Математика

Точка перегиба и Неизвестная

Точка перегиба

В жизни каждого человека существуют события, делящие ее на до и после. Я не человек. Я далек от жизни, земная суета мне неведома. Отчасти это так потому, что распределение есть операция, неизменная еще со времен Основателей. Поэтому я склонен был считать, что для меня переломных моментов не существует.
Пока этот мальчик не доказал мне, что я был неправ. Но история начнется не с него.
- Берта Крэбб!
Круглолицая розовощекая девчушка, только что поздравлявшая Энтони Брауна, новоиспеченного хаффлпафца, робко и нерешительно остановилась около меня. Я очень хорошо знал ее семью. Все они были чистокровными волшебниками и выпускниками Слизерина. А значит, подумал я, дочь вряд ли будет сильно
отличаться от родителей. И действительно, кое в чем Берта была вылитая мать: пронырливая, сметливая,
способная всегда выходить сухой из воды. Истинная Слизеринка. К тому же, чистокровная. К тому же, Крэбб. Однако подобная характеристика была бы однобокой. Помимо всего прочего девочка оказалась очень трудолюбивой и усидчивой, маленький ребенок, умеющий по-настоящему радоваться жизни. В равной степени она могла бы стать хаффлпафкой. Но ее фамилия была Крэбб.
Сама девочка все это время молчала, хотя я чувствовал, что ей хочется что-то сказать. Я не спросил, конечно. Не решилась и она.
- Слизерин! - выкрикнул я, пытаясь подавить в себе червячок сомнения. Ведь когда качеств поровну, любое решение правильно. Но ее фамилия была Крэбб.
Девочка еле слышно вздохнула. Немного обреченно, но с молчаливым согласием. Как если бы она не ожидала ничего другого. За столом Хаффлпафа Энтони Браун грустно посмотрел на ту, которая могла бы стать его соседкой по парте.
- Альбус Дамблдор!
Я тут же выбросил Берту и Энтони из головы и приготовился к распределению. По большому счету мне даже не надо было просить мальчика сесть. Истинный гриффиндорец. Очевидно. Тем лучше для меня. Я уже готов был отправить мальчика к его будущим товарищам, как он тихо, почти неслышно для окружающих, произнес:
- Извините, можно вас спросить?
Признаться, я опешил. Вот уже около тысячи лет я распределяю детей по факультетам, но никто еще ни разу не пытался меня о чем-нибудь спросить. Попросить - да, просили многие, хоть я всегда был беспристрастен в своем выборе. Но спросить! О чем?
Приняв мое молчание за согласие, ободренный мальчик продолжил:
- Я бы хотел спросить насчет Берты. Вы не отправили ее в Хаффлпаф, потому что она Крэбб?
Я промолчал. Понятно без слов.
- А вы спрашивали ее, чего хочет она сама?
Спрашивал? А разве я должен был? Есть правила, есть эталон. В конце концов, кто командует распределением: я или дети? Да и почему она сама не сказала? Может, потому, что знала: я не отреагирую на ее просьбу.
Словно бы прочитав мои мысли, Альбус продолжил:
- Вы, наверное, думаете, что вы и не должны спрашивать. А мне кажется, это неправильно. Я общался с Бертой. Мы в поезде спорили, куда она попадет. Я говорил, что в Хаффлпаф, и Энтони тоже. А она отвечала, что была бы счастлива, окажись мы правы, да только знала, что мы ошибемся. Я вычитал где-то, что всякий человек может влиять на среду, но гораздо чаще среда влияет на человека. Кем же хотела стать Берта Крэбб? И кем она теперь будет?
Я хотел возразить ему, что суть распределения - выявлять преобладающие качества, что ребенок может ошибаться. Но я промолчал. Потому что в глубине души был полностью согласен с мудрым не по годам ребенком.
Альбус Дамблдор, ты еще изменишь эту школу.
Мальчик понимающе улыбнулся и замолчал в ожидании. Чего?.. Ой...
- Гриффиндор!
Зал, наполнившийся было недоуменными шепотками, разразился аплодисментами.

Неизвестная

И фамилия у него была какая-то неизвестная - Реддл.
Признаться, мне стало любопытно. Парень был родом явно не из семьи магглов, и это чувствовалось. Значит, полукровка. Однако по внешности и по характеру он не напоминал ни одного мага, когда-либо учившегося в Хогвартсе. Тогда я решил копнуть поглубже. Поначалу это были лишь смутные образы: какой-то кролик, двое детей у пещеры, странные маггловские вещи, чье предназначение так и осталось для меня загадкой. Поток образов становился все четче, и в какой-то момент я почувствовал неясный, нехороший страх. Необъяснимый, неизвестный. Я не мог понять природу этого страха. Испугался ли я увиденного или опасался того, что этот ребенок мог совершить в будущем? Не знаю. И я медлил, тянул с ответом, словно бы время могло мне помочь найти X этого странного неразрешимого уравнения.
- Почему ты молчишь, - спросил он одними губами. - Говори же. Говори!
Я почувствовал, как волной поднимается в нем магия. Он использовал ее интуитивно, не умеючи. Но при этом пальцы его крепко сжимали волшебную палочку.
И вот тут-то мне стало по-настоящему страшно. Потому что я понял. Я узнал ту магию, с помощью которой он пытался воздействовать на меня. Узнал и понял, что сопротивляться бесполезно. В свое время Великие Основатели Хогвартса сделали меня невосприимчивым к любым чарам. Кроме своих собственных.
А он был силен, этот полукровка, в чьих жилах текла кровь самого Салазара Слизерина.
- Сли... - я сделал последнюю попытку предотвратить неизбежное. - Слизерин.
Реддл встал удовлетворенным. Он-то, наверное, и сам не понял, что сейчас сделал. Но он добился своего, и это главное.
Я был опустошен, смят, раздавлен.
Позже, уже после распределения, я рассказал Дамблдору о произошедшем, словно обрисовав свое неразрешимое уравнение. Он лишь покачал головой и улыбнулся грустно. Решение необходимо, а значит оно придет. Надо только ждать.