Глава 3
/предупреждение: имеются описания из раздела "на ней были малиновые капри", но я постаралась как можно сильнее смягчить этот эффект. Но, сами понимаете, без этого Мартин и Мэри - никуда.
Спасибо огромное за отзывы!/
Прошел месяц.
Паркинсон Пен в течении этого времени продолжал шокировать общественность своими желчными пасквилями, едкими заметками и разгромными, язвительными статьями. А, между тем, в женском туалете, в котелке настаивался его внешний облик, и его создательница Пэнси, каждый день по нескольку раз заходила в неработающий клозет, чтобы проверить свое зелье. В предвкушении эффекта, который Паркинсон произведет на весь мир, Пэнси стала писать еще острее и эффектней, а главное - гораздо чаще и объемней. Несколько раз за этот месяц она слышала, как маглокровки тайком перешептываются, что мастерство загадочного Паркинсона Пена растет, как на дрожжах - не по дням, а по часам, и от этого она писала еще лучше.
К чести Пэнси надо сказать, что она почти все продумала - например, она предусмотрела зелье отката, то есть возвращения в свой первоначальный облик. Да, разумеется, Пен Паркинсон не должна никуда исчезнуть с появлением Паркинсона Пена, потому что в противном случае это будет выглядеть весьма подозрительно. Их никогда не увидят вместе, ну и что? Кто это заметит? Определенно, никому не будет до Пэнси ни малейшего дела, когда они познакомятся с Паркинсоном. Парси - так про себе Пен сократила своего героя. Похоже на бывшего старосту Гриффиндора, но "Перси" - это ужасно плебейски, в то время как в "Парси" чувствуется порода.
Только одна проблема осталась у Пэнси неразрешенной - под каким предлогом Парси явится в Хогвартс? Над этим вопросом она думала весь месяц, но решение появилось само и с самой неожиданной стороны. К Пэнси прилетела сова - толстая, рыжая, школьная сова с красивым конвертом, накотором, помимо герба школы стояла еще какая-то загадочная печать.
"Дорогой мистер Паркинсон Пен!
Отправляю Вам эту сову в надежде, что уж она-то отыщет Вас, не смотря на Вашу неуловимость и строжайшую консприрацию. Увы, не имею чести знать Вашего точного адреса, потому уповаю на удачу и сообразительность этой птицы".
Пэнси перевела взгляд на сову и посмотрела в ее круглые желтые глаза. Сообразительности в них было мало, зато желания съесть печенья Пэнси - полно. От греха подальше, Пэнси запрятала коробочку в тумбу и принялась читать дальше.
"Меня зовут Альбус Дамблдор. Думаю, при Вашей осведомленности обо всем на свете, Вам известно, любезный господин Пен, о том, что я являюсь директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Вы, вероятно, очень заняты, потому не стану утомлять Вас пространными объяснениями и представляениями, а перейду сразу к сути.
Мне известно, что Ваши произведения пропагандируют весьма агрессивную и неодназначную позицию. И мне также известно, что Ваше издание…"
"Моё издание!" - подумала Пэнси и улыбнулась. Как это, черт возьми, приятно, когда к тебе приходит заслуженная слава. Главный редактор журнала, в котором она печаталась, был личностью, известной лишь в революционных кругах. Это было, разумеется, очень хорошо - конспирация должна соблюдаться прежде всего прочего! "Видимо, спасительные идеи в массы суждено принести мне и Парси" - сказала сама себе Пэнси, и, проникнувшись важностью момента, перестала улыбаться, нахмурила брови и продолжила чтение.
"…Ваше издание, хоть и подпольное, попадает в руки учеников нашей школы. Я возражаю против этого, мистер Пен. Несомненно, ваш литературный талант очевиден и вызывает восхищение, но Ваша идеалогия более чем спорна. Она агрессивна, несправедлива и направлена на уничтожение…"
- Что за бред! - воскликнула Пэнси, не удержавшись, и вскочила на ноги. Сова вышла из полуобморочного состояния, в котором находилась прежде, и возумущенно ухнув, затопталась на месте. Пэнси быстро взяла себя в руки - еще не хватало, чтобы кто-нибудь услышал и стал прикапываться к ее делам. - Старый осёл, - сквозь зубы тихонько пробормотала она себе под нос, - Не может отличить патриотический призыв от пропаганды несправедливого общественного устройства…
"…направлена на уничтожение. В письменной форме спорить нам с Вами весьма неудобно, поэтому мы с преподавательским коллективом подумали…и решили пригласить Вас в Хогвартс.
Поймите, мистер Пен, за свои слова нужно уметь отвечать, и Вы не сможете прятаться вечно. Давайте сыграем в открытую, Паркинсон. Я надеюсь, что сова доставит Вам мое послание, а сам буду с нетерпением ждать Вас в школе.
Искренне Ваш,
Альбус Дамблдор.
P.S.: надеюсь, вы погостите у нас какое-то время. Я хочу только одного - разуверить Вас в правильности той политики, которую пропагандирует Ваше издание. Я буду очень стараться, мистер Пен, ибо, мне кажется, это один из немногих шансов предотвратить общественный катаклизм разрушительной силы. Как знать - будет ли еще один?".
- "Будет ли еще один"? - противным голосом передразнила Пэнси. Она сидела на полу возле своей кровати, обуреваемая противоречивыми чувствами. Во-первых, она была несказанно рада, что теперь у Парси есть совершенно законный повод объявиться в Хогвартсе. Во-вторых, ей было ужасно приятно, что сам Дамблдор снизошел до приглашения ее Пена в школу, потому что - а Пэнси была умной девочкой и отлично это понимала - это означает, что Паркинсона Пена восприняли всерьез. Это значит, что его пропаганда действительно влияет на незрелые умы (да-да, "незрелые умы" - именно так Пэнси, со свойственным ей высокомерием, называла тех своих сверстников, которые, по ее мнению, хоть что-то из себя представляли). Это значит, что враги революции забеспокоились, что идеи Паркинсона Пена становятся по-настоящему популярными, а Паркинсон - действительно опасным человеком и серьезным противником. И Пэнси была счастлива.
Но было и еще кое-что, что тревожило ее. В конце концов, она все-навсего 16-летняя девочка. Сможет ли она в полной мере отстоять свои идеалы и соображения в дискуссии с самим Дамлдором? Хватит ли ей сдержанности, эрудиции, сообразительности и находчивости на то, чтобы быть достойным оппонентом старого мудреца?
Так уж повелось на Слизерине, что Дамблдор - старый осёл. Но Пэнси отличалась адекватным взглядом на мир и рассудительностью, поэтому она, в отличии от остальных слизеринцев, отлично знала, что "старый осёл" - это чертовски умный осёл, да к тому же выдающийся маг и действительно знаменательный интеллект. Будь Паркинсон Пен таким, как его представляла себе Пэнси, он размазал бы старого зануду по стенке своим гением и сарказмом, но ведь Паркинсон в отрыве от Пэнси не существовал. А это значит, что на диспуте будут представлены суть Пэнси Паркинсон против Альбуса Дамлдора, а самоуверенностью, достаточной, чтобы не беспокоиться об этом, Пэнси не обладала.
Было уже поздно, около 3-ёх часов ночи. Мелисса и вторая соседка Пэнси нынче ночью гуляли с мальчиками. Чего Пен никак не могла понять - так это того, КАК ее соседки могут удовлетвориться теми ничтожными, глупыми малолетками, которые вертятся вокруг них. О чем с ними говорить? Зачем тратить свое время на эти бессмысленные встречи? Ведь ни любви, ни интереса в них нет. В них даже приключений нет. Одна сплошная бесполезная трата времени.
Пэнси зевнула и пошла в душ.
До момента принятия зелья оставалось 4 дня.
**************
Ровно в 6 утра, в День Когда Зелье, Наконец, Было Готово, Пэнси стояла в женском туалете в ночной рубашке и с большой сумкой. В сумке она принесла приготовленный заранее мужской брючный костюм. Она купила его неделю назад, в Хогсмите, причем выбирала слишком тщательно. Она долго ходила между вешалками и старалась выбрать такой, чтобы был одновременно невероятно элелегантным и не слишком официальным. Однако через 2 часа 45 минут брожения по магазину, Пэнси себя сильно отругала: в конце концов, она не какая-нибудь глупая кукольная кокетка, а Парси - тем более, чтобы столько думать о шмотках и тряпье. Поэтому она резко развернулась на каблуках и схватила первый попавшийся костюм.
Плакса Миртл ревела на унитазе. Пэнси научилась ее игнорировать - несносные приведения становятся совсем не такими уж несносными, если тщательно отфильтровывать ту лабуду, которую они несут. Полный игнор - и вот уже через три дня Миртл не замечает появления Пэнси в своем туалете.
Пэнси ужасно волновалась. У нее тряслись руки и она каждую минуту покрывала себя само что ни на есть отборной руганью. Она ругала себя и за волнение и за неловкость.
Дрожащими руками она наполнила стакан тягучим зельем противного, темно-желтого цвета и застыла на месте, так и не поднеся его ко рту. Она вдруг отчетливо поняла одну ужасную вещь - она и понятия не имеет, как выглядит Парси. Она - выдумавшая его! Она - знающая и понимающая его лучше всех на свете! Оказалось, что за время их знакомства она не удосужилась придумать ему внешний облик.
Пэнси решительно поставила стакан на полку, где должно было лежать мыло, и села на пол.
"Нельзя пить зелье, пока не придумаешь лицо, а то - как знать - вдруг он вообще без лица получится!" - подумала она. Ужас какой - человек, у которого вместо лица - равнина. Пустыня Сахара.
И она принялась мучительно придумывать лицо.
Когда стрелка на часах дошла до 8, а лицо так и не оформилось, Пэнси вспомнила, что, на всякий случай, у нее есть зелье отката. Получится без лица - примет обратное зелье. "Но для этого - сказала она себе, принюхиваясь к уже остывшей жиже в стакане - надо соредоточенно думать о рте. Пусть у него не будет лица, но должен быть хотя бы рот, потому иначе зелье отката будет принять весьма затруднительно".
Пэнси глубоко вздохнула, закрыла глаза и осушила стакан. На вкус зелье оказалось не таким уж поганым, хотя, конечно, не ванильный коктейль.
Прошло несколько секунд, а ничего не происходило. Пэнси уже начала волноваться, как вдруг ощутила резкую боль в голове. Потом в ногах. Потом в животе. А потом и во всем остальном теле.
Прошло не более 3 секунд, но Пэнси они показались вечностью, потому что, черт возьми, это оказалось чертовски больно.
Боль уже утихла, а она все еще лежала на полу, боясь пошевилиться. Тело не чувствовалось, но Пэнси знала, что стоит пошевелить хотя бы пальцем и чувствительность вернется. Набравшись мужества, она так сделала - пошевилила мизинцем. В тот же миг, она поняла, что ее тело - больше не ее, а чье-то чужое.
Не обращая внимание на боль в голове - вероятно, от удара о каменный пол, Пэнси вскочила и кинулась к зеркалу.
Зеркало в туалете Миртл было очень плохое - очень старое и потрескавшееся, но Пэнси этого хватило - из разбитой, покореженной зеркальной поверхности на нее смотрел молодой человек крайне привлекательной наружности и в женской ночной рубашке - при этом, с невероятный восторгом и благолепем во взгляде. Никаких изысков, вроде малфоевских волос, в его внешности не было - он был темноволосым и кареглазым - но, черт возьми…ДО ЧЕГО ЖЕ ХОРОШ!
Пэнси не смогла сдержать восторженную, счастливую улыбку. Лучше бы она этого не делала, потому что, молодой человек в зеркале, само собой, улыбнулся в ответ. КАКАЯ УЛЫБКА! Искренняя, открытая и в то же время видно, что ее владелец улыбается не всем и не просто так.
На первый взгляд Паркинсон Пен был очень молод - не более 23 лет, потому что было в его лице что-то задорное и мальчишеское. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ему около тридцати, может, даже чуть-чуть больше. Возраст выдавали, во-первых, исключительно умные глаза, а во-вторых, едва заметные морщинки. Нет, наверное, он, все-таки, часто улыбается, подумала Пэнси. Другое дело, чему он улыбается, но то что часто - наверняка: слишком подвижное и живое у него лицо для неулыбчивого человека.
Так Пэнси созерцала свой идеал. Он созерцала его около получаса, и созерцала бы еще долго, если бы не Плакса Миртл, которая высунула нос из туалетной кабинки и завопила:
- Мальчишка!!! Мальчишка в моем туалете! Да еще в женской ночной рубашке! Убирайся вон! - Пэнси резко обернулась на ее вопли. Миртл закрыла свое прозрачное, призрачное лицо руками, и с визгом нырнула в унитаз, чуть не окатив ее водой.
Пэнси поняла, что пора уходить. Она подбежала к своей сумке, вынула оттуда причитающийся Паркинсону костюм, быстро оделась и, поборов отчаянное искушение обернуться и взглянуть на Паркинсона еще разок, направилась к двери.
Так, из двери, куда за 3 часа до этого вошла 16-летняя девочка, вышел привлекательный мужчина в элегантном сером костюме, но без галстука и с красной клетчатой рубашкой, которая к костюму совершенно не подходила, и к тому же была не заправлена в брюки. Это было не специально - Пэнси выяснила, что галстуки завязывать не умеет, а про рубашку на радостях просто забыла.
Итак, Паркинсон Пен - точный возраст 32 года, рост 183 см, худощавого телосложения, волосы темные, глаза карие, особые приметы - часто улыбается, но не часто делает это от души - наконец-то явил себя миру.
