Отзывы к 7 главе фанфика Слизерин

Аноним Что-то не очень логично? сперва Гриффиндор говорит что мальчишка-слуга Малфой? примерно одного с Гарри возраста а теперь получается что он старше, и щетина то у него есть и все такое и еще этот Генрих странный, с боку припека. Вобще мне жалко Малфоя Может он его, в смысле Салазара и оболгал, от неразделленной любви так сказать... А он как мне кажется точно влюблен, хочу чтоб Гарри с ним был... ВОТ!!!Жду проду может сегодня еще кусочек будет(хотя и понимаю что это наглость, но помечтать то можно.^_^

Спящий Дракон Классная прода. Просто нет слов!

Tascha "Непонятная сила отбросила убийцу на пару метров от Гарри".
Это какая-то новая Гаррина сила, или ему помогли?

DelenD Мне очень нравится эта история. У прекрасно получается передать средневековье, по крайнй мере я так считаю.
Удачи вам и ожидаю скорейшую проду.

SquirreL "...он только молился, чтобы его не занесло куда-нибудь во времена динозавров." -классная фраза! На секунду представила как Гарри швыряется авадами в какого-нибудь бедного птеродактиля, а потом съедает его, так как кушать больше нечего! :)
С нетерпением жду ПРОДУ!

DelenD Глава VI


Свадьба Годрика Гриффиндора и Сильвии Блэк была назначена на середину октября. В замке, параллельно с учебным процессом, начались приготовления к празднеству, как всегда – лихорадочные и суматошные. Гарри был рад за Гриффиндора - его друг женился на своей любимой девушке, а ведь это прекрасно. Гарри, ухмыляясь, пожелал Годрику счастья и много-много маленьких гриффиндорчиков. К сожалению, его приятель в последние дни совсем потерял чувство юмора, и чуть было не обиделся на Гарри. Годрик нервничал, хотя даже природа, казалось, благоприятствует будущему браку – на дворе стояла необыкновенно теплая для октября погода, дожди были редки, а земли вокруг Хогвартса выглядели необычайно живописно. Иногда Гарри, ведя урок, с тоскою смотрел в окно – сходить бы погулять на берег озера, к усыпанным золотом деревьям. Но это всегда была только минутная слабость, потом Гарри сразу суровел и возвращался к повествованию о тридцати способах использования рогов единорогов. В глазах студентов читалась та же тоска, один недалекий мальчишка из Гриффиндора даже прогулял урок. После этого вся школа узнала, что профессор Слизерин таких вещей не терпит – несчастному гриффиндорцу пришлось целый вечер потрошить крыс и сортировать их внутренности голыми руками.

Студенты были намного более свободными людьми, чем он, Гарри. У студентов была только одна домашняя работа по зельям четыре раза в неделю, а Гарри четыре раза в неделю получал сто двадцать семь домашних работ. Эти работы нужно было прочитать, вникнуть в прочитанное, а затем оценить и оставить свой комментарий. Адский труд. И если студенты, закончив свои школьные дела, могли спешить на свежий воздух, то Гарри заканчивал работать иногда далеко за полночь. Особенно трудно ему приходилось, когда он устраивал проверочные работы. В такие дни он не ложился спать вообще, чтобы раздать пергаменты с оценками уже на следующем уроке. Никто не видел, как Гарри было тяжело справляться с такой нагрузкой, только Джереми все понимал и переживал за своего мастера.
А ведь Гарри не забрасывал также и свои исследования. Никаких громких открытий он пока не совершил, но серьезно усовершенствовал несколько рецептов. Кроме того, Гарри писал нечто вроде учебного пособия по зельеварению, урок, за уроком записывая рецепты проходимых студентами зелий и краткую теорию к ним в доступной и понятной форме. Эти записи могли пригодиться ему в следующем году – не придется заново составлять учебный план для новых первокурсников.

В день свадьбы ученики и учителя получили выходной. Свадьбу играли в Хогвартсе; отец Сейтон любезно согласился провести обряд «с выездом на место». За несколько дней до своей свадьбы, Гриффиндор окончательно перестал задавать своим ученикам домашнюю работу, хотя он и раньше не настаивал на ее выполнении. Так, пройдется между рядов, увидит, что что-то написано и успокоится на этом. Зато и трансфигурацию учащиеся Хогвартса знали намного хуже, чем зелья.

Гарри чуть не опоздал на церемонию, он в кои-то веки выбрался погулять, покататься на Банко и забыл про время. Ровена сердито шепнула ему: «Где ты был?! Ты мог все пропустить», но Гарри не ответил.
Даже если бы Гарри не пришел на свадьбу, он потерял бы немногое. Жених и невеста были полностью поглощены друг другом и вряд ли заметили его отсутствие. А свадебная речь отца Сейтона растянулась на два часа. Сам Гарри уложился бы в несколько слов: «Властью данной мне объявляю вас мужем и женой. Аминь».

На пиру играли приглашенные, по такому случаю, музыканты, если их пиликанье и бренчание вообще можно было назвать музыкой. Гарри понравилась только свирель.
Гостей щедро обносили напитками, и Гарри тоже пришлось выпить пару бокалов. У него создавалось ощущение, что его здесь спаивают – саксонские тэны, к числу которых относились и Гриффиндоры, пили по любому поводу и без повода, хлебая эль, как тыквенный сок.
Гарри почувствовал, что уже немного пьян, у него шумит в голове, и попытался незаметно уйти с пира. Это ему не удалось, его поймали Ровена и Хельга, чтобы с хитрым видом попросить его помяукать.
-Что я должен делать? – не понял Гарри. Ровена повторила:
- Мяукать. Друзья жениха в первый вечер должны немного помяукать под окнами – это традиция.
- Ему это совсем не понравится, - возмутился Гарри, но леди были непреклонны. Без мяуканья, убеждали они Гарри, и свадьба не свадьба.
- Ты просто мяукнешь пару раз и уйдешь, Салазар, - подговаривали они его, - Годрик наверняка будет ждать, что кто-нибудь будет мяукать.

В итоге Гарри позволил себя уговорить на это безобразие и грустно потащился во двор. Он подозревал, что такого обычая нет, и его просто разыграли. Во дворе замка Гарри встретил слоняющегося без дела Малфоя, который на пир не пошел, и рассказал ему о затее основательниц. К его удивлению, Джереми одобрил идею и даже увязался вместе с Гарри.
Спальня Гриффиндора находилась на первом этаже, и Гарри даже не знал, радоваться ему или огорчаться.
Набрав в грудь воздуха и ругая себя последними словами за то, что согласился участвовать в дурацком розыгрыше, Гарри мяукнул. Малфой подхватил. Никакой особенной реакции из освещенного прямоугольника не наблюдалось. Гарри старательно мяукнул еще несколько раз. Из окна донеслось:
- Черт бы побрал этих кошек! - на Гарри с Малфоем неожиданно выплеснули целый таз холодной воды! Тут Гарри разозлился и устроил целый кошачий концерт:
- Мяу! Мяу, мяу! Мяу, мяу, мяу, мяуууууу!
Джереми вовсю ему подпевал. Наконец Гарри услышал, как Годрик, ругаясь, накладывает заглушающие чары. Гарри засмеялся - будет знать, как обливать водой ни в чем не повинных кошек. Они с Джереми переглянулись и захохотали уже в полный голос, сгибаясь пополам от смеха.
От смеха, холода и выпитого вина у Гарри кружилась голова, ему все было смешно, а Джереми был так близко, такой теплый, живой, веселый и глаза у него блестели. В голове мелькнула шальная мысль: «А что, если я его поцелую?», и Гарри тотчас же решил это проверить. Он схватил Джереми за плечи, повалил на мокрую землю и быстро поцеловал в губы, не давая Джереми опомниться и оттолкнуть его. Но Джереми и не думал отталкивать Гарри, он поцеловал Гарри в ответ, как будто все это время только и ждал, когда Гарри захочет поцеловать его. Это было удивительное ощущение – сжимать в руках жаркое, податливое тело, прижимать его к земле, не позволяя вырваться и целовать в лицо, шею, плечи.
Внезапно Гарри почувствовал, что у Малфоя встает, его член упирается в бедро Гарри. Это неприятное ощущение отрезвило Поттера. Малфой мужчина, причем взрослый, старше Гарри, у него щетина на подбородке и кожа намного грубее, чем у девушек. Зачем Гарри на него набросился, он же не гей, ему нравятся женщины, всегда нравились!
Гарри густо покраснел и слез с Джереми. Малфой недоуменно посмотрел на него.
- Салазар, что-то не так? Что случилось?
- Я… Джереми, я слишком много выпил. Прости, я ничего такого не хотел тебе сделать. Я просто пьяный, понимаешь, вот и набросился на тебя, дурь какая-то приключилась. Это так глупо. Джереми, ну прости меня, пожалуйста.
Не дождавшись ответа, Гарри бросился наутек. Ему было стыдно. Джереми доверял ему, а он все испортил своей дурацкой выходкой.

После этого случая Джереми начал его избегать. Гарри несколько раз пытался с ним заговорить и снова извиниться. Малфой улыбался, говорил, что не обижается, но прежняя их дружба была потеряна. Гарри винил себя за это. Наверняка Малфою было неприятно то, что он сделал. Любому нормальному парню было бы неприятно, а Малфою, после того, что с ним сделали Мэтисы и Равенкло - особенно. Он мог даже испугаться, что если он начнет сопротивляться, Гарри исключит его из школы. Да он любую гадость про Гарри мог тогда подумать и совершенно справедливо…
Джереми не разговаривал с Гарри до самой зимы, жестокой, холодной, страшной.
Лорд Гриффиндор говорил, что наступившая зима была самой холодной за последние пятьдесят лет. Гарри не знал, так ли это, но в своей жизни он такого еще не видел. Мороз стоял такой, что было страшно выходить на улицу. Из соседних деревень в замок регулярно доставляли обмороженных детей и взрослых, в надежде на помощь лекарей тэна и на то, что больных позволят оставить в тепле. Больных размещали в замковом лазарете, и Гарри исцелял их, а потом стирал память о методах лечения, он лечил их зельем. Ему ежедневно приходилось готовить заживляющее зелье, и на всех отработках ученики готовили именно его.
Не всегда пострадавших приносили вовремя, и тогда у них начиналась гангрена. Гарри в таком случае ничего не мог поделать – нужно было отнимать конечность. У него уже не было никаких эмоций, он не справился, перегорел, когда ему пришлось отрезать кисть у одного маленького мальчика, который собирал в лесу хворост и замерз. Родители пару недель лечили его своими методами. Да, человеческая боль пугала и вызывала сострадание у Гарри только в первые дни, затем его действия стали автоматическими – наложить согревающее, залечивающее, перебинтовать, через пару дней отпустить. Гарри был готов в любое время дня и ночи бросить все дела и идти в лазарет, чтобы помочь новому несчастному. Он обязал Эллис Рикетс, как старосту, помогать себе в лазарете. Обязанности старост заключались в другом, но Эллис, увидев лицо Слизерина, сочла за благо промолчать и подчиниться.
Однажды Годрик осторожно поинтересовался, не слишком ли Слизерина беспокоит судьба каких-то магглов и Гарри, сорвавшись, орал на него добрых полчаса. Средневековые мозги Гриффиндора хотя и созрели уже для мысли, что магглорожденные - тоже люди, но признать магглов достойными существования еще не могли.

Гибли не только люди. Однажды Гарри нашел в Запретном Лесу, который еще не был запретным, павшего единорога. Животное было уже мертво, иначе Гарри исцелил бы прекрасное создание. Гарри срезал с животного рог и волосы и, поколебавшись немного, собрал серебристую кровь в пару, наколдованных им, больших кувшинов. Проклятье падает не на того, кто использует кровь единорога, а на того, кто его убивает. Наверное.

В Хогвартсе появились новые необычные обитатели – загрыбасты. Озеро промерзло на полметра, его обитателям не хватало кислорода. Гарри не питал особой любви к этим мерзким созданиям, но рассадил их по аквариумам и расставил их везде, где только мог - в своих покоях, в кабинете зельеварения, в гостиной факультета. Он рассчитывал, что скоро они снесут ценную икру и хоть немного оправдают свое существование в жизни факультета.

По всему замку гулял ветер. Многие дети пугались, когда он начинал гудеть в длинных пустых коридорах, заставлял выгибаться и трещать оконные ставни, шумел черепицей на крыше. Камины горели в каждой классной комнате и в каждой спальне, но когда Гарри дотрагивался до стен, он чувствовал холод. Учиться и учить, в такой холод, было невозможно, и на рождество объявили каникулы. Гарри чувствовал, что ему необходим отдых, но он не был бы Слизерином, если бы не задал своим ученикам трехфутовое сочинение: «Влияние на свойства некоторых зелий толченого порошка лунного камня».

А в ночь на Рождество принесли очередного обморозившегося. «И почему людям так нравится калечиться, когда у врачей праздник, и они хорошо проводят время?» - мрачно подумал Гарри. Ему пришлось извиниться перед учителями и покинуть пир. Рикетс прислала ему записку о том, что больной в тяжелом состоянии и его помощь необходима.
Человек, которого Гарри предстояло лечить, не был, как обычно, охотником и в Хогвартс пришел своими ногами. Еще молодой, не старше тридцати лет, черноволосый, невысокий и коренастый. На лбу залегла горькая складка, одна рука сломана, следы побоев на лице. Гарри не мог даже предположить, кто это. Отсутствие бороды и усов выдавало в мужчине представителя благородного сословия, но его бедная, поношенная одежда сбивала с толку.

Одежду с мужчины пришлось срезать, чтобы не повредить ему еще больше. Он явно нервничал и не доверял Гарри, не отводил от него глаз, пока Гарри обрабатывал его раны зельем. Гарри не мог сделать так, чтобы пациенту не было больно.
- Потерпи, - попросил Гарри, - ночью будет еще хуже, но кожа станет как новая.
На сломанную руку Гарри просто наложил шину.
Когда Гарри закончил возиться с больным, идти на праздник уже не имело смысла.

- Как тебя зовут? – попытался разговорить пришельца Гарри, - Я - сэр Салазар Слизерин.
- Сэр? – насмешливо переспросил мужчина, - Что может заставить благородного тэна работать простым лекарем?
На этот вопрос Гарри отвечал уже не в первый раз:
- Обет помогать страждущим, данный деве Марии. А что случилось с другим благородным тэном? Почему он пришел к замку один, в зимнюю ночь, больной и избитый и попросил о помощи?
Но черноволосый только буркнул:
- Я не тэн, - и замолчал.
- Так как тебя все-таки зовут? – допытывался Гарри. Имел же он право знать имя того, кому помог!
- Генри.
- Генри или Генрих?
- Генрих.
- Тебе лучше провести здесь некоторое время, Генрих. Пока не поправишься. Тебе есть, куда идти?
Но Генрих покачал головой:
- Я бродяга.

Хотя Генрих и был откровенно неприятным человеком, Гарри навещал его каждый день. Мужчина возбуждал его любопытство. Гарри страстно хотелось узнать, кем же Генрих был раньше и как опустился до своего нынешнего жалкого положения. Но при всех попытках расспросить тэна об его прошлом, Гарри нарывался на грубость. Только один раз тэн обронил, что хочет поступить в солдаты, когда стает снег.
Тэн не ушел из замка, даже когда его рука полностью зажила. Похоже, он не собирался расставаться с теплом и кормежкой до тех пор, пока его не выгонят взашей. А Гарри выгнать человека на улицу не мог. Но и оставить в замке неизвестно кого, возможно даже, опасного преступника, тоже было нельзя. Гарри поручил Эдмунду выяснить, кто такой этот Генрих, посоветовав начать поиски с соседних поместий. Он подозревал, что Генрих начал бродяжничать совсем недавно и не по своей воле.
Сильвер вернулся уже через два дня.

- Я знаю, за что отец выгнал вас из дома, сэр Хейзелдил.
Генрих вскочил со своей койки и заорал на Гарри:
- Ах ты, крыса! Подсматриваешь, вынюхиваешь! Не твое это дело!!!
- Соблазнять своего младшего брата тоже крысиное поведение. Сэр, - зло рассмеялся Гарри, - Неужели вы были так неосторожны, что попались на месте преступления? Или брату не понравилось то, что вы с ним делаете, и он проговорился?
Гарри было досадно, что тайна Генриха объяснялась так просто и так пошло, и он снова обрушился на тэна:
- Кстати, вам не следует идти в армию. Вы слишком плохо скрываете свои пристрастия, среди солдатов вам придется несладко.
Этого не следовало говорить. С глухим рычанием Генрих набросился на Гарри и сбил его с ног, вцепился в горло; палочка выпала из руки Гарри и откатилась куда-то далеко. Маггл душил Гарри, который бестолково дергался и извивался, пытаясь выбраться из медвежьей хватки, пытался вдохнуть хотя бы немного воздуха. Но силы его слабели, Гарри задыхался.
Он сам не понял, что произошло, но чувствовать железные пальцы Хейзелдила на своей шее перестал. Непонятная сила отбросила убийцу на пару метров от Гарри, и Поттер воспользовался этим, чтобы схватить свою палочку.

- Все, Хейзелдил. Теперь ответь мне на один вопрос. Иначе я убью тебя.
- Спрашивай, - в глазах маггла плескалась ненависть.
- Твой брат пошел на связь с тобой добровольно?
- Если бы не добровольно, меня бы убили, а не выгнали, - выдавил из себя тэн, - А так, он в монастыре, я в изгнании, а средний сын стал наследником.
- Тогда можешь убираться, - сказал Гарри, - Ты не понял? Холода уже спали, так что ВОН!