Глава 1Летние статьи в «Ежедневном пророке», певшие ему дифирамбы, Гарри было читать приятно, он чувствовал себя отмщенным за предыдущий год, когда никто ему не верил – но все-таки не настолько приятно, чтобы показывать статьи друзьям. Гарри понимал, что урчание самолюбия – не самое похвальное чувство, и ни в коем случае не хотел показаться хвастуном.
К несчастью, статьи о самом себе Гарри никому показывать и не пришлось, потому что их все читали и так: Слагхорн смутил Гарри своей похвалой, когда Дамблдор для чего-то притащил Гарри к Слагхорну домой, а Снейп, конечно же, в первый же день нового учебного года оседлал своего любимого конька про «нашу зазнавшуюся знаменитость». Но это, как ни странно, было еще не самое худшее: теперь половина девчонок в Хогвартсе таращились на Гарри во все глаза, а некоторые при этом глупо хихикали, и Гарри поначалу несколько раз на дню проверял, застегнута ли у него ширинка. Гарри пожаловался на это Рону, но Рон в ответ рассказал ему анекдот про целителя, лечившего мужчин от болезней мочевого тракта и повесившего на двери объявление: «Хвастаться размером не приходить!»
- А то тебе плохо, - даже с некоторой завистью сказал Рон. – Выбирай любую или даже бери новую каждую неделю. Это меня вот собственная младшая сестренка дразнит, что я ни с кем еще не целовался. Ну я ей покажу!
От такого заявления Гарри немного опешил – по его понятиям выходило, что если девушка начинает так дразниться, то ее надо сгрести в охапку и поцеловать, чтобы впредь ей неповадно было, как говорится, учить папу любить маму – но Джинни-то Рону все-таки была сестра! Впрочем, тем же вечером Гарри выяснил, что и как собирается показать Рон: Рон показал это не только Джинни, но и всей гриффиндорской гостиной – ну, в смысле, не это самое, что нельзя называть, а то, как он умеет целоваться с Лавандой. Гермиону это почему-то разозлило, и она пошла к выходу, бросив на ходу что-то про дырявую голову и дежурство по школе, и вот тут Гарри оглянулся, заметил своих назойливых поклонниц, которые уже заняли позиции в разных углах гостиной, чтобы строить ему глазки, и понял, что это его шанс.
- Слушай, выручи меня, - шепнул Гарри Гермионе, поймав ее под локоть у самого выхода. – Давай я с тобой отдежурю вместо Рона.
- Это, пожалуй, будет первый раз, когда ты от школьной работы не отлыниваешь, а сам на нее напрашиваешься, - подколола его Гермиона, когда они вышли в коридор. – Если не считать квиддича, конечно.
- Мама дорогая, - шумно вздохнул Гарри, оказавшись на свободе. – Они на мне дыру протрут своими гляделками. Что-то с этим пророчеством понапутали: это раньше у меня была нормальная жизнь, но, если я победю… ну или побежду… Вольдеморта, мне ж житья совсем не будет.
- По-моему, Ромильда Вейн симпатичненькая, - не удержалась Гермиона, уж больно забавно было наблюдать, какого страха на Гарри нагнали простые школьницы. Так-то он парень был героический, но бывает же: Гермиона как раз на каникулах читала книгу про русского поэта, который всю жизнь прожил большим мальчишкой, охотился на львов и тигров, путешествовал по дикой Африке, получал награды за храбрость на фронтах Первой Мировой и боялся в своей жизни только того момента, когда жена говорила ему: «Николай, нам надо объясниться!»
- Вот давай я буду сам решать, кто симпатичненький, - резко ответил Гарри, но тут же, словно извиняясь, взял Гермиону за руку. – Я имею в виду, что, если мне девушка понравится, я сам к ней подойду и сам решу, зачем. У них же у всех в глазах написаны три ребенка и дата свадьбы, моего мнения они уже не спрашивают.
- И тебе такое внимание совсем не льстит? – спросила Гермиона, идя рядом с Гарри по вечернему коридору, и подумала, что что-то она слишком разговорилась.
Гермиона не в первый раз думала о Гарри как о мужчине, Джинни наводила ее на такие мысли курса с четвертого, выспрашивая, как бы обратить на себя его внимание, но одно дело – болтать о парне за глаза с подружкой, а другое – вот так идти рядом по пустому коридору и держать его за руку. К счастью, очередная женская отмазка тут же подвернулась под руку: Гермионе нужно же было знать, правильные ли она советы давала Джинни, нельзя же было подружку подвести и посоветовать ей все наоборот. И Гермиона продолжила расспрашивать Гарри, хотя он не особо стремился поддерживать этот разговор.
- Мне казалось, что, если красивая девушка сама падает в руки, мало какой мужчина откажется, - предположила Гермиона, чувствуя нарастающую неловкость.
- Ну если падает, и только одна… - пожал плечами Гарри. – Но я боюсь, что они все меня скоро изнасилуют нафиг! Перевяжут мне резинкой для волос…
- Ой, прости, - запнулся Гарри, увидев, как Гермиона покраснела от такого откровенного описания, и сам смутился от мысли, что она прекрасно поняла, что именно ему надо перевязывать и как оно должно выглядеть, чтобы быть готовым к использованию. – Я что-то совсем не то понес. Короче, спасибо, что меня выручила, и давай я тебе сегодня тоже как-нибудь помогу.
Конечно, от назойливого внимания школьниц Гарри удалось таким образом отделаться всего на один вечер, и уже через неделю это внимание вышло на новый уровень прямо во время завтрака, когда Гарри объявил просмотр кандидатов – и кандидаток – в факультетскую команду по квиддичу.
— Даже не знаю, с чего это квиддич стал таким популярным, - несколько саркастически пожаловался Гарри Рону и Гермионе, бросив девушкам на растерзание кусок пергамента для записи на отбор в команду.
— Это не квиддич популярен, а ты! – неожиданно для Гарри ответила Гермиона, и с большим жаром. - Никогда еще к тебе не было такого интереса, и, честно говоря, ты никогда еще не был настолько привлекательным!
Рон поперхнулся большим куском лососины. Гермиона бросила на него высокомерный взгляд и снова повернулась к Гарри.
— Теперь все знают, что ты все это время говорил правду, так? Волшебный мир вынужден был признать, что ты оказался прав насчет Вольдеморта, что он действительно вернулся и что ты на самом деле дважды сразился с ним за прошедшие два года и оба раза сумел спастись. А теперь ты еще и Избранный… Ну разве непонятно, почему все тобой восхищаются? Да еще ты за лето вырос чуть ли не на фут, это тоже тебя не портит, — закончила Гермиона.
— Я довольно-таки высокий, — ввернул Рон ни к селу ни к городу.
Гарри посмотрел на Гермиону такими большими глазами, которым позавидовала бы и его сова, а Гермиона покраснела и тут же убежала на свои Руны.
- Гермиона, вот что это за завтраком была за фигня? – строго спросил Гарри, поймав Гермиону прямо на выходе из класса и оттащив ее в сторону.
- А что он мне динамо крутит! – с сердцем сказала Гермиона, Гарри и не ожидал, что она знает такие выражения. – На прошлое Рождество духи подарил, а потом как в Хогсмид – так Розмерте на грудь пялится. Пригласил летом к себе в гости – а там несколько недель подряд пускал на Флер слюни. Теперь вот Лаванда…
- Стоп! – сказал Гарри. – Рон частенько ведет себя как козел, и я могу даже отшибить ему за это рога, если попросишь. Но вот то, что ты сейчас делаешь – ты что, хочешь, чтобы Рон тебя ко мне приревновал?
- Как будто к тебе нельзя приревновать!
- Ну, можно, наверно…
- Гарри, ты золото! – немного нервно рассмеялась Гермиона. – Ты никогда не задумывался о том, что практически все девушки, которые с тебя теперь не спускают глаз, тоже кому-то нравятся? Что, по-твоему, чувствуют те парни, которым они нравятся? Слово из восьми букв, первая «Р».
- Слушай, да плевать на них на всех! Если бы ты хотела, чтобы тебя приревновал ко мне кто-то, кого я и знать не знаю, я бы, так и быть, тебе подыграл. Но если ты собираешься меня поссорить с Роном…
- Ну выручи меня! – попросила Гермиона, заглядывая Гарри в глаза, и Гарри вдруг почувствовал, что не может на нее сердиться, да и отказать ей не может. – Я же тебя выручаю – уже три раза забирала тебя вечером на дежурство и, между прочим, получала после этого подметные письма от твоих поклонниц. Ну пожалуйста, тебе же даже ничего делать не надо будет, просто потерпи, когда я буду пересказывать тебе маленькую часть посвященных тебе славословий, которые мне приходится слушать в любом месте, где собралось больше трех девушек.
- Я тебе это припомню, - пообещал Гарри, но, вероятно, это у него вышло недостаточно угрожающе, потому что Гермиона приняла это за согласие.
Конечно, Гермиона больше так не пугала Гарри, и он больше не думал, что ее укусила та же муха, что и остальных девушек, которые не давали ему прохода. Гермиона просто передавала ему их слова, хитро прищурившись и порой добавляя в конце, что они во многом правы – и каждый раз делала это при Роне. Гарри чувствовал себя очень неловко, Рон порой на него странно и сердито взглядывал, а Гарри, как назло, в этот момент хотелось широко улыбнуться, и ему приходило в голову, что некоторые только что услышанные комплименты он не прочь бы был услышать от самой Гермионы – всерьез и уже от ее имени. Начать следовало, разумеется, с того, что он сообразительный и ему все легко дается благодаря его талантам – это звучало куда лучше, чем ее обычные упреки в том, что он лоботрясничает, не готовится к контрольным и списывает у Принца-полукровки. Ну и про крепкие руки и натренированное тело тоже было ничего, а еще про отвагу, надежность и верность – тут Гарри припомнил, что Гермиона и сама ему это сказала еще на первом курсе, когда они прощались между стен огня и он уходил на свою первую встречу с Вольдемортом. «Есть куда более важные вещи, чем учеба и книги, - например, дружба и храбрость», - сказала ему тогда Гермиона, и Гарри теперь счастливо улыбнулся и ненадолго выпал из реальности, а когда снова с реальностью совместился, оказалось, что Рон уже разозлился на них с Гермионой и убежал.
- Так ему и надо! – злорадно сказала Гермиона.
- Тебе легко говорить, ты с ним в одной спальне не живешь, - проворчал Гарри. – Вот как пойдет он на меня дуться каждый вечер и портить мне настроение – что, тоже выручишь меня, спрячешь меня в своей спальне?
В ответ на это Гермиона только покраснела, и Гарри понял, что, кажется, знает, как именно нужно ее проучить.
Глава 2Как раз на следующий день была очередь Гермионы дежурить по школе, и она отправилась на дежурство очень рано, чтобы не смотреть, как Рон демонстративно обнимается с Лавандой, а Гарри снова напросился к ней в спутники, с неудовольствием заметив, как глянул на него после этого Рон – ну ничего, вот сейчас Гермиона поймет, что не надо впутывать его в свои интриги.
В коридорах в такой ранний час было еще много праздношатающихся школьников, и Гарри заметил, что вслед за ним отправилась небольшая стайка девушек, делающих вид, что идут куда-то по своим делам, а потом к ней прибавилась и вторая – как раз то, что было надо, чтобы начать разговор.
- Так ты уверена, что многие пацаны теперь ревнуют ко мне всех этих… преследовательниц? – спросил Гарри. – Я и не знал, что у меня теперь в школе столько недоброжелателей – и без какой-либо вины с моей стороны.
- По-моему, Гарри, это очевидно, - ответила Гермиона. – Если тебя так волнует неприязнь твоих товарищей, то выбери какую-нибудь девушку, которая тебе наименее неприятна, и своди ее в Хогсмид. Тогда к тебе будет ревновать только один парень, а не множество – а как справляться с пакостями, которые будут делать тебе обиженные твоим выбором девушки, я тебя научу.
- А, ну если все так просто, - развел руками Гарри и тем же движением схватил Гермиону и поцеловал.
- О-о-о-о! – вздохнули следовавшие за ними девушки, как аудитория на телешоу.
Гермиона была ошарашена поведением Гарри не меньше, и ему даже удалось добиться небольшого инстинктивного ответа, приятного и дразнящего, а вот отпихивать его Гермиона побоялась.
- Ты что? – прошептала Гермиона в его губы, чуть отстранившись. – Зачем?
- Ты же сама посоветовала, - улыбнулся Гарри, улыбку его Гермиона вряд ли видела, скорее слышала. – И от меня отвяжутся, и тебя приревнуют, двух зайцев одним выстрелом.
- Ну не настолько же приревнуют!
- Ты сама начала, теперь выпутывайся, - шепнул Гарри, а Гермиона попыталась выпутаться из его объятий, но он ее не пустил. – Стоим, ждем, пока они уйдут, а то еще и сплетню получим, что мы поссорились.
- Куда ты вырос-то такой, мне на цыпочках стоять приходится.
- Спасибо за критику, учту, - и Гарри наклонился к Гермионе и с удовольствием зарылся в ее волосы, а потом расшалился и несколько раз поцеловал ее шейку.
Эффект выходки Гарри превзошел его ожидания. Дежурство у них выдалось длинным, и Гермиона довольно скоро перестала на Гарри сердиться и даже стала вести себя чуть свободнее, чем обычно, а за это время весть о том, что они целуются в коридоре, разлетелась по всему Хогвартсу. Вернувшись в гриффиндорскую гостиную вместе с Гермионой, Гарри заметил, что девушки теперь на него не смотрят неотрывно, а оживленно его обсуждают – это было как-то попривычнее, его имя трепали по разным поводам все пять лет до этого, да и выглядели девушки не столь сердитыми, как, скажем, после того, как имя Гарри вылетело из Кубка Огня.
А вот в спальне Гарри повезло куда меньше, потому что Рон набросился на него прямо с порога – Гарри был готов к обвинениям в предательстве, самодовольстве и донжуанстве, их и после очередных дифирамбов Гермионы в гостиной было не избежать, но Рон на этом не остановился.
- Тебе мало всех девчонок, которые за тобой табуном ходят? – кричал Рон так, что его наверняка слышали минимум два соседних курса, если не все семь курсов сразу. – Мог бы любую выбрать, и намного красивее!
- А тебе никогда не казалось, Рон, что ты свинья? – вспыхнул Гарри, уже не думая о том, как это выглядит со стороны. – Тебе пощечину вкатить или ты сам прекратишь истерику?
Гермиона не могла не признать, что в ее плане что-то пошло не так. В книжках было написано, что заставить юношу ревновать – верный способ разжечь его чувства, и Гермиона не сомневаясь советовала это Джинни. У Джинни этот номер не прошел, Гарри как не обращал на нее внимания, так и не обращает, но Гермиона не сильно этим обеспокоилась и попробовала тот же способ с Роном, раз в книжках-то пишут. Но и на этот раз теория не выдержала проверки практикой: Рон не собирался расставаться с Лавандой, из чувств в нем пробудилась только внезапная неприязнь к Гарри, а вот Гарри, совершенно неожиданно…
Все вообще происходило совсем не так, как она рассчитывала: Гермиона задумывалась о том, как ей теперь справляться с недоброжелательством девушек, которые на нее наверняка ополчатся как после статьи Риты Скиттер, а оказалось, что с доброжелательством справляться будет еще и посложнее. Лаванда от Гермионы последнее время по понятным причинам пряталась, но сегодня смотрела уже менее настороженно и даже чуть дружелюбно, а вот Парвати широко улыбалась Гермионе, хотя и сидела как на иголках, и даже Фэй Данбар, в последний год ставшая посерьезней, сегодня к Парвати присоединилась.
- Слушай, как оно было? – спросила Парвати, как только Гермиона вошла в спальню. – Классно? Тебе понравилось?
Ну вот что было отвечать, чтобы о Гарри не пошли неприятные ему слухи? Гарри был еще не в том возрасте, чтобы избавляться от надоедливого женского внимания распусканием про самого себя слухов, что он импотент, а Гермионе подобный ход и в голову бы не пришел. Тем более что и врать-то ей особо не пришлось – вообще-то, было здорово, волнующе и неожиданно, как подарок сюрпризом.
- Как это у вас вообще началось? – допытывалась Парвати. – Нет, я понимаю, конечно, что если каждую неделю гулять с Гарри по ночным коридорам, то, наверно, устоять невозможно. Или у вас еще летом что-то было?
Допрос женским коллективом отличается от допроса полицейскими тем, что вы, конечно, имеете право хранить молчание, но тогда вашу историю женщины выдумают вам без вашего участия. «Сам виноват!» - немного мстительно подумала Гермиона и вслух согласилась с гипотезой, что Гарри с самого начала года все это замышлял.
На следующее утро Гарри появился на завтраке с солидным фингалом, и Гермиона, конечно же, встала ему навстречу.
- Что с тобой? – обеспокоенно спросила Гермиона, залечивая заклинаниями его боевую рану. – С кем ты уже успел подраться?
- У-у-у-у! – громко сказал Большой зал, как на очень большом телешоу, и даже МакГонагалл с некоторым удивлением, но без неодобрения посмотрела на стоящую в проходе пару, трогательную в своей заботе и душевной близости.
- С Роном, конечно. Я же тебя предупреждал.
- Ну извини, - ответила Гермиона и опустила глаза.
- Да ладно, если со школьным другом ни разу не подрался, то дружба не считается, - великодушно сказал Гарри, чтобы Гермиона не мучила себя. – Сириус говорил, что он не только с моим отцом, а даже с Люпином дрался, и Люпин ему чуть пасть не порвал.
К концу завтрака Гермиона заметила, что у нее еще прибавилось доброжелательниц: кто-то из девушек одобрял, что она наконец перестала вести себя как собака на сене и ее постоянное нахождение рядом с Гарри наконец-то получило понятный женскому сердцу смысл; кто-то злорадствовал разочарованию нелюбимой однокурсницы, которая с начала года залипала на Гарри; а кто-то взглянул на Гермиону по-новому: что-то же в ней должно быть, кроме вызубренных уроков, если за нее дерутся парни – таким далеко не каждая девушка в Хогвартсе могла похвастаться.
Но, конечно, и несколько писем с сюрпризами перед Гермионой упало, только она была уже ученая и письма ликвидировала, а потом и доброжелательное, и недоброжелательное внимание к своей персоне ей надоело, и она схватила Гарри за руку и потащила его к выходу, чтобы поговорить с ним вдали от чужих ушей.
- А-а-а-а! – негромко сказал им вслед Большой зал, и у Гермионы появилось нехорошее предчувствие, что теперь любое их привычное действие все вокруг будут истолковывать максимально романтическим способом.
- Видишь, что ты натворил? – пожаловалась Гермиона, затащив Гарри в пустой класс.
- Я натворил? – возмутился Гарри, но как-то так весело, что и спорить с ним не хотелось, не говоря уж о ругаться. – Я же говорил тебе, что заставлять Рона ревновать – плохая идея.
- Но это же ты переборщил, - упрямо ответила Гермиона.
- Я переборщил? А кто мне дал совет поцеловать девушку, которая мне нравится больше всех остальных?
- Я не так сказала!
- Да какая разница. Ты что, серьезно думаешь, что я уже кого-то присмотрел среди тех, кто за мной бегает? Да я в шоке нахожусь уже которую неделю, они меня одним количеством пугают. На тебя несется табун лошадей – ты будешь смотреть, у которой звездочка на лбу?
- Ну хорошо, а вот Джинни хотя бы…
- О Господи, нулевой пациент, как в фильмах про зомби! Это она их всех покусала, я точно тебе говорю.
Гермиону почему-то вдруг посетила мысль, что она добыла редкий элемент, называемый «человек-кремень»: от внимания юных красавиц бежит, при этом молод, гетеросексуален и хорошо целуется.
- Ну что же нам теперь делать? – немного жалобно сказала Гермиона.
- Да ничего не делать, - пожал плечами Гарри. – Два года назад меня все считали жуликом и махинатором, год назад – сумасшедшим. Ну перемоют мне кости еще раз, на этот раз по хорошему поводу. И табуны за мной ходить перестанут.
- То есть ты меня во все это втравил, а я тебя в результате еще и выручила? Тогда выручи и ты меня: приходи послезавтра к Слагхорну.
- Это еще зачем?
- Я скучаю там без тебя, Гарри, - мило сказала Гермиона. – И вообще, если про нас все равно будут сплетничать, то я собираюсь получить с этого выгоду и не скучать в одиночестве!
Глава 3Как и всякий шестнадцатилетний парень, да еще и долго проживший в мужском общежитии, Гарри считал девушек другим биологическим видом, чье поведение не поддается его пониманию. Может, по словам классика, он и стремился за ними мыслью, но как только устремлялся — сердце его останавливалось в испуге. Самым же неприятным было то, что с девушками и слова, и действия приобретали второй, третий и вообще непонятный смысл, так что Гарри не только опасался их реакции, а вообще не знал, какой она будет, познавая интуитивно разницу между риском и неопределенностью. А уж если девушек было больше одной, и они в ответ на слова Гарри начинали общаться между собой при помощи хихиканья, словно сурки в полях тихим посвистом… Немудрено было поэтому, что после массового на нем помешательства девушек Хогвартса Гарри чувствовал себя астронавтом, который попал на планету, населенную сплошь агрессивными формами жизни.
А вот с Гермионой Гарри было легко, он хорошо представлял себе ее реакцию почти на любой его поступок, и ему было даже интересно чуть проверить границы и попасть вместе с ней в ситуацию, когда слова значат то, да не то. И главное, в чем Гарри был уверен – что Гермиона ему ничего плохого не сделает, как и он ей. Даже когда он из хулиганства поцеловал ее в коридоре, понимая, что нарывается, Гарри знал, что Гермиона не залепит ему оплеуху, не начнет на него кричать или, Боже упаси, плакать – она его просто немного оттолкнула, хоть и не сразу, он и прекратил провокацию. С Чоу, например, Гарри постоянно чувствовал себя дурак дураком, а с Гермионой, к своему удовольствию, он был весел, порой остроумен и даже ловок.
Так что и совместного похода к Слагхорну Гарри не боялся, ему было скорее забавно.
- Гарри, дорогой ты мой! – обрадовался Слагхорн, входя в комнату последним, он и на своих посиделках любил быть гвоздем программы. – Кто же тебя смог сюда завлечь?
Гарри заметил, что Гермиона немного смутилась, и поддался озорным чертятам, которые подзуживали его указать на нее глазами.
- А-ха-ха! – добродушно сказал Слагхорн, погрозив Гермионе своим пухлым пальцем. – Талант к зельям, Гарри, у тебя от мамы, но все-таки ты вылитый отец. Я, признаться, удивился, когда непоседа Джеймс записался ко мне на шестом курсе. Он и сам, по-моему, решил это сделать в одно мгновение – но причину я понял сразу: конечно, Джеймс пришел ради Лили, а не меня слушать. Ох, что он вытворял тогда на уроках – цирк на выезде!
И Слагхорн, добродушно похохатывая, принялся рассказывать историю романа Джеймса и Лили, начинавшегося у него на глазах. Гарри было даже интересно послушать, про своих родителей он знал мало и всегда был рад тем, кто вспоминает их с любовью, а вот Гермиона начала постепенно розоветь, краснеть, до такой степени на месте Лили она узнавала себя – и наконец даже разливающийся соловьем Слагхорн заметил, что пора бы и сменить тему.
- Ах, придется мне уступить место человеку, который будет вам куда интереснее, чем я, - чуть жеманно сказал Слагхорн, направляясь к двери и словно ожидая, что ему вслед понесутся уверения, что интереснее Горация Слагхорна никого и быть не может. – Гвеног, дорогая, познакомься, пожалуйста, с моими ребятами.
Гвеног Джонс, капитан «Холихедских гарпий», показалась Гермионе мужиковатой и резкой бабой, и восхищения большей части аудитории Гермиона не разделяла. А вот Гарри, к удовольствию Гермионы, с Гвеног умудрился сразу поцапаться.
- Как капитанится, капитан? – чуть насмешливо спросила его Гвеног, когда Слагхорн представил ей Гарри как нового капитана гриффиндорской сборной, постоянно выигрывающей благодаря Гарри Кубок школы.
- Да фигово капитанится, капитан, - ответил Гарри: раз уж Гвеног вместо приветствия сунула ему мозолистую руку и начала подкалывать, он с ней решил разговаривать как с мужиком. – На просмотр набежало девчонок – Хогвартс-экспресс и две маленькие тележки.
- А что, они хуже играют? – недовольно спросила Гвеног, она была капитаном единственной женской команды в лиге, и целью ее жизни было доказать всему миру, что женщины играют в квиддич никак не хуже мужчин, пусть даже мужских команд в лиге девять, а женская одна, и по уму для такого доказательства команде Гвеног Джонс надо было обыгрывать сборную всех звезд, а не пытаться зубами и ногтями зацепиться за медали.
Беда была еще и в том, что Гвеног не знала о главном мотиве кандидаток в гриффиндорскую сборную, который привел на просмотр даже тех девушек, которые толком не понимали, с какой стороны у метлы прутья – и посочувствовать коллеге-капитану, вынужденному возиться на отборе с толпой неумех, пришедших не за квиддичем, а черт знает зачем, она никак не могла.
- Они играют не просто хуже, - откровенно сказал Гарри. – Они летают так, что ежеминутно сдвигают представление о худшем за пределы невозможного.
- А твоя девушка тоже так же паршиво выступила? – сердито спросила Гвеног, взглядывая на Гермиону.
- Господи, да ей-то это зачем?
Гермиона раньше Гарри поняла причину недопонимания и попыталась объяснить Гвеног, что девушки на просмотр притащились за Гарри, а не из любви к квиддичу, но начало такого объяснения сделало только хуже, и Слагхорн ринулся разнимать.
- Гарри, это было одновременно ужасно, уморительно и в общем совсем неплохо, - рассмеялась Гермиона, когда они вышли от Слагхорна – ее весь вечер душил смех, как только она взглядывала сначала на Гвеног, а потом на Гарри. – В любом случае, это было куда лучше, чем если бы ты вывесил при виде этой Гвеног язык, как остальные парни.
- Да что я сделал-то? – не понял Гарри.
- Ну, с ее точки зрения ты выдал такой образец Kinder, Küche, Kirche, что ей меня наверняка стало жалко, - весело пояснила Гермиона.
- Что там с детьми и пирогами? Переведи, пожалуйста.
- Да не Kuchen, а Küche, пещерный ты человек. Я же пыталась объяснить – она же не знала, что большая часть претенденток в твою команду пришла на стадион строить тебе глазки, а не играть. И теперь она думает, что ты из тех ребят, кто считает, что женщина на метле – это как обезьяна с гранатой.
- Да не считаю я так! Кэти хорошо играет, Джинни тоже здорово – если бы она не бросалась мне на шею после каждого удачного броска, цены бы ей не было. Загонщиками девушкам трудновато, конечно, но вот Ричи Кут тоже мелкий и тощий – чуть покрупнее него девчонку, и могла бы нормально играть, если есть способности. Другое дело, что девушек, которые отваживаются пробоваться на загонщиков, лично я боюсь: такие гориллы, страшно вспомнить.
- А парней-загонщиков ты тоже боишься? Они тоже страшные как гориллы?
- Ты сейчас серьезно? Джимми и Ричи нормальные ребята, а Фред и Джордж вообще многим девчонкам нравились. Но ты просто представь себе девушку с них двоих ростом или квадратную, как Джимми – нет, пошире еще, мышечной массы же ей будет нужно и побольше... Ну стремно же! Девушка Кинг-Конг.
- Ты продолжай, продолжай, пожалуйста, свои восхитительно сексистские разговорчики, - смеясь предложила Гермиона, она представляла, как отреагировала бы на такие слова Гвеног Джонс, которая сама была загонщицей. – Если ты не понимаешь, что при капитане единственной женской команды говорить о женщинах в квиддиче надо так же осторожно, как при Снейпе описывать слизеринцев – ну что, это хотя бы выходит весело.
- Нет, я не понимаю, - упрямо сказал Гарри, который не любил признавать свою неправоту. – Значит, капитану мужской команды я мог бы спокойно рассказать обо всех парнях, которые не умеют играть по причине врожденного рукожопия. А ей, значит, вообще ни про одну девчонку сказать ничего нельзя, даже не про из ее команды?
- Ну ты хотя бы понимаешь, что только я и буду тебя терпеть? – с улыбкой сказала Гермиона, она могла, конечно, объяснить Гарри, что девушкам приходится прорываться на мужские места с боем, а мужчины на своих местах чувствуют себя увереннее и им никогда не приходится оправдываться в том, что они мужчины, да только ей как-то не хотелось ничего объяснять, словно она-то уже нашла свое место, для которого как раз и надо быть девочкой.
- Да и не надо мне, чтобы меня терпел кто-то еще, - сказал Гарри, неожиданно останавливаясь, и Гермиона буквально влетела к нему в руки. – Особенно всякие фифочки, которые строят из себя крутых парней, а ты даже не знаешь, куда им дунуть, чтобы они не лопнули.
Гермиона в очередной раз заметила, что ей приятно, когда Гарри при ней ругает других девушек, женская солидарность у нее куда-то подевалась еще несколько недель назад, когда она начала рассказывать Гарри о том, как он прекрасен, чтобы позлить Рона, и спасать Гарри от поклонниц, уводя его на ночную прогулку по пустым коридорам. Теперь Гермионе оставалось только увиливать от осознания, что других девушек она уже воспринимает как конкуренток и думает, что пусть Гарри считает всех, кроме нее, дурами и истеричками, ей только больше его достанется.
- А вообще-то я не такой ужасный, чтобы меня можно было только терпеть, - хитро улыбнулся Гарри, раз уж Гермиона так удобно попалась ему в руки. – Ты меня попросила – я тебя сегодня выручил: сходил к Слагхорну, хоть и не хотел.
Гермиона не сразу поняла, что происходит не так: на вечере у Слагхорна все ее воспринимали как девушку Гарри, даже Гвеног Джонс сразу так подумала, и это можно было считать подтверждением от независимого и незаинтересованного наблюдателя – поэтому было почти естественно, что такой вечер закончится поцелуями в темном пустом коридоре… Но ведь это же был Гарри! И он, зараза, даже еще не сказал ей, что она ему нравится, решил объясняться на языке жестов, действительно как пещерный человек!
- Ты точно выручил меня по-дружески и бескорыстно? – спросила Гермиона, отрываясь от Гарри.
- Найди мне в Хогвартсе дурака, который еще верит в наше «по-дружески», и я подарю тебе диадему Равенкло, - пообещал Гарри, и Гермиона даже возмутиться не успела.
Гермиона с детства знала, что повторение – мать учения. Если прочитать главу в учебнике трижды, то запомнишь лучше, чем если бы прочитал ее единожды; если один раз из этих трех прочитать ее себе вслух, то запомнишь и того лучше, еще и на слух; а законспектируй вдобавок прочитанное – вообще запомнишь накрепко. Так что теперь-то она понимала, что сама себя поймала в ловушку, не только слушая, что влюбленные девочки говорят о Гарри, но еще и запоминая это, и ему повторяя. Она, конечно, тогда думала, что делает это не всерьез, с иронией, только чтобы позлить Рона – но повторение, через которое в память Гермионы попадали бесчисленные знания, оказалось сильней.
А сейчас словно кто-то шепнул ей «можно!», и внутри рухнула плотина, устроив такой потоп чувств, что сердце Гермионы было уверено, что она влюблена в Гарри с первого курса – пусть даже умом Гермиона и понимала, что ничего подобного. «Ох, ну здрасте-пожалуйста, - начинало при малейших сомнениях бузить ее сердце, которое словно хватило чего-то крепкого. – На втором курсе только выписалась из лазарета и кому сразу бросилась на шею? Я уж не буду говорить, что байкеры сказали бы про полет на гиппогрифе… Ага-ага, до ушей уже покраснела, да?»
Гермиона попыталась вместо сердца обратиться к разуму и спросить у него, друзья они с Гарри или возлюбленные, но разум тоже отреагировал неожиданно. «В приличных семьях супругов соединяет не только постель, но и крепкая дружба, - ответствовал разум, и Гермиона подумала, что папа сказал бы ей то же самое. – А что у вас сначала, дружба или постель, а что потом – это без разницы. Главное – итоговый результат».
А вот Гарри чувствовал себя расслабленно и готовился в кои-то веки нормально встретить Рождество. В прошлом году все праздники ему испортил его ужасный сон со змеей, напавшей на Артура Уизли, в позапрошлом году его достал Рождественский бал. В этом году Слагхорн устраивал куда более камерную новогоднюю вечеринку, увильнуть от нее не получилось, но пойти с Гермионой было просто и естественно, никого приглашать было не надо, и никакие чужие приглашения Гарри не докучали. Конечно, Гарри умел сам себе на ровном месте устроить приключения, но Гермиона об этом не думала, она даже немного досадовала на то, что у нее постоянно прыгает сердце, а Гарри валяется в гостиной на диване и опять наверняка вложил в обложку от учебника Купера или Дюма, как последний оболтус.
- Между прочим, для тебя по-прежнему покупают Приворотное зелье, чтобы тебя приворожить, - тихо сообщила Гермиона, усаживаясь рядом. – Я застукала в туалете чуть не десять девчонок, нескольких с нашего факультета, и сняла с них за это баллы.
- Зелье-то отобрала?
- У них его с собой не было, - чуть смущенно признала Гермиона, получалось же, что она сняла баллы ни за что, только за разговорчики, пусть даже этому никто и не возмутился. Гермиону многие побаивались, и пойманные ей заговорщицы подумали, что с баллами они еще дешево отделались – по их мнению, нагорело им не за нарушение школьной дисциплины, а за покушение на Гарри, за которого Гермиона могла кого угодно хорошенько проклясть и даже набить Малфою морду – мало кто и раньше верил, что Малфой на третьем курсе выхватил из-за Хагрида и его гиппогрифа.
- Ну, за покушение на преступление до двух третей срока дают, - рассудительно сказал Гарри – как и всякий мальчишка, уложение законов он не то чтобы чтил, но знал.
- Не пей что попало, - попросила его Гермиона, и Гарри услышал в ее голосе, что это не просто дружеский совет, что Гермиона действительно этого боится. – И не бери подарков не от друзей.
- Ладно, погоди, может, у Принца-полукровки есть антидот – или реагент, чтобы выявить Приворотное зелье, - сказал Гарри и полез в свою сумку.
- А может, эта твоя полукровка и сама баловалась этим зельем!
- Гермиона, ты много знаешь девочек-принцев?
- Принс – не такая уж редкая фамилия! – нашлась Гермиона.
- Ух ты! – оценил догадку Гарри, теперь ведь достаточно было спросить у Слагхорна, не учился ли раньше в Хогвартсе кто-то с фамилией Принс, и можно было выяснить, чей же учебник Гарри достался. – Но все-таки знаешь, я всегда думал, что это я буду ревновать тебя к книжкам.
- А почему это ты меня собирался ревновать, а? – весело спросила Гермиона. – Да еще и «всегда думал». «Всегда» - это с какого курса, хулиган?
- Не знаю, - честно ответил Гарри и вдруг поймал Гермиону за руку и надел на ее палец кольцо. – Только знаю, что теперь я никогда тебя не отпущу.
