Глава 1Пальцы бойко стучат по клавишам, отбивая казённые фразы, постепенно складывающиеся в служебный отчет. Я внимательно смотрю на экран, полностью погрузившись в работу, а потому резкий удар по столу заставляет меня вздрогнуть. Подняв глаза, я обнаруживаю, что рабочую атмосферу бесцеремонно нарушил мой коллега Гоша:
- Подъём, Шацкая, не спи! Его сиятельство граф Орлов вызывает тебя на высочайшую аудиенцию, - насмешливо, церемонно слегка поклонившись, произносит он в ответ на мой гневный взгляд.
Гоша, или капитан Георгий Ярцев - мой коллега и старый приятель. Неизвестно, кто додумался наградить моего почти двухметрового друга таким милым прозвищем, но оно к нему настолько привязалось, что даже начальство иногда его так называло.
К слову о начальстве... Когда Гоша сказал, что меня вызывает шеф, сердце предательски пропустило удар. Шефа, полковника Алексея Анатольевича Орлова, почти полного тёзку знаменитого авантюриста екатеринских времён, подчиненные за глаза уважительно называли графом Орловым. Честно говоря, в нем и правда было что-то от потомственного дворянина - сдержанность, властность... И убийственное хладнокровие - иногда мне казалось, что он целиком высечен изо льда.
Я вспомнила свой первый день на службе. Тогда я была еще стажёром в структурном подразделении Службы национальной безопасности под казенным названием Отдел международного сотрудничества и внешних связей. Обывателям, в число которых тогда входила и я, могло показаться, что сотрудники такой структуры занимаются исключительно налаживанием сотрудничества с зарубежными спецслужбами. Официально так оно и было, но в дальнейшем выяснилось, что на самом деле мне и новым коллегам приходится заниматься проверкой на вшивость наших заклятых друзей из Моссада, ЦРУ или любой другой специальной службы, с которыми обстоятельства вынуждали нас сотрудничать. Как оказалось, этот занятный факт был не единственным сюрпризом, который приготовила мне новая работа. Как там обычно пишут в объявлениях из раздела вакансий? Удобный график, интересные знакомства? Да, это работа в СНБ обеспечивала сполна.
Воспоминания о первом настоящем задании нахлынули как-то сами собой. Тогда какие-то очередные радикальные исламисты захватили самолёт Москва-Тель-Авив, которому пришлось вынужденно сесть в Иордании. Тогда наши израильские коллеги, принципиально не ведущие переговоров с террористами, порывались начать штурм, и Орлову пришлось приложить немало усилий, чтобы притормозить силовой захват.
...мы с Гошей стоим за спиной Орлова, стараясь сохранить невозмутимость под недружелюбными взглядами двух мощных брюнетов, похожих друг на друга, как родные братья - офицеров Моссада, скорее напоминающих телохранителей, чем аналитиков. Кондиционер в вип-зале аэропорта "Королева Алия", служащем штабом спецоперации, работает на полную мощность, но я чувствую, что лёгкая блузка от пота противно прилипла к спине.
Полковник Орлов негромко и показательно вежливо беседует с Давидом Харелем, видным офицером Моссада, специалистом по силовым операциям на территории зарубежных государств. Израильтянин говорит по-русски нарочито неторопливо, подобно змею-искусителю, держится расслабленно, всем своим видом давая понять, что хозяин положения здесь именно он. Орлов откидывается на спинку стула, перекрещивая руки на груди. Он слегка прищуривается, подобно сытому коту, и мне на минуту кажется, что я нахожусь не в штабе спецоперации, а на загородной вилле какого-нибудь миллионера, обсуждающего партию в гольф с принципиальным соперником. Но за массивным дубовым столом сейчас идет столкновение характеров, авторитетов и умов, от исхода которого зависят жизни заложников.
Орлов улыбается, что, казалось бы, совсем не уместно в этой ситуации, и выдаёт такой убийственный аргумент, что Харелю становится буквально нечем крыть. Но надо отдать ему должное - он умело скрывает наверняка бушующую сейчас внутри ярость: он не переворачивает стол, а лишь слегка поджимает губы. Жест этот едва заметен, но я, только что прошедшая спецкурс психологии, его невольно подмечаю. Харель вальяжно поднимается со стула, на ходу бросая:
- Надеюсь, наше сотрудничество и в дальнейшем будет столь же продуктивным.
Он абсолютно спокоен, но от его слов веет таким холодом, будто Мертвое море неожиданно покрылось льдом.
Телохранители за спиной у Хареля, покидающего вип-зал, слегка переглядываются, а мы с Гошей вздыхаем от облегчения. Я вижу, что Орлов прозволяет себе мимолетную торжествующую улыбку, но когда он поворачивается к нам, его лицо с резкими чертами подобно высеченной из камня маске:
- Командира спецназа ко мне. Живо!
Мы срываемся с места, погрузившись в мысли об анализе текущей ситуации и оценке рисков, но меня еще долго не отпускает навязчивая мысль о холодности шефа. Странно, почему это меня волновало? Он ведь всегда был моим начальником, и только. И только?
Я иду по длинным коридорам Главного здания СНБ, а память услужливо подбрасывает мне все новые воспоминания.
Все тот же аэропорт "Королева Алия" в Аммане. Вот-вот начнется штурм самолета. Я стою рядом с Орловым и стараюсь не упустить ни одной детали, заранее зная, что по возвращении в Москву Орлов затребует подробнейший отчет. Вот к нему подходит командир группы спецназа "Альянс" - высокий, широкоплечий подполковник с внимательным карими глазами, во время сдачи рапорта время то и дело поправляющий растрепанные горячим пустынным ветром светлые волосы. Орлов слушает, внимательно кивая. Сейчас его глаза закрыты темными очками, но я знаю, что каждый раз, когда он принимает рапорт от подчиненных он слегка щурится. И когда я успела так его изучить?
Дверь кабинета Орлова все ближе, как и кульминация той истории.
...штурм идет вовсю, спецназовцы уже выводят первых заложников, и я, после молчаливого кивка шефа, спешу к ним - помочь, поддержать и постараться получать из первых рук как можно более полную информацию о террористах. Вокруг бегают врачи, террористы лежат на земле под контролем спецназа и зорким взглядом того самого светловолосого подполковника.
Я пытаюсь одновременно следить за ситуацией и слушать бывшую заложницу - всхлипывающую женщину лет тридцати пяти:
- Я видела, в-видела, - она все еще слегка заикается, - у него был какой-то пояс. Не с п-патронами, или как там это называется, а другой, с какими-то ме-мешками.
На этих словах в голове будто что-то щелкает. Пояс. Пояс может быть поясом смертника. Я оставляю женщину на попечение врачей, а сама бегу к Орлову, втайне надеясь, что спецназовцы уже обыскали террористов и обезвредили вероятную взрывчатку. Но добежать не успеваю, потому что где-то сбоку раздается взрыв. Я вдруг понимаю, что лежу на земле, чувствуя щекой горячий асфальт, а потом теряю сознание.
Очнувшись, я чувствую ноющую боль в затылке, но успеваю с удовлетворением отметить, что все конечности вроде бы целы. Медленно открыв глаза, я ожидаю увидеть над собой палящее солнце, но перед глазами - белый потолок и чье-то лицо. В янтарно-карих глаза - неподдельное беспокойство и волнение, и я не сразу понимаю, что это полковник Орлов. Пересохшими губами я пытаюсь задать вопрос:
- Сколько я?..
Я не успеваю договорить, как он меня прерывает:
- Шесть часов. У вас легкое сотрясение, но сказались жара и стресс. Вам лучше отдохнуть.
Он произносит это, смотря в окно, своим всегдашним строгим и бесстрастным голосом. А потом вдруг внезапно добавляет, быстро и почти шепотом:
- Как ты меня напугала!..
От удивления я даже преподнимаюсь на подушках, но резкая боль в затылке заставляет меня лечь. Орлов стремительно покидает палату, а я провожаю его ошарашенным взглядом. Осторожно повернув голову налево, к маленькой тумбочке, я обнаруживаю там букет. И когда он успел? А с чего я взяла, что это именно он? Я не знаю точно, кто принес цветы, но почему-то, как наивная школьница, уже после выписки вкладываю один цветок в записную книжку и засушиваю на память.
Боже, лейтенант Шацкая, вы как будто начитались дешевых дамских романов! Какая чудовищная сентиментальность! Но выкинуть цветок я почему-то так и не решаюсь.
Погрузившись в воспоминания, я не замечаю, что уже дошла до кабинета шефа. Облизнув пересохшие губы, я осторожно стучу в дверь:
- Разрешите, товарищ полковник?
