Пролог. ПервопричинаДень 1.
Как он мог сделать это?
Дамблдор, старый маразматик, как ты мог сделать со мной все это? Добиться, чтоб я, чтоб
я проиграл тебе? И проиграл так сокрушительно? Да, ты, пожалуй, самый талантливый интриган нашего времени, уж этого не признать я не имею права.
Помню, как удивился, когда Дамблдор заявился в Резиденцию. Убить старика сразу помешало лишь проснувшееся и полностью завладевшее мною любопытство. Как он нашел резиденцию? Что его сюда привело? Движениям и голосу Дамблдора недоставало привычного спокойствия, и первыми моими мыслями было, что директор либо окончательно сошел с ума, либо все-таки разочаровался в своей любви и в своих либеральных взглядах и решил перейти на темную сторону.
Любовь… как же я ошибался, надеясь на понимание им абсурдности утверждений, что это чувство побеждает смерть!
(Абсурдность ли?)
Все оказалось хуже моих предположений, но, как тогда казалось, не намного. Он вызвал меня на дуэль. Я, не раздумывая, согласился.
А почему бы нет? Конечно, доля риска была, ведь многие не без оснований считают именно Альбуса Дамблдора самым сильным магом нашего времени… но мне известно – я лучше. И он тоже знает это. Мне известны такие высоты магии, о которых он даже не подозревает, и, более того, я умею в совершенстве пользоваться ими. Никакая придуманная директором тактика не должна была бы помочь победить меня в открытом поединке. Подобный вызов на дуэль с его стороны… храбро-отчаянный гриффиндорский способ покончить с собой. Ну и правильно. Смерти старик не боялся никогда.
(В отличие от тебя.)
Сражение произошло в нескольких километрах от моей резиденции, куда мы аппарировали вместе. Сначала дуэль шла так, как я и предполагал. Ни одной Авады не было пущено со стороны Дамблдора, согласно его словам во время битвы за пророчество: «Смерть – не самое худшее».
(И он был прав… похоже, он был прав.)
За прошедший месяц мнение измениться не успело, и он по-прежнему не применял никаких попыток меня убить. Высшие заклятия, сложнейшие трансфигурации, мгновенная аппарация с целью выгадать более удачное положение и напасть внезапно – что ж, все это мы оба умеем в совершенстве. Но я капельку лучше. Как ни странно, я даже, по примеру Дамблдора, не применял Темную магию. Разумеется, такое поведение было продиктовано вовсе не желанием соблюдать абстрактные правила чести. Я просто хотел, чтоб мое превосходство было абсолютно, очевидно и неоспоримо. Уже было ясно, как можно выиграть, я был уверен в своей победе, когда внезапно почувствовал, что парализован.
Я не понял, как Дамблдор это сделал. Всю дуэль я внимательно следил за каждым движением его палочки, и теперь мог с уверенностью сказать, что ни Перфектус Тоталус, ни какое-либо другое парализующее заклятье он не накладывал. Я был так ошеломлен произошедшим, что даже не успел осознать случившуюся катастрофу, не успел и ощутить жгучего унижения. Все это навалилось позже, когда директор, тихо улыбаясь, подошел ко мне и снисходительно заглянул в глаза.
- Том, Том, ты действительно верил, что я буду сражаться по правилам? – произнес он. Так как на меня вместе с Перфектус Тоталусом уже было наложено и Силенцио, я не имел возможности выразить свое возмущение и несогласие с подобным именованием. – Что я настолько гриффиндорец и ради победы не сумею переступить через собственные представления о чести? К моему и, несомненно, твоему сожалению, у меня были действительно веские причины так поступить…
Меня невероятно выводила из себя его манера говорить, тянуть, отодвигать момент настоящих объяснений. Как я мог проиграть такому ничтожеству? В моем сознании осталось место только этой мысли, и она вобрала в себя все те ненависть, презрение, непонимание и острое ощущение несправедливости случившегося, которые я сейчас испытывал.
(А еще ты чувствовал страх, но сейчас предпочитаешь забыть об этом.)
- При честном сражении на равных условиях я имею маловато шансов против тебя, Том, все-таки реакция уже не та, - тем временем продолжал Альбус. Предполагалось, что это подбодрит меня? Признание силы на фоне поражения? Директор молчал, будто о чем-то задумавшись. Чтобы успокоиться и хоть как-нибудь заполнить паузу, я стал глядеть на небо. Теплое летнее солнце было наполовину закрыто облаком, и я старался понять, что же последнее мне напоминает, когда старик вновь заговорил.
- Все очень просто, - начал Дамблдор свои настоящие объяснения. – Я использовал две палочки, - и он, с улыбкой наблюдая за моей реакцией, продемонстрировал, что в руках у него действительно находилась не только собственная палочка, но и еще одна, покороче.
Нет, это ведь совсем несправедливо! К тому же, ранее история не знала подобных прецедентов. Чтобы пользоваться двумя палочками сразу, наверно, нужна длительная подготовка… значит, Дамблдор все продумал заранее. А раз так, я в своем поражении не виноват.
(Ну а кто тогда виноват?)
Он не стал рассказывать о своем плане, видимо, отложив самую приятную часть сегодняшнего действия на потом. Директор начал с того, что коснулся своей палочкой моего запястья. Прикосновение не было ни теплым, ни холодным, зато крайне неприятным. Именно тогда я полностью осознал, что моя жизнь полностью зависит от действий этого человека.
(И понял: если бы вы вдруг поменялись местами, старик уже давно был бы мертв.)
В тот момент я был счастлив, что вовремя побеспокоился о бессмертии и создал хоркруксы. Что ж,
жизни не угрожало ничего, хотя, конечно, снова превращаться в бесплотный дух мне не хотелось. Впрочем, мысль о запрятанных частичках моей души принесла ощутимую пользу – я успешно нейтрализовал подступавшую панику.
Не убирая палочку, Дамблдор начал читать заклятье на латыни. Я в совершенстве знаю этот язык, но Альбус говорил слишком тихо, и до меня долетали лишь неопределенные обрывки слов. Понял только, что он накладывает на меня древнее проклятие. Лишь для них необходимы физическое прикосновение и длительные вербальные заклинания. Я лихорадочно попытался вспомнить все известное об этой разновидности магии и понял, что не знаю о них практически ничего. Проклятия уже давно вышли из употребления по причине своей громоздкости и неудобства в применении. Но зато и отменить их возможно, только если это специально оговорено в тексте, и лишь тем способом, который предусмотрен. Древние проклятия обладают огромной силой, избавиться от них невозможно, и любое способно превратить жизнь человека в ад… Отступившая было паника вернулась и завладела мной.
Наконец Дамблдор завершил ритуал. В чем бы оно не заключалось, теперь проклятье вошло в мою жизнь.
(Чтобы навсегда изменить ее.)
- Как ты наверняка понял, Том, я наложил на тебя проклятье, - мягко зазвучал голос Дамблдора. – Полагаю, тебе интересно узнать, в чем оно заключается?
Невыносимый снисходительный взгляд. Насмешливое превосходство в голосе. Хм, Дамблдор напомнил мне… слизеринца. Всегда считал его типичным гриффиндорцем, с его либеральными взглядами и представлениями об этике. А то, что студентов золотисто-красного факультета всегда считали хоть и храбрыми, но зато необдуманными и импульсивными, я как-то забывал. Про Дамблдора такое сказать было никак нельзя.
Слизеринцем, конечно, Альбуса не назвать… но и типичным гриффиндорцем – тоже.
(Гриффиндорец бы
такого не сделал.)
Дамблдор снова затянул паузу. Видимо, чтоб помучить меня ожиданием. На что похоже облако, я так и не понял.
- Мое проклятье ровно через тридцать дней уничтожит твою душу, Том. Я же говорил, что не собираюсь тебя убивать, - ровно произнес директор. Его слова произвели на меня сильнейшее впечатление. В первую очередь, я не понимал, чем вызвано такое решение.
(Чем, чем… все же ясно – он узнал о твоих хоркруксах.)
Во вторую – я боялся. Боялся того, что сделал со мной этот маг.
(И не зря боялся.)
Уничтожит душу… это с полным правом можно назвать равноценной заменой смерти. Одно дело – просто разорвать, сделав хоркрукс, и совсем другое –
это,. После изготовления хоркрукса какая-то часть души все равно остается в теле, и, что бы ни говорил Дамблдор с его моральными принципами, практически ничего не меняется. А уничтожение души – именно то, к чему приводит поцелуй дементора. За годы войны я не раз видел людей, получивших его. И зрелища более жалкого и омерзительного не встречал больше никогда. Разрушить душу – значит сделать человека… уже не человеком. Это не смерть, но и не жизнь. Пустое существование. Потеря личности. Да, в данном конкретном случае вполне можно приравнять полное уничтожение души к смерти.
Но… если хоркруксы помогают не умереть, то почему же они не могут спасти и в этой ситуации? Через месяц проклятье разрушит часть души, сейчас находящуюся в теле, и я впаду в… не-жизнь, но предварительно отдам кому-нибудь из Пожирателей приказ убить меня, как только это случится. И оставлю инструкцию по воскрешению. Разумеется, может оказаться и так, что проклятье подействует на
все куски души… но такой вариант маловероятен. Для его осуществления нужно, чтобы Дамблдор знал о существовании хоркруксов. Необходимо внесение в проклятье специальных поправок, сковывающих воедино осколки моей души, прежде чем уничтожить ее. А откуда же ему знать?
(И все-таки, почему тогда директор просто не убил тебя? Думаешь, из одних только этических соображений?)
В любом случае, я должен буду все проверить. И существование проклятья, и способ его действия.
На этом месте мои размышления прервали слова Дамблдора.
- Но проклятье можно снять, - по голосу было понятно, что старик приближается к наиболее нравящейся ему части объяснений. Мне эта интонация ничего хорошего не сулила. – Если на вопрос о любви ты получишь искренний утвердительный ответ, причем от человека, не знающего о проклятье, лежащем на тебе. И спросить можно только единожды, - гордо и торжествующе проговорил он.
Я и сейчас не могу равнодушно вспоминать его слова, а уж тогда... Как этот маглолюбивый полоумный старик смел предложить мне такое? О да, он ведь прекрасно знает о моем отношении к его пресловутой любви, а значит, целью было унизить меня и лишний раз продемонстрировать собственное превосходство. И своей цели он достиг… «Все-таки ему повезло, что я сейчас парализован», - не сумел удержаться я от такой мысли. Мои рассуждения пошли дальше, я начал в подробностях представлять, как поступил бы с директором Хогвартса, будь в руках волшебная палочка. От этого мне действительно стало легче.
(Ты не хочешь вспоминать, как в твое сознание прокралась мысль: «А если все правда? Если проклятье может уничтожить душу целиком?». Ты так стараешься забыть об ужасе, пронзившем тебя из-за таких слов, об ощущении безнадежности, завладевшем тобою…)
- Том, надеюсь, ты понимаешь, что все это – правда, - голос Дамблдора звучал как никогда вкрадчиво. Потом – очередной взмах палочкой, невербальное заклятье, и я вновь обрел власть над своим телом. Через миг послышался громкий хлопок аппарации. Продолжать дуэль у Дамблдора не было никакого желания.
Разбитый и опустошенный, я добрался до резиденции. И теперь уже час меряю шагами библиотеку, тщетно пытаясь успокоиться.
Вероятно, действия Дамблдора были простой провокацией. Намного меньше возможность того, что Дамблдор надеялся, будто я поверю ему, кого-нибудь в себя влюблю, влюблюсь сам, осознаю нехорошесть собственных действий и публично раскаюсь в совершенном. Намного меньше, но все-таки есть. Кто поручится за психическое здоровье старого директора? Правильно, никто.
Да, оба эти варианта существуют, но… вряд ли. Подобные объяснения выглядят слишком притянутыми за уши. Какие еще трактовки поведения Дамблдора можно придумать, если принять за данное, что он солгал? Может быть, он хочет, чтоб я стал разбираться в этой ситуации, проводить исследования? Хочет отвлечь меня от чего-то? Выглядит правдоподобным. Значит, хотя исследования все равно не избежать, стоит уделить больше внимания ситуации в стране.
Теперь предположим, что сказанное Дамблдором - правда. Значит, проклятье действительно существует. Теперь нужно рассмотреть два варианта: либо действие заклятья распространяется на все части души, либо только на присутствующую в теле. Первый – вряд ли, ну не может Дамблдор знать о хоркруксах! А вот второй… да, это больше всего похоже на истину.
Разумеется, существуют еще и возможности, что Дамблдор сказал только половину правды. Например, проклятье действительно существует, а вот часть про любовь выдумана с целью подорвать мое спокойствие. Но таких вариантов слишком много для того, чтобы рассмотреть их все.
Вывод один. Необходимо исследовать проклятье. Прочесть нужные книги, поставить соответствующие эксперименты – и выяснить, наконец, что же произошло.
