Digging for the Bones

Глава 1. Снова дома

Гарри вздохнул с облегчением, когда вкатил свою тележку через магический барьер на платформу 9¾. Наконец-то он дождался конца этого ужасного лета.

Он сомневался, что вообще переживёт последние две недели, и, учитывая всё произошедшее за это время, очень удивился, что Вернон на самом деле согласился отвезти его на вокзал. Всего два дня назад Вернон заявил, чтобы Гарри сам искал дорогу на свою проклятую станцию. Однако вчера вечером, пока Гарри убирался после ужина, Вернон и Петуния поссорились в гостиной, и Вернон пришёл сказать, что отвезёт его на вокзал.

— Раз это единственный способ избавиться от тебя, — рычал он, брызгая слюной.

Гарри нисколько не волновало, почему Дурсль подвёз его, главное — он это сделал. Даже «Проваливай, урод!», брошенное Верноном вместо прощания, не смогло испортить настроение Гарри. Во всяком случае, не так уж сильно.

После инцидента с Мардж Гарри не имел ни минуты покоя, за исключением тех моментов, когда сидел взаперти в своей спальне. А это случалось, когда он не работал — всего несколько часов ночью, и то, скорее, потому, что Петуния сама старалась отдохнуть, считая это полезным для поддержания своей красоты (хотя Гарри полагал, что отдыхать ей нужно лет сто, чтобы стать красивой), и не могла присматривать за Гарри, а не из-за беспокойства об отдыхе племянника. Если бы Дурсли могли придумать способ заставить Гарри работать ещё и по ночам, они бы это сделали.

В Министерстве, к сожалению, совершенно ясно дали понять, что от энергичного молодого волшебника, каковым являлся Гарри, следует ожидать случайных магических выбросов. Они называли это подростковым весельем. Естественно, Петуния и Вернон решили, что если они будут заставлять Гарри работать побольше, а есть поменьше, у него не останется энергии для магии. Кроме того, у Вернона имелся собственный способ напомнить Гарри о его месте во Вселенной, и тут не обошлось без Мардж, которая с удовольствием засыпала брата весьма полезными советами, как сломить своеволие Гарри.

В тысячный раз Гарри проклял себя за то, что не сдержался в тот вечер и надул Мардж, как гигантский воздушный шар. Он не знал, что за Тисовой улицей пристально наблюдают, и Отряд по ликвидации магических происшествий почти сразу же приведёт тётку в порядок. Гарри упаковал свой чемодан и ушёл, разминувшись с подоспевшими магами буквально на несколько минут. А потом случайно окликнул «Ночного рыцаря», кондуктор автобуса помог ему с вещами.

Лишь через полчаса Гарри обнаружили в Косом переулке. Он собирался зайти в Гринготтс, забрать из своего хранилища всё до последнего кната, а потом… Впрочем, Гарри не загадывал так далеко. Он твёрдо знал лишь одно: его жизнь превратится в сущий ад, если ему придётся вернуться к Дурслям.

Гарри попытался объяснить это Кингсли Шеклболту, аврору, который нашёл его. Шеклболт посочувствовал, но заявил, что для Гарри небезопасно бродить без присмотра, тем более в волшебном мире: на свободе разгуливает некий опасный преступник, тёмный маг-убийца, и волшебникам нужно быть более осторожными, чем обычно. Похоже, Шеклбот намекал на то, что Гарри с его статусом мальчика-который-выжил подвергается двойному риску.

Министр магии Корнелиус Фадж самолично проводил Гарри обратно на Тисовую улицу и задействовал всё своё красноречие, чтобы утихомирить разозлённых Дурслей и заставить их принять Гарри обратно.

Нехороший блеск в глазах Вернона подсказал Гарри, что в оценке своей жизни в оставшуюся часть лета он не ошибся.

К счастью, Вернон не был мастером наказывать Гарри так, чтобы это было незаметно. И Гарри не мог вернуться в школу весь в синяках и ссадинах, полученных сразу после возвращения на Тисовую улицу. В первый же день, когда Гарри с заплывшим глазом косил газон, их любопытная соседка, миссис Фигг, задала несколько очень неловких вопросов. Гарри пришлось довольно долго объясняться с ней, уверяя, что он подрался с какими-то подростками, когда в гневе убежал прошлой ночью.

Петуния подслушала их разговор и посоветовала Вернону впредь держать руки подальше от лица мальчика. Она также подсунула Гарри в тот вечер лишний кусок тоста, хотя он так и не понял, получил ли дополнительную еду для быстрейшего выздоровления или в награду за то, что пустил миссис Фигг по ложному следу.

После этого дядя Вернон стал чаще пользоваться тростью, исходя из теории, что она оставит меньше видимых повреждений и в то же время научит уму-разуму.

Сегодня утром спина Гарри горела огнём: дядя Вернон разбудил его ни свет ни заря, чтобы вбить в племянника понимание того, к чему он вернётся следующим летом. Гарри с трудом вытерпел дорогу до Лондона. Когда они приехали на вокзал, дядя Вернон задержался ровно настолько, чтобы выкинуть вещи Гарри из машины. Гарри лишь порадовался, что у Хедвиг хватило ума не возвращаться на Тисовую улицу после того, как он отпустил её, наказав лететь в Хогвартс, где она будет в безопасности.

Гарри втащил свой чемодан на тележку, обогнул маглов и прошёл сквозь кажущуюся сплошной кирпичную стену, которая вела к платформе 9¾. К большому удовольствию Гарри, первым, кого он увидел, пройдя через барьер, был Рон, который прощался с родителями. Его братья уже грузили в поезд багаж. Мистер Уизли обнимал Джинни, а миссис Уизли сжала в крепких объятиях Рона.

— Гарри! — воскликнула миссис Уизли, заметив его через плечо сына. Она поцеловала Рона в последний раз, и тот, смущённо отпрянув, повернулся и улыбнулся Гарри. На лице у него заметно прибавилось веснушек, а рыжие волосы совсем выгорели под египетским солнцем. Кроме того, за последние два месяца он вырос почти на фут.

Гарри вздохнул, про себя надеясь, что за лето подрос хотя бы на несколько дюймов.

— Всё в порядке, Гарри? — спросил Рон. Близнецы тоже повернулись, ухмыляясь, а Джинни застенчиво улыбнулась.

— Да, всё хорошо, — Гарри радостно улыбнулся им всем, решив, что его рост не имеет значения, его родственники не имеют значения, а о пустом желудке он позаботится в ближайшее время, так что это тоже не имеет значения. — Я так рад вас видеть!

Ещё не сев в поезд, Гарри чувствовал, что вернулся домой. Он стиснул зубы и даже не вздрогнул, когда миссис Уизли обняла его.

— Ладно, все вы, поторопитесь-ка, — миссис Уизли широко раскинула руки, стараясь охватить всех сразу, словно наседка стайку цыплят, — уже почти одиннадцать.

Фред и Джордж схватили чемодан Гарри и втащили его в вагон.

— Рон! Гарри! — Гермиона помахала с платформы, торопясь догнать их. Фред и Джордж подхватили и её чемодан. Она благодарно улыбнулась близнецам., а те, ухмыльнувшись в ответ, побежали вперёд, спеша присоединиться к своему другу Ли, который уже занял им места.

Гарри вскрикнул, когда Гермиона обняла его, и она тут же отступила, вопросительно глядя на него.

— Ничего страшного, — спокойно заверил он. К счастью, Рон всё ещё махал родителям. — Дядя Вернон заставил меня делать всю работу во дворе. Я как будто попал под каток. Ты просто слишком сильно схватила меня.

Гермиона неохотно кивнула. Гарри понимал, что ему едва ли удалось развеять её подозрения, но что он мог с этим сделать? Он знал, что болезненные отметины исчезнут через день или два, поэтому всё, что ему сейчас действительно нужно, это избегать восторженных выражений привязанности Гермионы. Она же, погладив Гарри по руке, повернулась, чтобы обнять Рона.

Все трое двинулись по коридору в поисках свободного купе. Наконец добрались до одного, в котором находился единственный пассажир — потрёпанного вида мужчина спал, прислонившись головой к окну.

— Кто это? — тихо спросил Рон, когда все заняли свободные места в купе. Они никогда не видели в поезде взрослых, кроме ведьмы, которая возила тележку со сладостями.

— Профессор Люпин, — ответила Гермиона, — он будет преподавать защиту от тёмных искусств.

— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.

— Его имя написано на чемодане, — Гермиона ткнула пальцем в потёртую надпись «Профессор Р. Дж. Люпин», — а защита от тёмных искусств — единственный предмет, по которому нет учителя.

— Да ну тебя с твоей логикой, — подколол Гарри, — я так наслаждался тайной.

Друзья засмеялись, и Рон вытащил колоду для подрывного дурака. Пока играли, Рон рассказал, что его отец говорил о поисках сбежавшего преступника, Сириуса Блэка.

Пришла ведьма с тележкой сладостей. Гарри скупил всё и большую часть конфет припрятал в свой чемодан. В прошлом году Гермиона научила его довольно крутому заклинанию стазиса, и он твёрдо решил, что у него всегда будет что-нибудь перекусить. Глупо, подумал Гарри, ведь он никогда не голодал в Хогвартсе, но это помогало ему ощущать себя в большей безопасности.

Он снова почувствовал на себе взгляд Гермионы, хотя Рон, казалось, не думал ни о чём таком, считая само собой разумеющимся, что аппетит Гарри должен соперничать с его собственным.

Двери купе открылись. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стоял Невилл.

— Гермиона? — позвал он, бледный, с тёмными кругами под глазами. Его круглое лицо сильно осунулось с тех пор, как они виделись в прошлом семестре. Гарри заметил, что Невилл держался необычайно напряжённо, как будто скрывал травму. Честно говоря, он был немного похож этим на Гарри.

— Привет, Невилл, — прощебетала Гермиона.

— Можно тебя на секунду? — спросил он, покраснев.

— Конечно, — Гермиона в замешательстве сдвинула брови. — Но что?..

— Мне нужна помощь с заклинанием, — глаза Невилла метались по сторонам, как будто он боялся, что кто-нибудь услышит. Гарри не мог сказать, было ли это из-за того, что они с Роном находились здесь, или Невилл просто в целом чувствовал себя неловко.

Глубоко вздохнув, словно собираясь с духом, Невилл вошёл в купе и осторожно присел рядом с Гермионой.

— Ты знаешь какие-нибудь исцеляющие заклинания? — его голос звучал напряжённо, и Гарри заметил, что Невилл не откинулся на спинку сиденья.

— Не совсем… нет, — ответила Гермиона. — Зелья намного лучше для такого рода вещей. Ты ушибся?

— Упал с лестницы, — быстро ответил Невилл. Слишком быстро, чтобы Гарри поверил. К тому же Невилл старался не смотреть им в глаза. — Вы же знаете, какой я, — продолжал он всё тем же напряжённым голосом. — Я спешил за почтой — ждал письма от бабушки, она обещала прислать мне сову перед отъездом в школу, так что она должна была прилететь сегодня утром. И я запнулся о ковёр. Просто свалился во весь рост. А совы так и не было, я узнавал. В общем, я весь в синяках. Мой дядя привёз меня на станцию, и он не очень хорошо знает исцеляющие заклинания, сказал, чтобы я сходил к мадам Помфри, когда приеду в школу. Наверное, он считал, что я просто выдумываю, но некоторые из этих синяков действительно сильно болят, — Невилл закатал рукав, показывая красные, чёрные, фиолетовые и синие отметины на предплечье. — Просто я надеялся, что ты знаешь хорошие заживляющие чары, Гермиона.

Гермиона и Рон сочувственно кивнули, но желудок Гарри тревожно сжался. Что-то в словах Невилла было… не так.

— Ты должен показаться мадам Помфри, как только приедем, — сказала Гермиона. — Мы уже почти на месте.

За последний час уже совсем стемнело, непрерывный дождь гасил последние отблески заката.

— По-моему, мы действительно приехали, — заметил Рон. — Поезд сбавляет скорость.

— Нет, не может быть, — сказала Гермиона, взглянув на часы. — Ещё полчаса…

Неожиданно в поезде погас весь свет.

— Что это было? — в голосе Невилла звучала паника.

— Поезд сломался? — спросил Рон.

— Я поговорю с машинистом, — заявила Гермиона и в темноте наступила на что-то.

— Ой, моя нога! — вскрикнул Гарри, подтягивая ноги под себя.

Они услышали звук открывающейся двери и тихое «ой».

— Гермиона?

— Джинни?

— Я ищу Рона.

— Ну заходи, садись.

— Как вы думаете, что…?

— Тихо, — произнёс хриплый голос. Это проснулся их попутчик, очевидно, разбуженный шумом. — Успокойтесь, — твёрдо сказал он.

Послышался лёгкий треск, и лицо мужчины осветилось пламенем, которое он, казалось, держал в руках.

— Позвольте мне пройти и узнать, что случилось.

Однако не успел он сделать и двух шагов, как дверь купе снова открылась.

Высокая фигура в плаще преградила ему путь. Она имела очертания человеческого тела, но Гарри инстинктивно понимал, что это существо даже близко не было человеком. Из-под плаща показалась скользкая, покрытая струпьями рука, упёршаяся в дверной косяк. Она выглядела белёсой и разлагающейся, как будто существо, стоявшее перед ними, давным-давно утонуло, и сейчас его вытащили из озера.

Тварь сделала долгий хриплый вдох, пробуя воздух на вкус. Всасывая в себя что-то жизненно важное.

Казалось, с этим дыханием из тела Гарри улетучилось всё тепло. В его голове заклубился белый туман, затопив сознание, заморозив мысли.

Сквозь белёсое марево донёсся женский крик. Где же она? Гарри хотел найти её, подойти и помочь. Но окружавшая его белая мгла замораживала тело, не позволяя даже шевельнуться.

— Гарри! — голос Рона звучал настойчиво, как будто он звал Гарри уже несколько раз. — Давай, Гарри, проснись!

Гарри моргнул. Почему он лежит на полу? Где эта женщина?

— Кто-то кричал? — пробормотал он.

Гарри увидел Рона, Гермиону и Джинни, стоявших вокруг него с обеспокоенными лицами.

— Это был Невилл, — очень тихо сказала Гермиона. — Эта штука вошла, и у тебя как будто случился припадок. Ты весь напрягся и упал. Но Невилл… — она расстроенно замолчала.

— Что случилось с Невиллом? — Гарри с трудом поднялся на ноги. Крик, который он услышал, был похож на женский, но, возможно, Гарри только показалось, что кричала женщина. Он опустился на скамью.

— Не знаю, — ответил Рон. Он был так бледен, что веснушки резко выделялись на белых щеках. — Невилл взглянул на это, отшатнулся и закричал, а потом рухнул на землю. Профессор Люпин сказал этой штуке: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией», направил на неё свою палочку, выстрелил чем-то серебристым, и она исчезла.

— Он проверил тебя и Невилла, — негромко сказала Джинни, разворачивая что-то в руках. — Он сказал, что тебе ничего не угрожает, но мы должны дать тебе это, когда ты придёшь в себя, — она протянула ему то, что разворачивала, и Гарри увидел плитку шоколада. — Когда он проверил Невилла… — Джинни неуверенно посмотрела на Рона и Гермиону. — Он был чем-то расстроен и поднял Невилла, как будто тот ничего не весил. Думаю, он забрал его с собой, — Джинни отломила кусочек шоколада и сунула Гарри в руку. — Мы все уже поели. Это помогает.

Несколько минут все четверо молчали. Гарри уставился на шоколад в руке, так и не съев его, пока Гермиона не потребовала:

— Гарри, ешь! Это действительно помогает.

Гарри откусил кусочек шоколада и с удивлением обнаружил, как по всему телу, вплоть до кончиков пальцев на ногах, разлилось тепло.

— Профессор Люпин сказал, что это были за штуки? — спросил Гарри, наконец-то почувствовав себя лучше.

— Это дементоры, — тихо ответила Гермиона. — Они сторожат Азкабан, а здесь, должно быть, искали Сириуса Блэка.

Когда поезд прибыл в Хогсмид, все четверо были по-прежнему подавлены и потрясены произошедшим. Впрочем, в этом они оказались не одиноки: все вполголоса только и говорили, что о дементорах. Гарри огляделся в поисках профессора Люпина и Невилла, но они, похоже, уже поднялись в замок.

На приветственном пиру учителя выглядели странно напряжёнными. Профессор Макгонагалл, опоздав, вошла в зал после того, как первокурсники столпились вокруг трёхногой табуретки с расположившейся на ней Распределяющей шляпой. Гарри заметил, как Макгонагалл взглянула на Дамблдора и коротко покачала головой.

Гарри оглядел гриффиндорский стол и понял, что Невилл к ним не присоединился. Насколько же плохо ему было, что он пропустил пир? Гарри посмотрел на преподавательский стол. Три стула пустовали — мадам Помфри и профессора Снейп и Спраут отсутствовали. Зато здесь был профессор Люпин — сидел рядом с очень мрачным Дамблдором.

После распределения Дамблдор встал и произнёс серьёзную речь о дементорах, охраняющих школу, предупредив, насколько они могут быть опасны. Гарри почти не слышал его, озабоченный неприятными ощущениями в пустом желудке, захватившими его, когда схлынул адреналин, вызванный событиями в поезде. Последние две недели всё, что он ел, это холодный чай по утрам с чёрствыми тостами, так что хорошенько поесть ему сейчас точно не помешает. Намазав на хлеб толстый слой масла и положив на тарелку побольше картошки, Гарри приналёг на еду, понимая, что для выздоровления ему просто необходимы калории. Однако, как бы он ни был голоден, объедаться не стал, зная по опыту, что если запихнёт в себя слишком много, могут возникнуть неприятные последствия.

Профессор Снейп наконец вернулся к столу, но Макгонагалл уже ушла. Снейп выглядел ужасно. Его обычно бледное лицо стало совершенно бесцветным и застыло бесстрастной маской, под которой пряталось всё, что он мог чувствовать. Он производил впечатление человека, только что получившего известие о тяжёлой болезни или смерти друга и полного решимости выдержать удар.

Снейп что-то шепнул Дамблдору, и тот резко поднялся. В зале воцарилась тишина, все уставились на директора, ожидая очередной речи, а он застыл, кажется, забыв, где находится. Снейп тронул его за рукав, словно напоминая, и Дамблдор, будто очнувшись, глухо сказал:

— Прошу прощения, дело чрезвычайной важности вынуждает меня покинуть вас.

Он устремился за дверь вместе со Снейпом, и его серебристо-синяя мантия развевалась в унисон с чёрной мантией профессора.

Немного погодя профессор Флитвик отпустил всех в спальни, за что Гарри был очень благодарен, поскольку не знал, как долго сумеет ещё продержаться. Других студентов заинтриговала маленькая драма, разыгравшаяся среди преподавателей, но Гарри сейчас интересовала только кровать.

Невилла по-прежнему не было. В ногах кровати стоял его не распакованный чемодан. Его жаба, Тревор, одиноко (как полагал Гарри) сидела в своей банке на прикроватном столике Невилла.

Гарри быстро принял душ, переоделся в пижаму и нырнул под одеяло ещё до того, как пришли остальные мальчики. Ему совершенно не хотелось объясняться по поводу своих многочисленных синяков.

Неожиданная мысль пришла в голову Гарри. Он посмотрел на почти зажившие синяки на внутренней стороне предплечий. Он получил их от дяди Вернона, когда пытался защититься от удара фирменной узловатой палкой Дадли. Синяки, которые показал им Невилл, были очень похожи.

Гарри решил спросить Невилла об этом утром и впервые за последние недели спокойно уснул.

За завтраком Гарри заметил, что мадам Помфри и профессоров Макгонагалл, Спраут и Снейпа снова нет. На этот раз отсутствовал и Флитвик.

Оставшиеся за столом преподаватели хранили полное молчание. Хагрид вытирал глаза огромным носовым платком. Одна из преподавательниц, которую Гарри нечасто видел за завтраком, женщина в огромных очках, делавших её похожей на гигантское насекомое, совершенно посерела и тряслась, явно пребывая в шоке. Мадам Хуч обняла профессора арифмантики, которая, казалось, плакала, уткнувшись лицом в её мантию. Профессор Люпин сидел неподвижно, уставившись в свою чашку.

Дамблдор выглядел так, словно за одну ночь постарел на пятьдесят лет.

— Прошлой ночью в Больничном крыле умер Невилл Лонгботтом, — сказал он тихим голосом, который, тем не менее, был слышен в каждом уголке зала.

Гарри услышал, как ахнула Гермиона, но не отвёл глаз от преподавательского стола. По залу прокатился испуганный шёпот. Дамблдор помолчал, ожидая тишины.

— Похоже, мистер Лонгботтом стал жертвой насилия, — Дамблдор сделал паузу, словно собираясь с мыслями, — насилия, совершённого над ним членом его собственной семьи.

Раздались вздохи и шёпот. Дамблдор поднял руку, призывая к тишине.

— В целях выявления признаков жестокого обращения с детьми Попечительский совет школы, деканы факультетов и Министерство магии приняли решение, что каждый студент немедленно должен пройти медицинский осмотр. Это всего лишь мера предосторожности, как вы понимаете. Кроме того, авроры могут задать вам несколько вопросов в связи с расследованием гибели мистера Лонгботтома. Я прошу у вас содействия в меру ваших возможностей, — он печально оглядел зал. — Я крайне огорчён тем, что это случилось во время моего пребывания на посту директора, и приношу каждому из вас свои глубочайшие извинения.

Абсолютная тишина установилась в зале в ответ на эти слова.

— Занятия отменяются до конца недели, чтобы преподаватели и студенты могли свыкнуться с этой новостью и чтобы проверка вашего здоровья была проведена как можно быстрее. Мы с профессором Макгонагалл на некоторое время отправимся к Лонгботтомам помочь с организацией похорон. Руководство школой до нашего возвращения переходит к профессору Снейпу. Он также будет работать с мадам Помфри и координировать проведение осмотра, — Дамблдор тяжело опустился на стул.

Гарри медленно опустил голову на руки, прерывисто дыша. Он слышал, как рядом всхлипывает Гермиона, а Рон с другой стороны прижался лбом к столу.

***



Северус Снейп тихо сидел рядом с телом одного из своих самых нелюбимых учеников. Они с Минервой провели возле мальчика всю ночь: Минерва была его деканом, а Северус помогал мадам Помфри. И теперь он, чувствуя себя совершенно измотанным, маленькими глотками пил принесённый хогвартским эльфом чай и ждал возвращения директора, чтобы передать ему дежурство.

Он снова взглянул на тело, прикрытое простынёй всего полчаса назад. Ребёнок угасал с полуночи. Внутреннее кровотечение и повреждения органов были слишком велики, чтобы магия мальчика смогла достаточно быстро восстановить их и тем самым помочь ему выжить. Северус и Поппи подозревали, что здесь могло использоваться какое-то заклинание. Или, возможно, встреча с дементором отправила мальчика в его ослабленном состоянии в своего рода магический шок.

Не помогло и то, что Люпин срочно аппарировал вместе с мальчиком прямо из поезда к границе антиаппарационных чар, сразу за воротами. Его Патронус ворвался в учительскую, призывая директора и мадам Помфри, они встретили Люпина с мальчиком на руках уже почти у самых дверей замка, Снейп даже содрогнулся от демонстрации волчьей скорости и силы, которые Люпин обычно очень хорошо скрывал. Но, несмотря на спешку, мальчику ничем не смогли помочь.

— Северус? — за ширму заглянула профессор Спраут. — Можно присоединиться к тебе?

Она тоже была измотана, работая всю ночь, пытаясь использовать малоизвестные лекарственные свойства магических растений.

Северус махнул рукой на свободный стул.

— Мне будет его не хватать, — вздохнула она.

— Я знаю, Помона, — с трудом сказал Северус, — я знаю, что ты любила его.

«В отличие от меня» — повисла в воздухе невысказанная мысль. Чувство вины сдавило грудь.

— Я надеялась, что он захочет стать учеником-гербологом, когда закончит школу, — Помона вздохнула.

Северус невольно поднял брови.

— Он очень хорошо разбирался в растениях, — Помона грустно улыбнулась.

— Я этого не знал, — вздохнул Северус. — Я многого не знал о мистере Лонгботтоме.

Да, он многого не знал, в том числе и важнейших фактов. Например, что неуклюжесть мальчика оказалась результатом повреждения нервов доминантной руки. Раздражающая манера съёживаться и дрожать была обусловлена ожиданием удара, что мог обрушиться за малейшим повышением голоса. Неспособность следовать указаниям происходила от необходимости уделять повышенное внимание тому, откуда могла исходить очередная угроза, а не урокам. А постоянные мечтания — результат диссоциации*.

Северус встал, внезапно почувствовав, что сидеть уже просто невмоготу, и несколько раз прошёлся взад и вперёд.

— Августа будет здесь с минуты на минуту, — Поппи Помфри вышла из-за ширмы и тихо предложила: — Вам обоим надо хоть немного поспать. Альбус и мы с Минервой останемся с ней. Когда они уйдут, я тоже передохну несколько часов, и мы организуем завтрашний осмотр студентов.

— Как много целителей смогут предоставить нам в Мунго? — спросил Северус.

— Десять до конца недели, — вздохнула Поппи.

Северус сделал несколько вычислений в уме. Они с Помоной имели сертификаты колдомедиков, что было обусловлено спецификой их профессий — и зельевар, и герболог обязаны были владеть диагностическими чарами и уметь оказывать элементарную медицинскую помощь.

— Из нас лишь мы трое, — он указал на Помону, — имеем достаточную квалификацию для проведения осмотра?

Поппи кивнула.

— Пожалуй, пойду спать, — Помона устало потёрла глаза.

— Я тоже, — Северус вымученно кивнул обеим женщинам и в последний раз взглянул на тело Лонгботтома.

Поппи похлопала его по руке, и он вышел, на мгновение сжав её ладонь. Тому, кто не знал его, Северус казался равнодушным и холодным. Поппи, однако, была знакома с этим человеком большую часть его жизни и видела, что за ледяным фасадом скрываются шок и горе, столь же глубокие, как и у любого другого.

Как всегда, ему было легче отбросить свои чувства, продолжая разрабатывать планы. В сложившейся ситуации Северус должен был придумать, как заставить почти тысячу подростков, многие из которых были очень упрямыми и скрытными, поговорить с целителями и колдомедиками о своей жизни дома. Им всем понадобятся тщательные осмотры и опросы. Это будет настоящий кошмар.

Хуже всего, что всем этим должен был заниматься один Северус, потому что Минерва и Альбус помогали Августе Лонгботтом организовать похороны внука: после допроса под Веритасерумом с неё сняли все обвинения.

После этого Попечительским советом было проведено дознание.

С помощью легилименции, применённой к мальчику перед самой смертью, Северус выяснил, что искалечил ребёнка его собственный дядя, недовольный недостаточно сильным магическим потенциалом племянника.

Северус вздрогнул. Лонгботтом был в ужасе от вторжения Северуса в его сознание. Потребовалось некоторое время, чтобы уговорить мальчика прекратить сопротивляться и просто отдать воспоминания. Затем искра жизни, ещё теплившаяся в Невилле Лонгботтоме, задрожала и, потускнев, растворилась во тьме. Северус пришёл в себя, глядя в неподвижные мёртвые глаза.

— Прекрати, — решительно сказал он вслух самому себе, прогоняя видение. Он не испытывал такого чувства вины с тех пор, как умерла Лили. Мальчик ему не нравился, нет, но он должен был увидеть то, что так и не увидел. Он должен был заметить симптомы, указать на них Минерве, или Поппи, или даже Альбусу.

Северус лучше, чем кто-либо, знал специфические признаки недомогания Лонгботтома.

Он поспешил в свои покои, пока кто-нибудь не успел остановить его. А всё, что ему сейчас было необходимо — глоток снотворного собственного приготовления и несколько часов сна, чтобы набраться сил перед предстоящей долгой неделей.

______
*Диссоциа́ция — психический процесс, относимый к механизмам психологической защиты. В результате работы этого механизма человек начинает воспринимать происходящее с ним так, будто оно происходит не с ним, а с кем-то посторонним. Такая «диссоциированная» позиция защищает от избыточных, непереносимых эмоций (Прим. пер.).

Глава 2. Последствия

Остаток дня был серым и холодным, как бы подчёркивая общее настроение обитателей замка. В любое другое время студенты были бы в восторге от неожиданных каникул. Теперь же Гарри чувствовал, что от безделья у них появилось слишком много времени для размышлений.

Всех гриффиндорцев по одному вызывали для разговора с аврорами, которые хотели знать о Невилле: что он говорил о своей домашней жизни, были ли среди ребят какие-то подозрения. Гарри вспомнил историю, рассказанную как-то Невиллом, о том, как дядя выбросил его, маленького, из окна, пытаясь напугать так, чтобы проснулась его магия. Было ещё несколько подобных историй, и во всех фигурировала одна и та же личность — дядя Невилла.

Гарри с раздражением заметил, что многие из его сокурсников начали рассказывать, будто находились с Невиллом в более близких отношениях, чем было на самом деле. Лаванда фактически заявила о своей безответной любви к нему, пока Джинни не обозвала её перед всей гостиной тупой коровой. Впервые после объявления в Большом зале Гарри услышал, чтобы Джинни действительно что-то сказала. Хотя, честно говоря, сколько он её знал, она всегда помалкивала в его присутствии. Гарри вспомнил, как Невилл помогал Джинни с домашним заданием по гербологии.

Вскоре после того, как Дамблдор закончил свою речь, Гермиона встала из-за стола и в одиночестве вышла из зала, не сказав никому из них ни слова. Впрочем, погружённые в свой собственный шок, Рон и Гарри даже не заметили, как она исчезла.

Перед обедом Гарри и Рон пошли искать Гермиону. Убедившись, что её нет в башне, они отправились в библиотеку и, естественно, нашли в самой глубине книгохранилища: она спряталась в уединённой нише, но не читала, а просто сидела, закрыв руками лицо.

— Гермиона? — тихо позвал Гарри, опасаясь подкрадываться к ней.

— Что? — резко отозвалась она, не двигаясь и по-прежнему прижимая ладони к лицу.

— Э-э, мы подумали, может быть, ты захочешь перекусить? — неуверенно пробормотал Рон.

— Нет, — сказала Гермиона, уткнувшись в ладони, — я не голодна, — её голос звучал ровно и хрипло.

Переглянувшись с Роном, Гарри беспомощно пожал плечами.

— Я… ну… мы будем на обеде… — нервно сказал Рон, — если… ну, ты знаешь, если мы тебе понадобимся.

Гермиона кивнула, не отнимая рук от лица. Гарри и Рон отправились в Большой зал, не зная, что ещё делать.

— Это ужасно! — произнёс Рон, понизив голос. Гарри согласно кивнул. Зал был наполовину пуст, а те, кто там находился, даже слизеринцы, выглядели подавленными.

— А как насчёт всей этой ерунды с медицинским осмотром? — спросил Рон у Гарри, едва усевшись за стол. — Они действительно думают, что есть другие, кого избивают в собственных семьях?

Гарри показалось, что Рон окинул его долгим задумчивым взглядом, и неловко потёр руку.

— Не знаю, может быть.

Гарри нервничал — он никогда не проходил надлежащего медицинского обследования. Мадам Помфри лечила его, когда он умудрялся пораниться, но Гарри не был уверен, что это будет такой же осмотр.

Рон нагрузил еды на свою тарелку. Гарри же, не увидев на столе ничего, что мог бы сейчас съесть, ограничился куском хлеба, обильно намазав его маслом. Добавив в чай побольше молока и сахара, он взглянул на преподавательский стол: большинство профессоров отсутствовало.

Гарри сидел, снова думая о синяках, которые он видел на руке Невилла, и, сравнивая со своими, приходил к выводу, что у него всё было не так уж и плохо.

Дурсли, конечно, отвратительные опекуны, но их нельзя ведь считать жестокими, не так ли? Это было бы немного чересчур. Во всяком случае, Вернон только иногда становился совсем мерзким и поднимал на Гарри руку, по большей части он просто орал на племянника. Они даже не запирали его в чулане с тех пор, как он поступил в Хогвартс. Нынешнее лето оказалось таким скверным только из-за происшествия с Мардж. Вряд ли кто-то из Дурслей стал бы постоянно Гарри калечить, не так, как случилось с Невиллом.

Гарри почувствовал тупую боль в груди. Утром он покормил жабу Невилла — бедняжка терпеливо ждала хозяина, который никогда уже не вернётся за ней. Надо будет спросить профессора Макгонагалл, что она собирается делать с Тревором.

О, но Макгонагалл сейчас нет. Гарри стало интересно, кто же пока будет вместо неё.

Гарри ломал голову, пытаясь понять, как мог Невилл прожить с ними два года и никто ничего не заметил? Он вспоминал и мысленно разбирал каждое соприкосновение с Невиллом, каждое мгновение, какое они когда-либо проводили вместе.

Похоже, он был не единственным, кто задавался этим вопросом. До него долетели обрывки разговора именно на эту тему. Гарри вяло оглядел Большой зал. Чуть дальше за столом сидели Фред и Джордж. Ему показалось, что они посмотрели в его сторону, однако близнецы были поглощены разговором о Невилле.

— И не забывай о кошмарах, Рон говорил, что они ему снились постоянно, — донеслось до Гарри.

Гарри помнил кошмары Невилла: несколько раз в прошлом году, проснувшись среди ночи, Гарри будил Невилла, бормотавшего что-то себе под нос, но не подозревал, что и Рон просыпался тоже и видел их.

Близнецы уже поели и собрались уходить. У обоих вид был одинаково беспокойный и расстроенный. Джордж (в свитере с буквой «Ф» — братья почти никогда не носили «правильный» свитер) поднял глаза, увидев Гарри, слабо улыбнулся.

— Всё в порядке, Гарри? — спросил он, проходя мимо.

— Да, нормально, — Гарри на самом деле так думал.

Другие разговоры, услышанные Гарри, касались нововведений с «осмотрами».

— Моя мать сойдёт с ума, услышав, что школа обвиняет чистокровные семьи в жестоком обращении с детьми! — возмущённо заявил один из райвенкловцев другому, когда оба проходили мимо Гарри.

Некоторые говорили об этом испуганно, задаваясь вопросом, кто будет проводить осмотры и как вообще они будут проходить. Перси, старший брат Рона, сидел в нескольких футах от Гарри. В этом году его назначили старостой школы, и студенты надеялись, что преподаватели предоставили ему новую информацию. Два первокурсника, по-видимому, допекли его своими вопросами, потому что он неожиданно огрызнулся, впрочем, достаточно вежливо:

— Я знаю не больше вас и буду благодарен, если вы дадите мне спокойно поесть.

Кроме того, оказалось, что все вокруг гадали, кому из студентов плохо живётся в семье. Гарри с каким-то болезненным интересом наблюдал за некой сценкой, которая повторялась по меньшей мере трижды, пока он сидел за столом: шептавшиеся ребята умолкали, когда мимо проходил кто-то из студентов, а потом, подталкивая друг друга, кивали ему в спину, шипя «ш-ш-ш» и подавая многозначительные знаки.

Гарри было знакомо такое поведение сокурсников, поскольку в прошлом году о нём самом сочинялось немало сплетен и домыслов, и хотя ему очень не хотелось признавать, что в сегодняшнем дне было что-то хорошее, но он испытывал облегчение от того, что на этот раз не оказался в центре внимания.

Решив наконец, что достаточно долго ковырялся со своей едой, Гарри допил чай и отказался от дальнейших безнадёжных попыток запихнуть в себя обед.

— Пойду в башню, — буркнул он Рону.

— Ладно, потом увидимся.

Магически усиленный голос Снейпа призвал всех студентов вернуться в гостиные своих факультетов и сообщил, что деканы объяснят распорядок на ближайшие дни.

— Как думаешь, Макгонагалл вернулась? — спросил кто-то.

Гарри занял один из стульев у окна и пытался сделать хоть что-то из летней домашней работы. Он не осмелился забрать свои вещи из чулана под лестницей после того, как Фадж вернул его на Тисовую улицу, и теперь сильно отставал от сокурсников.

Вчера Гарри заказал большинство новых книг, пробравшись после отбоя в совятню и отправив Хедвиг с бланком заказа на учебники, надеясь получить их прежде, чем возобновятся занятия, иначе придётся отвечать на множество неловких вопросов. К счастью, его школьная одежда была при нём, и тётя Петуния дала ему несколько пар джинсов, которые были слишком малы для Дадли, но почти впору Гарри — похоже, Дадли их носил лет в восемь.

Гарри вернулся к работе над эссе по истории магии. По крайней мере, в этом семестре ему не придётся сдавать его с опозданием.

За следующую четверть часа гостиная постепенно заполнилась: одни студенты входили сквозь портрет, другие спускались из спален. Гарри увидел, как пришли Рон и Гермиона, у которой щёки покрылись пятнами, но слёз не было видно. Следом за ними явились близнецы, всё с тем же нехарактерно серьёзным выражением лиц. Один из них что-то сказал Рону, и тот кивнул.

Гарри помахал Рону и Гермионе, полагая, что они его не видят. Гермиона тронула Рона за руку, и они подошли к нему.

— Всё в порядке? — спросил Гарри.

Гермиона кивнула, не говоря ни слова и не встречаясь с ним взглядом, села за стол, подперев руками подбородок.

— Привет, Гарри, — буркнул Рон и с подавленным видом уселся рядом.

Гарри хотел спросить, что случилось, но это было глупо. Ему хотелось что-то сказать, что угодно, но оказалось, что говорить просто не о чем.

Портрет снова отодвинулся, впуская в гостиную профессора Люпина, выглядевшего по-прежнему серым и усталым. Теперь, когда у Гарри появилась возможность по-настоящему рассмотреть этого человека, он увидел, что его одежда, хотя и чистая, была довольно поношенной.

— Могу я попросить минуту вашего внимания? — спросил он достаточно громко, чтобы его услышали в общем шуме.

В гостиной мгновенно воцарилась тишина.

— Профессора Макгонагалл не будет по крайней мере несколько дней, поэтому она попросила меня подменить её. Я понимаю, что это не лучший способ познакомиться… — на скулах профессора играли желваки, и Гарри подумал, что ему, должно быть, нелегко, ведь именно он обнаружил, как сильно пострадал Невилл, не успев даже провести ни одного урока. Профессор сглотнул и глубоко вздохнул: — Я объясню процедуру этих новых осмотров.

Он поднял стопку пергаментов.

— Вас будут вызывать в алфавитном порядке, по курсам. В этих пергаментах указаны дата и время приёма для каждого из вас. Пожалуйста, не опаздывайте, так как целители из Мунго будут работать у нас всего неделю. Сам осмотр — безболезненная, хотя и серьёзная процедура, и занимает от получаса до сорока пяти минут.

Одна из первокурсниц подняла руку. Люпин кивнул:

— У тебя возник вопрос?

— Нам будут делать уколы? — нервно спросила девочка, насколько знал Гарри, маглорождённая. Самому Гарри делали несколько прививок в начальной школе — тогда приходила медсестра и была очень недовольна тем, что Гарри не получил их раньше.

— Нет, — твёрдо сказал Люпин, — это всего лишь осмотр. Если понадобится какое-либо лечение, целители назначат другое время. Однако есть ещё одна проблема, — серьёзно продолжал Люпин. — Этот осмотр необходим, чтобы мы могли понять, кому из студентов требуется помощь в связи с жестоким обращением, но, как и всё вокруг, он не идеален. Вы знаете друг друга гораздо лучше, чем преподаватели. Если у вас есть какие-либо опасения относительно ваших сокурсников, обязательно сообщите об этом кому-нибудь из персонала. Дверь моего кабинета всегда открыта, как и двери любого из профессоров. Пожалуйста, не думайте, что вы совершите предательство, поделившись такой информацией. Совсем наоборот. Мы не сможем помочь, если не узнаем о проблеме.

Люпин серьёзно посмотрел на них.

— Я оставлю вас до вечера. Пожалуйста, явитесь в Больничное крыло каждый в назначенное время, — он передал стопку сложенных пергаментов Перси и покинул гостиную, а Перси, раздувшись от важности, начал выкликать всех пофамильно.

Когда прозвучала фамилия Гермионы, она шагнула к Перси, забрала свой пергамент и ушла через портрет, не сказав ни слова ни Гарри, ни Рону.

— Куда это она? — спросил Гарри.

— В библиотеку, наверное, — быстро сказал Рон. — Не хочешь сыграть в шахматы, когда всё закончится?

— Поттер, Гарри, — позвал Перси. Гарри получил свой пергамент и прочитал:

«3 сентября, пятница, 9:00».

У Гарри появилось странное чувство пустоты. Он вспомнил Вернона, тот вечер, когда Фадж привёз его на Тисовую улицу, разглагольствования, что никто не верит нытью Гарри и ему придётся смириться с тем, что его ждёт.

Однажды в начальной школе одна из учительниц заметила, что Гарри хромает, и сообщила об этом медсестре. Та известила Дурслей, а затем осмотрела его. Конечно, к тому времени травма уже зажила. Гарри предположил, что волшебники, в отличие от маглов, быстрее выздоравливают благодаря магии. Петуния тогда была в ярости от того, что медсестра связалась с ней, и Гарри месяц дома не кормили — Петуния истребовала для него школьные завтраки, иначе Гарри точно не протянул бы долго.

Гарри скомкал пергамент и сунул его в карман, решив, что ни за что не станет снова проходить через это. Если он пропустит время осмотра в пятницу и отправится на него в понедельник, то отметины, нанесённые Верноном, уже исчезнут. Даже лучше: Люпин сказал, что целители будут там только на этой неделе. Может быть, он вообще сумеет отвертеться.

***


— Хорошо, все студенты уже должны были получить свои расписания о времени приёма, — сказал Северус Снейп, окинув взглядом учительскую и получив несколько утвердительных кивков. — У кого-нибудь есть вопросы по самой процедуре?

Преподаватели покачали головами. Это был один из самых тихих педсоветов, которые они провели за всё время работы Северуса в Хогвартсе. Ему было неудобно руководить всем этим, но Дамблдор оставил его за главного: похоже, он оказался единственным деканом, ещё способным организовать работу школы после смерти Лонгботтома.

Он упрекнул себя за этот эвфемизм. После убийства Лонгботтома.

— Тогда, думаю, мы можем отложить всё до завтрашнего утра? У меня сегодня много дел, и я уверен, что у всех вас тоже, — закончил он устало: четырёх часов сна было просто недостаточно.

— Северус, на пару слов… — попросил Люпин, когда остальные вышли.

— Что, Люпин? — Северус был слишком утомлён, чтобы, по обыкновению, съязвить.

— Ко мне обратились трое гриффиндорцев, у них есть опасения по поводу одного из сокурсников. Я попросил их встретиться со мной в моём кабинете перед обедом. Учитывая, что я их совсем не знаю…

— Полагаю, это правильно, — Северус тяжело вздохнул, — хотя не думаю, что гриффиндорцы станут откровенничать со мной. Кто из студентов к тебе подошёл? — Северус подумал, не попросить ли Поппи поговорить с ними. Но нет, он был исполняющим обязанности директора, и этот разговор, увы, его обязанность.

— Гермиона Грейнджер, — назвал Люпин первое имя.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Северус, не удержавшись и закатив глаза.

— Фред Уизли и Джордж Уизли, — закончил Люпин, игнорируя Северуса.

А это было уже интересно.

— Кто тот студент, о котором они беспокоятся? — спросил Северус.

— Они не сказали. Думаю, они боятся, что их друг попал в беду, — ответил Люпин.

Северус задумался, кто бы это мог быть. Возможно, Джордан? Или одна из девочек в спальне Грейнджер? Он мысленно перебрал всех студентов, у которых, по его мнению, могло быть что-то общее с Грейнджер и Уизли. Все они были из приличных семей…

Эта мысль заставила его похолодеть. Лонгботтомы были не просто «приличной» семьёй, они считались самыми достойными в волшебном мире.

— Хорошо, Люпин, идём, — коротко сказал Северус.

— Это не первый случай, когда в Хогвартсе не замечают жестокого обращения с детьми, — задумчиво вздохнул Люпин, пока они шли к его кабинету.

Северус почувствовал, как внутри всё заледенело. Она же никогда не предала бы его доверия?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он низким опасным голосом, положив руку на палочку, готовый в случае необходимости довести Люпина обливиейтом до полного идиотизма.

— Да ладно тебе, Северус, — ответил Люпин, явно не заметив ярости Снейпа. — Ты же знал Блэков, дружил с Регулусом. Уверен, ты слышал об их отце, — Люпин содрогнулся, — и о матери.

— Да, слышал, — Северус расслабился, мысленно извиняясь перед духом Лили за то, что так плохо о ней подумал.

— Я всегда думал, что именно это и довело Сириуса до крайности. Интересно, было ли присоединение к Волдеморту попыткой получить одобрение родителей? Способом с честью вернуться в семью Блэков? — Люпин, казалось, забыл, с кем разговаривает. — Иначе я не могу представить, почему он сделал то, что сделал.

— У нас есть более насущные проблемы, — Северус был обязан выслушать студентов Гриффиндора, но будь он проклят, если станет психологом для волка.

— Да, конечно, — Люпин встряхнулся.

Трое студентов ждали внутри кабинета защиты от тёмных искусств. На лице Грейнджер промелькнуло выражение полной паники, когда она увидела, кто пришёл с Люпином. Хотя близнецы казались более крепкими, им было лишь слегка не по себе.

Люпин трансфигурировал стол, пригласил всех сесть, полагая (и справедливо), что его собственный кабинет будет слишком мал, и взмахом палочки закрыл дверь.

— Вы что-то хотели нам рассказать? — Северус сел, стараясь выглядеть менее пугающим, и выругался про себя: он не хотел, чтобы его слова прозвучали так отрывисто.

— Гм… видите ли, сэр… — начала Грейнджер, нервно ёрзая, — я хотела сказать вам, что… ну, я не уверена, но у него так много общего с Невиллом, что я подумала… Каждый раз, когда рукав его мантии задирается, становятся видны точно такие же отметины, и я уже давно беспокоюсь об этом… он тоже никогда не ездит домой на каникулы, и его плохо кормят… — её глаза наполнились слезами, и она замолчала, пытаясь взять себя в руки.

Северус закрыл глаза: не стоило кричать на девочку, как бы ему этого ни хотелось. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он открыл глаза и сосредоточился на близнецах Уизли.

— Может быть, вы, джентльмены, просветите меня, кого имеет в виду мисс Грейнджер?

Один из мальчиков (Северус бросил попытки отличить их друг от друга три года назад) глубоко вздохнул.

— Гарри, — сказал он.

— Прошу прощения? — Северус в недоумении уставился на мальчишек, пытаясь отыскать хотя бы намёк на то, что те шутят, и не видел ничего, что их обычно выдавало: ни приподнятых уголков рта, ни нервной возни с палочками. А ещё на их лицах не было невозмутимого выражения, с каким обычно скрывают чувства. Все трое выглядели обеспокоенными, грустными и смертельно серьёзными.

Но это было безумием.

— Поттер? — требовательно уточнил Северус. — Он что, ныл, что его магловские родственники недостойны присутствия знаменитого Гарри Поттера?

Грейнджер вздрогнула и съёжилась от его тона, но близнецы возмутились.

— Гарри никогда не говорил о своих родственниках, — категорично заявил один из них.

— Но в прошлом году мы вытащили его из комнаты, — подхватил другой. — Они поставили решётки на окно и заперли его в комнате на сотню замков. В двери была лазейка для кошки, и они морили его голодом.

Люпин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Северус свирепым взглядом заставил его молчать.

— Что значит «морили его голодом»? — медленно спросил Северус.

— Это значит банка магловского супа раз в день, которую он делил между собой и своей совой, — решительно сказал один из мальчиков. — Он сказал нам об этом, когда мы забрали его.

— Правда, после этого он заткнулся, — вмешался другой. — Как будто спохватился, что сказал слишком много.

— А когда он в этом году сел в поезд, я обняла его, и он вскрикнул. Я думаю, они действительно причинили ему боль, — вставила Гермиона, которая наконец-то смогла говорить без слёз.

— Знаете, для маглов в неблагополучных районах нет ничего необычного в том, чтобы устанавливать решётки на окнах для защиты, — вмешался Люпин. — У них нет ни охранных чар, ни заклинаний, — он говорил почти умоляюще.

— Но только не на одном окне, профессор Люпин, — возразила Гермиона, — и не в спальне наверху. Её нельзя было открыть изнутри. Если бы случился пожар, он не смог бы выбраться.

Северус усмехнулся:

— В простом, не магическом огне мог погибнуть лишь действительно слабый волшебник.

— Да, но маглы этого не знают, не так ли? — сказал один из Уизли и кивнул на Гермиону. — Она сказала нам, что у них есть всевозможные правила для помещений, потому что они боятся попасть в ловушку при пожаре.

— А где же ещё один мистер Уизли? — спросил Северус. — Ему наверняка есть что сказать?

— Он отвлекает Гарри, — Гермиона залилась краской. — Гарри придёт в ярость, если узнает, что мы здесь…

Она не добавила «разговариваем с вами», но Северус словно услышал повисшие в воздухе слова.

— Благодарю вас за информацию, мисс Грейнджер, мистер Уизли и мистер Уизли. Не могли бы вы изложить свои наблюдения в письменном виде?

Если это была шутка или розыгрыш, Северус хотел получить от студентов собственноручное документальное подтверждение.

— Да, сэр.

Все они казались гораздо более сговорчивыми, чем должны быть шутники.

— Отдадите свои соображения профессору Люпину, — Северус наколдовал перья и пергамент для всех троих. — Будьте уверены, их рассмотрят.

Северус встал.

— У меня сегодня много дел. Не стоит упоминать об этом разговоре мистеру Поттеру. Я тоже не скажу, — он подумал, что они будут более откровенными, если позволить им действовать анонимно.

Северус оставил их в умелых и куда более отзывчивых руках профессора Люпина и всю дорогу до своих комнат боролся с собой. Поттер просто ныл, искал внимания, придумывал истории, чтобы вызвать сочувствие и произвести впечатление на своих друзей.

А Лонгботтом был неуклюж и бездарен. Фантазёр. Трус.

Если то, что сказали Грейнджер и Уизли, правда хотя бы частично…

Северус вздрогнул. Он словно наяву услышал, как Лили Эванс плачет о своём сыне.

Глава 3. Тонкие закономерности

К утру пятницы Северусу хотелось всерьёз напиться.

К этому времени целители на осмотрах уже выявили не менее двенадцати детей так называемой «группы риска», в том числе второкурсницу с Хаффлпаффа, девочку из малообеспеченной семьи, чей случай оказался настолько тяжёлым, что целители немедленно обратились в Министерство с просьбой освободить её от родительской опеки. Остальные нуждались в наблюдении и дополнительной поддержке со стороны деканов факультетов, хотя непосредственная опасность им явно не грозила.

Северус горько улыбнулся, заметив удивление на лицах многих преподавателей, когда накануне вечером целители отчитались о проделанной работе. Профессора были потрясены тем, что такое могло произойти прямо у них под носом, и некоторые позволили себе действительно неуместное проявление эмоций.

Он едва не дал пощёчину истеричке Трелони, когда вмешался Люпин, мягко (во всяком случае, мягче, чем сделал бы Северус), но строго сказав, что подобные театральные выходки не помогут в сложившейся ситуации, и предложил ей, раз она не в силах себя контролировать, вернуться в Северную башню и оставаться там.

Северус оказался в странном положении, фактически согласившись с Люпином, которого ненавидел со страстью лишь немногим меньшей, чем та, которую он питал к проклятому отцу Поттера: Люпин почти так же нетерпимо отнёсся ко всеобщему заламыванию рук, как и сам Северус. Возможно, потому, что он не чувствовал вины за то, что знал Лонгботтома два года, но никогда не удосуживался увидеть его.

И дело даже не в том, что Северус не чувствовал себя виноватым за смерть мальчика, скорее, он давным-давно научился жить с грузом вины и продолжать выполнять свою задачу — многие из преподавателей были почти выбиты из колеи этой трагедией.

Справедливости ради стоило всё же отметить — деканы оказались на высоте, доказав, что какими бы странными ни были кадровые решения Дамблдора, он хорошо разбирался в людях.

Действительно, некоторые из худших случаев были известны школе и находились под наблюдением в течение некоторого времени. Филиус Флитвик выявил одного райвенкловца, чья ситуация нуждалась в расследовании, до этого случая Северус наблюдал за тремя слизеринцами, у которых, как подтвердили целители, обнаружились множественные подозрительные травмы, а Помона Спраут сообщила об одном случае в Хаффлпаффе в прошлом году. Только Минерва не оставила никаких сообщений.

Северус не думал, что это случилось именно по недосмотру со стороны Минервы, и подозревал, что здесь, скорее, склонность Гриффиндора к глупой гордыне. Ведь он наблюдал за ними достаточно долго, чтобы знать, какими своевольными они могут быть. Из всех детей, которые утверждали, что проверки не нужны, гриффиндорцы заявляли об этом наиболее громогласно.

Хотя стоило признать, его слизеринцы не так уж и отставали в выражении своего негодования.

Наверное, было ошибкой отменить занятия на целую неделю. Это была идея Министерства, исходившая от людей, не имевших ни малейшего представления о том, как неразумно держать такое количество подростков без дела.

Мадам Хуч взяла на себя организацию дополнительных тренировок для квиддичных команд, что Северус горячо одобрил, так как многие студенты тут же высыпали на улицу, чтобы посмотреть на это.

Преподавательница магловедения Чарити Бербидж предложила пригласить психолога, чтобы поговорить с наиболее расстроенными детьми, и Северус в качестве исполняющего обязанности директора утвердил это предложение. Смерть Лонгботтома слишком сильно ударила по всему волшебному миру, учитывая, что родители мальчика были героями минувшей войны.

Интересно, сказал ли кто-нибудь Фрэнку и Алисе, что их единственный сын убит? Смогут ли они вообще это понять? Жертвы длительного круциатуса, они оба в основном ничего не осознавали. И, судя по всему, Августа тоже была на грани нервного срыва, который наверняка уложит её на кровать в закрытой палате по соседству с сыном.

С тех пор, как эта история была с жуткими подробностями опубликована в «Ежедневном пророке», родители всю неделю посылали вопиллеры. После первых нескольких писем Северус перенаправил Дамблдору всю почту на имя директора. Тем не менее все преподаватели получили один-два вопиллера, адресованных лично им. Некоторые родители возмущались, почему персонал школы никогда не видел жестокого обращения, иные были оскорблены тем, что их ребёнка осматривали на предмет истязаний.

С другой стороны, проверки проходили вполне организованно. Целители планировали работать все выходные, чтобы уже в понедельник могли возобновиться занятия, так что впереди было ещё без малого три дня.

На столе перед Северусом лежали папки с делами детей, которых предстояло обследовать сегодня. Сверху — досье на Гарри Поттера, чёрт бы его побрал. Последним подшитым пергаментом оказалась записка от Арабеллы Фигг, в которой она писала, что видела Гарри утром после того, как он этим летом сбежал из дома.

«Альбус,

как вы и просили, я поговорила с Гарри сегодня утром. Он кажется весьма потрёпанным, и у него действительно приличный синяк под глазом.

Дурсли дали ему довольно много работы во дворе, но в этом нет ничего необычного. Жаль, что нет более безопасного места, где его можно было бы поселить.

Арабелла».



Приличный синяк?

Это заставило Северуса задуматься. Синяк под глазом у подростка может означать всё, что угодно, поэтому он обратился к Арабелле за разъяснениями. Она написала в ответ, что Гарри рассказал ей, будто подрался с какими-то магловскими подростками, когда убежал из дома.

Судя по рассказам о той ночи, Гарри сел прямо в автобус «Ночной рыцарь» и находился там до тех пор, пока Кингсли Шеклболт не нашёл его выходящим в Косом переулке. Если он и поссорился с кем-то, то чертовски быстро.

Шеклболт в настоящее время был в числе авроров, обыскивавших окрестности в поисках Сириуса Блэка, так что Снейп попросил его зайти поговорить и в ожидании визитёра перелистал бумаги мальчика. Здесь имелись записи из начальной школы, в которых говорилось о тихом мальчике, которому, казалось, не хватало мотивации и который порой вёл себя вызывающе.

Северус фыркнул про себя — ему это уже было известно.

В других отчётах говорилось, что Поттер никогда не прикладывал усилий к выполнению домашних заданий, часто казалось, что он сделал их за несколько минут между приходом в школу и звонком на урок.

Опять же, ничего нового.

Где-то в глубине стопки бумаг Северус отыскал довольно-таки зловещую переписку между школьной медсестрой и одним из учителей Гарри. В одной из записок высказывалось предположение, что у Дурслей явные проблемы с деньгами, так как младший мальчик всегда был одет в одежду старшего. В своей записке школьная медсестра жаловалась, что ей пришлось несколько раз просить миссис Дурсль проверить зрение Гарри. В третьей учитель отметил, что у Гарри часто появлялись те или иные травмы, однако ребёнок объяснял это своей неулюжестью. Ответ медсестры гласил, что поскольку травмы весьма незначительны, вполне вероятно, что они были случайными, но с миссис Дурсль всё же следовало побеседовать.

Северус задумался. У Поттера было много недостатков, но он никогда не страдал неловкостью и неповоротливостью. Только из-за того, насколько быстро он освоил полёты на метле, Северус сомневался, что у мальчика когда-либо таилась в организме хоть какая-то нескладность.

Кроме того, следовало учитывать тот факт, что детей-волшебников гораздо труднее травмировать и они выздоравливают гораздо быстрее, чем дети-маглы.

Травмироваться достаточно сильно, чтобы остались видимые синяки, Поттер мог, играя в квиддич или прыгая из окон второго этажа, что вряд ли стал бы делать ребёнок, живущий среди маглов.

Как бы Северусу этого ни хотелось, он не мог отрицать, что начали проявляться некие закономерности.

— Профессор Снейп? — в проёме открытой двери кабинета Северуса возник Кингсли. — Вы хотели поговорить?

— Да, мистер Шеклболт, пожалуйста, входите, — Северус указал на удобное кресло в углу — жёсткий деревянный стул всегда предназначался только студентам.

Шеклболт сел, с любопытством наблюдая, как Северус взмахом палочки закрывает дверь.

— Как ситуация с Блэком? — Северус не хотел, чтобы аврор подумал, будто его пригласили сюда специально, чтобы обсудить Поттера, а как исполняющий обязанности директора, Снейп имел полное право спросить о беглом преступнике.

— Никаких следов, профессор, — вздохнул Шеклболт. — Дементоры даже обыскали лес. Кентавры, конечно, подняли шум, но Министерство настояло на своём, — в голосе Шеклболта звучало раздражение, словно его оскорбило, что Министерство решило использовать дементоров для поисков Блэка. — Возможно даже, что этот человек скрылся, но…

— Вы так не думаете?

— Нет! — решительно сказал Шеклболт.

Северус провёл рукой по волосам.

— Как будто у нас недостаточно сложностей с этими проверками, — с горечью произнёс он.

Шеклболт кивнул в знак согласия.

— Хотел бы я сообщить вам что-то новое, — он поднялся. — Если это всё, профессор Снейп…

Северус оценил его нежелание тратить время на пустую болтовню.

Шеклболт взялся за дверную ручку.

— Ещё одна вещь, — сказал Северус, словно эта мысль только что пришла ему в голову. — Я пытаюсь предоставить целителям полные отчёты о домашней жизни наших студентов. Насколько я понимаю, именно вы нашли мистера Поттера в ту ночь, когда он сбежал этим летом?

— Да, — ответил Шеклболт своим медленным, глубоким голосом.

— Как он выглядел, когда вы его встретили? Целители хотят знать о любых расстройствах в жизни студентов, — Северус не имел никакого желания вдаваться в подробности. Учитывая, что «Ежедневный пророк» уже добрался до истории Лонгботтома, последнее, что Северус хотел, чтобы они начали сплетничать о Мальчике-который-выжил. Авроры достаточно сдержанны, но чем меньше разговоров, тем лучше.

— Он выглядел шокированным, — ответил Шеклболт, — и был очень расстроен тем, что ему пришлось вернуться в дом дяди и тёти. Похоже, он думал, что у него будут ужасные неприятности из-за небольшого выброса стихийной магии.

— Мы знаем, как маглы воспитывают детей, — серьёзно сказал Северус, вспомнив о побоях, которые сносил от отца за случайное колдовство. — Но в остальном он казался здоровым? Мне сказали, что он дрался с другими ребятами, и у него был небольшой синяк под глазом.

— Я не видел на нём никаких следов драки, — Шеклболт медленно покачал головой.

— Ну, он не уточнил время, наверное, это случилось уже после того, как он ушёл домой, — мягко сказал Северус. — Спасибо, что уделили мне время.

Шеклболт кивнул Северусу.

— Я буду держать вас в курсе относительно Блэка, — сказал он, уходя.

Северус сидел и думал о том, что может означать эта новая информация. Шеклболт не заметил никаких синяков на мальчишке, но на следующее утро Арабелла их увидела.

В свете полученных сведений Северус начал заново просматривать папку, уделив этому столько же внимания, как если бы готовил противоядие к зелью. Он вспомнил, как на седьмом курсе читал лекцию на эту тему: «Предположим, вы ничего не знаете о яде. Это может помешать поиску противоядия. Используйте диагностические заклинания, и вы сможете обнаружить закономерности. Их часто трудно определить».

Чем больше Северус вглядывался в бумаги, тем чётче проявлялись искомые закономерности.

Глава 4. Ловец в бегах

Если бы не Оливер, это были бы очень трудные дни.

Семикурсник Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора, был полон решимости выиграть Кубок по квиддичу в этом году — это был его последний шанс до выпуска из Хогвартса. Воспользовавшись нежданным свободным временем и разрешением мадам Хуч, Вуд первым делом вывел гриффиндорскую команду на регулярные двухчасовые (максимум, разрешённый мадам Хуч) тренировки на поле. А по четвергам он собирал команду в пустом классе, чтобы обсудить тактику игры.

Гарри был доволен: это не только отвлекло его от повальной подавленности общей гостиной, но и дало удобный повод «забыть» об осмотре у целителей.

Гермионе было назначено на четверг, и она сообщила Рону и Гарри, что это оказалось не слишком сложно.

— Они просто наложили несколько диагностических заклинаний, а затем задали пару вопросов, — сказала она.

Осмотр Рона проводился одним из последних. Гарри не спрашивал точное время, потому что он действительно ни о чём таком говорить не хотел. Рон, казалось, совершенно не беспокоился, сказав, у него было несколько магических обследований у целителей, и этот осмотр очень похож на них.

— Это не так уж и отличается от осмотра у врача, — старалась подбодрить Гарри Гермиона.

Гарри не стал говорить ей, что Дурсли никогда не водили его к врачу. Медсестра в школе — это всё, что он когда-либо видел.

Сегодня утром Гарри рассмотрел себя в зеркало. Большая часть синяков превратилась в жёлтые и зелёные пятна, да и волдыри от трости Вернона тоже поблёкли, но Гарри не хотел, чтобы целители видели и это. Он не совсем понимал почему. Может быть, просто не хотел объяснять, как раздул свою тётю и его за это отшлёпали, как ребёнка.

Возможно, ему удастся упасть с метлы и таким образом, если целители и впрямь настигнут его сегодня, объяснить эти следы.

Эта мысль показалось ещё более привлекательной, когда Гарри схватил свою квиддичную форму и метлу и, выйдя на поле раньше остальных, сделал несколько быстрых тренировочных кругов.

Когда Оливер и Кэти Белл вышли вместе с Фредом и Джорджем, Гарри резко дёрнул ручку метлы, с размаху грохнулся на землю и тут же сел, отплёвываясь от попавшего в рот песка. Очки совсем погнулись, но для волшебника это не проблема: Гарри вытащил из рукава палочку и быстро пробормотал:

— Окулюс репаро!

— Всё в порядке, Гарри? — спросил Оливер.

— Да, нормально, просто свалился. Я в порядке, — проморгавшись, Гарри ухватился за протянутую руку и, пошатываясь, поднялся. Казалось, он собрал собой половину грязи с поля, и в волосах было полно песка.

— Ну, тогда идём, — Оливер хлопнул Гарри по спине. — Все в сборе. — Гарри увидел, что Анжелина Джонсон тоже вышла на поле. — Давайте начинать.

Это была одна из лучших тренировок команды. Оливер планировал играть тем же составом, что и в прошлом году, разве что при отборе кто-то из новичков окажется удивительно хорош.

Было уже около десяти часов, когда Оливер наконец дал отбой. Гарри быстро помахал остальным и сказал, что собирается смыть грязь с волос. Он не хотел, чтобы кто-нибудь поинтересовался, был ли он уже на осмотре: не говоря уже о том, что подобный вопрос сделал бы его забывчивость менее правдоподобной, Гарри вообще тревожила эта тема.

Он проскользнул в душ и вышел оттуда прежде, чем кто-либо успел заговорить с ним, даже мимоходом.

После этого он забился в самый дальний угол библиотеки и сидел там до тех пор, пока студенты не спустились в Большой зал на обед. Немного устав от учёбы, Гарри последовал за ними, но обедать не пошёл, опасаясь, что кто-нибудь, увидев его, поймёт, что он не был на осмотре. Вместо этого он вышел во двор. День выдался погожий, и ему захотелось прогуляться.

Похоже, все отправились обедать. Гарри устроился у любимого камня, возвышавшегося над озером недалеко от Гремучей ивы, что не способствовало повышенному оживлению вокруг него. Сам камень был достаточно велик, чтобы скрыть в своей тени человека, если тот сядет с другой стороны.

Как бы Гарри ни старался этого избежать, его мысли обратились к Невиллу. Казалось, в груди у него навсегда поселился твёрдый комок.

Гарри долго наблюдал за гигантским кальмаром, лениво игравшим с водорослями у берега, и не мог определиться, что чувствовал на самом деле.

Он никогда не сталкивался со смертью знакомых людей, кроме своих родителей, конечно, но их он почти не помнил. С Невиллом же он играл в подрывного дурака, шахматы и плюй-камни, одалживал конспекты и заступался за него, благодаря чему и попал в ловцы на первом курсе.

Этим утром Гарри проснулся рано и, увидев пустую кровать Невилла, прождал целых пять минут, прежде чем воспользоваться ванной: не пробудившись окончательно, он полагал, что там был Невилл. Это заставило его почувствовать себя глупо и ощутить почти физическую дезориентацию, вызвав состояние, похожее на головокружение после слишком большого количества выполненных на метле бочек. Мир изменился, и Гарри не узнавал его новый облик.

Гарри засопел, радуясь, что никто этого не видит, и протёр мокрые очки рукавом мантии. Он успел подремать на солнце, проснулся, продрогнув, когда оно зашло за деревья, и почувствовал себя изрядно проголодавшимся. Тени стали длиннее, и Гарри решил, что можно уже без опаски вернуться в замок. Взглянув на часы и увидев, что пора ужинать, Гарри отряхнулся и медленно побрёл назад сквозь сгустившийся во дворе мрак.

Его внимание привлекло движение в тени дерева. Гарри засветил люмос, чтобы попробовать рассмотреть, что там было. Из-под Гремучей ивы сверкнули два зелёных глаза, а само дерево, как ни странно, застыло мраморным изваянием.

Гарри сделал пару шагов вперёд, и ива предостерегающе замахнулась на него веткой. Глаза мигнули и погасли.

В Большом зале было немного оживлённее, чем утром. Гарри взглянул на преподавательский стол, увидев, что целителей там нет, решил, что они уже ушли, и с облегчением вздохнул. Заметив сидящих в конце стола Рона и Гермиону, он присоединился к ним.

Гермиона ответила на приветствие Гарри встревоженным взглядом.

— Где ты пропадал? — резко спросила она. — Ты пропустил свою проверку, и тебя искал профессор Люпин.

— Ой, правда, — спохватился Гарри, пытаясь придать лицу непроницаемое выражение. — Я был на тренировке по квиддичу. Идея Оливера. Наверное, просто забыл про проверку, — беспечно сказал он. — А потом у меня была куча домашних заданий, которые нужно было закончить. Думаю, я увижусь с ними, когда они вернутся в понедельник.

— О, но они не вернутся в понедельник. Они будут работать все выходные, — ответила Гермиона. — Тебе лучше найти профессора Люпина и поговорить с ним.

Гарри пожал плечами.

— Ладно, я найду его после ужина, — сказал он, надеясь, что получилось убедительно.

— Да, ты должен поговорить с ним, он выглядел вполне нормальным и вряд ли будет ругаться, — Рон был непривычно тихим последние пару дней, а теперь Гарри заметил, что он слегка покраснел. — Может быть, и проверку тебе сразу сделают.

Гарри кивнул. Он не собирался искать Люпина ни после обеда, ни в любое другое время. Если он последует совету Рона, то не сможет отвертеться, но если спрячется до вечера воскресенья, целители уйдут, перенести срок проверки будет сложнее, а у него появится гораздо больше времени, чтобы зажили синяки.

Если повезёт, он наверняка затеряется в общем хаосе начала учебного года.

С большим аппетитом, чем за всю неделю, Гарри принялся за еду. Возможно, избавиться от Рона и Гермионы будет сложно, но в худшем случае он мог спрятаться в библиотеке под мантией-невидимкой.

Думая об этом, он чувствовал себя отчасти неловко, скрывая от друзей, почему уклонялся от проверки. Это просто потому, что он не хотел, чтобы его ощупывали и кололи, сказал Гарри сам себе. К тому же целители, скорее всего, захотят поговорить о его шраме, а он ненавидел это.

Опять же, одно дело обратиться к мадам Помфри с полученной травмой, и совсем другое — когда люди смотрят на него, как на какого-то урода, а они, конечно, так и подумают, если увидят отметины, всё ещё заметные на ногах, и синяки на груди (и это не говоря о спине — он не был уверен насчёт неё, так как уже несколько дней не смотрел, в каком она состоянии).

Да и никого не касается, почему он не хочет видеть целителей, твёрдо решил Гарри. Если Рон и Гермиона этого не могут понять, то это их проблемы.

Гарри ел так быстро, как только мог, желая убраться с преподавательских глаз. Много лет назад он понял, что если держаться подальше от взрослых, то они скоро забывают о нём. Ну, разве что им нужно кого-то в чём-то обвинить. Гарри избегал смотреть на преподавательский стол, стараясь не привлекать к себе внимание, и потому пропустил момент, когда Люпин и Снейп двинулись к нему, пока те не оказались прямо за его спиной.

— Мистер Поттер, — от прозвучавшего над головой холодного голоса Снейпа последний кусочек картошки застрял в горле Гарри.

Гарри с трудом откашлялся и, повернувшись, заслезившимися глазами посмотрел на нависшего над ним профессора. Тот стоял так близко, что Гарри пришлось вытянуть шею, чтобы нормально разглядеть его.

— Д-да, сэр? — спросил Гарри, когда ему удалось прочистить горло.

— Сегодня утром вы пропустили назначенный приём, — сказал Снейп низким угрожающим голосом. — С какой частью моих указаний у вас проблемы? «Обязательно» или «для всех»?

— Я… э-э… я просто забыл, — тихо пробормотал Гарри.

— А, — вкрадчиво ответил Снейп, — понятно. — Он секунду помолчал. — К счастью, у меня сегодня вечером есть немного времени.

— Простите? — Гарри почувствовал в животе первый намёк на панику.

— Профессор Снейп достаточно компетентен, чтобы проводить эти проверки, Гарри, — доброжелательно пояснил Люпин. — Поскольку все осмотры должны быть завершены к утру понедельника, мы с профессором провели весь день, собирая тех, кто сегодня отстал, — Люпин стоял рядом с профессором Снейпом, но, казалось, пытался ободрить Гарри.

— Разве не мадам Помфри?.. — Гарри почувствовал, что краснеет, когда осознал сказанное.

— Мадам Помфри сейчас в Лондоне, свидетельствует на дознании по делу Лонгботтома, — холодно ответил Снейп, сузив глаза, — так что вам… — Снейп сделал паузу, одарив Гарри неприятной улыбкой, — придётся довольствоваться моей кандидатурой.

Люпин открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но тут же захлопнул его, когда Снейп схватил Гарри за воротник мантии и заставил подняться.

Гарри отпрянул, тихо вскрикнув, и инстинктивно вскинул обе руки, прикрывая лицо. Он скорее ощутил, чем услышал, как за столами вокруг воцарилась тишина. Чувствуя себя невыразимо глупо, Гарри медленно опустил руки.

Снейп метнулся глазами по притихшему залу.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за вашу… невнимательность, — громко сказал он. — И отработка за дерзость, мистер Поттер. В моём кабинете. Сегодня. Вперёд! — рыкнул Снейп, схватив Гарри за плечо, и добавил убийственно тихим голосом, таким тихим, что только Гарри услышал его: — У вас будет много времени, когда мы закончим все процедуры в Больничном крыле.

Он повернулся, жестом велел Люпину идти вперёд и потащил Гарри за собой.

Проходя мимо Финнигана и Томаса, Гарри услышал, как Симус тихо сказал Дину:

— Снейп снова цепляется к Гарри, должно быть, всё возвращается на круги своя.

Несмотря на несправедливость наказания, то, что все думали, будто он снова наболтал гадостей Снейпу, заставило Гарри почувствовать себя лучше, когда его вывели из Большого зала на глазах у всей школы.

Гарри постарался самодовольно ухмыльнуться через плечо Дину и Симусу, и шум в зале возобновился.

Глава 5. Осмотр

Северус шагал столь стремительно, что Гарри несколько раз споткнулся, пока профессор тащил его за собой. Люпин с беспокойством поглядывал на них. Северус свирепо сверкнул глазами поверх головы Поттера, пресекая попытку заговорить или запротестовать, что он грубо обращается с Мальчиком-который-выжил.

Люпин благоразумно молчал, когда они направились в Больничное крыло, хотя многозначительно посмотрел на Поттера, а затем на Северуса после того, как мальчик повторно споткнулся. Северус сделал над собой усилие, чтобы замедлить шаг и ослабить хватку, заметив мертвенно-бледное лицо Гарри.

Поттер тоже ничего не говорил. Не спорил. Не слышно было его характерного бурчания по поводу несправедливости. Северусу даже не пришло в голову, что мальчишка прикусил язык, чтобы не ляпнуть что-то, что навлекло бы на него ещё большие неприятности.

Это молчание беспокоило Северуса. Крепко держа Поттера за плечо, он чувствовал, как мальчик дрожит. Именно так реагировал на профессора Лонгботтом (Северус поморщился при этой мысли, но это была правда), но никак не Поттер. Можно было подумать, что его ведут на собственную казнь.

Когда сегодня утром Поттер не явился на приём, Северус первым делом проверил квиддичное поле. Естественно, он был там. Северус наблюдал издалека, как Поттер практически сбежал от своих товарищей по команде, судя по всему, не желая ни с кем общаться.

Северус вернулся в замок с новыми опасениями насчёт Поттера, и в голове у него созрел план.

Мальчишка не вернулся в замок на обед, и Северус точно знал, что Поттер не завтракал. В четыре часа дня Северус спустился на кухню и выяснил у домовых эльфов, кормили ли они Поттера. Все, как один, отрицали это, и в действительности даже не думали, что мальчик вообще знает, где находится вход в кухню.

Северус наблюдал за тем, как Поттер ужинал накануне, и если он прятал еду в карманы, планируя продолжительное разговение (а для подростка всё, что больше нескольких часов, может считаться продолжительным), то у него это получалось лучше, чем Северус мог себе представить. Конечно, он не следил специально за этим, но Северус был преподавателем достаточно долго, чтобы распознать, когда со стола таскают еду.

Оба этих сценария были довольно тревожными: либо мальчик привык обходиться без пищи, либо он оказался довольно опытным вором. Учитывая, что одним из его лучших друзей была ревностная приверженка правил Грейнджер, Северус больше склонялся к первому варианту, чем ко второму.

Северус видел, как Поттер этим вечером вошёл в Большой зал, стараясь не высовываться и оставаться незамеченным. Он подождал, пока мальчик почти доест то, что было у него на тарелке (Северус не любил проводить медицинский осмотр ребёнка, который мог потерять сознание из-за низкого уровня сахара в крови), и подал знак Люпину следовать за ним. Во избежание сплетен всей школы о пропущенном осмотре Северусу не составило труда спровоцировать Гарри, получив в ответ реакцию, типичную для их привычных всем взаимоотношений, так что никто не удивился полученной Поттером отработке.

Северуса встревожила реакция Поттера. Он правда схватил мальчика за шиворот, но не сильно, просто заставил его подняться, а тот отреагировал так, как будто действительно думал, что его ударят.

Дамблдор запретил телесные наказания более сорока лет назад, когда стал директором. Как бы иной раз ни хотелось Северусу придушить мальчишку, он никогда не поднял бы на него руку, как и любой другой преподаватель.

Просто немного занервничать, когда нелюбимый школьный учитель схватил за шиворот, — это ничего не доказывало, но было ещё одной чёрточкой, добавившейся в схему закономерностей.

Поттер выглядел совершенно больным, когда они вошли в Больничное крыло.

— Тебе не о чем волноваться, — ласково сказал Люпин мальчику.

Поттер посмотрел на Люпина так, словно у того выросла вторая голова, и пискнул что-то вроде «Да, профессор».

Северус отпустил руку Гарри, лишь когда закрыл дверь Больничного крыла и запер её невербальным заклинанием: он не собирался гоняться за тринадцатилетним мальчишкой, который сбежал, испугавшись или разозлившись.

Чтобы обеспечить конфиденциальность целителям, ассистентам и их пациентам, в большой комнате были обустроены кабинки, Северус указал на первую.

— Я проведу ваше обследование, Поттер, а профессор Люпин мне поможет.

— Вы считаете, что вам нужен кто-то, чтобы держать меня?

Наконец-то Поттер стал больше похож на самого себя: он вызывающе смотрел на обоих профессоров, выпятив подбородок, что всегда напоминало Северусу о Джеймсе Поттере. Как всегда, Северусу захотелось рвать и метать при виде такого Поттера.

— Осмотр проходит безболезненно, Гарри, — мягко сказал Люпин. — Порядок его проведения утверждён Министерством, которое предписывает засвидетельствовать каждую проверку двумя специалистами — колдомедиком и его ассистентом.

— О, — это, казалось, застало Поттера врасплох. Он притих, закусив губу.

Северус вытащил одну из рубашек для осмотра из шкафа, где они хранились.

— Снимите вашу одежду вплоть до брюк, пожалуйста. Наденьте это, разрез должен находиться на спине.

Гарри отвернулся, забавно покраснев, очевидно, считая рубашку очень неподходящей одеждой, и Люпин слегка усмехнулся, повернувшись к окну, чтобы Поттер не заметил его лица.

— Переоденьтесь там, — Северус снова указал на кабинку. — Откройте занавеску, когда будете готовы. Это не займёт много времени. Я не заинтересован затягивать осмотр.

Мальчик кивнул, и пепельная бледность вернулась на его лицо.

— Тебе обязательно быть таким бесцеремонным? — спросил Люпин очень тихо, пока мальчик делал то, что ему было сказано.

— Да, — Северус обжёг Люпина свирепым взглядом.

Поттер отдёрнул занавеску.

— Теперь залезай на стол, — с лёгкой улыбкой предложил Люпин. Гарри подчинился, неловко положив руки на худые бёдра. Больничная рубашка оказалась великовата для третьекурсника и доходила ему почти до колен.

Перво-наперво Северус был очень удивлён худобой мальчишки — под одеждой этого никто не замечал. Он был фактически дочерна загорелым, но загар заканчивался там, где начинались рукава футболки. Ноги были белыми, очевидно, Поттер всё лето ходил в джинсах. Северус заметил почти выцветшие прямые шрамы на голени и одной из икр.

Руки Поттера, обычно скрытые длинными рукавами, буквально пестрели зелёными и жёлтыми гематомами. Тыльная сторона его правой руки была покрыта свежими синяками и ссадинами, колени ободраны, а на подбородке виднелась царапина, полученная этим утром на тренировке.

Северус взмахнул палочкой над пергаментом — бланком протокола обследования:

— Пациент Гарри Джеймс Поттер, третий курс. Осмотр выполнен колдомедиком Северусом Снейпом. Свидетель — Ремус Люпин, исполняющий обязанности декана факультета Гриффиндор, — Северус добавил заклинание, которое станет записывать результаты диагностических чар. — Теперь, Поттер, результаты осмотра будут регистрироваться, — сказал он Гарри.

Поттер кивнул, всё ещё кусая губы.

Северус начал с простейших заклинаний, которые показывали рост, вес, пульс, текущее состояние магии, артериальное давление и дыхание. Сосредоточенно хмурясь, он посмотрел на цифры. Магия Поттера была очень активна, как если бы он восстанавливался после серьёзных травм. Вес не дотягивал до нормы, а рост находился в самом низу шкалы развития.

— Снимите очки, — Северус положил пергамент на стол с инструментами.

Поттер заколебался.

— Пожалуйста, — Северус старался если не смягчить тон, то хотя бы не испугать. Его подозрения подтверждались с каждым предпринятым шагом. — Я ничего не сделаю, не предупредив вас заранее.

Гарри снял очки и покосился на Северуса, снова прикусив губу.

Эти глаза, лишённые привычных очков и полные тревожной настороженности, на долю секунды лишили Северуса дара речи. Так смотрела Лили, когда нервничала.

Хорошо, что порядок процедуры был так хорошо вбит в голову Северуса, когда он был учеником зельевара. Он спрятал эмоции, чтобы разобраться с ними позже, и продолжил осмотр.

Проверив глаза мальчика, Северус отметил, что тот был довольно близорук, но в остальном всё было в порядке. Вернув Поттеру очки, он вздохнул с облегчением, что больше не нужно было смотреть в глаза Лили.

— Я наложу несколько заклинаний, которые обнаружат как недавние, так и старые повреждения, — сказал Северус, возвращаясь к своему статусу колдомедика. — Ложитесь обратно на стол.

Поттер подчинился. Люпин смотрел на пергамент, пока Северус проводил тесты. Это заняло гораздо больше времени, чем следовало бы.

К тому времени, как Северус закончил, список травм вырос до двух футов. Северус заметил неверие и шок на лице Люпина.

— Сядьте, — рассеянно сказал Северус мальчику, изучая вместе с Люпином пергамент — перечень повреждений впечатлял. — Поттер, — Северус старался, чтобы его голос звучал ровно и бесстрастно, — у вас было несколько сотрясений мозга. Три как минимум. Вы знаете, как это произошло?

Поттер несколько раз открыл и закрыл рот:

— Я упал, я неуклюжий.

Слова прозвучали бесстрастно и ровно, как вызубренный урок.

— Неуклюжий? — голос Северуса сочился сарказмом. — Самый молодой ловец за последние сто лет неуклюжий? Я так не думаю, — и зло отчеканил: — Не надо. Мне. Лгать. Не сейчас. И не об этом.

— Гарри, — Люпин читал пергамент, выглядя всё более расстроенным, — нам необходимо знать, как ты получил все эти травмы.

Поттер посмотрел на обоих взрослых волшебников. Казалось, на какую-то долю секунды он задумался, не выполнить ли просьбу. Затем что-то закрылось в глубине его глаз.

— Это пустяки, я просто много играю в квиддич, — Гарри, бравируя, пожал плечами.

— Пожалуйста, встаньте и повернитесь спиной ко мне, — ровно попросил Северус.

Гарри медленно встал и заколебался. Люпин ободряюще улыбнулся ему. Поттер глубоко вздохнул, словно собираясь с силами, и повернулся.

— Мне нужно увидеть вашу спину, чтобы наложить ещё несколько чар, — сказал Северус, раздвигая полы рубашки.

Прямые выцветшие красные полосы покрывали спину Поттера от шеи до колен. Некоторые из них, если верить чарам, были пятидневной давности.

Северус глубоко вздохнул, подошёл к столу и достал из ящика флакон с зельем.

— Пожалуйста, снова сядьте.

Мальчик скользнул на смотровой стол.

— Это диагностическое зелье, мне нужно, чтобы вы сейчас приняли его, — спокойно сказал Северус.

Гарри медленно взял флакон и осушил его. Северус заметил, что у мальчика дрожит рука.

Северус перечитал перечень травм, заставив себя выждать целых шестьдесят секунд, прежде чем продолжить опрос.

— Скажите мне, Поттер, как получилось, что вы сломали вторую, третью и четвёртую пястные кости на правой руке? — медленно спросил Северус. — Кажется, это было около четырёх лет назад.

— Пястные кости? — немного сонно переспросил Гарри. Его глаза остекленели под действием зелья, которое только что дал ему Северус.

— Они были сломаны, — Северус взял руку мальчика, повернул её ладонью вниз и указал на кости кисти между запястьем и костяшками указательного, среднего и безымянного пальцев. — Возможно, раздавлены.

Придерживая руку Гарри, Северус заметил, что синяки на предплечье выглядели характерно для оборонительной позиции, такие травмы можно было получить, пытаясь отбиться от нападающего.

— О, это был Дадли. Он прижал их входной дверью, — Поттер выглядел слегка удивлённым, как будто не ожидал услышать свой собственный голос.

— Значит, несчастный случай? — с надеждой спросил Люпин.

— Нет, — Гарри горько усмехнулся, — он просто хотел посмотреть, что будет дальше. Они с Пирсом поймали меня. Пирс держал, а Дадли захлопнул дверь.

— А что сделала ваша тётя? — странным голосом спросил Северус.

— Тётя Петуния увела Дадли и Пирса, чтобы они не слышали моих криков, а меня заперла в чулане, потому что я слишком много плакал, — Гарри с сожалением вздохнул. — Я не хотел. Тетя Петуния выпустила меня, когда мне стало лучше.

— В чулане? — Люпин, взглянув на Северуса, растерянно нахмурился.

— Да, именно там меня и держали. А куда ещё вы поместили бы такого урода, как я? — как ни в чём не бывало зевнул Поттер и потёр глаза под очками, как будто внезапно почувствовал сильную усталость.

Это было ожидаемо — комбинацией зелий, которые Северус дал Поттеру, обычно усыпляли тех, кто страдал от травм. Скоро Гарри уснёт, но оставшегося времени им должно было хватить, чтобы всё выяснить.

— Откуда у вас эти сотрясения мозга? — спросил Северус.

— Сотрясения мозга? — устало переспросил Поттер.

— Ты ударился головой, и у тебя часто случались головокружения и тошнота, — мягко подсказал Люпин.

— Наверное, это тётя Петуния. Она любила бить меня сковородкой, если ей не нравилось, как я мою посуду. Или если еда пригорала… впрочем, этого давно уже не было.

— А эти отметины у тебя на спине? — с тревогой спросил Люпин. Северус уже знал, каким будет ответ.

— О, тетя Мардж сказала дяде Вернону, что он должен наказать меня тростью, — мальчик помолчал, как будто обдумывая что-то. — И перед тем, как уехать, она показала ему, как это правильно делать.

— Вы поэтому убежали из дома? — резко спросил Северус.

— Нет, — Поттер покачал головой, — это началось только после того, как Министерство вернуло меня обратно.

Он вздохнул, его глаза медленно закрылись, и Гарри упал на бок, как срубленное дерево.

Северус наблюдал за ним и подхватил прежде, чем Поттер успел упасть со стола и нанести себе новые увечья. Он уложил мальчика и трансфигурировал смотровой стол в больничную койку.

— Идём, — прошипел он бледному Люпину, выходя из кабинки.

— Ты дал ему веритасерум, — укорил Люпин, наложив вокруг их обоих заглушающие чары.

— Разумеется, — подтвердил Северус, пододвигая себе стул. Внимательно посмотрев на Люпина, он призвал ещё один стул, приставной столик и большую бутылку огневиски, до мелочей разработав этот ритуал с Поппи и Помоной за проведённую в ведомстве Поппи неделю.

Северус налил себе и Люпину, сунул стакан ему в руку и продолжил:

— Уверяю тебя, всё согласовано с Министерством. Я не солгал Поттеру, когда сказал, что это диагностическое зелье. Как ещё мы можем диагностировать издевательства, если жертвы не говорят правду о своих травмах? Это мягкая модификация, я смешал веритасерум с успокоительным зельем. Поттер необязательно должен был уснуть, но, видимо, он очень устал.

Люпин медленно опустился в кресло.

— Мы должны сообщить об этом в Министерство, — сказал он, сделав глоток.

Северус поперхнулся огневиски.

— Мы этого не сделаем! — жёстко сказал он.

— Но, Северус, — удивлённо возразил Люпин, — разве не для этого всё затевалось?

— Ты можешь себе представить, какова будет реакция на это? После Лонгботтома? — прошипел Северус. — Это приведёт к полному краху доверия к Министерству, нам повезёт, если мы избежим беспорядков. И потом, мы не знаем, где окажется сам Поттер. Полагаю, опеку над Мальчиком-который-выжил просто продадут тому, кто больше заплатит.

— Ты же не собираешься оставить его с родственниками после того, что только что видел и слышал? — требовательно спросил Люпин.

— Обо мне можно многое сказать, Люпин, — угрожающе произнёс Северус, — но я не оправдываю жестокого обращения с детьми. Даже если они такие несносные, как Поттер, — Северус откинулся на спинку стула. — Думаю, у меня есть способ, которым мы можем воспользоваться в частном порядке, — он налил себе ещё виски. — Это займёт некоторое время, и Поттеру, боюсь, совсем не понравится.

Северус пил второй стакан огневиски достаточно медленно, чтобы на этот раз распробовать его вкус, и обдумывал следующий шаг. Не было никаких сомнений в том, что посвящённых в это дело должно быть как можно меньше. Но и в одиночку Северус не мог действовать — требовались документы, если он собирался не привлекать внимания Министерства. Северус задумчиво посмотрел на коллегу.

— Интересно, Люпин, как исполняющий обязанности декана факультета мальчишки, ты готов нанести визит к нему домой?

Глава 6. Предательство

В маленькой комнате было темно, её освещал только ночник, стоявший на боковом столике. Гарри прищурился, пытаясь разглядеть человека, читавшего при свете лампы. Он не знал, куда делись его очки, и не мог разглядеть их в темноте.

Человек шевельнулся, переворачивая страницу книги, и мягкий свет ночника очертил силуэт профессора Люпина.

Нахлынули воспоминания о последних часах. О боже, что он наговорил профессору Снейпу? Из всех людей тот был последним, с кем Гарри стал бы откровенничать, а Люпина он почти не знал. Что же на него нашло? Гарри с тревогой осознал, что не помнит всего, что сказал. А потом он потерял сознание, как тогда, в поезде.

Гарри слегка пошевелился, заставляя себя успокоиться, и понял, что вся тянущая боль от ударов палкой дяди Вернона исчезла. Неужели Снейп что-то сделал? Это было не в его характере. Гарри предполагал, что Снейп, скорее, одобрил бы наказание за побег из дома. Возможно, профессор решил, что в нынешней ситуации будет лучше, если на Гарри не останется никаких отметин.

— Гарри? — тихо произнёс голос профессора Люпина. — Ты проснулся?

Гарри прикидывал, не удастся ли ему улизнуть отсюда, прежде чем кто-нибудь заметит, что он проснулся, но, по-видимому, уже не получится. Тогда Гарри подумал, не притвориться ли ему, что по-прежнему спит, но решил, что лежать здесь будет ещё хуже.

— Да, сэр, — так же тихо ответил он. Профессор Люпин казался достаточно доброжелательным, но Гарри понятия не имел, каков он на самом деле.

На столе рядом с Гарри зажглась другая лампа, и в её свете он увидел свои очки и волшебную палочку. Надев очки, он осознал, что всё ещё находится в маленькой смотровой кабинке, одетый в больничную рубашку, но теперь уже укрытый несколькими одеялами.

Разглядев профессора как следует, Гарри с облегчением отметил, что тот мягко улыбается.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Люпин.

— Я в порядке, — ответил Гарри, с удивлением отметив, что в данный момент это было правдой (по крайней мере, физически). — Сколько сейчас времени?

— Отбоя ещё не было, — сказал Люпин. — Если ты хорошо себя чувствуешь, то можешь встать и одеться. Профессор Снейп сказал, что нет ничего необычного в том, что ты заснул от его… — Гарри показалось, что он услышал легкую неуверенность в голосе Люпина, — диагностического зелья. Он попросил меня посидеть с тобой, пока ты не проснёшься. Он должен скоро вернуться. Я подожду тебя снаружи, — Люпин встал и вышел из кабинки, оставив Гарри спокойно одеваться.

Гарри выскользнул из постели, осознав, что все его раны уже зажили, в том числе и отметины, полученные сегодня утром, когда он упал с метлы.

Одеваясь, он услышал, как открылась и закрылась дверь Больничного крыла, прозвучал приглушённый голос Снейпа, затем чуть громче заговорил Люпин, но Гарри не смог разобрать слов. Было похоже, что профессора спорили, но не хотели, чтобы их подслушали. Это очень напоминало Гарри дядю Вернона и тётю Петунию, когда те «беседовали».

Гарри понадеялся, что речь не о нём — ему всегда становилось только хуже, когда взрослые спорили о нём, независимо от того, кто выигрывал спор.

Гарри было интересно, каковы результаты этого осмотра. Он видел выражение лица Люпина, когда тот читал пергамент — профессор выглядел почти сердитым. И Снейп окинул Поттера взглядом, который он обычно приберегал для самых мрачных провалов Гарри в зельеварении.

Снейп велел ему не лгать о своих травмах опасным голосом, которого Гарри обычно не смел ослушаться и подумывал просто рассказать всё, но потом вспомнил, что обычно случалось раньше после его откровенностей. Нет, он не мог так распахнуть душу.

Снейп дал ему нечто такое, что заставило его заговорить. Гарри сосредоточился, пытаясь вспомнить, что он сказал. Посмотрев на свою ладонь, Гарри припомнил, как рассказывал Люпину и Снейпу о Дадли и Пирсе, раздавивших дверью его руку. Ничего страшного, подумал он, просто кузен издевался над ним. Никого это не будет беспокоить.

Тётя Петуния и сковородка — об этом он тоже упоминал. Ну, не то чтобы тётя Петуния била его сильнее, чем мог ударить бладжер. И это случалось только тогда, когда он был слишком медлительным, чтобы увернуться, вряд ли она хотела так уж сильно его покалечить.

В каком-то смысле Гарри был рад, что осмотр проводил Снейп — по крайней мере, профессор не был склонен раздувать из мухи слона.

Собравшись с духом для предстоящего испытания, Гарри вышел из кабинки. Люпин и Снейп замолчали и повернулись к нему.

— Поттер, — лицо Снейпа совершенно ничего не выражало. — Кажется, сегодня вечером у вас отработка со мной.

Гарри показалось, что Люпин собирался возразить, но тот лишь вздохнул и отодвинулся.

— Строчки, Поттер, — Снейп призвал стул и стол, наколдовал перо и пергамент.

— Да, сэр, — Гарри вздохнул и сел, взяв перо. — Что я должен написать?

Возможно, это был хороший знак, и осмотр не выявил ничего серьёзного, если Снейп всё ещё настаивает на наказании.

— Я не урод. Сто раз, — холодно сказал Снейп.

— Профессор? — растерянно переспросил Гарри, не уверенный, что правильно расслышал.

Профессор Снейп повернулся к Гарри.

— У вас вопросы по поводу наказания, Поттер? — рыкнул он.

— Нет, сэр, — поспешно сказал Гарри, обмакнул перо в чернила и начал писать. Откуда, чёрт возьми, профессор это взял? Внезапно Гарри похолодел — он смутно вспомнил, как говорил этому человеку любимый эпитет тёти Петунии. Неужели Снейп тоже собирается насмехаться над ним?

Я не урод.

Гарри написал первую строчку, в то время как Снейп стоял рядом.

— Это то, что вы хотите, чтобы я написал, сэр? — он показал профессору написанное. Если он ошибся, то не собирался писать это сто раз (хотя для Снейпа было странно задать так мало строк), а просто начал бы заново.

— Да, Поттер, — кивнул Снейп и повторил: — Сто раз.

Профессор Люпин ошеломлённо наблюдал за происходящим.

— Мы будем в кабинете мадам Помфри. Когда закончите, принесите мне пергамент и отправляйтесь спать, — спокойно сказал Снейп.

— Да, сэр, — Гарри поднял перо и задержал его в воздухе. — Сэр? — спросил он осторожно и только потому, что Люпин был рядом, и Гарри подумал, что в его присутствии Снейп не слишком сильно накричит на него. — Проверка. Что… эээ… что она показала?

Снейп, остановившись, повернулся.

— Она показала, что нам нужно многое обсудить, — его голос звучал тяжело, а чёрные глаза казались глубже, чем обычно. Гарри не мог определить их выражение.

— Это не… Я имею в виду… о чём тут говорить? — с отчаянием в голосе спросил Гарри.

— Гарри, — мягко сказал Люпин, — ты же понимаешь, твоим родственникам нельзя позволять так с тобой обращаться.

— Я говорил министру, что дядя Вернон накажет меня, — очень тихо сказал Гарри. — Он не считал, что это так важно, сказал, что, возможно, мне нужна твёрдая рука. Я думал… Я думал… — Гарри действительно думал последние две недели лета, что всё это было обоснованно.

Конечно, удар, который он получил от дяди Вернона в первую ночь, оказался чересчур сильным, но дядя тогда был вне себя: Гарри раздул тётю Мардж, хотя Отряд по ликвидации магических происшествий просто привёл её в порядок и стёр ей память. К тому времени, как министр привёз Гарри обратно, она не помнила ничего, кроме того, что Гарри был дерзок с ней, а затем сбежал из дома. Она была в ярости, что «полиция» вернула Гарри, и у неё нашлось очень много предложений, как удержать «этого малолетнего хулигана» в узде. Та ночь была самой ужасной.

В остальном всё было не так уж и страшно.

— Я просто не понимаю, в чём проблема, — Гарри охватила такая же паника, как и тогда, когда Снейп впервые сказал, что сам осмотрит Гарри, хотя мальчик не мог понять почему. — Никто раньше не делал из Дурслей проблему. Почему сейчас это так важно?

Люпин сделал движение, как будто хотел положить руку на плечо Гарри, но в последнюю секунду отдёрнул её.

— Как бы то ни было, — холодно сказал Снейп, — нам нужно кое-что обсудить. Но не сегодня. Сегодня у вас отработка.

Снейп кивнул Люпину в сторону кабинета мадам Помфри.

Гарри снова заговорил, на этот раз он не обращал внимания на испуганные нотки в своём голосе.

— Вы же не будете… никому не расскажете? Ну, о… — Гарри пожал плечами, не в силах закончить фразу или сформулировать, что он имел в виду.

Он не думал, что сможет вынести унижение, если вся школа узнает об этом лете. Не после всех прошлогодних пересудов. Не после всех сплетен в этом семестре. А через пару дней всё это будет в «Ежедневном Пророке», как история о Невилле. Гарри предпочёл бы броситься с Астрономической башни, чем столкнуться с таким.

— Гарри, нет причин для беспокойства… — начал Люпин.

— Нет, Поттер. Даю вам слово, что нет, — бросил Снейп и ушёл, не оборачиваясь.

Как ни странно, Гарри это чрезвычайно обнадёжило.

Ему не потребовалось много времени, чтобы написать заданные Снейпом строчки. Это было совсем небольшое наказание по сравнению с тем, что обыкновенно назначал Снейп, и оттого казалось необычным. Дописав задание, Гарри почувствовал странную лёгкость, такого состояния у него не было с тех пор, как тётя Мардж оскорбила его мать и отца.

Закончив, он постучал в дверь кабинета.

— Войдите, — раздался голос Люпина.

— Я закончил, — тихо сказал Гарри, открывая дверь. Оба профессора сидели за столом напротив друг друга и, похоже, просматривали какие-то бумаги. Гарри протянул свой пергамент Снейпу.

Снейп просмотрел пергамент, неожиданно сложил его и спрятал в карман мантии, хотя обычно испепелял строчки инсендио (по крайней мере, те, которые делал Гарри). Когда Гарри впервые рассказал Гермионе об этой привычке профессора, она выглядела так, будто вот-вот раскричится от возмущения.

— Иди ложись спать, — сказал Люпин. — Мы поговорим позже.

Снейп просто кивнул в знак согласия, его лицо было абсолютно бесстрастным.

Гарри не нужно было повторять дважды. Он со всех ног понёсся обратно в башню.

— Ты опоздал, — проворчала Полная Дама, отодвигая портрет.

— Отработка, — пробормотал Гарри, проходя мимо.

Большинство студентов уже легли спать, но Рон и Гермиона сидели у камина.

— Гарри! — позвала Гермиона. — С тобой всё в порядке?

— Да, — Гарри постарался изобразить беспечность. — Снейп просто задал мне писать строчки, — он сел на подлокотник кресла рядом с Роном.

— А как твой осмотр? — спросила Гермиона.

— О, Снейп сделал его. Как ты и говорила, ничего особенного.

— А что он сказал о… — Гермиона запнулась и покраснела.

— О чём? — растерянно переспросил Гарри.

— Ну, мне просто интересно, что он сказал о… синяках на твоих руках, — выпалила Гермиона.

Гарри заметил, что Рон тоже покраснел. Он вспомнил пытливые взгляды, которыми окидывал его Люпин последние пару дней. И как украдкой посматривала на него Гермиона. И как они настаивали, чтобы он прошёл проверку!

— Вы… что-то сказали Люпину? — медленно спросил Гарри.

— Ну, мы волновались. Особенно после того, что случилось в прошлом году, и мы подумали, что лучше… — поспешно сказала Гермиона.

От внезапной вспышки гнева у Гарри даже живот скрутило.

Как они могли это сделать? Как они могли это сделать? Это никого не касалось, кроме него самого. Они не имели права лезть в это.

У Гарри не нашлось слов. Вскочив, он открыл рот, но испугался, что может расплакаться, если заговорит. Вместо этого он развернулся на каблуках и убежал в спальню. Стянув с себя мантию, Гарри забрался в постель. Симус и Дин задёрнули пологи над своими кроватями, за что Гарри был им очень благодарен. Поплотнее задвинув свой полог, Гарри улёгся и долго не мог заснуть.

Хотя так и не услышал, как Рон лёг спать.

Глава 7. Секреты

В субботу утром Гарри решил, что встанет, лишь когда все уйдут из спальни. Он не потрудился ответить на настойчивый зов Рона, пока рыжая голова не просунулась внутрь полога.

— Эй, Гарри, ты встаёшь? — Рон старался выдержать небрежный тон, но у него слабо получалось.

— Оставь меня в покое, Рон, — прошипел Гарри. Он лежал, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку и укрывшись одеялом. Это выглядело по-детски глупо, но он не был готов встретиться с кем-либо лицом к лицу. Гарри не знал, что они наговорили Люпину, и не думал, что хочет это знать.

— Ладно, — после минутной паузы обиженно пробурчал Рон.

Прозвучали удаляющиеся шаги, открылась и закрылась дверь. Гарри осторожно поднял голову. Он действительно остался один.

Всю ночь Гарри снились тревожные сны. Его мысли постоянно возвращались к Люпину, который говорил, что родственникам нельзя позволить обращаться с Гарри так, как они это делали. Возможно, Люпин полагал, что это должно было успокоить его, но Гарри уже проходил через такое раньше и знал, чем всё закончится.

Люпин поговорит с Дурслями и поделится с ними своими опасениями. Петуния будет причитать, что мальчик неуправляем, а Вернон скажет, что он в тот раз просто немного перестарался. «Чисто от расстройства, вы же понимаете». И конечно, Гарри сам часто провоцировал Дадли, а тот очень чувствительный мальчик, легко выходит из себя под натиском младшего и во время драки иногда просто не рассчитывает свои силы. О, и Гарри действительно неуклюж.

У взрослых получится прекрасная встреча, и все придут к согласию. А в следующий раз, когда Гарри вернётся домой, веселье начнётся по-настоящему.

Такое случалось и в начальной школе. Медсестра вбила себе в голову, что Дурсли плохо обращаются с Гарри, и встретилась с ними. Она даже приходила к ним домой. Гарри отослали на улицу «поиграть» с Дадли, так что он не слышал разговора. Уходя, медсестра грустно посмотрела на него. В тот вечер Гарри узнал полный перечень своих недостатков. Хотя этот визит на какое-то время снизил количество оплеух от дяди Вернона, но в течение многих месяцев Гарри приходилось выслушивать, какой невероятной обузой он был для Вернона и Петунии.

Нечто подобное, хотя и в меньшем масштабе, случалось время от времени, когда Гарри и Дадли ходили с Петунией в магазин. Петуния нервничала и то и дело кричала на Гарри, какой-нибудь благонамеренный прохожий упрекал её за тон, а после ухода этого человека Петуния разражалась очередной гневной тирадой.

Гарри почти всегда предпочитал, чтобы его отшлёпали, чем слушать это. Как и то, что Мардж сказала о его родителях, эти слова, казалось, вбивались ему в голову.

Урод. Ничтожество. Идиот. Лодырь.

Но что ещё хуже — Снейп тоже поговорит с Дурслями и, скорее всего, поверит всему, что те выдумают о Гарри, даже самому неприглядному.

Гарри уже давно смирился с тем, что он застрял с Дурслями. Прошлое лето стало кошмарным, но теперь всё закончилось, и это было совсем не похоже на ситуацию Невилла.

По школе ходили слухи о некоторых других студентах. Предположения, высказанные несколько дней назад, превратились в более чем солидный список конкретных людей. В общей гостиной рассказывали, что застенчивая маленькая девочка из Хаффлпаффа всё ещё не вернулась в школу после того, как её увезли целители. Она училась на одном курсе с Джинни, и Гарри, честно говоря, не смог бы сказать, как её зовут и видел ли он её когда-нибудь.

Шептались ещё о нескольких таких, но гриффиндорцев среди обсуждаемых пока не было. Гарри не следил за сплетнями, просто радуясь, что его имя не упоминают.

Естественно, сегодня всё изменится. Люпин тихо переговорит с преподавателями, они начнут носиться с Гарри как с хрустальной вазой, и все студенты, обладающие хоть каплей наблюдательности, обратят на это внимание. И его сокурсники, и вся остальная школа — все поймут, кто такой Гарри на самом деле.

Мальчик-который-выжил — никому не нужный сирота.

Как ни странно, но то, что профессор Снейп заменял директора, в какой-то степени успокаивало. Гарри никогда не видел, чтобы этот человек нарушал обещание (или угрозу). Он часто вызывающе благоволил своим слизеринцам и, конечно, вёл себя пугающе, но он был… надёжным? Ожидаемо, что если Снейп обещал никому не говорить, следовательно, он не скажет.

Однако Люпин, с его сочувственным взглядом и добрыми глазами, мог доставить Гарри немало хлопот. Доброжелатели всегда так поступали. Оставалось надеяться, что Снейп не позволит Люпину ничего рассказывать.

Ближе к обеду Гарри наконец поднялся. На первый взгляд гостиная была пуста, но, усевшись в своё любимое кресло у камина, Гарри заметил, что в кресле напротив, положив голову на подлокотник, свернулась калачиком Джинни.

Сначала он подумал, что она спит, но Джинни пошевелилась и открыла покрасневшие глаза.

— Привет, Гарри, — пробормотала она.

— Привет, Джинни, — Гарри вздохнул. — Не пойдёшь обедать?

— Я не хочу есть, — Джинни покачала головой. — А ты? — она села и откинулась на спинку кресла.

— Я тоже, — Гарри пожал плечами.

— Вы с Роном поссорились? — вяло спросила она.

— Вроде того, — ответил Гарри. Джинни была последним человеком, с которым он хотел говорить об этом.

Она не настаивала, только вздохнула и потёрла глаза.

— Пойду в библиотеку. Увидимся, — Джинни встала и направилась к двери.

Гарри решил, что ему лучше сделать то же самое, прежде чем кто-нибудь захочет поговорить с ним.

***


Северус уже жалел, что попросил волка пойти с ним. Но на самом деле, кто мог бы быть лучше? Для подписания этих протоколов требовался свидетель. По крайней мере, Люпин был предан Джеймсу Поттеру, так что у него найдутся свои причины держать это дело в секрете.

Северус снова просмотрел пергамент с осмотра Гарри. Его придётся отдать Поппи, но ей можно доверять абсолютно. К счастью, Министерство не требовало результатов каждого обследования, только тех студентов, которых целители и сам Северус сочтут проблемными. Поппи тоже более чем сдержанна, всё прекрасно понимая.

Альбус вряд ли будет вставлять палки в колёса. Ему не очень, конечно, понравится такой поворот событий, но после Лонгботтома он начал сомневаться во многих своих решениях. Северус решил, что разберётся с Альбусом, когда вернётся.

Настоящей проблемой мог стать Поттер. Северус предполагал, что тот не примет смену опекуна без сопротивления — мальчишка слишком привык всё решать самостоятельно. Хотя сейчас, в свете полученной информации, некоторые из самых нелепых выходок Поттера приобрели логику и обоснованность.

Честно говоря, когда Северус изучал результаты обследования ребёнка, то удивился, как мальчишка не стал большим дикарём, чем был он сам когда-то.

Тихий стук в дверь вывел Северуса из задумчивости.

— Входи, Люпин, — позвал Северус, взглянув на часы. Через пятнадцать минут они отправлялись в Литтл-Уингинг, а Люпин всегда был пунктуален (одно из немногих хороших качеств, которые Северус когда-либо отмечал в этом человеке).

— Так, объясни мне, как ты собираешься уладить это дело без ведома Министерства? — спросил Люпин прямо с порога, не успев закрыть дверь.

— Никак, — Северус взмахом палочки захлопнул дверь, — если ты сообщишь об этом всему замку! — прорычал он, вставая из-за стола.

— В коридоре никого нет, — Люпин закатил глаза, окончательно взбесив Северуса, — я проверил, — он небрежно облокотился на спинку дивана.

— Люпин, — глубоко вздохнув, Северус взял старый пергамент, лежавший на столе, и крепко сжал его пальцами, — ты должен дать мне слово, что никогда никому не расскажешь о том, чем я собираюсь с тобой поделиться.

— Конечно, — оборотень непонимающе посмотрел на него, — но…

— Скажешь это кому-нибудь, и я убью тебя. Ты меня понял?

До Люпина, казалось, дошло, что Северус говорил совершенно серьёзно.

— Даю тебе слово, Северус, — медленно ответил он, ощутив груз магического обещания. Не совсем Нерушимая клятва, но вполне подходящая для этого случая.

Протянуть руку и отдать письмо Люпину оказалось труднее, чем Северус думал. Он наблюдал, как глаза оборотня расширились, а затем сузились в замешательстве:

— С какой стати Лили…?

— Попросила меня присмотреть за мальчишкой? — кисло закончил Северус.

— В общем, да, — Люпин вернул письмо Северусу, глядя на него как громом поражённый. — Ты же тогда работал на Волдеморта.

— На самом деле в то время я уже шпионил для Дамблдора, — тихо сказал Северус, забирая письмо и аккуратно пряча его в карман своей мантии, где лежали несколько других пергаментов, которые ему понадобятся сегодня.

— Так почему же ты не забрал Гарри после того, как Сириус…? — Люпин сглотнул.

— У меня были… личные причины, — проворчал Северус. — Почему ты не сделал этого?

Люпин прислонился бедром к спинке дивана. Солнечный свет из зачарованного окна освещал его лицо, подчёркивая усталый вид.

— Я пытался. Но в ту войну большинство оборотней было на стороне Волдеморта, и Министерство и слышать об этом не хотело, а Гарри уже отдали сестре Лили. Я подумал, что лучше оставить их в покое, — Люпин провёл рукой по волосам. — Но это не объясняет, как ты собираешься забрать опекунство без ведома Министерства. У них наверняка возникнут вопросы, почему.

— Нет, если новый опекун тоже кровный родственник, — тихо сказал Северус. — В Министерстве не сработает оповещение, особенно если опекун, о котором пойдёт речь, более близкий родственник, чем тётка.

— Что? — спросил Люпин. — Объясни толком, у Гарри нет других кровных родственников.

Постепенно на лице оборотня проступило понимание, и он, начав злиться, сжал свою палочку, как будто хотел проклясть Северуса.

— Что ты пытаешься сказать? Только не говори мне, что Альбус солгал, и Петуния — не единственный оставшийся в живых член семьи! — рявкнул Люпин.

— Об этом не знает даже Альбус, — Северус снова сел за стол, потирая рукой лицо и мысленно прося прощения у Лили. — Поттер-старший когда-нибудь говорил тебе, как трудно им было зачать сына?

— Я не знал, что у них были какие-то проблемы, — недоуменно пробормотал Люпин. — Гарри родился, когда они были женаты уже два года. Я не думал, что они всё это время пытались зачать ребёнка, просто считал, что Лили хочет доучиться на целителя, а Джеймс только-только получил диплом аврора.

— Прошло уже больше года, когда Лили связалась со мной, — вздохнул Северус. — Это была ночь Хэллоуина, за два года до её смерти. До того, — Северус сглотнул, — до того, как она стала мишенью Тёмного Лорда.

Северус был более чем удивлён, обнаружив Лили, стоявшую у его двери, заплаканную и растрёпанную.

— Я не знаю, куда ещё идти, — сказала она, когда он втянул её внутрь. А потом сквозь рыдания выплеснула ему всю историю.

— Лили подозревала, что проблема в Джеймсе — к себе она уже применяла диагностические чары, — сказал Северус Люпину, возвращаясь мыслями в настоящее. — В тот день она взяла на себя смелость провести на Джеймсе несколько тестов без его ведома. Он… — Северус заколебался: такое обычно не обсуждалось в приличном обществе, разве что среди целителей, — он не мог иметь детей.

— Нет, этого не может быть… В то Рождество она сказала нам, что ждёт ребенка…

Северус скрестил руки на груди и посмотрел на стол перед собой.

— Я согласился помочь ей, — тихо признался он. После долгой паузы он осмелился поднять глаза.

Люпин выглядел так, словно его огрели конфундусом, когда до него начал доходить смысл сказанного.

— Помочь ей? — наконец пробормотал совсем сбитый с толку волк.

— Я должен объяснить тебе это на пальцах? — сухо спросил Северус.

— Нет, но… Гарри… он выглядит точно так же… — Люпин понял, что имел в виду Северус, но, казалось, это не укладывалось у него в голове.

— Ты никогда не слышал о зелье сокрытия родства? Очень популярное средство среди женщин, чьи мужья страдают именно этой болезнью чистокровных. И среди тех, кто имеет обыкновение заводить любовников.

— Она и ты? — Люпин уставился на Снейпа.

— Именно! — резко ответил Северус.

— Сколько раз? — шёпотом спросил Люпин.

— Прошу прощения? — удивлённо переспросил Северус.

Люпин глубоко вздохнул.

— Это было только для того, чтобы зачать ребёнка, или Лили…? — казалось, он был на грани истерики.

— Между нами говоря, мы с Лили позаботились о том, чтобы всё получилось с первого раза, — спокойно ответил Мастер зелий.

— Так… так просто… только один раз? Но почему она не пришла к нам? Сириус мог бы помочь. В мгновение ока. Я знаю, что Джеймс не возражал бы, — пробормотал Люпин. — Она должна была это знать.

«Без сомнения, Блэк ухватился бы за этот шанс», — ехидно подумал Северус, а вслух сказал:

— Возможно, Лили лучше разбиралась в людях.

Люпин замолчал, выглядя расстроенным.

— Но всё же, почему ты? — спросил он через мгновение.

Северус посмотрел ему прямо в глаза.

— Потому что когда-то она была моей лучшей подругой. Потому что она знала, что я сохраню её тайну. Потому что она знала, что я люблю её и никогда не воспользуюсь ситуацией для своей выгоды.

— Для своей выгоды? Что это значит?

— Скажем так, хотя я и любил Лили, она была не совсем в моём… — Северус сделал деликатную паузу, — вкусе.

— О, — Люпин переварил это, — но это означает, что Гарри твой…

— Нет, Люпин. Джеймс Поттер был отцом мальчика во всех смыслах этого слова. И ты ничего не расскажешь Гарри, — сказал Северус своим самым убийственным голосом. — Мы скажем ему, что в данный момент опекать его могу только я. Если понадобится, мы будем ему врать. Вполне вероятно, что я смогу передать опекунство Дамблдору или Минерве весной, когда политическая обстановка немного стабилизируется. Но будь я проклят, если позволю Петунии сохранить опеку над сыном Лили ещё хоть на день.

Глава 8. Визит на Тисовую

«Литтл-Уингинг достаточно привлекательное место, — презрительно подумал Северус, — если предположить, что кому-то нравятся халтурные дома».

Он вышел на солнечный свет из полумрака дома Арабеллы, находившегося не более чем в квартале от Дурслей. Чем меньше времени они проведут здесь, тем лучше.

Люпин шагал рядом с Северусом, не говоря ни слова. Северуса так и подмывало наложить на него обливиэйт, как только они закончат здесь. Но нельзя, поскольку существовала небольшая проблема — необходим свидетель, если Министерство когда-нибудь решит проверить документы. Маловероятно, но возможно. Конечно, изменение местоположения Мальчика-который-выжил всегда вызовет большую тревогу, чем любого другого ребёнка.

В идеале опекунство было частным делом. Однако, в соответствии с законами о наследовании, замена опекуна с кровного родственника на постороннего человека должна быть одобрена Визенгамотом. Даже если кровный родственник согласился. Северуса до зубовного скрежета раздражали законы, написанные в шестнадцатом веке.

Переход опеки от одного кровного родственника к другому не вызывал таких проблем. Фактически запись изменялась сама по себе, без вмешательства извне. Северусу нужно было только заставить Петунию подписать документ.

Он надеялся, что весной Альбус сможет использовать своё влияние в Визенгамоте, чтобы тихо сменить опекуна. На мадам Боунс всегда можно было положиться в деликатных вопросах, тем более, что мальчик был не первым ребёнком, зачатым с помощью зелья сокрытия родства. Один Мерлин знает, сколько раз Северус варил его за последние двенадцать лет — он умышленно не делал об этом никаких записей.

Мало кому известно, насколько распространённой была эта проблема, а женщины предпочитали не обращаться с ней к респектабельным целителям.

Многие предполагаемые чистокровные на самом деле были полукровками или детьми одного из полукровок. Это всегда тактично замалчивалось, если вдруг когда-нибудь всплывало на поверхность. Хрупкое эго чистокровных мужчин никогда не смогло бы признать, что генетический дефект делает многих из них неспособными к деторождению. У Северуса возникало подозрение, что чистокровные отцы имели магловских предков всего лишь одно или два поколения назад.

Северус был гораздо больше озабочен тем, чтобы это дело с издевательствами не стало достоянием гласности (он мрачно улыбнулся про себя магловскому выражению), и содрогнулся при мысли, что произойдёт, если всё выплывет наружу. Хуже всего был даже не тот общественный резонанс, о котором он упоминал Люпину, а на само Министерство Северусу было наплевать — оно могло пойти повеситься в полном составе. Настоящая проблема заключалась в том, что мальчик, скорее всего, окажется под опекой какой-нибудь влиятельной семьи, связанной с Пожирателями Смерти.

Кроме того, Северус не собирался позволить Петунии получить кто-знает-сколько фунтов в течение следующего учебного года. Северус знал, что Лили оставила магловский траст для своего сына. Добавить к этому то, что Гринготтс отчислял из хранилища Поттеров, и то, что Петуния получала от государства в виде семейного пособия — несомненно, у Дурслей были свои причины не отказываться от Гарри.

После некоторого обсуждения Северус и Люпин решили, что к Дурслям они пойдут в мантиях волшебников, а не притворяясь маглами. Во всяком случае, ещё раз перечитав диагностический пергамент, Северус даже не собирался оберегать покой этих людей.

Так что Северус шёл по дорожке в своей чёрной мантии, а Люпин — в серой. Сосед, косивший газон, с любопытством уставился на них. Оба волшебника упорно игнорировали его. Северус громко постучал. Какое-то мгновение стояла тишина, потом они услышали:

— Петуния? Откроешь дверь?

— Иду, — раздался женский голос.

Дверь открылась. На пороге стояла худая женщина с лошадиным лицом. Несколько секунд она смотрела на волшебников, прежде чем попыталась захлопнуть дверь у них перед носом.

Люпин оказался проворнее и придержал створку, без труда удержав её открытой.

— Привет, Туни, — неприятным голосом процедил Северус.

Вся кровь, казалось, отхлынула от лица Петунии, даже губы стали бесцветными.

— Ты! — зашипела она. — Убирайся. Таким, как ты, здесь нечего делать.

— Мне очень жаль, — вежливо сказал Люпин, — но нам нужно поговорить о вашем племяннике.

Люпин даже не попытался понизить голос, и сосед перестал косить газон — стоял на подъездной дорожке, делая вид, что любуется своей лужайкой, и исподтишка поглядывал на волшебников.

— Тогда входите, — яростно прошептала Петуния. — Не стойте там, вас все соседи могут увидеть.

— Что вам надо? — спросил крупный мужчина, когда они вошли. Он был выше Люпина, почти такой же высокий, как Северус, и казался поперёк себя шире. — Если от мальчишки какие-то проблемы, так это ваша забота. Тот человек, которого вы послали, сказал, что мы должны забрать его только до конца нынешнего лета.

Северус предположил, что это и есть «дядя Вернон».

— Мы просто хотели обсудить некоторые проблемы, которые возникли у Гарри, — продолжал Люпин тем же непринуждённым тоном. — Может быть, нам лучше поговорить в гостиной, а не здесь, где нас слышит половина улицы.

Петуния охнула, метнулась мимо магов и со щелчком захлопнула дверь.

— Ладно, проходите сюда, — она провела их в гостиную, но и сама не села, и «гостей» не пригласила.

— Что ж, надеюсь, у вас нет никаких претензий, — сказал Вернон. — Я приструнил мальчишку, как и просил… как там его звали? — Вернон посмотрел на Петунию.

— Фадж, — вставила Петуния, скрестив руки на груди и сердито уставившись на волшебников.

— Фадж. Он просил, — резко сказал Вернон. — Мы больше не собирались терпеть выходки сорванца, а если вы не можете контролировать его, то это уже не мои проблемы.

— Значит, вы считаете, что своими методами держали его под контролем? — спросил Люпин. Его манеры по-прежнему оставались приятными и непринуждёнными.

Северус был только счастлив позволить Люпину вести разговор, а сам оглядел одержимо чистую комнату. На стенах и на каминной полке теснилось множество фотографий, но ни на одной не было Поттера.

— Да уж не благодаря всем вам, — зарычал Вернон. — Вы слышали, что он сделал с моей сестрой?

Северус кивнул.

— Вообще-то да, — согласился Люпин. — Я так понимаю, это была стихийная магия?

— Фадж считал, что это произошло случайно, но я в этом не уверен, — Вернон вздёрнул подбородок.

— Да, в подростковом возрасте это может быть довольно хлопотно, — в голосе Люпина звучало искреннее сочувствие. Северус подумал, что из этого человека вышел бы отличный актёр — он наклонился вперёд, скрестив руки на груди, с выражением лица одновременно серьёзным и понимающим.

— Маленький урод проделывал и другие подобные штуки, — важно кивнув, подтвердил толстяк.

— В самом деле? — теперь голос Люпина звучал так, как будто он поощрял собеседника излить ему душу. — Вам, наверное, пришлось нелегко.

— Это всё Фадж. Он сказал нам, что у мальчишки, должно быть, слишком много энергии, — Вернон, похоже, сел на любимого конька, найдя благодарные уши.

— Понятно. Вы хотели убедиться, чтобы Гарри был дисциплинирован должным образом? — спросил Люпин, улыбаясь Дурслям. Северус знал, что в этот момент Люпин вспомнил отметины на теле ребёнка и всё остальное, что обнаружили диагностические чары.

— Я убедился, что неблагодарный щенок понял своё место, — Вернон, казалось, принял улыбку Люпина за ободрение, но сам Северус не мог не содрогнуться, так как узнал оскал волка.

— О? — Люпин разомкнул руки, сунул их в карманы, в одном из которых лежала волшебная палочка. Его поза казалась обманчиво небрежной. — Может быть, вы объясните нам, что вы имеете в виду? Похоже, случайная магия мальчика действительно была под контролем до конца лета. Меня, безусловно, интересуют ваши методы.

Петуния негромко кашлянула, она, видимо, уловила в голосе Люпина скрытую угрозу. В отличие от Вернона.

— Ну, я вам покажу, — решительно сказал Вернон и поманил их за собой.

— Я останусь здесь и пообщаюсь с Туни, — сказал Северус, бросив на неё мрачный взгляд.

Он слышал, как Люпин задавал Вернону вопросы, а тот отвечал, но Северус не разобрал слов. Открылась и закрылась дверь, наверху послышались шаги, щёлкнул отпираемый замок.

На несколько минут воцарилось молчание. Петуния медленно переместилась к двери, по-видимому, пытаясь уловить, о чём говорили Вернон и Люпин. Северус подошёл к каминной полке, рассматривая аляповатые безделушки, явно обожаемые Петунией.

— А теперь послушай меня, Сев, — сказала Петуния, злобно выплюнув имя, которым Лили называла его, кажется, только вчера. Понизив голос, Петуния подошла ближе к волшебнику. — Этого маленького урода бросили на нашем пороге без всяких объяснений. Я никогда не знала, что он может сделать: собирается ли взорвать дом или…

— И всё же ты оставила его, — холодно перебил Северус. Он отвернулся от фотографий на каминной полке и снова посмотрел на Петунию. — Я знаю, ты могла связаться с Дамблдором или сдать мальчика магловским властям. А ещё лучше, ты могла бы позаботиться о нём как следует, — он пристально смотрел ей в глаза. — Ты мне никогда не нравилась, но я знаю, что Лили была о тебе высокого мнения. Как же так вышло, что ты не смогла найти в своём сердце тепла для мальчика, хотя бы ради неё?

— Ради Лили! — воскликнула Петуния, её лицо сильно покраснело, а рот искривился в отвратительной усмешке. — О, действительно, давайте всё сделаем для моей идеальной сестры! Это всегда было. Всегда! Она вообще никогда не думала обо мне. Когда наши родители умерли, она даже не потрудилась прийти на похороны. А потом я узнаю, что у вас там случилось… Как ты смеешь? Как ты смеешь читать мне нотации? Я знаю, кто ты! — злобно выплюнула она.

— И кто же? — холодно спросил Северус.

— Ты такой же урод, как и она, как и этот мальчишка, — Петуния, казалось, не понимала, насколько глупо было провоцировать взрослого мага.

Побледневший Северус угрожающе шагнул к ней и поднял ладонь, словно собираясь ударить её наотмашь. Она пискнула и вскинула руки, прикрывая лицо. Так они и замерли секунд на десять: она, съёжившись почти у его ног, и он, с занесённой для удара рукой.

— Осторожнее, Петуния, — процедил он. — Полагаю, волшебный мир не обрадуется, если я расскажу им о травмах, полученных мальчиком от ваших рук.

Он медленно опустил ладонь, удивляясь самому себе. Прошло много лет с тех пор, как он поднимал руку на другого человека, но никогда — на женщину.

— Не говори глупостей, — сказала она, оправдываясь. — Этого не было бы, будь он нормальным ребёнком.

— Придержи язык, женщина, — Северус с трудом сдерживался, пытаясь переварить всё услышанное и убедить себя, что сегодня неподходящий день для мести.

За дверью послышались шаги.

— Ну что ж, вам, должно быть, приятно услышать, что мы пришли избавить вас от этого бремени, — Люпин вернулся с экскурсии по дому, Вернон шёл позади него.

— Что вы имеете в виду? — спросила Петуния высоким голосом, в котором слышались страх и недоверие.

— Он имеет в виду, что всё, что вы должны сделать, это подписать вот это, и вы никогда больше не увидите мальчика, — решительно сказал Северус, вытащил из кармана один из пергаментов и протянул его Петунии. — Твоя сестра позаботилась о запасном варианте на случай, если эта идея с тобой как опекуном… не сработает.

Петуния уставилась на пергамент, но не сделала попытки прочесть его.

— Хм, заманчивая мысль… — медленно произнёс Вернон. Петуния схватила его за рукав и попыталась что-то прошипеть на ухо. Он стряхнул её руку. — Я бы сказал, мне нужно подумать. Я имею в виду, что с мальчиком было так трудно… он у нас уже больше десяти лет, — Вернон сделал паузу, его глаза неприятно блеснули. — А как же наша компенсация? — расчётливо спросил он.

— Компенсация? — по-прежнему любезно спросил Люпин, всё так же хищно усмехаясь. — Если вы получали пособие, то выплаты, очевидно, придётся прекратить.

— Ах вот как, значит, мы ничего не получим за то, что все эти годы содержали мальчишку? Я так не думаю, — толстяк выпрямился во весь рост, став на целую голову выше Люпина, и сверху вниз посмотрел на потрёпанного школьного учителя. — После всех доставленных нам неприятностей? Это…

Вернон осёкся, когда Люпин сгрёб его за грудки и прижал к стене.

— Послушай меня! — рявкнул Люпин и подчеркнул свои слова, трижды впечатав Вернона в стену. Северус порадовался, что полнолуние ещё не наступило. Как бы то ни было, пожелтевшие глаза Люпина дико блеснули. — Ты и твоя жена подпишете эту бумагу, и мы оставим вас в покое. Иначе я разорву тебя на куски голыми руками, без всякой магии, — очень тихо сказал Люпин, его голос звучал как предупреждающее рычание мастифа. Отпустив Вернона и поправив поношенную мантию, Люпин улыбнулся, вернувшись к прежней обходительности. — Теперь, надеюсь, мы можем прийти к соглашению?

Петуния вырвала пергамент из рук Северуса, схватила со стола ручку и расписалась в пустой строке.

Вернон, открыв рот, уставился на Люпина, его лицо посерело. Похоже, он только сейчас осознал, в какой опасности находится.

Петуния повернулась к нему и, сунув ему ручку, взмолилась:

— Подпиши, Вернон, они уйдут, если мы подпишем это, — она сердито посмотрела на Северуса, — и нам больше не придётся видеть мальчишку.

— Да… — дрожащим голосом буркнул Вернон, явно собираясь с духом. — Да, я подпишу.

Казалось, он пытался в чём-то убедить самого себя, торопливо нацарапав на бумаге свою подпись.

— Уходи! — Петуния выхватила пергамент у мужа и сунула в руку Северуса. — Убирайтесь оба!

Северус подписал документ и передал Люпину, который сделал то же самое. Пергамент на мгновение вспыхнул золотистым светом — соответствующая запись в Министерстве была изменена. Северус внимательно посмотрел на пергамент, чтобы убедиться, что всё в порядке. Под малопонятным юридическим текстом и подписями золотыми чернилами было выведено слово, ради которого Северус всё и затеял:

Одобрено.

Из-за получившегося кровного родства никаких уведомлений Визенгамот не получил, поскольку это считалось сугубо семейным делом, и информация не выйдет за пределы архива.

— Люпин, нам нужно забрать что-нибудь из вещей мальчика? — спросил Северус, пряча пергамент в карман мантии.

Люпин покачал головой.

— Я забрал кое-что, что, полагаю, может пригодиться Гарри, но в целом, кажется, всё, что у него есть, находится в его школьном чемодане.

Северус заметил, как Люпин сжал челюсти. Бросив испепеляющий взгляд на вцепившуюся в руку Вернона Петунию, Северус сухо сказал:

— Выход найдём сами.

Никто из магов не произнёс ни слова, пока они не аппарировали к границе школы.

— То, что братья Уизли говорили о замках… Это правда, — наконец тихо сказал Люпин. — Эта тварь… Он всё мне рассказал и даже не думал стыдиться. Они держали ребёнка как арестанта.

Северус не остановился, даже не повернул головы. Он и представить себе не мог, что Петуния способна на такое. С другой стороны, если она верила, что «уроды» просто не имеют человеческих чувств…

Он определённо не хотел обсуждать это с Люпином. Мальчик сейчас в безопасности. Договорённость носит исключительно временный характер и будет изменена, как только это станет возможным. И теперь, когда дело было сделано, Северус мог спать, не боясь, что Лили будет преследовать его во сне.

— Как ты думаешь, почему он никогда… — Люпин замолчал, словно разговаривая сам с собой.

— Никогда что? — резко спросил Северус. Ему не нравилось такое невнятное бормотание.

— Ну… никогда никому не говорил?

Северус замер, словно получил удар под дых.

— Он говорил. Он сказал Шеклболту, — Северус попытался вспомнить, что именно сказал ему Кингсли, — а потом министру.

Северус поймал себя на том, что мысленно повторяет все проклятия отца, одно за другим.

— Дядя Гарри сказал, что говорил с Фаджем, — Люпин в ужасе посмотрел на Северуса. — Министр отвёл Гарри назад. Дамблдор сказал мне, что они так боялись, как бы Блэк не нашёл мальчика вдали от дома своего опекуна. Должно быть, министр приказал им…

— …держать мальчишку в «ежовых рукавицах» и не дать ему снова сбежать, — с горечью договорил Северус. — Несомненно, он считает, что его наказание было одобрено Дамблдором.

— Неудивительно, что он так сопротивлялся, — сказал Люпин, проводя дрожащей рукой по лицу. — Странно, что Лили и Джеймс не вернулись с того света, чтобы преследовать нас.

Северус вздохнул. Лили уже несколько раз снилась ему. Она ничего не говорила, только смотрела на него печальными зелёными глазами.

На этой неделе ему не удалось выспаться.

Глава 9. Новый друг

Заклинание стазиса, которое показала Гермиона, было, по мнению Гарри, одним из лучших разделов магии, который он когда-либо изучал. Благодаря запасам еды, хранимым в чемодане, можно было все выходные не спускаться в Большой зал, чтобы поесть.

В воскресенье, прежде чем кто-либо в спальне проснулся, Гарри схватил пару тыквенных пирожков, купленных ещё в поезде, и отправился на дальний берег озера, держась подальше от границы территории школы, помня о предупреждении Дамблдора насчёт патрулирования дементорами — у Гарри не было ни малейшего желания снова встречаться с одной из этих ужасных тварей.

К вечеру книга, которую он читал, ему надоела. Он прятался в укромной лощинке, но теперь встал и бесцельно побрёл к озеру, краем глаза наблюдая, как бы не появились другие студенты, особенно Рон и Гермиона, не имея ни малейшего желания общаться с ними.

Гарри знал, что ведёт себя глупо. Они ведь хотели как лучше и ничего не сказали бы, если бы не волновались, а значит, им было не всё равно, что с ним происходит. Хотя беспокоиться было не о чем, и Гарри нужно было просто объяснить им, что всё в порядке. В конце концов, это был всего лишь дядя Вернон. Когда Гарри был совсем маленьким, ему приходилось гораздо хуже. А летом Вернон так разозлился только потому, что Гарри раздул тётю Мардж.

Когда Гарри думал о том, что надо бы поговорить с друзьями, он готов был провалиться сквозь землю от смущения. Он сражался с василиском и одержимым Волдемортом Квиррелом. Почему они считали, что он не справится с дядей Верноном?

Несомненно, Гермиона поймёт, почему Гарри не разговаривал с ними все выходные, будет извиняться, но всё равно станет лезть к нему в душу, потому что всегда хочет знать всё, о чём он думает. А Рон будет просто злить.

Гарри схватил камень и раздражённо швырнул его в озеро. Завтра придётся идти на занятия, говорить с ними, слушать их доводы и пытаться развеять их опасения. Это просто сводило с ума.

Какое-то движение привлекло внимание, и Гарри обернулся, вздохнув: ему показалось, что что-то чёрное, замеченное краем глаза, было школьной формой, что кто-то нашёл его здесь. Однако вместо сокурсника в нескольких ярдах от Гарри сидела огромная чёрная собака и с интересом смотрела на него, склонив голову набок и высунув язык. Свалявшийся мех не скрывал её худобы. Никакого ошейника Гарри не увидел.

— Откуда же ты взялся? — тихо спросил Гарри. Пёс сидел спокойно и казался совсем ручным. — Ты что, новый пёс Хагрида?

Навострив уши, собака закрыла пасть и встала, осторожно принюхиваясь. Она была такой тощей, что Гарри тут же вытащил из кармана один из своих пирожков:

— Ты голодный, мальчик? Или девочка? Да всё равно…

Пёс неуверенно шагнул к нему. Гарри подбросил кусок в воздух, не настолько он был глуп, чтобы предлагать незнакомой собаке взять еду из рук. Благодаря противным маленьким тявкающим бульдогам тёти Мардж Гарри свёл близкое знакомство с собачьими укусами, а эта собака могла отхватить Гарри руку по локоть и даже не заметить.

Пёс ловко поймал кусок и облизнулся. За первым последовал второй кусочек, потом ещё один. Пёс просто извивался от восторга всякий раз, когда ловил пирожок.

Гарри усмехнулся, глядя на ужимки собаки. Он подбросил еду повыше, чтобы посмотреть, как огромное животное прыгает, чтобы поймать её. Не успел Гарри опомниться, как скормил собаке всё, что у него было в карманах. Хотя неважно, в чемодане у него было ещё.

Гарри протянул руку ладонью вверх, пес подошёл и обнюхал её. Он (Гарри решил, что это был «он», наблюдая, как пёс прыгает) действительно был огромен, его голова легко доставала Гарри до талии. Однако пёс довольно послушно сел, когда Гарри почесал его за ухом, и вёл себя намного лучше, чем Клык, собака Хагрида: не лез почём зря, не прыгал. Теперь, немного поев, он, казалось, намеревался вздремнуть на солнышке: встал и пару раз покрутился вокруг себя, затем лёг на траву, глядя на Гарри с явным приглашением.

Гарри сел, скрестив ноги, рядом с собакой, а та на брюхе подползла к нему и положила тяжёлую голову ему на колени.

— Я понял, — Гарри засмеялся и почесал мохнатые уши пса. — Я накормил тебя, и ты теперь мой насовсем, верно?

В ответ пёс махнул хвостом.

— Так, и как же мне тебя назвать? — Вопрос был, конечно, риторический. — Черныш?

Пёс, казалось, посмотрел на него с упрёком и, посапывая, сунулся носом в ладонь Гарри, требуя ласки.

— Подхалимка? Сопелка?

Пёс чихнул.

— Значит, Сопелка, — сказал Гарри, вытирая руку о собачью шерсть.

Собака лизнула его в лицо так сильно, что у него слетели очки.

— Эй, осторожнее, — возмутился Гарри, подхватив их.

Пёс виновато заскулил, словно извиняясь, и снова положил голову на колени Гарри.

Собака была гораздо лучшей компанией, чем кто-либо другой, кого Гарри мог себе представить. Она не задавала вопросов и не смотрела на него с жалостью, она просто успокаивала своим присутствием, как и Хедвиг, была чем-то живым и тёплым, что Гарри мог обнять.

Он подумал, что было бы здорово забрать Сопелку с собой к Дурслям, чтобы он там слопал Злыдня, бульдога Мардж, одним укусом.

Забавы с собакой, казалось, заставили растаять что-то тугое и холодное в животе Гарри. Он расслабился, вытянул ноги и откинулся, опираясь на руки, подставив лицо солнцу. Пёс повернулся так, что его чёрная голова примостилась на бедре Гарри. Через несколько минут пёс поднял голову и снова лизнул Гарри в лицо, на этот раз гораздо мягче, словно желая стереть слезу, скатившуюся по его щеке.

Гарри слегка покачал головой. Это было нелепо, на самом деле он не плакал.

— Это была плохая неделя, — осипшим голосом признался Гарри собаке. — Я имею в виду, Невилл… — он сглотнул. — Это ужасно, — Гарри замолчал. Сопелка терпеливо ждал.

— И потом, я не знаю, что делать с Люпином и Снейпом, — Гарри показалось, что пёс вопросительно посмотрел на него. — Гермиона и Рон сказали Люпину, что их беспокоят синяки, которыми дядя Вернон разукрасил меня этим летом. Гермиона всегда беспокоится о таких вещах, и я думаю, что это она надоумила Рона. И тогда Снейп настоял на том, чтобы лично меня осмотреть. Похоже, они все очень расстроились из-за того, что дядя Вернон побил меня палкой. Во всяком случае, Люпин точно. А Снейп просто бешеный. Но, с другой стороны, Снейп всегда за что-то на меня злится.

Он замолчал, размышляя. Сопелке, должно быть, понравился звук голоса Гарри, потому что он нетерпеливо ткнулся носом, когда тот умолк. Мальчик улыбнулся собственным фантазиям, но сказал:

— Снейп преподаёт зелья. Он ненавидит меня. Очевидно, он ненавидел моего отца. Во всяком случае, Дамблдор так сказал. Но так оно и было на самом деле… Я не знаю… нормально? Насчёт всего этого осмотра. Не то чтобы я сачковал, но когда Снейп сказал, что не станет поднимать шум из-за того, что осмотр показал… — Гарри задумался. — Нет, он сказал, что никому не расскажет об этом. Ты думаешь, это одно и то же?

Сопелка посмотрел на него мудрыми, печальными глазами.

— В любом случае, — продолжал Гарри, — Снейп сказал, что ничего не скажет, но Люпин упомянул что-то о разговоре с Дурслями.

Сопелка бросил на Гарри ещё один вопросительный взгляд.

— О, Люпин — новый учитель защиты от тёмных искусств. Я ничего о нём не знаю, кроме… — Гарри, вспомнив, как впервые увидел Люпина. Это был последний раз, когда он видел Невилла.

Непрошеные воспоминания об жутком холоде и дышащем ужасом дементоре всплыли в сознании Гарри. По всей школе ходили слухи, что дементоры причастны к смерти Невилла, и Гарри не мог отделаться от мысли, что это существо просто высосало жизнь из совсем больного Невилла.

Нет, не жизнь. Все говорили, что дементоры высасывают из человека надежду и счастье.

— Они оставляют тебе все твои худшие воспоминания, — говорили Фред и Джордж.

Только Мерлин знал, как мало счастья было в жизни у Невилла. Если дементор высосал из него всё, может быть, Невилл просто сдался? Может ли кто-то умереть таким образом? Просто от того, что сдался?

Пёс заскулил и снова лизнул Гарри в лицо. Он вспомнил, о чём говорил, чувствуя, что собака оказалась самым понимающим слушателем, какой у него когда-либо был.

— Если Люпин действительно что-то скажет Дурслям, я не знаю, что буду делать, — Гарри содрогнулся от этой мысли. — После того, как я сбежал этим летом, стало ещё хуже. Министр привёл меня обратно домой, хотя я сказал ему, что дядя Вернон, скорее всего, выпорет меня, но он, видимо, считал, что меня нужно наказать, сказал, что если бы я был его сыном, то тоже получил бы. Такой же, как и Мардж, — Гарри неосознанно вцепился руками в шерсть на шее собаки. — Вернон просто расскажет Люпину, сколько от меня хлопот. Вряд ли Снейп станет ему противоречить. Мне ещё повезет, если Люпин не устроит мне наказание только за то, что я существую. И я даже не хочу думать о том, что будет следующим летом.

В горле пса заклокотало рычание, и Гарри разжал пальцы.

— Извини, — он пригладил взъерошенную шерсть, и пёс расслабился.

— Я так не хочу туда возвращаться, — со слезами в голосе пожаловался Гарри. Ещё одна причина, по которой собака была таким хорошим слушателем — при Сопелке не надо было сдерживаться, притворяться, что всё в порядке, чтобы не волновать его. — Они действительно ненавидят меня. И я не могу винить их, меня им навязали. Я просто испортил им жизнь, и они будут счастливы, если я никогда не вернусь, но куда ещё мне идти? — Гарри вздохнул.

Пёс тоже вздохнул, словно загрустил. Вероятно, в ответ на уныние в голосе Гарри.

Гарри подумал, не был ли этот бродячий пёс заблудившимся фамильяром какого-нибудь волшебника. Он казался умнее обычной собаки, а большинство фамильяров были склонны к такой сообразительности. Ну, за исключением, может быть, Клыка.

Кроме того, его единственным опытом общения с собаками были бульдоги Мардж. Её любимый Злыдень загнал Гарри на дерево, когда ему было пять лет. До встречи с Клыком Гарри вообще не любил собак. Теперь единственными псами, которых он действительно любил, были вот такие огромные.

Но Сопелка не мог принадлежать студенту, он был слишком большим, чтобы держать его в спальне. Может быть, это собака Люпина? Нет, пёс выглядел слишком неопрятным и голодным, чтобы потеряться совсем недавно. Скорее всего, Хагрид привёз собаку, чтобы присмотреть за ней, пока не найдётся хозяин, и, должно быть, просто не успел его откормить.

— Пошли, — сказал Гарри после долгого молчания. — Надо отвести тебя обратно к Хагриду.

Он попытался подняться и обнаружил, что ноги затекли под тяжестью собачьей головы.

— Идём, двигайся, — Гарри толкнул Сопелку.

Пёс вскочил, и Гарри, шатаясь, поднялся на ноги, в которые тут же словно вонзилось множество мелких иголок. Гарри затопал на месте, стараясь размяться и восстановить кровоток.

— Пойдём уже, — позвал Гарри, но пёс рванул в другую сторону — к лесу. Наверное, он всё же не жил у Хагрида: Гарри никогда ещё не видел животных, которые, зная лесника, не были бы счастливы отправиться к нему.

Он смотрел, как чёрная молния уносится прочь. Надо будет не забыть стащить для бедняги немного еды и принести сюда. Может быть, он вернётся. Гарри очень на это надеялся. Он подумал, что хотел бы снова увидеть Сопелку.

Глава 10. Опекун

Ребёнок совсем не ел.

В субботу и воскресенье Северус пять раз поднимался в Большой зал, но Поттера не было ни на завтраках, ни на обедах. Он ещё раз опросил домовых эльфов, но те не видели мальчика.

Зато появлялись Уизли и Грейнджер, и каждый раз Грейнджер оглядывалась по сторонам, явно высматривая кого-то, из чего Северус сделал вывод, что эта парочка Поттера тоже не видела.

От домовых эльфов оказалось всё же больше пользы: они выследили мальчишку. Один из них доложил, что Поттер провёл выходные за чтением, в основном, на дальнем берегу озера, причём впервые в жизни он был осторожен и не выходил за рамки дозволенного. И, по словам того же эльфа, он действительно спал каждую ночь в своей постели.

Если Поттер не явится к завтраку в понедельник утром, Северус намерен был притащить его туда силой: разумеется, ребёнок, расстроившись, мог потерять аппетит, но голодать несколько дней подряд — это просто абсурд.

Но нет, в понедельник утром он проскользнул в Большой зал, причём раньше обычного и без обоих закадычных друзей. Это было интересно.

Поттер, должно быть, почувствовал на себе пристальный взгляд Северуса. Он украдкой взглянул на профессора, который смотрел на него спокойно и, как он надеялся, бесстрастно, однако, судя по тому, как Поттер вздрогнул и отвёл взгляд, Северус понял, что ему не удалось замаскировать мрачное выражение лица.

Взяв чашку с чаем, Северус решительно переключил внимание на еду. Он знал, что должен поговорить с Поттером сегодня же. Он избегал этого весь уик-энд, рассчитывая, что Минерва и Альбус вернутся и помогут ему сообщить ребёнку новости. Но, разумеется, они оба остались в Лондоне, чтобы помочь Министерству в расследовании и присмотреть за Августой: утром прилетела сова с запиской Дамблдора, в которой тот уведомил, что «полностью уверен» в способностях Северуса как временного директора.

Это было просто зашибись — в памяти Северуса периодически всплывали некоторые речевые обороты из детства, особенно когда он обнаруживал, что весь его с трудом отшлифованный словарный запас просто не мог адекватно описать возникшую ситуацию.

Всё было бы не так плохо, если бы Поппи тоже не уехала. Впрочем, Помона заменила её, оставив Флитвика и Люпина делить обязанности Минервы между собой. Флитвик при этом очень хвалил способности нового профессора, что заставляло Северуса скрежетать зубами. Как бы ему в таких условиях не понадобились новые зубы.

Первый урок зельеварения в этот день был с курсом Поттера, и Северус решил, что поговорит с ребёнком прямо сегодня, тем более, что следующего урока у Северуса не было, а потом придут семикурсники, которые вполне могут самостоятельно справиться с рецептом на доске, разобраться в инструкциях и продолжить работать над исследовательскими проектами, начатыми в прошлом году.

Если этот разговор затянется, у Северуса возникнут существенные проблемы. Однако, как бы Северусу ни хотелось, чтобы беседа была покороче, у мальчика, несомненно, появятся вопросы о смене опекуна, на которые придётся ответить.

Братья Уизли и Грейнджер вместе вошли в Большой зал. Увидев их, Поттер схватил со стола пригоршню сосисок, вытащив магловский пластиковый пакет, бросил их туда, затем нырнул под стол и исчез.

Поттер воспользовался мантией-невидимкой, чтобы избежать встречи с друзьями? Это было очень интересно.

Северус быстро расправился с завтраком, а когда подошёл к своему классу, Поттер снова удивил его: мальчишка стоял в коридоре, читая книгу по зельям, которая выглядела такой новой, что его сова, должно быть, принесла её только этим утром.

Профессор открыл кабинет, кивнув Поттеру в знак приветствия (хотя обычно он и этого не делал).

Поттер сел было на своё привычное место, но внезапно передумал и пересел за первый стол. Северус задался вопросом почему, но потом сообразил: Поттер, Уизли и Грейнджер обычно садились вместе с Лонгботтомом.

Поттер заметил, что Северус смотрит на него, и слегка приподнял подбородок, как бы провоцируя профессора на комментарий, однако Северус ничего не сказал, и неловкий момент прошёл, когда в класс ворвались Грейнджер и Уизли.

— Гарри! Где ты был? — потребовала ответа лохматая ведьма.

— Занимался, — не глядя на неё, угрюмо буркнул Поттер.

— Гарри, дружище, послушай… — начал Уизли вполголоса, настойчиво, но вкрадчиво. Грейнджер ткнула его в бок и кивнула на Северуса, который притворился, что читает пергаменты на своём столе. — Послушай, — продолжал Уизли более непринуждённо, — давай поговорим об этом за обедом, хорошо?

Поттер кивнул, но в глазах его светилось такое упрямство, что Северус поспорил бы на сотню галеонов — в обеденное время Поттер будет где угодно, только не в Большом зале.

Явились остальные гриффиндорцы и слизеринцы. Уизли и Грейнджер остались за столом с Поттером, хотя он упорно их игнорировал.

Урок прошел достаточно ровно. Все были подавлены. Браун и Патил то и дело поглядывали на стол, за которым обычно сидел Лонгботтом, и выглядели весьма печальными. Остальные вообще избегали смотреть на это место. Северус решил, что избавится от этого стола — на нём было огромное пятно, там, где Лонгботтом в прошлом году весьма эффектно растопил котёл.

После занятия, отпустив класс и дождавшись, пока все соберут свои вещи, Северус окликнул:

— Мистер Поттер! Мне нужно поговорить с вами, — он старался говорить как можно спокойнее, но голос прозвучал натянуто.

Уизли выглядел так, будто хотел остаться, однако Северус велел:

— Идите и предупредите преподавателя на следующем уроке, что мистер Поттер скоро придёт.

Уизли кивнул, неуверенно глядя сначала на Поттера, потом на Грейнджер. Та потянула его за рукав.

Взмахом палочки Северус закрыл дверь, подумав, кинул на неё запирающие чары.

— Садитесь, Поттер, — предложил он мальчику, а себе пододвинул один из лабораторных стульев. Ребёнок насторожился.

— Полагаю, вы должны знать, Поттер, — Северус убрал палочку и, положив руки на стол, подождал, пока Поттер посмотрит на него. — Я говорил с Дурслями.

— Зачем, сэр? — это было самое вежливое, что Северус когда-либо слышал от Поттера.

— Мы обсудили результаты вашего медицинского обследования, — спокойно сказал Северус, — и наказания, которые вы получали, пока находились под их опекой.

Поттер побледнел, в его глазах нарастала паника, но он только спросил:

— И… И что они сказали?

— Откровенно говоря, их ответы меня не удовлетворили, — Северус помолчал. — Не стану отрицать, я нахожу их отвратительными людьми.

Пожалуй, на миллисекунду мальчик улыбнулся, но тут его руки на столе сжались в кулаки, и Северус подумал, что он пытается сдержать дрожь.

— Похоже, они не годятся в опекуны ребёнку-волшебнику. А раз так, я распорядился, чтобы ваше опекунство было передано мне, — Северус внимательно наблюдал за мальчиком. Лицо Поттера было таким неподвижным, словно закрылось маской. — Поскольку я исполняю обязанности директора, я смог сделать это тайно, не привлекая Министерство, как вы и просили.

Поттер долго молчал и всё так же бесстрастно смотрел на профессора. Наконец натянуто спросил:

— Значит ли это, что мне не придётся возвращаться к Дурслям следующим летом?

— Именно это и значит, — подтвердил Северус.

— Вы передали это… — Поттер, казалось, перебирал в уме то, что сказал Северус. — Моё опекунство или что-то в этом роде перешло… к… к вам?

Дошло.

— Да, Поттер, теперь я ваш опекун. Уверяю вас, это временно, пока мы не найдём кого-нибудь более подходящего. На данный момент это наиболее правильно, — Северус ждал неизбежного взрыва.

Глаза Гарри стали огромными, но он не сказал ни слова.

— Уверен, у вас есть вопросы. Я вполне готов ответить на них, — подтолкнул Северус.

Поттер откашлялся.

— Нет, сэр. У меня нет вопросов, — твёрдо ответил он и упрямо выпятил подбородок, но его зелёные глаза были влажными и испуганными. Затем они стали на удивление пустыми. — Это всё, сэр? — спросил он напряжённым голосом.

Северус был озадачен, он ожидал слёз, гнева, облегчения, страха, чего угодно, только не этого странного отупения.

— Я понимаю, что это слишком для вас, — сказал Северус, пытаясь говорить доброжелательно (он знал, что у него это плохо получается). — Мы можем обсудить детали позже.

— Да, сэр. Теперь я могу идти? — голос мальчика звучал ещё более напряжённо.

Мастер зелий с беспокойством заметил, что лицо Поттера приобрел нежный зеленоватый оттенок, и запоздало вспомнил о слабом желудке Лили, как её тошнило перед СОВ, как она писала ему, поняв, что беременна, только когда её в первую неделю начало выворачивать каждое утро.

— В таком случае ступайте, — Северус взмахом палочки открыл дверь.

Мальчик убежал. Северус тихо последовал за ним.

Как и ожидалось, Поттер кинулся в туалет.

Несколько минут Северус стоял в коридоре, раздумывая, кого бы попросить присмотреть за мальчишкой. Теперь, когда Поппи уехала, найти подходящего человека было трудно.

Будь это что-то серьёзное, Северус, конечно, попросил бы Помону, но на самом деле он полагал, что, скорее всего, недомогание Поттера стало результатом эмоционального расстройства после первой приличной еды, которую ребёнок съел за несколько дней.

На секунду Северус подумал о Люпине, поскольку тот являлся исполняющим обязанности декана факультета Гарри. Но, к сожалению, у волка было достаточно забот с преподаванием совершенно нового для него урока и подменой Минервы. К тому же Северус знал расписание занятий: у Люпина сейчас был урок с третьекурсниками, а их нельзя было оставить одних, не опасаясь, что они покалечат друг друга.

Ничего другого не оставалось, как действовать самому — в конечном счёте, это была ответственность Северуса как опекуна ребёнка. Вздохнув, он открыл дверь. Судя по состоянию Поттера, завтрак не принёс ему никакой пользы.

Поттер опустился на колени, положив голову на холодный фарфор унитаза. Он дрожал и вытирал рот рукавом мантии. Его глаза были плотно закрыты, и он снял очки, положив их рядом с собой на пол. Северус отметил, что они ещё не развалились только благодаря заклинаниям. С этим надо было разобраться, и как можно скорее.

Услышав, как скрипнула дверь, мальчик резко открыл глаза и прищурился на Северуса.

— Что надо? — огрызнулся Поттер, очевидно, не разбирая, кто вошёл. — Я в долбаном порядке, убирайся!

Вероятно, мальчик принял чёрную мантию Северуса за форму старосты.

— Да, Поттер, ясно, — язвительно ответил Северус, не в силах сдержаться.

В ответ Поттера снова стошнило.

Северус фыркнул, наколдовав мокрую тряпку, опустился на колени рядом с Поттером и вытер ему лоб. Рвотные позывы мальчика продолжались даже после того, как его желудок опустел.

И снова Северусу невольно вспомнилась Лили. Когда им было пятнадцать, они в первый раз вместе напились. Родители Лили уехали на уик-энд, а восемнадцатилетняя Петуния предоставила Лили самой себе, предупредив, чтобы та не проговорилась родителям. Северус стащил из холодильника немного отцовского сидра, и они провели остаток дня, выпивая у реки. Просто чудо, что они тогда добрались до дома Лили.

Северус имел немного больше опыта в выпивке, чем Лили, так что он знал свою норму и чувствовал себя вполне прилично, но Лили было совсем плохо. Он вспомнил, как сидел рядом с ней вот так, приподняв её волосы, чтобы они не мешали. Она мучилась до тех пор, пока Северус наконец не решился оставить её достаточно надолго, чтобы попросить у матери успокоительное для желудка, соврав, что у Лили, должно быть, желудочный грипп, а маглы не умеют его лечить. Мама, может, и не поверила ему, но зелье дала. У Северуса даже не было неприятностей из-за того, что он остался ночевать у Эвансов. Когда он утром вернулся домой, отец лишь ухмыльнулся.

Северус решительно прогнал это воспоминание.

Заметив, что дрожь Поттера усилилась, он наколдовал одеяло и укрыл мальчишку.

Его волосы были недостаточно длинными, чтобы придерживать их, но Северус оставил руку на лбу мальчика, пока спазмы не утихли, всё это время поглаживая его спину.

Северус подумал об успокоительном для желудка, но учитывая, что это, скорее всего, нервное, решил, что мальчику будет лучше отдохнуть и, возможно, немного перекусить позже. Ну, а если и тогда он не сможет удержаться от тошноты, Северус даст ему зелье. Придётся освободить мальчишку от занятий до конца дня, впрочем, никто из преподавателей не планировал на сегодня ничего особо важного.

— Оставайтесь здесь, Поттер, — велел Северус, хотя в этом не было никакой необходимости: ребёнок едва ли мог куда-то уйти, он снова уткнулся лбом в фарфор унитаза.

Северус выглянул в коридор. Если повезёт, один из дружков Поттера наверняка болтается поблизости.

— Мисс Уизли? — окликнул Мастер зелий, заметив рыжую прядь волос — девчонка вышла из класса, собираясь спуститься в холл.

— Сэр? — пискнула она, резко обернувшись.

— Мистер Поттер болен. Вы не проводите его в башню Гриффиндора? Я выпишу вам освобождение от следующего урока, — отрывисто сказал Северус.

— О, — она покраснела, — да, сэр.

— Ждите здесь, — сказал ей Северус. Развернувшись, он подошёл к мальчику и снова опустился на колени рядом с ним. — Поттер, как думаете, вы сможете дойти до своей спальни?

— У меня занятия, — упрямо пробормотал он.

Северус закатил глаза — Поттер опять перечит ему.

— Не сомневаюсь, что в этом состоянии вы выдающийся ученик, — саркастически сказал он. — Тем не менее я хочу, чтобы остаток утра вы провели в постели. Я распоряжусь, домовой эльф принесёт вам обед. Если вы будете хорошо себя чувствовать, можете отправляться на свои дневные занятия. В противном случае попросите домовика связаться со мной, и я пришлю вам зелье, — быстро договорил Северус.

Мальчик просто кивнул, сдаваясь.

Поскольку на данный момент его уже не тошнило, Северус помог ему встать и вернул очки. Забирая их, Поттер бросил на Северуса непроницаемый взгляд.

— Спасибо, — пробормотал Гарри, скинув с себя одеяло и протянув его Северусу. Тот, хмыкнув, взмахнул палочкой, и оно исчезло.

Северус вывел Поттера в коридор, где ждала мисс Уизли.

— Убедитесь, что он пойдёт прямо в кровать, — сказал ей Северус.

— Да, сэр, — тихо ответила она, уводя по коридору всё ещё дрожавшего Поттера.

Он слегка улыбнулся про себя, когда Уизли прошептала Поттеру:

— Кто это был и что он сделал со Снейпом?

— Ты даже не представляешь, — вяло пробормотал в ответ Поттер.

Глава 11. Осознание

— Гарри! — чья-то рука настойчиво трясла его. — Гарри, проснись!

— Уйди, Гермиона, — недовольно огрызнулся Гарри, — я устал.

Лежать было тепло и уютно и ещё не нужно вставать, так почему же она беспокоит его?

— Профессор Люпин попросил меня посмотреть, как ты. Он сказал, что ты заболел, — озабоченно ответила Гермиона. — И ещё он сказал, что тебе нужно что-нибудь поесть. Кто-то принёс тебе суп.

Гарри открыл глаза и увидел размытые очертания гостиной и Гермиону, стоявшую рядом с диваном, на котором он лежал. Его мантия валялась на спинке дивана, словно это было всё, на что он оказался способен, прежде чем заснуть.

Кто-то принёс еду? Это было хорошо — он ощущал слабый голод, кажется, у него было тяжёлое утро. Что-то касательно Снейпа и…

Внезапно сонный мозг Гарри захватили воспоминания.

— О, чёрт возьми! — Гарри, резко выпрямившись на диване, схватил очки с приставного столика, где их оставил, и вскочил, дико озираясь по сторонам. Похоже, они с Гермионой были здесь одни.

— Гарри, что случилось? — Гермиона испуганно попятилась.

Когда Джинни привела его в башню, Гарри чувствовал себя таким измученным, что просто плюхнулся на ближайшее подходящее место. Он так крепко заснул, что теперь какое-то мгновение не мог понять, что ему снится, а что происходит наяву. Окончательно же проснувшись, Гарри ничего так не хотел, как чтобы утро оказалось дурным сном.

Он повернулся к Гермионе и жёстким голосом спросил:

— Что ты сказала Люпину?

Это всё её вина. Если бы она не открыла рот, не сунула свой нос куда не надо, он мог бы замять всю эту историю с осмотром, в этом Гарри был уверен.

Гермиона посмотрела на него.

— Ну, я рассказала ему о синяках на твоей руке, — тихо сказала она, — и о том, что тебя плохо кормили.

Гарри уставился на неё.

— Ты не имела права, — прошипел он.

— Я беспокоилась о тебе, — Гермиона обхватила себя за плечи. — Почему? Что случилось?

— Ты вообще не имела права, — повторил он срывающимся голосом.

— Гарри? — осторожно спросила Гермиона. Она расцепила руки и шагнула вперёд, словно собиралась положить ладонь ему на плечо.

Гарри почувствовал, что его опять начало трясти. Учащённо дыша, он попятился подальше от неё, пока не упёрся коленями в диван. Каждый раз. Каждый раз это происходило. Каждый раз, когда кто-то жаловался на то, как Дурсли наказывали Гарри, всё становилось только хуже.

Гарри опустился на диван, закрыв лицо руками.

— Ты в порядке? — голос Гермионы звучал словно издалека, едва пробиваясь сквозь шум в ушах. Гарри резко качнул головой. Бывало и хуже, хотя не часто.

— Снейп — мой чёртов опекун, — сказал Гарри сквозь пальцы. Он не видел лица Гермионы, но её молчание подсказало, что она не ожидала услышать это.

Лишь произнеся это вслух, он осознал сложившуюся ситуацию.

Снейп — его опекун. И как теперь будет? Значит ли это, что в следующий раз, когда Снейп даст ему отработку, он сможет и выпороть его? Учитель, бьющий ученика, — это против школьных правил, но опекун может назначить любое наказание, какое захочет, о чём Вернон так часто напоминал Гарри.

Единственный луч надежды — по словам Снейпа, это будет временно. Может быть, когда Дамблдор вернётся, он всё исправит. Да, но Гарри подозревал, что именно Дамблдор оставил его с Дурслями. И конечно же, Дамблдор отправил его обратно этим летом. Министр так и сказал.

А Гарри чуть не стошнило на ботинки Снейпа. Стало ли лучше или хуже от того, что он этого не сделал? Это был бы способ ответить на язвительные насмешки Снейпа с минимальными последствиями. Однажды его стошнило в присутствии тёти Петунии, а она просто протянула ему щётку и с отвращением в голосе велела вымыть пол. Это был последний раз, когда он не добрался до туалета (или ведра, если его запирали).

— Я уверен, у вас есть вопросы, — сказал Снейп.

У Гарри был миллион вопросов, но как только он открыл рот, чтобы задать их, голос тёти Петунии рявкнул в его голове: «Не задавай вопросов!»

Вопросы никогда не приводили ни к чему хорошему. За вопросы шлёпали и отправляли в чулан. Вопросы были опасны. Лучше было просто брать то, что давали. Первое и последнее правило гласило: «Не задавать вопросов».

Пока профессор Снейп говорил, Гарри отчётливо видел перед собой Петунию в вычурном синем платье, когда они с Верноном и Дадли собирались куда-то идти. Рассерженная постоянными вопросами, она отвесила Гарри пощёчину. Достаточно сильную, чтобы он пошатнулся и у него закружилась голова.

— Не задавай вопросов! — резко сказала она. — Я уже говорила тебе — уроды не имеют права задавать вопросы.

Потом она ударила его снова и так сильно, что сбила с ног. На этом воспоминание закончилось, как будто его только что выключили, и перед ним, ожидая ответа, сидел Снейп.

Его накрыла волна тошноты.

— Нет, сэр. Никаких вопросов, — сказал Гарри, как ответил бы Вернону. Он не настолько глуп, чтобы попасть в эту ловушку.

— Теперь я могу идти? — он понятия не имел, какой будет реакция Снейпа, если он просто убежит из кабинета. Это было всё, что он успел сделать, чтобы добраться до туалета, не простившись с завтраком в коридоре. Это было бы крайне унизительно.

У него давно уже не было такой особенной реакции, наверное, с тех пор, как он пришёл в Хогвартс. Тётя Петуния всегда ясно давала понять, что у неё нет времени на больных уродов. А ещё хуже становилось, если она думала, что он притворяется.

Несколько раз это случалось с Гарри в школе, в основном, перед экзаменом или когда он знал, что банда Дадли приготовила для него что-то особенно неприятное. Он старался не сообщать об этом учителям, потому что не любил, когда его отсылали домой. Как правило, приступ проходил после того, как в желудке ничего не оставалось, и хотя потом Гарри чувствовал себя весь день усталым, ему, хоть и с трудом, удавалось это скрыть.

Однако Снейп так странно говорил о том, что Гарри болен.

Когда профессор вошёл в дверь, Гарри предположил, что это сокурсник, а при звуке голоса Снейпа желудок сжался, и Гарри вывернуло так сильно, что он чуть внутренности не выплюнул.

Снейп же вместо того, чтобы накричать, просто раздражённо фыркнул, вытер Гарри лицо и дал ему одеяло. Профессор казался немного расстроенным, но не сердитым, и освободил Гарри от занятий. Хотя, возможно, это было потому, что другие преподаватели могли возмутиться, если Гарри стошнит на их уроках.

Но в самом деле, зачем он вообще пришёл? Гарри, казалось, даже смутно помнил, как рука профессора поддерживала ему голову, когда его тошнило. Что же это было такое? В лучшем случае Гарри ожидал, что Снейп сунет ему зелье и велит привести себя в порядок, но, ради Мерлина, не станет гладить его по спине и отправлять спать. Так люди поступают с нормальными детьми.

Разболелась голова, а сердце колотилось так, словно Гарри пробежал целую милю, и он сам не знал почему. Гарри опустил голову на колени, пытаясь успокоить дыхание. Если он будет продолжать в том же духе, его снова стошнит, а этого ему меньше всего хотелось.

— Гарри, — теперь голос Гермионы звучал обеспокоенно, — расскажи мне, что случилось.

— Снейп, — ответил Гарри, не поднимая головы. — Он как-то заставил Дурслей отказаться от опеки надо мной.

Прошло несколько секунд, прежде чем Гермиона заговорила, и её голос прозвучал неуверенно.

— Ну… это же хорошо, правда? — медленно спросила она. — Я знаю, что ты их ненавидишь.

— Ты что, не слышишь меня? — Гарри рассмеялся высоким истерическим смехом. — Снейп будет моим опекуном. Скажи, что в этом хорошего? Он ненавидит меня, — Гарри судорожно втянул в себя воздух. — По крайней мере, мои тётя и дядя не делали ничего особенного, у них было одно слово — «убирайся», потому что я постоянно всё портил. А когда я сделаю это у Снейпа, он убьёт меня.

Придётся ли Гарри жить со Снейпом сейчас, летом, когда они не смогут найти того, кто захочет его взять? Потому что это ведь так и есть? Он никому не нужен. О, естественно, Снейп полагал, что многие люди захотят приютить Мальчика-который-выжил. Однако Гарри по опыту знал, что для волшебного мира он был скорее символом, чем человеком. Нет, все будут говорить, что они хотели бы взять его, но…

О, Снейп будет в ярости, когда узнает, что не избавится от Гарри.

Что он сделает? Если повезёт, Снейп не станет резать Гарри на ингредиенты для зелий, но наверняка устроит ему настолько невыносимую жизнь, насколько это возможно. По крайней мере, с Дурслями Гарри удавалось избегать их в течение последних двух школьных лет. Снейп же будет преследовать его на каждом шагу.

Гарри выругался в ладони, пытаясь овладеть собой и начать мыслить рационально. Его мозг словно зациклился на одном и никак не мог успокоиться. Теперь Гарри не волновало, что ему станет плохо, он больше боялся, что сердце вот-вот взорвётся.

Тихий здравомыслящий голосок в голове Гарри напомнил, что Снейп не раз спасал ему жизнь, что он сдержал слово и забрал его из-под опеки Дурслей, не привлекая к этому Министерство. И вообще с тех пор, как всё это началось, он довольно прилично обращался с Гарри. В каком-то смысле это было ещё страшнее — Гарри не знал, чего ожидать от Снейпа.

Гермиона села рядом с Гарри на диван и положила руку ему на плечо. В гостиной было тихо, даже не слышно потрескивания огня. Единственное, что нарушало тишину — это хриплое, учащённое дыхание Гарри.

— Успокойся, — мягко сказала Гермиона через несколько минут. — Всё будет хорошо.

— В какой части всего этого будет хорошо? — Гарри резко развернулся, сбросив её руку, вскочил на ноги и закричал, нависая над сидящей Гермионой: — Какого чёрта тебе понадобилось тайком идти к преподавателям? — его лицо оказалось в трёх дюймах от её носа.

Гермиона, побледнев, вжалась в спинку дивана.

— Потому что я не хотела, чтобы ты закончил, как Невилл, — ответила она тихим, ломким голосом.

Гарри остановился, как вкопанный, внезапно осознав, что делает. Это был любимый трюк Вернона — стоять над кем-то и орать.

Он отшатнулся, глядя в её испуганные глаза, наполненные слезами, и не знал, что сказать.

— Гермиона… — прошептал он, — я…

Хрипло всхлипнув, она вскочила, и Гарри услышал, как она разрыдалась, проскользнув мимо него и выбежав за портрет.

— Чёрт побери, — пробормотал Гарри в пустой гостиной. Адреналин схлынул, оставив опустошённость и холод.

Его взгляд упал на миску с супом и тарелку с бутербродами, стоявшие на столе. Гарри посмотрел на них, соображая. Если он сейчас побежит вслед за Гермионой, они ещё больше поссорятся. Зная её, он мог предположить, что она даже проклянёт его.

Кроме того, он был всё же голоден. Вздохнув, Гарри подошёл к столу и придвинул стул.

Суп был под согревающими чарами, и от него призывно поднимался ароматный пар. После нескольких пробных ложек желудок Гарри оценил горячую еду, и остальная часть супа пошла быстрее. Впрочем, из твёрдой пищи ему хватило только половины бутерброда. Остальное Гарри решил отнести в спальню и спрятать под стазисом в своём чемодане. Возможно, он и сегодня не пойдёт ужинать — ему не хотелось снова встречаться с Гермионой. Хотелось сквозь землю провалиться, когда он вспоминал её заплаканное лицо. И чем дольше Гарри думал об этом, тем больше ему становилось стыдно.

Он по-прежнему обижался, что она всё рассказала, но Гарри должен был предвидеть, что она пойдёт к преподавателям — у неё всегда было полно наихудших сценариев и миллион причин, почему всё обернётся плохо. И она всегда считала, что просить помощи у взрослых — хорошая идея.

Гарри очень надеялся, что Гермиона никому не скажет ни об их ссоре, ни о том, что он ей наговорил. Хотя Рону она, скорее всего, расскажет.

Спрятав оставшиеся бутерброды, Гарри посмотрел на часы. Скоро начнётся следующий урок. Гарри решил сходить на него, хотя у него и было освобождение от занятий. Но сидеть тут одному вдруг стало невыносимо. Если он останется здесь, Гермиона, скорее всего, пришлёт Рона, и Гарри придётся поговорить с ним, а он действительно не хотел этого разговора. Как это ни парадоксально, но на занятиях ему не придётся ни с кем общаться.

Гарри также боялся, что Снейп сам придёт проведать его — кажется, профессор говорил, что сделает это.

Он чуть не столкнулся с Джинни, выходившей из спальни девочек, когда торопливо спускался по лестнице обратно в гостиную.

— Ой! Прости, Джинни, — Гарри поймал её за руку, удержав, когда она потеряла равновесие.

— Спасибо, Гарри, — слабо улыбнулась Джинни.

— Ты в порядке? — спросил Гарри, удивляясь, почему она всё ещё в гриффиндорской башне, и надеясь, что она не была там всё это время и не слышала, как он спорил с Гермионой (ну, во всяком случае, как он орал на Гермиону).

— Всё хорошо, — Джинни пожала плечами. Если она и слышала, то не собиралась спрашивать его — в этом Джинни была достаточно тактична. — Мне просто нужно было кое-что из моей спальни. Увидимся, — она направилась обратно к лестнице.

Проходя через гостиную, Гарри взял свою мантию и сумку с книгами, проверив, на месте ли сосиски для Сопелки — после занятий он собирался поискать собаку.

Глава 12. Определение границ

Сев за стол в Большом зале, Гарри услышал предательский звон одного из винтиков в оправе его очков, упавшего на стол и откатившегося в сторону. Гарри инстинктивно поймал его прежде, чем тот скатился со стола и безнадёжно затерялся на полу. Иногда он думал, что именно из-за этих чёртовых винтиков он стал таким хорошим ловцом. Если он потеряет их, то останется полуслепым.

Гарри был не совсем уверен, но ему показалось, что в этом году он чинил очки чаще, чем в прошлом. Когда он жил на Тисовой, то обычно скреплял их скотчем, но едва сев в поезд, он починил их с помощью магии. Похоже, на этой неделе Гарри проделывал подобное уже раза три.

Поскольку он не разговаривал с Гермионой, то не собирался просить её починить для него очки. Гарри хотел бы извиниться за то, что накричал на неё, но всё ещё не мог отделаться от мысли, что она донесла на него. На самом деле он боялся, что если заговорит с ней об этом, то в конце концов раскричится ещё больше, и это крутилось и крутилось у него в голове.

Накануне вечером Гарри снова пропустил ужин, вместо этого съев бутерброды, оставшиеся после обеда, и отправился на поиски Сопелки, который выскочил из леса на свист Гарри. На этот раз пёс задержался только для того, чтобы съесть сосиски, припасенные для него, потом заметил белку или что-то в этом роде и убежал.

Сегодня утром Гарри пришёл на завтрак пораньше. Спать ему всё равно не хотелось, а так был шанс не наткнуться на Рона, который никогда не спускался вниз до последней минуты.

В такую рань здесь было всего несколько человек. За гриффиндорским столом сидели в основном шестикурсники и семикурсники, в том числе и Оливер, который, как знал Гарри, любил немного потренироваться перед уроком, и Перси, глубоко погружённый в учёбу. Джинни тоже была тут, но уже шла к выходу.

За преподавательским столом сидели только Снейп и Флитвик. Почему-то Гарри никогда не думал, что Снейп — ранняя пташка. Хотя, может, и нет, учитывая его постоянно хмурый вид.

Лишь усевшись за стол, Гарри понял, что завтрак не стоит того, чтобы тратить на него время. А когда он вспомнил, что первым уроком у них сдвоенные зелья, его желудок опять скрутило узлом.

Гарри сделал вид, что не замечает устремлённого на него взгляда Снейпа. Он даже не посмотрел на преподавательский стол, чтобы укрепить это впечатление, занявшись починкой очков. Дурацкий маленький винтик не становился на место, сколько бы магии Гарри ни использовал. Наконец, разозлившись, он трансфигурировал найденный в кармане мусор в скотч.

Закончив возиться с очками, Гарри выпил чашку чая, съел половину тоста и сунул в сумку горсть сосисок для Сопелки. Выходя из зала, Гарри чувствовал пристальный взгляд Снейпа, и ему не хотелось вытаскивать мантию-невидимку — профессор вполне способен конфисковать её. Поэтому он решил просто скрыться из виду, а потом спрятаться в библиотеке на час-полтора до следующего занятия.

— Поттер, — услышал Гарри уже возле самой арки, ведущей в коридор, — мне бы хотелось поговорить с вами.

Гарри замер. Снейп, должно быть, встал из-за стола одновременно с Гарри. Гарри всегда забывал, насколько быстр этот человек. Он не хотел говорить со Снейпом. Возникло желание сделать вид, что и вчера они не разговаривали. Было довольно глупо стоять спиной к профессору, но Гарри чувствовал, что не может повернуться, как будто Снейп не просто окликнул, а наложил проклятие, пригвоздившее его к полу.

— Что… О чём? — тихо спросил Гарри, изучая серые камни арки.

Он почувствовал, как Снейп подошёл к нему сзади. Шаги профессора были совершенно бесшумны, но Гарри ощущал его приближение, ждал, что тот схватит его за шиворот или за руку, и готовился к этому. Через секунду нажим пальца на плечо Гарри медленно развернул его. Гарри затаил дыхание, уступая этому лёгкому давлению, и оказался лицом к лицу с новым опекуном. Он с трудом сглотнул, собрав всё своё мужество, чтобы выдержать пристальный взгляд Снейпа.

Снейп задумчиво смотрел на Гарри, рассеянно приложив палец к плотно сжатым губам и глядя на него сверху вниз, как будто мальчик был особенно интересным жуком, возможно, обладавшим магическими свойствами, но тем не менее странным и безобразным.

— Что? — снова спросил Гарри, на этот раз довольно резко, и сделал шаг назад, наткнувшись на колонну арки.

Брови Мастера зелий поползли вверх, он, скрестив руки на груди, чуть приподнял подбородок, отчего стал казаться ещё выше и страшнее.

— Сэр, — поспешно добавил Гарри, не желая, чтобы ему надрали уши (или ещё хуже) за дерзость.

Должно быть, это было правильно, потому что Снейп немного расслабился.

— Вы ничего не едите.

— Простите? — Это было не то, что Гарри ожидал.

— Вы ничего не едите, мистер Поттер. За последние три дня я видел вас в Большом зале всего дважды. Вчера мне сообщили, что присланный вам обед был съеден наполовину. Сегодня утром вы выпили лишь чашку чая и съели половину тоста, — Снейп стоял с таким видом, словно ожидал возражений Гарри.

— Э-э… да. Ну и что? — беспомощно пробормотал Гарри — он не помнил никаких правил, которые навязывали бы ему трёхразовое питание.

Снейп закатил глаза.

— У вас серьёзный недостаток веса, Поттер, из-за неполноценного питания. Я хотел бы знать, почему вы пропускаете приёмы пищи?

Гарри пожал плечами. Он не собирался говорить Снейпу, что избегает Рона и Гермиону, что привык к голодовкам или что у него часто пропадает аппетит, когда он расстроен. Или что последний месяц или около того был одним из самых неприятных в его жизни.

— Нервный припадок, свидетелем которого я вчера оказался… Часто такое случается? — Снейп понизил голос, так как мимо проходило несколько студентов.

Гарри опустил глаза и уставился на особенно восхитительный кусок камня на полу, лишь бы не смотреть на Снейпа. Не зная, что сказать, Гарри снова пожал плечами.

— Я хочу, чтобы вы выпили это перед обедом, — Снейп вытащил из кармана мантии и протянул Гарри маленький пузырёк со светло-голубой жидкостью. — Вечером пришлю ещё. По одному флакону перед каждым приёмом пищи.

— Что это? — настороженно спросил Гарри, нерешительно протягивая руку за пузырьком.

— Медленно действующий яд, чтобы избавить мир от учеников, раздражающих своих учителей, — мрачно отрезал Снейп и глубоко вздохнул, видимо, стараясь взять своё раздражение под контроль. — Это стимулятор аппетита. Я хочу, чтобы вы принимали его каждый день перед едой. Если вы не наберёте вес, у меня не будет другого выхода, кроме как запретить вам играть в квиддич.

Гарри уставился на Снейпа, застыв с протянутой к зелью рукой.

— Вы не можете! — вырвалось у него сердитое. — Это несправедливо!

Это было так похоже на Снейпа — найти какую-то причину, чтобы отстранить его от игры.

Возможно, у Гарри разыгралось воображение, но ему показалось, что на лице Снейпа мелькнуло что-то вроде одобрения.

Затем профессор снова поднял брови.

— Полагаю, вы понимаете, что я могу, — тихо сказал Снейп бархатистым голосом. — Не думаю, что мне понравится, если вы навредите себе — мадам Помфри оторвёт мне голову.

— Она никогда раньше не говорила о моём весе, — буркнул Гарри, скрестив руки на груди и выпрямившись во весь рост, бессознательно подражая позе Снейпа. — Вы не можете запретить мне играть.

— Являйтесь на общие трапезы, действительно ешьте что-нибудь, и мне не придётся, — сухо ответил Снейп, всё ещё протягивая зелье.

— О, — растерянно пробормотал Гарри, — да, сэр, — он взял предложенный пузырёк, спрятал его и засунул руки поглубже в карманы, возвращаясь к угрюмому изучению камня в полу.

— Я так понимаю, — вздохнул Снейп, — что вам не нравится общество в зале. Я собираюсь пообедать в своём кабинете. Учитывая, что у нас есть незаконченный разговор, предлагаю вам присоединиться ко мне.

О, да. Это определённо улучшит аппетит Гарри. Однако всё, что он сказал, было «Да, сэр», обращённое всё к тому же камню на полу.

— В полдень, Поттер, — сказал Снейп. — Не опаздывайте, — он скривил губы в сардонической усмешке и устремился прочь.

Прыжок с Астрономической башни с каждой минутой казался всё более заманчивым. Гарри на мгновение задумался. Было немного тревожно осознавать это, но действительно привлекательно.

Смерть Невилла заставила его задуматься о смерти вообще. Гарри гадал, воссоединится ли он с родителями, если умрёт. Попав в Хогвартс, он обнаружил, что существуют настоящие привидения. Пару раз в глубине души он задавался вопросом, почему его родители не пришли присматривать за ним в облике призраков. Теперь этот вопрос занимал неприятное центральное место в его мыслях. Возможно, они просто не хотели возвращаться. Если это так, то, вероятно, где бы они сейчас ни были, там им лучше, чем здесь. Вернон и Петуния не ходили в церковь, так что Гарри мало что знал о рае, но ему хотелось думать, что его родители находятся в таком месте.

Что касается его самого, то он сомневался в существовании чего-либо подобного. Он даже не был уверен, что хочет этого. Возможно, если человек не становился призраком, то просто уходил в никуда. Как во сне, но без сновидений. Это действительно было заманчиво.

Вздохнув, Гарри последовал за Снейпом, направляясь к лестнице, ведущей в библиотеку.

— Гарри!

Чёрт.

Гарри подумал, что сумеет ускользнуть от них, но Рон поспешил догнать его, Гермиона следовала за ним ненамного медленнее. Гарри решил было убежать, но теперь Рон был быстрее и совсем не походил на Дадли, который сдался бы через некоторое время. Рон отличался редкостным упорством среди всех, кого Гарри знал, и мог сколько угодно стеречь его в засаде. Гарри решил, что пора с этим покончить.

— Что? — раздражённо бросил Гарри, когда они поравнялись с ним. Рон остановился на следующей ступеньке, а Гермиона замерла позади него.

Рон выглядел рассерженным.

— Это глупо, — сказал он, — ты не можешь вот так избегать нас.

Гарри пожал плечами и, передумав продолжать этот разговор, шагнул вверх по лестнице.

— Гарри! — воскликнул Рон, схватив его за рукав мантии.

Гарри обернулся и посмотрел на него. Рон огляделся по сторонам. Всё ещё стоя на одну ступеньку ниже, так что их глаза оказались на одном уровне, он положил руку Гарри на грудь и мягко прижал к стене, стоя так близко, что Гарри пришлось бы оттолкнуть его, чтобы уйти.

Гарри терпеть не мог тесноты, и Рон это знал. Но прежде чем Гарри успел что-либо сделать, Рон наклонился к самому его уху.

— Послушай, — прошептал Рон, почти касаясь губами уха Гарри, — Гермиона сказала мне. О… о Снейпе, что он твой опекун.

— И это она виновата, — кисло прошептал в ответ Гарри, мотнув головой в сторону Гермионы, но не двинулся с места. По крайней мере, они оба понимали, что он хочет сохранить всё в тайне.

— Я волновалась за тебя, — прошипела Гермиона. Теперь она стояла на той же ступеньке, что и Гарри. — Я сказала только потому, что устала смотреть, как ты приходишь каждый семестр весь избитый, — в её глазах была та же боль, что и вчера в гостиной. — Прости, но после Невилла я просто не могла… — она замолчала, и по её лицу потекли слёзы.

Гарри охватило раскаяние, когда он вспомнил, как накричал на неё. Второй раз за сутки он заставил её плакать.

— Гермиона, не надо, — хрипло попросил Гарри, закрыв глаза, прислонился к стене и сполз вниз. — Прости, — тихо сказал он, сел на ступеньку и с несчастным видом обхватил себя руками, сдерживаясь, чтобы не заплакать.

Гарри почувствовал, как Рон сел рядом с ним, а Гермиона, устроившись ступенькой ниже, прислонилась к его ноге, накрыв ладонью его руку, безвольно лежавшую на колене. Он услышал, как она всхлипнула, и сжал её пальцы.

Гарри открыл глаза, лишь убедившись, что не заплачет.

— Слушай, — сказал Рон почти неслышным шёпотом. Если бы он не сидел так близко, Гарри не услышал бы его. — Я вчера вечером написал папе. Я точно знаю, что мама и папа приложат все усилия, чтобы забрать тебя, хотя готов биться об заклад, что Министерство такой гвалт устроит. Поэтому Снейп втихаря всё и сделал, — уверенно сказал Рон. — Держу пари, Дамблдор всё продумал, у него большое влияние в Министерстве.

— Профессор Снейп, вероятно, сделал это только потому, что исполняет обязанности директора, — вставила Гермиона. — Профессор Макгонагал тоже нет, а больше некого было попросить.

Гарри кивнул, это имело смысл. Может быть, есть какой-то выход. И Снейп сказал, что это временно. С Макгонагал было бы хорошо, а с Уизли — вообще великолепно. У Гарри потеплело на душе от того, что Рон написал своим родителям, чтобы попросить их об этом. Даже если ничего не выйдет, Рон всё равно останется его другом.

— Значит, всё будет в порядке, да? — бодро сказал Рон обычным голосом.

Гарри не питал напрасных надежд.

— Мы можем… просто не говорить об этом сейчас? — ему не нравились умоляющие нотки в голосе, но он ничего не мог с собой поделать. Он был бы рад не думать обо всём этом хотя бы несколько часов.

— Ну ладно, — Рон с видимым облегчением пожал плечами. — А мы… всё в порядке?

— Да, в порядке, — Гарри расслабил плечи и улыбнулся.

Гермиона обрадованно пожала его руку.

— Ты уже поел? — спросила она.

— Нет. Не совсем, — смущённо признался Гарри.

— Ну, тогда пошли, — сказал Рон, вставая. — Я умираю с голоду.

И он, перепрыгивая через две ступеньки, кинулся вниз по лестнице в Большой зал. Гермиона и Гарри последовали за ним. Прежде чем отпустить руку Гарри, Гермиона ещё раз пожала её.

Теперь Гарри чувствовал, что готов что-нибудь съесть.

Глава 13. Обед с Поттером

«Мой дорогой Северус.

Похоже, и Министерство, и Попечительский совет пришли к выводу, что я не виновен в смерти Невилла Лонгботтома. Жаль, что не могу разделить их точку зрения. Тем не менее завтра утром я вернусь в Хогвартс. Большое тебе спасибо за отличную работу в моё отсутствие, в особенности со студентами и целителями.

Думаю, Минерва задержится в Лондоне ещё как минимум на неделю. Августе очень нужна её поддержка.

Сегодня утром у меня состоялся занимательный разговор с Артуром Уизли. У него были кое-какие новости, которые я нашёл весьма любопытными, связанные с каким-то новым твоим экспериментом. Надеюсь, завтра ты введёшь меня в курс дела.

С уважением,

Альбус».

Северус подумал, не сходить ли к дантисту, чтобы ему сделали каппу — от постоянного стискивания челюстей у него болела голова.

Они с Дамблдором всегда пользовались зашифрованными посланиями, когда каждый из них сомневался, можно ли писать открыто. Эксперимент, о котором Дамблдор упомянул, это, конечно, Поттер. Естественно, мальчишка рассказал своим мелким дружкам о новой договорённости. И так же естественно, что они сочли нужным сделать всё возможное, чтобы спасти Поттера из злодейских лап Северуса.

К счастью, Артур Уизли был опытным родителем, а также старым членом Ордена Феникса с самого его основания. Благоразумие было его второй натурой. У него хватило ума, услышав от своего сына столь дикую историю, пойти прямо к Дамблдору.

Артур Уизли также понимал вероятность того, что Министерство, по сути, продаст опеку над Мальчиком-который-выжил тому, кто больше заплатит. В конце концов, много лет назад и Лонгботтомы (Алиса и Фрэнк ещё до искалечившего их нападения), и Малфои, и Мерлин знает кто ещё подавали прошение об усыновлении ребёнка. Только непоколебимая вера волшебного мира в узы крови остановила семьи, стремившиеся заполучить мальчика.

Дамблдор знал, как отложить разговор с Артуром до тех пор, пока не поговорит с Северусом — ссылаясь на безопасность или какую-то подобную чепуху.

Взяв перо, Северус быстро написал ответ.

«Альбус.

Да, я действительно в процессе разработки нового эксперимента. Слишком сложно объяснить всё здесь, и я сомневаюсь, что у Артура есть достаточно информации, чтобы должным образом разобраться в вопросе.

Кроме того, мне пришлось заняться кое-какими семейными делами моего старого друга, так что я очень рад слышать, что вы возвращаетесь. Это были утомительные несколько дней.

Дайте мне знать, когда приедете, мне есть что вам рассказать.

Северус».

Учитывая нынешнее настроение директора, Северус понятия не имел, какой будет его реакция на проблему Поттера. Честно говоря, за последние два года Минерва несколько раз говорила Дамблдору, что у Дурслей мальчик чувствует себя несчастным. Северус всегда списывал это на то, что маглорождённые предпочитали волшебный мир. Особенно если в этом волшебном мире мальчик был знаменитостью. Никому из них даже в голову не пришло заменить слово «несчастный» на «затравленный». И, конечно, ни один не расценил трагедию с Невиллом Лонгботтомом как нечто зловещее.

Северус отдал конверт сове, и та с привычной лёгкостью вылетела из двери кабинета — это была одна из школьных сов, которые обычно приносили сообщения в подземелья. Северус решительно абстрагировался от своих размышлений: Поттер явится с минуты на минуту, и нужно было попытаться поговорить с ним, не вызвав у него приступа паники.

К счастью, в стимулятор аппетита Северус добавил мягкое успокаивающее и, что более важно, противорвотное. Это должно было помочь Поттеру пережить обед без того, чтобы исторгнуть его обратно.

Казалось, какая бы кошка ни пробежала в Золотом Трио, на данный момент всё наладилось. По крайней мере, так выглядело на последнем уроке зельеварения: Поттер сидел с Грейнджер и Уизли и даже разговаривал с ними. Впрочем, некоторая отстранённость всё же присутствовала, хотя и менее выраженная теперь, когда он снова начал общаться со своими друзьями.

Северус недоумевал, кого мальчишка пытается одурачить — себя или всех остальных. Сегодня на зельях он был нетипично старательным: если не работал над заданным зельем, то утыкался носом в учебник, что больше подходило Грейнджер. А когда считал, что никто не смотрит, его лицо принимало замкнутое, озабоченное выражение.

По правде говоря, Северус начинал тревожиться из-за мальчишки.

В данный момент все находились в напряжении, это правда, но поведение Поттера было таким… странным. Северус не ожидал, что он перестанет есть в Большом зале и будет избегать своих друзей. Каково же было его облегчение сегодня утром, когда мальчишка надерзил ему из-за квиддича!

Северус невольно задумался о наследственности Поттера. Лили, конечно, отказывалась от еды, когда расстраивалась, но она не была склонна к такой замкнутости. По правде говоря, это была его собственная привычка.

Нет, Северус отмахнулся от этого. Поттер просто в шоке от горя и потрясений. А учитывая убогое существование в доме Петунии, неудивительно, что он замкнулся в себе.

Была ещё одна вещь, которая заставляла Северуса остервенело скрипеть зубами. В детстве Лили обожала Петунию, но когда она поступила в Хогвартс, сёстры поссорились и отдалились друг от друга, не общаясь в течение многих лет. Однако Альбус заверил всех, что Петуния если и не пришла в восторг от перспективы воспитывать сына Лили, то, по крайней мере, не возражала против этого. Было так легко поверить, что Петуния, скорбя о сестре, с радостью взяла к себе племянника. И она ни разу не послала директору ни единого письма с жалобами.

Разумеется, это могло быть как-то связано с двумя тысячами фунтов в месяц, которые Петунии выплачивались из трастового фонда Поттера, цинично подумал Северус. Когда вчера днём он получил выписку из Гринготтса, то сразу всё понял: в письме была указана сумма в четыреста галеонов ежемесячно в качестве пособия на содержание ребёнка.

Северус встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету, глубоко дыша, чтобы успокоиться, и с заметным усилием расслабляя стиснутые челюсти.

Поттер опаздывал уже на две минуты. Если не появится в течение десяти минут, Северус сам отправится на поиски, и мальчишка будет неделю драить полы.

Ровно через пять минут раздался тихий стук.

— Вы опоздали, Поттер, — рыкнул Северус, открывая дверь.

Мальчишка слегка вздрогнул, затем прищурился и явно собрался с духом.

— Да, сэр, — хрипло процедил он сквозь зубы. — Простите, сэр.

Северус посторонился и пропустил его внутрь.

— Ну хорошо, проходите, — нетерпеливо сказал он, — садитесь, — Северус указал на стул у стола. — Зелье, которое я вам дал, у вас с собой?

— Да, — угрюмо ответил Поттер, вытащил зелье из кармана и сел, поставив пузырёк на стол.

— Стоя там, оно не принесёт вам пользы, — сухо заметил Северус. Он постучал по столу, и появился обед, который он велел домовым эльфам приготовить для себя и Поттера.

Поттер пожал плечами.

— Просто выпейте эту чёртову штуку, Поттер! — рявкнул Северус, усаживаясь за стол.

— Хорошо, — буркнул мальчик, откупорил флакон и опрокинул его содержимое в рот. — О, это не так уж плохо, — удивлённо пробормотал он себе под нос.

Северус подозревал, что, предоставленный самому себе, мальчишка никогда бы не принял зелье самостоятельно, что и было одной из причин для совместного обеда. Поттер был по-прежнему истощён, судя по диагностическим чарам, которые Северус накладывал на него в пятницу вечером, он определённо недоедал. Полноценное питание ему было просто необходимо. Профессор мог бы дать мальчику зелья, чтобы помочь справиться с последствиями длительных голодовок, но ничто не заменяло настоящей еды.

Северус заметил, что Поттер не накинулся на обед, а ждал, пока Мастер зелий не приступит к еде. Манеры мальчишки оказались лучше, чем Северус ожидал. Возможно, Грейнджер давала ему уроки этикета. Северус проворно наполнил тарелку всем понемножку и поставил её перед Поттером.

— Спасибо, сэр, — очень тихо сказал мальчик, покосившись на Северуса сквозь спутанную чёлку.

Северус взял нож и вилку и приступил к еде. Поттер последовал его примеру.

Зелье уже подействовало. Северус заметил, как напряжённо застывшие плечи мальчика медленно расслабились. За несколько мгновений Поттер полностью погрузился в процесс поглощения пищи. Некоторое время Северус даже не пытался завязать разговор, не собираясь беспокоить ребёнка теперь, когда тот действительно что-то ел.

Поттер почти очистил тарелку и стал есть медленнее. А потом заговорил первым.

— Почему вы хотели меня видеть? — спросил он с таким видом, словно хотел поскорее покончить с самым худшим.

— Как я уже сказал, наш вчерашний разговор не закончен, — ровным голосом ответил Северус, — так что начнём с этого. У вас есть какие-нибудь вопросы по поводу договорённости?

Поттер даже не поднял глаз от своей тарелки.

— Нет, — резко дёрнув рукой, он опрокинул стакан, чертыхнувшись, поймал его на лету, но тыквенный сок уже расплескался повсюду, включая колени Северуса, стол и рукав мантии Поттера.

Мастер зелий выхватил палочку и кинул на себя простое очищающее заклинание, потом взглянул на Поттера и порадовался, что в зелье содержалось успокаивающее средство, иначе мальчишку, судя по выражению его лица, охватила бы очередная паническая атака.

— Простите, — напряжённо прошептал Поттер, прикусив губу. Он тихонько поставил стакан на стол и, положив руки по обе стороны тарелки, словно стараясь унять дрожь, настороженно смотрел на палочку Северуса, пока тот очищал поверхность стола.

Когда Северус направил палочку на Поттера, чтобы привести в порядок забрызганный соком рукав его школьной мантии (так как мальчик не сделал ни малейшего движения, чтобы вытащить свою собственную палочку), Поттер, слабо охнув, отшатнулся.

Северус удивлённо поднял брови.

Поттер стиснул зубы и вздёрнул подбородок.

— Продолжайте, — вызывающе прошипел он, сверкнув зелёными глазами за стёклами очков.

Северус фыркнул про себя и убрал сок с рукава мантии. У Поттера отвисла челюсть, а щёки покраснели. Чего бы он ни ожидал, но явно не этого…

— Эм… Спасибо, — неловко пробормотал он.

— А чего вы от меня ожидали? — раздражённо спросил Северус. Он старался не рявкать, но, честно говоря, ребёнок мог и святого вывести из терпения.

— Просто вы обычно сходите с ума, когда я… Когда кто-то что-то проливает, — Поттер судорожно передёрнул плечами и уставился на сложенные на коленях руки.

— Тыквенный сок не взрывается, не выделяет ядовитых газов, не разъедает стол, не горит и не создаёт никакой опасности, — сурово сказал Северус. — В моём классе никогда не было серьёзных травм, и я хочу, чтобы так и оставалось.

При прежнем Мастере зелий произошло несколько серьёзных несчастных случаев, один из них случился во время семинара перед ТРИТОН. Это было не то, что Северус хотел бы пережить снова. И он, конечно же, не мог допустить подобного ни в одном из классов, в которых преподавал.

— О… — Поттер, покраснев до ушей, по-прежнему смотрел на свои руки.

— Раз уж мы заговорили об этом, — проворчал Северус, пытаясь погасить необоснованный страх ребёнка, — вы должны знать, что учитель, поднимающий руку или палочку на ученика, неприемлем политикой этой школы.

— Да, я знаю, — почти прошептал Поттер. Он поднял глаза, чтобы посмотреть на Северуса, хотя и не повернул головы и, казалось, ничуть не успокоился. Северус чертовски устал от его поведения. Это был не тот Поттер, к которому он привык.

— Ну что ж, тогда следующее, — вздохнул Северус. — Я был бы признателен, если бы эта договорённость нигде не упоминалась. У меня нет ни малейшего желания фигурировать на страницах газет.

Чем меньше ажиотажа возникнет вокруг опекунства, тем спокойнее.

— Да, сэр, — сказал Поттер, снова обращаясь к своим рукам.

— Насколько я понимаю, вы уже известили об этом мистера Уизли и мисс Грейнджер, — продолжал Северус. — Пожалуйста, сообщите им, что я хочу, чтобы дальше них это не пошло.

— Откуда вы знаете? — вскинул голову, Поттер уставился на профессора широко раскрытыми глазами.

— Я не дурак, — холодно ответил Северус. — А теперь оговорим практические аспекты.

— Практические аспекты? — сузив глаза, переспросил Поттер. — Что это значит?

— Как минимум необходимо заменить ваши школьные мантии, — твёрдо сказал Северус. Те, что носил мальчишка, были довольно потёртыми и по крайней мере на дюйм короче в рукавах, чем должны бы, что вызывало неприятные воспоминания о поношенных мантиях самого Северуса. — Полагаю, другие ваши вещи в таком же состоянии.

Поттер глянул на него.

— У меня не было возможности делать какие-либо покупки, — ровно сказал он.

— Ваша тётя не занималась вами? — спросил Северус и подумал, что его это не удивляет. — Почему?

— Я всегда делаю это сам, — губы Поттера пренебрежительно скривились. Он скрестил руки на груди и отвернулся.

— Я вижу, — тихо ответил Северус, его гнев на Петунию снова возрос. — А когда в последний раз вы меняли очки?

— Менял? — Поттер беспомощно глянул на Северуса. — Я получил их, когда мне было восемь, школьная медсестра пожаловалась тёте Петунии, что я ничего не вижу.

Северус порадовался, что не поговорил с мальчишкой до визита к Петунии.

— Я запишу вас на приём к окулисту в Хогсмиде, — сказал он.

— Простите? — Снова этот пустой взгляд. — Но с моими очками нет проблем, я всё прекрасно вижу.

— Эти очки состоят всего лишь из скотча и заклинаний, — ядовито сказал Северус. — Это совершенно недопустимо.

То, что эти люди отказали ребёнку в такой простой вещи, как приличные очки, заставило желудок Северуса сжаться от гнева.

Мальчик, казалось, ещё крепче обхватил себя руками и снова отвернулся.

— Полагаю, всё, что вам нужно, найдётся в Хогсмиде, — сказал Северус. — Я освобожу для вас субботнее утро, и мы приобретём всё необходимое.

— Я… э-э… у меня не было возможности посетить своё хранилище, — пробормотал Поттер.

Северусу потребовалась секунда, чтобы понять, что Поттер имел в виду.

— Это не понадобится, — заявил Северус.

— Но я могу сам заплатить, — возразил Поттер. — Мои родители…

— …позаботились перед смертью о вашем обеспечении, — договорил Северус строгим голосом. Нежелание принимать подачки — этот порыв Северус очень хорошо понимал. — Нет никакой необходимости идти в центральное хранилище. Гринготтс ежемесячно присылает средства на ваше содержание.

— Они присылают вам, потому что вы волшебник? — спросил Поттер, казалось, преодолевая что-то. — Поэтому тётя Петуния никогда не получала денег за то, что присматривала за мной? Потому что Гринготтс не мог послать их маглам?

Северус не знал, как ответить на это, и решил остановиться на полуправде.

— Она действительно получала деньги на ваше содержание. У Гринготтса нет проблем с фунтами, — осторожно сказал он.

— Нет, — Поттер замотал головой, — нет, она всегда говорила мне… — он внезапно замолчал, сжав губы и явно расстроившись.

— Я так понимаю, можно с уверенностью сказать, что многое из того, что говорила вам ваша тётя, не соответствует действительности, — сказал Северус.

Он сообразил, что сейчас было бы неразумно говорить Поттеру, сколько составляет ежемесячное финансирование. Северусу быстро стало ясно, что неряшливость, которая всегда раздражала его в мальчике и которую он приписывал причудам подростковой моды, имела гораздо большее отношение к пренебрежению опекунов.

Скривившись, Поттер снова пожал плечами.

Северус взглянул на часы и вздохнул чуть ли не с облегчением, увидев, что скоро начнётся следующий урок. Он полез в ящик стола, достал ещё один пузырёк с зельем и протянул его мальчику.

— Примите это перед ужином, — распорядился он. — На следующей неделе я буду присылать зелье в вашу спальню.

Поттер кивнул, убирая флакон в карман.

— Я дам вам знать, когда мы пойдём к окулисту, — Северус встал, Поттер тоже поднялся, выражение его лица снова стало отстранённым, как и сегодня утром на уроке. Обычно Поттер был весьма легко читаем, поэтому Северус нашёл эту перемену тревожной.

— Да, спасибо, сэр, — вежливо сказал Поттер, как будто разговаривал с совершенно незнакомым человеком. Его голос звучал ровно. Минуту назад он, казалось, был готов разозлиться или заплакать. А теперь — ничего.

Северус смотрел, как он выходит в коридор, и был совсем не уверен в причинах этой отстранённости — симптомы это страха, или горя, или чего-то более зловещего.


Глава 14. Страх

Остаток дня Гарри делал вид, что всё нормально, зная, что Гермиона наблюдает за ним на протяжении всех уроков.

Его так и подмывало снова разругаться с друзьями, но он просто не мог этого сделать. Они действительно пытались помочь. Как и его учительница или школьная медсестра когда-то, они просто не осознавали последствий своих действий.

«Не так уж важно, почему это происходит и по чьей вине», — подумал Гарри. Казалось, ничто не имело особого значения после того, как он в ужасе покинул кабинет Снейпа. Это его жизнь, и она никогда не будет лёгкой.

К счастью, после обеда был только урок по истории магии. Покойный профессор Биннс вёл его так же, как делал это уже около ста лет подряд: читал лекции по учебнику, а поскольку студенты умели читать, то могли позволить себе, не многое упуская, не слушать и просто отсыпаться на уроках профессора-призрака.

Сегодня Гарри использовал это время, чтобы воспроизвести только что состоявшийся разговор с профессором Снейпом. Если бы не зелье, которое успокаивало желудок, Гарри, вероятно, снова стошнило бы.

«Вы должны знать, что учитель, поднимающий руку или палочку на ученика, неприемлем политикой этой школы», — сказал Снейп тем низким, опасным тоном, который всегда заставлял Гарри трястись от страха.

О да, Гарри понял это. Гарри понял это с ясностью, рождённой болезненным опытом. Он полностью понял смысл слов Снейпа. Скрытая угроза эхом отдавалась в его голове.

Учитель никогда не поднимет руку или палочку на ученика; опекун же был свободен от таких ограничений. Вернон делал подобные заявления, напоминая, что в то время, как другие люди ограничены в своём поведении по отношению к Гарри, то Вернон, будучи его опекуном, имел полную свободу действий. Когда Гарри думал о том, что Снейп имеет над ним такую власть (а он не мог долго не думать об этом), он чувствовал себя таким же пойманным в ловушку, как когда-то, когда его запирали в чулане.

Раньше единственное, чего Гарри боялся, — это отработки или потеря факультетских баллов. Снейп предпочитал наказывать его, заставляя чистить котлы или мыть пол. Неприятно и нудно, но безболезненно. Иногда это были строчки. В прошлом году Снейп был страшен, крича и угрожая Гарри и Рону отчислением, когда они заявились в школу на машине отца Рона, но у него не было полномочий выполнить эту угрозу.

Что он теперь может сделать с Гарри? Речь даже не шла о том, чтобы Гарри не нарушал никаких правил: как и дядя Вернон, Снейп не станет ждать, пока он действительно что-то натворит.

Снейп вряд ли сделает что-то, что оставит следы или будет мучительно болезненным, но Гарри был уверен, что профессор гораздо более изобретателен, чем дядя Вернон. Запрет на квиддич (что, по мнению Гарри, было хуже, чем трость) — просто разминка. Кто знает, какое наказание он может применить с помощью волшебной палочки?

Угроза стала для Гарри очевидной, когда Снейп принялся отчитывать его за каждое несоответствие, вплоть до чиненых-перечиненных очков. Гарри стало жарко, когда он вспомнил слова профессора о состоянии его одежды. Но ведь он не виноват, что в этом году не смог купить себе новую мантию. Снейп усмехнулся, когда Гарри попытался сказать ему, что Петуния не позаботиться об этом. Снейп не знал, но Гарри повезло, что у него в чемодане осталось достаточно золота, чтобы заказать совой новые учебники.

Замечание о том, что его очки в совершенно недопустимом состоянии, Гарри счёл откровенной придиркой. Он ведь применил к ним очень хорошие чары, обиженно думал Гарри. Возможно, Снейп ожидал, что Гарри окажется достаточно искусным, чтобы наложить долговременное восстанавливающее заклинание. У Снейпа всегда находился способ заставить Гарри почувствовать, что его магия просто не дотягивает до соответствующего уровня. Поразмыслив ещё немного, Гарри задался вопросом, прав ли этот человек: учитывая, сколько раз мальчик произносил это заклинание, он сейчас действительно уже набил руку.

Открытие, что Петуния и Вернон получали пособие на него, было ошеломляющим. Гарри уже двенадцать лет слышал, что отнимает еду у Дадли. Если им когда-нибудь приходилось говорить Дадли, что они не могут себе что-то позволить, Дурсли объясняли это тем, что с ними живёт урод, а содержать уродов дорого.

Гарри знал, что Снейп тоже ему не поверил. Голос профессора снова стал опасным, когда он сказал: «Я так понимаю, можно с уверенностью сказать, что многое из того, что говорила вам ваша тётя, не соответствует действительности». Снейп не очень-то любил выслушивать оправдания.

По крайней мере, зелье, которое дал ему профессор, подействовало. Несмотря на то, что еда совершенно не интересовала Гарри, когда он сел со Снейпом за стол, после первых ложек обед стал очень привлекательным. Едва он приступил к еде, горячая пища, казалось, успокоила его нервы, сделав разговор гораздо менее тяжёлым испытанием, чем это могло бы быть.

Он подумывал о том, чтобы просто не принимать зелье перед ужином, но рассудил, что нет никакой необходимости дрожать как осиновый лист, если зелье подействует так же, как и в обед. К тому же Гарри не собирался давать Снейпу повод запретить ему играть в квиддич. Он знал, что этот человек ищет малейший предлог для подобного запрета.

К ужину Гарри уже мог перестать волноваться о том, что Гермиона беспокоится о нём. У них с Роном возникли некоторые разногласия по поводу нового кота Гермионы. После занятий кот гонялся за крысой Рона, и теперь ни одного из животных не могли найти. Рон и Гермиона так увлечённо цапались друг с другом, что не обратили внимания, как Гарри притих и без интереса слушал их.

Гарри заметил, что Снейп наблюдает за ним за ужином, и ответил на его взгляд настолько холодно, насколько был способен, убедившись, что Снейп видел, как он пьёт своё зелье. И снова после первых нескольких кусочков, которые на вкус были как картон, еда, казалось, внезапно стала восхитительной. На самом деле Гарри поймал себя на том, что потратил буквально секунды и на ужин, и на десерт. Это было необычно для него, но, видимо, успокоило Гермиону: она улыбнулась с таким облегчением, что Гарри постарался улыбнуться в ответ так уверенно, как только мог.

После ужина Гарри отправился к озеру, чтобы поискать Сопелку. Снова похолодало, и вокруг никого не было — большинство студентов уже разошлись по своим гостиным.

Подойдя ближе к лесу, Гарри почувствовал, как повеяло холодом, и по коже словно мороз пробрал. Ему показалось, что среди деревьев мелькнула тёмная фигура — должно быть, один из тех ужасных дементоров патрулировал территорию.

У Гарри встали дыбом волосы. Он оставил сосиски там, где впервые увидел собаку, понадеявшись, что вернётся завтра. Чувствуя, что у него нет выбора, Гарри вернулся в замок.

Гермиона ушла в библиотеку, а в гостиной сидел Рон, собираясь делать домашнее задание.

— Она просто рехнулась, потому что я не даю её коту сожрать Коросту, — пожаловался Рон. — Я нашёл крысу, когда она пряталась в моём чемодане, а эта подлая тварь пыталась забраться внутрь.

Гарри неопределённо покачал головой, глядя на Рона. Он не собирался вмешиваться в это дело. Гарри пытался посочувствовать, но на самом деле ему казалось несправедливым, что самое худшее, о чём Рон беспокоился, это чтоб не сожрали его крысу.

Гарри чисто механически занялся домашнем заданием, читая его внимательнее обычного и пытаясь перестать думать о Снейпе, Невилле, Дурслях и обо всём этом ужасном месяце.

Интересно, что будет, когда Дамблдор вернётся? Скорее всего, это не имеет значения. Как будто Дамблдор когда-либо особенно сочувствовал проблемам Гарри с Дурслями. Теперь же, со Снейпом, он, вероятно, заинтересуется ещё меньше.

Гарри старался не думать о том, что мистер и миссис Уизли могут усыновить его. Было бы слишком больно, понадейся он на такой исход, а этого не случится. Вполне вероятно, что они всё равно не смогут позволить себе кормить ещё один рот.

В ту ночь Гарри расположился в гостиной, не в силах лечь в кровать. Даже если бы удалось заснуть, он точно знал, что кошмары скоро разбудят его. С тех пор, как всё это началось, Гарри почти не спал, а потом обнаружил, что иногда ему лучше ложиться на диване в гостиной — там всю ночь горели лампы, трещал огонь в камине, и это создавало хоть какую-то иллюзию компании.

Глава 15. Хэллоуин 1979 года

Видеть в Омуте памяти свои собственные магически усиленные воспоминания — сбивающее с толку ощущение, подумал Северус. Это было немного похоже на магловское кино, только он сам был внутри фильма и мог ускорить эпизод, замедлить, повернуть назад. Наблюдать за собой со стороны было странно.

Северус прикинул, что надо бы обсудить эту теорию с Филиусом, ведь на самом деле он понятия не имел, как всё это работает.

Дамблдор попросил у Северуса копию этих воспоминаний, и он согласился, чтобы подтвердить свой рассказ, но при условии, что сначала сам просмотрит их и кое-что подкорректирует. Директор понял его желание убедиться, что в воспоминаниях нет ничего чересчур личного.

Воспоминания медленно проявлялись, как декорации на сцене. Слуха коснулась песня, которую Северус не слышал уже много лет.

Под ветрами в торфянниках Вайли
Мы кружились и падали в травы,
Мы друг друга с тобой ревновали,
Хоть и были, возможно, не правы.

Но зачем же меня ты оставил,
Когда быть я с тобой так хотела?
У любви нет ни рамок, ни правил,
Ненавидя, я в страсти горела*.

Эфемерное сопрано звучало из динамиков, заполняя комнату. Старая стереосистема была, пожалуй, самым ценным подарком, который Тобиас когда-либо покупал для Эйлин, хотя и не самым дорогим. Единственная вещь Тобиаса, которую Северус ещё не трансфигурировал, не продал и не выбросил. К тому же он обнаружил, что некоторые магические манипуляции делают звук лучше.

Коллекция пластинок Северуса была невелика, но он помнил, как купил эту пластинку. Голос певицы тронул его сердце так сильно, как ничто другое за долгое время. Он звучал резко и напряжённо, одновременно по-девичьи и с вековой печалью, словно певица испытывала гнев или сдерживала слёзы. Узнав в музыкальном магазине название песни и имя исполнителя, Северус поддался редкому порыву, купил пластинку и чем больше её слушал, тем сильнее эта песня притягивала его.

Юный Северус сидел в гостиной отцовского дома в Паучьем тупике. Вместо мантии волшебника он был одет в чёрные магловские джинсы и футболку — в тот день он ходил в магловский Лондон. Кожаная куртка небрежно висела на спинке стула, а ботинки валялись в углу.

Нынешний дом мало походил на тот, в котором Северус вырос: многочисленные книжные приобретения Северуса заполняли книжные полки, трансфигурированные из кусков дерева, в отличие от шлакоблоков и дощатых стеллажей, которыми он пользовался в своей комнате, когда учился в школе — пока ублюдок-отец был ещё жив, Северусу не разрешалось использовать магию для изготовления полок.

В кошмарах ночных мне сказали,
Что я проиграю бой.
Оставить меня убеждали
Мой перевал грозовой.

Северус смотрел на самого себя, наливавшего в бокал белое вино. Ему не нужно было вспоминать о том, что он чувствовал в ту ночь. Меланхолическая музыка соответствовала его настроению и была прекрасным противовесом вою ветра снаружи.

Хитклифф, это я, твоя Кэти,
Я вернулась, вернулась домой,
Одной мне так холодно в свете,
Впусти же меня, окно открой.

Тобиас умер шесть недель назад, и юный волшебник никогда в жизни не чувствовал себя таким свободным. У старика не было ни семьи, ни друзей, если не считать пьяниц в пабе. Северус не позаботился о похоронах — это была бы пустая трата денег. Скорее, он дал отцу тот минимум, которого требовал долг. Никаких похорон и памятника для Тобиаса Снейпа. Всего лишь формальная кремация и незаконное захоронение в реке, куда он водил Северуса ловить рыбу, когда тот был совсем маленьким.

О, как же темно, одиноко
Вот так, вдалеке от тебя.
Тоскую. Судьба так жестока,
Мне холодно жить, не любя.
Я возвращаюсь, любимый,
Хитклиф, моя ты мечта.
С тобой мы навеки едины.
Как без тебя жизнь пуста!

Резкий стук в дверь так напугал его (как настоящего, так и юного), что Северус-воспоминание чуть не выронил стакан.

В тот вечер Северус никого не ждал. Он вытащил палочку и приоткрыл дверь, зная, что звонивший должен быть волшебником или ведьмой — только на прошлой неделе Северус наложил на дом заклинание, чтобы скрыть его от магловских глаз.

Слишком долго в ночи я бродила, скиталась,
И мне надо вернуться, вернуться домой.
Я исправлю с тобой всё, что в жизни осталось,
Я приду, я вернусь в перевал грозовой.

Северус подкрался к себе, юному, и посмотрел на фигуру в плаще с капюшоном, стоявшую на пороге.

Хитклифф, это я, твоя Кэти,
Одной мне так холодно в свете.
Хо-о-олодно…

Там, судя по очертаниям, стояла женщина. Она оглянулась через плечо, словно опасаясь преследования.

Дай мне тепла,
Дай мне забрать твою душу.

— Что вам нужно? — требовательно спросил Северус-воспоминание.

Женщина повернула голову. Оба Северуса подавили вздох: младший — от неожиданности, старший — от внезапной боли.

Свет из дома падал на рыжие волосы. Её зелёные глаза покраснели, а щёки покрылись пятнами. Серый плащ скрывал зелёную форму целительницы, как будто она приехала прямо с работы. Она держала палочку обеими руками, нервно перекатывая её между пальцами.

— Северус? — голос женщины был хриплым и ломким. — П-прости… Я не знаю, куда ещё пойти.

— Лили, — выдохнул Северус-воспоминание.

Настоящий Северус скрестил руки на груди. По его щекам уже медленно катились слёзы. Он глубоко вздохнул, беря себя в руки, снова радуясь, что решил сначала посмотреть всё это в одиночку. Он отступил назад и прислонился к стене дома-воспоминания, заставляя себя оставаться бесстрастным наблюдателем.

— Лили, — растерянно повторил юный Северус. — Что ты здесь делаешь?

Лили попыталась ответить, но её душили слёзы, и она закрыла рукой рот, пытаясь сдержать рыдания.

— Слушай, тебе лучше войти. Здесь небезопасно.

Старший Северус поморщился от заметного акцента рабочих окраин своего младшего «я», гортанно произносившего «т», а «з» и «д» в слове «здесь» где-то потерялись, так что прозвучало «есяпасна».

Северус-из-настоящего вспомнил, почему у него вошло в привычку всегда говорить так формально — точность слов помогла ему избавиться от лениво-вальяжного выговора.

— Пойдём, Лили, — Северус-воспоминание мягко протянул руку, обнимая её за плечи.

Она прижалась щекой к его руке и вытерла слёзы. Северус протянул носовой платок, который она с благодарностью приняла, входя в комнату.

— Прости, — повторила Лили, глубоко вздохнув, когда Северус вернулся обратно на улицу и бросил снаружи быстрый ревелио. Ни одного волшебника не оказалось в радиусе действия заклинания, так что он закрыл дверь.

Лили стояла, оглядывая гостиную с книжными полками и единственным хорошим креслом, которое Северус трансфигурировал для себя, чтобы читать. Она выглядела маленькой, потерянной и до боли грустной.

— Что случилось? — наконец сообразил спросить младший Северус (это прозвучало как «Чёчилось», и реальный Северус снова поморщился) после того, как некоторое время таращился на расстроенную ведьму.

— Это Джеймс… он… он… — она снова прижала руку ко рту, и её слова утонули в рыданиях.

Северус никогда раньше не понимал, насколько он страшен в гневе. Он наблюдал, как лицо юного Северуса, слишком напоминавшее Тобиаса Снейпа, потемнело в гневе, когда он рыкнул:

— Что он сделал?

Крепко сжимая в пальцах палочку, молодой волшебник подошёл к Лили и обнял её за плечи.

— Нет… нет, Сев. Всё совсем не так. Он ничего не сделал, — Лили, покачав головой, потянулась к нему, вцепившись в рукава. Её лицо было залито слезами. — Не надо…

— Он сделал тебе больно? Я убью его на хрен. Что он сделал, Лили? Он тебя ударил? — Северус окинул её взглядом в поисках возможных отметин на коже.

— Он ничего не сделал, Сев, — твёрдо сказала Лили, хотя её голос звенел от слёз. — Он ничего не сделал!

— Ты уверена? — Северус посмотрел в глаза Лили, пытаясь понять, насколько правдивы её слова.

— Сев, — предостерегающе сказала Лили. — Северус! Перестань, — она отвела взгляд и отступила, освобождаясь из его хватки. — Убирайся из моей головы.

Музыка заполнила пространство между ними, когда Лили посмотрела на него. Теперь она крепко сжимала свою палочку, держа её слегка приподнятой на уровне бедра, переступив с ноги на ногу и прикусив губу.

— Это было ошибкой, — очень тихо произнесла Лили, шагнув к двери.

Северус сделал ещё один шаг назад.

— Прости, — тихо сказал он, предупреждающе подняв руки, — но я должен был знать, — его голос слегка дрожал. — Ты же знаешь, что… — он замялся, словно подыскивая подходящее слово, — люди… они лгут о таких вещах.

Гнев Лили иссяк. Она снова оглядела гостиную.

— Да, я знаю, — её плечи опустились. — Конечно, я знаю, — в её голосе прозвучала боль.

— Я больше не буду этого делать, — Северус поднял руку, проведя по волосам, и вздохнул: — Иди сюда, присядь, — он трансфигурировал кресло в маленький диванчик, уселся на него, приглашающе повёл рукой и тихо спросил: — Так ты расскажешь мне, зачем пришла сюда? После стольких лет?

Лили села рядом с ним, но не взяла его за руку, вместо этого положила палочку на колени и сложила руки на ней, долго смотрела на него, словно хотела прочесть его мысли, хотя никогда не была сильна в легилименции. Северус ответил ей тем же, ожидая, пока она соберётся с мыслями.

— Ты прислал свадебный подарок, — наконец заговорила Лили совсем о другом.

— Так принято, — сухо ответил Северус.

— Не стоило, — она опустила взгляд на свои руки.

Наблюдавший за происходящим реальный Северус поразился, насколько Лили при этом стала удивительно похожа на своего сына. Странно, он раньше не замечал, что ребёнок двигался, как Лили.

— Ты правда имел в виду то, что сказал? В той записке? — осторожно спросила Лили, не глядя на Северуса.

— Что я до сих пор скучаю по тебе, но надеюсь, что ты счастлива? — спросил он.

Лили кивнула, не поднимая головы.

— Конечно, правда, — Северус наклонился и накрыл ладонями её сложенные руки. — Ты собираешься сказать мне, почему ты здесь?

— Знаешь, — вздохнула Лили, — я была счастлива с Джеймсом. Даже несмотря на войну и всё такое. Мы пытались завести ребёнка, — она не смотрела на него.

Северус наклонился сильнее, прижавшись лбом к её макушке. Лили с лёгким вздохом прислонилась к нему.

— Мы пытаемся завести ребёнка, — повторила Лили шёпотом. — С тех пор, как поженились. Прошло уже больше года.

В комнате было невероятно тихо, и ни один из Северусов не заметил, когда остановилась пластинка — игла проигрывателя была зачарована самостоятельно подниматься, едва запись заканчивалась.

— Я начала беспокоиться. Это очень долго, чтобы попытаться… тем более, что я выбирала лучшее время, чтобы… ты понимаешь, — Лили говорила приглушённо, словно боялась, что кто-нибудь подслушает.

Реальный Северус вынужден был наклониться ближе, чтобы услышать её.

— Я хочу специализироваться на акушерстве, стала ученицей акушерки. В прошлом месяце она применила ко мне все свои чары, — слёзы снова потекли по щекам, но голос звучал почти ровно. — Она научила меня этим чарам, чтобы я могла проверить Джеймса. Я сделал это сегодня днём. Он работал всю ночь, поэтому спал и ничего не заметил.

Тут Лили подняла голову и посмотрела на Северуса опустошенными глазами.

— Он не может… он не может иметь детей. Но он чистокровный, и у него должен быть…

Северус резко выдохнул, всё понимая. Именно по этой причине многие чистокровные волшебные семьи угасли.

— О, Лили, — Северус крепче сжал её руки, — ты ему сказала?

— Я не могу, он так сильно хочет ребёнка. И я тоже, — она снова опустила глаза на колени. — Я не знаю, куда ещё идти.

— Ничего не понимаю. Что я могу сделать… — Северус умолк, когда Лили подняла глаза, теперь сверкающие решимостью.

— Ты знаешь, как приготовить зелье? — спросила она.

— Зелье? — брови Северуса поднялись в недоумении и замешательстве. — Я могу приготовить любое зелье, какое ты захочешь, но от этого нет лекарства, ты же знаешь.

— Зелье сокрытия родства, — твёрдо сказала Лили, не сводя ярких глаз с лица Северуса.

— Я… наверное… Я имею в виду, — Северус, сделав паузу, сглотнул. — Это не трудное зелье… но… — он снова замолчал.

— Но что? — тихо спросила Лили.

— Ну, кто будет… Ты знаешь?.. — Северус говорил, чувствуя, как запылало лицо.

— Донором? — спросила Лили, по-прежнему не сводя с него глаз, хотя её щёки тоже стали ярко-розовыми.

Северус кивнул.

— Полагаю, ты попросишь кого-нибудь из друзей Поттера? — в его резком голосе слышалось что-то похожее на неодобрение.

Лицо Лили приняло свекольный оттенок, на который было больно смотреть.

— Я-я… я как бы надеялась… — голос Лили дрогнул. Она отдёрнула руки и, взяв волшебную палочку, хотела встать с дивана. — Ничего страшного. Я уже сказала, это было ошибкой.

— Лили… Лили, подожди, — Северус снова схватил её за руки и не дал подняться. — Я просто… извини. Глупый вопрос. Это не моё дело. Конечно, я помогу.

Лили посмотрела на Северуса с радостной, несмотря на слёзы, улыбкой и бросилась в его объятия, снова всхлипывая. Он застыл, одной рукой неловко похлопывая обезумевшую женщину по спине, а другой гладя её волосы.

— Ш-ш-ш, Лили, — шептал он, — всё в порядке.

— Спасибо, — Лили отстранилась.

— Когда ты собираешься рассказать Поттеру? — спросил Северус, когда Лили, казалось, достаточно успокоилась, чтобы продолжить разговор.

— Я не скажу, — она откинулась на спинку дивана, в её глазах появилось затравленное выражение.

— Ты что? — изумился Северус. — Ты не можешь скрыть это от него. Кого бы ты ни попросила… они обязательно проговорятся.

— А если я тебя попрошу? — спросила Лили.

— Но, Лили, — Северус несколько раз открыл и закрыл рот, выглядя ошарашенным, — он никогда не позволит тебе.

— Он ничего не узнает об этом, — Лили скрестила руки на груди. — Если ты не сделаешь этого, я пойду в магловский банк спермы.

— А что… Что это?

— Разве ты не слышал об этом в прошлом году? — раздражённо фыркнула Лили. — Ребёнок из пробирки? Это было во всех новостях, — она с укоризной посмотрела на него. — Конечно, ты же не читаешь магловские газеты.

— Что? — Северус покачал головой и на секунду прикрыл руками глаза. — Так что, они просто используют чьё-то мужское… — он замолчал, опуская руки и не зная, какой термин использовать.

— Сперму, — подсказала Лили ровным голосом. — Насколько я понимаю, её сохраняют, замораживая. Они искусственно оплодотворят меня. Это очень дорого, но у меня ещё есть страховка моих родителей.

— Но это звучит ужасно, — Северус изумлённо уставился на неё. Ему в голову пришла жутковатая мысль: — А что, если ребёнок окажется сквибом?

— Я — магглорождённая. Думаешь, мне не всё равно? — вспыхнула Лили, вскочила и заметалась по комнате, с сердитым и решительным видом проскочив мимо настоящего Северуса.

— Поттеру не всё равно. Ты же знаешь, так и есть, — тихо сказал Северус. Он сидел на диване, положив локти на колени, и, словно зритель на теннисном матче, наблюдал, как она мечется взад-вперёд.

— Он хочет ребёнка так же сильно, как и я. Ему будет всё равно, — заверила Лили.

— Лили, — Северус встал. — Лили… Я… Я не уверен, что смогу, — левой рукой он вцепился в локоть свободно свисающей правой, в пальцах которой до сих пор сжимал палочку. — Ты мой лучший друг…

— До сих пор? — Лили остановилась и, слегка улыбнувшись, посмотрела на него.

— До сих пор, — Северус вздохнул с лёгкой, грустной, ласковой улыбкой.

Настоящий Северус подавил всхлип.

— Но, — упорно продолжал Северус-воспоминание, — я никогда не думал о тебе так. Это не значит, что ты некрасивая, — быстро говорил он, боясь, что его неправильно поймут. — Но ты не… ну, ты понимаешь?

— Может, напьёмся? — с робкой надеждой спросила Лили. — Я не хочу, чтобы это был кто-то, кто не является моим другом. И я знаю, что ты никогда никому не расскажешь.

Северус долго молча смотрел на неё. Лили, казалось, затаила дыхание.

Внезапно он повернулся к своим книжным полкам. Северус хорошо знал, в какой книге искать, хотя никогда раньше не готовил именно это зелье — он прекрасно изучил все свои книги. Заглянув в указатель, он открыл нужную страницу.

— На приготовление зелья потребуется неделя. Тебе нужно будет принимать его через две недели после оплодотворения, после того, как у тебя произойдёт задержка менструации, в течение первых трёх месяцев.

— Спасибо, — кивнув, выдохнула Лили, понимая, что он даёт своё согласие на её безумный план.

— Когда бы ты хотела… — Северус, не поднимая головы от книги, искоса взглянул на неё.

Её лицо снова стало свекольного цвета.

— Мадам Бонифант дала мне сегодня зелье зачатия. А Джеймс думает, что я вечером дежурю при родах. Мадам Бонифант прикроет меня.

— Бонифант? Она твоя наставница? — Северус поднял голову и внимательно посмотрел на неё.

Лили кивнула.

— Она знает, что я хочу сделать, и велела не говорить ей, с кем, — Лили пожала плечами, глядя в сторону. — Это достаточно распространённая проблема, многие акушерки знают женщин, которым приходилось так поступать.

— О, — тихо произнёс Северус.

— Так что если у тебя нет других планов, мы могли бы сделать это сегодня вечером, — Лили обхватила себя руками. — Если у тебя ещё осталось это вино… — она кивнула на буфет, где стоял его забытый бокал.

— Тебе всегда плохо от выпивки, — молодой человек мягко улыбнулся. — У меня есть кое-что получше — зелье, которое заставит нас стать по-настоящему желанными друг другу, примерно на полчаса.

— Может быть, это займёт сорок пять минут? — Лили смущённо хихикнула.

— Достаточно, — реальный Северус остановил воспоминание, вытер лицо рукавом (хотя терпеть не мог, когда так делали студенты) и использовал заклинание, чтобы стереть часть просмотренного. Ему нужно было только то воспоминание, которое докажет, что не произошло ничего насильственного или несогласованного. Он не собирался устраивать шоу для старого ублюдка.

__________
Здесь и далее - адаптированный перевод песни "Грозовой перевал" Кейт Буш, вошедшей в альбом "The Kick Inside" и покорившей британские чарты в 1979 году (прим. пер.)


Глава 16. По дороге в Хогсмид

В субботу утром, за завтраком, одна из школьных сов удивила Гарри, приземлившись перед ним с адресованным ему конвертом. Гарри взял письмо у птицы, угостив её кусочком тоста.

На внешней стороне конверта Гарри узнал убористый почерк профессора Снейпа и рискнул исподтишка глянуть на опекуна, но тот, похоже, был поглощён разговором с Хагридом.

Гарри опустил глаза и развернул письмо.

Мистер Поттер.

Я договорился о встрече с окулистом в Хогсмиде сегодня, в половине двенадцатого. Ждите меня в моём кабинете в одиннадцать часов, готовый к отъезду.

Профессор Снейп.

Гарри тоскливо вздохнул. Он действительно не хотел никуда идти с этим человеком, ни сегодня, ни когда-либо. Всю неделю во время занятий Снейп в основном игнорировал Гарри, что его вполне устраивало. Гарри лелеял надежду, что Снейп окажется похожим на других взрослых и забудет о его очках и одежде. Ему хотелось, чтобы о нём просто забыли.

Похоже, смерть Невилла хоть как-то повлияла на Снейпа. На уроках этот человек стал менее резок и саркастичен. Гермиона заметила, что и класс тоже немного изменился: студенты вели себя более сдержанно, чем обычно. Даже Малфой держал рот на замке. Гермиона пыталась понять, не стал ли Снейп терпимее из-за того, что случилось с Невиллом.

Несмотря на то, что зелья теперь были не такими ужасными, это оказалась очень длинная неделя. Дамблдор замещал Макгонагалл на уроке трансфигурации. Впервые с момента приезда в Хогвартс Гарри поймал себя на том, что избегает директора, усевшись в предпоследнем ряду на стул у стены, чтобы не разговаривать с ним. Гарри казалось, что он чувствует на себе взгляд Дамблдора, когда они находятся в одной комнате. Только угроза запрета на квиддич удерживала Гарри от того, чтобы пропустить обед в Большом зале.

Уроки у Люпина оказались в некотором смысле сложнее, чем у Снейпа. Люпин был хорошим учителем и, казалось, хотел подружиться с Гарри. Он очень беспокоился, что Гарри пропустил занятия в начале недели, и не преминул сказать об этом:

— Как исполняющий обязанности декана факультета, я всегда готов помочь, если понадобится.

О да, это чертовски заманчиво. После всей этой суеты последнее, чего Гарри хотел, это довериться взрослому, в чём угодно. В данный момент он даже не был уверен, стоит ли доверять своим друзьям. Единственным надёжным слушателем, с которым Гарри чувствовал себя свободно, был Сопелка. К великому удовольствию и облегчению Гарри, пёс вернулся в четверг днём. Он по-прежнему выглядел неряшливым и тощим, и Гарри с некоторым удивлением подумал, что они были очень похожи.

Гарри уставился в пространство, а Гермиона на завтраке села рядом с ним за стол.

— Гарри, что случилось? — озабоченно спросила она. — Ты выглядишь расстроенным.

Она смотрела на него со взволнованно-недоумевающим выражением, тем самым, которое часто появлялось у неё на этой неделе.

Гарри вздрогнул, внезапно очнувшись от своих мыслей.

— О, ничего особенного, просто сегодня мне нужно на приём к окулисту в Хогсмиде.

— Так это же хорошо, — просияла Гермиона. — Уже ведь больше года прошло с тех пор, как ты проверял своё зрение?

Гарри заморгал, глядя на неё.

— Да, немного больше, — признался он. Как часто должны проводиться проверки зрения? Гарри просто предположил, что получаешь очки и больше ничего не нужно, тем более, что и тётя Петуния всегда давала ясно понять, что Гарри будет носить свои очки до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать.

— О, тогда ты, наверное, пропустил все сроки, — кивнула Гермиона и, наклонившись к нему, прошептала: — Тебя отведёт профессор Снейп?

Гарри кивнул, не решаясь заговорить. Желание огрызнуться на Гермиону всё ещё было очень сильным, но он не мог позволить себе прогнать друзей прочь.

— Он сказал тебе что-нибудь ещё? С того дня? — спросила она всё так же тихонько.

— Нет, — прошептал Гарри в ответ. — Я должен встретиться с ним в одиннадцать, — Гарри резко встал. — Я хочу ещё полетать, — сказал он обычным голосом. — Увидимся.

— Увидимся, когда ты вернёшься, хорошо? — Гермиона слегка улыбнулась и похлопала его по руке. — Тебе так повезло, ты первым увидишь Хогсмид. Я не могу дождаться выходных в Хогсмиде.

Гарри почти забыл об этом. Третьекурсникам разрешалось посещать Хогсмид, если их родители или опекуны подписывали разрешение. Было бы бесполезно надеяться, что Вернон подписал бы его. Гарри взглянул на Снейпа, который всё ещё сидел за преподавательским столом. Маловероятно, что и Снейп подпишет разрешение, хотя бы потому, что это сделает Гарри счастливым.

На этот раз Снейп заметил его взгляд и вопросительно поднял брови. Гарри показал письмо и резко кивнул. Профессор наклонил голову, но выражение его лица не изменилось. Затем он вернулся к прерванному разговору, очевидно, выкинув Гарри из своих мыслей.

Гарри поймал взгляд Дамблдора. Директор выглядел так, словно ещё не оправился от пережитого в Министерстве. Он по-прежнему производил впечатление мудрого и великодушного волшебника, но весёлое мерцание его глаз померкло. «Наверное, у него слишком много забот», — подумал Гарри. Наверняка директор был озабочен чем-то более серьёзным, чем затруднительное положение Гарри.

— Скоро увидимся, — сказал Гарри Гермионе, уходя. Она улыбнулась и помахала ему «Ежедневным Пророком».

Вместо того, чтобы подняться в гриффиндорскую башню, Гарри бесцельно бродил по коридорам. Ему вдруг показалось, что идти за метлой — это слишком хлопотно, к тому же он не имел ни малейшего желания столкнуться с кем-то, кому захотелось бы с ним поболтать. Через некоторое время Гарри оказался на лестнице, ведущей в Астрономическую башню.

Окрестности затянуло туманом. В ясный день отсюда открывался удивительный вид, но сегодня всё тонуло в серой мгле. Последние два года сентябрь был дождливым и сырым. А в этом году было особенно холодно. Гарри не захватил с собой плаща, но опять-таки не хотелось за ним идти.

Гарри положил руки на каменный парапет высотой до подбородка, окружавший площадку. Через минуту он решильно вскарабкался на него — на грубом камне парапета легко было найти опору. Гарри стоял, наслаждаясь ощущением лёгкого ветерка в волосах. Это почти так же хорошо, как летать на метле, решил он.

Он сел на парапет, спустив ноги в пустоту, и лениво размышлял, с какой высоты нужно упасть волшебнику, чтобы разбиться? Дядя Невилла выбросил его из окна второго этажа, и Невилл, спружинив, отскочил. А если это десять этажей? Двадцать? Если все органы будут раздавлены, останется ли у магии хоть какая-то надежда спасти жизнь? На что это похоже? Это должен быть более лёгкий конец, чем у Невилла.

Гарри поймал себя на том, что гадает, что чувствовали его родители, когда умирали. По словам директора, Волдеморт использовал на них смертельное проклятие. Это должно было произойти мгновенно. Гарри подумал, больно ли это.

Лёгкий шум позади подсказал ему, что здесь был кто-то ещё. Он огляделся по сторонам — из люка на площадку как раз выбиралась Джинни.

— Привет, Джинни.

— О, — она вздрогнула, очевидно, не сразу заметив его. — Привет, Гарри, — сказала Джинни, слегка покраснев. — Извини, я не знала, что здесь кто-то есть. Пойду поищу что-нибудь другое… Я имею в виду… — она заговорила довольно быстро и запнулась, смутившись. — Я просто искала тихое место для занятий.

— Мне всё равно надо идти, — Гарри вздохнул и посмотрел на часы. — Снейп отвезёт меня в Хогсмид к окулисту, и у него будет припадок, если я опоздаю.

Тем более что Гарри хотел ещё переодеться, чтобы выглядеть достаточно опрятно.

— О, ну ладно, — с явным облегчением сказала Джинни.

Гарри спрыгнул с парапета и направился вниз по лестнице. Он заметил, что у Джинни нет книг, но был слишком занят, чтобы гадать, что она задумала.

Без одной минуты одиннадцать Гарри стоял у двери Снейпа с ещё влажными после душа волосами, одетый в поношенную мантию и плащ сверху. С ботинками Гарри ничего не смог сделать — прошлогодние школьные туфли стали безнадёжно малы (по-видимому, только ноги его и росли), поэтому Гарри надел старые кроссовки Дадли. По крайней мере, они были чёрными, и Гарри надеялся, что Снейп не будет слишком придираться.

Снейп открыл дверь прежде, чем Гарри успел постучать, напугав его так, что он невольно отскочил назад.

— Поттер, — сказал профессор вместо приветствия. Его чёрные глаза, скользнув по Гарри сверху вниз, сузились, но всё, что Снейп сказал размеренно-нейтральным тоном, было: — Спасибо, что не опоздали.

Гарри не мог понять, издевается над ним этот человек или нет, и кивнул, не зная, каким должен быть правильный ответ.

— У вас есть волшебная палочка? — спросил Снейп, пряча свою палочку в карман чёрной мантии.

— Да, — ответил Гарри, удивляясь, почему Снейп спросил. Мастер зелий поднял бровь. — Сэр, — поспешно добавил Гарри.

— Тогда идёмте, Поттер, — Снейп коротко кивнул и устремился по коридору, так что Гарри пришлось бежать рысцой, чтобы не отстать.

Они оба молчали, пока шли по замку. К счастью, вокруг было малолюдно, и ни один студент не встретился по пути.

Гарри не спускал глаз со Снейпа, опасаясь сделать что-то, что вывело бы профессора из себя. Честно говоря, он очень нервничал из-за этой встречи и задавался вопросом, будет ли этот окулист-волшебник отличаться от магловского окулиста, которого он видел, когда ему было восемь.

— Я считаю, вам также нужна обувь, — сказал Снейп, взглянув на Гарри. — Должен ли я предположить, что необходимо просто заменить весь ваш гардероб? — Его голос звучал сухо и бесстрастно. — И мне кажется, я никогда не видел, чтобы вы носили что-то столь практичное, как ботинки.

Гарри пожал плечами. Он никогда не получал ничего из этого списка. И не то чтобы у Снейпа было право комментировать чей-то внешний вид при его отношении к своему собственному, хотя сегодня, похоже, он об этом побеспокоился, приложив некоторые усилия: его мантия была немного более высокого качества, чем та, которую он обычно носил, когда вёл уроки.

Гарри также отметил, про себя ухмыльнувшись, что волосы Снейпа выглядели немного менее жирными, чем обычно. Если задуматься, то так бывало обычно по утрам. Возможно, именно пары зелий, с которыми профессор постоянно работал, придавали его волосам этот вечно маслянистый вид. Определённо, после занятий Гарри часто замечал, что пары зелий оказывают интересное воздействие на волосы студентов, часто делая их вьющимися и влажными.

— Нам придётся пройти мимо дементоров, — сказал профессор Снейп, когда они подошли к воротам. — Держитесь поближе ко мне. Профессор Люпин упоминал, что они оказывают на вас особенно неприятное воздействие.

Гарри слегка скрипнул зубами, его раздражало, что преподаватели, по-видимому, обсуждают его между собой.

— Вот, — Снейп сунул Гарри в руку большую плитку шоколада. — Ешьте, — коротко бросил он.

Гарри некоторое время безучастно смотрел на шоколад, гадая, что это было, и едва Снейп немного опередил его, раздражённо сунул плитку в карман.

Когда они подошли к воротам замка, промозглый день стал ещё холоднее. Гарри показалось, что он почувствовал высокие, закутанные в чёрные плащи фигуры, парящие во мгле вне поля зрения.

Съёжившись от отнимавшего тепло влажного тумана, заползавшего под плащ, Гарри мрачно размышлял, с каждым шагом к воротам всё больше и больше думая о том, что открылось ему в башне, и снова задавался вопросом, каково это — умереть. Если он упадёт с такой высоты, интересно, останется ли он в сознании всю дорогу вниз или отключится раньше.

Возможно, было бы лучше, если бы он умер вместе с родителями. Его мать бросилась под смертельное проклятие, но какой в этом был смысл? Это оставило Гарри наедине не только с Дурслями, которые нехотя приняли его — теперь он застрял со Снейпом.

Холодная мгла всё плотнее сворачивалась вокруг Гарри, обвивалась, приглушая звуки, затуманивая зрение, скрывая тёмную фигуру профессора Снейпа, отрезая его от всего остального мира.

Какой смысл в его существовании, если он никому не нужен? Волдеморт исчез, и хотя все восхищались Мальчиком-который-выжил, те, с кем хотел бы быть Гарри, умерли.

Жуткие, надрывные вопли прорезались сквозь туман в голове Гарри. Он дико огляделся, но мгла с таким же успехом могла быть сплошной стеной.

Где-то совсем рядом с ним кричала женщина, а белый туман темнел до серого, а затем до липкой черноты. Гарри показалось, что профессор Снейп зовёт его по имени, но это было трудно расслышать из-за криков — кто-то звал на помощь. Гарри хотел помочь, но мрак захлёстывал и топил его. А женщина всё кричала:

— Только не Гарри! Только не Гарри!

— Посторонись, девчонка. Отойди в сторону! — раздался высокий холодный голос. Вспышка зелёного света на мгновение разогнала тьму, а затем мрак полностью поглотил Гарри.

— Поттер!

Гарри узнал этот голос, прозвучавший сердито и, что самое странное, испуганно.

— Вы должны помочь ей, — прохрипел Гарри, открыв глаза и обнаружив лицо Снейпа совсем близко, но был слишком испуган, чтобы осознать это. — Он собирается убить её! — Гарри вцепился в мантию Снейпа, пытаясь докричаться до него. — Не дайте ему убить её!

Было жизненно важно, чтобы профессор понял его. Гарри не мог спасти её, он знал это, но, может быть, Снейп смог бы?

— Успокойтесь, Поттер, — прошипел Снейп. Одной рукой он захватил обе руки Гарри и оторвал их от своей мантии. Гарри изо всех сил вцепился в руку профессора, чувствуя, что если отпустит её, туман вернётся и затянет его в свою влажную тень.

— Нет! Волдеморт! — лепетал Гарри. — Она… она…

Издав горлом низкий рык, профессор вскинул руку с зажатой в ней палочкой и произнёс заклинание. Из кончика волшебной палочки вынырнуло огромное серебряное животное и галопом помчалось вокруг них. Гарри не разобрался, куда оно потом убежало.

Воздух немного потеплел. Гарри понял, что лежит, дрожа от озноба, на мокрой траве, а над ним склонился выглядевший разъярённым Снейп.

— Я вижу, профессор Люпин не преувеличивал, — рыкнул он, подтягивая Гарри в сидячее положение рукой, которую тот всё ещё прижимал к груди.

Гарри отпустил руку Снейпа.

— Простите, — сказал он дрожащим голосом. Снейп протянул ладонь к лицу Гарри, но тот отшатнулся, прикрывшись руками и отворачиваясь. Он очень надеялся, что Снейп не отшлёпает его, когда он чувствует себя так ужасно. Гарри с трудом сглотнул, стараясь проглотить комок в горле и сдержать слёзы.

— Вы не ели шоколад? — резко спросил Снейп.

Гарри покачал головой, боясь поднять глаза и увидеть гнев на лице Снейпа.

— Вставайте, Поттер, — вздохнул Снейп. В его голосе больше не было ярости, он звучал точно так же, как в тот день, когда Гарри заболел. Мастер зелий взял мальчика за руки и поднял на ноги. — Я отогнал дементоров.

Гарри рискнул взглянуть на Снейпа, тот ещё хмурился, но это было уже лучше, чем ярость мгновения назад.

Снейп вытащил из кармана второй шоколадный батончик.

— Съешьте это. Сейчас же, Поттер! — сердито скомандовал Снейп. Он сорвал обёртку, разломив шоколадку пополам, протянул один кусок Гарри и откусил от другого, бормоча себе под нос что-то, что звучало как «…заставит святого чертыхаться…»

Гарри откусил кусочек и почувствовал, как тепло распространилось до самых кончиков пальцев, как это было в поезде. Он запоздало сообразил, для чего понадобился шоколад. Ему стало легче дышать, и дрожь прекратилась, зато захлестнула огромная волна смущения.

— Простите, — увереннее сказал Гарри. Сколько же раз он ещё будет попадать в подобное неловкое положение?

Снейп доел свой шоколад, задумчиво глядя на Гарри.

— Что вы вспоминаете, когда дементоры приближаются к вам? — неожиданно спросил он.

— Вспоминаю, сэр? — Гарри был сбит с толку. Он слышал женский крик, но не знал, кто это был.

— Что дементоры извлекают из вашего сознания? — настойчиво продолжал расспрашивать Снейп.

Гарри не собирался делиться со Снейпом своими размышлениями о башне.

— Я просто слышу женщину. И она кричит. Затем появляется вспышка зелёного света. Это странно, — Гарри даже не знал, что заставило его ответить Снейпу.

На долгое мгновение Снейп закрыл глаза, словно от боли, потом сделал глубокий вдох, и его глаза резко распахнулись.

— Идёмте, — сказал он и зашагал вперёд по дороге, ведущей в Хогсмид.

Глава 17. Подтверждение ответственности

Есть вещи, которых человек никогда не узнает даже перед смертью. Джеймс Поттер сошёл в могилу, так и не узнав, что Северус сделал для того, чтобы у Джеймса и Лили родился сын. Лили умерла, так и не узнав, что именно Северус, сам того не желая, толкнул Волдеморта на путь, приведший к гибели её семьи. Северус многое бы отдал, чтобы умереть, так и не узнав, что мальчик помнит, пусть и смутно, ту ночь, когда были убиты его родители.

Северус закрыл глаза от боли. Его собственной и мальчишки тоже. Через мгновение он снова посмотрел на дрожащего ребёнка.

— Идёмте, Поттер, — с усилием произнёс Северус. Он должен что-то сказать мальчишке. Наверное, что-то утешительное. Но мог ли он утешить?

Поттеру это вряд ли понравилось бы. Северус наблюдал за ним всю неделю. Мальчишка приходил на занятия и обеды, разговаривал со своими друзьями, но всё равно держался на расстоянии. Он просто ушёл в себя, и даже Альбусу не удалось вытащить его из этого состояния.

Северус видел, как мальчишка отказывался от любой инициативы Люпина. По словам Ремуса, Поттер игнорировал, убегал или иным образом отвергал каждую попытку достучаться до него. Северус не мог представить себе, что преуспеет там, где волк потерпел неудачу.

Мастер зелий взглянул на бледного ребёнка, который шёл рядом с ним с вызывающе вздёрнутым подбородком и сжимал руки в кулаки. Хорошо. Лучше гнев, чем отчаяние.

Северус был взбешён тем, что дементоры осмелились подойти к ним так близко. Министерство сошло с ума, оставив этих тварей охранять школу после гибели Лонгботтома. А ещё он злился на самого себя. Он ведь прекрасно знал, что Поттер очень редко просто делает то, что ему говорят, и должен был наколдовать проклятый шоколад прямо в желудок мальчишки. А то получилось так, что, проходя через ворота, ребёнок не имел никакого амортизатора между собой и существами, похищающими души.

Когда Поттер оказался в двадцати шагах от проклятых тварей, Северус услышал его всхлип и повернулся к ребёнку как раз вовремя, чтобы поймать его и не дать удариться головой о землю. Пришлось позвать Поттера несколько раз, прежде чем он пришёл в себя. На его шее бешено пульсировала венка, волосы были мокрые от холодного пота. Мальчишка вцепился в мантию Северуса и умолял его помочь «ей», истерично заявляя, что Волдеморт собирается её убить.

Мерлин, как бы Северус хотел, чтобы Поттер вспомнил о том, как ему раздавили руку, или сломали рёбра, или как его избивали каждый день. Но нет, это должно было быть самое первое воспоминание ребёнка в его жизни. И именно это вызвали дементоры.

Оказалось, что у Лонгботтома и Поттера было ещё кое-что общее.

Ребёнок слепо уставился на лицо Северуса, не узнавая, за чью одежду цепляется. В этих зелёных глазах была отчаянная мольба о безопасности, о защите. Северус свободной рукой оторвал маленькие руки от своей мантии.

— Успокойтесь, Поттер, — прошептал Северус в ответ на истерику ребёнка. А потом мальчишка вцепился в руку Северуса, словно спасая свою жизнь.

Несколько отборных эпитетов, которые Северус не использовал уже много лет, промелькнули в его голове, но это не прогонит дементоров. Северус зарычал, склонившись над мальчиком, сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание, и, используя свой ничтожный запас счастья, вызвал патронуса. Странно, но казалось, что его патронус стал больше и ярче, чем был в течение многих лет. Он поскакал вокруг них обоих, и дементоры отступили, теперь держась на расстоянии.

Северус не хотел думать об этом сейчас. Он всучил Поттеру ещё шоколада и на этот раз просто заставил треклятого мальчишку его съесть.

— Успокоились, Поттер? — спросил Северус, когда они отошли на достаточное расстояние от дементоров, чтобы ребёнок снова мог свободно дышать.

— Да, сэр, — Поттер вытер нос рукавом.

Северус содрогнулся и вытащил чистый носовой платок.

— Это отвратительно, — заметил он, протягивая платок.

Поттер отскочил от Северуса, пригнувшись, как будто ожидал оплеухи. Движение, которое Северус слишком хорошо знал. Вот откуда у мальчика взялись рефлексы для квиддича.

Северус, остановившись, развернулся и посмотрел на мальчика. Мгновение назад Поттер отпрянул от него, пойманный в тиски воспоминаний, вызванных дементорами. Однако теперь ребёнок, безусловно, мог управлять своими действиями так же, как и прежде.

— Что с вами на этот раз, Поттер? — рыкнул Северус.

Поттер вздёрнул подбородок. Снова это вызывающее поведение, от которого в данный момент Северус почувствовал скорее облегчение, чем раздражение.

— Ничего, сэр, — процедил Поттер сквозь стиснутые зубы. Уважительное обращение прозвучало как проклятие.

— Вытрите нос, — отрывисто сказал Северус, протягивая ребёнку платок.

Мальчишка взял его с озадаченным видом, наклонил голову, чтобы высморкаться, но продолжал настороженно смотреть на Северуса.

— Вы думали, что я вас ударю? — прямолинейно спросил Северус.

Поттер пожал плечами и слегка кивнул, как будто у него не было желания говорить правду, но и лгать тоже не хотелось.

Северус закатил глаза.

— По-моему, мы это уже обсуждали, Поттер.

Мальчишка выглядел так же, как на уроке зельеварения, когда сталкивался с трудной формулой, прежде чем Грейнджер растолковывала её для него. Не сводя глаз с Северуса, Поттер крутил платок в руках и вовсе не выглядел успокоенным. Наоборот, его глаза стали невероятно огромными, а зрачки сузились от страха.

— Кажется, я говорил вам, что не подниму на вас руку, — тихо сказал Северус, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком устрашающе, хотя не был уверен, что ему это удаётся.

— Нет, вы не говорили, — комкая носовой платок, Поттер ответил так же тихо, но с резкими нотками в голосе.

— Прошу прощения? — переспросил Северус, удивлённый обвиняющим тоном Поттера.

Поттер глубоко вздохнул, очевидно, пытаясь подавить свой гнев. О, это был Поттер, с которым Северус гораздо больше привык иметь дело.

— Вы сказали, что преподаватель не может, — зло прошипел Поттер. — Вы сказали, что это противоречит школьной политике. Но теперь… вы мой… мой опекун, — он слегка замялся. — Вы можете делать всё, что захотите, правда? Если вы захотите выбить из меня всю дурь, то можете это сделать. Если захотите, вы можете меня запереть в… в ваших подземельях… — Поттер запнулся, — …без еды. На несколько дней, — его голос дрогнул. — И никто не станет вмешиваться. Ведь так? — на скулах Поттера выступили красные пятна.

— Уверяю вас, Поттер, я не собираюсь продолжать то, на чём остановились ваши родственники, — медленно и осторожно сказал Северус, отвечая на эмоции мальчика невозмутимым спокойствием. Если Поттер предположил подобное, это многое объясняло в его поведении на прошлой неделе. — Полагаю, что я недостаточно ясно выразился: я не ударю вас. Никогда. Я не стану бить вас, морить голодом или запирать в чулане. — Чтобы внести полную ясность, Северус добавил: — Я также не буду использовать свою палочку, чтобы причинить вам вред.

Сердитый румянец на лице Поттера сменился испуганной бледностью.

— Кто вам сказал про чулан? — прошептал он.

— Вы, — невозмутимо ответил Северус. — Не волнуйтесь, если не можете вспомнить, вы были под воздействием моего диагностического зелья.

Северус бросил взгляд на часы.

— Думаю, этот разговор следует отложить на более позднее время, — он снова посмотрел на ребёнка, — но будьте уверены, мы продолжим его. Сегодня.

Поттер уставился на Северуса, закусив губу.

Они уже опаздывали.

— Пойдёмте, я не хочу заставлять мадам Витреа ждать, — сказал Северус мальчику.
Честно говоря, почему Поттер превратил всё в настоящую пытку, было выше понимания Северуса.

Несколько человек спешили сделать покупки, но в основном все сидели по домам из-за погоды. Лавка мадам Витреа находилась в середине ряда магазинов на главной улице. В маленькой аккуратной витрине были выставлены очки, на вывеске из оправы приветливо щурилась пара глаз, которые смотрели на приближавшихся Северуса и Гарри сверху вниз. На мальчика это явно произвело впечатление, так как он достаточно долго рассматривал их. Один глаз дерзко подмигнул.

Висевший на двери колокольчик жизнерадостно звякнул, когда они вошли.

— Это ты? — раздался женский голос из задней комнаты.

— Да, Айрис. Приношу свои извинения за наше опоздание, — ответил Северус.

— Ничего страшного, всё в порядке, — легко ответила женщина, выходя. Она оказалась довольно пухленькой ведьмой немного старше Северуса. Чёрные с проседью волосы были аккуратно заплетены в косу и заколоты на макушке. Её собственные очки имели золотую оправу (Северус знал, это настоящее золото, усиленное чарами для прочности), украшенную драгоценными камнями. Айрис носила зелёную с золотом мантию.

Она работала окулистом в Хогсмиде с тех пор, как Северус начал преподавать. Он часто приводил к ней кого-нибудь из своих слизеринцев, если их родители просили его об этом, когда у них во время летних каникул не хватало времени, а иногда дети разбивали свои очки в школе.

— Это, должно быть, молодой мистер Поттер, — ласково сказала Айрис мальчику, который нервно кивнул ей и улыбнулся. Северусу очень хотелось, чтобы Поттер вынул руки из карманов, но он сдержался и не стал ничего говорить.

Северусу нравилось, что Айрис никогда не обращала внимания на статус (или отсутствие такового) ребёнка или его семьи в волшебном мире. Она захлопотала над Поттером, даже не взглянув на его шрам.

— Я мадам Витреа, окулист. Вы когда-нибудь проверяли глаза у окулиста?

— Н-нет, мадам, — Поттер покачал головой. — Только у оптика.

— Всё в порядке. Снимите плащ и садитесь сюда, дорогой, — она махнула рукой в сторону стула, над которым напротив таблицы для проверки зрения висел серый металлический прибор. — Это совершенно ничем не отличается.

Поттер снял плащ, повесил его на крючок, пересёк комнату и нервно сел.

— Позвольте мне взглянуть на ваши очки, мистер Поттер, — Айрис сняла очки с Гарри и, поднеся их к свету, с интересом стала рассматривать. — О, да. Вы уже какое-то время их корректируете. Почти изношены, сделаны из пластика. Полагаю, не выдерживают больше никаких чар. Наверное, именно поэтому и нужен скотч, не так ли? — живо спросила она.

Мальчик прикусил губу, и краска снова залила его щёки. Северусу показалось, что его глаза слишком блестят. Северуса как громом ударило, он вспомнил, как стоял рядом с матерью, когда она расплачивалась за комплект подержанной одежды для него. И это чувство унижения, когда он бормотал продавщице, что все эти ношеные вещи нужны ему для гербологии, чтобы не испачкать свои (несуществующие) хорошие.

— Свои очки он разбил на прошлой неделе, когда на квиддиче упал с метлы, и теперь носит запасную пару, — ровно соврал Северус. — Они сделаны маглами, ты же знаешь, иногда восстанавливающие чары просто не срабатывают на их новых материалах.

У Поттера отвисла челюсть, и он уставился на Северуса, как будто впервые его увидел.

— Да, конечно, пластик, — Айрис презрительно фыркнула, многозначительно посмотрев на Северуса, с улыбкой повернулась к мальчику. — Значит, вам нужно что-нибудь с хорошими самовосстанавливающими чарами, верно?

— Да, пожалуйста, — восторженно ответил ребёнок, как будто Айрис только что предложила ему новую метлу.

— Нужно также сделать запасную оправу, — сказал Северус, — учитывая, что эта совсем изношена.

— Естественно, — ответила Айрис, регулируя что-то в сером аппарате, прежде чем опустить его на уровень глаз ребёнка. — Теперь просто посмотрите сюда, — сказала она мальчику, указывая на окуляр. — Вы видите, что написано?

— Э-э, нет, — сказал Поттер, выполняя указание.

— Скажете мне, когда сможете прочесть, — она повозилась с какими-то кнопками на серой панели.

— Сейчас, — сказал мальчик.

Айрис улыбнулась, взмахнула волшебной палочкой, и шторы на окнах закрылись.

— А теперь я на минутку загляну в ваши глаза. Это может быть очень странно, но точно не больно, я просто посвечу вам в глаза, — она указала палочкой на Поттера, бормоча заклинание.

— О! — Поттер на секунду отпрянул от инструмента Айрис.

Северус взглянул в глаза ребёнка: без очков, с огромными зрачками из-за тусклого света, он выглядел очень юным и удивительно уязвимым. От этого зрелища у Северуса странно сжалось сердце.

— Всё в порядке, дорогой, я же говорила, что это странно, — ласково сказала Айрис. — Просто вернитесь назад, и я смогу посмотреть.

— Что посмотреть? — нервно спросил Поттер.

Айрис заглянула через прибор в глаза Поттера и сказала:

— В данный момент я осматриваю структуры внутренней поверхности ваших глаз. Затем измерю их и роговицу. А потом посмотрим, какие линзы вам необходимы, — немного рассеянно ответила Айрис, направляя палочку на свои очки, почистив их и улучшив тем самым видимость.

— Зачем волшебникам вообще нужны очки? — спросил Поттер немного раздражённо, как показалось Северусу. — Почему моя магия просто не исправит мне глаза?

— Потому что для вашей магии с вашими глазами всё в порядке. Это просто изменение структуры глаз или, как в вашем случае, состояния роговицы, — терпеливо объяснила Айрис. — Конечно, есть заклинания, чтобы устранить всё это, но мы не можем применять их к детям, пока они растут. И это довольно дорого, честно говоря, и не для каждого срабатывает, — она перестала вглядываться в прибор и повернула другую ручку. — Хорошо, скажите мне, когда надписи станут чёткими, а потом читайте сверху вниз.

— Сейчас, — через несколько секунд сказал Поттер и прочитал несколько строчек.

Айрис хмыкнула себе под нос.

— У вас от старых очков голова не болит? — неожиданно спросила она.

— Хм, наверное, — Поттер пожал плечами.

— Прямо сейчас я дам вам временные очки, — Айрис обменялась мрачным взглядом с Северусом, очевидно, поняв, что история с квиддичем — не то, что было на самом деле. — Вашей магии придётся немного работать, чтобы скорректировать их под вас и затем периодически регулировать, — объяснила Айрис, лёгким взмахом волшебной палочки уничтожив старую оправу.

— Почему я не могу просто трансфигурировать то, что мне нужно? — спросил Поттер.

— Потому что линзы должны преломлять свет. Созданные с помощью магии, они недолговечны и теряют свои свойства. Кристаллы гораздо надёжнее.

— Кристаллы? — переспросил мальчик. Хотелось бы Северусу хотя бы половину такой же любознательности на уроках, но, с другой стороны, возможно, и одной Грейнджер более чем достаточно.

— М-м, мы используем горный хрусталь, обычно кварц. Маглы тоже им пользовались, пока стекло не стало намного дешевле, — сказала Айрис мальчику, сделав паузу, чтобы перевести дух. — Свет — одна из тех странных вещей, которые действуют одинаково как на маглов, так и на волшебников. Если вы поговорите с профессором Макгонагалл, она объяснит это гораздо лучше, чем я. Волшебники изобрели хрустальные призмы и на их основе создали хрустальные линзы, но только потому, что гораздо легче формировать кристалл с помощью магии. Раньше маглы и волшебники вместе работали над оптическими устройствами. Видите ли, Статут о секретности был принят относительно недавно, и не все его придерживались. Вы жили у маглов?

Поттер осторожно кивнул.

Айрис подошла к шкафу, в котором в коробке хранился запас стеклянных линз. Она взглянула на маленькую карточку, где магическим образом был записан рецепт Поттера, и вытащила соответствующие линзы.

— Вы слышали о лазерах?

— Да.

— Это магловское изобретение, которое работает почти как магия, — Айрис быстро вставила линзы в оправу, — это действительно захватывающе — они могут производить эффекты, которые выглядят как волшебство.

— У моего кузена есть CD-плеер, там, внутри, тонкий лучик света каким-то образом читает музыку, — задумчиво сообщил ей Поттер.

— Именно так, — Айрис вернулась к мальчику и протянула ему очки. — Они временные, пока я не изготовлю настоящие. Это просто стекло и проволока. Давайте подыщем теперь пару оправ, которые вам понравятся, — предложила она, взмахом палочки раздвигая шторы. За дымчато-серыми оконными стёклами постепенно светлело и прояснялось, давая глазам возможность привыкнуть к дневному свету.

— Какие вам нравятся? — спросила Айрис, подозвав мальчика и показав на стенд с образцами оправ — не меньше сотни разных вариантов.

Ребёнок не должен был выглядеть так, будто к нему явился Санта Клаус с полным мешком вкусностей, подумал Северус. К тому же Северус заметил, что Поттер старался смотреть только на дешёвые оправы.

— Северус? — тихо спросила Айрис, подходя к нему, пока Поттер рассматривал себя в зеркале, нацепив отвратительную (по совести говоря) тёмную оправу, не сильно отличавшуюся от старой. — Не хочу показаться грубой, но каков бюджет мальчика?

Северус написал цифру на клочке пергамента и протянул ей. Не было ничего необычного в том, что директор (или сам Северус) платил за очки для студентов, которые были слишком бедны, чтобы позволить себе их приобрести.

Айрис приподняла бровь, но, как настоящий профессионал, не задавала никаких вопросов.

— Если позволите, дорогой, — сказала она, возвращаясь к мальчику. — Думаю, вам будет больше к лицу вот это, — Айрис взяла с другой стороны стенда оправу из тонкой золотой проволоки. — С золотом не ошибётесь, — весело сказала она.

— О, она великолепна! — громко воскликнул ребёнок. Эта оправа действительно была гораздо более презентабельной, чем предыдущая. Затем лицо Поттера вытянулось, и он, тоскливо вздохнув и посмотрев на Северуса, тихо спросил: — Сколько это стоит?

— Десять галлеонов за эту оправу и ещё по одному за каждые из дополнительных чар, — мягко сказала Айрис. — Всё это в рамках бюджета, который назвал профессор Снейп. В вашем возрасте самовосстанавливающие чары просто необходимы, — Айрис подошла к столу, перечисляя чары, которые она планировала применить к очкам. — Поскольку вы играете в квиддич, мы также наложим чары неуязвимости. А как насчёт чар тонирования? Для солнечных дней?

— Прекрасно. — Поттер выглядел так, словно собирался возразить, поэтому Северус вмешался прежде, чем мальчишка успел заговорить. — И всё остальное, что ты посчитаешь разумным для волшебника в возрасте мистера Поттера.

— Я могу сделать это сегодня после полудня. Ты можешь привести мистера Поттера попозже днём или в понедельник? Временные очки выдержат этот срок.

— У нас, — Северус бросил взгляд на мальчика, — есть кое-какие дела в деревне, мы заберём их на обратном пути.

— Конечно, Северус, — улыбнулась Айрис. — Это займёт около двух часов.

— Идёмте, Поттер, — Северус протянул мальчику плащ, не давая ему времени запаниковать из-за денег, и, взглянув на часы, предложил: — Пообедаем в «Трёх мётлах».

Поттер кивнул, стараясь не отставать. По дороге никто из них не произнёс ни слова. Северус обдумывал предстоящий разговор с мальчишкой.

Войдя в оживлённый паб, Северус направился прямо к дальнему столику, свирепо глядя на каждого, кто осмеливался подойти достаточно близко, чтобы заговорить с мальчишкой. Он не имел ни малейшего желания позволять кому-то из обожающих Поттера поклонников болтать с ним.

Поттер держался поближе к Северусу, как будто у него была та же цель. Когда они сели за стол, ребёнок с интересом огляделся, но ничего не сказал и постарался не встретиться взглядом с Северусом.

К ним подошла Розмерта, чтобы принять заказ. Упростив задачу, Северус заказал обед для них обоих, и мальчик не возражал.

— Вы взяли своё зелье? — спросил Северус.

Мальчик кивнул, вытащив из кармана флакон, отвинтил крышку и, поморщившись, выпил. И снова Северус порадовался, что препарат обладает успокаивающими свойствами. Бросив муффлиато, чтобы обезопасить себя от любопытных ушей, Северус тихо сказал:

— Похоже, у вас есть некоторые… опасения по поводу нашего соглашения.

Поттер посмотрел на Северуса и снова отвёл взгляд.

— Я в порядке, — он стиснул зубы.

— Поттер, — вздохнул Северус, — вы отвратительный лжец, — он поднял бровь, глядя на мальчика.

— Ну ладно, — пробурчал Поттер. — Почему именно вы?

Розмерта принесла заказ, и Северус молча дождался, пока она не удалилась.

— Потому что на тот момент я был единственным, кто мог это сделать, — наконец ровно сказал он, — и сделать тихо, — Северус помолчал. — Думаю, до конца учебного года мы сможем всё изменить, а поскольку вы никогда не ездите домой на каникулы, никто ничего не узнает, кроме нескольких посвящённых.

Пару минут Поттер ел молча, очевидно, размышляя.

— Так… почему вас волнует, что мои очки сломаны, а мантия в плохом состоянии? — он не поднимал глаз от своей тарелки. — Никто не станет вас осуждать.

— Мне всё равно, Поттер, — ответил Северус, довольный, что заказал пиво. На самом деле ему хотелось огневиски, но как это выглядело бы при студенте. — Мне никогда не было дела до того, что думают о моей персоне другие, — он проигнорировал тихое фырканье мальчика. — Это вопрос долга. В настоящий момент я ваш опекун, и мой долг — позаботиться о том, чтобы ваши потребности были удовлетворены. Ничего больше.

— Но… эти очки… они очень дорогие. Я мог бы купить что-нибудь другое… и мне не нужны две пары… — тихо сказал Поттер.

Северус отложил нож и вилку. В памяти снова всплыла любимая фраза миссис Эванс (он почти забыл, откуда она взялась).

— Поттер, вы и святого можете вывести из себя! — в его голосе прозвучало раздражение. — Деньги не проблема, и я не позволю кому-то полуслепому подвергать себя и других опасности в моей лаборатории. А запасные очки — это исключительно разумно для того, кто падает с мётел так же часто, как и вы.

— О, — Поттер почти покончил со своим обедом. У Северуса возник было соблазн сделать ему замечание за волчье заглатывание пищи, если бы не осознание того, что это побочный эффект зелья, так что он просто снова принялся за еду.

— Э-э, нам не нужно покупать мантии сегодня, — сказал Поттер через мгновение, глядя на стол, — если у вас есть другие дела.

— Не волнуйтесь, Поттер, — Северус пренебрежительно махнул рукой. — Я свободен до вечера. Если вы ещё голодны, думаю, у мадам Розмерты есть немного пирога с патокой. Обычно она выпекает его по субботам.

Поттер посмотрел на него так же ошарашенно, как и у окулиста.

— Почему вы такой добрый? — настороженно спросил мальчик, как будто не мог сдержаться. По правде говоря, он в любом случае не смог бы: Северус изменил формулу, чтобы усилить антитревожные свойства зелья, а это, как правило, развязывало язык.

— Это не «добрый», — невозмутимо ответил Северус, сделав глоток пива, — это «ответственный». Очевидно, вы не привыкли видеть такое поведение у окружающих вас взрослых.

Северус невольно вспомнил глаза Невилла Лонгботтома, открытые и мёртвые. У него похолодело внутри, когда он понял, что это утверждение неизбежно касается и его самого.

Глава 18. Обед со Снейпом

Ночь, когда Гарри узнал, что он волшебник, была почти такой же странной, как и сегодняшний день.

Он, Гарри, сидел в пабе и ел пирог с патокой вместе с чёртовым профессором Снейпом. Более того, весь день Снейп снова вёл себя с ним вполне прилично. Даже когда Гарри увернулся от руки, собиравшейся, как он предполагал, надрать ему уши, Снейп не потерял своего спокойствия, напротив, заверил Гарри, что не собирается продолжать то, на чём остановились Дурсли.

Конечно, всё может измениться, когда Снейп не сумеет избавиться от Гарри. Но в данный момент Гарри был доволен. Приятно было просто хорошо видеть в очках, которые он не поправлял каждые пять минут. Временные очки, выданные ему окулистом, сидели на нём лучше, чем очки, которые он носил с восьми лет. И Гарри сразу понял, что она имела в виду, говоря о головных болях: ему не нужно было напрягаться, чтобы рассмотреть что-то. Он не мог дождаться возвращения на поле для квиддича, чтобы испытать их.

Неужели Снейп действительно потратил (Гарри быстро прикинул) около шестидесяти галлеонов на очки? Гарри не помнил, по какому курсу обмениваются фунты, но догадывался, что это очень много.

Сам Гарри старался оставаться у стенда там, где оправы стоили один или два галлеона. Он живо вспомнил, как тётя Петуния подняла шум в оптике: очки в стоимость осмотра не входили.

— Просто дайте ему самые дешёвые из тех, что у вас есть, — прошипела она, бросив на него неприязненный взгляд, — он всё равно их сломает или потеряет.

Оптик одарил его доброй, сочувственной улыбкой, но Гарри чувствовал себя униженным.

Что ж, он никогда их не ломал и теперь задавался вопросом, не из-за магии ли это происходило. Что бы там ни устраивали Дадли или дядя Вернон, очки всегда оставались целыми. Если подумать, Дадли несколько раз воровал их, но они всегда возвращались в чулан.

Снейп вёл себя так странно. Когда окулист сделала замечание по поводу старых очков Гарри, Снейп пришёл ему на помощь, и это прозвучало так, будто обычные очки Гарри стали жертвой несчастного случая с метлой. Что, чёрт возьми, это было? Снейп вёл себя так, словно понимал смущение Гарри.

Гарри не мог не задаться вопросом: откуда берутся деньги, которые тратит Снейп? Из этого таинственного фонда поддержки? Сумму за сколько месяцев Снейп только что выложил? Может быть, за целый год?

Горячая еда (не говоря уже о пироге с патокой) заставила Гарри почувствовать себя немного храбрее, чтобы заговорить.

— Сэр? — он думал, что если будет более прямолинеен в вопросе одежды, чем минуту назад, то даст этому человеку возможность отказаться от лишних трат и не поставит его тем самым в неловкое положение.

— Да, Поттер? — достаточно вежливо отозвался профессор. Возможно, Гарри всегда стоит говорить с ним после пива.

— Э… у меня ещё достаточно… Я имею в виду… Я знаю, что мантии стоят дорого… Обычно я трачу около сотни галлеонов, и очки… ну, так и было…

— Поттер, перестаньте мямлить и задайте свой вопрос, — рыкнул Снейп, теряя терпение.

Гарри прикусил губу и глубоко вздохнул:

— Ну, могу я себе позволить…?

— Да, Поттер, — Снейп закатил глаза. — Вы вполне укладываетесь в свой бюджет. При условии, что мы не купим никаких котлов из чистого золота к вашим очкам.

Гарри моргнул. Это была почти шутка. Он посмотрел на бесстрастное лицо Снейпа, пытаясь понять, что тот имел в виду.

— Ну… так… что? Всё будет оплачиваться из этого фонда поддержки? Значит, это деньги за год?

Снейп допил остатки своего пива. Гарри показалось, что он тянет время, обдумывая свой ответ.

— За месяц, — наконец тихо сказал Снейп, встретившись взглядом с Гарри, — фонд значительный.

— Вы хотите сказать, что тётя Петуния и дядя Вернон получали почти двести галлеонов в месяц за то, что содержали меня? — Гарри попытался прикинуть, сколько это будет фунтов. Он никогда не говорил Дурслям о своём хранилище в Гринготтсе, потому что знал, что они попытаются завладеть им. Теперь же оказалось, что они уже получили что-то.

— Точная сумма на самом деле ближе к четырёмстам галлеонам, — Снейп кашлянул. — Должен признаться, я и сам был удивлён этой цифрой.

— Сколько же это фунтов? — прошептал Гарри, его мозг не воспринимал эту информацию.

— Понятия не имею, — Снейп смотрел на Гарри с непроницаемым выражением лица.

У Гарри перехватило дыхание, и он отвёл взгляд. Это была хорошая новость. На самом деле хорошая. Теперь не нужно было беспокоиться, что тот, кто станет его опекуном, навредит ему из-за нехватки денег, ведь он не будет обузой. Так что это была хорошая новость.

Но почему от этого у него перехватывает горло и щиплет глаза?

«Взяли тебя по доброте душевной, — зашипел у него в голове голос тёти Петунии, — неблагодарный маленький урод».

— Могу я подождать вас снаружи? — спросил Гарри у Снейпа.

— Думаю, нет, — Снейп бросил на него пронизывающий взгляд, — но нам действительно пора.

Гарри быстро встал. По какой-то причине всё это было даже более неприятно, чем узнать, что Снейп стал его опекуном. Хотелось выйти на улицу, подальше от людей, прежде чем он начнёт делать что-то глупое, например, плакать. По крайней мере, снаружи он мог свалить слёзы на воздействие холодного ветра.

Снейп встал, бросил на стол несколько монет и первым вышел на улицу.

Гарри с благодарностью глотнул холодного воздуха. Снейп, прищурившись, наблюдал за ним.

— С вами всё в порядке, Поттер?

Гарри кивнул. А что ещё ему оставалось делать? Не то чтобы кто-то (особенно Снейп) действительно хотел это знать. Гарри вытер глаза под очками, пытаясь убедить себя, что слёзы бегут от резкого, сырого ветра.

Было что-то такое в том, что Дурслям платили за содержание племянника, и это заставляло Гарри покрываться мурашками. Они всегда говорили, что приняли его из чистого милосердия, только из-за кровной связи между ним и Петунией, что, хотя он был уродом и ужасной обузой, они выполняли свой долг по отношению к нему. Свой своему поневоле брат, и это единственная причина, по которой они взяли его. Они так часто говорили об этом.

— Поттер? — повторил Снейп.

— Всё нормально, — пробормотал Гарри. И затем, поскольку казалось, что он взорвётся, если не скажет что-нибудь, он прошипел: — Они всегда заставляли меня ходить в обносках Дадли. Вы это знали?

— Это, должно быть, ваш кузен? — спросил Снейп небрежно, как будто интересовался погодой. Теперь он не смотрел на Гарри, а разглаживал складки на мантии. — Нет, я не знал.

— Тётя Петуния сказала, что они не могут позволить себе покупать одежду для уродов. Говорила, что я вырываю кусок изо рта Дадли, — он сплюнул, — она всегда так говорила. И Мардж сказала… она сказала…

Гарри вдруг отчётливо представил себе Мардж, когда она рассказывала ему, что родители бросили его на попечение тёти и дяди. Её мерзкий торжествующий взгляд, когда она заявила, что он остался без средств к существованию из-за пары пьяниц. Как, несмотря на то, что его родители были такими, что мир стал лучше без них, из-за кровных и семейных уз Дурсли приняли его, не взирая на личные неудобства и огромные финансовые расходы.

Даже после того, как Гарри узнал, что он волшебник, ему казалось, что они говорили правду о том, сколько денег тратили, чтобы накормить и одеть его.

— А что сказала Мардж? — с любопытством спросил Снейп.

— Она назвала мою маму шлюхой, — Гарри снова заскрипел зубами, — в ту ночь, когда я раздул её. Она сказала, что моя мать была шлюхой, которая выскочила замуж за ничтожество.

— Это и есть причина стихийной магии? — спросил Снейп.

Гарри сердито кивнул. Он скрестил руки на груди под своим плащом, ожидая, что Снейп ему скажет.

Вместо этого Снейп фыркнул. Будь на его месте кто-то другой, Гарри посчитал бы это смехом.

— Насколько я понял, Отряду по ликвидации магических происшествий потребовалось добрых полчаса, чтобы привести её в порядок, — губы Снейпа дрогнули, словно он пытался подавить ухмылку. Гарри застыл — мерзавец смеялся над ним.

Затем Снейп вздохнул и вернулся к своей обычной строгой манере поведения.

— Уверяю вас, вы никогда ни у кого не отнимали пищу, — сухо сказал он. — Сегодня мы исправим недостатки вашего гардероба, — Снейп слегка замялся. — Полагаю, вы уже поняли, что семья вашего отца была довольно обеспеченной. И ваша мать сделала кое-какие приготовления через магловского адвоката, которому я уже написал. Вполне вероятно, что и с этой стороны могут быть какие-то деньги.

Гарри на самом деле очень не хотелось больше это обсуждать. Он полагал, что должен быть благодарен Снейпу за то, что тот намерен сохранить его тайну, иначе для слизеринцев будет настоящий праздник: Мальчик-который-выжил ходил в обносках и спал в чулане.

— По словам других преподавателей, — непреклонно продолжал Снейп, — у вас есть учебники. Вам нужны ещё какие-нибудь школьные принадлежности?

Гарри покачал головой, не меняя позы.

— Я полагаю, вы заказали всё с помощью совы?

Гарри кивнул.

— А почему вы не заказали себе новую мантию? — в голосе Снейпа не было злости, только любопытство.

— У меня золота хватило только на что-то одно, — смущённо пробормотал Гарри. В любую минуту Снейп мог посмеяться над ним из-за его стремления уподобиться Гермионе. — Это было всё, что у меня осталось с прошлого года.

— Сколько золота вы привыкли снимать за один раз? — задумчиво спросил Снейп.

— Я всегда беру около двухсот галлеонов, — пояснил Гарри. — Я не потратил их все за последний год, потому что было несколько вещей, которые мне пришлось опять покупать. Поэтому я сохранил всё, что осталось.

— Всё, что осталось? — брови Снейпа поползли вверх.

— Ну да, — ответил Гарри, — а на что мне их тратить, пока я здесь? Я получаю еду и всё такое. Даже о Хедвиг позаботились, пока мы здесь.

Снейп окинул его взглядом «ты-жук-которого-я-собираюсь-пустить-на-ингредиенты-для-зелий», и Гарри невольно вздрогнул.

— Пойдёмте, Поттер, — сказал Снейп. — Мы достаточно долго стоим здесь на холоде.

Гарри кивнул, зарысив рядом с высоким профессором. Лицо Снейпа приняло обычное бесстрастное выражение, хотя Гарри показалось, что тот время от времени искоса посматривает на него.

Они подошли к магазину, вывеска которого гласила: «У Тэтти. Прекрасные мантии с 1453 года».

— Это подойдёт, — заметил Снейп, положив руку Гарри на плечо и заводя его внутрь.

Магазин был меньше, чем у мадам Малкин в Косом переулке. На одной стене аккуратно висели чёрные хогвартские мантии, на другой — мантии всех цветов радуги. Дальняя стена была облицована зеркалами. Яркий дневной свет просеивался сквозь застеклённую крышу.

Гарри присмотрелся. Стеклянный потолок оказался зачарованным и показывал голубое небо с пушистыми белыми облаками. Пока Гарри смотрел, над облаками весело пролетела птица. После холодной серости снаружи Гарри ощутил тёплое чувство «я-люблю-магию».

— Профессор Снейп? О, сэр, чем я могу вам помочь? — залебезил льстивый голос: у кассы в глубине зала стоял человечек почти такого же маленького роста, как профессор Флитвик.

— Мистеру Поттеру нужна мантия для школы, — сказал Снейп.

— Мистер Поттер! — у человечка перехватило дыхание. Вытащив свою рулетку, он через весь магазин поспешил к ним. — В самом деле! Большая честь познакомиться с вами! О да, конечно, — он жадно уставился на шрам Гарри, — большая честь!

Гарри почувствовал, как вспыхнули щёки, и, опустив глаза, бессознательно потянул себя за чёлку, прикрывая шрам.

— И что же вам предложить, сэр? Что-нибудь из бархата, чтобы произвести впечатление на ведьмочек, а? — весело спросил лавочник.

Профессор Снейп откашлялся.

— Большое спасибо, но, думаю, мы ограничимся уставными школьными мантиями, — ледяным тоном произнёс он.

— Что, вы покупаете мантии в это время года? — удивился лавочник. — Прибыли в школу без них?

— Да, семья мистера Поттера — маглы, — ответил Снейп, не давая Гарри возможности открыть рот. — Обычно он приезжает с родителями одного из своих сокурсников, но в этом году они были в отъезде. Профессор Макгонагалл собиралась привести его в первую же неделю, но… — Снейп многозначительно замолчал.

Лавочник кивнул, внезапно посерьезнев.

— Она ведь была в Лондоне, не так ли? Из-за дела Лонгботтома? Ужасная трагедия, просто ужасная. Я ведь знал родителей мальчика, — он вздохнул. — А что будет с дядей? Они уже решили?

Гарри невольно затаил дыхание при упоминании Невилла. Он не знал, почему это так расстроило его. Наверное, потому, что в этот день он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Последнее, что я слышал, — приговор к поцелую дементора, — мрачно ответил Снейп. Гарри стало интересно, что это такое.

— Насколько я понимаю, вы знали этого парня, мистер Поттер, — сказал лавочник. — Миссис Лонгботтом сказала, что вы учились с ним в одном классе.

Гарри натянуто кивнул.

— Это к делу не относится, — сурово сказал Снейп, неожиданно придя на помощь Гарри и окидывая лавочника одним из своих самых свирепых взглядов. — Думаю, будет лучше, если вы просто снимете с мальчика мерки и приступите к своим обязанностям.

— О да, конечно, — заискивающе ответил лавочник, свёл свои комментарии к минимуму и с готовностью подавал Гарри мантии для примерки, подгоняемый, вероятно, тем, что Снейп стоял тут же, скрестив руки на груди и то и дело поглядывая на часы.

Наконец Гарри заказал всё, что было в списке, и кучу дополнительных вещей, которые Снейп счёл необходимыми: ботинки и кроссовки, а также обувь для занятий, запасной плащ и стопка носков и нижнего белья.

Чем больше становился заказ, тем сильнее лебезил лавочник. Гарри почувствовал облегчение, когда они, наконец, закончили и смогли покинуть магазин. Профессор Снейп распорядился, чтобы всё было сегодня же доставлено в комнату Гарри.

— Я ожидаю, что вы появитесь за ужином в менее растрёпанном виде, мистер Поттер, — сказал Снейп, когда они вышли. — И, пожалуйста, побеспокойтесь выбросить эти обноски, — он бросил презрительный взгляд на мантию Гарри.

— Она не так уж плоха, — буркнул Гарри.

Снейп приподнял бровь, но больше ничего не сказал.

Ну ладно, так оно и есть, признался себе Гарри, теребя потёртый рукав, но будь он проклят, если согласится со Снейпом.

— Мне нужно заглянуть в аптеку, пока мы здесь, — объявил Снейп. — Буду признателен, если вы не поставите меня в неловкое положение: внешность мистера Уолда достаточно шокирующая.

Гарри сердито зыркнул на Снейпа, но ничего не сказал.

В витрине этого магазина не было никаких вывесок. Сам магазин был от пола до потолка заставлен стеллажами с банками. Справа от двери оказался прилавок, за которым стоял мужчина. Он поднял глаза и повернулся к ним, едва они вошли.

Гарри задохнулся — он ни у кого никогда не видел таких шрамов. Слева лицо аптекаря с правильными и даже красивыми чертами было совершенно гладким, без единой отметины. Но правая сторона напоминала оплавленную свечу. На месте правого глаза был лоскут кожи, сливавшийся со щекой мужчины в розовые и белые рубцы. Нос справа был абсолютно лишён плоти — просто тонкая кожа, натянутая на хрящи, без ноздрей. Рот не имел губ и обвис, застыв в постоянной гримасе. Скула и челюсть резко выступали вперёд. Казалось, лицо было сожжено до костей черепа.

— Привет, Северус, — рот аптекаря искривился, и потребовалось мгновение, чтобы Гарри осознал, что это означало улыбку.

— Как дела, Маркус? — профессор Снейп улыбнулся. Гарри никогда раньше не слышал, чтобы Снейп был с кем-то так дружелюбен.

— О, знаешь, дела идут хорошо. Жаловаться не на что, — аптекарь повернулся и взял лежавший за прилавком пакет. — Вот твой заказ.

Он протянул пакет Снейпу, и Гарри, увидев, что правая рука тоже обожжена, гадал, был ли таким весь бок мужчины, или же он поднял руку, пытаясь прикрыть лицо.

Гарри быстро отвёл глаза, прежде чем кто-либо из взрослых успел заметить его пристальный взгляд. Вместо этого он стал рассматривать множество банок на стеллажах. Некоторые были наполнены сушеными растениями, другие — разноцветными жидкостями, в иных лежали кусочки чего-то, о чём Гарри даже не хотел думать.

Снейп и аптекарь обменялись ещё несколькими любезностями, потом Снейп сказал:

— Да, это наш мистер Поттер.

Гарри взглянул на аптекаря и очень тихо сказал:

— Здравствуйте, сэр.

Собравшись с духом, Гарри сумел посмотреть ему в глаза, вернее, в один глаз, не побледнев.

— Мистер Поттер, — аптекарь улыбнулся Гарри своей пародией на улыбку, но, похоже, не ожидал продолжения разговора.

Через несколько минут покупки Снейпа были проверены, оплачены и спрятаны в карманы мантии профессора (Гарри подумал, что уменьшающие заклинания бывают весьма полезны).

— Я ценю, что вы не позволили внешнему виду мистера Уолда взволновать вас, — неохотно сказал Снейп, когда они отошли на полквартала от магазина.

— Что случилось с его лицом? — тихо спросил Гарри. Его собственный шрам был знаменит и притягивал взгляды, но на самом деле его было достаточно легко скрыть. Гарри признавал, что привлекаемое им внимание было в основном позитивным, хотя временами немного ошеломляющим. Однако это не заставляло людей отворачиваться.

— Несчастный случай с зельем. Взрыв, — буркнул Снейп. — Поэтому я не позволяю никаких выходок в своей лаборатории.

— О, — Гарри понял, что ему нужно многое обдумать о сегодняшнем дне.

— Полагаю, ваши очки у мадам Витреа уже готовы. Мы заберём их, а потом вернёмся в замок, — сказал Снейп.

Гарри кивнул.

— Я должен проинформировать вас, Поттер, — медленно произнёс Снейп, пока они шли, — что профессор Бербидж организовала группу психологической помощи студентам, у которых возникли трудности с их семьями, открытую для всех, кто захочет присоединиться. Это может принести вам некоторую пользу.

Гарри пожал плечами. Этого не должно было случиться, последнее, что Гарри хотел — обсуждать Дурслей: если он заговорит об этом в группе, всё наверняка выплывет наружу.

— Если вы беспокоитесь о сохранности своей тайны, уверяю вас, профессор Бербидж использует заклинания конфиденциальности и гарантирует, что никаких посторонних разговоров не будет. Однако, — продолжал Снейп, — всё зависит только от вас.

Казалось, он ждал какого-то ответа, поэтому Гарри пробормотал:

— Да, сэр.

— Я должен также упомянуть, что Уизли поговорили с директором школы о том, чтобы взять на себя ответственность за вас, когда это станет возможно.

— Они согласились? — с надеждой спросил Гарри.

— До этого счастливого дня предлагаю нам обоим постараться сделать всё возможное, чтобы вести себя надлежащим образом, — Снейп говорил сухо и строго, тем же тоном, каким читал свою первую лекцию в этом году. — Я не потерплю нарушения правил больше, чем когда-либо, но если предположить, что вы сможете избежать ваших наиболее… — он запнулся, подыскивая слово, — вопиющих выходок, думаю, мы сможем справиться с этим.

— Да, сэр, — вздохнул Гарри.

К этому времени они снова подошли к оптике. Снейп открыл дверь и жестом пригласил Гарри войти.

Мадам Витреа не потребовалось много времени, чтобы подготовить заказ. Гарри поразился, насколько новые очки его преобразили. Сначала Гарри показалось, что они делают его старше, потом решил, что это не так — они заставили его выглядеть просто… лучше. Металл оправы словно сконцентрировал цвет глаз, а прозрачный кристалл сделал его более заметным.

Снейп стоял позади с тем же странным оценивающим взглядом.

— У него действительно глаза матери, — сказала мадам Витреа Снейпу, — такая яркая зелень. Я бы заработала целое состояние, если бы смогла воспроизвести этот цвет.

— Вы знали мою маму? — спросил Гарри. — Когда она училась в школе?

— О нет, она пришла по программе целителей в больницу Святого Мунго. Я тогда там работала, — ответила мадам Витреа. — Но, кажется, профессор Снейп учился на том же курсе, что и она.

— Вы знали мою маму?! — Гарри изумлённо уставился на Снейпа.

— Да, Поттер, знал, — спокойно ответил Снейп. — А теперь, если вы закончили со своими расспросами, думаю, нам пора вернуться в замок.

Глава 19. Раскрытые секреты

Северусу предстояла ещё одна встреча, прежде чем он сможет удалиться в свои комнаты и насладиться заслуженными тишиной и покоем.

День с Поттером оказался более тревожным, чем Северусу хотелось признавать. Реакция мальчишки на информацию о деньгах, что получала Петуния на его содержание, огорчила Северуса. Он снова оказался в неудобном положении, желая сказать хоть слово утешения, но не зная, как это сделать.

Интересно, что порыв Поттера не принимать ничьих подачек, казалось, имел те же корни, что и у самого Северуса — он тоже слишком часто оказывался жертвой унизительной милостыни. Петуния наверняка отправила бы мальчика в приют, если бы не ежемесячные чеки из Гринготтса. Однако она озаботилась убедить ребёнка в том, что приняла его по доброте сердечной, хотя сомнительно, что у неё вообще есть сердце.

Возможно, было бы лучше, если бы мальчик действительно попал в приют. В конце концов, кто-нибудь из сотрудников Службы защиты детей волшебников услышал бы об этом. Хотя это, к сожалению, привело бы к тому, что Министерство отдало бы Поттера тому, кто больше заплатит.

В сегодняшней встрече участвовали все, кого Дамблдор счёл необходимым известить об изменении статуса Поттера. Северус настоял, чтобы поговорить со всеми сразу: после объяснений с Дамблдором на прошлой неделе он не собирался проходить через это снова, или, по крайней мере, чаще, чем это было необходимо, поэтому согласился на встречу, как только Минерва и Поппи вернутся.

Минерве будет трудно сказать. Чёртов Джеймс Поттер и его банда были зеницей ока Минервы. Поттер и его вероломный лучший друг Блэк преуспевали в трансфигурации. Гарри Поттер тоже ходил в её любимчиках, хотя он никогда не был так хорош в трансфигурации, как его отец (становилось всё труднее и труднее отрицать, что, за исключением внешности, Гарри действительно был похож на Поттера-старшего меньше, чем Северус думал изначально).

Вполне вероятно, что Минерва будет в ярости как из-за издевательств Дурслей над Поттером, так и из-за правды о его происхождении. Хотя Северус уважал её как коллегу и любил (настолько, насколько он вообще мог кого-то любить) как личность, она никогда не была замужем и, возможно, не поймёт, на что способна ведьма в стремлении родить ребёнка.

Северус искренне желал бы найти какой-нибудь другой способ сообщить Минерве, но Дамблдор понимал, что скрывать правду от неё будет ещё опаснее: как декан факультета Поттера, она имела полный доступ к его документам и могла ненароком вызвать неприятности, выясняя, почему Гарри не собирается возвращаться к Дурслям.

С Поппи всё должно пройти легче. Северус всегда хорошо ладил с ней, как целитель, она понимала, что во многих семьях волшебников принимали определённые меры. Он знал наверняка, что во время его преподавательской работы в Хогвартсе она не единожды готовила зелье сокрытия родства. Северус никогда не спрашивал, для кого оно предназначалось, просто предоставлял Поппи гримуар, в котором содержался рецепт, и некоторые из наиболее ценных ингредиентов из собственных запасов.

Кому ещё Дамблдор должен был объяснить всё — это Молли и Артур Уизли, если они собирались получить опекунство и тихо, без огласки, забрать ребёнка у Северуса. Неизвестно, как они оба отнесутся к возникшей ситуации.

Итак, теперь все собрались в кабинете Дамблдора. Северус подумал, что предпочёл бы встретиться лицом к лицу со всем Визенгамотом и смириться с пожизненным заключением в Азкабане.

Северус встал перед горгульей Дамблдора, глубоко вздохнул и расправил плечи, чувствуя себя так, словно шёл на собрание Пожирателей Смерти с разъярённым Тёмным Лордом во главе. Возможно, Минерва разозлится настолько, что приложит Северуса круциатусом, когда услышит его историю.

— Кровяные леденцы, — сказал он горгулье, и та отскочила в сторону.

— …волнуюсь за Джинни, если честно, — говорил женский голос, — она просто на себя не похожа. Я всё думаю, не забрать ли её домой. После того, что случилось…

— Мы присмотрим за ней, Молли, — примирительно пообещал Дамблдор. Уизли уже были в его кабинете, по-видимому, прибыв через камин.

— Директор, — холодно сказал Северус, недовольный, что пришлось снабдить директора воспоминаниями, но выбор был невелик: или так, или Веритасерум, если он собирался сохранить уважение серьёзных волшебников (и свою работу).

В каком-то смысле Северус не мог винить Дамблдора после того, как четырнадцать лет назад пришёл к нему с известием, что Тёмный Лорд преследует Поттеров по вине зельевара.

Северус безжалостно отбросил эту мысль. Самобичевание не поможет ему пережить этот вечер.

— Северус, — голос Дамблдора звучал тепло и приветливо. Очевидно, сцена в Омуте памяти успокоила его. Северус избегал разговоров со старым ублюдком всю неделю, за исключением одного или двух обсуждений внезапного отвращения мальчика к общению с кем-либо, кроме его закадычных друзей.

Северус вспомнил, как тихо сидел старик, когда Северус вручил ему отчёт об осмотре Гарри, а затем документ, в котором были прописаны новые условия опекунства.

Дамблдор потратил добрых пятнадцать минут на изучение медицинского заключения.

— Я знал, что они не совсем довольны тем, что взяли Гарри к себе, но никогда не думал, что они способны на такое, — очень тихо сказал он

Это напомнило Северусу, что нужно показать Поппи руку мальчика. Ему не нравилась привычка ребёнка сжимать кисть и потирать её, словно она болела — вполне возможно, что кости срослись неправильно.

Директор взял свою волшебную палочку и наколдовал удобное зелёное кресло рядом с Молли Уизли.

— Пожалуйста, присядь, Северус, подождём остальных.

Северус кивнул мистеру и миссис Уизли. Те обменялись непонятными взглядами и кивнули в ответ.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — сказала миссис Уизли, — рада вас видеть.

Она мягко улыбнулась, и он любезно наклонил голову, понимая, что должен во что бы то ни стало сохранить их хорошее расположение. Он видел надежду в глазах мальчика, когда тот упомянул о возможности того, что Уизли возьмут его под опеку. Северусу было неловко разочаровывать ребёнка, особенно после того, что он слышал и видел.

Не успел Северус сесть, как дверь открылась и вошли Поппи и Минерва.

Обе ведьмы выглядели усталыми — они только что вернулись в замок. Минерва казалась особенно измученной: её глаза запали и потемнели, вокруг рта появилось ещё больше морщин, и новая белая прядь украсила заколотые седые волосы. Они с Августой Лонгботтом были школьными подругами, а Фрэнк и Элис учились на Гриффиндоре. Потерять Лонгботтома для Минервы было всё равно что потерять одного из собственных внуков.

Северус покачал головой. Никто и подумать не мог, что над студентом могут так жестоко издеваться прямо у них под носом. Похоже, Невилл Лонгботтом, как и многие жертвы жестокого обращения, приложил немало усилий, чтобы скрыть нанесённые ему дядей увечья. Скорее всего, в безуспешной попытке защитить свою бабушку.

Дамблдор предложил показать каждому декану протокол дознания. Северусу придётся прочесть его, но он не спешил ощутить очередную порцию вины.

Он пропустил, как Дамблдор приветствовал женщин, не слушая, что говорил старик, пока не прозвучало:

— …к нам присоединится Ремус.

— Значит, вы пригласили и Люпина? — Северус свирепо глянул на Дамблдора.

— Я счёл это благоразумным, так как он уже осведомлён об обстоятельствах и засвидетельствовал документы, — безмятежно ответил Дамблдор.

Дантист, Северусу определённо нужен дантист! Родители Грейнджер стоматологи, возможно, они дадут ему направление к кому-то, кто лечит зубовный скрежет, вызывающий постоянные головные боли, от которых Северус очень устал. Пожалуй, стоит сделать само собой разумеющимся принимать успокаивающее зелье, прежде чем приходить в кабинет Дамблдора.

— Я считаю, что вы четверо должны прочитать отчёт об осмотре Гарри, проведённом Северусом, прежде чем мы будем говорить о чём-то ещё, — серьёзно заговорил Дамблдор, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. — Ремус был свидетелем осмотра, так что нам не нужно его ждать, — пожилой волшебник взмахнул палочкой, и копия отчёта появилась в воздухе перед каждым из магов.

Северус наблюдал за их лицами, пока они изучали пергамент. Поппи прикрыла рукой рот, медленно опустившись в кресло, которое ей наколдовал директор.

Минерва посмотрела на Дамблдора, даже не дочитав.

— Я же говорила вам, — прошипела она, став удивительно похожей на свою кошачью анимагическую форму, в два широких шага пересекла кабинет и швырнула пергамент на стол Дамблдора. — Я ГОВОРИЛА!

Мистер и миссис Уизли взялись за руки. Миссис Уизли покачала головой.

— Я знала, что что-то не так, но не могла заставить его рассказать мне что-нибудь, когда он оставался с нами. Я писала его дяде и тёте, но они никогда не отвечали… Я думала, что их просто отпугнула совиная почта… — она замолчала.

Глаза Поппи расширились.

— Мы не можем отнести это в Министерство, — прошептала она, не отнимая руки ото рта, как будто боялась того, что должна была сказать. — Антимагловские настроения… Люди сойдут с ума. Начнутся убийства.

О, Северус всегда знал, что Поппи быстро соображает, но ведь она была полукровкой и видела некоторые вещи более ясно из-за своего статуса белой вороны.

— Нет, мы не можем, — покорно согласился Дамблдор.

— Значит, это и есть причина письма, которое прислал мне Рон? — Артур Уизли резко перевёл взгляд с бумаги на Северуса.

Северус кивнул.

— Я уже взял мальчика под опеку, — спокойно признался он.

Воцарилось ошеломлённое молчание.

— Но… как? — выдохнула наконец Минерва. — Альбус? Ты кого-нибудь уговорил в…?

Дамблдор вздохнул.

— Нет. И боюсь, в данный момент Визенгамот полным составом захочет заняться этим делом. Естественно, это заставит прессу вмешаться.

Маленькая девочка из Хаффлпаффа была тому доказательством. Хотя имя не раскрывалось, её история стала на прошлой неделе темой колонки Скитер «Особый интерес». Молчать об этом было бы невозможно.

— Профессор Снейп, — очень тихо сказала миссис Уизли, — между вами и Гарри существует какое-то кровное родство?

Северус коротко кивнул.

— Возможно… может быть, твой отец и родители Лили? — спросила Минерва с каким-то отчаянием. — Но это не имеет смысла, — она сама ответила на свой вопрос. — Я не понимаю.

Северус почувствовал пристальный взгляд Поппи. Он глубоко вздохнул.

— Поттер… биологически… мой… — Северус не мог выговорить это. — Мой… отпрыск.

Минерва на мгновение замерла, затем развернулась к Северусу.

— Что ты сказал? — требовательно спросила она.

Это было похоже на реакцию Дамблдора на прошлой неделе, но возмущение директора выражалось более спокойно, хотя в ярости он был способен заморозить любого. Справиться с Минервой Северусу было гораздо легче.

— Я помог Лили с её… проблемой, — кисло ответил он, вставая, чтобы сравняться с ней в росте.

— Ты хочешь, чтобы мы поверили, будто Лили Поттер добровольно стала твоей потаскухой? — Минерва вытащила палочку.

Палочка Северуса оказалась в его руке прежде, чем Минерва успела сказать ещё хоть слово.

— Осторожнее, Минерва, — прошипел он.

— Но ведь именно это ты и сказал, не так ли? — глаза Минервы стали как у дикой фурии. — Так что либо это было изнасилование, либо Лили была потаску.…

— Минерва, — резко сказала Поппи, — прекрати. Дай Северусу сказать.

Она тоже встала и, судя по всему, была готова проклясть их обоих.

Дамблдор громко откашлялся.

— Минерва, я вполне понимаю твою реакцию, но Северус снабдил меня воспоминаниями о сложившихся обстоятельствах. Они довольно… необычны. И я не верю, что у Северуса в данном случае есть какие-то причины чувствовать вину.

О нет, не в этом случае. Старый ублюдок был так осторожен в своих словах.

— Вот как? — она резко повернулась на каблуках. — И какие же обстоятельства могут оправдать сексуальные отношения с замужней женщиной?

Северус не сводил палочки с Минервы и не хотел это делать, пока она не успокоится, но немного опустил руку.

— Джеймс Поттер был бесплоден, — понизив голос, сказал он, заметив, что миссис Уизли произнесла что-то вроде «Ох», хотя и не смотрел на неё. Минерва только моргнула.

— И как это связано с тобой? — резко спросила она.

— Лили использовала зелье сокрытия родства, верно? — тихо спросила Поппи.

Северус кивнул, не сводя глаз с Минервы.

— Что это? — Минерва стремительно повернулась к Поппи. Та открыла было рот, чтобы ответить, но тут заговорил Дамблдор:

— Это зелье используется для того, чтобы сделать ребёнка похожим на человека, чьим сыном он считается.

— Значит, его используют, чтобы скрыть неверность, — голос Минервы звучал резко и напряжённо.

— Вообще-то нет, — неожиданно вставила миссис Уизли, — это используется в тех случаях, когда женщина просто хочет, чтобы ребёнок походил на мужа, если он не может иметь детей.

— Джеймс и Лили пытались зачать ребёнка, Минерва, — негромко сказал Люпин.

Северус слегка вздрогнул, не услышав, как Люпин вошёл. Чёрт, этого не должно было случиться.

Минерва повернула голову к Люпину:

— О чём ты говоришь, Ремус?

— Вы оба, уберите свои палочки, — мягко сказал Дамблдор. — Это никому не поможет.

Бросив на Северуса последний ядовитый взгляд, Минерва опустила палочку, хотя и не убрала её. Свою же Северус снова спрятал в карман мантии.

Дамблдор взмахнул палочкой, наколдовывая перед каждым из них по бокалу вина. Минерва взяла свой из воздуха и медленно опустилась в другое кресло.

Северус и Поппи тоже заняли свои места.

— Мы с Ремусом изучили воспоминания в моём Омуте памяти и удостоверились, что всё было так, как сказал Северус, — провозгласил Дамблдор.

Северус слегка приподнял подбородок, стараясь не показать, что мысль о волке, ставшем свидетелем сцены из его личной жизни, заставила его внутренне сжаться. Он вздохнул, очищая свой разум от бурлящих эмоций.

— Никакого принуждения не было, — продолжал Дамблдор. — На самом деле как раз наоборот, Лили сама просила Северуса…

— Лили сама просила? — ахнула Минерва, уронив бокал. Она выглядела так, словно мир рушился вокруг неё. — Я была вместо её матери на свадьбе… Она была так влюблена в Джеймса… Как она могла изменить ему?

Поппи вздохнула и взмахнула волшебной палочкой, починив бокал и вернув его в руку Минервы.

Люпин подошёл к ней и положил руку ей на плечо.

— Она никогда не изменяла Джеймсу. Не думаю, что она решилась бы на такой поступок, если бы не любила его всем сердцем, — мягко сказал он.

Миссис Уизли подалась вперёд.

— Так Лили попросила вас помочь ей забеременеть? — тихо спросила она Северуса.

— Она сказала, что пойдёт в магловскую клинику, если я не помогу. Честно говоря, зная Лили, уверен, она бы так и сделала. Маглы создали метод искусственного оплодотворения женщины, чей муж имеет такую проблему, — Северус порылся в карманах в поисках магловской брошюры, которую он раздобыл.

«Лечение бесплодия и донорство спермы».

Окинув взглядом растерянные, испуганные лица, он размножил брошюру и отправил каждому из магов по экземпляру.

— Я боялся, что если она обратится за помощью к маглам, то её ребенок может родиться сквибом, — продолжал Северус, и его голос приобрёл тот тембр, каким он обычно читал лекции в классе. — Мы действительно не знаем, как передаётся магия. Скорее всего, она закодирована в наших генах, присутствующих в гаметах, то есть яйцеклетках и сперматозоидах. Однако магия настолько непредсказуема, что её нельзя сохранить с помощью тех процессов, которые маглы используют для подготовки и консервации спермы.

Все, кроме Поппи, беспомощно уставились на него. Он чувствовал себя так, словно попал в класс зельеварения, полный первокурсников, которые ещё не научились читать. К сожалению, он не мог снять баллы или назначить отработку этой группе.

Главным образом, пыталась сопротивляться лишь Минерва.

— Но как Джеймс мог быть бесплодным? — спросила она дрожащим голосом, пролистав маленькую брошюру, которую держала в руках. — И это донорство… Маглы часто так делают?

— Обычно нет, — ответил Северус, — это дорого. И достаточно сложно. Но когда женщина хочет ребёнка, она зачастую готова попробовать всё, что угодно.

Он подумал, что будет разумно не шокировать Минерву всеми методами, с помощью которых ведьмы и магловские женщины пытаются обзавестись детьми.

— Значит, вы с ней ходили к магловскому целителю? — она помахала брошюрой.

— Нет, Минерва, — невозмутимо сказал Северус. — Я никогда не слышал об искусственном оплодотворении до того, как Лили рассказала мне. Я всё ещё не уверен, что с его помощью можно зачать ребёнка-волшебника. И, несомненно, потребовалось бы несколько циклов, чтобы действительно сделать это. Магловские целители достигают успеха примерно в двадцати пяти процентах случаев, даже используя снадобья для ускорения овуляции. Естественное оплодотворение имеет около восьмидесяти процентов успеха, если у женщины овуляция.

— Но ведь должен был быть какой-то лучший способ сделать это, а не нарушать супружеские клятвы? Я не могу поверить, что Лили… — казалось, Минерва вот-вот расплачется.

— О да, — выдавил Северус, — ведь свидание со шприцем и хирургической трубкой гораздо более достойно.

Он вскочил, пронёсся мимо Дамблдора и сердито уставился в тёмное окно.

Дамблдор вздохнул.

— Очевидно, это не редкость среди чистокровных семей. Меня кое в чём на этой неделе просветили, — сказал он немного сконфуженно. — Целители, с которыми я говорил, прямо называют это «вымиранием», — Дамблдор очень серьёзно посмотрел на Северуса. — И я приношу свои извинения за то, что сомневался в тебе, Северус.

Северус склонил голову, признавая, если не принимая, извинения.

— Так почему же вы никогда раньше не выступали в роли отца Гарри? — спросил наконец Артур Уизли. — Вы могли бы сделать это давным-давно, — в его голосе не было упрёка, только любопытство.

Северус обернулся.

— О, да потому, что вы сами только что показали, насколько терпим волшебный мир, — выплюнул он, скрестив руки на груди. — Я бы никогда не погубил доброе имя Лили.

— Северус, — тихо сказал Дамблдор, — ты сказал, что никогда не любил Петунию, но никогда и не возражал против того, чтобы я оставил Гарри у неё.

— Потому что, — Северус не собирался позволять старику играть в одни ворота, — если бы моя антипатия послужила основанием для лишения родительских прав, во всей Британии ни у кого не осталось бы детей, — мрачно сказал он. — Вы уверили меня, — он глубоко вздохнул, — на самом деле вы уверили весь волшебный мир, что Петуния Дурсль была счастлива взять ребёнка своей сестры.

— Ты, конечно, прав, Северус, — Дамблдор закрыл глаза, выглядя таким уничтоженным, каким Северус никогда его не видел.

— Профессор Снейп? — нарушила неловкое молчание миссис Уизли. — Насколько я понимаю, вы намерены сохранить опеку над Гарри?

Северус ожидал, что её тон будет гораздо более враждебным, чем оказался на самом деле.

— Нет, миссис Уизли, — ответил он. — Я надеялся, что вы и ваш муж согласитесь. Я подумал, что, возможно, мы могли бы сделать это тихо, до начала летних каникул, — он посмотрел на неё и её мужа.

Те переглянулись, и мистер Уизли кивнул жене.

— Конечно, мы с удовольствием возьмём Гарри, — сказала она. — Но, возможно, нам не нужно это узаконивать. Может быть, вы с Гарри… Ну, ни у кого из вас нет семьи…

Северус секунду пристально смотрел на женщину.

— Я так не думаю, — холодно сказал он. — Одномоментный обмен телесными жидкостями не создаёт родительской связи. Да так и не должно быть.

— Северус, — укоризненно произнёс Дамблдор.

Миссис Уизли только улыбнулась.

— Не волнуйтесь, это были очень трудные несколько недель для всех нас. Разумеется, мы возьмём Гарри. Если, конечно, Гарри захочет пойти к нам.

Северус и представить себе не мог, что Поттер поступит иначе.

Глава 20. Переступив границы

На второй или третий день после возвращения Макгонагалл позвала Гарри в свой кабинет. Гарри был шокирован тем, как сильно она похудела и что теперь её волосы украшала совершенно белая прядь — он заметил это в первый же день, когда она вернулась к преподаванию трансфигурации, однако её худоба стала гораздо более очевидной сейчас, когда он стоял в кабинете, чем в классе: казалось, лишь мантия поддерживала Макгонагалл. Впервые в жизни она выглядела хрупкой старухой.

Декан взмахнула палочкой, и дверь мягко закрылась за Гарри. Какое-то мгновение Макгонагалл просто смотрела на него. Он стоял, нервничая и подавляя желание переминаться с ноги на ногу.

Макгонагалл указала на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший перед её столом, Гарри сел, а она смотрела на него так, словно впервые увидела.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — наконец спросил Гарри, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Да, Гарри.

«Должно быть, она беспокоится обо мне», — подумал Гарри, потому что Макгонагалл редко называла его по имени.

— Профессор Снейп проинформировал директора и меня о ваших… — её голос был очень тихим и мягким. — …обстоятельствах… с вашими родственниками.

— О, — Гарри знал, что ей нужно было сказать, но это не делало ситуацию легче. Он кивнул, боясь доверять своему голосу, и не был уверен, что сможет справиться с унижением, если она вдруг начнёт обращаться с ним, как с хрустальной вазой.

— Я знаю, что смерть мистера Лонгботтома для вас, как и для всех нас, стала настоящим шоком. Августа… Миссис Лонгботтом… сказала, что он всегда очень хорошо отзывался о вас, мистере Уизли и мисс Грейнджер, — Макгонагалл замолчала, её губы дрожали. — Я… я хотела сказать вам, как жаль…

— Всё в порядке, профессор, — твёрдо перебил её Гарри, довольный тем, что голос не дрожит. Обычно он никогда не перебивал профессора Макгонагалл, но теперь почти запаниковал при мысли, что она станет извиняться перед ним. Это пугало его почти так же сильно, как разговор о Невилле.

Должно быть, что-то отразилось на его лице, и в её глазах промелькнуло понимание.

— Профессор Снейп объяснил, почему он взял вас под опеку? — спросила она, меняя тему.

Гарри кивнул.

— Он сказал, что только он один свободен. Я знаю, что вы с профессором Дамблдором были заняты.

Макгонагалл кивнула. Гарри показалось, что теперь она почувствовала облегчение, и не мог винить её за это. Должно быть, это была настоящая проблема — решить, что с ним делать, но не то чтобы он не привык к этому: каждый раз, когда Дурсли уходили из дома, поднималась возня в поисках кого-нибудь, кому можно было бы сплавить его, если миссис Фигг не было поблизости.

— Совершенно верно, — сказала Макгонагалл через мгновение. К ней уже начала возвращаться прежняя оживлённость, и она стала гораздо больше походить на саму себя. — Я знаю, что вы с профессором Снейпом не всегда ладили, но верю, что он был… — она сделала паузу, словно подыскивая подходящее слово. — …терпимым?

Гарри кивнул. Снейп был более чем терпимым — для Снейпа.

— Вообще-то он вёл себя очень прилично, — честно признался Гарри, недоумевая, к чему всё это клонится.

Макгонагалл немного расслабилась.

— Я хочу, чтобы вы знали, что можете прийти ко мне, если у вас возникнут какие-то проблемы в будущем, Гарри, — по-прежнему мягко и ласково сказала она.

Гарри с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Он любил строгого профессора (хотя, конечно, никогда не признавался в этом Рону), но никогда не считал её своим доверенным лицом. Особенно после того, как она на первом курсе проигнорировала Рона, Гермиону и его самого, когда они рассказали ей, что кто-то пытается украсть философский камень.

— Да, профессор, — всё, что сказал Гарри.

***


После этого короткого разговора учителя, казалось, были рады оставить его в покое. Даже Люпин отказался от своих попыток дружески поболтать с Гарри. Снейп пристально наблюдал за ним в классе, но в остальном вёл себя практически как обычно.

Семестр шёл привычным ходом — домашние работы и тренировки по квиддичу. Хотя уже темнело рано, Гарри каждый день выскальзывал из замка, чтобы покормить Сопелку, но старался вернуться до ужина. У него было смутное ощущение, что выходить после наступления темноты нежелательно, однако он никого не спрашивал напрямую, опасаясь, что ему вообще это запретят. Он также не мог рисковать в обеденный перерыв — Снейп напомнил ему в тот день, когда они покупали новые вещи, что запретит Гарри играть в квиддич, если он пропустит обед.

Сопелка, со своей стороны, быстро становился лучшим другом и доверенным лицом Гарри. Рон и Гермиона были поглощены какой-то драмой из-за крысы Рона и кота Гермионы. Гарри также было неловко говорить с ними о своих размышлениях: не хотелось, чтобы они сделали ошибочные выводы и опять побежали к преподавателям.

Сопелка же не осуждал и был привязчивее, чем Хедвиг. Гарри предположил, что собаки просто ласковее. Часто после обеда Гарри сидел, свернувшись калачиком, под деревом с гигантской собакой в обнимку, особенно когда становилось холоднее.

Кровать, которую обычно занимал Невилл, убрали из спальни, и через несколько дней даже не казалось странным, что их осталось только четверо. Гарри расстроило, как быстро отсутствие Невилла стало привычным, как будто они каким-то образом предавали его память.

Преподаватели по-своему оправились от шока. Уроки Макгонагалл стали менее трудными, чем в прошлом году, а Снейпу, хотя он и не был тем, кого можно было бы назвать хорошим, не доставало той жёсткости, которой отличались его уроки до смерти Невилла. Дамблдор по-прежнему посматривал на Гарри, когда тот был в Большом зале, но это было единственное место, где Гарри когда-либо видел директора.

Однако Гарри становилось всё труднее заниматься. Временами казалось, что нет особого смысла заканчивать домашнее задание или появляться на тренировке. Иногда подъём по утрам требовал титанических усилий. Он всё время чувствовал себя уставшим.

Отчасти это объяснялось тем, что Гарри спал не больше часа или двух в сутки. Часто он не помнил своих снов, просто просыпался, чувствуя, как на него давит страшная тяжесть. В некоторых снах он следовал за кем-то — и никогда не был уверен, за кем именно, — но никак не получалось догнать их: они выходили из комнаты в тот момент, как Гарри входил в неё.

Иногда ему снились ужасно яркие сны о дяде Верноне или тёте Петунии, которые заставляли его вылезать из постели в относительную безопасность гостиной, где он пытался подремать пару часов перед завтраком в одном из потёртых кресел.

В октябре на завтраке Хедвиг принесла ему записку.

«Мистер Поттер.

Мадам Помфри ждёт вас сегодня после занятий. Она проверит ваш вес, и я попросил её оперативно осмотреть вас, чтобы убедиться, что ваши старые травмы зажили должным образом.

Предполагая, что вы набрали достаточный вес, думаю, разумно прекратить приём стимулятора аппетита, но, пожалуйста, не пропустите ни единого приёма пищи.


Профессор Снейп».



***


Мадам Помфри вела себя вполне нормально, когда вечером, после занятий, Гарри появился в Больничном крыле. Её отношение к нему не изменилось, она задавала вопросы тем же профессиональным тоном, что и всегда. Гарри расслабился, успокоенный её серьёзным поведением.

За несколько недель, прошедших с тех пор, как Снейп провёл осмотр, Гарри, по словам мадам Помфри, набрал почти стоун*.

— Зелье профессора Снейпа всегда помогает в таких случаях, — она улыбнулась, прочитав цифры.

Гарри кивнул.

— Значит, я могу продолжать играть в квиддич? — спросил он с некоторым беспокойством.

— Если это необходимо, — вздохнула медиковедьма и провела над ним волшебной палочкой. — А теперь помолчи ещё немного.

По крайней мере, она не попросила его раздеться, иначе это слишком напомнило бы осмотр, с которого всё началось.

— Могу я взглянуть на твою руку? — неожиданно спросила она.

— Мою руку?

— Правую, — ответила она, взглянув на клочок пергамента.

Гарри протянул руку. Он иногда замечал, что она и вправду болела, когда шёл дождь или приходилось писать длинные эссе.

Мадам Помфри направила палочку на его кисть. Костяшки пальцев Гарри окружило красноватое свечение. Медиковедьма кашлянула.

— У тебя артрит в этих суставах. Они распухают?

— Иногда, я всё гадал, почему, — Гарри пожал плечами. — Но как у меня может быть артрит? Я думал, что только у стариков так бывает.

— У них тип артрита, который возникает из-за износа. Твои же суставы и кости были раздроблены. Они зажили, но не так хорошо, как следовало бы, и теперь воспалились, — она пристально посмотрела на него. — Они когда-нибудь были правильно сложены?

— Правильно сложены? — переспросил Гарри.

Похоже, такого ответа мадам Помфри оказалось достаточно.

— Самое лучшее, что я могу сделать, — она сердито фыркнула, — это удалить кости и вырастить их заново, на этот раз как следует.

— Нам обязательно делать это сегодня вечером? — Гарри содрогнулся. Ему пришлось пройти через подобную процедуру в прошлом году, когда Локхарт лишил костей его руку (теперь он пожалел, что Локхарт проделал это не с той рукой), и это было очень неприятно.

— Нет, не сегодня, — мадам Помфри вздохнула. — Мне бы хотелось, чтобы у тебя была возможность подольше поспать утром, поэтому лучше всего мы сделаем это в пятницу или субботу вечером, — она взмахнула волшебной палочкой, призвав большую книгу, которая со стуком открылась на столе рядом с ней. Мадам Помфри пролистала страницы, помеченные октябрём. — Да, следующая суббота вполне подходит. Приходи после ужина и, если захочешь, возьми с собой что-нибудь почитать.

— Да, мадам Помфри, — кивнул Гарри и выглянул в окно: было ещё достаточно светло, чтобы покормить Сопелку, если мадам Помфри сейчас его отпустит. — Я могу идти, мадам? У меня… э-э… дополнительные домашние задания, я хочу их доделать.

— Хм? — рассеянно пробормотала она, что-то записывая на клочке пергамента. — О да, конечно, милый.

Гарри не нужно было повторять дважды. Он поспешил вниз, пока солнце ещё стояло над горизонтом.

— Привет, мальчик, — сказал он Сопелке, терпеливо ожидавшему у «их» камня.

Пёс завилял хвостом и ткнулся носом, чтобы его погладили. Гарри вытащил сосиски, которые стянул со стола за завтраком, и скормил их собаке одну за другой, с удовольствием отметив, что Сопелка тоже немного прибавил в весе.

Вечер был чудесный. Октябрьский закат заставлял пылать красные, оранжевые и жёлтые листья, ещё оставшиеся на деревьях. Гарри сел на нагретый солнцем камень, плотно закутавшись в новый плащ, который был намного лучше старого. Снейп настоял именно на этой покупке, сетуя, что старый плащ — настоящий вызов гипотермии*. Снейп был загадкой, которую Гарри никак не мог решить.

Большая чёрная собака положила голову на вытянутые ноги Гарри. Он погладил её по загривку, думая о том, что ему нужно поскорее вернуться. Но было так приятно посидеть здесь хотя бы несколько минут.

Когда Гарри в следующий раз открыл глаза, уже совсем стемнело. Он не был уверен, что разбудило его, и всё, чего ему хотелось, это упасть обратно, но кровать почему-то оказалась ужасно жёсткой. Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, где он находится. На небе виднелась почти полная луна. Сопелка исчез. Гарри слышал, как ветер шумит в кронах деревьев Запретного леса. О Мерлин, сколько уже времени?

Гарри вскочил на ноги, замёрзший и окоченевший, нащупал в кармане волшебную палочку и посветил на часы — было уже за полночь.

Макгонагалл сойдёт с ума. После своего возвращения она стала совершенно непреклонна в том, что до комендантского часа все студенты должны вернуться в гостиную. И Снейп, скорее всего, выполнит свою угрозу запретить Гарри играть в квиддич. Одному Богу известно, что ещё он сделает, несмотря на то, что поклялся не поднимать на Гарри руку.

Быть может, никто и не заметил его исчезновения. Как будто это возможно с его проклятым «везением»!

Гарри вздохнул — тут уж ничего не поделаешь — стряхнул с плаща листья, потянулся и направился обратно к входу в замок, надеясь, что Филч забыл запереть двери на ночь, хотя и сомневаясь, что ему так повезёт.

На полпути, проходя мимо теплиц, Гарри увидел светящийся кончик чьей-то палочки и понадеялся, что ищут не его.

— Поттер! — прошипел из темноты сердитый голос Снейпа.

Гарри замер, чувствуя, как в желудке что-то оборвалось.

— Где, чёрт возьми, ты был, мальчишка? — высокая фигура в три больших шага сократила расстояние между ними.

— Пожалуйста, — Гарри инстинктивно вскинул руки, защищая лицо. Это было слишком похоже на дядю Вернона в один из его приступов ярости. — Я просто заснул и…

— Ты заснул? — Снейп схватил Гарри за плечо, окидывая мальчика быстрым взглядом в поисках травм. — Ты с ума сошёл? Я как раз собирался попросить авроров поискать тебя, — чёрные глаза Снейпа яростно сверкали. Он слегка встряхнул Гарри. — Какого чёрта ты…?

Гарри так и не услышал вопроса Снейпа. Чёрная мохнатая масса прыгнула мимо Гарри и сорвала руку Снейпа с его плеча. Свет палочки Снейпа нырнул вниз, когда Сопелка с глухим стуком повалил взрослого волшебника на землю.

Гарри поспешно зажёг свою палочку. Одной лапой Сопелка упирался в грудь Снейпа, а другой прижимал его руку с волшебной палочкой. Снейп, ругаясь, вырывался, свободной рукой удерживая челюсти огромного пса подальше от своего горла.

— Сопелка! — завопил Гарри. — Стой! Прочь! Отпусти!

О, у него будет столько неприятностей!

— Сопелка! Прочь! — Гарри схватил пса за загривок, отчаянно пытаясь оттащить его от профессора.

— Поттер! Какого чёрта ты делаешь? Убирайся, пока эта треклятая тварь тебя не сожрала! — крикнул Снейп, стараясь вырвать руку с волшебной палочкой из-под собачьей лапы.

— Сопелка! Нет! Плохая собака! — вопил Гарри в ухо псу, безуспешно оттаскивая его от своего опекуна. — Проклятый пёс! Ты делаешь только хуже!

Пёс, внезапно взвыв, попятился, повернулся к Гарри, лизнув его в щёку, затем снова зарычал на Снейпа, который лежал на земле, тяжело дыша.

— Ты знаешь это животное? — спросил Снейп убийственным голосом. Он медленно поднялся, не сводя палочки с собаки.

Вздыбив шерсть, Сопелка закрыл Гарри собой от Снейпа, из его горла рвалось низкое рычание.

Крепко вцепившись руками в шею пса, Гарри попытался оттащить его немного назад,

— Да, сэр, — сказал он, задыхаясь. — Он никогда раньше так себя не вёл. Я думал, он чей-то фамильяр.

Гарри вдруг с ужасом вспомнил, как услышал в новостях историю о собаке, которую пришлось усыпить за то, что она на кого-то напала. В то время он хотел, чтобы это случилось со Злыднем Мардж, но никому не было дела, если собака нападала на кого-то вроде него. Никому не было дела до собаки, нападавшей на Гарри, но пёс, атаковавший Снейпа…

— Пожалуйста, сэр, — взмолился Гарри, не обращая внимания на покатившиеся по щекам слёзы. Было темно, да и в любом случае Гарри не мог не понимать, что попал в гораздо худшие неприятности со Снейпом. — Я кормил его, он привязался ко мне или что-то в этом роде. Наверное, он думал, что помогает мне. Он, наверное, фамильяр волшебника. Мы можем выяснить, кто это, и отправить его туда. Он просто… он не знал, кто вы такой. Он не опасен… мы можем отвести его к Хагриду. Пожалуйста, пожалуйста… не… — Гарри даже толком не понимал, о чём просит.

— Поттер, успокойся, — сказал Мастер зелий странным, почти ласковым голосом. — Я не причиню вреда собаке.

Гарри хотел попросить его пообещать, но подавил ребяческий порыв, зная, что данные ему обещания не имеют никакого веса.

— Да, сэр, — тоскливо ответил он.

Пёс перестал рычать и прижался к ноге Гарри, положив голову ему на ладонь.

— Безусловно, собака — чей-то фамильяр, — медленно сказал Снейп, выглядя очень задумчивым в свете палочки. Так быстро, что Гарри не успел моргнуть, Снейп направил свою палочку на пса и сказал: — Абдуко Канис.

На Сопелке появились ошейник и поводок.

— Как ты думаешь, тебе удастся довести это чудовище до замка? — бесстрастно спросил Снейп. — Или мне оглушить его?

— Нет, сэр. Я отведу его, — Гарри безропотно подхватил поводок, надеясь, что Сопелке не грозит казнь.

______________
*Стоун — британская единица измерения массы, равная 14 фунтам или 6,35029318 килограммам (прим. пер.)
* Гипотермия - переохлаждение (прим. пер.)

Глава 21. Фамильяр

Если бы Северус знал, что мальчишка пропустил обед, он бы разыскал его и потребовал, по крайней мере, объяснений. Однако самого Северуса в Большом зале не было. Он пообедал в своих покоях, чтобы наверстать упущенное, пока занимался другими делами, отвлекавшими его в этом семестре. Он запоздал с рассмотрением своих исследовательских предложений для седьмого курса и хотел разобраться с ними, прежде чем студенты умрут от старости.

И только когда через несколько минут после отбоя в дверях появилась Минерва, он узнал, что мальчишка пропал.

Стук в дверь в такое время ночи никогда не был хорошим знаком. Собравшись с духом, Северус открыл — на пороге, хмурясь, стояла Минерва, ещё в мантии, но с заплетёнными в длинную косу волосами, как будто её прервали в процессе подготовки ко сну.

— Северус, извини, что беспокою тебя в такой поздний час, но ты не видел Гарри?

— Нет, с урока зельеварения, — ровно ответил Северус. — Ты проверила Больничное крыло? Поппи должна была сегодня днём осмотреть мальчишку. Возможно, она задержала его.

Вряд ли Поппи сделала бы это, по крайней мере, не поставив в известность Минерву, но Северус знал, что она так же перегружена работой по навёрстыванию упущенного, как и все остальные.

— Я уже говорила с ней. Она отпустила его ещё до обеда, и с тех пор его никто не видел.

Северус стиснул зубы.

— Ты говорила с его друзьями?

— Я надеялась, — Минерва беспомощно посмотрела на него, — что, возможно, он у тебя на отработке.

— Нет, — медленно ответил Северус. — Но теперь отработок у него окажется очень много, — мрачно добавил он, чувствуя, как в животе всё сжалось. Чёрт бы побрал этого мальчишку! — А что сказали мистер Уизли и мисс Грейнджер?

— Они не видели его с тех пор, как закончился урок. На самом деле это мисс Грейнджер сказала мне, что Гарри пропал.

— Ты хочешь сказать, что Поттер отсутствует почти шесть часов? — тихо уточнил Северус.

Минерва кивнула, обеспокоенно поджав губы.

Северус глубоко вздохнул.

— И никто не догадался сообщить об этом мне? — резко спросил он. Он был опекуном мальчишки меньше шести недель, а проклятый ребёнок уже исчез. — Ты просто пытаешься отдать его Блэку? Хочешь, чтобы на твоей совести была ещё одна смерть? — Северус даже не потрудился понизить голос.

Лицо Минервы побелело одновременно от ярости и боли.

— Я сама только что узнала, — отрезала она и крепче сжала волшебную палочку. — Я ужинала с директором школы.

Вот и все его планы на тихий вечер, посвящённый разгребанию упущенного по работе.

— Я хочу поговорить с Грейнджер и Уизли! — рявкнул Северус, вылетая из своей комнаты и устремляясь по коридору.

— Они ждут в кабинете директора, — Минерва едва поспевала за ним.

По крайней мере, старая кошка сделала всё правильно.

Очень скоро они снова стояли в кабинете директора. На этот раз здесь были Грейнджер, близнецы, Рон и Уизли-младшая. Идея Дамблдора, без сомнения. Присутствие близнецов имело смысл: Северус давно подозревал, что они знали о замке много необычного. И девчонка Уизли имела некоторое представление о туннелях под школой благодаря её одержимости Тёмным Лордом в прошлом году.

Северус искренне надеялся, что им не придётся вытаскивать тело мальчишки из одного из этих туннелей. Варианты один ужаснее другого проносились в его голове. В своих малоприятных предположениях Северус видел глаза Лили, смотревшие с лица Поттера, такие же холодные и мёртвые, какими были глаза Лонгботтома.

Тревога зародилась где-то в животе, и не нужно было много времени, чтобы она переросла в панику. Северусу потребовалось несколько секунд, чтобы тщательно очистить свой разум от эмоций — паника никому не поможет.

— У вас есть соображения, куда ещё мог пойти мистер Поттер? — спросил Дамблдор у детей.

— Я видела его на Астрономической башне, — очень тихо ответила мисс Уизли.

— Какого дьявола вы там делали? — резко спросил Северус.

Мисс Уизли подскочила.

— Я… я просто иногда поднимаюсь туда, чтобы немного успокоиться, — перепугавшись, залепетала она.

— Где ещё вы предлагаете его искать? — спросила Минерва.

Грейнджер и Уизли виновато переглянулись.

— Выкладывайте! — рявкнул Северус.

— Гарри как бы… пропадает… во второй половине дня, после занятий, — осмелилась тихо сообщить Грейнджер.

— Да, — подтвердил один из близнецов Уизли. — Он часто опаздывает на тренировки по квиддичу.

— Вы знаете, куда он ходит? — мягко спросил Дамблдор.

Все покачали головами.

— Куда бы он ни ходил, он всегда на территории. Возле озера. Я видела, как он шёл к теплицам, — сказала Грейнджер. — Мы подумали, что он собирается к Хагриду, но когда спросили, Хагрид сказал, что не видел Гарри.

— Он стал немного странным с тех пор, как… — младший Уизли замолчал, глядя на Северуса, казалось, испугавшись собственной смелости. — Ну, после всей этой истории с Невиллом, — он потупился. — Но мы все немного запутались из-за этого.

Мисс Уизли тихонько всхлипнула. Северус порылся в карманах в поисках чистого носового платка. Как вскоре узнавали все студенты его факультета, он ненавидел хнычущих школьников, вытирающих носы рукавами. Северус протянул платок девочке. Та посмотрела на него так, словно он мог укусить её, но через мгновение взяла платок.

— Значит, вы считаете, что мистер Поттер ведёт себя странно? — спросил Северус.

Дети закивали. Северус поднял глаза и заметил, как директор и Макгонагалл обменялись смущёнными взглядами. Они знали, что Поттер и несколько других студентов вели себя странно, но слишком растерялись, чтобы понять, что с этим делать. Заявление мистера Уизли, что все «немного запутались», было совершенно правильным. Поппи попросила Северуса сварить дополнительную порцию успокаивающего зелья, потому что многие дети приходили к ней, жалуясь на кошмары.

— Вы можете рассказать нам что-нибудь ещё? — спросил Дамблдор в своей лучшей «дедушкиной» манере.

Дети покачали головами.

Дамблдор кивнул.

— Тогда идите спать. Мы известим вас, если что-то изменится.

Дети спустились по лестнице. Северус сомневался, что они действительно отправятся по своим кроватям, но, по крайней мере, не будут путаться под ногами.

— Я проверю башню, хорошо? — спросила Минерва, когда студенты ушли и внизу закрылась дверь.

Дамблдор кивнул.

— Я попросил кое-кого из призраков осмотреть большую часть замка. Я бы предпочёл держать это в секрете, — он помолчал. — Северус, может быть, ты сам проверишь территорию?

Северус согласно кивнул.

— Вы проверили, на месте ли проклятая мантия Поттера? — спросил он.

— Я попросил домовых эльфов взглянуть, — кивнул Дамблдор. — Она по-прежнему у него в чемодане.

Было бы не так страшно, если бы мантия пропала — по крайней мере, они знали бы, что Поттер исчез по собственной воле.

Подумав, что если Поттер найдётся живым этим вечером, чёртову мантию придётся конфисковать до конца срока, пока мальчишка будет под его ответственностью, Северус заявил:

— Если мальчишку не найдут в ближайший час, я, несомненно, вызову авроров.

— Это твоё право, — Дамблдор смиренно вздохнул.

— Если кто-нибудь его найдёт, пошлите Патронуса, — бросил Северус через плечо, выходя из кабинета.

Вечер выдался холодный, и Северус надеялся, что Поттер надел свой новый плащ, снабжённый согревающими и водоотталкивающими чарами, так что даже если Поттер без сознания, от переохлаждения он не умрёт. При условии, что Блэк не убьёт мальчишку на месте.

К тому времени, как Северус добрался до теплиц, он уже додумался до самых мрачных из возможных последствий: Поттер умер, Поттер тяжело ранен и умирает, Поттер тяжело ранен, но пока жив, Поттер сходит с ума под круциатусом, Поттера похитили и использовали в каком-то тёмном ритуале по воскрешению Тёмного Лорда…

Северуса замутило. Он зажёг свою палочку так ярко, как только мог, а затем, поразмыслив, произнёс заклинание, заставляющее капли крови флюоресцировать на свету (короткое заклинание, которое он изобрёл, позаимствовав идею из телевизионного шоу).

Впереди что-то двигалось. Почти полная луна обрисовала силуэт хрупкой, закутанной в плащ растрёпанной фигуры.

— Поттер! — задохнулся Северус. — Где, чёрт возьми, ты был, мальчишка?

Он ускорил шаг и подскочил к ребёнку, силясь разглядеть в темноте, не ранен ли мальчик.

— Пожалуйста, — Поттер вскинул руку, словно защищаясь, и попятился, как будто Северус угрожал дать ему пощёчину. — Я просто заснул…

— Ты заснул? — Северус схватил Поттера за плечо. Мальчишка действительно выглядел невредимым. Как катализатор, который обуславливает зелье превратить основу в кислоту, так и облегчение обратило весь страх Северуса в праведный гнев. — Ты с ума сошёл? Я как раз собирался попросить авроров поискать тебя, — он встряхнул мальчишку. — Какого чёрта ты…?

Северус не договорил. Что-то огромное врезалось в него, отбросив на землю. Какое-то животное рванулось к его горлу, одной лапой прижав руку с волшебной палочкой, другой упёршись в грудь, словно что-то из его ночных кошмаров. Кошмаров, которыми он жил с тех пор, как Джеймс Поттер спас ему жизнь той давней ночью.

Свободной рукой Северус удерживал челюсти зверя и отчаянно надеялся, что у мальчишки хватит ума бежать в замок. Очевидно, надеяться было не на что: мальчишка схватил громадную зверюгу за загривок и что-то бессмысленно вопил.

— Поттер! Какого чёрта ты делаешь? Убирайся, пока эта треклятая тварь тебя не сожрала! — закричал Северус, бешено сопротивляясь напору животного.

— Сопелка! Нет! Плохая собака!

Теперь Северус расслышал слова мальчика.

— Проклятый пёс! Ты делаешь только хуже!

Собака с неожиданным воем попятилась. Северус увидел, как она повернулась к мальчику, лизнула его в щёку и снова зарычала на Северуса.

— Ты знаешь это животное? — не двигаясь, спросил Северус и присмотрелся к этой паре: они стояли рядом, словно защищая друг друга. Решив, что уже достаточно безопасно, Северус медленно встал, держа пса на прицеле палочки.

— Да, сэр, — мальчишка по-прежнему обнимал собаку за шею. — Он никогда раньше так себя не вёл. Я думал, он чей-то фамильяр. Пожалуйста, сэр… — внезапно голос Поттера зазвучал испуганно, и слёзы потекли по его щекам, блестя в свете волшебной палочки. — Я кормил его, он привязался ко мне или что-то в этом роде. Наверное, он думал, что помогает мне. Он, наверное, фамильяр волшебника. Мы можем выяснить, кто это, и отправить его туда. Он просто… он не знал, кто вы такой. Он не опасен… мы можем отвести его к Хагриду. Пожалуйста, пожалуйста… не… — Поттер замолчал.

«О, Лили, — подумал Северус, — он так похож на тебя». В течение всего этого ужасного семестра ничто не трогало ребёнка до слёз, пока он не испугался за животное, которое, очевидно, выбрало этого мальчика своим волшебником.

Для фамильяров не было ничего необычного в нападении, когда они думали, что их волшебник в опасности, но ребёнок, похоже, предполагал, что собаку сочтут злобной.

— Поттер, успокойся, — мягко сказал Северус, пытаясь успокоить и ребёнка, и собаку. Они оба дрожали, от страха или холода, Северус не мог сказать. — Я не причиню вреда собаке.

— Да, сэр, — безнадёжно ответил Поттер.

Собака наконец перестала рычать.

— Безусловно, собака — чей-то фамильяр, — сухо сказал Северус, поднимая палочку, чтобы наколдовать поводок для собаки. Не было никакой необходимости доводить миссис Норрис до сердечного приступа. — Абдуко Канис. Как ты думаешь, тебе удастся довести это чудовище до замка? Или мне оглушить его?

Поттер схватил поводок.

— Нет, сэр. Я отведу его, — кротко сказал он.

— Тогда пойдём, — Северус вздохнул. Он больше не злился, просто очень, очень устал.

Тут ему кое-что пришло в голову.

— Почему ты спишь на улице, Поттер? — спросил он, пока они шли.

— Я не хотел, — стал оправдываться Поттер. — Я просто вышел, чтобы… — он замолчал.

— Чтобы…? — неумолимо подтолкнул Северус, готовый к любому ответу.

— Чтобы покормить Сопелку, — смущённо пробормотал мальчик.

— Именно для этого ты тайком убегаешь каждый день?

Теперь Северус вспомнил, как однажды заметил, что Поттер прячет еду в пластиковый пакет. Тогда это его заинтересовало, но так много всего произошло, что он попросту забыл.

Мальчик кивнул.

— Я не думал, что кто-то заметит, — тихо признался он. — И я хотел убедиться, что у Сопелки есть еда.

— Так вот как ты называешь это чудовище? — фыркнул Северус, и его снова захлестнула волна облегчения. Он-то вообразил множество непозволительных, опасных или даже, возможно, смертельных ситуаций. — Ты слишком много времени проводишь с Хагридом.

От попеременного облегчения и выброса адреналина Северус чувствовал себя полупьяным. Поттер смотрел на него с таким удивлением, что Северус с трудом подавил ещё один смешок.

— О, чёрт, — пробормотал Северус, сообразив, что не сообщил директору о мальчишке, найденном живым и невредимым. Он быстро вызвал своего Патронуса и отправил его вперёд.

Некоторое время они шли молча.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал Северус.

— Я просто плохо спал и, наверное, устал больше, чем думал. Я просто присел на минутку и…

— Как давно ты плохо спишь? — неожиданно резко спросил Северус, недоумевая, почему не догадался спросить раньше — это объяснило бы кое-что из того, что наблюдалось в поведении Поттера.

— С… после… ну, какое-то время, — признался мальчик.

Да, это многое объясняло в его поведении и неважной учёбе.

Они вошли в замок, и с каждым шагом и собаке, и мальчику становилось всё больше не по себе. Пёс поджал хвост, и Северус предположил, что только связь между фамильяром и волшебником удерживала животное от бегства. Поттер, казалось, затаил дыхание, ожидая, когда на него обрушится удар, и, по-прежнему цепляясь за собачью шерсть, выглядел так же готовым убежать.

Они больше не разговаривали, пока не оказались у дверей кабинета Дамблдора. Пёс сначала заартачился на движущихся ступеньках, но, услышав слова мальчика, успокоился настолько, что смог взобраться на них.

В кабинете были только Минерва и Дамблдор.

— Гарри! — с радостным облегчением встретил мальчика Дамблдор.

— Сэр, — пробормотал Поттер. — Мне жаль, что я заставил всех волноваться.

— Ну, не могу сказать, что я очень довольна, Гарри, — сухо ответила Минерва. — И… что это? — Она указала на гигантского пса, который в настоящий момент прятался за спиной Поттера.

— Несомненно, у мальчика появился фамильяр, — сказал Северус. — Вот куда он убегал каждый день.

— Почему ты ничего не сказал, Гарри? — мягко спросил Дамблдор. — Мы, конечно, можем разместить домашнее животное. Даже, — глаза директора замерцали, — иногда огромное домашнее животное. И я уверен, что Хагрид будет рад помочь.

Поттер только пожал плечами, глядя в пол.

Северус снова терял терпение. Никто, казалось, и не думал объяснять мальчишке, какой он вызвал переполох. К счастью, Северусу больше не нужно было мириться с дамблдоровской версией дисциплины, когда дело касалось Поттера.

— Я согласен, что собака должна остаться с мальчиком, — заявил Северус, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться. — Но нам ещё нужно обсудить такие вопросы, как пропущенный ужин, разгуливание намного позже комендантского часа и то, что нам пришлось обшарить замок практически сверху донизу.

Спина Поттера напряглась.

— В таком случае двадцать очков с Гриффиндора, — Минерва вздохнула. Её наказания стали слишком лёгкими с тех пор, как она вернулась, но Северуса это не расстроило — с ней ему тоже не было необходимости мириться.

— Мы оговаривали с Поттером, что игнорирование еды приведёт к запрету на квиддич, — холодно сказал Северус, обращаясь только к Поттеру и не собираясь давать Дамблдору повода думать, что тот имеет здесь какое-то влияние. Мальчик сунул руки в карманы и нахмурился, но спорить не стал. Даже в присутствии директора и Минервы. — Значит, на следующей неделе за пропущенный ужин никакого квиддича.

Поттер с недоумением взглянул на Северуса. Возможно, он посчитал наказание слишком суровым, но будь Северус проклят, если позволит Поттеру легко отделаться.

— Я также требую, чтобы ты перестал бродить по территории в одиночку, — Северус многозначительно помолчал. — Я понимаю, что это кажется достаточно безопасным, но Блэк смог сбежать из Азкабана, когда никто не верил, что такое возможно. Учитывая произошедшее, я удивлён, что мы не обсудили это раньше.

— Кто такой Блэк? — Поттер казался искренне озадаченным.

Минерва выглядела расстроенной, Дамблдор — виноватым.

— Вы не рассказали ему? — изумлённо спросил Северус.

— Что не рассказали? — спросил Поттер.

— Северус, — начал Дамблдор, — мы понимаем, что…

Северус не смог сдержаться.

— Вы в своём уме? — зашипел он, не заботясь о том, что Поттер стоял прямо здесь.

— Что не рассказали? — громче потребовал Поттер.

Северус раздражённо провёл рукой по лицу и напомнил себе, что никогда не выиграет дуэль с Дамблдором и что по-прежнему нуждается в работе. Он опустил руку и повернулся к Поттеру, глядя ему прямо в глаза.

— За тобой охотится, Поттер, осужденный убийца, правая рука Тёмного Лорда. Этим летом он сбежал из тюрьмы. Никто не знает, как он это сделал. Вот почему Министерство наблюдало летом за твоим домом и почему так беспокоилось, чтобы ты вернулся в дом своей тётки. Там есть… были… мощные обереги, которые защищали тебя.

Лицо Поттера бледнело с каждой фразой, но он не произнёс ни слова.

— Вот почему мы имеем дементоров, стерегущих школу, — закончил Северус. — И вот почему я, чёрт возьми, решил, что сегодня вечером мы найдём твои останки! — на последних обращённых к мальчику словах он повысил голос.

— Северус, — укоризненно сказал Дамблдор.

— Отправляйся спать, Поттер, — строго сказал Северус. — Забирай свою собаку и всю следующую неделю после занятий даже не вздумай выходить из гостиной, кроме как поесть. Это понятно?

— Да, сэр, — Поттер быстро кивнул и через секунду спросил: — Эм… а как насчёт…? — он показал на собаку.

Северус закатил глаза: было уже поздно и думать не хотелось.

— Хорошо, — рыкнул он, раздражённый тем, что это несколько смягчит наказание, но не видя иных вариантов, — позаботься о проклятой собаке, но при дневном свете и не отходя далеко. Если я узнаю что-то другое, ты проведёшь это время со мной.

Подумалось, что, возможно, следует попросить домовых эльфов выгуливать пса вместо Поттера, но он разберётся с этим утром.

Мальчик снова кивнул.

— В таком случае иди, — велел Северус. — Убирайся!

Мальчишка даже не стал дожидаться, пока директор отпустит его, и вместе с собакой выскочил из кабинета.

Северус повернулся к остальным.

— Я не хотел, чтобы Гарри узнал об этом, — тихо сказал Дамблдор.

— Вы сами должны были рассказать ему, — огрызнулся Северус. — У мальчишки нет чувства самосохранения. Он никогда не сделает просто то, что ему говорят.

— Я надеялся избавить его от лишних волнений, — Дамблдор вздохнул.

— Избавить себя, вы хотите сказать, — неожиданно вмешалась Минерва. — Альбус, мы уже обсуждали это раньше. Вы не можете защитить людей, держа в секрете подобные факты, — её голос звучал устало, как будто это был давний спор.

— Уже поздно, — сказал Дамблдор. — Никто из нас не в состоянии ясно мыслить. Возможно, будет лучше заняться всем этим с утра.

Северус кивнул. Он очень многое собирался утром обсудить с Дамблдором.

Глава 22. Последствия

Когда Снейп отпустил его, Гарри даже не взглянул на Дамблдора. Возможно, ему следовало бы это сделать, но он уже видел такое выражение на лице Снейпа раньше и стать свидетелем приступа гнева зельевара не имел ни малейшего желания. Без сомнения, если бы он остался, то вскоре получил бы много больше.

А так Гарри не мог поверить в свою удачу. Он остановился у подножия лестницы и прислонился к стене, удивляясь, что его шкура всё ещё цела. Сопелка, похоже, чувствовал то же самое. Пёс был так взбудоражен, что вертелся рядом с Гарри, гоняясь за собственным хвостом и рискуя запутаться в поводке (хотя, кажется, тот был зачарован против этого). Это выглядело почти так же, как если бы Сопелка почувствовал, что он только что избежал пули. Гарри усмехнулся собственным слегка истеричным фантазиям.

Гарри знал, что пёс просто улавливает его чувства. Мардж часто говорила, что собаки понимают и обычно разделяют эмоции своих хозяев. Он подумал, что она, должно быть, права: все её собаки не любили Гарри так же, как и она. Если подумать, то, скорее всего, так было и у волшебников, причём фамильяры магов были гораздо более гармоничны в отношениях с хозяевами, чем домашние животные маглов. Кот Гермионы, казалось, понимал каждое их слово, а Хедвиг хватало ума всегда знать, куда доставить письма Гарри.

Только Снейп всё больше сбивал с толку. Схватив Гарри, он встряхнул мальчика, но совсем не так, как дядя Вернон. Когда Вернон тряс Гарри, у того стучали зубы и чаще всего оставались синяки. А здесь было больше похоже на то, что Снейп волновался за Гарри.

Вспомнилась выразительная отповедь миссис Уизли Фреду, Джорджу и Рону в ту ночь, когда они явились спасать Гарри от Дурслей. У неё был именно такой тон голоса. Гарри фыркнул, подавляя смех от абсурдности сравнения миссис Уизли со Снейпом.

Честно говоря, Гарри испугался, что Снейп просто убьёт Сопелку и именно для этого поднял свою палочку. Но в кабинете директора Снейп вёл себя так, словно нападение Сопелки не имело большого значения, и позволил Гарри оставить собаку.

О том, чтобы оставить пса, Гарри не попросил бы даже Дамблдора, не говоря уже о Снейпе. Огромный косматый зверь был ростом с молодого пони. Гораздо крупнее, чем большинство других фамильяров, и, соответственно, с ним должно быть больше проблем. Самыми крупными животными, которых студенты обычно заводили, были кошки или совы.

Гарри задумался. Может ли он доверить псу самостоятельно выходить из замка, как это делают совы и кошки, или же следует самому водить его на прогулку? Хотя лучше делать это самому, особенно если это единственный вариант, при котором ему на следующей неделе разрешат выйти из гостиной. Еда для кошек всегда появлялась в спальнях, казалось бы, сама собой, так что Гарри предположил, что и для Сопелки будет так же.

Гарри надеялся, что Уизли не будут возражать, что он возьмёт собаку с собой на лето, если, конечно, останется с ними. Если нет, то, пожалуй, он мог бы попросить Хагрида присмотреть за псом.

— Знаешь, а ты будешь настоящей головной болью, — ласково сказал Гарри собаке и погладил её по голове. — Ну, пойдём дальше, давай поднимемся наверх.

Пёс послушно шагал рядом с Гарри, пока они возвращались в гриффиндорскую башню. К счастью, миссис Норрис нигде не было видно.

То, что Снейп сказал об этом человеке, Блэке, вызывало беспокойство. Гарри вспомнил, как услышал по телевизору объявление о том, что некто по имени Блэк летом сбежал из тюрьмы строгого режима, дядя Вернон и тётя Мардж ещё долго говорили об этом. Но ведь не о волшебнике же сообщали в магловских новостях, не так ли?

Снейп, Макгонагалл и даже Дамблдор, казалось, были встревожены этим известием, и это было плохо. Но почему-то Гарри не находил в себе сил волноваться по такому поводу — всего лишь ещё одно обстоятельство.

— Как будто у меня не было последних двух лет, чтобы привыкнуть к мысли, что сумасшедший убийца хочет моей смерти, — пробормотал Гарри, обращаясь к Сопелке. — Блэк не может быть хуже Волдеморта.

Хотя если Блэк так опасен, то лучше бы знать об этом, тут Гарри был согласен со Снейпом.

Пёс утешающе уткнулся носом в ладонь Гарри.

— Если ты кинешься на Блэка так же, как на Снейпа, может быть, мне не стоит волноваться, — сказал Гарри. — Интересно, тебя кто-то этому научил?

То, как собака прижала руку Снейпа, не давая воспользоваться палочкой, было лучшим способом для животного убить волшебника.

Когда Гарри вернулся, в гостиной было пусто и тихо, лишь на столах горели две лампы и пылал огонь в камине. Гарри отстегнул от ошейника поводок и сунул его в карман мантии.

Пёс рьяно обнюхивал комнату, исследуя её.

— Если ты устроишь здесь беспорядок, — предупредил Гарри, — мои соседи по общежитию убьют нас обоих.

На одном из столов, освещённых лампой, стоял поднос, на котором лежал сложенный вдвое листок и стояла маленькая тарелочка с бутербродом. Гарри взял записку, одновременно пытаясь разглядеть, что было в сэндвиче, подумав, что, наверное, Гермиона оставила его для Гарри. Мог бы и Рон, но он вечно голодный и бутерброд наполовину слопал бы.

«Мистер Поттер.

Я не допущу, чтобы вы пропускали приёмы пищи и тем самым вредили себе. Не делитесь своим бутербродом с собакой — её ужин стоит под столом.

Профессор Снейп».

Гарри только покачал головой, чувствуя, что ему снова хочется рассмеяться. Миска с едой для Сопелки действительно стояла под столом.

— Давай, мальчик, — негромко позвал Гарри. — Похоже, у нас уже готов ужин, — он пододвинул стул. — Знаешь, у меня были неприятности у Дурслей из-за того, что я слишком много ел, — сообщил он собаке, набросившейся на свою миску с кормом. — Это правда, — сказал Гарри, словно пёс недоверчиво фыркнул. — Они всегда говорили, что меня слишком дорого кормить. А теперь Снейп с ума сходит, стоит только пропустить ужин. Странно как-то.

Теперь он задавался вопросом, поняли ли Рон и Гермиона, что он ушёл. Они заметили, что днём его не бывает, и несколько раз спрашивали, куда он пропадает, но не слишком давили. Он сожалел о пропасти между ними, но не знал, что с этим делать. Не то чтобы Гарри ещё злился, просто ему казалось, что он находится за миллион миль от них.

Просто ещё одно обстоятельство.

Было уже очень поздно, но Гарри поспал несколько часов и совсем не чувствовал усталости. Покончив с бутербродом, он сел в одно из удобных кресел у камина, а Сопелка устроился между Гарри и камином и, вздохнув, свернулся калачиком.

Гарри задумчиво смотрел в огонь, всё ещё удивляясь тому, как легко отделался. Двадцать баллов и неделя без квиддича за нарушение комендантского часа и пропущенную трапезу могли показаться многим студентам суровым наказанием. Обычно прогулки после отбоя наказывались отработками, квиддич запрещался за самые серьёзные нарушения. И никого никогда не волновало, что кто-то пропустил обед или ужин. Тем не менее, Снейп предупредил, что Гарри должен соблюдать режим питания. И Гарри слышал, как расстроились преподаватели из-за его исчезновения. Учитывая это, всё могло быть намного хуже.

Гарри, конечно, знал, что у Оливера случится припадок, когда он услышит о запрете на квиддич, но на этой неделе никаких игр не планировалось, так что Гарри пропустит только тренировку.

Самого Гарри беспокоило, что Оливер может найти ему замену, и Гарри был рад, что отстранён лишь на неделю. Зная Снейпа, Гарри представлял себе запрет на весь семестр или целый год. Чёрт, на следующие пять лет.

Потом Гарри пришло в голову: а как Снейп и Макгонагалл собираются объяснять окружающим, почему Поттер не может играть? Вряд ли Снейп признается, что он опекун Гарри и назначил наказание за пропущенный ужин. Неужели они просто что-то придумают? Снейпу, конечно, доставило бы удовольствие намекнуть на то, что он поймал Гарри на каком-то недопустимом, очень унизительном, недозволенном поступке.

Замечательно.

Гарри услышал, как открылся и закрылся портрет, и обернулся, ожидая в такое позднее время увидеть Фреда и Джорджа. Может быть, Ли Джордана. Вместо них появилась Джинни, тяжело дышавшая, с порозовевшими щеками. Она была в синей мантии и тапочках, с волосами, собранными в хвост.

— О, — пробормотала она, — я думала, все уже спят.

Джинни неловко сунула палочку в карман мантии.

— Где ты была? — спросил Гарри.

— Э-э, проголодалась, — быстро сказала она, — спустилась на кухню. — Сузив глаза, Джинни скрестила руки на груди. — Кстати, а где ты был? — раздражённо спросила она. — Все тебя искали. А потом Макгонагалл сказала нам, что они нашли тебя, и отправила всех спать.

— Я заснул и пропустил комендантский час, — смущённо пробормотал Гарри. — Прости, я не хотел никого расстраивать.

Мало того, что все преподаватели искали его, так, по-видимому, и все сокурсники подключились к поискам.

— Всё в порядке, — Джинни кивнула, её лицо расслабилось. — На самом деле искали не все. Гермиона просто забеспокоилась, когда ты не вернулся, пошла и сказала Макгонагалл. Мы с Роном говорили ей, что с тобой всё хорошо, но ты же знаешь, какая она.

Гарри кивнул, не зная, радоваться ему или сердиться. Было приятно, что Гермиона волновалась, но получилось так, что её беспокойство снова навлекло на него неприятности. С другой стороны, неприятностей оказалось не так уж много, и ему позволили привести Сопелку в гостиную.

Джинни стояла со слегка взволнованным видом. Гарри думал, что она спросит о том, что сказал Снейп, или, может быть, скажет что-нибудь о Сопелке, хотя пёс лежал наполовину под креслом Гарри, в тени, и, возможно, Джинни его не заметила.

— Гарри… — сказала она после долгого неловкого молчания, — у меня есть кое-что для тебя. Не мог бы ты подождать здесь?

— Если хочешь, — сказал Гарри, гадая, что бы это могло быть. За последние дни Джинни не сказала ему и двух слов. Но с другой стороны, она всегда была немного застенчивой рядом с ним.

Она быстро поднялась по лестнице и так же быстро вернулась.

— Я хочу, чтобы это было у тебя. Фред и Джордж подарили его мне, когда впервые собирались в Хогвартс. Я очень расстроилась, что они уезжают, и они думали, что это поднимет мне настроение, — Джинни протянула руку и вложила в ладонь Гарри снитч. — Это один из лучших. Они всегда брали его, когда играли дома, — она немного грустно улыбнулась. — И никогда не позволяли мне играть с ними. Говорили, что я слишком маленькая.

— Джинни, — Гарри не знал, что сказать. — Спасибо, но почему…?

— Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты сделал в прошлом году, — Джинни улыбнулась, выглядя веселее, чем когда-либо с начала года. И всё же, всего на секунду, что-то в её лице показалось странным, как будто что-то было ужасно неправильно. Гарри решил, что он, должно быть, слишком устал, потому что когда снова посмотрел на неё, она выглядела нормально. — Я хочу, чтобы ты знал: то, что ты сделал, было очень смело. И я очень рада, что ты избавился от Реддла. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты это знал.

Гарри кивнул, совершенно растерявшись.

— С тобой всё в порядке, Джинни? — спросил он.

— Конечно, — беспечно отозвалась она, — я просто… Мне не хотелось говорить об этом при посторонних, вот и всё, — Джинни накрыла ладонью его руку со снитчем, погладила подушечками пальцев и, убрав свою руку, успокаивающе сказала: — Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

— Хорошо, — согласился Гарри, хотя её слова произвели на него противоположный эффект, и он решил утром рассказать об этом Рону.

— Спокойной ночи, Гарри, — Джинни одарила его той же неопределённо-неправильной загадочной улыбкой и пошла вверх по лестнице в свою спальню.

Глава 23. Tribuo Vita

Tribuo Vita - Даруй жизнь (лат.) (прим. пер.)


— Он такой милый! — воскликнула Гермиона, почёсывая благодарного Сопелку за ушами. — Так вот куда ты ходил! Чтобы накормить его? Почему ты сразу не сказал? Он такой красивый мальчик.

Она села на диван, рядом устроился Сопелка, безусловно довольный таким вниманием.

Гарри неуверенно улыбнулся и покачал головой. Он никогда раньше не представлял себе Гермиону собачницей. Она точно не сильно любила Клыка, хотя это могло быть как-то связано с тем, что Сопелка не пускал слюни на её одежду.

— Я не знаю, — тихо сказал Гарри, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Он поколебался, потом торопливо добавил: — Послушай, мне жаль, что я не был… ладно… Я был немного… В любом случае, мне очень жаль. Просто столько всего произошло. Ну хорошо… Наверное, я боялся, что целой толпой мы его испугаем.

Гарри понимал, что в последнее время он не очень хорошо обращался со своими друзьями, и надеялся, что они примут его извинения, какими бы неловкими они ни были.

В то утро Рон проснулся от стука каблуков Гермионы, на рассвете искавшей Гарри, а Гарри знал, что Рон терпеть не может вставать рано. Гермиона обнаружила Гарри, свернувшегося калачиком с Сопелкой на одном из диванов в гостиной, разбудила и потребовала объяснить, где он был после отбоя. Сопелка прервал её допрос, подняв голову и зевнув, а затем повернулся к ним, приоткрыв пасть, и запыхтел в широкой собачьей ухмылке.

Гарри рассказал Гермионе и Рону (который всё ещё был в пижаме), как он заснул на улице, покормив Сопелку, как Снейп нашёл его и потащил в кабинет директора.

— Не беспокойся, — ободряюще сказал Рон, — у тебя и так было много забот. — Рон потянулся, чтобы тоже погладить собаку по голове. — Похоже, он уже ничего не боится, — он улыбнулся. — Не могу поверить, что Снейп позволил тебе оставить его. Неужели он действительно напал на Снейпа?

— Да, я думал, что он разорвёт Снейпа на части, — сказал Гарри. — А потом Снейп сказал что-то о том, что он мой фамильяр, и мы привели его в замок. Я ничего не понимаю.

— Ну, фамильяры немного похожи на волшебные палочки, верно? — задумчиво произнесла Гермиона.

— Э-э… Они? — озадаченно спросил Рон.

Гермиона привычно закатила глаза.

— Они выбирают волшебника. Даже если бы Снейп велел прогнать собаку, она, скорее всего, нашла бы способ вернуться. Большинство наших домашних животных в своём собственном биологическом виде похожи на нас. Они — своего рода волшебники, — Гермиона нетерпеливо посмотрела на их озадаченные лица. — Или вы думаете, что какая-нибудь старая сова может делать что-то вроде доставки нашей почты?

— Никогда об этом не думал, — пожал плечами Рон.

— В магловском мире существуют всевозможные законы, запрещающие держать экзотических животных, — Гермиона вздохнула. — И вы должны делать кошкам и собакам всевозможные прививки, стерилизовать их и тому подобное. Но волшебные домашние животные похожи на нас и не нуждаются во всём этом.

— Что значит стерилизовать? — Рон уставился на Гермиону.

Гарри и Гермиона переглянулись. Щёки Гермионы стали ярко-розовыми.

— Ты объясни, — попросила она, одновременно и развеселившись, и сконфузившись.

— Потом, — отмахнулся Гарри, он же забыл сказать им самое главное. — После того, как Снейп разрешил мне оставить собаку, он сказал, что я больше не могу бродить по территории в одиночку, потому что кто-то по имени Сириус Блэк преследует меня.

Рон побледнел.

— Да ты что?! — поражённо прошептал он.

— Так ты знаешь, кто он? — бросил Гарри с таким гневом, что Гермиона в ужасе зажала руками рот.

— Он… он был правой рукой Сам-знаешь-кого, — ответил Рон. — Он убил тринадцать маглов сразу после… — Рон нерешительно указал на лоб Гарри. — Папа рассказывал, что он взорвал целую улицу. Говорят, он сумасшедший, просидел в Азкабане двенадцать лет и сбежал этим летом. Это было значительной новостью, пока… — Рон неловко потупился. — До Невилла, — он снова поднял глаза. — Разве ты не помнишь? Дамблдор сказал об этом в первый же день, как мы приехали. Вот почему дементоры здесь. Я думаю, что в «Ежедневном Пророке» уже несколько недель не было ничего, кроме суда над Лонгботтомом, наверное, потому, что никто не видел Блэка, но он всё ещё здесь.

Сопелка заскулил и осторожно потянул Гарри зубами за рукав.

— Ш-ш-ш, Сопелка, — рассеянно сказал Гарри собаке. Он смутно помнил, что Дамблдор что-то говорил, но Гарри в тот день был не в состоянии слушать приветственную речь, а потом Невилл…

Размышления Гарри прервал Оливер, влетевший в проём портрета с клочком пергамента в руке. Он был одет в свою квиддичную форму, как будто только что вернулся с одной из утренних тренировок.

— Гарри! — воскликнул Оливер, размахивая пергаментом. — Что это за чертовщина? Почему ты попал в список освобождённых на следующую неделю?

— Что? — растерянно переспросил Гарри.

— Мадам Помфри только что прислала мне записку с просьбой внести тебя на всю следующую неделю в список травмированных игроков! — Оливер в отчаянии заметался взад-вперёд по гостиной. — Значит, я потеряю целую неделю тренировок с нашим ловцом из-за того, что ты как-то умудрился искалечить руку!

Гарри не ответил. Разговаривать с Оливером в таком настроении было бесполезно.

— Я сказал ей, что вчера ты выглядел нормально, — отвратительно громко шумел Оливер, — а она меня просто с грязью смешала, захотела узнать, было ли это моим «взвешенным медицинским заключением», заявила, что в выходные исправит твою руку, и ты не будешь играть в течение нескольких дней после этого. Неделю, сказала она! Никакого соображения о расписании тренировок! Никакого понимания! — Оливер сделал паузу, чтобы перевести дыхание, но, похоже, не ожидал от Гарри ответа. — Гарри, иди поговори с ней. Скажи ей, что тебе слишком больно, что это неотложная ситуация, и ты, чёрт возьми, отрежешь руку, если она сейчас же ничего не предпримет. А если это не сработает, я найду нож и помогу тебе!

С рычанием Оливер ринулся к спальне мальчиков.

— Что случилось с твоей рукой? — обеспокоенно спросила Гермиона.

Гарри неловко заёрзал. По-видимому, именно так Снейп решил объяснить запрет на квиддич, но это поставило Гарри в затруднительное положение, вынуждая кое-что рассказать. Наверное, это лучше, чем говорить, что он использовал запрещённые заклинания на первых курсах, но всё же. Ему не хотелось рассказывать Рону и Гермионе, что его наказали за пропущенный ужин. Рон будет рвать и метать, крича о несправедливости, но Гермиона вполне может встать на сторону Снейпа. Гарри не нужна была ни та, ни другая реакция, когда он сам не был уверен, что чувствует по этому поводу.

— О, ничего страшного, я просто упал, ты же знаешь…

Гермиона посмотрела на него неожиданно свирепо.

— Нет, ты не падал! — резко сказала она.

Рон наклонился вперёд, внезапно сбросив сонливость и обретя настороженный вид.

— Что-то случилось прошлой ночью? Это Снейп? — Рон огляделся вокруг и понизил голос: — Он обидел тебя?

Гарри почувствовал, как у него запылали щёки.

— Нет… нет, ничего подобного. Просто… — Гарри вдруг понял, что выбрал неправильное объяснение. Ему хотелось скорее залезть под ковёр, чем говорить об этом, он знал, что друзья быстрее взрослых (за исключением Снейпа, пожалуй) раскусят его привычную ложь.

Он глубоко вздохнул, решив выдать немного правды из того, о чём Снейп и Помфри уже знали.

— На этот раз, — сказал Гарри, сжимая и разжимая кисть, которая, казалось, становилась негнущейся, едва он думал об этом, — мой кузен и его друг поймали меня и сломали мне руку.

Гарри сомневался, что когда-нибудь забудет тот звук, с каким дверь грохнула его по руке. Тошнотворный хруст, сопровождаемый такой острой болью, что она казалась ненастоящей. На этот раз Дадли и Пирс зашли дальше, чем собирались. Тётя Петуния вечером даже дала Гарри таблетку парацетамола и пакет со льдом, когда стало ясно, что боль и опухоль в руке никак не проходят.

— Мадам Помфри говорит, что рана зажила неправильно, что у меня воспаление в суставах.

— Твой кузен сломал тебе руку? — ахнула Гермиона.

— Вот ублюдок! — рявкнул Рон.

— Ничего особенного, — пожал плечами Гарри. — Дадли почти никогда не мог поймать меня, это было только один раз. Не думаю, что он ожидал, что так получится, понимаете? Во всяком случае, это было давно. И мадам Помфри всё исправит, так что не волнуйтесь, — твёрдо сказал Гарри, не глядя на своих друзей, но зная, что они обмениваются встревоженно-растерянными взглядами. — Послушайте, я проголодался, дайте мне переодеться, и пойдём завтракать пораньше, хорошо?

Он надеялся, что Снейп будет там и убедится, чтобы Гарри не пропустил ещё одну трапезу.

Сопелка с довольным видом остался сидеть рядом с Гермионой, а Гарри и Рон пошли наверх переодеться к завтраку. Когда они спустились в Большой зал, огромная собака пробежала через холл и выскочила во двор.

Разговор за столом был несколько натянутым. Гермиона, казалось, хотела что-то сказать, но прикусила язык.

— Мистер Поттер, — глубокий голос Снейпа, раздавшийся прямо за спиной, едва не заставил Гарри опрокинуть чашку с чаем себе на колени.

— Да? — спросил он, резко оборачиваясь.

— Полагаю, — Снейп приподнял одну бровь, — мистер Вуд сообщил вам, что вы были включены в список освобождённых?

Гарри кивнул.

Снейп, поджав губы и сузив глаза, сунул руку в один из карманов своей мантии, вытащив тонкий предмет, протянул его Гарри, и тот, поколебавшись, взял. Гарри потребовалась секунда, чтобы понять, что это было. Магловская ручка, странная, трёхгранная, толще и мягче, чем обычная, и словно зачарованная: вместо обыкновенного шарикового стержня у неё был наконечник, похожий на перо.

— Сэр? — растерянно спросил Гарри. — Что это?

— Я уверен, что другие ваши преподаватели оценят ваш разборчивый почерк так же, как и я. Попробуйте использовать это, а не перо, пока мадам Помфри не вылечит вашу руку, — насмешливо сказал Снейп. — Полагаю, мы не увидим повторения вчерашней выходки?

— Нет, сэр, — хмуро ответил Гарри.

— Хорошо, — Снейп развернулся, взметнув полами мантии, и пошёл прочь.

Остаток дня прошел без происшествий, хотя за обедом Гарри вспомнил странный разговор с Джинни накануне вечером. Он посмотрел на неё через стол и увидел её неподалёку от Колина Криви. Она сидела одна, но не выглядела несчастной, просто немного задумчивой. Перед ней стоял почти нетронутый обед, и она гоняла вилкой еду по тарелке, слегка улыбаясь уголками рта.

Заметив взгляд Гарри, Джинни вместо того, чтобы, как обычно, покраснеть и отвернуться, одарила его милой, немного грустной улыбкой. Гарри улыбнулся в ответ, чувствуя себя увереннее, и вернулся к своему обеду.

В тот же день, сразу после занятий, он воспользовался выгулом Сопелки как предлогом, чтобы выйти во двор. Именно как предлогом, потому что оказалось, что у пса не было никаких проблем с ориентированием в замке, и он ждал Гарри у входа в гриффиндорскую башню. Гарри полагал, что Сопелка, вероятно, прекрасно найдёт дорогу во двор и обратно, но не собирался говорить об этом Снейпу.

Однако он не осмелился долго оставаться на улице, и это, по-видимому, было к лучшему: возвращаясь в замок, он чуть не столкнулся на пороге со Снейпом. Тот ничего не сказал, просто стоял, скрестив руки на груди, и сердито хмурясь, кивнул в ответ на нервный кивок Гарри, не произнеся ни слова. Сопелка заскулил и придвинулся ближе к Гарри.

Гарри постарался поужинать пораньше, а сразу после этого поспешил в гостиную, не испытывая никакого желания провести вечер в кабинете Снейпа за чисткой котлов.

Сопелка спрятался в углу гостиной, под столом, за которым Гарри, Рон и Гермиона делали уроки. Гарри был рад, что у собаки такой спокойный характер, так как это компенсировало его размеры. После первых охов и ахов студенты обращали на него не больше внимания, чем на большого уродливого кота Гермионы Живоглота, который теперь мирно дремал рядом с собакой.

— Надеюсь, он так же хорошо поладит с Коростой, — мрачно заметил Рон.

Короста была крысой Рона, за которой кот Гермионы охотился, когда ему выпадала такая возможность, с огромным удовольствием, так что Рон вынужден был в течение дня магически запирать крысу в спальне мальчиков. Про себя Гарри подумал, что было бы благодеянием со стороны Живоглота поймать крысу: Короста выглядела совсем больной, похоже, она уже не жилец на этом свете.

Гостиная медленно пустела — было уже поздно. Гарри закончил свою домашнюю работу и решил почитать: он никогда не торопился ложиться спать.

Все трое уселись в кресла у камина. Живоглот свернулся калачиком на коленях у Гермионы, а Сопелка растянулся перед огнём. К половине одиннадцатого в гостиной остались только они втроём. Гарри и Рон обсуждали шансы Пушек Педдл попасть в финал квиддича в этом году, а Гермиона читала какую-то толстую книгу.

Гермиона закрыла книгу и потянулась.

— Ну, я думаю… — начала она и замолчала, потому что в этот момент по лестнице спустилась Джинни. Она была в халате и выглядела заспанной, как будто только что проснулась.

— О, привет, — рассеянно поздоровалась Джинни. — Я не знала, что вы здесь.

Она говорила как-то невнятно.

— Эй, Джинни, — позвал Рон, — что случилось? Не можешь уснуть?

Джинни немного странно улыбнулась, тяжело усаживаясь на диван рядом с Гермионой.

— Я думала, что это уже сработает, — сказала она. — Должно быть, я сварила его неправильно. Сейчас полнолуние, ведь так? Оно должно быть готово в полнолуние, — её голос звучал немного обиженно и совсем по-детски.

Рон и Гарри переглянулись, не понимая, о чём она говорит.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, широко раскрытыми глазами посмотрев на Рона и Гарри, а затем снова на Джинни. — Что случилось? — как обычно, она, казалось, поняла что-то раньше их обоих.

— Невилл гораздо лучше разбирается в таких вещах, — безмятежно сказала Джинни. — Но у него дрожат руки. Вы это знаете? У него не получаются правильные движения палочкой. И Снейп пугает его так сильно, что он никак не может сосредоточиться на том, что делает, — она подняла руки и посмотрела на тыльную сторону кистей. — Пожалуй, я всё сделала правильно. Мои пальцы какие-то странные, — Джинни потёрла ладони, — они холодные.

В приглушённом свете гостиной Джинни выглядела очень бледной, и Гарри заметил, что с каждой секундой она становилась всё бледнее. Ее губы были очень тёмными, почти фиолетовыми.

Гермиона потянулась и взяла одну из ладошек, которые Джинни всё ещё потирала друг о друга.

— Да ты как лёд! — ахнула она, переворачивая ладонь: ногти Джинни посинели, и синева ползла вверх по пальцам.

— Джинни? — встревоженный голос Гермионы повысился на октаву. — Что ты наделала?!

— М-м-м… — глаза Джинни стали стеклянными. — Не волнуйтесь, — тихо сказала она. — Вам больше не нужно волноваться обо мне.

— Рон, — очень тихо сказала Гермиона, — думаю, тебе лучше позвать мадам Помфри.

Рон кивнул в знак согласия, поднимаясь.

— Да, хорошо, — сказал он голосом, который Гарри слышал от него раньше, когда он был не в своей тарелке, знал это и не притворялся.

— Не смей, — прошипела Джинни, поднимаясь на ноги. Её задумчивость моментально исчезла. — Не лезь не в своё дело!

Лицо Джинни посерело, лоб блестел от пота, а голос был совсем слабым, похожим на задыхающийся шёпот. Под их взглядами она сделала пару неуверенных шагов и рухнула на пол.

Целую вечность они молча смотрели на неё. Гермиона первой опомнилась от потрясения, бросилась к Джинни и перевернула её на спину.

— Рон! — пронзительно закричала Гермиона. — Беги за мадам Помфри! Сейчас же!

— Хорошо, — Рон вздрогнул, словно получил оплеуху, и кинулся к портрету.

— О боже мой! О боже мой! — громко приговаривала Гермиона. Гарри никогда не видел её настолько перепуганной. — О нет, Джинни! О, Джинни! — она практически кричала в лицо Джинни, потом приложила ухо к её губам, словно прислушиваясь к дыханию, заплакав, зажала ей нос и, придерживая другой рукой за подбородок, прижалась губами к губам, отстранившись, снова прислушалась. Внезапно Гарри понял, что Джинни не дышит. Со своего места он видел, что её грудь совершенно неподвижна.

Гарри смутно осознал, что тоже вскочил на ноги и стоит очень близко к Гермионе и Джинни, не зная, что делать. Сопелка замер справа от него, прижавшись к его бедру.

Гермиона приложила два пальца к горлу Джинни, чуть ниже челюсти.

— Гарри! Беги за Снейпом! — внезапно воскликнула Гермиона, почти всхлипывая от страха, трясущимися руками надавливая на грудную клетку Джинни. — Я думаю, она приняла зелье!

Гарри понёсся так, словно за ним гнался сам Волдеморт, через портрет вниз по коридору, используя наикратчайший путь, который только знал к подземельям, молясь, чтобы Снейп был в своей комнате, а не бродил где-то по замку. Подскочив к двери Снейпа, он забарабанил в неё рукояткой волшебной палочки.

Через секунду Снейп, одетый в тёмно-зелёный халат, рывком распахнул дверь.

— Что это значит?! — рыкнул он.

— Сэр! — выдохнул Гарри. — Джинни Уизли. Она приняла зелье. Ей плохо. В гостиной.

Снейп уставился на Гарри, а затем рявкнул:

— Иди сюда, Поттер!

— Сэр! У нас нет времени! Она… — запротестовал было Гарри.

Снейп издал одно из своих рычаний и, просто притащив Гарри за плечо к камину, схватил с каминной полки коробку с летучим порошком.

— Гриффиндорская башня! — крикнул он и шагнул в огонь, увлекая за собой Гарри.

Как только они оказались в гостиной, Снейп отпустил Гарри, и тот упал на четвереньки на коврик у камина. С момента, как Гарри отправился за Снейпом, в гостиной стало очень тесно, и Гарри не мог увидеть Джинни и Гермиону, окружённых толпой студентов.

— Все назад! — приказал Снейп. — Возвращайтесь в свои спальни! Сейчас же!

Студенты попятились от него подальше. Некоторые поднялись по лестнице, иные прижались к стенам. Фред и Джордж стояли рядом с Перси у подножия лестницы, и на их лицах застыло одинаковое выражение ужаса. Гарри никогда раньше не замечал, насколько Перси похож на Фреда и Джорджа.

Гарри услышал, как кто-то громко считает:

— …один, и два, и три, и четыре, и пять, и шесть, и семь, и восемь…

— Что здесь происходит? — раздался голос профессора Макгонагалл. — Мисс Грейнджер! Мисс Лойд! Что вы делаете?!

— Они всё делают правильно, Минерва, — сказал Снейп.

Студенты уже расступились, и Гарри увидел, что происходит возле дивана. Снейп опустился на колени рядом с Джинни и направил на неё свою палочку.

— Не останавливайтесь, — велел он двум девочкам, которые склонились над телом Джинни.

Рядом с Джинни на коленях стояла семикурсница, которую Гарри не знал. Кажется, её звали Мэриан Ллойд. Она упиралась ладонями в грудную клетку Джинни, надавливая на неё, и вела счёт. Когда она досчитала до пятнадцати, Гермиона наклонилась, прижалась губами к губам Джинни, и грудь Джинни приподнялась.

Гарри уже видел это раньше, но в панике не мог вспомнить, где именно.

Камин вспыхнул зелёным пламенем, Гарри быстро посторонился.

Мадам Помфри выскочила вместе с Роном.

— Что случилось? — требовательно спросила она.

— Похоже на передозировку успокоительного, на губах ещё остался осадок, — быстро проговорил Снейп. — У неё остановилось сердце. Ллойд и Грейнджер начали делать искусственное дыхание, так что я уверен… Да… Есть магическая активность. Ещё есть время, она ещё не ушла.

— Ты думаешь, нас двоих достаточно? — спросила мадам Помфри.

— Она маленькая. И я сделаю это один, если понадобится, — огрызнулся Снейп.

Стоявший рядом с Гарри Сопелка дёрнулся, словно хотел броситься вперёд, и Гарри вцепился в ошейник собаки.

— Полагаю, нас здесь трое, — живо вставила Макгонагалл. — Я не знаю заклинания, но сам принцип мне знаком.

Снейп резко кивнул.

— Ллойд, Грейнджер, отойдите, — сказал Снейп, беря Макгонагалл за руку. Мадам Помфри взяла вторую. Помфри и Снейп направили свои палочки на лежавшую на полу Джинни. Снейп произнёс длинное, резко прозвучавшее заклинание, и вспыхнул белый свет.

Макгонагалл вскрикнула, словно её ужалили. Маги отпустили руки друг друга. Снейп и Помфри опустились на колени рядом с Джинни.

— Да! — торжествующе воскликнул Снейп. — Она вернулась!

— Она ещё не дышит самостоятельно, — мадам Помфри указала палочкой на Джинни и забормотала. Над ртом и носом девочки появился светящийся синий шар. Цвет лица Джинни стал изменяться из пятнисто-фиолетового в болезненный бледно-серый. — Необходимо аккуратно переместить её, — сказала мадам Помфри, призывая носилки и одеяла. — Северус, ты сообщишь директору?

— Разумеется, — с палочки Снейпа сорвалось серебристое сияние. — Минерва? — обратился он к профессору Макгонагалл. — Я помогу Поппи, а ты спустись в Больничное крыло и выпей хотя бы перечное.

— Конечно, Северус, — отстранённо сказала Макгонагалл и села, вид у неё был очень, очень усталый.

Снейп озабоченно посмотрел на неё, затем глянул на Перси.

— Вы! — рявкнул он. — Проводите профессора Макгонагалл в Больничное крыло, — Снейп вздохнул, глядя на Фреда и Джорджа. — Остальные Уизли, вы все можете прийти. Ваша сестра вне опасности, но уверен, вы захотите убедиться в этом, чтобы не натворить чего-нибудь. — Затем Снейп посмотрел на Рона, Гарри, Гермиону и семикурсницу. — Думаю, директор захочет побеседовать с вами. Поэтому не могли бы вы все сопровождать профессора? — в его голосе не было обычной резкости.

— Профессор Снейп? — медленно спросила Гермиона. — Что вы только что сделали? — её голос всё ещё звучал пронзительно и испуганно.

Снейп снова вздохнул, взглянул на мадам Помфри, которая ещё хлопотала, готовя Джинни к перемещению.

— Мы смогли перезапустить её сердце, потому что мозг был ещё жив. Проще говоря, нам пришлось расстаться с частью нашей собственной жизненной энергии. Уже слишком поздно обсуждать теорию магии, мисс Грейнджер. Достаточно сказать, что профессору Макгонагалл пришлось труднее, чем мне, из-за разницы в возрасте. А теперь позаботьтесь о ней, пожалуйста, вы же студенты её факультета.

Гарри пристально посмотрел на Снейпа, размышляя о том, что тот только что сказал. Сколько этой жизненной энергии он только что отдал? Восстановится ли она? Снейп, как и Помфри, двигался теперь очень медленно и скованно. Макгонагалл же выглядела так, словно её и вовсе придётся нести.

Похоже, они подвергали себя опасности ради студентов, что бы они там ни натворили. Гарри видел, что Макгонагалл или Помфри делают это без колебаний. Как они только что сделали. Но Снейп? Ублюдок Снейп? Мерзавец Снейп? Он был несправедливым и внушающим ужас, неприятным, злобным мудаком, который придирался ко всем в классе, доводил до слёз даже четверокурсников и безобразно потакал своим любимчикам.

И этот злобный нетопырь просто сказал Помфри, что он сделает всё сам, если понадобится. Хоть Джинни ему и не нравилась.

Под взглядом Гарри Снейп покачнулся и ухватился за спинку дивана. Заметив, что Гарри наблюдает за ним, свирепо глянул в ответ. Его глаза запали, а вокруг рта залегли морщинки, которых ещё минуту назад не было.

— Готов, Северус? — устало спросила мадам Помфри, левитируя Джинни, и они оба ухватились за носилки, но Гарри не смог бы сказать, для того ли это, чтобы поддержать Джинни или себя.

— Мадам Помфри, — неожиданно сказала Мэриан Ллойд. — Я довольно хорошо умею левитировать и могу помочь с перемещением, а вы с профессором Снейпом просто скажете мне, что делать. И вспомните, в Больничном крыле я ведь тоже помогала.

— Да, конечно, дорогая, — мадам Помфри рассеянно посмотрела на неё. — Я помню.

— Гарри, — шепнула ему Мэриан, — сходи за профессором Спраут. Она тоже колдомедик. Встретимся в Больничном крыле.

Гарри выбежал через портрет из гостиной как раз в тот момент, когда огонь вспыхнул с характерным звуком активируемого камина.

— Что случилось? — спросил Дамблдор непривычно шокированным голосом.

Гарри не стал дожидаться, что скажут Дамблдору, так как был полон решимости вызвать на место происшествия ещё одного целителя.

Глава 24. В поисках примирения

Студенты, к счастью, молчали, медленно пробираясь в Больничное крыло. Северус тяжело опирался на левитируемые носилки, уверенный в чарах мисс Ллойд. Она училась на седьмом курсе, посещала Высшие зелья с целью стать целительницей и, следовательно, была действительно полезной парой рук в этой маленькой компании. Северус был очень признателен мисс Ллойд за удивительную для гриффиндорца компетентность.

Ему хотелось проспать целую неделю, но, естественно, в ближайшие часы это было невозможно. Директору придётся послать сову в Мунго, чтобы вызвать целителя: мисс Уизли нельзя перемещать по крайней мере несколько дней.

Это не первая попытка самоубийства за время его пребывания в Хогвартсе, но в Гриффиндоре такое было редкостью. Гриффиндорцы, как правило, проявляли свои деструктивные склонности по-другому: им был привычнее дерзкий и неразумный риск, а если они терпели неудачу, то считали всё просто приколом.

Глоток мира был сложной задачей для второкурсницы. Интересно, как она научилась его готовить? Это зелье четвёртого курса, а ребёнок должен был проглотить около галлона, чтобы остановить сердце. Или она нашла инструкции и последовала им, чтобы сконцентрировать его под светом полной луны? Сегодня ночью как раз взошла полная луна. Времени было достаточно.

Инструкции по подобным изменениям были доступны только семикурсникам. Процесс не был сложным, и доступ к информации не ограничивался, но поиск нужных сведений требовал некоторых усилий, и концентрированная вариация обычно использовалась только для тех, кто нуждался в ней в конкретных обстоятельствах.

Северус понимал, что это был не просто жест — ребёнок на самом деле задумал именно это. Какую же боль испытывала девочка, раз так серьёзно хотела покончить с этим? Мисс Уизли действовала со всей решимостью хаффлпаффца, умом райвенкловца и хитростью слизеринца.

Дамблдор наколдовал носилки для Минервы, и та уже спала на них. Он предложил наколдовать ещё одни для Северуса, но выражение лица последнего, должно быть, было достаточным ответом для директора. Поппи так же свирепо посмотрела на Дамблдора, прежде чем громко попросить домового эльфа принести ей и Северусу перечное зелье из Больничного крыла.

Хорошо, что она это сделала. Северусу подобное даже в голову не приходило (свидетельство его усталости), а без перечного он бы не справился.

— Приготовь хороший крепкий кофе, лучше турецкий, и принеси еды. Северус любит булочки. Я бы хотела немного пирожков с мясом, — сказала Поппи домовому эльфу, прежде чем тот исчез. — И шоколад, несколько бутербродов и… о, просто принеси целый поднос, вдоволь для всех нас — мы проголодались. Ты же знаешь, что нам нравится.

Мисс Ллойд понадобилось ещё несколько минут, чтобы помочь Северусу и Поппи протащить носилки с мисс Уизли через портретный проём. Северус предвкушал чашечку этого кофе.

— Почему она это сделала? — наконец шёпотом спросил один из братьев Уизли.

— Я не знаю, — вздохнул Дамблдор, шагая рядом с носилками Минервы, следом за Северусом, Поппи и мисс Ллойд, которая левитировала носилки с мисс Уизли. — Я хотел бы поговорить со всеми вами, прежде чем мисс Уизли проснётся, возможно, мы сможем найти какую-то подсказку.

— Как вы думаете, Сами-знаете-кто всё ещё имеет на неё влияние? — спросил один из мальчиков. Северус слишком устал, чтобы определить, кто именно.

— Нет, мистер Уизли, — мягко ответил директор, — хотя, по-моему, это как-то связано.

— Но с ней всё будет в порядке? — неестественно холодным и спокойным голосом спросила Грейнджер.

— Да, благодаря вашей сообразительности, мисс Грейнджер и мисс Ллойд, — сказал Дамблдор. — Где вы научились этим специфическим магловским приёмам?

— Прошлым летом мама с папой заставили меня пойти на курсы Красного Креста, — спокойно ответил Грейнджер. — В то время я думала, что это глупо. Откуда у волшебников сердечные приступы? Но мама сказала, что я должна уметь оказывать первую помощь.

— А мисс Ллойд?

— Я тоже маглорожденная, профессор, помните? — ответила Мэрион. — Я пошла учиться, когда начала ухаживать за своей племянницей. Моя сестра не разрешала мне, пока я не научусь делать сердечно-лёгочную реанимацию младенцу и всё остальное. Она очень нервная, — застенчиво сказала Ллойд.

— Хм… Полагаю, в таком случае Гриффиндор заслужил баллы, — директор подмигнул, несмотря на мрачность ситуации.

— Я бы сказал, чёртов специальный приз за то, что не позволили ещё одному грёбаному призраку появиться в этой грёбаной школе, — пробормотал Северус. Поппи и мисс Ллойд уставились на него: Поппи в изумлении, Ллойд в шоке.

Неужели он сказал это вслух? Мерлин, он, должно быть, устал и через минуту будет выражаться, как его отец, возвращающийся со смены. Северус окончательно решил держать рот на замке до тех пор, пока не выпьет чашку крепкого кофе и по меньшей мере ещё одно перечное.

По коридору торопливо шла Помона с Поттером на буксире. Похоже, у мальчишки кое на что всё же хватало ума.

— Северус! Поппи! Мистер Поттер сказал мне, что мисс Уизли совсем плохо? — она осмотрела носилки и всю их кавалькаду.

— Нам пришлось использовать Tribuo Vita, Помона, — тихо сказала Поппи. — Минерва совсем измотана, мы с Северусом тоже не в лучшей форме.

Глаза Помоны расширились.

— Ладно, вы трое, в постель, — деловито распорядилась она. — Я присмотрю за пациенткой. Я уже отправила сову в Мунго. Судя по тому, что сказал мне мистер Поттер, нам понадобится пара их целителей, — Помона взяла Поппи за руку и жестом велела Ллойд продолжать левитировать носилки с мисс Уизли. Четверо мальчишек Уизли последовали за ними.

Северус отпустил носилки и понял, что это, пожалуй, не самая мудрая идея. Он почувствовал, как задрожали ноги, и прислонился к стене, закрыв глаза. Кто-то схватил его за локоть, поддерживая и направляя к креслу, кем-то, должно быть, наколдованное. Маленькие руки. Северус приоткрыл глаза, поняв, что руки принадлежат Поттеру. Чёрт бы его побрал!

— С вами всё в порядке? — обеспокоенно спросил мальчик.

— Отлично, — проворчал Северус. Кресло наколдовал явно директор — оно было фирменное, мягкое, подобное его кабинетному.

Теперь Северусу не нужно было спешить в Больничное крыло — пару минут и без него обойдутся. Он снова закрыл глаза, ожидая, когда пройдёт слабость.

Тихий шорох дал понять, что Поттер всё ещё здесь. Почему этот проклятый мальчишка всё ещё стоит здесь? Неужели он не может пойти и предложить утешение или поддержку своим Уизли?

— Что, Поттер? — буркнул Северус, откидывая голову назад.

— Принести вам что-нибудь? — тихо спросил Поттер.

— Немного кофе, который заказала мадам Помфри. С большим количеством сахара. Пять или шесть чайных ложек как минимум, — ответил Северус, не открывая глаз. Если дать мальчишке какое-нибудь задание, он не будет торчать тут, уставившись на Северуса.

Казалось, прошла всего секунда, прежде чем безошибочно узнаваемый аромат кофе, смешанный с запахом корицы и кардамона, пробудил Северуса от полудрёмы. Он с усилием открыл глаза.

— Сэр? — Поттер протянул ему огромную чашку кофе. — Профессор Спраут сказала, что там уже есть сахар, а молока не надо. Профессор Дамблдор хочет знать, нужно ли вам, чтобы он пришёл и забрал вас.

— Однозначно нет! — Северус попытался огрызнуться, но получилось лишь раздражённое бурчание. Он взял кружку с кофе обеими руками и залпом выпил её, хотя она была достаточно горячей, чтобы обжечь язык. Мысленно Северус одобрительно кивнул. Это была густая турецкая смесь, сваренная с добавлением сахара. Кофе, горячий, как ад, чёрный, как дьявол, сладкий, как украденный поцелуй.

Прошло мгновение, и Северус снова закрыл глаза, держа кружку с густым осадком на дне на коленях, ожидая, когда кофеин и сахар попадут в мозг. Он не любил использовать более сильные стимуляторы, они могли повредить в таком состоянии.

Для заклинания обычно требовалось три человека, так что им повезло, что Минерва знала о нём достаточно, чтобы помочь. Было бы рискованно проделать это всего лишь вдвоём. Северус не знал, смог бы он допустить, чтобы Поппи пошла на такой риск. Правда, она была моложе Минервы, но и не так молода и (честно говоря) не так сильна, как Северус — недостаток чистой силы она восполняла знаниями и техникой. Но они не могли позволить себе потерять её или её навыки: от Поппи зависело здоровье людей.

Сделай это Северус в одиночку, это не убило бы его (по всей вероятности) и, скорее всего, даже не сильно повредило бы ему, но Дамблдору пришлось бы искать замену Мастеру зелий до конца семестра. И замену опекуна для Поттера, внезапно осознал он.

Проклятье. Он слишком устал, чтобы думать об этом прямо сейчас. Было очень удобно просто дремать, откинув голову на спинку стула.

— Э-э, профессор? У вас наклонилось… — услышал Северус словно издалека и почувствовал, как у него из рук забрали кружку.

Он не понимал, почему Лили называет его «профессором». По крайней мере, это был голос Лили. Возможно. Должен быть, потому что теперь она накрыла его одеялом. Наверное, отец снова вышвырнул его из дома. Он надеялся, что миссис Эванс не рассердится, когда увидит его в своей гостиной. Он уплыл ещё дальше в уютную темноту.

Северус услышал звуковой сигнал камина, слегка вздрогнув, покачал головой и открыл глаза. Как долго он дремал? Мальчишка нашёл стул и сидел тут же, уставившись на что-то в своей чашке.

— Как долго я спал? — резко спросил Северус.

— Примерно полчаса, — ответил Поттер, глядя на него затравленными глазами. — Я думаю, что целители уже здесь.

Северус с трудом поднялся на ноги. Поттер тут же подхватил его под локоть, и не будь Северус так слаб, не теряй равновесия, он прикрикнул бы на мальчишку. Вместо этого он нехотя положил руку на его плечо.

— Пойдём.

Северус вошёл в Больничное крыло, пошатываясь, и Поттер наполовину тащил его. Мастер зелий сердито посмотрел на поднявшего брови директора, пресекая возможные комментарии. Поттер подвёл его к ближайшему стулу, и Северус сел (на самом деле рухнул).

Поппи и Минерва крепко спали на соседних кроватях. Мальчишки Уизли собрались у дальней стены вместе с Грейнджер и Ллойд. Директор, похоже, собирался расспросить их всех сразу.

— Где мисс Уизли? — спросил Северус. Он даже не потрудился понизить голос. Ничто не разбудит ни Поппи, ни Минерву в течение нескольких часов, пока они как следует не выспятся.

Дамблдор указал в противоположный конец Больничного крыла, где была занавешена зона, в которой работали несколько целителей.

— Они только что прибыли камином из Мунго, — сказал Дамблдор, — и спрашивали, не мог бы ты до приезда мистера и миссис Уизли узнать у Джинни, почему она так поступила?

— Она ведь ещё не оправилась настолько, чтобы говорить? — тяжело спросил Северус и знал ответ ещё до того, как директор покачал головой. — Ну, конечно, — пробормотал он чуть слышно.

Передозировка Глотка мира парализует ребёнка на несколько дней, даже дыхание придётся поддерживать магически. Сейчас любое из противоядий убьёт её. Оставалось только ждать, когда всё пройдёт само собой. Tribuo Vita не позволит её сердцу остановиться, пока действие зелья не закончится, но предстояло пережить несколько страшных дней.

— Тогда мне понадобится ещё кофе, — ожесточённо заявил Северус.

Поттер вскочил, как проклятый домашний эльф, прежде чем Северус закончил говорить.

Дамблдор повернулся к детям.

— Кто-нибудь из вас знает, почему Джинни могла сделать то, что сделала?

Все дети, как один, растерянно покачали головами.

— Она была правда подавлена, всё время, но не так, чтобы отличаться от окружающих, — сказал один из близнецов.

Другой кивнул.

— Мама сказала нам присмотреть за ней. Хотя в последние дни она вроде повеселела.

— Ну, я ничего не заметил, — заявил самый старший из них, Перси Уизли, — она действительно в этом году очень интересовалась учёбой. Гораздо больше, чем в прошлом. И очень хотела улучшить свои отметки по зельям. Я помогал ей.

Учитывая, что мисс Уизли провела большую часть прошлого года, одержимая неким осколком Тёмного Лорда, неудивительно, что она не интересовалась учёбой.

Поттер вернулся с кофе и какой-то выпечкой, передал и то, и другое в руки Северусу, а затем встал между Грейнджер и младшим Уизли.

— Вы знаете, с кем она дружит? — мягко спросил Дамблдор. — С кем-нибудь вообще, кого необходимо опросить?

— Я думала об этом, профессор, — мягко и чрезмерно сдержанно сказала Грейнджер. — Не могу вспомнить никого, с кем Джинни дружила бы, кроме нас и Невилла. Прошлый год был для неё такой катастрофой. Единственный человек, с которым я когда-либо видела её, был Невилл, — она сделала паузу, Северус заметил, что её взгляд слегка расфокусировался. — Знаете, это она сказала мне, что я должна пойти к преподавателям насчёт Гарри, что если я этого не сделаю, с Гарри случится то же самое, что и с Невиллом, и я совершу ту же ошибку, что и она.

Северуса вдруг осенило.

— Грейнджер, подойдите ко мне! — велел он.

Девочка двигалась, словно робот. Ее лицо стало совершенно невыразительным, без волнения, страха или беспокойства.

Она встала перед Северусом. Он зажёг свою палочку, направив свет ей в глаза, к счастью, будучи достаточно высоким, чтобы сделать это, не поднимаясь из кресла, и с некоторым опасением отметил, что зрачки слишком вяло реагируют на свет.

Северус вспомнил, что Грейнджер делала девчонке искусственное дыхание «рот в рот» без всякой защиты. Не было ничего необычного в том, что жертву отравления стошнило во время реанимации. Одному богу известно, к чему может привести употребление частично переваренного, потенциально смертельного зелья.

Северус залпом допил кофе, кружку с которым всё ещё держал в руке.

— Блядь! — скрежетнул он зубами, заработав шокированные взгляды от всех, кроме Грейнджер, которая просто посмотрела на него с отстранённым интересом.

Почему он заснул? Поппи тоже была не в себе. А больше никто ничего не понял. Но разве они этого не видели? Глаза Ллойд покраснели, и её трясло от наступившей реакции. Мальчишки сидели или стояли вокруг, пытаясь сделать вид, что они тоже не собираются рыдать.

Тринадцатилетняя девочка, которая только что реанимировала одноклассницу, не должна быть такой спокойной.

Существовало несколько противоядий от «мира». Но ни от одного из них сейчас толку не будет. Не этим вечером.

Проклятье.

— Дамблдор! — рявкнул Северус. — Мисс Грейнджер нужна помощь. Приведите сюда одного из этих целителей.

— Профессор Дамблдор, — слабым голосом сказала Грейнджер, — я тут подумала, не могла бы моя мама навестить меня?

Северус кивнул.

— Директор, если она сейчас спрашивает свою маму, я предлагаю вам послать кого-нибудь аппарировать туда и отыскать доктора Грейнджер.

Было бы просто идеально, если бы мать Грейнджер смогли привести сюда без неминуемой истерики. Северус взмахнул палочкой, наложив несколько диагностических заклинаний. Состояние девочки казалось достаточно стабильным, и он с чистой совестью мог передать её в руки колдомедиков.

Дамблдор резко кивнул, повернулся и позвал одного из целителей. К ним торопливо подошла женщина в зелёной мантии.

— Северус говорит, что мисс Грейнджер нужна помощь, — сказал Дамблдор.

— Она проглотила немного зелья во время реанимации мисс Уизли, — сообщил Северус.

— О, Мерлин! Как много? — целительница вытащила палочку и забормотала диагностические заклинания, в то время как мальчишки встревоженно зашептались, а мисс Ллойд уже на самом деле рыдала на плече у одного из близнецов.

— Не слишком опасное количество, но, думаю, его следует нейтрализовать, — сказал Северус, — иначе она может проспать неделю. И чем дольше мы промедлим, тем хуже будет, когда зелье перестанет действовать.

Целительница кивнула.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она, считывая результаты диагностических чар. — Ребёнок изготовил чертовски сильную смесь.

— Однако я посоветовал бы вам подождать, пока не приедут родители Грейнджер, — предложил Северус.

Целительница огляделась и, согласно кивнув, обняла Грейнджер за плечи.

— Пойдём со мной, дорогая.

— Спасибо, Северус, — выдохнул Дамблдор, — я не решаюсь просить тебя о большем…

— Но всё равно попросите, — огрызнулся Северус. Он взял с ближайшего стола перо, трансфигурировал его в трость и рассеянно подумал, что если ему понадобится трость на какое-то время, то надо будет подыскать себе что-нибудь по-настоящему зловещего вида — змея на набалдашнике трости Люциуса выглядела довольно мило.

По крайней мере, на сей раз это помешало Поттеру вскочить и попытаться помочь ему.

Северус понимал, что директор, вероятно, предпочёл бы сделать это сам. К сожалению, поскольку речь шла о зельях, он мог и не понять, что видит. Одно дело — легилиментить разум, и совсем другое — интерпретировать увиденное. Он мог посмотреть, как мисс Уизли готовит зелье, но если девочка использовала, к примеру, ингредиент, незнакомый Дамблдору, ему было бы трудно сообразить, правильно ли она идентифицировала этот компонент.

Дамблдор также не имел медицинского образования. Это был целый специализированный класс, в который некоторые целители набирали тех, кто имел талант и интерес к легилименции, по медицинскому использованию этого искусства. Ослабленное или поражённое сознание можно разрушить таким могущественным разумом, как у Дамблдора, если он допустит ошибку.

Северус также занимался продвинутой окклюменцией — лишь немногие целители или авроры проходили этот курс обучения. Она позволяла проникнуть в ум сумасшедшего или умирающего, не будучи захваченным им. Северус на самом деле понятия не имел, есть ли у Дамблдора этот навык. Окклюменты были редкостью. Такой же редкостью, как анимаги.

Северус захромал в обход ширм, кивнул Помоне и другому целителю. Помона пододвинула ему к кровати стул. Он с благодарностью сел, поставив трость между колен и положив на неё обе руки.

Помона и целительница отступили к изголовью кровати, где мисс Уизли не могла их видеть, но они могли наблюдать за ней и за опросом.

Мисс Уизли выглядела гораздо лучше, её лицо порозовело, а глаза были полуоткрыты. Заклинание, которое помогало ей дышать, светилось синим вокруг её рта и носа. Несколько различных контролирующих заклинаний регистрировали кровяное давление, магическую активность и тому подобное самопишущим пером на пергаменте на прикроватном столике.

— Ну что же, мисс Уизли, — невозмутимо сказал Северус, как будто он был здесь, чтобы обсудить неудовлетворительное эссе по зельям, — похоже, своими действиями вы сегодня вызвали немалую суматоху. Интересно, может быть, таков был ваш план?

Он старался говорить нейтральным тоном, не желая напугать её, но и не смягчая голос слишком сильно. Ничто так не испугает ребёнка, как излишне резкая перемена в его поведении. Поэтому он заговорил с ней так, как говорил бы с одним из своих слизеринских первокурсников, которого застал поздно ночью плачущим в гостиной.

Её глаза расширились, когда она попыталась что-то пробормотать.

Северус быстро поднял руку.

— Не пугайтесь, что не можете говорить. Ваше дыхание сейчас поддерживается заклинанием, самостоятельно дышать вы сможете через день-два.

По щекам девочки медленно потекли слёзы. Северус знал, что она не сможет поднять руку, чтобы вытереть их, поэтому достал носовой платок и сделал это за неё. Она была не в силах ни съёжиться, ни отвернуться, лишь зрачки сузились от страха. Северус вздохнул и убрал с её лица раздражающую прядь волос.

— Паралич временный, уверяю вас, — если бы это было случайное отравление, Северус добавил бы, как ей повезло, что Грейнджер и Ллойд знали, что делать. — Теперь, чтобы у нас был какой-то способ общения, я бы попросил вас моргнуть один раз, если хотите сказать «да», и два раза — если «нет». Вы меня понимаете?

Одно медленное мигание.

Северус кивнул.

— Мисс Уизли, мы бы хотели знать, как это произошло. Поскольку вы не можете говорить, я войду в ваш разум. Это заклинание может причинить вам некоторый дискомфорт. Если вы будете сопротивляться мне, дискомфорт станет сильнее. Вы понимаете?

Два быстрых мигания глаз. Ещё и ещё. Лицо ребёнка сильно побледнело. Чернила в самопишущем пере отмечали её кровяное давление красным, а не чёрным, показывая внезапные зловещие изменения.

— Профессор Снейп! — предостерегающе окликнула целительница.

— Пожалуйста, успокойтесь, — мягко сказал Северус девочке. — Я понял, вы не согласны.

Она моргнула один раз.

Северус сидел несколько минут, ничего не говоря, пока чернила пера не стали чёрными.

— Пожалуйста, не допустите ошибки, мисс Уизли, — вздохнув, очень тихо заговорил Северус. Глаза девочки были закрыты, но он знал, что она не спала. Затем она открыла глаза, но не успела прийти в себя, как он продолжил ровным и успокаивающим голосом: — Скоро здесь будут ваши родители. Мы не уверены, разрешать им увидеться с вами или нет. Мы не знаем, стоит ли пускать к вам кого-нибудь из ваших братьев, мисс Грейнджер или мистера Поттера. Или, откровенно говоря, нам следует отправить вас в изолированную палату в больнице Святого Мунго.

Помона вышла вперёд.

— Джинни, профессор Снейп уже делал это раньше, ты же знаешь. Это неприятно, но не больно.

Какое-то время девочка металась взглядом с Помоны на Северуса и обратно и наконец устало моргнула.

Помона отошла в сторону.

Северус наклонился вперёд, положив свою ладонь на руку мисс Уизли, чувствуя, что её необходимо подбодрить.

Он посмотрел ей в глаза.

— Легилименс.

Сознание девочки было затоплено болью и виной, но, к счастью, это не был бессвязный, бессмысленный бред.

— Какой идиот купится на это? — плачет она на чьём-то плече. — Я причиняю людям боль! Я чуть не убила их!

Они сидят в тёмном пустом класса. Она и мальчик. Трудно было понять, кто именно.

— Джинни, всё в порядке, никто тебя не винит, — это голос Лонгботтома.

— Но они должны были! Должны! Как нормальные люди вообще могут находиться рядом со мной?

— Послушай, Джинни, у всех есть… вещи… о которых они не хотят говорить.

Сцена меняется, Уизли и Лонгботтом идут вокруг озера.

— …ничего не получается сделать правильно. Думаю, я не нравлюсь этой палочке. И рука дрожит, не знаю почему, — говорит Лонгботтом, пожимая плечами.

— Я могу тебе помочь, — отвечает она. — Как ты думаешь, мы сможем это сделать?

— Здесь все компоненты растительные. Да. Я очень хорошо разбираюсь в травологии. И это лучше, чем Сон без сновидений. Если ты будешь принимать Сон без сновидений слишком часто, то сойдёшь с ума. А Мир просто успокаивает.

— О боже, Невилл, это было бы здорово. Я не могу заснуть и всё время вижу, — девочка вздрагивает, — его. На каждом углу. Я не знаю, что делать. Я как будто чувствую, как он держит меня. Мне кажется, я схожу с ума.

— Нет, тебе просто снятся плохие сны. У меня они иногда даже днём бывают. Такое случается.

Кадр снова перепрыгнул.

Косой переулок, летний день, случайная встреча.

— Мама! Можно я схожу с Невиллом за мороженым?

— Иди, милая, — Молли Уизли ласково улыбается дочери. — Я найду тебя там позже, когда закончу с покупками.

— О, Мерлин, Невилл! Что случилось? — у неё перехватывает дыхание.

Невилл сидит прямо, не прислоняясь к спинке стула, на его запястье темнеет синяк.

— Бабушка уехала на лето, — объясняет он.

— Я должна сказать маме, — девочка приподнимается. — Она что-нибудь с этим сделает.

— Нет, Джинни, не надо, — Невилл тянется и хватает Джинни за руку. — Это убьёт бабушку. Послушай, школа начинается через три дня, верно? Всё в порядке. Не беспокойся.

Разговор фактически закончился, прерванный появлением около дюжины мальчишек.

Следующая картинка.

Невилл лежит, бледный и холодный, а над ним склоняется Люпин.

Затем связных эпизодов больше не было, только вихрь отвращения к себе, гнева и боли. Осознание, что всегда доверяла не тем людям, делала неверный выбор. Что ответственна за смерть своего лучшего друга. Что ей не место в приличном человеческом обществе.

Встревоженной матери она отправляет сов с неестественно бодрыми посланиями, не желая, чтобы бедная женщина поняла, какое она родила испорченное, порочное существо.

После смерти Невилла она постоянно думает о Тёмном Лорде. Тёмный Лорд нашёптывал в сознании девочки ужасные вещи. Вещи, которые никого бы не удивят, стоит только задуматься об этом. Вещи, которые в нормальных условиях были бы даже уместны, но в таком настроении духа выглядят преувеличенными и искажёнными.

Она пытается смыть с себя пугающие прикосновения воспоминаний Тёмного Лорда, потом пробует срезать их. Ничего не помогает. Боль не прекращается. Боль никогда не прекращается.

Осмотрительно поднятые Северусом окклюментные щиты ускользнули. На мгновение он перестал быть профессором Северусом Снейпом, Мастером зелий. На одну бесконечную секунду он стал просто Севом, который не смог совершенно защитить своего лучшего друга, и у него не осталось ничего в мире, ради чего стоило бы жить.

Северус отвёл глаза и, прервав тем самым действие заклинания, вернулся в реальность. С мокрыми от слёз глазами, с хлюпающим носом. Он раздражённо вытер лицо, высморкался и снова повернулся к мисс Уизли.

Целительница и Помона тактично нашли себе какое-то занятие за изголовьем кровати, и, казалось, ничего не видели и не слышали.

Лицо мисс Уизли тоже было залито слезами. Северус аккуратно вытер их.

— Я очень сожалею о вашей утрате, — сказал он, понизив голос, наклонился и, сдвинув рукав рубашки, перевернул руку девочки, разглядывая маленькие поперечные порезы вверх и вниз по предплечью. Все на разных стадиях исцеления. Некоторые совсем недавние, словно вчерашние.

Северус покачал головой и вздохнул. Он уже видел подобное раньше. Порезы были очень поверхностными. Северус быстро взмахнул палочкой, призывая к себе один из неизменных целебных бальзамов Поппи, и в руку ему прилетел бадьян. Не говоря ни слова, Северус смазал им все порезы и опустил руку девочки обратно на кровать.

Взгляд мисс Уизли был настолько обескураженным, что Северус позволил себе устало усмехнуться:

— Что-то ещё?

Два медленных мигания.

Хорошо, ему не хотелось играть в «двадцать вопросов».

Безошибочно узнаваемый запах испражнений наполнил комнату. Глаза мисс Уизли расширились, потом она в ужасе зажмурилась, поняв, что запах исходит от неё.

Северус приподнял бровь.

— Если ваши дыхательные мышцы не работают, — сказал он, возвращаясь к сухому тону, — вы вряд ли можете ожидать, что другие мышцы будут работать, — он снова смягчился, когда она покраснела от стыда.

— Профессор Спраут? — позвал Северус, не вставая со стула, понимая, что девочка не видит, где находятся Помона и целительница. — Нам с мисс Уизли нужна кое-какая помощь.

Помона, резко вскинув голову, поспешно подошла.

— А… — понимающе произнесла она и левитировала ребёнка над кроватью.

Северус наложил очищающее заклинание на одежду, простыни и одеяла сразу, желая, чтобы это дерьмо было худшей вещью, которую ему пришлось убирать сегодня вечером.

Помона осторожно положила девочку на чистые, сухие простыни.

— Не волнуйся, — сказала она мисс Уизли. — Сейчас целительница наложит заклинания, после которых это больше не повторится, хорошо?

Одно медленное моргание.

— Мисс Уизли? — позвал Северус и подождал, пока она сосредоточится на нём. — Вы хотели бы увидеться со своей матерью?

Одно моргание. Умоляюще распахнутые глаза с огромными зрачками заплыли слезами, из носа снова потекло, и Северус наклонился, чтобы вытереть девочке лицо.

— Я посмотрю, не пришла ли она, — Северус встал, тяжело опираясь на трость.

Целительница последовала за ним.

— Значит, девочке можно повидаться с матерью? — с тревогой спросила она.

— Полагаю, это будет даже полезно, — ответил Северус. — Похоже, ребёнок впал в отчаяние из-за смерти Лонгботтома. Видите ли, мальчик был её лучшим другом.

— Ах, у молодых всё всегда так драматично! Я думаю, она понятия не имела, как это расстраивает людей, — сказала она слегка покровительственно и шмыгнула носом. — Спасибо. Я позабочусь о том, чтобы найти её мать. Мы решим, стоит ли привлекать Министерство, после того, как поговорим с её родителями.

— Министерство? — медленно проговорил Северус. — Нам незачем их впутывать. Просто будьте к ней доброжелательнее, — он вдруг насторожился, вспомнив, как волшебники относятся к попыткам самоубийства. Он не собирался подвергать парализованную девочку неуместному презрению какого-то целителя. И не позволит ей столкнуться с последствиями, к которым может привести её опрометчивый поступок. Проклятая мораль XIX века. — Это был Глоток мира, а не запретное зелье. Она пыталась смягчить своё горе, а не присоединиться к мальчику.

— Значит, вы верите, что это произошло случайно? — с сомнением спросила целительница.

— Это сложное зелье, — пожал плечами Северус. — А она у меня на втором курсе и совершенно обычная, среднестатистическая студентка.

— О, конечно, — лицо женщины прояснилось, и она вдруг снова стала само сострадание, чёрт бы её побрал.

Северус направился к ближайшей кровати и рухнул на неё. Дамблдор мог подождать до чёртова утра, чтобы получить свой отчёт.

Глава 25. Миссис Уизли

ак он часто делал у Дурслей, Гарри был занят тем, что притворялся, будто его не существует. Он устроился на одном из стульев у окна, рядом с тем местом, куда целители забрали Джинни, чувствуя себя замёрзшим, больным и одиноким.

Братья Уизли столпились в другом углу, зачарованном под гостиную, и перешёптывались. Гарри не думал, что они заметили, был он там или нет. Он чувствовал себя неловко, вмешиваясь в семейные проблемы. Мэриан сидела между Фредом и Джорджем. Гермиону отвёл за другую ширму один из целителей. Гарри надеялся, что с ней всё будет в порядке. Снейп не казался таким уж обеспокоенным, но это было трудно сказать. Однако он велел Дамблдору сходить за мамой Гермионы.

Что бы ни сделали Снейп, Помфри и Макгонагалл, это отняло у них очень много сил. Когда Джинни несли на носилках, Снейп остановился в коридоре, прямо перед Больничным крылом, как будто не мог идти дальше, прислонился к стене и закрыл глаза. Но самое страшное, что его колени подогнулись, и он начал сползать вниз. Гарри был единственным, кто оказался ближе всех, чтобы поймать его, а Дамблдор быстро наколдовал для него кресло. Снейп бодрствовал достаточно долго, чтобы выпить чашку густого чёрного кофе, который выдала профессор Спраут, а затем, казалось, потерял сознание. Гарри подхватил чашку с остатками кофе, прежде чем они успели расплескаться, и укрыл профессора одеялом.

Мадам Помфри было ничуть не лучше. Она держалась достаточно долго, чтобы поговорить с целителями, и заснула на полуслове. Перси подхватил её, падающую, и положил обмякшее тело на кровать рядом с Макгонагалл.

Гарри вытащил стул в коридор и принёс туда свой чай, не совсем понимая, почему взял на себя обязанность присматривать за Снейпом. Просто казалось, что кто-то должен это сделать. Гарри удивился, когда Снейп проснулся и вместо того, чтобы просто переместиться в более удобное для сна место, встал и отправился посмотреть, что он может сделать, чтобы помочь.

Гарри неохотно признал, что восхищается Снейпом. Профессор так тяжело навалился на его плечо, что Гарри был уверен — Снейп не доберётся до стула. То, как он так быстро понял, что с Гермионой что-то не так, когда никто из них даже не заметил этого, было удивительно.

Однако Гарри не мог не задаться вопросом, почему Дамблдор сам не поговорил с Джинни, ведь она была так больна и расстроена, что Снейп был последним, кто мог бы заставить её говорить.

Было странно и немного страшно смотреть, как обычно стремительный Снейп, пошатываясь, бредёт по комнате, подволакивая ноги, как пожилой магл, и опираясь на трость. Именно тогда Гарри оставил Уизли и сел у окна. Никто не заметил, как он ушёл.

Прошло довольно много времени, прежде чем профессор Снейп, спотыкаясь, вышел из-за ширмы, где целители лечили Джинни. Он тихо сказал той целительнице, что следовала за ним, что-то о том, что девочка может повидаться с матерью, и посоветовал медиковедьме быть добрее к Джинни.

Гарри подумал, не стоит ли кому-нибудь проверить, не замёрз ли ад. И тут его словно окатило ведром ледяной воды: Джинни всё же умрёт.

Дамблдор поспешил через Больничное крыло, собираясь заговорить со Снейпом, но тот упал лицом вниз на ближайшую кровать.

— Это подождёт, профессор, — целительница только покачала головой, глядя на Дамблдора. — Когда миссис Уизли придёт сюда, пропустите её.

Она ещё что-то сказала директору, но стояла спиной к Гарри, так что он пропустил остальное.

Дамблдор повернулся лицом к Гарри, и мальчик был почти уверен, что директор знает о его присутствии.

— Конечно, — старый волшебник вздохнул с огромным облегчением, тревожные морщины на его лице разгладились после разговора с целительницей.

Если Дамблдор испытывает облегчение, это значит, что Джинни не умрёт. Гарри снова подумал об обледеневшем аде.

Медиковедьма повернулась и снова скрылась за ширмой.

К ужасу Гарри, Дамблдор направился к нему. Гарри не разговаривал с Дамблдором с тех пор, как было передано его опекунство, и он не хотел этого сейчас. Едва директор собрался что-то сказать, тлеющие в камине угольки вспыхнули ярким зелёным пламенем. Дамблдор отвернулся от Гарри и поспешил к камину.

Из огня вышла Молли Уизли в мантии, накинутой поверх халата. Братья Уизли вскочили на ноги и, столпившись вокруг неё, заговорили под её взглядом напряжёнными и непривычно тихими голосами.

Она заставила их замолчать.

— Ваш отец идёт прямо за мной, — тихо сказала Молли, явно отвечая на их вопросы. — Он хотел поговорить через камин с Биллом перед тем, как уйти.

Они молча кивнули.

— Где Поппи, Альбус? — сдержанно спросила миссис Уизли, пробираясь сквозь толпу своих сыновей. Волосы на затылке Гарри встали дыбом. Если то, что Снейп просил кого-то быть добрее, показалось странным, то сдержанность миссис Уизли была устрашающей.

— Она… нездорова… — сказал Дамблдор. — У нас здесь двое целителей из больницы Святого Мунго. И Помона тоже с Джинни. Ты хочешь сначала поговорить с ними?

— Я хочу видеть свою дочь, Альбус, — сквозь стиснутые зубы процедила миссис Уизли. — Прямо сейчас.

— Конечно, Молли, конечно, — Дамблдор шагнул вперёд, пытаясь взять Молли за руку, но она отдёрнула её. С того места, где сидел, Гарри мог видеть лицо Дамблдора, скорбное и озабоченное, и кривившийся в неприятной гримасе рот миссис Уизли. Дамблдор медленно опустил руку. — Однако есть несколько обстоятельств, о которых ты должна узнать, прежде чем увидишь её.

— Я уверена, что целитель мне всё сообщит! — отрезала миссис Уизли, теряя терпение. — Где она?

Дамблдор указал на ширму, и миссис Уизли поспешила туда. Целительница из больницы Святого Мунго, должно быть, установила оповещающие чары, поскольку тут же вышла из-за ширмы.

— Вы мать Джинни? — спросила она.

— Я хочу увидеть её, сейчас же! — резко кивнув, твёрдо заявила миссис Уизли.

Целительница кивнула.

— Я собираюсь наложить несколько заклинаний, но почему бы вам не пройти и не сообщить ей, что вы здесь, прежде чем я это сделаю. Вам что-нибудь сказали о её состоянии?

— Пока нет, — встревоженно ответила миссис Уизли.

— Ну, пойдёмте, — целительница вздохнула, — но помните, пожалуйста, что всё это временно, — медиковедьма взяла миссис Уизли за руку, заговорила с ней так тихо, что Гарри больше ничего не слышал, кроме нескольких вздохов и испуганных восклицаний миссис Уизли.

Миссис Уизли скрылась за ширмой. До Гарри доносился её ласковый голос, но слов он не разобрал.

Он почти задремал, прислонившись головой к окну, когда услышал, как она вышла из-за ширмы и, обернувшись, сказала:

— Мы с отцом будем здесь, когда ты проснёшься, хорошо, дорогая? Целители просто хотят, чтобы ты поспала, пока они будут накладывать эти заклинания.

Джинни так и не ответила ей.

Глаза миссис Уизли были сухими, когда она повернулась, но губы дрожали от сдерживаемых рыданий. Дамблдор поспешил ей навстречу.

Миссис Уизли остановилась почти рядом с Гарри, потирая руки, словно ей было холодно.

Когда Дамблдор подошёл ближе, миссис Уизли выхватила палочку так быстро, что Гарри подумал — она собирается проклясть директора. Должно быть, он счёл так же, потому что отступил на полшага, успокаивающе подняв руки.

— Молли… — поспешно начал он.

Обернувшись, она указала палочкой на экран, за которым пряталась Джинни.

— Силенцио!

И, развернувшись к Дамблдору, воскликнула:

— Не смей говорить со мной, Альбус Дамблдор! Не смей говорить! Ни. Единого. Слова! — она повысила голос. — Я же говорила тебе! — она кричала всё пронзительнее, по её лицу потекли слёзы. — Никогда, никогда не прощу себе, что послушалась тебя. Я уже несколько недель говорила тебе об этом. УЖЕ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ! — она подчёркивала каждое слово острыми уколами волшебной палочки. — Но зачем же мне знать? Я… — миссис Уизли выпрямилась, показав на себя свободной рукой. — Я же просто чересчур заботливая мамаша! — буквально выплюнула она.

Дамблдор, казалось, с каждым словом всё больше съёживался.

— Помона сейчас рассказала мне кое-что очень интересное о моей дочери, — продолжала миссис Уизли. — Кое-что, о чём я даже не слышала. И неважно, что я каждый день отправляла тебе сову! Неважно, что я трижды в неделю посылала сову Джинни! Я же говорила тебе, что с ней что-то не так! — она разрыдалась.

— Молли, я… — Дамблдор снова попытался приблизиться, чтобы утешить её.

— Я же сказала тебе. Ни. Единого. Слова. Даже не думай об этом! — рявкнула она, выставив перед собой раскрытую ладонь. Хотя она плакала, было ясно, что утешение — это не то, чего она хотела. — Моя дочь лежит там, — миссис Уизли ткнула палочкой в ширму, — парализованная. Ты меня слышишь? ПАРАЛИЗОВАННАЯ! — она выкрикнула это слово так, что оно эхом отразилось от каменного потолка.

Гарри услышал горестный возглас мальчиков у дальней стены комнаты.

— И один Мерлин знает, как надолго! Я ВСЁ тебе выскажу. Вопреки здравому смыслу, я прислушивалась к тебе насчёт Джинни! Прислушивалась к тебе насчёт этого дневника! Попробуй теперь сказать мне, что тёмные предметы не оставляют последствий. Только попробуй! И не говори мне, что случившееся в прошлом году не имеет к этому никакого отношения. А эти летающие монстры там, — она указала на окно, — уже повинны в одной смерти! И вы с Министерством позволяете им там оставаться? Вы все сошли с ума? Все дети уже в подавленном состоянии. Что ты пытаешься сделать? Довести их всех до крайности?

— Молли, Министерство… — умиротворяюще начал Альбус.

— Чушь собачья! — рявкнула она. — Ты, и твои шахматные партии, и твои политические игры. Ты подмазываешься, когда они тебя устраивают, и делаешь всё, что тебе заблагорассудится, когда это не так! С меня довольно!

— Но Сириус Блэк…

— О, да, — миссис Уизли даже хихикнула высоким, почти истерическим голосом. — Да, я думала, что очень беспокоюсь из-за Сириуса Блэка. Пока не узнала, что Гарри едва не убили те проклятые маглы, к которым ТЫ его отослал. Вспомни, Альбус, я видела этот отчёт. Сломанные кости? Истощение? Травмы головы? Не говоря уже о том, что я видела прошлым летом.

Гарри показалось, что миссис Уизли была настолько вне себя из-за Джинни, что напрочь забыла об окружающих. Никогда в жизни Гарри так не хотелось спрятаться под мантией-невидимкой, как в этот момент.

Миссис Уизли опустила палочку и возбуждённо взмахнула свободной рукой.

— О, ну конечно! Я же просто чересчур заботливая мамаша, не понимающая магловской культуры! Наверное, это на самом деле нормально — запирать своих детей и кормить их раз в день через кошачью заслонку! И, конечно, мои сыновья… — она взглянула на Фреда и Джорджа, махнув рукой в их сторону. — Разумеется, они скажут всё, что угодно, лишь бы избавить себя от лишних хлопот, не так ли? Скажи мне, Альбус, когда это они выдумывали такую историю, чтобы выпутаться из неприятностей, а?

Она, казалось, не ждала ответа и продолжала:

— Никогда! И не теперь! Их не поймали на месте «преступления». Так зачем же они это выдумали? Скажи мне?

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, но Дамблдор на этот раз не пытался заговорить. То ли от досады, то ли от стыда, то ли по какой-то другой причине, Гарри не мог сказать, Дамблдор выглядел крайне постаревшим и измученным.

— И я вполне себе представляю, сколько пользы Гарри приносят кишащие вокруг дементоры. У нас с Ремусом был интересный разговор на эту тему.

Гарри не сразу сообразил, кого она имеет в виду под «Ремусом». Что профессор Люпин рассказал миссис Уизли?

Миссис Уизли сделала несколько шагов к Дамблдору, подойдя почти вплотную.

— Ты, — прошипела она, сжав в кулаке палочку и ткнув ею директора в грудь, — можешь спросить у него о некоторых неоднозначных вещах, имеющихся в его распоряжении. И посмотреть снимки одного чулана для швабр.

Гарри чуть не стошнило прямо на месте. Неужели миссис Уизли имела в виду именно то, о чём он подумал?

Миссис Уизли глубоко вздохнула, силясь взять себя в руки.

— Я собираюсь выпить чашку чая и подождать, пока целители закончат работать с моей дочерью. А ты, — она сделала шаг вперёд. — Не будешь! — Ещё шаг. — Говорить! — Ещё один шаг. — Со мной, — закончила она убийственным шёпотом, приподнявшись на цыпочки и сверкая глазами прямо в лицо Дамблдору.

Миссис Уизли откинула рыжие волосы назад, через плечо, с большим достоинством убрала палочку, оттолкнула Дамблдора с дороги и, отойдя к своим сыновьям, села рядом с Перси, который устроился на кем-то наколдованном диванчике. Рон сунул ей в дрожащую руку чашку чая.

Камин снова вспыхнул, и из него вышел мистер Уизли. Миссис Уизли зло глянула на него и отвернулась.

Мальчики переглянулись. Мистер Уизли слегка кивнул сыновьям на мать и поспешил к Дамблдору, чтобы поговорить.

— Я так понимаю, твоя жена недовольна и тобой, Артур? — мрачно спросил Дамблдор.

Мистер Уизли был очень бледен, с тенями под глазами.

— Нет, — коротко ответил он, явно не желая тратить время на обсуждение этого вопроса. — Она уже видела Джинни?

— Да, с Джинни сейчас целители, — сказал Дамблдор. — Может быть, нам с тобой стоит удалиться в кабинет Поппи на несколько минут, пока ты не сможешь её увидеть?

Миссис Уизли пила чай и, казалось, не сводила глаз с мужа.

— Ах, нет, я лучше останусь здесь, — твёрдо сказал мистер Уизли.

— Что ж, — Дамблдор кивнул, — а мне разумнее уйти. Я буду в кабинете Поппи.

Дамблдор вышел из комнаты и с тихим щелчком закрыл за собой дверь кабинета мадам Помфри.

Теперь, когда Дамблдор ушёл, Гарри решил, что может просто выскользнуть за дверь и вернуться в гриффиндорскую башню: если бы директору нужна была дополнительная информация, он бы сказал. Гарри действительно был здесь незваным гостем, по правде говоря, они и не заметят, если он уйдёт.

Прежде чем Гарри успел пошевелиться, мистер Уизли заметил его, свернувшегося на подоконнике калачиком с прижатыми к груди коленями. Мистер Уизли бросил взгляд на небольшую группу, скучившуюся вокруг миссис Уизли, затем сел рядом с Гарри.

— Привет, Гарри. С тобой всё в порядке? — мягко спросил он.

— Здравствуйте, мистер Уизли, — ответил Гарри и пожал плечами. — Я в порядке.

— Гарри, что случилось? Мы совсем запутались, получив сообщение Дамблдора. Он заявил, что это был несчастный случай с зельями, и вы с Роном позвали профессора Снейпа и мадам Помфри.

Гарри вздохнул и рассказал всё, как смог.

— Так чем же занимались Гермиона и Мэрион? — спросил мистер Уизли, когда Гарри описал, как они со Снейпом вошли в гостиную.

— Это называется СЛР*. Я не помню, что означают эти буквы. Это часто показывают по телевизору, но я никогда не видел, чтобы кто-то делал это по-настоящему, — ответил Гарри.

— Для чего? — серьёзно спросил мистер Уизли.

— Это… ну, когда кто-то перестаёт дышать, я думаю, это заставляет задышать снова, — неуверенно сказал Гарри. — Гермиона дышала вместо неё.

— Она перестала дышать? — прошептал мистер Уизли. — И Гермиона сделала эту магловскую штуку, чтобы заставить её дышать снова?

Гарри с серьёзным видом кивнул. Мистер Уизли выглядел как громом поражённый.

— Я люблю маглов, — горячо прошептал он.

— А потом профессор Снейп, мадам Помфри и профессор Макгонагалл… Они сделали… что-то, — Гарри пытался вспомнить, что сказала Помфри. — Мадам Помфри назвала это Tribu Oveeta, кажется. В общем, они с тех пор всё время не в себе.

Мистер Уизли пробормотал себе под нос слова Гарри в нескольких разных вариантах.

— Ты имеешь в виду Tribuo Vita? — наконец спросил он.

— Звучит похоже, — кивнул Гарри.

— Профессор Снейп, мадам Помфри и профессор Макгонагалл? — мистер Уизли побледнел ещё больше. Казалось, он с трудом держит себя в руках.

— Да, сначала были только мадам Помфри и профессор Снейп. Профессор Снейп сказал что-то о том, что он собирается сделать это в одиночку, но затем профессор Макгонагалл… Мистер Уизли? — встревожился Гарри — мужчина разрыдался.

— Прости, Гарри, — выдохнул мистер Уизли, вытирая лицо и глубоко дыша. — Я…

Миссис Уизли, должно быть, услышала его и торопливо подошла.

— Артур, пойдём выпьем чаю, — резко сказала она, — ты ничего не сможешь сделать, доводя себя до такого состояния. Ты тоже пойдёшь с нами, Гарри, а то простудишься до смерти… — она запнулась на этом слове, — …сидя тут.

Мистер Уизли обнял Гарри за плечи, заставив подняться, и не отпускал до тех пор, пока не усадил рядом с миссис Уизли, протянувшей каждому по чашке чая.

Фред и Джордж устроились на полу. Мэриан прилегла на одну из кроватей. Перси и Рон сидели на двух стульях с подлокотниками. Каждый из них пристально рассматривал свою чашку, но все подняли глаза, когда подошли Гарри и мистер Уизли.

— Молли, тебе уже рассказали, что случилось? — спросил мистер Уизли.

— Я просто… — она покачала головой, — просто пытаюсь прийти в себя.

— Молли, они… — мистер Уизли кивнул на спящих двух преподавателей и колдомедика, — применили Tribuo Vita.

Миссис Уизли уронила чашку.

— Что это значит? — тихо спросил один из мальчиков. Все уставились на испуганное лицо миссис Уизли.

— Это значит, — тихо сказала миссис Уизли, — что ваша сестра умерла.

— Но… магия не может вернуть мертвых, — задохнувшись, прошептал Перси.

— Нет, — миссис Уизли покачала головой. — Я… я не то хотела… Я имею в виду — не совсем умерла. Я не хочу сказать, что она действительно ушла. Её… Я не знаю… её магия ещё была тут. Её мозг ещё был жив, и сердце можно было запустить. Это работает, только если осталась магия. Они отдали немного своей магии… своих душ? Для неё, — она посмотрела на спящих людей. — Какое-то время им будет очень плохо.

— Именно это Снейп и сказал Гермионе, — кивнул Рон.

Гарри был поражён тем, как Рон внимательно слушал — сам Гарри почти забыл, что говорил Снейп.

— Но им станет лучше? — спросил Гарри.

— Да, конечно, — сказал мистер Уизли. — Это просто… это достаточно редкое заклинание. Я рад, что они смогли применить его втроём.

— Профессор Снейп сказал мадам Помфри, что сделает это сам, если понадобится, — сообщил Рон.

Фред, Джордж и Перси дружно закивали.

— Я думал, что он так и сделает, — сказал Джордж (а может, это был Фред). — Он уже собирался говорить заклинание, когда Макгонагалл сказала, что может помочь.

— А что бы случилось? — спросил Перси.

— Я не уверена, — задумчиво произнесла миссис Уизли. Она взмахнула волшебной палочкой, и чашка вернулась в её руку.

— Э-э, простите?

По открытой двери Больничного крыла постучала женщина с густой гривой волос, выглядевшая очень неуместно в джинсах, толстой зимней куртке и сапогах.

— Простите, — взволнованно сказала она, — профессор Флитвик сказал, что именно здесь я найду профессора Дамблдора.

Все посмотрели на неё слегка обескураженно.

— Да, конечно, — устало сказал мистер Уизли. — Перси, пойди скажи профессору Дамблдору, что его спрашивают.

— Вообще-то, — сказала женщина, прежде чем Перси успел поняться, — я ищу Гермиону. Профессор Флитвик сказал, что произошёл несчастный случай и она спрашивала обо мне?

Мистер Уизли вскочил.

— Прошу прощения, миссис Грейнджер, — он потянулся, чтобы взять её за руку. — Это была долгая ночь, я не сразу узнал вас. Вы должны меня простить. Пожалуйста, проходите, садитесь.

Гарри поспешно освободил ей место.

— Э-э, всё в порядке, спасибо, — сказала она немного чопорно. В другой раз Гарри, возможно, улыбнулся бы сильному сходству с Гермионой. — Профессор Флитвик, боюсь, вызвал меня несколько второпях. Я… я до сих пор не знаю, что случилось. Кто-нибудь может объяснить?

— А где Гермиона, мальчики? — тихо спросила миссис Уизли.

— Одна из целительниц увела её туда, — сказал Гарри, указывая на ширму с другой стороны от Джинни.

— Пойду позову целителя, — сказал мистер Уизли, вставая.

— Миссис Грейнджер, — сказала миссис Уизли, — насколько я понимаю, ваша дочь помогла сегодня спасти жизнь моей дочери.

— Простите? — спросила миссис Грейнджер.

— Что они с Мэрион делали? — спросил у Гарри один из близнецов. — Это было что-то магловское.

— СЛР, — сказал Гарри.

— Да, — хрипло сказал Рон, — но мы с Гарри даже не поняли бы, что с Джинни что-то не так, если бы не Гермиона. Она сказала мне сходить за Помфри ещё до того, как Джинни упала на пол.

— А мне она велела привести Снейпа, — кивнул Гарри. — Сказала, что это зелье, прежде чем я даже понял, что думать.

— Но… Что случилось? — ахнула миссис Грейнджер.

— Моя дочь… несчастный случай… с зельем. Передозировка, — тихо сказала миссис Уизли. — Гермиона… что бы она ни сделала… Благодаря ей Джинни всё ещё жива.

— О, мне так жаль, — миссис Грейнджер наклонилась вперёд и положила свою ладонь на руку миссис Уизли. — Но где же Гермиона? — тихо спросила она.

Мистер Уизли вернулся вместе с целительницей.

— Миссис Грейнджер?

— Да? — она обернулась.

— Я колдомедик из больницы Святого Мунго. Это волшебная больница. В данный момент я наблюдаю за вашей дочерью. Похоже, она проглотила часть зелья, от передозировки которого пострадала мисс Уизли.

— Но как? — ошеломлённо спросила женщина.

— Ну, у мисс Уизли произошла остановка сердца, и ваша дочь начала делать СЛР. Мисс Уизли стошнило, а это зелье усваивается довольно легко.

Гарри задался вопросом, была ли целительница маглорожденной или обучалась у маглов, потому что у неё, казалось, не возникло проблем с термином «СЛР».

— Это опасно? — ахнула миссис Грейнджер, вскакивая на ноги.

— Не настолько, чтобы стать опасным, но… Как правило, это успокаивающее зелье, и когда я дам ей противоядие, у неё, скорее всего, будет сильная реакция. Мы подумали, что ей будет лучше, если вы будете здесь, — мягко ответила целительница.

— Можно мне её увидеть?

— Да, конечно, прямо сейчас, — кивнула целительница. — Я бы хотела дать ей противоядие, и как можно скорее. Чем дольше мы ждём, тем сильнее будет её волнение после приёма антидота, — целительница махнула рукой. — Пройдёмте.

Миссис Уизли пожала руку миссис Грейнджер, прежде чем та ушла к Гермионе.

— Спасибо, миссис Грейнджер, — хрипловато сказала она.

— Молли? — позвала профессор Спраут. — Вы с Артуром можете сейчас навестить Джинни, на несколько минут.

Мистер и миссис Уизли поспешили через всю комнату к дочери.

Когда все взрослые ушли, мальчики просто сидели молча, уставившись в свои чашки с чаем или в огонь. Они всё ещё не понимали, что случилось с Джинни. Из-за обеих ширм доносилось так мало звуков, что они сообразили — там наложены заглушающие чары.

Вспышка серебристого света пронеслась мимо них через дверь кабинета мадам Помфри. Секундой позже появился профессор Дамблдор с палочкой в руке, целеустремлённо направляясь к маленькой группе. Он остановился, посмотрел на мальчиков (Мэрион ещё спала на одной из кроватей) и, казалось, пересчитал их по головам. Плечи директора слегка расслабились, когда его взгляд упал на Гарри.

— Мистер Уизли, — обратился он к Рону, который был ближе всех, — где ваш отец?

— С Джинни, сэр, — ответил Рон.

Дамблдор прошёл туда, переговорил с мистером Уизли о чем-то явно срочном, а затем поспешил к выходу из Больничного крыла, задержавшись на секунду возле ребят.

— Возникла новая кризисная ситуация, требующая моего присутствия, — сказал он. — Мне нужно, чтобы вы все оставались здесь, пока я не вернусь.

Уходя, он закрыл за собой дверь, и они услышали недвусмысленный звук запирающего заклинания.


________
*СЛР — сердечно-лёгочная реанимация (CPR — cardiopulmonary resuscitation) (прим. пер.)

Глава 26. Что-то пошло не так

Сегодня с Астрономической башни открывался потрясающий вид. Небо было безлунным и ясным, и виднелись далёкие огни Хогсмида.

Почему-то Северус находил утешение в том, что последним, что он когда-либо увидит, будет что-то прекрасное.

Он нацелил палочку на левое запястье.

— Сектумсемпра.

Палочка со стуком упала на землю, когда в руке нестерпимо-голубым огнём вспыхнула боль, и он, невольно схватившись за запястье, рухнул на колени. Алая струя брызнула на его лицо и одежду. Заклинание было намного эффективнее ножа, рассекающее вены, сухожилия и связки прямо до артерии.

«Это будет недолго, совсем недолго», — думал он в такт сердцебиению.

Северус свернулся калачиком, придавив предплечье коленями, дыша сквозь боль, поступая так обычно после того, как отец его отделывал. На этот раз, однако, магия не стала сворачивать кровь или закрывать порез.

Он сам изобрёл это заклинание — проклятие, не позволяющее магии залечивать раны. Всё началось с теоретической задачи: создать заклятие и контрзаклинание только для того, чтобы посмотреть, сможет ли он (или так он сказал себе). После того, как его мать заболела и начала отдаляться от него, мысли Северуса всё больше и больше обращались к практическому использованию.

Какое у него будущее? Он был бастардом-полукровкой (Род Принцев не признал замужество его матери), без имени, без перспектив, без денег, без положения. Ему повезёт, если он найдёт работу посудомойщика в «Дырявом котле».

Боль немного утихла. Северус распознал первые признаки шока: лёгкий озноб, ускоренное сердцебиение, чтобы компенсировать потерю крови. Он улыбнулся сам себе, удивляясь, что помнит так много из эссе по зельям, которое он сделал для Слизнорта на прошлой неделе — о средствах лечения расщепления.

Северус подвинулся к стене, прислонился к ней спиной, широко раскрытыми глазами глядя на растущую лужу крови.

Итак, для лечения расщепления: бадьян, чтобы закрыть кровоточащие раны. Костерост, если кость была расщеплена или исчезла полностью. Окопник для восстановления мышц. При шоке…

Больше Северус не смог ничего вспомнить. Он повернулся лицом к небу. Звёзды над головой были очень красивы.

— Северус!

— Мистер Снейп!

Два женских голоса резко окликнули его.

— Сев? Северус! Я нашла твою записку! — плакала Лили. — Что ты наделал?

Северус обнаружил, что усталая апатия мешает ему ответить. Он просто по-идиотски таращился на них обеих.

— Выпей это, — мадам Помфри поднесла пузырёк к его губам, и он глотнул. — Хороший мальчик, — прошептала она.

Никто не называл его хорошим мальчиком с тех пор, как мать перестала говорить.

Северус проснулся, тяжело дыша, уставился в потолок Больничного крыла. Он почти ожидал, что сейчас поднимет голову и увидит Лили, сидящую у его постели. С тем озабоченным выражением лица, которое было у неё все эти годы. Это было… Когда? На четвёртом курсе?

Было ещё очень темно. Северус слышал, как вокруг двигаются люди, разговаривая приглушёнными голосами, но все, кого он мог видеть, спали. Он снова закрыл глаза.

— Всё должно было быть совсем не так, — голос Северуса звучал почти умоляюще. Они стояли в гостиной его дома в Паучьем тупике. Одинокая свеча на столе давала бледный, дрожащий свет. — Я не должен был иметь с этим ничего общего. Он же — чёртова копия Поттера. Я говорил тебе: используй три волоска. Что ты сделала? Бросила в котёл его расчёску?

Лили стояла у окна, скрестив руки на груди, и смотрела на тёмную улицу. Она была одета в простую белую мантию, рыжие волосы рассыпались по спине. Северус видел её лицо в окне, как в зеркале. Отражение мягко улыбнулось ему.

— Я знаю, он похож на своего папу, но он точно такой же, как его отец, Сев, — тихо сказала она.

Северус упал в кресло.

— Лили, пожалуйста, ты сама не знаешь, о чём просишь.

— Я знаю, Сев. Ты — всё, что у него осталось.

Её отражение было очень бледным и серьёзным.

Лили полуобернулась. Северус был необъяснимо напуган, увидев её лицо и беспрепятственно, непосредственно встретившись с ней взглядом.

Он вскочил из кресла, выбрасывая вперёд руку, и, повернувшись, с удивлением обнаружил, что размахивает мечом, а не палочкой.

На этот раз Северус резко сел, чувствуя, что его вот-вот стошнит. Он дрожал, как обычно после снов о Тёмном Лорде.

— С вами всё в порядке? — неподалёку в кресле-качалке сидела Молли Уизли и вязала.

— Всё хорошо, спасибо, — хрипло ответил Северус, как он надеялся, с достоинством.

Миссис Уизли вскочила и вернулась со стаканом холодной воды. Если бы это был кто-то другой, если бы это было в любое другое время, он бы огрызнулся на неё, потребовав оставить его в покое. Однако Северус прекрасно понимал, как тяжело приходится миссис Уизли в данный момент. Было чистой случайностью, что он слишком устал, чтобы огрызаться. Северус пробормотал слова благодарности и осушил стакан одним большим глотком.

— Целители сказали, что вы должны поесть, когда проснётесь, — сказала миссис Уизли.

— Сколько сейчас времени? — спросил он, игнорируя её слова.

— Половина шестого, — она поставила стакан с водой на столик и вернулась с тарелкой булочек. — Хотите чаю или кофе?

Северус просто сдался и взял тарелку у миссис Уизли, остановившись на еде, как на самом разумном способе заставить её оставить его в покое.

— Чай, если уже заварен, — ответил он, оглядываясь вокруг.

Большинство кроватей были заняты спящими людьми. На соседней спал Поттер.

— Как ваша дочь? — ненавязчиво спросил Северус, принимая чашку чая и возвращая пустую тарелку. Он съел всё, что на ней было, не почувствовав вкуса.

— Как и следовало ожидать, — вздохнула миссис Уизли. — Целители отослали меня на какое-то время, им нужно сделать ещё несколько заклинаний… так они сказали. Может быть, они думали, что если отправят меня сюда, то я лягу спать, — она фыркнула от маловероятности подобного. — Сказали, что я могу вернуться через несколько часов.

Северус кивнул.

— По крайней мере, одно из заклинаний, которое им нужно сделать, довольно сложное. Это займёт час или два.

Если они решили позаботиться об организме девочки, пока она не восстановит контроль над мышцами, им нужен был лучший способ кормить её, чем просто вводить зелья в желудок. Также нельзя было просто вывести отходы жизнедеятельности из организма — они рисковали лишить её части тела.

Северус свесил ноги с кровати и через мгновение осторожно встал.

— Вам нужна помощь, профессор? — заботливо спросила миссис Уизли.

Северус покачал головой, схватил трость и, пошатываясь, побрёл в ванную.

Миссис Уизли тут же подхватила его под руку. Она не произнесла ни слова, и это было к лучшему — Северус не смог бы сказать ей ничего вежливого. Она поддерживала его, пока он ковылял на трясущихся ногах, и стояла затем за дверью, ожидая его.

Больше всего на свете Северусу хотелось вернуться в свою комнату, принять душ и забраться в постель. Дамблдор мог бы взять кого-нибудь из семикурсников, чтобы контролировать занятия сегодня, или же старый чудак мог бы провести их сам, чёрт возьми.

— Профессор Снейп, — мягко сказала миссис Уизли, провожая его обратно к кровати, — вы должны знать. Прошлой ночью в замке кое-что произошло. Помимо, — она замялась, — случившегося с Джинни.

Северус почувствовал, как на уши ему давит силенцио — миссис Уизли, должно быть, просто накинула его вокруг себя.

— И? — Северусу не понравился её серьёзный тон.

— Похоже, Сириус Блэк проник в гриффиндорскую башню, — мрачно сообщила она.

Северусу в жизни нечасто доводилось терять дар речи. Сев на кровать, он уставился на миссис Уизли. Та взглянула на спящего Поттера и установила одну из больничных ширм между кроватями мальчика и Северуса.

— Я думаю, Гарри умер бы, не будь он здесь, — сообщила она неестественно спокойным голосом человека, который поначалу обезумел от страха, а теперь у него закончился адреналиновый запал. — Симус и Дин сказали, что только легли спать, после всех волнений, вы знаете. Рон обычно запирает дверь, потому что кот Гермионы гоняется за его крысой. Дину показалось, что он услышал, как кто-то бросил Алохомору, и решил, что это Рон или Гарри вернулись, они вели себя очень тихо, так что Дин ничего такого не подумал. Кто бы это ни был, он просто продолжал ходить вокруг, а Дин понял, что этот некто слишком тощий для Рона и слишком высокий для Гарри. А потом он начал громить спальню, — миссис Уизли содрогнулась. — Оба мальчика сказали, что он раздвигал кровати и кричал: «Где ты, маленький ублюдок?»

— Блэк никому не причинил вреда? — Северус нащупал в кармане мантии свою палочку.

— Он никому не навредил, — вздохнула миссис Уизли. — Симус и Дин сказали, что посреди всего этого, огрызаясь, рыча и лая, появилась собака Гарри. Я думаю, именно собака прошлой ночью спасла жизнь этим мальчикам, — она достала что-то из кармана. — Портреты говорят, что собака преследовала кого-то, но не разглядели, кого. Она гналась за ним прямо из гриффиндорской башни, по тупиковому коридору на третьем этаже. Дамблдор гадает, есть ли у Блэка мантия-невидимка, хотя это не так уж сильно помешало бы собаке. А потом… потом, возможно, Блэк использовал один из своих старых трюков. Мы точно не знаем, что он сделал — в этом коридоре нет портретов. Мы не нашли собаку, но обнаружили вот это, — миссис Уизли протянула Северусу сломанный ошейник с пятнами крови. — Мы ещё не сказали ему.

— Проклятье! — Северус уставился на ошейник. По какой-то причине его замутило сильнее, чем когда-либо ещё за последние сутки. — Где сейчас Дамблдор?

— Он отошёл на полчаса, — сказала миссис Уизли. — В восемь у него встреча с аврорами. Поговаривают о том, чтобы отослать детей домой, пока в замке не восстановят защиту, — она взглянула на ширму, скрывавшую её дочь. — Полагаю, «Пророк» захочет услышать от нас заявление. Никто не будет держать это в секрете, и лучше я расскажу им что-нибудь, чем они сами что-то выдумают.

— По-моему, — Северус скрипнул зубами, — ответственность за действия вашей дочери смело можно переложить непосредственно на Министерство, безрассудно оставившее здесь дементоров. А теперь оказывается, что им даже нельзя доверить охранять замок от Блэка.

— Целители считают, — миссис Уизли пристально посмотрела на Северуса, — что она допустила в зелье ошибку и не хотела сделать его ядовитым. Что она просто пыталась сварить Глоток мира.

— Она была расстроена и просто ошиблась, — Северус пожал плечами.

— Джинни всегда хорошо готовила, — глаза миссис Уизли были грустными. — И её отметки по зельям были довольно неплохими в прошлом году, несмотря на всё, что случилось.

Северус вздохнул.

— Не думаю, что кому-то пойдёт на пользу, если вашу дочь признают психически неуравновешенной. Поппи знает нескольких хороших ментальных целителей, опытных и неболтливых. Я могу узнать у неё их имена.

— Спасибо, профессор, — мягко сказала миссис Уизли, — за всё.

Северус кивнул, горячо желая, чтобы она сейчас же ушла: он чувствовал себя очень неловко от её благодарности.

— Профессор, — продолжала миссис Уизли, — я хотела вам кое-что сказать. Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, но…

— Да? — Северус с трудом подавил вздох.

— Я подумала, вы должны знать… Когда мы с Артуром только поженились, его мать сказала нам, чтобы мы не слишком беспокоились, если у нас будет темноволосый ребёнок. Она не упомянула бы об этом, если бы Артур не женился на рыжей, — миссис Уизли неосознанно потянула себя за выбившуюся прядь волос. — Она сказала, что если у нас родится темноволосый ребёнок, мы должны просто наложить заклинание окрашивания волос, чтобы не вызывать сплетен. Видите ли, это из-за того, что она сделала*, — Уизли пристально посмотрела на Северуса, словно желая убедиться, что он понял её слова. — Она боялась, что тёмные волосы появятся у внука, и не хотела, чтобы меня подозревали, — миссис Уизли кривовато улыбнулась.

Это объясняло всех детей Уизли.

— Если мы можем что-то сделать для вас с Гарри, просто попросите.

Северус серьёзно кивнул и решил, что пришло время сменить тему.

— Скажите директору, что он может найти меня в моих комнатах. Я хочу поговорить с ним о том, что делать с этим последним… — он сделал паузу и жёстко договорил: — обстоятельством.

Миссис Уизли кивнула и настояла на том, чтобы помочь ему доковылять до камина.

Спустя два часа, три перечных и долгий душ Северуса вызвали в кабинет Дамблдора. Там были совсем слабые и измученные Минерва и Поппи, а также Филиус и Помона. Должна была состояться встреча с министром Фаджем и Шеклболтом, чтобы обсудить ситуацию с Блэком, дементорами и бог знает что ещё. Деканы факультетов и Поппи потребовались для рассмотрения несчастного случая с девочкой Уизли (к облегчению Северуса, Министерство ухватилось за это объяснение, как утопающий за соломинку).

Северус тяжело опустился в мягкое кресло, которое ему наколдовал директор. Дамблдор не без гордости сообщил министру, что Минерва, Поппи и сам Северус сделали для мисс Уизли, и объяснил, что они всё ещё немного не в себе.

Минерва кисло посмотрела на Дамблдора, но взяла предложенный стул. Северус отметил, что в их разговоре не было обычного подшучивания — Минерва явно злится. Поппи же была вне себя от ярости. Северус выслушивал её разглагольствования о дементорах каждый раз, когда она просила приготовить дополнительные успокаивающие зелья различных видов.

В своих блуждающих мыслях Северус почти лениво подумал, сказал ли кто-нибудь Поттеру, что Блэк убил его собаку — сам Северус отказывался сообщать мальчишке плохие новости.

Он пропустил мимо ушей, о чём там ныл Фадж, и включился в разговор только тогда, когда услышал, как министр довольно заносчиво заявил:

— Ну хорошо, вполне понятно, что некоторые студенты немного… неуравновешенны. Я имею в виду, такая маленькая девочка, предрасположенная к ночным кошмарам. В конце концов, она дружила с Лонгботтомом. Бедняжка. Но вы не можете только на её примере сделать выводы, что страдают остальные студенты.

— Министр, уверяю вас, эти твари сеют здесь хаос после смерти Лонгботтома. Возможно, если бы этого никогда не случилось, у нас не было бы таких проблем, — Поппи постучала пальцем по подлокотнику своего кресла. — И я говорю вам, они подпитываются всеобщим стрессом. Ко мне в кабинет каждый божий день приводят первокурсников в слезах!

— О, да ладно вам. Разве это так необычно для первокурсников? Я полагаю, они все маглорожденные, не так ли? — снисходительно возразил министр.

— Знаете, — лениво сказал Северус, немного приходя в себя, — я поинтересуюсь у Люциуса, был ли Драко когда-нибудь склонен к ночным кошмарам. Несчастный мальчишка совсем не спит.

— Люциус? — спросил министр. — Малфой?

— М-м-м… — протянул Северус, — его сын на моём факультете, и, боюсь, в этом году его мучают кошмары, что влияет на успеваемость. И он совсем исхудал.

— Знаешь, раз уж ты об этом заговорил, — закивала Помона, — одна из моих студенток на днях ходила к Поппи, потому что не могла спать. Северус, она ведь на твоём занятии просто сорвалась в истерику? — спросила она как бы между прочим.

— Да. Сьюзен Боунс, не так ли? — задумчиво ответил Северус. — Обычно такая уравновешенная. Она не смогла объяснить мне причину срыва, просто сказала, что не может перестать думать об… — Северус сделал эффектную паузу, — ужасных вещах. Да, я отправил её к Поппи за шоколадом и Сном без сновидений.

— Мне пришлось написать отцу Дэвиса. Он был весьма встревожен письмами, которые получал от мальчика, — вмешался Филиус. — Весьма встревожен.

В течение следующих нескольких минут деканы говорили о студентах, сообщивших о ночных кошмарах, бессоннице, тревоге и депрессии. Все чистокровные. Все с влиятельными родителями. Глаза Фаджа расширились, и он начал потеть.

— Но… без дементоров… как мы поймаем Блэка? — прошептал Фадж.

— Это не наша проблема! — отрезала Минерва. — Наша задача — защитить школу. Несомненно, дементоры не в состоянии это сделать. Я предлагаю обновить защиту Хогвартса. Хотя что Совет попечителей захочет сделать после этого последнего…

Северус не преминул заметить, что не произнёсший ни слова Кингсли Шеклболт сидел во время этого разговора с едва заметной улыбкой в уголках губ.

— Они уже связались со мной, — вздохнул Дамблдор. — Очевидно, сегодня рано утром кто-то из учеников написал родителям о своих тревогах. В полдень попечители проведут экстренное совещание. Некоторые из них рекомендуют мне временно закрыть школу, чтобы сделать именно то, что вы предлагаете. После прошлогодних нападений, дела Лонгботтома, а теперь мисс Уизли и проникновения в замок Блэка они признали, что защита действительно нуждается в обновлении.

Северус потёр глаза, позволяя себе отключиться от разговора, откинул голову на спинку кресла, пытаясь решить, что делать с Поттером. Он вспомнил глаза Лили из своих ночных снов, и то, что она сказала ему. На самом деле решение было только одно.

Он смутно услышал, как Фадж откланялся, но даже не потрудился открыть глаза, чтобы увидеть, как тот уходит.

— Северус? — обеспокоенно позвал Дамблдор. — Ты в порядке?

Они были единственными, кто остался в кабинете. Должно быть, Северус задремал и даже не слышал, как остальные ушли.

— Нет, чёрт возьми, я не в порядке! — огрызнулся он и потряс головой, пытаясь прийти в себя. — Как проклятый Блэк сюда попал?

Он встал, по крайней мере, так меньше вероятность, что он опять уснёт. К тому же это был тот тип разговора, который Северус предпочитал вести стоя. К сожалению, любое преимущество, которое в противостоянии давал ему высокий рост, было потеряно из-за необходимости тяжело опираться на трость для поддержки. Хотя не то чтобы его рост когда-либо помогал, когда он имел дело с Дамблдором.

— Я не знаю, — просто ответил Дамблдор, глядя на Северуса. — Ещё больше беспокоит, что он сделал это прошлой ночью, когда почти все главные защитники Хогвартса были заняты разрешением другой чрезвычайной ситуации.

Одно из требований, предъявляемых к каждому из деканов — быть волшебником, достаточно могущественным, чтобы защитить школу от нападения, если понадобится.

— Кстати, где был Люпин прошлой ночью? — рявкнул Северус, слишком уставший, чтобы даже попытаться проявить тактичность. Ему хотелось расхаживать по комнате, но шататься из стороны в сторону было бы слишком недостойно. — Вы уверены, что он не помогал своему старому другу?

— Прошлой ночью было полнолуние, — Дамблдор посмотрел на Северуса, выражение его лица не изменилось, но голос стал холоднее. — Ремус был заперт в своём кабинете. Я сам установил защиту и снял её полчаса назад. Он ещё спал, когда я проверял его, так что я пока даже не сообщил ему, — Дамблдор смотрел Северусу прямо в глаза, пока тот, наконец, не отвёл взгляд.

— Ты что-нибудь ел? — мягче спросил Дамблдор. — Поппи сказала, что вы трое ещё какое-то время будете чувствовать сильную усталость.

— Я в порядке, — буркнул Северус. — Молли Уизли считает смыслом жизни накормить любого, кто встретится ей на пути.

— Она знает своё дело, не так ли? — Дамблдор улыбнулся и тут же погрустнел. — Боюсь, на сегодняшний день я у неё в чёрном списке. Не могу себе представить, почему, — Дамблдор выглядел обиженным. — Это вышел очень скверный разговор.

— Директор, — Северус выпрямился, положив обе руки на трость, перед рабочим столом Дамблдора. — Я хотел бы официально попросить отпуск на несколько недель. Тем более, если попечители планируют закрыть школу для обновления защиты.

— Да, конечно, Северус, — Дамблдор понимающе кивнул. — Поппи говорила, что львиная доля магии для мисс Уизли исходила от тебя. Она даже предложила вам с Минервой взять отпуск хотя бы на две недели. Ты собираешься остаться здесь, или, может быть, тебе лучше отдохнуть дома? Замок, скорее всего, будет пустовать, но замена защиты может оказаться шумным процессом.

— Я намерен отправиться в Паучий тупик, — ответил Северус.

— В таком случае мы должны решить, что будем делать с Гарри, а потом…

— Решить? — Северус сделал вид, будто он удивлён. — Что тут решать? Я забираю Поттера с собой, — заявил он, прежде чем успел передумать.

— Прошу прощения? — спросил Дамблдор, его брови поползли вверх. Северус не часто видел директора сбитым с толку.

— Независимо от того, решит ли Совет закрыть школу, до тех пор, пока не будет возобновлена защита, я забираю Поттера. Мы уже видели, что гриффиндорская башня небезопасна, — поспешно сказал Северус. Боже милостивый, о чём он только думает? Он явно не в своём уме. — Я не в состоянии работать, по крайней мере, неделю или две, несмотря ни на что. Никто не должен знать, что Поттер со мной. В волшебном мире есть только два человека, которые когда-либо знали, где находится мой дом, и один из них уже умер.

— Северус, я думал… — начал Дамблдор.

— Мне всё равно, что вы думаете, — отрезал Северус, — это не вам решать. Ему больше некуда идти, а здесь оставаться он тоже не может. Вы будете слишком заняты другими делами, чтобы следить за мальчиком. Минерва проболеет ещё несколько недель. У Уизли есть и другие проблемы. Дурсли не были альтернативой даже двенадцать лет назад. И не пытайтесь сказать мне, что в списке есть Люпин, — он повысил голос и поднял руку, удерживая Дамблдора от возражений. — И решать теперь не вам. Я не позволю вмешиваться в это дело. Мальчик совсем замкнулся! Вы заметили? Он не спит, почти не разговаривает. Он ест только после моих угроз. Скажите, как он отреагировал на новость о том, что Блэк убил его фамильяра?

— Он был очень мужественным, — сказал Дамблдор с оттенком гордости.

— Это нормально для тринадцатилетнего, не так ли? — гневно бросил Северус. — Вы хотите, чтобы он стал следующим, кто приготовит себе смертельное зелье?

— Северус, я думаю, ты преувеличиваешь, — Дамблдор махнул рукой слишком беспечно, чтобы Северус успокоился. — Мальчик гриффиндорец, они не склонны к…

— К подобным малодушным поступкам? — с сарказмом спросил Северус и холодно добавил: — Скажите это Джинни Уизли.

Это привлекло внимание Дамблдора.

— Но целители сказали, что это был несчастный случай, — он уставился на Северуса, сузив глаза.

— Я солгал им, — Северус снова сел, чувствуя, как дрожат ноги. — У этого ребёнка где-то есть потайная лаборатория. В ней вы найдёте не только ингредиенты для Глотка мира, но и дистилляционное оборудование для его концентрации. Она закончила зелье прошлой ночью, под луной, применив процедуру, предназначенную для самоизлечения от смертельной болезни.

— Но почему?.. — пробормотал Дамблдор.

Северус смотрел на Дамблдора несколько долгих мгновений.

— Насколько я понял, девочка винит себя в смерти Лонгботтома.

— Хорошо, — отступил директор, — но мы говорили о Гарри. Почему он так несчастен, как ты полагаешь?

— О, я не знаю, Дамблдор, — фыркнул Северус. — Может быть, жизнь в пренебрежении становится сущим пустяком… незаживающей раной? Возможно, понимание, что школьный товарищ умирает от инцидента, который близко отражает ваши собственные обстоятельства, может быть немного… неприятным? Или когда вся ваша тщательная защита рушится от неопределённости, это немного расстраивает? — прошипел Северус убийственно низким голосом.

— О ком мы здесь говорим, Северус? О Гарри или о тебе самом? — тихо спросил Дамблдор.

Северус не удостоил его ответом. Не стоит терять работу из-за того, что он поругается с этим человеком. Они пристально посмотрели друг на друга, и на этот раз Дамблдор первым отвёл взгляд.

Директор замер, глядя в окно, и с явным неодобрением спросил:

— Значит, забрать его от друзей — это и есть решение?

Да, это была проблема, но Северус не мог придумать лучшего решения.

— Прежде всего его нужно убрать подальше от этих проклятых дементоров. По крайней мере, в Паучьем тупике он будет в безопасности и от Блэка, и от дементоров.

И тогда, возможно, Лили перестанет смотреть на Северуса каждую ночь в его снах этим треклятым осуждающим взглядом.

— Возможно, Минерва…

— Вы что, не слушаете? — рявкнул Северус. — Мальчик — не шахматная фигура, которую можно двигать так, как вы считаете нужным. Он не ваша игрушка. Если ваша цель — сохранить влияние на ребёнка, то, откровенно говоря, Минерва не менее недовольна вами, чем я.

— Северус, я просто не могу себе представить, что ты, с твоим прошлым отношением к ребёнку… — Дамблдор повернулся и посмотрел на Северуса с печальным упрёком.

— О, ради бога, Дамблдор, я едва ли буду хуже Петунии! — Северус с трудом поднялся на ноги. — И, как я уже говорил, с юридической точки зрения, — он подчеркнул слово «юридической», — у вас в этом нет права голоса. Вы, конечно, можете отказать мне в отпуске. Даже уволить меня, если захотите. Но я забираю своего ребёнка и отправляюсь домой. Сегодня же.

________
*Молли пытается объяснить Северусу, что её свекровь воспользовалась зельем сокрытия родства, чтобы зачать Артура. У «названного» отца Артура рыжие волосы, но у его «биологического» отца (маглорожденного) волосы тёмные. Мать Артура не знала, был ли сын рыжим генетически или магически. Это не было бы проблемой, не возьми Артур в жёны рыжую девушку, так как если волосы Артура были магически рыжими, но генетически тёмными, существовал риск, что кто-то из его детей мог родиться темноволосым.

Насколько Молли понимает, рыжие волосы — это рецессивный ген, и два рыжеволосых человека не могут произвести на свет темноволосого ребёнка, поэтому, если бы это произошло, то выглядело бы так, словно Молли просто «сходила налево». Всё, конечно, сложнее, но так видит это волшебный мир.

Никто до конца не уверен, насколько глубоки изменения от зелья сокрытия родства. Некоторые авторитеты даже утверждают, что близость к «названному» отцу помогает закрепить изменения в ребёнке. По какой-то причине у Молли и Артура никогда не возникало проблем.

До этого род Уизли вымирал. Старший мистер Уизли был «последним отпрыском умирающего дома». В отличие от Джеймса, старший мистер Уизли знал о своём бесплодии, и соглашение было заключено с его разрешения, так что нет, свекровь Молли не «изменяла».

Волшебное наследственное право основано в XVI–XVII веках (не позднее XVIII). То, на кого похож ребёнок и кто назван отцом, так же важно, как и то, кто настоящие кровные родственники ребёнка. Всякий раз, когда люди начинают говорить о «чистоте крови», они говорят ерунду, потому что для людей это плохо… посмотрите на болезни чистокровных и прочие проблемы, которые она вызывает здесь (я даже не буду говорить о реальных генетических заболеваниях, которые распространены в закрытых популяциях).

Род Уизли больше не страдает от чистокровной болезни. Вот почему так чертовски много Уизли.

Если Молли кажется немного непонятной, то это потому, что она не спала всю ночь и никогда, никогда не говорила об этом никому другому (прим. автора Paganaidd).

Глава 27. Паника

Взрослые, суетившиеся в Больничном крыле, разбудили Гарри на следующее утро задолго до того, как он обычно вставал на занятия. Кто-то принёс завтрак для всех и поставил стол там, где накануне вечером стояли диван и стулья.

Однако, прежде чем Гарри успел подумать о завтраке, серьёзный Дамблдор отвёл его в сторону и сообщил новость о пропаже Сопелки — собака исчезла после того, как выгнала Сириуса Блэка из гриффиндорской башни.

— Я боюсь, что он ушёл навсегда, — сказал директор.

Гарри уставился на него, не зная, что ответить.

— Гарри? — тихо окликнул Дамблдор. — С тобой всё в порядке?

В конечном итоге Гарри просто кивнул. В конце концов, это была всего лишь собака. Нет смысла расстраиваться. Глаза защипало, но были и более серьёзные причины для беспокойства. Так или иначе, Сопелка вернётся, как всегда делал раньше.

— Ты мужественный мальчик, — директор одобрительно похлопал Гарри по плечу.

Остаток утра прошёл будто в оцепенелой дымке. Все, казалось, были крайне озабочены тем, как Сириус Блэк проник в замок, но Гарри это почему-то не волновало. Он был рад, что Дин и Симус в безопасности, но, откровенно говоря, в остальном Гарри больше беспокоился о Сопелке.

Гарри умудрился проглотить несколько кусочков тоста, который кто-то (может быть, Макгонагалл?) положил перед ним. Есть было трудно из-за тяжести в груди.

Миссис Уизли вышла, чтобы сказать им, что они могут на несколько минут зайти к Джинни.

— Она не может двигаться, имейте в виду, — предупредила миссис Уизли, — но это пройдёт. Она вас слышит, и целители говорят, что ей не больно. Мы просто должны присматривать за ней, пока ей не станет лучше. Но вам нельзя оставаться надолго, потому что это её утомит.

Это было немного похоже на разговор с Гермионой в прошлом году, когда та окаменела, за исключением того, что глаза Джинни были живыми, и было видно, как она переживала за них.

Гарри эгоистично радовался, что целители не позволили им задержаться дольше, чем на пять минут. Возможно, завтра он лучше справится. Сегодня всё, на что он был способен, — это сесть рядом с её кроватью и быстро пожать Джинни руку. В каком-то смысле он держался лучше всех остальных: Гермиона изо всех сил старалась не заплакать, а Рон никак не мог подойти к кровати. Миссис Уизли сидела с другой стороны, расчёсывая волосы Джинни, и разговаривала, но, казалось, не ожидала, что кто-то ответит ей. Тем не менее, это было ужасно неловко.

Когда они попрощались, Макгонагал догнала Гарри, прежде чем он успел уйти.

— Гарри, я хочу кое-что тебе сказать, — устало проговорила она.

Гарри остановился, придав своему лицу, как он надеялся, вежливо-выжидательное выражение. На самом деле ему хотелось, чтобы она ушла и оставила его в покое. Он устал и просто хотел вернуться в постель, в крайнем случае, попасть в класс, где он мог бы притвориться, что работает с конспектом, чтобы никто не беспокоил его.

Макгонагалл начала что-то говорить, но он ничего не понял и только предположил, что до него правильно дошло — Снейп заберёт его «домой». Макгонагалл долго ворчала, что Совет попечителей планирует закрыть школу, чтобы обновить защиту; что Гарри нужно уехать куда-нибудь в безопасное место; что он никому больше не нужен, и Снейп застрял с ним. Возможно, это были не совсем её слова, но она явно имела в виду именно это.

Она сказала что-то о том, как ей жаль, что его фамильяр умер. И с чего это она взяла? Люди, казалось, этим утром говорили много вещей, которые он не совсем мог уловить.

Но это не имело значения. Всё было так, как и предполагал Гарри — он никому не нужен. Если бы у него хватило сил, он, вероятно, разозлился бы.

Гарри поспешил догнать Рона и Гермиону, которые направлялись обратно в гриффиндорскую башню.

— Всё нормально, — сказал Рон, как только Гарри пересказал ему разговор с Макгонагалл, — когда Джинни немного поправится, мои родители заберут тебя в Нору.

Гарри улыбнулся, прекрасно понимая, что Рон слишком оптимистичен — Гарри никогда не везло. Судя по виду Джинни, ей понадобятся месяцы, чтобы поправиться. Гарри будет только мешать.

— Я напишу тебе, если ты пришлёшь ко мне Хедвиг, — ободряюще сказала Гермиона. — Я тоже уезжаю сегодня утром. Мама попросила, чтобы я собрала кое-какие вещи, она заберёт меня домой как можно скорее, — Гермиона быстро обняла их обоих и побежала вверх по лестнице в спальню для девочек.

Гарри даже не успел собраться. Макгонагалл сказала, что кто-то уже упаковал его чемодан, а Снейп всё отправил и велел просто положить в сумку несколько вещей, которые ему сегодня понадобятся. Кроме того, Снейп передал, что Гарри должен одеться для магловского Лондона. Поэтому он натянул джинсы, свитер и кроссовки. К счастью, эти вещи были среди дополнительной одежды, которую Снейп счёл нужным купить ему, когда они отправились в Хогсмид, ворча, что он не позволит Гарри разгуливать по выходным в одежде, годной лишь на ветошь для Филча. Гарри поколебался над своей мантией-невидимкой, затем засунул её в сумку с книгами и накинул зимнюю мантию за неимением другой тёплой одежды.

Он встретился со Снейпом в холле, держа клетку с Хедвиг.

— Думаю, вашей сове будет неудобно, — заявил Снейп, — учитывая транспорт, которым мы собираемся воспользоваться.

У Гарри оборвалось сердце.

— Нам придётся оставить её здесь, сэр? — тоскливо спросил он. Уже плохо, что Сопелку до сих пор не нашли, так теперь придётся и с Хедвиг расстаться?

Снейп покачал головой, распахнул клетку Хедвиг и протянул ей руку. С поразительной покорностью сова взобралась на его запястье. Маг поднёс её к своему лицу и что-то прошептал. Хедвиг ласково пощипывала его пальцы, как будто ей действительно нравился этот человек. Как ни странно, что-то похожее на улыбку тронуло уголок рта Снейпа. Через мгновение сова вскочила на плечо Гарри, слегка потянула его за волосы, а затем вылетела из открытой входной двери замка.

— Сэр? — Гарри недоумевал: кроме его самого, единственным человеком, к кому Хедвиг относилась настолько дружелюбно, был Хагрид.

— Она встретит нас там, — просто сказал Снейп. — О, пока я не забыл… — он вытащил палочку, направив её на Гарри. — Стойте смирно, Поттер, — в другой руке Снейп держал старые карманные часы. Гарри почувствовал, как по телу пробежала волна магии. Через мгновение Снейп резко кивнул, захлопнул крышку часов и убрал их в нагрудный карман пиджака. — Дайте мне вашу мантию.

Гарри снял её и протянул Снейпу.

— Понятия не имею, в чём сейчас ходят магловские подростки, так что вам придётся обойтись этим, — фыркнул Снейп, постукивая палочкой по мантии и преображая её в чёрную зимнюю куртку. — Я понимаю, что это не совсем модно, но там, куда мы идём, лучше не привлекать внимания. На куртке сохранились все чары с вашей мантии.

Снейп вернул куртку Гарри.

— Теперь идёмте, — сказал он, убрав палочку и взяв прислоненную к стене трость.

Гарри кивнул и последовал за профессором, который неторопливо направился к ожидавшей их карете.

С тех пор, как Дамблдор этим утром сообщил новость об исчезновении Сопелки, Гарри чувствовал себя так, словно его голову упаковали в толстый слой ваты. Казалось, ничто не имело особой важности, даже осознание того, что Снейп забирает его из Хогвартса. Его даже не интересовало, куда они направляются.

Несколько других студентов тоже ждали поезда. Официально ещё ничего не сообщалось, однако многие родители уже забирали своих детей домой. Казалось нереальным стоять на платформе в ожидании Хогвартс-экспресса под холодной изморосью позднего октября. Даже зачарованная куртка не спасала Гарри от холода.

Профессор Снейп молча стоял рядом. Если он и заметил беспокойство Гарри, то не подал виду.

Гарри отчасти впечатлило, что профессор Снейп не допустил ни одной из ошибок, которые обычно совершают другие волшебники, переодеваясь маглами. На самом деле он выглядел вполне респектабельно, но не так, как дядя Вернон. В чёрном пальто, тёмно-серых шерстяных брюках и тёмно-сером пиджаке, из-под которого виднелся чёрный свитер, с длинными волосами, аккуратно собранными в хвост у основания шеи, Снейп походил не на бизнесмена, а на учителя из дорогой частной школы. Он устало опирался на чёрную трость, а на бледном строгом лице были заметны морщинки.

— Гарри! — послышался голос Гермионы.

Обернувшись, Гарри увидел спешащих догнать их Гермиону и миссис Грейнджер.

— Я не знала, что ты поедешь на поезде! — воскликнула Гермиона. — Я так рада. Кажется, что всё почти… — она замолчала, слегка порозовев.

Гарри улыбнулся, больше не чувствуя себя таким одиноким.

— Да, это кажется почти нормальным, — тихо сказал он. — Твоя мама торопится вернуться?

— Она немного перенервничала, — Гермиона слабо улыбнулась. — Флитвик предложил аппарировать нас обратно, но мама боится, что на этот раз её желудок точно не выдержит.

Гарри фыркнул. Он вполне мог себе это представить.

Им почти нечего было сказать друг другу. Даже когда подошёл поезд и они сели в вагон, никто особо не разговаривал. Это была самая молчаливая поездка, которую Гарри когда-либо совершал. Через некоторое время они с Гермионой оставили попытки завести разговор. Гермиона сидела рядом и читала свою книгу, а Гарри смотрел на проплывающие мимо пейзажи.

Миссис Грейнджер и профессор Снейп долго беседовали о чём-то под названием «ВНЧС*», на что Гарри не обратил никакого внимания. Миссис Грейнджер протянула профессору визитную карточку. Как ни странно, он ответил тем же. У волшебников есть визитные карточки? Удивительно.

Гарри задремал, прислонившись головой к окну. Ему по-прежнему было холодно, и он ещё плотнее закутался в куртку. До него долетали обрывки разговора:

— Да, Дурсль. Это фамилия… Сейчас в школе, как я понимаю… не представляет сложностей. Уже есть одно донесение, — говорил Снейп.

Более высокий голос миссис Грейнджер было легче расслышать сквозь грохот поезда:

— Итак, что я должна сказать о том, где получила информацию?

— О… доброжелатель… в школе дочери… — инструктировал Снейп.

— Они не захотят забрать обоих детей?

Было досадно слышать только половину того, что говорил Снейп.

— Артур Уизли… создал досье… сообщить им, что другой уже принят на попечение… Разыскали… что-то вроде чар чужих проблем…

Гарри провалился в глубокий сон, и следующее, что он ощутил — как Снейп встряхнул его за плечо:

— Поттер, просыпайтесь, мы уже на месте.

Гарри сел, протирая глаза. Шея болела от неудобной позы, пока он спал, прислонившись к окну. Он ещё больше замёрз и никак не мог проснуться.

Уже темнело, когда они въехали в магловский Лондон. Гарри держался поближе к Снейпу, боясь отстать, пока они шли к парковке.

— О, это не проблема, — говорила миссис Грейнджер. — Нам по пути.

— Я весьма признателен, — любезно сказал Снейп.

Какой-то мужчина помахал им рукой. Гермиона радостно вскрикнула и, помахав в ответ, поспешила навстречу отцу.

Миссис Грейнджер повернулась к Снейпу:

— Так куда же, вы сказали, вам нужно в Суррее?

— Литтл Уингинг, — ответил Снейп. — У меня есть адрес…

Гарри замер, чувствуя себя так, словно его реально ударили. В кратковременной суете знакомства никто не заметил, что он остановился.

Этот грёбаный лжец. Этот проклятый грёбаный лжец. Снейп собирался вернуть его обратно.

Гарри попятился. Должно быть, он издал какой-то звук, потому что все обернулись и посмотрели на него.

На этот раз Вернон его убьёт. У Гарри не было никаких сомнений. Вообще никаких. Вопрос только в том, насколько быстро и насколько болезненно.

— Я не вернусь туда, — голос Гарри дрогнул. — Нет! Я перережу себе горло, но туда не вернусь.

— Поттер, что вы…? — Снейп буквально мгновение выглядел искренне удивлённым. — Разве Минерва…? — он раздражённо покачал головой. — Нет, очевидно, она не подумала предупредить вас. И я тоже.

— Я не вернусь туда! — крикнул Гарри. Он тяжело дышал, его тошнило и кружилась голова, а перед глазами плясали чёрные точки. Он изо всех сил пытался подавить подступающую тошноту.

Снейп шагнул вперёд. Гарри продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в борт машины. Ему хотелось убежать, но ноги дрожали, словно не выдерживали его веса. Прислонившись к машине, он сжимал и разжимал трясущиеся пальцы, скользкие от холодного пота.

— Гарри, — метнулась к нему Гермиона, — пожалуйста, успокойся, — мягко сказала она.

Гарри согнулся, упираясь руками в колени и пытаясь хоть как-то контролировать дыхание. Перед глазами всё посерело.

— Блядь, Гермиона, отвали… — буркнул он.

— О, отлично, Поттер, — насмешливо вставил Снейп. — А если оскорбления не прогонят вашу подругу, вы наброситесь на неё с кулаками? Хотя нет, учитывая ваш рост, вам лучше воспользоваться магией. Должен предупредить вас, я подозреваю, что мисс Грейнджер сильнее вас в магических поединках.

— Отвалите, я не вернусь туда, — просипел Гарри, стараясь сдержать рвоту. Обхватив себя поперек живота одной рукой, другой он опёрся на машину, но не в силах больше держаться на ногах, соскользнул на бетонный пол паркинга, наклонился вперёд, прижавшись лбом к коленям, как показывала ему школьная медсестра, когда подобное случилось однажды в школе (он тогда подслушал, что его подстерегают Дадли и его банда).

Но, кажется, это не слишком помогало. Волна головокружения заставила его подтянуть колени под себя. Он сжался в комок, опираясь ладонями в пол, крепко зажмурившись и не обращая внимания на текущие из глаз слёзы, просто радуясь, что на этот раз его не стошнило. Хотя, если подумать, скорее всего, это были бы просто сухие спазмы — с самого завтрака он даже чашку чая не выпил. Ну, по крайней мере, теперь Снейп не носился со своим трёхразовым питанием.

Гарри услышал, как Снейп что-то тихо сказал Грейнджерам, и почувствовал, как кто-то опустился на колени рядом с ним, тыльной стороной ладони ощупал его лоб, щёку.

— Холодный, как лёд, — пробормотал Снейп. — Вы меня слышите?

Гарри кивнул.

Рука Снейпа скользнула от его лица и опустилась на верхнюю часть спины, прямо у основания шеи. Гарри напрягся, ожидая, что его схватят за шиворот и вздёрнут на ноги.

Но этого не произошло, рука просто касалась затылка.

— Я не отдам вас Дурслям, — голос Снейпа звучал очень близко и очень мягко. — Если вы хоть на тридцать секунд обуздаете свою панику, Поттер, я всё объясню.

— В-вы врёте, — выдавил Гарри. Теперь он понимал, почему Дурсли всегда брали его к себе — им хорошо платили. Так что они заберут его обратно, сколько бы времени это ни заняло. Они превратят его жизнь в сущий ад и на этот раз переступят черту. На этот раз его магия не сработает и не излечит его вовремя. Он знал, что случившееся с Невиллом может сейчас случиться и с ним.

Безумная истерика грозила перерасти в рыдания. Гарри упрямо боролся с ними. Достаточно и того, что все наблюдали за нервными выкрутасами его желудка.

Гарри не хотел оставаться у Дурслей. Так или иначе, но он сбежит оттуда.

— Вам нужен Непреложный Обет, Поттер? — тяжело вздохнул Снейп. Гарри понятия не имел, о чём он говорит. — Осмелюсь предположить, что Грейнджер достаточно искусна, чтобы скрепить его.

— …понятия не имели, что всё так плохо, — Гарри услышал, как Гермиона разговаривала с кем-то, вероятно, со своей мамой. Теперь у Гермионы действительно была причина для всех жалостливых взглядов, которыми она окидывала его весь семестр.

Кто-то ещё подошёл к нему почти вплотную, но не прикасаясь.

— Гарри? — это была мама Гермионы. — Послушай, Гарри, профессор Снейп не вернёт тебя обратно к ним. Я ему не позволю, хорошо? Он сказал в поезде, что ему нужно получить от кого-то что-то под названием портключ.

— Полагаю, вы знакомы с миссис Фигг? — спросил Снейп. — Поскольку мы действительно не хотим, чтобы весь волшебный мир знал о вашем местонахождении, планировалось сначала отвезти вас в Литтл-Уингинг, и в обычное время я аппарировал бы вас оттуда, однако, учитывая текущие обстоятельства, более разумно переместиться с помощью портключа. Дамблдор должен был оставить его у миссис Фигг.

Гарри не верил ни единому слову.

После этого никто с ним не заговаривал. Гарри слышал разговор у него над головой и шёпот за спиной, но, честно говоря, ему было всё равно. Он ждал, когда Снейп потеряет терпение, прекратит этот фарс и позвонит дяде Вернону, а тот живо поднимет Гарри на ноги и влепит ему затрещину.

Ноги от холодного бетона начинало сводить судорогой.

— Вы сможете это выпить, или мне магией перенести зелье прямо в желудок? — проворчал Снейп совсем рядом.

Гарри повернул голову — Снейп протягивал ему один из пузырьков мадам Помфри с бодроперцовым зельем. Паника отступила так же быстро, как началась. Гарри понял, что даже если он вернётся к Дурслям, это не имеет значения: он сможет уйти от них в любое время, когда захочет, достаточно набраться смелости.

Дрожь немного утихла, и Гарри с трудом приподнялся с земли. Так было и раньше, в начальной школе: едва только приступ закончился, всё прошло, было только неловко, что он сорвался на людях. Такого раньше никогда не случалось.

— Всё хорошо, Гарри, — сказала миссис Грейнджер. — Ну, поднимайся, пойдём.

Ладонь Снейпа переместилась с затылка Гарри на плечо.

— Проклятье, Поттер, — буркнул Снейп без всякого выражения.

Гарри начал было вставать, но попытка выпрямиться качнула его вперёд, грозя снова швырнуть на землю. Снейп поддержал его, по-прежнему протягивая зелье. Гарри покорно взял пузырёк, надеясь, что это один из самых сильных ядов Снейпа.

После того, как Гарри выпил зелье, мир вокруг стал более устойчивым и менее склонным вращаться. Миссис Грейнджер помогла мальчику подняться на ноги.

Отец Гермионы вручил Снейпу трость, и тот воспользовался ею, чтобы подняться с земли.

— Вы действительно не забыли сегодня поесть, Поттер?

Гарри пожал плечами.

Снейп мрачно бормотал себе под нос «шок», и «должен был понять», и «ни у кого нет здравого смысла», и «нужно было сделать всё самому», и «чёртовы Эвансы и их чёртова еда» всю оставшуюся дорогу до машины Грейнджеров. Он снова положил руку на плечо Гарри. Возможно, чтобы сохранить равновесие, но, скорее всего, чтобы помешать Гарри сбежать.

Мистер Грейнджер открыл заднюю дверь с очень обеспокоенным видом. Гермиона скользнула с другой стороны, так что Гарри был фактически зажат на заднем сиденье, между Снейпом и Гермионой.

Гарри не мог встретиться взглядом с Гермионой. Он откинул голову на спинку сиденья и уставился в потолок. Гермиона взяла его за руку и крепко сжала, но ладонь Гарри оставалась безвольной.

Гарри знал каждый поворот, но старался не думать об этом. Когда машина наконец остановилась, он осторожно огляделся. Они действительно находились на улице Магнолий, а не на Тисовой.

— Выходите, Поттер, — утомлённо сказал Снейп. — Я очень устал.

— Да, сэр, — Гарри начал понемногу расслабляться и, чувствуя себя очень глупо, выбрался из машины.

— О, ради всего святого… — с чувством проворчал Снейп, когда Гарри захлопнул дверцу машины. — О, и, естественно, они нас увидели. Мы же просто должны были припарковаться под чёртовым уличным фонарём.

Гарри напрягся, когда Снейп обнял его за плечи — жест, который любому наблюдателю показался бы одновременно дружеским и деликатным.

— Поттер, стой на месте, — очень тихо предупредил Снейп. — Не двигайся. Ничего не говори. И чтобы никакой чёртовой панической атаки.

Гарри оказался в ловушке между Снейпом слева и машиной справа, а позади, чувствовал Гарри, стоял, прислонившись к автомобилю, ещё кто-то, возможно, Гермиона — он не сможет убежать. Не то чтобы это имело значение — Снейп держал его железной хваткой.

Судя по всему, тётя Петуния и дядя Вернон, шагая по тротуару, направлялись на еженедельную вечеринку. Вернон был в своём лучшем костюме, а Петуния — в тёмно-синем платье с жемчугом. Подойдя ближе, они узнали Снейпа и Гарри.

Дядя Вернон вытаращил глаза, а тётя Петуния спряталась за его плечо, прижимая к груди сумку.

— Значит, он тебе уже надоел, да? — отвратительная ухмылка расползлась по лицу Вернона. — Понял, что мы единственные, кто может с ним справиться? Значит, моя сестра тогда была в чём-то права. Что ж, цена поднялась.

— Вернон! — шипела тётя Петуния на ухо дяде. — Вернон, остановись.

Гарри, задыхаясь, схватился за борт машины. Рука Снейпа предостерегающе сжала его плечо. Гарри заметил, что Петуния вцепилась в руку дяди Вернона. Сходство с его собственным положением было почти забавным.

— Не говори глупостей! — презрительно отрезал Снейп, в его голосе не было ни малейшего признака слабости. Даже трость выглядела как деталь аристократической манерности. — Мы с мистером Поттером приехали со светским визитом кое к кому, живущему неподалёку.

— Светский визит? — глаза Вернона сузились. — Здесь живёт кто-то из ваших?

— О, в мире мало мест, где не живут волшебники, — ответил Снейп с величайшим безразличием. — Возможно, вы захотите вспомнить об этом, когда начнёте ваше бегство.

— Наше что? — растерянно переспросила Петуния.

— Когда вы сбежите из этого города, — с явным недоумением пояснил Снейп. — Откровенно говоря, я удивлён, что вы ещё здесь.

— О чём ты говоришь? — рявкнул Вернон. — Бред!

Снейпу, казалось, совершенно неинтересно было разговаривать с Верноном, и он обращался только к тёте Петунии.

— Знаешь, Петуния, мне было очень жаль услышать, что твои родители умерли несколько лет назад — твоя мать часто была добра ко мне. Сожалею, что не смог выразить свои соболезнования вовремя.

Эта смена темы показалась Гарри очень странной. И… Снейп знал его бабушку и дедушку?

Тётя Петуния, похоже, тоже так думала.

— Какое тебе дело до них? — выплюнула она. — У них никогда не было ничего общего с такими, как ты! И если ты думаешь, что этот урод получит что-то из вещей моей матери, то…

— Я только хочу отметить, — Снейп отпустил плечо Гарри и поднял руку, — что вам следует подумать, как они умерли.

— Их убил кто-то из ваших, — Петуния скривилась. — Я получила письмо. Это случилось из-за того, во что она вляпалась.

— Именно так, — кивнул Снейп. — В магических войнах нередко охотятся за семьями. В конце концов, для волшебного мира кровные и фамильные узы священны. И после того, как Лили погибла, разве Дамблдор не объяснил, что, взяв мальчика, вы получите защиту, которую ваша сестра привела в действие своей жертвой? — он говорил так, словно вёл урок.

Гарри изо всех сил старался уследить за Снейпом, но всё это было для него в новинку. Министр говорил что-то о защите в ту ночь, когда после побега отвёл Гарри обратно к Дурслям.

— Он сказал, что если мы возьмём мальчишку, люди этого Волдеморта не смогут добраться до него, — неохотно сказала Петуния, сложив руки на груди. — Я не хотела, но сделала это. Большое же спасибо я получила от этого неблагодарного урода, — фыркнула она, бросив на Гарри полный отвращения взгляд.

— Тебе никогда не приходило в голову, что эти чары защищают вас так же, как и мальчика? — поинтересовался Снейп тем же тоном, каким обычно спрашивал у студентов, почему они добавили особенно взрывоопасный ингредиент.

— Я… — казалось, до Петунии только сейчас стало доходить, о чём говорит Снейп. — Что? — растерялась она.

— Думаю, на вашем месте я бы сейчас очень испугался, — вкрадчиво сказал Снейп. — Но, возможно, ты, Петуния, сделана из более прочного материала. В конце концов, твоя сестра была гриффиндоркой.

— Испугался? Чего испугался? — спросил дядя Вернон.

— Медленной мучительной смерти, — Снейп посмотрел на дядю Вернона долгим взглядом, — которая неизбежна, если волшебники тебя поймают.

— Не смей угрожать мне! — Вернон выпрямился во весь рост, почти сравнявшись со Снейпом, ткнул пальцем профессору в грудь, шагнув вперёд и оказавшись всего в футе от него. — Я не позволю себя запугать.

Гарри попытался отступить, но рука Снейпа легла ему на плечо. Её тёплая тяжесть странно успокаивала.

— Угроза? — переспросил Снейп. Гарри услышал неприятную усмешку в его голосе. — Нет, это дружеский совет. Один из самых опасных тёмных магов прошлой войны сбежал из Азкабана и ищет мистера Поттера.

— Азка… что? — взревел Вернон. — Чепуха!

Петуния в ужасе зажала рот обеими руками.

— Я должен также отметить, — как ни в чём не бывало продолжал Снейп, — что очень многие из последователей Тёмного Лорда избежали правосудия и ничего так не хотели бы, как отомстить Мальчику-который-выжил, — он пожал плечами. — Как я уже сказал, волшебники свято чтят узы крови. Полагаю, ваше убийство будет выглядеть как способ добраться до него. В тот день, когда ты передала мне свои права, защита пала. Не думаю, что им потребуется много времени, чтобы это выяснить.

Дурсли уставились на Снейпа.

— Ты никогда нам этого не говорил! — взвизгнула тётя Петуния. — Дамблдор должен защитить нас. Он сказал, что все люди Волдеморта — преступники! Он сказал, что у нас будет защита!

— О, я так не думаю, Туни, — ехидно процедил Снейп. — У Дамблдора и Министерства сейчас другие проблемы. Раз уж мы заговорили об этом, я полагаю, ты вряд ли захочешь привлечь внимание Министерства, — Снейп убрал руку с плеча Гарри, вытащил палочку и направил её на тётю Петунию.

Петуния пискнула и закрыла лицо рукой. В воздухе перед ней развернулся свиток пергамента.

— Видишь это? — Снейп ткнул в пергамент палочкой, словно указкой в классе. — Это список травм, полученных мальчиком, находившимся на вашем попечении. Сотрясения мозга. Сломанные кости. Недоедание. Я сильно сомневаюсь, что вы захотите, чтобы кто-то из сторонников Мальчика-который-выжил увидел это.

— Ч-что ты имеешь в виду? — тётя Петуния выглядела потрясённой. Дрожащей рукой она потянулась, чтобы коснуться длинного свитка, но не взяла его. — Он неуклюжий ребенок… несчастные случаи… никогда не ел так хорошо, как наш Дадлик… другие дети… не знаю, что он там наговорил… он всё выдумывает, наверное, из-за смерти матери…

— Не смей! — опасный голос Снейпа прервал её. — Не думай, что у нас нет методов, чтобы узнать правду. Я знаю всё о чулане, — он понизил голос до шёпота, — и всё остальное. Тебе не нужно бояться Азкабана, когда всё это выйдет наружу, Туни. Волшебники, которые помнят, от чего нас избавила жертва Лили, появятся здесь, чтобы отомстить.

— Они убьют нас? — так же тихо спросила Петуния. Лицо дяди Вернона приобрело цвет прокисшего молока, и весь его пыл испарился.

— Это хороший вопрос, — протянул Снейп. — Знаешь, в подобных случаях существуют заклинания, которые могут заставить тебя прожить жизнь мальчика в течение последних тринадцати лет, — Снейп кивнул на длинный свиток. — Проанализируй своё отношение к мальчику и спроси себя: смогли бы вы пережить то, что делали с ним на протяжении многих лет? Вот вам и ответ.

Вечер был прохладным, но Вернон весь вспотел.

— Что же нам делать? — спросил он.

Снейп взмахнул палочкой, и свиток исчез.

— На вашем месте я бы сбежал. Сейчас поехал бы домой и собрал всё, что смог бы унести с собой, в одну сумку, купил билет на самый быстрый транспорт, какой только есть, и сбежал бы. Сегодня же. Скорее всего, Пожиратели Смерти ещё не знают, что защитные чары пали, поэтому вы, вероятно, можете успеть нанять адвоката, чтобы продать свой дом и другие активы. Будь я на вашем месте, я бы превратил каждый актив, который у меня есть, в самую ликвидную форму валюты, какую только мог. А потом я бежал бы и никогда не останавливался.

— Но мы от него избавились, — возразил Вернон. — Они не могут винить нас за то, что мы его сейчас не содержим.

— Вам надо было отдать ребёнка приспешникам Тёмного Лорда двенадцать лет назад. Возможно, они оставили бы вас в живых. Но они и в лучшие дни не любили маглов. Если бы вы заботились о мальчике должным образом, Министерство и Дамблдор перевернули бы небо и землю, чтобы защитить вас, — Снейп вздохнул с притворным сожалением. — Боюсь, вы выбрали худший из всех возможных вариантов. Каждый волшебник, которого вы когда-либо встретите, захочет причинить вам боль или убить вас либо за защиту мальчика, либо за причинённый ему вред. Полагаю, ваш единственный шанс остаться в живых — стать весьма подвижной мишенью, — Снейп выдержал паузу. — Насколько мне известно, на американской антарктической исследовательской станции нет волшебников. Возможно, вы могли бы подать заявление на работу там, — Снейп снова положил руку на плечо Гарри. — А теперь убирайтесь, я устал с вами разговаривать.

Гарри чувствовал, что профессор на самом деле дрожит от усталости.

— А как же Дадли? — заголосила тётя Петуния.

— Если ты хочешь, чтобы твой сын жил, — тихо сказал Снейп, — ты откажешься от него. Сегодня же. Держись от него подальше, и ты ещё можешь спасти ему жизнь.

— Профессор Снейп! — позвал чей-то голос. — Что же вы там стоите?

Гарри обернулся и увидел маленькую старушку, которая обычно присматривала за ним, когда Дурсли уходили из дома.

— Не стойте здесь всю ночь! Да что с вами такое? Вы бы себя видели! Оба похожи на оживших покойников. Здравствуй, Петуния, дорогая. Вернон, — старушка подхватила Снейпа под руку с одной стороны, а Гарри — с другой и начала подталкивать их обоих к своему дому. — Извините, дорогие, — сказала она потрясённым Вернону и Петунии, — нет времени на разговоры.

Миссис Грейнджер торопливо подошла к Снейпу и что-то прошептала ему.

— Большое спасибо, миссис Грейнджер, — ответил Снейп несколько нетерпеливо, но настолько вежливо, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. — С нами всё будет в порядке. Мы позвоним, когда устроимся.

Миссис Грейнджер натянуто улыбнулась, села в машину, тут же тронувшуюся с места.

Дурсли остались одни под уличным фонарём. Гарри обернулся, бросив на них последний взгляд. Дядя и тётя уставились друг на друга, Петуния выдавила несколько слов, которых Гарри не расслышал, и они оба помчались в сторону Тисовой улицы.

Под уличным фонарём остались лежать голубые туфли тёти Петунии на высоких каблуках.

________
*ВНЧС — височно-нижнечелюстной сустав (TMJ — Temporomandibular Joint) (прим. пер.)

Глава 28. Паучий Тупик

Ремус ужасно занервничал, когда, выйдя в обеденный перерыв из своей комнаты, обнаружил в кабинете записку от Дамблдора, в которой говорилось, что его сегодняшние занятия отменены, а не проводятся другими преподавателями, как было условлено. Паранойя Ремуса усилилась: он не мог не волноваться, что, возможно, его прошлая неосмотрительность в отношении Блэка каким-то образом выплыла на свет. Конечно, если бы Дамблдор собирался уволить его, он дожидался бы здесь. Хотя, если бы так случилось, здесь наверняка ждали бы и авроры.

Однако, направляясь к Поппи в Больничное крыло, Ремус заметил, что в это время дня в Большом зале и коридорах отсутствуют многие студенты. Записка на двери кабинета Минервы подтверждала, что отменены не только его занятия, но и все остальные. Ремусу не хотелось гадать, что бы это могло значить.

Если коридоры пустовали, то Больничное крыло оказалось тревожно переполненным. Судя по количеству рыжих, здесь обосновался весь клан Уизли, а также целители из больницы Святого Мунго — Ремус заметил по меньшей мере троих.

Поппи нигде не было видно, а Помона разговаривала с одним из целителей.

Артур Уизли взглянул на вошедшего Ремуса. Он сидел в кресле рядом с одной из больничных коек, на которой крепко спала, завернувшись в мантию, Молли, и выглядел крайне утомлённым. Тем не менее он устало махнул Ремусу рукой и слабо улыбнулся.

Старший из мальчиков Уизли, Билл, серьёзно разговаривал с отцом и коренастым рыжеволосым парнем, который сильно напоминал Молли. Ремус узнал Билла благодаря внештатной работе, которую он выполнял для Гринготтса несколько лет назад. Только семейное происшествие могло привести его сюда, поскольку Билл в настоящее время жил в Египте, работая на Гринготтс в качестве взломщика проклятий. Второй, должно быть, Чарли, следующий по старшинству, который в настоящее время проживал в Румынии. Близнецы тоже были здесь, но Перси и Рон отсутствовали. Может, кто-то из них упал с метлы? Нет, Ремус заметил их, спящих на кроватях.

Ремус ответил на приветствие Артура одобрительным кивком.

Дверь в кабинет Поппи была приоткрыта. Ремус постучал и просунул голову в дверь.

Поппи сидела внутри, держа в дрожащей руке чашку с чаем, белая, как мел, и выглядела так, словно за одну ночь постарела на тридцать лет.

— Поппи? — изумлённо спросил Ремус. — Что случилось? — он вошёл и сел в кресло рядом с ней.

Вместо ответа Поппи положила локти на стол, обхватила голову руками и зарыдала.

Ремус вскочил, закрыл дверь, его тревога превратилась в нечто похожее на ужас. Когда плач Поппи стал громче, он на всякий случай наложил силенцио и вернулся в кресло.

Поппи не реагировала так в ту ночь, когда погиб мальчик Лонгботтомов. И когда целители сообщили им, что маленькая девочка из Хаффлпаффа подверглась сексуальному насилию. Ничто из того, что происходило даже во время войны, не могло вызвать такого рода расстройство. Да, конечно, он видел её в слезах, а чаще всего в ярости, но она всегда была сдержанна, всегда могла справиться с поставленной задачей. Мгновенная слабость подавлялась железной волей. Это дрожащее, плачущее существо, раскачивающееся в такт своим рыданиям, было совсем не той Поппи, которую он знал.

Растерявшись, он обнял пожилую женщину, радуясь, что она была одной из немногих, кто знал о его сущности и не вздрагивал от его прикосновений. Прошло целых пять минут, прежде чем Поппи успокоилась настолько, чтобы заговорить.

— Я… Мне ужасно жаль, Ремус, — хрипло произнесла она. — Я… Я не… не в себе сейчас.

— Но что же случилось? — снова страдальчески спросил Ремус, налив ещё одну чашку чая и вложив ей в руку. — Что-нибудь принести? Успокаивающее зелье?

— О нет, Ремус, — она подняла руку и покачала головой, как ему показалось, с лёгким сожалением. — Я не могу, я снова усну, только чай, — Поппи подула на напиток, сделав большой глоток, закрыла глаза и напряжённо поджала губы. — Прошлой ночью Джинни Уизли… она… произошёл несчастный случай с зельями… — Поппи говорила медленно, как будто ей было трудно подобрать слова. — Она пыталась тайком сварить зелье и чуть не умерла… Минерва, Северус и я использовали Tribuo Vita.

— Боже мой, — выдохнул Ремус. — С тобой всё в порядке? Минерва? Неужели она…?

У него оборвалось сердце. Волшебники, как известно, умирали от этого заклинания. Нехарактерная для Поппи истерика начала обретать смысл.

— Да, всё хорошо, — кивнула Поппи. — Нам повезло, что мы все были там. Втроём мы смогли завершить заклинание, так что это было достаточно безопасно, а затем чистая энергия от Северуса… — Поппи покачала головой. — Не хотелось бы встретиться с ним на дуэли.

— Как ты…? — Ремус попытался осмыслить то, что они сделали. — Так что с Джинни Уизли?..

— Она поправится, — устало сказала Поппи. — Но в то время, как мы занимались ею, в замок проник Сириус Блэк и добрался до гриффиндорской башни.

— Кто-нибудь пострадал? — тихо спросил он, замерев в ожидании ответа.

Поппи покачала головой. Ремус обрадовался, что сидит — от облегчения у него подкосились бы колени.

— Но бедный Гарри, — печально продолжала Поппи. — Ему сейчас так трудно. Он сидел здесь, потому что был одним из тех, кто поднял тревогу из-за несчастного случая с Джинни. Ты же знаешь, он очень дружен с Уизли. А его фамильяр остался в башне, и, похоже, напал на Блэка, погнался за ним, и Блэк убил бедняжку, кажется, взорвал его.

Ремус с трудом следил за бессвязным рассказом Поппи.

— Блэк убил сову Гарри? — спросил он в замешательстве.

— О, нет, — Поппи покачала головой, понимая, что в её словах нет особого смысла. — Прости, ты же не знаешь. Гарри привёл его сюда позапрошлой ночью. Я забыла, что ты плохо себя чувствовал.

Поппи взяла за правило таким образом называть состояние Ремуса, когда он становился слишком по-волчьи раздражительным, чтобы находиться рядом с людьми. Иные полнолуния проходили хуже других, а со всем недавним стрессом в этом месяце было гораздо тяжелее, и Ремус рано лёг спать, приняв со своим зельем ещё и и успокаивающее.

— Гарри пропал после отбоя, — продолжала Поппи. — Северус нашёл его во дворе. Оказывается, он весь семестр кормил этого огромного чёрного пса и заснул вместе с ним на лужайке. Собака очень оберегала Гарри и чуть не оторвала руку Северусу, когда тот отчитал мальчика. Ну, ты же знаешь, как резко Северус разговаривает. Я думаю, собака решила, что он собирается причинить вред Гарри, сбила Северуса с ног и прижала его руку с волшебной палочкой, так что она точно была когда-то собакой волшебника.

Волосы на затылке Ремуса встали дыбом.

— Собака, говоришь? — он с трудом сглотнул.

— О да. Гарри весь год воровал для неё еду. Насколько я знаю, он тайком ходил туда каждый день. Северус упоминал, что несколько раз видел, как мальчик опаздывал на ужин. Должна сказать, я испытала облегчение, когда узнала, что это лишь собака, а не что-то… ну… — она замолчала, качая головой.

Ремус был крайне доволен, что Поппи не в себе, иначе она заметила бы, как её слова подействовали на него. Он заставил себя расслабить плечи и сделал пару глубоких вдохов.

— Значит, Блэк убил собаку? — медленно спросил Ремус, пытаясь вернуть Поппи к сути дела.

— Да. Младший сын Уизли запирал свою спальню, потому что одна из кошек преследовала его крысу. Блэк ворвался в комнату и стал громить её в поисках Гарри, а собака просто кинулась на него. Дамблдор считает, что у Блэка была мантия-невидимка, потому что собака гналась за кем-то, но портреты ничего не видели. Несомненно, собака ведь может преследовать кого-то в мантии-невидимке по запаху.

Ремус кивнул.

— Кто видел, как Блэк убил собаку? — он поставил чашку на стол и положил руки на колени, чтобы Поппи не видела, как они дрожат.

— Никто. Там даже портрета не было. Собака погналась за Блэком по тупиковому коридору на третьем этаже, и Блэк взорвал её, а потом, должно быть, вернулся и аппарировал, — вздохнула Поппи.

— Взорвал собаку? — Ремус глубоко вздохнул. — От неё что-нибудь осталось?

— Так же, как и бедного Питера, — шмыгнула носом Поппи. — Ничего от неё не осталось, кроме окровавленного ошейника.

— Значит, Блэка не нашли? — спросил Ремус, старательно контролируя свой голос.

— Нет, ни слуху ни духу. Весь день был сплошной бедлам. Министерство отозвало дементоров из-за их воздействия на детей. Чтобы можно было обновить защиту, завтра студентов отправят домой, — Поппи глотнула чаю. — Не могу сказать, что сожалею. Какое-то время я буду не в том состоянии, чтобы помочь кому-то. Родители настаивают на закрытии школы и обновлении защиты, так что Совет попечителей предоставляет всем оплачиваемый отпуск, — губы Поппи изогнулись в мрачной улыбке. — Удивительно, что несколько хорошо написанных писем от родителей, чистокровных волшебников, могут сделать с Фаджем. Этот человек такой… — она запнулась, порозовев, и сконфуженно пробормотала: — Мне пора заткнуться. У тебя всё в порядке? — Поппи посмотрела на Ремуса слегка затуманенным взглядом. — Тебе требуется зелье? Помона может…

— Я в порядке, Поппи, — впервые за утро Ремус улыбнулся. — Зелье… Я не могу рассказать тебе, какая это разница, — Ремус никогда раньше не мог позволить себе достаточно аконитового зелья, и это был всего лишь второй раз, когда он смог получить его на всю неделю полнолуния. — Я должен Северусу как минимум бутылку огневиски.

Галеоны на ингредиенты для зелья выделялись из фондов Хогвартса, но на его приготовление Северус щедро тратил своё время, однако жёстко отверг попытки Ремуса и Дамблдора заплатить ему за работу, угрюмо заметив, что в его собственных интересах, чтобы Ремус был «наиболее безопасен».

— Боюсь только, что это доводит меня до полного… до изнеможения, — Ремус хитрил: ему не хотелось встречаться с Дамблдором, не решив, как вести себя в свете последних новостей. — Как ты думаешь, я сегодня кому-нибудь ещё понадоблюсь?

— Думаю, вряд ли, — Поппи покачала головой. — Преподаватели в большинстве своём уже разъехались.

— Но с Гарри всё в порядке? Дамблдор отправил его куда-нибудь в безопасное место? — забеспокоился Ремус.

— Северусу было наплевать на распоряжения Дамблдора, — Поппи выглядела необыкновенно довольной. — Северус забрал Гарри к себе домой.

Ремус уставился на неё.

— И Дамблдор позволил ему? Разве это разумно?

— Дамблдор не имеет абсолютно никакого права голоса в этом вопросе! — холодно заявила Поппи, гневно сузив глаза. — Я говорила с Северусом и считаю его план более, чем разумным.

— Но… — пробормотал Ремус. — Он действительно подходящий человек? Я имею в виду, Северус…

— …прекрасно знает свои обязанности, — перебила Поппи и с горечью добавила: — Это больше, чем я могу сказать о некоторых волшебниках.

Ремус решил, что в данный момент ему не хочется продолжать этот разговор с Поппи. Он мог услышать правду, которую предпочёл бы не знать.

— Если я не нужен, — сказал Ремус после паузы, — то, думаю, у меня есть кое-какие дела.

Поппи рассеянно кивнула, снова прикрыв глаза. Ремус забрал у неё чашку, прежде чем она успела расплескать чай, и транфигурировал её кресло в диван.

— О нет, Ремус, — вяло запротестовала она, — я действительно должна…

— Ш-ш-ш, — сказал Ремус, помогая ей поднять ноги на диван. — Ты можешь хотя бы прилечь, если не хочешь спать.

А он, с своей стороны, собирался искать эту чёртову собаку.

***



Северус испытал огромное облегчение, решив переместиться с помощью портключа, а не аппарации. Никогда с тех пор, как пал Тёмный Лорд, Северус не был так утомлён. Как бы то ни было, встреча с Петунией исчерпала последние из его угасающих сил.

Он напомнил себе, когда выдастся такая возможность, поискать информацию о побочных эффектах Tribuo. Этим заклинанием редко пользовались — сложно было оказаться в нужном месте в нужное время.

Мальчишка выглядел не лучшим образом. Его лицо оставалось того же пепельного цвета, что и тогда, когда он упал на парковке, а действие перечного зелья, которое Северус дал ребёнку, скоро должно было закончиться.

Миссис Фигг усадила их обоих на диван в гостиной и несколько минут суетилась, пока они оба не получили по чашке сладкого чая. Всё это время она продолжала говорить, Северус едва мог уследить за её пустой болтовнёй и решил, что лучше просто не обращать внимания.

Наконец миссис Фигг вышла из комнаты, чтобы найти портключ Дамблдора.

— Профессор?.. — мальчишка, допивая чай, говорил медленно, словно ему было труднее, чем обычно, складывать слова в связную речь.

— Что, Поттер? — Северус старался не огрызаться. Одна из кошек миссис Фигг запрыгнула на диван рядом с Северусом, требуя внимания. Северус рассеянно погладил её, чувствуя, как немного расслабились натянутые нервы, когда кошка замурлыкала.

— Мои дядя и тёетя? Они действительно в опасности? — Поттер смотрел на Северуса почти умоляюще.

Северус кивнул, полагая, что не может винить Поттера за желание немного отомстить.

— Я защищал их… как-то…? — он говорил по-прежнему замедленно и с той умоляющей ноткой, которую Северус никогда раньше не слышал.

— Да, вы можете спросить директора, как это работает, — Северус подумал, что директору придётся очень многое объяснить мальчику.

— Тогда мне нужно вернуться, — прошептал Поттер. Он сидел, склонив голову над чашкой чая, так что Северус не мог как следует разглядеть его лицо.

— Вернуться?.. — Северус был уверен, что ослышался.

— К Дурслям, — Поттер глубоко вздохнул. — Вы должны вернуть меня.

Рука, в которой Поттер держал чашку с чаем, дрожала. Он откинул назад волосы и поднял голову.

— Не прошло и получаса, как вы сказали мне, что перережете себе горло, если я верну вас обратно, Поттер! — рявкнул не настроенный шутить Снейп. — О чём, чёрт возьми, вы говорите?

— Кто-то собирается причинить им вред. А как насчёт Дадли? Что с ним будет? Всё нормально. Я могу справиться с дядей Верноном. Это… — тонким голосом быстро бормотал Поттер.

— Хватит, Поттер, — тихо сказал Северус. Он слишком устал, чтобы кричать, как бы ни бесил его мальчик. — Меня не интересует эта чушь. Что же касается вашего кузена, то мать Грейнджер собирается сообщить магловским властям, и я не сомневаюсь, что она сумеет позаботиться о нём. Особенно, если Дурсли последуют моему совету и уедут сегодня вечером.

— Зачем забирать Дадли от Дурслей? — вытаращился Поттер.

Северус средним пальцем потёр переносицу, желая, чтобы мальчик перестал задавать вопросы. Тем не менее, это были первые реальные вопросы, которые Поттер задал обо всём этом, поэтому Северус решил, что они заслуживают ответа.

— Потому что мы с мадам Помфри пытаемся организовать его защиту, поскольку людям, которые в наказание запирают ребёнка в чулане, нельзя позволять воспитывать детей.

Поттер мгновение всматривался в Северуса, затем отвёл взгляд и пожал плечами.

— Всё было не так, — тихо сказал он. — Во всяком случае, это не было наказанием. Они… понимаете… им пришлось освободить для меня комнату.

— И, полагаю, у вас не случилось панической атаки, которая довела вас до нервного срыва? — усмехнулся Северус, не в силах сдержаться. Он отложил слова мальчика в памяти, чтобы позже поразмыслить над ними.

— Я просто… это было неожиданно, и кажется, я забыл поесть сегодня. Чувствовал себя неважно. И до сих пор не очень, — дрогнувшим голосом признался мальчик. — Мне жаль, что я вроде как потерял сознание, — Поттер посмотрел на Северуса со странной смесью стыда и вызова. — Значит, Дадли собираются… что? Отправить в приют или ещё куда-нибудь?.. Из-за меня?

— Нет… У него сложится другой образ жизни из-за того, что его родители — жестокие мерзавцы, — скрипнул зубами Северус, — которые просто оказались на неверной стороне для всего волшебного мира. Вы бы предпочли, чтобы они и дальше продолжали воспитывать социопата, который, вероятно, попадёт в тюрьму к тому времени, когда ему исполнится двадцать один год?

Впрочем, в глубине души Северус считал, что уже слишком поздно спасать кузена Поттера от такой участи.

Возвращение миссис Фигг избавило Северуса от ответа Поттера. Обеими руками она удерживала большую и, судя по всему, тяжёлую корзину.

— Вот, мои дорогие, я приготовила для вас славный ужин, — миссис Фигг поставил корзину к ногам Северуса. — Я подумала, что с моей стороны глупо заставлять вас сидеть здесь всю ночь, когда вам, бедняжкам, лучше дома. Мы с Альбусом уже были там и немного прибрались.

Северус поморщился. Он должен был понять, что Альбус возьмёт на себя «немного прибраться».

Старуха вытащила из кармана деревянную ложку.

— Вот, пожалуйста, профессор Снейп, — сказала она чересчур бодро. — Это сработает, как только вы оба возьмётесь за неё.

Северус устало поднялся, убедившись, что его нога соприкасается с большой корзиной, и взял ложку из рук миссис Фигг.

— Подойдите, Поттер, — сказал он, жестом приглашая мальчика встать. — Вы когда-нибудь пользовались портключом?

Поттер встал, качая головой.

— Возьмитесь за него, портключ активируется и переместит нас в мой… — Северус запнулся, — …в наш дом.

Поттер метнулся взглядом из-под очков и нерешительно потянулся к ложке.

— Убедитесь, что вы контактируете со своими вещами, — предостерёг Северус.

Рука Поттера замерла, он посмотрел на свой рюкзак и наступил на ремень. Северус одобрительно кивнул.

Когда рука Поттера сомкнулась на ручке ложки, Северус почувствовал, как его тянет вперёд, через пространство, словно что-то зацепило его за спину, пронося сквозь яркий разноцветный вихрь. Спустя мгновение Северус твёрдо встал на ноги. Судя по звуку, Поттер приземлился, растянувшись на полу. В комнате было слишком темно, и Северус ничего не видел, но знал, что они прибыли в нужное место: он чувствовал характерный запах своей гостиной — запах книг, старого дерева, пыльной мебели и запустения.

— Профессор? — послышался в потёмках перепуганный голос Поттера.

— Всё в порядке, Поттер, не паникуйте. Позвольте мне включить свет.

Северус вытащил палочку и зажёг её. Мальчишка действительно растянулся на полу возле камина. Северус сделал два шага и потянулся к выключателю.

Медленно поднявшись на ноги, Поттер настороженно оглядел комнату.

— Почему?.. — начал было он, но осёкся и странным брезгливым жестом провёл рукой по столешнице рядом с любимым креслом Северуса.

— Почему что? — спросил Северус. Поттер не ответил, а Северус слишком устал, чтобы настаивать. — Идёмте! — резко сказал он мальчику, поднимая корзину.

Он включил свет в коридоре, с тоской думая о своей кровати, но понимая, что ему нужно поесть самому и накормить мальчика, а также установить некоторые правила проживания, иначе Поттер, несомненно, за пару дней перевернёт дом вверх дном.

Северус со сдержанным удивлением подумал, может ли некоторая невменяемость быть побочным эффектом пожертвования кому-то части своей души. Лишь этим можно было объяснить его действия прошедшим днём.

Он отогнал воспоминание об обвиняющем взгляде Лили, смотревшей на него из сна.

Поттер молча последовал за ним на кухню. Северус включил свет и посмотрел на ребёнка, пытаясь оценить его реакцию. Мальчик посмотрел на выключатель, как будто тот мог его укусить, затем в некотором замешательстве оглядел крошечную старомодную кухню.

Пока Поттер пытался прийти в себя, Северус поставил корзину на стол и распаковал провизию, которую миссис Фигг сочла нужным собрать для них.

Северус вытащил из корзины пинту молока и полдюжины яиц.

— Положите это в холодильник, — негромко попросил он.

Северусу было интересно, как Поттер видит это место. Сам Северус никогда не проводил много времени на кухне, даже когда бывал здесь, поэтому он совершенно не беспокоился о том, чтобы что-то изменить. Пол с невзрачной серой плиткой, первоначальный цвет которой давно стёрся из памяти. Шкафчики и выдвижные ящики синие — цвет, который так любила его мать, — белые плита и холодильник. Белая же фарфоровая раковина и сушилка для посуды.

В памяти всплыло, как мать готовила ужин на плите с помощью волшебной палочки. Она никогда не доверяла газу, боясь взорвать их всех, поэтому всегда использовала заклинание голубого пламени. В большинстве вечерних трапез отец Северуса не видел разницы, но пару раз старый пьяница замечал, как она колдует, и его страх перед её магией был так же велик, как страх матери перед газовой плитой.

Такие вечера в доме Снейпов обычно проходили особенно скверно.

— Э-э, эти вещи здесь… — неожиданно сказал Поттер. — Разве они работают?

— На самом деле это уже не холодильник, — ответил Северус. Он нашёл бутерброды, упакованные миссис Фигг, и был признателен ей, что не пришлось возиться на кухне с готовкой нормального ужина. — Заклинание стазиса. На хлебнице тоже есть, — он кивнул на хлебницу на столе, — и на том шкафчике, — Северус показал на буфет. — Я не люблю испорченные продукты.

Северус достал из буфета две тарелки и положил на них бутерброды.

— Правда? Это замечательно! — Поттер восхищённо уставился на скудное содержимое маленького холодильника.

Северус фыркнул. Окружённый каждый день чудесами, ребёнок пришёл в восторг от простого домашнего заклинания?

— Садитесь и ешьте, — велел Северус.

Ребёнок управился с половиной бутерброда и отложил оставшееся. Северус вздохнул про себя: придётся пичкать мальчишку новыми порциями зелья. Впрочем, это подождёт. Северус боялся, что они оба упадут в изнеможении прямо там, где сидят, если ещё немного задержатся.

— Надеюсь, утром вы сможете справиться с завтраком? — поразмыслив, спросил Северус. Ему пришло в голову, что Петуния настолько никчёмна, что, возможно, никогда не учила Поттера чему-то столь полезному, как приготовление пищи. Судя по тому, как чувствовал себя Северус, не было никакой гарантии, что он проснётся завтра до полудня.

Поттер настороженно кивнул.

— Все приборы и техника магловские или работают, как магловские, — Северус улыбнулся про себя удивлённому взгляду Поттера. — Не сожгите дом, когда будете готовить.

Поттер снова кивнул.

— Спальни наверху. Вашей будет гостевая комната.

Северус никогда не пользовался этой комнатой, но много лет назад обставил её и с тех пор не беспокоился о том, чтобы что-то изменить.

— Да, сэр, — тихо сказал Поттер, он выглядел бледным и измученным. Им обоим давно пора было лечь в постель.

Северуса охватило неловкое желание сказать что-то доброе и ободряющее. Он вытащил визитку с написанным на обороте номером домашнего телефона Грейнджеров.

— Не могли бы вы утром позвонить Грейнджерам и сообщить им, что мы прибыли без происшествий? — Северус подумал, что чувство меньшей отрезанности от мира пойдёт мальчику на пользу.

— У вас есть телефон? — Поттер с нескрываемым удивлением взял визитку, посмотрел на неё, потом снова на Северуса.

— Вон там, — Северус показал на старомодный телефон с чёрным диском, висевший на стене рядом с холодильником. — Телефонная компания давно забыла о существовании этого дома, но сам телефон всё ещё работает.

— О, — Поттер осторожно положил визитку на середину стола.

— Теперь пойдёмте, — Северус убрал остатки еды и корзинку в буфет. Неожиданно Поттер вскочил, положил недоеденный бутерброд в холодильник и вымыл две использованные тарелки, аккуратно поставив их в сушилку.

Что ж, по крайней мере, мальчишку научили мыть посуду. Это имело некоторое значение: на отработках Поттер всегда очень быстро и эффективно чистил котлы.

Сегодня вечером лестница казалась такой же длинной, как в Хогвартсе. Наверху Северус открыл дверь в гостевую комнату (теперь, как он полагал, комнату Поттера). Их встретили два огромных жёлтых глаза.

— Хедвиг! — воскликнул Поттер, бросаясь к птице, чтобы приласкать её. Северус с одобрением отметил, что остальные вещи Поттера тоже на месте. Окно было слегка приоткрыто, и холодный октябрьский ветер выстудил комнату.

Так не пойдёт. Северус наложил на окно заклинание, защищающее от непогоды.

— Вы можете оставить окно открытым, чтобы ваша птица могла прилетать и улетать, — сказал он.

Поттер, казалось, забыл, что Северус стоит позади него, и слегка вздрогнул:

— Сэр?

— Сова сможет залететь сюда, но больше заклинание ничего не пропустит, — Северус кивнул на открытое окно.

— О, спасибо, — устало улыбнулся Поттер.

Северус подумал, что Поттер определённо не должен выглядеть настолько благодарным за простую любезность, которую волшебник оказал фамильяру другого волшебника.

Сова, казалось, ждала только, чтобы поприветствовать их, прежде чем отправиться на вечернюю охоту. Ущипнув Поттера за палец и слегка кивнув Северусу, она снова вылетела в окно.

Северус огляделся. Кровать была действительно застелена свежим бельём. Северус удивился, как эта скромная спальня могла сравниться с тем, что было у мальчика в доме Петунии. В конце концов, Северус видел только гостиную Дурслей. Это Люпин прогулялся по всему дому, и они вообще не говорили об этом, кроме того, что Люпин подтвердил рассказ о запертых дверях и зарешеченных окнах.

Возникла неловкая пауза.

— Что ж, спокойной ночи, Поттер, — Северус так устал, что перед глазами всё расплывалось.

— Спокойной ночи, сэр.

Глава 29. Чувствуй себя как дома

На следующее утро Гарри разбудил бьющий в лицо свет. Он с трудом проснулся, нащупал свои очки и первое, что увидел, надев их, — ободряющий вид полярной совы, распушившей оперение и неподвижно сидевшей у окна.

— Эй, девочка? — тихо позвал Гарри. Он не думал будить её, если она действительно спала, но хотелось знать, что с ней всё в порядке.

Хедвиг открыла один глаз, удовлетворённо ухнула, затем снова сонно зажмурилась, устраиваясь поудобнее на сооружённом для неё насесте.

Судя по солнцу, было по меньшей мере девять часов. Снейп не стучал в дверь, поэтому Гарри решил, что спать так поздно — это нормально. В доме было очень, очень тихо. Похоже, профессор ещё не встал. Гарри предположил, что это имело смысл — к тому времени, когда они приехали сюда прошлой ночью, опекун выглядел довольно измученным.

Спальня, которую отвёл ему Снейп, была меньше, чем та, что он занимал на Тисовой улице, но здесь обнадёживающе не было замков. На самом деле оказалось, что единственный замок на двери запирался изнутри.

Комната была оформлена в приглушённых бежевых тонах. Постельное белье, ковёр и занавески — всё выглядело так, словно их зачаровали в как можно более безобидный цвет. Гарри подумал, что это разумно, раз комната предназначена для гостей.

Чемодан Гарри прислонили к стене рядом с насестом Хедвиг, клетку совы придвинули туда же, как будто никто не ожидал, что ею воспользуются. Под насестом стоял поднос с газетами, похожими на те, что обычно застилались на дно клетки. Это было гораздо ближе к тому, к чему привыкла Хедвиг в Хогвартсе или в доме Уизли.

Подумав об этом, Гарри почувствовал себя глупо из-за своего удивления — конечно, волшебник привычен к совам.

Гарри полежал в постели ещё пару минут, пытаясь сообразить, что ему делать. Снейп спрашивал, сможет ли Гарри справиться с завтраком. Неужели он имел в виду завтрак для них обоих? Или только для Снейпа?

Нет, должно быть, для обоих. Судя по тому, как профессор гонял его по поводу еды, Гарри был совершенно уверен — тот хотел, чтобы он сам приготовил себе завтрак.

Гарри выскользнул из постели. Прошлой ночью он не потрудился как следует раздеться, только снял джинсы. Он выглянул в коридор. Дверь спальни Снейпа была плотно закрыта.

Гарри решил рискнуть и быстро принять душ, надеясь, что это не тот дом, в котором громкий звук водопровода разбудит профессора.

Рона всегда удивляла способность Гарри находиться в ванной не больше пяти минут, если это было необходимо. Рон сказал, что его братья могут плескаться часами, и неважно, кто ещё будет ждать своей очереди.

Когда Гарри закончил приводить себя в порядок, в доме всё ещё царила тишина. Нарушать её было немного жутковато, и, не желая шуметь больше, чем необходимо, он спустился по лестнице в одних носках.

Старомодные часы на кухне показывали половину десятого. Гарри порылся в холодильнике и шкафах, чтобы посмотреть, что там есть. В холодильнике оказались только молоко и яйца. Никакой колбасы или чего-нибудь ещё. Гарри решил, что приготовит омлет — в этом он был хорош. Петунии подарили целую поваренную книгу, полную рецептов омлетов и всяких омлетоподобных штучек. Она опробовала пару рецептов, а потом решила, что это слишком хлопотно, и отдала книгу Гарри.

В результате дальнейших исследований отыскалось немного сыра, который можно было положить в омлет. Всего было с полдюжины яиц, так что Гарри использовал их все. Порывшись в шкафах, он нашёл подходящую для омлета сковородку. Вот бы немного грибов или чего-нибудь ещё, чтобы несколько оживить завтрак. Гарри печально покачал головой: вряд ли он сможет произвести впечатление на Снейпа.

К десяти часам завтрак был готов, но профессора всё ещё не было. Гарри задумался, что же делать с едой, чтобы она осталась горячей. Если поставить в духовку, то через десять минут омлет высохнет и станет отвратительным. Обычные согревающие чары Гарри наложить не мог — насколько он знал, ему не разрешалось колдовать вне школы. Оставался единственный способ сохранить блюдо горячим, и Гарри собирался его опробовать, иначе придётся разбудить опекуна.

Снейп сказал, что на хлебнице есть заклинание стазиса. Это должно сработать. На самом деле, стазис был лучше, чем согревающие чары, которые имели тенденцию делать еду несъедобной, если оставить её надолго, как и нагревание в духовке. Гарри вытащил из хлебницы полбуханки хлеба, переложил в буфет и сунул на её место тарелку с омлетом и чашку с горячим чаем, а затем съел свой завтрак. Тишина начинала действовать ему на нервы. Он не был уверен, что ему следует делать. Захочет ли Снейп, чтобы Гарри оставался в своей комнате, или ему придётся заниматься чем-то другим?

Он вымыл посуду после завтрака, находя утешение в этой прозаической задаче. Кухня была действительно приятной маленькой комнатой, если не обращать внимания на грязь, которая, казалось, покрывала всё вокруг. Васильково-синие шкафы и белая раковина придавали ей домашний уют, которого, казалось, всегда недоставало изначально стерильной кухне Петунии. Холодильник был только вполовину обычного размера и, должно быть, старше Снейпа, как и плита. На деревянном кухонном столе, выкрашенном в тот же цвет, что и шкафы, отсутствовала скатерть. Кухня знавала лучшие времена, но Гарри был уверен, что если её вычистить, тут станет очень хорошо.

Покончив с посудой, Гарри принялся неспешно вытирать столешницы, прикидывая, что проблема с уборкой части кухни заключалась в том, что остальная её часть выглядела ещё более убогой.

Он огляделся, но не нашёл ни швабры, ни веника. Наконец он обнаружил кучу тряпья под раковиной, за бутылкой какого-то универсального чистящего средства, в которой почти ничего не было. Гарри предположил, что если Снейп когда-нибудь и давал себе труд убраться, то наверняка использовал магию.

Грязное окно над раковиной выходило в заросший сад, окружённый невысокой стеной. Жалкие белые занавески, видавшие и лучшие дни, висели по обе стороны окна, наполовину закрывая вид.

Не задумываясь об этом, Гарри наполнил раковину водой и вылил чистящее средство, потратив некоторое время на то, чтобы как следует вымыть верх плиты, шкафы и стол. Раздражало отсутствие веника — Гарри с удовольствием бы всё вымел. Вымыв маленькое кухонное окошко, он задумался, есть ли у Снейпа стиральная машина. Если есть, то можно постирать занавески.

К тому времени, когда он закончил уборку кухни, оставшись почти довольным (он всё ещё не подметал и не мыл пол, а духовка плиты нуждалась в чистке), было уже около полудня. Гарри подумал, не стоит ли ему проверить, жив ли вообще Снейп.

Запинающиеся шаги, донёсшиеся сверху, засвидетельствовали, что профессор всё же ещё живой.

Гарри смахнул тряпки обратно под раковину, не желая давать повод попенять ему на сделанную наполовину работу из-за разбросанных принадлежностей для уборки.

Дверь ванной открылась и закрылась. Через мгновение Гарри услышал плеск льющейся в душе воды.

Гарри нерешительно замер на кухне. Приняв решение, он достал завтрак профессора из хлебницы и положил его на чайный поднос, который нашёл во время уборки, наполнил маленький молочный кувшин и прихватил сахарницу, так как не мог вспомнить, пил ли Снейп чай с сахаром или нет. Всякий раз, когда дядя Вернон или Дадли болели, тётя Петуния настаивала, чтобы им подавали еду в их комнаты.

Гарри осторожно отнёс еду в комнату Снейпа. Дверь была полуоткрыта, так что Гарри оставалось только проскользнуть с подносом внутрь.

Комната разочаровала его тем, что оказалась совершенно нормальной: ни летучих мышей, ни черепов, ни каких-то странных вещей, плавающих в банках. Две стены от пола до потолка занимали книжные полки. Кровать стояла изголовьем к окну, у которого расположился низкий столик. На него Гарри и поставил свой поднос.

Тёмно-бордовые шторы совершенно не пропускали света, и Гарри раздвинул их, позволяя слабым солнечным лучам проникнуть в комнату. Мельком глянув в окно на здания напротив, Гарри увидел улицу с унылыми небольшими домишками.

Стены без книжных полок были белыми с тёмно-зелёной отделкой. На смятой кровати лежали простые белые простыни с одеялом бордовых с тёмно-зелёным тонов. Того же цвета ковёр тоже нуждался в чистке.

Постельное бельё было разбросано, как будто профессор плохо спал прошлой ночью. Не думая об этом, Гарри встряхнул простыни и застелил кровать, убедившись, что она заправлена по строгим стандартам Петунии.

Гарри надеялся, что Снейп не утонет, учитывая, сколько времени он находился в душе. Не желая нарушать его уединение, Гарри спустился вниз, услышав, что вода перестала течь.

Теперь, когда в кухне было чисто и в окно светило послеполуденное солнце, она казалась очень уютной.

Гарри воспользовался моментом, чтобы ещё раз осмотреться, и остался доволен своей утренней работой. В ближайшее время придётся найти веник и швабру, а плитку пола удастся отчистить с помощью какого-нибудь отбеливателя.

Он вытащил из-под кухонной раковины одну из тряпок, но полироли для мебели там не оказалось. Может быть, Снейп хранил принадлежности для уборки где-то в другом месте?

Гостиная крайне нуждалась в уборке, а нервы Гарри были слишком напряжены, чтобы позволить ему сидеть спокойно. Казалось абсолютно нереальным, что он здесь, в этом доме. Впрочем, он вспомнил, Снейп сказал «наш дом».

Наверху прошагали из ванной в спальню.

Гарри вытер пыль во всей гостиной, прежде чем снова услышал чью-то поступь. Большую часть детства Гарри провёл, прислушиваясь к шагам, по их громкости и ритму определяя настроение взрослых в доме. Быстрые, лёгкие шаги были достаточно безопасны, медленные, неторопливые требовали осторожности, а тяжёлый топот предупреждал убраться с дороги дяди Вернона.

Если паузы на лестнице что-то значили, опекун шёл довольно неуверенно. Гарри привык к тому, что на каменном полу в Хогвартсе ботинки преподавателя скорее щёлкали, чем стучали, и походка Снейпа всегда была целеустремлённой. Конечно, когда его шаги удавалось услышать. Много раз этот человек просто бесшумно появлялся прямо за спиной.

Гарри услышал, как Снейп, пошатываясь, спускается по лестнице на кухню. С грохотом полетели в раковину тарелки, побежала вода. Похоже, он сам моет посуду? Гарри подумал, не будет ли у него из-за этого неприятностей. С другой стороны, если он примчится, чтобы взять дело в свои руки, Снейп может разозлиться. Как обычно, это была безвыходная ситуация.

— Поттер? Куда вы запропастились? — рявкнул профессор из кухни.

Гарри сунул тряпку в карман.

— Я здесь, — сказал он, торопясь в другую комнату, и замер в дверях, не зная, можно ли ему садиться рядом с профессором.

Снейп с влажными после душа волосами сидел за кухонным столом, прислонившись к стене, и оглядывал кухню. Он был одет в джинсы и серый свитер. Было немного странно видеть его без обычной чёрной одежды. Ещё более странно оказалось видеть на нём не мантию волшебника, а что-то другое.

— Вы ели сегодня утром? — спросил профессор, скрестив руки на груди и вытянув длинные ноги.

Гарри подавил желание закатить глаза, он не хотел раздражать Снейпа: несмотря на заверения последнего, что не поднимет на него руку, Гарри считал, что только вопрос времени, прежде чем опекун забудет об этом.

— Да, сэр, — тихо пробормотал Гарри.

— Чем вы занимались всё утро? — Снейп снова впился в него взглядом.

Его, должно быть, раздражало, что остальная часть дома осталась неубранной. Гарри знал, что кухонный пол следовало бы подмести и вымыть.

— Спал допоздна, — пристыженно признался Гарри, ожидая одну из язвительных нотаций этого человека.

Что-то смягчилось во взгляде профессора. Должно быть, это был приемлемый ответ.

— Да, учитывая события последних двух дней, не могу сказать, что я удивлён.

Гарри просто кивнул — это казалось самым безопасным.

— Боюсь, я ещё не совсем пришёл в себя, Поттер, — устало продолжал Снейп. — Надеюсь, я не слишком многого попрошу, если предложу вам занять себя чем-нибудь и избегать неприятностей в ближайшие дни? На обновление школьной защиты уйдёт несколько недель.

В голосе Снейпа не было обычной язвительности. Гарри подумал, что он, должно быть, совсем не в себе.

Профессор сунул руку в карман и вытащил наручные часы.

— Когда вы будете выходить из дома…

— Я могу выйти из дома? — не раздумывая, перебил Гарри, он ведь полагал, что застрянет здесь.

Снейп смерил его знакомым холодным взглядом.

— Простите, — пробормотал Гарри.

— Наденьте это, — велел Снейп, бросив часы на стол.

Гарри взял их, внимательно рассматривая. Они выглядели как обычные электронные часы, только вместо цифр на циферблате было написано «в безопасности».

— Они подключены к моим домашним охранным щитам, — объяснил профессор. — Я здесь единственный маг. Если другой волшебник пройдёт мимо моих щитов, сработает сигнализация, часы станут портключом и вернут вас сюда. Если вы покинете территорию, они сделают то же самое. Щиты простираются примерно на пять минут ходьбы во всех направлениях.

Гарри медленно надел часы, чувствуя себя словно на какой-то привязи.

— Не надейтесь, что сможете выйти из дома без них, — усмехнулся Снейп, — дверь не откроется, пока вы их не наденете.

«Так никаких запоров на дверях не надо», — подумал Гарри, однако держал рот на замке, потому что не мог сказать ничего такого, что не навлекло бы на него неприятностей.

— Если вам что-нибудь понадобится, — продолжал Снейп, — я держу немного магловских денег вон в том ящике, — он указал подбородком на нижний ящик стола. — Если захотите заказать еду на вынос, то выше по улице есть неплохой индийский ресторан, — совсем вяло договорил он.

Гарри понятия не имел об индийских ресторанах, но говорить об этом Снейпу не собирался.

Опекун закрыл глаза и прислонился головой к стене. Гарри напрягся, опасаясь, что тот сейчас упадёт или что-то в этом роде.

— Принести вам что-нибудь, профессор? — с тревогой спросил Гарри.

Снейп только покачал головой, не открывая глаз. Он был похож на Вернона после слишком позднего возвращения ночью.

Не зная, что ещё можно сделать, Гарри поставил чайник.

Должно быть, Снейп снова заснул. Его дыхание было медленным и ровным. Он даже не пошевелился, пока Гарри заваривал чай. Закончив, Гарри налил профессору чаю и поставил перед ним слабо звякнувшую чашку.

Никакой реакции. Гарри прислушался к дыханию Снейпа, просто чтобы убедиться, что тот всё ещё дышит, и вернулся к вытиранию пыли — пока Гарри двигался, ему не нужно было ни о чём думать.

Когда весь первый этаж стал приемлемым (ещё не совсем чистым, но, по крайней мере, Гарри не будет стыдно, если кто-то придёт), Гарри вернулся на кухню. Снейп по-прежнему дремал, так запрокинув голову, что Гарри был уверен — профессор проснётся с ужасно затёкшей шеей, и это наверняка не улучшит его настроение.

Глубоко вздохнув, Гарри на цыпочках подошёл к Снейпу.

— Профессор? — тихо позвал он и протянул руку, чтобы потрясти мужчину за плечо.

Но едва Гарри коснулся Снейпа, тот вздрогнул, выхватил откуда-то свою палочку (причём так быстро, что Гарри не успел заметить, откуда именно) и направил её прямо на Гарри.

Гарри не слышал никаких заклинаний, но внезапно совершенно потерял способность двигаться.

Снейп смотрел на него, казалось, целую вечность, с убийственным выражением лица. Гарри так перепугался, что в груди бешено заколотилось сердце, а охватившую его дрожь не остановило даже заклинание. Он также с ужасом обнаружил, как по щекам потекли слёзы, которые он не мог ни вытереть, ни сморгнуть.

Снейп несколько раз мигнул, глядя на Гарри так, словно видел его впервые, затем словно пробормотал самому себе что-то, чего Гарри не расслышал, и, слегка взмахнув палочкой, отменил заклинание.

— Поттер, — сказал он ровным голосом и сглотнул. — Вы напугали меня.

Гарри, обнаружив, что снова может двигаться, отвернулся от профессора, его горло сжалось.

— Что это было? — спросил он, вытирая мокрое от слёз лицо.

— Я принял вас за кое-кого другого, — тихо ответил Снейп. — Я не хотел пугать вас. Я… кажется, я переутомился.

Это было, вероятно, самое близкое к извинению, что Гарри когда-либо мог получить.

— Вы не напугали меня, — решительно заявил он, взяв себя в руки.

Стук сердца Гарри постепенно замедлялся. В конце концов, это было всего лишь обездвиживающее заклинание, совершенно безвредное. Если подумать, Гарри тоже не любил, когда его будили и трясли, и посчитал большим везением, что Снейп не бросил в него что-то смертельное или болезненное. А различные обездвиживающие заклинания Гарри с одноклассниками использовали друг на друге в прошлом году, а Гермиона бросила одно в Невилла на первом курсе.

При мысли о Невилле сердце Гарри сжалось в груди, и он потряс головой, чтобы прояснить мысли.

После неловкого молчания Гарри обернулся и увидел, как Снейп накладывает согревающее заклинание на свою чашку и добавляет сахар.

— Не хотите чаю, Поттер? — спросил он таким тоном, словно пытался преодолеть возникшую неловкость. Гарри подумал, что предложение чая выглядело более странно, чем проклятие Снейпа.

— Нет, спасибо, — Гарри поколебался. — Э-э… Я хотел бы кое-что купить. — У них не осталось яиц и почти закончилось молоко, и Гарри понятия не имел, что приготовить на ужин. — Здесь где-нибудь есть магазин?

— Чуть дальше по улице есть несколько магазинов, — кивнул Снейп.

Гарри подошёл к ящику, где, по словам опекуна, хранились магловские деньги. Куча банкнот и монет валялась среди прочего хлама. Гарри не ожидал, что их будет так много. Он взял столько, сколько, по его мнению, было достаточно, чтобы купить продукты.

Услышав тихий вздох за спиной, Гарри обернулся и увидел, что Снейп заснул, опустив голову на стол.

— Профессор? — позвал Гарри, на этот раз не прикасаясь к нему.

— Что? — вяло отозвался Снейп, сжимая в руке волшебную палочку, которую так и не спрятал. Он поднял голову и посмотрел на Гарри.

— Вы… э… снова заснули, — озабоченно сообщил Гарри. — Это нормально? Это из-за заклинания, которое вы использовали?

— Полагаю, что да, — кивнул Снейп, его глаза затуманились.

— Послушайте, почему бы вам не вернуться в постель? — Гарри услышал в собственном голосе интонации, с которыми Петуния уговаривала Дадли и Вернона.

Снейп несколько мгновений разглядывал кухню.

— Пожалуй…

— Тогда пойдёмте, сэр, — сказал Гарри нетерпеливо, он не смог бы спокойно проводить Снейпа до кровати. Этот человек был слишком опасен.

Профессор покачал головой, потёр глаза и, наконец, с трудом поднялся на ноги. Гарри тут же оказался рядом.

— Уйдите, Поттер, — пробормотал Снейп, но без особого гнева, — я сам справлюсь.

Гарри отступил.

— Значит, ничего, если я выйду на несколько минут? — спросил он, когда профессор направился вверх по лестнице. Он чувствовал необходимость в абсолютной уверенности, что ему разрешено выходить из дома.

Снейп помолчал и кивнул, не оборачиваясь.

— Возьмите свою палочку, но не используйте её, если не возникнет угрозы вашей безопасности.

— Я думал, эта штука должна вернуть меня сюда, если заклинания будут нарушены? — Гарри показал часы на запястье. — Вы сказали…

— Опасными могут быть, кроме волшебников, и обычные люди, — мрачно ответил Снейп. — Это вернёт вас обратно, если вы будете избиты местными хулиганами до потери сознания. Полагаю, вы предпочли бы этого избежать?

— О… — Гарри пожалел, что у него нет с собой Сопелки, но тут же вздрогнул про себя: собака была ещё одним обстоятельством, о котором он не хотел думать.

Гарри пошёл искать свои кроссовки и куртку, немного воспрянув при мысли о предстоящей прогулке, пусть даже такой обыденной, как покупка еды.

Открыв входную дверь, он оцепенел под лавиной звуков. После тишины, царившей в доме, сумасшедший шум улицы удивил его. Гарри сообразил, что Снейп, должно быть, наложил на дом постоянное заглушающее заклинание. Даже холодильник не издавал ни звука.

Но теперь отдалённый рёв автомобильных моторов и запах бензина подсказали ему, что они совсем рядом с автострадой.

Сама улица оказалась довольно убогой, как и обещал вид из окна верхнего этажа. Гарри осмотрелся по сторонам и заметил небольшой ряд магазинов, кажется, тех самых, о которых говорил Снейп.

Гарри так сосредоточился на своих мыслях насчёт магазина, что не замечал пожилую женщину в розовом пальто, которая, глядя на него, закрывала собственную дверь, пока она не заговорила.

— Здравствуй, дорогой, — сказала она. — Вы только что переехали? Я не знала, что дом выставили на продажу.

Гарри вздрогнул. Должно быть, он стал таким же нервным, как Снейп.

— Э-э, нет, я не… то есть… Я здесь всего на несколько недель. Я живу у профессора Снейпа, — пробормотал Гарри. Он понятия не имел, что старуха может знать о Снейпе, поэтому не знал, что ему следует сказать.

Старуха уставилась на него, затем её глаза загорелись пониманием.

— Значит, профессор Снейп, да? Вот почему он здесь только летом? Меня постоянно это удивляло, но он всегда держится особняком, так что у меня никогда не было возможности спросить. Естественно, его отец был таким же. Молчуном, знаете ли.

Гарри кивнул, отчаянно надеясь, что у него не будет неприятностей со Снейпом из-за разговора со старухой. Петуния терпеть не могла, когда Гарри разговаривал с соседями.

— Но почему вы оба сейчас здесь? — продолжала старушка.

— Э-э, в школе сейчас кое-какой ремонт. Видите ли, произошёл небольшой несчастный случай, — ответил Гарри, сочиняя на ходу, — с сантехникой.

— О, я понимаю, — сказала она таким тоном, будто ничего не понимала.

— Ну, это школа-интернат, как вы понимаете, и моя семья… — Гарри умолк, не зная, что говорить дальше.

Моя семья не хочет, чтобы я вернулся. Нет никого, кому я нужен, и поэтому меня навязали Снейпу.

Старуха выжидающе смотрела на него, когда он замолчал.

— Профессору Снейпу пришлось взять меня с собой, пока школу не отремонтируют, — сбивчиво договорил Гарри, пожимая плечами.

— Это та же школа, в которой учился профессор Снейп? — спросила она довольно ласково.

— Э-э, наверное? — ответил Гарри несколько вопросительно, хотя и не хотел этого.

— О, — сказала она, — тогда ты, должно быть, очень умный мальчик, — соседка улыбнулась. — Я знала родителей профессора Снейпа. Его мать рассказывала, что он ходил в школу для одарённых, талантливых детей.

— Да, мэм, — вздохнув с облегчением, Гарри улыбнулся.

— О, мой дорогой, — рассмеялась старушка, — не называй меня «мэм». Ты же видишь, я не королева. Я миссис Кук. А теперь можно мне узнать, куда ты идёшь?

Глава Глава 30. Домашний эльф и ночное чаепитие

Северус стоял у входа в гриффиндорскую гостиную, чувствуя себя неуютно под пристальными взглядами проходящих мимо гриффиндорцев. Наконец одна из девочек, однокурсниц Лили, казалось, сжалилась над ним, и на самом деле выслушав его просьбу, пообещала передать Лили его послание.

Мгновение спустя Лили вышла к нему.

— Лили, мне очень жаль, — жалобно сказал он. — Я не это имел в виду.

Её глаза сверкнули.

— Ты направил палочку на моего сына! — рявкнула она. — Как ты посмел?

Так вот что случилось? Он не помнил, что сделал; всё, что он понимал — опять что-то напортачил.

— Мне очень жаль.

Память начала возвращаться. Мальчик смотрел на него, не в силах пошевелиться, по испуганному лицу текли слёзы.

— Он испугал меня. Я этого не хотел. Это просто… так получилось.

Он шагнул к ней. Они были на кухне его дома в Паучьем Тупике, а вовсе не в Хогвартсе.

— Не делай так больше, — прошипела Лили, скрестив руки на груди.

— Нет, конечно, нет, — поспешно согласился Северус. — Прости.

— Ты должен извиниться не передо мной, — сурово сказала она, — и не только ты один.

— Что не только один?

— Кто должен извиняться перед Гарри, — тихо произнёс другой голос.

Северус обернулся и увидел Джеймса Поттера, стоявшего в дверях кухни. Северус напрягся, скрестив руки на груди.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел он.

Джеймс ссутулился, а Лили сердито посмотрела на мужчин. Её яростный взгляд предупреждал их обоих вести себя прилично.

— Входи и садись, — бросила Лили Джеймсу.

Северус открыл было рот, чтобы возразить, но взгляд Лили заставил его умолкнуть.

Джеймс сел за кухонный стол.

— Я думаю, что все взрослые в жизни Гарри должны перед ним извиниться, — муж Лили сидел, положив руки со скрюченными пальцами на стол перед собой. Северус уставился на него, понимая, что руки младшего Поттера были совсем другими: у Джеймса — широкие, с короткими пальцами, умелыми и сильными, пальцы же Гарри длинные и тонкие, почти нежные. Руки художника или музыканта.

Или Мастера зелий, вздрогнув, сообразил Северус, глядя на свои руки. Как он мог этого не заметить.

— Мне так жаль, — Джеймс поднял глаза на Северуса, ловя его взгляд.

— Прошу прощения? — спросил застигнутый врасплох Северус самым ледяным тоном, на который был способен.

— Мне жаль, что у нас не было возможности поговорить. Прости, я не смог поблагодарить тебя, — Джеймс провёл рукой по волосам. — Я хотел.

— Поблагодарить меня? — Северус в замешательстве покачал головой.

Северус проснулся, задыхаясь и дрожа. Это начинало нервировать. Лили снилась ему с тех пор, как всё это началось, но теперь в снах был Джеймс Поттер…

Северус приподнялся, чувствуя себя одеревеневшим. В комнате было так темно, что не ощущалось никакой разницы, были ли его глаза открыты или закрыты. Он протянул руку и включил лампу, слегка поморщившись, когда свет ослепил его.

Часы показывали половину четвёртого, значит, он проспал около четырнадцати часов (если, конечно, не наступил следующий день). Хотелось пить и в туалет, да и душ не помешал бы.

Северус взглянул на карманные часы, лежавшие на ночном столике. На циферблате была только одна стрелка с надписью «ГДП», а цифры заменены словами. Прямо сейчас стрелка указывала на слово вместо цифры девять: «спит». Это обнадёживало. Разумеется, сигнал сработает, если стрелка укажет на «озорство» или «смертельную опасность», точно так же, как и в случае с собственными домашними охранными щитами Северуса, настроенными на магический отпечаток Поттера.

Часы заколдовала для него Молли Уизли. Северус неохотно признал, что миссис Уизли на самом деле весьма грозная ведьма. Он никогда не думал об этом раньше, но она была по-своему такой же могущественной, как и любой из деканов Хогвартса. Её коньком были защитные заклинания — с семью детьми, как полагал Северус, так и должно быть.

Её собственные семейные часы, несомненно, работали весьма эффективно. Будильник поднял тревогу, едва стрелка с именем младшей Уизли указала на «смертельную опасность». По словам Дамблдора, Молли (она настояла, чтобы Северус называл её по имени) отчаянно пыталась связаться с Минервой и Дамблдором одновременно с пришедшим ей сообщением директора о трагедии с дочерью.

Когда Северус попросил её настроить будильник на часах для «озорства», Молли рассмеялась. Северус не нашёл в себе сил обидеться — её смех был скорее нервным и усталым, чем весёлым.

— Если бы мои часы звонили каждый раз, когда кто-то из моих детей начинал шалить, — сказала она, — я никогда не спала бы.

Однако сигнал тревоги для него всё же добавила.

Каждый раз, просыпаясь, Северус первым делом смотрел на часы. Днём стрелка указала на «магазины», потом на «дом». Удивительно, но она ни разу даже не приблизилась к «озорству».

Медленно, с многочисленными передышками, Северус добрался до ванной и обратно. На этот раз кровать не была застелена, и Северус предположил, что эльф, посланный Альбусом, тоже спит.

Всё это было к лучшему. Северус собирался поговорить с Дамблдором, ведь тот знал, как зельевар относится к этим существам. Для них было нормально работать в Хогвартсе — любая школа нуждалась в персонале, но Северус чётко разделил работу и дом. Когда он только начал преподавать, эльф, которому поручили присматривать за комнатами Северуса в Хогвартсе, последовал за профессором и к нему домой. Оказалось, большинство преподавателей «одалживали» приставленных к каждому эльфов на летние каникулы.

Это заняло несколько дней, но Северус в конце концов поймал эльфа на кухне и дал ему прямой приказ вернуться в Хогвартс и остаться там. Бедняжка очень расстроился, пока Северус не нашёл ему работу, поручив присматривать за замком вместе с другими эльфами.

Его беспокоили не эльфы — Северусу была крайне неприятна сама идея рабства. Он предполагал, что это из-за его магловского наследия — все аргументы в пользу домашних эльфов были точно такими же, которых придерживались в своё время по отношению к человеческим рабам. Разумеется, он держал свои мысли при себе. Такие взгляды не вызывали симпатии у чистокровного общества, но по мере того, как Северус становился старше, влияние чистокровных приобретало всё меньшую и меньшую значимость.

Когда Северус, пошатываясь, вернулся из ванной, он увидел, что эльф в какой-то момент в течение дня сделал некоторые незначительные перестановки. Хлебница из кухни стояла на столе у окна. Северус медленно открыл её, гадая, что же она там делает.

Внутри хлебницы с наложенным заклинанием стазиса, поддерживавшим должную температуру, стояла тарелка с картофельной запеканкой, несколько ломтей хлеба, небольшой чайник и маленький кувшин молока. Рядом с хлебницей обнаружились чайная чашка и сахарница.

Северус покачал головой, решив, что необходимо серьёзно поговорить с Дамблдором. Домовик проявлял немного больше инициативы, чем обычно делали домашние эльфы, и это был умный способ избежать прямого контакта с зельеваром. Таким образом, не было никаких шансов, что он сможет приказать эльфу уйти — не зная имени, профессор не мог позвать его.

Подавив раздражение, Северус сел за стол. Картофельная запеканка была совсем не похожа на ту, что эльфы обычно готовили в замке. Вполне съедобна, но некоторых специй больше, а соли меньше. Вероятно, это был рецепт, который предпочитал директор.

Как и днём, Северус сам отнёс посуду на кухню. Он знал, что для того, чтобы убедить домового эльфа уйти, потребуется нечто большее, чем собственноручное мытьё посуды, но это было дело принципа.

Ещё не настолько устав, чтобы возвращаться в постель, Северус поставил чайник и пошёл в гостиную, чтобы найти что-нибудь почитать — хотелось поискать информацию о побочных эффектах заклинания Tribuo, и у него было, по крайней мере, две книги, в которых упоминалось об этом.

К его удивлению, на диване перед слабо тлеющим камином спал Поттер. Горела настольная лампа, на груди мальчика лежала книга, в которой Северус узнал одну из собственной библиотеки. Очевидно, Поттер заснул за чтением.

Северус сел в кресло у камина и, вспомнив свой сон, посмотрел на руки Поттера. Он был прав: руки мальчика очень похожи на его собственные.

Он вспомнил свой последний разговор с Лили. Это был единственный раз, когда Северус видел ребёнка до её смерти.

В то время Северус был гораздо больше озабочен планами Лили по обеспечению собственной безопасности, чем ребёнком. Это произошло как раз перед тем, как они скрылись, так что мальчику было, наверное, месяцев одиннадцать. Лили с сыном оставались в Хогвартсе, пока для них обустраивался безопасный дом. В тот день Северус пришёл к Дамблдору с очередным отчётом, но тот со старшим Поттером отправился осматривать предполагаемое убежище.

Он увидел её в коридоре, когда она собиралась выйти с ребёнком погреться на солнышке, и настоял на том, чтобы пойти с ними. Хогвартс был безопасным местом, но Северус всё равно боялся отпускать Лили одну.

Они сидели у озера, серьёзно разговаривая о войне, а малыш рвал травинки и подбрасывал их в воздух. Честно говоря, Северус не обратил особого внимания на черноволосого живчика, который был так дорог Лили. До тех пор, пока кусочки подбрасываемой ребёнком травы не зависли в воздухе. Мальчик удивлённо засмеялся и потянулся к траве, а Лили радостно заулыбалась. Это была первая детская магия, и такой момент отмечался в волшебных семьях, как первые шаги ребёнка или первые слова.

— Джеймс пожалеет, что пропустил это, — сказала она.

К вящему восторгу Лили и её сына, Северус поддался редкому моменту шаловливости, призвал несколько ромашек и заставил их танцевать с травинками.

До поступления мальчика в Хогвартс Северус видел его ещё только однажды, но об этом думать было невыносимо.

Когда мальчик прибыл в Хогвартс, Мастер зелий возненавидел его с первого взгляда. Существование ребёнка было для него как ножом по сердцу — живое напоминание о виновности Северуса, ежедневные сожаления, что не отказал Лили.

Северус не мог отделаться от мысли, что он трижды проклят. Если бы он не согласился на план Лили, она, возможно, не забеременела бы, и Тёмный Лорд никогда бы не выбрал её в качестве мишени. Было бы лучше, если бы она пошла в магловский банк спермы. Скорее всего, ей потребовался бы год или даже больше, чтобы зачать ребёнка. Возможно, они бы совсем сдались, выбрали и усыновили осиротевшего в войну малыша. С другой стороны, будь она матерью сквиба, их маленькая семья была бы сейчас цела и в безопасности.

Конечно, если бы всё пошло по-другому, Тёмный Лорд, возможно, всё ещё был бы у власти. У него было много сторонников. С полноценной поддержкой чистокровных волшебников он мог получить полный контроль над Волшебной Британией. Жизнь Лили, как маглорожденной, не стоила бы и кната, если бы Тёмный Лорд реализовал свои амбиции.

Одной из причин, по которой Северус рассказал об подслушанном той ночью в «Кабаньей голове» пророчестве, была его уверенность, что этой информацией больше никто не обладал — его бывший хозяин ценил такие вещи как доказательство преданности. Северус отчаянно пытался выслужиться перед Тёмным Лордом: он надеялся, помимо всего прочего, использовать своё влияние, чтобы защитить Лили. Северус никогда не думал, что Тёмный Лорд так серьёзно отнесётся к бреду сомнительной провидицы. И уж конечно, он и представить себе не мог, что это ударит именно по Поттерам.

Поняв свою ошибку, Северус убедил Тёмного Лорда, что хочет Лили — мотивация, которую тот мог принять. Любовь, дружеская, семейная или романтическая, была выше понимания Тёмного Лорда. Северус искренне сомневался, что у этого человека (был ли он теперь человеком?) когда-нибудь имелся любовник, мужчина или женщина. Однако Тёмный Лорд понимал похоть, алчность и потребность во власти над другими. Просьбу Северуса он рассматривал именно с такого ракурса, и было легко убедить его, что Лили нужна Северусу не только для того, чтобы согревать его постель, но и как своего рода месть старому врагу.

Тёмный Лорд пообещал сохранить женщине жизнь, ей нужно только отдать ребёнка.

Именно тогда Северус отправился к Дамблдору. В глубине души он знал, что его подруга, его Лили, верная своему сердцу, никогда не отступит, позволив причинить вред кому-то, не говоря уже о её драгоценном ребёнке.

За несколько дней до смерти Джеймс Поттер через Дамблдора прислал сообщение — записку, в которой просил Северуса сделать всё возможное, чтобы защитить Лили и Гарри, если с ним что-то случится, практически переложив на плечи Мастера зелий заботу о безопасности своей семьи.

А он, похоже, с треском провалился по всем пунктам.

Капли воды упали на руки Северуса, заставив его вздрогнуть. Несколько секунд он в замешательстве смотрел на влагу, прежде чем понял, что плачет. Он вытер глаза тыльной стороной ладони, стараясь взять себя в руки. Это было не похоже на него — так выражать свои эмоции.

Спящий мальчик повернул голову. В свете настольной лампы Северус увидел его профиль, и это не был профиль Джеймса Поттера. В приглушённом освещении лицо ребёнка больше походило на Эвансов: нос такой же, как у мистера Эванса, а рот — как у матери Лили. У него действительно, как у Джеймса, торчали во все стороны непослушные вихры, не давая возможности пригладить их, но цвет волос мог быть от кого угодно.

Возможно, Лили использовала не все волосы с расчёски Джеймса.

Ребёнок снова повернулся, потом вдруг сел и уставился на Северуса широко раскрытыми глазами.

Северус даже не был уверен, что мальчишка действительно проснулся.

— Поттер? — хрипловато спросил он. — Что вы здесь делаете?

Мальчик встряхнул головой.

— Профессор? — спросил он, тревожно косясь на опекуна.

— Да, Поттер, — невозмутимо отозвался Северус.

Мальчик, казалось, вздохнул с облегчением и пошарил вокруг в поисках очков.

— Не мог уснуть, — пробормотал он, найдя и надев их. Теперь сходство с Эвансами стало почти незаметным — мальчик больше походил на мужа Лили, с растрёпанными волосами и в очках, которые были его самой заметной отличительной чертой.

— Однако, похоже, вам удалось заснуть здесь, — заметил Северус.

— Я развёл огонь, — Поттер пожал плечами, — подумал, что это поможет мне уснуть, — он взял с дивана одеяло и, завернувшись в него, поднялся. — Не буду вам мешать, сэр.

— Неважно, Поттер, — вздохнул Северус, — я пришёл только за книгой. Но раз вы проснулись, не хотите чаю?

Северус не знал, что заставило его предложить мальчишке чай. У него было лишь смутное предчувствие, что, возможно, он добьётся большего успеха, расположив его к себе. Со своими слизеринцами он обнаружил, что есть вещи, о которых можно говорить только глубокой ночью.

Замешательство на лице мальчишки выглядело почти комично.

— Побудьте здесь, — распорядился Северус, поднимаясь, чтобы принести чай.

Когда он вернулся, Поттер пристально смотрел на разведённый в камине огонь. Северус поставил поднос с чаем на кофейный столик, налил две чашки и протянул одну мальчишке.

Северус не знал, как начать этот разговор. Чаще всего, когда он сталкивался с подобными проблемами у студентов своего факультета, те сами стремились облегчить душу, так что ему редко приходилось делать что-то большее, чем просто выслушать.

К несчастью, между ним и Поттером слишком много разногласий, и достигнуть взаимопонимания будет не так легко. Это ведь не просто приступ тоски по дому, который пройдёт через пару дней. И отправить Поттера к Поппи, как обычно было с теми студентами, которые нуждались в большем, чем чашка чая, Северус тоже не мог. Нет, в данный момент Поттер был полностью его проблемой.

— Вы позвонили Грейнджер? — спросил Северус, решив, что это такое же хорошее начало разговора, как и любое другое.

Поттер вздрогнул, как будто забыл о присутствии Северуса.

— Нет. Наверное, я забыл, — тихо пробормотал он.

— Позвоните ей утром, или она подумает, что я нашинковал вас на ингредиенты для зелий, — усмехнулся Северус, а затем бросился как в омут головой, потому что нужно было с чего-то начать: — Вы, кажется, очень сердитесь на мисс Грейнджер. Есть какая-нибудь причина?

Поттер с минуту молча смотрел на него, потом сузил глаза и угрюмо пробурчал:

— Я не сержусь на неё.

— Значит, вы всегда её обзываете? — Северус откинулся на спинку стула, держа в руке чашку чая. — Это выглядит… несколько странно.

— Что значит «обзываю её»? — возмутился мальчик.

— Во время вашего… случая, — Снейп отхлебнул чаю, — хотя вы, кажется, были совершенно не в себе. Может быть, вы не помните?

— Я… — начал Поттер, затем замолчал и пожал плечами.

— На самом деле, я заметил, между вами и вашими сокурсниками существует довольно большая дистанция. Вы стали совсем замкнутым, — Северус слишком устал, чтобы ходить вокруг да около.

Мальчик снова пожал плечами.

— Может быть, она чем-то расстроила вас? — надавил Северус.

Поттер молча покачал головой. Северус пытался придумать, что бы ещё сказать, когда Поттер пробормотал, уткнувшись в свой чай:

— Она не должна была лезть не в своё дело.

— Она чересчур дотошна, — Северус внимательно наблюдал за мальчишкой, который, поджав губы, начал раскачивать ногой. — О чём вы не хотели, чтобы она спрашивала? — осторожно поинтересовался он.

— Ни о чём, — Поттер скривился, как будто его обуревали какие-то эмоции, Северус не смог определить, какие именно. А потом мальчишка огрызнулся: — Она просто не должна была болтать у меня за спиной. Друзья так не поступают.

— А, — Северус снова отхлебнул чаю, — значит, вы недовольны, что они с Уизли пошли к Люпину со своими подозрениями?

— Что? Перси пошёл с ними? — удивился Поттер.

— Нет, близнецы. Очевидно, у этих двух пройдох достаточно здравого смысла, чтобы поговорить со взрослыми, когда они чувствуют, что что-то не так.

Значит, близнецы Уизли не раскрыли Поттеру свою роль в этом деле. Северус счёл это весьма занятным.

— На самом деле именно они были наиболее категоричны в том, что ваши опекуны менее, чем адекватны. Мисс Грейнджер, кажется, слегка потеряла самообладание, когда узнала, что я собираюсь принять участие в разговоре.

— Джордж и Фред говорили с вами? — беспомощно переспросил Поттер.

— Это вас удивляет? — Северус запоздало вспомнил, что обещал им анонимность. — Они беспокоились о вас, — мягко продолжал он.

— Что они вам сказали? — Поттер намертво вцепился двумя руками в чашку, его голос звучал слабо, но сердито.

— Они сказали, что на отцовской машине спасли вас от ваших родственников, что в то время ваши дядя и тётя морили вас голодом и держали под замком, — Северус посмотрел в сердитые глаза Поттера. — Я не понимаю, почему вы так нервничаете. Это всё равно выяснилось бы при обследовании. Жестокое обращение родственников с вами расписано по всему вашему телу.

— Я веду себя глупо, — плечи Поттера внезапно поникли. — Я просто хотел бы… — он умолк, не поднимая глаз. — Вы с Люпином вдвоём ходили к Дурслям?

— Да, — у Северуса не было уверенности, откуда мальчик получил эту информацию, но он не видел причин отрицать очевидное.

— Тётя Петуния показывала вам мой чулан? — резко спросил Поттер.

— Вообще-то нет, — невозмутимо ответил Северус. — Но вы всё время об этом упоминаете. Почему?

Поттер нахмурился, бросил на Северуса колючий взгляд и, крепко сжав губы, снова уставился в огонь.

— Вы часто спите на диване, а не в своей кровати? — спросил Северус через несколько секунд.

Поттер смущённо кивнул.

— У меня всегда были проблемы со сном. Иногда я просто читаю в постели, но иногда чувствую такую… я не знаю… клаустрофобию? Поэтому спускаюсь в гостиную и читаю, пока не засну.

Северус кивнул, снова взглянул на книгу, которую выбрал Поттер, и замер. Это было одно из немногих художественных произведений, имевшихся на его полках. Одна из книг, подаренных ему Лили.

Северус заставил себя расслабиться, ведь это было неудивительно: очень немногие книги в его библиотеке могли заинтересовать тринадцатилетнего мальчишку, за исключением тех, что Лили подарила Северусу, когда они были подростками. Весь этот проклятый дом одержим воспоминаниями.

— Профессор, почему в вашем доме так много магловских вещей? — нерешительно спросил Поттер.

— Мой отец был маглом, — коротко ответил Северус.

— Значит, вы всё-таки выросли здесь? — заинтересовался мальчик. — Но вы говорите не так, как все здесь.

— Моя мать была ведьмой. Из довольно древнего рода, — спокойно сказал Северус. — Я предпочитаю, чтобы меня знали в волшебном мире.

— Вы ладили с вашими родителями? — Поттер был опасно близок к теме, на которую Северус предпочёл бы не говорить.

— Я был очень близок с матерью, — натянуто сказал Северус мальчику. — Мой отец был… сложным человеком.

Поттер пристально посмотрел на него. Будь ребёнок постарше, Северус заподозрил бы его в попытках легилименции.

— В чём причина ваших вопросов, Поттер?

— Вы были… — мальчик слегка покраснел и отвёл взгляд. — …нормальным на самом деле весь этот семестр, — сказал он. — Я ценю это.

— Вы не первый студент, которого мне пришлось временно опекать, — заверил его Северус, умолчав о том, что Поттер был первым студентом, которого он взял под постоянную опеку.

— Но… — взгляд Поттера стал острым.

— К сожалению, — вздохнул Северус, — в каждой группе студентов есть дети, подвергшиеся насилию. Преподаватели, особенно деканы, замечают некоторые признаки, однако прискорбно, что Лонгботтома и вас упустили из виду. Я подозреваю, потому что все мы, — Северус наклонил голову, неопределённо махнув рукой, как бы очерчивая всех взрослых в жизни Поттера, — не смотрели должным образом.

Выражение лица мальчика изменилось. Напряжённо подвинувшись вперёд, на край дивана, готовый тут же вскочить, Поттер поставил чашку и плотнее закутался в одеяло.

— У меня было не так, как у Невилла, — прошептал он, сильно побледнев. Северус искренне надеялся, что не случится очередного приступа нервного расстройства желудка. — Дядя Вернон… он бил меня только иногда. Большую часть времени он просто кричал. Это никогда… никогда не было так плохо.

— А лишение ребёнка пищи — вполне приемлемое наказание, не так ли? — Северус не смог сдержать насмешки в голосе, да и не пытался.

— Я знаю многих, кого отправляли спать без ужина, — раздражённо огрызнулся Поттер.

— Один раз, — процедил Северус. Ему хотелось вернуться в Хогвартс, где он мог бы отправить Поттера пообщаться с Поппи или с кем-нибудь из других профессоров. — Я гарантирую, что ни один из этих детей не пропустил больше одного приёма пищи. И, скорее всего, они просто лишились своего пудинга, а не всей трапезы.

Глаза Поттера сузились, и он, казалось, был на грани бегства, но пока не решался.

— Раз уж на то пошло, называть ребёнка, находящегося под твоей опекой, «уродом» недопустимо как среди маглов, так и среди волшебников. Петуния всегда была убогой и злобной тварью, — мрачно сказал Северус. На мгновение он пожалел, что не проклял, пока у него была такая возможность, обоих этих отвратительных существ, называвших себя Верноном и Петунией. Он вспомнил лицо Лили, когда она сказала, как Петуния обзывала её летом после первого курса.

— Тетя Петуния просто не любила мою магию, — вздохнул Поттер. — Она не могла не быть… — мальчик замолчал, словно о чём-то задумавшись. — Вы сказали, что знали моих бабушку и дедушку? Правда?

— Я их знал. Да. Не очень хорошо, но они были добрыми людьми, — осторожно ответил Северус.

— Значит, вы знали мою маму? — Поттер поднял глаза и с надеждой посмотрел на Северуса. — Вы встретились в Хогвартсе?

— Мы учились на одном курсе, — признался Северус. Внутренний голос, удивительно похожий на голос Лили, ругал его за то, что он говорит мальчику полуправду.

— Вы были друзьями? — спросил Поттер.

Северус сжал свободную от чашки руку. Ребёнок опустил глаза и слегка съёжился, как будто ожидал шлепка. Северус задумался, что же тот прочёл на его лице. Но тут мальчик, стиснув зубы, с вызовом вздёрнул подбородок.

— Уже очень поздно, — прохрипел Северус сквозь непонятный комок в горле, — допивайте чай и ложитесь спать, — для верности он пододвинул ближе к ребёнку тарелку с чайным печеньем, стоявшую на подносе. — Съешьте немного печенья. Полагаю, вы толком не поели за ужином и проснётесь голодным.

Изумление на лице мальчика, как и в прошлый раз, выглядело забавно, и Северус снова едва сдержал усмешку.

Глава 31. Глаза его деда

На следующее утро Снейп не спустился к завтраку. Гарри проснулся на рассвете, когда серое небо только-только начало розоветь, накинул поверх пижамы один из своих джемперов и сунул ноги в тапочки, которые Снейп настоял купить ему. Они оказались действительно кстати, когда он крался на кухню — в этом доме было холодно.

Вчера Гарри взял на себя смелость наполнить кладовую своими любимыми продуктами. Снейп не дал ему списка покупок, поэтому он решил, что тому всё равно, что он покупает, лишь бы его накормили. По крайней мере, Снейп не жаловался на еду, которую ему подавал Гарри.

Так что сегодня утром на завтрак были сосиски и яйца. С тостами и джемом. Получилось почти так же хорошо, как в Хогвартсе, признался сам себе Гарри.

Заварив чай и приготовив сосиски, Гарри отнёс завтрак Снейпу. Это было лучше, чем слоняться по кухне и ждать, не спустится ли старая летучая мышь. Снейп не пошевелился, когда Гарри бесшумно пересёк комнату, чтобы поставить поднос в хлебницу.

Покончив с завтраком и прибравшись на кухне, Гарри сел за стол, размышляя, чем бы ему заняться. Бездействие казалось невыносимым, а Снейп не оставил ему никаких списков, как это делала Петуния, если собиралась уехать на целый день. Гарри прочитал наперёд все свои учебники, и он никак не мог найти веник.

Вообще-то Гарри был не из тех, кого тяготит одиночество. У Дурслей одиночество означало, что он обретёт покой и тишину. В школе его всегда окружали люди. Остаться одному было на самом деле трудно, и в основном это была долгожданная передышка от постоянной толкотни.

Он снова пожалел, что с ним нет Сопелки. При мысли о собаке у Гарри сжалось сердце — Дамблдор сказал, что пёс ушёл навсегда.

Гарри словно ледяной водой окатило, и он похолодел, несмотря на то, что в желудке у него был тёплый завтрак — до него вдруг дошло, что хотел сказать директор.

Рыдание сорвалось с губ прежде, чем он смог удержать его. Давление в груди заставило резко втянуть воздух. Он закрыл глаза и склонил голову к столу, за этим последовали новые рыдания, хотя он отчаянно пытался их проглотить. Меньше всего ему хотелось, чтобы Снейп застал его плачущим.

Гарри прикрыл рот рукой, чтобы заглушить звуки, как это было у Дурслей. Он уже много лет не плакал по-настоящему.

Это не имеет значения, твердил он себе, совсем не имеет. У него есть более важные причины для беспокойства. Невилл умер, а Джинни пыталась покончить с собой. Уизли не смогут взять его, а Снейп застрял с ним. И неважно, что чёртова собака тоже исчезла. У него всё ещё была Хедвиг, и он всегда заботился о себе сам.

Трясущимися руками Гарри пытался утереть слёзы. Стоявшая перед ним чашка с чаем задрожала на мгновение и разлетелась на мелкие кусочки керамической шрапнели, которая усеяла стол и рассыпалась по полу.

Гарри уставился на осколки. Внезапно, вскочив, он схватил блюдце и метнул его в стену. Звон разбившейся керамики ослабил давление в голове. Это было так приятно, что он поднял тарелку и тоже швырнул её. Ещё одна вспышка магии с треском расколола заварник. Гарри поднял сахарницу, собираясь бросить и её, но тут засвистел чайник.

Всплеск магии, по-видимому, нагрел воду до точки кипения без необходимости в пламени. Свист чайника привёл его в чувство.

Дикий гнев резко сменился внезапным ужасом. Снейп наверняка слышал, как Гарри ломает его кухню. К тому же в последний раз, когда у него случился стихийный выброс магии, к Гарри явился сам министр, а позапрошлым летом его обвинили в применённых Добби чарах левитации и пригрозили отчислением из школы.

Гарри замер, прислушиваясь, стараясь уловить хоть что-то сквозь стук собственного сердца.

Сверху не доносилось ни звука. Возможно, между комнатами действовали заглушающие заклинания. Может быть, Снейп всё ещё был настолько измотан, что ничто не могло его разбудить.

Веника по-прежнему не было, поэтому Гарри осторожно, чтобы не порезаться, подобрал всё, что смог. Ему очень хотелось воспользоваться волшебной палочкой, но он и так с минуты на минуту ожидал появления совы из Министерства. Что Снейп сделает с ним, если его исключат?

Шли минуты, но министерская сова не прилетала. Может быть, она отправилась прямо к Снейпу?

Гарри осознал, что совсем замёрз. Он всё равно ничего не мог поделать с совами из Министерства. Адреналин схлынул, и вернулось вялое оцепенение, которое он чувствовал со вчерашнего дня.

Выбросив осколки чашки, блюдца и тарелки в мусорное ведро, Гарри порадовался, что под руку попалась старая посуда, нашедшаяся на кухне, а не хороший фарфор, стоявший в маленьком буфете в столовой. Обед для Снейпа Гарри положил на фарфоровые тарелки.

В кухонное окно заглянуло солнце, но теплее в доме не стало. Гарри вспомнил, что видел в коридоре что-то похожее на электрический термостат.

Вздрогнув от озноба, мальчик встал и оглядел короткий тёмный коридор, сообразив, что ещё вчера не обращал особого внимания на дом.

Дверь кухни выходила в прихожую, а входная располагалась прямо напротив. На деревянном полу лежала красная ковровая дорожка. Гостиная находилась слева от него, когда он стоял лицом к лестнице, а столовая соединяла кухню и гостиную. На самом деле прихожая немного напоминала переднюю в доме Дурслей, только в зеркальном отражении. Под лестницей был даже маленький чулан, которого Гарри раньше не замечал.

Снейп был прав в одном: по какой-то причине Гарри продолжал думать о своём чулане. Ему даже не приходилось спать в нём с тех пор, как он приехал в Хогвартс, так почему же мысли о чулане так мучили его? Раньше это никогда не казалось таким уж большим делом.

Гарри заметил маленькую коробочку на стене и отрегулировал на двадцать градусов, надеясь, что Снейп не станет выражать недовольство тем, что в доме слишком жарко. По крайней мере, теперь не придётся разводить огонь в каждой комнате, чтобы согреть дом.

Гарри начинал чувствовать, что у утонувшего в пыли дома Снейпа появилась надежда стать пригодным для жилья, и был отчасти рад, что сам Снейп держится в стороне. Он по-прежнему не мог найти веник, чтобы подмести, но зато под раковиной отыскалась щётка. Вчера в магазине Гарри купил немного средства для мытья полов, которое так любила Петуния. Отскрести пол — значит, чем-то заняться, хотя бы ненадолго. Прежде чем приступить к делу, он поднялся наверх, переоделся в джинсы, которые носил вчера, и натянул перчатки из драконьей кожи, вспомнив, насколько неприятным было моющее средство.

Атакуя щёткой пятна на кухонном полу, Гарри мрачно улыбнулся сам себе. Пасть так низко, чтобы добровольно драить пол… Впрочем, это было лучше, чем сидеть без дела, но проблема заключалась в том, что уборка — не такая сложная задача, чтобы полностью увлечь его.

Он спал мало и беспокойно, ночной разговор со Снейпом был просто странным. Гарри не ожидал, что этот человек когда-нибудь предложит ему чай с печеньем. Особенно посреди ночи. Вместо того, чтобы думать обо всём остальном, Гарри отвлёкся на вопросы, поднятые прошлой ночью.

Снейп знал его мать. Судя по всему, они дружили. И он знаком с тётей Петуньей. А раз Снейп знал Петунию и бабушку с дедушкой Гарри, то вполне логично, что он бывал в доме мамы мальчика. По крайней мере, было не похоже, что они встретились только мимоходом на вокзале.

Снейп никогда раньше не упоминал о его матери.

Похоже, если Гарри удастся подружиться с миссис Кук, она станет хорошим источником информации. Вчера она была очень добра к Гарри, показала ему, где находятся магазины. Он мог бы найти их и сам, но ей, кажется, было очень интересно поговорить с Гарри. Пожилым женщинам Гарри зачастую нравился, хотя бы потому, что был вежлив с ними.

Миссис Кук также показала Гарри, где находится прачечная, и ему не терпелось постирать кое-что из своих вещей. Это даст ему повод выйти из дома. Тем не менее, если он выйдет утром, могут возникнуть неудобные вопросы о том, почему он болтается вокруг, когда все его ровесники в школе, так что, вероятно, лучше было подождать и сходить позже.

Большую часть утра Гарри потратил на то, чтобы привести в порядок пол, но это сделало кухню намного светлее, и он смог собрать осколки разбитой посуды, которые пропустил раньше. Плитка ещё была какой-то серой, но грязь практически полностью с неё сошла. Резкий запах средства для мытья полов почти успокаивал.

Около полудня Гарри услышал, как Снейп принимает душ, и принёс приготовленные для него бутерброды. Постельное бельё снова было разбросано. Судя по всему, этот человек очень плохо спал. Гарри задался вопросом, было ли это результатом заклинания, которое тот использовал, или сон профессора всегда был таким беспокойным. Гарри нашёл в бельевом шкафу в коридоре свежие простыни и быстро перестелил кровать.

Он успел вовремя. Снейп в халате, с мокрыми после душа волосами, вышел из ванной как раз в тот момент, когда Гарри спускался по лестнице. Казалось, профессор двигался с привычной грацией.

Снейп снова посмотрел на Гарри своим фирменным взглядом «ты-ингредиент-для-зелья», но спросил достаточно учтиво:

— С вами всё в порядке, Поттер?

Гарри кивнул, радуясь, что Снейп не стал свидетелем его истерики и явно не слышал, как Гарри швырял чайные чашки.

— Да, сэр, — пробормотал он, глубоко засунув руки в карманы.

Снейп, казалось, собирался сказать что-то ещё, наблюдая за Гарри сузившимися глазами.

— Что вы натворили? — с подозрением спросил он через минуту.

— Ничего, — Гарри пожал плечами и, заметив, как бровь Снейпа поползла вверх, поспешно добавил: — Сэр.

— Я только что получил сову, — фыркнув, сообщил Снейп.

Гарри почувствовал, что бледнеет. Он уставился на Снейпа, ожидая наказания, а профессор, должно быть, заметив реакцию Гарри, сделал паузу, долго смотрел на него и только потом сказал:

— Сегодня вечером здесь будет директор.

Гарри и не замечал, что в его отношениях с Мастером зелий давно исчезла фирменная снейповская усмешка, пока опять не увидел её на тонких губах.

— Он хочет «посмотреть, как у нас идут дела», — несомненно, по каким-то причинам Снейпу это не нравилось. — Он будет здесь в восемь часов вечера. Постарайтесь присутствовать… — Снейп смерил Гарри насмешливым взглядом, — …в приличном виде.

Гарри покраснел: его джинсы, грязные от того, что он ползал на коленях, отскребая пол, были те же, что он носил вчера, как и футболка, тоже довольно пыльная — Гарри привык к одежде, по которой было незаметно, что она испачкана (по крайней мере, к магловской).

— Да, сэр, — кивнув, смущённо пробормотал Гарри.

— Надеюсь, вы сможете занять себя чем-нибудь после обеда? — спросил Снейп.

Гарри кивнул, хотя, возможно, впервые в жизни у него не было никаких дел. Он обнаружил, что очень быстро справляется с работой по дому, когда рядом нет Дадли, который мог бы ему помешать.

Он подумал, что сможет начать разбирать поваренные книги — около двух дюжин их, с напечатанными на пожелтевших страницах самыми обычными рецептами, обнаружились на нижней полке в кухонном шкафчике.

На одной из книг была надпись: «Собственность Эйлин». Гарри стало интересно, кто такая Эйлин, но спрашивать Снейпа он не собирался.

Гарри подумал, что хорошо бы навести порядок в саду за домом. Миссис Кук была единственной, кто мог его там увидеть, но даже ей придётся присматриваться — высокие живые изгороди скрывали вид за каменными стенами. Дом с другой стороны пустовал, и по ту сторону высокого деревянного забора, пересекавшего сад, виднелась только аллея.

Как и весь дом, сад выглядел совсем запущенным. Узкая каменная дорожка, заросшая сорняками и полузасыпанная землёй, вела к пыльному садовому сараю, полному паутины и ржавых инструментов. Гарри покопался в небрежно сложенной стопке ещё вчера — под слоем грязи и ржавчины это были вполне приличные инструменты.

— Хорошо, Поттер, — кивнул Снейп. — Я… — он заколебался, — я действительно ценю, что вы до сих пор вели себя хорошо.

Было странно слышать, как Снейп говорит что-то, что можно было истолковать почти как похвалу. Похоже, профессор ничего не знал о выбросе стихийной магии. «Наверное, Дамблдор сам придёт сказать ему об этом», — мрачно подумал Гарри.

Снейп уже снова выглядел усталым.

— Я оставлю вас, — он повернулся, чтобы вернуться в свою спальню, остановившись в дверях, прищёлкнул языком, раздражённо фыркнув, и голосом, который Гарри привык слышать на уроках зельеварения, сказал: — Если вы собираетесь остаться здесь, думаю, директор будет рад позднему ужину. Однако, пожалуйста, помните, что не все из нас неравнодушны к чрезмерно сладким чудовищам, которые предпочитает Дамблдор, — и он захлопнул дверь, даже не успев закончить фразу.

Горячий шар гнева вспыхнул в животе Гарри. Это был трюк Петунии — говорить в никуда, игнорируя мальчика.

Гарри с трудом удержался, чтобы не затопать, спускаясь по лестнице. Снейп был просто мерзавцем. Но это заставило мальчика задуматься о том, что подать Дамблдору к столу такого, что не взбесило бы опекуна.

Не имеет значения, решил Гарри, приняв душ и переодевшись в чистое. Когда у Петунии собирался её книжный клуб, он просто покупал замороженные мясные пироги и фруктовые пирожные на десерт. Петуния всегда говорила, что неважно, что подавать, главное, чтобы это было на хорошем фарфоре.

В четыре часа Гарри закончил полировку серебра, которое нашёл в буфете в столовой. Ему очень хотелось, чтобы у Снейпа был пылесос, но пришлось использовать тряпку, чтобы собрать пыль с деревянного пола в столовой. В комоде отыскалась скатерть, которой Гарри накрыл стол.

Оставив на кухонном столе записку для Снейпа, просто на всякий случай, Гарри отправился в магазин. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы найти то, что нужно, и купить достаточно замороженных пирогов, дабы подавать их на ужин в те вечера, когда ему не захочется готовить.

Возвращаясь, он прошёл мимо группы мальчишек, игравших в парке в футбол. Гарри вздохнул: он мог бы играть в квиддич, а не торчать здесь.

Миссис Кук как раз выходила из автобуса, когда Гарри добрался до Паучьего Тупика. Она увидела Гарри и широко улыбнулась, напомнив ему Молли Уизли.

— Здравствуй, Гарри, — сказала она, едва управляясь с несколькими сумками.

Покупки Гарри уместились в одном пакете, и мальчик решил воспользоваться случаем подружиться с соседкой.

— Вам помочь? — вежливо спросил он.

— Спасибо, дорогой, — улыбнулась старушка. — Ну, как дела? Опять ходил по магазинам? А как поживает профессор Снейп?

— Всё в порядке, спасибо, — ответил Гарри. — Думаю, профессор Снейп чувствует себя лучше.

Накануне Гарри сказал миссис Кук, что Снейп слёг с сильным гриппом, и именно поэтому мальчик ходит за покупками.

— Ну, если тебе что-нибудь понадобится, просто приходи ко мне, — она покачала головой. — Как жаль, что профессор так тяжело заболел, когда ему нужно заботиться о тебе. Надеюсь, ты не сидишь весь день перед телевизором и не ешь чипсы.

— Сегодня вечером к нам приедет директор, чтобы проверить, как мы, — поспешил успокоить её Гарри. — А у профессора Снейпа нет телевизора, зато у него куча книг.

Последнее, что нужно было Гарри, это чтобы миссис Кук слишком подробно расспрашивала о Снейпе и его доме.

— Я не удивлена, — она кивнула. — Ты знаешь, в детстве он был таким же. А его мама, Эйлин, была такой замечательной женщиной.

«Одна загадка решена, — подумал Гарри, — осталось ещё около сотни».

— Конечно, его отец, Тоби, работал на фабрике, но мы все знали, что Северус слишком умён для этого. И потом, я не думаю, что Эйлин тоже была бы этим довольна. Мне кажется, что она была из аристократической семьи, но мы так и не поняли, откуда Эйлин приехала. Она никогда не говорила об этом, но была очень милой девушкой, несмотря ни на что, — миссис Кук сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Но послушай, я уверена, что всё это тебя не интересует, дорогой. Ты очень терпим к старой леди.

— Нет, это интересно, — Гарри улыбнулся. — Профессор Снейп никогда не рассказывает о себе.

Когда они подошли к её двери, она порылась в сумочке в поисках ключей.

— Я приготовлю нам чай, хорошо? Или профессор ждёт тебя прямо сейчас?

Гарри покачал головой.

— Это было бы здорово, — сказал он искренне. Теперь, когда у него появился кто-то, кто сможет дать ему хоть какую-то информацию, Гарри не позволит себе упустить такую возможность.

Она сняла пальто, повесила его в шкаф в прихожей, повернулась, чтобы взять пальто Гарри, и поманила его на кухню.

Дом миссис Кук был построен по тому же плану, что и дом профессора Снейпа, но в нём царил безупречный порядок. Она провела Гарри на кухню, которая была гораздо более современной, чем у соседа.

— Просто поставь сумки туда, — старушка указала Гарри на стол.

Гарри положил её сумки на стол и сел.

— Значит, твои родители за границей или что-то в этом роде? — миссис Кук занялась чайником. — Поэтому ты остаёшься с профессором Снейпом?

Гарри испытывал искушение просто сказать «да», но затем последовали бы всевозможные вопросы.

— Нет, — тихо ответил он. — Мои родители умерли много лет назад. Автокатастрофа.

— Ой, прости, дорогой! — миссис Кук отвернулась от раковины и сочувственно посмотрела на него.

— Раньше я жил с тётей и дядей, но им пришлось уехать. И они не смогли взять меня с собой, — Гарри подумал, что это звучит лучше, чем сказать, что они не хотят его возвращения. При мысли об этом у него к горлу подступил комок.

— Раньше жил? — миссис Кук всё ещё смотрела на него.

Гарри почувствовал, как вспыхнули щёки, когда сообразил, что сейчас сказал.

— Ну, тётя Петуния и дядя Вернон… они… — Гарри запнулся, с ужасом осознав, что глаза начали наполняться слезами. Он не понимал, что с ним происходит.

Миссис Кук снова повернулась к раковине и вымыла оставшиеся чашки. Гарри сделал несколько глубоких вдохов и потёр щёки.

— Когда-то я знала одну Петунию, — через мгновение сказала миссис Кук. Она говорила медленно, как будто обдумывая что-то. — Твоя мама… её звали Лили?

— Да… — начал Гарри. — Откуда вы знаете?

— Мне показалось, что ты немного похож на Эванса, — её голос звучал удовлетворённо.

— Простите?

— Эванс, дорогой, — она снова повернулась и посмотрела на него немного странно. — Не могу себе представить, что есть ещё две сестры по имени Петуния и Лили. И я слышала, что Лили погибла в автокатастрофе, — последнее было сказано очень мягко.

Тётя Петуния никогда не рассказывала Гарри о его бабушке и дедушке.

— Они жили через две улицы отсюда, — продолжала старушка. — Мистер Эванс много лет работал мастером на фабрике. Мы с Ви были большими друзьями, и она подружилась с Эйлин по соседству, когда Лили пошла в ту же школу, что и Северус. Я хотела сказать, профессор Снейп, — она улыбнулась Гарри. — Ну, я полагаю, это объясняет, почему ты пришёл домой с профессором Снейпом.

— Правда? — растерянно переспросил Гарри.

— О, да. Северус и Лили были неразлучны. Долгие годы. Я знаю этого Тоби… это был отец профессора Снейпа… я надеялась, что это перерастёт во что-то большее, — она сделала паузу. — Но Северус никогда не увлекался девушками. Я думаю, его постоянно занимала только учёба.

Мысли Гарри полетели кувырком. Неразлучны? Снейп и его мама?

— Я не видела Петунию с тех пор, как она вышла замуж, — продолжала миссис Кук. — Она всегда задирала нос, но дружила с моей Энджи, пока не закончила школу. Конечно, ей было тяжело после смерти отца и матери. Лили ещё училась в школе, и на похоронах они ужасно поссорились. Лили ушла в тот же вечер, а Петуния выставила дом на продажу. После замужества Петуния почти не разговаривала с Энджи. Честно говоря, я думаю, она стыдилась места, где выросла. Мы узнали, что Лили умерла, только потому, что Энджи столкнулась с Петунией однажды, когда была в Суррее, — миссис Кук посмотрела на Гарри с внезапным пониманием. — О, и теперь я вспомнила, Энджи сказала, как была обижена Петуния, что её заставили заботиться о племяннике.

Гарри просто смотрел на женщину, не зная, что сказать, но решительный стук в дверь избавил его от необходимости отвечать.

— О, прости, дорогой, — сказала миссис Кук, направляясь к двери.

Дверь открылась, и Гарри услышал, как миссис Кук сказала:

— Здравствуй, Северус. Так приятно тебя видеть.

Гарри закрыл глаза, гадая, в какие неприятности он попал.

— Прошу прощения, миссис Кук, — услышал он сухой ответ Снейпа. — Мой ученик здесь?

— Да-да, он здесь. Я как раз заваривала чай, почему бы тебе не зайти? — ответила миссис Кук.

— Спасибо, — отказался Снейп, — но, боюсь, в данный момент у нас нет времени.

— Ах да, Гарри сказал, что вы ждёте гостей сегодня вечером, — она сделала паузу и тихо спросила Снейпа о чём-то, чего Гарри не расслышал.

Гарри встал и скользнул поближе к двери, чтобы услышать, о чём они говорят.

— Поговорим в другой раз, — почти так же тихо ответил Снейп и повысил голос: — Мистер Поттер! Нам пора, директор придёт пораньше. Он только что… звонил, — Снейп слегка неуверенно произнёс слово «звонил».

— Да, сэр, — со вздохом ответил Гарри, порадовавшись, что купил замороженные пироги, раз директор собрался прийти раньше.

Снейп в чёрном джемпере и шерстяных брюках стоял на ступеньках, всё ещё тяжело опираясь на трость. Его волосы снова были зачёсаны назад. Гарри подумал, что это из-за магловской одежды — если бы Снейп носил волосы, как обычно, падающими на плечи, это сделало бы его похожим на стареющего хиппи.

Гарри, должно быть, невольно усмехнулся при этой мысли, потому что профессор нахмурился и спросил:

— Вас что-то забавляет, Поттер?

— Нет, сэр, — покачав головой, кротко ответил Гарри.

Снейп хмыкнул и повернулся к миссис Кук.

— Надеюсь, он не доставил вам хлопот.

— Нет-нет. Он помог мне принести покупки. И так приятно познакомиться с одним из внуков Вайолет, — бодро ответила старушка.

— Прошу прощения? — Снейп бросил на неё острый взгляд.

— Ну, Северус, — она широко улыбнулась, — разве ты не видишь, как мальчик похож на Эванса? С такими глазами? Ты не мог этого не заметить.

Снейп секунду пристально смотрел на Гарри, а затем полностью сбил его с толку, слегка улыбнувшись женщине:

— Нет, это нельзя не заметить.

— Ну что ж, идите, раз вы спешите, — добродушно сказала миссис Кук. — А почему бы вам не прийти ко мне на чай в воскресенье? Я люблю компанию.

Снейп кашлянул.

— Если мы ещё будем здесь. Вполне возможно, что мы вернёмся в школу раньше.

— Конечно, — она кивнула, выглядя слегка разочарованной, и немного оживилась. — Ну, просто дайте мне знать.

Гарри подхватил с пола свои покупки.

Они не разговаривали, пока не оказались в доме Снейпа. Гарри не мог понять, в какие неприятности он вляпался — каменное молчание было так привычно для профессора.

Как только дверь за ними закрылась, Снейп повернулся к Гарри.

— О чём, чёрт возьми, вы думали? — прошипел он. — У вас что, совсем нет чувства самосохранения? Вы хотите, чтобы вас убили? — Снейп не стал дожидаться ответа Гарри. — Вашей крови жаждет могущественный тёмный маг. О чём вы только думали?

— Э-э, — начал Гарри, когда профессор повернулся, прошёл в гостиную и тяжело опустился в кресло. — Она… э-э… она меня пригласила и была очень доброй. Я подумал, что было бы невежливо отказаться. Я ничего не говорил…

— Она вполне могла оказаться Сириусом Блэком под оборотным зельем, а могла находиться и под его Империусом. Неужели вы так изголодались по любви, что последуете в дом за первым же человеком, который скажет вам доброе слово? — Снейп продолжал сердито смотреть на него.

Гарри не мог придумать, что сказать. Ему и в голову не приходило, что со стороны старой леди может угрожать опасность. Снейпу всегда удавалось заставить его чувствовать себя совершенно жалким.

— Я… Нет, сэр, — тихо ответил Гарри.

Снейп закрыл глаза. Гарри подумал, как ему повезло, что Снейп ещё так слаб. Казалось, у него даже не было сил, чтобы как следует отчитать мальчика. Профессор открыл глаза и, пристально посмотрев на Гарри, рявкнул:

— Марш отсюда! Убирайтесь с глаз моих, пока не придёт директор!

Гарри поспешно кивнул, отнёс на кухню свой пакет, торопливо включив духовку, засунул в неё замороженные пироги, а пирожные положил в холодильник. Если Дамблдор не появится к тому времени, когда всё будет готово, придётся забрать хлебницу из комнаты Снейпа, чтобы сохранить пироги тёплыми.

Гарри поставил чайник, подумав, что профессору не помешает чай. Это иногда срабатывало если не с Верноном, то с Петунией.

Он услышал, как профессор ходит по столовой.

— Полагаю, кто-то учил тебя считать? — громко окликнул Снейп. — Сегодня вечером нас здесь будет трое.

Гарри поставил на обеденный стол два прибора, предполагая, что Снейп не захочет, чтобы он ужинал с ними. Он чуть было не вошёл, чтобы спросить профессора об этом, но потом вспомнил, что тот велел убираться с глаз долой, а Гарри был не настолько глуп, чтобы прямо в лицо подвергать сомнению приказы этого человека.

— Если я добьюсь своего, — ворчал Снейп, — это будет твой последний вечер здесь. Я попрошу директора забрать тебя, и ты сможешь работать на кухне в школе.

«Прекрасно, — раздражённо подумал Гарри, — вот тебе и «наш дом». Это не заняло много времени. Неблагодарный мерзавец».

Почему-то мысль о возвращении в Хогвартс с директором не обрадовала Гарри так, как хотелось бы. Он устал от того, что его отфутболивают туда-сюда. А ещё вспомнилось, как Молли Уизли сказала ему вчера утром, что Дамблдор в первую очередь отправит его к Дурслям.

Желудок Гарри снова забурлил от горячего, едкого гнева. Дождавшись, когда прозвучат шаги Снейпа, поднимавшегося по лестнице, мальчик отправился в столовую, чтобы поставить на стол ещё один прибор.

Глава 32. Ужин с Дамблдором

Это напугало Северуса больше, чем ему хотелось бы признать, — проснуться и обнаружить, что Поттер исчез, а на столе осталась только записка «Ушёл в магазин. Г.»

Конечно, он сказал мальчишке, что можно выйти, но в половине шестого Северус сидел на кухне, раздражённо постукивая пальцами по столу, и да, боялся, хотя пытался убедить себя, что это глупо.

С тех пор, как он произнёс это проклятое заклинание, его обуревали эмоции. Не будь он опытным окклюментом — позволил бы себе несколько неприличных выходок.

Нельзя было отрицать — у Северуса всё болело внутри. Помимо того, что ему снилась Лили, он снова пережил сегодня во сне спасение девочки Уизли. Там он, Поппи и Минерва держались за руки, и Северус произнёс это заклинание. На этот раз он почувствовал, как что-то неуловимое вырвалось из его сердца и было поймано в некий… Момент. В вечности между двумя ударами сердца ему задали вопрос, и он дал ответ. Затем чувство ужасного растяжения, разрыва, как будто руку отрывают от плеча. Боль была такой яркой и острой, что ему показалось — он умирает.

Он знал, это был не просто сон. Теперь он мог вспомнить, на что это было похоже, вспомнить, открыв глаза, удивляясь, что боль не была физической. Они ликовали, что заклинание сработало, что их магии оказалось достаточно. По какой-то причине, сразу же после произошедшего, это затерялось в его сознании. Отсутствовала частичка его самого, что причиняло боль. Интересно, избавится ли он когда-нибудь от этой боли?

Северус стряхнул с себя сентиментальные мысли. Снова оглядев безупречно чистую кухню, он сказал невидимому домовому эльфу:

— Не вздумай устраиваться поудобнее. Как только Дамблдор приедет сюда, он заберёт тебя с собой.

Эльф упрямо прятался от него. Северус назвал всех домовиков, которых знал, и попробовал несколько слов, которые могли быть эльфийскими именами, но безуспешно. Возможно, Дамблдор послал существо с особым приказом избегать Северуса.

Без четверти шесть он вытащил из кармана часы. Вместо «магазинов» стрелка указывала на «общение».

Раздражённый Северус направил на часы свою палочку:

— Локус Филиус.

Стрелка медленно повернулась, обойдя весь циферблат, и «общение» сменилось на «соседний дом».

Что, чёрт возьми, могло там интересовать Поттера, оказалось за пределами понимания Северуса. Старуха по соседству была безобидной, но это ничего не значило. Хотя часы не указывали на «смертельную опасность», в мире существовали и другие угрозы. В Паучьем Тупике особого риска не было, но в Британии не нашлось бы места, полностью безопасного для Поттера, подумал Северус.

Прежде чем он успел что-либо предпринять, стук в стекло возвестил о появлении совы. Северус взмахнул палочкой, открывая окно. Это оказалась одна из школьных сов.

Северус.

Я буду у вас раньше, чем предполагал. Пожалуйста, ждите меня около половины седьмого.

Альбус.

— Чёрт, — пробормотал себе под нос Снейп. Что ж, по крайней мере, он сможет избавиться от проклятого домовика намного раньше.

Ему не потребовалось много времени, чтобы вернуть Поттера. Северуса смутило, что миссис Кук так быстро догадалась, кто этот мальчик. Но она была права, эти зелёные глаза были характерной чертой Эванса — отец Лили обладал такими же зелёными глазами. Северус предположил, что если кто-то не знал предполагаемого отца мальчика, это сходство гораздо более очевидно.

Как обычно, Северусу не удалось сдержать гнев по отношению к ребёнку. Как мог человек, дважды за два года столкнувшийся с Тёмным Лордом и преследуемый тёмным магом, считавшимся почти столь же могущественным (хотя Северус сомневался в правдивости этого утверждения), так пренебрегать собственной безопасностью?

Лицо Поттера побелело, а затем вспыхнуло от гнева, когда Северус охарактеризовал его как «изголодавшегося по любви». Северус с усилием сдержал язык, он не хотел оттолкнуть мальчишку, но это было безумием для того — бродить по местам, где он подвергал себя опасности. Впрочем, совершенно очевидно, что Северус слишком несправедлив, и, пристыженный, он отослал Поттера прочь, прежде чем успел сказать что-нибудь ещё, о чём потом пожалеет.

Он услышал, как Поттер пошёл на кухню, а не наверх, как ожидал Снейп. Вероятно, мальчишка подружился с проклятым домовиком — они все склонны любить детей, если те не жестоки с ними.

Доброта была ещё одной чертой Эванса, хотя ген доброты, по-видимому, проскочил мимо Петунии. Северус знал, что Поттер не склонен к жестокости, задолго до того, как ему стала известна правда о семейной жизни ребёнка.

— У него есть имя, Сев. Ты должен стараться называть его по имени, — сказал сердитый голос Лили.

Замечательно, теперь он слышал её и наяву.

Северус зашёл в столовую посмотреть, накрыл ли эльф на стол. Естественно, проклятая тварь нашла фарфор и серебро его матери и почему-то поставила всего два прибора. Скорее всего, эльф думал (или, возможно, надеялся), что мальчишка будет есть на кухне. Северус велел (на самом деле накричал) накрыть стол на троих. Обычно он не повышал голос на домашних эльфов, но этот был более упрямым, чем обычно, и бесконечно раздражал тем, что не показывался.

Северус взглянул на часы. Четверть седьмого, а Дамблдор почти всегда отличался пунктуальностью. Северусу действительно не хотелось снова подниматься по лестнице — у него сложилось впечатление, будто кто-то наложил на неё растягивающее заклинание. Северус подумал, что мог бы встретить директора в магловской одежде, но это показалось непристойным. Слабость и без того была достаточно унизительна.

Поднявшись по лестнице, Северус увидел, что дверь спальни мальчика приоткрыта. Из любопытства Северус заглянул внутрь, чтобы посмотреть, в каком виде ребёнок содержит комнату.

Полярная сова всё ещё дремала на своём насесте. Похоже, Поттер (Гарри!) даже не потрудился распаковать вещи. В открытом чемодане лежала стопка чистой одежды, а на полу сбоку свалены в кучу грязные вещи. Перчатки из драконьей кожи брошены на столе. Северус очень надеялся, что мальчишка не развлекается экспериментами с запрещёнными зельями.

Он привычно втянул носом воздух. Лимон и нашатырь. Северус мысленно пробежался по ядовитым, опасным или взрывчатым соединениям, которые можно было получить с помощью аммиака, но ни в одном из них не использовались лимоны. На ум пришло средство для мытья полов.

На столе лежали перья и пергамент, но в остальном в комнате не было ничего личного. Никаких безделушек или всякой всячины, которую мальчишки его возраста обычно собирали вокруг себя. Только сова и метла, прислоненная в углу. Это говорило о масштабах скудости жизни ребёнка с Дурслями. Даже у Северуса было больше вещей, когда он поступил в Хогвартс.

Кровать была аккуратно застелена, и Северус задумался, сам ли мальчик застелил её или это сделал домовой эльф. При виде простыней в куче грязной одежды на полу зельевару показалось странным для тринадцатилетнего ребёнка менять постельное бельё, проспав на нём всего две ночи, так что, возможно, окрик Северуса спугнул домовика посреди уборки.

Покачав головой, Северус вернулся в свою комнату.

Через минуту он уже, спотыкаясь, спускался по лестнице. В дверь позвонили.

— Я открою! — крикнул Северус, опередив проклятого эльфа, и открыл дверь улыбающемуся Дамблдору. — Директор, — холодно сказал он вместо приветствия.

— Северус, — Дамблдор по-прежнему широко улыбался, но под глазами у него появились морщинки. Он выглядел усталым. Без сомнения, Молли Уизли и Министерство не давали ему покоя.

— Что ж, входите, — коротко сказал Северус. Ему не хотелось быть вежливым; однажды ночью он решил, что благоволение Дамблдора для него больше не существенно.

Если холодный приём Северуса и задел Дамблдора, он не подал виду. Они вошли в гостиную, где на кофейном столике уже стоял поднос с чаем.

— Ты многое изменил, — заметил Дамблдор, с интересом оглядываясь.

— Было слишком холодно, когда входная дверь открывалась прямо в гостиную, — холодно пояснил Северус, с удовольствием опускаясь в кресло и прикидывая, безопасно ли сейчас использовать более сильные стимуляторы — у него не было возможности почитать про Tribuo Vita.

— Итак, что же вы хотели? — спросил Северус, сразу переходя к делу.

Дамблдор сел на диван, вопросительно взглянул на Северуса и, дождавшись лёгкого кивка, налил чай. Только когда в руках Северуса оказалась чашка горячего сладкого напитка, директор заговорил:

— Как я уже сказал, я хотел посмотреть, как вы с Гарри ладите.

— Замечательно, как видите, — сухо ответил Северус. — Он не взорвал мой дом, и я не нарезал его на ингредиенты для зелий. Учитывая последние два года, я полагаю, вы убедились, что это лучшее, что мы можем сделать.

— А где Гарри? — Дамблдор улыбнулся.

Северус маленькими глотками пил чай.

— В последний раз, когда я его видел, он был на кухне. Наверное, жаловался на меня домовику, которого вы нам прислали.

— Я не посылал тебе домовика, Северус.

Северус нечасто видел директора таким озадаченным.

— Я знаю, как ты относишься к тому, что они следуют за тобой домой, — белые брови Дамблдора на мгновение нахмурились. — Возможно, Помона попросила одного из них прийти проверить, как ты.

— Как бы то ни было, я не изменил своего отношения и хотел бы, чтобы ты забрал его с собой в замок, — твёрдо сказал Северус.

— Да, конечно, Северус, — миролюбиво ответил директор. — Я думаю…

Дверь между гостиной и столовой распахнулась с такой силой, что Северус и Дамблдор подскочили. В дверях, скрестив руки на груди и сжав губы в белую линию, стоял Поттер.

— Ужин на столе, — процедил он сквозь зубы.

Северус слишком устал, чтобы упрекать Поттера за хлопанье дверьми, и решил просто не обращать внимания — выговор только ещё больше обозлит мальчишку.

Северус медленно поднялся и жестом пригласил Дамблдора пройти в столовую. На столе появился третий прибор и было сервировано несколько блюд в центре. Поттер вышёл на кухню и, вернувшись с тарелкой масла, и поставил её на стол с чуть большей силой, чем требовалось.

Вина на столе не было, но, скорее всего, эльф решил, что Северусу сейчас спиртное противопоказано. Перед усевшимся на стул Поттером стоял стакан с чем-то тёмным и шипучим, напиток показался Северусу знакомым, но он не мог понять, что это — сознание работало гораздо медленнее обычного.

— Э-э, — тихо пробормотал Поттер, когда двое взрослых заняли свои места, — кто-нибудь ещё хочет кока-колы?

Очевидно, он заметил, что Северус смотрит на него.

О, конечно, универсальный напиток магловских подростков.

— Попробуйте, Альбус, — предложил Северус. — Она более чем на треть состоит из сахара, вам должно понравиться, — он чувствовал себя совсем заторможенным.

— Замечательно, Гарри, — глаза Дамблдора замерцали.

Вместо того, чтобы позвать эльфа, Поттер вскочил и сам принёс второй стакан с тёмным шипучим напитком, подождал, пока взрослые не начнут есть, и только потом сам приступил к еде, украдкой довольно странно поглядывая на магов.

— Очень вкусно. Исключительно, — заметил Дамблдор, попробовав пирог. — Твой рецепт, Северус?

Северус покачал головой. На самом деле еда была гораздо более солёной, чем он привык.

— Это замороженный пирог, — пробормотал мальчик, не поднимая головы от тарелки, хотя от одобрения директора его плечи расслабились.

— Замороженный? — Дамблдор в замешательстве посмотрел на Северуса и ткнул вилкой в дымящийся пирог.

Ребёнок кивнул, по-прежнему не поднимая глаз.

— Их покупают в супермаркете. Это магловская штука, сэр. Они готовят еду, а потом замораживают. Вы просто засовываете её в духовку. Жульничество, но моя выпечка всё равно дрянь, — пожал плечами Поттер.

— Я думаю, — Дамблдор бросил на мальчика понимающий взгляд, — знакомая еда — это удобно в новой обстановке.

Ребёнок покачал головой

— У меня никогда такого не было, — он снова украдкой посмотрел на Северуса. — Профессор Снейп сказал, что я могу купить то, что хочу. Тётя Петуния никогда не разрешала мне из-за Дадли, поэтому я решил попробовать это.

— Что «это»?.. — не понял Северус.

— Кока-колу.

— Петуния не разрешала вам пить кока-колу? — медленно спросил Северус. Боже правый, эта дрянь была дешевле молока и вдвое популярнее. Конечно, он не хотел бы, чтобы ребёнок пил её каждый день, но…

— Она говорила, что это для Дадли. И что она не хочет платить за лечение моих зубов, — Поттер пожал плечами.

— С какой стати ей за это платить? — Северус уставился на мальчика, уверенный, что неправильно его понял.

— Она всегда говорила, что я слишком дорого обхожусь им, и мне не нужны пломбы, очки и всё такое прочее, — ответил Поттер, ковыряя вилкой в тарелке.

Северус услышал достаточно.

— Я полагаю, вас ввели в заблуждение, — тихо сказал он. — Всё это оплачивается фондом. Кажется, Петуния не могла открыть рот, чтобы не солгать.

Северус готов был поспорить, что Петуния хотела держать Гарри подальше от специалистов, потому что мальчик мог раскрыть то, что она не желала показывать. Он мрачно посмотрел на Дамблдора.

— О, — пробормотал мальчик.

Директор кашлянул.

— Значит, тебе нравятся эти пироги, и домашний эльф приготовил их вместо обычного рецепта? — спросил он.

— Домашний эльф? — Поттер непонимающе посмотрел на директора.

— Да, Поттер. Домашний эльф, — Северус раздражённо закатил глаза, — тот, кто последовал за нами сюда, скорее всего, из-за вашего присутствия. Кто мыл кухню и вытирал пыль в гостиной. И кто сегодня вернётся с директором в школу.

— Э-э… — Поттер уставился на Северуса, как будто сомневаясь в его здравомыслии. — Здесь только мы, профессор.

— Только мы?.. — Северус вспомнил, в каком состоянии была одежда мальчишки этим утром. Он полагал, что ребёнок нашёл себе развлечение в саду за домом и поэтому так испачкался. — Уж не хотите ли вы сказать, что всё это, — Северус неопределённо махнул рукой в сторону вычищенного дома, — проделали вы? — в его голосе ясно слышалось недоверие.

— Эм… да, — теперь голос мальчика звучал сердито. — Кто же ещё это мог быть?

— Следите за тоном, Поттер, — автоматически одёрнул Северус. — Вы хотите сказать, что готовили тоже вы?

— И ходил в магазин. И убирал ванную. И стирал пыль с книг. И чистил фарфор. И полировал серебро. И менял простыни. Пол на вашей кухне выглядел так, будто его не мыли годами, а я даже веник не нашёл. Я бы и постирал, если бы у меня было время, — огрызнулся мальчик.

Северус снова открыл рот и тут же закрыл, вспомнив о перчатках из драконьей кожи, которые пахли моющим средством для пола, об абсолютно грязных джинсах. Поттер даже не воспользовался шваброй — он просто отскрёб пол, ползая на коленях.

Прежде чем Северус успел что-нибудь сказать, Дамблдор улыбнулся мальчику:

— Прекрасно, Гарри, я уверен, что профессор Снейп оценит это, — он сделал паузу и заговорщицки добавил: — И парочку бытовых заклинаний определённо не заметят в доме волшебника, думаю, Фред и Джордж рассказали тебе об этом.

Ребёнок перевёл негодующий взгляд на директора.

— Вы думаете, мне нужна магия, чтобы убирать в доме? — Поттер выглядел оскорблённым.

— О, ну, я не думаю, что кто-то будет недоволен, — успокаивающе сказал Дамблдор.

Однако мальчик был не в настроении успокаиваться.

— Я не такой дурак, — пробормотал он, снова ковыряясь в тарелке.

— Конечно, нет, Гарри, — мягко сказал Дамблдор, — никто так не думает, но ты здесь всего два дня. В конце концов, одному мальчику было бы очень трудно переделать всё это без посторонней помощи.

Лицо мальчика потемнело, и Северус подумал, что директор выбрал неправильную тактику.

— Я вёл хозяйство у тёти Петунии с четырёх лет, — прошипел Поттер. — Мне не нужна магия, чтобы убирать дом, даже такой грязный, как этот, — он со стуком отложил вилку.

Северус видел, как ребёнок весь дрожит. Интересно, подумал он, какую истерику мальчишка сейчас устроит?

— Поттер, — мягко сказал Северус, — успокойтесь.

Ребёнок засмеялся. Жуткие, вышедшие из-под контроля звуки.

— Или что? Вышвырнете меня? Вы уже собираетесь это сделать. Никто не может долго терпеть меня рядом, — Поттер вскочил. — Вы сказали, что попросите директора отвезти меня обратно в школу, чтобы я мог работать там на кухне. Меня это вполне устраивает. Я вообще не понимаю, зачем вы меня сюда притащили!

— Нет, это не так, Поттер, — Северус снова попытался уравновесить эмоции ребёнка своим спокойствием, кажется, это помогало в других случаях, когда тот был слишком взвинчен. — Я думал, что здесь домашний эльф, и говорил с ним. Такое случалось и раньше.

Северус вспомнил, как Поттер вскочил, чтобы принести ему кофе в Больничном крыле. Тогда ему пришло в голову, что ребёнок ведет себя, как домашний эльф. Также вспомнилось, как мальчик говорил что-то об ударе сковородкой, когда у него подгорел обед. И отработки, где зельевар заставлял ребёнка чистить подземелья без магии, и тот, в отличие от других наказанных, не высказывал ни единой жалобы. На самом деле, в первый раз Северус поверил бы, что Поттер использовал магию для чистки котлов, если бы не было чар, предупреждающих именно о таком виде жульничества при отработке.

Северус мысленно проклял себя за глупость.

Сверкнув глазами, Поттер сердито пожал плечами.

— Это не имеет значения, — буркнул он.

— Успокойся, Гарри. Давай поговорим об этом, — мягко сказал Дамблдор.

— Не о чем говорить! — ребёнок, побелев от ярости, вскочил и кинулся к двери. — Я в порядке. Я просто соберу свои чёртовы вещи, и мы…

— Гарри, если ты недоволен профессором Снейпом, мы, конечно, можем договориться о чём-нибудь другом, но нам нужно обсудить, что делать дальше, — поспешно сказал Дамблдор.

Северусу захотелось собственноручно придушить его. Конечно, мальчишка был недоволен опекуном, но о чём собрался договариваться Дамблдор? Неужели он не понимает, что ребёнку нужно хотя бы что-то, напоминающее стабильность в его жизни?

Очевидно, на Поттера это тоже не произвело впечатления.

— Обсудить? Вы хотите сказать, что уже всё решили! Вы… вы… — ребёнок, задохнувшись, судорожно хватанул воздух.

— Мистер Поттер, — Северус поднялся, пытаясь взять ситуацию под контроль.

Поттер предсказуемо вздрогнул. На столе лопнули два стакана, а один из стульев оказался между мальчиком и Дамблдором. Ребёнок метнулся к двери, намереваясь сбежать, но Северус взмахом палочки мгновенно захлопнул её. Дамблдор начал спокойно созывать осколки стекла, восстанавливая стаканы.

— О, не утруждайтесь, — сказал Северус, возвращаясь на своё место. — Я ненавидел эти стаканы, — взмахнув палочкой, он уничтожил осколки стекла. Голова раскалывалась.

Мальчик, дрожа всем телом, замер у кухонной двери. Несколько секунд ни один из взрослых волшебников не произносил ни слова.

— Присядьте, — сказал Северус мальчику. — Пожалуйста.

Дамблдор не улыбнулся, но прищурил глаза, так что Северусу захотелось ударить его.

Мальчик вернулся и присел на краешек стула, готовый в любую секунду сбежать, пригнуться или увернуться.

«Северус, будь повнимательнее», — предупредил в голове голос Лили, она смотрела на Северуса с сердитым прищуром.

— Я понимаю, Гарри, ты сейчас расстроен событиями последних нескольких дней. Возможно, мы… — снова начал Дамблдор, но Поттер не собирался слушать то, что скажет директор.

— Я не расстроен! — категорично заявил он. — Я в порядке.

— Ну разумеется, Поттер. И поэтому ваша магия пытается защитить вас, — сардонически заметил Северус. Его нервировало, как ребёнок мог вот так сдерживать свою истерику. Нервировало, потому что подобное говорило о крайнем напряжении, в котором находился мальчишка.

Поттер снова вскочил на ноги, схватил свою тарелку и швырнул её в стену.

— Я В ПОРЯДКЕ! А вам в любом случае всё равно! — крикнул он директору. Северус был озадачен, увидев это, он-то думал, что именно на него Поттер выплеснет свою злость. — Я слышал, что сказала миссис Уизли! И министр говорил, что это вы сказали ему отправить меня туда! Я говорил ему, что произойдёт, а он заявил дяде Вернону, что мне нужно больше д-дисциплины и что это вы так сказали! Так почему сейчас вы вдруг решили позаботиться обо мне?

Поттер снова ринулся к двери, задёргал дверную ручку. Северус не имел ни малейшего желания удерживать ребёнка в подобном состоянии и взмахнул палочкой, открывая дверь.

Лицо директора потеряло все краски. Северус встал, подошёл к буфету и вытащил из него бутылку огневиски.

— Хотите стакан, или просто допьём то, что осталось, прямо из бутылки? — спросил он Дамблдора.

Старик на несколько секунд закрыл глаза. Северус достал стакан, плеснул в него немного огневиски и сунул в руку директору.

— Минерва тоже не слишком довольна мной, — вздохнул Дамблдор, открывая глаза.

— Думаю, сейчас будет лучше мне самому поговорить с ним, — Северус налил себе выпить и снова сел.

Дамблдор кивнул.

— Боюсь, моё присутствие здесь может осложнить вам жизнь.

Северус с трудом удержался от саркастического замечания.

— Правильно ли я понимаю, что его возвращение к Дурслям обострило их враждебность по отношению к нему?

— Думаю, что да, директор, — сухо ответил Северус.

— А про ведение хозяйства у Петунии?.. Как ты думаешь, что это значит? — серьёзно спросил Дамблдор.

— Это означает, что вы подарили Петунии личного домашнего эльфа, — прохрипел Северус, чувствуя себя полным идиотом. То, что он видел и на что не обращал ни малейшего внимания уже два дня, теперь всплывало в его сознании.

Старый волшебник отхлебнул из стакана.

— Похоже, многие решения, которые я принимал в отношении Гарри, были ошибочными, — он помолчал. — Но я действительно думал, что Петуния присмотрит за мальчиком. В конце концов, она его семья.

— Это чистая случайность, — язвительно ответил Северус. — Генетическое родство не определяет мистическим образом сиюминутные узы. Люди придают слишком большое значение голосу крови.

— Возможно, — кивнул Дамблдор, бросив на Северуса многозначительный взгляд.

— Учитывая, что мальчик по закону является моим подопечным, — Северус глубоко вздохнул, стараясь говорить как можно вежливее, — надеюсь, вы понимаете, я не зря утверждаю, что он нуждается в некоторой стабильности в своей жизни. Если только Молли Уизли вдруг не сможет взять на себя эту ответственность, я не передам её никому другому.

— О, Северус, но ведь наверняка есть и другие…

— Кому мальчик доверяет? — перебил Северус, хотя говорить такое директору было действительно неприятно, потому что Северус знал — Дамблдор на самом деле пытается облегчить мальчику жизнь.

— Ты думаешь, он доверяет тебе, Северус? — спросил Дамблдор с лёгкой улыбкой, притаившейся в уголках рта и глаз.

— Достаточно, чтобы закатить истерику в моей столовой, — заметил Северус, допивая огневиски. — И чтобы его магия защищала его от вас, но не от меня.

— Значит, есть на что опереться, — Дамблдор улыбнулся, и его глаза замерцали ярче, чем когда-либо с тех пор, как умер Лонгботтом.

Глава 33. Утешение

Гарри сидел на полу кухни, прямо у двери в столовую, подтянув колени к груди и прислонив голову к стене, и рвано и хрипло дышал, а в ушах гулко стучало сердце.

Минуту назад Гарри обнаружил, что задняя дверь не открывается. Он не думал о том, куда пойдёт, просто хотел уйти. Когда выяснилось, что выход заперт, он попробовал алохомору, но дверь даже не дрогнула. Двое мужчин не выходили из столовой, поэтому Гарри проскользнул по коридору к входной двери. Та тоже была заперта.

Гарри бросил быстрый взгляд на часы на запястье. Стрелка застыла на «комендантском часе». Снейп явно всё спланировал заранее. И на этот раз никакие Уизли его не спасут.

Ни Снейп, ни Дамблдор за ним сейчас не последовали, поэтому Гарри просто притаился у двери, пытаясь расслышать их разговор.

Он вляпался в такие неприятности! В точности, как это случилось с Мардж. И никаких шансов выбраться. Когда-то он верил, что директор заступится за него, но после того, что произошло этим летом, его вера в Дамблдора сильно пошатнулась.

Гарри не представлял, что с ним теперь сделают. Может, сдадут в сиротский приют, как всегда грозились Вернон и Петуния. Есть ли они в волшебном мире? Нет, маги не могли отправить Мальчика-который-выжил в такой приют. Тогда, возможно, в магловский?

Гарри затаил дыхание, прислушиваясь к разговору мужчин, те говорили тихо, и ни один из них не наложил заглушающего заклинания. Мальчик услышал, как Снейп заявил Дамблдору, что не отдаст Гарри никому, кроме Уизли.

Это вызвало у Гарри странное чувство. Что-то вроде потрясения, а затем стало необыкновенно тепло от осознания того, что Снейп сдержал все обещания, которые когда-либо давал мальчику. Профессор был единственным, кто и вправду так поступал.

Снейп по-прежнему оставался малоприятным мерзавцем, но на него можно было положиться. Что он сказал Гарри тогда, в Хогсмиде? «Я не добрый, я ответственный».

Снейп не любил его, но и Джинни ему тоже не нравилась, однако он сотворил то заклинание, которое, очевидно, так сильно ослабило его. Судя по слухам в школе, ту ночь, когда умер Невилл, Снейп провёл возле него, пытаясь спасти ему жизнь. А почему он не сделал с Невиллом так же, как поступил с Джинни? Этот вопрос Гарри отложил для дальнейшего обдумывания.

В то же время не имело значения, что Снейпа не заботил сам Гарри. Он ведь сказал, что Гарри был не первым студентом, за которым пришлось присматривать. Похоже, Снейп заботился об учениках и серьёзно относился к ответственности. Он купил Гарри очки и одежду без единого недовольного слова. Владельцы магазинов в Хогсмиде даже глазом не моргнули, увидев это, так что он наверняка поступал так и раньше.

Более того, Снейп держал своё слово: он выполнил обещание не сообщать Министерству о проблемах с Дурслями, теперь же отказался передать права опекуна или что-то в этом роде кому-то, кроме Уизли.

Это не было похоже на то, что Снейп хотел взять Гарри к себе, но мальчик довольствовался и этим. Он устал от людей, которые улыбались ему в лицо, а потом распоряжались его жизнью, как им заблагорассудится, никогда не спрашивая, чего хочет или в чём нуждается сам Гарри. Ведь Дамблдор послал его к Дурслям. Впрочем, Гарри старался не думать об этом слишком много.

Услышав, как двое мужчин встали, Гарри бесшумно выскочил в коридор и взбежал вверх по лестнице, не желая, чтобы его застукали за подслушиванием. К его разочарованию, Хедвиг уже улетела на охоту. Гарри закрыл дверь спальни, стараясь не издавать ни звука.

Он бросился на кровать, не потрудившись включить свет — уличный фонарь достаточно освещал комнату. Гарри лежал, уставившись в потолок, и вспоминал, как накричал на директора и Снейпа, разбросал тарелки по столовой и разбил своей магией стаканы. Без сомнения, Снейп недоволен им.

Кровать тряслась… нет, это он дрожал. Его колотило так сильно, что дрожь передавалась мебели. Гарри закрыл глаза, повернулся на бок и натянул на себя одеяло, пытаясь спрятаться, стараясь убедить себя, что не собирается плакать, что нет причин для слёз, и он больше не ребёнок. Толку от этого было немного, поэтому он зарылся в одеяло, приглушив подушкой всхлипы, и просто сдался.

Он никогда не плакал подолгу и научился ещё маленьким делать это тихо — Вернон и Петуния терпеть не могли его рыданий и всегда говорили: «Прекрати реветь, или у тебя появится настоящий повод для слёз». Если угроза не заставляла мальчика замолчать, то наверняка следовал шлепок или оплеуха.

Кажется, прошло много времени, прежде чем Гарри услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Щёки мальчика высохли, и он лежал в постели, раздумывая, стоит ли ему переодеться в пижаму или хотя бы снять джинсы и носки.

На лестнице послышались медленные шаги. Гарри, надеясь, что Снейп уже отправляется спать, плотнее свернулся калачиком, натягивая одеяло на голову.

В дверь негромко постучали. Гарри проигнорировал стук, отчаянно желая, чтобы профессор просто ушёл. Возможно, если Снейп решит, что мальчик спит, он отложит до утра наказание за высказанное Дамблдору.

Дверь тихо отворилась.

Гарри напряжённо замер, гадая, когда же начнутся крики. Он чувствовал, что профессор пристально смотрит на него, хотя и не говорит ни слова. Гарри упрямо продолжал лежать, свернувшись калачиком, решив, что даже не взглянет на Снейпа, пока тот не заставит его. Однако тянулись долгие минуты, и Гарри засомневался, здесь ли ещё этот человек? Может быть, Снейп ушёл в свою комнату, а Гарри не услышал?

Наконец, не выдержав, он оторвал голову от подушки. Снейп молча стоял в дверном проёме, прислонившись к косяку. Его серьёзное лицо наполовину скрывалось в тени.

— Что? — Гарри ненавидел дрожь и слёзы в своём голосе, но не мог справиться с ними. Затаив дыхание, он ждал, когда резкий голос Снейпа обрисует его недостатки и назначит наказание.

— Вы почти ничего не съели, — мягко ответил Снейп. — Я по-прежнему настаиваю, чтобы вы не пропускали обеды, — его голос звучал почти ласково.

Это было совсем не то, чего ожидал Гарри.

— Я не голоден, — попытался огрызнуться Гарри, но это больше походило на скулёж. Он снова уткнулся в подушку и закрыл глаза.

Раздался вздох и звук отодвигаемого стула. Гарри крепко зажмурился. Если бы он так разговаривал с кем-нибудь из друзей Вернона, то уже получил бы ремня. От Снейпа он этого больше не опасался, но настраивался как минимум чистить котлы до конца года.

Чья-то ладонь мягко легла ему на плечо. Гарри слегка вздрогнул, но Снейп не убрал руку.

Тепло ладони на плече, казалось, свело на нет все колкости Снейпа, сарказм и отработки. У Гарри перехватило дыхание, на выдохе превратившееся в рыдание. К величайшему ужасу Гарри, последовал ещё один всхлип, а затем ещё один. Будто какая-то внешняя сила вырывала из него эти звуки. Рука на его плече не шевельнулась, но пальцы сжались крепче.

Похоже, это стало последней каплей для самообладания Гарри. Рыдания становились всё громче, он судорожно хватал губами воздух, но это совсем не помогало.

Рука Снейпа по-прежнему не двигалась.

Гарри просто не мог остановиться. Через несколько минут он уже не понимал, почему плачет. Наконец Снейп отпустил его плечо, но прежде чем Гарри смог взять себя в руки, кровать прогнулась — профессор сел рядом с ним.

— Подвиньтесь немного, — шепнул Снейп, вытянув на кровати длинные ноги, а спиной прислонившись к изголовью.

Совершенно сбитый с толку, Гарри привстал, насколько смог в своём коконе из одеяла. Рука Снейпа змеёй скользнула по плечам Гарри, и профессор прижал к себе не сопротивляющегося мальчика вместе с одеялом.

Гарри не помнил, чтобы его когда-нибудь так обнимали. Хотя Гермиона, конечно, всё время обнималась, а миссис Уизли всегда объятиями здоровалась и прощалась с ним. Иногда кто-то из преподавателей, любивших мальчика, позволял себе похлопать его по плечу. Однажды, когда он учился в начальной школе, медсестра держала его на коленях после особенно плохих выходных.

Дрожь усиливалась, и всё, что произошло с прошлого лета и осени, казалось, собралось в груди в один огромный, удушливый ком страданий. Рыдания рвались наружу, и Гарри безуспешно пытался их проглотить.

Снейп ничего не говорил, просто продолжал обнимать Гарри, как маленького ребёнка. Гарри было стыдно, но он понимал, что не может расстаться с этим прикосновением, с человеческим теплом — оно принесло облегчение, которого Гарри никогда раньше не испытывал, даже в Хогвартсе, чувство, что он не одинок в этом мире. И не имело значения, что завтра утром Снейп, скорее всего, станет распекать его за это.

Через некоторое время рыдания стихли. Снейп вытащил откуда-то носовой платок и молча протянул его Гарри. Мальчик украдкой взглянул на Мастера зелий. Снейп всё ещё выглядел смертельно усталым и сидел с закрытыми глазами, но не спал, его рука по-прежнему крепко обнимала Гарри.

Гарри отстранился, и Снейп отпустил его, но тёмные глаза открылись, рассматривая мальчика.

— Лучше? — тихо спросил Снейп.

Гарри кивнул, вытирая глаза и сморкаясь.

— Не хотите чего-нибудь поесть?

Несомненно, Снейп не позволит мальчику остаться голодным.

— Не хочется, — покачал головой Гарри. Снейп вздохнул, смирившись.

— Хотя бы чашку чая?

Гарри кивнул.

Профессор вытащил палочку и взмахнул ею. На столе появился чайный поднос. Снейп поднялся и подошёл к чашкам.

— Я добавлю немного успокаивающего зелья, — сказал он Гарри, не повышая голоса. — Хочу, чтобы вы нормально выспались.

Гарри сел, опустив ноги на пол и кутаясь в одеяло. Снейп протянул ему чай, налил себе чашку и снова уселся на стул, так что они оказались лицом друг к другу.

Гарри пригубил чай, очень сладкий, с оттенком чего-то, похожего на старые носки, и начал пить маленькими глотками. Снейп откинулся на спинку стула, скрестил ноги и положил локти на жёсткие деревянные подлокотники, держа чашку с чаем обеими руками и изучающе глядя на мальчика. Гарри занервничал бы от такого пристального внимания, но чай с привкусом носков, кажется, сделал своё дело — желудок перестал сжиматься, а плечи постепенно расслабились.

— Что из нашего разговора с директором вы подслушали? — наконец спросил Снейп.

— Я не… — начал Гарри, но Снейп скептически приподнял бровь. — О… э-э… — Гарри почувствовал, как заалели щёки. — Только то, как вы сказали, что не хотите отдавать меня никому, кроме Уизли.

Гарри уже не в первый раз задумался, не читает ли Снейп мысли.

— И не отдам, — кивнул профессор.

Гарри уставился на опекуна.

— Почему? — наконец выпалил он.

— Почему… что? — медленно переспросил Снейп.

— Почему вы не хотите просто избавиться от меня? — озадаченно спросил Гарри. — Я имею в виду… — он замолчал, не совсем понимая, как выразить свои мысли.

Снейп спокойно посмотрел на него.

— Я не привык отказываться от обязательств, раз уж их принял.

Это прозвучало холодно, но для Гарри обрело смысл: Снейп был человеком долга.

— Поттер, — профессор наклонился и забрал у Гарри пустую чашку, — я уже говорил вам, что не намерен продолжать то, на чём остановились ваши родственники. Это включает в себя и моё нежелание бросить вас при первой же возможности. Вы понимаете? Я не изменю наших договорённостей, не поставив вас в известность.

Гарри пожал плечами. Теперь, когда у него в руках больше не было чашки, он затеребил пальцами одеяло.

— Мне… то есть я хотел сказать… — Снейп вдруг почувствовал себя ужасно неловко, перевёл взгляд с лица Гарри куда-то на потолок, потом снова посмотрел на Гарри и словно расправил плечи. — Мне очень жаль…

— А?.. — Гарри не понял, за что извиняется этот человек. Он неловко поёрзал, плотнее закутываясь в одеяло.

— Я хотел бы попросить прощения у вас за… — снова начал Снейп.

— Всё в порядке, — перебил Гарри, не дав Снейпу договорить. — Не беспокойтесь.

Гарри не думал, что сможет вынести то, что скажет Снейп. Он и так чувствовал себя достаточно неловко, даже без того, чтобы профессор начал извиняться перед жалким, ничтожным мальчишкой.

— Да… — Снейп, запнувшись, откашлялся. — Хорошо…

Гарри никогда раньше не видел такой неуверенности на лице профессора.

— Как думаете, вы сможете уснуть?

Гарри кивнул.

— Если вам что-нибудь понадобится, постучитесь ко мне, — Снейп встал, убрал чайные принадлежности. — Спокойной ночи, — сказал он, выходя из комнаты.

Гарри просто смотрел на закрывшуюся дверь.

Глава 34. Открытие истины

Обычно считается, что заклинание Tribuo Vita укрепляет или перезапускает сердце умирающего волшебника или ведьмы, вливая часть магии доноров в тело получателя, прежде чем вся магия получателя улетучится. Оно наиболее успешно в тех случаях, когда тело реципиента практически не пострадало от травм или не ослаблено болезнями.

Несмотря на то, что заклинание можно проводить в одиночку, требуется по меньшей мере двое, чтобы выполнить его с достаточной степенью безопасности, но оптимально, если волшебников будет трое. Само заклинание опасно для всех, кроме самых могущественных магов. Участие третьего придаёт стабильность, которая предотвращает чрезмерную нагрузку…

Стук в дверь оторвал Северуса от книги, когда он сидел за кухонным столом и пил чай. Обычно он читал в гостиной, но сегодня утром кухня показалась ему гораздо более привлекательной, чем раньше.

Как бы ему ни было неприятно это признавать, кропотливая уборка Поттера привнесла в интерьер уют, в который Северус едва мог поверить. Он лениво подумал, не следует ли сделать пол белым, хотя мягкий серый цвет отмытой плитки придавал кухне какую-то простоватую привлекательность. Единственное, что бросалось в глаза — это пожелтевшие занавески, которые мальчик так и не смог постирать. Теперь они отмокали в раковине, в одном из лучших отбеливающих зелий Северуса.

Этим утром он почти чувствовал, что призрак Эйлин может войти в любой момент, чтобы поцеловать его в лоб и оживлённо расспросить об учёбе или просто заняться своими делами, тихо напевая, пока он читает за столом.

Поднявшись, чтобы посмотреть, кто пришёл, Северус нащупал в кармане халата волшебную палочку. Вряд ли это был кто-то другой, кроме Дамблдора, хотя что ему могло здесь понадобиться в такое время дня?

Северус мгновение помедлил, глядя в дверной глазок. На пороге спокойно стояла пожилая соседка.

Миссис Кук жила рядом со Снейпами по меньшей мере сорок лет и, вероятно, была единственным маглом, оставшимся на улице, который помнил Эйлин или Тоби и вообще знал о существовании дома Снейпов.

Чтобы скрыть дом от маглов, Северус использовал комплекс чар, сочетание маглоотталкивающих и для отвода глаз, что заставляло людей не замечать этого места, а соседей вроде миссис Кук — не думать ни о доме, ни о его хозяине. Иногда они встречались на улице. Естественно, он был вежлив с соседкой и никогда не давал повода для сплетен, поэтому воспринимался ею просто как часть местного пейзажа.

Когда миссис Кук умрёт или переедет, дом будет полностью скрыт из виду, так как никто не вспомнит, что он вообще когда-то был здесь. Конечно, с тех пор, как мальчик заговорил с соседкой, она помнила дом, потому что Северус не подумал изменить заклинания или предупредить ребёнка, чтобы он не общался с ней. Да это и неважно, через неделю (или сколько потребуется, чтобы обновить защиту Хогвартса) она будет вспоминать их только как своих молчаливых соседей.

— Прошу прощения, Северус, — сказала миссис Кук, когда он открыл дверь. — Мне так неловко беспокоить тебя так рано, ты ведь болеешь.

На самом деле было уже девять, но этим утром Северусу было некуда спешить.

— Ничего страшного, — ответил он так любезно, как только смог.

— Гарри вчера вечером забыл свою куртку, — сказала она, протягивая Северусу свёрток.

— О, спасибо, — Северус взял куртку и в мягкой ткани нащупал тонкий твёрдый цилиндр.

Его захлестнула волна ярости. Поттер оставил свою палочку в кармане куртки, которую так небрежно где-то бросил. Такими темпами мальчишка рискует чистить котлы каждый вечер в течение следующих четырёх лет.

— Ах, Северус, — продолжала соседка, — мы можем поговорить о Гарри?

— Да? — Северус вздохнул, выныривая из мыслей об отработках, которые он планировал назначить ребёнку.

— Гарри дома? — тихо спросила миссис Кук, остро глянув мимо него вглубь коридора.

Учитывая стойкость успокаивающего зелья, которое Северус дал Гарри прошлой ночью, мальчик проспит по крайней мере до полудня.

— Гарри, — это имя показалось Северусу странным и в то же время каким-то правильным, — ещё спит. Вчера у него была трудная ночь.

Больше всего беспокоило то, что, проснувшись ранним утром, Северус услышал, как мальчик бормочет и ворочается во власти явно неприятного сна.

Северус поступил так, как сделал бы любой нормальный человек — разбудил ребёнка. Поттер резко сел на кровати, вскинув руку, чтобы защитить лицо. Северусу вспомнились синяки, которые он видел на предплечьях мальчика, когда проводил обследование.

— Простите… — прошептал ребёнок. — Я больше не буду…

— Ш-ш-ш, тебе просто приснился плохой сон, — отозвался Северус.

— Профессор? — Поттер по-совиному моргнул и медленно опустил руку.

— Да. Спи.

Ребёнок сонно кивнул и завернулся в одеяло. Северус натянул одеяло на плечи мальчика, как будто тот был одним из первокурсников-слизеринцев, испытывавших сильный приступ тоски по дому. Как бы не начать поить Поттера специальным тревожащим зельем, раз после успокаивающего его мучают кошмары.

— Трудная ночь? — переспросила миссис Кук, стоя на пороге в аккуратном зелёном свитере и джинсах. «Должно быть, сегодня утром ей пришлось работать в саду, иначе она почти никогда не носит джинсы», — устало подумал Северус, с усилием заставляя себя вернуться к действительности.

Миссис Кук выжидающе смотрела на него.

— Может быть, зайдёте? — спросил Северус, понимая, что никогда не избавится от этой женщины, не применив обливиэйт. К сожалению, весьма краткосрочное решение проблемы, так как мальчишка наверняка продолжит общаться с ней. А раз так, не разговаривать же на пороге.

— Спасибо, Северус, — она улыбнулась. Северус жестом пригласил её войти. Охранные чары не сработали, это доказывало, что миссис Кук действительно магла, и никакой магии у неё нет. Хотя на всякий случай Северус держал её в поле зрения.

— О, мой дорогой, у тебя всё осталось точно так же, как было при Эйлин! — воскликнула она, входя в кухню.

По крайней мере, на кухне так и было, а вести миссис Кук в гостиную, где хранились книги по зельям, Северус определённо не собирался.

Она села за стол. Северус, бросив куртку Поттера на спинку стула, налил ещё одну чашку чая и, предложив миссис Кук сахар, тоже сел.

— Я так удивилась, когда заговорила с ним, — начала миссис Кук. — Он так похож на Лили. Те же глаза и даже тот же голос, хотя я думаю, что это изменится, когда он повзрослеет. И ты его опекун, не так ли?

Северус кивнул.

— Ах, — она неловко повернулась. — Я знаю, что это ужасно личное, Северус, но как учитель учителю…

Миссис Кук преподавала в местной начальной школе в течение многих лет, и сам Северус тоже учился у неё. Должно быть, Поттер объяснил ей, что Северус — его учитель.

— Мальчик сказал мне, что жил с Петунией, — продолжила она. — То, как он говорил о ней, кажется… хорошо… мне кажется, что ты взял опеку над ребёнком, потому что с ним как-то плохо обращались.

— Вы совершенно правы, — мягко ответил Северус и посмотрел ей в глаза. — Мы узнали, что Петуния и её муж… — Северус заколебался, а затем выложил столько правды, сколько осмелился сказать этой женщине, — издевались над мальчиком, — он тяжело вздохнул. — К сожалению, мы не замечали этого до нынешнего года. Наверное, отчасти это моя вина. Я никогда не предполагал, что Петуния…

Миссис Кук сочувственно кивнула.

— Так легко приписать их поведение другой причине, не так ли? Знаешь, несколько лет назад у нас в школе случился ужасный скандал. Об этом писали во всех газетах. Ребёнка, который учился у нас, убил любовник его матери, и никто даже не подозревал об этом… — она покачала головой. — Ну, некоторые из нас догадывались, но часто дети сами идут на всё, чтобы скрыть подобное.

Северус серьёзно кивнул, на этот раз не отказываясь от сочувствия.

— Да, мистер Поттер был весьма сдержан в этом вопросе. Если бы не другое дело, мы, скорее всего, упустили бы и его. Даже сейчас, боюсь, мы знаем немногим больше того, что показал медицинский осмотр.

Её брови поползли вверх.

— Значит, в школе нет никого, с кем он был бы близок?

Северус был совершенно уверен, что она не собиралась его обвинять, но, тем не менее, это прозвучало похоже на обвинение.

— Он довольно настороженно относится к взрослым. Хотя, возможно, прошлой ночью у нас наметился какой-то прорыв.

— Это обнадёживает. Пожалуйста, дай мне знать, если я могу чем-нибудь помочь, — мягко сказала она. — После инцидента в нашей школе мы прошли всякого рода специальную подготовку. У меня также есть координаты некоторых хороших консультантов, которые располагаются неподалёку.

— Спасибо, но нет, — Северус подавил ухмылку. В конечном счёте, если Гарри поместят в магловскую психиатрическую клинику, это, скорее всего, окажется контрпродуктивно. — Мы организовали консультации для мальчика.

— Очень хорошо, что ты взял ребёнка, — миссис Кук задумчиво посмотрела на Северуса. — Забота о нём может стать исцелением для кого-то другого со сходными… проблемами.

Северус не хотел продолжать этот разговор.

— Знаешь, я проводила много времени с твоей мамой, когда ты был в школе, — неотвратимо продолжала миссис Кук. — Она очень гордилась тобой.

— Я не знал, что вы с ней часто разговаривали, — натянуто сказал Северус.

Миссис Кук вздохнула.

— Боюсь, что по-настоящему мы подружились только после того, как вызвали полицию для Тоби.

— Прошу прощения? — воскликнул ошеломлённый Северус.

— Она никогда не говорила тебе? — миссис Кук пила чай, выглядя одновременно грустной и сконфуженной. — Мне очень жаль. Хотя, думаю, вполне логично, что она тебе не сказала. Тебе тогда было лет двенадцать-тринадцать, ты был в школе. Твой отец устроил скандал Эйлин прямо на улице. Обычно мы никогда не вызываем полицию на соседа, — смущённо сказала она, — но мы боялись, что это обернётся неприятностями. Мой Джек и Дэй Эванс пытались вразумить его, но ты же знаешь своего отца. Он никого не слушал, бушевал и кричал об Эйлин и её семье… и о тебе, боюсь, тоже, ужасные вещи. Ну, мы с Вайолет привели Эйлин сюда. Он уже поставил ей синяк под глазом. Наверное, именно поэтому они оказались на улице — думаю, бедная девочка пыталась убежать от него, — миссис Кук налила себе ещё чаю. — Мы уговаривали её уйти куда-нибудь, но она сказала, что ей некуда идти.

Северус кивнул.

— Мои бабушка и дедушка отреклись от неё, когда она вышла замуж. Они не признали её брак, и если бы она вернулась к ним, ей пришлось бы оставить меня с отцом, — тихо сказал он. — Принцы — старинная семья, они считали, что она вышла замуж за человека ниже себя по происхождению.

— Да, — миссис Кук раздражённо покачала головой, — Эйлин говорила что-то в этом роде. Можно подумать, на дворе был девятнадцатый век, а не тысяча девятьсот семьдесят третий год.

— Это было до…? — Северус сглотнул, не желая задавать этот вопрос, но раз уж они разговаривали…

— До того, как Эйлин заболела? — печально переспросила миссис Кук. — Да, незадолго. Кажется, именно следующей весной у нее начались такие неприятности. Ну, в те дни мы мало что знали о депрессии, не так ли? Не настолько, чтобы глотать таблетки. Я думаю, может быть, доктор прописал ей немного валиума, чтобы помочь справиться с бессонницей, — она сделала паузу, глядя на пол. — Но разве не…?

— Да, так и было, — Северус стиснул зубы, вспомнив свой седьмой курс, странное письмо, присланное матерью. А потом, неделю спустя, жуткий разговор с Дамблдором, Поппи и Слагхорном. Ещё через неделю после этого он присоединился к Тёмному Лорду.

— Мне очень жаль, Северус, я не хотела ворошить прошлое, — миссис Кук залилась краской и уставилась на свои руки, теребя обручальное кольцо.

Северус знал, что для выпивки ещё слишком рано. Хотя Тоби это никогда не останавливало. Когда Эйлин умерла, он загремел на пособие и допился до смерти. После смерти Тоби Северус повысил свой статус среди Пожирателей Смерти, намекнув Тёмному Лорду, что причиной смерти этого человека был медленный яд, подлитый рукой его сына. Но, по правде говоря, именно нечистая совесть Тоби и постоянная диета из виски довели его до такого состояния. Хотя Северус был виновен во многих преступлениях, убийство среди них не значилось.

— Боюсь, в последнее время всколыхнулось многое из прошлого, — сухо ответил Северус.

Она кивнула, помолчала ещё с минуту и сменила тему:

— Гарри кажется очень самостоятельным.

— Да, — кивнул Северус. — Я признаю, что мне особенно не хватает опыта, жизненных навыков с такими детьми, как мистер Поттер.

Северусу никогда не приходило в голову, что Гарри оказался единственным, кто занимался домашней работой, потому что большинство тринадцатилетних волшебников, которых он знал, не смогли бы так грамотно ухаживать за домом. Чёрт возьми, его впечатлило уже то, что Гарри умудрился сам застелить постель.

— Да, — миссис Кук снова кивнула. — Гарри кажется чрезмерно ответственным. К тому же он совершенно не привык к похвалам. Впрочем, полагаю, ты всё это заметил.

Северусу пришлось напомнить себе, что магловская женщина вовсе не пыталась насыпать ему соли на рану.

— А у него нет родственников по отцовской линии? — простодушно спросила она.

— Нет, — покачал головой Северус.

— Как жаль, — сказала миссис Кук, прихлёбывая чай. — Насколько я поняла, Лили довольно удачно вышла замуж. Ты знал её мужа? Чем он занимался?

— Я знал его, — сказал Северус, стараясь сохранить нейтральный тон. — Он учился вместе со мной и Лили, хотя в особом образовании не нуждался. До своей гибели он работал на правительство. На довольно высоком уровне.

— О, ясно, — сказала миссис Кук, начиная понимать. — Так он был из богатых?

Северус кивнул.

— Ну, — она хмыкнула, — это объясняет кое-что из того, о чём Петуния рассказывала Энджи. Что ж, Северус, — миссис Кук, казалось, почувствовала, что доставляет собеседнику дискомфорт, и быстро допила свой чай, — не буду больше тебя затруднять. Пожалуйста, подумай о моём приглашении на воскресенье, хорошо?

— Да, — к собственному удивлению, Северус обнаружил, что кивает. — Если мы ещё будем здесь. Спасибо, миссис Кук.

— Не нужно меня провожать, — старушка улыбнулась. — Судя по твоему виду, ты ещё не совсем здоров, чтобы вставать с постели, — она встала и вышла в коридор.

— Здравствуй, Гарри, дорогой, — услышал Северус её голос. Мальчик неразборчиво буркнул в ответ. — Выглядишь немного бледным. Тебе надо пойти позавтракать. Увидимся позже.

Если ребёнок сидел на лестнице, он, скорее всего, услышал большую часть разговора. Северус когда-то подслушивал своих родителей, разговаривавших на кухне, с четвёртой ступеньки — пятая снизу скрипела. Поттер, должно быть, сидел именно на четвёртой, чтобы остаться незамеченным. И, Северус был уверен, сделал это не случайно. Пришлось снова пересмотреть своё отношение к мальчишке.

Миссис Кук закрыла за собой дверь.

— Идите сюда, мистер Поттер, — негромко позвал Северус.

Поттер нерешительно вошёл, нервно сцепив руки перед собой и широко раскрыв глаза за стёклами очков. Судя по всему, он всё ещё был в той же одежде, в которой спал прошлой ночью.

«Клянусь, Северус, если ты не начнёшь называть его по имени…» — прошипел в голове голос Лили.

Заметив, как мальчик избегает его взгляда, Северус намеренно опустил глаза на свою книгу, которая по-прежнему лежала открытой на столе.

— Я приготовил вам завтрак, — спокойно сказал он. — Яичница в хлебнице, чай на столе. Садитесь и съешьте что-нибудь.

— Спасибо, — прошептал ребёнок, неслышно передвигаясь по кухне. Неудивительно, что мальчишка мог беспрепятственно болтаться по замку — он вообще не производил шума.

Северус обычно приписывал это мальчишке, полному решимости напроказничать. Теперь же он видел ребёнка, который боится привлечь к себе внимание.

«Не представляю, откуда это в нём», — произнёс голос Лили.

«Заткнись, Лили, — раздражённо подумал Северус, — ты мне мешаешь».

Поттер вытащил из хлебницы свой завтрак и поставил его на стол. Северус, не глядя, налил ему чашку чая.

— Спасибо, — снова пробормотал Поттер.

Ребёнок ковырялся в яичнице, гоняя её по тарелке вместо того, чтобы есть. Северус вздохнул, не говоря ни слова, достал из кармана халата пузырёк с зельем, стимулирующим аппетит, поставил его на стол и подтолкнул пальцем, как шахматную фигуру. Не поднимая головы от книги, он покосился на мальчика.

Поттер посмотрел на зелье, затем метнулся взглядом к Северусу.

— Что это? — спросил он испуганно, как будто не принимал это самое зелье всего несколько дней назад.

— То же, что и раньше, — сказал Северус, переворачивая страницу книги. — Медленный яд, чтобы избавить мир от людей, которые раздражают своих учителей. Сработает… ну… может быть, лет через сто пятьдесят или около того, а пока вы успеете получить достаточно С.О.В. и, возможно, Т.Р.И.Т.О.Н, чтобы закончить школу, а потом убраться с глаз моих.

На долгое мгновение воцарилось оглушающее молчание, а затем потрясённый выдох:

— Вы только что пошутили?

— На меня так действуют визиты директора, — ответил Северус, изображая безразличие. На самом деле дразнить мальчишку было забавно. Северус иногда подтрунивал над некоторыми студентами своего факультета, из тех, кому требовалось дополнительное внимание, и обычно со временем у них получалось оценить юмор декана.

Поттер взял пузырёк и безропотно выпил зелье, после чего завтрак быстро исчез.

Вместо того, чтобы читать книгу, Северус исподтишка наблюдал за мальчиком. Поттер ел молча, не поднимал головы. Под слегка припухшими глазами у него ещё залегали тёмные круги, губы и подбородок были тверды, он явно не хотел показывать свою слабость.

Они ещё не обсудили вчерашний маленький эпизод, и у Северуса имелось сильное подозрение, что Поттер ожидает достаточно сурового наказания за свою вспышку.

Доев, Поттер покосился на пустую тарелку, словно надеялся, что она волшебным образом наполнится вновь: Северус положил ребёнку совсем небольшую порцию, не желая подавлять его аппетит — одна некогда знакомая ведьма имела тенденцию полностью терять аппетит, если в стрессовом состоянии сталкивалась со слишком большим количеством еды. Однако мальчик больше ничего не попросил — признак того, что он привык довольствоваться тем, что давали.

Ребёнок уже направился к раковине со своей тарелкой, когда Северус сообщил, оторвавшись от книги:

— В буфете есть ещё яичница, если хотите, я положил туда остатки со сковороды. И немного бекона и тостов под стазисом тоже должны быть съедобными.

Поттер замер на полпути к раковине, казалось, обдумывая слова Северуса, затем принял решение, подошёл к буфету и положил себе добавки.

Северус снова уткнулся в книгу.

…предотвращает чрезмерное истощение магии заклинателей.

Некоторые старые авторитеты рассматривают Tribuo Vita как разновидность тёмной магии, независимо от цели применения заклинания, так как оно имеет поразительное сходство как с крестражами, так и с поцелуем дементора, поскольку речь идёт о жертвах. В первом случае кусочек души откалывается и скрывается в объекте, во втором — душа высасывается и предположительно уничтожается.

Как и при создании крестража, во время Tribuo Vita из каждого донора извлекается фрагмент души. Однако вместо перемещения в объект этот фрагмент уничтожается (хотя существуют некоторые более причудливые объяснения: три донора предлагают треть своих душ самой Смерти в обмен на душу умирающего), что приводит к массовому высвобождению магической энергии. Эта волшебная энергия направляется произносящим заклинание колдуном, чтобы оживить и поддержать сердце умирающего.

Поскольку фрагмент души разрушается, а не просто отсоединяется от основной части, душа восстанавливается. Это медленный процесс, который имеет многочисленные последствия для доноров.

Далее следовал длинный список побочных эффектов, кое-что из которых Северус уже обнаружил у себя: слабость, эмоциональная нестабильность, сонливость, ночные кошмары и затуманенное сознание. Замечательно. Что ж, это объясняло его состояние в последние два дня.

Tribuo Vita создаёт связь более глубокую, чем долг жизни. В иных кругах принято считать, что она сродни кровной. Опять же, мы видим сходство с некоторыми тёмными ритуалами, хотя Клятва Целителя*…

Великолепно. Теперь Северус стал почётным Уизли. Минерва и так их дальняя родственница, а Поппи приняла Клятву Целителя, которая сводила на нет все долги жизни, так что, скорее всего, обнулила и этот.

К сожалению, ещё рано для выпивки. И более чем вероятно, что алкоголь вообще противопоказан — из-за одной рюмки, выпитой накануне вечером, сегодня утром у Северуса раскалывалась голова.

С другой стороны, Уизли — древняя семья. Принятие в их клан имело свои преимущества. Особенно, если Северус снова окажется не на той стороне Визенгамота. Ему не придётся полагаться только на добрую волю Дамблдора. Да, об этом стоит подумать на будущее.

Звон посуды в раковине вывел Северуса из задумчивости: Поттер сполоснул белые занавески, отжал их и наполнил раковину мыльной водой.

— Оставьте это, Поттер, — безучастно сказал Северус, поднимая глаза. — Я сам вымою посуду.

Ещё один забавный удивлённый взгляд.

— О… — мальчик смутился, не зная, что делать дальше, и взглянул на занавески, с которых капало на пол.

Северус взмахнул палочкой, пробормотав заклинание быстрого высыхания, и через полминуты повесил занавески обратно на окно. На самом деле ему нужно было давно это сделать — белоснежные занавески действительно освежили комнату. Тревожило только, что даже такое незначительное применение магии заставило Северуса почувствовать себя настолько усталым, словно он проделал всё вручную.

— Поставьте чайник и сядьте, — сказал Северус ошеломлённому мальчику.

Поттер сделал, как ему было сказано, и, глядя на Северуса в равной степени со страхом и вызовом, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, словно стараясь держаться подальше от профессора. Северус сделал вид, что не заметил этого.

— Я хотел поговорить с вами в первый же вечер, когда мы здесь оказались, но, к сожалению, недооценил, насколько сильно истощён, — он отметил прочитанное место и закрыл книгу. — Я и сейчас не совсем пришёл в себя.

Поттер вяло кивнул.

— Итак, думаю, что будет лучше, если я установлю в доме некоторые правила, — Северус сделал паузу, вытащил палочку Поттера из кармана висевшей на спинке стула куртки и мрачно продолжил: — Прежде всего вы должны помнить, что существует опасный тёмный волшебник, жаждущий вашей крови. Оставить палочку в кармане брошенной неизвестно где куртки — значит, напрашиваться на гибель.

Глаза Поттера стали огромными.

— Где вы это взяли? — сердито спросил он.

— По-моему, я только что вам сказал, — холодно ответил Северус.

Поттер открыл было рот, но тут же снова закрыл и угрюмо пробормотал:

— Я забыл, что она у меня в куртке.

— Я бы посоветовал вам больше не забывать об этом, — сурово сказал Северус, подавляя желание закричать: он слишком устал для этого, тем более, что крик едва ли поможет в сложившейся ситуации.

Он протянул мальчику палочку, и тот несмело взял её.

— Отныне, хотя я и ценю ваше усердие, но предпочёл бы, чтобы вы не тратили своё время на ведение домашнего хозяйства, — сообщил Северус.

— Значит, вы хотите, чтобы я оставался в своей комнате? — спросил Поттер довольно обиженно.

Северус закатил глаза.

— Чем вы обычно занимались, когда не ходили в школу?

— Чем занимался? У Дурслей? — мальчик гневно сверкнул глазами, Северус никогда не слышал в его голосе столько леденящей ярости. Потом взгляд его зелёных глаз стал совсем пустым, Поттер опустил голову и монотонно заговорил: — Я работал по дому, когда тётя Петуния нуждалась в помощи, а всё остальное время притворялся, что меня не существует. Совсем.

— Притворялись, что вас не существует? — медленно переспросил Северус. — Что это значит?

У него имелись кое-какие соображения, но он подумал, что будет лучше заставить Поттера сказать это вслух.

— Ну… — Северус буквально физически ощутил, как мальчик изо всех сил старается, чтобы его голос звучал убедительно, — если кто-то приходил, то меня отсылали в мою комнату, и нужно было вести себя тихо, чтобы никто не узнал, что я там. Ну, если только они не хотели, чтобы я прислуживал им. Прошлым летом меня заперли в комнате после того, как домовой эльф Добби уронил торт на одного из клиентов дяди Вернона, — Поттер потёр нос. — Почему вы вообще подумали, что здесь был домовик?

— Эльфы уже бывали здесь раньше, — ответил Северус, не позволив сбить себя с прежней темы. Теперь, когда Поттер, наконец, стал немного откровеннее, Северус собирался воспользоваться преимуществом. — Когда это произошло, на окна повесили решётки?

— Да, — Поттер пожал плечами.

Засвистел чайник. Северус призвал его к себе и налил кипятка в заварник, размышляя над тем, что сказал мальчик, а потом тихо спросил:

— И кормили вас миской супа в день?

— Это вам Уизли сказали? — щёки Поттера вспыхнули, и он опустил голову.

— Да, они. Запирать ребёнка в спальне — это ненормальное поведение. Что ещё включает ваше «притворялся, что меня не существует»? Похоже, этот навык вам привили с ранних лет.

Поттер пожал плечами. Этот жест, видимо, заменял ему большую часть словарного запаса. Мальчик, казалось, ждал от Северуса приказа рассказывать дальше, как если бы они были в классе, может, даже думал, что в любую минуту вмешается Грейнджер с приемлемым ответом.

Молчание затянулось, и мальчик заёрзал. Ему стало настолько неуютно, что он, наконец, выпалил:

— Обычно они запирали меня в чулане, чтобы я не мозолил им глаза.

— В чулане? — медленно переспросил Северус, это слово звучало так часто.

Поттер внезапно вскочил, как будто ему стало невыносимо сидеть на месте.

— В чулане! И не притворяйтесь, что вы ничего не знали! — зло выкрикнул он. — Письмо мне было адресовано в «чулан под лестницей»! Наверное, все думали, что это нормально.

— Эти письма адресуются автоматически, Поттер. Мы знаем только, что они продолжают приходить, пока адресат не получит хотя бы одно, — пояснил Северус без всякого выражения. Он и бровью не повёл на выкрик мальчишки, но внутри у него всё сжалось. Многое в поведении Поттера обрело смысл. — Как часто вас запирали в чулане?

— Как часто? — мальчик засмеялся тем же пронзительным, жутким смехом, который Северус слышал прошлой ночью. — Профессор, до одиннадцати лет я жил там. Если я не был в школе или не присматривал за домом, то сидел в чулане.

Северус сглотнул, всё оказалось гораздо хуже, чем он ожидал услышать. Он предполагал, что эта история с чуланом аналогична тому, как Тобиас запирал Северуса в подвале.

— Неужели никто никогда…?

— Однажды приходили медсестра и какой-то социальный работник, — Поттер отвернулся к кухонному окну. — Наверное, дядя Вернон сказал им, что вторая спальня Дадли — моя, и что это я так небрежно обращаюсь со своими игрушками, — Поттер фыркнул. По-видимому, эта несправедливость раздражала его. — Я прятался всю жизнь, чтобы меня вдруг заметила медсестра.

— Заметила медсестра? — медленно переспросил Северус.

— Чёрта с два я сам пошёл бы с ней разговаривать! — воскликнул мальчик.

— Следите за языком, Поттер! — одёрнул Северус, впрочем, без особого пыла. — Нет, я вижу, что вы, вероятно, пошли на некоторые меры, чтобы скрыть насилие от посторонних глаз.

— Я не подвергался насилию, — тихо сказал Поттер.

— А как ещё это можно назвать? — огрызнулся Северус, а затем вздохнул, стараясь говорить рассудительно. — Важно называть вещи своими именами.

— Дурсли — настоящие придурки, но соседи никогда не вызывали Вернону полицию за то, что он посреди улицы ударил тётю Петунию, — резко сказал мальчик, сверкнув на Северуса злыми глазами.

Северус сжал кулак.

«Северус!» — осадил его голос Лили. Пытаясь успокоиться, Северус мысленно перечислил четырнадцать способов применения слёз единорога.

Поттер стоял, высоко подняв подбородок и расставив ноги, видимо, твёрдо решив не показывать слабость перед своим профессором.

Внезапно Северус почувствовал, что куда-то уплывает, но зацепился за сказанное Поттером:

— У дяди Вернона была привычка бить тётю Петунию за закрытыми дверями?

— Нет! — воскликнул Поттер.

— Значит, он бил только вас, — сухо подытожил Северус, прислонившись головой к стене и не сводя глаз с мальчика. — Но это к делу не относится. Мы говорили о домашних правилах.

Северус слишком устал, чтобы вдаваться в подробности того, как обращались с мальчиком его родственники, и подозревал, что ребёнок сейчас излишне раним для таких разговоров.

— Я уже понял — не путаться у вас под ногами, — Поттер прислонился к раковине, засунув руки в карманы. — Что ещё вы хотите, чтобы я делал? — его тон был немного агрессивным.

— Вы выполнили свои домашние задания? — спросил Северус.

Поттер снова отрывисто кивнул.

— Если вам нравится смотреть телевизор, он стоит в гостиной, рядом с кабинетом. Я больше не склонен к телепросмотрам, так как «Доктора Кто» сняли с эфира, — Северус говорил беззаботно (ну, настолько беззаботно, насколько вообще мог). — Там есть ещё стереосистема, но если вы поцарапаете мои пластинки, вам не понравится то, что я с вами потом сделаю. Вы можете выходить из дома, пока находитесь в пределах защитных чар, но никогда ни с кем не оставайтесь наедине за закрытыми дверями. Я ожидаю, что вы будете убирать за собой и мыть посуду после того, как я приготовлю для нас еду. Обычно я ношу магловскую одежду, пока живу здесь, и отправляю её в прачечную. Если мне понадобится почистить мантии, я забираю их с собой в Косой переулок.

Мальчик кивал с открытым ртом.

— А теперь о вашем поведении прошлой ночью, — строже сказал Северус.

Поттер резко, лязгнув зубами, закрыл рот и снова мелко задрожал. Северус, возможно, и не заметил бы этого, если бы не присматривался к мальчику. По какой причине ребёнок так отреагировал на смену тона и эти слова?

— Сядьте, пожалуйста.

Северусу казалось, что он пытается успокоить испуганного гиппогрифа, подыскивая правильное сочетание учтивости и осторожности.

Поттер сел.

— Я не хотел кричать на профессора Дамблдора, — пристыженно пробормотал он.

— Надеюсь, — сухо ответил Северус. — Думаю, вы должны извиниться перед директором. Сегодня утром напишете записку, в обед принесёте мне, и мы вместе отправим её.

Поттер вытаращился на Северуса.

— Э-э… это всё? — наконец спросил он после нескольких секунд ожидания дальнейших слов профессора.

— Нет, но, учитывая, что пол будет весь в дырках, если вы опять приметесь его скрести, этого вполне достаточно.

Дело в том, что Северусу требовалось некоторое время, чтобы обдумать этот разговор. Вероятно, ему действительно нужно показать Поттера одному из ментальных целителей Поппи.

________
*Клятва Целителя — магический аналог магловской Клятвы Гиппократа (прим. пер.)

Глава 35. На краю пропасти

Это была самая глупая вещь, которую Снейп когда-либо придумывал. Гарри понятия не имел, что сказать Дамблдору, и совершенно растерялся. Когда его заставили извиняться на бумаге, он почувствовал себя ужасно неловко и даже не был уверен, за что Снейп хочет, чтобы он извинился.

После дюжины неудачных попыток Гарри решил, что это не обязательно должна быть сага, и он просто будет придерживаться азов, но на написание одной фразы у него ушло больше часа.

Уважаемый профессор Дамблдор.
Мне очень жаль, что вчера вечером я не справился со своей магией и что накричал на вас.
Гарри.

Конечно, это прозвучало так, будто ему было лет пять.

Каждый раз, когда Гарри брался за пергамент, он слышал, как миссис Уизли ругает Дамблдора за то, что тот отослал мальчика к Дурслям. Его бросало в дрожь при воспоминании о той ночи, когда он раздул Мардж, и как министр весело говорил Вернону: «Это не редкость для такого рода происшествий, мальчик не знает своей силы. Ему просто нужна твёрдая рука. Обычно всё решает немного дисциплины».

Мардж, естественно, заявила Вернону, что всё, что нужно Гарри, — это хорошая порка, и также напомнила брату, что это вовсе не противозаконно — пороть собственного ребёнка (или находящегося под опекой), независимо от того, что болтают эти никчёмные либералы, противники телесных наказаний.

Несмотря на то, что Снейп был гораздо страшнее дяди Вернона, он оказался одним из таких «никчёмных либералов». Подобная мысль заставила Гарри фыркнуть.

Это было так же странно, как и то, что Снейп продолжал утверждать, что Гарри подвергся насилию. Гарри очень хотелось, чтобы он перестал так говорить. Ужасное слово «насилие» заставляло мальчика чувствовать себя каким-то грязным. Единственное, что казалось ему выходящим за рамки нормы у Дурслей, — чулан, и то только потому, что они не знали, как справиться со спонтанной магией Гарри, когда он был маленьким.

Тихий голос в голове напомнил, что он никогда не слышал, чтобы кого-то ещё целыми днями оставляли без еды.

В начальной школе с Гарри учились двое детей, которых забрали у родителей. Ходили слухи, что над ними издевались. Когда Петуния услышала об этих детях, она велела Дадли не приближаться к «маленьким хулиганам» — выходцы из «таких семей» наверняка опасны.

В тот вечер она мрачно заметила Вернону, что знала такие семьи там, где выросла.

— Удивительно, как они оказались в таком хорошем районе, — сказала она.

Гарри никогда не считал этих детей опасными. На самом деле он почти подружился с одним из мальчиков, пока Дадли не пригрозил последнему взбучкой, если тот не перестанет водиться с Гарри.

Судя по тому, что говорила миссис Кук, Снейп происходил из подобной семьи.

Покачав головой, Гарри сунул клочок пергамента в конверт, не запечатывая его — Снейп наверняка захочет взглянуть на письмо.

Шум внизу заставил его подпрыгнуть. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что только через секунду сообразил — звонит телефон.

Подкравшись к лестнице, Гарри сел на вторую ступеньку — одна из нижних ступенек скрипела, и он не был уверен, какая именно. Впрочем, и отсюда всё было прекрасно слышно.

— Да, всё в порядке, — Снейп говорил несколько раздражённо, но, казалось, пытался сдерживаться. — Нет, спасибо, — Снейп выдержал паузу. — Это очень любезно с вашей стороны.

Пауза.

— Да, я… Разумеется.

Ещё одна пауза.

— Да, он здесь, — сказал Снейп, а затем крикнул: — Поттер!

Гарри вздрогнул, он не ожидал, что Снейп узнает, что он сидит здесь.

— Да, сэр? — вскочив на ноги, как можно невиннее отозвался мальчик, как будто не подслушивал во второй раз за это утро.

— Поттер, спускайтесь сюда!

Подскочив, Гарри сбежал вниз по лестнице — голос Снейпа звучал по-настоящему нервно.

Профессор стоял, держа в руке телефонную трубку, которую и сунул Гарри.

— Поговорите с Грейнджер, чтобы она убедилась, что я не зарыл вас в саду за домом, — буркнул он.

— О, — Гарри вспомнил об обещании позвонить Грейнджерам. — Э-э-э, ладно.

Снейп вышел, выглядя зловеще даже в халате, а Гарри поднёс трубку к уху:

— Алло?

— Гарри? — выдохнула Гермиона более высоким, чем обычно, голосом. — С тобой всё в порядке? У меня нет совы, и я так волновалась. Потом мама сказала, что у неё есть номер телефона профессора Снейпа. Она подумала, что будет нормально, если мы позвоним. Я же не втягиваю тебя в неприятности, правда?

— Нет, всё в порядке, — Гарри крутил в руках телефонный шнур, прислушиваясь к шагам профессора, поднимавшегося по лестнице. — Что ты хотела? — спросил и поморщился от того, как холодно прозвучал собственный голос. — Я имею в виду… — Гарри замолчал. Он никогда не пользовался телефоном у Дурслей, разве что отвечал на звонки.

— Я хотела узнать, как ты, — в тихом голосе Гермионы послышались слёзы.

Гарри откашлялся, пытаясь говорить нормально.

— Думаю, я в порядке, — тихо сказал он, вспомнив, что в последний раз, когда они виделись с Гермионой, он жалкой кучей валялся на земле. Она, должно быть, думает, что он сошёл с ума. — От Рона слышно что-нибудь? — спросил он, подыскивая, что бы сказать.

— Да, он прислал мне сову, — ответила Гермиона, немного приободрившись. — Говорит, что Джинни достаточно пришла в себя и что её можно забрать на выходные.

— Это… Это хорошо, — нерешительно сказал Гарри. Ему не хотелось говорить о Джинни.

К сожалению, Гермиона продолжила:

— Он сказал, что Джинни дышит самостоятельно, но говорить ещё не может. Мы до сих пор не знаем, что произошло. Все говорят, что это был несчастный случай, но помнишь, что она сказала перед тем, как потеряла сознание? Интересно, правильно ли она сварила зелье? Рон считает, что это доказательство случайности, но ведь Джинни не хотела, чтобы кто-нибудь позвал мадам Помфри.

Гермиона глубоко вздохнула, переводя дух, и Гарри предположил, что ей уже несколько дней хотелось поговорить об этом.

— Я не знаю… Мама говорит, что это не редкость, когда после чьей-то смерти подростки делают глупости. Я не рассказывала ей в прошлом году о Джинни и дневнике. И уж конечно, о том, как сама окаменела, — Гермиона понизила голос, словно боялась, что её подслушают. — Я сказала ей, что лежала тогда в больнице с сильным гриппом — боялась, что она не позволит мне вернуться в школу.

— Угу, — сказал Гарри, когда она сделала паузу, чтобы убедиться, что он всё ещё слушает. Он почувствовал, как его копьём пронзило чувство вины. Мальчик был так поглощён своими проблемами, что ни разу не вспомнил о Джинни с тех пор, как приехал сюда. Он придвинул к себе один из кухонных стульев и сел.

— Она считает, что мне нужно с кем-то поговорить, хотя знает, что я не могу разговаривать с маглами, и я сижу взаперти, — Гермиона чуть не рассмеялась. — Она написала профессору Дамблдору, чтобы он нашёл кого-нибудь.

— Нашёл кого-нибудь? — растерянно переспросил Гарри.

— Да, волшебника-психолога или что-то в этом роде, — ответила Гермиона слишком беспечно, на вкус Гарри.

— Почему… с чего бы ей хотеть, чтобы ты встречалась с кем-то подобным? — осторожно спросил Гарри. Возможно, Гермиона сходит с ума? Может быть, то зелье, которое Джинни выблевала на неё, сделало её немного сумасшедшей? Гарри не думал, что знает кого-то, кому нужно было бы обратиться к психологу, только слышал, как Петуния время от времени вполголоса говорила по телефону о соседке, которой нужно обратиться к психиатру, потому что она «совсем выжила из ума».

— О, ты знаешь, — Гарри услышал, как подруга вздохнула, — мама говорит, что это хорошая идея после того, как случилось что-то травмирующее, — она произнесла это так, будто её мама считала подобное нормальным.

— О…

С другой стороны, единственными маглами, которых он хорошо знал, были Дурсли. Возможно, их мнение о психологах (и людях, которые к ним ходят) было столь же верным, как и их суждения о волшебниках.

— Ну что, всё в порядке? — спросила Гермиона.

— Да, всё хорошо, — соврал Гарри, не зная, что ещё сказать.

— Гарри? — голос Гермионы звучал нерешительно, как будто она не была уверена, как Гарри воспримет то, что она скажет дальше. — Рон сказал мне… он сказал, что Сопелка… погиб… спасая всех в башне от Сириуса Блэка.

Гарри совершенно не хотелось говорить о Сопелке.

— Послушай, — поспешно сказал он, — я не думаю, что Снейп хочет, чтобы я разговаривал по телефону. У меня есть Хедвиг, я могу просто послать тебе письмо, хорошо? — его голос охрип. С Гермионой было бы легче разговаривать через письма — она бы не услышала, как он жалок.

— Ох… Ладно, — по тону её голоса Гарри понял, что Гермиона прикусила губу.

Он услышал в отдалении женский голос.

— Мама сказала, что профессор Снейп собирается взять тебя с собой, когда зайдёт к ней в офис, — с притворным оживлением сообщила Гермиона.

— О, э… тогда ладно, — Гарри помедлил. — Послушай, я должен идти. Я пришлю Хедвиг, хорошо? — он повесил трубку, не дожидаясь, пока она попрощается.

У него перехватило дыхание. Гарри закрыл глаза, положил сжатые в кулаки руки на колени и сосредоточился на ощущении ногтей, впившихся в ладони. Больно, но это ощущение было реально, как ничто другое. Гарри чувствовал себя словно даже не в своём теле и, если бы попытался, мог бы воспарить прямо над собственной головой.

Гарри вспомнил лицо Джинни, каким он видел его в последний раз, расслабленное и неподвижное, её глаза — единственное, что казалось живым. Миссис Уизли расчёсывала ей волосы.

Его захлестнула волна гнева. Вспомнив, что сказала им Джинни, Гарри невольно подумал, что она собиралась покончить с собой. Как Джинни могла так поступить? У нее было всё, что она могла пожелать. Всё, о чём Гарри когда-либо мечтал.

Похоже, на Джинни Риддл подействовал сильнее, чем кто-либо из них мог себе представить. Может быть, он всё ещё накладывает на неё какое-то тёмное заклятие? Может быть, люди, которых коснулась такая тьма, никогда не смогут от неё избавиться. Гарри бессознательно поднёс руку ко лбу.

— Поттер? — ровный голос Снейпа был полон мрачного беспокойства, что вывело Гарри из задумчивости.

— Что? — глаза мальчика распахнулись.

Профессор стоял в дверях кухни, опираясь на трость, и пристально смотрел на Гарри.

— С вами всё в порядке?

Он переоделся в магловские брюки и свитер и выглядел ещё не очень хорошо, но ему удалось побриться, а влажные волосы закручивались в завитки вокруг лица.

— Ага. Я имею в виду… Да, сэр, — Гарри кивнул, стараясь говорить уверенно.

— Хм, — Снейп посмотрел на него, сузив глаза. — Вы принесли свою записку?

— О… э-э… оставил наверху.

— Тогда пойдите и принесите, — велел Снейп. — Мне нужно отправить ещё несколько писем.

Гарри взбежал по лестнице и спустился вместе с запиской.

Снейп медленно подошёл к кухонному окну, за которым ожидала одна из коричневых школьных сов. Профессор привязал к её лапке три или четыре письма. Гарри протянул ему свою записку. Снейп взял её, задержавшись на мгновение, чтобы рассеянно запечатать конверт, не читая содержимого.

— Я собирался пообедать бутербродами, — заявил Снейп, закончив с письмами, — если только вы не предпочитаете что-то другое, — голос профессора звучал так, словно он изо всех сил старался быть вежливым.

Гарри пожал плечами.

— В таком случае достаньте хлеб, Поттер, — раздражённо фыркнул Снейп.

Остаток дня прошел спокойно. После обеда Снейп отправился в гостиную, устроившись со стопкой книг. Оставшись без работы по дому, Гарри не знал, чем себя занять после того, как с едой было покончено. Он осторожно присоединился к профессору в гостиной, ожидая, что ему скажут убираться с глаз долой, но Снейп, казалось, совсем не возражал против присутствия Гарри.

Гарри сел на пол перед камином, прислонившись спиной к дивану.

Через некоторое время Снейп вытащил палочку. Сделав несколько пассов, он поставил пластинку на старомодный проигрыватель, стоявший в деревянном шкафу. Гарри не знал, что там действительно есть стереосистема, он побоялся открывать шкаф, чтобы оттуда не вырвалась какая-нибудь волшебная мерзость.

Было странно, насколько не магическим оказался дом Снейп.

Следующей странностью была музыка, которую слушал опекун. Гарри был уверен, что Снейп предпочитает классику или что-то из волшебного мира, чего Гарри никогда раньше не слышал, поэтому он удивился, когда на первой поставленной профессором пластинке не оказалось ничего такого — скорее, это была какая-то разновидность мрачного тягучего рока.

Гарри понятия не имел, что это была за музыка, так как Дурсли не позволяли ему слушать даже радио, если были поблизости. Такая музыка совсем не нравилась Дадли, но её любили слушать некоторые магловские подростки, жившие ниже по улице. Подростки, которые сводили Петунию с ума своими фиолетовыми или розовыми волосами, чёрными накрашенными глазами у мальчиков и кольцами в носу у девочек.

К вечеру Гарри дочитал книгу, которую начал в тот день, когда они приехали в дом Снейпа, и занервничал от бездействия. Более того, он никак не мог выкинуть из головы некоторые вещи. У него появились вопросы, которые он просто обязан был задать, и неважно, что это выведет Снейпа из себя. До сих пор настроение опекуна было не хуже, чем когда-либо, так что это заставило Гарри почувствовать себя храбрее.

С другой стороны, может быть, он просто сошёл с ума.

— Сэр? — неуверенно спросил Гарри.

— Да, Поттер? — отозвался Снейп, не отрываясь от книги.

Гарри глубоко вздохнул и выпалил вопрос, который беспокоил его последние полтора дня:

— Вы и моя мама были…? Вы и она?.. — мужество покинуло мальчика, когда Мастер зелий пристально посмотрел на него.

— Я и она что? — переспросил Снейп, стиснув зубы и сжав губы в бесцветные линии.

— Мой отец отнял у вас мою маму? — Гарри никогда не удавалось держать рот на замке.

— Нет, Поттер, — Снейп нахмурился, затем его лицо прояснилось. — Я никогда не соперничал с Джеймсом Поттером за любовь вашей матери.

— Но миссис Кук сказала, что вы были неразлучны, — настаивал Гарри, убеждённый, что именно по этой причине Снейп ненавидел отца Гарри, а затем и самого Гарри.

Профессор закрыл книгу.

— Вы, Уизли и Грейнджер практически неразлучны. Кто из них ваш суженый? — губы Снейпа дрогнули.

— Я… Гермиона и я… мы просто друзья… — залепетал Гарри. Было слишком тревожно думать о Гермионе как о своей девушке.

— Как и мы с вашей матерью, — Снейп, серьёзно кивнув, вздохнул. — Она была очень хорошим другом.

Гарри откинул волосы с глаз.

— Я почти ничего о ней не знаю, — тихо признался он.

— Петуния никогда не рассказывала о ней? — спросил Снейп.

Гарри покачал головой.

— Однажды она сказала тёте Мардж, что, по её мнению, мои родители просто обязаны были пожениться. Что их свадьба оказалась поспешной, потому что моя мама была… ну… вы понимаете?

— Клянусь вам, Поттер, — Снейп усмехнулся, — Джеймс Поттер женился на вашей матери не потому, что она была беременна, — усмешка сменилась привычной суровостью. — Свадьба была поспешной из-за войны в волшебном мире. В таких обстоятельствах люди, как правило, всегда торопятся.

— О, — сказал Гарри, — но если вы были друзьями…

Снейп сидел, бесстрастно глядя на него, и мужество покинуло Гарри.

— Не обращайте внимания, — поспешно сказал он.

— Нет, Поттер, продолжайте, — сказал Снейп. Его тон был мягким, не слишком воодушевляющим, но и не обескураживающим.

— Забудьте, — Гарри скрестил руки на груди.

Снейп фыркнул, но, похоже, решил оставить эту тему.

Остаток дня продолжался в том же духе. Гарри написал короткие письма Рону и Гермионе, впрочем, почти ни о чём не рассказав.

Хедвиг вернулась с ответами очень быстро.

Рон написал, что Джинни продолжает поправляться. Его письмо оказалось неожиданно гневным, Рон всё ещё злился на сестру за глупый риск, хотя заявил, что передозировка зелья — явно несчастный случай, очевидно, Джинни неправильно приготовила Глоток мира.

Уж кто бы говорил про неправильно сваренное зелье!

Гермиона же была убеждена, что Джинни сделала это нарочно. Гарри подумал, что в письме она оказалась более откровенной, чем во время разговора. Она прислала ему длинное письмо, которое, наверное, начала писать ещё до того, как поговорила с ним по телефону, рассказывая обо всём семестре.

Среди прочего Гермиона сообщила, что она пошла к Люпину в первую очередь из-за сказанного Джинни ей и близнецам, что «им лучше что-нибудь сделать с Гарри, прежде чем он закончит, как Невилл».

Очевидно, Джинни была непреклонна в том, что Гарри вёл себя так же, как Невилл. Она также сделала некоторые очень мрачные выводы, которые не объяснила, о том, что происходит с людьми, когда о них не заботятся друзья.

Так что на самом деле именно Джинни была виновата в нынешнем затруднительном положении Гарри. В какой-то степени это улучшило отношение Гарри к Рону и Гермионе. Если Джинни, чувствуя себя виноватой перед Невиллом, взбудоражила Гермиону и других Уизли, то неудивительно, что они пошли к Люпину.

Прошло два дня. Снейпу, похоже, становилось лучше, он проводил больше времени без сна. Хотя с ним ещё случалось внезапно уснуть, но Гарри никогда больше не делал ошибки, пытаясь снова разбудить его.

Гарри старался избегать разговоров с опекуном, ограничиваясь, насколько это вообще было возможно, краткими «да, сэр» и «нет, сэр». Почему-то он всё время думал о том, что Снейп знает о его матери гораздо больше, чем он, Гарри. Это было несправедливо. Ещё один человек, который знал о жизни Гарри гораздо больше его самого.

Теперь Снейп готовил обеды сам. Гарри даже удивился, что этот человек оказался неплохим поваром. А ещё он явно любил магловскую еду. Вечером следующего дня он отправил Гарри за едой на вынос в индийский ресторан, а когда Гарри признался, что никогда не пробовал такую кухню, Снейп не насмехался над ним, а посоветовал заказать себе неострое куриное карри.

Впервые в жизни Гарри нечем было заняться.

Снейпа, похоже, совершенно не волновало время подъёма мальчика по утрам. И это было хорошо, потому что Гарри не мог спать больше двух часов подряд, не просыпаясь в холодном поту.

На этот раз кошмар заставил его броситься в туалет, где его стошнило. Должно быть, он наделал слишком много шума, потому что Снейп сразу же вышел из своей спальни.

— Что случилось, Поттер? — вздохнул он.

— Ничего, всё в порядке, — пробормотал Гарри, неуверенно поднимаясь и чувствуя себя ужасно неловко, пока мыл руки и лицо и полоскал рот.

— Карри взбунтовало ваш желудок? — голос Снейпа звучал почти заботливо.

Гарри кивнул, увидев лёгкий выход из положения.

— Всё в порядке, — тихо сказал он. — Ничего страшного.

— Знаете, Поттер, — Снейп поколебался, — иногда бывает полезно поговорить о… некоторых вещах.

Гарри должен был отдать должное этому человеку — он был чертовски хорошим актёром. Этот ровный голос был полон сочувствия и ласки, как будто Гарри был котёнком, которого Снейп пытался выманить из-под машины. Гарри почти поверил, что ему не наплевать. Но ведь это его долг, не так ли? Чтобы убедиться, что с Гарри всё в порядке?

Гарри чуть не рассмеялся вслух.

— Нет, всё в порядке, — он и сам был неплохим актёром. — Думаю, это потому, что я никогда раньше не пробовал карри.

Снейп прищурился, но кивнул.

— У вашей матери тоже был чувствительный желудок.

Гарри ехидно подумал, что Снейп, разумеется, должен об этом знать, учитывая, что он и мать мальчика были неразлучны. Конечно, это ведь Гарри ничего не знал о своей матери, не так ли?

Гарри снова кивнул. На самом деле он просто хотел вернуться в свою комнату.

— Если вам ничего не нужно, Поттер, — Снейп повернулся, — тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр, — пробормотал Гарри.

Он снова лёг в постель, но знал, что заснуть больше не сможет. В последнем кошмаре Джинни лежала в Тайной комнате, над ней склонился Том Риддл, а Гермиона отчаянно пыталась заставить Джинни снова дышать.

Гарри было интересно, что чувствовала Джинни, когда выпила то зелье. Сам он никогда не варил Глоток мира, но знал, что это просто хорошее успокоительное. Джинни должно была выпить его слишком много, чтобы получилась передозировка. Значит, она неправильно его сварила. Если бы было так легко превысить дозу, этого зелья не было бы в учебнике. Или, по крайней мере, его хранили бы в Запретной секции.

Он снова беспокойно повернулся, думая о том, каково это — умереть. Зелья для этого очень хороши, но их было слишком легко испортить.

Гарри замер в шоке от собственных мыслей. Они уже несколько недель не выходили у него из головы, но теперь нахлынули страшной чёрной волной. Было бы ужасно, если бы что-то случилось с Джинни. У неё была огромная семья, которая очень любила её. При виде миссис Уизли, расчёсывавшей волосы Джинни, у Гарри перехватило горло.

С другой стороны, Гарри… Ну и кому он нужен? Дамблдор отправил его жить к Дурслям, а потом отсылал обратно снова и снова. Рон и Гермиона? Они пошли к преподавателям за его спиной, даже не сказав ему. В любом случае, они прекрасно обойдутся без него, у них есть свои семьи. Миссис Уизли расстроится, но ей нужно присматривать за Джинни.

Снейп? Снейп будет только рад, что ему не придётся возиться с Гарри, путающимся под ногами.

В самом деле, теперь, когда ушёл Сопелка, по Гарри будет скучать только Хедвиг. Мальчик сел, чувствуя странную свободу. Очень тихо он соскользнул с кровати, подошёл к столу, взял перо и пергамент.

Уважаемый профессор Снейп.
Не могли бы вы присмотреть за Хедвиг? Похоже, вы ей нравитесь, и я знаю, что она очень благодарна вам за то, что вы выпускаете её по ночам на охоту. Если это проблема, пожалуйста, проследите, чтобы она попала к Хагриду.
Г.П.

Так, как бы теперь ничего не испортить?

Мысли Гарри возвратились к Астрономической башне. Теперь это было слишком далеко, и кто знает, когда они вернутся в Хогвартс. Резать себе вены, пожалуй, тоже не стоило — он не любил оставлять после себя беспорядок.

Может ли кто-то сам себя заавадить? Вряд ли.

Он оглядел свою комнату. В открытом сундуке лежала кое-какая школьная одежда. Взгляд упал на галстуки. Они не годятся, но, может быть, есть что-то, что подойдёт? Гарри копался в сундуке, пока не наткнулся на один из своих длинных зимних шарфов.

В шкафу была перекладина для вешалок с одеждой, которая выглядела очень прочной. Достаточно прочной, чтобы выдержать одного тощего маленького урода.

Гарри посмотрел на шарф. Он слышал, как кто-то говорил, что повешение — довольно безболезненный способ умереть.

Он начал скручивать шарф в более-менее тонкий жгут, потом завязал скользящий узел, жалея, что не умеет делать узлы получше, но и этот сослужит ему хорошую службу. В качестве последней меры предосторожности он закрыл окно, чтобы Хедвиг не смогла влететь, пока он будет занят, и не наделала шума, который разбудил бы Снейпа.

Перекладина находилась на высоте около пяти футов. Гарри был ростом четыре фута восемь дюймов, мог ли он повеситься на четырёх дюймах оставшегося пространства? Мальчик подтащил к шкафу стул, с которого, если петля затянется достаточно туго, он сможет просто соскользнуть.

Привязав шарф к перекладине, Гарри влез на стул, просунул голову в петлю и, чувствуя себя так же, как тогда, когда стоял на вершине Астрономической башни, пинком отбросил стул.

Петля туго затянулась на шее. Гарри попытался вздохнуть, но из сдавленного горла вырвался лишь слабый хрип. Голова стала совсем пустой и в то же время казалось, что она вот-вот взорвётся. Гарри почувствовал, как глаза вылезают из орбит.

О, Мерлин, как больно! Почему он не думал, что это будет больно? Шарф врезался ему в горло. Почему это так больно? Гарри судорожно скрёб ногтями по шее, пытаясь ослабить ужасное натяжение. О чём он только думал? Он не мог открыть глаза или повернуть голову в более естественное положение и брыкался, пытаясь найти опору на полу или стене. Лёгкие невыносимо горели от нехватки воздуха, а голова, казалось, отрывалась от шеи.

В ушах зазвенело, словно пожарная сигнализация, и нахлынула, погребая его под собой, огромная ревущая чёрная волна.

— Гарри! — крикнул далёкий голос.

Каким-то чудом Гарри почувствовал, как чьи-то руки, приняв на себя тяжесть его тела, ослабили петлю. Шарф исчез.

Гарри судорожно вздохнул и слабо закашлялся.

— О, слава богу, — прошептал тот же голос, когда кто-бы-это-ни-был коснулся шеи мальчика.

Гарри слегка приоткрыл глаза. Его очки исчезли, но он безошибочно различил очертания Снейпа.

— Гарри? Ты меня слышишь? — настойчиво спрашивал опекун.

— Да, сэр, — прохрипел Гарри.

— Давай поднимем тебя с пола, — голос Снейпа звучал крайне мягко, с какой-то дрожью. Профессор снова поднял Гарри и положил его на кровать, укрыв одеялом.

Гарри крепко зажмурился. Он не предполагал такого, совсем не предполагал. Он попытался перевернуться, зарыться в кокон из одеяла, но рука на плече удержала его.

— Лежи спокойно, — велел Снейп.

Гарри смутно осознавал, что Снейп водит над ним палочкой. Не имея возможности отвернуться, мальчик зажмурился ещё крепче. Больше всего на свете ему хотелось провалиться сквозь землю. Теперь он действительно хотел умереть.

Должно быть, Снейп призвал зелье, потому что Гарри услышал, как откупорили флакон.

— Мне нужно, чтобы ты выпил это, Гарри, — прошептал Снейп.

Гарри слабо покачал головой. Он ничего не хотел от Снейпа.

Мастер зелий вздохнул.

— Это зелье Сна без сновидений. Мы поговорим обо всём утром.

Хорошо бы во флаконе оказался один из лучших ядов Снейпа! Открыв глаза, Гарри уставился на опекуна:

— Я не хочу!

Профессор сидел на краю кровати, одетый в синюю ночную рубашку. Очевидно, он крепко спал, когда услышал шум, поднятый Гарри. Выражение лица Снейпа было мрачным и в то же время более открытым, чем Гарри когда-либо видел раньше.

— Это не просьба, Гарри, — несмотря на мягкость, голос звучал решительно.

Гарри снова покачал головой. Снейп вздохнул, устав уговаривать, направил палочку на зелье и пробормотал заклинание. По мгновенной прохладе в животе Гарри понял, что Снейп наколдовал зелье прямо в желудок.

— Ты ублюдок, — выплюнул он.

— Да, но вы доживёте до утра, и мы сможем обсудить моё происхождение*, — заявил Снейп, возвращаясь к привычному сарказму.

Гарри закрыл глаза.

_______
*bastard — незаконнорожденный ребёнок, в другом значении — ублюдок, мерзавец; Снейп иронизирует, игнорируя бранное значение этого слова (прим. пер.)

Глава 36. Смертельная опасность

Северус включил электрический свет, чтобы лучше рассмотреть, что ребёнок с собой сделал.

До того, как Северус усыпил Поттера зельем, мальчик не жаловался на боль, но, несомненно, это лишь из-за шока и пережитого удушья — хриплый, слабый голос и почти судорожные движения шеи говорили о реальных повреждениях. Поспешно наложенные диагностические заклинания подтвердили подозрения. Северус чуть не рявкнул на ребёнка, когда тот попытался покачать головой, но это только вызвало бы дальнейшую травму (психическую или физическую, в данный момент не имело значения).

В ярком электрическом свете Северус разглядел темнеющие синяки на шее Гарри. Почему ребёнок решился на это именно сегодня?..

Хотя с эмоциями они разберутся завтра, а сегодня Северусу хватит работы с видимыми травмами.

На всякий случай Северус обездвижил спящего мальчика, стараясь, чтобы его шея была правильно выровнена. Затем наложил заклинание, чтобы следить за дыханием Гарри, на случай, если у него возникнет отёк дыхательных путей или в них попадёт жидкость, пока ребёнок не может двигаться. Ещё несколько заклинаний окутали нос и рот мальчика голубым магическим свечением, позволяя ему дышать чистым кислородом. Северус призвал записывающий пергамент для контроля заклинаний, судя по которым, на данный момент Гарри был физически стабилен.

Диагностические заклинания выявили ряд травм, характерных для неудачного повешения: Гарри сломал гортань и один из шейных позвонков. Никаких повреждений нервов… удивительное везение мальчика по-прежнему было с ним — восстановление нервных окончаний могло быть весьма неприятным. Никаких повреждений мозга, похоже, тоже не было. Магия, конечно, защищала ребёнка, но полностью избежать травм не получилось: возможно, она ослабила шарф или левитировала мальчика, а может, и нет — нанесённые самому себе увечья часто сбивали с толку магию волшебника.

Северус посмотрел на спящего ребёнка, напряжённо размышляя. Приняв решение, он вызвал своего патронуса — от облегчения, что мальчик жив, тот получился особенно ярким.

«Сев, признайся, ты счастлив от того, что Гарри жив», — сказал раздражающе чёткий голос Лили в его голове.

Северус проинструктировал патронуса и призвал халат. Он замёрз, а ночь обещала быть долгой.

Травмы мальчика были не опасны для жизни, но их исцеление — тонкая работа, превосходящая мастерство Северуса. Если он сделает что-то неправильно, придётся исправлять, а ребёнок и без того был достаточно травмирован.

Северус призвал из кухни чайник и чашку, не осмеливаясь оставить ребёнка ни на секунду, даже обездвиженного и спящего. По правде говоря, зельевару не нравилось давать ему столько снотворного, пока его раны полностью не заживут.

Северус вздохнул.

— И что мне с тобой делать? — тихо спросил он. Вопрос был явно риторическим.

Он заварил чай и придвинул стул поближе к кровати, не спуская глаз с лица Гарри. В состоянии покоя ребёнок снова стал очень похож на своего дедушку Эванса, подумал Северус. Именно дерзкое или наглое выражение лица мальчика так напоминало Джеймса Поттера.

Северус пил чай, рассматривая черноволосого ребёнка. Он знал, что мальчик вполне способен на что-то подобное, но ожидал, возможно, больше предупреждающих знаков и возблагодарил всех богов, о каких только когда-либо слышал, за то, что Молли Уизли прозорливо рассказала ему о зачарованных часах. Иначе он обнаружил бы Гарри слишком поздно.

Часы тревожно взвыли, когда стрелка переключилась на «смертельную опасность». Пробудившись от крепкого сна, Северус потратил несколько драгоценных секунд, чтобы понять, что это за сигнал тревоги, а затем ещё несколько — чтобы установить местонахождение ребёнка. Слава Мерлину, что он был не в подвале — взломанные антиаппарационные чары пришлось бы восстанавливать с нуля.

Северус задавался вопросом, что заставило Гарри сделать это сегодня вечером? Ребёнок весь день вёл себя тихо, но не больше, чем обычно. Они даже не разговаривали. Телефонный звонок от Грейнджер? Неужели она его расстроила? Тут уж сложно судить.

Мать Северуса была такой же. Он никогда не узнает, что заставило её покончить с собой в тот холодный весенний день, выбрав зелье гораздо более быстрое и надёжное, чем Глоток мира, который сварила мисс Уизли. Спасти несчастную было невозможно, даже если бы её обнаружили через пятнадцать секунд после того, как она проглотила отраву.

У Северуса сжалось в груди сердце. Похоже, Гарри унаследовал от Снейпа склонность к депрессии. Однако было удивительно, что этого не произошло раньше, учитывая тяжёлые условия, в которых жил ребёнок.

Мальчик тихо застонал, словно пытаясь сбросить проклятие, обездвижившее его.

— Ш-ш-ш, — Северус поставил чашку на прикроватный столик и взял руку мальчика в свои ладони, не желая, чтобы Гарри проснулся и запаниковал. Это было совсем не то, что нужно им обоим. — Не двигайся, Гарри. Ты поранился. Скоро придёт мадам Помфри.

Тяжёлые веки приподнялись — мальчик боролся не только с заклинанием, но и с зельем.

— Поспи ещё, — сказал Северус, не уверенный, слышит ли Гарри его и понимает ли, кто с ним говорит.

Рука в ладонях Северуса дёрнулась. Он посмотрел на лицо ребёнка — нахмуренные брови, рот сжат в испуганную линию. Слабо, едва слышно Гарри прошептал:

— Устите… еня… ростите… жалста… из…ините.

Северус шепнул заклинание, изменяя чары, чтобы позволить ребёнку двигать руками. Похоже, это помогло. Гарри крепче сжал руку Северуса, притягивая её к себе и прижимаясь щекой к тыльной стороне ладони зельевара.

«Определённо, ребёнок понятия не имеет, кто сидит с ним рядом», — не без иронии подумал Северус, тем не менее глаза мальчика полностью закрылись, а дыхание выровнялось.

Северус поймал себя на том, что думает о тех временах, когда его мать ухаживала за ним в этой самой комнате. Пустующее место в его душе, казалось, болело меньше в этот момент, когда маленькая рука мальчика сжимала его собственную.

Ни с того ни с сего, только чтобы не заснуть, Северус заговорил с ребёнком. Мать любила рассказывать ему сказки, когда он болел. Любимой её вещью был «Фонтан феи Фортуны»*, с этой сказки он и начал.

***



Поппи привыкла к вызовам среди ночи, это было частью профессии. Вот к чему она не привыкла, так это к тому, что вызов принял форму патронуса — яркого серебряного годовалого оленя, который заговорил голосом Северуса Снейпа.

— Поппи, — сказал он настойчиво, — ты нужна мне. Это из-за Гарри. Никому не говори.

Поппи вздохнула, она до сих пор чувствовала себя очень уставшей. Но Северус знал об этом, так что только крайняя нужда заставила его позвать её. Она оделась так быстро, как только смогла, проглотив несколько порций бодроперцового, а затем вызвала одного из хогвартских домовиков.

— Ты можешь доставить меня в дом профессора Снейпа? — спросила Поппи, не имея ни малейшего представления, где живёт Мастер зелий. Она знала, что Северус чувствовал себя очень неуютно с домашними эльфами, но в данный момент это казалось наиболее целесообразным выбором транспорта. К тому же домовики всегда понимали, что пациенты Поппи, их болезни и лечение — абсолютная тайна.

Эльф закивал, захлопав большими ушами.

— Принеси мои вещи после того, как переместишь меня туда, я пока не знаю, что мне понадобится. И вполне вероятно, что я останусь там, так что нужен кто-то из домовиков, чтобы помочь мне.

Северусу придётся сделать исключение из своей политики «никаких-эльфов-в-моём-доме».

Домовик посмотрел одновременно испуганно и подозрительно, но взял мадам Помфри за руку. Она была единственной, кроме директора, кого эльфы были уполномочены аппарировать в замок и из него, если возникала чрезвычайная ситуация.

Они аппарировали в плохо освещённый коридор. Поппи услышала низкий голос Северуса — тот с кем-то говорил. А через мгновение её как громом поразило — она поняла, что он не разговаривает, а разными голосами рассказывает сказку. «Колдун и прыгливый горшок»*, если только она не ошиблась.

— Северус? — позвала она, не желая смущать обычно сурового и сдержанного зельевара.

— Сюда, Поппи, — отозвался он из-за полуоткрытой двери в конце коридора.

Гарри лежал на кровати, бледный в резком свете электрической лампочки над головой. Северус сидел спиной к двери (Поппи никогда раньше не видела его в таком положении). Он держал Гарри за руку, прижимая тыльную сторону ладони к лицу мальчика.

Картина была бы трогательной, если бы не стремительно наливавшиеся чернотой синяки на шее Гарри. Они были такими большими и тёмными, что Поппи могла видеть их, стоя в дверном проёме — длинная вязь линий шириной с её большой палец. На полу валялся разрезанный пополам школьный шарф.

— Северус?.. — пытливо глянула на зельевара Поппи. — Что?..

— Я этого не делал, если тебе интересно, — не оборачиваясь, натянуто ответил тот. — По крайней мере, не буквально.

В три шага она пересекла комнату и, встав рядом со стулом, положила руку на плечо Снейпу.

— Северус, я знаю это. Итак, что же произошло?

— По-видимому, всего, так сразу свалившегося на Гарри, оказалось для него слишком много. Я нашёл его висящим почти без сознания на перекладине в шкафу, — бесстрастный голос выдавал Северуса в его самом расстроенном состоянии.

— О, нет, — Поппи вытащила палочку, чтобы начать осмотр. — Что ты уже сделал? Нет, оставайся на месте, — остановила она Северуса, попытавшегося было отодвинуться, но ребёнок захныкал во сне, крепче сжимая руку опекуна. — Это поможет ему успокоиться.

— Я усыпил его зельем, но полную дозу без тебя не давал, — Северус откинулся на спинку стула. — Чтобы он не навредил себе ещё больше, я полностью его обездвижил, но потом позволил ему двигать руками, потому что он, кажется, чувствовал сквозь сон заклинание и сопротивлялся и ему, и зелью.

— Ты не знаешь, он не страдает клаустрофобией? — Поппи подошла к другой стороне кровати. — Обездвиживание иногда вызывает клаустрофобию у склонных к ней людей.

— Всё возможно, — Мастер зелий выглядел отстранённым.

— Что ж, у него были и худшие травмы, — мрачно заметила Поппи, просматривая записи контрольных заклинаний Северуса.

Северус вздрогнул, хотя её гнев был направлен не на него.

— Излеченные с помощью только его врождённой магии, — сказал он как бы про себя. — Будь Гарри ребёнком-маглом, они бы убили его.

— Хм… Мне кое-что понадобится. Для сращивания переломов мы используем костерост, ты всё сделал правильно, так что мне не нужно ничего исправлять. Много повреждений мягких тканей, но я думаю, что большинство из них довольно быстро заживают. Мы дадим ему какое-нибудь целебное зелье утром, когда оно не будет мешать костеросту, — Поппи услышала хлопок — эльф понял её и отправился за лекарствами.

— Оставим мальчика обездвиженным, пока позвоночник не заживёт, но в любом случае придётся присматривать за ним сегодня. Хочешь, я с ним останусь?

Заработанный ею взгляд многих студентов заставлял разрыдаться.

— Гарри — это моя ответственность, — сурово отрезал Северус.

Поппи остановилась и посмотрела на него через кровать.

— Он уже «Гарри»? — мягко уточнила она.

Северус кивнул. К её удивлению, на глазах Мастера зелий навернулись слёзы, но она решила не заострять на этом внимание.

— Почему ты не хочешь, чтобы я рассказала директору?

— Потому что, если я увижу его сегодня, это закончится для меня либо смертью, либо Азкабаном. Сомневаюсь, что в любом случае я смогу помочь ребёнку, — с горечью сказал он.

Поппи прикрыла глаза и мысленно пожала плечами: если Северус так зол на директора, пусть держится подальше — Гарри не следует слушать, как ссорятся взрослые.

У неё самой найдётся немало слов для Дамблдора, когда она увидит его снова.

— Тебе понадобится помощь, Северус, — сказала она, меняя тему. — Даже после того, как Гарри восстановится, его нельзя будет оставлять одного. А если ты чувствуешь себя так же, как и я, то тебе явно ещё нездоровится.

Северус закрыл глаза и кивнул. Его согласие принять в своём доме другого человека было свидетельством того, насколько он устал.

— Кого ты предлагаешь? — спросил он, не открывая глаз.

— Ладно, учитывая обстоятельства, у меня есть одно предложение, но оно тебе не понравится, — осторожно сказала она.

Северус открыл глаза и посмотрел на неё.

— Ремус Люпин.

— Нет, — решительно заявил Северус, — однозначно нет.

— Я знаю, у вас были разногласия…

— Разногласия? — прошипел Северус, стараясь говорить очень тихо. Поппи заметила, что даже в гневе он не отпустил руку ребёнка. — Из-за него и его дружков убили Лили. Он был замешан в той шутке, которая чуть не убила меня! Или ты забыла?

— Северус, — вздохнула Поппи, — он был такой же жертвой этой шутки, как и ты. И это уже в далёком прошлом. Он знает обо всей этой ситуации и не нарушит конфиденциальности. Твой единственный вариант — Молли Уизли.

— Молли не оставит свою дочь, — уверенно сказал Северус.

— Верно, — Поппи не смогла сдержать усмешку, — но если я расскажу ей о том, что случилось, она без колебаний перенесёт вас с Гарри в свою гостиную, где сможет как следует присмотреть за вами обоими.

— Ты не сделаешь этого, — огрызнулся Северус.

— Хочешь проверить? — нахмурилась Поппи. — Кроме того, у Ремуса тоже есть кое-какое образование в области врачевания разума. Конечно, он не может пройти ни одной проверки, чтобы получить лицензию, но я бы не решилась отправить Гарри даже к самому осторожному из моих друзей. Их шок от того, что Мальчик-который-выжил — всего лишь ещё один проблемный подросток, может оказаться слишком сильным.

— Я не знал, что он целитель, — пробормотал Северус.

— Ты никогда не интересовался, — сказала Поппи и несколько натянуто спросила: — Так что же это будет? Ремус или гостиная Молли?

— Хорошо, — Северус обмяк, капитулируя. — Зови волка.

_______
*Фонтан феи Фортуны (The Fountain of Fair Fortune), Колдун и прыгливый горшок (The Wizard and the Hopping Pot) — сказки из сборника «Сказки дядюшки Бидля» (прим. пер.)

Глава 37. Сказочник

Кто-то разговаривал с Гарри.

Он смутно осознавал, что кто-то касается его головы и шеи, и это немного пугало, хотя он не мог сказать почему. Впрочем, это было не так уж важно, за исключением одного или двух случаев, когда острая боль пронзала его, привлекая внимание.

Важно было то, что говорил Гарри человек, беседовавший с ним.

Иногда, когда Гарри был совсем маленьким, он лежал в чулане и слушал, как тётя Петуния читает Дадли сказки на ночь. При этом у него всегда щемило в груди — он знал, что уродам не читают сказок, и подслушанные истории он ворует. Он знал это. Он также знал, что воровать неправильно. Так ему сказали дядя и тётя, когда поймали его за кражей еды из кладовой и когда застукали за чтением книг Дадли. А когда он стоял у комнаты Дадли и слушал телешоу, ему сказали, что это тоже воровство.

Иногда в школе учителя читали ему сказки, и эти истории не были ворованными, но они рассказывались для всех детей в классе и никогда — только для него.

Но сейчас кто-то рассказывал ему сказку. Не украденную. Не ту, которой он должен был поделиться с целым классом. Это была сказка только для него. Он знал это наверняка, потому что Сказочник крепко держал его за руку. И ладонь прижималась к его щеке, а бархатный рукав касался подбородка. Ладонь говорила ему, что он в безопасности и нужен кому-то.

Гарри и раньше снились подобные сны, но таких реальных не было никогда. Ни одного с запахом имбиря и душистого перца, с тёплой тяжестью одеяла.

— Твоя мама говорила, что это её любимая сказка, Гарри, — заговорщицки сообщил Сказочник. — Ей больше всего нравились сказки, которые заставляли её смеяться.

Сказочник начал рассказывать историю о Зайчихе-Шутихе*.

Гарри уплывал на словах, как на волнах. Через некоторое время он потерял нить рассказа и просто слушал голос, который продолжал говорить, давая мальчику понять, что он не один.

Потом резкая боль пронзила шею. Испугавшись, он вскрикнул и тут же подавил вопль, боясь, что услышит дядя Вернон — будет чертовски больно, если тот ударит его снова.

— Гарри, — прошептал кто-то, — тебе больно?

Гарри попытался кивнуть, но голова не двигалась.

— Да, — прохрипел он, чувствуя себя, как в тумане, и всё больше тревожась. Он не понимал, где находится и кто всё ещё держит его за руку. Это было не так уж плохо, но ему не хотелось, чтобы владелец руки думал, что он ребёнок.

Однако Гарри не смог удержаться и крепче вцепился в руку, когда та попыталась отодвинуться.

— Отпусти. Я дам тебе зелье.

Гарри неохотно сделал, как было велено, и приоткрыл глаза, но в комнате было темно. Изголовье кровати было приподнято, так что он полусидел. И кто-то сидел рядом с ним — кто именно, в темноте и без очков он не мог разглядеть.

Этот Кто-то произнёс несколько тихих слов, и через секунду Гарри почувствовал, что боль начала ослабевать.

— Я наколдовал тебе в желудок кое-что от боли, — сказал мужской голос, показавшийся Гарри знакомым, но он не смог вспомнить, откуда знал его. — Тебе небезопасно пытаться что-то проглотить, пока не закончится действие костероста.

— Я что, упал с метлы? — прохрипел Гарри, хотя и не чувствовал привычной боли. Однако его тревога уменьшилась. Он, должно быть, в Хогвартсе, раз ему дали костерост и Кто-то говорил о зельях. Значит, всё было в порядке, дядя Вернон не сможет добраться сюда.

— Ты не помнишь? — серьёзно спросил Кто-то.

— Нет, — Гарри задумался, не совершил ли он какую-нибудь глупость.

Кто-то тихо вздохнул.

— Мы поговорим об этом позже, — прошептал он, подтверждая мысль Гарри о том, что он сделал что-то дурацкое. Интересно, в какие неприятности он попадёт, когда поправится? — Тебе нужно ещё что-нибудь?

Болеутоляющее зелье сделало Гарри более откровенным, чем обычно.

— Ты рассказывал мне сказки, — прошептал он. — Я никогда не слышал подобных историй.

— Это волшебные сказки. Кажется, они успокаивали тебя, пока мадам Помфри разбиралась с твоей шеей, — слегка натянуто пояснил Кто-то.

Значит, этот Кто-То и был Сказочником. Тем самым, с тёплой ладонью и бархатным рукавом.

— Спасибо, — Гарри было важно, чтобы Сказочник понял его. — Знаешь, уродам не рассказывают сказок, — он говорил немного невнятно. — Сказки читают детям, которых хотели. Тётя Петуния мне говорила.

— Что она имела в виду, говоря о «детях, которых хотели»? — медленно спросил Сказочник.

— Обещай, что никому не скажешь, — попросил Гарри. Он знал, что не должен говорить такие вещи незнакомцам, но ведь на самом деле Сказочник не был чужим человеком, даже если в данный момент Гарри не мог его вспомнить.

— Даю слово.

Гарри почему-то знал, что Сказочнику можно доверять и он сдержит своё обещание.

— Тётя сказала, что моя мама до своей смерти не хотела меня, — хрипло прошептал Гарри. Это была его самая тёмная тайна. — Сказала, что мои родители вынуждены были пожениться. Что для всех было бы лучше, если бы в той аварии погиб и я.

— Твоя мать погибла не в результате несчастного случая, Гарри, — тихо сказал Сказочник.

— Неважно, она всё равно умерла. Только не говори тёте Петунии, что я передал тебе её слова, ладно? — его горло было странно колючим и болезненным, голос охрип. Было больно продолжать говорить.

— Не скажу, — согласился Сказочник. О, конечно, Сказочник ведь волшебник, он не знает тётю Петунию. — Знаешь, Гарри, — нерешительно произнёс Сказочник, — твоя мама действительно пошла на многое, чтобы произвести тебя на свет.

— Тётя Петуния знала бы… — Гарри не хотел слышать фальшивых утешений.

— Я знаю, Гарри. Я был там, — весьма уверенно заявил Сказочник.

Гарри, закрыв глаза, секунду сидел молча, собираясь с духом.

— Ты мог бы… — Гарри запнулся, не желая огорчать Сказочника — тот был ужасно терпелив с ним, и глупо было просить о большем.

Ладонь снова накрыла его руку, и Гарри притянул её к лицу. Бархатный рукав пах имбирём и душистым перцем.

— Я мог бы… что?

— Расскажи мне ещё одну историю.

Вторая рука потянулась вперёд, входя в ограниченное поле зрения мальчика очень медленно, тем не менее Гарри слегка съёжился. Но рука просто убрала чёлку с его глаз.

— Конечно, расскажу, — прошептал Сказочник. — Столько, сколько захочешь.

_______
*Зайчиха-Шутиха и её Пень-Зубоскал (Babbitty Rabbitty and her Cackling Stump) — сказка из сборника «Сказки дядюшки Бидля» (прим. пер.)

Глава 38. Копнуть глубже

Эйлин Снейп, урождённая Принц, всегда была непреклонна в том, что касалось ответственности, и с самого раннего возраста внушала это своему сыну. Более того, Тобиас Снейп привил Северусу сильное чувство долга. Тобиас был прекрасным примером того, что происходило, когда человек не выполнял свои обязанности.

Долгие годы Северус считал своим долгом защищать честь матери. Изначально Тёмный Лорд предложил молодому волшебнику-полукровке способ завоевать славу и почёт. Способ восстановить почти угасшее имя Принцев.

Когда Северус увяз слишком глубоко и обнаружил, что Тёмный Лорд планирует не просто править маглорожденными, а уничтожить их, он постарался завоевать доверие Тёмного Лорда и положение в рядах Пожирателей Смерти, чтобы помочь другой стороне и защитить тем самым свою лучшую подругу и её маленькую семью. Когда же он не смог спасти Лили, ему пришлось защищать её сына. Он опять абсолютно всё испортил и решил, что впредь этого не допустит.

Северус сидел рядом всё время, пока Поппи возилась с шеей Гарри, а потом и после, пока зелье действовало наиболее болезненно, настояв, что сам присмотрит за Поттером первые несколько часов. Если звук его голоса, рассказывающего детские сказки, успокаивал мальчика, то Северус не собирался ничего обсуждать, он просто не мог заставить себя оставить своего ребёнка в таком состоянии — растерянного, расстроенного и страдающего.

Хотя, к сожалению, запутанный разговор, состоявшийся после того, как Гарри получил последнюю дозу болеутоляющего зелья, разрушил последние остатки самообладания Северуса.

Дамблдор узнает об этом, и Петуния наверняка заплатит за свою ложь. Северусу пришлось напомнить себе, что месть не поможет ребёнку. Однако это могло бы помочь самому Северусу, ведь до того, как он стал Пожирателем Смерти, Мастером зелий или даже просто чьим-то другом, он уже слышал подобные слова, обращённые к нему. С самого раннего детства. И даже сейчас, спустя столько лет, он слышал голос своего отца, а потрёпанные навыки окклюменции не помогли ему очистить разум от одного особенно болезненного воспоминания.

Он вспомнил дверь, распахнувшуюся глухой ночью и разбудившую его своим грохотом. Сколько ему было? Одиннадцать? Двенадцать?

— Тобиас, — умоляюще произнесла, стоя на лестнице, бледная и дрожащая Эйлин.

Северус не был уверен, что сделал тогда что-то не так. Или, возможно, в то время он знал, но сейчас не мог вспомнить, был это реальный или воображаемый проступок.

— Не знаю, какого чёрта я живу с вами! — орал Тобиас. — Выметайся на хрен, маленький ублюдок!

Северус замер в конце коридора, стараясь держаться подальше от отцовских кулаков.

— Слишком гордый, чтобы ходить в здешнюю школу, а? — вопил мужчина. — И денег тебе дать на книжки и модные тряпки?

— Тобиас, ты же знаешь… — тихо начала Эйлин.

— Заткнись, женщина! — Тобиас развернулся к Северусу. — Если бы ты не родился, я бы не застрял тут с вами!

Эйлин отступила на шаг.

— Тоби, не говори так, это неправда, — она скорее умоляла, чем утверждала.

— Знаешь, кто ты? — Тобиас опять повернулся к Северусу. — Ты чёртов паразит, вот кто! Ты знаешь, что такое паразит, мальчишка? — Тобиас спросил для большей уверенности, что Северус понимает смысл того, как его называют, и привёл несколько примеров, просто чтобы убедиться, что до мальчишки дошло.

Несмотря на попытки очистить, как обычно, свой разум, Северус не смог избавиться от воспоминаний и закрыл лицо рукой — ладонь другой руки Гарри по-прежнему прижимал к своей щеке.

Поппи принесла чай. Северус безуспешно попытался взять себя в руки. Она погладила его по плечу. Если бы это был кто-то другой, кроме Поппи, даже Дамблдор, Северус почувствовал бы себя окончательно раздавленным. Однако Поппи видела его и в худшем состоянии после собраний Пожирателей Смерти в конце войны.

Она, разумеется, понимала, что его непривычная сентиментальность была вызвана восстановлением после заклинания Tribua Vita.

Поппи выпроводила его из комнаты Гарри, как раз когда над горизонтом забрезжил рассвет. Пришлось впустить сову мальчика — Гарри, видимо, специально выпустил её и закрыл окно.

Несмотря на свои протесты, Северус проспал несколько часов и где-то после одиннадцати часов утра, приняв душ, вернулся в комнату Гарри, чтобы сменить Поппи.

Она сидела рядом с маленькой темноволосой фигуркой, читая номер «Современного котла», найденный у Северуса, под бдительным оком белоснежной совы мальчика, сидевшей на спинке стула, а не на своём обычном месте. Сова повернулась и обеспокоенно ухнула.

— Как он? — тихо спросил Северус.

— Он спокойно спал с тех пор, как закончилось действие костероста, — так же тихо ответила Поппи, — поэтому я позволила некоторым другим зельям выветриться, и Гарри будет не так дезориентирован, когда проснётся.

Северус кивнул — тогда-то и начнутся настоящие неприятности.

— Ты уже осмотрела его вещи? — спросил он.

— Нет, — вздохнула Поппи, — думаю, лучше сделать это сейчас.

Она встала и взмахом палочки открыла чемодан, удивившись, что тот не заперт — часто требовалось несколько минут, чтобы взломать защитные студенческие чары.

Одежда была сложена более или менее аккуратно. Не так одержимо тщательно, как боялся Северус, учитывая всю эту домашнюю уборку, но достаточно для мальчика, который ценит своё имущество.

В чемодане Гарри оказалось душераздирающе мало личных вещей. Они неспешно доставали каждый предмет одежды, встряхивая его и проверяя карманы, но не нашли абсолютно ничего недозволенного, ни волшебного, ни магловского.

Поппи собрала всё, из чего можно было сделать верёвку, уменьшила и положила в небольшую сумку. Туда же отправилось всё острое — нож для нарезки ингредиентов, перочинный ножик для очинки перьев и обнаруженное самозатачивающееся перо, а также набор для зельеварения, хотя в нём не было ничего ядовитого.

Северус оставил пергамент и трансфигурировал перо, чтобы Гарри было легче писать повреждённой рукой, хотя заколдовал кончик, чтобы им нельзя было порезать человеческую плоть.

Они не нашли ни книг из Запретной секции, ни чего-либо ещё, что попахивало бы Тёмными искусствами — после злоключений мисс Уизли они не оставляли ничего на волю случая.

Палочку Гарри и его метлу Северус забрал, заперев метлу в шкафу наверху, а палочку положив во внутренний карман своей мантии.

Наконец в чемодане осталась только потрёпанная картонная коробка из-под обуви. Северус осторожно открыл её, обнаружив, что она набита едой. Быстрая проверка показала, что на коробку наложено очень хорошее заклинание стазиса.

— Ну вот почему он мог так долго игнорировать приёмы пищи, — сухо заметил Северус, хотя его сердце сжалось при мысли о том, что может означать тайник с едой.

— О, Гарри, — вздохнула Поппи. — И мы всё это проглядели, — она подняла глаза на Северуса. — Ты знаешь, что ещё до инцидента с тёткой Гарри посылал записки своим друзьям с просьбой прислать еду? Мне рассказала Молли. Тогда она что-то говорила Альбусу, но… — Поппи беспомощно пожала плечами. — Альбус подумал, что это нормальное пристрастие Гарри к стряпне Молли.

— Забираем это? — неуверенно спросил Северус.

Поппи покачала головой.

— Заклинание стазиса качественное, должно быть, ему помогла Гермиона. Если это поможет Гарри чувствовать себя в безопасности, то вреда не будет. Возможно, это даже хороший знак, — она развела руками. — Это может означать, что его поступок просто импульсивный, а не спланированный заранее.

Северус кивнул.

— Я присмотрю за ним, — твёрдо сказал он, — тебе нужно отдохнуть.

— Тогда я спущусь вниз и подожду Ремуса, — Поппи испытующе посмотрела на Северуса. — Я посплю на диване, а ты пока посиди с ним. Если он, — она кивнула на спящего Гарри, — сумеет проглотить целебное зелье, то сможет и поесть, только давать ему нужно лёгкую пищу. Вставать он может, если захочет, но лишь в ванную и обратно. И оставь фиксирующие чары на шее. Если же Гарри не сможет глотать, то отправь зелье ему в желудок напрямую, чтобы мальчик не подавился, и попробуй снова через час, — Поппи встала и расправила юбку. — Пока мы не сможем лучше понять его психическое состояние, он должен быть постоянно под надзором. Всё время в пределах видимости.

Северус вздохнул. Гарри вовсе не обрадуется. С тех пор, как Северус начал преподавать в Хогвартсе, они с Поппи каждые несколько лет применяли подобные меры к тому или иному слизеринцу, и зельевар помогал деканам других факультетов предотвращать суицид. Если это случалось с волшебником из чистокровной семьи, они делали всё возможное, чтобы не дать родственникам узнать о попытке самоубийства, оправдывая длительное пребывание студента в лазарете лечением обсыпного лишая и драконьей оспы.

Это всегда было утомительно, для всех. И к сожалению, Паучий тупик не был оснащён чарами против суицида и самоповреждения, а также заглушающими выбросы стихийной магии, как в лазарете, поэтому им придётся держать палочку Гарри подальше от него.

Поппи вышла из комнаты, шурша юбкой, а Северус принялся укладывать одежду Гарри обратно в чемодан, задержавшись на одной из немногих личных вещей, лежавших в нём — альбоме с колдографиями.

Он сел на стул и открыл альбом на случайной странице. На него пристально смотрела Лили, держа на руках черноволосого ребёнка в мягком голубом вязаном джемпере. Она улыбнулась и, беззвучно засмеявшись, взяла малыша за руку, чтобы помахать Северусу.

— Ах, Лили, — прошептал он, проведя пальцами по колдографии.

— Положите его. — Надтреснутый шёпот, сухой, как пустыня. — Это моё.

Вздрогнув, Северус поднял голову и увидел осуждающий взгляд близоруко прищуренных зелёных глаз.

— Конечно, — согласился Северус. — Мои извинения, — учтиво сказал он, закрыв альбом и положив его на прикроватный столик, рядом с детскими очками. — Как ты себя чувствуешь?

— Горло болит, — мальчик моргнул. — Почему я не могу пошевелить головой? — спросил он тем же болезненным шёпотом.

— Ты сломал себе шею. Точнее, один из позвонков, — ровно сказал Северус. — А так же гортань, вот почему у тебя болит горло. Мадам Помфри залечила переломы, но мягкие ткани ещё нуждаются в поддержке. Как думаешь, ты сможешь проглотить несколько зелий?

— Да, — мальчик попытался кивнуть, но не смог, и попробовал сесть, сопротивляясь обездвиживанию.

— Постой, Гарри, — Северус достал палочку и приподнял изголовье кровати так, чтобы Гарри мог сидеть.

Откупорив пузырёк, Северус вручил его мальчику, и тот послушно выпил зелье, поперхнувшись на первом глотке, но справился, снова глотнул, словно удивлённый этим ощущением.

Северус протянул мальчику очки. Гарри надел их и в некотором замешательстве посмотрел на Мастера зелий.

— Как я сломал себе шею? — его голос звучал лучше, но более настороженно и, пожалуй, сердито.

— Это не такая уж редкая травма при неудачном повешении, — Северус откинулся на спинку стула, наблюдая за лицом мальчика. — Ты ведь помнишь, не так ли?

Гарри покраснел, потом побледнел и, не в силах отвернуться, закрыл глаза. Северус отметил, как он стиснул в кулаках простыни и сердито сжал челюсти.

— Тебе нужно что-нибудь поесть, — быстро сказал Северус, чтобы предотвратить вспышку гнева. Целебному зелью требовалось некоторое время, чтобы подействовать, прежде чем Гарри начнёт закатывать истерики. — Что ты предпочитаешь?

— Мне всё равно, — вяло пробормотал Гарри и, вероятно, пожал бы плечами, если бы мог ими двигать.

Северус уже поинтересовался у домового эльфа, которого Поппи привезла с собой, знает ли тот, что нравится мальчику. Домовик утверждал, что Поттер ел всё без разбору, поэтому Северус наколдовал миску супа из кастрюли, стоявшей внизу на плите, и поставил поднос на колени Гарри. Тот посмотрел на суп, вздохнул и съел несколько ложек.

— Профессор? — вдруг спросил Поттер, слегка покраснев. — Мне нужно встать. Мне нужно в туалет.

— Конечно, — ответил Северус. Он забрал поднос и помог мальчику подняться на ноги. Гарри всё ещё не мог повернуть голову или согнуть шею, что создавало некоторые затруднения. Северус призвал халат и тапочки и помог Гарри одеться.

— Вы сказали, что из Хогвартса приехала мадам Помфри? — спросил Гарри.

— Да, — ответил Северус, — она внизу.

— А зачем? Я в порядке, — растерянно сказал Гарри.

— Ты далеко не в порядке, — отрезал Северус. — Скажи мне, это первый раз, когда ты решил попытаться избавить мир от своего присутствия?

Мальчик промолчал. Пожалуй, это было ошибкой, но, похоже, Северус никогда не находил правильного подхода к ребёнку.

Они направились в ванную. Гарри вошёл и попытался захлопнуть дверь, но Северус положил руку на дверную ручку, не позволив ему это сделать.

— Э-э, сэр? — растерялся Гарри. — Могу я закрыть дверь?

Северус вздохнул.

— Нет, не можешь, — невозмутимо сказал он. — Ты только что пытался свести счёты с жизнью. Пока мы не будем уверены, что ты не сделаешь это снова, кто-то из нас будет постоянно держать тебя в поле зрения.

— Но мне нужно… — начал Гарри, покраснев, как свекла.

— Да, я понимаю, — ответил Северус и перевёл взгляд вверх, в самый дальний угол потолка.

— О, да вы издеваетесь! — возмутился Гарри.

Северус скрестил руки на груди, прислонился к косяку двери и уставился в одну точку на стене. Таким образом Северус мог наблюдать за мальчиком, не ставя их обоих в неловкое положение. Студенты всегда плохо реагировали на эту часть мер предосторожности. Мадам Помфри и профессор Спраут следили за девушками, а Северуса и, как ни странно, Хагрида обычно вызывали присматривать за молодыми людьми.

— Я действительно не думаю, что смогу, пока вы стоите здесь, профессор, — обиженно пробубнил мальчик.

Северус не изменил позы, но взмахнул палочкой, открыв кран умывальника. Поттер повернулся к опекуну спиной. Поза и струящаяся вода, по-видимому, дали ему достаточно уединения, потому что через мгновение сработал слив. Гарри воспользовался текущей водой, чтобы вымыть руки, и, закрыв кран, вытер их полотенцем.

— Прежде чем ты спросишь, — сказал Северус, снова глядя на Гарри, — мы с мадам Помфри обыскали твои вещи и конфисковали всё, чем ты мог бы себе навредить. Включая твою палочку.

Лицо Гарри побелело. Северус не мог сказать, было ли это от гнева, боли или страха. Ребёнок прикусил губу, словно сдерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь.

— Теперь, — продолжил Северус, — поскольку твою шею фиксирует заклинание, а не магловское устройство, у тебя есть выбор: принять душ или освежающие чары. Чары не так эффективны, как душ, но они, вероятно, больше подходят при твоей застенчивости.

— Лучше чары, — очень тихо сказал Гарри.

Северус кивнул и, направив свою палочку на мальчика, почистил одновременно и одежду, и ребёнка.

— Возвращайся в постель, — велел Северус. — Твоё лечение ещё не закончено. Когда это произойдёт, я сниму обездвиживающее заклинание.

От интонаций Северуса Гарри недоверчиво сузил глаза, подозревая какой-то подвох.

— Почему здесь так… сыро? — спросил Гарри, забираясь в постель. Изголовье кровати оставалось приподнятым — так было безопаснее для заживающего горла ребёнка.

— Влажный воздух легче переносится дыхательными путями. Тебе не холодно?

— Нет, — последовал угрюмый ответ.

Это будет очень долгий день.

— Хочешь что-нибудь почитать? — спросил Северус, пытаясь быть вежливым.

— Зачем вы это делаете? — буркнул мальчик.

— Потому что это мой долг, — Северус даже не потрудился притвориться, будто не понял, о чём речь.

— Вы просто не хотите, чтобы чёртов Мальчик-который-выжил умер под вашим грёбаным надзором! — Гарри снова сжал кулаки, вцепившись в одеяло.

— Неужели ты думаешь, что никого не заденет твоя смерть, Гарри? — ровным голосом спросил Северус.

— Я… — ребёнок запнулся, потом тихо пробормотал: — Нет… не совсем, — он помолчал, явно шокированный собственным признанием, и продолжал уже громче: — Кто будет скучать по мне? Они все хотят Гарри грёбаного Поттера. Я им не нужен. Вы всегда так говорили… что у меня тут фан-клуб. Они просто судачат обо мне за моей спиной и… — он замолчал, тяжело дыша.

— Ну, а твои друзья? — Северус мгновение помолчал, а затем спросил: — Ты всё ещё сердишься на них?

— Я не хочу об этом говорить, — буркнул мальчик.

Северус с усилием расслабил челюсти, пытаясь избежать головной боли.

— Ну и когда вы отправите меня в Мунго или куда там ещё волшебники отправляют людей, которые слетели с катушек? — Гарри опустил глаза, хотя и не мог наклонить голову.

— Ты в самом деле так думаешь? — мягко спросил Северус. — Что ты сошёл с ума?

— Ну, это же не совсем нормально, взять и… сделать то, что сделал я, верно? — Гарри, сузив глаза, настороженно посмотрел на Мастера зелий.

— Даю тебе слово, Гарри, я никуда тебя не отправлю, — серьёзно сказал Северус.

Гарри озадаченно нахмурил брови.

— Что? — спросил Северус, удивляясь, почему мальчик вдруг так растерялся.

— Мы… разговаривали… вчера вечером? — медленно спросил Гарри.

— Да, совсем немного, — осторожно сказал Северус.

— О, — Гарри сильно покраснел, — вы… рассказывали мне сказки? — спросил он нерешительно, словно сомневаясь в достоверности своих воспоминаний.

— Да, — кивнул Северус. — Ты несколько разволновался, когда мадам Помфри обрабатывала твою шею. Мне показалось, что сказки тебя успокаивали.

— Мы говорили о тёте Петунии, не так ли? — Северус и не думал, что Гарри сможет покраснеть ещё сильнее.

— Да, собственно говоря, — холодно произнёс Северус, с трудом сдерживая гнев, который он испытывал к этой женщине.

Гарри, должно быть, ошибочно принял тон опекуна на свой счёт, и его подбородок задрожал.

— Простите, — сказал он дрогнувшим голосом.

— За что же? — Северус наблюдал, как взгляд Гарри заметался в поисках спасения, зная, что он не сможет легко его найти. Даже перевернуться в постели и свернуться калачиком было невозможно из-за заклинания, которое всё ещё сковывало его шею.

— От меня так много хлопот. Я не хотел доставлять вам столько проблем, — быстро прошептал Гарри. — Наверное, тётя Петуния была права. Было бы лучше, если бы я умер маленьким.

Мастер зелий едва не аппарировал из комнаты, чтобы разыскать Петунию Дурсль и посмотреть, помнит ли он некоторые из проклятий, которые узнал, будучи Пожирателем Смерти.

Вместо этого он придвинул свой стул поближе к кровати.

— Послушай меня, Гарри, — сказал он, накрыв ладонью руку мальчика. — Я знаю, ты — самое лучшее, что было в жизни твоей матери. Она сама мне так сказала.

Гарри резко втянул в себя воздух. Он вглядывался в лицо Северуса, словно ища признаки обмана или насмешки.

Где-то в глубине души Северусу казалось, что Лили подсказывает ему правильные слова для своего сына:

— Они с Джеймсом Поттером поженились за два года до твоего рождения. Твоя мать пошла на всё, чтобы произвести тебя на свет. Она сделала бы всё, чтобы защитить тебя.

— Откуда вы знаете? — недоверчиво спросил мальчик.

— Она была моей лучшей подругой, Гарри, — у Северуса защемило в груди. — Если бы тебе понадобилось зелье весьма деликатного, щекотливого характера, к кому бы ты пошёл? Ты не был ни нежеланным, ни незапланированным ребёнком. Совсем наоборот. Твоя мать пришла ко мне за зельем, чтобы помочь ей зачать тебя.

Он рассказал Гарри столько правды, сколько собирался. Возможно, когда-нибудь… Но в нынешнем хрупком душевном состоянии мальчику не стоило сообщать подробную информацию. А пока ребёнок должен знать, что он нужен. Что он чей-то.

У Поттера сдали нервы. Северус пересел на кровать и притянул Гарри к себе, так что тот прижался лбом к его груди. Северус не хотел, чтобы ребёнок задохнулся, учитывая повреждения гортани.

— Ш-ш-ш…

— Но… но она умерла… — раздался шёпот, похожий на крик.

— Да, — мягко подтвердил Северус. В конце концов, больше сказать было нечего.

Гарри говорил ещё что-то, но слова утонули в потоке детских слёз.

— Ш-ш-ш, мы поговорим позже, — шепнул Северус и погладил мальчика по спине, пытаясь успокоить. Слёзы никак не помогут его горлу.

Гарри было всего тринадцать, он оправлялся от довольно серьёзных травм, а целебные зелья, которые мальчик принял, обладали седативными свойствами, поэтому вскоре дыхание ребёнка стало глубже, и он обмяк в объятиях Северуса.

Зельевар осторожно уложил Гарри, сняв с него очки, положил их на прикроватный столик. Немного подумав, он призвал томик «Сказок Барда Биддла» и поместил его под очки.

Откинувшись на спинку стула, он прикидывал, не позвать ли домового эльфа Поппи, чтобы тот принёс ему чаю, когда в открытую дверь тихо постучали. Северус резко повернулся, поднимая палочку.

— Прости, — в дверях, выставив перед собой ладони, стоял Люпин. — Меня впустила Поппи, — пояснил он.

Северус сузил глаза, задаваясь вопросом, как долго Люпин стоял здесь и как этот человек мог двигаться так бесшумно?

— Мне показалось, что у тебя с ним всё хорошо, — сказал Люпин.

— О, да, — усмехнулся Северус и наконец опустил палочку, сдерживая желание ударить оборотня. — Так хорошо, что он вешается при первой же возможности.

— Нет, я имею в виду только что, — сказал Люпин. — Он, кажется, привязался к тебе.

Северус взмахнул палочкой, накинув заглушающее заклинание, чтобы они с Люпином могли говорить свободно — на случай, если мальчишка притворялся, что крепко спит.

— Побитый щенок потянется к первому, кто его приласкает, — огрызнулся он, стараясь не смотреть на ребёнка.

— И становится, как правило, самым верным другом, — мягко возразил Люпин. — Поппи говорит, что тебе нужно отдохнуть, что вы оба не спали почти всю ночь.

— Где она? — настороженно спросил Северус.

— Превратила твой обеденный стол в кровать, а столовую — в комнату для гостей. Она предположила, что ты захочешь остаться рядом с Гарри, — ответил Люпин.

Северус кивнул, видя, что это неизбежно.

— Хорошо, я иду спать. Разбуди меня, если что-нибудь случится. Или если ему понадобится… что-нибудь.

— Конечно, — Люпин улыбнулся. — Кстати, у меня есть хорошая новость. Я нашёл собаку Гарри. Мне не хотелось брать её с собой, не поговорив сначала с тобой.

Северусу показалось, что сам собой развязался один узелок. Одним грузом меньше для мальчика. Ребёнок настолько привязался к обоим своим фамильярам, что даже подумал о том, чтобы о Хедвиг позаботились после его запланированной кончины. Северус был уверен, что предполагаемая смерть собаки сыграла огромную роль в кажущемся внезапным порыве Гарри покончить с собой.

— Да, обязательно приведи собаку, — сказал Северус. — Я уверен, это очень поможет Гарри.

И он спустился вниз, чтобы приготовить себе чашку чая.

Глава 39. Наблюдение за Гарри

— Гарри? — позвал чей-то голос. — Мадам Помфри сказала, что тебе пора просыпаться и попробовать что-нибудь съесть.

Гарри не хотелось отзываться на говоривший с ним голос. Ему хотелось спать, хотя сны его были тревожными. Чего он действительно желал, так это чтобы последние несколько часов оказались дурным сном. А ещё лучше было бы заснуть и никогда не просыпаться.

Он осторожно попытался повернуть голову. Теперь она двигалась, и шея не болела. Гарри приоткрыл глаза, но не смог разглядеть говорившего — в комнате, освещённой лишь настольной лампой, царил полумрак

Голос не принадлежал профессору Снейпу, и Гарри был рад этому. Он не знал, сможет ли когда-нибудь посмотреть опекуну в глаза. Сколько раз он расклеивался перед этим человеком? О боже, ну почему он постоянно выставляет себя перед Снейпом полным придурком?

Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться и напоминая себе, что могло быть и хуже. По крайней мере, он знал, что Снейп о нём и так не лучшего мнения.

— Сколько?.. — прохрипел он едва слышно, закашлялся и попробовал снова: — Сколько времени? — на этот раз голос прозвучал увереннее, хотя и оставался довольно хриплым.

— Шесть часов, — ответил мужчина, сидевший, как понял Гарри, в кресле у изголовья кровати, и теперь мальчик узнал его — это был профессор Люпин.

— Тебе действительно пора просыпаться, — мягко повторил Люпин. — И поесть, чтобы принять целебные зелья.

Он наклонился вперёд, намереваясь положить ладонь Гарри на плечо, но мальчик отпрянул, и профессор отдёрнул руку. Гарри не мог толком разглядеть выражение его лица и вообще старался не смотреть на него, пока неловко нащупывал очки.

— Я не голоден, — пробормотал Гарри. Ему хотелось в туалет, но вспомнив, что Снейп последовал за ним туда в прошлый раз, он не стал ничего говорить об этом.

— Мадам Помфри хочет, чтобы ты попробовал что-нибудь съесть. Я также уверен, что тебе хочется воспользоваться уборной, — Люпин, как Гарри показалось, пытался быть добрым. — Почему бы тебе не сделать это в первую очередь? Ты, наверное, захочешь одеться. Сегодня вечером сюда должен прийти директор.

При упоминании о директоре у Гарри свело живот. Наверняка после этого последнего фиаско Снейп решил избавиться от него.

— З-за… Зачем он придёт? Меня отправят в Мунго?! — выпалил Гарри.

— Нет, Гарри, — Люпин, подняв бровь, удивлённо посмотрел на него и покачал головой. Его взгляд был слегка укоризненным и одновременно каким-то сочувствующим. — Профессор Снейп совершенно непреклонен в этом вопросе. Он велел передать тебе, чтобы ты успокоился, этого не случится.

— О… — Гарри не знал, что сказать, поэтому несколько минут сидел молчал. Люпин тоже ничего не говорил.

Наконец молчание стало слишком неловким. Гарри спустил ноги с кровати и, встав, пошатнулся. Люпин поддержал его, затем, достав кое-какую одежду из всё ещё почти упакованного чемодана Гарри, протянул ему свитер и джинсы. Гарри ожидал, что профессор уйдёт, но понял, что Люпин действительно выполняет угрозу Снейпа насчёт того, что они будут постоянно держать мальчика в поле зрения. К большому облегчению Гарри, Люпин тактично отвернулся к тёмному окну. Гарри торопливо оделся.

— Э-э-э… Мне нужно в туалет, — прошептал Гарри, чувствуя себя совершенно униженным.

Люпин кивнул, открыл дверь и последовал за ним в ванную. Как и Снейп, он стоял в дверях, пока Гарри справлял нужду.

Гарри гадал, как долго продлится это наказание. Вероятно, Снейп придумал его, чтобы поставить мальчика на место, это вполне в стиле профессора — унизить Гарри как можно сильнее.

— Почему вы здесь? — напрямик спросил Гарри, когда они вернулись в комнату.

— Я здесь, чтобы помочь профессору Снейпу позаботиться о тебе, — Люпин доброжелательно посмотрел на него.

Пока их не было, постель кто-то заправил, но Гарри бросился на кровать, ему больше некуда было сесть — в комнате стояло только одно кресло.

— Я в порядке, — заявил Гарри, прислонившись спиной к изголовью и скрестив руки на груди.

— Ты не в порядке, — мягко возразил Люпин. — Я вижу, что ты уже некоторое время испытываешь сильный стресс. Было бы полезно поговорить об этом.

Гарри не ответил. Он не собирался откровенничать ни с Люпином, ни с кем-либо ещё.

Ему ужасно захотелось заплакать, но он сдержался. Он уже выставил себя полным идиотом перед Снейпом, не хватало ещё, чтобы и Люпин это увидел.

Люпин посмотрел Гарри в лицо и вздохнул. Он, казалось, хотел сказать что-то ещё, но тут внизу раздался стук в парадную дверь. Гарри услышал, как она открылась, заговорил Снейп, слишком тихо, чтобы разобрать слова, а затем послышался голос директора.

Они, наверное, рассказали Дамблдору о выходке Гарри, и этот человек, вероятно, пришёл поговорить с ним. Гарри стало дурно от этой мысли. Ему придётся пересказывать всё заново. Он подтянул колени к груди, положил на них голову и пробормотал:

— Я не хочу ни с кем разговаривать.

— Гарри, послушай, — Люпин ласково посмотрел на него, и Гарри отвёл глаза, — нам действительно нужно поговорить о том, что произошло прошлой ночью, но ничего из того, что ты скажешь, не выйдет за пределы этой комнаты, если ты этого не захочешь.

Гарри пожал плечами и уткнулся лицо в колени, услышав, как Снейп, прихрамывая, поднимается по лестнице.

— Гарри?

То, что Снейп назвал его по имени, заставило Гарри в шоке вскинуть голову.

Снейп стоял в коридоре, тяжело опираясь на трость.

— Директор хочет поговорить с тобой.

Лицо Снейпа потемнело от гнева, и Гарри гадал, сколько времени пройдёт, прежде чем этот человек устроит ему выволочку.

Гарри крепче прижал колени к груди. Несмотря на то, что Снейп, вероятно, накричит на него, как только остальные волшебники уйдут, Гарри подумал, что это предпочтительнее, чем разговаривать с директором. Снейп мог рвать и метать, он мог быть полным ублюдком, но он не посылал Гарри жить с Дурслями. Он не посылал чёртова Министра магии уговаривать дядю Вернона забрать его обратно. Гарри знал, фирменные наказания Вернона были именно тем, что имел в виду Дамблдор, когда отослал мальчика туда.

— А мне обязательно с ним разговаривать? — спросил он, хотя и понимал, каков будет ответ.

Люпин вопросительно посмотрел на Снейпа.

— Нет, — решительно ответил Снейп. — По сути, если ты сейчас не хочешь видеть Дамблдора, то и не нужно.

Это потрясло Гарри почти так же сильно, как то, что Снейп назвал его по имени.

— Однако тебе нужно поесть, — продолжал Снейп. — Люпин, передай директору извинения Гарри и проводи его. Я сказал ему, что Гарри слишком рано говорить с кем бы то ни было. Уверен, вы с Дамблдором справитесь и без нас, — он мрачно посмотрел на Люпина.

— Конечно, Северус, — ответил Люпин, словно не замечая сердитого тона Снейпа. — К тому же я хотел ненадолго вернуться в замок.

Снейп коротко кивнул:

— Ты сказал Гарри?

И снова Мастер зелий назвал Гарри по имени.

— Сказали мне что? — спросил Гарри.

— Я нашёл твою собаку, — Люпин широко улыбнулся, — бегала по Запретному лесу. Я приведу её, так как профессор Снейп сказал, что не возражает.

Гарри ошеломлённо уставился на Снейпа, сидевшего в кресле, которое освободил Люпин. В груди мальчика потеплело.

— Сэр? Сопелка живой? — он с трудом мог в это поверить. — И я могу взять его сюда?

— Думаю, да, — Снейп слегка улыбнулся, неожиданно становясь похожим на обычного человека, и взмахнул палочкой. На столе появились две миски с супом и чайник.

— Увидимся позже, Гарри, — весело сказал Люпин.

Снейп взмахнул палочкой, отлевитировав Гарри миску с супом.

— Ешь, — приказал он. — Ты почти не притронулся к своему обеду. Мне нужно, чтобы ты принял ещё один целебный напиток, и на голодный желудок он может вызвать у тебя тошноту.

— Да, сэр, — пробормотал Гарри. Он всё меньше и меньше понимал, как вести себя со Снейпом.

Но Сопелка был жив и скоро будет здесь. Одного этого факта было достаточно, чтобы Гарри снова захотелось плакать, на этот раз от облегчения. Вместо этого мальчик сосредоточился на супе. Тёплая еда помогла ему почувствовать себя гораздо увереннее. Он задумался, не подлил ли Снейп в суп успокаивающее зелье, хотя от него вроде не пахло носками.

Снейп ел за столом, глубоко задумавшись.

— Скажи мне, Гарри, — медленно начал Снейп, понизив голос, — о чём ты думал? Почему именно вчера вечером?

Гарри слегка затрясло, интерес к еде испарился.

— Не знаю, — честно признался он. — Просто в то время это казалось хорошей идеей.

— Значит, ты не планировал это заранее? — Снейп проницательно взглянул прямо ему в глаза. Гарри был абсолютно уверен, что опекун читает его мысли. — Когда ты впервые начал думать об этом?

Гарри сглотнул, поставил остатки супа на прикроватный столик и обхватил себя руками. Снейп не отводил взгляда.

Открылась и закрылась входная дверь. Должно быть, ушли Люпин с Дамблдором.

— Я… я думаю, когда умер Невилл, — наконец прошептал Гарри. — Я просто начал гадать, на что это будет похоже…

— Признаюсь, параллели между твоей жизнью и жизнью мистера Лонгботтома поразительны, — кивнул Снейп. — Ты придумал способ ещё в школе?

— Нет… — Гарри неловко заёрзал. — Не совсем… Я просто думал о… вещах… например, каково это будет… и всё такое.

— Каково это — умереть? — тихо спросил Снейп.

Гарри пожал плечами.

— Тебе никогда не приходило в голову, что кто-то расстроится из-за твоей кончины?

Гарри снова пожал плечами. Он предполагал, что многие будут говорить о том, как они расстроены, но на самом деле они переживут это. У них были свои семьи, они поддерживали друг друга. В конце концов, его семья уже мертва. У него не было никого, кто действительно скучал бы по нему.

— Поверь, — вздохнул Снейп, — я сам очень рад, что успел вовремя.

Гарри открыл было рот, чтобы отпустить какой-нибудь язвительный комментарий, но остановился, вспомнив, как Снейп без колебаний сделал для Джинни всё, что мог. И он сказал вовсе не то, что собирался.

— Я под вашей опекой, — пробормотал он.

— Однако не только поэтому, — спокойно кивнул Снейп и, закатав левый рукав, наклонился вперёд, показывая Гарри внутреннюю сторону своей руки. Предплечье была покрыто странными шрамами, местами выглядевшими, если присмотреться, почти как какой-то символ. Однако это затмевала длинная тонкая белая линия. Это был тончайший порез, идущий от основания ладони почти до внутренней стороны локтя. — Я начинаю понимать, что у нас гораздо больше общего, чем я предполагал.

Снейп снова опустил рукав. Гарри в ужасе взглянул в его напряжённое лицо с кажущимися пустыми глазами.

— Вы… вы сделали это с собой? Почему у вас до сих пор шрам?

— Это было проклятие, которое я придумал, — бесстрастно сказал Снейп. — Я отказался дать мадам Помфри антипроклятие, пока не стало слишком поздно, чтобы предотвратить появление шрама. Я обнаружил, что убить себя труднее, чем кажется.

— Но почему? — голос Гарри опустился до шёпота.

Снейп закрыл глаза.

— Оглядываясь назад, ничего драматического, — сказал он. — Мой отец начал подозревать кое-что обо мне. Вещи, которые были ещё хуже, чем то, что я был начитанным тихоней и волшебником, — его глаза распахнулись.

Вспоминая, как дядя Вернон вёл себя с Дадли, Гарри вполне мог поверить, что отец Снейпа терпеть не мог «проклятого мелкого Нэнси-мальчика*», как Вернон называл любого, кто имел больше академических достижений, чем Даддерс (что означало почти всех). Однако кое-что оказалось совершенно неожиданным.

— Ваш отец не любил магию? — изумлённо спросил Гарри. — Но почему тогда он женился на ведьме?

— Это было что-то вроде вынужденной свадьбы. То, в чём твоя тётя обвинила твою маму, моя мать сделала на самом деле. Видишь ли, мой отец не желал моего рождения, но в то время честный человек был обязан жениться на девушке, которая из-за него «попала в беду». Мой отец считал себя именно таким честным, к тому же ему понравилась мысль, что у него будет сын, который пойдёт по его стопам. Я стал для него большим разочарованием.

Уголки рта Снейпа изогнулись в самоуничижительной усмешке.

— Его взгляды на это были лишь немногим менее радикальными, чем у твоего дяди, — спокойно закончил Снейп. Повернувшись к столу, он налил две чашки чая и протянул одну Гарри.

— Зачем вы рассказали мне об этом? — спросил Гарри, когда к нему вернулся дар речи.

Взгляд чёрных глаз Снейпа был отстранённым. Вместо того, чтобы взглянуть на Гарри, он смотрел куда-то поверх его правого плеча. Гарри вдруг показалось, что опекун постарел.

Снейп сделал глоток чая. Как раз когда Гарри подумал, что Снейп не собирается отвечать, тот сказал:

— Полагаю, мне хотелось, чтобы ты понял, что ты больше не один.

________
*Нэнси-мальчик — женоподобный парень, бисексуал или гей (прим. пер.)

Глава 40. Доверие

Паучий тупик, казалось, всегда находился под обесцвечивающим заклятием. Вся улица выглядела монохромной палитрой серого. Тобиас всегда приходил с завода грязно-бурым. Эйлин была полинявших голубых и блёклых жёлтых оттенков. Северус всегда думал, что до поступления в Хогвартс Лили Эванс с её рыжими волосами, зелёными глазами и раскрасневшимися от смеха щеками была самым ярким источником цвета в его мире.

Теперь её сын (он теперь и твой тоже, Сев) лежит в гостевой комнате наверху. Чёрная собака у его ног, белая сова у изголовья. Цвет был украден и из мира мальчика, а Северус сидел и ломал голову, как его восстановить.

Со сдержанным весельем Северус подумал, что для него необычно мыслить подобными витиеватыми метафорами. Однако голос Лили в его голове продолжал бегло комментировать происходящее, а она любила метафоры. Когда Лили ещё была жива, Северус иногда, к удивлению подруги, придумывал их сам. Возможно, сейчас он сделал это по привычке. Часто метафоры у него получались не очень удачными, но, насколько он помнил (к притворному негодованию голоса в его голове), у Лили тоже не всегда выходило.

Северус полагал, что это был единственный способ придумать правильные слова для Гарри: прислушаться к голосу Лили, озвучить то, что, как он думал, она могла бы сказать. Потому что Мерлин знает, из каких глубин подсознания пришёл к нему этот голос.

Конечно, при нормальных обстоятельствах он никогда прежде не подумал бы рассказать ученику (но Гарри не просто ученик, Сев), что он сделал с собой много лет назад. Об этом не знал даже Дамблдор. Поппи продержала Северуса на карантине в Больничном крыле целый месяц, заявив декану факультета и директору, что мальчик экспериментировал с заклинаниями и травмы получил совершенно случайно. И весь этот месяц Поппи и Хагрид по очереди наблюдали за ним, когда Лили не было рядом.

В течение двух дней он отказывался рассказывать Поппи о заклинании, которое использовал. Ей пришлось наколдовать ему кровозаменители, когда он не захотел принимать их добровольно, и применить приклеивающие чары, чтобы удержать на руке повязку, когда он с угрюмым упрямством срывал её.

В отличие от Гарри, его поступок не был импульсивным. Единственная причина, по которой его поймали, заключалась в том, что Лили рано вернулась из Хогсмида, обнаружила на своей кровати записку, которую он прислал ей, и догадалась, что искать его надо на самом верху Астрономической башни, излюбленном пристанище отчаявшихся студентов на протяжении многих поколений.

В следующий раз он был так близок к тому, чтобы покончить с собой, после смерти Лили. Тогда его остановил долг. Долг перед Лили, перед Дамблдором, перед мальчиком.

Северус потрогал исчезавшую под рукавом длинную белую отметину на внутренней стороне левой руки, пока его чай остывал на столе. Было слышно, как в соседней комнате возится Поппи.

— Доброе утро, Северус, — оживлённо поздоровалась она, входя, уже одетая в аккуратную жёлтую с белым мантию, в то время как он ещё не успел переодеть свой халат.

Люпин, в свою очередь, наблюдал за мальчиком всю ночь — после того, как Северус проверил и перепроверил, что луна на самом деле всё ещё убывает.

— Угу, — буркнул он.

Поппи прекрасно знала, что зельевар по утрам особенно неразговорчив. Она налила себе чаю из чайника и начала намазывать джем на один из тостов, лежавших в тарелке на столе.

Северус вдруг поднял глаза.

— Кажется, я никогда не извинялся перед тобой.

— За что? — Поппи замерла, вопросительно наклонив голову.

— За то, что заставил обнаружить себя в луже крови, — Северус теперь как никогда понимал, через что ей пришлось пройти. Он и раньше помогал с самоубийцами, но ни разу не поймал студента с поличным. Ему казалось, что принятие Тёмной Метки — это худшее, что он когда-либо делал в своей жизни; теперь же он думал иначе.

Поппи положила нож и, протянув руку, взяла Северуса за левое запястье, шрам на котором он рассматривал.

— Я очень рада, что мы успели в тот день вовремя, — тихо произнесла она.

Он слабо улыбнулся.

— Северус, — сжав его руку, очень серьёзно сказала Поппи, — ты знал, что твой Патронус изменился?

— Прошу прощения? — Северус непонимающе посмотрел на неё.

— Патронус, которого ты мне отправил, был другим, — ровно сказала Поппи. — Взгляни на него, когда у тебя будет свободная минутка.

Прежде чем Северус успел ответить, на лестнице послышались шаги, и в коридоре появился Люпин.

— Где Гарри? — резко спросил Северус, когда Люпин вошёл в кухню.

— Я сказал ему, — Люпин выдвинул стул рядом с Поппи, — что он может принять душ, а потом присоединиться к нам.

— Ты оставил его одного? — прошипел Северус, вскочив и метнувшись к двери, но Люпин схватил его за руку и твёрдо сказал:

— Северус, стой!

Поппи поднялась и встала с другой стороны от Северуса, иначе он направил бы свою палочку на Люпина. А так он просто выдернул руку из хватки оборотня.

— Объясни, — коротко потребовал он, сузив глаза и сверху вниз глядя на невысокого Люпина.

— Мне кажется, сейчас непосредственная опасность Гарри не грозит, — Люпин посмотрел на Поппи, словно ища поддержки. — Не стоит расстраивать его ещё больше ненужными предосторожностями. Думаю, пятнадцатиминутных проверок сегодня будет достаточно. Он также пообещал, что не наделает глупостей, не поговорив сначала хотя бы с одним из нас.

— Звучит разумно, — кивнула Поппи и посмотрела на Северуса. — Присядь.

Только потому, что об этом просила Поппи, Северус неохотно вернулся на своё место.

— Если ты ошибаешься, Люпин, и ребёнок навредит себе, ты ответишь за это, — пригрозил он, собираясь не только возложить ответственность на Люпина, но и нанести волку все повреждения, которые мальчик сам себе причинит.

Северус вытащил карманные часы и положил их на стол, чтобы иметь возможность следить за стрелкой, пока пил чай. Направив на часы палочку, он произнёс заклинание, так что прибор точно сообщил ему, где находится Гарри.

— Как он провёл ночь? — спросила Поппи, когда Люпин сел рядом с ней и налил себе чашку чая.

— Беспокойно, — Люпин отхлебнул немного напитка. — Просыпался несколько раз. Кошмары. Не хотел разговаривать. Думаю, он не очень мне доверяет, — Люпин печально улыбнулся. — Кажется, опыт подсказывает ему, что взрослые весьма неблагонадёжны.

Северус и Поппи разом поморщились.

— Когда я думаю, сколько раз я разбиралась с его квиддичными травмами… — пробормотала Поппи. — И мне никогда не приходило в голову искать что-то неподобающее, — пристыженно призналась она, поднимая глаза на обоих мужчин. — Стыдно сказать, но я предположила, что Гарри просто один из тех, кто немного, ну… привередлив в еде. Вы же понимаете. Помните, какой была Лили?..

Мужчины кивнули, не глядя ни на неё, ни друг на друга.

— Я просто подумала, что если он похож на неё, то не так уж странно, что он худой и… ну… совсем невысокий. И его стремительная реакция… — она заколебалась и тихо продолжила: — Нам нравится говорить себе, что такие вещи у нас в крови, не так ли? Мне казалось, что это у него от Джеймса, — Поппи виновато посмотрела на Северуса.

Северус тихо фыркнул.

— Похоже, его скоростная реакция от того, что он большую часть своей жизни увёртывался от ударов.

Люпин резко вскинул голову.

— Он сам это сказал?

— Нет, — покачал головой Северус, — но посмотри, каким прытким он становится, если ты рядом с ним поднимешь руку.

— Что ещё мы знаем о его жизни с родственниками? — вздохнул Люпин.

— Это имеет значение? — Северус закатил глаза. — Они отвратительны.

— Половина трудностей, с которыми мы столкнулись с Гарри, связана с недостатком информации, — твёрдо сказал Люпин. — Я начинаю верить, что никто не знает Гарри так хорошо, как думает.

Северус не мог с этим поспорить. Ему казалось, что он совсем не знает этого проклятого мальчишку.

— Мне кажется, что оптимальный способ сдвинуться с…

Северус поднял руку, заставив Люпина замолчать на полуслове — стрелка часов пришла в движение.

Они услышали, как вниз по лестнице галопом понеслась собака, но ребёнок не издавал ни звука. Поппи и Люпин обернулись, глядя на спустившегося в коридор мальчика.

Гарри, ни на кого не глядя, вошёл в кухню, засунув руки глубоко в карманы, нерешительно остановился в дверях, втянув голову в плечи, и, не поднимая глаз, сказал:

— Здравствуйте.

Из-под слипшейся влажной чёлки было сложно рассмотреть выражение его лица.

Собака прижалась к бедру мальчика, и Гарри, вынув руку из кармана, погладил пса.

Северус поднялся и пересел на стул у стены, чтобы ребёнок мог сесть рядом с ним, напротив Люпина.

Никто не произнёс ни слова. Гарри вытер рукавом нос и сел. Северус порадовался, что собака свернулась калачиком в коридоре. Он не собирался делать из этого проблему именно сегодня утром, но на самом деле предпочитал не есть с чёртовой здоровенной псиной под ногами. Он заметил на собаке широкий кожаный ошейник, видимо, надетый Люпином.

Поппи намазала маслом несколько тостов и положила их на тарелку перед Гарри.

— Это тебе, дорогой, — ласково сказала она.

— Спасибо, — пробормотал мальчик. Северус, чувствуя на себе взгляд Люпина, налил ребёнку чаю.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросил Люпин.

Гарри забавлялся кусочком тоста, не делая ни малейшей попытки отправить его в рот.

— Я в порядке, — буркнул он, не поднимая глаз от стола.

Северус хмыкнул, вытащил из кармана неизменный пузырёк с зельем, поставив на стол, подвинул к мальчику.

— Что это? — спросил Люпин, когда Гарри взял пузырёк и выпил его содержимое.

— Медленный яд, — не раздумывая, фыркнул Северус, раздражённый тем, что Люпин устраивает ему допрос в его собственном доме.

Пока Люпин и Поппи испепеляли Северуса возмущёнными взглядами, Гарри кивнул, откусывая кусочек от своего тоста:

— Избавляет мир от людей, которые раздражают своих учителей. Не волнуйтесь, — сухо сказал он, прожевав, — он подействует лет через сто пятьдесят.

Гарри сквозь чёлку искоса взглянул на опекуна и откусил ещё кусочек. Северус посмотрел на Гарри и ухмыльнулся.

Брови Люпина поползли вверх. Он смотрел на них обоих, словно никогда не видел их раньше, и лёгкая улыбка играла в уголках его губ. Поппи скрыла улыбку за чашкой.

— Знаешь, я никогда не понимал, насколько ты похож на своего отца, — медленно произнёс Люпин.

Северус предостерегающе посмотрел на волка, а Гарри только пожал плечами.

— Все говорят, что я похож на него, — Гарри принялся намазывать маслом ещё один тост и замер, осознав слова Люпина. — Значит, вы его знали? — тихо спросил он.

— Да, я… — Люпин едва заметно сверкнул глазами на Северуса, — учился вместе с твоими родителями. Мы с Джеймсом были на Гриффиндоре.

Северус отметил, что Люпин очень осторожно подбирал слова, чтобы не соврать и не сказать лишнего. Но Гарри больше ни о чём не спрашивал, и это безразличие не сулило ничего хорошего.

Поппи сняла с плиты яйца и сосиски, подала Гарри порцию, а остальное поставила на середину стола.

Гарри потребовалось совсем немного времени, чтобы расправиться с содержимым тарелки, и Поппи, обменявшись лёгкой улыбкой с Северусом, положила мальчику добавки. Гарри был не первым учеником, которого им пришлось кормить. Каждый год находились студенты, которые не хотели или не могли есть. Гарри просто лучше многих умел это скрывать.

Допив чай (и убедившись, к своему удовольствию, что Гарри съел достаточно), Поппи поднялась:

— Мне пора в замок. Если я вам понадоблюсь, господа, пошлите за мной. Не провожай меня, Северус.

Она расправила мантию и выплыла за дверь, стараясь не наступить в коридоре на насторожившуюся собаку.

Её внезапный уход привёл всех троих в некоторое недоумение.

— Э-э… — внезапно сказал Гарри, — я помою посуду?

Без лишних слов он собрал со стола тарелки, отнёс их в раковину, наполнил её горячей водой и очень оперативно принялся мыть посуду.

— Твою собаку нужно выгулять, — дружелюбно сказал Люпин. — Я уверен, что свежий воздух пойдёт тебе на пользу. Мы можем пойти вдвоём.

Гарри бросил на Люпина подозрительный взгляд.

— Зачем? — несколько враждебно спросил он. — Чтобы поговорить о том, что произошло?

— Нам действительно нужно это обсудить, — мягко настаивал Люпин.

— Зачем? — огрызнулся Гарри, хватая со стола пустую чашку Северуса. Воздух заискрил от магии. Северус почувствовал, как в кармане нагрелась палочка мальчика, отзываясь на магию своего хозяина.

— Затем, что это помогает, — Северус, потянувшись, положил свою ладонь на руку мальчика, не желая повторения инцидента с разбитым стеклом и метанием тарелок.

Гарри в замешательстве посмотрел на руку Северуса. Зельевар почувствовал, как напрягшиеся мышцы мальчика расслабились, а его магия перестала давить на барабанные перепонки. В первый раз за это утро Гарри посмотрел Северусу в глаза. Мастер зелий не был уверен, что именно хочет увидеть в нём ребёнок, поэтому постарался выглядеть ободряюще.

Когда Гарри отстранился, Северус отпустил его. Мальчик поставил чашку в раковину, а потом, повернувшись спиной к мужчинам и склонив голову, шокировал Северуса, чуть слышно спросив:

— А вы пойдёте с нами, профессор Снейп?

Люпин, широко улыбаясь, смотрел на Северуса, подняв брови, и энергично кивал.

— Я… думаю, я смогу немного прогуляться, — ответил совершенно ошеломленный Северус.

Глава 41. Прогулка под дождём

Снейп медленно поднялся по лестнице, чтобы переодеться, оставив Гарри с Люпином. Это был первый раз, когда они оказались наедине, хотя Люпин весь семестр пытался поговорить с ним с глазу на глаз. Гарри возился с мытьём посуды так долго, как только мог. Это позволяло ему не поворачиваться лицом к терпеливо ожидавшему его человеку.

— Ну, как твои школьные дела в этом семестре, Гарри? — спросил профессор, взяв кухонное полотенце и помогая вытереть и убрать посуду. — Профессор Макгонагалл сказала, что твои оценки немного снизились.

Гарри уставился на мужчину, забравшего у него из рук мокрую тарелку. Через секунду до него дошло, о чём его спрашивают. Это был тот самый разговор, который Люпин пытался завязать с Гарри с самого начала семестра. Теперь вести его было тем более затруднительно. Хуже того, не было никакой возможности сбежать.

Он пожал плечами. С тех пор, как умер Невилл, и со всеми другими делами домашние задания казались не слишком большими проблемами.

— Я знаю, что тебе было очень трудно, Гарри. Я бы хотел помочь, чем смогу, — голос Люпина звучал мягко и заботливо.

Так уже было, когда он учился в начальной школе. Сначала медсестра хотела поговорить с ним, а потом, после визита к Дурслям, она послала его побеседовать со школьным социальным работником. Эта женщина, насколько Гарри помнил, была очень доброй и довольно симпатичной. Как Гарри мог объяснить ей, что он всего лишь «этот урод», которого нужно держать взаперти? Он тогда отказался от её заботы, не желая очередного скандала с Дурслями.

Как объяснить этому о-как-я-тебя-понимаю человеку, что было бы лучше, если бы умер он, Гарри, а не его родители? Что он подозревает, это Дамблдор послал его к Дурслям, потому что старый волшебник решил, будто они лучше знают, как с ним справиться?

Мысли о Дамблдоре вызвали у Гарри тошноту. Стакан выскользнул из его рук и упал в раковину.

— Думаю, тебе лучше присесть, — Люпин отложил тарелку и протянул руку, пресекая попытку Гарри снова взять стакан. — Ты неважно выглядишь.

— Я в порядке, — стиснул зубы Гарри.

— Нет, иди сюда, — сказал Люпин. — Садись.

Он заставил Гарри положить тряпку и, взяв его за локоть, усадил обратно за кухонный стол. Чёрный пёс вошёл в комнату и уселся рядом с мальчиком, прижавшись к его ноге.

— Ты очень бледный, — сказал Люпин, приложив тыльную сторону ладони ко лбу Гарри, — и немного вспотел.

Мальчик отшатнулся.

— Я в порядке, — снова пробормотал он.

На самом деле Гарри чувствовал себя плохо, несмотря на зелье Снейпа. Впервые зелье подвело его. Гарри сглотнул, борясь с тошнотой, закрыл глаза, спрятал лицо в ладонях и, положив локти на стол, некоторое время сидел так. Люпин больше не пытался дотронуться до него, за что Гарри был ему благодарен.

Сопелка заскулил и положил на колени мальчику тяжёлую тёплую голову. Через несколько минут Гарри убрал одну руку от лица и погладил собаку.

— Гарри? — Снейп наконец вернулся на кухню. Гарри поднял глаза. Люпин сидел за столом напротив, упираясь подбородком в сложенные руки, и терпеливо наблюдал за ним. Снейп стоял у Гарри за плечом, опираясь на трость.

— С тобой всё в порядке? — спросил Мастер зелий.

— Я… Да… — сумел прохрипеть Гарри, всё ещё чувствуя себя немного не в своей тарелке. — Сэр, — добавил он на всякий случай.

— Мадам Помфри считает, что в ближайшие несколько дней не помешают некоторые успокаивающие средства, — Снейп испытующе посмотрел на него и повторил жест Люпина, прижав тыльную сторону ладони ко лбу Гарри. Мальчик отстранился, ему не нравилось, что они оба обращаются с ним, как с младенцем.

Зельевар отодвинул ближайший стул, сел, прислонив трость к столу, вытащил из рукава палочку и взмахнул ею, призвав пару пузырьков с зельями, которые выстроились на столе у его локтя. Затем Снейп подвинул свой стул к Гарри несколько ближе, чем хотелось бы мальчику.

Гарри бросил взгляд на Люпина, который ободряюще улыбнулся, хотя между его бровями появилась лёгкая морщинка.

Сопелка глухо зарычал.

— Гарри, скажи своей собаке, что я не собираюсь тебя есть, — сказал Снейп тихим, вкрадчивым голосом. — Сними очки и посмотри на меня, пожалуйста.

Гарри послушно поднял голову, одной рукой снимая очки, а другой успокаивающе почёсывая под столом уши Сопелки. Снейп зажёг огонёк на кончике своей палочки и, посветив в глаза Гарри, удовлетворённо кивнул.

— Возьми это, — он подтолкнул к мальчику одно из зелий. — У тебя болит шея или плечи?

Гарри покачал головой, снова надевая очки. Когда он откупорил зелье, по кухне разлилось просто невыносимое зловоние.

— Эссенция потных носков, — пробормотал он, — моя любимая.

— Да, я велел домовым эльфам собирать носки после квиддичных матчей, — безучастно сказал Снейп. Гарри не понял, шутит тот или нет, но решил не переспрашивать.

Очень медленно, словно для того, чтобы Гарри видел, что он делает, Снейп поднял руки, положил ладони по обе стороны шеи Поттера и нахмурился, когда мальчик отстранился.

— Больно? — резко спросил Снейп.

— Нет, — Гарри просто не нравилось, когда люди суетились вокруг него.

— Тогда сиди смирно и скажи мне, если будет больно, — Снейп продолжил ощупывать шею Гарри, постепенно сдвигая руки к горлу. — Похоже, ты довольно хорошо оправился после своей последней выходки, — сказал Снейп, закончив. — Физически, по крайней мере, — он подтолкнул к Гарри ещё один пузырёк с зельем. — Выпей и это тоже.

— А это что такое? — спросил Гарри, зелье было ярко-жёлтым, с серым осадком на дне.

— Зверобой, шафран и фосфат калия, — мягко ответил Снейп.

Вкусом снадобье напоминало свежее сено, а запахом — летучий порох. Гарри послушно выпил его и вернул пузырёк Снейпу, а тот взмахом волшебной палочки отправил куда-то обе пустые склянки.

Затем Снейп взял свою трость и, неловко поднявшись на ноги, взглянул на оборотня.

— Люпин, ради бога, переоденься во что-нибудь такое, чтобы соседские сопляки не приняли тебя за человека, которого можно закидать камнями*.

Гарри сообразил, что на Люпине всё ещё серая мантия волшебника. Снейп же облачился в чёрные шерстяные брюки и коричневый свитер, а волосы собрал в хвост.

— О… А… — Люпин заколебался, как будто немного занервничав. — Что ты предлагаешь?

Снейп, закатив глаза, поднял палочку:

— Ты позволишь?

Люпин тоже встал, кивнув в знак согласия.

Мастер зелий на мгновение замер, словно раздумывая. Пробормотав что-то себе под нос, он сделал несколько замысловатых пассов палочкой и превратил одежду Люпина в тёмно-серый шерстяной пиджак с кожаными заплатками на рукавах и такого же цвета брюки.

— Так, камнями ещё могут закидать, но Министерству нас уже не в чем упрекнуть.

Люпин слегка улыбнулся, словно позабавившись насмешкой Снейпа, и, достав поводок для собаки, протянул его Гарри:

— Я обнаружил, что… Сопелка, так ты его назвал?.. довольно хорошо обучен. Похоже, его бывший владелец много с ним работал.

Гарри наклонился и пристегнул поводок к тяжёлому кожаному ошейнику, явно недешёвому.

— Профессор? — спросил Гарри. — Откуда этот ошейник?

— О, — Люпин пренебрежительно махнул рукой, — я трансфигурировал его из ремня. Владей.

Глядя на гардероб Люпина, Гарри совсем не был уверен, что тот мог позволить себе раздавать вещи, особенно дорогие. Даже преображённый, воротник его рубашки был потёрт, рукава пиджака немного обтрёпаны. Впрочем, это дело профессора, решил Гарри.

Пристёгивая поводок, Гарри заметил какие-то руны, вырезанные на ошейнике, и подумал, что надо будет спросить у Гермионы в следующий раз, когда увидит её, не знает ли она, что они означают.

Когда они втроём вышли под утренней моросящий дождь, Люпин шагал слева от Гарри, между ними брёл пёс, а Снейп шёл с другой стороны. Как ни странно, в его присутствии было что-то успокаивающее.

Несколько минут они молчали. Гарри продолжал исподтишка поглядывать на Снейпа, думая о длинном белом шраме на внутренней стороне его руки и размышляя также о профессоре вообще.

Никто никогда не сказал бы, что Снейп был хорошим человеком, но, похоже, для того не имело значения, был ли Гарри «этим уродом» или Мальчиком-Который-Выжил, он всё равно будет заботиться о нём в любой ипостаси. В этом были уют и надёжность, которых Гарри никогда не испытывал.

До сих пор Гарри знал, что ему нужно подстраиваться под окружающих людей, зарабатывать себе на жизнь, чтобы получить самое необходимое. Дурсли, они сделали всё возможное, чтобы он понял, как сильно его не любят, насколько он в тягость. Его существование зависело от того, как сильно он прогнётся.

В начальной школе были учителя, которые не любили его, некоторые из них почти так же сильно, как Снейп. Одна особенно противная женщина имела привычку заставлять учеников проверять друг у друга работы. Пирс, лучший друг Дадли, сидел рядом с Гарри в её классе, поэтому он всегда проверял Поттера. В течение первых трёх дней семестра Пирс изменил все ответы Гарри, так что казалось, будто тот не выполнил домашнее задание должным образом.

Гарри попытался объяснить это учительнице, но она бывала в Книжном Клубе вместе с тётей Петунией и слышала её речи «Гарри-отвратительный-лентяй». После этого Гарри просто перестал утруждать себя выполнением домашнего задания. И никто не задался вопросом, почему на следующий год он так хорошо успевал по математике с учителем, который его любил.

Просто это всё вдруг показалось неправильным. Дурсли плохо обращались с ним, потому что он им не нравился. Они ненавидели его, потому что он был уродом и обузой. Магический мир относился к нему как к особенному, потому что он пережил нападение тёмного волшебника.

Похоже, Снейп был исключением. Он цеплялся к Гарри на уроках, третировал его с того самого момента, как они встретились. Несправедливость в чистом виде: если тебя любят, о тебе заботятся, если нет — что ж, выкручивайся сам, как можешь.

Но профессор без колебаний спас жизнь Гарри и Джинни.

Правда, он не любил Гарри, исходя из каких-то собственных соображений, какими бы они ни были, а в данный момент сносно заботился о Гарри просто потому, что это был его долг и именно так вели себя «ответственные взрослые».

— У меня что, выросла вторая голова? — спросил Снейп, в третий раз поймав на себе пристальный взгляд Гарри.

— Я… нет, сэр.

Они пошли дальше.

Такие люди, как Гермиона и Рон, могли обманываться, думая, что взрослые справедливы и у них самые лучшие намерения. Чёрт побери, Гарри и сам хотел в это верить, но его опыт доказывал обратное.

Гарри надеялся, что волшебный мир другой. Что здесь он сможет найти людей, которые помогут ему. Он пытался объяснить, что случилось в ту ночь, когда он раздул Мардж, но Фадж и Шеклболт прямо заявили Гарри, что Дамблдор распорядился отправить мальчика к Дурслям, даже после того, как Гарри сказал им обоим, что Вернон собирается высечь его.

Тогда в этом не было ничего особенного, и вдруг потом, три недели спустя, они заявляют — жестокое обращение.

— Ты сердишься? — наконец заговорил Люпин, наблюдая за мальчиком.

Они стояли в маленьком парке, выглядевшем, как и весь Паучий тупик, унылым и полузаброшенным. У некоторых качелей отсутствовали цепи, другие были разрисованы граффити. Под металлическим столом валялось несколько пустых пивных бутылок и множество окурков.

Дождь разошёлся не на шутку, пузырясь в лужах, собравшихся тут и там на пропитанной влагой земле.

Снейп вытащил палочку, и дождь перестал падать на них. Люпин привёл их к металлической скамейке. Прежде чем сесть, Снейп высушил её заклинанием. Люпин сел рядом с зельеваром. Гарри остался стоять, а пёс устроился у ног мальчика вместо того, чтобы бегать, вынюхивая всё вокруг, как можно было бы ожидать.

— Из-за чего ты сейчас злишься? — мягко спросил Люпин.

Гарри, пожав плечами, скрестил руки на груди.

— Вы знаете, почему Дамблдор отправил меня жить к Дурслям? — неожиданно для себя спросил он.

Оба мага обеспокоенно переглянулись.

— Петуния — твой последний кровный родственник, — медленно произнёс Снейп. — В волшебном мире узы крови превыше всего.

Ну, по крайней мере, это прозвучало подтверждением того, что причиной всему является именно Дамблдор.

— Так ты поэтому злишься? — допытывался Люпин. — Потому что тебя отправили к Дурслям? Знаешь, это нормально.

— Я не хочу об этом говорить, — огрызнулся Гарри. — Никому до этого не было дела. А теперь уже поздно, — он расцепил руки и засунул кулаки в карманы куртки, крепко сжимая поводок. Ботинки, купленные ему Снейпом, прекрасно справлялись с лужами. Гарри уставился себе под ноги, ковыряя носком мокрую землю. Наверное, это был первый раз на его памяти, когда он шёл под дождём, не замочив ног.

— Есть много людей, которые беспокоятся о тебе, — сказал Люпин. — К сожалению, никто в волшебном мире и предположить не мог, что родственники тебе не обрадовались.

Гарри ссутулился ещё больше.

— Ещё как не обрадовались! — прошипел он. — Они ненавидели меня. Держу пари, они бы вообще отказались, если бы не получили за меня небольшое состояние. Но я никогда ничего об этом не знал. Они сказали, что взяли меня из милосердия. Тётя Петуния часто говорила мне, что мама и папа пьяными попали в автокатастрофу и погибли. Она сказала, — Гарри сглотнул, — что мама меня просто нагуляла, и было бы лучше, если бы она съездила в Лондон, чтобы… ну, вы знаете… избавиться от меня… когда она была беременна.

Сопелка заскулил и толкнул мальчика носом, вероятно, устав от того, что его игнорируют. Гарри вынул руку из кармана и погладил собаку.

Ни один из преподавателей не произнёс ни слова, а Гарри старался не смотреть на них. Однако ему казалось, что они общаются друг с другом молча. Вспышка гнева истощила его, оставив после себя холод и усталость. Гарри шмыгнул носом, потёр его тыльной стороной ладони.

— Послушайте, — сказал он наконец, — то, что я сделал… я знаю, это было глупо. Я больше не буду… Вам не придётся беспокоиться об этом… простите… Я знаю, что от меня одни неприятности… — он замолчал и посмотрел на обоих мужчин.

Люпин по-прежнему сидел спокойно, хотя и выглядел грустным. А вот Снейп… Гарри был потрясён выражением глубокого страдания на лице опекуна. Правда, оно исчезло так быстро, что Гарри подумал, не померещилось ли ему, когда Снейп нацепил свою обычную бесстрастную маску.

Гарри слушал Люпина вполуха — он был занят наблюдением за другим профессором, стараясь делать это незаметно. Снейп вытащил из внутреннего кармана носовой платок, вытер оба глаза, пробормотав себе под нос что-то вроде «проклятый дождь», и свирепо посмотрел на Гарри, словно ожидая возражений. Гарри моргнул: разве Снейп только что не сотворил заклинание, чтобы защититься от дождя?

Он расстроился из-за Гарри?

— Профессор? — окликнул Гарри Люпина, хотя продолжал смотреть на своего опекуна. — Мне кажется, профессору Снейпу нужно вернуться в постель.

— Наверное, ты прав, Гарри, — Люпин встревоженно посмотрел на Снейпа, встал и протянул ему руку.

— Отойди, Люпин! — рыкнул Снейп. — Я в порядке, — он с трудом, опираясь на трость, поднялся на ноги.

— Нет, — Люпин покачал головой, — по-моему, Гарри совершенно прав. Пойдём, — он подхватил более высокого мужчину под свободную от трости руку так же, как раньше взял за локоть Гарри.

Очевидно, Снейп нуждался в помощи настолько, что больше не протестовал, а медленно шёл между ними.

— Э-э… Профессор Снейп? — тихо позвал Гарри.

— Да?

Гарри заметил, как тяжело профессор опирается на Люпина.

— С вами всё будет в порядке?

— С ним всё будет хорошо, — ответил вместо Снейпа Люпин и твёрдо добавил: — Он нуждается в отдыхе и заботе, вот и всё.

— Я не нуждаюсь в заботе, — буркнул профессор.

— Разумеется, нет, — вкрадчиво согласился Люпин. — Возможно, ты предпочтёшь изложить это Молли Уизли. Поппи сказала, мы ещё можем договориться, чтобы вы переехали в её гостиную.

Гарри чуть не расхохотался вслух, представив эту картину.

_____
*Закидать камнями — в переносном значении отнестись к кому-нибудь с общим неумолимым осуждением (прим. пер.)

Глава 42. Откровения

Хогвартс засыпало снегом. Большие пушистые хлопья падали с низкого, медленно чернеющего неба. Северус с помощью палочки очистил Астрономическую башню ото льда, установил принесённый с собой телескоп, хотя в такую погоду прибор был явно бесполезен. Затем он вспомнил, что они и не собирались смотреть на звёзды.

Мелькнула расплывчатая мысль, что Люпину нужен телескоп получше. Пожалуй, он попросит Айрис сделать более эффективные линзы — отсюда было очень трудно разглядеть Гарри.

По каменным ступеням прозвучали лёгкие шаги. Северус обернулся — из арки ему улыбался Невилл Лонгботтом. Зельевар ещё никогда не видел на лице ребёнка такого выражения и почему-то почувствовал слабый отголосок ужаса.

— Здравствуйте, профессор, — сказал мальчик, подходя ближе. Он поздоровался с Северусом без раздражающего раболепного подобострастия и больше ничего не сказал, просто подошёл и встал возле мужчины, оглядывая окрестности. Северус, пытаясь скрыть тревогу, возился с настройкой телескопа, приникнув к окуляру. Что-то было не так с мальчиком, стоящим рядом, но Северус не мог понять, что именно.

— Спасибо, сэр, — наконец сказал Лонгботтом.

— Прошу прощения? — Северус с недоумением глянул на мальчика.

— Вы спасли Джинни, хотя не обязаны были участвовать в… — голос Лонгботтома звучал хрипло.

— Разумеется, обязан! — отрезал Северус. — Она студентка. Я несу ответственность…

— Не до такой степени, — спокойно возразил Лонгботтом. — Если бы вы не предложили, мадам Помфри не стала бы использовать Tribuo Vita. Ей бы и в голову не пришло просить вас о подобном. Это слишком — требовать так много.

— Это смешно! — Северус раздражённо покачал головой. — Минерва…

— Сама предложила. Так же, как и вы. Она понимала, что делает, — Невилл (когда мальчик стал «Невиллом»?) снова задумчиво оглядел окрестности.

Через минуту мальчик Северуса толкнул локтем:

— Вот он!

Северус приник к окуляру, повернув телескоп туда, куда указывал ребёнок.

На одном из чёрных голых деревьев в нескольких футах от земли на верёвке висела фигура.

— Вингардиум Левиоса! — выдохнул Северус, взмахнув палочкой, отчего верёвка ослабла. — Спиро! — он молился, чтобы его заклинание оказалось эффективным на таком расстоянии.

Проклиная антиаппарационный барьер, Северус вскочил на парапет и бросился вниз. На полпути до земли он осознал, что не может вспомнить ни одного зависающего или амортизационного заклинания. Как и любого другого заклинания, которое спасло бы ему жизнь в этом падении.

«Мне так жаль, Гарри, — простонал он про себя. — Прости».

Он боялся не за себя, а за мальчика. За сына Лили. Ребёнок снова останется один, и по какой-то причине это было невыносимо.

К его большому удивлению, падение замедлилось, и Северус обнаружил, что спокойно опустился на ноги на заснеженную землю, явно обязанный этим Джеймсу Поттеру, удержавшему его своей палочкой.

— Мне очень жаль, Снейп, — сказал Поттер. — Очень жаль.

Он был так похож на Гарри, что сердце Северуса подпрыгнуло в груди.

— Скажи Гарри… скажи ему, что я люблю его. И сожалею, что не могу остаться, — Джеймс опустил палочку, повернулся и пропал в снежной круговерти.

Зловещие тучи поглотили фигуру Джеймса, и из тьмы, в которой он исчез, появились дементоры.

Не успел Северус произнести заклинание, как рядом с ним возник Патронус. Дементоры тщетно кружили вокруг, отгоняемые его сиянием. Патронус повернулся, посмотрев на Северуса, и тот понял, что это больше не лань. Он… нет… Это был годовалый олень с маленькими острыми рожками, чуть длиннее ушей.

Северус уставился на существо, не понимая, что происходит. Теперь рядом с ним стоял Гарри. С другой стороны от молодого оленя.

— Я здесь, профессор, — детский голос звучал глухо и подавленно. Северус развернулся к ребёнку. Бледный, как смерть, на шее багровые следы от верёвки. — Если бы я просто умер, когда должен был, я не стал бы такой обузой для всех, — Гарри попытался улыбнуться, но это получилось, как гримаса. — Наверное, вам нужно было просто отпустить меня.

— Я не отпущу! — Северус схватил ребёнка за плечи. — Ты — моя ответственность.

— Я вам не нужен, — мальчик поднял голову, его глаза за стёклами очков были такими тёмными, что казались чёрными. — Вы просто выполняете свой долг.

Северус чувствовал, что вокруг него стоят люди, наблюдающие за ними, оценивающие его реакцию. В другой раз это могло бы заставить его замолчать, сказать меньше, чем собирался, боясь насмешек или опасаясь выказать слабость.

Но на это не было времени: сын Лили стоял рядом, требуя ответа, и в каждой линии юного тела читалась боль.

Северус посмотрел в чёрные глаза мальчика (нет, погоди-ка, это неправильно. Разве у Гарри не зелёные глаза?!).

— Послушай меня, — тихо заговорил Северус, — любовь не может существовать без долга. Без ответственности это не что иное, как поздравительная открытка, — он сжал плечи ребёнка.

— Любовь? — запнулся мальчик. — Любовь?

— Видишь? — Северус дёрнул подбородком, показывая на серебряного оленя».

Северуса разбудил звук открывающейся двери.

— Профессор? — прошептал мальчик. — Я принёс чай. Хотите позавтракать? Вы спите со вчерашнего ужина.

Судя по голосу, он не хотел будить Северуса, если тот действительно спал.

Северус попытался сесть. Мальчик стоял с чайным подносом в руках. Сквозь полуоткрытые занавески в комнату лился солнечный свет.

— Спасибо, Гарри, — озадаченно пробормотал Северус, всё ещё пребывая в тумане между сном и бодрствованием. Он внимательно посмотрел на Гарри. Глаза мальчика действительно были зелёными, а не чёрными.

Гарри неуверенно улыбнулся Северусу. Это был явно мимолётный порыв: прикусив губу, он через секунду отвёл взгляд.

— Мне поставить чай в хлебницу? — спросил он, кивнув на поднос.

— Нет, я выпью его сейчас, спасибо, — сказал Северус, встряхнувшись.

Гарри поставил поднос на колени Северуса.

— Я потом вернусь за посудой, — тихо сказал он.

— Подожди минутку, Гарри, — попросил Северус и спросил, когда мальчик настороженно обернулся в дверях: — Ты уже поел?

— Я пока не хочу, — Гарри пожал плечами. — Профессор Люпин сказал, что я могу поесть позже.

Северус закатил глаза.

— Люпин давал тебе зелья сегодня утром?

— Да, сэр, — буркнул Гарри, скрестив руки на груди.

— Ты их принял? — очень медленно, словно обращаясь к пятилетнему ребёнку, спросил Северус.

— Нет ещё, — пожав плечами, признался мальчик.

Северус решительно вознамерился сказать Люпину пару слов.

— Эти зелья для тебя обязательны. Как и еда, — он помолчал, испытующе глядя на Гарри. У ребёнка под глазами залегли тёмные круги, и он был слишком бледен, чтобы Северус мог успокоиться.

Блюдо на подносе было накрыто крышкой, и зельевар предположил, что Люпин, должно быть, наколдовал её, потому что ничего подобного в его кухне не водилось. Северус снял крышку. Посмотрев на исключительно большую порцию, он вытащил из-под подушки свою палочку, призвал из кухни вторую тарелку и вилку, точными движениями разделил омлет пополам.

— Вот, — он протянул Гарри тарелку и указал на край кровати. — Садись.

Всё ещё настороженный, ребёнок присел, держа тарелку в одной руке. Очередной взмах палочки призвал зелья Гарри, которые приземлились на чайный поднос. Северус откупорил маленький флакончик с синей жидкостью и протянул его Гарри:

— Это выпей сейчас.

— Да, сэр.

Не самый вежливый тон, но тем не менее мальчик подчинился.

Усадив ребёнка есть, Северус почувствовал, что и сам проголодался.

— Это ты приготовил? — спросил он после нескольких проглоченных кусочков.

— Нет, — покачал головой Гарри, — это профессор Люпин, — хрипло сказал он с набитым ртом и, осознав это, прикрылся рукой, явно ожидая выговора.

Северус проигнорировал его поведение — ошибки в манерах за столом были ожидаемы из-за зелья.

— Мне больше нравится, как ты готовишь, — вместо нотации сообщил Северус.

— О… Эм… — растерялся ребёнок. — Спасибо.

Несколько минут они ели молча. У Северуса не было особого аппетита, он положил вилку и допил чай. Гарри посмотрел на то, что Северус оставил на своей тарелке.

— Разве вы не должны есть больше? — многозначительно спросил он.

— Нет, — Северус слегка улыбнулся, — мне просто нужен отдых.

Мальчик отвёл взгляд.

— Я спросил профессора Люпина, почему вы так устаёте, и он сказал, что вы отдали частичку своей души, чтобы вернуть Джинни. Миссис Уизли тоже говорила об этом. А ещё она сказала, что это очень опасное заклинание, — Гарри поднял глаза. — Вы ведь собирались сделать это в одиночку, верно?

Теперь наступила очередь Северуса отводить взгляд.

— Если бы пришлось… — грубовато признался он.

— Но почему? — Гарри неловко заёрзал. — Она даже не на вашем факультете.

По телу Северуса пробежала дрожь беспокойства. Разговор был неприятно похож на тот, что Мастер зелий видел во сне.

— Зачем позволять ученику страдать, если я могу это предотвратить? — огрызнулся Северус. — Или ты думаешь, что ответственность — это какая-то исключительно гриффиндорская черта?

— Я не это имел в виду, — начал оправдываться ребёнок. — Просто Люпин сказал… Он сказал, что это нанесло урон вашей душе, — зелёные глаза снова остановились на лице Северуса. — Но вы же это знали. Так… почему?

— Полагаю, потому, что я был там и мог это сделать, — Мастер зелий вздохнул. — Это пройдёт, — Северус пристально посмотрел на маленького волшебника. — Почему ты последовал за Джинни Уизли в Тайную комнату, а не пошёл искать преподавателя?

Гарри заёрзал ещё больше.

— Мы нашли преподавателя, мы позвали Локхарта.

— Я хотел сказать, компетентного преподавателя, — фыркнул Северус. — Тем не менее, почему ты не разыскал кого-нибудь из других профессоров, когда стало ясно, что Локхарт обманщик?

По какой-то причине это заставило Гарри скривиться, словно он надкусил что-то кислое.

— Потому что никто не слушал, — прошипел он. — Никто никогда не слушает, — его глаза потемнели. Речь явно шла не об одном-единственном случае.

— Что случилось в ту ночь, когда тебя отвезли к дяде? — мягко спросил Северус. Он уже давно хотел спросить об этом, и сейчас, казалось, наступил подходящий момент.

Гарри встал, поставил свою тарелку на чайный поднос, добавил туда пустую чашку Северуса и поднял поднос. Какое-то время он молчал, сжав губы, а потом сказал:

— Я не хочу об этом говорить.

— Я хотел бы получить ответ! — решительно заявил Северус, когда Гарри уже собрался было выйти с подносом из комнаты. — Сядь!

Гарри поставил поднос на маленький столик и снова сел на край кровати, глядя на свои руки.

— Вы же знаете, — тихо сказал он.

— Я знаю, что ты раздул свою тётку, потому что она говорила мерзости о твоих родителях. Я также знаю, что Шеклболт нашёл тебя, а Фадж отвёз обратно к Дурслям, — сказал Северус, смягчив голос. — Похоже, твоих родственников пришлось уговаривать принять тебя обратно. Как Фаджу это удалось?

Мальчик вздохнул, стиснул кулаки, изучая побелевшие костяшки пальцев, потом заговорил:

— Я говорил ему, что дядя Вернон взбесится, — его голос упал до шёпота. — А Фадж сказал, что я сам виноват, убежав и заставив всех волноваться, что со мной могло что-то случиться, — горькая усмешка искривила губы мальчика. — Дядя Вернон был бы счастлив, если бы случилось, — Гарри, сглотнув, помолчал. — Фадж сказал, что если бы я был его сыном, он бы всыпал мне так, что я не скоро забуду, — мальчик посмотрел на Северуса. — После этого я почти ничего не слышал. Я вроде как отключился. Только помню, как он сказал дяде Вернону, что у меня просто слишком много энергии. Что мне нужна твёрдая рука. Мардж предложила ему трость, и Фадж заявил, что это пойдёт мне на пользу.

Северус закрыл глаза, слишком легко было понять, как это истолковал Дурсль.

Он спустил ноги с кровати и придвинулся ближе туда, где сидел Гарри. Мальчик стиснул челюсти, а когда Северус протянул к нему ладонь, он отпрянул и вскинул руку, защищаясь.

Зельевар отстранился.

— Прости, — негромко сказал он.

Гарри залился краской и опустил руку.

Северус и Гарри замерли, услышав стук в парадную дверь и звук шагов, человеческих и собачьих, когда Люпин пошёл открывать.

— Да? — учтиво сказал Люпин.

— О, здравствуйте, — неуверенно произнёс голос миссис Кук.

Северус зарычал про себя. Люпин понятия не имел, как разговаривать с маглами.

— Северус и Гарри ещё здесь? — обеспокоенно спросила она. — Я знаю, что Северус болен, и уже несколько дней не видела Гарри. Я уже начала волноваться.

— А… э-э… С ними всё в порядке, — неловко сказал Люпин. — Прошу прощения, я приехал несколько дней назад. Вы…?

— Миссис Кук, соседка… А… а вы…

— Ремус Люпин. Я здесь только для того, чтобы помочь Северусу, потому что он болен, а Гарри…

— Ох, что случилось с Гарри? — миссис Кук оказалась неприятно проницательной и уловила тревогу в голосе Люпина.

Повисла пауза. Северус посмотрел на мальчика, чтобы понять, как тот воспримет следующие слова Люпина. Гарри был бледен, как полотно, сжимая в кулаках одеяло.

— Ничего особенно серьёзного, — довольно спокойно ответил Люпин. — Он просто… ну, чувствует себя немного одиноким. Я был занят, иначе сразу пришёл бы к ним.

— Значит, вы… друг… Северуса? — миссис Кук сделала ударение на этом слове чуть больше, чем требовалось.

— О да, — Люпин, не привыкший к магловским обычаям и не знавший их предрассудков, не понял, что она имела в виду. — Мы знаем друг друга со школьных лет. А теперь преподаём в одной школе, и я работаю психологом.

Эту фразу ему наверняка подсказала Поппи.

— О, это так славно! — Даже не видя её, Северус знал, что она просияла. — Хорошо, что кто-то, наконец, присматривает за Северусом.

Северус понял, что ему волей-неволей придётся заткнуть Люпина. Он вытащил из-под подушки волшебную палочку и преобразил пижаму в свитер и брюки, не собираясь снова разговаривать с соседкой в халате. Сунув палочку в рукав, он схватил трость и, шатаясь, спустился по лестнице, чтобы сделать всё возможное и спасти ситуацию, прежде чем она выйдет из-под контроля.

Пёс торопливо прошмыгнул мимо него, ища хозяина. Северус услышал, как захлопнулась дверь спальни Гарри, когда мальчик воспользовался возможностью избежать неловкого разговора.

Северус, изо всех сил стараясь не зарычать, медленно направился к двери, и они оба уставились на него.

— Миссис Кук, — произнёс он как можно вежливее.

— Здравствуй, Северус, — бодро отозвалась соседка. — Я просто хотела напомнить вам о своём приглашении на чай сегодня днём. Вы же ещё здесь?

Господи, неужели уже воскресенье?

— Это очень любезно с вашей стороны, — Люпин встрял прежде, чем Северус успел его остановить. — В котором часу?

— В четыре пополудни? — просияв, уточнила пожилая женщина.

Северус подумал, не послать ли их обоих к чёрту. По какой-то причине, однако, он обнаружил, что ему не хочется ранить её чувства, и коротко кивнул. Эта мягкосердечность, должно быть, результат проклятого заклинания. Он фыркнул про себя — скорее, помутнение мозгов.

— Тогда увидимся, — её глаза замерцали, как у Дамблдора в лучшие дни.

Она повернулась и вышла, и Люпин закрыл за ней дверь.

— Ты. Непроходимый. Идиот! — отчеканил Северус.

Люпин у подножия лестницы повернулся и посмотрел на него, подняв брови.

— Я не уверен, что понимаю, Северус, — сказал он тем мягким голосом, который просто бесил зельевара.

Взгляд вверх по лестнице показал, что комната Гарри плотно закрыта. Он забрал собаку к себе, иначе эта тварь всё ещё скреблась бы в дверь.

Северус вытащил часы.

Стрелка с буквами ГДП указывала на «спальню». И близко не было ни «озорства», ни «смертельной опасности». Северус изменил заклинание, включив членовредительство в категорию «озорства», и сунул часы обратно в карман.

Решив, что это пока достаточные меры предосторожности, Северус поманил Люпина в гостиную, закрыл дверь и кинул заглушающее заклинание одностороннего действия.

— Ты соображаешь, что навёл эту женщину на мысль о наших с тобой интимных отношениях? — прошипел Северус.

— Прошу прощения? — Люпин непонимающе посмотрел на Северуса.

Северус рухнул в кресло, весь дрожа от гнева. Воспоминания в его голове воскресли так живо, словно это случилось вчера.

— Северус? — Люпин посмотрел на него с некоторым беспокойством. — С тобой всё в порядке?

— Нет, чёрт возьми, со мной не всё в порядке! — огрызнулся Северус. — И сегодня днём я пойду к этой женщине и постараюсь стереть обливиэйтом ваш разговор.

— Потому что она думает, что мы вместе? — Люпин выглядел сконфуженным. — С какой стати ей беспокоиться?

«Чёртов чистокровный ублюдок», — свирепо подумал Северус, однако понизил голос:

— Потому что в магловском мире не всегда безопасно отдавать предпочтение своему полу.

— Прости? — Люпин сел в кресло напротив Северуса и наклонился вперёд, упёршись локтями в колени. — Я совершенно ничего не понимаю.

— У меня нет желания обсуждать это здесь, — Северус закрыл глаза. Он чувствовал, что присутствие старого Тоби угнетает его, хотя невозможно, чтобы Тоби мог вернуться, даже в виде призрака. — Достаточно сказать, что во многих магловских кругах это так же опасно и оскорбительно, как и быть оборотнем в нашем мире, — он открыл глаза.

— Но почему? — Люпин в ужасе уставился на него. — Это же никому не причиняет вреда.

Как и любой чистокровка, Люпин полагал, что сексуальная ориентация — это дело только его самого и его любовника.

— Есть люди, которые считают иначе. Мой отец был из таких, — с мучительной болью признался Северус. — Он отреагировал на это подозрение примерно так же, как родители Блэка — на то, что их сын распределился в Гриффиндор.

— Как ты узнал об этом? — Люпин побледнел, его моложавое, но измождённое лицо помрачнело.

— Регулус разболтал всем в общей гостиной, — хмуро сказал Северус.

— Так у твоего отца была… — Люпин отвёл взгляд, — проблема с…

— Когда отец попытался выбить из меня «ненормальность», Лили сказала моим родителям, что она моя девушка, — с горечью произнёс Северус. — После того, как я сделал это, — во второй раз за неделю он закатал рукав, обнажая покрытое шрамами запястье, и посмотрел в карие глаза собеседника.

Люпин прервал зрительный контакт и, взглянув на длинный белый шрам, сдавленно охнул.

— Мне очень жаль, — выдохнул он с сочувствием и потянулся было к Северусу, но передумал и отдёрнул руку.

— Заткнись, — Северус не собирался ничего обсуждать. Только не в этом доме, стены которого пропитались воспоминаниями. Внезапно весь адреналин схлынул. Опустив рукав, Мастер зелий откинул голову на спинку стула и закрыл глаза. — Просто заткнись.

Казалось, прошла всего секунда, когда он услышал, как кто-то зовёт его по имени:

— Северус?

— Не трясите его, — это был Гарри, — он плохо реагирует на это, — мальчик говорил поистине, как Лили.

— А, хорошо, — голос позвал громче: — Северус?

— М-м? — он открыл глаза. Люпин протягивал ему чашку чая. Гарри стоял в дверях со своей собакой.

— Ты опять заснул, — сказал Люпин.

Северус провёл ладонью по глазам, а другой рукой взял чашку.

— Так я могу погулять с Сопелкой? — спросил Гарри.

— Только не слишком долго, — рассеянно ответил Люпин.

Входная дверь открылась и закрылась. Северус внезапно пришёл в себя.

— Ты отпустил его одного и без палочки? — недоверчиво спросил он.

Люпин спокойно кивнул:

— Думаю, собака защитит его от большинства угроз. Включая самого себя.

— За ним всё ещё гоняется чёртов тёмный маг! — огрызнулся Северус.

— Но ты сказал, — Люпин вздрогнул, кажется, только сейчас вспомнив об этом, — что у него есть портключ, который вернёт его сюда, если кто-то взломает защиту, так?

Северус неохотно кивнул.

— Ну вот, — Люпин улыбнулся, но в следующую минуту его лицо стало серьёзным, и он снова сел в кресло. — Я хотел спросить тебя… — неловко начал он. — Что Гарри имел в виду вчера? Когда рассказывал, как его тётка говорила, что Лили надо было избавиться от него?

В этот момент Северусу захотелось встряхнуть его. Однако то, что Петуния сказала Лили, было почти неизвестно в волшебном мире.

— Она сказала ему, что его мать должна была сделать аборт, — увидев непонимающий взгляд Люпина, Северус пояснил: — Магловские врачи могут безопасно вызывать выкидыши у женщин, которые по какой-то причине решили, что не могут родить ребёнка.

— Что? — ахнул Люпин, посерев так, что Северус едва не вытащил палочку, чтобы призвать ведро — волку явно стало совсем плохо. — И это разрешено?

— С 1967 года*.

— Это… это варварство. Спровоцировав выкидыш у женщины, можно получить пожизненное заключение в Азкабане, — прошептал Люпин.

— Особенно в магловском мире, — съехидничал Северус. — И, пожалуйста, помни, что магловские женщины всего около пятидесяти лет назад получили достаточно надёжные контрацептивы, хотя даже они не предотвращают всех беременностей.

— Но… кто же не рад ребёнку? — по-прежнему шёпотом выдохнул Люпин.

— Слишком бедные, слишком больные, без семьи и друзей, — бесцветным голосом ответил Северус.

— Неужели мужчина, услышав, что станет отцом, просто бросает женщину? — засомневался Люпин.

— Люпин, ты вырос среди чистокровных магов. Ты заметил, что в большинстве чистокровных семей есть только один, в крайнем случае, два ребёнка? Инбридинг*, которым занимаются чистокровные, практически гарантирует, что их фамилии угаснут, если они не предпримут никаких действий, если не введут немного магловской крови в свой род, — он нервным жестом откинул с лица волосы. — Как бы то ни было, ни одна чистокровная ведьма не решится прервать беременность, которую сумел зачать её едва способный к деторождению супруг. Даже незамужняя женщина будет рада ребёнку от чистокровного мага. В конце концов, ей достаточно обратиться в Визенгамот с иском за отказ от обещания жениться.

— Ну почему бы им просто не…

— Ты упускаешь один момент! — прикрикнул Северус, неожиданно обрадовавшись, что Гарри нет дома. — Что бы ты ни думал о практике абортов, Петуния последние двенадцать лет твердила Гарри, что ему вообще не следовало появляться на свет.

— Да, — Люпин кивнул, — да, конечно, — он всё ещё выглядел больным, но уже не был похож на человека, которого вот-вот стошнит на ковёр. — Потребуется время, чтобы разубедить его в этом, — он помолчал. — Лучше бы я не верил Дамблдору на слово. Мне жаль, что я не проверил ребёнка.

— Мне тоже, — ответил Северус.

Оба замолчали. Опустошенное место в душе Северуса болело, но теперь уже не так сильно. Казалось, присутствие ребёнка медленно, но верно заполняло пустое пространство.

______
*Аборты были легализованы в Великобритании законом об абортах 1967 года (прим. авт.)
*Инбридинг — форма гомогамии, скрещивание близкородственных форм в пределах одной популяции организмов, в данном случае имеются в виду близкородственные браки между чистокровными волшебниками (прим. пер.)

Глава 43. Странности изучения окружающих

Гарри подумал — учитывая все обстоятельства, намного лучше, что профессор Люпин пришёл помогать профессору Снейпу, а не беспокоил миссис Уизли. У той и так хватало проблем, а — более чем вероятно! — она заставила бы Гарри рассказать о том, что его беспокоило.

К сожалению, похоже, его нынешний опекун был очень заинтересован в том, чтобы Гарри заговорил, а Люпин продолжал изводить мальчика выпытыванием подробностей того, что происходило в его голове, когда он пытался… сделать то, что он сделал. Гарри мысленно шарахался от этого страшного слова.

Уход Люпина не остановил расспросы. Этим утром, отдав мальчику половину своего завтрака, Снейп был полон решимости допросить его, чтобы получить ответы на вопросы, о которых Гарри не хотел думать. Он не хотел обсуждать со своим опекуном то, что произошло, когда его отвезли обратно на Тисовую улицу. Снейп и так всё знал, он видел отметины, и осмотр, несомненно, сказал ему остальное. Почему же понадобилось говорить об этом?

К счастью, в дверь постучала, прервав их, миссис Кук, и Снейп спустился вниз, чтобы поговорить с ней. Это был шанс избежать неприятного разговора, и Гарри убежал в свою комнату. Никто не последовал за ним, оставив его на какое-то время сидеть и думать в компании с Сопелкой.

Гарри неторопливо читал книгу, которую кто-то оставил на прикроватном столике. Это был сборник детских сказок, и, судя по надписи на внутренней стороне обложки, она когда-то принадлежала Снейпу. Гарри показалось странным, что из всех людей именно Снейп оставил здесь книгу со сказками.

Тем не менее, эти истории его успокаивали. Волшебные сказки были для него внове, хотя некоторые из них показались знакомыми. Он добрался до четвёртой, прежде чем понял, что эти сказки Снейп рассказывал ему прошлой ночью.

Ближе к обеду по лестнице поднялся Люпин.

— Гарри, тебе нужно поесть, — мягко сказал он, поманив мальчика. — Кстати, сегодня вечером мы идём к миссис Кук на чай.

— Правда? Все мы? И профессор Снейп тоже? — Гарри всерьёз сомневался, что Снейп сможет оставаться вежливым и бодрствующим достаточно долго, чтобы выпить чаю с маленькой старушкой. Сопелка спрыгнул с кровати, когда мальчик встал и, потянувшись, осторожно положил книгу обратно на прикроватный столик.

Люпин с лёгкой улыбкой кивнул.

— А где профессор Снейп? — Гарри не слышал, как опекун вернулся в свою спальню, и не думал, что сегодня утром он выглядел достаточно хорошо, чтобы действительно вставать и ходить.

— Спит в гостиной.

— Может, разбудить его, чтобы он поел? — спросил Гарри Люпина, безропотно спустившись к обеду и заглядывая в гостиную, чтобы убедиться, что Снейп по-прежнему дышит.

Снейп сидел, обмякнув в кресле, скрестив руки на груди и запрокинув голову. Почему-то теперь он выглядел моложе, чем тогда, когда вёл занятия.

— Нет, не думаю, — Люпин покачал головой. — Сейчас ему больше всего на свете нужен сон.

Гарри кивнул, следуя за ним на кухню, и спросил:

— Почему он так устаёт?

Люпин принялся раскладывать на столе бутерброды.

— Заклинатели Tribuo Vita сами испытывают что-то очень похожее на клиническую смерть, — в глазах Люпина затаилась тревога. — Говорят, это заклинание серьёзно меняет людей, и это одна из причин, почему его почти никогда не применяют. Мадам Помфри тоже очень слаба, и я знаю, что профессор Макгонагал всё ещё не может бодрствовать больше часа.

Мальчик достал из буфета тарелки и принялся расставлять их на столе. Снейп, казалось, предпочитал использовать имевшуюся на кухне разномастную посуду, а не хороший сервиз в столовой. Собрав всё своё мужество, чтобы спросить то, что он не стал бы спрашивать у Снейпа, Гарри выпалил:

— Почему он такой… я не знаю… странный?

— Странный? — Люпин, нарезавший с помощью своей палочки хлеб, поднял голову и вопросительно склонил её набок.

Гарри поставил тарелки на стол и неловко скрестил руки на груди.

— Как будто он… — он, запнувшись, пожал плечами. — Неважно.

— Я думаю, — Люпин вздохнул, — профессор Снейп полон сочувствия к твоему трудному положению, Гарри. Мне кажется, он по-своему привязался к тебе.

Чтобы это произошло, опекун должен чертовски сильно измениться, недоверчиво подумал Гарри.

И всё же на прикроватном столике оказался томик «Сказок барда Бидля». Книга с надписью «С любовью от мамы», написанной мелким почерком, похожим на почерк Снейпа, на внутренней стороне обложки, лежала под очками, когда Гарри проснулся.

Все это давало Гарри много поводов для размышлений. Было хорошо иметь что-то, объясняющее нынешнее нехарактерное для Снейпа поведение.

Но ничто из этого не объясняло поведения самого Гарри. Он никогда не был таким. Что бы ни вытворяли дядя Вернон, тётя Петуния или Дадли, Гарри всегда умел держать себя в руках. Но с тех пор, как умер Невилл, казалось, что всё вокруг и внутри него разваливается на части. Было очень неловко, что Снейп стал свидетелем срывов Гарри.

— Я знаю, он был очень встревожен и расстроен твоей попыткой причинить себе вред, — мягко договорил Люпин.

— Мне очень жаль, — пробормотал Гарри, осознав, что мадам Помфри была здесь, и она, очевидно, так же слаба, как и Снейп. — Я не хотел создавать для всех столько проблем.

— Должен тебе сказать, что подобные действия имеют довольно серьёзные последствия, — Люпин поймал взгляд Гарри и хмуро сказал: — Не стоит привлекать к этому внимание. Я бы не стал говорить об этом никому в волшебном мире.

— Последствия? — переспросил Гарри.

— Любого человека твоего возраста можно принудительно, — Люпин поморщился, — поместить в больницу Святого Мунго на неопределённый срок.

Гарри услышал уточняющее «твоего возраста», и ему не хотелось спрашивать, что может случиться со взрослым волшебником. Он вспомнил кое-что из того, что должны делать с «психами и уродами», по мнению дяди Вернона, который любил повторять, что если кому-то не удалось покончить жизнь самоубийством, надо вручить ему нож, чтобы довести дело до конца.

Вряд ли кто-то хотел бы услышать, что Мальчик-который-выжил был таким жалким маленьким уродцем.

— А… а Дамблдор знает? — очень тихо спросил Гарри.

Люпин снова принялся резать хлеб.

— Мы… э-э… мы даже директору сказали, что с тобой произошёл несчастный случай. Профессор Снейп считает, что мы должны предоставить тебе право решать, что ты хочешь ему сказать, — Люпин не смотрел Гарри в глаза.

Гарри немного успокоился. Прямо сейчас он не знал, что ощущает по отношению к директору, поэтому испытывал облегчение от того, что ему не придётся объяснять всё произошедшее. Он не был уверен, что скажет Дамблдору в следующий раз, когда увидит его, теперь, когда точно знал, что это директор отправил его жить к Дурслям.

Люпин протянул Гарри тарелку с хлебом, а рядом стояла ещё одна тарелка с разными мясными закусками. Гарри задался вопросом, не получают ли они теперь еду из Хогвартса, поскольку он, естественно, ничего такого не покупал, и выглядело это поприличнее, чем то, что было в здешних магазинах.

Зелья, которые Гарри должен был принять, тоже стояли на столе. Он молча проглотил их и принялся за обед.

За едой они не проронили ни слова. Гарри боялся, что если он что-нибудь скажет, Люпин заведёт разговор на темы, которые он предпочёл бы не затрагивать. Закончив, мальчик отнёс тарелку в раковину и вымыл её.

— Почему бы тебе не прогуляться с Сопелкой? — неожиданно предложил Люпин, удивив Гарри.

— Можно? — с надеждой спросил мальчик.

— Да, — Люпин улыбнулся. — Думаю, это пойдёт тебе на пользу. Однако, — он посерьезнел, — я не хочу, чтобы ты уходил надолго. Если ты задержишься дольше, чем на двадцать минут, я сам приду и заберу тебя.

— Да, сэр, — кивнул Гарри и взял поводок, висевший на крючке у двери. Сопелка заскулил и обнадёженно залаял, явно желая прогуляться.

— Я также надеюсь, — Люпин сурово посмотрел на собаку, — что и ты будешь хорошо себя вести.

Гарри слабо улыбнулся Люпину, на что тот ответил слегка смущённым взглядом. Очевидно, Люпин был немного похож на тётю Мардж или Хагрида в отношении к животным. Во всяком случае, к собакам — Хедвиг, похоже, не очень-то ему нравилась, но с незнакомцами сова часто держалась отчуждённо.

Как этот человек относится к собакам, Гарри узнал ещё утром, когда, проснувшись, спускался по лестнице и услышал, как Люпин разговаривает сам с собой.

— Убери отсюда свой чёртов нос. Я его вижу, — резко сказал Люпин.

Гарри знал, что он не мог так говорить со Снейпом. Или, возможно, этот человек был хорошим дуэлянтом? В противном случае, Гарри был уверен, они отправят Люпина обратно к мадам Помфри по частям в ведёрке.

— Я уверен, что в конце концов мы его поймаем.

Пауза.

— Ладно, отстань, я весь в твоей шерсти, лохматая тварь.

Мальчик, крадучись, стал спускаться по лестнице, вздрогнув, когда скрипнула пятая ступенька. Однако Люпин то ли не расслышал, то ли не обратил внимания, потому что продолжал говорить:

— И не надо так на меня смотреть, это не пройдёт. — Теперь его голос звучал вполне добродушно.

У подножия лестницы Гарри повернул за угол и увидел Люпина, тот стоял спиной к двери и ставил на пол тарелку с яйцами и сосисками для Сопелки и что-то ещё.

— Доброе утро, Гарри, — обернулся Люпин, явно услышав его в коридоре. Похоже, он уже давно встал и был одет в опрятную рубашку на пуговицах и серые брюки. Он казался менее усталым, чем Гарри когда-либо видел. Суетливо сложив в стопку несколько пергаментов, Люпин убрал их одним взмахом волшебной палочки.

Войдя на кухню, Гарри увидел, что Сопелка лакает из блюдца чай, и удивлённо покачал головой:

— Тётя Мардж тоже угощает своих собак чаем.

Лицо Люпина порозовело от смущения.

— Ну да, моя мать всегда так делала, — сконфуженно улыбнулся он. — Привычка, наверное.

По крайней мере, он, казалось, понимал, что глупо разговаривать с Сопелкой, как с человеком.

— А что Сопелка пытался поймать? — спросил Гарри, довольный тем, что ему есть о чём поговорить, кроме своих чувств.

— О, он увидел крысу, — пожал плечами Люпин.

— Фу, — слегка испугался Гарри. Тётя Петуния закатила бы истерику, если бы в доме на Тисовой улице водились крысы. — У нас есть крысы?

— Дом старый, — Люпин пожал плечами. — Я принесу из Хогвартса отпугиватель крыс. Не хочешь позавтракать? — судя по голосу, он вовсе не горел желанием обсуждать хвостатых грызунов.

Гарри заявил, что у него нет аппетита, и Люпин, не настаивая, вручил мальчику его зелья, а затем поднос для Снейпа.

Снейп, не позволив Гарри остаться без завтрака, призвал вторую тарелку и располовинил свою порцию — видимо, Люпин предвидел это, потому что она была поистине огромной.

Как бы Гарри ни хотелось поскорее выбраться из дома, он предупредил Люпина, чтобы тот не будил Снейпа перед уходом, не желая, чтобы опекун сорвался на другого человека или что-то в этом роде.

Гарри думал не только о чаепитии с соседкой, пока они с собакой шли к маленькому парку в конце улицы.

Ему было интересно, как там Джинни. Вчера вечером он оставил Рону записку с просьбой. Гарри подумывал позвонить Гермионе (так странно, что здесь был телефон, которым ему разрешалось пользоваться), но побоялся, что если заговорит с ней, то разболтает всё, что произошло, поэтому ограничился очень вежливой запиской. Он ни за что не расскажет ей о случившемся.

Мальчик стоял под деревом, а Сопелка незаметно делал за его стволом свои дела. Собака была странно привередлива в этом отношении, ей нравилось отбегать по всю длину поводка и идти немного позади. Возможно, это была ещё одна черта собак, принадлежавших волшебникам.

И Снейп, и Люпин постоянно спрашивали мальчика, о чём он думал, когда полез в петлю. Честно говоря, Гарри не был до конца уверен, но в то время это казалось отличной идеей. Он даже толком не помнил, что почувствовал, когда оттолкнул стул, кроме того, что ему стало больно.

Однако он помнил, как Снейп сидел рядом с ним. Это было так странно. Он помнил, как Снейп рассказывал ему сказки и держал его за руку. Опекун, должно быть, просидел с ним всю ночь, несмотря на то, что сам был очень слаб — каждый раз, когда Гарри просыпался, этот человек был рядом.

Это было больше, чем Гарри когда-либо знал. Даже в Хогвартсе у него никогда не было взрослого, который был бы готов сидеть с ним вот так.

Он вспомнил, как тётя Петуния говорила тёте Мардж, что они вынуждены были забрать Гарри. Очевидно, Снейп представлял свой долг иначе, чем она.

Гарри преследовали навязчивые мысли об этом длинном шраме на руке Снейпа — наглядном доказательстве того, что у них с профессором зельеварения гораздо больше общего, чем они оба себе представляли.

Сопелка закончил свои дела, вернулся из-за дерева, мягко схватил Гарри за рукав и, поскуливая, потянул к дому Снейпа.

— Ладно, ладно, — Гарри улыбнулся выходке собаки. Очевидно, пёс проголодался. — Пойдём домой.

Когда Гарри и Сопелка вернулись, Снейп и Люпин тихо переговаривались в гостиной. Каким бы ни был разговор, он звучал напряжённо, но оборвался, едва Сопелка тихонько тявкнул.

Глава 44. Чай и сокровища

Это было ошибкой. Северус не имел ни малейшего понятия, почему согласился на это, но вот он стоит с Гарри и волком в прихожей миссис Кук, выдержанной в розовых и цвета слоновой кости тонах, и протягивает хозяйке пальто.

Северус надеялся, что ему не придётся накладывать на неё обливиэйт из-за этой встречи — он чертовски устал, но не верил, что Люпин не испортит всё, и не собирался рисковать вмешательством Министерства в его дела, а оно наверняка вмешается, если соседка примется громогласно излагать неподходящую информацию неподходящим людям.

Он никогда раньше не бывал в доме миссис Кук, хотя она много раз приглашала его к себе после смерти матери и до смерти отца, вернее, зазывала его всякий раз, когда видела.

В то время Северус часто бывал в Паучьем тупике. Ещё один долг, которую он обязан был исполнить — облегчить отцу последние дни болезни. В конце концов, его смерть оказалась гораздо более быстрой и милосердной, чем предполагал Северус, и это явилось одной из причин, почему Тёмный Лорд (так мало знавший о болезнях, поражающих маглов) решил, что Северус приложил к этому руку.

В день, когда умер старый Тоби, миссис Кук уже была там после того, как забрали тело старика, и вечером довольно настойчиво приглашала Северуса поужинать, пока он не огрызнулся, чтобы она оставила его в покое, а затем наложил на дом маглоотталкивающие чары.

Наносить эти чары необходимо было филигранно — нельзя просто так заставить дом исчезнуть из магловского мира. Обычно чары заставляли маглов вокруг просто забыть о существовании здания. Однако изредка старики хранили воспоминания дольше, чем можно было ожидать, и, к сожалению, миссис Кук оказалась одной из них.

Если подумать, миссис Кук уделяла больше внимания приходам и уходам Северуса в течение лета, чем любой другой магл. Ему пришло в голову, что она часто разговаривала с ним и каждый раз приглашала его к себе домой. И сейчас он впервые согласился.

Теперь придётся надлежащим образом заставить женщину молчать, прежде чем она начнёт сплетничать по соседям. Северусу не хотелось думать, что старушка угодит в лечебницу, потому что станет говорить о доме, которого не существует. Ещё хуже, если явятся её дочери, чтобы убедиться, нет ли здесь дома Снейпов. Значит, обливиэйт на всех вокруг, а в придачу, возможно, штраф за нарушение Статута о секретности.

— Северус?

Прикоснувшаяся к запястью рука заставила Северуса подпрыгнуть.

— С тобой всё в порядке? — Люпин стоял почти вплотную к нему, в то время как миссис Кук вешала их пальто.

— Прекрасно, — сдержанно бросил Северус, расправил плечи и попытался отступить на полшага, но наткнулся на стену.

— Проходите сюда, молодые люди, — миссис Кук пригласила их в столовую, где уже был накрыт чай.

Северус раздражённо выдернул локоть из рук Люпина и, последовав за пожилой женщиной, немного оступился, но оказавшийся рядом Гарри поддержал его. Мальчик встретился взглядом с опекуном, и на его лице появилась извиняющаяся полуулыбка. Северус уставился на ребёнка, внезапно удивляясь, почему это никогда не приходило ему в голову раньше: волосы Гарри, хотя и такие же спутанные и склонные вставать дыбом, как у мужа Лили, были чёрными как смоль, тогда как Джеймс имел тёмную шевелюру с медово-коричневым оттенком.

Нет, Лили точно не использовала все волосы с расчёски Джеймса.

— Сэр? — тихо спросил ребёнок. — С вами всё в порядке?

Видимо, он выглядел исключительно паршиво, раз и волк, и мальчик крутятся рядом.

Столовая, как и вся остальная часть дома, которую уже видел Северус, была отделана в розовых тонах. Очевидно, это любимый цвет соседки. Впрочем, стены оказались выкрашенными в спокойный бежевый цвет, так что розового было в меру. Северус не мог не вспомнить о гостиной Петунии: очевидно, пастельные тона были сейчас в моде.

— Всё ещё нездоровится, Северус? — озабоченно посмотрела на него миссис Кук. — Похоже на что-то посерьёзнее, чем простой грипп, — она отодвинула стул, и Северус поспешно рухнул на него, не зная, что сказать.

Но тут вмешался Люпин.

— Этим летом Северус путешествовал по тропикам. Подцепил там какую-то неприятную болячку, и только сейчас выяснилось, что именно.

Северус решил, что, если уж на то пошло, эта версия не так уж и плоха.

— Малярия, — буркнул он, чтобы соседка не подумала, что у него брюшной тиф или что-то в этом роде.

— А, — спокойно кивнула она, — мерзкая штука. Мой брат Редж во время войны заболел малярией. Требуется целая вечность, чтобы прийти в себя.

По крайней мере, её поведение не изменилось после того, что Люпин сказал ей сегодня утром. Она по-прежнему была достаточно доброжелательна.

Северус слишком устал, чтобы думать об этом, и вообще не был уверен, зачем он здесь. А что будет, когда школа снова откроется, он понятия не имел: четыре-пять часов бодрствования, и он готов снова забраться в постель, чтобы поспать ещё часов шестнадцать. По-видимому, навёрстывает упущенное стресс от заботы о Гарри после неудачной попытки повеситься.

Мальчик стоял рядом с ним, выглядя так, словно был готов подхватить Северуса, если тот упадёт. Чёрт возьми.

— Я в порядке, Гарри, — сказал Мастер зелий как можно спокойнее. — Не суетись.

— Да, сэр, — мальчик немного отступил, став вдруг невероятно почтительным. Возможно, Северусу стоило выглянуть в окно и посмотреть, нет ли на дороге четырёх всадников*.

Миссис Кук вышла на кухню и вернулась с блюдом нарезанного ломтиками мяса.

— Гарри, дорогой, не мог бы ты принести картошку?

Гарри кивнул и принёс из кухни миску с отварным картофелем и чем-то ещё — Северус не обратил особого внимания на то, что это было.

Во время обеда Гарри сидел тихо, как мышка, возможно, притворяясь, что его не существует, и оставляя разговор взрослым. Северусу почти нечего было сказать, так что поболтать с соседкой он предоставил Люпину.

— М-м, последние несколько лет я учился в Канаде, — казалось, Люпин избегал переходить на личности, предпочитая вместо этого отвечать на вопросы старушки о самом себе. — Только-только вернулся, как видите.

Северус почувствовал, как миссис Кук бросила на него задумчивый взгляд, а затем с удивлением увидел в её глазах что-то вроде разочарования.

— О, да? — она повернулась к Люпину, а тот спокойно продолжал:

— И поскольку школу закрыли, а Северус нездоров, он попросил меня остаться с ним до тех пор, пока школа не откроется.

Похоже, Северусу всё-таки не придётся обливиэйтить бедную соседку, и это хорошо — было чертовски трудно удалить воспоминания, столь конкретные, как один-единственный разговор. В отличие от Министерства, Северус не был уверен, что заклинание забвения полностью безопасно. Особенно для пожилых маглов. Интересно, подумал он, сколько несчастных вокруг, которым диагностировали возможное слабоумие, когда на самом деле это скверно выполненный обливиэйт?

После обеда Гарри ненавязчиво предложил помыть посуду.

— Это было бы замечательно, — широко улыбнулась миссис Кук.

— Я помогу тебе, Гарри, — добродушно сказал Люпин, вставая и собирая тарелки.

Сегодня днём Люпин и Северус обсуждали это, пытаясь найти варианты, как изжить привычку Гарри вести себя как домашний эльф.

Как только оба волшебника вышли из столовой, Северус почувствовал покалывание магии на своей коже. И дверь в коридор, и дверь в кухню захлопнулись сами собой.

Проклиная себя и свою глупость, Северус вытащил из рукава волшебную палочку. В комнате воцарилась тишина.

Старушка, казалось, ничего не заметила, она совершенно не двигалась, а её взгляд стал крайне рассеянным.

— У меня есть кое-что для тебя, Северус, — мягко сказала она глуховатым голосом. Через секунду её глаза сфокусировались на зельеваре, и она, виновато улыбнувшись, слегка рассмеялась, словно над собой. — Так странно, я совсем забыла об этом.

Миссис Кук механически встала, не обращая внимания на направленную на неё палочку, которую Северус не опускал, пока она шла к шкафу с фарфором. Открыв стеклянную дверцу, миссис Кук вытащила коробку размером с большую шкатулку для драгоценностей, обтянутую синим бархатом. Не пытаясь вручить коробку Северусу, она поставила её на стол перед ним.

— Эйлин, бедняжка, дала мне её перед смертью, — печально сказала миссис Кук. — И сказала, что я должна отдать это тебе.

Синий был любимым цветом его матери. Северус протянул руку, затем осторожно отдёрнул её.

— Она просила передать тебе, — миссис Кук снова села, положив руки на стол, — что это подарок для Принца-полукровки и что ты знаешь, что это значит.

Волшебник ошеломленно уставился на неё.

— Она… она сказала вам, что там? — прохрипел он.

— Нет, — миссис Кук покачала головой, — только то, что я не должна отдавать это никому другому, понимаешь?

Никому другому — вероятно, отцу Северуса или Министерству. Северус действительно понимал. Или, по крайней мере, думал, что понимает.

Очень медленно он постучал палочкой по коробке. Шкатулка на мгновение засветилась золотом, и в воздухе зазвучала мелодия, похожая на мелодию магловской шкатулки, принадлежавшей матери — колыбельная, которую обычно пела Эйлин.

Всё ещё двигаясь медленно, он осторожно взял коробку со стола. Ничего не взорвалось. Коробка оказалась тяжелее, чем можно было предположить по её размеру.

Магия в комнате внезапно испарилась. Северус услышал, как Люпин из кухни ломится в дверь. Распахнув её, он ворвался в комнату, размахивая палочкой, готовый к бою.

— Северус? — требовательно воскликнул он. — Ты…?

Миссис Кук сидела, сложив руки на груди, и взгляд её снова стал рассеянным. Северус растерянно показал на женщину, а затем на шкатулку, не совсем уверенный в том, что сказать.

— Я… всё в порядке, — он поспешно положил шкатулку на колени, а палочку убрал в рукав, жалея, что на нём нет привычной мантии со множеством карманами, в которых можно было спрятать что угодно.

Люпин, напряжённо кивнув, тоже убрал палочку.

Миссис Кук вздрогнула.

— Гарри, дорогой! — позвала она бледного мальчика, заметив его за спиной Люпина. — Ты не мог бы поставить чайник? — Она встала, как будто ничего особенного не произошло. — А теперь, молодые люди, если вас это заинтересует, у меня есть кое-что в холодильнике, — она поспешила на кухню, чтобы приготовить чай.

Люпин растерянно переводил взгляд с Северуса на кухню и обратно. Они слышали, как миссис Кук болтает с Гарри, не обращая никакого внимания на то, что мальчик смотрит через кухонную дверь на своего опекуна.

— Что это было? — шёпотом спросил Люпин, подходя к стулу Северуса.

— Держи палочку наготове, — глубоко вздохнув, прошептал Северус в ответ.

Глупо было открывать коробку здесь, не проверив её на наличие проклятий. Но только Эйлин было известно о Принце-полукровке, и только она знала значение этой специфической песенки. Подняв откидную крышку, Северус приготовился к любым неприятностям.

В коробке лежал ключ, похожий на ключ от сейфа в Гринготтсе, конверт, на котором мелким почерком Эйлин было написано имя Северуса, и золотой перстень-печатка со стилизованной буквой П.

Северус уже видел раньше такие кольца. Их носили наследники старинных чистокровных родов. На самом кольце были обереги — древние заклинания. Однако Эйлин до самой смерти носила фамилию Снейп. Последний из Принцев (его дед) умер незадолго до самой Эйлин, так что кольцо должно было перейти к ней и иметь букву «С».

Северус долго смотрел на кольцо, прежде чем до него дошло: последним наследником линии Принцев (теперь, когда Северус заявил права на мальчика) стал Поттер.

У Северуса не было ни малейшего шанса прочитать письмо здесь, так что он быстро закрыл коробку.

— Что это? — прошипел Люпин, всё ещё напряжённо стоя рядом и держа руку на рукаве с палочкой.

— Всё в порядке, — повторил Северус, сглотнув. — Кое-что, что оставила для меня моя мать.

Вот почему миссис Кук так упорно вспоминала дом Снейпов: Эйлин наложила заклятие на соседку, чтобы та передала эту коробку Северусу, и оно активировалось, по всей вероятности, в ту минуту, когда они остались в комнате одни.

— Иди заканчивай то, что ты делал.

Люпин резко кивнул и вернулся помогать мальчику мыть посуду. Северусу нужно было время, чтобы взять себя в руки.

Все эти годы он не знал, что Эйлин задумала скрыть его наследство от Министерства. У него перехватило дыхание, и Северус сглотнул, борясь с жалящим гневом и давним горем.

— А теперь, Ремус, садись, дорогой. — вошла миссис Кук с чайным подносом, а Гарри следовал за ней с бисквитами. — Северус, ты совсем измотался? Выглядишь очень бледным, — она разлила чай по чашкам и раздала всем. Затем подхватила один из бисквитов и вопросительно посмотрела на Северуса. — Не хочешь немножко?

Северус отрицательно покачал головой, взял чашку и снова отключился от разговора, надёжно удерживая на коленях синюю бархатную коробку.

— Сэр? — очень тихо позвал Гарри, пока Ремус разговаривал с миссис Кук. — Что-то случилось?

Северус покачал головой.

— Так как же ты заболел малярией, Северус?

— Я… — он понял, что женщина обращается к нему, но мозг сработал недостаточно быстро.

— О, он был в Африке, занимался организацией международной гуманитарной помощи, — небрежно вставил Люпин. Северус решил, что в какой-то момент ему придётся задушить этого человека ради блага волшебного мира. Однако это отвлекло её от дальнейших расспросов.

Северуса не слишком интересовали бисквиты, но он был очень благодарен, когда Гарри забрал у него пустую чашку и снова наполнил её чаем.

____________
*Четыре всадника Апокалипсиса — персонажи из шестой главы Откровения Иоанна Богослова, символизировавшие скорый конец света. Северус подумал, что раз Поттер стал почтительным, значит, скоро грядёт апокалипсис (выражение аналогично русскому фразеологизму «кто-то в лесу сдох» — о чём-либо необычном, непривычном) (прим. пер.)

Глава 45. Правда о себе и других

Снейп удалился в свою комнату, как только они вернулись от миссис Кук. Неудивительно, учитывая, каким усталым выглядел этот человек. То, что старуха отдала профессору, казалось, потрясло его.

Честно говоря, захлопнувшаяся дверь и неспособность Люпина открыть её заставили Гарри понервничать. Они застряли на кухне меньше, чем на пять минут, но эти пять минут показались мальчику часами.

Гарри стоял неподвижно, чувствуя, как внутри поднимается паника, ощущая себя совершенно бесполезным без своей палочки, пока Люпин колотил в дверь и пробовал разные отпирающие заклинания. Гарри был ошеломлён резким осознанием того, что если что-то случится со Снейпом, он не знает, что будет делать.

В тот момент у него не было времени обдумать это, но теперь, лёжа в постели с Сопелкой в ногах, Гарри вернулся к этой мысли.

Всего двумя неделями раньше Гарри было бы всё равно, что случится со Снейпом. Ну, вернее, он признавал, хотя как-то неопределённо, что совсем всё равно не было бы — ему просто не-нравится-видеть-как-с-людьми-случаются-плохие-вещи.

Но это чувство… Это было похоже на то чувство, которое он испытал в прошлом году, когда увидел Джинни, неподвижно лежащую на полу Тайной комнаты. Холодный свинцовый узел в животе грозил подняться и задушить его.

Гарри вздохнул и перевернулся на бок. В комнате было очень темно. Сегодня ночью даже луны не было видно, а в Паучьем тупике горело лишь несколько уличных фонарей. Единственным источником света был маленький ночник в ванной, который, по словам Снейпа, оставлен там, чтобы они не сломали себе шеи в темноте — профессор поставил его после инцидента с повешением.

Хедвиг не было дома весь вечер — Гарри отправил с ней письма и Рону, и Гермионе. Сова была в плохом настроении с тех пор, как профессор Люпин привёл Сопелку. Гарри предположил, что она ревнует его к собаке, даже угрожающе щёлкнула клювом, когда пёс подошёл слишком близко.

С лёгкой полуулыбкой Гарри подумал, что его фамильяры хорошо подходят опекуну и Люпину. Они, как и оба профессора, кажется, ладили только ради Гарри. Каждый фамильяр даже выбрал себе любимого профессора.

Хедвиг, похоже, нравился Снейп. По крайней мере, она ни разу не оцарапала его, с достойным видом принимая от него угощения. Люпин, казалось, пугал её. Это случилось сегодня вечером, когда профессор пришёл проведать Гарри. Сова сидела на спинке кровати и лениво прихорашивалась. Когда Люпин вошёл в открытую дверь, она распушилась и вместо обычного уханья издала встревоженное «крэк, крэк, крэк». Люпин старался держаться от неё на приличном расстоянии.

С другой стороны, Сопелка, похоже, думал, что ему придётся защищать Гарри от Снейпа, и очень внимательно следил за ним, никогда не проявляя агрессии, но настораживаясь. Профессор знал об этом и был осторожен с Сопелкой, всегда стараясь не смотреть собаке в глаза, не повышать голос и не слишком быстро двигать рукой рядом с Гарри или животным. Гарри слышал, как тётя Мардж говорила Дадли, что именно таких вещей следует избегать в присутствии недружелюбных собак. Сопелка предпочитал Люпина, но это, вероятно, потому, что тот любил угощать пса.

Теперь Гарри подумал, что, возможно, Снейп просто был осторожен с мальчиком. На самом деле оба мужчины обращались с Гарри, как с хрустальной вазой.

Как бы Гарри не хотелось это признавать, он чувствовал себя уязвимым. Если хоть у кого-то из преподавателей голос становился чуть более строгим, у Гарри вставал комок в горле и в груди нарастала паника.

Гарри перевернулся на другой бок, не в силах устроиться поудобнее. Сопелка тихонько заскулил и положил свою тяжёлую голову на бедро мальчика. Вес собаки успокаивал, помогал чувствовать себя более сосредоточенным, меньше склонным потерять душевное равновесие.

Дверь в соседнюю спальню открылась и закрылась. Гарри услышал в коридоре медленные шаги Снейпа. Мальчику не разрешали закрываться с тех пор, как он пытался повеситься, так что теперь ему был слышен каждый звук в доме.

Дверь ванной открылась и закрылась. В туалете спустили воду, и дверь снова открылась.

Вместо того, чтобы вернуться в свою спальню, Снейп вошёл в комнату Гарри. Мальчик решил, что не станет рисковать и снова заводить разговор с этим человеком, поэтому просто закрыл глаза и притворился спящим.

Снейп придвинул кресло, сел и долгое время просто сидел молча. Было немного жутковато, когда на Гарри так смотрели, похоже, это вошло у профессора в привычку. Он просто не мог перестать разглядывать на мальчика, как какую-то букашку.

Снейп вздохнул. Гарри чуть не подпрыгнул от этого звука, настолько громким он показался в тишине комнаты.

— Гарри, мне так жаль, — прошептал Снейп так тихо, что Гарри был почти уверен, что ему это показалось. — Я клянусь… — он умолк и снова вздохнул.

Сопелка беспокойно заёрзал, поднимая голову.

— Да, конечно, — проворчал Снейп, — я не стану будить твоего хозяина, глупая собака, — последнее было сказано без всякой злобы, спокойно и мягко. Почти ласково. — Чёртова псина. Если бы ты не был так добр к ребёнку, я бы не пустил тебя в дом.

Гарри услышал, как опекун встал. Голова Сопелки снова опустилась на бедро мальчика. Затем Снейп сделал нечто странное — осторожно подтянул одеяло и накрыл плечи Гарри. Сопелка снова поднял голову. Гарри почувствовал, как пёс напрягся, но, по крайней мере, не зарычал.

Ребёнок с трудом лежал неподвижно, с некоторым удивлением осознавая, что зельевар укрывает его. Подоткнув одеяло, Снейп убрал волосы с глаз Гарри, напомнив мальчику о том, как в ту ночь профессор рассказывал ему сказки…

Не говоря больше ни слова, Мастер зелий медленно направился в свою комнату. Дверь спальни открылась и закрылась.

Гарри не знал, что и думать. Что-то в этом жесте заставило мальчика почувствовать… он не был уверен, что именно. Это было так странно ласково. Всё остальное, что Снейп делал для Гарри, было сделано из чувства долга, чтобы помочь ему успокоиться или потому, что он был болен. Всё это имело смысл.

Но на этот раз… на этот раз Снейп укрывал Гарри одеялом точно так же, как миссис Уизли укрывала его и Рона прошлым летом. Поскольку Рон всегда говорил маме, что он слишком взрослый, чтобы хлопотать над ним, она быстро чмокала его в щёку перед сном. А примерно через час, когда Рон уже спал, миссис Уизли прокрадывалась в комнату и укрывала их обоих. Иногда она сначала стояла и смотрела на них. Это было настолько странно, что Гарри спросил об этом Рона. Тот пожал плечами и сказал, что мама всегда говорила, что хочет убедиться, дышат ли они.

Гарри задался вопросом, не было ли это просто чем-то, что обычно делают родители. Он не знал.

Было странно, что Снейп тоже так поступил.

Гарри долго вглядывался в темноту комнаты, радуясь тому, что в коридоре горел свет.

Следующие день или два прошли спокойно, так как все трое вернулись к заведённому порядку. Гарри и Люпин обычно вставали и готовили завтрак. Люпин пытался вовлечь Гарри в разговор, и тот давал самые короткие ответы, какие только мог, а потом убегал — читать «Сказки барда Бидля», или писать письма, или просто сидеть с Сопелкой, глядя на стену.

Ближе к обеду вниз спускался Снейп, что-нибудь съедал, проводил час, уставившись на Люпина, а затем возвращался в постель. Он повторял это за ужином, только сидел с ними час-два в гостиной и смотрел телевизор.

Очевидно, Снейп понимал, что телевизор — лучший способ избежать разговоров с людьми, с которыми приходится жить в одном доме. Гарри всегда нравилось, когда Дурсли погружались в телепросмотры. Хотя, возможно, это сработало не так хорошо, как надеялся Снейп — он, похоже, любил передачи про полицейских, а Люпин всё время просил объяснить ему, в чём дело.

Спустя сутки Гарри подумал, что к нему вернулась способность заставлять взрослых забыть о его существовании.

К сожалению, не до конца. Люпин иногда отправлял Гарри на улицу одного, чтобы выгулять Сопелку, но, в основном, ходил с ними, однако и тогда пребывание на улице было менее угнетающим для Гарри — было легче перестать слушать Люпина, когда они были снаружи. По большей части Гарри просто не обращал на него внимания, отвечая на вопросы ворчанием и односложными словами, чувствуя, что на самом деле ничего не происходит.

Вполне вероятно, он мог бы продолжать в том же духе бесконечно долго, если бы профессора, наконец, не устали от его нежелания общаться.

После обеда, дней через десять после… происшествия… (Гарри всё ещё не мог назвать это нужным словом), профессор Люпин остановил мальчика, прежде чем тот успел убежать в свою комнату.

— Гарри? — окликнул Люпин и жестом пригласил Гарри сесть. — Нам нужно поговорить.

Профессор Снейп сидел за столом и пил чай. Он всё ещё выглядел измученным, но сегодня вид у него был немного бодрее. Он встал к завтраку и, судя по всему, намеревался не ложиться до вечера. Этим утром у них с Люпином было какое-то небольшое совещание в гостиной — Снейп имел некоторое представление об акустике дома, потому что Гарри слышал, как он прошипел «не здесь», когда Люпин попытался заговорить с ним на кухне.

Мальчик послушно сел, сложил руки перед собой на столе и уставился на свои переплетённые пальцы, не глядя на Люпина или Снейпа. Он отстранённо подумал, не собираются ли эти двое наконец сказать ему, что с ним слишком много хлопот. Разговоры, которые начинались словами «Нам нужно поговорить», обычно заканчивались для Гарри плохо.

Это впечатление ещё больше усилилось, когда профессор Снейп пододвинул к нему чашку чая, слегка пахнущего носком.

Гарри разжал руки и, обхватив ими чашку, взглянул в чёрные глаза человека, сидевшего напротив него.

Должно быть, Снейп снова начал читать мысли.

— Не смотри так, Гарри, — он вздохнул. — Мы не собираемся делать ничего страшного и никуда тебя не отправим.

— Нет, конечно, нет, — Люпин пододвинул стул и сел в конце стола. — Я просто хотел поговорить о некоторых вещах, которые нашёл в доме твоих дяди и тёти.

Гарри быстро сделал глоток ароматизированного носком чая. Сегодня у напитка был слегка горьковатый привкус, который молоко и сахар не могли полностью скрыть. Гарри почувствовал, как расслабились руки и замедлилось сердцебиение.

— Хорошо, — тихо сказал он, подумав, что в том, чтобы быть подопечным Мастера зелий, есть большое преимущество. Зелья, которые постоянно давал ему Снейп, помогали спать всю ночь, не просыпаясь в холодном поту. А теперь успокаивающее зелье, добавленное в чай, оказалось кстати — это поможет мальчику выдержать разговор, который в противном случае был бы весьма нервным.

Люпин достал простую папку из манильской бумаги, как у маглов, и открыл её. Внутри было несколько колдографий, Люпин протянул Гарри верхнюю.

На ней была изображена внутренность крошечного чулана с чистящими средствами на полках на задней стене. Помещение освещала голая электрическая лампочка. На полу лежал грязный матрас размером с детскую кроватку, поверх которого было сложено одеяло. Единственными движущимися существами на снимке были пауки: один полз по голому полу, второй — по приколотой бумажке с надписью «Комната Гарри». Несколько сломанных игрушек были аккуратно сложены на ящике из-под молока рядом с матрасом.

Сердце Гарри оборвалось бы, если бы не успокаивающее зелье.

— Не мог бы ты рассказать нам об этом, Гарри? — мягко попросил Люпин.

— А что тут рассказывать? — тоскливо пробормотал Гарри. — Там я и жил, пока не получил письмо от Хогвартса. Дядя Вернон боялся, что волшебники следят за нами, — он рассмеялся коротким, резким, невесёлым смехом. — Конечно, они не следили. Им было на это наплевать.

Он осмелился взглянуть на обоих мужчин. Люпин озабоченно хмурился. На лице Снейпа было выражение, которое Гарри узнал. Это был тот самый взгляд, которым он сверлил Гарри и Рона, когда поймал их крадущимися в замок после того, как они одолжили машину отца Рона в прошлом году. Лицо Снейпа побелело, губы были плотно сжаты.

— Так вот где ты жил? — прошипел опекун низким, опасным голосом.

Гарри уставился на него.

— Я же говорил вам, — пробормотал он, оправдываясь. — Таких уродов, как я, нужно запирать, — Гарри умолк. Он не хотел говорить этого.

— Ты ведь понимаешь, насколько это было неприемлемо, не так ли? — Люпин положил руку на запястье Снейпа, сдерживая его, но посмотрел на Гарри.

— А что в этом неприемлемо? — спросил Гарри, почему-то не в силах пожать плечами, как обычно, и ожидаемо ответил: — Они ведь не хотели, чтобы я жил с ними.

— Как часто тебя запирали? — спросил Снейп убийственно спокойным голосом.

— Почти каждый день, — теперь Гарри пожал плечами. Где-то в отдалении какая-то часть его мозга кричала «заткнисьзаткнисьЗАТКНИСЬ!» Однако сейчас это показалось неважно. — Я же вам говорил, если я не был в школе или они не хотели, чтобы я что-то делал для них, — он задумчиво помолчал. — Иногда они позволяли мне брать учебники, когда учителя вызывали их, если я слишком долго не делал домашнее задание, ведь раз книжки у меня есть, я должен что-то сделать.

Гарри снова отхлебнул чаю, пытаясь вспомнить, где он уже пробовал эту горечь. Оба профессора выглядели больными.

Люпин мужественно продолжал.

— Расскажи нам об этом, — он вытащил ещё одну колдографию.

На снимке была изображена дверь с семью замками снаружи.

— Это вторая спальня Дадли, — ответил Гарри. Он никогда не думал об этой комнате как о своей, даже когда всё сломанное барахло Дадли было наконец убрано. — Я спал там последние два лета.

— А зачем замки? — спросил Люпин.

— Ну, чтобы запирать меня, — Гарри не мог поверить, что этот человек спросил такое. — Чтобы я перестал им всем мешать.

— На что они жаловались? — прошипел Снейп.

— Примерно так же, как и вы, профессор, — слегка усмехнулся Гарри. О боже, зачем он это сказал? — Я высокомерный маленький ублюдок, который думает, что он лучше всех. Я ни на что не гожусь, никогда ничего не достигну, и для всех будет лучше, если я просто перережу себе горло. Я попробовал один раз, но это очень больно, — добавил он как бы между прочим. Далёкий голос в его голове по-прежнему призывал его заткнуться, но у Гарри не получалось перестать говорить, он, казалось, просто не мог удержать при себе свои мысли. — Я думаю, вы не хотели, чтобы я на самом деле убил себя, пока живу здесь, правда? Я могу подождать, пока мы не вернёмся в школу… Астрономическая башня довольно высокая. Или, может быть, я просто сделаю так, чтобы это выглядело как несчастный случай… Ну, знаете, падение с метлы…

Едва Гарри сказал это, до него дошло, что он думал о подобном весь семестр.

Оба мага уставились на него и вздрогнули, когда он горько рассмеялся.

— Вы сказали, что у меня есть желание умереть, профессор. В этом вы почти правы. Жаль, что василиск не добрался до меня в прошлом году. По крайней мере, если бы я был мёртв, тогда люди говорили бы обо мне хорошие вещи, — мальчик слегка улыбнулся. — Я говорил Гермионе — Дурсли будут разочарованы тем, что мне не удалось убить себя.

— Гарри, — вмешался Люпин, — ты должен понимать, что то, что говорили и делали Дурсли, и есть надругательство над тобой.

Опять это слово.

— Ну да, если бы я был нормальным, то наверное, — тихо пробормотал Гарри. — Я хочу сказать, что они не могли причинить мне особого вреда, правда?

— Что ты имеешь в виду? — странным голосом спросил Снейп.

— Просто… — и снова Гарри удивился, что они действительно спрашивают об этом. — Я мог это выдержать, понимаете? Я имею в виду, что наказания просто не причиняли мне такой боли, как кому-то нормальному.

Бледное лицо Снейпа ничего не выражало.

— Уверяю тебя, Гарри, — спустя мгновение сказал он, — волшебники могут исцеляться быстрее, чем маглы, и быть немного более выносливыми, но мы чувствуем боль так же остро, как и они.

— Не будьте дураком, — усмехнулся Гарри. Голос его здравого смысла сдался и больше не приказывал ему заткнуться. Вместо этого он сообщил, что, назвав Снейпа дураком, мальчик, несомненно, исполнит своё желание умереть. — Я урод даже среди волшебников. Никто ещё не выжил после смертельного проклятия. Я хочу… — он замолчал, внезапно почувствовав, что затуманенность последних нескольких дней рассеивается, онемение ослабевает, и вместе с этим Гарри пронзила острая боль, физическая или эмоциональная, он не мог сказать, но сердце больно сжалось.

— Чего ты хочешь? — снова спросил Снейп тем же странным мягким тоном.

Гарри посмотрел на свою чашку и удивился, что она пуста. Он сглотнул внезапный комок в горле.

— Я просто хочу быть нормальным. Жаль, что мои родители умерли. Жаль, что я не могу понять, как перестать быть таким придурком. Лучше бы я никогда не слышал о Мальчике-который-выжил, — комок выплеснулся наружу, по щекам Гарри потекли слёзы.

К счастью, обед вроде бы не собирался покидать желудок.

Люпин и Снейп переглянулись, а Гарри раздражённо вытер лицо.

— Как… э-э… как часто ты оставался без еды? — спросил Люпин через минуту.

— Не так уж часто, — сказал Гарри, радуясь возможности поговорить о чём-нибудь другом. — Только раз или два в неделю.

— Молли Уизли сказала, что, по словам близнецов, тебя морили голодом, — морщинка между бровями профессора стала глубже.

— О, вы же знаете близнецов, — возразил Гарри. — Они преувеличивают.

Снейп и Люпин, кажется, немного успокоились, поэтому Гарри продолжил:

— Я получал банку супа каждый день, — он запнулся, подумав об этом. — Может быть, и не каждый день. Большинство дней, — он зевнул и пробормотал: — Простите, устал, не знаю почему…

Тот кусочек мозга Гарри, который говорил ему заткнуться, внезапно вспыхнул пониманием. Мальчик посмотрел на Снейпа.

— Вы мне что-то дали, да? — он сказал это без особого накала, потому что сейчас всё казалось неважным. — Зачем вы это сделали?

Люпин выглядел виноватым, но Снейп серьёзно кивнул.

— Я решил, что будет полезно получить от тебя некоторую достоверную информацию. За последние дни ты нам обоим и двух слов не сказал.

— Ты действительно ублюдок! — раздражённо бросил Гарри, не в силах по-настоящему разозлиться.

Снейп ухмыльнулся.

— Я позволю пока подобные выражения и проявление неуважения, поскольку прекрасно знаю, что это зелье снимает внутреннюю цензуру, но обещаю — в другой раз я не буду так снисходителен.

А Гарри несло дальше.

— Да, но ты единственный, кто когда-либо сдерживал свои обещания. Я… ценю это. Никто не сидел рядом со мной, когда я болел, никто не позволял мне выбирать, что я хочу съесть, не покупал мне одежду. Ты ублюдок, но… Ну, ты сделал для меня больше, чем кто-либо другой, — теперь, когда Гарри заговорил на эту тему, ему хотелось сказать больше. — Раньше я думал, что нравлюсь Дамблдору. Во всяком случае, немного. Но я не думаю, что он отослал бы меня обратно, если бы это было так. Фадж сказал, что это Дамблдор велел меня вернуть.

— Ты имеешь в виду ту ночь, когда ты раздул свою тётю? — спросил Люпин. Теперь он побелел, сжимая в кулаке кружку с чаем. Гарри подумал, что ему следует попросить у Снейпа успокоительное. — Расскажи, что случилось той ночью?

— Все уже знают, — Гарри пожал плечами. — Какой в этом смысл?

— Я знаю, что ты убежал из дома, и тебя вернули обратно, — голос Снейпа вернулся к своему обычному язвительному тону. — Но я не знаю в деталях, что произошло дальше.

— Вы же видели, — пробормотал Гарри. Затем его снова охватило желание выговориться. — Дядя Вернон ударил меня наотмашь, когда Фадж ушёл. У тёти Мардж не было настоящей трости, поэтому она нашла кусок карниза, по-моему. И показала дяде Вернону, как им пользоваться.

— Карниз для занавесок? — уточнил Снейп. Оба мага выглядели ошеломленными.

— Ну да, только не большие прутья, которые держат тяжёлые шторы, — поспешил объяснить Гарри. — Просто один из тех, на которые вешают маленькие кружевные занавески на кухне. Они сделаны из пластика и немного изогнуты. Тётя Мардж сломала его об меня. В тот вечер дядя Вернон воспользовался ремнём. А на следующий день миссис Фигг увидел синяк у меня на лице, и дядя после этого нашёл подходящую трость.

Люпин сглотнул.

— Как часто? — спросил он совершенно спокойно, но его челюсть была напряжена, и Гарри показалось, что в его глазах мелькнуло что-то тяжёлое и острое.

— Только раз в день. Обычно.

Все эти расспросы были так утомительны. Гарри поставил локти на стол и положил голову на руки.

— Поверь, директор ничего не знал о том, как твой дядя обращался с тобой, — серьёзно сказал Снейп.

Гарри хотел было высмеять это утверждение, но Снейп ещё ни разу не солгал ему.

— Вы так думаете? — тихо спросил он. Комок в горле вернулся. — Я просто подумал, что он устал от моих грёбаных выходок. И Фадж сказал им, что мне это необходимо.

— Гарри, — Люпин казался слегка рассерженным, — я не думаю, что Фадж имел в виду то, что твой дядя истолковал подобным образом. По-моему, он пришёл бы в ужас от того, как с тобой обошлись.

— Но я говорил Шеклболту, что дядя собирается высечь меня. Он был очень добр, но сказал, что Дамблдор…

Гарри умолк, когда из горла опекуна вырвался низкий рык. Люпин бросил на Снейпа предостерегающий взгляд.

— Как часто они тебя кормили? — Снейп снова уставился на мальчика.

— Хм… — смена темы в который раз стала облегчением. — Почти каждый день.

— Может быть, мне следует спросить, чем они тебя кормили? — рявкнул Снейп.

— В основном чай и тосты. Иногда чай был ещё тёплым. Понимаете, Фадж сказал им, что у меня слишком много энергии, и они решили, что я много ем. Правда, иногда тётя Петуния давала мне бутерброд. Она оставляла его для меня в моей комнате. Она делала это и раньше: когда меня наказывали и запирали в чулане, я иногда находил там бутерброды.

Люпин и Снейп обменялись быстрыми взглядами.

— Ты видел, как она оставляла еду? — настаивал Люпин.

Гарри покачал головой. Невероятно утомлённый, он опустил голову на сложенные на столе руки.

— Я устал, — повторил он, чувствуя, как гудит от усталости отяжелевшее тело.

— Это всё, что мы сегодня от него добьёмся, — произнёс голос Снейпа. Чья-то рука ласково погладила его по волосам.

— Северус! — сурово прошептал Люпин. — Ты использовал на нём веритасерум?

— Не будь идиотом! — шёпотом огрызнулся Снейп. — Разумеется, я так и сделал.

Должно быть, они отошли немного в сторону. Гарри слышал, как они разговаривали нормальными голосами в коридоре. Любопытствуя, он боролся с волной сонливости, прислушиваясь к их разговору.

— Нам повезёт, если он когда-нибудь снова поверит нам, — Люпин явно злился. — Ты не должен был этого делать, по крайней мере, не предупредив меня.

— Тебе так и не удалось разговорить его, верно? — бросил Снейп.

— Ты не имел права…

— Я имел полное право, я его о… — Снейп внезапно замолчал, потом снова заговорил более спокойным и менее сердитым голосом: — Ребёнок — это моя ответственность. Я отказываюсь смотреть, как он сам себя губит. Я помогу ему всё преодолеть, чего бы мне это ни стоило.

Услышав это, Гарри почувствовал странное тепло в груди. Сейчас он даже не мог найти в себе сил злиться за зелье правды.

— Ладно, хорошо, — послышался вздох Люпина. — Но теперь ты понимаешь, что я имел в виду, верно?

— Да, Люпин. Скажи Молли и Артуру, что мы навестим их на Хэллоуин, — в голосе Снейпа прозвучало смирение. — Несомненно, мы не сможем обойтись без помощи, пока ты… в отъезде.

Гарри прокрутил в голове услышанное, гадая, куда же поедет Люпин, и, решив, что это его не слишком интересует, снова погрузился в дремоту.

Некоторое время спустя Гарри почувствовал на коже покалывание магии, затем кто-то поднял его одной рукой под колени, а другой — за плечи и прижал к груди.

— Северус, будет правда лучше, если ты позволишь сделать это мне, — очень тихо сказал Люпин.

— Не говори глупостей, — так же тихо ответил Снейп. — Я достаточно уменьшил его вес.

Значит, магия, которую Гарри почувствовал, наверное, была заклинанием левитации или чарами облегчения веса. На самом деле, у него не осталось сил на подобные мысли — он очень устал и прижался к груди человека, который держал его.

— Ш-ш-ш. Идём-ка спать, всё хорошо, — урчал у щеки Гарри голос Снейпа. Опекун нёс мальчика, и Гарри чувствовал нетвёрдую походку мужчины, когда тот поднимался по лестнице.

Мягкое уханье приветствовало их, когда Снейп положил Гарри на кровать.

— Здравствуй, Хедвиг. Теперь тихо. Твоему хозяину нужно поспать, — сказал Снейп. — И ты тоже угомонись, нелепое животное.

Гарри почувствовал, как на кровать прыгнул Сопелка. Затем джинсы и свитер мальчика внезапно стали мягче и свободнее — Снейп заклинанием заменил их на пижаму.

Последнее, что Гарри услышал этим вечером — скрежет пододвинутого кресла и скрип, когда Снейп уселся в него.

Глава 46. Проблески истины

Ещё одно утро заставило Северуса проснуться с таким чувством, будто он вообще не спал. Ведь ещё одна ночь была наполнена снами о мёртвых.

Но прошлой ночью всё было по-другому. Вместо того, чтобы разговаривать со зверинцем неугомонных духов, настойчиво занимавших его сны, он искал Эйлин. Каждый раз, когда он думал, что догнал её, она уходила через другую дверь. Он всегда был на два шага позади неё.

Северус предположил, что это как-то связано с совами, которых он ждал. Ожидание сов из Швейцарии очень раздражало. Будь это магловский банк, он мог бы воспользоваться чёртовым телефоном.

А пока у Северуса были более насущные проблемы. Сначала он никак не мог взять в толк, что его разбудило, но потом понял, что крадущиеся звуки — это Гарри, двигающийся в соседней комнате.

Северус взял карманные часы, лежавшие рядом с палочкой, и посмотрел на циферблат. К его облегчению, и близко не было ни озорства, ни смертельной опасности.

Было очень рано, ещё не рассвело. Он подумывал о том, чтобы снова лечь спать, но за последний месяц выспался достаточно, чтобы продержаться весь следующий год. Вместо этого он лежал, прислушиваясь к утренней возне мальчика. У Гарри, похоже, были все три типа бессонницы: он засыпал поздно, просыпался рано и плохо спал в промежутках. Это объясняло, почему он в школе за последние два года так много бродил после уроков.

Северус слышал, как хлопают выдвигаемые и задвигаемые ящики комода, как в коридоре раздаются шаги. Дверь ванной открылась и закрылась, а через мгновение всё повторилось, и на лестнице снова послышались шаги сына.

Мерлин, откуда это взялось? Очевидно, его подсознание пыталось достучаться до него. Каждый вечер Лили или Джеймс говорили ему, что он обязан заботиться о мальчике. Что этот мальчик — его, Северуса, сын, и не только по крови, но и по духу.

Северус сел и свесил ноги с кровати. Лёжа здесь в темноте, размышляя о том, что означают его сны, он ничего не добьётся. Пришло время встретиться лицом к лицу с ребёнком. Северус натянул халат и шлёпанцы — жара ещё не наступила, и было немного прохладно, — взмахом палочки наложил на халат согревающее заклинание.

Он остановился на верхней площадке лестницы, где слышно было каждое слово и звук из кухни. Кастрюли и сковородки гремели гораздо громче, чем обычно.

— Не позволю им снова готовить для меня. Я не доверяю им настолько, что готов всё бросить, — обиженно бубнил ребёнок. Что-то хлопнуло. — Проклятый мерзавец. И Люпин! Он ещё хуже. По крайней мере, если Снейп и ублюдок, то только потому, что он всегда был ублюдком. Говорю тебе, я уже почти готов собраться и… — он замолчал. Собака заскулила.

— Нет, Сопелка, пошёл вон, это не твой завтрак, — подавленно бормотал Поттер. Что-то опять грохнуло. — Ну, всё не так просто, мне некуда идти.

«Это будет забавно», — саркастически подумал Северус.

Скрипучая пятая ступенька выдала присутствие профессора. Стук и грохот в кухне на мгновение прекратились, а затем начались снова. Звук льющейся воды и характерное «пуф» включаемой газовой горелки возвестили, что ребёнок поставил чайник.

Когда Северус вошёл в кухню, мальчик стоял спиной к нему, разбивая яйца в сковороду.

— Чай будет через минуту, — Гарри стиснул зубы.

Сидевший рядом со своим хозяином пёс, с надеждой ожидавший, когда ему что-нибудь перепадёт, посмотрел на Снейпа и тихо зарычал.

— Заткнись, Сопелка! — рявкнул мальчик. Он действительно был не в духе, если огрызался на собаку.

Прекрасно. Это гораздо лучше, чем апатия последних нескольких дней. Северус боялся, что из-за шока они потеряют ребёнка. Такое случалось редко, но волшебники были способны желать себе смерти. Как показало вскрытие, гибель Лонгботтома явилась в значительной степени результатом подобного желания — магия перестала исцелять мальчика, оставив его не более выносливым, чем обычный магловский ребёнок.

Гарри больше ничего не сказал. С эффективностью долгой практики он заварил чай и приготовил завтрак. Посуда лишь слегка дребезжала, пока он хлопотал у плиты.

Мальчик молча поставил завтрак на стол. Восхитительная выдержка, подумал Северус, учитывая, как Гарри скрипит зубами.

Они ели, не разговаривая. Северусу не хотелось делать первый шаг. Во всяком случае, в этом не было необходимости. Мальчик практически прикусил язык, чтобы не выдать своих мыслей.

После завтрака Гарри собрал тарелки и с грохотом швырнул их в раковину. Повернувшись спиной к опекуну, он прошипел:

— Вы опоили меня!

— Не драматизируй, — вздохнул Северус. — Это было мягкое зелье правды, совершенно законное, разработанное для детей. Ты не сказал ничего такого, чего не хотел бы показать другим.

С минуту ребёнок ничего не говорил. Казалось, его поглотило мытьё посуды, но тело напряглось, а движения стали резкими.

— Зачем мне говорить о… об этом? — наконец спросил он тихо и ожесточённо.

— О чём об этом? — мягко подтолкнул Северус.

— О Дурслях. Как они… Как они держали меня в… в… — Гарри умолк, затем судорожно сглотнул, словно собираясь с духом. Когда он заговорил снова, Северусу пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать шёпот: — Зачем мне говорить о том, как меня запирали в чулане?

Северус, тщательно подбирая слова, чтобы не доводить мальчика до истерики и чтобы он снова не замкнулся, заговорил тем вкрадчиво мягким голосом, который в последнее время часто использовал с Гарри:

— Ты говорил об этом чулане с тех пор, как я осмотрел тебя. Признаёшь ты это или нет, но ты действительно хочешь, чтобы люди знали.

— Тут не о чем говорить, — тихо сказал Гарри. Он перестал мыть посуду, опёрся локтями на край раковины и, склонив голову, закрыл руками лицо.

Северус почувствовал, как в кухне нарастает давление магии. Палочка мальчика потеплела в кармане, рядом с его собственной. Северус сообразил, что юный волшебник ни разу не попросил вернуть ему палочку, и предположил, что это ещё один симптом его депрессии.

Побуждаемый тем внутренним порывом, который звучал в нём голосом Лили, Северус встал и, подойдя ближе, осторожно положил ладонь Гарри на плечо.

Как и следовало ожидать, Гарри отпрянул от его руки. Неудивительно, что Хагрид так сблизился с ребёнком: иметь дело с Гарри было немного похоже на возню с одним из детёнышей монстров лесника.

Северус обдумал эту мысль, понимая, что сравнение вышло удачным. Это объясняло поведение, которое он в течение последних двух лет воспринимал как вызывающее и высокомерное, и то, что другие учителя рассматривали как доказательство того, что мальчик пошёл в Джеймса… Ребёнок оказался практически диким. Если он шёл своим путём, то только потому, что некому было подсказать ему другой.

Мастер зелий снова протянул руку, очень медленно, помня об аналогии. Плечо задрожало под его ладонью. Вихрившаяся в комнате магия загремела посудой в шкафу и на полках. Профессор осторожно повернул ребёнка к себе.

Глаза Гарри сильно покраснели, хотя слёз не было. Мальчик смотрел на взрослого волшебника с нечитаемым, пугающе безучастным выражением лица.

— Всё равно, — тоскливо сказал он, — это не значит, что я нормальный человек.

Его зелёные глаза совсем запали и были обведены глубокими кругами.

Северус задумался, может ли веритасерум всё ещё действовать. Нет, даже в двойных дозах он держится всего час. Поэтому, как Северус и надеялся, крупица правды прошлой ночью открыла в мальчике какую-то заслонку. Он уже видел такое у студентов и хорошо помнил, как это ощущалось. После того, как он присоединился к Дамблдору, именно Поппи заставила его взглянуть правде в глаза о своей собственной жизни. Она же посоветовала ему обратиться к настоящему целителю разума, но он так и не смог решиться на это.

— Ты совершенно нормальный ребёнок-волшебник, — серьёзно сказал Северус. — Я хочу, чтобы ты перестал так говорить.

Магия, клубившаяся в комнате, резко усилилась. Кружки в сушилке разлетелись вдребезги.

— ПОЧЕМУ?! — закричал Гарри. — Все так думают!

Он быстро попятился, споткнувшись о собаку, стоявшую позади него. Опровергая своё заявление о неуклюжести, Гарри тут же восстановил равновесие и отскочил на пару шагов назад, пока не упёрся в стену. Прижавшись спиной к двери чёрного выхода, он выглядел загнанным в угол зверёнышем.

— Простите, — прошептал Гарри, глядя на разбитую посуду. Он снова был слишком сильно напуган выбросом спонтанной магии и дрожал, побледнев так, что было ясно — паническая атака не за горами.

— Возможно, будет лучше, если ты возьмёшь это, — нахмурился Северус, надеясь, что это отвлечёт мальчика.

Гарри, закусив губу, поднял глаза и, встретившись взглядом с Северусом, медленно шагнул к нему, наполовину подняв правую руку, словно готовясь защитить лицо от удара. Северус вздохнул про себя: им придётся это преодолеть.

Северус нетерпеливо полез в карман халата, и Гарри замер, широко раскрыв глаза и вскинув руки, будто ожидая, что Северус бросит в него что-то очень неприятное.

— Думаю, будет лучше, если ты воспользуешься своей палочкой, — профессор медленно вытащил палочку Гарри из кармана, где держал её рядом со своей, и подал мальчику.

Гарри протянул трясущуюся руку, украдкой поглядывая из-под чёлки.

— Но… Мне нельзя использовать магию вне школы, — сказал он дрогнувшим голосом, обхватив пальцами рукоятку волшебной палочки.

— Полагаю, в данном конкретном случае тебе станет лучше, если ты это сделаешь.

— Простите? — ребёнок сузил глаза в ожидании подвоха. — В прошлом году я получил предупреждение за применение левитирующего заклинание, которое даже не использовал.

— Да, очевидно, Министерство не может определить, кто именно применяет заклинания, — фыркнул Северус. — Я просто чувствую, что твоя магия станет более послушной, если ты будешь направлять её, а не пытаться подавить, как раньше.

— Я… О… — Гарри моргнул. — Эм… — он робко взмахнул палочкой и пробормотал: — Репаро.

Посуда послушно вернулась в изначальное состояние, а магия перестала так напряжённо метаться по комнате в поисках выхода.

— Гарри, иди сюда, присядь, пожалуйста, — Северус отодвинул стул.

Мальчик постоял, глядя на своего опекуна, потом встряхнулся и снова сел за стол.

— Вы хотите забрать обратно мою палочку? — обречённо спросил он.

— Нет, — Северус не позволил ребёнку снова погрузиться в апатию. — Вообще-то, я думаю, было бы неплохо вернуть её тебе. Я просто хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.

— Что? — насторожился мальчик.

— Я… — Мастер зелий заколебался, неосознанно сжимая левое предплечье. — Мне нужно, чтобы ты поклялся, что придёшь ко мне, прежде чем сделаешь что-то подобное произошедшему в ту ночь, — Северус смотрел прямо в глаза гриффиндорцу: немного легилименции гарантировало, что он узнает, скажет мальчик правду или солжёт.

— Я уже говорил Люпину, — прошептал Гарри, — что не буду… не наделаю глупостей, пока я здесь, — его глаза ещё были безучастными и пустыми.

Гарри не ответил на вопрос, но это не имело значения. Северус беззвучно произнёс заклинание легилименс — быстрый рывок в сознание мальчика, достаточный, чтобы уловить поверхностные образы.

Астрономическая башня по-прежнему занимала видное место, но, похоже, в данный момент ребёнок не собирался причинять себе вреда.

— Вполне достаточно, — Северус хмыкнул. Он получил, что смог, и был в полной растерянности, не представляя, как продолжить разговор, но теперь, когда Гарри заговорил, он знал, что есть некоторые вещи, которые они должны обсудить.

К счастью, Гарри не нужно было сильно подталкивать.

— Почему вас это волнует? — тихо спросил он.

— Волнует что? — спросил Северус нейтральным тоном.

— Насчёт Дурслей. Никому никогда не было дела, — мальчик снова уставился на свои руки, так крепко сцепленные, что Северус видел, как побелели костяшки пальцев. Большой палец правой руки впился в левую — привычный жест, если судить по новым царапинам, замеченным Северусом.

Зельевар осторожно потянулся через стол и положил обе руки на руки мальчика. Это заставило Гарри поднять глаза. Северус осторожно расцепил его пальцы, положил руки ладонями вниз на стол, накрыв своими собственными.

— Мне не всё равно, потому что это моя обязанность — заботиться, — он выдержал взгляд мальчика.

«Ты можешь это сделать», — сказал в голове Северуса голос Лили.

Северус глубоко вздохнул, надеясь, что его тщательно спланированная речь сработает так, как он хотел.

— Я… должен признаться тебе… — он замялся.

«Просто скажи ему, — говорил Северусу Люпин. — Будет гораздо хуже, если он узнает об этом сам». Северус не верил, что всё так просто. Он выбрал тщательно отредактированную версию правды.

— Твоя мама перед смертью… она знала, что они с мужем были… мишенью… Тёмного Лорда.

Гарри в замешательстве уставился на него, не понимая, какое это имеет отношение к происходящему, но был слишком ошарашен, чтобы убрать руки.

— Она просила меня присмотреть за тобой, если с ней что-нибудь случится.

Гарри не шевельнулся, только сжал руки в кулаки.

— Магловский адвокат твоей матери сообщил мне, что в её завещании, которое она оставила у него, меня назвали твоим опекуном.

Это было правдой. Письмо, которое Северус показал Люпину два месяца назад, было от Лили с просьбой присмотреть за Гарри. Чего он не показал Люпину, так это визитной карточки поверенного Лили, адвоката, который прислал информацию о магловском трасте Гарри и копию документов об опекунстве на имя Северуса. Одна из школьных сов принесла визитку в Паучий тупик через два дня после ужина с миссис Кук.

Северус написал адвокату, что обстоятельства Гарри изменились ещё в сентябре. Поверенный ответил запиской, в которой объяснял, что пытался найти Северуса после смерти Лили и Джеймса, поскольку в завещании Лили он официально назван опекуном ребёнка. Адвокат предположил, что он заключил неофициальное соглашение с Петунией, сказав, что это было вполне нормально, учитывая, что Северус — одинокий мужчина без других детей. В магловском мире он имел законную власть над благополучием Гарри.

Бывший Пожиратель-Смерти-ставший-шпионом не понимал, что с этим делать. Он просто знал, что не чувствовал такого груза вины с тех пор, как держал в своих объятиях безжизненное тело Лили.

Это было горькое воспоминание. Прошлой ночью впервые за много лет Северус вытащил его из флакона, в котором оно хранилось после просмотра в Омуте памяти вскоре после смерти Лили, так что он помнил только словно из вторых рук, как помнят фильм. Истинное воспоминание с сопутствующими эмоциями он держал при себе на случай, если оно ему когда-нибудь понадобится, а прошлой ночью вернул его в свой разум.

И теперь он помнил. Он слишком ясно помнил, как не обращал внимания на верещавшего в колыбели ребёнка. Его рыдающее дитя. И почему? В то время он видел в ребёнке лишь причину смерти Лили.

Северус поднял её остывающее тело и сел, прислонившись к единственной оставшейся стене, положив голову Лили себе на колени.

Через несколько мгновений появился Хагрид. Он не заговорил с Северусом, просто похлопал его по плечу, выражая сочувствие. Хагрид всегда понимал Северуса лучше многих — слова только привели бы того в ярость.

Огромный мужчина поднял ребёнка, держа его практически на одной ладони. Северус слышал, как Хагрид тихо произнёс:

— А что это у тя на лобике? Бедная кроха.

— Дамблдор явится вот-вот, — перед уходом сказал Хагрид, перекрывая плач ребёнка. — Ты… — Хагрид разрыдался, потом заставил себя успокоиться, вытирая лицо о плечо пальто, так как руки у него были заняты. — Хошь, оставлю тя с ей? Пока он тута не объявится?

Северус потерянно кивнул. К этому моменту слёзы у него уже закончились.

Ему нужно было сказать Хагриду тогда, что Лили хотела, чтобы он забрал Гарри. Именно тогда он должен был рассказать Дамблдору о своём родстве с Гарри.

Но он этого не сделал.

В глазах Визенгамота магловский документ не мог бы превзойти права Петунии на кровное родство. Особенно с учётом того, что Дамблдор настаивал, чтобы Гарри жил в родной по крови семье. Хотя Северус, будучи биологическим отцом мальчика, мог бы это оспорить.

Он решил, что не стоит рассказывать Гарри эти подробности.

Зелёные глаза ребёнка озадаченно смотрели на него.

— И что это значит? — Вопрос вернул Северуса в настоящее.

— Это значит, что… Я… — Северус запнулся, чувствуя комок в горле. — Причина, по которой я мог изменить твоё опекунство без участия Министерства, заключалась в том, что я всегда имел на это право.

Гарри отдёрнул руки, и Северус отпустил его.

— Значит… вы отправили меня жить к Дурслям? — прошептал мальчик. Его дыхание снова участилось — начало очередной панической атаки.

— Нет, — Северус хотел предложить мальчику успокоительное, но был уверен, что после прошлой ночи Гарри не примет его. — На самом деле это был Дамблдор. А я, как и весь остальной волшебный мир, слишком доверял кровному родству.

— Но… почему никто не… — прошептал ребёнок.

— Не проведал тебя? — договорил за него Северус. — Честно говоря, потому что Петуния просила нас этого не делать. Одним из условий, на которых она приняла тебя, было то, что мы не будем ее беспокоить. И… и Лили любила Петунию. Мне никогда не приходила в голову мысль, что её любовь незаслуженна. Или что кто-то может радикально измениться. Твои дедушка и бабушка всегда были добрыми людьми… Я никогда не думал, что их дочь способна…

За последние несколько дней Северус пришёл к выводу, что Петуния не считает волшебников людьми. Должно быть, она оправдывала своё отношение к Гарри, говоря себе, что у него нет таких острых чувств, как у обычного мальчика.

— Ты ублюдок, — тихо произнёс Гарри. Его трясло всё сильнее, и он схватил со стола палочку.

Северус искренне надеялся, что ребёнок не проклянёт его. За это ему придётся отвечать. В данных обстоятельствах Северус мог бы не обращать внимания на подобные выражения, но…

Голос Лили велел ему вытащить голову из задницы.

Мальчик встал, положил палочку в задний карман. Его зелёные глаза ярко выделялись на бледном лице. Чашки снова разлетелись вдребезги вместе с остальной посудой в буфете.

Пёс, о котором Северус совсем забыл, заскулил, обнюхивая руку ребёнка.

— Ты два года обращался со мной, как с дерьмом, — Гарри проигнорировал собаку. Он расставил ноги поустойчивее и сжал кулаки, готовый к схватке. — Ты позволил Дамблдору отправить меня обратно к Дурслям. Всё это время тебе было наплевать на меня. Что теперь изменилось? — несмотря на то, что мальчика трясло от гнева, его голос оставался тихим.

Засвистел чайник. Северус вытащил палочку, заглушив шум, быстро произнёс заклинание отмены магии, и на кухне воцарилась тишина. Если они с Гарри собираются задержаться здесь надолго, Северусу придётся расспросить Молли о заклинании, гасящем спонтанные выбросы магии на длительное время.

— Ты хочешь знать, как Дурсли обращались со мной? — прошипел Гарри, не обращая никакого внимания на палочку Северуса. — Я не знал своего имени, пока не пошёл в школу. Я думал, что меня зовут Урод. Или Щенок. Или Мальчишка. Петуния называла меня Гарри только тогда, когда ей нужно было пустить кому-нибудь пыль в глаза. Все считали Дурслей такими чертовски порядочными! Они обычно говорили людям, что я ненормальный. Вот почему они всегда оставляли меня с миссис Фигг, когда уезжали в отпуск. Или когда водили куда-нибудь Дадли.

«По крайней мере, он говорит», — с усмешкой подумал Северус. Ему не хотелось иметь дело со всей силой гнева Гарри, но именно он выпустил джинна из бутылки.

— Мне говорили, что мой отец был пьяницей, а мать — шлюхой. Они запирали меня большую часть времени в темноте. Били, если я плакал, или говорил слишком громко, или у меня подгорал завтрак, или я учился лучше Дадли, или просто ДЫШАЛ НЕПРАВИЛЬНО! — Голос Гарри начал подниматься до крика. — Все думали в ту ночь, когда министр вернул меня, что всё в порядке. Он СКАЗАЛ ИМ, что меня нужно наказать. Что Дурсли поступили ПРАВИЛЬНО. И ЧТО ДАМБЛДОР СЧИТАЕТ, БУДТО ДУРСЛИ ХОРОШО ВОСПИТЫВАЮТ МЕНЯ! — он сделал паузу, переводя дыхание. — Я СКАЗАЛ ЕМУ, ЧТО ОНИ СОБИРАЮТСЯ ВЫСЕЧЬ МЕНЯ. А ОН ВЕЛЕЛ МНЕ НЕ ВЫДУМЫВАТЬ ГЛУПОСТЕЙ! — мальчик тяжело дышал, почти задыхаясь. — А ПОТОМ НЕВИЛЛ УМЕР, И ВСЕ ПЕРЕПУГАЛИСЬ. И ЭТО НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТ. И НЕВИЛЛ ПО-ПРЕЖНЕМУ…

При упоминании Лонгботтома гнев Гарри испарился. Его крики перешли в рыдания. Он закрыл лицо руками.

— Лучше бы это был я, — голос его звучал ожесточённо даже сквозь слёзы.

Северус стоял, не зная, подходить ему к ребёнку или нет. Проблема решилась, когда Гарри промчался мимо него, прогрохотав вверх по лестнице и утащив с собой собаку.

— Всё прошло прекрасно, — пробормотал Северус себе под нос.

Понимая, что не осмелится оставить ребёнка надолго одного, он положил часы на стол и не спускал с них глаз, подкрепляясь чашкой чая.

Глава 47. Срыв

Гарри взбежал по лестнице в свою комнату, почти завопив от разочарования, когда обнаружил, что не может хлопнуть дверью, защищённой заклинанием.

Хедвиг взмахнула крыльями и тревожно заухала, когда изголовье кровати, на котором она сидела, затряслось от силы магии Гарри. Кресло опрокинулось, треснуло оконное стекло.

Поскольку хлопнуть дверью было невозможно, мальчик сжал кулак и ударил по штукатурке рядом с дверным косяком, оставив на ней вмятину. Было так приятно наброситься на что-нибудь, что Гарри сделал это снова. После третьего или четвёртого удара костяшки пальцев окровавились, оставляя на стене пятна, но он не мог сказать, было ли ему больно.

Сопелка дёргал и тянул зубами хозяина за толстовку. Когда это ничего не дало, он отчаянно залаял. Гарри смутно отметил, как собака с визгом и лаем кинулась вниз по лестнице.

— Гарри! Стой!

Обезумевший ребёнок проигнорировал окрик и снова ударил кулаком. Чьи-то руки сгребли мальчика в охапку, оттаскивая от стены.

— Отпусти меня! — брыкаясь, вопил Гарри. Хедвиг с криком набросилась на человека, который схватил её хозяина в медвежьи объятия, удерживая его руки.

— Ааа!

Это был Люпин. Удивительно, но он держал Гарри, несмотря на то, что тот продолжал вырываться, а Хедвиг кружила по комнате, готовясь атаковать снова.

Собачий лай ещё больше усиливал хаос. Гарри обнаружил, что его оторвали от земли, и забрыкался сильнее, стараясь освободиться. Сопелка лаял на Хедвиг и профессора. Сова закричала и снова спикировала на них, нанеся ещё один удар, судя по воплю Люпина:

— Хедвиг! Я не пытаюсь… ах!

— Довольно! — рявкнул голос Снейпа. — Хедвиг, угомонись, я присмотрю за ним, — твёрдо сказал зельевар. — Сопелка, сидеть!

Хедвиг перестала кидаться на Люпина, дважды облетела комнату и, очевидно, решив довериться Мастеру зелий, снова уселась в изголовье кровати, взъерошенная и настороженная.

Гарри перестал сопротивляться, обмяк и уставился в пол, тяжело и часто дыша.

Сопелка умолк, но стоял, напружинившись и вздыбив шерсть.

— Сопелка! — резко одёрнул его Люпин. Пёс сел.

Державшие Гарри руки ослабли. Невразумительно вскрикнув, ребёнок отшатнулся к стене, разворачиваясь лицом к профессорам.

На лице Люпина зияла глубокая, едва не задевшая глаз, рана от когтей Хедвиг — длинный, обильно кровоточащий порез. Серая пижамная куртка профессора — видимо, он только проснулся — была вся в крови.

— Гарри, ты поранился, — тихо сказал Снейп, не обращая внимания на истекающего кровью волшебника рядом с собой.

Мальчик с недоумением уставился на кулак, которым только что колотил по стене. Кисть распухла, костяшки пальцев покрылись окровавленными ссадинами. Скорее всего, через минуту рука начнёт болеть.

Снейп осторожно шагнул к Гарри.

— Позволь мне взглянуть, — он протянул руку ладонью вверх.

Гарри попытался отступить, но упёрся в стену и, скользнув вдоль неё, забился в угол.

— Оставьте меня в покое, — его голос прозвучал слишком пронзительно и не похоже на обычный голос Гарри.

Снейп замер. Гарри не мог прочитать выражение его лица. Он посмотрел на другого волшебника, который только что помешал ему ещё больше искалечить руку.

Люпин вытащил из кармана носовой платок и прижал его к лицу, пытаясь остановить кровь. Гарри уставился на него, дрожа всем телом. Всё, о чём он мог думать — дядя Вернон убил бы Хедвиг за такое.

— Простите, — в отчаянии прошептал мальчик, закрыв глаза и невольно представляя себе Вернона.

— Неблагодарный щенок! Когда я доберусь до этой чёртовой птицы…

Гарри словно вернулся на Тисовую улицу. Он ещё сильнее прижался спиной к стене, словно надеясь найти там убежище, и живо вспомнил, как Вернон угрожал сове летом, после того, как министр привёз мальчика.

— Дядя Вернон… пожалуйста… Я отослал её. Я больше не буду писать писем, обещаю. Если она вернётся, просто… просто… не трогайте её, — Гарри старался не плакать, это только разозлит дядю, тот и так пригрозил накормить сову крысиным ядом.

— Молись, чтобы она не вернулась сюда, мальчишка! — орал Вернон. — Я не потерплю эту опасную зверюгу рядом со своей семьёй. Я тебя предупреждаю…

— Я прослежу, чтобы она держалась подальше, обещаю, — униженно умолял Гарри. — Пожалуйста…

Тычок в спину оборвал мольбы Гарри. Всё, что он смог сделать, это забиться в угол и прикрыть руками голову, когда тучный мужчина угрожающе двинулся вперёд. Перепуганный мальчик закрыл глаза в ожидании первого удара.

— Гарри! — негромкий голос профессора Снейпа прозвучал слишком близко. Гарри почувствовал, что кто-то стоит рядом с ним, и присел в углу, закрываясь руками.

Чуть приоткрыв глаза, он понял, что находится вовсе не на Тисовой улице, а всё ещё в спальне дома Снейпа. Сам Снейп опустился на одно колено, его осунувшееся лицо было примерно в шести дюймах от лица Гарри. Он не выглядел сердитым, скорее… встревоженным?

— Позволь мне осмотреть твою руку, — голос Снейпа звучал вкрадчиво и мягко. Внезапно Гарри вспомнил, что Снейп говорил точно таким же тоном той ночью, когда рассказывал сказки.

Очень медленно Гарри убрал руку от лица и протянул её опекуну. Снейп взял его кисть в свои ладони, глядя на царапины и припухлости, и почти беззвучно вздохнул.

— Иди сюда, сядь, чтобы я мог всё как следует осмотреть, — он осторожно потянул Гарри за запястье.

Гарри на мгновение замер. Снейп отпустил его запястье и, схватив за обе руки выше локтя, встал сам и поднял мальчика на ноги.

В руке Снейпа появилась палочка.

— Если я призову для тебя кое-какое успокаивающее зелье, ты примешь его? — серьёзно спросил он.

Выражение лица Гарри, должно быть, показало его мнение на этот счёт, он отодвинулся и присел на кровать. Снейп сел рядом с ним.

— Хорошо, потом, — спокойно сказал он (когда это Снейп говорил спокойно?)

— Гарри? — Люпин наклонился вперёд. — Ты можешь рассказать, что произошло?

Люпин остановил кровотечение из раны, но она всё ещё выглядела отвратительно.

— Я не знаю, — Гарри уставился на пульсирующую правую руку, стараясь не смотреть на Люпина. — Мне показалось, что я… где-то в другом месте, — Гарри попытался сжать кулак, но обнаружил, что пальцы слишком распухли. — Я схожу с ума, да? — тихо спросил он.

— Ты не сходишь с ума, — твёрдо заявил Люпин. — Ты реагируешь совершенно нормально для того, кто прошёл через то же, что и ты.

Гарри подавил истерический смешок. В нём никогда не было ничего нормального.

Снейп снова схватил Гарри за запястье, взмахнул над ним палочкой и пробормотал заклинание.

— Ты ничего не сломал, — вздохнул он с облегчением и призвал из шкафчика в ванной флакон с зельем. — Я хочу, чтобы ты принял это.

Гарри посмотрел ему в лицо.

— Чтобы вы смогли допросить меня ещё раз? — зло прошипел он, забыв о боли в руке.

Люпин и Снейп переглянулись, во взгляде Люпина ясно читалось «я же тебе говорил». Снейп усмехнулся в ответ, а потом повернулся к Гарри, его лицо прояснилось:

— Обещаю, это всего лишь целебное зелье.

Охваченный противоречивыми чувствами, Гарри просто смотрел на профессора. Вид у того был ещё усталым, хотя мальчик понял, что Снейп выглядит намного лучше и, странно, даже моложе. Это было забавно, Гарри всегда казалось, что Снейп намного старше его тёти и дяди, но так не могло быть, раз он учился в школе с родителями Гарри.

Отбросив неуместные мысли, Гарри обдумал слова Снейпа. Вчера тот ведь не говорил, что не собирается давать мальчику зелье. На самом деле было очевидно, что в его чае что-то есть. Гарри просто не удосужился спросить, что именно. «Обещаю». Снейп ещё никогда не нарушал своих обещаний.

Гарри нерешительно взял предложенный флакон. Зелье за тёмно-зелёным стеклом было почти коричневым, а на вкус, когда он проглотил его, напоминало маслянистые горькие огурцы. Результат последовал незамедлительно: опухоль и боль в руке начали отступать.

Люпин вытащил свою палочку и пробормотал заклинание, убирая с рубашки кровь. Снейп сидел на кровати рядом с Гарри, поэтому Люпин поднял с пола кресло и уселся.

Хедвиг предупреждающе щёлкнула клювом. Гарри снова уставился на длинную рваную рану.

— Всё в порядке, Гарри, — мягко улыбнулся Люпин. — Фамильяры очень заботятся о своих волшебниках. Никто не собирается наказывать тебя или Хедвиг за недоразумение.

Снейп говорил что-то похожее о Сопелке.

Гарри почувствовал, как жаркий, колючий румянец заливает щёки. Сколько ещё раз он выставит себя полным идиотом перед обоими профессорами? Он отодвинулся от Снейпа и, обхватив руками колени, прислонился спиной к изголовью кровати.

Люпин внимательно наблюдал за ним.

— Ну что ж, ты можешь сказать нам, где, как тебе показалось, ты был? — снова очень мягко спросил он, спокойно сидя в своей пижаме, как будто этот инцидент был совершенно нормальным явлением.

— Я… — Гарри замялся, не зная, как объяснить, — я как будто попал к тёте с дядей, — он замолчал, надеясь, что ответ удовлетворит обоих мужчин.

Ни один из профессоров не произнёс ни слова, и Гарри не мог понять, о чём они думают. Снейп смотрел на него как на букашку, а Люпин изо всех сил старался казаться уверенным. Из них двоих Гарри решил, что ему больше нравится «ты-букашка». По крайней мере, это было честно.

— Дядя часто угрожал твоей сове? — спросил Люпин, видимо, решив, что Гарри больше ничего не скажет без подсказки.

Гарри испуганно вскинулся:

— Откуда вы…?

— Ты просил своего дядю не причинять ей вреда, — пояснил Снейп.

А Гарри даже не понял, что произнёс это вслух.

— Я… да, — несчастно пробормотал он и обнаружил, что хотя и не был под принуждением зелья правды Снейпа, поневоле рассказывает дальше: — Всё время. Он, наверное, беспокоился, что я напишу своим друзьям. Я… мне кажется, он вспомнил, что в прошлом году миссис Уизли совсем не понравилось, как они обращались со мной.

— Что ты имеешь в виду? — с недоумением спросил Люпин.

— Кажется, она написала им в прошлом году, сообщила, где я, и, наверное, сказала что-то, что им не понравилось. Дядя Вернон заявил, что она назойливая проныра, которая только и делает, что всё вынюхивает, и он не хотел, чтобы я сплетничал с ней, — Гарри пожал плечами. — Я отослал Хедвиг после того, как раздул тётю Мардж, и велел ей лететь в Хогвартс и оставаться там.

— Тебе сказали, чем именно из сказанного ею они были недовольны? — спросил Люпин, нахмурив брови.

Гарри покачал головой.

— Наверное, это из-за того, что я ей нравился. Школьную медсестру, которая меня любила, тоже называли пронырой, — он неловко заёрзал. — Почему вы всё время спрашиваете о них? Я ведь с ними больше не живу. Вы сами так сказали, — повернулся он к Снейпу. — Так в чём же проблема?

— Проблема в том, — заговорил Снейп, — что ты не можешь провести ни одной ночи без кошмара. Ты склонен к постоянным паническим атакам. Ты настолько замкнулся в себе, что напоминаешь инфери, — он вздохнул, — когда не разбиваешь окна и чашки, магически или как-то иначе.

— А почему вас это волнует? — огрызнулся Гарри, сжимая кулаки.

— Я полагал, мы обсудили это внизу, — сказал опекун хорошо знакомым мальчику ледяным голосом Снейпа-с-уроков-зельеварения.

Гарри усмехнулся, в то время как Люпин недоуменно посмотрел на него.

— Ну да, потому что это ваша обязанность. Наверное, вам достаточно платят, как было у тёти Петунии, — зло прошипел мальчик. — Я постараюсь облегчить вам задачу, профессор. Не старайтесь заговорить со мной, и я буду держаться от вас подальше.

Снейп поморщился.

— Я не это имел в виду, — хрипло сказал он. Гарри никогда раньше не видел у Снейпа такой гримасы. — Я просто хотел сказать, что намерен выполнять свои обязанности.

— Замечательно, — фыркнул Гарри, скрестив руки на груди и отводя взгляд. — Вы опоздали всего-то на двенадцать лет.

Профессор вздрогнул, как от пощёчины.

— Да, — по-прежнему хрипло произнёс он, — я опоздал. И мне очень жаль, — он тоже скрестил руки на груди, напряжённо выпрямившись. — Я ничего не могу сказать в своё оправдание.

Гарри не ожидал от него таких слов. Чёрные глаза Снейпа поймали его взгляд. Голосом человека, произносящего торжественную клятву, он продолжил:

— Но сейчас я здесь и никуда не собираюсь уходить.

По какой-то причине это заставило грудь Гарри сжаться. Однако он не поддался порыву заплакать. Он привык сдерживать слёзы.

— Как вам будет угодно, — бросил он пренебрежительным тоном, подражая кому-то из американского фильма, увиденного по телевизору (на самом деле фильм он не видел, лишь убирал гостиную, пока Дадли смотрел видео).

Снейп выглядел… уязвлённым? Но это лишь промелькнуло на строгом лице профессора, и оно вновь приняло непреклонное выражение.

— Неважно, что ты скажешь или сделаешь, Гарри, — мягко сказал Снейп бархатным голосом Сказочника. — Я всё равно не уйду, — он подался вперёд, положив ладонь на лодыжку мальчика. — Я помогу тебе пройти через это.

Обычно Гарри отстранялся, когда люди, особенно учителя, ненароком касались его. Однако когда Снейп наклонился так близко, Гарри почувствовал исходящий от него запах имбиря и душистого перца (возможно, он держал пряности в своём комоде, как Петуния перекладывала лавандой свои шкафы). Запах был невероятно успокаивающим.

Гарри хотел разозлиться и накричать на этого человека, но внезапно гнев покинул его, оставив совсем обессиленным. Хотелось сказать что-то остроумное и язвительное, но, к своему стыду, голосом, который ему самому показался очень детским, он спросил:

— Обещаете?

Снейп серьёзно кивнул.

— Вот почему нам нужно, чтобы ты поговорил с нами, Гарри, — глубоко вздохнул Люпин, который во время этого разговора сидел молча. — Нам нужно знать, через что ты проходишь. Мы поможем тебе, но только если ты будешь разговаривать с нами.

Гарри кивнул и одновременно пожал плечами, уткнувшись лицом в подтянутые к груди колени.

— Я просто не понимаю, почему вы думаете, что Дурсли издевались надо мной. Я вовсе не думаю, что всё так плохо, как вы пытаетесь это выставить, — сказал он, не поднимая головы.

— Если бы мисс Грейнджер сказала тебе, что испытывает то же самое, что и ты, как бы ты это назвал? — спросил Люпин.

Ладонь Снейпа по-прежнему лежала на ноге Гарри, и это прикосновение было странно успокаивающим. Одна из проблем, с которой он всегда сталкивался как со школьной медсестрой, так и с миссис Уизли, заключалась в том, что хотя обниматься было приятно, объятия часто становились для него слишком удушающими. Наверное, потому, что он к этому не привык.

Гарри вдруг вспомнил, что на нём совершенно новые белые носки, без дыр, без серых въевшихся пятен, которые невозможно отстирать. Снейп купил их для него. Достаточно носков, чтобы у Гарри каждый день надевал чистые: у Дурслей у него была только пара или две, пригодные для ношения, а Снейп сказал продавцу, что Гарри нужно десять пар белых и десять — чёрных. И ещё несколько — только для квиддича.

Он посмотрел на Снейпа, и тот снова встретился с ним взглядом.

— Гарри? — Люпин всё ещё ждал ответа на свой вопрос.

— Я… эээ… Я не знаю, — признался Гарри, чувствуя себя сбитым с толку. — Ну… хорошо… Она ведь не урод, правда?

Снейп раздражённо фыркнул, отдёрнул руку и полез в карман халата за волшебной палочкой, быстро взмахнул ею, и появился клочок пергамента.

— Я заставлю тебя опять писать строчки, если ты не прекратишь называть себя этим словом! — рыкнул он, сунув пергамент Гарри под нос.

Я не урод.

Написано сто раз.

Гарри не знал, почему это вдруг заставило его всхлипнуть. Он оттолкнул пергамент и рукавом вытер нос.

— Отвратительно, — буркнул Снейп, протянул мальчику носовой платок, потом забрал пергамент, взмахом палочки отлевитировал его к стене и приклеил над столом Гарри.

— Я оставлю его там как напоминание для тебя.

Это добило Гарри. Всхлипывания перешли в настоящие рыдания, крепко обхватив руками ноги, он уткнулся лицом в колени.

Чья-то рука — Снейпа, судя по запаху имбиря и душистого перца — опустилась на его плечо и, неподвижная, просто лежала там.

Все трое просидели так несколько минут, прежде чем Гарри в последний раз шмыгнул носом и поднял голову, вытирая лицо платком.

— Пожалуй, приготовить чай стоит пойти мне? — мягко заметил Люпин. — Раз уж я об этом заговорил.

Гарри вдруг почувствовал себя неуютно.

— Нет, — хрипло возразил он. — Мне надо спуститься. Я помогу.

Как будто приготовление чая было чем-то обременительным.

— Хм… сэр? — Гарри встал и повернулся к профессору Снейпу. — Я… ммм… прошу прощения за ваши чашки… — тихо произнёс он. — И за всё, что я ещё сломал, — он смущённо посмотрел на разбитое окно.

— Не беспокойся, Гарри, — ответил Снейп и, к удивлению Гарри, слегка улыбнулся. — В твоём возрасте такие вещи время от времени случаются.

Он не спеша поднял палочку и пробормотал восстанавливающее заклинание, а потом устало поднялся.

— Где ваша трость, сэр? — спросил Гарри, внезапно заметив, как нетвёрдо держится на ногах Мастер зелий.

— Хм… Кажется, я оставил её внизу, торопясь посмотреть, что это за шум, — ответил Снейп. — Не волнуйся, я справлюсь.

Тяжело опираясь на перила, он спустился вниз.

Гарри взялся было мыть посуду в раковине, но Люпин прогнал его:

— Я сам помою, иди посиди с профессором Снейпом.

Если Люпин и надеялся, что они начнут новый разговор, то был разочарован — несколько минут они молча сидели за столом, пока Люпин ходил по кухне, готовя себе завтрак.

— Вы оба уже поели? — спросил он.

Снейп и Гарри кивнули, и Люпин поставил перед ними чашки. Они молча пили чай. Гарри даже не мог сказать, что погрузился в свои мысли, потому что прямо сейчас его разум казался абсолютно пустым.

Люпин принялся за свой завтрак. Ни Гарри, ни Снейп не произнесли ни слова. Люпин посмотрел на них обоих и, казалось, нашёл что-то забавное, если, конечно, искривившая его губы усмешка что-то значила.

Стук в дверь чуть не заставил Гарри расплескать чай себе на колени.

— Я открою, — Люпин встал и вышел в коридор. — Держу пари, это миссис Кук.

— Будь осторожнее, не ляпни лишнего, — проворчал Снейп. — Мне тут только Министерства не хватало.

Люпин закатил глаза, преобразил пижаму в джинсы и свитер и пошёл открывать дверь.

— Доброе утро, миссис Кук, — услышал Гарри его голос. — Чем могу быть полезен?

— Извините, что беспокою вас так рано, — сказала она, явно чем-то встревоженная, — я просто подумала, что вам стоит это увидеть. Северус ведь не получает газет?

Гарри задумался, что же такого может быть в магловской газете, что миссис Кук сочла достаточно убедительным, чтобы принести её сюда.

— Боже мой! — Что ещё более удивительно, голос профессора Люпина сразу же сменился с приветливого на обеспокоенный. — Да, спасибо, мы этого ещё не видели.

— Я… я буду неподалёку, если вам что-нибудь понадобится, — миссис Кук выглядела очень смущённой.

Люпин закрыл дверь.

— Я… э-э… не знаю, что нам с этим делать, — он нерешительно положил газету на стол.

Гарри поперхнулся, чай попал не в то горло, и мальчик раскашлялся. Немного отдышавшись, он снова посмотрел на заголовок.

В аэропорту Хитроу задержана супружеская пара, обвиняемая в жестоком обращении с детьми.

Под заголовком размещалась фотография: Вернон и Петуния, в наручниках, под эскортом полицейских.

Глава 48. Дом ужаса

Люпин склонился над столом, положив ладони на столешницу, и принялся просматривать статью. Эта газета была из тех изданий, где много сплетен о знаменитостях и полно фотографий женщин в бикини. Северус видел, что статья с арестом Дурслей размещена не на первой полосе, как было бы, если бы Поттером заинтересовался «Ежедневный Пророк», а в конце, среди нескольких историй о настоящих преступлениях и всяческих развратах.

Северус смотрел, как нахмурился оборотень, пытаясь понять, насколько всё плохо.

— Ну? — рявкнул он, не в силах ждать, пока Люпин прочтёт про себя проклятую статью.

Гарри дрожал как осиновый лист.

— Вы же сказали, что никто не узнает, — прошептал он.

Северус сжал в кармане палочку на случай, если магия ребёнка снова выйдет из-под контроля. Он осторожно положил другую руку на плечо Гарри — жест становился всё более естественным. Похоже, это помогло — по крайней мере, обошлось без разбитых чашек. Гарри подвинул свой стул ближе к Северусу.

— Что они говорят обо мне? — дрожащим голосом спросил мальчик. Северус растерянно отметил, как маленькая рука вцепилась в его мантию.

— Здесь нет твоего имени, — в голосе Люпина прозвучало облегчение, его плечи постепенно расслабились. Он сунул газету к Северусу и снова сел напротив Гарри.

Мастер зелий опустил палочку, придвинул к себе газету, по-прежнему держа Гарри за плечо. Мальчик не сделал ни малейшего движения, чтобы прочитать статью, и глядел на неё, как на дохлую крысу.

На снимке были изображены Вернон и Петуния в окружении полицейских. Петуния пыталась закрыть лицо руками, скованными наручниками, а Вернон рычал на фотографа.

Дом ужаса!

Действуя на основе информации, полученной от Шотландского уполномоченного по делам детей и молодёжи, власти провели расследование в доме Вернона и Петунии Дурслей, где обнаружили ужасающие факты издевательства над ребёнком и пренебрежение своими обязанностями.

Согласно материалам дела, супруги были арестованы за то, что более двух лет держали своего десятилетнего умственно отсталого племянника взаперти в комнате, позволяя мальчику только заниматься домашними делами и посещать школу.

Выяснилось, что ребёнка отправили жить к тёте и дяде после того, как его родители восемь лет назад, находясь в нетрезвом состоянии, погибли в автокатастрофе.

По полученным сообщениям, пострадавшему ребёнку разрешалось пользоваться семейной ванной комнатой лишь в течение нескольких минут утром и вечером. По словам соседей, мальчика, имя которого не называется, видели постоянно работающим в саду.

— Я видела, как бедняга работает в саду с утра до вечера, — рассказывает соседка. — Худенький малыш, но Петуния всегда говорила, что он привередлив в еде. Конечно, с его проблемами трудно понять, что происходит. Он никогда ни с кем не разговаривал… не хотел смотреть тебе в глаза.

Семь замков, неуместные в этом безупречном доме, запирают наверху грязную, плохо освещённую комнату со старым письменным столом и раскладушкой, в то время как спальня по соседству забита новейшими электронными гаджетами. Несколько рваных, до невозможности застиранных футболок висят в шкафу из прессованного картона, выглядящим так, будто его приволокли со свалки. Коричневые пятна на полу и решётки на окнах создают впечатление тюремной камеры Третьего мира, а не детской спальни. Даже запах об этом напоминает — ведро в углу молчаливо свидетельствует о продолжительности заточения ребёнка.

Следователи, обыскивая дом, столкнулись с ещё более серьёзными фактами. В чулане под лестницей они обнаружили явные доказательства того, что ребёнка запирали там, похоже, на длительное время. Детские каракули и несколько маленьких звёздочек, ярко-синих и лимонно-зелёных, нарисованных флуоресцентными маркерами, спорадически вспыхивают на стенах цвета грязной слоновой кости. Написанная от руки табличка гласит, что это комната мальчика, а в углу лежит грязный матрас с одеялом, под которым спрятано несколько сломанных игрушек.

Жестокое обращение выявилось во время обычного медицинского осмотра в школе для мальчиков — охраняемом учреждении для умственно отсталых детей. В ходе обследования были обнаружены свидетельства недавнего и прошлого физического насилия, а также признаки сильнейшего недоедания.

Дурсли заявили полиции, что они были вынуждены держать ребёнка взаперти, чтобы он не таскал еду из холодильника, и пытались предотвратить его опасные действия, утверждая, что этим летом он напал на члена семьи.

С собственным сыном супруги, по-видимому, хорошо обращались, не проявляя никаких признаков пренебрежения или жестокости. Когда его спросили, мальчик откровенно заявил, что второго мальчика запирали почти каждый день с тех пор, как он появился у них.

Эксперты утверждают, что, очевидно, племянник стал жертвой так называемого «синдрома целевого ребёнка», который на самом деле более распространён, чем люди могут себе представить: многие родители выделяют в семье одного ребёнка для оскорблений и издевательств…

Северус прочитал достаточно. Он вздохнул с облегчением — дурацкий репортаж.

— В этой статье ошибка с твоим возрастом. Насколько хорошо известно имя Дурслей?

— Я почти никому не говорил о них, — покачав головой, пробормотал Гарри. — Я думаю, только Уизли и Гермиона знают их фамилию.

— В таком случае всё не так уж и плохо, — твёрдо сказал Северус. — Очень немногие волшебники следят за магловскими новостями, особенно за такого рода газетами. А те, кто это делает, вряд ли свяжут умственно отсталого десятилетнего ребёнка с тринадцатилетним Мальчиком-который-выжил.

— Тем не менее Дамблдору нужно сказать, — заметил Люпин, ставя чашку на стол. Он встал и взял свою мантию. — Я должен сообщить ему.

— Скажи заодно и Поппи, — проворчал Северус. — А я поговорю с Артуром Уизли. Если кто-то в Министерстве обнаружит связь, он об этом узнает.

Люпин коротко кивнул и мягко сказал:

— Гарри, всё правда будет хорошо.

Мальчик выглядел основательно позеленевшим — слишком много переживаний за одно утро.

— Должно быть, они поговорили с Уилкинсами, — пробормотал Гарри, полностью игнорируя Люпина. — Мистер… Уилкинс всегда считал, что я намного младше Дадли. Тётя Петуния сказала миссис Уилкинс, что я псих.

Люпин поймал взгляд Северуса поверх головы Гарри.

— С тобой всё будет в порядке, пока Артур не приедет? — участливо спросил он, улыбнувшись, и Северус прикинул, что это должно означать ободрение.

— Подождите, — Гарри встряхнулся, осознав, что сказал Люпин. — Вы имеете в виду мистера Уизли? — В ответ на утвердительный кивок Люпина он спросил: — А зачем мистер Уизли придёт сюда?

— У профессора Люпина сегодня и завтра неотложные дела в Хогвартсе, — пояснил Северус. — А мадам Помфри считает, что нам нужна помощь, пока его не будет. Мистер и миссис Уизли пригласили нас погостить, — он пристально посмотрел на мальчика, оценивая его реакцию, и с некоторым облегчением увидел, что ребёнку, по крайней мере, любопытно.

Гарри на мгновение встретился взглядом с Северусом. На открытом лице ребёнка отразились неуверенность, недоверие и что-то вроде мольбы. Затем его глаза вновь стали безучастными.

— Хорошо, — отвернувшись, тихо сказал он и почесал Сопелку за ухом. — А что нам делать с Сопелкой? Не знаю, найдётся ли там для него место.

— Я отвезу его обратно в Хогвартс, хорошо? — Люпин мягко улыбнулся. — Он может ночевать с Хагридом.

Профессор похлопал себя ладонью по бедру, и Сопелка, вскочив, послушно подошёл.

Гарри потерянно кивнул, по-прежнему не встречаясь взглядом ни с одним из профессоров. Лишившись собаки, ребёнок отпустил и мантию Северуса, сложил руки перед собой на столе и уставился на них.

— Собери одежду на два дня, — распорядился Северус, надеясь отвлечь Гарри хотя бы на пять минут.

Мальчик снова подавленно кивнул, но дрожать перестал.

— Вы… вы сказали мистеру и миссис Уизли о…? — он умолк.

— Нет, — твёрдо ответил Северус. — Они знают, что я был болен, но это всё. Ты сам решишь, сколько и как им рассказать.

— Я бы предпочёл, чтобы они не знали, — тихо сказал Гарри. Его руки и плечи медленно расслабились, так что Северус решил, что он, по крайней мере, немного успокоился.

— Всё в порядке, Гарри, — заверил его Люпин. — Если тебе так спокойнее…

Гарри встал.

— Я просто… — он нерешительно махнул рукой на дверь в коридор, а затем повернулся на каблуках и убежал.

Северус прислушался к лёгким шагам мальчика на лестнице и, достав из кармана палочку, бросил на дверь заглушающее заклинание.

Люпин с любопытством наблюдал за ним. Рядом сидел пёс, выглядевший таким же заинтересованным.

— Как ты думаешь, что это будет значить для Гарри? — Северусу было неприятно спрашивать совета у Люпина, и он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Боюсь, что это ударит его довольно сильно, — Люпин вздохнул, — как только он всё осознает, — оборотень посмотрел на потолок, а затем уставился в пол. — Он убедил себя, что его родственники не так уж плохи. Полагаю, это, — Люпин кивнул на заголовок, — вероятно, напомнит ему, насколько ненормальной была вся ситуация. Для большинства людей лучше постепенно осознавать подобное.

— Как ты думаешь, ему снова грозит опасность навредить самому себе? — тихо спросил Северус, озвучив страх, который больше всего преследовал его мысли. Дрожь пробежала по телу, когда он невольно вновь представил себе Гарри, едва дышащего, почти без сознания, бьющегося в петле импровизированной верёвки.

Люпин выглядел необычайно серьёзным.

— Боюсь, мы не можем сбрасывать со счетов возможность того, что это может привести его прямо к краю пропасти, — он покачал головой. — Но я думаю, что на данный момент устное соглашение с ним не причинять себе вреда — это лучшее, что мы можем сделать.

Северус понимающе кивнул. Он знал по опыту, что клятва действительно могла предупредить суицид. Со своими студентами он обнаружил, что часто просто обещания сначала поговорить было достаточно, чтобы сорвать попытку самоубийства.

— Я бы сказал, — продолжал Люпин, — что потребность Гарри в молчании по этому поводу следует уважать. Не говоря уже о том, что, хотя я доверяю благоразумию Уизли, меня передёргивает при мысли о том, что произойдёт, если Министерство пронюхает об этом.

— Не говори мне о Министерстве! — вспылил Северус — внезапно прорвалось всё напряжение, пружиной закручивавшееся в нём все эти дни. — Тебе объяснить, как они смотрят на самоубийц? — выплюнул он и, поймав непонимающий взгляд Люпина, рявкнул: — Уверен, ты слышал о смерти моей матери!

— Боюсь, что нет, — покачал головой Люпин.

Это удивило Северуса, он полагал, что вся эта грязь была общеизвестна в школе. Другие чистокровные студенты, конечно же, не стеснялись обсуждать это. Хотя, если подумать, Люпин никогда не был склонен слушать сплетни.

— Министерство определило смерть моей матери как самоубийство, — сказал Северус убийственно тихим голосом.

Глаза Люпина расширились, лицо побледнело.

— Я… я этого не знал, — сказал он, потянувшись рукой к Северусу. — Мне очень жаль.

Северус подосадовал, что не чувствует себя достаточно хорошо, чтобы в гневе выскочить из комнаты, и ограничился тем, что выхватил свою ладонь из хватки Люпина.

— Избавь меня от своих сожалений, Люпин, — прошипел он, скрестив руки на груди.

— Министерство… неужели оно…?

— Конфисковало имущество моей матери? — процедил сквозь зубы Северус. — Смешало с грязью её имя и имя всей её семьи? Отказало в погребении её тела в фамильном склепе? Да — по всем пунктам.

— Северус… — Люпин явно расстроился.

— Неважно, — устало сказал Северус; у него не осталось сил злиться. — Это уже не имеет значения. Возвращаясь к Гарри — я поговорю с Артуром. Сегодня утром он прислал мне сову — он со старшим сыном прибудет сюда ближе к обеду, чтобы проводить нас.

— В таком случае я останусь до их приезда, — заявил Люпин. — Дамблдор подождёт.

— Я не согласен, — Северус покачал головой. — Думаю, тебе нужно немедленно сообщить директору, и я, конечно же, не хочу доверять это сове.

Он также очень хотел, чтобы Люпин оставил его в покое, а не хлопотал над ним, как нервозная сиделка.

— Если ты так считаешь… — Люпин вздохнул, неловко поёрзав, встал. — Можешь связаться со мной до вечера — полнолуние начнётся около шести.

Северус резко кивнул.

— Проверь Гарри перед уходом, — попросил он, не имея сил снова подняться по лестнице.

Глава 49. Назад в Нору

— Тебе что-нибудь нужно, пока я ещё здесь? — Люпин стоял в дверях комнаты Гарри с Сопелкой на поводке, настороженно поглядывая на Хедвиг, которая приглушённо ухала и угрожающе крутила головой. Сопелка, пригнувшись, тихо зарычал.

— Нет, всё в порядке, — коротко сказал Гарри. «Только не от тебя», — обиженно думал он, продолжая бросать вещи в сумку, отказываясь смотреть на Люпина.

Профессор шагнул в комнату. Хедвиг это не понравилось: она сильнее закрутила головой, выдав нечто среднее между «крэк» и шипением, щёлкнула клювом и расправила крылья.

Сопелка тявкнул и зарычал на неё ещё громче.

— Прекратите, вы оба! — резко осадил их Гарри, отрываясь от упаковки вещей. Оба фамильяра затихли: Сопелка с тем пристыженным видом, который иногда выказывают собаки, и Хедвиг, с большим достоинством просто сложившая крылья и отвернувшаяся от незваных гостей.

— Тогда увидимся послезавтра, — кивнул Люпин, окинув его испытующим взглядом.

— Как вам будет угодно, — пробормотал Гарри, пожимая плечами. Ему даже нравилось, как звучит это выражение. Лёгкая дерзость позволяла ему чувствовать себя немного увереннее.

Профессор хотел было уйти, но Сопелка дёрнул поводок и заскулил. Гарри, оставив вещи, подошёл и почесал собаку за ушами.

— Прости, — тихо сказал он псу, — но с Хагридом тебе будет лучше.

В последний раз погладив собаку, Гарри позволил профессору увести её.

Остаток утра прошёл спокойно. Гарри услышал, как Снейп включил музыку в гостиной. Пластинка, по-видимому, ему нравилась, так как он проиграл её несколько раз. Это тоже соответствовало настроению Гарри, мрачному и сердитому. Некоторые песни отражали его собственные мысли.

Я холоден, как лезвие бритвы,

Напряжён, как струна,

Сух, как погребальный барабан*.

Мальчик горько усмехнулся, когда следующий фрагмент прозвучал так, будто кто-то швырял вещи и кричал на кого-то под музыкальное сопровождение. Певец сказал что-то о поисках своего любимого топора. Гарри подумал, что ему бы сейчас очень хотелось получить топор.

После некоторого раздумья он бросил в сумку мантию-невидимку. Всё ещё настороженная Хедвиг вопросительно посмотрела на него.

— Мы идём в Нору, — сказал ей Гарри. — Встретимся там, хорошо?

Она наклонила голову и ласково ущипнула его палец. Гарри открыл для неё окно, затем устроился на кровати со «Сказками барда Бидля». Однако он не находил себе места, нервничая из-за предстоящей встречи с Роном, и был просто счастлив, что там не будет ещё и Гермионы.

Телефонный звонок вывел Гарри из задумчивости. Музыка оборвалась.

— Алло? — произнёс голос Снейпа. — Да, это он. — Пауза. — А… — Последовала долгая пауза, а затем голос Снейпа стал слишком тихим, чтобы его можно было расслышать с того места, где сидел Гарри.

Любопытствуя, кто бы это мог быть, Гарри выбрался на лестничную площадку. Вряд ли звонила миссис Грейнджер — голос Снейпа звучал очень официально, как будто он говорил с незнакомцем.

— Мы будем в Оттери-Сент-Кэтчпоул сегодня вечером и проведём там два дня, — сказал Снейп кому бы там ни было. — Да, — голос опекуна был ровным и вежливым, — я вполне понимаю… Да, это было бы очень удобно. Прошу прощения, но не могли бы вы подождать минутку?

Звук внизу резко оборвался. Должно быть, Снейп наложил заглушающее заклинание.

Гарри всё равно устроился на верхней ступеньке.

Минут через пятнадцать Снейп вышел из кухни, обернулся и увидел Гарри, сидящего на верхней ступеньке.

— Ты собрал вещи? — спросил Мастер зелий, стоя внизу.

Гарри кивнул, подумав, что Снейп выглядит совершенно измученным после всех этих утренних переживаний. На секунду мальчик почувствовал себя виноватым за то, что расстроил опекуна, когда тот ещё был так явно болен. Затем он напомнил себе, как Снейп и Люпин решили, что одурманить его — хорошая идея. А Снейпу показалось также хорошей мыслью отдать мальчика Дурслям, когда он был совсем ребёнком.

Как часто в детстве Гарри мечтал о том, что кто-то придёт и спасёт его из этого проклятого чулана? Снейп мог сделать это в любой момент. Какой бы ни была игра Дамблдора, опекуну не нужно было поддерживать её.

Тихий голосок в голове Гарри напомнил ему, что Снейп действительно думал, будто тётя Петуния станет хорошим опекуном.

Гарри сердито отмахнулся от этой мысли. Ещё летом они все думали, что тётя Петуния была достаточно хорошим опекуном, а теперь ей предъявили обвинение.

Снейп поднимался по лестнице. Воспользовавшись случаем, Гарри глубоко вздохнул и, когда опекун проходил мимо, спросил:

— Они сказали, почему дядю Вернона и тётю Петунию арестовали?

— Шотландская служба защиты детей уведомила английские власти, которые, должно быть, и предъявили обвинение, — ответил Снейп, остановившись на лестнице.

— Шотландское…? — медленно повторил Гарри. — При чём тут Шотландия?

Стоявший на той же ступеньке, на которой сидел Гарри, Снейп спустился на пару ступенек и сел рядом с ребёнком.

— Хогвартс находится в Шотландии, — тихо сказал он, глядя на свои руки. — Мадам Помфри попросила меня передать твоё досье миссис Грейнджер, чтобы та отнесла его своей знакомой из социальной службы. В деле сказано, что твоя школа сделала заявление, на основании которого Шотландская служба защиты детей передала тебя под мою опеку. Это означает, что в Англии Дурслям предъявят обвинение. На твоём досье есть заклинание, которое гарантирует, что дело вернётся обратно к Артуру Уизли, а также чары запутывания, которые, вероятно, и являются причиной многих неточностей в этой истории, — Снейп тяжело вздохнул. — Мне никогда не приходило в голову, что их арестуют публично и это попадёт в новости.

— Вы… и мадам Помфри…? — Гарри чувствовал себя уязвлённым и сбитым с толку. — Но… почему?

Он никогда не думал, что мадам Помфри окажется в списке людей, предавших его доверие.

Чёрные глаза Снейпа вспыхнули гневом, когда он повернулся к Гарри.

— Потому что то, что они сделали — преступление, Гарри, — его голос звучал мягко, хотя сам он выглядел убийственно. — Мы не можем заставить их отвечать в волшебном мире, но нам по силам привлечь их к ответственности в магловском суде.

— Вы же дали мне слово, что никому не расскажете, — тихо сказал Гарри.

— Я не… — возразил Снейп, но умолк, глубоко вздохнул и заговорил почти шёпотом: — К сожалению, не все обещания могут быть выполнены, несмотря на все наши усилия, — его голос стал громче: — Я полагал, что для тебя намного важнее, чтобы не вмешивались Министерство и «Ежедневный Пророк».

Ну да, это было правдой, но Гарри не хотел попадать и в магловские газеты тоже.

— Возможно, тебе стоит прочитать статью, — сказал Снейп, вставая.

Гарри покачал головой: ему совершенно не хотелось читать эту писанину.

— Как пожелаешь, — Снейп поднялся по лестнице в свою комнату. Гарри решил, что он одевается. Через несколько минут опекун появился в мантии волшебника, а не в магловской одежде, в которой он ходил по дому. Проходя мимо, Снейп посмотрел на Гарри, но тот даже не взглянул на него.

Гарри не знал, как долго он просидел на лестнице. Наверное, достаточно долго — пластинка профессора прозвучала до конца. Гарри боялся размышлять о том, что скажет Рон обо всей этой неразберихе, а Гермиона будет просто невыносима.

У него разболелся живот. Он подумал, не стоит ли рассказать об этом Снейпу, но потом вспомнил, как тот подсунул ему зелье правды, и выбросил эту мысль из головы.

Кто-то постучал в дверь.

— Я открою, — отозвался Снейп без всякой надобности, потому что Гарри совершенно не собирался двигаться с места.

В дверях стояли мистер Уизли и ещё один рыжеволосый мужчина.

— Профессор Снейп, как вы себя чувствуете? — улыбнулся мистер Уизли.

— Достаточно хорошо, — проворчал Снейп, отступая в сторону, чтобы мужчины могли войти. Гарри подумал, что это был самый долгий период бодрствования Снейпа с той самой ночи.

Войдя, мистер Уизли и его спутник окинули Снейпа долгим оценивающим взглядом. Гарри стало интересно, что они увидели.

После неловкой паузы незнакомый Гарри мужчина заговорил:

— Папа рассказал нам, что вы сделали для Джинни, сэр, — его голос звучал слабо, как будто говорил смертельно больной человек. — Когда я узнал… — он с трудом сглотнул. — Это заклинание не использовалось уже лет пятьдесят, а то и больше.

Когда он заговорил, Гарри вспомнил, что видел этого человека в Больничном крыле в то утро, когда они покинули Хогвартс, и предположил, что это, должно быть, Билл. Прошлым летом Уизли навещали его в Египте.

— Я знаю, что его не используют, но целителей всё ещё обучают ему, — натянуто ответил Снейп. В его голосе было что-то странное. Он словно оправдывался.

Билл кивнул.

— Но ведь это не совсем обычная исцеляющая магия, верно? Не забывайте, я ликвидатор заклятий.

То, как он это сказал, видимо, подразумевало, что он обладал какими-то специфическими знаниями о заклинании.

Билл оказался совсем не таким, как ожидал Гарри. Он одевался не так, как обычный волшебник или волшебник, притворяющийся маглом. Как и Снейп, он, казалось, сознательно пытался спроецировать образ. В случае Билла, он не привлёк бы особого внимания маглов на улице, разве что кто-то восхитился бы стилем. Волосы Билла были длиннее, чем у Снейпа, и тоже собраны в хвост. В одном ухе у него торчала серьга в форме острого клыка, а сапоги были под стать кожаной куртке. Билл выглядел бы уместно на рок-концерте или в шикарном ночном клубе.

— В таком случае, как и следовало ожидать, — проворчал Снейп, — я должен признать, что ваш опыт в этом заклинании, вероятно, превосходит мой. У меня есть только несколько книг, которые ссылаются на него, и без доступа к библиотеке я не смог бы изучить его в достаточной мере.

Снейп шокировал Гарри, признав свою неосведомлённость.

Очевидно, он удивил и Уизли. Они неуверенно переглянулись, а потом мистер Уизли сказал:

— Билл очень много знает о… э-э… малоизвестных заклинаниях такого типа. И… ну… Я просто хочу, чтобы вы знали — мы понимаем, что вы сделали. Всё, что в наших силах…

— В настоящий момент я считаю, что всё, что мне нужно, это тихое место для сна в течение следующих сорока восьми часов, — нетерпеливо прервал Снейп нерешительную речь мистера Уизли.

— Конечно, профессор, — уважительно ответил мистер Уизли. — А где Гарри?

Он огляделся и, заметив Гарри наверху лестницы, ободряюще улыбнулся ему.

— Как поживаешь, Гарри? Тебе нужна какая-нибудь помощь?

— Я в порядке, мистер Уизли, — Гарри улыбнулся в ответ, стараясь скрыть свою нервозность.

— Гарри? — Снейп повернулся и посмотрел на лестницу. — Не мог бы ты принести сумку из моей комнаты?

— Да, сэр, — ответил Гарри, вставая и делая то, что ему было сказано.

Он взял небольшую кожаную сумку, которую Снейп оставил на кровати. Сумка казалась слишком маленькой, чтобы вместить смену одежды, но Гарри решил, что это проблема Снейпа. Он прошёл в свою комнату, закинул на плечо собственную сумку и поспешил к лестнице.

— Думаю, ты не знаком с Биллом, — сказал мистер Уизли, когда Гарри спустился вниз.

— Привет, Гарри, — Билл протянул Гарри руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться.

— Всё собрали? — спросил мистер Уизли.

— Подождите минуту, — Снейп оценивающе посмотрел на Гарри и пробормотал: — Акцио метла Гарри.

Шкаф в комнате Снейпа с грохотом распахнулся, и метла Гарри пронеслась вниз по лестнице, зависнув в воздухе рядом с ним.

Гарри поймал её в воздухе, недоверчиво глядя на Снейпа. Он ведь даже не потрудился спросить, можно ли ему взять метлу, полагая, что Снейп никогда этого не позволит. Опекун слегка улыбнулся.

— Ты чуть не забыл о ней, — сказал он таким тоном, словно всё это было заранее спланировано.

— Ну что, готовы? — спросил Билл, как будто ничего особенного не произошло. — Тогда я возьму Гарри. Ты когда-нибудь аппарировал?

Мальчик отрицательно покачал головой.

— Ну, просто возьми меня за руку, — Билл взял свободную руку Гарри, обхватив её за сгиб локтя. Всё произошло слишком быстро, чтобы Гарри успел понять, что происходит. Он чувствовал себя так, словно его засосало через соломинку в чёрную дыру. Не успев по-настоящему запаниковать, он уже стоял на коленях в саду перед Норой.

— Всё в порядке, Гарри? — добродушно спросил Билл, протягивая руку, чтобы помочь Гарри подняться. — Аппарация поначалу может быть немного неприятна.

Гарри с трудом сглотнул, надеясь, что его не стошнит на Билла. Через секунду неприятное ощущение прошло.

— Гарри! — миссис Уизли налетела на него словно из ниоткуда и заключила в короткие объятия, потом отступила, взяв его за плечи, посмотрела ему в лицо. — У тебя какой-то странный вид, — сказала она. — Ты что-нибудь ел? Профессор Люпин сказал, что тебе нездоровилось.

Мальчик слегка улыбнулся и кивнул.

— Просто я плохо спал, — пробормотал он.

— Ну, я рада, что ты здесь, дорогой, — ласково сказала она. — Обед уже на столе. Ты иди с ребятами, мы сейчас придём.

Гарри улыбнулся ей и направился в дом. По крайней мере, он с нетерпением ждал двух дней её великолепной стряпни.

Глава 50. Связь душ

Артур Уизли учтиво протянул Северусу руку. Раздражённый необходимостью воспользоваться чужой помощью для аппарирования, профессор стиснул зубы и принял её.

Через мгновение подвешенной темноты Северус коснулся земли и, не удержавшись на ногах, упал на колени, опираясь на руки.

— Профессор Снейп! — встревоженно позвал Уизли.

Северус не ответил, не в силах вымолвить ни слова, пока его тошнило на траву. Он крепко зажмурился, спазмы сотрясали всё тело, оставляя после себя слабость.

Он уловил тихий разговор между двумя мужчинами Уизли. К ним присоединился высокий голос миссис Уизли.

К счастью, он не слышал ни своего подопечного, ни чёртовых мальчишек Уизли. Сделав глубокий вдох, Северус рискнул оглядеться вокруг. Оказалось, что они были одни во дворе Норы. Божье провидение, не иначе!

— Профессор? — миссис Уизли опустилась на колени рядом с ним. — Как думаете, теперь вы можете встать? Я могу наколдовать носилки…

— Нет, — прохрипел Северус, встряхнув головой. — Спасибо, — неохотно добавил он. — Если бы вы с мистером Уизли могли просто… — он сделал паузу, чтобы перевести дух, — просто помочь мне встать.

Тут же две пары рук схватили его за локти и подняли, удерживая на дрожащих ногах.

— Прошу прощения, — выдохнул Северус, потрясённый собственной слабостью. Он никогда не был настолько слаб после аппарации, даже когда возвращался домой после встречи Пожирателей Смерти, на которой щедро раздавались круциатусы.

— Всё в порядке, — мягко сказала миссис Уизли. Она стояла перед ним, а двое мужчин поддерживали его с обеих сторон. — Хотите успокоительного для желудка?

Северус покачал головой, увереннее становясь на ноги.

— Уже прошло, — из-за пересохшего горла голос звучал скрипуче.

— Может быть, выпьете чаю, и посмотрим, прошло ли? — миссис Уизли взглянула на мужа.

— Да, спасибо, — Северус взял трость, которую миссис Уизли подняла с земли и протянула ему, и освободился из рук обоих мужчин Уизли. — А потом, миссис Уизли, не могли бы вы показать мне, где я буду спать?

— Да, конечно, профессор, — сказала миссис Уизли. — И, пожалуйста, зовите меня Молли, — она произнесла это так, словно ей стало немного обидно, что он забыл, ведь она уже говорила ему об этом. — Билл? Я велела ребятам начинать без нас. Посмотри, не нужна ли твоей сестре помощь.

Молодой человек посмотрел на них с сомнением, как будто боялся оставить родителей наедине с мрачным Мастером зелий, но ограничился коротким «хорошо, мама» и направился к входной двери.

Северус услышал, как Билл, войдя в дом, повысил голос, но не разобрал слов. Оставалось надеяться, что он остановит близнецов Уизли прежде, чем кухня рухнет им на головы.

— Идёмте, профессор, — сказала Молли. — Мы с Артуром поможем вам, если нужно…

— Нет, я в порядке, — буркнул Северус, ему надоела эта чересчур заботливая женщина. Он сумел добраться до дома самостоятельно, не собираясь появляться перед сворой детей с таким видом, будто вот-вот упадёт замертво.

Когда они втроём вошли на кухню, громкий разговор резко оборвался. Перси, Рон, Фред, Джордж и Гарри сидели за столом. Билла и Джинни нигде не было видно. Мальчики послушались Молли и уже принялись за пастуший пирог.

Один из близнецов вскочил с ближайшего к двери стула, стоявшего рядом с Гарри, взял свою тарелку и передал брату, который поставил её на свободное место по другую сторону стола.

— Садитесь, сэр, — сказал он так вежливо, что Северус сразу заподозрил подвох.

Должно быть, и Гарри тоже. Он посмотрел на Фреда (это был близнец в свитере с буквой «Ф» на груди) с открытым от ужаса ртом. Затем его взгляд метнулся к взрослым.

Молли, казалось, и глазом не моргнула. Она взяла Северуса за плечи и подвела к стулу. Его единственным выбором было сидеть там или ввязываться в унизительную борьбу с женщиной. Он слишком устал для этого и решил, что будет развлекаться тем адом, который Молли устроит своему сыну после того, как тот опозорит семью.

— Принеси профессору чаю, — бодро сказала она Фреду, который всё ещё стоял рядом. — Два кусочка сахара и побольше молока, верно? — благожелательно уточнила она у Северуса.

Он оцепенело кивнул и осторожно сел. Абсолютно ничего не произошло.

Гарри уставился на него, затем повернулся к Рону, пробормотав что-то, чего Северус не смог расслышать. Рон отрицательно покачал головой.

Артур занял своё место по другую сторону стола, наполнил тарелку едой и передал её Северусу. Фред вернулся, налив чаю из чайника на буфете, и с улыбкой протянул чашку.

— Вот ваш чай, сэр, — учтиво сказал он.

Северус услышал, как Гарри фыркнул и закашлялся. Потом мальчик бросил взгляд на опекуна, и в его глазах первый раз за весь день появилось выражение, отличное от гнева. Он развеселился, наверное, впервые с тех пор, как у Джинни случилась передозировка. У самого Северуса угол рта дёрнулся вверх.

Очевидно, этого было достаточно, чтобы самообладание Гарри пошатнулось, и он прыснул от смеха.

— Что? — спросил Фред.

Гарри только покачал головой, по-видимому, не в силах взять себя в руки, расхохотался.

Нереальность всей этой сцены внезапно поразила Северуса, и он тоже рассмеялся.

Все в комнате на секунду застыли, дети — за исключением Гарри — уставились на своего обычно мрачного профессора. Северус так устал, что их реакция вызвала новый взрыв смеха. Через мгновение ему показалось, что получилось взять себя в руки, и он глубоко вздохнул, но сделал ошибку, взглянув на Гарри.

Гарри, со своей стороны, уже почти пришёл в себя и пытался восстановить самообладание, сделав глоток чая. Встретившись взглядом с Северусом, он, казалось, вдохнул через рот, увидев диковинное зрелище, и, поперхнувшись, забрызгал чаем стол, себя и Северуса.

Судорожно выдохнув, Гарри уставился на Северуса, явно ожидая оплеухи.

Ужас на лице мальчишки вызвал у Северуса новый приступ смеха — он ничего не мог с собой поделать. Что было в этом смешного, он не знал, но расхохотался, не в силах остановиться.

Все остальные тоже рассмеялись.

— Боже, Гарри! — воскликнул один из близнецов, перекрывая смех. — Я же не смогу вывести тебя в общество.

— Нет, ты должен сделать это дважды, — возразил другой близнец. — Второй раз, чтобы извиниться.

Где-то посреди этого хаоса Северус почувствовал, что его влажная одежда высохла. Молли вытащила волшебную палочку и с терпеливым выражением лица принялась убирать пролитый чай. Встретившись глазами с Северусом, она улыбнулась улыбкой, полной такого же облегчения, как и смех мальчиков.

Трапеза продолжалась шумно, хотя смех, казалось, уже утих. Мальчики весело и громко разговаривали друг с другом и с Артуром.

— Простите, Молли, — Северус, наконец, достаточно отдышался, чтобы заговорить. — Я…

Она похлопала его по руке и села на место, которое Джордж поспешно уступил ей после тычка в плечо.

— Ни о чём не беспокойтесь, профессор, — безмятежно сказала она, призывая тарелку.

— Что мы пропустили? — поинтересовался Билл. Они с Джинни стояли в дверях кухни. Девочка выглядела бледной и измождённой, но, по крайней мере, она поднялась на ноги и переоделась.

Мальчики наперебой кинулись объяснять, что случилось. Билл бросил на Северуса обеспокоенный взгляд, пока они с Артуром помогали Джинни устроиться на стуле и подали еду.

Северус заметил, что Джинни избегает смотреть на него и Гарри. Артур наполнил её тарелку, и она смогла взять вилку, хотя и несколько неуклюже. Аппетит у неё, похоже, по-прежнему отсутствовал, поскольку она больше гоняла еду по тарелке, чем доносила её до рта.

К этому времени большинство мальчиков уже закончили есть.

— Почему бы вам не отправиться в сад со своими мётлами? — посмотрела на них Молли.

Предложение было встречено с большим энтузиазмом. Мальчишки поспешно потащили свои тарелки к раковине.

— Вы не возражаете, если я… — Гарри взглянул на Северуса, внезапно забеспокоившись.

— Иди, Гарри, — вздохнул Северус. Усталость всё больше овладевала им. — Просто… Будь осторожен.

Мальчик кивнул, закусив губу.

— Иди, дорогой, — Молли, по-прежнему сидя рядом с Северусом, налила ему ещё чаю. — Я позабочусь о профессоре.

Гарри с облегчением улыбнулся, схватил метлу, стоявшую у кухонной двери, и все мальчишки с грохотом выскочили наружу.

— Профессор? — негромко окликнул Билл со своего места рядом с Джинни и почти виновато посмотрел на сестру. — Мы… э-э… Мы хотели бы кое-что обсудить…

— Не думаю, что мы должны говорить об этом сейчас, — вмешался Артур более решительным тоном, чем Северус когда-либо слышал. — Профессор Снейп явно измотан. Этот разговор может подождать, пока он не отдохнёт.

Билл кивнул, но нахмурился и скрестил руки на груди.

Джинни посмотрела на Северуса, на мгновение встретившись с ним взглядом, и поспешно отвела глаза.

Северус на самом деле чувствовал себя слишком измученным, чтобы вести какой-либо разговор.

— Пойдёмте, — мягко сказала Молли. — Давайте уложим вас в постель.

Она взяла его за локоть и повела по коридору. Северус почувствовал облегчение, увидев, что она собирается поселить его в спальне на первом этаже. Зная более чем скромное финансовое состояние семьи Уизли и количество людей, живших в доме, он опасался, что придётся спать на диване в гостиной.

Когда она открыла дверь, Северус понял, что хозяева предоставили ему собственную спальню, и запротестовал:

— Молли, вам нет нужды лишать себя постели.

— Не беспокойтесь, профессор, — ответила она. — Я всё ещё сплю с Джинни. Артур прекрасно устроился на кровати Чарли в комнате Билла, а Гарри мы разместили с Роном, так что всё в порядке.

У Северуса просто не было сил спорить, и он лишь предложил:

— Мне кажется неразумным продолжать называть меня «профессор». Северус подойдёт.

— Конечно, дорогой, — просияла Молли.

Она, казалось, чувствовала, что он нуждается в помощи так же сильно, как и тогда, когда находился в Больничном крыле. Хотя она и не пыталась поддержать его, всё же оставалась рядом, пока он не сел на край кровати с уже откинутым одеялом.

Он снял верхнюю одежду и протянул Молли; она повесила её за дверью.

— Тебе ещё что-нибудь нужно? — спросила она. Кто-то, должно быть, Артур или Молли, уже поставил его сумку на край кровати.

Северус собирался выудить из сумки свою пижаму, но передумал — женщине вполне могло взбрести в голову помочь ему переодеться.

— Нет, спасибо, — он, наклонившись, разулся и лёг, как был, в рубашке и брюках, засунув палочку под подушку.

Он так устал, что заснул ещё до того, как Молли закрыла за собой дверь.

Прошло сколько-то времени, прежде чем его разбудили громкие вопли.

— Мама! Гарри упал с метлы! — единственное, что Северус разобрал в этой какофонии криков.

Слова мальчика, сказанные накануне, холодным эхом отозвались в мозгу Северуса, и у него чуть не остановилось сердце.

В три шага он оказался в коридоре, а в четыре — на кухне, протискиваясь сквозь толпу рыжеволосых мальчишек, скучившихся на пороге.

— Дай мне взглянуть, Гарри, — говорила Молли. — Как ты вообще свалился с метлы?

По мнению Северуса, она была слишком невозмутима.

Гарри сидел спиной к двери в коридор, и с того места, где стоял Северус, рану было не видно.

— Я не падал… — начал ребёнок.

— Тогда что же произошло, Гарри? — резко спросил Северус.

— О, Северус, — Молли оторвалась от изучения травм мальчика, и у неё хватило наглости улыбнуться Северусу. — Рон, принеси профессору стул и чашку чая! — Она снова посмотрела на Гарри. — А теперь сиди спокойно, дорогой, у меня это неплохо получается, — Молли помолчала, сосредоточившись. Она оказалась более чем хороша в исцеляющей магии, пользуясь невербальным заклинанием.

Северус держал рот на замке, не желая беспокоить её, когда она сосредоточилась на излечении травм, которые мальчишка успел себе нанести. Он взял предложенную чашку чая и стул, но сел на краешек, напряжённый и встревоженный.

— Ну вот и всё. Как ты себя чувствуешь? — спросила Молли, закончив махать палочкой перед лицом ребёнка.

— Уже лучше, спасибо, — вежливо ответил Гарри.

— Что случилось, Гарри? — повторил Северус свой вопрос, и его голос прозвучал немного громче, чем это было необходимо в переполненной кухне.

— Я… э-э… — Гарри наконец повернулся и посмотрел на Северуса. Передняя часть его рубашки была просто пропитана кровью.

— Он упал с метлы, — заявил один из близнецов.

— Нет, — горячо возразил Гарри. — Ты промахнулся мимо бладжера, и он меня сбил, — ребёнок нервно посмотрел на своего опекуна. — Это был несчастный случай, — уже тише сказал он. — Клянусь.

— А вся эта кровь? — напряжённо спросил Северус.

— Из разбитого носа, — вставил самый младший из братьев Уизли. — У него всегда из носа кровь идёт, когда он падает с метлы.

Молли с помощью чистящего заклинания быстро справилось с кровью на рубашке.

— Идите и приведите себя в порядок к ужину, — сказала она совершенно невозмутимо и замахала руками: — Идите, идите.

Кавалькада мальчишек устремилась вверх по лестнице. Северус остался на кухне наедине с Молли.

Он отхлебнул чаю, ощутив, как медленно расслабляются плечи, и запоздало сообразил, что держит в руке волшебную палочку — схватил её, когда выходил из спальни. Чувствуя себя идиотом, он сунул палочку в кармашек в рукаве.

Молли какое-то время молча хлопотала на кухне, потом положила перед Северусом печенье:

— Тебе надо что-нибудь съесть, ты слишком худой.

— Я в порядке, — вздохнул Северус и всё же взял бисквит.

Молли бросила на него оценивающий взгляд.

— Гарри немного прибавил в весе, — она села за стол со своей чашкой, выглядя почти такой же усталой, как и Северус. — Приятно смотреть.

— Как твоя дочь? — спросил Северус, стараясь быть вежливым.

— Ей становится лучше. Она хромает и постоянно устаёт, но целители говорят, что это нормально, — Молли покачала головой. — Она всё ещё очень подавлена. Мы отправили её к целителю разума, которого порекомендовала Поппи. Не знаю, помогает ли это, но мы с Артуром… иногда ходим с ней. Это очень полезно для нас. Целитель объяснил кое-что из того, что пережила Джинни.

— А где сейчас мисс Уизли? — спросил Северус.

— Спит, — Молли показала на большие часы, висевшие на дальней стене кухни. На циферблате было много стрелок с маленькими изображениями чьих-то лиц. Всего Северус насчитал одиннадцать стрелок.

Стрелка с лицом Джинни указывала на «кровать».

Северус ещё с минуту пристально вглядывался в циферблат и понял, что среди рыжеволосых были два лица с волосами цвета воронова крыла.

Уверенный, что ошибся, профессор встал, чтобы внимательнее взглянуть на часы. Молли, казалось, затаила дыхание.

— Это…? Ты поместила меня на свои семейные часы? — ошарашенно спросил Северус, глядя на собственное презрительно усмехнувшееся изображение.

— А… нет, — Молли подошла и встала рядом с ним, теребя в руках полотенце. — Часы зачарованы на автоматическое добавление членов семьи. До сих пор это были лишь дети. А когда мы вернулись после этой истории, всё уже было так. Билл говорит, что это из-за того заклинания.

— А Гарри? — тихо спросил Северус.

— Он появился в то же самое время, — подтвердила Молли. — Скоро должны вернуться Билл и Артур. Мы… э-э… хотели бы поговорить с тобой, — она всё ещё крутила в руках кухонное полотенце. Её голос звучал немного выше, чем обычно.

— О чём? — спросил Северус, чувствуя себя ошеломленным. У него начали болеть колени, и он вернулся к столу.

— О заклинании. Мы посоветовались с несколькими экспертами, которых знает Билл. Втихаря, конечно, — она последовала за ним обратно к столу. — Я не слишком много об этом знаю, и… — она скривилась, словно съела что-то кислое, — у меня нет никакого желания консультироваться по этому поводу с Дамблдором.

Северус кивнул. На сегодняшний день директор не пользовался в доме Уизли особой популярностью.

— Но… почему там нет Минервы и Поппи? — спросил Северус после минутного раздумья.

— Билл говорит, что это, вероятно, потому, что Поппи принесла Клятву целителя, а Минерва — декан Гриффиндора.

Это имело смысл: деканы факультетов заменяли студентам родителей и имели обязательства, выходящие за рамки просто отношений ученик-учитель. Кроме того, все Уизли всегда распределялись только на Гриффиндор, с самого начала своей учёбы в Хогвартсе.

— Билл сказал, что заклинание восходит к Основателям.

— Вот как? — сдержанно отозвался Северус.

— Его придумала Хельга Хаффлпафф, — Молли налила себе ещё чаю. — По крайней мере, так гласит легенда. Думаю, Билл хотел нас успокоить. С тех пор оно приобрело весьма… мрачную… репутацию.

— Да, — Северус гадал, к чему клонится этот разговор и сколько времени пройдёт, прежде чем он сможет, не показавшись невежливым, вернуться в постель.

— Если ты не возражаешь, я спрошу… где ты этому научился? Я имею в виду… — Молли снова затеребила полотенце. — Ты давал какие-нибудь Клятвы целителей?

— Нет, — Северус покачал головой. — Я колдомедик с правом лечебной практики, но не больше.

Северус обнаружил, что светская болтовня и в лучшие времена была утомительной, а теперь она просто изматывала.

— Прости меня, Молли, — сказал он, ставя чашку на стол. — Боюсь, я не в состоянии разговаривать.

— Ох, конечно, — она вскочила и последовала за ним в комнату, где он спал. — Я принесу тебе ужин попозже, хорошо? И нам действительно нужно кое о чём поговорить.

Северусу она показалась очень обеспокоенной, но он слишком медленно соображал, чтобы понять, почему.

Когда он снова проснулся, в комнате было темно, а в доме тихо. Он приподнялся и зажёг люмос. Теперь он был голоден.

В кухне горел свет, слышались приглушённые голоса.

— Да, но неужели ты думаешь, что он этого не знает? — говорил Билл Уизли. Ему ответил отец:

— По словам Ремуса, он был в плачевном состоянии. Конечно, теперь, когда я с ним разговаривал…

Все трое замолчали, как застигнутые врасплох первокурсники, когда профессор появился в дверях.

— Северус, как ты себя чувствуешь? — Молли сидела за столом с Биллом и Артуром.

Северус недовольно пожал плечами — он был не намерен обсуждать самого себя.

— Где Гарри? — спросил он, гораздо больше озабоченный своим подопечным.

— Гарри лёг спать около часа назад, — ответил Артур, обменявшись напряжённым взглядом с женой и сыном.

— Что-то не так? — встревожился Северус. — Гарри…

— Нет, нет, — сказала Молли. Она встала и снова подвела его к стулу. Северус собирался заставить её прекратить это делать. — С Гарри всё в порядке. Он выглядит немного подавленным, бедняжка. Ремус прислал нам копию этой ужасной статьи.

Что ж, это спасло Северуса от пересказа новостей.

Молли подошла к плите.

— У меня есть тушеное мясо, если ты голоден, — она взяла пустую миску и вопросительно посмотрела на Северуса.

— Да, пожалуйста.

Мужчины Уизли пристально смотрели на него.

— Вы хотите мне что-то сказать? — не выдержал Северус, поскольку они продолжали разглядывать его даже после того, как Молли поставила перед ним полную тарелку тушеного мяса.

Артур откашлялся и отвернулся, а Билл расправил плечи.

— Мы хотели бы знать, профессор, — сказал он очень серьёзно, — собираетесь ли вы воспользоваться своей прерогативой в отношении Джинни?

— Прошу прощения? — Северус был совершенно сбит с толку. Очевидно, он что-то упустил. — Моей… прерогативой?

Вместо прямого ответа Билл взял лежавшую на столе очень старую книгу, открыл её и постучал по ней палочкой, затем передал гримуар Северусу.

Магически выделенный абзац гласил:

«Берегись использования тёмного заклинания. Оно подобно некромантии, когда кусочки души предаются Смерти и оказываются за Гранью.

Для равновесия заклинатели должны быть либо целителями, либо кровными или магическими родственниками, ибо привязка одной души к другой необратима. Заклинателю, который не является ни родственником, ни целителем, не имеют права отказать в ученичестве, усыновлении или брачном контракте.

Не отвергайте написанное без должного рассмотрения, так как последствия таковы…»

Северус не стал читать длинный список побочных эффектов.

Молли и Артур, с опаской глядя на него, потянулись к друг другу и взялись за руки. Билл откинулся на спинку стула, недоверчиво и вызывающе сузив глаза.

— Боюсь, я вас не понимаю, — Северус, чувствуя себя несколько озадаченным, вернул гримуар Биллу.

— Нам просто нужно знать… э-э… как вы на это смотрите, профессор, — тихо сказал Артур, колеблясь. — Мы не так уж много рассказывали Джинни, но я знаю, что она понимает наш долг. Целитель разума предложил нам поговорить с вами, прежде чем мы скажем Джинни. И, естественно, мы бы предпочли, чтобы вы воздержались от чего-либо… э-э… особо физического, пока она не закончит своё образование, — лицо Артура слегка побледнело, а щёки Молли покраснели. — Мы подумали, не лучше ли перевести её в Шармбатон, пока она не достигнет совершеннолетия, если вы… э-э… чувствуете себя неловко.

Северус никак не мог понять, чего от него хотят.

— Если ваша дочь хочет перевестись на оставшуюся часть обучения, я не вижу, какое это имеет отношение ко мне, — медленно произнёс он. Этот разговор был совершенно бессмысленным, насколько Северус мог судить. Он понятия не имел, о чём идёт речь.

Молли, видимо, прочитала замешательство на его лице

— Профессор… Северус, — тихо сказала она, — связь душ даёт тебе право просить руки Джинни. Для брака.

— Мадам, есть законы, запрещающие это, — Северус пребывал в шоке.

— Профессор, — Билл нетерпеливо фыркнул, — по закону Джинни имеет право выйти замуж в пятнадцать лет. Конечно, мы бы предпочли, чтобы она подождала до окончания школы, но связь душ даёт вам право на это…

— Она моя студентка, мистер Уизли, — горячо перебил его Северус. — И ребёнок в весьма деликатном состоянии духа. Вряд ли помолвка с «летучей мышью подземелий» пойдёт на пользу её психическому здоровью, — он понял, что, должно быть, изрядно повысил голос, когда Артур проворно бросил заглушающее заклинание и добавил чары недосягаемости*. — Пожалуйста, успокойтесь, я не собираюсь пользоваться этой особой прерогативой, — последнее слово Северус произнёс так, словно это было проклятие.

Молли широко улыбнулась, наградив мужа и сына взглядом я-же-вам-говорила.

Однако Билл ещё не закончил.

— Значит, ученичество? — с сомнением спросил он. — Она неплохо знает зелья, но…

— Боже упаси, — буркнул Мастер зелий. — И у меня достаточно забот с одним подопечным, большое спасибо.

— Тогда чего же вы хотите? — нервно заёрзал Билл.

— Прямо сейчас? — раздражённо фыркнул Северус. — Тишины, покоя и, возможно, ещё одну чашку чая.

Он с тревогой осознал, что многие волшебники в его положении ухватились бы за этот шанс. Не обращая внимания на его личные склонности, женитьба в приемлемой чистокровной семье гарантировала бы ему принятие в определённые магические круги. Хотя Уизли считались чудаковатыми, их фамилия было древнее фамилии Принц. Это автоматически сделало бы полукровку респектабельным главой дома.

Молли вскочила и пошла ставить чайник.

— Но наверняка, сэр…

Его терпению пришёл конец.

— Мистер Уизли, я начинаю находить этот разговор довольно оскорбительным. У меня нет никакого желания жениться на женщине, и я спас жизнь вашей сестры не потому, что надеялся на какую-то личную выгоду, а лишь потому, что это был мой долг.

— Но это было не… не совсем так, — тихо сказал Артур.

— Однако так оно и было, — Северус посмотрел на свою тарелку и отодвинул её, поняв, что аппетит пропал. — Артур, завтра сходите в архив и посмотрите свидетельство о смерти и протокол дознания некоей Эйлин Принц-Снейп.

Билл ухватился за некоторую часть высказанного Северусом.

— Э-э, профессор? Может, нам стоит вызвать из Румынии Чарли? — он посмотрел на родителей, ожидая подтверждения. — Я хочу сказать, что Чарли понимает, чем мы вам обязаны.

До Северуса не сразу дошло.

— Ваш брат был бы не более счастлив со мной, чем ваша сестра, — наконец грубовато сказал он, принимая протянутую Молли чашку с чаем. — Если вам так необходимо устроить помолвку, то уверен, что мой подопечный и ваша сестра — гораздо более подходящая пара.

— Джинни это обрадует, — Билл улыбнулся впервые с тех пор, как Северус появился в Норе.

___________

*чары недосягаемости — это заклятие создаёт невидимый магический барьер вокруг какого-либо объекта, например, двери. Этот барьер не позволяет чему-либо проникнуть внутрь (предмет просто отскакивает от заколдованной двери), а также заглушает звуки (прим. пер.)

Глава 51. Сложный вопрос

Нора была почти такой же, как и в прошлый раз, когда Гарри был здесь: упырь на чердаке, гномы в саду и квиддич среди яблонь. Хаос в доме был, пожалуй, немного больше, чем прошлым летом, и миссис Уизли выглядела усталой, но в целом это было прежнее уютное место.

Что-то странное случилось, едва они приехали. Когда Снейп вошёл в кухню и один из близнецов вскочил, чтобы принести ему чай, Гарри был уверен, что готовится какая-то шутка. Он не мог поверить, что у близнецов хватит наглости сделать это прямо при миссис Уизли.

— Он что, с ума сошёл? — одними губами шепнул Гарри Рону, когда Джордж (он был в свитере с буквой «Ф», но близнецы почти никогда не носили соответствующие свитера) отошёл налить Снейпу чашку чая. Рон покачал головой с выражением «поговорим позже» на лице.

Ничего не произошло, кроме того, что перенапряжённые нервы Гарри, наконец, сорвались в приступе хихиканья, закончившемся тем, что мальчик умудрился выплюнуть свой чай на Снейпа.

С такой провокацией, испугался Гарри, он заслужил, по крайней мере, подзатыльник. Вместо этого Снейп просто рассмеялся. Внезапно Гарри понял, что имел в виду Люпин, говоря о «серьёзных переменах».

— Что это было, чёрт возьми? — спросил Гарри, когда миссис Уизли отправила их всех в сад играть в квиддич. — Я думал, чашка превратится в крысу или что-то такое.

Рон и близнецы обменялись тревожными взглядами.

— Мама бы нам кишки на подвязки выдрала, если бы мы так поступили, — уныло пробормотал Фред.

— Ну да, но ты был… Я не знаю… как будто пытался произвести на него впечатление или что-то в этом роде, — заметил Гарри, закидывая метлу за плечо.

Джордж неловко пожал плечами.

— Папа сказал, что Снейп теперь член семьи, — он был непривычно серьёзен. — Он появился на часах и всё такое.

— И Гарри тоже, — заметил Фред.

— Я? — удивился Гарри. — Почему я на часах? — Он почувствовал, как в животе разливается тепло, и впервые за целую вечность улыбнулся по-настоящему. — Это ваши родители поместили меня туда?

— Нет, — покачал головой Рон. — Стрелка просто появилась там.

— Мы подумали, может, потому, что мама с папой решили тебя усыновить, — сказал Фред. — Я не знаю, как это работает, но должно быть как-то так.

В этом был смысл. Возможно, этому поспособствовало простое заполнение бумаг или что-то ещё. Тёплый огонёк в животе стал ярче. Стрелка на часах могла означать, что он сумел бы покинуть Паучий тупик и перебраться в Нору, пока не восстановят хогвартскую защиту. Может, стоит спросить мистера и миссис Уизли, что происходит? Может быть, он приедет сюда на Рождество?

Эта мысль вызвала странную грусть. Гарри задавался вопросом, как будет выглядеть Паучий тупик, украшенный к Рождеству. По какой-то причине Гарри был уверен: если он попросит, Снейп позволит сделать всё так, как мальчику захочется, и миссис Кук придёт к ним, чтобы охать и ахать.

— Так Снейп хорошо к тебе относится? — спросил Рон, когда близнецы прошли немного вперёд.

Неужели? Это было так сложно. Последние четыре недели прошли как в тумане, и Гарри не хотел говорить об этом. Давать ему сыворотку правды — это «хорошо относиться»? Однако Снейп просидел с Гарри всю ту ужасную ночь, рассказывая ему детские сказки и держа его за руку. Он постоянно приходил и проверял Гарри, а вчера вечером отнёс его в постель (неужели это было только вчера?).

В голове Гарри всплыло похожее на сон воспоминание.

Прошлой ночью он проснулся или наполовину проснулся в ужасном состоянии, когда не мог ни пошевелиться, ни закричать. Он знал, что Вернон или Волдеморт (скорее всего, оба) находятся в комнате с ним, но ничего не мог сделать, чтобы защитить себя. Он хотел закричать или наброситься на них с кулаками, но паралич крепко сковал его, и единственное, что он мог — жалобно скулить.

Невозможно было сказать, как долго он так пролежал, казалось, целую вечность. Даже собака исчезла.

Затем чудесным образом запах имбиря и душистого перца возвестил о присутствии Мастера зелий.

— Ш-ш-ш. — Рука Снейпа легла ему на плечо, легонько встряхнув. — Гарри, милый, это сон, — низкий голос зельевара звучал хрипловато. — Всё хорошо.

Он помнил, как открыл глаза; усталые чёрные глаза Снейпа были полны тревоги, а затем кровать прогнулась, когда Сопелка снова прыгнул на неё.

— Засыпай, сын, — Снейп мягко улыбнулся ему.

Гарри закрыл глаза, успокоенный скрежетом протаскиваемого через комнату кресла и скрипом, когда опекун сел. Мальчик погрузился в более глубокий, спокойный сон, уверенный в том, что ничего плохого с ним не случится, пока Снейп сидит рядом.

— Да, — сказал Гарри Рону, пытаясь понять, произошло ли это на самом деле или ему просто приснилось. Это казалось реальным, но насколько? — В основном с ним нормально.

Хотя сыворотка правды была несколько неприятной штукой.

— Хотя иногда он всё ещё бывает чёртовым ублюдком, — заключил Гарри.

Трое братьев Уизли снова встревожились, Фред и Джордж остановились и посмотрели на Гарри и Рона так, что Гарри вспомнились времена, когда он произносил вслух «Волдеморт».

Рон открыл было рот, но тут же закрыл его.

— Э-э… — протянул Джордж. Фред нервно заёрзал.

— Что? — спросил Гарри.

— Э-э… — наконец нарушил молчание Рон. — Не… ты знаешь… называй его по имени в нашем доме. Я имею в виду… — Рон поднял свободную руку ладонью вверх, как бы сдаваясь. — Он твой опекун и всё такое, ты… — Рон заколебался, глядя на близнецов. — Мы должны проявить к нему… некоторое уважение.

— Вы что? — Гарри недоверчиво оглядел абсолютно серьёзные лица ребят. — В прошлый раз, когда мы разговаривали, вы с удовольствием называли его как угодно.

— Да, но это было до Джинни, — тихо сказал Фред, не глядя Гарри в глаза.

— Это заклинание, — глубоко вздохнул Рон, видя недоумение Гарри. — Оно довольно тёмное, если верить Биллу.

— Как исцеляющее заклинание может быть тёмным? — не понял Гарри.

— Это значит, что у Снейпа серьёзные права на Джинни, так что он держит всю семью за яйца, — прямо сказал Джордж. — Видишь ли, заклинатели отдают частичку своей души смерти. Это больше, чем долг жизни. Это как… Я не знаю… всё, что ты в состоянии отдать.

— А как насчёт Помфри и Макгонагалл? — спросил Гарри.

Рон покачал головой.

— Мама и Макгонагалл четвероюродные или пятиюродные кузины, а папа, я не знаю, как-то связан с ней. В любом случае, она кровная родня. Кроме родственных связей, она — декан факультета Джинни. Поэтому заклинание распознало, что она в любом случае связана с нами. Помфри — целительница. Целители дают все эти клятвы, чтобы на них не навешивались долги жизни.

— И-и…? — Гарри терпеть не мог, когда ему приходилось просить кого-то объяснить какой-то аспект волшебного мира.

— И это значит, — мрачно произнёс Фред, — что так же, как у нас есть тётя Мюриэль, теперь у нас есть Снейп.

— И если верить Биллу, — подхватил Джордж, — поскольку Снейп был заклинателем и вложил большую часть своей силы, заклинание признало его Магистром магии. Это значит… — Джордж замолчал, с трудом облекая всё это в слова.

— Это значит, — вмешался Фред, — что Снейп может жениться на Джинни, или удочерить её, или взять в ученицы, или даже сделать её своим домашним эльфом, если захочет.

У Гарри закружилась голова.

— Снейп не держит домашних эльфов, — оцепенело пробормотал он и воскликнул: — Но это же ужасно!

В груди у него вспыхнуло что-то горячее; он почувствовал, как загорелись щёки. Снейп удочерит Джинни? Тогда Гарри снова останется в одиночестве. Вздрогнув, он понял, что не хочет делиться вниманием Снейпа.

— Но ведь он нормальный, правда? — обеспокоенно спросил Фред. — Он не заставляет тебя вкалывать по дому или что-то в этом роде?

— Нет, он нормальный, — Гарри подумал о Сказочнике. — На самом деле он очень хороший.

— Ну, он не морил тебя голодом, — заметил Рон. — Ты вроде немного поправился.

Гарри кивнул.

— Снейп бесится, если я пропускаю обеды.

Они больше не заговаривали о Джинни и Снейпе, хотя Гарри был уверен, что у них есть миллион вопросов, которые им хотелось бы задать.

Остаток дня прошёл в мельтешении снитчей и бладжеров. Через некоторое время поиграть с ними вышел Билл со своей метлой.

Проблема возникла, когда Билл ударил бладжером по Фреду, тот уклонился вместо того, чтобы отбить обратно, а Гарри оказался в это время в неподходящем месте: он гнался за снитчем и не заметил бладжер, пока тот не врезался в него.

Чёрт, подумал Гарри, открывая глаза в следующий раз. Он лежал на спине в расплывчатом окружении рыжеволосого семейства, чувствуя, как искалечено лицо, и не совсем понимая, что произошло.

— Мои очки? — Гарри поперхнулся и закашлялся, когда что-то потекло в горло. Он приподнялся на руках, повернувшись, сплюнул на траву тягучие красные сгустки. Гарри очень надеялся, что не совсем уничтожил свои очки. Красное всё капало на траву.

В носу пульсировало, и с каждым толчком казалось, что нос раздувается. Щека так распухла, что левый глаз не мог открыться.

— Молодец, Фред, — заметил Билл, присаживаясь на траву, чтобы получше рассмотреть лицо Гарри. — Сломал ему нос. И одну из скул, кажется. Гарри, позволь мне заглянуть тебе в рот.

Гарри послушно открыл рот.

— О, хорошо хоть, все зубы на месте. Мама терпеть не может ставить их обратно, — бодро сказал Билл. — Как думаешь, идти сможешь?

Гарри кивнул. Билл помог ему встать, но не отпустил. Рон протянул очки. Вместо искорёженных кусков проволоки, которые Гарри ожидал увидеть, они оказались целыми и невредимыми. Верно, ведь Снейп подарил ему очки, зачарованные на самовосстановление. Он также купил ему ещё одну пару, на случай, если мальчик потеряет первую. И всё только для того, чтобы облегчить жизнь Гарри.

Очки Гарри всегда были больной темой для Петунии. «Не смей их ломать, — шипела она. — Разобьёшь — будешь ходить слепым, я не собираюсь платить за другие очки». Конечно, теперь Гарри не был уверен, что ей действительно пришлось заплатить за его первые очки. Снейп, кажется, намекал, что за них должна была заплатить НСЗ*.

Капающая с его лица кровь смешалась со слезами.

— Держи, Гарри, — Джордж протянул ему носовой платок. — Зажми нос, чтобы не истечь кровью до того, как мы доставим тебя в дом.

Гарри был рад, что мог оправдать слёзы стекавшей по лицу кровью — конечно, больно, но бывало и похуже. Он не хотел, чтобы Уизли считали его ребёнком.

Снейп разволнуется, когда увидит всё это. Эта простая мысль, казалось, поразила неустойчивое эмоциональное равновесие Гарри, как удар молота. Снейп рассердится на мальчика не потому, что это доставит ему неудобства, а потому, что это его работа — убедиться, что Гарри в безопасности. Потому что он наверняка испугается.

Испугается. За Гарри.

У Гарри перехватило дыхание.

— Не торопись, Гарри, — сказал Билл, приняв его идиотский всхлип за стон боли. — Ты ведь упал с метлы.

Вспомнив свой разговор со Снейпом, Гарри понял, что тот подумает, будто он сделал это нарочно. Это причинит ему боль.

— Не… не позволяйте Снейпу видеть меня таким, — выдохнул он. — Он сильно расстроится.

Билл замер.

— Ладно, Гарри, — тихо проворчал он. — Фред, беги за мамой. Расскажи ей, что случилось. Мы принесём Гарри.

Не теряя больше времени, Билл просто подхватил Гарри на руки и понёс, предоставив Рону и Джорджу следовать за ним.

— Он накажет тебя, Гарри? — тихо спросил Билл.

— Думаю, да, — с несчастным видом ответил Гарри.

— Как? — ожесточённо спросил Билл, удивив мальчика своим тоном.

— Скорее всего, заберёт мою метлу, — пробормотал Гарри, — и заставит писать длинное эссе о технике безопасности полётов на мётлах или что-то в этом роде.

— Я скажу ему, что во всём виноват Фред. — Руки Билла немного расслабились. — Он должен был отбить этот бладжер.

— Спасибо, — с облегчением сказал Гарри. — Он такой уставший. Я не хочу его волновать.

Что-то в лице Билла смягчилось.

— Посади его сюда, — распорядилась миссис Уизли, указывая на стул напротив двери, когда Билл внёс мальчика внутрь. — Дай мне взглянуть, Гарри.

Она взмахнула палочкой, убирая платок. Кровь по подбородку больше не текла.

Билл прошептал что-то на ухо Молли, пока она работала, и отошёл.

— Как ты вообще свалился с метлы? — спокойно спросила она.

— Я не падал… — поспешил поправить её Гарри.

Миссис Уизли посмотрела на что-то позади него.

— О, Северус, — сказала она и мягко улыбнулась. — Рон, принеси профессору стул и чашку чая! — Она снова посмотрела на Гарри. — А теперь сиди спокойно, дорогой, у меня это неплохо получается, — она взмахнула палочкой перед глазами мальчика, и всё на его лице болезненно сместилось.

Гарри, однако, не пикнул — ему не хотелось, чтобы Снейп подошёл и увидел его таким. Из глаз потекли слёзы.

— Ну вот и всё. Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, спасибо, — ответил Гарри. Она ещё раз взмахнула палочкой, и лицо мальчика вдруг стало чистым и сухим.

— Что случилось, Гарри? — громко спросил Снейп.

— Я… э-э… — Гарри подумал, что теперь он может повернуться и посмотреть на своего опекуна, и только тогда сообразил, что его рубашка вся в крови.

— Он упал с метлы, — сообщил Фред.

— Нет, — возразил Гарри, повернувшись к Фреду. — Ты промахнулся мимо бладжера, и он меня сбил.

Снейп сидел неподвижно, и Гарри показалось, что тот скрипнул зубами.

— Это был несчастный случай, — уже тише сказал он, поворачиваясь к своему опекуну. — Клянусь.

Он встретился взглядом со Снейпом, желая, чтобы тот понял, что Гарри не нарушил их соглашение.

— А вся эта кровь? — напряжённо спросил Северус.

— Из разбитого носа, — небрежно бросил Рон. — У него всегда из носа кровь идёт, когда он падает с метлы.

В этот момент Гарри готов был расцеловать Рона. Снейп немного расслабился, даже дыхание выровнялось.

Миссис Уизли что-то пробормотала, и вся кровь с рубашки Гарри исчезла.

— Идите и приведите себя в порядок к ужину, — сказала она, выпроваживая их из кухни.

Гарри вдруг охватило безумное желание обнять Снейпа. Ни по какой другой причине, кроме той, что опекун прибежал, как только услышал, что Гарри поранился. Но мальчик сдержался: Снейп наверняка проклял бы его.

Когда все вернулись на кухню, Снейп уже спал. Гарри последовал его примеру и отправился спать гораздо раньше, чем обычно. Миссис Уизли пришла ему на помощь, когда близнецы начали дразнить его.

— Иди ложись, милый, — сказала она. — Бладжеры в лицо любого выбьют из колеи.

Дважды «милый» от двух разных людей за двадцать четыре часа. Рекорд! От этой мысли у него потеплело на душе.

________

*НСЗ — Национальная служба здравоохранения (англ. National Health Service, NHS) — зонтичный термин, описывающий совокупность отдельных национальных государственных организаций здравоохранения Англии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии (служба в Северной Ирландии носит название Health and Social Care) (прим. пер.)

Глава 52. Побочные эффекты

Суета в доме Молли Уизли началась рано. Её шаги были слышны на лестнице задолго до рассвета. Некоторое время Молли с Артуром тихо разговаривали на кухне, потом задняя дверь открылась и закрылась. По лестнице снова послышались шаги. Голос Молли всё ещё звучал приглушённо, как будто она пыталась не разбудить дом. Ей ответил более молодой и высокий голос — Джинни. Шаги человека, спускавшегося по лестнице вместе с Молли, были запинающимися и неуверенными.

Через несколько минут на лестнице послышались быстрые мужские шаги. Это, должно быть, Билл — Перси всегда шёл очень осторожно, а младшие мальчики походили на табун жеребят.

Из кухни слышно только три голоса — должно быть, Артур ушёл на работу.

Размеренной поступью спустился старший сын Уизли — голос молодого человека на кухне подтвердил это.

Молли готовила — в воздухе витал запах сосисок. Через пятнадцать минут вниз по лестнице прогремела ожидаемым галопом толпа долговязых подростков.

Северус лежал на спине, прислушиваясь к звукам просыпающегося дома, и думал о том, сможет ли он прятаться здесь весь день. Возможно, если бы он притворялся спящим каждый раз, когда кто-то входил…

Лёгкий стук в дверь заставил его решиться.

— Да? Входите, — отозвался он, смирившись с тем, что его потревожат и пригласят на завтрак.

Это был мальчишка («Твой СЫН, Северус!» — громко произнёс голос Лили) с подносом, полным еды, и кружкой чая.

— Профессор, — тихо сказал мальчик, — миссис Уизли подумала, что вы, наверное, захотите ещё немного полежать.

Северус сел. Ребёнок поставил поднос на прикроватный столик и поспешил помочь поправить подушки. Зельевар вздохнул.

— Подай мне трость, — попросил он. — Я сейчас вернусь.

К счастью, ванная была рядом с комнатой, в которой спал Северус. В последние несколько дней зельевар чувствовал себя совершенно вымотанным, и хотел подумать, возможно ли что-то предпринять, чтобы избавиться от ощущения, будто он старше Дамблдора.

Прошло некоторое время, прежде чем он вышел из ванной. Мальчишка ждал его в коридоре.

— Ради бога, Гарри, — раздражённо бросил Северус, — нет необходимости ходить за мной хвостом.

Ребёнок слабо улыбнулся.

— Миссис Уизли сказала мне убедиться, что с вами всё в порядке, — он понизил голос, бросив быстрый взгляд в коридор. — Я не хочу оказаться с ней по разные стороны.

— Несомненно, — Северус поймал себя на том, что разделил с ребёнком заговорщицкую улыбку.

Чтобы мальчик вёл себя прилично ради Молли? Похоже, он не боялся этой женщины.

«Ласковое слово слаще мёда, Сев», — весело отозвался голос Лили.

Преподаватель в нём решил поразмыслить над этим. Слизеринцы, как правило, вели себя лучше, чем другие студенты, и Северус всегда полагал, что это просто преданность факультету, но, подумав, понял, что общение с собственными учениками не омрачалось его характером. Пожалуй, ему следует спросить Минерву, как она управляется с классом. Его слизеринцы редко жаловались на неё, и некоторые из них испытывали к ней настоящую привязанность, несмотря на её строгость.

Поразмыслив об этом сейчас, он понял, что всегда был несколько предрасположен к старой кошке. Она была строгой и никогда не заводила среди студентов любимчиков. Если подумать, хотя она и благоволила Джеймсу Поттеру и его друзьям, но никогда не потакала им в вопросах дисциплины, как это делали некоторые другие.

«Помнишь, что она сделала с ними после той выходки на озере?» — спросил голос Лили у него в голове.

Не сразу, но постепенно он смутно припомнил, как Блэк и Поттер мыли и натирали полы в Большом зале в течение нескольких месяцев, даже в октябре следующего учебного года. Он запомнил это особенно потому, что некоторые из слизеринцев завели привычку умышленно проливать что-либо на пол.

На самом деле это было гораздо большее наказание, чем Мародёры получили за то, что чуть не убили Северуса. После той эскапады он пошёл к директору; но, возможно, ему следовало сначала зайти к Минерве.

Похоже, у него было больше союзников, чем он всегда думал. Когда он начал преподавать, Минерва всегда была предусмотрительно приветлива. Время от времени они перебрасывались парой слов о студентах своих факультетов, но в целом их отношения были приятно дружескими. Взаимопонимание между Минервой и Северусом несколько нарушилось с тех пор, как открылась правда о происхождении Гарри, но, возможно, теперь их отношения потеплеют.

Когда он вышел через несколько минут, Гарри последовал за ним в спальню. Кто-то (Северус надеялся, что Молли, но подозревал, что на самом деле Гарри) перестелил постель и отвернул одеяло.

— Ты не домашний эльф, — тихо проворчал Северус, — и мне не нужно, чтобы ты вёл себя как домовик.

Тем не менее зельевар позволил ребёнку укрыть себя одеялом и поставить поднос с завтраком себе на колени.

Мальчик пожал плечами и ничего не ответил.

— Ты хотя бы поел? — Северус вздохнул.

Ребёнок кивнул.

— Миссис Уизли сказала, что я всё ещё слишком худой, — пробормотал он, скрестив руки на груди и выпрямляясь.

— Я вынужден согласиться, — кивнул Северус, окинув его оценивающим взглядом. — Ты принимал свои зелья?

Ещё один кивок.

— Вам ещё что-нибудь нужно, сэр?

— Нет, спасибо, Гарри, — просто покачал головой Северус, не уверенный, что доверяет почтительности мальчишки. — Посвяти этот день своим друзьям.

— Спасибо, — слегка улыбнувшись, пробормотал ребёнок.

Северус принялся за яичницу с тостом, размышляя, вставать ли ему после завтрака. Он так устал.

Этот рефрен уже начинал надоедать.

— Северус? — раздался из-за двери голос Молли. — Можно мне войти?

— Да, — отозвался Мастер зелий, смирившись с тем, что Молли снова возится с ним.

Она была одета в дорожную мантию и держала в руке два письма.

— Это только что пришло для тебя, дорогой, — сказала Молли, протягивая письма Северусу. Она говорила с почти нежной ноткой в голосе, как будто он был её старым другом. — Сейчас я отвезу Джинни к целителям. Билл рядом, и он подаст тебе всё, что нужно, — она вытащила из кармана и протянула Северусу маленький колокольчик. — Не вставай, пока не почувствуешь себя лучше. Билл услышит звон. Я вернусь к чаю. Надеюсь, ты не откажешься присоединиться к нам? Тогда мы сможем объяснить детям, что мы решили?

— Сначала я должен поговорить с Гарри, — твёрдо сказал Северус, прежде чем она успела закрыть дверь.

Эти слова, или, скорее, тон, заставили Молли остановиться и вопросительно посмотреть на него.

— Поскольку мальчишка вырос в семье маглов, у него нет ни малейшего понятия обо всей этой чепухе с помолвкой. Скорее всего, он решит, что его заставят жениться на твоей дочери, хочет он того или нет. Это не то, о чём он должен беспокоиться в своём психическом состоянии.

Молли вернулась в комнату и прикрыла дверь.

— С ним всё в порядке, Северус? — серьёзно спросила она.

— Нет, — признался Северус. — Даже близко нет.

Молли открыла рот, чтобы задать ещё один вопрос, но Северус оборвал её:

— Я не могу рассказать тебе об этом. Это его дело, он сам скажет, если захочет.

— Ладно, если ты думаешь, что так лучше… — Молли серьёзно кивнула и взглянула на маленькие часы на столе. — Я вернусь позже. Мы ещё поговорим? Да, чуть не забыла, сегодня утром с нами через камин связался Ремус. Вроде как Альбус, — её голос сочился презрением при имени директора, — нуждается в нём сегодня для чего-то, так что мы не увидим его до завтра или, самое позднее, послезавтра. Чёртов старик! — прошипела она, и её карие глаза вспыхнули гневом. — Он счастлив, когда все прыгают перед ним на задних лапках.

— Прости, Молли, — вздохнул Северус. — Мы уйдём утром.

— О, мой милый, я вовсе не хочу, чтобы ты уезжал, — Молли наклонилась и похлопала его по руке, как будто он был одним из её сыновей. — Ты никуда не пойдёшь. Ты с трудом можешь встать с постели, — она снова посмотрела на часы. — Мне пора, мы опаздываем.

С этими словами она пересекла комнату и закрыла за собой дверь.

Северус наконец взглянул на письма, которые держал в руке. На одном был знакомый герб Хогвартса и написанный рукой Альбуса адрес. Другое…

Другой конверт был насыщенного кремового цвета, адресованный ему красивым почерком; такие конверты он видел только на столе Люциуса. На печати — герб швейцарского отделения Гринготтса.

Трясущимися руками Северус вскрыл конверт.

Сэр,

надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии. Прилагаю полный отчёт, который Вы запросили. Я имел удовольствие в течение многих лет служить роду Принцев и весьма рад, что объявился наследник их состояния…

Северус нетерпеливо перескочил через подобострастное пресмыкательство и перешёл к бухгалтерскому отчёту на следующей странице.

Почерк был совсем мелким, и зачарованная бумага увеличивала написанное, когда он прикладывал палец к каждой строчке.

Просмотрев список, он вдруг понял, почему гоблины писали ему дорогими чернилами на роскошном пергаменте. Если это было правдой (а гоблины никогда не ошибались, когда дело касалось содержимого их хранилищ), Северус был более чем богат — он принадлежал к малфоевскому типу состоятельных людей.

Он никогда по-настоящему не верил своей матери, когда та рассказывала ему истории о своих родственниках Принцах, и всегда полагал, что она приукрашивает правду или просто фантазирует.

Доказательство того, что истории были правдивы, вызвало волну болезненных воспоминаний и напомнило ему о прошлых рождественских каникулах, когда Тобиас и Северус почти непрерывно ссорились.

Тоби потерял работу на фабрике, и чем больше Эйлин пыталась его успокоить, тем хуже ему становилось. Северус был уже такого же роста, как его отец, и больше не позволял этому человеку вымещать гнев на матери.

Хуже всего было в тот день, когда Эйлин получила сову. Она почти никогда не получала сов, но эта постучала в кухонное окно, заставив Тоби закатить истерику, требуя объяснить, почему её родственники не могут пользоваться чёртовым телефоном, как обычные люди. Конечно, Северус кричал ему в ответ, что волшебники не похожи на проклятых маглов, и это хорошо.

Она не могла прочитать письмо в течение нескольких часов после того, как оно пришло, так как пыталась успокоить Северуса и Тоби. Только после того, как Тоби напился до бесчувствия, она смогла распечатать конверт. Прочитав письмо, она сильно побледнела, закуталась в свой зимний плащ и молча вышла из дома. Она никогда не говорила Северусу или Тобиасу, куда ходила, но вернувшись на следующее утро, она словно стала другой.

С тех пор, как Северус поступил в Хогвартс, она всё больше замыкалась в себе, то почти не разговаривала, то внезапно становилась чуть ли не болтливой. В то время Северус испытывал облегчение, потому что ему показалось, что Эйлин стала матерью, которую он помнил с самого детства. Она пела и смеялась впервые за много лет, даже не заботясь о том, что Тобиас пропустил рождественский ужин, потому что валялся пьяный в гостиной. Она просто приготовила ужин для себя и сына. Он вспомнил, что за ужином они пили эльфийское вино — тогда Северус впервые попробовал его.

В последний раз он видел её перед тем, как сесть в поезд, идущий в школу.

— Не беспокойся обо мне, — сказала она с безмятежной улыбкой, — со мной всё будет в порядке.

Той весной Эйлин прислала ему письмо, в котором просила никогда не волноваться за неё — она придумала, как всё исправить. Он понял это так, что она наконец-то набралась смелости оставить своего пьяного мужлана. Как оказалось, она имела в виду совсем другое.

Через две недели после этого письма Дамблдор, Слагхорн и Поппи вызвали его в кабинет Слагхорна и сообщили, что этим утром его мать обнаружили мёртвой.

Подобные известия были, к сожалению, обычным делом в военное время, однако его мать не была жертвой войны.

У Северуса сильнее задрожали руки, и, почувствовав, как по щекам потекли слёзы, он зажмурился, но ни воспоминания, ни слёзы не прекратились.

Министерство провело дознание, признало Эйлин виновной в самоубийстве и конфисковало всё до последнего кната из её сейфа в Гринготтсе. Эйлин Принц похоронили на магловском кладбище, потому что ни одно волшебное кладбище не приняло бы тело самоубийцы.

Северус вспомнил, что первыми, кого он увидел, вернувшись в замок после похорон, были Мародёры.

Блэк набросился на него — уже и не вспомнить, из-за чего всё началось, — и Северус удержался от Непростительного лишь потому, что в центре всего этого оказалась рассвирепевшая Лили.

Он тогда тоже был зол на неё, потому что она так явно встала на сторону Поттера и его дружков, хотя Северус только что похоронил мать. Он вспомнил, как трудно было не разрыдаться перед старой подругой.

«Клянусь, я узнала об этом позже», — печально сказала Лили-в-его-голове.

Он осознавал, что выдумывает это. Заклинание Tribuo выбило его из колеи, и подсознание придумывало утешительные реплики голосом Лили. Все в школе знали о случившемся. Слагхорн едва мог смотреть на него, как будто самоубийство матери запятнало сына.

Когда на следующей неделе Люциус написал ему, что Тёмный Лорд хочет встретиться, Северус был поражён. Тёмный Лорд, казалось, прекрасно понимая боль Северуса, дал ему возможность реабилитировать фамилию и нанести удар по Министерству. И лишь позднее разбитый горем молодой человек узнал, в чём на самом деле заключались планы Тёмного Лорда.

Все эти годы он был так зол на Эйлин, хотя по крайней мере часть его гнева оказалась неуместной: она, очевидно, понимала, что может лишиться своих жалких сбережений, покончив с собой, и приняла меры, чтобы предотвратить это, спрятав состояние в швейцарском банке.

Но это не объясняло, как богатство вообще попало к ней. Он ходил в Хогвартсе в поношенных мантиях, купленных на скудные доходы матери от продажи тёмных амулетов и любовных зелий торговцам в Лютном или же на те крохи, что оставались у Эйлин после пьянства Тоби в пабе.

Северус снова посмотрел на письмо.

… наследник состояния Принцев…

Значит, старый ублюдок перед смертью всё-таки не лишил Эйлин наследства? Она была их единственным ребёнком, но Северус предполагал, что старый Тиберий оставил свои деньги Святому Мунго или что-то в этом роде.

Тихий стук прервал его размышления.

Северус вытер лицо носовым платком, который лежал у него на столике, и, убедившись, что лицо сухое, сказал:

— Войдите.

Это был Билл.

— Как вы, профессор? — спросил он, забирая поднос с недоеденным завтраком.

— Неплохо, спасибо, — хрипло ответил Северус.

— Мальчики сегодня утром катаются на мётлах, — сообщил Билл. — Принести вам чаю или ещё чего-нибудь? Или, может быть, что-нибудь почитать? Мама сказала, что вы останетесь у нас на пару дней.

Хмурый зельевар неопределённо хмыкнул и через секунду неохотно сказал:

— Ещё одна чашка чая была бы кстати. И, может быть, вы достанете перо и пергамент? Мне нужно написать несколько писем.

— Да, сэр, — жизнерадостно ответил Билл.

Он вернулся через несколько минут, войдя и закрыв за собой дверь, вручил Северусу новую чашку чая, перо и пергамент.

— Спасибо.

Билл стоял, словно собираясь с духом.

— А… Я должен извиниться перед вами, профессор, — сказал он нерешительно. — Я подумал… ну, раз уж вы не принесли никаких Клятв целителей… — он заколебался.

— Вы предположили, — перебил его Северус, — что я не мог узнать это заклинание по законным каналам. Что я на самом деле был обучен этому заклинанию кем-то с гнусными намерениями, — он язвительно фыркнул. Было приятно выплеснуть часть своих эмоций на безвредную цель.

— Ну хорошо, — лицо Билла стало почти таким же красным, как и его волосы, — услышав об этом, я поговорил с некоторыми ликвидаторами проклятий. Один из них сказал, что Сами-Знаете-Кто экспериментировал с заклинанием во время войны… и я слышал… ну, на самом деле один из гоблинов сказал мне, что у вас есть связи с Пожирателями Смерти, и я… простите, это было неправильно с моей стороны предполагать…

— Вы не ошибаетесь в своих предположениях, — тихо сказал Северус. — У меня были… связи с Тёмным Лордом. Я шпионил для Дамблдора во время войны. И это действительно Тёмный Лорд научил меня и нескольких других этому заклинанию, хотя мои знания о нём весьма неполны. Я знаю, что оно спасёт жизнь, когда другие средства не действенны. Я знаю, что это лучше всего делать втроём. Однако, боюсь, я не знал о… побочных эффектах, — он помолчал, размышляя. — Это, конечно, объясняет, почему Тёмный Лорд хотел поэкспериментировать именно с этим исцеляющим заклинанием.

Билл уставился на профессора так, словно видел его впервые. Удивлённо покачав головой, он достал из кармана волшебную палочку и, наколдовав стул, сел.

— Вы хотите сказать, что не знали, как работает это заклинание? — Его глаза стали огромными.

— Я знал, что оно спасает жизни. В то время это было всё, что мне нужно было знать, — огрызнулся Северус. — Или вы предпочли бы, чтобы я позволил вашей сестре умереть?

— Нет, я же сказал, мне очень жаль. Но разве вы не знали, что это работает как некромантическое заклинание? И заклятие рабской зависимости? — очень тихо спросил Билл.

— Некромантия? — усмехнулся Северус. — Не говорите глупостей.

— Это не глупости, — возразил Билл. — В Гринготтсе есть книги, которые никогда не показывают волшебникам, не давшим клятву хранить тайну. Я заглянул в некоторые из них. Tribua позволяет вам говорить с мёртвыми, — его голос упал до шёпота.

Северусу невольно вспомнились фильмы, которые он смотрел вместе с отцом и в которых неизменно снимались Кристофер Ли* или Винсент Прайс*, а на заднем плане кто-нибудь в любую минуту мог сыграть на терменвоксе*.

— Если мне понадобится поговорить с мертвецами, — пренебрежительно сказал он, — достаточно побродить по залам замка, пока один из призраков не захочет поболтать.

— Нет, — Билл снова покачал головой, — я имею в виду, что это позволяет вам разговаривать с мёртвыми, которые ушли. Не с призраками. Случалось ли с вами что-нибудь подобное?

«Не настолько, чтобы ты заметил», — прошептала Лили и рассмеялась.

Северус почувствовал, как от лица отхлынула кровь.

— Профессор? — Билл протянул руку, словно пытаясь удержать его от падения с кровати. Северус быстро схватил чашку с чаем, грозившую расплескать содержимое по всему покрывалу.

— Со мной всё в порядке, мистер Уизли, — Северус безуспешно пытался унять дрожь в руках. Его голос звучал безжизненно даже для него самого.

— Думаю, вам лучше прилечь, сэр, — предложил Билл, поставил чашку на прикроватный столик и помог поправить подушки, чтобы Северус мог лечь.

Находиться в горизонтальном положении было гораздо лучше: по крайней мере, комната перестала вращаться. Северус попытался осмыслить только что услышанное. Мысль о том, что голоса в его голове, люди, с которыми он встречался во сне, могли быть реальными, оказалась почти невыносимой.

«Северус! Успокойся. Всё в порядке», — сказала ему Лили.

— Убирайся, — голос прозвучал сдавленно и хрипло, и Северус даже не был уверен, с кем говорит — с Биллом или с Лили.

— Хорошо, сэр, — встревоженно сказал Билл. — Я загляну к вам попозже, хорошо?

— Убирайся!

Северус повернулся на бок, отворачиваясь от молодого человека, ужаснувшись тому, что не в силах сдержать слёз при своём бывшем студенте.

Дверь открылась и закрылась. Северус свернулся калачиком и зарыдал так, как не рыдал с тех пор, как умерла Лили.

___________

*Кристофер Ли — британский актёр, певец, актёр озвучивания и ветеран Второй мировой войны. На раннем этапе своей актёрской карьеры Ли играл преимущественно злодеев; известность ему принесла роль графа Дракулы в серии фильмов Hammer Film Productions (прим. пер.)

*Винсент Прайс — американский киноактёр, первую роль в кино исполнил в 1938 году. Известность ему принесла роль герцога Кларенса в ужаснике «Лондонский Тауэр» (1939), и с тех пор он входит в когорту самых знаменитых «кинозлодеев мира» (прим. пер.)

*Терменвокс — электромузыкальный инструмент, предназначенный для исполнения любых (классических, эстрадных, джазовых) музыкальных произведений в профессиональной и самодеятельной музыкальной практике, а также для создания различных звуковых эффектов (пение птиц, свист и т. п.), которые могут найти применение при озвучивании фильмов, в театральных постановках, цирковых программах (прим. пер.)

Глава 53. Договорённость

Чуть позже утром ноябрьское небо разверзлось, и на крышу дома Уизли дождь хлынул как из ведра. Судя по топоту и дружеским подначкам, ливень загнал мальчишек в дом, а поскольку миссис Уизли ещё не вернулась, Билл, похоже, организовал их на готовку обеда. Около получаса назад Билл очень тихо стучал в дверь спальни, но Северус упорно игнорировал стук и притворился спящим, когда молодой человек заглянул в дверь.

Северус сидел, обдумывая всё, что произошло за эти несколько дней. Он искренне надеялся, что решение, принятое прошлой ночью, удовлетворит связь душ. С магическим долгом шутки плохи. Тем более с долгом такого масштаба. Если они ничего не предпримут, это будет висеть над головой девочки всю её жизнь.

Скорее всего, это помешает ей вообще заключать какие-либо магические контракты. Кроме того, согласно гоблинским источникам Билла, вполне возможно, что все деньги, от заработков на любой магической работе до наследства, просто окажутся в хранилище Северуса.

Заклинание было создано как исцеляющее, но, несомненно, существовала веская причина для столь сильного ограничения его применения. Обычно Tribuo обучали только после того, как целители давали Непреложные обеты о неразглашении и ненанесении вреда. Только боги знали, как Тёмный Лорд заполучил заклинание от целителя.

Северус пошутил насчёт помолвки, но Молли ухватилась за его слова и придумала решение, которое, как она надеялась, успокоит заклинание и даст Гарри ещё один уровень защиты как от Дамблдора, так и от Министерства.

Странно, что Молли оказалась такой коварной — она отлично справилась бы, распределившись на Слизерин. Возможно, именно отсюда у близнецов появилась склонность к каверзам. Безусловно, Артур всегда казался слишком прямолинейным, чтобы быть отцом пары таких смутьянов.

Голоса в голове теперь вели себя необычайно тихо. Накануне Лили пыталась заговорить с ним, но Северус закрыл свой разум, как обычно делал в случае ментальной атаки. Ему никогда не приходило в голову, что её голос и сны, которые он видел, были чем-то иным, нежели плодом его собственного воспалённого воображения.

Шум, издаваемый мальчишками Уизли, внезапно оборвался. Похоже, Билл наложил на дверь спальни заглушающее заклинание.

Хотя Северус оценил эту идею, он всё же предпочитал слышать, что происходит за дверью, и быстрым взмахом палочки отменил заклинание.

К гомону присоединился женский голос, не принадлежавший ни Джинни, ни Молли. Похоже, это была Грейнджер — Молли, должно быть, пригласила её в гости. Вероятно, именно шумные приветствия побудили Билла наложить заклятие на дверь.

Через некоторое время детский гам стал тише — судя по звуку, они переместились в другую половину дома.

Наконец решив, что прятаться здесь больше нет смысла, Северус оделся и заковылял на кухню.

Билл был там — мыл посуду аккуратными взмахами палочки. Он явно привык сам о себе заботиться.

Почему-то это заставило Северуса подумать о Тоби. Старый пьяница едва мог найти холодильник, когда Эйлин не было рядом.

Внезапно он почувствовал головокружение, зрение слегка помутилось. Северус понял, что не знает, что бы он сделал, если бы отец заговорил с ним мысленно или во сне. Оставалось надеяться, что некромант мог говорить только с умершим волшебником.

«О, Мерлин, Моргана и Цирцея, — подумал Северус немного истерично, — я некромант».

Некромантия, как и заклинания рабской зависимости, была одним из самых тёмных искусств. Возникали споры о том, были ли эти заклинания вообще реальными — Северус никогда по-настоящему в это не верил.

Он знал, что ему повезло — целители Святого Мунго решили, что заклинателем была Поппи, и она не стала разуверять их. Это означало, что Северус избежит наказания за незаконное использование заклинания.

Он слегка вздрогнул. Некромантия. Само это слово вгоняло в дрожь здравомыслящих волшебников.

Вот почему Тёмный Лорд так заинтересовался проклятым заклинанием, но безумный ублюдок опустил эту незначительную информацию, когда обучал своих самых доверенных слуг.

Северус, как и остальные, полагал, что это был ещё один план Тёмного Лорда, чтобы сохранить себе жизнь любой ценой.

Тёмный Лорд также говорил о захвате одних из своих особенно раздражающих противников и испытании техники на них. Конечно, он связал бы себя со стариной Грозным Глазом, Краучем, Минервой или, не дай бог, с самим Дамблдором.

Его одежда стала влажной от холодного пота.

— Профессор? — Билл шагнул к Северусу, словно боялся, что тот сейчас упадёт. — С вами всё в порядке?

Северус почувствовал, что его пошатывает, и опустил глаза: рука, не опиравшаяся на трость, сжимала палочку так, что побелели костяшки пальцев, а он даже не помнил, как вытащил палочку. Пальцы дрожали.

— Отлично, — буркнул он, пытаясь взять себя в руки, и, пряча палочку подальше, сел за стол. — Надеюсь, сегодня утром не было никаких неприятных происшествий?

— Нет, всё в порядке, — Билл поставил чашку чая перед благодарно кивнувшим Северусом. — В кои-то веки утро прошло без неприятностей.

— Гарри что-нибудь ел? — спросил Северус, пытаясь отвлечься прозаическими мыслями.

— Да, — кивнул Билл, и на его губах заиграла лёгкая улыбка. — Съел всё, что я положил ему. И зелья принял, которые мадам Помфри назначила. Э-э… — Его лицо посерьезнело. — Он сказал, что, по словам мадам Помфри, ему нужно набрать вес, но для чего второе зелье? Это… э-э… похоже, это то самое, которое давали Джинни после… — Билл помолчал, явно смутившись. — Ну, вы понимаете?

Северус пристально посмотрел на молодого волшебника. В чистокровных семьях о таких вещах открыто не говорили, но он решил, что может позволить себе немного откровенности с Биллом, учитывая, что парень был удивительно зрел и довольно ясно представлял себе ситуацию своей сестры.

— Боюсь, что Гарри тоже несколько соприкоснулся… — Северус сделал паузу и многозначительно приподнял бровь. — Ну, вы понимаете.

Билл понял.

— Что случилось? — прошептал он, с глухим стуком рухнув на стул.

— Это не моя история, — ответил Северус, — но вы должны понимать, что Гарри находится в таком же хрупком состоянии рассудка, как и ваша сестра. Кстати, об этом… — он посмотрел на свою чашку и встал, ему не нравился поворот, который принял разговор. — Передадите Гарри, что мне нужно с ним поговорить?

— Конечно, профессор, — Билл вскочил. — Хотите, я приготовлю вам что-нибудь поесть? Я мог бы принести…

Северус покачал головой.

— Чая достаточно.

Он медленно вернулся в спальню и, оказавшись там, наколдовал второе кресло — не хотелось вести разговор, лёжа в постели.

Он услышал, как Билл поднимается по лестнице, а ему отвечает возмущённый голос Гарри. Северус понадеялся, что этот тон был спровоцирован тем, что его оторвали от приятелей, а не из-за споров с ними — сейчас для Гарри было гораздо полезнее обижаться на Северуса, чем потерять поддержку своих давних верных друзей.

Это была здравая мысль. Возможно, призрак чёртова Фрейда почувствовал себя одиноким и начал шептать Северусу на ухо.

На лестнице послышались лёгкие шаги. Гарри и вправду ходил очень тихо. Часть притворства, что его не существует, предположил Северус.

В дверь робко постучали.

— Войдите.

Дверь открылась. Северус вздохнул при виде ребёнка. Щёки Гарри побледнели, а уголки рта опустились. Он выглядел так же, как в тот день, когда они вместе обедали в Хогвартсе. Казалось, это было много лет назад.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — нерешительно спросил Гарри.

— Да, Гарри. Мне нужно обсудить с тобой некоторые договорённости, которые я предпринял от твоего имени. — Северус надеялся, что Гарри позволит ему всё объяснить прежде, чем закатит истерику. — Закрой дверь и садись.

— Договорённости, — недовольно пробурчал Гарри, — ну…

Он уселся, как ему было сказано, скрестив руки на груди и не встречаясь взглядом с опекуном.

«Ты его отец, Северус, — прошептал ему на ухо голос Джеймса Поттера, заставив его вздрогнуть. — Перестань играть в игры с самим собой».

Зарычав, Северус удвоил усилия, чтобы закрыть свой разум. Гарри слегка вздрогнул.

— Да, — Северус проигнорировал эту дрожь, предпочитая закончить разговор. — Мы с мистером и миссис Уизли обсуждали последствия заклинания Tribuo и твою ситуацию, особенно в свете газетной статьи.

— Как вам будет угодно, — мальчик только пожал плечами, глядя в сторону.

Северус задумался, что же он сделал на этот раз, чтобы вызвать такую враждебность.

— Во любом случае, — голос мальчика был хриплым от презрения, — близнецы мне всё рассказали. Они слышали, как вы вчера вечером разговаривали на кухне.

Профессор пообещал себе, что как только эти паршивцы вернутся в Хогвартс, он заставит их чистить полы подземелья зубными щётками.

— Что именно они тебе сказали?

Вопрос заставил Гарри посмотреть Северусу в глаза.

— Они сказали, что вы собираетесь женить меня на Джинни. Даже не спросив меня! А если я не хочу на ней жениться? А если я вообще не хочу ни на ком жениться? — выпалил он. — Но то, что я хочу, не имеет значения! Никому нет дела до того, чего я хочу. Я никогда никого не целовал, а теперь должен… — он поморщился, не в силах продолжать, и его опять мелко затрясло.

Нет, не полы подземелья, решил Северус. Фред и Джордж будут чистить пол в совятне. Своими собственными зубными щётками. Без сомнения, они понятия не имели, что то, что они считали добродушным поддразниванием, было смертельно серьёзно воспринято ребёнком, воспитанным маглами и много вынесшим от их жестокого обращения.

— Несомненно, они неправильно поняли всё это, — мягко сказал Северус, стараясь оставаться спокойным. — Прежде всего, этот договор предназначен только для помолвки. Не все помолвки обязательно приводят к браку. Любая из сторон по достижении совершеннолетия может наложить вето на соглашение.

— Так в чём же дело? — Гарри выглядел озадаченным.

— Одна из частей стандартного договора о помолвке позволяет каждой из сторон воспитываться семьёй другой стороны. Если случится так, что волшебный мир признает твоих магловских родственников неподходящими опекунами, этот предварительный договор помешает определённым семьям ходатайствовать об опеке над тобой.

Это также помешает рыться в архивах и выяснять правду о происхождении Гарри, о чём Северус избегал упоминать.

— Ты должен понимать, что подобные соглашения теперь заключаются не так уж часто — у выросших в одном доме, как правило, наблюдается тенденция возникновения… э-э… скорее братских чувств между сторонами, — Северус посмотрел на Гарри, чтобы убедиться, что тот действительно понимает.

— Но… — Мальчик стал пунцовым. — Джинни будет… А что, если я…? И Уизли все станут…

Северус был уверен, что знает, о чём хотел сказать мальчик.

— Никто не обидится, если в ту минуту, когда тебе исполнится семнадцать, ты скажешь, что испытываешь слишком братские чувства к мисс Уизли, чтобы думать о браке с ней. Видишь ли, такова формулировка. И наоборот, мисс Уизли может сказать то же самое. Поскольку это соглашение защищает тебя, а ты мой подопечный, оно также удовлетворяет долг Джинни передо мной.

Северус не собирался объяснять Гарри, что по договору, подписанному им и Уизли, независимо от того, что решит Гарри, Джинни всегда будет иметь статус невестки Северуса, что сделает её привязанность к нему гораздо более безвредной и приемлемой. Кроме того, защита, которую обеспечит эта помолвка, может буквально спасти жизнь сыну Северуса. Если что-то случится с самим зельеваром, Дамблдору или Министерству придётся преодолеть юридические и магические права Уизли на Гарри. Джинни всегда будет связующим звеном между домом Снейпов и семьёй Уизли.

— Я всё ещё не понимаю, — Гарри, казалось, обдумывал это. — Как это меня защищает?

— Гарри, — Мастер зелий вздохнул, — причина, по которой тебя отправили жить к тёте, заключалась в том, что Министерство собиралось продать твою опеку тому, кто больше заплатит, но, как ты знаешь, волшебный мир считает кровные узы превыше всего. Если обнаружится, что Дурсли неподходящие опекуны, не успеешь ты глазом моргнуть, как Люциус Малфой будет в Министерстве, чтобы обеспечить Мальчику-Который-Выжил надлежащее чистокровным волшебникам воспитание.

Гарри побледнел.

— Но почему это его остановит?

Охвативший его лёгкий озноб превратился в тотальную дрожь.

— Потому что миссис Уизли предоставит доказательства своих приоритетных прав. Она не позволит никому, кроме судьи Визенгамота, изучать документ, а судьи связаны Клятвой неразглашения. Для всех остальных история будет состоять в том, что твой отец обеспечил эту помолвку из опасения, будто маглорожденные предки твоей матери станут проблемой в поиске пары. Уизли, как известно, симпатизируют маглорожденным.

— Я должен был догадаться, что близнецы просто прикалываются надо мной, — смущённо пробормотал мальчик.

Подавив улыбку чистого облегчения, что Гарри не вспылил ему в лицо, Северус рискнул спросить:

— Как так?

— Они сказали, что мне нужно… э-э… — Мальчик залился краской. — Подарить мистеру и миссис Уизли внуков.

Несомненно, близнецы выразились гораздо грубее.

— А…

— Они, кажется, обиделись, когда мне не понравилась эта идея, — пробормотал Гарри. — Наверное, подумали, что это оскорбительно для их семьи.

— Придётся напомнить им, что маглы смотрят на подобные вещи совсем иначе, чем волшебники, — проворчал Северус.

И подумал, что когда Молли узнает, как близнецы доставали Гарри из-за подслушанного разговора, они пожалеют, что не вернулись в Хогвартс до конца недели.

Северус начинал проникаться к Молли симпатией.

— Сэр? — робко спросил Гарри. — Вы хотели ещё что-нибудь…?

— Да, но… — Им о многом нужно поговорить, но никакой срочности в этом не было. — Откровенно говоря… — Северус умолк, чувствуя, как его внезапно захлёстывает теперь уже знакомая усталость. Он закрыл глаза и откинул голову на спинку стула.

На него упала тёплая тяжесть одеяла, и он смутно услышал, как открылась и закрылась дверь, когда ребёнок выскользнул из комнаты.

Глава Глава 54. Ценность души

Некоторое время спустя Гермиона и Рон нашли Гарри в коридоре — он сидел на полу, скрестив ноги и прислонившись к стене.

— Ну что? — спросила Гермиона. Когда близнецы прошлым вечером заявились в комнату Рон и рассказали о том, что подслушали, устроив Гарри несколько неприятных минут, Рон закатил глаза, но особо не беспокоился. Гермиона, напротив, удивила мальчиков, накричав на близнецов, чтобы они не болтали глупостей, что ни один цивилизованный человек не станет заниматься подобными вещами.

— Я думаю, всё в порядке, — тихо сказал Гарри, чувствуя, как узел в животе начал разжиматься, хотя и не полностью.

— Значит, близнецы просто прикалывались над тобой? Так ведь? — медленно спросила она, усаживаясь рядом. Рон скользнул по стене и сел с другой стороны.

— Ну, вроде того, — Гарри сидел на полу в коридоре, потому что не хотел возвращаться в комнату Рона, где могли прятаться близнецы, а на дверь Снейпа Билл ещё раньше наложил заглушающее заклинание, так что зельевара они не побеспокоят. — Просто… ну, это действительно помолвка…

— Что? — возмутилась Гермиона, вскакивая на ноги. Гарри тоже поднялся, чтобы не чувствовать, что она возвышается над ним.

— Это… это… Ты должен отговорить его, Гарри! Не могу поверить, что родители Рона позволили такое! — Её лицо побелело, потом покраснело, потом снова побелело, а голос становился всё выше и громче, пока она говорила. — Мои родители… они отправляют все сбережения в агентства по правам человека, чтобы положить конец принудительным бракам в магловском мире! Это же Британия! Нет… нет! — она казалась такой сердитой, и Гарри подумал, что она сейчас взорвётся, как Мардж. — Тебе же тринадцать лет! А Джинни двенадцать! Это… это… — казалось, она потеряла дар речи.

Единственная картина на стене коридора и большое зеркало угрожающе закачались. Рыжеволосый волшебник на портрете встревожился и поспешно исчез за пределами рамы.

Рон и Гарри ошарашенно переглянулись.

— Гермиона… — начал Рон. — Что…?

Ни один из них не видел Гермиону настолько разгневанной, что она теряла контроль над своей магией.

— Это чудовищно, что вас с Джинни вот так поженят! Это варварство! Это как рабство!

От неё чуть ли не искры летели. Гарри почувствовал, как его волосы встали дыбом, а шевелюра Рона поднялась вверх, словно от статического электричества.

— И Джинни! Что она подумает? Как будто ей мало пришлось пережить. Этого может быть достаточно, чтобы снова отправить её за грань! — Гермиона остановилась, сделала глубокий вдох, и магическая энергия в коридоре, казалось, втянулась обратно. — Держу пари, ты сможешь выбраться из этого, Гарри, — теперь её голос звучал тихо, заговорщицки. — Он не твоя кровная семья. Держу пари, у него нет на это полномочий. Я уверена, если ты поговоришь с одним из судей Визенгамота…

Дверь спальни открылась. Снейп стоял, тяжело опираясь на трость. Гарри вдруг пришло в голову, что, возможно, Снейп отменил чары Билла.

— Мисс Грейнджер, говорите потише, — зельевар говорил мягко, с практически доброжелательной интонацией.

Это повергло Гермиону в шок и заставило притихнуть быстрее, чем что-либо другое. Гарри моргнул: язвительный Мастер зелий всё чаще и чаще говорил подобным тоном.

— Никто не заставляет Гарри и Джинни вступать в брак.

Похоже, Снейп был слишком измучен, чтобы прикрикнуть — его голос звучал надтреснуто и сипло.

— Но… но он сказал… он сказал, вы… — растерялась Гермиона.

— Я отдаю себе отчёт в том, что магические законы кажутся странными для маглорожденных, — прервал её Снейп. — Ты должен понять, — обратился он к Гарри, — что юридически это фикция. Само существование договора связало дома Снейпа и Уизли, но это ничего не меняет в твоей жизни.

Наконец Гарри задал вопрос, который крутился у него в голове в течение последнего часа:

— Так… так я могу… общаться с… другими девочками?

Снейп улыбнулся. Зрелище оказалось поразительное. Если бы Гарри не знал опекуна лучше, он бы сказал, что выражение его лица стало почти ласковым.

— С девочками… мальчиками… С кем хочешь. Важно то, что заклинание удалось таким образом умилостивить. В противном случае, — Снейп содрогнулся, — я, скорее всего, окажусь обременённым первенцем мисс Уизли.

У Гарри не было уверенности, серьёзно Снейп говорит или это одна из его язвительных насмешек.

В следующее мгновение Снейп посерьезнел.

— По словам гоблинов, если мисс Уизли или её семья не предложат мне что-то, за что я буду готов отдать свою душу, её жизнь окажется связана с моей. Если я заболею… — он, помолчав, вздохнул, — ещё больше заболею… Мисс Уизли разделит мою болезнь или травму. Возможно, из-за этого она не выздоравливает так быстро, как следовало бы. Я мог даже ненароком паразитическим путём забирать её магию. Очевидно, в прошлом столетии заклинание несколько раз действительно использовалось именно для этого. Более чем вероятно, что если бы я был смертельно ранен или болен, она умерла бы в тот же миг, что и я. — Он помолчал. — Не то чтобы я собирался умереть в ближайшем будущем.

Снейп закрыл глаза и прислонился головой к дверному косяку.

— Видите ли, поскольку у нас априори не было взаимоотношений, наша магия пытается найти баланс. К счастью, это соглашение предоставило мне то, за что я отдам свою душу.

Казалось, он разговаривает во сне. Дети переглядывались в недоумении.

— Что это? — прошептала Гермиона.

Снейп соскользнул вниз по стене. Гарри сообразил, что это один из приступов сонливости, и инстинктивно помог опекуну осторожно сесть. Он не мог удержаться, не попытав счастья, и пронзительным от собственного безрассудства голосом спросил:

— А на что вы променяете свою душу?

Снейп открыл бездонные чёрные глаза и посмотрел на опустившегося рядом с ним на колени Гарри.

— На твою безопасность, глупый ребёнок.

Веки мужчины опустились.

У Гермионы расширились глаза.

— Гарри… — прошептала она. — Когда это случилось?

— Что случилось? — безучастно спросил Гарри, не понимая, о чём она.

— Не обращай внимания, — Гермиона наклонилась, чтобы встряхнуть профессора.

— Не надо, — схватив её за руку, предостерёг Гарри, гадая, как они собираются уложить этого человека обратно в постель.

— Что он здесь делает? — к ним сзади подошёл Билл и удивлённо покачал головой. — Ну же, профессор, — он протянул руку и потряс Снейпа за плечо, прежде чем Гарри успел остановить его.

Волшебная палочка профессора взметнулась, уткнувшись прямо в нос Билла. Что-то вспыхнуло, и Билл замер, став жертвой того же заклинания, которое Гарри уже испытал раньше.

— Ммм… Профессор? — Гарри не мог сказать, полностью ли проснулся Снейп, поэтому отодвинулся немного в сторону.

— Что, Гарри? — Снейп по-совиному моргнул.

— Э-э… Кажется, вы заколдовали Билла.

— О, — он опустил палочку, и освобождённый Билл, пошатнувшись и стряхивая с себя остатки чар, предложил:

— Идёмте, профессор.

Гарри помог Биллу поднять Снейпа на ноги.

— Я держу его, Гарри. — Билл выглядел намного бодрее человека, только что побывавшего под заклятием. — Вы идите, я позабочусь о нём.

Ребята вернулись в комнату Рона. Внезапно из спальни Снейпа раздался яростный вопль Билла:

— Фред! Джордж! Тащите сюда свои задницы!

Рон ухмыльнулся, когда близнецы стремительно слетели вниз по лестнице. Было слышно, как один спросил у другого:

— И что же мы сделали на этот раз?

Когда дверь комнаты закрылась за ними, Гарри выложил Рону и Гермионе всё, что сказал ему Снейп.

— Видишь, Гермиона, — сказал Рон, когда Гарри наконец закончил. Гермиона сидела на постели Рона, а он сам устроился на полу рядом с ней, прислонившись спиной к кровати. — Всё нормально. Гарри не нужно беспокоиться о том, что он застрянет с Джинни. Он может встречаться с тем, кто ему нравится.

Гермиона по-прежнему хмурилась, скрестив руки на груди.

— И это всё, что тебя волнует? — прошипела она.

Что-то в словах Рона действительно беспокоило Гарри, но он не мог понять, что именно, пока Гермиона не сказала очень тихо и рассерженно:

— Снейп ничего не говорил о Джинни.

— А? — спросил Рон, поднимая глаза, он уже успел вернуться к чтению комиксов — это было его любимое занятие в дождливый день.

— В любом случае, — отрезала Гермиона, как будто Рон ничего не говорил, — даже если соглашение — это всего лишь формальность и его можно разорвать… Даже если они не заставят Гарри и Джинни пожениться позже — это всё равно повлияет на их жизнь. Ты не можешь жить с чем-то подобным, нависающим над тобой… как Дамоклов меч, не влияющий на ваш выбор. Он принимает за Гарри решения, которые тот не имеет права принимать. — Она повернулась к Гарри, который тоже сидел на кровати, скрестив ноги. — Как ты думаешь, что почувствует Джинни, если ты порвёшь с ней? Считаешь, она не будет страдать? Зная тебя, ты женишься на ней только для того, чтобы она не чувствовала себя отвергнутой.

Гарри попытался представить, как говорит Джинни, что не хочет на ней жениться, и понял, что будет чувствовать себя ужасно.

— А что такое Дамоклов меч? — с любопытством спросил Рон.

— Посмотри сам, — огрызнулась Гермиона, даже не попытавшись объяснить, что было показателем глубины её огорчения.

— Но что я могу сделать? — тоскливо протянул Гарри. — Не то чтобы Снейп меня слушал. И разве это не расстроит Джинни?

— Послушай, — сказала Гермиона более спокойно. — Разве ты не слышал, что только что сказал Снейп? Он продаст за тебя душу, — она посмотрела на него так, как всегда смотрела, когда думала, что он ведёт себя особенно глупо, и глубоко вздохнула. Когда она снова заговорила, её голос звучал по-особенному нежно. — Гарри, я не знаю, почему и как это случилось, но он явно любит тебя. Если ты скажешь ему, как тебя огорчает это соглашение, то, судя по тому, что ты мне рассказывал, я думаю, он достаточно магл, чтобы понять тебя. Должен быть другой способ справиться с этим.

У Гарри отвисла челюсть.

— Не говори глупостей, — сказал он через секунду. — Снейп просто… ну, он чувствует себя ответственным, вот что это такое. Он серьёзно относится к своему долгу. В любом случае, разве это не расстроит Джинни? Я не хочу ранить её чувства. Не после того, как… — он замолчал, не желая говорить о том, что с ней случилось. Это могло привести к разговору о том, что произошло с ним самим.

— Я думаю, Джинни вздохнёт с облегчением, честное слово, — Гермиона решительно наклонилась вперёд. — Она мне много писала. Она не готова к чему-то подобному. Я уверена, она не хочет этого делать.

— Да ладно тебе, Гермиона, — усмехнулся Рон. — Люди делают это постоянно. Чарли был помолвлен с какой-то девушкой, прежде чем решил, что у него ничего не выйдет. Он тоже с другими встречался. Его невеста была из какой-то семьи, с которой работал отец. Во всяком случае, он ей тоже не очень нравился.

— Спасибо, Мистер Деликатность, — сузив глаза, фыркнула Гермиона. — Послушай, для маглорожденных всё совсем не так, понятно? Гарри, пожалуйста, пойди скажи ему сейчас, пока всё не запуталось ещё больше.

— Гермиона, он просто делает то, что должен, — тихо сказал Гарри. — Он хочет уладить сложности с заклинанием. Всё нормально, я справлюсь.

— Ты правда хочешь сказать, что всем доволен? — возмутилась Гермиона.

— Ну, нет… Но Джинни нужно утихомирить заклинание, разве нет?

— И это твоя забота, да? — огрызнулась она. — Если ты посмотришь на меня и скажешь, что искренне думаешь так же, как и Рональд, я больше не скажу ни слова.

— Я… — Гарри посмотрел на Рона, который только пожал плечами и закатил глаза. Всё это приобретало черты ночного кошмара, одного из тех, где он скользил вниз по склону в расщелину и не мог остановиться.

— Гарри, правда, иди поговори со Снейпом, — Гермиона всегда заставляла взглянуть на ситуацию чертовски разумно.

Он вздохнул, понимая, что она права, но, честно говоря, не верил, что это принесёт хоть какую-то пользу.

— Что плохого Снейп тебе сделает? Я действительно думаю, что он послушает тебя, — подбодрила она его.

— Ладно, — Гарри вздохнул и встал. — Я пойду и поговорю с ним.

Спускаясь по лестнице, Гарри услышал на кухне голоса — похоже, мистер и миссис Уизли были дома. И с ними там был Снейп.

— Я бы посоветовал вам в будущем думать, прежде чем упражнять свои языки, — он говорил так же холодно, как и на уроках зельеварения.

— Да, сэр. Извините, сэр, — хором бормотали Фред и Джордж.

— Билл? — резко прозвучал голос. — Забирай этих двоих, пусть извинятся перед Гарри, а потом они могут начать чистить курятник. Вот этим.

Выглядя явно пристыженными, близнецы вместе с Биллом вышли из кухни. Странно, каждый из них держал зубную щётку.

Они остановились перед Гарри, чувствуя себя неловко.

— Эм. Извини, Гарри, — не глядя в глаза, сказал один. Другой кивнул.

— Да, мы не хотели тебя расстраивать. Мы просто…

— Вели себя по-идиотски, — твёрдо закончил Билл.

— Я… всё в порядке, — пробормотал Гарри, сконфуженный их извинениями. Наверное, впервые кто-то извинился перед ним за то, что доставил ему неприятности. Они даже не прокляли его.

— Пошли, вы двое! — рявкнул Билл. — Курятник сам себя не почистит.

Они вышли через парадную дверь.

Гарри глубоко вздохнул и отправился на кухню. Мистер и миссис Уизли сидели за столом, Джинни между ними, а Снейп — рядом с мистером Уизли.

— Эм… — Гарри чуть было не развернулся и не ушёл. Он не сможет это сделать.

— Гарри, дорогой, — окликнула его миссис Уизли и призвала чайник и ещё одну чашку. — Мы как раз говорили с Джинни насчёт помолвки.

Джинни посмотрела на Гарри, сжав губы, словно пыталась сдержать слёзы.

— Э-э… я… э-э… хотел поговорить об этом, — прошептал он, садясь рядом со Снейпом. — Я понимаю, что вы стараетесь защитить меня и всё такое, — он заговорил торопливо, потому что если остановится, то не закончит. — Но я просто не думаю, что это хорошая идея. Я… я просто не могу… не думаю, что смогу… Я не хочу сказать, что не благодарен или что-то в этом роде… но… — он запнулся, живо вспомнив, как Петуния разглагольствовала о его неблагодарности. У Снейпа будет припадок.

Взрослые молчали; тиканье часов казалось очень громким, пока Гарри ожидал взрыва.

— Гарри, дорогой? — мягко подбодрила его миссис Уизли. — Что ты хочешь нам сказать?

Он почувствовал, что начинает дрожать, и с неимоверным усилием заговорил снова, обращаясь к столу.

— Я не думаю, что смогу это сделать. Дело не в том, что мне не нравится Джинни, и я знаю, что вы пытаетесь помочь. Я просто… просто… — Гарри с огорчением понял, как задрожал голос. Ради Мерлина, он столкнулся лицом к лицу с василиском, но разговор с этими четырьмя людьми, казалось, вытрепал ему все нервы. Сделав несколько глубоких вдохов, он заставил себя продолжить: — Я не хочу быть помолвленным… или что-то в этом роде. Я имею в виду, если есть какой-то способ обойти… Это неправильно. И несправедливо по отношению к Джинни.

На протяжении всего своего монолога Гарри, не отрываясь, изучал взглядом отметины на столе, потом рискнул глянуть на Снейпа. Тот сурово нахмурился, и Гарри поспешно отвёл глаза.

— Ты действительно так считаешь? — резко спросил Снейп, поставив чашку на стол с большей силой, чем требовалось.

Гарри вздрогнул и съёжился на стуле, зная, что последует дальше: Снейп прикажет ему просто смириться, перестать ныть и быть благодарным.

— Мне просто кажется, что это нависло бы надо мной… над нами, — беспомощно пробормотал он, пожалев, что не взял с собой Гермиону, потому что не знал, как объяснить свои чувства.

Гарри покосился на мистера и миссис Уизли, но те уставились на профессора Снейпа, и Гарри был рад, что они не смотрят на него. Он чувствовал себя ничтожеством из-за того, что пренебрёг их помощью. Они, вероятно, никогда больше не заговорят с ним.

Джинни слегка улыбнулась ему. По крайней мере, она не злилась, скорее, смотрела с облегчением, как и говорила Гермиона.

Снейп, прищурившись, пристально посмотрел на Гарри, казалось, обдумывая какое-то решение.

— Мне очень жаль, Гарри, — сказал он наконец.

Гарри приготовился к последующей нотации Снейпа.

— Наверное, я слишком долго пробыл в волшебном мире… Я совсем забыл… — тихо сказал Мастер зелий и повернулся к мистеру и миссис Уизли. — Мне придётся отозвать своё согласие на этот договор.

— Конечно, Северус, — спокойно согласилась Молли. — Гарри, мы никогда не хотели сделать вас несчастными, — она обняла дочь одной рукой. — Мы что-нибудь придумаем.

Джинни радостно улыбнулась Гарри.

— Возможно, существует ретроактивная* клятва целителя, которую я мог бы дать, чтобы отказаться от своих притязаний на мисс Уизли, — Северус вздохнул и провёл рукой по глазам, похоже, всё это было слишком утомительно для него.

— Значит, мы не должны обручаться или что-то ещё? — уточнил Гарри, с трудом веря своим ушам: впервые в жизни взрослый человек изменил решение только потому, что мальчику что-то не нравилось.

— Именно это я и имею в виду, Гарри, — кивнул Снейп. — Я поздравлял себя с тем, что живу в двадцатом веке, — он довольно грустно улыбнулся. — Однако, по-видимому, я в большей степени житель шестнадцатого, чем думал.

Узел в желудке Гарри разжался окончательно. Он старался не натворить и не наболтать каких-нибудь глупостей, но несколько набежавших слёз облегчения смахнуть всё же пришлось.

Мистер Уизли выудил из-за пазухи клочок пергамента, посмотрел на него и очень медленно произнёс:

— Знаешь, Северус, я как раз собирался тебе сказать… Я сделал, как ты предлагал, и нашёл отчёт по следствию Эйлин. Я… э-э… заметил, что у вашей семьи не было законного представителя.

Снейп резко покачал головой.

— На это не было денег, — проворчал он. — Какое это имеет значение?

— Ну, я уверен, что этот вердикт должен был стать для вас источником ряда трудностей.

— Можно сказать и так, — фыркнул Снейп.

— Ну, если пересмотреть дело… Видишь ли, у тёти Мюриэл отличный адвокат, — мистер Уизли посмотрел на миссис Уизли, словно ища поддержки. — Думаю, если мы ей скажем, для чего это, Мюриэл поможет нам с апелляцией.

— Вы… — Снейп, казалось, не находил слов. Он откашлялся, сглотнул. — Вы готовы принять в этом участие?

Миссис Уизли взяла у мистера Уизли клочок пергамента и прочла. Когда она снова подняла голову, её глаза казались очень яркими.

— О, Северус, мне очень жаль, — она потянулась через стол и похлопала его по руке. — Конечно, мы поможем. Джинни, Гарри, — внезапно сказала она, — идите, дорогие, и приведите себя в порядок к чаю.

Они оба кивнули. Когда Гарри уходил, Снейп поймал его за локоть.

— Спасибо, что сказал мне, Гарри, — серьёзно произнёс он хрипловатым голосом. — Я знаю, это было трудно.

Гарри кивнул, не зная, что ответить, и вышел в коридор.

Джинни на полпути к лестнице остановилась и повернулась к нему.

— Спасибо, Гарри, — неловко сказала она. — Не то чтобы мне была противна эта идея или что-то в этом роде… Но…

Гарри улыбнулся; он всё ещё боялся, что она рассердится.

— Да, — согласился он.

Гермиона и Рон бросились вниз по лестнице, как только услышали Джинни и Гарри.

— Ну что? — спросила Гермиона, как и час назад.

Джинни с облегчением улыбнулась Гермионе.

— Гарри попросил Снейпа отменить договор.

— Вот так просто? — ошеломлённо спросил Рон. — Я не думал, что он когда-нибудь передумает. Он такой…

Гарри видел, как Рон пытается сообразить что-нибудь, чтобы описать его опекуна не слишком оскорбительно.

— Да, — согласился Гарри.

— Может быть, заклинание сделало его лучше? — предположила Гермиона.

— Я так не думаю, — покачав головой, рассмеялась Джинни. — Он накинулся на Фреда и Джорджа за то, что дразнили Гарри, и теперь они чистят курятник зубными щётками.

____________

*ретроактивная — имеющая обратное действие (прим. пер.)

Глава 55. Чай с Лили

Страшно подумать, как опасно близко подошёл Северус к тому, чтобы потерять доверие мальчика. То, что предложила Молли, казалось таким разумным и целесообразным. Идеальный способ избежать преследования ребёнка со стороны Министерства и попутно сохранить в тайне истинное происхождение Гарри.

Когда Гарри вошёл в кухню, выглядя таким измученным и несчастным, и забормотал, пытаясь объяснить своё отношение к помолвке, у Северуса на кончике языка вертелось заявить мальчишке, что в волшебном мире так принято и ему придётся к этому привыкнуть.

«Северус, остановись».

В голове против этой идеи возражало, казалось, несколько голосов, но высказалась лишь Лили:

«Он никогда раньше ни о чём не просил, — и чуть мягче добавила: — Разве ты не помнишь, какой я была, когда впервые услышала об этом обычае?»

Однажды Лили закатила истерику, когда одна из её соседок по Гриффиндору, придя в школу, рассказала о помолвке, которую устроили её родители в обмен на какой-то магический долг или что-то в этом роде.

Там, у озера, она в мельчайших подробностях рассказала Северусу, в какой ужас привела её эта новость. Тирада Лили началась с того, что её бабушка была суфражисткой* и пошла работать в прачечную, отказавшись в четырнадцать лет становиться прислугой. Лили продолжала говорить о политике и профсоюзах, о большинстве из которых Северус понятия не имел. В результате Северус осознал лишь одно: маглорожденные, как и маглы, не видели в раннем обручении ничего правильного.

«Не делай этого, Сев», — повторила Лили.

После такой просьбы Северус никак не мог отказать ребёнку. Каким бы разумным ни казался волшебникам их план, магловское происхождение, похоже, делало задуманное ими совершенно неприемлемым для мальчика.

Это почти стоило того, чтобы увидеть шок в глазах Гарри. К сожалению, также усилилось впечатление, что никто никогда раньше ребёнка не слушал.

Молли слишком легко согласилась — это настораживало, но девчонка, кажется, расслабилась после того, как он согласился отменить договор. Похоже, у неё тоже были возражения.

«Не могу понять, почему», — насмешливо заметила Лили.

Прямо сейчас его окклюменция, казалось, могла удержать всех, кроме Лили.

После чая пришла записка от Люпина, в которой он выражал сожаление, что Северусу придётся остаться у Уизли ещё на несколько дней. Очевидно, Альбус нуждался в оборотне для установки защиты.

Северус снова упомянул, что они с Гарри могут уехать и не путаться под ногами у Молли. Та только сердито зыркнула на него, а потом сделала вид, что ничего не слышала, хотя, несомненно, признала потребность Северуса в одиночестве, наколдовав эту маленькую веранду за задней дверью Норы, на которой он сейчас сидел и благодаря которой мог не запираться в спальне.

Хотя больше одного-двух дней веранда не продержится — это не что иное, как защищающее от дождя заклинание и согревающие чары, создающие иллюзию крыши, пола и окон. Артур охотно просветил его, что Молли так делала, когда мальчикам зимой надоедало в четырёх стенах и они сводили её с ума. Тогда Молли либо запирала здесь озорников, либо укрывалась сама.

Артур принёс для Северуса нормальное кресло, приставной столик и пуфик.

— Трудно выносить мальчишек, когда тебе негде уединиться, — весело заметил Артур и поставил на маленький столик чайный поднос и тарелку с печеньем.

Северус немедленно воспользовался долгожданной тишиной, чтобы поговорить с Лили. Или, скорее, выслушать от неё нотацию.

— Ты знаешь, что тебе нужно сделать, — её голос был таким отчётливым, что казалось, он доносится откуда-то извне. — Ты должен ему сказать.

— Лили, я не могу, — пробормотал он. — Это расстроит его.

— Может, и так, — ответила она, — но будет гораздо хуже, если он сам всё узнает. Его подруга уже сказала, что, по её мнению, только кровные родственники могут заключать договор помолвки. Она достаточно умна, чтобы это выяснить. А потом ей нужно будет только заглянуть в архив.

— Если правда выплывет наружу, это погубит твоё доброе имя, — запротестовал Северус.

— Нас это не волнует.

— Нас?

— Нас с Джеймсом. Незадолго до нашей смерти я рассказала ему, что ты для нас сделал.

Северус почти видел её, сидящую рядом с ним в кресле, точно таком же, как и у него.

Нет.

Он мог видеть её. Ясно, как печальный ноябрьский закат. Вместо призрачного серебра она была одета в зелёное платье, которое подходило к её глазам и красиво контрастировало с рыжими волосами.

— Почему ты не похожа на привидение? — заинтересовался он.

— Потому что для тебя я не одна из них, Северус, — мягко сказала она. — Треть твоей души живёт здесь, за Гранью. Между нами нет никакой преграды.

Это было уже не в его голове. Возможно, он снова погрузился в сон.

— Не в этот раз, — она улыбнулась, повернувшись в кресле, взмахом волшебной палочки призвала вторую чашку и налила себе чаю. — Хотя тебе лучше просто думать обо мне — ты же не хочешь афишировать, что ты некромант. Или чтобы все думали, будто ты сошёл с ума.

Министерство устроит охоту на него, как на бешеную собаку, если узнает о последних событиях.

— Учитывая, что я совершенно уверен, что сошёл с ума, — легко ответил он, хотя и не шевелил губами, — я не думаю, что это имеет значение.

— Да, — Лили улыбнулась, однако улыбка вышла горькой, — но я не хочу, чтобы тебя заперли в Мунго или Азкабане. Гарри нуждается в тебе.

— Гарри нуждается не во мне. Ему нужен кто-то, кто сможет любить его, — усмехнулся Северус. — Кто-то, кто сможет присмотреть за ним должным образом. Молли и Артур подходят для этого намного лучше, а Гарри будет гораздо счастливее.

— Гарри нуждается в большем внимании, чем Молли и Артур могут ему уделить. Особенно сейчас, — Лили уставилась на закат. — И ты действительно любишь его.

— Не говори глупостей, я всего лишь…

— Северус, не надо, — перебила его Лили. — Это нормально, что ты любишь своего сына, — она подняла руку, не позволяя ему опять заговорить. — Я знаю, ты никогда не хотел, чтобы он был твоим. Ты всегда считал его только моим и Джеймса. Если бы всё было по-другому, это было бы лучшее, что ты мог бы сделать, — она повернулась и посмотрела ему прямо в лицо. — Но ничего не изменилось. Если бы моя сестра не была такой отвратительной мелкой стервой… — её лицо исказилось. — Если бы я не умерла. Если бы Джеймс не… Если бы Сириус не убежал на взводе… Если бы Питер не продал нас Волдеморту…

— Прошу прощения? — пробормотал Северус. — Лили, ты ошибаешься.… Это Блэк выдал ваше местопребывание.

— Нет, — Лили шмыгнула носом и, вытащив из рукава белый носовой платок, вытерла глаза. — Это был Питер.

Северус покачал головой.

— Блэк признался. — Осмелев, он протянул руку и накрыл её ладонь своей. Она была тёплой и живой. — Когда Альбус навестил его в Азкабане, единственное, что Блэк сказал ему: «Это моя вина».

— Он думает, что это его вина, — Лили вздохнула и опять шмыгнула носом, — но он никогда не продавал нас Волдеморту. Он винит себя, но нас предал Питер. — Она подняла глаза, снова напрягаясь. — Всё изменилось, Северус. Ты достиг поворотного пункта. — Её лицо приобрело странное потустороннее сияние. — Сегодня ночью предателя обнаружили, и всё начинается с чистого листа. Гарри нужна правда. Ему нужен человек, которому он мог бы доверять, но он никогда не сможет доверять тебе, если вас будут разделять тайны.

Лили встала и наклонилась, обнимая его.

— Я знаю, что ты поступишь правильно, мой друг, — прошептала она.

Он ответил на её объятия, но в следующую секунду обнаружил, что держит пустоту.

Вздохнув, Северус налил себе ещё чашку чая.

— Профессор? — раздался тихий голос за его спиной.

— Мисс Уизли, — отозвался он, гадая, чего хочет девчонка, и борясь с желанием рявкнуть на неё, чтобы оставила его в покое — на Лили это не произведёт впечатления, и он, скорее всего, никогда больше её не услышит.

— Э-э…

Девочка подошла и встала перед ним. Она выглядела ужасно, едва держась на ногах от усталости, мало чем отличаясь от Северуса. Она села в кресло, в котором сидела Лили. Профессор был поражён, осознав, что кресло оказалось настоящим, а не иллюзией, созданной Лили.

— Я… э-э… Я хотела поблагодарить вас, профессор, — торопливо пробормотала девочка.

— За что?

— Вы и вправду… — она замялась, подыскивая подходящее слово, — были добры во всей этой истории с заклинанием. — Посмотрев на свои руки, девочка снова подняла взгляд. — Билл мне сказал… Он действительно волновался. Мама не хотела мне говорить, но Билл всё равно.… Он сказал, что лучшее, на что я могу надеяться, — это что вы захотите на мне жениться. Тогда у меня, по крайней мере, будут хоть какие-то права по закону. Он сказал, что это заклинание можно использовать как заклинание рабской зависимости. Я не думаю, что вы действительно так поступили бы, — поспешила заверить Северуса девочка, широко раскрыв глаза от волнения. — Я сказала ему, что это не так, но Билл подумал, что вы, возможно, захотите жениться, потому что… ну… понимаете… — она густо покраснела, — он сказал, что, по словам гоблинов, вы, вероятно, захотите наследника.

— Мисс Уизли, я очень устал, — тихо ответил Северус, не желая продолжать этот разговор. — Да и вы выглядите, мягко говоря, так, что вам необходимо вернуться в свою постель, — он заговорил с ней тоном, каким говорил бы с одним из своих слизеринцев, заболевшим, но отрицавшим необходимость навестить мадам Помфри — в равной степени участливо и настойчиво. — Полагаю, всё это было для вас суровым испытанием. Пожалуйста, выбросьте из головы любые обязательства, которые вы чувствуете по отношению ко мне. Думаю, мы с вашими родителями определились с планом действий, которые должны успокоить заклинание без дальнейшего нарушения вашей жизни, — он на мгновение умолк, отхлебнул чаю и добавил: — Я прошу прощения за то, что доставил вам такое беспокойство — честно говоря, я не принял во внимание эту сторону заклинания.

— Я говорила Биллу, что вы не такой, — повторила она, широко раскрыв глаза. — Я знала, что вы не можете быть таким из-за того, что вы сказали Смерти, — прошептала она. — Вы помните?

— Мисс Уизли, я сомневаюсь, что это имеет значение. — На самом деле он не помнил, но ему не хотелось говорить ей об этом.

Она смотрела на него ещё несколько секунд, прежде чем расслабиться.

— Да, сэр, — согласилась она, а потом спросила: — Э-э, сэр?

— Да?

— Я хотела вам сказать, я прочитала о помолвках, когда Билл упомянул о них. Книга всё ещё у меня в комнате. Там говорилось, что только близкие родственники могут заключать подобные соглашения. Но это всё равно не успокоило бы заклинание, если бы Гарри не был вашим.… вашим близким родственником. — Она залилась краской от собственной безрассудной смелости. — Я ничего не скажу Гарри, но Гермиона… — девочка замолчала.

— Джинни? — крикнула Молли из кухни. — Почему бы тебе не прилечь ненадолго, дорогая?

Северус вздохнул.

— Идите, мисс, — сказал он ей, когда она закатила глаза и открыла рот, чтобы возразить, — делайте, как говорит ваша мать.

— Да, сэр, — Джинни встала и слегка улыбнулась ему.

Молли погладила проходившую мимо дочь по плечу.

— Ты коварная женщина, Молли Уизли, — заметил Северус, когда она села.

— Прости? — невинно спросила она.

Он смотрел на Молли, сузив глаза, и понимал, что у неё было такое же невозмутимое лицо, как у пойманных на шалости близнецов, а взгляд горел триумфом, как всегда, когда им удавалась особенно ловкая проделка.

— Не обращай внимания, — Северус не мог найти в себе сил злиться на махинации Молли. Всё, что она действительно сделала, это напомнила ему о вещах, о которых он должен был думать в первую очередь. А она, со своей стороны, делала всё возможное, чтобы помочь ему и его сыну.

Гарри был его сыном.

В этом-то всё и дело, верно?

— Адвокат тёти Мюриэл только что прислал сову. — Молли не знала, что весь мир Северуса только что в сотый раз с сентября сместился со своей оси. — Она говорит, что может взяться за это дело. Расследование на самом деле велось крайне беспорядочно. Скорее всего, конфискация имущества Принцев была незаконной.

Это уже не имело такого значения, как раньше.

— И вполне возможно, что в спешке с решением этого дела Министерство ошибочно предъявило обвинение твоей матери.

А вот это было важно. Северус вспомнил письма с отказами, которые он получал от различных мастеров, которые не могли принять его в ученичество из-за риска наследственной психической нестабильности.

После того, как Северус присоединился к Пожирателям Смерти, вмешался, наконец, Абраксас Малфой и нашёл ему наставника. Зелья не были его первоначальным выбором, но, к счастью, он оказался в них очень хорош.

— Она сказала, — продолжала Молли, — что для такого рода вещей обычно можно найти смягчающие обстоятельства. Она собирается провести ещё кое-какие исследования.

— Спасибо, — поблагодарил Северус. — Чем я ей обязан?

Молли посмотрела на Северуса так, словно у него выросла вторая голова.

— Не говори глупостей. Мюриэл позаботится об этом. Теперь это вопрос семейной чести. — Она нервно заёрзала в кресле. — В этом отношении… Мюриэл сказала, что слышала, как ты просил разрешения похоронить Эйлин на земле Принцев, но тебе отказали.

Северус кивнул, внутри у него всё сжалось, когда он подумал о прахе своей матери, покоящемся в урне на книжной полке в гостиной — он просто не мог похоронить её на магловском кладбище.

— А ты знаешь, что мы с Мюриэл — последние из Пруэттов? — тихо спросила Молли.

— Нет, не знал, — ответил Северус.

— Мы с Мюриэл… мы подумали, что вряд ли ты доволен местом, где покоится её прах… А потом… Ну, мы решили, что ты хочешь похоронить её именно на кладбище Принцев, но, может, всё же согласишься на любое кладбище волшебников. Мы могли бы перенести её прах на наше семейное кладбище. — Она помолчала. — Если хочешь.

Это было неожиданно.

— Это очень любезно… — хрипло начал Северус.

Молли похлопала его по руке.

— Не надо решать сейчас, дорогой, — мягко сказала она.

Северусу казалось, что он стоит на краю пропасти.

— Молли, — он посмотрел в её добрые глаза. — Как я могу ему сказать?

Она не возражала против резкой смены темы разговора.

— Просто скажи ему, Северус, — мягко попросила она, не убирая свою руку. — Он рассердится, но я заметила, что наш Гарри никогда долго не злится. Вот мои, они будут таить обиду до судного дня, но твой мальчик… — Молли едва заметно выделила голосом «твой мальчик». — Он легко вспыхивает, но быстро отходит.

Северус кивнул.

— Всё всегда так запутанно, верно? — тихо спросил он.

— По большей части, — Молли серьёзно кивнула. — Ты, вероятно, хочешь покончить с этим, пока вы здесь? — Она заколебалась. — Думаю, я права, предполагая, что тебе может понадобиться помощь, чтобы присмотреть за ним.

— Да, — Северус кивнул, закрывая глаза.

— Мне послать его вниз? — мягко спросила она.

— Да, — Северус наконец смирился с неизбежным. — Только не уходи далеко. У меня такое чувство, что после этой беседы он на какое-то время перестанет со мной разговаривать.

_________

Суфражи́стки — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни (прим. пер.)

Глава 56. Признание

Гермиона сидела в углу и читала книгу, которую нашла в комнате Джинни, пока Гарри и Рон после чая играли в подрывного дурака.

Джинни просунула голову внутрь, слабо улыбнулась им и слегка кивнула Гермионе, которая встала и последовала за ней.

За весь день они почти не разговаривали. Гермиона с облегчением восприняла известие о том, что Снейп передумал насчёт помолвки, но продолжала украдкой бросать на Гарри странные взгляды. Он начал гадать, не догадалась ли она о его выходке с повешением.

Снейп всё ещё оставался загадкой. Он ни за что не должен был так легко сдаваться, поэтому Гарри чувствовал себя как на иголках, ожидая какого-нибудь подвоха.

— Эй, а где Короста? — внезапно спросил Гарри, сообразив, что не видел крысу Рона с тех пор, как добрался до Норы.

— Она пропала в ту ночь, когда Джинни… заболела… — Рон посмотрел на Гарри и вздохнул, мрачно нахмурившись. — Я думаю, что её поймал Живоглот.

— О, приятель. Мне очень жаль, — искренне сказал Гарри. — Я не знал.

Рон пожал плечами.

— Она и так выглядела несчастной, а после всего этого…

— Да, но это тяжело, — сказал Гарри, недовольный собой. Он не мог поверить, что был таким плохим другом, до сих пор не удосужившись заметить исчезновение любимицы Рона, и вспомнил, как ему было плохо, когда ушёл Сопелка. В голову пришла одна мысль. — Откуда ты знаешь, что это Живоглот?

— У этого кота зуб на Коросту с тех пор, как он появился у Гермионы, — мрачно сказал Рон, сердито посмотрел на карты и вздохнул. — Ну, я знаю, что она чувствует себя очень плохо из-за этого. Она же не виновата, что Сириус Блэк забрался в башню, и её кот тоже, — он помолчал, а затем добавил чуть спокойнее: — Джинни приятно с ней разговаривать. И у нас перед ней Долг Жизни. С тех пор, как мы вернулись домой, Гермиона приходит каждую неделю.

— Знаешь, — медленно произнёс Гарри, — Сопелка пропал и вернулся. Может быть, всё происходящее просто заставило Коросту затаиться?

— Может быть, — лицо Рона немного просветлело, и Гарри порадовался, что нашёл нужные слова. — В башне есть много мест, где она может спрятаться.

Несколько минут они играли молча, потом Гарри посмотрел на Рона.

— А чем Долг Жизни отличается от заклинания Tribua?

— Я думаю, это более нормально, понимаешь? — Рон пожал плечами и выбросил карту, взорвавшуюся с лёгким хлопком. — В принципе, это означает, что Джинни обязана Гермионе жизнью, но это не заклинание рабства и не значит, что она теряет свои права или что-то в этом роде.

— Что ты имеешь в виду?

— Билл совсем с катушек слетел, — Рон поднял голову, словно желая убедиться, что его никто не подслушивает. — Они с папой хотели заставить Снейпа жениться на Джинни, чтобы он не смог превратить её в своего домашнего эльфа или что-то такое.

— Хм…

— Мама всё время говорила им, чтобы они так не переживали, — Рон ухмыльнулся. — Это было забавно, обычно мама беспокоится.

В конце первого курса Дамблдор что-то говорил Гарри о том, что у Снейпа Долг Жизни перед Джеймсом Поттером и что это заставило зельевара спасти жизнь Гарри. Значит ли это, что теперь у мальчика Долг Жизни перед Снейпом?

Он был уверен, что чем-то обязан этому человеку.

— Значит, со Снейпом нормально живётся? — Рон впервые прямо спросил об этом.

— Да, — ответил Гарри, стараясь говорить небрежно. — Ты знаешь, что его отец был маглом?

— Нет, правда? — Рон вытаращил глаза.

Гарри кивнул.

— У него дома даже есть телефон и стереосистема, и он тоже иногда смотрит телевизор.

— Клёво, — восхитился Рон. — А я-то думал, что у него старый замок со сквозняками или типа того.

— Нет, на самом деле там довольно неплохо, — сказал Гарри.

«Когда я всё вычистил», — чуть не добавил он, но, промолчав, выбросил ещё одну карту, и на этот раз та с грохотом взорвалась.

— Гермионе бы понравилось, у него везде книги. Некоторые очень интересные. Я нашёл «Собаку Баскервилей», — он не упомянул «Сказки барда Биддла», не собираясь говорить Рону, что читал детскую книжку. Она до сих пор была спрятана на дне его чемодана. Гарри не был уверен, зачем таскал её с собой, просто казалось, что если она будет рядом, то и Сказочник из той ночи где-то недалеко.

Он знал, что Сказочником был Снейп — голос мужчины узнавался безошибочно. Это просто казалось таким странным. Снейп, наверное, смеялся бы до чёртиков, если бы узнал, как много значат для Гарри эти истории.

— Значит, вне школы Снейп совсем другой? — спросил Рон.

Гарри кивнул, подумав о Сказочнике, но рассказывать об этом Рону не собирался.

— Он весь год был другим, — мальчик пожал плечами. — Невилл… — он заколебался. Это был первый раз, когда они с Роном заговорили о Невилле с тех пор, как тот умер. — Я думаю, он на самом деле расстроился из-за Невилла.

Это была действительно единственная причина, по которой Гарри мог представить себе изменение отношения Снейпа.

Рон кивнул, отводя взгляд, и вытер один глаз тыльной стороной ладони. Гарри тактично сделал вид, что ничего не заметил.

— Гарри? — миссис Уизли просунула голову в дверь. — Профессор Снейп хочет кое-что сказать тебе. Он на заднем крыльце.

Гарри кивнул, поднимаясь с пола, и, увидев вопрос на лице Рона, пояснил:

— У него были какие-то дела, о которых он хотел поговорить.

Мальчик побежал вниз по лестнице, стараясь унять нервный трепет в животе.

Профессор Снейп сидел на маленькой веранде, созданной миссис Уизли. Перед его креслом стояло огромное серебристое животное.

Олень, сообразил Гарри. Животное подняло голову и посмотрело на вошедшего через заднюю дверь мальчика. Нет, это была лань — с огромными глазами и крошечными рожками не выше кончиков ушей.

Это существо было бы слишком велико для веранды, будь оно из плоти и крови. Снейп, казалось, просто смотревший на животное, оглянулся через плечо, проследив за взглядом лани.

— Гарри, — сказал он, — входи. — Он повернулся и удалил существо быстрым взмахом палочки: — Фините.

— Что это было? — спросил Гарри, когда чудный призрак исчез.

— Это называется Патронус, — тихо сказал Снейп. — Особенно действенно против дементоров.

— О… — Гарри не знал, что сказать.

Второе кресло находилось по другую сторону от столика, на котором стоял поднос с чаем и печеньем.

— Садись, Гарри, — Снейп махнул рукой и, помолчав, мягко спросил: — Как у тебя дела?

Слегка озадаченный вопросом, мальчик пожал плечами.

— Отлично, — на автомате пробормотал он — именно этот вопрос ему вечно задавал Люпин. Гарри был рад, что Люпин не вернулся, основательно устав от постоянных расспросов этого человека о самочувствии мальчика. Снейп обычно задавал вопросы о практических или конкретных вещах.

Опекун перевёл на мальчика взгляд «ты-букашка». Что-то в его лице очень встревожило Гарри. В его глазах блеснуло что-то, чего Гарри не узнал, и лишь через минуту он понял, что Снейп выглядит почти испуганным.

— Наверное, это был глупый вопрос, — раздражённо пробормотал Снейп.

Гарри промолчал, посчитав замечание риторическим.

— Я хотел поговорить с тобой кое о чём, — сказал Снейп и надолго умолк.

Мальчик, сжавшись, сидел тихо. Он понятия не имел, что могло быть причиной такого напряжения.

Лицо опекуна вместо странного испуга теперь отражало почти ужас.

— Мне пришло в голову, Гарри, — тихо заговорил он, — что я фактически не знаю, насколько хорошо ты знаком с… некоторыми фактами… о… ну… — Снейп откашлялся. — То есть я понятия не имею, каково состояние в магловском мире сексуального образования. — Щёки мужчины вспыхнули почти болезненным румянцем.

«О боже, — с ужасом подумал Гарри. — Он хочет поговорить со мной об этом?»

Не было ничего более смущающего, чем это. Гарри подслушивал иногда разговоры Вернона с Дадли, которые они вели обычно, когда сидели перед телевизором, а Петунии не было дома. И это было достаточно неловко, но теперь?

— Всё в порядке, профессор, — быстро сказал Гарри, прежде чем опекун успел продолжить. — Нам об этом рассказывали в магловской школе.

Это немного напрягало, но ничего страшного: Вернон постоянно твердил Дадли, что не позволит какой-то девчонке заманить его в ловушку и заставить жениться.

— И близнецы извинились за то, что дразнили меня, — продолжил Гарри, пока Снейп его не перебивал. — На самом деле я не так уж и испугался, и раз мне не надо обручаться с Джинни… У меня даже девушки нет. Тётя Петуния… ну… она сказала… в любом случае… Она выразилась… э-э… образно. — Лицо мальчика запылало. — Ну, знаете… о том, как моя мама попала в неприятности, и если я когда-нибудь сделаю такое с какой-нибудь девушкой, мне не понадобится ждать, чтобы отец этой девушки убил меня — тётя сделает это за него.

Снейп уставился на него с непроницаемым выражением лица. Гарри пришло в голову, что он на самом деле мало что знает о волшебном мире, когда вопрос касается этого. Он только что узнал, что браки по договорённости, по-видимому, были обычным делом. Кто знает, о каких ещё обычаях ему никто не говорил?

— Так что, э-э, да… Я вроде как имею некоторое представление о… э-э… механизме… — запинаясь, договорил он.

Снейп вздохнул, пожалуй, с облегчением.

— Это довольно неловко, — пробормотал он, — и без объяснения основ.

— Э… что? — Гарри чувствовал себя совершенно сбитым с толку.

Чёрные глаза профессора поймали его взгляд. В тусклом свете единственной лампы они казались бездонными.

— Мне нужно, чтобы ты выслушал до конца всё, что я собираюсь тебе сказать, — Снейп очень серьёзно посмотрел на Гарри. — Хотя это, несомненно, расстроит тебя.

— Что? — спросил Гарри. — Сэр, — спохватившись, неохотно добавил он, решив, что вежливость ему не повредит.

Снейп отвернулся, устремив взгляд в окно, хотя уже совсем стемнело.

— Помнишь, я говорил тебе, что твоя мать приложила некоторые усилия, чтобы зачать тебя? — спросил он, понизив голос.

Гарри почувствовал, что бледнеет. В тот вечер всё, что обычно говорила тётя Петуния, он разболтал Сказочнику, не осознавая, что это Снейп. А потом выложил ещё раз, когда опекун подсунул ему веритасерум. Воспоминание о мужчине, держащем его за руку, вызвало у Гарри странный трепет в груди. «Если бы тебе понадобилось деликатное зелье, к кому бы ты пошёл?» — спросил тогда Снейп.

Ребёнок оцепенело кивнул. Он знал: Снейп собирается сказать ему, что это была не более, чем утешительная ложь, просто чтобы помочь ему пережить ту ночь.

— Ты должен знать, что проблемы с зачатием были связаны с Джеймсом Поттером, а не с твоей матерью. Они пытались больше года. Зелье, которое я приготовил для неё… — Снейп замолчал, поймал взгляд Гарри и снова отвёл глаза, — обычно используется женщинами, чьи мужья бесплодны, — теперь он говорил быстрее, как будто хотел скорее выговориться. — Это похоже на оборотное зелье. Однако последствия остаются неизменными. Когда женщина принимает его, ребёнок рождается похожим на её мужа, а не на биологического отца.

— Так… что…? Это как донорство спермы? — Гарри как-то видел что-то подобное по телевизору.

— Да, — профессор немного расслабился, — да, именно так. — Его голос приобрёл тот тембр, с которым он обычно говорил с правильно ответившим на вопрос слизеринцем. — Согласно магическим законам, ребёнок жены автоматически становится магически и юридически наследником мужа, если тот сам не лишает его наследства. Однако тот, кто считался твоим отцом… ну… учитывая, что он умер, только кровный родственник мог взять опеку над тобой, не доводя дело до Визенгамота.

«Я был единственным, кто мог это сделать, и сделать тихо». Гарри пришли на ум эти слова из прошлой жизни. В голове медленно закрутились шестерёнки, пока он старался догадаться, что этот человек пытался ему сказать.

— Значит, вы как-то связаны со мной? — тихо произнёс Гарри и тут вспомнил некоторые странные вещи, сказанные Снейпом, особенно после того случая с повешением.

«Иди спать, сынок».

«Я имел полное право, я его о…»

Отец?

Дикий приступ истерики чуть не заставил Гарри захихикать. Он вспомнил американский фильм, который очень нравился Дадли и его друзьям. Закутанный в чёрное злодей сказал герою в какой-то кульминационной сцене: «Я твой отец». Насколько помнил Гарри, у несчастного героя просто подогнулись ноги. Что там было дальше, Гарри забыл.

Он подавил хихиканье, умудрившись лишь фыркнуть, посмотрел на свои руки, сделал три или четыре глубоких вдоха и снова взглянул на своего опекуна.

Снейп сидел, напряжённо выпрямившись в удобном кресле, так сильно стиснув трость, что побелели костяшки пальцев. Губы были сжаты в тонкую линию.

— То есть, — очень медленно, чувствуя необходимость абсолютно правильно понять, заговорил Гарри, — вы хотите сказать, что Джеймс Поттер на самом деле не был моим отцом.

— Нет, — что-то дрогнуло в лице Снейпа, — я хочу сказать, что если бы Поттер был жив, он был бы твоим отцом во всех отношениях, — он помолчал. — Но поскольку место, где ты жил, оказалось… неподходящим… Я воспользовался своими правами как твой ближайший живой кровный родственник. Отвечая на вопрос, я твой… твой биологический отец. Ввиду того, что я официально заявил на тебя права, ты теперь мой законный и магический наследник.

— А мой… мой… Джеймс Поттер знал об этом? — тихо спросил Гарри.

— Нет, — ответил Снейп. — Хотя я верю, что твоя мать сказала ему об этом перед тем, как их убили.

— Значит, вы и моя мама… вы провели какой-то магический обряд или что-то такое? И таким образом мама забеременела? — Желудок Гарри начал скручиваться в узел.

— Я приготовил для неё зелье, — сказал Снейп, отводя глаза.

— Значит, вы и моя мама… вы и она…?

Ярко-красные щёки Снейпа послужили красноречивым ответом.

— Значит, Мардж была права, — прошипел Гарри. На столе треснул чайник. — Она была обыкновенной мелкой шлюшкой, которая спала с любым, кто взглянет на неё.

Лицо Снейпа потемнело и стало грозным. В любое другое время один его взгляд заставил бы Гарри замолчать, но после последнего месяца он стал безрассудным, когда дело касалось опекуна.

— Зачем вы мне это рассказываете? — выпалил Гарри.

— Наверняка, учитывая, что Дурсли были арестованы публично, это станет известно в волшебном мире. И когда это случится, посыплются ходатайства об опеке над тобой. По всей вероятности, все факты выплывут наружу.

— Значит, весь мир узнает, что моя мать была чёртовой шлюхой? — сжав кулаки, Гарри вскочил со стула.

— Не смей так говорить о своей матери! — тоже поднявшись, рявкнул Снейп.

— А почему нет? — крикнул Гарри. — Вот кем она была! — Сердце его бешено колотилось, из глаз текли злые слёзы. — Вы! Вы отомстили моему отцу, потому что ненавидели его, верно? Уверен, вы хохотали как чёрт. Да… вы никогда не соперничали с… — Гарри понял, что не знает, как теперь называть Джеймса Поттера. — …с ним за её любовь, потому что она была шлюхой, как и говорила моя тётя! Вы ей тоже платили? Держу пари, вам пришлось заплатить, чтобы заполучить её. А потом, когда она залетела, вы придумали, как подправить, чтобы я выглядел как… похожим…

У Гарри перехватило дыхание, когда Снейп шагнул к нему, протянув руку. Гарри отскочил, защищая голову. Теперь он был уверен, что в любую секунду Снейп набросится на него с тростью или палочкой.

— Гарри, — Снейп не шевельнул ни единым мускулом, его лицо стало совсем бледным. — Пожалуйста, послушай.

— НЕТ! — Мальчик был вне себя. Как и в ту ночь с тётей Мардж, он не мог сдержать ярость. Откуда ни возьмись, налетел ветер и швырнул мебель на крыльцо. — Ты ЛГАЛ мне! Притворялся, что хочешь заботиться обо мне. Почему ты просто не дал мне умереть? Ты никогда не хотел меня! Ты мог бы прийти за мной! Ты оставил меня с Дурслями!

— Твоя мать любила Петунию, — тихо сказал Снейп. — Мне никогда не приходило в голову, что Петуния не отвечала взаимностью.

Гарри больше не мог здесь оставаться. Он повернулся и попытался открыть заднюю дверь, но обнаружил, что она заперта.

— Выпусти меня! — Гарри дёрнул за дверную ручку.

— Не сейчас, — тихо ответил Снейп. — Мне нужно, чтобы ты позволил мне договорить.

Мягкий голос опекуна звучал убедительнее, чем резкий тон.

Мальчик нехотя обернулся.

— Больше не о чем говорить, — он вздёрнул подбородок и снизу вверх посмотрел на высокого мужчину.

— Гарри… послушай… — Снейп тяжело опёрся на трость. В эту секунду он выглядел старше Дамблдора. — Это не должно было быть так. Я никогда не хотел, чтобы ты узнал.

— Конечно, нет. Ты не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что ты трахаешь чью-то жену.

— Придержи язык! — Снейп выпрямился и шагнул к Гарри.

— Ты мог это сделать, но я не могу сказать? — Устав от этого безумия, Гарри опрометчиво проигнорировал предостерегающий тон опекуна. — Ты и она…!

Желудок взбунтовался при одной мысли об этом. Петуния была права с самого начала.

Не зная, что ещё делать со своим гневом и унижением, Гарри развернулся и ударил кулаком в стену.

— Прекрати это. Сейчас же! — рявкнул Снейп. Двигаясь быстрее, чем в последнее время, он крепко схватил Гарри за запястье, не давая ему снова удариться о стену, и повернул мальчика лицом к себе.

Этот человек оказался слишком близко. Гарри внезапно осознал, в какой опасности он находится. Вернон уже придушил бы его.

— Гарри, не делай так, — Снейп вздохнул, всё ещё держа Гарри за запястье. — Мадам Помфри вылечила твою руку, когда возилась с твоей шеей, но ты опять заработаешь перелом, если будешь продолжать. Миссис Уизли не оценит факта самоповреждения.

Чёрт возьми, Снейп играл нечестно.

Гарри затошнило. Он прислонился к стене позади себя и соскользнул на пол, выдернув руку из хватки Снейпа, опустил голову на колени и закрыл лицо руками. Ощутив рядом движение, он почувствовал на плече чью-то руку.

— Мне очень жаль, — голос Снейпа звучал так, словно опекун опустился на колени. — Я знаю, ты мне не поверишь, но всё было не так. Твой отец страдал генетическим дефектом, из-за которого не мог иметь детей. Это не редкость в чистокровных родах. Твоя мама пришла ко мне за помощью. Она была моей лучшей подругой. — Он сделал паузу, но Гарри не двигался и не говорил. — Подумай, сколько семей волшебников имеют только одного ребёнка. Разве это не странно, когда все они так ценят семью и род?

Гарри пожал плечами.

— У меня есть доказательства, ты должен их увидеть.

Гарри покачал головой: всё это было слишком, чтобы вот так просто принять. У него в ушах раздавались ужасные вещи, которые Дурсли говорили о его родителях.

— Почему ты не отпустил меня? — прошептал он.

— Я этого не сделаю. Я отвечаю за тебя, — сдавленно ответил опекун.

Наконец Гарри поднял голову.

— Ты не хочешь меня, — он попытался огрызнуться, но это прозвучало как шёпот поражения. — Ты просто выполняешь свой долг.

Снейп казался невероятно бледным, как будто вот-вот потеряет сознание, но его голос был твёрд.

— Любовь не может существовать без долга, — прохрипел он, протягивая руку, чтобы обнять Гарри за плечи.

Чувствуя себя словно после оплеухи Вернона, Гарри потряс головой, пытаясь прояснить мысли.

— Любовь? О чём ты говоришь? — Не может быть, чтобы Снейп имел в виду именно то, что прозвучало.

— Не знаю, сможешь ли ты мне поверить.… Я… стал… привязался… полагаю, к тебе, — он произнёс эти слова слабо, напряжённым тоном, но всё же это прозвучало так, что в груди Гарри что-то оборвалось.

А потом Снейп отдёрнул руку.

— Я, конечно, понимаю, что здесь тебе будет гораздо лучше, и не стану менять план передачи опеки Уизли в кратчайшие сроки. Однако я…

Для Гарри этого было достаточно.

— Ты так любишь меня, что хочешь избавиться при первой же возможности!

Он вскочил и кинулся через небольшую веранду к входной двери. Эта дверь открылась, когда Гарри повернул ручку. Он выбежал в промозглую ночь, не обращая внимания ни на то, куда бежит, ни на окрик своего опекуна.

Глава 57. Затишье после бури

Проклиная себя за глупость, Мастер зелий призвал свою мантию и мантию Гарри, совсем забыв о запертой задней двери. С забывчивостью и нелепыми проявлениями эмоций становилось очевидным, что он страдает от какого-то повреждения мозга.

Северус взмахнул палочкой и рявкнул пару заклинаний. Кухонная дверь с грохотом распахнулась. Обе мантии полетели в его протянутую руку.

Выглянула Молли, но, к счастью, не было никаких признаков присутствия мальчишек Уизли.

— О, он ведь никогда не выходил без мантии, — встревожилась она.

— А теперь он это сделал.

Северус вытащил карманные часы. Стрелка замерла на «Дуться», а не на «Смертельной опасности» или «Проказах». Быстрый локус филиас* показал местоположение Гарри — сарай для мётел. Северус немного расслабился.

— Я схожу за ним. — Он подумал, что лучше забрать мальчишку прежде, чем тот опять натворит глупостей.

Молли кивнула.

— С тобой всё в порядке? Дай мне знать, если понадобится помощь, — сцепив руки, она посмотрела на задний двор и снова повернулась к Северусу. — Я оставлю чай на столе для вас обоих. В буфете есть хлеб, если захотите сделать тост или бутерброд. И не сидите на холоде всю ночь, никому из вас это не нужно. — Она, казалось, находила утешение в заботе. — Все остальные уже спят, и я тоже не буду вам мешать, хорошо?

— Спасибо, Молли, — вздохнул Северус, натянув мантию и взяв трость.

Видимо, что-то решив, Молли внезапно заключила Северуса в объятия. Зельевар на несколько секунд замер, потом чуть расслабился и похлопал женщину по спине. Его не обнимали так с тех пор, как Эйлин провожала сына на вокзал в их последнее Рождество.

— Молли, — хрипло выдавил Северус, — спасибо.

— Не говори глупостей, дорогой, не за что меня благодарить. — Она отпустила его и похлопала по плечу точно так же, как, Северус видел, похлопывала Билла. — А теперь возьми себя в руки и позови Гарри, пока он не запутался ещё больше.

Молли вытащила палочку и, наколдовав носовой платок, протянула ему. Вконец смущённый Северус понял, что у него из глаз снова текут слёзы.

— Прости, мне это совершенно… нехарактерно, — резко сказал он. — Не знаю, что со мной.

Это становилось всё невыносимее.

— По словам Билла, — глаза ведьмы были полны понимания, — в книгах сказано, что довольно нормально быть немного…

— Плаксой? Истериком? Идиотом? — огрызнулся Северус. Он мог по пальцам пересчитать, сколько раз до последних двух месяцев позволял себе слёзы с тех пор, как стал взрослым.

— Более эмоциональным, чем обычно, — строго сказала Молли. — С Минервой и Поппи происходит то же самое. В последнем письме Минерва рассказала мне, что и дня не обходится без того, чтобы не сесть и не поплакать хотя бы раз. А то, что у неё с языка слетает… Ремус говорит, она ругается, как землекоп. — Молли понизила голос до доверительного шёпота. — Но я подозреваю, что она этим пользуется. Ремус сказал мне, что она кричит на Дамблдора каждый раз, когда видит его, и приписывает всё это заклинанию.

Северус с ужасом осознал, что на самом деле очень мало знает о действии заклинания Tribua. Он не мог поверить, что использовал его, даже не подумав. Без сомнения, именно поэтому Билла шокировало — это было так по-гриффиндорски.

— Поппи сказала, что приступы скоро пройдут, — продолжала Молли, снова ободряюще похлопав его по плечу. — Тебе просто нужно восстановить силы. Надеюсь, теперь, когда мы уравновесили заклинание, это произойдёт немного быстрее.

Он действительно на это надеялся, иначе как же он будет вести занятия, когда в любой момент может разразиться хохотом или неожиданно разрыдаться?

Пока же с этим ничего нельзя было поделать.

Северус зажёг люмос, чтобы не споткнуться о что-нибудь в саду по дороге к сараю. Он не пытался скрываться, так что Гарри было простительно не узнать опекуна сразу.

— Отвали, Рон, — прошипел мальчик, когда Северус открыл дверь. — С-скажи своей маме, что я в-в порядке, — пробормотал он, стуча зубами: в сарае было холодно, а Гарри одет только в джемпер и джинсы. В тусклом свете Северус разглядел мальчика — тот сидел на ящике, отвернувшись от двери, и весь трясся, обхватив себя руками.

Зельевар тихо проскользнул в сарай, сунул палочку в карман и накинул мантию на плечи Гарри. Ребёнок, задохнувшись от неожиданности, отпрыгнул, резко обернувшись и уронив мантию на пол.

— Гарри, — Северус, вздохнув, наклонился, поднял мантию и, держа её в руках, сел на ящик, — здесь холодно.

С огромными от волнения глазами юный волшебник потянулся к ней, но, казалось, не знал, что с ней делать, словно ожидал, что она превратится в змею или взорвётся.

Северус, снова вздохнув, поднялся, сунул Гарри свою трость, забрал у него мантию, встряхнул и накинул мальчику на плечи.

Гарри не сказал ни слова, когда Северус снова взял свою трость и сел на ящик.

— Знаешь, — задумчиво начал Северус, — когда я был примерно в твоём возрасте, моя мать наложила на меня силенцио на целую неделю, — он слегка улыбнулся сосредоточенному вниманию Гарри и задумался, всегда ли ребёнок так вслушивался в его слова. — Она услышала, как я назвал какую-то девчонку шлюхой. Я не мог говорить и способен был дать ответ, только если ко мне обращались с вопросом. Она заявила, что если я когда-нибудь скажу такое при ведьме, то молчание будет наименьшей из моих проблем. — Он сделал эффектную паузу. — Думаю, миссис Уизли нашла бы что сказать по поводу такого рода выражений, используемых под её крышей.

— О… — Гарри судорожно вздохнул. — Она ведь не слышала меня, правда?

— Нет, — Северус покачал головой. — Но я не хочу больше слышать от тебя подобных слов. Особенно о твоей матери. — Он взял тон, который обычно использовал на отработках. — Я не прочь наложить на тебя недельное силенцио, поскольку на своём опыте обнаружил, что это довольно эффективный способ обучить сдерживать свой язык. И это даст мисс Грейнджер достаточно времени, чтобы подробно объяснить, насколько оскорбительны подобные слова и для ведьм, и для магловских женщин.

Возможно, сейчас было неподходящее время для этого, но Северус чувствовал, что им обоим действительно нужно поговорить как о формулировках речи, так и об ошибочных представлениях, скрытых в словах.

— Я отдаю себе отчёт, что ужасные вещи о твоих родителях говорили тётя и дядя, а ты только повторил их, но ты больше так не будешь говорить, это понятно?

— Мне очень жаль, — прошептал Гарри. Автоматический ответ: Северус сомневался, что мальчишка действительно осознал и принял к сведению — он был измучен, и дневное расстройство не давало ему покоя.

В следующую секунду он устало опустился на пол и принял ту же позу, что и на веранде: обхватил руками колени и спрятал лицо в складках мантии.

— Но зачем она это сделала? — он совсем поник.

Северус наклонился к Гарри, поставив локти на колени и подперев кулаками подбородок. Внутреннее побуждение, которое, как теперь стало ясно, действительно было наставлением Лили, подсказывало ему, что он должен прикоснуться к мальчику, но с предельным вниманием.

Со всей осторожностью, с какой он обращался бы с ископаемой паутиной или ингредиентами зажигательных зелий, Северус положил свою ладонь на руку мальчика. Его ободрило, что тот не отстранился. Было очень холодно — необходимо было уговорить Гарри вернуться в дом, но сначала кое-что прояснить.

— Она хотела ребёнка, Гарри. Она пошла бы на всё ради тебя, как и случилось тогда, когда она столкнулась с Тёмным Лордом.

— Почему ты не забрал меня? — безнадёжно спросил Гарри, уткнувшись в колени.

— Причин было много, — Северус вздохнул. — Не в последнюю очередь из-за того, что я… не был бы подходящим опекуном.

Гарри что-то невнятно пробормотал в свои ладони.

— И что это было? — Северус подался вперёд так, что они оказались почти колено к колену.

— Ты был бы не так плох, как Дурсли, — громче повторил Гарри, хотя и не поднял головы.

— Нет. Но я никак не мог этого знать.

«Северус, — приказал ему голос Лили, — ты должен объяснить. И получше, чем сейчас».

Он понял, что её присутствие в его голове чертовски неудобно, и понадеялся, что у неё найдутся дела поважнее, чем постоянно шпионить за ним.

— Гарри, пожалуйста, посмотри на меня.

После некоторого колебания Гарри поднял на него сильно покрасневшие глаза и вытер рукавом нос.

Подавив желание найти носовой платок для мальчика, Северус очень серьёзно сказал:

— Мой отец был немногим лучше твоего дяди, он часто бил мою мать, доставалось и мне. У него был скверный нрав и злой язык. Я знал, что ни для кого не гожусь в отцы. Думаю, моё отношение к тебе и мистеру Лонгботтому в классе подтверждает это.

— Но с тех пор, как всё это началось, — широко раскрыв глаза, Гарри заколебался, потом заговорил медленно, казалось, обдумывая что-то, словно желая успокоить своего опекуна, — ты вёл себя очень хорошо. Ты купил мне одежду, очки и всё остальное.

Свободной рукой он машинально поправил на переносице очки. Интересно, что мальчик пытался утешить Северуса, хотя десять минут назад кипел от ярости. Молли оказалась права насчёт его темперамента. Это явно от Лили — сам Северус мог годами таить в себе злобу.

— Весьма любезно с твоей стороны, — с досадой заметил Северус. — Безусловно, это доказательство скверного отношения к тебе твоих опекунов, если ты оцениваешь мои ошибки как «очень хорошо». — В его голосе звучала горечь. — Только недавно мне стало ясно, насколько это… неправильно… мой подход был неверным.

Гарри склонил голову набок, пытаясь осознать сказанное.

— Я никогда не собирался брать тебя под опеку… Понимаешь… Я не хотел уподобиться своему отцу. Это вовсе не должно было отразиться на тебе. Я думал… — Он на мгновение умолк, собираясь с мыслями. Гарри производил не больше шума, чем класс семикурсников на сдаче ТРИТОН. — Я знал, что у вас достаточно денег, чтобы позаботиться о твоих материальных нуждах. И они были бы удовлетворены, как и твои эмоциональные потребности, не будь Петуния бессердечной мегерой. Я видел мир таким, каким мне хотелось его видеть. Я был готов передать свои обязательства кому-то, кого считал более подходящим, даже не потрудившись проверить это сам. — Северус пристыженно отвернулся. — Боюсь, я во многом стал похож на своего отца.

Это признание острой иглой пронзило сердце Северуса. Только сказав вслух, он понял, насколько это было правдой. Он не стал пьяницей, но скверный нрав и ядовитый язык причиняли окружающим не меньший вред, чем отцовские пьяные выходки, а пренебрежение даже проверкой жизни Гарри было намного хуже, чем всё, что творил Тобиас.

— Ты и Лонгботтом… Боюсь, вы оба пробудили во мне самое худшее, — сказал Северус, всё ещё глядя в сторону, но маленькая рука по-прежнему оставалась под его ладонью. Он напрягся, готовый отстраниться, но пока мальчик позволял контакт, и это было обнадёживающим знаком: пойди что-то не так, и Гарри уже вскочил бы на ноги и снова вылетел за дверь — отступление было одной из главных стратегий его выживания. — Мне кажется, я увидел в вас обоих отражение самого себя. А ты? Если бы ты был любым другим студентом, я, скорее всего, стал бы искать исходные причины твоего поведения. А так я только думал, что у тебя есть всё, чего у меня никогда не было, и при этом ты смеешь быть таким, как я!

— Я не понимаю, — пробормотал Гарри.

— Нет, конечно, не понимаешь, — Северус чувствовал себя скованно, сидя здесь и ощущая, как рвутся наружу эмоции, обострившиеся с тех пор, как он применил проклятое заклинание. — Здесь очень холодно. И уже поздно. Все давно спят.

Северус со вздохом, тяжело опираясь на трость, поднялся и протянул руку. Поколебавшись, Гарри ухватился за предложенную ладонь и встал с ящика.

— Ты совсем замёрз. Иди сюда, — Северус притянул мальчика к себе, накинув мантию, обнял его за плечи, так что мантия укрыла их обоих. Внезапно он живо вспомнил, как его мать делала так же, когда они бывали вместе в волшебном мире. Северус всегда думал, это потому, что они никогда не могли позволить себе мантии с согревающими чарами. Теперь, однако, он вспомнил удивительное чувство безопасности, которое давало ему это объятие, когда он был маленьким. Он прижал Гарри плотнее к себе, обхватив рукой худые плечи, чувствуя, как ребёнок напрягся, а затем расслабился.

Вернувшись в дом, Северус понял, что мальчик дрожит вовсе не от холода. Гарри снова вытер лицо рукавом, хотя и не издал ни звука. Как и в ту ночь, когда Северус утешал ребёнка во время истерики после того, как тот накричал на Дамблдора, его плач был очень тихим. Без сомнения, это результат того, что ему всегда приказывали заткнуться и наказывали за рыдания.

В свете кухни Северус увидел, что лицо Гарри залито слезами.

— Держи, — тихо сказал он, достав носовой платок. Гарри взял его с чуть слышным бормотанием, которое, вероятно, означало благодарность.

Если он и дальше будет нуждаться в таком количестве носовых платков, подумал Северус, то придётся купить побольше бумажных салфеток.

Молли оставила чайник под согревающими чарами, а тепло кухни успокаивало ноющие суставы. Северус с усталым вздохом стянул мантию и сел.

Гарри умылся, ополоснув лицо над раковиной, снял свою мантию и, повесив её вместе с мантией зельевара на вешалку, подошёл к столу. К этому времени Северус уже разлил чай.

— Ты голодный? — мягко поинтересовался он.

Гарри покачал головой.

— Слишком многое мы ещё не обсудили. Я хотел бы сделать это сейчас, — Северус тщательно подбирал слова, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее. — Однако пообещай, что мне больше не придётся гоняться за тобой. Я очень устал от всех этих игр. Безусловно, уже давно пришло время для этого разговора.

Гарри в ответ буркнул что-то неопределённое. Северуса это не устроило.

— Гарри, мне нужно твоё слово. В противном случае, клянусь, я приклею тебя к этому стулу, — Северус подпустил в свой голос строгости, с которой обычно обращался к студентам, плавившим котлы.

— Да, сэр, — покорно ответил Гарри.

Пожалуй, это было лучшее, что Северус мог сейчас ожидать. Он потёр глаза, опираясь локтями о стол, и поднял взгляд: Гарри смотрел на него так, словно видел впервые. В глубине глаз ребёнка роились вопросы, но он прикусил язык.

— В чём дело? — спросил Северус как можно мягче, сложив руки ладонь к ладони и полностью сосредоточившись на мальчике.

Гарри вздрогнул, но секунду спустя расправил плечи и поднял подбородок.

— И… когда ты планируешь заставить Визенгамот позволить тебе избавиться от меня? — он, видимо, собирался перейти на дерзкий тон — и потерпел неудачу.

— Я же сказал, — Северус покачал головой, — мы можем передать Уизли опеку над тобой при первой же возможности. Нам нужно только поговорить с глазу на глаз с одним из судей.

Гарри отвёл взгляд и глубоко вздохнул, выглядя чем-то недовольным. Единственное, что пришло Северусу в голову — для ребёнка это было недостаточно скоро.

— Нет причин, почему бы тебе не остаться с ними сейчас, если хочешь, — он старался говорить мягко и без угрозы. — Я привёл тебя в свой дом только потому, что… ну…

— Из-за Джинни, — Гарри мельком глянул на него и снова отвернулся, сжимая руками чашку и уставившись в неё, словно пытался гадать по чаинкам.

— Вот именно. Я хотел придумать, как тебе остаться с ними навсегда, не привлекая Министерство, но поскольку это оказалось невыполнимо, нам придётся… — Северус замолчал. Ребёнок снова шмыгал носом, пытаясь делать вид, что всё в порядке. Они оказались прекрасной парой — такими темпами оба в конце концов утонут в солёной воде.

— Что такое? — Северус старался не повышать голос.

— Я просто… Я не… — пробормотал Гарри, не в силах связно сформулировать свои мысли. — А что, если я не хочу идти к Уизли? — наконец прошептал он.

Северус открыл было рот и снова закрыл, не очень понимая, что имел в виду ребёнок.

— Я не совсем уверен, кого бы ты предпочёл, — наконец сказал он. — Может быть, Грейнджеров? — Северус подумал, что, возможно, ребёнок, выросший в магловской семье, не так комфортно чувствует себя в волшебном мире, как они всегда предполагали.

Мальчик только грустно вздохнул.

— Пожалуйста, Гарри, — вкрадчиво сказал Северус, — я пытаюсь помочь. Ты должен сказать мне, что ты об этом думаешь.

— Ты можешь оставить меня у себя, — едва слышно пробормотал Гарри.

Северус уставился на него, чувствуя себя так, словно кто-то только что приложил его конфундусом.

— Сэр? — обеспокоенный голос Гарри наконец вывел его из ошеломленного молчания.

— Зачем тебе это нужно? — растерянно спросил Северус.

Сейчас мальчик выглядел гораздо моложе своих тринадцати лет. Невысокий, худой, хотя в весе немного прибавил и уже не тонул в одежде, он был похож на диккенсовского беспризорника. По-прежнему не поднимая глаз, Гарри вяло пожал плечами.

Не часто в своей жизни Северус чувствовал себя совершенно сбитым с толку — ни о чём подобном он никогда даже не задумывался. Возможно, Молли сумеет понять, что за странный порыв мог вызвать в мальчишке эту просьбу.

Скорее всего, из-за чрезмерно развитого чувства ответственности ребёнок понимал, что у Уизли и так семеро по лавкам. Возможно, он даже чувствовал, что обязан заботиться о Северусе. Определённо, история с уборкой указывает именно на это.

— Гарри…? — окликнул Северус, когда стало ясно, что мальчик больше ничего не скажет.

— Не обращай внимания, — Гарри вздёрнул подбородок, как будто получил сильный удар, но был полон решимости выдержать его.

Это было уже слишком. Едва зелёные глаза Гарри встретились с его глазами, Северус бросил невербальное легилименс.

Образы в сознании Гарри были путаными и противоречивыми. В первую очередь это была ночь неудачного повешения: запах имбиря и душистого перца от мантии Северуса, ощущение его руки и звук голоса. Книга на дне чемодана мальчика означала безопасность.

Обеспокоенный Северус отменил заклинание. Гарри отвёл глаза и принялся нервно вертеть в руках чашку с чаем.

— Мы, конечно, не должны делать ничего такого, чего ты не хочешь, — Северус пытался осмыслить увиденное в разуме Поттера. Тот был благодарен Северусу за спасение, а в тринадцать лет легко поддаются влиянию подобных вещей. — Если это действительно то, что ты предпочитаешь, конечно, можешь остаться со мной.

Благодарность ребёнка была обнадёживающей, поскольку означала, что в данный момент мальчик вряд ли сделает что-то опрометчивое. Сам Северус когда-то злился на своих спасителей несколько недель.

— Правда? — Теперь Гарри по собственной воле искал взгляд Северуса, всматриваясь в его лицо.

— Не будь это правдой, я бы так не сказал, — сухо ответил Мастер зелий.

Гарри кивнул.

— Ты, конечно, можешь передумать, — заверил его Северус, зная, что, скорее всего, так и будет, едва ребёнок почувствует себя менее уязвимым. — Сейчас нет ничего необратимого, — он криво усмехнулся. — Учитывая, что в настоящее время мы оба находимся под опекой Уизли, возможно, это не имеет большого значения.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Поскольку на данный момент это решено, может быть, мы поговорим о других вещах? — мягко предложил Северус.

— О каких? — напрягся Гарри, и Северус не мог винить его за опасения.

— Боюсь, с тех пор, как ты отверг идею помолвки, всё может несколько… осложниться. Если об аресте Дурслей станет известно, будут поданы прошения о твоем опекунстве. — Северус умолчал о потенциальной возможности насилия над маглами. — Есть довольно много старинных семей, которые могут претендовать на некое отдалённое родство с Поттерами.

Кое о чём Северус не собирался упоминать: на родство могли претендовать Малфои, Блэки и Лестрейнджи, и если, к счастью, последние явно останутся в стороне, Люциус захочет заполучить ребёнка наверняка — Малфою не привыкать подкупать судей.

— Если это случится, будут изучены все документы, и информация об изменении опекунства наверняка просочится в прессу. Возможно, я сумею скрыть записи с фамилией твоего предполагаемого отца, и мы сможем заявить о некотором родстве через наших магловских предков. Ты не первый ребёнок, зачатый таким образом, и не последний.

— Что? — Гарри казался потрясённым.

— Я же говорил тебе, Гарри. Это генетическая особенность, распространённая в чистокровных родах. Большинство чистокровных ведьм и многие волшебники, способные зачать, являются носителями этого дефекта. Не будь маглорожденных и полукровок, маги спустя несколько поколений вымерли бы. Семьи волшебников с несколькими детьми имеют в недавнем прошлом магловских родственников.

— О, — Гарри потёр глаза под очками. Он выглядел опустошенным и бледным. Однако следовало обсудить ещё одно дело, прежде чем отправить мальчика спать.

— Перед тем, как мы уехали из Паучьего тупика, мне позвонил социальный работник. Твоего кузена тоже взяли под опеку.

— С ним всё в порядке, правда? — побледнев, встревоженно спросил Гарри.

— Да, и, к счастью для нас, он подробно рассказал о том, как Дурсли обращались с тобой. Английские власти считают, что письменных показаний от нас и свидетельства твоего кузена пока достаточно. Однако в будущем им может понадобиться твоё заявление.

— А что сказал Дадли? — Гарри нахмурился.

— Он сказал правду. На самом деле, по словам социального работника, он, похоже, не понимал, что с тобой в любом случае обращались ненормально. Он заявил властям, что с тобой было что-то не так, и его родителям пришлось посадить тебя под замок. Затем он описал, как ты жил, так что не осталось никаких сомнений в том, что ты подвергался насилию.

— Да, но… — начал было Гарри.

— Гарри, пожалуйста, — Северус жестом предотвратил сводящее с ума утверждение, будто мальчик никогда не испытывал жестокого обращения. — Мы можем обсудить это позже, если ты не возражаешь.

Гарри пристыженно кивнул.

— Твой кузен попросил разрешения связаться с тобой. Он хотел бы либо поговорить лично, либо позвонить тебе.

— Нет, — Гарри покачал головой. — Может быть, потом. Но не сейчас.

— Я так и думал и сообщил, что твой ответ будет, скорее всего, именно такой, — Северус помедлил. — Я предложил ему написать тебе.

— Если только он умеет писать, — буркнул Гарри. — Подожди, а как он сможет мне написать? Разве ему не нужна сова? — Он устало опустил голову на сложенные на столе руки.

— Нет, не нужна — письма, адресованные в Хогвартс, обычно попадают в школу даже магловской почтой.

— О, — пробормотал ребёнок, почти засыпая. В этом семестре с ним такое случалось пару раз в классе. Северус предположил, что Гарри не спал нормально с момента убийства Лонгботтома.

Северус допивал чай, наблюдая, как дремлет ребёнок. К тому времени, как чашка опустела, Гарри дышал медленно и ровно. Будить его не хотелось, и Северус, быстрым заклинанием сделав мальчика лёгким, как перышко, поднял его, изловчившись, устроил на бедре так, чтобы иметь возможность нести ребёнка одной рукой, опираясь другой на свою трость для равновесия. Не собираясь тащиться сегодня вечером вверх по лестнице, Северус просто отнёс Гарри в спальню, где спал сам.

Понадеявшись, что Молли не сильно огорчится из-за превращения кресла в небольшую кровать, Северус заклинанием переодел Гарри в пижаму и уложил в постель.

— Спокойной ночи, сынок, — прошептал он.

________

*локус филиас (лат. locus filias — местонахождение ребёнка) — заклинание для поиска детей (прим. пер.)

Глава 58. Отец

— Гарри? — мягко и слегка встревоженно позвала Джинни. — Профессор Снейп сказал, что не потерпит, чтобы ты пропустил обед. Он велел тебе прийти и поесть.

Она открыла дверь в сарай для мётел.

— Он знает, что ты здесь. Ты должен выйти, пока он сам не начал тебя искать.

Гарри, забившись в угол, не ответил и не двинулся с места.

— Да ладно тебе, Гарри.

Это уже Рон. Гарри не мог видеть их из ниши, в которой сидел, и они, похоже, тоже его не видели.

— И вообще, чего ты тут дуешься? — Рон пребывал в хмуром недоумении — Гарри слышал это по его голосу.

— Я не дуюсь, — отозвался Гарри, по-прежнему не двигаясь, и голос даже ему самому показался довольно жалким. Откашлявшись, он попробовал снова: — Я просто задумался. — На этот раз получилось вполне нормально.

— Да хорошо, думай, только в доме — здесь холодно! — прикрикнула Джинни.

На улице действительно похолодало. Этим утром сад впервые покрылся инеем. Небо прояснилось, но от этого, казалось, становилось только холоднее.

— Я ухожу! — Судя по дрожащему голосу, Джинни трясло, она стучала зубами. — Профессор Снейп не обрадуется, если ему придётся вытаскивать тебя отсюда.

Гарри не было холодно.

Проснувшись утром на запасной кровати в комнате Снейпа… опекуна… отца (Господи, как же теперь называть этого человека?), он быстро оделся, стараясь не думать о том, как оказался в пижаме, и надеясь, что его переодели магией, а не как маленького. К тому же смущало смутное воспоминание, что его отнесли в постель на руках, как если бы ему было три года. И подобное случилось уже во второй раз.

Профессор и миссис Уизли тихо разговаривали, когда Гарри вошёл в кухню. Он неловко стоял, засунув руки в карманы, и ни на кого не смотрел, пока миссис Уизли не подала ему завтрак, поставив тарелку рядом со Снейпом.

Хотя это было ближе, чем хотелось бы Гарри, но всё же хорошо, потому что сидеть рядом с зельеваром означало, что не нужно было встречаться с ним глазами.

Он ел быстро, не слушая разговоров взрослых, пока они не упомянули Визенгамот. Гарри резко поднял голову, но никто не посмотрел в его сторону. Миссис Уизли сказала что-то о семье Принца, и Гарри расслабился, поняв, что разговор вовсе не о нём.

Услышав, как наверху зашевелились остальные обитатели дома, он вдруг вскочил, странно запаниковав от необходимости говорить с Роном или Гермионой, и пробормотал:

— Мне нужно… Я пойду на улицу…

Снейп быстро повернул голову и пристально посмотрел на него.

— Ты помнишь наш уговор? — он нахмурился.

— Уговор, сэр? — растерянно переспросил Гарри, а затем… — О, — лицо вспыхнуло от неприятного жара. — Да, сэр.

Он вспомнил, что дал слово рассказать кому-нибудь, если ему захочется сделать какую-то глупость, и приготовился выслушать нотацию прямо перед миссис Уизли.

Снейп уставился на него прищуренными чёрными глазами. У Гарри возникло ощущение, что зельевар снова читает его мысли. Через секунду Снейп расслабился.

— Тогда ступай, — и он вернулся к завтраку.

Удивлённый Гарри поставил свою тарелку в раковину и уже повернулся, чтобы уйти, когда миссис Уизли и Снейп сказали почти одновременно:

— Не забудь мантию.

— Э-м… угу… — он схватил с вешалки мантию и быстро убежал: несколько Уизли уже громыхали вниз по лестнице.

Всё утро он просидел в сарае для мётел, но, по крайней мере, не замёрз.

Рон что-то сказал Джинни — Гарри не расслышал, что именно. Дверь сарая закрылась, однако не успел Гарри обрадоваться, что все ушли, как Гермиона неуверенно спросила:

— Что такого сказал профессор Снейп, что тебя так расстроило?

— Ничего, — буркнул Гарри.

— Ты не можешь прятаться здесь весь день.

Шаги Гермионы приблизились; она обошла полки, под которыми сидел Гарри.

— Я не прячусь, — пробормотал Гарри, опустив голову и не глядя на неё. Он понимал, что ведёт себя так, будто ему три года, а не тринадцать, но сейчас ему было не до того, чтобы притворяться.

Гермиона пододвинула ящик и села, закутавшись в мантию. Она совсем не выглядела замёрзшей, и он подумал, что на её мантии такие же согревающие чары, как и на его собственной.

— Что происходит, Гарри? — осторожно спросила она. — И не говори мне «ничего». Я же вижу, тебя что-то беспокоит.

— Ну… — он не мог произнести это вслух. Всё внутри скрутило при мысли о том, чтобы выложить Рону и Гермионе то, что сказал ему Снейп. Они подумают, что его мама была такой… как её называла Мардж.

Но рано или поздно они ведь всё равно узнают?

Рон сел рядом с Гермионой.

— Снейп не слишком вломил тебе вчера, а? — спросил он очень серьёзно, понизив голос. — Он ведь не притащил тебя сюда, чтобы хорошенько вздуть или…

Мантия Рона явно не обладала согревающими чарами, судя по тому, как он обхватил себя руками и придвинулся поближе к Гермионе. Видимо, такие мантии стоили дорого (Снейп не позволил Гарри посмотреть на чеки, когда они ходили по магазинам), и у всех Уизли, похоже, мантии были такими же простыми, как та, что Гарри покупал себе на первом курсе.

Гермиона, свирепо зыркнув, сильно толкнула Рона локтем в бок. Гарри понял, что ему вряд ли удастся избежать допроса.

— Ой… Что? — Рон отодвинулся и ответил Гермионе таким же свирепым взглядом. — Я же только…

Она сердито нахмурилась.

— Ты не можешь просто спросить кого-то об этом, — прошипела она.

— Что? А почему бы и нет? Гарри ведь может рассказать нам. — Рон повернулся к Гарри, стараясь выглядеть ободряюще. — Ведь можешь? Я имею в виду… — он запнулся. — Видишь ли, тут такое дело… — Покраснев, он попытался взял себя в руки. — Папа сказал, что после несчастья с Невиллом Министерство начало действительно серьёзно относиться к сообщениям о подобных вещах — раньше этого не было. Так что если он… ну… не так добр с тобой, как должен… Держу пари, он послушает маму и папу, если они пригрозят ему неприятностями, — Рон был очень осторожен, чтобы не сказать ничего оскорбительного об этом человеке, даже обвиняя его в плохом обращении с Гарри.

— Нет. Ничего подобного, — искренне запротестовал Гарри, хотя, судя по тому, как он говорил вчера вечером, он такое обращение заслужил. Его задела уверенность Рона, будто Снейп похож на дядю Вернона. Потом Гарри удивился, что ему не всё равно. — Он действительно хотел только поговорить. Мне просто… не понравилось то, что он сказал.

— И что же он сказал? — терпеливо спросила Гермиона. — Ты можешь всё рассказать нам. Это… — она заколебалась, — это как-то связано с помолвкой? Неужели он передумал?

— Нет, просто… — Гарри не был уверен, что сможет им хоть что-то рассказать о том, что случилось у Дурслей, или о своей попытке повеситься, или правду о родителях. Он действительно не думал, что они готовы это услышать.

Дверь сарая снова открылась.

— Гарри? — Это был Снейп.

Услышав его голос, все трое вздрогнули. Гарри вскочил с ящика, на котором до этого сидел, и ударился о полку над головой так сильно, что перед глазами заплясали звёзды.

— О-у! — взвыл он, чувствуя себя так, словно Петуния снова огрела его сковородой.

— О-о-о, приятель! Ты, похоже, поранился! — забеспокоился Рон.

— Кровь идёт? — встревожилась Гермиона.

У Гарри на мгновение потемнело в глазах, и он оттолкнул руки Гермионы, когда та попыталась посмотреть.

— С тобой всё в порядке? — резко спросил Снейп.

— Да, всё хорошо. — Глаза Гарри наполнились слезами, когда он нащупал на макушке вздувшуюся с гусиное яйцо шишку.

— Подержите это, Грейнджер, — Снейп протянул Гермионе свою трость. — Позволь мне посмотреть. — Удивительно лёгкими прикосновениями Снейп ощупал шишку. — Что мне с тобой делать? Самый молодой ловец за столетие, и всё же не можешь прожить и дня без того, чтобы не пораниться.

Судя по всему, он не злился на Гарри, несмотря на своё ворчание. Голос у него был низкий и мягкий, почти как у Сказочника. Казалось, он поддразнивает Гарри, но добродушно — так мистер Уизли иногда разговаривал со своими сыновьями.

От этой мысли у Гарри комок подступил к горлу.

— Да ну… ничего особенного, — хрипло пробормотал он, пока Снейп осматривал его голову.

— Я сам буду судить об этом, если ты не возражаешь, — со слегка рассеянным видом бросил Снейп.

Обеспокоенные Гермиона и Рон стояли сбоку от Гарри, так что он их видел и не мог понять, почему они выглядят такими встревоженными.

— Тётя Петуния обычно бьёт гораздо сильнее, когда попадает сковородкой, — сказал он пренебрежительно.

Короткий выдох Гермионы и резкое «что?» Рона заставили Гарри сообразить, что он только что вместо того, чтобы успокоить их, сделал прямо противоположное.

— Я имею в виду, — попытался он выкрутиться, — что большую часть времени она промахивалась, просто это не так уж и отличается от удара бладжером в лицо, верно? — повернув голову, Гарри посмотрел на друзей.

Что-то в лицах Рона и Гермионы, казалось, говорило о том, что они так не думают: Рон выглядел испуганным, а Гермиона слегка позеленела.

Прежде чем Гарри смог придумать, что сказать дальше, Снейп закончил ощупывать шишку и положил руку на плечо мальчика, слегка сжав его.

— Я уверен, что вы трое сможете обсудить это после обеда. — Отвернувшись от Гарри, он забрал у Гермионы свою трость. — Благодарю вас, мисс Грейнджер. Идёмте, — его небрежный тон, казалось, оборвал пристальные взгляды Гермионы и Рона.

Ломая голову, как бы ему уйти от разговора с этими двумя, Гарри поплёлся за профессором, через два шага догнав его, в то время как Рон и Гермиона, перешёптываясь, шли позади.

— Вероятно, тебе стоило бы довериться своим друзьям, — очень тихо сказал Снейп, — но, пожалуйста, убеди их в необходимости соблюдать осторожность.

— Я не хочу об этом говорить, — Гарри искоса взглянул на зельевара. — Особенно с ними.

Он ссутулился под тёплой мантией и засунул руки поглубже в карманы.

Профиль Снейпа заострился, нос и скулы выступали ещё больше, чем раньше. Трудно было судить под мантией, но Гарри показалось, что опекун слишком похудел. Тем не менее, он шагал увереннее, его походка не была такой нетвёрдой, как в последнее время.

— Нехорошо отстраняться от друзей. Я думаю, они искренне хотят помочь тебе, — тихо сказал профессор.

От боли одиночества у Гарри похолодело в животе. Ему не хватало обычной дружеской болтовни с Роном и Гермионой. Они были его единственными друзьями и самой близкой семьёй, какую он только знал. У него никогда не было никого другого. Эта мысль заставила Гарри почувствовать себя очень жалким и одиноким.

Он снова посмотрел на Мастера зелий, вспоминая прошлую ночь. Внезапно стало совершенно ясно, что этот человек не может устроить свою собственную жизнь; как же он смеет указывать Гарри, что делать?

— Это не твоё дело, отец, — прошипел Гарри, вспыхнув неожиданным гневом. — Ты двенадцать лет ни разу обо мне не подумал, так что сейчас мне не нужны твои советы.

Едва эти слова слетели с губ, Гарри понял, что зашёл слишком далеко. Снейп пошатнулся, словно от удара, спохватившись, повернулся к остальным и рявкнул:

— Марш в дом! Уизли, скажите матери, что мы поднимемся через минуту. Мне нужно поговорить с мистером Поттером.

У Гарри перехватило дыхание. Снейп уже несколько недель не называл его мистером Поттером, и почему-то это причинило ему боль.

Один взгляд на лицо Снейпа заставил Рона кивнуть и направиться к задней двери. Гермиона медлила.

— Сэр, что…? — она переминалась с ноги на ногу, поглядывая на дом, как будто боялась оставить Гарри наедине со Снейпом.

Чёрные глаза зельевара сверкнули яростью.

— Мисс Грейнджер, я хочу поговорить со своим подопечным наедине. Хоть раз в жизни не лезьте не в своё дело, — голос Снейпа звучал так же гневно, как и тогда, когда кто-то что-то проливал в классе. Когда она промедлила ещё секунду, он рявкнул: — Делайте, что вам говорят!

Девочка бросила на Гарри ещё один встревоженный взгляд и поспешила к дому.

Снейп прикрыл глаза, явно стараясь взять себя в руки. Какой-то частью паникующего сознания Гарри понимал, что разрушил свой шанс заставить этого человека оставить его, но не мог понять, почему вообще сказал это.

Он попятился от Снейпа, не зная, зачем оттолкнул его. Как будто внутренний цензор только что перестал работать — возможно, из-за проклятого зелья правды. Нет, скорее всего, из-за желания умереть. Прошлой ночью профессор проявил удивительную выдержку, но Гарри видел, что сегодня этого не произойдёт.

Молчание затянулось, а Снейп всё стоял, зажмурившись. Наконец он открыл глаза и шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними. Краем глаза Гарри заметил поднявшуюся руку. Он мог бы легко увернуться от удара, но в тот момент чувствовал, что заслужил наказание, и, стиснув зубы, закрыл глаза, ожидая оплеухи или пощёчины.

— Гарри, — рука снова легла ему на плечо. — Прекрати, — устало сказал Снейп. — Повторяю, я не ударю тебя, — он сделал паузу, вздохнул, когда Гарри открыл глаза. — Я не знаю, что надо сделать, чтобы ты мне поверил.

— Почему нет? — Гарри не знал, что сказать, поэтому выпалил первое, что пришло в голову.

Не то чтобы волшебный мир был против телесных наказаний. Он видел, как миссис Уизли время от времени шлёпала Рона или близнецов, когда те начинали дерзить ей. Ладно, он понял, что Снейп не собирается бить его, как Вернон, но Гарри не мог поверить, что он действительно никогда не поднимет на него руку.

Ладонь по-прежнему лежала на плече Гарри.

— Потому что я не хочу быть как мой отец. — Глаза Снейпа были красными, словно от недосыпания, что казалось странным, потому что этот человек почти ничего не делал, кроме как спал. — Очевидно, я и так слишком похож на него, — его голос был полон каких-то эмоций, которые Гарри не мог определить. — В следующий раз, когда ты произнесёшь слово «отец», — профессор устало посмотрел на Гарри, — если ты действительно когда-нибудь решишь, что хочешь этого, мне бы не хотелось, чтобы оно прозвучало как оскорбление.

Непривычная горечь в его голосе внезапно заставила Гарри почувствовать себя мелкой букашкой. Лучше бы Снейп воспользовался своей тростью.

Пристыженный, Гарри опустил голову, уставившись на свои ботинки. Это был первый ноябрь на его памяти, когда у него не мёрзли ноги — до этого он всегда считал само собой разумеющимся, что с ноября по апрель ноги замерзали: даже после поступления в Хогвартс ему не приходило в голову купить ботинки, поскольку их не было в присылаемом студентам перечне.

Каждый раз, когда они вступали в одну из таких конфронтаций, Гарри замечал, что профессор сделал для него ещё какую-то мелочь, что-то незначительное, и по какой-то причине эти незначительные мелочи будоражили его, заставляли чувствовать себя неправым. Хотя нет, не совсем так, скорее они были странными и тревожащими.

Он понял, что не хочет, чтобы Снейп был добр к нему. Так или иначе, с холодным, язвительным Мастером зелий было легче иметь дело, чем с заботливым опекуном. Точно так же, как на первом курсе, когда было легче поверить в Снейпа-убийцу, чем в Снейпа-защитника.

Вслед за этим прозрением Гарри также осознал, что Снейп почти ежедневно в течение последнего месяца выдерживал его истерики и ни разу ничего ему не сделал, только не позволял причинить вред самому себе.

— Прости, — прошептал Гарри. — Я… я не должен был так говорить.

Он боялся поднять глаза.

— Так, хорошо… — Снейп, замолчав, раздражённо фыркнул. Видимо, он хотел сказать что-то ещё, но потом передумал. Рука на плече Гарри сжалась. — Речь сейчас не об этом. Изолировать себя — это… — казалось, он подыскивал подходящее слово, — нездорово.

Они по-прежнему говорили о его друзьях?

— Я… они… Что, если они узнают? — спросил Гарри сдавленным шёпотом, не уверенный, какую часть всего этого безумия имел в виду — он так долго хранил секреты от всех, что это стало его второй натурой.

— Если они действительно твои друзья, это не будет иметь значения. — Этот ровный голос был настолько уверенным, что Гарри почти поверил.

Конечно, это будет иметь значение. Как же иначе? Но Гарри, промолчав, просто пожал плечами и отвернулся.

— Послушай, — вполголоса начал Снейп, — мне бы не хотелось, чтобы ты…

— Профессор? — перебил его окрик Билла от задней двери. — К вам сова с письмом, похоже, от профессора Дамблдора. Там написано «срочно».

— Ну разумеется, — пробурчал Снейп. — Что теперь нужно старому дураку? — Он шагнул к дому и, увидев, что Гарри просто стоит на месте, бросил: — Идём.

Гарри последовал за ним.

Все уже сидели за столом и ели бутерброды. Снейп подошёл и забрал письмо у миссис Уизли. Гарри повесил мантию профессора рядом со своей и проскользнул между Роном и Гермионой как раз вовремя, чтобы увидеть, как Снейп сломал печать на конверте и от того, что оказалось в письме, поджал губы.

— Чёрт бы его побрал, — тихо выругался он.

Это прозвучало не очень хорошо. Впечатление усилилось, когда Снейп протянул письмо миссис Уизли. Взглянув, та скривилась, как будто откусила что-то кислое. Они оба вышли в коридор, и из-за шума на кухне Гарри не мог услышать их разговор.

— Что случилось? — спросила Гермиона. Рон оторвался от своего обеда и посмотрел на Гарри, а сидевшая по другую сторону от него Джинни навострила уши.

— Ничего, — покачал головой Гарри. Гермиона недоверчиво уставилась на него. — Ну, он отчитал меня за дерзость, — поправился он.

— Что ты ему сказал? — спросил Рон, широко раскрыв глаза. — Я не видел его таким страшным с прошлого года. — Он откусил от бутерброда. — Он заставит тебя убираться в курятнике? — Рон, ухмыльнувшись, кивнул на близнецов, которые вели себя непривычно тихо и выглядели крайне расстроенными. — Думаю, Фреду и Джорджу не помешала бы помощь.

— Нет, — Гарри слабо улыбнулся. — Он просто как бы отругал меня, а потом… Я не знаю… просто сказал мне больше так не делать.

— Значит, это заклинание действительно что-то с ним сделало? — тихо спросил Рон. — Билл сказал, что так и будет. Я слышал, как он разговаривал с мамой и папой прошлой ночью, до того, как вы приехали. Он только не знал, будет ли это хорошей переменой или плохой.

— Да, — кивнул Гарри. — Я имею в виду, он всё ещё Снейп. — Мальчик осторожно подбирал слова, чтобы не сказать ничего оскорбительного об этом человеке, не за столом Уизли. — Но он изменился после всего этого.

— Извините, — Джинни вскочила, внезапно побледнев.

— Джинни? — нерешительно окликнула Гермиона, бросив на Рона предупреждающий взгляд.

— Наверное, мне надо прилечь, — Джинни слабо улыбнулась.

— Тебе нужна…? — Гермиона начала отодвигать стул, но Джинни покачала головой и практически бегом выскочила из кухни.

Гарри почувствовал, как вспыхнуло лицо. Он не мог прожить и одного утра, не расстроив людей вокруг. Ему следовало бы подумать, прежде чем заговорить о Снейпе в присутствии Джинни.

Гермиона, прикусив губу, проводила Джинни взглядом и тихо сказала:

— Говорят, клиническая смерть действительно может изменить людей.

— Клиническая смерть? — Рон вздрогнул и тоже посмотрел вслед убежавшей Джинни. — Судя по тому, что говорит Билл, Снейп не просто был рядом со смертью, чёрт, он разговаривал с ней.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, оборачиваясь. Она взяла бутерброд и принялась крошить его, словно у неё внезапно пропал аппетит.

— Билл сказал мне… — Рон оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

Билл что-то говорил Перси о работе, а Фред с Джорджем горячо спорили о том, сколько времени уйдёт на уборку курятника.

— Билл сказал, что это заклинание позволяет разговаривать со смертью. Вы должны предложить смерти частичку своей души, понимаете? — почти благоговейно прошептал Рон.

— Глупости, — резко фыркнула Гермиона. Она выглядела бледной и испуганной. — Я читала об этом, когда на прошлой неделе ходила с мамой в Косой переулок. Кто-то должен пожертвовать часть своей магии, но это как сдать кровь или, возможно, костный мозг. В этом нет ничего сверхъестественного. — Последнее прозвучало так, словно она пыталась убедить саму себя.

— Ты о чём? — Рон уставился на неё. — Что значит «сдать кровь»?

— Ну, знаешь, когда кто-то потерял слишком много крови, можно использовать чужую, чтобы заменить её, — терпеливо объяснила Гермиона. — В больницах постоянно это делают.

— Значит… — Рон в ужасе посмотрел на Гарри, словно желая убедиться, что Гермиона его не разыгрывает. — …они заставляют её пить? Как…

— Не говори глупостей, — Гермиона, закатив глаза, встряхнула волосами. — Её вводят в вену.

— Мерлин! — Рон выглядел больным. — Хорошо, что я не магл.

— О, ради бога, — нетерпеливо бросила Гермиона, — всё не так уж плохо. В любом случае, заклинание Tribua действует по тому же принципу, понимаете? Только доноры отдают частичку своей магии.

Рон покачал головой.

— Не только магии, но и души, — последнее слово он произнёс с некоторым трепетом. — Им пришлось обменять часть своих душ на душу Джинни.

— Да ладно тебе, — фыркнула Гермиона. — Не похоже, что смерть — это человек, с которым можно торговаться. Это просто сказка.

Гарри вспомнил «Сказки барда Биддла». Там была история о встрече со Смертью. Но, как сказала Гермиона, это была всего лишь сказка, пусть даже волшебная.

— В любом случае, маглы постоянно возвращают людей из состояния клинической смерти, — серьёзно продолжала Гермиона. — Вот почему они учатся делать искусственное дыхание. Мама купила мне несколько книг об этом. И мы смотрели документальный фильм. Говорят, что у людей бывают всевозможные странные видения, когда они находятся на грани смерти. Так что, очевидно, у профессора Снейпа было что-то подобное.

— Ты что, серьёзно? — недоверчиво усмехнулся Рон. — Билл говорил, что это заклинание не использовалось в Британии уже пятьдесят лет, а ты хочешь сказать, что маглы каким-то образом научились этому?

— Конечно, они не используют заклинания, — презрительно ответила Гермиона.

Гарри не обращал на них внимания, когда они начали спорить о магловской медицине и заклинаниях.

— На пару слов, Гарри! — рыкнул вернувшийся на кухню Снейп. Гадая, что он успел сделать не так за последние тридцать секунд, Гарри последовал за ним в комнату.

Снейп с лёгким щелчком закрыл дверь и сел в кресло.

— Сегодня я должен быть в Хогвартсе. Хотя, по словам директора, я могу задержаться на пару дней, — сказал он, скривившись, — но, честно говоря, мне бы не хотелось и дальше навязываться Уизли. Поэтому я решил, что вернусь в школу и останусь там до открытия.

Желудок Гарри сжался, и лёгкий обед, который он съел, внезапно показался слишком плотным. Гарри прислонился к закрытой двери и обхватил себя руками.

— Прекрати, — тихо велел Снейп.

— Что прекратить? — Гарри не был уверен, что сможет справиться со своим срывом, а сердце уже ускорялось вместе с дыханием. Тут он вспомнил, что утром вышел на кухню, не приняв зелье.

Это явно пришло в голову и Снейпу; он пристально посмотрел в лицо Гарри.

— Это не уловка, чтобы бросить тебя, Гарри, — Снейп заговорил голосом Сказочника. — Я просто хотел узнать, предпочитаешь ли ты сегодня вечером остаться здесь или присоединишься ко мне в Хогвартсе? Директор уверил, что защита уже достаточно надёжна, — он махнул рукой на кресло напротив. — Сядь, пожалуйста.

Гарри нерешительно сел.

— Я… я не знаю, что со мной не так. Это так глупо. — Он наклонился вперёд и обхватил голову руками. — Наверное, я схожу с ума.

— Акцио зелье!

Гарри услышал шорох и тихий шлепок флакона о ладонь. Кресло сдвинулось, и Гарри почувствовал, что Снейп сел почти рядом с ним, пробормотал заклинание, и два кресла превратились в диван, так что они действительно оказались рядом друг с другом. Затем Гарри ощутил, как чья-то рука обняла его за плечи, заставляя выпрямиться. Гарри так и сделал, повернувшись и встретившись взглядом с опекуном.

— Твои тревоги вполне понятны, — тихо сказал Снейп. Он помедлил, скривив губы, как будто ему не нравилось то, что он хотел сказать. — Когда мы вернёмся в школу, я хочу, чтобы ты хотя бы попытался поговорить с Люпином. Он прошёл обучение как целитель разума. Кроме того, я настаиваю, чтобы ты посещал группу профессора Бербиджа.

Люпин представился миссис Кук школьным психологом, внезапно вспомнил Гарри. Должно быть, это что-то вроде социального работника у магов. Вот почему Люпин постоянно задавал все эти неприятные вопросы. Ни за что на свете Гарри не станет с ним разговаривать. Что касается бесед в группе, то об этом не может быть и речи. Не успеет Гарри и глазом моргнуть, как всё окажется в «Пророке».

Снейп нетерпеливо встряхнул пузырёк.

— Ты действительно думаешь, что я псих? — ощетинился Гарри и возмущённо фыркнул. — Это заставит меня выболтать всё, что ты хочешь знать!

— Я обещаю, что это всего лишь медленный яд. — Уголки рта Снейпа приподнялись в едва заметной усмешке.

Опекун не нарушил ни одного своего обещания, а зелье, которое он держал в руках, выглядело в точности как то, что Гарри принимал каждое утро с той ночи. Он решил, что вряд ли в него добавлено что-нибудь ещё, поэтому взял пузырёк и без дальнейших протестов проглотил содержимое.

Гарри расслабился, когда зелье замедлило сердцебиение и успокоило желудок, и криво усмехнулся их персональной шутке. Он надеялся, что Снейп пока оставит в стороне идею присоединиться к группе Бербиджа и беседу с Люпином. Учитывая, как зельевару, кажется, тот не нравился, Гарри удивился, услышав, что Снейп призывает его довериться Люпину.

Снейп убрал руку с плеча Гарри и откинулся на спинку дивана.

— Итак, мы можем закончить этот разговор без дальнейших инцидентов? — устало спросил он.

— Э-э, да, сэр, — пробормотал Гарри, чувствуя себя обескураженным и одновременно стыдясь своей недавней вспышки. А ещё он понял, что ему было очень приятно, когда профессор обнимал его за плечи. Лишившись поддержки, он опять сгорбился, обхватив себя руками, словно замёрз.

Снейп опустил веки, и Гарри подумал, не заснёт ли он, однако через мгновение он снова открыл глаза.

— Между прочим, я не думаю, что ты «псих». Просто переутомлён и подавлен. Это пройдёт.

Ха, подумал Гарри, как будто он что-то об этом знает. Но тут же вспомнил длинный шрам на руке Снейпа.

— Так… э-э… ты возвращаешься в Хогвартс? — неловко спросил Гарри.

— Да, и думаю взять тебя с собой, но хочу прежде узнать, что бы ты предпочёл — остаться здесь до начала занятий или уехать в Хогвартс сегодня? — так же неловко спросил Снейп. — Судя по всему, школа откроется в ближайшие дни. По словам директора, вопрос безопасности уже решён.

Он спрашивал Гарри? Это был хороший способ избежать разговоров с Роном и Гермионой, к тому же находиться вдали от Снейпа было почему-то… страшновато. Но он не собирался этого признавать.

— Мне всё равно, — пробормотал Гарри, пожимая плечами.

Снейп, прищурившись, наблюдал за ним.

— В таком случае я отправлю тебя в Хогвартс после ужина, хорошо?

Опять эти вопросы. Почему бы ему просто не сказать Гарри, что ему надо сделать, и покончить с этим? Не зная, как правильно ответить, мальчик осторожно кивнул.

— А до тех пор с тобой всё будет в порядке?

— Да, сэр.

Ещё более пристальный взгляд, как будто этот человек собирался забраться ему в голову. Гарри осенило.

— А почему бы нам не отправиться через камин из Паучьего тупика? — спросил он.

Снейп слегка улыбнулся.

— Я предпочитаю прятать свой дом как от маглов, так и от волшебников.

— О…

Это имело смысл, если ты параноидальный профессор зелий, предположил Гарри. Или… может быть, Снейп стыдился своего происхождения? Возможно, ему не хотелось, что все узнали, что он не чистокровный волшебник.

— Профессор Дамблдор был непреклонен в своём желании видеть меня немедленно. — Профессор устало поднялся. — Увидимся позже, — сказал он, взяв свою трость и сумку.

— Значит… э-э… ты вернёшься за мной? — спросил Гарри, просто чтобы уточнить. — Сегодня вечером? После ужина?

Он поднялся, и диван тотчас стал двумя креслами, как и раньше.

Профессор кивнул, бросил на Гарри ещё один испытующий взгляд, помедлив, мягко сказал:

— Если ты передумаешь, это тоже нормально.

Гарри кивнул, глядя в сторону. Он чувствовал, что должен что-то сделать или сказать, но вместо этого стоял, засунув руки глубоко в карманы.

Снейп шагнул к нему, подняв руку, и Гарри снова вздрогнул. Но на этот раз зельевар ничего не сказал, просто осторожно положил ладонь на плечо мальчика.

Гарри взглянул на его измождённое осунувшееся лицо.

— Всё наладится, обещаю, — сказал Снейп.

Гарри покачал головой, опустив глаза, чтобы Снейп не заметил подступивших слёз. Ведь опекун действительно пытается быть добрым, так почему же это так больно? Гарри напрягся, когда Снейп сделал самую неожиданную вещь из всех возможных — заключил мальчика в объятия.

Как и в ту ночь, когда Гарри накричал на Дамблдора, это прикосновение, казалось, заставило что-то внутри него сломаться. Подступающие слёзы превратились в поток, хотя Гарри стиснул зубы и затаил дыхание, чтобы сдержать рыдания. Он не мог унять дрожь, и Снейп погладил его по плечу:

— Ш-ш-ш, всё будет хорошо.

Гарри мог сосчитать по пальцам, сколько раз кто-то держал его вот так. Это было похоже на то, что он видел на детской площадке или в начальной школе, когда чей-то отец утешал своего ребёнка.

Спустя какое-то время Снейп отпустил Гарри. Тот, не поднимая глаз, вытер рукавом лицо.

Кто-то постучал, и они оба вздрогнули.

— Северус, — позвала миссис Уизли через закрытую дверь, — ты ещё не обедал. Ты не выйдешь из этого дома, пока что-нибудь не съешь.

Глава 59. Дядя?

Чувствуя себя странно одиноким после того, как Снейп покинул дом, Гарри поднялся в комнату Рона, где, кроме него, были ещё Гермиона и Джинни. Рон и Джинни играли в шахматы на маленьком столике, а Гермиона сидела на кровати Рона и читала толстый том под названием «Магические контракты: введение в магию взаимоотношений».

Все трое переглянулись, когда Гарри вошёл. Он шлёпнулся на кровать.

— Так чего хотел Снейп? — небрежно спросил Рон, повернувшись лицом к доске и забрав одну из пешек Джинни. Девочка не обращала особого внимания на игру; наоборот, прикусив губу, она обеспокоенно смотрела на Гарри.

— Дамблдор хочет с ним кое о чём поговорить, и он сказал мне, что уезжает, но вечером заберёт меня обратно в Хогвартс. Я думаю, школа скоро откроется.

Гарри передвинул подушку и прислонился к стене, лениво подумав, что ему надо бы собрать вещи. Он захватил с собой только несколько книг и пару смен одежды, которые постирала миссис Уизли, так что это не займёт много времени.

— А почему он забирает тебя с собой? — спросил Рон. — Почему ты не можешь остаться здесь? — Он, нахмурившись, оторвался на секунду от игры, затем снова повернулся к доске и раздражённо вздохнул. — Ты собираешься играть или будешь только на Гарри таращиться? — грубо одёрнул он Джинни.

Та вздрогнула, казалось, ей понадобилось некоторое усилие, чтобы оторвать взгляд от Гарри.

— Заткнись, Рон. — Джинни посмотрела на свои фигуры, которые начали выкрикивать ей советы.

Гарри не собирался говорить им, что это был его выбор: они подумают, что он спятил.

— Я думаю, он хочет убедиться, что у меня больше не будет неприятностей, — небрежно ответил он.

Озабоченное выражение лица Рона сменилось лёгкой полуулыбкой, как будто он нашёл это обнадёживающим.

После нескольких секунд нерешительности Джинни передвинула одну из своих ладей. Рон тут же забрал её. Джинни сердито посмотрела на доску и скрестила руки на груди.

— Больше не будет неприятностей? — заинтересовался Рон. — У тебя были неприятности, когда закрылась школа?

— Нет, не совсем… — Гарри мысленно пнул себя. — Не то, чтобы… Просто… — Он замолчал, не зная, как объяснить, через что ему пришлось пройти. — Всё как обычно.

— Наверное, тебе было скучно одному, — посочувствовал Рон.

— Снейп подумал, — Гарри пытался придумать что-нибудь безобидное, — что я был домашним эльфом в первые пару дней, когда мы были там.

Теперь это звучало почти забавно.

— С чего бы ему так думать? — спросила Джинни, склонив голову набок.

— Знаешь, как он всё время отрубался? — Гарри слегка улыбнулся. — Он так и не понял, что это я готовлю и убираю, потому что не мог бодрствовать больше десяти минут. Он сказал, что домашние эльфы и раньше следовали за ним домой, и он просто подумал, что один из них сделал это снова.

— Ты убираешься не хуже домовика? — Рон как-то странно посмотрел на Гарри.

— Наверное, — Гарри пожал плечами. — Дамблдор тоже так думал и обвинил меня в использовании магии для уборки, — обиженно договорил он. Это всё ещё раздражало — на самом деле, мысли о Дамблдоре заставляли желудок Гарри сжиматься от гнева.

— Фред и Джордж используют, когда думают, что это сойдёт им с рук. Вот почему Билл постоянно ходит их проверять, — довольно сообщил Рон.

— Ну, а я этого не делал, — Гарри фыркнул, чувствуя себя оскорблённым, и скрестил руки на груди. — Мне не нужна магия, чтобы немного поработать по дому и поставить чайник.

Должно быть, что-то было не так в его тоне. Джинни и Рон смущённо переглянулись.

— Ты, наверное, сделал гораздо больше, чем просто поставил чайник, раз он подумал, что это домовик, — медленно произнёс Рон. Джинни сердито посмотрела на него. — Ну, он должен был сделать больше, — сказал Рон, оправдываясь.

— Снейп был совершенно не в себе, — сказал Гарри, чувствуя отчаянное желание сменить тему, но не в силах придумать что-то безвредное.

— Откуда, по его мнению, взялся домовик? — Гермиона оторвалась от книги. — Я думала, что домашние эльфы есть только в больших поместьях. Как у Малфоев.

Гарри вдруг понял, что никогда не задумывался об этом.

— Ну, из школы, конечно, — деловито ответила Джинни, поворачиваясь к ней. — Как ты думаешь, кто ещё там занимается уборкой?

— В Хогвартсе есть домашние эльфы? — удивилась Гермиона. — Я не знала. Никогда их не видела.

— Ты и не должна их видеть, верно? — Рон покачал головой. — Если только тебе не нужно, чтобы они что-то для тебя сделали. Мама была бы в восторге, но поместье Пруэтт у тёти Мюриэл, и домашние эльфы вместе с ним. Мама говорит, что Мюриэл помощь нужнее.

Гермиона кивнула, выглядя чем-то недовольной.

Все трое снова переглянулись. Молча. Джинни и Рон одновременно кивнули Гермионе.

— Гарри? — неуверенно произнесла Гермиона. — Можно тебя кое о чём спросить?

— О чём? — огрызнулся Гарри, готовясь к допросу в стиле Гермионы. Она, вероятно, собиралась спросить, не сходит ли он с ума или что-то в этом роде. Он уже несколько недель ждал, что она спросит о нервном срыве на вокзале. По правде говоря, Гарри был почти уверен, что спятил, что бы там ни говорил об этом Снейп.

— Эм… Мы с Джинни… Ну, Билл дал ей книгу, там было немного о заклинании Tribuo Vita, и я читала её и… ну… нам было интересно… — покраснев, Гермиона посмотрела на Джинни и Рона, словно прося помощи. — Мы хотели спросить, если… — она замолчала, прикусив губу.

Джинни посмотрела на Рона и кивнула ему. Он покачал головой.

— Не смотри на меня, — сказал он решительно, — думаю, это не наше дело, — Рон снова бросил на Гарри странный взгляд.

Джинни просто опустила голову, отвернувшись от всех.

— Что? — потребовал ответа Гарри.

Гермиона глубоко вздохнула и на выдохе выпалила:

— Ты знаешь, что ты родственник Снейпа?

Гарри похолодел.

— Что? — он попытался немного оттянуть неизбежное. — Почему ты спрашиваешь об этом?

— Ну, во-первых, потому что только кровный родственник может устроить помолвку. — Голос Гермионы оставался ещё мягким, но в нём звучала та убеждённость, которая появлялась у неё, когда она была абсолютно уверена в своём ответе. — Во-вторых, потому что я нашла — только кровный родственник может взять на себя опеку без судебного разбирательства, — она запнулась. Было что-то ещё — Гарри видел это в её глазах, но она молчала, прикусив губу.

Джинни и Рон уставились на него, словно пытаясь понять, как он воспринял её слова.

Он знал, что они не станут насмехаться над ним (вероятно), но их жалостливые взгляды будут намного хуже. Мардж иногда называла его «этим маленьким ублюдком», утверждая, что запоздалая свадьба не меняет дела. Как бы она хохотала, узнав, что муж его матери на самом деле не был его отцом.

— Да… — Гарри сглотнул. — Он сказал мне. — Его голос звучал сдавленно.

— Ну и… что он сказал? — спросил Рон, когда Гарри замолчал, опровергая свою прежнюю позицию это-не-наше-дело.

— Я… — желудок Гарри сжался, и мальчик с огорчением понял, что проклятое зелье снова перестало действовать.

— Гарри, ты в порядке? Ты плохо выглядишь.

Гарри вскочил и кинулся в ванную, пока его не стошнило прямо на кровать. На этот раз обошлось без рвоты: он сел на пол в ванной, успокоил дыхание, и тошнота прошла.

Джинни позвала миссис Уизли. Судя по звукам, все трое были прямо за дверью.

— Он выглядел точно так же на вокзале, когда думал, что мы отвезём его к тёте и дяде, — услышал он тихий голос Гермионы. — Мама сказала, что это была паническая атака.

— Хорошо, милая, я присмотрю за ним, — ответила миссис Уизли. — Гарри, дорогой? — позвала она, постучав в дверь. — Ты в порядке?

Гарри просто сидел, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.

— Всё нормально, — пробормотал он.

— Я просто хочу проверить, как ты, хорошо? — через мгновение сказала она. Тихое «алохомора», и дверь открылась и закрылась.

Прохладная ладонь миссис Уизли прижалась к его лбу.

— Ты вспотел. — Её голос был едва громче шёпота. — Я думаю, в последние дни у тебя было слишком много волнений. — И ещё мягче спросила: — Это имеет какое-то отношение к тому, что сказал тебе профессор Снейп?

Гарри резко открыл глаза. Она опустилась перед ним на одно колено, глядя ему в лицо доброжелательно и озабоченно, но без жалости.

— Вы знаете, что он мне сказал? — прошипел он сдавленным шёпотом, снова разозлившись.

Миссис Уизли, вздохнув, откинула влажные волосы со лба Гарри. Призвав фланелевое полотенце, она смочила его водой из палочки и, сев на пол рядом с мальчиком, прижала влажную ткань к его лбу.

— Профессор Снейп мне всё рассказал, — призналась она. — Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело это слышать, — миссис Уизли мягко притянула его к себе.

— Он сказал, что он… Он с моей мамой… — Гарри замолчал, не в силах произнести это вслух. — З-зачем она это сделала? — потребовал Гарри, отодвигаясь от неё.

— Послушай меня, Гарри, — медленно произнесла миссис Уизли. — Ты должен понять, твоя мама любила Джеймса Поттера. Его родителей убили сразу после свадьбы, и Джеймс был последним Поттером. — Она заколебалась. — Кроме того, у него была опасная работа, и если он погибнет, род Поттера исчезнет. Он… хотел ребёнка.

— Профессор Снейп сказал, что он не мог иметь детей, — Гарри не сразу понял, о чём она говорила.

— Да, — кивнула миссис Уизли, — это одна из тех болезней, которые передаются по наследству. Поэтому твоя мама попросила Северуса помочь ей.

— Он тоже так сказал. — Гарри крепко зажмурился, чувствуя себя выжатым. Миссис Уизли снова обняла его. Он уступил мягкому давлению на плечо, исподволь прижимаясь к ней, и через несколько мгновений ощутил себя менее уязвимым.

— Теперь лучше? — ласково спросила миссис Уизли.

Гарри смущённо кивнул.

Она встала, взмахнула палочкой и пробормотала:

— Фините.

Гарри понял, что она сняла заглушающее заклинание.

— Тебе нужно собираться прямо сейчас. Профессор Снейп сказал, что вернётся в половине седьмого.

— Миссис Уизли, — торопливо сказал Гарри, глядя на неё снизу вверх, — вы действительно хотели меня усыновить?

— Да, хотели, — она повернулась и ласково посмотрела на него.

— Я… — Ему пришлось сделать вдох, чтобы справиться с комком в горле. — Почему?

Миссис Уизли снова села на пол.

— Потому что мы хотели бы, чтобы ты был с нами. — Она жестом остановила его, едва он открыл рот. — Ты можешь приходить к нам в любое время… Но… понимаешь, мы с профессором Снейпом всё обсудили. Он сказал, что, по его мнению, у тебя с ним должно быть больше времени, чтобы узнать друг друга, если ты не против.

Гарри кивнул, испытывая облегчение от того, что профессор преподнёс идею возвращения Гарри в Хогвартс как свою — мальчику не хотелось огорчать миссис Уизли. Она просияла, выглядя довольной.

— Я так горжусь тобой, что ты готов попробовать, — она взглянула на дверь и добавила: — Возможно, познакомиться с твоим… с двоюродным братом твоей мамы будет хорошей идеей? — Она подмигнула. — Он, конечно, не так тебе близок, как твоя тётя, но ведь он всё-таки родственник, верно?

Гарри в замешательстве уставился на неё.

Она закатила глаза (и при этом выглядела точь-в-точь, как Фред и Джордж, когда пытались пошутить, но объект шутки недостаточно быстро соображал), затем терпеливо попробовала снова.

— Знаешь, это, наверное, довольно шокирующее открытие, что твоя бабушка и отец профессора Снейпа были братом и сестрой? — спросила миссис Уизли. — В Министерстве нет этих записей, и я так понимаю, когда твои дедушка и бабушка были молодыми, в мире маглов шла война, многое из учётной магловской документации потерялось.

До Гарри дошло.

— О… да, — он тоже посмотрел на дверь. — Это… Это ужасный шок. Значит, он кто-то вроде моего дяди, верно? — Гарри сказал это чуть громче, чем намеревался, и за дверью раздался тихий возглас, настолько слабый, что мальчик не был полностью уверен, что слышал его.

Внезапно жизнь показалась намного проще. Снейп предлагал объяснить их связь через магловских родственников, если вся эта неразбериха выйдет наружу. Таким образом ему не придётся врать друзьям относительно себя.

— Да, так и есть, — миссис Уизли кивнула, улыбаясь. — Я думаю, твоему дяде Северусу нужно время, чтобы узнать тебя как следует.

Кое-что, о чём Гарри думал уже несколько дней, пришло ему на ум, и он, не удержавшись, спросил:

— Почему он ведёт себя так по-другому?

— Совсем по-другому?

— Раньше он всегда вёл себя так, будто не мог вынести моего вида, а теперь вдруг стал почти милым.

Ведьма вздохнула, её лицо посерьёзнело.

— Люди очень сложные существа, — сказала она. — Насколько я понимаю, профессор с твоей мамой были очень близки?

— Да, соседка сказала, что он и моя мама были неразлучны, — Гарри не мог не усмехнуться на последнем слове.

— Горе — это… странно, — тихо сказала миссис Уизли. — Иногда мы злимся на людей, которые выжили, потому что мы так сердимся на тех, кто не сумел остаться в живых.

— Да, — Гарри кивнул; это он мог понять. — Моя тётя всегда говорила мне, что это я должен был умереть.

Миссис Уизли побледнела как полотно.

— Гарри! Никогда так не говори! — с яростью в голосе отрезала она.

Гарри вздрогнул и рефлекторно вскинул руку, прикрывая голову, как делал всегда, когда кто-то резко двигался слишком близко к нему.

На некоторое время воцарилось тишина. Гарри медленно поднял взгляд на миссис Уизли.

— О, Гарри, — у неё подозрительно блестели глаза. — Мне так жаль. Я не думала… — она выдохнула и покачала головой. — Не обращай внимания, дорогой, — откинув с лица волосы, она снова встала.

Гарри с трудом поднялся на ноги.

Миссис Уизли достала из шкафчика в ванной флакон с зельем и маленькую мерную чайную ложечку, налила немного и протянула Гарри.

— Профессор Снейп сказал, что ты должен принять это, если у тебя опять будут проблемы с желудком, — сказала она.

Гарри кивнул и выпил зелье, слегка поморщившись от неприятного вкуса.

— Знаешь, — миссис Уизли слабо улыбнулась, — я думаю, одна из причин, по которой профессор Снейп никогда по-настоящему не хотел знать тебя, заключается в том, что он считал, у него нет никаких шансов забрать тебя с собой. Иногда, если нам нужно что-то, чего мы не можем получить, мы пытаемся убедить себя, что на самом деле этого не хотим.

Гарри подумал, что как раз это он понимает.

Глава 60. Неожиданная информация

Когда он вернулся в свою комнату в Хогвартсе, в камине весело полыхал огонь — гораздо сильнее, чем требовалось, так что Северус вошёл в тёплое помещение, машинально стряхивая пепел с мантии и с облегчением оглядывая знакомые покои.

Домашние эльфы подсуетились: каменный пол блестел, а окно, выходящее на дно озера, сияло. Приглушённый зелёный свет жутковато плясал на драпировках и коврах, которые выглядели так, словно их почистили впервые за сто лет. Вопреки опасениям Молли, что он ничего не получит, если она его не накормит, на столе стоял поднос с чайником и бутербродами, которые кто-то предусмотрительно заказал.

Это не предвещало ничего хорошего. Старик, должно быть, действительно что-то задумал.

Рядом с чайником, подтверждая подозрения Северуса, лежала записка.

Северус, я понимаю, как тебе было тяжело в последнее время, и могу только надеяться, что сумею наверстать упущенное. Когда подкрепишься, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет, и мы обсудим недавние события.

Альбус.

Северус вздохнул и откинул волосы с лица. Старый болван, должно быть, нуждался в какой-то огромной услуге, раз прикладывал столько сил к примирению.

Если бы он так сильно не нуждался в своей работе и поддержке Дамблдора…

«Но тебе больше не нужна его помощь», — напомнил ему внутренний голос.

Он направился в свою спальню, чтобы взять несколько свежих халатов. Он собирался забрать ребёнка в половине седьмого, а сейчас было уже почти три. Ему придётся сказать директору, чтобы тот был краток, иначе они оба столкнутся с гневом Молли Уизли.

— Снейп?

Северус, дёрнувшись, выхватил палочку и направил её на голос — он точно знал, чей это голос! — и, не успев даже толком сфокусироваться на незваном госте, ударил его невербальным оглушающим. Красный луч прошёл прямо сквозь грудь выглядевшего-слишком-живым Джеймса Поттера.

— Прости, Снейп, — фантом показал пустые ладони, демонстрируя отсутствие волшебной палочки. Его лицо было очень серьёзным и не выражало насмешки. Безусловно, если бы Северус не знал его так хорошо, он бы сказал, что Джеймс Поттер выглядел на самом деле раскаявшимся. — Мне очень жаль.

— Убирайся, — прошипел Северус. — Проваливай. Сейчас же. Эгредер!

Ещё один луч, на этот раз тёмно-фиолетовый, прошёл сквозь замерцавшую фигуру другого волшебника, но, хотя Поттер отступил, он не ушёл и не исчез.

— Нет, — теперь его голос был ровным и уверенным. — Нет, пока ты не выслушаешь меня.

— Мне всё равно, что ты скажешь! — рявкнул Северус. — Убирайся отсюда!

Он крепче сжал палочку и послал в призрака несколько проклятий, пробуя различные комбинации, которые оказались одинаково неэффективными.

— Северус, — раздался за его спиной другой голос. — Пожалуйста, остановись.

Он замер, беспомощный, обессиленный этим голосом.

— Нет, — прошептал он, закрывая глаза. Рука с палочкой опустилась, и он склонил голову. — Пожалуйста. Просто уходи.

— Северус, — выдохнул голос его имя как благословение. Он почувствовал, как женщина, пройдя мимо, задела его одежду и, встав перед ним, положила обе маленькие ладошки ему на плечи.

Они долго стояли так, пока Северус выполнял серию упражнений по окклюменции. Женщина не шевелилась и не мешала, находясь так близко, что будь она живой, Северус ощутил бы её тёплое дыхание.

Наконец, почувствовав себя достаточно уверенно, он поднял голову и встретился взглядом с тёмными глазами женщины.

Она улыбнулась, а Северус с удивлением осознал, что теперь выше её — с семнадцати лет он прибавил в росте несколько дюймов.

— Северус, — она снова произнесла его имя, как будто у неё не было других слов.

— Мама, — прошептал он, напряжённо выпрямившись и удерживая на лице бесстрастную маску. Он не расклеится перед Поттером, который всё ещё стоял и таращился на них.

Эйлин внимательно посмотрела на Северуса и повернулась к Джеймсу Поттеру.

— Полагаю, у вас есть чем заняться в другом месте? — холодно спросила она. — Я вполне в состоянии ввести его в курс дела и без посторонней помощи.

— Я… я… — фантом, казалось, покраснел. — Ах да… да, мэм, — он смущённо попятился и неопределённо махнул рукой. — Я просто… Э-э… Я буду поблизости.

Он медленно растаял, похожий на школьника, которого отчитал учитель. Северусу вдруг пришло в голову, что Джеймс Поттер выглядел очень молодо, едва ли старше подростков, учившихся у зельевара. Северус осознал, что пережил своего соперника более чем на десять лет.

Отбросив эту мысль, он снова посмотрел на женщину, стоявшую перед ним. Одетая в голубое платье, отделанное зелёным, с распущенными по спине чёрными волосами, она выглядела моложе, чем Северус помнил её, менее измученной заботами.

Ему было столько же лет, сколько и ей, когда она умерла. Она вышла замуж сразу после окончания школы, а он родился ровно через полгода. Слишком молода, чтобы иметь ребёнка и быть отвергнутой своей семьёй.

Она смотрела на него жадным взглядом, не отпуская его плеч.

— Выглядишь таким усталым, — наконец решилась мягко произнести она. — Ты не выспался?

Вопрос оказался настолько неуместно прозаичным, что Северус рассмеялся, отрывисто, горько.

— Нет, мама, — выдавил он, взяв себя в руки, — я плохо сплю с тех пор, как директор с деканом сообщили мне, что ты покончила с собой! — Он отвернулся, снова невесело рассмеявшись. — Или, может быть, с тех пор, как отец сказал мне, что он нашёл тебя мёртвой в гостиной, а Министерство заявило, что забирает то немногое магическое наследство, которое мы могли бы получить. Учитывая, что ты не очень заботилась о моём благополучии тогда, я не вижу, как тебя может заинтересовать моё нынешнее физическое здоровье, — Северус скрестил руки на груди и решительно отвернулся от неё.

— Мне так жаль, — тихо заговорила она, пересекая комнату, как он заметил, почти не касаясь пола. — Я… — она запнулась, опустив глаза. — Я думала, ты найдёшь ключ, который я оставила тебе.

Деньги, которые она тщательно спрятала, чтобы оставить сына, не терзаясь чувством вины.

— Как ты могла? — прохрипел Северус, наконец-то взглянув на неё.

— Я… я не знаю, — призналась она. — Я собиралась просто уйти от Тоби. Война… пугала меня. Людей… чистокровных убивали за то, что они сочетались браком с маглами. Их дети… — она вздрогнула. — Их дети оказались мишенью. Я подумала, что нам с тобой надо уехать из страны, пока всё не стало совсем плохо.

До Северуса доходили слухи о подобных зверствах, но он полагал, что статус слизеринца служил достаточной защитой.

— После смерти отца, — продолжала она, — я взяла деньги из его сейфа и отправила их в Швейцарию небольшими частями, чтобы Министерство не предупредили о крупных суммах, покидающих страну. Гоблины сказали мне, что так безопаснее, — она помолчала, задумавшись. — Абраксас Малфой снова заговорил со мной после смерти отца. Он тогда пригласил меня на чай, хотел посмотреть, как у нас с тобой дела. Знаешь, ты произвёл на него большое впечатление, — Эйлин задумчиво улыбнулась. — Я надеялась, что его связи помогут тебе получить ученичество на континенте. Ты знаешь, что мы с Абраксасом были какое-то время обручены? Он разорвал помолвку, когда встретил Клото. Но он всегда был добр ко мне и даже после того, как я вышла замуж за Тоби, посылал мне сов.

Да, он был так добр к ней, что, увидев её с отродьем-полукровкой на улице, перешёл на другую сторону.

— Я ходил к Абраксасу, а потом… — Взгляд Эйлин стал более чётким, более живым. — Ну… Я не знаю, что произошло. Мне показалось, что всё обрушилось. Идея просто не быть… — Она вздохнула. — В этом было столько смысла. Ты получишь деньги моего отца. Твой отец найдёт жену, которая сделает его счастливым. Ты наконец-то освободишься от моей глупости. — Её глаза наполнились слезами, и она всхлипнула.

Волосы на затылке Северуса встали дыбом.

— Это случилось после того, как ты увиделась с Абраксасом? — спросил он тихим голосом, уловив в её рассказе тревожные нотки.

— Я… — Она моргнула. — Да. Хотя нет. Я имею в виду… — она помолчала, собираясь с мыслями. — Я, конечно, думала об этом и раньше. Но не так, как сейчас. Это просто казалось разумным. Я отнесла коробку миссис Кук и… — она опять умолкла, задумчиво нахмурив брови. — Я обнаружила это зелье в руке и… — Она отвела взгляд.

Северус прикрыл глаза, все мысли внезапно понеслись вскачь.

— Ты убила себя Чистым Прикосновением?

Этот весьма редкий и сложный яд было невозможно определить, если только в руке жертвы не находили флакон из-под него, как это произошло с Эйлин. Чистое Прикосновение придумал человек, который первым изобрёл необратимое любовное зелье — женившись по расчёту, он захотел избавиться от жены. Формула любовного зелья давно потерялась, но рецепт яда всё ещё можно было найти в некоторых тёмных гримуарах.

— Где ты его взяла?

— В том-то и дело, — тихо, как бы про себя, пробормотала она и, пожав плечами, отвернулась. — Я не знаю.

— Ты хочешь сказать, что Абраксас…? — у Северуса заколотилось сердце.

— Я не была под Империусом, когда броситься из окна кажется хорошей идеей, и просто забываешь себя поймать, — она покачала головой и заговорила, словно обращаясь к ребёнку: — Империус нельзя использовать, чтобы заставить кого-то убить себя. Я имею в виду… не с таким явным намерением. — Она по-прежнему не поднимала глаз. — Я просто внезапно поняла, что без меня всем будет лучше. В глубине души я знала, что именно из-за меня жизнь каждого из вас была такой… — она замолчала, всхлипнув, затем, сглотнув, с явным усилием продолжила: — Империус так не работает.

— Обычно да, — согласился Северус. — Но того, кто уже стремится… — он помолчал, обдумывая новую информацию. — Того, кто уже несколько… выбит из колеи… можно принудить к откровенному суициду. — Одна из проблем, связанных с самоубийством Эйлин, заключалась в том, что, судя по её записке, она ясно понимала, что делает. — Такому человеку нужен только правильный толчок и средство…

Несомненно, под Империусом можно заставить кого-то взять опасное зелье с собой домой.

— Мне нужно поговорить с адвокатом, — медленно произнёс Северус. — Возможно, есть записи о твоей встрече с Абраксасом Малфоем?

— Я кое-что отправила в Швейцарию, прежде чем… — Эйлин пожала плечами и слегка улыбнулась. — Ну, до этого… Возможно, ты там найдёшь что-нибудь. Просто несколько заметок, которые мне не хотелось, чтобы прочитал ты или Тоби, — она неловко шевельнулась, — и несколько писем к Абраксасу.

Северус кивнул. Ему нужен был правдоподобный способ привлечь внимание Министерства к этой встрече, не разглашая, что он некромант. Какие бы доказательства он ни привёл, они должны быть просто железными.

— У тебя есть сын, Северус, — неожиданно сказала мать.

— Да, — тяжело ответил он, не уверенный, как она воспримет всё это, но, видимо, ей уже сообщили.

— Прости, я была не самой хорошей матерью для тебя, — тихо извинилась она. — Надеюсь, ты сможешь стать лучшим родителем, чем я.

— Мама, — Северус совершенно не хотел слушать очередное самобичевание, — ты была нормальной матерью.

— Нет, родной, — она подняла руку, внезапно став совсем призрачной. — Теперь между нами нет лжи. Я подвела тебя, — её глаза наполнились слезами. — Ты прав, я не должна вмешиваться в твою жизнь. Я просто хочу, чтобы ты знал, как я сожалею.

На это Северус ничего не смог ответить. Он даже не был уверен, что именно чувствовал, когда Эйлин стояла здесь и извинялась, но что-то в нём изменилось. Он с трудом сглотнул комок в горле, предпочтя промолчать, чем устраивать истерики.

Она понимающе улыбнулась, а затем заговорила более настойчиво:

— Нам нужно было поговорить с тобой до того, как это сделает Дамблдор. Всё изменилось. Вам с ребёнком грозит ужасная опасность. Слуга Тёмного Лорда вернулся к нему… И с его помощью Тёмный Лорд восстанет снова.

— Блэк? — спросил Северус.

— Не Блэк, — нетерпеливо возразила Эйлин. — Блэк не виноват. Он был безрассудным дураком, но, по крайней мере, в этом преступлении он невиновен. Предателем был Питер Петтигрю.

— Лили говорила об этом, — медленно произнёс Северус. — Но что…?

Их прервал стук в дверь.

— Одну минуту, — отозвался Северус.

— Мне лучше уйти, — Эйлин покачала головой, — но послушай меня, Сириус Блэк защищает мальчика с самого начала семестра. Не позволяй вашему старому соперничеству…

— Соперничеству? — возмущённо прошипел Северус. — Он пытался убить меня, когда мне было шестнадцать!

— Я знаю, — Эйлин страдальчески заломила руки. — Я должна была сделать больше, но сейчас он может помочь тебе с Гарри. — Она посмотрела на дверь. — Мне нужно идти.

— Северус, это Минерва, — позвал человек по другую сторону двери.

Эйлин растворилась лёгкой дымкой. Северус резко встряхнул головой, поклявшись продолжить этот разговор позже.

— Минуту, — раздражённо повторил он. Уже не надеясь, что у него будет время принять душ, Северус обошёлся быстрыми очищающими чарами и бросил взгляд в зеркало. Он не был таким взъерошенным, как после целого дня, проведённого в лаборатории, поэтому решил, что выглядит вполне достойно для встречи с директором.

— Минерва? — Северус открыл дверь коллеге, и у него перехватило дыхание. Она выглядела почти такой же призрачной, как его мать. Волосы, раньше серебрившиеся отдельными прядями, теперь были совершенно белыми. Она похудела ещё больше и казалась почти прозрачной, но улыбнулась ему так, как никогда раньше, и всё её лицо осветилось.

— Северус! — тепло сказала она, входя в комнату и закрывая за собой дверь. Прежде чем он понял её намерения, она обняла его в знак приветствия.

Он замер, свесив руки по бокам, пока Минерва не отпустила его и, отступив назад, посмотрела ему в лицо. Её глаза потемнели, когда она увидела его замешательство.

— Поппи сказала мне, что вас с Гарри отослали одних, без помощи даже домашнего эльфа. Мне так жаль, дорогой, — она грустно улыбнулась. — Я чувствую себя ужасно из-за того, что мне никто не сказал. Я бы, конечно, настояла, чтобы Альбус кого-нибудь прислал.

Чёрт бы побрал этих женщин.

Северус закрыл глаза, собрав всё свое самообладание. Кричать на Минерву было бесполезно, к тому же он слишком устал, чтобы закатывать истерику. Глубоко вздохнув, он открыл глаза и сказал своим самым ледяным голосом:

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к вам, мадам.

Минерва вздрогнула от его тона, затем вздёрнула подбородок. Она была такой же высокой, как и он, и смотрела на него тем грозным взглядом, который всегда заставлял его чувствовать себя пятнадцатилетним подростком. Он подумал, что она собирается сердито возразить, но вместо этого Минерва сказала:

— Я хотела поблагодарить тебя за помощь с мисс Уизли, Северус. — Теперь её голос звучал гораздо более официально, но в нём ещё чувствовалась та смущающая нотка теплоты, которую он никогда раньше не слышал.

— Как вам угодно. — Это было выражение Гарри, но оно сорвалось с губ Северуса прежде, чем он успел подумать.

Минерва вдруг обмякла, как будто на неё резко навалилась усталость.

— Можно мне присесть? — спросила она, пошатнувшись.

Северус поднял палочку и призвал из гостиной два кресла. Минерва рухнула в одно, а он устроился в другом.

Минерва не преминула заметить, что её по-прежнему приглашали в его покоях не дальше прихожей, однако смолчала, и единственным комментарием стал обиженный взгляд.

Северусу пришло в голову несколько отборных эпитетов из лексикона Тоби. Как она смеет так удивляться тому, что он не кинулся сразу же выплясывать перед её лицемерными извинениями?

— Северус, Дамблдор хочет поговорить с тобой, потому что он нашёл Сириуса Блэка, — сообщила она через мгновение. — И при довольно загадочных обстоятельствах. Я хочу пойти с тобой, на случай, если… ну… на всякий случай.

— Если считаешь необходимым… — медленно произнёс он, гадая, в какую игру она играет.

— Это замечательная идея, профессор! — Призрак Поттера вернулся, ухмыляясь, как школьник.

Оказалось, Минерва видела этого человека так же ясно, как и Северус.

— Джеймс, — устало сказала она, — я не думаю, что тебе здесь рады. И учитывая, как много ты должен Северусу, я бы посоветовала тебе изо всех сил постараться не усложнять ему жизнь. — Она пристально посмотрела на молодого человека. — Принимая во внимание рассказы, которые я слышала в последнее время, я также предлагаю тебе некоторое время держаться подальше и от меня. Если ты будешь продолжать в том же духе, клянусь, я назначу тебе давно просроченное наказание, — закончила она в полноценном профессорском тоне.

— Ах да, мэм, — пробормотал Джеймс Поттер. Видимо, он не ожидал такого приветствия от своего бывшего декана. — Но я должен сообщить раньше, чем это сделает старик. Сириус невиновен. Директор оправдал его. Они в кабинете Дамблдора, ждут, чтобы поговорить о Гарри.

— Что?! — Северус вскочил на ноги.

Минерва положила руку ему на плечо.

— Я боялась, что произойдёт что-то вроде этого, учитывая то, что Альбус устраивает эту встречу, — вздохнула она. — Он намекал… что, возможно, Блэк всё же не был в сговоре Сам-знаешь-с-кем.

— Ты наверняка в восторге, — огрызнулся Северус, стряхивая её руку, и принялся расхаживать по комнате, гадая, что означает такой поворот событий и как Альбус умудрился избавить одного из своих любимцев от наказания в Азкабане.

— Должна признаться… — она сделала паузу, как будто ей было трудно собраться с мыслями, — я гораздо больше воодушевилась бы, не будь этой чёртовой усталости.

Она вздохнула и опустила веки, словно задремала, но через мгновение с усилием открыла глаза и как будто встряхнулась.

— Прости, дорогой. На чём я остановилась? — спросила Минерва в лучших традициях Трелони, затем, сориентировавшись, продолжила гораздо более сосредоточенно: — Северус, Сириус захочет забрать Гарри. То есть если его действительно оправдали. Он крёстный отец мальчика.

У Северуса болезненно сжалось сердце. Конечно, именно это и произойдёт. Наверняка проклятая шавка потребует свои права. Также очевидно, что Альбус поддержит его.

Северус чуть было не высказался, что Блэк может забирать Гарри и скатертью дорога. У него не было иллюзий относительно того, как остальной волшебный мир отреагирует на Сириуса Блэка, когда его имя будет восстановлено. Скорее всего, Визенгамот согласится с Альбусом и перевернёт небо и землю, лишь бы удовлетворить прошение Блэка. Зельевару придётся во всём признаться, и это окажется во всех газетах. Борьба с шавкой за ребёнка принесёт Северусу ещё больше страданий.

Но Северуса преследовало воспоминание о глазах мальчишки, когда тот попросил оставить его у себя. Независимо от того, как неизбежно изменятся чувства Гарри, Северус не мог найти в себе силы бросить ребёнка во второй раз.

Со временем Гарри устанет от опеки обитающей в подземельях летучей мыши, а Молли и Артур всегда наготове и гораздо более подходящие опекуны. А до тех пор Северус пообещал ребёнку, и Министерство получит мальчика только через труп зельевара.

— Если выяснится, что Блэк невиновен, интересно, что останется от психики Сириуса после Азкабана? — прошептала Минерва так тихо, словно боялась, что её подслушают. — Он всегда был безрассуден, а Азкабан, говорят, совсем свёл его с ума. Я боюсь, что он может натворить с Гарри, оставшись с ним наедине.

Было бы неплохо заручиться поддержкой заместителя директора относительно разработанного с Уизли плана.

— Минерва… — медленно начал Северус, — мы разговаривали с Молли, и она считает, что можно обосновать нашу кровную связь через магловских родственников. Она говорит, что Гарри жаждет безопасности, а открытое признание моего места в его жизни пойдёт ему на пользу. Молли придумала историю о кузене матери мальчика. А ты как думаешь?

— Это предотвратит вмешательство Альбуса, — Минерва решительно кивнула. — Никто не станет копать слишком глубоко.

— М-м... — задумчиво протянул зельевар.

— В любом случае, я думаю, ты лучше всех подходишь на роль опекуна Гарри, — решительно заявила Минерва.

— Ты… — Северус снова сел, уставившись на женщину. — Ты думаешь, что…?

Он ожидал, что она немедленно переметнётся к своему бывшему ученику. После того, как Блэка отправили в Азкабан, она на несколько недель заперлась в кабинете. Северус тогда только что переехал в замок, но было очевидно, что уединение Минервы очень беспокоило других сотрудников. Северус вспомнил несколько разговоров, в которых кто-то заметил, что предательство Блэка подкосило её сильнее, чем гибель Поттера.

— Да, Северус, — она криво усмехнулась. — До несчастного случая с мисс Уизли, признаюсь, у меня были сомнения относительно твоей роли в жизни Гарри, но с тех пор… — она виновато развела руками, — я поняла свою ошибку. В частности, я получила некоторые интересные сведения как от живых, так и от мёртвых. — Выражение её лица сменилось мрачной решимостью. — Позволь мне ещё раз сказать, что я очень сожалею…

— Всё в порядке, — резко оборвал её Северус, чувствуя, что если ему придётся выслушать ещё одно извинение, он просто взбесится.

— Знаешь, — Минерва улыбнулась более искренне, — твой сын очень похож на тебя, — она покачала головой, слегка усмехнувшись. — Это так очевидно, когда знаешь.

Глава 61. Блэк

Минерва предложила не пользоваться камином, а просто пройтись до кабинета директора. Северус сомневался, что с её стороны было разумно проделывать весь этот путь пешком, но он тоже не спешил встречаться с Дамблдором.

— Профессор Снейп!

— Да? — Северус приостановился, услышав своё имя.

В центре коридора, преграждая им путь, появился призрак Слизерина. Как ни странно, Кровавый Барон больше не походил на серебристую проекцию — его зелёный сюртук покрывали ржавые пятна крови, а цепи, которые он носил, стали совершенно чёрными.

— Я пришёл засвидетельствовать вам своё почтение, — прежним глухим голосом сказал призрак и учтиво поклонился. — И заверить вас в моей поддержке, если очередные замыслы директора вам не понравятся.

— Благодарю вас, Барон, — пробормотал Северус, в изумлении отступив назад. — Но почему?..

— В этих залах, — Барон слабо улыбнулся, — не было ни одного некроманта с тех пор, как по ним ходила сама Хельга…

Минерва кивнула.

— Несколько дней назад у меня был очень приятный разговор с мадам Хаффлпафф, — она повернулась к Северусу. — Ты знаешь, что она изобрела это заклинание, чтобы спасти жизнь Салазару Слизерину? Три основателя вернули душу Слизерина. Некромантия — большая загадка.

— И, конечно, Салазар не смог бы прожить всю жизнь в таком долгу, — печально произнёс женский голос.

Минерва и Северус обернулись. Позади них стояла пухленькая женщина в чёрном платье с золотой отделкой, светлые волосы были забраны чёрной кружевной сеточкой, украшенной жемчугом.

— М-мадам Хаффлпафф, — пробормотал Кровавый Барон. Если бы Северус не знал его лучше, он бы поклялся, что призраку страшно.

— Привет, Уолдо, — мягко улыбнувшись, тихо сказала она. — Как ты?

— Я… — Барон выглядел испуганным, его и без того бледное лицо блестело от пота. — Я в порядке, — напряжённо пробормотал он. — Как приятно тебя видеть.

— Знаешь, — ведьма протянула ему руку, — когда будешь готов, можешь пойти со мной, Уолдо. Тебе незачем здесь оставаться.

— Я не могу, — прошипел Барон. — У меня есть… — он быстро взглянул на Северуса и Минерву, — у меня есть обязательства.

Северус был уверен, что призрак выразился бы иначе, не стой там зельевар и профессор трансфигурации.

— Ты уже давно выполнил свои обязательства, Уолдо, — вздохнула мадам Хаффлпафф. — Теперь у тебя есть только твой собственный выбор.

— Я… нет… — Барон попятился, качая головой. — Нет… не сейчас. — И он быстро исчез.

— Я бы хотела, чтобы он этого не делал, — Хаффлпафф, снова вздохнув, задумчиво смотрела на то место, где исчез Барон. — Жаль, что я не могу заставить его понять.

— Сожалею, мадам, — сочувственно кивнула Минерва. — Всегда тяжело, когда у студентов возникают сложности со следующим шагом.

— Ну, теперь с этим ничего не поделаешь, — Хельга встрепенулась и повернулась к Северусу и Минерве. — Мне очень жаль, профессор, что я до сих пор не смогла с вами поговорить. Вы так поспешно покинули Хогвартс, а я привязана к своему земному, если можно так выразиться, пристанищу, — она улыбнулась невольному каламбуру.

Северус не знал, что сказать.

— Я не понимаю, — только и смог выдавить он.

— Таковы правила, — мадам Хаффлпафф отвела взгляд. — Другие могут найти вас благодаря непосредственной связи с вами, а у меня есть только замок, чтобы привести меня к вам.

— О, — невыразительно произнёс Северус, начиная понимать.

— Вы отказались привязать ребёнка к себе, — Хельга улыбнулась. — Разумный выбор.

Мастер зелий наградил её взглядом, который обычно приберегал для студентов, плавящих котлы.

— Это был единственный выход, — ледяным тоном отрезал он.

— Для вас это был не единственный вариант, — она посерьёзнела, — но, безусловно, лучший. Немногие волшебники так сразу отказались бы от такого. У вас очень бескорыстное сердце, сэр.

— Если вы так считаете, мадам, — с холодной вежливостью ответил Северус. — Хотя сомневаюсь, что кто-то разделяет это мнение.

— Северус, — вмешалась Минерва, — Молли пишет мне каждый день с тех пор, как забрала Джинни домой.

— Что она тебе рассказала? — сердито спросил Северус, проклиная собственную слабость.

— Что ты отказался от всех непосредственных притязаний, — Минерва посмотрела на него поверх очков. — Что единственное, за что ты готов отдать свою душу — это безопасность твоего сына и, по возможности, доброе имя твоей матери. Хотя чашка горячего чая сейчас, кажется, претендует на второе место.

— Я… — Северус открыл было рот, но тут же закрыл его и откашлялся. — Я просто… — он чувствовал себя странно смущённым её одобрением, поскольку ничего из того, что он сделал, не заслуживало особой похвалы.

— Не волнуйся, Северус, — Минерва похлопала его по руке, — нам нет нужды говорить об этом сейчас. — Она повернулась к мадам Хаффлпафф. — Могу я рассчитывать на вашу помощь, мадам?

— Конечно, профессор, — великодушно согласился призрак основательницы и исчез.

Они шли молча, пока не добрались до лестницы в кабинет директора — Северус был слишком подавлен, чтобы спросить Минерву, что она имела в виду.

Минерва пробормотала пароль, горгулья отскочила в сторону, и они ступили на движущуюся лестницу. Добравшись до верха, Минерва жестом пригласила Северуса войти первым. Он постучал.

— Войдите, — раздался голос Дамблдора.

В одном из мягких кресел устроился Люпин, а рядом с ним в таком же кресле, попивая чай, сидела худая потрёпанная фигура.

— Блэк, — холодно сказал Северус, порадовавшись, что его предупредили. — Значит, директор поймал тебя?

Мужчина бросил на Северуса непроницаемый взгляд.

— Снейп, — безразлично отозвался он, блеснув серыми глазами из-под немытых волос.

Если бы не эти сверкающие глаза, Блэк мог бы сойти за статую или восковую фигуру. Его чашка застыла на полпути ко рту, а сам он замер, казалось, заворожённый присутствием Северуса.

Люпин сделал движение, как будто хотел вскочить на ноги, возможно, чтобы встать между ними, но директор жестом остановил его.

Медленно, не меняя выражения лица, Блэк поставил чашку на стол и откинулся на спинку кресла.

— В действительности, — после долгого молчания его голос звучал хрипло, — ты прозевал авроров, и меня оправдали.

Пожалуй, в данном случае слабость после проклятого заклинания сыграла на руку: Северус ожидал, что в груди всколыхнётся волна гнева, испытываемого им к этому человеку и его пособникам, но на самом деле он ощутил лишь досаду — Министерство в очередной раз облажалось.

— Пожалуйста, Северус, сядь, — Дамблдор поднялся из-за стола, взмахнув палочкой, добавил ещё два мягких кресла, обтянутых ситцем. — И ты тоже, Минерва, раз уж ты так любезно сопровождаешь Северуса.

— Да пошёл ты, старый мудак! — огрызнулась Минерва с акцентом эдинбургского докера и, прикрыв рот ладонью, села с выражением явно притворного раскаяния. — Прошу прощения… Я хотела сказать, конечно, директор. — Она посмотрела на Северуса. — Извини… Я временами…

— Конечно, всё в порядке, Минерва, — подскочив, мягко сказал Дамблдор. — Видите ли, джентльмены, у неё, похоже, развилась своего рода афазия*. Она не всегда может контролировать то, что слетает у неё с языка. Мадам Помфри уверила меня, что это со временем пройдёт.

Северус уловил, как Минерва ему подмигнула.

Дамблдор вернулся на своё место, явно довольный тем, что Северус не собирается бросаться через комнату убивать Блэка.

— Итак, я должен вам кое-что сообщить… мы выяснили, что Сириус невиновен в преступлениях, в совершении которых его обвинили двенадцать лет назад, — Дамблдор сделал паузу, словно ожидая вопросов или возражений, но их не последовало, и он продолжил в явном замешательстве: — Значит, да. Кажется, настоящим виновником был Питер Петтигрю, который провёл всё это время в облике крысы — он, знаете ли, незарегистрированный анимаг.

Ещё одна бомба, которая не взорвалась.

— Хм, — озадаченно хмыкнул Северус, но, чувствуя себя слишком усталым, этим и ограничился.

По-видимому, Минерва слышала это от своих призрачных информаторов.

— Значит, этот мелкий засранец уделял моим урокам больше внимания, чем я полагала, — задумчиво произнесла она. — А я-то думала, что он сдал трансфигурацию только потому, что ты разрешил ему списать, Ремус.

— Мы… э-э… ему действительно помогли, — слегка пожав плечами, пристыженно признался Люпин.

— Так, нам нужно поговорить о Гарри, — прямо сказал Блэк.

Теперь Северуса действительно захлестнул гнев, но это было холодное, расчётливое чувство, граничащее со страхом.

— О чём именно нужно поговорить? — напряжённо спросил Северус.

— Ну, на самом деле о нескольких вещах, — спокойно вставил Люпин, обрывая Блэка. — Видишь ли, Сириус знает, что ты присматриваешь за Гарри. Разумеется, он очень благодарен, но он…

— Он и сам способен говорить, не так ли? — мягко перебила его Минерва и ласково улыбнулась Блэку.

Северус стиснул зубы.

— А теперь, дорогой, почему бы тебе не поведать нам, о чём ты хотел поговорить? — она вдруг словно превратилась в Молли в самом материнском её проявлении.

Люпин, Блэк и Дамблдор уставились на Минерву так, словно у неё выросла вторая голова. Блэк кашлянул.

— Ну, я же крёстный отец мальчика. И ближайший известный кровный родственник.

Минерва глубокомысленно кивнула.

— И?.. — её голос стал почти приторным.

Похоже, гриффиндорцы опасались своего декана, когда она была в подобном настроении. Люпин выглядел так, словно предпочёл бы оказаться в любом другом месте мира.

Блэк, к удивлению Северуса, разволновался ещё больше и весь взмок. Встав, он прошёлся по кабинету, словно собираясь с мыслями.

— Я сбежал из Азкабана, когда узнал, что Питер жив и преследует Гарри. Я хотел защитить Гарри. И после того, другого, мальчика… — Он вытер ладони о брюки и снова принялся расхаживать по комнате. — Ну, после того, как я увидел в «Пророке», что мальчика Лонгботтомов убили, я начал наблюдать за Гарри, понимаете? Просто присматривал за ним. Я не хотел, чтобы это случилось. Чтобы он действительно заговорил со мной. А потом, когда он всё-таки заговорил, я не хотел, чтобы он останавливался, теперь, когда он открылся кому-то. Я, конечно, не ожидал, что он начнёт искать меня каждый божий день. Он так изголодался по любви. В то время это казалось вполне безобидным. Я никогда не собиралась обманывать его, но, наверное, мне тоже нужен был человеческий контакт. Видимо, я позволил этому зайти слишком далеко.

— Ты хочешь сказать, что ты тайно встречался с мальчиком? Он говорил… с тобой? — спросил Северус, поднимаясь из кресла при этой бессвязной, определённо жутковатой исповеди, не ручаясь за себя, если Блэк поднял на Гарри руку.

Люпин, очевидно, понял, о чём подумал Северус, и, вскочив, встал между ними.

— Нет, Северус, он не это имел в виду! — с необычной силой Люпин обхватил Северуса за плечи. — Просто покажи ему, ради бога, Сириус.

Блэк кивнул и в мгновение ока превратился в огромного чёрного фамильяра Гарри.

На какую-то долю секунды Северус потерял дар речи. А потом…

— Ты УБЛЮДОК! — взревел он, пытаясь оттолкнуть невысокого Люпина, но оборотень изо всех сил старался удержать его подальше от Блэка. — Ты хоть понимаешь, что натворил?

Взбешённый тем, как ловко его провели, Северус пытался высвободить запястья из крепкой хватки Люпина. Он вспомнил, что Люпин трижды спрашивал, можно ли привести Сопелку в Паучий тупик, и Северус, устав, наконец, от настойчивости волка, с радушным сарказмом произнёс ритуальные слова приглашения. И пока Блэк оставался собакой, защитные чары Северуса признавали его приглашённым гостем.

Если бы в этот момент Северус смог дотянуться до своей палочки, то применил бы непростительное к ним обоим.

— Северус… успокойся… — громко сказал Дамблдор. — Я уверен, что как только мы всё объясним…

Снейп резко развернулся к директору, и Люпин отпустил его, очевидно, не слишком горя желанием защищать Дамблдора.

— Не прошло и двух недель, как я нашёл мальчишку после очень серьёзной попытки покончить с собой. Без сомнения, это было, по крайней мере, частично потому, что это-это-это… — в этот момент Северусу не хватало словарного запаса, чтобы охарактеризовать Блэка. — …эта тварь пропала и, возможно, сдохла. А теперь мальчишка узна́ет, что единственное живое существо, которому он так доверял, всё это время обманом торчало рядом с ним.

— Что ты имеешь в виду, Северус? — попятился Дамблдор.

— Я имею в виду, что «несчастный случай», о котором я вам говорил, был вовсе не несчастным случаем! — рявкнул Мастер зелий, шагнув вперёд и оказавшись нос к носу с директором. — Вы понятия не имеете, через что прошёл ребёнок.

— Я знаю, — тихо произнёс Блэк у него за спиной.

Северус резко обернулся.

— И скажи на милость, что, по-твоему, ты знаешь? — фыркнул он. — Ты знаешь, как объяснить ему всё это? Знаешь, как он, скорее всего, воспримет очередное откровение взрослых, таящих от него секреты?

— Я знаю, что ты его отец, — Блэк мрачно скрестил руки на груди. — Я знаю, что Лили…

— Она сказала тебе? — выдохнул Люпин.

— Нет, — Блэк помолчал, уставившись на Северуса. — Но ведь это очевидно, верно? Удивляюсь, почему вы не сложили всё воедино, — он рассмеялся отрывистым лающим смехом. — Джеймс был моим кузеном, помните?

Увидев всеобщее недоумение, Блэк вздохнул и растрепал рукой волосы.

— Родители Джеймса происходили из чистокровных родов. Оба единственные дети. Я собирался поговорить об этом с Джеймсом, но сразу после убийства его отца Лили объявила, что беременна. Однажды вечером, перед тем, как мы узнали, что Волдеморт нацелился на них, Лили была ещё на работе, поэтому мы пошли ко мне домой. Джеймс немного перебрал с выпивкой и признался, что почти уверен — ребёнок на самом деле не его. Сказал, что нашёл в вещах Лили магловскую брошюру о бесплодии, и попросил меня сделать проверочное заклинание.

— Откуда ты знаешь такое заклинание? — удивился Люпин.

— Я никогда не говорил тебе, почему мои родители выгнали меня? — Блэк горько усмехнулся.

— Ты только сказал, что поссорился с родителями, — ответил явно растерянный Люпин. — Я ничего не понимаю.

— Моя мать хотела, чтобы я женился на Ниобе Селвин, помнишь? — сказал Блэк. — Но Селвины не согласились бы без полной уверенности, что у меня нет этой заразы. Моя мать сотворила заклинание, и выяснилось, что я бесплоден. — Он пожал плечами. — Многие чистокровные семьи считают, что эта болезнь случается от… — он, кашлянув, с беспокойством взглянув на Минерву, — юношеских неосторожностей.

Северус фыркнул.

— Ты хочешь сказать, она думала, что ты заразился от… — он на секунду запнулся, взглянув на профессора трансфигурации и выбирая эвфемизм помягче. — …потому что спал с магловскими девушками.

— Если бы подвернулся случай… — с горечью пробормотал Блэк. — Но да, она решила, что я наверняка «разбазарил своё семя», как она выразилась. И, разумеется, у моего дорогого брата такого недостатка не было. Но он исчез ещё до свадьбы, — Блэк отвернулся, налил себе чаю из чайника на столе Дамблдора. — В любом случае, это несложное заклинание, так что я проверил Джеймса.

— Значит, вы узнали тогда? — вздохнул Люпин. — Как Джеймс это воспринял?

— А как, ты думаешь, он это воспринял? — нетерпеливо спросил Блэк. — Мы провели остаток вечера, напившись до чёртиков, — он вздохнул и поник плечами. — Мне пришлось потратить весь день, чтобы вразумить его. К счастью для него, что у Лили был пациент с некоторыми проблемами, и она не вернулась до следующего вечера.

— К счастью для него? — переспросил Северус, смущённый тем, что Блэк не разделял возмущения Поттера.

Блэк кивнул.

— В конце концов, это был единственный шанс продолжить род Поттеров. Лили это знала. Сначала мы не могли вычислить, кого она попросила, потом забеспокоились, что она переспала с маглом. Никто из нас ничего не знал, пока Лили не рассказала, что свою первую магию Гарри показал тебе.

— Магия всегда знает, — тихо сказала Минерва.

— Это просто бабушкины сказки, — неловко пробормотал Северус.

— Ну, вообще-то это имело смысл. — По мнению Северуса, Блэк был слишком благоразумен. — Мы все знали, как близки вы были в школе. А потом она случайно обронила, что ты не особенно интересуешься женщинами. — На секунду у Блэка промелькнуло почти раскаяние. — Она сказала, что раньше позволяла людям думать, будто вы с ней — пара, потому что это облегчало тебе жизнь дома. Честно говоря, это сильно успокоило Джеймса.

Северуса не интересовало психическое здоровье покойника.

— Когда Джеймса и Лили убили… — Блэк, совсем охрипнув, откашлялся. — Я был уверен, что ты придёшь. И Питер… Ну, я не хотел, чтобы это сошло ему с рук. Но он инсценировал свою смерть, а меня отправили в Азкабан.

Лили говорила, что их предал не Блэк, а Петтигрю.

— Но ты же признался! — воскликнул Северус.

— Это была моя вина, — тихо сказал Сириус. — Я посоветовал им использовать Питера как хранителя тайны фиделиуса, а он с этой информацией побежал прямо к Волдеморту. А что касается тюрьмы — я попал туда без суда, помнишь? И действительно… какое-то время мне казалось, что Азкабан — это всё, чего я заслуживаю.

Дамблдор серьёзно кивнул.

— Как видите, Сириус был осуждён на основании одного-единственного несанкционированного признания. Министерству надлежит извиниться перед Сириусом.

— О, мать твою, старый мудак*, — Минерва внезапно вскочила и ткнула пальцем в Дамблдора. — Ты, блядь, не можешь говорить, что это только из-за них. Ты был там всего один-единственный раз, и именно ты позволил, чтобы они ни хрена не сделали, — брезгливо отряхнув руки, она добавила, понизив голос: — Ты грёбаный старый ублюдок… — И, снова сев в кресло, с отвращением договорила: — От тебя просто блевать хочется.

А потом она посмотрела на Сириуса и продолжила более вразумительно:

— Мне очень жаль, Сириус, я знала, что происходит что-то странное, но в то время… — она помолчала. — Ну… несмотря ни на что… — окончательно умолкнув, она всхлипнула.

У Северуса снова разболелась голова. Вся эта встреча проходила совсем не так, как он себе представлял.

— Возвращаясь к сути, — сказал он спустя долгую минуту, в течение которой все сосредоточенно старались ни на кого не смотреть. — Что ты хотел сказать о Гарри?

Сириус откашлялся. Дамблдор наклонился вперёд в своём кресле, в то время как Люпин и Минерва, казалось, перестали дышать.

— Я просто хотел сказать, — потрёпанный мужчина уставился в свою чашку, прислонившись к столу Дамблдора, — что не буду вставать между тобой и Гарри. И я, конечно, не хочу, чтобы в это вмешивалась пресса. Мальчик и так уже через многое прошёл. Я просто хотел попросить… — Блэк поморщился, словно попробовал что-то очень горькое. — Я подумал, не мог бы ты… позволить… мне быть частью жизни Гарри. — Наконец он поднял глаза и встретился взглядом с Северусом. — Пожалуйста.

На одно безумное мгновение на Северуса нахлынули все унижения, которые он когда-либо испытывал от рук этого человека, все мелкие розыгрыши и та выходка, которая чуть не убила его в ту ночь, когда Поттер спас его из когтей оборотня, а Блэк издевался и смеялся. Всё это горело в груди открытой раной.

И этот единственный миг мог стать расплатой.

Северус выпрямился в кресле и посмотрел прямо в измученные глаза Блэка. Он мог сейчас отомстить шавке абсолютно безнаказанно.

Потребовалось всего мгновение, чтобы принять решение.

— Да, Блэк, — тихо сказал он. — Если ты действительно хочешь помочь ребёнку и согласен на определённые условия, думаю, мы сможем договориться.

_________

*Здесь Минерва симулирует так называемую «сенсорную» афазию, когда человек не понимает речь, хотя может произносить слова и фразы (прим. пер.)

*Минерва тут выражается более нелитературно, чем приводится переводчиком, но увы, закон о нецензурщине, сами понимаете…

Глава 62. Сопелка и Сказочник

В четверть седьмого Гарри собрал вещи и ждал в гостиной, у камина. Он старался не нервничать, пока бежали секунды, но не мог удержаться и с тревогой смотрел на часы.

Мистер и миссис Уизли и Билл тихо разговаривали на кухне. Близнецы только что вернулись и сразу же поднялись наверх, чтобы переодеться. Гермиона ушла домой в пять, а Рон сидел с Гарри и читал свои комиксы.

В двадцать минут седьмого среди взрослых поднялась небольшая суматоха, когда в кухонное окно влетела сова с почтой.

— Ещё один специальный выпуск, — раздражённо бросил Билл. — Так что же на этот раз? Рита Скитер выволокла на первую полосу несчастную личную жизнь очередного бедняги? Клянусь, «Пророк» с каждым днём падает всё ниже.

— Однако ты всё ещё читаешь его, — заметил один из близнецов, с шумом спускаясь по лестнице.

Зашелестели страницы газеты.

— Мерлинова борода! — выдохнул мистер Уизли. — Вы не поверите!

На одну ужасную секунду Гарри испугался, что это может быть статья о нём, как та, что была в магловской газете. Он повернулся и посмотрел через дверной проём на троих в кухне.

Билл и миссис Уизли сидели за столом рядом с мистером Уизли, который держал газету так, что Гарри не видел заголовка.

— С Сириуса Блэка сняли все обвинения!

— Ты шутишь! — воскликнула миссис Уизли и, поднявшись, через плечо мужа заглянула в газету.

Гарри, возможно, пошёл бы посмотреть, из-за чего весь переполох, но в этот момент в камине вспыхнуло зелёное пламя. Из огня вышел выглядевший напряжённым профессор Снейп, обвёл взглядом комнату, заметив небольшую суматоху на кухне, но Уизли были настолько поглощены новостями о Сириусе Блэке, что даже не заметили его появления.

— Что ж, — вздохнув, хмыкнул он, — я надеялся добраться сюда раньше.

Что-то в лице Снейпа было не так. Он выглядел не сердитым или насмешливым, а странно грустным, когда смотрел на Уизли.

Словно почувствовав на себе его взгляд, миссис Уизли вскинула голову.

— Северус! — она улыбнулась и поспешила к нему. — Как раз вовремя, дорогой. Хочешь чашечку чая перед уходом?

— Нет, спасибо, Молли, — Снейп слегка улыбнулся, стряхивая подавленность. Видеть эмоции на его суровом лице было удивительно непривычно. — Благодарю за гостеприимство.

— Это пустяки, Северус, — весело фыркнула миссис Уизли. — Ничего особенного, — её голос был тёплым и довольным.

Помедлив, миссис Уизли подалась вперёд и обняла профессора, как будто он был одним из её сыновей. Снейп неловко похлопал её по плечу, выглядя так же, как Гарри всегда чувствовал себя, когда она так делала: довольный, но озадаченный тем, почему кто-то обнимает его.

Снейп откашлялся, когда миссис Уизли отпустила его, и поспешным жестом показал, что Гарри пора идти.

— Береги себя, ладно? — миссис Уизли крепко обняла мальчика. — И посмотри, не сможешь ли ты заставить профессора Снейпа позаботиться и о себе тоже.

— Я постараюсь, — улыбнулся Гарри.

Когда она отпустила его из объятий, он подхватил свои вещи и потянулся за летучим порошком.

— Э-э… Куда мы идём? — спросил он, не желая оказаться не том камине.

— В мой кабинет, — подсказал Снейп. — Люпин уже там.

Гарри показалось, или Снейп вдруг занервничал?

Он взял щепотку летучего порошка и бросил его в камин, а через секунду уже вывалился на ковёр в кабинете Снейпа.

— Гарри! — воскликнул Люпин и, улыбаясь, подошёл, чтобы помочь Гарри с его сумкой и поторопить его, когда Снейп вышел из огня.

Отходя от камина, Снейп споткнулся и едва не упал, но кто-то, скрытый в тени, поддержал его.

— Убери руки! — огрызнулся Мастер зелий.

— Извини… — Человек, отпустив его, поднял ладони в знак капитуляции. — Я просто… пытался помочь. — Его голос звучал совсем хрипло.

— Прекрати, — прошипел Снейп тоном, которым он не пользовался с тех пор, как они покинули Хогвартс. — Мы объясним Гарри ситуацию, а потом вы оба можете убираться.

Отряхнув мантию со странным нервным напряжением на лице, Снейп пересёк комнату, сел за письменный стол и, жестом пригласив Гарри тоже сесть, спросил:

— Ты ел?

— Да, сэр, — сказал Гарри, чувствуя себя неуютно под пристальными взглядами Люпина и незнакомого человека. — Миссис Уизли заставила меня кое-что съесть.

Люпин с незнакомцем придвинули себе стулья и сели. На столе стоял чайный поднос, и Люпин, не спрашивая мальчика, налил чашку чая и поставил её перед Гарри.

— Что происходит? — насторожился Гарри, внезапно почувствовав, что что-то не так, хотя чай и не пах старыми носками.

— Гарри, — Снейп раздражённо фыркнул, — позволь тебе представить Сириуса Блэка.

— М-м-м… разве это не тот, за кем…?

— ...охотилось всё это время Министерство? — сипло договорил потрёпанный незнакомец. — Да, это я, — он криво усмехнулся. — Но шесть часов назад с меня сняли все обвинения.

— И что ещё более важно, он защищал тебя весь семестр. Неузнанный всеми нами, — ласково улыбнулся Люпин. — Видишь ли, у него была информация, что один из приспешников Волдеморта подобрался к тебе совсем близко. Сложилась весьма небезопасная ситуация.

— Подобрался ко мне совсем близко? — обеспокоенно переспросил Гарри.

— Не волнуйся, — сказал Снейп, поймав его взгляд. — Этого человека забрали авроры.

— О, — Гарри сделал вид, что понимает. Трое мужчин обменялись взглядами.

— Видишь ли, — продолжал Люпин, — крыса твоего друга Рона — на самом деле завуалированный волшебник, незарегистрированный анимаг.

— Что? — Гарри уставился на троих взрослых. Не будь здесь Снейпа, он бы заподозрил, что его разыгрывают. — Но… как? Эта крыса уже давно живёт в семье Рона…

— Двенадцать лет! — рявкнул потрёпанный человек. — Довольно долго для крысы, тебе не кажется? Он выжидал. Ждал подходящего момента, чтобы начать действовать. — Блэк уставился прямо на Гарри лихорадочно блестевшими серыми глазами. — Как только я узнал, я должен был прийти, должен был защитить тебя. Я знал, что он здесь. Я сбежал из Азкабана и приехал сюда. В маскировке. И присматривал за тобой весь семестр.

— Что вы имеете в виду? Какая маскировка? — медленно спросил Гарри.

Вместо ответа мужчина встал, а затем, казалось, растаял, приняв форму гигантской чёрной собаки.

— Блядь! Нет!

Гарри вскочил, опрокинув стул. Желудок сжался в тугой горячий узел, а в голове бешено запульсировало. Он попятился с диким желанием убежать. Он не знал, как именно, но ему нужно было выбраться из этой комнаты прямо сейчас. Но дверь, естественно, была заперта.

— Выпустите меня, — тихо попросил Гарри, вцепившись дрожащей рукой в дверную ручку.

— Гарри, — сказал человек, который раньше был Сопелкой, — послушай, мне…

Гарри резко обернулся.

— Не смейте говорить, что вам жаль! Я устал от людей, которые говорят, что им жаль! Никто не сожалеет, и никому нет дела до меня. И никогда не было! Их волнует только то, что, по их мнению, я сделал, когда был ребёнком! — у него перехватило дыхание.

— Гарри, — кашлянув, мягко произнёс Снейп. — Прекрати.

Это был голос Сказочника, и почему-то это остановило Гарри, прежде чем он сорвался в истерику. Не сводя с мальчика глаз, Снейп шагнул вперёд и потянулся было положить ладонь ему на плечо, но, похоже, передумал.

— Я не могу изменить прошлое, но… — Мастер зелий помедлил, чувствуя себя в высшей степени неловко. — …но я гарантирую, что многие действительно заботятся о тебе. Мы… — он, запнувшись, сглотнул и метнулся взглядом на других мужчин, — …я совершил ужасную ошибку. Мне следовало бы приступить к своим обязанностям гораздо раньше. Ты совершенно прав.

Гарри с трудом сглотнул и засопел, стараясь справиться с комком в горле.

— Я должен сказать тебе… — Сириус Блэк откинулся на спинку кресла. — Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но я твой крёстный отец. — Он взглянул на Снейпа. — Я не хочу доставлять тебе беспокойство, но мне бы хотелось узнать тебя получше.

— Вы уже достаточно хорошо меня знаете! — негодующе воскликнул Гарри, скрестив руки на груди. — Я многим с вами делился, когда вы врали мне, притворяясь моим фамильяром.

Он сгорал от стыда за некоторые вещи, в которых признался собаке, за всё личное: как Дурсли обращались с ним, что он чувствовал, когда думал о Невилле.

— В общем, да, — Блэк откинул волосы с глаз. — Но я тогда был собакой, и то, что в основном слышал, было не словами, а чувствами.

— Я… — В свете признания Блэка ситуация выглядела менее унизительной, но Гарри сомневался, что готов поверить в это.

— Итак, Блэк хотел бы, — вмешался Снейп, — чтобы ему позволили проводить время с тобой, но решать только тебе.

— Мне решать? — озадаченно переспросил Гарри.

Блэк кивнул.

— Гарри, несмотря на то, что я не помню всех подробностей, я знаю, что это трудно для тебя. Тебе не нужно принимать решение сейчас. Просто подумай.

— Сириус заявил прессе, что не потребует опеки над тобой, потому что не справился со стрессом Азкабана, — вставил Люпин. — Он также сказал им, что собирается настоять на том, чтобы опека перешла к твоему ближайшему родственнику-волшебнику, потому что не хочет оставлять тебя с маглами.

— А почему это решаете вы? — растерянно спросил Гарри.

— Потому что в завещании твоего отца было указано, что именно я должен принять тебя, если с ними что-то случится — я твой крёстный отец, и все это знают, так что никому не покажется странным, — просто сказал Блэк. — А твой ближайший родственник-волшебник, кроме меня, не кто иной, как Северус Снейп, твоей матери… — Блэк хитро улыбнулся Гарри и откашлялся, — …кузен.

Гарри оказалось сложно уследить за всеми этими новыми отношениями, которые у него вдруг появились.

— Но он действительно мой… — мальчик умолк, не зная, стоит ли продолжать.

— Да, я знаю, — кивнул Блэк, — я всегда это знал. Вообще-то это довольно распространённая проблема в чистокровных семьях, хотя большинство из них этого не признают.

— Оу…

— Итак, у нас есть легенда для прикрытия, — спокойно заговорил Люпин. — Таким образом, даже если станет известно о Дурслях, половина волшебного мира не бросится требовать опеки над тобой.

Гарри кивнул, надеясь, что разговор окончен, и чувствуя, что больше просто не сможет этого вынести. Он привалился спиной к двери. Почему-то хотелось сесть и поплакать.

Снейп пришёл ему на помощь.

— Господа, — сказал он, — полагаю, мы можем закончить этот разговор позже — сейчас нам с Гарри не помешает немного тишины и покоя.

Двое других мужчин переглянулись и одновременно поднялись. Блэк посмотрел на Снейпа:

— Дай мне знать, если вам понадобится помощь.

— Непременно, — поморщившись, Снейп заговорил с Гарри: — Пока не вернутся остальные студенты, ты будешь спать в моих покоях. Я велел домашним эльфам обставить для тебя одну из свободных комнат.

Гарри отодвинулся от двери, на которую опирался, пропуская обоих выходящих мужчин. Он вдруг осознал, что готов лечь спать, хотя не было ещё и семи вечера.

Снейп тоже выглядел совершенно выжатым. Даже не взглянув на Люпина и Блэка, он поманил Гарри к внутренней двери.

Личные апартаменты Снейпа были обставлены в том же роскошном серо-зелёном цвете, что и гостиная Слизерина, с окном, выходящим на дно Чёрного озера. Здесь было аккуратнее, чем в Паучьем тупике, а книжные полки от пола до потолка были начищены до блеска и без единой пылинки. Жарко полыхал камин.

— Пойдём, Гарри, — Снейп не дал ему времени как следует осмотреться и был уже на полпути по маленькому боковому проходу. — Это твоя комната, — профессор открыл первую дверь справа и вошёл, видимо, уверенный, что Гарри последует за ним.

Внутри располагалась кровать с красным балдахином, выглядевшая точь-в-точь как та, на которой он спал в Гриффиндорской башне. В изножье стоял чемодан, а рядом была прислонена метла. На каменных стенах висели гобелены с изображением квиддича, а большое окно закрывали бархатные шторы. Гарри обрадовался, что шторы задёрнуты, подумав, что будет жутковато смотреть ночью на дно озера.

В целом здесь оказалось достаточно мило. Ярко горевший в камине огонь придавал комнате жизнерадостный вид, а с единственной маленькой колдографии в рамке на каминной полке весело махала рукой рыжеволосая девушка.

— Кто это? — Гарри подошёл ближе, чтобы получше рассмотреть фотографию, и, едва договорив, внезапно сообразил: — Подожди… Это…?

Но он уже знал, кто это.

— Твоя мать, — натянуто подтвердил Снейп. — Это единственная её фотография, которая у меня есть, — он нервно шевельнулся. — Я подумал, что ты, вероятно… тебе захочется, чтобы снимок был у тебя, — он помолчал, пряча глаза. — Я пойму, если ты откажешься… Я…

В груди Гарри что-то оборвалось.

— Я… — у него сдавило горло. Он всмотрелся в фотографию: девушка стояла в ярком солнечном свете и беззвучно смеялась, махая Гарри рукой.

Сам того не сознавая, мальчик снял фотографию с каминной полки и уставился на неё.

— Профессор? — хрипло позвал он.

— Да, Гарри? — Снейп стоял прямо за ним.

— Я… — Гарри с ужасом почувствовал, как по щекам покатились слёзы. Он хотел спросить профессора, почему тот отдал ему единственное изображение Лили. Фотография в дорогой рамке выглядела так, словно простояла в ней очень долго, это был не старый снимок, который зельевар только что где-то откопал. Или, по крайней мере, он не казался таковым. Это была одна из самых дорогих для Снейпа вещей, память о его лучшем друге. О девушке, которой он доверял и с которой смеялся. Девушке, с которой он был неразлучен.

У Снейпа не было никаких причин отдавать ему это, ни единой, кроме… Гарри отогнал эту мысль прежде, чем она сформировалась. Но тут же её место заняла другая мысль, почти такая же невероятная и не менее неловкая: не было никаких причин так поступать, кроме доброжелательности — как ни странно, Мастер зелий действительно хотел сделать жизнь Гарри лучше.

— Гарри? — ладонь Снейпа скользнула по плечу мальчика. — Ты…?

Гарри прижал фотографию к груди и смущённо отвернулся.

— Всё в порядке, — успокаивающе сказал зельевар.

Гарри покачал головой и попытался отойти, но Снейп не позволил.

— Сядь, — велел он и сам сел на кровать. — Я не хотел тебя расстраивать.

Резко дёрнув плечом под ладонью Снейпа, Гарри попытался взять себя в руки. К счастью, зельевар, похоже, не ждал ответа. Они долго сидели молча. Наконец Гарри почувствовал, что может что-то сказать, не разревевшись, как ребёнок, и пробормотал:

— Спасибо, сэр.

— Не за что, — мягко отозвался Снейп. — Теперь всё хорошо?

Гарри кивнул.

— Ну, тогда я должен позволить тебе приготовиться ко сну, — Снейп встал и нерешительно сказал: — Моя комната рядом.

Он подошёл к одному из ковров и отодвинул его в сторону, открывая другую спальню.

— Если я тебе понадоблюсь, ты можешь позвонить в этот колокольчик, — Снейп отпустил ковёр и дёрнул шнурок. «Динь-Дон» — чётко отозвался колокольчик, двухтонный звук оказался похож на дверной звонок. — Я не… — Снейп кашлянул. — Я не думаю, что прямо сейчас поставить здесь дверь — это хорошая идея. Со временем — возможно. В ванной то же самое, — он указал на другой ковёр. — В настоящий момент я едва ли почувствую себя спокойно, зная, что ты можешь запереться от меня, — он повернулся. — Я понимаю, это может показаться наказанием. Мне очень жаль, но я не могу… — Снейп поймал взгляд Гарри. — Прости, что я раньше не подумал об осторожности. Я сожалею, что этого не произошло.

Они смотрели друг на друга ещё несколько мгновений, потом Снейп шевельнулся.

— Что ж, спокойной ночи, Гарри, — он прошёл через проём в стене и позволил ковру упасть и закрыться за ним.

Гарри покачал головой. Это был всего лишь ещё один странный напряжённый вечер в череде таких же странных напряжённых вечеров.

Мальчик распаковал маленький рюкзак, в котором лежали его пижама и книги, и отправился в ванную. Удивившись её размерам, решил только почистить зубы — свою новую комнату он осмотрит завтра. Гарри заснул почти в ту же минуту, как коснулся головой подушки.

Спустя несколько часов Гарри проснулся в мокрой от холодного пота постели из-за одного из тех ночных кошмаров, что преследовали его в последнее время. Несколько минут он лежал в темноте, пытаясь отделить реальность от сна, и страстно желал, чтобы Хедвиг оказалась здесь, но она была наверху, в совятне. Затем мысли обратились к Сопелке, и огромная чёрная волна горя угрожала снова накрыть его: не имело значения, что Сопелка на самом деле не умер — сейчас он был так же недосягаем.

Гарри вспомнил о той ночи, когда пытался повеситься, и задался вопросом, есть ли какой-нибудь способ покончить с собой, не причиняя боли. Он подумал об обещании, данном Снейпу, ведь мальчик поклялся, что не причинит себе вреда. Однако если он умрёт, разве обещания будут иметь значение? Они ведь что-то значили только в настоящем.

Из соседней комнаты донёсся какой-то звук.

— Да, я знаю, — Снейп будто отвечал кому-то, — но я уверен, что мальчику не нужно слышать о таких чувствах от меня. Из всех людей…

Похоже, Снейп с кем-то разговаривал, но Гарри не слышал второго голоса. Он выбрался из постели, и один из факелов зажёгся сам, видимо, зачарованный на движение.

Стараясь не прикасаться, чтобы не наделать шума, Гарри подошёл вплотную к ковру, закрывавшему проём в комнату Снейпа.

Пауза, а затем…

— Лили, я понимаю… — Снейп замолчал, как будто его прервали. Очевидно, он разговаривал во сне, но, несмотря на это, его голос звучал очень чётко.

— Нет, большое спасибо, у меня нет желания говорить с отцом… — Долгая пауза. — Нет. Ни в коем случае. Выбрось из головы эту грёбаную идею.

Услышав подобное выражение из уст своего строгого опекуна, Гарри не удержался и тихо фыркнул.

Снейп спал очень чутко.

— Гарри? — позвал он. — Это ты?

— Э-э, — Гарри ничего не оставалось, как отозваться, — да, сэр.

Он попятился к кровати.

Снейп отодвинул ковёр и вошёл, выглядя слишком бодрым для того, кто только что бормотал во сне.

— С тобой всё в порядке? — отрывисто спросил он.

Кивнув, Гарри поспешно вернулся в постель.

— Плохой сон, — признался он, не желая говорить, о чём только что думал.

Волшебник подошёл к кровати и, придвинув от стола кресло, сел.

— У меня тоже был такой, — серьёзно сказал он.

Гарри снова кивнул.

— Я слышал, как ты разговаривал во сне. Кажется, с мамой. — Затем, набравшись смелости, спросил: — О чём вы говорили?

На мгновение Гарри показалось, что Снейп не собирается отвечать, но тот тихо заговорил:

— Мне снилась твоя мать. Она сказала, что я должен помириться с отцом. Боюсь, это безнадёжное дело, даже во сне, — Снейп вздохнул. — Честно говоря, я обрадовался, когда старый ублюдок умер.

— Как ты можешь радоваться чему-то подобному? — спросил Гарри, потрясённый тем, что Снейп так отзывается о своём отце.

Снейп слабо усмехнулся.

— Потому что мой отец относился ко мне почти так же, как твой дядя — к тебе. Конечно, с защищавшей сына матерью он никогда не осмеливался запирать меня в подвале дольше, чем требовалось для наказания, хотя будь его воля, он бы держал меня там сутками. Я всегда был для него большим разочарованием. — Снейп окинул Гарри долгим оценивающим взглядом. — Когда он умирал, я присматривал за ним и радовался, что болезнь не затянется надолго.

— Зачем же ты присматривал за ним, если ненавидел? — искренне удивился Гарри.

Казалось, этот вопрос никогда раньше не приходил Снейпу в голову. Он сузил глаза и поджал губы, как это делала Гермиона, когда пыталась разобраться со сложной формулой арифмантики.

— Долг, я полагаю, — сказал он наконец. — Я заботился о нём, потому что это был мой долг как сына.

— Ты любил его? — спросил Гарри и вспыхнул, поняв, как до невозможности сентиментально это прозвучало.

Однако профессора это, похоже, не беспокоило.

— Думаю, да. Думаю… — он запнулся, затем задумчиво сказал: — Я думаю, это было не столько для него, сколько для меня. Я не хотел видеть себя человеком, который отказывается от своих обязанностей. — Он скривился, будто проглотил что-то горькое. — Хотя, по-видимому, именно таков я и есть.

Чёрные глаза Снейпа мрачно блеснули в тусклом свете факела.

— Всё нормально, — пробормотал Гарри, не зная, что сказать.

— Когда я впервые увидел тебя в школе, — мягко произнёс Снейп, — ты казался настолько уверенным в себе для такого маленького мальчика. Я предположил, что Туни испортила тебя так же, как разбаловала собственного сына, и просто решил, что ты…

— Сэр, не беспокойтесь об этом, — перебил Гарри, отчаянно пытаясь заставить Снейпа замолчать. Было что-то жуткое в этой откровенности, что-то, что делало всё пережитое у Дурслей в десять раз хуже.

— Прости, я болтаю без умолку — что-то смягчилось в лице профессора. — Тебе тоже приснился плохой сон?

— Не хочу об этом говорить, — пробормотал Гарри, подтягивая колени к груди.

— Прекрасно, — Снейп приподнялся, собираясь встать.

— Не уходи! — испытанное минуту назад при признании зельевара отчаяние нахлынуло снова, сжимая желудок. — Пожалуйста.

Гарри был одинок, и то, в каком направлении бежали его мысли несколько минут назад, на самом деле пугало.

— Хорошо, — явно растерявшись, Снейп снова сел. С минуту они молча смотрели друг на друга. Гарри чувствовал, что должен что-то сказать, но опасался, что снова сорвётся в истерику, как жалкий ребёнок.

— Хочешь, я тебе почитаю, Гарри? — наконец нерешительно спросил Снейп и взял одну из книг о Шерлоке Холмсе, которые Гарри сложил на ночном столике перед тем, как заснуть.

— Сэр? — Гарри сомневался, что правильно расслышал.

— Неважно, — профессор отложил книгу и, явно сожалея о своём предложении, раздражённо добавил: — Я понимаю, ты уже слишком взрослый для подобных вещей.

— Э-э… вообще-то, сэр…

Гарри не думал, что Снейп станет насмехаться над ним, учитывая, что он сам предложил почитать книгу, но ведь мальчик действительно вырос, Гарри понимал это. Но он также знал, что хочет… нет, ему нужен Сказочник, которым Снейп стал той ночью.

Гарри медленно вытащил из-под подушки книжку с картинками.

— Можешь почитать мне это? — поспешно спросил он, не глядя на Снейпа, боясь увидеть на его лице язвительную насмешку.

— Конечно, могу, — тихо сказал Снейп, беря книгу.

Гарри поднял глаза и, счастливо улыбнувшись, уютно устроился в подушках. Снейп тоже усмехнулся и натянул одеяло на плечи мальчика.

Это было похоже на фантазии, которые он придумывал, лёжа по ночам в своём убогом чулане.

Снейп, устроившись в кресле, читал долго, пока глаза Гарри не закрылись и слова Сказочника не слились с его снами.

— Доброй ночи, — шепнул Сказочник, наконец вставая. — Спи спокойно, сынок.

— Люблю тебя, папа, — прошептал Гарри в ответ, на мгновение вынырнув из сна, в котором он, казалось, всегда знал, что Сказочник — это его отец.

— Я тоже люблю тебя, Гарри, — помолчав, ответил Сказочник.