Глава 1Пролог
- А мне бы не хотелось играться подобными вещами, - Ровена теребила кончик своей косы и выглядела недовольной.
- Речь и не идет ни о каких играх! – горячность Годрика выражалась не только в его словах, но и в размашистых шагах, которыми он мерил комнату. – Салазар, ты помнишь, ты же сам говорил, что нужна моя защита! И я никогда об этом не забывал!
Слизерин молчал, не вступая в разговор, однако его черные глаза пристально следили за хаотичными передвижениями старого друга.
- Годрик, - попыталась мягко повлиять на Гриффиндора Хельга, - Ровена права… То, что ждет нас за гранью…
Вопреки большинству поверий маги не были безбожниками. Они несколько по-своему воспринимали Святое Писание и не отказывались от многих традиций своего прошлого, которое помнили куда лучше магглов, однако почти любой европейский волшебник с чистой совестью назвал бы себя христианином. Магия и вера странно переплетались, складываясь в своеобразное видение мироздания, но живя веками среди магглов-христиан, проходя все церковные обряды и хотя бы внешне соблюдая определенный порядок жизни, трудно остаться в стороне от подавляющего большинства.
Сегодня Годрик предложил вопиющую, совершенно нелогичную вещь.
- В том-то и дело, что мы
не знаем, что нас там ждет! – рыжеволосый мужчина выразительно взмахнул руками. – Ведь никто не пробовал…
- Пробовали, - наконец заговорил Салазар, негромким голосом умудрившись перекрыть громогласное вещание Годрика. – Только обычно это плохо заканчивалось. Волшебников всегда занимал вопрос
«Есть ли жизнь после смерти»… Тем, кому удавалось продвинуться хоть немного, не позавидуешь. Кто стал призраком или упырем, еще может считать, что ему повезло, ибо некоторые оказывались привязанными частичками души к каким-либо предметам, и корчились веками, не в силах освободиться от собственного заклинания, ставшего проклятьем.
От столь спокойного голоса, что он звучал даже зловеще, дамы невольно поежились. Годрик, чье пылкое воображение не разменивалось на потусторонние вещи, лишь отмахнулся.
- Так это, наверное, потому, что они о себе думали. А из жадности никогда ничего хорошего не выходит! – бросил, как отрезал Гриффиндор – и здесь уже настала очередь Слизерина едва заметно вздрогнуть. Его поражало, как часто Годрик, не затрудняя себя логическим мышлением, иногда по странному наитию, с какой-то невообразимой подсознательной чуткостью умудрялся найти то единственно верное решение, над которым другие думали годами, нащупать ту единственно правильную мысль, до которой остальные могли и вовсе не дойти. – Но мы же это сделаем не для себя! Ты сам говорил, как важна наша защита – и я тоже, как и ты, хочу, чтобы она распространилась на века!
- Годрик, Салазар говорит тебе о другом, - медленно, через силу произнесла Ровена. – Ты понимаешь, что речь идет о душе? О бессмертной душе каждого из нас? Не о теле, не о разуме и даже не о талантах. О душе!
- Но разве душа – это не мы? – Гриффиндор остановился и посмотрел на собеседницу своими ярко-голубыми глазами. – Душа… - он снова взмахнул руками, но на сей раз как-то беспомощно, не находя слов. – Не могу сказать… - вздохнул Годрик, плюхаясь на стул и обхватывая голову руками. – Мне кажется, душа – это мы. Все, что в нас есть хорошего. И нельзя наказывать, если желаешь добра.
- Добро – тоже понятие относительное, - вмешался Слизерин. – И представь себе, очень многие вкладывают в это слово разный смысл. Ты знаешь, людские законы не слишком меня беспокоят, но ты предлагаешь посягнуть на законы мирозданья. Не скрою, был момент в моей жизни, когда я задавался подобными вопросами, но темнота там, за чертой, напугала меня. Да, напугала, - он повысил голос, видя, что Годрик хочет вставить реплику. – И я не стыжусь этого слова. Бессмысленную отвагу проявляют только дураки, а отойти от гибельного края – это не трусость, а разумный подход к жизни.
Гриффиндор окинул взглядом собеседников.
- Ну хорошо, - произнес, наконец, он. – Давайте пойдем с другой стороны. Мы все согласились, что школа стала частью нашей жизни. Я, например, уже не представляю, как смог бы без нее. Это не смешно! – возмущенно бросил Годрик фыркнувшему Салазару. – Я серьезно говорю. Я пошел с тобой, когда ты попросил, но теперь вижу: именно здесь мое место. Здесь я… здесь я счастлив, - вдруг тихо произнес он. – И я хотел бы, чтобы мое счастье осталось в веках. Ты руководил нами, когда мы накладывали защитные чары на замок, ты убеждал нас, что они нерушимы… Я верю тебе, но хотел бы полной уверенности.
- Этот момент может никогда не наступить, - после долгой паузы сказала Хельга. В воцарившейся было тишине ее голос прозвучал неестественно громко, и все вздрогнули.
- К тому же прогресс не стоит на месте, - Ровена говорила задумчиво, тщательно взвешивая каждое слово. – С каждым веком возможность необходимости нашего вмешательства будет все меньше и меньше…
Салазар сидел в своем кресле нахохлившись, и лицо его выражало явное неудовольствие.
- Мне эта идея не нравится, - все-таки вынес он свой вердикт. – Но должен же кто-то присматривать за компанией неадекватных энтузиастов. К тому же я согласен с дамами: этот шаг будет всего лишь перестраховкой.
Глава 1
Годрик вскочил на ноги и размахнулся. В последний момент поняв, что меч куда-то делся из его руки, он выхватил волшебную палочку – и только теперь заметил, что вокруг него никого нет.
Странно, ведь последним, что он помнил, было нападение разбойников. В этом была своеобразная ирония судьбы: он, двадцать лет проживший по законам лесного братства, попал в банальную засаду, когда не разбирая дороги несся в Корнуолл. Гриффиндор очень торопился, хотя и сам вряд ли смог бы сказать, зачем. Он спешил к мертвецу, который и при жизни-то не ждал его. Он ехал в место, которого не знал, и даже сам в душе не верил, что сможет попасть туда.
Но Годрик ехал, потому что какое-то нестерпимое чувство, горящее в груди, гнало его вперед. Гриффиндор еще не знал, что он скажет или сделает – но понимал, что он должен быть там. Это было важно – и тучный старик, приближавшийся к восьмому десятку, как мальчишка мчался через всю Англию к тому, кого столько лет называл другом.
Он не заметил засады и не понял, чего от него хотели эти люди, окружившие его коня. Осознал только, что ему мешают проехать, что его хотят остановить. Не вступая ни в какие переговоры, Годрик выхватил меч и начал прокладывать себе дорогу.
Гриффиндор не утратил своей силы, и даже возраст не сделал удары его меча менее ловкими – но разбойников было больше, и они были куда моложе и проворнее. Разозленные тем, что казавшаяся доступной добыча сопротивляется, они вступили в драку.
Годрик прикрыл глаза. Да, все верно: отражая удары, доносящиеся со всех сторон, он пропустил запоздало пущенную стрелу. Рыжеволосый мужчина даже ощупал то место в груди, куда она вошла, но его рука скользнула лишь по неповрежденной ткани плотной рубахи.
И наконец, он заставил себя оглядеться. Просторная комната, убранная в красно-золотых цветах. Чем-то напоминает гостиную его Дома – но в другом убранстве. А вот две лестницы, ведущие на верхний ярус, тоже выглядят знакомыми.
Неожиданно Гриффиндор усмехнулся. Ему вспомнилось, как Ровена разделяла спальни на мужские и женские – и предостережение, которое она дала юношам. Годрику всегда хотелось попробовать, но он был уверен, что остальные сочтут такое поведение несолидным.
Но сейчас вокруг никого нет… Да и скорее всего, это не Хогвартс. Гриффиндор успел порядочно отдалиться от замка, их разделяло несколько дней пути. Даже если каким-то чудом его обнаружили и доставили в школу, то сейчас бы он находился в своих покоях, а вовсе не в гостиной Дома.
Лестница исчезла под ногой неожиданно, превратившись в гладкий скат. Не устояв, Годрик с грохотом рухнул на пол, однако этот шум потонул в диком вопле, раздававшемся, казалось, отовсюду. Зажав уши, но не особенно поправив этим дело, Годрик был вынужден признать, что идея Ровены работала замечательно.
Гриффиндор как раз дошел до мысли, а не Хогвартс ли это все-таки, когда входная панель отошла в сторону и в гостиную ворвалось трое молодых людей с палочками на изготовку. Увидев его, они замерли, хотя палочек не убрали. На юных лицах явственно было написано удивление.
Первой оправилась от изумления девушка. Несмотря на то, что одета она была в такие же штаны, как и сопровождавшие ее юноши, короткая рубашка сверху достаточно плотно облегала ее грудь, чтобы Годрик не повторил сделанной когда-то ошибки.
Девушка что-то произнесла. Слова показались Гриффиндору знакомыми, но смысл ускользал. Возможно, какой-то другой диалект…
Довольно ловко для свого возраста поднявшись на ноги, Годрик сам заговорил с молодыми людьми.
- Это Хогвартс? – спросил он, желая установить самое главное.
Молодежь закивала, подтверждая подозрения. Годрик решил двинуться дальше. На вид неожиданным посетителям было лет пятнадцать, однако в школе не было строгого возрастного ценза для учащихся. На первый курс поступали как двенадцатилетние отроки, так и относительно взрослые люди пятнадцати-шестнадцати лет. Последнее, впрочем, бывало нечасто.
- Вы – мои новые студенты? – задал следующий вопрос Гриффиндор.
Молодые люди переглянулись, и девушка нерешительно кивнула, произнеся в ответ фразу, в которой Годрик уловил только слово «студенты». Зная несколько диалектов английского языка, Гриффиндор перепробовал их все, но на каждый получал лишь неопределенное пожатие плечами.
Внезапно в глазах девушки мелькнула какая-то догадка и, метнувшись к сперва не замеченным Годриком сумкам в углу гостиной, вынула из одной из них свиток чистого пергамента, чернильницу и перо. Набросав несколько строк, она показала написанное мужчине. Вчитавшись, Гриффиндору удалось разобрать знакомые слова «Сэр, вот так Вы понимаете?»
Обрадовавшись, что связь удалось установить, рыжеволосый мужчина энергично кивнул. Девушка, похоже, тоже была довольна и уже строчила следующий вопрос:
- Кто вы? Как вы сюда попали?
Забрав у нее пергамент – юноши к тому времени уже опустили палочки, хотя, как заметил Годрик, не убрали их вовсе – мужчина написал своим размашистым почерком «Годрик Гриффиндор. Если это Хогвартс – то здесь мой дом. А кто вы такие?»
Глаза девушки удивленно расширились и она, посмотрев на Годрика с сомнением, показала пергамент своим спутникам. Тот, что был повыше, с рыжей шевелюрой, странно фыркнул, второй, с взъерошенными черными волосами и зелеными глазами, смотрящими сквозь маленькие стекла, пожал плечами и постучал костяшками пальцев по деревянной раме картины.
«Не смешно, сэр, - новые слова на пергаменте. – Скажите…»
Дописать она не успела, ибо Гриффиндор вырвал у нее лист. Юноши тут же снова подняли палочки, встав в боевую позицию.
Но Годрик не собирался с ними сражаться. Он зря потратил время на разговор с этими детьми, и теперь собирался наверстать упущенное. Бросив смятый пергамент на пол, Годрик прошел мимо молодых людей, успевших немного отойти от выхода, и покинул гостиную.
Это действительно была башня его Дома. Появились картины на стенах и даже ковровые дорожки на полу – но сами коридоры были прежними. И винтовая лестница, и ответвление, ведущее к его покоям – все такое же. Гриффиндор замер на мгновение, решая, а не зайти ли к себе, но потом подумал, что лучше найти Хельгу и поговорить с ней. Годрик надеялся, что хоть Хельга-то сможет объяснить, что здесь творится!
За его спиной послышался топот ног – видимо, молодежь опомнилась. Гриффиндор не стал оборачиваться, спускаясь дальше. За тридцать лет работы в школе он каких только детей не перевидал, и странностей у многих хватало.
Годрик остановился, лишь дойдя до холла. Здесь он задумался над тем, где вероятнее всего находится Хельга, и куда двигаться дальше. Пока он размышлял над этим вопросом, дверь, ведущая в подземелья, распахнулась и оттуда вышел человек, которого Гриффиндор менее всего ожидал увидеть здесь и сейчас. И в таком виде.
Салазар Слизерин, покинувший школу несколько лет назад, стоял сейчас всего в паре десятков шагов от замершего на месте Годрика. Но не старик, чью спину согнули года, а мужчина от силы лет сорока, в черных волосах которого не было и следа седины.
Некоторое время бывшие друзья смотрели друг на друга, после чего Салазар, наконец, нарушил молчание. Поморщившись, он бросил таким знакомым ворчливым тоном:
- И все-таки я не ошибся. Какая неприятность.
Годрик опомнился и подался вперед.
- Салазар! – воздух почему-то кончился в легких, и рыжеволосому мужчине пришлось заново его вдохнуть. – Ты…
Топот ног, стихнувший было при появлении Слизерина, унесся куда-то в сторону, но Гриффиндор едва заметил это краем сознания. Для него сейчас было важнее другое.
- Салазар, ты жив? – смог он все-таки закончить фразу, и лишь произнеся ее, понял, насколько глупо она прозвучала.
Слизерин неопределенно поморщился, легким движением проведя руками вдоль своего тела.
- По-моему, это очевидно, - бросил лорд, - и будь уверен, Годрик, что мы на эту тему еще поговорим.
- Но ты… изменился… - Гриффиндор не мог оторвать взгляда от помолодевшего лица приятеля.
- А, это… - Салазар махнул рукой. – Когда я пришел в себя, первой моей мыслью было «Неплохо было бы быть помоложе…» - и результат, как видишь на лицо, - посмотрев в голубые глаза Годрика, лорд устало вздохнул. – Только не говори, что ты еще не понял…
Гриффиндор тем временем сосредоточился на образе своего друга. В конце концов, если Салазар может, то и он тоже…
Одежды внезапно стали слишком свободными, даже сапоги теперь неплотно обтягивали ноги. Скосив взгляд вниз, Годрик успел заметить, как седина исчезает из его бороды и длинных волос, возвращая исконный огненно-рыжий цвет. Руки налились силой, и было видно, как к коже возвращается упругость.
- Поздравляю, - губы Слизерина скривились в ехидной усмешке. – Ты добился, чего хотел Годрик. Хогвартсу угрожает опасность, и по твоей милости мы вернулись, чтобы его отстаивать.
* * *
Гарри, Рон и Гермиона чувствовали себя неуютно. Мало того, что они сидели в окружении учителей – те хотя бы были им знакомы – присутствие в комнате еще четырех человек их смущало. Однако менее всего гриффиндорской троице хотелось быть выставленными из комнаты, поэтому они сидели тихонько, как мыши, и пытались уследить за ходом разговора.
Высокий рыжеволосый мужчина, в котором ребята с трудом признали того тучного старика, встреченного ими в своей гостиной, расхаживал по комнате широкими шагами. Второй мужчина, стройный до хрупкости, сидел в глубоком кресле и лишь следил взглядом глубоких черных глаз за передвижениями великана. Черные волосы длиной много ниже плеч, подчеркивали бледность узкого жесткого лица.
Две дамы, устроившись рядышком на диване, выглядели несколько обеспокоенными, хотя и старались держать себя в руках. Одна из них, удивительно красивая, то и дело начинала теребить кончик длинной русой косы, и постоянно себя одергивала. Ее соседка, чьи белокурые косы аккуратно были свиты по обеим сторонам приятно округлого лица, выглядела спокойнее, однако и ее руки время от времени одергивали строгое черное платье.
Разговор шел на латыни, и Гермиона, со свойственной ей любознательностью изучавшая этот язык, старалась ничего не упустить. Юноши сперва трясли ее, чтобы она переводила, но девушка раздраженным шепотом бросила, что знает латынь не настолько хорошо, чтобы вести синхронный перевод. Поэтому, если Гарри и Рон хотят быть в курсе, пусть заткнутся и ждут ее пересказа.
А послушать было что. В присутствии Дамблдора и четырех деканов рыжеволосый мужчина снова назвался Годриком Гриффиндором и представил своих спутников. После чего последовал рассказ, в котором из-за сложности терминов Гермиона поняла не все, но смогла осознать главное: когда-то давным-давно Гриффиндор предложил своим друзьям среди прочих защитных заклинаний наложить дополнительное, возвращающее их четверых к жизни в том случае, если школе будет грозить опасность уничтожения. Остальные согласились, руководствуясь в основном тем, что такой момент мог никогда не наступить, а пытаться спорить с Годриком еще хуже, чем соревноваться в упрямстве с ослом.
Эти слова рыжеволосый мужчина произнес весело, улыбаясь своей собственной шутке, на что лорд в кресле с неудовольствием скривился.
В разговор вступил Дамблдор, и стало понятно, что до самого последнего момента основатели (если, конечно, это действительно были они) не осознавали, сколько времени прошло. Услышав, что около девятисот лет, Годрик с размаху сел в кресло, лишь чудом не промахнувшись.
- Ну вот, Ровена, - впервые послышался негромкий, тянущий слова голос черноволосого мужчины, - а ты говорила, что с каждом веком шансы будут лишь уменьшаться.
- Уменьшаться, но не исчезать, - зеленоглазая красавица пожала плечами. – К тому же ты принимал решение вместе со всеми, Салазар.
- Да, да… - лорд развел руками, признавая туше. – Я был молод и наивен, каюсь… Но исправляться уже поздно. Так в чем, собственно, дело?
Взгляд его глубоко посаженных глаз впился в лицо Дамблдора. Гарри, хоть и не понимал смысла разговора, невольно поежился. Если бы на него так смотрели, он бы… В общем, даже Снейп стал казаться юному Поттеру не столь неприятным собеседником.
- В двух словах вряд ли объяснишь… - начал было директор, но Снейп перебил его:
- Все это, конечно, прекрасно, однако хотелось бы получить гарантии, что это не фарс и не бутафория. У вас есть какие-нибудь доказательства, господа?
Слизерин понимающе усмехнулся. Ровена пожала плечами:
- Не представляю, если честно, какие могут быть доказательства. Портретов с нас не писали, и уж точно девятьсот лет спустя не осталось в живых никого, кто бы нас знал.
При слове «в живых» Годрик и Хельга внезапно переглянулись. После чего Гриффиндор бросил в сторону Ровены несколько виноватый взгляд и снова упер его в пол. Хельга собралась с духом и произнесла:
- В живых – нет, но… - она снова посмотрела на Годрика, но тот лишь поджал губы, и белокурой женщине пришлось продолжать самой: - Но если в замке по прежнему обитают призраки наших времен, они должны нас помнить. Мертвые ничего не забывают.
- У нас есть призраки? – с легким удивлением вскинул бровь Слизерин, на что Хельга мягко ответила:
- Появились… после твоего отъезда. И как раз у твоего Дома.
- Хорошо, - заговорил Дамблдор. – Северус, ты не будешь так любезен попросить Кровавого Барона присоединиться к нашему обществу?
Снейп, не говоря ни слова, поднялся и вышел. За те пятнадцать минут, что он отсутствовал, никто в комнате не нарушил тишины. Наконец, профессор вернулся, и за ним в комнате возник серовато-жемчужный образ мужчины, чьи руки были опутаны цепями.
- Грегори? – Слизерин подался вперед и, хотя на его лице не отразилось ни единой эмоции, глаза на мгновение вспыхнули. – Ты?..
- Мой Мастер, - голос Кровавого Барона звучал приглушенно, однако призрак склонился перед черноволосым пришельцем в низком поклоне. Выпрямившись, он куда более ровно кивнул остальным в знак приветствия: - Господа, мое почтение.
Его взгляд на мгновение задержался на Ровене, однако это мало кто успел заметить, ибо Годрик уже вскочил на ноги.
- Почтение?!. – это было последним словом, прозвучавшем на латыни, дальнейшая речь рыжеволосого мужчины осталась непонятной для обитателей Хогвартса.
Барон стоял неподвижно, и его лицо выражало равнодушие, но Гриффиндора это не останавливало.
- Довольно, - первой прервала поток слов Ровена. – Годрик, я тебя умоляю, возьми себя в руки.
- Но он, ты… - разгоряченный мужчина, сбитый с мысли, тщетно пытался подобрать слова. Хельга взяла его за руку и мягко потянула вниз, призывая снова сесть. Еще с минуту Годрик сверлил призрака яростным взглядом, после чего неохотно опустился рядом с дамами.
- Этого свидетельства вам довольно? – воспользовавшись паузой, Слизерин вновь посмотрел на Дамблдора.
Директор задумчиво кивнул, однако в разговор вступила Мак-Гонагалл:
- Альбус, ты уверен, что стоит доверять свидетельству призрака?
- Свидетельству сэра Николаса, убежден, вы бы поверили, - вместо Дамблдора ответил ей Снейп, понимая, что профессора Трансфигурации не устраивает именно то, что привидение – слизеринское.
Лицо Мак-Гонагалл возмущенно вспыхнуло, однако директор, не давая разгореться ссоре, поднял руки.
- Я не вижу причин не доверять словам Кровавого Барона. Однако, Минерва, если ты хочешь еще доказательств…
Дамблдор встал из-за стола и, подойдя к небольшому шкафчику, распахнул створки. С величайшей осторожностью директор извлек на свет божий старую, донельзя потертую шляпу.
- Ты смотри, она еще цела, - под нос себе пробормотал Слизерин, однако слова, произнесенные на староанглийском, разобрали лишь его современники.
Зато Гриффиндор просиял как начищенный галеон.
- Цела! Хельга, а ты говорила «поновее, поновее»! Ты посмотри, как моя шляпа чудесно сохранилась!
Дамблдор протянул ему шляпу и на какое-то мгновение две пары голубых глаз встретились.
- Опустите руку в шляпу, - мягко попросил директор.
Годрик, слегка удивленный, но не увидевший в этой просьбе ничего плохого, послушно сунул руку в головной убор. Пошарив там не более секунды, Гриффиндор вытянул наружу длинный серебристый меч. Ровена изумленно охнула, и даже Салазар позволил своему лицу отобразить некоторую заинтересованность.
- Мой меч! – удивленно выдохнул Гриффиндор. – Но… я был уверен, что он утерян! Или?.. – он вопросительно обернулся к Хельге. Та покачала головой.
- Увы, Годрик, - печально произнесла белокурая женщина. – Когда мы не получили от тебя никаких известий, когда ты не вернулся, а от Саласии мы узнали, что до Корнуолла ты так и не доехал – мы решили, что ты погиб. Но… тела так и не нашли. Зато я прекрасно помню, как Годфрид однажды вот точно так же вытащил из этой шляпы твой меч. Мы с Аннис тогда решили, что это знак…
- Действительно, - стоило Хельге замолчать, вновь зазвучал голос Дамблдора, - существует правило, что истинные последователи Годрика Гриффиндора могут достать его меч. Конечно, за эти века таких было немало, однако, уверен, профессору Мак-Гонагалл было приятно убедиться в вашей руке.
- В таком случае, - заговорил Салазар, - хотелось бы все-таки получить ответ на вопрос, заданный мною ранее: в чем, собственно, дело?
Все присутствующие перевели дыхание. Разговор обещал выйти долгим и отнюдь не из легких.
