1. Светлая половина. Слезы.Ее звали Гермиона, и о ней я хочу рассказать. Дурацкое имечко. Я сразу подумал, что в жизни не запомню такое, когда она выпалила его в поезде при нашей первой встрече. Я тогда-то не знал, как часто потом придется его слышать. От учителей, конечно. Остальные, в основном, звали ее по-другому. Заучка, зубрила, зануда-отличница, и это были еще самые ласковые слова. Еще ее дразнили бурундучком, и это ее жутко выводило из себя, хотя чего уж на такое обижаться, девчонки любят всяких таких зверушек, тем более что, иногда она и правда была ужасно на него похожа, когда корпела над какой-нибудь книжкой, приоткрыв рот. Правда, кое-кто придумывал ей прозвища и похуже. Ее называли и зубастиком, и бобренком, и чернильницей, и даже гнездоголовой из-за ее волос. Один раз за завтраком ей в волосы подложили куриное яйцо, чтобы проверить, удержится оно или нет. Оно не укатилось, правда, когда она дернула головой, яйцо свалилось прямо в чашку с чаем и забрызгало ей всю мантию. Ну и выражение же у нее было! Мы тогда покатывались над ней всем гриффиндорским столом, кричали «птенчик из гнезда упорхнул». Так что из учеников по имени ее почти никто никогда и не звал.
А я – я ее вообще никак не называл. Ну, потому что не разговаривал с ней практически. О чем нам было с ней говорить? Ее кроме книжек ничего вокруг не интересовало. Да и разговоры ее обычно были похожи на скороговорку из каких-нибудь новых заумностей, которые она откуда-нибудь вычитала.
Но, вообще-то, хотя я с ней, особо, не разговаривал, кое-что общее между нами было. Я это почти сразу заметил, еще в первые дни. Она чувствовала, что совсем одна. Мне-то это было очень хорошо знакомо по моей предыдущей школе. Здесь у меня сразу появились друзья, и это было просто здорово! Я раньше и думать не мог, что у меня будут настоящие друзья. Симус, Дин, Рон Уизли. Особенно, конечно, Рон Уизли. Его братья – это нечто! Но ладно, речь тут не обо мне, и не о них, речь о Гермионе, которая чувствовала себя в точности так же, как я в своей старой школе. Она была совсем одна, и ей от этого было плохо. Она, конечно, делала вид, что ей никто и не нужен, но меня ей было не обмануть. Когда я, время от времени, видел ее тоскливый взгляд, я очень хорошо знал, о чем она думает. Еще бы ей не учиться хорошо – ей же кроме этого и заняться-то было нечем! Никто не хотел с ней даже разговаривать, не то, что дружить. Вообще-то, я тогда подумал, что всё-таки не такая уж она плохая. У нас, в моей прежней школе, были, конечно, девчонки вроде нее, они везде попадаются. Но они были не просто зубрилами-отличницами, а еще и жутко вредными при этом. При них даже и мысли не возникало, чтобы устроить что-нибудь смешное – они тут же неслись жаловаться учителям. А Гермиона вот никогда не жаловалась. Нет, она всегда громко возмущалась, конечно, кричала, что нам попадет, что с нас снимут баллы, но чтоб жаловаться – не было такого. Правда, и списывать никогда не давала. Но те девчонки-отличницы, которых я знал раньше, всё-таки давали списывать своим любимчикам, а всем остальным нет. Гермиона же не давала списывать вообще никому и никогда. По крайней мере, так хоть получается не обидно. С другой стороны… у нее и любимчиков-то никаких никогда не было. Откуда им было взяться?
В общем, иногда мне ее было немного жаль. Она вовсе не была такой ужасной, какой все ее считали. Не начни она тараторить с самого начала свои зазубренные уроки, не пытайся так выделиться перед учителями, не возмущайся так громко нарушениями дисциплины, никто бы ее не обзывал. Подружилась бы с другими девчонками, и всё бы у нее было нормально. Но ее угораздило подружиться со мной.
Если бы мне кто-то сказал раньше, как всё выйдет, я бы никогда в жизни близко к ней не подошел! Или, может, наоборот, не отходил бы от нее. Не знаю… Да как бы я не отходил?! Она же девочка. В спальне, в туалете тоже бы не отходил?..
Н-да, вот с туалета всё и началось.
Точнее, не совсем с туалета. С Хэллоуина. Все сидели за праздничным ужином, а я шел по коридору. Бежал. Потому что хотел поскорее вернуться обратно. Я кое-что забыл в нашей башне… Ладно, не кое-что, волшебную краску, которую мне подарили близнецы Уизли. С ее помощью можно делать очень смешные вещи. Если уж и был момент, когда ее использовать, то лучше Хэллоуина времени и придумать было нельзя. Но я опять начинаю говорить не о том.
Короче говоря, я бежал по коридору. И встретил профессора Квиррела. А я забыл сказать, что у меня часто болела голова. Ну, не то, чтобы часто, но такое бывало, ни с того, ни с сего. И у меня в тот момент тоже почему-то жутко разболелась голова, я даже остановился. Надо мне было просто пробежать мимо. Но тут профессор Квиррел увидел, что я остановился, и подошел ко мне, и спросил, всё ли со мной в порядке. Я хотел сказать, что да, но голова у меня заболела еще сильнее. Наверное, из-за запаха. От профессора всегда чем-то пахло. Говорили, что чесноком, но это был не чеснок, я точно знаю. Потому что дядя Вернон обожает мясо с чесноком, я хорошо помню, как он пахнет, когда его много. А от Кви… профессора Квиррела пахло чем-то просто очень похожим на чеснок. Да что я так привязался к этому чесноку?!
Наверное, ему как-то стало видно, что мне нехорошо, и он сразу же послал меня в больничное крыло. Даже указал рукой, по каким коридорам лучше идти, чтобы я не запутался. Я еще боялся, что он пойдет со мной, но он не пошел, сказал, что спешит в большой зал.
Голова у меня вправду так разболелась, что я решил всё-таки сходить в больничное крыло. Лучше просто выпить какой-нибудь микстуры, чем пропустить весь праздник, так ведь? Ну, я свернул туда, куда указал мне профессор Квиррел. Правда, этим путем пришлось почти вернуться обратно, но я подумал, что ему-то должно было быть виднее. И вот тогда я встретил Гермиону. Она пробежала, нет проскочила мимо меня как бладжер. Я бы не обратил на это внимания – ну подумаешь, бежит куда-то по своим делам. Но она смеялась. Точнее, мне тогда показалось, что она смеется. Громко и как-то странно. И только через две секунды я сообразил, что это совсем не смех. Она так плакала, громко всхлипывая и повизгивая. Это-то меня и испугало. Потому что обычно девчонки плачут не так. А тут с ней как будто случилось что-то очень плохое. Ну, очень! Да и вообще, я не мог припомнить до этого, чтобы она когда-нибудь плакала. Даже когда ее обзывали обидными словами. Даже когда рядом взорвался котел Невилла и обжигающая, липкая масса оттуда попала на ее руки. Она отчаянно кривилась, морщилась, видно было, как ей хочется заплакать, но она сдерживалась. Я тогда еще подумал – зачем ей это, она ведь девочка, кто ее осудит за слезы? А тут она просто ими заливалась.
Ну, я решил узнать у нее, всё ли в порядке. Мало ли, может, помощь нужна или что-то в этом духе. Я попытался ее догнать, но она только руками на меня махала «отстань, отстань». Я бы и отстал, но меня немного разозлило, что она так от меня отмахивается. Я же хотел помочь. А она добежала до дверей женского туалета и, остановившись на пороге, обернулась и выкрикнула, на секунду сдержав слезы: «Это комната для девочек»! И хлопнула дверью прямо у меня перед носом. Было очень неприятно. Правда, хлопнула она так сильно, что дверь ударилась и открылась вновь, а я так и стоял на пороге. И я тогда увидел, что она уселась под умывальником на полу и продолжает реветь.
Не знаю, вот мне показалось, что я должен что-то сделать в такой ситуации. Понимаете, показалось, и всё. Несмотря на то, что я на нее немного злился, и вообще... Когда девчонки плачут, это… Противно. Как будто внутри кто-то корябает тебя когтями. Тупыми. Хочется просто сказать: «Ну хватит уже, в самом деле!» Но она плакала как-то… по-особенному. Может и правда что-то случилось? Бежать за профессором Макгонагалл? Ну да, а вдруг это какая-то ерунда, девчонки обожают плакать из-за ерунды. Я подумал - а, ладно - была не была - пускай это женский туалет, но всё равно все на ужине, никто же не видит. Я зашел внутрь.
«Эй, у тебя что-то случилось?»
Вот, я даже тут не сказал - «Гермиона». Я сказал – «эй». Но ей, наверное, в этот момент было всё равно, как я ее назвал. Она так была сосредоточена на своих рыданиях, что вряд ли различала, что я говорю. Я вспомнил, что обычно в такой ситуации принято успокаивать. Как-то. Как-то же я должен был узнать, что с ней произошло. Я погладил ее по голове. И еще сказал, чтобы она перестала уже, наконец, плакать. Она опустила ладони и посмотрела на меня, а я подумал, что она выглядит просто ужасно некрасивой сейчас. Вся красная, с опухшими глазами… Фу! Обычно она гораздо симпатичней. И стоило так реветь, чтобы потом быть похожей на чучело? Но вслух, конечно, ничего такого не сказал, еще не хватало! Я даже постарался сделать вид, что мне не противно ее разглядывать. Она громко всхлипывала и изо всех сил пыталась прекратить плакать. Но у нее никак не получалось. «Что с тобой случилось?» – спросил я опять. Может, на этот раз она сможет ответить? Но она только помотала головой в ответ. Зато хотя бы встала с пола и повернулась к зеркалу. Ох, лучше бы она этого не делала! Потому что, увидев себя там, тут же заревела вновь.
Ну что ты будешь делать! Пришлось снова пытаться ее успокоить. Что-то я там ей бормотал, и… между прочим, мне понравились ее волосы! Да, выглядят они, конечно… не очень. Но мне-то что до этого? Зато на ощупь они были вполне ничего. Ну, вы понимаете, мне снова пришлось ее гладить по голове. Так же всегда делают, когда успокаивают детей, ведь верно? И это правда помогает, потому что она довольно быстро успокоилась.
«Так почему ты всё-таки плакала?» - спросил я, когда рыдания снова превратились во всхлипы.
«Потому что все мальчишки – идиоты!» – выпалила она так, что я чуть не отпрыгнул в сторону. Хорошо, что потом покосилась на меня и добавила: «Ладно, почти все». Это, вроде как, получается, она имела в виду, что я не идиот. Ну, здорово!
Потом она стала умываться. Я уже подумал, что пришла пора мне уходить, потому что, сколько можно тут торчать, меня же послали в больничное крыло, но голова уже почти не болела, так что я стоял и раздумывал, куда мне отправиться. И пока я думал, она закончила умываться и обернулась ко мне со своим привычным выражением «самой умной и самой правильной».
«А что ты тут делаешь, Гарри Поттер? Это туалет для девочек», - заявила она так, как будто сама не знала, что я тут делаю. Я и ответил ей в том духе, что я за тобой же и зашел, чтобы узнать, что случилось. А она уставилась на меня так строго, как будто заподозрила в чем-то нехорошем. Но потом, видно, до нее дошло, что она ведет себя слишком уж несправедливо, потому что выражение ее стало гораздо мягче.
«Со мной уже всё в порядке. Можешь идти».
Вот так. Как будто слугу отпускала. Нет, недаром ее все так терпеть не могли! Ну как такое можно спокойно вытерпеть? Только я-то догадался, что она просто притворяется такой вот непрошибаемой. Она как будто взяла и вытащила из кармана мантии свою привычную маску «мисс самая-лучшая-ученица». Так что я на нее обижаться не стал, и ругаться тоже. Еще заплачет опять, не дай бог. И вообще, пора уже было уходить. Я развернулся к двери, а там…
Я такой штуки раньше-то никогда не видел. Она виднелась в открытой двери туалета. Какая-то живая зеленовато-бурая гора. И она двигалась. В первый момент я даже не испугался. Во-первых, потому что не видел ее целиком, только то, что помещалось в проем двери. Во-вторых, потому что эта штука не обращала на нас внимания. Она просто перемещалась по коридору, вдоль двери. И, если бы не девчачий визг…
Н-да, вот мне интересно, неужели девчонки сами не понимают, что от их визгов всегда только хуже? Кому это когда помогало? Кто-то может сказать, что когда на вас напало чудовище, то если долго визжать, оно развернется и убежит? Такого же не бывает. А тут оно еще даже и не напало…
Разумеется, стоило Гермионе начать визжать, да так, что у меня уши заложило, эта штука в коридоре остановилась и заглянула прямо в дверь. Тут я увидел, что это какой-то огромный уродливый человек. Точнее, он был просто похож на человека. Потому что таких людей не может быть. Таких больших, таких отвратных и таких… таких вонючих! Тьфу! После визита Дадли в туалете так мерзко не пахло, как от этой живой горы. У него была морщинистая кожа, кое-где еще и с крупными бородавками, так что выглядел он не сильно лучше, чем пахнул. Наверное, я тогда прошептал, что-то вроде «кто это», потому что Гермиона, которая уже перестала визжать, а просто тихо подвывала, ответила: «Это горный тролль». Я скосился на нее и увидел, что она вся белая. Вот интересно, совсем недавно, она вся была красная, и это смотрелось очень плохо. Теперь она вся побледнела, но выглядело это не лучше. Только большие глаза открылись еще больше, как будто она собиралась как можно лучше разглядеть этого самого тролля. «Помогите», - прошептала она еле слышно, хотя вот это как раз стоило кричать погромче. «Только не визжи опять», - подумал я, и в этот момент тролль стал ломать дверь.
Вот тогда я испугался. Потому что мигом понял, что он собирается добраться именно до нас, что именно мы его заинтересовали, а выхода другого из этого туалета не было. Была только надежда, что шум кто-нибудь услышит. Но, как назло, даже Филч сейчас был в большом зале. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду рад внезапному появлению Филча.
Так что ждать помощи нам было не от кого, а у тролля намерения были самые серьезные. Я подумал, что будь я один, подождал бы, пока он полностью заберется внутрь и постарался бы проскользнуть мимо него к двери. Я так не раз делал, правда не с троллями, конечно, а с Дадли и даже дядей Верноном. А тролль, как мне показалось, по виду был еще неповоротливей, чем дядя Вернон, объевшийся рагу из свинины. Но, к сожалению, со мной была Гермиона, и уж она-то точно не обладала навыками побега от противников крупнее себя. Да и вид у нее был такой, что еще чуть-чуть, и она грохнется в обморок. Может, оно было бы даже и к лучшему, потому что тогда тролль мог подумать, что она померла, и не стал бы ее трогать. Хотя… а вдруг они едят и мертвечину?!
«Я попробую его отвлечь, а ты беги к двери», - сказал я Гермионе, и сам не поверил, что это вылетело у меня изо рта. Неужели это сказал я? Она, конечно, была девочкой, но на рыцаря я точно никогда не был похож. Тем более, в этот момент, когда у меня у самого душа ушла в пятки. Особенно после того, как тролль залез таки в туалет полностью. Он оказался очень высокий - маленькая головка с тупыми желтоватыми глазами упиралась в самый потолок.
«Палочка», - пролепетала Гермиона. Ну да, вроде как, мы волшебники, и что-то могли наколдовать, но пока что нас не учили таким заклинаниям, чтобы победить горного тролля. Да и никакого другого тролля тоже.
«Бугугугу!» – сказал тролль, и я повернулся к Гермионе. Черт его знает, вдруг она могла говорить на тролльем языке. Она столько книжек прочитала, что от нее всего можно было ожидать. Но, судя по тому, какое у нее было лицо, я понял, что не могла. К сожалению. А еще хуже, что она, похоже, даже не расслышала, что я ей сказал о двери, и что туда надо вовремя побежать. Она просто стояла на месте и хлопала глазами, не отрывая их от тролля. «Вот же угораздило меня попасть!» - промелькнула в голове мысль.
Поняв, что никакой реакции на его речи не будет, тролль протянул к нам свою руку. Что у него была за рука! Настоящая ручища, длиной почти с него самого, а каждый палец, наверное, как я сам. И он совершенно точно собирался схватить ею нас обоих. Как я успел одновременно толкнуть в сторону Гермиону и отпрыгнуть сам, не могу себе представить. Так что тролль просто хватанул рукой воздух, и это ему совсем не понравилось. А Гермиона отлетела к стене и, если у меня было хоть какое-то место, чтобы отбежать в сторону, то она оказалась в ловушке, потому что бежать ей было совсем некуда. Тролль прорычал что-то и поднял вторую руку, в которой он сжимал здоровенную дубину. Она была похожа на целый ствол от дерева. Немаленького такого дерева. Он замахнулся и грохнул этой дубиной об пол, что есть силы. Я уж подумал, что Гермионе конец, но тролль ударил не по ней, а рядом с собой, наверное, просто от злости. Ума у него вряд ли было очень много. От удара во все стороны полетела плитка и поднялось большое облако пыли, а нас с Гермионой подбросило на месте. Вот этот-то «подброс», похоже, и привел ее слегка в чувство. Потому что она снова завизжала как ненормальная и бросилась прямо ко мне. И вовремя, потому что следующим ударом тролль бы размазал ее по полу, но теперь попал только куда-то в угол, так, что даже его дубину отбросило в сторону, вместе с рукой, которая ее держала.
«Накол…накол… наколдовать», - пробормотала Гермиона, копаясь в мантии. Я понял, что она пыталась вытащить палочку, но вот что она собиралась колдовать, я представить не мог. Я-то сам собирался проскользнуть через дверь, при первой удобной возможности, какое уж тут колдовство?! Тролль развернулся и описал широкий полукруг дубиной в воздухе, мы едва-едва успели отскочить назад, к дальней стене. Гермиону как будто заклинило, она всё так же продолжала копаться в поисках палочки.
«Вот палочка!» – крикнул я, быстро доставая свою.
«Трансфиг… трансфиг…» – у нее зуб на зуб не попадал от ужаса.
Тролль снова зарычал и двинулся к нам. Ноги у него были маленькие по сравнению с телом, тяжелые и неповоротливые, так что двигался он медленно, но руками легко мог дотянуться почти куда угодно.
«Трансфигурируй!» - завопила она, наконец, справившись с дрожью. «Что?!» - возникла у меня законная мысль. На трансфигурации я едва-едва перешел от спичек и иголок к круглым и квадратным предметам.
Тролль взмахнул дубиной и ударил. Я снова оттолкнул Гермиону в последний момент, мы бросились в разные стороны, дубина жахнула по полу между нами, и опять во все стороны полетела плитка. Я прикрылся рукавом мантии от летящих осколков. Гермиона оказалась прямо у кабинок, и я увидел, как она спиной открывает дверь. «Нет, только не в кабинку!» – заорал я, и она замерла на месте. Если она окажется внутри, ей точно конец. Тролль обернул на мой крик свою тупую морду, его дубина почти вся еще лежала на полу. «А ведь она немного похожа на спичку», - пришла мне в голову мысль. «Что ж, отчего бы и не попробовать?» - подумал я и взмахнул палочкой.
«Ферруфорс»!
Всё было просто, я представил, как она превращается в иголку, огромную, толстенную иголку. И она вправду превратилась, я только услышал, как Гермиона тихонько пропищала «молодец», и откуда только силы хватило. Нет, на иголку это, конечно, было мало похоже. Но вместо грубой деревянной, дубина стала почти гладкой, железной и почему-то ужасно ржавой. Тролль, по-моему, даже и не заметил изменений. Он получше схватился за дубину и… вдруг понял, что не может оторвать ее от земли. На его морде отразилось нечто, напоминающее удивление, она вытянулась, брови взлетели вверх. Он явно не ожидал такого предательства от своей родной дубины. Он обхватил ее двумя руками и смог только приподнять фута на четыре от пола, не больше. И ему это очень-очень не понравилось. Он взревел, изо рта во все стороны полетела слюна, и я тут же понял, что прежний его рык был просто ласковым по сравнению с тем, как он орал сейчас. Я чуть не оглох. Тролль отпустил дубину на пол и маханул в мою сторону своей ручищей, явно намереваясь размазать меня по стенке. Я успел поднырнуть под его лапу и бросился вдоль внешней стены прямо к спасительной двери. Не то, чтобы я собирался оставить Гермиону тут одну, на самом деле, я надеялся, что тролль погонится за мной. В коридоре я легко бы смог от него улизнуть. Но руки у него и вправду были длиннющие. Он успел зацепить меня кончиками пальцев за мантию, и мои ноги тут же заскользили по одному месту. Он потащил меня к себе, я упал спиной на пол и забарахтался как жук. Вообще-то, я пытался изо всех сил скинуть мантию, но как назло, она буквально обвернулась вокруг меня, я совсем в ней запутался. Почему-то в последний момент мне пришло в голову, что будет очень нехорошо, если девочка увидит, как тролль меня пришибет. Спрашивается, как такое могло взволновать меня в этот момент? Надо было бы ей поскорее убегать, пока тролль меня схватил. Но она не убежала.
«Петрификус тоталус»!
Кажется, она, наконец-то смогла вытащить свою палочку. Интересно, она правда думала, что сможет пробить такую-то шкурищу своим заклинанием? Тролль на секунду отпустил меня, почти уже висящего в воздухе, и этого мне оказалось вполне достаточно, чтобы отскочить от него в сторону и отбежать подальше к двери. Конечно, ее заклинание не причинило троллю никакого вреда. Его просто слегка дернуло, хотя и такая ерунда уберегла меня от неминуемой смерти. Я оказался в нескольких шагах от спасения, но вот дело Гермионы было плохо. Потому что тролль немедленно повернулся к ней, и она… она таки заскочила в кабинку! И захлопнула за собой дверь. Я понял, что ничем уже не смогу ей помочь, просто ничем, и в животе противно засосало. Я что-то заорал, но тролль больше не обращал на меня внимания. Он схватился за дверь сверху обеими своими лапами, одним движением сорвал ее с петель и отбросил в сторону. Я этого не видел, но отчетливо себе представил, как она сидит там перед ним, сжавшись в комочек на краешке унитаза, и смотрит вверх своими большими карими глазами. Горный тролль – последнее, что она увидит в жизни – в этом была какая-то ужасная несправедливость. Неужели это всё, чего она заслужила, неужели так глупо и закончится ее жизнь? Какой бы вредной заучкой она ни была, она точно не заслуживала такой участи.
Тролль сжал правую ладонь в кулак, поднял ее над головой, и я увидел, как она с размаху опускается вниз, не оставляя ни шанса несчастной девочке. Раздался страшный треск, когда унитаз разлетелся на куски, и прямо в нос троллю ударила сильная струя ледяной воды, так, что он от неожиданности громко фыркнул и, отпрянув назад, уселся прямо на пол.
У меня как-то сразу дыхание перехватило, и выступили слезы. Он убил ее. Она только что погибла, практически у меня на глазах. Погибла, хотя могла бы убежать, вместо того, чтобы пытаться спасти меня. Я стоял и не мог сдвинуться с места, хотя должен был сейчас лететь по коридору как снитч, потому что тролль в любую секунду мог опомниться и заняться мной. Я понял, что мне ее невыносимо жаль, хотя она никогда не была мне ни другом, ни знакомой. Она мне даже не нравилась. Просто казалась в чем-то родственной душой. Но я никак не мог поверить, что она вот так просто взяла и рассталась с жизнью из-за какого-то дурацкого тролля, неизвестно как оказавшегося в коридоре Хогвартса.
«Неизвестно как…» Меня внезапно захлестнула волна гнева. Не на тролля, конечно. Как можно злится на такую тупую скотину? На того, кто его сюда привел и выпустил. Как вообще можно было настолько опасную тварь держать в школе, рядом с нами? Как Дамблдор позволил? Или он не знал? Мне захотелось найти того, кто притащил сюда этого мерзкого тролля и отдать его самого на съедение этой твари!
Все эти мысли проскочили у меня в голове буквально за одну секунду, я сам поразился насколько много их вместилось в такой короткий промежуток времени, потому что буквально спустя эту самую секунду с того момента, как тролль плюхнулся на свой толстый зад, дверь в соседней с разгромленной кабинкой распахнулась, и оттуда мне навстречу буквально вылетела Гермиона, вопящая как кошка, которой наступили на хвост.
«ГАААРРРИИИ!!!»
Еще до того, как она успела добежать до меня, я понял, что каким-то чудом она в последний момент смогла прошмыгнуть в соседнюю кабинку под стенкой, которая, на ее счастье, имела от пола некоторое расстояние. Такой малявке, как Гермиона это не составило особого труда, она и правда была от горшка два вершка. Я сам не больно-то высокий, но она даже мне до плеча едва доставала. Совсем крошечная.
Она с разбегу влепилась в меня и обхватила руками, как будто я и был ее спаситель. Ее трясло так сильно, что она меня самого заставила трястись.
«Уходим отсюда», - шепнул я ей на ухо, а точнее, просто погружаясь носом куда-то в копну ее волос. Я думал, что она отлепится, но не тут-то было. Мне пришлось буквально тащить ее в таком состоянии, потому что она категорически отказывалась разжать свои объятия. А может, и не могла. Так сильно вцепилась в меня, что не хотела больше ничего видеть и слышать. Девчонки, что еще скажешь!
Так мы и выскочили в коридор – обнявшись. И так нас и застукали учителя. Их было там аж пять человек. Тут была и наш декан и жуткий профессор Снейп, и другие, я не запомнил, кто. Наверное, сбежались на грохот. На все их крики я просто молча показал рукой в сторону туалета. Ну, конечно, после этого они зашли туда и, наверное, что-то сделали с проклятым троллем. Я-то этого не видел, хотя ужасно хотел посмотреть, как они его заколдуют. Но куда там, Гермиона продолжала держать меня так, словно я ее папочка.
И только когда профессор Макгонагалл осторожно взяла ее за плечи, и сказала несколько слов, она, наконец, отцепилась от меня. Ее лицо было бледное как мел, но, как только она увидела толпу учителей вокруг, так сразу стала заливаться краской.
Конечно, нас тут же начали расспрашивать, что случилось. Мы с Гермионой переглянулись и одновременно сказали, что-то вроде «э-ээ, м-мм». И после того, как переглянулись опять, выпалили, и снова одновременно: «Это я виноват», «Это моя вина, профессор»! Нет, я-то как раз был не виноват, я вообще шел в больничное крыло. Но я подумал, что для такой отличницы как она, может быть ужасной сама мысль оказаться виноватой в подобном кошмарном происшествии. «Он пытался меня спасти!» – крикнула Гермиона. «А она меня», - добавил я, и вот это была чистая правда.
Когда выяснилось, что мы не пострадали, «совсем-совсем» не пострадали, нас отпустили с глаз долой, и сказали, что в большом зале сейчас снова соберут всех учеников, раз проблема с троллем так успешно разрешилась, и что мы можем вернуться на праздник. Но Гермиона сразу сказала, что не хочет туда идти. И, что хуже всего, попросила меня проводить в нашу башню. Я только пожал плечами. Если ей так хочется, то конечно. Она взяла меня за руку и зашагала по коридору. Этого только не хватало! Я попытался отобрать у нее свою ладонь. Но она сказала, что до сих пор боится. По правде говоря, ее рука действительно всё еще подрагивала. Я не понимал, чего уж теперь-то было бояться, раз троллем давно занялись учителя. Но с девчонками же всегда так – они вечно придумают себе повод, чтобы понервничать!
Мы шли долго, и у меня рука вспотела в ее ладошке. Это было жутко неудобно и неприятно. А больше всего я боялся, что нас, чего доброго, кто-нибудь увидит, расхаживающими таким образом по Хогвартсу. Но она как будто всё по моему лицу прочитала, потому что сказала, что тут же отпустит меня, если только кто-то появится. Так мы и дошлепали до гриффиндорской башни. Естественно, все наши были на празднике. Честно говоря, мне жутко хотелось, наконец, помчатся к друзьям и рассказать уже о том, что случилось. Хотя я и сомневался, что мне кто-то поверит. Тролля-то никто не видел, наверняка просто слышали шум, а учителя точно не будут никому рассказывать. Поэтому я пока оставался в раздумьях, стоит ли или не стоит делиться со всеми нашими сегодняшними приключениями. Тем более, что я умудрился в них угодить с нашей «первой в учебе» Грейнджер.
Вот ведь странно, сейчас-то я уже совсем не злился на нее, наоборот, она оказалась вполне себе ничего. В начале тупила, конечно, как все девчонки, но потом собралась и проявила себя, как вполне свой парень. Но всё равно мне не хотелось, чтобы другие узнали, что мы именно с ней попали в эту историю. Ох, да всё это происходило еще и в девчачьем туалете! Вот тут-то я и понял, что лучше уж мне пока помалкивать.
Я сделал то, что она просила, привел ее в башню, и теперь уже хотел, наконец, вернуться на праздник.
«Ты собираешься пойти вниз?» – спросила она.
«А ты, конечно, собираешься проторчать тут весь вечер?»
«Да. Только сперва переоденусь. И тебе советую, посмотри, на кого ты похож, Гарри Поттер!»
А ведь и правда, как я не подумал?! Хоть она и сказала это своим привычным поучающим тоном, но она была права – я был похож на чучело. Мало того, что моя мантия была перемазана в пыли и грязи, так от нее еще пахло… пахло троллем! В тех местах, где он ухватил ее, виднелись противные зеленоватые следы. Правда, Гермиона выглядела не сильно лучше, да еще и мокрая вдобавок. Напоминала воробья после купания в луже.
«Н-да!» Я помчался к себе, переодеваться. Оставалось надеяться, что я успею хоть к середине праздника. Пришлось еще и принять душ, чтобы так не воняло.
Когда я снова выскочил в гостиную, Гермиона уже сидела у стола рядом с камином, в пижаме и с книжкой в руках. Вроде бы, руки у нее больше не дрожали. Я пробежал мимо нее и остановился у самой двери. Ну почему она сидит здесь одна? Ну вот почему?! Когда все веселятся, она будет сидеть тут и изучать очередной учебник. Как так можно? Не знаю из-за чего, но мне вдруг стало стыдно оставлять ее одну. Хотя это было далеко не в первый раз – она всегда избегала общего веселья. Я вспомнил, как сам вот так же сидел в своей каморке под лестницей и делал единственное, что мог - читал, в то время как вокруг отмечали какой-нибудь праздник. И поплелся обратно.
Она взглянула на меня с удивлением, но ничего не сказала, и сразу же уткнулась обратно в книгу, хотя я видел, как она краем глаза поглядывает на меня. Видно, пыталась понять, почему я вернулся. Я подумал, что не начни я разговор, она до самого конца так и будет притворяться, что читает.
«Слушай, - спросил я, и она тут же вперилась в меня, - а почему ты плакала?»
Ну вот, нашел с чего начать разговор! Она сразу изменилась в лице, поджала губы, задрала подбородок, стала непроницаемая, как кирпичная стенка.
«Почему ты спрашиваешь?»
«Просто, - я пожал плечами, - ты никогда не плакала, а тут вдруг… У тебя что-то случилось?»
Она досадливо помотала головой.
«Не хочу даже говорить об этом».
«Просто, если тебе нужна помощь…»
«Нет! – отрезала она, я аж чуть не вздрогнул. – И вообще, почему ты не идешь в большой зал?»
«Я подумал, что… ну…» Ага, а как мне ей сказать?
«Что «ну»?! – уставилась она на меня подозрительно.
Я даже разозлился. Ну, в конце концов, хочешь же как лучше.
«Ничего! Просто ты тут одна опять сидишь. Как сыч! Да. Я подумал… раз уж мы с тобой так… с троллем… и вообще… То, может быть, мне не стоит тебя здесь оставлять. Одну».
Похоже, она удивилась. По крайней мере, перестала смотреть на меня так, как будто я собираюсь ее хитро обмануть.
«Ты правда остался, чтобы побыть здесь, со мной?»
«Ну да».
«Хм, ну, я не знаю… Я, вообще-то, училась…»
«Ты всегда учишься».
«И что же в этом плохого? Мы же приехали сюда, чтобы учиться, разве нет?»
«Да, да, разумеется, но не всегда же! Надо же и отдыхать когда-нибудь».
«Дай вам волю, вы всегда будете отдыхать. Вот ты, между прочим, сделал домашнее задание?»
«Гермиона, сегодня же Хэллоуин!»
Она встала, молча проследовала куда-то в угол гостиной, выудила из сумки несколько листков пергамента и швырнула их передо мной на стол. «Вот!»
«Что это?» - удивился я.
«Домашнее задание. В общем… если хочешь списать…»
Вот это был номер! Неужели она решилась изменить своим железным правилам?! Вот это да! Заучка Грейнджер? Я уставился на нее с изумлением. И всего лишь из-за того, что я просто остался с ней посидеть на праздник? Мне вдруг стало ее невыносимо жалко! И, конечно, я не собирался использовать ее пергаменты. Пусть увидит, что у меня тоже есть принципы.
«Не надо. Забери».
«Почему?»
«Ты же считаешь, что списывать – это неправильно».
«Д-да! – выдавила она. – Но я же сама тебе их отдала».
«Нет, Гермиона. Спасибо, но я не могу их взять».
«Но почему?!» – похоже, она искренне не могла понять причину моего отказа.
«Потому что не хочу, чтобы ты из-за меня отказывалась от своих правил».
«П-правда?!» – ее глаза стали такими же большими, как тогда, когда она увидела тролля.
«Правда. Я остался не потому, что хочу чего-то там у тебя списывать. Я остался… просто так. Потому что мне… так захотелось. Понятно?»
Не то, чтобы мне прямо захотелось. Просто посчитал, что это будет правильно. Хотя… что-то в ней всё-таки было. Что заставляло остаться. Уговаривало. Она же, хоть и с ужасными привычками, но всё же была не дура. И с троллем, опять же… Да что говорить – спасла она меня с троллем. И вообще… не такая уж она и страшная, а вполне даже… ничего. Маленькая… ну да, но она же девочка. Волосы торчат… так что ж, у меня тоже торчат, зато они у нее приятные на ощупь. Глаза… наверное, красивые… не знаю. Да и вообще, ничего в ней противного нет, кто это выдумал, что она противная?! Голос, правда, визгливый… но это только когда она кричать начинает, а если не выводить, то вполне ничего, обычный.
Пока я думал всю это чушь, она вдруг после моих слов отчего-то начала суетиться, я ее никогда такой не видел. Схватила свои листочки, начала с ними зачем-то бегать туда-сюда, делать вид, что не понимает, куда их деть. Потом вытащила какую-то пачку книг, стала их раскладывать и что-то беспрерывно болтать о том, что я молодец, раз отказался списывать, что я, конечно, изрядный балбес, но она мне обязательно поможет. Что, если правильно взяться за дело, то я смогу учиться намного лучше, надо только слушать, что она говорит, потому что она всё, что надо прочитала и сможет мне объяснить, если мне будет непонятно. Стала листать учебники, что-то там мне показывать, размахивать руками и всё это точь-в-точь с таким лицом, какое у нее было, когда она только приехала в Хогвартс.
И тогда до меня дошло, что она сейчас почувствовала то же самое, что и я, когда в первый раз в жизни понял, что больше не один. Она почувствовала, что и у нее тоже может быть друг, как и у остальных. И хотя я, конечно, не собирался слушать, что она пытается мне втолковывать (еще не хватало!), но я ни за что на свете не хотел ей показывать, что мне неинтересны ее объяснения. Я сидел и просто наблюдал за ней, и делал вид, что слушаю. И это оказалось жутко интересно – за ней наблюдать. Потому что раньше я не видел, какая она разная, на самом деле. Как сильно у нее может меняться выражение лица, в зависимости от того, улыбается она или хмурит брови, смотрит ехидно или устало, задумывается или сердится. А она успела всё это продемонстрировать, хотя я только и делал, что просто поддакивал. Она напоминала ураган, правда, небольшой. Маленький такой живой ураганчик, крутящийся вокруг меня. Сколько же в ней всего накопилось, с тех пор, как она приехала сюда! Сколько всего не сказанного, того, чем она так хотела поделиться. Хоть с кем-то. И теперь она вываливала это на меня гигантскими порциями, а мне оставалось только глупо улыбаться, кивать и делать вид, что слушаю.
Кое-что из ею рассказанного, было даже интересно, особенно, когда она не пыталась строить из себя всезнайку, но она постоянно переспрашивала, так что, порой, я чувствовал себя как будто на уроке. Длилось это долго, видя, что я не пытаюсь сбежать или протестовать против ее рассказов, она принялась строить целый план, как сделать так, чтобы я стал лучше учиться. «Гарри Поттер не должен себе позволить выглядеть дураком!» – она почему-то считала, что те кто, как она, не зубрит целыми днями – дураки. Я не стал с ней спорить, просто потому, что пока вообще не знал, что теперь мне с ней делать. Она, видно, подумала, что, наконец, нашла того, кого сможет целыми днями перевоспитывать на свой лад. Я, разумеется, не собирался ничего подобного терпеть изо дня в день, но как ей об этом сказать, понятия не имел. На мое счастье, наши как раз стали возвращаться с праздника. Сначала вернулись, конечно, первокурсники, которых погнали в башню в первую очередь. Троица Рон, Дин и Симус тут же подскочила к нам, как только меня увидела.
«Ага, вот ты где!» «Нам сказали, ты в больничном крыле». «С тобой всё в порядке?»
Я ответил, что со мной уже всё хорошо, что просто голова разболелась, и покосился на Гермиону. Кажется, она, как и я, не собиралась ничего говорить о приключении с троллем. И вообще, увидев наших однокурсников, как-то сразу потухла.
«Так ты, выходит, проторчал здесь столько времени с заучкой?» – спросил Рон сочувственно. Увидев разложенные передо мной учебники, он сгреб их и бросил в сторону Гермионы. «Хватит лезть к Гарри со своими поучениями, а то он со скуки помрет из-за тебя!» – воскликнул он, и остальные заржали. Гермиона на мгновение вспыхнула, потом поджала губы и ничего не сказала. «Иди в свой угол, сиди там!» - скомандовал Рон.
Не знаю почему, но я вдруг разозлился. То есть, почему не знаю? Я знаю, почему. Мне стало ее жалко. И еще обидно, что никто даже не подумал, что я мог сидеть здесь и по собственному желанию. А она даже и не попыталась об этом напомнить, ждала, наверное, что я сам об этом скажу.
«Может, хватит ругаться?!» – крикнул я, и это получилось даже громче, чем я хотел. «Вообще-то, Гермиона мне ничего плохого не сделала, мы просто сидели тут и разговаривали».
Рон почесал в затылке и пожал плечами. «Я и не ругался. Я просто подумал, что тебе тут, наверное, было жутко скучно, пока мы там веселились на празднике, так что хотел тебе сказать, что мы собираемся с парнями подняться в спальню и сыграть там несколько партий в триктрак, а заодно рассказать тебе, что Фред с Джорджем устроили сегодня после ужина». «Ага, Гарри, - поддержал его Симус, - хорош тут уже вялиться».
Они и правда пошли наверх, и тут я понял, что мне, пожалуй, действительно надоело здесь сидеть. У меня уже уши сворачивались от заумных лекций. Я не знал, как сказать об этом Гермионе, чтобы ее не обидеть, но она, как ни странно, вдруг сама предложила мне закончить наши посиделки. Сперва я подумал, что она это говорит от обиды, от того, что я решил от нее отделаться, как только вернулись мои друзья, но, похоже, она и вправду поняла, что меня пора отпустить, что я уже до самой макушки заполнен ее рассказами.
Я поднялся в спальню, и едва мы только сели за игру, как Рон сказал: «Эта косматая чернильница всё никак не уймется! Ей же уже всё объяснили, нет, она продолжает лезть со своими поучениями».
«Что объяснили?» – не понял я.
«А, Гарри, ты же как раз убежал, когда это было. Мы с парнями обсуждали перед ужином, как мы собираемся повеселиться на Хэллоуин. И тут подходит Грейнджер и начинает опять доставать своей скукотой».
«Ага, - добавил Дин, - что-то про маггловские обычаи. Про то, как правильно надо праздновать».
«Про ирландцев даже что-то там, - нахмурился Симус, - можно подумать, она лучше моего отца про всё знает».
«Я ее честно предупредил, чтобы она шагала себе, - продолжил Рон, - что нам ее поучения и придирки не сдались. Она же даже девчонок уже достала! Но ее разве просто так заткнешь? Ну, я и сказал ей, чтобы она никогда, НИКОГДА больше ни к кому из нас не подходила. Чтобы не надеялась на то, что кто-то с ней будет разговаривать. Пускай остается лучшей зубрилой, только сама по себе, а нам она не нужна!»
«И все с этим согласились?» – спросил я. Меня действительно это интересовало.
«Ну-у, возражать никто не стал. А кое-кто даже поддержал».
Я поглядел в сторону Невилла, который тихонько сидел у себя на кровати, наблюдая за нашей игрой. Заметив, что я смотрю на него, он опустил голову и отвернулся к окну.
«Поэтому, как только я вас увидел, так сразу понял, что она взялась за тебя, Гарри, раз все остальные ее послали».
Я встал. Играть резко расхотелось. Я вдруг понял, почему она так сильно плакала, когда я поймал ее в коридоре.
«Ты выиграл», - бросил я Рону, хотя мы еще только начали.
«Как? Гарри… Эй, ты куда?»
«Она. Меня. Не доставала, Рон. Ясно тебе? Мы просто разговаривали».
Он выпучил глаза от удивления. Но, честно говоря, мне не хотелось на него смотреть. На них на всех.
Я спустился обратно в нашу гостиную и огляделся. Гермиона перебралась в свой привычный угол и что-то быстро писала в маленькой кожаной тетрадке, обложенная со всех сторон книгами, как крепостными стенами. Я подошел и сел рядом. Лаванда Браун уставилась на нас любопытным взглядом с дивана из противоположного угла гостиной. Прекрасно, устроит теперь трезвон по всему факультету, а то и дальше. «Поттер подружился с лохматым бурундуком!» А то и еще что-нибудь похуже. Ну и пускай! Пускай лучше о нас болтают, чем снова заставить ее плакать, присоединившись к общему бойкоту.
Она бросила быстрый взгляд поверх блокнота и, увидев меня, непонимающе подняла брови.
«Почему ты вернулся? Забыл что-нибудь?»
Я улыбнулся.
«Да у меня же ничего и не было. Это ты меня завалила учебниками».
«Тогда… в чем дело? Хочешь что-то сказать?»
Я увидел, как она вся напряглась. До меня сразу же дошло, что она поняла – мне всё рассказали о происшедшем перед ужином. И теперь она ждала, что я поддержу всех остальных. Внутренне готовила себя к этому. У нее даже губы задрожали, как она их ни поджимала. А я почему-то смотрел на ее губы и ничего не отвечал. И чем дальше, тем они дрожали всё сильнее. А потом и пальцы, когда она начала быстрыми движениями убирать волосы, сваливающиеся на лицо. Она завертывала их за уши, а они сваливались снова, и, в конце концов, она перестала это делать и просто схватилась пальчиками за воротник пижамы.
«Я не сказал тебе спасибо».
«За… за что?» – удивилась она, рассчитывая услышать совсем другое.
«За то, что спасла меня сегодня».
Она отвернулась, на губах появилась слабая улыбка.
«Ты тоже… Тебе тоже спасибо. Если бы тебя там не оказалось, я бы… меня бы… мне бы конец. И еще… спасибо за то, что утешал. Когда я ревела там как последняя дура!»
«Это из-за того, что Рон тебе сказал?»
Она не ответила, и я понял, что еще чуть-чуть разговоров на эту тему и она, чего доброго, заплачет снова. Поэтому я постарался закончить поскорее.
«Я хотел тебе сказать, Гермиона, что Я так не думаю! Как Рон. И как остальные. Если другие не будут с тобой разговаривать, мне на это наплевать, я буду. В любое время. Вот так».
«Спасибо, Гарри».
«Только… только не заставляй меня больше тебя успокаивать. В смысле… не люблю, когда девчонки плачут. Хорошо?»
«Не беспокойся, больше такого не повторится. Это вообще получилось случайно, что ты меня такой увидел. И, между прочим, Гарри Поттер, – она посмотрела на меня строгим взглядом, нахмурившись, - надеюсь, ты больше не будешь заходить в туалеты для девочек?!»
Вот, я рассказал, как всё начиналось. А теперь я должен рассказать, как всё кончилось.
