Слепой случай, перевернувший мир.В тексте есть приличный кусок из оригинальной книги.
— Поттер, сосредоточьтесь!
— Я пытаюсь!
— Мне не нужны Ваши попытки! Очистите сознание, немедленно. На счёт три.
Гарри Поттер до хруста стискивает зубы, рискуя их сломать. Не страшно, волшебники от такого избавляются на раз-два-три. Парень поморщился — в последнее время маггловская присказка вызывала не самые приятные ассоциации.
— Раз…
И как, как его только угораздило?! Нет, он отлично понимал, как, но ярость никуда от этого понимания не девалась — и надо же, а, дважды на одни грабли!
— Два…
Попытка успокоиться, ожидаемо, ни к чему не привела — слишком силён был ассоциативный ряд между занятиями окклюменцией и тем, что к этим пресловутым занятиям привело.
— Три. Легилименс!
Он лежит на матрасе и пытается отдышаться после очередного кошмара. Сначала лицо мёртвого Седрика, леденящий душу хохот — а затем какой-то длинный коридор с последней дверью. Силой усмиряя дыхание, Гарри встаёт и достаёт чистый пергамент — так больше продолжаться не может. Дрожащим пером парень выводит строчки. «Дорогой Сириус, жизнь здесь становится невыносимой…»
Он сидит в гостиной, в мягком кресле, напротив бледного семейства Дурслей. Похоже, он здорово всех напугал своими письмами, где всё чаще рассуждал о непрекращающемся кошмаре, в который превратилась его жизнь, и о смерти. В последнем письме даже спросил Гермиону, не знает ли она какого-нибудь маггловского ядовитого растения, умирать от которого не больно. Видимо, это и стало последней каплей — отговорки в духе «мы ничего не можем написать, сову могут перехватить» закончились, а на Тисовую улицу примчалась толпа нервничающих взрослых. Поттер ликовал — он уедет отсюда!
Горящие глаза Рона, перепуганная Гермиона — Гарри, путая слова, пересказывает свои сны.
— Ты должен рассказать всё Дамблдору!
Подруга не меняется. Парни синхронно фыркают — вот ещё, делать такую глупость! Рон начинает пространно рассуждать о каких-то Чертогах Разума, упирая на когда-то прочитанную книжку о бессознательном — единственный маггловский томик в их доме, появившийся там благодаря мистеру Уизли. Гермиона поджимает губы и упрямо трясёт головой — Гарри смутно кажется, что где-то он такое уже видел…
— Гарри, мальчик мой, ты должен был сразу обратиться ко мне!
Дамблдор покачал головой и печально вздохнул. Поттер пристыженно перевёл взгляд на дырки в своём кресле — на площади Гриммо почти не было целой мебели.
— Ладно профессор Дамблдор, но Гарри, почему ты ничего не написал мне?!
Сириус взмахнул своими всё ещё слишком худыми руками и продолжил наматывать круги вокруг сидящих крёстника и директора.
— Но это ведь просто сны…
— Не просто, мой мальчик, совсем не просто.
Директор печально покачал головой, а затем резко сменил тон на деловой.
— Профессор Снейп любезно согласился заниматься с тобой окклюменцией. Начнёте сразу, как он освободится.
Гарри стонет и роняет голову на руки — лето загублено.
Сальноволосый ублюдок хмыкает и осматривает чью-то бывшую спальню — лучше комнаты для занятий найти не удалось. Снейп медленно подносит палочку к виску, и вязкая серебристая субстанция отделяется от его головы, чтобы перетечь в блэковский Омут Памяти. Мерзкая ухмылка и такие же мерзкие объяснения, что такое окклюменция и зачем её надо знать. Первое занятие пришлось на начало августа, и от этого было ещё хуже — появившийся в доме крёстного в середине июня, он и забыл об этих уроках, занятый более интересными и важными вещами — Орденом Феникса, например.
— Встаньте сюда. Сосредоточьтесь. Очистите Ваше сознание. На счёт три. Раз… Два… Три… Легилименс!
Он лежит на матрасе и пытается отдышаться…
— Это что, Ваша попытка защититься от меня? Я, конечно, безмерно счастлив, что мне не приходится лицезреть Ваши детские воспоминания, однако же, начинает надоедать. Поттер, целью наших занятий является не построение причинно-следственной связи, как мы с Вами оказались в одной комнате, а…
Тут снизу раздался леденящий душу вопль, и Снейпа перекосило. Скоро бессвязные крики довольно явно оформились в «кто-нибудь, помогите». Зельевар брезгливо отряхнул мантию и повернулся к своему ученику спиной.
— Продолжим позже, Поттер.
Процедив это сквозь зубы, мужчина вылетел за дверь комнаты, оставив Гарри лежать на полу — кровать убрали ещё на первой встрече, когда он при падении рассёк себе висок ножкой. Сейчас было уже четвёртое занятие и последнее летом, но Поттер не испытывал никакого облегчения — мучения продолжатся и в школе, директор уже предупредил. Парень встал и хотел выйти из ненавистной комнаты, узнать, в чём дело, но тут в поле его зрения попал Омут Памяти. Сириус притащил его сюда сразу, как комната была выбрана под занятия, и Снейп всегда первым делом сливал в него какие-то воспоминания. «Ну, нет. Эта летучая мышь, конечно, здорово меня достала, но копаться в его грязном белье я не хочу» — Поттер передёрнулся. Он даже вообразить не мог, что именно может прятать раскаявшийся Пожиратель Смерти — особенно после всех тех ужасов, что рассказывал пропустивший стаканчик Сириус. Это уже стало традицией — Блэк с бутылкой огневиски удалялся на чердак, чуть позже туда проползал Гарри и, сидя на холодном полу и выпавших перьях, слушал байки крёстного. Такие вечера безумно нравились им обоим — Сириус получил слушателя, а Гарри странную пародию на семейную идиллию. Дядя Вернон тоже любил посидеть в гостиной со стаканчиком, раскрывая Дадли маленькие секреты своей работы.
Но, всё же, что в Омуте? Жуткие пытки, которым Снейп подвергал магглов? Доказательства, что сальноволосый ублюдок поддерживает безносого гада? Тайные приказы? Какие-то извращения?
Гарри поймал себя уже около Омута. Будь на его месте Рон, то он бы уже бродил по профессорским воспоминаниям, стараясь не упустить ни одной детали. Что стала бы делать Гермиона, Поттер даже не хотел думать — они с Уизли объявили девочке бойкот, потому что она, как и на третьем курсе, не придумала ничего лучше доноса Дамблдору. Как и после истории с метлой, парни жутко на неё обиделись, и игнорировали всё лето, не обращая внимания на укоризненные взгляды взрослых и тихие уговоры Джинни.
Но даже Грейнджер, оставшись наедине с воспоминаниями, наверняка подсмотрела бы — хоть одним глазком.«Нет, нет и нет. Отец бы точно не одобрил» — Поттера это самовнушение с детства успокаивало. Раньше он любил воображать, каким был отец, а потом и вовсе выбил из взрослых всю информацию. Пожалуй, человек, который получился у Гарри в голове, действительно очень походил на Джеймса Поттера. Парень проверял, спрашивая у Люпина и Сириуса, как бы отец повёл себя в той или иной ситуации. Вот и сейчас, напоминание о нём помогло бороться с искушением, и гриффиндорец направился к выходу.
Снизу раздался крик, дом ощутимо тряхнуло, и Поттер, не сумев удержать равновесие, завалился назад, затылком ныряя в Омут Памяти и погружаясь в чужие воспоминания.
Он падал в холодной тьме, отчаянно кувыркаясь по дороге, и вдруг…
Гарри стоял посреди Большого зала, но четыре факультетских стола куда-то пропали. Вместо них в зале было больше сотни отдельных парт, обращенных в одну сторону, и за всеми сидели ученики — низко склонив головы, они что-то писали на пергаментных свитках. Тишину нарушали только скрип перьев да редкий шелест поправляемого пергамента. Очевидно, здесь шел экзамен.
Солнечные лучи потоками струились через высокие окна на склоненные головы, которые на ярком свету отливали золотым, медным, каштановым… Гарри осторожно огляделся вокруг. Где-то здесь должен быть Снейп… ведь это его память…
И он действительно был тут — за партой, прямо позади Гарри. Гарри смотрел как зачарованный. Снейп-подросток выглядел чахлым и нездоровым, словно деревце, выращенное в темноте. Его прямые сальные волосы подметали столешницу, от крючковатого носа до пергамента, на котором он строчил, было не больше полудюйма. Гарри зашел к нему за спину и прочел на экзаменационном листе заглавие: «Стандарты Обучения Волшебству. Защита от Темных искусств».
Значит, Снейпу сейчас примерно столько же, сколько Гарри, — лет пятнадцать-шестнадцать. Его рука так и летала по пергаменту — он написал по крайней мере на фут больше своих ближайших соседей, хотя его почерк был совсем мелким и строчки тесно лепились друг к другу.
— Еще пять минут!
Гарри чуть не подскочил от неожиданности. Обернувшись, он увидел невдалеке, между рядов, макушку профессора Флитвика. Профессор двигался мимо мальчика с взъерошенными черными волосами… сильно взъерошенными черными волосами…
Гарри дернулся так резко, что сбил бы соседние парты, будь он из плоти и крови, но вместо этого просто скользнул, как во сне, через два ряда в третий. Спина черноволосого мальчишки стала ближе… вот он распрямился, отложил перо и подвинул к себе пергамент, словно для того, чтобы перечитать написанное…
Гарри остановился перед партой и посмотрел сверху вниз на своего пятнадцатилетнего отца.
Его захлестнуло волной возбуждения — он точно смотрел на самого себя, но с некоторыми заметными отличиями. Глаза у Джеймса были светло-карие, нос чуть длиннее, чем у Гарри, а на лбу не хватало шрама, но у обоих были одинаково тонкие черты лица, те же губы, те же глаза; вихор у Джеймса на затылке был точно таким же, как у Гарри, его руки могли бы быть руками Гарри, и Гарри сразу понял, что, если его отец встанет, они окажутся практически одинакового роста.
Джеймс отчаянно зевнул и взъерошил волосы, растрепав их еще сильнее. Потом, кинув взгляд на профессора Флитвика, повернулся на сиденье и ухмыльнулся мальчишке, сидящему на четыре ряда дальше его.
С новым приливом восторга Гарри увидел Сириуса, поднявшего большой палец в ответ на ухмылку Джеймса. Сириус лениво откинулся на спинку стула, наклонив его так, что он стоял только на двух ножках. Он был очень обаятелен: его прямые черные волосы падали на лоб с небрежным изяществом, о каком не могли бы и мечтать ни Джеймс, ни Гарри, и сидящая за ним девочка с надеждой глядела на него, хотя он, похоже, вовсе ее не замечал. А еще через две парты от нее — под ложечкой у Гарри снова сладко екнуло — сидел Ремус Люпин. Довольно бледный и изнуренный на вид (может быть, приближалось полнолуние?), он был поглощен работой — перечитывал свои записи, почесывал подбородок кончиком пера и слегка хмурился.
Значит, где-то поблизости должен быть и Хвост… И действительно, не прошло и нескольких секунд, как Гарри заметил его — щуплого мальчишку с острым носиком и мышиного цвета волосами. Хвост казался встревоженным: глядя в свой пергамент, он грыз ногти и ковырял носками пол. Время от времени он с надеждой косился на свиток соседа. С минуту Гарри наблюдал за ним, потом снова переключился на Джеймса, который от нечего делать рисовал что-то на обрывке чернового пергамента. Он изобразил там снитч, а теперь выводил рядом буквы «Л.Э.». Что они означали?
— Отложите перья! — проскрипел Флитвик. — Это и к вам относится, Стеббинс! Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не соберу ваши работы! Акцио!
Больше сотни пергаментных свитков взмыли в воздух и, ринувшись в протянутые руки профессора, сбили его с ног. Раздался смех. Несколько учеников с передних парт встали и, взяв Флитвика под локти, помогли ему подняться.
— Благодарю вас… благодарю, — пропыхтел Флитвик. — Очень хорошо, Теперь все свободны!
Гарри взглянул вниз на отца — тот поспешно зачеркнул украшенную завитушками надпись «Л.Э.», вскочил на ноги, сунул перо и экзаменационный билет в сумку, забросил ее за спину и подождал, пока к нему присоединится Сириус.
Гарри обернулся и заметил неподалеку Снейпа, который пробирался к двери, перечитывая на ходу свой билет. Сутулый и угловатый, он двигался как-то судорожно, точно паук, и его сальные волосы подпрыгивали при каждом шаге.
Стайка щебечущих девочек отделила Снейпа от Джеймса, Сириуса и Люпина, и Гарри, внедрившийся в ее середину, старался не терять Снейпа из виду одновременно прислушиваясь к разговору, который вели между собой Джеймс и его друзья.
- Тебе понравился десятый вопрос, Лунатик? — спросил Сириус, когда они вышли в вестибюль.
— А как же, — весело отозвался Люпин. — «Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня». Прекрасный вопрос.
— Ты уверен, что тебе удалось правильно перечислить все признаки? — с притворной озабоченностью спросил Джеймс.
— Думаю, да, — серьезно ответил Люпин, когда они присоединились к скопившейся у выхода толпе учеников, которым не терпелось выбраться из замка на залитый солнцем луг. — Признак первый: он сидит на моем стуле. Признак второй: он носит мою одежду. Признак третий: его зовут Ремус Люпин.
Все, кроме Хвоста, засмеялись.
— Я написал про форму морды, зрачки и кисточку на хвосте, — взволнованно сказал он, — а больше ничего не мог…
— Ты что, совсем тупой, Хвост? — нетерпеливо сказал Джеймс. — Раз в месяц гуляешь с оборотнем всю ночь напролет…
— Говори тише, — взмолился Люпин.
Гарри снова беспокойно оглянулся. Снейп шел за ними, все еще поглощенный чтением, — но это была его память, и если бы ему вздумалось выбрать на свежем воздухе другой маршрут, то Гарри, очевидно, больше не смог бы наблюдать за Джеймсом и его друзьями. Однако, к его огромному облегчению, когда Джеймс и трое его друзей направились через лужайку к озеру, Снейп двинулся вслед за ними — он никак не мог оторваться от своего пергамента и явно не смотрел, куда бредет. Держась чуть впереди него, Гарри по-прежнему внимательно следил за Джеймсом и остальными.
— А по мне, вопросы были — лучше не надо, — услышал он голос Сириуса. — Я удивлюсь, если не получу, как минимум, «превосходно».
— Я тоже, — сказал Джеймс. Он полез в карман и достал оттуда трепыхающийся золотой снитч.
— Где взял?
— Стащил, — небрежно сказал Джеймс. Он принялся играть снитчем, отпуская его не больше чем на длину руки и ловя снова — реакция у него была великолепная. Хвост смотрел на него с благоговением.
Они остановились в тени той самой березы на берегу озера, где Гарри, Рон и Гермиона однажды провели воскресенье за домашним заданием, и бросились на траву. Гарри еще раз оглянулся через плечо и, к своей радости, увидел, что Снейп устроился неподалеку в густой тени кустарника. Как и прежде, он изучал материалы экзамена, и Гарри спокойно уселся на траву между кустарником и березой, глядя на четверку товарищей под деревом. На поверхности озера сверкали яркие блики, а на берегу, тоже залитом солнечным светом, сидела компания девочек, только что вышедших из Большого зала, — сняв туфельки и носки, они болтали ногами в прохладной воде и смеялись.
Люпин вынул книгу и углубился в нее. Сириус с надменным и скучающим видом, что очень ему шло, поглядывал на прогуливающихся вокруг учеников. Джеймс по-прежнему играл снитчем, позволяя ему отлетать все дальше и дальше — казалось, что он вот-вот вырвется на свободу, — но неизменно ловя его в самый последний момент. Хвост наблюдал за ним с открытым ртом. Всякий раз, когда Джеймс демонстрировал особенно сложный бросок, Хвост ахал от восхищения и принимался аплодировать. Минут через пять Гарри стал недоумевать — его удивляло, почему Джеймс не попросит Хвоста держать себя в руках, но Джеймсу, похоже, нравилось чужое внимание. Гарри заметил, что у его отца была привычка взлохмачивать себе волосы — он словно боялся, что его прическа покажется кому-то чересчур аккуратной. Кроме того, он все время косился на девочек у воды.
— Перестань, — наконец сказал Сириус после того, как Джеймс снова эффектным броском поймал снитч и Хвост издал очередной ликующий вопль, — а то Хвост описается от восторга.
Хвост слегка покраснел, но Джеймс ухмыльнулся.
— Как скажешь. — Он засунул снитч обратно в карман. Почему-то Гарри был почти уверен в том, что Сириус — единственный, ради кого Джеймс готов прекратить рисоваться.
— Скучно, — сказал Сириус. — Когда наконец будет полнолуние?
— А я бы и без него обошелся, — мрачно сказал Люпин из-за своей книги. — Между прочим, нам еще трансфигурацию сдавать. Если тебе так скучно, можешь меня проверить. — И он протянул ему книгу.
Но Сириус лишь презрительно хмыкнул.
— Оставь себе, я всю эту чепуху наизусть знаю.
— Сейчас развлечемся, Бродяга, — спокойно сказал Джеймс. — Гляди, кто там…
Сириус повернул голову — и замер, как пес, почуявший кролика.
— Великолепно, — мягко сказал он. — Нюниус.
Гарри обернулся и посмотрел в ту же сторону. Снейп около кустов только что поднялся на ноги и теперь прятал свои листки в сумку. Когда он вышел из тени и зашагал по лужайке, Сириус и Джеймс встали.
Люпин и Хвост остались сидеть. Люпин по-прежнему смотрел в книгу, хотя его зрачки не двигались и между бровей пролегла едва заметная морщинка. Хвост переводил взгляд с Сириуса и Джеймса на Снейпа и обратно, и лицо его светилось жадным нетерпением.
— Как дела, Нюниус? — громко сказал Джеймс.
Снейп отреагировал так быстро, как будто ждал нападения: уронив сумку, он сунул руку в карман и уже доставал оттуда волшебную палочку, но тут Джеймс воскликнул:
— Экспеллиармус!
Палочка Снейпа подлетела вверх футов на двенадцать и шлепнулась в траву позади него. Сириус рассмеялся отрывисто, словно залаял.
— Импедимента! — сказал он, направив палочку на Снейпа, и Снейп, рванувшийся за своим оружием, упал ничком на полпути к нему.
Гуляющие стали оборачиваться в их сторону. Некоторые ученики поднимались на ноги и подходили ближе. Одни смотрели на происходящее с неодобрением, другие — с удовольствием.
Снейп, тяжело дыша, лежал на траве. Джеймс и Сириус приблизились к нему с поднятыми палочками; по дороге Джеймс поглядывал через плечо на девочек у озера. Хвост тоже поднялся на ноги и наблюдал за ними с жадным интересом — он даже отошел от Люпина, чтобы лучше видеть.
— Как прошел экзамен, Нюнчик? — спросил Джеймс.
— Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту, — злорадно сказал Сириус. — Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь!
Кое-кто из зрителей засмеялся: Снейпа явно не любили. Хвост пронзительно захихикал. Снейп пытался встать, но заклятие еще действовало, и он корчился, будто связанный невидимыми веревками.
— Вы у меня дождетесь! — выпалил он, глядя на Джеймса с откровенной ненавистью. — Дождетесь!
— Дождемся чего? — хладнокровно сказал Сириус. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос?
Из уст Снейпа извергся поток ругани и проклятий, но его палочка лежала в трех шагах от хозяина, и ничего не случилось.
— Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Джеймс. — Экскуро!
Изо рта у Снейпа тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, и он задыхался в ней…
— Оставьте его в покое!
Джеймс и Сириус оглянулись. Свободная рука Джеймса немедленно взлетела к волосам.
Кричала одна из девочек у озера, с густыми темно-рыжими волосами до плеч и поразительно зелеными глазами миндалевидной формы — такими же, как у Гарри.
Его мать.
— Что, Эванс? — сказал Джеймс. Сам тембр его голоса вдруг изменился — он стал более глубоким и мелодичным, более взрослым.
— Оставьте его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью. — Что он вам сделал?
— Ну, — сказал Джеймс с видом человека, серьезно обдумывающего заданный ему вопрос, — пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я…
Многие зрители, включая Сириуса и Хвоста, засмеялись, но Люпин, до сих пор притворяющийся, что читает, даже не улыбнулся. Не появилось улыбки и на лице Лили.
— Считаешь себя остроумным, — холодно сказала она. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно?
— Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай… пойдем со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку.
Тем временем Чары помех, наложенные на Снейпа, слабели. Медленно, дюйм за дюймом, он подползал к своей палочке, отплевываясь от мыльной пены, но Джеймс этого не видел.
— Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — сказала Лили.
— Не повезло, Сохатый! — весело сказал Сириус и снова повернулся к Снейпу. — Стой!
Но он опоздал: Снейп уже направил свою палочку прямо на Джеймса. Вспыхнул яркий свет, и на щеке Джеймса появился глубокий порез. Кровь хлынула ему на мантию. Еще одна яркая вспышка — и Снейп повис в воздухе вверх тормашками; мантия свалилась ему на голову, обнажив тощие, бледные ноги и серые от грязи подштанники. Многие в маленькой толпе разразились ликующими криками; Сириус, Джеймс и Хвост чуть не захлебнулись от хохота.
В уголках губ у Лили что-то дрогнуло, и Гарри на мгновение показалось, что выражение ярости на ее лице вот-вот сменится улыбкой. Но она громко сказала:
— Опусти его!
— Пожалуйста, — сказал Джеймс и взмахнул палочкой.
Снейп шлепнулся на землю, точно груда тряпья. Выпутавшись из подола мантии, он быстро вскочил на ноги с палочкой наготове, но Сириус сказал: «Петрификус тоталус!» — и Снейп снова упал плашмя, как доска.
— Оставьте его в покое! — крикнула Лили. Она тоже выхватила палочку. Джеймс с Сириусом настороженно следили за ней.
— Послушай, Эванс, не заставляй меня с тобой сражаться, — серьезно сказал Джеймс.
— Тогда расколдуй его!
Джеймс тяжело вздохнул, повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятие.
— Ну вот, — сказал он, когда Снейп вновь с трудом поднялся на ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус…
— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!
Лили прищурилась.
— Прекрасно, — спокойно сказала она. — В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус.
— Извинись перед Эванс! — заорал Джеймс, угрожающе направив на Снейпа палочку.
— Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! — закричала Лили, обращаясь к Джеймсу. — Ты ничем не лучше его!
— Что? — взвизгнул Джеймс. — Да я никогда в жизни не называл тебя… сама знаешь кем!
— Ходить лохматым, как будто минуту назад свалился с метлы, выпендриваться с этим дурацким снитчем, шляться по коридорам и насылать заклятия на всех, кто тебе не нравится, только потому, что ты от природы… Непонятно, как твоя метла еще поднимает в воздух твою чугунную башку! Меня от тебя тошнит!
Она круто развернулась и быстро зашагала прочь.
— Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Погоди, Эванс!
Но она так и не обернулась
— Какая муха ее укусила? — сказал Джеймс, безуспешно пытаясь сделать вид, что ответ на этот вопрос его вовсе не интересует.
— Сдается мне, она считает тебя немножко зазнайкой, дружище, — сказал Сириус.
— Ну ладно. — В голосе Джеймса зазвенела обида. — Ладно же…
Опять вспыхнул яркий свет, и Снейп снова повис в воздухе вниз головой.
— Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?
Но Гарри так и не узнал, выполнил ли Джеймс свою угрозу. Он наконец-то смог ощутить своё тело, пусть и очень смутно, и изо всех сил рванулся прочь.
Вынырнув, Гарри несколько секунд слепо шарил вокруг, пытаясь подняться. Скрюченные пальцы вцепились в чью-то мантию, а дрожащие руки потянули его в вертикальное положение. Повернув голову, Поттер уставился в бледное лицо Снейпа. Профессор с расширенными глазами тряс ученика, как тряпичную куклу, и что-то орал — последний не слушал, бросив все силы на попытку вырваться из захвата. Когда парню это наконец-то удалось, он вышиб дверь и кинулся вниз. Отвращение душило его, гнало прочь с площади Гриммо, как можно дальше от всех этих людей, больше напоминающих сейчас мерзкие личинки. Свалилась подставка для зонтиков, с первого раза взяла высокую ноту Вальпурга Блэк, а Гарри Поттер, справившись с замком, выскочил из вызывающего тошноту дома. Сначала дневной свет ослепил парня, а затем ливень промочил до трусов, но он, не останавливаясь, продолжал бежать, с каждым шагом ощущая, как разрушается его внутренний мир. Отец! Как ты мог? Почему именно ты? Гарри даже не пытался оправдать увиденное возрастом — не оправдывается такое подростковым максимализмом, никогда.
Выбежав на пустырь, парень тяжело опустился на землю, а в голове, помимо воли, крутилось совсем другое воспоминание…
Им с Дадли по восемь лет — ещё слишком маленькие, чтобы брать на себя ответственность, но достаточно большие, чтобы осознавать последствия. Они на заднем дворе своей школы — уже очень поздно, занятия закончились, и никого нет, кроме Поттера, Дурсля и его банды. Гарри лежит на земле, свернувшись и защищая руками живот, а парни, радостно гогоча, бьют его ногами — в тот год в их городке в моду вошла обувь с жёсткой подошвой, и привычные удары стали гораздо больнее. Веселье прерывает визг — это Сьюзи, милая пухленькая девочка, которая учится с ними в одном классе. Она нравится Дадли, потому что пирожки её мамы самые вкусные. Она всегда добра к Гарри, делится с ним карандашами и учебником.
— За что вы его бьёте?
Дадли никогда не задумывался над этим вопросом. На секунду он смущается, но потом желание покрасоваться перевешивает, и он улыбается щербатым ртом — два передних верхних зуба недавно выпали, и он немного шепелявит.
— Потому что он родился.
Гарри пытается уползти, но Пирс замечает это и с силой бьёт в солнечное сплетение, интуитивно выбрав место побольнее. Гарри больше ничего не слышит — в глазах стремительно темнеет, и лишь где-то далеко плачет Сьюзи, зовя маму.
Сьюзи перевели в другую школу на следующий же день, с Дурслями провели не самую приятную беседу, и больше Гарри на территории школы не избивали — сам же он неделю провёл в чулане, шевеля искусанными губами и молясь сорванным голосом, чтобы всё закончилось. Несколько его костей треснуло, но ничего слишком серьёзного ребята с ним не сделали, что позволило тёте Петунии сэкономить на обезболивающих.
Гарри со всей силы ударил по липкой земле кулаком, поднимая тучи брызг. Его худшее воспоминание, которое парень запрятал так глубоко, как только мог, оказалось близнецом худшего воспоминания ненавистного учителя. Только вот над Снейпом издевался тот, кого рисовали непогрешимым.
— Как ты мог, отец? Почему именно ты?
Гарри показалось, что от звука собственного голоса его внутренний мир окончательно рухнул. Хрустальный образ человека, которого Поттер действительно любил и изо всех сил старался не идеализировать, вспенился и стёк куда-то вниз зловонной жижей. Он ведь специально спрашивал! Читал газеты, переписывался с однокурсниками, спрашивал у Сириуса и Ремуса…
Боль в груди сменилась вязким комком, который Поттер охарактеризовал как «ненависть». Во рту стало кисло, и парень сплюнул вязкую ниточку слюны.
— Ненавижу тебя, Джеймс Поттер. Ты не отец мне больше. Слышишь? Я отрекаюсь от тебя, самодовольный кретин! Ненавижу…
Слёзы оставляли липкие дорожки на лице и затекали в нос, когда Гарри окончательно лёг на землю, погружаясь щекой в грязь. Горло начало пощипывать, но Поттер продолжал шептать бессвязные обвинения и жалобы.
Гоблины и невидимостьКогда Гарри вернулся, промокший и разбитый, никто из взрослых даже не заметил его отсутствия. Снейпа уже не было, а всем остальным не было дела, где пропадает Мальчик-Который-Выжил. Рон, Сириус, миссис Уизли — все они даже не сочли нужным проверить, где юный Поттер, почему профессор зельеварения уже ушёл, даже кто опрокинул подставку и почему кричала миссис Блэк. Парень уже приготовился к долгому разбору полётов, но спокойно проскользнул в комнату для занятий окклюменцией, где и нашёл короткую записку от Снейпа:
«В сентябре».
Два слова, предлог и существительное, написанные неровным колючим почерком профессора, таким знакомым по пометкам на полях работ. Гарри, к своему стыду, никогда особо не вчитывался, и поэтому не мог сказать, отличались ли буквы от обычных. Был ли мужчина, которого Поттер ненавидел и с которым сейчас ощущал самое сильное родство, разгневан? Был ли подавлен? Разочарован? Возможно, он испугался или даже порадовался — Гарри не мог представить себе, что испытывал человек, бывший для его отца «Гарри Поттером».
Впрочем, о Снейпе оставшиеся две недели мальчик думал мало — слишком болезненные воспоминания пробуждали эти мысли. В первый же день он нашёл место, похожее на кладовку — возможно, это был шкаф — и начал прятаться там, чтобы подумать и собрать свой мир заново. Вопреки всему, никто его не искал, даже когда Гарри пару раз засыпал прямо там же. Возможно, что-то могла бы заподозрить Гермиона, но, так как они были в ссоре, девочка наверняка думала, что он прячется прицельно от неё. Лучший друг Рон, проводивший дни напролёт с близнецами, думал, что Гарри с Сириусом, а крёстный верил, что Гарри с Роном. Молли думала, что Гарри убирается наверху, а Ремус, отвечавший за верхние этажи, был уверен, что Гарри под опекой миссис Уизли. Даже Дамблдор, и тот считал, что Гарри готовится к учебному году в библиотеке Блэков, а Джинни, которая занималась там с Гермионой, полагала что он в своей комнате.
А Гарри сидел в своём чулане, куда забегал, чтобы спрятаться от Дадли, и боролся с накатывающими воспоминаниями, плакал над своей уничтоженной реальностью и злился на весь мир.
Он злился на обитателей Гриммо, потому что они, так заботящиеся о его безопасности, даже не замечали его отсутствия.
Злился на Рона, потому что друг рассмеялся бы и разболтал каждому о том, что увидел в думосборе сальноволосого ублюдка.
Злился на Сириуса, который продолжал каждый вечер уходить на чердак к Клювокрылу и надираться и ради которого Джеймс когда-то начал свою «Охоту на Гарри».
Злился на Гермиону, из-за которой начались уроки окклюменции и он узнал то, что уничтожило его любовь к родителям.
Злился на Северуса Снейпа, который вытащил такое из своей головы и не потрудился засунуть обратно.
Злился даже на Критчера, который носил ему еду, уворачиваясь от тарелок и слушая проклятья. С первым появлением домовика Гарри обрадовался, что крёстный беспокоится, но, узнав, что это желание портрета Вальпурги Блэк, пришёл в ярость. Та вспышка, на самом деле, очень ему помогла — наконец-то удалось заплакать. Вместе с горячими каплями выходила апатия, в которую мальчик ещё не успел нырнуть с головой, так что теперь он мог относительно спокойно думать и пытаться вернуть себе душевное равновесие.
Лишь на двоих сейчас не злился Гарри Поттер — на своих родителей. Этих он просто ненавидел. Любимые прежде образы превратились в тяжёлые и зловонные, и одна мысль, что их кровь течёт в его венах, наполняла отчаянием и желанием смерти. Гарри уже несколько раз заносил палочку над руками, чтобы произнести заветное «секо» и выпустить грязную кровь из своего тела, но Критчер всегда оказывался рядом, говоря какую-то бессмыслицу и позволяя выместить на нём свой гнев. Почему он ненавидел и Лили тоже, Гарри не знал и не хотел разбираться — слишком больно было разбираться в прошлом, слишком часто теперь голоса родителей переплетались с голосами Дадли и его дружков. Иногда Поттеру казалось, что он вовсе сходит с ума от этого кошмара, но всё равно заставлял себя вслушиваться и запоминать.
К последней неделе, когда семейство Уизли вместе с Гермионой и Гарри должны были отправиться в Косой Переулок за покупками, мальчик смог придумать свой первый шаг к восстановлению.
Он должен отречься от родителей. Не на словах, даже не через магические клятвы — официально, по всем правилам. Гарри старался не думать, на что он будет жить после подобного опрометчивого поступка. Мальчик надеялся, что Сириус согласится содержать его, но что-то глубоко внутри подсказывало — крёстный не простит. Последний Блэк слишком любил Джеймса, Лили и своё Мародёрское прошлое, чтобы понять своего крестника и взглянуть на школьные проделки с другой стороны. В принципе, можно будет попроситься к Уизли — они добрые и пустят его пожить, но они были слишком бедны, чтобы спокойно кормить ещё один рот.
Но, даже несмотря на все эти разумные доводы, Гарри не собирался отступать. Мальчик знал — только так он снова сможет стать целым. Сейчас ему казалось, что его душа раскололась на три части — на того маленького Гарри, которого били тяжёлыми ботинками по животу, на волшебника Гарри Поттера, потрясённого предательством родного отца, и на Дадли Дурсля, который хохотал и искал себе новую жертву. Два дополнительных голоса кричали, хохотали, умоляли, злорадствовали — и Гарри знал только один способ заставить их замолчать. Это предательство отца вынудило его душу обрести сразу три ипостаси, и всё закончится тогда и только тогда, когда эта мерзкая грязная кровь перестанет течь по его телу.
В день, когда они целой процессией выбрались за покупками, Гарри было невероятно стыдно — ему хотелось осуществить задуманное немедленно, но тогда у него не будет денег, и он не сможет закупиться к школе. К тому же, идти отрекаться стоит тайно, без свидетелей — он точно знал, что никто не поймёт его стремления избавиться от связи с родителями, пусть и совершившими нечто столь мерзкое. Самой же большой проблемой было то, что он даже не представлял, куда в магическом обществе обращаются по подобным вопросам. В банке он долго мялся, а потом подошёл к первому попавшемуся гоблину и выпалил:
— Скажите, как я могу отречься от семьи?
Работник некультурно выпучил глаза, но потом уверенно поманил Гарри за собой. Сопровождающие его волшебники снова ничего не заметили, им даже объяснять ничего не пришлось. Если бы Поттер не был столь взволнован, ему было бы больно, как было больно все две недели сидения в кладовке. Гоблин привёл его в комнату, а потом на пару минут исчез, чтобы вернуться со своим соотечественником. Очевидно, его уже предупредили, так что он сразу перешёл к делу.
— Вы хотите отречься от всего рода Поттеров или только от кого-то конкретного?
— А так можно?
И Гарри, распахнув глаза, слушал о возможности выжечь Джеймса и Лили Поттеров из собственной крови, при этом оставшись наследником лорда Чарльза. А потом быстро, зажмурившись и скрестив пальцы, согласился и попросил тут же провести ритуал. Вышел из Банка Гарри уже почти чистым — что-то продолжало терзать его, но он пока не мог понять, что. Уизли и остальные Орденцы уже ушли, забыв его в Банке, но мальчик не обижался на них, окрылённый свободой и лёгкостью. Он сам прошёл по всем магазинам, купив всё необходимое по списку, и даже купил пару новых мантий, дабы отметить начало новой жизни.
Он без проблем вернулся в особняк Блэков, добравшись камином из Дырявого Котла, и никто не заметил его возвращения, кроме приветливо кивнувшего портрета Вальпурги Блэк. Гарри не обратил на это внимания, автоматически кивнув в ответ, и прошёл в свою каморку. Там он заказал у Критчера полноценный ужин с огромным десертом и с радостью начал поглощать нежное мясо, грибной суп и всевозможные сладости.
Хогвартс-экспресс, Придира и единственно верное решение, ставшее началом чего-то нового.Утром перед отправлением в Хогвартс Гарри разбудил Критчер. Вещи мальчика уже давно были собраны домовиком, сам он совершил несколько ночных вылазок в библиотеку Блэков и собирался провезти в школу несколько книг по окклюменции, Защите от Тёмных Искусств, Чарам и с непонятным пока содержимым, но написанных на парселтонге. Забавные закорючки, похожие на вариации значка тильды* с маггловской компьютерной клавиатуры, легко складывались в слова, но Гарри мало чего понял из случайной страницы, на которой он открыл первую книгу без названия, в обложке из змеиной кожи. Поттер решил, что прочтёт их позднее, и спрятал на дне рюкзака. Теперь он сидел в своей каморке, слушая, как судорожно носятся повсюду все Уизли и Гермиона Грейнджер, стараясь в последнюю секунду собраться и ничего не забыть. Они возвращались минимум трижды, а потом выбежали из дома и уехали. Гарри покачал головой и истерично расхохотался — его забыли. Снова. Как будто его и не существовало в этом доме, как будто это не он — Мальчик-Который-Выжил. Поттер выбрался, чтобы с Сириусом отправиться на платформу 9¾, но крёстного тоже не было дома, потому что мужчина поехал провожать гостей. Мальчик сел на пол в прихожей, подавляя желание расплакаться — он никому не был нужен, совсем никому. Рядом с тихим хлопком материализовался Критчер, таща за собой сундук.
— Мерзкие предатели забыли наследника Поттеров! Ничего, Критчер сможет доставить наследника на платформу.
Гарри слабо кивнул и ухватился за лапку домовика, чтобы тут же оказаться около поезда — неприятных ощущений от перемещения в пространстве не было, они словно перетекли из одной точки пространства в другую. Он успел затолкать сундук на подножку, чтобы потом затащить его в вагон, когда явились его защитники. Рон тут же закинул свои вещи на его, тем самым усложнив задачу, и начал разговаривать о квиддиче, словно ничего не случилось. Гермиона виновато глянула на парней, а потом исчезла в одном из вагонов, поняв, что её ещё не простили. Пробыв некоторое время в купе, Гарри вдруг понял — они действительно не заметили, что его не было всю дорогу на вокзал. Тут же стало больно и обидно, и Поттер с трудом сдержался, чтобы не огрызнуться на Рона — он всё ещё был его лучшим другом. Традиционно, их купе нашёл Драко Малфой с Креббом и Гойлом, и Уизли тут же распушился, словно петух, и начал поливать их грязью. Гарри на пару секунд поймал обречённый взгляд Малфоя, и тут его словно избило Дракучей Ивой, а маленький Дадли Дурсль внутри залился издевательским хохотом. Вот он, его собственный «Гарри Поттер». Как Северус Снейп был «Гарри Поттером» для мародёров, как сам Гарри был «Гарри Поттером» для Дадли и его дружков, так Драко Малфой был персональной грушей для битья Гарри Поттера. Дадли внутри снова захохотал, повизгивая и похрюкивая, маленький Гарри заплакал, умоляя прекратить, а волшебник Поттер сжался в комочек и закрыл лицо руками.
Он ничем не лучше них. Не лучше Дадли, не лучше Джеймса, не лучше самого последнего Пожирателя.
Видимо, это отразилось на его лице, потому что Драко удивился. Гарри с силой дёрнул Рона за рукав, и звук рвущейся ткани заставил рыжего замолчать.
— Рон, зачем ты нарываешься? Он просто искал свободное купе.
Слизеринцы замерли, неверяще смотря на хрипящего Гарри — он боролся со слезами, прекрасно зная, что именно ему ответит Рон. Младший Уизли действительно не заставил себя ждать, вырвавшись и окончательно оторвав рукав. Он огрызнулся, и каждое его слово протыкало что-то внутри Гарри, заставляя мальчика задыхаться и агонизировать.
— Гарри, ты чего? Это же Малфой!
Три голоса в голове Поттера слились в один. «Это же Малфой…» « Всё дело в самом факте его существования…» «Потому что он родился…» Мальчик начал медленно оседать на пол, зажимая уши руками, а магия вокруг забурлила, выталкивая из купе Рона и Драко, а потом намертво запечатывая дверь. Поттер скрючился на полу, даже не пытаясь стереть слёзы и что-то бормоча. В запертые двери молотили кулаками, кто-то орал всевозможные отпирающие заклинания, а жалобные девичьи голоса просили выйти.
Когда слёзы кончились, Гарри накрыла ещё одна волна апатии. Подобно тому, как он сидел в каморке на Гриммо 12, сейчас он забрался под стол и свернулся клубочком, погружаясь в собственные мысли. Итак, он был ничем не лучше Дадли Дурсля или Джеймса Поттера. Да, он никогда не бил Малфоя и не издевался над ним прилюдно, но одно появление скользкого слизеринца заставляло мерзкого монстра внутри хихикать и извергать из себя гадости. Этот внутренний Дадли отлично знал, куда бить, и вовсю пользовался всеми запрещёнными приёмами, которые только можно было придумать. Вот и сейчас, он шептал что-то вроде "Он первый начал" и "Он из семейки Пожирателей", хотя Гарри изо всех сил старался не слушать. Поттер раз за разом, словно молитву, прокручивал в голове свой отказ от Джеймса и Лили Поттеров, убеждал себя, что он не такой и что ещё не поздно.
Когда поезд прибыл в Хогвартс, Гарри уже было немного лучше. Решение было очевидным — извиниться перед Малфоем и получить прощение. Теперь Поттеру стало легко-легко — он понял, почему в его голове звучал мерзкий голос свиноподобного братца, и точно знал, как от него избавиться. Мальчик испытал небывалый подъём, когда понял, что так и не переступил черту и не поднял руку на Драко. Гермиона, конечно, врезала ему на третьем курсе, но то было без его непосредственного участия, и, скорее всего, за дело. С другой стороны, книги из библиотеки Блэков, которые ему таскал Критчер, как-то сильно пошатнули уверенность Гарри в том, что конфликте Малфой-Грейнджер пострадавшей стороной выступает Грейнджер. Грязнокровка, грязная кровь… Мальчик специально просматривал Историю Хогвартса в более ранних изданиях, и он убедился, что на Слизерине учится столько же магглорождённых, сколько и на остальных. Только вот по ним в жизни не скажешь, что они из мира обычных людей, так естественно они держатся среди Аристократии. У Блэков были кучи книг, как перехитрить магию и сделать магглорождённого потомком давно вымершего рода — такие мероприятия проводились перед свадьбой, чтобы при входе в семью кровь считалась чистой, а замки не стояли без дела. Грязной кровью были лишь те, кто не хотел становиться частью этого волшебного мира, подчёркивал собственное происхождение, даже неосознанно, и собирался нести перемены. И если поначалу Гарри скептически относился к подобному определению, то потом понял, что чистокровной семьи Булстроуд не существует, и ни один род не признавал Миллисент своей байстрючкой, но девочке помогали, она дружила с Панси и никогда ей вслед не летело обидное "грязнокровка". Да что там оскорбление — Поттер в жизни бы не подумал, что она магглорождённая! А вот Гермиона предпочитала маггловские штаны, носила фенечки и браслеты и обходила стороной полки с этикетом или историческими описаниями традиций, а также была очень эмоциональна. На Гриффиндоре это выглядело нормально, но вот остальные факультеты не позволяли себе подобных вольностей. И Гарри точно понимал — если сравнивать тихую, вежливую Миллисент Булстроуд и бойкую, бескомпромиссную Гермиону Грейнджер, в выигрыше останется Милли.
А ещё Поттер был точно уверен, что слизеринцы заметили бы его отсутствие и никогда не забыли бы в пустом доме.
Открытая дверь без сопротивления ушла в стену, и Гарри осторожно выглянул наружу — все его добровольные спасатели-гриффиндорцы шумно спорили, размахивая руками и предлагая безумные планы по вскрытию купе. Поняв, что его опять не заметили, он тихо выскользнул из вагона и направился к каретам. Каково же было его удивление, когда жуткие существа из кости и кожи повернулись к нему мордами и начали приветливо переступать ногами. Гарри попятился — он, конечно, успел прочитать о фестралах, но встретить их вживую оказалось страшно. Когда одна из прохладных морд ткнула его в спину, мальчик дёрнулся в сторону, не удержался на ногах и упал, больно стукнувшись копчиком о землю.
— Ты их тоже видишь?
Девочка в жутковатых очках с интересом рассматривала его, чуть наклонившись и прижимая к груди журнал. Поттер встал, сначала хотел отряхнуться, потом одёрнул себя и нерешительно взялся за палочку. Девочка хихикнула и одним движением избавила Гарри от налипшей земли и травинок.
— Луна Лавгуд.
— Гарри Поттер.
Она серьёзно кивнула, сильнее прижав журнал к себе, и они вместе двинулись к ближайшей карете. Устроившись на сидении, девочка тут же уткнулась в издание — Теперь Гарри смог разглядеть название "Придира" — и через пару минут Поттер попросил почитать. У Луны с собой оказался предыдущий номер, и мальчик с удовольствием погрузился в лёгкий сказочный мир. К концу поездки он пообещал себе оформить подписку на журнал, который смог подарить ему небывалое прежде умиротворение. Журнал расслаблял и настраивал на новый лад, статьи писались легко и с юмором, и Гарри был в восторге от того позитивного безумия, которое снова заставляло верить в чудеса.
На ужине Гарри вежливо кивнул Северусу Снейпу, и мужчина, после ряда раздумий, кивнул в ответ. Теперь Поттер понял, что профессор отлично держал лицо, и, когда они останутся наедине, разговор будет тяжёлым, зельевар наверняка будет кричать и кидаться банками с тараканами. Мальчик полностью готов принять любое наказание — он увидел то, что никогда видеть не стоило. Новая учительница ЗОТИ, Долорес Амбридж, не внушала хороших мыслей, но первая встреча с ней предстояла только через неделю, и пока что Гарри предпочёл запихать проблему с профессором на задний план.
Отловить Малфоя удалось только через три дня после начала учебного года. Гарри не решался писать ему письма с просьбой о встрече, а отловить Драко одного, без верных Кребба и Гойла, было почти невозможно. Шанс выпал внезапно — Гарри увидел удаляющуюся спину слизеринца перед прорицаниями и поспешил за ним. Когда стало ясно, что Малфой идёт на верхние этажи, к заброшенным классам, Гарри окликнул его.
— Малфой!
Драко остановился и медленно повернулся к гриффиндорцу, натягивая на лицо маску брезгливого снисхождения. Гарри не обратил на гримасу никакого внимания — он подлетел к собеседнику, зажмурился и набрал в грудь побольше воздуха для своей фразы.
— Драко, я сожалею. Мне очень жаль, что я вёл себя подобным образом с тобой, что говорил тебе все эти гадости и подозревал во всём на свете. В общем, пожалуйста, прими мои извинения и давай попробуем ещё раз.
Поттер низко поклонился, про себя думая, что надо было вставать на колени. Когда спина затекла, парень медленно выпрямился. Неуверенный голос Драко Малфоя стал бальзамом на уставшую от постоянных потрясений душу.
— Хорошо, Поттер… Давай попробуем.
Потом в голове у аристократа словно что-то щёлкнуло, он поправил мантию и принял самый надменный вид из всех возможных, протягивая руку на королевский манер.
— Ты уже узнал, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.
Гарри серьёзно кивнул и пожал ладонь, после чего парни обменялись многозначительными взглядами. Торжественный момент нарушил Драко — он совершенно по-плебейски фыркнул и кивнул на одну из дверей.
— Я польщён твоим решением, Поттер, но моя работа по трансфигурации сама себя не напишет, так что увидимся позже.
Гарри хихикнул и отправился прочь, ощущая себя самым счастливым человеком.
*тильда это “~".
Гордиев узел можно лишь разрубить— Ты якшаешься со слизеринцами!
Рон встал около стола, который Гарри в последнее время занимал, и выкрикнул эту обидную фразу лучшему другу в лицо, брызжа слюной и срываясь на визг под конец. Поттер мысленно фыркнул — ни с кем он не якшается! А то, что они с Драко каждый день проводят вместе не меньше часа, сражаясь с зельями, ЗОТИ и трансфигурацией, так это вообще ничего не значит… да и какое Рону до этого дело? Уизли всё так же плюхался на соседнее место, громогласно рассуждал о квиддиче и о предательстве Гермионы. Девочка явно хотела помириться, но как-то не получалось — рыжий был принципиально против, а у Мальчика-Который-Выжил неожиданно нашлись собеседники поинтереснее. Но это не значило, что Гарри хотел отказаться от своих друзей! Тем обиднее были роновы обвинения.
— Рон, я не якшаюсь, как ты выразился, со слизеринцами. Мы с Малфоем просто делаем некоторые домашние задания вместе, и, уверяю тебя, это никак не влияет на нашу дружбу.
— Ты даже говорить стал, как он!
Это было наглым враньём — Гарри всегда говорил развёрнутыми предложениями и максимально внятно, чтобы занимать у тёти как можно меньше времени. И сейчас он построил фразу так же, как и всегда, но Рон, видимо, считал иначе.
— Немедленно прекрати и снова делай домашку со мной!
Поттер даже поперхнулся, настолько детским выглядел этот протест. Серьёзно? Уизли действительно думает, что делать домашние задания с представителем факультета Слизерин это значит предавать их дружбу? На душе сразу стало мерзко, словно выдержка из флоббер-червей поселилась где-то внутри. Гарри медленно встал, собрал свои книги — он готовился к новому проверочному тесту по ЗОТИ и не хотел получить плохую отметку. Профессор Амбридж придиралась к нему, но Гарри терпел и не обращал внимания, неизменно оставаясь вежливым и корректным. Немало в этом помог и Драко — он посоветовал в уме умножать цифры на 87, и парень, отвлечённый вычислениями, не обращал внимания на оскорбления министерской жабы и на выжидающие взгляды одногруппников — они явно хотели, чтобы он протестовал, обвинял Министра и вёл себя как жадный до славы псих.
А теперь он ещё и предатель, якшающийся со слизеринцами.
Гарри вышел из гостиной Гриффиндора под ронов писк «Ты мне больше не друг». Коридоры слились в один, и очнулся парень только когда врезался в маленькое девичье тельце, и они вместе покатились по полу. Тут же извинившись, Гарри поспешил помочь, а Луна — это была именно она — приветливо кивнула и начала собирать перья, словно ничего не случилось.
— Ты оформил подписку на Придиру.
Гарри кивнул, немного покраснев, хотя девочка явно не спрашивала. Его тут же засмеяли, стоило прилететь первому еженедельному выпуску, и грифы бросились обсуждать безумные выдумки Ксенофилиуса Лавгуда, вырывая гаррин номер друг у друга из рук. Парню совершенно не понравилось, что его журнал взяли без разрешения, а все попытки его заполучить вызывали смех и игру «попробуй отними». Для Поттера эта игра прочно ассоциировалась с Дадли, который регулярно отнимал вещи Гарри и перебрасывался ими с друзьями, предпочитая ещё и порвать попавшее к нему в руки в процессе, так что юмора факультета он не понял и, поймав порядком потрёпанную, местами уже порванную «Придиру», гордо удалился под хохот гриффиндорцев.
Луна, конечно же, не стала смеяться над его желанием получать журнал.
— Папа рад, что ты теперь тоже читаешь его. Он хотел написать целую статью на разворот, но я его отговорила — ты ведь не любишь лишнее внимание, верно?
Гарри снова кивнул, и Лавгуд собралась уходить. Видимо, ей было достаточно полученной информации, но парень хотел ещё поболтать с ней — девочка успокаивала. Он заговорил о статье про спотыкухотиках — страшных детёнышах боггартов, живущих в шнурках и заставляющих людей спотыкаться, и они с Луной отлично провели время в пустом классе, трансфигурировав себе кресла. Потом они выбрались на кухню, взяли всяких вкусностей и устроили отличное чаепитие. Девочка непрерывно смеялась и с горящими глазами рассказывала обо всём странном, что они с отцом смогли придумать, а Гарри с радостью ощущал, как рассасывается мерзкий комок в груди, а проблемы с Роном и Гриффиндором становятся решаемыми и мелкими. В одной из возникших уютных пауз Поттер решился спросить об этом:
— Луна, почему ваша газета обладает таким…умиротворяющим эффектом?
— Даже настоящим волшебникам надо верить в сказки.
Девочка сверкнула глазами, становясь похожей на Дамблдора, и перевела разговор на нарглов. Гарри не сопротивлялся, с удовольствием слушая о новых неведомых зверятах и незаметно для себя делясь своими проблемами. Когда дело дошло до конфликта с Роном из-за Драко, девочка покачала головой.
— Держись Малфоя, Гарри. Мозгошмыги аристократов самые красивые и коллективные. Это как гриб-баюн, у которого одно сознание на много тел, понимаешь? Если на твоей стороне Малфой, то там же и половина магической Британии.
Тут Лавгуд встала и, отряхнувшись, потянулась к ручке двери.
— Мне пора, Гарри. Мозгошмыги профессора Синистры заставили её дать нам домашнее задание, и мне бы не хотелось заставлять свои эритроциты краснеть ещё сильнее.
Гарри тут же захихикал — в Придире частенько возникали факты из маггловских наук, а волшебники фыркали от негодования или смеялись. Поттер, например, смеялся.
Так, в приподнятом настроении он выбрался из класса, и, насвистывая весёлый мотив, направился к Большому Залу — близилось время ужина. Дойти до места ему было не суждено, потому что на пути неожиданно возник профессор Северус Снейп. Серьёзный, с нечитаемым выражением лица, бесцветным голосом он попросил Гарри следовать за ним, и парень покорно пошёл следом. Поттер был дико рад, что успел провести время с Луной — после этого он не боялся того разговора, что ему предстоял, и испытывал лишь всё нарастающее волнение. Наконец, мужчина пропустил его вперёд себя в кабинет и запер дверь. Медленно прошёл мимо стеллажей, погладил банки с ингредиентами, поправил занавеси… Гарри ждал. Он сидел на стуле, скрестив ноги, и в груди засел, упираясь в кости, воздушный шар.
— И что Вы об этом думаете?
Северус Снейп смотрел на Поттера, сидя за столом напротив парня и поставив подбородок на переплетённые пальцы. Гарри заглянул в чёрные, подёрнутые дымкой глаза, и рассказал всё. С первым же звуком шар внутри лопнул, и на профессора вылилась история жизни Мальчика-Который-Выжил. Дадли, тётушка Мардж, «Охота на Гарри», чулан под лестницей, решётки на окнах… Закончил Поттер отречением от родителей и примирением с Малфоем. Снейп даже не пошевелился, и только прикрыл глаза в конце.
— Подите вон, мистер Поттер.
Бесконечная усталость слышалась в этих простых словах — усталость и фатализм. Гарри тихо встал, аккуратно задвинул стул и вышел из кабинета, потратив не меньше минуты на закрытие двери. Внутри было пусто-пусто, и парню казалось, что он феникс — только что возродившийся, чистый от грязи этого мира, способный на всё что угодно. Он смог отпустить теперь чужих ему родителей, мёртвого Седрика, завистливого Рона и собственного «Гарри Поттера» — теперь Драко был другом, а не жертвой.
Блондин, кстати, тут же нарисовался рядом — видимо, вернулся с ужина.
— Поттер! Какие люди в наших подземельях. Что привело тебя сюда?
— Я только что восстал из пепла.
Прозвучало немного невпопад, да и выражение лица гриффиндорца наверняка было очень странным, потому что Драко запнулся, а потом решительно схватил Гарри за плечо.
— Так. Эта глубокая философская мысль требует выпить.
И до глубокой ночи Гарри Джеймс Поттер пил дорогой огневиски в спальне мальчиков Слизерина.
Вся правда о войне, которой никогда не былоСамое худшее в бойкоте начинается, когда гневная толпа, стремясь заставить человека извиниться перед ними, начинает портить его вещи. А ведь Гарри просто поздоровался! Да, с Малфоем, да, в Большом Зале, да, он ответил — но разве это повод заливать его сундук гноем бубонтюбера? Парень не делал секрета из своего общения со слизеринцем, и на все робкие вопросы отвечал утвердительно — общаемся, делаем домашние задания, прекращать не хочу. Гриффиндорцы недоверчиво качали головой, но отходили и в лицо ничего гадкого не говорили. А тут — гной и анонимная записка. Рон и Гермиона пытались его защищать, но их голоса звучали так неуверенно, что это убеждало в виновности сильнее, чем что бы то ни было. При всём этом, Уизли и Грейнджер с ним не общались, так что принимал насмешки парень в одиночестве. Ничего, всё в порядке — в прошлом году было так же. Сейчас хотя бы другие факультеты не травили его. Слизерин, ко всеобщему удивлению, к травле не присоединился, Пуффендуй и Когтевран сохраняли нейтралитет, просто игнорируя возню Гриффиндора.
— Привет, Луна!
Девочка прошла мимо, сделав вид, что не заметила — она всегда так делала, если рядом кто-то был. Гарри не обижался, но почему-то продолжал здороваться, надеясь, Лавгуд повернётся на голос и рассмеётся своим мелодичным голосом в ответ. Поттер отлично понимал, что этого не будет, по крайней мере пока. Они обсудили это почти сразу, и Луна была предельно серьёзна, не использовав своей речи странных слов.
— Гарри, пойми меня правильно — ты очень интересный собеседник, но я всего лишь сумасшедшая дочь главного редактора «Придиры». Многие считают, что если я веду себя не так, как все, стоит засунуть меня в унитаз или выкинуть все мои вещи из окна, но они не делают это так уж часто. Если я буду рядом с тобой… Гарри, пожалуйста.
И он понял, сразу же её простив — Лавгуд всегда с улыбкой воспринимала все издевательства, как минимум потому что сознательно создавала благоприятную ситуацию для них, но она была просто маленькой девочкой, которой тоже могло быть плохо и обидно. Они продолжали общаться наедине, и Гарри всё ещё получал от этого удовольствие — как минимум, она была с ним честной. Но всё равно продолжал здороваться, несмотря ни на что.
Совы ухали, пока Гарри привязывал письмо к лапке Букли — вещи было необходимо заменить, в самое ближайшее время.
— Доброе утро, Поттер.
Гарри, как и всегда, испытал жуткое волнение — Блейз Забини спокойно стоял у входа в совятню. Парень ещё не привык, что после той попойки в слизеринском общежитии все соседи по комнате Драко здоровались с ним. Он всегда отвечал им тем же, но с опаской — ребята не выглядели дружелюбными или просто вежливыми. Даже сейчас Блейз щурил глаза и кривил губы, словно присутствие Поттера в этой комнате это худшее событие за сегодняшний день.
— Доброе утро.
Вежливые кивки друг другу, и Гарри поспешил сбежать. Он направился к Озеру — погода была отличной, так что можно было расслабиться и насладиться тишиной. Впрочем, уединение Гарри не продлилось слишком долго — к нему довольно быстро присоединился Малфой.
— Блейз сказал, что ты ушёл из совятни и скорее всего направился сюда.
Гарри несколько отстранённо улыбнулся — путь в совятню был неблизким, и Забини, а затем и Малфою пришлось бы лететь, чтобы так быстро обменяться сообщениями и придти сюда.
— Имей ввиду — не слезу с тебя, пока не закончишь вычисления и не сможешь их объяснить!
Драко пытался научить Гарри арифмантике, и пока дело двигалось с переменным успехом. Поттер мог решать примеры, хорошо использовал формулы и понимал, чего от него хотят… Но вот объяснить свои вычисления не мог. Совсем. Малфой выл и хватался за голову, когда на вопрос почему Гарри заявлял, что просто ему так кажется. От гордого прозвища Неуч отделял только тот факт, что он действительно попадал. Широко зевнув, парень открыл первую задачу.
— Когда зеваешь, прикрывай рот рукой и не давай челюстям расходиться слишком сильно. Не высыпаешься?
— Это всё кошмары от Воландеморта.
Драко всегда критиковал его поведение, сообщая, как оно должно быть. Всё это было описано в книгах по этикету, но Поттеру пока что было трудно держать в голове все правила.
Малфой поморщился от имени, которое так легко слетало с губ Гарри.
— И часто они тебе снятся?
— Всегда.
Занятия окклюменцией не сильно что-то меняли, разве что эмоциональный окрас был гораздо слабее. Теперь Поттер просто садился на пол коридора и покорно ждал, пока всё закончится — самостоятельно он проснуться не мог.
Следующая фраза слетела с языка Гарри до того, как он успел это осознать.
— Тоже примешь его метку?
Малфой напрягся. Серые глаза стали стальными, парень подобрался, как перед прыжком.
— С чего ты взял?
— Ну, твой отец был там, и отцы Кребба и Гойла, так что…
Сумка упала на землю громко, так громко, что Гарри решил позже узнать о невербальных чарах усиления звука — Малфой швырнул её на землю со всей силы, но такого звука всё равно не должно было получиться.
— НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ О ТОМ, ЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ!
— Чего я знаю? Что Люциус — Пожиратель Смерти?!
— ОТЕЦ НЕ ПОЖИРАТЕЛЬ!
— У него на руке метка! МЕТКА, понимаешь? Или этот символ значит что-то другое?!
— ИМЕННО, ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ!
Драко нависал над ничего не понимающим Гарри. Метка это что-то другое? Как такое может быть? Заявление звучало странно и неправдоподобно, и скажи кто Поттеру такую вещь раньше, он бы рассмеялся. Но... это ведь Драко?
— О чём ты говоришь?
Малфой резко успокоился, будто втянув в себя всю бурлящую вокруг злость. Гарри не мог не восхититься — ему до такого контроля над собственными эмоциями ещё расти и расти.
— О метках, Гарри Джеймс Поттер. О метках, Тёмном Лорде, Дамблдоре и Министерстве, из-за которого мы и оказались в нынешней плачевной ситуации. Ну и, разумеется, о грязнокровках.
Парень глубоко вдохнул, готовясь начать. Поттер сел на поваленное дерево, Драко наложил ряд маскирующих заклинаний, история началась.
— Гарри, ты ведь уже понял, насколько много для нас значит история. Вендетта, кровные союзы — это наша норма жизни. Как ты понимаешь, каждый род воюет только за себя, опираясь на славные деяния предков и апеллируя к событиям тысячелетней давности. Как думаешь, насколько сплочённой будет страна с таким населением? Закрой рот — отвечать на риторические вопросы неприлично. Не буду вдаваться в исторические подробности — ты не знаешь этих людей, никогда о них не слышал и не поймёшь их мотивов. В общем, чтобы мы не перерезали друг друга из-за того, что кто-то кому-то плюнул на мантию задолго до нашего рождения, было принято решение начинать с чистого листа. Почему мы, наследники древних родов, учимся в Хогвартсе? Именно здесь мы делаем первые шаги и заключаем кровные союзы. Новые союзы, понимаешь? Каждое поколение волшебников заново выстраивает контакты с другими семьями, словно бы ничего никогда не было.
Гарри неуверенно кивнул. Кажется, он начинал понимать, хотя Драко явно волновался и говорил довольно путано. Получается, что время перемен в обществе магической Британии было жёстко ограничено периодом взросления наследников. Звучало всё логично, но две вещи терзали парня. Поттер поспешил уточнить, пока они не перешли к Воландеморту и меткам.
— Но ведь отношения между чистокровными семьями не меняются!
— Конечно. Это ведь идеальная модель, когда дети сами выбирают друзей. На практике же союзники растят наследников вместе, и любой предпочитает ничего не менять. Я знаю своих соседей по комнате всю жизнь, как знали друг друга наши отцы — с Забини всё немного сложнее, но фактически то же самое — наши деды, наши прадеды… Можешь сказать, с кем я заключил союз?
Поттер кивнул. Наверняка даже само содержание договора не изменится — система новых отношений существовала для экстремальных ситуаций, а не для повседневных. Ни один нормальный волшебник не менял семейные традиции просто так, но всегда имел возможность выкрутиться, если неожиданно что-то произойдёт. Это плавно подводило ко второму вопросу.
— Но ведь Сириуса Блэка отлучили от рода за общение с моим отцом! Это несколько противоречит твоей истории, Драко.
Малфой запнулся, но выпрямился. Он явно задумался над вопросом, так что Гарри не удивился уточнению.
— Ты знаешь Блэка?
— Он мой крёстный, знаешь ли.
Драко задумался ещё сильнее.
— А в родовой особняк он попасть может?
— Ну… Да…
— Тогда его не отлучали. Что там сделали, выжгли с гобелена? Уверяю, для отлучения требуется больше усилий, да и никто не будет лишать род наследника. Я удивился, когда ты сказал про отлучение, но теперь всё понятно. Впрочем, не удивлюсь, если он не заключал союза по всем правилам… И это как раз имеет отношение к нашей теме.
Драко выхватил палочку, вычерчивая в воздухе какие-то узоры. По идее, они иллюстрировали его речь, но пока Гарри не видел связи между историей меток и розами, лилиями и разными животными.
— Итак, вот у нас есть кровный союз. Но как сделать его долговечным? Каждый тянет одеяло на себя и может предать остальных, если это окажется выгоднее. С другой стороны — как вовремя придти на помощь? Ведь союз не только экономический, он затрагивает все сферы жизни. Итак, нам нужно средство, способное связать нескольких человек, которое не нуждается в палочке, открывает разум хозяина остальным и может служить порталом на крайний случай. Это средство универсально и служит доказательством полного доверия… Ничего не напоминает?
Гарри квадратными глазами смотрел на Малфоя. Неужели он намекал…
— По глазам вижу, что ты понял. Метка. Вернее, квартер — высший символ доверия, который призван сдерживать нас. А теперь к Воландеморту, друг мой. Или, вернее, к Тому Марволо Риддлу, несчастному человеку, с которого всё началось… Как я уже сказал, союз можно заключить с любым волшебником, который кажется тебе полезным и выгодным, и полукровка-Гонт, конечно же, был именно таким. Надо признать, Ридлл старался оправдать доверие, и ему бы это удалось… Помнишь, я упоминал о вендеттах? Они разрешены. Есть специальный закон, в котором указан целый список причин объявления вендетты. Можешь посмотреть, если хочешь — полезно знать, почему тебя могут возненавидеть. Итак, в союзе Ридлла был один человек, несущий на своих плечах вендетту — и все, с кем он оказался связан, мстили вместе с ним. Увы, сам мститель погиб почти сразу, и его бремя принял на себя всем известный Том. На самом деле, всё было нормально, в рамках закона, и род, которому мстили, тоже понимал это. А вот магглорождённая гриффиндорка, ведущая колонку новостей, не поняла — и у Магической Британии появился Тёмный Лорд, которому противостоят Светлые Семьи, всё с большой буквы. Откуда-то взялось дурацкое имя Воландеморт, аристократию разделили на Тёмных и Светлых, и логичное завершение вендетты назвали «началом правления Тёмного Лорда». Нет, молчи, я знаю что ты спросишь — откуда тогда жертвы? Тут всё ещё проще. Кто сидит в Министерстве Магии, Поттер? Кто его создал? Как ты мог понять, нам и без него хорошо. Ответ - магглорождённые и полукровки. Они все наркоманы, зависимые от магглов — те, кто так и не смог отпустить их мир и стать частью нашего. Впрочем, их Министерство не имело никакой власти, оно не нужно и бесполезно остальным. Что же им оставалось делать? Тем, кто вырос на маггловских войнах, на Свете и Тьме, на героях и добром, всех спасающем правительстве? Мы не знаем, кто входил в отряды Пожирателей Смерти, Поттер. Думаю, Дамблдор тоже не знает — а ведь именно он, создав свой Орден, противостоял всем этим рейдам. Мы пытались, конечно, помочь, но люди шарахались — ведь официально Пожирателями были именно мы. Отсюда Пугало-Которого-Нельзя-Называть, аристократы с рабскими метками и куча трупов для устрашения. Ты, кстати, очень спорный момент — об тебя убился Тёмный Лорд, но это невозможно, ведь никакого Тёмного Лорда никогда не существовало. Мы пытались расследовать это, но все решили, что Пожиратели пытаются воскресить своего Повелителя, и всё стало только хуже. Сам Реддл, кстати, тихо умер в тридцать лет, пытаясь защитить маггловский приют от «Пожирателей».
— Но метка…
Драко горько рассмеялся.
— Именно, Поттер. Квартер. По сути, это магическая татуировка, символы которой характеризуют каждого союзника. У Реддла ключевыми фигурами была змея, как символ последнего Гонта, и череп — знак вендетты. Злая ирония судьбы состоит в том, что квартер отца очень похож на квартер, ставший меткой. Череп — символ некромантов Ноттов, а Уроборос был призван сделать их дружбу вечной. А доблестное Министерство, увидев столь явные доказательства, записало их во внутренний круг, а некоторых бросило в Азкабан.
Гарри замолчал. Будь это кто-то другой, он не поверил бы. Обвинил во лжи, потребовал бы доказательств. Но это был Драко Малфой, волшебник, который был его другом.
— Прости.
Блондин плюхнулся рядом и махнул рукой.
— Всё нормально. Надо было сразу тебе объяснить, но нам казалось, что ты не поверишь. Мы... я и сейчас сомневался, на самом деле.
Драко улыбнулся, и они сидели в уютном молчании, пока Гарри не задал волнующий его вопрос.
— Но если это так, то что же я видел на кладбище этим летом?
Малфой изогнулся, заглянув ему в глаза. Блондин был предельно серьёзен, и Поттеру даже показалось, что из его глаз смотрит кто-то другой.
— А вот на этот вопрос, Поттер, сейчас пытается ответить вся аристократия магической Британии.
Тарелка супаЖизнь определённо налаживалась. Бойкот Гриффиндора как-то сам собой сходил на нет, и начало положили младшие курсы — спокойный, вежливый Гарри, всегда готовый помочь с уроками, привлекал их больше Гермионы. Видя, как дети с учебниками сидят около Поттера, Грейнджер злилась и отдалялась от парня всё сильнее. А Гарри открыл для себя мир преподавания, с удовольствием обучая малышню заклинаниям и объясняя сложные моменты. Он даже начал составлять подобие учебного плана, читая самые настоящие лекции. Глядя на это, старшие курсы тоже начали разговаривать с Поттером, и парень буквально ощущал, что его прощают. Скоро, очень скоро всё будет как прежде, и Луна Лавгуд ответит на приветствие. Лучшим моментом стал Рон Уизли, который подошёл в среду перед обедом. Парень покраснел, протянул слегка дрожащую руку и скороговоркой произнёс:
— Прости меня, пожалуйста. Мне не стоило… ну… говорить тебе те гадости и отказываться от нашей дружбы.
Гарри счастливо рассмеялся, пожав потную ладонь. Лицо Рона осветилось надеждой.
— Мир?
— Мир.
Рыжий тут же успокоился и начал болтать о квиддиче, Гарри с удовольствием отвечал — конечно, Драко тоже любил поболтать о волшебной игре, но если Уизли нравится эта тема, то он с удовольствием поддержит её. Так, рассуждая о прошедшем чемпионате, они подошли к Большому Залу.
— Привет, Поттер.
— Доброго дня, Кребб, Гойл.
Парни хмуро кивнули, двинувшись к своему столу. Гарри с улыбкой повернулся к Рону, увидев ошарашенную физиономию последнего. Уизли подбирал слова так долго, что Гарри успел положить себе бифштексы и налить суп. Наконец Рон отмер.
— Ты… Поздоровался с Креббом и Гойлом?
— Ага.
— Но… Но они ведь слизеринцы! Мерзкие слизни, ждущие момента, чтобы ударить в спину!
Гарри улыбнулся, тут же поморщившись — Рон начал есть, шумно прихлёбывая и широко открывая рот. Уизли, конечно, всегда так ел, но после пары перекусов с Малфоем это стало просто отвратительным. Но друг волновался за него, так что Поттер успокаивающе пробурчал:
— Они в союзе с Драко, так что не волнуйся, меня не тронут. И прекрати чавкать — это неприлично.
Малфой делал ему такие замечания по сотню раз за день, и Гарри очень гордился, что в последнее время подобного стало меньше. Всё же знать, следовать и сделать привычкой это совершенно разные вещи, и Поттер как раз находился между двумя последними этапами. Тем удивительнее было повисшее молчание за столом. Гарри посмотрел на неверящие лица и повернулся к белому как полотно Рону за объяснением. Уизли медленно встал и опрокинул тарелку с супом на голову Мальчика-Который-Выжил. За шиворот полетели морковка и мясо, лапша смешанным комком осталась на волосах, по лицу растекалась жирная плёнка…
— Сто баллов с Гриффиндора, мистер Уизли!
Минерва Макгонагалл подлетела к столу и нависла над рыжим. Следом зацокали каблучки Долорес Амбридж.
— Так-так-так, Гарри Поттер…
Женщины начали спорить, но Гарри не прислушивался — он очистился Эванеско и удалил запах, но ничего не помогало, и ему пришлось бежать в Башню, чтобы принять душ и переодеться. Он полностью пропустил трансфигурацию и на целых пятнадцать минут опоздал на зельеварение. Северус Снейп повернулся на открытую дверь — Гарри молчал, не в силах сказать и слова. Ему хотелось плакать от несправедливости, но он держался, не желая терять лицо. Около минуты Поттер и Снейп просто смотрели друг на друга, после чего профессор молча кивнул, приглашая парня войти в класс. Неверящий вздох прокатился по рядам гриффиндорцев и слизеринцев — никто не верил, что с Гарри не сняли ни одного балла, да ещё и пустили внутрь. Свободных мест было всего два — около сжимающего кулаки Рона и рядом с Драко. Блондин снял сумку со стула и приглащающе похлопал рядом с собой, и Гарри тут же проскользнул на слизеринскую часть класса, благодарно кивнув. Малфой ободряюще сжал поттерово предплечье и подтолкнул свои конспекты, чтобы парень не запорол зелье. Весь урок он получал поддержку слизеринцев в виде разных прикосновений, кивков и помощи в выборе лучших ингредиентов, и Поттер ещё никогда не ощущал подобное единство с группой людей. Конечно, Рон и Гермиона всегда были рядом, а Гриффиндор поздравлял его с победами, но по-настоящему частью чего-то большего он стал только сейчас. Разумеется, это было последствием дружбы с Драко и тем, что весь его курс заключил союз. Именно поэтому Кребб и Гойл защищали его котёл и словно случайно похлопывали по спине, Забини лично выдал чьи-то глаза, а Нотт ободряюще улыбнулся, когда никто не видел. Слизеринские девочки просто кивали, но и этого было достаточно. Парень окончательно убедился, что решение подружиться с Драко было верным, и вдруг очень захотел тоже заключить с ними союз — с такими дружными, стоящими за себя и друг за друга людьми.
Тем же вечером дверь в пустой класс, где они с Драко готовились к урокам, открылась немного раньше обычного. Гарри это заметил, потому что сразу после уроков пошёл именно туда — идти в гостиную к Рону не хотелось. На пороге стоял Теодор Нотт.
— Привет, Поттер.
Гарри осталось только изумлённо хлопать глазами.
— А… где Драко?
— Я за него. Кстати, тебя отстранили от квиддича за «демонстративный саботаж, призванный привлечь внимание».
Гарри поперхнулся, а Нотт спокойно растянулся в кресле Драко. Это саботажем считается суп, который тебе на голову вылил лучший друг? И это за две недели до игры! Да команда не успеет найти нового ловца за такой короткий срок! Впрочем, теперь Драко будет блистать, купаясь в лучах славы, а Кубок уйдёт к Слизерину… Улыбнётся ли профессор Снейп?
— Хорошо. Что будем учить?
Нотт оказался довольно приятным собеседником, и учиться с ним было довольно просто. Гарри всё так же щедро делился своими познаниями в ЗОТИ, в том числе и собственными наработками — он интересовался этим предметом и делал очень многое дополнительно. Теодор лениво отвечал, периодически замирая и начиная подпиливать ногти, а потом делясь сплетнями и зорко отслеживая каждый ответ. Расстались они почти друзьями — слизеринец пошёл в подземелье, а Гарри ещё долго гулял по замку, придя к себе после отбоя, когда Уизли уже спал. Почему-то Поттер думал, что их дружба лопнула навсегда, и теперь он получил смертельного врага, куда худшего, чем Драко Малфой.
Много разговоров, которые потом приведут к действиямКнига оказалась интересной. Гарри завернул её в газету, как делала тётя Петунья, и с наслаждением вчитывался в неровные строчки на Истории Магии. И почему он не начал разбираться с литературой на парселтонге раньше! Сегодня он окончательно сбежал из гриффиндорской башни, пока весь факультет пошёл смотреть матч, и теперь его вещи лежали в пустой комнатке за гобеленом. Война с Роном набирала обороты, он уже дважды полностью обновлял комплект учебников и не подходил к кровати без кошмарного количества защиты. Соседи по комнате пытались утихомирить рыжего, ведь его действия отражались и на них тоже, но Уизли ничего не хотел слушать. Гарри уже давно искал себе новое место жительства, а потом обустраивал бывшую кладовку — парень всё время хихикал над иронией ситуации — и вот теперь он переехал окончательно, и при разборе вещей наткнулся на книги из особняка Блэков. Сейчас, вчитываясь в строчки, он жалел, что не достал их раньше. Первая же книжка оказалась рабочим дневником Салазара Слизерина о постройке Хогвартса. Гарри и не представлял себе, сколько всего мог волшебный замок! Инструкции были столь подробны и понятны, что парню безумно захотелось попробовать построить один — уже давно никто не создавал волшебные замки с нуля, а просто зачаровывали маггловские постройки. Ничего удивительного в этом не было — работа была энергоёмкой и очень тяжёлой, но его это не останавливало. Парень так зачитался, что пропустил конец пары, оторвавшись от книги только услышав голос Драко.
— Что же настолько увлекло нашего героя?
Поттер, будучи в отличном настроении, потянул слизеринца к пустому классу. Потом аккуратно положил закладку и гордо протянул книгу Малфою, ожидая реакции на свои слова.
— Просто рабочий дневник Слизерина, в нём описывается...
- Ничего не говори.
Севший голос Драко стал лучшей наградой, и Гарри просто лучился от радости, пока Малфой дрожащими руками водил по закорючкам парселтонга. Потом аристократ медленно отдал книгу Поттеру и спросил:
— И много у тебя… Таких книг?
— С собой две или три, а вот у Сириуса в поместье целая полка. Вся пыльная и самая дальняя, потому что никто не читает на парселтонге. Посмотри у себя дома, может, у вас тоже есть.
— Тоже… есть… Я потом.
Парень вылетел из класса, не вписавшись в проём с первого раза, а Гарри, насвистывая, пошёл на следующий урок. Он украдкой читал дневник весь день, а вечером начал собственные расчёты — он безумно хотел попробовать. От идеи построить замок он довольно быстро отказался, но вот волшебную хижину или квартиру… И вот к последнему варианту парень и склонялся. Конечно, надо будет провернуть кучу всего, пуститься на хитрости и сделать кучу вычислений, но парня это не пугало.
Тем же вечером он встретился с Луной. Они весело болтали, пока девочка не спросила:
— Сколько ты бы заплатил мне за помощь?
Гарри и не подумал сердиться — Лавгуд давно стала его психоаналитиком, и после бесед с ней мысли отлично раскладывались по полочкам.
— Знаешь, тебе стоит почитать маггловскую… но ты наверняка уже сделала это. Что же — пока я не готов платить тебе.
Девочка грустно улыбнулась.
— Я знала, что ты так скажешь. Что же, мы по-прежнему можем дружить, но наши беседы… не будут столь эффективны.
— Я готов к этому. А во сколько оцениваешь свою работу ты сама?
— Если не в деньгах, то серёжек на Рождество будет достаточно, Гарри.
Поттер кивнул, отлично понимая, что украшения должны быть золотыми. Что же, ему ничуть не жалко — девочка действительно помогла.
— А дальнейшее сотрудничество?
— Мои услуги вряд ли тебе понадобятся.
Что же, Гарри принял это заявление спокойно. Конечно, бесед будет не хватать, но ведь остаётся ещё и Придира… Они разговаривали до глубокой ночи, пришлось извиняться перед ждавшим его Ноттом. А на следующий день парень не стал здороваться с когтевранкой, и она поступила так же. Сопровождавший Поттера Малфой только хмыкнул на такое демонстративное поведение, но промолчал. Вообще, весь его день оказался наполнен представителями змеиного факультета — он не расставался с Драко или Теодором больше, чем на полчаса, вечером делал домашнее задание с Забини и всю ночь играл с Креббом и Гойлом в магическую Монополию, незаметно для себя оказавшись в слизеринской гостиной. Он второй раз за год заночевал там, а утром вместе со всеми отправился на завтрак. У дверей Большого Зала Драко замялся, а потом попросил:
— Останься в Хогвартсе на Рождество, ладно?
Обескураженный Гарри пообещал.
Хеллоуин и РождествоВ этот раз Хэллоуин прошёл спокойно. Драко, конечно, ворчал что-то про Самайн и традиции, но пару тыкв украсил лично, повесив их в пустом классе для занятий. Там они и собрались вшестером, чтобы хорошенько отпраздновать — в Большой Зал Гарри приходил первым и первым же уходил, потому что Рон пытался швырнуть в него едой. Сегодня он вовсе не пошёл отмечать, и теперь с удовольствием поглощал жутко дорогие сладости от слизеринцев. Они наслаждались игрой в магическую монополию, когда Тео вдруг спросил, нормально ли это для Гарри — в этот день ведь умерли его родители. Настроение оказалось безнадёжно испорчено, и Поттер, собрав всю свою выдержку в кулак и процитировав двенадцать простейших рунических связок — этому его учил Блейз — процедил сквозь зубы:
— Не смей упоминать при мне этих мерзавцев. Я выжег их кровь из своего тела.
После этого Гарри развернулся и, чеканя шаг, вышел из комнаты — а там кинулся к своей нише, где рухнул на трансфигурированную кровать и около часа лежал без движения и малейшей мысли в голове. Потом встал, отряхнулся и вернулся к парням, которые всё ещё сидели в классе, донельзя смущённые. Тео и почему-то Винс извинились, и Гарри, буркнув «просто не хочу об этом говорить», их сразу простил. Так они играли на конфеты всю ночь, и на уроки Поттер отправился с бодрящим зельем. Никаких кошмаров ему не снилось.
А вот простое обещание Драко обернулось настоящей нервотрёпкой, ведь Уизли и Грейнджер собрались отмечать Рождество у Сириуса. Никто и подумать не мог, что Гарри решит остаться в школе! Тихие уговоры близнецов и пошедшей на мировую Гермионы ни к чему не привели, и в результате Гарри оказался в кабинете Дамблдора, где его ждала Молли Уизли. Видит Мерлин, она пыталась быть вежливой и заботливой, правда. И уж точно не её вина, что Поттер стал ей родным сыном, так что она вполне закономерно отбросила приторность, упёрла руки в рыхлые бёдра и прорычала тем самым своим голосом, которым наполняла громовещатели:
— Гарри Джеймс Поттер, ты немедленно прекратишь это и отправишься камином к Сириусу! Ещё хотя бы одно слово, и ты останешься без сладкого, а так же просидишь в своей комнате всё Рождество!
Гарри был благодарен женщине за заботу, но вдолбленные Малфоем в голову правила поведения восстали против столь явного нарушения. До того как Поттер вообще осознал происходящее, он встал, натянул на лицо дежурную улыбку и вежливо сказал:
— Миссис Уизли, я безмерно уважаю Вас и благодарен за всё то, что Вы для меня сделали, но я Вам не сын и не нахожусь под Вашей опекой. Вы не имеете права повышать на меня голос, заставлять меня что-то делать и ограничивать в чём бы то ни было.
Гарри в ужасе замер, поняв, ЧТО и КОМУ он сказал. Это ведь мама его лучшего друга, которая вязала ему одежду и дарила еду! А сейчас она, побледневшая, тяжело осела на стул, а вокруг начал суетиться Дамблдор. Тихонько пискнув «я пойду», парень выскочил за дверь кабинета и позорно сбежал в свою нишу. Только к ужину Поттер решился выползти из своего убежища, и там он узнал, что Молли было плохо, и что она на ночь останется в Больничном Крыле, под присмотром мадам Помфри. Так, семья Уизли отправится на Гриммо завтра, камином. Рон с порога швырнул в Гарри петарду, но куда больнее ранили белые лица близнецов. Парень вклинился между ними и тихонько извинился. Джинни, оказавшаяся напротив, беспомощно покачала головой.
— Общение с Малфоем влияет на тебя, Гарри. Теперь ты похож на слизеринца, и, поверь, это не лучшее сравнение. Ты ведёшь себя, как они, одеваешься, как они, даже говоришь, как они! Неужели оно того стоит?
Поттер тяжело вздохнул. Он ведь просто следует правилам этикета и не хочет быть похожим на омерзительных Мародёров — неужели со стороны это выглядит так плохо? Гарри понимал, что не сделал ничего такого, что заслужило бы порицания, разве что был слишком резок с миссис Уизли — но разве он сказал что-то не то? Хотя… Ещё в прошлом году, до смерти Седрика, он бы сказал — да, не то. Но то убийство принесло с собой не только способность видеть фестралов, и парень не собирался возвращаться к прежней манере поведения. Сказать по правде, он бы и не смог.
Но Джинни, Фред и Джордж ждали ответа, а Гарри не находил слов.
— Всё под контролем. Правда, всё нормально.
Уизли, ожидаемо, не поверили. Гарри их не винил — верить можно только тем, кто кровью скрепил с тобой союз и носит тот же квартер. Мысль казалась чужеродной, но очень правильной. Звучала она голосом Малфоя, с нравоучительной интонацией Нотта и фирменной ухмылкой Забини. Гарри был готов поклясться, что ощущал одобрительное сопение Кребба и Гойла за спиной.
А в первый день каникул Драко позвал его в пустой класс и, будучи предельно серьёзным, протянул сложенный вчетверо листок. Гарри развернул, с любопытством рассматривая изображённый символ. Ветки бука и тиса, а так же жезл с набалдашником в виде глаза и заточенная лучевая кость составляли крест, неуловимо похожий на могильный, а по диагонали его пересекал дракон со сложенными крыльями. Гарри неверяще поднял взгляд на Малфоя.
— Это…
— Предложение заключить союз. От нас пятерых, как нетрудно догадаться.
Поттер погладил символ, не находя слов.
— Но я ведь…эм…
— Ты наследник рода Поттеров, и в деньгах недостатка нет. Ты обладаешь славой Мальчика-Который-Выжил и состоишь в доле предприятия близнецов Уизли. А ещё ты змееуст, и даже если Блэк больше не пустит тебя на порог, у тебя есть дневники Слизерина. Возможно, забытые книги на парселтонге есть и в других поместьях. Препятствием были твои родители, но если ты отказался от них, то…
Малфой развёл руками, как бы прося закончить фразу. Гарри же переполнила радость — его признали полезным! Нечто схожее было и на одиннадцатый день рождения, когда ему только рассказали о мире Волшебства. И, как и всегда, Гарри бросился в омут с головой. Он, не раздумывая, ушёл с огромным великаном, ринулся спасать Камень, сразился с василиском, спас уголовника-крёстного и сразился с Воландемортом. Сейчас он просто набрал в грудь побольше воздуха и выпалил, ощущая, как сгорает последний мост за его спиной:
— Я согласен!
Драко поморщился, но сейчас был не подходящий момент для замечаний. Он кивнул на листок.
— Тогда добавь свой знак. Исторически сложилось, что змееустов обозначает змея, но…
— Пусть будет змея.
И Гарри постучал палочкой по картинке, добавляя своё. Рисунок тут же пришёл в движение: крест изменил положение, «встав» на жезл и кость, а дракон, после нескольких кругов, поднырнул под получившуюся букву «х» и угрожающе оскалился, распахнув кожистые крылья. По краю побежала полоска, замыкая символ в круг, и, замерев, стала уроборосом, проглотившим хвост. Драко забрал листок и впился в него немигающим взглядом.
— Поттер, тебе лучше собрать вещи и переехать в общежитие Слизерина. Предстоит много работы.
— Чем мы будем заниматься?
— Считать, Поттер. Считать.
И они действительно считали. Гарри и Тео засели за арифмантику, Драко и Блейз терзали руны, а Винс с Грегом рисовали жуткого вида графики и носились вокруг Гарри с линейкой. Дело осложнялось тем, что Поттер не понимал, что именно они считают, и его интуиция не работала. Скоро гостиная оказалась завалена всякими бумагами, и Гарри невольно порадовался, что парни были единственными слизеринцами, оставшимися в Хогвартсе — возможно, они сами попросили об этом? Наконец, на четвёртый день мучения кончились, и Тео благополучно переписал результаты на чистовик, перевязав его чёрной лентой. Драко потянулся и позвал Гарри наверх, в спальню — там на стуле лежала красивая и жутко дорогая чёрная парадная мантия.
— Одевайся и дуй вниз — чем скорее закончим, тем лучше.
Поттер пытался возражать, но Малфой махнул рукой и вышел, не оставив ему выбора. Пообещав себе, что оплатит дорогую одежду позже, Гарри переоделся и вернулся в гостиную. Парни уже ждали его, так же в парадных мантиях — Поттеру стало безумно стыдно, что он выгнал их из их комнаты. Винс только пожал плечами и посоветовал забить, а потом ребята пошли прочь из замка. За первыми же деревьями Запретного Леса Драко достал маленькую розетку для варенья, и парни переместились, в буквальном смысле, в чистое поле. Гарри поставили напротив Малфоя и приказали просто повторять за ним. Так парень и поступил.
— Признаю стоящих здесь магов своими союзниками…
— Клянусь соблюдать условия договора…
— Клянусь ставить интересы союза наравне со своими собственными…
— Клянусь приходить на помощь, где бы я ни был…
— Клянусь не рисковать или жертвовать собой без общего решения…
— Клянусь защищать честь своих союзников…
— Клянусь разделять свои долги и платить чужие…
— Клянусь хранить наших жён и детей…
Много клятв было произнесено, и Гарри казалось, что он находился в каком-то трансе. Договор предусматривал почти всё, Поттер клялся и имуществом, и обещал не рвать связь при попадании в Азкабан и… В общем, парень пребывал в абсолютном трансе, и к моменту, когда они смешали кровь в той самой розетке для варенья, уже не верил в реальность происходящего. Казалось, в любую секунду появится мозгошмыг или наргл, помахав своими невозможными конечностями и утащив в свой мир. Этого, разумеется, не произошло, но поле вдруг взорвалось, превратившись в выжженную пустыню. Винс и Грег подхватили Гарри, и его закружило, расплющило, потащило… Очутились они в опрятном помещении с длинным столом по центру и диванчиками сбоку. Нотт тут же отдал появившемуся из ниоткуда мужчине без возраста те самые расчёты, а Малфой с осторожностью отдал ему розетку с кровью. Гарри наблюдал, как красная жидкость медленно капает в чёрную краску, и вопросительно повернулся к парням. Драко как раз разворачивал тот самый листок, показывая мастеру.
— Квартер тебе набивать будем. Или ожидал, что для настоящей магической татуировки заклинание есть?
Гарри смутился — именно так он и думал. Он начал было раздеваться, но потом остановился и снова глянул на парней.
— Загривок оголяй. И говорю сразу — это будет отвратительно. Тебе повезёт, если оклемаешься к концу каникул. Впрочем, мы будем здесь же и частично возьмём боль на себя, но…
Драко не закончил предложение, непроизвольно дёрнув шеей. Поттер поёжился и разделся, порадовавшись, что оставил штаны, а потом лёг на живот. Его опасения были оправданы — маги наносили татуировки самым древним способом — специальными косточками. Блейз добавил напряжения, сообщив, что всю процедуру придётся терпеть, потому что потерять сознание не дадут специальные благовония. Тео порадовал фактом, что вмешаются не только в тело, но и в магию, слегка подправив её потоки, и это будет гораздо хуже нескольких ранок. Последними осмысленными словами Гарри стало:
— А почему не на предплечье?
На что ему ответили:
— Обычно там и бьют, да и участники сами выбирают место, так что судьба наших семей заставила осторожничать.
Гарри кивнул глубокому изречению Грега и ощутил прикосновение ледяной руки к спине.
Потом пришла боль, тьма и полная парализация.
ИнтроспекцияПожалуй, это было самое отвратительное Рождество для Гарри Поттера. Тело ломило, а мозги словно выворачивали наизнанку. Более-менее парень пришёл в себя в конце каникул и очень надолго завис, поняв, что диапазон его чувств резко увеличился, и что не все они были его. Ехидный Нотт в его голове только подтвердил — да, постоянная ментальная и эмпатическая связь. Можно прикрыть чужие мысли, но процесс требовал постоянной концентрации, и слизеринцы сами пока не очень справлялись. Так, следовало представить себе остальных под огромным, прозрачным куполом, и голоса в голове затихали, но не исчезали до конца. Поддерживать видение надо было постоянно, но парни уверяли, что скоро процесс станет привычным, и проваливаться в собственную голову Гарри будет гораздо реже. С эмпатией было проще — тут надо было отгораживать себя, а не других, но купол надо было растягивать не до конца, ведь как иначе союзники узнают, что ты в беде? У квартера была куча функций помимо этой, например, прямой портал или передача магии, но Гарри пока что надо было разобраться с самым очевидным. Забини сбегал в Больничное Крыло, и для всех Мальчик-Который-Выжил переиграл в снежки и теперь лежит с воспалением лёгких где-то на мифическом карантинном этаже. Мадам Помфри, похоже, слухов о собственной обители не замечала, посему никто Поттера не искал, и он тихо лежал в спальне пятого курса Слизерина, наблюдая за школьной жизнью лишними пятью парами глаз.
Чуть больше недели ушло у Гарри на то, чтобы понять, где чьи чувства, и дальше дело пошло на лад. Парень даже смог приподняться и посмотреть на тумбочку, где одиноко ютились коробка драже Берти-Боттс и старые носки Дяди Вернона. Поттер усмехнулся — в этот раз праздник оказался самым бедным на подарки за всю его историю появления в Хогвартсе. Малфой в голове тут же усмехнулся и сообщил, что то, что он видел на тумбочке, прошло особые проверки на наличие всяких зелий и приворотов. Остальное отсеялось где-то на пол пути к адресату, превратившись в красивую безвредную пыль. После небольшой паузы Драко решился и добавил — от Уизли ничего не было изначально. Вообще.
Грустно, больно, ожидаемо.
Новость об Уизли помогла Гарри окончательно принять произошедшее. Словно очередная страничка книги перевернулась, открывая новую главу. Теперь Поттер начал делать огромные успехи и к концу февраля контролировал квартер так же, как и все остальные. В ночь перед выходом наружу он лежал на своей кровати — союзники притащили одну, из пустующих комнат — и вслушивался в беседу Кребба и Гойла. Парни оказались умными и начитанными, они любили спорить на тему того или иного свойства или формулы, и после школы собирались идти в науку. Репутацию тупиц же они приобрели, постоянно обсуждая что-то между собой через квартер. Как Гарри объяснили, при погружении в собственный разум теряешь контроль над телом, и оно стремится принять какую-то статичную позу. Иногда везло, и к этой паузе добавлялось движение, как у Нотта — он где-то раздобыл плебейскую маггловскую пилку для ногтей, и каждый раз, погружаясь в себя, начинал их подпиливать. Аристократы воспринимали такое поведение спокойно, банально не понимая, что именно Тео делает и догадываясь о причине, а остальные либо вообще не думали о Нотте, либо считали снобом. Дабы замаскироваться, иногда Тео имитировал транс, доставая пилку просто так. Остальным не так везло на погружение — Винса и Грега перекашивало, превращая в даунов, Блейз выглядел задремавшим, а Драко корчил самую надменную рожу из всех возможных. Как потом оказалось, Гарри не далеко от них ушёл — он резко наклонялся вперёд и буквально впивался в лицо ближайшего человека пустым взглядом чёрных глаз — радужка исчезала почти полностью. Как сказал проводящий эксперимент Блейз: «Ты словно разрезал меня на кусочки и теперь смотришь, где стоит подравнять». В общем, в людных местах лучше не демонстрировать. Частичное погружение позволяло относительно контролировать себя, но всё равно кое-что сохранялось, так что, когда Поттер выбрался из подземелий, школьники бросились врассыпную, стремясь скрыться от немигающего взгляда пустых глаз. Гарри похудел, черты лица его заострились, синяки под глазами походили на причудливую тушь. Внутри парень сгорал от стыда, радовался долгожданной свободе, дружелюбно улыбался — маска из сведённых мышц не пропускала ничего, даже слишком тяжёлого дыхания. В общем, худший праздник повёл за собой худший первый день, и только твёрдые плечи рядом и успокаивающие глупости в голове помогли продержаться на людях, ответить на однотипные вопросы профессоров — голос после столь продолжительного молчания был хриплым, словно перетёртым в маггловской мясорубке — выполнить задания и поесть в Большом Зале. Вернувшись, он тяжело рухнул на свою кровать и завыл, как когда-то выл профессор Люпин — низко, хрипло, срываясь на тяфкающий кашель. Гнетущее одиночество исчезло, когда слизеринцы направили ему свою поддержку и спокойствие. Скоро Поттер замолк и просто вспоминал свою жизнь, медленно, шаг за шагом. Каждая минута у Дурслей, каждый день в Хогвартсе… Летние занятия, воспоминания, отречение. Собственный «Гарри Поттер» и лёгкость освобождения, а потом тихая радость от дружбы и предложения союза. Он снова нужен. Нужен. Нужен!
Хоть кому-нибудь нужен.
Вынырнул из своей головы Гарри в тот момент, когда на него рухнул и крепко обнял Драко Малфой. Тихо попало в кровать Блейзово заклинание, и она разрослась, давая место остальным. Они лежали кучей, все вместе. Мыслей ни у кого не было, они словно растворились в эмоциях. Гарри баюкали в колыбели веры и поддержки, но Поттер ощущал нотки смущения и растерянности. Он отвечал доверием и благодарностью, буквально погружая тех, кто стал ближе собственной кожи, в океан своих эмоций — там, где жил он сам. Уже позже, когда они почти заснули, кто-то сказал: «Мы оправдаем». Гарри улыбнулся, даже не пытаясь понять, кто же из них сказал это — всё равно, его горлом управляли все пятеро.
Зато теперь их шесть. Шесть волшебников, шесть мужчин, шесть союзников. Шесть боевых палочек, если угодно.
После этого единения произошёл ещё один прорыв, и Гарри получил контроль над своим лицом и телом назад. Он снова улыбался, краснел, болтал с Невиллом — именно он прислал те самые, прошедшие цензор слизеринской гостиной конфеты — учился и делал домашние задания. Только вот иногда, когда контроль ослабевал, зелёная радужка снова начинала исчезать, а лицо вытягивалось. Внутри Гарри навсегда поселилось сторожевое чудовище, сильное, опасное, верное. Или, может, оно всегда там жило?
Как оказалось, даже будучи единым целым, волшебники всё равно делились на пары. Гениальные фантазёры-теоретики Винс и Грег, которые на полном серьёзе пытались создать новую науку — ритуалистику, понимали друг друга с полумысли. Тео и Блейза объединила Госпожа Смерть, и Драко по секрету сказал, что если бы у Забини родилась девочка, они бы поженились. Чем именно занимаются Нотты и новые в Британии Забини Гарри пока не понял, но понимал, что кости и глаза просто так на квартер не наносят. Эти двое были близки и горели желанием объединить оба рода. И ни среди гениев, ни среди повязанных Смертью не прижился одинокий Драко Малфой. Он обладал нечеловеческим хладнокровием и стремлением распланировать и держать под контролем всё на свете. Казалось, нет ситуации, когда он потерял бы самообладание…и он сам позвал Гарри Поттера — человека, который живёт импульсом и эмоцией. Они, действительно, идеально дополняли друг друга.
Как-то вечером друзья сидели в своей спальне, и Гарри снова подумал, как же ему повезло. Мысли щедро лились на хихикающего Драко — гении и любимчики Смерти пропадали где-то в замке, так что основной удар пришёлся именно на блондина. «И мы никогда не расстанемся». Драко захихикал громче и ответил вслух, что делал только в моменты искреннего веселья.
— Тогда женись на Дафне Гринграсс.
— Ха?
Удивление от Гарри заставило Драко хохотать в голос.
— Ну, я женюсь на её младшей сестре, Астории. Понимаешь?
Поттер пару секунд думал, а потом расхохотался следом за Малфоем. На периферии хихикали остальные, и всю неделю они добродушно подшучивали над Мальчиком-Который-Выжил. Парень смеялся вместе со всеми, даже сам придумывал смешные фразы и ситуации.
А к Дафне Гарри подошёл. Сразу, утром, аккуратно прощупывая почву и намекая так тонко, как только мог, изо всех сил сдерживаясь. И письмо от родителей возможной невесты положил в зачарованный ящик для особо важных документов, ответ отправив с собственной совой.
Драко, видимо, упустил из виду, что с пониманием шуток у Поттера всегда были проблемы.
Тайное обществоОб Отряде Дамблдора Гарри узнал от своего последнего красно-золотого друга, Невилла Лонгботтома. Вообще, это детище Рона и Гермионы слабо трепыхалось с самого начала года, как только в Хогвартсе появилась Долорес Амбридж. То есть, сначала кружок ЗОТИ — а, несмотря на громкое название, Отряд этим самым кружком и был. Изначально всё было проектом Грейнджер, но чуть позже разругавшийся с Гарри Уизли присоединился к ней. Задумка была не самой плохой — фактически, дети хотели собраться вместе и попробовать применить заклинания, до этого изученные только в теории, и то очень слабо. Увы, группа никак не набиралась. Заговорщикам хотелось сплочённости, дисциплины и тайны, но им самим банально не хватало сил удержать около себя людей. С задачей легко справился бы Гарри, благодаря бегущей впереди славе и природной харизме, но Гермиона ещё была в изоляции, а Рон и слышать о бывшем друге не хотел.
Только теперь, во втором полугодии, Грейнджер решилась на крайние меры и назвала кружок в честь Директора, надеясь, что громкая фамилия привлечёт людей. Собственно, так и получилось — на предварительное собрание записалось около десятка студентов и было решено встретиться где-нибудь в Кабаньей голове, дабы обсудить условия «тайного общества» и договориться о первой встрече. Всё это Невилл с тихой улыбкой пересказал Поттеру, а потом позвал посмотреть. «Конечно, у тебя не будет никаких проблем с ЗОТИ, Гарри, но сходить посмотреть стоит, верно?». Посоветовавшись с голосами в голове — Драко негодующе ворчал, но добро на посещение столь знаменательного собрания дал — Поттер согласился.
Собственно, собрание было назначено на первые выходные с посещением Хогсмита, то бишь, через три дня после того, как об этом вообще стало известно. Тихонько расспросив Слизерин и немного попрятавшись от профессора Снейпа Гарри удостоверился, что его бывшие друзья неизменны — здесь никто и краем уха не слышал ни о каких гипотетических дополнительных занятиях по ЗОТИ. Дафна, впрочем, пообещала до выходных спросить у подружек с Когтеврана, за что Поттер тут же пообещал ей помощь во всех домашних заданиях на ближайший месяц. Девушка начала торговаться, и в результате они сошлись на том, что Поттер просто будет проводить с ней не меньше получаса каждый вечер. Что и говорить, Дафна Гринграсс явно не собиралась упускать свой шанс. Над её напором хихикали все пятеро слизеринцев-пятикурсников, но Гарри ничего такого не замечал. После длительного общения с Джинни Уизли, Гермионой Грейнджер, Лавандой Браун и прочими девчонками Гриффиндора Дафна совершенно не казалась ему напористой, назойливой или охотницей за женихом. Скорее, Гринграсс просто была спокойной, уверенной в себе и даже несколько флегматичной. А ещё умной, красивой и знающей, когда стоит промолчать — в общем, Гарри уже начал более откровенную переписку с её родителями, и с каждой минутой, проведённой в её обществе, убеждался в правильности её решения. Вот и сейчас, после тихой и спокойной беседы, Дафна только слегка улыбнулась и пошла к себе, напоследок напомнив о работах для профессора Снейпа.
С деканом Слизерина отношения вдруг стали очень тёплыми. Словно он был давным-давно потерянным чудаковатым дядей, который наконец-то нашёлся и проявляет заботу о выросшем племяннике так, чтобы недовольная семья этого не заметила. Так, он ставил Гарри справедливые оценки по своему предмету и приветливо кивал в коридорах. Особенно эта теплота стала заметна после каникул, когда декан снова стал заглядывать к своим змейкам в гостиную. Собственно, всё дело было в том, что посторонним находиться в факультетских помещениях было строжайше запрещено. Гарри, даже при наличии квартера на загривке, собственной кровати и полного признания Слизерина, всё же был посторонним. Поначалу он и нос боялся высунуть из-за двери, но после того разговора с Дафной стал больше времени проводить в общей гостиной, активно общаясь со змейками и подвергаясь опасности быть застуканным деканом. Доходило до смешного — Гарри приходилось прятаться в куче мантий на диване, под ковриком у входа на женскую половину, за вынесенным специально для этого фикусом и даже за Винса, делающего трансфигурацию. Северус Снейп всегда кхекал и упорно отворачивался от подозрительно топорщащегося места. Апогея ситуация достигла, когда времени на маскировку уже не было, и Поттер не нашёл ничего умнее, чем просто встать посередине комнаты в пафосной позе. Мужчина вошёл, на пару секунд замер… А потом похвалил Малфоя за трансфигурацию и повесил собственную мантию на вытянутую вперёд руку! Гарри пришлось два часа стоять в одной позе и ждать, пока профессор не перестанет издеваться. С тех пор ребята всегда держали в гостиной плед, которым можно было накрыть Поттера на манер попугайчика, а сам профессор свалил на него письменные работы первокурсников, заявив, что «Три пары мозгов справятся с этим лучше, чем со статуей, мистер Поттер». Гарри и не возражал — от мужчины, если можно так выразиться, буквально пахло весельем в тот момент. В общем, лучше и не придумать.
Встречу с Невиллом поддерживали, помимо неизменного Драко, Тео и Блейз. Из-за дополнительных голосов пришлось сильнее концентрироваться, но Лонгботтом словно и не замечал проблем своего друга — он безмятежно сидел в «Трёх мётлах», терпеливо пережидая внезапные паузы и заминки. «Думаю, он отлично понимает, почему ты снова уставился на него». «Или нет, и он сам по себе идиот». «Эй! Это мой друг!». «Гарри, ты снова вылетел». «Ох…»
— Ох. Прости, Невилл, я не слышал.
— Ничего. Я говорил о нашем последнем задании по Чарам.
— Эм. Я, кажется, прослушал тебя. Повторишь?
— Нам уже пора выдвигаться. Расскажу потом, если ещё будет интересно.
Невилл улыбался, и Гарри несмело улыбался в ответ. Всё же, Лонгботтом остался его последним гриффиндорским другом, и совершенно не хотелось терять и его тоже.
Кабанья голова, накинутые на головы плащи, таинственные подмигивания… и для Рона, и для Гермионы Отряд был скорее тайным обществом, чем кружком по ЗОТИ. Подошедшие парни понятливо переглянулись — с таким подходом от и так небольшой группки желающих вообще никого не останется. Дети учиться сюда пришли, а не в войнушку играть. Вот если внедрять идеи постепенно, словно бы в дополнение к обучению… В общем, как и ожидалось, встреча стала провальной по всем статьям. Будь в заводилах Гарри, патриотические речи Рона могли бы и найти своего слушателя. Но к Поттеру пришли бы совершенно иные люди, с иными целями и иными возможностями. Возможно, у них могло бы получиться, находись они в открытой конфронтации с Долорес Амбридж — но для такого подвига нужно обладать достаточным влиянием или не иметь ничего за спиной. Опять же, на роль такого «гласа народа» идеально подходил Поттер, но он сидел тише воды, ниже травы, и на мстителя, идущего против системы, никак не тянул.
Апогеем стал момент, когда Рон заметил Гарри в толпе слушателей — Драко иронично заметил, что среди восьми пришедших это можно было бы сделать несколько раньше. Так, провалившееся собрание тайного общества переросло в попытки пришедших ребят оттащить Уизли от Мальчика-Который-Выжил и не дать ему запустить бутылку сливочного пива в и так шрамированную голову. Под шумок Гарри с Невиллом сбежали — инициатором побега, кстати, был именно Лонгботтом — и остановились уже в «Зонко», громко расхохотавшись под влиянием эмоций.
— Нет, ну ты видел эти балахоны? А замогильный шёпот Гермионы? А...
— Гарри Джеймс Поттер, уверен, ты не будешь спорить, что всё переплюнуло роново «Британия сейчас за моей спиной».
Поттер захихикал, снова вспоминая пафосную позу. Кажется, бывшие друзья репетировали и даже писали речь. Приди другие студенты, им бы всё удалось, но вот на желающих учиться такая агитация подействовала лучше ладана. Рон своими воплями даже почти ничего не испортил…
Гарри тут же стал серьёзным и посмотрел на Невилла. Тот, словно поймав настроение друга, тоже стал гораздо спокойнее.
— Прости. Наверное, тебе неприятно…
— Общаться со «Скользким, блевотным ублюдком, который лижет богатые задницы»? Брось, Гарри. Я рад, что ты наконец-то с Малфоем и остальными. Они тебя в обиду не дадут. Я, на самом деле, переживал, что за тобой некому присмотреть. Даже узнавал, можно ли перевести тебя в Слизерин как-нибудь…
— Подож…
«Он знает». «Конечно, знает. Фамилия-то у него Лонгботтом, как никак». «Гарри, не вылетай».
Невилл снова терпеливо дождался, пока Гарри вернётся к нему.
— Ты действительно…
Гриффиндорец быстро дёрнул штанину вверх, на секунду показывая татуировку на лодыжке.
— Я, знаешь ли, Лонгботтом. Впрочем, думаю, друзья уже напомнили тебе об этом и спешат к тебе. Поработай над лицом — выглядит жутковато. Увидимся.
И Невилл сбежал к появившимся из ниоткуда пуффендуйцам, оставив Поттера в полной растерянности. Подумать только, у Невилла Лонгботтома есть квартер! И союз! «Не удивляйся так сильно, Гарри. Аристократы есть не только на Слизерине». Вышедший из книжного Драко улыбнулся и продолжил мысль уже вслух, зная, что Гарри так пока проще.
— Надо просветить тебя о поместьях, долях в бизнесе и родовитости в пределах Британии. Слизеринцев ты худо-бедно выучил, а вот дальше там такой провал, что даже подходить страшно.
«Нас не забудьте, неразлучные. В „Трёх мётлах“ не так вкусно, чтобы сидеть до конца этого дня»
— Конечно, Блейз.
— Гарри, ты говоришь вслух.
— Ох…
Драко снова начал рассказывать о том, как отличить внутренний диалог от внешнего, а Гарри просто шёл рядом, вслушиваясь в спокойную речь и тихо радуясь, что он сейчас не агитирует людей вступать в какие-то странные организации, бравируя собственным именем.
Интересно, у этих двоих хоть что-нибудь получилось?..
Два, три, четыреДальнейшая жизнь почти слизеринца Гарри Поттера ознаменовалась двумя важными вещами. Даже тремя, если подумать и посчитать хорошенько. Или четырьмя? Зависит от того, с какой стороны посмотреть, на самом деле.
Первое относительно знаменательное событие произошло через пару дней после полного провала Отряда Дамблдора в среде учеников Хогвартса. Как они и ожидали, никто в подпольный кружок не записался, да и претенденты теперь обходили Рона с Гермионой десятой дорогой. Невиллу, который и предоставил эту информацию, за достоверность можно было даже не ручаться — заговорщики пытались выяснять отношения прямо в Большом Зале. Ребята, конечно, уходили от ответа.
И вот, после одного из привычных вечеров, когда они с Лонгботтомом хихикали над очередным претендентом, к Гарри подошёл мрачный и серьёзный Блейз Забини.
— Гарри, надо поговорить о твоём разуме.
Поттер, разумеется, ничего не понял. Возможно, он не очень сочетается с мыслями и чувствами остальных? Возможно, то, что у него всё ещё проблемы с контролем щитов, создаёт проблемы? Возможно…
Блейз поморщился и втянул Гарри в комнату.
— Не накручивай себя, ты ничего не сделал. Вопрос исключительно в щитах и атаках. Что ты знаешь о моей семье?
Слизеринец сказал это без перерывов, даже интонацию не изменил, поэтому Гарри немного завис. Остальные молчали, посылая волны одобрения и ожидания. Наконец, Поттер осторожно начал говорить, стараясь следить за каждым словом.
— Ну, ты, как и Тео, связан со Смертью, и если бы был девочкой, то…
— Хорошо, ты ничего не знаешь, понял. Значит, с самого начала.
Забини повернулся к тумбочке и протянул Гарри бутылку сливочного пива.
— Как тебе известно, все Нотты являются некромантами. Известно ведь, да?
Гарри неуверенно кивнул — что-то такое Драко действительно говорил, но очень давно и между делом. Блейза, впрочем, такой ответ полностью устроил.
— Наши семьи действительно тесно связаны и в то же время совершенно различны. В отличии от Ноттов, работающих с мёртвой плотью, моя семья повелевает воспоминаниями, эмоциями, характером, поступками — в общем, всем тем, что обычно подразумевают под размытым словом «душа». Мы можем создать подобие разума, перекроить человека по своему разумению и всё в таком духе — в общем, управляем всем, связанным с разумом. Даже повторить воздействие дементора можем, поместив то, что вылетит, в чайник, например. Не буду утомлять подробностями, они тебе не нужны, но в магическом сообществе мы довольно востребованы для разного рода просьб. Как нетрудно догадаться, в нашем союзе за ментальную защиту отвечаю тоже я, и тут мы и подобрались к теме нашего разговора.
Парень замолчал, делая глоток пива, а Гарри только отстранённо подумал, что тайна жезла с глазом на квартере разгадана и мрачно порадовался, что Блейз и Тео парни — ребёнок, унаследовавший такие направления магии… «Не думай о таком слишком громко. Я прикрыл, конечно, но парни обидятся. Кстати, ты не один, кто так считает — мама всю ночь плакала от радости, узнав, что второй тоже родился мальчиком». Драко хмыкнул, и Гарри ощутил, как его губы растягиваются в улыбке. Действительно, жуткая была бы пара.
— Так вот, о твоём разуме. Сначала я думал, что тот коридор с дверью это кошмар, но судя по ряду реакций и по тому откату сил… Короче, канал связи надо прикрыть, я уже нашёл соответствующие тексты. Что скажешь?
— О чём?
— О защите разума, конечно. Тебе каждую ночь взламывают мозги, топчутся там, а потом ещё и магии изрядно воруют. Я стараюсь минимизировать ущерб, но, при всей нашей связи, это всё же не моя голова, так что до конца блокировать не могу. Оставлять всё так тоже нельзя — мало ли, что они потом вместо двери тебе покажут, по проторенной дорожке. И вот, хорошенько покопавшись в семейных архивах, я нашёл способ защитить твой разум от этой гадости. Тебе просто надо будет раздеться, лечь в центр круга и немного потерпеть. Что скажешь?
Поттер даже удивился. Зачем спрашивать, если и так всё понятно? То, что происходило потом, Гарри помнил смутно. Холодило кожу тёмно-зелёное зелье, голова кружилась от горящих трав, а монотонный голос Блейза заставлял нервничать, пусть парень и не понимал ни слова. Когда всё закончилось, Поттер всё ещё был полностью обессилен и дезориентирован. Смутно ощутил он, как Драко осторожно кладёт его на кровать и ложится рядом, что-то успокаивающе бормоча. А потом провалился в сон — спокойный и бодрящий, впервые со смерти Седрика.
Второе событие не имело к Гарри отношения напрямую, но окончательно открыло глаза на многие вещи и убедительно показало, как поступать не стоит. А дело всё было в том, что Рон сорвался на ЗОТИ. Парень не знал, что было тому причиной — неудача с кружком по защите, окончание их дружбы или небольшая размолвка с Гермионой, но стоило Амбридж что-то сказать, как Уизли вскочил, залившись краской до кончиков ушей и сжимая кулаки. Это, кстати, даже не самая страшная профессорская реплика была — в адрес Гарри сыпались вещи и похуже, а тут уставшая женщина просто назвала очередную главу учебника и села, откинувшись на спинку стула и вполголоса сказав что-то о магических существах и упырях. «Как он только до своих лет дожил, с таким-то темпераментом?» Вопрос Драко звучал философски. «Пожалуй, этот феномен можно изучить». «Брось, Винс, там и изучать нечего — парню не хватало розг и крепкой мужской руки». «Не соглашусь, Тео, видел бы ты его мамашу…» «Так я и говорю о мужской руке». «Парни, хватит — он не такой уж и плохой». «Сказал тот, на кого вылили кастрюлю супа?» «Драаако…».
Беседа была неспешной. Парни просто перебрасывались предложениями, флегматично наблюдая, как Рональд Уизли орёт на Долорес Амбридж. На втором предложении он ушёл от темы, послужившей причиной срыва, и теперь откровенно отыгрывался на министерском профессоре за все неприятности, случившимися с ним с начала года. Амбридж краснела, гриффиндорцы бледнели, слизеринцы с лёгким интересом наблюдали за приближающийся катастрофой. «Ага, мы такие — палец в рот не клади, дай насладиться чужой тупостью». «Драко!»
Когда Рон на пару секунд остановился, чтобы сделать глоток воздуха и с новыми силами броситься в бой, Долорес улыбнулась. Пробрало всех, даже слизеринцев, кроме самого Уизли. Впрочем, Гарри был готов поклясться, что со дня на день бывший лучший друг поймёт, что он наговорил и кому. Всё сочувствие тут же постарались вытеснить союзники, но им это не очень удавалось — пусть они и были ему ближе родных братьев, вот так просто злорадствовать чужой беде Гарри не мог и не хотел.
— Благодарю за столь занимательный монолог, мистер Уизли. Воистину, он не оставил меня равнодушной — я приму все меры, чтобы Вам помочь. А теперь садитесь на место и читайте учебник. Читайте-читайте, уверяю, это очень увлекательно.
Рон, всё такой же покрасневший, грязно выругался и выскочил из класса, хлопнув дверью. Весь день ничего не менялось, но уже вечером по Слизеринской гостиной поползли слухи, что со своего места с треском и огромным штрафом вылетел Артур Уизли. Доказательств даже не требовалось — бледные и пришибленные Уизли за столом на следующее утро подтвердили случившееся лучше официальной справки из Министерства. Амбридж сияла, как в переносном, так и в буквальном смысле — на ней был совершенно новый розовый костюм с блёстками. Невилл по секрету рассказал, что Уизли к ней подходили извиняться все вместе, каждый отдельно и во всех комбинациях. От каждого раза женщина сияла всё сильнее, но решения своего не меняла, более того — поползли слухи, что только публичное отречение Перси от семьи и смена фамилии позволили ему остаться в Министерстве, пусть и на одной из самых жалких должностей. Чарли пришлось спешно получать новое гражданство, и ему приходилось несладко. Меньше всех пострадал Билл, но и ему порекомендовали пару лет не появляться в стране. Артура не брали ни на одну приличную работу, и в результате хихикающая Паркинсон рассказала, что старший Уизли теперь зачаровывает маггловские вещи для одной из лавочек в Лютном, а миссис Уизли села помощницей аптекаря в соседнем доме. Гарри светлую семью было откровенно жалко, но он ничего не мог изменить. Союзники в один голос уверяли его, что и делать ничего нельзя — как минимум в память о дружбе с Роном, которого столь жестокий поворот судьбы должен был хоть чему-нибудь научить. Что же, научил. Теперь Рон всё время ходил мрачный и бледный, остальная семья с ним не разговаривала, а близнецы откровенно рычали и пытались проклясть. Эти двое возобновили общение с Гарри, чему он был очень рад, несмотря на то, что теплоты и дружбы не было. Фред и Джордж обратились к нему как к деловому партнёру, и Поттер ссудил им приличную сумму денег на их общее дело. В ту же ночь близнецы покинули Хогвартс, купив домик в Лютном и полноценно открывая своё дело. Скоро их приколы начали окупаться, а когда они, не без помощи Гарри и Драко, перекупили Зонко, положение всех Уизли худо-бедно выровнялось, и письмо с благодарностями начиналось не с набившего оскомину «уважаемый мистер Поттер», а с «Здравствуй, Поттер», что, с учётом характера рыжей семьи, можно было считать прогрессом. Гарри, прочитав это чуть более тёплое, чем обычно, письмо от близнецов, тут же поверил, что уж с ними он сможет подружиться заново, а заодно, возможно, с Чарли и Биллом. Остальные же Уизли были потеряны для него навсегда. Не то, чтобы Гарри сильно сомневался в этом, на самом деле.
Последнее событие носило исключительно локальный характер. Гарри с Драко, Винсом и Грегом сидели в спальне, делая домашнее задание и весело болтая, когда вдруг в голове Поттера раздался стон, и его глаза явно выхватили лицо какой-то шестикурсницы. Руки закололо от ощущения женского тела, а по нервным окончаниям разлилось блаженство. «ТЕОДОР» Слаженный вопль четырёх мысленных голосов вызвали только блаженный смех и несколько пьяное «Простите, не удержал блоки в самый ответственный момент, парни». Тут Гарри наконец-то понял, что именно случайно зацепил, густо покраснел и уткнулся лицом в учебник. Драко тут же подозрительно повёл носом, словно принюхался, и повернулся к Гарри. «Девственник?». Поттер покраснел ещё сильнее, на что Малфой закатил глаза и хлопнул себя ладонью по лбу.
— В бордель, в ближайшие выходные.
«Драко!»
— Что «Драко»? Ты предпочитаешь сохранить «чистоту» и в первую брачную ночь предоставить дело своей жене? Впрочем, там и дела-то не будет — ты просто упадёшь в обморок, увидев её грудь!
— Но…
— Гарри, если ты не заметил, у нас тут не маггловское общество и даже не ваш обожаемый Гриффиндор с его демократией! Любая девушка из приличной семьи хранит себя чистой, понимаешь? Не ходит на свидания, не целуется и уж тем более ни с кем не спит. Она учится вести хозяйство, следит за экономикой и политикой и старается завязать как можно больше полезных связей, чтобы её будущему мужу было немного легче. И меньшее, что ты можешь сделать в качестве благодарности — набраться опыта и сделать этот брак чем-то большим, чем простым дружеским союзом. Ясно тебе, моралофаг? И ты, Гарри Джеймс Поттер, будешь каждые две недели ходить со мной в бордель, а потом заведёшь отношения и переспишь с минимум тремя девочками Хогвартса, и хотя бы у одной из них ты будешь во всех смыслах первым!
Гарри только кивнул, надеясь успокоить друга и обдумать его слова. Через пару минут, увидев, что Драко ведёт себя несколько спокойнее, он рискнул подать голос.
— А как же измены и жуткие последствия брака по расчёту? То есть, судя по твоим словам, брак не строится на одной только выгоде и чистой крови, но разве это не сама суть договорного супружества?
Драко только поморщился в ответ.
— Как правило, семейная жизнь родовитого волшебника строится на взаимоуважении, из которого вырастает симпатия и любовь. Только вот всегда бывают исключения, и общественности куда интереснее поговорить об одном изверге или ненормальной извращенке, не беря в расчёт тысячу остальных.
Ребята замолчали, а потом заговорили о Трансфигурации, но тема, поднятая до этого, не шла у Гарри из головы. Это заметили все, и перед сном Забини к ней вернулся.
— И постарайся поменьше общаться с Дафной, Гарри.
— Что? Почему?
— Потому что, если ты действительно хочешь на ней жениться, не стоит узнавать её слишком близко сейчас. Гораздо проще после свадьбы строить романтические отношения, когда твои знания о партнёрше минимальны и между вами нет дружеской связи.
Гарри только сконфужено что-то пробормотал и сделал вид, что спит, но на следующий день, отчаянно путаясь в словах, постарался объяснить Дафне, что теперь они будут общаться гораздо реже. Девочка, к его удивлению, и не подумала обижаться. Она подняла голову и серьёзно посмотрела ему в глаза.
— Вот теперь я верю, что ты серьёзно, Гарри.
В тот же вечер пришло официальное предложение о помолвке, на которое они с Драко ответили согласием, и теперь у пятого курса Слизерина появилась новая дежурная шутка о «родстве через двойную постель». Действительно, смешно получилось.
Старые тайны, новые проблемыГром грянул, когда Пророк написал о побеге Пожирателей Смерти. Гарри, как обычно, сидел рядом с Невиллом, и они весело болтали о грядущих СОВ, когда принесли свежий выпуск с пугающими новостями. Поттер видел, как его друг замер, побледнел, а потом весь налился ненавистью. Во все стороны потянулась освобождённая магия, кучку проходивших мимо первокурсников просто смело, и Гарри начало казаться, что сам Хогвартс потряхивает от разъярённого Лонгботтома. «Уходи оттуда, пока он тебя по стенке не размазал!» — мысленный вопль Драко помог Поттеру немного отойти от шока. Парень вскочил на ноги и, подчинившись инстинкту самосохранения, бросился бежать. По дороге он почти влетел в группу пуффендуйцев, которые с дикими лицами бросились к Невиллу. Поттер скорости не сбавил — пусть с другом разбирается его квартер, он всё равно ничем не может помочь, только пострадает от удушливой ненависти.
Затормозили его Кребб и Гойл. Парни просто поймали бегущего Поттера и затолкнули в нишу, прижав с обоих сторон.
— Успокойся, он достаточно далеко.
С трудом Гарри удалось восстановить дыхание и ясность мысли.
— Невилл что, настолько сильный?
Двойное хмыканье вслух и тройное в голове заставило парня покраснеть.
— Он же Лонгботтом, гриффиндорец ты наш недалёкий. Сын земли, самый настоящий. Он при желании весь Хогвартс с лица земли стереть может.
Винс замолчал, и его речь подхватил Грег. Поттер только диву давался такому единству мыслей и желаний.
— Ты, кстати, тоже можешь. Правда, гончары-Поттеры предпочитали сжигать всё вокруг, но после приступа твоей ярости тут камня на камне не останется.
Гарри замер, услышав это. Он с самого появления в магическом мире привык к своей исключительности, но слова, сказанные таким будничным тоном, потрясли его.
— Собственно, если что-то разозлит Тео, мы погибнем от локального мини-апокалипсиса, истлев за пару минут, а после Блейза превратимся в живые трупы, и правительство будет искать неучтённую стаю дементоров, напавших на Хогвартс.
Поттеру резко стало легче.
— А вы, парни?
— А мы в основном работаем мозгами, а не магией, так что от нас жди истерики с битьём посуды и творческим кризисом.
— А Драко?
— Он тоже предпочитает думать, а не действовать.
«Не переворачивайте всё с ног на голову!»
— Сейчас вы его только запутаете.
Поттер вздрогнул — привычка Драко начинать фразу мысленно, а потом заканчивать вслух, немного напрягала. Впрочем, в хорошем настроении Гарри считал это забавным. Блондин уже сердито растолкал неразлучных гениев локтями и потащил Поттера за собой, благо, был выходной и думать о прогулах было не нужно. Направлялись они на Озеро, и Гарри заметил, что туда же стремились все слизеринцы и большая часть когтевранцев. Пуффендуйцы остались внутри, стремясь успокоить бушевавшего Лонгботтома и сдав своих первокурсников воронам, а гриффиндорцы, как обычно, ничего не поняли.
Когда ребята дошли до поваленного дерева, над которым колдовали Тео и Блейз, Гарри рискнул вернуться к прерванному разговору.
— Так с чем связано то, что кто-то из нас сильнее?
Драко вздохнул и прислонился к дереву.
— С магией в крови. Видишь ли, Магия составляет саму суть любого волшебника. Её можно сравнить с едой — все мы едим, чтобы выжить, и нам обычно нравится, что мы едим. У каждого есть любимые и нелюбимые блюда и даже аллергия на некоторый вид продуктов. То же самое и с магией. Мы все любим использовать её и не готовы отказаться. Пока понятно?
— Ты просто использовал метафору еды. Гарри не настолько тупой, чтобы спрашивать такие вещи.
— Не перебивай, Винс! Так вот — пусть все мы едим пищу, есть люди, которые едят её больше и жаднее. Они обжираются, стремясь прожевать как можно больше и не задумываясь о последствиях. Полагаю, в истории достаточно примеров волшебников, погибших в погоне за силой, чтобы моя аналогия была понятна. Собственно, в этом всё дело — некоторые волшебники настолько любили магию, что в погоне за ней впускали её в себя гораздо глубже, чем следовало. Именно потомки таких людей и обладают большим магическим потенциалом по сравнению с остальными. И, кто бы что ни говорил, количество магической силы для аристократии имеет такое же значение, как цвет волос, рост и вес — то есть, никакого.
— Но почему?! Это ведь… Сила.
— А потому, что просто так эту силу не получить. Волшебники с большой концентрацией магии импульсивнее, у них проблемы с эмоциями, а в самых запущенных случаях и с головой. Они обычно несколько глупее своих более слабых собратьев и погибают насильственной смертью в раннем возрасте. Впрочем, они так же отличаются поразительной живучестью и звериной интуицией, предпочитая не соваться в науку и политику, занимаясь чем-то более опасным. Так что не светит тебе, Поттер, место Министра Магии.
Гарри рассмеялся над шуткой, и они сели на трансфигурированные парнями диванчики. Впрочем, смех довольно быстро оборвался, и в их компании повисла тишина. Драко, мысленно спросив разрешения, заговорил.
— На повестке дня есть вопросы поважнее. Итак, господа, у нас проблемы — из Азкабана сбежали Пожиратели.
Гарри изо всех сил сдерживался, стараясь не спросить, как побег и вообще существование этих людей вяжется с той историей, рассказанной Драко. Малфой кивнул, поняв поттерову дилемму.
— Как ты уже понял, всё не так просто. Мы имеем группу людей, которые носят на своём предплечье некую метку и которые искренне считают себя слугами Тёмного Лорда. Сообщаю тебе, что отец не знает лично и половины из них, что, как ты понимаешь, невозможно, если бы они действительно состояли в одном квартере. Более того — среди сбежавших есть так называемая Беллатрикс Лестрейдж, но никто и никогда не включает в квартер женщин, они не создают собственные союзы и уж тем более никому, кроме мужа, не служат и на верность не присягают. Таким образом, наши враги на шаг впереди — мы не знаем кто они и что им нужно, а они уже на свободе и готовы действовать.
— Не знаем?
— Гарри, ты ведь видел отца на кладбище, когда Тёмный Лорд вылез из котла? Так вот, он в тот день был в Гриннготсе, и гоблины могут доказать, что это был именно он. Более того — все сбежавшие сегодня аристократы пропали незадолго до начала этой истории с Тёмным Лордом, и с тех пор их никто вблизи не видел и не разговаривал. Мы думали, что Пожиратели это особые карательные отряды под оборотным, и что никто на самом деле в тюрьме не сидит. Но сейчас, после побега…
Над ними повисла тишина, и парни сосредоточенно обдумывали это, мысленно делились разными версиями и предположениями. В одном все шестеро были едины — этот побег сулит всем огромные неприятности. Наконец, Драко хлопнул по своим коленкам и встал, прекращая споры.
— Я напишу отцу и буду ждать от него инструкций. Мы всё равно ни на что не способны и ничего не можем.
Гарри вскочил и повернулся к другу, как можно ярче демонстрируя собственные воспоминания о возрождении Тёмного Лорда.
— Нет, Драко. Кое-что мы можем.
Окончательная свобода и три строчки о смертиПосле побега наступило затишье. Разбушевавшегося Невилла как-то успокоили, но по Хогвартсу он ходил подобно Северусу Снейпу — мрачный, с вздымающейся мантией и убивающим взглядом. Долорес Амбридж, наоборот, потеряла большую часть своего лоска, и теперь ходила гораздо осторожнее. Конечно, ставленница Министерства уверяла, что всё под контролем, и что побег организовал безумный Сириус Блэк, но все, у кого были глаза и уши, прекрасно понимали — ехидная розовая жаба боялась.
Драко получил письмо из дома, в котором лорд Малфой сообщил, что на него уже покушались раз пять, и что они с Нарциссой полностью закрывают мэнор, дабы остаться в живых. Похожие письма получили и Тео с Винсом и Грегом. Леди Забини на бумагу тратиться не стала — в посылке оказался разовый порт-ключ, ведущий в пустой особняк, принадлежащий лично Блейзу. Обычно мать передавала его сыну в руки, но сейчас ситуация была явно критическая. Гарри легко принял, что с момента заключения союза парни жили вместе всё лето, и уже предвкушал лучшие каникулы. Угрызений совести парень не испытывал, только сожаление, что не удастся открыть Поттер-мэнор — для этого было необходимо зайти к гоблинам.
Теперь, когда вся школа замерла в ужасе, а ближайший план действий согласован и одобрен, парни резко налегли на учёбу. Они распределили предметы и погрузились в выбранную область, выискивая дополнительную литературу и прорабатывая каждый вопрос. С одной стороны, с приходом Гарри объём заучиваемой информации уменьшился, но теперь так же приходилось тратить время на калибровку мысленной связи. По плану, на каждом отдельном СОВ ответственный за предмет должен быстро посетить сознание каждого из квартера, просмотреть билеты и проговорить ответы на каждый из них, после чего вернуться к себе и ответить на вопросы, помогая с возникающими трудностями у остальных. Вариант «писать честно» даже не рассматривался — квартер был в полной уверенности, что они поступают правильно. К практике готовились серьёзно и в одиночку к каждому предмету, но теория признавалась совершенно бесполезной. Гарри выпал ЗОТИ, и за неделю до экзамена он поймал себя на разучивании какого-то проклятья, за которое полагается пара лет Азкабана. Незаметно для себя парень овладел всем аврорским арсеналом, приобрёл кучу маленьких защитных артефактов, вместе способных удержать и взрослого мага, а так же приобрёл мерзкую привычку швыряться заклятьями за повороты. Поттер ощущал, что союзники успели раскаяться в том, что выделили ему именно ЗОТИ, но в их мыслях то и дело проскальзывало восхищение и радость. Гарри это ощущал, и его поведение всё больше напоминало аврора на дежурстве. Парень, обретя семью, изо всех сил стремился её защищать, не гнушаясь и силовым воздействием.
Где-то за неделю до экзаменов Поттера вызвал к себе Дамблдор. Парень не очень понимал, зачем, и шёл в кабинет с опаской. Драко постоянно держал связь, на периферии мелькали остальные, так что дверь Гарри открывал в относительной боевой готовности.
Не помогло. У камина, переступая с ноги на ногу, стоял Сириус Блэк.
Как относиться к крёстному, Гарри никак не мог решить. С одной стороны, он был лучшим другом Джеймса Поттера, и издевался над Снейпом вместе с ним. С другой, это был самый близкий взрослый, который сам по себе довольно взбалмошный и импульсивный, и Поттер его горячо любил. Гарри вообще старался не думать о Блэке — ненавидеть мёртвых родителей, которые оказались совсем не похожи на те образы, которые он для них придумал, оказалось гораздо проще. Они не переписывались, не обменивались подарками и не видели друг друга с лета, и ни один из них, кажется, не тяготился таким положением дел. Тем удивительнее было видеть Сириуса сейчас, в кабинете директора. Сам Дамблдор напомнил о себе деликатным покашливанием. Родственники повернулись к нему, и волшебник встал со своего места, весело позвякивая колокольчиками в бороде.
— Пожалуй, я оставлю вас наедине.
Как только дверь закрылась, Сириус отмер — он стал походить на запертого в клетке пса. Мужчина носился по всему кабинету, матерясь сквозь зубы и запуская руки себе в волосы.
— Гарри, у нас проблемы. Мы пока никому не говорили, и старая компания вообще не хочет распространяться об этом… В общем, вчера в Министерстве погибла Тонкс. Её нашли утром, с разорванной шеей. Целители думают, что это было нападением огромной змеи. Гарри, скажи мне — ты видел странные сны после занятий с Сопливусом?
Поттер заторможенно помотал головой, ощущая странную тишину в голове. Драко осторожно проявлял участие, и Гарри буквально ощущал, как Малфой полностью растворился в его голове, стремясь ничего не упустить.
— Точно ничего?
Было видно, что мужчина в отчаянии. «Не думай винить себя в смерти дочери изгнанной Блэк!» голос Тео циркулярной пилой проходил сквозь мысли, а Блейз, не скрываясь, целыми пластами изолировал Поттеровы эмоции. Парни были правы — пережить смерть Тонкс можно и позднее, сейчас в приоритете информация.
— Некоторое время я видел коридор и дверь, но потом мне помогли полностью перекрыть связь, и с тех пор…
Сириус застонал.
— Он заполучил Пророчество! Змея наверняка проглотила его и принесла своему господину, а мы даже не знаем наверняка!
Драко тут же зацепился за оговорку, и Гарри поспешил озвучить его вопрос.
— Что за Пророчество?
Сириус тяжело опустился в кресло, словно из него разом вышел весь воздух. Голос его звучал отстранённо, а остекленевшие глаза смотрели в одну точку.
— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…
Поттер облегчённо вздохнул. Он не имеет к этому никакого отношения.
— Это не обо мне. У меня нет родителей, так что некому было бросать вызов.
Блек поднял на крестника больные глаза.
— Лили и Джеймс сражались с ним до твоего рождения.
— В этом всё дело.
Гарри перебил крёстного и продолжил говорить, с удовольствием прикрыв глаза — мысль о своём поступке заставляла его испытывать радость.
— Я отрёкся от них этим летом. В Гринготтсе. Гоблины провели ритуал, выжигающий их кровь, и теперь я прямой наследник Чарльза Поттера, и Пророчество просто не может быть обо мне — с точки зрения магии я даже не рождался.
Когда повисшая тишина стала пугающей, Гарри открыл глаза. Сириус был бледен и ошеломлён. Память тут же услужливо подкинула собственные выводы, что крёстный не простит, и парень остро пожалел о своих словах.
— Отрёкся?.. От Джеймса и Лили?.. Что ты натворил…
— Так и надо этим отвратительным созданиям, недостойным именоваться людьми!
Гарри ощущал, как его наполняют отсечённые эмоции. На краю сознания проскользнул шёпот Блейза о том, что это сейчас необходимо, но парень этого даже не заметил — разговор с крёстным смёл посторонние мысли из головы. На Сириуса же было страшно смотреть, до того он походил на Беллатрикс.
— Недостойны? Это ты, жалкий комок грязи, не смеешь произносить эти имена! Они столько для тебя сделали.
— Издевались над слабыми, например!
Блэк на секунду запнулся, но потом разозлился ещё сильнее.
— Мы никогда не трогали слабых и беззащитных, и это…
— Снейпа вы тоже не трогали, да?!
Гарри ощущал, что к глазам подошли слёзы, а внутри снова разворачивался комок грязи и ненависти, который не давал ему дышать летом. Блэк зло и недоверчиво прищурился.
— Причём здесь Сопливус? Этот мерзавец получал по заслугам.
Гарри не выдержал. То, что мучило его всё это время, то, что он рассказал только профессору Снейпу и что увидели его союзники, вытекало из него с силами и магией. Он говорил обманчиво спокойно, но ближе к середине громкость его голоса начала повышаться, и под конец он откровенно орал.
— Надо мной издевались, Сириус. Я был любимой игрушкой моего кузена. Каждый день он и его дружки подстерегали меня, загоняли в угол и били, весело хохоча и обмениваясь шуточками. Потому что я родился — так они говорили. Знаешь, каково это — когда тебя бьют от скуки? На что похожи ощущения, когда на биологии вам рассказывают о прочности костей, а твой кузен хочет проверить это на практике с помощью твоей руки и входной двери? Когда спускают с лестницы, потому что написал обычный тест чуть лучше? Когда на тебя натравливают собак, чтобы повеселиться? Когда тебя оставляют без ужина и запирают в чулане, потому что ты посмел оклеветать любимого, несравненного Дадличку?!
Теперь Гарри носился по всему кабинету, пиная мебель и запуская руки в волосы. Потом он остановился, закатил рукав и рассёк себе кожу резким движением палочки. Кровь полилась на ковёр под шипение Тео, но Гарри немигающе смотрел на крёстного и цедил слова сквозь зубы.
— Знаешь, сколько раз эта рука была сломана? Эта боль — ничто по сравнению с той, которую испытываешь, когда у тебя сломаны рёбра и оба запястья, а ты сидишь в чулане, оставшись без ужина, и не имеешь права даже пикнуть, потому что к тёте пришли гости, и они не должны знать о твоём существовании.
Кровь остановилась, и Гарри медленно опустил руку, давая рукаву соскользнуть и скрыть порез.
— Я жив только благодаря магии, которая спасала меня. Знаешь, я даже в Больничном Крыле лежу меньше всех, потому что магия начинает сразу меня лечить, не дожидаясь зелий и заклинаний. А ещё с ног не сходят синяки, потому что я даже не замечаю, что поранился. Потому что это не боль. Совсем не боль. И я не желаю иметь ничего общего с теми, кто издевался над кем-то так же, как Дадли издевался надо мной. Я отрёкся от Джеймса и Лили Поттеров, и это лучшее событие в моей жизни. Если бы они были живы, я сам бы их убил.
В комнате повисла тишина. Сириус выглядел ошеломлённым и потерянным. Гарри же ощущал себя великолепно. Он понял, что с самого начала должен был рассказать всё это Сириусу, и только ему.
— Гарри…
— Знать тебя не хочу.
Быстро удалив накапавшую кровь заклинанием, Гарри подбежал к двери и выскочил из кабинета, не оглядываясь. Он нёсся по коридору, и внутри него всё пело и ликовало. Впрочем, к ликованию начало примешиваться чувство вины. Не стоило говорить последнюю фразу Сириусу, всё же, Поттер действительно его любил. Просто он был зол и распалён, так что ляпнул, не подумав. Гарри повернул в очередной коридор и на всей скорости врезался в идущего мимо профессора Снейпа.
— Поттер?
— Простите, профессор. Просто, в кабинете Дамблдора Сириус, и я…
Гарри растерянно замолчал. Северус Снейп только вздохнул и протянул ему руку, помогая подняться.
— Идём, Гарри.
Они направились в покои слизеринского декана, где профессор приказал домовикам принести им чай. Гарри уже окончательно успокоился, погрузившись даже в своего рода апатию. Глядя на огонь в камине, он отстранённо заговорил.
— А это правда, что Артура Уизли уволили без права на восстановление?
Мужчина в соседнем кресле фыркнул.
— Правда. Я вижу некую иронию в том, что вчера было его время дежурить у коридора. Кажется, своей отвратительной выходкой самый младший мистер Уизли спас своему отцу жизнь.
Гарри хмыкнул, и в следующие полчаса они не проронили ни звука. Наконец, парень встал и подошёл к двери, положив ладонь на ручку.
— Профессор, а кто Вы на вашем квартере?
Мужчина замер на пару секунд, а потом хмыкнул и закатал рукав, показав на распустившуюся ветку, на которой лежал череп.
— Жасмин. С Вашей змеёй не сравнить, но я и не Герой Всея Британии, призванный очищать мир от Чистого Зла.
Гарри кивнул, помимо воли улыбнувшись, и вышел в коридор, где его стиснул в объятиях Драко Малфой. Парню в очередной раз показалось, что он родился заново.
Беда, откуда не ждалиЭкзамены прошли тихо и даже как-то незаметно. Гарри был уверен, что вся их компания наберёт максимальное количество баллов. Сам он так же был уверен в своих ответах, которые подсказывал ребятам и которые писал у себя.
Перед самым отъездом к нему подошла Гермиона Грейнджер. Она была смущена, когда отзывала Гарри в сторону для разговора. Невилл, с которым они как раз обсуждали Историю Магии, только усмехнулся и кивнул на кольцо, которое не так давно прислали Гринграссы. Это было символом договора между семьями, так что Поттер подарок принял и носил. Летом должна была состояться официальная помолвка с Дафной, и в следующем году они уже будут сверкать парными кольцами, пока же неприметная серебряная полоса говорила всем вокруг, что этот перспективный наследник занят.
— Гарри, я бы хотела извиниться. За то, что тогда написала преподавателям, и за то, что не разговаривала с тобой весь год. Знаешь, ты мой лучший друг, и я не хотела, чтобы всё закончилось… так.
Гарри посмотрел на девушку. Решительно сжатые губы, твёрдый взгляд и красные щёки — Гермиона была серьёзна. Поттер ощутил тепло в груди — пусть Грейнджер и была слишком бойкой для магического общества, а многие её идеи были странными и заведомо неправильными, она долгое время была его подругой и вытаскивала из всяких передряг.
«Вы теперь по разные стороны».
Гарри кивнул в ответ на напоминание Драко, и девушка просияла.
— Гермиона. Боюсь, уже ничего не будет, как раньше, но я тоже дорожил этой дружбой. Давай попробуем общаться перепиской?
Грейнджер торопливо согласилась и уже открыла рот, чтобы что-то спросить, когда её окликнула Джинни. Девушка торопливо извинилась и поспешила к подруге, а Гарри вернулся к Невиллу.
Учебный год закончился без происшествий, и парни благополучно отправились в особняк Блейза где-то в Германии. Особняк оказался мрачным пятиэтажным строением в готическом стиле. Забини только поморщился, сказав что-то о родовой магии, и повёл показывать огромный грушевый сад. У всех тут были свои комнаты, но туда даже спать не всегда приходили. Грег и Винс тут же исчезли в подвале, начиная очередное своё исследование, а Драко потащил Гарри в библиотеку, на поиски книг на парселтонге. Таковых не нашлось, но парни не сильно расстроились — в этом доме не хранилось серьёзной литературы.
На третью неделю Поттеру неожиданно написал его крёстный. Длинное письмо, в котором в основном было только «Прости меня» и «Люблю тебя», сопровождалось полуторамесячным щенком ньюфаундленда. К нему были приложены магловские документы, служащие доказательством породы, миски и ошейник с поводком. Парни очень сильно удивились такому подарку, и даже поначалу не были уверены, оставить ли мелкого, но потом щенок заполз к Гарри на колени и заснул, нежно зажав в маленьких челюстях палец, и Поттер твёрдо решил оставить его себе. Тео немного ворчал, что это агитация — было очевидно, что эта порода была выбрана, потому что Сириус Блэк обращался именно в неё, на что Гарри отвечал, что щенок не выбирал, кем родиться. Теперь пёс всюду сопровождал его, большую часть времени проводя на руках или возясь с наколдованными игрушками.
Так спокойно текло время, Пожиратели бездействовали, приближалось время помолвки с Дафной, и парни решились выбраться в Англию по поводу наследства Поттеров. Так, Блейз выковырял с кладбища Тео, Грег с Винсом выползли из подвала, слегка подкопчённые и безумно счастливые, Драко в последний раз проинструктировал Гарри, щенка отдали домовику и они отправились в Косой Переулок.
Гринготтс встретил благородных посетителей доброжелательно, гоблины проводили всю компанию в комнату, отделанную голубым, и попросили подождать. Когда появился степенный гоблин, представитель Поттеров, его очень тепло встретили. Работник банка был вежлив и корректен, как никогда.
— Прошу простить меня, мистер Поттер. Право, мне несколько неловко сообщать это… Боюсь, Вы лишены всего наследства, кроме детского сейфа Вашего отца. Видите ли… где-то через месяц после Вашей победы, к нам пришли представители итальянской ветви Поттеров. Медоуз и Андриан Поттеры предъявили все требуемые документы и перевели на свой счёт все Ваши средства. Банк понимал, что Вас фактически обворовали, но мы ничего не могли сделать — наш договор с магами обязывает нас выполнять требуемые операции при наборе определённых условий. Простите, мистер Поттер, но мы не были готовы жертвовать магией ради Ваших сейфов и особняков.
Гоблин развёл руками, а оглушённый Гарри сидел, не в силах пошевелиться, и просто хлопал ресницами. О чём-то говорил Драко, что-то спрашивал Блейз… Поттер же не мог поверить, что он нищий. За это время парень настолько свыкся с мыслью, что у него есть земли и деньги, что их отсутствие просто выбило его из колеи. «Что я скажу Дафне?». « Пока ничего. Мы найдём этих Поттеров и вернём твою собственность, через суд, если потребуется ». Тео был спокоен и рассудителен, как обычно. Драко закончил говорить, и они сразу вернулись домой, никуда не заходя.
Несколько дней парни, даже Грег и Винс, вели активную переписку. Гарри же сидел в саду и играл со щенком — он всё ещё не мог отойти от мысли, что у него ничего нет за душой. Наконец, к нему пришёл мрачный Тео.
— Знаешь что?
— Знаю.
Он действительно знал — прочитал в голове Нотта, пока тот его искал.
Никаких итальянских Поттеров никогда не существовало.
Очень много Сириуса БлэкаЕдинственным, кто смог развеять Гаррину апатию, стал Сириус Блэк. Они встретились и немного погуляли по Лондону, заходя в основном в зоомагазины и кондитерские. Щенок сидел у Гарри на руках и с удовольствием тяфкал на проходящих мимо магглов. Сириус с удовольствием смотрел на это и иногда вытягивал руку, чтобы потрепать пёсика за ушами или погладить крестника по голове.
— Ты уже придумал ему имя?
— Нет пока.
Блэк только хмыкнул, а потом нырнул в ближайший дом, вернувшись уже взрослым ньюфаундлендом. Гарри восторженно присвистнул и погладил его по голове и спине — Сириус восстановился после Азкабана, и теперь его анимагическая форма ничуть не напоминала тощего, облезлого Грима. Щенок пришёл в полный восторг, и, когда парень спустил его на землю, начал носиться вокруг старшего товарища. Сириус добродушно фыркал, иногда подпихивая мелкого лапой, а потом и вовсе схватил за загривок и понёс вперёд. Так они и прошли через Дырявый Котёл и вернулись в магический мир. Гарри тут же замкнулся и помрачнел, и Сириус стал носиться вокруг, заглядывая в глаза и пытаясь понять, что не так. Поттер, который сначала решил ничего не говорить крёстному, теперь захотел поделиться своей бедой со старшим мужчиной. «Гарри, мы даже не знаем, почему это произошло. Ты уверен, что стоит говорить о таком Сириусу?» «Уверен».
Они зашли в единственное место, где можно было посидеть с глазу на глаз — в Гринготтс. Гоблины за умеренную плату предоставили парню и двум собакам уютную комнату с диваном, на который Гарри тут же сел, со вздохом прикрыв глаза. Сириус в прыжке вернулся к человеческому виду и плюхнулся рядом, спихивая щенка на руки крестнику.
— Рассказывай.
И Гарри выложил всё про своё наследство и про Медоуз и Андриана Поттеров. Закончил парень сообщением о своей помолвке с Дафной, которая, очевидно, теперь не состоится. От этих новостей Сириус пришёл в ярость — он выкрикивал непонятные слова и носился по комнате, в буквальном смысле рвя на себе волосы. Потом он распахнул дверь и рванулся вперёд, не заботясь о конспирации, и аппарировал прямо с порога банка.
Гарри ещё некоторое время глупо хлопал глазами, а потом медленно побрёл в кафе-мороженое, откуда его забрал обеспокоенный Блейз.
Всю следующую неделю союзники решали, надо ли сообщать о проблеме Гринграссам, или же они смогут разобраться с ней до того, как брак будет заключён. Дата помолвки приближалась, и проблема вставала всё острее — тем более, что обеспокоенные Гринграссы ждали ответов на свои письма. Решил проблему, как ни странно, Сириус. Он прислал Гарри каменные обручальные кольца Блэков, искусно выточенные из целого куска жёлтого сапфира. По внутренней стороне шла искусная гравировка из защитных рун, и внешне кольца никак не отличались от золотых. К подарку прилагалось письмо:
«Дорогой крёстник!
Прости, что так внезапно сбежал от тебя в банке. Такая несправедливость вызвала во мне волну бешенства, и я тут же кинулся к основному виновнику твоего положения. Увы, на месте его не оказалось, и в последнее время он перестал появляться, так что заставить его вернуть твоё состояние я пока не в состоянии. Не волнуйся — я выбью все бумаги сразу, как его нога переступит мой порог.
Пока же прими от меня поздравления с удачной помолвкой, Сохатик. Гринграссы — достойная семья, и я счастлив, если тебе приглянулась их девчушка. На мой взгляд, они несколько заторможенные, но если тебе такое по вкусу…
По поводу денег не переживай — даже если эта сволочь успела всё промотать, в главное поместье Поттеров он всё равно попасть не смог бы, так что дом у тебя будет. Так же, я уже объявил тебя единственным своим наследником, так что в вашем распоряжении будут все сбережения Благороднейшего и Древнейшего рода Блэк. Из семейного состояния я пользуюсь только своим сейфом, так что сумма тебя ожидает не маленькая.
Прости, что не смогу прийти на помолвку — не могу отлучаться, этот гад может заявиться сюда, как к себе домой, в любой момент. В качестве подарка презентую семейные кольца, они были сделаны друидом Мерлин знает когда и обладают кучей полезных свойств.
Держи нос по ветру, малыш!
Всегда на твоей стороне, Ньюхалз, он же Бродяга».
Гарри ещё долго рассматривал кольца, пока парни чуть ли не на зуб пробовали послание на куске пергамента. Драко странным голосом объявил, что если удастся вернуть хотя бы половину семейного состояния, Поттер станет богатейшим человеком Европы. Кольца сразу же отправились к Гринграссам, а парни рванули покупать парадные мантии — до даты помолвки осталось всего ничего. С личностью того самого «гада» парни пока решили повременить, рассудив, что взрослый колдун сам справится со своими обязанностями опекуна, тем более что ребята Сириусу не до конца доверяли, как бы Гарри ни старался их переубедить.
Так как теперь Поттер выступал как наследник Блэков, его заготовленная мантия не подходила — по правилам, в одежде должен был преобладать чёрный, во всех швах должны быть защитные руны, а украшения обязаны быть каменными. Парни носились по всей Европе, пытаясь в кратчайшие сроки собрать всё необходимое.
В день помолвки поместье Гринграссов встретило их цветущим садом и украшенным особняком. Сама церемония была скорее светской формальностью — праздничный бал и подарки гостей были единственным развлечением. Так же следовало прилюдно обменяться временными кольцами, которые позже сменятся брачными. Так, временные кольца предоставила семья невесты, а брачными стали те самые, сапфировые. Встречающая гостей Дафна была прекрасна, и Гарри смог сказать ей несколько комплиментов, которые вызвали одобрительное хихиканье. Потом в особняк начали прибывать гости, и Гарри с некоторым удивлением увидел Слизерин, Когтевран и Пуффендуй почти целиком. Из Гриффиндора были только Невилл и он сам. Впрочем, Лонгботтом тут же сказал, что от воронов и барсуков здесь присутствует меньше половины, и Поттер просто никогда к этим столам не приглядывался.
Временные кольца Гринграссов были серебряными, с узором из кленовых листьев. Гарри был страшно горд, что его руки не дрожали, пока он отдавал украшение Дафне и надевал полученное на палец. Потом они много танцевали и болтали вчетвером — Гарри, Драко, Дафна и Астория. Грег с Винсом крутились вокруг каких-то пожилых магов, Тео и Блейз вышли в сад, а Невилл уверенно вёл в танце Сьюзан Боунс, родственницу той самой Боунс из Министерства.
Праздник длился весь день и всю ночь, и гости начали покидать дом только с рассветом. Когда и парни отступили от ворот, собираясь отправиться порталом, перед Гарри материализовался серебристый волк. Телесный патронус подошёл к парню и произнёс бесконечно измученным голосом Ремуса Люпина.
— Сириус Блэк мёртв.
Гриффиндорская истерикаГарри стоял совершенно оглушённый. Как так? Разве это правда? Разве Сириус мог умереть? Гарри всеми силами захотел оказаться рядом с ним. Он представлял себе Сириуса и тянулся к нему, не замечая, как вокруг скапливается магия. Потом парня внезапно скрутило, дышать стало нечем, а в глазах потемнело. Когда всё закончилось и парень проморгался, он обнаружил себя около длинного стола, на котором лежал Сириус. Вокруг толкались взрослые члены Ордена Феникса, которые с изумлением смотрели на парня.
— Ты только что аппарировал, Гарри?
Поттер не услышал этих слов — он непрерывно смотрел на крёстного, иногда прикасаясь к его лицу и груди. Он был ещё тёплый, но бесконечно мёртвый, это ужасало. Совсем недавно они вместе гуляли по Лондону, и крёстный смеялся, рассказывал забавные истории и трепал его по волосам. Гарри поднял тяжёлую ладонь и положил её на голову — если закрыть глаза и сильно постараться, можно вообразить, что всё совсем как тогда.
— Он упал с лестницы и сломал шею. Нелепая случайность, ужасная смерть…
Голос Ремуса Люпина ввинчивался в мозг, вызывая тупую боль. Сириус упал? Волшебник, с огромным потенциалом, в родном доме — упал? Гарри нежно погладил длинные пальцы и снял с мизинца кольцо из оникса — в соответствии с традициями, следовало ознакомиться с завещанием покойного.
Как только простой ритуал был соблюдён, посередине комнаты появился полупрозрачный Сириус в парадном одеянии. Гарри тут же впился в него глазами и стиснул мёртвую руку, оставляя синяки. Он изо всех сил старался удержаться в сознании, так что первую часть, где Сириус говорит кто он, парень благополучно пропустил. Начал вслушиваться Поттер только после того, как в речи мелькнула знакомая фамилия.
-…отказываю в наследстве Андромеде Тонкс, в девичестве Блэк. Отказываю в наследстве Нарциссе Малфой, в девичестве Блэк. Отказываю в наследстве Беллатрикс Лестрейдж, в девичестве Блэк. Отказываю в наследстве французской побочной ветви семьи Блэк. Отказываю в наследстве Дилану Форстеру, внуку урождённой Блэк. Отказываю…
Гарри с ужасом слушал этот бесконечный перечень разных родственников Блэков, прекрасно понимая, что будет в конце этой речи и совершенно не желая этого. Увы, его никто не спрашивал.
— Завещаю всё состояние Благороднейшего и Древнейшего рода Блэк Гарри Джеймсу Поттеру, внуку урождённой Блэк, с просьбой назначить одного из сыновей наследником рода Блэк и передачей ему полномочий после совершеннолетия.
Вот так, просто, безрассудный Сириус нарушил почти все правила, и не потребовал ничего взамен. Даже передать наследство дальше лишь попросил, полностью готовый к категоричному отказу. Фантом замер и повернулся к Гарри. Парень с трудом разомкнул губы и произнёс ритуальное «услышано», после чего полупрозрачный Блэк исчез — заклинание переместило его к ближайшим родственникам, дабы сообщить посмертную волю Сириуса им. Конечной точкой будет банк, где гоблины засвидетельствуют завещание и совершат необходимые операции.
« Прости, Драко. Я и не думал, что он откажет в наследстве всем. Сколько полагалось твоей маме?» « Не вздумай что-то отдавать этим людям, Гарри. Лорд Блэк решил, магия подтвердила — не стоит её злить».
— Ох, мой мальчик. Я был там, когда это случилось, и ничего не смог сделать. Он умер мгновенно, и все мои заклинания были бессильны.
Дамблдор с грустью посмотрел на своего ученика и положил руку Гарри на плечо. Сзади, не скрываясь, рыдали члены Ордена Феникса — Сириус был дорог и им.
Гарри оставался в доме все три дня, которые требовались на подготовку тела. Он лично достал специальную мантию, с помощью Критчера переодел крёстного и сам поставил в положенную нишу его прах — особняк Блэков в буквальном смысле стоял на костях. Парни затихли, лишь Драко изредка уточнял, как у него дела. Он же отправил Поттеру с домовиком его щенка — посмотрев на ньюфаундленда, Гарри, не долго думая, назвал его Сириусом. Так ему казалось, что крёстный рядом и приглядывает за ним. Парень перед сном подолгу смотрел в глаза своего питомца. Увы, этот Сириус был просто щенком, которому хотелось играть, грызть мебель и лизать своего грустного хозяина в нос.
Орден Феникса довольно быстро покинул дом — они отлучались ненадолго, но защита поместья, завязанная на нового хозяина, не пускала их назад. Гарри даже в голову не приходило, что он должен дать им разрешение переступить порог. Так, мрачный дом быстро опустел, и Гарри остался почти один. Ребята не слишком лезли в его мысли, полагая, что ему нужно время, чтобы смириться с потерей, так что Поттер был полностью предоставлен самому себе и мог спокойно подумать. Так, парень начал замечать нездоровую тенденцию — дорогие ему люди умирали, как мухи. Стоило появиться какой-никакой семье, как случалось какое-нибудь несчастье, и Гарри снова оставался один.
Кусок этой мысли уловил чуткий Драко, когда Гарри уже стоял на пороге особняка, с вещами и маленьким Сириусом.
«Не делай этого.»
Парень улыбнулся, запечатывая вход.
«Гарри, не смей.»
Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на голосе того, кто был ему больше, чем братом, и на растущем беспокойстве остальных.
«Гарри, по тем условиям, на которых мы заключили союз…»
«Спасибо, парни. Вы были лучшей моей семьёй.»
Гарри послал им всю любовь, которая у него была, и захлопнул каналы, полностью отрезая себя от них. Мир тут же потускнел, дышать стало чуть тяжелее, а в голове было пусто-пусто, как на чердаке.
Гарри, всей своей гриффиндорской душой веря, что поступает правильно, сосредоточился на Гермионе Грейнджер и через несколько мучительных секунд оказался на её лужайке.
Грейнджеры были удивлены, но они довольно тепло встретили лучшего друга своей дочери. Гермиона была на экскурсии со своими маггловскими друзьями, так что несколько дней парень жил в доме без её ведома. Он активно помогал по хозяйству, много готовил, но большую часть времени проводил на улице, с Сириусом. Он познакомился с местным обществом собачников, получил кучу полезных советов по уходу и дрессировке, и теперь с восторгом учил своего питомца командам «сидеть», «рядом», «ко мне» и «дай лапу».
Несмотря на тёплый приём, Гарри был здесь чужим. Он носил только костюмы, иногда заменяя пиджак камзолом, и сдобренные заклинанием незагрязнения туфли. Исключением были те самые прогулки с собакой, когда он ограничивался самыми дешёвыми брюками и рубашкой с коротким рукавом. И если собачники, выходящие на прогулку в том, что не жалко, не считали такой внешний вид странным, то соседи Грейнджеров косились и шептались. Впрочем, Гарри изо всех сил старался не отсвечивать, так что неудобства у гостеприимных магглов его появление не вызвало.
А потом, бодрая и счастливая, домой вернулась Гермиона. Она уже была в курсе, что Поттер гостил в её доме, но совершенно не была готова к тому, как он спокойно и быстро слетел с лестницы и поприветствовал её с полуулыбкой. Девушка разглядывала чёрные брюки и современного кроя камзол, который выглядел как экзотическая модификация пальто и был, что удивительно, в рамках магловской нормы.
— Ты странно выглядишь, Гарри…
— Это ради мелкого. По лестнице он спускаться быстро не может, а из рубашки вываливается.
Показавшаяся голова Сириуса повергла девушку в изумление, но от дальнейших расспросов её отвлекли голоса на улице.
— Миа, мы решили познакомиться с этим нахальным парнем, который крадёт тебя у нас!
Грейнджер покраснела, а потом выбежала на улицу, по дороге объяснив, что это её друзья ещё с детского сада и что они ничего не знают о магическом мире. Немного пообщавшись с ними, она пригласила Гарри присоединиться.
Друзья Гермионы были небольшой компанией из четырёх парней и двух девушек, считая её саму. Больше всех выделялся долговязый рыжий парень, с карими глазами и веснушками на носу. Он казался потерянным братом Уизли, и Гарри даже поморгал, стараясь понять, не мерещиться ли ему.
— Гарри, знакомься, это мои друзья. Сьюзан Стью, Питер Корнер, Уилл Форс.
— Майкл ОʼРайли.
Рыжий агрессивно вышел вперёд, вклиниваясь в речь и становясь прямо напротив Поттера, будто случайно загораживая девушку. Она, при всём своём уме, ничего не заметила.
— Да, Майкл ОʼРайли и Рик Тулл. Ребята, это мой одноклассник Гарри Поттер.
Все названные люди насторожённо смотрели друг на друга, и Сириус выбрал именно этот момент, чтобы высунуть голову и смешно чихнуть. Сьюзан тут же умилилась и подошла к Гарри, протягивая руки к щенку. Парень среагировал инстинктивно — он отпрыгнул и наклонился вперёд, прижимая ношу к груди, немигающе смотря за передвижениями девушки и её руки. Та растерянно заморгала.
— Я сделала что-то…
— Мисс Стью. Начнём с того, что гладить чужих собак без разрешения просто опасно — они могут быть приучены кидаться на незнакомых людей. Помимо очевидного физического вреда, это полнейшее неуважение к хозяину.
Девочка покраснела, глаза её наполнились слезами. Гарри говорил вежливо, но с холодом в голосе — так, как и подобает богатому наследнику при общении с незнакомыми людьми. Гермиона опомнилась первой — она сжала руку второй девушки и повернулась к Поттеру.
— Гарри не хотел обидеть тебя, Сью. Он просто слишком долго отдыхал в, эм… специфическом месте, и не успел перестроиться. На самом деле он вовсе не это имел в виду, верно, Гарри?
— Нет, не верно.
Парень только сильнее сжал руки, отчего щенок заскулил и начал вырываться. Он тут же ослабил хватку и успокаивающе погладил мелкого по голове.
— Я никому не позволю прикоснуться к Сириусу.
Глаза Грейнджер широко распахнулись.
— Сириус? Гарри, ты серьёзно? То есть, твой крёстный очень дорог тебе, но…
— Но он мёртв, Гермиона. Сириус Блэк мёртв! Упал с лестницы, в собственном доме!
Парень закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул, справляясь с эмоциями — это было очень трудно из-за необходимости постоянно держать каналы закрытыми.
— Этот щенок — последний его подарок мне. Ньюфаундленд, совсем как он сам. И уж этого Сириуса я никому не отдам.
Вокруг стало очень тихо, и Гарри, не открывая глаз, развернулся и пошёл в дом Грейнджеров, желая запереться в выделенной ему комнате.
— Прости, я не присоединюсь к вам сейчас. Может, чуть позже. Мисс Стью, прошу простить мою неучтивость. Мистер Корнер, мистер Форс, мистер ОʼРайли, мистер Тулл.
Как только формальности были соблюдены, Поттер ускорился.
— Мне так жаль, Гарри…
Парень нашёл в себе силы развернуться на пороге. Гермиона стояла, прижимая ладонь к лицу, и с отчаянием и болью смотрела на него.
— Не стоит. Он всё равно уже мёртв.
В этот момент часть блоков на связь с остальными слетела, и на Гарри хлынуло беспокойство Драко. Кое-как успокоив друга и остальных, Гарри вернул себе контроль над разумом. Весь оставшийся день парень просидел на своей кровати, сопротивляясь мягким речам парней, которые уговаривали его одуматься, открыть своё месторасположение и подождать Блейза с порталом. Гарри пока что держался, уверяя, что так будет лучше, и что он безумно хочет, чтобы они, самые дорогие ему люди, остались живы.
Так текли дни. Отношения с друзьями Гермионы категорически не складывались. Этикет, за столь недолгое время уже въевшийся в мозг, предписывал строгую линию поведения, которая была чужда маггловским детям демократов. Поттер был чужим, Поттер выделялся, Поттер заставлял чувствовать себя неловко. Впрочем, даже без этих противоречий ничего не получалось — Сьюзан боялась Гарри до дрожи, а Майкл видел соперника и вёл себя соответствующе. Остальные парни, глядя на своего вожака, старались держаться от странного друга Гермионы подальше. Девушка же разрывалась между желанием пообщаться с друзьями и попыткой вернуть старую дружбу. Грейнджер тратила все силы на совмещение этих желаний, таская Поттера с собой и выматываясь, удерживая Майкла от прямой стычки.
Но, как это и бывает, подобная стратегия не могла приносить результаты вечно. Гром грянул, когда они гуляли в парке. Неуклюжая Сьюзан оступилась, и Гарри на чистых рефлексах кинулся помочь. Аврорская выучка дала плоды, и парень оказался рядом с девушкой в мгновение ока, не дав ей упасть. На фоне благодарного бормотания выступил, выпятив грудь, Майкл.
— Что же это, ваше благородное старомодие решило приударить за нашими девчонками?!
В словах «наши девчонки» так ясно проступила Гермиона, что Гарри даже удивился, а потому ответил чистую правду.
— Мистер ОʼРайли, ваши подруги меня совершенно не интересуют. Я уже помолвлен, и моя прекрасная невеста полностью устраивает меня.
Конечно, по правилам он должен был набраться опыта, но рядом с особняком Забини был небольшой городок с отличными свободными девушками, так что Гарри с чистой совестью прекратил амурные похождения, готовясь жениться на Дафне и смотреть только на неё. Да и полноватая Сьюзан, на самом деле, была совершенно не в его вкусе.
Фраза о помолвке ошарашила Майкла, но разъярила Гермиону.
— Гарри, вы ещё слишком молоды! Тебе всего пятнадцать, а Джинни ещё меньше!
Парень недоумённо заморгал.
— Причём тут Джинни? Я женюсь на Дафне Гринграсс.
Лицо девушки исказилось в презрительной гримасе. Она сложила губы, словно собиралась плюнуть.
— Слизеринка.
— У неё хорошая родословная, и наши семьи не роднились последние пять поколений. Её родители согласились выдать её за меня, посчитав неплохой партией, да и сама Дафна выглядит довольной. Впрочем, я не до конца уверен — мы почти не общаемся, и узнать, действительно ли она не против меня, я смогу только после свадьбы…
Парень примирительно улыбнулся и развёл руки в стороны. От этой невинной реплики Гермиона пришла в неописуемую ярость.
— То есть ты женишься на девушке, не спросив её согласия? Вот так просто, написав родителям?! Это же пережитки прошлого! Средневековье! Дикость! Гарри Джеймс Поттер, ты немедленно извинишься перед несчастной и расторгнешь эту позорную сделку по первому её требованию.
Гарри тут же пришёл в ярость. Он выпрямился и смерил эту наивную простушку-магглокровку своим самым презрительным взглядом.
— Да, мисс Грейнджер, Вы абсолютно правы. Я Гарри Джеймс Поттер, наследник лорда Чарльза. Мой крёстный, лорд Сириус Блэк, завещал мне всё своё состояние, и на данный момент я являюсь одним из богатейших людей Британии по обе стороны барьера. Как Вы там сказали, Джинни Уизли? Предлагаете вручить особняки и места в Визенгамоте нищей Предательнице Крови? Или, быть может, Вам, дочери дантистов, которая вилку для рыбы от вилки для десерта не отличит? Нет уж, Грейнджер — если дружить с вами я ещё могу себе позволить, то пускать на место леди Поттер кого попало не собираюсь. И мисс Гринграсс — прекрасная девушка, которой превосходно подойдут шелка Поттеров и камни Блэков. На этом моменте я прекращаю пользоваться Вашим гостеприимством и покидаю Вас. Можете не провожать — меня заберут. Вещи оставьте себе, благо, у меня достаточно средств, чтобы купить себе другую одежду.
Гарри окончательно освободил каналы связи, и теперь Блейз судорожно настраивал портал на него. Драко оказывал поддержку, одобряя каждое слово, Винс посмеивался над выражением лиц ребят, которых огорошило известие о материальном благополучии своего нового знакомого, а Тео отпускал всякие шуточки по поводу реакции Грейнджер. То, что парни никак не отреагировали на его предыдущую выходку и были готовы принять назад, обнадёживало. Вне сомнения, они ещё поговорят обо всём этом, но чуть позже. Поттер развернулся и, подозвав Сириуса, направился к выходу из парка. Ему было очень стыдно, но от своих слов он отказываться не собирался, ведь всё сказанное было правдой. Хотя, конечно, импульсивной Гермионе говорить надо было не это и не так.
— А как же Воландеморт?!
Почему девушка вспомнила о нём, Гарри не понял, и от этого разозлился ещё сильнее.
— А Воландеморт…
«Может катиться к Мордреду», хотел сказать парень, но не успел, ощутив острый рывок в районе живота.
Героя Магической Британии насильно аппарировали в неизвестном направлении.
Маски сброшеныГарри не смог удержаться на ногах и рухнул на твёрдую землю. В голове было пусто — парней словно отрезало. Приподнявшись на локтях, парень огляделся, и тут же испуганно охнул — он снова был на том самом кладбище, где в конце прошлого года возрождался кто-то, кого магическая Британия знала как Тёмного Лорда Воландеморта. Впрочем, долго любоваться видами кладбища не получилось — Парень еле успел увернуться от пущенного проклятья. Спрятавшись за какой-то могильной плитой, Гарри огляделся. Вокруг плотным кольцом стояли Пожиратели. Масок не было, и Поттер с ужасом узнавал лица, которые не так давно мелькали на передовице Пророка. Лестрейджи, Долохов, Мальсибер… Остальные прятались за другими надгробиями — в парня летели заклинания со всех сторон. Гарри отбивался изо всех сил, и с ужасом понимал, что та домашняя тренировка в Хогвартсе ни в какое сравнение не идёт с реальной атакой. Тут же стало понятно, почему настоящие авроры работают в связке по два-три человека — Гарри физически не мог следить за своей спиной, и приходилось жаться ко всем поверхностям, что очень сильно мешало. Попутно парень искал в своей голове хоть намёк на связь с союзниками, но ничего не было, будто кто-то отрезал их друг от друга. Только напряжённая битва за собственную жизнь не давала ему прикоснуться к квартеру, чтобы проверить, на месте ли он. Увы, отвлекаться нельзя — Гарри уже успел словить пару проклятий, и третье попадание станет роковым. Его полудетские заклинания не достигали цели, и Поттер с каждой секундой ощущал себя всё более беспомощным. И как, как он может выжить в настоящей битве? Ему ведь всего пятнадцать! Теперь каждая стычка с Воландемортом казалась искусной постановкой, идеальным спектаклем.
Кольцо Пожирателей сжималось всё сильнее, и Гарри уже перестал двигаться и атаковать — все свои силы он сосредоточил на щитовых чарах, благо, враги почему-то не использовали третье непростительное. Поттер держал щиты, но с каждым ударом силы его таяли, и он понимал, что жить ему осталось минут пять, не больше.
— Флиппендо!
Простенькие отталкивающие чары, в которые Драко Малфой вложил не меньше половины своих сил, разомкнули круг Пожирателей, давая возможность парням прорваться к союзникам. Тео и Блейз встали по бокам, блондин кинулся поднимать оседающего на землю Гарри. Связь начала возвращаться, но она сильно барахлила, словно маггловский телефон, и понять мысли и чувства парней не представлялось возможным, но Гарри всё равно испытывал грандиозное облегчение — они всё ещё были все вместе.
Забини поднял жезл, в котором Поттер опознал изображённый на клейме, и начал что-то напевать, выделывая странные фигуры. Он выкрикнул последние слова, Пожиратели пошатнулись…а потом расхохотались и продолжили атаковать. Растерянно моргающий Блейз отступил, продолжая что-то делать с посохом, вперёд выступил Нотт с явно тёмными проклятиями, но и он не мог ничего ничего сделать — все некромантские чары отскакивали от врагов, как попрыгунчик от стены. Кольцо сжималось. Парни сгруппировались и подняли щиты, удерживая их совместными усилиями, с ужасом понимая, что отступать некуда, а на настройку портала времени банально нет.
— Браво. Отличная попытка, юные господа.
Пожиратели замерли, замерли и пленники, с ужасом смотря, как из-за креста выходит жуткий змеемордый Тёмный Лорд. Он шёл, подбрасывая свою палочку, и смотрел на них со смесью веселья и одобрения.
— Надо сказать, у вас всё могло получиться. Воистину, семейный талант мозголомов-Забини и некромантов-Ноттов поворачивает любую битву в их пользу…если заранее не озаботиться защитой, конечно.
Мальсибер, повинуясь кивку повелителя, продемонстрировал кольцо на цепочке.
— От всех представителей ваших семейств эти милые безделушки не защитят, но вот настроить их на конкретных личностей проще простого. Отличный конец истории. Совершенно отличный…
Тёмный Лорд захихикал, Пожиратели угодливо расхохотались, а Гарри пристально следил за плавно летящей к ним мухой. Она была вчетверо больше своих соплеменниц, нетипично болотного цвета и ощущалась частью Гойла. Насекомое село на голову Долохову, пару раз перебрало лапками, а потом раздулось, и прогремел взрыв. Долохов сломанной куклой упал на землю, стоящие рядом Пожиратели закашлялись и начали оседать под парами сизого дыма. Воландеморт обернулся на звук шагов, и из-за креста показались Винс с Грегом.
— Ребята!
Лица их лучились самодовольством.
— Винс придумал…
-…Грег осуществил.
Они хлопнули друг друга по плечу, и сейчас почему-то напоминали близнецов Уизли. Тёмный лорд послал оклемавшихся Пожирателей в атаку, но парни доставали из мешочков на поясе самые разнообразные артефакты и метко швырялись ими. Они работали слажено, как единый механизм, и у пожирателей не было и шанса защититься. Один свернулся в аккуратный клубок из мяса и костей, другой стал двухмерным, из тела третьего пропала вся вода…
— Никогда не стоит недооценивать учёных, господин Сам-не-знаю-кто!
Они синхронно запустили что-то во врага, он стал заваливаться на бок… а потом с хихиканьем отбил их атаку. Ужё мертвые Пожиратели зашевелились, и их тела начали медленно восстанавливаться. Тео с ужасом наблюдал за этим, и только этого хватило, чтобы понять, насколько дело дрянь — уже если потомственный некромант с ужасом смотрит на происходящее с трупами, то что говорить о простых обывателях. Парни бросились друг к другу и вшестером образовали подобие оборонительного круга.
— Парни, портал есть?
Грег выругался сквозь стиснутые зубы, и Винс с трудом сдерживался, чтобы не присоединиться к нему.
— Мы создали три аварийных, но ни один из них не работает. Об обычных можно и не заикаться.
Парни, только что играючи расправившиеся с толпой Пожирателей, нервно смотрели на их восстановление.
— У нас почти ничего не осталось, мы и так пустили в ход недоработанные образцы.
— Каждая из этих малышек была способна уложить великана! Мы не рассчитывали на такую неубиваемость простых смертных!
Восстановившиеся Пожиратели сделали шаг, Воландеморт поднял палочку… и все они застыли, как восковые фигуры в маггловском музее. Парни непонимающе переглянулись, попытались подойти к врагам и поняли, что это невозможно — неведомая сила окаменила и их тоже. Раздались лёгкие, семенящие шаги, и парни синхронно пискнули, услышав знакомый голос.
— Ну всё, всё. Хватит попусту тратить силы. А какие изобретения! Вам самое место в Когтевране, молодые люди.
Из так и не развеявшегося сизого дыма, слегка покачиваясь, вышел профессор Флитвик. Сейчас, посреди кладбища, милый полугоблин смотрелся гротескно и неуместно. Маленький профессор обошёл своих пленников, с восхищением рассматривая Кребба и Гойла.
— Какой талант! Какие артефакты! Отнимающие магию, расщепляющие кровь и внутренние органы на белки прямо в теле! А эта прекрасная мини-версия драконьей оспы, ударившая по бедняге Долохову? Воистину, молодые люди, у вас большое будущее и светлые головы! Не хотите договориться о сотрудничестве? Изначально я хотел предложить помощь близнецам Уизли, но они вам и в подмётки не годятся! Так что, подпишем контракт?
Парни хранили молчание. Все были в шоке, и усугублял это состояние весёлый тон профессора, словно они были в Хогвартсе, на паре по чарам, а не на кладбище на волосок от смерти. Гарри открыл рот и произнёс не своим голосом:
— Профессор…почему…
Флитвик повернулся к нему и покачал головой.
— Ах, мистер Поттер, какой Вы недогадливый! А ведь у Вас «превосходно» по Истории Магии! Или, как водится у аристократов, её писал один из вас? Впрочем, даже без экзаменов, все вы ходили на лекции профессора Бинса. Один из самых компетентных преподавателей в Хогвартсе, знаете ли…
Тео, которому и досталась История, побледнел ещё сильнее. Казалось, он вот-вот свалится в обморок. Обескровленные губы сложились в слова, он произнёс их еле слышно, но при этом они разнеслись далеко по кладбищу.
— Восстания гоблинов…
Флитвик захлопал в ладоши.
— Именно, молодой человек. То, с чем волшебники борются почти всё время своего существования. Восстание гоблинов.
Профессор преобразился. Исчез маленький добродушный мастер чар — на его месте, ощерившись зубами-иголками, стоял очень страшный и опасный гоблин.
— Именно. Мой народ веками борется за право на существование. Волшебники сделали всё, чтобы мы вымерли, но вам это не удастся. Сыны камней и лавы переживут вас всех и переплавят ваши кости в кубки и блюда, на которых мы будем пировать в день величайшей победы!
Профессор медленно прошёлся вдоль застывших волшебников.
— Вы видели тот договор, которым волшебники связали нас? Видели эти милейшие правила, «созданные во имя безопасности и сотрудничества», за отступление от которых мы гибнем на месте благодаря вашей магии? Двадцать два часа — обязательная суточная норма работы гоблина. Без выходных, с двадцати лет и до смерти. Отказал в просьбе волшебнику — смерть, родил больше двух детей — смерть, вышел за пределы здания Банка — смерть. Знаете последнюю поправку к этому закону? Быть дружелюбным! Мы обязаны улыбаться, обязаны расшаркиваться и спрашивать, хотите ли вы чай, в самых доброжелательных выражениях! Вам, вечным поработителям, слабенькой расе, которая почему-то решила, что имеет право на всё!
Малфой тихонько пискнул, вклиниваясь в монолог:
— Но мой отец…
— Ваш отец такая же недостойная жить тварь, как и все остальные. Ха, сотрудничать с гоблинами! Говорить на гоблиндуке! Улыбаться нам! Отдавать нам процент от прибыли! Какой в этом смысл, если по вашим законам за попытку как-то использовать деньги мы гибнем на месте? Что Люциус Малфой, «сотрудничающий с гоблинами», сделал для нашей расы? Он попытался изменить условия той рабской бумажки, по которой мы обязаны пресмыкаться перед макакой с деревяшкой? Быть может, защитил наших женщин? Детей?
Профессор подошёл вплотную к Драко и заглянул в его глаза.
— Знаешь, как я появился на свет, белобрысая тварь? Моя несчастная мать вышла передать кое-что брату, и скучающий волшебник изнасиловал её прямо в комнате ожидания! Когда дядя попытался вмешаться, волшебник удалил ему все кости из ног, не отвлекаясь от дела. Один из охранников позвал авроров, которые прибыли на место, и те отрубили дяде руку за нападение на волшебника! После чего они сказали тогдашнему главе, что моя несчастная мать использовала приворотные чары и во всём виновата сама! Она умерла, рожая меня, а когда эта наглая человеческая морда пришла забирать меня, своего отпрыска, она была в полной уверенности, что совершает величайшее благо, забирая меня из общины и давая возможность учиться магии наравне с обыкновенными волшебниками. Здорово, правда? И он не спросил меня, хочу ли я идти с ним, хочу ли покидать несчастных родственников, хочу ли идти с убийцей матери и дяди. Он умер, потому что гоблинам запрещено использовать человеческие зелья, а без вашего проклятого костероста ему нельзя было вернуть ноги! Умер, потому что не мог работать одной рукой положенные двадцать два часа в сутки!
Полугоблин перевёл дух, а потом расхохотался.
— Но знаете что самое забавное? Вы в полной уверенности, что мы всегда на вашей стороне! Вы ожидаете, что мы будем помогать вам с вашими финансами, отслеживать состояние наследников, писать письма, если на отчёты нет ответов, проводить проверки на зелья подчинения и приворотные, сохранять вашу собственность… Вы сдаёте нам столько собственной крови, что мы можем мыться в ней всей общиной, вы предлагаете нам быть свидетелями самых серьёзных договоров, как «независимой» стороне, и вы в полной уверенности, что мы поможем вам ради какой-то мифической «чести Банка»! Вы действительно думаете, что мы будем помогать вам за знание языка и за элементарную вежливость? Вы действительно думаете, что можете веками унижать нас, а мы встанем на сторону того, кто скажет волшебную фразу «да будут полны золотом ваши карманы»?
Профессор вернулся к замершим Пожирателям, и с нежностью погладил Беллатрикс по руке.
— Нет ничего проще, чем создание голема, когда в подвалах огромные запасы крови любого из вас. Нет ничего проще, чем подтолкнуть пару нужных людей в газетах. Нет ничего проще, чем внушить двум влиятельным волшебникам разные идеалы. Для этого даже палочка не нужна — только право на магию. У меня, как у полноценного волшебника, оно есть. Остальное вы сделаете сами — начнёте уничтожать друг друга, начнёте слабеть, начнёте вымирать.
Флитвик замер, а потом снова стал дружелюбным профессором, который ведёт лекцию по чарам.
— Таким образом, мой народ преследует две цели — в первую очередь это наша защита. Каждый раз, когда у волшебников пропадает враг, они оборачиваются в сторону волшебных существ. Пока у вас есть Страшный Тёмный Лорд, вы не пытаетесь прижать мой народ ещё сильнее. Ну, а вторая… чем меньше вас будет, тем слабее вы будете сопротивляться нашему восстанию.
На последних словах он снова превратился в хищника. Парни смотрели на него, осознавая, что он нормален и, к вящему ужасу, полностью в своём праве. Рабство всегда кончается бунтом — и как волшебный мир слеп к этому!
Снова заговорил Малфой, и на этот раз он был совершенно спокоен. Драко занялся своим любимым делом — он начал переговоры.
— Однако, мы здесь и мы живы. Вы не похожи на злодея из сказок, который выдаёт свой план врагу, чтобы насладиться триумфом. Что Вы от нас хотите и на каких условиях?
Теперь профессор с восхищением смотрел на Малфоя.
— Вы абсолютно правы, молодой человек. Видите ли, у нас всё готово к восстанию, но вот в чём загвоздка — это будет довольно локальная акция, ограниченная магической Британией. При таких условиях, как Вы понимаете, сохранить независимость почти невозможно, да и будет предательством по отношению к братьям из других стран. А вот легально договориться с достаточно сильными волшебниками, которые смогут улучшить наше положение через Визенгамот…
— Но почему так? И почему сейчас?
— Форма ультиматума выбрана ради упрощения. Волшебник изворотлив, он делает то, что от него хотят, только перед лицом смерти, мой дорогой Драко. Согласитесь — осознание, что в случае нарушения договорённостей вас уничтожат, заставляет проделать всё в лучшем виде. Что же до времени…
Профессор подошёл к Гарри Поттеру, и парень уставился в бездонные глаза, полные расчёта и ненависти.
— Национальный Герой — достаточная фигура, чтобы его послушались. На волне полного уничтожения национального пугала любое решение мистера Поттера будет принято как истина в последней инстанции. На мировом уровне будет, конечно, сложнее, но стимул выжить никуда не денется.
Профессор собирался спросить что-то ещё, как воздух разорвал двойной хлопок аппарации.
— Гарри, мы спасём тебя!
Мистер и миссис Уизли кричали что-то патетическое, когда Флитвик щелчком пальцев заставил их замереть. Гарри сильно удивился их появлению — он не ожидал, что кто-нибудь из Уизли придёт спасать его после того, что он им наговорил. Профессор захихикал.
— А вот и первый шаг к сотрудничеству. Как видите, бравый Орден Феникса явился довольно поздно, но всё-таки пришёл. Поговорите со спасителями, мистер Поттер — Вам не интересно, как они Вас нашли?
Гарри вопросительно повернулся к чете Уизли, попутно отмечая, что тело снова его слушается. Парни, стоящие рядом, тоже сменили позы на более удобные.
— Гарри, мальчик, директор Дамблдор сказал, что ты в опасности, и дал нам это. Мы сразу поспешили за тобой.
Миссис Уизли протянула руку, и парень увидел лежащее на ладони перо феникса. Палочку в руке обожгло, она резонировала — Мерлин, ядро его палочки было пером директорского Фоукса!
Профессор Флитвик снова взял слово.
— А теперь, собственно, мой подарок. Мистер Поттер, Вы можете поинтересоваться у Ваших союзников о Ваших пропавших сейфах и особняках.
Молли на этих словах покраснела, а Артур сглотнул и отвёл взгляд. Гарри непонимающе моргнул. Причём здесь Медоуз и Андриан Поттеры? Стоп, Медоуз и Андриан? Молли и Артур! Парня всего затрясло. Добрые Уизли, нищие Уизли, поддерживающие Уизли…
Его гнев можно было потрогать. Жалкие крохи магии, что ещё остались в нём после жуткого сражения, сейчас буквально поджигали воздух. Ничего удивительного — многие элементы отлично горят, а магия на то и магия, чтобы совершать невозможное для маггловской физики. Старшие волшебники побледнели и начали пятиться.
— Гарри, мы не хотели ничего плохого! Мы решили сберечь всё для тебя, на случай, если за твоим состоянием придёт кто-то другой! Да и сейфы всё равно нам не открылись…
Профессор засмеялся в голос, весело и непринуждённо, как смеялся над хорошей рождественской шуткой в Хогвартсе.
— Они говорят о четырёх центральных сейфах Поттеров, которые твой прадед-параноик заклял на кровь наследников. В деньгах это где-то одна двадцатая от состояния Поттеров, которое было промотано…эм… за три года. Или за четыре? Впрочем, полагаю, точность тебе не так уж и важна. Кстати, недвижимость всё ещё в целости — всё тот же прадед скрыл её ото всех, кто не является прямым наследником главной ветви Поттеров. Они смогли найти только небольшую пристройку для свинопасов на самой окраине земли — ты этот хлев видел и даже там жил. «Норой» прозывается, если ты ещё не понял, Гарри.
Фамильярность профессора только усугубляла ненависть Поттера. Эти. Жалкие. Нищеброды. Флитвик состояние ученика отлично понял и продолжал веселиться.
— Как видишь, мой мальчик, бедность это состояние души. Впрочем, частично ты уже отомстил, а то они успели поцапаться с Дамблдором о наследстве Блэков. Видел я документы на Минерву и Аластора Блэков — отличная работа, профессиональная. Увы, Директор не позволил — деньги должны были достаться ему. На Всеобщее Благо, разумеется. Ну, и на ремонт «Кабаньей Головы», полагаю — запрос на кредит с этой целью давно у нас лежит.
— Они убили Сириуса?
Шипение Поттера разлилось по кладбищу. Уизли дрожали и пытались сбежать, союзники непроизвольно отшатнулись, заплакал забытый в гуще схватки щенок. Только Флитвик сохранял спокойствие, хотя и он, на всякий случай, достал ещё один защитный артефакт.
— О нет, Гарри. Смерть Блэка — чистая случайность. Он почему-то решил, что все твои средства забрал себе Дамблдор, и пошёл с ним скандалить. В процессе спора оба выхватили палочки, господин директор наколдовал «Петрификус Тоталус», и несчастный Сириус упал спиной вперёд на лестницу. Смерть действительно была мгновенной — идеально прямая шея хрустнула, словно сахарная. Вообще, везёт старику на непреднамеренные убийства — то в сестру случайно попадёт, то Гриндевальда в кому отправит, то союзников с лестницы спустит…
Гарри зашипел и двинулся к двум представителям Ордена Феникса, находящимися прямо перед ним.
— Откуда такие подробности, господин гоблин?
Голос Драко был подобен ушату воды. Гарри тут же повернул голову к профессору, и магия вокруг напряжённо замерла, ожидая его ответа и готовясь сжечь дотла, если он ей не понравится. Профессор сохранял спокойствие.
— Я ведь уже говорил вам — волшебники почему-то считают, что наша защита самая лучшая и независимая, а кровь никогда не будет использована против них. Пара ритуалов — и любое защищённое с нашей помощью поместье как на ладони. У нас целые комнаты для наблюдения за вами. Пожалуй, единственная лазейка в договоре — мы обязаны работать двадцать два часа, но вот профессии волшебники перечислить как-то забыли.
Гарри слегка успокоился. Он втянул в себя свою магию, потом снова повернулся к Уизли и спокойно заговорил.
— Вы ведь понимаете, что расплатой за это будет смерть? Ваша, ваших предков и потомков, ваших жён и мужей. Род Уизли…
« Я объявляю вам вендетту» повисло в воздухе, потому что самый могущественный из присутствующих здесь кашлянул.
— Не торопись, наследник Чарльза Поттера. Успеешь обзавестись кровниками, но для начала дело. Сейчас мы заключим договор, и советую поторопиться, нападение вот-вот начнётся.
Парни замерли. Какое нападение? Разве они не будут сейчас заключать сделку? Неужели это всё было отвлекающем манёвром, и гоблины уже сломали ограничивающие их заклинания и вышли на поверхность? Профессор покачал головой, обращаясь только к Гарри, словно остальных тут и не было.
— Сам подумай — почему эти двое пришли за тобой? Они ведь не воины и никогда ими не были. Где Грюм? Завербованные Орденом авроры?
Он взял паузу, в лучших традициях маггловского театра.
— Ответ прост — Орден Феникса решил напасть первым. Прямо сейчас они ломают щиты особняка Паркинсонов.
Дорога к целиСразу они к условным союзникам не отправились. Драко и Флитвик сели торговаться, Блейз и Тео изучали големов и гадали, где настоящие чистокровные, Винс с Грегом ползали по земле и собирали свои изобретения, гадая, какие можно восстановить и усовершенствовать. Гарри успокаивал маленького Сириуса и возился с ним, стараясь не смотреть в сторону Уизли. Они, связанные и усыплённые, со стёртой памятью, лежали в склепе, и соблазн просто запереть их там был слишком велик.
— Мы не успеем сделать это за десять лет, господин полугоблин! Тем более, общественность не согласится на компенсацию…
Драко юлил и оспаривал каждый пункт договора с гоблинами, в чистом виде которого волшебники попадали к ним в зависимость. Малфою уже удалось добиться многого, и Гарри воочию убедился, что сила волшебника не всегда решает — сам он уже давно напал бы, не в силах сдерживать распирающую его магию. Она довольно быстро восстанавливалась, не без помощи средств от гениальных Винса с Грегом. Подумать только — все его заклинания оказались бесполезны, а их экспериментальные артефакты раскидали големов, как котят!
— Так же мы просим Вас отдать нам наших родственников, если они ещё живы.
Флитвик на эту просьбу согласился, и бумаги были подписаны. Связь всё ещё барахлила, но уже понемногу восстанавливалась, и Гарри смог уловить эмоции Драко — сложную смесь облегчения и ужаса. Парень устало подошёл к Поттеру.
— Весёлые нас ожидают тридцать лет. Не представляю, что надо сделать, чтобы протолкнуть всё это в Визенгамот.
Гоблин насмешливо поклонился, слух у него был отменный.
— А это уже ваша проблема, юный мистер Малфой.
Тут он замер, а потом противно захихикал.
— Больше торопиться некуда — Паркинсоны пали.
Парни были в ужасе. Сказать по правде, они не слишком переживали за это нападение — Паркинсон был в союзе старших волшебников, и ребята были в полной уверенности, что они там не понадобятся, и взрослые разберутся сами.
Оказалось, не разобрались.
Блейз в рекордные сроки перенастроил портал, воспользовавшись любезно предоставленной полугоблином каплей крови, и союзники переместились к поместью Паркинсонов.
Довольно скоро стала понятна их ошибка — нападение было совершено не на главный особняк Паркинсонов, а на маленький коттедж в Дании. Сражение продолжалось, но это было добивание побеждённых, а не честный бой. Половина Ордена уже аппарировала, остальные величаво шли к границам коттеджа, походя разрушая редкие статуи. Они слишком нервничали перед нападением на «семью Пожирателя», и лёгкая победа опьянила их. Они думали, что Воландеморту нанесено поражение, и совершенно не ожидали атаки от шестерых очень злых волшебников. Последним свалился Кингсли Шеклболт, судорожно пытаясь сделать глоток воздуха — Нотт не скупился на семейные проклятья, стремясь отыграться за поражение. То, что против гоблинских големов вообще ничего не работало, его не успокаивало.
— Надо проверить дом.
Драко был образцом сосредоточенности и серьёзности. Казалось, только он удерживал трёх сильных магов, гонимых чувством вины. Винс и Грег вполголоса обсуждали артефакты, на которых держалась защита поместья, излишними терминами старались подавить в себе нервозность. А нервничать было от чего — Орденцы явно не скупились на мощные заклинания, которые не встречали сопротивления. Пока что никаких тел не было, но капельки крови красноречиво говорили, что обитатели не дались без боя. На втором этаже раздался крик, и ребята, обнажив палочки, поспешили наверх.
В первую очередь показалась сгорбленная фигура женщины в строгой мантии — дуэнья или гувернантка, которых обычно приставляют к молоденькой девушке, если никто из родных не может присмотреть за ней. Женщина закрывала себе рот руками и смотрела на изломанную фигурку Панси Паркинсон, а за закрытой дверью тихо плакали младшие братья. Грег выступил вперёд и присел перед мёртвой девушкой на корточки, потом поднял палочку и начал что-то шептать.
— Это не убивающее. Её внутренние органы смяты и перемешаны, но это не проклятье. Похоже, кто-то из орденцев не рассчитал силу, и обычное отталкивающее стало смертельным. Как бы то ни было, убивать её не хотели, это факт.
Женщина испуганно смотрела на парней, сжимая и разжимая кулаки. «Кажется, сквиб». Гарри был склонен согласиться с выводами Драко. Почему иначе она просто стоит здесь, такая пугающе живая и невредимая? Почему не пытается напасть, не пытается защитить? Блейз заскрипел зубами, и эмоции снова ушли куда-то внутрь. Это правильно — оплакать несчастную Панси можно будет позже, сейчас есть дела поважнее. «Она почти стала моей невестой». Мысль Тео проскочила как-то незаметно, на краю, и Блейз придвинулся к нему поближе. «Тебе не тяжело?». «Не волнуйся, это ненадолго. Я всё же Забини, у нас мозги под контроль сознания заточены, а вы, парни, отличная тренировка.» Блейз мысленно усмехнулся, но и у него это получилось довольно нервно. Винс тем временем осматривал дверь.
— Защитное, из родовых. Можно было бы попытаться снять, но связки покорёжены — видимо, они пытались прорваться внутрь. В доме были другие волшебники?
Женщина, к которой был обращён последний вопрос, вздрогнула.
— Да, мисс Булстроуд, гостья юной хозяйки…
Женщина снова залилась слезами и тяжело осела на пол.
«Грег, Винс, на вас дверь. Тео, Блейз, поищите Милли. Мы с Гарри попытаемся сообщить о произошедшем остальным.»
Парни кивнули, предоставляя Малфою командовать, как и всегда в критических ситуациях, и немедленно приступили. Краем глаза Гарри видел, как Кребб и Гойл достали странные приборы и начали что-то колдовать, а Нотт с Забини разделились и начали пускать поисковые заклинания. Поттер же с Малфоем вышли на балкон, и блондин взмахнул палочкой, призывая патронус. Ничего не вышло, даже облачка белого не было. Он пытался снова и снова, но результат был всё тем же. Гарри старался помочь, как мог, но ничего не получалось — Блейз мог убрать эмоции, но вот для внушения новых мастерства пока не хватало. Нет, врагу мозголом-Забини вполне мог бы что-нибудь внушить, но в данный момент требовалось совсем не это.
— Давай ты.
Гарри кивнул, а потом сосредоточился и призвал телесного патронуса с первой попытки — он был настоящим мастером этого заклинания, и мог призвать его в любых условиях. Его вид вызвал истеричное изумление — из палочки выползла огромная змея, совсем как та, что на квартере. Драко нервно хмыкнул, а потом продиктовал сообщение, которое Гарри старательно повторял, а потом усилием мысли направил его Северусу Снейпу — никого другого из старшего союза Поттер не знал, а это одно из необходимых условий передачи сообщений патронусом.
— Кажется, у тебя больше не олень.
Слабая улыбка Драко была жалкой тенью того, что обычно цвело на его лице. Гарри сильно сомневался, что его улыбка была лучше.
— Да. Впрочем, я бы сильно удивился, если бы всё осталось как прежде. А у тебя кто?
— Дракон. Маленький, с руку где-то. То ли карликовый, то ли детёныш. У Блейза сфинкс, остальные не способны. Нотты вообще не склонны к такого рода магии, а Грегу с Винсом патронус и не нужен.
«Парни, Милли нашлась».
Гарри и Драко поспешили к Тео, ощущая, как остальные тоже идут к нему — только Винс остался колдовать у двери, но он разделил себя между остальными и ощущал то же, что и они.
Девушка лежала на диванчике, и сразу же стало понятно, что кровь в коридоре принадлежала именно ей. Милли была изранена и уже не шевелилась, и с каждой секундой слабела всё сильнее. Орденцы явно не хотели убивать её, не считая правильным сражаться с ребёнком, но многочисленные режущие заклинания оказались почти смертельными. Ещё полчаса, и девушка погибла бы от кровопотери. Нотт уже занимался лечением — обратная сторона некромантии заключалась именно в исцелении, и парень отлично справлялся.
Вскоре к Гарри подбежала лань, и глубоко взволнованным голосом Северуса Снейпа сообщила, что они уже у ворот, и попросила не нападать. Затем взрослые влетели в коттедж, и для парней остаток дня оказался скомканным ужасом. Им больше не было необходимости контролировать ситуацию, и Блейз снял блоки, так что теперь шестеро подростков задыхались в осознании всего произошедшего и жались друг к другу, сидя в одной комнате с Милли и спешно вызванным целителем. Гарри тихо всхлипывал — пусть он и не знал Панси так хорошо, как остальные, но ужас охватывал его от мысли, что девушка умерла…вот так. Как выяснилось, Паркинсоны каждое лето открывали этот коттедж для своих детей, и последние три года с ними ездила и Миллисент. Помимо девушек, в доме были два младших брата Панси — семи и десяти лет, а так же двое сквибов из прислуги, гувернантка и учитель мальчиков. Мужчину убили — он был из побочной ветви Блэков, и орденцы приняли его за Гордона Паркинсона. Сквиб ничего не мог сделать с разъяренными аврорами, и Орден Феникса праздновал свою победу.
Парней и тихо всхлипывающую Милли забрал с собой Люциус, решив, что в таком состоянии они не способны жить отдельно. Так оно и было — несколько дней они не могли соображать, оглушённые и потерянные. Парни буквально задыхались от чувства вины — если бы они поторопились! Чуть позже возобладал здравый смысл — если бы они поторопились, то что? Полугоблин явно рассчитывал на эту спешку, желая навязать волшебникам чудовищные условия. Да, если бы они поторопились, Панси могла бы выжить, но что стало бы с Волшебным миром?
Ненавидеть надо тех, кто ближе — так, вся ярость за собственное бессилие рухнула на Орден Феникса. Когда парни немного успокоились, они без раздумий объявили вендетту всей организации, и теперь активно переписывались с Флитвиком, собираясь лично выступить под масками големов-Пожирателей.
За время, проведённое в особняке Малфоев, Тео очень сильно сблизился с Миллисент. Они много времени проводили вместе, и в последний день их пребывания в гостях на пальце девушки блеснуло кольцо. Гарри пристально посмотрел на маглорождённую Булстроуд и улыбнулся — эта леди Нотт будет достойной. Рука непроизвольно потянулась к медальону с волосом Дафны — девушка прислала подарок сразу, как только узнала о вендетте, которая во все времена являлась весомой причиной для разрыва помолвки. Впрочем, сёстры Гринграсс не собирались пользоваться этой возможностью, прислав женихам знаки одобрения.
Через две недели после трагических событий пришло письмо от Флитвика — кампания против Воландеморта началась.
Всё оставшееся лето парни методично уничтожали Орден Феникса. Убивающие они принципиально не использовали — то, что убило Панси и почти свело в могилу Милли, не превышало школьную программу. Союзники также использовали простейшие заклинания, оставляя проклятия на големов. Пережить первые убийства оказалось довольно просто — парни верили, что мстят за Панси, и ночные кошмары были маленькой платой за это. Впрочем, никто не отделался одними кошмарами — Гарри панически боялся оставаться один, всюду оставаясь с Драко и маленьким Сириусом, Драко полностью отказался от мяса, Винс и Грег сменили направление своих исследований. Легче всего было Блейзу с Тео — их готовили к этому с самого детства, и они поддерживали друзей, как могли.
Союзники подкупили прессу, и теперь журналисты появлялись после каждого сражения, фотографируя мерцающую в небе метку и заляпанного, встрёпанного, но несгибаемого Героя Всея Британии. Заголовки «Одинокий Воин на страже Британии» и «Герой против всего мира» пестрели во всех газетах, включая «Придиру». Они специально обставляли дело именно так — чтобы создать фигуру, на которую будут молиться, и чтобы Орден не мог примазаться к победам.
На шестом курсе пришлось каждый вечер исчезать из Хогвартса, чтобы закончить начатое в рекордные сроки, и тут очень пригодился лояльный Северус Снейп с личным камином. Никаких проблем не возникло — или же, возможно, парни были не в состоянии что-либо замечать. Гоблины исполнили обещание, отдав аристократам настоящих людей, чьи образы были использованы для големов-Пожирателей. Все они были в ужасном состоянии, и после каждого рейда союзники заглядывали в разные особняки, проверяя состояние тех, кого ненавидел весь мир. Днём же в школу прибывала толпа журналистов, и Гарри активно жестикулировал, говоря написанные Малфоем и вызубренные речи. Директор многозначительно сверкал глазами и звал на чай, но Поттер отказывал, в грубой форме и публично — директор был основателем и главой Ордена Феникса, а значит, кровным врагом. Так развернулась ещё одна война — на этот раз газетная. Дамблдор пытался доказать, что «Золотой Мальчик» на его стороне, Гарри — что он на своей собственной. Впрочем, своей цели ушлый директор добился — его имя вспоминали в связке с Поттером. Это решило его судьбу, и Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор погиб в самоубийственном штурме Хогвартса, предпринятом Пожирателями под управлением Беллатрикс. Теперь популярность Гарри взлетела до небес — образ ученика, мстящего за учителя, оказался ещё привлекательнее для общественности, чем просто мальчик-сирота, один борющийся со злом во всём мире. Драко выжимал из репутации старца всё, что возможно, потихоньку поднимая гоблинский вопрос.
Последняя битва пришлась на Рождество — достать приглашение Министра на празднество ничего не стоило. Красивые фотографии, взаимные уверения в дружбе, а потом картинное нападение хохочущего змеемордого Лорда, отрепетированная тысячу раз битва и символическая победа с помощью экспеллиармуса. В тот момент, когда Гарри Поттер, запыхавшийся, в парадной мантии, обернулся к толпе, только сила воли заставила его остаться на месте. Куча испуганных чиновников и простых людей смотрела на своего героя с обожанием, они были готовы есть с его рук и следовать за ним.
«Мерлин, что мы наделали!»
«Гарри, всё по плану. Помни о нашей цели. Помни о том, что мы спасаем этих людей. Помни — всё это ради них. А теперь шаг вперёд, Поттер!».
И Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, сделал этот шаг.
ЭпилогРоланд Тробаццо шёл по Британскому Министерству Магии, с ноткой ностальгии осматривая каменные стены. Сколько он не был на исторической родине — сорок лет, пятьдесят? Кажется, ничего не изменилось — Британцы всё так же глупы, ленивы и трусливы. Зачем Италии вообще понадобилась их помощь, мужчина решительно не понимал. Впрочем, он тут не властен — он лишь посол, куда его посылают, туда он и идёт.
Господин Министр, некто Симус Финниган, оказался располневшим и добродушным человеком. Он был выпускником Гриффиндора, и никаких сюрпризов в общении с ним не было. Роланд решил было, что дело в шляпе, и Британия добровольно поставит себя на колени и свяжет заведомо невыгодными договорами, но тут улыбчивый человечек, сминая свою шляпу-котелок, виновато посмотрел на посла.
— Простите, мистер Тробаццо, но у нас такие порядки… в общем, Вам необходимо заручиться подписью главы Аврората. Не могли бы Вы?..
Роланд мысленно закатил глаза, но на лице его оставалась приветливая улыбка. Он и не думал, что этот мямля-Министр имеет хоть каплю власти, но не ожидал, что Серый Кардинал столь нагло расположится прямо в Министерстве.
— Конечно, господин Министр. К кому мне обратиться?
Финниган явно облегчённо вздохнул.
— Гарри Поттер, господин посол. Его кабинет на нижних этажах, около залов для суда.
Тробаццо мысленно фыркнул. Похоже, он слишком много ожидал от Британии — он ожидал грамотного управления из тени, но, кажется, его действительно просто отправили на служебную проверку к главному Гриффиндорцу своей страны.
— Мистер Тробаццо, Главный Аврор…
— Не стоит, Джонатан. Я достаточно прожил в этой стране и хорошо разбираюсь в людях.
Его юный помощник продолжал попытки, но Роланд не слушал. Итак всё ясно — этих англичан штампуют, как листовки. Наверняка сейчас его встретит порывистый, жутко сильный маг, самоуверенный и однослойный. Гриффиндорцы это солдаты, а не руководители, и гриффиндорец Поттер ничем не будет от них отличаться.
Около кабинета мужчины услышали смех. Тробаццо передёрнулся, но постучал — отлынивать на рабочем месте со своими друзьями этот Поттер будет позже. Дверь открылась, и на визитёров посмотрело двое лордов. В одном из них, сидящем в гостевом кресле, Роланд с удивлением опознал Драко Гоблолюбца, как его успели окрестить сплетники. Этот юный Лорд, пробившись в Визенгамот, всю свою жизнь посвятил борьбе за права гоблинов. Все его предложения были связаны с гоблинами и все его речи посвящались гоблинам. Сплетники шутили, что его жена на самом деле — переодетая гоблинесс, а дети отданы на воспитание в Гринготтс. Малфой молчал, Малфой выслушивал насмешки — а законы, предложенные им, принимались. Говорят, разрешение гоблинам переезжать в разные страны, перемещаясь в другие филиалы Банка, обошлось ему в половину состояния. Впрочем, разбирающиеся в политической раскладке люди тонко намекали на близкую дружбу с хорошо известным лордом Забини… Пожалуй, Гоблолюбец был единственным, кем Тробаццо мог восхищаться на родине. И как бездарно тратится такой талант…
— Прошу меня простить. Вы, должно быть, Роланд Тробаццо? Меня предупредили о визите, но лорд принёс новости. Мы радовались — у четы Забини тоже родилась девочка.
Лорды снова начали смеяться, и Роланд с удивлением понял, что этот представительный человек с жуткими глазами и есть национальный герой Британии Гарри Поттер.
— Не буду отвлекать, друг мой. Увидимся за ужином.
Гоблолюбец легко поклонился и выскочил из кабинета, неведомым образом прихватив с собой и верного Джонатана. Посол и Главный Аврор остались одни. Поттер дружелюбно улыбался, и Роланд хотел начать говорить, когда на него с тяфканьем налетел маленький чёрный комок. Опустив глаза, он понял, что это щенок, и что у ноги Главного Аврора лежит очень крупная собака той же породы. Мистер Поттер добродушно рассмеялся.
— Простите моего Ньюхалза, он ещё мал и не обучен манерам, так что я беру его с собой, чтобы Бродяга мог показать ему пример. По правде, это мой третий щенок, но я до сих пор удивляюсь этой непосредственности и доверчивости.
— Любите собак?
Роланд поинтересовался этим из чистой вежливости. Сам он домашних животных не держал, не видя в них никакого смысла, и ему не было дела до питомцев других. Гриффиндорец-Поттер, впрочем, принял его интерес за чистую монету.
— Пожалуй, только ньюфаундлендов. Мне подарили щенка, и с тех пор они всегда со мной. Вот, это Сириус. Бродяга его сын, а Ньюхалз, соответственно, внук.
Глава Аврората повернул к визитёру одну из колдорамок, стоящих на столе, и Роланд увидел огромную чёрную собаку, носящуюся по полю. Мистер Поттер тем временем разглагольствовал о разных методах дрессировки, почёсывая старшего пса за ухом. Бродяга млел, Ньюхалз радовался, Тробаццо терял терпение. Наконец, когда мужчине начало казаться, что он сейчас просто проклянёт Главу Аврората, тот замолчал, а потом добродушно пробурчал:
— Ну, давайте документы.
Роланд с максимально приветливой улыбкой исполнил просьбу и начал делать свою работу — он разливался соловьём, расписывая плюсы своего предложения. Национальный Герой добродушно поддакивал, и Тробаццо невольно спрашивал себя — почему эти смеющиеся зелёные глаза показались ему жуткими?
— Да уж, мы, Британцы, такие тупицы — что не подсунь, всё подпишем.
Тробаццо вежливо поддакнул, а потом замер, осознав, что именно сказал Гарри Поттер и с чем согласился он сам. В комнате резко стало жарко, в буквальном смысле, даже несколько свечей на столе самовоспламенились. А мистер Поттер начал медленно подниматься, опираясь руками на каменный стол и рассматривая Роланда своими жуткими глазами, словно сороконожку на своём крыльце. Мужчина непроизвольно попятился, но его остановило глухое рычание. Тробаццо обернулся — перед дверью стоял грим. Хорошо откормленный и превосходно натасканный грим, готовый броситься на него по первому требованию хозяина.
Наконец, Гарри Джеймс Поттер встал, и Роланду очень захотелось рухнуть на колени или забиться под стол. Глава Аврората медленно наклонил голову, а потом протянул послу документы и добродушно прогудел, словно продолжая свой монолог о собаках:
— Ешьте, дон Тробаццо. Ешьте.
Дружелюбная улыбка под ледяными глазами казалась жутким оскалом, а разлитая в воздухе магия давила, заставляя взять предложенное и, оторвав кусочек, положить его в рот. Главный Аврор не мигал, наблюдая, как давится его гость, а огромный пёс не прекращал рычать. Иногда к нему присоединялся и щенок, злобно скаля зубы и воинственно выплясывая около края мантии.
Когда все документы отправились в желудок, главный аврор протянул своему визитёру чернильницу.
— Запейте, Роланд. Должно быть, это было не очень вкусно.
И он, словно в трансе, протянул руку и одним махом выпил содержимое. Желудок тут же скрутило, во рту выступила слюна, но Роланд боялся лишний раз пошевелился. Главный аврор же сел на место, вытащил пергамент, новые чернила и быстро застрочил.
— Знаете, Вы напомнили мне одного человека, которого я убил. Вендетта, понимаете ли. Вы ведь знаете, что я мстил половине Британии? В общем…
И лорд Поттер снова дружелюбно загудел, рассказывая какую-то историю — Роланд не слушал. Он изо всех сил боролся с тошнотой, а вокруг сгущался обжигающий воздух и рычал грим.
Мужчина за столом замолчал, а потом протянул пергамент послу.
— Вот. Наше встречное предложение. Вы уж подпишите, что согласны, и покончим с этим.
Тробаццо тут же подписал, даже не посмотрев на текст. Поттер кивнул, щёлкнул пальцами и сразу же запустил руку в шерсть подбежавшего на зов Бродяги. Рядом прыгал Ньюхалз, получая истинное удовольствие от игры.
— Так я пойду?
Голос Роланда дрожал, когда он задавал этот вопрос. Главный аврор посмотрел на него своими милыми добрыми глазами и рассмеялся, как мог бы рассмеяться у камина с семьёй и друзьями.
— А я Вас разве держу? Нет, если хотите, можем поговорить ещё…
Роланд невежливо прервал его, бормоча сбивчивые извинения и вылетая из кабинета. У двери он столкнулся с женщиной, которая подняла на него полные возмущения глаза. «Анжелик?!» Тробаццо изумлённо рассматривал лицо, которое когда-то любил. Впрочем, это не могла быть она — слишком молода. «Должно быть, это одна из её дочерей». Теперь глаз замечал некоторые различия.
— Дафна, любовь моя! Знакомьтесь, дон — это моя жена, миссис Поттер.
Роланд вежливо пробормотал что-то, что положено говорить в таких случаях, рассматривая доверчиво прижавшуюся к мужу женщину с заметным животом. Поттеры скрылись в кабинете, и мужчину вырвало. Верный Джонатан тут же подлетел к нему, почистил пол заклинанием и осторожно повёл вперёд. Мужчина же думал о дочери его обожаемой Анжелик, которая когда-то отказала ему ради высокого и костлявого Гринграсса. «А ведь это могла быть моя дочь», — неожиданная мысль заставила его замереть. Роланд тихо хмыкнул и продолжил движение. «Нет, не могла. Моя Анжелик никогда бы не вышла замуж за меня». Мысль эта наполнила его болью, как и тогда, много лет назад, на террасе, где он мялся в парадной мантии, а Анжелик смотрела на него своими невозможными глазами и отказывала ради жестокого человека с соответствующей репутацией. Она вышла замуж и родила двоих дочерей, а он так и не смог заставить себя посмотреть на других женщин и подарить кому-нибудь свою фамилию.
Вернувшись к себе, Роланд рискнул посмотреть на копию неосмотрительно подписанных бумаг. По представленному договору Италия была в совершенно невыгодных условиях, и вряд ли новому представителю удастся это изменить. Как бы то ни было, он не останется в этой стране ни на минуту.
Получив нагоняй от начальства, Роланд Тробаццо отправился в свой новый дом — из предыдущего пришлось съехать, когда обнаружилось, что у соседки жила чихуахуа. Так, купленный домик располагался в живописном местечке, откуда было рукой подать до магического центра Италии, где мужчина каждый вечер гулял. Однажды он услышал знакомый грудной смех, а когда непроизвольно обернулся в ту сторону, увидел Главного Аврора Поттера с беременной женой, двумя детьми и чёрной добродушной собакой. Знакомое тяфканье заставило его опустить голову — край его мантии жевал маленький чёрный щенок. Дальнейшего Роланд не помнил — очнулся он уже в госпитале, где медсестра сообщила, что он упал в обморок.
Больше Роланд Тробаццо из дома не выходил. Вообще.
