Когда ненавидишь весь мир— Роза, мы не договорили! — донесся с кухни мамин крик.
— Пока, мам, — крикнула я, закрывая за собой дверь.
На небосводе солнце, спрятавшись за большим пушистым облаком, украдкой рисовало узоры на блестящей глади воды. Отражение речки ослепляло, словно сотни Люмосов, но оторвать взгляд от сверкающего представления все равно было очень сложно. Ветер совершал свой утренний обход, изредка цепляясь за тоненькие ветви деревьев или качая стебли диких цветов. Утро было в самом разгаре: оно смело входило в каждый дом, прокрадывалось в спальни и солнечными лучиками щекотало спящих — пора вставать!
Я бежала босиком по траве, в ступни то и дело впивались маленькие веточки и камушки, но мне было не до этого. Все, что требовалось сейчас — это одиночество, непозволительная роскошь в нашем доме. Пробежав вдоль речки, я остановилась в тени старого дерева и перевела дух.
О да, я действительно это сделала. Я действительно назвала Молли толстой и глухой старухой. Ну, вообще-то я рассчитывала, что это услышит только Хьюго, но видимо бабуля была не настолько глухой, как я предполагала. Неловко вышло.
Хотя, мне все равно.
Я перешла по самодельному мостику на другой берег реки и оглянулась назад. Наш дом находился у самого леса, а вокруг — бескрайние поля. Мы переехали сюда два года назад, а совсем недавно и Поттеры приобрели здесь домик, правда, выбираются они сюда только летом, предпочитая жить в квартире на Гриммо. А вообще домов по соседству было совсем немного, этот район явно не пользовался популярностью, потому что находился на самом отшибе города, плавно переходя в фермы и пастбища. А я очень любила это место, знала лес как свои пять пальцев, часто бродила по заросшим полям, где трава такая высокая, что если тебе повезло быть не очень высокого роста — а мне повезло — то никто не увидит даже твоей макушки. Если за что-то и можно любить лето и круглосуточное общение со всеми бесчисленными родственниками, то только за это. Спасибо, великий Мерлин, что ниспослал нам это жилье!
Аккуратно пробравшись через заросли кустарников, я вышла на небольшую полянку, сплошь поросшую самыми разными цветами. Я нашла ее только этим летом, когда в очередной раз сбежала от маминых нотаций и бесцельно бродила по лесу. Мне казалось, что она здесь специально для меня — такая укромная, скрытая от любопытных глаз кронами высоких деревьев и непроходимыми зарослями колючих кустарников. Непроходимыми для других, конечно, я сразу же нашла способ пробраться сюда и не получить ни единой царапинки. Может, когда-нибудь я покажу это место Джейми, ему должно понравиться.
Я лежала на траве и, прищурившись, смотрела на небо сквозь узор зеленой листвы. Никаких тебе криков и упреков, никаких споров и ссор, только шуршание ветвей, шорох листьев и жужжание всякой живности. Определенно, я должна была родиться какой-нибудь бабочкой и жить на свете только один день. Но какой! Это был бы лучший и единственный день в моей жизни, абсолютно неповторимый, непохожий ни на что.
Вот если бы меня попросили вспомнить, что произошло третьего июля этого года — я бы не смогла сказать. И тринадцатого, и двадцать третьего, и тридцатого. А все потому, что ничегошеньки не происходило. Мне совершенно нечего вспомнить, и все эти бесконечные даты — всего лишь отсчет времени, не больше. Сколько еще осталось бабочке прожить бессмысленных, совершенно одинаковых и скучных дней?
Пока я лежала на траве и наслаждалась одиночеством, на небе появилась тяжелая серая туча. Она лениво плыла по небосводу, бережно храня внутри накопленную влагу.
— Давай же, — прошептала я, — вылей все наружу.
На кончик носа упала теплая капля, и я тут же попыталась слизать ее языком — бесполезно. Вот у Джейми бы точно получилось, иногда мне кажется, что его язык не имеет конца!
Я лежала, закрыв глаза, и слушала, как капли опускаются на землю, питают ее, оживляют. Мне казалось, что я слышу, как благодарно вздыхают деревья, качая своими зелеными головами, как счастливо смеются пестрые цветы, как дышит лес. Я растворялась в крупных теплых каплях, сливалась с травой в единое целое, я, наконец, жила.
* * *
У родителей такие серьезные лица, что становилось. На кухне тишина, прерываемая только звоном столовых приборов о тарелки. Хьюго сидел по левую сторону от меня и сосредоточенно водил ложкой по уже остывшему пюре, вырисовывая там узоры. Скука смертная.
— А что будет, если волшебник сам на себя нашлет Аваду, — как бы между прочим спросила я.
Хьюго замер, а папа удивленно на меня посмотрел.
— Что, прости? — мама замерла с ложкой в руке.
— Ну, можно ли совершить самоубийство таким способом? — повторила я. — Можно ли убить себя Авадой, например, в висок?
— Что за дурацкие вопросы? — рассердилась мама.
У нее все вопросы дурацкие, что не спроси. Можно подумать, они в моем возрасте никого и ни о чем не спрашивали.
— Мне просто интересно, — я пожала плечами. — Вот захочется эффектно уйти из жизни, а я даже и не знаю, смогу ли пустить в себя зеленый луч.
Папа поперхнулся пюре и потянулся за стаканом с соком.
— Я же говорил, что нужно запретить им смотреть этот чертов маггловский ящик, — заметил он, обращаясь к маме.
А еще они оба любят винить во всем телевизор. Ну и наивные же.
— Роза, это не смешно, — холодно сказала мама.
— А кто смеется? — я пожала плечами. — Ну если нельзя — так и скажите, мало способов что ли? Зелья какие-нибудь перемешать…
— Роза! — отец хлопнул ладонью по столу. — Марш в свою комнату, мы еще поговорим.
— Похоже, моя смерть настанет от голода, — притворно опечалилась я и вышла из-за стола. Почти нетронутое пюре осталось на столе. Ну и подавитесь им! Зануды.
Поднимаясь по лестнице, я слышала, как мать с отцом спорят. Наверняка думают, что им со мной делать. Надеюсь, на этот раз будет что-нибудь оригинальное.
Я запрыгнула на кровать и взяла в руки маггловский журнал, который случайно увидела у мамы на столе. Пролистав его, разочаровалась окончательно — редкостная скукотища. Хотя, что еще мама может читать?
Вот когда им было по шестнадцать, их жизнь совсем не казалось скучной. Судя по рассказам отца и Гарри, они и минуты без дела не сидели, все время разгадывали тайны, носились по всяким запретным местам и спасали мир. Вот это — жизнь! А сколько смешных историй они рассказывают, мы с Джейми раньше часто заставляли их вспоминать детство и могли слушать их часами.
А что расскажу своим детям я? Училась в Хогвартсе, спала, ругалась с родителями, снова спала, однажды сломала палочку своему однокурснику, за что с Гриффиндора сняли баллы, а я получила выговор. Дети уснут еще на начале моего жутко увлекательного рассказа.
Нет, все-таки уйти нужно где-то в середине, пока я от скуки окончательно с ума не сошла.
* * *
Я уже почти отрезала прядь своих волос, когда в дверь постучали.
— Никого нет дома, — крикнула я.
Стук стал настойчивее.
— Я серьезно, тут совершенно пусто!
Интересно, что скажет мама, если я свои длиннющие волосы отрежу по плечи?
Стук в дверь не прекращался и уже начинал меня нервировать.
— Входи, но я не обещаю, что в тебя не полетит проклятье, — крикнул я.
Дверь открылась, и внутрь вошел Хьюго. Конечно, кто еще мог ко мне зайти.
— Пожалуйста, — я кивнула, глядя на него через зеркало, — проходи и присоединяйся к моему безудержному веселью. Ты чувствуешь это? Чувствуешь этот запах?
— Запах чего? — Хьюго нахмурился.
Он осторожно переступил через разбросанные на полу вещи и сел на кровать.
— Отвратительный запах уныния и скуки, — я повернулась к нему. — Даже драконье дерьмо пахнет приятнее.
Хьюго вздохнул. Подозреваю, что он считает меня ненормальной, хотя и не говорит этого вслух.
Вообще, из всей своей семейки Хьюго я люблю больше всех. Он всегда принимает мою сторону, даже если я не права (о чем он, конечно же, потом триста раз скажет), всегда старается меня защитить. Наверное, это я должна его защищать, но по правде говоря, старшая сестра из меня никакая.
— Роза, прекращай, — сказал Хьюго.
Он был ужасно серьезен, и жутко напоминал мне отца.
— Прекращать что?
Я отвернулась от него и снова уставилась в зеркало. Да, пожалуй, мама будет в шоке, когда не увидит за моей спиной длинную рыжую косу.
— Вести себя так, как будто бы тебе на всех наплевать.
— Дорогой братец, — я снова повернулась к нему, — наверное, я сейчас тебя очень удивлю, поэтому постарайся не упасть с кровати — мне и правда наплевать.
Он покачал головой, но ничего не ответил.
Почему мой младший брат ведет себя так, словно это я глупый ребенок?
— А теперь проваливай, — разозлилась я.
Хьюго молча подошел ко мне, выхватил ножницы из рук и вышел из комнаты.
— Я их все равно отрежу! — крикнула я ему вслед.
Ненавижу свою семью.
* * *
Гамак — это лучшее изобретение магглов, после телевизора, конечно же. Я лежала в тени деревьев и медленно раскачивалась, наблюдая, как хоровод разноцветных бабочек и стрекоз вырисовывают в воздухе загадочные символы. Интересно, а что если попробовать их разгадать? Понять, что за тайны скрывают эти пестрые крылья с замысловатыми узорами, что они пытаются нам рассказать, надеясь на то, что однажды мы все-таки разгадаем их таинственный шифр.
— Эй, Роза!
Я лениво приподнялась на локтях, но в гамаке двигаться было очень неудобно, поэтому пришлось оставить попытки узнать, кто там меня звал.
— Привет, — голос раздался практически над ухом.
Когда я открыла глаза, то увидела склонившегося надо мной Джеймса. Мерлин, так и до сердечного приступа недалеко.
— Какие люди, — протянула я.
Раньше мы с Джейми были не разлей вода. Это еще с детства повелось — мы всегда были в одной команде, когда играли в квиддич, доверяли друг другу самые страшные секреты, прикрывали от родителей и все такое. Тогда нас еще отвозили на лето в Нору, и в нашем распоряжении были три месяца отдыха, три месяца игр, веселья и счастья. А потом мы поехали в Хогвартс, и все круто изменилось: Джейми стал общаться с мальчишками, на меня у него почти не было времени. А учитывая, что мы еще и попали на разные факультеты, все наше общение свелось к минимуму. Прошлым летом он уехал в Болгарию с командой по квиддичу, это лето был в разъездах: то в гостях у Лонгботтомов, то у Малфоев. Я уже и не помню, когда мы с ним говорили по душам, а тут он вдруг приходит ко мне, как ни в чем не бывало.
— Ты не рада меня видеть? — он уселся на траве, и мне пришлось сесть в гамаке, чтобы его видеть.
— Конечно, рада, — ответила я. — Правда, мне казалось, что ты в разъездах.
— Вчера приехал, — кивнул он.
Джейми облокотился о ствол дерева и зажмурился от слепящего полуденного солнца. Конечно, это уже не тот Джейми, которого я знала раньше. Он возмужал, подрос, даже…
— Что это за волосы на твоем подбородке? — засмеялась я.
— Девчонкам нравится, — Джейми хитро подмигнул.
Тогда, наверное, им понравится и мой отец, который взял привычку бриться раз в две недели, и из-за этого походил на рыжего клубкопуха.
— Мне сказали, чтобы я на тебя повлиял, — доверительно сообщил мне Джейми.
— Что-о? — такого поворота событий я не ожидала.
— Твоя мама сказала, что ты совсем с ума сходишь, и они не знают, что с тобой делать. Что ты спрашивала у них о магических способах самоубийства, и их пугают твои заявления.
Мерлин! И зачем мама его в это впутала? Самостоятельно разобраться со своим ребенком — это, конечно, просто невыполнимая миссия.
— Надо будет ее успокоить, что я не собираюсь прощаться с жизнью, пока не выполню парочку дел. Например, пока я не покормлю дракона, или не поймаю снитч, или пока я не съем майского жука.
Надо будет записать все это в список, а то вдруг что-нибудь забуду.
— Роза, ты все это серьезно? — удивился Джейми.
— Тебе не кажется, что наша жизнь немного уныла? — я спрыгнула с гамака. — Что все дни одинаковые, все дела бессмысленны, жизнь тянется и тянется, в какой-то момент это все просто надоедает. С жизнью наших родителей это просто не сравнить.
Джейми вскочил с земли, и я только сейчас заметила, как он подрос.
— Ты это серьезно? — он подошел ко мне. — Ты серьезно хотела бы себе такую жизнь? Отец постоянно терял кого-то из своих близких, мама все время боялась, что он умрет. Жить в постоянно страхе — это то, о чем ты мечтаешь? Или, может, ты мечтаешь о кошмарах по ночам, о датах, которые напоминают о смерти дорогих тебе людей, о тех, кого ты уже никогда не вернешь, как бы сильно этого не хотел. — Джейми почти перешел на крик. — Ты этого хочешь?
— Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое!
Наблюдая, как фигура Джейми скрывается за воротами нашего дома, я чувствовала, как к глазам подступают слезы. Наверное, я надеялась, что хотя бы он меня поймет. Но зря, он точно такой же как и мать, и отец, и Хьюго.
Развернувшись, я подошла к забору и, перепрыгнув через него, оказалась на поле. Трава под ногами была жесткой и непослушной, зато не оставляла следов. Я шла, размазывая слезы по щекам, и вдыхала запах лета и чистого голубого неба. Солнце нещадно палило, но я почти не чувствовала его обжигающих лучей на своей коже, как и не чувствовала острых, словно маленькие копья, травинок, впивавшихся в кожу.
Я чувствовала только горечь и тотальное, беспросветное одиночество.
