Глава 10. Гермиона.Гарри Поттер сидел на уроке истории – последнем уроке на этот день – и с нетерпением ждал, когда же учитель их отпустит.
«Ну же, скорее», – думал он, неотрывно глядя на настенные часы. Казалось, минутная стрелка просто замерла на месте за какие-то жалкие полчаса до конца урока.
Посмотрев влево, Гарри увидел Тодда Уилкинса, одного из тех парней, что избили его чуть ли не до смерти несколько месяцев назад. Тот бездумно катал ручку по парте. Гарри незаметно указал на ручку и прошептал: «Абиго», заставляя ее упасть на пол в нескольких футах перед Уилкинсом. Тот обвел класс угрожающим взглядом, словно каким-то образом узнал, что произошедшее только что – отнюдь не случайность, а затем нагнулся, чтобы поднять ручку.
Гарри вздохнул. Это был глупый, детский розыгрыш – не надо обладать особым воображением, чтобы придумать подобное – и теперь он испытывал вину за совершенное. Не то, чтобы ему было стыдно перед Уилкинсом. Просто он знал, что должен использовать свои силы на нечто действительно стоящее, а не на детские розыгрыши.
Однако покинув класс истории получасом позже, Гарри изменил мнение насчет своего поведения с Уилкинсом – хулиган сполна заслуживал того, что получил, и даже гораздо большего. Посреди коридора, не обращая внимания на проходящих мимо парней, которые даже не собирались хоть как-то вмешаться, Тодд Уилкинс держал за шкирку какого-то одиннадцатилетнего пацана. Младший мальчик хрипел и лягался, пытаясь вдохнуть хоть сколько-нибудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но это было бесполезно. Многие видели, что происходит, но никто не предпринял ни малейшей попытки это остановить.
– Давай сюда, – потребовал Уилкинс. – Ну же, я знаю, что твоя драгоценная мамочка прислала тебе сегодня десять фунтов, так что просто отдай их мне, и никто не пострадает.
Взбешенный несправедливостью ситуации, Гарри указал на рукав куртки Уилкинса и прошептал: «Инсендио!». Языки пламени заплясали на руках парня, и коридор заполнили крики удивления и ужаса, смешанные с многочисленными ругательствами. Уилкинс отбросил мальчишку в сторону и сбросил куртку с плеч, швырнул ее на пол и принялся сбивать огонь ногами. Пламя погасло уже через несколько секунд, а Гарри и мальчишка, которого Уилкинс пытался ограбить, незаметно скользнули в толпу направляющихся на ужин.
Ужин в тот вечер был как всегда неаппетитным и тянулся ужасно медленно, и Гарри рано отправился в свою комнату. Его удивляло, что персонал все еще не перевел его обратно в общую спальню, хотя, если честно, он был доволен той безопасностью, которую обеспечивал его изолятор. Если бы Гарри не мог выбираться оттуда самостоятельно, как и подразумевалось персоналом школы, он, скорее всего, ненавидел бы свое заточение. Однако при нынешних условиях Гарри даже нравилось жить отдельно.
Как и каждый вечер с тех пор, как Хасссеши отошла от зимней спячки, Гарри быстро (и довольно небрежно) закончил свою домашнюю работу и принялся болтать с маленькой змеей в перерывах между своими ежевечерними упражнениями. Хотя его мышцы уже давно оправились от атрофии, которую он заработал после долгого пребывания в лазарете в конце прошлого семестра, он привык к своим упражнениям и не стал их бросать. Однако сегодня вечером Гарри закончил тренироваться гораздо раньше обычного и сел на пол, чтобы пообщаться со своей подругой-змеей.
После недолгого разговора о бесполезности школы и сложностях змеиной жизни в близком соседстве с людьми, Хасссеши спросила:
– Что тебя тревожит, Гарри?
Она свернулась кольцами и подняла голову, чтобы смотреть ему в глаза.
– Ничего, – ответил Гарри, пытаясь говорить обыденным и спокойным голосом. – А что?
Хасссеши неожиданно резко повернула голову вправо, а ее раздвоенный язык замелькал в воздухе с сумасшедшей скоростью.
– Возможно, мне следует спросить, что тревожит
тебя? – добавил Гарри.
– Пахнет жареным, – прошипела змея. – Я голодна.
Гарри тихо рассмеялся, получив от подруги укоризненный взгляд.
– Извини, – быстро сказал он, – просто когда люди говорят «пахнет жареным», это значит, что происходит что-то неприятное и непредсказуемое. Я не смеюсь над тем, что ты хочешь есть, честно.
Хасссеши кивнула:
– Я пойду на охоту ночью, после того как ты уйдешь, – мягко сказала она. – Но сначала я хочу узнать, что тебя тревожит.
Гарри пожал плечами и спустился еще ниже по каменной стене.
– На днях я послал письмо парню по имени Рон. Я привязал письмо к лапе Хедвиг, чтобы она отнесла его. И теперь я думаю, не спятил ли я окончательно, если творю подобные вещи.
Змея смерила его долгим взглядом своих мерцающих глаз без век, а затем медленно кивнула и сказала:
– Я слышала о людях, которые используют птиц, чтобы передавать сообщения. Почему ты думаешь, что это говорит о твоем сумасшествии?
– Ну, просто дело в том, что… Я даже не знаю, кто такой Рон. На Рождественских каникулах я нашел от него письмо в доме своих дяди и тети, и у меня возникла безумная идея ему написать. Но что, если… Что, если он окажется каким-нибудь придурком, или что-то еще? Я очень хочу получить ответ, но я даже не уверен, что он захочет отвечать.
Хасссеши издала мягкое сочувствующее шипение:
– Не бойся, дорогой. Иди и проверь, не прислал ли он тебе ответ. В конце концов, что плохого может произойти?
– А сейчас уже достаточно поздно? – спросил Гарри, глядя на часы. И действительно, время за разговором с подругой пролетело быстро, прошел уже целый час после отбоя. Гарри решительно кивнул и поднялся на ноги.
– Спасибо, Хасссеши, – сказал он. – Удачной охоты.
Змея кивнула и сказала:
– Передай от меня привет Тайлеру, – затем, подумав, прибавила: – И птице, – и скользнула в дыру в каменной стене. Гарри осторожно открыл дверь и направился на улицу.
Первым, что заметил Гарри, когда закрыл за собой массивную входную дверь, был Тайлер. Его друг прыгал под деревом Хедвиг и что-то говорил ей яростным шепотом. Улыбнувшись самому себе, Гарри вытянул руку вперед и остановил друга в прыжке с помощью волшебства, подвесив его в воздухе.
Спустя секунду Тайлер воскликнул:
– Привет, Гарри! Можешь уже опустить меня.
Гарри подчинился, тихо рассмеявшись:
– Я надеялся тебя испугать, – признался он. – Думаю, это не так просто.
– Ну, я ждал, что ты придешь. Кроме того, что-то не похоже, чтобы кто-нибудь еще поблизости мог творить волшебство, – напомнил ему Тайлер. – В любом случае, к лапе твоей проклятой птицы привязан какой-то сверток, но она отказывается слететь вниз, чтобы я его отвязал.
В ответ Гарри позвал птицу:
– Иди сюда, Хедвиг.
Сова спикировала вниз с ветки дерева и приземлилась на его вытянутую руку. Тайлер потянулся, чтобы отвязать с лапы Хедвиг небольшой сверток, но она угрожающе защелкала клювом возле его пальцев, и он отпрянул назад.
– Думаю, она пытается сказать, что это для меня, – со смехом сказал Гарри. Затем он прибавил более мягким голосом: – Не волнуйся, Хедвиг, это же Тайлер. Он не собирается ничего красть, – и начал неловко отвязывать пергаментный сверток с лапы птицы свободной рукой.
Пока Гарри боролся с веревкой, прикрепляющей пергамент к птичьей лапе, Тайлер спросил:
– Почему ты сегодня пришел так поздно? Я уже хотел возвращаться в школу и стучаться к тебе в комнату.
– Я разговаривал с Хасссеши, – сказал Гарри, развязывая узел. – Она просила передать тебе привет. И тебе, Хедвиг.
– Не понимаю, что ты нашел в этой штуке, – сказал Тайлер, безуспешно пытаясь подавить дрожь. – Она заставляет меня нервничать.
– Она мой друг, – сказал Гарри, пожимая плечами. – Она дружелюбная и с ней легко общаться, и она дает мне хорошие советы. Не понимаю, что ты имеешь против нее. – Веревка наконец развязалась, и Хедвиг заняла свой насест на нижней ветке дерева.
– Она змея! – воскликнул Тайлер таким тоном, словно это был неопровержимый довод в пользу его точки зрения.
– Ну да, – ответил Гарри. – А еще она добрая, и с ней весело, и у нее прекрасное чувство юмора.
– Да, думаю, она еще и целуется превосходно, – саркастично прибавил Тайлер.
– Она… что? – переспросил Гарри, глядя на друга так, словно он окончательно рехнулся. – Мы с тобой говорим об одной и той же Хасссеши? О змее, не так ли?
– Лично я не знаю никого другого с шипением вместо имени, а как насчет тебя? – Тайлер поднял бровь и выжидающе посмотрел на Гарри, прежде чем продолжить: – Ты так говоришь, словно безумно хочешь назначить ей свидание.
Гарри рассмеялся:
– Клянусь, Тайлер, у нас с ней чисто платонические отношения. Девушка, которую я хотел бы пригласить на свидание, очень отличается от Хасссеши – по крайней мере, тем, что она человек.
Брови Тайлера поднялись еще выше, почти скрываясь под светло-коричневой челкой:
– Итак, Поттер влюбился, – поддразнил он. – Это кто-то, кого я знаю? Это ведь не Дейвис, правда?
Гарри слегка толкнул его локтем и сказал:
– Разумеется, это не Дейвис! Это было бы просто ужасно.
– Ну, тогда кто она? Как ее зовут?
– Я не знаю, – тихо ответил Гарри. Но Тайлер просто продолжал тупо на него пялиться, поэтому Гарри прибавил: – Я даже не уверен в ее существовании. Она мне снилась, но не думаю, что это можно считать достаточным подтверждением. – Вспомнив о пергаменте у себя в руке, Гарри развернул его и обнаружил, что там целых две страницы вместо одной.
«Рон, должно быть, ох какой писатель», – подумал он.
– Хотя бы расскажи, как она выглядит, Гарри, – взмолился Тайлер.
– Хорошо. Я точно не уверен, какого она роста, но она ниже меня. У нее самое красивое лицо, которое я когда-либо видел, и, думаю, я мог бы смотреть в ее карие глаза целую вечность, и это никогда бы мне не наскучило, – он неожиданно остановился и уставился вниз, на свои ботинки, чувствуя, что краснеет.
– Волосы? – подсказал Тайлер.
Гарри пожал плечами:
– Я не знаю, – искренне признался он. – Единственный раз, когда я видел что-то кроме ее лица, на ней была вязаная шапка, которая полностью скрывала волосы. Из всего, что я знаю, она может оказаться и лысой.
Тайлер приглушенно фыркнул, а потом спросил:
– Так ты собираешься читать письмо, или как?
– О, верно! – спохватился Гарри, закончив разворачивать пергамент. Тайлер переместился за плечо Гарри, чтобы тоже прочитать письмо, и их глаза побежали по строчкам, стараясь как можно быстрее разобрать накарябанные неровным почерком слова.
Дорогой Гарри,
Тебе повезло. Я собирался послать вопиллер, но Дамблдор и Гермиона мне не позволили. Все, что я могу сказать, это какого (в этом месте Рон написал нечто ужасно нецензурное) с тобой происходит? Десять месяцев назад ты пропадаешь неизвестно куда, и все, что ты можешь придумать написать в письме – это: «Извините, что не писал раньше»? Какого (еще одно ругательство) ты не сообщил нам, где ты находишься, чтобы мы могли тебя забрать? И что за чушь насчет того, что в школе все хорошо? Тебе чертовски отлично известно, что ты ходишь в школу вместе с нами! Тогда какого Мерлина ты городишь?
На вопрос о том, «как у меня тут дела», могу ответить, что все прекрасно, если не считать того факта, что я уже почти год пытаюсь выяснить, куда подевался мой лучший друг и какого черта он ведет себя, как полный придурок.
Пришли ответ как можно скорее.
Рон.
– Ну, он вроде классный, – заметил Тайлер.
– Да уж, – задумчиво кивнул Гарри. – Он, кажется, действительно разъярен моим «исчезновением». Но я даже не знаю, откуда предположительно исчез.
– Теперь у тебя есть несколько зацепок, не так ли? Я имею в виду, он сказал, что вы лучшие друзья, а это уже кое-что. И, несомненно, ты ходил в какую-то школу вместе с ним, и это был не Святой Брутус. Это объясняет, почему тебя никто здесь не помнит.
– И правда, – пробормотал Гарри, все еще не отрывая глаз от письма. – А что насчет той части, где он говорит: «Какого Мерлина…»?
– Ну, это же очевидно, тебе не кажется? – спросил Тайлер самым что ни на есть прозаичным тоном. – Он – тоже ведьма… эээ… то есть волшебник. Наверное, Мерлин действительно очень важен для волшебников, вот почему ты подумал тогда, в начале года, что он был центральной фигурой Легенд Камелота. А что на второй странице?
– О, я и забыл, что их две, – сказал Гарри. Он развернул следующий лист пергамента и начал читать.
Дорогой Гарри,
Я постараюсь быть рациональной, потому что представляю, что Рон напишет в своем письме. Скорее всего, он попытается выяснить, как можно заколдовать пергамент так, чтобы он наслал на тебя проклятье. Уверена, ты знаешь, что это ничего не значит, просто таким образом Рон пытается показать, как сильно он беспокоился и скучал по тебе. Я представляю, в каком напряжении ты, должно быть, сейчас находишься, но ты должен понимать, какие огромные проблемы вызвало твое исчезновение.
В тот день, когда обнаружили, что ты пропал, все словно обезумели – особенно миссис Уизли. Она волновалась, плакала и не выпускала никого из нас из поля зрения. Ее было почти невозможно уговорить даже отпустить меня повидаться с родителями. Орден направил все свои силы и время на твои поиски, решив, что всем остальным – например, добычей информации – можно и пренебречь. Сверх того, все, кто тебя знал, были эмоционально задеты твоим исчезновением – я знаю по крайней мере три пары, которые расстались после того, как ты пропал: Сюзан с Терри, Джинни с Дином (вообще-то, Рон был действительно счастлив после этого разрыва) и Симус с Падмой.
Извини, Гарри, я только что прочитала последний абзац и он звучит так, словно я тебя в чем-то обвиняю. Я действительно не имела в виду ничего такого. Я просто хотела, чтобы ты знал, что мы все заботимся о тебе и хотим, чтобы ты вернулся. Пожалуйста, просто сообщи, где ты, чтобы кто-нибудь смог прийти и забрать тебя. Ответь поскорее.
С любовью,
Гермиона.
Закончив читать письмо, Тайлер сказал:
– Теперь я уверен, что они волшебники. Смотри, тут написано, что Рон пытался выяснить, как можно заколдовать свое письмо, чтобы оно наслало на тебя проклятье. Никто кроме ведьм и волшебников не стал бы писать подобное.
– Сейчас это несущественно, – сказал Гарри. – Что я хочу выяснить – так это что означает вся эта чепуха. Кто эти люди, которые так обезумели от моего исчезновения? Что за «Орден», который искал меня, но так и не смог найти, хотя я все время был дома или в школе?
– Я не знаю, приятель, – ответил Тайлер по дороге обратно в школу, – но я сомневаюсь, что ты добьешься каких-либо ответов, если не скажешь им, что потерял память. Ты достаточно доверяешь этим людям, чтобы пойти на такое?
Гарри пожал плечами, закрывая входную дверь.
– Я не знаю, – пробормотал он. – Не знаю.
