Колыбельная
Автор: SS aka hate_bat
Пейринг: Барти Крауч-младший и некто в камере пососедству.
Отказ: Моё только настроение.
Саммари: Никогда ещё эта тюрьма не была переполнена. В ней всегда достаточное количество камер. И совсем нет надсмотрщиков. Потому что Азкабан - магическая тюрьма, которую охраняют дементоры.
Ахтунг: фик написан под песню "Голуби над зоной".
____________
Голyби летят над нашей зоной -
Голyбям нигде пpегpады нет.
Ах, как мне хотелоcь c голyбями
Hа pоднyю землю yлететь.
В моё окно виден маленький кусочек неба. Каждое утро я провожаю взглядом чёрных чаек, что пролетают мимо южной стены, устремляясь к затемно вышедшим в море рыбацким лодкам. Откуда-то я знаю, что моя стена - южная, и если долго лететь в том направлении, то можно достичь берегов африки.
Два раза в день мимо моей камеры проходит дементор. Сначала мне было неприятно, потом страшно, потом я привык. Самое страшное моё воспоминание и то, что не даёт мне сдохнуть от тоски - это одно и то же. Именно поэтому мы не сходим с ума. Ненависть даёт нам силы выжить.
По вечерам в конце коридора раздаются странные звуки, которые я по-началу принимал за стоны. Но это песня. Колыбельная.
Её поёт младший Крауч, его привели через год после меня. До Азкабана я видел его всего пару раз. Теперь я с нетерпением жду каждого вечера, чтобы услышать его голос. Он не сошёл с ума, хотя очень хочет. Во время обхода дементоров он зовёт папу.
Вместе с ним привели Беллу Лестранж. Недолго она наслаждалась семейной жизнью. Она кажется самой нормальной в этом приюте тоски и страха. Не знаю, что она видит во время обхода. Впрочем, на свободе она не была нормальной.
Крауч с каждым днём поёт всё тише, и кашляет всё громче. У него угловая камера и два окна. Это было бы неплохо летом, но не сейчас. А тёплая одежда заключённым не положена. Кажется, скоро уже никто не будет петь в этих стенах.
Позавчера дементоры задержались у его камеры гораздо дольше, чем полагается. Крауч больше не зовёт отца. Он вообще больше никого не зовёт. Третий день он кричит не переставая. Кроме вечеров. Вечером он поёт.
Я наконец-то вспомнил, как его зовут и записал на стене краем наручника, чтобы не забыть. Барти - как и отца. Из того, что я слышал, можно понять, что отец его сюда и засадил. Ещё больший ублюдок, чем мои родственнички.
К умирающему пустили родителей. Последний раз повидаться. Кажется, он их даже не заметил. Его мать тоже очень плоха и встреча с сыном окончательно подкосила её. Они проходили мимо меня, и обратно Крауч-старший нёс её на руках.
Уже неделю из камеры Крауча не раздаётся ни звука. Возможно, во время обходов он только тихо стонет. Между обходами я пытаюсь вспомнить слова колыбельной.
Я не помню мотива, но слова я записал. Рядом с его именем. Когда я сдохну, эта надпись останется здесь. И может быть через пару веков, когда наступит утопия, какие-нибудь туристы помянут меня как Барти.
А пока, каждый вечер, я пою колыбельную.
