Глава 1Глава 1. Вдоль дороги.
Моя мама не могла поверить, что это случилось с нами. Она говорила: "Происходит лишь то, во что веришь". Но ведь она верила только в хорошее.
Тот день был совсем обычным. 5 апреля 1966 года. Отец вернулся с работы пораньше, был весел и улыбчив. С гордостью смотря, как я рисую что-то на листе бумаги, он постукивал вилкой по столу в ожидании ужина.
Вечер подкрался незаметно. Как маленькая черная кошка он прошмыгнул в приоткрытую дверь и потерся о мои ноги. Тихонько улегся рядом и принялся медленно выпускать когти из мягких подушечек на лапках, не отрывая от меня взгляд.
- Джон, посмотри, какая яркая луна! Смотрю на нее, и хочется танцевать.
- Давай немного прогуляемся вдоль дороги? Сынок, пошли с нами.
Вдоль дороги. Мне ее не забыть. Как не забыть и те горящие желтые глаза, что резко оказались так близко. Те огромные грязные клыки, с которых стекала вязкая слюна и капала мне на грудь. Крик матери, мощный удар серой лапы с загнутыми острыми когтями, кровь, мамина кровь, которая, стекая на землю, смешивалась с моей.
Это был не волк, это было чудовище. Оно впивалось зубами в мое плечо, подбираясь все ближе к шее, царапало когтями грудь в таком бешенстве, что я не знаю, как после этого просто остался жив. Хотя, быть может, оно хотело меня помучить, растягивало удовольствие, игралось.
- Они будут жить?
- Да.
- Все будет как прежде?
- Нет.
Очнувшись в больнице, я сразу понял: что-то не так. Что-то не так у меня внутри. Это не заглушала даже нестерпимая боль от полученных в мое первое страшное полнолуние ран. Будто во мне поселилось что-то темное и необузданное, но запертое. Крепко запертое человеческим телом и разумом. Пока.
Оно то горько скулило, то бешено рычало, заставляя сердце сжиматься от непонятного страха, заставляя ненавидеть, плакать. Мне хотелось умереть, лишь бы это не чувствовать.
Джон присел на стул рядом с кроватью сына. Мальчик молча проследил весь его путь от двери и лишь теперь закрыл глаза.
- Как ты? – голос был предательски хриплым.
- Мне больно. Как мама?
- Она еще не пришла в себя. Я был у нее только что…
Молчание, тяжелое, вязкое повисло в больничной палате. Джон не узнавал своего сына, он никогда не видел его таким. Таким безразличным. За окном была весна, ее дыхание вместе с теплым ветром струилось через открытое окно, грело, бодрило, но не находило отклика ни в глазах ребенка, ни в глазах взрослого, который обхватив голову руками, молча смотрел в пол.
- Отдыхай. Я скоро вернусь.
Семь шагов до двери и…
- Папа!
Джон обернулся. Его сын, чуть приподнявшись на дрожащих руках и кривясь от боли, плакал.
- Папа, кем я стал? Скажи мне, папа.
Кем я стал? Мы стали. Я не сразу получил ответ на этот вопрос. А когда отец наконец смог мне все рассказать, я и сам уже успел почувствовать в себе ответ. Как я ненавижу это слово. "Оборотень". Звучит как клеймо, как приговор. Звучит как "чудовище". Я ведь и сам так его тогда назвал.
Вокруг столько запахов и звуков, что постоянно кружится голова. Одно я понял точно: жить так – невозможно. Жить так – неправильно. Жить так – я не хочу. Но ничего не могу изменить.
- Это не мой сын!
- Мистер, успокойтесь, пожалуйста. Вам нужно успокоиться.
- Это не мой сын, разве вы не видите! Мой сын умер! Умер! Я их всех потерял… Мой сын, моя жена…
Меня зовут Ремус Люпин. Дата смерти и вторая дата рождения – 5 апреля 1966 года.
Отступление или же P.S. автора:
Как и любой автор нуждаюсь в словах либо "продолжать", либо "не продолжать".
)
