Глава 1. Дверь номер триДрако стоял совершенно неподвижно перед дверью, которая вела из тюрьмы Азкабан в Министерство магии. Он был воплощением вечного терпения, в безупречной и изысканной мантии ручной работы, его длинные тонкие руки были сцеплены за спиной. На среднем пальце правой руки он носил перстень-печатку Малфоев. Этот перстень использовался десятью поколениями и был символом престижа семьи. Он носил волосы той же длины, что и в последние годы учебы в школе, с длинной челкой спереди, но аккуратно уложенной. Его глаза блестели, и при ближайшем рассмотрении в них читался намек на восторг и облегчение, которые он испытывал, наконец-то оказавшись на этом месте в тот день.
Несмотря на то, что тюрьма была расположена на острове в Северном море, она была связана с Министерством магии специальным пунктом приема. Это было необходимо для безопасной транспортировки заключенных на различные судебные процессы и слушания и обратно. Одновременно аппарировать разрешалось только двум людям — заключенному и охраннику, и транспортировка осуществлялась не путешественниками, а сотрудником министерства, который просто нажимал кнопку. До пункта назначения в Министерстве можно было добраться только из Азкабана, и наоборот.
Перед аппарированием заключенный был закован в кандалы, и на левую лодыжку как у него, так и у охранника была надета повязка. Повязка служила для активации магии в устройстве аппарирования. Без нее ничего не происходило, когда оперативник выполнял свои обязанности.
Взгляд Драко метнулся к часам на стене над дверью. У него оставалось меньше двух минут. Что-то внутри него расслабилось, и он глубоко вздохнул, а в уголках его губ начало формироваться подобие улыбки. Это ощущение было настолько непривычным, что он обратил на него внимание, и в его сердце поселилось легкое чувство, которое он с трудом распознал как нечто похожее на счастье.
Шли секунды, и с каждой секундой он чувствовал, как поднимается его настроение. Выражение его лица оставалось бесстрастным, а поза — как у статуи, но Драко хотелось рассмеяться над иронией судьбы: он никогда в жизни не был так счастлив при мысли о том, что увидит своего отца.
Рядом с Драко стояла его мать, одетая в голубую мантию цвета яйца малиновки, которая подчеркивала цвет ее глаз и румянец на щеках. Она тоже стояла совершенно неподвижно, уставившись на дверь. В одной руке она держала сложенный китайский веер, в другой — маленькую черную сумочку, в которой лежал еще один сувенир, которым она дорожила больше всего на свете.
Ее сердце бешено колотилось, а кровь бешено билась в жилах, но она тоже сохраняла невозмутимый вид. Кажущаяся непринужденность сына передалась ей, не давая сердцу разорваться и с каждой секундой медленно продвигаться к двери. Она была поражена тем, каким спокойным он казался, каким отстраненным. Глядя на него, она бы никогда не догадалась, что в последний раз, когда Драко разговаривал со своим отцом, его слова были горячими и неприятными, ядовитыми, которые глубоко ранили. Он казался почти… нетерпеливым?
Один человек стоял между Нарциссой и Драко и дверью. Охранник Министерства, одетый в обычную серо-голубую униформу, стоял на страже у двери, всегда готовый помешать побегу и убедиться, что через дверь выйдет нужный заключенный.
Позади пары Малфоев стояли Гарри Поттер и сам министр магии Артур Уизли. Артур тоже был спокоен, но Гарри продолжал ерзать. Он дал обещание Люциусу Малфою и намеревался сдержать его, но нервничал из-за того, что здоровался с этим человеком в присутствии его семьи.
Сама комната была пустой, с серыми стенами и черным кафельным полом. В углу стоял стол, на котором стояла небольшая коробка, в которой, как предположил Драко, находились вещи его отца, все, что было при нем на момент ареста. Рядом с коробкой лежала небольшая стопка бумаг и перо. Дверь позади всех вела на самый нижний уровень министерства, через ряд коридоров, невидимых для широкой публики. По обеим стенам коридора тянулись двери, а с другой стороны каждой двери была лестница, ведущая в другой зал суда.
Драко выдохнул, когда минутная стрелка встретилась с часовой на цифре «двенадцать», и его взгляд снова упал на дверь. Прошло несколько секунд, затем ручка повернулась — Драко моргнул, что было единственным внешним признаком его нетерпения — и, наконец, дверь распахнулась.
Через него прошел еще один охранник, в одной руке он держал волшебную палочку, а другой крепко сжимал руку Люциуса Малфоя. Драко затаил дыхание, увидев своего отца. Тюрьма не была к нему благосклонна. Он выглядел худым, почти изможденным, так выглядели заключенные в те годы, когда тюрьмой правили дементоры. Его руки были волшебным образом связаны за спиной, и на нем была серая тюремная роба Азкабана. Его волосы, когда-то длинные и гладкие, были подстрижены до подбородка и выглядели немытыми и ломкими.
Услышав, как Драко резко втянул в себя воздух, Люциус поднял голову, и их взгляды встретились. Драко захлестнули эмоции и воспоминания, хорошие и плохие, о его детстве под бдительным присмотром отца.
Люциус слегка кивнул и повернулся, чтобы посмотреть на свою жену. Его взгляд был напряженным, когда он смотрел на нее, и Драко подумал, что они, возможно, ведут безмолвный разговор, так пристально они смотрели друг на друга.
Драко знал, что его матери больше всего на свете хотелось броситься через всю комнату и броситься в объятия Люциуса, но гордость и воспитание удерживали ее. На людях она старалась держаться с достоинством, даже если единственными свидетелями были Поттер, министр и двое охранников.
Как только дверь портала закрылась, Артур Уизли обошел Драко и подошел к Люциусу.
— Мистер Малфой, — произнес он сильным и уверенным голосом. — Добро пожаловать. Я надеюсь, с вами хорошо обращались.
Люциус не торопился с ответом, как будто впервые подбирал слова.
— Достаточно хорошо, — ответил он, наконец отводя взгляд от лица жены и переводя его на министра.
— Как сказала бы Молли, ты выглядишь немного проголодавшимся, но я не сомневаюсь, что это скоро исправится, — Артур кивнул охраннику, все еще стоявшему по бокам от Люциуса, и тот снял путы с его рук.
Хотя кандалы были волшебными, Люциус все еще потирал запястья, как будто испытывал боль.
Затем Артур взял Люциуса за руку и подвел его к маленькому столу, на котором лежала стопка бумаг.
— У нас есть всего несколько документов, которые вы должны подписать, и, конечно, кое-что вернуть вам. Это все стандартные бланки, — продолжил Артур, разделяя стопку на три части. — Мы вернули вам документы, имевшие отношение к вам во время вашего ареста, а в этой стопке документов подробно описаны условия вашего условно-досрочного освобождения. Я полагаю, заместитель госсекретаря обсудила это с вами, не так ли?
— Да, — тихо ответил Люциус.
— Отлично. Вот перо. Пожалуйста, подпишите здесь… и здесь… поставьте здесь свои инициалы… здесь… и, наконец, подпишите здесь.
Пока его отец оформлял необходимые документы для его освобождения из тюрьмы, Драко заметил, что Поттер нервно переминается с ноги на ногу у него за спиной. Он был крайне раздосадован, когда узнал, что герой войны будет присутствовать при освобождении его отца, но Нарцисса сообщила ему, что этому есть вполне разумное объяснение. Она просто отказалась что-либо объяснять, что едва не испортило Драко хорошее настроение.
Теперь легкие движения Поттера действовали ему на нервы. Он хотел забрать своего отца и уйти как можно незаметнее, что уже было маловероятно, учитывая характер освобождаемого человека. Было бы значительно сложнее ускользнуть из Министерства, если бы Гарри-черт-его-побери-Поттер следовал за ним по пятам. Однако, если у него не было намерения разговаривать с ними за пределами кабинета, Драко решил, что сможет ненадолго смириться с присутствием этого человека.
Однако он не мог вынести непрекращающейся возни Поттера. Люциус и Артур склонились над столом, а бдительные охранники не сводили глаз с Люциуса, держа руки на рукоятях волшебных палочек. Нарцисса пристально наблюдала за своим мужем, ее единственным движением было то, как она крепко сжимала в руке черную сумку.
Драко слегка повернул голову вправо, поднес руку ко рту и сжал ее в кулак, затем кашлянул. Как только он закончил, его взгляд на мгновение остановился на Поттере. Гарри перестал двигаться, и Драко вернулся к своей стоической позе.
Нарцисса вопросительно посмотрела на него, и Драко понял, что она волнуется. Он кашлял раньше, а она этого не замечала? Не подхватил ли он что-нибудь? Может, принести ему чашку чая? Может, ему прилечь?
Он слегка покачал головой и слегка улыбнулся ей, надеясь, что это остановит ее вопросы. Она слишком сильно беспокоилась о нем, все еще переживала за него, как это обычно делают матери, и заставляла его надевать теплый плащ, если ей казалось, что на улице холодно. Это была одна из причин, по которой он мечтал о собственном доме, но он считал своим долгом оставаться с матерью в отсутствие отца. Теперь, когда Люциус был свободен, возможно, он мог бы подумать о переезде из поместья. В конце концов, его обязанности там скоро вернутся к отцу.
— Вот, здесь должно быть все, — сказал Артур, выпрямляясь. Он протянул Люциусу коробку, стоявшую на столе. — Все на месте?
Люциус заглянул в коробку и, ничего не рассмотрев внимательно, кивнул.
Сердце Драко сжалось при виде того, как его отец, когда-то высокий, сильный и красивый, превратился в жалкие кивки и неуверенные жесты.
— Хорошо, хорошо, — Артур перевел взгляд с Нарциссы на Драко и обратно на Люциуса. — Тогда все в порядке. Министерство благодарит вас за то, что вы отбыли свой срок без жалоб, и желает вам хорошего дня и счастливой жизни.
Что-то промелькнуло в глазах Люциуса, но Драко не смог определить, какие эмоции он увидел; это могли быть гнев, гордость, унижение или любая комбинация. Когда он заговорил, его слова были четкими и краткими.
— Моя палочка?
Артур слегка покраснел и полез во внутренний карман.
— Ах, да, конечно! Мы не можем этого забыть, не так ли? А вот и вы, все так же хорошо, как в тот день, когда вы видели это в последний раз.
Когда пальцы Люциуса, поначалу нерешительные, сомкнулись на рукояти палочки, Драко увидел, как с ним произошла неизмеримая перемена. Возможно, это было заметно только по тому, как его глаза приобрели стальной блеск, или по его общему выражению лица, но, тем не менее, это была радикальная перемена. У него была волшебная палочка. Он снова был волшебником.
Драко все прекрасно понимал. Пока он ждал суда после войны, хотя этот период был коротким, от него потребовали отдать волшебную палочку. Он чувствовал себя беззащитным, неумелым и бессильным. Внезапно он почувствовал себя ничем не лучше маггла, вынужденного полагаться на свои кулаки и сообразительность. В тюрьме, где дементоры не бродили по коридорам, крадя какие-либо хорошие мысли или воспоминания, обстановка была во многом похожа на любую маггловскую тюрьму, за исключением магических средств сдерживания, контроля и заключения.
Он очень быстро понял, что тюрьма совсем не похожа на школу, где его защищали два больших друга, любимый учитель и имя, которое свидетельствовало о его праве на магию. Он знал, что долго в тюрьме не продержался бы, и был благодарен Гарри Поттеру больше, чем мог выразить после освобождения, хотя скорее проглотил бы пылающие мечи, чем признался в этом.
— Как прошло твое время на посту? — спросил Люциус.
— О, было… много работы, — ответил Артур, явно удивленный вопросом.
— Понимаю. Пожалуйста, дай мне знать, если я могу быть вам чем-то полезен.
— Я… так и сделаю, Люциус, спасибо, — сказал Артур.
Люциус кивнул и повернулся к своей семье, затем впервые заметил Гарри. Он приподнял бровь.
— Поттер. Вы сдержали свое слово.
Гарри шагнул вперед, уверенный, что к нему обратились.
— А вы думали, я не стану?
— Честно говоря? — Люциус сделал паузу. — Я ожидал, что вы подойдете ко мне в менее… публичной манере. Тем не менее, этого достаточно.
Драко с таким сильным любопытством, что ему стало почти больно, наблюдал, как Гарри сунул руку в карман мантии и достал маленькую коробочку. Он поставил коробку на стол и постучал по ней палочкой, бормоча заклинание себе под нос. Коробка увеличилась в размерах и стала размером примерно с коробку из-под обуви. Она была сделана из дерева, очень старая, и на крышке был выгравирован герб Малфоев, хотя и потускневший от времени. У Драко засосало под ложечкой: он никогда в жизни не видел эту шкатулку, и оба его родителя, казалось, испытали облегчение, получив ее обратно.
Нарцисса, наконец, позволила себе улыбнуться, когда увидела коробку. Люциус постучал по коробке, и она снова стала такой же сморщенной. Он передал ее Нарциссе, которая положила ее в черную сумку, которую держала в руках. В то же время она вытащила предыдущее содержимое сумки и протянула руку Люциусу.
Драко знал, как это важно для его родителей, и ему не понравилось, что здесь собралось так много людей. Как раз в тот момент, когда его мать собиралась надеть золотое кольцо на руку отца, Драко повернул голову, чтобы оставить их наедине. Его глаза встретились с глазами Гарри. Так или иначе, Поттер знал об этой шкатулке больше, чем он сам, и это знание только еще больше обеспокоило его.
— Спасибо, Гарри, — сказала Нарцисса, протягивая руку черноволосому волшебнику.
— Не за что, миссис Малфой, — ответил он и слегка пожал ей руку.
— Это все? — спросил Артур, переводя взгляд с Гарри на Люциуса.
— Да, — сказал Люциус, снимая плащ с возвращенных ему вещей и набрасывая его на плечи.
Драко заметил блеск золота на безымянном пальце отца, и его охватила волна теплоты и преданности своей семье.
Артур кивнул охранникам, и один из них вернулся в Азкабан, а другой — на свой пост у двери. Он молча вывел Малфоев и Гарри из комнаты и повел по длинному коридору. Когда они подошли к лифту, он нажал кнопку вестибюля, и вскоре они уже поднимались наверх, добравшись туда в считанные секунды.
Драко глубоко вздохнул, чтобы собраться с духом перед тем, что он ожидал увидеть по ту сторону двери. Звякнул звонок, и двери лифта открылись. Он не был разочарован. Весь вестибюль был полон людей, и все они начали кричать одновременно, когда заметили Люциуса. Когда они узнали, что Гарри с Малфоями, то почувствовали волнение.
Двое охранников, стоявших по обе стороны двери, присоединились к ним и повели их по огороженной веревкой дорожке, которая вела прямо к камину. Гарри следовал за семьей, в то время как репортеры пытались получить возможность задать вопросы.
Драко полностью проигнорировал их, как и его родители. Однако он едва не отреагировал, когда услышал голос, перекрикивающий шум.
— Этот подонок-пожиратель смерти заслуживает того, чтобы гнить в самой сырой и отвратительной камере Азкабана!
Он посмотрел на отца. Единственным признаком того, что Люциус услышал его, было легкое подергивание нижней губы. В остальном он смотрел прямо перед собой, а затем взял Нарциссу за руку.
Оказавшись у камина, Артур взял горсть летучего порошка.
— Малфой-мэнор, я полагаю?
Нарцисса кивнула, и Артур выкрикнул пункт назначения, бросая порошок в очаг. Зеленое пламя с ревом разгорелось.
Люциус пропустил Нарциссу вперед, затем повернулся к Артуру Уизли и протянул руку. Вся толпа замолчала, и единственным звуком, который был слышен, были шаги фотографов, спешащих подготовить свои камеры.
Артур, не колеблясь, пожал ему руку, и толпа снова взорвалась шумом. Люциус кивнул министру, а затем отпустил его руку и шагнул в пламя.
Драко уже собирался последовать за ним, когда Гарри хлопнул его по спине.
— Малфой, дружище. На следующих выходных рядом с «Норой» состоится матч по квиддичу. Мы были бы рады тебя видеть.
Драко едва сдержался, чтобы не убрать руку Поттера со своего лица. Он был занят тем, что пытался понять, что на самом деле имел в виду Гарри, почему он пригласил Драко на игру — да и вообще на что угодно. В толпе вспыхнули вспышки, и, не желая устраивать сцену, он поблагодарил Гарри и сказал, что проверит свое расписание.
— Отлично. А потом поужинаем в «Норе», — добавил Гарри, еще раз похлопав Драко по спине, прежде чем покинуть его личное пространство.
Все еще ошеломленный, Драко шагнул в камин, не сказав больше ни слова ни Гарри, ни Артуру. Он не завидовал тому, с чем остались эти двое мужчин, и не хотел думать об этом, когда окажется в безопасности в своем доме.
Люциус и Нарцисса крепко обнимались, когда появился Драко, и, казалось, не заметили его появления. Он решил, что поговорит с отцом позже, и вышел из комнаты так тихо, как только мог.
Оказавшись на безопасном расстоянии, Драко выдохнул, не осознавая, что задерживал дыхание. Он был рад, что отец вернулся, но в то же время беспокоился. Какую роль он хотел бы, чтобы Драко сыграл в бизнесе, если таковая вообще была? Драко был вынужден занять должность главы компании после заключения Люциуса в тюрьму, и, хотя он был успешен во многих начинаниях, он обнаружил, что это не его страсть в жизни. Он был хорош в этом, обладал острым чутьем в управлении компанией, но предпочитал другие вещи.
Драко вошел в кабинет и снял мантию.
— Чиппи! — позвал он.
Через несколько секунд появился домашний эльф с длинными ушами и коротким носом.
— Да, хозяин?
— Возьми мою мантию и проследи, чтобы моих родителей ни в коем случае не беспокоили. Если что-то понадобится, обращаться ко мне, — он уже собирался отпустить эльфа, когда ему в голову пришла другая мысль. — О, и дай мне знать, если кто-нибудь направится сюда.
Эльф поклонился и взял мантию.
— Да, сэр, господин, господин, — затем он исчез с резким хлопком.
Драко вздохнул и тяжело опустился в кресло, отделанное красным деревом и кожей. На несколько мгновений он позволил своим мыслям рассеяться, уставившись в уголок блокнота, где однажды от скуки нарисовал метлу. Он не летал более четырех лет. В последний раз он летал на метле, когда несколько парней из местного паба организовали небольшую лигу по квиддичу. Он сразу же зарегистрировался под вымышленным именем и первым вышел на поле, когда они разделились на команды.
Его зачислили в «синюю команду», и их капитан Уилфред Хортлби отвел их в угол, чтобы обсудить тренировки, игры и стратегию, а затем позволил им немного полетать. Драко запросил позицию нападающего, но сказал, что готов играть на чем угодно, кроме Вратаря, если они хотят получить шанс на победу.
Они летели около часа, а затем Хортлби вызвал их на посадку и начал распределять места. Драко перекрасил волосы в темно-каштановый цвет, но когда Робин, женщина, которая легко могла сойти за парня, посмотрела ему прямо в глаза, она узнала его, выпалила его имя и сказала, что отказывается играть с Пожирателем смерти. Она подняла такой шум, что почти половина пришедших людей услышали ее, и большинство из них согласились с ней.
Драко быстро откланялся и ушел под насмешки тех, кто все еще был на поле. Когда он вернулся в Мэнор, злой, но в то же время понимающий, он бросил свою метлу в дальнем конце длинного коридора. Затем он вызвал эльфа и велел ему взять метлу, спрятать ее и не возвращать Драко и не показывать ему.
Теперь он задавался вопросом, выполнит ли эльф его предыдущий приказ или вернет его ему. Драко почти неохотно открыл верхний правый ящик своего стола и достал свой личный календарь. Это был куб, на каждой грани которого, когда он касался ее пальцами, отображалась разная информация. Он нажал на красную грань, и куб превратился в небольшой фолиант. Он открыл его и просмотрел записи на следующую субботу. У него была назначена встреча с Пэнси в обед, но в остальном он был свободен.
Он потянулся за своим пером, шоколадно-коричневым соколиным пером, но остановился, едва не коснувшись его основания. Он действительно собирался встретиться с Поттером на матче по квиддичу чуть больше чем через неделю? Он убрал руку и открыл нижний левый ящик, выбрал бутылку лучшего вина «Олд Огденз» 2001 года выпуска и налил немного в стакан. Он выпил напиток, чувствуя, как по телу разливается жгучее чувство, сливающееся с комком внизу живота.
Гарри Поттер и он не были друзьями. Они виделись в среднем три с половиной раза в месяц, когда их пути пересекались в Министерстве, и разговаривали только в одном или двух случаях, если того требовала необходимость. Они были сердечными, но никогда не дружелюбными. Драко никогда не предлагал ему дружбы и не извинялся за свое поведение в школе. По его мнению, Гарри вел себя по отношению к нему лишь немного вежливее, и их общая вражда была результатом естественного порядка вещей. Дети не всегда ладят друг с другом, а когда дружба завязывается, они редко расширяются и образуют новые социальные группы. Поттер отверг его предложение о дружбе, и хотя действия Драко были ошибочными, его намерения были верными. Он уже давно пришел к выводу, что это потеря для Поттера…
На мгновение Драко задумался, что бы произошло, если бы он в тот день успешно заявил о своей дружбе с Гарри Поттером. Пришлось бы ему сражаться бок о бок с ним? Или войны бы не было, потому что Поттер отдал бы себя Темному Лорду?
Драко содрогнулся от этой мысли и снова наполнил свой бокал, в кои-то веки порадовавшись, что не добился своего.
Осушив огненный напиток, он остался смотреть сквозь хрустальное дно бокала на дату следующей субботы. У него не было причин принимать приглашение Поттера и сотни причин отказаться.
Драко поставил стакан на стол и снова наполнил его. Он не был уверен, что они когда-нибудь смогут стать друзьями. Драко не нравились друзья Гарри, Гарри не нравились друзья Драко. Они учились на разных факультетах, у них были разные интересы, вероятно, им нравились разные книги — если Гарри вообще любил книги. У них было мало общего. Очевидно, что Драко мог думать только о квиддиче, и это было все, о чем он мог думать.
И тут до него дошло нечто неожиданное. У них действительно было кое-что общее, возможно, самое важное, что довелось пережить ему, Поттеру или кому-либо еще в их жизни: они пережили войну. Они оба стояли по одну сторону баррикад и говорили, что все остальные должны встать на их сторону. Единственное, там было больше одной строчки. Драко показалось, что Гарри этого не понял. Может быть, он все-таки понял, и именно поэтому пригласил Драко на квиддич. Поттер обнаружил, что может пересечь черту и не ступить в неизвестную пустоту, которая называется Темной стороной.
Драко усмехнулся и рассеянно потер руку в том месте, где на коже оставалась Темная отметина. Если бы только Гарри знал… Драко допил свой третий бокал и снова потянулся за пером. На этот раз ему удалось вынуть его из держателя прежде, чем он передумал.
Он намеренно настраивал себя на послеобеденную игру в квиддич (это хорошо) с выводком гриффиндорцев (это плохо), большинство из которых, вероятно, были Уизли (уроды). Более того, он только что вспомнил, что Поттер упоминал о том, как Молли готовила в «Норе». Его пригласили не только на игру, но и на ужин. Его попросили посидеть у камина и поделиться радостными воспоминаниями о детстве.
Эта мысль чуть не заставила его выпить в четвертый раз, когда он понял, что просто не может остаться на ужин. Все, что требовалось — это перенести их с Пэнси планы с обеда на ужин, и внезапно у него появились предварительные договоренности.
И все же, сможет ли он продержаться целый день с Поттером и Уизли? С их дружелюбием и непринужденными улыбками? Он так не думал.
Однако факт оставался фактом: Гарри Поттер предложил ему дружбу, и в его нынешней ситуации было бы глупо отказываться от нее. Управляя семейным бизнесом, Драко усвоил, что если представилась возможность, какой бы незначительной она ни казалась, ею нужно воспользоваться. Быть в хороших отношениях с любимым волшебником волшебного мира никогда не было плохо.
Прежде чем Драко смог отговорить себя от этого, он нацарапал «Квиддич» поперек всего квартала в следующую субботу.
ооо
Драко привык работать допоздна, и ему нужно было кое-что подготовить, прежде чем передать бизнес обратно отцу. Необходимо было обновить бухгалтерские книги, просмотреть отчеты об изменениях в компании за последние семь лет и подписать соответствующие бумаги для возвращения контроля над имуществом. Обычно поместье оставалось за одним человеком до его смерти, но иногда приходилось делать исключения в таких случаях, как у Драко, когда отец не мог выполнять свои обязанности. Когда этот статус изменился, потребовалось немало бюрократии и немалого волшебства, чтобы вернуть все в прежнее русло.
Он поужинал в офисе и все еще доедал свою тарелку с фруктами, когда появился Чиппи, и этот звук заставил его подпрыгнуть на своем месте.
— Простите, мастер Драко, — пропищал он, подпрыгивая на своих крошечных ножках.
— Э… все в порядке. В чем дело?
— Мистер Люциус направляется к вам, сэр.
Драко кивнул, и эльф исчез. Он попытался привести в порядок бумаги, разбросанные по столу, но через несколько секунд раздался резкий стук в дверь, и вошел Люциус.
Он выглядел намного лучше, чем когда его выпустили из тюрьмы. Его волосы были вымыты, и он надел черную мантию. Она сидела на нем свободнее, чем Драко помнил, но он был похож на Люциуса Малфоя.
— Отец, — сказал Драко, поднимаясь со своего места.
— Нет, садись, — ответил Люциус, входя в комнату и занимая место напротив Драко. Он взглянул на стол, а затем на комнату. — Все выглядит так, как будто я ушел отсюда вчера.
— Я не видел необходимости что-либо существенно менять, — ответил Драко. С тех пор как он переехал в офис, он добавил на полки всего несколько личных книг, а на письменный стол — фотографию своих родителей.
Люциус сидел молча, наблюдая за сыном, а затем сказал:
— Это неожиданно — сидеть вот так.
— Так и есть. Я бы никогда такого не подумал, — Драко одарил отца самой лучшей улыбкой, на которую был способен. Отголоски их последнего разговора отражались от уголков его сознания, смешиваясь друг с другом, превращаясь в белый шум.
— Наш последний разговор, — начал Люциус, устраиваясь поудобнее в кресле и закидывая одну ногу на колено другой, — был… неприятным. Я прокручивал этот разговор в голове в течение семи лет и думал о том, как бы я поступил по-другому.
— Прошлое никогда не меняется, отец, — сказал Драко. — Давай просто оставим все как есть.
Их взгляды встретились, и на несколько мгновений Драко действительно поверил, что все можно забыть.
— Как пожелаешь, — ответил Люциус.
Драко кивнул и начал собирать бумаги в стопку. Слабый огонь, мерцающий в камине, и прохлада, проникавшая в его тело из окна за письменным столом, напомнили ему о том, что уже поздно.
— Есть еще много дел, о которых нужно позаботиться, но это не займет больше часа. Ты бы предпочел, чтобы мы занялись этим утром?
Люциус посмотрел на сына, затем на стопку бумаг и, наконец, его взгляд остановился на кольце с печаткой на руке Драко.
Драко заметил, на чем сосредоточено внимание отца, и быстро снял кольцо, протягивая его отцу.
— Это все твое.
Люциус долго смотрел на кольцо. Это было нечто большее, чем просто передача украшения от одного человека к другому. Вручение кольца с печаткой означало передачу титула патриарха, главы чистокровной семьи. Драко занимал этот пост семь лет и очень хотел с ним расстаться. Как только кольцо снова окажется на своем месте, он сможет поделиться всем со своим отцом.
Тот, кому достанется кольцо, получит право на доступ ко всем секретам семьи, ко всем паролям, ключам и важным документам. Хотя Люциус когда-то носил это кольцо, прошло слишком много времени, чтобы Драко мог поговорить с ним об этих тайных вещах. Как только он вернет кольцо, у них появится возможность рассказать обо всем своему отцу, они смогут обсудить это, разобраться во всем … Подумай, что делать дальше.
Люциус протянул руку и чуть было не взял кольцо, но заколебался точно так же, как Драко несколькими часами ранее — с пером.
— Вообще-то, сынок, я надеялся поговорить с тобой об этом.
Нет, нет, нет! Мысленно закричал Драко. Это было так близко! Ему нужно было поделиться этим секретом, чтобы снять груз с плеч. Ему нужна была помощь отца, чтобы справиться с этим, и, более того, он не хотел, чтобы Люциус узнал об этом от кого-то еще. Возможно, в виде анонимного письма…
— Поговорить о чем? — спросил Драко, не отрывая вытянутой руки от стола.
Люциус убрал руку.
— Я много думал об этом. Я потратил месяцы, размышляя о том, что я буду делать после освобождения. Во время моего отсутствия, по словам твоей матери, ты справлялся со всем исключительно хорошо. Я уверен, что ты будешь продолжать в том же духе.
Сердце Драко упало, и он, наконец, опустил руку, положив кольцо на край стола. Даже в самых смелых мечтах он не мог представить, что его отец откажется вернуться на свой пост главы дома.
— Продолжать, отец?
— Еще два месяца. Я хочу взять твою маму в продолжительный отпуск. Конечно, такое желание понятно.
Драко молча кивнул, его кровь слегка похолодела, когда он услышал «на два месяца».
— Тогда ты будешь продолжать в том же духе, и мы обо всем позаботимся, когда я вернусь.
— Два месяца, — повторил Драко, настороженно глядя на отца.
— Всего два? Почему у меня такое чувство, что ты сбежишь и никогда не вернешься?
Люциус рассмеялся, и этот звук, который когда-то наполнял Драко безмерной гордостью, теперь прозвучал немного глухо, как будто из воздушного шарика выпустили немного воздуха.
— Не будь бесчувственным. Конечно, я вернусь, — он перестал смеяться и посмотрел на сына, его глаза были полны гордости. — Ты молодец, Драко. Ты хороший сын. Я знаю, что это… бремя удерживало тебя от многих поступков. Я прошу тебя оказать мне еще одну услугу, и тогда ты будешь свободен.
— Пока не придет время мне снова взять власть в свои руки, — мрачно произнес Драко, и его тон прозвучал более презрительно, чем он намеревался. Он ждал всю свою жизнь, чтобы услышать слова, которые только что произнес его отец, но обстоятельства, особенно те, которые связывали его крепче, чем любые кандалы, не позволяли ему радоваться.
— Тогда не торопись, — Люциус встал. — Оставайся молодыми столько лет, сколько пожелаешь. Наслаждайся этим. Ты, безусловно, заслужил это.
Драко грациозно поднялся со стула, затем взял со стола кольцо с печаткой и снова надел его на палец. Возможно, это было всего лишь его воображение, вызванное осознанием того, что его обязанности по-прежнему значат для семьи, но кольцо стало тяжелее, чем когда он его снимал.
— Конечно, отец, — он выдавил улыбку. — В конце концов, что такое еще два месяца?
Люциус кивнул.
— Действительно. Мы уезжаем послезавтра, как только все приготовления будут сделаны и эльфы смогут собрать наши вещи. Тебе что-нибудь понадобится, пока нас не будет?
— Нет, я справлюсь сам. Я несколько раз оставался один, когда мама с друзьями отправлялась за покупками в Париж или Милан, — чтобы позволить себе эти поездки, ему приходилось месяцами работать почти по восемьдесят часов в неделю, стараясь сэкономить каждый кнат, который он мог. Она всегда говорила, что он слишком много работает, что ему следует больше развлекаться в жизни. Он никогда не завидовал ее невинности. Он никогда не сказал бы ей правду об их состоянии. Он предпочел бы работать голыми руками до крови, чем сказать ей правду.
— Хорошо, — Люциус улыбнулся, и впервые в жизни улыбка отразилась на его лице. — Увидимся утром за завтраком. Твоя мама распорядилась приготовить что-нибудь особенное.
— Звучит замечательно.
Люциус повернулся, чтобы уйти, но остановился, взявшись за ручку двери. Он медленно повернулся, с любопытством глядя на Драко пронзительным взглядом.
— Сынок, ты ничего не хотел мне сказать?
— Нет, — ответил он, возможно, слишком поспешно.
Люциус помедлил, снова оглядывая кабинет, словно надеясь найти ключ к пониманию правдивости поспешного ответа сына.
— Если ты уверен… … Твоя мама также просила меня сообщить тебе, что завтра вечером у нас, вероятно, будут гости на ужин. Она хочет, чтобы ты присутствовал.
— Конечно, — гости — это бывшие пожиратели смерти, многим из которых удалось избежать поимки и обвинения после войны. Их было немного, но все они очень уважали Люциуса, несмотря на заявления Поттера о «добрых делах» его семьи.
— Я хотел кое-что спросить, — сказал Драко, когда Люциус снова потянулся к ручке.
— Шкатулка?
— Да. Что это было? Почему это было у Поттера, а не у меня?
Люциус вздохнул.
— Я страстно желаю когда-нибудь все тебе объяснить.
— Не сегодня, — сказал Драко, не в силах сдержать горечь.
— Нет. Я надеюсь, что скоро.
Драко кивнул, и Люциус вышел. Как только дверь за ним закрылась, Драко откинулся на спинку стула. Он схватил себя за волосы и потянул до боли, затем снова наполнил и быстро осушил свой стакан. Он уже собирался наполнить его снова, когда его внимание привлек календарь, один квадратик которого каким-то образом выглядывал из-за всех бумаг на столе. Следующая суббота. Квиддич. Как он мог подумать о том, чтобы уйти сейчас, узнав, что он по-прежнему будет отвечать за бизнес? Он часто встречался с коллегами по работе по выходным, на пикниках, обедах, вечеринках. Правда, на этот день у него не было запланировано ничего, кроме обеда с Панси, так что отменять планы не пришлось.
Он решил положиться на судьбу.
— Чиппи! — позвал он.
Домашний эльф появился посреди комнаты, его руки все еще сжимали салфетку, которую он держал до того, как Драко позвал его.
— Да, хозяин, сэр?
— Моя метла. Она мне нужна.
Глаза эльфа расширились.
— Хозяин велел не отдавать это.
— А теперь хозяин хочет этого. Принеси это мне немедленно.
Очевидно, разрываясь между двумя противоположными командами, эльф колебался, не желая расстраивать Драко или провалить тест, который ему предстояло пройти.
Драко вздохнул.
— У меня… игра на следующей неделе. Если ты не принесешь мне метлу, я буду вынужден купить другую.
Чиппи быстро кивнул и исчез, подтвердив подозрения Драко о том, что иногда он напивался настолько, что делился своими самыми сокровенными секретами с единственными существами, которые могли его выслушать. На самом деле, он взял за правило никогда не напиваться в компании других людей, на случай, если он все-таки откроет рот и заговорит слишком откровенно. Теперь он был рад своему личному правилу и терпеливо ждал.
Чиппи вернулся через несколько минут и, снова поколебавшись, подождал, прежде чем подать метлу.
— Вот, пожалуйста, хозяин. Как вы и просили.
Драко взял метлу и отпустил эльфа, радуясь ощущению дерева в своих руках. Он восхищался метлой, тем, как она жужжала, словно радуясь тому, что ее владелец снова держит ее в руках, предвкушая новый полет. Она выглядела только что отполированной, как будто кто-то очень заботился о ней, а не забрасывал в чулан для метел.
Он был благодарен эльфу за то, что тот содержал метлу в хорошем состоянии, и подумывал о том, чтобы наградить его, хотя с годами эта задача становилась все труднее. Домашние эльфы любили свою работу и смущались, когда их за нее благодарили. Почему они должны получать похвалу за то, что делают то, что от них требуется? Драко несколько раз пытался оставить сладости, но на следующее утро обнаруживал их на подносе возле своей кровати вместе с чашкой горячего чая. Однако Драко никогда не просил эльфа полировать его метлу, ухаживать за прутиками и смазывать движущиеся части. Он что-нибудь придумает.
Вздохнув, Драко поставил метлу в угол комнаты и попытался разобраться в беспорядке на своем столе. Он разложил все бумаги на три стопки: для чтения Люциусом, для подписи Люциусом (яркие магические стрелки указывали на каждое место, где требовалась подпись) и для хранения документов. Драко неохотно обернул каждую стопку бумаг магией и развернул кресло справа от себя, где стоял его шкаф для хранения документов.
Он прижал палец к верхнему левому углу и подождал, пока откроется верхний ящик. Внутри оказалась единственная красная папка без этикетки. Драко положил все три стопки бумаги в папку и сказал:
— Люциус, оборотные документы, 13 августа, — слова Драко появились на вкладке папки, и Драко постучал по ней палочкой. Она исчезла, и на ее месте появилась другая пустая красная папка. Драко закрыл шкаф, закончил убирать со стола и навел порядок в кабинете.
Долгожданный день настал и теперь приближался к концу. Он испытывал облегчение от того, что скоро все закончится, но беспокоился, что отец каким-то образом узнает об этом раньше, чем он успеет ему рассказать. Драко схватил потрепанную книгу со своего места на книжной полке, выключил свет и направился в постель.
Три часа спустя он все еще лежал в постели, не смыкая глаз и уставившись в потолок. Он дочитал книгу и положил ее на прикроватный столик рядом с пустым стаканом из-под воды, небольшим дневником и перьевой ручкой с чернилами. Он так часто представлял себе чудесный, приносящий облегчение сон, который он испытает после освобождения отца, что теперь боялся, что это никогда не наступит. Однако его отец был дома, в безопасности, в постели рядом со своей женой. Они отправятся в столь необходимый им отпуск, а когда вернутся, все будет улажено. До тех пор Драко не сможет полностью расслабиться, как того ожидал.
Решив поспать, Драко позвал домашнего эльфа и попросил у него из личных запасов зелье без сновидений. Эльф согласился и через пять минут после приема предписанной дозы погрузился в глубокий сон.
ооо
От автора: Добро пожаловать в мою новую историю! Это будет длинное приключение (на данный момент у меня написано 29 глав), так что я надеюсь, что вы присоединитесь ко мне в этом приключении.
Название этой истории взято из пьесы Уильяма Шекспира. В «Генрихе IV», часть II, Акт III, сцена I, король сетует на то, что сон ускользает от него.
Я искренне надеюсь, что вам понравится эта история так же, как мне понравилось ее писать.
