Глава 1Что с того, что я не был здесь целых одиннадцать лет?
За дорогой осенний лесок так же чист и подробен.
В нем осталась дыра на том месте, где Колька Жадобин
у ночного костра мне отлил из свинца пистолет.
Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване,
там невеста моя на пустом табурете сидит.
Там бредет моя мать то по грудь, то по пояс в тумане,
и в окошко мой внук сквозь разрушенный воздух глядит.
Я там умер вчера, и до ужаса слышно мне было,
как по твердой дороге рабочая лошадь прошла,
и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,
лошадиная сила вращалась, как бензопила.
Александр Еременко
Он едва не пропустил нужный поворот - проселок не был обозначен ни на одной карте, и неудивительно - если оставленные автомобильными колесами колеи были еще различимы, то посередине дорога густо заросла вереском. Когда он проезжал над ним, вереск пригибался, шурша по днищу взятого напрокат форда. Дорога становилась все уже, так, что ветки молодых сосенок и осин хлестали по окнам, и он начал уже опасаться, что в один прекрасный момент застрянет где-нибудь между деревьями, как подлесок расступился, и он увидел покосившийся забор и калитку, покрашенную в ядовито-голубой цвет. У калитки стоял чумазый мальчик лет четырех и, засунув палец в рот, смотрел на приближающийся автомобиль большими круглыми глазами. Еще две машины были припаркованы поодаль – здоровенный внедорожник – удивительно, как он смог проехать сюда по узкой тропинке – и видавший виды фольксваген, на переднем стекле которого болтался голый резиновый пупс.
Мужчина заглушил двигатель и вылез из машины. Вразвалочку – от долгого сидения за рулем ноги плохо слушались его – он подошел к забору и, прищурившись, окинул взглядом одноэтажную каменную хижину, носившую на себе ту же печать запустения и разрухи, как и все вокруг. За забором продолжался лес – сосны, березы, вереск и пожелтевшая осенняя трава – и единственными признаками, что дом еще не заброшен, была одинокая клумба с чахлыми астрами – да вывешенные между двумя соснами подштанники.
- Скажи, ребенок, дома ли твой отец? – спросил вновь прибывший, обмахиваясь шляпой. Мальчик не ответил, только вытаращил глаза еще пуще, вынул палец изо рта и засунул в нос. Мужчина брезгливо поморщился, потом коснулся калитки кончиком пальца и поморщился еще сильнее, так, что стал похож на обиженного бульдога. Калитка оказалась свежеокрашенной.
- Глушь, - пробормотал он. – Глушь с медведями.
Он прошел в калитку, тщательно следя за тем, чтобы не коснуться ее краем своего светло-коричневого шерстяного пальто, поднялся на крыльцо и деликатно постучал в дверь. Никто не ответил ему. Только не пойми откуда вынырнул пушистый серый кот и принялся тереться башкой об его ногу, оставляя длинные светлые шерстинки на тщательно отглаженных брюках.
Мужчина вздохнул, оттолкнул кота и постучал еще раз, с такой силой, что в доме задребезжали замызганные стекла.
- Что нужно?
Дверь распахнулась так резко, что мужчина не успел даже отдернуть руку – так и остался стоять с занесенным кулаком.
- Одноглазый, - ответил он, неожиданно для самого себя оробев. Стоящий перед ним парень был не старше восемнадцати, но его угрюмый вид внушал невольные опасения. – Мне нужен Одноглазый.
- Его нет.
Гость растерялся.
- Как нет? Мы договаривались. Я… - тут он покосился на припаркованную за забором машину, - Ф-форд, мистер Джон Форд… почти как Генри Форд, только победнее…
- Он в больнице, - оборвал его парень, вышел на крыльцо, прикрыл за собой дверь и окинул мистера Форда оценивающим взглядом – от кончиков стоптанных кроссовок до потной розовой лысины. Судя по сурово нахмуренным бровям, увиденное ему не понравилось. – И вы опоздали.
Форд помолчал секунду, переваривая информацию.
- Значит ли это, милейший мой сэр, - начал он осторожно, - что, невзирая на прискорбное происшествие, случившееся с вашим… батюшкой… наша маленькая прогулка все же состоится?
- Состоится, - сказал кто-то сзади. – Хотя на месте нашего проводника я бы не стал вас ждать. Вы опоздали на полчаса.
Говорившему было уже за сорок, по крайней мере в его коротко подстриженных темных волосах уже показалась седина, он был высок и жилист и чем-то напоминал поджарого охотничьего пса – если, конечно, существуют псы, курящие крепкие сигареты.
- Дороги, - вздохнул Форд и неопределенно взмахнул в воздухе шляпой, разгоняя сизый сигаретный дым, слоями зависший во влажном осеннем воздухе. – О, эти деревенские дороги, любезнейший… мы ведь еще не представлены?
Курильщик фыркнул.
- Нескромный вопрос, любезнейший, - ответил он в тон, - учитывая, что мы собрались нарушить сразу три закона.
Форд пожал плечами.
- О да, сохранение анонимности было бы крайне желательно. Но для удобства коммуникации, вы, дражайший сэр, могли бы озаботиться псевдонимом.
- Псевдонимы, - курильщик осклабился, - по-вашему, они продаются в магазинах туристического снаряжения, рядом с альпинистскими крючьями и спальными мешками? Впрочем, вы можете называть меня Джоном Доу. Предупреждая ваши вопросы – нашего психопомпа зовут Том – нет никаких сомнений, что это ненастоящее имя, а вон та красотка, - на этих словах мистер Доу махнул рукой в сторону зарослей можжевельника - именует себя Дороти.
Форд взглянул в указанном направлении и увидел скромно стоящую в тени девушку. Она казалась ужасно юной и напуганной. Заметив, что общее внимание обращено на нее, она подошла и кивнула мистеру Форду. Он удивился про себя – каким ветром занесло эту чистенькую девочку на самую глухую окраину шотландского заповедника. С ним-то самим все ясно, да и мистер Доу, как ни старается казаться загадочным, виден насквозь. Охотника Форд чуял за милю, даром что у того сейчас не было в руках ружья.
– Дивно. Джон Форд, к вашим услугам, - он еще раз взглянул на тщательно выбритую физиономию охотника и, не удержавшись, добавил:
- Вам больше подошло бы имя Натти Бампо.
Охотник изумленно уставился на него, потом вдруг громко расхохотался.
- Все здесь? – нетерпеливо спросил Том. – Тогда выступаем. Но прежде я хочу вам кое-что сказать.
Он выудил из-под крыльца здоровенный рюкзак и повесил на плечо двустволку, окидывая свое маленькое стадо усталым взглядом овчарки.
- Первое, - сказал он. – Вы будете слушаться меня беспрекословно. Вас сюда никто не звал, поэтому расстанусь я с вами без сожалений. Второе. Если кто-то сомневается, нужно ли ему все это – советую ему подумать еще раз, и подумать крепко, потому что если вы войдете в лес, вернуться сможете только вместе со всеми. Если вы передумаете сейчас, деньги я верну, не сомневайтесь. Третье. Никаких фотоаппаратов. Если хотите фотографировать, езжайте к Лох-Нессу. И четвертое.
Он сделал паузу. Форд подумал, что эта речь отрепетирована заранее. Может даже, парень не сам ее придумал. Наверное, так приветствовал туристов его папаша - Одноглазый. Форду стало интересно, сможет ли юнец справиться с группой людей, которые все старше его – характер у парня явно не сахар, но не факт, что он сладит с тем же Кожаным Чулком. Да и сам Форд – он, конечно, будет прислушиваться к рекомендациям проводника, но в рамках разумного. В конце концов, у него здесь свои цели и свой интерес.
- Четвертое, - повторил Том, чуть повысив голос. – В Лесу вы увидите вещи, объяснить которые будете не в состоянии. Многие из них опасны. Некоторые – опасны смертельно. Поэтому если кто-нибудь из вас заметит что-нибудь необычное… хоть что-нибудь… он скажет мне немедленно и не станет исследовать это самостоятельно. Если кого-то это не устраивает – вы знаете, что делать.
- Ехать фотографировать Несси, - закончил за него Доу, паскудно ухмыляясь. Юноша сделал вид, что не замечает иронии.
- Именно.
С Доу будут проблемы, снова подумал Форд. Обязательно будут. Он охотник на крупную дичь. Крутой мужик. Не из тех, кто будет слушаться приказов какого-то молокососа. И тем более не из тех, кто сбежит, поджав хвост, при первых признаках неведомой опасности.
- Машины придется оставить здесь. Мы могли бы скостить десять-двенадцать миль, но велик риск наткнуться на лесников.
- Резонно, - охотник кивнул и снова ухмыльнулся, демонстрируя пожелтевшие от никотина зубы.
- Тогда разгружайте свое барахло, - парень неопределенно махнул рукой. Дороти уже копошилась возле своего багажника. Мистер Форд не спеша дошел до тезки-форда, с которым за три часа тряской езды по заросшим проселкам успел почти что сродниться, тяжело вздохнул, потом достал из-под сидения рюкзак. Он показался ему очень тяжелым. Путешествие обещало быть не из приятных.
- Уходишь, значит.
У женщины было совершенно бесцветное лицо – такое лицо увидишь, и тут же забудешь. Мистер Форд уже видел такие лица – и знал, что сила, стирающая с них все краски, именуется скорбью. У нее такой вид, как будто кто-то умер, подумал он и тут же вспомнил – Одноглазый. Тот парень, Том, сказал, что отец в больнице. Форд постеснялся спросить, что случилось – не его это дело. Теперь, глядя на убитое лицо миссис Одноглазой, он подумал – наверняка что-то серьезное.
- Ухожу.
Женщина судорожно вздохнула, комкая в руках конец фартука. Маленький мальчик, который до этого бродил у калитки, подбежал к матери, и молча показал брату кулак. Том не обратил на него внимания.
- Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу, - твердо сказала мать.
- Со мной ничего не случится, - ответил Том. По его скучному голосу, Форд понял, что этот разговор происходит у них не в первый раз.
- Твой отец тоже так говорил. А теперь даже имени своего не помнит.
- Мама…
- Это плохое место, сынок. Плохое место для людей.
- Мама, мне пора.
Парень быстро шагнул вперед, как будто хотел ее поцеловать, но потом смутился и вместо этого просто неловко погладил мать по плечу. Он попытался было потрепать маленького братца по голове, но тот вывернулся из-под его руки, сердито сверкая глазенками. Том пожал плечами, отвернулся и подошел к машине, возле которой его уже ждали остальные.
- Идемте, - отрывисто бросил он, перекинул через плечо здоровенную двустволку и быстро зашагал по раскисшей дороге; остальные гуськом потянулись за ним. Женщина стояла, не двигаясь с места, пожирая удаляющуюся фигуру своего сына жадным взглядом, как будто пытаясь запомнить малейшие детали этой сцены. Никто из туристов не решался смотреть ей в лицо.
- Ах, матери, - пробормотал мистер Форд больше про себя.– Если б на то была их воля, мы все до седин ходили бы на помочах.
Том угрюмо взглянул на него и промолчал.
