Глава 3Глава 3. Гарри.
Ожидая появления Оливера, Гарри нервно поправлял и переставлял мелкие вещички на столе. Он не появлялся в кабинете недели две, да и то в последний раз зашел просто, чтобы забрать пару документов. Он предпочитал проводить время в тренировочном центре авроров, уча молодежь, а не сидя сиднем в четырех стенах. Работу инструктора ему предложили после ранения, вместе с солидной пенсией. Гарри до сих пор считал, что весьма обязан Тонкс за такую блестящую идею: чтобы знаменитый Гарри Поттер обучал новое поколение авроров. Если бы не она, он так и остался бы координатором, проводил бы все время в кабинете, возясь со скучнейшими документами и общаясь с коллегами – такими же кабинетными крысами, которые все до одного напоминали ему Перси – прилежного, строгого и абсолютно без чувства юмора. В основном с ним работали бывшие равенкловцы, разбавленные парочкой слизеринцев, а «низшие чины» почти целиком состояли из хаффлпафцев. Последний раз, когда Гарри пытался сосчитать гриффиндорцев, ему попалось всего трое, и одним из них был Оливер Вуд.
Хорошо, что он зашел сегодня. Можно будет взять новые документы и поработать с ними дома. У него даже будет время пойти рассказать что-нибудь молодежи после обеда, а потом заглянуть в клуб. Кто-то обмолвился, что сегодня там может появиться Шизоглаз Хмури, недавно вернувшийся из Южной Америки, где он четыре года гонялся за эмигрировавшими Пожирателями. По слухам, поездка оказалась довольно успешной – если правительство Аргентины не аннулирует устное соглашение о выдаче преступников, может быть, им удастся уже в этом году привлечь к суду Серемова и Макнейра.
Гарри с нетерпением ожидал встречи с Хмури. Напарник Серемова, Лестранж, убил Рона, и пусть никто понятия не имел, где находится мерзавец, Гарри надеялся, что Серемов сможет дать хоть какую-то наводку.
О поимке Серемова он узнал два дня назад, и это стало первой хорошей новостью в целом море плохих – уходе Серена и его собственных подозрениях о том, что секрет раскрыт…
Да, Гарри не хотел рассказывать Серену правду. Никогда. О случившемся тогда, семнадцать лет назад, знали только четверо: он, Гермиона, Макгонагалл и Инвиктус. Джинни и Невилл кое-что подозревали, но Гарри заставил их поклясться, что они будут молчать. Но кто знает, что может случиться теперь?.. Может, ему придется открыть вещи, о которых он всем сердцем хотел бы забыть, и совсем не потому, что подозревал Серен. Настоящие факты были намного серьезнее.
Гермиона предупреждала его, что, в конце концов, правда выйдет наружу, но даже она не могла представить, что все произойдет именно так. Гарри же полагал, что им удастся сохранить тайну. Инвиктус давно покинул страну, а Макгонагалл до сих пор подчинялась воле всевидящего Дамблдора.
Документы по усыновлению были оформлены в строжайшей тайне и, по просьбе Гарри, хранились с прочими секретными бумагами, касающимися последней войны (никто не осмелился даже поинтересоваться, зачем обожаемому всеми герою понадобилась такая секретность). Их заколдовали у Гарри на глазах. Никто не сможет увидеть их как минимум пятьдесят лет, и, поскольку волшебники жили долго, Визенгамот собирался рассмотреть возможность продления срока секретности еще лет на пятьдесят. И даже по его окончании эти бумаги будут доступны только ограниченному кругу историков.
А теперь Гарри узнал, что либо сам Вуд видел эти самые бумаги, либо кто-то другой, кто потом неосторожно обмолвился об этом Оливеру. Даже то, что Серен узнал о своем усыновлении, хоть и болезненно само по себе, не могло умалить гораздо более тревожащего факта, что кто-то взломал чары секретности и прочел те документы.
Это означало только одно – войну. А ведь с последней войны не прошло и тридцати лет.
Но, может, если они будут действовать быстро, ее удастся предотвратить. Им просто нужно быть очень и очень осторожными…
Раздавшийся стук в дверь прервал размышления Гарри. Он привычно очистил разум, скрыв мысли и чувства, и взмахнул рукой, открывая дверь.
- Здравствуй, Оливер. Спасибо, что пришел, - Гарри поднялся навстречу бывшему другу и протянул ему руку. Тот неохотно ее пожал.
- Доброе утро, мистер Поттер.
Услышав официальное обращение, Гарри мысленно пожал плечами. Не то чтобы ему хотелось разыгрывать с Вудом друзей-приятелей. Времена, когда это было возможно, давным-давно прошли. Их отношения испортились после войны, когда Визенгамот приговорил брата и отца Синтии Монтегю, жены Оливера, к пожизненному заключению в Азкабане. Оба были Пожирателями. Гарри лично поймал их вскоре после гибели Волдеморта. Услышав о случившемся, Оливер примчался в Министерство и принялся умолять Гарри сохранить все в тайне, утверждая, что им с женой ничего не было известно, и что публичное слушание навсегда испортит им репутацию. Но убийства, совершенные Рэндаллом – братом Синтии – были слишком непростительны, чтобы замять дело, и суд над Монтегю проходил открыто. В результате и Синтию, и Оливера выгнали из команд, за которые они играли, и только по настоянию Гарри его бывшего школьного капитана взяли на работу в Министерство. Гарри был уверен, что Оливер невиновен, и даже поклялся в этом перед Визенгамотом, но отношения между ними оказались навсегда испорчены. Вуд ненавидел Гарри, обвиняя в том, что тот из зависти испортил ему карьеру, и передал эту ненависть сыну.
- Присаживайся, пожалуйста, - Гарри указал на кресло. И, когда Оливер сел напротив него, предложил: - Чаю?
Вуд сидел, напряженно выпрямившись, скрестив руки на груди, готовый в любую секунду вскочить и уйти.
- Нет,- раздраженно отозвался он. – Когда мне сказали, что вы хотите поговорить, я не думал, что это будет личный разговор, которого, к слову, я вовсе не желаю…
- Я понял, - перебил его Гарри. – И я вызвал вас не для дружеской беседы, но тема, которая меня интересует, весьма личная - мой и ваш сын.
Оливер напрягся еще больше и положил ногу на ногу, буквально излучая отвращение.
- И? – он попытался притвориться равнодушным.
- Ленни сказал Серену, что он не мой настоящий сын, ссылаясь на документы, которые вы, якобы, видели, или о которых слышали.
Оливер побледнел и сжал кулаки.
- И что? – повторил он.
- Это правда?
Вуд пожал плечами.
- Ну, может, я и говорил что-то подобное…
- Неужели? И у вас есть доказательства для подобных утверждений?
Вуд побагровел, но не от стыда, а от злости.
- А почему бы и нет?
- Может, вы даже видели документы своими собственными глазами?
- Нет, - Оливер проглотил комок в горле.
- Но если вы поверили этому, у вас должен быть очень надежный источник.
Оливер не ответил, пожав плечами. Гарри вздохнул и подался вперед.
- Вы можете объяснить, откуда появились эти сведения?
- Услышал краем уха.
- От кого?
- От других.
- Здесь, в Министерстве?
- Естественно.
- Можете вспомнить, от кого именно?
- Знаете, мистер Поттер, я понимаю, что, выдав эту информацию, я бросил тень на свою репутацию, но я не буду еще и доносчиком!
- Доносчиком?
- Ну, ведь тот коллега, что говорил со мной об этом, не имел права…
- Мне все же очень интересно, кто это был, - настаивал Гарри, но по реакции Оливера было ясно, что тот понятия не имеет ни о том, насколько серьезна эта информация, ни о том, где и как она хранилась. Не знает он и того, что владение подобными сведениями подразумевает, что кто-то проник в сверхсекретное отделение, вопреки всем запретам.
Вуд лишь покачал головой:
- Я не стану говорить, - произнес он, но на его все еще привлекательном лице появилось едва заметное сомнение.
Гарри не знал, что делать. Сказать Оливеру, насколько серьезно то, во что он вляпался?
В конце концов он решил поступить иначе. Вуд не смотрел на него, но находился достаточно близко, чтобы Гарри сумел воспользоваться поверхностной легилименцией. Ему даже не пришлось долго искать – благодаря их разговору, вся нужная информация была как на ладони: Оливер узнал об усыновлении Серена не в Министерстве – Синтия обмолвилась об этом дома.
Такой поворот событий насторожил Гарри. Синтия… Семья Монтегю…
Что все это может означать? Сколько людей уже знают о тех документах? Почему о происходящем стало известно так быстро? Может, это ловушка, где Серена и Ленни просто использовали, чтобы добраться до Гарри? Или это оплошность пока еще неизвестного врага, которая поможет остановить неначавшуюся войну?
Гарри не мог ответить на эти вопросы, не мог позволить Синтии и тем «другим», о ком говорил Вуд, узнать о его подозрениях. Он поднялся, подошел к столу, написал пару строк на листе пергамента, сложил и запечатал его. Обернувшись к Оливеру и стараясь не обращать внимания на настойчивый шепот совести, он произнес единственно возможное в данной ситуации:
- Обливиэйт! – стирая воспоминания об их разговоре. – Спасибо, что зашли, мистер Вуд, - спокойно сказал он и протянул Оливеру сложенную бумажку. – Могу я попросить вас передать это мистеру Шеклботу? Это срочно.
- Конечно, мистер Поттер, - Оливер с ненавистью взглянул на Гарри и удалился.
Когда Гарри остался один, его едва не захлестнуло ощущение надвигающейся опасности. Все его чувства, весь опыт говорили, что вот-вот разразится война.
Где-то глубоко у него в душе шевельнулась тьма. Он знал, что достаточно всего лишь вспомнить… вспомнить…
Но прежде чем воспоминания всплыли на поверхность, он приказал себе остановиться. В мире было много ужасных вещей, но ничто не могло сравниться с тем, что помнил Гарри Поттер. Прошлое есть прошлое. Ему нужно найти другой способ справиться с происходящим, оставив воспоминания там, где они есть.
***
Слушая Гарри, Шизоглаз хмурился все больше и больше. Гарри уже проверил документы и на трех обнаружил следы несанкционированного магического вмешательства. Казалось, кто-то просматривал их безо всякой цели, или хотел создать такое впечатление. Ничего по-настоящему важного в тех документах не было. Только сведения об усыновлении Серена могли показаться более-менее значимыми. Остальное касалось конфискованных артефактов и обысков в имениях Лестранжей и Ноттов. Перед уходом Гарри лично усилил защитные чары и, хотя это шло вразрез с политикой Министерства, отправил самые важные документы, касающиеся войны, на двадцать пять лет вперед, к тому моменту, когда Визенгамот должен будет решить их судьбу. Он лишь понадеялся, что никто их не видел и не знает об их существовании.
- Кому еще известно, что кто-то их прочел? – мрачно поинтересовался Хмури, дослушав Гарри и одобрив трюк со временем.
- Тебе, мне и Шеклботу. Гермионе я расскажу вечером.
- Кто-нибудь из авроров знает?
- Я отправил четверых со спецзаданием, ничего им не объясняя: двоих в имение Нотта, двоих – к Лестранжам.
- Хорошо. Думаю, надо предупредить Макгонагол, и чем скорее, тем лучше.
- А как насчет Аберфорса, Тонкс, Хагрида и Флетчера? Уизли?
- Тонкс можно ввести в курс дела, а остальных я бы пока не стал привлекать.
- Ты всегда предпочитаешь авроров.
- И на то есть причины. Сейчас все будет зависеть от нашей скрытности. Рубеус просто не умеет держать язык за зубами, да и Аберфорс тоже не молчун, особенно когда выпьет. Флетчера я вообще сто лет не видел, только доклады о его махинациях. И нам еще нужно выяснить, кто из министерских проболтался.
- Я бы все же предупредил Аберфорса. Никто не знает о его роли во время войны, и он может услышать что-нибудь полезное.
- А если он напьется…
- Если мы расскажем, что происходит, не напьется. Ты знаешь, что ему можно доверять.
- Только если он сочтет дело достаточно серьезным. Но я в этом очень сомневаюсь.
- Можно подключить Артура – он все равно работает в Министерстве, - добавил Гарри, хотя и подозревал, каким будет ответ.
Он не ошибся.
- Что знает Артур, то знает Молли и все остальные Уизли. С тем же успехом можно созывать весь Орден.
- Может, так и надо сделать. Я бы предпочел созвать их впустую, чем потом опоздать.
- Да ладно, Поттер! И это меня называют параноиком! – закатил глаза Шизоглаз. – Кто бы там ни мечтал выбиться в Темные лорды, это в любом случае займет немало времени. Может даже годы. И ему придется принять в расчет тебя. Не стоит поднимать панику, не имея доказательств.
- Именно - этот кто-то должен принять в расчет меня. Потому-то этот инцидент с Сереном и кажется мне таким подозрительным. Боюсь, это произошло совсем не случайно. Мной пытаются манипулировать.
- Хм… я думаю, ваш инцидент - это просто неприятное следствие того, что кто-то рылся в документах, но, может, ты и прав. Лучше предупреди парня. Ты ведь знаешь, где он?
- Вчера был у Фреда. Где будет сегодня - не знаю, скорее всего, там же. Не хочу, чтобы он думал, что я на него давлю. Гермиона считает, что вчера я повел себя глупо.
Шизоглаз хмыкнул:
- Нечего было принимать это так близко к сердцу. Ты что, не знаешь, какие бывают подростки?
- Еще как знаю. Потому и дергаюсь, - буркнул Гарри себе под нос, не желая обсуждать это с Хмури, и задал вопрос, интересовавший его более всего: – Что там насчет Серемова и его приятеля?
- Аргентинское министерство еще сомневается, экстрадировать его или нет, но, скорее всего, тянуть они не станут. Он и там успел наследить.
- В каком смысле?
- Его подозревают в убийстве магглорожденного. Доказать не могут, но сам факт должен сыграть нам на руку.
- А Макнейр?
- С ним сложнее. За годы войны он сумел собрать неплохую сумму – награбить, проще говоря - и теперь половина Министерства у него в кармане. Не думаю, что нам удастся прижать его. Законно, по крайней мере.
Разговор о разных международных делах затянулся надолго. Когда-то Гарри представить не мог, что его будут интересовать подобные вещи, а теперь он считался одним из главных экспертов в этой области.
Распрощавшись с Хмури, он выпил усладэля с Тонкс и отправился домой.
***
Услышав, что заклятья на документах были взломаны, Гермиона отреагировала совсем не так, как Гарри.
- Ты хочешь сказать, что кто-то в самом деле читал те бумаги? – с тревогой переспросила она.
- Дело даже не в этом, а в том, что они сумели взломать сверхсекретную защиту!
- Хмури прав, ты обязательно должен выяснить, кто и зачем это сделал, но я думаю, гораздо важнее, чтобы ты поговорил с Сереном.
- Нет. Пусть немного остынет.
- Гарри, - перебила его жена, - Ты помнишь, что именно сказал вчера Серен?
- Он много чего наговорил, - пробормотал тот.
- Он спросил, не скрываем ли мы от него что-нибудь еще, о чем потом он узнает от других.
- Теперь он знает все, - пожал плечами Гарри. – Знает, что он не наш сын, – эти слова ранили. Серен был их сыном, его сыном! Он воспитывал и любил его - даже сейчас! Как может он не быть его сыном?
- В документах по усыновлению есть два очень важных факта, Гарри, - мягко сказала Гермиона. – Дата и причины усыновления. Я считаю, мы должны сказать ему правду.
Дата и причины… У Гарри сердце сжалось в груди. Он не сразу понял смысл ее слов, но потом осознание буквально обрушилось на него. Он сердито посмотрел на жену.
- Мы приняли решение ничего не говорить. Ты обещала. И мы подумаем, что делать, только если эти факты станут известны. Но я в этом сомневаюсь.
- Если это произойдет, Серен никогда больше не станет с нами разговаривать.
- Почему? Потому что мы усыновили его в три года, а не раньше?
- Потому, что мы выбрали окончательное усыновление, потому, что…
- Я знаю! – огрызнулся Гарри. – Но мы не можем рассказать ему об этом! Ведь тогда он догадается и об остальном, а я не допущу, чтобы такая ноша легла на его плечи! Нет! Ты не знаешь, каково жить с этим, - он жестом остановил жену, которая хотела что-то сказать. – Ты не знаешь. Да, ты помогаешь мне, и ты всегда рядом со мной, но тебе не приходится жить с этим изо дня в день. Жить, понимаешь: просыпаться, засыпать, думать! Нет! На такую судьбу нельзя обрекать никого!
- Гарри, прекрати истерику! Даже если мы расскажем Серену правду, это вовсе не означает, что он…
- Сколько раз за все эти годы ты повторяла, как хорошо я понимаю Серена? Помнишь? Поверь, Гермиона, я достаточно знаю собственного сына, чтобы предположить, что он сделает, услышав правду. Я знаю это наверняка. Он останется совсем один, наедине со своими мыслями, неизвестно где - может, на Астрономической башне, - и нас не будет рядом, чтобы помочь.
- Гарри, Серен - умный мальчик…
- Ум тут не при чем. Это его дурацкое стремление докопаться до сути, которое появилось, едва он научился думать и говорить. И даже теперь он не понял, что нет истин, а есть просто жизнь. И сейчас намного важнее узнать, кто и почему заинтересовался этими сверхсекретными документами, а не забивать Серену голову какой-то там правдой!
Гермиона не стала спорить, а лишь печально опустила голову.
- Я просто боюсь, что мы потеряем его.
Гарри подошел к ней и сел рядом.
- Я тоже. Но лучше пусть он перестанет с нами разговаривать, чем мы потеряем его… совсем. Если ты расскажешь ему правду, это случится все равно, но тогда и его жизнь окажется в опасности, - он осторожно отвел от лица жены локон и пододвинулся ближе, обняв ее за плечи и ощутив, как она дрожит. – Все будет хорошо, вот увидишь. Я с тобой.
Гермиона уткнулась ему в плечо и кивнула. Они не смогли договорить - в камине взметнулось зеленое пламя, и появилась голова Фреда.
- Гарри? Гермиона? Я не вовремя? – смущенно спросил он, увидев Поттеров. Гермиона быстро отпрянула от Гарри, словно ее застали за чем-то непристойным, тихо поздоровалась с Фредом, не глядя на него, и исчезла в ванной.
Фред вопросительно посмотрел на Гарри.
- Серен?
- Естественно, - кивнул тот.
- Он у меня.
- Я знаю.
- Иногда твоя осведомленность порядком раздражает, - Фред сам не рад был своей шутке.
- И не говори, - у Гарри тоже не было настроения шутить. – Что-то случилось?
У Фреда на лице появилось странное выражение.
- Я… кажется, я сделал глупость, но…
- Но? – переспросил Гарри.
- Я сказал Серену, кто его отец.
На мгновение Гарри показалось, что кровь застыла у него в жилах. Опомнившись, он вскочил.
- Его… отец?
- Это был Снейп, верно?
У Гарри закружилась голова. «Не может быть, - подумал он. – Просто не может быть».
- Что… что ты сказал? – переспросил он. Не отвечая, Фред шагнул в комнату, подхватил его, едва державшегося на ногах, и усадил на диван.
- Он сказал, что вы не его родители. И я задумался… он непохож на вас. Конечно, дети не всегда бывают похожи на родителей, но когда я пригляделся получше… я не был уверен, что прав, просто предположил, и… я ведь прав, да? – взволнованно произнес он.
Гарри не мог вымолвить ни слова. Он лишь покачал головой, и его друг заговорил снова.
- Он на самом деле похож на Снейпа, и, в то же время, не похож - нос, рот, то, как он двигается… Думаю, он позаимствовал твои движения, потому что вы вырастили его, а нос и рот он мог унаследовать от матери, но во всем остальном он просто вылитый Снейп…
- Фред, - пробормотал Гарри. – Перестань.
Тот покраснел и замолчал.
- Думаю, что бы я ни сказал, ты передашь это Серену, - предположил Гарри. Его друг неуверенно кивнул. – Даже если я попрошу тебя не делать этого?
- Он имеет право знать правду.
Гарри не выдержал и цинично усмехнулся.
- А я имею полное право эту правду скрывать, - насмешливо парировал он. – Что ты сделаешь, если я скажу, что Серен – наш сын, во всех смыслах этого слова?
- Гарри, ты же сам признался ему, что не ты его отец, - возразил было Фред, но Гарри перебил его.
- А если ребенка усыновили окончательно? Ты по-прежнему будешь утверждать, что он чужой?
- Но окон… вы правда использовали этот путь? Но как же магия и… ведь это даже не всегда получается… и возможно, только если… о, господи… - ошеломленно произнес Фред.
- Да, это получается не всегда, - кивнул Гарри. – И именно поэтому мы не хотим ему говорить.
- Но как такое возможно?
- Это длинная история. Я сам ничего не знал, пока Дамблдор не счел нужным мне рассказать.
- Дамблдор? – Фред был совершенно сбит с толку. – Но он мертв уже больше четверти века!
- Только его тело, - возразил Гарри. – И если ты не поклянешься ничего не говорить Серену, я тоже не скажу тебе ни слова.
- Я не могу.
- А если я скажу, что информацию об усыновлении Серена недавно выкрали из сверхсекретного хранилища в Министерстве? Того самого, где находятся документы о последней войне.
- Почему ты говоришь мне все это?
- Потому что твоя догадка очень важна. Даже если я сотру тебе память, Серен напомнит тебе, или ты догадаешься снова. Если вы вдвоем начнете в этом копаться, последствия будут намного серьезнее, чем если я просто расскажу тебе так называемую правду, - едко произнес Гарри. – Но ты ни в коем случае не должен ничего говорить Серену.
- Я не могу этого обе…
- Ты должен. Давай сделаем так: я расскажу тебе все, и если ты не поймешь, почему это следует хранить в тайне, я сотру тебе память о нашем разговоре. Идет?
- Нечестная сделка.
- Лучшее, что я могу предложить.
Они долго смотрели друг на друга и, наконец, Фред кивнул:
- Согласен.
