Глава 1. Имбирь и осьминяйник— А вот и нет!
— А вот и да.
— А вот и нет!!!
— А вот и да.
— А ВОТ И НЕЭЭЭЭТ!!!
— Мам, Имельда снова истерит!
— А ОН ОБИЖАЕТ МЕНЯ, МАМ!
— Кто?
— СТИВЕН!
— А почему ты так кричишь?
— Я НЕ… я не кричу.
— Это хорошо, потому что иначе мне придется оставить тебя дома и лечить твои нервы вместо того, чтобы отправить в Хогвартс.
— Я не хочу, мам.
— В Хогвартс?
— Нет, лечить нервы.
— А стоило бы, — пробормотал в сторону Стивен.
— МАМ, ОН ОПЯТЬ!
Белокурая Имельда, высокая и тонконогая, как новорожденный олененок, вперила в мать гневный взгляд карих глаз. Виктория осуждающе взглянула на сына, но тот уже и думать забыл о своих сопровождающих.
— Там Брайони! — взглянув через свое плечо, просиял Стивен. — Мам, я пойду?
— Захвати сестру.
— Ей нельзя с нами.
— Почему это?
— Приказ директора. Первокурсники едут в специальном вагоне.
— С каких пор?
— С прошлого года. Мам, ну можно я пойду? Брайони ведь уйдет, и придется искать ее по всему поезду.
— Ты быстро ее найдешь. Она будет в единственном купе, которое все обходят стороной.
— Не смешно, мам. У нее есть друзья.
— Вот поэтому ее купе и обходят стороной. Знаю я этих друзей.
— Я, в общем-то, один из них.
— Это меня и волнует, Стивен. Девочка происходит из семьи, которая прямо-таки притягивает неприятности. Не попади под раздачу.
— Ой, мам, не говори глуп… В смысле, не волнуйся за меня так. Я побежал.
И, чмокнув мать в щеку, пятикурсник помчался вперед по платформе: туда, где в двери вагона исчез край темно-синего плаща.
— Мам, ведь нет никакого вагона для первокурсников, да? — дернув Викторию за рукав, спросила Имельда. — Он просто не хочет ехать со мной?
— Конечно же есть, моя милая! И Стивену туда нельзя. Иначе он поехал бы с тобой, — горячо возразила мать и повела тревожно озирающуюся по сторонам девочку к голове состава.
— Берг, Морин.
Девочка с двумя косичками, одна из которых была отчаянно растрепана и тем самым выдавала участницу потасовки, случившейся среди первокурсников у дверей Большого зала, подбежала к табурету.
— ГРИФФИНДОР! — завопила Шляпа, едва коснувшись головы.
Морин Берг соскочила с табурета, запнулась о ступеньку, поймала равновесие и устремилась к столу своего факультета. Брайони засмеялась и отставила в сторону кубок с тыквенным соком. За девчонкой определенно стоит проследить: из нее может получиться прелюбопытнейшая студентка.
Профессор Салливан опустил взгляд на пергамент:
— Блетчли, Финеас.
Мальчишка плотного телосложения взошел на платформу и уселся на стуле.
— Хм-м, — протянула Шляпа. — Хм… ПУФФЕНДУЙ!
На лице у Блетчли застыло выражение страдания, он понуро спустился с табурета и побрел к пуффендуйскому столу.
— Вэнс, Имельда.
Хрупкая девочка на дрожащих ногах прошла между столов и заняла судьбоносное место. В тишине можно было услышать, как от ее дрожания едва слышно стучатся в пол ножки табурета.
— Хо-хо, — довольно пробормотала Шляпа, потом помолчала несколько секунд и изрекла: — ГРИФФИНДОР!
— Гриффиндор?! — изумленно воскликнул Стивен. — Серьезно? Гриффиндор?
Брайони посмотрела на него краем глаза. Он выглядел совершенно обескураженным. Как если бы обменял сорок тысяч галлеонов на яйцо дракона, которое потом оказалось окаменелым птичьим пометом.
— Что, недостаточно слизеринисто для тебя? — поинтересовалась она.
— Нет, не в этом дело, — ответил он. — Просто… она же трусиха, Имельда. Трусиха каких поискать. В прошлом году она попыталась защитить соседского ягненка от волка, потом со страху упала в обморок и придавила беднягу насмерть.
— Волка?
— Ягненка, — Стивен вперил в Брайони многозначительный взгляд и, как бы ни было ей жаль несчастное животное, она все же засмеялась.
— Ну, согласись, это так глупо, что даже по-гриффиндорски, — сказала она, наконец.
Стивен кивнул и устремил мрачный взгляд на кудрявую макушку сестры, сидящей за гриффиндорским столом.
— Может, она и не так плоха, как мне кажется, — проговорил он. — Может, она смелая и добрая и ещё какая-нибудь, но из-за того, что она моя сестра и вот уже одиннадцать лет от нее покоя нет, она и кажется мне настолько безнадежной, что я думал: сова вообще не прилетит, и придется отправлять ее в Ирландию: в частную школу, где учился отец.
Брайони нахмурила брови и ответила:
— Ну, не знаю. У меня, как ты помнишь, нет опыта выживания в доме с младшими сестрами. И с братьями. И самих младших сестер и братьев.
Стивен скептично сощурился.
— Ну, да, — внесла поправку Брайони,— за исключением тех, кого наплодил на стороне мой отец.
Прищур Стивена стал осуждающим.
— Прости, — подняла руки девушка. — За исключением тех, кого наплодил на стороне НАШ отец.
Стивен вздохнул и отвернулся. Брайони сделала глоток тыквенного сока и стала смотреть на розовощекого херувимчика (Дейн, Хорас), улыбающегося Морин Берг из-под Распределительной Шляпы. Под глазом его наливался багряной синевой фингал, достойный кисти Рубенса. Когда Шляпа прокричала «Гриффиндор!», на лице Морин заиграл румянец.
«Ох, эта парочка раздаст всей школе на орехи», — подумала Брайони и решила, что посматривать, кажется, стоит за обоими.
Стивен дулся еще два дня, но на тренировку все-таки пришел. Поставил на ещё нестриженную траву стадиона тяжелый чемодан, подрагивающий, будто пытаясь согреться, после промозглого подземелья оказавшись в лучах медленно клонящегося к закату солнца. Отстегнул сначала одну кованую застежку, потом другую, и крышка сама собой отлетела в сторону.
Брайони склонилась над чемоданом с легкой улыбкой:
— Стив, — проворковала она. — Правда, они очень милые, когда спят?
Стивен захохотал и, взмахнув палочкой, выпустил на волю два дрожащих фиолетово-черных бладжера. Один из них чуть не смазал Брайони по физиономии. Девушка бросилась на землю, откатилась и в два шага подскочила в лежащей в траве метле.
— Кто последний, тот вампир! — крикнула она и взмыла в небо.
Стивен хмыкнул, пинком закрыл чемодан, крикнул: «Вверх» и, уцепившись за древко своей метлы, метнулся следом. Бладжеры некоторое время летели рядом, но потом один из них камнем устремился вниз. Брайони и Стивен на всех парах помчались за другим: все выше и выше. Одновременно занесли биты для удара и ударили по мячу в один момент. Бладжер остался на месте, а оба загонщика разлетелись в стороны, тряся отбитыми руками. Оставив несчастный бладжер в покое, они спикировали к самой траве, гонясь за вторым. У этих двоих было твердое правило: в течение тренировки нельзя бить по одному и тому же бладжеру два раза подряд. Это здорово выматывало, зато потом в настоящем матче погоня за «вышибалами» казалась детской возней. Когда до мяча оставалось пять футов, Стивен оттеснил девушку плечом и коротко замахнулся битой. Брайони по-змеиному поднырнула снизу и заставила его убрать левую руку с древка. Едва не сверзившись с «Дедалуса», он прервал замах и вцепился в метлу обеими руками:
— Ах, ты!
Брайони ударила, но бладжер резко сменил направление, оставив слизеринку с носом.
— Мазила! — выдохнул Стивен и помчался за ускользающим бладжером, жмущимся к кромке поля.
— Вот ведь! — сквозь зубы прорычала девушка и подняла голову, ища в небе другой. Он как раз летел в ее сторону. Брайони понеслась навстречу и, отыскав взглядом Стивена, отправила ему крученый «подарочек».
— Ха-ха! — воскликнула она. — Кто вампир? Ты вампир!
Стивен, по правилам все еще не могущий бить по первому мячу, ушел от удара и саданул битой по второму. Затем развернулся и шесть секунд спустя отправил вдогонку тот, которым в него запустила Брайони.
Девушка увернулась от летящего в нее снаряда, занесла биту, чтобы ударить по следующему, и тут же получила тычок в плечо от резко сменившего направление бладжера. Замах получил неожиданное ускорение, и девушка, перекувыркнувшись через древко метлы, повисла на неловко выкрученном правом запястье.
— Я тебя страхую! — раздалось издалека.
Брайони разжала пальцы и, на секунду зависнув в воздухе благодаря заклинанию Стивена, перехватила древко поудобнее и оседлала свою «Молнию».
— И кто теперь вампир? — насмешливо прокричал помощник.
— Тот, кто слишком мало тренировался летом и больше не успевает за бладжерами, — ответила Брайони.
— А тот, кто настолько ослеп в лучах собственного величия, что не увидел летящий в него бладжер?
— У того просто нет глаз на заднице: ведь он же не вампир!
— У тебя очень смутное представление об анатомии вампиров, да, Брай? — засмеялся Стивен.
— Да, ведь я так редко их видела, — Брайони развела руками, крепко ухватив древко коленями.
— Ну хватит уже, Брай, — Стивен закатил глаза и подлетел ближе к девушке. — Как будто только отец виноват в том, что тебе в жизни чего-то не досталось.
— Типа умения пить не пьянея и превращаться летучую мышь?
— Типа доброжелательного отношения к людям и принятия самой себя.
— Пфффф..уффендуй! — фыркнула Брайони и полетела к левой трибуне, где метался в ожидании загонщика фиолетово-черный мяч.
— Пффффуффендуй или нет, но мне не нравится, что ты обвиняешь во всех своих бедах отца. Переключись, что ли, на мать для начала.
Брайони промолчала, но врезала по бладжеру с такой силой, что бита загудела. Стивен отбил его и, опустившись на поле, спешился. Брайони сделала полукруг по стадиону, остывая, и приземлилась рядом с ним.
— Стив.
— Что?
— Прости.
— За что?
— За то что постоянно бурчу на отца при тебе, хотя надо бурчать на отца при отце. Ты тут ни при чем.
— М-м, ясно. А я забыл, бил ли по этому бладжеру или по другому.
— Потому что вампир.
— Так, хватит!
Брайони засмеялась и предложила:
— Давай начнем сначала?
— Давай начнем. Акцио, бладжер!
— Акцио, бладжер!
— Ты заарканила тот же бладжер, что и я! Боже, да есть ли у тебя малейшее понятие о собственном стиле?
— Откуда ему взяться? Ведь я же росла… о-окей, я лучше заткнусь.
— Да, лучше заткнись.
— Грубиян.
— Это потому, что я вампир.
— Весь в отца.
— БРАЙОНИ!
— И на Имельду очень похож.
— Акцио, бладжер. Готовься к смерти, Доджсон.
— Я всегда к ней готова, Вэнс. Но не зови меня Доджсон здесь.
— Прости, я забылся.
— Потому что вампир!
Она взлетела, одарив его чванливым выражением лица. Стивен покачал головой, взмахнул волшебной палочкой и снова выпустил бладжеры на волю, взмыв вверх почти одновременно с ними.
— Рад видеть, что все вы пережили летние каникулы и вернулись в Хогвартс, — вместо приветствия промолвил профессор Лоуренс, входя в класс через дверь, ведущую в кладовую. — Признаться, на некоторых из вас я не надеялся. Мистер Нотт. Мистер Хили. Мисс Лет-Мортенссен.
Брайони улыбнулась и опустила глаза. Хили хмыкнул. Нотт засопел.
— Как вы уже слышали на приветственном ужине — если, конечно, слышали что-то помимо потрескивания за своими ушами, — с этого года я, наконец, не декан Слизерина. Это безусловно пойдет на пользу и факультету, и мне, но не вам, потому что отныне я смогу снимать с вас баллы за нерадивость безо всяких ограничений нравственного и соревновательного характера. Мистер Нотт. Мистер Хили. Мистер Поттер.
Уши Альбуса Поттера побагровели. Сидящий рядом с ним Скорпиус Малфой посмотрел на друга с сочувствием.
— Я не имею ни малейшего понятия о том, почему установочные лекции пятого курса решили сделать индивидуальными для каждого факультета. Мои напутствия вам перед СОВ будут ровным счетом такими же, как для когтевранцев, пуффендуйцев и гриффиндорцев и почти такими же, как четыре года назад: строго соблюдайте рецепт; не занимайтесь творчеством прежде чем освоите основы; не пробуйте ингредиенты даже если они похожи на имбирь, мистер Нотт…
Слизеринцы засмеялись, а когда вновь воцарилась тишина, профессор продолжил:
— …держите мантии подальше от огня; постарайтесь не умереть и самое главное — вовремя сдавайте домашние работы, потому что только это сможет обеспечить выполнение предыдущего пункта. Мистер Хили, мистер Поттер, мистер Нотт, мисс Лет-Мортенссен, прошу прощения за то, что использовал ваши имена в качестве педагогического инструмента. Обещаю не делать этого впредь, если вы перестанете давать мне повод. А теперь открываем учебники на странице сто двадцать один. Магнивокс.
Третьекурсники шумно пролистали учебники до указанной страницы и замерли в ожидании указаний. Профессор Лоуренс внушал большинству из них трепет, не имеющий никакого отношения к страху. То был трепет скалолазов, оказавшихся у подножия невиданной ранее горы, которая перемежала сложные перевалы долинами, на которых росли редкой красоты цветы. Профессор Лоуренс был, что ни говори, виртуозом своего дела: один из пяти лучших выпускников Высшей школы алхимии, автор первого действующего антиликантропного зелья, абсолютно лишенного побочных эффектов варианта костероста и еще нескольких удачных исцеляющих составов, участник знаменитого Бирмингемского эксперимента с драконоборцами. Когда он рассказывал о тонкостях приготовления тех или иных зелий, казалось, ему подпевает сонм ангелов, и большинство студентов так заслушивались пением сонма, что в головах у них не оставалось ни малейшей крупицы информации. В этом была самая большая беда в жизни Эдриана Мартина Лоуренса: он был интересен людям, но они за редким исключением его не понимали. Ну, и еще в том, что стрелки на брюках не наглаживались сами собой.
— Я очень ценю, что вы не задаете этот вопрос вслух, — продолжил профессор, — потому что вы ведь помните о пункте «постарайтесь не умереть», но в ваших головах наверняка крутится мысль: «Но как же, профессор Лоуренс! Вы ведь слишком молоды для старческих изменений мозга! Вы не можете не помнить, что перед приготовлением Магнивокса мы должны освоить еще одиннадцать составов!». И, смею вас заверить, я и вправду еще слишком молод. Я мог бы сказать вам, что, согласно моему опыту, изучение Магнивокса перед приготовлением Мавританского антиспота помогает добиться лучших результатов, и не соврал бы. Но я пойду дальше и буду предельно честен: в моей кладовой внезапно обнаружились сто пятьдесят унций крысиной селезенки, которую через неделю можно будет пустить разве что на корм для рыбок в Мемориальном пруду. Поэтому я решил модернизировать нашу академическую систему. Котлы к бою!
— Мистер Вэнс, продолжайте в том же духе! — проходя за спинами студентов, сосредоточенно корпеющих над превращением осьминога в чайник, вещала профессор Блетчли. — Мисс Эмерли, палочку выше! Мистер Поттер, не прекращайте бороться. Мистер Малфой, отлично! Мисс Лет-Мортенссен, что это?
Чайник Брайони приобрел подозрительный коричневый цвет и лениво шевелил носиком, выдувая из него липкие пузыри.
— Это осьминяйник, — устремив темно-синие глаза на профессора, ответила девушка. — Промежуточная форма эволюции. Дайте нам еще пару сотен лет, и он станет прямоходящим.
— Я ценю ваше чувство юмора, мисс Лет-Мортенссен,— мрачно проговорила профессор, — но, боюсь, что сдать СОВ оно не поможет. Мистер Финли, неплохо, весьма неплохо, но уберите этот странный выступ на крышке. Мисс Эдисон…
— Что бы ни случилось в моем классе, сохраняйте спокойствие. Пятый курс — самый сложный в защите от темных сил. Боггарты и келпи, огненные крабы и упыри — все они остались в прошлом. В этом году вам предстоит сразиться с куда более серьезными — и уж точно куда более хитрыми и злокозненными — противниками. С людьми.
Профессор Салливан скрестил руки на груди и обвел аудиторию взглядом:
— Кто из вас хочет нападать?
— А каким способом, сэр? — спросил Скорпиус.
— Любым из не запрещенных законом.
Над головами студентов поднялось несколько рук.
— Отлично… двенадцать человек. Для ровного счета нужно еще два. Мистер Хили, у вас это неплохо получится. Мистер Вердана? Мисс Лет-Мортенссен? Кто из вас?
— Давайте я, — ответили оба хором и тут же:
— Давайте он.
— Давайте она!
Эрик и Брайони рассмеялись и на счет «три» выбросили «камень» и «бумагу». Выиграл Вердана.
— Отодвиньте столы к стенам и разделитесь на две группы: те, кто нападает — в дальнюю часть зала. Те, кто защищается — к доске. Считайте сегодняшний урок разминкой перед учебным годом. Нападающий и защищающийся встают лицом друг к другу один на один. Нападающий предпринимает попытку атаки, защищающийся ищет вариант избежать урона и нейтрализовать агрессора. У каждого только по одной попытке. Остальные смотрят и ищут ошибки. Все понятно?
— Как мы делимся на пары? — спросил Вердана.
— В согласии с инстинктом размножения.
— Что? — ошалело замер Эрик.
— Вы имели в виду пары «нападающий-обороняющийся», мистер Вердана? — уточнил Салливан. — Тогда я называю имена, а вы выходите вперед.
По классу прокатились негромкие смешки. Группа нападающих алела гриффиндорскими значками. Из слизеринцев на той стороне оказались только Вэнс, Хили и Вердана. Среди защищающихся оказалось четверо «львов»: Эмма Белл, Сэнди Берг, Киван Макмиллан и Гарри Алистер.
— Мистер Хили, мистер Малфой.
Уэйн Хили атаковал летучемышиным сглазом, который Скорпиус разрушил еще на полпути.
— Очень интересно. Мистер Брайтли, мисс Белл.
В Эмму полетело связывающее заклятье, она ответила «остолбеней», и оба противника упали на пол обездвиженными.
— Глупая, нелепая смерть, — констатировал профессор. — Мистер Вейн, мистер Поттер.
Поттер был опрокинут «локомотор мортис», Вейн так и не дождался контратаки.
— Пусть будет так. Мистер Вэнс, мисс Лет-Мортенссен.
Стивен занес волшебную палочку, но тут же ринулся вперед и попытался опрокинуть Брайони приемом из серии «одинокий бык, безмозглый тореро». Брайони подпустила его ближе, а потом подпрыгнула так высоко, как только могла, оттолкнулась руками от его плеч и перелетела за спину.
Слизеринцы засмеялись, гриффиндорцы недоуменно захлопали глазами. Профессор Салливан скрыл улыбку за взлетевшими к губам пальцами:
— Благодарю вас, мистер Вэнс. Вы продемонстрировали классу расширенную палитру приемов коварных магов. Далеко не всегда нападающие пользуются магией. Иногда и против лома нет приема — если, конечно, вы не прыгаете выше головы, как мисс Лет-Мортенссен. Однако контратака была довольно неразумной. Вы оба по-прежнему боеспособны, нападающий не нейтрализован, а вы, мисс Лет-Мортенссен, стоите к нему спиной — впрочем, и он к вам. Как думаете, за кем была бы победа, продолжи вы бой?
— За мной, — ответили оба и покосились друг на друга.
— Так я и думал, — подавив улыбку, кивнул профессор. Вернитесь на места. Мистер Вердана, мистер Макмиллан.
Вердана наслал на Макмиллана заклятие болтливости, и тот так и не смог вклинить в поток своей речи ни одного заклинания. С минуту он нес околесицу, едва успевая вдыхать в паузы, и к концу этой минуты покраснел, как рак. Хохотал весь класс, однако профессор Салливан начал смеяться, едва услышав заклятие.
— Вы… вы истинный сын своего отца, мистер Вердана, — утирая выступившую слезу, молвил он. — Заклятие болтливости! Самое популярное оружие темных магов, безусловно. Мисс Торо, мистер Нотт…
Спустя полчаса, когда все пары завершили свои попытки, профессор одним взмахом вернул столы на место и велел всем садиться.
— Я еще не говорил об этом с профессором Макгонагалл, — начал он, когда скрежет стульев по полу, наконец, утих, — потому что сначала хочу узнать, интересно ли это вам.
Пятикурсники навострили уши.
— Я думаю, что для роста ваших успехов в заклинаниях и защите от темных сил, а также для развития навыков успешного нарезания врагов на тонкие ломтики и эффективной подготовки к сдаче СОВ стоит открыть в Хогвартсе дуэльный клуб.
Студенты возбужденно зашептались, и профессор поднял руку, призывая к тишине:
— Затея может не вызвать энтузиазма у директора, потому что предыдущая попытка организации дуэльного клуба имела весьма плачевные последствия. Достаточно упомянуть о том, что в меня, стоявшего в толпе первокурсников, тогда прилетел чей-то выбитый зуб.
Профессор поежился и, когда редкие смешки стихли, продолжил:
— Но прошло уже двадцать... почти тридцать лет, и за это время студенты сильно изменились. Вы умнее, чем были мы, но и беззаботнее. Для вас борьба с темными силами — что-то вроде сказок, рассказанных на ночь полоумным дедом. Слава Мерлину, что это так. Но история, друзья мои, циклична. Рано или поздно вам снова придется бороться со Злом с большой буквы, а до тех пор навыки самозащиты помогут вам побеждать неприятности с маленькой. Вы хотите открытия дуэльного клуба?
— Да, — ответил нестройный хор.
— Тогда я поговорю с директором прямо сейчас спустя.
— Когда, сэр? — с улыбкой переспросил Скорпиус.
— Час спустя, — ответил Салливан. — Мне ведь еще нужно закончить лекцию.
— Фух, что за денек, — бросая сумку у двери своей комнаты, выдохнул Стивен. — Вся Большая Тройка в один день!
— О, ну, на защите-то мы сегодня перетрудились, мистер Вэнс, — усмехнулась Брайони.
— Между прочим, какая-то девица мне все плечи отдавила своим ручищами.
— Между прочим, какая-то девица едва нащупала твои куриные плечи, чтобы опереться.
Стивен открыл было рот, чтобы припечатать оппонентку, но начал смеяться.
— Хорошего вечера, Брай.
— И тебе, Стивен.
И Брайони продолжила путь к своей комнате. Толкнув дверь плечом, она продолжила идти по прямой, пока не подсекла саму себя изножьем кровати и не повалилась на покрывало лицом вниз.
— Коллопортус, — промычала она в подушку, и дверь плотно затворилась.
— Чудеса трудолюбия, Лет-Мортенссен, — раздался насмешливый голос справа.
— Что ты здесь делаешь, Заббини? — не отрывая лица от подушки, спросила Брайони.
— Жду тебя, конечно, — ответила Одри, спрыгивая с подоконника у фальшивого окна. — Еще искала твой тайный дневник, а потом вспомнила, что ты не умеешь писать.
— Ха-ха, Заббини, ха-ха.
— Ха. Что, совсем тяжко дается первая неделя?
— Угу.
— Все пугают предстоящими СОВ?
— Да, но дело не в этом.
— А в чем?
— Я забыла свое зелье в Париже.
— Ты ЧТО?
— Не ори, авгурушка. Я забыла зелье у матери.
— Ты серьезно говоришь об этом вот так, лениво пожевывая подушку?
— Оу, ну, прости, что не начинаю истерить при каждом удобном случае, — переворачиваясь на бок, ответила Брайони. — Я же только по матери оборотень, не по обоим родителям. Моей эмоциональности не хватает на двоих.
И она устроила маленькую пантомиму, бешено размахивая конечностями и пуча глаза. Одри нахмурилась, а потом рассмеялась:
— Ну и дурочка же ты, Лет-Мортенссен. Сможешь раздобыть новое?
— Уже договорилась.
— С кем?
— С дилером.
— С тем дилером, который первый официальный?
— Да, с ним.
— Здорово, когда под рукой лучший зельевар современности.
— Под чьей он, простите, рукой? — улыбнулась Брайони. — Это мы все у него под железной пятой.
— И кому-то, похоже, это нравится, — расплылась в ухмылке Одри, став ужасно похожей на своего отца.
— Кто бы говорил, Заббини. Ой, мистер Салливан, придите и защитите меня от темных си…
В голову Брайони полетел носок, поднятый Одри с подоконника. Она, смеясь, отмахнулась от снаряда и села на кровати.
— Куда пойдем?
— Давай на озеро, — предложила Одри.
— Подожди меня в гостиной, пожалуйста. Мне еще надо переодеться.
— Боишься, что я увижу татуировку с лицом профессора Лоренса у тебя на пояснице?
— Татуировка с лицом мужчины над задницей? А ты знаешь толк в романтике, Заббини.
— Вдох…
Обе девушки медленно вдохнули, поднимая руки.
— И выдох…
Руки плавно опустились вниз, чтоб потом снова пойти вверх до уровня груди — вдох..
— И выдох…
Словно отодвигая воздух пальцами, Одри и Брайони сместили кисти вправо.
— Ого, смотрите, слизеринки отшивают невидимых кавалеров! — раздался невдалеке насмешливый голос. И смех небольшой группки людей.
— И вдох…
Руки снова подтянулись к груди.
— Поправляют невидимую грудь, — продолжил голос.
— И выдох.
Кисти пошли в другую сторону.
— Нет, нет, я не ем баранину — только детей, — не унимался голос.
— И вдох, — раздраженно продолжила Одри.
Подтягивая руки к груди, Брайони показала два средних пальца.
— Две сотни галеонов тому смельчаку, который рискнет покуситься на их честь.
— Чего тебе, Поттер? — открывая глаза, спросила Одри.
— От тебя? Ничего.
— Ты, стало быть, пришел к Брайони?
— Нет уж, спасибо.
— Тогда перестань распространять вокруг бациллы глупости и уйди, ради памяти Мерлина, веселить свою свиту в другое место, — попросила Брайони, щуря глаза против солнца. — Не мешай заниматься.
— Заниматься чем?
— Цигун.
— Чего-н?
Брайони посмотрела на гриффиндорца с таким сочувствием, что он и вправду на секунду ощутил себя умственно отсталым.
— Так что тебе надо, Поттер?
— Почему мне обязательно должно быть что-то от тебя надо, Лет-Мортенссен? Что с тебя взять? Вся школа знает, что из двух братьев Вэнс красивее Стивен.
Брайони ощутила укол обиды и чуть замешкалась с ответом.
— Но знает она и то, что среди трех сестер Поттер самая умная — Лили, — выручила ее Одри.
Брайони засмеялась, а лицо Джеймса помрачнело:
— Ты бы не выделывалась так, Заббини. Ты, может, и хороша в защите на словах, но я слышал: скоро в школе откроют дуэльный клуб. Угадай, у кого больше шансов стать чемпионом?
— У Скорпиуса Малфоя, — хором ответили слизеринки и мысленно дали друг другу пять.
— Посмотрим, — усмехнулся Джеймс и вместе с дружками стал спускаться к берегу.
— Я все думаю: при его недюжинном уме почему он не поднимает воротник рубашки, чтобы казаться крутым? — пробормотала Брайони.
— Может, не до-га-ды-ва-ет-ся? — предположила Одри.
Девушки захихикали и вновь закрыли глаза.
— И вдох…
Руки вверх.
— И вдо-о-о-ох…
Руки вниз.
— И вдох…
— Заббини, я не могу больше вдыхать, — просипела Брайони и уселась в траву.
— Прости, — рассмеялась Одри. — Он запоттерил мне мозг.
— Самая общительная из сестер Поттер…
— Брай…
— М?
— Не бери в голову то, что он сказал.
— О чем?
— О том, что ты некрасива.
— Он не говорил, что я некрасива. Он сказал, что Стивен красивее. Но, блин, Стивен прекрасен, как первенец эльфа. В смысле, магловского эльфа, не нашего. Так что быть некрасивее Стивена — это просто правило хорошего тона. Нельзя же заставлять людей комплексовать.
— Еще и умная, — выдохнула Одри. — Что с тобой делать…
— Ума не приложу. Бывало встану поутру — и ка-ак…
— Помогите! — донесся панический крик от воды. Девушки рванули к гребню склона, ведущего к озеру, и увидели, как Рональд Белл, один из дружков Поттера, безуспешно пытается отбиться от выпускающего из носа липкие пузыри осьминяйника, высунувшего коричневое щупальце из воды. Одри уставилась на существо со смесью отвращения и интереса. Брайони же хмыкнула: «Хороший мальчик» и, перевернувшись на спину, проводила взглядом облако в форме отмщения.
