Глава 1Летние статьи в «Ежедневном пророке», певшие ему дифирамбы, Гарри было читать приятно, он чувствовал себя отмщенным за предыдущий год, когда никто ему не верил – но все-таки не настолько приятно, чтобы показывать статьи друзьям. Гарри понимал, что урчание самолюбия – не самое похвальное чувство, и ни в коем случае не хотел показаться хвастуном.
К несчастью, статьи о самом себе Гарри никому показывать и не пришлось, потому что их все читали и так: Слагхорн смутил Гарри своей похвалой, когда Дамблдор для чего-то притащил Гарри к Слагхорну домой, а Снейп, конечно же, в первый же день нового учебного года оседлал своего любимого конька про «нашу зазнавшуюся знаменитость». Но это, как ни странно, было еще не самое худшее: теперь половина девчонок в Хогвартсе таращились на Гарри во все глаза, а некоторые при этом глупо хихикали, и Гарри поначалу несколько раз на дню проверял, застегнута ли у него ширинка. Гарри пожаловался на это Рону, но Рон в ответ рассказал ему анекдот про целителя, лечившего мужчин от болезней мочевого тракта и повесившего на двери объявление: «Хвастаться размером не приходить!»
- А то тебе плохо, - даже с некоторой завистью сказал Рон. – Выбирай любую или даже бери новую каждую неделю. Это меня вот собственная младшая сестренка дразнит, что я ни с кем еще не целовался. Ну я ей покажу!
От такого заявления Гарри немного опешил – по его понятиям выходило, что если девушка начинает так дразниться, то ее надо сгрести в охапку и поцеловать, чтобы впредь ей неповадно было, как говорится, учить папу любить маму – но Джинни-то Рону все-таки была сестра! Впрочем, тем же вечером Гарри выяснил, что и как собирается показать Рон: Рон показал это не только Джинни, но и всей гриффиндорской гостиной – ну, в смысле, не это самое, что нельзя называть, а то, как он умеет целоваться с Лавандой. Гермиону это почему-то разозлило, и она пошла к выходу, бросив на ходу что-то про дырявую голову и дежурство по школе, и вот тут Гарри оглянулся, заметил своих назойливых поклонниц, которые уже заняли позиции в разных углах гостиной, чтобы строить ему глазки, и понял, что это его шанс.
- Слушай, выручи меня, - шепнул Гарри Гермионе, поймав ее под локоть у самого выхода. – Давай я с тобой отдежурю вместо Рона.
- Это, пожалуй, будет первый раз, когда ты от школьной работы не отлыниваешь, а сам на нее напрашиваешься, - подколола его Гермиона, когда они вышли в коридор. – Если не считать квиддича, конечно.
- Мама дорогая, - шумно вздохнул Гарри, оказавшись на свободе. – Они на мне дыру протрут своими гляделками. Что-то с этим пророчеством понапутали: это раньше у меня была нормальная жизнь, но, если я победю… ну или побежду… Вольдеморта, мне ж житья совсем не будет.
- По-моему, Ромильда Вейн симпатичненькая, - не удержалась Гермиона, уж больно забавно было наблюдать, какого страха на Гарри нагнали простые школьницы. Так-то он парень был героический, но бывает же: Гермиона как раз на каникулах читала книгу про русского поэта, который всю жизнь прожил большим мальчишкой, охотился на львов и тигров, путешествовал по дикой Африке, получал награды за храбрость на фронтах Первой Мировой и боялся в своей жизни только того момента, когда жена говорила ему: «Николай, нам надо объясниться!»
- Вот давай я буду сам решать, кто симпатичненький, - резко ответил Гарри, но тут же, словно извиняясь, взял Гермиону за руку. – Я имею в виду, что, если мне девушка понравится, я сам к ней подойду и сам решу, зачем. У них же у всех в глазах написаны три ребенка и дата свадьбы, моего мнения они уже не спрашивают.
- И тебе такое внимание совсем не льстит? – спросила Гермиона, идя рядом с Гарри по вечернему коридору, и подумала, что что-то она слишком разговорилась.
Гермиона не в первый раз думала о Гарри как о мужчине, Джинни наводила ее на такие мысли курса с четвертого, выспрашивая, как бы обратить на себя его внимание, но одно дело – болтать о парне за глаза с подружкой, а другое – вот так идти рядом по пустому коридору и держать его за руку. К счастью, очередная женская отмазка тут же подвернулась под руку: Гермионе нужно же было знать, правильные ли она советы давала Джинни, нельзя же было подружку подвести и посоветовать ей все наоборот. И Гермиона продолжила расспрашивать Гарри, хотя он не особо стремился поддерживать этот разговор.
- Мне казалось, что, если красивая девушка сама падает в руки, мало какой мужчина откажется, - предположила Гермиона, чувствуя нарастающую неловкость.
- Ну если падает, и только одна… - пожал плечами Гарри. – Но я боюсь, что они все меня скоро изнасилуют нафиг! Перевяжут мне резинкой для волос…
- Ой, прости, - запнулся Гарри, увидев, как Гермиона покраснела от такого откровенного описания, и сам смутился от мысли, что она прекрасно поняла, что именно ему надо перевязывать и как оно должно выглядеть, чтобы быть готовым к использованию. – Я что-то совсем не то понес. Короче, спасибо, что меня выручила, и давай я тебе сегодня тоже как-нибудь помогу.
Конечно, от назойливого внимания школьниц Гарри удалось таким образом отделаться всего на один вечер, и уже через неделю это внимание вышло на новый уровень прямо во время завтрака, когда Гарри объявил просмотр кандидатов – и кандидаток – в факультетскую команду по квиддичу.
— Даже не знаю, с чего это квиддич стал таким популярным, - несколько саркастически пожаловался Гарри Рону и Гермионе, бросив девушкам на растерзание кусок пергамента для записи на отбор в команду.
— Это не квиддич популярен, а ты! – неожиданно для Гарри ответила Гермиона, и с большим жаром. - Никогда еще к тебе не было такого интереса, и, честно говоря, ты никогда еще не был настолько привлекательным!
Рон поперхнулся большим куском лососины. Гермиона бросила на него высокомерный взгляд и снова повернулась к Гарри.
— Теперь все знают, что ты все это время говорил правду, так? Волшебный мир вынужден был признать, что ты оказался прав насчет Вольдеморта, что он действительно вернулся и что ты на самом деле дважды сразился с ним за прошедшие два года и оба раза сумел спастись. А теперь ты еще и Избранный… Ну разве непонятно, почему все тобой восхищаются? Да еще ты за лето вырос чуть ли не на фут, это тоже тебя не портит, — закончила Гермиона.
— Я довольно-таки высокий, — ввернул Рон ни к селу ни к городу.
Гарри посмотрел на Гермиону такими большими глазами, которым позавидовала бы и его сова, а Гермиона покраснела и тут же убежала на свои Руны.
- Гермиона, вот что это за завтраком была за фигня? – строго спросил Гарри, поймав Гермиону прямо на выходе из класса и оттащив ее в сторону.
- А что он мне динамо крутит! – с сердцем сказала Гермиона, Гарри и не ожидал, что она знает такие выражения. – На прошлое Рождество духи подарил, а потом как в Хогсмид – так Розмерте на грудь пялится. Пригласил летом к себе в гости – а там несколько недель подряд пускал на Флер слюни. Теперь вот Лаванда…
- Стоп! – сказал Гарри. – Рон частенько ведет себя как козел, и я могу даже отшибить ему за это рога, если попросишь. Но вот то, что ты сейчас делаешь – ты что, хочешь, чтобы Рон тебя ко мне приревновал?
- Как будто к тебе нельзя приревновать!
- Ну, можно, наверно…
- Гарри, ты золото! – немного нервно рассмеялась Гермиона. – Ты никогда не задумывался о том, что практически все девушки, которые с тебя теперь не спускают глаз, тоже кому-то нравятся? Что, по-твоему, чувствуют те парни, которым они нравятся? Слово из восьми букв, первая «Р».
- Слушай, да плевать на них на всех! Если бы ты хотела, чтобы тебя приревновал ко мне кто-то, кого я и знать не знаю, я бы, так и быть, тебе подыграл. Но если ты собираешься меня поссорить с Роном…
- Ну выручи меня! – попросила Гермиона, заглядывая Гарри в глаза, и Гарри вдруг почувствовал, что не может на нее сердиться, да и отказать ей не может. – Я же тебя выручаю – уже три раза забирала тебя вечером на дежурство и, между прочим, получала после этого подметные письма от твоих поклонниц. Ну пожалуйста, тебе же даже ничего делать не надо будет, просто потерпи, когда я буду пересказывать тебе маленькую часть посвященных тебе славословий, которые мне приходится слушать в любом месте, где собралось больше трех девушек.
- Я тебе это припомню, - пообещал Гарри, но, вероятно, это у него вышло недостаточно угрожающе, потому что Гермиона приняла это за согласие.
Конечно, Гермиона больше так не пугала Гарри, и он больше не думал, что ее укусила та же муха, что и остальных девушек, которые не давали ему прохода. Гермиона просто передавала ему их слова, хитро прищурившись и порой добавляя в конце, что они во многом правы – и каждый раз делала это при Роне. Гарри чувствовал себя очень неловко, Рон порой на него странно и сердито взглядывал, а Гарри, как назло, в этот момент хотелось широко улыбнуться, и ему приходило в голову, что некоторые только что услышанные комплименты он не прочь бы был услышать от самой Гермионы – всерьез и уже от ее имени. Начать следовало, разумеется, с того, что он сообразительный и ему все легко дается благодаря его талантам – это звучало куда лучше, чем ее обычные упреки в том, что он лоботрясничает, не готовится к контрольным и списывает у Принца-полукровки. Ну и про крепкие руки и натренированное тело тоже было ничего, а еще про отвагу, надежность и верность – тут Гарри припомнил, что Гермиона и сама ему это сказала еще на первом курсе, когда они прощались между стен огня и он уходил на свою первую встречу с Вольдемортом. «Есть куда более важные вещи, чем учеба и книги, - например, дружба и храбрость», - сказала ему тогда Гермиона, и Гарри теперь счастливо улыбнулся и ненадолго выпал из реальности, а когда снова с реальностью совместился, оказалось, что Рон уже разозлился на них с Гермионой и убежал.
- Так ему и надо! – злорадно сказала Гермиона.
- Тебе легко говорить, ты с ним в одной спальне не живешь, - проворчал Гарри. – Вот как пойдет он на меня дуться каждый вечер и портить мне настроение – что, тоже выручишь меня, спрячешь меня в своей спальне?
В ответ на это Гермиона только покраснела, и Гарри понял, что, кажется, знает, как именно нужно ее проучить.
