Глава 1Гостиная Рейвенкло, вторник, 21:23
Вы знаете, так забавно чувствовать притяжение не только к земле, но и к какому-то человеку. А усугубляет эту ситуацию неспособность выразить собственные чувства, боязнь признаться в этом чертовом животном магнетизме, как миру, так и самому себе.
– Майкл, может, ты, наконец, сдвинешь ферзя? Я жду твоего хода уже пять минут, – нервно сказал Терри, постукивая пальцами по шахматной доске.
– Извини, отвлекся, – ответил я, следуя совету друга и сдвигая фигуру на две клетки вперед, совершенно не замечая опасностей с противоположной стороны поля.
И вообще, влюбленность – удивительная вещь, которая творит с людьми необъяснимые вещи, привносит изменения в их жизни.
– Ну же, Корнер, прекрати спать. Твой ход, – говорил Бут. – Чем таким важным занят твой разум, что оно способно вытеснить любимые шахматы на задний план?
Я, особо не раздумывая, сделал ход конем и вновь погрузился в круговорот мыслей. «Грейнджер за позавчерашним ужином, предстоящий матч Рейвенкло-Слизерин, недописанное эссе для Снейпа, Грейнджер возле класса Трансфигурации, два галлеона, проигранные в споре Голдстейну, долгожданная вылазка в Хогсмид перед Хэллоуином, опять Грейнджер.»
– Майкл, это шах и мат, – растянувшись в довольной улыбке, сказал Терри.
Вот и доказательство: я, с детства увлеченный игрой в шахматы и, пожалуй, вполне наловчившийся разгадывать несложные уловки, вроде тех, что подсовывает мне неопытный друг, не могу элементарно свести шансы последнего к нулю. А это было совсем нетрудно – в начале партии у меня было несколько возможностей провернуть одну из используемых годами комбинаций и достаточно быстро одержать победу. Странно, что я этого не сделал.
– Поздравляю, Бут, ты делаешь успехи. Ну а мне, наверное, самое время покинуть тебя, – я вставал из кресла.
– Эй, да не расстраивайся ты так, первый раз проиграл ведь! – кричал Бут мне вслед, но я не обратил внимания, ибо в действительности шахматы занимали последнее место в списке интересующих меня вещей. Хотя, скорее всего, в этом списке их сейчас не было вовсе.
В самом деле, откуда в моей голове возьмутся ферзи и слоны, когда мысли о выполнении одного чрезвычайно важного дела заняли максимум свободного пространства? Суть заключается в том, что в моем воспаленном мозгу поселилась навязчивая идея завоевать сердце самой неприметной и неприступной персоны. Для меня, рассматривающего ее каждое совместное занятие или, например, за столом факультета по утрам, цель имела глубочайший смысл. Возможно, я был на пути основательного переполоха в моей жизни, который – кто знает? – мог бы пойти мне на пользу. Влюбленный в Гермиону Грейнджер чуть более чем полностью, я интересуюсь ей совсем не так, как парни интересуются хорошеющими девчонками в лет тринадцать, выискивая возможность урвать поцелуй, а совсем по-другому. По-взрослому, как мне хочется думать. Я не говорю, что не хочу обнимать ее и тихо наслаждаться разглядыванием ее милых черт – отнюдь. Во всяком случае, у Гермионы имелось то, чем она выделялась на фоне прочих старшекурсниц и крепко цепляла меня: живой ум, неоднозначные способности и полная независимость от чужого мнения. Последнему порой я даже завидовал. Сравнивая ее достоинства с прелестями прочих девушек в этой школе, большинство из которых могло похвастаться лишь наличием смазливого личика и сладкого голоса, несложно расставить приоритеты.
«Дорогая Грейнджер!» , – написал я на кусочке пергамента, перечитал строчку и мгновенно стер написанное.
– Как будто пишу бабушке, – тихо сказал я сам себе и улыбнулся.
Я терялся: что можно написать девушке, частота разговоров с которой равна нескольким разам в год, к тому же, мимолетным и исключительно по делу? Ну же, Корнер, где твоя хваленая красноречивость вместе с изобретательностью, когда в них появилась нужда?
«Милая Гермиона!» , – я написал слова на новом пергаменте и отметил, что такое начало гораздо удачнее. Впрочем, оно все равно никуда не годилось.
«Гермиона, мне кажется, я влюблен в тебя», – в конце концов, написал я и отправил вместе с Совой (а именно таким, обнаруживающим оригинальность хозяина, именем была названа моя птица), после чего мысленно дал себе хорошую затрещину за сие «гениальное» послание.
Гостиная Гриффиндора, вторник, 21:37
Приняв душ, дописав работу для следующего занятия для Флитвика и уже собрав сумку к завтрашним занятиям, я собиралась лечь спать после утомительного дня. Однако сон все не шел: голова переполнялась мыслями о последних событиях, включая принесшие множество бед происшествия в Отделе Тайн и сегодняшнюю неразбериху в Министерстве. Особенно меня волновал Гарри, потерявший в этом июне последнюю надежду обрести, наконец, некоторое подобие семьи.
Что он должен был почувствовать, когда после стольких лет угнетающей жизни с тетей и дядей у него появился шанс зажить нормально и тут же исчез, притом столь быстро и даже нелепо? Едва ли наши, друзей, слова утешения или долгожданное признание правды Министром хоть как-то уменьшат боль утраты. Вообще, глупо было бы предполагать, что есть что-то, способное облегчить страдания человека, всю жизнь приносящего что-то в жертву якобы для общего блага. Разве что любовь, как наивно бы это не звучало – она панацея, как мне видится. Что касается этого аспекта жизни Всенародного Героя, там сплошной мрак: мысль о Чжоу, похоже, больше не заставляет Гарри краснеть и беспричинно улыбаться, однако есть другой человек, способный стать ему отдушиной –
по иронии жизни быть с которым сейчас он определенно не может. Да, именно на Джинни пал выбор Мальчика-Который-Выжил, хоть она этого и «не замечает» (я же склоняюсь к мнению, что просто усердно скрывает это), а он, пусть изо всех сил старается не показывать чувства, для меня также легко читаем, как и любая библиотечная книга.
Лишь поток шумящих в голове размышлений стал смолкать, послышался глухой стук. Осветив комнату Люмосом, я быстро разыскала источник шума – прилетела сова. Я открыла окно, впуская прохладный воздух в помещение; буро-рыжеватая птица, сверкнув глазами, влетела, а затем расположилась на моей тумбочке.
– Нет, дорогуша, это моя собственность, – сказала я сове, а та недовольно заухала. – Ты, должно быть, принесла письмо кому-то из девочек, – ведь я ни в каких переписках не состояла, – поэтому лучше бы тебе перебраться на столик между другими кроватями.
Птица недовольно фыркнула и, отставив лапку с прикрепленным к ней письмом, демонстративно отвернулась. Я удивилась манерам совы и, если бы не знала, что Малфой владелец черного филина, наверно подумала бы, что это высокомерное создание принадлежит ему.
– Так уж и быть, я возьму письмо и передам его адресату, а ты поучись хорошим манерам, – выдохнув, сказала я, а сова еще раз ухнула и вылетела в окно.
Я потеребила свернутую бумагу и обнаружила свое имя на нем, чему была очень удивлена: кто, тем более, в такое время, мог написать мне? Родители всегда отправляют письма в субботу, преподаватели слишком заняты для раздачи поручений подобным образом, а прочие обитатели замка, студенты, предпочли бы разговор с глазу на глаз. Любопытство усиливалось. Быстро вскрыв конверт, я вытянула небольшой кусочек пергамента, на котором была написана лишь одна фраза.
Большой зал, среда, 8:15
– Джинни, ты только представь: я открываю конверт, а там это! – сказала я и протянула подруге недавно полученную записку.
– Гермиона, прими мои поздравления: первый тайный поклонник – знаменательное событие в жизни каждой девушки. Я предлагаю отметить этот день в календаре красным цветом и праздновать до конца наших дней! – сказала Уизли и рассмеялась.
– Нет, Джинни, это у тебя могут быть «тайные поклонники», как ты выражаешься. Сколько тайных воздыхателей было у Гермионы Грейнджер? – говорила я, вопросительно вздымая брови. – Это глупый розыгрыш. Единственным почитателем моих достоинств является личность, состоящая с тобой в прямом родстве.
– Ну-ну, Гермиона, мой брат сохнет по тебе совсем не тайно. Он хоть и не говорит об этом, но… только взгляни на него! Лично мне, прочитавшей по устремляющимся на тебя томным взглядам страсти, не нужно никаких слов, – делает серьезный вид, а сама явно веселится. – И вообще, могу тебя заверить, что Рональд никогда бы не додумался до того, чтобы отправить тебе письмо с признанием. К тому же, у твоего поклонника на редкость ровный почерк, а это точно не про моего братца, как сама знаешь, – говорила Джинни, все еще улыбаясь.
– Отлично, мы выяснили, что это не Рон, а значит, задача значительно упростилась. Подумаешь, в Хогвартсе несколько десятков старшекурсников, у половины из них, если повезет, может быть ровный почерк – разве проблема найти того самого шутника из толпы парней?
– Зачем нам искать, если этот «кто-то», не сомневаюсь, сам тебя захочет найти в ближайшее время и объясниться? Смотри в оба, а то прозеваешь своего Единственного, – строго и все еще актерствуя, сказала Уизли. Затем, пригрозив пальцем, она встала из-за стола и следом за завершившим трапезу Дином вышла из Большого Зала, оставив меня один на один со своими догадками.
Библиотека, 18:27
Странная эта Грейнджер: только и делает, что сидит в библиотеке, притом в самом дальнем углу, словно опасаясь кого-то, в то время как все остальные девушки Хогвартса хихикают, сплетничают и бегают на свидания. Да и я ничем не лучше: слежу за ней весь день, как какой-то детектив или, того хуже, маньяк, но никак не решаюсь подойти под каким-либо невинным предлогом – попросить помощи, например. Вот и сейчас брожу себе между стеллажами, делая вид, что ищу книгу, а мадам Пинс, кажется, совсем скоро потеряет терпение и бросит в меня что-то увесистое – уж больно зловеще она смотрит.
В конце концов, я угомонился, взял ветхий фолиант о рунах и поплелся к свободному столу, что недалеко от Грейнджер, где она меня, к счастью, не заметит – он скрыт от ее глаз высокой книжной стойкой, да и она слишком увлечена чтением. Набравшись, наконец, смелости, я вытащил из сумки кусок пергамента и вновь написал пару строк.
«Гермиона, неужели тебя настолько испугало анонимное послание, что ты не решилась написать несколько слов в ответ?» – я заколдовал пергамент, чтобы тот доставил себя сам в виде птички. Бумага зашелестела и, расправив крылья, устремилась к пункту назначения.
Как только заколдованная птица попала в руки гриффиндорки, последняя со стуком отложила книгу, развернула пергамент и начала испуганно озираться по сторонам, при этом имея вид крайне забавный, чем вызвала мое умиление. На сей раз, однако, Грейнджер нашлась, что ответить, поэтому через несколько мгновений пергамент вновь обратился в птицу и упорхнул ко мне.
«Уважаемый Аноним, ты, вероятно, шутишь, притом чувство юмора у тебя какое-то извращенное. В любом случае, я не собираюсь отвечать на эти твои письмеца, пока ты не назовешь свое имя» , – было написано на скомканной бумаге.
«Так уж и быть, любопытная гриффиндорка, я позволю обнаружить себя, но теперь ты просто обязана отвечать на каждую последующую записку. Насколько мне известно, ты легко справляешься с заданиями, требующими проявить догадливость, так что попробуй вычислить меня по инициалам. Бросающий тебе вызов, М.К.» – написал я в ответ, и, как только «птица» слетела с моих рук, вышел из библиотеки.
Башня Гриффиндора, Спальни девочек, Шестой курс, 21:34
– А знаешь, после того, как ты показала мне записку, я поразмышляла и составила список парней с инициалами «М.К.». Теперь у нас есть возможность смело выдвигать свои теории относительно происходящего, – выглядя чрезвычайно озабоченно, шепотом говорила Джинни, сидя на моей кровати за задернутым пологом. Затем, не томя ожиданием, передала мне плод своей деятельности.
Я пробежала глазами по именам и удивилась:
– Джинни, и как тебе пришло в голову, что Каспер Мур, семекурсник Слизерина снизошел до того, чтобы присылать записки в библиотеке такой, как я?
– Гермиона, ты неисправима! – закатив глаза, сказала Уизли. – Я просто набросала список «подозреваемых», из которого один, я надеюсь, и есть искомая нами личность.
– Ну а Мэтью Коллинз, по-твоему, стал бы писать мне, когда встречается с Джорджиной Никлссон из Хаффлапаффа? – недоуменно проговорила я, как Джинни вырвала лист из моих рук.
– Если каждое имя в списке будет сопровождаться твоим возмущенным комментарием, мы просидим здесь до самого утра. Меня такой вариант не устраивает, так как я уже пообещала Линди позаимствовать два выпуска «Ведьмополитена», которые еще даже не нашла. Временем мы не располагаем, а значит, разумным будем взять чтение на себя, – сказала Джинни.
Признаться, не выношу, когда меня прерывают таким способом, но разве с этой девчонкой можно спорить?
– Первый в списке Маклагген, с ним-то ты знакома, и, кстати, Кормак не худший из вариантов. Следом за ним идет Мэйсон Кук, хаффлапавец-шестекурсник. Вы с ним иногда пересекаетесь, кажется, на Травологии, и, позволь заметить, очень интересный персонаж, в отличие от остальных ребят на своем факультете. В списке еще два семекурсника, ты их уже назвала – Мур, слизеринец, и Коллинз, у которого, насколько я знаю, уже есть девушка. Дальше по порядку Майкл Корнер, и, вероятно, ты помнишь о нашей с ним интрижке в начале прошлого года. Он совсем неплохой парень, но для меня слишком скучен. Однако вы могли бы составить чудесную партию, – девушка улыбнулась в ответ на мое удивленное выражение лица. – Помимо названных, в моем списке есть еще и Макс Картан, он с Рейвенкло, однокурсник Корнера. Его знаменитая сводная сестра, Джуди Кэтрин Фокс, два года назад закончила Шармбатон, – завершив рассказ, сказала Джинни.
Я на минуту почувствовала себя героиней одной из тривиальнейших маггловских кинолент с интригами, двусмысленными взглядами, добрыми помощниками-друзьями и предсказуемым сюжетом. Только в фильмах такого жанра, как правило, счастливый финал.
– Получается, у нас есть шесть человек, ни один из которых даже теоретически не написал бы мне, – грустно пожав плечами, сказала я.
– Гермиона, во имя Мерлина, прекрати строить из себя одиночку, к которой даже под угрозой Непростительного никто не подойдет ближе, чем на сто ярдов! – сердясь, говорила Уизли. – Вся информация, которой мы располагаем, сводится к наличию инициалов твоего воздыхателя, которые, вполне возможно, даже неправдивы. Как думаешь, стоит ли ей воспользоваться? Хотя бы веселья ради.
– И что ты предлагаешь делать, Джинни? Помимо того, что просто надеяться на еще несколько посланий от Него, которые хоть немного прояснили бы картину? – почти проскулила я.
– Говорят же: «Если снитч не летит на ловца, то…»?
– Нужно проверить каждого парня из списка в ближайшие дни?
– Идею я тебе подала, воплощение – на твоих плечах, и, я уверена, ты справишься, – ответила Уизли, поцеловала меня в щеку, а затем слезла с кровати и поспешила удалиться.
