Глава 1В дверь коротко постучали, и на пороге, сверкая глазами, возник Клайв Оуэнс. В его руке слабо трепыхался пергаментный самолётик.
— Сэр, Скримджер сообщил: они его задержали.
Каррок Шаффик, Глава Отдела тайн, тут же отложил доклад группы неравномерности пространства о последнем исследовании Арки смерти и торопливо поднялся из-за стола.
— Идём, быстро, — скомандовал он, уже на ходу накидывая на себя рабочую мантию.
Забрать этого субчика нужно было до того, как Главный аврор Грюм превратит его в ростбиф. С хорошими зельеварами в стране давно уже напряжёнка: Слизнорт, безвылазно находившийся в Хогвартсе и не желавший дополнительной нагрузки даже за деньги, и Дагворт-Грейнджер — вот и все мастера зелий, которыми могла похвастаться магическая Англия. Каррок обязан был заполучить к себе в отдел волшебника, который способен сварить не просто полулегальную Амортенцию или Оборотное, но и запрещённое зелье «Шкурка саламандры», заставлявшее человеческий организм полностью регенерировать, заживляя даже самые невозможные раны, — и сварить так качественно, что их в Лютном с руками отрывали. У Отдела тайн было что предложить талантливому колдуну или ведьме, да и банальный шантаж никто не отменял.
— Виктория, — Каррок заглянул в кабинет своего второго заместителя Виктории Финниган, — оформляй перемещение задержанного... Как его зовут, Клайв?
— Северус Снейп.
— Вот, Северуса Снейпа, к нам. Это срочно, пока Скримджер не сменился. Заступит Грюм, и прощай наш потенциальный зельевар. Фитцуильяму передай, пусть соберёт всё, что сможет, на этого Снейпа.
— Я сам соберу, — вызвался Оуэнс. — Фитцуильям погряз в исследовании временной аномалии в лесу Дин.
— Хорошо, давай ты. И, Виктория, вызови ещё Дагворт-Грейнджера.
— Он сказал, что больше не собирается тратить своё драгоценное время на наши глупости, — грустно сказала пожилая ведьма. — Я предлагала оплату даже по тройному тарифу, но он всё равно не хочет нас консультировать.
— Дементор его зацелуй! Нашёл, когда ставить условия.
— А чем вас не устраиваю я, многоуважаемый сеньор Шаффик?
Обернувшись, Каррок встретился взглядом с итальянцем, которого по запросу Министерства полгода назад прислала международная гильдия зельеваров. Ди Тофано чуть насмешливо улыбался.
— Хотя бы тем, что одна ваша консультация по контракту стоит как два визита Дагворт-Грейнджера, — проговорил он сдержанно. Мордред бы побрал тех, кто загубил всю систему ученичества в магической Англии и выхолостил программу Хогвартса. Теперь студенты поголовно хотели либо аврорами быть, либо в квиддич играть, а для Министерства, между прочим, зелья варить некому, пришлось иностранного специалиста приглашать. — Без обид, Джакомо.
— Без обид. Но пару простейших исследований на авторство зелья я могу сделать и бесплатно. Так сказать, в благодарность за наше длительное и плодотворное сотрудничество.
— Это ваше «бесплатно» очень настораживает, учитывая, что до окончания контракта остался месяц. Министерство всё равно откажется его продлевать, даже если вы нам собственноручно философский камень изготовите, — Каррок вздохнул, а про себя подумал, что итальянский мастер зелий — это, конечно, гигантские траты из и так небольшого бюджета, но в то же время и снадобья высочайшего качества, и статус (не каждое магическое государство могло похвастаться специалистом подобного уровня), и консультации практически в любое время суток. Да и на многие вещи итальянец смотрел иначе, что порой очень помогало. Будь воля Каррока, ди Тофано работал бы на Министерство вечно.
— Перестаньте, — поморщился тот, — я же нормальный маг, а не тёмная тварь какая. Самому интересно пообщаться с вашим таинственным зельеваром. Могу поклясться, что потом никакой оплаты не потребую.
Каррок мысленно махнул рукой.
— Хорошо, но не рассчитывайте, что я забуду про клятву.
— Забудете? — итальянец расхохотался. — Каррок, чтобы я про вас так плохо думал?
В привычной беззлобной пикировке, в которую Оуэнс благоразумно не вмешивался, они быстро добрались до Аврората. Дежурившие там маги вытянулись в струнку при виде трёх волшебников из Отдела тайн и беспрепятственно позволили им пройти, даже не спросив, по какому вопросу и к кому. Надо будет потом переговорить со Скримджером, чтобы занялся дисциплиной парней. Если они так себя ведут и в патруле, и на вызовах, неудивительно, что тёмные маги набирают силу. А с Грюмом разговаривать бесполезно. Главного аврора интересовали исключительно аресты тёмных волшебников, что звучало очень правильно, а на деле оборачивалось многими неприятностями для Аврората, судебными исками в Визенгамот и поломанными судьбами людей, потому что Грюм в последнее время заимел привычку хватать всех без разбора, по малейшему подозрению. Он не пускал к задержанным адвокатов, допрашивал много часов подряд, не гнушался угроз и несанкционированного применения Веритасерума. Когда же ошибочно арестованных волшебников отпускали, Грюм и не думал приносить извинения —считал, что поступает исключительно правильно, и все должны это понимать. За него извиняться приходилось то Скримджеру, то самой Дженкинс, если к Грюму попадал более-менее знатный чистокровный маг. Уважения и популярности Аврорату это не добавляло. Карроку всё чаще казалось, что Грюма по-хорошему надо бы обследовать в Мунго, но увы, без видимых на то оснований, то есть ран, Главного аврора никак не удалось бы упечь в больницу.
Скримджер обнаружился в первой допросной. Небольшую комнатку напополам делила стена заклинаний: со стороны входа было прекрасно видно и слышно, что происходит на второй половине, а вот находившегося там, за барьером, волшебника чары полностью изолировали.
— Спасибо, что так оперативно, — проговорил Скримджер, приветствуя всех энергичным кивком. — Будет лучше, если к окончанию моей смены не останется никаких доказательств, что ваш зельевар тут был. О, Каррок, опять ты в этом вашем капюшоне.
— Какие-то проблемы? Для невыразимцев ввели запрет на стандартные мантии, а я не в курсе?
— Да нет, просто жаль, что на лицо твоё посмотреть не смогу, — загадочно отозвался заместитель Главного аврора.
Он отодвинулся в сторону, и Карроку стал виден простой деревянный стол на второй половине помещения, за барьером чар. Только вместо опытного, умудрённого возрастом и непростой жизнью в Лютном колдуна за столом, положив на него руки, сидел парень, подросток. Неопрятный, неухоженный: рукава чёрной застиранной мантии были ему коротки и едва доставали до запястий, длинные волосы грязными прядями закрывали практически всё лицо, оставляя видным только неожиданно внушительный нос.
— Вы кого арестовали? — вырвалось у Каррока прежде, чем он совладал с разочарованием. — Это же несовершеннолетний пацан. Да он только доставляет зелья в Лютный, а вы...
— Ну, не скажи, — оскорбился Скримджер. — Мои парни перед тем, как этого молодчика задержать, часть разговора послушали, и я тебе скажу: простой посыльный так, как он, во всяких этих травках разбираться не будет. На оборотку, кстати, мы его уже проверили. Чист.
— Позвольте мне взять у него образец крови. Установление авторства зелья займёт всего несколько минут, — вступил стоявший у самой двери ди Тофано.
Каррок и сам прекрасно знал, что это быстро. Знал он и то, что в волшебном мире всё, что угодно, могло оказаться не тем, чем представлялось на первый взгляд. Однако вообразить портал в одно из закрывшихся давным-давно параллельных измерений было куда проще, чем принять тот факт, что умелым зельеваром, поставлявшим в Лютный под заказ редчайшие зелья, оказался подросток. Да это же курс шестой Хогвартса примерно, ну, что они там умеют? Особенно после того, как Дамблдор, никого не слушая, подогнал программу под слабосилков-маглорождённых.
— Так что, забираете его? Я долго прикрывать не смогу. Выйдет завтра Грюм и отправит парня на постоянную прописку в Азкабан. Вряд ли у него найдутся заступники, да Аластору и сам Министр не указ, если уж шлея под мантию попала.
— При нём что-то ещё было? — спросил Каррок, оттягивая момент окончательного решения.
— Само собой. Вот опись, всё изъято и зафиксировано. Я, конечно, не мастер зелий, но думаю, что изловили всё-таки того, кого надо.
Ди Тофано, так и не получивший ответа на свой вопрос, попытался заглянуть в переданный Скримджером пергамент, но Каррок, быстро пробежавшись по списку глазами, сунул его в карман мантии.
— Да, забираем со всеми вещдоками, Руфус. Мои ребята пришлют запрос.
— Слава Мерлину, хотя бы одной головной болью меньше.
— Мне всё-таки нужно взять у него кровь.
Скримджер молча посторонился и махнул волшебной палочкой, чтобы чары пропустили итальянца к задержанному подростку. Каррок с интересом наблюдал за процедурой, вернее, за реакцией этого Снейпа на неё. Подросток молчал. Ди Тофано кратко, но ёмко объяснил, что и для чего будет делать, произнёс обязательную клятву о непричинении вреда, однако Снейп так и не проронил ни звука. Руку он протянул неохотно и сразу же отдёрнул, едва ди Тофано залечил сделанный Секо порез.
— Он так и ничего не произнёс после задержания? — негромко спросил Каррок.
— Угадал, — вздохнул Скримджер. — Не понимаю, на что надеется. Видно же, что бедняк. Но гонора...
Да, к прелести самого безбашенного возраста добавлялся ещё и заметно тяжёлый характер. Каррок недовольно покачал головой. Не на такой результат от этой спецоперации он рассчитывал, совсем не на такой. Но всё равно делать было нечего. Зельевар этот Снейп (что вряд ли) или простой посыльный, нужно сначала забрать его, а потом уже разбираться, не то Грюм действительно сгноит парня в Азкабане.
То, что гонора и гордости у него было хоть отбавляй, Каррок удостоверился лично и довольно быстро. Когда они с Оуэном, оба в стандартных мантиях невыразимцев с активированными чарами сокрытия лика (которые заставляли собеседника видеть вместо человеческого лица сгусток клубящейся тьмы), Снейп вскинулся, заметно напрягся, но всё-таки сдержался и промолчал. Правда, лицом он не очень хорошо владел: за несколько секунд на нём сменились изумление, недоверие и страх, а закончилось всё неожиданно таким пренебрежением, словно это Снейп был невыразимцем, а Каррок с Оуэнсом преступниками. Очень любопытное поведение. Видимо, Скримджер всё-таки ошибся, и у этого бедно одетого и чересчур худого парня имелись связи и покровители, раз он не струхнул и не начал тут же каяться. Настроение Каррока, и так не особо радостное, резко упало много ниже нуля. У него имелись, конечно, инструменты влияния даже на упёртых и наглых подростков, но вот против разочарования в данный момент ничто не могло помочь. Несмотря на заверения Скримджера в успехе, Каррок не воспринимал случившееся иначе как провал. Он возлагал большие планы на этого колдуна, рассчитывал подкупом, лестью или шантажом (Отделу тайн не принято отказывать!) склонить мага к сотрудничеству, а уж вопрос с обучением и приобретением статуса хотя бы подмастерья можно было со временем решить. Но подросток? Пикси его закусай, с ним-то что делать?
Глава 2Снейпа перевели в одну из нескольких камер предварительного заключения, что имелись при Отделе тайн, и Каррок распорядился, чтобы парню принесли поесть. Встречаться лично он не торопился: прежде хотел изучить задержанного, что из себя представляет этот Северус Снейп и чем мог пригодиться отделу. К тому же, наглецу полезно будет посидеть в одиночке и помучиться. Репутация Отдела тайн играла на руку Карроку: если тот же Аврорат стараниями Грюма никого уже особо не страшил, то к невыразимцам даже в нынешнее неспокойное время относились с почтительным благоговением и опасением.
Меньше чем через четверть часа в кабинете возник ди Тофано с результатами исследования. Чуда не случилось: «Шкурку саламандры», с фиалом которой и задержали Снейпа, сварил он сам. Каррок, услышав итог, на мгновение прикрыл глаза. Ясно, всё-таки придётся определяться, что делать с парнем. Как неудачно-то.
— Позволите посмотреть, с чем его задержали? — неожиданно кротко попросил итальянец.
Прежде ди Тофано так себя не вёл. Его взрывной темперамент за полгода не раз показал себя во всей красе, и подобное смирение могло означать лишь одно — ди Тофано позарез нужна информация. Разглядел что-то в арестованном парнишке? Сделав вид, что ничуть не удивился, Каррок передал ему полученную от Скримджера опись. В ней, на первый взгляд, не было ничего интересного: волшебная палочка, ножны для неё на предплечье, переноска для зелий, парочка мешочков с толчёными когтями летучих мышей и шерстью магической разновидности паука-птицееда, — вот и всё, если не считать скудного перечисления и описания весьма заношенной одежды.
— Поделитесь своими размышлениями, Джакомо?
— Могу я с ним встретиться? — снова спросил тот, как будто не услышав Каррока.
— Нет, не раньше, чем с нашим зельеваром поговорю я.
Итальянец кивнул, не особо удивлённый таким решением.
— Это будет либо вечером сегодня, либо завтра с утра, зависит от того, когда Оуэнс принесёт мне данные. И всё же... — Каррок положил подбородок на сцепленные руки, пристально глядя на собеседника. — Допустим, что этот Снейп варит сложные полулегальные и нелегальные зелья самостоятельно. Насколько велика вероятность, что он работает один?
Вообще все улики, собранные в ходе расследования, которое и вывело Отдел тайн на таинственного зельевара, прямо на это и указывали. Лютный переулок и все прочие прилегавшие к нему аналогичные улочки давно уже были поделены на сферы влияния. Горбин и Беркс под прикрытием не очень законной лавочки держали практически весь рынок контрабанды. Хескетты контролировали торговлю запрещёнными растениями и магическими животными; поговаривали, что они за плату могли и тёмную тварь какую достать на ингредиенты, даже оборотня. А зелья много лет были под крылом Уокхемов, немногочисленного по меркам Лютного, но крайне сплочённого и скорого на расправу клана. В криминальном мирке, что начинался у конца Косой аллеи, законы Министерства магии не действовали, каждый выживал, как мог, и зубами выгрызал своё место под солнцем. Не договорившись с теми же Уокхемами, нельзя было и думать о том, чтобы продавать зелья кому-то из дельцов Лютного. Один раз, может, и пронесло бы, но на другой наглец получил бы либо Аваду в спину, либо Секо или банальный отравленный кинжал туда же. Но лавочники и перекупщики, с кем в условиях чар конфиденциальности удалось переговорить, в один голос утверждали: новый поставщик к Уокхемам на поклон не ходил. Те его, кстати, тоже искали, но мордредов зельевар просто параноидально осторожничал и перестраховывался. Единственную оплошность он допустил только сегодня, так что, наверное, пацан должен был благодарить, что первыми его схватили сидевшие в засаде авроры, а не нанятые Уокхемами головорезы. Не то бы не в камере сидел, а хладным трупом на задворках Лютного валялся.
Но, Мерлин, парню от силы шестнадцать лет! Даже если поверить в гениальность и талант, ему явно должны помогать. Весь вид Снейпа буквально кричал о том, что он не может позволить себе ни дорогостоящее, качественное оборудование, ни не менее дорогие ингредиенты для многих зелий. А это абсолютно разные вещи — одинокий выскочка или часть новой, неизвестной пока Отделу тайн или Аврорату преступной шайки. Если верным окажется второе, Каррок при всём своём желании не сможет прикрыть парнишку от ответственности. Да что там, он не будет иметь никакого морального права брать на работу бандита.
— Я бы посмотрел сначала на результаты обыска в его доме и поговорил бы с этим сеньором Снейпом. Тогда уже однозначно скажу, один он работает или нет.
— Но теоретически?
— Теоретически «Шкурку саламандры» можно приготовить в одиночку, без ассистентов, но тут нужен уровень мастера, это раз, и очень хорошие память, концентрация и внимательность. Да, и недюжинная магическая сила. Зелье готовится дольше большинства других, действий слишком много. Задержанному сеньору сколько? Всего шестнадцать? В таком возрасте молодые люди редко обладают нужными качествами. Но один процент я оставляю на тот случай, что в вашей тюрьме, Каррок, сидит настоящий самородок в области зельеварения.
— Ясно. Вы получите копию протоколов обыска, когда они у меня будут, а посещение…
— Про посещение я помню.
Пребывавший в странной задумчивости ди Тофано отбыл, не отпустив ни одной едкой шпильки в адрес Каррока и его непонимания тонкого искусства зельеварения. Но поразмышлять о поведении итальянца не удалось — явился Оуэнс с собранной информацией о задержанном и протоколами.
В возрастной оценке Каррок, как и полагал, не ошибся. Северус Снейп родился девятого января шестидесятого года, шестнадцать лет, только что закончил пятый курс Хогвартса. Полукровка: мать урождённая Принц... Принц! Это многое объясняло. Их семейство несколько веков плотно сотрудничало с Министерством и считалось лучшими зельеварами не только магической Англии, но и всей Европы. Однако, непонятно почему, Принцы стали вырождаться, и каждое новое поколение получалось куда менее талантливым и способным, чем их предшественники. Когда Каррок возглавил Отдел тайн, следы Принцев и вовсе затерялись. Некогда богатый и знаменитый род окончательно сошёл с политической и научной сцены страны. Поговаривали, что они уже с век назад лишились своего поместья, что у старика Августуса Принца (последнего, кто варил зелья для невыразимцев) не осталось наследников-магов, одни сквибы, что их прокляли завистники с континента (фамилии назывались самые разные, вплоть до потомков Медичи и Борджиа), но Принцы издавна жили затворниками, так что никак нельзя было узнать. А потом уже — и не у кого. И тут такой… сюрприз.
Итак, мать Принц, отец — магл. Братьев-сестёр нет, друг только один, маглорождённая ведьма Лили Эванс, ровесница Снейпа, и то, если верить сводке, дружбу они разорвали в конце учебного года. Одиночка и язва, бедняк и... О, факультет Слизерин. Каррок почувствовал себя так, словно у него открылись глаза. Полукровка из некогда чистокровной и именитой, а ныне исчезнувшей семьи — и на Слизерине. Вот откуда ноги растут у гонора, непомерно раздутой гордости и поразительного бесстрашия. Ведь в последнее время Слизерин волей-неволей ассоциировался у многих волшебников с Пожирателями смерти.
Впрочем, так их пока что именовали только газетчики и, что неожиданно, сам Альбус Дамблдор. Последний намёками и осторожно, через своих сторонников, но факт оставался фактом. А сами они предпочитали называться Рыцарями Вальбурги, клялись, что не имели никакого отношения к резкому росту тёмномагических преступлений против магов и маглов, и, как и их лидер Том Риддл, ратовали за сохранение самобытных законов магического мира. Эти волшебники, в число которых входили сам Абраксас Малфой с сыном, Октавиус Нотт, семейства Блэков, Лестрейнджей и ещё много кто, не скрывали, что ненавидели и презирали маглов, а заодно ещё и маглорождённых волшебников. Подобные настроения испокон веков витали на Слизерине, а в последнее время появились слухи, что молодёжь-старшекурсников именно с этого факультета активно агитировали вступать в ряды Рыцарей Вальбурги и поддерживать антимагловские идеи. Вербовка несовершеннолетних была сама по себе очень низким и мерзким поступком, так что, как человек, муж и отец, Каррок в Томе Риддле сильно разочаровался. Но, как Глава Отдела тайн, не мог не отметить простоту и результативность идеи Наследника Слизерина, который вёл за собой магических консерваторов. Кому проще всего задурить голову? Недавним подросткам, само собой. Того же Снейпа и допрашивать не нужно, чтобы узнать, что он как минимум сочувствовал Рыцарям, а как максимум уже вступил в их ряды. Наверняка парень рассчитывал, что богатые и известные друзья со школы или те аристократы, что обещали своё покровительство, вытащат его из заключения, потому и молчал. Ну-ну. Карроку даже стало немного жаль пацана. Такие, как он: не видевшие ещё жизни толком, наивные и порывистые из-за играющих в крови гормонов, — для сильных мира сего являлись лишь пешками. Никто из чистокровных и благородных магов и пальцем не пошевелит ради нищего полукровки, уж каким бы талантливым он ни был.
Обыск дома Снейпа, располагавшегося в каком-то магловском городишке под названием Коукворт, дал ещё больше пищи для размышлений. Поначалу, читая отчёт, Каррок не обнаруживал для себя ничего нового. Само поселение было небольшим и состояло преимущественно из жителей среднего достатка, но дом задержанного находился там, где жили совсем уж бедняки. Грязный и запущенный, как и сам Снейп. Магла Тобиаса Снейпа там не оказалось, и позже его обнаружили в полицейском участке, а Эйлин Снейп вот уже несколько месяцев как обрела своё последнее пристанище на местном кладбище. Судя по дате на кресте, женщина скончалась незадолго до возвращения сына из Хогвартса. Да, это был серьёзный удар для пацана: во-первых, всё-таки мать, во-вторых, последний близкий ему волшебник, если вспомнить ссору с единственной некогда подругой. Опрос соседей (с небольшим Конфундусом, но кто станет обращать внимание на такие мелочи) и самого мистера Снейпа продемонстрировал, увы, классическую картину, когда супруг-магл так и не смог принять магический дар у своего спутника жизни. Тобиас Снейп регулярно избивал жену и сына, пока тот не вырос и не набрался сил, чтобы давать отпор. Да, выросший в атмосфере ненависти и побоев от своего отца-неволшебника Северус Снейп был идеальным кандидатом на то, чтобы всецело, душой и сердцем поддерживать Рыцарей Вальбурги.
Лаборатория, кстати, в доме нашлась, правда, по факту оказалась подвалом. В отличие от остальных помещений там царил безукоризненный порядок, имелось недешёвое зельеварческое оборудование, инструменты и тому подобное. А в комнатах наверху мебель буквально на ладан дышала. Парень, похоже, был ярым фанатом зельеварения. Немудрено, это, скорее всего, единственная для него отдушина в жизни. Слава Мерлину, что он работал один: размер подвала и список всего изъятого оттуда не позволяли сделать какой-либо иной вывод.
Ознакомившись с документами, Каррок снял с них копии и отправил ди Тофано. Пусть почитает, раз хотел. Может, наутро подкинет какую свежую идейку.
— Сэр, есть один момент, который не отражён в бумагах, — заметил Оуэнс, который всё это время тоже находился в кабинете и периодически то давал комментарии, то отвечал на вопросы. — Это не подтверждённый документально факт, поэтому и я не стал вписывать его в отчёт, но думаю, вам следует знать.
— Так говори.
— Вы же помните, что мои племянники учатся в Хогвартсе? Так вот, собирая досье на нашего зельевара, я решил спросить их, и они сказали, что Снейп первый в зельях во всём Хогвартсе.
— Да я уже как-то и не сомневаюсь, что он лучший ученик по этому предмету. Было бы странно услышать что-то другое.
— Нет, сэр, вы не поняли. Он знает о зельях больше, чем сам Слагхорн. Как говорит моя Китти, Снейп любое зелье приготовит на коленке и в обычной чашке, хоть рябиновый отвар, хоть Феликс Фелицис. Очень увлечён этой наукой и необыкновенно одарён в ней.
— Он и в Хогвартсе варит на заказ? — нахмурился Каррок.
— Как я понял, да. В чём-то я его понимаю: с таким происхождением и таким факультетом нужно самому крутиться и деньги зарабатывать, — задумчиво проговорил Оуэнс. — И, кстати, Слагхорн как раз-таки его не жалует. Мне сказали, он больше выделяет подружку этого Снейпа, маглокровку Эванс, хотя почти вся школа знает, что Снейп ей во многом помогал. С этой девушкой тоже весьма интересная история связана.
— Старина Слагги борется с конкурентом, — пробормотал Каррок, которому стало очень мерзко от собственной догадки. Уважения к Слагхорну он и так не испытывал, а с тех пор, как стало ясно, что Гораций не только как мастер-зельевар, но и как декан не особо надрывался, Каррок и вовсе стал презирать этого волшебника. Будь Слагхорн хорошим главой для факультета Слизерин, молодёжь там не вербовали бы вовсю! — А что с девицей случилось?
Поведанное Оуэнсом добавило крайне любопытный штрих к портрету Северуса Снейпа. Единственная подружка, с которой парень познакомился ещё до школы, бросила его после жуткой и некрасивой ссоры. К Снейпу, оказывается, несколько лет цеплялись отпрыски Поттеров, Блэков и ещё двое полукровок. Компания именовала себя Мародёрами, и это были весьма буйные, бедовые ребята, не раз нападавшие на слизеринца и некоторых других учеников, за которых некому было вступиться. Что-то такое Каррок и заподозрил, как только обнаружил невероятное количество записей о попадании Северуса Снейпа в Больничное крыло за все года обучения. А в конце пятого курса то затихавшее, то обострявшееся противостояние достигло своего пика: парень подвергся публичному унижению от своих врагов и в запале оскорбил девчонку, прибежавшую на помощь. На взгляд Каррока, ничего смертельного и непоправимого в слове «грязнокровка» не было, особенно, если его произнесли в состоянии аффекта и впервые — а Оуэнсу его племянники рассказали, что Снейп в своей Эванс души не чаял. Но девчонка разобиделась и не простила, наоборот, переметнулась в компанию Мародёров и стала постоянной спутницей Поттера-младшего, главного обидчика Снейпа.
— Мы точно говорим о Хогвартсе, а не о дешёвеньком магловском романе для дам? — на всякий случай уточнил Каррок, когда его зам договорил. Даже в пересказе, а не от первоисточника, история получилась с душком. Старо как мир: девушка бросила преданного, но нищего поклонника ради куда более перспективного и богатого кавалера. — Куда же, мне интересно, смотрят Дамблдор и деканы?
— Про деканов мало что могу сказать, знаю только, что у МакГонагалл эти Мародёры — любимчики, поэтому сами понимаете. А Дамблдору не до Хогвартса. У него цель поважнее, Риддла к власти не допустить.
— Так ушёл бы с поста директора, — вздохнул Каррок, впрочем, хорошо понимая, что Хогвартс Дамблдор не оставит по той же причине, по которой Том Риддл не прекратит дурить головы молодым слизеринцам.
Альбуса Дамблдора Каррок привечал не больше его оппонента. Несмотря на все уверения, что он не метил в кресло Министра магии, Альбус Дамблдор был самым что ни на есть честолюбивым политиком, ужасно не любившим проигрывать. Сказывались, видимо, собственные комплексы юношества из-за происхождения и мутной истории с гибелью сестры. Том Риддл, наследник Слизерина, с его программой против маглов был Дамблдору как красная тряпка для дромарога. Но вот какой парадокс: неважно, что за сторона — за союз с маглами или против обычных людей — победит, лучше волшебники жить не станут. Что Риддл, что Дамблдор давали много разнообразных обещаний, однако они преследовали свои собственные цели, это было очевидно. Простой народ оба рассматривали лишь как инструмент в достижении своих целей, хотя с трибун и из статей в «Ежедневном пророке» яро утверждали обратное.
— Хорошо, что ты всё-таки мне это рассказал, Клайв. Есть над чем подумать.
— Вы собираетесь забрать парня? — удивился Оуэнс. — Он же подросток.
— Его возраст, кстати, может стать его преимуществом, а может, и нет, — медленно проговорил Каррок, — я пока ещё ничего не решил. С наскока это не получится. Надо всё взвесить, определить риски… я допускаю даже, что мы сами мальчишку в Аврорат вернём, Грюму на растерзание.
Поздно вечером, перед тем, как отправиться домой, Каррок решил всё же заглянуть к Снейпу под дезиллюминационными чарами, чтобы тот не заметил. Собранные за день документы он брал с собой, подробно разбирать и анализировать, но было крайне интересно узнать, как устроился их зельевар в камере. Это многое могло сказать о нём. А пацан сидел на койке, прислонившись к стене и подобрав ноги. Ужин, стоявший на деревянном табурете у решётки, был не тронут. Хм. Неужели Снейп всерьёз считал, что он — настолько значимая фигура, чтобы сами невыразимцы нарочно приправили его еду Веритасерумом или каким-нибудь другим зельем, добиваясь показаний? На миг Карроку стало смешно, но он пригляделся к подростку и устыдился собственного злорадства. Поза, в которой сидел парень, не скрывала его болезненную худобу — следствие безрадостной, тяжёлой жизни. Взгляд Снейпа был устремлён куда-то вдаль, глаза блестели тревогой, а в частом, неглубоком дыхании чувствовался страх. Возможно, он в этот самый момент пытался понять, когда придёт ли за ним кто-нибудь из тех, кто якобы принял в свой клуб избранных. Точнее, придёт ли этот кто-нибудь вообще. Жаль. Пареньку ещё предстояло понять, что не так-то уж он и нужен своим покровителям, как они заявляли. Где же Каррок разглядел там гонор? По крайней мере, сейчас Снейп сплошь состоял из одиночества, волнения и непонимания.
За бумагами, так или иначе характеризовавшими маленького зельевара, Каррок просидел до самого утра. Хорошо, что домашний кабинет располагался далеко от спальни, иначе бы он ещё и Лотти спать помешал. Чем больше Каррок закапывался в пергаменты, тем яснее, чётче становился образ того, кто коротал наверняка бессонную ночь в камере предварительного заключения в Отделе тайн. Первоначальный, ещё до задержания, силуэт невероятно талантливого и изворотливого колдуна из Лютного размывался, превращаясь в одинокого, всеми позаброшенного подростка. Да, талантливого, Каррок это признавал, но осознававшего свою ущербность для магического мира, бедность и ненужность. Тяготевшего к зельеварению и тёмным искусствам и, по мнению окружающих, будущего ярого Рыцаря Вальбурги.
Версий, почему Снейп пустился во все тяжкие с темномагическими зельями, было несколько, но Каррок не стал размышлять, какая из них приоритетнее. В той гремучей смеси, какую представлял из себя парень, учитывая фамильный принцевский характер и трудное детство, наверняка сплелось всё. Желание доказать, что он ничем не хуже слизеринских и гриффиндорских аристократов, стремление поскорее заработать денег и прославиться, чтобы вернуть свою подружку, жизненно важная необходимость хоть чем-то отвлечься и не думать о потере двух самых близких для него людей… Вполне могло быть и так, что мать, пока была жива, как-то контролировала или одёргивала сына, но вот её нет, и пацан сорвался. По срокам, кстати, совпадало. Первые зелья от таинственного автора появились в Лютном зимой, но в единичных экземплярах. Парочку зафиксировали весной, а всплеск активности наступил, когда закончился учебный год в Хогвартсе. Просто раньше никто не думал, что искусный и неуловимый зельевар — обычный школьник.
Хотя какой он обычный? Обычные живут долго, счастливо обзаводятся семьёй, детьми, имеют стабильную работу и будущую безбедную старость. А Снейп («порывистый, резкий, злой на язык, бескомпромиссный, странный, увлекающийся, неуступчивый» — этими и ещё много какими эпитетами характеризовали парня в Хогвартсе), намеренно или случайно влезет в такое гиппогрифье дерьмо, из которого, вероятно, другого выхода не будет, кроме как умереть. И всё потому, что, даже обладая талантом и гениальным умом, пацан будет хвататься за любой способ доказать этому миру (но главное — самому себе) свою важность и значимость, вообще собственное право жить. Каррок видел подобное не раз, и никогда это ничем хорошим не заканчивалось. Всё-таки психологом он был от Мерлина и редко ошибался.
Глава 3Утро встретило Каррока мигренью, от которой не помогло обезболивающее зелье, и итальянским зельеваром, который нетерпеливо нарезал круги возле его кабинета в Министерства.
— Каррок, — без предисловий начал ди Тофано, тут же проследовав за ним в комнату, — что вы собираетесь делать с задержанным сеньором Снейпом?
Своё решение Каррок вчера, то есть, технически уже сегодня принял. Он готов был дать парню одну попытку, но только одну. Не такой уж этот Снейп и великая птица, чтобы Отдел тайн пал перед ним ниц и уговаривал на сотрудничество. Тем более, судя по той информации, что удалось раздобыть, Снейп действительно поддерживал Рыцарей Вальбурги и, скорее всего, останется верным им, какие клятвы ни бери. С учётом растущей напряжённости и появления коалиций за Риддла и за Дамблдора уже в самом Министерстве, нужен ли Карроку волшебник, хоть трижды гениальный зельевар, но который в любой миг мог сделать что-то по чужой указке? Ответ очевиден. Оттого и шанс Снейпу давался ровно один.
Итальянец был взбудоражен и взвинчен. Каррок занял своё место за столом, а ди Тофано всё метался по кабинету, от избытка чувств то и дело всплескивая руками. Прежде Карроку не удавалось видеть известного и почтенного мастера зелий в подобном состоянии. Ди Тофано ни секунды не мог постоять на месте и смотрел то ли как гений, который много лет бился над решением неразрешимой задачи и наконец получил озарение, то ли как настоящий безумец.
— Что вы нашли, Джакомо?
Тот выудил из кармана мантии (которую, кстати, со вчерашнего дня не сменил, видимо, ночевал в лаборатории Министерства в очередной раз) целых ворох бумажек и увеличил их взмахом волшебной палочки. На столе Каррока рассыпались листы пергамента, полные расчётов и пометок, а сверху ди Тофано припечатал внушительную стопку записей учебником по зельеварению для шестого курса. Несчастной книге было очень много лет и читали её часто — обложка почти не сохранила оригинальный рисунок и надписи, а переплётом сильно истрепался и непонятно как держали страницы.
— Вам кто разрешил взять вещдоки?
— У вас под носом такое творится, Каррок, а вы заостряете внимание на глупостях! Он — гений!
— Кто гений?
Не то чтобы Каррок не понял, кто именно заслужил столь лестную характеристику — в конце концов, они только одного колдуна обсуждали, — но он хотел, чтобы ди Тофано высказался яснее. С доказательствами, фактами наконец! Итальянец поначалу был похож на поклонника Селестины Уорлок, впервые получившего возможность пообщаться с ней лично и чуть не сошедшего с ума от восторга, но теперь продемонстрированное непонимание привело его в ярость.
— Этот ваш Снейп! Самородок! Алмаз! Вы понятия не имеете, какое он сокровище!
— Вы правы, не имею. И не буду иметь, пока не услышу от вас нормальные объяснения.
Ди Тофано, остановившийся так резко, словно налетел на преграду, выдал длинную и экспрессивную тираду на итальянском. Ругань была настолько забористая, что артефакт-переводчик, который Каррок привык носить за время сотрудничества с присланным зельеваром, с ней не справился.
— Прошу меня извинить, — с усилием произнёс тот и, потерев виски, рухнул в предназначенное для посетителей кресло, зачем-то схватил и принялся листать учебник. — Я мастер зелий уже больше ста пятидесяти лет, и впервые за это время встретил волшебника с такими потрясающими задатками. Ему шестнадцать, но у него уже исследования на уровне… где же… А, вот! — найдя наконец нужную страницу, ди Тофано развернул книгу. — Взгляните! Забудем о том, что это учебник по высшим зельям, и разобраться в них самостоятельно сложно. Он переделал все рецепты!
Инструкция по приготовлению зелья удачи и вправду была полна пометок и примечаний, написанных убористым мелким почерком. Забрав у итальянца книгу, Каррок сам перелистал её — удивительно, но каждый из немногих рецептов, которые включил в «Расширенный курс зельеварения» Либациус Бораго, так или иначе был переделен. Некоторые содержали всего ничего правок, другие, исчеркав оригинальную рецептуру, Снейп переписал полностью, снабдив ещё и едкими комментариями насчёт умственных способностей автора, предложившего именно такой процесс приготовления зелья. А кое-где мелькнули пометки не только по зельям, но и по чарам. По крайней мере, такого заклинания, как Сектумсемпра, Каррок не знал. Снейп его раздобыл в одной из фамильных библиотек своих приятелей по факультету или придумал сам? После хвалебной оды, что спел парню ди Тофано, Каррок не удивился бы второму варианту, тем более, что рядом с названием заклинания знакомым уже почерком было написано (и густо подчёркнуто несколько раз) решительное «для врагов».
— Напиток живой смерти, Эйфорийный эликсир, Оборотное — я проверил в лаборатории, всё действует! — торжествующе воскликнул ди Тофано. Его глаза вновь заблестели предвкушением и чистым восторгом. — А выкладки по «Слезам Морганы» или расчёты для зелья, которое позволит оборотню в полнолуние сохранить человеческий разум... Я хочу с ним пообщаться, предложить ученичество и любую помощь. Этот юноша может совершить прорыв в зельеварении!
Каррок вернул ему учебник и спросил:
— Вы определили его гениальность всего лишь по нескольким переделанным рецептам? Неизвестно ещё, сам ли Снейп их переделал или...
— Ошибаетесь, сеньор Шаффик, — протянул уязвлённый его недоверием итальянец, — я всю ночь читал его записи из тех документов, что вы мне прислали. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю. У иных кандидатов в мастера к экзамену имеется меньше наработок, чем у этого юноши. В гильдии равных ему учеников не было уже сотню лет, а то и больше.
Учитывая, что ди Тофано в Международной гильдии зельеваров занимал весьма серьёзный пост и состоял в дружеских отношениях с Грандмастером Медичи, его мнению в этом можно было доверять. Но такая сверхэмоциональная реакция... именно поэтому Каррок не любил работать с фанатиками своего дела: частенько случалось, что у этих волшебников чувства перевешивали доводы разума. С ди Тофано как раз это и произошло. Какой человек Снейп, что он из себя представляет, может, он убийца и темнейший маг — всё побоку. Главное, что в зельях он разбирался великолепно. Хотя это недоказанный факт. Каррок знал о гениальности Снейпа лишь со слов ди Тофано, а в объективность того уже нельзя было верить безоговорочно.
— Так что? Что вы решили делать с ним? — напомнил ди Тофано. — Если необходимо внести залог или заплатить штраф, я готов.
— Какой залог, Джакомо? Вы понимаете, что если дело получит официальный ход, парню прямая дорога в Азкабан лет на десять?
— И вы намерены дать этому делу ход? — итальянец прищурился.
— Сначала я с ним просто поговорю. Обрисую, так сказать, ситуацию, если за сутки ареста он ничего не понял. Но уламывать строптивого юнца — увольте! Снейпу уже шестнадцать. У него вполне сформировались характер и мировоззрение. Мы — Отдел тайн, а не воспитатели при Хогвартсе. Будет одно предложение и один ответ.
— Вы серьёзно? Вы же столько времени готовили операцию, чтобы заполучить себе этого зельевара, Каррок! Что случилось за ночь, что он вам стал не нужен?
— Новые обстоятельства открылись, Джакомо, новые обстоятельства. Я не могу их проигнорировать. Сдаётся мне, наш Снейп от моего предложения в восторг не придёт и от вашего — тоже.
Тот недоумённо вскинул брови — ах да, ди Тофано же не следил за перипетиями в политической жизни английских волшебников. За полгода жизни в магической Англии он, кажется, так и не посетил ни одного приёма что в Министерстве, что у знатных семей. Каррок объяснил кратко, в чём было дело, удостоился ещё более изумлённого взгляда и вопроса:
— Вашему Министру наплевать, что в стране назревает настоящее кровопролитие?
Каррок тяжело вздохнул. Даже посторонний человек, гражданин другого магического государства и то с полуслова понял, к чему всё шло. А госпожа Министр считала всех, кто заикался о большой угрозе вооружённого противостояния между людьми Риддла и Дамблдора, если их сейчас не угомонить, паникёрами.
— Вы же прямо по пути французов идёте, с их революцией. Только французы это в каком веке пережили? — ди Тофано наставительно поднял палец. — В восемнадцатом, к нашему времени как раз оклемались. Странно, что их опыт вас ничему не научил. Чем тут всё закончится, я и предположить не могу. И что делать, тоже непонятно...
Отвечать что-либо Каррок не стал. Пусть ди Тофано и давал клятву неразглашения, когда приступал к работе в Отделе тайн, даже при действующей клятве делиться с ним умозаключениями по последнему вопросу лучше не стоило.
— Никогда не понимал вас, британцев, — проговорил тот, так и не дождавшись никакой реакции. — Волшебников и так с каждым поколением всё меньше, нужно быть единым, сплочённым народом, а у вас каждый сам за себя. Вы возмущаетесь на всех сессиях МКМ или конференциях, что вас никто не любит и, случись что, не бросится помогать, но при этом сами делаете всё, чтобы к вам так относились. Я имел честь пообщаться и с вашими коллегами тут, в Министерстве, Каррок, и с несколькими из священных двадцати восьми. Знаете, что я увидел? Никому из них нет дела до соседа, друга, да что там — даже брата! Что уж говорить о таких, как наш юноша... Вам плевать на вашу же молодёжь, как она растёт, чем живёт и будет заниматься, зато потом вы заваливаете гильдии запросами на услуги, плачетесь и требуете, чтобы было подешевле. Конечно, это гораздо проще, чем с нуля помогать кому-то талантливому и ждать. А тут ещё вы знаете, что зреет раскол в стране, но ничего не делаете, чтобы его предотвратить.
— Решили покритиковать наше Министерство? — Каррок поморщился. Только политического диспута с итальянцем не хватало. Ди Тофано вряд ли имел в виду конкретно его, но всё же казалось, будто обвинения летели исключительно в адрес Каррока. — Так давайте я вам встречу с Министром организую, всяко больше пользы будет.
— Не переводите тему! — вспылил итальянец. — Вы прекрасно понимаете, что я прав. Я могу теперь даже объяснить, почему вы, бредивший этим зельеваром несколько недель, на самом деле так легко передумали бороться за него.
— Ну, так объясните.
— И подписать мальчишке приговор? Полно, Каррок! Вы знаете, что бы я сказал, если бы мне нечем было рисковать. Но мне есть чем, вернее, кем рисковать. Просто невероятно обидно было видеть, как вы, не перемолвившись с этим мальчишкой и словом, уже повесили на него ярлык и самоустранились. Поступили точно так же, как и коллеги! Я был о вас лучшего мнения.
Каррок стрельнул в него взглядом и ответил как можно вежливее:
— Рад, что не могу ответить вам тем же, Джакомо.
— Слава Локусте, что я родился в другой стране, где ни одному мажонку не позволят остаться ненужным сиротой и где такого болота, как у вас, бриттов, никогда не будет, — взмахом палочки уменьшив и забрав обратно принесённые документы, ди Тофано поднялся. — Не вижу смысла продолжать наш разговор, не то дойдём до настоящей ссоры. Повторю: штраф, залог, что угодно, Каррок. Если вам не нужен этот пацан, а он уже не нужен, я же вижу, отдайте мне его в ученики. Хотя бы раз в жизни сделайте что-то не ради выгоды или золота, как большинство ваших соотечественников, а ради спасения чужой души!
— Я дам вам знать, Джакомо, можно ли поговорить с задержанным или нет никакого смысла, — перебил его Каррок, не настроенный выслушивать ни ещё одну оду арестованному пацану или ругань в адрес Министерства, ни, тем более, нравоучения.
Итальянец осёкся, пристально посмотрел на него, но всё-таки произнёс:
— Надеюсь, вы меня услышали, сеньор Шаффик. Не хотелось бы под конец знакомства узнать, что вы не лучше других.
Отвесив издевательский поклон, зельевар вышел из кабинета так же стремительно, как и ворвался в него. Каррок мрачно посмотрел ди Тофано вслед и выдвинул нижний ящик своего стола, где притулилась початая бутылка огневиски. После такого разговора с утра пораньше не грех было бы и напиться, но он не мог себе позволить подобную слабость. Это было бы всё равно, что встать в главном атриуме Министерства и под Сонорусом согласиться с каждым из прозвучавших обвинений. Хотя что уж, они оба с ди Тофано знали, что итальянец, сказав немногое, на самом деле во всём оказался прав.
Хотел бы Каррок тоже, как и именитый зельевар, переживать и дёргаться только из-за того, как бы принять под крыло талантливого юнца. Не думать ни о том, как организовать нормальную работу при столь скудном финансировании, ни о мрачных настроениях, медленно, но верно усиливавшихся в обществе, ни о том, что Министерство погрязло в бюрократии, взяточничестве и нежелании улучшать жизнь своих граждан. Подобной свободной мысли Каррок, глава семьи и Глава отдела тайн, похвастаться не мог.
Его дети давно выросли и завели собственные семьи. Старший сын, Арктурус, двадцать лет как переехал в Америку и консультировал МАКУСА. Дочь Элатея жила во Франции, с их Министерством не сотрудничала, а создавала волшебные портреты на заказ. От Англии они были вроде бы далеко, но в то же время страшно близко, если действительно грядёт большое противостояние между аристократическими консерваторами Риддла и сторонниками идей Дамблдора о сближении с миром маглов. А оно грядёт, всё же Отделу тайн было доступно куда больше информации, чем могли получить со страниц «Ежедневного пророка» обычные волшебники. Однако, что самое ужасное, знаменитые и пугающие своей таинственностью невыразимцы этой ситуации могли сделать немногим больше, чем те самые обычные волшебники. Сколько рапортов о тревожном росте применения тёмных заклинаний и ритуалов Каррок подал Юджине Дженкинс? Сколько раз уже его ребят вызывали на консультацию авроры, а тех, в свою очередь, магловские полицейские, которые обнаруживали очередное «странное» убийство? Нужно быть полным идиотом, чтобы знать о существовании большой группы волшебников, крайне негативно настроенных к маглам, и верить, будто однажды они не перейдут от слов к действиям!
Ди Тофано сказал верно. Никому не было дела до всего того, что могло произойти и уже происходило. Британские маги обычно начинают шевелиться, лишь когда беда касается их лично! Вот и так задумаешься, может быть, открытое противостояние двух, не желающих мириться с существованием соперника сторон и не самое худшее? По крайней мере, не будет больше того болота, в которое превратилась магическая Англия.
От своих детей Каррок много слышал, как жили волшебники в других странах, всяко побольше, чем знали те же Дамблдор или Риддл. Там действительно нетрудно было пробиться наверх и получить всеобщее признание талантливому колдуну или ведьме. МАКУСА, например, отслеживал выдающихся магов ещё на уровне младшей школы, поддерживал стипендиями и грантами. Французы действовали по старинке, по принципу ученичества, как и итальянцы, и родная Англия, зато так хитро построили систему отбора, что из года в год получали хорошо обученных специалистов разных уровней. Про маглорождённых там тоже не забывали — те проходили адаптацию с раннего возраста и к окончанию старшего учебного заведения ничем не отличались по поведению и знаниям от чистокровных волшебников. Обидно было слышать такое, зная, что в собственном Министерстве чихать хотели как на маглокровок, так и на жаждущих знаний студентов? Обидно. А ведь это только то, что касалось работы с молодёжью.
В Министерство магии Франции, равно как и в МАКУСА, невозможно было попасть по блату или благодаря родственным связям. Будь ты хоть супругом самого Министра, без нужного образования, личных качеств и умений — не возьмут даже на должность обыкновенного секретаря. Русские, говорят, ещё дальше пошли: претендентов на работу в Магической думе тестировали с помощью Веритасерума и какими-то магловскими технологиями. А в Англии родители чуть ли не по наследству передавали свои должности в Министерстве детям или каким другим родственникам, ну, и деньги тоже многое решали в спорах, кто должен получить то или иное место. А, ещё Дамблдор пытался пропихнуть закон, чтобы маглорождённым дали преимущественное право перед чистокровными, если они претендовали на одну и ту же работу. Коалиция из аристократических родов, поддерживавших Риддла, дальше первого обсуждения в Визенгамоте этот законопроект не пропустила, но дискуссия в прессе не утихала полгода. Чем всё закончилось? Ничем! Конечно, в том виде, что предлагал Дамблдор, идея иного конца и не заслуживала, но кто мешал Министерству задуматься над решением проблемы, которая показала себя наконец? Нет, госпожа Министр и её многочисленные заместители вместе с главами департаментов предпочли просто закрыть глаза и работать, как работали, — то есть, делая вид, что всё хорошо и так.
Хорошо, что в стране за последние двадцать лет не появилось ни одного нового мага в статусе мастера. Дагворт-Грейнджер учеников не брал, отнекиваясь нехваткой времени. Слизнорт не желал каких-либо перемен в жизни, которые непременно начались бы с появлением подмастерья — будущего конкурента. Другие магические науки? Там было ещё смешнее и печальнее. Единственный действующий мастер-артефактор в стране — Флимонт Поттер, но его сын, судя по тому, что Каррок узнал в последние дни, не собирался продолжать семейную традицию. Альбус Дамблдор, мастер трансфигурации, тоже никому не передавал свои знания, хотя ему-то, директору Хогвартса, сам Мерлин велел обзавестись целой когортой учеников. Арифмантика и руны не пользовались особой популярностью, уже когда в Хогвартс поступил Арктурус, а к тому году, когда первокурсницей стала Элатея, отменили ритуалистику и ещё несколько предметов, как вредные для юных волшебников.
Хорошо, что в единственной волшебной школе страны творилось непонятно что: молодёжь активно вербовали участвовать в политических движениях, три факультета постепенно объединялись против четвёртого, объявив тех тёмными магами, чистокровные маги травили полукровок и маглорождённых, причём, с обеих сторон — что слизеринцы гриффиндорцев, что гриффиндорцы в лице Мародёров одного конкретного слизеринца и нескольких хаффлпаффцев из тех, что победнее. А весь преподавательский коллектив бездушно закрывал на это глаза.
Недалеко от них Каррок ушёл, недалеко. Вроде бы и трепыхался, пытался что-то изменить — не рядовой же он сотрудник Министерства в конце концов! — а когда дошло до реальных поступков… «Одно предложение и один ответ», а на остальное он собирался закрыть глаза точно так же, как и те маги, которых Каррок только что мысленно осуждал. Противно? Ещё как!
Он ещё раз взглянул на огневиски и решительно закрыл ящик. Снова положил перед собой пухлую папку с именем Северуса Снейпа на обложке и, распахнув её, посмотрел на колдофото, приколотое к первому же пергаменту. С небольшой карточки зыркал исподлобья непонятый и ненужный никому юнец, будущий — Каррок вздрогнул от понимания, — будущее пушечное мясо в предстоящем противостоянии.
Да, свой собственный зельевар, знающий, грамотный и именитый, Отделу тайн был, конечно же, нужен, и даже если в оценке способностей Снейпа прав Каррок, а не ди Тофано, всё равно этот юнец стал бы для невыразимцев ценнейшим приобретением. Однако, ещё раз поразмыслив, Каррок понял: ему гораздо нужнее знать, что, не имея сил сломать саму заплесневелую систему Министерства, он вытащил из её жерновов хотя бы одного волшебника.
~~~
Если вам нравится эта работа и вы хотите почитать ещё о Северусе, круто изменившем свою судьбу, очень советую мой миди "Будь слизеринцем, Снейп!". В нём события разворачиваются на пятом курсе Снейп и Мародёров с той лишь разницей, что Северус не полез в Визжащую хижину, как полный гриффиндорец, а поступил истинно по-слизерински.
Прочесть "Будь слизеринцем, Снейп" и весь фанфик "Шанс для таланта" целиком, если вы не хотите ждать публикации здесь, можно на моем бусти https://boosty.to/lansarotta
Глава 4Северус Снейп, препровождённый в допросную, выглядел бледным, взъерошенным, смотрел исподлобья, но пытался делать вид, что ему нисколько не страшно. Каррок, может, и поверил бы, но многолетний опыт подсказывал иное. Сотрудников Отдела тайн, когда они надевали рабочие мантии и активировали чары, боялись даже матёрые преступники из Лютного и последний в магической Англии некромант, которого арестовали и посадили в Азкабан в тысяча девятьсот шестнадцатом году.
— Мистер Снейп, — Каррок, проигнорировав предназначенное для него место, навис над сидевшим за столом пацаном. Разница в росте, да ещё и клубящаяся, с искрами молний, тьма вместо лица под капюшоном должны были заставить мальчишку распрощаться с остатками самоуверенности и начать наконец сотрудничать. — Думаю, вы знаете, почему вы оказались здесь.
Тот резко вскинул голову и несколько секунд, не моргая, вглядывался Карроку под капюшон. Бесстрашный, однако. Либо идиот, что совсем не вязалось с характеристикой его факультета. Был ещё и третий вариант, что Распределяющая шляпа по ошибке отправила к змеям льва по духу, но гриффиндорец не сумел бы так долго водить за нос Аврорат и дельцов Лютного.
— Шесть доз Амортенции, две дозы «Букета белладонны», пять флаконов Оборотного зелья и два «Шкурки саламандры», с одним из которых вас, кстати, и задержали, — Каррок сделал многозначительную паузу, давая Снейпу подсчитать, какой срок в Азкабане он заработал своими собственными руками в буквальном смысле. — Всё подкреплено свидетельскими показаниями, так что отпираться и молчать бессмысленно, мистер Снейп. Пятнадцать лет в Азкабане с полной конфискацией имущества и пятитысячным штрафом.
Это в лучшем случае. Если дело попадёт на особый контроль Грюму, то мальчишке светит и пожизненное, неважно, что ему ещё год до совершеннолетия.
Озвученный срок никакого впечатления на подростка как будто и не произвёл. Хотя тот перестал играть в гляделки и теперь смотрел прямо перед собой, но ни единого слова так и не произнёс. Впрочем, ни на что другое Каррок и не рассчитывал. Согласно той информации, что раздобыл Оуэнс, подобным образом в последние годы Снейп вёл себя и в Хогвартсе, когда случались очередные стычки с так называемыми Мародёрами. Молчал, не оправдывался и никого не обвинял. Немудрено: если племянники Оуэнса поведали ему правду, пацан давно уже должен был понять, что далеко не всегда волшебник, облечённый властью, поступает по справедливости и наказывает действительно обидчиков, а не жертву.
— Вас это не интересует?
Парень не ответил. Он и дышать своим непропорционально большим для худого лица носом умудрялся настолько тихо, что иногда Карроку казалось, будто он один в допросной. Нос, кстати, у парня тоже фамильный, принцевский, как и характер. Даже несколько удивительно, что Каррок раньше не догадался о возможном родстве этого Северуса Снейпа со самыми знаменитыми английскими ядоделами, ведь только они могли похвастаться столь внушительным обонятельным органом.
— Вижу, что нет. Видимо, мистер Снейп, вы полагаете, что в скором времени выйдете отсюда? Что была допущена ошибка, вас никто не видел, никто не опознает, или же что именитые друзья похлопочут за вас перед Отделом тайн? — На последних словах парень дёрнулся, обжёг Каррока коротким взглядом и так же быстро отвернулся. Да, опыта ему недоставало играть во взрослые игры, опыта и самоконтроля. С другой стороны, чего Каррок хотел, перед ним же практически ребёнок, в одночасье оставшийся в этом мире один. Озлобившийся за столько лет всеобщего пренебрежения, из-за потери матери и предательства подруги, но пока ещё ребёнок. — Я знаю, факультет Слизерин славится своей сплочённостью. Возможно, вы, как и остальные его ученики, тоже имеете право думать, что кто-то из бывших выпускников придёт вам на помощь.
Каррок намеренно выделил голосом слово «возможно» и не без удовлетворения заметил, что у парня забегали глаза. Да, неприятно слышать, что даже посторонний человек с лёгкостью отделяет тебя от других представителей твоего факультета, вознося их на невидимый пьедестал, а тебя оставляя у подножия. Как ни старайся, такие эмоции не скроешь, а именно эмоции от Снейпа и были нужны Карроку. Они развяжут парню язык, а что до того, что в глазах паренька Каррок станет врагом номер один, похуже даже его школьных неприятелей… так и не Карроку Шаффику теперь предназначался приз в виде юного гения зельеварения.
— Однако, если вы до сих пор не поняли, то вы под арестом уже больше суток, но вас всё ещё никто не ищет. Не уверен насчёт мистера Снейпа-старшего, а вот покровители, чьего заступничества вы так ждёте, мистер Снейп, точно не заинтересовались вашим исчезновением.
Он уже набрал была воздуха в грудь для очередной колкой фразы, когда услышал сухое и резкое:
— Мне дадут адвоката?
— А, хотите отправить весточку через него? Разумно. Само собой, вам предоставят адвоката. Только есть два «но», мистер Снейп, — Каррок добавил сладкого яда в свой голос, — ваше дело находится в юрисдикции Отдела тайн, что означает совершенно другую процедуру расследования и суда. Не каждый адвокат с Косой аллеи может работать с нами, что автоматически сужает круг возможных магов до, примерно, трёх-четырёх человек. Учитывая ваше финансовое положение, вы вряд ли можете позволить себе нанять кого-то вроде Алана Тричерса или Риндона Стаута. Значит, остаётся государственный защитник, но, увы, его график расписан на много недель вперёд. Мы, конечно, сообщим господину Кейну, однако вряд ли он сможет выделить время раньше, чем месяца через два-три. Не знаю, доживёте ли вы до его визита, учитывая ваш отменный аппетит.
Покривил душой Каррок, конечно, нещадно. Много адвокатов могло защищать волшебников, которых в чём-то обвинял Отдел тайн, для этого не требовалась какая-то отдельная лицензия или исключительные знания. Но Снейпу знать такое было совсем необязательно. Каррок намеревался не допустить того, чтобы парня вытащил кто-то из слизеринцев или сам Риддл, не дай Мерлин, поэтому информация об его аресте и не ушла дальше Оуэнса, Виктории и ди Тофано. О предоставлении Снейпу защитника тем более не могло идти речи! Формально это грубое нарушение процедуры магического законодательства, но для прочистки мозгов заплутавшего, самоуверенного подростка — самое то.
Надо отдать должное Снейпу, удар он выдержал с честью, но, скорее всего, просто потому что не поверил.
— Впрочем, ваш арест далеко не тайна, мистер Снейп. Думаю, если ваши друзья действительно заинтересованы в дружбе или хотя бы в ваших умениях, они найдут способ помочь.
— Что вам от меня нужно? — осмыслив последнее, выдал тот.
— Как что? Имена заказчиков, имена поставщиков, — Каррок сделал паузу и припечатал: — Имена тех, кто готов преступить закон, чтобы скрыть изготовление и сбыт запрещённых и тёмномагических зелий.
Судя по взгляду, каким обжёг его парнишка, Каррок мог даже пытать Снейпа Круцио, но ничего не добился бы. Верный, Мордред его побери! И это слизеринец? То ли со времён выпуска Каррока из Хогвартса слизеринцы стали больше походить на гриффиндорцев, то ли конкретно в случае Снейпа Распределяющая шляпа действительно ошиблась. Настоящий слизеринец уже давно бы смекнул, что ради той информации, которую только что озвучил Каррок в качестве предлога, никто бы не стал мариновать задержанного в Отделе тайн. Напоили бы Веритасерумом, записали бы все показания, и вперёд на заседание Визенгамота. А тут… Нет бы подумать, сообразить — тогда бы и разговор перетёк в другую, более конструктивную плоскость. Подросток, что с него взять.
— Я так полагаю, ответа не будет? — спросил он для проформы. Снейп упрямо стиснул зубы, глядя куда-то мимо. — Понимаю, но не одобряю. Вы могли бы сэкономить прилично времени и мне, и себе, просто всё рассказав. Возможно, тогда и наказание было бы помягче из-за сотрудничества со следствием. А то дождётесь, мистер Снейп, что, когда мы арестуем ваших заказчиков за покупку нелегальных и запрещённых зелий, они потопят вас.
Парень тихо, но многозначительно хмыкнул, вложив в этот звук всё, что думал по поводу прозвучавших обвинений в адрес его друзей-покровителей. Если бы Каррок не боялся испортить воспитательный момент, он бы покачал головой. Несмотря на все выпавшие ему испытания, этот Снейп слишком мало ещё видел в жизни, раз так верил в тех волшебников, что обещали ему когда-то защиту и поручительство. Будь расследование настоящим, маги, которых он пытался выгородить своим молчанием, без раздумий свалили бы всю вину на него. За много лет службы Каррок столько раз такое видел. Удивительно… нет, наверное, как раз неудивительно, что прижатые неоспоримыми доказательствами люди — что аристократ, что средней руки чиновник, что просто владелец какой-нибудь лавки в Косом переулке — вели себя абсолютно одинаково: изо всех сил пытались спасти свою шкуру за счёт кого-то другого.
Допрос продлился ещё около часа — сворачивать его раньше было бы слишком подозрительно. На оставшиеся попытки его разговорить Снейп предсказуемо ответил молчанием, лишь изредка, слыша уже прозвучавший вопрос в другой формулировке, картинно вскидывал бровь. Видимо, и хотел поинтересоваться, не держат ли его случайно за идиота, и не желал давать ни малейшей возможности что-то узнать о себе. Но и сказать, что он совсем расслабился и уверился в собственной безопасности, тоже было нельзя. За каждым движением Каррока (а он так и не сел за стол, предпочтя медленно прохаживаться по кабинету) Снейп следил куда более внимательно, чем ловцы высматривали бы снитч в финале чемпионата мира по квиддичу. Вот же глупец! Не физической расправы нужно опасаться — слов, слов! Кто, как не он, должен понимать, что неосторожно сказанное слово может превратить друзей во врагов, а возлюбленных заставить возненавидеть друг друга. Именно же многообещающими речами и заманивали в свои сети неопытных юнцов вроде него что Риддл, что Дамблдор.
Каррок сделал себе мысленную заметку потом, по окончании допроса, отправить Оуэнса ещё раз перевернуть вверх дном дом Снейпа в Коукворте. Возможно, они что-то упустили, и этот пацан в ближайшее время должен изготовить зелье для кого-нибудь из Рыцарей Вальбурги? Должна же быть причина, почему он так упрям в своём нежелании кого-либо сдавать и каяться самому! Конечно, возможно, у Снейпа имелся выход на таких воротил из Лютного, что за его жизнь никто бы не дал и ломаного кната, сдай он против них показания, но интуиция Карроку подсказывала, что совсем не в этом дело. Вероятнее всего, действительно есть какой-то заказ, и если парнишка не доставит зелье в срок, его начнут искать. Если догадка Каррока верна, то придётся повозиться. Нельзя, чтобы исчезновение Снейпа заметили. Каррок собирался продержать его в камере предварительного заключения столько, сколько потребуется, чтобы гениальные мозги прочистились от антимагловской чуши, которая вовсю гуляла по стране и оседала в головах молодого поколения. Кстати, вопросы о Рыцарях Вальбурги были единственными, на которых Снейп оживлялся и хоть что-то буркал в ответ. Очень бросалось в глаза, что он, не имея собственной звучной фамилии или полного галеонов сейфа, кичился самой возможностью принадлежать к статусному сообществу. Ещё и метал острые взгляды исподлобья, явно означавшие «Разве это запрещено?» практически на любое предположение Каррока, касавшееся Риддла или его выступлений. Так и хотелось врезать кулаком по столу и ответить зарвавшемуся юнцу, что не запрещено, пока не запрещено и то лишь потому, что отупевшие за долгие десятилетия безделья министерские чиновники не понимали, что грядёт. Увы, Каррок слишком хорошо знал этих ленивых, не желавших трудиться увальней. Министерство засуетится и начнёт запрещать, только когда невозможно уже будет скрывать, например, многочисленные подозрительные убийства маглов или когда словесное противостояние между поборниками магических традиций и сторонниками магловского прогресса перейдёт в кровавую бойню.
— Что же, мистер Снейп, раз вам больше нечего сказать, вас сопроводят обратно в камеру, — Каррок усмехнулся, — дожидаться адвоката. Советую всё-таки не пренебрегать казённой пищей, иначе до визита господина Кейна вы рискуете просто не дожить. Представляете, как обидно будет?
Его реплика, разумеется, осталась без ответа. Что же, первую беседу, можно сказать, Снейп выдержал с достоинством. Но поведение Снейпа в допросной нельзя принимать за абсолютную истину, к этой встрече парень готовился и наверняка много раз обдумал, что делать и говорить. Перед лицом опасности он собрался и походил на сжавшегося в комок дикого зверя, выбиравшего наилучший момент для смертоносной атаки. Придавала ли ему сил вера, что друзья-приятели или товарищи из Рыцарей Вальбурги по-слизерински не бросят и спасут его, или же Снейп всегда так реагировал, оказываясь перед волшебником, превосходящим по силе и статусу? Нет, скорее всего, здесь причудливо сплелись все факторы. А вот что будет с парнем, когда он останется в одиночестве?
Несколько раз за их крайне однобокий разговор Каррок начинал сомневаться, не зря ли всё это затеял — тратил время и силы, чтобы разубедить человека в его неправоте. Во время беседы Снейп не производил впечатление человека, который нуждался в том, чтобы снять розовые очки. Но напускные бравада и храбрость стекли с него, стоило Снейпу оказаться в одиночестве за решёткой. Каррок под чарами невидимости проследовал за его конвоем к камере и остался понаблюдать, когда двое сопровождающих ушли. Уверенный, что рядом никого нет, Снейп схватился за железные прутья двери, ткнулся в них лбом и застыл вот так, тяжело дыша и о чём-то мучительно раздумывая. Осунувшийся, бледный, сомневающийся… к моменту, когда Каррок ушёл, парень ещё стоял, мысленно ведя с самим какой-то спор. Слава Мерлину, значит, для него не всё потеряно, если есть, над чем подумать. Чем раньше пацан придёт к осознанию, что он ничего стоящего для своих друзей и сладкоречивых покровителей не представляет, тем, возможно, длиннее и счастливее будет его жизнь.
— Не слишком ли вы… — медленно проговорил ди Тофано, вынырнув из омута памяти, куда Каррок переместил случившуюся беседу практически без купюр. Раз уж итальянец собирался учить Снейпа, то должен был знать, с кем ему предстояло иметь дело.
— Резок?
— Напротив, мягки. У нас с такими гордецами разговор короткий — розги. Знаете, стопроцентный результат. Максимум после третьего раза всё выправляется.
— Альбус Дамблдор бы с вами не согласился, Джакомо. Он считает, что физические наказания только унижают волшебника как личность и никак не способствуют усвоению новых знаний.
Тот закатил глаза и насмешливо фыркнул, выразив этим самым всё, что он думал о новаторской позиции Дамблдора в педагогике. Да уж, воспитатель из Альбуса Дамблдора получился аховый, если припомнить и так называемую банду Мародёров, и откровенную вербовку на факультетах.
— А вы уверены, что этот спектакль так уж необходим? — помолчав немного, снова спросил итальянец. — Сколько вы собираетесь продержать его взаперти в камере?
— Пока не осознает, а случится это, я надеюсь, скоро. Я понимаю, Джакомо, вам не терпится познакомиться с ним и начать учить, но поверьте, ничего путного из парня, какой он сейчас, не выйдет. Он получит мастерство, а потом радостно прибежит сюда применять новые знания против маглов и вообще против всех, на кого укажут его патроны. Что вы так смотрите? — Итальянец и вправду выглядел растерянным, так что Каррок даже позавидовал немного его непониманию. — Забыли, о чём мы говорили утром?
— Нет, однако…
— И в моих воспоминаниях вы должны были видеть: этот мальчишка гордится, что его после Хогвартса с распростёртыми объятиями примут в Рыцари Вальбурги!
— Такой возраст, — пожал плечами ди Тофано, однако в голосе его не было полной уверенности, — все мы что-то да творили в шестнадцать лет.
— Возраст! Джакомо, вы не хуже меня знаете, если просто сделать вид, что ты как-то помог человеку, от которого все отвернулись, этот человек потом из чувства благодарности пойдёт за тобой на край света. Да, не все маги такие, но с вами «повезло». И потом, — Каррок побарабанил пальцами по столу и решил, что надо уж выдавать всё начистоту, раз он решил поделиться с зельеваром своими мыслями, — я уверен, мальчишка прекрасно понимает, что при существующей политике Министерства ему светит максимум место помощника аптекаря в Косом переулке. Это при условии, если он накопит достаточно денег на взятку кому надо. Риддл же со своими Рыцарями обещает перемены… а то, что за перемены платить придётся, скорее всего, кровью и кровью собственных друзей и однокурсников — право, никто из этих сопливых мажат, что толпами сочувствуют Рыцарям, и не думает.
— О, Локуста, я не думал, что у вас всё настолько запущенно!
Каррок невесело усмехнулся. Наверное, во всей магической Британии никто на самом деле не представлял масштаб будущего бедствия, что уж говорить об итальянце, который жил тут меньше года и редко выбирался куда-то дальше лаборатории.
— Утром вы сказали мне одну очень важную вещь, Джакомо. Вы попросили меня сделать что-то, руководствуясь сердцем. Я помню, — Каррок предостерегающе поднял руку, видя, что тот готов возразить, — вы выразились иначе, но суть та же. Просто вы можете сделать и сделаете из этого самоучки, возможно, гениальнейшего зельевара всех времён. А я хочу, чтобы он при этом ещё остался человеком, а не пополнил собой когорту тех подонков, за которыми охотится наш Аврорат. Если для этого мне придётся протащить этого пацана через семь кругов ада, я его протащу, зато буду уверен, что помог получиться приличному волшебнику.
В этот раз зельевар молчал куда дольше. Он медленно опустился в кресло для гостей, возле которого и стоял с тех пор, как закончил просматривать воспоминания в омуте, сцепил руки в замок и устало положил на них подбородок. Возможно... возможно, он уже пожалел о скоропалительном обещании взять в ученики Северуса Снейпа. Это лишь Каррок с высоты своего опыта сразу осознал всю сложность характера мальчишки, а ди Тофано был ослеплён восторгом, что нашёл юного гения и мог приложить руку к его обучению. Мда, обидно будет и больно, если Каррок и тут окажется прав. Однако, когда итальянец наконец заговорил, он произнёс совершенно другое:
— Я очень рад, что мы с вами на одной стороне, сеньор Шаффик.
Больше ди Тофано в процесс «перевоспитания» вмешиваться не пытался. Нет, он по-прежнему интересовался парнем, читал все доклады, что передавал ему Каррок, что-то помечал для себя, но терпеливо ждал, когда же ему позволят присоединиться.
Со Снейпом же Каррок не торопил события. Арест от Главного Аврора, к счастью, удалось скрыть, информация в прессу не просочилась, а если что и поговаривали в Лютном, так там имени пацана никто и не знал — у Снейпа хватило ума пользоваться псевдонимами. Его можно было со спокойной совестью держать в камере хоть целый месяц, парнишку действительно никто не искал, даже собственный родитель. Самому Карроку тоже было чем заняться: помимо стандартной текучки и исследований посыпались чуть ли не ежедневные запросы от Аврората. Помощь требовалась в расследовании подозрительных смертей маглов: те умирали едва ли не целыми семьями, на телах не обнаруживали никаких следов насилия, у маглов — взрослых, пожилых, даже детей — просто останавливалось сердце. Почти двадцать жертв меньше, чем за две недели и в разных частях страны... На ум приходило лишь применение Авады Кедавры, только доказать это было почти невозможно, а связать с Рыцарями Вальбурги — тем более. Но Каррок интуитивно чувствовал, что именно они и причастны. Разумеется, не высокородные особы вроде Абраксаса Малфоя или его сына, но какой-нибудь мелочёвка вроде задержанного Снейпа вполне могла и отметиться. Поэтому возиться с пацаном, как планировалось изначально, было попросту некогда, и если в первые пару дней допрос повторялся ежедневно, то к концу недели Каррок очень удачно про Снейпа забыл, и суток пять парень провёл в компании голых стен собственной камеры и изредка навещавших его надзирателей.
Эффект был, как говорится, налицо: мальчишка осунулся (правда, как доложили Карроку, голодовка закончилась сама собой ещё раньше), взгляд из уверенного превратился в затравленный, а в редких фразах гонора значительно поубавилось. Но он всё ещё упрямо молчал! Даже ни разу не попросил волшебников, проверявших его или приносивших пищу, передать своим друзьям, что его задержали. Перо с чернильницей и пергамент для показаний лежали на столе перед Снейпом каждую их встречу, и в последний раз парень, слава Мерлину, постоянно гипнотизировал их взглядом, а не пялился куда-нибудь Карроку за плечо. Только опять же ничего не сказал и не написал. Глупый, всё ещё надеялся на своих неизвестных покровителей, правда, похоже, эта надежда была уже на последнем издыхании: восхищений в адрес Рыцарей Вальбурги больше не звучало. Теперь Снейп предпочитал отмалчиваться, когда о них заходила речь, зато на его лице — не умел он себя держать, ой, не умел! — ходили желваки и краснотой проступали злость и обида. Заключение, допросы, смысла которых Снейп явно не мог понять, полное пренебрежение со стороны тех, от кого он наверняка слышал заверения в любой помощи, делали своё дело. Чувство безысходности росло и росло, неминуемо подводя паренька к той грани, за которой следовал срыв, и Каррок намеревался уже завершить всё это наконец буквально через день два, когда случилось непредвиденное.
