Привратники

Глава 1

- Как прошёл день?
- На заднем дворе восстал мертвец. Бедняга, он заблудился и прокопал не шесть футов, а сто.
- А у меня кончается молоко. Ты не прикупишь?
- Без проблем.
Двое сидели на открытой веранде и ничем особенным не занимались. Осеннее солнце грело не больше, чем небрежное обещание; ветер трепал лохматые кроны деревьев – ещё ласково, но без прежней нежности. Сорвавшийся в шелестящий танец жёлтый лист был пойман в дюйме от чашки, полной ароматного чёрного кофе.
Кей, взяв лист за черенок, почтительно отложил его на салфетку. Профессия похоронных дел мастера, давно пустившая корни в его личность, требовала уважения к почившим. Вне зависимости от их природы.
Его собеседник, Локк, выглядел так, будто вот-вот улыбнётся – или только что перестал, но в душе продолжает.
- В половине пятого ко мне явился призрак из восемнадцатого века и попросил подушку, - сказал он, наполняя опустевшие чашки.
- Вот как. И что было дальше?
- Я отдал ему ту лоскутную, сине-бело-оранжевую, он поблагодарил и растворился.
- Хорошо, что ему понравилось.
- Хорошо, что я избавился от той подушки.


- Стой ровно, Томас.
Джейн провела пальцем по отклеивающемуся уголку пластыря на подбородке брата, прижала к коже, чтоб схватилось. Как могла, отряхнула на Томми одежду и пригладила ему волосы. Она очень старалась, но результат выходил не слишком утешительным.
Томми, когда волновался, падал чаще обычного. По дороге от их дома до кофейни «Живой привратник», к которой они должны были явиться, разевали рты пять невысохших со вчерашнего дождя луж – и Томми побывал во всех пяти.
- Дженни, нас съедят? – спросил он, пока Джейн пыталась стереть с его лица грязные потёки.
- Нет, конечно. Кто захочет есть такого поросёнка?
Джейн Дорхендл было четырнадцать, и она знала, какие опасности могут подстерегать юную леди на улице. Но мама, собирая их с Томми утром, рассказывала о том, как им повезло попасть в ученики к мистеру Кею и мистеру Локку, как много они узнают и как хорошо потом сложится их жизнь. И нет, она ничего не говорила о людоедах.
Здание кофейни, возле которой они стояли, заметно кренилось вперёд, будто заглядывало в лица прохожим. Вполне дружелюбно заглядывало, как показалось Джейн, несмотря на её нервозность.
Здание было симпатичным и странным. Из поля зрения совершенно выпадал тот факт, что к нему вплотную примыкало кладбище. Всё внимание отвлекали на себя белый, как кожа томной красавицы, булыжник стен, карабкающийся вверх жизнерадостный плющ и большие умытые окна.
Тут Томми снова запутался в ногах и упал, взметнув сухие опавшие листья.
- Какой выдающийся во всех отношениях отрок, - сказали откуда-то со стороны.
Джейн поставила брата на ноги, крепко сжала его ладошку и обернулась.
К ним приближался субъект в цилиндре, сюртуке и контрастирующих с чёрной одеждой лиловых туфлях. Хотя на небе не было ни облачка, в руке он сжимал зонтик с рукоятью в виде головы мангуста.
- Вы – дети? – спросил он, приспустив непроницаемо чёрные круглые очки, как у слепца, и взирая на них с чуть равнодушным весельем.
Джейн с Томми переглянулись. Им казалось, это и так было заметно.
- Да, сэр, - ответила Джейн, наступив брату на ногу, чтоб не ляпнул что-то не то.
Он в ответ лягнул её в голень.
Джентльмен с зонтиком водрузил очки обратно на нос и улыбнулся уголком рта.
- Отлично, дети. Меня зовут Кей. Если знаете датский, можете называть меня Нойль. Если не знаете, можете звать... мистером Кеем.
- Хорошо, Нойль, - звонко сказал Томми.
Джейн шикнула на него.
Мистер Кей подхватил объёмистую сумку, которую Джейн еле доволокла до места, и направился по ступенькам вверх, к входу в «Живого привратника». Джейн и Томми последовали за ним. Шаги Томми оставляли на светлом крыльце мокрые следы от раскисших ботинок.
Звякнула связка колокольчиков, приветствуя вошедших. Томми споткнулся о порожек.
- Локк, я получил для нас свежих детей! – воскликнул Кей.
- Веди их сюда, - ответили из глубины кофейни.
- Я же говорил, что нас съедят, - шепнул Томми сестре.
Посетителей было мало. За столом у окна сидел старичок, с наслаждением выедающий мороженое из гляссе, в уголке шепталась парочка, периодически обмениваясь кружками.
Из-за стойки, прихрамывая и тяжело опираясь на трость, вышел хозяин кофейни. Его тёмные с проседью волосы ниспадали на глаза и были чуть длиннее, чем, по мнению Джейн, пристало человеку, имеющему отношение к приготовлению пищи. Но, встретив его взгляд, она поняла, что никогда ему об этом не скажет.
У него были глаза, как у умной немецкой овчарки: добрые, знающие и потому немного печальные. За счёт этого взгляда, общей серьёзности и высокого роста фартук на мистере Локке смотрелся не смешно, а достойно и даже необходимо – как белый халат на хирурге или мундир на военном.
- Добро пожаловать, дети, - сказал он.
- Здравствуйте, сэр.
- Дева остаётся тут, а отрока я забираю, - вклинился Кей. – Чьи вещи в сумке? Куда её?
- Наши вещи в рюкзаках, мистер Кей, - ответила Джейн. – А в сумке гостинцы от нашей мамы. Она сказала отдать всё мистеру Локку, а он... – девочка замялась.
Кей подался вперёд, будто ребёнок, ждущий, когда же вылетит обещанная птичка.
- И что же сделает он?..
- А он уж подкормит мистера Кея, - закончила Джейн.
Кей расхохотался – расхохотался весь: трясся его цилиндр, подскакивал любопытный мангуст, звякали запонки и пуговицы. Локк улыбался, тепло и искренне.
Досмеявшись, Кей снял запотевшие очки и промокнул уголки глаз чёрным платком.
- Ах, Кэтти, Кэтти. Локк, ты помнишь их мать?
- Конечно. Она была моей ученицей одиннадцать лет.
- Нас не съедят, - заключил Томми.
Кей потрепал его по голове, уничтожая то подобие порядка в причёске, что с таким трудом удалось изобразить Джейн.
- Не съедят, отрок, не беспокойся. Пойдём со мной в мою похоронную контору, я не съем тебя именно там.
Джейн, её рюкзак и её волнение остались с мистером Локком.
Он усадил её за столик с такой белой скатертью, что и касаться было страшно. Такая ткань могла бы пойти на божественно прекрасное свадебное платье, а вместо этого покрывала стол.
Локк отошёл к стойке и спустя пару минут вернулся с подносом, на котором стояли две чашки горячего шоколада.
- Джейн Дорхендл, - сказал он, – ты знаешь, что время от времени два ребёнка из вашей семьи поступают к нам в ученики?
- Теперь знаю, - ответила Джейн.
Шоколад был очень густым. «Если оставить его ненадолго, - подумала она, - у меня получится шоколадка в форме чашки».
- Обязанностей у тебя немного, но они достаточно хлопотны. Нужно будет помогать мне в кофейне. Вечерами тут бывает много людей, и я со своей ногой не справляюсь. Также на тебя ложится некоторая работа по дому. Я поддерживаю порядок, но тебе лучше узнать кое-что сразу, - сказал Локк, чуть отведя взгляд. – Я не люблю мыть полы и вытирать пыль. Если ты не против...
- Я не против того, что вы не любите мыть полы, - сказала Джейн.
Локк потёр бровь и, наконец-то, снова посмотрел ей в глаза.
- Я поняла, сэр. Я буду этим заниматься.
- Отлично, - повеселел Локк, явно преодолев один из острых гребней в беседе. – Я, в свою очередь, обеспечу тебе образование, трёхразовое питание и всё, что потребуется юной леди, а также некоторую компенсацию за потраченное время в конце твоего ученичества. Но существует одно условие. И оно касается не только тебя, но и Томаса.
Джейн как раз набрала полный рот обжигающего шоколада и столкнулась с проблемой – спросить, что за условие, было необходимо, но не хотелось забрызгать всё шоколадом или утонуть в нём.
Условие было важным.
Глаза мистера Локка были цвета любимого пальто матери Джейн, чёрного-чёрного, настолько дорогого и элегантного, что она так его ни разу и не надела – а потом Томми добрался до шкафа с ножницами и вырезал из этого дивного пальто флаг для своего пиратского корабля. И в этих глазах отражалась вся необходимость соблюдения того условия.
- К-какое? – еле спросила Джейн, когда смогла говорить после огненно-шоколадного комка по горлу.
- Вы с братом не должны ссориться, - серьёзно сказал Локк.
Джейн поглядела в эти глаза цвета пальто – или пиратского флага? – и кивнула.

На другой стороне кладбища, в доме, который очень старался выглядеть мрачно и торжественно, но все его попытки сводились на нет сохнущими на крыше кальсонами, Кей щёлкнул Томми по носу.
- Эй, - сказал он, впервые открыв рот с того момента, как они ушли из кофейни. – Есть хочешь, отрок?
- Ага, - ответил мальчик.
- Я тоже. Будь другом, сбегай к Локку, попроси еды.



Смоллгейт был небольшим и очень обособленным от остального мира городком. Горожане редко уезжали куда-либо, ещё реже прибывали новые люди. В Смоллгейте был свой университет, все преподаватели которого в своё время учились в нём же; театр – маленький, но полный местных звёзд, как карта неба; музей, настолько древний, что его можно было бы выставлять в музее музеев. Также имелись полицейский участок, парк со статуей голубя, два завода и городской сумасшедший. Всё, что полагается маленькому самодостаточному городу.
Но известней всего было смоллгейтское кладбище и два прилегающих к нему заведения: кофейня «Живой привратник» и похоронное бюро «Покойной ночи». Любой горожанин, достигший того возраста, когда начинаешь думать о смерти или скорбеть по кому-то, хоть раз, но проходил по улочке, ведущей к кладбищу и двум его столпам.
Смоллгейт был старым городом, но мистер Кей и мистер Локк словно бы существовали всегда.
Всегда в шесть утра звякал замок, скрипели ступеньки – и Кей, заломив цилиндр, с зонтом при любой погоде, выходил на улицу. Шёл, наслаждаясь каждым шагом, мимо кладбищенской ограды, махая рукой некоторым надгробиям. Когда он проходил мимо кофейни, второй и третий этаж которой были жилыми – и жил там Локк, то его уже ждали. Локк, по случаю утра встрёпанный больше обычного, стоял у дорожки с чашкой кофе наготове.
«Доброе утро! Эти тапочки тебе к лицу!» - и Кей с чашкой шёл дальше, напевая не ту песню, под которую к Белоснежке в мультфильме слетаются яркие птички и сбегаются зверушки, но очень похожую.
Локк уходил досыпать, а Кей гулял по городу, радостно скалясь прохожим и разговаривая о смерти.
- Привет, Саймон! Плохо выглядишь сегодня – не желаешь вечерком заглянуть, гроб присмотреть? А то мало ли... Здравствуйте, миссис Маккензи, какой год рождения мне написать на плите – восемьдесят второй? Да неужели сорок восьмой, этого просто не может быть!.. Доброго утра, сэр Томпсон, мне нравится ваш кашель.
Все знали: если Кей шутит на счёт чьего-то состояния, то ничего страшного не ожидается, даже своевременное обращение к врачу не пошатнёт здоровья этого человека.
Томми легко вписался в этот распорядок. Теперь он шагал слева от Кея и точно так же наслаждался прогулкой.
- Мистер Кей, а можно я надену Ваш цилиндр?
- Держи, отрок. Но если ты с ним упадёшь, он обидится.
- Я не буду его обижать, честное... ой!
- Жив, отрок? Не врёшь? – Кей тщательно проверил у мальчика реакцию зрачка.
- Ага. Мистер Кей, а можно мне взять Ваш зонт?
- Отрок, ты можешь забрать мой цилиндр, мои носки и всю мою контору... Но зонт ты у меня не заберёшь! Не доверяю я этим метеорологам.
Две фигуры – большая и маленькая – удалялись, тревожа листья расклешёнными брюками.

Джейн было сложнее. Она ожидала большего от ученичества, из-за которого пришлось забыть об аттестате с отличием. Она хотела домой, и чтобы всё было понятно.
Когда в один из мигренево-душных вечеров в «Живом привратнике» появился призрак, она не завизжала, хотя ей очень хотелось, а продолжила вытирать чашку. Вытерла, поставила на полку. И пошла за Локком.
Тот сидел за одним столиком с Кеем и что-то негромко с ним обсуждал.
- Мистер Локк, там... – не найдя слов для описания ситуации, она махнула рукой в тот угол, где призрак, скалясь жемчужно-белыми зубами, пытался отобрать у кого-то кружку.
- Хм, мистер Брейер... – задумчиво протянул Локк. – Не припомнишь, Кей, мы его в прошлом месяце хоронили?
- В позапрошлом, - откликнулся Кей, дожёвывая зубочистку.
- Это ему в гроб клали конфету с нугой?
- В точку. Отрок, сбегай на Арчвэй-стрит к миссис Брейер, передай, что её ждёт муж.
Томми поднялся и двинулся к выходу, выворачивая шею и оглядываясь, чтобы рассмотреть призрака на случай, если тот к его возвращению исчезнет. Пластырей на нём было ещё больше, чем раньше.
- Это так ты обращаешься с ребёнком, да? – обронил Локк.
- Я воспитываю из него мужчину, - с придыханием произнёс Кей. – Сейчас он наращивает слой шрамов.
- Если ты считаешь, что это необходимо...
- Тебе покажется странным, но он на самом деле упал с лестницы.
- Простите, что вмешиваюсь... Но что происходит? – спросила Джейн и услышала в своём голосе сталь, которой сама не очень верила.
Они поглядели на неё удивительно одинаково. Кей – светлыми глазами сквозь чёрные стёкла, Локк – чёрными зрачками с чёрной радужкой.
- Визит, - ответил Локк.
- Визит, - ответил Кей.
Призрак нашёл кого-то из друзей и крепко его обнял. Никто из постояльцев «Живого привратника» не выказывал удивления. Всё явно шло, как заведено.
- Почившие и благополучно похороненные жители нашего города могут вернуться, если оставшиеся по эту сторону Порога очень в них нуждаются и тоскуют, - смилостивился Кей. – Рабочая ситуация, кофейня Локка именно для того тут и стоит.
Локк поднялся на ноги. Джейн ожидала, что он пойдёт к призраку и что-нибудь предпримет, но он просто взял с соседнего столика непочатую упаковку зубочисток и поставил её перед Кеем.
Тот закинул в рот сразу две и пошевелил ими, как таракан усами.
- Не веришь? Хочешь, можешь поговорить с призраком. Он расскажет о конфетах, которые мы кладём в каждый гроб, о Ферри-паромщике, об этом городе и о Пороге. И о нас.
- Я – Замок, он – Ключ, - негромко сказал Локк. Рядом с дурачащимся Кеем он казался ещё более серьёзным и усталым. – Вот и всё.
- А может, мне ей пару фокусов показать? – сквозь зубочистки предложил Кей. – Кофе ударил мне в голову, и я хочу продемонстрировать, почему я Ключ этого города.
Он щёлкнул пальцами – будто ветка переломилась. В паре метров от их столика у женщины разошёлся корсет. Щёлкнул ещё раз – щеголеватый юноша не обнаружил на своей рубашке ни одной застёгнутой пуговицы. Щёлк – внепланово заголившаяся девушка с визгом прикрылась скатертью.
Джейн попыталась захлопнуть рот. Сумела – и сочла это большим достижением.
Шум кофейни становился более тревожным, кто-то предпочёл поспешить к выходу.
- Кей, это неразумно, - промолвил Локк, легко постукивая по столу.
С каждым ударом его пальца о скатерть беспорядок в одежде посетителей исчезал. Раз-два-три – всё вернулось на круги своя. Будто и не было ничего.
Джейн пыталась осмыслить всё произошедшее, и они сидели: Ключ и Замок города Смоллгейт, их ученица, кофе по-сербски, каппучино и горячий шоколад.
От тишины среди уютного шума их избавил Томми, притащивший всполошённую женщину в халате.
Миссис Брейер бросилась к мужу сквозь столпившихся людей так, будто это они все были нематериальны и развеивались от любого движения.
- Кукушоночек! – завопила она.
- Синичка моя! – воскликнул призрак, стискивая её в полупрозрачном объятии.
- Это так мило, никогда не надоедает, - хмыкнул Кей. – Локк, может, умрёшь ненадолго? Я тоже на тебя так кинусь и назову макаронинкой.
Локк улыбнулся в кружку, щурясь от пара.
Джейн запустила бы руку в волосы, если бы не затянула их с утра в пучок настолько крепкий, что это было решительно невозможно.
- И вы... бессмертны?
- Не уверен. Тридцать веков проверяем, проверяем, но никак не можем удостовериться.
Хруст зубочистки, улыбка доброго аллигатора, непроницаемые очки.
Как сложно и как страшно было поверить.
- Вы хорошо сохранились для трёх тысяч лет.
- Чувство юмора. И отсутствие налоговых деклараций, требующих заполнения.
- Синичка моя! Кукушоночек! – не унимались Брейеры.


Кей был против того, чтобы хоронить Джонсона. Локк был против того, чтобы хоронить Джонсона. Но его вдова Линда, хрупкая блондинка с настоящей Ниагарой слёз в запасе, вымолила их это сделать.
Энди Джонсон пропал три года назад – и все, кто имел дело с его женой, вынуждены были держать наготове нюхательную соль, сердечные капли и десяток платков. Линда выплакивала свои прекрасные глаза, заламывала руки и любила мужа так, как никогда не любила до исчезновения.
- Я его похороню только ради того, чтоб посмотреть в глаза его призраку, - сказал Кей, закрывая дверь за Линдой.
В гостиной стоял тяжёлый аромат духов, пудры и истерики. Локк похромал к окну, распахнул его, впуская вечернюю осень.
- Мне это тоже не нравится, - сказал он. – Но ей нужен Визит.
- Ремень ей нужен, а не Визит, - беззлобно буркнул Кей.
Он пытался повесить свой зонт так, чтоб он держался за край стола за счёт носа мангуста. Только это спасло его от депрессии за компанию с Линдой. Это – а также тысячелетний цинизм в сочетании с жизнерадостным взглядом на мир и большущая кружка кофе с мёдом. Локк считал, что положено пить из напёрсточных кружек, но Кей говорил, что так ему не хватает взаимности.
Молчание висело пыльным занавесом, скрывающим от мира настоящее действо. Зонт сорвался со стола и упал, как подстреленный птеродактиль.
- Отличный кофе, - сказал Кей.
- Я добавил в кофейник немного своего вчерашнего сна. Получилось очень необычно.
- И что тебе снилось? – Кей закрыл левый глаз ложечкой и поглядел на Локка правым. – А, шестерёнки.
- Цветочные шестерёнки, - кивнул Локк.
- А мне снились двери, целая колода дверей. И мы с тобой играли ими в покер.
- И кто выиграл?
- Мы.
Они вернулись к прерванной явлением Линды партии в шахматы. Все фигуры на доске были одного цвета, но это никому не мешало.
Локк передвинул серую ладью на две клетки вперёд.
- Пат, - сказал он.
- Как думаешь, мы хоть в какой-то игре можем прийти к другому итогу? Может, в классики?
В кружке кофе крутился вкус мёда и сна.


Локк стоял над пустым гробом, сжимая в руках фотографию Энди Джонсона. Его глаза были закрыты, но он изучал её.
Кей, держа вазочку, в которой хранились похоронные конфеты, переминался с ноги на ногу чуть позади. Эта вазочка всегда была с горкой полна разнообразием вкусов, были там шоколадные конфеты, лакричные, с орехами, с нугой, карамельки, мармеладки, ликёрные, фруктовые, кремовые. Всё, что было изобретено человеческой тягой к сладкому.
Сейчас на дне вазы одиноко обреталась одна-единственная конфета.
- Хоть бы грильяж, хоть бы грильяж, хоть бы грильяж! – беззвучно умолял высшие силы Кей, сверля взглядом спину Локка.
Томми крутился неподалёку и пытался выглядеть непричастным к ограблению вазочки.
- Знаешь, что-то мне кажется странным... – сказал Локк.
- Хотьбыгрильяж, хотьбыгрильяж... А? Ну, если ты имеешь в виду отсутствие трупа, то это нормально, старина Джонсон ведь как в воду канул – да только не в воду, ныряльщики ничего не нашли.
- Нет, я не об этом, - отмахнулся Локк.
Кей продолжил гипнотизировать его спину. Спустя пару минут Локк начал казаться ему совсем маленьким, крошечным, а отсутствие конфет в вазочке всё увеличивалось и увеличивалось в размерах. Но и это было не самым важным, хотя Кей редко когда думал, что есть в мире что-то важнее Локка и конфет.
Пустой гроб, стоящий на возвышении, заглядывал в то, что похоронных дел мастер привык называть своей душой и, иногда – забродившей субстанцией. Гроб был точно таким же, как и его собратья, что ровными рядами спали в соседней комнате, но отличался чем-то незримым. Он был не просто гробом, а гробом Джонсона. Но без Джонсона.
Кей был суеверным в отрицательной степени, что не мешало ему соблюдать действительно нужные обряды. И он любил гробы – из одного даже сделал себе чайный столик. Но этот он хотел бы закопать поглубже и придавить плитой потяжелее.
- Грильяж, - сказал Локк, когда Кей уже готов был решить, что он кариатида по имени Хотьбыгрильяж.
- Ух ты! – воскликнул Томми. – А можете ещё раз показать этот фокус? Как вы угадали, какая конфета оста?.. – не договорив, он растянулся на полу.
- Отрок, какой же ты неловкий, - скорбно покачал головой Кей, наблюдая, как Томми воюет с почему-то развязавшимися шнурками.
Уцелевшая конфета легла на шёлковую подушку. Крышка скрыла и её, и отсутствие тела в гробу. Кей чувствовал себя так, будто во время уборки замёл мусор под кровать. Впрочем, он так поступал всегда.
- Ну что, пускаем людей?
И они хоронили мистера Э. Р. Джонсона – и пили в память о нём чёрный горчащий кофе, и говорили, что он был чертовски хорошим человеком, только закладывал за воротник и жену поколачивал, и что грильяж очень ему подходит. Линда больше не плакала и всем соболезнующим твердила, что чем скорее её Энди закопают, тем ближе их встреча.
- Гроб без мертвеца, - бормотал Кей чуть позже. – Это как кофе без кофеина или работа без зарплаты.
- Ты ведь не получаешь платы за свою работу, - Локк, когда хотел, мог появляться почти бесшумно.
- Ну так и гроб у меня пустой, - развёл руками Кей.


Смерть в Смоллгейте была более важным фактом биографии, чем рождение. Причём не обязательно хронологически последним фактом.
Жизнь после смерти была – для умершего. Жизнь после смерти продолжалась – для оставшихся. Жизнь была бесконечна – для кого-то.
- Вы ведь бессмертны.
- Вроде того, - безмятежно откликнулся Кей.
Джейн знала, что в беседах с Кеем не будет и крохи здравого смысла, но говорить с ним ей было легче, чем с Локком.
- И мы в конце обучения не сможем исполнять ваши обязанности, - продолжала она.
- Неа.
Как и всегда, Кей во время разговора занимал себя чем-то. На этот раз он пытался вскрыть резную шкатулку при помощи отмычки. Механизм замка лязгал, противясь подобному обращению.
- Тогда зачем вам ученики?
- Понимаешь ли... Мы называем вас учениками, потому что термин «слуги» в нынешнее время стал оскорбительным.
Джейн вспыхнула и прижала ладони к щекам, чтобы охладить их. Обижаться на Кея было бессмысленно и глупо – как величественному и презрительному коту объяснять, что мебель в доме нужна не только для его возлежания и точки когтей.
Она считала про себя до скольки-нибудь и старалась не думать о своих планах на жизнь, которые включали в себя искрящееся и безусловное счастье. Двадцать лет ей казались таким же несусветным возрастом, что и три тысячи.
В двадцать лет она сможет уйти. И сказать «Да, хоть ты и придурок» Майклу, который с семи лет объявляет о том, что женится на ней. И завести лабрадора.
Кей потряс шкатулку, внимательно прислушиваясь к звуку, который при этом производит содержимое.
- И что же от нас прячет старина Локк, а? – пробормотал он и снова принялся крутить отмычку в замке. – Ты ведь знала, что в его коллекции шкатулок пусты все, кроме этой?
- Нет. И я, пожалуй, пойду. Мы с Томми хотели бы навестить сегодня родителей.
- Да, конечно, - рассеянно ответил Кей.
Шкатулка с победным звяком открылась.
Внутри был кексик и записка «Приятного аппетита, Кей».


- Ма, они заставляют нас учиться! – жаловался Томми.
- Мамочка, они не дают нам практически никаких знаний! – возмущалась Джейн.
Миссис Дорхендл гладила детей по головам и советовала потерпеть ещё чуть-чуть.
Джейн мрачно жевала пирожок. Она терпеть не могла мистера Локка. За то, как он приносил ведро со шваброй и благодарил за помощь. За то, как он на неё смотрел – внимательно, тепло и с приязнью, так он глядел на кофейник, в окно, на листья комнатного растения. За то, каким естественным движением Кей вкладывал в его протянутую руку полную чашку – Локк писал что-то за своим столом и даже не глядел на Кея, просто раскрывал ладонь и знал, что ему ответят на невысказанную просьбу.
Джейн знала, что он пишет книги, но не могла найти ни одной. Проследив за ним как-то вечером, она увидела, как он выходит на улицу и складывает исписанные ровным убористым почерком блокноты в почтовый ящик. Увидела и, переждав, пока он вернётся в дом, прокралась к ящику. Тот был пуст.
Она не понимала мистера Локка и не понимала мать в её ностальгии по времени ученичества.
Лучше бы она ходила в школу.
- Лучше бы она ходила в школу, - сказал Кей.
Они с Локком сидели на веранде в последний раз за этот год. Небо походило на неумелый акварельный рисунок: слишком много воды, бумага коробится и идёт волнами, цвета выходят грязноватыми и унылыми, как простуда.
Локк кутался в шарф оттенка семечек дыни.
- Я занимаюсь её духовным развитием, - произнёс он. – Мы с ней разобрали Вольтера и переходим к Руссо. А как ваши с Томасом успехи?
- Дочитываем комикс про Бэтмэна.
Тихий вздох был ему ответом.
- Я дам вам книги. Правильное чтение и разговоры о прочитанном очень важны для роста личности.
- Неразумно.
Локк опешил.
- Что?
- Ну, - от клыка до клыка ухмыльнулся Кей, - ты вечно так значимо это говоришь, я тоже захотел попробовать.