Оберегая Коннора

Глава 1

Глава 1. Брат-телохранитель

- Помнишь ли ты свои обеты, Гарри?

Да, Гарри знал их. Знал, не смотря на то, что ему было всего пять лет. И он начал повторять клятву шепотом, потому что мать держала его над кроватью спящего брата. Его мама говорила её вместе с ним: те самые гипнотические слова, которые Гарри слышал всю свою жизнь:

- « Оберегать Коннора, всегда защищать его. Обеспечить ему безмятежное детство насколько это возможно, до тех пор, пока не придет его время встретиться лицом к лицу с Лордом Волдемортом снова»...

На этом моменте Лили всегда делала паузу, судорожно вздыхая, как будто она была напугана.

Гарри подождал, пока мать не начнет говорить снова, и они продолжили вместе:

-«Быть ему братом, другом и защитником. Любить его. Никогда не соперничать с ним. Не выделяться, и не позволять кому-либо догадаться о том, насколько я близок к нему. Быть обычным, чтобы Коннор мог быть экстраординарным».

Гарри очень хорошо все помнил, и даже не запнулся на последнем слове, которое он услышал год назад, в их общий с братом день рождения, когда мать впервые учила его произносить эту клятву, а не только слушать, как ее произносит она. Тогда Гарри не спросил у неё, что означает это слово. Его родители считали, что он умнее, чем казался на самом деле. Иногда.

Но сегодня он захотел узнать, что означает это слово. Когда мама отнесла его к другой кровати, он обернулся и спросил:

- Мам, а что значит экстраординарный?

Лили Эванс Поттер колебалась с минуту, глядя на сына так, будто не знала, что ответить. Потом она слегка улыбнулась, покачала головой и присела на кровать рядом с Гарри.

Мальчик завозился под одеялом и пристально, не отрываясь, посмотрел на ее лицо. У них обоих были необычайно яркие зеленые глаза. Тогда как у Коннора, глаза были как у Джеймса, их отца, светло-карие. Иногда Гарри представлял - в голове, в своем секретном ящичке, куда он прятал все мысли, которые он не мог произнести вслух, - что между ним и матерью есть особая связь, и причина в том, что у них одинаковые глаза. Конечно, он знал, что в действительности это не так, ведь Коннор был Мальчиком-Который-Выжил, но иногда Гарри нравилось так фантазировать.

Лили рассеяно отвела челку со лба Гарри, открывая его шрам в виде молнии. Гарри знал, как он его получил – осколком обрушившейся стены, той ужасной ночью, которую мальчик не мог ясно помнить. Волдеморт напал, когда их родителей, Лили и Джеймса Поттеров, выманили из дома под предлогом, что их сыновья-близнецы похищены. Он ворвался в дом и послал в Коннора смертельное проклятье Avada Kedavra, но его брат отразил проклятье и тем самым уничтожил Темного Лорда. На лбу у Коннора появился порез очертанием похожий на сердце - шрам от проклятья остался на всю жизнь.

Размышляя о той ночи, Гарри и сам осознал, что означает это слово «экстраординарный», еще до того, как Лили шепнула ему:

- Это значит особенный, Гарри. Это значит необыкновенный, выделяющийся из толпы.

Миссис Поттер заколебалась снова, словно не зная, как произнести следующие слова.

- И я должен быть обычным, чтобы Коннор мог выглядеть особенным, - произнес Гарри кивая.

Он понял. Его младший брат будет нуждаться в его поддержке.

«Это нелегкая судьба, - объясняла Лили своему сыну каждый день, - быть тем единственным, кого все считают способным нанести поражение Волдеморту, и все из-за какой-то царапины. Волдеморт не исчез навсегда. Настанет день, когда он вернется. И Коннор должен быть готов к этому дню, он должен сконцентрироваться».

Это было еще одно слово, которое Гарри выучил ранее.

Гарри решил – он обязательно поможет брату сконцентрироваться на этой цели, оставаясь в его тени. Пока еще он не знал, как это будет работать, но со временем, он выяснит это.

Когда бы он ни взглянул на Коннора, он чувствовал неистовый прилив любви к младшему брату. Коннор был особенным, он станет неординарным. И Гарри ему в этом поможет.

Когда Гарри снова посмотрел на мать, та улыбнулась ему той особенной улыбкой, которая была только для них двоих. Она кивнула и прошептала:

- Именно так, Гарри.

Лили поцеловала его, перед тем как встать и выйти из детской комнаты.

И в порыве радости Гарри поверил, что необыкновенная связь с мамой не была выдумкой. Его мать поручила ему заботиться о младшем брате. Это было очень важно. И это тоже было экстраординарным.

Он повернулся к кровати Коннора и поклонился с тем жестом, о котором ему рассказал его крестный отец на днях.

- Я защищу тебя, Коннор, - сказал он. – Я буду твоим рыцарем, а ты - моим королем.

Коннор вздохнул во сне.

Гарри усмехнулся, зная, что не разбудил его. Коннор всегда крепко спит, и тоже закрыл глаза.

- Отличная попытка, Гарри! Ты почти поймал снитч!

Гарри усмехнулся и легко приземлился, жестко упираясь ногами в землю, чтобы случайно не взлететь снова. Он так сильно любил летать, что был способен взмыть в небо, сам того не желая.

- Спасибо, Коннор! – ответил Гарри, спрыгивая с метлы и кивая брату. – Я буду тренироваться еще. Уверен, что с таким тренером как ты, стать лучшим не займет у меня много времени.

Коннор, соскочивший со своей метлы, подпрыгнул к брату и взлохматил его и без того непокорные волосы.

- Ты будешь лучшим, - сказал он. – В следующий раз.

Коннор подбросил, трепещущий крылышками снитч в воздух, запрыгнул на свою метлу и стал гоняться за маленьким золотым мячиком.

Гарри откинулся на нагретую солнцем траву и стал наблюдать за тем, как Коннор набирал высоту. Вот пятьдесят футов, затем шестьдесят. Вот он в бесстрашном пике устремился по спирали вниз, так стремительно, что снитч и земля превратились в одно смазанное пятно. Он выровнял метлу, заканчивая маневр и Гарри облегченно смог перевести дыхание. Он сам показал Коннору этот финт, поскольку Коннор должен был научиться хорошо летать, но это не значит, что Гарри перестал испытывать страх при мысли, что брат мог разбиться.

Почувствовав на плече чью-то руку, Гарри обернулся и улыбнулся, когда увидел кто это.

- Я не знал, что ты придешь, Мягколап! – сказал Гарри, усаживаясь прямо, чтобы обнять Сириуса.

Его крестный отец приобнял его одной рукой и сел на траву рядом с ним. Гарри же, не отрывая взгляда, продолжал следить за Коннором. Убедившись, что с ним все в порядке, Гарри прислонился к Сириусу и закрыл глаза.

- Джеймс захотел побыть с твоей мамой наедине, - наконец-то сказал Сириус и покосился на Гарри.

- Сириус, фу! – поморщился Гарри. Он и думать не хотел о том, что его родители занимаются сексом. Завтра наступит его и Коннора одиннадцатый день рождения, скоро они получат письма-приглашения в Хогвартс. Гарри знал, что в последние месяцы его родители, вероятно, волнуются из-за того, что отпускают Коннора в большой волшебный мир, но до этого момента он не догадывался, как именно они успокаивают свои нервы.

Сириус потрепал Гарри по волосам. Гарри покорно стерпел это.

- В любом случае, - добавил Сириус - они хотели, чтобы здесь был кто-то, чтобы позаботиться о тебе. На всякий случай.

Гарри напрягся и отстранился.

- Я приглядываю за Коннором! - сказал он.

Сириус ласково улыбнулся ему.

- Я знаю, Гарри, но Коннор еще ребенок.

Он вздохнул и посмотрел, как Коннор в погоне за снитчем, перевернулся на метле вверх тормашками.

- И хотя Питер в Азкабане, - Сириус выплюнул имя предателя, - есть другие Пожиратели Смерти, которые вероятно ищут любую возможность причинить ему вред.

Гарри кивнул. Он все знал о Пожирателях Смерти. Его родители назвали ему имена тех из, кого они знали, и велели изучить их семьи и способности, и обучили его нескольким необходимым заклинаниям, чтобы остановить Пожирателей Смерти. «Почти», - повторил Гарри про себя. Ему хотелось думать, что он уже достаточно хорош в этом уже сегодня, но трудно было об этом судить, пока он не столкнется с Пожирателями Смерти в бою по-настоящему. Кроме того, он держал в секрете свои упражнения в чарах. Иногда ему удавалось быстрее, чем Коннору, подобрать нужное заклинание, но он не мог позволить брату заметить это или смутить его этим.

«Просто заклинания даются мне немного легче, вот и всё», - запротестовал Гарри и снова лег на траву, наблюдая за Коннором, который пытался поймать бешено порхающий снитч.- « И я немного быстрее летаю на метле, но я всегда буду подстраиваться под его скорость. Он никогда не узнает. И никто иной тоже. Все должны думать, что лучший - Коннор.»

Подобные мысли приносили Гарри удовольствие. Это было как дополнительное преимущество, которое могло пригодиться в будущем. Помимо того, что это поможет занять Коннору его место под солнцем - совершенно заслуженном, после того, как его отметил Волдеморт: если Пожиратели Смерти будут считать, что Гарри медленно летает, они могут недооценить его, и тогда Гарри не преминет воспользоваться этим и прихлопнет любого, кто пытается обидеть его брата.

- Мерлин, Гарри, иногда ты ведешь себя так, будто держишь весь мир на своих плечах, - сказал Сириус, вырывая его из раздумий. - С тобой все в порядке?

На мгновение Гарри ссутулился, а затем расслабился. Он напомнил себе, что Сириус, да и Ремус тоже, были искренне убеждены, что он просто ребячится, когда говорит о защите своего брата. В отличие от мамы, они не знали правды. Никто не должен знать правду. Гарри должен оставаться незаметным, самым обычным.

- Со мной все в порядке, - ответил он, - и я вовсе не несу тяжесть мира на своих плечах. Это из-за Коннора.

Лицо Сириуса смягчилось, и он снова стал наблюдать за Коннором, пока тот не поймал снитч.

- Его путь будет нелегким, - согласился он.

«Но не таким трудным, как мог быть», - пообещал Гарри про себя, подтянул колени к груди и обхватил их руками. – «Я всегда буду у твоего правого плеча, Коннор. Я буду прикрывать твою спину, и никто не заметит меня рядом, пока не попытается причинить тебе боль, вместо этого я причиню боль им».

Такова была его жизнь. Оставаться в тени своего брата и быть всегда готовым защищать Мальчика-Который-Выжил. Только так Гарри мог быть уверенным, что Коннор выживет.

Гарри слушал, как смеётся его брат-близнец, которому судьба приготовила нелегкую стезю полную боли, и не мог себе представить хоть что-то, что он не способен принести в жертву, чтобы этот смех оставался искренним.

Глава 2. Встречи радушные и иные

- Ну, Коннор, слушайся профессоров. Ты не забыл Годрика? Хорошо, держи его в клетке, пока не доберетесь до Хогвартса. Джеймс, не смей давать ему мантию-невидимку. Да, я видела, как ты вытащил её из кармана. Положи её обратно, немедленно. Она не понадобится ему на первом курсе…

Гарри плелся позади родителей, сопровождая вместе с ними Коннора на платформу 9 и ¾, слушал и улыбался. Обычно его мать не была такой суетливой, потому что Коннор всегда был дома, у нее перед глазами, где она могла присматривать за ним. Так же, как Сириус и Ремус, или Гарри, она всегда была готова стремительно выхватить свою волшебную палочку, стоило приблизиться кому-то похожему на Пожирателя Смерти. Среди криков приветствия и шумной суматохи вокзала Кингс Кросс, заполненного как магглами, так и волшебниками, было больше возможностей, чтобы незаметно подойти и прицелиться в Коннора.

Гарри об этом не волновался. У него было припасено несколько надежных заклинаний, как и недавно приобретенная волшебная палочка, и к его облегчению заклинания у него получались даже лучше, чем с тренировочной палочкой. Он даже подумывал о том, чтобы доверить своей белоснежной сове Хедвиге, высматривать возможную опасность. Сейчас Хедвиг сидела в клетке, стоящей на его тележке, оглядывая все вокруг ярко-золотыми глазами, и казалась более внимательной и сосредоточенной чем Годрик, черный филин Коннора, восседающий частенько с закрытыми глазами, или отвернув голову назад, рассматривая, по убеждению Гарри, абсолютно не представляющих опасности людей.

- Гарри!

Гарри удивленно оглянулся. Они уже почти дошли до зачарованной стены, отделяющей вокзал от платформы 9 и ¾, и он, задумавшись, не заметил, что мать замедлила шаг, чтобы идти рядом с ним. Она, безусловно, не представляла никакой угрозы, так же как Сириус или Рем. Однако Гарри решил быть более внимательным. В поезде такой безопасности не будет.

- Да, мам? – пробормотал он.

Лили колебалась с минуту, как будто раздумывала, следует ли и ему дать несколько наставлений, как Коннору. Гарри терпеливо ждал. Она должна ему сказать только одно, и он знал, что это будет. Но в тоже самое время, ему необходимо было это услышать. Это было подтверждением его цели, его верности и положения в мире.

- Позаботься о своем брате, - сказала Лили, наконец. И нечто туго намотанное и напряженное в голове Гарри облегченно выдохнуло.

- Конечно, мама, - ответил он.

Рука Лили отбросила челку со лба Гарри, открывая его шрам, который был, как Гарри знал, искривленным, несовершенным отражением шрама от проклятия его брата-близнеца.

- Ты – молния, - прошептала Лили, - ты ударяешь безжалостно и быстро, ничего не оставляя после себя. Коннор – сердце. Защищай его невинность, Гарри. Убедись, что он останется по-прежнему чистым и неиспорченным. Директор школы Дамблдор сказал, что Коннор обладает силой, неизвестной Волдеморту. Должно быть это – его способность любить. Но если Коннор повзрослеет слишком быстро, он может лишиться её.
Она наклонилась и поцеловала его шрам. – Проследи за тем, чтобы Коннор смог побыть ребенком еще немного.

- Да, мама, - выдавил Гарри, чувствуя комок в горле. Она никогда не говорила ему ничего подобного раньше. Значимым всегда был шрам Коннора, именно он сделал Коннора знаменитым. Думать о том, что он был частью предназначения его брата, даже на мгновение…

Лили выглядела так, будто хотела еще что-то добавить, но тут Коннор выкрикнул:

- Гарри, быстрее! Поезд скоро тронется.

Гарри и Лили обменялись улыбками. Коннор был чрезвычайно возбужден отъездом в Хогвартс и иногда забегал несколько вперед, воображая, что там произойдет с Мальчиком-Который-Выжил. Всё это так отличалось от его обычного образа жизни, что ему казалось, что теперь все будет иначе и никогда уже не станет прежним.

Гарри считал, что в некотором смысле это правда. В Хогвартсе Коннор начнет изучать и использовать настоящие заклинания гораздо чаще, чем дома. Ему придется начать взрослеть, оставляя позади детство, научится любить не только своих родителей и Гарри, Сириуса и Рема, но и весь волшебный мир, который однажды ему придется защищать.

Гарри был рад, что его собственная жизнь была такой простой в сравнении с этим. И его обязанностью остается тоже, что было всегда – защищать Коннора.

Он коснулся руки матери еще раз, затем развернулся и прошел через барьер. Когда он оказался на платформе с другой стороны, Хедвиг тихо ухнула, как будто была поражена размером и шумом поезда. Гарри не спускал глаз с Коннора, когда они садились в поезд. Но, к счастью, Коннор выбрал пустое купе. Гарри вошел внутрь следом за ним и вопросительно приподнял брови.

Коннор ответил на это дерзкой улыбкой. «На самом деле мы не выглядим как близнецы», - подумал Гарри, и это старое озарение, уже приходившее ему в голову дома, вернулось к нему с новой силой, когда он видел брата в совершенно новом месте. У Коннора были такие же черные волосы, как у Гарри, но не столь непокорные, поэтому часть его шрама-сердца была видна из-под челки. У Коннора были карие глаза как у отца, и он не нуждался в очках, как и Лили, поэтому больше походил на Джеймса.

«Даже это может быть нашим преимуществом», - подумал Гарри, располагаясь напротив брата. – «Это конечно не собьет с толку Пожирателей Смерти, но они могут даже не догадаться, что мы – братья».

- Ты волнуешься? – спросил его Коннор.

- Конечно, нет, - ответил Гарри. – Гораздо интереснее наблюдать за тобой, когда ты скачешь как шоколадная лягушка.

- Я не скакал – возразил Коннор, подпрыгивая.

- Скакал, скакал!

- А вот и нет!

И они продолжили, наслаждаясь своей детской перебранкой, которую их родители, будь они здесь, потребовали бы прекратить в два счета. Они вероятно еще долго бы так развлекались, минут десять наверняка, если бы дверь купе не скользнула в сторону. Гарри сразу же обернулся, сделав приветливое выражение лица, и нацепив простодушную улыбку как у Коннора. И незаметно положил руку на рукоять волшебной палочки, лежавшей внутри пустого кармана школьной мантии, в которую он был одет.

Мальчик, стоящий в проеме открывшейся двери, некоторое время моргал в удивлении, как будто не ожидал увидеть сразу двоих их. Затем он шагнул вперед. Гарри внимательно изучил его рыжие волосы, поношенную, но чистую одежду, и медленно убрал руку с палочки. Мальчик наверняка принадлежал к семье Уизли, которые были верны Дамблдору и состояли в Ордене Феникса. Семья со стороны его матери понесла тяжелую утрату в борьбе против Волдеморта. Гарри может довериться этому мальчику, он не причинит Коннору вреда, по крайней мере, пока не будет доказано обратное.

- Привет! – сказал мальчик и сел напротив Коннора рядом с Гарри. - Я слышал, что Коннор Поттер едет в этом купе. Это ты?

Коннор усмехнулся и сдвинул челку со лба, чтобы мальчик увидел его шрам в форме сердца. Уизли моргнул и испуганно уставился на него, а затем, широко улыбнувшись, протянул руку:

- Меня зовут Рон Уизли. Это просто здорово познакомиться с тобой. Ты знаешь моих родителей? Они, кажется, знают твоих. Мама сказала, что они однажды встречались, а папа сказал, что был занят на службе, но…

Гарри откинулся на сиденье и позволил беседе идти своим чередом, наблюдая из-под полуприкрытых век, как его брат отвечал, поначалу немного пугливо, а затем все более доверительно и открыто, заметив, насколько Рон очарован его присутствием. У Коннора было не так много знакомых детей его возраста, не больше чем у Гарри. Слишком опасно было навещать их, пока сохраняется шанс, что Волдеморт вернется. И это была одна из многих причин, почему Гарри был рад тому, что они едут в Хогвартс. У Коннора будет много друзей. И не все из них будут детьми Пожирателей Смерти, подосланными, чтобы шпионить за ним. Хотя Гарри считал, что таких будет достаточно много, особенно если они будут из Слизерина.

Дверь купе снова резко открылась, и там оказался еще один мальчик. Гарри насторожился. Этот волшебник был светловолосым, со скучающим выражением на лице, так часто практикуемым в чистокровных семьях, с двумя громилами за спиной, стоящих с видом домовых эльфов. Он посмотрел на Уизли и усмехнулся, и рука Гарри сама собой метнулась к палочке.

- Ты – Мальчик-Который-Выжил, - сказал он Коннору. – Не так ли? – вопрос был задан манерным тоном, растягивающим слова, что совершенно очевидно было сделано намеренно.

Коннор настороженно кивнул. Гарри послал брату многозначительный взгляд. Гарри еще не знал наверняка, кто перед ним, но у него имелись на этот счет догадки. Однако Коннор, живший до этого момента в изоляции от внешнего мира, невзлюбил этого мальчика из принципа. Хороший знак, говорящий о чистоте его сердца.

- Меня зовут Драко Малфой, - сказал мальчик и протянул Коннору руку, как будто и в самом деле рассчитывал, что тот её пожмет.

Гарри встал, приготовившись произнести проклятье. Люциус Малфой состоял в ближнем кругу Волдеморта, а после его падения, по неясным причинам избежал Азкабана. Из всех детей, поступающих в Хогвартс в этом году, его сына Гарри выбрал бы как единственного, кто способен попытаться убить Коннора.

Малфой окинул Гарри странным взглядом и рассмеялся:

- А это кто такой? Еще один, ищущий твоего расположения, Поттер, как и Уизли?

«Вот этот момент»,- подумал Гарри, замечая, как в глазах Коннора зажегся знакомый огонек, - «он только что упустил свой шанс».

- Это – мой брат Гарри, - сказал Коннор, вставая рядом с братом. Он был немного выше, чем казался, и когда он повернулся к Малфою, стало понятно, каким он станет мужчиной. Гарри почти перестал дышать от восхищения. Если сегодня Коннору придется потерять часть своей невинности, он сделает это во имя благородного дела.

- А это - Рон Уизли, мой друг. Которым тебе никогда не стать, так что не оскорбляй тех, кто лучше тебя.

Малфой на мгновение застыл с широко распахнутыми глазами. Гарри, посмотрел на него, недоумевая.

А затем он понял. Оказалось, Малфой тоже был всего лишь ребенком, на свой лад. Он пришел в их купе, как он всюду привык заходить, хвастаясь и манерно растягивая слова, предполагая, что Коннор примет его, как делали все остальные. Малфои вероятно растили своего наследника в кругу других чистокровных, ухоженных своими родителями до совершенства статуй, преклоняющихся перед богатством и силой – какими были и родители Малфоя.

И почему Мальчик-Который-Выжил должен отличаться от детей, которых Драко знал всю свою жизнь?

Гарри вздохнул, чувствуя странную жалость к мальчику, и убрал руку с палочки. И тут он услышал, как Коннор хихикнул.

- Не то, чтобы я хотел, чтобы ты был моим другом, - сказал он. – У тебя имя дурацкое.

- Коннор! – вскричал Гарри в шоке. Защищать невиновных – это одно. Но бросаться детскими оскорблениями - совершенно другое. Чистокровные - часть волшебного мира, и Коннор должен быть выше глупой мести, которую Гарри скорее ожидал встретить от такого как Драко. Боль все еще была видна на лице Малфоя: он был слишком напуган, чтобы скрыть ее. Если бы Коннор смягчил свой жгучий упрек правильными словами, то возможно он был бы на верном пути в приобретении ценного союзника. Но слова были не правильными, поэтому единственное к чему они привели, это рассмешили Рона.
А так же к тому, что выражение боли на лице Малфоя постепенно исчезло. Он расправил плечи, и волшебники за его спиной выглядели готовыми выполнить его приказы. Но Малфой всего лишь свирепо склонился нос к носу с Коннором и проговорил:

- Я должен был быть готов к тому, что если у кого-то мать – грязнокровка, он не будет обладать даже понятием надлежащих манер, - и вышел за дверь.

Коннор вскрикнул, а Рон произнес:

- Это было грубо, дружище. То, что он сказал о твоей маме…

Гарри вышел за дверь вслед за Малфоем. То, что сказал Малфой, было оскорбительно, но Коннор сам спровоцировал его. Гарри знал правила магического этикета от отца и Сириуса, поскольку оба были чистокровными. Малфой заслуживал извинений.

_______________________________________________________________
Покинув купе, Драко потер лоб. Он почувствовал головную боль через пять секунд после того, как оказался внутри. Она всегда появлялась у него рядом с невероятно сильным волшебником. Магия Поттера гудела и пела вокруг него, наполняя воздух легко звенящей вибрацией, которую Драко мог чувствовать, как и каждый, надлежащим образом подготовленый Малфой. Это причинило ему сильную головную боль. «Очевидно», сделал вывод Драко, - « я должен возвести более жесткие ментальные щиты, как только попаду в Хогвартс». Он должен был сделать это в любом случае, находясь среди такого числа магов, но он предпочел обвинить в своей головной боли Поттера.

- Малфой!

Драко оглянулся через плечо и вытаращил глаза. Позади него стояли несколько волшебников, и среди них тот, о котором Поттер заявил, что он его брат. Он был таким тихим, что Драко едва заметил его, оскорбив на пару с Уизли, главным образом в силу привычки. У него были черные волосы, еще более взъерошенные, чем у Поттера, и зеленые глаза за уродливыми очками.

И это он заставлял воздух петь вокруг себя.

Драко прищурил глаза, напряженно всматриваясь в него. Потом снова. И снова.

- Это что, какой-то чертов трюк? – прорычал он, делая шаг к Гарри, так кажется, его зовут.

Вообще-то ему не стоило так грубо выражаться, но он и не собирался терпеть оскорблений или обмана. Его отец понял бы его.

- Ты – Мальчик-Который-Выжил, верно?

Гарри моргнул.

- Что?

При этом он не выглядел смущенным тем, что его обман раскрыт. Магия вокруг него напряглась и сжалась подобно острому наконечнику стрелы, нацеленному прямо на Малфоя.

Драко стиснул зубы.

- Ты – Мальчик-Который-Выжил, - сказал он, - не тот, другой. Думаешь, что я приму это как шутку и приползу к тебе обратно? Малфои не пресмыкаются!

- Даже перед Темным Лордом? – пробормотал Поттер. Его глаза насмешливо искрились.

Разъярившись, Драко попытался развернуться, чтобы снова уйти, но Поттер помешал ему, ухватив за руку. Винсент и Грегори шагнули к Драко, но остановились, когда он слегка качнул головой. Они были хорошо подготовлены, но не достаточно, чтобы встретиться в бою с магом столь сильным как Поттер. Драко стоял неподвижно, полностью готовый встретить проклятие, которое он знал, что не сможет отклонить. Так что он был совершенно поражен, когда Поттер провел рукой по лбу, откидывая назад челку, чтобы Драко мог увидеть его шрам в виде молнии, а не сердца, и прошептал:

- Во имя Мерлина, прошу прощения за мои поспешные и несправедливые слова, а также за слова моего брата. Не знаю, согласитесь ли Вы принять условия такого соглашения, но я их предлагаю: перемирие меж нами и в будущем нейтралитет.

Драко снова вытаращил глаза. Сегодня он проводил непристойно много времени в таком состоянии. Но все слова были правильными, и лицо Поттера было серьезным, когда он предлагал это, и глаза его неотрывно смотрели в глаза Драко. Но, конечно же, это не уменьшило звона и вибрации, невероятно мощной магии, напряженной и совершенно покорной Поттеру, продолжая причинять Драко головную боль, в чем совершенно не было никакой необходимости.

Этот Поттер знал чистокровные обычаи. Этот Поттер пришел, чтобы продемонстрировать это.

И этот Поттер отпустил его руку и медленно отступил, когда церемониальные слова были произнесены. Его магия бурлила, готовая к нападению, издавая низкий звон, но уже не нацеленная, как раньше - и это было абсолютно правильно, учитывая, что Драко до сих пор не дал ответ.

Этот Поттер звучал как напев чистейшего волшебства, и если источником мощи, которую Драко ощутил в купе, был не он, то Драко готов съесть свою собственную руку.

И все-таки он не был Мальчиком-Который-Выжил.

У Драко было два пути: он мог продолжить верить, что его разыграли, и уйти прочь в справедливом негодовании, или принять предложение Поттера и посмотреть, что из этого получится.

Возможно, Коннор Поттер еще более сильный, чем Гарри. Возможно, он был настолько силен, что Драко не смог ощутить его магию.

Или, возможно, Гарри, который, как ни крути, не мог ощутить свою мощь, ничего не знал об окружающей его ауре, а значит, обладал таким скрытым потенциалом, который был впечатляющим и без проявлений магии.

Драко предпочитал смотреть правде в глаза. Поэтому решил рискнуть принять предложенное и увидеть, что из этого выйдет.

Он приложил кулак к сердцу, поклонился и протянул руку. Гарри действительно выдохнул с облегчением, когда принял его руку.

- Спасибо, - сказал он, поклонился в ответ и пошел обратно в купе, даже не пытаясь разобраться в себе.Это тоже было абсолютно правильно, подумал Драко. Наблюдая, как Гарри уходит, Драко испытывал голод, который еще не имел названия. Он обязательно напишет отцу письмо, когда прибудет в школу. Ему было интересно, что Люциус ответит.

- Что это было? – прошептал Винсент с оттенком благоговения. Он не мог ощущать магию Гарри, но знал, что Драко не принял бы извинений от кого попало.

- Я не знаю, - ответил Драко, - пока. Но я скажу вам одну вещь…

И он выдержал в конце долгую вкусную паузу.

- Что? – спросил Грегори, подавшись вперед.

Драко улыбнулся, глядя на дверь в купе, которая сейчас была закрыта.

- Поттер попадет в Слизерин.


Глава 3. Доводы Сортировочной шляпы

Глава 3. Доводы Сортировочной шляпы

Переправляясь через озеро к Хогвартсу с остальными первокурсниками, Гарри слышал благоговейные голоса вокруг. Как и остальные дети, он изучал замок, и должен был признать, что тот был необычайно красив, радушно сияя в наступившей к тому времени полной темноте.

Хотя он подозревал, что рассматривал несколько иные вещи, чем остальные дети. Они открывали от изумления рты и ахали, разглядывая окна замка и высокие каменные башни, разбивающие шпилями горизонт в самых неожиданных местах, и так же поведут себя, когда увидят зачарованный потолок в Большом Зале, когда попадут туда. Гарри же изучал толщину стен, ширину окон, и потрескивающие, пылающие туманные следы тех заклинаний, которые он научился определять. Хогвартс как будто горел в огне, хотя огонь не пожирал камень, а непрерывно медленно скользил по его поверхности, изменяя цвета. И Гарри был уверен, что школу защищали и другие заклинания, которые он не мог видеть. Они располагались друг за другом, от новых до более древних чар, несомненно, наложенных еще самими Основателями.

Но достаточно ли этого? Смогут ли они уберечь Коннора, если Пожиратели Смерти придут за ним? Или даже сам Волдеморт? Если какая-то случайность лишит мир Мальчика-Который-Выжил, прежде чем у того появится шанс нанести решающий удар в последней битве?

Хмурясь, Гарри едва заметил Коннора, подталкивающего его локтем в бок, чтобы выйти из лодки, когда они причалили. Он вышел, потому что его обучение побуждало его следовать за братом, а не потому, что сам обратил на это внимание или ожидал этого. Он всё знал о речи, которую кто-то – заместитель директора МакГонагалл, так кажется, она представилась, и в скором времени глава его факультета - произнесет перед первогодками. И о Сортировочной шляпе и о призраках, которые внезапно пролетели через комнату ожидания, вызвав волну шумного возбуждения и нервозности среди его ровесников, прокатившейся как эхо заклинаний по поверхности замка.

Единственное чего он пока не знал, это насколько он может доверять Хогвартсу. По возможности, он должен приглядывать за ним.

- Ты не испуган, верно?

Гарри моргнул и повернул голову, когда убедился, что вопрос был адресован именно ему. Он не знал, как ему поступить, когда он обнаружил Малфоя, стоящего рядом и пристально рассматривающего его. Малфой насмехался? Задавал вопрос серьезно? Спрашивал восхищенно? Его глаза и голос не выражали ничего иного. Гарри почувствовал себя освобожденным. Он бы предпочел не быть обязанным постоянно смягчать отношения между Коннором и возможными Пожирателями Смерти в будущем ко всему прочему.

- Нет, - сказал Гарри и снова повернулся лицом к дверям в Большой Зал.

Они широко распахнулись, помешав Малфою спросить что-нибудь еще. МакГонагалл сопроводила их вперед по каменному полу, под зачарованным потолком и пристальными взглядами профессоров и других учеников. Гарри слышал восхищенный шепот вокруг, даже когда Сортировочная шляпа начала петь, и желал бы знать почему. Единственной ошеломляющей вещью, и поэтому более интересной, чем распределение, были магические очертания заклинаний, которые спускались с потолка и вились подобно плющу вокруг студенческих столов. Ему были знакомы только одно или два из них, например как те, что успокаивали мысли, способные привести к смертельно опасному стихийному выбросу магии. Ему нужно будет изучить другие.

- Эббот, Ханна!

Гарри смотрел, как девочка вышла вперед, надела Сортировочную шляпу на голову и была распределена в Хаффлпаф. Он удовлетворенно кивнул. Сортировочная шляпа действовала именно так, как ему рассказывали родители, значит, опасности с этой стороны не было. Он развернулся немного в сторону, чтобы рассмотреть зеленое переплетение заклинаний похожих на змею вокруг слизеринского стола. Он удивился тому, что оно делало. Их росчерки были схожи с защитными чарами, но имели острые выступы в стороны, как если бы это было задумано, чтобы провоцировать агрессивность.

Его внимание возвращалось к распределению урывками, например когда возникла чрезвычайно долгая пауза между «Грейнжер, Гермиона!» и решением Сортировочной шляпы. Гарри с любопытством выглянул вперед и увидел, что девочка до сих пор сидит с шляпой на голове. Он даже смог услышать тихие голоса и подумал, что наверное Гермиона спорит со шляпой.

- Гриффиндор! – выкрикнула шляпа.

Сняв шляпу и положив её на табурет, Грейнджер поспешила прочь и выглядела она очень довольной собой. Гарри постарался скрыть улыбку. Так значит, она будет на одном факультете с Коннором. Он надеялся, что она с ним подружится. Кто-то столь решительный как она может стать отличным союзником. И она не обладала именем, по которому Гарри мог бы соотнести ее с той или иной волшебной семьей, что означало, что она была маглорожденной, а значит, у нее будет больше причин, чем у других, чтобы быть на стороне Коннора.

Так же его внимание привлекло знакомое имя, и он был рад увидеть, что Невилл Лонгботтом попал в Гриффиндор. Лили рассказывала ему мрачную историю о том, как родители Невилла лишились рассудка, когда Пожиратели Смерти Лестрейнджи пытали их болевым проклятием Crucio. Гарри интересовало, передалось ли мужество родителей их сыну. Казалось, что он им обладает.

Малфой попал в Слизерин. Гарри совершенно не был удивлен. Хотя он не понял, почему Малфой счел нужным ухмыльнуться ему, когда шел к слизеринскому столу, или почему он продолжал наблюдать за ним, уже расположившись за столом, пока Гарри не поморщился и отвернулся.

А потом наступил момент, которого он ждал.

- Поттер, Коннор!

Тот час ропот приглушенных голосов прокатился по залу. Гари видел, как его брат покраснел и слегка споткнулся, поспешно направляясь к шляпе, словно для него это было неожиданностью. Конечно, Коннор ожидал этого, но одно дело мечтать об этом и совсем другое слышать наяву, подумал Гарри, и сердце его наполнилось щемящим сочувствием. К счастью, Коннор добрался до табурета, не смотря на шумиху вокруг него.

- Это действительно он?
- Это – Коннор Поттер?
- Ты видишь его шрам?
- Ну не знаю, он выглядит меньше, чем я представлял его себе…

Коннор надел шляпу и закрыл глаза. Гарри видел, как шевелятся губы его брата и знал, что именно он бормочет себе под нос. Затем он замер, и Гарри догадался, что сейчас голос шляпы говорит что-то в голове Коннора.

И наконец, через недолгий промежуток времени, хотя Гарри не сомневался в том, что так оно и будет, но пока этот момент не наступил, колючки озноба бегали у него по спине верх и вниз, пока он ждал

- ГРИФФИНДОР!

Зал взорвался грохотом аплодисментов – самым сильным от гриффиндорского стола, немногим тише от столов других факультетов, кроме Слизерина. Гарри кивнул сияющему Коннору, когда он снял Сортировочную шляпу. Конечно, он был чрезвычайно хорош. Он победил Волдеморта, не так ли? Но это был первый раз, когда Коннора оценивал кто-то не из его семьи. Должно быть, это невероятно приятное чувство - знать, что ты оправдал надежды своей семьи, подумал Гарри.

Коннор сел за стол Грифффиндора, а затем обернулся и широко улыбнулся своему близнецу. Гарри вернул ему улыбку и вышел вперед, когда МакГонагалл назвала его имя.

Шляпа сдавила уши Гарри, и тихий смех раздался у него в голове. Думаешь, что уже знаешь свой факультет, не так ли?

- Думаю, да – спокойно отреагировал Гарри. Мать рассказывала ему, что он может размышлять во время распределения, и шляпа его услышит. Это был ценный совет, так как враги могли бы извлечь пользу из личных мыслей Гарри, если бы он говорил вслух. - Я пойду в Гриффиндор, чтобы защищать своего брата.
- Ты хочешь попасть в Гриффиндор, - поправила его шляпа. – Но это не значит, что тебе не может быть лучше на другом факультете.
Гарри почувствовал себя так странно, будто все вокруг него закружилось, пока не размылись все четкие грани, будто кто-то оказался внутри его разума, рассматривая воспоминания. А затем голос произнес:

- Никто не подвергает сомнению твою верность, или отвагу – много ли детей готовы умереть за своих братьев в одиннадцать лет? По какой-то необъяснимой причине голос казался опечаленным этим, но у Гарри не было возможности задуматься об этом. - Или сомневается в твоем интеллекте, что немаловажно, изучить так много заклинаний в столь юном возрасте.

Но что же объединяет вас, мистер Поттер? ваша хитрость, забота, умение скрывать какой вы в действительности, или решимость добиться успеха? Думаю, что ты умеешь скрываться лучшее, чем большинство людей будет когда-либо способно, - добавила шляпа загадочно.

Гарри не обратил внимания на последнее замечание шляпы. Его разум был сосредоточен только на одном. – Но ты же не собираешься распределить меня в…

- СЛИЗЕРИН! – выкрикнула шляпа бодро.

Один ужасный миг Гарри раздумывал об опровержении. Он полагал, что попадет в Гриффиндор, этому месту он принадлежал, это - то, что они планировали, и как он будет защищать своего брата, если даже не будет видеть его большую часть дня?

Все это было известно шляпе, и все же она распределила его на другой факультет. Гарри хотелось зареветь или закричать. Впервые за все годы, он подумал, что ему даже хочется заплакать.

Но затем он погасил это импульсивное желание и затолкнул его в свою маленькую секретную коробку в мыслях. Нет, он не может протестовать. Это привлечет к нему ненужное внимание. Кроме того, в том чтобы быть в Слизерине есть свои преимущества. У него будет доступ к детям, наиболее вероятно принадлежащим к семьям противоборствующей стороны. Он не думал, что сможет стать одним из них когда-нибудь, но близость общения и дружественные отношения могут сделать слизеринцев более доверчивыми.

Гарри снял с головы Сортировочную шляпу в мертвой тишине, к чему он был готов. Обученный способности погружаться в спокойствие он повернулся лицом к слизеринскому столу. Когда он направился к нему, тишина преследовала его, а затем распределение продолжилось. Это происшествие лишь незначительное препятствие на его пути, пылко наделся Гарри. Есть и другие студенты, ожидающие своего распределения. Если Коннор…

А затем тишина разбилась.

Гарри вытаращил глаза, когда Драко Малфой поднялся из-за стола Слизерина и начал аплодировать. Он делал это так невозмутимо, будто подобное происходило каждый день в его жизни, он пристально смотрел Гарри в лицо, не отвлекаясь на то, чтобы оглядеться вокруг и увидеть какое внимание привлек к себе. Несколько слизеринцев, поколебавшись, тоже поднялись на ноги и присоединились к Драко, но, в основном, Гарри проследовал к столу Слизерина под аплодисменты единственной пары хлопающих рук, сделавшей это неудачное происшествие еще более заметным, чем ранее.

Затем Малфой имел наглость сделать взмах рукой в сторону мальчика, сидевшего рядом с ним, так чтобы появилось свободное место для Гарри, чтобы он мог сесть. И Гарри смирился с этим, с пылающим лицом, подозревая, что его отказ подвигнет Малфоя совершить еще что-то более драматическое и глупое ради…чего?

- Думаешь, ставить меня в неловкое положение это забавно? – прошипел Гарри Малфою.

Он услышал, что сортировка продолжилась, к счастью. А еще он чувствовал, что его близнец пристально смотрит на него из-за гриффиндорского стола.

Действуя малодушно, так как считал себя не готовым встретиться глазами с Коннором, Гарри решил яростно смотреть на Малфоя, который на это только откинулся назад и улыбнулся.

- Не знал, что я ставлю тебя в неудобное положение, - протянул Малфой. – Я всего лишь поприветствовал нового члена факультета Слизерин. Полагаю, что твои безупречные манеры не распространяются на дружеское приветствие. Стыд и срам. Ты совершенно не тот, за кого я тебя принял, - его улыбка стала еще шире и самодовольней, когда он наблюдал за Гарри в ожидании того, что тот предпримет.

Гарри признал упрек, но у него был единственный выбор, и он догадывался какой именно, способный понравиться Малфою больше всего. Он глубоко вздохнул и заставил себя улыбнуться.

- Конечно нет, - сказал он. - Прошу простить, я неправильно тебя понял. Я думал, что попаду в Гриффиндор вместе с моим братом-близнецом.

Малфой наклонился ближе к нему, намекая на хорошую осведомленность, которой по мнению Гарри не располагал.

- Близнецы порой бывают очень разными, - прошептал Драко. - По крайней мере, мне всегда так казалось. И с самой первой минуты, когда мы познакомились в поезде, я знал, что ты попадешь в Слизерин.

Гарри отвел глаза и сглотнул. Вот дерьмо. Что я сделал неправильно? – думал он в отчаянии. Что во мне есть такого, заметное другим людям, что делает меня похожим на слизеринца? И почему моя семья не рассказала мне об этом?

Он все еще не мог поднять взгляд и посмотреть на Коннора, даже когда Рон Уизли был распределен в Гриффиндор, поэтому главным образом смотрел на стол преподавателей.

Он мрачно кивнул, когда встретился взглядом с Северусом Снейпом, главой факультета Слизерин.

Отец Гарри все рассказал сыну о вражде между Мародерами и Снейпом, когда они учились в Хогвартсе, а так же о магическом долге жизни, существующем между Снейпом и Джеймсом, и что этот угрожающего вида, хмурый и мрачный человек также является членом Ордена Феникса. Снейп мог бы помочь Гарри защищать Коннора, но он не сделает его жизнь приятной. И он не выглядел довольным, заполучив на свой факультет Поттера.

Гарри резко зашипел, ощутив сильную головную боль. Он поднял руку и провел ею по своему шраму, а затем потрясенно моргнул, когда опустил руку вниз и увидел, что ладонь окрасилась кровью. В панике он спрятал руку под столом.

Малфой, конечно же, попытался схватить его за руку.

- Позволь мне взглянуть.

- Нет, - сказал Гарри и отпрянул. Сконфуженный, растерянный, нуждающийся хоть в каком-то напоминании о доме, он поднял взгляд и посмотрел через весь Большой Зал на стол Гриффиндора, где он должен был быть, и где сидели Коннор и Рон в окружении друзей.

Коннор пристально смотрел на него, как будто делал это не переставая с того момента, как Гарри был распределен на Слизерин. Его глаза были широко распахнуты, и он непрерывно качал головой вперед-назад, вперед-назад. Гарри вздрогнул и отвернулся. Это был первый раз, когда он увидел выражение предательства на лице своего брата.

Он сосредоточился на дыхании, полностью игнорируя речь Директора школы и появление еды, пока Малфой не наклонился и сказал:
- Знаешь, все будут думать, что ты дуешься, если не будешь есть.
Я не могу этого допустить, - подумал Гарри. - Я не должен привлекать к себе внимание. Люди будут размышлять обо мне слишком много, и не будут смотреть на Коннора так, как должны. Я должен лучше контролировать свои эмоции.

И он снова вспомнил голос матери, говоривший ему: « Ты – молния. Ты ударяешь мощно и быстро, не оставляя ничего после себя. Коннор – сердце. Защищай его невинность, Гарри. Убедись, что в конце всего Коннор будет все еще чист и невинен.

Гари позволил себе еще один взволнованный вдох и начал есть. Он мог это сделать, это всего лишь еще одна проверка его способности защищать Коннора. Никто никогда не говорил ему, что это будет легко. Как правило, Гарри был склонен целиком погружаться в суть сложной проблемы и биться над ней, пока она не исчезала. Он сможет преодолеть и эту.

- Тыквенного сока, Гарри?

Малфой решил обращаться к нему по имени? Это было для Гарри ново. Но он сумел кивнуть, улыбнуться и даже сказать:
- Спасибо, Драко.

Драко сыпал словами. Гарри решил не задерживать больше взгляд на гриффиндорском столе. Он объяснит Коннору, что быть распределенным в Слизерин не значит, что его жизненные цели изменились, но он сделает это завтра, когда они не будут разделены целой толпой.
______________________________________________________________

Драко не был глуп. Он видел, что у Гарри из шрама текла кровь. И конечно, он не мог не заметить испуганное выражение на лице Гарри, когда Сортировочная шляпа отправила его в Слизерин, или того, что брат Гарри, Снейп и все Уизли уставились на Гарри, будто у того выросла вторая голова.

Драко до этого не было никакого дела. Предвкушение наполняло сладостью каждый кусочек пищи и каждое его движение, особенно теперь, когда ему удалось оградиться от чистейшей силы Гарри. Он был осведомлен о том, чего ожидать от Хогвартса, из рассказов своего отца об этом, и о том, какие именно стандарты он должен поддерживать и отстаивать как Малфой, в том числе. Он знал, что Мальчик-Который-Выжил тоже приедет, и, учитывая все известные обстоятельства, он не был бы удивлен, если бы он и гриффиндорский придурок стали врагами.

Он ожидал, что будет слегка наслаждаться пребыванием в Хогвартсе, но по большей части это будет чрезвычайно надоедливо и скучно.

Никто не рассказывал ему о Гарри. Поскольку отец Драко не считал наличие второго близнеца Поттеров важным.

Но он важен, так думал Драко и поэтому предложил тыквенный сок, чтобы иметь возможность продолжать наблюдать за Гарри. Он очень силен, но поступает так, будто не знает об этом, и, конечно же, он не ожидал, что будет распределен в Слизерин, потому что многого не знает о своем собственном характере. У меня есть фора перед Гарри и Поттером, и возможно даже перед Снейпом.

Я не знаю, что именно ждет нас впереди, но это будет чертовски забавно!


Глава 4. Отработка у профессора Зельеварения

Глава 4. Отработка у профессора Зельеварения

 - Гарри, просыпайся!
 - Уже встал, Драко, - ответил Гарри, лениво потягиваясь и усаживаясь на постели.
Драко, в этот момент раздвинувший в стороны серебристо-зеленый полог вокруг кровати Гарри, на секунду удивленно замер, а затем схватил Гарри за руку и потянул за собой. Гарри вздохнул, но ничего не сказал. Большую часть его жизни к нему никто не прикасался кроме родителей, Коннора, Сириуса и Ремуса. И он должен привыкать к тому, что другие люди тоже будут это делать, особенно, если эти люди так упорно пытаются стать его друзьями.
Именно это приводило его в недоумение, признал Гарри, в то время как Драко тащил его за руку через гостиную Слизерина, по коридору из подземелий в сторону Большого зала. Гарри вынужден был согласиться, что Драко действовал - хорошо, совсем не как Малфой - в своих попытках заставить Гарри обращать на него внимание. Ведь были и другие ученики в Слизерине, включая Винсента и Грегори, с которыми Гарри познакомился вчера вечером, совершенно готовые уделять Драко все внимание, которого тот желал. Какую выгоду получал Драко, приставая именно к Гарри? Он делает это, потому что ты – брат Мальчика-который-выжил, конечно же, шепнул ему голос в голове, которому Гарри не слишком доверял. Поскольку голос ужасно походил на голос змеи или слизеринца. Драко хочет добраться до Коннора. Он хотел быть другом Коннора, а теперь вероятно, хочет стать его врагом. Есть ли лучший способ добиться этого, чем убедить Коннора, что его брат обернулся против него?
В это время они вошли в Большой Зал, и Гарри увидел, что Коннор сидит с Роном за столом Гриффиндора. Сегодня его брат-близнец не пытался встретиться с ним взглядом, а только отвернулся от Гарри и заговорил преувеличенно громко.
Мы обязательно поговорим после обеда, пообещал Гарри мысленно своему близнецу, усаживаясь за стол Слизерина и накладывая на тарелку завтрак. Я не собираюсь позволять своему брату придерживаться этих смешных предубеждений в отношении меня. Все остальные в Слизерине могут быть скользкими как змеи, но только не я.
 - Профессор Снейп снова уставился на тебя!
Гарри прикрыл глаза, услышав Драко, но не стал искать Снейпа за столом преподавателей. В конце концов, он и без того ощущал пристальный взгляд профессора.
 - Я знаю, - ответил он и сделал глоток тыквенного сока, стараясь не расплескать его по столу. - Он враждовал с нашим отцом в школе.
Гарри раздумывал, не сообщить ли Драко о долге жизни между Снейпом и Джеймсом, и что на самом деле Снейп хороший человек, но решил, что не стоит этого делать. Может  Драко и не является Пожирателем Смерти, пока, но у Люциуса Малфоя все еще была возможность узнать заинтересовавшую его информацию через несколько мгновений после того, как Гарри рассказал бы это.
Я ненавижу, что мне приходится хранить секреты, пожаловался Гарри самому себе, прежде чем поместить эти тоскливые мысли в секретную коробку в своем разуме. Если бы я попал в Гриффиндор, мне не пришлось бы действовать подобным образом. Мы могли бы доверять большинству учеников этого факультета, так как они поддерживают Свет.
Гарри резко захлопнул крышку коробки, как он всегда делал. Он распределен на Слизерин, и Снейп еще не сказал, что сыну Поттеров больше подойдет Гриффиндор, поэтому Гарри настроился извлечь из этой ситуации всю возможную пользу.
______________________________________________________________
Как оказалось, пятница наступила раньше, чем Гарри удалось увидеть Коннора больше чем на одну минуту или ближе, чем через море недоуменных лиц. Ученики были постоянно в движении, перемещаясь из одного класса в другой, болтая настолько громко, что мягкий оклик Гарри, обращенный к Коннору в коридоре, почти всегда оказывался не услышанным. Или даже проигнорированным, Гарри должен был признать, что Коннор мог быть слишком сердитым, чтобы не откликнуться на зов, даже если он его услышал.
Драко тоже этому не способствовал. Он всегда был рядом с Гарри и производил ужасно много шума своей безудержной болтовней. Гари был уверен, что Малфой делает это специально. Когда Гарри попытался освободиться от него под предлогом необходимости пойти в библиотеку, а на самом деле надеясь повстречать Коннора по пути из башни Гриффиндора, Драко решил пойти вместе с ним. Он ничего не сказал о Конноре или о Гриффиндоре, но не упускал Гарри из вида, и ухмылялся всякий раз, когда кто-то мимоходом упоминал Мальчика-который-выжил.
Мне больше нравилось бы иметь дело со слизеринцами, если бы они не ухмылялись целый день напролет, - думал Гарри, направляясь на Зелья. Конечно, со многими слизеринцами он еще не был знаком, но Гарри казалось, что они ухмылялись все подряд, не считая Винсента и Грегори, лица которых всегда оставались невыразительными. Блез Забини смотрел и ухмылялся, Миллисент Булстроуд послала ему яркую улыбку и ухмыльнулась, и даже старшекурсники ухмылялись, уделяя внимание кому-либо с младших курсов. Гарри опасался, что и его улыбка превратится в ухмылку к тому времени, когда он встретится с Коннором, и не был настроен позволить этому случиться.
 - Тебе понравится этот урок, - прошептал Драко Гарри, когда они расположились за рабочим столом. - Снейп – прекрасный преподаватель. И наш урок будет совместно с гриффиндорцами, ведь, как мне известно, ты ждал этого с нетерпением, - и улыбнулся, когда Гарри обернулся к нему нахмурившись.
Гарри знал о сдвоенном уроке из расписания. Но он не знал, что Драко заметил его волнение.
Может, если спросить об этом Драко напрямик, это сработает.
 - Почему ты беспокоишься об этом? – прошипел он сердито. – Естественно, что я хочу увидеть своего брата. Мы редко разлучались пока не приехали в Хогвартс. И почему ты постоянно ухмыляешься, разве мое желание странное?
Драко снова ухмыльнулся и не ответил.
Гарри отвернулся к своему месту, скрипя зубами в расстройстве, и увидел, что первокурсники из Гриффиндора вошли в класс. Гермиона Грейнжер вошла одна, как обычно читая книгу. Гарри удивленного моргнул, когда она села отдельно ото всех. Почему она ни с кем не подружилась? Она не похожа на человека, которого может остановить застенчивость.
Коннор и Рон вошли следом. Гарри дождался, пока Коннор исчерпает причины не смотреть по сторонам, встретился с ним глазами и с надеждой улыбнулся. Коннор неуверенно улыбнулся в ответ, но его улыбка тут же исчезла, когда Рон пихнул его локтем в бок. Тогда Коннор с Роном отвернулись и сели вместе за стол.
Драко хихикнул, Гарри был в этом уверен, но у него не было возможности проверить это, потому что в класс уверенно вошел Снейп и встал перед классом.
Профессор пристально оглядел учащихся. Гарри вернул преподавателю столь же уверенный взгляд и на сей раз не почувствовал боли в шраме, когда их глаза встретились.
Это стоит хорошо обдумать. Возможно, это очень важно, а возможно и нет, поскольку Гарри все еще не знал, почему его шрам кровоточил в первый раз.
Есть еще так много вещей, которых я не знаю, думал Гарри взволнованно, доставая перо и приготовившись писать. Как я собираюсь защищать Коннора, если я не могу изучать все необходимое, чтобы сделать это?
 - На этих занятиях вы будете постигать тонкую науку и изящное искусство зельеварения, - произнес тем временем Снейп.
Гари не слишком уделял внимания речи профессора, даже когда тот добрался до рассказа о славе опытного зельевара. Естественно, что Снейп желает произвести на студентов благоприятное впечатление. Он же не хочет, чтобы они плохо работали на его занятиях.
 - … если только вы не такое же сборище тупиц, которых я обычно вынужден учить, - закончил Снейп и Гарри кивнул. Да, Снейп действительно устрашал. Его тактика не изменилась с тех пор, как Джеймс и Мародеры учились в школе. Гарри поступит с ним таким же образом, как и с остальными слизеринцами, он будет находиться рядом с ним, но не позволит Снейпу произвести на него впечатление или понукать собой.
Кивок Гарри сработал подобно сигналу, и Снейп повернулся к нему. Гарри изучал его насмешку, но не смог понять, является ли она следствием разговоров о Поттерах в целом, или о Поттере и брате Мальчика-который-выжил и каким-то невероятным образом попавшем в Слизерин. Не сомневаюсь, Снейп считает это неправильным.
Что ж, по крайней мере в этом, я с ним полностью согласен.
 - Поттер, - обратился к нему Снейп. - Что я получу, если добавлю измельченный корень асфоделя к настойке полыни?
 - Напиток Живой Смерти, сэр, - ответил Гарри.
Большую часть времени на прошлой неделе он потратил, продираясь сквозь дебри учебника по Зельеварению, после того как узнал, что Снейп является главой факультета Слизерин. Он старался запомнить как можно больше информации. Если бы Снейп захотел услышать более подробный ответ, Гарри был бы в большом затруднении, но Гарри посчитал, что сможет отделаться общими фразами.
Снейп отступил, склонив голову. Гари не мог понять выражение его лица, но так как глаза Снейпа оставались прикованными к нему, то он также не отвел взгляд.
 - Если я попрошу Вас принести мне безоар, где вы будете искать его?
 - В желудке козы, сэр.
Гарри снова посчитал удачей, что увидев в учебнике незнакомое слово, он остановился и решил прочесть об этом.
 - В чем заключается различие между аконитом и борецем? – задал вопрос Снейп гораздо менее суровым тоном, чем прежде. Гарри даже не посмел надеяться, что сумел произвести на профессора благоприятное впечатление, поскольку не был уверен в правильности ответа. Он знал об этих растениях только потому, что дружил с Ремусом.
 - Это одно и то же растение, сэр.
Снейп кивнул.
 - Пять баллов Слизерину за демонстрацию наличия хоть какого-то стремления к обучению, - произнес профессор, а затем обернулся к Коннору, прежде чем Гари смог облегченно вздохнуть.
 - И мистер Поттер, наша новая… знаменитость. Назовите компоненты зелья против фурункулов.
Коннор застыл, широко распахнув глаза. Рядом с ним взметнулась вверх, будто жила своей собственной жизнью, рука Гермионы. Коннор кивнул в её сторону:
 - Почему бы Вам не спросить Гермиону? – сказал он. - Я уверен, что она знает ответ.
С лица Снейпа исчезли все следы забавы, и он сделал тяжелый шаг вперед. Гарри напрягся, но Снейп только сказал холодным голосом:
 - Я спрашиваю вас, мистер Поттер.
 - Я не знаю, - произнес Коннор сквозь зубы.
Гарри ему посочувствовал. Он тоже не знал ответа. Из всего класса, вероятно, знала ответ только одна Гермиона.
Снейп усмехнулся.
 - Очевидно, слава – это еще не все, - произнес профессор и отвернулся к доске. - Пять баллов с Гриффиндора за абсолютное отсутствие способности к обучению. Компоненты зелья против фурункулов: сушеная крапива, измельченные клыки змеи, тушенные рогатые слизняки и иглы дикобраза. Добавлять иглы дикобраза следует только после того, как вы снимете котел с огня, если вы не хотите, чтобы ваш котел взорвался. Когда вы добавляете крапиву…
Гарри откинулся на спинку стула, чувствуя дурноту. Снейп сознательно противопоставил его и Коннора, и Гарри это совсем не понравилось. Он обернулся и увидел, что Коннор смотрит на него со смесью замешательства и негодования.
Драко толкнул его в спину и Гарри обернулся к нему с раздражением:
 - Что? – он с трудом удерживался от того, чтобы не выхватить палочку.
 - Хочешь работать со мной в паре?
Гарри вздохнул, кивнул и пошел за ингредиентами.
Как Джеймс и предупреждал Гарри, Снейп оказался устрашающим учителем. Он ходил между рядами столов, заглядывая в котлы студентов и отпуская резкие замечания – комментарии, нацеленные только на гриффиндорцев.
 - Неверная последовательность закладывания компонентов, Лонгботтом.
 - Вы полагаете, что можно добавлять клыки змеи не измельчив их, Уизли?
 - Безграничное проявление вашей некомпетентности, Томас, внушает мне даже больший страх, чем цвет вашего зелья…
Вскоре Гари решил, что должен попытаться игнорировать Снейпа в максимально возможной степени. Когда Снейп комментировал зелье Коннора, в его голосе звучала еще и насмешка, и это приводило Гарри в бешенство. Он измельчал клыки змеи и помешивал зелье с чрезмерным усилием, которого не требовалось по рецепту, и наблюдал за Коннором.
Поэтому он заметил, что брат решил добавить в зелье иглы дикобраза прежде, чем снял котел с огня. Гарри вздрогнул. Он сразу же представил себе не только беспорядок, который случиться в результате оплошности Коннора, но и наказание, которое он непременно получит от Снейпа, и не намерен был позволить этому случиться.
Он шепнул Драко: «Пригнись!» - а затем бросил горсть игл дикобраза в свое зелье.
Снейп только начал отчитывать Коннора, когда из котла Гарри повалил густой дым зеленого цвета и раздался отвратительный звук, похожий на гудение пчелиного роя.
Снейп напрягся и медленно развернулся в сторону слизеринской половины класса. Драко пригнувшись, отступил от стола, оставив Гарри стоять, переминаясь с ноги на ногу и оглядываться на Снейпа, будто он не понимает, что происходит.
 - Что это было, Поттер? – прошипел Снейп.
Гарри глянул на котел, который почти расплавился и едва не прожег дыру в его ботинках, на ошеломленное выражение лица своего напарника, затем пожал плечами и произнес:
 - Ой? – предположил он.
Снейп шагнул к нему ближе, осмотрел котел, усмехнулся и сказал:
 - Вы добавили иглы дикобраза прежде, чем сняли котел с огня.
Гарри был рад увидеть, что Коннор торопливо отводит свою руку назад и аккуратно откладывает иглы дикобраза в сторону
 - Вам было плохо видно инструкцию приготовления зелья на доске?
 - Ой, - произнес Гарри снова. Он опустил голову и даже позволил себе слегка улыбнуться. Снейп все равно не догадался бы о настоящей причине его поступка, поскольку он видит перед собой только сына насмешника Джеймса Поттера.
 - Отработка, мистер Поттер, - произнес Снейп тихо. – В восемь часов сегодня в этом классе. Я буду ждать вас, не опаздывайте.
 - Да, сэр, - ответил Гарри, склонив голову и уступая Снейпу дорогу. Через минуту расплавленный котел исчез. Мгновение Гарри рассматривал устроенный им беспорядок. Он мог бы первым послать сову домой к родителям и получить от них ответ. Он был уверен, что его мать обязательно все поймет, как только узнает, что он сделал все это по уважительной причине.
В тот же миг кто-то ухватил его за руку, вынуждая крепкой хваткой обратить внимание Гарри на…Драко.
- Зачем ты сделал это? – прошептал Драко. – Ты сказал мне пригнуться. Ты знал, что что-то случиться.
Гарри кивнул.
Драко еще крепче сжал его руку, и нахмурился, как если бы происшествие каким-то непонятным для Гарри образом, затрагивало лично Малфоя.
 - Зачем? – повторил снова Драко.
Гарри махнул свободной рукой.
 - Я не стал причиной потери баллов нашего факультета, так что тебя беспокоит? – ответил он и снова сел, прислушиваясь к тому, как другие расслабившиеся ученики стали мишенью для резких замечаний профессора. Но Гарри смирился с невозможностью изменить что-либо. По крайней мере, он сумел спасти Коннора от отработки.
И он не будет возражать, если и все остальные вечера учебного года придется провести на отработках, если это послужит его наивысшей жизненной цели.
_____________________________________________________________
Стук в дверь раздался ровно в восемь часов вечера. Он оглянулся, чтобы проверить время и приподнял брови. Что ж, похоже у негодного мальчишки присутствует некоторое подобие благовоспитанности.
 - Войдите.
Поттер, - тот, который не знаменитость, уточнил про себя Снейп, хотя прозвучало это неуклюже, - вошел и кивнул ему.
 - Я пришел на отработку, сэр. Что я должен делать?
Мгновение Снейп изучал его. Мальчик явно был сыном Поттера, учитывая его лохматые волосы и очки. Но мальчик держался не как Джеймс. Он всегда высоко держал голову и встречался взглядом со Снейпом без содрогания. Любопытно. Снейп использовал мягкое прикосновение Легилименции и увидел в воспоминаниях Гарри ссору с Драко Малфоем непосредственно перед приходом в класс на отработку. Драко хотел знать, почему Гарри намеренно взорвал свой котел на уроке. Гарри не обратил на его требование никакого внимания и ушел на отработку.
Снейп успел вовремя прекратить просматривать воспоминания мальчика, чтобы заметить
что спокойное выражение лица Гарри изменилось, и он нахмурился. Подняв ладонь, он осторожно потер лоб, как будто у него внезапно заболела голова.
Интересно. Значит, он преднамеренно совершил ошибку на зельях? - подумал Снейп, внешне оставаясь совершенно невозмутимым, и резко бросил:
 - Уберите беспорядок, который учинили сегодня вы и подобные вам идиоты. Без волшебства.
 - Да, сэр.
Поттер нашел щетку и ведро с водой, не обращаясь к профессору с вопросом об их нахождении, что заняло у него несколько минут, а затем начал очищать классную комнату. Снейп проверял эссе и краем глаза наблюдал за ним. Поттер работал спокойно, не жалуясь, и его лицо выражало гораздо меньше эмоций, чем Снейп ожидал от сына Джеймса. Его брат-близнец – тот, который знаменитость - был гораздо более открытым. Его ореховые глаза пылали праведным гневом всякий раз, когда Снейп оказывался в пределах видимости.
Снейп поморщился в отвращении. И я должен защищать невоспитанного мальчишку. Но это не значит, что это должно мне нравиться.
Он вернулся к проверке эссе, пока слабое, похожее на вибрацию гудение снова не отвлекло его внимание. Он искал источник шума, с резким замечанием готовым сорваться с языка, но единственным шумом, причиной которого был Поттер, был звук трения щетки по столу. Должно быть шум идет от чего-то иного.
Снейп коснулся левого предплечья, но затем отрицательно покачал головой. В отличие от остальных, он не верил в то, что мальчишке Поттера удалось навсегда изгнать Волдеморта, но даже если он прав, его Лорд еще не готов призвать своих прежних Пожирателей Смерти. Поскольку если бы Темный Лорд вернул себе прежние силы, навряд ли первый признак этого был бы мягким и безболезненным.
Тогда Снейп подумал о том, что кто-то решил понаблюдать за отработкой, и осторожно сделал под столом взмах волшебной палочкой, чтобы бросить заклинание Revealo. Ничего не изменилось.
Он обдумал еще несколько вероятных возможностей, прежде чем ему припомнилось одно давнее событие, которое всплыло из-за просмотренных воспоминаний о Драко Малфое в мыслях Поттера. Оно касалось поднятия ментальных щитов, которому его обучал Луциус. Щиты использовались, чтобы защищать себя от колебаний ауры, которая всегда окружает очень мощных волшебников, и это умение подвело его впервые за многие годы.
В это время вибрирующий звук усилился. Снейп уставился на Поттера, который в этот момент, стоя на коленях, пытался оттереть одно особенно трудное пятно под столом Лонгботтома. Воздух вокруг него звенел подобно высокому звуку, который издает хрустальный бокал, по краю которого ведут пальцем.
Почему я не ощутил этого, когда он был на уроке? – задался вопросом Снейп. А потом фыркнул. Он был окружен дюжиной глупых мальчишек, вот почему. Общее поле их аур перекрыла его.
Странно, что близнец, не победивший Волдеморта, обладает столь сильной аурой. Возможно второй близнец еще сильнее, и на самом деле является настоящей «последней надеждой» на победу. Снейп поморщился. Он несколько раз беседовал с Дамблдором о Конноре Потере, который является ключевой фигурой пророчества, и все еще чувствовал себя больным при мысли, что этот ребенок – единственный, кто стоит между волшебным миром и возрождением Волдеморта. Это, конечно, очень романтично, но совершенно не практично.
Взглянув на часы, Снейп увидел, что уже было почти десять, а следовательно отработка Поттера подошла к концу. Он качнул головой и поднял свои ментальные щиты.
 - Поттер! – рявкнул профессор.
Гарри подскочил, но не ударился головой об стол, на что Снейп в тайне надеялся. Он поднялся и обернулся с щеткой и ведром в руках:
 - Да, сэр?
 - Время вашей отработки истекло, но уборка не закончена. Вы вернетесь к этому в понедельник вечером, в восемь часов и доведете работу до конца.
На мгновение, очень яркое мгновение, глаза у невоспитанного мальчишки вспыхнули. Наверное, он подумал о том, что в понедельник после уроков зельеварения в классе будет гораздо больше беспорядка, а значит для него еще больше работы. Но он только произнес:
 - Да, сэр, - и отвернулся, чтобы убрать щетку и ведро на место.
Снейп наклонился в его сторону и сказал:
 - И еще кое-что, Поттер.
Поттер – нет, он будет думать об этом мальчике как о Гарри, поскольку он никогда не сможет скопить в своей душе для него столько же яда, сколько для Мальчика-который выжил, - оглянулся и спросил:
 - Да, сэр?
 - Если я узнаю, что вы снова преднамеренно допустили ошибку на моем уроке,  - произнес Снейп мягко, - я назначу вам недельную отработку. На моем факультете не будет ни одного слизеринца, работающего вполсилы или не использующего свой потенциал по максимуму, тем более в той области, где у него уже имеются необходимые начальные знания. Надеюсь это ясно?
В начале его речи плечи Гарри напряглись, но в конце он опустил голову и сказал:
 - Со всем должным уважением, сэр, я – только первокурсник, и многого не знаю о зельях. Боюсь, я буду допускать много ошибок на ваших занятиях.
Снейп сузил глаза и уставился на него. Гарри твердо встретил его взгляд. Профессор зашипел. Он действительно думает, что может превзойти меня в изворотливости?
Выражение лица Гарри подсказало ему ответ. Гарри не уверен, что преуспеет в этом. Но он собирается попробовать.
 - Тогда я предлагаю вам усердно учиться, мистер Поттер, - сказал ему Снейп категорически. – Поскольку черта между преднамеренной и спонтанной ошибкой может стать гораздо заметнее, когда вы проведете многочисленные бессонные ночи, очищая класс зельеварения.
- Да, сэр, - ответил Гарри и направился к двери.
Снейп проследил за тем, как он вышел, а затем откинулся на стуле и сосредоточился на воспоминаниях об уроке. Гарри преднамеренно совершил ошибку, когда…
Когда он собирался сделать замечание Поттеру о его некомпетентности.
Снейп зарычал и вскочил. Если этот Поттер еще раз попробует вмешаться, чтобы помочь другому, пусть прежде хорошенько подумает. Я не собираюсь терпеть на своих занятиях трепетного обхождения вокруг этой знаменитости, которой является всего лишь невоспитанный мальчишка, даже если его брат с ним заодно.


Глава 5. Лев и Змея

Глава 5. Лев и Змея

Гарри несколько минут раздумывал, не раздвинуть ли ему серебристо-зеленый полог на рядом стоящей кровати, только чтобы убедиться, что Драко спит, когда оттуда донесся долгий храп. Улыбаясь, Гарри на цыпочках прокрался из спальни, мимо спящих Грега и Винсента и пустующей постели Блейза. Этот слизеринец вставал рано каждое утро, и похоже суббота не была исключением. Однако для Драко этот день был исключением, что послужило для Гарри главной причиной, чтобы улизнуть именно в этот час. Оказавшись в гостиной Слизерина, он практически перешел на бег. В столь раннее утро в комнате никого не было, не считая одного семикурсника, уснувшего в кресле с книгой на коленях. Он приоткрыл один глаз, когда Гарри проскользнул мимо, потом хмыкнул и снова закрыл глаза, не соизволив снизойти до разговора с кем бы то ни было, чья голова едва доставала ему до груди.
Гарри выскользнул за дверь и тщательно закрыл её за собой. Как только он это сделал, дверь слилась с каменной стеной и стала совершенно незаметной. Гарри покачал головой. Слизеринцы просто параноики, если считают, что никто с других факультетов не должен знать, где они живут.
Хотя то же самое можно было сказать и о гриффиндорцах. Старосты Гриффиндора всегда тщательно следили, чтобы никто – и особенно слизеринцы – не проследовали за первокурсниками в башню. Гриффиндорцы всегда передвигались группами, и так делали все учащиеся других факультетов. Гарри пробыл в Хогвартсе всего неделю, но уже понял, что дружба между факультетами была крайне редка. Из-за этого пароль Гриффиндора ему не был известен.
Но все это не имело значения.
Он достал волшебную палочку, кипарис с сердцевиной из сердца дракона, и положил её на ладонь.
- Укажи мне на Коннора Поттера, - приказал он, устремляя в эту команду всю свою волю. Его отец утверждал, что это не трудное заклинание, но оно сильно истощало Гарри, когда он несколько раз применял его в прошлом. Но тогда он учился управлять ветром, возможно сейчас, когда он воздействует на конкретный предмет, оно получится у него лучше.
Так и вышло. Волшебная палочка завертелась на ладони, а затем остановилась, указывая вперед. Гарри улыбнулся и двинулся по коридору из подземелий.
Лестница за лестницей, он поднимался все выше и выше. Иногда палочка вибрировала, но когда ему была необходима подсказка, она всегда указывала, куда нужно свернуть. Гарри проскользнул мимо Пивза, который не заметил его, пролетев мимо бормоча что-то себепод нос, прошел мимо полусонных портретов, терпеливо пережидая, когда движущаяся лестница решит, где его высадить. Каждый раз после этого ему приходилось сверяться с волшебной палочкой, потому что путь изменялся. Наконец она привела его к портрету полной дамы, одетой в розовое платье, слегка повертелась и замерла.
Гарри кивнул и сел на пол напротив портрета. Примерно через десять минут Полная дама раз или два всхрапнула и проснулась.
- Кто ты, дорогой? – спросила она, рассматривая Гарри. Если она и заметила герб Слизерина на его мантии, то никак это не прокомментировала, за что Гарри был ей благодарен.
- Меня зовут Гарри Поттер, - сказал он тихо. – Я брат Коннора. Могу ли я войти, чтобы повидаться с ним?
- Конечно, дорогой, если ты знаешь пароль.
Гарри кивнул.
- Тогда я подожду его здесь, - и прислонился к стене.
Коннор никогда не вставал рано по утрам, тем более по субботам, даже когда у него еще не было за спиной утомительной недели занятий. Гарри сомневался, что теперь что-то изменится. Рано или поздно Коннор должен выйти, чтобы спуститься на завтрак в Большой Зал, и тогда они смогут поговорить.
- Ну, как хочешь, - ответила дама, пожав плечами, и начала напевать под нос, рассматривая ногти. Время от времени она бросала на него взгляд. Гарри сосредоточился на своем дыхании.Он достиг в этом значительных успехов, когда тренировался дома по несколько часов к ряду, готовясь к тому времени, когда ему необходимо будет следовать за Коннором в его опасной миссии в самое сердце вражеской территории.Через десять минут в течение которых он был совершенно тих и неподвижен, портрет казалось совершенно забыл о нем, и люди, которые входили и выходили через портрет – ни один из них не был Коннором – даже не взглянули на Гарри.
А затем – сюрприз, сюрприз – Коннор вышел в коридор, направляясь в Большой Зал вместе с Роном. Гарри вынужден был сглотнуть неожиданный комок в горле. Когда он успел так сильно измениться? По силам ли мне не отстать от него?
Рон рассказывал какую-то шутку, когда Коннор взмахом руки прервал его. Гарри критически изучил его позу и кивнул. Над этим надо будет поработать. В течение нескольких лет мать обучала Коннора держаться с выразительным изяществом, которое надлежит иметь будущему лидеру волшебного мира. Некоторые из её уроков по-видимому позабылись. А потом его брат-близнец встретился с ним взглядом, спокойно и внимательно, и больше ни о чем другом Гарри не мог думать.
- Гарри, - сказал Коннор, глаза его потемнели, а голос прозвучал почти равнодушно. – Что ты здесь делаешь?
- Я подумал, что мы могли бы поговорить, - ответил Гарри, отталкиваясь от стены. Он увидел, что лицо Рона заливает краска, но он стоял у Коннора за спиной, где тот не мог его видеть. - Пожалуйста, Коннор. Я знаю, что вел себя не как твой брат на этой неделе, но есть вещи, которые я должен объяснить.
На минуту Коннор прикусил губу, рассматривая его. Гарри не отвел взгляд. Он был поражен тем, каким юным выглядел его брат, и использовал эту мысль, чтобы убедить себя в том, что между ними ничего не изменилось. Коннор все еще оставался ребенком, который нуждался в защите и нежной заботе Гарри.
- Хорошо, - сказал Коннор неожиданно, - Давай войдем.
Он подошел к проходу за портретом Полной дамы в розовом платье и что-то произнес, слишком тихо, чтобы Гарри мог услышать. Дама кивнула, и портрет отодвинулся в сторону, открывая позади себя круглый проход.
Это вывело Рона из ступора.
- Коннор! – запротестовал он. – Ты не можешь приглашать его войти.
Коннор обернулся и свирепо посмотрел на Рона. Гарри опустил голову, скрывая улыбку, чувствуя, что в данный момент это будет не слишком дипломатично.
- И почему же?
- Он – Слизеринец!
- Он – мой брат, - поправил Коннор и снова повернулся к Гарри. – К тому же в гостиной ты не сможешь меня поколотить, - добавил он насмешливо и исчез в проходе, оставляя протестующего Рона в коридоре, а Гарри пошел за ним.
Гарри почувствовал, как напряжение отпустило его. Он улыбнулся Рону, который ответил ему хмурым взглядом, но все же последовал за ним в гостиную, где Коннор развалился в кресле перед камином с криком: «Я выиграл!».
Гарри огляделся вокруг. Гостиная Гриффиндора была неистового цвета, яркого и теплого смешения золотого и алого. Повсюду стояли кресла и диваны более широкие, чем те, что были в Слизерине, как будто ученики здесь не чувствовали дискомфорта сидя близко друг к другу. Сердце Гарри одновременно согрелось и упало. Он был рад, что у Коннора есть такое место, где он чувствует себя как дома. И в тоже время, снова всколыхнулась его недельной давности обида на Сортировочную шляпу. Он тоже должен был быть здесь, в месте, где мог смеяться над шутками Коннора, охранять брата и играть в Подрывного дурака с такими ребятами как Рон Уизли. Гарри все еще не понимал, почему Сортировочная шляпа определила его в Слизерин, и гадал, наступит ли такой момент, когда он это поймет.
Хорошо, наконец-то я могу сделать это, - подвел Гарри итог, когда повернулся к Коннору и Рону и увидел, что они ждут, когда он сядет. В моих силах сделать так, чтобы меня снова пригласили сюда.
- Садись, Гарри, - сказал Коннор. – и расскажи нам о Слизерине. Это правда, что они заставляют тебя каждый день есть змей на завтрак? – его голос звучал с отвращением и в то же время заинтересованно.
Гарри улыбнулся и сел в кресло, в котором почти утонул. Подавив желание сесть более удобно, он ответил:
- Нет, но они на самом деле все постоянно ухмыляются. Я не понял пока почему.
Коннор рассмеялся. Гарри купался в этом звуке. Я скучаю по этому. Я хотел бы разделить с ним каждый такой момент. Но если я начну беспокоиться о таких мелочах, это привлечет ком мне излишнее внимание. Сейчас время наводить мосты.
Рон предоставил ему для этого прекрасную возможность, перебив его:
- Но шляпа распределила тебя в Слизерин. Для этого должна быть была причина.
Коннор перестал смеяться и посмотрел на Гарри. Глаза его вспыхнули тем внутренним огнем, который в будущем, Гарри был убежден в этом, сделает его великим вождем. Если только у его брата будет нормальное детство, из которого он сможет сделать смелый шаг в зрелость.
- Да, Гарри, - сказал Коннор. - Я хочу знать, почему.
- Я думал об этом, - ответил Гарри спокойно. – И мне пришли на ум только две причины, хотя только одна из них хорошая.
- Ты можешь рассказать мне о них, - сказал Коннор и выпрямился в кресле, чтобы взять Гарри за руку. – Обещаю, что независимо от этих причины, мое мнение не изменится – я знаю, мой брат не может быть злым.
Гарри закрыл глаза.
- Хорошо. Одна из причин – это возможность следить за детьми, чьи родители были Пожирателями Смерти. Я могу подслушать их беседы с родителями, могу узнать, что они думают о Волдеморте, добыть для тебя информацию, которую ты сможешь использовать в войне.
Он открыл глаза, чтобы увидеть, как Коннор прикоснулся к своему шраму. Он всегда так делал, когда кто-то называл Волдеморта по имени. Гарри подумал, не причиняет ли это Коннору боль. Еще он хотел спросить брата, не кровоточил ли его шрам с тех пор, как они прибыли в Хогвартс, но Рон помешал ему.
- А другая причина?
Гарри облизнул губы. Это было то, что ему не хотелось произносить вслух. Но Коннор был рядом, в ожидании ответа, его ясные глаза были широко распахнуты. И Гарри напомнил себе слова, которые только что произнес его близнец. Я знаю, что мой брат не может быть злым.
- Возможно, я действительно – слизеринец, - прошептал он. - Просто каким-то образом никто не заметил этого…Мама, папа, Сириус, все…
Дальше он не смог говорить, потому что Коннор сжал его в крепком утешающем объятии. Гарри положил голову на плечо брата и замер. Предполагалось, что это он должен быть тем, кто утешает и успокаивает большую часть времени. Но иногда было здорово, когда Коннор это делал. Гарри знал свое место, и если его брат нуждался в ком-то, кто будет сильным, или в ком то, кто будет защищать его настолько хорошо, что Коннор даже не заметит этого, Гарри всегда готов быть этим человеком.
- Ты – не слизеринец, - прошептал ему Коннор. – Я думаю, что есть еще третья причина: шляпа ошиблась, вот и всё. Она старая, и наверное уже начинает многое забывать, так же как Фредерик Безвкусно Одетый.
Гарри улыбнулся, вспоминая портрет старого волшебника, который висел на стене в спальне их родителей. Сначала он забыл имена всех домашних, называя Гарри именем его дедушки, а Сириуса именем его матери. Затем он начал переходить из портрета в портрет, облаченный лишь в банный халат. А потом он уверился, что все еще идет война с Гриндевальдом, и их родители вынуждены были выбросить портрет. Гарри очень взбодрился, представив Сортировочную шляпу, забывшую слова своей песни.
Я не могу быть злым, Коннор так сказал, значит, так оно и есть.
- Я никогда не поступлю с тобой так, как родители поступили с Фредериком, - сказал Коннор выпуская Гарри из объятий и твердо глядя ему в глаза. – Я знаю, что директор Дамблдор скорей всего не позволит тебе перейти в Гриффиндор, но мы все еще можем быть друзьями: играть вместе, и конечно же вместе встречать Рождество, - он ободряюще кивнул и улыбнулся. Это была дерзкая улыбка, которую Коннор обычно посылал ему перед тем, как разыграть Сириуса или устроить шалость, имеющую неприятные последствия. - И если кто-то попытается убедить тебя, что ты – слизеринец, ты просто можешь сказать им, что попал на этот факультет по ошибке. Оставь сомнения на их долю.
Гарри с облегчением выдохнул, чувствуя себя так хорошо, как ему казалось, он уже никогда не будет себя чувствовать, с того момента как вошел в гостиную Гриффиндора.
- Спасибо, Коннор, - ответил он. – Я знал, что ты сможешь развеять мои сомнения, но услышать это от тебя лично гораздо лучше.
- Думаю, что я могу согласиться с этим, - сказал Рон, хотя при этом не выглядел до конца убежденным. – Так ты правда хочешь быть в Гриффиндоре, Гарри?
Гарри решил, что это явный прогресс в отношениях, когда услышал «Гарри», а не «слизеринец». Он повернулся к Рону и кивнул.
- Всем своим сердцем. Это факультет, где учились наши родители, и наши крестные отцы, а теперь и мой брат, - он оглянулся на Коннора и получил от него тычок в плечо, как если бы Коннор возражал быть в конце этого списка, хотя он и усмехался. Гарри снова посмотрел на Рона. – Это место, которому я принадлежу, - закончил он. – И я не собираюсь позволить Слизерину превратить меня в того, кем я не являюсь. Обещаю.
- Тогда почему ты дружишь с чертовым Малфоем? – требовательно спросил Рон. - Если ты сказал правду, тогда ты должен игнорировать большинство из слизеринцев, и особенно этого придурка!
Гарри вздохнул.
- Малфой решил, что хочет быть моим другом, - признался он. – И проще принять это, чем постоянно игнорировать его. К тому же, его отец был Пожирателем Смерти. Таким образом, я могу шпионить за Драко и через него получать информацию о Люциусе Малфое.
Рон только тряхнул головой, но чувствовалось, что он держится более непринужденно рядом с Гарри, чем раньше.
- Ладно, только не оставляй его здесь одного в следующий раз, когда он придет, - прошептал Рон Коннору и убежал вверх по лестнице.
В следующий раз, когда он придет. Гарри скрыл охвативший его маленький пожар счастья, прежде чем обернулся к Коннору и увидел то же выражение удовольствия в его глазах и улыбке. И только потом позволил себе улыбнуться.
- Уверяю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы у тебя для этого было как можно больше возможностей, уж я постараюсь, - пообещал Коннор, когда они вышли из прохода в коридор. – В конце концов, Рон преодолеет свое недоверие, и тогда мы сможем везде бывать вместе. Его братья - лучшие изобретатели шуток, каких я только видел. Они обещали показать мне все секретные ходы. Я приду и возьму тебя с собой, когда мы соберемся их исследовать.
Гарри кивнул. Он должен был снова вернуться в подземелья, но он не будет спрашивать у Коннора пароль к гриффиндорской башне – было слишком рискованно хранить такой секрет в кругу слизеринцев – в любом случае, теперь он чувствовал себя гораздо увереннее, чем прежде.
- Пока, Коннор.
Коннор улыбнулся ему, исчезая в проходе за портретом:
- Пока, Гарри.
И ясная улыбка брата стояла перед глазами у Гарри, даже когда он дошел до Большого Зала.
________________________________________________________________
Прищурив глаза, Драко наблюдал за тем, как Гарри вошел в Большой Зал и промчался к слизеринскому столу. У него уже было несколько предположений на счет того, где Гарри мог быть, когда проснувшись утром, Драко обнаружил что его нет в спальне, а Винсент и Грегори не могли сказать, куда он пошел. А потом он встретил одного шестикурсника, который сказал, что видел, как Гарри поднимался наверх.
И наверх, вероятно, означает Башню Гриффиндора, подумал Драко, и гарриного придурочного брата-гиффиндорца.
Драко понял, что всё так и было, когда Гарри сел рядом с ним за стол и впервые улыбнулся ему, и эту улыбку Драко не пришлось тащить из него клещами. К сожалению, это привело Драко еще в худшее расположение духа, чем он был до этого.
- И где же ты был? – прошептал он, когда Гарри наполнял свою тарелку. – Я хотел пойти в библиотеку.
Гарри остановился и уставился на Драко.
- До завтрака?
Ладно, сказал Драко про себя, это было глупо.
- После завтрака, - ответил он. – Скажи мне, где ты был.
- Навещал Коннора, - сказал Гарри – этот идиот, имевший наглость выглядеть так, как будто все в его мире было идеально, и продолжающий поглощать свой завтрак, будто его совершенно не трогало то, что у Драко совершенно пропал аппетит. Правда, Драко уже закончил завтракать, но это не имело никакого значения.
- И зачем ты хотел увидеть его? – спросил Драко, не в силах сдержать плаксивые нотки в голосе. – Ты – слизеринец, а он – гриффиндорец.
Гарри долго молчал, а затем развернулся на скамье лицом к Драко. Его лицо стало абсолютно серьезным, и когда Драко слегка опустил свои ментальные щиты, то ощутил магию Гарри, которая представлялась ему сияющим копьем, нацеленным прямо на него. Драко вздрогнул и восстановил свою защиту.
- Драко, - сказал Гарри мягко, - я весьма благодарен тебе за все, что ты сделал для меня. Ты попытался показать мне, что Слизерин может быть гостеприимным, и… И в общем… в силу определенной политической ситуации вокруг Мальчика-Который-Выжил для тебя это было нелегко.
Драко молчал. Он не собирался прерывать вполне заслуженную похвалу. К тому же, Гарри совершенно не осознавал собственной силы, и не догадывался, что был, а точнее собирался стать, для Драко средством от скуки.
- Но есть одна вещь, которую ты должен понять, - продолжал Гарри, наклоняясь к нему ближе. Его спутанные темные волосы упали ему на лоб, полностью скрывая шрам и затеняя зеленые глаза. – Неважно, что происходит с нами в школе, не важно, на каком факультете учусь я или Коннор, не важно, какие уроки мы посещаем – мой брат всегда будет для меня на первом месте. Мы уладили с ним наши разногласия. И я даже помирился с Роном Уизли…
- Не знал, что Уизли так важен для тебя, - огрызнулся Драко, разъяренный и задетый этой новостью.
- Для меня важен любой, кто является другом моего брата, - сказал Гарри тихо. – И я все еще думаю, что должен был попасть в Гриффиндор. Так что… Я ценю все, что ты пытался сделать для меня, но не хочу, чтобы ты питал иллюзии. Я не могу быть твоим другом, не могу принять это целиком и полностью. Поскольку моя первая обязанность – быть братом Коннору, - он сделал паузу, пожал плечами и, в его глазах вспыхнуло что-то похожее на сожаление – Мне жаль, если это причиняет тебе боль.
Он отвернулся и снова принялся за завтрак, оставляя Драко задумчиво рассматривать его. Но эмоции Драко совсем не походили на гнев или ярость, скорее это был шок.
Он думает, что должен быть в Гриффиндоре? Не чувствовать свою силу, это одно, но…Великий Мерлин, он же просто слеп!
Должно быть так и есть, подумал Драко, и сузил глаза, обдумывая, как ему следует изменить свои планы. Гарри не будет просто призом, или средством от скуки. Он - слизеринец, не признающий своей принадлежности этому факультету.
Значит, если я смогу переубедить его, размышлял Драко тем временем, чтобы ни сказал или сделал Гриффиндорский Герой уже не будет иметь никакого значения. Я заполучу Гарри снова. А когда он узнает всю правду о себе, у него будет гораздо лучший повод для веселья.
Довольный своей рассудительностью Драко терпеливо ждал, пока Гарри закончит свой завтрак.


Глава 6. Подозрительные глаза

- Уроки полетов! – объявил Коннор, как только они оказались на улице. Солнце сияло над ними, как будто одобрительно усмехаясь, подумал Гарри, и закружился, раскинув руки в стороны, как будто боролся с ветром.
- Разве ты не взволнован? - спросил Коннор.
- Очень! – ответил спокойно Гарри и услышал, как фыркнула Гермиона Грейнджер, шагавшая неподалеку от него. Он обернулся и улыбнулся ей. Гермиона казалась удивленной какое-то мгновение, а затем снова опустила голову к книге, которую несла в руках, и больше на него не смотрела. Гарри вздохнул. Он пытался поощрять дружбу Коннора с нею, но они оба не способствовали этому: Гермиона слишком сильно интересовалась учебой, а Коннор слишком сильно интересовался всем остальным.
- Гарри, вот ты где.
Драко протолкнулся между ними и заработал неприязненный взгляд от Рона и подозрительный от Коннора. Играючи проигнорировав их обоих, он улыбнулся Гарри:
- Волнуешься перед уроком полетов с гриффиндорцами?
- Кажется, кто-то забыл метлу, которую ему купил папочка, - сказал Рон, достаточно громко, чтобы быть услышанным.
- По крайней мере, у меня есть метла, а не хворостина, - парировал Драко.
Коннор покачал головой и отступил в сторону от них.
- Игнорируй его, Рон, - посоветовал он своему покрасневшему другу.
– Ведь у нас будет…, - он сделал долгую паузу, а затем восхищенно прокричал, – урок полетов! – и с этим возгласом понесся к полю, где их ожидали метлы, выстроенные в линию. Рон, поколебавшись, бросил Драко взгляд, говорящий о том, что их спор еще не закончен, и побежал следом за Коннором.
- Тебе обязательно было это делать? – спросил Гарри, подталкивая Драко по направлению к другим слизеринцам.
- Да, - ответил Драко ангельским голосом, на который Гарри не повелся ни на секунду. Он знал, что действовать подобным образом вполне в стиле Драко. Слизеринец приобнял его за плечи, что тоже было частью некой игры на публику:
- Я знаю, что он - твой брат, но он выбрал сторону предателя крови. И я полагаю, что даже Святой Коннор Поттер не сможет помочь им подобным смыть это клеймо.
Гарри устало задался вопросом, что беспокоит его больше: веселая снисходительность в голосе Драко или тот факт, что любая попытка указать Малфою на это повлечет за собой непонимающий изумленный взгляд. Поэтому он решил лучше промолчать. За последние пять дней он обнаружил, что все его попытки провести переговоры между гриффиндорцами и слизеринцами привели к пониманию, когда лучше всего держать язык за зубами.
Наконец, они дошли до метел и заняли свои места. Гарри встал напротив Коннора, который усмехнулся ему. Дома они летали так часто, что могли делать это с закрытыми глазами. Это не потребует от них усилий.
Но не от всех, подумал Гарри, расслышав, как с трудом сглотнул его сосед. Он обернулся и увидел Невилла Лонгботтома, который смотрел на свою метлу с болезненной опаской. Гарри взял себе на заметку держаться настороже, если вдруг этому мальчику потребуется помощь.
Строго говоря, это Коннор должен быть настороже. Но я могу присмотреть за Невиллом.
- Займите свои места! – скомандовала мадам Хуч, проходя между метел и игнорируя тот факт, что все ученики уже находятся на своих местах. Она была ниже ростом, чем Гарри ожидал, со спутанными волосами, как будто ветер долго трепал их. Она медленно обернулась и оглядела студентов пристальным суровым взглядом. Гарри поднял подбородок, когда она взглянула на него, и с приятным удивлением заметил, что Драко сделал то же самое, как будто они оба хотели что-то доказать этим жестом. И конечно, Драко испортил весь эффект, встретившись с ним взглядом и ухмыльнувшись.
- Добро пожаловать на ваш первый урок полетов, - тем временем произнесла мадам Хуч. – Поскольку мы будем управлять метлами посредством нашей собственной магии, а не наших палочек, я прошу вас отложить их в сторону.
Гарри услышал дружный шорох, когда студенты выполняли распоряжение профессора; Гермиона неохотно отложила книгу, которую читала, в свою огромную школьную сумку, лежащую на земле, и ногой отодвинула ее назад.
- Что касается процесса управления метлой, то все очень просто, - сказала мадам Хуч и проследовала к большой метле в конце ряда. – Вы вытягиваете руку над метлой и произносите…
- Вверх! – четко сказал Гарри и услышал, как Коннор, стоявший напротив, произнес то же самое.
Нестройный хор голосов повторил команду, и Гарри увидел, как воздух вспыхнул и засиял от магии, когда разные по усилию волевые команды устремились к метлам. У кого-то вышло лучше, у кого-то хуже, чем у других. Его метла прыгнула ему прямо в руку, и метла Коннора, и Драко, и Рона, и Гермионы. У кого-то метла поднялась только наполовину, а затем снова упала. Метла Невилла с такой силой влетела ему в руку, что упитанный гриффиндорец с размаху шлепнулся на траву. Гарри сочувственно поморщился.
- Хорошо и не очень хорошо, - сказала мадам Хуч, которая уже держала свою метлу в руке. – Вы должны верить в это, когда призываете метлу или это не сработает. Возьмем, например, Вас, мистер Лонгботтом. - Она стремительно подошла к Невиллу, который был напуган её выбором, но позволил профессору помочь ему перебросить ногу через метлу. – У вас есть сила, но нет изящества. Когдавылетитенаметле…нет, нет, нетак…
Но метла Невилла уже поднялась в воздух и понеслась вверх. Невилл вцепился в метловище и пронзительно закричал. Другие ученики начали свистеть, смеяться или вскрикивать от беспокойства за Невилла. Гарри прищурил глаза. Он видел, что руки Невилла начинают соскальзывать с древка и долго тот не продержится.
Он быстро глянул на Коннора. Его брат, так же как остальные, растерянно смотрел на происходящее, однако уже занес ногу над своей метлой, чтобы взлететь. Гарри выхватил палочку и бросил незаметно в сторону Невилла заклинание приклеивания. Конечно, долго оно не продержится, учитывая расстояние и то, что метлу бросало из стороны в сторону, но этого будет достаточно, чтобы Коннор успел предпринять что-нибудь.
В это мгновение Коннор, наконец, опомнился. Он взлетел как опытный в полетах волшебник, кем он и являлся на самом деле, подлетел к Невиллу и поймал его за руку в тот самый миг, когда заклинание спало. Сначала под весом Невилла оба мальчика резко устремились к земле, и у Гарри сбилось дыхание в тревоге, сможет ли Коннор справиться с этим. Тем не менее, ему это удалось, и они приземлились невредимыми под приветственные крики гриффиндорцев. Что-то маленькое и круглое выпало из мантии Невилла и покатилось по траве, но Гарри сомневался, что кто-либо заметил произошедшее, и оставил это без внимания. Лицо Коннора триумфально сияло, а Невилл смотрел на него так, будто сам Коннор был солнцем.
- Что ж, - сказала мадам Хуч, появляясь рядом с двумя мальчиками столь быстро, что Гарри моргнул от удивления. – Это было похоже на полет, мистер Поттер.
Коннор покраснел от похвалы, и Гарри улыбнулся. Коннор это заслужил.
Профессор Хуч повернулась к Невиллу, осматривая его. Она наклонилась так низко, что её нос оказался всего в дюйме от его лица:
- Что насчет Вас, мистер Лонгботтом? Готовы снова оседлать метлу?
- Я…Я думаю… - начал Невилл, а затем упал в обморок.
Мадам Хуч фыркнула, аккуратно положила свою метлу на землю, подхватила Невилла подмышки, кивая Коннору, чтобы он хватал того за ноги.
- Мы доставим его к мадам Помфри, - сказала она, когда они двинулись с поля. – Не беспокойтесь о том, что пропустите урок, мистер Поттер. Мы вернемся в два взмаха совиного крыла, и Вы покажете нам, насколько хорошо владеете основами полета. Она обернулась и окинула оставшихся студентов пронзительным взглядом ястребино-желтых глаз. – Все остальные должны оставаться на земле. Если я узнаю, что кто-то поднимался в воздух, он незамедлительно получит отработку.
Гарри был только счастлив оставаться на земле. Он проследил за Невиллом и Коннором, пока они не исчезли из виду, и вздохнул. Все закончилось хорошо. Невилл был спасен от серьезной травмы, и Коннор выглядел героем. Все было так, как и должно было быть.
- Смотрите, что у меня есть!
Оглянувшись, Гарри рассерженно зашипел. Когда Драко говорил подобным тоном, это означало, что не всё было таким, как и должно быть, или же, что всё перестанет быть таковым очень скоро.
Драко нашел ту самую круглую штуку, которая выпала из кармана мантии Невилла и укатилась в траву, и теперь он подбрасывал её в руке, ухмыляясь. Вещица падала в ладонь слизеринца с мягким глухим звуком. По её красному цвету Гарри догадался, что это - шар-напоминалка. Его не удивило, что подобная вещь имелась у Невилла: бедняга забывал любой ингредиент зелья сразу же после того, как Снейп записывал его на доске. Видимо, Драко тоже кое-что забыл. Только не будь придурком, взмолился Гарри, выступая вперед.
- Дай сюда, Драко, - потребовал он, протягивая руку.
Дракоусмехнулся. Гарриморгнул. Во взгляде Драко не было никакого намерения сделать гадость, только чисто детское восхищение, которое озадачило его. Если бы Драко взял напоминалку, чтобы оскорбить Невилла, то он должен был нарочно разбить вещицу, или насмехаться, или уничижительно отзываться об общем интеллектуальном развитии гриффиндорцев по сравнению со слизеринцами. Вместо этого Драко отступил от Гарри, демонстративно удерживая шар на виду, что значило, что за всем этим стоит что-то еще.
- Почему это? – спросил Драко. – Это не твоё. Я только придержу это до тех пор, пока Лонгботтом не вспомнит об этом и не попросит обратно. Что, скорее всего, никогда не произойдет, - хихикнул он, и на этот раз Гарри уловил в его голосе насмешку.
- Отдай немедленно, - сказал Гарри, желая придать голосу как можно более властности. Это было умение, которому мать пыталась обучить Коннора, а Гарри в большей мере она обучала искусству оставаться в тени и молчанию.
- Нет, я так не думаю, - ответил Драко, а затем резко отпрыгнул, схватил метлу Невилла, оседлал её и стремительно взлетел по головокружительной спирали вверх, подобно жаворонку.
– Если хочешь получить это, догони и забери! – прокричал он через плечо. – Насладись свободой!
Гарри, стиснув зубы, быстро огляделся по сторонам. Все остальные слизеринцы с любопытством наблюдали за ним. И здесь же были не менее заинтересованные гриффиндорцы. Они пристально смотрели на Гарри прищуренными глазами, и если вначале сами были готовы броситься за Малфоем, то теперь предоставили ему возможность разбираться с этой ситуацией самостоятельно.
Докажи, что ты отличаешься от остальных слизней, - бросали Гарри вызов их глаза. Докажи, что ты на самом деле готов защищать Невилла как самого себя.
Гарри поморщился, еще раз оглянулся в сторону школы и бросился к своей метле. Он увидел, что Драко завис в воздухе, ожидая его. Гарри сглотнул и решительно оттолкнулся от земли.
В тот же миг с ним произошло то же самое, что всегда случалось, когда он взлетал. Он был взволнован, восторжен, восхищен и совершенно безмятежен, как птица, парящая в воздухе. И Гарри не смог сдержать улыбки, когда подлетел к Драко, даже несмотря на то, что послужило причиной его полета, и что он нарушил все собственные правила. Он безумно любил летать.
Драко снова ухмыльнулся, и в его глазах Гарри увидел вызов, подобный тому, что продемонстрировали ему на земле гриффиндорцы.
- Покажи мне, на что ты способен, Гарри, - выдохнул он и бросил напоминалку по дуге высоко в небо.
Гарри, пригнувшись к древку, не отпуская глазами стеклянный шар, устремился в погоню. Коннора здесь не было, и никто не мог бы сравнить способности двух братьев. Он мог развить максимально возможную скорость, которую обычно был вынужден сдерживать. Ветер ревел в ушах, и, изогнувшись в нужный момент, Гарри развернулся и с триумфом ощутил, как шар влетел в его ладонь. Гарри обхватил его пальцами и бережно прижал к себе. После упорных тренировок дома в ловле и удержании юркого снитча совершить подобный трюк было проще простого.
Он развернулся и увидел, что Драко торопливо снижается. Гарри рухнул вниз как ястреб. Мадам Хуч возвращалась, или она прислала кого-то из профессоров, чтобы проследить за классом. Гарри с проклятиями приземлился и отскочил от метлы, как будто она обжигала.
Драко встал рядом с ним, ухмыляясь как ненормальный, как раз перед тем, как вернулись мадам Хуч и Коннор.
- Это было впечатляюще, - шепнул он.
Гарри глянул на него. Драко казался невероятно веселым и бодрым, как будто все прошло согласно его плану, что было для Гарри совершенно непонятно. Пожав плечами, он отвернулся от слизеринца, и протянул шар-напоминалку мадам Хуч, как только она снова оказалась на поле.
- Невилл уронил это, профессор, - пробормотал он.
Мадам Хуч кивнула, забрала напоминалку, и насыщенный событиями урок, сделавший совершенно счастливым Коннора и смехотворно счастливым Драко, продолжился.
_____________________________________________________________________
Драко ухватил Гарри за руку, когда тот попытался уйти вместе с гриффиндорцами. Гарри обернулся и сердито посмотрел на него. Драко знал, что своим предыдущим поведением не мог заслужить к себе хорошего отношения, даже если полет с шаром-напоминалкой Невилла не имел отношения к гриффиндорскому близнецу-придурку.
Ничего, скоро он посмотрит на это с другой стороны, пообещал Драко и улыбнулся Гарри. – Пойдем! МыдолжныувидетьпрофессораСнейпа.
Гарриморгнул.
- Что? Зачем?
- Так надо, - сказал Драко и потащил его прочь. Гарри последовал за ним, шагая медленно, но не сопротивляясь всерьез. Он наверняка упирался бы как пойманный в ловушку единорог, если бы знал, что Драко на самом деле задумал.
Но это было не важно, поскольку это был один из тех моментов, когда Гарри только должен будет прислушаться к здравому смыслу. Драко уже заранее предполагал, что именно скажет глава их факультета, как только он ему опишет то, что видел.
Они спустились по коридору в подземелья к кабинету профессора Снейпа, где Драко важно постучал в дверь. Гарри не переставал нервно оглядываться в том направлении, куда проследовал Коннор. Драко фыркнул, закатывая глаза, тем самым вынуждая его прекратить это.
- Ты не в беде, - сказал он. – Скорее совсем наоборот.
Гарри уже открыл рот, чтобы спросить почему, но не успел, так как в этот миг из-за двери кабинета послышался голос Снейпа, произнесший: «Войдите!», и Драко не преминул этим воспользоваться, открыв дверь и втолкнув Гарри внутрь перед собой.
Снейп поднял взгляд от эссе, сузив глаза. Драко принял совершенно невинный вид. Конечно, Снейпа это не ввело в заблуждение, но, по крайней мере, убедило в том, что Драко явился к нему с каким-то умыслом – улучшать слизеринскую команду по квиддичу, очевидно, предположил он, – а не потому, что попал в беду.
- Поттер, Малфой, - сказал Снейп, поднимаясь из-за стола. – Что привело вас ко мне?
Гарри только таращился, и Драко решил заговорить первым. Если Гарри не желает откровенничать, обороняясь или стараясь избежать разговора, подумал он, тогда тот вполне заслужил то, что получит.
- Мы только что вернулись с урока полетов, профессор. Мадам Хуч ненадолго оставила нас одних, и я воспользовался удобным случаем, чтобы испытать Гарри.
Драко улыбнулся Гарри, который все еще выглядел растерянным, но пока еще не совершенно несчастным.
– Я подозревал, что он мог бы им стать, и Гарри доказал, что он может. Он чертовски хорош на метле: поймал напоминалку, спикировав с пятидесяти футов до десяти. У нас есть ловец!
А… вот теперь у него совершенно несчастное выражение лица. Драко незаметно проверил состояние своих ментальных щитов, потому что ощутил, как магическая мощь Гарри будто выпустила когти. Драко поспешил скрыть свою осведомленность и мельком глянул на Снейпа, чье сосредоточенное лицо сказало ему о том, что тот был занят укреплением своей собственной защиты.
Разве он не удивлен тем фактом, что магически более слабый близнец Поттеров демонстрирует такую огромную силу? – подумал Драко. – Я знаю, что делаю.
- Простите, сэр, - сказал Гарри, напрягая плечи, как будто противостоял сильному ветру. – Я не знал, что Драко привел меня сюда за этим. Я знаю, что не должен был летать, пока мадам Хуч отсутствовала, и охотно приму наказание за свой проступок.
Последние слова он произнес абсолютно монотонно, опустив глаза. Драко хмыкнул. Он был прекрасно осведомлен, что эта покорность была всего лишь маской, поскольку глаза Гарри сверкали так каждый раз, когда тот думал, что его брата может что-то расстроить. Неужели Гарри думал, что эта маска может кого-то одурачить?
Точно не Снейпа, стало понятно по голосу профессора.
- Как вам, несомненно, известно, Поттер, первокурсникам запрещено иметь свои собственные метлы. Исключение составляют только члены факультетской квиддичной команды.
Гарри перестал сверлить взглядом пол, и на его губах мелькнула улыбка облегчения.
- Да, сэр. Мнеэтоизвестно. Извините, что перебил вас.
- Однако, - продолжил Снейп, и Драко с интересом наблюдал, как померкла улыбка на губах у Гарри, – Слизерин является обладателем кубка школы по квиддичу в настоящее время, и я не намерен допустить, чтобы это изменилось. Особенно, когда наша новая знаменитость, рассортированная на другой факультет, вполне может рассчитывать, что правила будут изменены в отношении него.
Сарказм в этой фразе так и сочился из каждого слова подобно тягучей патоке.
- Если вы действительно столь хороши, как сказал Драко, тогда с моей стороны было бы глупо не принять вас в команду. Правила могут быть изменены, если причина достойна.
Гаррипонялнамек.
- Драко ошибается, сэр. Да, я поймал напоминалку, но не так быстро и совсем невысоко.
- Точно, - сказал Драко.
Снейп посмотрел на него убийственным взглядом, но только до того момента, пока Драко не закончил:
- Он поднялся на шестьдесят футов и резко снизился до пятнадцати, я забыл.
Снейп приподнял бровь и окинул его пронзительным взглядом. Драко спокойно воспринял это. Он знал, что Снейп мог прочесть его мысли и намеренно вытолкнул на поверхность своего разума воспоминание о полете Гарри за напоминалкой. Снейп изучал его память какое-то время, а потом кивнул.
- Вы будете играть ловцом слизеринской команды в этом году, Поттер. – сказал Снейп, повернувшись так стремительно, что подмел пол своей мантией. – Я поговорю с директором Дамблдором об этом. Вам нужно больше практики, поучаствовать в нескольких играх, а затем просто поймать снитч.
- Нет, сэр.
ДракоуставилсянаГарри. Тот скрестил на груди руки и полностью отказался от показной маски смирения. Глаза горели зеленым огнем. И он не дрогнул, даже когда Снейп обернулся назад и вкрадчиво переспросил:
- Что вы сказали?
- Нет, сэр, – повторил Гарри твердым, но ничуть не равнодушным голосом. – Я не буду играть ловцом в слизеринской команде. Я всего лишь первокурсник, и у меня не было времени, чтобы завести друзей, не считая Драко. – Его взгляд сказал Малфою, что именно он думает об этой дружбе прямо сейчас. – И ваше решение вызовет негодование и возмущение, не только в Слизерине, но и на других факультетах, сэр. Поэтому я считаю, что будет лучше, если я не буду играть.
Драко знал, что это не было правдой, конечно, но это была самая близкая к правде ложь, которую Гарримогпридуматьвтакойситуации. Дракозналнастоящуюпричину. Он не хочет играть, потому что его брат-близнец не попал в гриффиндорскую команду. Идиот! И Драко не был уверен в том, кого именно он подразумеваетпод этим словом, Гарри или Коннора.
- Вы можете играть, мистер Поттер, и вы будете, - сказал Снейп голосом еще более шелковым, чем прежде. Драко задрожал. Снейп никогда не повышал голос, когда был по-настоящему зол, а прямо сейчас он был невероятно зол. – Я договорюсь обо всем с директором Дамблдором. Вас это не должно беспокоить.
- Мне казалось, что нет такого правила, которое принуждает кого-либо играть в квиддич, если он этого не желает, – сказал Гарри, высоко поднимая голову. Его шрам в виде молнии теперь был хорошо виден из-под челки. Даже будучи рассерженным, Снейп обратил на это внимание. Драко видел, как профессор бросил на шрам быстрый взгляд, и на его лице отразилось сомнение и неуверенность. – Я сделал свой выбор и не собираюсь его менять. Сэр.
- Вы будете играть, - сказал Снейп. – Или я сделаю вашу жизнь очень непростой, будьте уверены.
- Не сомневаюсь, что так и будет, сэр, – ответил Гарри, и Снейп вздрогнул. Драко задумался, как сильно прогнулись ментальные щиты профессора под атакой магии Поттера. – Но я готов стойко принять это. Меня готовили принять смерть от Волдеморта, если потребуется. Так что, я не думаю, что вы будете хуже этого. – И его рука почти уже скользнула в карман мантии, чтобы выхватить волшебную палочку в любой момент.
Снейп долго вглядывался в глаза Гарри, наверное, это заняло несколько минут, но Драко показалось, что гораздо дольше, учитывая замораживающую тишину. Ему было жаль, что он никогда не узнает, что именно Снейп увидел там.
- Вы правы, - сказал профессор резко. – Прошу прощения, мистер Поттер.
Его голос звучал теперь громче, но все еще с мягкой насмешкой.
- Я забыл, что среди моих слизеринцев, предпочитающих действовать на благо своего факультета, есть и такие, кто к этому не стремится.
Как Драко и предполагал, это оскорбление сошло с Гарри, как с гуся вода. Он вероятно, даже не принял это за оскорбление, так как все еще очень хочет быть в Гриффиндоре, подумал Драко злобно.
- Спасибо, сэр. Могуятеперьидти? Я должен закончить эссе по Зельям.
- Ступайте, - сказал Снейп, как будто потерял к нему всякий интерес, и Гарри широким шагом вышел за дверь, как будто одержал некую победу в сражении.
Как только дверь закрылась, профессор обернулся, и Драко увидел, что Снейп и не думал проигрывать эту битву, а только отступил на время, чтобы позднее атаковать еще более яростно. Дракоулыбнулся.
- Я был прав, не так ли, когда привел его сюда? – он не хотел, чтобы его вопрос прозвучал слишком взволнованно, но профессор только кивнул.
- Абсолютно. Мальчик не считает себя слизеринцем, – в голосе Снейпа было недоверие, но еще и злость. – И он так же высокомерен, как и его отец, - теперь в голосе появилась столь сильная ненависть, что Драко вздрогнул, будто в кабинете стало очень холодно.
- Хорошо. Этоневажно. Мы покажем ему, что он ошибается.
Улыбка снова вернулась в интонации, и она была точной копией улыбки, которой Снейп наградил его однажды в мэноре, когда Драко ворвался к отцу в кабинет, посреди обсуждения первого возвышения Волдеморта.
- И покажем Джеймсу Поттеру также. Я получу истинное удовольствие, используя его сына для победы и получения кубка школы.
Он кивнул Драко: «Ты тоже можешь идти».
Драко ушел успокоенным. Чтож, этонесработало. Но Гарри не сможет постоянно скрывать свой талант. Рано или поздно он все равно покажет себя. И если Гарри не будет играть в факультетской команде до конца года, то я пожертвую пять галлеонов. Нет, десять. Причем отдам их Уизли.


Глава 7. Скромность

- Fumo!
- Гарри!
Гарри слегка улыбнулся, когда дым заполнил спальню мальчиков первокурсников, и стал причиной возмущенных криков Грега и Винсента, которые делали уроки, и недовольства дремавшего на своей постели Блейза. Чихая и кашляя, Блейз свалился с кровати. Гарри должен был и сам начать задыхаться, однако он воспользовался заклинаниемSpecularis, создающим небольшое пространство чистого воздуха, отклоняя дым в сторону и позволяя дышать. К тому же эти чары двигались вместе с волшебником, обеспечивая возможность видеть, что происходит. Гарри произнес еще одно заклинание, на этот раз более твердо, сопровождая слова широким взмахом палочки, и дым рассеялся. Винс и Грег уставились на него. Блез яростно сверлил его взглядом с пола.
- Зачем ты это сделал? - спросил он, растягивая «это», как будто увидел книзла, притащившего дохлую лягушку. – Да еще посреди нашей спальни?
- Потому что Драко думал, что я не смогу этого сделать, - небрежно пожав плечами, ответил Гарри и забрался на свою постель, поздравляя себя с тем, что не забыл Дымовые чары. У него было ощущение, что они могут ему пригодиться, также как и Protego, и все остальные подобные ему щитовые, защитные и маскирующие чары, изученные им дома по настоянию матери. – Спросите у него.
- Я не имел в виду, что ты должен продемонстрировать это прямо здесь и сейчас, - проскулил Драко с соседней кровати.
Гарри закрыл глаза и позволил себе отвлечься от болтовни. Такие ничего не значащие разговоры, не касающиеся его или Коннора, были самой подходящей возможностью насладится долгожданной тишиной – которой он был лишен из-за постоянного присутствия Драко – чтобы подумать о снах, которые мучили его последнее время.
Поначалу сны были неопределенными, наполненными тьмой, которая не пугала Гарри, выросшего на историях о первом возвышении Волдеморта и по-настоящему ужасных, страшных деяниях Пожирателей Смерти под его предводительством. Но постепенно сны изменились, и он оказался в лабиринте извилистых коридоров, ведущих к двери, открывающейся с пронзительным скрипом, от которого сводило зубы.
Потом между ним и дверью появлялась какая-то фигура. Она была маленькой, сгорбленной и размытой. Гарри предположил, что это должно было помешать рассмотреть её более подробно. Но поскольку Гарри и сам использовал похожие приемы, чтобы оставаться неприметным, он сумел рассмотреть фиолетовый тюрбан, обмотанный вокруг головы фигуры. На этом месте он просыпался, и его шрам снова кровоточил. Для Гарри было последним доказательством того, что именно профессор Квирелл представляет угрозу для Коннора.
На первый взгляд, это казалось совершенно смехотворным. Профессор все время заикался и преподавал Защиту от Темных искусств с настораживающей некомпетентностью. Но Гарри это не остановило. Он планировал проследить за профессором Квиреллом и что-то разузнать о нем.
- Гарри!
Гарри моргнул и привстал. Драко и Блейз с надеждой смотрели на него. Блейз держал перед собой волшебную палочку, а над ней парил прозрачный стеклянный шар, в котором Гарри распознал результат первой попытки новичка сотворить заклинание Specularis.
- Не так, - сказал он и сел, чтобы показать им надлежащие движения запястья. У него мелькнула мысль о том, что он напрашивается на неприятности, обучая магии возможных будущих Пожирателей Смерти, но отказ только принес бы ему репутацию самодовольного болвана, а Гарри хотел избежать приобретения репутации любого сорта вообще. Кроме того, Гарри иногда казалось, что некоторых слизеринцев можно привлечь на светлую сторону. Не все слизеринцы были скверными. Даже Драко был не так уж плох, большую часть времени.
- Давай же, Блейз, даже гриффиндорец сделал бы это лучше, - насмехался Драко, и вздохнув, Гарри вынужден был пересмотреть свои преждевременные расчеты времени, которое им понадобится, чтобы освоить это заклинание.
_______________________________________________________________
Вечером Гарри терпеливо дождался за дверями Большого Зала, пока не появился профессор Квирелл, а затем последовал за ним. Ему хотелось бы иметь при себе отцовскую мантию-невидимку, но он был уверен, что Лили не позволила бы Джеймсу послать её. Поэтому Гарри был вынужден полагаться на свое умение утаивать собственные способности и соблюдать тишину, а так же на заклинания, которые он специально изучил на тот случай, если Квирелл оглянется и увидит его.
Профессор торопливо продвигался вперед, настолько глубоко погрузившись в собственные мысли, что стал походить на слизеринцев, поглощенных спором о квиддиче, который Гарри спровоцировал за ужином. Квирелл ни разу не оглянулся назад, чтобы посмотреть, нет ли там кого-нибудь, и Гарри смог легко проследить за ним через коридоры, двери, лестницы и несколько поворотов.
Тогда почему я все еще чувствую, что за мной наблюдают? - размышлял Гарри, когда следом за профессором повернул за угол и подошел к закрытой двери.
По какой-то причине, скорее интуитивно, чем подчиняясь разумным причинам, как и в случае с его кровоточащим шрамом, когда он не знал наверняка, что же послужило источником боли в тот раз, Гарри скрылся с глаз долой в тот самый миг, когда Квирелл все же оглянулся. Затем профессор снял серебряный ключ с цепи, висевшей у него на шее, и вставил его в замочную скважину. Раздалосьтихоешелк!ипрофессорвошелвнутрь.
Гарри выждал в тишине секунду, две, десять. А затем подкрался к двери в надежде, что она окажется незапертой.
Так и оказалось, но встав на колени и заглянув в замочную скважину, Гарри смог увидеть очень мало, а приоткрыть дверь шире не мог. Хотя услышал рычание собаки и голос Квирелла, звучавший так тихо, что нельзя было разобрать, что же он бормочет. Гарри вскинул голову. Профессор совершенно не заикался или ему это показалось?
- Что ты здесь делаешь?
Гарри пришлось приложить усилие, чтобы не подпрыгнуть или закричать, а затем обернулся и впился взглядом в Драко, который подошел к нему сзади. По крайней мере, у него хватило ума говорить шепотом.
- Делаю все необходимое для защиты Коннора, - прошептал в ответ Гарри. - А почему ты здесь?
- Я пошел за тобой после ужина, – сказал Драко, пожав плечами. - Я знаю, что ты специально затеял спор о квиддиче во время ужина, чтобы никто не заметил, как ты уходишь, - он присел на пол рядом с Гарри и усмехнулся. - Это было очень по слизерински, Гарри. Гриффиндорец в подобной ситуации просто затеял бы потасовку, вывалив содержимое своей тарелки кому-нибудь на голову.
Гарри едва сдержался, чтобы снова не начать спор о факультетах.
- Тише! – прошептал он вместо этого. - В этой комнате профессор Квирелл, и я не хочу, чтобы он знал, что мы здесь.
- Почему? – спросил Драко слишком громко. – Он же профессор, не так ли? Почему…
Гарри схватил его за руку и крепко сжал её, потому что в этот момент рычание за приоткрытой дверью перешло в злобный лай. И тут же ужасная боль пронзила шрам Гарри, подсказывая, что профессор Квирелл движется прямо к ним.
Не колеблясь ни секунды, Гарри обхватил волшебную палочку, лежавшую в кармане мантии.
- Fumo!
Густой серый туман повалил из кончика палочки и заполнил коридор. Гарри поморщился, потому что забыл наложить заклинание Specularisи теперь слышал удушливое дыхание Драко, отчаянно пытавшегося не кашлять. К тому же из-за дыма он не видел, куда направился Квирелл. Он был чертовски зол на себя.
Он выбрал ответвление коридора, самое дальнее от двери, ведущее к Большому Залу, и потащил туда Драко. Приглушенно покашливая, Малфой пошел за ним. Гарри прикрывал его, вытащив палочку из кармана. Если придется, он сразится с профессором Квиреллом. У нег не будет иного выбора, если профессор поймет, кто использовал Дымовые чары.
Нопрофессорисчез. Ктомувременикакдымрассеялся, никогоуженебыло. Гарри вздохнул и нахмурился, когда заметил, что теперь дверь заперта. И он упустил шанс узнать, что же за ней скрывается.
Легкие и ноздри у Гарри жгло, но не слишком. Однако Драко нужно было доставить к мадам Помфри. Сначала Гарри уговорил его подняться на ноги, а затем медленно двигаться, и удовлетворенно кивнул, когда они пошатываясь добрались до первой лестницы.
- Зачем ты все-таки пошел за мной? – спросил Гарри. – Ты не обязан был это делать.
- Потому что я так захотел, - прошептал Драко и снова закашлялся.
Гарри вздохнул, и они продолжили двигаться в сторону больничного крыла.
Это прозвучало так по-Малфоевски.
_________________________________________________________________
Больше Гарри не представилось шанса проследить за профессором Квиреллом. Драко снова к нему будто приклеился. У него всегда был для этого какой-нибудь предлог: он отложил домашнее задание по зельям, чтобы Гарри научил его Дымовым чарам и разве Гарри не согласен с тем, что прошли уже века, с тех пор как они вместе играли в Подрывного Дурака? Драко дразнил и насмехался, фыркал и говорил колкости, и к концу этой недели оказалось, что Гарри провел в гостиной Слизерина больше времени, чем в библиотеке.
И, конечно же, у него не осталось времени, чтобы провести его с Коннором.
И что особенно выводило Гарри из себя, так это понимание того, что Драко делал это специально. Но привлекать к себе излишнее внимание, тоже было против его собственных правил. Он знал, что Драко пишет отцу каждые несколько дней. Не заинтересуется ли Люциус Малфой, если узнает, что старший сын Поттеров так озабочен защитой своего младшего брата, что даже не доверяет профессорам и защитным заклинаниям Хогвартса? И до чего додумается Драко, если заподозрит, что отчаянные попытки Гарри вернуться к Коннору, могут быть вызваны несколько иной причиной, чем братская привязанность? Гарри поступил не слишком благоразумно, когда показал однокурсникам, насколько он преуспел в заклинаниях, которые остальные ученики изучали только на втором и третьем году обучения. Теперь он в основном тренировался в сарае для метел или заброшенных классах, но ущерб его образу уже был нанесен. Блейз, Грэг и Винс наблюдали за ним с выражением, похожим на уважение, а Драко с восхищением. И, конечно же, Малфой настаивал на том, чтобы изучить каждое заклинание известное Гарри.
И это продолжалось до тех пор, пока Гарри не начал себя чувствовать в большей степени слизеринцем, что неимоверно его раздражало, чем защитником своего брата.
А потом наступил Хэллоуин. И этот день занозой застрял в памяти Гарри по нескольким причинам, самой значимой из которых стал момент, когда Гарри услышал, что Коннор может быть преднамеренно жестоким.
И это ему не понравилось.
_______________________________________________________________
- Давай быстрее, Гарри! Я есть хочу.
- Одну минуту, Драко, - вытянув шею, произнес Гарри рассеяно. Рон и Коннор только что вышли из класса по Чарам вместе с остальными гриффиндорцами. Гарри хотел увидеться с братом и поздравить его с очередной годовщиной. Ведь именно в этот день десять лет назад Коннор победил Волдеморта и тем самым спас весь волшебный мир.
Гриффиндорцы почти поравнялись с Гарри и он улыбнулся, приготовившись что-то сказать, когда Коннор рассмеялся и произнес, по-видимому отвечая на реплику Рона: «Ну, Гермиона просто обязана знать учебники наизусть, разве она еще на что-то годится?»
Гарри замер. Эта фраза напомнила ему тот день в поезде, когда Коннор насмехался над именем Драко. Коннор оказался способен к намеренной грубости. Но раньше это всегда происходило внезапно, как всплеск эмоций, и исчезало, как только приходило ощущение вины и раскаяние. Но сегодня…Это было действительно жестоко и несправедливо. Гермиона не Пожиратель Смерти, и ничем не походит на них. Гарри никогда не слышал, чтобы она насмехалась над Коннором. По крайней мере инцидент в поезде имел подоплеку: отец Драко был известной фигурой, врагом, которого они знали в лицо. И возможно Драко когда-нибудь станет им тоже.
Наконец, Гарри снова обрел дар речи:
- Коннор, - начал он.
Но прежде чем смог продолжить, торопливые шаги прервали его, и Гермиона, вся в слезах, пробежала мимо них. Она скрылась за поворотом так быстро, что Гарри не успел ухватить ее за руку или сказать что-нибудь, чтобы остановить её.
Гарри обернулся и окинул Коннора долгим пристальным взглядом, под которым Коннор покраснел, раскрыл рот, а затем понуро опустил голову.
- Иди за ней, – сказал Гарри, - и извинись, во имя Мерлина, Коннор. Этому нет оправдания, - он сделал паузу и добавил, - это было недостойно тебя.
После этого Гарри развернулся и пошел прочь, не смотря на то, что это был самый длинный разговор между ним и братом в течение этой недели.
Коннор ахнул и окликнул его. Гарри не отозвался. Будущий лидер магического мира не может иметь подобные недостатки в своем характере. Именно так объясняла им Лили, когда обучала их дома. Гарри не знал, сработает ли выбранная им тактика поведения в Хогвартсе так же хорошо как дома, но был готов попытаться.
_______________________________________________________________
Драко был очень тих во время праздничного банкета на Хэллоуин. Конечно он ел, но в основном наблюдал за Гарри. Тот был задумчив и, не смотря на умоляющие взгляды то и дело устремлявшиеся к нему из-за гриффиндорского стола, отказывался смотреть в ответ: вероятно из-за того, что грязнокровка Грейнджер все еще не вернулась, чтобы присоединиться к своему факультету за праздничным столом.
Интересно. Думаю, он готов отдать жизнь, защищая своего брата, но не собирается делать это, нарушая свои принципы, которые наверняка называет моралью. Хм…
Драко уже открыл было рот, чтобы сообщить об этом Гарри, как вдруг двери Большого Зала резко распахнулись. Пошатываясь, профессор Квирелл нерешительно замер на пороге. Тюрбан его почти размотался, а выражение на лице заставило Драко закатить глаза.
- Т-т-троль, - наконец тихо прошептал профессор. – В подземельях тролль. Я думаю, вы должны знать, - и рухнул на пол в глубоком обмороке.
Началась паника, посреди которой слышались голоса деканов факультетов, командующих старостам увести младшие курсы в их гостиные, а профессорам обыскать замок. Драко не испугался, он спокойно поднялся из-за стола со всеми остальными слизеринцами, и направился в подземелья. По пути они встретили профессора Снейпа, чьи темные глаза опасно сверкали, а мантия развевалась за плечами из-за стремительной походки. Драко ухмыльнулся. Он почувствовал жалость к тому троллю, которому не посчастливится встретить на своем пути профессора Снейпа.
И тут он заметил, что Гарри отстал от своих сокурсников, чтобы сбежать.
Зашипев, Драко ухватил его за мантию и притащил обратно, разворачивая лицом к себе.
- Куда это ты собрался? – прошептал Драко ему на ухо. – У тебя будут крупные неприятности, когда профессор Снейп заметит, что ты убежал, а мне придется взять вину на себя. К тому же, по замку бродит тролль, или ты забыл об этом?
Гарри посмотрел на него. Драко вынужден был отступить, отпустив его. Глазами Гарри на него смотрел незнакомец: решительный, упрямый, настойчивый и совершенно непохожий на первокурсника.
- Гермионы нигде нет, - сказал Гарри тихо. – И Коннор с Роном только что отстали от гриффиндорцев. Я думаю, они отправились искать её.
Драко фыркнул.
- Слишком много предположений, на которых держится твоя собственная безопасность. Идем с остальными.
Гарри пожал плечами.
- Я могу ошибаться, - сказал он спокойно. - Может быть, они ушли не для того, чтобы найти Гермиону. Но там мой брат. И я иду за ним, чтобы защищать его, - последние слова Гарри произнес с упорством вцепившегося в добычу рунеспура, а затем развернулся и стремительно убежал прежде, чем Драко смог остановить его. Задержавшись всего на секунду - просто чтобы убедиться, что префекты Слизерина слишком заняты, чтобы обратить на него внимание, а остальные ученики следуют за ними - Драко рванул за Гарри.
- И все это ради грязнокровки, - пробормотал он.
- Наша мама тоже маглорожденная, - не оборачиваясь, тихо сказал Гарри.
Драко поморщился. В этом был весь Гарри: поставил его на место одним метким спокойным замечанием.
- Я не это имел в виду…
- Драко, - произнес Гарри тоном бесконечного терпения, - заткнись.
Драко заткнулся. Он шел за Гарри, который казалось знал, куда нужно идти. И едва не налетел на него, когда тот резко остановился. Драко осторожно заглянул через плечо Гарри за угол. От открывшегося ему зрелища во рту у Драко вмиг пересохло.
Они нашли тролля.
Он был огромным, серым и громыхал, как ожившая каменная статуя. Тролль нерешительно помялся, а потом направился в туалет для девочек в конце коридора. Секундуспустязанимбросилисьдвемаленькиефигурки.
- Коннор, - произнес Гарри тоном, который Драко не понял, и побежал за братом. Он был так несправедливо быстр, что Драко достаточно скоро остался позади. Он вбежал в туалет в тот момент, когда раздался крик, и увидел в чем проблема. Тролль оттеснил Грейнджер в угол, а Поттер и Уизли пытались заклинанием поднять в воздух дубинку тролля.
Но у них ничего не получилось. Конечно же, нет, подумал Драко, это же гриффиндорский план. Дубинка упала, тролль подхватил её и ударил с боку так быстро, что Драко никогда бы не смог подумать, что тролль способен так стремительно двигаться.Дубинка только вскользь зацепила Уизли, но и этого оказалось достаточно, чтобы тот повалился на пол без сознания. Основной сокрушительный удар пришелся на Поттера, со всего маха приложив его об стену.
Гарри вышел вперед. Драко мельком увидел его лицо и съежился. И в тот же миг сильнейшая головная боль швырнула его на пол. Его ментальный щит уже был не способен защитить Драко от немыслимо возросшей магической силы Гарри.
- Тебе не следовало обижать моего брата, - сказал Гарри троллю, который повернулся к нему, глупо моргая. – Тебе действительно не стоило этого делать.
Драко ощутил, как все его планы на будущее - причинить Поттеру боль - увядают и сгорают в пламени взгляда, которым Гарри смотрел на тролля.
Гарри вытянул перед собой руку:
- Incendio!
Дубина вспыхнула. Тролль взревел и выронил её, но Гарри выкрикнул: «Wingardium Leviosa!» и дубинка зависла в воздухе, а затем полетела обратно и врезалась в тролля.Загоревшись, тотзавертелсянаместе, кричаотболи. Гарри сделал еще один шаг вперед и голосом, полным властности, еще больше усилившим головную боль Драко, сказал:
- Finite Incantatem.
Огонь исчез, и дубинка обрушилась на голову тролля. Всхлипнув, тролль рухнул на пол и затих. Драко трясло от мощи разлившейся вокруг магии и запаха горящей плоти тролля.
И еще от осознания того крошечного факта, что Гарри не использовал волшебнуюпалочку ни для одного из произнесенных заклинаний.
Гарри обернулся, тяжело дыша, протянув руку в поисках поддержки, которую ему некому было оказать. Драко бросился к нему, чтобы помочь, но успел только поймать его, когда Гарри упал на колени. Он ничего не сказал. Он не знал, что сказать.
Грейнджер выползла из угла, куда её загнал тролль, и уставилась на них.
- Коннор, - произнес Гарри, подняв голову. Его глаза снова выглядели нормальными, если остекленевшие и пугающе широко распахнутые можно было назвать нормальными. – Он жив?
- Я проверю, - сказал Драко, поскольку это очень много значило для Гарри, и направился к Поттеру. Коннор дышал, и хотя на голове у него была шишка с гусиное яйцо и ушиблены ребра, в целом он не был серьезно ранен. Драко вздохнул и кивнул Гарри. – С ним будет все в порядке.
- Я хотел бы исцелить его, - пробормотал Гарри, - но я еще не знаю лечебных заклинаний.
- То, что ты уже знаешь, чертовски впечатляет, - сказал Драко сухо. Он испытывал глупое желание засмеяться, но не поддался ему, потому что был уверен, что если сделает это, то уже не сможет остановиться. Он все еще был невероятно восприимчив к магии, которая будучи сконцентрированной на Гарри, вибрировала в воздухе, медленно убывая и обеспечивая Драко головной болью, как после жуткой ночной попойки. Драко снова улегся на пол и произнес в пространство: «Не думаю, что смогу пошевелиться».
Тут раздались шаги, звук которых усилил и без того неслабую головную боль Драко. Он поморщился и, приподнявшись, увидел профессора МакГонагалл, декана Гриффиндора, которая застыла в дверном проеме, уставившись на тролля.
- Что произошло? – спросила она, обернувшись и уставившись на Драко.
Драко уже открыл рот, чтобы все объяснить, но Гарри успел первым, объясняя все складно и очень убедительно.
- Это сделал мой брат, профессор, - сказал он. - Он поразил тролля заклинанием, которое я никогда не видел прежде, что-то похожее на комбинацию чар левитации, которые мы как раз изучали сегодня, и чар вызывающих огонь.
Гарри покачал головой, выражая потрясение, а широко распахнутые глаза, придавали ему невинный вид. Врет, как по маслу, подумал Драко, глянув на МакГонагалл.
- Это усилие лишило Коннора сознания, и он ранен, но он спас мне жизнь. Онспасвсехнас.
Лицо МакГонагалл смягчилось, и она кивнула. Затем она произнесла:
- Тогда каким образом вы оказались здесь?
Драко снова попытался сказать правду, но Гарри опять опередил его.
- Я пошел за троллем, профессор. Я думал, что смогу одолеть его.
Он робко опустил взгляд.
- Иногда это так тяжело, жить в тени моего брата, - добавил он жалобным тоном, в котором Драко узнал пародию на самого себя. - Вы меня понимаете?
- Это было чрезвычайно глупо с вашей стороны, мистер Поттер, - сказала МакГонагалл, и мягкое выражение медленно покинуло её лицо. – Десять баллов со Слизерина, за неоправданную глупость ваших действий.
Драко открыл рот, чтобы протестовать против такой несправедливости, но тут в дверях показались другие профессора, восклицающие и озабоченные произошедшим, и его голос утонул в общем шуме. Он так же видел, что Грейнджер, склонив голову набок, следила за разворачивающейся сценой, оценивающим взглядом. Но когда Гарри посмотрел на неё и беззвучно прошептал ей одними губами: «Скажи, что они искали тебя», она согласилась подтвердить его ложь.
Но Драко не стал этого делать. Пока МакГонагалл левитировала Поттера и Уизли в больничное крыло, а Гарри счастливо задыхаясь, семенил рядом с ними, он пробился к профессору Снейпу. Декан Слизерина стоял прислонившись к стене, и его глаза то и дело перебегали с коллег на поверженного тролля.
- Это не Поттер сделал, - настойчиво произнес Драко, когда Снейп наконец соизволил обратить на него внимание. – Это сделал Гарри. Даже без палочки! А теперь, старая кошка сняла с него баллы, и это…это совершенно несправедливо, - он вздрогнул и затих, потому что его голова все еще раскалывалась от боли.
- Я знаю, Драко, - сказал Снейп спокойно. Его голос был наполнен каким-то чувством, которое профессор глубоко прятал, поэтому Драко не мог определить, что же это. Снейп просто осматривал помещение и, в его глазах также ничего нельзя было прочесть. - Но я вынужден выждать несколько дней, прежде чем вернуть баллы Слизерину. В конце концов, для этого должна быть убедительная причина.
- Да я совсем не об этом! – закричал Драко. – Вернее, и об этом тоже, отчасти. Я имел в виду…
Снейп кивнул.
- Я знаю, но у меня есть лучший способ решить наши проблемы с Поттером-слизеринцем, чем действовать напролом. Именно этого он ожидает от нас, а значит, будет готов защищать свою точку зрения особенно упорно, - добавил он, еще раз окидывая взглядом помещение. - Мы должны выждать и действовать косвенно. А сейчас пойдем со мной, у меня есть зелье, которое излечит твою головную боль, - и он стремительно двинулся прочь.
Драко поморщился и остановился в нерешительности. С одной стороны, он чувствовал, что должен быть рядом с Гарри в лазарете. С другой – голова у него гудела как колокол.
И в конце концов, он пошел за Снейпом, всю дорогу до подземелий сочиняя письмо отцу.
Дорогой отец, Гарри ведет себя возмутительно. И глупо. И рискует своей жизнью там, где не требуется, а потом отказывается от вознаграждения за это, что было бы единственной разумной причиной, чтобы поступать подобным образом. И он причиняет мне невыносимую ГОЛОВНУЮ БОЛЬ.


Глава 8. Вызовы и шаг в неизвестность

Гарри улыбнулся, когда Драко швырнул в озеро камень и провопил Большому кальмару, чтобы тот выходил и попробовал напасть на него, если он не трус. Конечно, если бы такое случилось, Драко рванул бы прочь от озера, но наблюдать за ним было весело. И Гарри был в отличном настроении этим утром, настолько хорошем, что находил шутки Драко забавными.
Коннор был в порядке. Вчера его выпустили из больничного крыла, напутствуя строгим предупреждением от мадам Помфри: «Вы не должны больше поступать подобным образом, молодой человек, чтобы ни случилось!» Рона отпустили еще раньше. И Коннор принял объяснение своей победы над троллем без проблем, хотя казался ошеломленным, когда его расспрашивали об этом. Этому способствовали приглушенные испуганные разговоры и взгляды, которые бросали вслед Коннору, и то, что теперь декан Гриффиндора была к нему более снисходительна.
Гермиона знала правду, но хотя она пристально наблюдала за Гарри в пятницу – когда он искал книгу для чтения в библиотеке и столкнулся там с ней – она не воспользовалась этим. Она даже по-дружески поддержала Коннора и Рона, в какой-то мере, если её упорные усилия заставить их слушать лекцию в пятницу, можно было так назвать. И Гарри позволил себе немного отдохнуть. Он сможет убедить их подружиться позднее.
И Драко не воспользовался своим знанием тоже, за что Гарри был ему более чем благодарен. Он ограничился тем, что ухмылялся, когда кто-то в его присутствии говорил о Конноре и происшествии с троллем, и при каждом упоминании беспалочковой магии его локоть немилосердно впивался Гарри в бок. Гарри думал, что Драко понимал, что ни МакГанагалл, ни остальные преподаватели не поверят ему. И вероятно даже Снейп. У того и так было множество причин, чтобы ненавидеть Коннора и Гарри как сыновей Поттера, а через них и Джеймса.
Гарри оглянулся, когда Драко произнес: «Мне показалось, что я видел тень в озере». Драко пытался выглядеть уверенным в себе, но его голос слегка дрожал, как вода на поверхности, в которую он вглядывался. «Думаю, нам пора возвращаться в замок».
Гарри посмотрел на солнце. Было раннее утро, когда Драко изучив уловку Гарри подниматься с рассветом по субботам, чтобы сбегать от него, изменил свой распорядок и поймал Гарри. Но Большой Зал должен был быть уже открытым для завтрака к этому времени, и Драко был сегодня покладистым, прогуливаясь вокруг озера и болтая без остановки о всякой чепухе, а не заводил свою шарманку «Гарри – Слизеринец».
- Хорошо, - согласился он и повернул назад к Хогвартсу.
Когда они приблизились к замку, его глаза по привычке задержались на гриффиндорской башне, и Гарри замер. Фигура на метле, сокращая расстояние, мчалась стрелой вокруг башни, пытаясь вернуть мелкие вещицы, которые выпали – а вернее были специально выброшены, подумал Гарри – из окна. Взрывы смеха долетали даже сюда. И Гарри узнал на метле Коннора. Дома, он тренировался распознавать брата по силуэту, на тот случай, если бы они оказались в полете среди врагов, и он должен был колдовать прежде, чем рассматривать кто перед ним.
- Это не твой брат? – сказал в этот момент Драко. – Где он взял метлу?
- Наверное, незаметно проскользнул на квиддичное поле и стащил одну, - ответил Гарри, продолжая следить прищурив глаза за тем, как Коннор попытался выполнить особенно смелый кульбит. Он поднялся по спирали вверх и завис, как будто намеревался ворваться внутрь башни, затем снова стремительно взлетел, смеясь во все горло. Гарри сомневался, что ему удалось поймать, что бы то ни было. Он расслабил сведенные от напряжения плечи.
- По крайней мере, он отлично летает, не так ли? - сказал Гарри, поворачиваясь к Драко.
Драко наблюдал за ним, не за Коннором. И он был чертовски настойчив в этом, настолько, что Гарри это начинало беспокоить.
- И в половину не так хорошо, как ты, - прошептал Драко.
- Он гораздо лучше меня, - сказал Гарри.
Не правда, но он гораздо лучше, чем Драко может себе представить.
- Просто ты должен увидеть, как мы летаем вместе за снитчем. Коннор побеждает каждый раз.
- Потому что ты позволяешь ему, - ответил Драко мягким дразнящим голосом.
- Нет, благодаря своим собственным усилиям! – прошипел Гарри. И задался вопросом, могло ли это быть хуже, чем Драко противостоящий ему сразу после случая с троллем и требующий объяснений. Похоже, что Драко пришел к выводу, что защита Коннора простирается не только на опасные для жизни моменты, но и на все остальные возможные затруднения также.
Хорошо, так и было, но Драко не имел никакого права допускать, что он так и делает.
- Мистер Поттер!
Гарри моргнул и и вздернул голову. Это была профессор МакГонагалл, которая стояла у подножия башни, уперев руки в бока и запрокинув голову. Коннор не показал, что заметил или услышал её. Он нырнул вниз, поймал какой-то маленький предмет, что именно это было Гарри не мог разобрать, и, зажав его в руке, под приветственные крики и аплодисменты снова подлетел к окнам Гриффиндора.
- Мистер Поттер! – снова повторила МакГонагалл, властным голосом даже не смотря на то, что ей пришлось повысить голос. – Спускайтесь немедленно!
Гарри вздрогнул от её тона, потому что в этот раз Коннор услышал профессора и замер на метле. Потом медленно спустился. Его голова была низко опущена, но хотя Гарри издалека не мог этого видеть, он знал, что костяшки на его руках побелели от напряжения. Коннор не хотел получить выговор или нажить новые неприятности.
Гарри поспешил вперед. Драко, следовал сзади, не произнеся ничего кроме одной быстрой тихой фразы: «Только попробуй взять на себя вину за это, и я тебе так двину!»
Гарри не собирался этого делать. Он только хотел быть там, чтобы услышать, какое наказание получит Коннор за эту выходку. Чтобы он мог посочувствовать брату и решить соразмерно ли наказание проступку.
В течение долгого времени МакГонагалл стояла неподвижно, поджав губы и пристально разглядывая Коннора. Брат Гарри спрыгнул с метловища и стоял перед ней склонив голову. Это была его излюбленная поза, выражавшая полное раскаяние, что неоднократно спасало его дома от наказания. Но профессор не была их отцом и Гарри внутренне приготовился, когда она открыла рот.
- Мистер Поттер! – сказала она, - Вы знаете, что нарушили правила, летая без разрешения.
- Да, мэм, - прошептал Коннор. Его голос звучал еле слышно. Гарри хотел подойти еще ближе к ним, чтобы отвлечь внимание МакГонагал на себя, но решил, что её раздражение на него не уменьшит её гнева на Коннора. Кроме того, Драко вцепился в его руку мертвой хваткой.
- И вы помните, что были ранены в битве с троллем два дня назад и у вас нет ни одной уважительной причины, чтобы летать, - продолжила она.
- Да, мэм.
- Тогда полагаю, - произнесла МакГонагалл, опуская руки, - ваша выходка будет способствовать укреплению Вашего положения в Гриффиндорской команде по квиддичу.
Гарри ощутил, как теплота заполнила его сердце. Коннор вскинул голову и уставился на МакГонагалл.
- Мы действительно нуждаемся в ловце, - продолжила она. – И это единственная причина, по которой я спускаю вам с рук эту выходку. Но вы не должны пропускать тренировки, мистер Поттер, иначе вы не добьетесь уважения своих товарищей по команде. Это понятно?
Коннор кивнул, все его лицо и глаза так сияли, что никто не мог сопротивляться его обаянию. Не считая Слизеринцев, конечно, но они были исключением, и для многих других вещей.
- Конечно, мэм! Я обещаю! Спасибо!
МакГонагалл кивнула.
- У нашей команды была тренировка сегодня утром, - сказала она, намереваясь уходить. – Но вы должны найти Оливера Вуда, капитана команды, чтобы он вас проинструктировал.
Коннор привстал на носочки и покачался с пятки на носок, понимающе улыбаясь:
- Я понимаю, мэм. Спасибо! - добавил он еще раз благодарным голосом.
Гарри заметил слабую улыбку у неё на губах, когда профессор двинулась прочь. Оказалось, что даже строгая декан Гриффиндора поддалась очарованию Коннора.
- Поздравляю, Коннор, - сказал Гарри. Он был рад первым сказать это. Сверху слышались неразборчивые, веселые крики, он ни одному ученику не хватило времени, чтобы спуститься вниз.
Коннор кивнул. Затем его лицо приняло решительное выражение, он ухватил Гарри за руку и потащил за собой. Гарри споткнулся пару раз, прежде чем сумел обрести равновесие и последовать за ним. Он уже немного привык к такому обращению, потому что Драко действовал частенько подобным образом. И задумался, что могло придти его брату в голову?
- Куда мы идем? – спросил он, когда они вошли в замок, но не доходя до дверей Большого Зала, свернули в сторону подземелий.
- Я обещал тебе, что у нас будут равные возможности, именно это я собираюсь сделать, - дал Коннор единственное объяснение, и вскоре они поспешно достигли знакомого коридора. Гарри охватило плохое предчувствие, когда Коннор, сделав небольшую передышку, постучал в дверь кабинета профессора Снейпа.
В ответ была долгая, долгая тишина. Не иначе, Снейп стоял за дверью, недоумевая, кто посмел потревожить его в столь раннее субботнее утро. Гарри отступил немного и решил использовать другую тактику.
- Коннор, спасибо. Ты удивительно смел и щедр, но это совсем необязательно, правда…
Дверь открылась и перед ними предстал Снейп, готовый над ними насмехаться, как и в другие дни, когда они были на его уроке.
- Братья Поттеры, - произнес он их фамилию так, будто это была жуткая непристойность. – Что вам угодно?
Коннор приподнял подбородок.
- Профессор Снейп, - сказал он официальным тоном, - Меня только что приняли ловцом в гриффиндорскую команду по квиддичу.
Гарри видел, что лицо профессора потемнело от гнева на мгновение, но в его голосе это не отразилось.
- Понимаю, - ответил он саркастично. – А это ваш рекламный ход, я полагаю? Требуете поздравлений ото всех и каждого?
- Дело не во мне, - произнес Коннор упрямо и вытолкнул Гарри вперед. – Мой брат такой же хороший ловец, как и я. Если профессор МакГонагалл может, нарушив правила, позволить мне играть за Гриффиндор, не смотря на то, что я первокурсник, то я думаю, будет только справедливо, если Гарри будет позволено играть за Слизерин.
Гарри вздрогнул и сжался. Он мог представить себе, как сильно мог сейчас Снейп оскорбить и унизить его брата, пока его лицо не вспыхнет от унижения и усилия сдержать слезы.
Стояла полная тишина. А затем Снейп сказал тоном, максимально близким к любезному:
- Благодарю, мистер Поттер. Это действительно превосходная идея. Я полностью одобряю это. Войдите, мистер Поттер, - кивнул он Гарри, - чтобы мы могли обговорить детали.
Он отступил в кабинет, приглашая его войти жестом.
Гарри охотнее вошел бы в логово дракона.
- Мой брат ошибается, профессор Снейп, - буркнул он, следуя первой же идее пришедшей ему на ум. – Я ни разу не выиграл, когда мы играли дома. Я не хотел бы, чтобы у Слизерина был плохой ловец.
- Не слушайте его, профессор, - прервал его Коннор. – Однажды он почти увел у меня снитч, а я действительно хорошо играю, - добавил он, с небольшой похвальбой, которую сам Гарри взращивал в нем, и прямо сейчас желал бы, чтобы она испарилась в считанные секунды.
- У меня нет причин сомневаться в вас, - заверил его Снейп серьезно, что полностью уверило Гарри в том, что в глубине души тот подвывает от смеха. – Однако, первый матч уже через неделю, и он как раз между Гриффиндором и Слизерином, поэтому я хотел бы дать мистеру Поттеру несколько советов по нашей стратегии, которой он должен придерживаться.
Его взгляд вернулся к Гарри и задержался на нем. Затем он улыбнулся. И это была вовсе не приятная улыбка.
Гарри сказал.
- Правда, сэр. Вы не обязаны этого делать. Я знаю, как сильно вы не любите нарушать правила.
- Гарри.
Он оглянулся на Коннора, который улыбался ему нежной братской улыбкой, у которой тоже были пределы терпения.
- Сделай это, - шепнул Коннор. – Пожалуйста. Я хочу этого для тебя. Мне будет неловко, если я буду летать, а ты нет. Пожалуйста?
Гарри вздохнул и склонил голову.
Почему бы и нет? Ведь из этого еще не следует, что я должен выиграть игру. Все видели, что мы оба хорошо летаем, но никто не видел, как мы играем вместе. А когда увидят, то заметят только то, что всегда замечают наши родители - я во всем уступаю Коннору.
Эти мысли убедили его. Это был обман, но в отличие от той ночи, когда он отчаянно пытался найти способ сделать из Коннора героя, это было гораздо проще и знакомо.
- Если вы действительно хотите принять меня в команду, сэр, - сказал он профессору Снейпу, - Я сделаю это.
- Действительно, - промолвил Снейп, - а сейчас войдите в кабинет, мистер Поттер. Мы действительно должны поговорить.
Коннор похлопал Гарри по плечу и сказал: «Увидимся позже, Гарри. Профессор». И кивнув Снейпу, ушел.
Долгое время Гарри смотрел в глаза Снейпу. Но поскольку глава его факультета и не думал уступать ему в этой дуэли, он снова склонил голову и вошел в кабинет.
С тихим стуком дверь закрылась за ним. Гарри надеялся побыть в тишине несколько минут, но профессор сразу нарушил её.
- Вы глупец, если думаете, что я позволю Гриффиндору победить Слизерин, - сказал он, разворачиваясь лицом к Гарри. Гарри продолжал смотреть в пол. Это не притупило понимания того, что Снейп пристально смотрит на него, или того насколько он рад сложившейся ситуации.
- А я знаю, что вы не глупец, мистер Поттер. Вы перестанете вести себя подобным образом. И вы будете ловцом Слизерина. И вы выиграете этот матч, мистер Поттер.
- Коннор, на самом деле, лучше чем я, сэр, - снова попытался Гарри.
- Я не верю вам, - ответил Снейп вкрадчиво, почти мурлыкая. – После происшествия с троллем, мистер Поттер, я не уверен, смогу ли я когда-либо снова поверить вам.
В растерянности Гарри поднял взгляд. Он на самом деле не мог даже предположить, что Снейп окажется на стороне Драко в той истории, даже если Драко рассказал ему всю правду. История, рассказанная Гарри, гораздо лучше подошла бы Снейпу. В ней были необоснованная самонадеянность сыновей Джеймса Поттера и их семейная любовь нарушать всевозможные правила.
Снейп усмехнулся и приподнял голову Гарри.
- Я знаю, кто вы, мистер Поттер, - выдохнул он. – И знаете почему?
Гарри тряхнул головой, сердце в его груди стучало как барабан, почти заглушая следующие слова Снейпа.
- Я тоже слизеринец. Манипулирование, ложь, полуправда и утаивание – моя вторая натура. А в вашем случае, все эти качества, в лучшем случае можно назвать дилетантскими.
Он рассмеялся, когда Гарри впился в него взглядом.
- О да. Именно так. В большей степени они были рассчитаны на слишком впечатлительного слушателя, которому вскружил голову наш всем известный герой. Я таковым не являюсь, поскольку я ищу всегда истинную причину. Слизеринскую причину, мистер Поттер.
Он прошипел последние слова и Гарри заговорил прежде, чем успел подумать.
- Я не буду хорошим ловцом, профессор. Я специально брошу игру и Коннор победит в любом случае.
Улыбка исчезла с лица Снейпа. Он наклонился к Гарри так близко, что тот вздрогнул, но не отвел взгляд. Глаза Снейпа пылали как черный лед.
- Если вы не выиграете эту игру, Поттер, - сказал Снейп тихо, - если вы не приложите все возможные усилия для этого, а я обязательно узнаю, если вы попытаетесь, то у вас будут отработки каждый вечер до окончания семестра. Я буду говорить об этом с директором Дамблдором и устрою это лично – так же как я устроил то, что вы стали ловцом. И вы ничего не сможете с этим поделать. Это понятно?
Гарри беспомощно роптал. Он не хотел играть с Коннором, он не хотел иметь даже шанса, способного разоблачить Коннора, а теперь профессор вынуждал его сделать все это.
Но также он не мог позволить себе потратить все вечера на отработках. Потому что Драко был рядом с ним с утра до ночи, пока Гарри, наконец, не пришла в голову идея проследить за профессором Квиреллом после комендантского часа. А он не сможет этого сделать, если все его свободное время будет потрачено на отработки у Снейпа. И Гарри был уверен, что Снейп лично приходил и забирал бы его каждый вечер из гостиной Слизерина.
- Да, сэр, - наконец ответил Гарри, выталкивая из себя ненавистные слова.
В этот момент кто-то постучал в дверь и взволнованный голос Драко спросил:
- Гарри? Профессор Снейп? Вы там?
Снейп мрачно хмыкнул:
- Он звучит так обеспокоенно, будто мы готовы здесь разделать друг друга под орех, - пробормотал он, а затем снова склонился к Гарри. – Но именно это я и сделаю с вами, мистер Поттер, если вы не будете соответствовать моим ожиданиям.
- Да, сэр, - снова повторил Гарри, полный беспомощной ненависти.
- Найдите Маркуса Флинта, - проговорил Снейп, направляясь к двери, чтобы открыть Драко. – Он капитан нашей квиддичной команды. Он введет вас в курс дела и займется вашей подготовкой. И вы будете усердно тренироваться, мистер Поттер. В конце концов, матч всего лишь через неделю.
Гарри, чье хорошее настроение было полностью уничтожено, склонил голову и без слов вышел из кабинета, полностью игнорируя вопросы, которыми его засыпал Драко по дороге в Большой Зал.
______________________________________________________________
После того как Гарри вышел Снейп осторожно улыбнулся, тщательно отслеживая, чтобы улыбка была хищной и не содержала даже капли подлинного ликования. Это было отличное утро, гораздо лучше того, которое он себе представил, когда услышал за дверью голос ненавистного Поттера.
Я настрою сыновей Джеймса Поттера друг против друга. Как же он будет рвать и метать, когда узнает об этом! И если я смогу убедить Гарри игнорировать отцовское обучение потворствовать его брату, то я окажу миру огромную услугу, превращая заносчивого мальчишку Поттера в полезного человека.
А затем…
Снейп покачал головой.
Было слишком наивно надеяться, полагаясь на несколько проявлений волшебной мощи, природный талант ловца и инцидент с троллем, что в будущем Гарри станет выдающейся личностью, кем-то великим, кого заметят и станут уважать не только другие факультеты, но и все волшебное сообщество. Снейп был реалистом. А заглядывать в будущее через розовые очки было абсолютно не практично.
Но если мне представится шанс, я использую его. Слишком долго Гриффиндор был любим, а Слизерин всеми презираем. Они смотрят на нас и видят Темного Лорда.
Если же мы обретем своего собственного героя… Если сможем заставить всех признать это, даже против их желания, это будет героизмом почище того, чтобы просто сражаться, когда не остается ничего иного.
Снейп тщательно запер эти мысли на замок. Они становились слишком честолюбивыми, и медленно тлели в его душе, вскормленные долго лелеемой мечтой, о которой он думал долгие годы, наблюдая за первогодками приходящими в Слизерин. Он искал кого-то обладающего врожденными качествами и потенциалом, который можно развить. Он вывел бы этого человека в свет и увидел, как Слизерин снова занимает положенное ему по праву почетное положение в обществе.
У Гарри были все шансы стать этим человеком.
И Снейп вынужден был признать, удаляясь в свой кабинет и закрывая за собой дверь, что он был лучшим кандидатом из всех, что он видел прежде.


Глава 9. Жертвенный единорог

Какое то время Гарри вынужден был ждать, пока другие мальчики уснут. Дома Гарри спал в одной комнате с Коннором, и до настоящего момента не ценил этой роскоши – делить комнату только с одним человеком. К тому же, Коннор всегда спал очень крепко и не просыпался, когда Гарри шепотом упражнялся в заклинаниях или же читал под одеялом, подсвечивая себе Люмосом.

Но выносить храп Гарри мог только в том случае, если бы это служило доказательством того, что мальчишки не проснутся до самого утра.

Когда Гарри услышал, что Блейз присоединился к храпу соседей, он решил, что ждал уже достаточно. Он произнес заклинание Consopio и прислушался к тому, как дыхание спящих стало более равномерным и глубоким. Гарри вздохнул и тихонько выбрался из спальни. Он должен поторопиться и вернуться прежде, чем заклинание ослабнет, потому что его воздействие было мягким. Лили применяла его к Гарри и Коннору в детстве, когда они не хотели спать и бодрствовали глубоко за полночь.

Он уже приготовился произнести это заклинание еще раз, когда добрался до гостиной Слизерина, но там никого не оказалось. Тогда Гарри быстро проскочил к входной двери. Профессор Квирелл, должно быть, уже лег спать к этому часу. Фактически, размышлял Гарри, открывая дверь и осматривая внимательно коридор в обе стороны, это было бы большой удачей, подобно сегодняшней.

Существует ли на свете еще больший придурок, чем Маркус Флинт? - думал Гарри с негодованием, пробираясь по пустому коридору. Если я не поймал снитч в первые десять минут, это еще не означает, что я полный бездарь. В другой день он только порадовался бы тому, что кто-то оценивает его способности столь низко, но не теперь, когда Маркус мог пожаловаться Снейпу, и Гарри могли назначить отработку.

Только одна эта мысль пробуждала в Гарри желание проклясть Снейпа, предпочтительно с безопасного расстояния. Ведь все, что Гарри делал, было очень важно. От этого зависят их жизни, а не только жизнь Коннора, ведь профессор Квирелл явно задумал нечто опасное. Возможно, он - Пожиратель Смерти, который не отказался от своих убеждений подобно Снейпу. Или является скрытым последователем и союзником Волдеморта. Хотя сны Гарри предупреждали о том, что он более опасен, чем кажется.

С другой стороны, думал Гарри, следуя как привидение по лестнице из подземелья к кабинету профессора, могу ли я доверять своим снам? Я даже не знаю, почему они приходят ко мне. И они не похожи на сны, вызванные шрамом, которым отметил меня и Коннора Волдеморт.

Он и Лили пытались развить способность Гарри видеть вещие сны. Но, несмотря на многословные рассуждения Лили о том, насколько тяжелым и трудным является дар Предвидения, все оказалось впустую. Они пришли к выводу, что настоящая способность к Предвидению является врожденной, подобно способностям магов-метаморфов, просто Гарри не обладал ею с рождения.

И снова Гарри почувствовал жгучее желание проклясть кого-нибудь, поскольку он не обладал такой полезной способностью. Это было несправедливо, что он не мог развить любую способность, которая могла стать ключевой в защите Коннора сейчас или в будущем.

Но, может быть, рано или поздно я сумею это освоить. И я был бы глупцом, если бы проигнорировал свои сны.

Гарри остановился у двери в комнаты профессора Квирелла и прислушался. Неслышалосьнизвука. Конечно, профессор, вероятно, уже давным-давно был в постели. Вздохнув, Гарри сел на пол возле двери.

Так я усну, подумал Гарри, ущипнув себя за руку, когда его глаза стали закрываться. Это все проклятые уроки. Зачем они задают нам так много домашней работы? Я мог бы с гораздо большей пользой потратить свое свободное время, чем писать трехфутовое эссе о том, почему я никогда не должен трансфигурировать дверную ручку в мрамор.

Гарри был настолько уверен, что этой ночью ничего не произойдет, что едва не пропустил момент, когда дверь открылась, и Квирелл выглянул в коридор, огляделся, а затем вышел и закрыл за собой дверь. Какое-то время он стоял, дрожа как лист на ветру. Гарри нахмурился. Онсовершеннонекажетсяопасным, когдавыглядитподобнымобразом.
Потом Квирелл повернулся и направился к Большому залу, его лицо разгладилось и обрело привычное выражение. Гарри улыбнулся и последовал за ним. Что ж, вперед.
Это было непросто: не упускать из виду Квирелла и оставаться незамеченным. Хогвартс, с его движущимися лестницами, затруднял его задачу. И его тревожила боль в шраме и глухое бормотание профессора, будто тот был расстроен. К сожалению, преподаватель был пока слишком далеко для того, чтобы Гарри мог разобрать, что именно тот говорит.
Однако, спустя три лестничных пролета, Гарри признался самому себе, что ему это нравилось. Не упуская из вида Квирелла, он обдумывал следующее хорошее укрытие.

Наконец-то я могу использовать свои навыки домашнего обучения, обрадовался он, когда в очередной раз спрятался от профессора, присев позади доспехов, в то время, какКвирелл обернулся. С троллем все было по-другому. Он напал слишком внезапно, и я защищался, ослепленный гневом. Сегодня же – именно такая ситуация, к которой меня готовили: скрываться, следить и оставаться в тени так, чтобы Коннора это не затронуло. Думаю, сейчас я по-настоящему счастлив.

Но не следовало забывать о различии между «счастлив» и «очень опасно» и Гарри сконцентрировался на том, чтобы не отстать. Когда он должен был пройти за Квиреллом по коридору, освещаемому лунным светом, проникающим через окна, он позволил профессору удалиться на значительное расстояние, прежде чем выйти на свет. И даже когда Гарри убедился, что профессор собирается покинуть замок, он устоял перед искушением броситься вперед и догнать того по более короткому маршруту. У Квирелла могла быть определенная причина, чтобы пойти именно этим путем. И если так и было, Гарри узнал бы её.

Гарри показалось, что профессор следовал самым длинным путем нарочно, чтобы иметь больше шансов убедиться, в отсутствии слежки. Профессор Квирелл вышел из замка и замер на пороге, как будто ему нравилось ощущение холодных порывов ноябрьского ветра на лице. Гарри, присевший у дверного проема, сжал руки и почувствовал восхитительное холодное покалывание в сердце. Профессор собирался на таинственную встречу? И он собирался проследить за ним?

Квирелл повернулся и быстро направился прочь через школьную территорию. Гарри прикинул расстояние на пустынной школьной лужайке между ним и его добычей, вздохнул, немного выждал, а затем набросил на себя дезиллюминационные чары.

От ощущения, как будто кто-то разбил на его голове яйцо, Гарри задрожал. Затем немного подождал.Квирелл не оглянулся назад. Должно быть, Гарри может использовать магию, пока она остается незамеченной. И он ступил на землю, позволив заклинанию отразить то, что было за ним. Лили рассказывала ему, что если бы кто-нибудь присмотрелся повнимательней, то смог бы увидеть признаки действия этих чар – легкую рябь, которая слабо мерцала, когда человек двигался под наложенным заклинанием. И хотя это было маловероятно в столь скудном освещении, при свете луны, Гарри не хотел рисковать.

Профессор Квирелл проследовал мимо хижины лесничего Рубеуса Хагрида в сторону темной массы Запретного леса.

Гарри зашипел. Он ненавидел красться через лес. У него это всегда отвратительно получалось, когда он тренировался в лесу неподалеку от Годриковой Впадины. А сейчас он должен войти в лес, заполненный опавшими и шуршащими листьями.

Гарри покачал головой. Ему не были известны заклинания, которые могли бы заглушить его шаги, при этом не лишая его способности реагировать на любой посторонний шум. И он определенно хотел услышать все возможное, если профессор Квирелл повстречает кого-то действительно интересного в лесу.

Решив попросить мать научить его заклинаниям, приглушающих шум, а также лечебной магии, Гарри немного ускорился и последовал за преподавателем в лес.

Он не ожидал, что под кронами окажется настолько темно, когда внезапно споткнулся. Правда, стояла глубокая ночь, но лес, казалось, поглощал свет целиком и дышал в темноте. Жизнь была вокруг Гарри, но её дыхание было медленным и спокойным, и мальчик чувствовал на коже раздражающее покалывание, что было признаком присутствия могущественных нечеловеческих волшебных существ.

Я знаю, что здесь обитают кентавры, вспоминал Гарри, вынуждая себя дышать размеренно, уклоняясь от веток и прокладывая себе путь между грудами опавших листьев. Что еще?

Осознание того, что он не может точно вспомнить, расстроило его еще больше. И тут профессор Квирелл пошел еще быстрее и Гарри был вынужден следовать за ним, бесшумно, в полной темноте и максимально быстро.

Профессор продолжать бормотать про себя, очевидно, полностью погрузившись в беседу с самим собой, и Гарри смог приблизился достаточно близко, чтобы подслушать, о чем говорил Квирелл.

Это действительно походило на заговор Пожирателей Смерти.

- И тогда они все увидят, да… Все, кто смеялся и повернулся к нам спиной, не так ли? – произнес Квирелл, как будто спорил с кем-то, с силой убеждения, которую он никогда не демонстрировал в классе перед учениками. – Все те, кто притворился, будто были под Империусом, или шпионили для Дамблдора все это время. Мы им покажем. Они безумно пожалеют, что отвернулись от нас.

Гарри покачал головой. Голос преподавателя звучал грубо, однако он совершенно не заикался. И он определенно говорил о Пожирателях Смерти, которые доказывали собственную невиновность после падения Волдеморта тем, что действовали под проклятием Imperius.

Я не понимаю. Дамблдор нанял Снейпа, потому что он исправился, отказался от своих прошлых убеждений. Как Квиреллу удалось скрыть от директора свою принадлежность к Пожирателям? Разве Дамблдор не должен был сначала убедиться в его верности Свету?

В раздумьях Гарри едва не споткнулся снова, поскольку они опустились в лощину. Он вздрогнул и увидел, что Квирелл обернулся. Гарри глубоко вздохнул и присел, стараясь скрыться за большим кустарником, который угрожающе колыхался. Гарри оставалось только надеяться, что он колышется из-за ветра.

- Кто там? – сказал Квирелл и потянулся за волшебной палочкой. Гарри положил руку на рукоять своей собственной палочки, задаваясь вопросом, готов ли он сейчас вступить в свой первый бой с Пожирателем Смерти.

- Животные.

Гарри задрожал. Этот голос определенно не принадлежал Квиреллу. Он был высоким и пронзительно холодным. Он заставил Квирелла сжаться и обернуться, обхватив руками тюрбан. И тюрбан качался и шевелился, когда профессор вскрикнул:

- Я сожалею, мой Лорд!

- Животные, - повторил голос. – Ступай и добудь то, ради чего мы пришли сюда. Пока кто-нибудь не хватился нас.

- Да, мой Лорд, - прошептал Квирелл, затем вытащил палочку и произнес какое-то сложное заклинание, которое Гарри никогда не слышал прежде - в него входило, по крайней мере, семь отдельных движений палочки. Гарри нахмурился. Чем это заклинание помогло бы в бою? Вас убили бы прежде, чем вы закончили произносить его.

Значит, это заклинание не имеет никакого отношения к защите или нападению.

И так оно и было, поскольку в этот момент Гарри увидел сияющий свет, перед которым расступилась темнота, и к ним вышел единорог.

Гарри смотрел, не отрываясь. Он видел изображения единорогов в книгах по истории, и думал, что единороги, как и волшебники, будут походить на эти картинки. Но ничто не могло верно передать сияние бледной гривы, чистый блеск рога или плавную гордую поступь скорее оленя, а не лошади.

Единорог остановился в нескольких шагах от профессора Квирелла и понюхал воздух. Гарри задался вопросом, чувствует ли животное запах чеснока, который преподаватель обычно носил с собой для защиты от вампиров. Но профессор снова произнес заклинание, которое,по мнению Гарри, было некоторой разновидностью чар призыва, и единорог двинулся вперед, послушно подходя к Квиреллу, время от времени помахивая хвостом.

Гарри сглотнул. Горло его сжалось, потому что он догадался, что Квирелл задумал сделать с единорогом что-то ужасное.

Я мог бы помешать ему убить единорога или причинить ему боль.

Но тогда я раскрою себя и жизнь Коннора окажется в опасности. Потому что Квирелл постарается убить меня. Я вынужден только наблюдать.

Пока Гарри обдумывал решение, единорог остановился перед Квиреллом и профессор коснулся его шеи. Гарри снова сглотнул, но продолжал смотреть. Его мать учила его, что только трусы отводят взгляд от смерти, и что многие Пожиратели Смерти убивали людей, закрыв глаза. Только продолжая смотреть, он сможет свидетельствовать против Квирелла, а также доказать, что он не мог спасти волшебное животное.

Преподаватель подошел еще ближе и прошептал заклинание, которое Гарри не смог распознать, и не был уверен, что хотел бы этого. Сразу же огромная, глубокая кровавая рана рассекла шею единорога, повредив его серебристую шкуру. Рана испускала сине-серебряный свет, и вместе с мерцающей, как луна, кровью, из прекрасного создания уходила жизнь.Раненый единорог вскрикнул, и Гарри задрожал, неистово впившись пальцами в свои руки, потому что готов был выхватить волшебную палочку. Тем не менее, он был горд тем, что ему удалось не издать ни единого звука, когда единорог пал на землю, засучив золотыми копытами как метеорами. Было бы неуважением осквернить момент его смерти жалобным криком.

Квирелл встал перед единорогом на колени, уклонившись от его копыт, и наклонил голову. Его рот погрузился в глубокую рану на шее единорога, и он принялся сосать.

Гарри боролся с подступающей тошнотой. Его мать рассказывала ему о людях, которые пили кровь единорога. Это было отвратительным преступлением, и не только против закона Министерства Магии. В единорогах было какое-то редкое чистое волшебство. Любой, испивший крови единорога, становился ненадолго бессмертным, но это деяние навсегда изгоняло такого глупца из мира людей, в пустоту, лишенную всех эмоций.

Он не смог досмотреть до конца. Он отвернулся и присел вниз, и ждал, пока не прекратились сосущие звуки. Единорог был уже мертв к тому времени – по крайней мере, Гарри надеялся на это. Он закрыл глаза и прислушался.

- Когда? – спросил Квирелл, будто возражая кому-то. – Когда мы отомстим за оскорбление…Всем вероломным…И накажем отродье Поттеров, отправив его в ад?

Гарри распахнул глаза, услышав это. Коннор. Они говорят о Конноре. О нем и обо всех, кто будет рядом с ним.

Холодный голос зазвучал снова, и острая боль пронзила лоб Гарри. Он старался терпеть, ходя с каждой секундой боль становилась невыносимой, а то, что еще мог сказать голос, было более важным, чем любые муки, которые ему придется вынести.

- Теперь уже недолго. Осталось немного потерпеть. Мы разобьем их надежду у них на глазах и используем для этого самых верных наших последователей. Есть тот, кто сможет помочь нам. Старый дурак полностью доверяет ему. Он скоро прибудет.

Гарри едва удалось сохранить присутствие духа, когда профессор Квирелл пошел обратно мимо него. Он даже не глянул в его сторону. Его голос снова вернулся к привычному бормотанию. Гарри не пытался преследовать его, оставаясь на коленях, пока боль в шраме не прошла.

И все это время он обдумывал услышанное и размышлял, что теперь делать.

Это был первый раз, когда он серьезно рассматривал возможность обратиться к преподавателям за помощью. Он не знал, готов ли он столкнуться с Пожирателями Смерти – или кем бы то ни было, о ком говорил Квирелл - самостоятельно. Возможно, что он не успеет оказаться в нужном месте в минуту опасности. Благодаря Драко это было вполне вероятно.

И ему на самом деле нужно было рассказать кому-нибудь об убийстве единорога.

Но две вещи его останавливали. Во-первых, он должен будет рассказать, что был в лесу и шпионил за Квиреллом, потому что ему приснился вещий сон. А это привлечет к нему внимание преподавателей и, возможно, Пожирателей Смерти. Большая часть его обучения дома заключалось в том, чтобы составить о себе мнение, как о невзрачном юном волшебнике со средним уровнем магии, которому внушает страх слава и репутация его известного брата. И это большое преимущество он потерял бы в тот же миг, когда обратился бы к преподавателям за помощью.

А во-вторых…

Есть тот, кто сможет помочь нам. Старый дурак полностью доверяет ему. Он скоро прибудет.

Кто же это?

Гарри ужасно боялся, что холодный голос говорил о Дамблдоре, а значит, есть человек, которому тот доверяет, и этот предатель тайно замыслил причинить вред Коннору. Дамблдор был склонен ошибаться, и его решение нанять на работу Квирелла только подтверждает это. Даже если Гарри придет к нему лично, а не к профессорам, то Дамблдор мог бы передать его слова предателю в уверенности, что сможет сам защитить Мальчика-Который-Выжил.

Я боюсь, что предатель – Снейп, - признался себе Гарри. – Но у меня нет никаких доказательств, кроме моей неприязни. И Дамблдор доверяет очень многим людям.

Нет. Он должен полагаться только на себя и на свои навыки, полученные во время обучения.

А единорог был несчастным случаем на войне.

Гарри заставил себя выбраться из укрытия и приблизиться к мертвому единорогу, вместо того, чтобы сразу уйти. Долго он просто смотрел, и отчаянно сожалел о смерти прекрасного животного. Ему хотелось сказать что-нибудь, но он не мог подобрать слов, которые могли бы соответствовать тому, что случилось.

- Прощай, - сказал он, наконец.

А затем отвернулся и двинулся прочь, неоднократно прокручивая в голове воспоминание о словах матери, сказанных ему перед отъездом в Хогвартс.

- Война требует жертв, Гарри, жертв ото всех нас. Требуется время, и кровь, и пот, и жизни. А больше всего она потребует в жертву души тех, кто непосредственно будет участвовать в этом.

Лили закрыла глаза и выглядела больной, и Гарри знал, что она вспоминала те вещи, которые она видела и совершала во время первого восхождения Волдеморта к власти. Потом она открыла глаза и её немигающий взгляд, горящий ярким зеленым светом, впился в Гарри. И это был взгляд, который никогда не видели ни её муж, ни младший сын. Этот взгляд она берегла только для Гарри.

- Люди вокруг нас будут умирать, Гарри, - сказала она твердо. – Люди будут ранены, и будут расставаться с жизнью, и будут страдать, когда их родные и друзья будут ранены или погибнут, или когда они сами будут вынуждены убивать. Я думаю, что последнее хуже всего. Это сгубило Волдеморта. И это же может испортить Коннора.

Она склонилась ближе к Гарри, сжала его руки, и крепко держала их, зажав между ладонями его новую волшебную палочку.

- Я прошу тебя позаботиться о том, чтобы это не произошло с ним, Гарри. Коннор должен расти в максимально возможной нормальной обстановке, даже притом, что он - Мальчик-Который-Выжил. Если он начнет считать убийство обычным делом или приступит к борьбе слишком молодым, то ему не удастся сохранить свою суть – любовь и чистоту, которые помогут ему победить Волдеморта. Я знаю, что прошу тебя пожертвоватьсвоим собственным детством, и сожалею об этом. Но это – война, Гарри.

Тогда Гарри кивнул, и сейчас он кивнул снова, прикусив губу. Единорог был жертвой. Одной из первых жертв грядущей войны, о которой говорила Лили, и даже если Гарри не думал о себе раньше в таком ключе, то теперь он должен убедиться, что Коннор использует все возможные шансы, чтобы выстоять, и Свет одержал победу.

И ему нравилось лгать ради брата, и он сжег ради него тролля, и ради него позволил умереть единорогу.

И ему всегда нравилось играть с ним в квиддич…

И Гарри замер, не сделав следующего шага, вспомнив, что еще сказал тот холодный голос:

Мы разобьем их надежду у них на глазах.

Они собираются напасть на Коннора во время игры в квиддич, во время матча между Слизерином и Гриффиндором, перед всей школой.

Тотчас же Гарри поспешил к замку. Квирелла нигде не было видно, но теперь у Гарри появились более важные дела: он должен усовершенствовать свою беспалочковую магию, до того как наступит суббота.


Глава 10. Знаменательный день Коннора

- Коннор!
- Папа!
Гарри улыбнулся, когда увидел, как отец подхватил Коннора и закружил так быстро, что его красная квиддичная форма слилась в огненно-красную полосу.
Как копыта единорога той ночью в лесу.
Гарри отбросил это воспоминание и вышел из дверей Хогвартса, чтобы родители его заметили. Они пришли поздороваться с Коннором прежде, чем он направится к квиддичному полю для последнего командного сбора перед началом матча или для еще одной быстрой тренировки с сумасшедшим капитаном гриффиндорской сборной Оливером Вудом. Лили стояла чуть позади Джеймса, улыбаясь им обоим немного грустной улыбкой, как если бы знала, что такие моменты для них будут редки. Гарри заметил, что Сириус и Ремус тоже были здесь, но приотстали, остановившись у озера, и казалось, о чем-то оживленно спорили.
- Гарри.
Улыбка снова озарила лицо Гарри, когда он услышал голос матери. Он шагнул вперед и остановился перед ней. Она протянула руку и ласково провела пальцами по его волосам. Гарри это нравилось, только когда его мать так делала. Только она знала, как укротить его непокорные вихры, чтобы они выглядели чуть менее лохматыми, чем обычно. Гарри прижался к ней, и Лили обняла его рукой.
- Мы слышали о том, как ты защищал брата, Гарри, - шепнула Лили. – Мы гордимся тобой.
И на её глаза навернулись слезы, когда она крепко обняла сына за плечи.
Гарри кивнул. Они с Коннором писали родителям письма о происшествии с троллем, и, несмотря на то, что они рассказали одну и ту же историю, Лили сумела прочесть истину между строк. И теплое выражение материнского лица делало Гарри счастливым и довольным. В течение последнего месяца они не раз обменивались письмами, включая то, в котором родители успокоили его тем, что написали ему, как они поражены его распределением в Слизерин, но не испытывают к нему отвращения. Коннор написал родителям до него, прежде чем у Гарри выдалась возможность поговорить с братом об этом, и написал в письме, что считает распределение Гарри в Слизерин ошибкой. И теперь вся семья Поттеров сплотилась вдохновленная идеей, что все произошедшее с Гарри всего лишь ошибка Сортировочной шляпы.
Джеймс поставил Коннора на землю, подошел к Гарри, обнял его и взлохматил его волосы, разрушая наведенный Лили порядок. Гарри поймал взгляд матери, и они единодушно закатили глаза, прежде чем Лили обернулась к младшему сыну и признала, что квиддичная форма ему невероятно к лицу.
- Гарри! Вот ты где.
Гарри обернулся поприветствовать Сириуса, который выглядел уставшим. Гарри нахмурился.
- Ты хорошо спишь? – озабоченно поинтересовался он у крестного отца.
Ремус усмехнулся за спиной у Сириуса, а затем увернулся, когда Сириус попытался пихнуть его.
- Можно сказать и так, - ответил Ремус, - хотя «не спишь совсем» было бы точнее.
- Я просто люблю веселиться, - защищался Сириус и что-то невнятно пробормотал, становясь похожим на мальчишку - ровесника Коннора. Это впечатление усилилось тем, каким жестом Сириус потер лицо, и темными кругами у него под глазами. – И всегда любил.
- Да, но тебе уже не девятнадцать, Сириус, - сказал Ремус, с ласковым юмором в янтарных глазах. До полнолуния было еще далеко, и Ремус выглядел сейчас более здоровым, чем в последние дни перед полной луной или сразу после полнолуния. И определенно гораздо более здоровым, чем Сириус, подумал Гарри. - И тебе не одиннадцать, хотя иногда ты и ведешь себя соответственно этому возрасту…
Сириус попытался схватить Ремуса, и Гарри поспешил убраться с их дороги, с восторгом наблюдая за их возней. С тех пор как он поступил в Хогвартс, Гарри перестал быть свидетелем их дружеских потасовок, что довольно часто происходило дома. Сириус и Ремус никогда не повзрослеют, иногда думал он, несмотря на все тяготы, выпавшие на их долю: предательство Питера и нападение Волдеморта на Годрикову Впадину. Они все еще могут дурачиться, по-прежнему веселиться, как и сказал Сириус. И тогда Гарри подумал, что если Коннор достигнет их возраста и останется таким же по-детски непосредственным как они, то Гарри умрет спокойным.
- Поттер!
Четыре головы обернулись на этот оклик, что позабавило Гарри, но только до тех пор, пока не увидел Снейпа стоящего в дверях замка. Взглядом профессор впился в Джеймса, и такая ненависть была на его лице, что Гарри сразу понял: всё, что он успел вытерпеть от Снейпа, лишь слабая тень этого чувства.
Джеймс, в свою очередь, замер и его карие глаза потемнели от ярости. Затем он выступил вперед.
- Да это же Нюниус! – сказал Сириус, выпуская голову Ремуса из захвата. – Зададим ему жару!
И сделав широкий шаг, он нетерпеливо встал рядом с Джеймсом, чтобы поддержать его.
Гарри вздрогнул. Ему не нравилась эта часть рассказов о взрослении Мародеров. Это означало, что они до сих пор помнят свои детские обиды.
Конечно же, Снейп не лучше, подумал Гарри, когда увидел, как у декана искривились губы, будто тот съел что-то ядовитое или отвратительное на вкус.
- Поттер, - повторил Снейп его фамилию вкрадчивым голосом, и Гарри оказался под прицелом его пронзительных глаз. – Немедленно переоденьтесь в квиддичную форму, которая уже давно должна быть на Вас, и найдите Флинта. Вы должны быть на поле вовремя. Вы не должны ставить свой факультет в затруднительное положение перед кем бы то ни было.
Его пристальный взгляд вернулся к Джеймсу, и он презрительно усмехнулся.
- Особенно перед теми, кому нравится наблюдать, как вы проигрываете.
- Я живу не для того, чтобы наблюдать, как любой из моих сыновей терпит неудачу, Снейп, – сказал Джеймс, и Гарри никогда не слышал, чтобы его отец говорил таким скрипучим и холодным тоном. – Я действительно предполагаю, что Коннор победит, но только из-за своего таланта. К тому же, все мы считаем, что распределение Гарри в Слизерин было ошибочным. Он не холодный и скользкий, как ты и тебе подобные змеи. – Джеймс склонил голову, напомнив Гарри оленя, в которого мог превращаться его отец. – Тебе не удастся заставить меня возненавидеть моего сына, Снейп, как бы сильно ты не старался.
Снейп снова пристально глянул на Гарри, заставив его вздрогнуть, но Гарри поднял подбородок выше и выдержал этот взгляд. Он понимал, что его уверенность и сила частично держатся на умении скрывать свои способности. Снейп не должен догадаться, что он скрыл свои способности к квиддичу даже от родителей. Конечно, профессор мог рассказать им об этом, но ни Джеймс, ни Лили не поверили бы ему. Они не верят ничему из того, что говорят слизеринцы.
И никогда еще в своей жизни Гарри не был так благодарен за это.
- Поттер, - повторил Снейп, - немедленно переодеться.
И резко развернувшись, удалился, взметнув свои одежды, не обращая внимания на оскорбления, которые выкрикивали ему вслед Джеймс и Сириус. Ремус поморщился и отступил назад, как всегда поступал в таких случаях.
Пожав плечами, Гарри обернулся к семье:
- Простите, - сказал он тихо, - я должен идти. Но мы увидимся на матче, верно?
- Конечно, - ответил Джеймс, и опустился перед ним на колени. Гарри посмотрел в отцовские глаза и был несколько ошеломлен тем количеством любви, которую в них увидел. Безусловно, он знал, что отец любит его, просто с ним Джеймс не был так открыт в проявлении этого чувства как с Коннором.
- Гарри, не волнуйся о том, что он сейчас сказал, - произнес Джеймс. - После матча я собираюсь поговорить с директором Дамблдором о том, чтобы для тебя провели перераспределение.
Шквал эмоций захватил Гарри, сжав его горло и не позволяя произнести хоть слово. Поэтому он просто крепко обнял Джеймса, который тоже был поражен внезапностью этого жеста, как и сам Гарри, а затем поспешно ушел, чтобы переодеться в зеленую форму.
Но не только это послужило причиной того, что Гарри тщательно готовился к выходу на поле. Главной причиной был разговор в лесу неделей ранее и как следствие, упорные тренировки в беспалочковой магии. И сейчас волшебство пело и звенело под его кожей, скрытое особыми заклинаниями, жаждущее, чтобы его использовали.
Только попробуйте причинить вред моему брату, бросил Гарри мысленно вызов Квиреллу и тому неизвестному предателю, который должен был появиться во время игры. Только попробуйте. И тогда посмотрим кто кого!
_____________________________________________________________
Прозвучал свисток. Мячи взмыли в центр подачи.
Гарри взлетел вместе со всеми, стараясь не выбиваться из строя команд и быть как можно ближе к Коннору. Он улыбнулся брату и понял, что ему трудно сдерживаться и не улыбаться.
Он снова летал.
Он кружил рядом с командой Слизерина, которая разлетелась в разные стороны, взлетая и ныряя, гоняясь за квоффлом и уклоняясь от бладжеров. Игроки Гриффиндора были вспышками и огненными полосами, которые окружили слизеринцев как атакующие соколы. Гарри увидел, что вратарь и капитан Гриффиндора Оливер Вуд был азартным игроком, так же как загонщики и охотники.
В другом месте в другое время это возможно имело бы значение. Но не теперь.
Гарри кружил высоко над полем, и внимательно следил за обеими командами и трибунами со зрителями. Он уже заметил, где разместились его родители и Сириус с Ремусом, все вместе на одном ряду, размахивая плакатом, который зачаровал Сириус, разукрашенным в цвета Гриффиндора. Гарри улыбнулся.
И резко развернул метлу, потому что услышал, как засвистел воздух, когда бладжер пролетел над его головой. Мяч развернулся и снова ринулся в его сторону, но Гарри уже был к этому готов. Он совершил резкий нырок вниз и по спирали рванул в сторону, и более тяжелый бладжер, не смог последовать за ним и развернуться с такой же скоростью, потерял цель и полетел в ином направлении в сторону других игроков. Гарри завершил маневр и оглянулся, чтобы убедиться, что бладжер не причинил вреда Коннору. С тем было все в порядке, потому что Коннор ускользнул от мяча с непринужденностью, которая говорила о том, что все подобные попытки сбить его с метлы выглядят просто смехотворными.
Но попытки напасть на Коннора будут повторяться, иначе они не договорились бы убить его здесь, думал Гарри, снова взмывая вертикально вверх. Когда они собираются осуществить свой план? В каком месте они собираются напасть?
- И Джонсон забрасывает квоффл и приносит десять очков Гриффиндору! – объявил комментатор, который должно быть был из Гриффиндора, учитывая ликование в его голосе.
- Тем временем, вратарь Слизерина кажется слишком занят поисками своей собственной задницы, чем…
- Джордан! – прервал его строгий голос профессора МакГонагалл.
Коннор спустился ниже, его взгляд был устремлен вперед, шея вытянута в поисках снитча. Гарри сделал еще один разворот и на мгновение встретился глазами со Снейпом на трибуне Слизерина.
Определенно, он должен более правдоподобно симулировать поиски снитча. Иначе после матча ему не поздоровится. В раздражении Гарри покачал головой и облетел поле в заранее продуманном маневре, который привел к оглушительному столкновению обоих бладжеров рядом с ним. Мячи снова разлетелись в разные стороны по кривой траектории и выглядели ошеломленными произошедшим столкновением.
Гарри снова сосредоточился на игре и услышал хриплые крики радости со стороны Гриффиндора и понял, что должно быть еще один гол был забит. Если бы Коннор уже поймал снитч, Гарри узнал бы об этом первым. Он снова сделал еще один круг, изменив высоту, которая позволила бы ему увидеть снитч и любые непредвиденные ловушки, которые Квирелл мог расположить на поле.
- И команда Гриффиндора…
Гарри резко дернулся. В этот миг он ощутил странную вибрацию, которая охватила все вокруг: антиаппарационный барьер вокруг квиддичного поля был снят.
В следующий момент, две фигуры в темных плащах и белых масках появились на поле со стороны Запретного Леса, палочки в поднятых руках, готовые к битве. И темно-фиолетовое проклятие полетело прямо в Коннора.
Сердце Гарри забилось в неистовом ритме и все вокруг исчезло, кроме Коннора. Именно для этого его готовили, для этого он тренировался и обучался. И время для его первого настоящего сражения с Пожирателями Смерти наконец пришло.
- Stupefy, - произнес он с тем же неистовым желанием, которое впервые почувствовал в битве с троллем.
Заклинание ударило в Коннора и его метла ухнула вниз, унося седока с траектории мерзкого фиолетового проклятья. Гарри применил к брату Вингардиум Левиоса, не позволяя себе задуматься о том, что могло бы произойти с Коннором, если бы тот рухнул на землю прежде, чем Гарри успел бы произнести это заклинание, а потом наколдовал Fumo. Все вокруг кричали, выхватив палочки пытались покинуть трибуны, но все же кто-то мог заметить, что Гарри начал бой без волшебной палочки, если бы он не применил на поле Дымовые чары. Остальные игроки квиддичных команд сбежали, за исключением безумного Вуда, который застыл перед кольцами, как будто мог защитить их от проклятий.
Дым заполнил все квиддичное поле, закрывая обзор для всех зрителей кроме тех, кто догадался бы использовать Specularis, заклинание, которое Гарри использовал сразу после Fumo. Он чувствовал настойчивое жжение и напряжение собственной магии, сопротивляющейся контролю
Гарри снизился, догнав метлу с бессознательным Коннором на ней. Он ухватил брата за руку и потянул его к земле, усилием мысли одновременно удерживая чары Левитации и Specularis. Первое удерживало его брата от падения на землю подобно камню, а второе было необходимо, чтобы видеть. Оба заклинания были нужны, чтобы его брат остался в живых.
Гарри мягко уложил Коннора на траву возле квиддичных трибун, а затем ринулся в бой. Сердце его снова учащенно забилось. Гарри едва не разрывало на части от переполнявшей его смеси ужаса, ярости и боевого азарта.
Я иду.
Он увеличил радиус обзора заклинания Specularis от маленького окошка до узкого туннеля, прорезавшего дым, и давшего ему дополнительный обзор, и вскоре различил два проблеска белого и черного цвета. Одна фигура беспорядочно бросала в воздух проклятья, разгоняя дым, а другая, как и Гарри, использовала заклинание Specularis. Этот Пожиратель внимательно осматривался вокруг и заметил появление Гарри.
Пожиратель Смерти смеялся. Смех был пронзительный, высокий, совершенно безумный – и женский.
Гарри с трудом сглотнул. Это Беллатрикс Лестрейндж.
- Сражаешься в одиночку, детка? – пропела она насмешливо, в то время как Гарри завис над ними.
Вероятно с ней её муж, Рудольфус Лестрейндж, подумал Гарри и взлетел чуть выше, чтобы лучше рассмотреть Пожирателей.
- Думаешь, ты самый храбрый? – сказала Беллатрикс и взмахнула волшебной палочкой.
- Protego! – произнес Гарри.
- Crucio! – одновременно с ним выкрикнула Беллатрикс.
Щитовые чары сформировались прежде, чем луч Круциатуса смог коснуться Гарри, и ему пришлось удерживать защитное заклинание против мощнейшей атаки болевого проклятия, которое накатывало на его защиту подобно волнам и заставляло метлу вибрировать. Гарри зашипел и как можно сильнее сжал метловище коленями, кувыркнувшись назад и подняв метлу вертикально. Он не боялся упасть, никогда это не пугало его раньше, но из-за этого проклятья он был к этому как никогда близок.
Совершив нырок, Гарри придумал иной план. Он резко снизился к земле и вскрикнул, притворившись, что проклятие Беллатрикс все же достало его и сбросило с метлы.
Беллатрикс радостно рассмеялась и бросилась вперед.
Гарри не решился снять Щитовые чары, так что выбор заклинаний у него был невелик. Используя Вингардиум Левиоса, ему удалось вырвать траву из земли и ударить Беллатрикс в бедро. Она поморщилась и запнулась на мгновение, потому что проклятье Рудольфуса попало в неё, а не в Гарри. Беллатрикс избавилась от заклинания и отвернулась к Рудольфусу, осыпая его ругательствами, в то время как Гарри снова взмыл в воздух.
Дым на поле уже начал рассеиваться. И шансы Гарри одолеть обоих Пожирателей согласно изначальному плану таяли на глазах. Размышляя как лучше поступить, Гарри облетел вокруг нападавших, и резко затормозил.
Новый план. Всегда используй то, что под рукой. Мама говорила об этом однажды. Например, в лесу – ветви, а на квиддичном поле – трава. И не только трава…
Придется поднапрячься. Его силы таяли. Гарри тренировался в использовании Protego, потому что думал, что оно может пригодиться, и мог поддерживать его еще дольше, чем сегодня, но не под напором таких сильных проклятий. Сейчас оба Пожирателя Смерти надвигались прямо на него с поднятыми палочками, и он не был уверен, что сможет продержаться еще дольше.
Всей своей магией и неистовой волей Гарри потянулся и поймал то, что сейчас было в воздухе, блуждая в тумане. Осталось только дождаться, пока это прилетит.
Беллатрикс произнесла еще одно неизвестное заклинание, и Гарри вздрогнул, когда его Щитовые чары едва не рассыпались в прах. Сумасшедшая Пожирательница весело хихикнула и попыталась еще раз, и снова, и снова, теперь уже используя что-то невербально, потому что Гарри ничего не услышал, пока воздух вокруг него не вспыхнул синим пламенем. Одно проклятье все же коснулось его вскользь. Гарри поморщился и бережно прижал к себе обожженную руку.
Он не мог бороться с Пожирателями Смерти, только не обычным способом. Пока еще он не был достаточно силен для этого. И хотя это была горькая пилюля, теперь Гарри знал свои слабые стороны. Если он выживет сегодня – а так и будет, потому что он должен защищать Коннора – он будет знать, к чему готовиться и в чем тренироваться. Защита от невербальных проклятий была добавлена в список к лечебной магии и заклинаниям, поглощающих шум. С последним он наверняка сможет справиться самостоятельно. Но прежде нужно закончить здесь.
Гарри подлетел к Лестрейнджам ближе, но не настолько, чтобы позволить им заметить, насколько он ранен. Его Щитовые чары значительно ослабли, но Гарри требовалось еще несколько мгновений, прежде чем его план начнет работать. Он чувствовал, что призванное им из воздуха уже близко.
- Что ты делаешь, детка? – насмешливо спросила Беллатрикс, размахивая волшебной палочкой, рассыпающей во все стороны искры. – Уже готов сдаться?
- Жду, - ответил Гарри так спокойно, как только мог.
- Чего ждё..?
Бладжер ударил её по голове с такой силой, что Беллатрикс рухнула на землю, как подкошенная. Она все еще жива, подумал Гарри, заметив, что она дышит. Тоже самое произошло с Рудольфусом, которого нокаутировал второй бладжер, уложив рядом с женой. Отлично. Именно то, что нужно. Пусть их допросят, или снова вернут в Азкабан, или и то, и другое.
Гарри позволил себе расслабиться и бросил бладжер рядом с Лестрейнджами. Оставалось сделать только одну вещь.
Хорошо, не одну, а две.
Он полетел назад к трибунам, туда, где оставил Коннора, по пути снова наколдовывая Fumo, чтобы уплотнить дым там, где он почти рассеялся. Гарри знал, что должен поторопиться. Преподаватели и взрослые на трибунах пока были озабочены безопасной доставкой учеников с квиддичного поля в замок, но это не займет их надолго, невзирая на то, что им придется рассеять беспалочковую магию.
Гарри подхватил Коннора на руки и вернулся к телам Пожирателей Смерти. Он осторожно уложил брата рядом с ними и положил его правую руку на бладжер, как будто Коннор запустил им в головы нападавших. Затем Гарри внимательно огляделся вокруг. Конечно, шансы были не велики, но…
Яркий золотой блик мелькнул над ним, и Гарри поймал снитч в воздухе. Сжав его достаточно крепко, почти смяв крылья, он вложил его в левую руку Коннора и сжал пальцы брата вокруг снитча.
Затем он отлетел подальше, чуть не врезавшись в слизеринские трибуны, лег на землю, будто в обмороке от дыма, и позволил Fumo, Specularisи беспалочковой магии рассеяться.
Усталость обрушилась на него, как водопад. Но он оставался в сознании достаточно долго для того, чтобы услышать крики, затем наступившую тишину, а за ней аплодисменты.
Они нашли Коннора. И он выглядел абсолютным героем.
Гарри улыбнулся, закрыл глаза и позволил усталости взять над собой верх.
___________________________________________________________
Снейп отступил в сторону от ликующей толпы, опуская волшебную палочку. Большинство учеников были целы и невредимы, а те, кто получил ранения, оказались жертвами не Пожирателей Смерти, а давки, когда пытались покинуть трибуны. И конечно, вся эта толпа теперь обсуждала Мальчика-Который-Выжил, героя дня – он не только во второй раз победил двух опытных Темных магов, будучи вдвое младше их, но вдобавок между делом умудрился выиграть квиддичный матч!
Ложь Гарри во многом зависела от всеобщей веры в Героя волшебного мира, как и говорил ему Снейп. И висела она на тонкой нити доверия, как в происшествии с троллем, так и сегодня.Но это работало только потому, что все хотели верить этой лжи, и они будут верить этому.
Снейп натянуто улыбнулся. Он видел. Он наблюдал. Когда увидев Пожирателей Смерти, все в панике закричали, его взгляд сразу метнулся к двум маленьким фигуркам на поле: одной в алой квиддичной форме, другой в зеленой.
Он знал, что Коннор был без сознания, когда Дымовые чары заполнили квиддичное поле, снижая видимость до вытянутой руки.
Для Снейпа этого было довольно. Теперь он знал правду, и не собирался позволить глупому мальчишке Поттера скрываться за ложью. Пришло время найти Дамблдора и поговорить с ним об одном упрямом слизеринце, который отказывается признать, что ему самое место на факультете Снейпа.
И почему бы не сделать это прямо сейчас, подумал Снейп, когда увидел директорскую мантию со звездами, и, ускоряя шаг, последовал за Альбусом, если все складывается так удачно. И разве это не причинит боль Джеймсу Поттеру? Да, думаю, очень сильную.


Глава 11. Сила объединенная с любовью

- Уверен, что не хочешь конфетку, Северус?

- Да, директор. – Снейп едва сдержался от гримасы отвращения. Даже после того как Дамблдор услышал от Снейпа о чем он хочет поговорить, директор продолжал посмеиваться и проклятая улыбка ни на мгновение не покидала его лица. Он пригласил Снейпа в свой кабинет, и это было уже кое-что, но теперь Дамблдор поглаживал Фоукса, своего феникса, и не выражал намерения сесть за свой стол, где ему и полагалось бы быть при обсуждении столь серьезной темы.

Наконец, неторопливо передвигаясь, Дамблдор развернулся и занял свое место. Затем первым делом он бросил в рот любимую конфету, а потом предложил угощение Снейпу снова. Чаща терпения Снейпа переполнилась.

- Я знаю, что мальчишка Поттер, тот что на моем факультете – Мальчик-Который-Выжил, Альбус, - сказал он.

Дамблдор, которому Снейп сказал, что он хотел бы поговорить о Гарри, моргнул и сказал:
- Я удивлен, что ты так думаешь, Северус. Должны быть веские причины, чтобы утверждать подобное. Расскажи мне, почему ты так думаешь?

- Это очевидно, - сказал Снейп, начиная злиться по-настоящему. – Он невероятно силен для своего возраста. Он спас своего брата от тролля, и сегодня снова от Пожирателей Смерти. Он использует беспалочковую магию, Альбус, и я уверен, что сегодня именно так он удерживал Щитовые чары. Полагаю, что он самый мощный волшебник в Хогвартсе со времен… Темного Лорда.

Привычка, суеверие и старые привязанности, всё это заставляло избегать упоминания имени Темного Лорда слишком часто.

- Да, все это мне известно о юном Гарри, - произнес Дамблдор, и улыбнулся взбешенному Снейпу, ставя на стол поднос с чайными чашками и чайником, который быстро закипел.

- Я знаю, что он делает именно то, для чего он предназначен и к чему его готовили. Чаю, Северус?

Снейп долго молчал сначала от удивления, а затем от того, что вынужден был напомнить себе, что он бывший Пожиратель Смерти, которому не пристало набрасываться и убивать директора школы, который спас его от Азкабана.

Попытаться убить, шепнуло ему внутреннее я, вероятно происходящее из его инстинкта выживания истинного слизеринца. Заклинанием его не достать, тебе это известно. Это же – Дамблдор.

Снейп кивнул, успокоенный собственными размышлениями, и сумел сказать голосом с тонким налетом льда, но не гнева:

- Вы знали?

Дамблдор поглядел на него спокойным взглядом.

- Конечно, Северус. С того момента, как юный Гарри вошел в Большой Зал, я вынужден был усилить свои ментальные щиты, которые защищают меня от магии других сильных волшебников. Давление его магии усиливается, когда он сердит, что чаще всего это происходит, когда Гарри думает, что его брат подвергается опасности. Сегодня он горел ярким пламенем, и я знаю, что именно он, а не его брат, поборол Пожирателей Смерти.

Он покачал головой, наливая чай в две маленькие чашки.

- Я знаю, что означает их присутствие в Хогвартсе, и потрясен и опечален этим. Я не ожидал, что дело зашло так далеко.

Ненадолго Снейп отвлекся от темы беседы, чтобы обдумать все это, но затем вернулся к причине по которой он пришел к Дамблдору. Директор был гриффиндорцем, а не слизеринцем, но манипулировал людьми также ловко как и слизеринцы. Но Снейп решил что на сей раз, он не позволит собой помыкать и отвлекать от того, что действительно важно.

- Тогда как вы можете знать всё это и продолжать утверждать, что Коннор Поттер – Мальчик–Который-Выжил? Я чувствовал способности этого мальчика, он мог бы преуспеть в обучении – эти слова, которые он был вынужден произносить, будто жалили его – но я могу утверждать, что он ничем не отличается от остальных первогодок, поступивших в Хогвартс. Чего нельзя сказать о Гарри. Почему его не превозносят и не чтут как героя волшебного мира и мальчика, который победил Волдеморта?

Он был рад, что ему удалось произнести имя Темного Лорда не запнувшись. Он успокоился. Ему следует забыть о гневе и воздержаться от упреков, которые распирали его только об одной мысли о фамилии Поттер или от того упрямства, с которым Гарри настойчиво оставался в тени своего брата. - Я уверен, что именно Гарри Поттер - Мальчик–Который-Выжил.

- Нет, это не он, Северус. – сказал Дамблдор уверенно, а затем вручил ему чашку чая, которую тот был вынужден или принять, или оказаться в глупом положении, объясняя причины отказа. Снейп взял чашку, но держал её так, что вся его поза выражала крайнее неодобрение. Дамблдор начал пить свой чай, наслаждаясь каждым глотком, прервав разговор, пока не осушил чашку. Потом он улыбнулся.

- Верно то, что Гарри – сильный волшебник, но это не делает его Мальчиком-Который-Выжил.

- Почему нет? – сказал Снейп больше для того, чтобы сохранить самообладание. Он боролся с желанием разбить свою чашку.

- Потому, - ответил Дамблдор, - что об этом говорят факты, ставшие известными Ордену Феникса прежде, чем родились Гарри и Коннор. Нам повезло узнать ряд признаков, которые проясняли этот момент. Мы проанализировали все признаки и с наиболее вероятной точностью они указали, что именно Коннор – Мальчик-Который-Выжил. Мы никогда не стали бы так провозглашать его, если бы у нас были сомнения, однако нападение Волдеморта исключило возможность ошибки.

Он вежливо проигнорировал то, как Снейп вздрогнул при упоминании имени Темного Лорда.

- Будь уверен, мы знаем, что делаем.

- И что же это за знаки? – огрызнулся Снейп, отставляя чашку на директорский стол. – Хотелось бы узнать подробнее.

Впервые Дамблдор выглядел неуверенно в течение этого нелегкого разговора и немного грустным.

- Северус…

Снейп встал.

- Если вы мне не доверяете, Альбус, тогда конечно вы не должны ничего говорить. – сказал он, подчеркнуто спокойным и тихим голосом, который всегда говорил о том, что он действительно сердит. – Конечно, Пожирателю Смерти никогда нельзя доверять полностью, не так ли? Даже тому, кто отверг идеалы Темного Лорда и всех тех, кто его поддерживал. Тому, кто рисковал своей жизнью для вас, будучи шпионом в течение целого года. И даже тому, кто теперь является главой факультета Слизерин, в который был распределен один из этих драгоценных детей Поттеров.

Он повернулся к двери.

- Больше вы не будете обеспокоены моим присутствием в школе. Прощайте, Альбус. Мое заявление об отставке будет у вас на столе завтра утром.

- Это не только моё решение, Северус. – сказал Дамблдор у него за спиной. Снейп остановился, но не обернулся. Пока было не ясно, сработала ли его уловка так, как он рассчитывал.

- Не все члены Ордена Феникса знают об этом. Только я, Джеймс и Лили Поттеры, и некоторые из их друзей. Именно Джеймс и Лили просили, чтобы это не было известно общественности. Они хотели скрыть пророчество из опасения, что это могло повредить их сыновьям.

- Я – декан факультета Гарри Поттера, - сказал Снейп обернувшись. – Я единственный отвечаю за его обучение, защиту и введение в магическое сообщество в течение его пребывания в Хогвартсе.

- Даже Минерва не знает всех подробностей, - произнес Дамблдор нахмурившись.

Раньше Снейп избегал бы такого хмурого взгляда. Но не теперь. Он знал, что прав, и знал это так же твердо, как то, что беспалочковая магия выжигала волшебников возраста Гарри в прошлом пять раз. Он скрестил на груди руки.

- За мной также есть долг жизни этому чертову Джеймсу Поттеру, - проскрипел он, - и я буду защищать Коннора Поттера. Если конечно я буду знать, почему я должен защищать любой ценой его, а не его брата вместо этого.

Дамблдор испустил долгий, медленный выдох, как будто ощутил на плечах всю тяжесть собственного возраста.

- Присядь, Северус, - сказал он, продолжая стоять. – Полагаю, я должен был предвидеть, что этот день настанет. Пока мальчики оставались в Годриковой Впадине, никто больше не должен был знать всех обстоятельств. Но в Хогвартсе, как ты уже сказал, есть и другие, кто возможно уже заметил необычность братьев Поттеров и задается вопросом, чем объясняется эта странность. - Он поглядел на Снейпа. – И возможно, кто-то уже сделал определенные выводы.

Снейп на мгновение потерял контроль над своим лицом, и вздохнул, когда Дамблдор посмотрел на него выжидая.

- Драко Малфой, - произнес он неохотно. – Он еще не увидел связи между Гарри и Мальчиком-Который-Выжил, я уверен относительно этого, но он способен чувствовать волшебную мощь Поттера. – Он напряг плечи, готовый защищать своего подопечного от возможных нападок. – Но он также увлечен Гарри, и даже возможно несколько очарован им, поэтому его будет чрезвычайно трудно переубедить.

Дамблдор кивнул.

- Думаю, этого можно было ожидать, когда Гарри был распределен в Слизерин, - пробормотал он, и Снейп был вынужден скрыть своё удивление, услышав как директор признал уже вторую свою ошибку. – Этого мы не могли предвидеть, когда принимали решение, которому следовали в обучении Гарри. Мы были уверенны, что он попадет в Гриффиндор.

В то время как Дамблдор прошел мимо портретов, дремлющих на стенах, к маленькому сундуку, стоящему в углублении его кабинета, среди множества серебряных вещей, Снейп размышлял про себя, но ни слова не произнес вслух:

Вы глупец, Альбус. Мальчик – истинный слизеринец. Где еще вы ошиблись? Что упустили? Должен ли я теперь верить остальным вашим объяснениям, исходя из этого?

Но было бы неверно сказать, что он совсем не доверял Дамблдору. Он верил в него, в то, что он действует во благо Хогвартса, и так всегда будет, и это было некой благодарностью за то, что Дамблдор выслушал и поверил ему в прошлом, когда Снейп покинул ряды Пожирателей. Но он также и опасался Дамблдора. Директор благоволил гриффиндорцам, любил их. И вполне мог ошибаться в их пользу против слизеринцев.

И было также крошечное семя гнева, глубоко похороненное, но не забытое, которое шепнуло: «Почему вы не исключили проклятого Джеймса Поттера и его друзей после того, как они подвергли мою жизнь опасности? Когда я вполне мог быть обращен в оборотня или умереть? Почему их будущее оказалось более важными, чем моя жизнь, и их оставили в школе?

Тем не менее ничего из этого не было произнесено, поскольку он увидел, что Дамблдор вернулся с маленьким думосбором, заполненным до краев серебристой жидкостью.

Дамблдор поставил думосбор на стол и торжественно кивнул Снейпу, разрешая взглянуть на воспоминания. Снейп склонился над чашей, опустил голову в серебро собранных там мыслей Дамблдора и погрузился в память.
_____________________________________________________________
Дамблдор ждал в небольшой уютной комнате, насвистывая себе под нос и изучал стены, будто восхищаясь ужасными рисунками, развешенными на них. Время от времени он поднимал волшебную палочку и наколдовывал кольцо цветного дыма в воздухе, посмеиваясь, когда оно изменяло форму. Когда дым рассеивался, он снова начинал свистеть, изучать стены, а затем наколдовывать новое кольцо.

Снейп же развлекал себя, если можно это так назвать, пытаясь угадать, что это была за комната. Стены были деревянными, что навело его на мысль, что это не было одно из помещений Хогвартса, но здесь также не было окон, чтобы можно было удостовериться в этом. Наконец, раздался стук в дверь и Дамблдор обернулся, отвечая: «Войдите!»

В дверь вошла женщина, часто моргавшая от света факелов на стенах. Снейп изогнул губы в насмешке. Это была Сибилла Трелони, самый бесполезный преподаватель Хогвартса по Предсказаниям. Вся она была обмотана шалями, как улитка в домике, и с той же скоростью она приближалась к Дамблдору.

- Директор? – спросила она нерешительно. – Я не понимаю. Я думала, что вы предложили мне место учителя по Предсказаниям и что теперь я обеспечена как профессор Хогвартса?

Она говорила кротким тихим голосом, которого Снейп никогда не слышал у неё прежде. И он решил, что предпочел бы слышать её обычную манеру выражаться.

- Безусловно, Сибилла, не волнуйтесь, - сказал Дамблдор улыбаясь ей. – Я позвал вас потому, что не слышал всего пророчества, которое вы произнесли при мне в Кабаньей Голове. Я был взволнован и боюсь, что мог пропустить некоторые важные детали. Не могли бы вы произнести его снова?

Снейп напрягся, так как в свое время он подслушал только часть так называемого пророчества, произнесенного Трелони. Затем кто-то увидел его темную метку и закричал, и Снейпа вышвырнули. Он бросился к Темному Лорду и сообщил обо всем, что мог припомнить о пророчестве, которое было урезано. Удивительно, что Дамблдор тоже не все расслышал.

- Что профес…

А затем её глаза закатились и она начала говорить сильным, глубоким голосом, которого Снейп не слышал у неё даже в ту ночь, когда подслушал пророчество.

Грядет тот, кто способен победить Темного Лорда…
Рожденный у тех, кто трижды бросал ему вызов и выжил…
Рожденный на исходе седьмого месяца…

Это была часть, которую Снейп уже слышал. А Дамблдор одобрительно кивал, хотя Трелони не могла этого видеть. Снейп наклонился вперед, чтобы услышать оставшуюся часть.

Он младший из двух, и есть у него сила, о которой Темный Лорд не знает…
Для старшего – сила, но младшему – сила, объединенная с любовью…
О, храните его… О, защищайте его от тьмы сквозь которую он бредет, иначе станет он порочным и отвратительным, и даже есть любовь, но мало шансов выжить…
Старший стоит за его правым плечом, любя его. Но младший будет любить весь волшебный мир…
Темный Лорд отметит его как равного, и, сделав так, отметит его сердцем…
Грядет тот, в чьей власти победить Темного Лорда, рожденный на исходе седьмого месяца.

Пророчество закончилось. Снейп не стал дожидаться, когда Трелони запинаясь стала задавать вопросы о том, что случилось, так как большинство истинных Провидцев не помнили о своих собственных пророчествах впоследствии, и вытащил голову из думосбора.
_____________________________________________________________
Он дрожал от пробужденных воспоминаний и от силы магии в словах пророчества. Он снова сел и ничего не сказал, когда Дамблдор забрал думосбор и аккуратно вернул его в сундук. Фоукс, наблюдавший за ним, склонив голову на бок, внезапно испустил звучную трель. Дамблдор приостановился, чтобы погладить птицу, и Снейп заметил, что руки его дрожали.

Снейп прошептал:

- Значит, пророчество говорит о близнецах Поттеров?

Он никогда даже не мог представить себе подобное. Темный лорд так же часто прислушивался к предсказаниям, как и проявлял доброту. Однако ему почти удалось расправиться с возможной угрозой с помощью Питера Петтигрю, Хранителя Тайны Поттеров и Беллатрикс Лестрейндж, запытавшей Лонгботтомов до безумия. Снейп думал, что Волдеморт напал на Поттеров из-за их противостояния в прошлом, а не потому, что поверил, будто младенец мог быть ему угрозой.

- Это так, - сказал Дамблдор, снова располагаясь в кресле за своим столом. – Они родились в конце июля, так же как Невилл Лонгботтом, но они были единственными магическими близнецами, родившимися у родителей, которые трижды бросали вызов Темному Лорду. Гарри – старший близнец.

- Вы в этом уверены?

- Конечно, - ответил строгий голос позади него. – Ведь я была там.

Снейп резко обернулся. Лили Поттер стояла в дверном проеме, впившись в него взглядом более острым и пронзительным, чем смотрел её сын. Снейп раздумывал над тем что ответить, пока не увидел позади неё Джеймса Поттера с красным от ярости лицом.

Лучшая защита – нападение, посоветовал сам себе Снейп, и ухмыльнулся.

- Пришли чтобы услышать о том, что слизеринцу суждено спасти волшебный мир?

- Северус!

Снейп вздрогнул и обернулся через плечо. Дамблдор встал из-за стола и хмуро смотрел на него. Снейп скользнул назад на свое место, наблюдая в угрюмом негодовании, как Поттеры занимают два кресла рядом с ним.

- Простите директор, - сказала Лили, полностью игнорируя Снейпа и совершенно об этом не сожалея. – Мы пришли к вам, чтобы обсудить кое-что касающееся наших мальчиков, но когда мы услышали, о чем вы беседовали, мы решили, что должны вмешаться.

- Все в порядке, моя дорогая, - просиял в ответ Дамблдор и протянул ей лимонную дольку, которую Лили приняла. – Я полагаю, что Северус действительно имеет право знать, так как он – глава гарриного факультета сейчас.

- Ненадолго, - пробормотал Джеймс Поттер.

Снейп глянул в его сторону и встретил яростный взгляд. Он усмехнулся и снова развернулся к Дамблдору.

- Значит Гарри – старший близнец, а Коннор – младший, - произнес тот.

-Почти на пятнадцать минут, - добавила Лили.

- И Гарри самый сильный, поскольку Старший – сила… В ночь когда мы прибыли в Годрикову Впадину на Хэллоуин, то обнаружили поверженного Волдеморта и бегство Питера, мы все ощущали волшебство Гари. Оно бушевало вокруг как буря. Мы полагаем, что присутствие в комнате такой могучей власти, которой обладал Волдеморт, и её столкновение с чистой и незапятнанной магией Коннора – спровоцировали всплеск стихийной гарриной магии в слишком раннем возрасте.

Глаза Дамблдора потемнели.

- Обладание такой мощной магией неестественно для ребенка, Северус.

И ему не надо было добавлять вслух, что Волдеморт обладал равной силой. Снейп почти почувствовал это. Ему захотелось хорошенько тряхнуть директора. Тряхнуть и крикнуть: «Не каждый слизеринец – Темный Лорд. Прекратите переносить на нас свои собственные страхи!»

Вместо этого он приподнял бровь и сказал:

- И это, как мне кажется, делает Гарри Мальчиком-Который-Выжил.

- Вовсе нет, - ответил Дамблдор. – Припомни, что еще говорилось в пророчестве Северус. Сила, о которой Темный Лорд не будет знать. О магической силе Волдеморту известно все. Он сведущ в самых Темных Искусствах, и во многих других сферах волшебства, чего никакой одиннадцатилетний ребенок не может приобрести в силу своего возраста. Но любовь…Он ничего не знает о любви. И после обучения Коннор будет обладать не просто сильным волшебством, а силой объединенной с любовью. Он завоевывает сердца легко, очень легко.

Снейп заскрежетал зубами.

- Отчего вы так уверены, что именно любовь – сила неизвестная Темному Лорду?

- Ты забыл, - сказал мягко Дамблдор, - что говоришь с человеком, который в свое время победил последнего Темного Лорда, Северус.

Снейп открыл было рот, а затем закрыл его. Это было верно. Он забыл. Он знал Дамблдора как директора школы так долго, что это иногда заставляло забыть, что тот совершал и другие деяния, такие например как поражение Гриндевальда.

- И правда, - пробормотал он. – Примите мои извинения, директор. Продолжайте.

- Именно моя любовь к волшебному миру позволила мне победить Гриндевальда, - сказал Дамблдор, и со вздохом прикрыл глаза. – Когда я видел его перед собой, я знал, что он отравит все, чем мы являемся, если я не уничтожу его. Именно это позволило мне творить невероятное волшебство в сражении. Но я был взрослым, Северус, и у меня были долгие годы, чтобы прибрести необходимый опыт, мудрость и любовь. Коннор и Гарри – всего лишь дети. Мы не можем полагаться на волшебную мощь, даже столь могучую. Мы должны довериться тому, кто способен на великую любовь. И это – Коннор. Гарри же любит и заботиться только о своем брате.

Снейп увидел, что при этих словах, глаза Лили гордо вспыхнули, и задался вопросом:
«Значит это твоя заслуга?» А вслух произнес:

- А та часть, где говорится, что Темный Лордотметит его как равного?

- Шрам Коннора, - сказал Дамблдор. «И сделав так, пометит его сердцем». Шрам Коннора в форме сердца.

- А у Гарри шрам в виде молнии, - сказал Снейп, настроенный продолжать распросы, поскольку считал, что не все в рассказанном гладко.

- В ночь нападения потолок в комнате был разрушен, и часть штукатурки обрушилась на него, - сказал Дамблдор, качая головой.

- Вы не можете знать этого наверняка, - сказал Снейп. Он решил выжать из этого обстоятельства все возможное. Ему не раз приходилось выжимать кровь из крепчайших камней. И шанс для Слизерина обрести своего собственного героя, мальчика, который делает все возможное защищая кого-то, был ближе чем когда-либо.

- Нет, - допустил Дамблдор. – Но формулировка пророчества и наличие обрушившейся крыши рядом с колыбелью Гарри, делаю это почти бесспорным. Увы, только два человека могли бы рассказать нам правду о той ночи, и один из них лежал, поверженный отраженной Avada Kedavra. – Он улыбнулся, как будто простое упоминание о триумфе мальчишки Поттера было поводом для удивления.

- А кто второй? – спросил Снейп, наклоняясь вперед.

- Питер, - ответил Джеймс, с еще более глубокой ненавистью в голосе, чем он выказал по отношению к Снейпу.

- Питер, - согласно выдохнул Дамблдор с потемневшими глазами. – Авроры поймали его на следующий день. Не было никакой необходимости в допросе или применении Veritaserum. Когда они спросили его, он ли выдал местоположение Поттеров Волдеморту и создал лживый слух, что их близнецы были похищены, он во всем признался. В Азкабан он шел безумно смеясь, будто рассудок уже покинул его. Я навещал его там несколько раз, пытаясь подтвердить то, что мы уже узнали о нападении, но с каждым разом он был все более безумным. Боюсь, что он уже не сможет сообщить нам что-либо полезное.

Снейп откинулся на спинку кресла, чувствуя себя загнанным в угол. Больше он не мог придумать никакой иной цели, чтобы на ней сосредоточить вопросы. Он много раз прокрутил в памяти слова пророчества, но ничего не смог придумать. Все его догадки разрушил факт рождения Коннора после Гарри, и это же запечатлело их судьбы.

- Теперь, - сказал Джеймс, наклоняясь вперед на своем месте, - мы тоже хотели бы поговорить с вами о Гарри, директор.

Он бросил на Снейпа подозрительный взгляд.

- И я даже рад, что мы пришли к вам, когда я слышу беспокойные и навязчивые идеи Северуса о нем. Мы хотели бы, чтобы Гарри перераспредели в Гриффиндор.

Вот и новая цель для вопросов.

- И вы допустите этот фарс, директор? – протянул Снейп, растягивая слова. – Тогда я буду знать наверняка какому факультету вы действительно благоволите, а какой не одобряете.

В развлечении он наблюдал, как на лице Дамблдора отобразилась борьба противоречивых выражений. Наконец, Дамблдор покачал головой.

- Мы должны доверять Сортировочной шляпе, - пояснил он ошеломленному Поттеру. – Я уверен, что она отправила Гарри в Слизерин по объективной причине. Возможно, там он научится еще лучше контролировать свое волшебство, и это позволит ему эффективно использовать свою силу для защиты Коннора.

Опять за своё, подумал Снейп, закипая под маской скрывающей его истинные чувства. Уверен, что если бы Гарри уничтожил Темного Лорда прямо у вас на глазах, то и в этом случае вы настояли бы на том, что это сделал его брат своей таинственной силой любви. Я презираю ваш романтизм. Это не тот способ, который поможет нам победить в войне.

- Но возможно, что шляпа ошиблась, - начал Джеймс.

Лили взяла его за руку, и он успокоился. Это разочаровало Снейпа. Он с нетерпением ждал еще большего проявления гнева, который он мог бы обернуть против Поттера. Но Лили обернулась к Дамблдору и сказала:

- Почему наш сын сегодня оказался в опасности, директор? И кто были те Пожиратели Смерти?

- Лестрейнджи, - ответил Дамблдор спокойно, сразу став серьезным и взволнованным. – Я говорил с министром. Кто-то обладающий авторитетом, равным моему явился – с безупречными документами очевидно – в Азкабан с разрешением на перемещение Лестрейнджей из Азкабана в более надежное место. Их выпустили, а затем они появились здесь. Тот же самый человек вероятно снял антиаппарционный купол вокруг квиддичного поля. И кажется у нас нет причин для того, чтобы сомневаться в том, что Лестрейнджи собирались мгновенно аппарировать, как только исполнили бы задуманное.

Он закрыл глаза.

- В Ордене Феникса есть предатель.

Побледневшая до пепельного цвета Лили обмякла в кресле, а Джеймс Поттер на этот раз не нашел что сказать.

Снейп сначала удивился, затем испугался, ненадолго, поскольку смысл слов директора раскрылся перед ним, а затем рассвирепел еще больше, чем когда либо прежде. И вместе с гневом он ощутил жестокую гордость, что было самой необычной смесью.

Лестрейнджи! Беллатрикс убила главного аврора. Они замучили Лонгботомов до безумия. Я даже не могу сосчитать количество злодеяний, которые они совершили, в то время когда я еще был вхож в Ближний круг Темного Лорда. И мальчик одолел их с помощью нескольких беспалочковых заклинаний и бладжера!

Снейп решил изменить тактику. Он не мог доказать, что Гарри является Мальчиком-Который-Выжил. Дамблдор и Поттеры все равно не поверили бы ему. Они уже все для себя решили. Снейп хорошо их изучил. Они вероятно стремились обуздать и «приручить» волшебную силу Гарри, чтобы он сосредоточился на том, чтобы защищать своего брата. Это казалось вполне вероятным.

Однако это не означает, что он должен сидеть праздно и ничего не предпринимать.

У Ордена – с предателем в самом сердце – мог быть их Мальчик-Который-Выжил. А он может сотрудничать с Гарри. Он позаботился бы о том, чтобы этот упрямый мальчишка научился защищать не только своего брата, но и других слизеринцев, и в первую очередь самого себя. А затем, если у них еще будет для этого время, он мог бы убедить Гарри подумать и об остальной части всего волшебного мира, включая его отца, которого Снейп отстранит, лишив контроля над одним из его сыновей.

И если он готов вернуть долг жизни Джеймсу Поттеру защищая Гарри, разве кто-нибудь будет возражать?

Он сидел, не интересуясь тем, как Дамблдор и Поттеры обсуждали возможного предателя, поскольку подозревал, что ни одного из них не было никаких идей о том, кто бы это мог быть. Дамблдор доверял слишком многим, а Лили и Джеймс жили в Годриковой Впадине слишком изолированно от остального волшебного мира, чтобы быть в курсе различных политических течений и фактов.

Снейп встал, когда смог найти благоприятный предлог, и направился к подземельям, радуясь что никого не встретил по пути. Иначе ему пришлось бы объяснять довольную ухмылку искривившую его рот.

Не было никакого смысла добиваться должного уважения и внимания прямо сейчас, когда Дамблдор преисполнен решимости противится любому заслуженному вниманию к Гарри. Ведь директор почти убежден, что мальчик непременно превратится в еще одного Волдеморта, если его вдруг похвалить за волшебную силу и мощь.

Снейп должен будет работать над этим в тайне, а затем помог бы выйти Гарри в свет, когда дело зашло бы так далеко, что никто не смог бы остановить их.
Но прежде всего, он должен переговорить с Гарри. Снейп не ожидал, что этот разговор будет легким. Но так как у него было прекрасное оружие против мальчишки, он не слишком об этом беспокоился.
На полпути к подземельям, он испугался, когда понял, что почти напевал себе под нос, и сразу же заставил себя прекратить.


Интерлюдия. Переписка

Интерлюдия. Переписка

1 сентября 1991

Дорогой отец,

я благополучно прибыл в Хогвартс и был распределен в Слизерин. Как будто кто-то сомневался! Вы с матерью прекрасно воспитали меня, и я готов приложить все усилия, чтобы занять на факультете положение, которое Малфои всегда занимали в Слизерине – быть лидером, с исключительной элегантностью и изяществом.

Но, отец, есть и кое-что необычное. Поттер в Слизерине! Нет, не Мальчик-Который-Выжил, его я тоже встретил - этого заносчивого гриффиндорца. Как бы то ни было, у него есть брат-близнец, Вы знали об этом? Гарри. Я думаю, что он старший из них, но это только потому, что он так выглядит. У него зеленые глаза, шрам в виде молнии на лбу и необычайно мощная волшебная аура. Я знал, что он попадет в Слизерин, как только увидел его в поезде, потому что от его волшебства у меня разболелась голова. Я оградился от него, как Вы учили меня, конечно же, и вскоре все снова было в порядке. У Гарри было забавное выражение лица, когда он был распределен в Слизерин. Как будто он не ожидал этого!

Слизерин – именно такой,как Вы мне рассказывали. Я уже чувствую себя здесь вполне комфортно, отец, и собираюсь занять достойное моего имени положение, к которому меня готовили. Я одержу победу над посягнувшими на предназначенное мне место или сомневающимися в моей способности возглавить факультет.

Ваш любящий сын,

Драко Малфой.
___________________________________________________________

2 сентября 1991

Дорогой отец,

Я посылаю Вам письмо школьной совой только потому, что Вы еще не отослали Империуса назад. Клянусь, что у меня даже мысли не возникло о том, что общешкольная сова достойна Малфоя.

Уроки сегодня были замечательные. Уверен, что мне понравится трансфигурация, даже если её преподает МакГонагалл, эта старая летучая мышь, точно такая же, как Вы описывали. По крайней мере, она не смеет быть несправедливой ко мне, потому что знает, кто я, впрочем, как и все её драгоценные гриффиндорцы, по отношению к которым она никогда не бывает объективной. Блейз Забини рассказал мне кое-что чрезвычайно забавное о ней, когда мы выходили из класса, за что мы в результате и получили дополнительную домашнюю работу. Впредь, я буду думать, что говорю, когда МакГонагалл рядом.

Думаю, Чары будут для меня легкими, я уверен в этом. Профессор Флитвик выглядит таким забавным. Правда ли, что в его крови есть примесь гоблинской, дорогой отец?

Гарри Поттер сидел рядом со мной на каждом уроке. Он тих и задумчив, и где бы мы ни находились, везде высматривает своего близнеца. Я подозреваю, что он готов пылинки сдувать с Мальчика-Который-Выжил. По крайней мере, я помешал его глупому желанию подойти и поговорить с его братом за обедом, указывая, что тот пришел слишком поздно, а мы должны поторопиться на Чары.

Это напомнило мне кое о чем, отец. Гарри, кажется, не осознает своей волшебной силы. Вы знаете о каких-нибудь слухах, что у Поттеров есть столь сильный сын? И может ли Коннор Поттер, этот гриффиндорский олух, действительно быть настолько сильным, что я просто не смог почувствовать его волшебство? Он не причиняет мне ни малейшей головной боли.

Я должен заканчивать, поскольку через несколько минут у нас начнется урок Астрономии. Я люблю Вас, отец, и надеюсь, что Вы и мать благополучны.

Ваш послушный сын,

Драко Малфой.
______________________________________________________________

6 сентября 1991

Дорогой отец,

да, конечно, я сожалею. Я больше не буду использовать подобные прозвища по отношению к профессору Хогвартса даже в частном письме. Вы правы, что это выглядело бы некрасиво, если бы кому-то пришло в голову прочитать нашу почту, или если бы мой филин Империус был перехвачен. Авроры все ещё наблюдают за поместьем?

Старая кошка МакГонагалл относится ко мне неодобрительно. Я слышал её разговор обо мне в коридоре. Она говорила что-то о «мальчике Малфое», а когда увидела меня, замолчала и нахмурилась. Она разговаривала с профессором Спраут. Я понятия не имею, почему стал причиной подобного разговора. Я даже еще ни разу не проклял ни одного хаффлпафца. Я высоко поднялголову и прошел мимо них, как образец хорошо воспитанного мага, которым я и являюсь. Вы бы гордились мной, отец. Я помню все уроки, которые Вы мне преподали о любезности и хороших манерах, а также уроки матери о надлежащем положении нашей семьи в волшебном сообществе.

Зелья на самом деле были сдвоенными. Профессор Снейп по-настоящему блестящий учитель, такой как Вы рассказывали. И он снимает баллы с гриффиндорцев, когда они раз за разом показывают, что их факультет - сборище идиотов. И особенно метко профессор выделил «Мальчика-Который-Выжил».

И Гарри все еще остается чрезвычайно утомительным. Всю неделю он вел себя так, будто чувствует зуд по всей коже, если он не видит своего близнеца. А затем он испортил наше кипящее лечебное зелье только для того, чтобы помочь своему брату избежать проблемной ситуации. Конечно же, Снейп назначил ему отработку, поскольку наш декан никогда не снимает баллы со Слизерина. И когда я настойчиво продолжал спрашивать Гарри, зачем он это сделал, он отказался отвечать мне.

Можете ли Вы поверить этому, отец? Поттер, отказывающийся отвечать Малфою?

Мне нравится Гарри, но он источник моей постоянной головной и зубной боли оттого, что я постоянно скрежещу зубами. Но это совсем не означает, что я позволяю ему застать меня за подобным занятием. Такое поведение не соответствовало бы тому, чему Вы меня обучали. Мне просто жаль, что Гарри был настолько утомительным.

Ваш элегантный сын,

Драко Малфой.
______________________________________________________________

12 сентября 1991

Дражайший отец,

Гарри Поттер - самый утомительный волшебник в Хогвартсе!

Он раз за разом отказывается признать, что его место в Слизерине, а не в напыщенном, ушедшем в себя, лживом Гриффиндоре. И, пораскинув мозгами, которые, конечно же, являются полностью продуктом Вашего воспитания, я придумал план, как заставить его признать, что он настоящий слизеринец, и во многом гораздо лучше, чем его брат.

У нас сегодня был урок полетов на метле, и Невилл Лонгботтом, наследник некогда могущественного чистокровного рода, упал с метлы, вынудив тем самым мадам Хуч оставить нас одних без присмотра. Я поднял шар-напоминалку Лонгботтома, который ему прислала бабушка, та грозная женщина с чучелом стервятника на шляпе, а затем бросил Гарри вызов: поймать его в нескольких футах от земли. У него это вышло блестяще. Впрочем, я предполагал, что именно так все и будет. Это должно было быть прямым доказательством его принадлежности нашему факультету. Он – слизеринец! И это было достаточным доказательством для любого, кто в этом нуждается.

После урока я отвел Гарри в кабинет Снейпа и рассказал тому, что случилось. Декан согласился, что Гарри должен стать ловцом Слизерина.

А Гарри отказался.

Никто не отказывает профессору Снейпу, кроме Дамблдора и Темного Лорда, я полагаю. Но Гарри отказался!

И никто не отказывает Малфою, но он не раз уже это сделал!

Я разговаривал с профессором Снейпом, и мы пришли к выводу, что нужно заставить Гарри признать, что он – слизеринец. Мы придумали хитрый план, в результате которого у Гарри не останется иного выбора, кроме как согласиться с нами. Но это стоит таких усилий, и прежде всего из-за его упрямства. Однако, это нисколько не подтверждает того мнения, что мы с профессором Снейпом можем ошибаться. И если Гарри продолжит нам противиться с прежним упорством, то я решу, что его место действительно в Гриффиндоре, как и его чертова братца.

Ваш изящный сын,

Драко Малфой
_______________________________________________________________

1 октября 1991

Дражайший отец,

Насколько трудно овладеть беспалочковой магией? Могу ли я научиться этому? Только Гарри знает, как это делать, я уверен в этом, как и в том, что он знает много сильных заклинаний. Я попытался заставить его показать мне их, но он делает это с большой неохотой. И он, крадучись, покидает нашу спальню по ночам, чтобы найти место, где потренироваться в чарах.

Гарри Поттер очень утомителен.

Ваш благодарный сын,

Драко Малфой
_______________________________________________________________

7 октября 1991

Дорогой отец,

Ах, конечно, я подозревал, что беспалочковая магия будет трудной, но не невозможной для Малфоя. Я рад и счастлив, что Вы желаете научить меня этому, и будете ждать меня дома на Рождественские каникулы, чтобы тренироваться под вашим наблюдением.

Уроки идут своим чередом. Я – лучший в своем классе в Чарах, а также очень хорош в Трансфигурации. На Истории волшебного мира самое трудное бодрствовать, и все же я сделал несколько очень хороших эссе по восстаниям гоблинов. Трудно учиться у профессора Квиррелла, так как он настолько слаб, что все мои инстинкты кричат о том, чтобы презирать его за это, но, конечно, мне остается только тихо скрежетать зубами и, делая так, вспоминать Ваше изречение: «Никакое знание не может быть бесполезным».

Уроки Астрономии оставляют меня усталым на следующее утро, но я всегда удостоверяюсь, что не зеваю там, где любой может это увидеть. На метле я летаю очень естественно, но Вы и мать видели и отмечали это неоднократно; спасибо.

Гербология кажется мне самым бесполезным занятием, но, возможно, только потому, что это – любимый предмет хаффлпафцев, и у Невилла Лонгботтома достаточно силы духа, чтобы преуспеть в этом. Однако, возможно, я буду учиться этому достаточно усердно, чтобы ухаживать за садами в поместье на каникулах.

Зелья – это занятия, которые расстраивают меня больше всего, хотя я и получаю высшие оценки. Гарри Поттер – причина моего расстройства. Никогда я еще не встречал волшебника, более полного решимости позволять другим получать похвалу за его действия, или казаться обычным, в то время как он становится причиной головной боли тех волшебников, которые занимаются своим делом, спасибо. Он никогда не отвечает на вопрос о чем-то большем, чем минимальные знания о спрашиваемом предмете. И всегда делает вид, что именно я делаю всю работу на зельях. Я прочитал его эссе, и они не являются ни ужасными, ни блестящими, они абсолютно средние. Иногда ему назначают отработку, и к счастью, он больше не пытался спасти своего близнеца, отвлекая на себя внимание Снейпа, как на первом уроке.

Он поглощен идеей выглядеть как можно более нормальным.

Скажите мне, отец, Вы встречали сильных волшебников, которые бы действовали подобным образом?

По крайней мере, он не может проводить много времени со своим братом или другими гриффиндорскими идиотами. Я проследил за этим.

Ваш утонченный сын,

Драко Малфой
________________________________________________________________

12 октября 1991

Дорогой отец,

прошел месяц с тех пор, как я предложил Гарри вступить в квиддичную команду. Сегодня вечером я попробовал убедить его снова.

Он одарил меня скучающим пристальным взглядом. Я продолжал упорствовать, поскольку Малфои никогда не сдаются после первой попытки.

И тогда Гарри зачаровал меня Silencioи оставил под заклятьем до самого вечера. Грегори и Винс попробовали снять чары и не преуспели. Вы когда-либо слышали о таком произволе?

Он освободил меня уже в сумерках, и мы ужасно поссорились. По крайней мере, я попытался это сделать, потому что Гарри спокойно принял душ и лег спать.

Нет, он на самом деле самый утомительный из всех.

Ваш невозмутимый сын,

Драко Малфой
_______________________________________________________________

1 ноября 1991

Дорогой отец,

Гарри невыносим. И глуп. И рискует своей жизнью там, где не следует, а затем отказывается получить даже крупицу благодарности за это, что могло бы быть единственной причиной, чтобы поступать подобным образом. И он источник моей постоянной головной боли.

В школу ворвался тролль. И преподаватели весьма успешно решили отправить всех учеников в их гостиные. Однако, Гарри - из-за своей глупости – заметил, что его брат убежал, чтобы найти магглорожденную девочку, которую он оскорбил в тот день – потому что Мальчик-Который-Выжил глуп так же, как и его брат – и последовал за ним. И…ну, в общем, я должен был пойти за ним, потому что, во имя Мерлина, о чем Гарри вообще тогда думал?

Тролль обнаружился в туалете для девочек. Он загнал грязнокровку в угол, а брат Гарри и этот кошмарный Уизли, его однокурсник, пытались завалить тролля, заколдовав его дубинку Вингардиум Левиоса. И, конечно же, у них ничего не вышло, поскольку они гриффиндорцы, и, следовательно, идиоты. А потом тролль ранил их.

Отец, Гарри привычной для него беспалочковой магией одолел тролля! Три заклинания подряд: Incendio, WingardiumLeviosa и FiniteIncantatem. Безо всякого усилия вообще, хотя впоследствии он был сильно истощен магически.

Я не хочу стоять у него на пути, когда он по-настоящему зол. Он пугает меня. Я даже думаю, что Гарри готов умереть, защищая своего брата.

А потом Гарри солгал, когда прибежала старая кошка МакГонагалл, и утверждал, что пошел за троллем, чтобы добиться славы, и именно Коннор Поттер - «Придурок-Который-Выжил»- чертов принц Гриффиндора одолел тролля. Даже не задумываясь, ни больше, ни меньше!

К тому времени моя головная боль достигла апогея, и я пошел к профессору Снейпув подземелья за миксутрой. Декан сказал, и я с ним согласился, что бесполезно пытаться принудить Гарри правильно действовать прямым вмешательством. Мы должны действовать более тонко.

Но я никогда еще не был так сильно рассержен на него. Разве Гарри не знал, что вполне мог погибнуть?

Ваш сердитый, но правомерно, сын

Драко Малфой
______________________________________________________________

2 ноября 1991

Дорогой отец,

Ха-ха! Теперь Гарри – игрок слизеринской команды по квиддичу! Мы видели, как его брат летал на метле, и, конечно же, МакГонагалл не назначила ему отработку, а вместо этого приняла его в квиддичную команду Гриффиндора. Этот чертов Поттер получает все, чего только ни пожелает.

А затем Поттер схватил Гарри за руку и отвел его к профессору Снейпу, и сказал, что Гарри тоже должен играть, раз ему разрешили. Иногда честность Гриффиндора играет и нам на руку.

Гарри будет играть в субботу, и я уверен, что победит. Вы можете приехать на игру? Мне бы этого очень хотелось, если бы Вы смогли понаблюдать, как он играет.

Ваш взволнованный сын,

Драко Малфой.
______________________________________________________________

10 ноября 1991

Отец,

я настолько сердит, что меня трясет. Во время квиддича было нападение Пожирателей Смерти. В Слизерине ходят слухи, что это были Лестрейнджи. И Гарри победил их с помощью беспалочковых заклинаний и бладжера. Я думаю, что знаю теперь, почему он покидал нашу комнату поздно вечером, хотя странно, что я ни разу не проснулся. Последнее время я сплю на удивление крепко и спокойно, так что никогда не слышу, как он уходит.

А затем Гарри снова позволил своему брату получить благодарность за это! Снова! Он даже сунул ему в руку снитч, что было особенно несправедливо. По крайней мере, это,возможно,гарантировало бы, что Слизерин победил. Никто не задумался над тем, что несколько раз за игру Гарри ускользнул от квоффла, а затем поймал снитч. Вместо этого сейчас Гарри находится в больничном крыле с магическим истощением, а имя Коннора Поттера восхваляет вся школа.

Я начинаю думать, что Гарри нуждается в хорошем выговоре от кого-то, но не от меня (меня он легко игнорирует) или профессора Снейпа (потому что декан ненавидит отца Поттера). И я придумал замечательное решение, которое хочу сообщить Вам с осторожной надеждой. Разрешите ли Вы пригласить Гарри на Рождество к нам домой, чтобы он воочию увидел, как должен вести себя истинный слизеринец?

Ваш выжидающий сын,

Драко Малфой.
_______________________________________________________________

11 ноября 1991

Дорогой мой сын,

Если ты действительно сможешь убедить этого мальчика, которым столь очарован, навестить нас в поместье на Рождество, сделай так. Я хотел бы увидеть, на что он способен.

Твой, во имя Мерлина,

Люциус Малфой.


Глава 13. Три непростых разговора

Гарри схватился за голову и прислонился к стене. Он думал, что со стороны мадам Помфри было смешно настаивать, чтобы он остался в больничном крыле до конца недели из-за магического истощения (которое, по её мнению,было необычным по причине отравления дымом), но сейчас он задумался о том, верно ли поступил, покинув больничное крыло так рано. Голова у него гудела, а кровь в висках пульсировала в такт сердцу. К тому же, головокружение, подобно светящемуся водовороту, затмевало зрение.

Он моргнул, когда понял, что частично слепящий его свет исходит от заклинаний, сияющих вдоль коридоров. Успокаивающие чары, смягчающие бурные эмоции и еще были чары, регулирующие яркость факелов. Видел ли он их до квиддичного матча? Наверное, нет. Но с другой стороны, он не попадал в больничное крыло так часто, чтобы обратить на это внимание.

- Гарри! Если бы ты подождал немного, я проводил бы тебя до подземелий.

Гарри оглянулся. Коннор приближался, и на этот раз без сопровождения. Гарри улыбнулся и задумался о том, как же это брату удалось улизнуть от желающих пожать ему руку и поздравить с победой.

А затем он обратил внимание на выражение глаз Коннора и почувствовал тошноту, никак не связанную с использованием беспалочковых заклинаний.

Коннор остановился перед братом и искоса взглянул на него. Гарри не хотелось ничего говорить, в надежде, что проникновенного взгляда будет достаточно, чтобы заставить своего близнеца забыть о том, что у того было на уме.

И, конечно же, это не сработало. Коннор достаточно редко увлекался чем-то, что способно было надолго отвлечь его от квиддича. Но когда это случалось, он не отступал, пока не добивался своего. Иногда Гарри думал, что его крестным отцом должен был быть Сириус, вместо Ремуса Люпина. Потому что Сириус действовал точно так же, напирая и докапываясь до сути проблемы, пока не успокаивался или не находил ее решения.

- Слушай, Гарри, - начал Коннор наконец. Он покусывал губу, как будто решимость оставила его в тот момент, когда пришло время действовать. Гарри, чувствуя подступающую дурноту, бросил быстрый взгляд в коридор, желая, чтобы появился Драко и обозвал Коннора предателем крови, или пришел Рон и снова начал упрекать его в распределении на Слизерин.

Но ничего не произошло, и пока Гарри оглядывался, все было решено за него. Коннор сделал глубокий вдох и склонился к брату.

- Я не глуп, Гарри, - сказал он. – Я знаю, что это ты выиграл игру и победил Лестрейнджей. Я ничего не помню с того момента, когда они появились на поле, а когда я очнулся, все уже поздравляли меня с двумя победами, к которым я не имею никакого отношения. И я теперь сомневаюсь в происшествии с троллем. Ужасно удобно, что я потерял сознание от силы заклинания, которым сразил тролля, не так ли?

Вот дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Гарри медленно вздохнул. Мать была бы очень разочарована в нем. Первые два раза он на самом деле должен был защитить Коннора без помощи подготовленных к подобным нападениям взрослых магов, которые всегда окружали их в школе или дома. Но он сделал все таким образом, что заставил Коннора усомниться в своих способностях.

Сейчас я уже не могу вернуть все обратно и обдумать лучшую стратегию поведения, - подумал он, нерешительно глядя в лицо своему близнецу. - Самое лучшее, что я могу сделать, это просто двигаться без оглядки вперед, надеясь, что меня не уличат в полуправде.

Сейчас он уже был рад тому, что они были одни в коридоре. Последнее, чего он хотел, так это присутствие кого бы то ни было в момент его унижения и выяснения отношений между ним и Коннором.

- Да, - подтвердил он, - Это я победил тролля, одолел Лестрейнджей и поймал снитч.

- Зачем? – Коннор подступил еще ближе. – Ты думал, что я сам не справлюсь? Я – Мальчик-Который-Выжил, - и он коснулся рукой шрама, на который обычно мало обращал внимания.

Гарри вздохнул.

- Нет, Коннор, не поэтому, - сказал он, будучи полностью правдивым в этой части разговора. – Тролль ранил тебя так сильно, что ты потерял сознание, и после этого ты полагаешь, что мог бы справиться сам с Лестрейнджами?

- Хорошо, нет, - ответил Коннор, переступая с ноги на ногу. – Но для этого есть преподаватели. Они должны были иметь с этим дело. Не ты, Гарри. Почему ты решил сделать это?

- Потому что тролль ранил тебя, и тебе хотели причинить боль во время матча, - сказал Гарри. – И я просто пришел в ярость, Коннор. Я хотел сделать нечто большее, чем просто наказать людей, готовых ранить тебя. Я знаю, что Лестрейнджи должны были убить тебя. Для чего еще они рискнули бы появиться в Хогвартсе, кроме как напасть на Мальчика-Который-Выжил? Если бы им удалось убить тебя перед всем этим скоплением учеников и преподавателей, это повергло бы в отчаяние весь волшебный мир.

Глаза Коннора широко распахнулись. Ему даже не пришло в голову подумать о политическом аспекте. Гарри прекрасно это знал, и волна братской любви и привязанности затопила его. Он должен убедиться, что подобные случаи больше не повторятся. У его брата должен быть хотя бы один год нормального обучения. Один год, когда он мог быть просто ребенком, и поступать и думать как ребенок. Быть простым мальчиком, не вынужденным обдумывать каждое свое действие и движение. Их мать уже говорила об этом с Гарри, когда навестила его в больничном крыле перед отъездом из Хогвартса. Она планировала начать вводить Коннора в политические нюансы и историю волшебного сообщества этим летом. Позвольте мне продержаться до этого лета, -подумал Гарри. - Только до этого лета. Это – все о чем я прошу.

- И ты напал на них только потому, что был разъярен? – спросил Коннор.

Гарри кивнул.

Коннор вздохнул.

- Гарри, - произнес он, - я не думаю, что ты должен так сердиться.

Гарри, нахмурившись, посмотрел на него.

- Я не понимаю, о чем ты.

Коннор молчал долгое время, размышляя над чем-то, а затем покачал головой.

- Гарри, подобный гнев… это так по-слизерински, - сказал он, серьезно и хмуро. – Причина для подобной ярости слишком ничтожна. Возможно, я смог бы победить тролля сам. В конце концов, он не нанес мне серьезных повреждений. И через минуту, я бы пришел в себя. А профессора взяли бы на себя Лестрейнджей. Ты же знаешь, как уверенно я чувствую себя на метле. Возможно, мне удалось бы увернуться от проклятий. И Гарри, - добавил он, тщательно подбирая слова, - то, что ты сделал, похоже на то, будто ты хочешь постоянно решать проблемы с помощью магии. Это способ, которым движется к достижению своих целей Волдеморт.

На миг Гарри шокировано замер, а затем немедленно отбросил это ощущение в секретный ящик в своем разуме и заставил себя понять брата. Коннор не знал ни об одном из секретных заклинаний, которые Гарри изучил. И не подозревал, насколько опасным для него может обернуться пребывание в Хогвартсе, в замке, где были взрослые с темным прошлым и желанием причинить ему боль. И его близнец не знал, что Гарри сознательно готовился к сражению с Лестрейнджами, и поэтому ему не угрожала никакая реальная опасность. И, конечно же, Коннор думал, что в состоянии справиться с подобной ситуацией самостоятельно. Он же был гриффиндорцем.

У Гарри не было возможности заставить Коннора принять его точку зрения, не раскрывая перед братом всего, что он уже узнал от матери. Лили готовилась мягко донести до Коннора понимание его священного долга перед волшебным сообществом. Но к счастью, Гарри не нужно было придумывать убедительную ложь на этот раз. Коннор уже сделал это за него. Все что Гарри должен сделать, это согласиться с ним.

- Ты прав, - прошептал Гарри. – Иногда я чувствую, что этот огромный гнев переходит в ярость. Коннор, и я не знаю, как справиться с этим. Я лежу в своей кровати в подземельях, уставившись в потолок, и хочу сделать хоть что-нибудь, чтобы выпустить мою магию на свободу.

Коннор обхватил его за плечи.

- Тогда приходи в гриффиндорскую башню, когда почувствуешь это снова, Гарри, - сказал он. – И не волнуйся о том, который будет час. Пароль на этой неделе – отважный человек, и я сообщу тебе новый пароль, когда этот изменится. Пожалуйста? Я хочу окружить тебя неиспорченностью и теплотой Гриффиндора. Я не хочу, чтобы мы отдалились.

Гарри улыбнулся ему.

- Я попробую.

Коннор улыбнулся в ответ, а затем пошел рядом с ним по направлению к подземельям, подпрыгивая на ходу и обсуждая последнюю игру в квиддич, после которой Гриффиндор вышел вперед в соревновании между факультетами. И он бросил Гарри несколько горящих взглядов, говоривших о том, что темная тайна Гарри останется нераскрытой.
Гарри улыбался, и, улыбаясь, обдумывал планы на будущее, когда он должен будет лучше скрывать свои действия, спасая Коннора. В искусстве обмана он был еще действительно слаб. Ему нужно больше практиковаться.
_______________________________________________________________
- Я знаю, что ты сдал квиддичный матч.

- Да, Драко, все так и было, - сказал Гарри, опуская учебник по Трансфигурации и хмуро глядя на мальчишку, маячившего у его кровати. Попытка сделать домашнее задание по материалам, которые он пропустил, пока находился в больничном крыле, была нелегкой. Особенно когда Драко постоянно мешал сосредоточиться, изрекая одну глупость за другой. - Я принял меры, чтобы вовремя обнаружить Лестрейнджей, которые угрожали моему брату, именно поэтому я смог поймать снитч и вложить его в руку Коннору.

Драко закатил глаза и фыркнул, а затем с размаху запрыгнул на его кровать. В этот момент он совсем не походил на сдержанного мальчика, который всегда сидел, выпрямив спину во время еды, и соблюдал все правила поведения чистокровного наследника. Обычно этот контраст развлекал Гарри. Но не сегодня, когда Драко играл на его нервах. Больше всего ему хотелось, чтобы Драко замолчал и ушел.

- Я не это имел в виду, - голос блондина звучал раздражающе, манерно, по-малфоевски растягивая слова. – Я говорил о том факте, что на самом деле это ты остановил Лестрейнджей, поймал снитч и вложил его в руку Коннора.

Гарри снова углубился в книгу.

- Так и было.

Полная тишина. Гарри приподнял брови и начал про себя считать до десяти, пытаясь осилить как можно больше из параграфа по Трансфигурации, пока у него была возможность. Когда преобразование приближается к кривой нормальной формы…

Драко выхватил у него книгу и требовательно переспросил:

- Что ты сказал?

- Я сказал, что на самом деле сделал то, что сделал, - ответил Гарри, а потом приостановился, чтобы обдумать то, как это предложение прозвучало.

В конце концов, он решил, что вполне точно обрисовал ситуацию и продолжил:

- Признаю, что это я победил Пожирателей Смерти и выиграл игру, а затем позволил всем думать, что это сделал Коннор. - Он пожал плечами. - И да, ты можешь угрожать мне тем, что расскажешь обо всем моему брату, но для меня это уже не имеет никакого значения, поскольку Коннор уже все знает.

- Ты…, - начал Драко, а затем умолк. Очевидно, ему не хватило слов, чтобы выразить все то, что он хотел сказать по этому поводу.

- Да? – и Гарри снова уткнулся в учебник по Трансфигурации.

Драко молчал довольно долго. Гарри мог представить, как тот тщательно размышляет над сложившейся ситуацией, просчитывая возможности. Он мог бы шантажировать Гарри тем, что расскажет эту новость всей школе, но тогда люди обратят внимание на Гарри, а Драко этого не хотел. Ему хотелось обладать вниманием Гарри безраздельно. Иногда Гарри казалось, что Драко изучает его, как некое малоизвестное волшебное животное. Еще Драко мог все рассказать профессору Снейпу, но декан уже наверняка и сам обо всем догадался, и Гарри не думал, что тот придет и устроит ему разнос, как было в больничном крыле. Можно было бы, конечно, обо всем рассказать слизеринцам, но это только помешает налаживанию отношений между Гарри и его сокурсниками, а Драко хотел, чтобы Гарри органично влился в Слизерин.

Наконец, Драко издал раздраженный выдох и откинулся на спину поверх покрывала.

Гарри скрыл улыбку и замер. Это же была улыбка, верно? Не ухмылка? Только потому, что я способен проследить ход мыслей слизеринца, еще не означает, что я стану одним из них?

И он решил, что именно озабоченность этим открытием помешала ему подготовиться к следующим словам Драко:

- Не хотел бы ты приехать в Малфой-мэнор на Рождество?

Теперь была очередь Гарри опустить книгу и недоверчиво уставиться на Драко. На миг он склонил голову и попробовал вспомнить какой-нибудь вежливый отказ хорошо воспитанного чистокровного наследника, и этой отстраненной общей фразой уклониться от прямого ответа. Но, как на зло, ему ничего не приходило в голову.

- Нет, - ответил Гарри. – Ты сошел с ума?

- Это было бы весело, - сказал Драко.

- Нет, - повторил Гарри.

- Отец обещал начать учить меня беспалочковой магии, - снова закинул удочку Драко.

- Ты уже говорил мне об этом.

- Он на самом деле хочет познакомиться с тобой.

- Драко, твой отец был Пожирателем Смерти, а я – брат Мальчика-Который-Выжил.

- Он был под проклятием Империус.

- Черт бы тебя побрал, конечно же,он не был! Мои родители и крестный завалили бы меня вопиллерами, если бы я попытался только заикнуться об этом.

- Но моя мать – кузина твоего крестного.

- Это не поможет, - заметил Гарри и вернулся к чтению, игнорируя всех и особенно Драко с его попытками убеждения.

По крайней мере, этим вечером ему это удалось. Потому что вскоре стало очевидно, что Драко не собирается сдаваться, даже когда его неоднократно проклинают. Гарри испробовал на нем усиленное Silencio, а Драко продолжил свои попытки на таком непристойном языке жестов, что Гарри был потрясен, что такое знает наследник чистокровной волшебной семьи.

Все равно ему это не поможет, - подумал Гарри, укладываясь вечером в постель.- Просто нужно продолжать игнорировать его.
______________________________________________________________

- Отработка, мистер Поттер, - произнес Снейп почти рассеянно, скользя мимо его котла, когда Гарри нарезал кожуру сушеной смоквы. Гарри уже было открыл рот, чтобы возмутиться, но вовремя вспомнил, что Снейп не нуждается в правдоподобной причине, чтобы назначить отработку. Это профессор прекрасно демонстрировал на примере гриффиндорцев, и в данный момент у декана не было никакой причины быть довольным Гарри.

Может быть, он просто собирается отчитать меня за проигранный квиддичный матч, - предположил Гарри, продолжая измельчать, смешивать и нарезать в попытке забыть.

Он также продолжал наблюдать за Коннором, но, к счастью, его брат справлялся с заданием без грубых ошибок. Гермиона Грейнджер следила за работой Коннора и Рона, и когда Снейп удалялся в конец класса и не мог её услышать, наклонялась и шептала подсказки. И если помнить о том, что у Снейпа никогда не задерживались оскорбления для студентов, которые осмеливались болтать во время его урока, можно было быть уверенным, что декан пока оставался в неведении о проделках Гермионы.

Будто читая его мысли, Драко прошептал:

- Мы могли бы рассказать ему про грязнокр… - Он съежился под взглядом, которым Гарри обжег его, и продолжил: – маглорожденную и её маленький обман.

- Это не обман, если она подсказывает верно, - шепнул ему Гарри, добавляя кожуру сушеной смоквы в котел. – Кроме того, если ты это сделаешь, то я никогда не поеду с тобой на Рождество в Малфой-мэнор.

Драко немедленно воспрял духом.

- Так ты все же обдумываешь это?

- Может быть, - сказал Гарри и таинственно, он на это очень надеялся, улыбнулся. Наверное, это выглядело достаточно таинственно, если Драко счастливо напевал под нос весь остаток дня и, казалось, думать забыл о существовании Гермионы.

По окончании урока, когда Гарри очищал свой котел, Снейп подошел к нему и произнес:

- Я решил, что ваша отработка начнется прямо сейчас.

Гарри проглотил слова протеста. Он хотел бы пойти на обед, но пререкания только рассердили бы профессора еще больше, и привели бы к небольшой тираде о неблагодарных и безответственных мальчишках, для которых их желудки важнее Зелий.

Кроме того, это отвлекало внимание Снейпа от Коннора.

- Да, сэр, - ответил Гарри вместо этого и остался в классе, когда остальные ученики выходили друг за другом.

Драко выглядел готовым остаться вместе с ним, но Снейп бросил ему раздраженный взгляд, пока Драко не уяснил, что профессорские правила касаются даже Малфоев. Тогда Драко придал лицу холодное выражение, будто он никогда и не дулся, и вышел.

Снейп закрыл дверь класса и сделал замысловатый жест волшебной палочкой. Тут же на доске появился рецепт зелья, о котором Гарри никогда не слышал. Название такжеотсутствовало в рецепте.

- Это рецепт зелья, которое вы должны приготовить, мистер Поттер, - Снейп умудрился прошипеть фамилию Гарри. – Берите все необходимое. Ваша отработка заключается в правильном приготовлении этого зелья.

Гарри быстро просмотрел последовательность приготовления. Все выглядело достаточно легким, к его огромному облегчению. Он был озабочен тем, чтобы не выказать даже признака необычных способностей или таланта на уроках Снейпа, удерживая свои оценки на одном уровне с Коннором или немного ниже. Фактически, он не был так хорош в зельях как в чарах, но все же определенно знал больше, чем делал вид.

Похоже, будет не слишком трудно, - подумал Гарри, направляясь за ингредиентами: рогом единорога, лепестками розы, шерстью полувида и крыльями волшебного существа, которые нужны для приготовления этого зелья. Несколько необычный список ингредиентов, и они не входят в знакомые мне зелья, но возможно Снейп решил заставить меня приготовить нечто совершенно бесполезное и затем насмехаться надо мной за неспособность и нехватку знаний.

Поэтому вместо разговоров Гарри предпочел поставить котел, вскипятить воду и начать готовить зелье, самая трудная часть которого заключалась в медленном закипании, помешивании и добавлении лепестков розы по одному, в тот момент, когда зелье вскипит – в полной тишине. Снейп ходил взад и вперед, наблюдая за ним. Гарри не позволил себе волноваться об этом. Он приблизился к завершающей стадии в приготовлении, когда добавлялась шерсть, зелье заискрилось, вспыхнуло и стало совершенно прозрачным и приобрело легкий сладковатый приятный запах. Гарри отошел от стола и сложил руки за спиной, ожидая, когда Снейп подойдет, чтобы проверить его работу.

Снейп подошел, понюхал зелье и изучил его со всех сторон. Гарри приготовился к тому, что Снейп перевернет котел или очистит его одним взмахом палочки и заставит все делать заново. По крайней мере, Гарри использовал все заготовленные для зелья ингредиенты, и профессор не сможет испортить его работу, бросив остатки в котел.

Только если он подбросит что-то из кармана мантии…

Гарри уставился на руки Снейпа и держал их под таким пристальным присмотром, что почти не заметил, когда профессор заговорил. Он не глумился и не дразнил Гарри. Он просто задавал вопросы.

- Как вы полагаете, мистер Поттер, какой эффект ожидается от этого зелья?

Гарри озадаченно моргнул, но пожал плечами и ответил. У него не было верного ответа, но если он промолчит, Снейп обвинит его в неспособности логически мыслить.

- Думаю, оно для очищения или освобождения от чего-либо, сэр. Поскольку рог единорога и лепестки розы символы чистоты и любви. Шерсть демимаска* имеет некоторое отношение к невидимости, но она также облегчает различные симптомы тревожности, поэтому её часто добавляют в успокаивающие микстуры. Как и крылья волшебных существ в том числе.

Снейп склонился к нему. Гарри смотрел на него так спокойно, как мог. Но он не мог не чувствовать напряжения, когда кто-то стоит столь близко, тем более, если это Пожиратель Смерти или другой враг, способный попытаться захватить его и держать в своей власти сколько пожелает.

- Я знал это.

Гарри нахмурился.

- Сэр?

Что знал Снейп? Гарри ожидал, что профессор разразится тирадой по поводу его работы, или о бесполезном использовании ценных компонентов, так как Гарри, вероятно, истолковал все свойства ингредиентов неправильно. Но он мог опираться только на собственные предположения.

Снейп отступил и ухмыльнулся. Он выглядит особенно уродливым, когда так делает, - подумал Гарри.

- Я знал, что вы талантливы в зельях, но скрываете это, - сказал Снейп и его голос был мягким, но с затаенной силой. – Можно, конечно, иметь хорошие теоретические знания без практических навыков, но я наблюдал за вами Поттер. Я заметил, что в некоторых ваших эссе вы излагали материал, который мы еще не изучали, а в других своих работах делали видимость незнания и намеренно допускали глупейшие ошибки. И на уроках вы иногда делали общие ошибки в приготовлении зелий, но они не повторялись в ваших других работах. Если бы вы на самом деле не знали, что зелье памяти нужно размешивать против часовой стрелки, то вы, конечно же, не сделали бы этого во время приготовления этого зелья сегодня, – и он кивнул в сторону жидкости в котле Гарри.

Гарри даже не мог сглотнуть. Тогда он сжал ладони в кулаки и впился взглядом в Снейпа.

Я был недостаточно осторожен, - размышлял Гарри, - так же как в случае с троллем и Лестрейнджами. Он думал только о том, чтобы быть ближе к Коннору или чуть позади него, и не удостоверился в том, чтобы его ошибки были последовательными. Конечно же, он не думал, что ему удалось бы сделать это, даже если бы он не забыл. Он знал о зельях слишком мало, чтобы быть уверенным в том, как лучше вводить в заблуждение Мастера Зелий.

- Теперь, - сказал Снейп приторно ядовитым голосом, - вспомним о том, что я говорил вам однажды о том, что каждый слизеринец должен работать в полную силу своих возможностей. Вы делаете все, чтобы быть посредственным, и у меня есть доказательства этого.

Он взмахнул палочкой в сторону котла, и зелье поднялось, перетекло в бутыль, приготовленную для этого заранее на столе, и запечаталось.

- Это зелье – один из этапов приготовления аконитового зелья, которое я постоянно готовлю, чтобы ваш любимый оборотень мог жить среди нормальных магов, не превращаясь в кровожадного монстра каждое полнолуние. – Он обернулся и снова улыбнулся Гарри. – Приготовленная вами часть успокаивает рассудок оборотня, смягчая и заглушая его кровожадные инстинкты. Не слишком сложная часть, с которой без ошибок вполне может справиться ученик четвертого курса, - остановился профессор и пристально посмотрел на Гарри.

- Но это было совсем нетрудно! – вскричал Гарри, а затем мысленно обругал себя последними словами, поскольку Снейп рассмеялся.

- Именно, - сказал профессор, - потому что у вас есть определенные способности или даже талант к зельям, которым вы пренебрегаете. С этого момента вы будете работать на моих занятиях в полную силу, соответственно своим способностям.

- Нет, сэр, - сказал Гарри и застыл. Он видел, как Снейп вздрогнул, и подумал о том, что тот мог ощущать всплеск его магии, когда Гарри злился. Гарри поморщился. Он должен изучить специальное заклинание щита для подобных случаев.

- Отчего же? – усмехался Снейп. – Вы боитесь, что остальные узнают о том, что вы не безнадежны в зельях?

- Я не буду унижать Коннора подобным образом, сэр, - сказал Гарри, чувствуя, что по большей части это основная причина. Было уже бесполезно скрываться от Снейпа, но было все еще необходимо многое утаивать от Драко. И Гарри чувствовал некоторое облегчение от того, что появился кто-то, с кем он мог открыто говорить об этом.

- Я предполагал это, - ответил Снейп, - что ж, это легко решить.

- Вы можете назначить мне отработки до конца учебного года, сэр, - категорически настаивал Гарри, - но я не собираюсь уступать вам в этом.

- А мне и не нужно делать этого, - ответил Снейп. – Я всего лишь назначу отработку вашему брату до конца года, и особенно в те дни, когда у Гриффиндора тренировки по квиддичу. – Он склонил голову на бок и внимательно наблюдал за Гарри.

Гарри закрыл глаза. Он мог представить возмущение и крик Коннора до самых подземелий. Его брат умер бы, если бы не смог играть в квиддич. И ему пришла мысль об остальных учениках, которые больше не придут на игру, чтобы посмотреть на Коннора, не восхитятся им за то, где он действительно самостоятельно преуспевал…

Гарри открыл глаза и сказал Снейпу:

- Я сделаю так, как вы говорите профессор, но я ненавижу вас за это.

- Я догадывался, что вы на это способны, - ответил Снейп.

Снейп потер лоб, как только Гарри покинул комнату. У него была склянка с заранее приготовленной микстурой от головной боли, так как он вполне ожидал, что во время этой отработки Гарри уставится на него как василиск.

Но теперь это не имело никакого значения. Восторг чистого триумфа ревел в его крови, когда он вошел в свой кабинет, произнес тост за невидимого собеседника и выпил микстуру.

Глоток за Гарри Поттера, глоток за Щенка-Который-Выжил, глоток за Джеймса Поттера, и еще один за Гриффиндор, - подумал он, пока его боль медленно утихала, а затем совсем исчезла. Это сделало ощущение его триумфа еще более острым. - Мальчик еще более талантлив, чем я мог надеяться, и у него не должно оставаться иного выбора, чем возможность признавать это хотя бы в моем присутствии. И возможно, что его брат со временем заметит это отличие…удивится…будет говорить с Гарри об этом… Чем скорее я смогу отдалить Гарри от его брата, тем лучше.

Снейп шагнул к камину, чтобы сделать заказ домовым эльфам на великолепный ужин. Сегодня он был в настроении праздновать. И если частично его желание было вызвано желанием избежать пристального взгляда Дамблдора в Большом Зале и близости рассерженного магически необыкновенно сильного мальчика, то это было только его личным делом и ничьим более.
_____________________________________________________________________________
*Примечание:

Демимаска (также встречается перевод камуфлори, англ. Demiguise) — мирное травоядное животное, с виду похожее на худенькую обезьянку с большими печальными чёрными глазами, которые часто бывают не видны из-под чёлки.
Всё тело покрыто длинной, мягкой как шёлк, серебристой шерстью. Шкура демимасок высоко ценится, поскольку из их шерсти делают мантии-невидимки.


Глава 14. Открытия

Думаю, рано или поздно он справится с этим чертовым заклинанием и, наконец, пройдет мимо этой проклятой собаки, – размышлял Гарри, прижавшись вплотную к стене и не позволяя себе заглянуть за угол, чтобы разглядеть, что там делает Квирелл. Эта ночь была уже пятой по счету, которую он проводил в слежке за Квиреллом, и Гарри уже начинало это надоедать. При появлении Квирелла его шрам больше не болел, и профессор больше не наведывался в Запретный Лес, чтобы напиться крови единорога или провести какой-нибудь отвратительный обряд с гиппогрифом. Единственное, что он делал – это приходил к этой двери, разговаривал или кричал на собаку, пока та не начинала лаять – что должно было произойти с минуты на минуту – а потом убегал прочь.
Гарри уже начинал думать, что Квирелл не такая уж большая угроза для Коннора, как ему казалось вначале. В конце концов, это не он помог Лестрейнджам попасть в Хогвартс, и не он снял антиаппарационный барьер над квиддичным полем. Если бы профессор был способен на нечто подобное, то создавал бы гораздо больше проблем. Ну, а то, что Квирелл пил кровь единорога…лишь говорит о его несомненном безумии. Но ведь никто и не полагал, что безумие является монополией Пожирателей Смерти.
Однако оставался еще тот леденящий душу голос, который Гарри слышал в лесу, и только поэтому он продолжал следить за Квиреллом. На этом настаивали и его сны, но Гарри не мог полностью доверять им, поскольку ничего не указывало на то, что у него есть дар Провидца.

В этот момент в коридоре раздался звук шагов - кто-то шел в его сторону. Гарри торопливо набросил на себя чары Иллюзии. Аргус Филч еще ни разу не поймал его, хотя не раз наведывался в этот коридор.

Гарри с любопытством ожидал приближения фигуры, облаченной в темные одежды. Возможно, сейчас, наконец, обнаружится таинственный предатель, который помогает Квиреллу. Это делало ожидание и наблюдение интересными.

В поле его зрения появился… профессор Снейп.

Гарри заскрежетал зубами. Невыносимый Мастер Зелий не обратил на этот звук никакого внимания и расположился у противоположной стены. Гарри впился в него взглядом и задался вопросом, избежит ли он неприятностей, если проклянет профессора прямо сейчас. Он так не думал. Но Мерлин знал, что Снейп заслужил это в полной мере, когда заставлял Гарри работать как домового эльфа на уроках зельеварения в течение последних дней.

Когда Гарри уже принялся раздумывать, какие проклятья он мог бы использовать без волшебной палочки – даже притом, что Лили еще не начала его обучать невербальной магии – а также те заклятья, действие которых отложено во времени, дверь комнаты распахнулась, и из-за угла появился Квирелл, наматывая тюрбан вокруг головы.

Снейп стремительно развернулся, заставив мантию взметнуться как крылья летучей мыши. Квирелл обернулся, и, увидев его, в изумлении вытаращился на зельевара.

- С-Северус? - заговорил он, как обычно заикаясь.

- Квирелл, - неторопливо произнес Снейп, и Гарри подумал, что это было сделано для того, чтобы показаться еще более угрожающим. Снейп шагнул ближе, рука его скользнула в карман мантии и показалась из него уже с зажатой в ней волшебной палочкой. - И что же ты здесь делаешь, хм? Никогда бы не подумал, что ты найдешь этот школьный коридор таким занимательным. Ты знаешь, что там внизу?

Внизу? - задался вопросом Гарри. Он предположил, что, возможно, собака охраняет какое-то подземное помещение. Но если так и было, почему оно не было расположено в подземельях или на первом этаже, откуда было бы легче туда попасть?

Квирелл рассмеялся, но даже его смех был фальшивым. Гарри сосредоточился, но не смог ощутить какого-либо проявления опасной магии вокруг Квирелла. Самым заметным в нем, помимо натужного смеха, был запах чеснока, исходящий от его одежды.

- Всего лишь п-профессиональный интерес, С-Северус, - сказал Квирелл. – Знаешь, мне н-нравится изучать то, что может пригодиться для п-преподавания и не только. Это в-всё.

- И какое же отношение домашний любимец Хагрида может иметь к Защите от Темных Искусств? – спросил Снейп, подходя еще на шаг ближе.

Гарри задрожал. Он никогда не видел такого выражения лица у Снейпа: с налетом праздного интереса, но жесткое и холодное, как лист стали. Гарри решил, что, наверное, так выглядел Снейп в свою бытность Пожирателем Смерти.

- О…, - произнес Квирелл, - т-такое необыкновенное с-создание. Я уд-дивлен, откуда он появился, вот и в-всё.

- Неужели? – сказал Снейп, и голос его стал таким тихим, что Гарри должен был напрячь слух, чтобы расслышать, что он говорит. – А я думаю, Квирелл, что для всех нас было бы лучше, если б ты избегал этого места и камня. Ты знаешь, где он. И знаешь, что его хорошо охраняют. И тебе также известно, для чего используется камень. И если ты не планируешь приготовить некий эликсир – а ведь у тебя нет никаких причин, чтобы желать этого? – значит, нет никаких причин желать увидеть камень или интересоваться им.

Снейп вращал свою волшебную палочку в пальцах, и двигалась она столь стремительно, что её наконечник превратился в темную звезду.

Камень? Эликсир? Гарри накрепко запомнил эти слова, чтобы позже вернуться к ним, в то время как Квирелл сделал жалкую попытку усмехнуться, если это подобие кривой улыбки, искривившее его рот, человек доброго нрава мог назвать ухмылкой.

- А ч-что бы ты х-хотел сделать с камнем, С-Северус? – требовательно спросил он. – Ты х-хотел бы знать, г-где он и как охраняется? М-может, ты хочешь сам п-приготовить эликсир?

Гарри заметил, что заикание профессора усиливалось, когда тот был взволнован. Тогда леденящий голос, который Гарри слышал в лесу, был ненастоящим голосом Квирелла, а только игрой и притворством.

Гарри не ожидал, что Квирелл взвизгнет, когда Снейп сделал выпад и прижал того к стене. Волшебная палочка Снейпа оказалась прижатой к горлу Квирелла, а лицо зельевара полностью лишилось какого-либо выражения насмешки, которое казалось таким естественным для него.

Гарри узнал это выражение. Он видел такое же в зеркале у себя на лице, достаточно часто после того, как Лили рассказывала ему о войне и бедах, которые она несет. Это было выражение человека, готового убивать.

- Ну что, Квирелл? – спросил Снейп, - все еще хочешь меня спровоцировать? Мне не хотелось бы совершать поступки, которые потом будет трудно объяснить Альбусу. Но я буду вынужден это сделать, если ты заставишь меня. Ты знаешь, кем я был, - и он кивнул на свое левое предплечье.

Квирелл ничего не мог ответить, он только бессвязно скулил, задыхаясь в жесткой хватке. Казалось, целую вечность Снейп смотрел ему в лицо, прежде чем отшвырнул его сильным толчком. Квирелл едва удержался от падения на каменный пол и тяжелым взглядом уставился на Снейпа.

- Ступай, - спокойно сказал Снейп, - и если я узнаю, что ты снова приходил сюда, я все расскажу Дамблдору.

- М-можешь сделать это п-прямо сейчас, если х-хочешь, - ответил Квирелл и выпрямился с достоинством, которое показалось Гарри еще более нелепым и смешным, чем раньше. – Меня это не в-волнует.

Снейп рассмеялся.

- Нет, - сказал он, - я хочу знать, что ты у меня в кулаке, и буду пользоваться этим всякий раз, когда пожелаю, – и небрежным жестом указал на коридор. – Уходи.

И Квирелл, все время спотыкаясь, пошел прочь. Снейп проводил его взглядом, пока тот не скрылся из виду, а затем резко развернулся и нацелил свою волшебную палочку прямо на Гарри.

- FiniteIncantatem! – рявкнул он.

Вот дерьмо, - подумал Гарри, - он заметил чары Иллюзии, - но не попытался сбежать, пока заклинание медленно рассеивалось вокруг него. Он открыто встретился со Снейпом взглядом и увидел, как на мгновение, профессорские глаза выразили подлинное удивление. – Кого он ожидал увидеть? – подумал Гарри, а затем отвел глаза. Снейп шагнул к нему и схватил за руку.

- Как много вы слышали, мистер Поттер? – прошипел он.

- Всё, - ответил Гарри, преднамеренно опуская «сэр». Он не видел причины, по которой должен был бы добавить это обращение. Сейчас они не были в классе или в гостиной их факультета, а находились в эпицентре чего-то гораздо более важного. Они оба оказались замешаны в этом – в войне против Волдеморта - в самой гуще противостояния, захватившего их обоих; битвы, которую Коннор должен пережить, и ради достижения этой цели Гарри намеревался приложить все возможные усилия.

Успокаивая свое дыхание, Снейп пробормотал что-то непристойное и окинул взглядом коридор, в котором они стояли. А затем – для Поттера это стало настоящим шоком - опустился перед Гарри на одно колено и посмотрел ему прямо в глаза. Гарри ответил ему таким же открытым взглядом, чувствуя небольшой приступ головной боли, которую он иногда ощущал, когда Снейп пристально смотрел ему в глаза. Гарри не знал, что ищет в его лице профессор, но, по-видимому, он это нашел. Зельевар закрыл глаза и на мгновение сжал переносицу пальцами. Затем он произнес:

- Поттер, я объясню вам, что всё это значит, только для того, чтобы вы не вздумали беспокоиться об этой проблеме. Я ожидаю, что после этого вы вернетесь в гостиную факультета и перестанете бродить здесь после комендантского часа. Вы меня понимаете?

Гарри кивнул. Он не стал сообщать Снейпу, что, так или иначе, намеревается продолжать бродить после отбоя, чтобы отрабатывать беспалочковые заклинания. Если только Снейп не потребует от него Нерушимой клятвы.

- В Хогвартсе в хорошо защищенном месте Дамблдор хранит Философский камень, - спокойно сказал Снейп. – Он прячет его от Темного Лорда. Я почти склонен признать, что Квирелл является последователем Темного Лорда, но я знаю, что он не был отмечен в то время, когда я был Пожирателем Смерти. Вы не должны в это вмешиваться. Это – дело взрослых. Понятно?

- Безусловно, сэр, - ответил Гарри. Теперь у него не было никакой причины, чтобы возвращаться сюда снова. Он уже знал, как распорядится этой информацией. Он даже не стал обвинять Снейпа в том, что тот не собирается сообщать столь важные подозрения о Квирелле Дамблдору. Он собирался использовать новые знания с наибольшей пользой.

Тролль был неуклюжей попыткой представить Коннора героем, и еще хуже вышло с Лестрейнджами. Но тогда я волновался о непосредственной угрозе жизни Коннора. Теперь все иначе. Теперь я могу все спланировать.
______________________________________________________________

- Ну, так ты решил уже, едешь со мной в Мэнор на Рождество или нет?

- Нет, пока нет.

Драко сделал недолгую паузу.

- А сейчас?

- Все еще нет.
_____________________________________________________________

- Гарри?

Гарри торопливо встал и отодвинул книгу, которую он читал под столом. Но, конечно, недостаточно быстро, чтобы этого не заметила Гермиона. Она уставилась на него, затем сбросила сумку с плеча и положила её на стол. Ни пылинки не взлетело с его поверхности, поскольку она приходила сюда, в свой собственный уголок библиотеки, для занятий настолько часто, что стол сиял чистотой. Гарри заметил это несколько недель назад, и взял себе на заметку, чтобы использовать это в дальнейшем.

Он слабо улыбнулся девочке.

- Привет, Гермиона. Извини. Я просто хотел найти тихий уголок для чтения, а этот стол выглядел удобным и чистым. Я не знал, что это твое место. Прости, - добавил он снова и попытался запихнуть в свою сумку большую книгу, которую читал до её прихода.

- Что это? – спросила Гермиона, а затем задохнулась, когда рассмотрела название.

Гарри прикусил губу и смотрел вниз, будто стыдился, в тайне поздравляя себя с успешной задумкой. Учитывая то, насколько близки стали Коннор и Гермиона после приключения с троллем, его план сработает гораздо лучше и придаст Коннору необходимый блеск героизма.

- Гарри! – воскликнула она неприятно высоким голосом. – «Темнейшая Алхимия»? Где ты взял это? Разве такая книга не должна быть в Запретной Секции библиотеки? – и её голос приобрел обвиняющие ноты. – Зачем ты это читаешь?

- На самом деле, эта книга не о темной магии, Гермиона, - отчаянно запротестовал Гарри. Он внимательно изучал её лицо. Губы Гермионы были поджаты, глаза серьезно смотрели на него, а брови были нахмурены. Именно на такую реакцию он и рассчитывал. - Это своего рода книга об истории.

- Но зачем она тебе?

- Потому что мне было интересно, вот и все, - сказал Гарри, пожимая плечами. – Меня заинтересовало кое-что, что Снейп сказал на уроке недавно.

На мгновение показалось, что Гермиона поверила в это. Внезапные успехи Гарри на Зельях изумляли и раздражали её, и она упорно занималась, чтобы не отставать от него. Гарри мог поклясться, что книги, выглядывающие из её сумки, большей частью были по зельеварению. Гарри уже обдумывал, как вернуть её на нужный ему след, когда она вернулась к этой теме сама:

- Профессор Снейп ничего не говорил об алхимии, - сказала она, подозрительно прищурив глаза.

- Мм…, - сказал Гарри, как будто она поймала его на лжи. Он потоптался немного на месте, огляделся, а затем произнес: - Ладно, Гермиона. Пока!

Он унес книгу с собой, зашел за первый попавшийся стеллаж с книгами и заметил, что Гермиона следит за ним из-за угла. Он также наблюдал за ней тайком, давая ей возможность запомнить место, а затем неловко запихнул книгу на полку, погладив напоследок корешок. Этого оказалось достаточно, чтобы скрыть книгу, или сделать вид, что прячешь её, добавил про себя Гарри и поспешно покинул библиотеку.

Он не сомневался, что Гермиона бросится к «Темнейшей Алхимии» в тот самый момент, когда он отойдет достаточно далеко. И, конечно же, она найдет сильно потрепанную страницу о Философском камне и его изобретателе Николасе Фламеле. Она задумается обо всем этом и задаст нужные вопросы Коннору. Подозрительность Коннора в отношении Гарри, способного, по его мнению, стать темным волшебником, подпитываемая предубеждением Рона против Слизерина, побудят их к расследованию. И возможно, у них будут неплохие шансы обнаружить то, что было скрыто ото всех в школе. Или же они придут к Гарри и зададут волнующие их вопросы ему. С помощью тонких намеков Гарри хотел указать им верное направление. Коннор узнал бы все о Квирелле и рассказал бы о нем Дамблдору. Таким образом, его брат обретет еще больше славы, источником которой будет старая добрая гриффиндорская честность, собственные усилия его близнеца, храбрость и подозрения в отношении трусливых слизеринцев.

Гарри был доволен и гордился собой за столь изобретательный план. Конечно, всей задумке очень помогало то, что он сам продолжал при всем этом оставаться в тени Коннора, в любой момент готовый помочь тому пинком в правильном направлении, или с помощью тщательно продуманного заклинания, если бы ситуация вдруг вышла из-под контроля.

И самым важным было то, чтобы в конце всех событий Коннор останется невредим. Выжил, пройдя сквозь испытания, и стал всеобщим героем. Гарри только нужно очень постараться, чтобы привести Коннора к победе, не будучи слишком явным участником его достижений…

Гарри подумал, что это отличная идея с какой стороны не посмотри.
_____________________________________________________________

- Гарри.

Поттер оглянулся на оклик. Он был так погружен в чтение учебника по Чарам, что не услышал, когда Драко приказал другим мальчикам покинуть спальню, и как за ними закрылась дверь. Но теперь они были одни, и Драко сидел на кровати Гарри и пристально смотрел на него с одним из тех серьезных выражений на лице, обещавших разговор, которого Гарри хотел бы избежать. Он отложил книгу, посмотрел на Драко и стал ждать.

К его удивлению, первыми произнесенными Драко словами стали:

- Почему ты не хочешь поехать со мной в поместье на Рождество?

Гарри вздохнул.

- Драко, мы уже говорили об…

Драко прервал его движением руки.

-Я знаю, что ты думаешь, что мой отец представляет для тебя опасность. Но на самом деле это не так, Гарри.

Его голос был настолько серьезным, что у Гарри сжалось сердце, когда он понял, какую боль он причинит Драко, рассказав правду.

Тем временем, Драко продолжал:

- Я говорил с отцом о первом возвышении Темного Лорда. Бедный папа очутился под заклятьем Империус почти сразу, как Темный Лорд обрел власть. Тот прекрасно понимал, что такой волшебник, как Малфой, не сможет остаться в нейтралитете, и решил, что порабощение с помощью проклятья лучше, чем убийство. В то время как раз умер дедушка Абрахас, отец был растерян и только начинал искать свое место в мире. Я думаю, что так все и было. Он служил Темному Лорду только потому, что не мог устоять против проклятия, а когда смог сбросить его и вырвался на свободу, то сразу дал в Министерстве показания, которые помогли осудить других Пожирателей Смерти.

Гарри долго смотрел на Драко. А Драко смотрел на него, уверенный, сияющий, счастливый. Невинный, почти так же, как Коннор, - подумал Гарри. И эта мысль уже начинала его утомлять.

Он мог солгать Драко, придумать любую другую причину, по которой он не может приехать в Мэнор, например, что Коннор никогда не захочет праздновать Рождество без него. Но он не хотел лгать. Позорно это было или нет, но постепенно Гарри привыкал к честности с Драко и Снейпом. Они не позволили бы ему лгать им, так почему он должен делать это? Даже в такие трудные моменты?

И Драко был неправильным. Он плохо разбирался в людях и закрывал глаза на недостатки своих близких. Драко отрицал очевидные вещи и мог стать причиной многих бед без всякого злого умысла, в силу своей доверчивости и наивности. И эта его неправильность однажды могла бы подвергнуть опасности жизнь Коннора. Или в силу своего невежества он мог стать угрозой для самого Гарри, а он должен защищать ценой своей жизни брата,чтобы быть ему опорой в приближающейся войне.

- Драко, - спокойно произнес он, - моя мать рассказывала мне о первой войне с Волдемортом.

Драко вздрогнул и стремглав отсел от него подальше на кровати. Гарри не остановился. Драко хотел чистосердечного и серьезного объяснения. Что ж, он получит и то, и другое.

- Я знаю, что Волдеморт не гнушался использоватьИмпериус, но на самом деле под проклятьем были только некоторые и не Пожиратели. Он не применял это проклятье к тем, кто верил в его идеалы и охотно следовал за ним.

Гарри сделал паузу, чтобы Драко осмыслил то, что он сказал. Драко моргнул, озадаченный, а затем побледнел.

-Мой отец не добровольный Пожиратель Смерти, - сказал он. – И никогда им не был.

- Он учил тебя ненавидеть маглорожденных, Драко, - ответил Гарри. – Произнести «грязнокровка» тебе проще, чем сказать «извините».

- Малфой никогда не должен извиняться, - сказал Драко, но его попытка смягчить тон разговора вышла совершенно плоской, и они оба это знали. Драко покачал головой. – Ты не прав, Гарри. Просто не можешь быть прав.

- Почему же? – спросил Гарри и услышал, как его голос стал глубже и совершенно ровным. – Только потому, что ты хочешь, чтобы я оказался неправ? Потому что ты не хочешь верить мне? Я думал, что Малфой, по крайней мере, не должен прятаться от действительности.

- Нет, - прошептал Драко.

Гарри показал ему три пальца на руке.

- Может быть, были и другие, но мне известны эти три случая, - сказал он. – Моя мать рассказала мне, что Люциус Малфой помог убить братьев Прюэтт. Они были братьями Молли Уизли, мамы Рона. Ты знал об этом?

-Нет, - прошептал Драко.

Гарри подозревал, что Драко отрицал и само знание, и то, что говорил ему Гарри в данный момент. Но это не имело значения. Он загнул один палец. Осталось два.

- Он был ответственен за нападение на семью маглорожденных, - продолжил Гарри. – Родители магглы, которые сопровождали троих детей-волшебников в Хогвартс. Семья Наскенсов. Они были замучены до смерти. В этом участвовала также Беллатрикс Лестрейндж, но были признаки стиля и почерка Люциуса Малфоя.

- У моего отца нет собственного стиля пыток, - сказал Драко очень тихим голосом. – Возьми эти слова обратно.

Гарри загнул второй палец.

- А еще была семья Боунс, - сказал он очень спокойно, - Эдгар Боунс, его жена и дети. Один ребенок был совсем крошечным, Драко. Он был еще младше, чем были я и Коннор, когда Волдеморт напал на нас. И Люциус… Он просто убил их всех, потому что не был уверен, что выстоит один на один против Эдгара на дуэли. А Эдгар Боунс был дядей Сьюзен Боунс. Она сейчас учится вместе с нами в Хогвартсе, наверное, скучая по своему дяде и кузенам. О, и по бабушке с дедушкой тоже, потому что…

- ЗАТКНИСЬ! – закричал Драко.

Гарри загнул последний палец и, сидя, наблюдал за Драко. Тот тяжело дышал, щеки его покраснели, а волосы растрепались вокруг лица. Он сделал вдох, в котором послышалось задушенное рыдание, которому не дано было пролиться даже единой слезой.

- Он мой отец, - сказал Драко. - Он мой отец. Я люблю его. Он бы никогда не сделал ничего подобного. Или он рассказал бы мне о том, что сделал.

Гарри склонился к нему ближе.

- Все эти факты есть в аврорских отчетах, - сказал он. – Ты можешь пойти в Министерство и найти это все в архиве. Думосборы и протоколы судебных разбирательств. Люциус утверждал, что был под проклятием Imperius, но все знают, что он просто откупился. Это не отменяет того факта, что это он убил всех этих людей, Драко. Он убил их и он смеялся, когда вышел на свободу…

Он остановился и замолчал, только когда Драко дотянулся до него и неловко ударил по лицу. То ли удар, то ли толчок, Гарри доставалось и похуже от Коннора в их потасовках, но сейчас он просто молча смотрел, как Драко выбежал из спальни, оглушительно хлопнув дверью.

Гарри вздохнул и снова взял учебник по Чарам. Он ощущал слабую печаль и грусть от того, что потерял дружбу Драко, но считал, что со временем это пройдет. Драко не должен был игнорировать прошлое своей семьи так долго.

Кроме того, на первом месте для меня всегда будет верность Коннору. Его интересы для меня важнее всего. Что случилось бы, если бы я стал дружить со слизеринцами? Рано или поздно, мне пришлось бы выбирать между ними.

И Гарри вздрогнул, когда представил себе, какую проблему он мог бы обрести в будущем, если бы сохранил эту дружбу.
_______________________________________________________________

Гарри проснулся и заморгал – оказывается, он уснул за учебником, что было для него непривычным. Другие мальчики уже давно были в своих постелях, так как в спальне слышалось дыхание однокурсников, поэтому он встал и тихо пошел к туалету. Неожиданно он приостановился, заметив в тусклом свете люмосаот его палочки, что кровать Драко была все еще пуста.

Гарри поколебался, а потом положил палочку на ладонь и прошептал: «Укажи на Драко Малфоя».

Палочка завращалась и остановилась, указывая на выход из гостиной Слизерина. Гарри застонал. Больше всего ему хотелось сейчас вернуться в постель и лечь спать. А Драко, вероятно, сейчас блуждал по замку в дурном настроении, или был в комнатах Снейпа, жалуясь на то, какой Гарри придурок. Однако Гарри все равно чувствовал себя ответственным за него. Он должен был найти более тактичный способ рассказать Драко об отце. Но тогда он думал, что Драко более политически осведомлен, чем другие дети. Разве не так воспитывают наследников чистокровных семей?

Как можно тише он вышел из подземелий, набросив на себя чары Иллюзии. Палочка привела его к главной лестнице, удивив этим Гарри, который в жизни бы не подумал, что Драко уйдет так далеко. А затем указала на выход из замка, через который Гарри проследовал за Квиреллом в прошлом месяце.

Гарри осторожно вышел наружу. Палочка, не колеблясь, указывала на Запретный Лес.

Ох, вот черт!


Глава 15. Драко в опасности

Гарри отодвинул в сторону цепляющуюся за одежду лозу и поднырнул под неё, следуя по пути указанному палочкой. По крайней мере, сейчас он не должен вести себя тихо, как в тот раз, когда он преследовал Квирелла, и даже мог использовать люмос, чтобы осветить себе путь, не беспокоясь о том, что его кто-нибудь увидит.

Если только Квирелл снова не пришел в Запретный Лес.

Или если какое-то волшебное существо увидит свет и приблизится, чтобы напасть на меня как на добычу.

Отмахнувшись от этих мыслей, Гарри настойчиво напомнил себе, что Драко тоже может увидеть свет и найти Гарри, ориентируясь на него. Это было маловероятно, но в Запретном Лесу случались самые невероятные вещи. Однако это вовсе не означало, что такое может случиться сегодня.

Гарри вздохнул. Думаю, что если что-то случиться, я должен буду встретиться с этим лицом к лицу.

С того самого момента как вошел в лес он слышал слабые звуки позади и совсем рядом с собой. Однако на него никто не нападал, и Гарри старался игнорировать этот шум, надеясь только на то, что найдет Драко прежде, чем с ним что-то случится. Но звуки с каждым шагом становились все громче и ближе, и Гарри понял, что встреча неизбежна.

Он обернулся и громко сказал:

- Кто там? Я слышу вас.

На всякий случай он приготовился к тому, что существа, которые следили за ним, не были разумными и хотели напасть на него в животном порыве. Protego уже было готово сорваться с кончика его языка.

Очень долго ничего не было слышно. А затем снова раздался шум, на сей раз гораздо ближе и громче. Гарри не мог бы сказать точно, походил ли звук раньше на приглушенные удары, но сейчас он ясно расслышал стук копыт.

Справа от тропинки, между деревьями, пронесся кентавр и выскочил прямо перед Гарри. В свете палочки лицо кентавра было затененным и демоническим. У него были поразительно яркие синие глаза, платиновые, как у Драко волосы и светло-золотистое туловище, по бокам окрашенное в темное золото.

- Гарри Поттер, - прошептал кентавр, - звезды наблюдают за вами.

Гарри посмотрел вверх, но не смог увидеть звезды сквозь густую листву деревьев.

- И вы тоже, - ответил он, снова обращая внимание на кентавра. – Зачем?

- Мы знаем, что вы пришли сюда за мальчиком, который недавно вошел в лес, - прошептал кентавр, - мы узнаем множество вещей, наблюдая за звездами. Ваша судьба тоже записана там, Гарри Поттер. Запечатлена в звездах.

Уже не в первый раз – впервые он подумал так, когда читал о кентаврах в книге о волшебных животных – Гарри решил, что кентавры на самом деле жуткие создания. Он кивнул.

- Спасибо, - сказал Гарри - всегда приятно знать это. Однако я должен найти Драко.

И он развернулся, чтобы продолжить путь.

Деревья слева от него расступились, и на его пути встал гнедой кентавр. Он был больше, чем пегий кентавр с белыми волосами, глаза его были темными, как и волосы, которые были цветом ежевики на солнце. Кентавр сложил на груди руки и пристально посмотрел на Гарри.

- Вы должны пойти с нами, Гарри Поттер, - сказал пегий кентавр с белыми волосами, - сегодня вечером звезды ярки. Марс сияет во всем своем великолепии, и посему мы желаем отблагодарить и выслушать того, кто приходит под эгидой Марса.

Гарри постарался скрыть раздражение. Он надеялся быстро найти Драко, но сомневался, что сможет справиться с двумя кентаврами одновременно. И у него не было желания оставлять следы своего присутствия в Запретном Лесу, а мертвые или раненые кентавры, несомненно, не останутся незамеченными. Он заставил себя улыбнуться.

- Хорошо, - ответил он. – Куда мы пойдем?

- Сюда, - сказал кентавр с белыми волосами и не спеша двинулся вперед. Гнедой кентавр отступил в сторону и хлестнул хвостом, как будто разрешая двигаться. Гарри покачал головой и последовал за пегим кентавром, прислушиваясь к стуку копыт идущего позади него гнедого.

Заклинание Поиска продолжало работать и указывало, что Гарри двигался в ту же сторону, где находился Драко, и это обстоятельство несколько уменьшило его беспокойство. Он начинал надеяться, что Драко сбежал в лес только из-за отвратительного настроения после всего, что произошло между ними, и догадался не сходить с тропинки в поисках места для размышлений. И возможно Драко вернется в замок раньше Гарри, потому что все зависло от того, насколько долго кентавры собирались задержать его.

- Я – Фиренце, - внезапно сказал кентавр с белоснежными волосами.

- А я – Коран, - произнес гнедой.

Гарри моргнул. Однажды он прочел о том, что кентавры называли свои имена только при второй встрече, а не при первом знакомстве. Но они также наблюдали за звездами и говорили непонятную ерунду о них. Так что теперь, когда они двигались по тропинке, кентавры вполне могли считать их теперешний разговор второй встречей. Кто знает?

- Моё имя вам уже известно, - сказал Гарри, изо всех сил пытаясь вспомнить вежливую форму обращения. Лили учила его приветствиям множества волшебных существ, не считая ритуалов чистокровных магов, если вдруг Коннору потребовались бы союзники среди них, а Гарри должен был стать послом. Но в списке необходимых знаний и умений это занимало чуть ли не последнее место, поэтому он был не удивлен, что не мог вспомнить подробностей. Одна фраза все же показалась ему достаточно нейтральной и безопасной.

- Я рад, что вы приветствуете меня от имени звезд.

Фиренце остановился и оглянулся на Корана. Гарри тоже остановился, стараясь избежать столкновения с хвостом пегого кентавра. Кентавры замерли, пристально глядя друг другу в глаза.

Гарри ждал. Поисковые чары все еще устойчиво указывали на то, что Драко был прямо впереди. Гарри хотел отодвинуть Фиренце в сторону и пуститься бежать, но он не мог этого сделать, поэтому постарался усмирить свое нетерпение и терпеливо продолжал ждать.

- Он знает правила поведения, - наконец произнес Фиренце.

- И он пришел под светом Марса, - сказал Коран.

- Это существенно, - одновременно произнесли они, а затем Фиренце развернулся и продолжил путь, вынуждая Гарри следовать за ним.

Гарри заметил, что Запретный Лес изменяется, когда идешь через него с могущественными волшебными существами. Тени казались менее угрожающими. Деревья словно отодвигались с дороги, и сквозь листву лился бледный холодный звездный свет. Гарри несколько раз посмотрел вверх, но не смог увидеть Марс. Возможно, угол обозрения был неудачным.

Или кентавры несут чушь, - подумал Гарри, слегка поеживаясь от холода, когда прохладный ветер прокатился по нему, как бриз, и он едва не споткнулся о корень, который слишком поздно заметил. - Одно из двух.

Наконец, тропинка расширилась и разделилась на две. Одна огибала невысокий холм, а другая вела к его вершине. Фиренце торжественно взошел на холм, а затем оглянулся на Гарри.

- Возможно, вы будете сердиться, - сказал он сдержанным голосом, не заботясь о том, как это прозвучит, - но вы должны понять, что все судьбы служат балансу в мире, и всё сущее записано в звездах.

Гарри прищурил глаза. Они пришли в особое для кентавров место, и заклинание Поиска все еще указывало прямо вперед…

- Вы захватили Драко, не так ли? – спросил он, не потрудившись убрать обвинительные нотки из голоса.

- Так было написано, - сказал Фиренце, а затем подошел к чему-то, что Гарри еще не мог видеть. Гарри поспешно преодолел несколько последних ступеней.

На вершине холма была сложена груда камней, в которой каждый узнал бы имитацию виселицы. Сильно дрожа от холода, наклонив голову, на платформе стоял Драко. Вьющаяся лоза была обмотана вокруг его шеи и вокруг камня, который служил перекладиной. Насколько Гарри мог рассмотреть, под ногами у Драко не было никакого люка, да этого и не требовалось. Один мощный удар копытом мог раскачать лозу, и тогда Драко отлетел бы в сторону, сломав себе шею, или задохнулся. Или он просто мог разбить себе голову о камни.

В любом случае его ждет нелегкая смерть, - подумал Гарри, широко распахнув глаза, отчаянно пытался вспомнить все, что знал о кентаврах. Они чтили традиции, наблюдали за звездами, и по большей части оставались нейтральными во всех войнах – они боролись против Гриндевальда, который угрожал им истреблением – но никогда прежде они не похищали школьников и не подвешивали их на каменных виселицах.

В этот момент Драко пошевелился и усложнил все еще больше.

- Гарри! – закричал он и начал метаться по платформе.

Фиренце поймал лозу, удерживающую Драко за шею, и вернул его на место. Покачнувшись, Драко остановился, хватая ртом воздух. Гарри сделал напряженный шаг вперед, но тут Драко, наконец, вспомнил про петлю и отступил назад. Через мгновение его дыхание снова пришло в норму. Он впился взглядом в Фиренце, а затем бросил яростный взгляд на Корана, который поднявшись на холм, встал рядом с Гарри.

- Это – испытание, - обратился Фиренце к Гарри голосом глубоким и мрачным как эхо в бездонной яме. – Вы пройдете его, или Драко Малфой умрет. И он не будет использовать магию в любой форме, даже для того чтобы помочь вам, или же он умрет.

- Для чего все это? – спросил Гарри.

- Это испытание для того, кто приходит под знаком Марса, - сказал Коран и его голос был еще строже, чем у Фиренце. – Можете не задавать вопросов. Просто сделайте это.

Гарри подавил желание закричать в отчаянии и даже сумел улыбнуться:

- Тогда скажите мне, что я должен сделать, достойный кентавр.

Коран встал перед ним и за чем-то быстро припал к земле. Выпрямился он с овальным камнем в руке, цвет которого в свете люмосабыл чем-то средним между фиолетовым и черным.

- Вы должны разбить это…

Гарри кивнул и поднял волшебную палочку.

- …Используя беспалочковую магию, - продолжил Коран. Если бы он был человеком, то его голос прозвучал бы самодовольно, а так он был просто безжалостным. Он держал камень перед Гарри.

Очень долго Гарри просто рассматривал камень. Он мог использовать Взрывающее проклятье, но он не учился еще применять его без палочки. Он помедлил и взглянул на Драко. Тот продолжал сверлить взглядом кентавров и лозу, удерживающую его на месте, но Гарри видел, что в его сторону он бросал взгляды полные мольбы.

Смогу ли я разорвать лозу, схватить Драко и бежать? Гарри узнал ответ на этот вопрос, как только подумал об этом. Лоза, извиваясь, передвинулась и собственнически обосновалась вокруг горла Драко движением, которое не мог вызвать никакой ветер. Она была живой и возможно даже разумной. Гарри предположил, что так наверняка и было, иначе Драко уже освободился бы сам, если бы все было так просто.

И это не оставило ему иного выбора кроме как пройти испытание.

Гарри повернулся к камню и, нахмурившись, посмотрел на него. Он изучал беспалочковую магию из-за мрачного долга и насущной необходимости. В такие моменты он представлял умирающего Коннора, и каждый раз это придавало ему силы, чтобы настойчиво продолжать обучение. Он даже не ощущал недостаток сна, пока магическое истощение от заклинаний не настигало его.

Сможет ли он вызвать подобные эмоции ради Драко?

Нет, понял он через несколько безуспешных попыток. Конечно, он беспокоился о Драко, который мог умереть, и испытывал бы глубокое чувство вины, если бы это произошло. Но не было в его сердце такого чувства к Драко, способного также как братская любовь направить его магию по проложенным каналам в средоточие его существа. Он должен использовать что-то иное.

Что?

- У вас есть время, пока не погаснут звезды, Гарри Поттер, - заметил в это время Фиренце, подтолкнув его.

Гарри впился в него взглядом.

- Вы не говорили, что я ограничен во времени.

- Тот, кто приходит под эгидой Марса, всегда имеет время для прохождения испытания, пока светят звезды, - сказал Коран, как будто Гарри должен был знать это. Он продолжал твердо и устойчиво держать камень. Его руки ни разу не дрогнули.

Гарри сжал зубы. Гнев затопил его и он сосредоточил его на камне, надеясь, что это сработает. Тресни, ты, глупый камень! Мы с Драко должны вернуться в замок, подальше от этих сумасшедших прежде, чем заметят наше отсутствие!

С камнем ничего не случилось. И если бы камни могли быть самодовольными, Гарри был уверен, что этот был именно таким.

Гарри излил гнев, но попытка оказалась бесплодной. Ничего не случилось, даже мелкой трещинки не показалось на поверхности камня, в то время как у Гарри на лбу выступили капли пота от силы его концентрации.

- Остался час до того как звезды погаснут, - послышался голос Фиренце, регулярный как бой часов.

Гарри закрыл глаза и подавил гнев. Значит и любовь не сработала бы, если гнев не помог. А что могло бы?

Но именно эти два чувства руководили его беспалочковой магией. Возможно, Гарри мог бы отыскать новые пути, но это займет больше времени, чем у него было. А потом Драко умрет.

Гарри не думал, что он сможет вынести это. Он затеял ссору. В первую очередь, это была его вина, что Драко оказался здесь.

Тревога? Беспокойство?
Нет, этим эмоциям не хватает глубины. Мне нужно что-то еще.

Ладно, было ли что-нибудь общее в его чувстве любви или гневе? Смог бы он использовать это общее семя, чтобы освободить Драко?

Возможно, это не эмоция?

А затем Гарри чуть не рассмеялся от облегчения. Конечно. За это Снейп проклинал его. Это Коннор не любил в нем больше всего. Именно это заставляло его продолжать спорить с Драко вместо того, чтобы просто сдаться и сказать ему прямо, что Коннор не позволит ему поехать в Малфой-мэнор на Рождество.

Да, это сработает. Упрямство. Чертова несговорчивость.

Гарри сосредоточил всю свою волю на камне, представляя, как он трескается. Желая, чтобы тот раскололся, в голове он создал такой яркий образ трещины, что перед глазами у него темные пятна поплыли, а в ушах зашумело. А затем наложил этот образ на камень. Под мысленной картинкой он все еще видел нетронутую темно-фиолетовую поверхность, но не только. Шум в ушах Гарри стал просто невыносим.

Расколись. Ну, же!

Это не было похоже на любовь или гнев, но имело общий с ними источник. Гарри призвал на помощь терпение и решимость, непреклонность и непоколебимость. Он сосредоточился и усилил это ощущение, направляя его в камень, чувствуя, как края камня нехотя теряют свою прочность, хотя этот протестующий звук был едва слышен в ревущем потоке магии.

Расколись. Ты должен!

Камень сопротивлялся. Конечно, он не обладал тем самодовольством и волей, которые Гарри представлял себе, но это сопротивление походило на то, как если бы Гарри пытался расколоть камень о край стола. Это – было реально, и это было очень твердым, и не хотело быть расколотым.

Осторожно Гарри перенаправил свое усилие вниз, наподобие заостренного долото, и мощным волевым усилием вложил в этот образ свою магию.

Расколись!

Гарри начал усиливать магическое давление одновременно с этим словом. Он верил, что это найдет отклик в магии.

Расколись! Ты треснешь, потому что я велю тебе, рас…

БАЦ!

Гарри моргнул, а затем пошатнулся и упал вперед, поскольку его усилие проскользнуло через то, чего больше не было, и что превратилось в густой дым, как от заклинания Fumo. Он приподнялся на руках и посмотрел вверх.

Коран держал в руках куски расколотого камня, всего несколько фрагментов, величиной не больше осколков яичной скорлупы. Остальные осколки попали ему на лицо и плечи, когда камень взорвался, но Коран, казалось, не беспокоился о крови. Он смотрел на свою ладонь, как будто удивлялся тому, куда подевался камень, а потом торжественно и серьезно кивнул Гарри.

Гарри посмотрел на Фиренце. Кентавр развязывал Драко быстрыми четкими движениями. Драко сделал шумный вдох и выдох, когда удерживающая его лоза исчезла. Гарри предположил, что Драко сделал это слишком преувеличено, хотя возможно у него и в самом деле было затруднено дыхание, когда лоза удерживала его.

Медленно Гарри поднялся на ноги. По идее он должен был быть уставшим, каким обычно был после использования беспалочковой магии. Вместо этого, он, как ни странно, чувствовал себя взбодрившимся, как если бы совершил быструю прогулку на свежем воздухе. Звон и грохот его магии еще не схлынули окончательно. Гарри вдохнул воздух, насыщенный живительной силой волшебства, и обнаружил, что улыбается.

- Тот, кто пришел под знаком Марса, прошел испытание, - сказал Фиренце, как будто обращался к звездам.

- Когда придет время, - нараспев произнес Коран, - мы последуем.

Фиренце легким галопом подскакал к Корану, а затем они оба, к вящему удивлению Гарри, вытянули переднюю ногу в его сторону и поклонились. Гарри неуклюже ответил на поклон, пытаясь вспомнить фразу, завершающую мирный диалог между кентавром и магом. Он должен был помнить её, только потому, что она была слишком необычной из наименее сложных фраз, которые использовали волшебные существа при официальных беседах.

Ах, да!

- Пусть звезды вам проложат путь по камню, - сказал он, - сквозь тьму и воду.

Фиренце кивнул ему. А Коран произнес фразу, которой не было в книге:

- Под светом Марса будешь ты вести.

А затем оба кентавра развернулись и ускакали в темноту.

Гарри облегченно выдохнул, а потом повернулся к Драко:

- Нам нужно скрыть синяки у тебя на шее, если ты не хочешь, чтобы все узнали, что мы отсутствовали во время комендантского часа, - начал он и остановился. Драко уставился на него.

Гарри поморщился. В борьбе за спасение Драко и от радости, что ему это удалось, он совсем забыл, по чьей вине Драко оказался здесь.

- Да, я знаю, - сказал он, - что вел себя как болван. Я не имел права говорить таким тоном. Как только я понял, что ты ничего не знаешь, я должен был действовать мягче. Прости меня.

Затаив дыхание, он ждал, надеясь, что первыми словами Драко будут слова прощения. Если этого не произойдет, Драко способен значительно усложнить Гарри жизнь.

Не говоря уже о том, что ему будет не хватать болтовни Драко, даже если он настолько поглощен своей персоной, что не сообщает Гарри ровно ничего стоящего ни о Люциусе, ни о его планах. Драко был одним из немногих людей в жизни Гарри, кто не был частью тщательно продуманного обмана вокруг Коннора. В отличие от Снейпа, Драко не был враждебно настроен, а в отличие от Лили, был с Гарри одного возраста. Драко просто - был в его жизни, и хотя со временем это наверняка изменится, когда Волдеморт вернется и Драко изберет верность чистокровным традициям - прямо сейчас он может болтать все, что пожелает, а Гарри будет слушать.

Драко закрыл глаза и покачал головой.

- Гарри... - начал он и остановился.

- Что? – сглотнул Гарри. Может, он уже упустил свой шанс получить прощение Драко. Если так, то ему придется смириться и жить с этим, но ему хотелось бы, чтобы Драко сказал хоть что-нибудь, или объяснил бы свое решение.

Драко открыл глаза.

- Гарри, - сказал он, - ты спас мне жизнь. У меня перед тобой Долг Жизни.

Теперь Гарри уставился на Драко. Затем он покачал головой, немного отступил в сторону, и постарался, чтобы его голос звучал успокаивающе:

- Драко, у тебя была трудная ночь. Сначала ссора, потом побег в Запретный Лес, почти смерть. И ты не знаешь…

Драко вытащил волшебную палочку из рукава и направил её на свою ладонь.

- Diffindo! – четко произнес он, и на его руке появился порез. Он повернулся к Гарри, и в свете люмосаего лицо казалось чужим и торжественным.

Сразу видно сын чистокровной семьи волшебников, - подумал Гарри. - Он может не знать о прошлом своего отца, но он чтит традиции.

- Это мой залог Долга Жизни перед Гарри Джеймсом Поттером, - сказал Драко все тем же чистым строгим голосом, который привел бы в изумление большинство его учителей, если бы они его услышали. - Клянусь добровольно оказать любую услугу, о которой он попросит, пока я в свою очередь не спасу его жизнь или долг не будет оплачен, - он взмахнул волшебной палочкой над порезом и тот превратился в тонкую серебряную полоску, которая выглядела как старый шрам. – Во имя Мерлина, в благодарность за мою жизнь.

Мальчик застыл, вопросительно глядя на Гарри.

Гарри вздохнул. Он знал, что нет возможности отказаться принять Долг Жизни, не причинив вреда магу, принявшего его. Но он мог, по крайней мере, оставить выбор способа оплаты Долга за Драко.

- Я, Гарри Джеймс Поттер, - сказал он – принимаю предложенный Долг Жизни во имя Мерлина. Я счастлив, что предложивший Долг остался жив.

На краткий миг воздух между ними вспыхнул серебряным светом и, превратившись в морозное облако, поднялось высоко к звездам.

- Назови услугу, - произнес Драко все еще невероятно ясным голосом.

- Драко…

- Сделай это, Гарри.

Гарри покачал головой.

- Я оставляю этот выбор за тобой, - сказал он. – Я могу это сделать, и я выбираю. Служи мне так, как сам считаешь нужным.

Он осторожно наложил Маскирующие чары на шею Драко и облегченно вздохнул, когда синяки исчезли. Он не был уверен, что его магия будет так ему послушна после разрушения камня.

- А теперь, пойдем скорее, Драко. Мы должны успеть вернуться.

Поравнявшись с Гарри, Драко двинулся рядом с ним, но выглядел задумчивым. Они не прошли и половины пути, когда он произнес:

- Я кое-что придумал, Гарри. Я же могу выбрать, как оплатить мой Долг, верно? – и он осторожно посмотрел на Гарри, будто бы думал, что тот мог его обмануть.

Гарри кивнул.

- А охранять тебя в опасном месте было бы приемлемо для этого?

- Конечно, Драко. Но какое место…

- Тогда, - сказал Драко, - я выбираю оплатить мой долг, охраняя тебя в Малфой-мэноре, когда ты придешь навестить меня на Рождество, - закончил он с ослепительной улыбкой на губах.

- Нет, - ответил Гарри категорично.

- Ты сам оставил выбор оплаты долга за мной, - напомнил ему Драко, слегка подпрыгивая.

- Я не говорил, что ты можешь… - ответил Гарри, а потом остановился. Фактически именно это он и сделал. Он сам предложил это Драко, а Драко выбрал форму оплаты долга. Он даже использовал правильную формулировку, чтобы закрепить исполнение долга. И как не было способа избежать принятия Долга Жизни, так не было и способа, чтобы не принять оплату.

Если только он не убьет Драко, что тоже не было подходящим выбором, хотя Гарри должен был признаться, что сейчас этот вариант выглядел более привлекательным, чем раньше.

- Я обещаю, Гарри.

Гарри повернулся к Драко, который поймал его за руку и остановился на тропинке. Его лицо было серьезным, а глаза блестели фанатичным светом. Гарри это встревожило, поскольку напомнило ему Пожирателей Смерти также взирающих на Волдеморта.

- Думаю, ты ошибаешься насчет моего отца, - сказал Драко, усиливая захват на руке Гарри. – Но я обещаю…Я обещаю тебе, что никому не позволю причинить тебе вред в поместье, будь то отец или кто-нибудь еще. Я обещаю. Сначала им придется убить меня.

Гарри вздохнул. У него действительно не было выбора, кроме как жить с последствиями принятого решения.

- Ты понимаешь, какой крик поднимут мои родители и крестный, - сказал он, когда они снова направились к Хогвартсу, – и мой брат?

- Я не знаком с твоими родителями, - сказал Драко с сопением, - но моя мать сказала, что твой крестный – придурок. И я уже знаю, что твой брат – идиот. Так что, решено, - и он улыбнулся Гарри блаженной улыбкой.

Гарри беспомощно напомнил себе, что, по крайней мере, сейчас, Драко находится здесь и улыбается, а не был задушен или затоптан копытами насмерть, и улыбнулся в ответ.


Глава 16. Рождество у Малфоев

- Но ты не можешь, - сказал Коннор наверное уже в двадцатый раз, надеясь убедить Гарри простым повторение одного и того же.
Гарри уже почти был готов признать, что был к этому близок. Он бросил последние свои вещи, которые собирался взять с собой, в сундук и со вздохом обернулся к Коннору.
- Я должен, - произнес он, – у Драко есть ко мне долг жизни, так что у меня нет выбора.
Он рассказал своему близнецу, что произошло в лесу, по большей части. Теперь Коннору было известно, что волшебство Гарри бывает опасным. И что они с Драко поссорились, перед тем как Гарри последовал за ним в Запретный лес. Но брат не знал о том, как Гарри спас Драко от кентавров. Конечно, Коннор мог бы догадаться об этом, если бы уделял больше внимания рассказам отца и Сириуса о чистокровных обычаях.
- Обещаю, что вернусь из Малфой-мэнора в целости и сохранности, Коннор. Но больше я ничего не могу сделать.
- Но ты хоть будешь без меня скучать, - прошептал Коннор. – Мы же всегда отмечали Рождество вместе.
Гарри почувствовал, как его губы изогнулись в искренней улыбке.
- Я знаю, - ответил он спокойно. – И обещаю, что следующее Рождество мы обязательно проведем вместе, также как и все последующие за ним. Хорошо?
В течение долгого момента его брат-близнец вглядывался ему в лицо, а потом кивнул. Так и будет, прочел Гарри в карих глазах брата, как будто тот произнес это вслух, поскольку в них сияло неистребимое упорство, похожее на то, с которым Коннор ловил снитч.
- Но если ты не вернешься из поместья живым и невредимым, я лично выслежу и прикончу Малфоя.
Гарри позволил брату обнять себя, а затем тот покинул спальню. И Коннор проигнорировал пристальное внимание всего Слизерина, гораздо лучше Гарри, когда тот бывал в гриффиндорской башне. Конечно, Гарри бывал в башне уже много раз, и сегодняшний визит Коннора в подземелья тоже не был первым. Возможно, Коннор просто стал менее застенчивым.
- Наконец-то! Придурок ушел.
Гарри закатил глаза, потому что перед приходом Коннора Драко покинул спальню и скрылся в ванной, отказываясь находиться в одной комнате с Коннором не оскорбляя его.
- Драко, он не придурок, - огрызнулся Гарри, бросая последний джемпер в сундук и оглядываясь. Он не увидел вещей, которые хотел бы взять с собой. Осталась большая груда писем на кровати, которые он получил от родителей, крестного и Ремуса почти сразу после того, как сообщил им, что поедет в Малфой-мэнор. Ни одно из них Гарри не открыл, не считая вопилеров, которые не оставили ему такой возможности. Только бы его родители не приехали в школу и не забрали его в Годирокову Впадину – а они не могут этого сделать, поскольку затронут долг жизни – тогда все пройдет гладко, а с письмами он разберется после Рождества.
- Конечно же он – придурок, - продолжал настаивать Драко, привлекая к себе внимание Гарри. – Первое что он сделал, войдя сюда – уничижительно отозвался о цветовой гамме нашей гостиной. Он – плебей.

- Драко, - с большой выдержкой сказал Гарри, поскольку в этот момент заколдовывал свой сундук, чтобы тот парил позади него. – Если бы ты попал в гриффиндорскую башню, то сделал бы тоже самое.

- Да, но их гостиная заслуживает подобного оскорбления.

Осознав, что Драко не видел абсолютно ничего лицемерного в том, чтобы высказываться подобным образом, Гарри сдался.

- Идем, - промолвил он, обматывая шарф вокруг горла, - мы должны поторопиться, если хотим занять места в карете и добраться до Хогсмида.

И тут Драко обнаружил, что он еще не все собрал, и бросился собирать оставшиеся вещи. Опершись на стену, Гарри наблюдал, как Драко тихо бормочет себе под нос разговаривая сам с собой, упаковывая одежду, книги, картины, и еще кучу совершенно бесполезных вещей. Он сворачивал одежду аккуратно, а хрупкие вещи обертывал тканью. Каждой своей привычкой и жестом он был наследником Малфоев…

Если бы не его бормотание.

Гарри закрыл глаза. Драко бормочет и разговаривает сам с собой. Если он может это делать, то я вполне смогу прожить несколько недель в Малфой-мэноре.
______________________________________________________________

- Быстрее, Гарри!

Гарри вздрогнул, когда крик Драко достиг его ушей. Малфой резвился как ребенок. Он быстро бежал по снегу, поднимая за собой снежное облако. Гарри шел следом, гораздо более прилично и степенно, его зачарованный сундук качался позади в воздухе, следуя за владельцем, перешагивающим через сугробы. Гарри решил, что подобная прогулка хороша для того, чтобы потренироваться в терпении.

Он думал, что они доберутся на экспрессе до вокзала Кингс Кросс, где их встретят родители Драко, но тот рассмеялся над подобным предположением. Нет, сказал он Гарри надменно, мы доберемся до Хогсмида, чтобы выйти за антиаппарационный барьер Хогвартса, и там встретимся с моей матерью, которая прибудет туда, чтобы доставить нас портключом в поместье.

Гарри спросил Драко, почему тогда он ехал в экспрессе, чтобы попасть в школу. И Драко углубился в длинное рассуждение о традициях, к которому Гарри абсолютно не прислушивался. Наверняка он или уже знаком с той традицией, о которой рассказывает Драко, или Малфой снова на ходу что-то выдумывает.

Подходящая погода для прогулки, подумал Гарри. Было достаточно холодно, чтобы в воздухе был виден пар от дыхания, но не настолько, чтобы холод ощущался под одеждой. На расстоянии смех Драко не казался чересчур громким. Волшебники и ведьмы, которые обгоняли их, были наряжены в одежду рождественских цветов, и все здания в Хогсмиде были художественно оформлены. Главным образом были зачарованные нетающие снежинки и сосновые шишки, переливающиеся различными цветами, свисающие с карнизов и окон.

- Гарри!

Моргнув, Гарри вскинул голову. Сначала он не мог понять, откуда его зовут, но затем увидел Драко, выглядывающего из-за угла дома и отчаянно помахавшего ему. Гарри быстрым шагом двинулся к нему и, зайдя за угол, обнаружил Драко, крепко державшего за руку очень красивую ведьму.

- Гарри Поттер, - произнес Драко гордо, - это моя мать - Нарцисса Малфой. Мама, могу ли я представить вам Гарри Поттера?

- Конечно, - сказала Нарцисса и сделала шаг вперед, протянув руку. Гарри заметил, что рука была белоснежной, как и светлые густые волосы, которые она носила распущенными по плечам. Тепло шло от согревающих чар вокруг серебряного ожерелья на её шее, чем и объяснялось отсутствие шарфа или шляпы. Лицо Нарциссы было прекрасно вылепленным, и чем-то напоминало ему Сириуса, или человека, который бы выглядел как повзрослевший крестный. Глаза у неё были синими и очень яркими, она внимательно смотрела на Гарри.

- Я очень рада знакомству, мистер Поттер.

Гарри склонил в поклоне голову, вместо того, чтобы взять Нарциссу за протянутую руку, используя эту задержку, чтобы осмотреть её руки на наличие скрытого портключа, отравленного кольца или амулета. Серебряная фигурка собаки на левом запястье излучала магическую силу, но имела теплый розовый оттенок волшебства, свойственного защитной магии, из чего следовало, что Гарри должен был опасаться артефакта, только если он попытается напасть на его обладательницу. Больше он не увидел признаков какой-либо угрозы и охотно прижал протянутую кисть к губам.

- Миссис Малфой, - пробормотал он, - приятно познакомиться. Я прихожу как гость, согласный стать другом, и готовый соблюдать законы гостеприимства.

Он отстранился. Лицо Драко было озадаченным. Гарри не был уверен, что это означало, но подумал, что его друг вероятно не знаком с чистокровным приветствием, которое он употребил.

Выражение лица Нарциссы Малфой было совершенно противоположным сыну – оно было оживленным. Её голубые глаза были яростными, жестокими глазами хищника, пристально выслеживающего добычу, а на губах играла слабая улыбка, такая, что Гарри был почти уверен в том, что она предназначена для того, чтобы выразить оценку и восхищение.

- Никто не обращался ко мне с подобными словами уже очень давно, мистер Поттер, - сказала Нарцисса. – Думаю, что последним был мой двоюродный дед со стороны Блэков, но он умер, когда я была еще ребенком.

- Мне нравятся старинные обычаи, миссис Малфой, - сказал Гарри. Адреналин бушевал в его крови. Он форсировал события, которые развивались слишком стремительно, показав свои пустые руки, с расслабленными пальцами. Тем самым он давал понять, что не намерен выхватывать палочку. Конечно, он не слишком нуждался в ней, но Гарри сомневался, что должен будет защищать себя, если этот гамбит сработает.

- Я полагаю, вы собираетесь доставить нас в Малфой-мэнор с помощью портключа. Даёте ли вы мне слово, что этот портключ переместит нас до порога поместья, так чтобы я мог принять ваше личное приглашение войти?

- Гарри, - проворчал Драко, - ты ведешь себя нелепо.

- Тише, Драко, - сказала Нарцисса. Она не произнесла это громко или предостерегающе, или повышенным тоном, но Драко немедленно замолчал.

Нарцисса не отвела взгляда от Гарри, когда достала из рукава небольшой камень.

- Клянусь, что этот портключ перенесет нас до порога, мистер Поттер. Когда мы приземлимся, я предложу вам войти. Клянусь, что никакой вред не будет причинен вам во время этой поездки, или во время перемещения, если вы не доверяете моему обещанию гостеприимства.

- Благодарю, - ответил Гарри и подождал, пока Драко и Нарцисса возьмутся за портключ, прежде чем положить свою руку сверху. Нарцисса улыбнулась ему перед тем, как мир вспыхнул, чья та рука обхватила Гарри за талию, и они прыгнули в водоворот скручивания, который создал портключ.

Они приземлились на заснеженном поле, которое тянулось нетронутым в трех направлениях. Гарри мог почувствовать гул и вибрацию сильного волшебства за спиной и не удивился, когда оглянувшись, увидел поместье.

Дом не был громоздким, хотя и был достаточно большим. Каждая часть здания была тщательно продумана и спланирована, это Гарри узнал, когда изучал семейство Малфоев. Окна выходили на все четыре стороны, но те, что находились на одном фасаде, были одного размера. Серый камень, из которого был сложен дом, переходил от темно-серого к серебристому у самого карниза, что создавало впечатление, будто мэнор окрашивают наплывающие волны света. Входная дверь была бледного цвета, который соответствовал цвету семейного герба Малфоев - серебряная змея на сине-сером фоне.

И защита была повсюду, мощная из-за связи с кровью владельцев и силой магии места, а также еще с полудюжиной иных магических составляющих, которые Гарри пока не мог определить. В этот миг Нарцисса проговорила:

- Пролитой кровью на землю, - сказала она, и Гарри вовремя обернулся, чтобы увидеть, как она проливает три капли крови на снег с крошечного серебряного кинжала, - я приветствую вас в нашем доме. Можете свободно пользоваться силой наших камней, мягкостью наших тканей и огнем в очаге. Ешьте хлеб и мясо. И если вред будет причинен вам под нашей крышей, то я прошу саму землю отозваться на предательство в моей крови и восстать, чтобы уничтожить меня.

Гарри сглотнул. Эта была не та клятва, о которой он просил её. Он хотел услышать обычное приглашение разделить стол и кров, достаточно формальное и привычное. Но очевидно, он произвел на нее достаточно сильное впечатление, если Нарцисса поступила иначе.

И конечно же, если он нарушит один из законов гостеприимства, или нападет на одного из Малфоев, наказание будет справедливой платой.

- Во имя Мерлина, я принимаю ваше приглашение, - сказал он. – В ответ, клянусь оставить ваши камни незапятнанными кровью, как в день, что я ступил на них. Ткани незагрязненными, а огонь неоскверненным. Я принимаю хлеб и мясо и уважаю руки, их приготовившие. Прошу землю принять мою клятву и заморозить в венах мою кровь, если я нарушу обещание.

Рана Нарциссы засияла белым светом и затянулась. Миссис Малфой склонила голову.

- Во имя Мерлина, я принимаю вашу клятву.

- Отлично, - сказал Драко, притоптывая на месте, - может, уже войдем внутрь, а то здесь чертовски холодно.

- Драко, следи за языком, - сказала Нарцисса тем же самым спокойным голосом, который она использовала раньше, и Драко пробормотав извинения, бегом направился к двери. Гарри пошел следом. Он не думал, что готов сейчас остаться один на один с матерью Драко.

Он ощутил, как защита мэнора окружила его, оценивая и пропуская. Часть защиты исчезла сразу, так как была настроена для обнаружения магглов и сквибов, или обнаруживать враждебные намерения. Другие чары задержались чуть дольше, как подозрительные змеи, пока не оценили силу его магии и обещание крови, которое охраняло Гарри, а затем растаяли, позволив Гарри проследовать за Драко.

Дверь отворилась прежде, чем они дошли. Высокий стройный мужчина стоял в проходе, глядя на них в замешательстве.

- Отец! – радостно закричал Драко и помчался к нему, широко раскинув руки.

Гарри расправил плечи и поднял голову. Он готовился к своему первому знакомству с Пожирателем Смерти. Конечно первой он увидел Беллатрикс Лестрейндж, но они не были знакомы лично.

Он должен был улыбаться. Но не мог. Ритуалы имели большое значение. Чистокровные использовали и воспринимали традиции и ритуалы как игру, - или танцы, как однажды назвал интриги Сириус – в течение многих столетий, чтобы вытеснить, исключить менее интеллектуальных, воспитанных, слабых магически, или непокорных, чтобы сохранять мир внутри семьи и между остальными чистокровными родами. Эту мелодию строгих манер нужно было услышать и двигаться соответственно, или другие танцоры обернуться против вас.

Драко повернулся к Гарри и представил ему Люциуса также как ранее свою мать. Гарри не слишком прислушивался. Он был слишком занят, разглядывая Люциуса Малфоя.

Люциус походил на более взрослую замороженную версию своего сына. Светлыми волосами и серыми глазами особенно, но Гарри подумал, что должно быть тот никогда не снимает свою ледяную маску, которую надел во время первой войны с Волдемортом. Или это было его особое выражение, которым он привык встречать нежеланных гостей.

Гарри немного нахмурился, когда зацепился взглядом за левую руку Люциуса, и ощутил в шраме на лбу знакомый приступ боли. Да, я знаю, что он был Пожирателем Смерти. Нет никакой потребности напоминать мне об этом пророческими видениями.

Однако Люциус удивил его. После холодного взгляда, которым он окинул Гарри, он поклонился и сказал:

- Я рад, что мой сын нашел способ, чтобы мы могли встретиться, мистер Поттер. Я слышал о вас так много от него, что с нетерпением ждал знакомства.

Гарри сделал глубокий вдох. В словах были ловушки. Он знал, как избежать их.

- Ваша жена была столь любезна, что пригласила меня с обещанием крови, мистер Малфой. Здесь я в безопасности. И я полагаю, что ваш сын рассказал вам о причине, по которой я согласился приехать. Долг жизни Драко защищает меня. Вместе с тем, я не вижу причины, почему бы нам не поддерживать дружеские отношения. Я знаю, что вы можете попробовать предпринять что-либо, но я готов к этому.

С легкой улыбкой на губах Люциус уступил дорогу и, указывая тростью внутрь дома, пригласил войти.

- Добро пожаловать в Малфой-мэнор, мистер Поттер.

- Спасибо, сэр, - ответил Гарри и вошел в дом. Драко уже пробежал вперед, выкрикивая восхищенную ерунду о том, какая у Гарри будет комната. Гарри шел за ним следом под пристальными неодобрительными взглядами портретов.
_____________________________________________________________
Дело вовсе не в размерах дома, решил Гарри следующим вечером, и даже не в наличии древних магически сильных артефактов, которые делали поместье столь отличным от Годриковой Впадины. Это был танец, интрига – неслышимая музыка поведения, неясным фоном, звучащая на заднем плане любой ситуации, не считая тех случаев, когда Драко и Гарри были одни. Этот танец задавал общее течение движений и мыслей, и вынуждал контролировать каждый незначительный жест, взгляд или слово.

Раньше Гарри думал, что его это будет утомлять. Однако к его удивлению, он этим наслаждался.

Он спал в красивой комнате без портретов, явно предназначенной для гостей, с окнами выходящими на восток, чтобы можно было наблюдать восход солнца и зачарованным потолком, изображающим созвездия, которые он хотел бы видеть. Домовые эльфы разбудили его этим утром и принесли тыквенный сок. После завтрака настолько плотного, что Гарри подивился тому, что Драко не такой же толстый как Винс или Грег, они помчались на улицу, чтобы поиграть в снежки, покататься на санях, полетать на недавно разбитом квиддичном поле, и просто поболтать о пустяках, о которых они забывали через пять минут. Драко так много и заливисто смеялся, что лицо его становилось красным, а Гарри обнаружил, что улыбается ему в ответ, и не в силах скучать по Коннору или родителям, в обществе мальчика, который так откровенно наслаждался его компанией.

Обед был столь же сытным, как и завтрак, а после они слушали, как Нарцисса играет на фортепиано и поет старинные песни об истории магического мира, пока за окнами поместья бушевал ветер со снегом. Гарри читал об этих песнях, с помощью которых в древности до распространения всеобщей грамотности передавались волшебные знания, но никогда не слышал их в чьем-либо исполнении. Поэтому он сидел, затаив дыхание и дрожа сильнее, чем если бы он находился на улице, пока Нарцисса пела балладу о четырех основателях Хогвартса – об их детстве, о решении совместно создать центр и сердце магического образования. Песня закончилась на торжествующей одинокой ноте, повествующей о Салазаре Слизерине, создавшим могущественное заклинание, как раз перед его легендарной ссорой с Годриком Гриффиндором. Гарри закрыл глаза и целиком растворился в последних печальные аккордах, которыми закончилась песня.

Склонив голову в поклоне, он произнес формальные слова благодарности, выбранные из длинного списка общепринятых фраз в среде чистокровных магов, и в частности в семье Блэк. Нарцисса приняла их с видом человека привычного к комплементам, но Гарри подозревал, что если бы он высказал своё собственное суждение и впечатление, это больше пришлось бы ей по душе. Казалось, что Нарцисса ценила присутствие Гарри в поместье почти так же высоко, как и Драко.

Люциус был большой загадкой.

Гарри поднял голову. Они сидели в гостиной Малфой-мэнора, которую семья использовала для встречи важных гостей или близких родственников, которых они не хотели выставлять на всеобщее обозрение. Портреты на стенах были достаточно воспитаны, чтобы не разглядывать Гарри в открытую, а полки вдоль стен забиты книгами. Драко восседал слева от камина с книгой по теории беспалочковой магии, Гарри на стуле справой стороны с книгой по истории факультета Слизерин, которую Драко впихнул ему в руки со взглядом, грозящим неминуемую смерть, если Гарри будет возражать. Нарцисса расположилась на диване напротив Драко, взмахивала палочкой и наколдовывала неизвестные Гарри невербальные чары подобные тем, что были на её серебряном ожерелье.

Люциус сидел на стуле, достаточно массивном, чтобы быть троном, напротив Гарри и сверлил его взглядом.

На мгновение Гарри встретился с ним взглядом. Люциус сделал глоток вина. Он кивнул Гарри, как если бы он заработал несколько очков, или ответил на вопрос, но не перестал его разглядывать.

Гарри пожал плечами и вернулся к чтению книги. Он знал, что противостояние между ними не заставит себя долго ждать, но это произойдет не сейчас. Он собирался продолжать читать, не смотря на нервный озноб, от ощущения холодного оценивающего взгляда.
___________________________________________________________
- Проснись, Гарри!

Гарри моргнул и приподнял голову. За окном было еще темно, но кто-то стучал в дверь комнаты и звал его.

- Просыпайся! – послышался приглушенный голос Драко. – Это же Рождественское утро! Вставай быстрее!

Гарри наколдовал беспалочковый Lumos, чтобы найти свою волшебную палочку, а затем с её помощью призвал очки. После этого комната стала не такой размытой, но была все еще темной в пятом часу утра, достаточно ранним, чтобы услышать, как в коридоре ворчат портреты, скрываясь от света за рамами.

Гарри открыл дверь и, Драко схватил его за руку и потащил вниз по лестнице.

- Драко, - попытался возразить Гарри, поскольку Драко тащил его в комнату, в которую им вчера не разрешили заходить. – Разве мы не должны подождать твоих родителей? Я не думаю, что нам следует туда входить в этот час…

- С Рождеством, мистер Поттер, - мягко прозвучал голос Нарциссы. Гарри обернулся и увидел, что она выглядывает из-за двери с улыбкой, которая оказала бы честь и дракону.

- Они уже здесь, - сказал Драко и втолкнул Гарри в комнату. – В мэноре мы встречаем Рождество очень рано.

Гарри беспомощно пожал плечами, а затем заметил рождественскую ель в центре комнаты. И у него перехватило дыхание.

Единственный свет в помещении исходил от рождественского полена, горевшего в камине, и от ели. Волшебные снежинки лежали на её ветвях, зачарованные чтобы не таять, как на домах в Ходсмите, а на их гранях ослепительно сияли серебряные и золотые искры, ярко вспыхивающие, а затем исчезающие и появляющиеся снова. Множество других, незнакомых Гарри заклинаний сияли повсюду. Он видел разноцветные гирлянды из переливающихся цветов, мерцающие вокруг снежинок, и каждый раз изменяющие положение. Вершину венчала звезда, состоящая из множества маленьких снежинок, соединенных в центре в головокружительный лабиринт, внешняя сторона которого пылала серебряным огнем, заставляя звезду сиять подобно луне.

- Это похоже на заклинание Слизерина, - прошептал Гарри единственный комплимент, который ему пришел в голову, поскольку эта картина напомнила ему такую же восхитительно холодную и красивую песню, которую исполняла вчера миссис Малфой.

- Благодарю, мистер Поттер, - ответила Нарцисса, а затем кивнула на огромную гору подарков под деревом. – Три крайних от нас.

Гарри озадачено моргнул.

- Миссис Малфой, вам не стоило…

Он привез подарки для Малфоев, что было обязанностью гостя, но они не были личными, а просто традиционными: серебряные кольца, которые нагревались, когда рядом находился кто-либо с враждебными намерениями. Гарри вручил эти подарки еще в первый вечер, когда они прибыли, и Малфои с благодарностью их приняли. Также еще перед приездом он получил подарки от Коннора и родителей, и отдал свой подарок Драко – джемпер, который по желанию согревал или охлаждал человека. Он не ожидал, что Малфои останутся в комнате и будут наблюдать, как он будет открывать подарки.

Нарцисса склонилась к нему:

- Да, мы не стали бы утруждаться, - сказала она мягко, - если бы вы не произвели на нас такое впечатление.

Гарри нерешительно кивнул, а затем присоединился к Драко, который уже небрежно разрывал обертку на своем первом подарке. Он издал радостный вопль, когда полностью раскрыл его.

- Книга по беспалочковой магии! Спасибо, отец!

Люциус, сидевший с другой стороны ели, кивнул в ответ. Гарри посмотрел на него, а затем на Драко, и наконец нашел ответ на озадачивший его вопрос о том, как такой мальчик как Драко, мог вырасти в семье, где музыка строгого воспитания и манер звучала необычайно громко. Просто Драко твердо знал, кто он и где его место. Он мог быть восторженным в отношении тех вещей, которыми ему позволяли восторгаться, и вещи эти соответствовали его положению и воспитанию. Когда он отклонялся от этого правила или пересекал невидимую черту дозволенного, как произошло с Нарциссой два дня назад, она сразу же указывала на это сыну, и Драко незамедлительно повиновался.

Это совершенно не походило на отношения, которые существовали между Гарри, Коннором и их родителями, но Гарри подозревал, что они работали не хуже.

- Ну же, мистер Поттер, - сказала Нарцисса, - откройте свои подарки.

Гарри взял первый подарок, который, когда он открыл его, оказался от Драко. Он подержал подарок в руках, успокаивая дыхание. Это был стеклянный шар, внутри которого вращалась миниатюрная модель солнечной системы, яркое пятнышко солнца, на которое больно смотреть, в центре, а вокруг девять планет со спутниками. Гарри легонько коснулся стекла, ускоряя движение светил. Когда он убрал руку, они вернулись к прежнему величественному парению, кроме крошечного Меркурия, который продолжал проноситься вокруг солнца как ловец за снитчем.

- Спасибо, Драко, - прошептал Гарри. Он не испытывал никакого особого интереса к Астрономии, но это была красота подарка, который выбирали именно для него, и подарок действительно был красивым.

Драко, оторвавшись от разворачивания следующего подарка, ухмыльнулся.

- Теперь мой, Гарри, - сказала Нарцисса, и Гарри обратил внимание на изменение обращения к нему и большую теплоту в её голосе. Она почувствовала, насколько он был взволнован подарком от её сына, и поэтому Гарри вырос в её глазах.

Исполненный непонятной удовлетворенностью, Гарри развернул подарок в самой аккуратной обертке. Он улыбнулся, когда обнаружил в нем копию книги, которую он читал вчера об истории факультета Слизерин.

- Драко сказал мне, что вам почти ничего не известно о факультете Слизерин, так как вы хотели попасть в Гриффиндор, - объяснила Нарцисса. – Я подумала, что вам могла бы понравиться эта книга.

- Это очень чутко с вашей стороны, миссис Малфой, - ответил Гарри, - спасибо.

Он обернулся к последнему подарку, помня о пристальном взгляде Люциуса.

Он развернул то, что на первый взгляд показалось прозрачной линзой, и Гарри подумал, что это своеобразное зеркало, но когда он провел над ней рукой, там ничего не отразилось. А затем он различил неясную тень в стороне, ближе к рождественской ели, и какие-то отдаленные и неясные фигуры, в глубине зеркала, на заднем плане.

На мгновение Гарри задрожал и прикрыл глаза, когда понял, что это такое. Это был проявитель врагов – зеркало, которое показывало человеку его врагов. Когда они были близко, в зеркале можно было увидеть их лица.

- Спасибо, мистер Малфой, - медленно проговорил Гарри и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Люциусом. – Я уверен, что мне это пригодится.

Люциус склонил голову и ничего не ответил.

- О, мама! – воскликнул Драко, внезапно вскакивая, - Я совсем забыл! Солнце почти взошло!

Нарцисса моргнула, будто очнувшись от мыслей, а затем встала.

- Извините нас, пожалуйста, Гарри, - сказала она с поклоном, - В рождественское утро мы с Драко всегда встречаем восход солнца. Это – семейная традиция.

Она призвала пару пальто, они оделись, и покинули комнату, держась за руки. И когда они уходили, Драко шел рядом с матерью, прижавшись к ней.

Гарри смотрел, как они уходят и представлял, на что это похоже, когда мать и сын встречают рассвет вместе, а затем оглянулся, когда услышал позади слабый звук. Люциус встал.

- Мне бы хотелось больше света, - сказал он. – В моем кабинете есть несгораемые свечи. Не желаете ли пройти со мной, мистер Поттер? У нас еще не было времени, чтобы поговорить, и я был бы благодарен вам за это.

Гарри медленно кивнул. Они будут с Люциусом одни, и он предполагал, что именно может произойти в ходе этой беседы. До сих пор, Люциус не выпускал свои когти ради жены и сына. Теперь для этого настал подходящий момент.

С некой отдаленной усмешкой, почти неощутимой за воспоминаниями о чистокровных обычаях способных ему сейчас пригодиться, Гарри заметил тень в левой части зеркала, которая приобрела черты лица Люциуса, когда тот прошел мимо него к двери.


Глава 17. Танец

Гарри шел в кабинет сразу Люциусом, чтобы не дать ему времени подготовить ловушку или поговорить с кем-то из союзников по камину. Комната, в которую они пришли, была просторной и, так Гарри показалось, имела пять стен, хотя множество книжных шкафов вдоль стен не позволяли убедиться в этом. Сильные охранные чары зашипели вокруг него, едва он ступил на порог, и пропустили его только из-за того, что он вошел вместе Люциусом. Стены в кабинете были сине-серого цвета как парадная дверь мэнора, и старинный герб семьи Малфой, без каких-либо украшений, не считая одного единственного портрета над камином.

Когда Гарри перестал разглядывать обстановку и обернулся, то оказался под прицелом волшебной палочки Люциуса. Рефлексивным движением, отточенным многолетними тренировками, он выхватил свою собственную палочку. Он замешкался всего на секунду, но этого было достаточно.

- Probo Memoriter, - произнес нараспев Люциус, и луч светло-синего цвета из его палочки ударил прямо в Гарри.

Закрыв глаза, мальчик ждал, когда заклятье начнет действовать. Он яростно повторял про себя снова и снова, что это заклинание не может быть причиняющим вред, иначе позор ляжет на сына и жену Люциуса. Хотя тот Люциус, что был Пожирателем Смерти, и о котором Гарри рассказывали кошмарные истории, мог быть достаточно жестоким, чтобы проигнорировать последствия.

Гарри ощутил, как его мысли словно расплываются и подергиваются рябью, а затем вспомнил день, когда им с Коннором было по пять лет, и они вместе с Лили были на лужайке перед домом в Годриковой Впадине. Коннор играл с игрушечной метлой, ловя её в воздухе как снитч, когда она пролетала мимо, а Гарри читал книгу о простых заклинаниях - Вингардиум Левиоса и Алахомора, в исполнении которых собирался попрактиковаться той же ночью, когда Коннор уснет. Ярко светило солнце, небо было чистым и безоблачно голубым, и мама сидела неподалеку и наблюдала за ними лучистыми глазами, в которых не было и тени тревог.

Плавно эта сцена сменилась видением той ночи, когда Гарри тренировался в изученных чарах и сумел поднять подушку в воздух уже с третьей попытки. В этот миг Лили вошла в комнату и крепко обняла Гарри, удерживая его в своих объятьях. И память об этом моменте была столь яркой, что Гарри как наяву почувствовал её руки вокруг своей талии и плеч.

В следующем воспоминании был он сам, семи лет. Гарри лежал на спине в траве и наблюдал за звездами вместе с Коннором, повторяя про себя длинный список чистокровных обычаев, которые он изучил в этот день. Ремус рассказывал Коннору историю о дружбе молодого волшебника и маггла. Гарри же размышлял о своем разговоре с Сириусом: о том, что тот посчитал очень странным, что его маленький крестник хочет услышать об официальных приемах в доме Блэков, но, не смотря на это, не смог отказать ему в просьбе.

Потом всплыло воспоминание о том времени, когда Гарри было девять, и он справился со своим первым беспалочковым заклинанием, после чего сразу же потерял сознание. Но он был настойчив и за пару месяцев с мая по август добился значительных успехов. Он вспомнил, как обернулся и увидел, что мама наблюдает за ним, стоя в дверном проеме его комнаты, и на её лице сияет гордая взволнованная улыбка.


Когда Гарри было десять лет…

Погруженный в собственные воспоминания, которые всплыли на поверхность из глубин его памяти, Гарри боролся, пытаясь открыть глаза. Он понял, что чары, наложенные Люциусом, создали в воздухе между ним и Малфоем проекцию его мыслей, отображающей цвета и звуки. Люциус пристально смотрел в гаррино лицо, выражавшее слабое осуждение.

Никогда раньше Гарри не слышал о таком заклинании, но у него была прекрасная идея о том, для чего оно было нужно. Он стиснул зубы и призвал то ощущение, что хорошо послужило ему в Запретном лесу. Он оттолкнул светло-синее сияние, которое потрескивало вокруг него, выискивая в его мыслях воспоминания.

Прочь. Оставь меня.

Наброшенная сеть заклинания слегка изогнулась вокруг него, сопротивляясь, но Гарри был сильнее. Вытянув руку, он сжал перед собой магические нити и резко оторвал их. Гарри пошатнулся, сделал шаг назад, но быстро восстановил равновесие и посмотрел на Люциуса. Тот все еще стоял с вытянутой в его сторону волшебной палочкой, наблюдая за Гарри, как за некой разновидностью неизвестной живности.

Несколько мгновений Гарри восстанавливал дыхание. То, что он смущен невозможно было скрыть, но он хотел выглядеть бесстрастным насколько это возможно. Показать свою слабость все равно, что оступиться в танце - это хуже, чем допустить неверный взгляд или жест. Неверный взгляд или жест еще могли считаться ошибкой. Слабость же гораздо сильнее выдает правду, и этого следует избегать всеми средствами.

- Мистер Малфой, - сказал он, наконец, - вы атаковали меня заклинанием без предупреждения и моего согласия, пользуясь тем, что я не мог этого видеть. Вы пригласили меня в свой кабинет, а я принял ваше приглашение. Подобное поведение я трактую как нарушение законов гостеприимства. Я дождусь возвращения Драко и миссис Малфой, чтобы проститься. Я сообщаю вам об этом, чтобы вы приготовили портключ для моего возвращения в Хогвартс, после того как я попрощаюсь с вашими домочадцами. Желаю хорошего дня, - Гарри развернулся и направился к двери кабинета.

Люциус запер дверь невербальным заклинанием, прежде чем Гарри дошел до неё. На сей раз, он обернулся к Люциусу готовый использовать свое волшебство. Никогда еще Гарри не испытывал такого холодного бешенства. Он все делал правильно. И Люциус не имел права действовать подобным образом. Быть Пожирателем Смерти это одно, но нарушать древние законы направо и налево совершенно другое. Это оскорбляло Гарри так сильно, что он даже не подозревал, что способен на такие сильные эмоции.

- Мистер Поттер, - сказал Люциус спокойно, - прошу принять мои извинения. Я думал, что сбросив чары, вы нападете на меня. Однако вы поступили согласно чистокровному этикету и удалились прежде, чем я смог извиниться.
Всё это Люциус произнес, не опустив головы, твердо глядя Гарри в глаза.

- Это заклинание было проверкой, как и мой вам рождественский подарок, а также пристальные взгляды и не слишком вежливое обращение, которое я демонстрировал с того момента как вы прибыли к нам. И каждый раз вы действовали, как если бы были сыном двух чистокровных волшебников, воспитанным в духе древних магических традиций. Я считал, что вы поступите как сын грязнокровки. Простите меня за такое предположение.

Гарри сохранял равнодушное выражение лица, пока Люциус излагал свою краткую речь. Теперь, когда Малфой замолчал, ожидая его реакции, он должен был решить что именно ему ответить.

Конечно же, это был тест, как и все происходящее прямо сейчас в кабинете. Если Гарри отреагирует на слово «грязнокровка», то этим подтвердит мнение Люциуса о нем, следовательно, он окажется не достойным извинений. Если нападет на Малфоя, то нарушит законы гостеприимства, которые пока что, строго говоря, не были нарушены. Во время танцев допускались такие провокации, ведь по большей части именно они и составляли саму интригу, к тому же заклинание, использованное Люциусом, не было атакующим.

В моих воспоминаниях он собирал информацию о сильных и слабых сторонах воспитания Коннора, подумал Гарри. Это очень опасно.

Но Коннора здесь не было, и чары не причинили Гарри никакого вреда: ни физического, ни эмоционального, магического, духовного или умственного. Все это были просчитанные заранее Люциусом танцевальные па, и в результате оказалось, что Малфой не принес извинений за примененное заклинание. Гарри должен ответить тем же, или отказаться от защиты законов гостеприимства.

Так что делай ток чему тебя готовили. Выживай. Сделай все возможное, чтобы вернуться после каникул в Хогвартс, в Годрикову Впадину и к Коннору. И постарайся простить себя за то, что вынужден сделать для этого.

Гарри встретился глазами с Люциусом и произнес:

- Мистер Малфой, я принимаю ваши извинения. Однако настаиваю на том, чтобы впредь вы спрашивали моего разрешения, прежде чем накладывать на меня чары. Вы можете воспринимать меня как сына грязнокровки и чистокровного мага, которому посчастливилось получить полное чистокровное воспитание от отца и Сириуса Блэка. – Он заметил судорогу отвращения перекосившую на мгновение лицо Малфоя при упоминании Сириуса, но не позволил этому отвлечь себя. – Я также брат Мальчика-Который-Выжил и только беспрецедентные гарантии безопасности позволили мне чувствовать себя комфортно в Малфой-мэноре. Любое отклонение от этих гарантий раздражает меня. Уверен, будучи чистокровным волшебником, вы меня поймете.

Долгое время Люциус изучал его. Гарри ждал. Он не сожалел ни об одном признаке отвращения или вспышке шока в холодных серых глазах Малфоя, когда Гарри назвал свою мать грязнокровкой. Конечно же затевая этот танец, Люциус предполагал подобный ход – Гарри должен был ответить как чистокровный волшебник - но должно быть он не был готов к тому, что Гарри так поступит.

Гарри вздохнул про себя. Коннор так не поступил бы. Он защищал бы честь семьи и с гордостью произносил бы имя своей матери. Мне жаль, что я не могу поступить так же. Только если бы я захотел подвергнуть свою жизнь опасности, я мог бы так сделать.
Но я не могу. Моя жизнь мне не принадлежит. Я должен посвятить её защите Коннора. Моя уверенность в этом поможет мне пережить каникулы и вернуться к брату.

Наконец Люциус кивнул, а затем расслабился и кажется впервые его ледяная маска немного оттаяла.

- Прошу вас, присаживайтесь, - сказал он, указывая на кресло перед камином. – Клянусь, что единственные чары, наложенные на этот стул, способствуют его удобству.

Гарри кивнул, пробормотал «спасибо» и прошел к камину. Кресло было узким, твердым и высоким. Когда Гарри сел, его ноги не достали до пола, но он это проигнорировал. Если бы он пожаловался, то достигнутое преимущество перешло бы к Люциусу.

- Поскольку сегодня Рождество думаю, глинтвейн будет уместен, - произнес Малфой и взмахнул палочкой. Появились два кубка с напитком. Малфой предложил один кубок Гарри, а затем расположился в таком же кресле напротив.

- Вы можете произнести тост, мистер Поттер.

Гарри не колебался. Слишком долгие паузы в танцах также воспринимались как слабость.

- За то, чтобы выжить, - произнес он и сделал глоток. Глинтвейн неприятно обжег его гортань, и Гарри не смог удержаться от мысли, что напиток мог быть отравлен – хотя со стороны Люциуса было бы глупо отравить его сейчас, когда Гарри все еще находится под защитой древнего закона гостеприимства. Гарри был также твердо уверен в разумности и осторожности своего врага, как и в его способности отравить его, поэтому он сделал три полных глотка, прежде чем опустить кубок на колени. Пряный напиток согрел его руки лучше, чем пылающий в камине огонь.

Люциус потягивал свой глинтвейн. Его глаза продолжали неотрывно следить за Гарри. Через мгновение он откинулся на спинку кресла и сказал:
- Я видел, что вы обучались долго и упорно. Необычно наблюдать владение беспалочковой магией в столь юном волшебнике, не считая тех трудных и полезных заклинаний, что вы изучили. Скажите мне, мистер Поттер, зачем вам это? Ведь вы всего лишь брат Мальчика-Который-Выжил. Темный Лорд пал, у вас есть родители и наставники, которые поддерживают вас. Даже у моего сына, хотя я и воспитываю его иначе, впереди еще достаточно много времени, чтобы познать глубины своей магии.

Гарри сохранял бесстрастное выражение лица. Если Люциус не собирался касаться того, как он получил эти сведения, то он тоже не будет на этом зацикливаться.

-Я не верю в почивание на лаврах, мистер Малфой, - ответил Гарри, отпивая глинтвейн, - Я полагаю, что Темный Лорд восстанет снова. И мы должны быть готовы к тому, что это рано или поздно произойдет.

- Ах, - прошептал Люциус мягко, - тогда ваш брат, Мальчик-Который-Выжил, готовился так же упорно как и вы?

Каждый раз, когда Малфой произносил имя Коннора, Гарри чувствовал будто его внутренности режут тупым ножом. Но он старался не обращать на это внимания. В таких танцах Гарри был еще посредственным танцором. Он должен быть осторожен, чтобы уберечь Коннора. И, добавил он про себя, Люциус не может доподлинно знать, что Коннора воспитывали иначе. Он увидел недостаточно воспоминаний, чтобы сделать такой вывод.

- Его образование соответствует моему, - ответил Гарри.

Глаза Люциуса загадочно мерцали, но Гарри не мог сказать, какие эмоции они скрывали. Они в тишине продолжали потягивать глинтвейн.

- Мой сын много рассказывал о вас, - сказал Люциус. – Когда я читал его письма, то был удивлен. Поттер в Слизерине? Поттер охотно дружит с Малфоем? – он улыбнулся, но на сей раз улыбались только его губы, поскольку глаза снова стали холодными. – Скажите, мистер Поттер, почему вы стали другом моего сына?

Это – отец, защищающий своего ребенка, подумал Гарри, и инстинктивно почувствовал себя более удобно, находясь рядом с Малфоем, способным на такие чувства, в отличие от тех моментов, когда тот выглядел как ледяной чистокровный волшебник. В такой момент Гарри будет гораздо легче вывести оппонента из равновесия и сместить баланс в свою сторону при необходимости, и Гарри решил, что лучший способ сделать это – говорить чистую правду.

- Скорее это Драко подружился со мной, а не наоборот, - сказал он. – Я просто не хотел оттолкнуть его. И я уверен, что он писал вам о своем долге жизни ко мне и о том, как он хочет его исполнить.

- Да, конечно, - ответил Люциус, - но он о многом умолчал. Например, о том, как именно возник этот долг, или о том, каким образом вы спасли ему жизнь.

- Долг жизни – слишком личное для нас обоих, - пробормотал Гарри, - это очень древняя магия. Думаю, именно честь является сутью тех ритуалов, что мы наделяем мистической силой.

Люциус искренне улыбнулся в ответ на это и сделал глоток глинтвейна с кратким жестом в сторону Гарри. Мальчик подумал о том, какие эмоции вызывает в нем эта непростая беседа, и снова поймал себя на том же самом удовольствии, которое он уже успел ощутить с первого дня пребывания в мэноре. Люциус был Пожирателем Смерти, который пойдет на все, чтобы навредить Коннору или доставить его к Темному Лорду. Но также на него можно было рассчитывать, оставаясь в определенных рамках - жестко ограниченной клетке условностей, при условии мирного сосуществования, а не битвы. Эти жесткие рамки позволяли возникнуть вот таким моментам взаимного уважения и восхищения. Гарри понимал, что рано или поздно отношения между ним и Люциусом станут напряженными, но сейчас они прекрасно взаимодействовали.

- Довольно о моем сыне, - сказал Люциус. – Как получилось, что сын грязнокровки получил чистокровное магическое образование?

- Потому что я хотел этого, - ответил Гарри, - а моя семья не видела причин, чтобы отказать мне в этом.

- Интересно, - произнес Люциус, приподнимая брови. – Я думал, что сын Джеймса Поттера будет следовать по стопам отца магглолюба: преклоняться перед Дамблдором, например, избегать слова «грязнокровка», как будто это темное проклятье, не знать чистокровных ритуалов или не иметь понятия о чести и гордости.

Гарри постарался, чтобы его лицо осталось невыразительным. Эти слова почти в точности описывали Коннора, который имел лишь поверхностное знание о чистокровных обычаях.

- Моя семья не отказывала мне и в этом, - сказал он.

Люциус слегка откинулся на спинку кресла. Гарри был уверен, что он обдумывает сказанное и приходит к выводу, что Гарри хорошо знаком с обоими мирами. Было бы здорово, если бы Люциус пришел к подобному заключению. Если Малфой будет думать, что и Коннор получил подобное разностороннее образование, это сделает его нерешительным, когда Пожиратели придут за Коннором.

И Коннор нуждается в этом, подумал Гарри с болью в сердце. Я знаю, что он будет против, но мы должны начать его обучение этим летом. Возможно, мы откладывали это слишком долго, желая дать ему неомраченное войной детство.

- Тогда почему вы оказались в Слизерине? – спросил Люциус, - отбрасывая тонкости и таким образом изменяя ритм танца. И Гарри замер, почувствовав этот быстрый темп музыки опасной интриги. – Это может говорить о том, что вы отдаете предпочтение этой стороне своего воспитания.

- Ученики не выбирают себе факультет, - сказал Гарри.

Люциус рассмеялся. Гарри моргнул. Смех у Малфоя был глубоким, богатым, с легким смешком на вдохе. Трудно было представить, что человек, способный так смеяться, мог мучить и убивать детей. Раньше Гарри представлял, что у Люциуса будет холодный смех, как тот, что он иногда слышал в своих сновидениях.

- Ну же, Гарри, - сказал Люциус, - мне вы можете сказать. Что сказала вам шляпа, когда отправила вас в Слизерин?

Гарри опустил голову. То, что он собирался сделать, было опасно, но если он оставит изменение обращения к себе незамеченным, то его положение перестанет быть равным Люциусу. Этого он не может допустить.

- Зачем, Люциус? – произнес он. – Полагаю, она сказал мне то же самое, что и вам.

Отлично, подумал Гарри, когда заметил, что лицо Малфоя снова приобрело отстраненное выражение. Пусть он обдумает это и сам решит, что именно я имел в виду.

Какое-то время они сидели в тишине, пока Люциус потягивал глинтвейн и наблюдал за Гарри. А Гарри наблюдал за Люциусом, гадая, какая реплика будет следующей.

- Знаете ли вы, - сказал наконец Люциус приглушенным голосом, - что ваша магия необыкновенно сильна, Гарри? Гибкая и быстро адаптирующаяся к разным ситуациям. Почти столь же сильна, как и моя, в то время, когда я еще был ребенком.

Гарри попытался осторожно прочувствовать магическую ауру Люциуса, но ничего не почувствовал. Свою волшебную силу он скрыл за несколькими тщательно выстроенными ментальными щитами. Гарри кивнул. Он не мог узнать, было ли утверждение Малфоя правдой или ложью, поэтому не видел причины, по которой можно было бы принять такой комплемент всерьез.

- Спасибо, Люциус, - ответил он. – Но я всего лишь брат Мальчика-Который-Выжил.

Ага. Снова он заметил, как вспыхнули тревожно серые широко распахнутые глаза. Гарри скрыл улыбку. Пусть Малфой думает, что хочет, если этот слух будет оберегать Коннора. Нужно пользоваться чем угодно, если это поможет защитить моего брата.

Люциус тем временем продолжал молча его разглядывать. Гарри допил глинтвейн и притворился, что находит эту частную беседу приятной.

В этот момент, кто-то постучал в дверь кабинета, и одновременно с этим раздался стук в окно. Гарри посмотрел в сторону окна и заметил великолепную коричнево-желтую сову, ожидающую, когда её впустят, чтобы забрать письмо, привязанное к её лапе. А в дверь как, оказалось, постучал Драко, чей голос послышался оттуда в следующую секунду:

- Отец? Гарри? У вас все в порядке?

Изящно поднявшись, Люциус направился к окну. Глаза его продолжали следить за Гарри, хотя ему пришлось отвести взгляд, чтобы отвязать письмо.

- Спасибо, Гарри, - сказал он, - это было поучительно. А теперь, если хотите, можете присоединиться к моему сыну. Кажется он волнуется за вас. – Малфой сделал долгую паузу, а затем добавил – Хотя мне не понятно почему.

Посчитав эти слова предложением о перемирии, которыми они вероятно и были, Гарри кивнул и поставил свой пустой кубок на подлокотник кресла.

- Спасибо, сэр, за напиток и беседу. Они оба были необычно приправлены.
Люциус улыбнулся, хотя улыбка коснулась только его губ.

- Надеюсь, мы еще встретимся, Гарри Поттер, - ответил он.

Гарри легко поклонился и вышел из кабинета, чтобы сразу же начать успокаивать безумно взволнованного Драко в том, что ничего не случилось, а затем несколько раз повторить что его мнение не изменилось, и он по прежнему считает Люциуса добровольным последователем Темного Лорда и Пожирателем Смерти. Потом пришла Нарцисса и принесла Годрика, черного филина - фамилиара его брата, у которого оказалось письмо для Гарри от его близнеца. А после Годрика прилетели еще две совы от матери и Ремуса. Сова от матери принесла целых два письма.

Вздохнув, Гарри удалился в свою комнату, чтобы прочесть полные тревоги вопросы о том, не пытались ли его убить, и ответить, что с ним все в порядке.
_____________________________________________________________
Люциус дождался, пока дверь закроется, прежде чем открыл письмо. Конечно, если бы Гарри попытался прочесть чужую почту, это было бы нарушением законов гостеприимства, но это вовсе не означало, что он не мог найти способ обойти это.

Письмо было кратким, и по сути только подтверждало другое письмо, которое Люциус получил за несколько недель до этого. Малфой написал короткий ответ, привязал письмо к лапке совы, и наблюдал, как она умчалась в чистое зимнее небо, направляясь на север. Что в принципе ничего не значило.
Затем Люциус вернулся обратно и сел в кресло, чтобы допить глинтвейн и обдумать, что он узнал в ходе этой беседы, эдаком неуклюжем танце со спотыкающимся Гарри Поттером.

Мальчик оказался именно таким, как его описывал сын и даже больше. Теперь Люциус понял, почему Драко был так увлечен им. Магия Гарри своей мощью заставила участиться даже его пульс. Сила его волшебства манила своей властью, побуждала к осторожности, и вызывала агрессивное желание померяться силами.

А вот чего он не знал, так это то, что Гарри в полной мере владеет беспалочковой магией, обладает способностью сопротивляться чарам и разбивать заклинания, а также знаком с чистокровными традициями. Дед Джеймса, последний истинный Поттер, достойный своего имени, с гордостью бы принял Гарри в род по достижении восемнадцати или девятнадцати лет, как официального наследника семьи. Такой волевой контроль над собственной магией был неестественным в столь юном ребенке, как и столь могучее волшебство. Люциус не мог припомнить ни одной причины, по которой Гарри стал обладателем такого могущества.

Сейчас, когда он был один, он позволил себе сжать кулаки в досаде из-за потерянных возможностей от заклинания Probo Memoriter. Он видел, что Поттеры упорно воспитывали своего старшего сына, но не смог узнать с какой целью они это делали, или какое воспитание получил Коннор Поттер. Драко думал, что мальчишка магически слабее, но его сын слишком поглощен Гарри, и не в состоянии быть объективным.

Люциуса поразило то, как Гарри разорвал заклинание одним незначительным усилием, а затем отреагировал так, как поступил бы оскорбленный наследник чистокровного рода, вместо вспыльчивого мальчишки воспитанного магглолюбцами, которого ожидал увидеть Люциус.

Что ж, это имеет смысл, не так ли? У него есть характер, но он это тщательно скрывает. И он действует не как мальчик своего возраста.

Люциус позволил легкой улыбке коснуться губ. Конечно, Поттеры уже выбрали сторону в грядущей войне – сторону, которая проиграет, письмо, которое он получил сегодня, тому доказательство. Но Люциус уже предвкушал жестокую радость, которую ощутит, встретившись на поле боя с таким противником как Гарри Поттер.

Если бы мальчишка передумал...

Но Люциус не позволил себе помечтать об этом. Если бы дружбе Гарри с Драко и его зачислению в Слизерин не предшествовало что-либо важное, то подобный вариант был бы возможен. Однако одиннадцать долгих лет жесткого воспитания и обучения исключили даже возможность, что Гарри будет способен обдумывать подобные перспективы. Тем более, мальчик часто следует древнейшим традициям во всем, что касается политических интриг, стараясь не пропускать ни единого па. Чистокровные ритуалы, которые по большей части являются формальными, чаще всего формируют людей способных скорее сломаться, чем согнуться.

И при этом мальчик произнес «грязнокровка» так, будто говорит это слово каждый день.

Люциус покачал головой и щелкнул пальцами, вызывая домового эльфа Добби, чтобы тот принес его мантию. Он тратит слишком много времени, размышляя о юном друге своего сына. Сейчас пора ехать по поручению его Лорда. Он должен найти и забрать некий предмет, скрытый на побережье Шотландии. Люциус хотел сделать это быстро, чтобы вернуться домой до обеда и провести Рождество со своей семьей.

И с нашим необычным гостем разумеется.

Интерлюдия. Обеспокоенные родственники

24-го декабря 1991

Дорогой Гарри,

без тебя здесь так одиноко! Мерцает рождественская ель и под ней лежит куча подарков, Сириус и Ремус распевают глупые маггловские рождественские гимны, но мне всё еще очень грустно, что тебя нет рядом. Ты уверен, что должен был поехать в Малфой-мэнор? Я мог бы попросить Гермиону найти что-нибудь в библиотеке о том, как погасить Долг Жизни, не убивая мага принявшего его. Держу пари, она обязательно бы нашла что-нибудь. Сожалею, что папа и Сириус прислали тебе вопилеры. Я считаю, это было ужасно с их стороны, и я заставил их попросить у тебя прощения. Прямо сейчас папа пишет тебе письмо, и я надеюсь, что в нем ты найдешь извинения.

Я должен идти: мы собираемся выпить сидра и выйти прогуляться по снегу. А вернувшись, будем спать до самого утра.

Счастливого Рождества, Гарри, и врежь Малфою по носу от меня.

С любовью, Коннор


26-го декабря 1991

Дорогой Коннор,

я тоже по тебе очень скучаю. Я помню, что обещал проводить вместе с тобой все следующие праздники после этого Рождества. Мне немного не по себе, когда мы разлучаемся так надолго.

И здесь вовсе не так ужасно. Малфои – чистокровные, и многие вещи они делают не так как мы, но они принимают меня очень радушно и мне у них вполне уютно. Они подарили мне подарки, что вовсе не обязаны были делать. И не сказали ничего плохого о наших родителях. Я и Драко все время играем на улице. Ты должен увидеть Драко со снегом в волосах - это нечто! Он такой же ребенок, как и мы, Коннор. Вы должны лучше узнать друг друга, когда мы вернемся в школу.

Миссис Малфой очень спокойная и уравновешенная. Гордая, изящная, а также одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел.

Конечно же, я не собираюсь бить Драко по носу. Но с удовольствием брошу в него снежком, особенно если он не перестанет нудеть у меня над ухом о том, что хочет выйти поиграть на улицу, когда я отвечаю на письма.

Увидимся через пару недель.

С любовью,
твой брат Гарри.
_____________________________________________________________

24-го декабря 1991

Дорогой сын,

ладно, согласен, вопилеры это было слишком. Твой брат отругал меня за то, что я смутил тебя перед всеми в Большом Зале. Я вспомнил, как ненавидел, когда моя мать поступала также и прошу прощения, сын.

Но Малфои! Они оскорбляли и унижали род Поттеров с тех самых пор, как существуют обе наши семьи. Ты не знаешь, сколько неприятностей они нам доставили. Ты слишком углубился в изучение волшебных обычаев. Думаю сейчас это очень важно для тебя, так как они позволяют тебе выжить в среде чистокровных, но ты должен знать, что Абрахас Малфой, отец Люциуса, однажды бросил вызов моему отцу, Джону. Он вызвал его на поединок, а затем попытался проклясть его до того, как дуэль была официально объявлена начатой. Ты не должен доверять Малфоям, и не должен доверять Слизерину. Будь осторожен, сын.

Я написал письмо Дамблдору, в котором снова просил о твоем перераспределении. Пока он мне не ответил, но я все еще полон надежды.

Я знаю, что ты не мог избежать этой поездки в искупление Долга Жизни, но я в самом деле сожалею, что сейчас тебя нет здесь, в Годриковой Впадине, рядом с нами, в месте, которому ты принадлежишь, а вынужден находиться в этом змеином логове.

Береги себя,
твой любящий отец, Джеймс.


26-го декабря 1991

Дорогой отец,

Ты не должен извиняться за вопилеры: я знаю, что ты волновался за меня, а я не отвечал на твои письма. Честно говоря, мне просто не хватило храбрости открыть их, потому что я знал, что в них будет. И все равно я не мог изменить обстоятельства, и вынужден был поехать с Драко.

Малфои очень любезны. Они преподнесли мне подарки, хотя совершенно не обязаны были делать этого. Они ничего не сказали о нашей семье, и я не оскорблял их. Иногда портреты в их доме ведут себя оскорбительно, но я просто не обращаю на них внимания.

Твой любящий сын, Гарри.
_________________________________________________________


24-го декабря 1991

Дорогой мой сын,

я знаю, что ты вернешься от Малфоев живым и невредимым, поэтому не вижу необходимости просить тебя быть осторожным. Вот список того, что ты, возможно, мог бы разузнать:

Упоминают ли Люциус или Нарцисса Малфой в беседе Коннора?

Отмечена ли Нарцисса Малфой как Пожиратель Смерти? Нам не известно точно приняла ли она метку, или служила Темному Лорду неофициально, будучи лояльной в тайне.
Сильно ли Драко завидует Коннору? Я не могу доверять полностью словам Коннора о нем, поскольку Коннор характеризует его главным образом как слизеринца и того, кто разлучает его с братом (когда ты вернешься в школу, проводи с Коннором больше времени, он чувствует себя брошенным).

Кто-либо из Малфоев угрожал тебе?

Есть ли в поместье темные артефакты?

Жду от тебя новостей, как можно скорее.

Во имя верности и чести, которые нас объединяют,
Лили Эванс Поттер.

26-го декабря 1991

Дорогая мама,

Люциус Малфой пытался вырвать у меня сведения о Конноре при помощи заклинания Probo Memoriter. Я сбросил чары и использовал свои знания чистокровного этикета, чтобы заставить мистера Малфоя принести извинения. Тогда он вступил со мной в танец, вокруг моего обучения и воспитания Коннора. Мне удалось ввести его в заблуждение, и не думаю, что он обнаружил что-либо важное. Миссис Малфой ни разу не упомянула Коннора.

Несколько раз мне довелось увидеть обнаженные руки миссис Малфой, когда она играла на фортепиано. У неё нет метки.

Драко, как мне кажется, когда мы вне школы, не вспоминает о Конноре вообще. Что очень странно. Так как он никогда не упускал случая, чтобы не обозвать Коннора «гриффиндорским придурком» или «твой братец-идиот», и казался ревнивым каждый раз, когда я покидал его в школе, чтобы провести время с братом. А здесь он говорит только о себе и о подарках, которые ему подарили. Мы часто играем или читаем, или он просит меня снова поиграть или почитать. Я не знаю, считает ли он на самом деле Коннора бесполезным гриффиндорцем. (Я не догадывался, что Коннор чувствует себя покинутым. Пожалуйста, передай ему мои искренние извинения за это, и скажи, что когда мы вернемся в школу, то будем проводить вместе как можно больше времени).

Как я уже упоминал, Люциус Малфой угрожал мне Probo Memoriter, и озвучил несколько косвенных угроз во время беседы, но ничего более. Миссис Малфой кажется довольной моей дружбой с Драко, и ни разу ни сказала что-либо о политике.

Я не заметил в мэноре никаких темных артефактов, которые бы открыто лежали. Но несколько, вероятно являющимися таковыми, я видел изображенными на портретах. Думаю, что артефакты действительно могут храниться внутри изображений, что было бы очень разумно. Я должен буду обдумать, как это можно было бы сделать.

Твой послушный сын, Гарри

_____________________________________________________________
24-го декабря 1991

Дорогой Гарри,

Сириус, наконец, перестал возмущаться твоей поездкой на рождество к Малфоям, и в доме стало заметно тише. Вернее станет, когда Сириус перестанет распевать во все горло эти глупые гимны и прекратит донимать меня, чтобы я спел вместе с ним. Я не должен был рассказывать ему о них, это было моей большой ошибкой.

Надеюсь, ты доволен тем, как проходят твои каникулы у Малфоев? Я не слишком волнуюсь за твою безопасность, так как пока ты находишься под их кровом, и тем более под защитой Долга Жизни их сына, они не смогут причинить тебе вреда. И я знаю, что ты достаточно умен для того, чтобы не выходить из-под этой опеки без причины.

Возвращайся к нам поскорее, целым и невредимым, и пообещай, что пасхальные каникулы проведешь у нас. Кажется, мы не виделись уже целую вечность, а я не привык к тому, что только один мальчишка бегает по дому - мне нужны оба!

С любовью, Ремус Люпин.


26-го декабря 1991

Дорогой Ремус,

спасибо за письмо, это было совсем не обязательно.

Я рад, что Сириус, наконец, примирился с действительностью, и сожалею, что он был так расстроен. Пожалуйста, извинись перед ним за меня. Знаю, что он не писал мне писем, потому что это было бы признанием его неправоты, но можешь не говорить ему об этом.

Малфои – чистокровные волшебники. Рождество у них совсем не походит на Рождество в Годриковой Впадине, но по-своему интересно, и я рад, что поехал к ним. Я узнал много захватывающего, о чем хочу рассказать тебе на пасхальных каникулах, которые я, конечно же, проведу дома - там, где я и должен быть.

С любовью, Гарри

Глава 19. Между Братьями

Гарри летел в восходящих потоках воздуха, не отрывая глаз от золотой вспышки впереди. Он предугадал, что снитч нырнет вниз - золотой мячик резко рванул вниз и попал прямо в его подставленную ладонь.

Комментатор, шокированным граничащим со священным ужасом голосом описывающий каждое движение Гарри, теперь ошеломленно молчал. А затем прочистил горло и закричал: - И Поттер ловит снитч! Слизерин побеждает Когтевран со счетом 250:100.

Гарри было очень приятно услышать радостные крики, раздавшиеся с трибуны Слизерина. Они почти заглушили недовольный ропот со стороны Когтеврана и Гриффиндора, и пролились бальзамом на его сердце. Он аккуратно приземлился на противоположной стороне поля и спрыгнул с метлы, чтобы размять ноги. Он чувствовал себя великолепно. Правда. Он был не прочь способствовать победе Слизерина, когда среди их соперников не было Коннора. Он только должен проследить за тем, чтобы своей победой не отнять у Гриффиндора Кубок по квиддичу, хотя матч Гриффиндор – Хаффлпафф и так гарантирует это.

У Гарри было всего несколько секунд для передышки, прежде чем вся остальная квиддичная команда Слизерина набросилась на него с торжествующим ревом. Гарри озадаченно моргнул, когда Маркус Флинт почти оторвал его от земли, сжимая в таком крепком объятии, что его ребра подозрительно затрещали. Флинт сиял и зубоскалил, а затем прошептал Гарри на ухо: «А ты действительно хорош, Поттер», после отдав его в руки Охотников, чтобы и они могли стиснуть его и несколько грубовато похлопать по спине, поздравляя с победой.

Гарри смутился и пытался возразить, но его никто не слушал. Команда Слизерина и Когтеврана почти сравняли счет, доведя его до сотни, а затем, как ястребы, следили за своими ловцам, стараясь увернуться от квоффла. Никто не посылал в ловцов бладжеры, опасаясь потерять над ними контроль и тем самым дать шанс соперникам поразить своего ловца.

Гарри не знал об этом. Он уворачивался и ускользал от другого ловца, искал снитч, старался удержать его в поле зрения и поймал его так быстро, как только смог. Его радость слегка поутихла, когда появился риск быть раздавленным.

Он шел обратно к раздевалкам вместе со всей командой, слушая шутки, отпускаемые в сторону Когтеврана, и удивлялся. Никогда еще слизеринцы не привечали его так, как сейчас. По большей части они относились к нему как к малозначительному добавлению к Драко, наподобие подхалима, или как к продолжению его брата, если гриффиндорцы чем-либо раздражали их. Гарри привык думать, что Драко его единственный друг в Слизерине, поскольку все другие происшествия убеждали его в том, что его настоящее место в Гриффиндоре, на факультете его брата-близнеца.

В раздевалке Гарри снял свою слизеринскую форму, впервые наслаждаясь дружелюбным отношением к нему остальных игроков команды, и даже улыбнулся, когда Маркус Флинт изобразил ловца Когтеврана, с вытаращенными глазами машущего руками, как мельница, вызвав взрыв всеобщего смеха.

- Гм…Гарри, можно тебя на минутку?

Смех сразу же прекратился. Флинт обернулся и двинулся к двери прежде Гарри.

- Никаких чар наш ловец не использовал, гриффи, - рявкнул он. – Мы победили честно и справедливо. А теперь прочь отсюда.

- Это – Коннор, - сказал Гарри, отталкивая Флинта плечом, - вряд ли он собирается проклясть меня.

Не смотря на это, Флинт не сдвинулся с места, блокируя Гарри проход к двери, и не впуская Коннора.

- Я бы не был так уверен в гриффиндорце, - насмехался он. – Они же все так расстроились, когда их драгоценный Когтевран не смог одолеть нас. Теперь они будут говорить, что мы победили только благодаря слепому случаю или удаче.

Гарри мог представить, как сильно покраснел Коннор от этих слов. Брат никому не рассказывал об их общем секрете, что это Гарри одолел Лестрейнджей, но каждый раз вздрагивал, если кто-то упоминал его невероятные успехи в квиддиче.

- Позволь мне поговорить с ним, Флинт, - сказал Гарри спокойно. – Я уверен, мой брат только хочет поздравить меня с победой.

Флинт ухмыльнулся Коннору, а затем произнес, обращаясь к Гарри:

- Пять минут. Мы устраиваем вечеринку в подземельях, и лучше тебе быть там. Иначе я найду тебя, превращу в черепаху и разобью тебе панцирь.

С этими словами вся остальная команда покинула раздевалку, оставляя Гарри в оглушительной успокаивающей тишине. Он потер руками уши, с облегчением начиная ощущать их снова. Больше часа он летал в холодном январском воздухе: на высоте и с большой скоростью, - и это отняло у его тела последнее тепло.

- Гарри, - произнес Коннор странно официальным голосом, - поздравляю с победой в игре.

Недоумевая от такого тона, Гарри кивнул. Прошло несколько недель с тех пор, как они вернулись после каникул в школу, и Гарри все еще не удавалось сдержать данное Коннору слово проводить с ним больше времени. Драко занимал большую часть его досуга, и к тому же у них были долгие и тяжелые тренировки перед матчем с Когтевраном. Часто Гарри замечал, что Коннор наблюдает за ним в Большом Зале, но как только он собирался подойти к брату, чтобы поговорить, его останавливали слизеринцы. И теперь, после этой победы, ситуация только усугубится: как из дружеского участия, так и из желания держать его подальше от Гриффиндора.

Коннор начал ходить туда-сюда.

- Отец получил отказ от Дамблдора, - произнес он после продолжительного молчания, - насчет твоего перераспределения.

Коннор наклонился к Гарри, внезапно став очень серьезным.

- Только об одном я хочу тебя спросить, Гарри, - сказал он. – Я думал, у меня будет больше времени, но ты же должен через пять минут быть на вечеринке, - он произнес это таким тоном, что Гарри вздрогнул.

- Спрашивай.

- Тебе нравится в Слизерине? – спросил Коннор, как припечатал. – Тебе и правда нравится жить в подземельях и проводить все свое свободное время с чертовым Драко Малфоем?

И снова Гарри вздрогнул. Его предложение о перемирии и сближении и Драко и Коннор восприняли ужасно. После одной особенно тягостной встречи Гарри должен был едва ли не умолять Коннора расколдовать уши Драко, после того как тот нелестно отозвался о Гермионе.

- Это не вопрос расположения или симпатии, Коннор, - ответил он спокойно. – Большинство слизеринцев совершенно безразличны мне большую часть времени, и я уверен, что для Драко я только игрушка на время, некий приз, которым он может похвастаться. Думаю, скоро я ему надоем, возможно, это случится еще до начала следующего учебного года. И тогда у нас будет больше времени, чтобы общаться.

- Но ты не ненавидишь их, и все, что с ними связано. Не тоскуешь по Гриффиндору, как это было в начале года – подвел итог Коннор.

- Коннор…

Близнец перебил его с гримасой на лице:

-Это все, что я хотел узнать, - сказал он и ушел.

Гарри хотел пойти за ним, но луч неизвестного ему заклинания преградил ему путь и следом появились слизеринцы во главе с Флинтом, чтобы увести его в подземелья. После, Гарри с трудом мог вспомнить события того дня, настолько он был в замешательстве от столь нелепой ссоры с Коннором. Только одно и осталось в его памяти: как Драко организовал игру с горохом, – это были Когтевранцы – который рассыпался по столу в шоке, когда солонка – это был Гарри – ловила крупинку соли, заколдованную, чтобы сиять как золотой снитч.

Больше всего Гарри беспокоило то, что он смеялся вместе со всеми, и много дней спустя его не оставляла в покое мысль о том, в кого же он превращается.
____________________________________________________________

Гарри затаил дыхание, пока Снейп изучал его зелье. Это было иное зелье, чем то, что готовили все остальные ученики. Снейп задал ему сложное сонное зелье, и Гарри подозревал, что оно было еще одной ступенью в изготовлении улучшенного Волчьего противоядия. Гарри приложил все свои знания и старание, чтобы зелье получилось идеальным, не только из-за того, что оно могло стоить жизни какому-то оборотню, но и потому, что Снейп наверняка догадался бы, если бы Гарри не постарался. Профессор считал, что Гарри способен достичь в зельеварении блестящих успехов, даже не прилагая к этому особых усилий.

- Очень хорошо, мистер Поттер, - сказал Снейп, - вижу, что хоть кто-то из вашей семьи унаследовал каплю таланта. Пятьдесят баллов Слизерину.

Услышав возмущенный ропот со стороны Гриффиндора, Гарри вздрогнул и опустил голову. Это было самое большое количество баллов, которое Снейп присуждал за один урок, даже учитывая то, что он начал присуждать баллы Гарри с начала февраля, это было немного смешно.

Коннор начал протестовать. И Гарри любил его за это, хотя беспокоился о том, что случится с его братом, когда на него обрушится гнев Снейпа. В прошедшие выходные его близнец привел свою квиддичную команду к победе над Хаффлпаффом, и Гарри сомневался, что на свете существует что-то способное сейчас остановить Коннора, за исключением Ступефая.

- Почему Гарри варит другое зелье, а не то же самое, что все остальные, профессор Снейп? Ведь никто из нас не знает, как должно выглядеть это зелье. Может у него в котле только кипящая вода и куча разных ингредиентов, а вы присудили ему баллы, просто чтобы он не расстраивался?

Потрясенные смешки раздались среди гриффиндорцев, которые, однако, сразу прекратились, когда Снейп обернулся к Коннору.

- Присуждение баллов Слизерину – единственная вещь, которая делает это жалкое занятие терпимым для меня, мистер Поттер, - сказал Снейп, голосом более холодным и вкрадчивым, чем когда-либо Гарри слышал от него. – Это напоминает мне о том, что одаренные в зельеварении студенты все же существуют в мире, и что я не должен корить себя за то, что ни один из моих учеников не может понять даже основ этого искусства. У меня есть талантливые студенты, а не только те, кто считают, что уже все знают и без моих инструкций, - взгляд профессора перешел к Гермионе, - или те, кто добавляет в зелье такие ингредиенты, которые им заблагорассудится, даже не потрудившись прочесть рецепт на доске, - и ледяной взгляд Снейпа уперся в Рона, - или те, кто болтает и взрывает котлы в результате своей собственной некомпетентности, - теперь он уставился на Коннора. – Отработка у меня в классе в течение недели, мистер Поттер, в восемь вечера ежедневно.

- Но…, - начал Коннора, а затем захлопнул рот. Он отвернулся к своему зелью, и все его движения выдавали душившую его ярость. Гарри содрогнулся, когда увидел, что в следующую минуту Коннор допустил три ошибки подряд. В восемь вечера по четвергам и вторникам у гриффиндорцев были тренировки по квиддичу.

Гарри поднял взгляд и увидел, что Снейп наблюдает за ним с беспощадным выражением на лице. Возрази мне, говорили его глаза, и я увеличу время его отработки. Гарри отвел взгляд и перелил свое зелье в колбу, помня о ликующих глазах Снейпа, и о глазах своего брата - широко распахнутых от предательства.
_____________________________________________________________

Гарри был в отчаянии.

Уже была середина марта, а Коннор, Рон и Гермиона все еще не обратились к нему с вопросом о философском камне. О, конечно он замечал косые взгляды, прерванные разговоры шепотом, когда Гарри приходил в гриффиндорскую башню, и негромкое обсуждение между Роном и Гермионой, когда он проходил мимо них в коридорах, но ничего похожего на согласованные усилия, чтобы вызнать у него тайну, которых ожидал от них к этому времени Гарри.

Они должны что-то решить поскорее, размышлял Гарри. До конца учебного года оставалось всего несколько месяцев. Наступит лето, и у Дамблдора появятся время и возможность переместить камень в другое место, так как сохранение камня в его нынешнем месте, как подозревал Гарри, всегда было только временной мерой. Если так и случится, Коннор потеряет этот легкий способ проявить собственную отвагу так, чтобы победа была только его и ничья более.

И поэтому Гарри решил солгать снова. Он догадывался, что скрытность Коннора в последнее время, шепот вокруг него, ничего не значащие улыбки во время значительно более коротких встреч в гриффиндорской гостиной родились из подозрения, что Гарри на самом деле наслаждается сомнительными достоинствами Слизерина. Это была прекрасная почва для работы, чтобы заставить Коннора сесть и наконец обратить свое гребаное внимание на то, что же все таки происходит на самом деле.

Поэтому поздним вечером в среду, перед самым комендантским часом, Гарри подошел к башне Гриффиндора, назвал Полной Даме пароль на этой неделе – «сильный духом» – и вошел внутрь. Он быстро оглядел гостиную, создавая как можно больше шума, чтобы его все заметили.

- Где Коннор? – спросил он.

- Наверху, - ответил один из рыжих близнецов, которые были старшими братьями Рона. Потом усмехнулся и сказал: «Не хочешь конфету, Гарри»? – и протянул ему целое блюдо конфет, излучающих странно сияющие чары. Гарри сделал себе еще одну заметку на память – никогда, даже если бы он не был заранее предупрежден Коннором об этом, никогда не есть то, что предлагают близнецы.

- Нет, спасибо, - ответил он и взбежал вверх по лестнице в комнату первокурсников.

Коннор был один, спасибо Мерлину, он читал учебник по Трансфигурации, лежа на своей кровати. Увидев Гарри, он отстраненно улыбнулся.

- Гарри, - сказал он, - что случилось?

Гарри шумно выдохнул, переступил с ноги на ногу, покусывая в нерешительности губу. И сразу же подумал, не переусердствовал ли он в своей игре. Но для того, чтобы действовать более тонко, уже не было времени. По крайней мере, ему уже удалось привлечь внимание брата, поскольку Коннор отложил книгу и наклонился к нему.

- Гарри, - произнес он, - что произошло?

- Ничего, - ответил Гарри, покачав головой. – Я думал, что мог бы поговорить с тобой, но нет – это была плохая идея. Я пойду, - и он повернулся к двери.

Коннор запер дверь заклинанием, прежде чем Гарри смог уйти. И в этот момент Гарри ощутил странную гордость за близнеца. Эта ситуация напомнила ему разговор с Люциусом Малфоем, хотя он подозревал, что эта беседа будет совершенно иной. Поскольку именно Гарри контролировал течение и направление разговора. Это было настолько странно, что он пропустил следующий вопрос Коннора и вернулся в действительность только после того, как брат тряхнул его за плечо.

- Я думаю, что мы должны пойти к профессору МакГонагалл, - сказал выглядевший почти испуганным Коннор, - или, по крайней мере, обратиться к Гермионе.

- Нет, - прошептал Гарри, - я могу говорить только с тобой. Ты – единственный, кому я доверяю.

Коннор значительно приободрился.

- Так что же произошло, Гарри? Ты же знаешь, что я помогу тебе всем, чем смогу.

Гарри встретился глазами с братом и сказал:

- В подземельях что-то замышляют, Коннор. Я слышал, как они шепчутся об этом. Возможно не все из них, но большая часть слизеринцев точно в этом замешана. И они замолкают всякий раз, когда я вхожу в комнату.

Он удостоверился, чтобы ни одно слово не намекало на то, что гриффиндорцы поступают в его присутствии точно также.

Коннор склонился к нему еще ближе, распахнув глаза.

- И как ты думаешь, о чем они говорят?

- О философском камне, - прошептал Гарри. – Мне жаль, что я не решился прийти к тебе раньше, Коннор. Просто мне казалось, что этим я предаю честь своего факультета. Мне так жаль. Я не подумал.

Коннор отодвинулся от него.

- И что же заставило тебя передумать? – спросил он. – Или ты, наконец, понял, что Слизерин не обладает даже понятием о чести?

Гарри уставился на него. Такого он не ожидал. Он полагал, что Коннор проводил все больше времени с Роном, так как не мог быть рядом с братом, и что именно это повлияло на их взаимоотношения. На мгновение он испытал жгучее и самое бессмысленное желание доказать, что его сокурсники тоже имеют честь и гордость.

Гарри подавил эту мысль. Он не мог позволить себе подобной глупости. Ему стоило поторопиться и дать Коннору ключ к разгадке, в которой тот так нуждался, и успеть вернуться к себе в подземелья прежде, чем его хватятся. Снейп часто проверял, все ли студенты его факультета на месте в положенное время, и патрулировал коридоры в подземельях, чтобы убедиться, что все его подопечные находятся в гостиной в безопасности.

- Ты можешь оказаться в опасности, - ответил он шепотом. – Вот что заставило меня передумать.

- Почему? – скептически спросил Коннор. И это было одной из тех вещей, которые Гарри нравились в нем больше всего: настолько открытым и доверчивым было сейчас лицо его брата. Все его чувства и переживания отражались у него на лице. Глядя ему в глаза, можно было догадаться, о чем он думает. Никогда Коннор не скрывал свои эмоции под маской лжи, как это делали слизеринцы, и чему Гарри сам научился перед тем, как приехать в Хогвартс.

- Я не думаю, что это имеет ко мне какое-то отношение, Гарри.

- Но подумай о том, кто желал бы заполучить камень, - продолжил Гарри. – И подумай, почему они не говорят об этом в моем присутствии.

Всего несколько секунд потребовалось Коннору, чтобы сделать вывод. Его рука взлетела ко лбу и коснулась шрама. Коннор вздрогнул и побледнел.

- Волдеморт, - прошептал он.

Гарри кивнул. И на мгновение он ощутил желание сказать Коннору, чтобы он не называл Темного Лорда по имени, и это на самом деле говорит о том, что он слишком много времени проводит со слизеринцами.

- Я тоже так думаю. И думаю, что ты должен отыскать философский камень. Я пытался, но у меня нет хороших идей, - ответил Гарри, и решил, что если Коннору в этом поиске понадобится помощь, он укажет ему верный путь позже.

Коннор пожевал губу.

- Мы могли бы это сделать, - сказал он. – Рон, Гермиона и я.

Гарри склонил голову:

- Вы мне не доверяете, я понимаю.

Коннор коснулся его плеча, и Гарри посмотрел ему в глаза.

- Дело не в этом, Гарри, - искренне ответил его брат. – Клянусь тебе. Только…Знаешь, Гермиона хороша в исследовании, а Рон рассказывает мне об истории волшебного мира, Гриффиндора и еще о множестве вещей, которых я не знаю. Например, о том, как все думают о Мальчике-Который-Выжил, и я должен научиться самостоятельно принимать решения. И Рон не доверяет тебе так, как раньше, а Гермиона колеблется. Пожалуйста, позволь мне самому с этим разобраться? Это только на время. Ведь это я - Мальчик-Который-Выжил, и тебе совершенно не обязательно в это вмешиваться. К тому же ты будешь в опасности в Слизерине, если они поймут, что ты проявляешь излишний интерес к этому.

Гари ощутил, как его сердце учащенно забилось. Именно такую независимость он хотел поощрить в брате.

- Хорошо, - сказал он, - если ты считаешь, что так будет лучше, Коннор.

Неожиданно его близнец крепко обнял его.

- Спасибо, Гарри, - сказал он. – За то, что пришел и рассказал мне все, я имею в виду. Я знаю, что для тебя это было нелегко, даже если у Слизерина нет чести.

Гарри крепко обнял его в ответ и поспешно покинул башню, так как комендантский час уже почти наступил. Воспоминание об этом крепком объятии, и тот факт, что Коннор доверял ему, согревали Гарри и помогали игнорировать слова брата о его факультете.
Ведь все это правда, не так ли? Разве слизеринцы были верны кому-то вне своего дома?

И, кроме того, Гарри поймал себя на опасных мыслях. Иногда ему казалось, что он может отодвинуть первостепенное значение Коннора в своей жизни, чтобы обрести дружбу и свою собственную выгоду в распределении в Слизерин. А этого он никогда не сможет себе позволить. Он родился и упорно учился, чтобы бороться рядом с братом, защищать его от Волдеморта до тех пор, пока Коннор не станет достаточно взрослым, чтобы освободить магический мир от Темного Лорда.

Он не может позволить себе иной преданности или привязанности. Он должен всегда помнить об этом.
____________________________________________________________

Снейп ждал в коридоре возле двери в гостиную. Он ухмыльнулся, когда увидел, как одинокий мальчик возвращается обратно, склонив голову и совершенно не глядя себе под ноги. Но, не дойдя до Снейпа несколько шагов, Гарри поднял взгляд. Глаза его, прежде широко раскрытые, выразили на мгновение настороженность, а затем его лицо приобрело еще более замкнутое выражение, чем на занятиях.

Снейп испытывал гордость за то, что Гарри стал гораздо более сдержанным, чем когда только приехал в школу и это кое о чем говорило. Кто-то – Лили? – хорошо обучил его этому. Снейп намеревался провоцировать и выводить Гарри из равновесия, пока мальчик не научится лгать даже лицом, в чем он пока не преуспел. В лучшем случае Гарри удавалось сохранять непроницаемое выражение лица, скрывавшее его чувства.

- Так, так, - растягивая слова, произнес Снейп, отступая от стены. – Что тут у нас, мистер Поттер? Бродите по коридорам после отбоя. Могу я поинтересоваться, зачем?

Гарри был так тих, что не было слышно даже звука его дыхания. Он терпеливо ждал, пока Снейп скажет все, что намеревался и оставит его в покое.

Снейп подошел ближе, укрепляя свои ментальные щиты. Он знал, что все законы магии утверждали, что такого быть не может, однако волшебная сила Гарри возросла с тех пор, как он прибыл в Хогвартс. Поэтому Снейп вынужден был поднять свои щиты еще выше и укрепить их еще сильнее. Хотя то, что волшебство мальчика так агрессивно воспринимало его, могло быть следствием близких и не слишком дружелюбных отношений между ним и Гарри.

- Со следующей недели, - произнес он злобно, - вы начнете работать на моих занятиях над зельями по программе пятого курса.

Гарри кивнул, но ничего не сказал.

- Я также дам вам книги по зельеварению для дополнительного изучения, - продолжил Снейп. – Вы прочтете их. И сделаете это до конца учебного года. Поскольку я не намерен позволить вам забрать эти книги с собой домой на каникулы, когда один идиот при лунном свете способе изгрызть или помочиться на них.

Плечи Гарри напряглись, но он только снова кивнул.

- И наконец, - завершил Снейп, на этот раз шепотом, - вместо того, чтобы ускользать в пустые классы ночью для отработки заклинаний, вы будете приходить ко мне. Вы очень хороши в защитной магии, мистер Поттер, но вы так же должны практиковаться в атакующих чарах. Вы должны научиться нападать, а не только защищаться. Если вы не научитесь этому, однажды это может стоить вашему брату жизни. Вы уже поняли это, когда сражались с Лестрейнджами.

На сей раз в глазах Гарри на самом деле был шок, прежде чем его взгляд снова стал равнодушным. Мальчик согласно кивнул, прошел мимо Снейпа к двери, прошептал пароль и исчез в гостиной Слизерина.

Снейп проследил за ним абсолютно довольным взглядом. После рождества с Драко Малфоем Гарри гораздо чаще поступал как слизеринец. То, что он выжил рядом с Люциусом, доказывало, что у мальчика достаточно сильный характер, но - иногда Гарри все еще продолжал вести себя по-старому - его еще нужно закалить. Однако у Поттера стало больше тайн, он чаще разговаривал со своими сокурсниками, продолжал дружить с Драко, а на занятиях реагировал как чистокровный наследник. Иногда Снейп размышлял о том, понял ли это сам Гарри или нет.

Потом он хмыкнул. Конечно же, нет. Если бы Гарри заметил это, он тотчас же изменил бы свое поведение, чтобы искоренить эти черты.

Иногда это чрезвычайно утомительно, - подумал Снейп. - Жаль, что я не могу сказать Гарри о том, что мечтаю сделать – возродить репутацию Слизерина и обратить его стремления во благо этого дела, сделав его своим союзником.

Он предполагал, что Гарри отказался бы, узнав истинную причину, и тем более не стал бы действовать против своего брата, если бы заподозрил Снейпа в том, что тот хочет причинить Коннору больший вред, чем отработка во время квиддичных тренировок.

Нет, сначала он должен освободить Гарри от прежних привязанностей, а потом уже объяснять, почему он это сделал. Уговорить мальчика выйти из тени Коннора, а затем показать, как сильно это влияло на него.

Снейп направился в свой кабинет, и мантия летела за его плечами.
Терпение, - сказал он сам себе. - Терпение – это главное. Я долго ждал этого и, наконец, обрел нового лидера. Буду учить его всему необходимому и, прежде чем Гарри окончит седьмой курс, весь магический мир узрит возрождение былой славы Слизерина.

Теперь уже скоро.

Глава 20. Сложить все части головоломки.

- Но, профессор МакГонагалл…
- Никаких но, - прозвучал голос декана Гриффиндора за голосом его брата-близнеца и, Гарри очень захотелось узнать, что там происходит. – Я очень разочарована в вас обоих, мистер Поттер, мисс Грейнджер. Вы были вне своих спален после отбоя – это недопустимо. Пятьдесят баллов с Гриффиндора и две недели отработок. Для каждого из вас, - добавила она, чтобы они её верно поняли.
Гарри подошел ближе и заглянул за угол. Коннор стоял с опущенной головой перед МакГонагалл и выглядел невероятно подавленным. Гермиона стояла рядом, и, казалось, едва сдерживала слезы. Блейз был немного в стороне от них, самодовольно улыбаясь и кивая головой в такт каждому слову, ровно до тех пор, пока МакГонагалл не повернулась в его сторону.
- А для Вас, мистер Забини, - сказала она, - двадцать баллов со Слизерина за то, что не были в постели после комендантского часа, и неделя отработок.
Блейз озадаченно моргнул и начал что-то бессвязно бормотать. МакГонагалл прошла мимо него вниз по коридору, не слушая его возражений.
Гарри, который возвращался после одного из ночных уроков со Снейпом на втором этаже в зале для дуэлей, прижался к стене и поблагодарил Мерлина за то, что профессор идет в противоположную от него сторону, поскольку она вряд ли была в том настроении, чтобы выслушивать еще одного первокурсника. Коннор и Гермиона направились к гриффиндорской башне и выглядели весьма удрученными.
Гарри смотрел, как уходит его брат, и был расстроен тем, что на пороге стоял май месяц, а Коннор все еще не пришел к нему, чтобы расспросить о Философском камне. Гарри не понимал, что происходит. Конечно, Коннор не рассказывал ему абсолютно всё, потому что они проводили вместе мало времени, но Гарри не мог поверить, что ожидание будет столь долгим. Коннор должен был уже давно догадаться об одном секретном, тщательно охраняемом месте в школе, куда никто не решится войти под страхом смерти.
Но через мгновение он подавил в себе разочарование, потому что Блейз направился в его сторону, по коридору, ведущему в подземелья. Это был хороший шанс узнать, что же случилось.
- Привет, Блейз, - сказал Гарри, внезапно выступая из тени. – Что это сейчас тут было?
Блейз замер, а потом неестественно рассмеялся.
- О, просто подшутил над гриффиндорцами, которые нарушают правила, - беззаботно ответил он. – Они относили дракона на Астрономическую башню, ты можешь в это поверить? Думаю, они выпустили его на волю.
- Дракона?
Сердце Гарри неистово забилось, он ничего об этом не слышал. Его мысли сразу же перескочили на Хагрида, с которым подружился Коннор, а потом на Запретный Лес. Коннор ходил в Запретный Лес? А если бы там он столкнулся с Квиреллом?
- Да, Норвежский горбатый, один из питомцев Хагрида, - усмехнулся Блейз. – Я видел их в хижине у Хагрида на этой неделе, а сегодня застал их, когда они его уносили. Подумал, что если расскажу о них декану, то заработаю очки для Слизерина, – он нахмурился. – Однако старая кошка сегодня была не в настроении здраво рассуждать.
- А почему ты не в постели после отбоя? – спросил Гарри.
- Я же сказал тебе, шпионил за гриффиндорцами.
Гарри приподнял бровь, но ничего не сказал, позволяя неопределенному молчанию говорить за себя. Блейз нахмурился, глядя на него, затем отшатнулся. Гарри внимательно смотрел на него. Винс и Грэг были слишком преданы Драко и не создавали Гарри проблем. Когда Драко перестал дразнить Коннора, они тоже перестали это делать. Блейз же совсем другое дело. Иногда казалось, что он воспринимает как личное оскорбление тот факт, что у слизеринца может быть брат-гриффиндорец. В последнее время Блейз частенько выражал свое недовольство этим обстоятельством. Он постоянно цеплялся к Коннору в коридорах, толкал его, а когда тот падал, высмеивал его неуклюжесть и издевался. Раньше Гарри думал, что это было просто ребячеством, соперничеством между факультетами. Не так ли?
- Прежде всего, скажи мне вот что: зачем ты пошел к хижине Хагрида и следил за ними? – спросил Гарри спокойно.
Блейз тряхнул головой и надменно бросил:
- Потому что я хотел знать, что они там делают. Этот полувеликан – угроза для учеников. Я не понимаю, почему Дамблдор разрешает ему жить в Хогвартсе. Только представь себе, он прятал дракона в хижине!
Гарри посмотрел на него долгим взглядом и ничего не сказал. Судя по выражению лица Блейза, ему хотелось как можно быстрее прекратить этот разговор.
- А ты что здесь делаешь после комендантского часа? – спросил он, стараясь выглядеть заговорщиком, что, впрочем, ему плохо удавалось.
- Спроси об этом у профессора Снейпа, - пожав плечами, ответил Гарри, а затем направился в сторону гостиной Слизерина.
Он слышал, как Блейз уже сделал вдох, чтобы потребовать объяснений, но, в конечном счете, позволил Гарри пройти мимо, так ничего и не спросив у него, и пошел следом. Гарри прошептал пароль в их гостиную и быстро проскользнул в спальню через общую комнату. Ему не хотелось быть рядом с Блейзом ни минутой больше, чем это было необходимо.
После того, как они оба умылись и легли в кровати, Гарри долго еще лежал с открытыми глазами и размышлял о Блейзе, пока не рассвело.
Чего он хочет? Почему он следил за Коннором, неужели он последователь идей Темного Лорда? Эта мысль заставила Гарри нахмуриться, ведь у Блейза была только одна родственница – его мать, Арабелла Забини, которая никогда не поддерживала Пожирателей Смерти. Она была темной волшебницей, да. Но это не то же самое, что быть приспешником Волдеморта.
Мог ли Блейз быть тем самым предателем, который помог Лестрейнджам попасть в Хогвартс?
На мгновение Гарри напрягся, но потом отрицательно покачал головой. Нет. Каждый раз, когда мать писала ему об этом предателе, она подчеркивала, что это не только взрослый человек, но еще и член Ордена Феникса. Блейз не мог быть этим человеком, независимо от того, как он себя вел.
Тогда чего же он хочет?
Гарри не знал. Но, уже погружаясь в сон, решил зачаровывать Блейза сонным заклинанием Consopio, прежде чем уходить на ежевечерние занятия к Снейпу. Никому не будет вреда от того, что Блейз ляжет в постель до комендантского часа и будет спать в положенное время.
А когда наступит утро, я могу упомянуть в кругу слизеринцев, что факультет потерял баллы по вине Блейза, и на какое-то время он потеряет свою популярность.
Однако все эти размышления были всего лишь способом не думать о том, что беспокоило Гарри больше всего.
Почему Коннор не рассказал мне о драконе?
______________________________________________________________
- Его зовут Норберт.
Нахмурившись, Гарри посмотрел на Коннора. Его брат наконец пришел, чтобы поговорить с ним, после того как Гарри послал ему довольно настойчивое приглашение с Хедвиг сегодня утром прямо перед началом матча Слизерин-Хаффлпафф. Он надевал перчатки, когда Коннор ввалился в раздевалку и, игнорируя яростные взгляды Флинта, подошел к Гарри.
- И? – продолжил Гарри не в силах сдержать холодность в голосе.
Коннор пожал плечами.
- Мы отдали его Чарли Уизли, брату Рона. Он работает с драконами в Румынии. Там Норберт будет в безопасности.
Гарри вздохнул. Был вопрос, который мучил его больше всего, но, кажется, Коннор не собирается сам отвечать на него.
- Почему ты не рассказал мне о нем?
Коннор резко отпрянул от него, волосы упали ему на глаза. Он выглядит усталым, подумал Гарри. Коннор поднял руку и потер свой шрам, что было его бессознательным жестом, когда он был задумчив.
- Потому что я не знаю, могу ли доверять тебе, - ответил он достаточно громко, чтобы его услышали все остальные, кто был в раздевалке. – Ты перешел на сторону Слизерина, Гарри.
Остальная команда перестала готовиться к матчу. Гарри закрыл глаза в страхе, уже зная, кто заговорит сейчас.
- И что с того, если так оно и есть? – протянул Маркус Флинт, выступая вперед. – Мы – тоже слизеринцы, - он улыбался, но глаза его оставались серьезными. Гарри поморщился. Он не мог поручиться за то, что Флинт не набросится на Коннора прямо сейчас. Капитан слизеринской команды по квиддичу очень не любил, когда кто-то мешал его игрокам сосредоточиться и настроиться на игру.
- Это просто слова, Флинт, - быстро вставил Гарри. – Он ничего такого не имел в виду.
- ДА, черт подери, Гарри, именно это я и хотел сказать! – проорал Коннор, вспыхивая так же внезапно, как порой случалось с их отцом. – Вот об этом я и говорю: ты скрываешь от меня свои поступки, ты общаешься с ними, вместо того, чтобы приходить ко мне в гриффиндорскую башню. Ты улыбаешься над ужасными вещами, которые они говорят, как будто это и в самом деле смешно. Тебя даже не волнует, что они презирают тебя, из-за того что ты - полукровка! Это неуважительно по отношению к нашей маме, а не только к тебе! Ты изменился, Гарри, и я ненавижу того, кем ты становишься!
Гарри закрыл глаза, чувствуя себя разбитым. Они ссорились с Коннором и раньше, но никогда еще настолько серьезно. Сейчас он хотел все бросить, отвергнуть все, к чему стремился, и просить прощения у брата. Гарри желал получить прощение своего близнеца, потому что именно он был причиной его страданий. Мама предупреждала его об этом в рождественском письме, а он не оправдал её надежд.
А затем неожиданно, так внезапно и непредсказуемо, по крайней мере, для самого Гарри, его боль и вина превратились в гнев.
Гарри открыл глаза и увидел, что Коннор от него отвернулся. Гарри подошел к нему ближе. Он весь дрожал от силы своего гнева и не смог сдержать слова, которые вырвались у него в следующий миг.
- Я просто пытаюсь жить с тем, что случилось, Коннор! Нет, я не был рад, оказавшись в Слизерине, но это оказалось не так ужасно, как мы думали. Да, я шучу и провожу время со слизеринцами, потому что они – мои одноклассники. Я бы проводил с тобой больше времени, если бы ты сам хотел этого. Но нет – ты едва ли бываешь рад, когда я прихожу к вам в башню. Ты предпочитаешь все обсуждать с Роном и Гермионой. Я не виню тебя за то, что ты слушаешь их и впитываешь глупые предрассудки, но не смей обвинять во всем только меня! Это и твоя вина тоже!
В конце он уже кричал на брата, чего раньше никогда не делал. Обычно Коннор сердился и расстраивался, а Гарри оставался спокойным, и первым просил прощения, когда гневная вспышка брата сходила на нет. Но сейчас Гарри сжал кулаки от ярости. Он заметил у стены Драко, который пришел пожелать ему удачи перед началом матча. Мальчик был бледен и прижимал ко лбу руку. Гарри был рад, что у него нет сейчас волшебной палочки. Он изо всех сил игнорировал жгучее желание использовать беспалочковую магию.
Не отрываясь, он смотрел на своего близнеца, достаточно долго, чтобы увидеть, как шок сменяет гнев в глазах Коннора, а пепел отчаяния вытесняет огонь.
- Не знал, что ты ненавидишь меня так сильно, Гарри, - прошептал он. – Я…
- Пошел вон, гриффиндор, - раздался глубокий и тихий голос Флинта, подобный рычанию огромного пса. – Только из уважения к твоему брату даю тебе пять секунд, чтобы убраться отсюда, прежде чем размажу тебя по стенке. Один. Два. Три.
Коннор развернулся и пошел прочь. Гарри смотрел, как он уходит, и мечтал о том, чтобы шок заморозил все его чувства.
Но этого не случилось. Он все еще был чертовски зол, и в нем все еще горело страстное желание отплатить Коннору. Закрыв глаза, он из всех сил старался сдержать свой гнев.
Он открыл глаза, когда Адриан Пьюси, один из Охотников, похлопал его по спине.
- Вот так-то лучше, - сказал тот возбужденным голосом. – А теперь иди на поле и выиграй. Покажи этим недоумкам - гриффиндорцам, что они не могут запугать тебя.
Гарри кивнул, натянуто улыбнулся и вместе со всей командой вышел на поле.
Слизерин разбил Хаффлпафф с разгромным счетом 410:190, и Гарри ликовал, когда поймал снитч. И последующее празднование победы, и то, как вся команда ограждала его на всем пути обратно в подземелье от «любых гриффиндорцев, которых ты не желаешь видеть» было совсем не плохо.
Все это время Гарри ждал, что его гнев на Коннора превратиться в стыд, как это случалось раньше, и что он почувствует желание извиниться перед братом.
Но ничего из этого не произошло. В этот раз у Гарри не было никакого запретного чувства, которое он должен был запереть в тот особый секретный ящик в своем разуме, поскольку ему никак не удавалось убедить себя, что его гнев был неоправданным.
___________________________________________________________
- Знаешь, Коннор слишком упрям, чтобы прийти и прямо спросить тебя, где спрятан Философский камень. А я нет.
Гарри поднял голову и посмотрел вверх. Гермиона Грейнджер стояла рядом со столом в библиотеке, за которым сидели Гарри и Драко и готовились к занятиям. Она скрестила на груди руки и смотрела на Гарри испытующим взглядом. Гарри скрыл усмешку. Иногда гриффиндорская прямолинейность дает преимущество.
Однако, судя по огню, вспыхнувшему в глазах Драко, он так не думал.
- Пошла прочь, грязнокровка, - начал он.
- Драко, - произнес Гарри тоном, которым говорила с сыном Нарцисса Малфой, когда он переступал черту. Драко замолчал и сердито посмотрел в свою книгу. Гарри наклонился к нему через стол и похлопал по плечу. – Я скоро вернусь, - сказал он, встал и отошел от стола вместе с Гермионой в дальний угол библиотеки, где было меньше шансов быть подслушанными. Гарри вытянул шею, разыскивая по близости Коннора, потому что прошло уже две недели после их ссоры, а брат так и не пришел к нему, но оказалось, что Гермиона действительно пришла одна.
- Говори, - сказала Гермиона. Её руки все еще были оборонительно сложены на груди, а лицо сохраняло выражение, которое Лили называла «лицо для нагоняя». Гарри склонил голову и выложил всю правду.
- Философский камень находится на третьем этаже за дверью, которую охраняет какой-то огромный пес.
Это было здорово – наблюдать, как переменилась в лице Гермиона, как только смогла сложить все воедино. Мгновение спустя она пробормотала: «Глупая», и хлопнула себя по лбу. Гарри должен был признать, что по-своему ему это было приятно.
Потом она нахмурилась и посмотрела на него.
- Но если дверь закрыта и охраняется, зачем мы должны забирать оттуда камень?
- Потому что я видел, как профессор Квирелл пытался пройти в эту комнату несколько раз, - ответил Гарри. – Он входил, разговаривал с собакой, а потом выходил оттуда. А потом профессор Снейп выгнал Квирелла из комнаты и запретил приходить туда. Я не думаю, что Квирелл придумал, как пройти мимо собаки, но…
- О, нет, - прошептала Гермиона, и побледнела.
- Что? – спросил Гарри насторожившись.
- Хагрид рассказывал нам, что человек, продавший ему Норберта, расспрашивал его о Пушке, - сказала Гермиона. – Так зовут собаку, - пояснила она, когда поймала недоуменный взгляд Гарри.
- Пушок, - повторил Гарри, не в силах в это поверить.
- Не спрашивай у меня об этом, это же Хагрид, - сказала Гермиона так, будто это все объясняло. И Гарри предположил, что, вероятно, он ответил бы так же, если бы знал Хагрида. В следующем году нужно будет познакомиться с этим полувеликаном поближе.
- Мужчина был в плаще с капюшоном, и Хагрид не смог разглядеть его лица. Но Хагрид рассказал мужчине, что Пушка можно околдовать музыкой. Что, если этот человек под капюшоном был Квирелл, и теперь он хочет еще раз попытаться пройти мимо собаки, когда узнал, как обойти её? - лицо Гермионы раскраснелось, и она выглядела так, будто готова в тот же миг выбежать из библиотеки, чтобы обо всем рассказать Дамблдору.
Гарри протянул руку и успокаивающе сжал плечо Гермионы.
- Тебе не кажется странным, что Квирелл так долго тянет с этим? – спросил он.
Гермиона неохотно уселась на пол, прислонившись спиной к шкафу.
- Ну да, только вот почему, мне не понятно.
- Я думаю, он чего-то ждет, - сказал Гарри и нахмурился. – Но я не знаю, что это. Дамблдор наверняка собирается забрать камень из Хогвартса в конце учебного года. Чем дольше Квирелл ждет, тем больше он рискует.
- Может быть, в той комнате есть и другие ловушки, и он не знает, как обойти их, - предположила Гермиона. – Или есть еще что-то, что он хочет сделать в первую очередь, до Философского камня.
Гарри напрягся.
- Гермиона, а где сейчас Коннор? – спросил он.
- В гриффиндорской башне, - сказал она, глядя на него. – Ты бы знал это, если бы потрудился прийти и поговорить с ним, хоть раз за прошедшие две недели.
- Мы поссорились, - ответил Гарри. – Но послушай, бывают ли моменты, когда Коннор остается один? Без тебя и Рона, совершенно без защиты? Вне досягаемости для всех, даже для профессоров?
Гермиона закрыла глаза, и лицо её приобрело выражение напряженной сосредоточенности. Гарри бы не удивился, если бы узнал, что она перебирала огромные объемы информации в голове в поиске идеального ответа. И он понял, что она нашла такой, когда она распахнула ярко вспыхнувшие глаза.
- Отработки, - прошептала Гермиона. – Профессор МакГонагалл говорила, что Коннор будет на отработке у Хагрида в Запретном лесу на следующей неделе. Что-то убивает единорогов, и они хотят узнать, что происходит.
Гарри чуть было не сказал ей, что это делает Квирелл, но сдержался. Потому что это повлекло бы за собой совершенно неизбежные вопросы о том, почему он до сих пор не сообщил об этом Дамблдору. Гермиона побежала бы к директору, и тот непременно отменил бы отработку у Коннора, и Квирелл вынужден будет ждать другого момента, чтобы нанести удар. Гарри считал, что, несмотря на то, что все было так запутанно и сложно, лучше и выгоднее знать точно, когда и где жизни Коннора будет угрожать опасность, а не метаться в неизвестности.
На краткий миг он подумал, что именно это и означает быть слизеринцем.
А следующей его мыслью было: «Ну и что с того?»
- Хорошо, - сказал он Гермионе. – Я пойду туда с ним.
- Но у тебя не назначена отработка, - заметила она, глядя на него.
- Знаю, - ответил Гарри, - я буду идти за ними. Профессор Квирелл не знает, что я буду там. И не говори ничего Коннору, не то он попытается сделать что-то глупое и безрассудное, - добавил он.
Гермиона вздохнула, нерешительно попыталась что-то возразить, а потом согласилась. Гарри подозревал, что она устала от этой глупой ссоры между ним и Коннором, из-за которой тот, очевидно, проводил с ней и Роном гораздо больше времени в гриффиндорской башне, постоянно жалуясь на брата, и была благодарна Гарри за то, что он намеревается положить этому конец.
Гарри проследил за тем, как она покинула библиотеку, а затем направился обратно к своему столу, мысленно прокручивая в голове, что ему может понадобиться. Он остановился, когда приблизился к столу и увидел, что Драко выжидающе смотрит на него, постукивая пальцами по пергаменту.
- Философский камень? - спросил он.
Вздохнув, Гарри сел и начал объяснять. По крайней мере, рассказывая обо всем Драко, он был уверен, что тот не побежит к Дамблдору.
___________________________________________________________
Гарри покачал головой, когда Хагрид разделил Коннора и Невилла Лонгботтома, который тоже был на отработке, взорвав на зельях свой котел из-за глупой ошибки. Лесничий наказал им выпустить из волшебной палочки сноп красных искр в воздух, если они встретят что-то опасное, и подать зеленый сигнал, если они найдут человека, убивающего единорогов. Точнее, Хагрид назвал злоумышленника «существом». Хагрид пошел с Невиллом, а с Коннором оставил своего огромного пса Клыка.
Гарри подождал, пока грохот шагов Хагрида стихнет в кустах, а потом вышел из своего укрытия и пошел за Коннором. Брат был так огорчен своей отработкой, что сначала даже не заметил Гарри, а потом развернулся и, подсвечивая себе фонарем, который он нес в руке, окинул Гарри сердитым взглядом. Другой рукой Коннор выхватил палочку.
- Чего ты хочешь, слизеринец? – спросил он.
- Помешать тебе вести себя как идиот, - ответил Гарри, и пошел рядом, отводя мешающие ветви. – Уже месяц прошел, как мы поссорились, Коннор. Тебе не кажется, что это уже слишком? Я – твой брат, на тот случай, если ты забыл об этом. – Рука его была в кармане, сжимая волшебную палочку, и он настороженно осматривал кусты. До сих пор не было никаких признаков присутствия профессора Квирелла, и Клык молчал, хотя Гарри не был уверен, насколько тонок слух и нюх у этой собаки. Более всего он доверял своему магическому чутью. Хотя оно тоже молчало.
- Я не забыл, - сказал Коннор, и лицо его перекосилось от гнева, обиды и задетой гордости. – Вот почему мне так больно. Почему ты отвернулся от меня, Гарри? Мы же близнецы. Лучшие друзья навсегда. Мы не должны спорить и отталкивать друг друга. Посмотри на Фреда и Джорджа Уизли. Я никогда не видел, чтобы они дрались.
- Они учатся на одном факультете, - сказал Гарри.
Коннор отвернулся от него.
- Значит, ты позволишь чему-то стать более важным, чем наша кровная связь?
- Нет, и прямо сейчас я бы хотел быть в своей постели, - ответил Гарри и отбросил еще одну ветку. Деревья трещали и скрипели на ветру, создавая дополнительный шум. Фонарь освещал дорогу лучше, чем люмос, за что Гарри был благодарен. – Я пришел, хотя совсем не был должен, потому что знал, что здесь тебе будет трудно избежать разговора. Нам надо поговорить, Коннор.
- Гермиона рассказал мне о Философском камне, - сказал Коннор. – О том, что ты знал, где он был.
- Да, - признался Гарри, - и я хочу, что ты был тем, кто найдет его и расскажет об этом профессору Дамблдору. Я думал, что это позволит тебе почувствовать себя значимым, особенным, счастливым. И ты можешь претендовать на победу, которая будет по праву твоей, и так постепенно начнешь свое становление лидером.
- Но это похоже на то, будто ты купил для меня победу, - сказал Коннор, и его слова зазвучали тише, от боли. – Я не хочу этого, Гарри.
Гарри обернулся и поймал брата за руку, разворачивая Коннора к себе лицом. Брат посмотрел на него в свете фонаря. Слезы навернулись на его глаза, и он сердито смахнул их рукой, с зажатой волшебной палочкой.
- Тогда реши, чего же ты хочешь, - сказал Гарри тихо. – Причина, по которой я так упорно учился и тренировался, в том, что я хочу, чтобы ты был лидером. Я хочу, чтобы ты соответствовал своему имени – Мальчик-Который-Выжил. Хочу, чтобы люди смотрели на тебя снизу вверх. А этого до сих пор не произошло. Ты нравишься Рону и Гермионе, но слизеринцы считают тебя идиотом, даже Когтевран и Хаффлпафф вспоминают о тебе только тогда, когда ты совершаешь нечто потрясающее – вроде сражения с троллем или Лестрейнджами, - Гарри увидел, как Коннор поморщился и закрыл глаза. – Чтобы стать лидером, тебе потребуется сделать гораздо больше, чем все это. Я думал, что смогу тебя тонко подтолкнуть в нужном направлении, но это не сработало. Так…Скажи мне, чего ты хочешь? Каковы твои планы? Что ты собираешься сделать, чтобы объединить вокруг себя все четыре факультета? Добиться уважения чистокровных магов? Заставить всех поверить, что у тебя есть сила и уверенность, чтобы сразиться с Темным Лордом? Найти союзников среди магических существ?
- Почему я должен всё это делать? – запротестовал Коннор. – Я победил Волдеморта, когда был еще ребенком. Теперь я знаю больше. Может и в этот раз мне придется только встретиться с ним, и он снова будет полностью уничтожен.
Гарри вздохнул.
- Думаю, на этот раз потребуется нечто большее, Коннор.
- Почему это? – Коннор отошел от него и погладил шрам кончиком волшебной палочки. – Вот это означает, что я - Мальчик-Который-Выжил. У меня есть этот шрам, и это всё что мне нужно на самом деле.
Гарри почувствовал, как сердце его растаяло от жалости, и последние капли гнева, наконец, покинули его. Оберегая Коннора, они с матерью не принесли ему этим никакой пользы, кроме как сделали его слепым. Нужно было учить его разбираться в политике магического мира с момента, как он начал ходить, даже если пророчество говорит о том, что только любовь способна одолеть Волдеморта. Мать нашла способ, как обучать Гарри в тайне, под носом у отца, Сириуса и Ремуса. Она могла бы найти способ донести до Коннора истину, не лишая его детства.
- Коннор, - начал говорить Гарри, желая извиниться.
Как вдруг с дерева над ними упала ветка и, изогнувшись как лиана, обвилась вокруг шеи Коннора. Он издал испуганный вопль и выронил фонарь. Гарри подхватил его и лихорадочно поднял как можно выше, готовый выпустить из палочки сноп красных искр, чтобы дать знать Хагриду о том, что они в опасности.
Но это была не лоза, упавшая с дерева, которую можно было сломать, а огромная змея, такого размера, что Гарри даже представить не мог. Она шипела, будто смеялась над ними. Змеиное тело плотно обвилось вокруг Коннора, а затем змея метнулась в лесную чашу, унося мальчика с собой.
Гарри закричал и метнул в змею инсендио, но промахнулся от того, что тварь стремительно скользила прочь. Он побежал за ней так, будто у него выросли крылья за спиной от страха и гнева за Коннора, чувствуя, как начал гореть на лбу его шрам.
Змея скрылась в кустах впереди, но Гарри мог следовать за ней по следу из примятой травы и листьев, ориентируясь на свою усиливающуюся головную боль. Погоня была недолгой, змея выскользнула в центр небольшой поляны, где её ждала фигура в плаще. Бросив Коннора к ногам человека, змея скользнула за спину хозяина, издавая шипение, похожее на смех.
Рыча, Гарри покрепче сжал палочку и шагнул из кустов на поляну.
- Так, так, так, - произнес не профессорский голос, а тот леденящий, который Гарри уже однажды слышал ночью в Запретном Лесу. От звука этого голоса шрам у Гарри полыхнул огненной болью, а Коннор пошевелился и издал слабый стон, как будто и его шрам причинил ему боль.
- Гарри Поттер, наконец-то, - фигура склонилась над Коннором, - и Мальчик-Который-Выжил, который очень скоро станет Мальчиком-Который-Умер. Я так долго ждал этого момента.
Гарри собрался с силами и бросился в бой.

Глава 21. Мальчик-Который-Выжил

Взрывающее проклятье, брошенное Гарри, разбилось о невидимый щит, но это имело и положительную сторону: Квирелл перестал наступать на Коннора и посмотрел на Гарри, который уже приготовил следующее заклятье, в уме быстро перебирая чары, способные причинить Квиреллу боль или отбросить его назад.

И тут на него бросилась змея.

Она двигалась гораздо стремительней, чем когда тащила Коннора через кусты. Её пасть распахнулась, обнажая клыки, а тело рассекло траву, когда она атаковала. Гарри метнулся в сторону, и змеиные челюсти сомкнулись на земле, но змея быстро развернулась и снова устремилась к нему. Гарри выкрикнул: «Протего!», но все, чего смог этим добиться - увидел, как змея легко проскользнула сквозь щитовые чары и клыками разорвала ему рукав. Он снова отступил, слыша змеиное шипение, похожее на смех, и бросил быстрый взгляд на Коннора.

По крайней мере, я знаю, что это настоящая змея, а не магическая.

- Что такое? – спросил холодный голос с более жесткими интонациями, чем прежний.

Гарри подавил импульс упасть на колени от усилившейся в его шраме боли. Квирелл смотрел прямо перед собой, будто так мог что-то увидеть, и Гарри никак не мог соотнести холодный голос и совершенно пустое выражение на лице профессора.

– Прикончи его, Нагайна!

Змея – по-видимому, Нагайна, - зашипела, и тело её подобралось для броска. Гарри понял, что эта атака будет настолько стремительной, что он не сможет уклониться.

Между тем, Квирелл снова повернулся к Коннору.

Гарри вытянул руку и прокричал: «Вингардиум Левиоса»! Он исполнил это заклинание беспалочковой магией, чтобы иметь возможность использовать свою волшебную палочку для защиты Коннора. И это сработало. Поток магии подхватил Нагайну в середине прыжка и отбросил её высоко в воздух, как маггловский воздушный шарик, которые Гарри однажды видел на своем дне рождении.

Гарри усилил заклинание и забросил Нагайну глубоко в Запретный Лес. И змея улетела с шипением, прозвучавшим, как ни странно, похожим на крик боли. Гарри решил не задумываться об этом, он с трудом сохранял ясность мысли.

Он повернулся лицом к Квиреллу и направил на него волшебную палочку.

Квирелл остановился и еще раз взглянул на Коннора, на этот раз более пронзительно, но в тоже время спокойно, а у Гарри появилось мгновение, чтобы обдумать, какое заклинание сможет причинить боль профессору, обойдя его невидимую защиту, и заставит его выйти из-под щитовых чар. Перед тем как ступить на поляну в погоне за змеёй, Гарри тщательно осмотрел местность, но не смог разобраться в магических нитях защитных заклинаний, они были куда более сложными, чем те, что он сам использовал.

- Ты необычный мальчик, - произнес голос, обращаясь к Гарри. - Такая невероятная мощь. Почему я сразу не почувствовал это в тебе?

Гарри не видел смысла отвечать на эту неуместную болтовню. Он уже выбрал заклинание. Правда, это был странный выбор, но и сражение тоже было странным. У Квирелла, или у того, кем он был на самом деле, было время подготовиться к бою, а у Гарри нет.

- Редукто! – произнес Гарри, вкладывая в заклинание всю силу своего желания, соединяя её с магией своей волшебной палочки. Он надеялся, что окружающие Квирелла щиты расщепятся и падут, как случилось с камнем, который его заставили расколоть кентавры.

Заклинание попало прямо в цель и высветило щиты, расцвечивая их во все цвета радуги. Гарри увидел, как слабые трещины разбежались по их поверхности, и поспешно запоминал их расположение, пока свечение не вспыхнуло и исчезло.

- Редукто! – прокричал он снова, в этот раз, указывая палочкой на то место, где заметил трещину.

Чары разлетелись вдребезги и мощная отдача ударила в Квирелла, заставив того пошатнуться. Гарри бросился вперед вслед за своим заклинанием, низко пригибаясь к земле, пытаясь дотянуться до Коннора, чтобы оттащить его от Квирелла, пока тот не пришел в себя.

Ледяной голос произнес: «Cavea», заклинание, о котором Гарри никогда не слышал, и голубой свет вспыхнул вокруг Коннора. Гарри попытался дотронуться до брата рукой через это сияние и отшатнулся. С тем же успехом он мог бы бить кулаком по стали.

Гарри поднялся на ноги и встал между братом и Квиреллом – что было просто, поскольку Квирелл пока не стремился к ним приблизиться. Гарри резко выдохнул. Он чувствовал, как пот выступил у него на лбу и щеках, а сердцебиение было таким частым, что отдавалось в ушах и мешало расслышать, что говорил Квирелл.

- Что я должен сделать, мой Лорд? – взвыл голос, который Гарри слышал на занятиях в школе, только без заикания. – Мальчишка слишком силен для моей личины.

Освободи меня.

Квирелл нервно поежился, но быстро успокоился и улыбнулся, когда посмотрел на Гарри.

- Да, - тихо сказал профессор, – это наилучший выход, - и повернулся к Гарри спиной.

Гарри вскинул палочку. Что это за глупость? Это такая превосходная возможность для нанесения удара…Нет, нет. Квирелл не глуп, должно быть он что-то замышляет.

На всякий случай, Гарри продолжал удерживать защиту, пока Квирелл осторожно начал разматывать свой тюрбан.

Гарри ожидал увидеть голый череп, не больше. То, что он увидел, когда упала фиолетовая ткань, было вторым лицом, вживленным в затылок Квирелла. Нос был вытянутым и приплюснутым. Глаза – невозможно узкие красные щели, рот подобен кровавой ране. Глаза пронзили Гарри, а из уст раздался высокий леденящий смех, знакомый Гарри по старым кошмарам.

Шрам Гарри взорвался яростной болью, бросая мальчика на колени. Гарри не смог сдержать крик, которому вторил сдавленный всхлип Коннора. Быстрый взгляд через плечо сказал Гарри о том, что брат его цел и невредим, хотя на лице его было растерянное выражение, когда он увидел голубые грани заклинания, удерживающего его в клетке.

- Я должен был догадаться, - прошипел голос, похожий на шипение Нагини. Гарри заставил себя слушать, не смотря на головную боль. То, что говорит этот голос, может быть очень важным. - Пророчество было неполным, а Питер Петтигрю всегда был дураком. Это был ты. Тот, кто старше, более сильный. И тот, кого я рассматривал как помеху моим планам, на самом деле был моей целью.

Квирелл сделал шаг назад, так что второе лицо стало ближе. Гарри ощутил запах его дыхания, мерзкий и неприятный, как могильная грязь.

- Что ты чувствуешь, мальчик, когда знаешь, что Лорд Волдеморт во второй раз грозит тебе гибелью?

Последовала пауза, как будто Волдеморт и правда ожидал какого-то ответа. Упираясь руками в землю, Гарри смог приподняться с земли и ответил:

- Признаюсь, что я поражен, поскольку со мной это происходит впервые. Но я спокоен, потому что за моей спиной лежит мальчик, который уже победил тебя один раз.

Голос начал смеяться, и смеялся, смеялся. Боль в голове у Гарри усилилась настолько, что вся его подготовка уже не могла помочь ему бороться с ней. Он снова растянулся на земле и на доли секунды потерял от боли сознание.

Когда он очнулся, Квирелл держал его, глядя ему в лицо своим нормальным обликом. Гарри хотел проклясть его, но долго не мог сделать глубокий вдох для этого. А когда, наконец, ему это удалось, он всхлипнул от боли. Казалось, что сейчас его голова расколется в мелкое крошево, как камень на испытании.

- Мой Лорд приказал мне покончить с Мальчиком-Который-Выжил, - прошептал Квирелл. – Признаюсь, что не мог предвидеть, что все закончится подобным образом, но это необходимо, - он отпустил Гарри и сделал шаг назад. И Гарри приготовился к самому худшему, зная, чтобы сейчас ни произошло - это будет плохо.

И Квиррел не разочаровал его.

- Круцио!

Заклинание вгрызлось в Гарри, пробив его слабое защитное заклинание. На этот раз агония началась с живота, перетекла в бессильные руки, а затем вернулась в шрам. Гарри закричал. Нет стыда в крике, учила его мать однажды вечером, когда открыла ему возможность попасть под пытки. Часто пытки ломают человека. Этого Гарри не мог допустить, поэтому самое сложное сейчас - пережить это и остаться способным продолжать сражаться. И он следовал за болью, позволив ей терзать себя, корчился и кричал, вместо того, чтобы умолять о том, чтобы все закончилось. Терпел, чтобы выйти в конце победителем и бороться за Коннора.

Когда проклятие было снято, он уже был готов умолять об этом. Гарри ахнул, свернулся калачиком на боку, а потом поспешно распрямился, потому что бока и ребра невыносимо ломило от боли. Он понял, что одно из ребер у него сломано, хотя это и не было обычным эффектом после применения Круцио.

- Это, – сказал Волдеморт, - плата за то, что я несколько месяцев провел бестелесным духом, не в силах влиять на мир, глядя, как эти слабые глупцы радуются тому, что как они думали, победили меня. И я воздам им за это. У меня впереди годы и годы, чтобы отплатить им за мои страдания, мальчик.

Гарри приподнял голову. Слезы затуманивали взгляд, его очки треснули, делая все вокруг еще более размытым. Но он не думал, что ошибается в том, кто перед ним. Фигура выглядела как Квирелл, но голос был как у Волдеморта до того дня, как он развоплотился.

Смутно он удивился тому, что Волдеморт бормочет что-то себе под нос, но это было не важно. Ему в голову пришла последовательность, красиво рассчитанная и отличная в исполнении. Он сможет осуществить это, если только найдет силы, чтобы спровоцировать Волдеморта на гнев. И это должен быть гнев такой силы, чтобы заставил Волдеморта опрометчиво реагировать, броситься вперед, желая физически наказать Гарри, а не бросаться заклинаниями на расстоянии.

Гарри проверил свои дрожащие руки и ноги и кивнул. Нужно делать это прямо сейчас. Он не думал, что сможет бежать, если получит еще одно Круцио.

- Ты слаб, - сказал он Волдеморту, постаравшись вложить в голос столько презрения, сколько смог. – Надеюсь, у тебя есть запасной план на тот случай, если с тобой снова произойдет что-то непредвиденное как в тот раз, план «Б»? Что думаешь об этом, слизеринец? - Гарри слабо рассмеялся, а потом закашлялся. Ему не нравилось то, как он кашлял, и то, что его руки оказались после этого в крови, все равно он ничего не мог сейчас с этим поделать. Главное, что его замысел работал, потому что Квирелл неподвижно замер, прислушиваясь.

- Дамблдор вдвое больше слизеринец, чем ты когда-либо сможешь стать. По крайней мере, в тот раз его план осуществился. И он никогда не был повержен годовалым ребенком.

Квирелл бросился к нему. Гарри призвал свою беспалочковую магию. Прямо сейчас он не удержал бы волшебную палочку.

- Вингардиум Левиоса!

Волшебство подбросило Квирелла вверх. В воздухе он перевернулся и уже приближался к земле, но этим Гарри выиграл несколько бесценных секунд.

- Cavea!

Как Гарри и ожидал, чары не сработали, но это привело Волдеморта в ярость.

- Думаешь, что можешь использовать моё собственное заклинание против меня? – спросил он злобно, и Гарри даже показалось, что капли слюны брызнули из затылка Квирелла. – Ты наглый, дерзкий...

- Экспелиармус! – выкрикнул Гари, вложив всю силу воли в это слово и почувствовав себя опустошенным. Но оно сработало. Палочка вылетела из руки Квирелла и упала на землю рядом с Гарри. Он не пытался коснуться её. Он не смог бы удержать её, его руки дрожали. К тому же был риск магической связи через волшебный предмет, а он не был уверен, что Волдеморт не был связан с Квиреллом неким извращенным образом. Поэтому он продолжил выкрикивать заклинания, не давая Волдеморту вставить ни слова.

- Fumo! Specularis! Protego!

Дым окутал поляну вокруг него, а щитовые чары встали на место прежних, истаявших в борьбе. Шатаясь, Гарри заставил себя подняться на ноги. Он должен бежать, двигаться как можно быстрее, в этом была цель Дымового заклинания. Ногой он отшвырнул подальше палочку Квирелла, надеясь, что тому понадобится много времени, чтобы отыскать её.

Он бросился к Коннору, который беззвучно бился в голубом сиянии Cavea, и, похоже, грубо ругался. Двигаясь, Гарри старался собрать в кулак всю свою силу воли и любовь к брату. Нет проблем, нет никаких проблем в использовании любви в этот раз, когда в опасности его любимый брат-близнец.

-Расколись, - приказал он, направляя всю силу своего желания в Cavea.

Абсолютно ничего не произошло.

Гарри скользнул на колени рядом с клеткой и положил руки на голубой свет. Коннор протянул к нему свои руки, ладонь к ладони, но Гарри совершенно их не почувствовал. Он зарычал и напряженно сосредоточил чистое пятно Specularis на крошечной точке рядом со своей левой рукой.

Ты расколешься. Я так хочу. Я хочу…

Мощные путы обвились поперек его тела и потащили прочь от клетки. Мстительное шипение над ухом сказало ему, что Нагайна вернулась. Гарри дико боролся, но не мог сопротивляться такой огромной змее. Она крепко держала его вдалеке от заклинания и Коннора, и оттащила его еще на пару шагов дальше, когда Дымовые чары рассеялись.

Долгое время Квирелл ничего не говорил. Гарри пытался дышать, закрыв глаза. Его голова, ребра, и живот в том месте, где Нагайна обхватила его, вопили в общей симфонии боли. Никогда ему еще не было так больно, как сейчас.

- Ты доставил мне слишком много неприятностей, - послышался голос Волдеморта. – Я бы с удовольствием пытал тебя до смерти и в конце позволил бы умереть. Но теперь этого недостаточно. Сначала, ты увидишь, как умрет твой брат.

В Гарри яростно вскипел гнев.

Нагиайна выпустила его с криком боли, для ушей Гарри прозвучавшим невероятно похожим на человеческий, когда её тело вспыхнуло. Гарри не обращал больше на нее внимания, хотя смутно видел, как она начала кататься по земле, пытаясь потушить огонь.

С трудом поднявшись на ноги, Гарри рявкнул:

- Акцио, палочка!

Мгновение спустя палочка оказалась в его левой руке, знакомое ощущение кипариса успокоило его и укрепило в ярости. Медленно Гарри двинулся к Волдеморту. Он чувствовал себя так, будто за его плечами развивается огромная мантия как у Снейпа, и не мог понять, откуда взялось это чувство, пока не заметил, что трава отклоняется от него, местами начинает дымиться и гореть. Это была его магия, взметнувшаяся над ним как гигантские крылья, взмывающие в тишине. Волшебство гудело смертельным прибоем так мощно, что у Гарри заложило уши. Больше он не чувствовал усталости, и боль тоже исчезла.

Квирелл отступил на несколько шагов.

- М-мой Л-лорд? – на этот раз его заикание было настоящим, так же как и его голос.

Только не Коннор. Не Коннор. Слова эти был под кожей Гарри, пылали в его венах, бились набатом в голове. Гарри призвал еще больше магии, и еще больше, больше, чем он когда-либо осмеливался призвать под надзором матери или даже во время испытания у кентавров. Воздух перед ним стал расплываться и мерцать от волшебной мощи. И Гарри увидел знакомое ему место, мелькнувший зеленый свет, кроватку рядом с его собственной и испуганное лицо Волдеморта…

Потом все исчезло, словно чья-то магия откликнулась на его, столь же могучая и разрушительная. Это был Волдеморт, рассмеявшийся от чистейшего восторга.

- Я знаю больше, чем ты, мальчик, - сказал он, пока его магия переплеталась с магией Гарри, ломая его барьеры, соприкасаясь с его волшебством, как ножны подходят к мечу или как ключ к замку. – У меня было более чем достаточно времени, чтобы развить свою защиту. Ты достойный противник, признаю это, но ты просто…не сможешь…выстоять…против…меня.

И с последними пятью словами магия Волдеморта как таран ударила в Гарри. Мальчик чуть не задохнулся, когда его боль вернулась и начались новые мучения - отыскав его слабые места, магия Темного Лорда разрывала его защиту. Там, где появлялась одна трещина, от неё расходилась дюжина новых. Гарри пытался защищаться, пытался завернуться в волшебные крылья и укрыться за ними как за щитом, но для него эти манипуляции с возросшей мощью были слишком новы, а для Волдеморта нет.

По воздуху будто прошла рябь, когда его магическая защита пала, и волшебство ушло, осело, словно пыль. Гарри рухнул на землю, чувствуя, как сгустки темной магии накрыли его, как змеи. Они извивались, корчились и шипели на него, словно Нагайна, они казались даже более человекоподобными, чем Волдеморт.

- Довольно игр. Я бы с удовольствием продолжил, но мы не можем. Мы должны забрать камень. Квирелл. Убей его брата, а затем вернись и используй Убивающее проклятье на мальчишке. Мы не должны рисковать.

- Да, хозяин, - услышал Гарри голос Квирелла, где-то там вдалеке, над темным морем. Ему удалось открыть глаза, сопротивляясь навалившейся тяжести, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Квирелл шагнул к голубой клетке и одним жестом убрал её. Коннор лежал перед ним беспомощный, пытаясь отползти, и произнести защитное заклинание.

Гарри попытался подняться. Но вес змей удержал его. Отчаянно извиваясь, ненавидя Квирелла всеми фибрами своей души, Гарри направил всю свою любовь к Коннору.

Я полюбил тебя, когда мы были еще детьми, брат, и вместе играли. Судьба предназначила тебе жизнь полную боли. Я хотел, чтобы у тебя было беззаботное детство. Я ждал слишком долго. Прости меня, Коннор, я так сожалею. Пожалуйста, живи. Я хочу этого больше всего на свете. Пожалуйста, живи. Живи.

Квирелл взял палочку в левую руку, а правой коснулся Коннора.

В тоже мгновение он завопил.

Яркий свет, похожий на вспышку, поглотил его руку. Квирелл отпрянул назад, размахивая рукой и непрерывно крича, но свет не погас. Он распространился вверх по руке, пожирая тело профессора. Квирелл подошел настолько близко к Гарри, что он смог рассмотреть сквозь сияние, как свет скользит по коже Пожирателя, обнажая плоть и кости, уподобляясь голодному зверю.

- Стряхни его! Стряхни! Борись!

Спустя мгновение масса темной магии, удерживающая Гарри исчезла, и он решил, что Волдеморт призвал всю свою магию, чтобы бороться с заклинанием, уничтожающим тело Квирелла. Гарри вскочил на ноги, боль снова ушла, и с ревом восторга его собственная магия вновь расправила крылья. Волшебство вернулось и в тот же миг невероятно мощное Взрывающее проклятье сорвалось у Гарри с губ и ударило в Квирелла.

Тот уже умирал. Гарри атаковал только затем, чтобы выразить свой гнев, и наблюдал, как ослепительный свет почти нежно захватывает второе лицо на голове.

Волдеморт зашипел, а затем клуб темной массы как нарыв вырос на затылке Квирелла и распылился в воздух как гной. Освободившись, Волдеморт низко пролетел над Коннором. Коннор закричал, и его рука взметнулась, чтобы ухватиться за шрам.

Гарри подбежал к нему и закрыл его своим телом от вида последних мгновений жизни Квирелла, и от любого вреда, который Волдеморт еще мог попытаться причинить ему. Если Темный Лорд сейчас попытается захватить тело его брата, он будет сражаться голыми руками. Гарри хотел, чтобы Волдеморт понял это.

Однако Волдеморт не стал делать ничего подобного.

- До скорой встречи, Гарри Поттер, - сказал он с незамутненной ненавистью в голосе, а затем его бесформенная фигура уплыла в Запретный Лес и пропала из вида.

Гарри вздохнул и посмотрел на Квирелла. Пламя закончило свою работу. На секунду оно еще раз ярко вспыхнуло, подобно умирающей звезде в сердце черного ночного неба, а потом с легким хлопком исчезло. Останки Квирелла обратились в пепел.

Гарри опомнился и схватил волшебную палочку, но когда осмотрелся вокруг, не обнаружил никаких признаков Нагайны.

Несколько долгих мгновений мальчики пытались отдышаться, а потом Коннор прошептал дрожащим голосом.

- Гарри, как я это сделал? Что случилось?

Гарри улыбнулся и откинул волосы со шрама своего брата, чтобы провести по нему пальцем. Коннор вздрогнул. С радостью Гарри отметил, что на шраме в форме сердца не было крови, но он сиял яростным серебристым светом, похожим на тот, что вспыхнул между Гарри и Драко, когда он принял Долг Жизни. Пока Гарри рассматривал шрам, сияние померкло.

- Разве ты уже не знаешь этого, Коннор? – спросил он. – Ты сам дал мне ответ, еще до того, как змея схватила тебя, и началась вся эта кутерьма.

Коннор посмотрел на него.

- Я это сделал?

Гарри кивнул и обнял своего брата. Он попытался думать о том, как близок он был к тому, чтобы потерять его, но разум его воспротивился. Он не мог хладнокровно обдумывать это, только не сейчас. Он чувствовал безграничную любовь и наслаждался этим.

- Ты сказал, что ты – Мальчик-Который-Выжил. И это так. Волдеморт не смог прикоснуться к тебе. Сила твоей любви испепелила его тело. Должно быть это была она. Волдеморт не смог навредить тебе, он не смог вынести присутствия чего-то настолько прекрасного. Одно прикосновение, и Квирелл…, - Гарри заколебался, потому что он помешал Коннору увидеть, какую смерть принял профессор, а потом закончил, - исчез.

Коннор вздрогнул, дыхание его пресеклось и участилось. Затем он произнес:

- Точно, все так и было, верно?

Гарри медленно кивнул и закрыл глаза. Его усталость и повреждения снова напомнили о себе. Он закашлялся и почувствовал, как что-то помимо слюны булькает в горле. Он хотел лечь на землю и не двигаться.

С другой стороны Коннор еще не вернулся благополучно в Хогвартс, и нужно что-то придумать, чтобы заставить его двигаться. Гарри встал и слегка дернул Коннора за руку.

- Вставай.

- Но я так устал, - прошептал Коннор.

- Обопрись на меня, - сказал Гарри и принял вес Коннора на менее пострадавший левый бок. – Где твоя палочка?

После минутного поиска, Коннор отыскал её, и они медленно пошли в обратном направлении к Хогвартсу. Каждые несколько шагов Коннор останавливался, чтобы подать сигнал из красных искр.

Между тем, у Гарри не было на кого опереться, и он оставался на ногах только от ощущения бесконечного счастья. Он был бы не прочь броситься в пляс, если бы ему сейчас было до этого.

Значит, это правда. Настоящая гребаная правда. Коннор способен победить Волдеморта. Брат защищен от его прикосновений, и если Темный Лорд снова захватит чье-то тело, с другим носителем случится то же, что и с Квиреллом. Когда Коннор повзрослеет и станет достаточно сильным, он встретится с Волдемортом, и избавит от него весь волшебный мир.

Конечно, еще оставались вещи, о которых говорил Волдеморт, и эта его личная ненависть в голосе, направленная на Гарри, и бессмысленный бред о том, что Гарри – тот другой – но Гарри уже решил, что у него еще будет время подумать об этом.

Темный Лорд – лжец. Кто поверит тому, что исходит из его уст? Я предпочитаю верить в свет, поглотивший Квирелла, когда он попытался коснуться Коннора. Свет не лжет.

Глава 22. Истина

Гарри помнил, что нашел их Хагрид, и знал, что лесничий послал за подмогой Невилла, как только Коннор смог несвязно пролепетать некую версию произошедшего за последний час с участием Волдеморта и его змеи, и понял, что Коннор наконец в безопасности, если бы Коннор не был надежно защищен Гарри не смог бы уснуть.

Но он не помнил, как заснул, или потерял сознание, или как он оказался на руках у Хагрида по пути в замок.

- Что? – пробормотал он. Повернулся и зашипел, когда сломанное ребро, или что там у него было на самом деле, пронзило бок.

- Все в порядке, Гарри – сказал Хагрид, крепко удерживая его. – Твой брат рассказал мне, что произошло. Ну…про Ты-Знаешь-Кого и остальное, - лесничий вздрогнул и встряхнул Гарри, которому потребовалась вся его стойкость, чтобы не застонать. – Мы сейчас..эта, отнесем тебя к Дамблдору, да, и он исцелит тебя, а потом…

- Куда это вы направляетесь с моим студентом?

Гарра дернулся и снова застонал, не смотря на то, что боль стала еще сильнее. Снейп, кто же еще. Профессор видимо был раздражен, когда Гарри не явился на их вечернее занятие, и решил сам разыскать его. Гарри рассчитывал получить за это выговор на следующий день, поскольку не придумал оправдания, почему он пропустил их учебную дуэль, и думал, что Снейп удовлетворится этим нагоняем. Гарри не мог предвидеть, что Снейп будет его искать, тем более, снаружи школы, и в результате наткнется на них подобным образом.

- Оставьте его в покое! – сказал Коннор яростным голосом, прежде чем Хагрид успел, что-то объяснить. Гарри повернул голову и увидел, как его брат сжав кулаки, встал между ним и профессором зелий. По тону голоса его близнеца было слышно, что он будто выплюнул следующие слова, и Гарри было жаль, что он не видит лица Коннора. Глаза его наверняка сияют праведным гневом. – Он сражался за меня в лесу, когда Волдеморт открыл свое истинно лицо и …

- Отдайте мне его.

Гарри ощутил, как Хагрид прижал его ближе к себе.

- Он тяжело ранен профессор Снейп, - произнес полувеликан. – закашлял кровью, когда я поднял его на руки. Думаю директор Дамблдор ...эта, должен осмотреть его.

- Нет, не сейчас. Отведите мистера Поттера к директору. Я уверен, что он захочет узнать, что произошло, - сказал Снейп. – А я позабочусь о его брате.

Гарри удалось развернуться и увидеть, что это на самом деле был Снейп, протягивая руки, чтобы забрать его, и ему захотелось истерически рассмеяться. Даже больше, чем остаться с Коннором.

- Профессор Снейп, - прохрипел он, - вы не должны, правда. Я могу еще понадобиться Коннору.

Он закашлялся и почувствовал, как боль пронзила его еще глубже, и он уже не мог остановить кашель. Кровь испачкала его мантию. Гарри почувствовал, что глаза у него закрываются, и услышал, как гневный голос произнес:

- Не будьте идиотом, Поттер, у меня есть зелья, которые излечат вашего брата.

А затем Гарри передали в другие руки. Рука Коннора коснулась его лба.

- Береги себя, Гарри, - прошептал он с легким налетом беспокойства в голосе, с тех пор как они ушли с той злосчастной поляны. – Скоро увидимся.

Гарри хотел сказать, что он не хочет быть в безопасности, что он хочет пойти вместе с Коннором, но Снейп уже пошел от них прочь. Профессор шел более плавно, чем Хагрид. Гарри стиснул зубы и закрыл глаза, сосредоточившись на том, чтобы снова не закашлять. Он не хотел, чтобы у Снейпа было еще больше причин отчитывать его.

- Чем он проклял тебя?

Гарри открыл глаза, так как они уже вошли в Хогвартс и двигались по сумрачным коридорам в быстром темпе, и кроме того, Гарри лежал уткнувшись лицом в плечо Снейпа. Разозлившись на самого себя, он попытался сесть, но тупая боль в ребрах не позволила ему это сделать. Однако, он решил ответить на вопрос. Чем скорее он это сделает, тем быстрее Снейп исцелит его и Гарри сможет присоединиться к Коннору.

И если профессор так сильно озабочен его самочувствием, то почему он не отнес меня в больничное крыло.

- Болевое проклятье Cruciatus, - прошептал он и почувствовал, как Снейп слегка дернулся, но не мог понять был ли это страх или отвращение, или воспоминание о боли. В бытность свою Пожирателем, он несомненно прочувствовал это проклятье на себе. В последний год своей жизни перед падением, мало кто утверждал, что Волдеморт был в здравом рассудке.

Снейп вошел через знакомую дверь в свой кабинет. Он аккуратно перехватил Гарри и пробормотал заклинание, преобразуя кресло в диван. Затем опустил Гарри на него и отошел вглубь комнаты, разыскивая что-то на полках, заставленных зельями у дальней стены.

Гарри наблюдал за ним затуманенными глазами. Снейп был напряжен, нахмурившись, он рассматривал склянки, а потом схватил два флакона: один, наполненный фиолетовой жидкостью, второй – прозрачной. Гарри нервно провел языком по губам. Снейп, конечно не имел причин, чтобы желать ему смерти, но для него Гарри все еще оставался сыном Джеймса, и как преподаватель Снейп должен был доставить его к Помфри.

- Выпей это, - приказал Снейп, протягивая флакон с фиолетовой жидкостью.

Гарри взял склянку, рассмотрел её на свету, а затем проглотил. Дышать сразу стало гораздо легче, а распространившееся по телу тепло поглотило боль в боку. Когда он снова закашлялся, крови больше не было. Гарри вздохнул и заметил, что дрожь в руках и ногах тоже прекратилась, и он смог даже выдавить из себя улыбку.

- Спасибо, сэр.
- Так что произошло в лесу? – Снейп прошел к камину и вызвал домового эльфа, прежде чем Гарри успел ответить, заказав тыквенный сок. Он показал Гарри второй пузырек с прозрачным зельем и пояснил, когда Гарри вопросительно посмотрел на него: «Это нужно принимать добавляя в питье. Но это не означает, что вы должны глазеть на меня как безмозглый идиот, в ожидании когда эльфы доставят сок, Поттер.

Гарри закрыл рот.

- Коннор победил Волдеморта, сэр, - ответил он.

- Если все было так же, как он победил тролля и Лестрейнджей, - сказал Снейп. – Или как он поймал снитч на вашем первом матче против Гриффиндора, тогда конечно, он это сделал.

Гарри напрягся, поморщившись, потому что мышцы все еще болели, хотя наихудшие из последствий от Crucio уже почти не ощущались. Он вспомнил о своих победах вначале учебного года с сожалением. Если бы он скрывался лучше, Коннор никогда не оказался бы под подозрением, и у Снейпа не было бы никаких оснований подозревать, что Гари говорит неправду.

Что мне действительно помогло бы, подумал Гарри, встречаясь глаза с Снейпом, это отсутствие такого чертовски подозрительного ублюдка как декан моего факультета.

- Он это сделал, сэр, - тихо сказал он. – Волдеморт скрывался в теле Квирелл, каким-то невообразимым образом сросшись с ним головой. Квирелл попытался прикоснуться к Коннору и загорелся. Волдеморт отделился от него, чтобы спасти собственную жизнь, и скрылся в лесу.

- Но это совершенно не объясняет, почему вы пострадали от Crucio, - заметил Снейп, почти зациклившись в желании разузнать подробности. Появился домовой эльф и принес поднос, на котором стоял кубок с тыквенным соком. Снейп взял его, эльф поклонился и исчез. Когда профессор смешал зелье с напитком, он пристально посмотрел на Гарри.

- Или того, что у вас достало сил волшебством яростно отшвырнуть в сторону четырех опытных авроров, когда они пытались приблизиться к вам.

- Все было именно так, как я уже сказал, сэр, - запротестовал Гарри.

Снейп посмотрел на него, а потом подошел и протянул кубок с тыквенным соком. Гарри покорно выпил его. Наверное, это зелье помогало отдохнуть и расслабиться, и хотя это отдалило еще больше тот момент, когда Гарри может увидеть Коннора, он решил ответить на все вопросы Снейпа. Когда он допил сок, то почувствовал, что боль не только совсем отступила, но что ему трудно даже сконцентрироваться на ней. Он посмотрел на кубок, и чуть не выронил его. Снейп взял кубок из его рук и поставил на стол, а затем сел в кресло напротив Гарри и посмотрел ему в лицо.

- Довольно реверансов, - прошептал он. – Я знаю, что вы не говорите мне всей правды. Поэтому я не оставил вам иного выбора, - профессор долго молчал, а потом злобная улыбка расползлась у него на лице. – То, что вы выпили, Поттер, было сыворткой правды – Veritaserum.


Гарри не сумел воспользоваться предоставленной паузой. Veritaserum заставил его призадуматься о других вещах.

А потом он понял.

И то небольшое доверие, которое только начало развиваться в их отношениях со Снейпом через дуэльные тренировки и дополнительные задания по зельеварению, исчезло в ревущем вихре предательства.

Гарри боролся. Он попытался встать, чтобы уйти, пробовал спорить. Но не смог. Все его попытки остались у него в голове. Он поплыл, и только беспомощно смотрел, как Снейп искривил рот, когда его магия начала продавливать ментальные щиты профессора.

- Почему вы оказались снаружи, Поттер?

- На прошлой неделе я узнал от Гермионы, что у Коннора будет отработка сегодня в Запретном лесу, - произнес рот Гарри, против его воли. – Я подумал, что Квирелл может нанести удар в этот вечер, поскольку никого из взрослых не будет рядом. И я пошел следом за братом, чтобы защитить его.

Снейп слегка прищурился.

- Почему вы решили, что наиболее вероятным местом для нападения будет Запретный лес?

- Потому что я видел там Квирелла в ноябре, когда он пил кровь единорога.

На мгновение Снейп выглядел так, будто ему вставили в рот кляп, глаза его распахнулись.

- Мерлин, - выдохнул он. Затем он встал и прошелся вокруг стола. А Гарри снова попытался сопротивляться Veritaserum. Он не смог шевельнуться, продолжая чувствовать давление на грудь и легкость в голове. Снейп развернулся к нему.

- В ноябре. Когда именно в ноябре?

- За неделю до квиддичного матча и нападения Лестрейнджей, - снова ответил предательский рот. – Я знал, что Квирелл что-то замышляет. Но не мог даже представить, что ему удастся провести Пожирателей в Хогвартс. Мне было известно, что среди соратников Дамблдора есть предатель. Я изучал новые заклинания и практиковался до тех пор, пока не решил, что готов к любым возможным испытаниям.

Снейп сузил глаза в злобные щелки.

- Вы - глупец, безрассудный мальчишка, - прошипел он. – Почему вы сразу не пришли ко мне? Или Дамблдору?

- Я подумал, что Дамблдор захотел бы узнать, кто предатель и подставить под удар Коннора, - ответил Гарри. – А я всегда защищал Коннора. Это – мое задание.

Снейп склонил голову.

- Задание?
- Со дня нападения Волдеморта, - продолжил Гарри спокойно внешне, но крича от ярости внутри. – Это моя работа – защищать Коннора. Мне так сказала мама. Вот почему я так много знаю о магии. Я хочу быть в состоянии защитить брата, убить за него или отдать свою жизнь, если будет необходимо. И я должен выглядеть как обычный волшебник, так чтобы все думали, что именно Коннор выдающийся маг.

Гарри не смог определить выражение лица Снейпа. Там было удивление, что можно было ожидать, но еще и черная ярость, и на краткий миг, тошнота и позыв к рвоте. Снейп закрыл глаза и медленно выдохнул, как будто ему нужна была минута, чтобы успокоиться. Потом он открыл глаза.

- Продолжим насчет сегодняшнего вечера, - сказал он. – Что произошло, когда Квирелл напал на вашего брата?

- Сначала Квирелл натравил змею, - начал Гарри и рассказал всю историю, прерываясь только когда Снейп задавал уточняющие вопросы: какие заклинания он использовал или повторить более подробно, что именно говорил Волдеморт. Гарри пустил описание на самотек, а сам погрузился в свой разум и исследовал поверхность своих мыслей, мрачно разглядывая бледные магические цепи, созданные Veritaserum, сковавшие его волю. Он понимал, что мог бы разбить их, как он разрушил камень, но он никогда не видел ничего подобного раньше. И он был исчерпан сражением с Волдемортом. Гарри не думал, что мог бы он набраться сил и разрушить эти оковы менее чем за несколько часов.

Когда он закончил рассказ, Снейп молча смотрел на него. Потом встал и сделал большой плавный шаг к Гарри. Гарри инстинктивно вжался в диван.

- Все это доказывает, мистер Поттер, - тихо сказал Снейп, - что вы - Мальчик-Который-Выжил.

Гарри покачал головой.

- Нет, не правда, - сказал он и Снейп должен был знать, что под Veritaserum Гарри говорил именно то, что думал.

- Да, это так, - ответил Снейп, и его голос набрал силу, но остался столь же тихим. - Вы единственный, чей шрам горел в присутствии Темного Лорда. Вы тот, с кем он ругался и пообещал годы расплаты за его страдания. Он признал в вас своего противники. И ваша магия, мистер Поттер. Под стать его собственной. Ваше раннее обучение сделало вас равным ему. Вы тот, кто избавит наш мир от Темного Лорда, быть может даже прежде, чем закончите школу.

- Он хотел убить Коннора, - сказал Гарри. И Veritaserum гарантировал, что все, что он говорит, происходит из его собственной убежденности. – Шрам Коннора тоже болел, когда Волдеморт пролетел над ним. И Темный Лорд называл его Мальчик-Который-Выжил. Если вам так необходимо во что-то верить, то верьте в это. Мой шрам – это просто шрам, а шрам Коннора – это связь с Темным Лордом.

- Я вижу, что вы очень хотите убедить меня в этом, - усмехнулся Снейп, и глаза его горели таким огнем, которого Гарри никогда раньше не видел. – В конце концов, это уберегло бы вашего любимого близнеца от разочарования и боли.

Неохотно Гарри продолжил. Просто если Гарри примет доводы профессора, это будет противоречить его правилам.

- Но я не могу думать иначе: это привлечет ко мне ненужное внимание. А этого не должно произойти. Все должны думать, что я – самый обычный студент. Так мы планировали с мамой. Я обещал. Я не слишком преуспел в этом в начале года, но я буду над этим работать.

Снейп рассмеялся над ним.

- Вы не обычный, мистер Поттер, - сказал он. – И никогда таким не будете. Я не знаю другого ребенка с силой подобной вашей. Не знаю такого ребенка, который пережил болевое проклятье Crucio, а после смог продолжить борьбу. Любой обычный мальчик прибежал бы к профессорам с самого первого момента, как узнал о планах Квирелла, или был бы обнаружен им и убит. Вы же боролись и планировали, как будто это было реальное сражение, и победили, - и глаза профессора странно блестели, как если бы он ожидал, что Гарри ответит на это что-либо. – Вы – воин.

- Да, - неохотно признал Гарри. – Этому меня учила мама. Но также и быть незаметным.

Снейп покачал головой.

- Будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы все об этом узнали, - сказал он. – Если конечно вы не пойдете к Дамблдору и не расскажете ему, как все произошло на самом деле, - он склонил голову и окинул Гарри насмешливым взглядом из-под опущенных век.

Гарри обнаружил, что сомневается в том, что Снейп действительно мог всем рассказать о нем, просто чтобы досадить Гарри, Снейп казалось преследовал иную цель, - но для нескольких человек последствия такого развития событий были бы катастрофичными. Гарри не пережил бы если бы он вдруг стал соперником брата по зельям или квиддичу. Он вздрогнул, когда подумал, что будет, если это затронет и другие стороны их взаимоотношений с братом.

Должен быть какой-то выход. Должен быть.

Он опустил взгляд и пробормотал:

- Хорошо, я все расскажу директору. Но что насчет света, который вспыхнул вокруг Коннора и уничтожил Квирелла? Как вы объясните это?

Снейп отмахнулся.

- Есть много старых заклинаний, Поттер, магия, основанная на жертве. Например, долг жизни, - это одно из наиболее распространенных и хорошо известных. Вы любите своего брата. И я полагаю, что это была ваша любовь, защитившая его, а не его собственная врожденная сила, которой, - тут профессор усмехнулся, - у него немного, но есть.

Гарри фыркнул, но кивнул, как если бы он согласился. Я слишком много знаю о том, как устроен этот мир, я уже не наивный ребенок, способный испытывать такую любовь. Я во многом являюсь противоположностью Коннору. Должно быть там, на поляне Коннор силой своей незапятнанной чистой души отразил нападение. А я слишком похож на Волдеморта.
- Вы научитесь любить слизеринские методы, добиваться желаемого, - тихо произнес Снейп, и в голосе его было обещание. – Я позабочусь об этом.

Гарри недоверчиво посмотрел на него, но не показал, что считает то, что сказал профессор безумием. Снейп отступил, и лицо его снова обрело привычное нейтральное выражение, за исключением намека на восторг в темных глазах.

- На сегодня довольно, - сказал он. – Идите к директору Дамблдору и расскажите ему правду, а если нет, то будьте уверены, я узнаю об этом.

- Конечно, профессор Снейп, - пробормотал Гари с уважением, а затем встал, и прихрамывая, пошел к двери кабинета.

- Гарри.

Гарри моргнул и оглянулся через плечо. Профессор Снейп смотрел на него безо всякого выражения на лице или в глазах.

- Молодец, - тихо сказал он.

Гарри покачал головой. Он знал, как редка была похвала из уст Снейпа, но он не желал принимать её от него.

Он напоил меня Veritaserum.

Прямиком от Снейпа Гарри направился в кабинет директор, по пути готовый искать кого-нибудь из профессоров, чтобы узнать пароль. Постепенно действие Veritaserum проходило. В уме он подбирал слова, необходимые чтобы убедить директора в том, во что тот хочет верить. Он всегда был хорошим лжецом, и кроме того, истина была не его стороне - сила более могущественная, чем подлый слизеринец со всеми своими закулисными интригами.
_____________________________________________________________________________
Снейп усмехнулся, окинув взглядом Большой Зал. Сегодня был конец учебного года и Слизерин был на высоте. Стены зала были задрапированы зелеными флагами, и веселый шум царил за столом его факультета, а гриффиндорцы съежились за своим столом и выглядели мрачными и обиженными. Кубок по квиддичу тоже достался Слизерину, во многом благодаря красивой Гарриной игре, что принесло его факультету баллы, поэтому с минуты на минуту все ожидали вручения Кубка школы.

Гарри Поттер сидел рядом с Драко Малфоем на дальнем конце слизеринского стола. Он был спокоен с того самого дня, когда Снейп заставил его рассказать правду, и только время от времени потирал лоб. Ему удалось укротить свою магию, и она больше не рвала ментальные щиты Снейпа, как в первый день, когда мальчик прибыл в школу. Снейп знал, что его первоначальные подозрения были верны, волшебство мальчика стало еще сильнее. Что в принципе было невозможно.

Снейп должен принять тот факт, что невозможное в случае с Гарри Поттером становится обычным, и работать с этим. Мальчик вернул ему книги по зельеварению, которые профессор давал ему для дополнительного чтения, и показал себя готовым к изучению зелий программы пятого курса. В дуэльных заклинаниях он тоже стал сильнее, чем прежде. И Снейп дал мальчику «особенное» задание на лето по совершенствованию знаний и контроля над своей магией, что Гарри тоже принял без возражений. Его бунтарский дух не исчез, и Снейп подозревал, что он только затаился на время.

Дамблдор постучал вилкой по своему серебряному кубку и поднялся. Гам стих, и студенты повернулись и выжидательно посмотрели на директора.

- Думаю, что это справедливо, - заговорил Дамблдор, - когда после столь усердных трудов, мы все вместе встречаем лето, время надежд, а для многих из нас – отдых от школы.

Многие студенты согласно приветствовали эти слова, а близнецы Уизли громче всех. Снйеп закатил глаза. Чем дольше все орут, тем дольше они просидят в школе. Идиоты.

- И мы подошли к вручению Кубка школы – символа прилежных усилий и кропотливой работы в течение учебного года, - продолжил Дамблдор. – И я должен сказать, что все наши факультеты хорошо потрудились в этом году.

Снейп фыркнул и посмотрел на зеленые знамена. Все уже догадались, какой именно факультет выиграл.
Слизеринцы ждали с улыбками, пока ученики других факультетов перешептывались и бросали на их стол сердитые взгляды.

- На четвертом месте - Хаффлпафф, который заработал триста двадцать семь очков, - начал Дамблдор.

Вежливые аплодисменты смешались с насмешками. Снейп наклонился ближе. Конечно, не стоило мечтать о том, что старик сообщит Джеймсу Поттеру о том, что его старший сын помог Слизерину выиграть оба кубка в этом году. Хотя директор не наградил Гарри баллами за ночь в Запретном лесу, благодаря работе Гарри на зельеварении Слизерин все равно был далеко впереди.

- На третьем месте – Когтевран, набравший триста сорок очков.

Снейп воображал как отправляет Джеймсу издевательское письмо на пергаменте, смазанным одним из его экспериментальных зелий, позволившим ему увидеть выражение лица Поттера, когда тот прочел бы его. Может быть действительно это сделать?

- На втором месте – Гриффиндор и триста семьдесят два очка.

Снейп привстал, чтобы взглянуть на гриффиндорский стол и ухмыльнулся, увидев хмурое лицо героя волшебного мира. Коннору Поттеру нужно повзрослеть и иметь рядом с собой того, кто почаще будет напоминать ему о его месте в этом мире, хотя и не так радикально, как это сделал его брат две недели назад. Сегодняшняя победа Слизерина еще не поставить его на место, но будет первым и самым приятным шагом на этом пути.

- И на первом месте – Слизерин, и четыреста семьдесят два балла.

Крики радости его студентов были оглушительными. Снейп перевел на них взгляд и увидел, что Гарри не ликует вместе со всеми. Он пристально смотрит на преподавательский стол, как если бы он мог изменить цифры исключительно силой воли.

Снейп усмехнулся. Не в это раз, мальчик. Есть некоторые вещи, которые не собираются работать на благо вашего брата.

Но, - продолжил Дамблдор, - мне кажется, что награждение баллами еще не завершено.

Снейп нахмурился. О чем это старик бормочет? Никто раньше не присуждал баллы на праздновании окончания учебного года.

На секунду, он вдруг почувствовал прилив надежды. Может, директор все же решил наградить Гарри баллами перед всеми. Тогда мальчику уж точно не удалось бы остаться в тени. С другой стороны, будет ли это разумно? Открыть всем сразу, что их любимый спаситель, не тот, о ком все думали?

- Среди нас есть студенты, которые умеют делать выводы опираясь не только на слухи и молву, - продолжил Дамблдор, - но и на собственные глаза и уши. Они искали артефакт, они верили и подвергались опасности. Как мне сообщили, опасности они подверглись в ночь, когда Лорду Волдеморт намеревался захватить артефакт.

Он улыбнулся гриффинорскому столу среди всеобщего шума, сплетен и суеты:

- Рону Уизли и Гермионе Грейнджер пятьдесят очков за деяния, тактичность, храбрость и ум, выдающиеся для их лет.

Снейп сжал стол так сильно, что кровь перестала поступать в кисти. Нет. Он не может этого сделать.

- И есть среди нас еще ученик, - продолжил Дамблдор чуть понизив голос. – Коннор Поттер, который столкнулся и победил Темного Лорда в Запретном лесу силой любви. Сто очков.

На мгновение директор остановился, когда Зал взорвался всеобщим гвалтом, а потом сказал с еще более широкой улыбкой:

- Думаю, что флаги нам нужно сменить.

Директор хлопнул в ладоши, и ветер пронесся через весь зал, изменяя зеленые флаги на красно-золотые. Гриффиндорский стол разразился счастливыми криками. Лицо мальчика-героя совершенно преобразилось.

Снейпа трясло и красный туман застилал ему взгляд. Теперь нет никаких сомнений в том, какому факультету вы благоволите, Альбус, - подумал он яростно. – Никаких сомнений.

Дамблдор поднял свой кубок в тосте за студентов. Только Гриффиндор, Когтевран и Хаффлпафф повторили за ним жест. Учащиеся Слизерина остались бледными, молчаливыми и неподвижными.

Когда Дамблдор сел, Снейп наклонился к нему и прошипел: «Как вы могли так поступить»?

Дамблдор взглянул на него и слегка усмехнулся.

- Что ж, Северус, я считаю, что юный мистер Уизли и мисс Грейнджер заслуживают признания своих заслуг. Так же как и мистер Поттер. Не каждый день ребенок сражается с Темным Лордом и выживает.

Снейп зарычал:

- Разве Гарри Поттер не рассказал вам, что случилось в лесу?

Дамблдор поднял брови:

- Конечно, рассказал. И его показания полностью подтвердили слова его брата. Сначала я предложил ему большую награду вообще-то, но именно юный Гарри убедил меня в том, что баллы для факультета были бы справедливой мерой оплаты долга Хогвартса перед нашими храбрыми гриффиндорцами.

Снейп резко повернул голову к слизеринскому столу. Гарри наклонился вперед, глядя на него.

Даже с такого расстояния Снейп смог прочесть в его взгляде: «Fuck you».

Ну, в конце концов, он и так знал, что ему пока не удалось укротить бунтарский дух Гарри Поттера.

Снейп открыл рот. Несколькими словами, он мог бы прекратить этот фарс и создать мир таким, каким он должен быть. Вернуть Кубок школы его законным владельцам…Но тогда он вынужден будет раскрыть каким именно образом он получил нужную информацию: заставил выпить Veritaserum беззащитного ребенка.

Или, по крайней мере, ребенка, который умело изображал беспомощность, при этом обладая неестественной мощью, а также был опытным и ловким лжецом.

Снейп сжал кулаки. Это было невыносимо: кто-то с фамилией Поттер обставил его в его же игре.

Но этот Поттер был слизеринцем, достаточно сильным, чтобы одолеть четырех авроров. И теперь Снейп был убежден в том, что именно Гарри является Мальчиком-Который-Выжил.

Снейп проглотил свой гнев. Он поднял кубок и изобразил жестом тост, в честь единственного человека, способного понять это. Гарри смотрел на него несколько долгих секунд. А затем склонил голову в поклоне и вскинул полусогнутую руку на уровне груди.

Жест, означающий, что вызов был сделан и принят, через мгновение понял Снейп. Один из древнейших, таких, что даже чистокровные используют их не слишком часто.

Снейп снова сел откинувшись в кресле, потягивая напиток из своего бокала, и наблюдал как Драко привлек к себе внимание Гарри, вероятно начав жаловаться на несправедливость жизни, и как Гарри ответил ему, жестикулируя все более оживленно. Снейп не мог понять соглашается ли мальчик с Драко или нет. Это было не важно. Снейп был уверен в том, что так или иначе, Гарри придется вернуться в следующем году. И он раз еще будет бросать ему вызов, со всей своей кипучей энергией и слизеринской хваткой. А это даст Снейпу превосходные возможности для возвращения уважения к его факультету.

Сначала, придется заставить его быть самим собой и тем, кем он является на самом деле, что может быть проблемой.

Это единственное, подумал Снейп, опустошая кубок, чего я буду ждать с нетерпением.

КОНЕЦ