Глава 1. Мальчик из чуланаОт автора: События будут максимально приближены к описанному в ПП и до начала ДС, вперемешку с моими собственными перипетиями, относящихся к ДС. Крестражи будут идти без изменений, равно как и все события до и после ПП. Как и следует из названия, Дары Смерти также останутся центральной точкой на истории Альбуса. Однако в центре внимания этой истории – это отношения между Гарри и Гермионой, любовь, которая должна была быть.
***
Гарри Поттер всегда боялся окончания семестра в Хогвартсе, ведь он постоянно напоминал ему, что юноша скоро окажется в компании тех, кто желал бы, чтобы он вообще не появлялся на свет. Он всегда с радостью проводил время в Норе, в то время как любовь, которую он в изобилии получал там, часто переполняла его. Хогвартс же был его домом. Он был вынужден признать, что покидать школу оказалось для него гораздо сложнее, чем расставаться с двумя лучшими друзьями. Прислонившись к платформе в ожидании Хогвартс-Экспресса, он все яснее осознавал: Без Альбуса Дамблдора школа уже не была этим домом.
Было достаточно сложно, так как образ Снейпа, выпускающего смертельное заклятье, играл снова и снова в его сознании; еще труднее было бороться с невыносимой правдой, что он, Гарри, сыграл свою роль в беспомощности любимого директора, и еще труднее признать, что был не в состоянии помочь. Сила, сильнейшая из всех, когда-либо известных в магическом мире, в которой Дамблдор постоянно пытался убедить Гарри… Сила, которой он отчаянно не желал сейчас. Дамблдор сказал ему, что его способность чувствовать боль — величайшая сила, но он никогда не ощущал себя более беспомощным в своей жизни. Ему было больно, когда умер Сириус; то, что он сейчас испытывал, было пыткой. Он знал, что находился на грани срыва. Он знал, что его решимость слабеет с каждым шагом по направлению к платформе. Он никому не рассказал, где они с директором были в ту ночь. Как он мог? Гарри – он убил Альбуса Дамблдора, так же, как это сделали Драко и Снейп. На самом деле, он был гораздо хуже – он вынудил директора пройти через невыносимую боль и страдания. По крайней мере, Снейп был милостив. Дамблдор не пострадал.
Гермионе Грейнджер было так же сложно сосредоточить внимание во время похорон. Это было несвойственно ей, быть не внимательной к тому, что станет, без сомнения, самым грандиозным мемориальным сооружением из всех, что она когда-либо видела в своей жизни. Скорее всего, она пристально наблюдала за Гарри во время поминальной службы. Она видела в Гарри что-то, чего не видела в нем до сих пор: отчаяние. Она могла бы держать пари и бросить вызов любому, кто считал бы, что знает об этом лучше нее. Она знала своего друга лучше, чем кто-либо, даже Рональд Уизли. Отчаяние никогда не красило лицо молодого гриффиндорца; Рон, разумеется, совершенно не обращал внимания на состояние своего друга, пропустив это из виду, как, вероятно, сделала бы Джинни, несмотря на то, что все время находилась рядом с ним. Гарри умолчал о том, что произошло между ним и директором до прибытия на Астрономическую башню. Гарри признался: директор был ослаблен. Зная Гарри, она спрашивает, стал ли виной этому источник – крестраж. И она знала, по тому, как взгляд Гарри рассеянно пробегал по мешочку с поддельным медальоном на шее — Дамблдор, в конце концов, отдал свою жизнь, чтобы добыть его, и Гарри считал себя виновным в его смерти. Она не будет настаивать на подробностях той ночи, но она была полна решимости дать ему знать, что выслушает, когда он будет готов. Она лишь надеялась, что он не станет ждать, взваливая на себя еще больший груз.
Но если отчаяния, которое она видела в Гарри, было недостаточно, то его серьезный разговор с Джинни, который она наблюдала издалека, совершенно подкосил его. Она знала сердце этого разговора, даже не слыша его. Он порывает между ними. Она восхищалась Гарри, хотя знала, что расставание с Джинни только причиняет боль его сердцу. Он был истинным гриффиндорцем. Ей не нужны были доказательства мечом Годрика, чтобы знать это.
Трио село на поезд, найдя отсек в задней части последнего вагона. Джинни по понятным причинам внимательно следила за ними позади, но Гарри быстро проигнорировал ее со всей вежливостью, на которую был способен:
— Прости, Джинни, но мне нужно поговорить с Роном и Гермионой наедине, — сказал Гарри. Джинни подарила ему грустный взгляд, почти сразу сменившийся разочарованием. Гарри знал, что причинил ей боль, но заставил себя быть сильным. Он закрыл дверь купе и быстро бросил Заглушающее заклятье, чтобы убедиться, что никто не мог слышать их разговор.
— Ты не можешь отталкивать ее, приятель, — сказал Рон. — Я знаю, Дамблдор не хотел, чтобы люди знали что-нибудь о крестражах, но Джинни — твоя девушка. Ты можешь рассказать ей, не вдаваясь в подробности.
— Мы больше не встречаемся, Рон, — сказал Гарри. Челюсть Рона отвисла.
— Гарри, почему? – тупо спросил он. — Когда это произошло?
— На похоронах, — ответил Гарри. Он боролся со следующими словами. — Я не думаю, что это мудро для меня – встречаться с кем-либо. Они, в конце концов, умрут. Я, вероятно, умру в итоге. Гермиона отвернулась к окну в тот момент, когда поезд начал свое медленное отступление. Она не могла встретиться с глазами друга, когда он произнес эти слова. Она знала, что сердце ее разобьется, если судьбе суждено будет сбыться. Она почувствовала, как ее решимость в том, что она не позволит этому случиться даже ценой собственной жизни, укрепилась в ней. Она повернулась обратно к Гарри. Он, конечно, решился. Как и раньше, Рон ничего не замечал.
— Гарри, вы никогда не сможете стать счастливыми, если позволите Сам-Знаешь-Кому управлять своей жизнью, — категорично сказал Рон.
— Рональд! – разозлилась Гермиона, ткнув его локтем в ребро.
— Давай, Гермиона, скажи ему, — ответил Рон. — Ты не считаешь, что Гарри стал словно толстый параноик?
— Нет, не считаю, — отозвалась Гермиона. — Я думаю, что это замечательно, но, что более важно, его решение.
— Черт возьми! – воскликнул вне себя Рон, — Если честно, я рад, что она не окажется в эпицентре всего этого. Она будет в ступоре, когда мы уйдем, так же, как и мама, если подумать.
В этот момент Гарри опустил лицо в свои руки и издал глубокий вздох облегчения.
— Ты в порядке, Гарри? – спросила Гермиона. Она положила свободную руку ему на плечо.
— Нет, — ответил он в пол, удивленный собственной честности. Гермиона в этот момент высвободилась из своего места рядом с Роном и села рядом с Гарри, крепко обняв его обеими руками. Она знала, что он обрушится в любой момент. И он это сделал.
— Я… Я не хочу, чтобы вы шли со мной, — сказал он, сдерживая слезы. — Я никогда не жил с-собой, если что-нибудь случится с любым из в-вас… Гермиона почувствовала, как глаза ее наливаются слезами, когда она повернулась к Рону, который, наконец, вступил в борьбу с доводами для своего лучшего друга, оторвавшись от мыслей о своей младшей сестре.
— Все в порядке, Гарри, — начала Гермиона, в то время как продолжала держать его крепче, но Гарри демонстративно покачал головой.
— Дамблдор мертв, потому что он пытался помочь мне, — сказал Гарри. — Сириус мертв, потому что пытался защитить меня. Мои родители мертвы, потому что Волдеморт хотел добраться до меня. Он взглянул на них обоих, глаза горят, и колотится в груди; он должен был заставить их понять. — Я никогда не знал своих родителей, но Сириус и Дамблдор значили для меня все. И они до сих пор даже близко не сравнятся с тем, что вы оба значите для меня. Он сказал, каково это. Он сказал им, что любил их так, как только умел. Произносить это само по себе было опасно.
— Хватит, Гарри, — сказала Гермиона, пытаясь успокоить его. Но Гарри еще не закончил.
— Все, что я мог видеть, стоя один у ваших гробов, — это то, что хороню вас, — продолжил Гарри. Он не мог остановиться. Первым он повернулся к Рону. — Я видел, как твоя семья собралась около тебя, говоря, как жаль, что я появился. Это было больно от одних мыслей, и я не хочу испытать это не понаслышке. Он повернулся к Гермионе. — И ты. Мне тоже пришлось рассказать родителям. Я сказал им, что ты умерла, потому что мы были друзьями, потому что я не смог защитить тебя. Мне пришлось сказать родителям, что их единственная дочь умерла, потому что дружила со мной. Это была пытка. Я хочу умереть, просто думая об этом. Я этого не потерплю, любого из вас. Вы не пойдете со мной. На мгновенье Гарри показалось, что он закончил. Они оба уставились на него, широко раскрыв глаза с недоверием. Через мгновение его пронзила жгучая боль. Гермиона поднялась со своего места с удивительной ловкостью и с большой силой ударила его по лицу. Затем она так же быстро схватила его обеими руками за воротник, так, чтобы они оказались лицом к лицу: его глаза смотрели в глубокие карие, полные слез, так же, как и его собственные.
— Гарри Поттер, послушай меня! – сказала она громовым голосом. — Как, думаешь, мы будем чувствовать себя, как
я себя буду чувствовать, если ты должен будешь умереть, потому что мы не были там, с тобой? Тебе это когда-нибудь приходило в голову? Как, думаешь, мы будем чувствовать себя, хороня тебя? Думаешь, Сириус хотел тебя хоронить? Дамблдор? Твои родители? Они отдали все, чтобы им не пришлось хоронить тебя!
— Я… — начал Гарри, но Гермиона встряхнула его его.
— Я сказала: слушай меня, Гарри Поттер. — Гарри умолк под яростью ее голоса и интенсивностью взгляда. — Я не собираюсь тебя хоронить. Я не собираюсь оставлять тебя наедине с этой страшной ношей. Я не позволю тебе исчезнуть из поля моего зрения, и будь я проклята, если ты думаешь, что в какой-то момент я уйду от тебя, бросив в одиночку сражаться с В… Волдемортом. Гарри замолчал, позабыв слова, глядя на свою подругу. Он знал, что она понимает, о чем говорит. Гермиона выпустила его воротник и вернулась на свое место рядом с ним.
— Она права, приятель, — сказал Рон. — Мы идем с тобой.
— Дамблдор сказал, что мы нужны тебе, — произнесла Гермиона. — Если величайший маг эпохи чувствовал, что это важно, чтобы мы были с тобой, кто мы такие, чтобы спорить? Гарри никогда бы не признался, но в тишине их купе он на короткий миг был счастлив. У него были лучшие друзья, о которых любой мог мечтать.
Большая часть пути была спокойным испытанием. Поезд, как правило, полный шумных голосов, попал под деспотичность ожидавшегося шторма. Гарри по-прежнему чувствовал, что для него было бы лучше действовать в одиночку, но знал, что бесполезно дальше возвращаться к этому вопросу, особенно относительно Гермионы. Она так и не вернулась к своему первоначальному сиденью, судя по всему, являя этим готовность следовать за Гарри.
— Перво-наперво, конечно, Гарри необходимо вернуться к тете и дяде, чтобы вновь усилить защиту. Но он говорил тебе, как долго ты должен там оставаться?
Гарри покачал головой.
— Он лишь попросил Дурслей позволить мне вернуться еще раз. Он позволил себе легкую улыбку, вспоминания Дамблдора и прямое обвинение в том, что Дурсли были для него ужасны.
— Мы знаем наверняка, что она закончится, как только тебе исполнится семнадцать. Полагаю, Орден не захочет, чтобы ты ждал до тех пор. Конечно, Волдеморт также будет знать, что подопечные потерпят неудачу, когда ты достигнешь совершеннолетия. Она слабо вздрогнула, услышав себя, произнеся имя Темного Лорда, но она отказывалась бояться, если не ради кого-то, то ради Гарри.
— Но где же мы начнем искать крестражи? — спросил Рон.
— Я не знаю, — сказал Гарри. — Дамблдор только недавно узнал, где Волдеморт спрятал медальон, как раз незадолго до того, как мы пришли, чтобы заполучить его. Он никогда не упоминал, даже если подозревал, где находятся другие крестражи. Кроме змеи, да и то мы не уверены, что это действительно крестраж.
— Но у нас имеются несколько отправных точек, — быстро сказала Гермиона. — Дамблдор подозревал, что он желал заполучить предметы, принадлежащие Основателям. Мы не нашли медальон, но мы хотя бы знаем, что кто-то пытается его уничтожить. Нам нужно выяснить, кто такой Р.А.Б, или мы никогда не найдем его. Кроме того, из того, о чем Гарри поделился с нами, мы можем быть уверены, что Волдеморту удалось заполучить в свои руки чашу Пуффендуй. Я посмотрю, что смогу раскопать в истории, относящееся к Чаше; это может дать нам представление, где начать поиски.
— В лучшем случае, это все еще оставляет нас в полном неведении, ведь мы понятия не имеем, что из себя представляет последний крестраж, даже если предположить, что змея действительно один из них, — сказал Гарри без энтузиазма. Все трое согласно закивали.
Гарри почувствовал, что поездка затянулась, когда они, наконец, прибыли на Кингс-Кросс. Они говорили о своих планах на будущее, и чем больше говорили, тем больше возникало вопросов. Многие из родителей студентов уже покинули через барьер платформу 9 3/4, еще никогда она не была так тиха и пуста. С другой стороны Дурслей нигде не было видно. Несмотря на это,
Гарри заметил несколько знакомых лиц, ожидающих, чтобы поприветствовать их. Мистер Уизли, Тонкс, Римус, Кингсли Брутствер и Грозный Глаз стояли небольшой группой в глубоком разговоре с двумя людьми. Гарри никогда раньше не видел их. Оказалось, что они женаты. Гарри предположил это по тому, как джентльмен положил свою руку на талию женщины. Вскоре после этого он обнаружил ошеломляющее сходство этой женщины с Гермионой.
— Гарри, Рон, Гермиона, — поздоровался мистер Уизли, когда они приблизились. Гарри кивнул, а Рон пожал руку отцу. Гермиона улыбнулась, но пошла навстречу незнакомцам в группе. Затем она повернулась к Гарри.
— Ты никогда не встречал моих родителей, Гарри? Гарри покачал головой. Джентльмен шагнул вперед и протянул руку.
— Я Уильям, — сказал он приятно с краткой улыбкой. Мистер Грейнджер был выше ростом, чем ожидал Гарри. Его волосы были каштановые, как и у дочери, но значительно темнее, аккуратно уложенные на короткостриженой голове.
— Приятно познакомиться, — бормотал Гарри. Он изо всех сил пытался держать зрительный контакт, как видения похорон вернулись к нему. Он больше не мог представлять, как выглядят родители Гермионы. Рядом стояла мать Гермионы, которая встретила его с приятной улыбкой.
— Я Джейн, — сказала она. Гермиона унаследовала волосы от нее, как и цвет глаз. На этот раз Гарри кивнул.
— Гарри, — окликнул его мистер Уизли, — я не вижу здесь твоих родственников. Они должны были получить такое же письмо с уведомлением об окончании учебного года.
— Я сомневаюсь в этом, — сказал Гарри. — Они не хотят иметь со мной ничего общего, а так как срок пребывания в их доме подходит к концу, они бы не удосужились прочитать письмо. Он мельком поймал растерянный взгляд родителей Гермионы. Гарри подозревал, что Гермиона многого не рассказывала им о его родственниках, и был этому очень рад. Он ненавидел, когда люди смотрели на него с жалостью.
— Мы, я полагаю, сможем забрать тебя, — отозвался мистер Уизли. — Или, возможно, Римус и Тонкс?
Прежде, чем Гарри успел ответить, Гермиона сказала:
— Я уверена, что мама с папой не против забрать тебя, Гарри? — Она посмотрела на своих родителей. Те улыбнулись и согласились, что могли бы сделать это, поскольку сами будут за рулем в Суррее по пути домой.
— Ну, я не вижу в этом проблемы, — сказал мистер Уизли. — Хотя это не самый безопасный…
— Римус и я можем быть у них на хвосте, — вмешалась Тонкс, ее волосы быстро сменили цвет с розового на блонд. — Мы намеревались в любом случае следить за Грейнджерами, чтобы убедиться, что они благополучно вернулись домой.
— Ну, тогда, полагаю, решено, — ответил мистер Уизли. Грозный Глаз согласно кивнул, но не предупредил Гарри, чтобы тот соблюдал постоянную бдительность. Рон, быстро попрощавшись со всеми, ушел вместе с отцом и Джинни (которая помешала
Гарри попрощаться со всеми). Он знал, что она была очень зла на него. Римус и Тонкс помогли Гарри и Гермионе с их багажом, погрузив чемоданы в BMW Грейнджеров.
— Я должна сказать, приятно наконец-то познакомиться с тобой Гарри, — сказала миссис Грейнджер, когда они уселись на свои места. — Гермиона нам столько о тебе рассказывала. Мистер Грейнджер поспешил согласиться с нею.
— Не слишком много, я надеюсь,— сказал Гарри спокойно. Он бросил нервный взгляд на Гермиону, которая кинула на него обнадеживающий взгляд, принимая ненадолго его руку.
— Должна сказать, я удивлена, что ваши родственники не были на станции, — продолжала миссис Грейнджер. — Я предполагаю, что они могли пропустить сову, но я не понимаю, как. Мы никогда этого не делаем.
— Мои тетя и дядя не из тех, кто любит хоть что-то связанное с магией.
— Нам, конечно, было очень тяжело поначалу, но мы решили прийти к компромиссу, — сказал мистер Грейнджер. — Я думаю, здесь все же недоразумение с твоим дядей и тетей. Гарри решил молчать.
Они поговорили о похоронах Дамблдора, и Гермиона дала им лишь минимум информации, целенаправленно держа любое упоминание о Гарри в стороне.
— Я ужасно беспокоюсь, что ты собираешься в школу, — сказал мистер Грейнджер. — Я понимаю, что теперь это часть тебя, но я просто не уверен, что мне нравится то, что происходит. Потом Гермиона отправилась в длинное объяснение о том, что неважно, была бы она частью магического мира или нет — каждый в опасности.
— Они знают обо мне, и, ну, Волдеморте? – прошептал Гарри Гермионе.
—Только то, что большинство молодых магов, Гарри. Что он был побежден, когда напал на тебя, и что он вернулся. Я рассказала им немного. Дамблдор навещал их после событий в Министерстве. Он сказал им, что мне безопаснее в Хогвартсе, чем в собственном доме. В самом деле, — она замолчала, чуть улыбнувшись. — Он сказал им, что мне безопаснее в Хогвартсе, потому что я рядом с тобой.
Гарри сидел в шоке после этого откровения. После того, как спустя, казалось бы, вечность, они приехали в Литтл-Уингинг, Гарри указал им направление к дому номер 4 на Тисовой улице. Они свернули в проезд, и Гарри был удивлен, увидев, что Дурслей не было дома.
Мистер и миссис Грейнджер проследовали за Гарри и Гермионой к двери.
— Спасибо, что подвезли, — поблагодарил Гарри.
— Никаких проблем, — ответил мистер Грейнджер.
— Может, ты устроишь нам небольшую экскурсию, Гарри? – попросила Гермиона. — Я никогда не была в твоем доме. Гарри кивнул, и они вошли в дом, где он жил все свое несчастливое детство.
— Там не так много, чтобы смотреть, — сказал Гарри на внезапный подозрительный интерес Гермионы. Гарри никогда не вдавался в детали его жизни у Дурслей, но он сказал достаточно, чтобы знать, что это было несчастное место для него и его друзей. — Моя комната наверху, маленькая, рядом с моим кузеном. Там кухня и гостиная. Но Гермиона сразу же пошла к лестнице. Прежде чем Гарри понял, что происходит, Гермиона стояла и смотрела на чулан под лестницей, как слезы свободно текли по ее щекам. Она была знакома с историей, как любой ребенок, выросший на чтении историй. Она знала, что Гарри понятия не имел, что большая часть магического мира знала, что Гарри жил в чулане. Миссис Грейнджер подошла к дочери и обняла ее.
— Гермиона, дорогая, что случилось?
— Это. — Ответила Гермиона. Она указала на чулан.
— Я не понимаю, — сказала миссис Грейнджер, пытаясь успокоить свою дочь. Затем без всякого предупреждения, Гермиона выскользнула из объятий матери и обняла Гарри так, что у того затрещали ребра.
— Они б-были так жестоки с тобой! — Она кричала. — Я н-не хотела бы в это верить, и я могла бы н-никогда не спрашивать тебя об этом. Гарри пытался утешить ее, его глаза заметались между родителей Гермионы. Он видел, как их лица озаряются пониманием. Миссис Грейнджер в ужасе прижала руки ко рту, а мистер Грейнджер просто стоял в недоумении. Они повернулись к многочисленным фотографиям, висящим на стене: фотографии Гарри отсутствовали.
До них дошло.
