Глава 10. Совсем другие проблемыКогда ученики уже думать забыли про С.О.В., увлеченные творящимися вокруг них событиями, долгожданные результаты, наконец, пришли из Отдела магического образования. Впрочем, ничего особенно неожиданного в них ни для кого не обнаружилось: судя по полученным оценкам, Гарри и его друзья могли продолжить курс обучения по всем предметам, на которые они рассчитывали. Хоть Гарри в глубине души и надеялся, что, удостоившись чего-нибудь хуже, чем «выше ожидаемого», не сможет изучать трансфигурацию, на которую подал заявку в начале года, его чаяниям не суждено было сбыться. Он получил возможность посещать этот чудесный предмет наряду с Защитой от темных искусств, заклинаниями, травологией и историей магии.
Военные действия стали единственным общеупотребительным предметом, от которого при всем желании не мог отказаться никто, о чем Дамблдор предупреждал в приветственной речи, пропущенной ребятами при драматических обстоятельствах. Как им пояснили тогда однокурсники, директор довольно долго распространялся о том, что в грядущей войне никто не останется в стороне, а их участие сводится к необходимости хорошо учиться. Посылки из Министерства магии пришли перед выходными, что было весьма кстати, поскольку у преподавателей было достаточно времени для того, чтобы сверить результаты с полученными заявками и составить индивидуальные расписания.
Профессор Спраут встала в позу, объявив, что предоставит студентам Слизерина возможность заниматься травологией только тогда, когда они в полном объеме осуществят свои штрафные посадки. Деваться им было некуда, поскольку многие не могли отказаться от науки, тесно связанной с зельеварением, которое было для них профилирующим предметом. Поэтому слизеринцы смирились с мыслью, что на ближайшую неделю, а то и больше, им придется стать работниками ведра и лопаты.
С зельями вышел неожиданный казус. Профессор Снейп, настаивая на том, что обучение его предмету продолжат лишь лучшие, удостоившиеся результата «превосходно», изрядно переоценил способности учащихся к этому непростому предмету: высшую оценку получили всего четверо. Этот факт вверг зельевара в самое мрачное расположение духа, тем более, что среди этих счастливчиков не обнаружилось ни одного слизеринца, только трое студентов Рейвенкло и угадайте-кто с Гриффиндора. Драко, удостоившийся лишь «выше ожидаемого», весь вечер пятницы с совершенно убитым видом писал и вновь перемарывал послание к отцу, в котором, по-видимому, пытался объяснить причины столь жуткого происшествия.
Однако беды профессора зельеварения и на этом не кончились, ибо в тот же день он удостоился не самой приятной беседы с директором. В ходе этого разговора Дамблдор весьма действенным образом вытряс из него обещание, что оценочный ценз будет снижен до «выше ожидаемого». Таким образом, Гарри, Рон и многие другие (в том числе, конечно, изрядно повеселевший от этого известия Малфой), уже не чаявшие вновь посетить класс зельеварения, неожиданно получили такую возможность.
На выходных друзья наконец посетили хижину Хагрида в полном составе. Тот обрадовался их визиту, несмотря на то, что все трое стыдливо отмолчались, когда лесничий спросил о заявках на его предмет. Но даже это не испортило настроения преподавателя ухода за магическими существами, который пребывал в замечательном состоянии духа, поскольку их взаимопонимание с братом за минувшее лето пошло на поправку. Он вроде как даже отправился с ним в какое-то путешествие, правда, почему-то не пожелал распространяться о подробностях этой поездки, принявшись с чрезмерным увлечением расспрашивать гостей об их учебе. Те, начав с хорового описания неудобств из-за задержки результатов экзаменов, затем перешли на разнобойное повествование об индивидуальных проблемах: Гарри – о переводе, Рон – об аресте, а Гермиона жаловалась на мерзкое поведение обоих, а именно на то, что они, преисполнившись параноидальных идей, занялись сочинением обвинений в адрес преподавателей. Хотя девушка не называла имен, Хагрид неожиданно заговорил именно о том, кого она имела в виду:
– А ваш новый профессор, О`Рахилли… Как он вам?
Гарри с Роном промолчали, предоставив Гермионе возможность высказаться:
– Хоть он начал работать совсем недавно, по-моему, он хороший преподаватель.
Лесничий, пожевав губами, повторил:
– Вы ничего за ним, ну, такого, – Хагрид неопределенно взмахнул ручищей, пытаясь выразить свою мысль, – не замечали?
Озадаченная Гермиона лишь помотала головой, а Рон не удержался от замечания:
– Что есть, то есть…
– Да уж, что есть…
– Ты что-то о нем знаешь? – быстро спросил Гарри.
– Не след мне обсуждать других профессоров за их спиной, тем более, с учениками, – назидательно заметил Хагрид. – Вообще-то он и прежде был со странностями. Чего уж там дальше говорить. Все эти ирландцы, они маленько того… – Он со вздохом покачал головой. – У каждого из них в голове своя картофелина, так, что ли, говорят?
Гарри понял, что ничего больше не добьется, сколько ни упрашивай, да и не считал, что Хагрид действительно скрывает что-то важное, поэтому разговор пошел на обычные бытовые темы. Гарри очень хотелось обсудить с лесничим свои сомнения в достоверности смерти крестного, но он чувствовал, что время для этого еще не пришло: ведь у него не было никаких весомых доказательств, одни фантазии. Поэтому, хоть мысли о Сириусе подспудно грызли его изнутри, юноша не делился ими даже с друзьями.
В библиотеку Гарри теперь пускали только затем, чтобы взять необходимые книги, и, к немалому его возмущению, библиотекарь категорически отказывалась выдавать ему что-либо сверх программы. Она даже не ленилась выяснять, что именно они в настоящий момент проходят по всем предметам. Гермиона, тайком бравшая некоторые книги для него и Рона, который еще раньше оказался в опале у мадам Пинс, сама была немало удивлена внезапной враждой библиотекаря по отношению к друзьям. Саму девушку она тоже, судя по всему, была не прочь отлучить от своего заведения, но, будучи рациональной женщиной, понимала, что ни к чему хорошему эта затея не приведет.
Однако Гарри зря надеялся, что союз против библиотеки помирит их с Гермионой. На следующий же день, в воскресенье, девушка вновь разругалась с Роном, обвинив его в фанатичной преданности квиддичу, идущей в ущерб занятиям. После этого Рон предположил, что она то ли завела под кроватью ежа, на которого наступает каждое утро, то ли то ли на одном из уроков у Снейпа сварила вместо исцеляющего зелья озлобляющее.
Ну а Гарри уже не требовалось никаких зелий, чтобы неизменно поддерживать себя в дурном расположении духа. Снейп, в связи с постигшим его разочарованием в способностях студентов, последующие две недели был в ударе, изобретая все новые способы отравить жизнь учащихся в прямом и переносном смысле.
Программа по трансфигурации с переходом на обучение избранных значительно осложнилась: даже Гермиона порой принималась удрученно почесывать в затылке, получив очередное задание. Однако Гарри казалось, что все это направлено лично против него одного, и скачок сложности изучения трансфигурации он был склонен связывать с тем, что сборная Гриффиндора на днях продула сборной Слизерина. И это несмотря на то, что Малфой, который весь матч витал в облаках в прямом и переносном смысле, был удивлен еще больше, чем Гарри, когда снитч, с полчаса сновавший вокруг, практически сам влетел ему в руку. Кстати сказать, Рон после этого злополучного матча не разговаривал с другом целых три дня.
О`Рахилли, поначалу показавшийся неплохим преподавателем, буквально озверел с тех пор, как с исчезновением Люпина на него повесили еще и Защиту от темных искусств. Он то и дело задавал необъятные домашние, и в долгах по зачетам были все, даже у Гарри появилась парочка. При этом профессор вместо того, чтобы объяснять новый материал или хотя бы принимать зачеты, половину времени от занятий тратил на разъяснения, какие остолопы ему достались в качестве учеников. Справедливости ради, Гарри не мог не признать, что из-за огромного количества домашнего и изнурительных занятий в ПНО бóльшая часть слизеринцев и вправду несколько отупела. Впрочем, плюсы тоже были: после трех недель непрерывных наездов со стороны О`Рахилли Гермиона-таки помирилась с друзьями. К Рону она даже проявила неожиданное сочувствие в связи с тем, что МакГонагалл изрядно пропесочила его после поражения в матче.
В очередной раз обнаружив, что ему негде заниматься во время перерыва, кроме своей новой гостиной, где ему совершенно не хотелось появляться лишний раз, Гарри решился попросить заступничества перед библиотекарем у директора. Как ни странно, горгулья на сей раз пропустила его без пароля. «Поломалась, что ли?» – предположил Гарри, проходя мимо. Поднявшись, он понял, что выбрал неудачное время для посещения: профессору Рахилли идея поговорить с главой школы пришла несколько раньше, ведь именно его голос раздавался из-за двери. Судя по интонациям, ему также что-то не нравилось в установившемся течении его хогвартской жизни.
– Мы так не договаривались! Я не преподаватель, в конце концов!
– Лоэгайре, умерьте свой пыл. Скажите прямо: вас не устраивает график? Думаю, мы могли бы несколько снизить количество занятий...
– Я вообще ума не приложу, что мне делать с этими детьми! Что ни урок – то светопредставление!
– А по-моему, вы неплохо справляетесь. Я слышал, что проблем с дисциплиной у вас не возникает, а это, поверьте мне, редкость.
– Почему тогда мне ничего не удается вдолбить им в головы? Иногда мне кажется, что они специально придуриваются!
– Вы преувеличиваете. Это всего лишь дети, и не их вина, что не все они с Рейвенкло. Профессор Снейп жаловался мне, что вы перегружаете учащихся с его факультета.
– Вот! И коллеги меня тоже недолюбливают! А про Снейпа я вообще молчу…
– Лоэгайре, – голос директора зазвучал тверже, – вы, как разумный человек, должны понимать, что в сложившихся обстоятельствах я не могу позволить вам оставить школу. Надеюсь, вы осознаете, что, согласившись на мое предложение, приняли на себя некоторые обязательства. Я не обещал, что они будут простыми. Однако мне казалось, что такой человек, как вы, не побоится трудностей. Я прошу вас не драматизировать рядовые сложности, сопутствующие работе любого начинающего преподавателя. Поверьте, месяц спустя они покажутся пустяками.
На этом месте разговора Гарри чуть не сшибли с лестницы: О`Рахилли без предупреждения толчком распахнул дверь, набив Гарри шишку на лбу.
Когда Гарри, очухавшись от удара, заглянул в кабинет директора, того в комнате уже не было: студент так и не понял, умудрился ли престарелый волшебник проскользнуть мимо, пока перед его глазами плыли хороводы занимательнейших звездочек, или успел спрятаться куда-то в своем заставленном замысловатыми приборами кабинете, или же скрылся через какой-то из потайных ходов, которых, как в глубине души был уверен парень, в кабинете директора имелось не один и не два, хоть по этому поводу безмолвствовала даже Карта мародеров. Гарри погладил по голове мелодично защебетавшего при его появлении Фоукса и направился к выходу.
«День что-то не задался», – подумал студент, оставляя лестницу с горгульей позади. Сверившись с картой Мародеров, он убедился, что Рон после своих Прорицаний отправился на внеплановую тренировку, а Гермиона сидела на астрологии. С разочарованным вздохом юноша хотел было сунуть карту в карман, но заметил, что точка, подписанная именем О`Рахилли, выйдя за пределы замка, направилось прямиком к Запретному лесу. Мысль, посетившая Гарри, подстегнула его броситься в спальню за мантией-невидимкой, заставив забыть про ожидающее его домашнее задание, а затем – кинуться вдогонку за преподавателем.
О`Рахилли забрел так далеко в чащу леса, что Гарри уже начал было ругать его за пристрастие к пешим прогулкам, недоумевая, что за страшная тайна заставляет его так запутывать следы. Наконец преподаватель Военных действий остановился посреди укромной лужайки на окраине леса, а Гарри притаился за кустом. Далее О’Рахилли принялся совершать и вовсе необъяснимые действия: от всей души двинул кулаком по стволу ближайшего дерева и принялся сшибать ногой головки поганок, растущих там в изобилии. Видимо, в этих странных действиях он желал выразить свои теплые чувства к директору, зародившиеся в процессе доверительной беседы. Гарри мысленно выругался: и стоило ради этого плестись в такую даль? Ждать чего-то другого он не видел смысла, и двинулся было по направлению к замку, но, потеряв бдительность, споткнулся о корень и с жутким треском свалился на сухой кустарник.
– Кто здесь? – выкрикнул О`Рахилли.
Распростершись на поломанных ветках, Гарри клятвенно обещал себе больше никогда не шпионить, если выпутается на этот раз. Но его невезение на этом не закончилось, поскольку при падении торчащие по сторонам сучки сорвали с него бóльшую часть защитного покрова.
– Кто это? – повторил О'Рахилли и, разглядев очертания тела под тканью плаща, двинулся к месту падения Гарри.
Тот, уже не заботясь о тишине и острых ветках, кинулся в лес сквозь кусты, пытаясь оправить мантию на ходу. Вскоре Гарри посчастливилось выяснить, что их дражайший преподаватель совсем не ориентируется в этом диком месте: не пробежав и сотни футов, он увяз в зарослях кустарника. Гарри, который знал, что они непроходимы даже для Хагрида, предпочел обежать их стороной, пусть при этом и пришлось сделать изрядный крюк. Выйдя на опушку леса, Гарри укрылся в одной из лощинок. Оттуда ему хорошо было видно, как O'Рахилли остановился неподалеку, тщетно прислушиваясь к лесным шумам и обводя глазами лиственный полог, затем развернулся и неспешно побрел к замку, пиная подвернувшиеся камушки.
Гарри выждал некоторое время, затем двинулся следом, достигнув порога родной школы без приключений.
Вскоре ему удалось встретиться с друзьями на нейтральной территории – в гриффиндорской гостиной. Рон, который обычно, придя с квиддичного поля, начинал делиться историями о своих достижениях, на сей раз, был занят другими мыслями: едва завидев товарища, он подлетел к нему с горящими глазами, сообщив:
– Представляешь, сегодня у нас в команде только и говорили, что о дементорах-убийцах! Мы даже не потренировались толком… Похоже, рассказ Люпина расходится все шире.
– Кто это, интересно, проболтался? – кисло поинтересовался Гарри. – Вот увидите, скоро сюда нагрянут самые настоящие агенты Министерства магии, начнут нас трясти… Давайте договоримся заранее: будут допрашивать – мы ничего не слышали.
– Посадят за лжесвительство, – вздохнул Рон.
– Мне пора, у меня занятия в ПНе. Еще пара месяцев, и мы догоним Гриффиндор. – Гарри торопился, поскольку хотел поскорее закончить с тренировками и лечь спать, ведь первым занятием на следующий день была Война. Вечер пролетел незаметно, Гарри уснул, едва оказавшись в кровати.
К его великой радости, Военные действия на следующее утро прошли великолепно: профессор О’Рахилли принял зачеты у нескольких слизеринцев и даже добавил десять очков факультету. Гарри покидал класс с радостным ощущением, что это, большей частью, его заслуга, когда профессор Военных действий неожиданно заметил:
– Красивые ботинки, Поттер.
Гарри в недоумении застыл перед дверью.
– Только нечищеные.
Другие ученики уже покинули аудиторию, Гарри остался один на один с O'Рахилли, борясь с желанием броситься вон из класса.
– И шнурки разного цвета. – Профессор скосил глаза на ногу Гарри, торчащую из-под мантии. – Один серый, другой… если не ошибаюсь, коричневый?
Гарри залился краской: разномастные шнурки достались ему «в наследство» от Дадли. Тогда он не подозревал, что это может привести к столь неприятным последствиям.
Преподаватель вопросительно бросил:
– Я надеюсь, что интересую вас только как личность?
Поскольку Гарри в голову так и не пришло ни одной удачной идеи, он оттараторил:
– Понимаете, я гулял, немного заблудился и случайно на вас наткнулся, мне очень жаль, что я вам помешал, – после чего выскочил за дверь, не дожидаясь дальнейших расспросов.
Друзья встретили.
– Что случилось? – кинулся к нему Рон, завидев ошеломленное лицо Гарри.
– Что-что! Он меня вычислил… по ботинкам. Теперь я вообще не знаю, чего от него ожидать! – причитал Гарри по дороге на зелья, гадая, наябедничает ли профессор Военных действий Снейпу. Конечно, их отношения нельзя назвать доверительными, но нажаловался же он на прогул Гарри… Если военщик снова примется донимать зельевара рассказами про возмутительное поведение его «любимого» студента, тут уж снисхождения точно не будет.
Очередное занятие профессор Снейп начал с обычных вопросов:
– Кто хочет ответить домашнее задание? Основные медицинские компоненты, которые мы разбирали на прошлом уроке? Опять Грейнджер? Девушка, вам следует заняться квиддичем: возможно, это несколько компенсирует ваше безудержное желание размахивать руками.
Оскорбившаяся Гермиона со стуком опустила руку на парту и, положив подбородок на ладонь, демонстративно уставилась в окно.
Малфой поднял руку, полагая, что ему необходимо срочно продемонстрировать блестящие знания в области зелий, чтобы загладить неудачу с экзаменационной оценкой. Однако он отнюдь не выглядел уверенным в своих знаниях, поскольку все выходные только и делал, что убивался над Войной и Защитой, которые в его сознании уже слились в Военную защиту.
Идея поспрашивать Малфоя привлекала профессора больше, поэтому он предоставил остальным судорожно повторять задание, а Гермионе – шепотом возмущаться, комментируя письменную работу Рона. Гарри решил, что самое время вытащить разномастный шнурок из ботинка, пока тот не послужил причиной еще каких-нибудь бед. Серый шнурок, с его точки зрения, смотрелся очень даже неплохо, в его неприятностях определенно был повинен коричневый.
– Поттер, когда я начал советовать студентам заняться квиддичем, вы решили посвятить себя спелеологии в силу духа противоречия?
Рванувшись из-под парты, Гарри стукнулся головой о крышку так, что она подпрыгнула; при этом чернильница перевернулась, и ее содержимое закапало со стола. Гарри осторожно высвободился из-под крышки парты, отметив, что класс и думать забыл о занятии: однокурсники во все глаза смотрели на него. В том числе, и Малфой, который на середине ответа забыл, что говорить дальше.
– Чем, профессор? – переспросил Гарри.
– Спелеологией, – повторил Снейп, – наукой о пещерах… Однако вряд ли пространство под партой можно назвать пещерой, даже если она находится в кабинете зельеварения.
– Разумеется, сэр, – рассеянно бросил Гарри, спасая свои конспекты от расплывшейся чернильной лужи.
Зельевар обернулся к классу, который увлеченно наблюдал за развернувшейся перед ним сценкой:
– Почему никто не учит? У меня нет никакого желания повторять бесчисленное количество раз: «Минус пять баллов со Слизерина за лень, с Гриффиндора – за тупость!» – Студенты поспешно зашуршали листами учебника.
– Итак, мистер Малфой, что вы там говорили?
Тот подскочил от неожиданного вопроса.
– Я… Ну… Ах, да, медицинские компоненты…
– Да-да, именно они, – поторопил его Снейп.
– Этот… тысячелистник… душистый горошек…
– С чего вы взяли, что душистый горошек целебен?
Драко смешался:
– Я прочитал это в справочнике полезных растений… в разделе про бытовую защитную магию…
– Что ж, душистый горошек, строго говоря, не является лечебным. Но ваше стремление использовать дополнительную литературу весьма похвально. Садитесь.
Малфой вернулся на место со вздохом облегчения.
– Позволю себе повторить: ученики, которые намерены довольствоваться учебниками, напрасно поступили на шестой курс. Продолжая относиться к учебе так же, как на младших курсах, вам не достичь результатов, стоящих лишних двух лет в школе…
«Пошло-поехало…» – тоскливо подумал Гарри. Он решил подождать со шнурками до перемены и пока что устранить результаты последнего рейда. Наведя палочку на пятно чернил на исписанном пергаменте, он шепнул:
– Эванеско! – и пятно тут же исчезло. Вместе с домашним заданием. Гарри в отчаянии рухнул на парту.
Тут же раздался недовольный голос Снейпа:
– Я понимаю, мистер Поттер, насколько вам скучно на предмете, в котором вы ничего не смыслите; но зачем выражать это столь драматичным образом?
Однако профессор наконец отвлекся от пространных рассуждений про успеваемость, инициативность и любознательность и принялся излагать новую тему.
Когда подошло время сдавать домашнее, Гарри, приблизившись к преподавательскому столу, печально произнес:
– Я его случайно уничтожил, сэр. Вместе с кляксой, – ожидая обычной отповеди профессора с каскадом штрафных баллов.
Но тот лишь бросил в его сторону равнодушный взгляд:
– Сегодня определенно не ваш день, Поттер. Что ж, сдадите это эссе в следующий раз вместе с новым заданием. Вам повезло, что заклинания у вас преподаю не я.
Гарри отошел от профессора с чувством, что тот все-таки благоволит своему факультету.
