Глава 1Фанфик является продолжением фанфика "Выбор Морганы": http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=77459
__________________
Это случилось прямо посреди Зала совета, когда Артур сидел за Круглым столом, окруженный своими рыцарями. Никогда король и представить не мог, что его ждало тем утром. Никогда бы он не подумал, что тот день, который был так похож на все остальные, станет вдруг днем, когда земля разверзнется под его ногами.
Однако хватило одного мгновения, чтобы все невозвратимо рухнуло.
А Артур ничего не замечал – все это время. Он был слеп. Опять.
Правда, Мерлин с самого утра ужасно выглядел. Но в этом не было ничего удивительного. Как Артур мог подумать, что грустная физиономия слуги могла означать лелеемый им темный замысел убийства? В конце концов, Гаюс недавно умер! Артур знал, что Гаюс был для Мерлина как отец, и искренне сочувствовал другу в поразившем его горе. Он слишком хорошо помнил то ощущение потери, которое испытал, когда умер его собственный отец год назад…
Конечно, обстоятельства были другими: Утер умер от ран, нанесенных убийцей, и проклятых заклинаний лицемерного колдуна. Его смерть была ужасна. Гаюс же мирно ушел во сне, что было для Артура большим утешением. Но результат от этого не изменился: как прежде Артур, Мерлин чувствовал себя теперь сиротой – лишенным надежной поддержки своего наставника и его разумных советов. И Артур не мог не чувствовать сострадания к другу. Он хотел бы найти слова, чтобы подбодрить его - как умела делать Гвиневра. Или же хотя бы правильное поведение - как Гавейн, который обладал особым искусством разделять горе, изливая больше выпивки, чем слов.
Но Артур всегда испытывал трудности в выражении своих чувств и вот опять растерялся, когда следовало что-нибудь сделать. Он был способен лишь похлопать Мерлина по плечу, давая ему понять, что разделяет его боль, сам злясь на свои жалкие способности в общении.
Честно говоря, в тот миг, когда это случилось, Артур больше был озабочен потерей Гаюса и грустью Мерлина, чем тем, что говорилось на совете - даже если не подавал вида. Потому что, став королем, он научился всегда казаться абсолютно поглощенным тем, что говорят его советники во время заседания. Артур смутно помнил, что Леон говорил о Баярде и о том, как тот отреагировал на предложение об основании Альбиона, а он слушал его вполуха.
А потом мир рухнул.
Рухнул, когда Мерлин – самый верный слуга, самый незаменимый соратник, что у него когда-либо был,
его давний друг, ЕГО Мерлин – прыгнул перед ним с вытянутой рукой, крича на древнем страшном языке, с глазами, полыхающими пламенем, с решимостью на обычно невинном лице.
Артур не успел понять ничего из того, что произошло. Он видел, как магический меч летит прямо ему в сердце, и смутно осознал, что слишком поздно реагировать, однако гораздо больше был поглощен золотом, сияющим в глазах Мерлина, чем угрожавшей ему опасностью. Потому что это золото… это золото было магией, а Мерлин ведь не был колдуном?
Смерть прошла совсем близко от Артура. Но меч вонзился в стену рядом с ним, вместо того, чтобы попасть в цель. И тогда он пришел в себя, и
в полной мере понял, что только что произошло.
Мерлин предал его.
Мерлин.
Артур чувствовал, что сходит с ума от этой мысли. Все внутри кричало:
Нет, нет, не Мерлин!
Эти слова бились в сознании, пока он смотрел на ошеломленное лицо своего любимого слуги, который только что пытался убить его на глазах у всех рыцарей Камелота. Артуру уже пришлось пережить бесчисленные предательства: Моргана, Гвиневра, Ланселот, Агравейн - все те, кого он любил, и кто вонзил ему нож в спину. Но при каждом повороте судьбы, в каждый болезненный миг, при каждом жестоком открытии, Мерлин был
рядом. Рядом - чтобы подбодрить, встряхнуть, заставить смотреть вперед. Рядом - чтобы сказать, что Артур просто дурак, но все-таки стоит
кое-чего, даже если бывает иногда слеп. Рядом - со своими бесполезными замечаниями и несмешными шутками. Рядом, чтобы поднять на ноги, когда Артур нуждался в этом, чтобы силой накормить его, когда он отказывался есть, и чтобы увидеть в нем лучшее. Просто
рядом, как мог быть только лучший друг.
И вот Мерлин попытался его убить.
Почему? В чем Артур провинился, что Мерлин возненавидел его до такой степени, чтобы захотеть проткнуть мечом? А главное – как давно он планировал удар?
- Сир… - растерянно произнес Мерлин, шагнув вперед.
Он казался таким внимательным, таким озабоченным, таким
Мерлином. И на мгновение Артур готов был поверить, что ему все приснилось: древние слова, золотые глаза, вытянутая рука, смертоносный меч.
Но он не был слеп
до такой степени.
«Ложь», - подумал он. Сердце разрывалось от ярости и боли. Вспомнилось, как очаровательно Моргана улыбалась Утеру перед тем, как свергнуть его. Почему самые талантливые лжецы были всегда самыми обаятельными? Почему они внушали такое доверие, такое желание все им простить?
Мерлин теперь слегка возмущенно, с притворно-невинным выражением смотрел на рыцарей.
- Нет, я не… это не я… но, в конце концов, я никогда не хотел причинить зло королю, вы же знаете!
Сердце Артура закрылось при этих словах, и он с горькой иронией сказал себе: «Не думал ли я всегда, что ты не смог бы ничего скрыть, даже если от этого зависела бы твоя жизнь? Я должен радоваться, что ты такой неуклюжий. Только поэтому ты не смог меня убить».
- Идиот, - выплюнул он ледяным тоном. – Ты промахнулся.
Мерлин бросил на него убитый взгляд – как будто это Артур был виноват. И тогда Артур решил выбить притворную невинность из лжеца, чтобы он показал свое истинное лицо. Он хотел увидеть, кому доверял все эти годы, хотел знать, до какой степени был глуп и слеп. Король выхватил меч и перестал думать. От ярости и боли он почти обезумел.
Покончим с этим, если ты так этого хочешь.
Артур был уверен, что Мерлин нападет на него и что меч бессилен перед заклинаниями, но, честно говоря, ему было плевать на свою смерть. Потому что большая часть его уже умерла несколько мгновений назад – лучшая его часть.
Артур сжал меч и ударил изо всех сил, практически не замечая, что Мерлин не сдвинулся ни на дюйм, уставившись на него большими синими глазами – глазами испуганной лани, глазами несчастного друга, глазами колдуна-обманщика. А когда заметил, его ярость только увеличилась. Что Мерлин хотел доказать? Что, предприняв глупую попытку убить Артура, он позволит также глупо убить себя?
И прекрасно, потому что именно этого Артур хотел!
Но тут король услышал пронзительный перепуганный крик Гвиневры, и она возникла из ниоткуда, чтобы броситься между ним и целью. Он едва успел удержать руку и не разрубить ее, прежде чем понял, что она выдумала.
Она осмелилась
защищать Мерлина! Артур не мог в это поверить. Разве она не видела, что произошло?
- Уйди, Гвиневра! – приказал он в ярости.
Но к его огромному удивлению, королева ответила:
- Нет!
И осталась стоять, где стояла - напротив него, готовая противостоять ему. Кудри Гвиневры растрепались, слезы текли по щекам, грудь вздымалась слишком часто, но глаза сверкали, а рука конвульсивно вцепилась в ладонь Мерлина. На ее лице застыло то упрямое выражение, которое означало, что Гвиневра не изменит своего мнения, и Артур почувствовал себя ограбленным. Он не мог поверить, что она готова рисковать жизнью ради убийцы - и идиота к тому же. И был глубоко оскорблен тем, что жена поставила себя в такое положение ради Мерлина. Можно было подумать, что она опять защищает Ланселота! Она была
его королевой! За
него она должна была беспокоиться, кричать, плакать, когда он только что был на волосок от смерти!
- Он колдун! – крикнул Артур. – Колдун, лжец, предатель, идиот, самый жалкий убийца за всю историю Камелота, и я прикончу его немедленно!
- Артур, нет! – воскликнула Гвиневра, отказываясь пропустить его.
Он толкнул ее, чтобы пройти, но она вцепилась в его руку. Он хотел оттолкнуть ее назад, но не хотел сделать ей больно и сдерживал силы. В то время как она боролась изо всех сил, пытаясь вырвать у него Экскалибур, крича при этом:
- Это Мерлин, Артур! Это Мерлин!
Как будто это еще что-то значило. Артур взревел в свою очередь:
- Он только что пытался убить меня!
Но Гвиневра оказалась гораздо сильнее, чем он думал, и ей удалось вырвать у него меч, который упал на пол с металлическим звоном.
Артур бросил на нее горящий взгляд. Он чувствовал себя оскорбленным, как никогда прежде, и был зол на Гвиневру.
Его жена унизила его перед рыцарями дважды: показав, что она не только не беспокоилась о нем, но более того – готова была при необходимости драться с ним. Где уважение к мужу и королю?
Гвиневра, должно быть, заметила неконтролируемый гнев, охвативший Артура, поскольку отступила на шаг, задыхаясь.
- Это не он! - произнесла она совсем тихо, умоляюще сложив руки. – Это не он, Артур, это не…
Он отвернулся, оставив Экскалибур, позволив Гвиневре говорить, что угодно. Ему было все равно. Они решат этот вопрос позже, вдвоем в спальне. Если, конечно, Артур вообще захочет теперь делить с ней спальню. И он объяснит ей, как жене пристало обращаться со своим мужем. И королеве - со своим королем.
Артур повернулся к Мерлину, перенеся на него всю свою ярость, и прорычал:
- Предатель!
Мерлин посмотрел на него, точно побитая собака:
- Артур, клянусь…
Не дав закончить, Артур ударил его кулаком в лицо, испытав от этого удовлетворение.
- Поступим по справедливости, если ты действительно хочешь избавиться от меня, - рявкнул он. – Будь хоть раз мужчиной, Мерлин! Используй кулаки!
Он снова ударил. И еще раз.
Предан, предан, предан, - повторял глухой голос, пульсировавший в голове. Артур хотел, чтобы Мерлин дрался. Он хотел чувствовать его кулаки, физически ощутить его ненависть. Вместо лживой невинности, в которую больше не верил. Прочь маски. Да явится истина.
- Чего ты ждешь, Мерлин? Давай! Сделай то, что собирался с тех пор… сколько времени уже? Месяц, год, десять лет? Используй свои проклятые заклинания, чтобы покончить со мной, и на этот раз не промахнись, идиот! Убей меня! Убей меня, раз ты этого хочешь, как все остальные колдуны! Избавься от короля Камелота, короля дураков, который принимает врагов за друзей!
Артур бил изо всех сил, чтобы добиться правды. Он уже ничего не видел, глаза затуманили слезы. У него болели кулаки, болело сердце. Он не понимал, почему еще не умер. И вдруг Артур почувствовал под своими кулаками округлости и изгибы вместо костлявых углов тела Мерлина и потрясенно застыл. Он ударил Гвиневру. Она снова вмешалась. Артур не мог в это поверить. Со слезами она протянула руки, чтобы заставить его отступить, и он отодвинулся, охваченный стыдом.
Ему было стыдно, что поднял на нее руку. Ему было стыдно, что заставил ее плакать. Но с другой стороны, зачем она вмешивается в то, что ее не касается?
- Артур! – умоляюще позвала Гвиневра.
Он опять попробовал отодвинуть ее, не ранив, но она не отступила.
- Этому есть объяснение, наверняка есть объяснение. Я не могу позволить вам убить Мерлина, Артур, прошу вас. Это был не он. Он не пытался вас убить, он никогда бы этого не сделал, он слишком любит вас.
Гвиневра попыталась осторожно прикоснуться к нему, но Артур отступил – ему казалось, что ее нежность обжигает. Он посмотрел на Мерлина, который, задыхаясь, с лицом в крови и отчаянным взглядом, лежал на полу. В больших синих глазах стояли жгучие слезы, которые текли по израненным щекам.
На мгновение сердце Артура вздрогнуло при мысли, что он избил
своего Мерлина - всегда милого, восторженного и неуклюжего, чья вера в Артура была непоколебима, который последовал бы за ним на край света. Вот только этот Мерлин не существовал - больше не существовал. Этот Мерлин был ложью, а настоящий был не только колдуном, но и убийцей.
- Все видели!
- Нет, это был не он! – отчаянно вскрикнула Гвиневра.
- Он колдун и обманщик! - рявкнул Артур.
Он не ожидал, что Гавейн встанет рядом с Гвиневрой - между ним и Мерлином - с неуверенным выражением на лице. Значит у Мерлина так много друзей при дворе Камелота, а у Артура так мало? А ведь он король!
- Королева права, Артур, наверняка есть объяснение, - нерешительно произнес рыцарь.
Артур посмотрел на своего предателя-слугу, который, несмотря на свое преступление, сумел украсть у него верность жены и одного из лучших рыцарей. Мерлин попытался что-то сказать, но его рот был полон крови. Когда же ему, наконец, удалось заговорить, слова с трудом выдавливались из распухших губ:
- Простите, сир. Я хотел бы… я хотел… я пытался… вы должны были узнать по-другому, но я не нашел подходящего момента…
Он признает.
Артуру показалось, что он теряет голову. Он чувствовал, что, если Мерлин останется здесь хоть секундой дольше, он на самом деле убьет его. Может быть, часть его не могла решиться на это. Может быть, поэтому он крикнул:
- Прочь с моих глаз!
- Я не хочу вас оставлять, - жалким голосом запротестовал Мерлин. – Что бы вы ни думали… я по-прежнему ваш слуга.
- Сколько времени ты врешь мне? Сколько времени изображаешь идиота, поджидая часа, чтобы воткнуть мне нож в спину своей магией, как это сделала Моргана? Как подумаю… что я верил тебе! Прочь с моих глаз и из моего королевства навсегда, или я убью тебя!
Артур бросился на слугу и наткнулся на Гавейна, загородившего ему путь. Рыцарь остановил его, обхватив руками, словно он был ребенком, который мог пораниться, отчего ярость Артура возросла десятикратно. Он бешено вырывался, но Гавейн был решительно настроен помешать ему добраться до Мерлина.
Артур услышал, как Гвиневра кричит:
- Уходи, Мерлин! Уходи! Беги!
И, к его огромному облегчению, Мерлин, выйдя из ступора, подчинился ей, наконец, исчезнув с глаз, унеся с собой желание убить, терзавшее Артура.
В тот момент, когда его сбегавший слуга проходил через двери зала, ноги у короля подкосились, боль затопила душу, а слезы брызнули с такой силой, точно это его сейчас избили. В голове прокручивались картинки с Мерлином, и Артур понял, что Мерлин был частью всех его воспоминаний. Пустота, образовавшаяся в той части сердца, которую прежде занимал друг, была невыносима. Король знал, что не сможет оправиться от раны, нанесенной этим предательством.
Артур почувствовал, как любящие руки Гвинервы обняли его, утешая, и уткнулся лицом ей в плечо, чтобы спрятать свои рыдания. Она закрыла его своими кудрями и с силой стиснула в объятиях, поскольку ему это было сейчас необходимо.
И тут он услышал, как Гвиневра приказывает:
- Оставьте его, пусть он покинет Камелот! Если вы тронете его, будете отвечать передо мной!
И Артур понял, что даже теперь, когда она видела его сраженным, раздавленным, она больше беспокоилась о Мерлине, чем о собственном муже. Потом он уже больше ничего не слышал, поскольку был оглушен звуком собственных рыданий.
Мир рухнул, и все изменилось навсегда…
