, Грейнджер, — театрально обиделся Забини. — Ещё немного потренируешься и можешь с Арчером соперничать.
— Не собираюсь я с ним…
— Я не понимаю, — вклинилась в разгорающуюся перепалку Джинни, — что значит «пропали»?
— То и значит, — Блэйз пожал плечами. — С вечера пятницы их никто не видел. Снейпа в школе нет, МакГонагалл сказала, что всё нормально и не стоит беспокоиться, при этом выглядела так, будто неделю в Аду прожила, Драко от горя вторую ночь в подушку плачет, а Дафночка слишком мертва, чтобы привлекать её к поисковой экспедиции, — Забини тоскливо вздохнул. — А у нас на такой случай даже медиума нет.
От последнего заявления Гермиона болезненно скривилась, а Джинни вздрогнула.
— Порой твой юмор переходит все границы нормальности, Блэйз, — призналась Грейнджер.
— Я в курсе, спасибо, — тот улыбнулся.
— Это был не комплимент.
— А с Сириусом ты не пытался связаться? — подумав, уточнила Уизли. — Может, они у него?
— И с чего бы вдруг им уезжать из школы? — с сомнением протянул Забини. — Как-то странно, нет?
— Не знаю, — теперь Гермиона выглядела обеспокоенной. — Я попробую поговорить с ним.
— Попробуй, — кивнул Блэйз. — А то не нравится мне это, однажды так проснусь утром и окажется, что я вообще один на факультете остался.
Грейнджер задумчиво нахмурилась.
— Интересно, — начала она, — не было ли какой-то активности со стороны Пожирателей…
Блэйз и Джинни недоуменно взглянули на неё.
— При чем тут Пожиратели? — с легкой тревогой поинтересовалась Уизли. — Ты думаешь, на них могли напасть?
Гермиона с минуту молчала, переводя тяжелый взгляд с одного собеседника на другого.
— Я думаю, — медленно ответила она, — что Гарри мог попасть в беду, — девушка сделала глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы выговорить следующую фразу: — И что к этому причастен Арчер.

* * *
За следующие пару дней с Гарри успели побеседовать все, кому не лень. Тонкс пришла с горой сладостей и сливочным пивом, в надежде поднять ему настроение и разговорить. В итоге, за два часа болтовни, они успели обсудить, как прошел её день, какой цвет принимают её волосы, когда ей грустно, чувствует ли что-то метаморф, меняя внешность и какая чудесная за окном погода. Уходила Нимфадора в прекрасном настроении, напрочь забыв, зачем вообще пришла. Позже в этот же день Ремус, с присущей ему деликатностью долго пытался вытянуть из Гарри признание того, как он на самом деле себя чувствует, но, так ничего и не добившись от упертого подростка, засел в гостиной, впав в глубокую задумчивость. На следующий день явился Грюм. Предлагал Поттеру выучить пару приемов, как эффективно уничтожить противника во время дуэли. Гарри вежливо его выслушал, поблагодарил и снова забаррикадировался в библиотеке.
Другие члены Ордена тоже справлялись о состоянии мальчика. Кто-то просто спрашивал, не нужна ли помощь, другие, вроде Кингсли, настаивали на встрече, пытались расспросить Поттера о том, что произошло. В итоге к вечеру понедельника тот настолько устал от постоянного внимания, что вообще наотрез отказался с кем-либо встречаться. Даже проигнорировал Гермиону Грейнджер, которая второй день пыталась до него достучаться, не смотря на заверения Блэка в том, что с Гарри всё хорошо и он «просто занят».
Дамблдор объявился на третий день, и, честно говоря, когда тот показался на пороге дома, Сириусу в первое мгновение очень хотелось молча захлопнуть дверь у него перед носом. И всё же он сдержался. Вполне вежливо предложил чаю, узнал, как обстоят дела, и даже смог притвориться, что Снейп, который угрюмой тенью притащился вместе с директором, представляет собой просто некий очень уродливый предмет интерьера. Куда сложнее было держать себя в руках, рассказывая о том, что случилось, и ни разу не поинтересоваться у Альбуса, где, раздери его мантикора, он был всё это время?!
Когда Блэк затих, пряча собственное раздражение за чашкой с кофе, Дамблдор снял очки и, прикрыв глаза, сжал переносицу, словно в попытке побороть внутреннюю смуту.
— Я этого боялся, — признался он и, водрузив очки обратно, устало взглянул на Сириуса. — Как Гарри?
Блэк вздохнул.
— Уверен, что может как-то вернуть обратно своего друга, — сказал он. — Заперся в библиотеке и целыми днями оттуда не выходит.
— Это плохо, — покачал головой директор. — Чем дольше он будет цепляться за надежду, что всё можно исправить, тем труднее ему будет принять истину.
— Я это прекрасно знаю, — фыркнул Сириус. — Но как я могу остановить его? Вы же понимаете, Альбус, надежда — это всё что у него есть.
Снейп, который на протяжении всего разговора простоял спиной к ним, глядя в сгущающиеся за окном сумерки, не сдержавшись, тяжело вздохнул.
— Вот вам и гриффиндорская храбрость, — язвительно прокомментировал он.
— Можешь проваливать на все четыре стороны, если что-то не устраивает, — тут же ощетинился Блэк, чувствуя, как весь его миролюбивый фасад рушится, словно карточный домик. — Тебя никто сюда не звал.
— С радостью, — не оборачиваясь, откликнулся тот, но попыток уйти не предпринял.
— Какого дьявола он тут вообще забыл? — Сириус возмущенно воззрился на Дамблдора. — Одно его присутствие здесь является угрозой для Гарри!
— Да, давай поговорим об угрозах и дурном воздействии на Поттера, — бросил через плечо Снейп. — Ты-то у нас пример для подражания, Блэк.
— Получше тебя, — огрызнулся тот.
— Смею заметить, что из нас двоих не я упоённо поддерживаю иллюзии мальчишки, потому что у меня смелости не хватает сказать правду, — саркастично напомнил мастер зелий.
— Вот сам ему тогда и скажи, — предложил Блэк, прожигая враждебным взглядом спину давнего недруга. — Скажи, что ему нужно бросить попытки спасти друга и вместо этого убить его!
— Сириус, — прервал перепалку директор, — мы с тобой оба понимаем, что Томаса Арчера больше нет.
— Увы, Гарри этого не понимает, — рыкнул тот. — И не хочет понимать.
Снейп больше ничего не сказал, и единственным выражением его внутреннего недовольства были побелевшие костяшки сложенных за спиной рук, когда он чересчур сильно сжал пальцами собственное запястье. Альбус немного помолчал, с грустью разглядывая Блэка.
— Ты не делаешь Гарри лучше тем, что поддерживаешь его в этих изысканиях, Сириус, — терпеливо заметил он.
— Я знаю, — тот нахмурился, отворачиваясь к стеллажам для книг, где в основном стояли бутылки с огневиски. — Но ещё я знаю, что не могу просто сказать ему… запретить ему, — он безнадежно взглянул на Дамблдора. — Это уничтожит его, Альбус. Если он вообще захочет слушать.
— Ты прав, — старик пригладил серебристую бороду, чуть подавшись вперед. — Но он должен услышать. Должен понять, что человек с лицом Томаса Арчера не его друг.
Блэк в хмурой задумчивости барабанил пальцами по подлокотнику.
— А вы сами уверены в этом?
— Прости?
— Уверены, что Арчера не вернуть? — нехотя повторил Сириус.
На этот раз Альбус молчал куда дольше, разглядывая свои сцепленные замком пальцы.
— Да, — тихо признался он.
— Почему? — звенящий напряжением голос Гарри, разорвавший тишину кабинета, застал троих волшебников врасплох.
Сириус резко обернулся к стоящему на пороге крестнику.
— Мерлин всемогущий, Сохатик! — выдохнул он. — Как ты умудряешься так бесшумно передвигаться?
— И почему никто до сих пор не научил вас стучаться, — от себя пробормотал Снейп, смерив мальчика неодобрительным взглядом.
Поттер прошел в кабинет.
— Почему вы думаете, что Тома не вернуть? — повторил он, глядя только на директора.
Дамблдор наблюдал, как мальчик подходит ближе и когда тот оказался возле стола, повел рукой в сторону свободного кресла.
— Присядь, Гарри, — попросил он.
Подросток медлил, вглядываясь в серьезные глаза директора и наконец в гробовом молчании опустился в предложенное кресло, после чего выжидательно поднял брови.
— Видишь ли, в чем дело, Гарри, — неторопливо начал Дамблдор, — я провел небольшое расследование, и результаты весьма печальные.
— Печальные? — Поттер нахмурился.
— Как тебе уже известно, Томас приходится родным внуком Волдеморту…
— Подождите, что?! — перебивая, ахнул Блэк.
— С добрым утром, — язвительно пробормотал от окна Снейп.
— Арчер внук Тёмного Лорда? — шокировано уточнил Сириус.
Гарри и Дамблдор синхронно кивнули.
— Но… — Блэк переводил уязвлённый взгляд с одного на другого, — почему мне об этом не говорили? — он впился сердитым взглядом в крестника: — Давно ты в курсе?
— Давно, — невыразительно признался тот.
— И ты не потрудился рассказать об этом?! Гарри, ты хоть понимаешь, как это…
— Ради Мерлина, Блэк, — нетерпеливо перебил Снейп, который уже имел подобный разговор с Поттером ранее и знал, что мальчишка ни на йоту не уступит в этой теме, сколько бы упрёков ни обрушилось ему на голову. — Давай отложим воспитательные беседы на другой день? У меня нет никакого желания слушать твой скулеж.
— Дверь открыта, тебя никто не задерживает, — со злостью бросил через плечо Сириус и вновь посмотрел на крестника. — Гарри, почему ты ничего не сказал?
На мгновение маска невозмутимого спокойствия на лице Поттера сменилась тихим раздражением.
— Потому что ты и без этого смотрел на него, как на врага, — хмуро напомнил тот.
— Но…
— Сириус, — настойчиво прервал Гарри, — давай обсудим это потом?
С мрачным упрямством скрестив на груди руки, Блэк откинулся на спинку кресла, всем своим видом давая понять, что разговор далеко не окончен. Помедлив, Дамблдор продолжил говорить, словно его и не перебивали, впрочем, Блэк больше внимания уделял состоянию крестника, который с каждым словом директора всё больше замыкался в себе. Сириус слушал рассказ Дамблдора о его исследовании. Об одержимости Волдеморта бессмертием и ритуале, благодаря которому тот планировал превратить собственного наследника в идеальный сосуд для своей души, на случай, если его тело будет уничтожено. И о том, как этот план провалился, когда мать ребенка применила защитные чары, которые сделали ритуал возрождения невозможным. Только теперь, слушая Альбуса, многое из того невнятного бормотания Гарри тремя днями ранее начало обретать смысл. И разглядывая невыразительное лицо крестника, Сириус понимал, что ничего нового из этой речи тот для себя не узнал.
— После этого Волдеморт предпринял другую попытку продлить свою жизнь, — тем временем продолжил говорить директор. — Гарри, известно ли тебе, что такое крестраж?
— Артефакт, в который волшебник заключает частицу своей души, — подросток ответил спокойно и ровно, будто был на уроке. — Дневник и медальон были крестражами, как я понял.
Дамблдор мгновение молчал.
— Всё верно, — если он и был удивлен осведомленностью мальчика, то никак этого не показал.
Сириуса же едва не потряхивало от злости. С одной стороны познания Поттера в Тёмных искусствах начинали его сильно беспокоить, потому что ничем хорошим это закончиться не могло. С другой стороны, желание проклясть директора с каждой секундой становилось всё более непреодолимым. Дамблдор не просто знал. Он знал давно! И никого не предупредил. Не попытался обезопасить Гарри. И ему хватило наглости заявиться сюда с этой информацией?! Блэк скосил глаза на нехарактерно тихого крестника.
— Я предполагаю, что Волдеморт создал несколько крестражей, — тем временем продолжил говорить Альбус, а Блэку вдруг вспомнились слова Гарри:
«Их было всего три! Не пять!»
Он знал, сколько их всего. Но откуда Гарри известно, сколько крестражей было на ритуале возрождения Волдеморта? Если сам он там не присутствовал. Сириус с болезненным подозрением уставился на подростка. Он хорошо помнил безумное отчаяние мальчика, когда Арчера отравили прошлой весной. Мог ли Гарри, ведомый отчаянием пойти на такое?
Не подозревая о том, что творится в душе Блэка, Дамблдор продолжал рассуждать, обращаясь к Поттеру:
— Я так же предполагаю, что хоть он и не мог добраться до ребенка, это не помешало ему провести ритуал, который привяжет крестражи к сосуду, если защита однажды падет. Что и случилось, когда родился Томас. Дочь Волдеморта, Катарина, и её супруг Этьен Черстоун, похоже, знали, что их сына разыскивает Тёмный Лорд, и попытались спрятать его, отдав в приют. К сожалению, в ночь, когда погибли твои родители, и тело Волдеморта было уничтожено отразившимся от тебя проклятьем, ритуал активизировался.
— Как? — вдруг спросил Гарри.
— Что?
— Как активизировался? — уточнил он. — Вы сказали, что ребенок был под защитой. Почему она сработала на Катарине и не сработала на Томе?
Дамблдор несколько мгновений молчал, обдумывая ответ.
— Есть способы обойти чары защиты, — медленно произнес он. — Сейчас сложно сказать, как именно это произошло, но в результате годовалый Томас Арчер стал вместилищем души Волдеморта.
— Того остатка души, который был в настоящем теле Волдеморта? — Поттер нахмурился.
— Да.
— А что стало с душой Тома Арчера?
Сириус выжидательно уставился на Дамблдора. Ему и самому хотелось знать ответ на этот вопрос.
— Боюсь, Гарри, — вздохнул директор, — душа самого ребенка в то мгновение, хм, исчезла.
После этих слов в кабинете повисла гнетущая тишина. Поттер в задумчивости свёл брови у переносицы.
— То есть, вы хотите сказать, что всё это время моим лучшим другом был, эм, Волдеморт? — постно уточнил он.
— Нет, — Альбус покачал головой, оставаясь предельно серьезным, — Я хочу сказать, что Томаса Арчера не существовало. Это был своего рода гомункул, предназначенный для того, чтобы стать новым телом Тёмного Лорда. И насколько я понимаю, прошлым летом был проведен ритуал, результатом которого стало пробуждение Волдеморта, путем соединения всех крестражей, — директор сочувственно взглянул на собеседника. — Именно поэтому, Гарри, я считаю, что вернуть Томаса Арчера нельзя. Его просто никогда не существовало.
— О, — глухо отозвался Поттер, глядя в сторону, его лицо стало пепельно-белым. — И как же, по-вашему, этот пустой, лишенный души и личности сосуд умудрялся столько лет быть моим лучшим другом? — спросил он. — Смеяться, шутить, злиться и расстраиваться… любить? Разве может гомункул испытывать эмоции?
— Все эти эмоции были отголосками частиц души Тёмного Лорда, привязанных к сосуду, — пояснил Дамблдор.
— Весьма реалистичные были отголоски, — всё так же бесцветно заметил тот.
— Порой мы видим то, что хотим видеть, Гарри. Ты видел в Томасе друга и верил, что он испытывает те же чувства, что и ты, — Альбус покачал головой, — но это не так. Я понимаю, это тяжело, но тебе нужно принять, что мистер Арчер был лишь исключительно реалистичной иллюзией. И чем скорее ты это осознаешь, тем проще тебе будет…
Гарри повернул голову к директору и тот замолчал на полуслове.
— Что? — голос Поттера из тихого и монотонного вдруг стал резким и отрывистым. — Убить его?
— Пережить потерю, — мягко закончил директор.
— Удобно-то как, — ядовито фыркнул Поттер. — Вот теперь мне полегчало. Спасибо большое.
Снейп, не принимающий никакого участия в разговоре, предупреждающе глянул на подростка.
— Следите за тоном, Поттер, — строго напомнил он. — Не забывайте, с кем вы разговариваете.
— При всём уважении, сэр, я разговариваю не с вами, — даже не взглянув на учителя, холодно бросил тот, продолжая рассматривать директора.
Сириус поймал себя на том, что в этот момент облегченно выдохнул. Даже не смотря на слова Дамблдора, в глазах Гарри горела прежняя решимость. Он был сбит с толку и расстроен, но не сломлен. И для Сириуса только это имело значение. С остальным они как-нибудь разберутся. Его лишь пугало то, что рано или поздно под кошмарным гнётом ответственности и лавиной бесконечных напоминаний о том, что Арчера больше нет, этот упрямый, непоколебимый огонь в изумрудных глазах иссякнет и погаснет. Что тогда останется от мальчика?
— Гарри, — Альбус тем временем поднял руки, будто призывая его успокоиться, — я знаю, как это всё огорчает тебя, но…
— Я больше не хочу это обсуждать, — перебил тот и начал подниматься на ноги, чтобы уйти, но остановился, услышав следующие слова директора:
— Геллерт Гриндевальд был моим лучшим другом.
Его слова звучали спокойно и тихо, лишь в голубых глазах мерцала многолетняя печаль и искреннее сочувствие по отношению к Гарри. И всё же такое признание не могло не обрушить на кабинет ошеломленную тишину, которую не решился нарушить даже Поттер. Упав обратно в кресло, он впервые за весь разговор взглянул на директора с некоторой долей интереса.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — медленно проговорил Альбус, поняв, что наконец, полностью завладел вниманием Гарри, — потому что однажды мне, так же, как и тебе сейчас, пришлось сделать непростой выбор между безопасностью магического мира и жизнью лучшего друга.
— Вы не убивали Гриндевальда, — голос Гарри едва не звенел от напряжения.
— Ты прав, — спокойно кивнул Дамблдор. — Но я принял решение выступить против него и именно я несу ответственность за то, что он по сей день заточён в Нурменгарде.
— И вас это не мучает? — склонив голову к плечу, с болезненным любопытством спросил Поттер. — Не сводит с ума осознание, что ваш друг страдает по вашей вине?
— То, что из-за его действий страдали невинные люди, мучало меня сильнее, — уклончиво ответил Альбус.
Гарри помолчал, рассматривая лицо седовласого волшебника напротив.
— И за столько лет вы ни разу не навестили его? — прошептал он. — Не попытались переубедить? Достучаться?
— Это было попросту невозможно, Гарри, — скорбно вздохнул Альбус. — Геллерт был слишком одержим своими идеями, чтобы пытаться объяснить, как сильно он ошибался.
— И тогда вы предпочли незнакомцев, — едва слышно прошептал Поттер, глядя в сторону.
— Я хорошо понимаю твои чувства, — повторил Дамблдор. — Я знаю, каково это, выступить против близкого человека. Но иного выхода просто нет.
Потерявшись в собственных мыслях, Гарри молчал довольно долго, с заворожённым вниманием водя пальцем по узорам на обивке кресла. Наконец, приняв какое-то решение, он поднял голову, взглянув в глаза Дамблдора с сожалением и мрачной решимостью.
— При всём уважении, сэр, вы меня понять не можете, — сказал он, медленно поднимаясь на ноги. — Иначе вы бы никогда так не поступили с человеком, которого называли лучшим другом.
Он пересек кабинет и уже собирался уйти, когда в тяжелой, удушающей тишине раздался усталый голос Дамблдора.
— Гарри, ты сам понимаешь, что схватка с Томом неизбежна. Ты слышал пророчество.
Подросток с силой стиснул дверную ручку дрожащими пальцами.
— К дьяволу ваше пророчество, — глухо прошептал он и, рывком распахнув дверь, буквально вылетел из кабинета.
Трое волшебников переглянулись в траурном молчании. Блэк начал было подниматься, чтобы последовать за крестником, но его остановил голос директора.
— Дай ему время, Сириус, — сказал он. — Сейчас ни я, ни ты не сможем помочь ему. Пусть немного побудет один.
С тихим вздохом тот рухнул обратно в кресло, прикрыв рукой глаза.

* * *
Следуя совету Дамблдора, Сириус решил не трогать Гарри хотя бы до ужина. Всё это время он провел в своем кабинете, гипнотизируя взглядом закрытую бутылку огневиски и анализируя уровень собственной безответственности и бесполезности. Снейп и Альбус, слава Мерлину, убрались восвояси. Блэк не особо понимал, чего добивался тем разговором директор. Неужели он всерьез думал, что Гарри разберется с собственными демонами за несколько часов и явится на ужин готовым к войне и во всеоружии.
Смешно право.
Даже по опыту зная, что такое потерять друга, Сириус не мог вообразить, каково мальчику осознавать, что ему нужно не просто принять его смерть, но и уничтожить то, что от него осталось. Размышляя о том положении, в котором оказался его крестник, Блэк всё больше приходил к выводу, что не смог бы убить человека с лицом Джеймса… даже если бы за этим обличием скрывался сам Дьявол. Так как же можно просить об этом пятнадцатилетнего мальчишку? Как ждать, что он примет правильное решение и после этого сможет продолжать жить дальше? И как Дамблдору хватает наглости без всяких зазрений совести требовать этого от ребенка?
Блэк сжал пальцы в кулак, чувствуя, как в груди закипает злость. Злость на директора за то, что вынуждал Гарри принять такое тяжелое решение, на Арчера за то, что заставил мальчика пережить эту потерю. На Волдеморта за то, что тот решил вернуться к жизни подобным образом. На Снейпа за то, что, Мордред бы его побрал, не оказал Гарри никакой поддержки (хотя чего он ждал от мерзавца?). На самого себя за слабость и беспомощность. На Гарри за то, что из кучи людей тот умудрился выбрать в качестве лучшего друга чёртова Тёмного Лорда. На судьбу в целом…
Скривившись, Сириус взмахнул рукой и бутылка, воспарив в воздух, вернулась обратно на полку. Не время сейчас предаваться унынию. Гарри нужен рядом хоть кто-то, способный если не помочь, то поддержать его. И если крестнику поможет хотя бы элементарное присутствие рядом человека, который заботится о нём, то Сириус не оставит его ни на мгновение. Решительно поднявшись на ноги, он вышел из кабинета с твердым намерением найти Поттера, но каково же было его изумление, когда, обойдя дважды весь дом и задний двор, он обнаружил, что того нигде нет.
В душе нарастала паника. Сириус влетел в гостиную, схватил с полки баночку с летучим порохом, сжав её так сильно, что начали болеть пальцы, и, сделав вдох, шагнул к камину, чтобы связаться с Ремусом и сообщить кошмарную новость, которую он сам боялся признать.
Гарри пропал.

* * *
На часах было три часа ночи. Блэк нервно мерил шагами гостиную, перебирая в голове все варианты предположительного места нахождения Гарри, которые они ещё не проверили. Ремус и Тонкс вернулись около двух часов назад, но ничего полезного не нашли. Поисковые заклинания не работали, из-за дождя волчий нюх оборотня не мог взять след Поттера, а Виви, которого Сириус отправил на поиски практически сразу же после того, как обнаружил пропажу, исчез и не вернулся, даже не отвечал на призыв. С Дамблдором они безуспешно пытались связаться уже четвертый час, но проклятый старик как сквозь землю провалился. В комнате висела гнетущая тишина. Никто не хотел озвучивать самые мрачные свои подозрения, но думали все об одном и том же. Гарри похитили. Возможно, он уже…
Блэк судорожно вдохнул и грязно выругался на выдохе.
— Сириус, присядь, — не выдержав, подал голос Ремус. — Уверен, с ним всё хорошо, он просто…
— Что? — рявкнул тот. — Гуляет? Посреди ночи? Серьёзно, Лунатик?
— Сириу…
— Мерлин, да что я за опекун такой?! — он в отчаянии взмахнул руками. — Гарри исчез буквально у меня из-под носа, а я даже не заметил! Нельзя было оставлять его одного!
Добравшись до противоположной стены, он развернулся на каблуках и пошел в обратную сторону, настолько захваченный собственными страхами и чувством вины, что когда прямо перед ним аппарировал Дамблдор, тот едва в него не врезался.
— Я получил сообщение, — директор выглядел встревоженным. — Что случилось?
— Что случилось?! — взорвался Блэк. — Может, вы нам расскажете, что случилось?! После всего, что вы наговорили Гарри, он пропал. Браво, Дамблдор! Вы умеете успокоить скорбящего подростка.
— Когда это произо… — Альбус замолчал на полуслове, когда послышался щелчок замка, тихие шаги, а после жуткий грохот и чертыханье.
Четверо волшебников в гостиной обменялись встревоженными взглядами. Первым опомнился Блэк, выскочив в коридор, где застыл, как вкопанный. У самого входа стоял Гарри, но волна облегчения, нахлынувшая на Сириуса при виде крестника, мгновенно сменилась паникой, когда он рассмотрел, в каком тот был состоянии: опираясь одной рукой о стену и чуть покачиваясь, Поттер сконфуженно разглядывал опрокинутую вешалку, его влажные от моросящего за окном дождя волосы липли ко лбу, а с расстёгнутой куртки и ботинок на деревянный паркет стекала вода. Позади него, прижимая руки к груди, переминался с ноги на ногу Виви, не сводя с хозяина расстроенного взгляда, но сам Поттер ни на эльфа, ни на крестного, внимания не обращал.
— Гарри! — ахнул Блэк, шагнув ближе, чтобы помочь ему.
Услышав голос крёстного, Поттер поднял голову, одарив того абсолютно счастливой улыбкой. Сириус остановился. Такой непринужденной радости он не видел в глазах Гарри уже очень давно, и тем более странно она смотрелась, учитывая обстоятельства.
— О, Сириус! — весело воскликнул он. — Ты не спишь? — его взгляд сместился за спину Блэка, где в таком же ступоре замерли Ремус, Тонкс и Дамблдор. — У вас вечеринка?
Блэк сощурился, внимательнее приглядываясь к подростку, который, с трудом сохраняя вертикальное положение, пытался разуться.
— Где ты был? — сдержано спросил он, стараясь не делать поспешных выводов.
Поттер пожал плечами:
— Гулял…
— О, правда? — медленно закипая, протянул Блэк. — И с каких же пор с неба льется спиртное?
Гарри взглянул на него так, словно ничего смешнее в жизни не слышал.
— С неба льется вода, Сириус, — весело хихикнув, сообщил он.
— Да ну? — он уже едва не рычал, — тогда где же ты подцепил эту забавную хмельную смешинку?
— А? — Поттер недоуменно моргнул, будто ни слова не понял.
— Я спрашиваю, Гарри, — процедил Сириус, чувствуя, как бушующая в груди злость сметает последние рубежи его терпения, — ты пьян?
Стоя на одной ноге, Поттер обратил на него круглые от удивления глаза и мотнул головой.
— Н-нет! — объявил он, но секунду помедлив в размышлениях, выпустил из руки ногу, с которой безуспешно пытался снять ботинок и свел большой и указательный пальцы так, чтобы между ними оставалось не больше дюйма. — Ну может вот столечко, — робко улыбаясь, признался он.
Сириус понял, что больше сдерживаться не может.
— Ты хоть понимаешь, что мы тут чуть с ума не сошли?! — гаркнул он, с трудом подавив желание схватить мальчишку за шкирку и трясти до тех пор, пока до него не дойдет, какую глупость тот совершил.
— Извините, — бросив попытки избавиться от обуви, Гарри побрел в сторону лестницы, оставляя за собой мокрые следы. — Я спать.
— Минуточку, — Блэк схватил того за рукав куртки, вынуждая остановиться на нижней ступеньке. — Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишься.
Крестник бросил на него долгий взгляд и развернулся всем корпусом к присутствующим.
— Хорошо, — легко согласился он. — Вы все были очень заняты, и я решил прогуляться.
— Попутно напившись до беспамятства? — колко уточнил Сириус.
— Я вполне впам-памя-памятсв… — он досадливо фыркнул. — Так вышло.
— Так вышло?!
— Ну я немного увлекся и… вот, — он развел руками обезоруживающе улыбаясь.
«Отлично! — в бешенстве думал Блэк. — Какой прогресс! Мы перешли от стадии отрицания до попыток алкогольного самоубийства всего за один день!»
«А кому нужно сказать «спасибо» за такой восхитительный пример для подражания?» — подозрительно напоминая интонациями Снейпа, глумливо поинтересовался внутренний голос.
Блэк послал его к чёрту, и всё же всколыхнувшееся в душе чувство вины немного усмирило гнев.
— Гарри, ты хоть осознаешь, что тебя пытается убить…
— Мой лучший друг? — на губах подростка по-прежнему играла улыбка, но навеянная алкоголем счастливая беспечность исчезла из его глаз. — Да, спасибо, я помню, — он обвел тяжелым взглядом помрачневших волшебников. — Вы не позволяете мне об этом забыть ни на мгновение.
— Мне жаль, — тихо вздохнул Дамблдор.
Блуждающий, расфокусированный взгляд Поттера остановился на лице директора и замкнулся на нём, приобретая поразительную остроту и ясность.
— Знаете что, профессор, — тихо сказал Гарри, — почему бы вам не засунуть свои соболезнования себе в задницу, а?
Сириус поперхнулся, пораженно уставившись на подростка. Ремус и Тонкс обеспокоенно переглянулись.
— Гарри…
— Скажите, директор, — проигнорировав крестного, продолжил говорить Поттер и с каждым словом его голос звучал всё тверже, — вас самого не тошнит от этого? В-все эти ваши тайны, интриги, м-манипуляция информацией? — он смерил директора ядовитым взглядом. — Меня вот т-тошнит. И не только от вас. От самого себя тоже тошнит, — Гарри поморщился. — Если бы я в своё время удо-удосужился хоть половиной тайн с кем-то поделиться, всего этого можно было из-избежать. Но нет, — он горько усмехнулся, — куда приятнее держать при себе свои важные секреты, да?
— Гарри, мне думается, ты…
— Когда вы собирались рассказать мне о крестражах, сэр? — перебил Поттер. — Или о планах Волдеморта в отношении собственного внука? Или о ритуале? Или о том проклятом пророчестве, из-за которого всё полетело к дьяволу?
— Гарри…
— Вы с самого начала его подозревали! — не дав ему договорить, крикнул тот. — С самого начала хотели избавиться от Тома, — он безрадостно, почти истерически рассмеялся. — Что ж, поздравляю, теперь у вас есть такая возможность. Ведь «Томаса Арчера никогда не существовало»!
— Ты не…
— Но знаете, что бесит меня больше всего? — улыбка на его губах стала почти дикой, а голос то и дело срывался. — Что и недели не прошло, как я узнал о… — он болезненно скривился. — А все, абсолютно все только и делают, что твердят мне, как я должен просто выбросить на помойку восемь лет своей жизни и убить лучшего друга. Будто и друга-то нет, и всё это было ложью! Будто он даже не стоит и мысли о спасении! — Гарри сердито стёр рукавом куртки скатившуюся по щеке слезу. — Но вы не понимаете! Никто не понимает, что всё это произошло по моей вине! — его судорожный вдох больше напоминал всхлип. — Потому что если бы не я, этого бы не случилось! Если бы не я, его бы не о-отравили! Если бы не я, Волдеморт не возродился бы в его теле! Но откуда мне было знать?! — он в отчаянии уставился на крёстного. — Откуда мне было знать тогда, к чему это приведет?! Я выбрал Тома! Даже если это означало начало войны! Даже если бы рухнул весь мир, я бы выбрал Тома! Я всегда выберу Тома! — его сбивчивая речь неожиданно прервалась, и Гарри замер, потеряно глядя в пространство. — Но я ошибся, — очень тихо произнёс он. — И вместо того чтобы спасти его, я всё разрушил, — изумрудные глаза в ужасе распахнулись, словно осознание всего сказанного обрушилось на него только сейчас, потом, будто выходя из транса, Гарри моргнул и поднял тусклый, помертвевший взгляд на Дамблдора. — И простите моё упрямство, но идите к чёрту со своими предложениями, — ровно произнёс он. — Я не стану убивать самого близкого человека в моей жизни.
Отвернувшись, он побрел вверх, тяжело опираясь на перила, никто больше не пытался его останавливать.

* * *
Майская ночь на Тисовой улице дышала тишиной и прохладой. Свет в окнах давно погас, ветер слабо качал верхушки деревьев, высаженных вдоль дороги, а в звездном небе не было ни облачка. Старый серый кот мирно дремал на крыльце одного из домов и лишь изредка подергивал кончиком хвоста или рваным ухом, когда до него доносился шелест листьев или шорох редко пролетающих над крышами ночных птиц. Но неожиданно в воздухе что-то переменилось. Кот открыл янтарные глаза и навострил уши. Тишина, окутывающая улицу, вдруг наполнилась предчувствием надвигающейся угрозы. Ветер стих и с ветки дерева с испуганным криком взмыла ввысь птица, быстро исчезая в ночных сумерках. Кот сел, настороженно осматривая улицу, шерсть на загривке встала дыбом и каждая клеточка в его теле будто вопила от ужаса, побуждая его бежать, не оглядываясь. Что-то надвигалось из тьмы. Что-то смертельно опасное. Ещё минуту вокруг было тихо, пока не послышалась серия негромких хлопков. Кот вздрогнул и припал к земле, наблюдая, как на дороге словно из ниоткуда появляются закутанные в черные балахоны люди. С каждым мгновением их становилось все больше. Они неподвижно стояли на месте, и скрытые белыми масками лица придавали им сходства со статуями, сотканными из тьмы и смерти. Подчиняясь инстинктам, зверь одним прыжком выскочил из укрытия и, прижав уши к голове, бросился прочь, но даже не успел добраться до ограды, когда сумрак озарила изумрудная вспышка, и мёртвый кот упал на аккуратный газон. Ветер робко шевелил серую шерсть, а желтые глаза безжизненно таращились в пустоту.

Беллатрикс опустила волшебную палочку, рассматривая убитое животное.
— Просто кот, — разочарованно констатировала она. — А я подумала — вдруг аврор.
Родольфус по левую руку от неё тихо вздохнул, но больше никто из Пожирателей как-либо комментировать ситуацию не стал. Все они молча смотрели на возглавляющего их мага, у ног которого свернулась кольцами исполинская змея. Волдеморт несколько мгновений медлил, осматривая безмолвствующую улицу, после чего взглянул на Нагини.
— Найди дом, о котором я говорил, и проследи, чтобы его обитательница меня дождалась, — приказал он.
Змея безропотно подчинилась, бесшумно заскользив вверх по улице. Проследив за тем, как она скрывается в ночных сумерках, он неторопливо двинулся вперед, рассматривая тёмные окна, за каждым из которых скрывались воспоминания.
Дом номер один. Чета Брэдвурк. Милейшие люди. Пример для подражания. Очень вежливые и учтивые. Настолько учтивые, что предпочитали игнорировать тощего лохматого мальчишку в уродливых круглых очках, которого явно морили голодом.
А вот ещё один примечательный дом с его законопослушными жильцами — мистером и миссис Колверт. Они так придирчиво следили за тем, чтобы на их замечательной улице царил порядок, что выпустили из вида факт жестокого обращения с ребенком буквально по соседству.
С каждой секундой в алых глазах всё сильнее разгоралась жажда крови.
Дом номер три. Любезные Уилкенсоны. Решили не заметить, что девятилетний мальчик замерзает насмерть практически у них под носом в канун Рождества.
Он был прав. Всегда был прав, считая магглов жалкими насекомыми, которые не стоят спасения и сострадания. Лишь в этом взгляды Томаса Арчера и Лорда Волдеморта всегда совпадали.
Наконец, дом номер четыре. Тёмный Лорд плавно развел руки в стороны и разжал пальцы — на ладонях вспыхнули языки оранжевого пламени, отражаясь демоническим светом в его глазах.
По губам скользнула предвкушающая усмешка.
— А теперь, господа, — произнёс он, обращаясь к Пожирателям. — Давайте напомним миру, почему нас следует бояться.

* * *
Арабелла Фигг спала, когда в двух кварталах от её дома буквально разверзлись врата Ада. Она спала, когда её многочисленные кошки будто обезумели, в попытке выбраться на улицу или спрятаться. Она не проснулась, когда через одно из открытых окон на первом этаже в гостиную проникла огромная змея. И лишь когда едва ли не весь Литтл Уингинг сотряс чудовищный взрыв, женщина распахнула глаза, испуганно озираясь по сторонам и пытаясь понять, что происходит. Но она не успела даже подняться с кровати, когда на неё навалилось нечто холодное и тяжелое, а мгновением позже тело оплели исполинские кольца, не давая пошевелиться. Она пыталась высвободиться, но хватка становилась только сильнее, едва не ломая кости.
— Что… что это такое?! — её визг превратился в сдавленный хрип, когда тиски сжались, не давая сделать вдох, а практически у самого лица, обнажив ядовитые клыки, раскрылась змеиная пасть.
В душе Арабеллы всё похолодело, когда она решила, что это будет последним, что она увидит в жизни, но неожиданно свет в комнате вспыхнул, на миг ослепив перепуганную женщину, и удивительно знакомый голос произнёс:
— Доброй ночи, миссис Фигг.
Она с трудом повернула голову, обращая затравленный взгляд на мальчика, который, скрестив на груди руки, приветливо улыбался ей с порога спальни.
— Томас! — сипло выдохнула она, стараясь не смотреть на огромную змею, зубы которой по-прежнему находись в опасной близости от её шеи. — Что происходит?!
Он насмешливо сузил глаза, цвет которых отчего-то показался Арабелле алым. На улице прогремел ещё один взрыв. Миссис Фигг бросила испуганный взгляд в окно, за которым в черном небе можно было разглядеть красное зарево пожаров и облако зеленоватого дыма в форме черепа со змеёй, выползающей изо рта. Арабелла задохнулась от ужаса.
— Это нападение Пожирателей?
— О да, — любезно отозвался Арчер. — Прислушайтесь к этим крикам ужаса. Разве не прекрасно?
Ее рот открывался и закрывался в немом исступлении.
— Ты с ними заодно?!
— Ну безусловно, — Том продолжал улыбаться и от этой улыбки Арабелле сделалось дурно.
— Но как ты мог?! Как же Гарри?
— И правда, а как же Гарри? — передразнивая её, пропел Арчер. — Мило с вашей стороны о нём сейчас вспомнить, — его глаза округлились, будто в изумлении, — и как странно, что за десять лет, пока его милые родственники отравляли ему жизнь, вы ни разу не задали себе того же вопроса. Хотя постойте-ка, — в наигранной задумчивости протянул он, постукивая пальцем по подбородку, — вы же были приставлены следить за тем, чтобы он жил счастливой жизнью обычного мальчика, а всех счастливых мальчиков обычно селят в чулан под лестницей и морят голодом, — по губам Тома скользнула маниакальная ухмылка. — Вы прекрасно справились со своим заданием.
Миссис Фигг открывала и закрывала рот, пока её парализованный ужасом и шоком разум безуспешно пытался осознать услышанное. Арчер тем временем бросил короткий взгляд на змею и издал тихий звук, похожий на шипение, та отпустила женщину и, плавно соскользнув на пол, исчезла за дверью.
— Ты змееуст? — потрясенно просипела Арабелла, боясь даже пошевелиться, ответом ей были лишь поднятые в лёгком недоумении брови, будто он действительно не понимал, что именно её удивляет.
В это время где-то в коридоре послышалось сердитое кошачье рычание, а после дикий вой и хрип. Перехватив полный отчаяния и страха взгляд Арабеллы, Том с наигранно извиняющейся улыбкой пожал плечами.
— Надеюсь, вы не против. Нагини голодная, а я всегда ненавидел ваших кошек.
— Ты пришел убить меня? — прошелестела она, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.
— О нет. Вам, миссис Фигг, в сегодняшнем мероприятии отведена особая роль, — улыбка Тома превратилась в оскал. — И в силу того, что вы, как никто печетесь о благополучии Гарри, передайте заодно ему мою глубочайшую благодарность, за помощь в возрождении Тёмного Лорда.


Глава 29. Я загадаю не забыть тебя

Я загадаю не забыть тебя.
Я жил — забыв, и, выбравший забвенье,
К чему ни прикасаясь — всё губя.
Но, может быть, в порядке исключенья,
Тот ошибался, кто твердил: "Навряд
Смерть не финал, а новая страница..."?
У кошек девять жизней, говорят!
Сгорает феникс, чтобы возродиться!
Любой намёк, соломинка и нить —
Глоток воды измученному жаждой...
В любом обличье — пусть ты будешь жить!
И пусть тебя я отыщу однажды
В одном из дальних, неизвестных гнёзд...
О чём просить у падающих звёзд?




Несмотря на протесты Сириуса, Дамблдору удалось убедить его вернуть Гарри в школу. Защитные чары вокруг замка укрепили, но самого Блэка это не очень успокаивало. Если Арчеру… или Риддлу, или кем бы он там ни был, удавалось целый год, без каких-либо сложностей попадать в Хогвартс, где гарантии, что ему этого не удастся снова? И всё же он согласился. Тем более Гарри большую часть времени всё равно проводил в библиотеке, и Сириус начинал беспокоиться, что этой одержимостью мальчик только навредит себе ещё больше. В Хогвартсе хотя бы имелось подобие распорядка, и это должно было вынудить Гарри иногда отвлекаться от своих изысканий. Да и такого обилия сомнительной литературы в школьной библиотеке не было. В итоге в пятницу утром он помог крестнику аппарировать в Хогсмид, где их уже ждал Снейп.
Бросив на Сириуса пренебрежительный взгляд, слизеринский декан жестом велел Поттеру следовать за собой и, не дожидаясь, пока тот подчинится, зашагал к школе.
— Постарайся не покидать замок без необходимости, — быстро обняв подопечного, сказал Блэк. — И если что-то случится, сразу свяжись со мной. То зеркало ведь ещё у тебя?
— Ага, — Гарри отступил, коротко улыбнувшись крёстному. — Не переживай, Сириус. Я в порядке.
— Ну конечно, — проворчал тот, но развивать тему не стал. — Будь осторожен.
— Обещаю, — махнув ему рукой на прощание, Гарри поспешил за деканом.

Некоторое время оба шли в полной тишине. В Хогвартсе уже начались занятия, поэтому торопиться особенно было некуда. Небо над замком заволокли серые тучи, ветер стих и мир замер в преддверии непогоды. Снейп ускорил шаг, скосив глаза на плетущегося за ним мальчишку.
— Паршиво выглядите, Поттер, — заметил он.
— Я плохо сплю, — невыразительно сообщил тот.
Северус помолчал.
— Кошмары?
— Нет. Просто не могу уснуть, — Гарри пожал плечами, разглядывая потемневшее небо. — Что мне сказать им?
Северус снова взглянул на бледного подростка, который сейчас выглядел так, будто его ведут на эшафот.
— Никто из учеников не знает, что произошло на самом деле, — помедлив, ответил он. — Вы можете рассказать, что сочтете нужным, но ради спокойствия студентов, я бы не стал раскрывать всей картины.
— А слизеринцы? — уточнил Гарри. — Что они знают? Том весь год говорил им, что он присоединился к Волдеморту. Вы думаете, они не в курсе истинного положения вещей?
— Нет, — профессор покачал головой. — Если бы они знали, то не приходили бы ко мне с расспросами.
— О, — тоскливо протянул Поттер и, задумавшись на пару минут, тихо спросил, — а что происходит среди Пожирателей?
Снейп болезненно скривился.
— Это мне тоже неизвестно.
— Вас не посвящают?
— Боюсь, мне больше не доверяют, — он недовольно фыркнул. — И, учитывая то, что знает обо мне Тёмный Лорд, это не удивительно.
— Он попытается вас убить?
Северус пристально взглянул на мальчишку, идущего рядом. Он спросил это так… равнодушно, словно не осознавал, о чём вообще говорит. Словно это было в порядке вещей.
— Вполне возможно, — наконец, сказал он.
— И что вы будете делать? — Поттер обратил на него вопрошающий взгляд.
— Не знаю, — помолчав, признался Снейп, понимая, что у него нет сил даже отчитывать его за нахальство.
Гарри затих, глядя себе под ноги. До самого входа в замок между ними висела крайне неприятная тишина, наполненная тоскливой недосказанностью. Лишь у самых дверей Гарри помедлил, обратив долгий взгляд на учителя.
— Я не хочу, чтобы вы умирали, сэр.
Северус остановился, опешив на миг от подобной прямолинейности и не зная, что сказать.
— Лестно слышать, — наконец сухо заметил он и, толкнув дверь, шагнул в полутёмный холл, Поттер последовал за ним.
Добравшись до своего кабинета, Снейп коротко велел притихшему подростку сесть в гостевое кресло, а сам направился к шкафам с книгами. Сняв с полки несколько томов, он вернулся к своему столу, положив книги перед Поттером. Тот, подавшись вперед, изучил названия на корешках и вопросительно посмотрел на учителя.
— Это одни из лучших работ по защите от Тёмных искусств, легилименции и боевой магии, — пояснил тот, усаживаясь, напротив. — Я ожидаю, что, несмотря на ваши убеждения, вы не сочтете за труд с ними хотя бы ознакомиться.
— О, — Гарри моргнул, — спасибо, сэр.
— Далее, — продолжил говорить Снейп, доставая из ящика свитки пергамента. — Здесь списки литературы, а так же материалы, которые вы пропустили на этой неделе. Какими бы ни были текущие обстоятельства, мистер Поттер, это не повод полностью забывать об учёбе.
Он передал записи Гарри, и тот, вяло улыбнувшись, убрал их в сумку, тихо пробормотав слова благодарности. Северус смерил Поттера недовольным взглядом, тот, казалось, окончательно сник при упоминании об уроках.
— Впереди выходные, — безжалостно продолжил говорить Снейп, — потратьте с умом свободное время. Если у вас будут вопросы, вы можете обратиться ко мне, но постарайтесь не беспокоить меня по…
— Почему вы не презираете меня? — вдруг перебил Поттер, глядя на него с такой беззащитной растерянностью, словно тот у него на глазах пнул слепого котёнка.
Вопрос поставил Северуса в тупик.
— И за что, по-вашему, мне нужно презирать вас, мистер Поттер? — осторожно уточнил он.
— Я помог в возрождении Волдеморта, — в лоб заявил Гарри, глядя в глаза декана. — Теперь из-за меня начнется война. Погибнут люди. Уже гибнут, — он помолчал, хмуро разглядывая невозмутимого собеседника. — Так почему же никто не презирает меня? Почему Сириус и слова мне не сказал? Или Тонкс? А директор? Разве не должен он злиться на меня? И вы, сэр, — он подался чуть вперед, — по моей вине вам угрожает опасность. Вас могут убить. Вся ваша жизнь полетела к черту, и вы даже не злитесь на меня?
Снейп немного помолчал, обдумывая свой ответ. Очевидно, что утешения и слащавые речи в стиле Дамблдора мальчишке были не нужны. Но тогда чего он добивается? Какой реакции ждёт? И почему, Мерлина ради, он пришел с этим вопросом к нему, а не к своему придурошному крёстному? Впрочем, пожалуй, последнее было и так понятно. Снейп не станет смягчать информацию для душевного спокойствия Поттера. И тот это понимал. Что ж… раз так…
— Вопрос в том, мистер Поттер, — медленно произнёс он, тщательно взвешивая каждое слово, — что вы сами думаете по этому поводу.
— Я? — Гарри недоуменно склонил голову к плечу. — Какое значение имеет моё мнение?
— Весьма ощутимое, — терпеливо ответил Северус. — Итак? Вы сожалеете о том, что совершили?
— Я, — мальчишка помедлил в мрачной задумчивости и через силу продолжил, — я сожалею, что всё так вышло, — он опустил глаза, сверля взглядом рабочий стол декана. — Что Волдеморт возродился именно так.
— То есть, — протянул Снейп, стараясь говорить спокойно и тихо, — вы сожалеете, что под удар попал ваш друг. И если бы Тёмный Лорд вернулся, а Арчер остался, хм, Арчером, вас не мучали бы угрызения совести?
— Ну, — Поттер поморщился, как от зубной боли, — может быть и мучали, но… — он с глубоким вдохом поднял взгляд на учителя. — Но если бы мне предложили вернуться в тот день и повторить то, что я сделал, при условии, что Тома это никак не затронет, то я… я бы… — он выдохнул и затих.
— То вы бы сделали это снова, — понимающе закончил за него Снейп и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Что ж, в этом случае позвольте узнать, какой смысл мне сейчас тратить время, сотрясая воздух, чтобы убедить вас в том, что вы прекрасно понимаете и без меня?
— Сэр? — Поттер недоуменно моргнул.
— Дело в том, По…— Северус на мгновение запнулся, — Гарри, что морально-этическую сторону этой проблемы обсуждать не имеет смысла по двум причинам. Во-первых, ты и сам прекрасно понимаешь масштаб бедствия и собственную роль в этой истории, последствия которой ты несколько минут назад весьма точно обрисовал. А во-вторых, боюсь, даже если бы весь свет на тебя ополчился, это не изменило твоего отношения к ситуации, — он смерил притихшего подростка пристальным взглядом. — Я прав?
Гарри нахмурился.
— Наверное.
— Что ж, тогда мне не ясна цель вашего вопроса, мистер Поттер, — заметил Снейп, вновь переходя на официальное обращение. — Почему вы полагаете, что я или кто-то другой должны презирать вас?
— Ну, — Гарри помолчал, — это было бы справедливо… правильно.
— Не стану отрицать, что если о вашем участии в возрождении Тёмного Лорда узнают посторонние, это вызовет вполне обоснованное негодование и даже ненависть, — признался Северус. — Но имеет ли это значение? Изменит ли это ваше отношение к ситуации? Или вы будете просто удовлетворены тем, что ваш поступок кого-то разозлил?
— Я просто не понимаю, почему вы помогаете мне, — мрачно ответил Гарри. — Почему Сириус и Ремус сочувствуют мне… Разве не должны были все вы отвернуться от меня?
— Это вопрос мотивации, Поттер, — Северус скривился. — Если бы ваши действия были продиктованы злым умыслом, а не отчаянием, поверьте, наша реакция была бы совсем иной. В данном случае, хоть ваш поступок и не взывает восторга, его причина мне понятна. И уже то, что вы сами прекрасно отдаёте себе отчет в том, насколько глупо поступили, само по себе хорошо. Если сами вы не испытываете раскаяния относительно своего решения, не нужно требовать, чтобы кто-то другой делал это за вас, став вашей совестью.
— Порой нужен кто-то, кто сказал бы, что ты поступаешь плохо, — Поттер криво усмехнулся.
— А сами вы разобраться не можете?
— Не всегда.
— Что ж… в этом случае вы обратились не по адресу, — заметил Снейп. — Не берусь говорить за Дамблдора или вашего полоумного крёстного, но ко мне определённо не стоит приходить за осуждением.
— Но вы ведь тоже принимали решения, которые обернулись катастрофой, — весьма прямолинейно заметил Гарри, — кому как не вам знать…
— Святых тут нет, Поттер, — резко перебил Северус. — Все мы совершаем ошибки и все расплачиваемся за них. Не ждите, что за вами повсюду будет ходить всезнающий некто, дающий ответы на все вопросы.
— Том знал, — едва слышно прошептал Гарри, отводя взгляд, — всегда знал, что делать…
— И вы утверждаете, что всё время поступали, как он говорил?
— Нет, но… — Гарри нахмурился, — не знаю, как объяснить… когда он был рядом, я понимал, правильно ли поступаю.
Снейп помолчал.
— Нельзя определять собственные мотивы присутствием или отсутствием какого-то человека, Поттер, — наконец заметил он. — Это делает вас зависимым и беззащитным.
Гарри на это лишь нахмурился ещё больше и качнул головой в ответ на какие-то свои мысли.
— Я знаю, — пробормотал он. — Понимаю…
Между ними повисла недолгая пауза. Северус вздохнул.
— Что ж, если у вас больше нет вопросов, полагаю, вы можете идти. Урок окончится через двадцать минут, так что вы ещё успеваете на обед.
Подхватив с пола свою сумку, Гарри благодарно улыбнулся и, поднявшись на ноги, побрел к выходу. Уже у самой двери он помедлил и обернулся.
— Спасибо, сэр, — тихо сказал он и, перехватив вопросительный взгляд профессора, продолжил, — спасибо, что не пытаетесь убедить меня… — он скривился и мотнул головой. — Что не ведете себя так, будто я потерял друга, — с трудом сформулировал он. — Не…жалеете меня.
Северус задумчиво рассматривал подростка.
— Почему вас так разозлили слова директора об Арчере? — вдруг спросил он.
Поттер медлил с ответом, оценивающе рассматривая декана и, наконец, произнёс:
— Потому что он соврал.
— О чем?
— О том, что Тома Арчера никогда не существовало.
Сощурившись, Снейп помедлил.
— Вы убеждены в обратном?
— Да.
— Почему?
— Магия волшебников привязана к крови и его магическому ядру, которое в свою очередь питает разум и душа. Пустой, лишенный души и личности сосуд, существующий лишь за счет «отголосков частиц души Тёмного Лорда», — он презрительно фыркнул, цитируя слова директора, — никогда не смог бы стать талантливым магом. И одно это наводит на мысль, что все предыдущие шестнадцать лет своей жизни Томас Арчер был чем-то большим, чем безвольная марионетка, привязанная к ошметкам чьей-то души.
— Даже если и так, почему вы так уверены, что после ритуала от этой личности что-то осталось? Тёмный Лорд мог забрать себе его тело и магию.
— Для полного возрождения нужно было собрать вместе все осколки души. А два осколка на тот момент были уничтожены. Это значит, что даже если Волдеморт и пробудился, осколков всё равно недостаточно, чтобы полностью подавить ту личность, которая существовала в теле Тома до этого. А значит, Том, или хотя бы часть его, ещё жив, и я буду бороться за него.
— Что ж, отговаривать вас не стану, но вы не задумывались о том, что личность Тёмного Лорда, даже не полностью восстановленная, куда сильнее личности Арчера и легко способна поглотить остатки сознания шестнадцатилетнего мальчишки?
— Мне хочется верить, что шестнадцатилетний мальчишка окажется упрямее, — уверенно сказал Гарри, — однажды ему уже удалось перехитрить Риддла. И для того, чтобы вернуть Тома, просто нужен хоть один человек, который верит, что за личиной Волдеморта остался тот, кого можно спасти. Я должен хотя бы попытаться помочь ему.
Снейп лишь молча покачал головой, наблюдая, как Гарри скрылся за дверью. Он не мог не признать, что в словах Поттера присутствовало зерно здравого смысла и суждения строились не на абстрактных восклицаниях о любви и дружбе, а на вполне логичных заключениях, но всему этому не хватало доказательств. Хотя бы одного осязаемого намека на то, что Арчер, если он вообще существовал, ещё жив. Как не было и ни единого известного и проверенного способа вернуть его обратно, избавившись от личности Тёмного Лорда. Конечно, подобный исход был бы идеальным — вернуть Арчера и тем самым навсегда уничтожить Волдеморта. Но насколько реальны эти шансы? Бросить все силы на то чтобы вернуть человека, которого могло и не существовать, было слишком расточительно, рискованно и неразумно. И пока не появится хоть малейший намёк на то, что всё это не фантазии, в которые хочет верить отчаявшийся ребенок, никто не станет следовать на поводу детских желаний Поттера вернуть лучшего друга. Это понимал даже сам Гарри, хоть и продолжал упорно настаивать на своём.
Но осознавал ли Поттер, насколько всепоглощающее отчаяние светилось в его глазах, когда он говорил о том, что Арчер ещё жив? Сколько сил и веры у него ещё осталось, прежде чем безжалостный поток потерь, предательств, боли, разочарований и поражений, сметет последние барьеры самообладания, погребая под собой то немногое, что осталось от его надежды? И что тогда останется от самого Гарри? Лишь прах и пепел…

* * *
Гарри понял, что его желанию хоть немного побыть наедине с собственными мыслями не суждено исполниться, когда у самого входа в гостиную Слизерина обнаружил ожидающую его Гермиону. Скрестив на груди руки, она мрачно следила за тем, как он подходит ближе, и что-то в ее глазах намекало, что если он развернётся и попробует сбежать, она оглушит его. А потом сломает обе ноги.
— Привет, — Поттер остановился рядом с ней, привалившись спиной к стене. — Как ты узнала, что я в замке?
— Видела из окна, как вы с профессором Снейпом идете к школе, — в её голосе звучало такое же мрачное негодование, которое Гарри видел в карих глазах.
— И ради разговора со мной ты прогуляла урок?! — шутливо ужаснулся Гарри, Гермиона в ответ даже не улыбнулась.
— Расскажешь, что происходит? — вкрадчиво поинтересовалась она, смерив друга ледяным взглядом.
Поттер тоскливо вздохнул.
— Учитывая твоё настроение, у меня, похоже, нет выбора, — оттолкнувшись от стены, он направился к входу в гостиную, махнув рукой, чтобы Грейнджер следовала за ним.
Поскольку никого из слизеринцев в это время в общежитии не было, Гарри оставил Гермиону в гостиной, а сам отправился в спальню, чтобы сменить джинсы и водолазку на школьную форму и оставить сумку. Переступив порог комнаты, Поттер застыл, вдруг забыв, зачем вообще сюда пришел, когда его взгляд остановился на аккуратно заправленной кровати Арчера и сундуке с его вещами. Всё выглядело так, будто ничего не изменилось и Том вот-вот вернётся обратно.
Отчего-то казалось, что с исчезновением Арчера исчезнет и все, что могло бы о нем напомнить. Но его серо-зеленый шарф по-прежнему висел на стуле, а на тумбочке громоздились конспекты и учебники. Будто он всё ещё здесь. Будто никуда не уходил. Будто та ночь была всего лишь очередным кошмаром, и Том вот-вот перешагнет порог, язвительно интересуясь, чего это Гарри застыл как изваяние посреди комнаты. Велит поторопиться, ведь обед скоро начнется, а он терпеть не может опаздывать. Смеясь и подтрунивая друг над другом, они отправятся в Большой зал, где Блэйз как обычно будет фонтанировать глупыми шутками, а Драко высокомерно фыркать, чтобы упаси Мерлин никто не заметил, что его эти шутки на самом деле веселят. И Дафна, заметив Гарри, поприветствует его мягкой улыбкой, после чего вернётся к тихому обсуждению журнала мод с Миллисентой. А потом все они отправятся на занятия, обсуждая планы на выходные. И самой ужасной их проблемой будет контрольная по зельям, а самым большим страхом — грядущие экзамены. И смерть не опустится мрачной тенью неизбежности за спины сестер Гринграсс. И угроза войны не омрачит сознания. Не будет политики, интриг и косых взглядов. Не будет страха и тревог, нападений и убийств. Не будет Волдеморта и сводящего с ума чувства вины при каждом воспоминании о Томасе Арчере. Не будет удушающего, дикого ужаса при одной только мысли, что он, возможно, своими руками убил лучшего друга.
— Гарри?
Он вздрогнул и обернулся. Гермиона нерешительно переминалась с ноги на ногу на пороге спальни, вопросительно глядя на него. Тряхнув головой, тот бросил последний взгляд на кровать Тома, отгоняя охватившую его меланхолию.
«Он не мёртв, чтобы превращать его в призрака», — разозлившись, обругал себя Поттер.
— Извини, я задумался, — он виновато улыбнулся, игнорируя проницательный взгляд, — подождёшь внизу? Я сейчас спущусь.
Гермиона ничего не ответила, лишь вскользь осмотрела кровать и сундук Арчера, словно пытаясь понять, что такого в этих вещах увидел сейчас Гарри.
«А может быть, — безрадостно подумал он, — к ней тоже являются призраки».
Как только шаги подруги стихли на лестнице, Поттер торопливо переоделся и поспешил в гостиную, собираясь с мыслями и морально готовясь к предстоящему разговору.


За всю дорогу от слизеринского общежития, Гермиона впервые заговорила лишь когда они оказались в Выручай-Комнате, которая сейчас чем-то напоминала гостиную в сгоревшем доме на Площади Гриммо.
— Итак, — сказала Грейнджер, усаживаясь в кресло и наблюдая, как её друг потерянно бродит вдоль стеллажа, на котором вместо книг были разложены странного вида предметы. — Что произошло?
Поттер снял с полки потертую тетрадь в чёрной кожаной обложке с внушительной дырой посередине, болезненно скривился и положил её обратно.
— А что говорят в школе? — осторожно уточнил он.
— В понедельник профессор МакГонагалл объявила, что в Хогсмиде было нападение Пожирателей, — рассказала Гермиона. — И что пострадали ученики. Один пропал, а второго ранили. Имён она не называла, но учитывая отсутствующих, никто не уточнял, на кого напали. Покидать территорию школы, естественно, запретили. Гарри, — Грейнджер обратила на него горящий взгляд, — где Том?
Поттер медлил с ответом, изучая золотой кубок на одной из полок.
— Том… у Волдеморта, — наконец, выдавил он.
— Он присоединился к Пожирателям? — голос Гермионы дрогнул от напряжения и злости. — Он на тебя напал?
— Не совсем, — Гарри крутил в руках серебряный медальон, разглядывая его с таким вниманием, словно за почерневшей, искорёженной оболочкой кроется нечто очень важное. — Дело в том, — он вернул медальон на место, — что Том и есть Волдеморт.
Почти минуту Гермиона молча смотрела на него безо всякого выражения, потом прикрыла глаза, и болезненно скривилась, словно мучаясь от внезапно вспыхнувшей мигрени. Губы девушки беззвучно шевелились, пока, наконец, до Гарри не долетело едва слышное:
— Что?
— Прошлым летом Волдеморт возродился в теле Тома, — пояснил Поттер, сам удивляясь тому, как спокойно это произнёс.
Она открыла глаза, впившись в друга лихорадочно пылающим взглядом:
— Но как? Почему?!
Гарри медлил, глядя в глаза подруги. Ему не хотелось ничего объяснять или рассказывать. Но он понимал, что должен это сделать. Обязан сделать.
Комната вокруг них начала меняться, пока они не оказались в сумрачном помещении наподобие подвала, где кроме кресла, в котором по-прежнему продолжала сидеть Гермиона, не осталось ни единого предмета мебели. По голым каменным стенам и низкому сводчатому потолку ползли неровные тени, отбрасываемые горящими свечами, а в центе был нарисован круг и бессмысленные символы, походящие на руны. На границе по диаметру были разложены пять предметов, которые ранее Гермиона видела на полках: кольцо с чёрным камнем, диадема, золотой кубок, тетрадь в кожаной обложке и почерневший медальон.
— Я смутно помню ту ночь, — Поттер медленно прошел вдоль рисунка на полу, — и мне сложно восстановить в памяти детали, — он придирчиво осмотрелся. — Пожалуй, я помню только подвал, эти рисунки и крестражи… ты знаешь, что такое крестражи? — он бросил на Гермиону вопросительный взгляд, и та в ответ зачарованно покачала головой. — Я думал, что спасаю его, — пробормотал Гарри, опуская голову. — Я не знал, что Волдеморт с самого начала искал Тома, потому что хотел использовать его для своего возрождения.
— Гарри, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — в голосе Грейнджер причудливо смешались страх, тревога и раздражение.
Поттер вышел в центр круга, в мрачной задумчивости рассматривая девушку перед ним. Несколько мгновений он молчал, принимая решение и наконец заговорил. Он рассказал о фамильном древе Слизерина, о родстве Тома и Волдеморта. О том, что такое крестражи. О ритуале варны и об участии Гарри в возрождении Тёмного Лорда. Он рассказал и о той ночи, когда в последний раз видел Тома в Хогсмиде. О том, как напала Беллатрикс, и как Том ушел с ней. Он умолчал лишь о том, что почти согласился уйти с Томом. Что почти поверил ему.
Гермиона слушала, не перебивая, лишь становилась всё бледнее с каждым словом. Когда Гарри замолчал, её лицо было сероватого оттенка. Казалось, её вот-вот стошнит.
— Весь этот год… — она коснулась своих губ и в каком-то бессознательном жесте провела по ним рукой, словно пыталась стереть грязь. — Весь это год, он был…
— Забавно, правда? — Поттер безрадостно усмехнулся. — Мы гадали, где же Волдеморт и чем он занят, а он всё это время находился здесь, в замке… сидел с нами за одной партой.
— Но… почему? Зачем ему это было нужно? — её глаза мерцали, как от непролитых слёз, но в голосе слышалось больше злости, чем печали или обиды.
— Он шпионил, я думаю… — Гарри теперь сидел в центре импровизированного рунического круга, разглядывая свои руки. — Водил нас за нос… обманывал, путал.
— И нападение на Сириуса…
— Да.
— И Хогсмид…
— Да.
— Из-за него тебя разыскивают магглы!
— Возможно.
— Возможно?
Он поднял на неё взгляд. Огонь свечей отражался в карих глазах, делая её похожей на какое-то разъяренное божество.
— Я не до конца понимаю, его мотивы, — Гарри пожал плечами. — Это имело бы смысл лишь в случае, если он не знал, где я. Какой смысл было вытаскивать меня оттуда столь странным путём? Он прекрасно знал мой адрес, и ему не составило бы труда выманить меня.
— Хотел добиться доверия, разыграв то чудесное спасение? — с отвращением предположила Гермиона.
— Зачем, Мерлина ради? — Гарри с виноватой улыбкой развел руками. — Я и так ему доверял. Я же не знал…
— Почему ты ничего не рассказывал? — вдруг резко перебила Грейнджер. — О том, что Арчер внук Волдеморта. О крестражах… обо всем.
Поттер тоскливо покосился на неё. Ну конечно, теперь она хочет знать… справедливо. И почему он вообще надеялся, что она не спросит?
— Я не думал, что это важно… — пробормотал он, не желая вдаваться в подробности, которые в основном заключались в том, что он недостаточно верил ей.
Он вообще никому не верил. Кроме Тома. Как иронично. Гарри мысленно выругался, не желая смотреть в глаза Гермионы.
— Твой друг — родственник Тёмного Лорда, и ты решил, что это не важно?! — тем временем, негодуя, выпалила та. — Мы доверяли ему! Я доверяла ему!
— И если бы ты узнала, что он внук Риддла, то — что? — с вызовом уточнил Поттер, вскинув на неё взгляд. — Престала бы с ним говорить? До ритуала возрождения Том не желал нам зла. Он был просто обычным мальчишкой! Что бы ты сделала? Сдала бы аврорам?! Чтобы его посадили в Азкабан?! — он вдруг понял, что кричит, и замолчал, вновь опуская взгляд на свои руки. — Вот поэтому я и молчал.
— А теперь из-за этого он знает все наши тайны, — ядовито напомнила Грейнджер, ничуть не задетая этими обвинениями.
— Какие тайны?
— Про Орден Феникса, про их планы… — она покачала головой, разочарованно глядя на друга. — Гарри, ты хоть понимаешь, что натворил?!
— Когда именно? — он мрачно глянул на неё исподлобья. — Когда скрыл, что Том родственник Волдеморта? Или когда согласился помочь в возрождении Тёмного Лорда?
Грейнджер бросила на него испепеляющий взгляд.
— Ты представить себе не можешь, как я сейчас зла на тебя, — заявила она, поднимаясь на ноги.
Поттер пожал плечами, продолжая сидеть в центре круга, скрестив ноги.
— Не ты одна, я думаю, — флегматично заметил он.
Кусая губы, Гермиона принялась расхаживать из стороны в сторону. Гарри удивленно наблюдал за ней. Поначалу он решил, что подруга сейчас уйдет. И он бы понял её. Кто захотел бы остаться, узнав, сколько всего от него скрыли? Кто захотел бы простить его? Что ж… похоже, Гермиону как обычно больше заботила практичная сторона вопроса.
— И что теперь ты собираешься делать? — она вопросительно покосилась на Поттера.
— Я хочу вернуть его.
— Как? — опешив на мгновение, Грейнджер остановилась у самого круга.
— Не знаю, — пожав плечами, признался он и, поймав её колючий взгляд, торопливо продолжил: — Я найду способ. Том ещё там.
Гермиона молчала, глядя на него с неприступной твердостью.
— Откуда такая уверенность?
«И правда».
Гарри вздохнул, решив начать с самого очевидного.
— У него было море шансов убить меня, а он этого не сделал. Он вытащил меня от Дурслей, спас в Хогсмиде и потом… — он запнулся, — потом я ошибся с заклинанием и едва не умер. Он исцелил меня. Почему? — он склонил голову к плечу, вопросительно разглядывая подругу. — Он ведь мог бросить меня умирать. Все твердят, что он хочет моей смерти, но тогда почему всё это время он спасал меня?
— Он врал и манипулировал тобой, — жестко отчеканила Гермиона. — пудрил тебе мозги, внушал ложные идеалы и заставлял видеть мир через призму его безумного искаженного восприятия. Он не планировал убить тебя. Он хотел, что бы ты встал на его сторону. Вот и всё. Не строй иллюзий, Гарри. Этот человек тебе не друг.
Поттер ничего не сказал. Он мрачно разглядывал свои запястья, потом провел большим пальцем по тонкой коже, под которой виднелись голубые линии вен.
— Зачем ему я?
— Затем же, зачем и Дамблдору, — холодно заметила Грейнджер. — Ты знаменит. Если бы ты присоединился к Волдеморту, это бы сильно пошатнуло устоявшееся мировоззрение магов. Подорвало их боевой дух и заставило усомниться в их убеждениях. Он не спасал тебя, Гарри, а использовал.
Тот скривился, но никак не стал комментировать её слова.
— К слову, — протянул он, меняя тему разговора, — Не знаю уж, почему Дамблдор сразу не побежал вопить на каждом углу, что Том — это Волдеморт, но думаю, ученики должны знать. Для их же безопасности.
— Знать — что? Что они целый год жили бок о бок с Волдемортом? — Гермиона фыркнула. — Ты представляешь, что тогда начнется?
— Хорошо, — спокойно согласился он, стараясь не обращать внимания на её враждебный тон. — Тогда они должны знать, что Том присоединился к Волдеморту. И что он его внук.
Грейнджер с минуту молча разглядывала его, после чего отошла к креслу и села.
— Предполагаю, слизеринцы в курсе того, кем Том приходится Волдеморту, — задумчиво сказала она. — Учитывая, как они его боялись. И Пожиратели, очевидно, тоже знают об этом, — размышляя, она принялась водить пальцем по губам. — Но так как никто не провел знак равенства между Томом и Волдемортом, подозреваю, он не демонстрировал им свою истинную личину, предпочитая скрываться под поддельной внешностью.
— Беллатрикс в курсе, — нахмурившись, вспомнил Гарри. — Она обращалась к Тому «мой лорд». Она знает, как он выглядит на самом деле.
— Ну так что нам рассказать?
Поттер искоса глянул на подругу. Казалось, ей хочется поскорее закончить разговор и уйти. Но пока она этого сделать не могла, как бы сильно её не угнетала обстановка в Выручай-Комнате и его общество.
— Нужно сказать, — Гарри помедлил и через силу продолжил, — что Том присоединился к Волдеморту и может быть опасен.
— Хорошо, — она решительно кивнула. — Соберем вечером членов КАБРиСа. Расскажем им. Они передадут остальным.
— А я расскажу слизеринцам, — пообещал Поттер.
Они замолчали, глядя друг на друга. Наконец Гарри не выдержал:
— Ты злишься на меня?
Гермиона отвернулась, стиснув пальцами подлокотники кресла.
— Да.
— Почему тогда ты всё ещё здесь? — недоуменно спросил он.
— Ты совершил ужасную вещь, Гарри...
— Я в курсе…
— Но я бы, пожалуй, удивилась, если бы ты поступил иначе, — нехотя призналась Грейнджер, со вздохом взглянув на него. — В конце концов, ты всегда предпочтёшь брата незнакомцам, — она горько усмехнулась. — Мы это уже давно установили. Поэтому я понимаю, почему ты так поступил.
— Спасибо, — Гарри благодарно улыбнулся.
— И нечего выглядеть таким довольным, — раздраженно бросила Грейнджер, поднимаясь на ноги. — Это не значит, что мне не хочется врезать тебе сейчас.
Она направилась к выходу.
— Гермиона? — она остановилась, глянув на него вполоборота. — Я не хотел, чтобы всё так вышло.
— Я знаю, — устало ответила она.
— Мне жаль.
— Жаль?
— Ты ведь, — он запустил пальцы в волосы, сконфуженно глядя на неё, — ты ведь любишь его, да?
Её губы сжались в тонкую линию, карие глаза взирали на него прямо и непреклонно. Холодно.
— Кого, Гарри? — резко бросила она и вышла из комнаты.

* * *
Гарри постарался добраться до Большого зала как можно раньше, пока на обед не сбежалась вся школа. В это время столы факультетов, и преподавателей практически пустовали. Поттеру удалось незамеченным расположиться спиной к большей части зала. От уроков он сегодня был освобожден, поэтому мог спокойно провести остаток дня подальше от людей и решить, что рассказывать членам КАБРиСа. Заключив, что чем быстрее он разделается с обедом, тем быстрее сможет удрать в общежитие, Гарри торопливо навалил еды в тарелку, не особенно обращая внимания, что вообще туда кладёт, когда поблизости раздался знакомый голос:
— Поттер! — он поднял голову, встречаясь взглядом с ошарашенным Малфоем, — что ты здесь делаешь?
— Последний раз, когда я проверял, он тут учился, Драко, — напротив Гарри уселся Забини, одарив однокурсника немного натянутой улыбкой. — Рад, что ты живой, Поттер. Было мгновение, когда я в этом начал сомневаться.
Драко сел рядом с другом, вытаращившись на Гарри так, словно тот у него на глазах вылез из могилы.
— Где Арчер? — в лоб спросил он.
Гарри мысленно скривился, гадая, сколько раз ему ещё придется отвечать на этот вопрос, прежде чем он начнет срываться на крик.
— Не здесь, — сдержанно проинформировал он.
— А, — Малфой закрыл рот и нахмурился, делая какие-то ему одному известные выводы.
Блэйз, к сожалению, оказался менее деликатным.
— А где тогда?
— Без понятия, — Гарри уставился в свою тарелку, аппетит пропал, и он начал размышлять, не стоит ли ему просто уйти.
— Что случилось в Хогсмиде? — продолжил допрос Забини, игнорируя предупреждающее шипение Драко. — Кто на тебя напал?
Гарри отметил, что Блэйз спросил на «тебя», а не на «вас». Похоже, он, как и Малфой, пришел к весьма неутешительным выводам, и расспрашивать продолжал просто из-за упрямства.
— Не уверен, что хочу это обсуждать, — пробормотал Гарри. — По крайней мере, здесь.
— О, — понимающе протянул Блэйз. — Ладно, вечером расскажешь.
«Очень сомневаюсь».
Повисшее между однокурсниками неловкое молчание прервал новый голос и звучал он куда громче.
— Удивительно, что у тебя хватило смелости вернуться, Поттер.
Гарри повернул голову и мрачно взглянул на Грэхема Монтегю, ухмыляющегося ему через стол.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ну как же, — усмешка Монтегю стала шире, — не боишься удара в спину теперь, когда твоего благодетеля нет рядом?
Драко и Блэйз, напряженно переглянувшись, следили за разговором, но вмешиваться не рискнули. Гарри, вдруг почувствовал, как парализующая пустота, образовавшаяся в груди с исчезновением Тома, дала трещину и откуда-то из глубин подсознания начала пробиваться злость. Как же он устал.
— Это угроза, Грэхем? — негромко уточнил он.
— Просто любопытство, — с издёвкой усмехнулся тот. — Много же ты о себе воображаешь, раз хватило смелости заявиться обратно, когда этого высокомерного засранца тут нет. На твоем месте я бы убрался из школы при первой же возможности.
— Но ты не на моём месте, — веско заметил Гарри.
Монтегю опасно сощурился, но вместо него слово взяла Панси Паркинсон. После смерти Дафны и получения значка старосты, она значительно осмелела, возомнив себя королевой факультета, если не всей школы.
— Тебе стоит повнимательнее смотреть по сторонам, знаменитый Мальчик-Который-Выжил. Больше некому тебя защищать, — она сладко улыбнулась. — Не ровен час кто-то может решить, что вето Арчера на твою неприкосновенность перестало работать.
«Том запретил им вредить мне?» — удивленная мысль промчалась в сознании, оставив после себя едва уловимый всполох надежды и радости, которые впрочем быстро утонили в бурлящей злости, когда Гарри услышал следующие слова Монтегю:
— Уверен, лживый недоносок гниёт уже где-нибудь в канаве, — сказал тот. — Я с самого начала знал, что все его спесивые речи ничего не стоят.
— Думай, что говоришь, Грэхем, — прошипел он, впившись в сокурсника пылающим взглядом. — И да, это угроза, если ты вдруг не понял.
Учеников вокруг становилось всё больше. Повсюду раздавались громкие голоса, смех и стук столовых приборов. За всем этим шумом тихий разговор слизеринцев, взрывоопасность которого повышалась с каждым словом, оставался совершенно незамеченным, исключая находящихся поблизости сокурсников.
— Ты покойник, Поттер, — угрюмо пообещал Монтегю. — Я сам тебя прикончу и принесу твою шкуру Тёмному Лорду. Тогда он поймет, кто на самом деле ему верен.
— Дурак ты, Грэхем, — со вздохом резюмировал Гарри, — раз считаешь, что моё убийство хоть на дюйм поднимет тебя от статуса насекомого, коим ты являешься для Волдеморта.
Произнесенное едва слышным шепотом имя взбудоражило сидящих поблизости слизеринцев. С лица Драко схлынули все краски, Блэйз тихо чертыхнулся, а Монтегю уставился на Гарри с такой ненавистью, словно услышал страшнейшее оскорбление.
— Не смей произносить его имя, ты, безродный сын грязнокровной шлюхи, — подавшись вперед, прорычал он.
— Ого, Грэхем, — Гарри вдруг охватил мстительный восторг от ощущения ярости, волнами исходящей от собеседника. — Неужели такой мелочи достаточно, чтобы выбить из колеи благородного сына чистокровных аристократов настолько, что тот перешел на низкопробные оскорбления? — едва не пропел он, растянув губы в саркастичной усмешке. — Или ты просто дурно воспитан?
— Закрой свой рот.
— А ты заставь меня, — распаляя гнев Монтегю, предложил Гарри.
«Давай, давай, давай! — умолял он, и предвкушающее рычание Зверя в глубине подсознания вторило его мольбам. — Напади на меня! Напади, и я оторву твою тупую голову».
Магия, обжигая кончики пальцев, рвалась на свободу, заглушая голос разума, и мягкий шелк дымчатых крыльев скользил по плечам, готовясь развернуться за спиной разрушительным ураганом. О как же он хотел стереть в пыль каждый камень в этом проклятом замке. На плечо легла чья-то рука, и Гарри резко повернул голову, обращая маниакально горящий взгляд на стоящего возле него сокурсника.
— Хватит, Поттер, — тихо попросил Блетчли.
— У тебя одна рука лишняя, Майлз? — сумрачно уточнил тот. — Так я могу тебя от неё избавить.
— Поттер, — он всё же выпустил его плечо и сел рядом, — успокойся. Здесь не место для подобных конфликтов, — он смерил Грэхема, сжимающего в дрожащих пальцах свою волшебную палочку ледяным взглядом. — И ты тоже, Монтегю.
— Отвали, Блетчли, — прошипел взбешенный сокурсник. — Или ты, чертов предатель, решил, что безопаснее лизать задницу Поттеру, чем принять наше истинное наследие?
Майлз переглянулся с хмурыми членами квиддичной команды и предупреждающе взглянул на Грэхема.
— Иди голову проветри, фанатик несчастный, — брезгливо предложил он. — Поттер один из нас…
— Черта с два…
— Он слизеринец, — отрезал Блетчли. — Хочешь играть в войну, вали из Хогвартса.
— Возможно, так я и сделаю, — ядовито пообещал Монтегю и, резко поднявшись из-за стола, вышел из Большого зала.
Оставшиеся за столом слизеринцы перевели дыхание. Майлз искоса глянул на стихшего Гарри.
— Серьезно, Поттер, тебе что, жить надоело? — проворчал он. — Грэхем тебя в порошок сотрет.
— Пусть попробует, — запальчиво объявил тот, с сожалением усмиряя бушующую в душе ярость, которая медленно тонула в непроницаемых водах подсознания.
Он почти чувствовал, как сердце вновь сковывает оцепенение и холод и всего его охватывает это болезненное противоестественное спокойствие. Чёрт бы побрал Майлза с его миротворческими порывами. Блетчли тем временем со вздохом покачал головой и, пододвинув к себе тарелку, принялся как ни в чем не бывало накладывать в неё еду. За столом возобновились негромкие разговоры, словно ничего и не произошло. Только Забини и Малфой продолжали с затаенной опаской разглядывать сидящего напротив них Гарри.
— Ты точно псих, Поттер, — мрачно известил Драко, взяв в руки вилку.
Блэйз оглядел гудящий Большой зал и, покачав головой, досадливо покосился на Блетчли.
— Жаль, ты их прервал, Майлз, — сказал он. — Я уже собирался делать ставки. Такой куш сорвали бы сейчас…
— Кончай паясничать, Забини.
— А кто паясничает? — возмутился тот. — Я серьезен как никогда. Букмекерский бизнес у меня в крови… ты знал, что кузина моей прабабки по материнской линии…
— Ради Мерлина, — Майлз страдальчески возвел глаза к потолку, — хоть ты не начинай, а?
Блэйз сник, тоскливо подперев рукой голову.
— Никто меня тут не любит.

Потерявшись в собственных невеселых размышлениях, Гарри не сразу заметил, что оживлённая болтовня в зале начала стихать и недоуменно моргнул лишь когда вокруг наступила удивительно звенящая тишина. Следом за этим осознанием, пришло навязчивое ощущение, будто кто-то стоит за его спиной. Гарри поднял голову, вопросительно глядя на Драко, но тот смотрел на что-то у него за спиной с таким напряженным ужасом, словно там стоял сам Тёмный Лорд. На миг в душе встрепенулась сумасшедшая надежда, что так оно и было. Что Том каким-то образом вернулся в Хогвартс.
— Гарри Джеймс Поттер?
Голос был знаком, но к разочарованию, явно принадлежал не Арчеру. Гарри медленно обернулся. Прямо перед ним стояли шестеро незнакомых волшебников в маниях авроров, во главе которых находился Маркус Райнер. Завладев его вниманием, глава следственного отдела смерил подростка тяжелым взглядом и повторил:
— Гарри Джеймс Поттер?
Тот недоуменно склонил голову к плечу. Зачем спрашивать очевидное?
— Э-э-э… нет, — не удержавшись, сказал Гарри. — Поттер это вон тот чахоточный блондин напротив, — он махнул рукой в сторону поперхнувшегося Драко.
Райнер шутки не оценил и, если только возможно, сделался ещё мрачнее.
— Прекратите этот цирк и отвечайте на вопрос, — приказал он.
Гарри беспомощно глянул в сторону преподавательского стола, за которым в данный момент сидели только перепуганная Трелони, бледная Спраут, нервно отбивающая пальцами дробь по столешнице Хуч и Вектор, переводящая подозрительный взгляд с авроров на Поттера. Ни Снейпа, ни МакГонагалл на обеде не было. Он вновь посмотрел на Маркуса.
— Да, это я, — сказал он, предчувствуя, что продолжение разговора ему не понравится.
— Вы арестованы по приказу министра магии Корнелиуса Фаджа, — сухо и формально объявил аврор. — Прошу проследовать с нами.
— О, — тускло прокомментировал Гарри, не двинувшись с места. — И в чём меня обвиняют?
— В нападении на магглов и пособничестве Тёмному Лорду.
Голос Райнера эхом прокатился по залу, вызвав волну испуганных вздохов и шепота. Поттер открыл рот, моргнул и закрыл. Что такого должно было случиться, что Фадж признал возвращение Волдеморта? И как это относится к Гарри?
Его взгляд метнулся к Гермионе, которая в ужасе прикрыла рукой рот, скользнул по встревоженным и обеспокоенным лицам Джинни, Рона и Невилла, вновь обратился к столу преподавателей, где Спраут с решительным видом, кажется, собиралась вмешаться, и остановился на суровом лице старшего аврора.
— Для вашего же блага советую не оказывать сопротивления, — произнёс тот, полностью игнорируя окружающих. — Немедленно передайте мне свою волшебную палочку и пройдите с нами.
На одно кошмарное мгновение Гарри представил, как отказывается подчиняться и нападает на авроров.
«А почему бы и нет? — с почти безумным весельем подумал он. — Вся моя жизнь катиться в ад. Я мог бы ускорить падение».
Несмотря на эти мысли, блуждающие в его опустевшей от шока и непонимания голове, Гарри медленно поднялся на ноги, вытащил из кармана мантии палочку и молча отдал её Райнеру. Тот, казалось, чуть расслабился. Убрав палочку Поттера в карман, он крепко взял его за руку повыше локтя, собираясь вывести из зала, как вдруг тишину разорвал звенящий от переполняющих ее эмоций голос Гермионы.
— Вы не можете! — вскочив на ноги, крикнула она. — Это же нелепо!
Райнер смерил дрожащую от ярости девушку невыразительным взглядом.
— Любой, кто помешает аресту, будет так же считаться преступником, — объявил он, обводя предупреждающим взглядом всех присутствующих.
— Всех нас арестуете? — запальчиво бросил Рон, вставая рядом с Гермионой.
Следом за ним поднялись близнецы и Джинни, за ними Невилл и Луна, а дальше, словно по какой-то негласной команде начали вставать члены КАБРиСа, глядя на авроров с молчаливым противостоянием. Наблюдая за ними в безмолвном ступоре, Гарри вдруг краем глаза заметил шевеление со стороны стола слизеринцев и, повернув голову, увидел, как со своего места поднялся Блэйз. Чуть помедлив, его примеру последовал Майлз, а за ним на ноги поднялся полный состав команды по квиддичу.
«Отлично, — мрачно подумал Гарри. — Да здравствуют анархия. Интересно, как бы они повели себя, зная, что я помог воскресить Волдеморта? Должно быть, помогли бы Райнеру меня скрутить».
Чувствуя, что начинает терять контроль над ситуаций, старший аврор неторопливо вытащил волшебную палочку.
— Я предупреждаю только один раз, — объявил он, направляя её на студентов, — я арестую каждого, кто решится помешать аресту.
— Мерина ради, они же дети! — рявкнула, вскочив на ноги, Хуч. — Опустите палочку!
— Они без пяти минут преступники, — безжалостно отчеканил Райнер, скосив глаза на профессорский стол. — И вы тоже, если не останетесь на своих местах.
Дело быстро катилось к катастрофе. Поттер сделал глубокий вдох.
— Постойте! — громко сказал он, глядя на тех, кто решился вступиться за него. — Не нужно давать им повод, — он кивком головы указал на авроров, — арестовать всех нас. Я ни на кого не нападал и уверен, мы быстро разберемся в этом недоразумении. Не стоит позволять Фаджу объявлять всех нас вне закона.
Он видел тревогу и негодование в глазах друзей, готовых рискнуть собственной безопасностью ради него, но к собственному ужасу не чувствовал ни благодарности, ни радости. Только мрачное осознание, что он этого просто не стоит. Впрочем, даже если он сейчас объявит об этом, никто не послушает.
— Я буду в порядке, — стараясь встретиться взглядом с каждым и каждому успокаивающе улыбнуться, пообещал он, сам ни секунды не веря в то, что говорит. — Я пойду с вами, — он взглянул на Райнера. — Прекратите угрожать моим друзьям.
— Гарри… — начала Гермиона, но затихла, наткнувшись на его предупреждающий взгляд.
Безнадежно покачав головой, она сжала в кулаки дрожащие от нервного напряжения руки, но больше не пыталась их остановить.
Все ещё под настороженными и презрительными взглядами студентов и профессоров авроры вывели Гарри из Большого зала и двери за его спиной с грохотом закрылись, словно навсегда отрезая его от людей, оставшихся по ту сторону.


* * *
Приглушенный свет в кабинете не сильно спасал от подступившей к вискам мигрени. Обезболивающее зелье, выпитое почти час назад, и вовсе не подействовало, а оставшийся во рту вязкий привкус снадобья только усиливал тошноту. Хорошему самочувствию так же не способствовал тяжелый взгляд кроваво-алых глаз, сосредоточенно скользящий по разложенным на деревянной столешнице документам.
— Итак, Люциус, — негромко протянул Тёмный Лорд, прерывая чтение. — Когда ты собирался поведать мне эту «замечательную» новость о неожиданном повышении Руфуса Скримджера до советника Фаджа?
— Милорд, — прочистив горло, начал говорить тот, — я понятия не имел, что Скримджер представляет собой хоть какую-то угрозу для нас…
— Ты понятия не имел, что глава Аврората представляет для нас угрозу? — не скрывая иронии, уточнил Волдеморт. — Люциус, я начинаю думать, что даже Гойл справился бы лучше с поставленной задачей.
— Милорд…
— Вот что мне интересно, — нетерпеливо перебил тот. — Как можно было не заметить, что Скримджер уже давно не просто глава Аврората? Неужели он так мастерски скрывал свой новый статус при министре магии?
— Нет, но…
— Ты осознаешь, что теперь предсказать поступки Фаджа станет куда сложнее? Задумайся на мгновение, — голос Тёмного Лорда звучал спокойно и тихо, но от каждого слова веяло лютым холодом, — сколько проблем мы могли бы избежать, если бы ты хоть с одним поручением мог справиться, как следует?
— Яксли должен был…
— Корбан взял под свой контроль реорганизацию департаментов Министерства, — жестко оборвал Волдеморт, — что, должен признать, весьма неплохо сделал. Ты же должен был наблюдать за министром и его окружением, — Тёмный Лорд угрожающе сузил глаза.
Малфой который последние пять минут молился лишь о том, чтобы его не стошнило от недомогания прямо на глазах господина, нервно сглотнул.
— Я… я всё исправлю, милорд, — просипел он.
— Каким образом? — любезно уточнил тот с вежливым интересом глядя на собеседника.
— Я… выясню, как избавиться от него.
— Будь любезен, — Волдеморт брезгливо скривился, оттолкнув от себя отчет. — Последнее, что мне нужно, это очередной услужливый министерский хлыщ, ратующий за порядок и безопасность нынешнего правительства.
— Я разберусь, мой лорд.
— Если требуется, просто убейте его, — отмахнулся Волдеморт. — Скримджер нам ни к чему. И ещё, Люциус, так как ты «предусмотрительно» упустил из своего внимания Аврорат, мне пришлось, хм, — он вытащил из ящика свиток пергамента и положил на стол перед Малфоем, — импровизировать. Здесь список волшебников и мне плевать, как ты это сделаешь, но к концу июня они все должны поступить на службу в Аврорат. Ответственный за эту группу Маркус Флинт, если возникнут вопросы или понадобится помощь, обратись к нему.
— Ему же всего девятнадцать, если я не путаю, — с сомнением заметил Люциус. — По силам ли ему такое прикрытие?
— Прекрасный возраст, чтобы стать стажером и начать изучение системы изнутри, — скучающе заметил Волдеморт. — Или умереть.
Потеряв интерес к разговору, он опустил взгляд на разложенные перед ним документы, давая понять, что аудиенция окончена. Люциус, забрав свиток со списком имен, собрался было уйти, но помедлил. Конечно, ради собственного блага ему следовало поскорее убраться прочь, а не испытывать терпение собеседника, и всё же его терзало любопытство.
— Милорд, если позволите, у меня есть ещё вопрос, — осторожно начал он, Тёмный Лорд выжидающе изогнул брови: — Из Хогвартса до меня дошли весьма… озадачивающие новости. Я услышал, что Томас Арчер, ваш внук, пропал или похищен?
— О, — Волдеморт насмешливо взглянул на Малфоя, — и чем вызван такой интерес? Ты обеспокоен судьбой мальчишки?
— Нет, я… не совсем понимаю, кому всё-таки предан Арчер: вам или Поттеру?
На какую-то долю секунды Люциусу почудилось замешательство, мелькнувшее в глазах Волдеморта, но уже через мгновение его взгляд вновь стал бесстрастным.
— Это больше не имеет значения, — ровно ответил тот. — У Арчера было весьма важное поручение. Он с ним не справился. Больше он не нужен.
Малфой помедлил, не зная, стоит ли рискнуть и задать следующий вопрос, но от этой дилеммы его избавил негромкий стук в дверь. Тёмный Лорд взмахом руки снял запирающее заклинание, и дверь тут же открылась. На пороге стоял взволнованный Яксли. Он тяжело дышал, да и в целом казался каким-то всклокоченным, будто весь пусть до кабинета Волдеморта преодолел бегом. Подобное поведение для сдержанного и лощенного представителя одного из самых чистокровных родов Британии казалось несколько подозрительным.
— Милорд, — Яксли шагнул в кабинет, отвесив торопливый поклон и даже не взглянув на Малфоя, — важные новости из Министерства. Я только что узнал, что Гарри Поттер был арестован по приказу Фаджа. Его собираются доставить в Аврорат на допрос.
Всю эту информацию Корбан выпалил с такой скоростью, словно боялся, что его убьют за проволочку. Малфой и Волдеморт несколько мгновений лишь молча смотрели на вновь прибывшего. Люциус снова и снова прокручивал сказанное в голове, не уверенный, что правильно расслышал. Поттера арестовали? За что, во имя Мерлина? Со стороны Тёмного Лорда послышался тихий смешок, Малфой повернул голову, в недоумении глядя на него.
— И за что же арестован Поттер? — с вежливым любопытством спросил тот, подперев рукой подбородок.
Люциус серьезно подозревал, что Тёмный Лорд уже знает ответ на собственный вопрос, впрочем, Яксли, похоже об этом ещё не догадался.
— Как я понял… — он нервно втянул носом воздух, опасаясь реакции на свои последующие слова, — его обвиняют в нападении на тот маггловский городок и, хм, пособничество Тёмному Лорду, то есть, кхм, вам, милорд.
Волдеморт откинулся на спинку стула.
— Иронично, — едва слышно прокомментировал он, будто разговаривая с самим собой.
— Следует ли, — Корбан прочистил горло, — следует ли нам как-то вмешаться? Сейчас весьма подходящий момент, чтобы попробовать организовать мальчишке несчастный случай. Виноватыми объявят авроров…
«Как и в случае с Гринграссами», — кисло подумал Люциус, до сих пор гадая, был ли причастен Волдеморт к смерти целой семьи чистокровных магов.
— Или мы могли бы забрать его, — отбросив эти бесполезные мысли, негромко предложил он. — Похитить мальчишку из Министерства куда проще, чем из Хогвартса.
Волдеморт безмолвствовал. Сощурившись, он нескорое время о чем-то размышлял и наконец покачал головой.
— Мы ничего не будем делать, — сказал он. — Пусть Фадж играет в правителя мира, пока у него есть такая возможность, — Тёмный Лорд помедлил. — Яксли…
— Да, сир?
— Мне нужны все подробности допроса.
— Слушаюсь, милорд, — Корбан низко поклонился.
— Если Поттера признают виновным и решат отправить в Азкабан, я хочу об этом знать, — он смерил обоих Пожирателей предупреждающим взглядом, — и желательно своевременно, — алые глаза задержались на застывшем лице Малфоя.
— Конечно, милорд, — нервно сглотнув, пообещал тот.
Тёмный Лорд отвернулся к своей змее, которая грелась у камина, и что-то негромко ей прошипел, та подняла голову, обратив на хозяина немигающий взгляд, и качнула ей из стороны в сторону. Поняв, что им тут больше не рады, Яксли и Малфой тихо ретировались.

* * *
Гарри должен был признать, что на этот раз его визит в Аврорат был куда менее приятным, чем прошлым летом. На этот раз с ним не было крёстного и директора, а угрюмые авроры, которые сразу по прибытию в Аврорат, затолкали его в тесную, мрачную комнатушку, особым дружелюбием или симпатией не отличались. Сидя за прямоугольным металлическим столом, прикованный длинными тонкими цепями к ручкам жесткого стула, Гарри размышлял о том, может ли его жизнь стать ещё паршивее, когда железная дверь открылась, и в камеру для допроса вошли пятеро волшебников, в гробовом молчании расположившись с противоположной стороны стола. Поттер перевел взгляд с лица Райнера на двух незнакомых мужчин, которые, судя по форменным алым мантиям, были аврорами, и наконец посмотрел в глаза министра Фаджа, который едва не светился от удовольствия.
— Приятно видеть, что вы наконец-то на своем месте, Поттер, — глумливо заключил он, шагнув ближе, один из незнакомых авроров подтащил от стены стул, и министр степенно опустился на него, продолжая улыбаться. — Итак, вы готовы во всём сознаться?
Гарри пошевелил руками, слушая лязганье металла и чувствуя себя опасным преступником.
— В чем я должен сознаться?
Маркус Райнер подошел к столу и, положив на него папку с документами, извлек из неё стопку фотографий, веером разложив их перед Поттером, словно удачный расклад в покере.
— Прошлой ночью было совершено нападение Пожирателей смерти на маггловский пригород Лондона, — проинформировал он, глядя на Гарри так, будто он должен был всё понять только по одному этому известию.
— Это, конечно, очень печально, — невыразительно отозвался тот, — но при чём тут я?
Неожиданно голос подал незнакомый Гарри аврор с густой гривой темно-русых волос, тронутых сединой:
— При том, Поттер, — сказал он, его желтоватые глаза за очками в проволочной оправе ни на мгновение не отрывались от лица юноши, — что город, о котором идет речь это Литтл Уингинг. И, если мне не изменяет память, именно там проживают ваши родственники, которые по вашим словам весьма дурно с вами обращались.
Несмотря на ситуацию, в которой оказался, Гарри с трудом подавил ироничный смешок.
— И что с того? — он удивленно поднял брови. — Вы думаете, что я как-то связан с этим нападением только потому, что меня обижали родственники?
— Мы думаем, — снова взял слово министр, — что вы, Поттер, примкнули к Тому-Кого-Нельзя-Называть…
— А я думал, что вы в него не верите…
— … и первым делом сообщили адрес своих родственников, чтобы отомстить за якобы несчастное детство.
— И почему же Волдеморт по первому моему требованию побежал убивать неугодных мне магглов? — спокойно уточнил Гарри, игнорируя то, как передёрнуло собеседников от имени тёмного мага.
— А ему разве нужна причина для убийства? — брезгливо фыркнул Фадж. — Он только рад пролить кровь магглов. Вы хоть осознаёте, сколько жертв теперь на вашей совести?
«Вы даже не представляете», — сумрачно подумал Гарри, так и не опустив взгляда на разложенные перед ним фотографии. Он слишком боялся того, что там увидит и вместо этого перевел взгляд на Райнера.
— Дурсли тоже погибли?
Тот в ответ чуть скривился.
— В ночь нападения дома был Вернон Дурсль. Он мёртв.
— О, — Поттер отвел взгляд, не зная, какие чувства должен был испытывать по этому поводу.
Пожалуй, он вообще ничего не чувствовал.
— Как я понимаю, по своей воле вы признаваться не хотите, — тем временем, заключил Фадж.
— Я не присоединялся к Волдеморту и не принимал участия в нападении на магглов, — сквозь зубы процедил он. — Мне не в чем признаваться.
Министр, продолжая ехидно усмехаться, глянул через плечо на аврора с желтыми глазами. Тот кивнул и поставил на стол флакон с серебристой субстанцией, похожей на витки дыма.
— Нам удалось найти одну выжившую в той бойне, которая случилась по вашей милости, — сказал Фадж. — Миссис Фигг, — Гарри вскинул на него удивлённый взгляд. — Знакомое имя?
— Она живет… жила по соседству, — Поттер нахмурился. — Приглядывала за мной, когда я был ребенком.
— Мы нашли её в ужасном состоянии, — продолжал рассказывать министр, его лицо приняло выражение глубокой печали, впрочем, не слишком искренней, по мнению Гарри. — Бедной женщине вырвали глаза и язык. Мы смогли узнать о том, как это случилось, только получив ее воспоминания, — Фадж, кивнул на флакон. — Не догадываетесь, Поттер, что мы там увидим? — Гарри покачал головой, слишком оглушенный этой новостью, чтобы придумывать очередной язвительный ответ. — Что ж...
По знаку министра Райнер открыл крышку и провел рукой над горлышком флакона. Серебристая субстанция внутри заклубилась, поднимаясь выше и образуя над колбочкой мерцающий двухсторонний диск, похожий на водную гладь, по которой пошли круги, а через мгновение появилась картинка. Гарри во все глаза смотрел на бледную, до смерти испуганную женщину, которую словно обручи обхватывали кольца огромной змеи, а напротив нее стоял… он едва не задохнулся. Том.
Подавшись вперед, Гарри вцепился в край стола, вглядываясь в знакомое лицо, забыв, где находится и что происходит. Всё что его заботило, это разворачивающаяся перед его глазами сцена. «Ты пришел убить меня?» — всхлипывая, прошептала женщина. «О нет. Вам, миссис Фигг, в сегодняшнем мероприятии отведена особая роль», — Гарри готов был закричать от ужаса, потому что, даже зная, кто на самом деле с жестокой усмешкой смотрит на миссис Фигг, он продолжал видеть в человеке из воспоминаний лучшего друга.
«Нет, нет, пожалуйста, Том, не надо!» — мысленно умолял он, даже зная, что ничего уже нельзя изменить.
Воспоминание подернулось дымкой и растаяло, но Гарри показалось, что где-то в дали он слышит эхо полного боли крика. Повисла гнетущая тишина. Слепо глядя в пустоту, Поттер пытался осмыслить то, что сейчас увидел.
«…передайте заодно ему мою глубочайшую благодарность, за помощь в возрождении Тёмного Лорда…»
«Господи, он мог с таким же успехом просто дать интервью в «Пророке» под заголовком «Все подробности моего возрождения», — ошеломленно думал он. Вместе с этой мыслью приходило осознание, что Том умышленно и сознательно оставил это сообщение, будто надеясь, что авроры поймут намек.
— Итак, — разорвал тишину голос желтоглазого аврора, — вы готовы признаться?
Стряхнув с себя оцепенение после нового гадкого открытия, Гарри с трудом разжал пальцы, которыми до этого сжимал край стола и медленно откинулся на спинку стула, упрямо покачав головой.
— То есть вы отрицаете, что заодно с Пожирателем смерти, которого мы видели в воспоминаниях миссис Фигг? — упираясь ладонями в холодную столешницу, аврор буквально навис над Поттером.
— Том не Пожиратель Смерти, — не глядя на него, ответил Гарри.
«Том никогда не станет Пожирателем, — раздался в памяти его собственный смеющийся голос, — Скорее уж он станет вторым Тёмным Лордом».
Может ли жизнь быть ещё ироничнее? Господи, он бы рассмеялся, если бы у него остались силы смеяться.
— Вы защищаете его, Поттер? — жестко бросил Маркус. — Мистер Арчер вырвал глаза и язык миссис Фигг, открыто признался в своей верности Тёмному Лорду, и вы продолжаете утверждать, что он не преступник?
— Это был не Том, — упрямо повторил Гарри. — Том не преступник.
— Вы глупец, если полагаете, что отрицание чем-то поможет вам, — заметил желтоглазый аврор. — Сознайтесь, Поттер. Ваша вина очевидна.
— И в чем же я виноват? — глухо поинтересовался тот.
Фадж, теряя терпение, глянул на аврора.
— Похоже, Руфус, придется нам немного помочь мистеру Поттеру, — пропел он. — Раз сам он не желает признаваться в содеянных преступлениях.
Тот кивнул и, вытащив из кармана флакон с прозрачной жидкостью, покрутил его в ладонях, пристально рассматривая Гарри.
— Вам известно, что это, Поттер? — спокойно уточнил он и когда тот в ответ неохотно кивнул, продолжил: — Тогда вы должны понимать, что на этом спектакль заканчивается. Я даю вам последний шанс, признаться во всём по своей воле. Возможно, это вас спасет.
— От чего?
— От поцелуя дементора, — гадко улыбаясь, проинформировал Фадж.
Гарри обратил на него долгий, немигающий взгляд.
— Знаете, — тихо сказал он, — в чем-то вы гораздо хуже Волдеморта.
Лицо министра исказила гримаса гнева, но в ответ он лишь махнул рукой. Аврор, которого ранее назвали Руфусом, шагнул к Поттеру и грубо схватив того за волосы, вынудил запрокинуть голову, после чего влил ему в рот почти весь флакон веритасерума. Несколько мгновений ничего не происходило. Фадж и авроры выжидательно смотрели на него, а Гарри с ужасом ждал, когда подействует зелье. Он был невиновен. Но стоит министру задать хоть один провокационный вопрос насчет возрождения Тёмного Лорда, и Поттер отправится в Азкабан в следующую же секунду. Терзаясь тревогой, Гарри не сразу заметил, что голову будто заполнила вата, а комната то расплывалась перед глазами, то вновь становилась четкой. То, что зелье действует, он понял лишь когда напряжение, сковывающее его тело и разум вот уже многие дни, вдруг начало отступать. Впервые за долгое время он вдруг почувствовал себя легко и свободно. Почти непринужденно. Его губы невольно тронула улыбка. Он и представить себе не мог, как это замечательно — не чувствовать больше этого парализующего холода и страха. Одурманенный зельем, Гарри расслабленно откинулся на спинку стула, рассеянно глядя на авроров.
Заметив, что взгляд мальчишки затуманился, Райнер разгладил ладонью лежащий на столе пергамент, и установил на него прытко-пишущее перо, после чего, скрестив на груди руки формальным тоном начал стандартную процедуру допроса: «Протоколирую, — перо тут же с тихим скрипом заскользило по бумаге. — Министерство магии. Аврорат. Допросная камера номер шестнадцать. Первичный допрос Гарри Джеймса Поттера. Допрос ведут: министр магии Корнелиус Фадж, глава Аврората Руфус Скримджер, глава следственного отдела Аврората Маркус Райнер. Свидетели: авроры Мартин Гласс и Рэндэл Бэрри. Протокол ведет глава следственного отдела Аврората Маркус Райнер».
Гарри завороженно следил за пером, отстраненно слушая Райнера. Всё это очень напоминало ему другой допрос. Но в тот раз он не был подозреваемым. Или был? Он нахмурился. Проклятое зелье правды путало мысли.
— Мистер Поттер, — тем временем обратился к нему Скримджер, Гарри поднял голову, встречаясь с желтыми глазами аврора: — Вы принимали участите в нападении на Литтл Уингинг?
— Нет, — сонно пробормотал тот.
Руфус переглянулся с Фаджем.
— Спросите про Того-Кого-Нельзя-Называть, Скримджер, — прошептал министр, хотя мог и сам задать этот вопрос.
— Вы помогли вернуть Тёмного Лорда? — уточнил тот.
— Нет.
«Нет?» — сквозь вязкий туман пробилось легкое удивление, а после мрачное осознание, что он и правда не «помогал» его вернуть. Он спасал Тома. Пытался спасти.
Последовала продолжительная пауза. Скримджер задумчиво нахмурился.
— Вы знаете, кто возродил Тёмного Лорда?
— Да.
— Кто?
— Питер Петтигрю и Шакал.
Старший аврор и министр обменялись недоуменными взглядами.
— Кто такой Шакал? — спросил Фадж.
— Варна, — послушно отозвался Гарри.
— Вздор! — рявкнул тот. — Всех варн истребили.
— Один остался, — флегматично пожал плечами Поттер. — Самый чокнутый.
— Поттер, — вклинился в беседу Райнер, — вы Пожиратель смерти?
— Нет.
— Тогда откуда вы знаете, как вернулся к жизни Тёмный Лорд? — недоуменно уточнил Скримджер.
— Я видел это, — Гарри чуть нахмурился, словно силился что-то вспомнить, — во сне…
На этот раз пауза и переглядывания длились дольше. Фадж досадливо поморщился.
— Он врёт, — заявил он.
— Но он под веритасерумом, — сухо напомнил Маркус, бросив взгляд на прытко-пишущее перо, которое продолжало фиксировать подробности допроса.
— Возможно, он успел принять антидот, — презрительно фыркнул министр. — Откуда нам знать, что они там принимают на Слизерине, чтобы избежать ареста? — Дайте ему ещё дозу.
Скримджер невозмутимо вытащил из кармана ещё один флакон и шагнул к Поттеру. Маркус с сомнением нахмурился, наблюдая за коллегой.
— Превышение дозировки может его отравить, — сдержанно сообщил он.
— Глупости, — безразлично отмахнулся Фадж, — ничего с ним не случится, — он кивнул Руфусу, и тот влил в рот Гарри ещё порцию зелья.
Вопросы начались по второму кругу. Повторив для верности то, что уже спросили до этого и получив идентичные ответы, авроры продолжили допрос.
— Вы сообщали Тёмному Лорду или кому-то из Пожирателей, где проживают ваши родственники?
— Нет.
— Откуда Тёмный Лорд узнал о том, где проживает ваша семья?
— Об этом многие знают, — Гарри скривился, чувствуя, что туман в голове, давил и сгущался, не позволяя ясно мыслить.
— Например?
— Все мои друзья, которые пишут мне письма летом, — еле ворочая языком начал перечислять Поттер. — Профессора в Хогвартсе, директор Дамблдор, Хельга, Ремус…
— Довольно, — нетерпеливо перебил министр. — А ваш приятель, Томас Арчер, мог сообщить Тому-Кого-Не-Называют, где вы живете?
— Нет, — Гарри сонно улыбнулся.
— Почему вы в этом так уверены?
С губ подростка сорвался негромкий смешок.
— Том ничего не рассказывал Волдеморту, — вяло пробормотал он. — Ему это не нужно.
— Ну хорошо, — Фадж с неохотой оставил эту тему. — Расскажите мне о Дамблдоре. Что он замышляет?
Несмотря на одурманенное зельем сознание, Гарри всё же смог обратить удивленный взгляд на министра.
— Не знаю.
— Чушь! — взвился тот. — Он тебе доверяет, лживый ты паршивец! Он должен был посвящать тебя в свои планы! Ещё дозу, Руфус!
— Корнелиус, — осторожно начал Райнер, — мы же убьем его…
— Не велика потеря, — Фадж казался одержимым, наблюдая, как в рот Гарри вливают ещё порцию веритасерума. — Если он и правда не заодно сами знаете с кем, он должен быть в курсе планов директора. Я хочу знать, что замыслил Дамблдор и сейчас нам представилась отличная возможность. Поттер, — он навис над побледневшим мальчиком, — где сейчас находится Дамблдор?
— Не знаю.
— Что ж, ладно, это возможно и так, — пробормотал министр. — Дамблдор собирает армию?
— Да…
— Ха! — Корнелиус победно оглянулся на авроров и снова обратил внимание на Поттера. — Я так и знал, что он планирует причинить мне вред!
Гарри бросил на министра тусклый взгляд, чувствуя, как в животе усиливается боль.
— При чем тут вы? — он нахмурился, туман рассеивался, и на смену ему к вискам подкатывала сильнейшая мигрень. — Он собирал армию, чтобы бороться с Волдемортом.
— Это не так! — голос министра взлетел до крика, Гарри скривился, — Он готовил против меня какое-то оружие? Сопротивление?
— Нет.
Фадж начал багроветь.
— Он рассказывал вам, как он планирует узурпировать власть?
— Нет.
— Как ему удается врать под веритасерумом? — скрипнув зубами от злости, прорычал министр.
— Возможно, он просто не врет, — заметил Райнер, с беспокойством наблюдая за Поттером.
Блаженной сонливости, в которой Гарри витал, как по воздуху не осталось и в помине. Напротив, все его чувства вдруг обострились до предела. Каждый шорох и звук резал слух, а от яркого света нестерпимо слезились глаза. По телу волнами прокатывался жар, от нарастающей режущей боли, будто желудок был полон битого стекла. Судорожно втянув носом воздух, Гарри опустил голову, борясь с тошнотой, и взгляд его упал на разложенные по столешнице фотографии. На миг он забыл о собственном недомогании, переводя лихорадочно горящие глаза с одного изображения на другое. Не слушая больше, о чем его спрашивает Фадж, он потянулся дрожащей рукой к снимкам, разглядывая развороченные, полусгоревшие дома, усеивающие землю обломки и деревья, выкорчеванные из земли будто ураганом. Сложно было вообразить, что тихая и мирная улица за одну ночь превратилась в это. Гарри по очереди пододвигал к себе фотографии и на каждом видел обломки и разрушения, сожжение тисы, поломанные заборы и веранды. Но ни одного тела, кроме случайно попавшего в кадр мертвого кота на дороге. Он думал, что должно быть, тела убрали перед тем, как зафиксировать место нападения на снимках.
Только добравшись до последней колдографии, он понял, что тела никто из авроров не трогал. Склонившись над столом, Гарри с предельным вниманием всматривался в изображение, словно пытался запомнить каждую деталь, каждое изувеченное тело, каждый пустой помертвевший взгляд. Трупы… сколько их там было? Сотня? Две? Они были сложены друг на друга, создавая некое подобие чудовищной пирамиды. Мужчины, женщины, дети… господи, даже дети. Гарри смотрел на мертвецов, узнавая знакомые лица соседей. Людей, которых он знал с детства. Которые жили рядом. Руки у него дрожали так сильно, что по комнате непрерывно разносилось дребезжание металла цепей, которыми он был прикован к стулу.
«Зачем? Зачем? Зачем?!» — в ушах нарастал грохот.
Он даже не осознавал, что словно в трансе раскачивается из стороны в сторону и не осознавал, что все расспросы стихли, а министр и авроры с тревожным недоумением наблюдают за ним. Гарри ничего этого не замечал. Ни что из этого не имело значения.
Он узнал место, где были сложены все тела. Не мог не узнать. Слишком хорошо Гарри помнил тот небольшой пустырь, куда они с Томом часто сбегали в детстве. Казалось, при желании он может даже восстановить в памяти запах травы и цветов, тёплый летний ветер, касающийся кожи, гул проезжающих поодаль машин и шум газонокосилки. Лишь собственный голос из тех далеких воспоминаний казался приглушенным, будто раздавался из-под воды:
«Я торжественно клянусь, что мы будем вместе целую вечность, и ничто никогда не сможет нас разлучить!»
То самое место.
Ошибки быть не могло. Волдеморт не случайно выбрал этот пригорок, чтобы завалить его окровавленными трупами. Специально. В насмешку.
Это был знак. Послание. Предупреждение.
Прощание…
«Боже…», — каждый вдох отдавался болью в груди. «Боже…», — каждый вдох отдавался болью в груди.
Почти оглушенный этим ужасным шумом, за которым почти ничего не слышал, Гарри поднял растерянный взгляд на волшебников. Почему все так спокойны? Прямо сейчас, в эту самую секунду казалось, что целое здание вот-вот рухнет им на головы, так почему же никто этого не слышит?
Живот скрутило судорогой. Гарри лишь успел перегнуться через ручку стула, прежде чем его вырвало. Райнер взмахом палочки очистил пол и осуждающе глянул на Фаджа.
— Похоже, вы перестарались.
— Его просто шокировали снимки, — безмятежно отмахнулся министр.
— И всё же, я, пожалуй, приведу целителя, — решил Маркус и, бросив задумчивый взгляд на бледного, покрытого испариной мальчишку вышел из комнаты.
— Видите, какие ужасы творят Пожиратели, Поттер? — тем временем с нажимом произнес Скримджер, в его глазах, обращённых на Гарри, не было ни капли сочувствия. — И ваш друг принимал участие в этом. Вы хотите сказать, что даже не подозревали, что он Пожиратель? Не знали, что он убийца?
«Все эти люди, — думал Гарри, снова устремив взгляд на ужасный снимок. — Столько ни в чем неповинных людей… просто, чтобы показать мне… просто, чтобы доказать…»
— Томас Арчер причастен ко всем этим преступлениям, — объявил Фадж. — Ему известно, где скрывается Тёмный Лорд, вы должны сообщить нам, где находится Томас Арчер.
— Но я не знаю… — хрипло прошептал Поттер, за жуткой какофонией по-прежнему гремящей в ушах, он еле расслышал собственный голос.
— Подумайте, — настойчиво предложил Скримджер. — Хорошенько подумайте. Посмотрите на эти колдографии ещё раз. Все эти люди убиты Арчером.
— Том этого не делал, — качая головой, выдохнул Гарри.
Всё рушилось, рушилось, рушилось.
— Он был там, — упрямо повторял Фадж. — Принимал участие в этой бойне!
— Нет!
«Остановите это! Хватит! Пожалуйста, хватит!» — Гарри в отчаянии зажмурился.
Целый мир, содрогаясь, разваливался на части. Почему же никто не замечает этого?!
— Признайте же, Поттер!
«Остановите этот шум!»
— Он этого не делал! — Гарри зажал уши руками, не в силах больше выносить оглушительный грохот. — В том воспоминании был не он!
— Отрицание очевидного вам не поможет.
— Вы не понимаете! — крик был таким громким, что на миг заглушил нестерпимый гул и тогда Гарри решился открыть глаза и сделал тяжелый сиплый вдох. — Это был не Том, — стараясь игнорировать боль и головокружение, он медленно опустил руки, сцепив на коленях дрожащие пальцы, и уставился на них в немой агонии. Почти минуту он молчал, лишь по телу то и дело прокатывалась дрожь. Наконец, собравшись с силами, Гарри поднял голову, обратив удивительно спокойный взгляд на министра и авроров: — Это был не Том, — повторил он, — потому что Том мёртв. Его убил Волдеморт.
И наконец наступила тишина.

* * *
С того момента, как в дом ворвался серебристый патронус в форме волка, подозрительно похожий на вторую сущность Ремуса, сообщая встревоженным голосом Тонкс, что Гарри арестовали авроры по какому-то нелепому обвинению, Сириус штурмовал атриум Министерства, требуя немедленно пропустить его к подопечному. Началось всё не очень плохо, но вот стоило сообщить о цели визита, как относительно доброжелательного дежурного будто заклинило:
— Мне нужно попасть на допрос в отдел Аврората.
— Извините, мистер Блэк, но министр приказал не пропускать на допрос посторонних.
— Я законный опекун арестованного мальчика!
— Извините, мистер Блэк, но министр приказал не пропускать на допрос родственников.
— Он несовершеннолетний! Вы не имеете права не пускать меня!
— Извините, но министр приказал…
— Да к Моргане! — рявкнул Сириус. — Тогда пропустите меня к Фаджу!
— Министр никого сегодня не принимает в виду чрезвычайных обстоятельств.
Блэк очень старался не срываться на молодом волшебнике, который тоскливо взирал на него с другой стороны своей конторки, будто безмолвно спрашивая, когда уважаемому мистеру Блэку надоест задавать неудобные вопросы и он, наконец, уберется восвояси. Надеждам дежурного не суждено было осуществиться, потому что Блэк намеревался стоять тут до тех пор, пока ему не вернут крестника или хотя бы до тех пор, пока не придет, кто-то ответственный за весь этот бардак, чтобы Сириус мог его прикончить.
Примерно через двадцать минут после прибытия Сириуса, по Атриуму разнеслись стремительные шаги нового посетителя. Блэк и дежурный, обрадовавшийся было поводу отвлечься, обернулись, наблюдая за направляющейся к ним Минервой МакГонагалл. По мере её приближения температура в холле, казалось, начала стремительно падать.
— Добрый день! — дежурный с нервной улыбкой рассматривал ведьму. — Прошу представиться, назвать цель вашего визита и предоставить вашу волшебную палочку для осмотра.
— Добрый день, — от тона декана Гриффиндора по столу едва не поползла изморозь. — Моё имя Минерва МакГонагалл...
— Как ты допустила, чтобы Гарри забрали из Хогвартса?! — не дав ей договорить, вклинился Сириус, желая хоть на кого-то выплеснуть кипящее в душе негодование.
— Я при этом не присутствовала, — тут же ощетинилась та. — Думаешь, я позволила бы этому спесивому болвану, Райнеру, так просто творить, что вздумается?!
— Мне начинает казаться, что Хогвартс превратился в проходной двор, — ядовито заметил Блэк, ничуть не впечатлённый её резким тоном.
— Не тебе одному, — прошипела МакГонагалл, переводя взгляд на дежурного. — Мне нужно видеть Корнелиуса Фаджа.
Тот поскучнел.
— Министр никого сегодня не принимает в виду чрезвычайных обстоятельств, — повторил он.
— Мистер Берри, — мельком глянув на именной бэйдж, прицепленный к его мантии, Минерва подалась вперед, положив руки на деревянную столешницу, — клянусь Мерлином, вы либо пропустите меня, либо я сама стану вашим чрезвычайным обстоятельством.
Сбивчивое бормотание дежурного прервал звук открывшихся дверей лифта, в Атриум вышел Маркус Райнер и, заметив собравшихся на входе волшебников, помедлил.
— Ну наконец-то, — выдохнула МакГонагалл, выпрямляясь. — Вы-то мне и нужны.
Аврор расправил плечи и, заложив руки за спину, вопросительно взглянул на профессора.
— Чем могу помочь?
Одна невинная фраза, казалось, стерла в пыль те жалкие крохи самообладания, которые ещё оставались у Минервы.
— Это. Просто. Неслыханно, — наступая на него, объявила она. — Неслыханно! Вы врываетесь в мою школу и имеете наглость арестовать одного из учеников! Забрать его из Хогвартса не уведомив директора и декана, не уведомив опекуна! Гарри Поттер несовершеннолетний, Маркус, и то что вы сделали, выходит за рамки дозволенного.
— Распоряжение об аресте было отдано министром магии, — невозмутимо известил Райнер. — Все жалобы можете адресовать ему.
— О нет, Маркус, — губы Минервы скривились в оскале, — не стоит теперь делать вид, будто вы здесь не причем. Вы произвели арест. Вы доставили мальчика сюда. И вы отвечаете за весь этот беспредел в той же степени что и Фадж. А потому, когда я подниму вопрос о злоупотреблении служебным положением некоторых представителей Министерства и нарушении прав волшебников, я не забуду упомянуть и о вас.
Райнер на миг поджал губы, в его глазах полыхнуло лёгкое раздражение.
— А чего вы хотели от меня? Чтобы я отказался и подал в отставку?
— Да, Мордред бы вас побрал! — рявкнула МакГонагалл. — Вы путаете верность с бездумным подчинением. Вы готовы совершить любую подлость по приказу, а потом отмахнуться от ответственности, потому что решение было принято кем-то ещё. Это трусость, Райнер, а не исполнительность. И вам следует иметь в виду, что о произошедшем уже проинформированы практически все семьи учеников и совет попечителей школы. Все они глубоко возмущены этим поступком. Вы и Фадж своей выходкой поставили под сомнение неприкосновенность школы и её учеников. Потому что, оказывается, теперь Министерство может арестовать без улик и доказательств любого неугодного, включая детей. Детей, Маркус!
— Он обвинялся…
— Ему пятнадцать! — не выдержал Сириус, который до этого завороженно слушал Минерву, слишком ошеломленный такой бушующей яростью от обычно сдержанной ведьмы и слишком впечатленный ее словами и стылыми обещаниями, в которых таилась весьма реалистичная угроза. — Вы должны были как минимум уведомить меня!
— И уж тем более не делать этого на глазах у всей школы, — добавила МакГонагалл. — Это было низко и унизительно, — она холодно улыбнулась. — Впрочем, следует поблагодарить вас за эту публичность. Так ни у кого не останется сомнений в том, что уважаемый министр засиделся на своём посту.
Губы Райнера дрогнули в лёгкой полуулыбке. Сириус нахмурился.
«И чем ты так доволен, мерзавец?»
— Если вы закончили сыпать угрозами, профессор МакГонагалл, — неторопливо произнёс он, — то хочу сообщить, что все обвинения с мистера Поттера были сняты. Я распоряжусь, чтобы его привели сюда.
Сириус прикрыл глаза.
— Слава Мерлину.
— Я всё ещё хочу встретиться с Фаджем, — сузив глаза, напомнила Минерва.
— Боюсь, это невозможно.
— По какой причине? — насмешливо уточнил Блэк. — Он чем-то очень занят?
— У него как минимум нет времени выслушивать ваши жалобы, — чопорно сообщил Райнер.
— Но, быть может, у него найдется время для меня? — раздался за их спинами негромкий голос.
Сириус, Минерва и Маркус резко обернулись.
— Альбус Дамблдор! — рявкнул аврор и на миг затих, заметив, что за спиной бывшего директора Хогвартса собрались почти все члены совета попечителей, исключая Люциуса Малфоя. Быстро взяв себя в руки, Райнер продолжил. — Как вы смеете приходить сюда, после нападения на министра?
— Полагаю, у меня не было иного выбора, после того, как Корнелиус решил, что это адекватная мера — нападать на моих учеников, — голос директора был нехарактерно чёрствым. — А теперь прошу вас привести сюда мистера Поттера и министра. Полагаю, нам с ним есть о чем поговорить.
Райнер несколько мгновений разглядывал директора и прибывших с ним волшебников, раздумывая, как поступить, и наконец посмотрел на дежурного, который к этому моменту уже сполз на самый край стула и теперь боялся даже пошевелиться.
— Роберт, сообщи министру Фаджу, что ему необходимо спуститься в Атриум. Так же оповести Скримджера о ситуации.
Берри кивнул, обрадованный, что ему больше не нужно отвечать за разворачивающуюся в Атриуме катастрофу. Торопливо написав две записки, он провел над ними волшебной палочкой, те сложились в маленькие самолетики и, взлетев в воздух, устремились вглубь здания. В холле повисла гнетущая тишина. Сириус побродил из стороны в сторону и подошел к Дамблдору.
— Вы в курсе, что вообще произошло? — тихо спросил он. — Из-за чего арестовали Гарри?
Директор в свою очередь смерил долгим взглядом Маркуса.
— Быть может, уважаемый мистер Райнер поделится с нами этими сведениями? — любезно предложил он тем самым тоном, каким учитель на уроке вызывает студента ответить, заведомо зная, что тот не готов к уроку.
Аврор болезненно скривился.
— Ночью произошло нападение на Литтл-Уингинг, — сухо оповестил он. — Все жители были убиты.
— Мерлин, — выдохнула Минерва, ни миг растеряв весь свой суровый облик, но тут же вновь нахмурилась, — но при чем тут Гарри?
— В городе проживала сквиб миссис Фигг, — пояснил Маркус, — она видела во время атаки Томаса Арчера. Министр заключил, что Поттер тоже к этому причастен.
— Потому что они лучшие друзья? — уточнил Блэк.
— И потому что очень многое в поведении Поттера вызывает вопросы, — безапелляционно заявил Райнер.
— Например?
— Например, тот взрыв в Аберфелди, — напомнил аврор. — И Василиск на втором курсе. Способность к парсельтангу. Его зачисление на Слизерин. Его подозрительное поведение, о котором регулярно сообщала Долорес Амбридж. И к слову, министр полагает, что само исчезновение Долорес как-то связано с Поттером. Но больше всего вопросов именно к воспоминаниям миссис Фигг, в которых Томас Арчер открыто признается в том, что он Пожиратель, и просит поблагодарить Поттера за воскрешение Тёмного Лорда.
После этого заявления собравшиеся в Атриуме волшебники принялись обеспокоенно перешептываться. Альбус, Сириус и МакГонагалл обменялись мрачными взглядами.
— А то, что Арчер пытался подставить Гарри, ему в голову не пришло? — раздраженно осведомился Сириус.
— Мы стоим на пороге войны, мистер Блэк! — разнёсся через Атриум высокомерный голос шагающего к ним Фаджа. — Я должен приложить максимум усилий, чтобы защитить мирное население магической Британии.
— Ах, вас-то нам и не хватало! — резко оборачиваясь к министру, гаркнул Сириус. — Я как раз тут готовил речь во славу вашему благородству. Она, знаете ли, короткая, всего на пару слов. Начинается с «Авада…»
Райнер выхватил волшебную палочку, направляя ее на Блэка. В это же время МакГонагалл предупреждающе схватила Сириуса за рукав, а Дамблдор выступил вперед, закрывая собой их обоих.
— Уберите палочку, Маркус, — спокойно попросил он. — Мистер Блэк, очевидно пошутил, — директор перевел взгляд на министра. — Рад видеть тебя, Корнелиус.
— Дамблдор, — Фадж остановился за ограждением на безопасном расстоянии от директора и скрестил на груди руки. — Если вы пришли выяснять отношения насчет ареста Поттера, то уходите и будьте благодарны, что я не арестовал вас после вашей выходки.
— И по какому же обвинению вы бы меня арестовали, Корнелиус? — с любопытством спросил Дамблдор.
— Вы напали на меня!
— Ну что вы, — Альбус миролюбиво улыбнулся, — я всего лишь пытался защитить вас от ужасной ошибки, которую вы едва не совершили, когда пытались меня арестовать.
— Вы собирали армию, чтобы свергнуть меня!
— Я собирал армию, чтобы готовиться к войне с Волдемортом, Корнелиус, о которой вы, к моему глубочайшему сожалению, ничего не желали слышать, пока не стало слишком поздно.
— Но…
— Теперь же, — перебил директор и голос его стал жестче, — когда его возвращение не вызывает сомнений, вы, пытаясь сохранить лицо в глазах мирного населения, создаете видимость того, что прикладываете все силы чтобы защитить их, — Дамблдор нахмурился. — И первое, что вы делаете, это арестовываете невиновного пятнадцатилетнего мальчика.
— Всем и каждому очевидно, что мальчишка что-то скрывает! — гаркнул министр.
— Вот как? — мягко произнёс директор. — И вам удалось доказать это на допросе?
— Нет, но…
— В таком случае, на чем основаны ваши обвинения? — перебил Дамблдор. — До этого вы третировали Гарри, чтобы задеть меня, так чем же, как ни банальной жестокостью и вседозволенностью продиктованы ваши действия теперь?
Фадж открывал и закрывал рот, переводя взгляд с Дамблдора на Райнера, а потом на членов совета попечителей, пытаясь сформулировать наиболее убедительный ответ. Как раз в это время в Атриум вошли Скримджер во главе небольшой группы авроров, включая Тонкс. Нимфадора вела к выходу бледного как полотно Гарри, осторожно поддерживая того под руку.
Увидев крестника, Сириус едва не задохнулся.
— Мерлин, да что вы там с ним делали? — ахнул он, подскочив к Тонкс, та отступила, позволяя забрать у неё Гарри, и почти оскорбленно дернулась.
— Я ничего не делала, только привела сюда, — заявила она и покосилась на Маркуса, тот неуютно поежился, явно мечтая оказаться где угодно, но не здесь.
— У Поттера небольшая передозировка веритасерума, — сдержанно пояснил он.
— Небольшая?! — возмущенно переспросила Минерва. — Да он едва стоит на ногах!
— Его уже осмотрел целитель, — не вдаваясь в подробности, проинформировал Райнер. — Но советую ещё раз проверить, всё ли с ним в порядке.
— Очевидно, что ни черта с ним не в порядке! — огрызнулся Блэк, в тревоге осматривая крестника. — Эй, Сохатик? — осторожно позвал он, пытаясь заставить мальчика посмотреть на себя. — Ты как?
Поттер несколько мгновений потерянно смотрел в пустоту, будто и вовсе не понимал, что с ним происходит, потом моргнул и медленно поднял взгляд на крёстного.
— Сириус? — прошелестел он.
— Да, это я, привет, приятель, — Блэк вглядывался в потухшие зеленые глаза, чувствуя нарастающую в душе панику, с Гарри было что-то не так. — Пора домой, — решив, что разберется с этим позже, он потянул Поттера за собой. — Давай, идем.
— Домой? — подходя ближе, уточнила Минерва. — Сириус, но безопасно ли это? Я думала отправить его в Хогвартс.
— Да вы шутите! — Блэк неверяще взглянул на неё. — После всего, что случилось, ты предлагаешь отправить Гарри в этот замок? Туда, где его опять могут забрать? Причинить вред? Нет уж, спасибо большое, — Сириуса трясло от злости, он чуть сильнее сжал локоть Гарри, желая убедиться, что тот здесь, рядом с ним. — Фадж сегодня доказал, что в Хогвартсе больше не безопасно, — громко заявил он, чтобы все присутствующие хорошо услышали эти слова. — До тех пор, пока на посту министра находится этот человек, — он кивнул в сторону багровеющего от возмущения Корнелиуса, — я предпочту видеть Гарри в безопасности в моём доме. При необходимости я лучше переведу его на домашнее обучение.
— Но его в любом случае должна осмотреть Поппи, — не став продолжать спор, сказала Минерва.
— Тогда отправь её ко мне.
Ведьма вздохнула, сдаваясь.
— Хорошо.
— Прекрасно.
Сириус повел Гарри прочь из холла, бросая на него обеспокоенные взгляды. Тонкс, помедлив, увязалась следом, прошептав что-то Райнеру и получив утвердительный кивок от старшего аврора.
— Не беспокойся, Сохатик, — тихо сказал Блэк. — Мы во всем разберемся. Ты будешь в полном порядке.
Гарри ничего не ответил. Он вообще никак не отреагировал на происходящее. Это неестественное оцепенение начинало пугать Блэка. Стиснув зубы, он мысленно поклялся себе, что не успокоится, пока Фаджа не сместят с поста министра.

* * *
Отец Элиот с тяжелым вздохом отложил газету, закрыл глаза и, поставив локти на стол, переплел пальцы замком. За долгие пятьдесят лет своей жизни он сталкивался со многими проявлениями человеческой жестокости. Это было одно из них.
— Чудовищно, — тихо произнёс он.
Молодой человек в тёмных одеждах послушника терпеливо наблюдал за ним, отвлеченно водя ладонью по лежащей на коленях библии в попытке привести в порядок собственные мрачные мысли. Его ничем не примечательное бледное заостренное лицо с впалыми щеками хранило печать усталости, словно он не спал несколько ночей подряд. Но в тускло-серых глазах, тем не менее, горела решимость.
— Вы полагаете, это их рук дело, святой отец? — спросил он, когда Элиот так больше ничего и не сказал.
— Боюсь, что да, Ричард, — глухо произнёс тот. — Их деяния всё больше ужасают меня, — открыв глаза, священник посмотрел на своего молодого помощника. — Тебе удалось что-нибудь выяснить?
— Нет, святой отец, простите меня, — рука послушника, до этого любовно касающаяся библии, сжалась в кулак. — Они слишком хорошо скрываются.
— Не кори себя, мой дорогой мальчик, — мягко улыбнулся Элиот. — Мы знали, что будет не просто, когда приехали сюда.
— Но если ничего не сделать… — Ричард замолчал и покачал головой, — если их угрозы правдивы…
— Поверь мне, мы найдем способ, — пообещал святой отец. — Мы находили его раньше, найдем и сейчас.
Ричард поднял негодующий взгляд на собеседника.
— Как вам удается быть таким спокойным, отец? — безнадежно прошептал он. — Мне не по силам усмирить свою злость! Сколько ещё невинных людей должны погибнуть от рук этих монстров, прежде чем небеса покарают их?!
— Мне понятна твоя боль, Ричард, — удрученно вздохнул отец Элиот. — Воистину, эти существа не следуют повелению Божьему. Мы пытались заставить их подчиняться хотя бы мирским законам, но их жажда крови непомерна.
— Как Господь терпит их в этом мире? Почему не уничтожит?
— Для этого у Всевышнего есть мы, не так ли? — тихо заметил священник. — Святое воинство призвано очистить землю от демонов, нарушающих естественный порядок вещей.
— Если бы мы только могли найти их логово…
— Возможно, я могу помочь? — вмешался новый голос, заставив обоих собеседников резко обернуться.
Привалившись спиной к тяжелой двери из красного дерева, стоял высокий мужчина, наблюдая за ними с легкой полуулыбкой.
— Кто вы такой? — поднимаясь со стула, угрожающе спросил Ричард. — Как здесь оказались?
— Моё имя Шакал, — красивое лицо на миг исказила гримаса отвращения, когда незнакомец обратил враждебный взгляд на послушника. — И у меня совершенно нет времени разбираться с вашим ручным мутантом, святой отец. Советую вам убрать его подальше.
— Смею заметить, что пока вы единственный, чье присутствие тут крайне нежелательно, — напряженно ответил Элиот, не двигаясь с места. — Чего вы хотите?
Шакал несколько мгновений продолжал брезгливо рассматривать Ричарда. Казалось, ничего отвратительнее он в жизни своей не видел. Наконец его взгляд переместился на священника.
— Я тут с акцией благотворительности, святой отец, — сказал он, в оливковых глазах вдруг отразилось маниакальное веселье. — С этой минуты можете называть меня своим ангелом-хранителем. И сегодня я принёс благую весть.

* * *
Тишина, поначалу показавшаяся ему спасительной, теперь сводила с ума. Она сжимала, душила, оглушала и давила, словно толща воды, причиняя практически физическую боль.
В тишине жили голоса.
Они беззвучно скользили, словно тела огромных рыб в океанских глубинах или бесшумные тени, скрытые молочной пеленой тумана Белого Мира. Они говорили, не издавая ни звука, отчего заглушить их было совершенно невозможно. Голоса состояли из боли, гнева, страха и отречения. Они состояли из предательства, ярости и агонии. Они состояли из воспоминаний, впиваясь когтями и клыками в сознание и разрывая его на части.
Они состояли из смерти.
Потерянный в космической бесконечности, где погасли все звезды, он блуждал в пустоте, и ни один компас, ни один секстант в мире не помогли бы ему найти дороги к дому.
Он остался здесь один.
«Не сейчас, Том, — зашептал в памяти далекий голос. — Потом поговорим».
Гарри вдруг отчетливо осознал, что это были последние слова, которые услышал от него Том.
До того, как яд варны подействовал.
До того, как он убил лучшего друга.
«Это не твоя вина», — плавно двигаясь в белом тумане, выдохнула тень голосом Арчера.
«Только падая, можно понять, умеешь ли ты летать».
Гарри откинул голову, упираясь затылком в стену, и слепо уставился на своё бледное отражение в напольном зеркале, что стояло у противоположной стены его комнаты.
— Я падаю? — вслух произнес он. — Можно ли сидеть на месте и одновременно чувствовать, что проваливаешься в пустоту?
Тишина поглотила его слова без остатка, оставляя лишь горький привкус далеких воспоминаний:
«Что бы это ни было, мы справимся, — слышался его собственный уверенный голос, затерянный в море из теней и тумана. — Вдвоем».
«Вдвоем, — эхом вторил ему Том. — Всегда?»
«Всегда», — с улыбкой отвечал ему Гарри.

* * *
Альбус Дамблдор, ныне восстановленный в должности директора Хогвартса, после продолжительного разговора с министром магии снял очки, в задумчивости протёр их белоснежным носовым платком, после чего водрузил обратно на нос и взглянул через стол на угрюмого профессора зельеварения, расположившегося напротив него в гостевом кресле.
— Как он, Северус?
— Без изменений, — констатировал тот. — Поппи утверждает, что последствия отравления веритасерумом почти прошли, но Поттер по-прежнему целыми днями таращится в одну точку и почти не разговаривает. Вам удалось узнать, что они делали с ним на допросе?
— Я говорил с Маркусом, — Дамблдор покрутил в пальцах треснувшую фарфоровую чашку и поставил её обратно на стол. — Он утверждает, что кроме передозировки зельем правды никакого вреда Гарри не причинили.
— Никакого вреда? — Снейп смерил собеседника возмущенным взглядом. — Вы хоть видели его, Дамблдор? Мальчишка больше походит на живой труп, чем на человека.
Северус сердито барабанил пальцами по столу, на котором высились стопки документов и книг, собранных с пола после возвращения Дамблдора, но так и не разложенных по местам. Похоже, директор и правда был довольно занят, раз так и не привел свой разгромленный кабинет в приличный вид.
— Гарри пережил тяжелую травму, Северус, — тем временем устало напомнил тот. — Дай ему время справиться.
— Справиться с чем? — раздраженно уточнил Снейп. — Что его обвинили в похождениях его спятившего приятеля? — он презрительно фыркнул. — После всего, что выкинул этот кретин и его шавки, я не удивлюсь, если Поттер окончательно озлобится, — Северус болезненно скривился.— Для полной картины нам не хватает только второго Темного Лорда, одержимого ненавистью и жаждой мести.
— Гарри никогда не станет мстить, — заверил Дамблдор, покачав головой. — Тем более из ненависти.
— Вам ли не знать, в какие дебри может завести человека горе и отчаяние, — напомнил Северус.
— Дело не в отчаянии, — теперь директор выглядел отстраненным и задумчивым, словно припомнил что-то важное. — Гарри светлый волшебник. Он просто не способен на ненависть. Не предрасположен к ней.
Снейп подавил желание возвести глаза к потолку.
— Альбус, мы говорим о душевном состоянии мальчика, который за один неполный месяц пережил предательство и фактически смерть лучшего друга, арест и допрос, а вы снова твердите о предрасположенностях светлых и тёмных магов, — сварливо прокомментировал он. — Это совершенно не имеет отношения к делу.
— Напротив, Северус, — Дамблдор безрадостно улыбнулся, его голубые глаза наблюдали за деканом Слизерина едва ли не с сожалением. — Сейчас это имеет огромное значение.

* * *
Льющийся из окна солнечный свет, наполнял комнату и раскалял тишину, делая её невыносимой.
Светлой.
Яркой.
Душной.
Гарри задернул плотные тёмно-синие шторы, и спальня погрузилась в спасительный полумрак. На дне океана, где царила тишина, не должно быть солнца. Свет не достигает таких глубин, не согревает мертвое каменистое дно, не рассевает мерцающие блики в изменчивых бирюзовых волнах, не играет на чешуйках пестрых рыб. В этой бездне вода ледяная и неподвижная. Здесь живут лишь тени и голоса воспоминаний.
«Нельзя потерять то, что ты не имел… значит, ты не станешь оплакивать потерю. Не будешь уязвимым, слабым, жалким».
Гарри вернулся на прежнее место у стены и снова уставился на собственное отражение.
«Зачем тебе мир, если ты в нём один? Когда не с кем разделить свою радость или горе. Когда не с кем даже поговорить».
Теперь он видел лишь смутный силуэт, неподвижно сидящий на полу. Такой же безликий, как скользящие тени в тумане Белого Мира. Такой же далекий, как исполинские рыбы в морских глубинах.
«Одиночество — это благо».
Разве?
Одиночество больше похоже на проклятье.
«Ненормально знать, что на свете существует человек, за которого ты, не задумываясь, отдашь собственную жизнь! От которого зависишь!»
Ненормально знать, что такого человека ты убил своими руками.
Тени кружили поблизости и голоса становились всё отчетливее.
«Дружба, — презрительно выдохнул на ухо голос Тома. — Это глупая слабость, от которой нет проку. Игра в жизнь, в поддержку, в братьев. Что мы с тобой в итоге от этого получили?»
— Не знаю, — вслух ответил Гарри и закрыл глаза, чтобы не видеть собственного отражения. Душу заполняли отвращение, злость и тоскливое одиночество. На стене оглушительно громко тикали часы.
Перед внутренним взором едва различимые за молочной пеленой тумана то проступали, то исчезали серые стены цитадели.
«Данные в детстве обещания имеют свойство с годами терять смысл!»
О да. Ещё они имеют свойство сгорать и обугливаться. Превращаться в горы смрадных трупов и выжженную землю. В разрушенные дома и несбывшиеся мечты. В обман и предательство. В холод, что полз по венам вместо крови. В безнадежность.
«…ты скорее предпочтешь пожертвовать собой, чем пойдешь против меня…»
— Но раз тебя больше нет, ради кого и чем теперь жертвовать?
«Что если я начну поступать, как Он? — плавая в белом мареве, тени шептали, хрипели и плакали. — Что если однажды я стану таким как Он?»
Скрытая пеленой тумана цитадель содрогнулась.
— Не делай этого, дитя магов.
Гарри открыл глаза.

* * *
— Огромное значение? — Снейп, скептически взглянул на Дамблдора.
Тот помолчал, не подбирая слова, а скорее пытаясь решить, стоит ли продолжать говорить. Наконец он подался вперед, сложив на столе руки, и вопросительно взглянул на Снейпа.
— Скажи мне, Северус, знаком ли ты с трудами уважаемого Лэйна Бишара? — как бы из ниоткуда поинтересовался он.
Снейп недоуменно свел брови у переносицы.
— Не думаю.
Директор протянул руку, и с одной из полок соскользнула книга в кожаном переплете, послушно опустившись перед ним на стол.
— Магистр первой ступни Лэйн Бишар почти тридцать лет своей жизни посвятил изучению светлой и тёмной магии, а точнее того, какое влияние она оказывает на волшебника, — заговорил Альбус, неторопливо листая страницы. — В тысяча девятьсот двадцать пятом году он написал крайне любопытное эссе, которое назвал «За Порогом Пустоты». Увы, отделение Нумерологии Высшей Академии Магии сочло данный труд неуместным, и работа жизни магистра была отправлена в небытие. Тем не менее, мне удалось найти отрывок его интереснейшего изыскания, которое, даже в сокращенном виде произвело на меня немалое впечатление и побудило провести собственное исследование.
Раскрыв книгу на нужной странице, директор придвинул её ближе к профессору. Тот непонимающе покосился на собеседника и опустил взгляд, читая единственный абзац, написанный от руки:

«1925 год. Отделение Нумерологии Высшей Академии Магии. Отрывок эссе «За Порогом Пустоты». Автор Лэйн Бишар.

Мы сами себя очерняем. Сами себя превращаем в изгоев, извергов и убийц. Это с нами делает не магия. А разум. Магия лишь усиливает это. Сердце толкает нас на самопожертвование, любовь и благородство. А разум превращает в чудовищ. Тьма живет в нас самих, царит в сознании, рождая в нём желания и решения, и только в сердце может быть достаточно света, чтобы не позволить нашим амбициям и эгоизму... нашим эмоциям, выйти из-под контроля. Во тьме рождаются все чувства и помыслы, а свет — эта та грань, которую они не могут пересечь. Если в душе нет света, тьма разбудит в ней хаос. Но если свет — это сердце, то тьма — это то, что заставляет его биться. Без тьмы, свет — это лишь неподвижное полотно, сотканное из любви, но не способное её осознать и постигнуть. Без тьмы, свет — это просто пустота».

Текст закончился, и Снейп поднял колючий взгляд на директора.
— Это, конечно, необычайно занимательно, — кисло прокомментировал он. — Но при чём тут Поттер?
— Он светлый волшебник, — сказал Дамблдор таким тоном, словно это всё объясняло.
— Да, мы это установили ещё лет пять назад, — декан Слизерина нетерпеливо захлопнул книгу. — Но какой смысл обсуждать это сейчас?
— Ты так и не понял, Северус, — мягко ответил Альбус. — Гарри абсолютно светлый волшебник. Живое воплощение света.

* * *
Напольное зеркало, где до этого отражались лишь смутные очертания комнаты и самого Поттера, теперь походило на распахнутую дверь, за которой до самого горизонта простирался Белый Мир. У порога, не сводя с Гарри пристального взгляда, сидел светловолосый двойник.
«О, расслабься, Гарри, — рассмеялся голос Тома, затерянный среди скользящих в густой дымке теней. — Всё, что можно было о нас подумать, они уже подумали, какая разница?»
И правда. Какая разница?
Он смотрел в серебристо-зеленые глаза и впервые не испытывал ни страха, ни удивления. Сознание двоилось. Гарри по-прежнему сидел на полу, привалившись спиной к стене, но в то же время ощущал, как со всех сторон его обступает туман.
Комната и всё, что в ней находилось, утонула в молочно-белой дымке. Впереди к небу поднималась исполинская серая стена цитадели.
«Может, мне предначертано уничтожить мир?»
Можно ли уничтожить мир, в котором ничего нет?
«…он решил получить силой то, что унаследовал по праву рождения…»
«Ты собираешься поступить так же?»
С вершины крепости сорвался камень, и его тут же поглотила мгла и живущие в ней тени. Тихий рокот, похожий на далекий раскат грома, донёсся до слуха Гарри.
— Ты слышишь? — двойник теперь сидел прямо напротив него. — Они разрушаются…
«Взгляни, что сотворило с твоей жизнью одно единственное прорицание».
Гарри улыбнулся собственному отражению.
— Я знаю, — спокойно ответил он.
«Плачь льдом и туманом и взирай на пустоту своего мира».
Это не имело никакого значения. Ничто больше не имело значения. Так почему же ему всё ещё кажется, что он истекает кровью?
— Ты чувствуешь, дитя магов? — голос двойника разносился в пространстве, подобно горному эху. — Чувствуешь, как время ускользает? Видишь, как оно обращается в пепел?
«Это глупо, Том».
Стрелки часов ползли по кругу, отсчитывая секунды до… до чего?
«Пророчество — это эхо неизбежности».
Гарри наблюдал, как с вершины стены в бескрайний океан тумана рухнул ещё один камень. Что случится, когда камней не останется?
«Удиви меня», — скучающе мурлыкнула тень голосом Тома.
Гарри улыбнулся:
— Я постараюсь.

* * *
Директор поставил локти на ручки кресла, переплетая пальцы, и взглянул в окно. На жердочке справа от него с тихим шорохом чистил перья Фоукс. С улицы доносилось пение птиц и голоса студентов.
— Магия сама по себе не имеет цвета, — не оборачиваясь, заговорил он. — Как не имеет сознания. Она — лишь чистый источник энергии, проистекающий из Великого Потока. Мы же, напротив, вполне разумны, и, приходя в этот мир, приносим в него свет и тьму, добро и зло, порядок и хаос. Именно мы направляем данную нам при рождении силу, — Альбус повернул голову, обращая взгляд на Снейпа. — Плотно переплетенная с нашим разумом и чувствами, магия приобретает окрас, а мы получаем то, что я называю предрасположенностью.
— То есть, по-вашему, мы уже с самого рождения либо злые, либо добрые?
«Что за чушь Мерлина ради?!»
— Конечно, нет, Северус, — губы директора дрогнули в едва заметной улыбке. — Добро и зло мы узнаём, постигая этот мир. Но тьма и свет приходят с нами сразу. Наша душа — это своего рода призма, преломляющая и изменяющая прямые лучи магической энергии. Именно цвет и форма души во многом определяют порывы и желания нашего сердца.
— Вы хотите сказать, всё, что мы собой представляем, формирует окрас хм… души? — скептически уточнил Снейп.
— О да, — Дамблдор перехватил мрачный взгляд декана Слизерина и поднял руку, прерывая готовое сорваться с его губ отрицание. — И я сейчас не говорю о добре и зле. Лишь о некоторых наших, хм, наклонностях, которые многократно усиливаются благодаря курсирующей в нас магии.
— Наклонностях?
— Идеальный баланс — это одинаковое количество тьмы и света, — терпеливо пояснил Альбус. — Человек, гармонично сочетающий в себе оба потока, в равной степени обладает страстью и бесстрастием, границами и безграничностью, любовью и ненавистью. И если бы все были на это способны… — директор с мечтательным вздохом вновь устремил взгляд в окно, рассматривая плывущие по небу белые облака, — в каком прекрасном мире мы бы тогда жили. К сожалению, — удрученно продолжал говорить он, — что-то в нас всегда превалирует.

* * *
Было что-то неуловимо прекрасное в том, как камни обрушивались с вершины цитадели, исчезая в тумане, отчего тот приходил в движение. Он вздрагивал и клубился, закручивался спиралью и мягкими волнами расползался в стороны, как потревоженная гладь воды.
— Осторожнее, дитя магов, — светловолосый двойник то терялся в белой дымке, то появлялся вновь, — то, что ты разрушишь, невозможно будет восстановить.
«Потенциал твоей магии безграничен».
— И всё-таки где мы?
— Там, где рождается вечность… — отвечал двойник, и в его голосе, потустороннем и бесстрастном, слышалась нотка упрека.
В стене образовался внушительных размеров пролом, и сквозь него медленно проникал туман. Узкие прорези бойниц в слепом безразличии взирали на расположившегося у подножья цитадели подростка. Он рассматривал поврежденную крепость, думая о том, что однажды уже наблюдал нечто подобное. Одна из скользящих в дымке теней неожиданно обрела четкость, став похожей на хвост дракона, который, изогнувшись, врезался в стену, оставляя глубокие борозды от огромных шипов, после чего растаял как мираж.
«Так вот что такое легилименция дракона».
Гарри помнил сквозные дыры в стенах, за которыми не было ничего — лишь гулкая, безжизненная пустота и густой туман. Тогда он впервые повстречал двойника с белыми волосами и глазами, в которых жил древний разум вечного существа. Тогда он был напуган. А сейчас…
Где был этот страх?
«Ты разбудил меня и смешал пустоту с туманом...»
С вершины сорвалось ещё несколько камней. Гарри встретился взглядом с отражением, пристально наблюдающим за ним сквозь мутно-белый полог тумана.
«Человеком тебя делают лишь кровь, плоть и бремя смертности, дитя магов. Я то, что обитает вне этих рамок».
— Ты — зверь?
Двойник молча склонил голову к плечу, его губы тронул слабый призрак улыбки.
«Я — это Ты», — едва слышный шелест прошлого породил в сознании смутную догадку.
— Ты воплощение моей магии, — сказал Гарри.
— Её осознанной части, — слова доносились сразу отовсюду, но звучали куда реальнее, чем приглушенный, далекий шепот скользящих в тенях голосов.
— Что ты здесь делаешь?
В серебристо-зеленых глазах на миг вспыхнуло нечто беспредельно печальное.
- Оберегаю цитадель.
«Шах и мат» — откинувшись на спинку кресла, Том ленивым взмахом руки передвигает черную ладью на ход вперед и победно ухмыляется.
Мимолетное видение изломанного и покореженного белого коня лежащего на ладони, мелькнуло в памяти и тут же пропало.
«Я с самого начала был просто сломанной шахматной фигуркой».
Из витков тумана выступила тень, похожая на огромного волка. Распахнув исполинские крылья, зверь бросился на Гарри, но, потеряв форму, прошел сквозь него, накрывая его с головой, словно волна. Всё вокруг вспыхнуло голосами и красками.

* * *
Несмотря на умиротворяющую обстановку в кабинете, по спине Северуса пробежал холодок, ему не нравилось то, куда идёт разговор.
— Тьма — сосредоточение желаний, страстей, инстинктов и страхов, — речь Альбуса обрела размеренный, неторопливый темп, словно он читал лекцию на уроке. — Во тьме живут все чувства и стремления, амбиции и мечты, кошмары и ненависть. Тьма не знает границ и рамок. Ты удивишься, — по губам старого волшебника скользнула лукавая усмешка, — но большинство гениальнейших ученых, исследователей и изобретателей — темные маги. Именно в сознании такого волшебника, не скованного понимаем нормы, не приемлющего барьеров, правил и законов, рождаются самые невероятные проекты и идеи. Темных магов ведет увлечение, азарт и безграничная вера в невозможное. И чем больше в них тьмы, тем больше в их душе пылает огонь страсти и алчность познания.
— Энтузиасты и новаторы, — проворчал Снейп.
— В своём роде, — директор негромко засмеялся, но через мгновение лицо его стало серьезным. — Увы, у всего есть другая сторона. Тьма сама по себе весьма беспощадна. В ней нет правил, законов, морали, милосердия и спокойствия. И если тёмному магу не хватает границ, его порывы и стремления не имеют предела и могут принимать поистине чудовищные формы.
— Вы сейчас говорите о Тёмном Лорде, — понял Северус.
— Том Риддл — яркий пример абсолютно тёмного мага, — Альбус кивнул. — Блистательный и умный мальчик, жаждущий признания и славы, настолько же гениальный, насколько беспощадный. Не знавший любви и семьи, он был одержим ненавистью и страхом. Мировая история магии знает множество схожих примеров. Возможно, не таких выдающихся, как Том, но не менее страстных в своих стремлениях и порывах.
— Гриндевальд? — предположил Снейп.
— Геллерт бесспорно тёмный маг, — Альбус безрадостно хмыкнул, — но и свет в нём присутствует.
— Свет не помешал ему развязать войну, — напомнил Северус.
— Но и не позволил ему окончательно превратиться в чудовище, как случилось с Томом, — заметил Дамблдор и, помедлив, вынужденно признал: — Впрочем, это не отменяет его преступлений.
— И, следуя этой логике, «тёмный» означает «злой», — угрюмо заключил Снейп.
— Не всегда, — заверил его Альбус. — Конечно, оградить абсолютно тёмного мага от фатальных ошибок крайне непросто, они все-таки весьма своенравны и темпераментны.
— Но возможно?
— Безусловно. Всё зависит от окружения и воспитания.
— Каким образом?
— Это очень просто, Северус, — Дамблдор вздохнул. — И одновременно очень сложно. Видишь ли, если с самого раннего детства такой волшебник не знает ничего кроме жестокости и отречения, он неизбежно изберет путь разрушения и ненависти. Поэтому, очень важно научить тёмного мага любить.
— Любовь редко кого спасает от глупостей, — Северус скривился. — Скорее толкает на них.
— Я не говорю о страсти, желаниях или безумных свершениях во имя любви, — директор иронично взглянул на него. — Я говорю об умении любить. Ценить, дорожить, оберегать, сопереживать и заботиться о ком-то. Большинству абсолютно тёмных магов чувство безусловной любви чуждо, но, — Альбус поднял вверх указательный палец, — если они хоть раз испытают ее, то уже не смогут отпустить. Оно будет жить и расти в них, меняя образ мышления и оказывая весомое влияние на поступки.
Снейп помолчал, безуспешно пытаясь представить себе Тёмного Лорда, который любил бы кого-то. Нарисованный в сознании образ выходил до отвращения карикатурным. Волдеморт не знал любви. Лишь жажду власти.

* * *
С неба плавно опускались крупные хлопья снега. Приподняв руку, Гарри поймал одну из снежинок и, не ощутив холода, сжал в ладони, после чего внимательно рассмотрел перепачканные чем-то черным пальцы.
«Но это же не снег», — удивленно понял он.

В воздухе кружит пепел и земляная пыль, заслоняя грязно-серое небо и оседая на волосы и мантию. А вокруг, насколько хватает глаз, простирается мертвая, выжженная земля, усыпанная обгоревшими головёшками, камнями и обломками.
Лежа на мерзлой земле, Гарри разглядывает бледное лицо лучшего друга, склонившегося над ним.
«Ты что, плачешь?»
Том отшатывается, и его рука непроизвольно касается кончиками пальцев влажной щеки, после чего на лице отражается невероятно яркая гамма чувств от замешательства и брезгливости до удивления и злости.
«Просто у меня глаза слезятся от этого проклятого пепла», — сконфуженно и сердито бормочет он, тыльной стороной ладони стирая с лица солёные капли.

Воспоминание померкло и медленно растаяло. Остались лишь тени, поврежденные стены цитадели и камни, которые, падая на землю, обращались в пепел, словно пожираемые невидимым пламенем.

Задыхаясь от смеха и совершенно не обращая внимания на усыпанные снегом мантии и волосы, Гарри и Том, заляпанные красно-желтой краской, лепят горы снежков, после чего прицельно запускают в гриффиндорцев, увлеченные снежным боем.

Холод сковывал каждую клеточку тела. Пепел смешивался с молочно-белым маревом и исчезал. Вместе с ним угасали, теряя краски и звуки воспоминания.

«Пожалуйста, не предавай меня. Если ты это сделаешь, у меня никого больше не останется. Том. Ты же вся моя семья».

Чем сильнее разрушались стены, тем отчетливее казались тёмные силуэты, скользящие в густом сумраке.

«…из нас двоих только меня заботит твоя жизнь…» — равнодушно пожимая плечами, Том без предупреждения взмахивает волшебной палочкой, и мир вдруг взрывается ослепительными вспышками заклинаний и грохотом ломающейся мебели в библиотеке Слизерина.

Тишина тонула и исчезала в витках тумана вместе с пеплом.
«То есть ты не захочешь отомстить человеку, по вине которого погибли твои родители?»
Тени говорили, кричали, шептали и плакали. Над головой прокатывался гул голосов и чей-то смех. Слышался шорох страниц, шаги, скрип пера.
«…я тебя не первый день знаю, Гарри. Ты с детства был неспособен решать свои проблемы».
Так и есть. Не хотел. Не считал нужным. Потому что был слишком глуп, слишком слаб, слишком наивен.
«Просто предоставь это мне».
Потому что рядом всегда был Том.
«Почему ты всегда стремился помочь мне, но никогда не позволял помогать тебе?»
Он горько усмехнулся. Впрочем, последний опыт показал, что ничего хорошего из его помощи все равно не вышло. Туман милосердно поглотил досаду и сожаление, заслоняя Гарри от мира непроницаемой завесой снегопада.

* * *
Северус решил вернуться к изначальной теме разговора.
— А что же светлые маги?
— Тут всё несколько сложнее, — Дамблдор пригладил серебристую бороду. — Тогда как тьма — это хаос бытия, свет, напротив, — порядок. Свет безупречен и чист. Правила, законы, мораль и спокойствие — всё это сосредотачивает в себе свет.
— То есть свет ограничивает тьму.
— Именно, — подтвердил Альбус. — Но, несмотря на то, что светлые волшебники зачастую становятся хорошими лидерами и правителями, абсолютно светлых магов история знавала куда меньше, чем тёмных.
— И чем же это обусловлено? — Северус ехидно изогнул брови, размышляя, стоит ли намекнуть уважаемому директору, что один конкретный светлый маг определенно давно вошел в историю. — Врождённой скромностью?
— Отсутствием амбиций, — Дамблдор перехватил язвительный взгляд слизеринского декана и с улыбкой покачал головой. — Не стоит так смотреть на меня, Северус. Во мне слишком большая доля тьмы, чтобы причислять меня к абсолютно светлым магам. Я же сейчас говорю о тех, в ком тьмы нет совсем, либо её так мало, что она едва проявляется. Ведомые верой в справедливость, высшее благо и тягой создать и сохранить некий идеалистический миропорядок, такие волшебники могут при необходимости встать во главе войск и стран. Но по своей воле они к этому стремиться никогда не станут. Как и не станут рваться к знаниям и силе. Зачастую, светлые маги проживают весьма тихую, незаметную жизнь, — Дамблдор насмешливо глянул на Снейпа. — Ты мог бы даже назвать её посредственной.
— Как я понимаю, сильными магами они тоже редко становятся?
— Если нет такой необходимости, да, так и есть, — согласился Альбус. — Даже если заложенный магический потенциал необычайно велик, им порой очень сложно найти достаточную мотивацию для его развития.
— Но некоторые находят, — заметил Снейп, думая о Поттере.
— Безусловно, — Дамблдор помолчал. — Впрочем, есть ещё одна причина, по которой мы давно уже ничего не слышали об истинно светлых магах.
— И какая же? — Северус заинтересованно подался вперед.
Дамблдор медлил с ответом. Взяв со стола чайник, он неторопливо наполнил свою треснувшую чашку, сделал глоток чая и только тогда произнёс:
— Дело в том, что из десяти светлых магов девять погибнут, не достигнув и восьми лет.

* * *
Преисполненный самодовольства, Арчер неторопливо вышагивает рядом с Гарри, гордо расправив плечи и заложив руки за спину. Поймав взгляд друга, он насмешливо поднимает брови, тонкие губы кривятся в заговорщицкой улыбке:
«Отличная работа, коллега», — вполголоса замечает он.
«Аналогично, коллега, — ухмыляется Гарри, — но ты всё же мог намекнуть мне раньше о своих планах».
«Мог, — соглашается Том, — но какое в этом тогда веселье?»

Гарри улыбнулся вслед теряющему краски воспоминанию. Обратившись в пепел, оно медленно угасало в тумане, и эхо голоса лучшего друга затихло, поглощенное серой дымкой из которой тут же показались новые тени, обретая цвет и форму.

«…тебе никогда не приходило в голову, что если ты уничтожишь мир, тебе нечем будет править?»
«А кто сказал, что я хочу править миром? Быть может, я просто хочу разрушить его?»

Сменяя друг друга, перед глазами проносились события прошлого.

«Я умираю… — признание звучит, как приговор. — Моя собственная магия меня убьёт».
Осенний ветер пробирает до костей, но Гарри почти не ощущает этого, хотя и дрожит всем телом. Рядом с ним на земле сидит Том. Тишина, стылая и парализующая, как ноябрьский холод, обступает их со всех сторон.
«Я их ненавижу. Всех…. Каждого из них…»

Гарри завороженно наблюдал, как исполинская цитадель медленно превращается в руины. Том прав. Разрушать куда приятнее, чем создавать. Легче. Свободнее.
«Я не могу оставаться здесь с тобой только потому, что без меня тебе будет плохо…»
Но почему? Разве мы не клялись всегда быть вместе?
«Мы клялись всегда быть друзьями…»
Что теперь делать с этим проклятым обещанием, когда ты превратился в Тёмного Лорда и пытаешься убить меня? Могу я забыть про него?
«Почему ты мне сразу не рассказал?»
«Ты бы в любом случае поступил так, как тебе хочется».
«…разве я когда-нибудь требовал от тебя каких-либо жертв?»
Да…
«Нет», — наперекор Гарри, тихо ответил его собственный голос из недр блуждающих вокруг теней.
«Разве важно, рядом мы или находимся на разных концах света? Имеет значение только то, что мы чувствуем».

* * *
— Погибнут? — Северус непонимающе нахмурился. — Из-за чего?
— В самой основе человеческого подсознания заложен простейший инстинкт выживания — самосохранение. Дети, познающие мир, бессознательно этому подчинятся. Они плачут, если им больно, убегают и прячутся, если чувствуют страх или опасность, избегают того, что их пугает или может навредить. Ребенок, в котором нет тьмы, не имеет инстинктов как таковых. Он не знает страха. Не убегает от опасности. Не опирается на собственный опыт как таковой. Он подчиняется лишь тому, что закладывает в основу своей личности как некие базовые правила. А если этих правил нет, он даже ничего не предпримет для спасения собственной жизни.
— Подобная глупость прослеживается у многих детей, — ехидно заметил Снейп. — Если не объяснить им, что огонь горячий, они будут упрямо пытаться его потрогать до тех пор, пока не обожгутся.
— Всё так, — согласился Альбус. — Но дитя без тьмы в душе, тем и отличается от обычного, что будет держать руку в огне, до тех пор, пока не умрет от болевого шока.
Северус нахмурился. Подобное утверждение казалось чересчур бредовым, пока он не подумал об одном конкретном мальчишке. Страдающий от яда и находящийся на грани смерти, он, тем не менее, не предпринял ни одной попытки спастись. В его исключительно странной системе ценностей отсутствовало правило — просить о помощи или признаваться, что тебе плохо.
— Дьявол, — прошептал он. — Но как они вообще тогда учатся жить?
— В то время как тёмный маг постигает мир, опираясь на собственный опыт и ощущения, формируя точку зрения на основе собственных реакций на происходящее, то светлый всегда черпает опыт извне. Светлый ребенок станет избегать боли и опасности лишь когда кто-то скажет ему, что так правильно.
Северус сумрачно молчал.
— А если не скажет?
— Он сочтет это нормой.
Вполне похоже на кого-то, кто жил в чулане под лестницей до одиннадцати лет и считал, что это в порядке вещей. Только вот…
— Звучит так, будто светлые дети от рождения в принципе лишены мозгов, — сухо признался Снейп.
— Это не так, — Дамблдор допил свой чай и поставил чашку на стол. — Им просто требуется весьма жесткий контроль.
Мастер зелий вскинул подозрительный взгляд на директора.
— Жесткий… контроль? — едва слышно переспросил он.
— Да. Чем строже правила и границы, тем быстрее и лучше такие дети учатся взаимодействовать с миром.
Декан Слизерина стиснул пальцами подлокотники кресла, когда в памяти вспыхнуло бледное лицо запертого в тесной комнатушке двенадцатилетнего мальчика, измученного голодом и дурным обращением родственников. По спине у него прокатилась волна жара.
— Вот как, — едва не промурлыкал он, неожиданно холодно глядя на директора Хогвартса. — И, как я понимаю, Дурсли показались вам достаточно подходящим вариантом для создания жесткого контроля?
— Мне понятна твоя злость, Северус, — смиренно вздохнул Дамблдор. — Но, поверь, я никогда не желал Гарри зла.
— Тогда чего же вы желали? — ядовито полюбопытствовал тот.
— Мальчик очень знаменит, если бы он рос в мире, где его восхваляют, то мог стать избалованным и испорченным с исковерканными нормами морали и нравственности. Я надеялся, что оказавшись в волшебном мире в сознательном возрасте, Гарри обретет здесь дом и семью. Что он полюбит этот мир и живущих здесь людей.
— О да. Вы лишь проглядели, что у него уже была семья, которую он любил сильнее, чем смог бы когда-нибудь полюбить волшебный мир.
— И это оказалось роковой ошибкой.
— Не сомневаюсь…
— Нет, ты не понимаешь, Северус, — Альбус снова взглянул в окно. — Пока не понимаешь. Очень важно правильно воспитать светлого волшебника, четко и ясно обозначить для него законы и рамки. На них он будет опираться, принимая решения, но беда в том, что они же могут превратить светлого мага в монстра, гораздо страшнее Волдеморта.

* * *
Камни превращались в пепел.
«…я вроде как ушел из дома. Можно войти?»
Обессиленно привалившись плечом к косяку, Гарри смотрит на Тома, обескураженно застывшего в дверном проеме. Его взгляд скользит по бледному, осунувшемуся лицу, спутанным, влажным волосам, и мокрой одежде, отмечая, что тело Поттера сотрясает мелкая дрожь, а глаза закрываются сами собой.

Пепел был повсюду. Застилал глаза. Душил. Это было почти больно.
«Мы с тобой, Гарри, истинные наследники Слизерина».
Образы, яркие и реальные, загорались в памяти: библиотека, приглушенный свет канделябров и дрожащие тени от свеч на стенах, запах чернил и старой мебели, скрип половиц.
«Что бы там ни взбрело в голову Тому, я всегда буду на его стороне».
Гарри рассматривал самого себя, сидящего на земле напротив Гермионы. Сколько им тогда было? Двенадцать?
«Что теперь ты будешь делать со своими громкими заявлениями?» — хотел спросить он у своей более юной версии, но картинка потускнела и рассыпалась, а на смену ей тут же пришла новая, и Том, иронично улыбаясь, взглянул ему в глаза.
«…без тебя эта жизнь не особенно интересная штука».
Как Дамблдор мог говорить, что всё это не имело смысла? Не имело значения? Что Том лишь сосуд без души? Для Гарри не было никого реальнее Тома. Это он был пустотой. Без Тома он был пустотой.
«…я лучше буду рядом, чтобы дать тебе хорошего пинка, потому что кроме меня ты все равно никого не слушаешь».
Ты и меня-то не слушаешь…
«Том, я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было. Ты мне как брат, ты мой лучший друг, всегда им был и всегда будешь, и я думал, что ты тоже веришь мне…»
Пепел кружил в воздухе, и смешивался с туманом, оживляя тени, а те превращались в безумный калейдоскоп воспоминаний.
«Я верю тебе…»

* * *
— Вы недавно говорили, что свет не дает нам превратиться в чудовищ, — напомнил Снейп. — Так каким же образом этот же свет делает из мага монстра?
— Свет без тьмы выжигает всё вокруг себя. В своей чистоте он намного опаснее тьмы. Поверь, мир не знал бы диктатора страшнее светлого мага. Его нельзя испугать или подкупить, он не ведает страха, ненависти, зависти и алчности. То, что выходит за границы порядка, автоматически причисляется к злу и хаосу, — Альбус задумчиво уставился в свою треснувшую чашку. — А как известно, нет порядка идеальнее, чем смерть, — отстраненно протянул он. — Свет не чувствует милосердия и сострадания, — вырвавшись из капкана собственных мрачных мыслей, директор поднял взгляд на собеседника и улыбнулся. — Слава Мерлину, подобные преображения случаются крайне редко. Чтобы довести до такого светлого волшебника, нужно очень сильно постараться. К тому же я говорю сейчас о чистой, несформированной энергии.
— Выходит, если Поттер — абсолютно светлый маг, то он не испытывает чувств? — Снейп думал о вечно фонтанирующем эмоциями мальчишке. — Как такое возможно?
Словно в ответ на этот вопрос в памяти всколыхнулся равнодушный взгляд двенадцатилетнего мальчика, стоящего возле обездвиженной василиском ученицы Хогвартса и его спокойный голос: «…не могу нащупать пульс. Она умерла?» Разве могут дети в подобном возрасте настолько безразлично спрашивать о таком?
— О, нет-нет, — опровергая эти слова и мысли, сказал Дамблдор. — Все чувства Гарри настоящие и искренние. Как правило, к десяти-одиннадцати годам абсолютно светлые волшебники уже выстраивают некий каркас характера и личности. Поначалу их эмоции могут быть несколько примитивными и простыми, но наблюдая за окружающими людьми, они учатся чувствовать и постепенно начинают формировать собственные оценки. Они знают, когда злиться, когда радоваться. Они понимают, когда можно дать сдачи обидчику или заплакать. Они осознают тяжесть горя и огонь ярости. Сложность лишь в том, что их эмоции — это самодельный корабль, дрейфующий в океане безразличия и пустоты. Кроме внешнего мира им негде черпать примеры поведения, и если в характере не заложено некого шаблона или реакции, они ничего не испытывают. Никак не воспринимают происходящее. Не знают, как воспринимать.
— О… это, пожалуй, чертовки многое объясняет, — проворчал Снейп.
— Не сомневаюсь, — согласился Дамблдор. — Но помимо окружения, так же есть один важный фактор. Особенность, на которой в каком-то смысле формируется вся его личность.
— И это…
— Любовь.
«Ну безусловно».

* * *
Сквозь полупрозрачную пелену тумана виднелись стремительно рассыпающиеся стены крепости. Но Гарри не тревожило это разрушение. Куда важнее были воспоминания, проносящиеся перед глазами стремительной вспышкой света, так похожей на падающую звезду: коридоры Хогвартса, витражные окна, оранжевый диск солнца, плавно опускающийся за горизонт, раскрасив кроны деревьев в красно-желтые цвета, тепло огня в камине.
«Я надеялся, ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы догадаться — я ни за что не стану мешать или препятствовать тебе, я всегда, по крайней мере, выслушаю тебя…»
«… я всё это делал только ради тебя!»
Крик Тома эхом разнёсся в белом пространстве и стих, поглощенный мглой.
«Куда мы идем?» — тихо спрашивает Арчер, в то время как Гарри торопливо тянет его за собой по узкому тёмному тоннелю тайного хода.

Он жадно всматривался в каждый образ, в каждую тень и виток серой дымки. Здесь жило его прошлое. В каждом камне, падающем на землю, хранились мысли и чувства. Каждое видение, тающее и исчезающее, было частью его самого: горящие факелы, порывистый холодный ветер, бьющийся в окна и трепещущие тени на стенах, силуэт невысокого мальчика, выхваченный из темноты неярким светом, кровавые буквы на сером камне.
«…поверь, это что-то особенное!»
Магический огонёк на конце волшебной палочки Тома озаряет его восторженное лицо и пылающие нетерпением глаза. Усевшись поудобнее на кровати Гарри, он опускает на одеяло старую тетрадь в потертой обложке из чёрной кожи.
Воспоминание всколыхнуло в душе щемящую боль, тревогу и недоумение. Поттер отвернулся и от него, и от поврежденной стены, и от чувств, которые начали постепенно угасать и пропадать. Он шагал сквозь пелену тумана, сквозь тени и пепел, переступал рассыпающиеся на земле камни, а в молочно-белой дымке, поблекшие и далекие формировались и меркли миражи прошлого: маленькая, уютная комната, письменный стол возле окна, и он сам, сидящий на кровати Тома, привалившись спиной к стене.
«…чем людей пугает темнота? В ней может крыться что угодно. Во тьме можно заблудиться. Она слишком сложная… слишком запутанная».
«Свет проще, даже примитивнее, там нельзя ничего скрыть, нельзя спрятаться и нельзя потеряться».
Тогда почему он блуждает здесь, среди тумана и пепла в бескрайнем белом пространстве, не способный вырваться из лабиринта воспоминаний? И хочет ли он вырваться?
«Безумцу тьма не под силу».
Его шаги разносились в пустоте гулким эхом. Следом за ним, неотступной тенью, шел двойник.
— Если ты оберегаешь цитадель, то почему не остановишь меня? — спросил Гарри, не оборачиваясь и не сбавляя шага.
— Ты хочешь, чтобы я остановил тебя? — голос двойника раздавался отовсюду, и на мгновение пустота будто наполнилась холодным ветром, от которого мгла пришла в движение, расступаясь перед Гарри.
— Нет.
Больше двойник не произнёс ни слова.
«…у тебя не возникало мысли, что этот волшебный мир совершенно другой? Не такой, каким казался, когда мы только поступили в Хогвартс...»
Гарри бросил взгляд на тускнеющее воспоминание.
«О да, — подумал он. — Этот мир куда ужаснее, чем мы могли себе вообразить».
«...тьма и свет неразделимы, — шепнула скользнувшая мимо тень голосом Тома, — потому что одно не может существовать без другого».
«Если это так, то почему я всё ещё здесь?»
«А чего бы ты сам хотел?»
«Исчезнуть».
«…оставаться собой».
«Но я — это пустота».

* * *
— Откуда возникает привязанность в пустоте?
— В душе светлого мага с самого рождения существует безусловная любовь. Это чувство не направлено ни на что конкретное и до определенного момента весьма инертно. Но на каком-то этапе появляется нечто очень важное и дорогое. Это может быть человек, семья, дом, место, а иногда даже страна. И тогда любовь в душе светлого мага приходит в движение. Она наполняет всю суть его существования, придает смысл поступкам и питает его. Эта привязанность становится своего рода якорем. Фундаментом, на котором камень за камнем светлый маг возводит собственную личность. Якорь для светлого мага — центральная фигура всего его существования.
«Арчер», — холодея, понял Снейп.
— Воспринимая мир как свод законов и правил, светлый маг формирует свою реальность таким образом, чтобы якорь стал для него вектором, который будет направлять и удерживать его личность. Как только в жизни светлого мага появляется нечто настолько ценное, оно становится для него непогрешимой константой.
— Но если этот кто-то превращается в тирана и убийцу…
— Светлый маг примет это как норму. Научится принимать. Он не оценивает якорь с перспективы мира. Он оценивает мир с перспективы якоря.
— И сам он станет убийцей? — ужаснулся Северус.
— Не обязательно, — успокаивающе ответил директор. — Всё зависит от среды, в которой растет и развивается светлый маг. Некий каркас присутствует уже с самого раннего детства и с годами только растет и укрепляется. До того момента, пока не появляется подобная привязанность, светлый маг следует тем нормам, которые заведены в его семье или окружении. И если в основу заложена ценность и уважение к человеческой жизни, честность, порядочность и доброта, светлый маг примет их как правила. По мере взросления и приобретения опыта он, конечно, постоянно формируется и меняется, как любой человек. Но если в его жизни существует якорь, то в первую очередь именно он будет отправной точкой принятых решений и совершенных поступков.
Снейп обдумал слова директора.
— Арчер никогда не отличался добротой и человеколюбием. Если Поттер действительно выстраивал свою личность, отталкиваясь от его мировоззрения, то как вы можете быть уверены, что он останется на нашей стороне в грядущей войне? Раз он так зависит от мнения своего приятеля?
— Томас, несомненно, стал для Гарри тем самым якорем, о котором мы говорили, но это совершенно не означает, что он безропотно подчиняется каждому его слову, — уверил Дамблдор. — Основные качества, хоть и ослабленные влиянием Томаса, у Гарри есть. Он сострадателен, благороден и добр. В нём нет ни гордыни, ни зависти. Он способен на жертвы и на любовь. Этого в основном я и добивался.
Северус несколько мгновений молча рассматривал директора, вглядывался в спокойные голубые глаза и сцепленные замком пальцы. Все эти слова о тьме и свете так захватили его разум, что он только сейчас осознал гадкую истину, которая всё это время была прямо перед ним.
— О нет, — негромко протянул он. — Вы не этого добивались, Альбус.

* * *
Гарри сделал ещё шаг сквозь туман, оказавшись в залитой солнечным светом палате Больничного крыла.
Том со всей силой дергает на себя наволочку, пытаясь вытащить подушку из-под головы друга, слышится треск рвущейся ткани, и облако перьев взмывает в воздух. Потеряв равновесие, Арчер падает на пол и остается лежать там, заливаясь смехом, а Гарри в безмолвном негодовании медленно покрывается белоснежными перышками, которые плавно опускаются на его лицо и волосы, прочно застревая в буйной шевелюре.
«Очень смешно», — ворчит Поттер, стараясь сдержать улыбку.
Картинка потускнела и вместе с ней исчезло чувство беззаботной радости, а на смену вдруг пришел зимний холод, парализующий ужас и острие кинжала, направленное на Тома.
У Гарри перехватило дыхание.
Нет.
«Ничто не воспитывает силу духа лучше, чем потеря близкого человека», — Шакал плотоядно улыбается.
Поттер на миг встречается взглядом с Томом. В карих глазах отражаются страх и беспомощность.
«Гарри…» — кинжал срывается с места, лезвие глубоко вонзается в грудь Арчера.
— Нет! — упав на колени, он обхватил голову руками, пытаясь прогнать этот кошмар наяву. Он не хотел этого помнить, не хотел снова это видеть.
«Смотри, как он умирает, Гарри, — тени блуждали вокруг, словно голодные звери, и голову наполнял глумливый шепот Шакала. — Он умирает из-за тебя, и только ты будешь виноват в его смерти, разве это не прекрасно?»
Гарри закричал, вцепившись в собственные волосы.
«Нет, нет, нет, пожалуйста, нет!»
Зажав рану, он смотрит на собственные руки, испачканные кровью лучшего друга.
Это мгновение навсегда останется в его памяти.
Между деревьями движется серебристый силуэт некрупной лани, и с его губ вместе с облачком пара срывается тихий вздох облегчения.
Воспоминание угасло, оставив в душе горькое отчаяние и тлеющие угли животного ужаса, который казался таким реальным всего минуту назад. Сидя на коленях, Гарри медленно поднял голову.
Туман расступился. Перед ним высилась наполовину разрушенная стена цитадели.
Снова.

* * *
Несмотря на то, что сознание заволокла раскаленная добела злоба, голос слизеринского декана оставался ровным и тихим.
— Вы сами хотели стать этим якорем, не так ли? — Дамблдор смотрел на него, не произнося ни слова, на лице его не отражалось ни единой эмоции, это разозлило Снейпа ещё больше. — Вы надеялись, — почти прошипел он, — что забитый и нелюбимый ребёнок, оказавшись под вашим заботливым крылом, увидит в вас ту самую «центральную фигуру всего его существования». Непогрешимую константу. Спасителя и благодетеля. Вот почему вы всё спускали ему с рук и одобряли самоубийственные порывы всех спасать, — каждое его слово было наполнено ядовитым гневом. — Вам нужен был этот маленький оловянный солдатик, который будет слепо внимать каждому вашему слову и по первой команде пойдет на любые жертвы. Даже умрет во имя ваших идеалов, — губы Северуса скривились в презрительной усмешке. — Сильно же вы, должно быть, удивились, когда обнаружили, что Поттер уже нашел себе другой пример для подражания. И какой пример! — он фыркнул, с издёвкой глядя на старого волшебника, который так и не произнёс ни слова. — Тёмный Лорд! Тот, против кого вы так надеялись выставить Поттера на войне. Тот, борьба с которым должна была стать главной целью и предназначением мальчишки, обернулся смыслом его жизни.
Под конец собственной речи, Снейп едва мог говорить от кипящей ярости. Дамблдор, что странно, даже не разозлился.
— Я никогда не хотел превращать мальчика в солдата или марионетку, — устало сказал он. — И не думал, что он будет так несчастен со своими родственниками. Я знал, что они не позволят ему вырасти избалованным, и знал, что они научат его скромности, принятию и доброте. И я не планировал манипулировать им. Лишь хотел воспитать в нём благодетель.
— Удачно же у вас это вышло, — ядовито прокомментировал Снейп. — Так бездушно и расчётливо распоряжаться чьей-то жизнью… — он покачал головой. — Светлые маги и правда могут превратиться в чудовищ похуже Тёмного Лорда.

* * *
Выбравшись из-под тяжелого бархатного полога кровати, Гарри спихивает скомканную ткань на пол и шумно выдыхает, откинув со лба спутанную челку. На соседней кровати, скрестив ноги, сидит Том и с безобидным видом вертит в руках волшебную палочку.
«Ой, — невинно улыбается он. — Извини».
Рождество в Хогвартсе. Первое Рождество в его жизни, которое он не отмечал сидя в чулане под лестницей. Ощущение сказки и абсолютного, ничем не замутненного счастья до сих пор жило в его душе.
«С Рождеством!» — доносится до Гарри приглушенный смех Тома.
Он так ярко помнил тот день: праздничное настроение, украшенная гирляндами и разноцветными фонариками школа, огромная елка в Большом зале, подарки и поздравления, две одинаковые книги по «Искусству Анимагии», которые они с Арчером, не сговариваясь, вручили друг другу. Мантия-невидимка…
«Она принадлежала отцу? И она моя?» — с благоговением рассматривая свой подарок, он держит её так бережно, словно мантия может рассыпаться в любое мгновение. В груди разливается тепло.
Гарри забыл, как это — чувствовать тепло. В последнее время ему всегда было холодно. Холод неотступно следовал за ним по пятам со дня смерти Дафны… а может быть и раньше.
«Там сказано «используй разумно», — задумчиво протягивает Том, — …это же универсальное средство для нарушения правил».
«…и Снейп о мантии ничего не знает».
«Не знает».
Гарри и Том обмениваются долгими, красноречивыми взглядами.
«О да, мы разумно используем её».

* * *
— Ты вправе винить меня, Северус, — прямо ответил директор. — Но должен понимать, что я никогда не желал Гарри зла.
— Ну конечно. Свет ведь не способен воспринять свои поступки как нечто плохое.
— Мне не чуждо раскаяние, и я во многом ошибся, — тон директора стал тверже. — И я признаю это. Как признаю, что Гарри не следовало оставлять одного с его родственниками, пока он рос. Но мы не в силах изменить прошлое. Сейчас гораздо важнее избежать трагедий в будущем.
— Так что же случится теперь? — раздраженно спросил Снейп. — Когда пропал якорь?
— Если говорить в целом о психологии светлых магов, то теряя якорь, они, как правило, находят новую цель существования. По крайней мере, когда их личность достаточно сформирована и самостоятельна.
— А если говорить в частности о Поттере? — нетерпеливо поторопил Снейп.
От молчания Дамблдора после этих слов веяло глухой обреченностью.

* * *
Туман рассеивался, и теперь Гарри разглядел что исполинская стена, изгибается, образуя дугу, уходящую куда-то в сторону, но когда он попробовал обернуться, то вместо Белого Мира увидел разгромленную спальню. За спиной послышалось эхо тихого чертыханья Тома.
«Что же это? — жалобно скулит Поттер, пробираясь через завал из развороченных кроватей, перевернутых шкафов, и разбросанных вещей. В воздухе стоит ощутимый запах дыма. — Нет, нет, нет, нет, — повторяет он, осматривая масштабы разрушения, — как же?..»
«Итак, — привалившись плечом к косяку, Арчер скучающе наблюдает за другом, — давай подведем итог. Это, — он обводит красноречивым взглядом царящую в комнате разруху, — и был твой безопасный и гуманный способ, — его губ касается насмешливая улыбка. — Надо сказать, я даже боюсь предположить, что тогда в твоем понимании жестокость…».
Комната пошла рябью, словно круги от брошенного камня на гладкой поверхности воды, и воздух вдруг наполнился свистом ветра и запахом дождя, по квиддичному полю разнёсся звонкий голос комментатора и гром оваций, но всё, что занимало внимание — это жужжание крылышек снитча, гладкость прохладного металла в ладони, чувство полета и свободы.
Водрузив себе на грудь толстую книжку, на кровати вальяжно развалился Том.
«…но летаешь ты здорово, — перехватив счастливый взгляд друга, он насмешливо фыркает: — Только не надо светиться так, словно ты об этом и не догадывался, можно подумать, что тебе никто до меня этого не говорил».
«Но мне всегда важно, что скажешь ты», — простодушно отвечает Поттер.
«До сих пор только это для меня было важно, — Гарри наблюдал, как воспоминание бесследно исчезает. — А потом оказалось, что всё это ложь».
Широкие полы опустившейся на голову шляпы закрывают ему обзор на затаивший дыхание зал.
«Так-так-так, — раздается в его голове посторонний голос, — неужели это тот самый Гарри Поттер, любопытно-любопытно…
Он всегда хотел оправдывать надежды. Но ради чего он это делал? Так ли важно, что скажут или подумают о нём люди? В конце концов, в жизни Гарри был только один человек, чье мнение имело для него смысл. И этого человека больше нет.
«Решение принято? Ты уверен?»
Гарри глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
«Да».
«Да будет так».
Огромная часть стены пошатнулась и с ужасающим грохотом обрушилась к его ногам. Гарри накрыла волна пыли, дыма и пепла. Тени с шипением и визгом бросились в разные стороны, пытаясь укрыться в редеющем тумане.
«А если у меня никаких талантов не выявят? — в панике шепчет Гарри. — Тогда что?»
«Успокойся, — вздыхает Том, — тогда мы поедем обратно в Лондон».

* * *
— Нынешнее состояние Гарри беспокоит меня, — признался Дамблдор. — Чувства, опыт и воспоминания светлых магов — это камни, из которых состоит вся их личность. Они собирают и накапливают их, формируя характер годами. Намеренно или нет, Волдеморт отравлял сознание Гарри весь последний год. Он путал и сбивал его, подменяя одни идеалы другими. Он перекраивал или пытался перекроить ход его мыслей и разрушить то, во что верил Гарри, и то, что было для него важно. Он сделал саму конструкцию его личности шаткой и неустойчивой. Чересчур изменчивой и зыбкой. Гарри приходилось раз за разом менять и преобразовывать стены этой крепости, чтобы выстроить новую реальность, где его непогрешимый якорь оставался бы непогрешимым. И в это время, его собственные рамки и границы теряли прочность и надежность. Каждый новый поступок Волдеморта заставлял его задумываться о том, что правильно, а что нет, заставлял ставить под вопрос само понятие морали.
— И вы, зная всё это, ничего не сделали? — голос Снейпа дрогнул от негодования.
— Я пытался, — ответил Альбус. — В самом начале, когда Гарри и Томас только оказались в Хогвартсе. Пока не стало слишком поздно, я пытался объяснить Гарри, что Томасу не следует доверять. Когда он не пожелал услышать меня, я надеялся разделить их…
Северус вспомнил разговор директора и Поттера в конце второго курса, когда Дамблдор говорил об исключении Арчера, а мальчишка не пожелал смириться с этим. Ни тогда, ни потом. Даже в этом году, когда Снейп поднял вопрос о надежности Арчера, Поттер отказался слушать.
«Сколько раз вас должны ударить ножом в спину, чтобы вы наконец перестали верить в сказки про любовь и дружбу?»
«Полагаю, удар должен быть смертельным».
Декан Слизерина досадливо поморщился. А он-то думал, дело лишь в глупости и упрямстве.
— Теперь же, — вновь заговорил Альбус, — этот якорь, из-за которого Гарри снова и снова перестраивал и ломал самого себя, исчез.
— Минуточку, — Снейп помолчал, его глаза потрясенно распахнулись, — не хотите ли вы сказать, что личность Поттера может разрушиться без Арчера?
— Гарри сейчас очень уязвим, — признался Дамблдор. — И мне страшно подумать, что станет с мальчиком теперь, когда он так внезапно потерял саму основу своего существования. Причину, по которой мир представлял для него интерес.

* * *
Как в омуте памяти он просматривал всю свою жизнь в обратном порядке, пока вокруг рушились стены цитадели. И чем меньше оставалось камней, тем бесцветнее становились воспоминания, тем быстрее они таяли вместе с тенями в серой мгле. И тонкие нити, связанных с ними чувств, обрывались и опадали на землю безвольные и обездвиженные. Совершенно инертные.
«Хорошо, что ты выжил».
— Что в этом хорошего?
«Иначе мы бы с тобой не познакомились».
Запустив пальцы в волосы, Гарри скривился, пытаясь изгнать из сознания этот голос и эти слова.
«Через три дня мы едем в Хогвартс, — мечтательно говорит Арчер, укладываясь на пол своей комнаты и закидывая руки за голову. — Спорю на свою волшебную палочку, что это будет очень весело!»
— Ты даже представить себе не можешь, насколько, — с горечью ответил Поттер одиннадцатилетнему Тому, но картинка исчезла, а через мгновение он уже смотрел в глаза широко улыбающемуся другу, в его руках была клетка, где сидела большая снежно-белая сова.
«С Днем рождения!» — голос Тома, звонкий и счастливый заглушил глухую ноющую боль в груди.
Гарри со смехом забирает у него клетку и, поставив её себе на колени, завороженно рассматривает полярную сову.
«Это лучший день рождения в моей жизни».
Он хотел бы остаться в этом воспоминании навечно.
«Мы с тобой станем великими волшебниками, Гарри, ты и я, — уверенно говорит Том. — В этом мире не будет ни одного маггла или волшебника, кто не узнает о нас, не будет никого, кто не станет почитать нас и… — по его миловидному лицу расплывается змеиная ухмылка, — и бояться нас. О да, они ещё узнают о нас. Все узнают!»
«Значит, великими?» — зевает Гарри, нежась в лучах заходящего солнца.
«Непременно!»
— Всё не так, Том, — сказал Поттер, пока лицо друга рассыпаясь, обращалось в туман и пепел. — У нас ничего не вышло. Я ошибся, и ты умер. По моей вине.
«Ой, да замолчи уже, — Арчер развалился рядом с ним на крыльце, — единственное, за что тебя могут вышвырнуть из Хогвартса, это твоё бесконечное меланхоличное нытье, как можно быть таким пессимистом?»
С губ сорвался негромкий смешок. Гарри рассматривал внушительный провал в стене, за которым открывалась всё та же белая пустота.
«Я торжественно клянусь, что мы будем вместе целую вечность, и ничто никогда не сможет нас разлучить!»
«Клянусь, что мы всегда будем лучшими друзьями!»
Далекое эхо их смеха таяло в белой пустоте. Больше не осталось ни теней, ни тумана. Боль, ярость, отчаяние и страх исчезали в черных частицах пепла, поднимающихся вверх.
Гарри огляделся.
Он стоял, окруженный тлеющими руинами цитадели.
Крепости, внутри которой находился всю свою жизнь.

* * *
— Что случится с Поттером? — угрюмо спросил Северус, уже догадываясь, каков будет ответ.
— А что случается со зданием, если повредить фундамент?
— Оно рухнет.
Перехватив полный ужаса взгляд собеседника, Дамблдор поднял руку в успокаивающем жесте.
— И всё же я верю, что Гарри окажется достаточно сильным, чтобы выдержать эту потерю.
— Но если он не выдержит? — настаивал Северус, чувствуя, подступающую к горлу панику.
— Тогда Гарри, такой, каким мы его знаем, исчезнет. Не останется ничего.

* * *
«Привет. Моё имя Томас Арчер. Мы только что переехали».

Эпилог

О чём просить у падающих звёзд,
Когда не можешь убежать от смерти,
А всё, что было — словно не всерьёз?
Жизнь, как планета, круга не очертит,
Ушедших дней обратно не вернуть,
Ушедшим людям не вернуться тоже...
Всего на свете оказалась суть —
Бывает ночь бессмертия дороже.
Мрак наползает, он неотвратим.
Безумие стремится к Рубикону...
Земля пуста. Я в пустоте — один.
Опять звезда скользит по небосклону...
И торжествуя равно, и скорбя,
Я загадаю не забыть тебя.



Расправив плечи, Тёмный Лорд откинулся на спинку кресла, отрешенно разглядывая Омут памяти, где в завихрениях сизой дымки кружили воспоминания о допросе Поттера. Кабинет объяла всепоглощающая тишина, словно весь мир за его пределами исчез, и Том остался один в абсолютной пустоте, где будет коротать вечность, пока тело его не истлеет, обратившись в прах.
«Том мёртв. Его убил Волдеморт».
Тихий, лишенный эмоций и красок голос снова и снова звучал в сознании, а память упрямо цеплялась за образ бледного, осунувшегося лица.
Вот и всё. Всё кончено.
«Этого ты и добивался».
Да.
«Всё идёт, как ты хотел».
Да… и всё же… всё же…
Гарри Поттер не желал оставлять в покое его разум. Тот мертвый, потухший взгляд, казалось, взирал на него из каждого уголка кабинета. А равнодушный, безжизненный голос, тихий, как шепот ветра, продолжал упорно повторять:
«Убийца, убийца, убийца…»
От этого голоса и этих глаз невозможно было скрыться. Невозможно сбежать. Утомленно сжав пальцами переносицу, Тёмный Лорд медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться.
«Лжец, лжец, лжец…»
Сжав руку в кулак, Волдеморт тихо зарычал от досады и злости на самого себя. Даже после того как он предал и обманул, причинил столько боли, манипулировал, ранил, оттолкнул… после всего, что он сделал, Гарри продолжал защищать его. Продолжал защищать Арчера. Как это вообще возможно? Разве не должен мальчишка ненавидеть его всеми фибрами души? Разве не должен желать ему смерти? Так почему же он защищал его?
«Предатель, предатель, предатель».
Протянув руку, он сдвинул массивную чашу в сторону и замер, вглядываясь в зачарованный перстень на своём пальце. Свет, отбрасываемый свечами, отражался в красном рубине, отчего камень казался живым, пульсирующим, до краёв наполненным чужой жизнью. В неожиданном порыве отвращения, Волдеморт снял кольцо, бросил его в деревянную шкатулку и, захлопнув крышку, отвернулся к окну, за которым собиралась гроза. Смутное, едва уловимое отражение Тома Арчера в стекле смотрело на него с немым укором, презрением и ненавистью.
«Убийца, лжец, предатель…».
Первые капли дождя ударяли в окно, словно слезы стекая по бледному отражению.
Всё шло по плану. У него была армия, влияние, могущество. Самая досадная помеха сломана и устранена с дороги. Он силен, как никогда. Всё готово к атаке. К войне. Пришло время. Пока они растеряны, напуганы, слабы и рассредоточены, пока не могут дать отпор. Ударить сейчас — и всё будет кончено. Скоро он получит то, чего так давно желал. Ещё немного и он добьётся цели. Непростительно упускать такую возможность.
Но вместо этого он заперся в кабинете, пересматривая воспоминания о допросе Гарри Поттера.
Сумрачное небо озарила вспышка молнии. Холод и тьма раздирали сознание на части. Капли дождя яростно барабанили по стеклу. В душе разрасталось чувство потери.
Так чего же он на самом деле хотел?
Скривив губы в болезненной усмешке, Том коснулся щеки и стёр кончиками пальцев соленую влагу, разрушая бездыханную неподвижность, в которой существовал все прошедшие дни. Освещаемый вспышками молний кабинет наполнился негромким смехом.
«О, какой же хитрый ход, — в мрачном восторге думал Тёмный Лорд. — Какой умелый обман! Найти ту самую большую слабость, самый сильный страх и так умело манипулировать этим».
— Долг жизни! — презрительно выплюнул он. — Воистину, коварно и изобретательно.
Последний бастион Томаса Арчера. Вот что это было.
В конце концов, даже самую неприступную крепость можно взять изнутри. Если хорошо спрятаться. Если знать уязвимое место врага. Если понимать, куда ударить.
Нет той грани, что разделала две жизни. Он сам её создал и удерживал всё это время. Чтобы не исчезнуть, не утонуть в этой тьме и ненависти, не потерять самого себя. Того, кем он был на самом деле. Стоит лишь отпустить её, как всё тут же встанет на свои места. Исчезнет хаос в сознании и безумная неразбериха мыслей и чувств, от которых голова шла кругом.
Стоит лишь отпустить, и он задохнётся от ужаса, отчаяния и вины.
Ведь Том Марволо Риддл и Томас Этьен Арчер — это один и тот же человек. Они всегда были единым целым. Но Риддл и Волдеморт были воспоминанием, которому он слепо подчинялся. Прошлым, за которое так отчаянно цеплялся. Ночным кошмаром, от которого вдруг проснулся, оказавшись в новой, чудовищной реальности. Ненависть и жажда убийства Гарри Поттера сжигала его разум, плотно переплетаясь с привязанностью и желанием защитить его. В попытке обмануть самого себя, он потратил все силы на то, чтобы придумать оправдание. Придумать причину, которая удержит Волдеморта от убийства на какое-то время. Этого времени должно было хватить, чтобы хаос, царящий в сознании, пришел в некое подобие порядка. Чтобы он осознал, кем является.
Стоя на руинах своей жизни, которую старательно разрушал всё это время, Томас Арчер медленно втянул носом воздух.
Не было никакого долга жизни. Лишь исступленное, безумное желание во что бы то ни стало сохранить жизнь лучшего друга. Уберечь от самого себя. От того, во что он превратился. От глупой попытки доказать самому себе, что он больше не Томас Арчер — жалкий сирота без будущего. Он — Тёмный Лорд. Могущественный маг, за спиной которого по первому приказу встанет армия Пожирателей. С этой силой и властью, он сможет контролировать мир, а не подчиняться ему.
Он заблудился в собственном подсознании, иллюзиях и миражах, и даже не понял, что мир без Гарри больше не имеет никакой ценности, а война — смысла… как, впрочем, и всё остальное.
Своими собственными руками он уничтожил нечто куда более важное и ценное, чем могущество, сила и власть. Куда более значительное, чем вечная жизнь. На кой чёрт ему вообще эта проклятая жизнь, если её не с кем разделить?!
«Убийца, лжец, предатель…».
— Прости меня, — прошептал он, глядя в окно на бушующую стихию, и вдруг, согнувшись в кресле, обхватил руками голову как в приступе нестерпимой боли: — Прости меня, прости, прости, прости… — слова перемежались со всхлипами. — Чёрт… — Арчер зажмурился, сжав пальцами переносицу. — Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Оглушительный раскат грома, казалось, сотряс весь дом до основания. Вцепившись в ручки кресла, Том замер, открыв глаза.
— Я всё исправлю, — хрипло пообещал он, медленно выпрямляясь, — я всё исправлю.
Он мог. Мог всё вернуть. Конечно мог. Кем бы он ни был для самого себя, для мира он останется Лордом Волдемортом. Его магии и влияния хватит, чтобы уберечь Гарри от Пожирателей. Чтобы оградить от войны. Томас Арчер больше не безродный сирота.
О нет.
Он Тёмный Лорд. И если Тёмный Лорд способен разрушить целый мир, то разве не сможет он защитить одного-единственного мальчишку? Защитить. И вернуть.

* * *
К завтраку Гарри так и не спустился. Сириус почти час прождал его на кухне и, сдавшись, позволил Виви убрать еду со стола. Со дня возвращения из Министерства мальчик так ничего и не сказал. Закрывшись в своей комнате, он целыми днями сидел на полу, глядя в одну точку. Сириус старался не оставлять его одного. Часами он сидел рядом с крестником, привалившись спиной к стене, говорил с ним, просил, умолял, ругал, но так и не дождался никакой реакции. Гарри замкнулся в себе, и Блэк понятия не имел, как вытащить его наружу. Несколько раз в дом наведывались Дамблдор, МакГонагалл или Снейп, интересуясь состоянием подростка, но порадовать их было нечем. На исходе третьего дня этого пугающего оцепенения, Блэк понял, что дальше так продолжаться не может. Гарри не становилось лучше, и если ничего не предпринять, тот сам себя сведет с ума… или загонит в могилу. Посоветовавшись с Ремусом и Тонкс, они пришли к выводу, что следует обратиться к целителю и, учитывая нынешнее состояние Поттера, он вряд ли станет спорить или возражать. Вряд ли вообще что-то заметит.
Наблюдая, как убитый горем домовик, стирая со щёк слезы, скрылся на кухне, Сириус поджал губы и решительно направился к лестнице на второй этаж, пообещав себе, что если Гарри откажется ехать, он потащит мальчишку в Мунго за шиворот. Перебирая в голове все возможные последствия своего решения, Блэк свернул к лестнице, где нос к носу столкнулся с крестником.
— Мантикору мне в… Гарри! — пораженно распахнув глаза, Сириус смотрел на Поттера.
Впервые за прошедшие дни он покинул своё убежище в комнате и теперь остановился на последней ступеньке, глядя на крёстного. Одного этого было достаточно, чтобы тот едва не закричал от радости. Наконец-то Гарри смотрел на него! Не мимо, не насквозь, не таращился в пустоту мертвым отрешенным взглядом, от которого у Блэка выступал холодный пот, а смотрел на него и не выглядел при этом, живым трупом.
— Я как раз шел к тебе, — Блэк широко улыбнулся, — голоден?
— Нет, — взгляд подростка, спокойный и прямой, ни на мгновение не отрывался от лица крёстного, и было что-то такое в этом взгляде…
— Собрался куда-то? — Сириус в легком недоумении склонил голову к плечу, заметив, что Гарри одет в длинный кожаный плащ, который Блэк подарил ему на Рождество в прошлом году.
— Хочу подышать свежим воздухом, — ровно сказал тот, его пальцы чуть стиснули перила и расслабились. — Давно не был на улице.
— О, ну конечно! — Сириус радостно кивнул. — Давно пора выползти на солнышко, ты бледный, как поганка, — Гарри не улыбнулся, продолжая очень странно рассматривать крёстного, Сириус прочистил горло. — Только не выходи за территорию дома, по крайней мере, не сегодня, — в ответ вновь последовало молчание, это начинало нервировать, Блэк с легкой тревогой свел брови у переносицы. — Сохатик, ты в порядке?
— Да.
И снова молчание. Давящее, глухое и безграничное, оно затягивало, как чёрная дыра. Гарри терпеливо ждал, когда крёстный перестанет преграждать ему дорогу.
— Что ж, — Сириус отступил в сторону, — возвращайся к обеду. Через пару часов обещал зайти Ремус.
Ещё мгновение Поттер медлил, и от его пристального взгляда Блэку становилось не по себе.
— Ты точно в порядке? — уточнил Сириус.
— Точно, — зрительный контакт прервался, рука Гарри соскользнула с перил, и тот прошел мимо него к выходу. — Пока, Сириус.
— Пока, Сохатик, — вздохнул тот вслед крестнику, наблюдая, как за ним закрылась дверь.
Нечто знакомое было в глазах Гарри. Блэку казалось, что однажды он уже видел похожий взгляд, но не мог припомнить, когда и у кого. Вернувшись в гостиную, Сириус взял горсть летучего пороха, собравшись связаться с Люпином и сообщить хорошие новости, когда замер, потрясенный внезапным осознанием.
Он вспомнил, у кого видел такой взгляд.
Именно так смотрел на него Регулус, когда однажды ночью без предупреждения явился к нему в дом. Это была первая их встреча за три года, и сперва Сириус решил, что брат хочет снова обвинить его в предательстве рода или сообщить о кончине кого-то из семьи. Но Регулус ни о чем подобном не обмолвился. Он бродил, как потерянный, по тесной гостиной его крохотной съемной квартиры, болтал о какой-то чепухе и неотрывно смотрел на старшего брата так же, как смотрел на него сейчас Гарри.
Собственные обиды, гордость и глупость помешали ему придать этому значение, и Блэк не пожелал задаться вопросом, почему брат, который не хотел иметь с ним ничего общего, вдруг решил нанести визит вежливости, и что за выражение таилось в его глазах. Он всё ждал, когда Регулус перестанет ломать комедию и уберется восвояси. Когда он ушел, Сириус вздохнул с облегчением.
Это был последний раз, когда Регулуса кто-то видел живым.
Лишь спустя долгое время, Сириус понял, зачем брат пришел в ту ночь, что в пристальном, отчаянном взгляде, который ни на миг не отрывался от его лица, кроется невысказанное прощание… признание, что он больше не вернётся

У Сириуса на миг потемнело в глазах от ужаса. Бросившись к выходу, он рывком распахнул дверь и выскочил на крыльцо, спугнув какую-то птицу. Та сорвалась с перил и стремительно взмыла высоко в небо.
— Гарри! — сбежав по ступеням на каменную дорожку, Сириус дико озирался по сторонам, хотя уже понимал, что ему никто не ответит. Он почти покинул двор, в надежде что, выйдя на дорогу, увидит удаляющуюся фигуру крестника, когда его словно громом поразило.
Птица.
Дом был защищен Фиделиусом и множеством других охранных чар. Даже если какая-то живность и могла пробраться в сад за домом и на квиддичное поле, то на крыльце никаких птиц быть не должно. А значит, на перилах сидела вовсе не птица.
Это был анимаг.
Анимаг, который только что покинул дом.
Блэк поднял голову, глядя вслед крохотной точке, исчезающей вдали.
Гарри ушел. И Сириус не знал, увидит ли он когда-нибудь его снова. Как не знал, куда и зачем тот направился.
Он смотрел вслед птице, гадая, где теперь искать крестника.
Он ещё не знал, что два дня спустя, почти в сотне миль от их дома, молодой Пожиратель нападет на маггловских полицейских. Один из них будет убит, а второй, выхватит пистолет и сделает три выстрела. Все пули беспрепятственно пройдут сквозь магический щит и, попав в грудь и голову нападавшего, убьют его на месте.
Он не знал, что, терзаясь содеянным, полицейский отправится на исповедь.
Не знал, что до премьер министра маггловской Великобритании дойдет эта необычайно важная информация.
И не знал, что вскоре после этого события любые мирные переговоры с представителями магической Британии прекратятся.
А ещё через четыре месяца в «Таймс» появится первая статья, где напишут о существовании магов.

Пепельно-серая птица поднималась всё выше, устремляясь на запад. Её тень скользила по земле далеко внизу, пока солнце не скрылось за облаками.
Надвигалась гроза.


КОНЕЦ.

В следующей главе полностью размещён восхитительный венок сонетов, авторства Ketrin Braun, который очень советую прочитать целиком, потому что у него, можно сказать, свой маленький сюжет.

Венок Сонетов

Я загадаю...

О чём просить у падающих звёзд?
Я помню ночи, ясные, как эта.
Давно их ветер времени унёс...
Какая, право, глупая примета:
Загадывать желания и ждать
Их исполненья от того, что мёртво,
Но до сих пор пытается сиять.
Так у людей: их отношенье чёрство
К чужим несчастьям и чужим слезам.
Однако, если сами под ударом,
То нарекут, взывая к небесам,
Свой жалкий век — бесценнейшим товаром.
И держишь жизнь упрямее, поверьте,
Когда не можешь убежать от смерти.

Когда не можешь убежать от смерти —
Найди возможность уничтожить смерть,
Её готовым к жаркой битве встретив.
Моих врагов судьба одна — гореть.
Последний враг пусть тоже истребится!
Да, всех в огонь. Мне, право, не нужны,
Ни люди, ни животные... ни птицы.
Как чУдна память: в ней всегда важны
События, которым ты когда-то
Значения совсем не придавал.
За всё на свете предстоит расплата.
Из тысяч битв — я только в этой пал.
Мой мир не стоит ни любви, ни слёз,
А всё, что было — словно не всерьёз.

А всё, что было словно не всерьёз —
Негадано серьёзным оказалось,
Реальность заглушила шёпот грёз.
Бывает, нам нужна такая малость!
Бывает, мы желаем пустяка!
Но эта капля в вечном океане
Ценней алмазов, ярче маяка.
Не счесть изъянов в "идеальном" плане,
Да только ты — чудовищный изъян.
И в зеркале, что правду видеть смеет,
Мой взгляд не ал, а мертвенно-багрян.
Он, как и разум, с каждым днём темнеет.
Пусть мы живём в безумной круговерти,
Жизнь, как планета, круга не очертит.

Жизнь, как планета, круга не очертит,
А на воде всё ширятся круги:
Я бьюсь как рыба, пойманная в сети.
Я внешне жив, но внутренне погиб.
Меня вопрос внезапный занимает:
Не поздно ль откровенье снизошло?
Вчерашний день, бледнея, выцветает...
За что цепляться? Было и прошло!
И захотев опять начать сначала
Я оглянусь, но пройдены пути:
Там кто-то был, — а тут его не стало.
И вход закрыт, и выход не найти.
Назад не ляжет завершённый путь,
Ушедших дней обратно не вернуть.

Ушедших дней обратно не вернуть,
Они исчезли в отблесках заката.
Ликует тьма: "Минувшее — забудь!".
Ночь нестерпимым холодом объята,
Нетронутой укрыта тишиной.
Что ж, притворяться дальше неуместно:
В моих руках лежал огонь земной;
В твоих руках лежал огонь небесный.
Куда теперь без этого огня?
По всем легендам мы король и рыцарь,
Так, где твой меч?.. И где моя броня?..
Могущества очерчена граница:
Бессмертье даст... А жизнь вернуть — не сможет.
Ушедшим людям не вернуться тоже.

"Ушедшим людям не вернуться", — тоже
Я эту фразу слышал много раз,
Как прочие, что выводом похожи.
Но вот теперь — что толку с этих фраз?
В сознанье лёд... он не желает таять,
Смотрю на мир сквозь мутное стекло,
И с каждым днём меня подводит память.
Я знаю правду, время истекло,
Но тем, кто в ложь приноровился верить,
Крупицами нетрудно обойтись:
И словно я не знал ещё потери,
И ты со мной, лишь только оглянись!..
Себя на миг возможность обмануть —
Всего на свете оказалась суть.

Всего на свете оказалась суть
Не в вечной жизни и не в вечной власти.
Суметь бы мне из прошлого взглянуть,
Как я живу, расколотый на части!
И давней звёздной ночи синева
Растаяла, сверкнув, подобно вспышке.
Но помнит нас примятая трава
На пустыре в забытом городишке!
Мы были там! А память — пусть молчит.
Ту ночь, создав застывшее мгновенье,
Я возведу вокруг себя, как щит.
Твой смех, твой голос, планы и стремленья,
И наши руки рядом, кожа к коже...
Бывает ночь — бессмертия дороже!

Бывает ночь бессмертия дороже,
Бывает жизнь проносится как день,
Но мы глупы, нас время не тревожит.
Луну и Солнце заслонила тень
Предсказанная детям двух пророчеств.
Затмение... Захочешь или нет -
Судьба найдёт, догонит и растопчет...
Луна не светит — отражает свет.
Сомнения загнав на дно колодца,
Стремясь, чтоб целый мир у ног лежал,
Всё думал я, что ты — Луна, я — Солнце.
Вот ты погас... Я — только отражал.
Да, не всегда мы те, кем быть хотим.
Мрак наползает, он неотвратим.

Мрак наползает. Он неотвратим,
Неумолим, безжалостен, несносен…
Немало было
вёсен, лет и зим,
Но оказалось — все уходят в осень.
Я так лелеял страх небытия,
Хотел суметь от гибели укрыться,
А вышло так, что умирал не я.
Всё кружит память имена и лица,
Идеи, страхи, смыслы и мечты
Цветные листья мне напоминают:
Ещё прекрасны, но мертвы. Как ты.
Что пало — неизбежно умирает.
И, подчиняясь этому закону,
Безумие стремится к Рубикону.

Безумие стремится к Рубикону:
Я за тебя свечу зажечь хотел,
Чтоб ты во тьме нашёл дорогу к дому.
Есть у всего, что создано, предел,
А был и мир когда-то кем-то создан,
Пространство сшито — за стежком стежок...
Так, может быть, создатель в небе звёзды
За каждого ушедшего зажёг?
Им нет числа, их атлас бесконечен!
А сколько их — невидимых с Земли!
Но если звёзды — это те же свечи,
То за тебя которую зажгли?
Вот все, что есть. Теперь узнай, поди!
Земля пуста... я в пустоте — один...

Земля пуста. Я в пустоте один
Всё существую, мучаясь от боли.
Кто сам себе и раб, и господин —
Тот не заметит ни оков, ни воли.
Кто сам себе и жертва, и палач —
Не различает барабан и бубен.
Кто видел всё — тот попросту незряч.
Кто знает всё — тот попросту безумен.
На троне сидя, празднуя успех,
Мы смотрим вниз, на тех, кто нас возвысил...
Но, потеряв, зачем мы смотрим — вверх?
Чего мы ждём от равнодушной выси?
Безмолвно небо, только лишь, с разгону,
Опять звезда скользит по небосклону.

Опять звезда скользит по небосклону.
Не та, что раньше — новая звезда.
Хотел бы я, чтоб вышло по-другому?
Что было в прошлом — сгинет без следа!
Грядущего вступительное слово!
Как жаль, что люди — звёздам не родня:
Проснись с утра, и окажись... сверхновым.
Свои обиды трепетно храня,
Я к ложной цели много лет стремился,
И поздно ложность разгадал, боюсь.
Взгляни теперь, во что я превратился:
То здесь — то нет, то плачу — то смеюсь,
В агонии бессилья, вне себя,
И торжествуя равно, и скорбя.

И торжествуя равно, и скорбя,
Легко решить, что ты добился цели,
В себе любую слабость истребя.
Всю жизнь свою, почти что с колыбели,
Как много раз я на смех поднимал
Истории о "самой грозной силе"!
И ей, в итоге, с треском проиграл.
Моя победа отдана могиле.
Когда б сказали: память приготовь,
И лишь одно, по выбору, запомнишь...
Какой позор! Я выберу — любовь.
Всё было правдой, с сердцем не поспоришь.
Впервые в жизни искренне любя,
Я загадаю не забыть — тебя.

Я загадаю не забыть тебя.
Я жил — забыв, и, выбравший забвенье,
К чему ни прикасаясь — всё губя.
Но, может быть, в порядке исключенья,
Тот ошибался, кто твердил: "Навряд
Смерть не финал, а новая страница..."?
У кошек девять жизней, говорят!
Сгорает феникс, чтобы возродиться!
Любой намёк, соломинка и нить —
Глоток воды измученному жаждой...
В любом обличье — пусть ты будешь жить!
И пусть тебя я отыщу однажды
В одном из дальних, неизвестных гнёзд...
О чём просить у падающих звёзд?

О чём просить у падающих звёзд,
Когда не можешь убежать от смерти,
А всё, что было — словно не всерьёз?
Жизнь, как планета, круга не очертит,
Ушедших дней обратно не вернуть,
Ушедшим людям не вернуться тоже...
Всего на свете оказалась суть —
Бывает ночь бессмертия дороже.
Мрак наползает, он неотвратим.
Безумие стремится к Рубикону...
Земля пуста. Я в пустоте — один.
Опять звезда скользит по небосклону...
И торжествуя равно, и скорбя,
Я загадаю не забыть тебя.
KetrinBraun