ParanoidНаписано на заявку "ГГ осознает себя, как персонажа, часть игры. Бороться? Смириться?"
По-настоящему серьёзно Джун-Зарр задумался о парадоксах вселенной, когда на его глазах земля разверзлась под мёртвым бандитом, поглотила его и сомкнулась, будто ничего не было. Джун-Зарр упал на колени, ощупал то место, на котором лежало тело, не нашёл ни трещинки, развернулся и на карачках пополз из пещеры.
— Скуму пили? — первым делом спросила жрица Кинарет при вайтранском храме. Джун-Зарр помотал головой. Скуму он пробовал, но не получил ни обещанных сладких грёз, ни радости — вообще ничего. Он подозревал, что скумный эффект — величайшая мистификация последних трёх Эпох.
— А ещё этот каджит нашёл неправильный колун! — пожаловался он.
Колун, по правде сказать, был вторым после бандита поводом навестить врачевателей. Джун-Зарр четырежды мерил пустой наплечный мешок, мешок с колуном и отдельно колун, и каждый раз получалось одно и то же: топорище должно было торчать из мешка на добрых две ладони, однако не торчало. Джун-Зарр сомневался, что в мешке находятся врата в Этериус, а топорище родом с Плана Мерунеса Дагона, однако с удовольствием сменил бы оба — если бы нашёл в продаже хоть у одного торговца.
— Да хранит тебя милость Кинарет, — с каменным лицом произнесла жрица и повернулась к ожидающим её больным: крестьянке с атаксией и раненому солдату.
Джун-Зарр не знал, что и думать: этих двоих он видел в храме уже месяц, каждый раз на одних и тех же местах и с одними и теми же жалобами.
Понурившись, он вышел. На Вайтран опустились сумерки, по улице взад-вперёд разгуливали горожане — стадами, иначе и не скажешь. Стадо возле кузни, стадо возле дверей таверны.
— Заходите или расходитесь! — не выдержал Джун-Зарр, безуспешно попытавшись распихать их плечами, чтобы войти.
— Что-то ты неважно выглядишь, — заметил нищий Бренуин.
— Каджит тебя не спрашивал, — огрызнулся Джун-Зарр, наконец пробился в таверну, чудом не получив дверью по носу, и окликнул хозяйку: — Бутылку эля, пожалуйста.
— Пятнадцать семптимов.
— Ты только что продала такой же эль за пять монет! — взвился Джун-Зарр.
— Пятнадцать золотых, — бесстрастно повторила Хульда. Вздохнув, Джун-Зарр отсчитал деньги: на комнату уже не оставалось. Он вышел на улицу и уселся на ступеньки возле Зала мёртвых — самого тихого места в городе. Небо вздрогнуло, чихнуло и разразилось навязчивой моросью. Джун-Зарр вжал голову в плечи и обвил хвост вокруг коленей.
— В такие ночи каджит жаждет крови, — изрёк он в темноту.
— Жги вампира! — заполошно завопили оттуда.
Джун-Зарр подскочил на месте, с перепугу выронив открытую бутылку. Крик доносился от главных ворот, и когда он туда добежал, то увидел только два трупа и стоящего над ними стражника с факелом. Один труп недружелюбно даже для данмера скалил клыки и морщил нос, в другом Джун-Зарр опознал городскую оружейницу.
— Жалость-то какая, — меланхолично произнёс стражник и зачем-то пощупал покойнице пульс.
Джун-Зарру ничего не оставалось, кроме как вернуться на насиженное место, но то было уже занято маленькой, ему до пояса, насупившейся редгарской девочкой.
— Я с кем хочешь могу драться — с парнями, девчонками, собаками, взрослыми! — поведала она.
Джун-Зарр вздохнул:
— Каджит уверен, что места здесь хватит обоим.
Малявка нехотя подвинулась. Джун-Зарр поднял бутылку эля, уже не удивившись, что ни капли не пролилось, и от души к ней приложился.
— А ты почему тут сидишь? — спросил он у девочки.
— Потому что у нас дома всего две кровати, — буркнула та, поёжилась и будто невзначай придвинулась к его тёплому боку.
— И что?
— А нас в семье трое. Кто успел — тот и лёг.
— Почему же твой папа не поставит третью кровать? — осторожно спросил Джун-Зарр.
Малявка пожала плечами.
— А тебя не будут ругать, что ты гуляешь ночами? Может, каджиту отвести тебя домой?
— Я с кем хочешь могу драться… — завела она.
— Каджит в этом не сомневается, — кивнул Джун-Зарр. — Он такое уже не раз слышал.
Малявка засопела, показала ему язык и опрометью бросилась домой.
Проснулся он, как ни странно, хорошо отдохнувшим, но со смутным ощущением, что всю ночь не на улице спал, а сначала познакомился с орком по имени Дорак, потом поехал в Рифтен, оттуда опрометью мчался до какого-то «форта Стражи рассвета», вступил там в шайку охотников на вампиров, откопал в древней пещере молодую нордку, отвёл её в старинный замок на острове, стал вампиром, прокусил кому-то шею, прокусил себе губу клыками, превратился в стаю летучих мышей и был съеден возле Рорикстеда драконом по имени Нааглив.
Как он ухитрился переделать столько дел за один сон, Джун-Зарр понятия не имел. Он решил об этом не думать и отправился на рынок в надежде купить на оставшиеся пару семптимов хотя бы яблоко у вдовушки Карлотты, которая целыми днями в гордом одиночестве торчала за прилавком и рассказывала всем желающим, что от мужчин у неё отбоя нет.
На рынке Джун-Зарр увидел прогуливающегося вдоль мясного ряда того самого орка из Стражи рассвета и попятился к городским воротам.
— И давно это с тобой, сын мой? — сочувственно спросил жрец из храма Мары в Рифтене.
— Ещё с Хелгена, — признался Джун-Зарр, растянувшись на узкой каменной кушетке. Через крохотное храмовое окошко с улицы доносилась спокойная, но удивительно раздражающая мелодия. — Каджиту иногда кажется, что он уже был там, где раньше никогда не был. И что раньше он сам был кем-то другим. Однажды каджиту приснилось, что он приехал в Скайрим нордской женщиной!
— И что же ты чувствовал, когда был женщиной, сын мой? — спросил жрец и заскрипел пером по бумаге.
— Каджит, то есть женщина ходила по тундре, ловила бабочек и переплывала реки в одежде, которая на ней не намокала, — проворчал Джун-Зарр. — А ещё за ней постоянно гнались мужчины в шерстяных юбках и кричали, что она позор их рода. И что пора покончить с этой глупой игрой.
Жрец задумчиво покивал и пожевал губами.
— Сын мой, думаю, я нашёл корень твоей проблемы.
— Да? — оживился Джун-Зарр. — И что же каджит должен сделать?
— Не желаешь ли приобрести амулет Мары за двести септимов?
…Поскольку после драки в храме Мары Джун-Зарра больше туда не пускали, он решил вступить в Гильдию воров.
— Они говорят: пойди туда! А каджит не хочет идти. Он уверен, что в этом доме его уже ловили, потому что на втором этаже вечно торчит сестра Эрикура, но каджит не уверен, будет ли она торчать в этот раз, потому что он уверен, что были разы, когда она не торчала!
— Иными словами, ты не уверен в существовании объективной реальности вне сгенерированного возле тебя ситуативного универсума. — Векел отложил свою вечную тряпку для протирки и подлил Джун-Зарру мёда. — Что? Я же трактирщик. Я и не такой бред слышал. Жениться тебе надо, парень.
— Каджит не хочет жениться! — вспылил Джун-Зарр.
— Пусть каджит выходит замуж, — пожал плечами Векел.
Джун-Зарр уронил голову на барную стойку.
…Однажды он решил пойти другим путём. Среди бела дня взял, не заплатив, с прилавка жареную кроличью ножку и съел её на глазах у девяти свидетелей.
— Если бы мы не были друзьями, тебе бы это так с рук не сошло, — похлопал его по плечу босмер-торговец. У Джун-Зарра было гнусное ощущение, что они когда-то сталкивались при летальных для торговца обстоятельствах, но сейчас тот как ни в чём не бывало стоял возле своего лотка и лучился добродушием.
У Джун-Зарра начали периодически дёргаться правый глаз и левая нога.
Ещё через неделю такой жизни он сделал вид, что случайно поскользнулся, и упал с обрыва, мстительно убедившись, что внизу, на пятидесятифутовом расстоянии, только острые камни и ни клочка мягкой земли.
Очнулся он утром накануне прыжка, в «Буйной фляге», с таким привкусом во рту, будто делал с сиродильским минотавром что-то такое, после чего остаётся только вступить в брак.
— За что вы так благоволите этому каджиту, боги? — бубнил он перед алтарём Акатоша в Храме Всех богов. Великий дракон молчал и упорно одаривал щекотным благословением.
Джун-Зарр окончательно пал духом, тем более что мёртвые бандиты снова повадились нырять в землю словно под тяжестью грехов своих. А на их увесистые кошельки у Джун-Зарра были далеко идущие планы!
Как-то раз в Хьялмарке он столкнулся на болотах с благообразным каджитом в монашеской робе. Тот окинул его равнодушным взглядом и сказал в пространство, что М`Айк любит и умеет быстро перемещаться, однако же не всегда знает, как попасть в ближайший город, если никогда раньше там не бывал, и сколько это займёт времени.
— Этот каджит всегда знает место и время, — вежливо ответил Джун-Зарр. — Морфал — к западу отсюда, в трёх часах ходьбы.
— Что-то странное происходит с каджитами, когда они прибывают в Скайрим, — заметил М`Айк.
— Этот каджит не уверен, что он был нормальным до Скайрима, — уныло отозвался Джун-Зарр.
— М'Айк не помнит своего детства. Возможно, его и не было.
Джун-Зарр встрепенулся:
— М`Айк тоже не отличает случившееся от неслучившегося?
— М'Айк знает много, говорит мало. М'Айк знает многое, чего другие не знают.
— А знает ли М'Айк, каким богам нужно молиться, чтобы избавиться от этого проклятия? — Джун-Зарр схватил старого каджита за робу и в порыве чувств как следует встряхнул.
— М'Айк — реалист, ему нет нужды в мистицизме, — невозмутимо проговорил тот. — М`Айк думает, неслучившееся похоже на оружие — M`Айк всегда носит с собой два оружия на случай, если одно сломается. А ещё М`айк, прибыв в Скайрим, научился сам ковать оружие, это очень радует M`Айка.
Джун-Зарр разжал руки и чуть не закричал от настигшего его озарения. Действительно, на что жаловаться? Он не может упасть с обрыва, попасться страже и даже раны на нём зарастают… как на злокрысе.
А что эль ему продают дороже, чем остальным, — так и денег в сундуках в случайных пещерах с каждым днём становится всё больше.
— Каджит благодарит M`Айка! — Напоследок он стиснул того в объятиях и зашагал по направлению к Данстару: теперь его не пугали ни полдня ходьбы, ни снежные тролли и ледяные призраки, ни обморожение, которого с ним в любом случае не приключилось бы.
— Однажды душу М'Айка захватили. Неприятное ощущение. Думай об этом иногда, — проговорил старый каджит ему вслед, но Джун-Зарр его уже не услышал.
«Этот каджит — сам кузнец своей судьбы, — вдохновенно думал он, по колено проваливаясь в обледеневшие лужи и распинывая алчущих его хвоста грязекрабов. — Никакие силы не заставят каджита делать то, чего он не хочет!»
Непреодолимое желание приобрести амулет Мары и показаться с ним на глаза какому-нибудь волосатому норду должно было появиться у него только через три часа.
