Мать-перемать

Глава 1

Июль 1960

Родители казались не на шутку взволнованными приходом статного незнакомца в красивой мантии. Мать отправила их единственного старого эльфа за лучшим вином, которое могло найтись в их погребе, а отец, чье волнение выдавали подрагивающие руки, провел гостя в кабинет. Молли украдкой подошла к двери и приложила к ней ухо.

… - и тогда я как глава рода прощу вам ваш долг, Малкольм, - негромким выразительным голосом договорил незнакомец.
- Но она еще ребенок, - отец старался звучать достойно, но голос выдал его состояние. – Как я могу отвечать за нее, если ей только десять?
Молли поняла, что речь идет о ней, и приникла ухом к двери еще теснее.
- Вы же знаете, Малкольм, в чистокровных семьях это нормальная практика. Я потерял жену два месяца назад, и в ближайшие годы заключать брак не готов. Мне кажется, через восемь лет, когда ваша дочь окончит Хогвартс, а я дам достойное воспитание моему наследнику, мы сможем вернуться к этому разговору. Не так много осталось в нашем мире чистокровных семей, и я хотел бы удостовериться, что смогу взять в жены достойную…

Дальше Молли дослушать не смогла: на лестнице раздались шаги матери, и она на цыпочках убежала в свою комнату. Кем был красивый взрослый гость, от которого, впрочем, веяло прохладой и легким высокомерием, она не знала. Родители, проводив его до дверей и как-то подобострастно распрощавшись, ничего не пожелали ей объяснить, как она ни просила. Гидеон и Фабиан, вечером вернувшиеся от тетки Мюриэль, тоже ничего не сумели выяснить. И мать, и отец были совершенно непрошибаемы.

Август 1968

- Что?! – Молли топнула ногой так, что половица под ней жалобно скрипнула. – Как вы могли на такое пойти!
- Прюэтты – древний чистокровный род, Молли, и ты должна понимать, какую честь нам оказал мистер Малфой своим желанием заключить с тобой помолвку, - в голосе отца причудливым образом сочетались сожаление и попытка казаться строгим. – Прискорбно, что ты этого не оценила.
- Мистер Малфой! Отец этого напыщенного мелкого Люциуса, который ходит по Хогвартсу так, как будто это его фамильный замок! И кем я ему буду приходиться, мачехой? Мачехой, которая старше его на пять чертовых лет?
- Ты не станешь опускаться до таких выражений, Молли, - не повышая голоса, строго сказал отец. – И кричать на меня тоже не станешь, пока я жив и пока являюсь главой нашей семьи. Надеюсь, что после знакомства с мистером Малфоем ты перестанешь так себя вести. Достоинство – вот что должно являться главной добродетелью молодой чистокровной волшебницы.
- Вы сосватали меня за человека, который вас самих в грош не ставит, и говорите что-то о добродетели? – Снова закричала Молли, глядя на серьезное лицо отца и на мать, не поднимавшую на нее глаз. – Какие же вы лицемеры. Я помню тот день, и помню, как вы оба заискивали перед Малфоем. Но теперь я понимаю еще кое-что: вам этот брак выгоден, потому что наша великая чистокровная семья беднеет с каждым годом, а такое родство, конечно же, снова поднимет вас в круги повыше. Но знаете, что? Я в этом вам не помощник.
- В июне следующего года мистер Малфой прибудет на твой выпускной, - словно не услышав слов дочери, продолжил Малкольм Прюэтт. – Тогда вы сможете пообщаться и впервые показаться в обществе в качестве жениха и невесты.
- Не будет этого, - прошипела Молли и покинула кабинет отца, сдерживая злые слезы. – Не будет.

Сентябрь 1968

… - Я больше не могу носить в себе это, Артур, не могу, - Молли захлебывалась слезами. – Они обошлись со мной, как с вещью! Я хотела представить тебя им на Рождество, но теперь мне даже не хочется возвращаться в этот дом.

Артур Уизли робко поглаживал любимую по спине, не зная, что сказать. Для него, представителя еще более бедного чистокровного рода, такие вещи как брак по договоренности были чем-то из далекого прошлого. Но сейчас у него на груди рыдала такая теплая, живая, такая родная Молли Прюэтт, а над счастьем, которое они себе рисовали, нависла тень загадочного Абраксаса Малфоя. И Артуру нужно было принимать решение, любое, лишь бы Молли больше не плакала.

- Мы убежим, - пробормотал он, уткнувшись губами в ее густые медные кудри.
- Что ты сказал? – Молли подняла на него заплаканное лицо.
- Мы убежим, - повторил Артур более внятно. - И поженимся, - добавил он с внезапной уверенностью. – Ты же будешь моей женой?

Февраль 1970

- А у вас здесь мило.
Молли подскочила, как ошпаренная. Они с Артуром защитили их маленький дом, как смогли, но кто-то оказался достаточно сильным, чтобы эту защиту сломать.

Кто-то вроде Абраксаса Малфоя.

За то время, пока Молли его не видела, он изменился. Первое впечатление ее, десятилетней девочки, - высокий, властный, холодный. Черты лица в ее памяти не сохранились, так что каждый раз, когда она с яростью думала о человеке, посмевшем посягать на нее, как на предмет, ей представлялся повзрослевший Люциус Малфой. Но мужчина, взломавший защитные заклинания, охранявшие ее дом, был не слишком похож на своего тощего бледного сына. Черты его лица были тяжелее, голубые глаза ярче, и он излучал уверенность и опасность, а не самовлюбленность, приправленную бравадой, как Люциус.

- Уходите, - Молли выхватила было палочку, но быстрое движение руки Абраксаса вмиг ее обезоружило. И, кажется, обездвижило.
Беспалочковая магия и невербальные заклинания. Что она может против такого арсенала? Молли бессильно застонала: Артур вернется только через пять часов, начальник точно не отпустит его раньше, эта идиотская стажировка… О Мерлин!

Абраксас Малфой был совсем близко.

- Вздумала от меня убежать. Вышла замуж за бедняка Уизли, - он словно клеймил ее каждым словом. - А ты знаешь, насколько сильна брачная магия? Знаешь, что вы, два наивных сопляка, сделали, заключив брак? Вы разрушили мою договоренность с твоими родителями, и теперь я имею полное право потребовать от них все, что угодно ради выплаты долга. Если у них ничего не окажется, я могу даже забрать последнее, что у них есть. Могу взять их в услужение. Какое унижение для славного рода Прюэттов, не так ли?

Он легонько толкнул Молли, и она рухнула на старенькую софу.

- Но, честно говоря, у меня совершенно пропала охота брать в жены такую неразборчивую, строптивую, презирающую статус крови юную особу, - протянул он (так вот, от кого Люциус научился так тягуче говорить!) – Однако не могу отказать себе в удовольствии хотя бы попробовать…

Молли хотела закричать, но обнаружила, что голоса у нее совсем нет.