Никогда не разговаривайте с неизвестными

Глава 1

Звонок в дверь. Послышалось? Кто это может быть? Ко мне никто не приходит, я никого здесь не знаю.
К черту, не пойду. Позвонят и перестанут. А я буду лежать, бездумно наблюдая, как на потолке колышется тень от дерева - сегодня сильный ветер. А завтра выглянет солнце, и по стенам поползут золотые блики. А послезавтра зарядит нудный осенний дождь, смотреть станет не на что, зато можно будет послушать, как стучат капли по подоконнику. У меня очень разнообразная жизнь.
Опять звонок. Пожалуй, придется все-таки спуститься, посмотреть.
Хм. Никого. Дети, что ли, шалят?
- Добрый день, мисс. Закройте, пожалуйста, дверь.
Когда он вошел? Или это галлюцинация? Надо заканчивать эксперименты с лекарствами. Хотя доктор Минц гарантировал, что они совершенно безвредны…
Кто этот человек? Высокий, волосы с легкой сединой, цепкий взгляд из-за дымчатых стекол очков в тонкой оправе. Лицо… странное у него лицо. Никогда не видела, иначе запомнила бы. Так и знала, что не ко мне.
- Здравствуйте, сэр. Прошу, проходите.
Зачем я его пригласила? Ведь ясно же, что он просто перепутал дом, они все похожи на этой улице. Надо было сразу сказать. И вообще, мама меня за такое легкомыслие запилила бы насмерть: впустить в дом незнакомого мужчину. Она бы никогда так не сделала, продержала бы полчаса на пороге, даже если несчастный в первую минуту понял, что зашел не туда. Но это мама. А я... С некоторых пор мне все равно, что со мной случится. Или мне хочется, чтобы случилось что-нибудь, способное вывести из этой проклятой депрессии, от которой якобы лечит только время? И пусть я потом пожалею. Что такого ужасного может со мной приключиться, если я и так постоянно ловлю себя на том, что заинтересованно поглядываю то на ящик стола, где хранятся упаковки таблеток, то на острый кухонный нож, случайно забытый на буфете?
Надо, наверное, что-то сказать. Но гость тоже не торопится вступать в разговоры. С какой стати он так меня рассматривает? Вообще-то это не очень вежливо. А с виду приличный человек, и не молодой уже.
- Простите, что побеспокоил, мисс. По этому адресу должны проживать... – называет совершенно незнакомую фамилию. Впрочем, я понятия не имею, кто жил здесь до меня.
- Сожалею, сэр. Я купила этот дом совсем недавно, не знаю, куда переехали прежние хозяева. Могу дать адрес агентства, которое оформляло сделку.
Надеюсь, это его устроит. Его взгляд мне совсем не нравится. Права мама, а я, конечно, доверчивая дура. Пусть он уйдет. Я хочу лечь, закрыть глаза и вспоминать, как... Нет, черт возьми, об этом вспоминать не надо. Потом, когда будет не так больно.
Не спеша снимает кожаные перчатки, небрежно бросает на полку у зеркала. Что за странный предмет у него в руке? Прозвучало какое-то слово на латыни, или мне показалось?

- Вы позволите предложить вам чаю, сэр? На улице так холодно. Вы, должно быть, добирались от станции пешком?
Глупости, обувь у него совершенно чистая. А машина не подъезжала, я бы услышала. Откуда он взялся?
Да какая разница. Только бы не ушел, не оставлял меня одну - с унылой тенью от дерева, с такими притягательными таблетками и ножами, с воспоминаниями, от которых хочется выть в подушку.
- Благодарю, мисс, не откажусь.
Я почти счастлива. В этом доме еще не было мужчин, даже из агентства прислали женщину, очень энергичную, правда. Мама сказала, что она наверняка меня обманула, запросила слишком высокие комиссионные. Ну и ладно, мне все равно, я тогда плохо соображала, денег не считала. Мне хорошо заплатили за... Не надо думать. Сейчас захочется плакать, а при постороннем нельзя… Почему он опять так пристально смотрит? Ах, да, я обещала чай.

- Пожалуйста, сэр, кофе, сливки, сахар, печенье. Простите, больше ничего нет. Я... А может быть, вы хотели чаю?
- Нет, миссис Веллинг, я хотел именно кофе, благодарю.
Когда я успела представиться? Не помню. А он? Его как зовут? Нехорошо, если он назвался, а я забыла.
Все время смотрит в окно. А там ничего интересного - такой же коттедж. И с другой стороны тоже, и напротив.
Он все-таки представился. Мистер Рэтзель.
Иностранец? Говорит без акцента. Фамилия явно немецкая, что-то это слово означает... Нет, не знаю, потом у мамы спрошу.
- Вы немец?
- Я-то? – переспросил, хмыкнул неопределенно. – Да, пожалуй, немец.
Странный ответ. Лжет? Но зачем?
Я так и не поняла, кто он – дипломат, бизнесмен, ученый, путешественник?
- Специалист по черной магии, - сказал без тени улыбки.
Шутит. Я вспомнила, наконец, - он просто процитировал героя одного известного романа. Мелькнула мысль, что они и вправду чем-то похожи. Вот, даже трость у него есть – черная с серебром. Ах, если бы он мог, как тот герой, вернуть мне Алекса.
Размечталась. Там хоть живого возвращали, а Алекс… Волшебства не бывает, в двадцать пять лет в сказки никто не верит.
Мы пили кофе, потом коньяк, потом снова кофе. Мистер Рэтзель рассказывал какие-то невероятные истории о странах, в которых ему довелось жить. Я позабыла о времени, о том, что вот-вот должна позвонить мама. (Ее ежевечерние вполне безобидные контрольные звонки выводят меня из себя чуть ли не сильнее самых болезненных воспоминаний. «Не забудь принять лекарства, Лиззи. Мы с Дитрихом так беспокоимся». «Я помню, мама». Приняла для верности целых две упаковки. Вместо ужина. И запила бутылкой отличного скотча. Завещание тоже написала. «Не волнуйся, мама, все хорошо, спокойной ночи». Дитриху привет.) Уже почти стемнело, а мы все еще продолжали разговаривать, и я тихо смеялась, потому что рассказы моего незваного гостя были не только занимательны, но и забавны. И когда он сказал, что у меня прелестный смех, я, наверное, покраснела. К счастью, в полумраке гостиной этого было не видно.
Меня немного удивило, что этот человек почему-то совершенно не интересуется своими друзьями, к которым приехал, зато время от времени спрашивает о соседях. Соседи... Я не успела ни с кем познакомиться близко, но несколько колоритных личностей уже повстречала. Одна старушка с нашей улицы чего стоит. И ладно бы только ее нелепые наряды, какие-то цветные шали и длинные плащи, напоминающие средневековые мантии. Она отличается и чудаковатыми поступками. Не далее как позавчера ближе к вечеру эта почтенная леди со своими двумя довольно драными котами, черным и рыжим, появилась возле коттеджа, как раз того, глухую стену которого сейчас так внимательно рассматривает мой собеседник. Я знала, что хозяев нет дома - слышала через открытое окно, что у их мальчишки разболелся зуб, и они собирались везти бедного ребенка в больницу. Старушка же, не приближаясь к входной двери, начала что-то бормотать себе под нос, прохаживаясь вдоль живой изгороди. Ну точно как ведьма, задумавшая навести порчу. И в какой-то момент она просто испарилась, будто и не было ее. Вероятно, все это мне почудилось. Бабка заметила, что в окнах не горит свет, и отправилась домой. А ее фантастическое исчезновение – результат плотного осеннего тумана и моего разыгравшегося воображения. Мистер Рэтзель сказал, что наверняка так и было, но при этом встал, прошелся по комнате, подошел к окну и долго всматривался в сгущающиеся сумерки.
Конечно, ничего необычного, все в пределах нормы. Вот только соседка, молодая мамаша, которую я увидела на следующее утро в магазине, уверенно заявила, что с сумасшедшей старухой они не знакомы, приходить она к ним никак не могла. А напоследок я получила совет: не обращать внимания на всякие странности и держаться подальше от чудаков в длинных плащах, которые изредка встречаются на улице. В деревне думают, что это какая-то тайная секта, существующая тут с незапамятных времен. Впрочем, люди в секте вполне мирные, никого не трогают, и их никто не трогает, предпочитают делать вид, что их просто нет.
Над «сектой» мистер Рэтзель посмеялся, но смех прозвучал как-то злобно. Он поблагодарил за все и собрался уходить. А мне вдруг так захотелось, чтобы он остался. Но я ничего не сказала. Не должна молодая одинокая женщина предлагать чужому, практически незнакомому мужчине остаться с ней на ночь. Тем более что он может подобное предложение истолковать совершенно превратно. Я промолчала, а мистер Рэтзель снова внимательно посмотрел мне в глаза, коротко кивнул, и повел у меня перед лицом каким-то предметом, похожим на дирижерскую палочку.

-*-*-*-

Голова болит. Я что, напилась вчера с тоски? Не помню. Плохой признак.
Телефон надрывается.
- Мам, ты что с утра звонишь?.. Два часа дня?.. Нет, не заболела... Вечером трубку не брала?.. Не слышала. Мам, ну хватит, со мной все в порядке. И перестань называть меня «Лиззи»! Мне не пять лет. Все, до вечера, у меня дел полно. – Трубка с грохотом опускается на аппарат.
Дитриху привет.
Что же они меня так раздражают-то? Ни в чем ведь не виноваты и желают мне только добра. Я неблагодарная тварь, мама права, хотя прямым текстом она этого не говорит.
Интересно, каких дел у меня полно? И что вообще вчера было? Я в самом деле ничего не помню. Смотрела на тень от дерева, заснула и проснулась только сейчас, через сутки.
Почему-то тянет выглянуть на улицу – посмотреть, как там соседи.
Никак. Везде тихо и пусто. Вымерли, наверное. Вот бы вся деревня превратилась в одно большое красивое кладбище... Господи, что это я? Приступ мизантропии от голода приключился?
Сюрприз – завтрак, то есть обед, отменяется. Придется идти в магазин. Или не ходить? А вдруг кто-нибудь в гости зайдет, а у меня даже кофе нет. Что за чушь! Кто ко мне может зайти? И почему нет кофе? Вчера вроде был. Н-да. Провалы в памяти – многообещающий симптом. Как бы не свихнуться тут от одиночества. Съездить, что ли, к матери в Мюнхен? Она зовет все время. А будет доставать, начну строить глазки ее престарелому арийцу.

-*-*-*-

Как всегда – стоило не взять зонт, тут же полил дождь, промокла насквозь. Вздумалось же мне пойти прогуляться именно сегодня. Два дня стояла прекрасная солнечная погода, которую я наблюдала из окна, любуясь по непонятной мне самой причине близлежащим коттеджем и скучной жизнью его обитателей. А когда погода испортилась, наступило самое время для изучения окрестностей.
- Элизабет.
Кто это?! Грабитель? А откуда имя знает? Так, спокойно, надо выйти и бежать к соседям, чтобы от них позвонить в полицию. Отступаю назад. Черт, дверь не открывается. А он уже совсем рядом. Взмахнул какой-то деревяшкой, рассыпая искры. Это вместо пистолета? Детские игры, право. Но взгляд у него страшный…

Почему я лежу на диване в гостиной в плаще и туфлях? Что произошло? Незнакомый высокий мужчина сосредоточенно изучает инструкцию от лекарства, которое прописал мне доктор Минц, говорит задумчиво: «Из-за этого? Странно… Картинка как в тумане, ничего понять невозможно. Хорошая альтернатива окклюменции. Или все же случайность?»
Он врач? Кто его пригласил? И что это за окк... как ее? Новомодный способ лечения депрессии?
Мужчина склоняется надо мной, у меня почему-то перехватывает дыхание.
- Все хорошо, Элизабет? – Прохладный вежливый голос, долгий внимательный взгляд, какое-то движение длинных ухоженных пальцев...
- Да, все хорошо, - повторяю послушно. Чего я испугалась?
Мой гость, наверное, голоден, а у меня в холодильнике по обыкновению пусто. Ненавижу готовить, хозяйка я просто отвратительная, старалась раньше только ради Алекса. Мама говорила, что он когда-нибудь от меня сбежит. Вот и сбежал, правда, не так, как она предполагала…
- Кофе будет вполне достаточно, Эли.
«Эли». Звучит намного приятнее всяких там «Лиззи» и «Лизхен». И кофе ему достаточно – вот что значит, воспитанный человек: явился нежданно, так хоть не принуждает к гостеприимству. Дитрих, к примеру, всю душу вытрясет, пока не получит полноценный обед. А этот мистер Индовинелло очень милый. Или правильно называть его «синьор»? Нет, он же американец. Надеюсь, итальянская фамилия не означает принадлежность к какому-нибудь мафиозному клану. Впрочем, даже если и так, меня это не касается. Странно, никто в семье о нем никогда не говорил. Я и не знала, что у них есть родственники в Сан-Франциско. Непонятно, почему он приехал ко мне, а не к матери Алекса, он ведь кузен ее покойного мужа, кажется.
- Зачем вы принимаете лекарства? – В руке у него упаковка моих таблеток. – Вы нездоровы?
- Нет… не знаю… - Не хочу об этом говорить, мне больно. Даже если он дядя Алекса, все равно не хочу.
Какого черта я рыдаю, размазывая слезы по щекам? Выражение лица нового родственника к исповеди не располагает – он смотрит хмуро и недовольно, по-моему, его все это раздражает. Я ему уже всю нашу жизнь пересказать успела или только последние месяцы? Бесконечные командировки Алекса с секретными предписаниями, ночные сборы, вылеты неизвестно куда. Военная тайна – он так шутил, хотя никакой шутки в этом не было. А потом явились два офицера. Один, кажется, полковник, его командир. И дальше все обрывками, будто кто-то кусками стирал память. Слезы, истерики, сменяющиеся полнейшей апатией. Мама с Дитрихом, оба в черном. Солнечный день, старое кладбище с ровными рядами могильных плит, строй военных летчиков в парадной форме, оружейный залп, от которого я потеряла сознание...
- Я не могла там больше оставаться, в том доме, где мы жили с ним. В Лондоне оставаться не могла, ходить по улицам, по которым мы вместе ходили. Здесь лучше – здесь ничего о нем не напоминает, только я сама. Но это пройдет, доктор Минц обещал, что лекарства помогут.
- Вы больше не будете их принимать. - Это приказ, и ослушаться невозможно.
Что он со мной делает? На гипноз не похоже. Я еще не успокоилась окончательно, но уже не рыдаю в голос, как минуту назад. Мне намного лучше, ни один сеанс с доктором Минцем не давал такого результата. Ощущения необычные – будто мысли вытекают из головы и просто рассыпаются на искрящиеся в воздухе брызги. Становится легко и весело. Жизнь уже не кажется безнадежно тоскливой, пробуждается интерес к тому, что творится за стенами моей добровольной монашеской кельи.

-*-*-*-

- Да, у соседей бывают странные визитеры, сэр. Сомневаюсь, что вам это поможет, я все равно не знаю имен. Впрочем, думаю, кто-нибудь сможет сказать, как зовут старушку, которая живет через несколько домов отсюда. Бабушка появляется возле интересующего вас коттеджа почти каждый день, но я ни разу не видела, чтобы она заходила внутрь. Должно быть, уважаемая леди - волшебница, если умеет так виртуозно растворяться в воздухе. Вы не смеетесь? Спасибо, не ожидала… Может быть, кофе?
Что, интересно, такое происходит? Импозантный джентльмен, предъявивший удостоверение неизвестной организации; интригующие вопросы… Как, кстати, его зовут? Шрифт был слишком мелкий, я не разглядела.
- Благодарю, миссис Веллинг, отличный кофе.
- Можете звать меня Эли.
Кто-то совсем недавно так меня называл. Не могу вспомнить. Вообще, с памятью какие-то проблемы. Правильно я сделала, что перестала принимать лекарства. А мама пусть думает, что все по-прежнему, она так верит доктору Минцу. Каждый раз, когда она звонит, я хочу о чем-то ее спросить… или о ком-то. Но не спрашиваю - нельзя.
Я наливаю еще кофе, передаю гостю чашку, и наши руки соприкасаются. Подумаешь. Но я отчего-то смущаюсь и опускаю глаза. Надеюсь, он ничего не заметил.

- Молодые люди? Нет, не видела. Подождите, кажется… Да, один появлялся – маленький, в сером балахоне, лица я не рассмотрела. Он тоже загадочным образом исчез, как и старушка… А вас интересуют только молодые? Был еще занятный старик, похожий на колдуна из сказки. Длинная седая борода, какая-то остроконечная шляпа, темный плащ до земли. Смешной тип… Нет, он приходил ночью, вернее, поздно вечером. Его я тоже не очень хорошо рассмотрела, потому что неожиданно погасли фонари по всей улице… Не думала, что это кого-то заинтересует.
- Вы очень помогли мне, миссис Веллинг. Эли. А больше вы никого не видели? Странных людей в странных одеждах.
- Здесь – никого. Но в деревне иногда встречала. Ваша организация занимается каким-то расследованием? Собираетесь разогнать их секту?
- Возможно.
У него пугающая улыбка – мертвая, застывшая. И взгляд холодный. Подсознание тихо шепчет, что он опасен, но я отказываюсь верить. Мне нравится этот мужчина. И я хочу нравиться ему. Я помню, что у меня был муж, любимый муж, но его больше нет. А я есть. Я живая, и я устала быть одна.
- Мне придется задержаться у вас, Эли.
- Сколько угодно.
Плохо, что я не помню его имени. Ну, ладно, как-нибудь обойдусь пока.
- Вы любите музыку, сэр?
Он с сомнением смотрит на кабинетный рояль, который стоит в углу. Со дня переезда я еще не подходила к инструменту. Но играю я хорошо.
Зачем я так откровенно, обольстительно улыбаюсь? Порядочные женщины не ведут себя столь легкомысленно с незнакомыми мужчинами.
Ну и пусть, мне надоело быть порядочной, и надоело страдать. Алекса все равно не вернуть.
Собственно, чего я хочу? Любви? Вот уж нет! Не нужна мне любовь – от нее только боль, страдания и слезы. Но кроме любви есть другие приятные вещи, и это мне сейчас совсем не помешало бы. Немного нежности, немного страсти... просто секс – без признаний, без обещаний, без фальши. Получить все и забыть своего случайного партнера, едва он покинет дом - так я хочу теперь жить.
Незнакомец не отрываясь глядит в окно. Ну да, совсем забыла - его интересую вовсе не я, а мои соседи и их посетители.
Открываю рояль, мягко перебираю клавиши. Что же ему сыграть? Что может понравиться такому человеку? Скорее всего, ничего современного, и никакого джаза. Пожалуй, вот это…
- Вы угадали, Эли, я люблю Шопена, - легкий поворот головы. - Сыграйте что-нибудь еще.
Снова смотрит в это чертово окно. Я продолжаю играть. Вальс, мазурка...
Да оставьте, наконец, в покое эту улицу, этот проклятый дом или что вы там так заинтересованно разглядываете. Посмотрите на меня, мистер... мистер... Как же его зовут? Ведь он точно называл имя, мне еще показалось, что оно фальшивое, выдуманное. Он вообще какой-то ненастоящий. И почему меня тянет к нему? Неужели я в самом деле так неприлично быстро могу забыть Алекса? Что такого в этом незнакомце? Не молод, не очень привлекателен, не обращает на меня никакого внимания, в конце концов.
- Почему вы перестали играть? – Даже в голосе один лишь лед.
Он не нравится мне, не нравится, не нравится, не нравится…
Я осмелилась подойти к нему? Провести ладонями по спине, обнять, прижаться. Безумие! Это не я. Я же совсем его не знаю.
Обернулся, в глазах удивление. Сейчас рассмеется мне в лицо. Боже, какой стыд. Я никогда ничего подобного себе не позволяла с другими мужчинами. Да и не было других, только Алекс, с которым мы были знакомы тысячу лет, прежде чем впервые поцеловались.
Он молчит, не останавливает меня, когда я начинаю стягивать с него пиджак, когда обнимаю за шею. Шепчу: «Поцелуй меня, пожалуйста». И тут же сама притрагиваюсь губами к его сухим холодным губам. Я целую его, как несмелая школьница, легко, едва касаясь. И от этих почти невинных поцелуев сладко кружится голова. Он подхватывает меня на руки, сажает на подоконник. Не для того ли, чтобы снова уставиться в окно? Ненавижу! Пальцы почему-то дрожат, когда я расстегиваю пуговицы на его белоснежной рубашке. Кожа у него тоже прохладная, как и губы. Зато я вся горю. Этот обломок арктического айсберга целуется гораздо лучше Алекса.
Наконец-то он снял очки. Не могу понять, какого цвета у него глаза. Потом рассмотрю…

Громкий хлопок разрывает тишину. Это что еще за чудеса? Прямо посреди комнаты стоит низенький пухлый парнишка. Испуганно моргает, хватает ртом воздух и бухается на колени. Перед нами. Нет, перед ним.
- Тебя не учили хорошим манерам, кретин? – сквозь зубы тихо рычит мой… почти любовник. В глубине его глаз вспыхивают искры гнева, но он сдерживается. – В этом доме есть дверь. Ты не заметил? А рядом с дверью – звонок.
Он вздыхает, берет со стула пиджак и накидывает на плечи, даже не подумав привести в порядок расстегнутую до пояса рубашку. Парень подползает ближе и вдруг целует его ботинок. На лице мужчины мелькает тень отвращения, смешанного с презрением.
Чувствуя себя ужасно неловко под бегающим взглядом круглых водянистых глазенок незнакомой особи мужского пола, я судорожно одергиваю юбку, пытаясь одновременно удержать соскальзывающую с плеч блузку. А ведь я где-то видела этого юнца. Не помню…
Парень смертельно напуган тем, что помешал, аж губы трясутся. Говорить он начинает, сильно заикаясь:
- П-простите, хозяин, я... я только ч-что оттуда. Вы п-приказали, чтобы...
Хозяин? Кто же он, этот человек, перед которым ползают на коленях, которому целуют ботинки?.. Я-то думала, он какой-нибудь частный детектив. В крайнем случае, полицейский; в самом крайнем – сотрудник Интерпола. И как, черт возьми, пресмыкающийся перед ним облезлый недомерок оказался прямо в доме, минуя входную дверь? Или мой разум настолько помутился от внезапно нахлынувшей страсти, что я просто не заметила, как он вошел? Ведь глаза я открыла, только когда услышала этот странный хлопок.
- Перестань заикаться. Понять невозможно, что ты там бормочешь. - Загадочный хозяин уже не взбешен, но по-прежнему раздражен.
Хм. Вот именно, загадочный. Решено, так и буду его называть – мистер Риддл.
- Куда ты уставился? – нетерпеливо спрашивает мистер Риддл, оглядываясь. – А-а, никогда не видел полураздетых дам. Понимаю, - чуть заметно кривит губы в усмешке. - Оденьтесь, миссис Веллинг, вы смущаете моего слугу, а он нужен мне во вменяемом состоянии.
Я презрительно смотрю на истекающего слюной серого уродца и нарочито медленно застегиваю блузку. Он нехотя отводит взгляд. Хозяин о чем-то тихо с ним переговаривается, косится на меня, нехорошо улыбается, и я слышу:
- Понравилась маггла? Получишь ее, когда она больше не будет нужна. Но, сам понимаешь… потом чтобы никаких следов.
Слуга подобострастно трясет жидкими бесцветными волосенками и похотливо пялится в мою сторону. Дьявол, а ведь этот мерзавец меня ему пообещал, как безделушку дешевую, как ненужную вещь. Еще словом каким-то дурацким назвал. И про следы что-то непонятное... Я хочу сказать этим двоим все, что о них думаю, и выставить вон из дома, но не могу произнести ни звука. Опускаюсь на стул и превращаюсь в безмолвный предмет обстановки. Может, я и в самом деле просто вещь?
О чем они говорят?
- Вы мне не доверяете, мой лорд? Я предан всей душой. Ведь вы удостоили меня такой милости, такой привилегии, такой великой чести – вашей метки! - с пафосом пищит мелкое ничтожество.
Этот таинственный «хозяин» еще и лорд, раздающий милости и привилегии? Средневековье какое-то.
- Не думал же ты, что я сунусь туда по одному твоему слову, Хвост? Мне только отряда авроров на подходе к дому не хватало. Вдруг старый любитель грязнокровок раскрыл тебя? Слишком уж ты дерганый, это подозрительно. А Дамблдор сильный легилимент. Правда, блоки на твоей памяти довольно мощные, и обнаружить вмешательство он не сможет, заклинания я модифицировал…
Некоторых слов я не понимаю. Но явно замышляется что-то противоправное, какое-то преступление.
- Не сомневайтесь, милорд, Поттеры и Блэк уверены, что вы никогда не узнаете… Джеймс даже свою мантию-невидимку зачем-то отдал Дамблдору. Они совершенно расслабились, надеются на Фиделиус.
- Идиоты. И это хорошо, - высокомерно ухмыляется так называемый лорд.
- Да, - нервный смешок в ответ, - если бы они согласились на предложение Дамблдора, то…
- Дамблдор обошелся бы мне значительно дороже, чем ты, - хохочет мистер Риддл.
Остроносый крысеныш хлопает глазами.
- Ну, что ж, не стоит терять времени, пока в Ордене не догадались организовать наблюдение за домом, - господин, прищурившись, смотрит на слугу. Я, наконец, понимаю, почему не смогла определить цвет его глаз – у нормального человека бордовых глаз, вспыхивающих алыми искрами, быть не может. – Сегодняшняя ночь вполне символична, ты не находишь, Хвост?
- Вы пойдете к ним прямо сейчас, милорд? – жалобно спрашивает парень. Он откровенно боится.
- Это уже тебя не касается. Будешь ждать меня здесь. Предупреждаю: выйти не пробуй даже в виде крысы – разорвет к Мерлиновой бабушке. Заметишь что-то подозрительное, ты знаешь, что делать.
Мистер Риддл взмахивает неизвестно откуда взявшейся деревянной палочкой и произносит несколько слов. Очень похоже на латынь. После этой процедуры у его гадкого прислужника выражение лица становится еще покорнее и тупее, если это возможно. Сам же хозяин исчезает прямо у нас на глазах.
Фантастика какая-то. Или волшебство. А вернее всего, галлюцинации от передозировки лекарств. Да нет, я же не принимала их несколько дней. И одна особенно устойчивая галлюцинация что-то уж слишком реально протягивает ко мне свои короткие ручонки… Ха! Вот это фокус! Крысеныш отлетает в противоположный угол и жалобно скулит оттуда, злобно сверкая глазами. Его господин, надо понимать, поставил охранную сигнализацию на игрушку, которой пока не наигрался сам. Собирается вернуться? Мне это не нравится. А я по-прежнему не способна разговаривать – значит, телефон недоступен. Ублюдки! Угораздило же меня оказаться в такой идиотской ситуации. Ладно, при столь неравных силах сидеть и трястись от страха бесполезно. Развлекать сокамерника беседой я не могу, зато спокойно могу отправляться спать – он меня не потревожит. Веселого дежурства, парень. Надеюсь, урок своего лорда ты выучил с первого раза.

-*-*-*-

Сколько времени? Не пойму, еще вечер или уже ночь? На улице, кажется, дождь. Надо закрыть окно, но вставать лень.
Что это был за грохот, от которого я проснулась? У соседей? Или приснилось просто? Все тихо. Наверное, приснилось...

Ну и холод. Пожалуй, окно все-таки стоило закрыть.
Вот черт! Ничего мне не приснилось - у соседнего коттеджа почти начисто снесло половину второго этажа... Странно, взрыва вроде не было, я не слышала. Да о чем я?! Там же люди, ребенок! Почему до сих пор никто не приехал - ни полиция, ни служба спасения? Надо скорее звонить!.. Совсем забыла, я же... Нет, говорить я, оказывается, снова могу. Так, где телефон?..
Это что за низкорослый придурок? Ворвался в комнату, схватил меня, тащит на лестницу. Ах, да, был тут такой, на крысу похожий. Но он же дотронуться до меня не мог! Теперь, значит, может. Плохо. Что ему от меня надо?
- Быстрее, быстрее, шевелись, маггла!
- Отстань ты, никуда я с тобой не пойду!
- Тогда я тебя прямо здесь убью!
Тонкая деревяшка у него в руках, как у того, первого. Кто их знает, что они умеют делать. Может, и убивают этой палочкой. Волшебной. Тьфу, придет же такое в голову. Хотя...
- Эй, ты забыл, что тебе твой хозяин сказал? Вот вернется...
- Не вернется... не вернется хозяин... бежать надо.
- Ну и беги, я-то тебе зачем?
Помню я, зачем. Но, может, он с перепугу отстанет? Видимо, что-то не так у них пошло, не по плану... Замер у самой двери, прислушивается.
Что там такое? Рокот в небе, будто вертолет снижается, только тише намного.
Крысеныш метнулся к окну, выглянул осторожно из-за занавески. О, засуетился, засуетился, лапками всплеснул, бормочет что-то.
- Блэк, тролль его побери... Откуда? Как он узнал так быстро?
Впервые сожалею, что в доме нет оружия. Ну, давай, давай, уходи, если тебе так страшно.
Наставил на меня палочку. Убьет?
- Обливиэйт...

-*-*-*-

Спать хочется безбожно. Наконец-то полицейские ушли. Наверное, приняли меня за ненормальную – рядом дом почти разрушился, а я ничего не видела, ничего не слышала, ничего не помню. Хуже того, я и соседей этих, оказывается, не знаю. Какие-то Поттеры... Какие Поттеры, спрашиваю? Были же Гастингсы – муж, жена и мальчик шести лет. А полицейские говорят, Поттеры. И ребенка никакого нет. А с Гастингсами все в порядке, только их дом почему-то не рядом с моим, а дальше – после этого, разрушенного. Что же они полиции наговорили? Еще наслушаюсь, деревня наверняка не одну неделю бурлить будет после такого события. Хотя я бы предпочла, чтобы все это оказалось моей галлюцинацией. По крайней мере, со своим подсознанием я как-нибудь разберусь, а тут в самой что ни на есть грубой реальности возникший из ниоткуда целый дом, то есть не очень целый, и два трупа под обломками. Жуть. Может, мне это все-таки приснилось? Проснусь утром... и ничего не вспомню, так уже несколько раз было. Вот только разрушенный дом слишком хорошо видно из окна...
Поеду к матери, а то действительно свихнусь окончательно от здешних чудес. Единственный плюс – за все утро про Алекса я ни разу толком не вспомнила, и сейчас вот вспомнила, а сердце не заныло, как обычно. Шоковая терапия называется. Нет, лучше уж в Мюнхен. Там чудес не бывает. И терапия у доктора Минца более щадящая.

-*-*-*-

Как приятно побыть одной, в тишине! Может быть, это и есть счастье – когда никому нет до тебя дела? Мама не хотела отпускать, предлагала мне совсем у них остаться. А ведь о событиях в деревне они с Дитрихом ничего не знают, я не рассказывала. Если бы знали, точно не отпустили бы.
Интересно, куда делся тот дом? Снесли, что ли? Никаких следов. Гастингсов тоже нет. Говорят, они переехали, их коттедж пустует. Должно быть, и его снесут – покупать никто не хочет, считают, что-то с этим местом нечисто. Вообще-то, правильно считают. Но не стоит об этом. Призраки могут вернуться.
Впрочем, я теперь совершенно здорова. Доктор Минц утверждает, что благодаря его терапии от депрессии не осталось и следа. Наверное, он прав. Воспоминания об Алексе подернулись какой-то мутной пеленой, мне уже не больно думать о нем, вообще не хочется о нем думать, неинтересно. Зато ночами часто снится высокий темноволосый мужчина с бледным, будто восковым лицом и странными, страшными красными глазами. В некоторых снах он меня целует. Ничего большего никогда не случается. Но почему-то каждый раз я несколько дней не могу забыть такой сон, всматриваюсь в лица встречных мужчин, страстно желая найти хотя бы отдаленное сходство с загадочным незнакомцем. Потом все проходит, и я живу спокойно. До следующего сна.

_______________________________________________
Rätsel (нем.), Indovinello (ит.), Riddle (англ.) – загадка.


Коллажи к фику можно посмотреть здесь: http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=6464