По сусекам

Когда закончился бал

От автора

Здравствуй, милый читатель!

Ситуация следующая. Я тут по сусекам поскребла, по амбару помела... И обнаружила кучку невыложенного. Невыложенное оно в первую очередь потому, что конкурсное и околоконкурсное. Честно говоря, пока участвовала только в двух конкурсах, но у меня все не как у людей: на одно задание пишу больше, чем нужно, а потом мучаюсь выбирая. В любом случае, во всем должен быть порядок, так что пусть это все лежит теперь еще и здесь.

Саммари к каждому фику отдельно в тексте.

Приятного чтения!


Когда закончился бал

Бета: Filmsfan
Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Размер: мини
События: Святочный бал
Предупреждения: ООС, АУ
Саммари: Кончен бал, и гаснут свечи… Но тем ярче разгораются чувства.
Пояснение: Писалось в рамках Зимнего Кубка в Dramione Club|Драмиона| в составе замечательной команды "Не будите спящего Грима", но шло вне конкурса.
Обложка: https://vk.com/photo-3202649_403874191?rev=1 от чудесной Levante.


Гермиона вскочила и побежала через зал, сталкиваясь с танцующими парами. Оказавшись в коридоре, она подняла взгляд к потолку и часто-часто заморгала, пытаясь прогнать непрошеные слезы. Что же это такое, в конце концов?! Ей казалось, что сегодня она такая красивая. Три часа потратила, наряжаясь на Святочный Бал, сделала красивую прическу, надела новую праздничную мантию – все девочки сказали, что голубой цвет необыкновенно ей к лицу. И все без толку – даже лучшие друзья считают, что она никому понравиться не может. Вот и Рон все твердит, что Виктору нет до нее дела, что через нее он лишь пытается добраться до Гарри и выиграть в Турнире…

От этих мыслей у Гермионы вновь выступили слезы на глазах. Надеясь, что никто не заметил ее расстройства, она поспешила в боковую галерею, но оттуда доносились приглушенные голоса и смешки – видно, у кого-то вечер проходил более весело, чем у нее. Свернув еще раз, Гермиона оказалась в темном коридоре, к ее радости, оказавшемся пустым. Подойдя к высокому заиндевевшему окну, она вытерла слезы, но воспоминания снова подстегнули волну огорчения и обиды.

Ведь как Рон удивился, когда узнал, что кто-то ее пригласил. И если бы только удивился – он не поверил! Даже Невилл позвал ее потому, что она «всегда к нему добра». И потому что она – «стоящая девчонка». Вот он – ее предел. Высшая степень комплимента, которой достойна Гермиона Грейнджер.

А ведь на секунду она поверила, что красива. Хорошо быть самой умной и ответственной, но на Рождество происходят чудеса, и Гермиона думала, что маленькое чудо случилось сегодня и с ней. Когда она вошла в зал вместе с Виктором, все замерли, удивленные ее преображением. Все потеряли дар речи, даже слизеринцы, даже Малфой!

За окном шел снегопад, окончательно превращая шармбатонскую карету в сверкающий сугроб, а дурмстрангский корабль сверкал витыми сосульками, как елочная игрушка. Несмотря на красоту пейзажа, от праздничного настроения не осталось и следа. Гермиона подумала, как было бы прекрасно спрятаться сейчас где-нибудь и появиться только завтра утром – такой, как всегда. Забыть эту свою глупую попытку изобразить из себя кого-то кроме «стоящей девчонки».

Гермиона глубоко вздохнула. Она почти успокоилась. Пора было возвращаться на бал. Виктор ее наверняка уже обыскался, а он вовсе не заслужил, чтобы его спутница сбежала, будто Золушка. Такое сравнение вызвало слабую улыбку, и Гермиона шагнула по направлению к Большому Залу, но тут же наткнулась на невидимую преграду. Попытки обойти ее не дали результата, зато стало ясно, что покинуть круг радиусом в пару шагов невозможно. В недоумении Гермиона огляделась по сторонам, надеясь обнаружить шутника, устроившего ей эту неприятность, но никого не увидела. Подумав, что так проказничать может Пивз, она посмотрела вверх и чуть не застонала.

Прямо над ней с потолка свисала ветка белой омелы. Но это был, как выразились ее создатели Фред и Джордж Уизли, усовершенствованный вид. Над названием они все еще раздумывали, но рабочий вариант был «Ветка неизбежных поцелуев». И Гермиона знала суть этого злополучного изобретения: теперь ей придется стоять здесь до тех пор, пока в зоне действия омелы не появится ученик, которого постигнет та же участь. И освободит их только (от этой мысли Гермиона покраснела) поцелуй.
Стараясь не поддаваться панике, Гермиона вытащила палочку и бросила на зачарованную омелу Фините Инкантатем. Увы, близнецы поработали на славу, прежде чем развесить ее по безлюдным уголкам школы, а потому ни Диффиндо, ни Инсендио тоже не сработали. Гермиона прикусила губу – кто бы знал, что такие таланты тратятся на вредилки. Нужно отдать должное Фреду и Джорджу – их омелу можно было отличить от настоящей. Ее ягодки были не просто белые, а сверкающие, как снег на солнце. И Гермиона, конечно, заметила бы это, не будь она так расстроена.

Но теперь оставалось только покориться судьбе и ждать. И изо всех сил надеяться, что удастся обойтись без особых жертв. Гермиона и думать забыла о недавней ссоре с Роном и своем огорчении, ее новая проблема заняла все мысли. Она оперлась о подоконник и вновь посмотрела в окно, перебирая возможные варианты – желательные и нежелательные.
Лучше всего было бы, зайди сюда Гарри или Рон. Наверное, будет немного неловко, но все-таки они друзья и поймут, что это просто проделки близнецов. Гораздо хуже, если в коридор в поисках Гермионы заглянет Виктор. Ведь она видела его взгляд – он рассчитывал на ее поцелуй и безо всякой омелы, а она пока так и не придумала, как деликатно объяснить ему, что кроме дружбы его ничто не ждет. Если бы в коридор зашел Невилл, можно было бы попросить его не приближаться, а позвать Гарри или Рона… Гермиона облегченно вздохнула – вот и нашелся выход: так можно поступить с любым, кто зайдет.

Как только решение было найдено, послышались торопливые шаги. Но не успела Гермиона обрадоваться, как из-за поворота коридора вышел Драко Малфой. Надежда на ее лице мгновенно сменилась выражением ужаса. Малфой был явно не в духе – с недовольным видом он отряхивал руки и мантию. Похоже, кто-то опрокинул на него бокал лимонада, и в любой другой ситуации Гермиона бы этому порадовалась, но только не сейчас.
Заметив ее, Малфой остановился. Огляделся по сторонам. Стоило ему убедиться, что ни Гарри, ни Рона поблизости нет, на его лице появилась злорадная ухмылка. Чувствуя себя в ловушке, Гермиона выставила перед собой палочку и крикнула:

- Не двигайся, Малфой! И не смей приближаться!

Выполняя ее требование, Драко остался стоять на месте. Сложив руки на груди, он покачал головой и язвительно протянул:

- Что же, Грейнджер, ты решила справиться со мной сама? И даже не станешь в этот раз пугать меня Грюмом?

Гермиона не ответила, думая только об одном – лишь бы он не подошел ближе, лишь бы не подействовала омела. А Малфой продолжил с притворным сочувствием:

- Стоишь здесь, одна-одинешенька… Наверное, все тебя бросили? Поттер с Уизли нашли себе подружек посимпатичнее, да и Крам сообразил, что завтра ты опять превратишься в чучело… Экспеллиармус!

Задетая его словами, Гермиона не заметила, как Малфой потихоньку вытащил из кармана палочку, а потому не успела защититься. В отчаянии она наблюдала, как ее собственная отлетела в угол, откуда ей, плененной омелой, никак было ее не достать.

Обезоруженная, она попыталась остановить Малфоя, предупредить его:

- Постой! Ты не понимаешь…

- Нет, Грейнджер, это ты чего-то не понимаешь. Не тебе мне указывать, что делать, а что нет!

Драко демонстративно сделал несколько шагов вперед. Полным отчаяния голосом Гермиона воскликнула:

- Да послушай же! Не подходи ко мне!

Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, Малфой прижал палочку к ее шее и прошипел:

- А то что? Что ты сделаешь без своих дружков и без палочки?

Все. Все пропало. Гермиона посмотрела на потолок – омела издевательски сияла ягодками. Теперь, когда худшее, что только могло случиться, произошло, она вдруг резко успокоилась. И так высокомерно, как только могла, ответила:

- А то, что ты полный придурок. Теперь мы оба под омелой, – и указала вверх.

Проследив за ее взглядом, Малфой опустил палочку и попробовал отступить назад, но наткнулся спиной на невидимый барьер. На его лице отразилось понимание – он уже слышал об этой выдумке близнецов. Не тратя времени на лишние разговоры, спросил:

- Что пробовала?

Так же кратко Гермиона ответила:

- Фините, Инсендио, Диффиндо.

Малфой на секунду задумался, потом кивнул и сказал:

- Пригнись. Бомбарда!

Гермиона успела присесть на корточки и закрыть голову руками. С потолка посыпалось каменное крошево и мелкие осколки, поднялась пыль. Как только она улеглась, оказалось, что, несмотря на повреждения потолка, омела висит по-прежнему – целая и невредимая.

- Редукто!

И снова никакого результата. Прижавшись спиной к невидимой стене, чтобы быть как можно дальше от Малфоя, Гермиона удрученно молчала. Было совершенно неясно, что же теперь делать. Точнее, наоборот – было слишком хорошо понятно, что от них требуется. Для начала Гермиона попробовала обсудить сложившуюся ситуацию. Напряженным голосом произнесла:

- Как я поняла, ты знаешь, как это работает. Какие есть идеи?

Стараясь не смотреть на нее, Малфой крутил в руках палочку. Гермиона с мстительным удовольствием заметила, что руки у него дрожат. Было видно, что его такое положение нервирует не меньше, чем ее. Он начал было отвечать, но запнулся, в конце концов выпалив:

- Если ты думаешь, что я стану тебя целовать, то ты спятила! И пусть ты сегодня не лохматая и уже не зубастая, ты все еще грязнокровка!

Чувствуя, как румянец гнева заливает щеки, Гермиона угрожающе спокойно ответила:

- Можешь не переживать, если я и буду с кем-то целоваться, то это будет человек, а не хорек.

К ее удивлению, Малфой ничего не ответил. Воцарилось тягостное молчание. Оба старались не смотреть друг на друга и по возможности не двигаться. Застывшая тишина в и без того холодном коридоре словно сковывала льдом. Гермиона покосилась на Малфоя – хорошо ему в плотной бархатной мантии, а вот ее наряд из тонкой и легкой ткани не подходил для таких прогулок. Чтобы согреть руки, она подышала на пальцы и сказала:

- Знаешь, у нас есть шанс. Если сюда зайдет кто-нибудь из преподавателей. Наверняка любой из них может отменить действие омелы.

Малфой вздрогнул и слегка побледнел. Гермиона догадалась, что он представил себе профессора Грюма, и улыбнулась. Заметив ее улыбку, Драко прошипел под нос что-то похожее на проклятье в адрес близнецов.
Минуты в тишине растягивались в часы. Казалось, будто прошла уже вся ночь, день и следующая ночь, но вдали раздался бой часов. Хотя и так было понятно, что наступила полночь, Гермиона обреченно отсчитывала гулкие удары.

- Двенадцать.

- Я тоже умею считать, Грейнджер. Без тебя ясно - полночь.

Гермиона фыркнула и парировала:

- А больше тебе ничего не ясно? Например, что бал только что закончился. Все отправятся в спальни. А мы сейчас в коридоре, который ведет к кабинетам для занятий. И никто – никто! – не придет сюда до утра.

Малфой тихонько застонал и сполз по невидимой стене. Сидя на полу, он с подозрением взглянул на Гермиону снизу вверх и протянул:

- Черт, признайся, ты как-то это подстроила, да?

На секунду у Гермионы мелькнула мысль, что не нужна ей никакая палочка – она его голыми руками придушит. Но кое-как взяла себя в руки и ответила:

- Малфой, включи свой миллиграмм мозгов и подумай! Как я могла это подстроить, если я уже была здесь, когда ты вошел?

Поразмыслив, Драко пришел к выводу, что и вправду ей было бы трудно вынудить Панси разлить на него лимонад, да еще и предугадать, куда он пойдет, чтобы очистить мантию. Но это вызвало новый вопрос. Прищурившись, он спросил:

- А что ты тогда тут делала?

Гермиона вспыхнула и постаралась ответить как можно более твердо:

- Этого не твоего ума дело.

Но процесс был запущен. Пристально осмотрев Гермиону и отметив покрасневшие глаза и нос, Малфой торжествующе объявил:

- Ты тут плакала!

Терпеть это было уже просто невыносимо, и Гермиона отвернулась к окну, больше не желая вступать в диалог. Но остановить Малфоя было уже невозможно. Он твердо решил докопаться до причины и теперь перебирал возможные варианты:

- Интере-е-есно… Наверное, ты влюбилась в Поттера, а он пошел на бал с Патил. Или в Уизли, а он тоже пошел с Патил. Ха-ха! И правильно, они гораздо симпатичнее тебя. И волосы у них во все стороны не торчат. И зубы… Ах, да, зубы же у тебя теперь не лошадиные. Ну, все равно.

Гермиона не реагировала, даже не обернулась. Малфой разочарованно вздохнул и продолжил:

- А может, Крам пришел с тобой, а потом переключился на кого-то получше? Собственно, в твоем случае - на кого угодно. Или нет! Крам пригласил тебя только для того, чтобы выведать секреты Поттера и обойти его на Турнире.

И этот туда же! Гермиона почувствовала, как слезы снова подступают. В горле как будто появился ком, и дышать стало немножко больно. Изо всех сил стараясь сдержаться, – заплакать перед Малфоем было даже хуже, чем стоять с ним под омелой, – она уже поняла: не получится. И всхлипнула.
Слезы словно ждали этого сигнала и хлынули из глаз. Ну, уж теперь терять нечего. Гермиона закрыла лицо руками и прислонилась лбом к невидимой стене.

Особенно обидно было, что ее лучшие друзья думают так же, как и Малфой. Который, к слову, был несколько ошеломлен произведенным эффектом, а потому заговорил уже куда менее решительно:

- Это что же, я угадал? Грейнджер, я угадал?

Гермиона помотала головой из стороны в сторону.

- А чего ты тогда плачешь?

Как Гермиона уже успела отметить раньше, терять было нечего. К тому же, пусть Малфой не радуется, что ее слезы – это его заслуга. Она ответила:

- Потому что Рон и Гарри думают так же.

- О, ну, я всегда говорил, что они тупицы.

Гермиона удивилась так, что даже перестала плакать и во все глаза уставилась на Малфоя. Тот пожал плечами и пояснил:

- Мне-то можно так говорить, но они же вроде твои друзья. Я же не стал говорить Панси, что она в своих розовых рюшках как неуклюжий поросенок. Запуталась в них и облила меня содовой, представляешь себе? А ты по сравнению с ней выглядела очень даже ничего.

Нужно было что-то ответить, но у Гермионы пропал дар речи. Эта беседа была очень странной. Может быть, у омелы есть побочный эффект, и она переносит в параллельную реальность? Но разговор стал еще более странным, когда Малфой продолжил:

- В принципе, не только по сравнению с ней – со всеми остальными тоже. И с такими зубами тебе лучше, чем было.

Гермиона вытерла слезы и улыбнулась:

- В этом, кстати, есть и твоя заслуга. Когда ты направил на Гарри Дантисимус, а он попал в меня, я пошла в больничное крыло. Я должна была сказать мадам Помфри, когда зубы станут такие, как были раньше, но я подождала, пока они еще уменьшатся, и только тогда сказала. Что? Чего ты так смотришь?

Малфой серьезно и пристально ее разглядывал.

- Да вот думаю, что с твоими волосами такое, наверное, не получится. Магия здесь бессильна.

Гермиона закатила глаза и промолчала. Она-то знала, что он прав – сколько уже заклинаний она перепробовала, а помог только «Простоблеск» и почти три часа мучений.

В коридоре стало заметно холоднее, или Гермионе так казалось после того, как она поплакала. Она обхватила себя руками, надеясь, что так будет теплее, но вместо этого начала дрожать. Заметив это, Малфой тяжело вздохнул и сказал:

- Ладно, Грейнджер, давай сделаем это.

Наверное, ей послышалось. Не веря своим ушам, она подняла на него пораженный взгляд.

- Что?! Ну уж нет! Ты в своем уме, Малфой?!

Он пожал плечами и ответил:

- Мы не можем сидеть здесь всю ночь. Ты уже вся трясешься от холода. К тому же, мы никогда никому об этом не расскажем. Никому. Никогда.

Гермиона прижалась спиной к невидимой стене, молча качая головой.

- Слушай, Грейнджер, мне это тоже не доставляет удовольствия. В конце концов, это просто поцелуй!

Она снова качнула головой и возразила:

- Нет, не просто.

По мере того, как Малфой осознавал ее слова, на его лице расцветала злорадная улыбка. О, так подпортить Гермионе жизнь он и не надеялся никогда! Сделать так, чтобы свой первый поцелуй она мечтала забыть – такое не придумаешь нарочно. Осталось убедить ее это сделать, тем более что всю ночь сидеть и мерзнуть в коридоре совсем не хотелось.

- Ладно, я уже сказал: об этом никто не узнает. Поверь мне, я меньше тебя хочу огласки. К тому же, у тебя нет выбора, а значит, это даже не будет считаться. Ты же не по своей воле это делаешь!

На лице Гермионы отразилось сомнение. Доля истины в словах Малфоя была, но все-таки первый поцелуй... Заметив, что она колеблется, Малфой привел свой последний аргумент:

- А когда утром нас освободит кто-то из преподавателей, обязательно поползут слухи. Представь: станут обсуждать, как мы с тобой просидели наедине всю ночь и чем мы здесь занимались. А про омелу наверняка не упомянут. И тебе придется всем объяснять по сто раз, как ты здесь со мной оказалась. И еще и не поверит никто!

Глаза Гермионы округлились от ужаса, когда она представила себе описанное Драко. А еще она подумала о преподавателе, который утром их обнаружит. Вдруг это будет профессор МакГонагалл? Гермиона вспомнила, как та умеет укоризненно-разочарованно смотреть на нерадивых учеников. Хуже и быть не может, разве что… А если это будет Снейп? Гермиона просто не вынесет этого. Просто умрет со стыда.

Малфой прав. Нужно выбрать меньшее из зол, а потом постараться забыть, как страшный сон.

Решившись наконец, Гермиона почувствовала, как в затылке стало горячо. При мысли о поцелуе ее охватил страх. Горячая волна начала растекаться от головы по всему телу, но – странное дело – теплее от этого не стало, скорее наоборот.

- Я, наверное, закрою глаза?

Малфой кивнул. Гермиона зажмурилась. Очень хотелось сбежать, и осознание того, что это невозможно, нагнетало напряжение. Она ощутила движение рядом с собой и поняла, что Малфой сделал шаг к ней. Не выдержав, Гермиона открыла глаза. Оказалось, что он стоит совсем близко. Она хотела сказать это твердо, но вышло почти шепотом:

- Я не могу, – она помотала головой и пояснила: – Здесь такая обстановка…

Малфой вздохнул и закатил глаза, потом небрежно взмахнул палочкой. Сначала ничего не произошло, но затем где-то негромко заиграла музыка – словно в соседнем зале, а с потолка начал падать снег. Он исчезал на половине пути, но в голубоватом свете, падавшем из окна, снежинки загадочно поблескивали в темноте коридора. «Красивое заклинание», – отметила про себя Гермиона. Она такого не знала.

- Так лучше?

Она кивнула и поспешила снова закрыть глаза – смотреть на Малфоя так близко было странно. Сейчас его лицо было серьезным и сосредоточенным, и с него исчезло привычное и неприятное Гермионе капризно-презрительное выражение. От этого он казался ей другим.

Секунда, другая… Чего он ждет? От этого ожидания кончики пальцев словно начало покалывать иголочками. Гермиона вдруг подумала, что, наверное, было бы лучше, если он ее обнял – это было бы более… правильно? Какая глупость об этом сейчас думать!

Гермиона совсем уже было собралась вновь открыть глаза, как вдруг Малфой взял ее за руку. До этого она думала, что замерзла, но его пальцы были холоднее льда. Голова закружилась, и она сжала его ладонь, как будто это могло как-то помочь.

И тогда он ее поцеловал. Она думала, что его губы тоже будут холодными, но ее словно обдало жаром. «У меня нет выбора, это все омела», – обманула себя Гермиона и ответила на поцелуй.

Этого было достаточно для того, чтобы шутка близнецов закончилась, но мгновение длилось за мгновением. В какой-то момент Гермиона почувствовала, как Драко притягивает ее к себе, и подалась вперед…
Неизвестно, чем бы это закончилось, но где-то далеко раздался звон разбиваемой вазы и пронзительное хихиканье Пивза. В испуге Гермиона отпрянула – магия поцелуя была разрушена. Заклинание Малфоя потеряло силу: музыки уже не было слышно, а последние наколдованные снежинки растворились в воздухе. Омела под потолком разочарованно поблескивала.
Если на лице Малфоя и мелькнуло замешательство или огорчение, он быстро взял себя в руки и с усмешкой спросил:

- Что, испугалась, Грейнджер?

Стараясь выглядеть хоть вполовину такой же равнодушной, Гермиона пожала плечами и ответила:

- Нужно скорее уходить. Здесь в любой момент может появиться Пивз, Филч, да Мерлин знает кто еще.

Она отошла в сторону в поисках своей палочки. Малфой помедлил и повернулся, чтобы уйти. Гермиона продолжила, слегка запнувшись:

- Мы ведь договорились про «никто, никогда»? В любом случае, ни ты, ни я не виноваты в этом. Ты же не видел эту чертову омелу!

Дойдя до конца коридора, Малфой остановился, обернулся через плечо и ответил:

- О, да брось, Грейнджер! Все я прекрасно видел.

Не дожидаясь ее реакции, он скрылся за поворотом, оставляя Гермиону наедине со своими мыслями в звенящей недосказанностью тишине коридора.


Лучший подарок

Бета: Filmsfan
Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Размер: мини
События: ПостХог
Предупреждения: ООС, АУ

Саммари: Вряд ли Драко Малфой хорошо вел себя весь год, но он обязательно получит свой подарок на Рождество. Пусть его принесет не Санта-Клаус, и он не будет лежать под елкой, но этот подарок непременно будет самым лучшим.

Пояснение: Писалось в рамках Зимнего Кубка в Dramione Club|Драмиона| в составе замечательной команды "Не будите спящего Грима".
Обложка: https://vk.com/photo-3202649_401071472?rev=1 от чудесной Levante



Гермиона влетает в приемное отделение Святого Мунго на полной скорости и едва не сносит рождественскую елку. Проклиная тех, кто придумал поставить чертово дерево у самого входа, пытается выпутать из волос иголки и мишуру. Вид у нее, нужно сказать, презабавный – в нарядном платье и туфлях на каблуке, но в старом безразмерном пуховике; правая половина прически аккуратно уложена, левая – такая же пушистая и неуправляемая, как обычно. Всю забавность образа портит обеспокоенное до безумия выражение на ее лице.
Гарри перехватывает ее возле стойки регистрации. Гермиона сразу переходит к вопросам – не до приветствий сейчас:

- Где он? Он жив? Что с ним? Что произошло?

Гарри почти спокоен, но ее этим не обманешь. Он спокоен всегда – профессиональная черта, быстро приобретаемая в аврорате. Стоит поддаться волнению, и быстро окажешься в Мунго. Это в лучшем случае.

Поэтому уж чем-чем, а спокойствием Гермиону не обмануть, и Гарри дает все ответы, которые знает:

- Рон в палате. Конечно, он жив, но ранен. Я толком не знаю пока, что с ним. Вызвался на задание в Сочельник, непонятно зачем. Там его и зацепило Сектумсемпрой и еще какой-то ерундой, не знаю уж чем. Там сейчас врачи, нас с Джин не пустили.

Гермиона выдыхает. Все вовсе не так страшно, как она представляла, пока добиралась сюда. Теперь ей больше всего хочется убедиться, что все так, что Рон жив, что больше ему ничто не угрожает. К тому же, в отличие от Гарри она догадывается, почему Рон отправился на внеочередное задание, и от этого чувствует острый укол вины.

Пока они говорят, подходит Джинни и берет Гарри под руку.

- Привет, Гермиона. Ты быстро, я думала, врачи уже выйдут к твоему приходу.

В глазах Джинни таится что-то – сомнение, укор, обида? Гермиона не знает, что именно, но между слов звучит оно так: «Я не думала, что ты вообще придешь. Неужели тебе не все равно, что происходит с Роном?» Можно было бы подумать, что ей это только кажется, но Гарри тоже слышит и смущенно отводит глаза. Ему неловко за Джинни.

- Привет. Я спешила, как только могла, - Гермиона старается, чтобы слова звучали бесстрастно. Споры сейчас ни к чему.

Джинни не верит. Она совсем больше не верит Гермионе, но не признается в этом, возможно, даже себе. Думать об этом не хочется, да и не получается – все мысли возвращаются к Рону. Гермиона предлагает:

- Пойдемте к его палате? Подождем там и сразу все узнаем, как только врачи выйдут.

Гарри морщится и отвечает после небольшой паузы:

- Нет, Гермиона, лучше тебе не ходить туда. Там Драко Малфой. Он сидит напротив соседней палаты.

Сердце на мгновение замирает. Вот как, мистер Головная Боль здесь. И если раньше, в школе, это была их общая головная боль, то теперь Гермионе приходилось страдать в одиночестве. Гарри и Рон стали аврорами, она же устроилась в Министерство, в Отдел регулирования и контроля магических популяций. Первым же сюрпризом (из числа неприятных) стал тот факт, что в Отделе магического правопорядка работает Драко Малфой. К сожалению, этим отделам приходилось пересекаться, и, по мнению Гермионы, чересчур часто.
Каждая встреча с Малфоем сопровождалась «обменом любезностями», и вскоре все Министерство знало об их взаимной ненависти. Поначалу инициатором пикировок выступал Драко, но в последнее время Гермиона стала замечать, что все чаще нападает первой. Как только Малфой оказывался в зоне поражения, ее начинал мучить почти физический зуд, спастись от которого можно было, лишь сказав ему что-то. Гермиона предпочитала считать, что от дурного соседства у нее начал портиться характер.

Но вот уже неделю Малфой не появляется в Министерстве. Гермиона знает точно, что они не пересекаются не по счастливой случайности, а оттого, что он не ходит на работу. Она видела, что его стол пуст, когда вызвалась отнести отчет в Отдел правопорядка – исключительно по доброте душевной. А выясняя причину неточности в предоставленных ими данных, она вполне закономерно предположила, что так напортачить мог только Малфой. На это ей дали ответ, что Малфой не был на работе с начала недели. И вот уже начало следующей, а Гермионе так и не удалось выяснить причину его отсутствия так, чтобы это выглядело естественно. А теперь оказывается, что он в Мунго. Хотелось бы знать почему…

Во всяком случае, Гарри прав – не стоит ей туда идти.
Спустя примерно полчаса появляется врач Рона. Он представляет собой образец самой обнадеживающей категории врачей – серьезный мужчина средних лет с мягким голосом и немного усталым взглядом. Он заверяет, что поводов для беспокойства нет, жизни Рона ничего не угрожает, но ему придется остаться в больнице до утра. Рон потерял много крови, на ее восстановление нужно время, и всю ночь он проспит под мощным снотворным зельем. Можно зайти в палату и посмотреть на него, но остаться на ночь категорически запрещено – через десять минут больница закрывается для посетителей. Никаких исключений.

Едва свернув в коридор, Гермиона первым делом находит взглядом Малфоя. Все так, как и сказал Гарри – сидит напротив соседней палаты и неотрывно смотрит на дверь. И что-то он плохо выглядит, больше похож на пациента, чем на посетителя.

Заходя в палату и видя Рона, Гермиона впивается пальцами в руку Гарри с такой силой, что он шипит от боли. Рон бледен до серости, а губы окаймлены синевой. С рыжими волосами это создает жуткий эффект, словно он мертв, и уже не первый день. Но вопреки дурацким впечатлениям, его грудь размеренно вздымается и опускается, дыхание спокойное и ровное. Похоже, он действительно вне опасности, а отдых довершит выздоровление.

Когда Гарри и Джинни идут к выходу, Гермиона останавливается и немного виновато говорит:

- Слушайте, я не приду на ужин, извините. У меня совершенно не праздничное настроение. Передавайте всем привет, а я лучше загляну завтра, с подарками. Ладно?

Джинни кивает, кажется, с облегчением и машет рукой. Гарри тоже кивает - на прощание - и идет к выходу, но в последний момент оборачивается и одними губами шепчет: «Прости». Гермиона на миг прикрывает глаза, словно говоря: «Все нормально». И возвращается в коридор.


С Малфоем все без изменений – сидит и смотрит на дверь. Гермиона присаживается рядом, но он даже не поворачивает головы. У него на коленях лежит лист бумаги и перо; на листе всего несколько строчек. Гермиона проклинает себя и свое любопытство, но все же заглядывает и успевает прочесть начало: «Здравствуй, любовь моя. Я не могу передать, как тоскливо это Рождество без тебя…». Осознав, что это письмо, Гермиона мгновенно краснеет и отводит взгляд. Никогда бы не подумала, что Малфой пишет любовные письма!

Несколько минут Гермиона сидит молча, но в конце концов не выдерживает тишины. Не придумав ничего лучше, она говорит:

- Привет, Малфой. Плохо выглядишь. Сбежал из психиатрического отделения?

Он вздрагивает и переводит на нее удивленный взгляд – видимо, он и не подозревал, что она здесь.

- Грейнджер? - окинув ее взглядом, комментирует: - Интересный наряд для больницы.

Гермиона вспоминает, что и впрямь выглядит странно, и, неопределенно взмахнув рукой, отвечает:

- Я собиралась на праздник в Нору, когда пришлось сюда приехать. Ты вообще в курсе, что через пару минут нужно покинуть больницу – она закрывается для посетителей? Я, конечно, буду счастлива увидеть, как тебя выставят с охраной, но решила все-таки предупредить.

Хмыкнув, Малфой качает головой:

- Ну нет, только не для меня. У меня есть множество маленьких золотых помощников, которые решали и не такие проблемы, если ты понимаешь, о чем я.

Гермиона понимает. У нее таких привилегий нет, потому она собирается уходить, но внезапно Малфой ее останавливает:

- Если хочешь, можешь тоже оставаться. Я скажу, что ты со мной.

Адресованный ему взгляд Гермионы полон удивления и недоумения, на что он отвечает:

- Я знаю, как бывает нужно здесь остаться.

И Гермиона садится обратно. Малфой сегодня какой-то очень странный, и дело не только в том, что он выглядит уставшим – нет, даже измученным. У него странные глаза – будто посветлевшие, потерявшие цвет. И взгляд от этого тоже становится бесцветным, безэмоциональным. Хотя, возможно, Гермионе это кажется из-за синих теней под глазами, залегших так глубоко, словно он не спал неделю.

- Я видел, как привезли Уизли. Знатно его покромсали… Но вроде врачи говорили, что он уже почти в норме.

Гермионе приходится сжать зубы, чтобы не сказать ничего о том, кто именно его покромсал. Странное дело, ни в одной из перебранок ни она, ни Малфой ни разу не коснулись Пожирателей Смерти или чистоты крови. Как-то Гермиона назвала его долбаным аристократом, но это не в счет. Каким-то негласным договором между ними эти темы были закрыты, и сейчас точно был плохой момент, чтобы обвинить малфоевских дружков в том, что случилось с Роном. Пусть и бывших дружков.

- Так что ты вполне могла бы отправляться вместе с Поттерами на вечеринку в вашу Дыру… Ах, прости, Нору.

- О, тебя я тоже не ожидала здесь увидеть. Разве ты не должен наслаждаться собственной чопорностью и снобизмом в компании своей семьи и девушки?

На мгновение Малфой непонимающе хмурится, потом хмыкает и повторяет себе под нос: «Ах, девушки…». Но ничего не отвечает Гермионе.

Какое-то время они сидят в тишине. Когда Гермиона была ребенком, ей доводилось бывать в магловских больницах. Запах в них наводил на нее ужас, и, вспоминая его, она всегда думала, что это был запах медикаментов. Тем сильнее она была поражена, когда впервые оказалась в больнице Святого Мунго, и в нос ей ударил тот же жуткий аромат. С тех пор, а особенно с того момента, когда Гарри и Рон стали аврорами, она успела к нему почти привыкнуть, но все же было странно, что и в магловской, и в магической больнице пахнет одинаково. Чем? Непонятно. Болью, страхом, отчаянной надеждой?.. И сейчас чем дольше они молчат, тем сильнее этот больничный запах мучает Гермиону.

Со стороны Малфоя стоит столик, на нем – бумажный стаканчик с кофе. Время от времени он подносит его к губам и делает глоток. Больница опустела, и тишина в коридорах стала плотной, почти осязаемой. Гермионе трудно ее терпеть, и она предлагает:

- Я видела стойку с напитками возле входа, хочу взять себе кофе. Тебе принести?

Малфой с трудом отрывает взгляд от двери и удивленно приподнимает бровь:

- Что?

- Кофе, - Гермиона кивает на его стаканчик. - Твой, наверное, уже совсем остыл.

Малфой усмехается и качает головой:

- Не переживай, Грейнджер, там вовсе не кофе.

Он снова делает глоток и, отсалютовав ей стаканчиком, поясняет:

- Огневиски.

Подумав про себя: «Кто бы сомневался!» - Гермиона все же не сдается:

- В любом случае, огневиски можно добавить в кофе.

И, стараясь выглядеть спокойной и уверенной, идет в приемный покой, надеясь, что напитки не убирают на ночь. Такие нелепые в ночной больнице каблуки нестерпимо громко стучат по плиточному полу. Гермионе кажется, что эхо этого стука долетает до самого Хогвартса. Ей отчаянно хочется наложить на туфли какое-нибудь заклятье, чтобы они так не грохотали, но ничего не приходит в голову. Поэтому она осторожно ступает на носочках, чтобы каблуки не касались пола, и получается, будто она крадется на цыпочках. Становится смешно, и Гермионе даже немного жаль, что ее никто не видит.

В приемном покое довольно оживленно – Сочельник не помеха для болезней. Взяв два кофе, она снова возвращается в замерший и безмолвный коридор. Протянув один стаканчик Малфою, она делает глоток из своего. Кофе обжигает и горчит, но не согревает, потому она не отказывается, когда Малфой предлагает добавить в него огневиски. Еще пара глотков, и в коридоре становится не только теплее, но даже немного уютнее. Идея завести беседу уже не кажется такой бредовой, и Гермиона спрашивает:

- Ладно, Малфой, ты знаешь, почему я оказалась здесь в канун Рождества. А что тут делаешь ты? Кто в этой палате?

Некоторое время Драко задумчиво смотрит на нее, не то решая, говорить ли ей, не то вообще оценивая свое желание пообщаться. Но все-таки отвечает:

- Там мой отец.

По округлившимся глазам Гермионы Малфой понимает, что этой информации маловато, и ему приходится продолжить:

- Это долгий и неприятный рассказ. Не уверен, что ты хочешь его услышать.

- До утра полно времени.

И Малфой рассказывает. О том, что когда возродился Темный Лорд, он больше не доверял своим прежним приспешникам. Чтобы избежать предательства, он наложил на ближайших из них заклятье: если кто-то отступится от его идей и пойдет против него, то потеряет свою магическую, а значит, и жизненную силу.

Гермиона вспоминает Битву за Хогвартс и бледнеет. Вопрос звучит прежде, чем она сама это осознает:

- А ты?.. Тебя тоже?..

Драко невесело смеется и отвечает:

- Да уж куда там! Я никогда не был приближенным к Темному Лорду, чем бы я там ни хвалился в школе. Не учись я тогда в Хогвартсе, я бы и Метку, наверное, не получил.

Малфой рассказывает дальше. О том, как Люциус решил, что нашел способ обойти заклятье. Во время Битвы он не пошел против Волдеморта, но и не пошел за ним. Он думал, что все удалось – но ошибся. Магическая сила уходила от него постепенно, по капле, и заметил он это слишком поздно. Колдомедицина оказалась бессильна, с подобным заклятьем никто прежде не сталкивался, но в основе оно схоже с Непреложным Обетом – и так же неотменимо. И вот уже неделя, как Малфой-старший впал в магическую кому и находится здесь. Конечно, его пребывание держат в строжайшем секрете.

- Почему же тогда ты рассказал мне?

Драко пожимает плечами и заканчивает свой рассказ:

- Потому что это уже не имеет значения. Сегодня ночью он или умрет, или процесс потери силы остановится – все-таки формально он не предавал Темного Лорда. Но волшебником он уже не будет, как ни крути… Вот поэтому я и сижу здесь. К утру все решится.

Гермиона поражена. Ей трудно представить, что Люциус Малфой мог так рисковать. Она делает маленький глоточек огневиски – кофе в ее стаканчике давно закончился. Наверное, именно он подталкивает ее к следующему вопросу:

- А как же твоя мама? Почему она не пришла?

- Она думает, что отец в командировке по распоряжению Министерства. Вот уже неделю я каждый день пишу ей письма от его имени. Его почерк удается мне, пожалуй, лучше, чем мой собственный.

В подтверждение своих слов он машет письмом, начало которого Гермиона уже успела прочесть. От воспоминания об этом она краснеет и, перехватив вопросительный взгляд Малфоя, произносит:

- Я случайно прочитала начало, когда только подошла. Честное слово, я не нарочно, оно само так получилось! Но я увидела только первое предложение и не стала читать дальше.

Мысль о том, что она не только прочитала кусочек чужого письма, но теперь об этом еще и знает кто-то кроме нее, просто убивает Гермиону. Она даже почти не радуется тому, что это письмо адресовано Нарциссе. Приходится сделать глоток побольше, чем раньше.

Но в представления Малфоя о нравственности, похоже, вполне вписывается чтение чужих писем. Во всяком случае, он не злится, а усмехается и говорит:

- О, это объясняет вопрос о моей несуществующей девушке. В общем, мама сейчас в Малфой-Мэноре, злая, что ни отца, ни меня нет дома в Сочельник. Поэтому она собрала дома целую толпу родственников и устроила, как она считает, милый домашний праздник.

Гермиона пожимает плечами и возражает:

- Но это же здорово – когда вся семья вместе. Ведь Рождество – семейный праздник.

Малфой тоже пожимает плечами.

- Не в семье Малфоев. У нас, знаешь ли, не самые теплые отношения. По отдельности с родственничками еще можно контактировать, но когда они собираются все вместе… В нашей семье не принято радоваться чьим-то успехам, кроме собственных, поэтому обычно все заканчивается скандалом. Конечно, отсутствие на празднике отца и меня увеличивает шансы обойтись без жертв, мама все же более дипломатична. Но даже если бы я мог выбирать, я бы предпочел быть где угодно, только не там.

Гермиона ужасается. Для нее Рождество – такой теплый и уютный праздник, когда все друг друга любят и поддерживают, когда рядом – родные и близкие люди. Оказывается, Рождество может быть и другим.

Правильно истолковав ее выражение лица, Малфой поясняет:

- Мама такое устроила только в этом году. Обычно семейное сборище примерно раз в полгода, а Рождество мы проводили всегда с родителями втроем. И это было лучше, чем тебе кажется. Хотя ты, наверное, не можешь представить себе ничего лучше, чем Рождество в этой уизлевской лачуге.

Гермиона впервые говорит то, о чем думает уже давно:

- Вообще-то, в этом году я не хотела туда идти. Так что для меня все сложилось даже удачно.

Ради такого удивления на лице Малфоя стоило пойти на откровенность. Он уточняет:

- То есть, сидеть в больничном коридоре со мной лучше, чем праздновать у Уизли? Тебя что, подменили?

Гермиона смеется. Объяснять не хочется, но ведь и Малфою, скорее всего, было неприятно рассказывать об отце. Поэтому она говорит:

- Там сейчас такая странная обстановка… С тех пор, как мы с Роном расстались, все ведут себя так, словно это временно. Знаешь, как будто мы просто поссорились и скоро помиримся. И все считают, что надо нас к этому как-то подтолкнуть. По-моему, только Джинни понимает, что это навсегда, и не может мне этого простить. Она вроде и ведет себя, как обычно, но я-то чувствую, что что-то изменилось. Появилась какая-то холодность… Рону, конечно, еще хуже, ему приходится все это терпеть постоянно.

- Ну, если на то пошло, он тоже избежал сегодня семейного торжества.

Несмотря на поздний час, Малфой выглядит бодрее, чем вечером, когда Гермиона подсела к нему, а от огневиски на бледных щеках даже появляется легкий румянец. Он отпивает из стаканчика и задумчиво произносит:

- Значит, вы расстались… Похоже, ты по-прежнему любишь его, раз осталась в больнице на всю ночь перед Рождеством.

Гермиона не отвечает.

***

Когда Малфой просыпается, Гермионы уже нет рядом, а вокруг снуют люди. Спать на неудобном стуле в больничном коридоре было плохой идеей – все тело затекло. Драко и не помнит, как уснул, наверное, уже под утро. В голове немного шумит – с огневиски они вчера немного перестарались.

Оглядевшись, Малфой замечает лист бумаги на столике рядом. Лист – копия страницы из истории болезни. Руки начинают предательски дрожать, когда он бегло просматривает ее. «Выход из критического состояния… Улучшение жизненных показателей… Стабилизация… Угрозы жизни нет».

Лист чуть не выпадает из рук. Закрыв глаза, Малфой повторяет про себя заветные три слова: «Угрозы. Жизни. Нет».
Он еще раз перечитывает страницу. Внизу торопливо подписано его пером:

«Лучший подарок – хорошие новости. С Рождеством, Малфой!
До встречи в Министерстве. Г.Г.
P.S. Вчера я осталась в больнице вовсе не из-за Рона».

Драко улыбается. Рождество только началось, а у него уже целых два подарка.


Происшествия в шкафу

Бета: Filmsfan
Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика, фэнтези
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Размер: мини
События: кроссовер ("Хроники Нарнии")
Предупреждения: ООС, АУ, crossover

Саммари: Если залезть в исчезательный шкаф, можно ненадолго исчезнуть. Но что случится, если попасть внутрь Платяного Шкафа? Драко и Гермионе предстоит узнать это…

Пояснение: Писалось в рамках Зимнего Кубка в Dramione Club|Драмиона| в составе замечательной команды "Не будите спящего Грима", требование - кроссовер.



Двери между Мирами никогда не бывают по-настоящему закрыты…

Макс Фрай

Гермиона ждала, затаив дыхание. Стоять одной в полутёмной Выручай-комнате было неприятно. Повсюду высились горы хлама, постоянно раздавались какие-то шорохи, постукивания, поскрипывания. Кусая губы, она в сотый раз обдумывала, что станет делать, когда сюда наконец войдёт Малфой.

Гарри был прав, уже нельзя было это отрицать - Малфой что-то задумал. Хотя Гермиона не подавала виду, но подозрения ее день ото дня становились все серьёзнее. Когда она узнала, что Малфой подолгу пропадает в Выручай-комнате, ситуация начала проясняться. Подсмотрев в реестре мадам Пинс список книг, взятых им из Библиотеки, она всё поняла. Вспомнился исчезательный шкаф из «Горбина и Бэркеса». Как тогда говорил мистер Уизли? «Надо залезть внутрь шкафа, и ты исчезнешь на часок-другой. Он может перенести тебя куда угодно. Мудрёный агрегат, но не слишком надёжный». Видимо, Малфой нашёл в Выручай-комнате сломанный исчезательный шкаф и пытается его починить. Пока она не представляла, зачем могло это понадобиться, но шкаф нужно было найти. Блуждая в этом хламовнике, она обнаружила с десяток самых разных шкафов, прежде чем нашла нужный. Она и на него бы не обратила внимания: обыкновенный платяной шкаф из тёмного дерева, старый, с потускневшими от времени зеркальными дверцами. Но проведя ладонью по верхней панели, чтобы смахнуть пыль, Гермиона почувствовала вырезанную на дереве надпись. С большим трудом Гермиона разобрала древние руны, означавшие в переводе «путь отсюда». Похоже, это был тот самый шкаф. Заглянув внутрь, она увидела несколько изъеденных молью ветхих мантий. Видимо, нужно было заклинание, заставляющее его работать, и наверняка Малфой его знал.

Но наблюдения за ним говорили Гермионе, что все его усилия пока не дают плодов. С каждым днём Малфой выглядел всё хуже. Серовато-бледный, с запавшими от бессонницы глазами, он больше походил на призрака, нежели на прежнего себя. С начала учебного года Гермиона практически не слышала от него привычных колкостей ни в свой адрес, ни в адрес Рона и Гарри. Ей было почти жаль его – в конце концов, он просто трусливый мальчишка, а никакой не Пожиратель Смерти, как бы ни настаивал на этом Гарри.

В последние дни Малфой все больше времени проводил в Выручай-комнате. Возможно, с исчезательным шкафом наметился прогресс, поэтому теперь Гермиона стояла с палочкой наизготовку и поджидала Малфоя. Наконец, раздался тихий скрип, и дверная ручка опустилась. В комнату вошёл Малфой, плотно притворив за собой дверь. Пройдя вперед, он остановился в раздумьях. На его лице не было и тени подозрения – он не мог догадываться, что Гермиона раскрыла его замысел и устроила засаду. Тем временем она бесшумно скользнула ему за спину и, направив палочку ему в спину, произнесла:

- Подними руки, чтобы я их видела, Малфой. И без резких движений! Теперь вытащи палочку – медленно!

Не поворачиваясь, Малфой исполнил приказ. Через секунду его палочка затерялась среди гор хлама, отброшенная Экспеллиармусом.

Если Малфой и удивился, то никак этого не выдал. Его лица Гермиона не видела, но голос звучал уверенно, когда он спросил:

- Что теперь, Грейнджер? Неужели ты думаешь, что я поверю, будто ты причинишь мне вред – подкравшись со спины, обезоружив? По-моему, это противоречит твоим принципам.

Из его уст слово «принципы» прозвучало издевательски, и Гермиона ответила:

- Может, и так. Зато я ещё на первом курсе безупречно владела Петрификусом. Мне ничего не стоит обездвижить тебя и позвать Гарри с Роном. Они-то смогут поступиться своими принципами, раз дело касается тебя.

Опустив руки, Малфой повернулся к ней. На его лице отразилось беспокойство. Действительно, положение не было выигрышным: без палочки, под прицелом, не имеющий представления о том, что нужно Грейнджер. Решив прояснить хотя бы это, он сказал:

- Отлично, ты меня поймала. И что тебе от меня надо?

- Зачем ты приходишь сюда каждый день?

Драко с трудом сдержал вздох облегчения – похоже, она ничего не знает.

- Видишь ли, Грейнджер, моя тонкая душевная организация требует уединения. Приходится прятаться от докучливого общества, - он притворно виновато развёл руками.

Гермиона прищурилась. Придется говорить напрямик, иначе Малфой так и будет увиливать. Раздражённым голосом она спросила:

- За идиотку меня держишь, Малфой? Я всё знаю. Про сломанный исчезательный шкаф и твои попытки исправить его. Я нашла его, но у меня остались вопросы. Во-первых, как заставить его работать? Во-вторых, что ты намерен с ним делать?

По тому, как напрягся Драко, она поняла, что попала в цель. Он сжал кулаки и вздёрнул подбородок, не собираясь отвечать. Гермиона хмыкнула и заявила:

- Ладно, можешь молчать. Сейчас на тебе и проверим. Повернись и иди вперёд, к шкафу.

Малфой ответил полным ярости взглядом, на что она угрожающе взмахнула палочкой. Сжав зубы, он резко развернулся и пошёл вглубь Выручай-комнаты. Гермиона следовала за ним, держа его под прицелом. Твёрдым шагом Драко миновал несколько поворотов, затем собрался свернуть вправо, но Гермиона возмущённо воскликнула:

- Куда это ты, позволь спросить? Я же сказала – я все знаю, видела шкаф. Не пытайся запутать меня, я отлично помню дорогу. Через два поворота сверни влево.

Для убедительности она легонько ткнула Малфоя палочкой в спину. Следуя указаниям, он приблизился к старому шкафу и в изумлении на него уставился. Подозревая его в очередной хитрости, Гермиона вновь пригрозила палочкой и скомандовала:

- Запускай его!

Драко перевёл на неё взгляд, полный недоумения, но через мгновение его осенило. Хоть это и не исчезательный шкаф, а самый обыкновенный, но он поможет ему выпутаться. Стараясь не выглядеть воодушевлённым, он ответил:

- Как скажешь, только мне нужна палочка, а от моей ты, если помнишь, избавилась. Не одолжишь свою?

Гермиона насмешливо взглянула на него:

- Нет, Малфой, ты меня серьёзно недооцениваешь. Я ни за что не дам тебе палочку. Говори, что делать, чтобы он заработал.
Раздосадованный провалом, Малфой приблизился к шкафу. В задумчивости осматривая его, он зацепился взглядом за едва заметную надпись. «Путь отсюда… Amododehic… Точно!» - пробормотал он. Единственное, что оставалось – тянуть время, и, похоже, он нашёл способ.

- Нужно взмахнуть палочкой так, - Драко наобум нарисовал рукой в воздухе несколько линий, - и сказать заклинание: «Amododehic». Это должно сработать, но я не уверен, что шкаф исправен.

Недоверчиво косясь на Малфоя, Гермиона выполнила указания. Ничего не произошло, только дверца, скрипнув, приоткрылась. Не до конца решив, что делать дальше, Гермиона кивнула в сторону шкафа:

- Лезь внутрь. Посмотрим, как хорошо ты его починил.

Малфой пожал плечами. Самое страшное, что грозило ему, - надышаться пыли. Приоткрыв зеркальную створку, он шагнул внутрь.

Спустя минуту Гермиона заподозрила, что в ее плане есть недостаток. Хотя шкаф сработал, было неизвестно, когда Малфой вернётся. Она заглянула в затхлое пыльное пространство, свободной рукой раздвинула мантии. Пусто. Вздохнув, Гермиона вытянула палочку и шагнула в темноту.
Вопреки ожиданиям, палочка не уперлась в заднюю стенку. Вокруг царила кромешная тьма, и ориентиром служила только старая одежда, касающаяся плеч. Ожидая, что в любую секунду палочка наткнётся на препятствие, Гермиона сделала шаг вперед, ещё один… Воздух стал чище и холоднее, а темнота уступила место неяркому сероватому свету. Сделав еще несколько шагов, Гермиона вдруг оказалась в лесу. Она ещё не успела понять, что происходит, как кто-то с силой схватил её руку, сжимающую палочку. Она резко развернулась и оказалась лицом к лицу с Малфоем. Пытаясь отобрать палочку, он начал выкручивать ее запястье. Вскрикнув, Гермиона присела и изо всех сил укусила Малфоя. Зашипев от боли и злости, он отпустил ее и отпрыгнул назад, потирая пострадавшую кисть. Гермиона тут же направила на него палочку и крикнула:

- Петрификус Тоталус!

Ничего не произошло. Малфой по-прежнему тёр укушенную руку, тяжело дыша и зло глядя на Гермиону. Она повторила заклинание, вновь безуспешно. Когда от Инкарцеро не появилось ни одной веревки, она окончательно поняла, что магия здесь не работает. Убедившись в бесполезности палочки, Гермиона спрятала ее во внутренний карман. Теперь они с Драко на равных. Она подняла руки в примирительном жесте и произнесла:

- Ладно, Малфой. Ты чуть не сломал мне руку – я тебя укусила. Мы квиты. Объясни, куда мы попали. Пожалуйста.

К Малфою вернулось прежнее высокомерие. Смерив Гермиону взглядом, он протянул:

- Даже не знаю, Грейнджер. Тебе виднее, ведь это был вовсе не исчезательный шкаф.

- Не ври!..

- Я не вру. Исчезательный шкаф выглядит в точности так же, как другой в «Горбине и Бэркесе». Они парные, и из Выручай-комнаты мы могли бы попасть только к Горбину. По-твоему, это место похоже на магазин?

Гермиона огляделась. Они оказались на небольшой полянке среди густого леса, обступившего их со всех сторон. За ее спиной два камня чуть выше человеческого роста, соприкасаясь вершинами, образовывали подобие арки. Видимо, они вышли оттуда.

Воздух здесь не был ни холодным, ни теплым, и всё остальное тоже было будто никаким: светло-серое небо, на котором не видно солнца; чёрные старые деревья, не движимые ветром… В застывшем воздухе не чувствовалось запахов. Время года было больше похоже на позднюю осень, чем на раннюю весну, царившую в Хогвартсе. Землю между узловатыми корнями укрывали поломанные сухие ветви.

Ничего не понимая, Гермиона вопросительно взглянула на Малфоя. Он пожал плечами:

- Я не представляю, где мы. Главное теперь решить - возвращаться обратно или изучить это место. Какие идеи?

Гермиона не успела ответить. За её спиной раздался хруст ломаемых веток. Оглянувшись, она замерла от удивления. На этот раз Малфой выглядел не менее ошеломлённым, чем она: на поляну вышел ёж. Но он определенно был не простым ежом. Размером примерно с барсука, он стоял на задних лапах, а передними придерживал вязанку хвороста, ловко закреплённую ремнями. Рассматривая его, Гермиона медленно отступала назад, пока не оказалась рядом с Драко. К слову, ежа неожиданная встреча поразила едва ли не сильнее. С того момента, как он увидел Драко и Гермиону, ёж стоял не шелохнувшись, чуть приоткрыв рот. Наконец, он вышел из оцепенения. Пошевелив носом, он несколько раз фыркнул и спросил:

- А вы хтой-та таковы, а?

Наверное, если бы заговорил обыкновенный ёжик, Гермиона удивилась бы больше. Но в этом странном лесу, куда они попали через шкаф в Выручай-комнате, здоровенный прямоходящий ёж вполне мог говорить. Драко же мучительно пытался вспомнить, может ли волшебник научиться говорить в анимагической форме. От размышлений его отвлек голос Гермионы:

- Мы люди. Я – Гермиона, а это Ма… Драко, - кивнула она на Малфоя. – А кто вы? И где мы находимся?

- Лю-у-уди… Фыр-фр… Я-то ёж, Шухша. А мы знамо где – в Нарнии, во где. Люди…

Внезапно он снова замер. Переводя взгляд блестящих чёрных глаз с Гермионы на Драко, он уточнил:

- Это што ж, ты, выходит, сын Адама, а ты – дочь Евы? Ох-охушки! Надо скорей в замок идти, к Хрономудру. Пошли, пошли!

- Стоп. Что за замок? И к кому мы должны идти? – Малфой твёрдо оборвал всполошившегося ежа.

Тот всплеснул коротенькими лапками:

- Так знамо какой замок – Кэр-Паравель, он тута близёхонько. Там и Хрономудр, самый старый кентавр сидит. Ужо он всё знает!

Малфой покосился на Гермиону, та пожала плечами, словно говоря: «Вернуться мы всегда успеем. Интересно же узнать, где мы оказались!» Повторяя её движение, он тоже повел плечами, соглашаясь. Проходя мимо него, Гермиона ехидно шепнула: «Как думаешь, а говорящие хорьки у них тут есть?» Не ответив, Малфой закатил глаза и состроил противную гримасу. Двигаясь за ежом, они направились вглубь леса.
Идти было трудно – ни дороги, ни хотя бы тропинки не проходило через чащу. Ёж пыхтел впереди, за ним – Гермиона, а замыкал цепочку Малфой. Через некоторое время послышался равномерный шум, похожий на шорох или шуршание. Звук становился громче, но Гермиона не могла распознать его, хотя он казался знакомым. Лишь когда деревья расступились и открылся пологий спуск к морю, стало ясно, что именно его шум слышался все это время. Волны неестественно спокойно омывали берег, не обгоняя одна другую. На берегу возвышался огромный и прекрасный замок. Не нужно было ждать пояснений, чтобы понять – это был Кэр-Паравель. Чем ближе они подходили к замку, тем более впечатляющим он выглядел. Из светлого камня, с множеством стремящихся ввысь башенок, он словно вырастал из морской пены.

Войдя внутрь через высокие резные двери, ёж замер, вслед за ним остановились Гермиона с Малфоем. Шухша засуетился:

- Щас-щас… Надо сказать, что вы пришли. Щас я кого-нить позову.

Перебирая маленькими лапками, он поспешил к двери в дальней стене и скрылся за ней. Осматривая зал, Гермиона остановилась на четырёх тронах. Это показалось странным – что за страна с четырьмя королями? Боковую стену украшала гигантская картина в сверкающей золотой раме. На полотне были изображены двое юношей и две девушки в коронах и роскошных одеждах, напомнивших средневековые наряды. Подойдя ближе, Гермиона вдруг остановилась как вкопанная и побледнела. Не понимая, в чём дело, Малфой подошёл к ней и взглянул на изображённых людей. В то же мгновение причина изумления Гермионы стала ему ясна. Напряжённым голосом он произнёс:

- По-моему, лучше убираться отсюда. Слышишь, Грейнджер? Это не к добру…

Гермиона повернулась, и её поразительное сходство с одной из девушек на картине стало ещё более заметно. Та была немного старше, а её глаза – светлее, зеленовато-голубые. В остальном они были невероятно похожи.

- Малфой, это ужасно странно. Эта девушка – моя бабушка Сьюзен Фрейзер, в девичестве Певэнси. Остальные – её братья и сестра. Все они, кроме бабушки, погибли в железнодорожной катастрофе. У меня в голове не укладывается, почему здесь их портрет. И мне не нравится, что мы сюда попали. Теперь мне кажется, что это не случайность.

- Конечно же, это не случайность, - раздался за её спиной глубокий низкий голос.

Одновременно резко развернувшись, Гермиона и Драко увидели старого кентавра с длинной седой бородой. Одет он был в мантию, полностью скрывавшую его лошадиную часть. Тёмные глаза кентавра казались полными мудрости и доброты. Он продолжил:

- Мое имя – Хрономудр, я старейший из кентавров Нарнии. Позвольте проводить вас в другой зал, где вы сможете отдохнуть и выслушать мой рассказ.

Гермиона побледнела и умоляюще посмотрела на Малфоя. Она не могла решить, идти с кентавром или бежать отсюда. Драко незаметно осмотрелся и отметил, что двери, через которые они вошли, теперь плотно закрыты, а по бокам от них стоят двое черноволосых гномов угрюмого вида с секирами за спиной. Надеясь, что Гермиона их не видела и это не напугает её ещё сильнее, он потянул её за руку вслед за кентавром, направившимся к двери за тронами.

Оказавшись в уютном небольшом зале, они расположились в мягких креслах, а кентавр устроился на широком диване. Говорил Хрономудр долго. Он поведал о том, как великий лев Аслан создал Нарнию, как правили ею четверо королей – среди них Сьюзен Великодушная, – и о множестве других событий из истории Нарнии. Малфою быстро надоело слушать, но он с удивлением отметил, как заинтересованно слушает кентавра Гермиона и как сияют ее глаза. Похоже, ей действительно было необычайно интересно.

Закончив рассказ о том, как Аслан открыл людям настоящую Нарнию, Хрономудр сказал:

- Здесь, в Нарнии, люди были счастливы, но вскоре решили, что наша страна должна жить сама по себе, без их вмешательства. И они отправились за Восточное море на крылатом корабле, чтобы никогда больше не возвращаться. С горькими слезами мы простились с нашими правителями и друзьями. На следующий день после отплытия корабля на поверхности древнего Каменного Стола проступило пророчество. В нём говорилось, что через десять полувеков в Нарнию вернётся предавшая её королева, а с ней придёт сын Адама, отмеченный тьмой. Они возродят Нарнию к жизни. Тогда мы не поняли пророчества – наша страна процветала, она была самой жизнью. Но постепенно Нарния начала угасать. С каждым годом жизнь уходила из нашего мира. Деревья уснули, а животные стали утрачивать дар речи. Большая удача, что вы встретили Шухшу – по сравнению с другими зверями он изъясняется просто прекрасно. Без людей Нарния умирает, а на сотни просторов вокруг нет ни одного человека. Но теперь пророчество исполнится!

С этими словами Хрономудр ласково посмотрел на Гермиону и взял её руку в свою. Слушая рассказ, она вполне успокоилась, но эти слова заставили её занервничать. Она возразила:

- Но я не королева, тем более, не предавшая Нарнию. А Малфой, конечно, не ангел, но он не отмечен тьмой! Вряд ли мы сможем помочь…

Хрономудр покачал головой и перевернул её руку так, что стали видны голубоватые вены на запястье, едва видные сквозь тонкую кожу.

- Вы – не она, но в вас, - он провёл пальцем по запястью, - течёт её кровь. Для возрождения Нарнии вам лишь нужно посадить дерево. Сделать это лучше сейчас, чтобы к утру оно выросло, и мы смогли бы завершить пророчество. Идёмте, - кентавр поднялся на ноги.

Он провёл их в прекрасный внутренний дворик. В середине был огорожен широкий круг – видимо, здесь должно вырасти дерево, которое посадит Гермиона. Кентавр кашлянул и сказал:

- Здесь мы оставим вас одну. Для волшебства нужна концентрация.

Гермиона оторопела:

- А семена? Или саженцы? Что я буду сажать?

Хрономудр погладил бороду и рассмеялся:

- Вам нужно посадить в землю какую-то любимую вами вещь, которая сможет быть полезна для Нарнии. Ваша любовь и магия нашей страны довершат дело.

Оставшись одна, Гермиона задумалась. Из любимых вещей с собой у нее была только волшебная палочка и магически уменьшенный томик «Истории Хогвартса» – подарок Гарри и Рона на её День рождения. Она погладила обложку книги размером с ладошку и улыбнулась воспоминаниям – это было улучшенное издание. Оно обновлялось само собой с появлением новых сведений. На форзаце многоцветными чернилами было написано: «Милой Гермионе в День рождения». Ниже приписка: «P.S. Тебе нужно поменьше читать». Она усмехнулась – Рон неисправим.
Земля оказалась мягкой и податливой. Без труда выкопав ямку, Гермиона опустила туда книгу и присыпала землей. Прошептала: «Пусть наполнит Нарнию не только жизнью, но любовью и мудростью», – и, отряхнув руки, направилась в замок. У входа её ждали Малфой и Хрономудр. Казалось, между ними лишь секунду назад утих ожесточённый спор: седые брови кентавра были нахмурены, а Драко раздражённо расхаживал из стороны в сторону. Увидев её, кентавр сказал:

- Пойдёмте, я провожу вас в ваши покои.

Комната Гермионы оказалась первой. Она надеялась, что перед сном они с Малфоем успеют немного обсудить происходящее с ними, но Драко был настолько раздражён, что лишь буркнул на прощание: «Спокойной ночи», – и отправился дальше по коридору. Гермионе ничего не оставалось, кроме как отправиться в постель.

Через два часа бесплодных попыток уснуть она поняла, что ей всё же необходимо переговорить с Малфоем. Она выглянула в коридор. Никого. Как же узнать, где комната Драко? Стараясь ступать как можно тише, Гермиона направилась в ту сторону, куда ушёл Малфой. Свернув за поворот коридора, она чуть не врезалась в кого-то. При ближайшем рассмотрении этим кем-то оказался Шухша, теперь в испуге следивший за её действиями. Гермиона вздохнула с облегчением:

- Шухша, как я рада тебе! Ты знаешь, где тот парень, который был со мной?

Ёж настороженно кивнул:

- Знаю, как не знать.

- Где его комната?

- Чьяй-то? Мадрако? Там, внизу.

Странно. Почему им отвели комнаты на разных этажах? Решив не выяснять подробности у ёжика, она попросила:

- Отведи меня к нему, пожалуйста. Ты же можешь меня отвести?

Шухша покосился на неё и уточнил:

- Вы ж королева, да?

Гермиона успокоила себя тем, что по крови она, выходит, королева, а потому кивнула. Ёж деловито направился вперёд:

- Тада пошли.

Следуя за Шухшей, Гермиона спускалась всё ниже и ниже. Коридоры, по которым они шли, становились менее украшенными, золочёные лампы сменились факелами, а узорчатые окна исчезли. Наконец они подошли к прочной дубовой двери, перед которой стоял вооружённый гном с хмурым лицом. Шухша нерешительно остановился и шепнул Гермионе: «За ентой дверью». Гном обратил на них строгий взгляд и грубо сказал:

- Вход строго воспрещён. Убирайтесь.

Гермиона почувствовала, как подступает страх. Почему Малфой там? Что он успел натворить? Неужели это темница? Вспомнив о бабушке Сьюзен, она вздёрнула подбородок, собрала все крохи высокомерия, что имела, и заявила:

- Я наследная королева Нарнии, кровь от крови Сьюзен Великодушной. Если ты надеешься на моё великодушие, немедленно отопри дверь.

Гном не сильно впечатлился, но полез за ключом, зато Шухша проникся королевским выступлением Гермионы и тихонько зафырчал. Едва дверь открылась, Гермиона вбежала внутрь, оказавшись в небольшой комнатке, перегороженной решёткой, за которой на узкой койке сидел Малфой. Увидев Гермиону, он вскочил и подошёл к решётке, с облегчением выдохнув:

- Слава Мерлину, Грейнджер! Я боялся, что тебя тоже схватили.

В тусклом свете единственного коптящего факела Гермиона разглядела, что губа у Малфоя разбита, а щёку пересекает глубокий порез. Она удивлённо спросила:

- Что произошло? Почему ты в темнице?

В ответ Малфой пожал плечами, показывая, что не имеет представления. Гермиона повернулась к ежу, который вошёл вслед за ней:

- Ты знаешь, почему он здесь? Расскажи нам.

Ёж развел лапками и, подёргав носом, ответил:

- Енто потому, что убьют его на рассвете, – увидев по потрясённым лицам, что ни Драко, ни Гермионе понятнее не стало, он пояснил: - Ну, из-за пророчества. Чтоб дерево, значится, не только жизнь вернуло, а еще защищало. От тьмы. Он же тьмой отмечен. Вот под деревом и убьют, чтоб оно тьму узнало и не спутало ни с чем.

В комнате воцарилась тишина, и Гермиона деревянным голосом попросила:

- Покарауль, пожалуйста, чтобы гном нас не подслушал. Нам нужно поговорить.

Ёж просеменил к двери. Гермиона рванулась к решётке:

- Малфой, нужно выбираться. Это же ужас! Здесь какая-то ошибка, это неправильное пророчество. Я, конечно, от тебя не в восторге, но ты же не отмечен никакой тьмой…

- Ошибаешься, – безжизненно произнес тот. Задрав левый рукав мантии, он вытянул руку между прутьев решётки. На коже темнела Чёрная метка. – Ошибаешься, отмечен.

Гермиона отшатнулась, в ужасе глядя на татуировку. Через мгновение она схватила Драко за руку и с силой сжала. Пытаясь поймать его взгляд, она твердо произнесла:

- Слушай, это ужасно. Но это проблема там, дома, а не здесь. Нужно выбраться отсюда и вернуться в Хогвартс. Иначе тебя убьют, а я… Я вообще не знаю, что будет.

Гермиона вдруг поняла, что вот-вот заплачет. Малфой наконец посмотрел ей в глаза, и от этого взгляда она почувствовала, как в груди что-то шевельнулось. Отпустив его руку, она вытащила палочку и направила на замок:

- Алохомора!

Замок не открылся, но ей показалось, будто палочка отозвалась на заклинание. Она повторила ещё раз, и ещё. Наконец замок щёлкнул, и дверь решётки отворилась. Слегка хромая, Малфой вышел из камеры. Подкравшись к двери, Гермиона выскользнула в коридор и бросила в гнома Ступефай. Заклинание вышло слабее, чем в Хогвартсе, но гном отлетел к стене и отключился. Гермиона присела на корточки и обратилась к Шухше, замершему в отдалении:

- Дружок, пожалуйста, помоги нам! Не шуми минут десять, чтобы мы успели выбраться из замка. А потом подними тревогу, чтобы тебя ни в чём не заподозрили. Поможешь?

Пару секунд ёж размышлял, потом фыркнул и закивал. Гермиона сжала в ладонях его лапки:

- Спасибо тебе! Ты спасёшь нам жизни. Прощай!

Обернувшись к Драко, она кивнула, и они побежали по коридорам. Гермионе казалось, что так быстро она никогда не бегала. Они успели выбраться незамеченными и пробежать часть пути в сторону леса, когда в Кэр-Паравеле затрубил рог – ёжик поднял тревогу даже позже, чем уговорился с Гермионой. Но догнать беглецов уже не удалось бы – до леса оставалось совсем немного.

Бежать по лесу было тяжело – коряги и палки постоянно попадались под ноги. Взявшись за руки, чтобы не упасть, Драко и Гермиона с трудом прокладывали путь среди деревьев. И вот наконец заветная поляна, арка из привалившихся друг к другу камней.

Помедлив, Гермиона пригладила волосы, растрепавшиеся на ветру, и вдруг ошарашенно обернулась к Малфою:

- Ты видишь? Всё изменилось…

Драко огляделся. Всё действительно неуловимо поменялось. Дул лёгкий ветерок, донося запахи прелой листвы и дыма костра. Цвета стали глубже, а свет луны – ярче, делая тени более чёткими. Слышалось стрекотание цикад и шорохи лесной живности. Нарния оживала.

- Нарния жива, я тоже. Чего ещё желать для счастья? – Малфой саркастически усмехнулся. – Давай уже вернёмся в Хогвартс и забудем всё, как страшный сон.

Следуя за Драко, Гермиона прошла в арку. Через несколько шагов лесной воздух сменился затхлостью шкафа. Стало совершенно темно, и, не увидев, что Малфой остановился, Гермиона врезалась ему в спину. Зашуршала одежда вокруг них, и Гермиона поняла, что он повернулся к ней. Для двоих места в шкафу было совсем мало, и стоять пришлось очень близко, отчего сердце билось быстро-быстро. Малфой тихо произнес:

- Ты ведь спасла мне жизнь, Грейнджер. Спасибо. Я сказал, что хочу всё забыть, но я соврал. Я не хочу. И даже если бы хотел, не смог бы.

У Гермионы перехватило дыхание, а сердце замерло. Она чуть слышно прошептала:

- Я тоже. Не забуду никогда.

- Но почему ты спасла меня, зная о Черной метке?

Гермиона промолчала. Как выразить то, что она чувствовала, то, что больше любых слов? И нужно ли? Чувствуя необходимость быть ближе к нему, она подалась вперед и покачнулась, потеряв равновесие в темноте.

Почувствовав движение, Малфой подхватил Гермиону, тесно прижав к себе, не давая упасть. По пальцам, замершим на ее тонкой талии, словно пробежал электрический ток, импульсом передавшийся ей и наполнивший воздух вокруг них напряжением. Не в силах противиться, Гермиона подняла голову навстречу Драко, и его губы накрыли ее в волшебном поцелуе на границе двух миров, пронизанном благодарностью, раскаянием, обещанием, прощением, нежностью, трепетом…

И это было самым честным ответом на вопрос Драко.


В полшаге


Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, флафф
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Размер: мини
События: в Хогвартсе
Предупреждения: ООС, АУ

Саммари: Почти как в сказке - часы бьют полночь, и Драко Малфой теряет… нет, не туфельку. Он, похоже, совсем теряет голову.

Пояснение: Писалось в рамках конкурса по заявкам ко Дню святого Валентина 2017 в Dramione Club|Драмиона|. (Заявка №13 "Вы столь близки, и это так опасно,
Но разум, верно, утонул в "Дурной крови"!
Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви".)

Примечание: Примечание: В тексте использованы названия вин «Чёрная кровь», «Дурная кровь», «Девичья слеза». Все эти названия заимствованы из цикла романов Веры Камши «Отблески Этерны». Также в тексте использованы строки потрясающих песен Канцлера Ги «R. – R.» и «Слёзы и Кровь».


День всех влюблённых обещал быть запоминающимся. Драко ухитрился стащить из мэнорского погреба три бутылки «Дурной крови» - хотел-то, конечно, «Чёрной», но, поминая, что Люциус только ее и пьёт, не рискнул. Ничего, и «Дурная» неплоха, несмотря на название, а то, что поговаривают, будто она толкает на опрометчивые поступки – так Драко во всякую чушь не верил. А тут ещё выяснилось, что и Забини улыбнулась удача: его матушка устроила приём, и он под шумок умыкнул четыре бутылки «Девичьей слезы». Вечеринка определённо предстояла отличная…

Чего Драко не предусмотрел, так это обиженной Панси. Конечно, среди полученных им валентинок была открытка и от неё – а как иначе, он же неотразим!.. Но ближе к вечеру выяснилось, что она ждала от него ответной реакции. Отчего-то его фраза: «Детка, Малфои получают признания, но не отправляют», - вовсе её не впечатлила. Панси дулась. А обиженная Панси – это та ещё головная боль, надо отметить. Поэтому Драко очень рассчитывал на то, что несколько бокалов вина немного её успокоят.

К счастью для Драко, да и для всех окружающих, Панси и впрямь слегка повеселела. Вечеринка в слизеринской гостиной была в разгаре: Крэбб и Гойл затеяли перебранку, Тео напропалую флиртовал с Дафной, Блейз спасался бегством от Миллисенты, решившей заняться тем же. Сам Драко отлично устроился в кресле, где добраться до него и посягнуть на личное пространство было не так просто. Но вино ударяло в голову, и Панси становилась все настойчивее. Полагая, что это выглядит грациозно, она попыталась устроиться на подлокотнике его кресла и промурлыкала:

- Драко, милый, а что же ты совсем за мной не ухаживаешь? У меня вот бокал уже совсем опустел…

Едва не фыркнув при виде того, как Панси неловко соскользнула с подлокотника, Драко нехотя дотянулся до бутылки и наполнил бокал Панси и свой. Тут же выяснилось печальное: закончилась закуска. Он чертыхнулся - нельзя было оставлять без присмотра Крэбба с Гойлом! Эти двое успели помириться и в знак этого знаменательного события сожрали всё, что было на столе. «Вот же бездонные прорвы!» - подумал Малфой, косясь на часы. Уже почти час, как наступил отбой.

Панси надула губки, Дафна вслед за ней тоже. Без закуски девушки пить отказывались. Тео выразительно зыркнул на Драко, кажется, сиди он поближе, даже пихнул бы в бок. Надо было что-то решать. Задумавшись, Драко сделал глоток тёмного, почти чёрного вина. Правда, нужна бы какая-то еда. Он повернулся и ткнул пальцем в направлении Крэбба и Гойла:

- Пойдёте на кухню. Сами сожрали – сами виноваты. Принесёте фруктов, сыра, что там ещё… - покосился он на Дафну с Панси. – И сладкого чего-нибудь. Пирожных, шоколада. Ясно?

Гойл решительно закивал, а Крэбб что-то невнятно промычал, переминаясь с ноги на ногу. Драко начал терять терпение:

- Ну, что ещё?

- А если патруль? Нас же поймают… - Крэбб как-то жалостливо шмыгнул носом.

- А ведь правда, Малфой, - вмешался Забини. – Их же поймают. Да и ладно бы, но тогда и нашу вечеринку накроют.

Панси взволнованно ахнула – она никак не хотела конца вечеринки. Драко догадывался о её коварных намерениях по слегка распахнувшейся мантии и раскрасневшимся щекам. Ну, само собой, на День святого Валентина надо целоваться. Но целоваться с Панси Драко совсем не хотелось, впрочем, как и заканчивать вечер. Он вдруг ощутил горьковатое послевкусие «Дурной крови».

- Что ж, тогда я пойду с вами, - заявил он, поднимаясь.

Панси снова ахнула – на этот раз восхищённо. Какая храбрость, какое самопожертвование!.. Драко и сам не понимал, что это на него такое нашло, но он был уверен – если что, как-нибудь да выкрутится. Староста Слизерина он или тварь дрожащая, в конце-то концов? Не связывая своё бесстрашие с тремя выпитыми бокалами вина, он расправил мантию и решительно двинулся к выходу. Крэбб и Гойл печально поплелись следом.

***

Поначалу все шло гладко. Слишком гладко, подумал бы Драко, если бы включил свой инстинкт самосохранения. Тем не менее, даже не прячась, широко вышагивая по коридору, троица беспрепятственно добралась до кухни. Пощекотав вертлявую грушу и поморщившись от ее хихиканья, эхом прогрохотавшего по ночному коридору, Драко проскользнул на кухню. Следом протиснулись Крэбб с Гойлом и начали поспешно хватать съестное, следуя указаниям Драко. Всё было спокойно. Покинув кухню, они понадеялись было, что и дальше успех их не оставит, но первый же поворот к слизеринскому подземелью преподнёс неприятный сюрприз в лице Гермионы Грейнджер.

Для неё, по всей видимости, встреча была настолько же неожиданной. Во всяком случае, она отпрыгнула на пару шагов назад и выхватила палочку. Драко замер, Крэбб и Гойл последовали его примеру. Конечно, если вчера патрулировал коридоры Слизерин, значит, сегодня очередь Гриффиндора! Драко мысленно выругался. И почему он не подумал об этом раньше?

Пауза затягивалась. Грейнджер первой не выдержала и, поводя палочкой из стороны в сторону, объявила:

- Нарушение режима школы. Снимаю тридцать баллов со Слизерина. Вы все пройдёте со мной к дежурному декану.

Лучше бы пятьдесят баллов сняла, зубрила лохматая, чем тащить к декану! Драко сразу представилось, как он входит в кабинет МакГонагалл, как пытается объяснить, куда они тащили столько еды, как МакГонагалл замечает запах вина… Вот ведь! Тут простыми штрафными баллами не отделаешься. Драко печально подумал о загубленной вечеринке. Вдруг снова вспомнился свежий и горьковатый вкус «Дурной крови». Не раздумывая, он выхватил палочку и прошипел, не оборачиваясь:

- Вы двое, быстро в гостиную. Быстро!

- Стоять! – крикнула Грейнджер. Крикнула, надо отметить, довольно внушительно, но куда там – авторитет Драко для Крэбба и Гойла стоял намного выше, чем большинства профессоров, не то что какой-то старосты. Они шустро скрылись за поворотом.

Грейнджер рванулась вперёд, словно собралась за ними вдогонку, но тут же остановилась – прищучить Малфоя казалось более важным. А Драко тем временем успел пожалеть о происходящем. Что это был за нежданный героизм? Проблема не решилась, зато теперь отдуваться ему одному. Однако шанс у него был, хоть и небольшой, и он, стараясь звучать уверенно, поинтересовался:

- Как это ты, Грейнджер, снимаешь за такой незначительный проступок с одного студента целых тридцать баллов?

Грейнджер вздёрнула подбородок. Похоже, оставшись с ним один на один, она почувствовала себя увереннее.

- Вас было трое, Малфой. К твоему несчастью, я не слепая и умею считать.

- Ах, точно, я совсем запутался: ведь в вашей компашке слепой - очкарик Поттер, а считать не умеет тупица Уизли. А у тебя просто плохая память.

Грейнджер сверкнула глазами и взмахнула палочкой, но, видно, и сама ещё не решила, какое заклинание применить, поэтому просто возмутилась:

- У меня вообще-то отличная память! В отличие от тебя, я хотя бы помню, во сколько отбой!

Драко усмехнулся. А она молодец, прямо сама подсказывает ему пути к отступлению. Воодушевляясь, он ответил почти весело:

- Представь себе, ты забыла, что я тоже староста, и снимать с меня баллы ты не можешь. А других нарушителей я здесь что-то не вижу. К тому же ты права – меня действительно подвела память. Я совсем запутался в расписании дежурств и с чего-то решил, что сегодня патрулирует коридоры мой факультет. Теперь вижу, что ошибся, Хогвартс в надежных львиных когтях, и я спешу вернуться в свою комнату. Счастливо оставаться!

Вкус победы освежал и бодрил. Довольный собой, Драко помахал палочкой и развернулся, чтобы уходить, но не тут-то было. Его остановил голос Грейнджер:

- Стой, Малфой, и лучше не двигайся! Во время патрулирования я имею право воспользоваться обездвиживающим заклятьем и доставить нарушителя к декану. Правда хочешь проверить мою меткость? Ты даже не сможешь возразить, когда я расскажу профессору МакГонагалл, что вы втроём шастали по коридору после отбоя.

Чёртова Грейнджер упряма как ослица. Драко медленно обернулся. Ситуация начинала изрядно бесить. А Грейнджер и без того бесила с самого начала. Стараясь срочно придумать выход, он подчёркнуто спокойно поинтересовался:

- И что ты предлагаешь?

Грейнджер помедлила с ответом, закусила губу, словно раздумывая. Вот ведь стерва, подумал Драко. Наверняка уже все придумала, просто нервы треплет. Хотя ей было о чем подумать. Драко ведь будет стоять на том, что был один, и весь Слизерин подтвердит, что Крэбб с Гойлом не выходили из гостиной после отбоя. А у Грейнджер свидетелей нет, так что она в проигрыше… Похоже, она пришла к тем же выводам, потому что предложила:

- Ладно, Малфой. Сделаем так. Ты сейчас пойдёшь со мной к профессору МакГонагалл, получишь свой выговор и штрафные баллы по ее усмотрению. А я промолчу про твоих дружков. Идёт?

Драко уже почти готов был согласиться – вряд ли даже баллы снимут, но тут вдруг вспомнил про вино. Старую кошку не обманешь, она сразу учует, и тогда всё, можно идти топиться в Чёрном озере. Драко решил пойти ва-банк. В конце концов, они здесь одни, и этого позора никто не услышит.

- А может быть… Может быть, ты меня так отпустишь, Г… Гермиона? Ну, в честь праздника…

От его умоляющего тона и собственного имени из его уст, Грейнджер поначалу ошалела, но услышав про праздник, стала ещё более суровой. Попытка явно провалилась.

- Вот ещё. Тоже мне праздник, так – одно название. А ты вообще последний человек в школе, кого я отпустила бы просто так!

Как есть стерва! Драко вдруг задумался. А чего это ей так не угодил праздник? Все его знакомые девушки просто пищали в ожидании четырнадцатого февраля, даже те, кому особенно и не на что было рассчитывать. Грейнджер, патрулирование, одна… Драко сложил всё вместе и злорадно ухмыльнулся. Если уж наказания не избежать, то он хотя бы её достанет.

Вы ненавидите меня до плача,
И мне от этого смешно.

- Ну, праздник мы ещё обсудим. Лучше расскажи-ка, как вышло, что ты патрулируешь подземелья одна? Неужели в День всех влюблённых Уизли нашёл себе развлечение получше, чем гулять с тобой по романтичным ночным коридорам? Какое огорчение…

Глаза Грейнджер сверкнули, и Драко удовлетворённо хмыкнул. Он и так знал, что попал в точку: Лаванда Браун практически не давала Уизли шагу ступить без поцелуев. Их преувеличенно страстные объятия уже давно всем надоели, но Грейнджер они, похоже, надоели особенно сильно. Не то что Драко так уж сильно интересовали взаимоотношения между Грейнджер и Уизли… Он просто привык держать врагов в поле зрения. Скучающим тоном он продолжил:

- Готов поспорить, он бы не улизнул от тебя, выгляди ты хоть немного поприличнее. Посмотри хотя бы на Браун – всегда такая симпатичная, миленькая. А ты бы, что ли, расчесала своё воронье гнездо по случаю праздника, а то вон какая лохматая. Глядишь, и получила бы валентинку от Уизли…

Конечно, Драко вовсе не считал Лаванду симпатичной. Миленькой – да, но в его представлении это скорее недостаток, чем достоинство. Но чтобы досадить Грейнджер, он бы и мантикору назвал привлекательной. И, похоже, он попал в цель – её глаза заблестели подозрительно ярко. Точно – слёзы. Да она и правда ждала чего-то от этого придурочного Уизли, вот ненормальная! Драко передёрнуло, а Грейнджер слегка дрожащим голосом выкрикнула:

- Заткнись, Малфой! Моя внешность – уж точно не твоя забота. А Рон патрулирует верхние этажи, хоть это и не твоё дело!

Вы ненавидите меня до боли,
И это весело вдвойне.

- Ага, патрулирует, в каком-нибудь тёмном уголке в объятиях Браун! Почему бы тебе не оставить меня в покое и не найти себе кого-нибудь для такого же патрулирования. Хотя, конечно, вряд ли кто-то согласится на такое патрулирование с тобой…

На этот раз Драко явно перегнул палку. Прошипев: «Да как ты смеешь!» - Грейнджер в секунду оказалась рядом с ним. Палочки в её руке уже не было, зато этой самой рукой она хорошенько замахнулась, чтобы влепить ему пощёчину. На мгновение мелькнуло чувство дежавю, и в последнюю секунду Драко успел перехватить ее руку. Ладонь сомкнулась на тонком запястье, наверное, сильнее, чем следовало – Грейнджер сдавленно пискнула.

- Отпусти меня, чёртов хорёк! – в голосе явственно слышалась ярость.

- Грязнокровка, - сказал Драко даже без выражения, для галочки. А то что это сразу «хорёк»? – Мы уже не на третьем курсе. Второй раз у тебя этот фокус не пройдёт.

- У меня и другие есть! – выкрикнула она, направляя свободной рукой палочку.

Колдовать левой рукой – какая глупость в такой ситуации! На это способны только гриффиндорцы, которые сначала делают, а потом думают, и то через раз. Драко тут же перехватил и эту её руку, немного выкрутив и надавив на основание кисти. Вскрик боли, и палочка со стуком полетела на пол.

- Отпусти немедленно, придурок!

- Только если ты отпустишь меня!

- Вот ещё. Пусти!

- Ни за что!

Ситуация складывалась патовая. Стоило Драко разжать руки, Грейнджер потащит его к декану. С другой стороны, последние несколько лет он регулярно играл в квиддич, а она не вылезала из библиотеки, так что вырваться у неё шансов мало. Несколько раз она попыталась вывернуться, но Драко даже не пришлось прикладывать усилия, чтобы её удержать. Так и до утра простоять можно!

Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви.

И, разумеется, было бы можно, но Драко вдруг уловил какой-то шум – вдалеке, на самой границе слышимости. К несчастью, как раз в этот момент Грейнджер решила возобновить свои нападки:

- Ты, наглый белобрысый слизеринский…

- Тихо, оставь свои комплименты на потом!
- Что-о-о?!

- Тссс…

Наконец стало отчётливо слышно негромкое противное хихиканье и гнусавый голос, напевавший непристойную песенку. Одними губами Драко произнес: «Пивз!» И без того большие глаза Грейнджер распахнулись от ужаса. Драко вознёс хвалу Мерлину за то, что они оказались в подземельях – тут ему знаком каждый закоулок. Быстро оглядевшись, он отдёрнул один из гобеленов, за которым открылась узкая ниша. Без лишних разговоров он впихнул туда Грейнджер, протиснулся сам и вернул гобелен в изначальное положение. Стало темно и очень тесно. Ниша была не слишком просторна и для одного человека, а вдвоём было и вовсе не развернуться. Хорошо хоть, что Грейнджер такая тоненькая – будь у нее более выдающиеся формы, и весь план мог бы провалиться. Она попыталась было отстраниться от Драко, но смогла сделать едва ли полшага назад. Зато её волосы заполнили, кажется, все оставшееся пространство, во всяком случае, они лезли Драко в глаза, рот, и нос, заставляя дёргаться и фыркать. Наконец, кое-как устроившись, оба замерли, прислушиваясь.

Пивз не спешил. Голос его звучал скучающе – он определённо слонялся по школе без какой-то цели. Убедившись, что он ещё далеко, Грейнджер вдруг прошептала:

- А я-то чего прячусь? Я ничего не нарушала. Сейчас же выходим!

Драко хмыкнул. На это у него был готов контраргумент:

- Ага, а завтра Пивз поведает всем желающим, как ночью поймал Драко Малфоя и Гермиону Грейнджер вдвоём в подземелье. И сделает это в своем фирменном стиле. И заметь – дело происходит в ночь Дня святого Валентина. Представь, что будет. Я ещё и не самый пострадавший окажусь.

Она вздохнула:

- Это да… Постой, Малфой, что это за… Ты что, пьяный?!

Вот чёрт, заметила!

- Вовсе нет.

- Я же чувствую! Ещё скажи, ты не пил.

Глаза наконец привыкли к темноте. Из-под гобелена проникало немного света, и Драко различил, как Грейнджер подняла голову и обвиняющее на него уставилась. Он закатил глаза:

- Какая же ты зануда, просто кошмар! Если я что-то пил, это не значит, что я пьян.

Сказав это, Драко вдруг почувствовал себя странно. В нише стало страшно жарко, а голова слегка закружилась. Он с новой силой осознал, как близко друг к другу они стоят.

- Может, я и зануда, но ты самодовольный придурок, который думает, что ему все можно: оскорблять всех, нарушать правила, напиваться. Так вот, знаешь что, Малфой, - нельзя! И если ты думаешь, что лучше других, ты глубоко ошибаешься! И прекрати совать нос не в своё дело…

Грейнджер разошлась не на шутку. Один взмах головы, и её волосы снова повсюду. Стараясь не чихнуть, Драко убрал от лица несколько прядей. Они оказались удивительно мягкими и пахли чем-то забытым, из детства…

- …и вообще, где ты взял алкоголь в Хогвартсе? За такое отчисляют, и я добьюсь, чтобы это случилось! Что ты пил?

Он усмехнулся:

- «Слёзы» и «Кровь».

- Идиот. Я серьёзно.

Голова кружилась всё сильнее, и стало беспричинно весело. На секунду у Драко мелькнула мысль, что он, возможно, действительно пьян. Тогда хоть немного стало бы понятно необъяснимое желание стоять здесь вот так всю ночь.

- Я тоже. Вино так называется.

Грейнджер не ответила. Повисла тишина. Похоже, Пивз нашёл маршрут поинтересней и отправился в неизвестном направлении. Можно было выходить. Драко не двинулся с места. Грейнджер тоже.

Из-за гобелена падал свет, отражаясь в её глазах, отчего они как-то лихорадочно блестели. Что же она не уходит? Драко неожиданно заметил, что по-прежнему держит её запястье, и почувствовал под своими пальцами частый-частый пульс. Губы у него вмиг пересохли. «Это же просто Грейнджер, всё как обычно», - повторял он про себя, но не помогало совсем.
Где-то далеко часы начали бить полночь. Каждый гулкий удар отзывался где-то внутри дрожью, и Драко вдруг подумал: «Наверное, я и правда чертовски пьян. «Слёзы» и «Кровь». Всё как обычно. Будем сжигать мосты». Не раздумывая, он наклонился и поцеловал ее.

На секунду стало панически страшно – показалось, она не ответит. Но вот она поддалась, сделала движение вперёд, прижимаясь ближе… Вкус её поцелуя оказался похожим на то вино – свежий и немного горький, не дающий оторваться, затягивающий всё глубже…

Часы ударили в последний раз. Закончился День всех влюблённых, и закончился их поцелуй. Тихо, чуть слышно Гермиона прошептала: «Нужно идти». Драко кивнул – наверное, нужно.

Выбравшись из-за гобелена, он зажмурился – неяркий свет подземелья после темноты ниши показался ослепляющим. Открыв глаза, он увидел, как Гермиона привычным движением пытается пригладить волосы. Старательно не глядя на Драко, она подняла свою палочку, придала лицу подобие строгого выражения и произнесла:

- Что ж, Малфой, я не буду тебя штрафовать и докладывать о твоём проступке. Теперь тебе лучше вернуться в спальню. Я буду считать, что здесь ничего не произошло.

Голос её почти не дрожал.

- Неужели у тебя получится? – насмешливо спросил Драко. – У меня – точно нет.

Удивлённо-испуганный взгляд, тень улыбки и… Она что же, покраснела? Надеясь, что Драко не заметит этого, Гермиона не ответила, поспешно развернулась и пошла в противоположную сторону. Пока она не скрылась за поворотом, он крикнул:

- Эй, Грейнджер! – Она обернулась, и он продолжил: - С Днём святого Валентина!

Ну вот, теперь она совершенно точно улыбнулась. И покраснела.



Это не мой кот!

Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, флафф
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Персонажи: Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, Живоглот
Размер: мини
Предупреждения: ООС, АУ

Саммари: Живоглот усердно портит жизнь Драко Малфоя, Гермиона усиленно защищает питомца. Но с каждым разом делать это всё труднее…

Пояснение: Писалось в рамках конкурса по заявкам ко Дню святого Валентина 2017 в Dramione Club|Драмиона|. (Заявка №1 "Это не мой кот!" Жанр: юмор)

Примечание: Включен в сборник драбблов "Случившиеся друг с другом" под названием "О кошачьем коварстве".


Живоглот терпеть не может Драко Малфоя. Хотя Гермиона не совсем уверена – возможно, Глотику не по нраву все Малфои в принципе, просто в постоянной зоне досягаемости оказался только младший. И его Живоглот вполне отчетливо ненавидит. К сожалению, Малфою не занимать наблюдательности - он давно уже это заметил и не перестаёт теперь обвинять его во всех смертных грехах.

Сейчас, глядя на истерящего и брызжущего слюной Малфоя, Гермиона полностью разделяет чувства Живоглота.

- Теперь-то тебе не выкрутиться, Грейнджер. Твой облезлый кошак стащил мой бекон и разодрал мне руку! Он у тебя просто бешеный!

Завтрак только начался. Почти бессонная ночь над докладом по Зельеварению даёт о себе знать – Гермиона ещё толком не проснулась, и меньше всего ей хочется вести светскую беседу с Малфоем. Немного радует, что он и сам выглядит не слишком бодрым – похоже, Снейп в домашних заданиях суров одинаково и к чужим, и к своим. Гермиона устало трёт виски и нехотя отвечает:

- Да-да, Малфой, опять мой кот, конечно. У тебя навязчивая идея, тебе не кажется? Или паранойя. С чего ты взял, что это Живоглот?

Малфой раздраженно фыркает и суёт ей под нос руку. На запястье краснеют три тонкие длинные полосы. Даже крови нет, но Малфой продолжает нападать:

- Теперь ты мне голову не заморочишь – я на одну секунду отвернулся, поворачиваюсь, а бекона нет! А под столом наглый рыжий хвост! Я его схватил – на месте преступления, обрати внимание, Грейнджер! – а он разодрал мне руку, зарычал и сбежал. Весь Слизерин видел – это был твой кот!

Живоглот любит бекон, Гермиона знает. И малфоевского бекона для котика ей совсем не жалко. Гермионе хочется спать или пару литров крепкого кофе. А с Малфоем спорить не хочется совершенно, поэтому она закатывает глаза и категорично заявляет:

- Брось, Малфой. Вам, слизеринцам, веры нет. Это не мой кот!

***

- Грейнджер, твоя рыжая обшарпанная горжетка порвала мое эссе!

Малфой в бешенстве. По бледной коже пошли красные пятна. Гермиона незаметно бросает взгляды то в одну, то в другую сторону. Во-первых, нужно убедиться, что Живоглот успел скрыться с места преступления. А во-вторых, остаётся надежда, что вот-вот появится смотритель и приструнит разошедшегося Малфоя: всё-таки так вопить посреди Библиотеки Академии при Министерстве Магии – не лучшая идея. Но смотрителя по-прежнему не видно, и Гермиона вступается за Живоглота:

- Не говори ерунду, Малфой. У Живоглота полно дел поважнее, чем трогать твоё бездарное, безграмотное, без… бессмысленное эссе.

По правде сказать, Гермиона, конечно, знает, что это именно Глотик растерзал пресловутое эссе. И даже немного сочувствует Малфою – учёба в Академии даётся нелегко даже ей, а Малфой вообще редко показывается за пределами Библиотеки. Увы, Живоглот в своей ненависти не ведает сочувствия. Но не выдавать же его этому извергу Малфою! К тому же, у него нет никаких доказательств…

- А я говорю, что это он! Он ещё и чернила разлил. Тут по всему столу отпечатки его лап, и шерсть рыжая прилипла. Это сделал твой кот!

- А вот и нет! Это не мой кот!..

***

Метким броском Малфой отправляет свою скомканную мантию на стол перед Гермионой. Бросок неплох, да и силы он явно вложил в него немало, Гермионе остается лишь порадоваться, что целился он не в неё. Сам Малфой нависает над ней и один за другим мечет испепеляющие взгляды. Очень хочется спросить, что он забыл в её кабинете, но Гермиона молчит и недоумевающе смотрит на мантию, затем на Малфоя, потом снова на мантию. Делать недоумевающий вид становится всё труднее, потому что она, кажется, начала понимать, в чём дело…

- Скажи-ка мне, Грейнджер, - угрожающе тянет Малфой, - ты специально натаскала своего драного кота на меня?

Гермиона вскидывает на него преувеличенно невинные глаза и молчит. Хочется засмеяться, но тогда ей точно не поздоровится, и Глотика больше не получится брать с собой на работу. А ему так тоскливо одному дома… Нужно как-то его выгородить. И надо же было такому случиться, что именно Малфой заметил Живоглота в Министерстве! Гермиона, конечно, уже продумала линию защиты в случае, если Малфой их выдаст. Всё-таки Живоглот – полуниззл, а она работает в отделе по защите магических существ. Можно будет выкрутиться, но не хочется, так что в глубине души Гермиона благодарна Малфою, что он не раскрывает её секрет. Жаль, что у Глотика благодарности ни на грамм.

Малфой тем временем продолжает возмущаться:

- Молчишь? Ну молчи-молчи… Или опять скажешь, что это не он? Вся моя мантия в рыжей шерсти. Одно из двух – или это твоя рыжая мочалка на ней повалялась, или в мой кабинет наведался кто-то из Уизли. А Уизли, конечно, умом не блещут, но не настолько чокнутые! Отсюда вывод – это твой кот.

Гермиона косится на мантию. Действительно, все в шерсти – живого места не видно. Надо повнимательнее следить за рационом Живоглота. Или это период линьки начался?.. И как он ухитрился незаметно пробраться в кабинет Малфоя? Он ведь на другом этаже…

Вывод Малфой сделал верный и, пожалуй, не заслужил этой выходки, но не соглашаться же с ним – и Гермиона возмущенно возражает:

- У Глотика есть отличное спальное место, и какая-то дурацкая мантия ему ни к чему! Уж будь уверен, это не мой кот!

***

Вид у Малфоя обиженный. Ещё час назад, он был, похоже, довольно зол, но уже немного успокоился. Конечно, не настолько, чтобы промолчать и оставить причины своих переживаний при себе. Четырнадцатое февраля – не лучший день для возмущений Малфоя, да еще и в Министерстве пришлось задержаться. Гермиона устала, но обречённо вздыхает и готовится слушать.

- Грейнджер, это рыжее чудовище… Этот твой кот… По-моему, он просто надо мной издевается! Он перешёл уже все границы. Что я ему, в конце концов, сделал?!

Похоже, поток обвинений может длиться ещё долго, и Гермиона решает вмешаться – нужно же всё-таки выяснить, что натворил Глотик на этот раз:

- Ты не мог бы поконкретнее? Я не знаю, в чём ты его обвиняешь, но всё же думаю, это не мой кот.

- Вот.

Без лишних объяснений Малфой кладёт перед ней небольшую прямоугольную коробочку. Коробочка упакована креативно – обрывки розовой декоративной бумаги неровно скреплены скотчем. В несколько слоёв. Сверху красуется открытка, и только аналитический склад ума помогает Гермионе понять, что изначально она была в форме сердечка. Отметив, что с клеем и скотчем у Малфоя отношения явно не самые тёплые, Гермиона вопросительно поднимает брови. Теперь Малфой выглядит не только обиженным, но и смущённым. Отводя взгляд в сторону, он поясняет:

- Я купил тебе подарок ещё месяц назад. Очень хорошо всё спрятал – на верхнюю полку в шкафу, за твоей пляжной сумкой. И всегда следил, чтобы дверь была закрыта. Но этот кот хитрый, как чёрт! Он меня ненавидит, я тебе серьёзно говорю! Я не представляю, как он туда залез, но разорвал все в клочки, и Репаро не помогает…

- Ну да, это потому что он – полуниззл, наверное…

Малфой едва не подпрыгивает на месте и торжествующе тычет пальцем в дальний угол комнаты, где на шкафу благоразумно прячется Живоглот:

- Ага! Значит, хоть на этот раз ты не отрицаешь, что это твой кот!

Гермиона заглядывает в открытку. Склеена она коряво, но это не мешает разобрать слова внутри: «Гермиона! Хочу проводить с тобой не только День святого Валентина, но и каждый день своей жизни. Д.М.». Она смотрит Драко прямо в глаза и твёрдо произносит:

- А это не мой кот. - Делает шаг вперёд и, привстав на цыпочки, кладёт руки ему на плечи: - Это же наш кот.



Впереди

Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Размер: мини
События: ПостХог
Предупреждения: ООС, АУ

Саммари: День всех влюбленных у Гермионы не задался. Хуже уже быть не может. Или все-таки может?..

Пояснение: Писалось в рамках конкурса по заявкам ко Дню святого Валентина 2017 в Dramione Club|Драмиона|, но на конкурс отправлено не было. (Заявка №13 "Вы столь близки, и это так опасно,
Но разум, верно, утонул в "Дурной крови"!
Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви".)
Примечание: В тексте использованы названия вин «Змеиная кровь», «Дурная кровь». Все эти названия заимствованы из цикла романов Веры Камши «Отблески Этерны». Также в тексте использованы строки потрясающей песни Канцлера Ги «R. – R.».



Захлопнув дверь, Гермиона прижалась к ней спиной и медленно сползла на пол. Наконец-то она дома, этот сумасшедший день окончен. Она закрыла лицо ладонями. Руки ощутимо дрожали, и от этого сильнее захотелось плакать.

Разумеется, Гермиона знала, что этот День святого Валентина, который она впервые проведет без Рона, станет испытанием. Но она не ждала, что таким трудным! Каждая министерская сплетница поспешила сообщить Гермионе (как самому заинтересованному лицу, безусловно), что Рональд Уизли пригласил на свидание в День всех влюбленных девушку из отдела магического правопорядка. За утро Гермиона успела услышать эту новость не меньше пяти раз, а дважды ее, почти контуженную происходящим, даже дотащили до этажа правопорядка, чтобы показать «эту стерву». Ничего не подозревающая девушка была красива, мила и улыбчива. На ее столе стоял большой букет кремовых роз – таких же нежно-кремовых, как раньше Рон дарил Гермионе. После второй вылазки она поняла, что больше не выдержит, и не высовывала из кабинета даже кончика носа. Пришлось пропустить обед.

Гермиона очень надеялась, что держалась неплохо, да и вряд ли кто-то ждал от нее бурной реакции – все-таки уже прошло полгода, как они с Роном решили расстаться. По обоюдному решению, как было объявлено, но едва ли эта формулировка смогла обмануть хоть кого-то, кроме самого Рона. Гермиона страдала – и надеялась. Она знала, что и Рождество, и Новый Год он провел с семьей. Джинни уверяла, что никакой девушки у него в помине нет, и смотрела с сочувствием. И вот сейчас, когда Гермиона уже почти отпустила всю эту ситуацию, почти справилась… Именно сейчас Рон решил двигаться дальше.

И ведь даже не получалось разозлиться! А Гермионе хотелось хоть немножко разозлиться – может быть, это придало бы ей сил. Но думая о Роне, она чувствовала только нежность и теплоту. Даже эта девушка не вызывала злости – в конце концов, она действительно очаровательна и не имеет понятия о том, что Гермиона зациклилась на прошлом. Особенно, если учесть, что это проблемы исключительно Гермионы.

Вздохнув, Гермиона с трудом поднялась, чувствуя слабость во всем теле. Она нарочно задержалась в Министерстве допоздна, чтобы исключить возможность встретить кого-то, и теперь пропущенный обед давал о себе знать – сил не было совершенно. Добравшись до холодильника, она обнаружила то, чего и опасалась – ни крошки еды. И ведь, выходя из дома утром, она четко помнила, что после работы нужно зайти в магазин за продуктами, но День святого Валентина совершенно выбил ее из колеи. От мысли что-то приготовить она чуть не застонала. Оставался один вариант: добежать до французского ресторанчика по соседству и заказать еду на вынос. Наверняка у них сегодня аншлаг, но это лучше, чем ничего. Накинув мантию, Гермиона аппарировала ко входу в ресторан.

Не успела она шагнуть в полумрак помещения, как дорогу ей преградил администратор:

- Добрый вечер. Вас ожидают?

- Нет, но…

- Может быть, у вас заказан столик?

Гермиона почувствовала раздражение. Естественно, у них нет свободных столиков – ей и не нужно! Из-за этого дурацкого праздника она опять почувствовала себя неловко и вновь попробовала договорить:

- Нет. Но я…

- Очень жаль, сегодня все столики заняты – такой день, вы понимаете…

Терпение Гермионы лопнуло:

- Послушайте, мне не нужен столик. Я хочу заказать еду с собой.

- О… - На лице администратора отразилось замешательство. – Конечно, конечно, проходите, пожалуйста. Но вам придется подождать около получаса – видите ли, очень много заказов… Я что-нибудь придумаю, а вы пока заполните карту заказа.

Администратор скрылся в полутемном зале, а Гермиона сосредоточилась на меню. Есть хотелось до безумия, все блюда казались невероятно вкусными. Записав заказ на карточке, она передала ее проходившей мимо официантке и осмотрелась. В честь праздника верхний свет в ресторане был погашен, горели только свечи на столиках, создавая романтическую и уютную атмосферу. Откуда-то негромко наигрывала медленная мелодия. К счастью, здесь не было обилия розовых сердец и ангелочков, и Гермиона даже пожалела, что свободных мест нет – в такой обстановке было бы приятно отдохнуть, пусть и одной. Наконец, из полумрака вынырнул администратор:

- Ваш заказ уже передан на кухню, но придется немного подождать. Как я уже говорил, все столики заняты, но один из них занимает джентльмен без пары. Я уточнил – он не будет возражать, если вы подождете за его столиком – конечно же, если это удобно вам.

Гермиона вздохнула. Не похоже, что бы у нее был выбор. Кивнув, он последовала за администратором, надеясь, что не слишком помешает этому джентльмену. Отчего-то в глубине души начало зарождаться дурное предчувствие. Проводив ее до столика в углу зала, администратор поспешил на свое рабочее место, Гермиона же застыла на месте - самые дурные из предчувствий оправдались. За столиком, где ей придется провести ближайшие полчаса, сидел Драко Малфой.

Вы ненавидите меня до плача,
И мне от этого смешно.

- Малфой, - выдохнула она.

- Грейнджер? Вот уж неожиданная компания на вечер Дня всех влюбленных, - протянул Малфой скучающим тоном. Меньше всего было похоже, что он удивлен.

Гермиона присела в кресло напротив. В конце концов, ей нужно было всего лишь дождаться своего заказа и уйти. Оставалось надеяться, что время ожидания пройдет в тишине…

- Выпьешь что-нибудь?

Она ненавидела этот тон. Гермиона не сомневалась, что так он говорит только с ней – словно делая над собой усилие, превозмогая скуку. Стараясь говорить так спокойно, как только возможно, она ответила:

- Нет, я просто жду заказ. Думаю, минут через двадцать все будет готово.

- Ошибаешься. Ресторан забит, заказов полно. Готов поспорить, ты здесь надолго. Так ты выпьешь что-нибудь?

Мерлин, он даже не посмотрел на нее, пока говорил! Чувствуя, как от злости покалывает кончики пальцев, Гермиона вдруг ощутила прилив сил. Все напряжение и усталость этого дня обернулись горячей волной ярости, заставляющей сердце стучать быстрее. Она выпрямилась в кресле и, вздернув подбородок, твердо произнесла:

- Хорошо. Зеленый чай.

Наконец Малфой на нее посмотрел, но как – приподняв бровь, с насмешкой.

- По-моему, лучше вина. Больше подходит случаю, - заявил он и, пока Гермиона не успела возразить, написал на карточке заказ и отправил ее бармену взмахом палочки.

Гермиона ахнула от возмущения, но высказаться не успела, потому что на стол уже приземлился поднос с двумя бокалами и немного пыльной бутылкой вина.

- Брось, Грейнджер, что-то подсказывает мне, что тебе нужно расслабиться. Денек у тебя был не из лучших.

- А мне что-то подсказывает, что эта бутылка вина у тебя за сегодняшний вечер не первая, - парировала Гермиона, прежде чем осознала его слова. – Что значит – денек не из лучших?

Малфой подался вперед и, опираясь локтями на стол, положил подбородок на сцепленные пальцы. В приглушенном свете романтического ресторанчика он вдруг показался Гермионе каким-то пугающим. И одет во все черное. Почему он вечно в черном – у него же нет никакого траура?.. Мелькнула мысль, что так, наверное, выглядит дьявол, выторговывающий очередную душу. Голос Малфоя стал неожиданно вкрадчивым:

- Сегодня все Министерство обсуждает главную новость, разве ты не слышала? Новость о том, как Гермиона Грейнджер убивается оттого, что бросивший ее Рон Уизли пригласил на свидание смазливую девчушку-стажерку. А ведь прошло уже полгода, как Гермиона одна-одинешенька, бедняжка, и никак не успокоится... – Продолжая говорить, Малфой налил темного, почти черного вина в бокалы.

Застывшим взглядом Гермиона следила за его движениями, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Как он смеет, ненавистный… хорек! Ее щеки пылали, слезы готовы были уже хлынуть по щекам. В надежде скрыть это Гермиона схватила бокал и, закрыв глаза, сделала глоток вина. Оно оказалось приятного, но странного вкуса, с легкой горчинкой, и от этого захотелось сделать еще один глоток, и еще. Эта неожиданная горечь и отталкивала, и притягивала. После третьего глотка вина желание разрыдаться от обиды и злости немного отступило.

Вы ненавидите меня до боли,
И это весело вдвойне.

Когда Гермиона отставила бокал, голос ее прозвучал обманчиво спокойно:

- Не думала, Малфой, что ты интересуешься пустыми сплетнями, тем более сплетнями обо мне.

Ожидавший, что первый же его удар выведет Гермиону из себя, Малфой разочарованно откинулся в кресле и ответил:

- Ты не поверишь, я и сам решил, что это просто досужая болтовня. И был уверен в этом до тех самых пор, пока ты со страдальческим лицом не заявилась в отдел правопорядка. Когда ты явилась во второй раз, я окончательно понял, что шпионаж – не твоя стезя. А уж когда ты не появилась на обеде, я понял, что слухи правдивы. Как тебе вино?

Проклиная Малфоя и собственную забывчивость, Гермиона вспомнила, что он тоже работает в отделе правопорядка. Неужели он видел ее утром? И почему она его не заметила?.. Впрочем, неудивительно. Утром она не видела, да и не хотела никого видеть. В любом случае, она не собиралась оправдываться перед Малфоем. Она взглянула на него. Да ведь он просто наслаждается ее унижением! Ослепляя, ненависть вспыхнула с новой силой, и Гермиона с силой сжала кулаки под столом. Твердо решив держать себя в руках, она ответила:

- Очень понравилось.

Малфой торжествующе подался вперед:

- Неудивительно. Оно называется «Дурная кровь».

Держать. Себя. В руках. Гермиона сжала кулаки изо всех сил, до боли, ощутив, как ногти едва не до крови впиваются в кожу. Это немного отрезвило. С непроницаемым лицом она подняла бокал и посмотрела на свет, прежде чем сделать глоток. Она не слишком хорошо разбиралась в винах, но теоретическая часть была ей известна. Отсалютовав Малфою бокалом, Гермиона холодно улыбнулась:

- Прекрасно. Это куда лучше, чем «Змеиная».

Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви.

На секунду, на долю мгновения торжествующая улыбочка Малфоя дрогнула. Сердце Гермионы ликующе заколотилось. Надо же, она успела забыть, как чертовски приятно ненавидеть Малфоя… Не желая сдавать позиций, Гермиона продолжила:

- Хотя, ты знаешь, мне кажется странным, что ты здесь один. Где же Астория? Даже невеста не выдержала твоего характера и сбежала в День святого Валентина?

Она взглядом указала на журнал, лежащий на столике: с колдографии на обложке, счастливо улыбаясь под вспышками камер, махали Драко Малфой и Астория Гринграсс – самая красивая пара этого года, объявившая о своей помолвке. Гермиона недоверчиво покосилась на Малфоя – неужели он и правда умеет вот так радостно улыбаться? Быть не может. Это наверняка какая-то магия.

К удивлению Гермионы, вопрос, на который она так рассчитывала, оставил Малфоя равнодушным. Казалось, он даже слегка разочарован:

- Я полагаю, Астория сейчас со своим парнем. – Удивление на лице Гермионы вызвало у него усмешку, и он продолжил: - С ее настоящим парнем. Грейнджер, не говори только, что ты поверила в эту газетную шумиху! Сегодня мы с Асторией вместе поужинали – минут за пятнадцать, на протяжении которых нас засняли колдографы, нанятые отцом. Завтра снимки уже появятся в газетах. Неужели ты действительно думала, что у нас с ней чистая и светлая любовь?

Почему-то это издевательское удивление Малфоя задело Гермиону даже сильнее, чем все его предыдущие слова – или это «Дурная кровь» ударила в голову, заставляя терять контроль? Она вскочила из-за столика и, зло прищурившись, выпалила:

- Нет, действительно я думаю, что ты вообще не способен на любовь – ни на чистую и светлую, ни на какую другую. Только на любовь к себе!

За соседними столиками начали оглядываться на них. Похоже, вино и впрямь давало о себе знать – Гермиона говорила громче, чем следовало. Малфой тоже поднялся со своего места и посмотрел на нее вдруг заинтересованно и очень серьезно:

- Почему ты так меня ненавидишь?

Вопрос застал Гермиону врасплох, и она замялась:

- Я вовсе не… Я просто отношусь к тебе так же, как ты ко мне.

- Вот и нет.

- Да!

- Нет, Грейнджер, точно нет.

- Абсолютно точно да.

- Что ж, тогда ты не станешь возражать.

Не оставляя Гермионе ни секунды на ответ, Малфой сделал шаг вперед, притянул ее к себе и поцеловал.

В первое мгновение Гермиона зажмурилась и попыталась отстраниться, но не смогла. Поцелуй Малфоя был как это вино – и сладкий, и горький, не дающий оторваться, затягивающий все глубже, околдовывающий. Исчезло время, исчезло пространство, звуки растворились в оглушающей тишине. Гермиона потерялась в этом поцелуе, который длился и длился. Стало казаться, что вокруг мелькают какие-то вспышки… Да нет, вспышки и вправду мелькали! Распахнув глаза, Гермиона наконец отстранилась. Как минимум из-за трех столиков вокруг щелкали колдокамеры. С трудом восстанавливая дыхание, она полушепотом спросила:

- Что это было?.. Ты что такое вытворяешь? У тебя же помолвка!

Малфой выглядел совершенно спокойным. Изумление Гермионы, ее растерянность, казалось, лишь развеселили его. Усмехаясь, он ответил:

- О чем ты, какая помолвка? После такого скандала она завтра же будет расторгнута. И это к лучшему. Кроме моего отца в ней никто не был заинтересован, а мы с Асторией – меньше всех.

Для Гермионы ситуация стала не намного яснее. Она попыталась было снова задать вопрос, но ничего связного не вышло:

- Но почему?.. Зачем ты это сделал?

- Не похоже, что ты была против. Кстати, там несут твой заказ. Для одной хрупкой девушки там слишком много еды. Так уж и быть, я помогу тебе с этим справиться, раз ты так просишь. И предлагаю скорее убраться отсюда, пока мы еще не совсем ослепли от этих вспышек…

Не зная, от чего она опьянела сильнее – от вина или от поцелуя Малфоя, Гермиона дала ему взять себя за руку и вывести из ресторана. На пороге она на секунду обернулась: позади оставались довольные завтрашней сенсацией колдографы, День святого Валентина, «Дурная кровь»… Все оставалось позади, а что ждало впереди, Гермиона не знала. Она сильнее сжала ладонь Малфоя – отчего-то ей совсем не было страшно.


В ожидании дружбы

Рейтинг: General
Жанр: General/Drabble/Missing Scene
Персонажи: Гермиона Грейнджер, мистер Грейнджер/миссис Грейнджер, Минерва МакГонагалл, Рон Уизли
Размер: мини
События: Детство героев, Первый курс
Предупреждения: ООС

Саммари: Заявка №83. Гермиона Грейнджер, ее родители.
Джен, миссинг, цикл зарисовок о детстве Гермионы.
Как магия вошла в ее жизнь: первое волшебство, стихийные выбросы, письмо из Хогвартса, первый визит на Диагон-аллею, чтение учебников - или все это, или что-то более подробно на усмотрение автора.

Пояснение: Написано на флешмоб ко дню рождения Гермионы Грейнджер 2017 года на сайте Фанфикс.ми. Драмионы здесь ни словечка, зато есть малышка-Гермиона. Так что все равно пусть тут лежит.=)


12 сентября 1990 года

— Гермиона!

Нет ответа.

— Гермиона!

Нет ответа.

Не то чтобы Гермиона не собиралась отвечать. И дело было вовсе не в том, что она не хотела разговаривать со своей мамой. Просто как раз в этот самый момент она была чрезвычайно занята и не замечала ничего вокруг: высунув от усердия кончик языка, она заканчивала вычерчивать чудесную трехмерную столбчатую диаграмму в своем сорокастраничном реферате-исследовании. И пусть, что учительница задала написать сочинение-эссе! Кому нужно будет какое-то там эссе, когда все увидят Гермионин реферат?..

Мечты о триумфе на завтрашнем уроке прервала мама Гермионы, заглянувшая в комнату.

— Гермиона, ты почему не отзываешься? — озабоченно нахмурилась она. — Неужели до сих пор над уроками сидишь? Пойдем вниз, мы с папой хотим кое-что с тобой обсудить.

Тяжело вздохнув, Гермиона аккуратно сложила страницы реферата в папку и отодвинула ее на край стола. Безо всякого желания она поднялась со своего места и пошла вслед за мамой в гостиную. Гермиона была умная девочка, и она прекрасно знала, о чем пойдет речь.

Голос мамы звучал преувеличенно радостно:

— Милая, все мы знаем, что через неделю у нас большое событие.

Гермиона снова тяжело вздохнула.

— Через неделю тебе исполняется одиннадцать лет. И раз уж в прошлом году ты не захотела устраивать праздник…

— Ма-ам…

Папа, сидевший на диване и державший нейтралитет, хмыкнул. Он уже догадался, к чему все идет. Мама тем временем продолжила:

— Хотя это и был твой юбилей, тебе исполнялось десять лет, но все-таки дело твое, конечно… Но в этом году мы устроим замечательное празднование! Это будет лучшее одиннадцатилетие на свете!

— Ну ма-ам…

— Поэтому, милая, я — мы — тебя и позвали. Нужно составить список гостей и приготовить приглашения. Весь класс, конечно, у нас не поместится, но… А вообще, приглашай всех, если захочешь. Так кого из одноклассников будем звать?

Гермиона сжала кулаки — для храбрости и решительности — и выпалила:

— Мам, да послушай же! Я пытаюсь сказать, что никакого праздника не будет. Это все детское ребячество, а я уже не ребенок. Мне этими глупостями некогда заниматься. И звать я никого не собираюсь. Чем в игрушки играть, я лучше делом займусь. Никакого дня рождения, никаких гостей. Все.

Резко развернувшись, Гермиона быстро вышла из гостиной, надеясь не заметить расстроенный мамин взгляд. Но все же заметила.

Поднимаясь по лестнице в свою комнату, она старательно смаргивала слезы. Не могла же она сказать маме, что ей некого звать на день рождения. Что в классе полно веселых мальчишек и девчонок, но никто из них не пойдет к ней на праздник. Что на переменах в школе Гермиона сидит одна с толстой книжкой не потому, что читать ей интересней, а потому, что как-то не выходит у нее играть с другими ребятами. Что у нее совсем нет… друзей.

И ведь Гермиона так старалась! Разве она не была лучшей по всем предметам не только в их классе, но и во всей параллели? Разве не стремилась она поскорей исправить, если кто-то из одноклассников ошибался или допускал неточность? Разве не было у нее умных цитат на все случаи жизни?.. Но ничего не помогало. Ребята сторонились ее, и друзья упорно не заводились.

Да еще и разные странности, которые иногда происходили с Гермионой, не добавляли ей популярности. Как-то раз на уроке естествознания им показывали документальный фильм о вулканах и двое мальчиков позади Гермионы ужасно громко шептались. Она-то, разумеется, и так все это знала, но ведь они мешали остальным ученикам получать знания! Гермиона шикнула на них раз, другой. Когда же ее терпение лопнуло и она почти крикнула: «Да замолчите уже совсем!» — они вдруг замолчали. Совсем. Уже в кабинете медсестры выяснилось, что оба они вдруг потеряли голос. Целых две недели им потом пришлось пить микстуры и отвечать уроки только письменно.

Еще в портфеле Гермионы каким-то образом всегда оказывались нужные вещи — даже если она точно знала, что не брала с собой именно это. И выходило, что она готова к любым заданиям учителя. Да к тому же Гермиона никогда не опаздывала. Она и сама не понимала, как так получается, ведь случалось, что по часам она никак не могла успеть, но время будто замедлялось и она попадала в класс до звонка. Вот и считали ее одноклассники занудой и заучкой. А некоторые и завидовали, наверное.

Ну и ладно. Ну и пусть. Ну и не нужен ей никто. Уже совсем успокоившись, Гермиона уселась за стол и придвинула к себе папку с рефератом. В нем еще можно было кое-что доработать.


24 июля 1991 года

— Гермиона!

Нет ответа.

— Гермиона!

Нет ответа.

Книжка была просто необыкновенно интересная! Гермиона быстро-быстро скользила взглядом по строчкам. Книжка была такая, что хотелось одновременно и как можно скорей узнать, чем все закончится, и читать ее как можно дольше, чтобы она никогда не заканчивалась. В общем, книжка была такая, что Гермиона совсем выпала из нашей действительности в ту, книжную, и потому не слышала, ни как звякнул дверной звонок, ни как спустя некоторое время мама начала настойчиво звать ее. Вынырнула из книжной реальности она, только когда мама заглянула в комнату. Выглядела мама очень странно, и голос у нее тоже был странный:

— Я думала, ты тут уснула! Опять читаешь в темноте?.. Ладно, неважно. Там… в общем-то, там тебе письмо.

Гермиона посмотрела на маму удивленно и внимательно. Письма она получала часто. Можно сказать, она вела весьма оживленную переписку. Это был очень удобный способ донести до людей информацию, что они что-то делают не так. Чаще всего Гермионе приходилось писать в издательства по поводу иллюстраций. Она вообще не поддерживала эту странную идею — разукрашивать книги картинками («лучший иллюстратор — наше воображение»). Но раз берутся, то хоть делали бы на совесть! Вот Белоснежка, например. Ведь сказано же: кожа белая, как снег. А что нарисовали? Нормальная человеческая кожа, на всех картинках, бледновата немного разве что. И такие промахи Гермиона подмечала на каждом шагу. Вот и приходилось писать письма. Нужно отдать должное издателям — они исправно отвечали, приносили свои извинения, но ничего не обещали, хотя иногда прилагали купон на трехпроцентную скидку, что при Гермиониных объемах чтения уже неплохо.
Так что мамино замешательство по поводу письма привело Гермиону в недоумение. Правда, странно, что письмо пришло вечером, а не с утренней почтой…

— И еще к тебе пришла одна леди. Она отдаст тебе письмо и все объяснит. Пойдем вниз, — напряженным голосом позвала мама.

Заложив страничку закладкой, Гермиона закрыла книгу, любовно погладив выдавленные на обложке буквы — «Три мушкетера» — и отправилась вниз. Все происходящее казалось очень странным.

В гостиной было еще страннее. Папа сидел на самом краешке дивана и мешал ложечкой чай в чашке. Но чая там уже не было. Но папа не замечал. Его гораздо больше интересовала гостья, на которую он поминутно поглядывал. Сама же гостья расположилась в кресле. Гермиона, забыв обо всех приличиях, уставилась на нее во все глаза.

И посмотреть было на что! Леди сидела очень прямо и была одета в длинный плащ глубокого синего цвета и такого же цвета остроконечную шляпу с широкими полями. Гермионе подумалось, что такие шляпы уже никто не носит, только если ряженые ведьмы на Хэллоуин. Но эта леди была совсем не похожа на ведьму. Скорее, она была похожа одновременно на директрису какой-нибудь школы и придворную даму — такой у нее был строгий взгляд и такая горделивая осанка. Едва увидев Гермиону, она поднялась и улыбнулась. Улыбка у нее оказалась неожиданно сердечная.

— Здравствуйте. Вы, должно быть, Гермиона Грейнджер? Меня зовут профессор Минерва МакГонагалл. У меня для вас письмо, прочитайте его, пожалуйста, а потом я отвечу на все ваши вопросы.

Гермиона взяла протянутый ей конверт. Таких писем она еще не получала. На плотном желтоватом пергаменте изумрудно-зелеными чернилами были выведены ее имя и адрес. Никакой ошибки. Она нервно сглотнула и посмотрела на родителей. Мама, по-прежнему напряженная, ободряюще улыбнулась и кивнула на письмо — мол, не бойся, открывай. Но Гермиона все равно боялась, было чувство, что это письмо изменит ее жизнь. Она снова взглянула на конверт. Без марки — конечно, ведь эта леди его принесла. Запечатано сургучной печатью с каким-то незнакомым гербом — буква Х и какие-то зверьки. Гермиона осторожно надломила сургуч и вытащила письмо. Набрав побольше воздуха, начала читать.

Она прочитала письмо трижды, прежде чем сложила его и посмотрела на профессора МакГонагалл. И она перестала читать вовсе не потому, что ей стало все понятно. Ничего было не понятно. Встретив взгляд Гермионы, профессор заговорила:

— Ваши родители уже знают о содержании письма. Я постаралась им объяснить всю ситуацию. Вы волшебница, мисс Грейнджер. У вас наверняка много вопросов ко мне.

Вопросов было неимоверно много. Гермиона мысленно хваталась то за один, то за другой, не решаясь выбрать какой-то из них. Прошло несколько минут, прежде чем она неуверенно выдавила из себя:

— Что это значит: они ждут мою сову?*

— Сейчас я вам все расскажу…


31 июля 1991 года

— Гермиона!

Нет ответа.

— Гермиона!

Нет ответа.

Этот магазин был абсолютно точно волшебным — он совершенно околдовал Гермиону. Зачарованным взглядом она пожирала его витрину и полки за ней, уходящие в таинственно темнеющую глубину. И повсюду — на полках, в витрине, на столах и стойках — книги. Книги, завладевшие безраздельно вниманием Гермионы — таких она не видела раньше, они словно бы звали ее, манили к себе. Еще немного и она бы прижалась к потемневшему стеклу витрины с витиеватой надписью «Флорриш и Блоттс», но папа успел ее вовремя одернуть:

— Да Гермиона же! Послушай, мы не пойдем сейчас в книжный. Во-первых, нам нужно поменять фунты на эти… как же их… галлеоны. А во-вторых, я тебя знаю — ты же столько книг наберешь, что их не унести, и придется ходить с ними весь день. И это еще если удастся тебя вообще извлечь оттуда. Так что пойдем пока к банку, мама уже, наверное, поменяла деньги.

С трудом отведя полный благоговейной тоски взгляд от книжного магазина, Гермиона последовала за папой. Банк «Гринготтс» белоснежной громадой возвышался над Косым переулком. Мама еще не вышла, и Гермиона с папой остановились у магазинчика, где продавали сов. Гермиона не знала, куда смотреть — все вокруг было таким волшебным. Чего там только не продавалось! Котлы всех размеров и форм, самопишущие перья, бочки с жуткими на вид ингредиентами… И почему-то среди всего этого волшебства Гермиона впервые в жизни почувствовала себя на своем месте. Мелькнула мысль: а может, здесь у нее и друзья появятся? Да хотя бы вот этот нескладный рыжий мальчишка, который так восторженно уставился на одну из витрин. Он вроде бы как раз ее ровесник. Гермиона проследила за его взглядом — за стеклом лежала обычная на вид метла, но на деле наверняка волшебная. Мальчик неотрывно глядел на нее, а на его веснушчатом лице застыло мечтательное выражение. Гермиона улыбнулась, подумав, что она выглядит, наверное, в точности так же, когда смотрит на книги. Возможно, они бы могли подружиться… В этот момент к мальчишке подскочили двое близнецов, таких же солнечно-рыжих, как и он, и начали галдеть:

— На что засмотрелся, малыш Ронни?

— Да он на «Нимбус-2000» губу раскатал!..

— О, он наверняка собирается стать чемпионом Британии…

— Куда там — чемпионом мира!

Из-за угла показался еще один рыжик, уже постарше и с очень серьезным выражением на лице. За руку он крепко держал девочку лет десяти и тоже рыженькую. Гермиона печально вздохнула. Да, с такой большой, шумной и веселой семьей друзья мечтательному мальчишке не понадобятся…

Прервав грустные размышления, раздался взволнованный мамин голос:

— Нет, вы не представляете, кто у них там в банке работает — гоблины!

— Дорогая, ну нельзя же так грубо. Да, банковские работники не всегда вежливы…

— Да я серьезно! Ладно, надо поторопиться. Предлагаю начать с нарядов, тут как раз недалеко, — предложила мама, сверяясь с картой, выданной им профессором МакГонагалл.

Они прошли совсем немного по улице и остановились у магазинчика с вывеской «Мадам Малкин. Мантии на любой случай». Заглянув внутрь, папа разочарованно заметил:

— Там уже несколько покупателей. Может, пока еще куда-нибудь зайдем? Что там еще по списку? Котел, телескоп, палочка…

Гермиона посмотрела через стекло витрины. С улицы было видно двух мальчиков примерно ее возраста. Они стояли на невысоких скамеечках и болтали, пока вокруг них летал и сам снимал мерки портновский метр. «Да, эти двое, похоже, уже подружились. Вон, болтают вовсю…» — огорченно подумала Гермиона и присмотрелась к ним внимательнее. У первого мальчика была бледная кожа и тонкие черты. Лицо его казалось умным, но немного высокомерным. Его очень светлые волосы были причесаны с безупречной аккуратностью — волосок к волоску. Второй мальчик в одежде не по размеру выглядел немного растерянным. На носу у него были круглые очки, перемотанные на переносице скотчем, а черные волосы были в совершеннейшем беспорядке. Гермиона улыбнулась и пригладила свои кудри — ей знакомы проблемы с непослушными волосами, как никому другому. Может, он мог бы стать ее другом, приди она пораньше…

Неожиданно стало темнее. Гермиона отвлеклась от разглядывания мальчишек, а ее родители — от спора о том, куда идти дальше. В изумлении они подняли глаза и увидели очень высокого и крупного мужчину, почти великана. Лица его практически не было видно из-за густых волос и бороды. На секунду Гермиона оторопела, но великан, заметив ее, вдруг тепло улыбнулся и подмигнул, а затем повернулся к витрине, стараясь привлечь внимание мальчика в очках. В руках великан сжимал два здоровенных мороженых.

Папа это тоже заметил и предложил:

— Что же, для начала, думаю, надо съесть по мороженому, а уж потом все остальное. Здесь где-то неподалеку должно быть кафе, по-моему, Фортескью или как-то так…


19 сентября 1991 года

— Гермиона.

Нет ответа.

— Гермиона!

Нет ответа.

— Да что ты там делаешь? — Рон Уизли заглянул через плечо Гермионы. — Письмо пишешь, что ли?

Гермиона, приятно уставшая и поглощенная своими мыслями, наконец заметила его и прикрыла письмо ладошкой.

— Может, и пишу. Не подглядывай!

Рон обиженно вздернул подбородок:

— Вот еще, очень надо! Я просто хотел узнать, чего ты спать не идешь.

Гермиона нехотя поднялась из уютного глубокого кресла. И впрямь пора спать — все уже разошлись, камин почти потух и опустевшая гриффиндорская гостиная погрузилась в полумрак. Поправив мантию и пожелав Рону спокойной ночи, Гермиона направилась к лестнице, ведущей в спальни.

Уже в постели она опустила полог и засветила Люмос. Она внимательно перечитала письмо — все ли написала, нет ли ошибок:

«Дорогие мама и папа!

Спасибо вам за поздравления и подарки, совы принесли все в целости и сохранности. Вы зря волнуетесь, я здесь совсем не скучала в свой день рождения. Хоть я и не говорила о нем никому, но все всё равно узнали, я не знаю как. И получился настоящий праздник: мне подарили пачку сахарных перьев и коробку шоколадных лягушек, а вечером кто-то принес в гостиную настоящий торт и все пели «С днем рождения тебя»! Правда, близнецы Фред и Джордж засунули в него хлопушку, и она громко хлопнула, когда я задула свечки, но это было даже весело. И потом мы все вместе ели торт и запивали тыквенным соком. И все меня поздравляли.

Знаете, хотя нет еще и трех недель, как я в Хогвартсе, но думаю, я скоро с кем-нибудь здесь подружусь. Конечно, не с кем-то вроде Гарри Поттера и Рона Уизли — эти двое постоянно попадают в разные переделки, они уже даже наказания успели заработать. Не знаю уж, хулиганы они или просто невезучие, но с ними мы точно не найдем общего языка.

В общем, у меня все прекрасно. Люблю вас и скучаю. Целую, ваша дочь».


Гермиона улыбнулась, убрала письмо и шепнула «Нокс». Засыпая, она подумала, что ее желание обязательно должно исполниться, ведь пока не взорвалась хлопушка, она успела его загадать, задувая свечки на именинном торте. И желание это было поскорее найти друзей, настоящих, верных и самых лучших. И чтобы на всю жизнь.


____________
* Использована цитата из книги "Гарри Поттер и Философский камень", глава 4.