Апрель 1996
Больше всего Флер хотелось лежать с ним рядом, вдыхать его запах и касаться губами его кожи. Но Билл Уизли был в нескольких сотнях миль от нее - дома, с семьей. Они все нуждались в нем – судя по всему, больше, чем она сама.
И стоило ей перебираться в эту дрянную Англию, если она по-прежнему не может прижаться к его груди, провести рукой по жестким волосам, очертить пальцами линию подбородка…
Флер зарылась лицом в подушку. Ее прекрасные кудри больше напоминали гнездо дириколя, но ей было до отвращения все равно. Тогда, в июне 1995, она и подумать не могла, чем это для нее обернется.
- Катаст’гофа, - по-английски пробормотала Флер, сползая с постели. – Я даже соби’галась готовить завт’гаки для этот невыносимый человьек!
Кроме завтраков ей, честно говоря, мало что удавалось. Флер сварила себе чашку кофе – вторая, чистая чашка раздражала ее одним своим наличием, и она убрала ее в шкаф. За окном моросил дождь, ярко-зеленые ветки молодого платана монотонно стучали в окно, и Флер незаметно для себя снова оказалась в том июньском дне, после которого жизнь так и не вернулась в прежнее русло.
Июнь 1995
В деревеньке, что находилась недалеко от школы, невозможно было подобрать подарок, достойный ее родителей. Пришлось заказать его совиной почтой. Апполин и Гюстав Делакур должны были провести годовщину своей свадьбы в Хогвартсе, где Флер предстояло защищать честь Франции и Бобатона, так что оставить их без подарка было бы очень, очень нехорошо.
Конечно же, лучше всего подошла бы победа в Турнире, но шансы ее казались совершенно призрачными, хоть Флер и не хотелось в этом себе признаваться. Выйти бы из лабиринта целой и невредимой, и уехать, наконец, во Францию – вот и все, о чем она думала в последние недели. Английская погода, пресная еда и грубоватые школьники, переглядывания и шепот которых преследовали ее на каждом шагу… Все это уже порядком действовало ей на нервы. От мадам Максим поддержки ждать не приходилось – госпожа директор не на шутку увлеклась нелепым хогвартским лесничим (что, что они находят в этих англичанах?). Как все-таки чудесно, что мама и папа смогут быть с ней перед последним испытанием!
Поглощенная этими мыслями, Флер столкнулась в дверях с кем-то очень высоким. Это уж точно не школьник – ее острый нюх почуял запах взрослого мужчины еще до того, как она подняла голову и опалила незнакомца своим вейловским взглядом. Вопреки ее ожиданиям, высокий рыжий молодой мужчина лишь ухмыльнулся и, склонившись в полупоклоне, пропустил ее дальше. Вздернув подбородок, Флер прошествовала в Большой зал так, как будто и не было никакого столкновения.
Вот еще.
И все же – кто это был?
Ответ нашелся чуть позже в маленькой комнате, отведенной участникам Турнира Трех Волшебников для общения с семьей. Когда радость от встречи немного поутихла, мама перестала промокать глаза любимым платком от Mercure, а отец унял дрожь в пальцах, Флер смогла оглядеться по сторонам. И сразу же заметила рыжего нахала – тот почти отеческим жестом обнимал за плечи Гарри Поттера.
Собранные в хвост медные волосы, сережка в виде драконьего зуба в ухе, смеющиеся темно-карие глаза – где чемпион Хогвартса прятал таких друзей? Тот рыжий мальчишка, что вечно ошивался с Поттером и каждый раз впивался в нее совершенно безумными глазами, должно быть, младший брат этого… Этого.
Между тем, «этот» перехватил ее взгляд и широко улыбнулся. Вместо того чтобы состроить одну из своих прелестных гримасок, Флер с ужасом ощутила, что ее щеки заливает румянец, и поспешно отвернулась к родителям.
Это все нервозность перед последним испытанием, сказала она себе.
---
В следующий раз она увидела рыжего почти перед самым отъездом, когда полный ужаса и боли вечер остался позади. Мышцы больше не ныли от наложенного Крамом Круцио, и образ мертвого чемпиона Хогвартса, Седрика, не возникал перед глазами. Сидя на бортике фонтана в одном из внутренних двориков, Флер понимала: скучать по этим местам она точно не будет. Единственное, чего ей хотелось, - это оказаться в их летнем домике на побережье, закрыть глаза, слушать прибой и никогда больше не вспоминать о долгих месяцах в Англии.
- Радуетесь возвращению дома? – обратился к ней негромкий приятный голос с довольно сильным акцентом. По-французски.
- Домой, - машинально исправила Флер и оглянулась. Перед ней стоял тот-на-кого-не-действовали-ее-чары.
- Домой, - согласился он. – Мой французский не так уж хорош, тем более, что учил я его в Александрии. Но мне показалось, вам будет приятно услышать родной язык.
- Удивительная тактичность, как для англичанина, - заметила она с самой очаровательной из своих ироничных улыбок. На рыжего это, кажется, не возымело эффекта: он продолжал спокойно смотреть на нее, а в глубине темно-карих глаз плескался смех.
- Воспитанные люди обычно называют свое имя, - сказала раздосадованная Флер через пару неимоверно долгих секунд.
- Прошу прощения. Билл Уизли, - представился рыжий и легко поклонился.
- Как зовут меня, вы, должно быть, знаете, но на всякий случай – Флер Делакур, - снисходительно сообщила она и протянула руку для поцелуя.
И в тот момент, когда прохладные пальцы Билла Уизли легко сомкнулись на ее ладошке, ей стало ясно, что в Англии она видела далеко не все.
