Глава 1В одном из купе Хогвардского экспресса сидел молодой парень со светлыми волосами. На нем был черный магловский костюм, шерстяная кофта, черные кожаные перчатки и начищенные туфли. Человек обладал смертельно бледной кожей и серыми глазами, которые познали намного больше, чем положено людям того же возраста. И только блондинистые волосы вытягивали парня из мрачного образа, который тот старательно создавал, что б отпугивать и отталкивать.
В купе ворвалась девушка, приблизительно его же возраста, с каштановыми волосами, зализанными назад.
– Малфой, профессор МакГонагел просит тебя зайти к ней, перед ужином, у нее важный разговор. – сказав это девушка быстро развернулась и вышла из купе.
Парень все еще не отрываясь смотрел в окно. Там расцветало раннее утро. Экспресс проезжал над рекой, покрытой непроглядным туманом. Драко Малфой вглядывался туда как в омут памяти. Перед его глазами всплыло последнее воспоминание о девушке, которая только, что захлопнула дверь купе. Как давно это было? Казалось, прошла целая жизнь, а на самом деле только лишь 7 лет.
Он стоял уже минут пять перед небольшим, но весьма уютным деревянным домом в одном из магловских кварталов в Лондоне. Блондин уже несколько раз заносил руку в перчатке в попытке постучать в дверь, но каждый раз он, на перевесе сомнений, опускал ее вниз. Парень глубоко вдохнул и так же глубоко выдохнул. Проделывая это во второй раз, он снял перчатку и быстро постучал, боясь передумать.
Полминуты в воздухе стояла тишина, но вдруг послышались мелкие быстрые шаги. Дверь открыла кареглазая девушка с пышными каштановыми волосами, не имеющими никакого вида. На ней был старый кухонный фартук, черные шорты и серая майка. Ее лицо вытянулось от удивления и в то же мгновение исказилось яростью. Она явно не ожидала его увидеть. Ее рука достала палочку из-под фартука и направила на парня.
– Что ты здесь делаешь? – прошипела она.
– Пожалуйста, выслушай меня. Я пришел, что бы… – но он не успел закончить. Из глубины дома послышался приближающийся голос:
– Солнце, кто там? – спросил мужской бас. И вот его обладатель уже сам стоял на пороге, и лицо его тоже переполнял гнев.
– Что ты здесь забыл? – членораздельно, не скрывая свой гнев, спросил парень, который уже тоже достал палочку.
– Прошу вас, выслушайте меня! – взмолился высокий блондин.
– Выслушать? Тебя? Ты, похоже, умом тронулся! Отойди от этого дома! Как ты вообще посмел приблизиться? Что ты в сей раз задумал? – начал засыпать вопросами рыжеволосый парень.
– Я не сделаю вам ничего плохого!
– Ты никогда не делал ничего хорошего, этого хватает! – парень уже почти сорвался на крик, а девушка все еще неподвижно стояла, гнев искрился в ее глазах.
– Мэрлин! Выслушайте меня! – парень сказал это немного громче, но очень устало. Он достал из внутреннего кармана пиджака волшебную полочку и развернул ее рукоятью к молодой паре. – Возьмите ее и выслушайте меня, пожалуйста. Я пришел, что б извиниться перед вами.
Парень ошарашено открыл рот, а девушка, контролирующая свои эмоции куда лучше, взяла палочку.
– Говори, Малфой.
– Я знаю, этого недостаточно и я, к сожалению, не могу ничего изменить. Но все же я прошу прощение за все, что совершал и что хотел. Я очень сожалею обо всем.
– Расскажи это Дамболдору, или Фреду, а еще лучше скажи об этом Джорджу, высокомерный… - Рон начал перечислять всех тех, кто умер во время ужасной войны и направлять все ругательства в сторону бледнолицего парня.
Малфой стоял и слушал все, о чем говорит младший Уизли. В основном он был со всем согласен, но от этого никому лучше не становилось, а даже наоборот. Парень начал чувствовать, как ослабевает наложенное им обезболивающее заклятие, ведь палочка была у Гермионы. Он буквально чувствовал, как черная магия из раны на груди сочилась по всему телу, а раны-щупальца росли, и парочка точно направлялась к его и без того болезненному на вид лицу. Кожа Драко становилась еще более бледной и прозрачной. Маскировочное заклятие тоже уже развеивалось и на руках уже виднелись глубокие розовые шрамы. Мимолетным взглядом парень заметил это и быстро одел перчатку, чем привлек взгляд девушки. В этот момент Рон начал упоминать его отца, а это уже стало последней каплей в самообладании Драко – все заклятия ушли, будто их и не было. В каждой клеточке тела вновь посилилась ужасная боль, подаренная его отцом и не подлежащая возращению. Одно из щупалец раны на груди добралось до лица. Оно больно разрезало щеку и алые капельки крови стали проглядываться на бледно-серой коже.
Парень поначалу пытался не обращать внимания, но кровь уже стекала. Юноша достал из кармана платок и вытер кровь, хоть это не помогло. Это движение вновь привлекло внимательный взгляд Гермионы.
– Рон, опусти палочку, сейчас же! – попросила она и рыжеволосый мгновенно покорился.
– Знаешь, Малфой, ты не должен сейчас здесь стоять! – он зло сверкнул глазами и ушел.
– Прости, Гермиона. Я знаю, что не достоин вашего прощения, просто знайте – я сожалею. Очень сильно сожалею. – он посмотрел на девушку с искренним сожалением. Она поверила.
– Мы знаем, что с тобой случилось – Гарри и Рон разбирались с твоим делом. Мы понимаем, правда. Просто… нужно время, что б это принять…день, два, год, вся жизнь – я не знаю сколько.
Она провела палочкой по ране на щеке и проговорила одними губами заклинания. Боль в том месте мгновенно отступила, а в руке Драко уже была его палочка.
– Но не сейчас. – сказала девушка и зашла обратно в дом. Парень еще долго смотрел ей в след, на закрытую дверь дома.
Его выбросило из воспоминания, когда парень уже был в древнем замке. Драко забросил сумку в свой кабинет и направился к директору МакГонагел. Ничего не изменилось – кабинет все еще прятался за спиной грифона и над движущейся винтовой лестницей. Тихонький стук в дверь.
– Да, Драко, заходи. – ответила ему директриса.
Кабинет был таким же, только на стене с портретами прибавился еще один – теперь там красовался его крестный. Снегг улыбался ему с картинной рамы так, как умел. За спинкой кресла, в котором сидела сама Минерва, из-под очков полумесяцев выглядывал Дамболдор. Казалось, он выглядел даже лучше, чем при жизни, что было вполне вероятно. Его портрет был самым большим из всех в этой комнате.
– Директор МакГонагел, вы хотели меня видеть?
– Да, мальчик мой, садись. – она указала на кресло перед столом. – Я хотела бы обсудить весьма щекотливый вопрос.
– Даже не сомневаюсь, госпожа директор, – он действительно знал тему предстоящего разговора еще в тот момент когда Гермеона Грейнджер передала просьбу МакГонагел. Этой темой был он сам, а также те годы его жизни, за которые он расплачивается до этого момента. Спасибо, Люциус.
– Драко, ты должен понимать, что дело о твоей семье не было публичным и много кто об этом ничего не знает.
– Да, профессор, я знаю и ни на что особенное не надеюсь. Хогвартс – это мой дом и этот факт уже греет мою душу. К человеческим осуждениям я привык. – ответил парень уверенным тоном.
– Я и не сомневаюсь, милый. Но так уж случилось, что весь педагогический коллектив в курсе всего, что случилось. Но им нужно время.
– Понимаю, о чем вы, профессор.
– И еще одно, Драко. Профессор Слизнорт собирается покинуть наш коллектив. Его место любезно займет мистер Долгопупс. Но место декана факультета остается вакантным. Прошу вас, мальчик мой, помочь ему в этот последний год, присмотритесь к ученикам и примите его дела, что касаются факультета. Вы ведь не против? – профессор вопросительно подняла бровь.
– Конечно нет, госпожа директор. Я признателен Вам за доверие.
– И мистер Малфой, я очень сожалею, что мы не узнали обо всем раньше. – ее взгляд стал опечаленным и задумчивым.
– Уже ничего не изменить, нужно двигаться вперед. – он криво улыбнулся, встал и ушел в свой кабинет.
В огромном кабинете витала пустота. Парты стояли под стенами и ждали, когда же они вновь подвергнуться штурму учеников, стремящихся к знаниям. Он вдохнул запах пыли и школьных парт. Запах родной школы. Как он скучал по этой крепости. Хотя, когда он сам был студентом проклинал каждого, кто мог заставить провести здесь хоть на день больше, чем нужно. Он никогда не понимал, за что гриффиндорцы так любят этот старый замок в Мэрлином забытой части Англии. Но когда судьба дала возможность, столько лет спустя он с облегчением вернулся сюда.
Его комната находилась на верху, прямо над классом. Туда вела старинная лестница с железными поручнями. Она скрывалась в глубине зала, поэтому ученики никогда ее не замечали. Сначала молодому учителю предложили комнату в учительских апартаментах, но перспектива жить в одном помещении с людьми, которые относились к нему не лучшим образам, парню не нравилась.
Блондин быстро переоделся в черные классические немного зауженные брюки, синюю рубашку, черную жилетку и мантию. Он давно уже не был тем подростком, что переживал за свою внешность больше, чем за судьбы людей вокруг. Но несмотря на это, привычка следить за непогрешимостью во внешнем виде пригодилась – это был способ сказать самому себе, что никто ничего не заметит, никто не узнает.
Он вошел в Большой зал через боковой вход. Ему было так непривычно сидеть за учительским столом, а не рядом со студентами Слизерена. Драко оглядывался на шумящих учеников и никак не мог понять, когда он сам успел вырасти? Да и не просто вырасти из плохого мальчишки, а дорасти до преподавателя Защиты от Темных Искусств. Малфой задумчиво попивал тыквенный сок. Конечно, должность преподавателя ЗоТИ не цель его детских мечтаний, но и источник черной магии размером с мяч для гольфа в груди не был в списке желаний маленького наследника древней фамилии и невероятно огромного состояния.
Наконец Гермиона ввела первокурсников на торжество, все вмиг затихли. Сероглазый блондин, быстро окинув взглядом всю толпу, определил, на какой кто попадет факультет. Он немного самоуверенно улыбнулся и стал слушать подтверждение своих догадок от Сортирующей Шляпы.
Все первокурсники для Слизерена были чистокровными – из поколения к поколению в их семьях передавалось таинство ненависти к людям. Драко еще раз окинул их взглядом: интересно, были ли среди этих юных волшебников те, чье наследие было схожим с Малфоями. Лишь одна девчонка с фиолетовыми волосами и желтыми глазами казалась иной – она смотрела лишь под ноги и где-то в ее ауре летало желание исчезнуть.
«Ну что, же, будем Вас перевоспитывать, дорогие слизеренцы!» - про себя сказал Малфой. Он и правду собирался поубавить нрав чистокровным выскочкам. В памяти молодого человека еще жила память о том, как он сам принадлежал к таким юношам, и именно эта жалость и презрение к себе прошлому наталкивали его на идею – поубавить пылу всем чистокровным, кто считают себя высшей расой.
На банкете молодой учитель пробыл совсем не долго – почти сразу после окончания приветственной речи, сероглазый парень извинился и ушел отдыхать. На самом деле бывший слизеренец просто готовился к первому учебному дню. Его мучало волнение и что бы хоть как-то от него избавиться, начал ставить парты вручную.
Драко почти не спал той ночью, но это уже вошло у него в привычку. Когда твою жизнь наполняет боль, ты привыкаешь и к ней и всем вытекающим последствиям. Но, как не странно настроение его было не так мрачно как обычно. Парень прошелся и открыл окно в классе. В огромную комнату сразу влетел сквозняк, поднимая синие занавески. Класс наполнился осенним свежим воздухом и запахом желтых листьев. Сероглазый парень глубоко вдохнул и посмотрел на часы. До начала первой пары оставалось сорок минут, и он принялся раскладывать дополнительные учебники для шестого курса. Это должен быть общий урок для Слизерена и Гриффиндора.
В дверь постучали. Сквозь проем показалось личико Гермионы Грейнджер.
– Малфой, ты не очень занят? – спросила она.
– Нет, заходи, конечно. – ответил он с небольшой улыбкой.
– Я пришла пожелать тебе удачи и дать маленький совет. Не давай им спуску. Особенно моим оболтусам из Гриффиндора.
– Спасибо. Но, боюсь, что твой совет скорее пригодиться для Слизерена. Ты видела первый курс? Если весь факультет такой, то я порядком разочаруюсь и мне придется много работать с ними.
– Ну, мне кажется, что тебя они пощадят. – она тихо засмеялась, но этот мелодичный звук разнесся по всей аудитории смешиваясь с запахом осени.
– Спасибо тебе, что пришла.
– На здоровье… - она на мгновение закусила губу. – И, Малфой... На счет того разговора… Я все понимаю. И… Я больше не держу на тебя зла… Мы больше не держим на тебя зла. – она ласково улыбнулась и посмотрела на ошарашенного парня.
Драко находился в ступоре, просто не зная, что сказать. Он не ожидал услышать это от гриффиндорки Грейнджер. Не в тот момент. Он думал, что пройдут годы, прежде, чем она сможет простить и еще больше времени пройдет, прежде, чем она сможет это сказать. Но годы прошли, а он оказался не готов.
Видя шок в стальных глазах, молодая девушка подошла и обняла светловолосого парня. И только тогда, в ее объятиях, младший Малфой наконец-то смог ответить:
– Спасибо тебе. Мне это нужно было.
Через пару минут декан Гриффиндора ушла, а рядом с Драко стало витать предчувствия хорошего дня.
Глава 2Утро было слишком ранним. Привычные три часа сна лишь раздразнили организм и тот неизменно требовал более длительного отдыха, которого молодой преподаватель Хогвартса не мог себе позволить. Из маленького камина в комнатушке над кабинетом ворвалась записка – неужели во второй же день учёбы было столь необходимо созывать педсовет? Ленивыми движениями Драко приводил себя в порядок, старательно проверяя каждую деталь своего мрачного образа. В этих привычных проверках крылась его ужасная правда – он не мог контролировать даже свой внешний вид. Сокрыть как можно больше смертельно-бледной кожи – это то, что пытался сделать молодой человек каждое утро. То, что нельзя было прикрыть свитером под шею он скрывал заклятьями. Утренний ритуал неизменно затягивался, он даже подумывал отрастить бороду, что б тратить на это меньше времени. Но такая уступка черной магии для него казалась последней мерой.
Кабинет директора к его приходу уже наполнился преподавателями. Их было совсем немного как для огромной вековой школы, большая часть из них - всего на несколько лет старше Драко. Среди этой горстки преподавателей, Малфой узнавал каждого – с кем-то он учился, кто-то давным-давно учил его. Где-то в углу пряталась от посторонних глаз Грейнджер - её, похоже, совсем не радовало подобное сборище с самого утра.
МакГонагел призвала всех присутствующих к тишине.
- Дорогие мои, к сожалению, Вы здесь не для торжественных поздравлений. Надеюсь, первый день прошел для вас безоблачно. Но сейчас, к сожалению, время дурных новостей. Я с прискорбием сообщаю, что Дурмстранг отказался принимать Турнир трех волшебников в этом году. Наши французские коллеги заявили, что не имеют нужных ресурсов. Поэтому перед Хогвартсом стоит вопрос: сможем ли мы сейчас взять на себя обязанности принимающей стороны? Или, быть может, нам стоит еще несколько лет подождать с проведением Турнира?
В комнате повисла пауза. Турнир не проводился с времен окончания Войны, ведь магическое сообщество несмотря на волшебство в своих руках все же нуждалось во времени для исцеления. Большая часть нынешних преподавателей были детьми при последнем Турнире и им было тяжело вспомнить что-то помимо скандала с Гарри Поттером и смерти Седрика Диггори.
Первой голос подала Гермиона:
- Простите, директор, но у Хогвартса тоже не хватит ресурсов. Даже если весь преподавательский состав ближайшие пару дней положит на подготовку арен, испытаний и комнат для гостей, даже если мы успеем, нас слишком мало для того, что б брать дополнительных учеников. Мы не сможем должным образом интегрировать учебные планы, ведь только на их составление ушло целое лето, не то что на согласование с чужими программами!
- Да, мисс Грейджер, я думаю, многие вас поддерживают, ведь школа это в первую очередь – образование, - директриса с сожалением присматривалась к стоящей перед ней кучке преподавателей. – Но не следует забывать, что школа, так же, помогает юным волшебникам социализироваться, стремиться к чему-то другому. Этот Турнир может помочь Хогвартсу восстановить потерянные связи, а нашим ученикам – открыться чему-то новому.
- Госпожа директор, можем ли мы рассчитывать на помощь Министерства? – задал вопрос Малфой.
- Конечно, министр Кингсли не будет против и окажет нам всяческую поддержку.
- Я хочу сказать, что Хогвартс уже имел дурную славу благодаря Турниру. Школа должна себя обезопасить и, в чем я соглашусь с профессором Грейнджер, исполнить свою первоочередную миссию. Если Министерство возьмет на себя организацию испытаний и обеспечение безопасности студентов, преподаватели смогут уделить время непосредственно интеграции программ. – и пускай Малфой прекрасно понимал, что конструктивными предложениями, которыми свалит на всех уйму работы, он не завоюет любовь коллег, но увидев апатические взгляды профессоров он сам ужаснулся своим словам.
- Директор МакГонагл. Я думаю, что Гермиона права и даже если господин министр пойдет на это, нас все еще слишком мало, что б организовать учебный процесс для такого количества студентов. - где-то впереди Драко проговорила девушка с платиновыми волосами.
Конечно Малфой не мог не узнать ее – Полумна Лавгуд. Кровь начала приливать к голове. Забыть то, что творилось с ней в Малфой-Мэноре было невозможно. Он боялся посмотреть на нее еще раз, в груди ныла тупая боль. Малфой точно знал, что последует за этой надоедающей мелодией и приготовился сдерживать нападки щупалец. Он опять перенесся по своим воспоминаниям и теперь в его голове вместо голоса Полумна звучал ее неистовый крик.
Он исходил из глубоких тюремных подземелий Мэнора. Драко слышал, как его однокурсница страдает от боли. Это происходило неизменно в то же самое время, когда его голова только касалась шелковой наволочки в его комнате. Пока Драко в бессоннице на огромной кровати определялся какая из частей, добрая или злая, преобладает в нем, эта девушка лежала на сырой затхлой земле мечтая о спасении.
Сейчас, много лет спустя, он все думал – почему не мог ее спасти? Ему так хотелось спихнуть это все на эту штуку в груди, но для себя он нашел совсем другое, более логическое объяснение. Он просто трус.
Из забвения его вырвал все тот же задумчивый голос Лавгуд:
- Но, ведь если большая часть учеников двух других школ будет в Хогвартсе, мы можем также привлечь и преподавателей из Шарбатона и Дурмстранга. Это будет справедливо, и мы сможем в равных долях разделить нагрузку.
- Полумна, это великолепная идея! – Гермиона Грейнджер начала меняться на глазах. Она как будто уже представляла кучу бумажной возни, которую она так любила.
Послышался смех МакГонагл.
- Похоже, в Хогвартсе нет нерешаемых задач. Но все же, я хочу услышать мнение всех. Ведь несмотря на то, что нас станет больше и мы попросим о помощи министерство, на ваши плечи упадет много дополнительной работы. Никто не желает высказаться? – директриса сделала паузу. И когда никто не вызвался протестовать, продолжила, - В таком случае, мне следует переговорить с министром.
Последующие несколько дней все гудели разнообразными новостями. Первым хорошим знаком для преподавателей Хогвартса стало согласие Кингсли. Тот факт, что министру понравилась идея соединить разные преподавательские составы из нескольких школ, дарила профессорам из Хогвартса надежду на успех этой затеи. Все чувствовали: детям, так же, как и самим учителям, просто необходимо погрузиться в атмосферу праздника и соревнования.
Никто не смотрел косо на Драко в коридорах, как он сам этого ожидал. Никто не стал его ненавидеть за идею, что подарила возможность провести Турнир трех волшебников в Хогвартсе. На самом деле, отношение к нему не изменилось – он все еще оставался один, в добровольной изоляции. Он не спускался в Большой Зал для еды. Иногда он заставлял себя что-нибудь заказать у домовиков из кухни, но чаще всего Малфой просто оставался в пустом кабинете с открытым окном, впуская запах осени.
Ему очень нравился запах этого класса и его маленькой комнаты. Это было так контрастно с Малфой-Мэнором, который насквозь пропах сыростью и кровью. Он все с детства привык сравнивать с чем-то и брать то, что победило. И хоть от старых привычек осталось не так много, Драко неизменно возвращался к Мэнору в своих воспоминаниях.
И вот опять он в родовом замке, а ему в лицо кричит отец.
- Ты ничем не лучше, чем эти грязнокровки! Ты был бы таким же, как эти предатели рода, Уизли, если б не я! Ты бы умер такой же низкой и никчемной смертью, как Сириус Блэк! – в руках у отца палочка. Он рассекает ею воздух и режущее заклятие со свистом рассекает щеку Драко. Люциус раз за разом кромсает мраморную кожу сына. Вся рубашка сероглазого парня пропитывается кровью.
- Я сделал так, чтобы в твою голову не попало семя сомнения! А ты все же умудрился меня подвести! Если б ты исполнил свою миссию сейчас все было б иначе…
Останавливаться вовремя не входило в умения Люциуса Малфоя. Он привык во всем доходить до крайней точки невозврата, будь то избиение сына или собственное безумие. В такие моменты даже любовь Нарциссы значила меньше, чем ярость в его глазах. И несмотря на всю браваду Драко, который не раз пытался дать отпор отцу, Люциус мог остановиться только когда младший Малфой уже лежал, захлебываясь собственной кровью.
- Когда-то я поделюсь рецептом с твоими детьми. Уж с твоим сыном я приготовлю все, как нужно. – после этих Люциус заходился в апатичном смехе, который перерастал в неясное бормотание. Он начинал носится по кабинету, перетаскивая старые фолианты словно действительно ищет какой-то рецепт.
После таких вспышек Люциус забывал о существовании сына на пару дней. Драко хватало этого, что б залечить раны. Его посетила мысль о том, что куда проще было б уйти и не переживать это каждый месяц наново. Ровно месяц каждый раз длился цикл сумасшествия лорда Люциуса Малфоя. Потом все начиналось снова.
Только в этот раз он лежал на полу в силах подняться. Его опять нашла Нарцисса.
- Драко, ты можешь уехать. Я не хочу для тебя такой жизни.
- Это не предмет для светской беседы, мама.
- Ты ведь знаешь, что он меня не тронет? Я хочу, что б ты месяц пожил где-нибудь. Прошу тебя.
- Нет.
Такие разговоры вошли в привычку, а точнее такие вечера. Но в то же время, именно эта отцовская болтовня породила сомнения в Драко. Как странно, что только безумие позволило Люциусу впервые рассказать сыну о своем ужасном поступке.
Глава 3Ночной замок всегда манил Драко Малфоя своей тишиной и таинственностью. Никогда он не думал, что любимой частью недели для него станут ночные прогулки в компании мисс Гермионы Гренджер – маглорожденной гриффиндорской выскочки-заучки. Ровно раз в неделю они по молчаливому согласию брали на себя ночное патрулирование, в то время как остальные преподаватели удовлетворялись одним обходом в месяц.
Сегодня Гермиона чрезвычайно опаздывала. Драко стоял на месте встречи и никак не мог понять, что заставило столь пунктуальную обычно гриффиндорку опаздывать. Минут двадцать он стоял не смея подняться к ее комнате и отвлечь от столь важного занятия из-за которого девушка позволила себе едва ли не впервые в жизни опоздать.
Малфою нравилась привычка гриффинфорки приходить вовремя. Он всегда питал слабость к пунктуальности, расписанию, графикам и четкому планированию.
Со всей суматохой подготовки к Турниру трех волшебников этого всего у преподавателя ЗоТИ было в избытке. Он брал на себя все больше работы, чтобы перестать не связывать хроническую усталость и бессонницу с влиянием черной магии. И еще больше этому способствовали ночные дежурства. Для молодого профессора это уже было в порядке вещей – идти по темному ночному замку, в компании кареглазой девушки и хранить бесценное молчание. Гермиона первая из всего преподавательского состава осмелилась проводить ночь в компании мрачного и пугающего Драко Малфоя. Эти встречи стали для них обоих временем отдыха, когда не нужно было ничего объяснять, планировать или убеждать.
А сейчас, она опаздывала. Драко страшила перспектива постучать в ее дверь, уж слишком хрупким был их мир и взаимопонимание. Но все же, он поднялся к ее комнате и занес руку, только вот стучать не пришлось. Дверь была приоткрыта и моральная дилемма Малфоя, вызванная недопустимостью врываться в личное пространство почти замужней молодой девушки, была немедленно откинута перед лицом возможной опасности. Он был уверен – что-то случилось.
Отворив дверь, он увидел сидящую на полу Гермиону, а в ее руках полыхал комок бумаги. Драко бросился на помощь, когда девушка подняла взгляд. По щекам котились слезы, и хоть она хранила молчание, в ее глазах Малфой видел ту боль, которую он сам испытывал день ото дня. Боль, которая хранила в себе разрушение всего мира. И он вспомнил, что уже видел этот взгляд…
В поместье опять воцарилась гробовая тишина. Он знал, что за этим всегда следует крик очередной жертвы. Его безумная тетушка нашла новую игрушку. Теперь кричала лучшая подруга Гарри Поттера. Драко никак не мог понять, как они допустили, чтобы Гермиона сюда попала? Они должны были оберегать ее, а не обрекать на смерть в мучениях. Ее крики доставляли больше боли молодому наследнику Мэнора, чем все жертвы темных подземелий поместья. С каждым криком он чувствовал, как что-то ломается внутри. Он должен помочь, должен спасти ее. И вот, юноша уже на входе в роскошную комнату, что стала местом пытки гриффиндорки. Все его естество жаждет защитить ее, и он готов поддаться этому порыву и принять все возможные последствия. Но он стоит на месте и с болью наблюдает, как голова девушки мечется по старинному мраморному полу, пока ее взгляд не обращается к нему и все замирает… Она смотрит на него, а слезы катятся по щекам и что-то обрывается, когда она уходит в мир, где боль отступила.
Малфой быстро задышал понимая, что это не происходит с ним снова. Он больше не тот, кем был. Ему нужно подойти к ней и утешить, но опять что-то внутри не понимает, как перейти эту черту. Вдох. Выдох.
- Пойдем. – пытаясь держать голос под контролем говорит Малфой. Он невероятно хотел найти в себе мудрость и смелость сказать что-то иное. Но не мог.
Все же этого оказалось достаточно. Она поднялась и утерла слезы. Где-то в глубине души, она понимала, что ничего другого ей не остается, что единственный способ не упасть в отчаянье – пойти с ним.
Гермиона и Драко шли молча. Она не следила за бесконечными поворотами и коридорами замка, что они проходили на своем пути, а он задумчиво вел девушку все дальше и дальше. Все же, из них получалась невероятно странная пара – два человека, призрака прошедшей Войны, бывшие враги, что брели по пути вперед, но все же жили прошлым.
Бывший слизеренец вел ее туда, куда гриффиндорцы никогда не заходили; почему-то туда проникали только жители подземелий. Произнеся несложное заклинание, парень открыл перед ней новую дверь. Они оказались в одной из башен, что возвышалась над Хогвардсом. Здесь воздух был обжигающе холодным. Ветер задувал сквозь единственное незастекленное окно.
- Ты не против немного отдохнуть здесь?
Девушка одобрительно кивнула. Она стояла с закрытыми глазами и, казалось, впитывала в себя исцеляющий ночной воздух. Малфой снял мантию, постелил на кое-какое подобие лавочки напротив окна. Девушка села возле него.
- Спасибо. – послышался тихий шепот Гермионы.
- Я не… - начал говорить парень в ответ, но оборвал себя. Ведь на самом деле, он понимал, чему именно благодарна девушка. – Это меньшее, что я могу сделать для тебя.
- Знаешь, тебе не обязательно постоянно пытаться искупить грехи не принадлежащего тебе прошлого.
- Все не так просто. – как он мог объяснить то, что каждую ночь не давало ему уснуть, как можно признаться в подобном, он правда не понимал.
- Никогда просто не бывает. – с болью объявила девушка. – Иногда самые простые вещи перерастают в нечто невероятно сложное.
- А разве бывает иначе?
Он достал маленький коробок из кармана брюк.
- Ты не против? – показал на обычные магловские сигареты.
- Не верю своим глазам! Но ты волен убивать себя так, как тебе угодно. – Гермиона явно не ожидала от чистокровного волшебника столь противной магловской привычки.
- Не думаю, что они справятся быстрее, чем огромная гнойная дыра, порожденная черной магией в моей груди.
В ее глазах отразилось самое неожиданное, что Малфой только мог представить, - жалость и сожаление.
- Я подхватил эту привычку во время последнего отпуска среди маглов. Иногда, мне кажется, что это помогает сдержать то, что сидит внутри меня. Но реальность не сдержать никотином, как оказалось.
- Малфой… Ты правда думаешь, что скоро умрешь? – он не понимал, почему эти вопросы возникают в ее голове, почему Гермиона осмеливается их озвучить и готова ли она услышать ответ.
Его лицо исказила усмешка, та самая ненавистная ей усмешка. Драко никак не мог понять, какой ответ нужно озвучить, чтобы не нарушить ее душевное благосостояние.
- Нет, конечно я не думаю об этом. Ведь когда в твоей грудной клетке дырка, размером со снитч, тебе не приходится заблуждаться на этот счет.
Между ними воцарилось молчание. Парень подкурил сигарету от волшебной палочки и жадно делал затяжку за затяжкой. Гермиона с удивлением обнаружила для себя, что его курение успокаивало ее саму.
Тишину прервал маленький бумажный самолетик, что влетел в окно. Он приземлился прямо на колени девушки. Гермиона сидела и никак не могла отважиться развернуть его.
- Ты ведь знаешь, что не обязательно его читать, чтобы сжечь?
Гермиона вздрогнула от звука его голоса, как будто забыв, что Малфой все еще здесь.
- Когда закончилась Война, я думал, что все будет по-другому. Что мы с Роном сможем поселиться где-то на задворках всех миров и жить счастливо. Оказывается, не все проблемы исходили от Воландеморта. Некоторые были внутри нас самих.
Драко действительно не понимал, почему Гермиона все еще Гренджер, почему Визли так долго ждет. Но в то же время он знал, что нужно много времени, чтобы найти себя в мирное время. Война безжалостна и ужасна, но она не оставляет времени думать о далеком будущем и строить реальные осуществимые планы. Только мечтать.
- Становиться холодно, нам пора идти. – Гермиона смяла бумагу и спрятала в карман мантии. Они оба знали, что для двух волшебников холод — это пустяки, стоит лишь припомнить заклинание. Но также они осознавали, что эта беседа не должна продолжаться. Слишком многим они поделились и со слишком не подходящими для этого людьми.
