Глава 9. РазоблаченияОбед в Большом Зале зачастую оказывался едва ли не единственной возможностью для многих учителей побеседовать друг с другом. Во время завтрака мысли заняты предстоящими уроками, а к вечеру уже не остается сил на непринужденное общение: хочется поскорее доползти до своих апартаментов и наконец-то отдохнуть от дневных забот. Только вот в кабинете обычно ждут проверки кипы пергаментов с контрольными учеников-оболтусов, или же появляется в камине Дамблдор с очередным не терпящим отлагательств делом.
Словом, именно за обедом хогвартские учителя чаще всего общались на темы, не затрагивающие учебу. Ирэн Илви решила использовать это время для решительных действий. В предыдущие дни преподавательница Этикета честно пыталась выяснить интересы и пристрастия неприступного профессора зельеварения. Осторожные расспросы коллег и разговоры с девушками на посиделках дали одинаковый результат: Снейп не интересуется ничем, кроме тонкой науки приготовления зелий. Ирэн даже собиралась пойти в библиотеку, чтобы прочитать пару научных журналов, но, вспомнив о сухом и скучном стиле, которым были написаны все статьи в таких журналах, оставила эту затею. Женщина быстро поняла, что никогда не сможет поддержать любую мало-мальски компетентную беседу, касающуюся алхимии, поэтому красавица решила действовать проверенными способами.
Она села рядом со Снейпом. Зельевар не обратил на нее никакого внимания, но женщина решила для себя, что это тоже часть игры. Все мужчины, которые прикидывались холодными и неприступными, всегда играли по этим правилам: "я делаю вид, что не замечаю тебя, а ты, дорогуша, должна хорошенько постараться, чтобы привлечь мое драгоценное внимание". Ирэн дотронулась до локтя Снейпа.
- Здравствуйте, Северус, - пропела она нежным голосом. - Я еще не видела вас сегодня. Что-то случилось? Вы такой бледный.
Профессор выразительно поднял бровь, а потом не менее выразительно нахмурился. Даже самый непонятливый ученик догадался бы, что зельевара сейчас трогать не стоит.
- У меня все в порядке, - медленно, почти по слогам, проговорил он. - Советую вам побеспокоиться о себе. Если мне не изменяет память, то из всего преподавательского состава только вы еще не сдали учебный план на следующий семестр, - и Снейп попросту отвернулся.
- У меня не хватает времени на эти никому не нужные бумажки, - обиженно протянула Ирэн, откровенно разглядывая точеный профиль зельевара.
Она следила за его реакцией, точнее за отсутствием таковой. Мисс Илви уже открыла было рот, дабы сказать еще что-то, но тут…
Стоп, а это как понимать? Взгляд Ирэн совершенно случайно упал на гриффиндорский стол. А если точнее, то на эту серую мышку Гермиону Грейнджер. И то, какими глазами эта замухрышка смотрела на Снейпа… О, мисс Илви прекрасно знала такие взгляды. Да она их просто нутром чуяла (богатый опыт все-таки). И пускай девчонка через мгновение отвела глаза, Ирэн уже увидела достаточно.
"Как интересно, - подумала красотка. - Неужели я ошиблась в Грейнджер и пропустила что-то важное?"
Конечно, мисс Илви не видела в Гермионе соперницу. Еще чего не хватало! Но девчонку уже давно нужно было поставить на место: слишком уж она задрала нос. Презрительные замечания преподавательницы Этикета никак не влияли на зазнайку Грейнджер. Что ж, при удобном случае чересчур умной гриффиндорке укажут на ее слабость… Ирэн мысленно похвалила себя.
Самому же Снейпу было совершенно наплевать на то, что происходило рядом с ним. Профессор даже не пытался поддерживать светскую беседу с Флитвиком. Утром пришло приглашение на общее собрание Упивающихся в штабе Долохова в Лондоне. До конца срока, назначенного Снейпу Мастером Иллюзий, оставалось еще трое суток. Но… Долохов, как и Вольдеморт, мог менять свои приказы так, как ему заблагорассудится, не заботясь о том, чтобы поставить в известность тех, кто эти приказы выполнял.
А ведь состоявшийся разговор с Дамблдором должен был успокоить Снейпа.
- Ты больше не можешь рисковать собой, Северус, - твердо проговорил директор, и профессор зельеварения ощутил, как теплеет у него на душе оттого, что кто-то думает о его безопасности. Думает о нем как о человеке. Хотелось верить, что Дамблдор говорит эти слова от чистого сердца. - Долохов больше не доверяет тебе. Было бы крайне опрометчиво идти к нему без книги.
- Но директор… - попытался возразить Снейп, но Дамблдор не дал ему договорить.
- Ты и так постоянно подвергал себя опасности все эти годы, - с грустью покачал головой старый маг. - Теперь ты наконец сможешь бороться открыто. Я надеюсь, что тебе станет легче...
- Мне никогда не станет легче, и вы прекрасно об этом осведомлены, - резко ответил зельевар, и Дамблдор опустил голову.
- Увы, но мы не властны над многими вещами, - тихо произнес директор. - Ты же знаешь, что мне жаль…
- Не стоит, - почти огрызнулся Снейп. - Мне все равно это не поможет.
Итак, они с Дамблдором решили, что шпионскую деятельность Снейпа следует прекратить, потому что она стала слишком опасной, с одной стороны, а с другой - уже практически не приносила результатов. Следить за Вольдемортом и следить за Константином Долоховым - вещи абсолютно разные. И все же профессору хотелось рискнуть в последний раз. Ведь было что-то в том лондонском офисе. И это загадочное "что-то" не давало Снейпу покоя. Его ужасно раздражало, что он не может докопаться до сути. Ведь со стороны казалось, что Долохов ничего не делает, но это же не так, черт побери! Профессор сжал кубок с тыквенным соком и на секунду зажмурился. Решение принято. Он аппарирует в Лондон на собрание. В самый последний раз. Сразу стало легче. Трудное решение гораздо лучше сводящих с ума метаний. Снейп собрался ответить нечто вежливо-нейтральное Флитвику, потому что пропустил все, о чем говорил коротышка-профессор, когда почувствовал, как что-то коснулось его ноги. Зельевар вздрогнул от неожиданности и тут же замер. Прикосновение перешло в наглое и бесцеремонное поглаживание. Снейп резко отвернулся от Флитвика и наткнулся взглядом на призывную улыбку полуоткрытых губ и сияющие бесстыдным огнем глаза. А эта рука у него на колене… Профессор ощутил, как к горлу подкатил комок, и его вот-вот вырвет от отвращения. К счастью, это состояние длилось всего короткий миг, а в следующее мгновение Ирэн Илви облизала губы и опять улыбнулась.
- Уберите руку, - тихо, почти по слогам, произнес Снейп, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость.
- Но… - она еще пыталась возражать и делать вид, что ничего не понимает, эта бесстыжая особа. Однако взгляд профессора зельеварения быстро сумел отрезвить ее.
О, глазами Снейп мог сказать все даже выразительнее, чем словами. И Ирэн Илви захлебнулась в этом потоке презрения и злости.
Красавица сумела сохранить лицо и выйти из Большого Зала медленно и с достоинством. Никто не обратил внимания на произошедший инцидент. Уже в коридоре Ирэн пришла в себя и дала волю ярости.
"Два-ноль в пользу этого сальноволосого и крючконосого урода? Да быть такого не может! Но он же просто выгнал меня!" Тут же вспомнились те посиделки с девчонками, когда эти соплячки скептически отнеслись к тому, что Снейпа можно соблазнить. Ирэн разозлилась еще больше. Они не могут быть умнее ее, эти глупышки!
Потом женщина остановилась возле окна и задумалась.
"А может, он испугался, потому что рядом были люди? Северус стесняется и поэтому сердится? Кто бы мог подумать! Ну прямо, как мальчишка. Это так трогательно..."
Мисс Илви так хотелось выдать желаемое за действительное, что она быстро сумела убедить себя в том, что Снейпу было просто неловко, не более того. А значит... Ирэн мечтательно улыбнулась.
* * *
Предупредить Дамблдора о собрании Упивающихся Снейп не успел, да, в общем, и не особо хотел. Во время последнего разговора директор выразил слишком серьезное беспокойство за судьбу профессора зельеварения, и Снейп посчитал, что не стоит заставлять старого мага нервничать. Сам зельевар шел на это собрание с твердой уверенностью, что оно, так или иначе, будет последним. Быть может, особого смысла в таком риске и не было, но все же Снейпу не давала покоя та комната в конце коридора в штаб-квартире Долохова. Массивные двери с кодовым замком и наложенными чарами скрывали за собой что-то важное, именно поэтому профессор рискнул. Задал третьему курсу Хаффлпаффа контрольную на оба спаренных урока и, оставив учеников спокойно списывать (все равно эти оценки учитываться не будут), аппарировал к зданию небоскреба, где и было назначено собрание. В дни общих сборов Упивающихся смертью Мастер Иллюзий мог отключить магию во всем здании.
Как и в первый раз, когда Снейп оказался здесь, шел дождь. Только теперь крупные капли то и дело сменялись мелкими колючими снежинками. Стемнело. На улицах и в домах зажегся свет, в лужах на асфальте заплясали отражения разноцветных неоновых вывесок. Профессор поспешил войти в здание и принялся стряхивать с рукавов капельки растаявших снежинок. Людей в холле было мало: пара человек возле лифтов и несколько чуть поодаль, у стойки бара. Странно... Обычно в такое время в офисах кипит работа: приходят и уходят клиенты, носятся с поручениями курьеры. Впрочем, у Долохова хватит ума применить на время антимаггловские чары. А на Министерство плевать он хотел. Все равно они проглотят любое объяснение от победителя Вольдеморта. Как ни странно, но магия пока действовала, что придало Северусу уверенности.
Профессор мысленно пожал плечами (чем меньше магглов, тем спокойнее) и направился к только что подъехавшему лифту. Снейп уже нажал нужную кнопку, и двери начали закрываться, когда откуда ни возьмись вылетел МакНейр. В последнюю секунду успел втиснуться внутрь, а как только лифт поехал, схватил Снейпа за ворот и прижал к стене.
- Спятил? - зашипел Упивающийся смертью. - Ты зачем сюда приперся?!
- Отпусти, - сдавленно прошипел зельевар, ощущая себя полузадушенным и практически размазанным по стенке.
МакНейр разжал руки, быстро повернулся и нажал какую-то кнопку. Лифт остановился между этажами. Двери оставались закрытыми.
- Снейп, у тебя вообще мозги остались? - глядя на профессора зельеварения, проверяющего, на месте ли шея, произнес маг.
- Наверное, нет. Иначе уже давно применил бы к тебе что-нибудь из своих любимых проклятий, - пробурчал Снейп, потирая горло.
МакНейр оглянулся по сторонам, словно в закрытый лифт, зависший между этажами, мог кто-то войти, шагнул к зельевару и тихо проговорил:
- Тебе нужно срочно убираться отсюда. Сегодня я… пришел на собрание чуть раньше времени и случайно услышал разговор, - маг издал тихий смешок. Да уж, МакНейр никогда и ничего не делал случайно. Тем более, если дело касалось важных разговоров. - Не знаю, что ты там должен Долохову и чем конкретно ему не угодил, но этот ублюдок хочет убить тебя сегодня. Устроить, так сказать, показательный суд над предателем.
И МакНейр в сердцах сплюнул на пол.
Снейп отступил от стены, но все еще держался за нее рукой: хватка у коллеги была крепкая, да и стенка, скажем прямо, не мягкая. В голове профессора мысли путались, хотя никакой паники, естественно, не было. Зато были слова, обращенные к самому себе: "Северус, ты просто идиот". Через мгновение зельевар смог ухмыльнуться бледными губами.
- Так много заботы о моей персоне. С чего бы? - а пальцы уже вцепились в палочку в кармане мантии.
- Ты что, не веришь мне? - вспыхнул МакНейр. - Северус, мы с тобой провели рядом столько сражений! Скольким магглам мы перерезали глотки и пустили кровь, - он почти мечтательно улыбнулся, - скольких славных авроров потерял наш несравненный Аврорат… Что, пафосно? Да, по-идиотски пафосно. Тогда скажу так: не хочу смотреть, как маг погибает от пуль маггловской машины. Это мерзкая смерть, Северус. Я не желаю ее, пожалуй, даже врагу. Устраивает?
- Устраивает, - кивнул Снейп.
И МакНейр молча нажал еще одну кнопку. Лифт начал спускаться. Когда двери открылись, профессор зельеварения увидел, что они приехали на третий этаж. Все правильно. Уходить нужно было, не привлекая к себе внимания.
- Я, кажется, должен сказать спасибо, - проговорил Снейп.
- Не за что. Считай, что у меня приступ альтруизма, - махнул рукой МакНейр.
Двери лифта закрылись.
- Старею, - пробурчал маг, нажимая кнопку последнего этажа.
На четвертом этаже в лифт вошли две девушки и пожилая женщина. Упивающийся смертью закатил глаза.
- Магглы, - пробормотал он тихо, но его, конечно, услышали. - Магглы… Как же они мне надоели… Эх, было время, когда я брал любимую бритву и шел развлекаться с милыми маггловскими девчонками… - при этом МакНейр так выразительно посмотрел на женщин, что бедняжки выскочили на следующем же этаже, решив подождать другой лифт. Маг хищно ухмыльнулся им вслед.
* * *
Коридор третьего этажа был пуст. То есть из нескольких открытых дверей офисов доносились разговоры, клацанье по клавиатуре, шум принтеров и ксероксов. Наверное, в такое время, когда рабочий день подходит к концу, у работников уже нет желания бегать в кафе или курилку, а хочется поскорее закончить работу и идти домой.
Снейп постарался как можно скорее пробежать мимо дверей и добраться до боковой лестницы. Профессор схватился за ручку, когда ощутил это… Раскаленная игла пронзила висок, перехватило на миг дыхание: Долохов отключил магию. И это явно не было связано только с началом собрания. Каким образом Мастер Иллюзий смог узнать о разговоре двух Упивающихся смертью в лифте, Снейп не знал, да и не хотел знать. Как не хотел думать о судьбе МакНейра. Профессор захлопнул дверь и кинулся вниз. Хорошо бы запечатать двери заклятием посильнее, да только возможности, увы, нет.
Впрочем, смысл в этом отпал почти сразу. На площадке между первым и вторым этажом Снейп едва не столкнулся с полным магглом, который нес кипу бумаг. Профессор зашипел: "С дороги!", когда пулеметная очередь выбила каменную крошку из стены прямо у них над головами. Маггл разом выпустил все бумаги и завопил от ужаса: он увидел голема наверху. Снейп оттолкнул толстяка и ринулся вниз. Пули свистели где-то рядом, проклятый длинный плащ норовил зацепиться за перила. Без магии Северус ощущал себя словно наполовину ослепшим и оглохшим. Он не чувствовал окружающей обстановки тем шестым чувством, что дает магу волшебство.
Боковая дверь не поддавалась целое мгновение, а звук от перезаряжаемого оружия раздался прямо над ухом.
Северус уклонился наугад и изо всех сил пнул чертову дверь. Она со скрипом поддалась, и этот звук поглотился жгучей болью в виске. Снейп выскочил наружу, в темный дворик, заваленный мусором. Сзади с лязгом упала дверь, которую машина снесла, как легкую фанерку. Снейпа качнуло в сторону, и это снова спасло его. Кровь заливала глаза, и от боли почти отключилось сознание. Единственное, что еще помнил Северус - ни в коем случае нельзя оглядываться, иначе потеряешь те крупицы времени, что и так таяли с каждой секундой. Вперед, нужно было идти вперед. Территория, где выключена магия, не должна быть большой.
Спасение пришло в виде узкого прохода между домами, куда не могло пройти грузное металлическое тело голема. Снейп почти не помнил, как протиснулся меж двух шершавых стен, царапающих спину выступающими камнями. Запомнил только, что в это время вернулась магия. Он выбрался на небольшую светлую улочку и прислонился к стене. Судя по доносившимся позади звукам, механическое чудовище продолжало стрелять, хотя в этом уже не было никакого смысла. Кроме того, машина начала ломиться сквозь проход, и можно было не сомневаться, что ей не понадобится много времени, чтобы пробить себе путь.
Снейп вытер кровь с лица и достал палочку. Ему было абсолютно все равно, что скажут в "Дырявом котле", когда он появится там в таком виде и пройдет через камин в кабинет Дамблдора. Пусть директор разбирается.
И профессор прошептал:
- Apparate!
* * *
МакНейр спокойно вышел из лифта и медленно, словно на прогулке, направился прямо к открытой двери, где должно было состояться собрание. Маг лениво разглядывал новенькие двери, как будто искал нужное помещение. Навстречу МакНейру выскочил Пауль Прентер, этот скользкий тип, которого Долохов называл противным маггловским словом "менеджер". Толстячок посмотрел на волшебника, как на неожиданно появившееся чудовище, испуганно моргнул и поспешно ретировался. МакНейр тихо рассмеялся. Каким жалким был этот гадкий маггл, трясущийся, словно желе, перед магами. Была бы воля Упивающегося, он давно бы зарядил этому Прентеру Авадой в лоб. И то, что Мастер Иллюзий держал возле себя это маггловское отродье, говорило отнюдь не в пользу Долохова.
Упивающиеся смертью уже собрались в самом большом помещении штаб-квартиры Мастера Иллюзий. Фигуры в темных плащах стояли с трех сторон по периметру комнаты, шепотом переговариваясь. Четвертую сторону занимали неизменные уродливые фигуры големов. МакНейр мысленно усмехнулся. Еще бы, тяжело раз за разом ощущать себя в ловушке, где отключена магия и на тебя нацелены черные дула пулеметов. Вольдеморту Упивающиеся смертью служили, в основном, по убеждению. Здесь же всех их держал на коротком поводке сумасшедший молодчик, сумевший поднять из небытия давно забытых чудовищ - сплав маггловских и волшебных технологий, объединивших в себе все то, что создали люди для уничтожения себе подобных. Молодой маг Константин Долохов силой заставил служить себе волшебников, которые в течение многих лет наводили ужас на магов и магглов. И теперь Упивающимся не оставалось ничего, кроме как подчиняться.
Кивком головы поздоровавшись с присутствующими, МакНейр занял свое место между Эйвери и Немусом - молодым Упивающимся, вступившим в ряды слуг Вольдеморта незадолго до убийства Темного Лорда. МакНейр насмешливо оглядел замерших големов. Он не боялся их и презирал таких магов, вроде той парочки в углу, которые дрожали мелкой дрожью, глядя в безжизненные "глаза" машин смерти. Бояться железяк - как это низко и недостойно мага. Они лишь оружие. Да, сильное. Да, маги не могли противостоять голему без магии. А кто из магглов смог бы? Если Долохов захочет убить, он убьет. МакНейр тихо усмехнулся. За это молокососа, пожалуй, можно уважать. Он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей никому не известной цели.
Мастер Иллюзий быстро вошел в комнату, сопровождаемый верным Малфоем. С первого взгляда было ясно, что Долохов взбешен. Значит, Северус смог уйти. Это хорошо. Мастер Иллюзий обвел Упивающихся наполненным злобой взглядом. Потом сделал знак рукой, и големы сдвинулись с места.
МакНейр даже не удивился, когда машины вплотную приблизились к нему, и спокойно сделал шаг вперед.
- В наших рядах завелся предатель, - резко и холодно проговорил Константин Долохов. - Я не допущу, чтобы среди моих слуг появилась хитрая мерзкая крыса. Крыс надо давить, дабы они не размножились и не загадили дом.
Ни у кого не возникло вопроса, кто же этот предатель. МакНейр молча смотрел на двух големов. Потом перевел взгляд на лицо Мастера Иллюзий. Ну надо же, как разозлился. Чем же Северус так насолил ему? А вот проигрывать мальчик не умеет. Впадает в ярость.
- У вас есть доказательства? - спросил Эйвери, но под дулами пулеметов отвернулся, сморщившись.
- Сомневаешься в моей правоте? - Мастер Иллюзий с притворным изумлением посмотрел на волшебника. - Еще вопросы есть? - спросил Долохов, медленно оглядывая магов.
Люциус откровенно наслаждался страхом "коллег".
Вопросов не было.
- Я хочу, чтобы все запомнили, как я поступаю с предателями, - громко, почти торжественно, произнес Мастер Иллюзий.
И тогда МакНейр рассмеялся ему в лицо. Он смеялся, как безумный, пока тихий щелчок не оборвал его смех. Маг закашлялся, подавившись слюной. По ноге МакНейра расплывалось красное пятно от пулевого ранения. Упивающийся смотрел на кровь, которая через мгновение начала толчками выходить из раны, и удивлялся. Так странно. Раньше он вот так издевался над магглами, пуская их кровь, а теперь смотрит на собственную рану, и убивать будут его самого. МакНейру опять захотелось засмеяться, но он не успел. Оба голема с тихим скрежетом выпустили металлические конечности. То ли крючья, то ли когти. Маг так и не понял что это, когда металл вонзился в него.
Все Упивающиеся смертью отвернулись. Даже им было жутко смотреть, как големы рвут на части беспомощное тело. Кровь залила пол, и Долохов поморщился: блестящий от лака паркет положили всего две недели назад.
- Советую запомнить этот урок, - совершенно бесстрастно сказал Мастер Иллюзий. Маг наслаждался страхом, отвращением и скрытой ненавистью, что выражали сейчас глаза его слуг, когда они смотрели на то, что только что было человеком. Но никто не решился взглянуть на самого Долохова. - Я всегда готов повторить его для непонятливых, - спокойно закончил он.
И ни один человек не усомнился в его словах.
* * *
Из дневника Гермионы Грейнджер:
… В библиотеке было совсем пусто. Даже самые заядлые трудоголики решили дать себе заслуженный отдых. Сегодня выпал первый снег и закрыл всю ноябрьскую грязь ровным белым покрывалом. Настроение у всех сразу стало праздничным. Вспомнилось, что уже не за горами Рождество. Учиться всем как-то сразу расхотелось, и после уроков радостно гомонящая толпа высыпала на улицу.
А я сидела здесь, за столом, среди пыльных книжных полок и делала очередное домашнее задание. Вокруг было очень тихо. Миссис Пинс ушла к себе в подсобку, а больше здесь никого не было. Снаружи слышались веселые крики строителей снежной крепости. Или участников захватывающей битвы снежками. Все, от робкого первокурсника до солидного семикурсника, с удовольствием забрасывали друг друга снегом.
В отличие от остальных, мне было тоскливо. Может быть, из-за быстро наступающих лиловых зимних сумерек, а может, просто от одиночества. Обижаться было не на кого. Рон все еще не разговаривает со мной, а Гарри убежал куда-то с Джинни, едва прозвенел звонок с последнего урока. Идти одной во двор у меня не было совершенно никакого желания, поэтому я пришла скоротать вечер в библиотеку. Только вот мысли мои были очень и очень далеко от лежащих передо мной книг.
Слух о том, что знаменитая гриффиндорская троица разругалась, быстро облетел всю школу, и только самые ленивые и невнимательные еще не обсудили эту новость. Наш с Роном, с позволения сказать, разговор слышала добрая половина школы. Естественно, свежая сплетня о том, что рыжий Уизли и гриффиндорская всезнайка разругались, стала событием недели. Слизеринцы злорадствуют, гриффиндорцы недоумевают, да и остальные факультеты тоже шепчутся. Правильно: заняться-то больше нечем.
На самом деле, мы с Роном попросту не общаемся, а Гарри с помощью Джинни тщетно пытается нас помирить. Рон не желает признать свою неправоту, а я не собираюсь его прощать. В отместку Рон в тот же день пригласил на свидание Лаванду, явно похорошевшую после обучения и посиделок у мисс Илви. Причем, если в первый день было заметно, что Рон сделал это только мне назло, то уже на второй стало понятно, что он уже вовсю наслаждается новой ролью.
Парвати, якобы случайно, обронила фразу о том, что Лаванда сегодня не ночевала в спальне девочек. Смешная, право слово. Неужели всерьез думала, что я побегу к Рону разыгрывать сцены ревности? Я пожала плечами и пошла в Большой Зал на обед. Новость облетела все девичьи уши: Грейнджер делает вид, что ей все равно, но сама страдает. Наивные. Мне действительно все равно.
В мыслях я все время возвращалась в сырые темные подземелья. Я снова и снова вспоминала руки Снейпа на своих плечах, когда он успокаивал меня. Вспоминала его тихий, проникающий в самое сердце низкий голос, когда он помогал мне на площади Гриммо тогда, после убийства родителей. Оказывается, профессор мог быть таким: спокойным, уверенным, мягким, даже нежным. Эти крохи коротких воспоминаний стали для меня за эти несколько дней самыми дорогими. Мне стало казаться, что я смогу наконец выбраться из этого темного омута, смогу вздохнуть полной грудью и начать жить. Пусть с неразделенной любовью, но любовь эта дарит надежду, дает так много света и сил, что все плохое невольно отступает. Не навсегда, нет. Оно прячется в темный угол и ждет своего часа.
Я закрыла глаза. Чувств было так много, и они были такими сильными… Так хотелось, чтобы профессор был рядом. Просто сидел за столом и читал книгу и даже не обращал на меня внимания. А я бы потихоньку подсматривала за ним и копила эти крохи чудесных воспоминаний. Главное, чтобы он был здесь...
Из этих приятных мечтаний и воспоминаний меня вырвал глубокий грудной голос:
- Мечтаешь, дорогуша? Молодец. Это очень полезное занятие. Особенно, когда знаешь, что мечты навсегда останутся мечтами.
Ирэн Илви, естественно. То есть, конечно, странно, что она вообще снизошла до того, чтобы прийти в такое место, как библиотека. Особенно странно, что красавица заговорила со мной. Да еще и подошла вплотную к столу.
- Добрый вечер, профессор Илви, - вежливо сказала я и вернулась к начатой работе по Арифмантике, демонстрируя свою занятость. Но мисс Илви было все равно. Она хмыкнула вместо приветствия и присела на краешек стола (наглость какая! Видела бы миссис Пинс, красотке точно бы не поздоровилось!), бесцеремонно сдвинув мои книги. Мне стало не по себе. Какая муха ее укусила? Я практически никогда не вступала в конфликт с учителями. А преподавательница Этикета хотела ссоры, это было видно. Но, Мерлин, я никак не ожидала услышать ее следующие слова:
- А мечтать о своем учителе - дурной тон, дорогая, уж можешь мне поверить. Эти глупые детские влюбленности… Так наивно, банально и пошло. Розовые сопли и слезы в подушку. Дурацкие стишки... Обожествление объекта влюбленности, отрицание всех его недостатков…
Я, наверное, и выглядела в тот миг, как полная дура: щеки горят от смущения, губы дрожат, а голос…
- Я не понимаю, о чем вы, - Мерлин!!! Ну разве это голос?! Это лепет, который я и сама-то с трудом расслышала. Понятно, что мисс Илви даже не обратила внимания на мой писк и продолжила, задумчиво глядя в окно на медленно кружащиеся снежинки:
- Эта так называемая "любовь"… Зрелый, сильный и умный мужчина никогда, милочка, слышишь, никогда не обратит свой взгляд на малолетнюю растрепанную дурочку, - тут она наклонилась так близко ко мне, что я во всех подробностях рассмотрела ее идеальное лицо, наштукатуренное тональным кремом, и густо накрашенные тенями и тушью глаза. - Им это неинтересно. Он выберет только настоящую женщину. А глупышка пускай довольствуется своими толстыми книжками и детскими фантазиями. На большее она не способна, и ей не стоит даже пытаться тягаться с настоящей женщиной. Ясно?
И эта расфуфыренная кукла отвернулась от меня с тихим смешком. Просто не заметила, как у меня наворачиваются слезы. Нет! Нет! Я не могу заплакать перед ней! Не могу унизиться, чтобы она насладилась своим триумфом.
Боже мой, я чувствовала себя такой грязной, словно мою душу вывернули наизнанку напоказ перед всеми, облапали жирными пальцами и цинично вернули назад. Пользуйся, мол, дальше. Живи, нашей высшей милостью мы дарим тебе такую возможность. Я изо всех сил сжала зубы и вцепилась в край стола трясущейся рукой.
"Нельзя, нельзя, - раз за разом повторяла я себе, сдерживая слезы. - Нельзя".
Ирэн Илви смотрела в окно. Ждала, пока я сорвусь. Не дождалась. В руку вонзилась заноза из деревянной столешницы, и боль чуть притупила душевную муку.
И все же я бы сорвалась и точно сказала какую-то гадость. Не знаю только, смогла бы я также хорошо завуалировать ее, но смолчать бы не смогла, нет. Но тут рядом послышался шум, потом быстрые шаги, и через миг в поле нашего зрения появился Люциус Малфой собственной персоной. Маг как раз бережно прятал под плащ толстую книгу в темном переплете и явно не ожидал увидеть нас, потому что слишком резко остановился. Его глаза сощурились. Он оценивал. Не меня. Цену грязнокровке они с Драко уже давно определили, но вот мисс Илви, несомненно, произвела впечатление на этого лощеного аристократа. Судя по тому, как загорелись на секунду стальные глаза Люциуса Малфоя, впечатление это было более чем благоприятным.
- Мое почтение, дамы, - поклонился маг (понятно, что ко мне он не испытывал ни капельки уважения, не говоря уж о почтении) и, обернувшись, проговорил в пространство: - Покорнейше благодарю вас, миссис Пинс. Я ваш должник.
- О, мистер Малфой, я полагаю? - пропела наша красавица, вставая со стола и направляясь к Люциусу. - Приятно познакомиться. Я Ирэн Илви, преподавательница Волшебного Этикета. Ваш сын, смею заметить, прекрасно воспитан: безупречный вкус и манеры…
Малфой что-то ответил ей, но я этого не услышала. У меня вдруг зашумело в голове, и сердце провалилось куда-то я пятки.
Это сейчас легко писать об этом. А тогда… На меня нахлынули ледяным потоком воспоминания о рассказе Снейпа на собрании Ордена, о подслушанном разговоре профессора зельеварения и Дамблдора, о Долохове и Малфое. И все эти мысли повергли меня практически в панику. Что Люциус Малфой делает в школе?! Кто разрешил ему войти да еще и что-то брать? Я медленно поднялась со стула и пошла к миссис Пинс. Библиотекарь ставила книги на одну из полок.
- Скажите, а вы не боитесь давать мистеру Малфою книги? - тихо спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, и в нем было слышно только праздное любопытство. - Разве против него не были выдвинуты обвинения?
В ответ миссис Пинс удивленно посмотрела на меня:
- Разве вы не знаете, мисс Грейнджер? Это уже давно известно: с мистера Малфоя сняты все обвинения. Мистер Долохов дал показания о том, что мистер Малфой был вынужден служить Тому-Кого-Нельзя-Называть. И позже именно мистер Малфой помог господину Долохову уничтожить это чудовище, - глаза миссис Пинс странно блестели. - Разве вы не читаете газет?
Не читала я газет. Меня тошнило от бесконечных, похожих друг на друга как две капли воды статей о героизме Долохова и радостных криков: "Ура! Мы избавились от Того-Кого-Нельзя-Называть!" Эти потоки лживых фраз и бессмысленных восторгов не содержали в себе ни капельки правды. Как могла умная, умудренная опытом женщина поверить им? Ответ я получила быстро.
- Эта тварь, которая называла себя Темным Лордом, убила мою дочь, мою единственную радость, - с тем же сумасшедшим блеском с глазах продолжила миссис Пинс. - Но нашелся-таки человек, покончивший с ним. Я готова сделать для господина Долохова все что угодно. Если ему нужна книга, я только рада помочь достать ее.
Что я могла сказать этой несчастной женщине? Что среди убийц ее дочери мог быть и сам Малфой? Что герой Долохов убил самых дорогих мне людей? А может, начать убеждать библиотекаря в том, что газетчикам нельзя верить ни на грош? Глупо. Бессмысленно. Она видит то, что так хочет увидеть: отмщение за убийство дочери и отважного героя, который убил чудовище. Да она и не смогла бы увидеть, даже если бы я привела неопровержимые доказательства. Такая слепота не лечится.
- Спасибо за информацию, миссис Пинс, - проговорила я и все же не удержалась от вопроса: - Значит, книга нужна мистеру Долохову?
- Да, - подтвердила женщина. - Это редчайшая вещь, "De Immortalitis Adeptione", и я дала ее мистеру Малфою под свою ответственность, мисс Грейнджер. Так что волноваться не о чем.
Так уж и не о чем? Я что-то ответила и пошла назад к своему столу. Слава Мерлину, Малфой ушел, а вот мисс Илви все еще была здесь и задумчиво разглядывала корешки книг на ближайшей полке.
Свой страх я загнала как можно дальше: сейчас не время раскисать. Быстро подошла к столу и побросала в сумку книги. Потом обратилась к учительнице:
- Мисс Илви, мне нужно попасть к директору. Прямо сейчас. Вы можете провести меня к нему?
Ответом было ее удивленное личико с взлетевшими вверх тонкими бровями. Нехорошо было отрывать мисс Илви от обдумывания новой прически или мечтаний о Малфое, но если то, что мне сказала миссис Пинс, правда…
- Профессору Снейпу может угрожать опасность, - отчеканила я.
- Что вы говорите, мисс Грейнджер? - с любопытством отозвалась красавица. - Ну хорошо, идемте.
Любопытство. Интерес. Удивление. Не более того. Это все, что выражало лицо мисс Илви. Не тревога и обеспокоенность, а интерес к свежей новости, которую потом можно рассказать на посиделках. Да, я несправедлива к мисс Илви, знаю. Но если бы профессор Снейп что-то значил для нее, она бы вела себя не так! Или я вновь убеждаю себя в том, чего хочу сама?
Пароль, открывающий проход к кабинету Дамблдора, кстати, "чай с бергамотом". Вдруг пригодится на будущее. К счастью, директор был на месте. Стоял возле клетки с Фоуксом и тихо разговаривал с птицей. Дамблдор нисколько не удивился нашему визиту, словно ждал нас. Хотя директор редко показывает свое удивление.
- Мисс Грейнджер, мисс Илви, рад видеть вас, - тепло улыбнулся старый маг. - Чем обязан визиту очаровательных девушек?
Я замялась. Не могла же я говорить при этой красотке, которая в открытую флиртует с Люциусом Малфоем.
- Мне нужно сказать вам кое-что важное, - нерешительно начала я, надеясь на то, что Дамблдор поймет. Не зря же он, в конце концов, ментальный маг!
И директор понял!
- Благодарю вас, профессор Илви, - кивнул Дамблдор красавице, - за то, что привели мисс Грейнджер. Вы можете идти.
Я была хоть немного отомщена! Ха! Надо было видеть, как она надула губки, захлопала ресницами и еще пару секунд стояла на месте. И еще раз «ха»! Дамблдор на эти дешевые трюки не покупается! Так что пришлось мисс Илви покинуть кабинет, а ведь видно было, что любопытство разбирает…
Словом, я рассказала все, что узнала. Я спешила и даже запиналась. Все страхи опять всколыхнулись в моей душе, и так необходимо было, чтобы Дамблдор поддержал меня.
Он слушал молча и спокойно, только кивал с той же легкой улыбкой. В конце рассказа я не удержалась:
- Профессор Дамблдор, если Люциус Малфой пришел в Хогвартс по заданию Константина Долохова, то это значит, что Долохов не доверяет профессору Снейпу…
- Не переживай, девочка, - директор наколдовал мне чай и блюдо с пирожными, но я и не взглянула на еду, ожидая ответа. - Успокойся. Профессор Снейп больше не шпион у Константина Долохова. Мы знали, что Долохову нужна эта книга и было понятно, что это проверка Северуса на верность. Мы решили, что профессор больше не может рисковать собой. Теперь он не участвует в собраниях Упивающихся. За книгу тоже не волнуйся. Она спрятана в надежном месте, а в библиотеке была всего лишь подделка. Такие книги опасно держать даже в Запретной секции.
Слова Дамблдора про книгу я уже практически не слышала. На меня обрушилось сумасшедшее облегчение. Северус в безопасности, Долохов не сможет достать его и причинить вред.
- Слава Мерлину, - чуть слышно прошептала я и добавила уже громко: - Спасибо вам, профессор Дамблдор, за то, что выслушали и все объяснили.
- Ну, тогда я предлагаю выпить наконец чаю, - подмигнул директор. - Надеюсь, ты составишь мне компанию.
И не могла же я отказаться!
Я наслаждалась покоем и уютом, сидя в мягком кресле, слушая тихий треск поленьев в камине и переливчатые трели Фоукса. За окном валил крупный снег, норовящий перерасти в метель, но тем уютнее было за надежными стенами старого замка. Тревоги куда-то ушли, и я уже свернулась калачиком в кресле, когда в камине полыхнуло изумрудное пламя и из него буквально выпал человек.
Я вскочила, не в силах поверить глазам. Это был профессор Снейп.
