Отдел нераскрытых преступлений

Глава 1

Вайлери глубоко вздохнула, взяла чашку с чаем и сделала большой глоток. Она была большой любительницей зеленого чая и просто не представляла свое утро без чашечки свежезаваренного лун цзина. Коллеги отлично знали об этой слабости и никогда не беспокоили ее в первые полчаса рабочего времени. Но сегодня кто-то посмел не следовать правилу: в дверь постучали.

— Кого там еще принесло раньше времени?! — возмущенно проворчала девушка себе под нос, а когда стук в дверь повторился, уже громче, произнесла. — Войдите.



В дверном проеме показалась сначала мужская нога в дорогом черном кожаном ботинке, а затем и весь нарушитель утреннего ритуала целиком. Это был стажер их отдела, пришедший к ним всего две недели назад, сразу после окончания академии подготовки авроров. Том Риддл был на редкость привлекательным молодым человеком, но насколько он был приятен внешне, настолько же неприятен в общении.

— Мисс Ландсберг, — начал было Том, но, заметив недовольство на лице руководительницы, резко прервал сам себя. — Прошу прощения, я заставил вас гневаться? — на его бледном лице появилась заискивающая улыбка.

— Мистер Риддл, вы новый человек в отделе, но это не оправдывает столь вопиющего нарушения субординации. За пару недель, даже самый неспособный сотрудник в состоянии запомнить, что к начальству в кабинет не заходят без предварительного согласования визита. Что настолько срочное у вас случилось, чтобы пренебречь этим правилом?



Вайлери была сильно раздражена — само присутствие Риддла доставляло ей дискомфорт, но сделать с ним она ничего не могла — относительно его назначения в отдел, было дано распоряжение «сверху». Она полагала, что его появление означает крах ее собственной карьеры. Том Риддл слыл крайне талантливым волшебником и карьеристом, готовым на все ради получения желаемого. Она же, наоборот, последние полгода совсем не радовала свое руководство — череда нераскрытых дел висела дамокловым мечом над головой, о повышении речи не шло вообще, благо об увольнении пока тоже.

Том смешался под строгим взглядом своей руководительницы и снова попробовал очаровывать девушку улыбкой, но, увы, его старания пропали втуне.



— Мисс Ландсберг, я прошу прощения за столь вопиющее пренебрежение трудовым распорядком в вашем коллективе, но мне никто не успел ранее о них сообщить.

— Коллектив здесь наш, вы тоже работаете в отделе. И незнание законов не освобождает вас от ответственности, мистер Риддл. Будто бы лучший ученик на курсе может этого не знать, — насмешливо хмыкнула Вайлери. — Ни за что не поверю.

— Еще раз приношу свои извинения, мисс Ландсберг, — Риддл склонил голову, изображая полное раскаяние. — Обещаю, больше подобное не повторится.

— Я прощаю вас в первый и последний раз. А теперь потрудитесь объяснить, с какой целью побеспокоили меня?

Вайлери указала рукой на стул перед собой. Риддл опустился на него изящным движением и в третий раз попытался растопить ее сердце очаровательной улыбкой.

— Мисс Ландсберг, в нашем отделе скопилось много нераскрытых дел. Я бы хотел, чтобы вы позволили мне просмотреть материалы по ним. Возможно, — дрожащий голос выдавал с потрохами его неуверенность, — я смогу увидеть в них что-то новое. Свежий взгляд может оказаться полезным.

Брови Вайлери взлетели настолько высоко, насколько это было физически возможно. В голове вихрем пронеслись мысли, что этот негодяй точно метит на ее место, что если он все-таки сможет что-то найти и раскрыть, то ее непременно уволят, и о том, что в целом он прав — новый человек может взглянуть на все под другим углом и увидеть новые зацепки. Она обдумывала перспективы такого исхода событий и оценивала риски. Тишина уже затягивалась. Риддл нерешительно кашлянул, обращая на себя внимание.

— Мисс Ландсберг? Так что вы скажете на мое предложение?

— Я думаю, Риддл, — медленно начала Вайлери. — Твое предложение не лишено смысла, — его лицо озарилось радостью. — Не радуйся раньше времени, стажер. Ты будешь изучать дела под присмотром своего руководителя, то есть меня.

После этих слов он стал напоминать новенький блестящий галеон.

— Я так благодарен вам, мисс Ландсберг, за оказанное доверие. Когда мы могли бы приступить? — ему явно не терпелось начать немедленно.

— Мистер Риддл, такие вещи на самом деле запрещены в аврорате, но я сделаю для вас исключение. А так как о подобной самодеятельности никто не должен узнать, я возьму сегодня парочку дел с собой. Изучать их мы с вами будем у меня дома.

— У вас дома?.. — в голосе юноши слышалось удивление и что-то еще, что не смогла определить Вайлери.

— Да, жду вас в семь вечера у себя, — она небрежно написала на клочке пергамента адрес и протянула его Тому. — Не опаздывайте, мистер Риддл.



***

Том подошел к дому Вайлери ровно в шесть пятьдесят девять. Внимательно осмотрев себя с головы до ног в витрине соседнего магазина, он убедился, что выглядит безупречно, поправил чуть задравшийся рукав пальто и, наконец, спустя ровно минуту, нажал на кнопку звонка.

В глубине дома послышались торопливые шаги, а уже в следующее мгновение дверь приоткрылась, и в проеме показалось лицо Вайлери.



— Отлично, ты вовремя, — едва слышно произнесла она. — Проходи, только быстро.

Она отошла в сторону, открывая дверь чуть шире, ровно настолько, чтобы ее гость мог зайти. Том оказался в полутемной прихожей, на полу под его ногами лежал резиновый коврик, справа от дверей стояла подставка для зонтов, а на стенах с потрескавшимся и облезлым покрытием висели карты Лондона и его окрестностей. Пока он оглядывался вокруг и рассматривал интерьер, хозяйка дома успела запереть двери и отойти к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

— Ну? — Вайлери смотрела на него вопросительно. — Я еще долго буду ждать, пока ты, мистер Риддл, соизволишь снять верхнюю одежду и нормально войти в дом?

— Прошу прощения, мисс Ландсберг. — Он торопливо снял с себя пальто и подошел к стене, на которую указала девушка. Выяснилось, что стена сдвигается с места и за ней находится бездонный шкаф для верхней одежды, висящей на плечиках.

— Не забудь снять обувь. — Вайлери развернулась и начала подниматься по лестнице: — Я жду тебя наверху. Тапочки прямо перед тобой, — она взмахнула палочкой, и на пол перед Томом опустилась пара мягких домашних тапок из пушистой овечьей шерсти.



Старая лестница поскрипывала при каждом его шаге, а перила, за которые предполагалось держаться, были шаткими и ненадежными. Второй этаж оказался на порядок светлее и приятнее, чем увиденное в доме ранее. Здесь не было полумрака, царившего внизу, стены и пол были светлыми и явно недавно обновленными. Этот этаж больше походил на место жительства какого-нибудь маггла — электрическое освещение, пара розеток, в углу рядом с лестницей стоял какой-то прибор, назначения которого Том не знал. Он прошел в открытую дверь и, судя по всему, оказался в рабочем кабинете, мало отличающемся от аналогичных помещений в Министерстве. На стенах висело несколько пробковых досок с огромным количеством различных заметок, фотографий и газетных вырезок. На низком кофейном столике у дивана были свалены картонные папки, явно с нераскрытыми делами, тут же рядом стояли пустые кружки из-под кофе. Пол был усеян мелкими бумажками, возможно это были такие же заметки, как на стенах, но, по каким-то причинам, отвергнутые. И везде, абсолютно везде валялись перья, полупустые чернильницы и графитные карандаши.



— Проходи, не стой на пороге, — Том вздрогнул от неожиданности. Он настолько погрузился в созерцание обстановки, что успел забыть, зачем и к кому пришел. Зайдя в комнату, он присел на свободный от бумаг край дивана и внимательно посмотрел теперь уже на саму хозяйку этого необычного жилища. Та вернула ему пристальный взгляд и вопросительно подняла брови.

— Мистер Риддл?..

— Прошу прощения, мисс Ландсберг, — смешался Том. — Меня слишком сильно впечатлил ваш дом, и я забыл о приличиях.

— Что же вас так заинтересовало в моем скромном жилище?

— Я удивлен, что у вас довольно, ммм. — он задумался как сказать свои мысли и не обидеть Вайлери, — довольно много маггловских вещей, для чистокровной волшебницы из несколько консервативной семьи.

— Моя семья может и консервативна, но я нет. Мне нравится использовать маггловские изобретения, они многое упрощают. Например, — она взяла в руку карандаш и написала пару слов на лежащей тут же бумажке, — вот эта вещь здорово помогает мне при написании заметок по делу: с ее помощью я могу быстро записать свою мысль, чисто и понятно, без чернильных клякс. А затем, если решу, что ошиблась, то мне не нужно будет заново все переписывать, достаточно взять вот это, — во второй руке оказался какой-то небольшой прямоугольник, кажется, магглы называли это ластиком. Она потерла им написанные ранее слова, и они исчезли с бумаги. — Видишь? И никакие очищающие заклинания не нужны, это быстрее и менее энергозатратно.

— Действительно, быстрее, — подтвердил Том. — А что насчет всего остального? — он покрутил пальцем, показывая на комнату вокруг себя.

— Это все, так или иначе, упрощает мне жизнь, — Вайлери слегка пожала плечами. — У меня нет предубеждений относительно магглов и их изобретений. Как ты, возможно, заметил, живу я тоже в маггловском районе города. Да, на улице мне приходится колдовать с осторожностью, но на окна наложены заклятия непрозрачности и отвода глаз, а сам дом скрыт чарами, поглощающими громкие звуки, так что эти мелкие неудобства почти не беспокоят меня.

— В таком случае вы действительно хорошо устроились здесь, в самом сердце маггловского мира.

— Ты прав, но думаю, нам пора перейти от светской беседы к цели твоего визита.



Она потянулась за папкой, лежащей на самом краю столика, но та оказалась слишком тяжелой и слишком далеко — кончиками пальцев удержать ее не удалось. Неловкое движение, и содержимое рассыпалось по полу. Вайлери поднялась и стала торопливо собирать разлетевшиеся листы. Том наклонился помочь. В какой-то момент, их руки на доли секунды соприкоснулись, а затем и взгляды, но он резко отдернул свою ладонь. Том повернулся спиной и продолжил собирать бумаги, пытаясь скрыть замешательство, вызванное незначительным контактом с этой девушкой.



— Итак, — произнесла Вайлери, когда они вновь сели, — ты хотел просмотреть несколько нераскрытых дел, так как считаешь, что можешь найти в них новые детали. Я принесла с собой одно дело, а второе и так лежит у меня дома, так что сегодня мы займемся ими. В следующий раз я принесу еще парочку для изучения.

— В чем суть произошедшего? Можете, пожалуйста, кратко описать?

— Около полугода назад в одном из книжных магазинов на Косой аллее произошла удивительная кража: незадолго до закрытия магазина, неизвестный оглушил продавца и выкрал экземпляр фолианта по древней магии на старом гэльском, а все остальное не тронул, хотя эта книга особо ничего не стоит, а прочитать ее, и подавно никто не может в нынешнее время. Более дорогие и редкие книги и свитки он проигнорировал, как и деньги из кассы.

— Я так понимаю, личность вора не установлена? — на всякий случай уточнил Том.

— Да, сначала этим делом занимался другой отдел, но у них и без того прорва преступлений совершается ежедневно, и его отдали нам, — внезапно севшим голосом ответила девушка и тяжело вздохнула.

— Хорошо, могу я почитать? — он протянул руку, чтобы забрать папку.

— Для этого я тебя сюда и пригласила. Смотри, но даже лучшие умы нашего отдела не нашли там ничего дельного.



Том раскрыл записи и углубился в чтение оперативных отчетов, заметок авроров отдела по нераскрытым преступлениям и газетных вырезок об этом происшествии. Из этих записей он выяснил ровно то же, что до этого рассказала ему Вайлери. Вскоре Тому наскучило читать сухие министерские очерки, и тогда он, продолжая делать вид, что внимательно изучает бумаги, стал рассматривать свою визави. Ее волосы вились крупными кольцами, а несколько выбившихся из челки прядок, колыхались у губ в такт дыханию. Белые, словно фарфоровые, руки накручивали одну и ту же прядь волос поочередно на каждый палец. Том с интересом, затаив дыхание, смотрел на девушку, которая, казалось, совсем забыла, что находится здесь не одна. Она явно глубоко о чем-то задумалась, погрузившись в глубины собственного сознания.



Они были знакомы уже около семи лет. Впервые встретились, когда Том был на пятом курсе в Хогвартсе, а Вайлери — первокурсницей в академии авроров. Она, вместе с несколькими другими студентами, пришла в Хогвартс для того, чтобы рассказать об учебе в академии и в рамках занятий по профориентации.

Школьников с пятого по седьмой курс собрали в Большом Зале для демонстрации навыков начинающих авроров. Дети должны были знать, чему смогут обучаться, а после они задавали студентам вопросы об учебе и профессии.

Вайлери резко выделялась на фоне своих однокурсниц на том мероприятии: ее длинные распущенные рыжие волосы смотрелись ярким пятном среди собранных в пучки и косы волос ее соучениц.

Специализация тоже отличалась. В основном тогда в школу пришли ребята, готовящиеся стать боевыми аврорами — теми, кто первым прибывает на место происшествия и вступает в сражения, теми, кто наиболее востребован в аврорате и кем работать было престижнее всего. Эта же девушка собиралась стать «ищейкой», детективом, и ее профильными предметами были чары поиска, изучение древних языков, криминалистика и многие другие, необходимые для успешного ведения расследований. Она рассказывала о своей будущей профессии с таким энтузиазмом, что просто не могла не привлечь внимание Тома. Его тоже увлекали расследования запутанных дел, поиск едва уловимых связей и анализ мотивов поступков других людей.

Уже в свой первый год обучения в академии, Том Риддл блистал во всех дисциплинах. Он стал одним из лучших учеников своего направления. Но, стараясь изо всех сил ради того, чтобы привлечь внимание одной рыжей девушки, он не знал, что тем самым, настраивает ее против себя, а не впечатляет своими достижениям. До его прихода, Вайлери была любимицей у их профильных преподавателей, а теперь была вынуждена выслушивать, что тот самый первокурсник Риддл, превосходит ее в знаниях и остроте ума. Том ежедневно до ночи сидел в библиотеке и делал вид, что учится, только ради возможности часами беззастенчиво рассматривать девушку поверх учебника.

И вот теперь, Том, закончив академию, волею случая попал на стажировку в отдел, главой которого являлась Вайлери Ландсберг. Изначально он должен был, как лучший ученик курса, попасть в совершенно другой отдел на стажировку, но судьба распорядилась иначе. Том оказался подчиненным своей давней и тайной любви. Каждое утро он приходил на работу чуть раньше положенного и ждал, пока в конце коридора из лифта выйдет его очаровательная начальница, чтобы полюбоваться ее еще сонным лицом и развевающимися за спиной яркими волосами.



Внезапный вопрос вырвал Тома из размышлений:

— Ну, что видишь?

— Кхм, — ему понадобилось слегка прокашляться, чтобы голос не оказался слишком хриплым, — пока только то, что вы мне и рассказали. А что за второе дело? Могу я его тоже сейчас просмотреть?

Вайлери подошла к шкафу у дверей, на полках которого так же, как и во всей комнате, были свалены папки с делами, бумаги и прочие атрибуты ее расследований. Чтобы достать нужную, миниатюрной девушке пришлось встать на носочки, но даже так, она чуть-чуть не дотягивалась. Уже практически повернувшись, чтобы взять небольшую лесенку, специально для этого используемую, она вдруг почувствовала у себя на талии чужие руки и сразу после этого очутилась в воздухе. Она сильно смутилась, но все-таки взяла с полки папку, а после того, как Том поставил ее на ноги, развернулась к нему и, полыхая гневом, наставила на него указательный палец.

— Ты что себе позволяешь, Риддл? — ее лицо покрылось красными пятнами, а голос дрожал то ли от гнева, то ли все-таки от смущения.

— Простите меня, мисс Ландсберг, — Том воспользовался самой располагающей улыбкой из своего арсенала. — Мне показалось, что предложи я свою помощь, вы откажетесь. А так вы достали нужную вещь и не уронили на себя весь шкаф.

Вайлери сощурила глаза и тихо процедила:

— Как вести себя неподобающим образом, так ты первый. А как понял, что был не прав, так сразу «Мисс Ландсберг»?!

Она обошла Тома и, уже успокоившись, села в кресло, а злополучную папку положила на столик ближе к дивану, на котором он сидел. Том мысленно улыбнулся такой эмоциональной реакции на его действия, слегка неверяще сжал в кулаки руки, только что державшие тело возлюбленной, и вернулся на прежнее место.



Эта папка была значительно тоньше предыдущей, здесь была всего пара записей, в которых значилась кража личного дневника одного старого алхимика. Исходя из материалов дела, тот записывал в дневнике в основном свои изыскания на тему смысла жизни, но было там и несколько редких рецептов. Вообще, если бы старичок не был родственником одного из руководителей в аврорате, то это дело наверняка бы давно закрыли, но родственные связи не позволили этого. И поэтому оно оказалось в отделе нераскрытых дел, у Вайлери.

Помимо записей, там было несколько волшебных фотографий из дома алхимика, Том взял их в руки и стал внимательно рассматривать детали. Эта кража была менее необычна, чем предыдущая: из дома просто старого волшебника был украден простой личный дневник, но что-то на краю сознания его все равно беспокоило.



— Мисс Ландсберг, — обратился он к девушке, — не могли бы вы вкратце рассказать, в чем суть еще двух дел, которые вы принесете из аврората в следующий раз?

— Там два убийства. Одно тело было найдено в камере Азкабана, вторым был один из министерских служащих.

— А что такого в смерти заключенного, что его расследует аврорат? — удивился Том.

— Он оказался там буквально за пару дней до смерти, и вся его камера и тело выглядели достаточно странно. Увидишь колдо и сразу все поймешь, — пояснила Вайлери. — А смерть министерского работника тебя не удивляет?

— Это тоже звучит достаточно странно, но… — он задумался, как объяснить ход своих мыслей.

— Но?..

— Но я думаю, что там должна быть замешана какая-нибудь месть или вроде того, а не закрыли его до сих пор, потому что это же Министерство, — закончил свою мысль Том.

— Возможно, ты прав, — Вайлери кивнула. — Но на сегодня пора заканчивать, уже поздно и у меня еще есть дела. Поэтому тебе пора уходить, Риддл.

— Как скажете, мисс Ландсберг, — он встал с дивана и слегка склонился телом, будто в поклоне перед своим руководителем. — Спасибо за оказанное доверие и уделенное время. Надеюсь, в следующий раз я смогу быть более полезным для решения этих дел, чем сегодня.



Вдвоем они молча спустились в прихожую, Том оделся, но, уже выйдя за дверь, обернулся к девушке.

— До завтра, мисс Ландсберг, — Вайлери подняла голову, и ее взгляд стал более осмысленным, когда она посмотрела ему в глаза.

— До встречи, Том, — ее голос был каким-то странным, будто расстроенным и уставшим разом, но Том не стал спрашивать об этом. У него не было на это права, он и так сегодня повел себя неподобающе.



***

Следующим утром, Том, как и всегда, пришел на работу раньше времени. Он ждал Вайлери, чтобы в очередной раз посмотреть на ее спешащую фигуру, но вот уже начали появляться один за другим остальные работники их отдела, успели зайти и сесть за свои столы даже вечно опаздывающие, но начальницы все не было.

Рабочий день отдела аврората по нераскрытым и загадочным преступлениям начинался ровно в девять тридцать утра. В одиннадцать часов лифт в конце коридора на втором уровне Министерства Магии тихонько тренькнул, и из него вышла растрепанная и явно чем-то сильно раздосадованная младшая руководительница отдела, Вайлери Ландсберг. Она молнией пронеслась по коридору к своему кабинету, резким рывком распахнула дверь и таким же резким движением захлопнула ее изнутри. Работники, сидевшие в полной тишине, услышали, как в замке поворачивается ключ, затем звук чего-то разбившегося. И после, уже только Том, ближе всех сидевший к ее двери, услышал тихие всхлипы.



Спустя полчаса, ключ в замке снова повернулся, и из кабинета вышла Вайлери, уже собранная, аккуратно причесанная и без единого следа случившейся истерики. Она внимательно осмотрела всех работников, ненадолго задерживая взгляд на каждом, словно что-то обдумывала или кого-то искала, наконец, она добралась взглядом до Тома и, не задерживаясь на нем, произнесла:

— Прошу прощения у всех сотрудников за свою утреннюю задержку. Если у вас есть ко мне вопросы, то прошу пройти в кабинет, — она сделала приглашающий жест и уже было зашла сама, но тут, не глядя на Тома, произнесла. — Мистер Риддл, обязательно зайдите, пожалуйста, ко мне позднее. Нам нужно обсудить успехи вашей стажировки, — на этих словах она вновь скрылась за дверью кабинета.



Через некоторое время он, захватив с собой свои записи о незавершенных делах, сделанные за утро, постучал по двери.

— Войдите, — послышался голос девушки.

Том зашел в помещение, прикрыл за собой дверь и только тогда поднял свой взгляд на Вайлери. Она сидела за рабочим столом, заваленном сегодня горой папок, даже более внушительной, чем у нее дома, и читала какой-то отчет. Не отрываясь от бумаг, она указала на стул перед собой и произнесла:

— Не стой столбом, Риддл. Присаживайся.

— Мисс Ландсберг?.. — ошеломленно ответил Том.

Он никак не ожидал, что она так сразу поймет, кто к ней зашел, и теперь находился в замешательстве. Ее сегодняшнее необычное поведение сбивало с толку и вызывало желание подойти и встряхнуть за плечи, «расколдовать» из этого странного транса, а после крепко обнять, погладить по волосам и почувствовать, как расслабляются напряженные плечи, а ласковые руки обнимают в ответ. Но он сдержался и просто сел на предложенное место, ожидая, пока Вайлери закончит с делами.



— Значит так, Риддл, — ее тон был строгим, — ты раскроешь мне эти чертовы дела, хочешь ты этого или нет!

— Вообще, я так и планировал, — неуверенно ответил он, но девушка перебила.

— Меня не волнует, что ты там планировал! Ты стажируешься в моем отделе, под моим личным руководством, и поэтому ты их раскроешь! — повторно возразить Том не решился. — И если ты этого не сделаешь в ближайшее время, то вылетишь из аврората как пробка с треском, грохотом и нелестными рекомендациями от меня лично. Ты меня понял? — она посмотрела прямо ему в глаза, и что-то в глубине этих зеленых глаз остановило его, он молча медленно кивнул, а Вайлери облегченно выдохнула.

— Жду тебя сегодня у себя дома в семь вечера. Можешь идти.

Том, все также молча, еще раз кивнул, встал со стула и вышел из кабинета.

В голове, словно набат, звучала одна-единственная мысль: «У нее что-то случилось!».



***

В семь вечера Том вновь стоял у дома Вайлери и нажимал кнопку дверного звонка, но даже спустя несколько минут, ему никто не открыл. Тогда, оглянувшись вокруг, словно он был воришкой, Том аккуратно достал кончик волшебной палочки из рукава и, положив руку с палочкой поверх дверной ручки, прошептал: «Алохомора». Внутри замка что-то тихо щелкнуло, и он смог зайти в дом. Здесь царили полумрак и тишина, только где-то в глубине дома едва слышно играла музыка.

Он снял пальто и обувь, надел пушистые тапочки, которые были там же, где он их вчера оставил, и пошел на звук прямо по коридору первого этажа.



Коридор был темным, а помещение, в котором играла музыка, было достаточно ярко освещено. Это оказалась просторная кухня, совмещенная со столовой. И там, прямо посреди помещения, была Вайлери. Она танцевала с бутылкой в руках, закрыв глаза, и подпевала трескучей пластинке. Том понял, что она абсолютно пьяна, не слышала его звонка в дверь и, возможно, вообще забыла, что он должен к ней прийти. Он остановился на границе тени и света и беззастенчиво разглядывал девушку. Но тут она словно почувствовала на себе пристальный взгляд, сбилась с ритма танца и резко повернулась прямо к нему. Ее зеленые глаза выглядели абсолютно трезвыми.



— О, а вот и ты-ы-ы… — растягивая гласные, произнесла Вайлери.

— Мисс Ландсберг?..

— То-о-ом, оставь эти формальности. Мы с тобой слишком молоды для официоза, — она махнула рукой, державшей бутылку, и содержимое выплеснулось ей на одежду и на пол. — Ой, — она изобразила удивление, — а зачем ты меня облил?

На ее лице появилась такая смешная гримаска недовольства, что Том не выдержал и рассмеялся. Услышав смех, Вайлери возмутилась:

— Ээй, ты чего смеешься? Смешно?! А я ведь могу прямо сейчас взять и уволить тебя. Ууу, — она сделала рукой движение, будто она сейчас его ею забодает, как козочка. — Страшно?

— Безумно, — заверил ее Том.

— Это хорошо, ты должен меня бояться, тогда ты точно не сможешь меня сместить с моей должности, — сказала серьезно она, а уже в следующее мгновение снова скорчила гримаску, потому что бутылка оказалась пустой.

— А где все? — из перевернутой бутылки вытекла одинокая капля и упала в лужу на полу. — Ээй, — она неверяще потрясла бутылку еще раз, — я хочу еще!

— Ты-ы-ы, — указательный пальчик Вайлери был вновь направлен на Тома. — Ты что здесь делаешь? Почему без вина и цветов?!

— Я… — он был ошеломлен столь быстрой сменой настроения и не знал, что ответить.



Между тем вместе с новой мелодией настроение вновь поменялось, и она, танцуя, подошла к нему и взяла его руки в свои.

— Давай танцевать!

Вайлери положила его руки себе на талию, а сама обняла его за плечи. Покачиваясь в стороны, они кружили по комнате, пока песня не закончилась. За ней последовала быстрая, энергичная, под которую Вайлери стала подпрыгивать, дергать их сплетенными руками и вертеть головой из стороны в сторону. Ее длинные волосы задевали лицо Тома, но он не спешил ее останавливать.

Веселые и быстрые песни все никак не заканчивались, а девушка внезапно выдохлась, обвила руками его шею и, встав на носочки, приблизила к нему свое лицо.

— Ты такой красивый, Том, — выдохнула она ему прямо в губы. — И я так тебя ненавижу за это!

От нее пахло алкоголем, а глаза, наконец, стали выглядеть такими же пьяными, какой была, и она сама, но и это не оттолкнуло его. Том, затаив дыхание, впервые в жизни рассматривал ее настолько близко. Их лица разделяло не больше дюйма.

Глаза у Вайлери оказались не просто зелеными, а с маленькими золотыми искорками на самом краю радужки. А на носу были едва видимые веснушки, которых он раньше никогда не замечал.

И тут, когда Том этого совсем не ожидал, он почувствовал ее мягкие губы на своих. Она целовала его, закрыв глаза, зарывшись пальцами в темные волосы и едва слышно постанывая. Когда он осознал, что происходит, то крепче прижал к себе возлюбленную, буквально вжимая ее в свое тело, и ответил на поцелуй со всей столь долго сдерживаемой страстью.

_____________________________________________________________________________________________________

Спасибо, что читаете мою работу. Буду очень благодарна вам за отзывы!


Иллюстрации к данной работе, а так же другое мое творчество можно увидеть в Telegram — https://t.me/foxypicture

Переходите, смотрите, подписывайтесь. Я всегда буду вам рада!

Глава 2

Следующим утром Том, придя на работу, поразил своих коллег неожиданно хорошим настроением. Он напевал себе под нос какой-то незатейливый мотивчик, и на его лице, нет-нет, да появлялась легкая улыбка. На улице светило солнце, несмотря на то, что это была середина ноября — день обещал быть прекрасным.

В коридоре, ведущем в офис их отдела, послышались торопливые шаги. Мгновение спустя в поле зрения появилась Вайлери.

Она двигалась быстро, чуть ссутулив плечи и опустив голову, как будто яркий свет ламп жег ей глаза. Волосы были убраны в небрежный пучок — она явно торопилась, собираясь на ходу. Под глазами темнели круги, которые не мог скрыть легкий макияж. Он отметил ее внешний вид, то, как она моргает чуть дольше обычного, как остановилась на секунду перед поворотом, будто переводя дух. Том сразу понял — чувствует она себя неважно. Он не зря был одним из лучших выпускников Академии.

Тем не менее, ее голос прозвучал вполне бодро, хоть и натянуто:

— Доброе утро, коллеги.

Том коротко кивнул, все еще удерживая на лице вежливую улыбку. А внутри… внутри что-то пошатнулось. Вайлери вела себя странно. Он ожидал чего угодно: резкой смены ее поведения по отношению к нему в худшую сторону, внезапного смущения и сбивчивой речи или вообще, хотя и не слишком надеялся на это, потепления в их взаимоотношениях и хотя бы искреннюю улыбку, предназначенную только ему одному. Но Вайлери была абсолютно обычной, словно не было вчера того пьяного танца. Словно это не она прижималась к нему всем телом, распаляя его. Словно это не она целовала его с такой яростью, будто от этого зависела ее жизнь.

Том сидел за рабочим столом, обложенный папками, словно бумажная крепость могла защитить его от собственных мыслей. Он пытался сосредоточиться на документах у себя в руках — убийство в Ночной аллее, отправленное в архив пару лет назад из-за отсутствия свидетелей и бесполезного, как выяснилось, магического предмета на месте преступления. Тогда в качестве улики фигурировал старый обугленный фонарь с выгравированным именем некоего «Т. Феллмарша», но ни фонарь, ни имя так никуда не привели.

Он перебирал материалы: записи с допросов, заключения криминалистов, старые колдо с места происшествия. Все казалось бессмысленным. Детали происшествия словно ускользали от него, или он просто не мог вынырнуть из собственных воспоминаний, чтобы увидеть их как следует.

Каждые несколько минут он ловил себя на том, что снова и снова вспоминает, каковы на вкус ее губы. Как она шептала ему на ухо что-то несвязное, а потом вдруг стала очень тихой. Как тяжело дышала, прижавшись лбом к его щеке.

Том с усилием отогнал эти мысли, вздохнул и посмотрел на часы. Почти полдень.

Он поднялся. Повод зайти к руководительнице нашелся сам собой. В одном из старых досье не было пометки о заключении артефакторов. Формально, нужно было уточнить, куда ушел запрос. Не слишком убедительно, но и не слишком подозрительно.

Том постучал в дверь и, дождавшись приглушенного «войдите», открыл ее.

Вайлери сидела за столом, и, несмотря на бледность и чуть взъерошенные волосы, ее спина была выпрямлена, взгляд сосредоточенный.

— Мисс Ландсберг, — начал он ровно. — Я хотел бы уточнить, поступал ли в отдел ответ от артефакторов по делу «№3784-А». Там, кажется, забыли сдать заключение в архив.

Она подняла голову, чуть моргнув, словно не сразу поняла, кто перед ней.

— Мистер Риддл. Нет, мне не попадался такой документ. Но я могу проверить.

Она подошла к стеллажу с бумагами, взяла оттуда несколько папок и начала перелистывать документы. На несколько секунд воцарилась тишина, которую нарушал только шелест бумаги.

Том же, гадал, почему поведение Вайлери осталось прежним после их поцелуя.

— Вы сегодня… — начал он и замялся, подбирая формулировку.

— Да? — Она бросила на него короткий взгляд.

— Вы сегодня выглядите усталой. Слишком раннее утро?

Она чуть нахмурилась, но это было скорее удивление, чем недовольство.

— Наверное. Бывает.

Он сдержанно кивнул.

— Надеюсь, ваш вечер вчера прошел спокойно, — его голос был вежливым, но не заискивающим. Тому хотел выяснить, в чем дело, и не разозлить при этом начальницу.

Она приподняла бровь.

— Прошлый вечер? Да, вполне.

Том не отводил глаз, стараясь не показать свое замешательство.

— Рад слышать. Я подумал… Вы выглядели вчера такой расстроенной, мисс Ландсберг, — он сделал паузу. — Я имею в виду… Вы всегда такая сдержанная и строгая, но вчера будто бы что-то случилось.

— Я в полном порядке, — сказала она чуть натянуто. — Но благодарю за заботу, мистер Риддл.

Мысли в голове носились стайкой растревоженных пикси, но он решил не искушать судьбу. Похоже, она ничего не помнила или же решила игнорировать события предыдущего вечера. Во всяком случае, пытаться расспрашивать дальше, было чревато последствиями.

— Тогда не буду вас отвлекать, мисс Ландсберг. Я могу вернуться к работе?

— Разумеется. Если найду заключение — направлю его вам.

Он снова кивнул, сделал полшага назад и закрыл за собой дверь.

К вечеру, когда Том уже почти смирился с мыслью, что отчет по делу «№3784-А» так и не будет найден и придется подавать запрос и общаться со сварливым архивариусом, к нему подошел коллега.

— Мисс Ландсберг передала тебе это. — Он небрежно бросил на стол папку и ушел.

Том принялся просматривать документы. На самом верху лежал отчет артефакторов. Аккуратный, с пометками, с датой. Все, как и должно быть. Он уже было отложил папку в сторону, собираясь изучать другие записи, но взгляд зацепился за сложенный вчетверо листок между страниц. Почерк он узнал сразу. Это были ровные буквы, написанные уверенной рукой, с небольшим наклоном вправо.

«Жду у меня в семь».

Без подписи. Без пояснений.

Он еще несколько секунд сидел с листком в руках, словно эта короткая фраза могла распасться в воздухе, если прочитать ее снова. Затем аккуратно сложил бумагу и убрал в карман пиджака.



***

— Здесь не хватает части отчетов, — сказал Том, пролистывая дело об убийстве в Азкабане. — Вы говорили о колдографиях, посмотрев на которые я сразу пойму в чем необычность этой смерти.

— Они на доске, — отозвалась Вайлери, не поднимая взгляда от своей папки. — Слева в нижнем ряду. Давай покажу.

Она подошла к одной из пробковых досок, висящих на стене, и указала рукой на несколько снимков. Небольшая тюремная камера была испачкана кровью, та была на полу, стенах и даже на потолке. Это выглядело так, будто кто-то безумный решил использовать кровь в качестве чернил и испещрил все доступное пространство какими-то странными знаками.

— Вы говорили, что его убили?

— Да, звучит, конечно, странно, — Вайлери на секунду замолчала, словно подбирала слова. — Но эксперты подтвердили, что он умер не сам и не от кровопотери. К сожалению, засечь чужую магию в его камере не удалось.

— Я читал это в отчетах, — кивнул Том, — но я не представляю, как такое возможно. Заключенный умер насильственной смертью в камере Азкабана, и при этом нет никаких магических следов вокруг.

— Именно поэтому через три месяца после убийства это дело оказалось в нашем отделе, — она пожала плечами, все еще держа руку у снимков на доске.

Том, внимательно разглядывающий изображения, вдруг резко потянулся к одному из них, намереваясь взять и рассмотреть поближе. Их руки соприкоснулись, и по всему телу побежали колючие мурашки. Он коротко глянул на лицо Вайлери, которое находилось на уровне его груди, и увидел на щеках легкий румянец. Кажется, она была смущена так же, как и он.

Вынужденный опустить свой взгляд, Том бегло осматривал другие снимки на доске, и тут он заметил на одном из них что-то знакомое. Он снова протянул руку к доске, на этот раз ниже, и для этого ему пришлось словно бы обнять Вайлери. Том стоял чуть позади и справа от нее, а нужная ему бумажка находилась левее. Он услышал, как ее дыхание сбилось. По всей видимости, Вайлери смутилась еще больше.

— Том?.. — неуверенно позвала она.

— Посмотрите, — он все-таки снял с доски колдографию, поднес ее к одному из снимков из Азкабана и пораженно произнес: — Здесь изображены одинаковые знаки полумесяца. Буквально один в один.

— Том, — на этот раз его имя прозвучало несколько осуждающе, — ты решил, что эти события связаны между собой? И что ни один из следователей до тебя этого будто бы не заметил?

Под строгим взглядом своей начальницы он несколько стушевался, но, будучи уверенным в своем предположении, взял оба снимка и вернулся на диван.

— Нет, мисс Ландсберг, — ответил он ей. — Мне кажется, никто даже не думал связывать между собой эти преступления, и потому такая незначительная деталь осталась без внимания. Позвольте, я изучу их подробнее.

Вайлери нерешительно кивнула.

— Хорошо, будь, по-твоему. Изучай. Я хочу приготовить себе кофе. Тебе сделать?

— Спасибо, мисс Ландсберг, — Том широко улыбнулся. — Не могу отказаться от этого предложения.

Отложив один из снимков, он приподнял второй, внимательно рассматривая знак полумесяца. В голове уже выстраивалась теория, но еще не было достаточно данных, чтобы сделать вывод. Он не мог утверждать наверняка, что эти преступления связаны, но подобное совпадение казалось значимым.

Когда он снова поднял взгляд, Вайлери уже вернулась и стояла у стола с двумя чашками в руках. Том не мог не заметить, как внимательно она следила за ним. Ее глаза казались не такими строгими, как обычно, но все равно оставались сосредоточенными, полными некоторого недовольства и, возможно, легкого недоумения.

— Ты уверен, что это стоит твоего времени? — спросила она.

Том не отрывал глаз от своих колдографий.

— Мне нужно это сделать сейчас, мисс Ландсберг. — Он сдержанно улыбнулся, не поднимая головы. — Вы просили меня раскрыть эти дела. Возможно, я смогу найти что-то, что вы не заметили. И потом… иногда детали не такие уж и незначительные.

Он наклонился к столу, разглядывая изображение на одном из снимков, и на секунду его плечо коснулось руки Вайлери. Та сделала шаг в сторону, чтобы обойти стол, но опять едва не столкнулась с ним, поднявшимся с дивана.

Их глаза встретились, но на этот раз в ее взгляде было нечто большее — не просто профессиональная настороженность, а что-то личное, ускользающее и тревожное.

— Я… — начала Вайлери, но ее голос затих.

Том поймал этот момент. На секунду все вокруг как будто исчезло. Он почувствовал, как между ними вновь начинает нарастать напряжение.

— Мисс Ландсберг, — сказал он наконец, не отводя взгляда, — кофе звучит как очень хорошее предложение.

Она не ответила сразу, а просто кивнула. Ее рука слегка дрогнула, когда она все же поставила перед ним чашку.

— Уверена, тебе понравится, — ее голос был почти таким же сдержанным, как и всегда. Но Том заметил, как ее пальцы нервно прошлись по ободку чашки.

Он вернулся на диван и не смог сдержать улыбку.

— Тогда я благодарю вас, мисс Ландсберг, — произнес Том, поднимая чашку. — За кофе и, если можно, за ваше терпение.

Она встретила его взгляд, но не сказала ни слова и просто отпила из своей чашки. Тому казалось, что все разговоры были лишь бессмысленным набором звуков на фоне того, что происходило между ними. Он понял, что смотрит на ее лицо дольше, чем следовало бы.



***

— Добрый вечер, мистер Риддл, — сказала Вайлери ровным голосом, впуская его в свой дом.

— Добрый вечер, мисс Ландсберг, — ответил он, заметив, что на ней снова черная рубашка, аккуратно заправленная в брюки. Ни одной лишней складки, всегда идеально и безукоризненно.

Дом, как и вчера, был так же тих и темен. Казалось, будто сутки и не прошли, но напряжение в воздухе ощущалось иначе. Они миновали темный коридор и вошли на кухню. Вайлери не предложила ему присесть. Она поставила чайник и молча начала перекладывать на тарелку несколько сэндвичей, печенье и ломтики сыра.

Том подошел ближе.

— Надо сказать, я не знал, что вы так заботитесь о подчиненных. — Он позволил себе мягкую, почти дружелюбную усмешку. — Еда, чай… Я начинаю подозревать, что вы на самом деле гораздо добрее, чем стараетесь казаться, мисс Ландсберг.

Вайлери резко повернулась к нему, губы поджались, брови сурово сошлись на переносице.

— Это еда. Мы работаем вечером. Долго. Поддерживать уровень сахара в крови — логично, не более, — отчеканила она и, скрестив руки на груди, смерила его взглядом.

— Конечно, — легко отозвался Том. — Только вот логичность редко выглядит так… заботливо.

Вайлери ничего не ответила. Она закончила раскладывать угощение, взяла чайник и чашки для чая, а тарелку с едой пододвинула Тому.

— Поможете донести?

— С удовольствием, — отозвался он, и его взгляд скользнул по ее рукам. Движения были резкие, чуть раздраженные.

Они поднялись на второй этаж. Вайлери шла первой, и, уже почти у самой верхней ступеньки, зацепилась каблуком за край ковра. Она покачнулась, но Том быстро поймал и обнял ее свободной рукой за талию.

— Осторожнее.

Она замерла в его объятиях, прижавшись к нему спиной, и в этот момент все вокруг будто на секунду остановилось. Он чувствовал тепло ее тела, дыхание, ее волосы слегка коснулись его щеки. Всего через несколько секунд Вайлери резко сбросила с себя его руку, отстранилась и, не поворачиваясь, резко фыркнула.

— Все в порядке, — процедила она. — Спасибо.

Том ничего не ответил, но не сдержался и улыбнулся ей вслед.

В кабинете их встретил привычный на столике, доски, фотографии, перья и бумажки повсюду. Он поставил тарелку рядом с собой и устроился напротив доски, на которой висели колдографии и отчеты. Некоторое время оба молчали, пока Том перебирал материалы, а Вайлери разливала чай.

— Посмотрите, — сказал он наконец, перекладывая листы. — Этот символ — он был в Азкабане и книжной лавке. В деле о краже дневников из дома алхимика в Олтморе тот же символ. Он выцарапан прямо на стене лаборатории. — Он передал ей несколько колдографий. — Уже три дела. И везде этот полумесяц.

Вайлери взяла бумаги, быстро пробежалась взглядом.

— Том, это может быть простым совпадением. Или — популярным символом. Ты не можешь строить теорию на том, что в нескольких местах встретился один и тот же элемент. Это не доказательство.

— Но это не совпадение, — проговорил он упрямо. — Не в трех делах подряд, не при таком сходстве почерка, места и магической обстановки. Это не просто повторение. Это — след. Кто-то оставляет его намеренно, как подпись.

Он чуть подвинулся на диване, сознательно сократив расстояние между ними, как будто проверяя, насколько близко она позволит ему быть. Он смотрел, как она хмурится, глядя на бумаги. Взгляд ее снова стал строгим.

— Ты хочешь видеть связь. А я — доказательства. Если мы пойдем по ложному следу, потеряем еще несколько недель. У нас нет на это времени. У тебя нет.

Последние слова были сказаны с холодной четкостью, и Том почувствовал, как внутри нарастает раздражение.

— Вы же сами просили меня работать. Думать. Идти за догадками. Или теперь я должен просить у вас разрешения на каждый вывод?

— Не перегибай, Риддл, — тихо сказала она, и впервые за вечер в ее голосе послышалась усталость.

Он посмотрел на нее внимательнее. Что-то в ее лице на мгновение дрогнуло — не раздражение, не усталость, а словно бы страх. Она тут же отвернулась, спрятавшись за чашкой, и напряжение будто растворилось. Но Том не мог забыть этого взгляда. Он не знал, что именно ее тревожит — но точно знал, что это не о нем.

— Просто… будь осторожнее. С догадками, — прозвучало еле слышно, почти без нажима.

— Конечно, — ответил он, не поднимая головы. — Но иногда правда стоит риска.

Том продолжал рассматривать документы, разложенные на низком столике перед ним, и затянувшаяся тишина уже начинала его напрягать. Он переживал, что перегнул в своих попытках убедить Вайлери. Но в то же время, был уверен — эти дела связаны между собой, правда, пока он не понимал каким образом.

Отодвинув очередные бесполезные отчеты, Том вдруг зацепился за что-то взглядом. Он не сразу понял, что именно привлекло его внимание. Колдография лежала немного наискосок, и часть изображения была в тени. Том взял ее в руки.

— Подождите… — он был ошарашен.

Вайлери обернулась.

— Что еще?

Том повернул снимок к ней.

— Это из дома министерского работника, верно?

— Да.

Он провел пальцем по верхнему левому углу.

— Здесь. Этот изгиб. Полумесяц, прямо как на других снимках. Это опять он.

Она взяла изображение и прищурилась.

— Это может быть пятно от копоти. Или царапина на зеркале. — Вайлери говорила так, будто бы ей уже порядком надоело выслушивать его беспочвенные подозрения.

— Или тот же знак. Четвертый, — Том не собирался сдаваться, особенно теперь, когда увидел полумесяц снова. — Четвертое дело, мисс Ландсберг.

— Том… — голос стал еще более усталым, чем раньше. — Уже поздно. Я уверена, что ты просто устал и поэтому ты видишь связи там, где их нет.

Он хотел ей ответить, но Вайлери подняла руку в останавливающем жесте и продолжила:

— Нам обоим стоит немного отдохнуть. Завтра выходной. Иди домой, выспись. В понедельник увидимся на работе.

— Но, мисс Ландсберг, я уверен в своей правоте, — возразил Том.

Но она молча покачала головой, встала и направилась к выходу, как бы показывая, что больше не желает его у себя сегодня видеть. Он не знал, что расстроило его больше — отказ или то, как легко она его выгоняла. Ему ничего больше не оставалось, кроме как проследовать за хозяйкой дома. Он спустился в прихожую, надел пальто и уже было вышел в услужливо открытую Вайлери дверь, но задержался на пороге и произнес:

— Мисс Ландсберг, понимаю, что я всего лишь стажер и вы намного опытнее меня в расследованиях. Но хотя бы посмотрите сами на эти колдографии внимательнее.

Не дожидаясь ответа, Том развернулся и скрылся в темноте ночных улиц. А Вайлери все не закрывала дверь. Смотрела ему вслед, пока холод не догнал ее и не заставил отступить в тепло.



***

Вайлери вошла в здание через боковой вход, как делала это всегда. Парадный, с его оживленной болтовней и запахом вчерашнего кофе, раздражал ее с самого начала. Она предпочитала тишину. Но сегодня даже боковой коридор казался слишком шумным.

Она почти не спала в эти выходные. Каждая попытка отвлечься возвращалась к тем снимкам, к голосу Риддла, к его взгляду. Он был чересчур уверен. Слишком упрям. Слишком… точен.

Подойдя к двери отдела, она заметила, что одна из ламп над табличкой моргает. И почему никто не доложил в техотдел?

Кабинет встретил ее привычным беспорядком: слишком много дел, слишком мало людей. Папки уже лежали на столе — кто-то из ночной смены принес ей все, что поступило в их отдел за выходные.

Она бросила пальто на спинку кресла, легким взмахом палочки нагрела себе воды, чтобы заварить традиционный лун цзин, и села за стол. Легкий запах чая, оставшийся в кружке с пятницы, стал почти оскорбительным. Она сморщилась и отодвинула ее.

Открыла первую папку. Ничего особенно важного. Отложила и взяла следующую. Тихо тренькнул таймер — пора заваривать свою утреннюю порцию бодрости.

С чашкой свежего ароматного напитка, полной до краев, Вайлери вернулась к рабочему столу. Села, наслаждаясь теплом у себя в руках. Затем потянулась к папке, лежащей на дальнем краю стола, вторая рука опасно наклонилась. Струйка кипятка обожгла кожу, а в следующее мгновение полилась на стол. Паника вспыхнула неожиданно. Не из-за документов. А из-за того, как резко все вышло из-под контроля.

От неожиданности она ойкнула, быстро поставила чашку на стол и вытащила палочку, чтобы высушить пятна, которые уже расползались по всему столу, размывая чернила на бумагах.

Вайлери замерла, все еще держа палочку в руке.

Вот так — неловко и глупо разлила чай. Она, которая всегда все держит под контролем. Которая всегда побеждает, даже в, казалось бы, самой невыигрышной ситуации.



С утра, торопясь к выходу, она приложила немало усилий, чтобы замаскировать круги под глазами. Зелье свежести, тонкий слой косметики, четкая стрелка на веках — все, чтобы не дать никому усомниться в ее собранности. Но отражение в зеркале в коридоре офиса не обмануло: усталость все равно проступала. Даже светлая кожа и веснушки на ней казались тусклее.



Она убрала палочку, села и провела рукой по столу, будто стирая не чай, а собственную неуклюжесть. В висках запульсировала боль, и Вайлери сжала их двумя руками.

ОНП. Отдел нераскрытых преступлений. Место, куда не стремятся. Не отдел по особо тяжким, не центральный штаб аврората, даже не кураторская программа в Академии. Здесь невозможно снискать славу. Невозможно получить повышение. Здесь только бумага, тупики и бесконечные поиски смысла там, где его уже никто не ищет.

Формально — аналитический центр. Место, куда отправляют тех, у кого «особый склад ума». На деле — отстойник. Точка, где забывают, что ты вообще была в числе лучших выпускников Академии.

«Если бы меня направили в ОТМП [1] я бы уже давно стала там старшим следователем. Там отчет имеет вес. Там улики не тонут в пыли. Там каждый шаг кто-то видит. Но я в ОНП. Потому что в Академию пришел Риддл. Потому что фамилия, потому что во мне нет «пользы», потому что преподавателям надоел мой акцент из Шармбатона», — она сжала пальцы: — «Академия… Первые три курса я блистала: стипендия, отличная учеба и практика, восхищение кураторов. А потом пришел он. Риддл. Чужой, внезапный, блестящий. И все изменилось!»

Риддл не был виноват, не был груб. Он просто оказался ярче. Его слышали. Ее — все реже. Она выпустилась с отличием, безупречно прошла все испытания. А распределение стало для нее приговором. ОНП. Самый незаметный отдел, а не тот, в который она хотела и рассчитывала попасть.

Но она работала. Работала яростно. И за пару лет получила то, чего почти никто не добивался в их отделе — младшее руководство. Она думала, что все еще может стать кем-то. Что с нуля можно подняться, если зубами выгрызать каждый результат.

А теперь… Теперь все снова качается.

Если эти дела действительно связывает знак полумесяца, и, если это увидела не она, а он… Снова он. Том Риддл. Человек, с появлением которого начинаются проблемы. Такой же блестящий студент, как и она, но затмевать его было в Академии некому. Вайлери до сих пор не знала, почему и как он сам попал в ОНП, но это и не интересовало ее. Здесь… Даже здесь, он снова мог у нее все отнять.

Она почувствовала, как все внутри сжалось. Еще немного — и вся конструкция, которую она так долго и старательно выстраивала, рухнет. Если руководство узнает, кто связал между собой незначительные детали, если они действительно окажутся звеньями одной цепи, ей не просто сделают выговор. Ее отпустят. Назначат на ее место другого.

Стажера.



Вайлери вернулась к работе. На столе ждали привычные, унылые и серые, как дождливое утро в Лондоне, папки — с рапортами, запросами и протоколами, не сулящими ничего, кроме цифр, времени, и осторожных формулировок. Она медленно перелистывала страницы, читая механически, не запоминая ничего. Все казалось настолько однообразным, будто изо дня в день она читает один и тот же документ, только с другими именами и датами. Никаких серьезных дел, одна бессмысленная шелуха, в которой даже зацепиться не за что. Но просмотреть каждую папку и поставить свою подпись на документах она обязана.

В дверь кабинета тихо постучали. Даже не подняв головы, она коротко произнесла:

— Войдите.

На пороге появился один из сотрудников внешней канцелярии. Молодой парень, имени которого она не могла вспомнить. Он держал в руках еще одну такую же стопку бумаг, как та, что ждала ее с утра в кабинете.

— Доброе утро, мисс Ландсберг. Вам передали это на подпись. И знаете… — парень замялся, словно не решил, стоит или нет, произносить то, что он хочет. — Кажется, вас могут вызвать сегодня к начальству — я слышал что-то такое, пока относил им документы. Может, я ошибся, конечно. Но мне показалось, что вам стоит об этом знать.

— Спасибо. Оставьте на столе, — коротко ответила она не глядя.

Парень ушел, закрыв дверь, а Вайлери застыла на месте, глядя в одну точку. Разболелась голова. Сердце отозвалось едва ощутимым толчком. Ей пришлось сжать пальцами переносицу, чтобы не началась еще и мигрень.

Вызов к начальству. Сейчас? Почему? С прошлого раза даже недели не прошло, а они мне давали полтора месяца. Может, что-то случилось?

Она медленно отодвинула старые документы и взялась за принесенную папку. Ее взгляд скользнул по обложке, и она сразу насторожилась. Отчет всего лишь недельной давности. Такие не должны были попадать в ОНП. Сюда направляли дела, которым как минимум три месяца, а особо сложным — полгода. Возможно, это была какая-то ошибка, но Вайлери все равно решила изучить документы.

Заголовок был лаконичным: «Миллоу-Брук. Необъясненная активность. Нарушение магической печати».

Название деревни прозвучало почти вымышлено, как из детской сказки. Но, перелистнув на третью страницу, она наткнулась на колдографию. Старый деревянный дом с покосившейся крышей одиноко стоял на фоне туманного холма, где-то на окраине деревушки. Никаких следов жизни. Только на двери темнело что-то.

Она прищурилась, склонилась ближе. Снимок был сделан слишком издалека. Слишком небрежно. Но все равно… Что-то в этом было знакомое.

Мурашки медленно ползли по спине, пока она лихорадочно переворачивала страницы, выискивая нужное. Полевые записи. Протокол прибытия. Замеры магического следа. И, наконец — вложенная ближе к концу папки — вторая колдография.

Снято ближе. Четче.

Дверь. Обугленное дерево. И посреди нее выжженный, темный символ. Тонкий, вытянутый, кривоватый, как лунная улыбка.

Полумесяц.

Пятый.

Вайлери медленно опустила снимок на стол. Она не ошиблась. Не могла ошибиться.

Она откинулась на спинку кресла, не отрывая взгляда от изображения. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Дыхание стало почти бесшумным. А внутри росло глухое, давящее ощущение, будто бы сейчас она столкнулась с тем, что нельзя отрицать.



Внезапно воздух над столом чуть дрогнул, и в комнату, бесшумно проскользнув сквозь приоткрытую дверь, влетел фиолетовый бумажный самолетик. Он сделал изящную петлю в воздухе и с тихим шелестом приземлился точно на середину стола, прямо на колдографию с полумесяцем.

Вайлери замерла. На крыле самолетика — печать аврората. Она не спешила брать его в руки, словно это была маггловская бомба. Но вечно игнорировать подобного рода послания нельзя, за такое ее точно никто не похвалит. Поэтому, скрепя сердце, Вайлери все же пришлось развернуть листок:

«Мисс Ландсберг, прошу вас немедленно явиться на административный подуровень второго уровня.

Найджел Розенхольц»

Внутри что-то сжалось. Она не была готова. Никогда нельзя быть готовой, если вызов к начальству приходит вот так неожиданно. Сразу же после осознания: «Мой мир рушится!»

Но ее лицо осталось совершенно спокойным. Вайлери провела руками по щекам и волосам, будто бы смахивая с себя панику, сделала глубокий вдох, смахнула невидимую пылинку с блузки, встала и расправила плечи.

Когда она выходила из кабинета, ни в осанке, ни в лице не было ни единой трещины.



***

Вайлери шагала по коридору практических отделов — попасть на уровень 2В было возможно только через 2А — держась прямо, но внутри — натянутая до предела струна. Каждое движение отточено, и в этом почти опасная сосредоточенность: еще чуть — и она зазвенит.

Здесь, на первом, все было иначе. Ярче. Громче. Теплее.

Свет в лампах не мигал, а резал глаза — бело-золотой, ровный, как в операционной. Стены чистые, отшлифованные чарами, без единого следа, без пыли. Запах бумаги, чернил, свежезаваренного кофе и совсем немного — моющих средств: полы тут мыли явно чаще, чем в их архивном блоке.

Люди разговаривали громче, ходили быстрее. На лицах — решительность. На мантиях — знаки отделов, к которым она никогда не принадлежала. Следователи аврората. Боевые координаторы. Полевые аналитики. Те, кто считался костяком правопорядка. Те, кто жил в действии.

Вайлери вдруг поняла, как давно не слышала шума вокруг. Уровень 2С, где находился ее отдел, был все время погружен в тишину: только шелест бумаги и скрип старой мебели. Здесь же пространство звенело. Казалось, даже воздух двигался по-другому.

Она заметила в отражении стеклянной панели свое лицо. Ничего лишнего. Ни смазанных линий, ни дрожащих ресниц. Все на месте. Но внутри была боль: все это должно было быть ее. Если бы… Если бы она была удобнее. Тише. Или громче. Или с правильной фамилией.

Вайлери сжала пальцы в кулак. Нельзя позволить этим мыслям прорваться наружу. Ни единой трещины.

Она свернула в узкий коридор — здесь становилось тише. Сердце забилось чуть быстрее. На темной двери напротив золотыми буквами было выгравировано:

«Найджел Розенхольц

Старший инспектор по внутреннему контролю Аврората».

Вайлери остановилась. Вдохнула. Один удар сердца. И постучала.



Кабинет старшего инспектора был безукоризненно чист, будто здесь не работали, а проводили приемы. Минимум бумаги, максимум порядка и света. Даже воздух казался стерильным. Найджел Розенхольц поднял глаза от какой-то папки, кивнул и негромко произнес:

— Проходите, мисс Ландсберг.

Она вошла, стараясь держаться ровно, несмотря на то, что кровь гулко стучала в ушах. Села в низкое кожаное кресло у стола. Отличный психологический ход для того, чтобы приходящие сюда ощущали себя как нашкодивший ребенок, которого сейчас отругают родители, и она это знала. Но все равно села. Как и всегда, словно по инструкции, чтобы не выдать ни малейшего сомнения.

— Как обстановка в вашем отделе? — начал он без предисловий.

— Рабочая, — ее голос прозвучал чуть суше, чем хотелось бы.

Он кивнул, не глядя на нее — просматривал заметки на краю страницы.

— Знаете, когда вас назначали младшим руководителем ОНП, у нас были веские причины. За два года вы раскрыли больше дел, чем некоторые делают за всю карьеру. Непредвзятая аналитика, тонкая работа, профессиональная этика — все в порядке. Мы надеялись, что с вами отдел немного оживет.

— Я… стараюсь, сэр.

— Стараетесь, — эхом повторил он, теперь глядя ей в глаза. — И все же. Почти полгода — ни одного официально раскрытого дела. Статистика говорит сама за себя.

Вайлери едва заметно кивнула. Бесполезно спорить.

— А ваш… старший руководитель?

— Он на работе бывает реже, чем случаются совещания по принятию правок Устава, сэр, — сдержанно сказала она. — Насколько мне известно, он дальний родственник заместителя главы Отдела Международного Сотрудничества. Подозреваю, ему просто необходимо числиться где-то, чтобы получать жалование.

Уголок губ Найджела дернулся — может быть, от усмешки, может быть, от раздражения.

— Вот как. И все же он называется «Отдел нераскрытых преступлений», а не «офис мисс Ландсберг». Что-то должно сдвигаться с мертвой точки.

Она чуть подалась вперед, прежде чем успела остановить себя.

— Возможно, я кое-что нашла. Один из следов… но он крайне неопределенный. Пока улик недостаточно, чтобы даже формально начинать расследование. Но если мне позволят получить доступ к копиям дел, поступивших за последние две недели — я могла бы сверить несколько моментов. Возможно, найду что-то, что проскользнуло мимо других ведомств.

Розенхольц не ответил сразу. Он листал свои бумаги, а потом, будто нехотя, потянулся к ящику стола, достал маленький конверт с магической печатью.

— Обычная процедура запрещает ОНП доступ к текущим делам. Но… — Он выдержал паузу. — Сделаем исключение. На ближайшие трое суток. Не тратьте их впустую.

— Благодарю вас.

Вайлери сжала разрешение так, словно от него зависела ее жизнь. Хотя, возможно, так оно и было.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, мисс Ландсберг.

Она встала. Поклонилась. Сделала шаг назад, к двери.

— Иногда, — тихо сказала она, — я тоже на это надеюсь.



***

Архивный блок на уровне 2С хранил в себе особую тишину. Не мертвую, как в запертых подвалах, а скорее настороженно дремлющую. Звук шагов, скрип бумаги, даже шорох одежды здесь казались громче, чем обычно. Тусклый свет падал из высоких потолочных ламп полосами, размывая границы между стеллажами, и в этом едва уловимом мерцании можно было легко потерять ощущение времени.

Вайлери подошла к стойке архивариуса, стараясь не смотреть в глаза сухонькому старичку, который ей не особо нравился. Он был слишком сварливым и разговорчивым, по ее мнению.

— Добрый день. Мне нужны копии дел, за последние несколько недель. Категория: темные всплески, таинственные исчезновения, аномалии.

— Вам? — Старик даже не взглянул на нее, только шумно перелистнул какую-то свою ведомость. — У отдела нераскрытых доступа к свежему архиву нет. Придется обойтись тем, что уже выдали.

— Доступ есть, — тихо, но отчетливо сказала Вайлери. Она аккуратно достала, так чтобы никто из находящихся за ее спиной ничего не увидел, из внутреннего кармана жакета разрешение с печатью административного отдела. Старик, наконец, поднял глаза, прищурился, пробормотал себе под нос:

— О. Ну, тогда… подождите. — И скрылся в глубине стеллажей.

Пока он рыскал среди коробов, Вайлери неосознанно передернула плечами. Чувство, будто кто-то впился взглядом в затылок, было слишком отчетливым, чтобы его игнорировать. Она медленно обернулась, но на нее никто не смотрел — все были заняты своими делами: шуршали перьями по пергаментам или шелестели документами.

Старик вернулся с ворохом папок.

— Хотите, помогу донести? Стопка-то внушительная. — Усмешка у него была беззлобная.

— Нет, благодарю. Справлюсь.

Вайлери вцепилась в материалы чуть крепче, чем нужно, и направилась к дальнему углу, подальше от несколько оживленной части зала. Но дойти дотуда без происшествий ей не удалось. Она сделала слишком резкое движение и одна из папок соскользнула вниз, распахнувшись прямо у ног сидящего неподалеку молодого мужчины.

— Извините! — Вайлери замерла, в ужасе глядя на разлетевшиеся пергаменты. Лицо тут же запылало, будто кто-то плеснул на него горячей воды.

Молодой человек из какого-то практического отдела, судя по нашивке на мантии, наклонился, начал спокойно собирать бумаги и после помог ей донести их до нужного места.

— Вот. Все вроде бы цело.

Он поднял глаза. Карие, спокойные, с доброй иронией.

— Не стоит благодарности, мисс Ландсберг.

У нее перехватило дыхание — не от слов, а оттого, что он назвал ее по фамилии. Не задавая вопросов. Не уточняя. Она кивнула, но не нашла, что ответить. Парень лишь улыбнулся и вернулся к своему месту.

Когда он ушел, Вайлери, наконец, позволила себе выдохнуть. Аккуратно поставив все на крайний стол, она достала перо и раскрыла первую папку.

Ничего. Простое, скучное дело: лопнувший флакон зелья вызвал панику на складе, но никаких преступных следов.

Вторая — спонтанный выброс магии у несовершеннолетней. Третья — несчастный случай с экспериментальной метлой. Пятая, седьмая, десятая…

Усталость начала заволакивать взор. Информация расплывалась, страницы казались одинаковыми. Она уже тянулась к следующей папке, почти не глядя…

…и вдруг остановилась.

На фотографии в одном из дел — крупный план гостиной. Снимок сделан, вероятно, из-за разрушений: разбросанные повсюду вещи, ваза с цветами разбита, весь пол и стены измазаны в саже, какое-то хаотичное нагромождение магических знаков. А среди них… Полумесяц. Неровный, будто выцарапан в спешке. Слишком сильно загнутый уголок, символ почти теряется среди мазков. Не символ — скорее жест. Ошибка?

Вайлери на секунду замерла, а потом быстро пролистала страницы в начало. Читала уже внимательнее. Адрес, фамилия хозяина дома, отчет прибывших на место аврорах. Причина — нарушение охранных чар и исчезновение старого мастера чар. Вызов поступил от соседей, которые жаловались на сильную вспышку магии, сопровождающуюся громкими странными звуками. Заключение: «Следов борьбы не зафиксировано, но дом был в полном беспорядке. В помещении заметны следы вторжения. Контур охранных чар нарушен в одном-единственном месте». Дело закрыто за неимением улик — аналитики не обнаружили вообще ничего, кроме повышенного магического фона.

Особых причин для беспокойства нет. Но все же… Вайлери склонилась ближе к изображению.

Если это тот же самый символ, то он уже шестой. Такое просто не может быть совпадением.

Но почему дело о Миллоу-Брук вообще попало ей в руки? С момента происшествия прошло всего две недели. Маг из Фишертона пропал три недели назад.

Может, все же, это только кажется, что все дела, которые они с Томом рассматривали — связаны. Она же сама выбрала их абсолютно случайно, без какого-либо умысла. Всего лишь хотела проверить способности Риддла. Хотела удостовериться, что он не лучше нее.

Вообще, с самого первого дня, как Том Риддл появился в ОНП, она не понимала — что он здесь забыл? Как он оказался в этом «отстойнике»?

«Да, мне нужно выяснить правду», — решила для себя Вайлери. Аккуратно сложила нужные бумаги в папку, спрятала ее под жакетом, воровато оглядываясь вокруг, чтобы удостовериться, что ее никто не заметил. А затем отнесла остальные документы обратно работнику архива и, попрощавшись, направилась в свой кабинет.
_____________________________________________________________________________________________________

[1] ОТМП — Отдел по особо тяжким магическим преступлениям.


_____________________________________________________________________________________________________

Спасибо, что читаете мою работу. Буду очень благодарна вам за отзывы!


Иллюстрации к данной работе, а так же другое мое творчество можно увидеть в Telegram — https://t.me/foxypicture

Переходите, смотрите, подписывайтесь. Я всегда буду вам рада!

Глава 3

Ее дом сегодня выглядел слишком тихим и каким-то неуютным. Словно здесь уже давно никто не живет.

«Нужно срочно что-то сделать с домом, а то это выглядит уже неприлично», — пронеслось в голове у Вайлери. Вообще, когда она сюда переехала сразу после окончания Академии, он был будто с глянцевых страниц в маггловском каталоге жилья. Но спустя три с лишним года без регулярного обслуживания фасада, уборки в неиспользуемых ею помещениях и в целом настоящей хозяйской руки — ее жилье стало выглядеть заброшенным. Да, тут не хватало мужчины, который мог бы подлатать дыры в крыше и стенах, выровнять покосившиеся оконные рамы и починить, наконец, эти дурацкие шаткие перила.

Вайлери тяжело вздохнула и прошла внутрь.

Прихожая тоже была какой-то захламленной и пыльной.

«Может, хотя бы внутри уберу?» — рассеянно рассуждала девушка, пока снимала обувь и верхнюю одежду. Пара взмахов палочкой — и вещи в шкафу стали аккуратными и выглаженными, сразу даже места стало больше. По пути к кухне она заклинанием зажгла во всем доме свет, заставила нагреться воду в чайнике, а посуду начать самостоятельно мыться. Теперь ей предстояло собрать по всему дому грязные чашки, открыть окна и впустить свежий воздух внутрь, а еще стоило заглянуть в корзину с грязным бельем и холодильник. Кажется, в последнее время она даже забыла, как оба эти места выглядят, настолько редко ей приходилось заниматься стиркой и приготовлением полноценной еды. Но сегодня был особенный случай — Вайлери было просто необходимо чем-то себя занять, чтобы была возможность лучше обдумать сложившуюся ситуацию.

— Итак, у меня есть шесть дел с похожими символами на местах преступления, — произнесла она. — Том утверждает, что первые четыре точно друг с другом связаны. Могу ли я доверять стажеру?

Где-то на границе ее слышимости звенели чашки, которые мылись с помощью бытовых чар. А прямо перед ней в большое ведро набиралась вода, от которой поднимался горячий пар — нужно было помыть полы. Благо, даже для этого существовало специальное заклинание, которому ее еще в детстве обучила тетка.

Спустя еще какое-то время, Вайлери снова стояла в ванной и на этот раз замачивала уже белье для стирки, а мысли тем временем продолжали крутиться вокруг Тома Риддла:

«Что я вообще о нем знаю? Да считай ничего! Он пришел в Академию, когда я уже заканчивала ее — и тут же затмил меня в глазах преподавателей. Так, я оказалась в ОНП. А как это произошло с ним самим? Почему маг, сумевший покорить учителей всего за пару месяцев, попал в самый непрестижный отдел аврората? Ведь он явно должен был работать на уровне 2А, где находятся практические подразделения. Ну в крайнем случае на 2В — в центральном штабе. Кто и почему определил его на стажировку в отдел нераскрытых?..»

Она задавала вопросы, но ответов не было. А уборка уже подходила к концу.

Наконец, развесив мокрую одежду в прачечной, чтобы к утру она высохла, Вайлери смогла вернуться на кухню и сесть за чистый стол с чашкой в руках. В духовке не спеша запекалось мясо.

Быстро перекусив, она снова взмахнула палочкой — теперь еда не должна была испортиться даже без холодильника. Безусловно, это было чудесное маггловское изобретение, но после него блюда становились абсолютно безвкусными при попытке их разогреть. Поэтому готовую еду Вайлери предпочитала зачаровывать, а в холоде хранить только те продукты, которые можно было съесть холодными.

На момент, когда в дверь постучали, Вайлери закончила с делами и решила, как ей поступить дальше. Она стремительно прошла по коридору в прихожую и распахнула дверь настежь.

***

Том постучал дважды, и через секунду дверь перед ним открылась.

— Добрый вечер, — сказал он, чуть склонив голову.

На пороге стояла Вайлери. В ней словно что-то поменялось. Она не смотрела исподлобья, не щурилась оценивающе, не держала спину, будто собиралась вытолкнуть его наружу одним взмахом палочки. Вместо этого на ее лице была мягкая улыбка.

— Заходи, — пригласила она, чуть отступая в сторону.

Он прошел внутрь и невольно огляделся. Дом вроде бы выглядел так же, как и до этого, но атмосфера — чуть иная. Теплее. Может, это аромат заваренного чая в воздухе. Или приглушенный свет, отбрасывающий теплые тени на стены. Или просто ее голос.

— Рабочая атмосфера на месте, — усмехнулся он, проходя в знакомую комнату.

Домашний кабинет Вайлери, если это можно было так назвать, был больше похож на поле битвы, где одержали частичную победу только стеллажи — они еще как-то держались. Все остальное было в постоянном хаосе, будто бы хозяйка даже не пыталась заниматься здесь уборкой, хотя остальной дом — точнее, та его часть, которую видел Том — был чистым и уютным. Единственным новым элементом в интерьере помещения был слегка дымящийся пузатый чайник с чаем, который стоял на столе — бумаги и прочие мелочи были сдвинуты в сторону, чтобы он поместился.

Вайлери не оправдывалась. Просто села на диван и указала на место рядом.

— Давай к делу. Я внимательнее изучила отчеты по нашим с тобой делам. Кажется, есть совпадения, но все еще слишком расплывчато. — Она протянула Тому несколько листов.

Он опустился рядом, почти не касаясь подушки. Прочитал бегло.

— Совпадения тревожные…

— Да, — сказала она, пристально наблюдая за его лицом. — И ты действительно уверен, что это не просто статистический шум? Ну, скажем, десятки дел, и просто иногда попадается одинаковая форма?

Том не сразу ответил. Он смотрел на один из снимков, лежащих на столе, будто хотел что-то выжечь взглядом.

— Я… чувствую в этом нечто большее. — Он на мгновение посмотрел на нее. — Но, возможно, я ошибаюсь. Все-таки я самый обычный стажер. А вы верите мне, мисс Ландсберг?

Она чуть склонила голову, словно задумалась над ответом, а после произнесла совсем другое неожиданно мягким голосом:

— Знаешь, Том, может, пора уже перейти к более простой форме общения?

Он удивленно приподнял брови.

— Простите?

— Я имею в виду… ты можешь не называть меня «мисс Ландсберг». И не обращаться на «вы». Мы не в аврорате. Не на собрании. Мы у меня дома, и, по крайней мере сейчас, нет необходимости соблюдать подобные формальности.

Он замер осознавая.

— Значит, можно просто… Вайлери?

— Да. Именно так, — ее губы дрогнули в улыбке. — Иначе я начну чувствовать себя на десять лет старше.

— Хорошо, — кивнул он выдыхая.

И в этой простой смене обращения, между мягкими тенями комнаты, среди старых бумаг и легкой иронии — что-то между ними сдвинулось.

Под тихий шелест бумаг в руках Тома Вайлери разлила чай. Взяв одну из них в руки, она улыбнулась, втянула носом запах и сделала небольшой глоток, а после внимательно посмотрела на него.

Том все еще держал в руках один из листов, но взгляд его был сосредоточен уже не на тексте, а на Вайлери. Она спросила:

— Может, сделаем небольшую паузу?

Он потянулся за своей чашкой, не отводя взгляда. Они смотрели друг другу в глаза, и воздух между ними словно бы заискрился. Ее лицо и шею покрыл легкий румянец, который, как отметил Том, сделал ее еще более милой и привлекательной.

Немного погодя Вайлери, опустив глаза, поерзала на диване, будто бы собираясь с мыслями.

— Есть еще одно дело, — сказала она. — Я нашла его в архиве сегодня днем. Не уверена, что оно связано. Но виден похожий почерк… и снова этот полумесяц.

Он молча ждал.

— Один маг, пожилой мастер чар. Проживал в Фишертоне. Исчез буквально из запертого дома. Вызов поступил от соседей — они видели вспышку и слышали какой-то странный гул… Когда приехал дежурный патруль, в доме никого не было. Только беспорядок внутри, на стенах и полу какие-то странные магические знаки кровью, словно он сам что-то рисовал… или пытался. Ни следов борьбы, ни очевидных улик. Только повышенный магический фон и нарушенные охранные чары в одной точке.

— И его так и не нашли? — тихо уточнил Том.

— Нет. — Вайлери покачала головой. — Через неделю дело закрыли за недостаточностью доказательств, что это могло быть похищение. Официально: «самостоятельный отъезд в неизвестном направлении». Без комментариев. Никто даже не задался вопросом, что именно он делал перед исчезновением. А ведь он был опытным. Чары у него были… непростые.

В воздухе повисло что-то почти осязаемое: недосказанность, напряжение, доверие.

— Я думаю, — начала она чуть тише, как-то неуверенно, — что, возможно, есть система. Что-то… большее. Но без тебя я бы даже не обратила на это все внимания. Собственно, никто другой и не обратил… — она слегка качнула головой в сторону документов. — Поэтому, надеюсь, ты сумеешь понять, как они могут быть связаны не только этим полумесяцем…

Он посмотрел на нее, спокойно и почти серьезно.

— Я рад, что ты решила со мной этим поделиться и сделаю все, чтобы добиться успеха.

— Не то чтобы у меня был большой выбор. — Уголки ее губ дрогнули. — Слишком уж ты был настойчив, Риддл.

— Том, — мягко напомнил он. — Мы ведь договорились?

— Ах да. Том, — она повторила чуть иронично, как будто пробовала его имя на вкус. Все-таки раньше она хоть и называла его по имени, но, кажется, это было только в моменты сильных эмоций, когда контроль над всем вокруг начинал ускользать из ее пальцев.

— И что ты хочешь предпринять по поводу этого дела? — спросил он.

— Пока — только наблюдать. Возможно, стоит проверить дом. Или хотя бы запросить колдографию оригинального осмотра. Если, конечно, она еще не исчезла.

— Я могу этим заняться, если хочешь, — предложил Том. — С осторожностью. Незаметно.

— Том, этому делу всего три недели, — начала она, будто поясняя очевидное. — К моему сожалению, тебя просто не допустят к материалам. Но вот проверить этот дом, возможно, действительно стоит.

Они оба замолчали, и на мгновение в комнате остался только легкий аромат чая и едва слышимое дыхание их двоих.

Тишина не была неловкой. Скорее, собранной — будто бы каждый прикидывал в уме следующий шаг, но не спешил его делать. Вайлери сделала еще один глоток, поставила чашку на стол и, не глядя на Тома, словно между делом, сказала:

— Странно все это. Когда я шла учиться в Академию, думала, что буду раскрывать громкие дела, участвовать в запутанных расследованиях, работать много и успешно.

Она усмехнулась скорее горько и устало, чем действительно веселясь.

— А в итоге копаюсь в старых, пыльных документах и пишу отчеты, которые никто не читает.

Том слегка улыбнулся.

— У меня тоже было нечто подобное в голове. Возможно, ОТМП или отдел стратегических операций. В крайнем случае, частная контора с хорошими гонорарами. Мне даже предлагали собеседование в одной из них…

Он осекся. Вайлери будто бы случайно придвинулась чуть ближе, склонив голову:

— Предлагали? Но ты выбрал отдел нераскрытых?

— Не совсем. Меня распределили в Академии. — Он переложил бумаги с колен на стол и взял в руки чашку: — Сказали, что в других отделах «не нашли подходящей позиции». Официально — меня направили временно. Но, знаешь… нет ничего более постоянного, чем временное распределение.

— Прекрасно понимаю тебя, — тихо сказала она. — Я ведь тоже целилась в ОТМП. До последнего была уверена, что меня отправят именно туда. Но потом…

— Но? — осторожно спросил Том.

Она слегка пожала плечами:

— Внезапно оказалось, что я «недостаточно гибкая» для оперативной среды. У меня, видишь ли, «академичный подход». И еще… — она усмехнулась. — Мой акцент, оказывается, раздражал одного из кураторов. Я же училась во Франции.

Том на мгновение замолчал, а потом сказал почти с извинением:

— Я не знал. Ты… была на вершине рейтинга. Я всегда думал, что ты получишь лучший вариант из возможных.

Она посмотрела на него спокойно, с легкой теплотой и произнесла:

— Я и оказалась в лучшем из возможных для меня варианте. — В голосе слышалась горечь и, кажется, что-то еще, но он пока не понимал ее настолько хорошо.

— Забавно, что мы оба оказались не там, где хотели. Но именно поэтому, кажется, мы сейчас и сидим здесь. Над этим делом. Вместе.

Том улыбнулся и опустил взгляд на бумаги перед ними. А Вайлери, не теряя мягкости тона, добавила:

— Только не вздумай решить, что я жалуюсь. Я просто… вспоминаю. И пытаюсь понять, почему все пошло не так. Где случился этот разлом…

— Знаешь, — таким же мягким голосом начал он, — А ведь я слышал, что ты была одной из лучших учениц Академии во время своей учебы. Все говорили, что ты пойдешь в следственный отдел.

— Так и было. — Вайлери говорила настолько тихо, что он еле расслышал конец ее фразы. — Пока на четвертом курсе не появился ты.

Он резко повернулся к ней.

— Я?

В ее голосе не было ни обвинения, ни злости. Только, наверное, усталость.

— Скажем так… ты появился и сразу стал центром внимания. А в Академии обычно ценят таких учеников. И не любят тех, кто не может быть ей полезен. — Она снова сделала глоток чая, обыденно, как будто разговор и не касался ее судьбы.

— Ты правда думаешь, что это из-за меня?

— А ты правда думаешь, что я просто так завариваю чай для стажера у себя дома?

Он застыл. Улыбка исчезла, но не потому, что обиделся — просто он замер, словно заново пытаясь прочесть весь сегодняшний вечер, ее интонации, ее слова.

А она уже снова смотрела в свою чашку. Спокойно. Почти холодно.

— Шутка, — добавила она спустя секунду. И чуть улыбнулась. — Или почти.

Он не ответил. Только опустил взгляд, будто что-то в ее словах, даже сказанных с улыбкой, разом погасило уютный свет между ними.

Чашка в его руках больше не казалась теплой.

Том не знал, как реагировать. Ее тон был легким, с ноткой иронии, но слова… Они задели. Слишком близко. Слишком точно.

Он чуть отвернулся, опустив взгляд. Руки сжались на фарфоре, в висках — едва уловимое биение.

Это была шутка. Или почти. Но в этих словах сквозила правда, которую он не хотел слышать. Не сейчас. Не от нее.

Тогда, семь лет назад, впервые увидев ее в Хогвартсе, Том был настолько заворожен самой девушкой и ее интересом к расследованиям, что сам выбрал ту же специальность. Конечно, о расследованиях он тоже мечтал, это была отличная профессия для его цепкого внимательного взгляда и острого ума. Но на самом деле его заинтересовала именно она.

Он старательно учился, просиживал десятки часов в библиотеке, прячась за громоздкими фолиантами, и украдкой смотрел, как она тоже чем-то занята. Преподаватели на первых занятиях ставили всем в пример ее успехи в учебе. И Том стремился стать одним из лучших, только для того, чтобы приблизиться к ее уровню. Он был тогда никем и не мог подойти к красивой, умной и интересной девушке, тем более, раз она была старше него — выпускница. Он знал о ней многое, но даже не догадывался, что его стремления могут испортить ей жизнь.

Потом Вайлери закончила обучение, получила свой диплом с отличием и будто исчезла. О ней быстро прекратили вспоминать, ведь это была хоть и талантливая, но всего лишь очередная ученица, каких будет еще множество. А Том помнил о ней и старательно учился, чтобы попасть на стажировку в аврорат и там, возможно, начать работать бок о бок с ней. Но его мечты разбились о суровую реальность: однажды руководству Академии пришла жалоба о том, что у преподавателей слишком предвзятое мнение об учениках, в аудиториях царит фаворитизм, и там фигурировало его имя. Эту историю могли бы замять, но преподаватель, с которым они никогда не ладили, хотел придать ее огласке. Администрация как-то решила с ним этот вопрос, но… дорога для Тома на престижное место была уже закрыта — этот же преподаватель входил в комиссию по распределению выпускников на стажировку. Так, он оказался в отделе нераскрытых преступлений.

И вот теперь они оба здесь. У Вайлери дома. Она сидит рядом на диване и улыбается, как будто ничего из этого не было. Как будто он просто очередной коллега, с которым можно пофлиртовать в уютный вечер.

Том постарался не показать, в какое смятение его привела не самая удачная шутка. Лицо его осталось спокойным, почти безмятежным. Но внутри он будто немного сжался.

— Прости, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Думаю, мне стоит вернуться к материалам. Мы отвлеклись.

Он отставил чашку в сторону и снова взял один из листов. Как прикрытие. Как щит.

А внутри — снова мысли. Не опасные. Пока. Но цепкие.

Она никогда не узнает, почему он здесь. Как и не узнает, что он когда-то выбрал ее, не подозревая, что эта дорога приведет их к тупиковым делам, пыльным папкам и горькому чаю в захламленной комнате.

Вайлери молчала всего пару секунд — слишком мало, чтобы назвать это паузой, но достаточно, чтобы он услышал, как она делает вдох.

— Знаешь, — сказала она легко, — ты стал каким-то слишком серьезным. Будто мы не чай пьем, а сидим на допросе.

Он ничего не ответил, просто кивнул, не отрывая взгляда от текста.

И тут он ощутил тепло — ее рука коснулась его запястья. Легкое, почти мимолетное движение. Не крепкий захват, не что-то вызывающее — просто теплая ладонь, будто случайно упавшая на его кожу. Как бы, между прочим. Как бы без смысла. Но он почувствовал ее, как удар. Сердце на миг сбилось с ритма.

— Ты ведь правда хочешь раскрыть это дело? — спросила она тем же чуть игривым тоном. — Или ты просто терпишь мою невыносимую требовательность ради хорошего чая?

Том перевел на нее взгляд. Она снова улыбалась — чуть иронично, будто ничего не произошло. Будто и не было того странного напряжения в груди. Он отвел глаза и ровным голосом ответил:

— И то и другое. Ты недооцениваешь силу хорошего чая.

Ее пальцы на мгновение задержались, а потом отступили — как будто бы случайно. Она откинулась назад, сделала еще один глоток и, не глядя на него, тихо добавила:

— Тогда, может быть, мы и выберемся из этой ямы вместе.

Том ничего не сказал. Он снова уставился в документы, но ее голос звенел в ушах. Он чувствовал, что она хочет продолжения. Общения. Быть ближе. А он внезапно не был уверен, что сумеет справиться с этим.

***

Утро не принесло ясности.

Вайлери проснулась задолго до звонка будильника, лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок, и пыталась разобрать ощущения внутри себя. Они были спутанными, как скомканные заметки на дне ящика стола: тревога, раздражение, щепотка стыда, ложка злости и что-то еще — неуловимое.

Она потянулась за халатом, наскоро собрала волосы и вышла на кухню. Ночь почти не принесла отдыха. Сейчас, занятая несложной утренней рутиной, Вайлери, казалось, даже отвлеклась от тяжелых размышлений о туманном будущем. Легкие, привычные, почти медитативные, взмахи палочкой позволяли ненадолго вернуть ощущение контроля над собственной жизнью.

Сцена вчерашнего вечера не выходила из головы. Риддл. Его взгляд. Его молчание после ее почти шутки. Он замкнулся и ушел в себя так резко, будто она ударила его чем-то острым. Хотя это действительно была всего лишь шутка и простой расчет: откровенность взамен на откровенность. Или… не совсем?

Она прошла в ванную. Зеркало отразило уставшую, растрепанную и абсолютно потерянную девушку. Пара заклинаний, и следы недосыпа скрылись за тонкой вуалью чар.

— Бывало и хуже, — пробормотала она, обращаясь к своему отражению. К сожалению, магия не была панацеей. Она не могла изменить затравленного выражения лица, с трудом открывающихся глаз и постоянно опущенных от осознания собственного бессилия перед судьбой уголков губ.

На кухне чашка уже ждала ее на краю стола. Чайник лениво взлетел с полки, наполнился водой по взмаху и вспыхнул теплом — прямо в воздухе, не касаясь огня. Она заварила лун цзин. Всегда лун цзин. Иногда ей казалось, что именно этот чай удерживает ее от распада на куски, когда все остальное вокруг начинает разрушаться.

Сев за кухонный стол, она не сразу взялась за чашку. Просто смотрела в окно. Там среди крыш и труб, голубь пытался вытащить из желоба какую-то мишуру.

Вайлери вздохнула. Сегодня нужно быть спокойной. Ни одного лишнего движения. Ни одной трещины. Пусть в голове все еще звучит его голос. Пусть ее пальцы помнят его кожу.

Она встала. Быстро, резко и с такой точностью, как будто этим движением можно было разрезать воздух. Нужно работать. Раскрыть, наконец, хоть какое-то из дел. А не пытаться понять, почему у стажера были такие глаза, будто она вытащила у него сердце.

День обещал быть нормальным — ну, насколько это вообще возможно для нынешнего настроения Вайлери. Она почти убедила себя, что все под контролем. И решила не трансгрессировать, а пройтись пешком до Министерства. Проветриться. Разобраться с мыслями. Вернуть себе ощущение мира до того, как на нее снова обрушатся чужие взгляды, отчеты, протоколы и ожидания.

Это была ошибка.

Первые капли дождя показались безобидными. Холодные, легкие, почти символические. Но через пару кварталов небо, похоже, решило вылить на нее все свои запасы за последние три месяца. Впрочем, для Лондона это была вполне обычная погода, которая не сильно беспокоила волшебников — водоотталкивающие чары работали исправно. Но сейчас, идя по маггловским улицам, использовать их Вайлери не могла. Она не хотела проблем с отделом контроля магии, особенно после вчерашнего.

А зонта у нее, конечно же, не было. Вайлери никогда его не носила — зачем, если есть магия?

Так что к тому моменту, когда она подошла к боковому входу в Министерство, то промокла до нитки. Пальто стало тяжелым и словно гнуло ее ниже к земле, тонкая блузка прилипала к спине, волосы намокли, прядями падали на плечи и стали похожи на маленьких рыжих змеек, туфли неприятно хлюпали при каждом шаге. И хуже всего было то, что она чувствовала, как холод пробирается сквозь влажную одежду прямо под кожу, словно дождь намеревался промочить не только тело, но и последние остатки решимости.

Она вошла в здание, не оборачиваясь, не оглядываясь, не дыша. Лестница к лифту показалась бесконечной. Даже охранник у входа посмотрел на нее так, будто пытался сообразить, не вылезла ли она только что из пруда. Вайлери сделала вид, что не заметила. Она подняла подбородок, сжала челюсть, накинула капюшон — совершенно бесполезный, но хотя бы символический жест — и ускорила шаг.

Она надеялась, что сможет пробраться до своего кабинета незамеченной. Как призрак. Безмолвной тенью. Без разговоров. Без оценок. Без Риддла. Особенно — без него.

И уже почти добралась до нужного коридора — осталось всего-то свернуть за угол и пройти двадцать шагов до ее отдела. С каждой секундой на плечи будто наваливалось больше тяжести: мокрое пальто, липкая одежда, но больше всего — собственные мысли. Она мечтала оказаться внутри, запереться и исчезнуть, хотя бы на полчаса.

Но именно в этот момент в противоположном конце коридора появился Найджел Розенхольц.

Он шел, как обычно, прямо, уверенно, с тонкой папкой под мышкой и внимательным взглядом, скользящим по людям, будто по отчетам. И когда он заметил Вайлери, его брови слегка приподнялись.

— Мисс Ландсберг? — голос прозвучал с той самой вежливой интонацией, от которой хотелось провалиться сквозь землю, уйти через стену — сделать хоть что-то, лишь бы исчезнуть из его поля зрения.

Она остановилась. Подняла взгляд на руководителя, от которого теперь зависела ее карьера. И еле дыша произнесла:

— Доброе утро, сэр.

— Утро… мокрое, я бы сказал. — Он задержал взгляд на ее одежде в темных разводах от дождя, на прядях волос, прилипших к лицу. — Надеюсь, происшествий не было?

— Нет, сэр. Только погода, — спокойно ответила она, хотя пальцы в карманах незаметно сжались в кулаки.

Он кивнул, будто сверяясь с каким-то невидимым протоколом.

— В таком случае… Раз уж мы случайно встретились, мне доложили, что вы вчера все же посетили архив с моим разрешением. Будет время — загляните ко мне. Надеюсь, это помогло вам продвинуться в поисках ответов.

Она вновь кивнула. Улыбаться сил не было.

— Конечно, сэр.

Он посмотрел на нее на полсекунды дольше, чем следовало, а потом направился дальше, не сказав ни слова.

Лишь когда его шаги стихли за поворотом, Вайлери позволила себе выдохнуть. Тяжело. Медленно. Она стояла в коридоре, промокшая, замерзшая, и все, чего ей хотелось — исчезнуть. Или хотя бы взять чай и завернуться в одеяло. Но кабинет уже был рядом, и работа ждала.

Она сделала шаг вперед. Потом еще один. И больше не остановилась.

Дверь в кабинет закрылась за ней с глухим щелчком. Вайлери стояла посреди захламленной комнаты, позволяя себе пару секунд просто дышать. Здесь было тепло. Сухо. Тихо. Слишком тихо — даже для их отдела. И эта тишина на мгновение оглушила ее. Хотелось скинуть с себя все: промокшее пальто, боль в спине, мысли, весь этот день. Просто встать в центре и закрыть глаза. Исчезнуть.

Но она не исчезла. Вытащила палочку, сбросила пальто прямо на пол и, отойдя от него на пару шагов, несколькими быстрыми, натренированными движениями подняла его в воздух, постепенно испаряя воду с плотной ткани. Еще чуть погодя волосы снова стали сухими и объемными, но растрепанными. Блузка — чуть менее липкой. Туфли — больше не хлюпали.

«Мне срочно необходим чай».

На полке нашлась чудом не заваленная бумагами чистая старенькая кружка с полустертой надписью «Investigator of the year» [1], когда-то подаренная кем-то из сокурсников в качестве дружеского подкола. Вайлери положила в нее свежие чайные листья, налила кипятка, добавила каплю меда и вернулась к дивану.

На столе все еще лежали распечатки — с пятнами, с неровными полями, с подписями, что стирались от постоянного трогания пальцами. Между ними — колдография из Фишертона.

Она посмотрела на изображение. А потом — влево, на стеллаж. Там, за множеством папок, прикрепленная к стене, пылилась магическая доска. Старая, тяжелая, в потемневшей деревянной раме и с символами, врезанными в обод.

Вайлери встала, медленно отодвинула мешающие бумаги. Провела пальцами по ребру доски. Она ни разу не пользовалась этой штукой. Магический артефакт, доставшийся в наследство от другого отдела с комментарием: «Ну ее к боггарту, эту доску, только нервы мотает».

Скептики в Министерстве считали ее декоративным аксессуаром. Допотопным инструментом из времен, когда магия еще путалась с мистикой. И Вайлери принадлежала к числу этих скептиков. Но… сейчас все иначе.

— Если бы у меня был выбор, — тихо сказала она, глядя на серебристую поверхность артефакта, — я бы не просила у тебя помощи.

Она аккуратно сняла доску со стены, поставила на край стола. Та ощутимо весила, и магия в ней будто откликалась на прикосновение.

— Ну что ж, давай посмотрим, что ты умеешь.

Она провела рукой по старому дереву, чувствуя под пальцами лишь едва ощутимое покалывание. Словно магия внутри просыпалась и настороженно наблюдала за тем, кто прикасается к ней.

— Начнем с самого простого, — тихо сказала Вайлери, отступая на шаг.

Одним движением палочки она активировала заклинание прикрепления, благо его формулу она выучила еще в свой первый месяц в отделе по настоянию предыдущего старшего руководителя, который взял ее тогда под свою опеку. Первым было дело о краже старинного фолианта из книжной лавки. Поверх доски лег тонкий светящийся лист с ее кратким описанием происшествия, словно бумага, вытканная из тумана. Следом дневник зельевара из Олтмора — еще одна полупрозрачная проекция, прижатая к серебристой поверхности. Затем снимки камеры заключенного из Азкабана. Потом дом министерского служащего. Миллоу-Брук. И, наконец, Фишертон.

Шесть дел. Шесть фрагментов. И ни единой дельной мысли о том, как эти события могут быть связаны между собой.

Она стояла, затаив дыхание, чувствуя, как внутри все сжималось от ожидания и сомнений. Что, если она ошиблась? Что, если доска, как она всегда и думала, не более чем архаичный реквизит? Или, хуже того, она сработает, бумаги упадут обратно на стол, и это будет означать, что дела вообще не связаны, и вся их работа с Томом — пыль?

Магическая доска дрогнула. Тонкий звон, как будто серебро откликнулось на ее сомнения, прокатился по комнате. Поверхность начала мерцать, как вода под луной, и изображения на доске начали медленно смещаться. Не хаотично, а словно в причудливом танце. Фолиант потянулся к дневнику. Их очертания наложились друг на друга, и на границе вспыхнула тонкая нить — не свет, не тьма, а что-то между. От нее пошли круги, задевая остальные элементы. Символы не сразу, но начали проявляться. Сперва — один — полумесяц. Потом — сеть. Структура. Завитки, напоминающие схемы кровообращения, пересекающиеся круги, знаки, которые невозможно перевести напрямую. Они складывались, исчезали, возникали вновь.

Она не дышала. Просто смотрела.

Все шесть дел были соединены в один узор. Не прямыми линиями, а ритмом, пульсацией, как будто доска подсказывала: «все это — части одного».

Это не было «доказательством». Это был намек. Магия, говорящая с теми, кто умеет слушать.

Вайлери шагнула ближе и, не касаясь доски, провела пальцами в воздухе рядом с одним из символов, похожим на искаженную чашу, как те, из которых пили в древности. Ей показалось, что он дрогнул. Или это игра подсознания?

Перед ней образовывались связи: с помощью рисунков доска говорила. Древний фолиант, зельевар, жертва, артефакт, место силы. Ритуал.

Что-то готовилось. И эта доска — возможно, единственное, что сейчас давало ей шанс не упустить след. Она стояла, глядя на неясную, но живую сеть перед собой. И впервые за долгое время не чувствовала себя одинокой в этом деле.

— Хорошо, — шепнула она. — Теперь покажи мне дальше.

— Покажи мне, куда смотреть дальше… — повторила Вайлери чуть увереннее, будто от того, как она произнесет слова, зависело, ответит ли артефакт.

Сеть символов на доске слегка затрепетала, как паутина от дыхания ветра. Один из них, на границе круга, вдруг вспыхнул чуть ярче. Похожий на глаз: вытянутый, с трещиной посередине. От него пошла дрожь, цепная реакция, и в центре сплелось что-то новое — неровный узел, словно перекрестье путей. Вайлери наклонилась ближе. Внутри было движение. Линии складывались в петли, обрывались. Один знак мигнул. Затем — другой. Почти ритмично.

— Что ты пытаешься мне сказать? — пробормотала она и, не дожидаясь ответа, снова провела рукой в воздухе, но теперь уже над центральной частью. Доска ответила дрожью чуть более резкой, чем до этого.

Именно в этот момент в дверь кто-то негромко постучал.

Раз, два. Пауза. Потом третий, чуть громче.

Но Вайлери не слышала. Все ее внимание было внутри круга, где линии вновь смещались. Ее глаза слегка сузились, дыхание стало реже. Она будто следила за чьими-то мыслями, проносившимися по поверхности древней реликвии.

За дверью снова повисла тишина. А затем — скрип. Осторожный, вежливый. Дверь приоткрылась, и в щель заглянул Том.

— Мисс Ландсберг? — позвал он, тихо, будто боялся спугнуть нечто невидимое.

Она не отреагировала.

Том тихо вошел и замер. Девушка стояла перед магической доской, чуть наклонившись вперед, словно в трансе. В воздухе между ней и артефактом словно что-то пульсировало. На доске светились знаки — странные, почти чуждые символы, которые, казалось, двигались сами собой. И в этом движении была… логика.

— Вайлери, — повторил он, уже громче, подходя ближе.

Она вздрогнула. Глаза расширились, как у пойманной на месте преступления. Рука машинально потянулась к палочке, но затем остановилась. Доска медленно потускнела, словно чувствуя, что больше не в центре внимания.

— Ты… — он замолчал, переводя взгляд с нее на доску. — Ты ею пользуешься?

Вайлери не сразу ответила. Магия еще гудела в кончиках пальцев. Слова не складывались.

— Это… было необходимо, — наконец сказала она. Голос ее звучал неуверенно, хрипло, будто она давно не говорила вслух. — Мне нужно было увидеть. Связь. Что-то… ощутить.

Том подошел ближе. Теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки.

— И что ты увидела?

Она посмотрела на доску, где еще едва мерцал тоненький серп луны. Затем снова — на него.

— То, чего боялась. Все связано. И мы по горло в этом.

В комнате повисла пауза — плотная, ощутимая, давящая. Том не двигался. А Вайлери вдруг почувствовала, что в этом молчании снова растет что-то слишком личное. Слишком живое. Она сжала пальцы так, словно хотела тем самым найти себе опору. Он здесь. Он рядом. И в воздухе все еще витает недоговоренность. Та самая, возникшая вчера.

— Можешь не стоять у двери, Том, — произнесла она как бы между прочим. — Я не превращаю в жаб тех, кто застает меня за почти шаманской магией.

Он шагнул ближе, немного расслабившись. На его лице снова появился привычно сосредоточенный и слегка ироничный взгляд, теперь уже без напряжения.

— Не знал, что ты вообще пользуешься этим артефактом. Раньше ты говорила, что это… — он чуть прищурился, — «пыльная нелепица из лавки антиквара, которая скорее запутает тебя, чем поможет».

— Так и есть, — ответила она. — Обычно я не полагаюсь на вещи, чья эффективность не доказана. Но сейчас решила все же попробовать.

Она не поднимала глаза. Внутри все еще отзывалось глухим эхом вчерашнего вечера. Но, по крайней мере, он не ушел. Не замкнулся. Не сбежал.

— Когда я зашел… — начал Том, — точек на доске было шесть. А я знал только о пяти.

Она чуть задержала дыхание. Несколько секунд просто молчала, будто взвешивала.

— Я нашла еще одно дело. Совсем недавно. Просто… не была уверена, стоит ли тебе показывать.

Он облокотился на край стола, заглядывая в доску.

— Ну, если это не история о краже пирожков с ярмарки, можешь смело раскрывать карты.

Вайлери усмехнулась. Почти по-настоящему.

— Нет. Не пирожки. В небольшой деревушке, где живут и маги, и магглы, старый дом на краю у леса какой-то странный. Там был всплеск магии, соседи говорят о звуковых искажениях. А на двери выжжен все тот же полумесяц.

— А почему ты не стала мне о нем говорить, — уточнил Том.

— Это дело, как и то, в Фишертоне, слишком недавнее. Я не знаю, как ко мне попал отчет из Миллоу-Брук, — неуверенно произнесла она. — Но факт остается фактом — на моем столе оказался отчет недельной давности, и, похоже, он связан с нашими странными происшествиями.

— Я могу посмотреть?

Она молча протянула ему папку. Том сел, перелистал страницы, задержался на колдографиях с места событий.

— А это? — спросил он, указывая на другую стопку.

— Фишертон. Я тебе рассказывала вчера.

— Колдо там тоже есть?

— Конечно, — она утвердительно кивнула и протянула Тому документы. Он молча приступил к изучению, дойдя до снимков, взял их в руки и поднес ближе к лицу.

— Думаю, мы должны выехать. Проверить, — произнес Том спустя пару мгновений. — Эти места… там явно что-то есть. Я же правильно понимаю, что и артефакт, — он указал рукой на доску, лежащую на столе у Вайлери, — показал между ними связь.

— В целом, да. Считается, что когда между прикрепленными к ней документами нет никакой связи, то они просто не будут держаться на поверхности. А у меня отображались даже какие-то знаки…

— Тем более! — немного громче чем нужно произнес Том. — Нам непременно нужно отправиться туда и изучить подробнее эти два места. Снимки сделаны издали и довольно небрежно. Я бы изучил более подробно знак полумесяца прямо там.

— Ты серьезно? — Вайлери посмотрела на него внимательно.

— Да. Начать с Фишертона. Он выглядит более похожим на остальные, если, конечно, их вообще можно назвать похожими.

Вайлери чуть кивнула. Что-то в ней оттаивало. Осторожно. С сомнением. Но все же.

— Тогда собирайся, Риддл, — тихо сказала она. — Поедем охотиться на совпадения.

Он хмыкнул.

— Только не забудь зонт.

— Возьму палочку. А ты возьми здравый смысл. В Фишертоне, говорят, он полезнее зонта.

***

Погода в Фишертоне действительно была не из лучших, когда Вайлери и Том вышли из залившего синим светом всю округу портала. С неба капал мелкий и неприятный моросящий дождик, но это было магическое поселение, и использовать чары здесь можно было, не таясь. Чем они оба сразу и воспользовались.

К сожалению, ей удалось получить всего один портал — да и тот работал только в одну сторону. В Миллоу-Брук и обратно в Лондон им придется добираться самостоятельно трансгрессируя. Поэтому полностью промокнуть еще в первой точке их путешествия совсем не улыбалось Вайлери. Так можно и простыть. Пускай маги болеют редко и зелья помогают справиться с большинством последствий, но это все равно довольно неприятный опыт.

Местность вокруг них выглядела в целом опрятно и даже, наверное, в более солнечную погоду — уютно. А сейчас это были одинаковые домики в серых тонах с мокрыми крышами и слабо светящимися окнами. Людей видно не было. Видимо, неприятная муть, льющаяся с неба, разогнала всех по домам.

Исчезнувший Бернард Квилл жил совсем неподалеку от того места, где появились Вайлери и Том. Идти им предстояло всего пару минут. Она сверилась с картой местности, которую скопировала из отчета, покрутилась на одном месте в поисках приметных ориентиров и спустя еще пару мгновений указала рукой в нужную сторону.

— Нам туда, — проговорила она, уже идя в этом направлении.

Дом оказался небольшим, таким же, как соседние: сделан из серых камней, подогнанных по размеру друг к другу, с покатой черепичной крышей. Единственным отличием были абсолютно черные окна: не закрытые шторами, не затемненные, а будто бы закопченные изнутри. Как будто дом не просто пустовал, а сам по себе отказывался впускать в себя свет. Вайлери остановилась на краю дорожки, ведущей к двери, и окинула взглядом здание.

— Похоже, здесь довольно долго никого не было, — тихо сказала она.

— Или… кто-то очень хотел, чтобы так казалось.

Том подошел ближе к двери, взглянул, прищурившись на замок, и спросил:

— У нас есть разрешение на вскрытие магических печатей?

— Официальное разрешение нам бы никто не дал просто так, но я сумела договориться, и у нас есть вот это, — отвечая Вайлери достала из внутреннего кармана письмо и помахала им. — Если мы все-таки что-то найдем, то претензий к нам не будет.

Она подняла палочку, и серебристое пламя едва заметно коснулось двери. Печать с легким щелчком распалась. Дверь приоткрылась на пару дюймов сама, без единого прикосновения.

Вайлери сделала шаг вперед и замерла на пороге.

— На всякий случай лучше пока ничего не трогай. Сначала осмотримся.

— Я и не собирался, — отозвался Том. Он вошел за ней, аккуратно закрыв дверь.

Комната встретила их тишиной. Пыль и грязь покрывали все: старую мебель, книги, разбросанные листы на столе. Один из светильников на стене медленно мигал, словно остатки магического выброса повлияли на его работу. В доме, кроме оперативной группы, явно никого не было с момента пропажи мага.

— Смотри, — прошептал Том, указывая на пол.

У самой стены, в мешанине корявых рисунков виднелось нечто похожее на искомый ими полумесяц. Тонкая линия, почти незаметная, но Вайлери сразу почувствовала, как внутри все сжалось. Она подошла ближе. Присела. Тронула воздух над знаком.

— Я… — грудь резко сковал спазм, и воздуха, чтобы произнести фразу до конца ей не хватило.

— В чем дело? — голос Тома звучал крайне обеспокоенно, и она ощутила, как он придвинулся ближе к ней. Тепло чужого тела и едва слышимое дыхание помогли ей успокоиться и продолжить:

— Посвети мне, пожалуйста. Я не уверена, что это тот же полумесяц, который мы ищем.

На кончике его палочки появился небольшой шарик света, которого хватило ровно на то, чтобы увидеть угол комнаты, где они находились. Все стены и пол, похоже, были исписаны с помощью крови какими-то магическими знаками. Вайлери пригляделась получше, практически распласталась на полу, чтобы рассмотреть.

— Кажется, т…мы ошиблись, Том.

— Позволишь мне? — он положил руку ей на плечо и чуть сжал, как бы стараясь приободрить и сказать, что, мол, все хорошо и он все сам сейчас найдет. Вайлери встала с колен и сдвинулась на пару шагов, а Том занял ее место. Он наклонился, сощурил глаза, принюхался, словно хотел по запаху определить соответствие полумесяца на полу с теми, что они до этого видели на снимках.

— Он не такой, — медленно сказал Том, не поднимая головы. — На снимках он был симметричнее. Здесь… он будто бы искривлен. И это не кто-то случайно смазал рисунок, кажется, на колдографиях его специально чуть поменяли, чтобы выглядело похоже.

Вайлери застыла. Она слышала каждое его слово, но мозг словно отказывался воспринимать их. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать весь ужас ситуации. Их вели по ложному следу. Все ее тело охватило липкое, холодное, тяжелое ощущение безысходности. Она прижала пальцы к виску, пытаясь прогнать его, как прогоняют головную боль. Напрасно.

— Ты уверен? — голос ее прозвучал тише, чем она рассчитывала.

— Посмотри сама, — Том достал снимки из непромокаемой папки, которую они взяли с собой, и протянул ей один. Его голос был спокойным, почти сожалеющим. Он показывал ей то, во что с такой убежденностью заставил поверить.

Она вгляделась в изображение. Колдография — светлая, контрастная. И действительно — символ был другим. Почти идентичным, но не тем. Ужасно похожим. Ужасно. Кто-то подменил рисунок, возможно, специально. В министерстве есть шпионы?

Сердце сжалось.

Нет, сейчас не время об этом думать. Да и, вряд ли ее станут слушать.

Она перевела взгляд на пол. На темнеющий символ, так похожий их ключевую зацепку. Мир, казалось, накренился. Изнутри поднималась волна: не гнева, нет. Паники. Настоящей, тупой, животной. Пальцы задрожали.

— Кто-то… кто-то подделал колдографию? — она прошептала это скорее самой себе.

Том обернулся, пытаясь поймать ее взгляд, но было поздно. Вайлери уже развернулась и вышла из дома. Почти что бегом. Воздух снаружи был влажным и плотным, но сейчас это даже было к лучшему. Он забивал легкие и мешал ей закричать во весь голос от отчаяния и страха.

Она остановилась в паре шагов от порога, вцепилась в плечи, будто хотела разорвать себя на части, и прошипела в пространство:

— Прекрасно. Просто прекрасно. Ты был так чертовски уверен, Риддл.

Он появился рядом с ней практически мгновенно, бесшумно. Влага скрыла его шаги.

— Подожди, — начал он, — давай не…

— Не что?.. — Она резко развернулась, сверля его взглядом. — Не драматизировать? Не срываться? Ты сам мне все это говорил. Связь. Символы. Доска. И я поверила тебе. Знаешь почему? Потому что мне не оставили другого выбора. Потому что у меня нет нормальной команды, нет поддержки, и все, что у меня есть — это ты. Стажер с отличными оценками и умными речами!

Он не ответил.

— Я сделала ставку, доверилась, — ее голос стал тише, надрывнее. — А теперь я стою в мокром переулке, за сотни миль от дома, в Фишертоне, перед жильем какого-то проклятого мага и понимаю, что ты ошибался.

— Вайлери…

— Нет. Хватит. — Она отступила на шаг. — Ты не следователь. Ты просто… стажер. Слишком настойчивый, слишком самоуверенный. И, кажется, совершенно бесполезный.

В ту же секунду он сократил расстояние между ними. Одним шагом. Резким.

Он схватил ее за плечи. Встряхнул. Не сильно, но достаточно, чтобы мир на миг дрогнул.

— Хватит, — сказал он. — Ты сейчас не на меня злишься. Не на это дело…

— Не смей… — перебила его Вайлери, и ее голос при этом дрожал. Но он не дал ей договорить.

Он поцеловал ее.

Это было резко, горячо, сбивчиво — не из желания, а из срыва. Из невозможности объяснить словами. Из того самого напряжения, что тянулось между ними все это время.

Она замерла. На мгновение мозг полностью отключился. Потом — вспышка ярости. Она рванулась, толкнула его, но Том поймал ее запястья, не отпуская, все еще продолжая целовать.

И вдруг что-то внутри сломалось. Или, наоборот — встало на место. Мысли растворились. Осталась только близость. Слишком близко. Запах его кожи, жар его пальцев, губы — все казалось неправильным и одновременно пугающе родным.

Она сама потянулась к нему. Запустила пальцы в его мягкие волосы.

И в этот момент ее накрыло. Вспышка. Дежавю.

Ее руки в этих волосах. Его дыхание. Все это… уже было. Где?

Мир словно провалился на секунду. Она отпрянула. Резко. Словно обожглась.

Том замер, чуть растерянный. В глазах плескалась тревога.

— Все в порядке? — спросил он тихо.

Вайлери смотрела на него. Долгим и внимательным взглядом. Словно пыталась увидеть саму его суть, прочитать то, что таится на глубине.

— Да, — только и сказала она. Соврала. Или все-таки нет? Пока еще сама не знала.

Том медленно и спокойно кивнул.

— Тогда… может, все же проверим Миллоу-Брук?

Она кивнула в ответ. А внутри все еще слышала собственный голос: «Где я уже чувствовала это? Когда это было?» Но ответ не приходил. Пока.

Вайлери стояла в растерянности посреди улицы и, наверное, несмотря на свое согласие отправиться вместе с Томом на место другого происшествия, была не готова двигаться хоть куда-то. Кажется, он это понял и отошел к низенькой ограде на краю участка. А она подняла повыше палочку и начала произносить заклинания, которые, по крайней мере, первое время будут скрывать, что они были тут.

Указания Розенхольца были предельно четкими: «Если вы ничего не найдете и в управлении, выяснится, что вы были там, мисс Ландсберг, я не стану прикрывать вас. Это будет незаконное вторжение на вероятное место преступления, и последствия для вас будут соответствующими». И теперь ей пришлось попытаться себя обезопасить от этих самых «соответствующих последствий».

***

Путь до Миллоу-Брук оказался долгим и изматывающим. После Фишертона тело ныло, как после драки, а мысли… казались вязкими, тянулись за ней, сбивались с курса при каждой трансгрессии. Они не могли переместиться сразу. Расстояние было слишком велико даже для опытного аврора, а Вайлери… Она слишком мало путешествовала по стране, ее посадили за пыльные старые папки в офисе, и необходимости постоянно практиковать трансгрессию не было. В такие дни, как сегодня, она чувствовала себя скорее тенью самой себя, чем магом, способным на что-то большее, чем просто стоять на ногах.

Фишертон — Кроли — Гилдфорд — Оксфорд — Бирмингем — Стаффорд — Стокпорт. Каждый прыжок — удар. Магия перемещений врезалась в ребра, дергала за позвоночник, просачивалась под кожу, словно пытаясь снять ее заживо. Они терпели это молча, не жалуясь. Но с каждой новой точкой оба двигались чуть медленнее, чуть осторожнее, как будто у них обоих на спине висел мешок с тяжелым песком.

Когда, наконец, тишина в Миллоу-Брук сомкнулась над их головами, казалось, прошла целая вечность. Было уже темно. На небе висела полная луна — яркая, словно вырезанная из серебра. Она подсвечивала путь сквозь деревья, скользила по ветвям, запутывая свет в листве.

— Хорошо, что полнолуние было только вчера, — негромко сказал Том, выдыхая. — Иначе пришлось бы использовать заклинания, а у меня уже не осталось на это сил.

Вайлери кивнула, глядя вперед. Они стояли на краю редкого леса. Впереди виднелся тот самый дом. Если это вообще можно было назвать домом. Скорее — сарай. Или заброшенная конюшня. Постройка, обитая гнилыми досками, провалившаяся крыша, перекошенное окно. Но сейчас вокруг происходило нечто… тревожное.

Между деревьев мелькал огонь. Факелы. Несколько человек с полуобнаженными телами, покрытыми рисунками. Полумесяцы — на спинах, на груди. Они двигались медленно, как в ритуале. Из здания вывели петуха. Затем козла. Последним был связанный человек: бледный и с тряпкой во рту. Вайлери не сразу поняла, дышит ли он.

Она молча шагнула назад и достала из-под мантии тонкий амулет, потертый, теплый от тела. Без колебаний сломала его пополам. Магический импульс прошел по пальцам, вздрогнул воздух. Это был сигнал. Аврорат теперь знал, где они. Группа быстрого реагирования будет здесь… через… скоро. Если повезет.

— Ждем, — сказала она почти беззвучно. Том уже стоял рядом. Ни одного вопроса. Он видел все сам.

Время растянулось, как нить. Они прятались за кустами, не двигаясь. Только смотрели. Люди у факелов расставляли животных и человека в круг. Каждый — на равном расстоянии от факелов. Казалось, они готовились к ритуалу. Или к спектаклю. Или к чему-то гораздо хуже.

Вайлери, чтобы отвлечься от жуткого зрелища перед собой, мысленно вернулась в Фишертон. К их с Томом поцелую.

«Почему он показался мне таким знакомым? Будто бы я уже целовала его. Будто это уже происходило когда-то. Но когда?»

И тогда, пока мир замер, у нее в голове… что-то щелкнуло. Не звук. Воспоминание.

Теплая кухня. Приглушенный свет. Танец. Музыка где-то вдали, почти не слышна. Разлитое вино на полу. Том. Поцелуй. Такой же — горячий, резкий, сбивчивый.

Дежавю? Видение? Или…

Вайлери пошатнулась и оперлась о ближайшее дерево. Чувства злости и страха ушли, оставив за собой лишь замешательство. А в висках билась слишком знакомая пульсация.

Она стояла, вцепившись в шершавую кору дерева, и пыталась дышать. В голове ритмично стучало. Прямо в такт вспышке, которая не давала покоя.

Кухня. Приглушенный свет. Ее ладони в его волосах. Его губы — те же. Все слишком точно. Слишком живо.

— Вайлери? — услышала она рядом. Голос был негромким, но будто резанул по тишине.

Она не сразу ответила. Медленно повернулась к нему. Взгляд скользнул по его лицу.

— Ты… — начала она и осеклась. Сжала пальцы, вдавливая ногти в ладони. — Ты точно не… ну… не применял никаких чар на мне?

Том нахмурился. Подался ближе, но не пересек ту черту, которая сейчас казалась особенно ощутимой.

— Нет. Конечно, нет. — Его голос был искренний, чуть обиженный. — Почему ты спрашиваешь?

— Я… — она выдохнула. — Мне только что вспомнилось. Мы. На кухне. Свет. Вино. Музыка. То же ощущение… Я не знаю, что это. Просто вдруг показалось, будто это уже происходило.

Том молчал. Он внимательно смотрел на нее, словно оценивал что-то. Возможно, взвешивал за и против — стоит ли рассказывать ей правду.

— Вайлери, — начал наконец он, — ты ведь ничего не помнишь, да? Не шутишь сейчас надо мной?

Голос Тома показался ей каким-то тусклым и безжизненным, даже на фоне их усталости он не должен был так звучать. Она покачала головой, сбитая с толку странным вопросом. Что она может не помнить?!

— Я… я приходил к тебе. На прошлой неделе.

— Ну да, мы разбирали с тобой эти мерлиновы дела, — непонимающе произнесла Вайлери.

— Нет, я имею в виду… — он говорил неуверенно, запинаясь после каждого слова, словно ему было трудно подобрать их. — Я имею в виду тот день, когда ты пришла на работу позже обычного. Тогда, утром, ты была такой злой и, кажется, растерянной. Ты накричала на меня у себя в кабинете и сказала прийти к тебе домой вечером.

Вайлери слушала его и не понимала при чем тут это. Она помнила тот день. Утром, едва успев войти в здание министерства, она получила записку с требованием явиться к руководству. Там ей был поставлен ультиматум: либо она раскрывает за полтора месяца что-то стоящее, либо ее увольняют. С позором. В тот день ее тщательно выстроенный по кирпичикам мир начал разваливаться. В тот день она… Голос Тома врезался в ее ход мыслей:

— Вечером, когда я пришел к тебе, ты была пьяна. Видимо, настолько сильно, что совсем не помнишь тот вечер. Ты танцевала и пила на кухне, а потом заметила меня. Я пытался привести тебя в чувство, но тут ты поцеловала меня.

Он на секунду прервался, набирая в грудь побольше воздуха, и закончил:

— Ты поцеловала меня, а после отключилась. Я отнес тебя наверх, в спальню. И ушел. А наутро ты вела себя так, будто бы ничего не произошло. И я решил, что будет лучше, тебе не напоминать о произошедшем. Я не знал, что ты просто-напросто ничего не помнишь о том вечере.

Том выглядел подавленно и виновато, будто бы это он тогда напился и вел себя неподобающим образом, а не она. Вайлери сделала шаг в его сторону, и тут, где-то поблизости раздался тихий хлопок. От неожиданности они оба отпрыгнули друг от друга, словно делали что-то запрещенное. Мир вокруг них внезапно ожил — прибыло не меньше двух дюжин авроров. Целых четыре группы быстрого реагирования. «Почему так много?» — задала себе вопрос Вайлери.

К ней подошел один из старших мужчин.

— Мисс Ландсберг, — произнес он тихо, но отчетливо, — это вы вызвали нас?

— Да, я. Там, — она махнула рукой в сторону факелов, — проводят какой-то ритуал. Кажется…

Мужчина взглянул за ее спину, нахмурился и отдал приказ:

— Взять их!

То, что происходило дальше, воспринималось скорее, как сон, а не что-то реальное. Группа боевых авроров быстро, четко и без лишних проволочек распределилась по лесу, чтобы окружить место странного ритуала. Они двигались практически бесшумно. Заклятия накрыли поляну и старый дом рядом, у магов, устроивших это, не было ни малейшего шанса сбежать. Авроры поймали их всех.

Пока Вайлери и Том ждали коллег, эти маги успели принести в жертву петуха и козла, их прервали как раз в тот момент, когда оставалось всего-то пустить кровь человеку.

Как выяснилось позднее, это были люди, называвшие себя Лунным братством. Они хотели получить больше силы, чем дала им природа. Их страшный, кровавый ритуал погубил несколько жизней, но благодаря Вайлери и Тому, его кульминация не свершилась. Преступники во всем сознались: и как выкрали древний фолиант, в котором была изложена суть ритуала, и как забрали у министерского работника артефакт, который должен был сохранять в себе добытую силу, а у старого зельевара — дневники с рецептом необходимого зелья. Даже убийство заключенного в Азкабане на самом деле оказалось делом их рук — это был один из их сообщников, который испугался необходимости человеческих жертвоприношений и решил сбежать. Но далеко уйти не удалось: даже в магической тюрьме бывшие собратья добрались до него.

Только пропажа мастера чар из Фишертона действительно никак не была связана со всем этим. Но среди пойманных был один из клерков, работавших на административном уровне министерства. Вайлери узнала в нем молодого человека, с которым она столкнулась в архиве прямо перед тем, как найти колдографии из дома Бернарда Квилла. Видимо, он услышал, что именно она тогда запрашивала в архиве, как-то догадался, зачем ей это, и решил подстраховаться, направив ее по ложному следу.

***

Спустя неделю, после успешного завершения дела, Вайлери, придя на работу, вновь получила фиолетовый самолетик от руководства. На этот раз ей необходимо было прийти не в кабинет Найджела Розенхольца, который ей, кажется, даже симпатизировал, а прямиком к руководителю отдела внутреннего контроля аврората. Ее ждали для полноценного устного отчета о проделанной работе, письменный она уже сдала.

А теперь ей предстояло развернуто отвечать на вопросы мужчин в строгих мантиях, которые будут всячески стараться принизить ее заслуги. И при этом Вайлери должна была суметь отстоять себя и свое право дальше руководить Отделом нераскрытых преступлений. Речь, которую она произнесет, была подготовлена заранее и тщательно отшлифована, чтобы у комиссии не возникло лишних вопросов и сомнений.

Ей оставалось лишь решить: говорить о вкладе Тома Риддла в этом расследовании или же умолчать.

На одной чаше весов была ее собственная карьера, а на второй… на второй было непонятное, едва зародившееся теплое чувство к Риддлу.

Глубоко вздохнув, Вайлери коротко постучала.

— Войдите!
__________________________________________________________________________________________________

[1] Следователь года (англ.)


_____________________________________________________________________________________________________

Спасибо, что прочитали мою работу. Буду очень благодарна вам за отзывы!


Иллюстрации к данной работе, а так же другое мое творчество можно увидеть в Telegram — https://t.me/foxypicture

Переходите, смотрите, подписывайтесь. Я всегда буду вам рада!