Пролог. Счастливого Рождества Снег без устали сыпал мягкими белыми хлопьями. Мороз весело трещал и рисовал витиеватые узоры на витринах лавок Косого переулка, а в самих лавках, напоминавших пряничные домики, торговали пёстрыми гирляндами и пушистой мишурой, золотыми шарами и чешуйчатыми шишками. Ребятишки с весёлым смехом носились по узкой, мощёной булыжником улице, а румяные взрослые не спешили их одёргивать и улыбались, будто сами погрузились в детство — в те времена, когда Санта-Клаус был реальным, родители — молодыми и счастливыми, а пушистая ёлка доставала до самого потолка.
Магический Лондон готовился к Рождеству.
Высокая молодая женщина с измождённым лицом остановилась возле магазина «Всё для квиддича», опустила голову и едва заметно улыбнулась: рыжий мальчик лет трёх, до этого цеплявшийся за её руку, прильнул к стеклу и во все глаза разглядывал очередную модель гоночной метлы.
— Энджи, да тебе смена подрастает! Наш Фредди, кажется, уже определился с профессией, — тоненькая девушка с короткими растрёпанными волосами задорно рассмеялась и положила руку на плечо малыша. Тот даже внимания не обратил, продолжая завороженно смотреть на новый «Нимбус».
— Береги Мерлин моего бедного сына от такой профессии, Марси, — женщина чуть ехидно усмехнулась и провела пальцами по видневшемуся под шерстяной мантией животу, однако тут же поморщилась, почувствовав тупую боль в висках. «Кажется, микстура, выписанная целителем Бутом, перестала помогать» – обречённо подумала волшебница, приложив ладонь к голове.
Вторая беременность Анджелины Уизли, в девичестве – Джонсон, проходила тяжело: бывшая охотница «Холихедских гарпий» высохла и осунулась, мучилась тошнотой и даже колдовать стала хуже – палочка порой отказывалась слушаться хозяйку. Врачей из Мунго такие симптомы не пугали – напротив, они уверяли будущую маму в том, что бояться нечего: у многих женщин подобное было, и ничего – в положенный срок на свет появлялись здоровые детки. Нужно лишь меньше волноваться, пить лекарственные зелья и чаще бывать на свежем воздухе.
Миссис Уизли слушала, улыбалась и верила, действительно верила их словам, но внутри ядовитой змеей сидела неясная тревога, которую никак не удавалось прогнать. Шутка ли – одним тёмным осенним вечером Анджелина твёрдо решила, что не переживёт роды. Как же ей тогда хотелось разрыдаться, броситься к мужу и умолять его увезти её куда-нибудь, вылечить, спасти... Конечно, она тогда сдержала свою истерику – а как иначе? Волновать Джорджа, который только недавно стал оживать, который лишь сейчас прекратил бить зеркала и устраивать дебоши, а после – молчать целыми днями, было бы попросту бесчеловечно. Да и причины для этого нет, то, что происходит с ней — обычные страхи, знакомые всем беременным.
Из раздумий Анджелину вывел звонкий голос её подруги Марсии Кэмпбелл — той самой, что пророчила старшему сыну миссис Уизли спортивную карьеру. Теперь она, присев на корточки, о чём-то говорила с Фредом и указывала на большую, сияющую от украшений ель. Крошечные феи перелетали от одной тяжёлой ветви к другой, озаряя их волшебным светом и ребёнок зачарованно наблюдал за этим действом.
Марси и сама с детским восторгом смотрела на сверкающее дерево, чем заставила Анджелину улыбнуться – непосредственность и лёгкий характер девушки очаровывали всех вокруг, а её искренность и способность ко всему относиться с юмором спасали саму женщину в периоды тоски и тревожности. Несмотря на то, что мисс Кэмпбелл была младше Анджелины на четыре года, они почти сразу нашли общий язык. Познакомились они на работе — Марсия играла в той же квиддичной команде и, по словам их капитана, подавала большие надежды. Под Новый год ей удалось вырваться домой, в Англию и она с удовольствием согласилась прогуляться с бывшей коллегой и её отпрыском: Марси души не чаяла в Фреде, а он обожал её.
— Счаст... счаст... — маленький Уизли отвлёкся от ели и теперь силился прочитать надпись на заснеженной вывеске лавки, торгующей сладостями. Мимо пробежала стайка детей, разодетых в карнавальные костюмы.
— Ну, давай... Счастливого... — помогала ему девушка, отряхивая изморозь с волос и рукавов.
— Рождества! — без запинок выдал ребёнок и довольно зарделся.
— Умница, — наклонившись, мать поправила ему шарф и взяла за руку. — Поможешь мне выбрать игрушки для нашей пушистой красавицы?
Глаза мальчика засветились от восторга и он тут же подбежал к дверям магазина, за витринами которого красовались многочисленные стеклянные фигурки. Несколько ребят чуть постарше Фреда тоже с интересом рассматривали стеллажи, на которых лежали золотые шары, прозрачные снежинки и разноцветные улыбчивые зверушки. Зимний праздник действительно сотворил чудо: серебристый зайчик соседствовал с рыжей лисицей, лев с сияющей гривой мирно сидел рядом с полосатой антилопой, а белоснежная кошка махала зачарованной лапкой лохматому чёрному псу.
Волшебный снег падал на посетителей, однако они лишь чувствовали жар от высоких свечей.
Улыбаясь во весь рот, мальчишка обернулся к Анджелине:
— Мама, а...
Договорить он не успел: неожиданно раздался взрыв, да такой, что пол заходил ходуном, а игрушечные звери с жалобным звоном посыпались вниз. Марси выхватила палочку и подскочила к окну, бледная, как мел, Анджелина прижала к себе сына, а дети, до этого щебетавшие без умолку, испуганно притихли.
Через пару мгновений звенящая тишина лопнула: снаружи послышались крики, плач и новые, пускай и не такие громкие, взрывы.
— Драккловы кальсоны... — глаза Кэмпбелл округлились, она попыталась получше всмотреться, но ей это не удалось – заснеженную нарядную аллею затягивал чёрный дым. Колдунья медленно отошла от окна и, как оказалось, очень вовремя: в следующее мнгновение стекло треснуло, как от мощного удара, и осколки разлетелись в разные стороны.
Тут уже и в магазине зашумели: пятилетний паренёк испуганно заплакал, нарядная, словно куколка, девочка в страхе жалась к бледной, оцепеневшей женщине, а пожилой владелец лавки пытался успокоить мальчугана, рвавшегося на улицу к родителям.
Дым рассеялся, и перед посетителями предстала пугающая картина: развороченный и почерневший «Флориш и Блоттс» горел, лавка зелий рушилась на глазах, на месте витрин аптеки Малпеппера, словно зубы хищника, торчали обломки стекла. По аллее с воплями метались люди, а в воздух рассекали характерные зеленые вспышки. Где-то вдалеке послышались хлопки и замелькали фигуры в чёрном.
«Джордж!» — лихорадочно подумала миссис Уизли, однако почти сразу же успокоилась: муж заболел перед самыми праздниками и был дома. Но ведь в «Ужастиках умников Уизли» наверняка оставался его брат Рон...
— Что это?! Мэнди, объясни мне, объясните мне кто-нибудь наконец, что это?! — срывающимся от паники голосом спрашивала какая-то остроносая волшебница, прижавшись к одному из стеллажей.
— Это теракт, — Анджелина обернулась: молодая ведьма в тёмной мантии говорила очень спокойно и ровно, однако её белое, окаменевшее лицо и расширенные зрачки серых глаз внушали какой-то первобытный ужас.
Неожиданно в пробоину прилетел зелёный луч, от которого миссис Уизли едва увернулась. С магов спало оцепенение: сзади кто-то завизжал, люди побежали к двери, задевая полки с рождественскими украшениями. Старый хозяин, крепко схватив мальчишку, которого утешал, тоже рванул к выходу.
— Надо убираться! — Анджелина, вцепившись в Марси и Фреда, кинулась было на улицу, но младшая приятельница, держа палочку наготове, жестом остановила беременную подругу:
— Впереди пойду я.
Выскочив из почти целого домика она, посмотрев по сторонам, забежала за угол, увлекая подругу и Фреда.
— Будем аппарировать, — голос девушки подрагивал, но она держалась преувеличенно бодро. — Знаю, тебе это крайне нежелательно, но другого выхода нет.
Взяв обоих за руки, Марси прикрыла глаза, попытавшись ярко представить себе дом, где жила Энджи с супругом, почувствовала лёгкое головокружение, и... ничего более. Попробовала ещё раз – и вновь безрезультатно. Анджелина посмотрела на Марси и почувствовала, как в легких кончается воздух.
— Они накрыли нас антиаппарационным куполом! — Кэмпбелл ругнулась сквозь зубы. Её ладони похолодели, а в глазах плескалось едва сдерживаемое отчаяние.
— Да кто они-то, кто?! — женщина понимала, что вопрос её крайне не к месту, и что сейчас совсем не важно, кем являются нападающие – важно лишь спасти детей и поскорее унести из этого кошмарного места ноги, но слова вылетели раньше, чем она о них задумалась.
— Упивающиеся, кто ж ещё! — Марси почти кричала, судорожно выискивая глазами, где спрятаться. Выглянув из-за угла, она чуть не поймала шальной Круциатус, а маленький Фредди испуганно прильнул к маме: из здания напротив выскочил человек в жуткой тяжёлой маске и, швырнув Авада Кедавру в молодого парня, вздумавшего его атаковать, понёсся в сторону Гринготтса.
Дождавшись, пока с дороги, ведущей к «Дырявому котлу» уберутся убийцы в чёрных мантиях, подруги стали пробираться к спасительному пабу. Идти, и уж тем более – бежать, было тяжело из-за обломков разрушенных домов, выбитого стекла и попадающихся на пути женщин мертвых тел (миссис Уизли кое-как прижимала голову сына к себе, чтобы он не видел трупы).
До обшарпанных стен знакомого с детства здания оставалось всего ничего, и Анджелина даже успела немного успокоиться, как вдруг перед ними, словно из под земли, выросли тёмные фигуры. Марси выпустила мощный щит, защищая их всех от заклятий террористов, а Фред испуганно всхлипнул: противников было много, а из палочки его матери, как она не старалась, вырывались лишь снопы искр. Кажется, кто-то из преступников негромко и хрипло рассмеялся, наблюдая за её потугами.
А потом началась форменная неразбериха: несколько мужчин пришли на помощь Марсии, одному из них даже удалось серьёзно ранить главаря нападающих, но в него тут же ударили двойной Бомбардой. Взрывная волна оглушила миссис Уизли и она, покачнувшись, упала в чьи-то руки. Женщина не понимала, что происходит, мысли рассыпались на тысячи осколков, а в голове стоял отвратительно громкий шум. А ещё через минуту волшебница почувствовала жуткую, невыносимую боль в животе, будто его огнём жгли, но сил закричать у неё не было — Анджелина лишь слабо пролепетала что-то пластилиновыми губами и тут же провалилась в забытьё.
***
Джордж Уизли метался по больничному коридору, и его руки не знали покоя: он то заводил их за спину, то ломал пальцы, то запускал их в и без того разлохмаченные рыжие волосы. Иногда он садился на скрипучие потертые сиденья, однако через пару мгновений вскакивал и снова принимался мерить помещение шагами.
Собственно, он был там далеко не один – сейчас Мунго больше всего напоминал сумасшедший дом: по этажам бегали колдомедики, перед глазами мельтешили родственники пострадавших, в больницу прибывали всё новые и новые люди, и все они галдели, суетились, налетали друг на друга... Джордж вздрогнул, услышав истерический вскрик, а в следующую секунду мимо него пронеслась рыдающая девушка в цветастой мантии.
Мать волшебника, пожилая низенькая женщина, присевшая на один из стульев, подняла голову, судорожно вздохнула и сцепила бледные, дрожащие пальцы в замок. Его отец неуклюже приобнял ее за плечи. Взгляд мужчины, скрытый за толстыми стёклами очков, растерянно блуждал по шумному коридору и остановился на лице Гермионы — жены самого младшего из братьев Джорджа, которому сейчас перебинтовывали ногу на соседнем этаже. Девушка держалась молодцом, однако до боли в костяшках сжимала ремешок сумки.
Перси, старший братец, как всегда в идеально отглаженном костюме, прислонился к стене и нервно вертел в руках волшебную палочку.
Казалось, что ещё чуть-чуть — и воздух вокруг семейства Уизли лопнет от напряжения.
Джордж перестал ходить взад-вперёд, плюхнулся на стул и обхватил голову руками. Зачем, ну зачем она пошла в Косой переулок именно сегодня?! Он же собирался отправиться туда сам, да только заболел накануне, и Энджи его не пустила: велела лечь в кровать, укутаться в шарф и пить перечное зелье.
Фредди, конечно же, упросил маму взять его с собой — малышу очень нравилась праздничная зимняя аллея. Только чудом сын не пострадал — ребёнок отделался лишь испугом и сейчас был с Одри, женой Перси.
Анджелине хотелось встретиться с подругой... Мистеру Уизли уже сказали, что если бы не Марсия, ни жены, ни Фреда не было бы в живых. А теперь она лежала в отдельном боксе — кажется, магглы называют это
реанимацией — и за её жизнь бились несколько целителей, однако мысли Джорджа были далеко от несчастной приятельницы жены. Он почти неотрывно смотрел на тяжёлую дверь, за которой мучилась его бедная Энджи. Иногда из палаты выбегали люди в лимонных халатах, но ничего определеннее, чем «Ожидайте!» они не говорили.
И Джордж ожидал, хотя ему казалось, что ещё немного — и он сойдёт с ума.
Неожиданно злосчастная дверь открылась и на пороге возник приземистый седенький человек.
— Мистер... — целитель устало прикрыл глаза. Трудно было запомнить имена всех пациентов, особенной в такие дни, когда все переворачивалось вверх дном.
Мистер Уизли вскочил и, чуть было не запутавшись в собственных ногах, бросился к колдомедику. Родители его тоже встали со своих мест, а Гермиона подбежала к старику ещё раньше, чем супруг роженицы.
— Ну как? Что с Анджелиной, доктор? Что с ребёнком? — затараторила волшебница, нервно комкая злосчастную сумку. Джорджу некстати подумалось, что невестка сейчас разорвёт её на части. Он взглянул на целителя и ему почудилось, что земля уходит из-под ног.
— С ней всё хорошо, опасности для жизни нет, — медик попытался улыбнуться и его усы дрогнули. — Малышка тоже в порядке, ей ничего не угрожает. У вас девочка, — добавил он, потрепав молодого отца по руке.
— К ней... К ней можно? — слова давались мужчине с трудом. Внутри вдруг стало так пусто и легко, будто из него разом выпустили все чувства, кроме тлеющего, словно огонёк, счастья. Энджи жива... И ребёнок тоже... Его дочь. Их дочь.
— Пока нет, — целитель едва слышно вздохнул. — Не буду лукавить, роды прошли тяжело, сами понимаете – не Ависом в неё угодили. Ваша жена ещё не пришла в себя, но уверяю, никакой угрозы её жизни и здоровью нет.
Джордж медленно отошёл от старенького колдомедика, присел. Звуки доносились словно через вату. Конечно, Анджелина поправится, по другому и быть не может. Она не ушла, она с ним, и это главное. И Фред цел, он уже спит, наверное.
Он не потерял их.
Мистер Уизли откинулся на спинку стула и расхохотался.
Глава 1. Плакса МоллиВосемь лет спустя
В деревушке Оттери-Сент-Кечпоул стояла блаженная тишина — только негромкое пение птиц и шелест обдуваемых ветром листьев нарушал покой её жителей.
Обитатели Норы — самого странного и необычного дома в округе — мирно спали в своих кроватях: и старые супруги Уизли, и их сыновья Перси и Джордж, с жёнами и детьми гостившие у родителей.
И лишь одиннадцатилетний Фред сидел на кухне, увлечённо листая толстый том в кожаном переплёте. По правде говоря, «Историю магии» читать было трудно: приходилось продираться сквозь множество сухих описаний и непонятных слов, но мальчик не мог бросить свою затею — утром он поспорил с кузиной Молли и теперь был просто обязан доказать ей, что Венделина Странная попадалась магглам именно сорок семь раз. Эта волшебница обожала гореть на костре, но, как ни странно, не погибала – пламя, благодаря своим умениям, она замораживала и ощущала лишь приятное покалывание. «Дамочка явно была с приветом, раз получала от этого удовольствие, — Фред покачал головой и продолжил искать нужные строки. — Вот же здорово будет, когда Моллс проснётся, спустится сюда и поймёт, что проиграла!»
Старшую дочь дядюшки Перси мальчик считал чуть ли не единственным адекватным человеком в их большом рыжем семействе. Да и выбор у него был не так уж и велик – семейство состояло из добрых, но ужасно старомодных бабушки и дедушки, вечно занятых взрослых и малышни. Правда, были ещё дочери дяди Билла, Виктуар и Доминик, но Никки была натурой закрытой и с кузенами дружить не торопилась, тогда как Вик, несмотря на ангельскую внешность и статус любимицы семьи, казалась Фреду недалекой кокеткой, к тому же, жестокой: не раз она доводила Молли до слез своими подколками.
А Моллс была легка на помине — в утренней тишине послышались мягкие шаги, старая лестница негромко заскрипела. Фред оторвал взгляд от книги и увидел на ступенях кузину. Позевывая и теребя свою любимую футболку за край, она спустилась к нему, плюхнулась на зеленоватый стул и сладко потянулась. Мальчик ухмыльнулся — ему как раз удалось найти подходящую главу в книге, и он был очень доволен собой.
— В этом учебнике устаревшие сведения, так что не улыбайся, — хмыкнула девчонка, весело блеснув глазами из-за больших дурацких очков. — В новом издании говорится, что Венделина развлекалась так всего раз тридцать, не больше.
— И что же это за издание такое? — её кузен иронично изогнул бровь. — Когда нас водили в Косой, никаких других книг по истории, кроме этой, я не видел. Не выдумывай, а признай поражение! — изрёк он с очень важным видом, и Молли захихикала.
— Не кривляйся, ты очень похож на моего папу, когда так
делаешь, — выдавила девочка сквозь смех. — И передай мне тосты, пожалуйста. Хотя нет, лучше яблоко.
Фред придвинул к Молли вазочку с фруктами, и та с унылым видом принялась грызть маленькое зеленое яблочко. Кузина, несмотря на то, что ела совсем немного, была полной и неуклюжей, чего очень стеснялась и постоянно сидела на диетах. Впрочем, ни одна из них ей пока не помогла, и Уизли был уверен, что девочка скоро бросит это пустое занятие. Ну действительно, какой в этом смысл?
— А в наших учебниках информация всё же неверная, — жуя, продолжала Молли. — Во Франции вышел «101 неизвестный факт магической истории», и там говорится, что к моменту своего последнего «горения» на инквизиторском костре, Странная уже давно была мертва. И эту книжку, между прочим, одобрила сама директор Максим!
— Биннсу это расскажешь, отмахнулся Фред, стащив из посудины грушу. — Думаю, он будет спорить с тобой, пока ты не поседеешь. И какого драккла его вообще держат в школе? На его уроках все спят! — он возмущённо развёл руками и чуть не сбил тарелку с тостами.
Молли опустила взгляд и забарабанила пальцами по столешнице.
— Но ведь он отдал Хогвартсу всю жизнь, — немного неуверенно проговорила толстушка. — И было бы бесчеловечно его выгнать...
— Ой, не начинай, — мальчишка скривился и фыркнул. — Хогвартс, вообще-то, школа, а не богадельня, и нам нужно учиться. Да и выгонять Биннса необязательно, — Уизли задумался и почесал кончик носа. — Можно просто пригласить нормального учителя, а он пусть остаётся, но не преподаёт...
— Всё равно, — кузина упрямо поджала губы. — Он, по-моему, даже не понял, что умер, представляешь! Он думает, что все ещё профессор, и тут вдруг ему говорят, что он больше не нужен! — Фред нарочито зевнул, и Моллс надулась, скрестив руки на животе. — А вот Пивза ты не предлагаешь выдворить!
— Ну так он и не будет у нас ничего вести, а от навозных бомб и ругани ещё никто не умер, — мальчик примирительно улыбнулся и поспешил сменить тему. — Ты вообще на какой факультет хочешь? Хотя выбирать особо не из чего...
Молли мечтательно улыбнулась и уперлась подбородком в пухлые ладошки. Ощущение радости вот уже месяц не покидало её, и причина была проста: не так давно им с Фредом пришли письма о зачислении в школу чародейства и волшебства Хогвартс, и оба с волнением ждали первое сентября, до которого оставались считанные дни.
Неделю назад Уизли закупались учебными принадлежностями, и девочке понравился шумный и почти полностью восстановленный Косой переулок, хоть и страшно было, когда она вспоминала, что там произошло совсем недавно, и как это отразилось на ее собственной семье. А уж каково было Фреду... Обычно не слишком болтливая, Молли постоянно щебетала о всякой ерунде, стараясь отвлечь его и не дать погрузиться в жуткие воспоминания, но это, кажется, не помогло: кузен был угрюмым и напряженным весь день.
— В Гриффиндор, наверное, — Моллс отвлеклась от мыслей об аллее. — Вся наша семья там училась, это уже что-то вроде традиции. Стоп, а почему не из чего выбирать? Другие факультеты ничем не хуже. Рейвенкло, мне кажется, тоже хороший вариант — там ценят индивидуальность и не высмеивают чудачества. Или Хаффлпафф, — тут круглое лицо мисс Уизли перекосила ехидная гримаса. — Виктуар говорит, что там чуть ли не все студенты – дураки. Вероятно, хорошие люди, раз она их так не любит, — она хмыкнула и с силой сжала ножку вазочки. Та жалобно звякнула. — Или...
— Или Слизерин, — язвительно продолжил мальчик, нехорошо блеснув глазами. — А что, тоже колледж, не так ли? И там тоже учатся лю-юди... — издевательски протянул он, выжидающе глядя.
— Люди, — твёрдым и довольно холодным голосом ответила Молли, инстинктивно выпрямившись. Все, кто хорошо её знал, были в курсе, что это говорит о её готовности спорить. — А ты считаешь, это не так? Чем же ты тогда отличаешься от чистокровных фанатиков?
— Давай сегодня не будем, — Фред устало и раздраженно отвернулся. — Я уже много раз объяснял тебе...
Договорить он не успел — в кухню мышкой проскользнула Роксана, его младшая сестра, одетая в смешную цветастую пижаму, и кузина переключилась на неё: девочки, несмотря на разницу в возрасте, были очень дружны. Мальчик, бывало, даже ревновал Моллс к Роксане, но сейчас её появлению он был очень рад — если в разговоре затрагивались вырожденцы, он непременно заканчивался ссорой, высказыванием «страшной правды в глаза» и последующим неловким примирением. И самое противное заключалось в том, что Фред чувствовал – когда-то всё может зайти настолько далеко, что никакого перемирия между ними не будет.
Рокси же, обнявшись с двоюродной сестрой, забралась на самый большой стул и теперь тревожно и внимательно всматривалась в лица родственников своими большими прозрачно-голубыми глазами:
— Вы что, опять ругаетесь?
Что ж, проницательности ей было не занимать.
— Нет, что ты, — Молли тепло улыбнулась и потрепала её по длинным волосам. — Мы просто Хогвартс обсуждаем – колледжи, профессоров...
На худеньком бескровном личике девчушки заиграл интерес и она подалась вперёд, поближе к будущим первокурсникам.
— Вы же будете мне писать, правда?
— Будем, конечно, — Фред серьёзно кивнул. — Каждый день, если захочешь. Всё-всё расскажем.
— Ну, каждый день не надо, — Рокси скромно потупилась. — Просто я хочу знать, какой он, Хогвартс. Я ведь никогда туда не поеду... — последние слова она сказала совсем тихо.
В воздухе повисло тяжёлое молчание. Мальчик помрачнел и зло стиснул кулаки. Младшенькую, конечно, было очень жаль — учиться в школе чародейства ей действительно не суждено. Из-за заковыристого проклятия, которое один из террористов наслал на его мать, Роксана появилась на свет очень болезненной и слабой, да ещё и с пороком сердца – врождённым опасным недугом. Но самым печальным было то, что малышка не имела никаких способностей к магии, и очень невелики были шансы на то, что через пару лет волшебство вдруг проснётся в ней.
Моллс, кажется, опять принялась её утешать – рассказывать, что, мол, ещё не все потеряно. Сам Фред не видел смысла в таких слащавых разговорах — зачем давать надежду, когда вероятность так ничтожно мала? Пускай лучше сестра как можно скорее примет горькую правду и научится жить без магии. Сквибы всегда были и будут, и хорошо ещё, что она родилась именно у Уизли, а не каких-нибудь Малфоев, выгоняющих детей из дома только за то, что они не умеют колдовать.
— А ты не боишься? — тоненький, но мелодичный голос Рокси вырвал его из размышлений. — Всё-таки первый раз уезжаешь так далеко от дома.
— Лишь бы подальше от Люси, — беззаботно рассмеялась Молли, закинув ногу на ногу. — Хоть вздохну спокойно без неё.
— Она будет скучать, — ехидно заметил мальчик, — Впрочем, Люси всегда может послать тебе восторженное письмо с наилучшими пожеланиями, так что будь начеку.
Вторая дочь дяди Перси, пожалуй, нравилась бы ему — она была активной и лёгкой на подъем, фонтанировала интересными идеями — если бы не её отвратительное отношение к старшей сестре. Она так и норовила высмеять Молли за её привычку поучать других и любовь к учебе, и заставить эмоциональную девочку плакать было для неё делом чести. Но, что удивительно, с другими Уизли Люси общалась вполне дружелюбно, и непонятно, что за метаморфозы происходили с нею в присутствии Моллс.
Фреду было обидно за подругу, поэтому с вредной девчонкой он редко разговаривал, по крайней мере, до
того случая... Впрочем, об этом вспоминать уж точно не хотелось.
— Я просто сожгу это письмо, даже не раскрывая, — мрачно пообещала толстушка, криво усмехаясь. — А игнор, как известно — худшее наказание для провокатора.
Роксана захихикала, но вдруг вспомнила, что ещё не дочитала «одну очень интересную и романтичную историю», схватила тарелку с тостами и одиноко лежащий в вазочке персик, и умчалась к себе. Фред неодобрительно покачал головой, силясь сдержать улыбку — книгой, которую сестрица расхваливала на все лады, был дамский роман под названием «Долгое искупление», появившийся в Норе лет сорок назад. Мальчик, конечно, не опускался до чтения такой ерунды, но Рокси без умолку талдычила о трагичной судьбе чистокровного богача, предавшего свою любовь и расплачивавшегося за это всю оставшуюся жизнь, поэтому содержание Фред примерно знал. Эх, надо бы сказать бабушке, чтобы она спрятала подальше от шаловливых ручонок Роксаны подобную «литературу».
Кстати, о литературе.
— Пойдём в наше священное место? — он поднялся из-за стола и махнул рукой в сторону входной двери. — Надо пользоваться свободой, пока предки не проснулись!
Молли весело кивнула.
«Священным местом» дети называли домик на дереве, который дядюшка Рон и отец Фреда построили ещё в 2001 году, причём почти без использования магии, чем страшно гордились, несмотря на отбитые молотком пальцы и неказистый внешний вид их творения. Внутри дом тоже был не особо красивым и, к тому же, тесным — туда поместились лишь два стула, мягкое кресло, круглый столик да небольшой шкафчик.
Члены семейства Уизли-Поттер снисходительно улыбались, глядя на косоватую деревянную коробку, зажатую между стволами двух крепких вязов, и даже маленькая непоседа Роза, дочь Рона, залезла туда лишь однажды, после чего потеряла к хибаре интерес.
Но Фред облюбовал это место с тех пор, как научился лазить по деревьям.
В раннем детстве ему казалось, что дом на вязе – что-то вроде потайного хода в другой мир, как шкаф в сказке про Нарнию; через несколько лет, так и не обнаружив портал в иные измерения, мальчик не слишком расстроился, и нашёл другое преимущество: стал сбегать в постройку, когда уставал от своей многочисленной шумной родни. Совсем одному, конечно, там было тоскливо, поэтому Уизли начал зазывать туда Молли — пожалуй, именно с этого началась их дружба — которая вскоре перетащила в хибару половину домашней библиотеки. Мальчик сначала посмеивался, но потом оказалось, что с нею очень интересно читать по ролям или просто обсуждать книжки – от «Сказок Барда Бидля» до нудной «Как рассеять туман над будущим».
Иногда ребята представляли себя героями любимых произведений – благо, в Норе нашлись не только учебники и сказки – а порой играли, выдумывая целые страны и города, в которых жили надменные, жестокие аристократы и простые люди, восставшие против них. Они представляли себя то злыми чистокровными богачами, то обездоленными магглокровками, вынужденными бороться за свою жизнь. Правда, Моллс злодейские роли не давались – в самом деле, какая из этой толстенькой, рыжей коротышки злодейка? А вот у самого Фреда, как однажды сказала кузина, изображать властных лордов, не знающих пощады, получалось очень хорошо. Хотя мальчик считал, что впечатлительная Молли преувеличивает.
Утренние лучи озаряли дом на дереве, и в их свете он отливал темно-красным. На ступенях, ведущих к постройке, прыгала какая-то яркая птичка – явно волшебная, у магглов такие не водятся – и звонко чирикала, радуясь последним тёплым дням. Моллс с необычной для толстушки лёгкостью взбежала по лестнице, но почему-то застыла в проеме, растерянно приоткрыв рот. Фред посмотрел ей через плечо и сам растеряно моргнул — в потертом кресле, некогда любимом дедушкой Артуром, восседала Люси и озорно улыбалась.
— Вот решила побывать в этом жутком месте, пока оно совсем не развалилось, — ответила
девочка на их немые вопросы.
Фред некстати подумал, что посторонний человек ни за что бы не догадался, что Молли и Люси – родня: худенькая и высокая, с треугольным лицом и хитрым прищуром зеленоватых глаз, младшая из дочерей Перси совершенно не походила на свою сестру. Пожалуй, её можно было назвать миловидной, если бы не тонковатые губы, которые часто кривились в саркастичной усмешке. Вот и сейчас она послала сестре насмешливую полуулыбку и пропела:
— Чего стоите, народ? Проходите. Думаю, пол под нами всё-таки не провалится.
Моллс бросила на Люси холодный взгляд, но промолчала — она прекрасно поняла, на что та намекает. Фред напрягся — он сообразил, что, скорее всего, девчонки скоро сцепятся и спокойно посидеть в тишине уж точно не удастся. От досады захотелось стукнуть кулаком по стене — принёс же драккл её сюда! Как будто ему в Норе не хватает постоянных перебранок родственничков! Специально ведь выбрался из дома, чтобы спокойно посидеть в своём укрытии, пока все спят!..
Фред беззвучно выдохнул и нахмурился:
— Уймись, сестрица. Лучше скажи, с чего это ты решила посетить наши скромные апартаменты? — что ж, стоило смягчить свои слова, чтобы избежать ругани.
Девочка повела плечами и продолжила перебирать карточки от шоколадных лягушек, лежащие у неё на коленях. Молли почти неотрывно следила за движениями тонких белых пальчиков, и с каждой секундой становилась всё мрачнее.
— Ну и как оно? — Люси наконец отвлеклась от своего занятия и лукаво взглянула на кузена. — Чувствуешь себя совсем взрослым, поди? А мне вот ещё целый год ждать, — она грустно вздохнула, вертя в руках картинку с изображением Дамблдора. — Уже решил, на какой факультет поступишь?
— Шляпа решает, — глухо, но сердито отозвалась Моллс, с непонятной злостью разглядывая ремешки своих босоножек. Под столиком что-то противно зашуршало — наверное, какая-то мышь осмелелилась вылезти из норки.
Младшая мисс Уизли окинула сестру коротким, но презрительным взглядом и повернулась к Фреду.
— На Гриффиндор, — уверенно и гордо произнёс мальчишка, чуть приподняв голову. — А куда там ещё поступать-то?
— Скучно же, — протянула Люси, смешно сложив губки «уточкой» — У нас все с Гриффиндора, кроме тёти Флёр, и то лишь потому, что она родилась не здесь — живи она в Англии в детстве, её бы отправили туда же. Никакого разнообразия!
Фред хмыкнул и закатил глаза: они все что, сговорились сегодня?!
— Ну а где ещё учиться? В Рейвенкло одни пресные заумники, кичащиеся знаниями, а в Хаффлпаффе... — мальчик осекся и проглотил неприличное двустишие: всё же на этом факультете учится Тедди Люпин, которого любит вся семья. — Не самый худший вариант, но барсуки вечно проигрывают во всем и плетутся сзади.
— Но ведь в Хогвартсе четыре колледжа, — как ни в чем не бывало усмехнулась младшая кузина, барабаня пальцами по подлокотнику. — Что же ты такой нетерпимый! Берегись, кое-кто сейчас тебя побьет за это! — и девочка расхохоталась, кивнув головой в сторону Молли. Та вспыхнула.
— Очень остроумно! Но я действительно не могу понять, за что вы оба так ненавидите людей, которых просто распределили на один из факультетов! Это же глупо! Они не выбирали родителей, не выбирали фамилию...
— А вот колледж они могли выбрать, — Фред сам удивился холоду в своём голосе. — И вполне могли учиться на факультетах, чьи основатели ценили нормальные качества, а не подлость и изворотливость!
Мальчик перевёл дух и зло уставился в окно, прикрытое тонкой занавеской. День уже входил в свои права и солнце нещадно било по глазам, а прозрачная ткань от этого не спасала.
— Не подлость, а амбициозность и целеустремлённость, — Моллс говорила совсем тихо. — И что такого ужасного в житейской хитрости? Можно подумать, ты сам ни разу в жизни не хитрил! — её тон стал тверже. — И между прочим, Северус Снейп тоже был слизеринцем, а он герой войны! И бабушка Тедди...
— Расспроси о методах своего любимого Снейпа у дяди Гарри, — хмыкнула Люси, скривившись. — А миссис Тонкс поступить к змеям наверняка заставили полоумные родичи Блэки. У которых, к слову, в коридоре отрубленные головы эльфов болтались, и которые своих детей с гобелена выжигали! Кстати, — она небрежно потянулась, — Фредди, как ты думаешь, куда попадёт твой ручной кузнечик?
— Какой такой кузнечик? — Молли встала, упёрла руки в боки и прищурилась. В такой позе она была безумно похожа на свою бабушку-тёзку — только халата в цветочек не хватает — и в другой ситуации Фред точно рассмеялся бы, но сейчас ему было не до веселья.
— Трэверс, какой же ещё, — нарочито скучающим голосом ответил он. — Мне кажется, на кузнечика он был очень похож, разве нет?
Толстушка побледнела и отошла от кузена и сестры, чуть было не сбив стул, на котором до этого сидела; руки её опустились а глаза смотрели растеряно и неверяще.
— Так это был ты...
Мальчик, сам того не желая, отвернулся от кузины и почувствовал, что съёживается внутри. Но это ведь была всего лишь шутка... Да, он терпеть не мог вырожденцев и иногда задавал себе вопрос, как Слизерин, который Моллс так рьяно защищает, вообще не закрыли, раз там училось столько темных магов. Но до последнего времени ему не приходилось терпеть рядом с собой чистокровных фанатиков, а речи девчонки он попросту пропускал мимо ушей. Но полгода назад всё изменилось.
Неподалёку от Норы много лет жила чета Диггори — самые обычные волшебники, судя по разговорам — потомственные хаффлпаффцы (бабушка и дедушка иногда общались с этой немолодой парой). Но в прошлом году миссис Диггори умерла, а её муж решил съехать и вскоре выставил дом на продажу. Детей у них не было — единственный сын погиб ещё в девяносто пятом, поэтому на особняк никто не претендовал.
И вот теперь в нем обитали вдова и сын преступника Трэверса, казнённого за терракт в Косом переулке. Теперь тощая миссис Трэверс и ее отпрыск спокойно жили среди честных людей, смотрели им в глаза, причём с превосходством смотрели, непонятно на чем основанном. Любого бы такое вывело из себя – даже добродушный дядя Чарли, редко приезжающий в Англию, провожал эту парочку негодующим взглядом, хоть и не говорил им ничего.
И Фреду просто захотелось поставить отродье убийцы на место. Неделю назад он вычитал в «Чарах на каждый день» одно презабавное заклятие и решил заколдовать вырожденца. Но то ли сработало оно неверно, то ли он не рассчитал силы, и Трэверс, вместо того, чтобы отрыгивать слизней, позеленел с макушки до пяток. Эффект был неожиданно долгим — Клаудиус не вылазил из дома сутки, а его мать в тот день выглядела ещё более исхудалой и осунувшейся. Но скандал Трэверсы поднимать не стали, и эта неприятная история уже начала забываться — и теперь Люси выдала его с потрохами.
Нет, Фред не боялся, что Молли его сдаст, не боялся он и родительских наказаний — более того, он, бывало сам их провоцировал, чтобы вечно хлопочущая над Рокси мама и словно живущий в другом мире отец хоть так обратили на него внимание. Он и себя, несмотря ни на что, считал правым — но почему-то вспоминать перекошенную от испуга и злости физиономию Трэверса было неприятно и даже немного страшно. И очень стыдно. Перед Моллс.
А вот перед Люси стыдно не было. Она случайно увидела забаву кузена тогда, но не испугалась, не разругалась с ним, а начала хихикать и пообещала, что это будет «их маленьким секретом». При этом её лицо светилось таким счастьем, будто она шоколадных конфет наелась.
И Фреду вроде бы приятно было, что в кои-то веки его поддержали, но особняк чистокровок он с тех пор обходил стороной.
... — Ты действительно считаешь, что к слабым можно так относиться? — Молли смотрела на него в упор, и в её светлых глазах, которые казались огромными из-за дурацких очков, плескалось явное осуждение.
И мальчика почувствовал, что на смену стыду пришла обжигающая ярость. Какое право она имеет его судить, после того, что случилось с их родней по вине Упивающихся? Как будто это не её родных вырожденцы презрительно обзывали предателями крови, как будто не из-за них её дядя погиб под завалами всего в двадцать лет. Как будто не чистокровки лишили её любимую маленькую подружку здоровья и нормальной жизни.
— Слушай, а с чего это ты меня допрашиваешь? И почему я должен тебе отвечать? Можешь покинуть наше ужасное общество, раз оно так тебя травмирует! — он картинно возвысил голос и взмахнул руками.
— И покину! — взвизгнула кузина и, вскинув голову, пошла к выходу. Люси провожала сестру весёлым, предвкушающим взглядом. Когда та уже открыла двери, девочка выкрикнула:
— Не залей весь Оттери-Сент-Кечпоул слезами, плакса!
— Плакса Молли, — протянул Фред, почувствовав прилив какой-то неудержимой злой радости. Нет, теперь ему уже не хотелось извиняться и задерживать эту несносную зазнайку. — А ведь судя по рассказам Вик, ты на неё очень похожа!
Молли вздрогнула и остановилась на пороге. Она обернулась к своим обидчикам, явно желая дать им отпор, но выдержка её подвела — из глаз девочки покатились слезы, она негромко всхлипнула и бросилась вон из домика, под колючий смех ребят.
Глава 2. «Хогвартс-экспресс»В окнах резко потемнело. «Хогвартс-экспресс», старинный алый поезд, лихо вошёл в тоннель и так же быстро выскочил из него, разрезая туман и унося с собой сотни учеников - чистокровных и магглорожденных, весёлых и грустных, одиноких и компанейских, мечтающих о встрече со школой и боящихся её.
Фред зло запихнул свой чемодан на верхнюю полку, да с такой силой, что видавшая виды конструкция жалобно скрипнула. Но старому поезду такая наглость, видимо, не понравилась – вагон вздрогнул, и нехитрый Фредов багаж соскользнул с полки и свалился на хозяина.
День начинался отвратительно.
А ведь казалось, что ничего не предвещало беды: мальчик проснулся немного раньше времени и счастливо избежал неприятного расталкивания, родители его были в хорошем расположении духа: отец улыбался и шутил, а мама была непривычно ласковая, и в то утро всё её внимание принадлежало ему, Фреду.
Но потом всё покатилось к дракклам – к столу вышла Роксана и по её лицу Уизли понял, что сестра, скорее всего, не спала всю ночь. Она попыталась разыграть перед ним радость, сердечно поздравила Фреда с началом учебного года, но когда он уже натягивал куртку, девочка обняла его и расплакалась. Рокси было безумно жаль: худенькие плечики бесконечно вздрагивали, а слезы её были такими горькими и безнадёжными, что мальчик и сам почувствовал соленый ком в горле. Он понимал, что это не банальные капризы, какие бывали у Луи, когда старшие сестры уезжали в Хогвартс, да и нет смысла Рокси капризничать – она в свои восемь лет была умной, начитанной девочкой и, кто бы что ни говорил, прекрасно понимала, что в Хогвартс ей путь заказан.
На вокзал они поехали втроём и всю дорогу голова будущего первокурсника была забита мрачными мыслями: он думал о расстроенной сестренке, но ещё больше он думал о Молли.
Мальчик не общался с кузиной с того злополучного утра: на следующий день после ссоры Перси увёз жену и дочерей домой, а Фред так и не вышел попрощаться. Он сидел в домишке на дереве и злился на весь белый свет: на себя, не сдержавшего язык; на Молли, вечно напирающую, словно гиппогриф, со своим мнением; на Люси, выдавшую его тайну и спровоцировавшую ссору. А ещё ему было страшно. Фред до сих пор не признавался себе в этом, но тогда он не вышел к кузине из-за страха и ещё какого-то разъедающего чувства, сосущего под
ложечкой. А ведь Моллс, кажется, тогда была готова поговорить и помириться...
Но сейчас она навряд ли захочет его видеть.
Фред очень хотел не пересекаться с родственниками на вокзале, но, в то же время, надеялся их там увидеть.
И, как водится, дурной спектакль с предсказуемой отвратительной концовкой начался именно там.
***
«Бойтесь своих желаний» — мрачно подумал мальчик, когда его семья столкнулась с семейством дяди Перси, как только прошла барьер.
Дядюшка Перси и тётя Одри прощались с Биллом, другим дядей Фреда, и его женой. Тётя Флёр нехотя расставалась с невесткой:
— Эти гоблины - п’госто какой-то ночной кошма’г! — пожаловалась она Одри и подошедшей Анджелине. — Отпустили только на час! Так и не смогли но’гмально п’говодить девочек...
Жена дяди Перси понимающе кивала — насколько помнил Фред, они с тётей Флёр близко дружили. Дядя Билл взглянул на часы, чертыхнулся и позвал супругу. Та взяла его за руку — и через пару мгновений семья Джорджа осталась лишь в компании семейства Перси.
Дядюшка выглядел преувеличенно бодрым и деловым тоном принялся расспрашивать Джорджа о бизнесе, в то время как Одри, невысокая пухленькая женщина, потрепала племянника по волосам и понимающе спросила:
— Волнуешься? Боишься распределения? Я, помню, тоже очень боялась, — Одри нервным движением оправила чёрные волосы, будто снова стала одиннадцатилетней девочкой. — Но я тогда совсем ничего не понимала в этом мире, а ты родился в волшебной семье и это уже даёт тебе фору в знаниях! А факультет не так уж важен...
— Как это – не важен? — Фред даже вынырнул из своих тяжёлых дум, услышав такое заявление. На самом деле он думать забыл о распределении, но слова родственницы его очень удивили.
Одри закашлялась – надсадно, болезненно. Мальчишке стало не по себе. Он знал, что тетушка часто болеет – у миссис Уизли, в девичестве Мартенс, от природы было хрупкое здоровье, да ещё и прокляли её во время Битвы за Хогвартс: тогда она, семнадцатилетняя студентка-хаффлпаффка, отсеянная от общества клеймом «маггловский выродок», всё же пробралась в школу перед боем и в нем поучаствовала. Активно, но не очень долго.
— Сейчас с этим проще... — тихо выдохнула тётя, приложив к губам платок. — В наше время было хуже и, надеюсь, вы с Молли не узнаете, насколько.
Сказав эти слова, женщина внимательно посмотрела на племянника, и под её пристальными взглядом Фред внутренне съёжился. Нет, он не боялся жену дяди Перси, скорее, наоборот — мальчик находил её милой, заботливой, и, при этом неглупой, но сейчас упоминание о кузине и этот странный взгляд подействовали на него удручающе.
— Что-то наша запропала, — слегка напряжённо улыбнулся Перси Уизли. — Неужели все места в вагоне заняты?
— Не говори ерунды, — Анджелина похлопала деверя по руке, — До отправки ещё уйма времени, а вы ведь ещё раньше нас приехали. Может, Моллс просто подружку встретила.
— Да какую подружку... — Перси осекся, увидев бегущую к нему старшую дочь. Возможно, Молли действительно встретила в поезде знакомых, хотя каких знакомых — неясно, девочка всегда была одиночкой и, насколько знал Фред, круг её друзей состоял из него самого, Рокси, да Луи. Молли радостно помахала отцу с матерью, но по мере приближения радость её улетучивалась — девочка напряглась, заметив двоюродного братца и его родителей. Фред отстранённо подумал, что лицо, с которого сползает улыбка, выглядит очень забавно; в другой ситуации точно рассмеялся бы. Но только не сейчас.
— Ты нашла купе, милая? — Одри ласково приобняла дочь за плечи. Сейчас она смотрела на Моллс, как на величайшее чудо света, с которым приходится расставаться.
— Да, конечно, — Молли медленно повернулась к Фреду и вполне мило, хоть и несмело улыбнулась. Мальчик кивнул ей в ответ. В голове будто лампочка загорелась — неужели всё закончилось, неужели они сейчас помирятся и всё будет, как раньше? Фред не мог в это поверить.
— В купе ещё места остались? Заберёшь туда нашего оболтуса, — косо улыбнулся Джордж, положив руку на плечо сына. — О, кто это у нас? Не наши ли соседи?
В голосе Джорджа Уизли не было ни злобы, ни иронии, ни даже заинтересованности — разве что совсем легкое любопытство проскользнуло в его словах. По большому счёту, он просто констатировал факт. Но сын его был совсем из другого теста — и поэтому, увидев Клодиуса Трэверса с его тощей матушкой, он почувствовал прилив злости и уже почти забытого стыда. Видимо, последний и заставил его смолчать и отвернуться.
— Похоже, они с Ноттами, — Перси неприлично уставился на группу волшебников, прищурив голубые глаза, но вовремя перевёл взгляд и невинно воззрелся на валящий из трубы «Хогвартс-экспресса» пар.
Фред незаметно поморщился: якобы чистокровные волшебники (всем ведь известно, что из истинно чистокровных семейств остались только Гонты, вырожденцы, да и те пересеклись ещё в двадцатом веке) были одеты, как в Викторианскую эпоху, держались высокомерно и всем своим видом давали понять, насколько они выше других.
Клодиус пыжился, высоко задрав острый нос, другой мальчишка — в бархатном костюме, видимо, Нотт — нагло ухмылялся, уперев руки в боки. Родители явно наставляли отпрысков и до Уизли долетали обрывки разговора:
— ... Торфинн, ты же понимаешь, что это неподходящая компания... — негромко проговорив ещё что-то, родители Торфинна и миссис Трэверс негромко засмеялись.
— Поучают несчастных, вместо того, чтобы просто попрощаться, — весело хмыкнул Перси, поправляя очки на переносице. — Ох уж эти аристократы... — он подмигнул дочери, а его жена фыркнула:
— Сам-то чем сегодня утром занимался? — Молли, услышав такое, захихикала, за ней рассмеялась и Одри, однако смех её прервал тяжкий кашель. Девочка испуганно взяла мать за руку, но та, уняв приступ, сделала жест рукой — всё в порядке, мол.
Чистокровки вновь зашумели, но на этот раз лица у них были серьёзные. «Бархатный костюмчик», кажется, получил от матери замечание и встал нормально, а патриарх семейства пробасил:
— На Слизерин, конечно, куда же ещё... Да на других факультетах... — конец его фразы заглушил звон чьей-то тележки. Анджелина и Джордж обернулись — какие-то мальчик с девочкой чуть не свалились, проходя через барьер, и теперь восторженно глазели по сторонам.
Фреду же восхищения сверстников были безразличны — услышав беседу соседки с её друзьями, он чувствовал странную, но приятную смесь презрения, холодной злости и даже какого-то превосходства. Снобы, покрытые вековой пылью и скованные глупыми традициями и предрассудками, учили своих отродий признавать только один факультет и избегать «неподходящей компании» — наверняка магглорожденных и «предателей крови».
Молли делала вид, что её интересуют летающие над поездом совы, а кузену девочки очень хотелось взять её за руку и вкрадчиво спросить: «Ну как тебе?». Но вместо этого Фред почти ласково произнёс:
— С таким-то рвением в гадюшнике места закончатся! Придётся тогда кому-то из них испортить Рейвенкло, — мальчик говорил громко и весело. А что такого? Он имеет право, в конце концов. — Хотя у бедных птиц уже и так дышать нечем.
Анджелина нахмурилась и, взяв сына за плечо, довольно чувствительно его сжала.
— Не порть никому такой важный день, дорогой мой, — голос женщины звучал спокойно и немного отстранённо, но Фред знал, чем этот тон чреват. Мать, если хотела, могла быть очень строгой. До побоев, конечно, не доходило, но ведь и без них существовал миллион и один способ испортить настроение. Впрочем, сейчас будущего первокурсника это не пугало: он уже вошёл в раж, да и следующая встреча с родными случится не раньше декабря.
— Но ведь эти гады ползучие явно не хотят, чтоб их детишки водились с грязнокровками — а их нет только на милом Слизерине! — мальчишка невинно хлопнул глазами и послал маме улыбку — весьма обаятельную, если не учитывать обстоятельства.
Одри Уизли опустила взгляд и безнадежно покачала головой, а Джордж возмутился:
— Сын, что это за выражения? Да ещё и кричишь на весь Кингс-Кросс!
Фред неслышно фыркнул — знал бы его папочка, каким выражениям вырожденцы учат своих детей — не делал бы таких глупых замечаний. Да и знает он наверняка — просто мозги уже давно не работают, их хватает только на пересчет товаров в «Ужастиках Умников Уизли».
— Совсем необязательно, что они говорили об этом... — немного растерянно сказал дядя Перси, пытаясь унять начинающуюся ссору. Рвение похвальное, но сейчас он выглядел смешно — пытался казаться строгим и серьёзным, а сам, занервничав, взъерошил волосы и сбил одну из дужек очков, теперь они сидели криво. Вот такой грозный глава Отдела магического транспорта. Фред едва сдерживал улыбку, глядя на него.
«Всё же смешные они. Все смешные»
Воздух разрезал первый гудок.
— Ты ещё оправдываться начни перед ним, — Джордж, видимо, заметил насмешливый взгляд сына и его нахальную ухмылку. — Поправь очки, — уже спокойнее обратился он к брату.
«Как мило», — Фред откровенно веселился, наблюдая за этой комедией приличий, но тут наткнулся на испепеляющий взгляд Молли. На первый взгляд кузина казалась расслабленной — руки сложены на груди, головка чуть наклонена, спина не сгорбленная, но и не идеально прямая. Однако в светлых глазах бушевал огонь, который не могли скрыть даже большие дурацкие очки в толстой оправе. Теперь и на её лице поселилась издевательская усмешка. Фреду показалось, что будь они сейчас одни, Молли полезла бы в драку. А ещё ему вспомнились валькирии из книги скандинавских мифов.
Кузина же спокойно и нежно протянула:
— Почему же необязательно? Фред у нас очень проницательный. Он с детства тренируется читать мысли, и по губам тоже, — она довольно изящным жестом отбросила выбившуюся прядь волос. — А мы-то все глупые-глупые, смешные и наивные, просто умора!
Раздался второй гудок. Школьники разных возрастов начали прощаться с семьями и запрыгивать в вагоны. Скрылся из виду Торфинн Нотт, а Клодиус всё ещё прощался с матерью.
— Так, всё, хватит, — Анджелина устало прикрыла глаза, но решительность в её голосе от этого не убавилась. Развернув сына к себе, она мягко, хоть и немного грустно улыбнулась. — Провокатор ты. Знаешь, я не удивлюсь, если тебя, в конце концов, отправят к змейкам. И я даже буду этому рада — поучит тебя жизнь толерантности, — женщина шутливо дёрнула Фреда за ухо, а затем порывисто обняла.
«Не делай глупостей, пожалуйста» — еле слышно шепнула она Фреду, а тот в её объятьях буквально растаял и совершенно расхотел куда-то ехать. Ну а зачем ему эта школа, когда рядом мама и она сейчас принадлежит только ему, целиком и полностью?! Реплику про Слизерин мальчик благополучно пропустил мимо ушей.
Отец, кажется, давно перестал злиться и вполне миролюбиво потрепал будущего первокурсника по волосам, когда тот оторвался от Анджелины.
— Надеюсь, загибаться за книгами ты не будешь, — на этих словах в глазах Джорджа заплясали чертики. — Впрочем, ты и без зубрежки выбьешься в лучшие, я в это верю. Мама вон тоже отличницей была, — он с нежностью посмотрел на жену, а та, кажется, немного засмущалась.
— Намекаешь, что отпрыск наш в меня? — хитро прищурилась бывшая мисс Джонсон.
— Ну не в меня же, — Джордж пожал плечами и потащил багаж сына к «Хогвартс-экспрессу». Фред шёл рядом, нёс клетку с предметом своей гордости — личным филином Разбойником, и ему было жутко стыдно за те недавние мысли об отце. Кажется, он даже покраснел, поэтому старался держать голову опущенной.
Молли с родителями остались позади. Одри, кажется, пару раз всхлипнула, прощаясь со своей «рыбкой», «птичкой» и «умничкой», а Перси, несмотря на свою почти болезненную худобу, обнимая, слегка приподнял толстушку-дочь и та, укоризненно восклицая «Папа!», попросила спустить её на землю.
***
Неподалёку от семьи главы Отдела транспорта всё ещё стояли жена и сын Упивающегося Смертью Трэверса. На первый взгляд они оба казались строгими и выдержанными, но если бы сейчас кто-то заглянул в лицо Амелии Трэверс, он бы увидел, что в её глазах не меньше нежность и грусти, чем в расчувствовавшейся Одри. Тонкие бледные пальцы сжимали небольшие ладони Клодиуса.
— Конечно, ты можешь поступить в любой колледж, — тихонько проронила она. — Главное, чтобы тебе там было хорошо. Будь осторожен, пожалуйста.
Клодиус молчал, вскинув голову. Давно у него появилась эта привычка — запрокидывать голову наверх, чтобы, в случае чего, никто не увидел его слез. Ему нельзя плакать. Он ведь мужчина, он главный в семье.
***
Фред не стал искать купе — этим можно было заняться позже, а вот помахать маме ещё раз надо было сейчас. Так он и простоял у окон в тамбуре, наблюдая, как люди на перроне медленно уплывают назад. И пока он стоял, в душе зарождалась тревога. Молли ведь сначала была настроена дружелюбно, а что теперь? Как только зашла в вагон — сразу убежала в своё купе, ничего не сказав. Неужели опять обиделась за своих слизеринчиков? Или ему показалось, что Моллс отошла после лета, а она, на самом деле, всё ещё дуется?
«Чего гадать? Надо проверить!» — решил мальчик и, сделав глубокий вдох, открыл двери помещения, где обиталась кузина.
Купе показалось Фреду каким-то темным и холодным, как склеп. А возможно, всё дело было в том, что Моллс сидела одна. Вещи она уже аккуратненько разложила, на столике красовалось маленькое зелёное яблоко. Одно. «Да она здесь уже удобно устроилась, — медленно и противно проворчал чей-то скрипучий голос в голове. — И никто ей не нужен»
Молли подняла голову и взглянула на Фреда — прямо, спокойно, но всё же в её взгляде была какая-то затаенная боль, как будто она приняла правильное, но очень трудное решение.
— Не думала, что ты придёшь, — произнесла она прохладным голосом, но руки выдали хозяйку с головой — Фред знал, что когда Молли сильно нервничает, она ломает пальцы и теребит ткань юбки.
Мальчик неожиданно почувствовал себя жутко уставшим, ему совсем не хотелось пикироваться и спорить. Ну любит кузина змеюк — пускай себе любит, он ей слова больше не скажет, даже извинится (неважно, за что и сколько раз) — пусть только всё будет спокойно, по-прежнему.
— Моллс... — начал Фред, привалившись к двери. — Ну может хватит, а? Ну хорошо, я больше никого из этих аспидов не трону, не заговорю больше ни об одном.
Мальчик заложил похолодевшие руки за спину и в упор посмотрел на двоюродную сестру. Он никак не мог взять в толк, как вырожденцы, которые им никто, могут так испортить отношения. Впрочем, Фред никогда не был глупым и сейчас чувствовал, как на задворках мыслей бьется осознание того, что не только и не столько слизеринцы виноваты в их конфликте.
— Не трудись, — фыркнула Молли, разглаживая салфетку на столе. В полутьме её волосы казались почти красными. На кузена она больше не смотрела.
— Я улыбалась тебе только потому, что не хотела тревожить маму и дядю Джорджа. Насколько я поняла, они не в курсе нашей ссоры, — деловито тараторила девочка, изобразив на лице холодную отстранённость. — И не стоит им это знать и волноваться лишний раз, своих забот хватает. А что до нас — всё остаётся так, как было.
Фред стоял и не мог шелохнуться. Кажется, теперь он в полной мере осознал, что означает фраза «Как громом поражённый». Вот, значит, как... Кузина всё это время мастерски изображала дружелюбность, чтобы не расстраивать их семейку?
«Но почему тогда она сейчас так напряжена и явно расстроена? Почему сначала была приветливой, а потом не выдержала и сорвалась на тебя ещё там, на вокзале? Логичнее было бы доиграть роль до конца»
— Это неправда, — чуть насмешливо заявил мальчик, сделав шаг вглубь купе. — Я слишком хорошо знаю тебя, Моллс, чтобы на это купиться.
Молли сглотнула и беспомощно взмахнула длинными ресницами. Но лишь на секунду она растерялась — в следующий миг её лицо приняло воинственное выражение.
— Ничего ты не знаешь! — рявкнула девочка, подскочив с сидения. — Ты презираешь нас, насмехаешься над нами и свято уверен, что во всем и всегда прав! Ты оскорбляешь других за одну только фамилию, даже не зная, что они за люди! Да ты же хуже любого Упивающегося!
Фред вытаращился на кузину и непроизвольно отступил назад, не смея и слова вставить. Он впервые видел спокойную и вежливую Моллс в такой ярости. Неожиданно в памяти всплыла картина: бабушка стоит на кухне в своём любимом цветастом платье, лицо её пылает, рыжие с проседью волосы растрепались. Обычно добрая и заботливая, сейчас она просто в бешенстве и кричит на них с Молли и Луи за то, что они потащили Розу на речку, не уследили за ней, и малышка там чуть не утонула.
— Я долго находила оправдания твоим выходкам, — кузина продолжала распаляться. — Но всему на свете есть предел! Ты жестокий, жестокий и беспринципный, да к тому же, считаешь, что
тебе можно всё, потому что ты Уизли!
Её слова били точно в цель. Фред растерянно опустил руки и тут же сцепил их в замок. В голове крутились странные мысли — неужели он действительно такой?.. Но он ведь не спроста... Они ведь сами... И он совсем не гордится тем, что родился в известной и уважаемой семье...
— Уходи, — тихо выдохнула бледная Молли, тяжело опустившись на сиденье. Сейчас она выглядела как будто старше своих лет — девочка посерела, помрачнела и выдохлась.
А её кузен неожиданно почувствовал прилив гнева, да такой, что едва заставил прикусить себя язык. «Раз уж я такой плохой и всем вам мешаю, то я уйду. И не буду ни перед кем унижаться! А ты, Моллс, оставайся вместе со своими принципами!» — пронеслось в голове. Фред почувствовал, что пальцы, недавно похолодевшие от нервного напряжения, сейчас наоборот стали горячими и слегка подрагивают. Видит Мерлин, ему безумно хотелось высказать несносной чистоплюйке-кузине всё, что он о ней думает, а может, и встряхнуть её пару раз. Но девчонок бить нельзя, это он хорошо усвоил.
Поэтому, стараясь сдержать ярость
в голосе, Фред шелково произнёс «Ну хорошо!» и швырнул дверью так, что грохот разошёлся по всему вагону. Кажется, у Молли было очень удивленное лицо — по крайней мере, мальчику так показалось. «Наверняка ждала, что я буду унижаться перед ней. Так вот, не дождётся!» – стучало в голове, пока Фред, ничего не видя перед собой, проходил один вагон за другим.
Он и дальше бессмысленно вышагивал бы по тамбуру, если бы не столкнулся наконец с какой-то девчонкой. Фред, пожалуй, повалил бы её, не успей она вовремя выставить руки.
— Фредди! Ты почему людей с ног сбиваешь?! — прозвенел притворно-возмущённый голос.
Первокурсник поднял глаза и встретился взглядом с Виктуар, своей самой старшей двоюродной сестрой, дочкой дяди Билла и тёти Флёр.
— Привет, Вик, — вздохнул мальчик, вымученно улыбнувшись. — Извини.
Виктуар улыбнулась, обнажив ряд белых зубок. Фред слегка удивился, впервые заметив, что клычки у неё довольно острые. Девочка притворно нахмурилась, выпрямилась и упёрла руку в бок а-ля строгая староста, и Фред невольно залюбовался тонкой, но такой красивой фигурой кузины. Виктуар училась на третьем курсе Гриффиндора, но выглядела уже лет на пятнадцать.
— Ничего, — она шутливо толкнула младшего кузена в плечо. — Как настроение, первокурсник? Боевое?
Фред рассмеялся, почувствовав некоторое облегчение, но тут же привычно напрягся. Так всегда с ним бывало в обществе Виктуар. «Почему я её недолюбливаю?» — задумался мальчик и вспомнил, что красавица-кузина нередко бывала жестокой к Молли, доводя ту до слез своими подколками. «Но с
этой всё кончено, она сама от меня отказалась — с чего бы тогда мне её защищать и злиться на Виктуар? Пусть получает по заслугам, лицемерная Плакса» — пронеслось в голове, и Фред незаметно, но зло усмехнулся.
— Как там Рокси? — Вик неожиданно посерьёзнела.
Мальчишка нахмурился. «А сама не понимаешь?» — раздраженно подумал он, но вслух лишь сухо ответил:
— Расстроена.
Девочка поняла, что лучше эту тему больше не поднимать. Она вновь лучезарно улыбнулась и поиграла серебристым локоном.
— Я думала, ты поедешь с Молли, — это имя Виктуар выговорила так, будто оно причиняло ей головную боль.
— Да нет, — мальчик рассеяно поглядел по сторонам. — Не сложилось как-то.
«И не сложится больше»
— Ну и правильно! — Вик покривила тонкий носик и схватила кузена за руки. — Лучше пойдём к нам с Никки!
Из купе, которое облюбовали сестры, выглянула кудрявая Доминик, младшая дочь дяди Билла, и теперь смотрела на Фреда с вежливым интересом. У неё всегда был такой взгляд и вообще Никки слыла образцом вежливости и умеренности. Всегда скромная, аккуратная и безукоризненно правильная, она радовала всю семью — но мальчик не смог бы ответить, что у Никки на душе на самом деле.
— Нет, девочки, я, пожалуй, поищу свободное, — Фред попытался вывернуться из цепких рук Виктуар. — Я вам помешаю, да и вообще — хочется с мыслями собраться перед таким важным событием.
Виктуар надула губки и грустно вздохнула, а Доминик спокойно кивнула:
— Что ж, вроде здесь ещё остались места. Не будем тебя больше беспокоить. Удачи на распределении, Фред! — она слегка улыбнулась и утащила старшую сестру в купе.
Когда за ними захлопнулась дверь, Уизли почувствовал, что можно выдохнуть. Странно, он вроде сейчас не тяготился обществом девочек, но лишь теперь смог расслабиться. Но вместе с расслабленностью накатило и чувство опустошения. Волоча за собой чемодан, он машинально заглядывал в разные купе, пока не нашёл свободное.
***
И вот теперь Фред Уизли сидел, поджав под себя ноги и чувствовал, что всё в его жизни катится под откос. Молли... Их дружбе настал конец. И ведь странно — ещё минут десять назад он был даже рад этому и думал про неё всякие гадости, мило болтая с Виктуар. А теперь ему было очень больно. В памяти, как колдографии, прокручивались моменты их приключений, их дружбы, их жизни. А теперь всего этого не будет...
Фред опять сжал руки в замок, но тут же зашипел и ругнулся, почувствовав саднящую боль — когда чемодан упал, его угол содрал ему ладонь. Разбойник в клетке недовольно кряхтел и периодически ухал.
Неожиданно в дверь заскреблись.
— Можно войти? — непрошеный гость говорил одновременно вежливо и с лёгким вызовом. В следующую секунду в купе просунулась чья-то голова, вся в угольно-чёрных вихрах.
— Проходите, здесь не арендовано, — буркнул Фред, обхватив колени и зыркнув на нарушителей его покоя. В купе, тем временем, заскочил невысокий, хрупкий паренёк с очень бледной кожей и пронзительными темно-зелёными глазами. Вслед за ним тащился какой-то высокий и неестественно тощий мальчик с угрюмым, длинным лицом, которое ничего не выражало. Серые глаза с полным безразличием смотрели на всё и всех.
Фред негромко хмыкнул и про себя окрестил приятеля зеленоглазого «снулой рыбой» — такой бессмысленный вид у него был. За окном мелькали ели — поезд проезжал какой-то редкий лесок. Вихрастый откашлялся, как артист перед выступлением и заговорил:
— Так вот, о том заклятии, — начал он, удобно расположившись. — Если правильно рассчитать траекторию и затратность, можно незаметно целиться, к примеру, в стену — но затем луч от неё отскочит и полетит прямо в противника. Важно то, — он поднял вверх тонкий, как у девчонки, палец. — Что луч-то прозрачный! Его не видно врагам! А вот ты сам его чувствуешь из-за большой энергетической мощи.
В глубоко посаженных, неопределенного цвета глазках «снулой рыбы» мелькнул интерес:
— Билли, а ты уверен, что затратность тоже возможно вычислить? — проговорил он довольно низким, густым голосом и опер голову на крупную ладонь.
Тот, кого назвали Билли, фыркнул:
— Естественно, можно, Ал! По твоему, фон Рейн в темномагических книгах ерунду написал?
Фред вздрогнул от неожиданности и со звоном стукнулся головой о стенку. Первокурсники говорят о тёмной магии, да ещё и о фон Рейне?
Августус фон Рейн был известным австрийским темным волшебником, совершившим ряд дерзких преступлений. Начинал он, как аферист, но позже переквалифицировался в полноправного террориста и лидера подпольной секты «Хозяева Судьбы». Рейн продвигал идею того, что в жизни в целом, и в магии в частности не должно быть каких-то норм и запретов — главным критерием, по его мнению, была сила. Естественно, долго он не продержался — был не настолько искусен, да и в Австрии занятия чёрным волшебством не считались чем-то зазорным, поэтому многие представители правопорядка владели темными чарами даже лучше его. Агитатора схватили, судили и казнили. Но оставалось несколько книг в мире, которые хранились в Министерствах и изучались невыразимцами — считалось, что куда больший вред Августус нанёс обществу не палочкой, а словами.
Но откуда эти книжки могли появится у этого мальчишки? И неужели он уже сейчас осваивает тёмное волшебство?
Похоже, последние два слова Уизли проговорил вслух. Он посмотрел на тощего — тот выглядел таким же потрясённым. Билли с предвкушением посмотрел на них обоих и вдруг прыснул:
— Что, купились? Неужели оба купились? Да откуда у меня тёмные книги, да ещё и Рейна, дубина ты стоеросовая?! — он шутливо толкнул друга кулаком и покачал головой. — А заклятие Инвизибили Конститутус есть в учебнике по ЗОТИ для пятого класса. Нет, ну вы даёте, однако, — он с видом профессора закатил глаза.
— Шутки шутками, но всему же есть предел, — немного нервно
вскинул брови Фред. Ал, ещё не до конца отошедший от удивления, усмехнулся и медленно кивнул.
Билли закинул руки за голову и блаженно потянулся, после чего вдруг спохватился:
— Ах, я ведь не представился, где мои манеры, — словно важный чиновник проворчал он. — Уильям Уинтерс. А вас как звать-величать?
— Фред Уизли, — сдержанно ответил Фред и пожал протянутую руку Уинтерса.
— Альберт Монтегю, — пробасил «рыба» и приподнял кончики губ.
Билли присвистнул.
— О-о-о, Уизли, значит? Из самого большого и рыжего клана?
— Можно и так сказать, — спокойно сказал Фред, глядя на небольшую речку, которую «Хогвартс-экспресс» быстро оставил позади. Он не торопился заводить дружбу с этим Уинтерсом — всё же было в нем что-то настораживающее.
Билли, кажется, сообразил, что новый знакомый не особенно общительный и перестал пытаться разговорить его. Вместо этого он вновь обратился к Альберту:
— Помню, учил я как-то заклинание птичек... Кажется, это была комбинация Ависа и Опуньо. Чудесная получалась комбинация, — проворковал он, поглаживая немного вычурную палочку. — Вот бы опробовать на ком...
Альберт насупил широкие брови и недовольно пробурчал:
— Что ты опять задумал?
Билли хищно сощурил глазки цвета бутылочного стекла, недобро улыбнулся и как бы невзначай обронил:
— Да есть там в четвёртом вагоне одно сборище кретинов...
— Я обещал твоим родителям, что мы доедем без приключений, — назидательно заявил Монтегю с такой интонацией, будто говорил это далеко не в первый раз.
Фред едва сдержал хохот, прикрыв рот рукой: «Вот же наседка, а не друг»
Маленький Уинтерс неожиданно взвился, подскочил и покраснел лицом. В такт его раздражению поезд стукнул колёсами.
— Да ты знаешь, кто там сидит?!
— Ну и кто? — зевнул Альберт, сложив руки на впадине, на месте которой у нормальных людей живот.
— Бэддок! Дракклов Бэддок, Ал! И знаешь что он мне сказал? Он обозвал меня... А про тебя сказал, что ты... — на самых любопытных моментах Билли понижал голос, так что Фред ничего не расслышал. Зато Ал сразу помрачнел и собрался.
— Где он устроился? — спокойно спросил Монтегю, а Уинтерс просиял, чуть ли не хлопая в ладоши:
— Я знал, что тебя это сдвинет с места!
Альберт и вправду поднялся, но строго посмотрел на приятеля и заявил, что тот никуда не пойдёт. На лице последнего отразилось такое отчаяние, какое бывает только у ребёнка, которого единственного из всех лишили мороженного. И подобно такому ребёнку, Билли начал бурно возмущаться.
— Ты хочешь, чтоб тебя опять побили?
— Они меня не били! Это я их побил!
Фред вздохнул и почувствовал, что эта парочка клоунов его уже утомила. Он незаметно вышмыгнул из купе — благо, мальчишки, кажется, даже не обратили на него внимание. «Какие же серьёзные у людей бывают проблемы» — Уизли скривил губы и подошёл к не очень чистому окну. Услышав недовольные женские возгласы, он подумал о тележке со сладостями — кажется пухленькая пожилая продавщица заходила и к нему, да только Фреду в тот момент было не до шоколадок и бобов. А жаль — сейчас что-то съестное ему бы не помешало.
Вглядываясь в бескрайнее желтоватое поле, мальчик вдруг увидел своё отражение и присвистнул: кажется, падающий багаж сильно задел его по лицу, потому что на щеке назревал лиловый синяк. А ведь даже особо больно не было... Теперь ясно, почему Билли сначала так на него уставился. Уизли ухмыльнулся, представляя, каким он предстанет перед директрисой и профессором Лонгботтомом, другом их большого семейства.
Надо бы как-то замаскировать ушиб — но вот как...
— Жалкая приживалка! — донеслось откуда-то. Фред слегка поморщился — девичий голос был манерный и гнусавый, будто бы его обладательница была сильно простужена. Мальчик прислушался — кажется, ссора разворачивалась в соседнем вагоне. Недолго думая, он распахнул межвагонную дверь.
Оказавшись в соседнем вагоне, Фред увидел, что второе от двери купе открыто, а в проеме белеет тоненькая фигурка в старомодном платье. Её обладательница резко обернулась, и Фред, забыв про всякий этикет, неприлично вытаращился на девочку. У неё было тонкое, словно фарфоровое лицо, очень светлые волосы и казалось она настолько слабой и худой, будто ещё секунда — и упадёт в обморок. Светло-голубое платье нещадно сдавливало талию, резинки рукавов врезались в руки. «Корсет там у неё, что ли... Как у куклы Роксаны» — невпопад подумал Фред, запустив пятерню в волосы.
Девочка окинула незваного гостя безразличным взглядом и вновь посмотрела на своих обидчиц.
— Здесь место для приличных людей — гнусавил всё тот же противный голос. — Никак не для тебя, отродье грязнокровки!
Из помещения послышался колкий смех — видимо, у нахалки была группа поддержки.
— Лавиния, разве твой папенька купил это купе? — спокойно и слегка снисходительно проговорила «кукла». — И я всё же отродье или приживалка? Потрудись определиться.
— Ты и то, и другое, и третье! — распалялась девица, которую звали Лавиния. — И ты, недостойная дрянь, не смеешь так со мной разговаривать!
— Да что ты говоришь, — саркастически усмехнулась девчонка в голубом платье и вальяжно опёрлась локтем о проем.
В купе послышался скрип сиденья — видимо, грубиянка решила перейти к активным действиям. Фред тряхнул головой и понял, что дальше молчать просто нельзя.
— А ты разве герцогиня Кембриджская, чтобы с тобой как-то по особенному разговаривать? — мальчишка заглянул к девочкам и нагло улыбнулся во все свои тридцать два. Он слегка потеснил жертву их издёвок, и та посмотрела на Уизли чуть ли не с шоком.
Хозяйкой гнусавого голоса оказалась девица его возраста с красивыми золотистыми волосами, но совершенно невзрачным лицом. Поглядев на
мальчика, она презрительно скривилась и фыркнула:
— Пф, ещё один плебей! Грязь к грязи?
Её подружки — черноволосая крепышка в синем, хорошенькая блондиночка и русоволосая худышка, похожая на мышь, — прыснули.
— Именно, Лэйв — хихикнула самая красивая из их компании. — «Пойло ты свиньям носила, чистил я скотный сарай», — на этих словах она залилась нежным смехом.
Фред ощутил прилив ярости, но на удивление быстро его подавил, после чего усмехнулся так, что ему бы позавидовал любой дракон. Он захлопнул дверь, отрезав девочку-куклу от себя и заносчивых девиц.
— А откуда же вы, такая чистокровная, знаете грубые простонародные песни? — он ловко поймал руку красотки и шутливо к ней приложился. Та покривилась, но было заметно, что она едва сдерживает самодовольную улыбку — видимо, любое внимание ей льстило.
— И вправду, Хорнби, ты бы следила за речью, — ласково выдохнула «мышь», качнув прилизанной головой и поправив маленькие очки в золотистой оправе.
Блондинка бросила на неё убийственный взгляд.
— Не твоё дело, Минерва, — отчеканила она. — К тому же, — Хорнби уже повеселела и нежные щёчки слегка разрумянились. — Грязнокровные плебеи вроде Би и этого, понимают исключительно такой язык. И им было бы приятно услышать строки из знакомых песен. Тебе же приятно, правда? — с интересом спросила девочка.
Фред понял, что пора заканчивать этот фарс. Он сощурился и попытался присмотреться к платочку заводилы, на котором были вышиты то ли инициалы, то ли целая фамилия. Лэйв, крутившая его в руках, как раз повернула ткань лицевой стороной к выходу, и Уизли наконец смог разглядеть на платке вышитое слово «Шафик». Мальчик потёр переносицу, кое-что вспомнил и ядовито ухмыльнулся.
— Несомненно, — он почтительно кивнул Хорнби. — Но проясним еще один момент. Мисс Шафик и мисс Хорнби, — мягко обратился он к подружкам. — Ваши семьи ведь уважаемые и обеспеченные, не так ли?
Товарки обменялись многозначительными взглядами и почти синхронно фыркнули:
— Ну допустим.
«Надо же, какое взаимопонимание»
— В таком случае, я полагаю, вашим отцам и их коллегам по Министерству было бы очень интересно и неожиданно узнать о том, — Фред выдержал театральную паузу, — какие слова вы употребляете и как относитесь к нечистокровным.
Угроза была не шуточная: Фред в последнее время прислушивался к разговорам взрослых и знал, что подчиненным дяди Перси является какой-то Хорнби, а некий мистер Шафик — помощник тёти Гермионы. Правда, могло оказаться, что это какие-то дальние родственники, седьмая вода на киселе... Но, похоже, мальчишка попал в точку: все четыре подруги слегка напряглись.
— Не блефуй, грязнокровка, — презрительно заявила Лэйв, а крепышка глухо хохотнула и вздёрнула курносый нос. — Какое отношение к Министерству можешь иметь
ты?!
— А такое, — мальчик посмотрел на девчонок не менее уничижительно и холодно. — Что моя фамилия — Уизли. Фред Уизли, если полностью, — он сделал легкий полупоклон. — А как известно, проклятые предатели крови заняли все высокие посты в святая святых, а благородные господа вынуждены ходить под ними, — он картинно вздохнул и развёл руками.
На секунду воцарилась тишина, но очень скоро стало ясно, что эффект от последней фразы был отменный: Лавиния вся побледнела, кончик носа даже побелел. Её плотная товарка тупо уставилась на мальчика — видимо, не знала, что сказать. Минерва трусливо опустила глаза и спрятала пальцы в шарф. А вот Хорнби быстро сообразила, что делать, и засуетилась:
— Ох, простите... Мы не знали... Не узнали вас... — девица натянула на лицо самую обворожительную из своих улыбок, и то и дело взмахивала длинными чёрными ресницами. Фред отвлеченно подумал, что она похожа на бабочку — очень легкую, красивую и плотоядную бабочку. Мальчик презрительно хмыкнул.
— Ты ничего не докажешь! — взвилась Лавиния, но Фред остановил её властным жестом руки, и девчонка замолчала.
— Сиди спокойно, — с видом барина заявил он. — А мы с твоей недостойной приятельницей посмотрим на поведение вас всех. Так что не шалите, девушки. Доброй ночи и удачи! — ляпнул он фразу, когда-то услышанную от Гермионы, развернулся и вышел из купе.
Прислонившись спиной к двери, мальчик тихонько захихикал. Это же надо, какие важные курицы! Всё гордились, а как он сказал про свою семью — сразу переполошились. Естественно, Фред не собирался доносить на них Гермионе или Перси, он вообще не имел привычки «стучать» — но напугать зарвавшихся девиц стоило, и он чувствовал тлеющее в груди удовольствие.
Причина скандала, хмурая и собранная, стояла неподалёку — так и не отошла от злосчастного купе с гордячками. Собравшись с духом, она приблизилась к своему защитнику.
— Вам не стоило в это вмешиваться, — начала она, нацепив маску сдержанности, совсем как Никки. — Но в любом случае... — тут её голос немножко потеплел, а лицо разгладилось — ... спасибо вам.
Мальчик взглянул на белокурую волшебницу и понял, что самым занятным в её облике были глаза: ярко-синие, они смотрели одновременно вкрадчиво и серьёзно и, казалось, заглядывали туда, куда и сам Фред дорогу не всегда мог найти.
Он немало смутился и попытался скрыть это нарочитой бравадой:
— Странная благодарность, — он сунул большие пальцы в карманы джинсов. — Но все равно принято. Девочка с лёгкой надменностью вскинула светлые брови, впрочем, довольно скоро опустила взгляд.
Уизли уже спокойнее продолжил:
— У меня не было возможности нормально представиться — но можно попробовать снова. Я Фред Уизли, — он вполне дружелюбно подал новой знакомой руку.
Она улыбнулась — несмело, но искренне:
— Беатрикс.
Мальчик пожал прохладные мягкие пальцы и вдруг решил, что им совершенно нечего делать здесь, в тамбуре, рядом с эти гадюшником, где гнездились Шафик и Хорнби.
— Вам негде сесть, Беатрикс? Пойдёмте ко мне, там найдётся место.
Девочка будто немного испугалась, замялась — но через мгновение всё же кивнула и позволила Фреду помочь ей донести багаж.
Фред привёл её в своё купе и обнаружил его пустым — соседей не было, их чемоданы тоже исчезли. Видимо, Билли и Альберт отправились вершить свои подвиги, и нельзя сказать, что Уизли был этим расстроен. Ему казалось, что они бы сейчас обязательно выкинули какую-то глупость. Беатрикс тем временем присела и разгладила складки на платье.
— Вы один здесь сидите? — с любопытством спросила девочка, глядя по сторонам.
— Теперь уже да, — Фред нашёл себе дело, чтобы занять руки — он поправлял свои вещи, забыв о том, что они разок уже на него падали.
Беатрикс тем временем придвинулась к Разбойнику и попыталась погладить его ушки — филин сначала попытался её тяпнуть, но потом сомлел и даже пискнул от удовольствия. Уизли подивился — Разбойник на то и был Разбойником, что кусал всех подряд и безобразничал.
— А он милый, — Беатрикс водила пальцами по крыльям птицы, а тот топтался, разминая цепкие когти.
— На самом деле — нет, — мальчик тоже сел и наблюдал за небывалым укрощением вредного филина. — Обычно он такой... Такой как Лавиния, — он хмыкнул, вспоминая кислое личико Шафик.
Девочка снисходительно усмехнулась:
— Лэйв не стоит воспринимать всерьёз, — Она недальновидна, но очень падка на... театральнее эффекты.
Фред поразмыслил и решил, что излишняя любовь к эффектам, скорее была присуща её симпатичной подружке. И, пожалуй, это немного роднило их с Вик.
— А... почему вы так рвались к ним? — этот вопрос мучал мальчика с того момента, как он припугнул девиц. Беатрикс повернулась к окну и сжала кулачки. С минуту помолчала.
— А почему мне нельзя туда сесть? Не купили же они весь «Хогвартс-экспресс»! Да и к тому же, я уже устала искать место, где можно будет доехать... без инцидентов. А эти ещё начали давать свои остроумные комментарии, когда я к ним случайно заглянула.
Фред затих — не знал, что на это можно сказать. Беатрикс провела ладонью по лбу, внимательно посмотрела на своего соседа и ахнула:
— Мистер Уизли! Что у вас с лицом, вас кто-то ударил?
Мальчишка вспомнил про синяк на щеке и засмеялся:
— Да это я так... Неудачно упал просто. Поезд резко тронулся. Правда! — девочка смотрела с недоверием. Негромко фыркнув и по-матерински покачав головой, она вдруг весело предложила:
— А давайте я попробую вас вылечить? Моя родственница — колдомедик, и она кое-чему меня научила.
Теперь уже пришла очередь Фреда сомневаться. Но ведь настоящие гриффиндорцы не боятся и не сбегают, а идут в открытый бой, верно? Поэтому мальчик выдохнул и махнул рукой:
— Что ж, валяй!
