Белые стеныСвобода захлестнула меня с головой. Это воистину непередаваемое ощущение - идти против ветра и срывающихся капель дождя, чувствовать холод и закутываться в плащ поплотнее, слышать стук собственных каблуков и чувствовать усталость от них в ногах. Это совсем не похоже на белые стены.
***
Мою память будто стерли. Одним взмахом волшебной палочки. Странное ощущение. Я могу связно мыслить, но не помню ни единого мгновения прошлого. Оно вообще у меня было? Режет глаза. Свет, слишком много света. Слишком много белого.
***
Дверь бесшумно и плавно открылась. Преимущество этого помещения было в том, что, входя внутрь, любого человека можно было застать врасплох. А все потому, что дверь не издавала ни единого звука. Поразительно, весь корпус никак не мог к этому привыкнуть.
- Пациентка Рахманова? - без каких-либо эмоций спросил вошедший. Если не вглядываться, можно подумать, что в воздухе плавает голова. Кристально-белые халат и брюки сливались со стенами и полом.
Женщина, стоявшая у окна рассеянно повернула голову. В ее взгляде, да и во всех движениях не было привычного для других больных отчаяния и безысходности. Только непонимание и потерянность. В сочетании с ее образом они вызывали мурашки и легкое покалывание в груди.
Будучи психиатром (скорее даже психоаналитиком), мужчина повидал всяких женщин: красивых и не очень, ослепительных и угасших, затягивающих и безынтересных. Эта была другой. Обычной, но другой.
- Наверно, - спокойно, но неуверенно проронила женщина.
"Она совсем еще молода. Лет тридцать, больше я ей не дам. Поувольняю сестер к чертовой матери, если не наведут порядок в своих архивах. Тяжко без истории" - пронеслось в голове у врача.
Женщина потеряла к вошедшему интерес и отвернулась к окну. Не слишком длинные волосы чуть взлетели и небрежно упали на спину. Слишком много света. Волосы сияли рыжинкой, хотя на самом деле были чуть светлее каштанового. Но этот самый оттенок добавлял в образ дерзости. Она уже казалась непростой.
- Пациентка Рахманова, вы знаете, кто я? - тем же монотонным голосом проговорил доктор, скрестив руки на груди.
Она даже не шелохнулась. Но ответила. Спокойно, более уверенно.
- А вы знаете?
- Рахманова, невежливо отвечать вопросом на вопрос.
Ноль реакции. Ни единого движения.
- Невежливо к женщине по фамилии обращаться.
Укусила. Один-ноль. И не в нашу пользу.
- Хорошо, Рахманова. Простите, как вас зовут?
Ноль реакции. Начинает надоедать. Он психиатр, ему нужно видеть ее глаза.
- Вам это должно быть известно.
Он ухмыльнулся.
- Так вы не помните. С этого и надо было начинать. А не включать разведчицу, пытаясь узнать свое имя.
Да что же это такое? Ноль, абсолютный ноль реакции. Там за окном что, бразильский карнавал показывают?
- Но ведь у вас тоже не джокер в рукаве. Вы не знаете, как меня зовут.
Два-ноль.
- Может быть. Но это поправимо. Как только сёстры заполнят вашу историю болезни, мы продолжим эту дискуссию.
- А разве первичный осмотр производят вот так, с человеком без имени и настоящего?
Оживилась. Значит, смелая. И не потерянная для общества.
- Ладно. Можете считать, что победили. Сдаюсь, капитулирую. Сёстры потеряли вашу медкарту. И сейчас с большим усердием ее ищут.
- Быть может, я особа королевской крови? - она развернулась так резко, что доктор вздрогнул. - А вас, - она с нажимом произнесла это, - вас как зовут?
- Андрей Евгеньевич Курганов. Ничего примечательного. Ваш лечащий врач.
Она привалилась к подоконнику и скрестила руки, подобно ему.
- Нет, отчего же. Море информации. Мужчина с моим любимым именем. Я либо полюблю вас, либо возненавижу. Я это чувствую. Наверно, это было доказано на практике. Впрочем, я не знаю. Я ведь даже своего имени не знаю. Далее. Заниженная самооценка. И самое главное, с чего вы взяли, что я согласна у вас лечиться?
Три-ноль.
- У вас есть выбор?
- Выбор есть всегда. Но допустим, я согласна. При одном условии. Если я узнаю, как-таки меня зовут. Да, и сколько мне лет, тоже было бы неплохо.
Дверь распахнулась так же бесшумно, как и четверть часа назад. В комнату ворвалась девушка в ослепительно-белом.
- Нашли, Андрей Евгеньич, нашли! Вот, - девушка протянула папку врачу.
- Долго. Очень долго, - он и бровью не повел. Манеры пациентки заразительны. - А теперь брысь отсюда. Что? Столбняк? Брысь, я сказал.
Девушка, видимо, новенькая, если не практикантка. Другие уже привыкли, что "брысь" значит "немедленно".
- Так как меня зовут? - намного более уверенный в себе голос вывел доктора из секундного раздумия.
- Кира. Кира Викторовна Рахманова. Вам тридцать один год. Еще не исполнился. Вы уроженка Санкт-Петербурга. Прописка московская. И у вас амнезия.
***
- Ты уверен, что он сможет продержать ее там долго? Ты по пальцам можешь пересчитать мужиков, которые с ней справлялись.
- Не сможет он, смогут стены пуленепробиваемые. Он тоже с характером.
- Он с характером и Кира в ярости - вещи совсем разные. Когда она узнает...
- Она не узнает. И он ни о чем не подозревает. У него больная с амнезией. Она в четырех стенах. Фирма ваша. Рахмановых больше нет.
Мужчина с силой захлопнул крышку слайдера. Он гордился тем, что поставил такую эмоциональную точку. Последнее слово осталось за ним.
