О вредных привычкахЛюди напротив отводили глаза, когда она встречалась с ними своим, полубезумным, взглядом, или невидяще смотрели перед собой, и тогда со стороны можно было наблюдать страннейшую сцену: два человека в тесном вагоне метро неотрывно смотрят друг на друга, но друг друга, очевидно, не видят. Всю эту ночь ей снились сны, которые она безуспешно гнала от себя: фиалковые глаза над ней, искаженное мукой лицо, вскрики, стоны боли и наслаждения... А потом светлые глаза молодого великолепно сложенного мужчины становились ее глазами, и тогда уже она склонялась над гибким, хрупким юношеским телом, цвета чайной розы. И глубина темно-карих, медовых глаз втягивала ее в сладкую пропасть.
С чего все началось? С той, первой сигареты, которой ее угостила подруга? Когда обеим было смешно, был снег, низкое, режущее по отвыкшим от света глазам зимнее солнце... Или как-то иначе? С чего вообще начинается безумие? Отклонение от верной прямой дороги, на которой безопасно, нет иллюзий и сущностей, похожих на демонов, не меньше, чем на ангелов? А ждало ли ее и таких как она, воспитанных жизнью за шкафом ребят, что-то, кроме безумия? Как они высыпали на улицу, толпа одетых, кто во что горазд, скоморохов конца двадцатого века! Ни один из них не был на деле ни хиппи, ни панком, потому что те уже вымерли, сгинули в разноцветном хаосе своих ярких и кратких жизней. Но они играли в похожие игры, поэтому не удивительно, что многих из них она не смогла бы разыскать среди живых, даром, что ей самой едва минуло тридцать лет.
Ее первый парень погиб от передозировки, второй сошел с ума, третий ушел сам... Были еще, уже более взрослые мужчины, которые прямо ей говорили, что она ведьма, что она красивая женщина, но лучше бы им держаться от нее подальше.
Возможно, она и сейчас была еще хороша собой, но мужчины, задерживавшие на ней взгляд, шарахались от нее лишь только она поднимала глаза.
Ее немолодой болезненной матери постоянно требовались лекарства и забота. Ее брат сначала был наркоманом, потом решил стать пьяницей. В результате он сумел совместить и то, и другое. И если месяц назад они вызывали врача, чтобы откачать его от запоя, то недели через две его приходилось ложить в больницу, чтобы избавить от ломки.
На ней держалась семья, едва-едва на плаву, потому что брат постоянно влезал в долги, к тому же капельницы, врачи больницы... Они с трудом влачили существование очень небогатых людей: в дешевых куртках, с потрепанными мобильниками, сношенной обуви. Она часто меняла работу, потому что плохо уживалась с коллегами, но ей раз за разом удавалось быстро найти другую. На краткий миг она могла сыграть роль преуспевающей, уверенной в себе девицы, с сильным характером, которой все нипочем, а ее должность не подразумевала быстрого увольнения, когда работодателям открывалась правда.
Когда она играла роль, она призывала к себе смелость и самоуверенность одной из двух сущностей, о которых непрестанно сочиняла истории, попеременно пользовавшиеся успехом и пренебрежением в том сообществе в сети, которое стало ей домом. Иногда она думала, что не одна сумасшедшая, но догадываются ли ее сетевые друзья о том, как опасно курить?
Сегодня она была очень встревожена и испытывала панику, потому что понимала, что несмотря ни на что закурит. Она представляла себе, как будет покупать сигареты. Кент, четверочку. Зажигалку она выбросила месяц назад и поэтому знала, что ее купит тоже.
Сильнейшую панику она испытывала потому, что в ее жизни все теперь было хорошо, очень благополучно для такого изгоя, как она. Бросив курить, она стала наблюдать.
Как она и предполагала, на работе к ней стали лучше относиться, она поднималась по службе, сумела купить новые шмотки, которые ей очень шли и убавляли лет десять ее возраста, так что и в бреду ей невозможно было бы дать больше девятнадцати лет. Моложавость вообще была фамильной чертой ее семьи.
Но, главное, что она встретила человека, к которому привязалась, а он... в общем, он никогда и не был человеком, о чем ей было прекрасно известно с самого начала.
Она нашла его недели две тому назад в снегу у подъезда. Парень был невероятно похож на одного их тех, о ком она писала свои рассказы, в каждом из них повергая его в поражение от красивого блондина, который не знал жалости, потому что смысл бытия видел в том, чтобы развенчивать подобных этому чувству химер. Он не был жесток. Он чему-то хотел научить людей. Но его она любила меньше того, которого нашла в снегу.
Тот был нелепо одет, в средневековые штаны-шоссы и бархатный камзол. Убедившись, что он жив, она помогла ему добраться до квартиры, стала выхаживать. А позже... Она пыталась убедить себя, что верит его небылицам о том, что он студент, решивший сыграть роль в спектакле, а потом отметивший свой успех с друзьями. Но потом поняла, что привыкла к нему, что знает кто он. Она его нашла после того как бросила курить и успела поверить в магию отказа от дурных привычек. Они призывают некое неведомое древнее зло, что-то ломают в нас, отклоняют с верной дороги.
На одной из прошлых работ она общалась с человеком, неприятно ее поражавшим время от времени - самоуверенностью и тем, что ему все удавалось легко, хотя он был занудой и "правильным" до омерзения, - но он первым сказал, что ей нельзя курить.
Тот человек, ее ровесник и начальник, казалось, был в нее слегка влюблен. В отличие от прочих мужчин, он не шарахался от нее, едва встретившись с ней взглядом. С другой стороны, она была ценной сотрудницей...
Как-то между ними состоялся такой разговор:
- Каждый человек сам решает свою судьбу, - безапелляционно заметил он, когда они остались наедине.
- Неправда, - возразила она, негромко рассмеявшись. - Лично я - фаталистка. Нас ждет то, что суждено, и бессмысленно этому сопротивляться.
- А вы попробуйте не сопротивляться, а лишь не делать ошибок, - мягко улыбнувшись, заметил он.
Он взял ее за руку, смущенно попросив осмотреть ее ладонь. Она позволила.
- Восхитительно! - прошептал он.
- Что? - сухо спросила она.
- Вас ждет что-то необычное. Почти волшебное, но... Но вам следует прекратить потворствовать своим дурным привычкам. О, простите... Вам так не идет курить!
В этот момент вошла их коллега, Катя. Высокая, дородная девица, на семь лет моложе ее, Ольги. В глазах Кати вспыхнула ревность, но она рассмеялась, деланно простодушно.
- О, опять это? Зачем ты заставляешь бедную Ольгу бросить курить? Она такой же человек, как и прочие. Ей тоже можно.
- Нет. Ей нельзя, - отстранено произнес он и отпустил ее руку.
Ольга попробовала избавиться от давешний привычки, и у нее получилось. Работу она вскоре благополучно поменяла, утомившись попытками своего начальника лезть в душу.
В этот раз она попала в очень большую организацию. И сначала Ольге все нравилось. Наверное, потому, что она обнаружила, что ее, интроверта, больше не пугает перспектива общаться с большим количеством людей. Ей делали комплименты симпатичные парни, начальство было ею довольно. Ольга решила ради чистоты эксперимента избавиться еще от пары-тройки плохих привычек, которые ей помогали выживать раньше, а, на деле, мешали. Так она больше не покупала шоколадку после работы. Не пила пиво, если на душе скребли кошки, смущенно приглушив звук открывающейся банки закипающим на кухне чайником. Она даже отказалась от успокоительных таблеток, которые были ее спасением годы. Нервы напряглись до предела и звенели, как идеально настроенные струны, на которых играло ее вдохновение, но она больше не доводила финал своих историй до закономерного конца. Никто, даже она, не падал в пропасть, но напряжение росло.
Ее нереальный незнакомец пришел в себя, все еще рассказывал небылицы, но она знала, что он никакой не студент. Даже то, что он не человек, она знала. Однако им было так просто и так хорошо вместе! Просто пить на кухне чай, просто смотреть телевизор, сидеть в тишине или слушать музыку. В те дни ненадолго объявился брат и случилось чудо - он запил, но самостоятельно вышел из запоя. И первое, и второе случилось так стремительно, что Димка не заметил, что у Ольги поселился какой-то паренек... а, может, не увидел?
С ужасом она поняла, что подъехала к своей станции. Она вышла из вагона, и шла легко, словно ее не касалась та ужасная борьба, которая в ней происходила. Она знала, что не сможет заставить себя повернуть, как следовало бы, налево, а пройдет прямо, к ларьку.
- Кент, четверочку, - бесцветным голосом сказала она. - И зажигалку. Нет, самую дешевую.
Да, самая дешевая зажигалка - подходящий венец ее падения. Ей показалось, что ее улыбка лишь отражение улыбки той сущности, которая преследовала ее с детства. Она стала похожа на белокурого демона своим стремлением вечно всем доказывать, что нет правды и нет справедливости. Есть только бездна. И холод этой бездны. Только безумные слепцы и тупицы до поры до времени ходят по поверхности, которой не существует и никогда не существовало, но рано или поздно и они прозреют. А если знать, как обстоят дела, можно хотя бы не кричать от ужаса, когда падаешь в темноту.
Она зажгла огонек. Жадно закурила. Первый глоток желанного, пагубного дыма принес ей облегчение. Она испытала такое блаженство, которого давно не испытывала. Небо не обрушилось ей на голову. Земля под ней не разверзлась. Ольга рассмеялась, удивляя тех, кто пристроился неподалеку, как и она, наслаждаться терпко-горьки дымом.
