Глава Глава 17 День длиною в год. Часть 2.Словно лепестки цветка, накручивались временные петли вокруг 6 октября.
Найджелус сдержал обещание – три монеты были осторожно извлечены из тайников Блековского дома. Снейп подумал, что вредный старик так и не смог смириться с тем, что родовое гнездо Блеков перешло к Поттерам, и, отдавая бесценное наследие на переплавку, таким образом мстил Гарри за незаконное, как казалось Найджелусу, владение домом на Площади Гриммо.
Но что бы ни двигало Блеком, факт оставался фактом – монеты, на которые те же самые нищеброды Уизли смогли бы безбедно существовать всю оставшуюся жизнь – полетели в плавильный котел вместе со своими собратьями и индийскими побрякушками.
Дамблдор возражал.
Не просто возражал – бурно протестовал.
Наверное, впервые Снейп видел директора ТАКИМ рассерженным.
Но зельевару было абсолютно плевать, когда он предстал перед ясны директоровы очи с верещащим от ужаса китайским гоблином под мышкой.
Гоблину был выделен угол – аккурат напротив ювелирного стола.
Прочнейшие решетки отгородили гоблина от стен, камина, потолка и даже пола – идеальная клетка.
Со всеми удобствами – крохотным туалетом и даже душевой.
Мягкой постелью – как подозревал Снейп,гоблин в жизни бы не позволил себе такой роскоши.
И котлом, в котором плавилось волшебное серебро.
- Я не буду, не буду, не буду!!! – гоблин в ярости подпрыгивал, махая кулаками и срываясь на визг, - я переверну котел! Я сожгу все твое логово вместе с тобой, вероломный ублюдок! Я своих позову – мы тебя в этот котел живьем засунем!
Снейп спокойно обедал.
Как бы не прыгал гоблин, какими бы карами не грозил – котел он и пальцем не тронул.
"И не тронет, Мерлин бы его побрал. И серебро сварит, и меч скует, и, если повезет – вязь для гнезд сделает. А как же – профессиональный интерес! А вся истерика – только набивание цены за свою работу.Ну да ладно, справлюсь. В крайнем случае, если не хватит денег - заложу в ломбард портрет Дамблдора".
Заварив себе чаю, Снейп подошел к клетке.
- Жалуйся. Прямо сейчас можешь начинать. Только не забудь – я Непреложный обет дал, что тебя не выдам. Так что отвечать на вопросы сородичей, что мне от тебя понадобилось – будешь сам.
Гоблин притих.
- Нет, мне бы даже было бы интересно посмотреть, что ты скажешь СВОИМ, - Снейп призвал кресло и уютно расположился возле клетки, - похищение! О-о, да! Но с какой целью? Волшебник молчит – вернее, утверждает, что данный гоблину Непреложный обет удерживает его от объяснений... И тут возникает интереснейший вопрос, - Снейп отпил чая, – чего так боится гоблин, вынуждая волшебника к такой серьезной клятве?
Гоблин сжался в углу.
- И вот вам ответ. - Снейп отпил еще чая, сполна насладился вкусом и эффектной паузой, и продолжил:
- Гоблин хотел рассказать – или все-таки рассказал? волшебнику то, что ему знать не положено. А что не положено знать волшебнику? Правильно, гоблинских секретов.
Еще один долгий глоток душистого чая.
Гоблин заскулил.
- И как бы не уверял несчастный пленник, что он пудрил дураку-волшебнику мозг всякими мерлиновыми преданиями, как бы не доказывал он, что выданный секрет огненных всполохов – единственное, что он рассказал – ему вряд ли кто-то поверит.
Пискнув, гоблин осел на пол.
- Не знаю, как жестоки могут быть гоблины к себе подобным, но, учитывая их неприязнь к людям вообще, а к волшебникам в частности, вряд ли от тебя что-нибудь останется. Даже имя. ("Кстати, как бишь там его зовут-то?") Поэтому предлагаю сделку. Ты варишь металл и куешь мне меч – а я плачу тебе за работу и отпускаю восвояси. Могу еще Обливэйт по знакомству устроить.
Гоблин долго что-то обдумывал, загибал когтистые пальцы, шевеля губами, пялился в потолок…
Наконец обреченно кивнул, поднялся и проковылял к котлу.
Понюхал плавящийся металл, недовольно буркнул что-то и решительно двинулся в сторону Снейпа.
Подойдя к решетке, гоблин скрестил руки на груди и с вызовом уставился на зельевара.
- Будь ты гоблином, я бы зауважал тебя за один только шантаж, не говоря уже о похищении. И хотя все мое нутро противится – я ВЫНУЖДЕН оказать содействие. Но ни о какой самостоятельной работе речи быть не может – хоть режь меня.
- Что значит – оказать содействие?
- А то и значит! Если я сварю металл, или скую меч – любой гоблин это унюхает. И задастся вопросом: кто и когда сделал копию, не подав предварительной заявки, не оформив ее Тремя Печатями и не отметив это событие вместе со всем кланом? Это у вас все просто – рраз – и на тебе колечко!
Гоблин взволнованно заходил по клетке, и Снейп с удивлением понял, что разговаривает пленник уже не с ним, а с самим собой.
- А у нас не так! Чтобы первую работу сделать - это ж целое событие! А если не справишься -позор! Зато я был одним из первых - на совершеннолетие корону сковал – вот это, я понимаю, работа! Одних алмазов гномы тогда полкорзины отсыпали! А тут - тяп, ляп, на тебе! Ничего вы не понимаете. Это ж целый ритуал - металл сварить, а перед тем - котел смастерить, а еще раньше - руду для котла добыть! И каждое событие - непременно отметить надо! Да так, чтоб все знали - Событие! Вот взять, к примеру, первую сотню лет - так ведь наперечет назову, кто достойно отметил! А как мне в Горе молоточки вручали – да такого торжества даже в Нурвенграде не помнили – не то что... А как за Масками охотились... А как две пагоды чуть на радостях не разнесли, когда торговались из-за изумруда, да что там!
Гоблин остановился, продолжая что-то рассказывать уже на гоблинском...
Снейп не перебивал.
Он впервые поймал себя на мысли, как же мало, в сущности, он знает об этих существах! Интересно, а можно ли у гоблина воспоминания вытянуть? И в Омуте посмотреть? И вообще – как это – смотреть на мир глазами гоблина? Может, они и видят как-то не так?
Его размышления прервал сам пленник.
- Да, я решил! – гоблин резво развернулся к зельевару и снова упрямо скрестил руки.
- Ты сам сваришь металл – и скуешь его. Я помогу. И ты оплатишь мне мою работу.
- Не работу – помощь.
- Хорошо, помощь. – гоблин поморщился.
Снейп все-таки неплохо знал гоблинов – даже само обсуждение дел с гоблинами было сродни магическому ритуалу, где каждое произнесенное слово имело свой особенный смысл.
И вес.
И даже денежный эквивалент.
Поэтому "работа" и "помощь в работе" - имели совершенно разное ценовое значение.
После трехчасового спора, обид, криков и угроз, после привлечения к процессу сначала Дамблдора, а потом и всех директоров, после стенаний, истерик, и жалоб "гоблина-всяк-обидеть-норовит" цена все-таки была установлена.
Хогвартс,в ответ на просьбу директора, благоразумно выделил для гоблина еще одну комнату – с каменными полом, стенами и потолком.
В комнату срочно перетаскиваются две кровати, меч Гриффиндора и портрет Дамблдора. Из чистой вредности.
И процесс начался.
Скоро Снейп снова почувствовал себя подмастерьем – гоблин гонял его, как второкурсники боггарта, однако зельевар не испытывал раздражения или злости – слишком много он узнавал, слишком многому учился.
Серебро варилось три недели.
И как бы не был похож процесс приготовления металла на процесс зельеварения – отличия были.
Радикальные.
Класс зельеварения после взрыва Лонгботтомского котла казался стерильной маггловской операционной по сравнению с тем, что устроил гоблин.
Котел был перемещен на пол, где Снейп под руководством гоблина соорудил что-то типа очага, выложив его каменной солью, кусками горного хрусталя и черепами баранов.
Все это чадило нещадно, завиваясь немыслимыми хвостами и коптя потолок.
В конце концов, под потолком прорезалось что-то вроде вытяжного окна – и жить сразу стало легче.
А котел искрился и сиял, переливаясь всеми цветами радуги.
Дамблдор ворчал что-то насчет черепов и Черной магии, на что гоблин равнодушно пожал плечами, что за соответствующую плату он с удовольствием проведет парочку темных ритуалов специально для портрета.
Дамблдор отказался. Огорченно блеснув очками напоследок.
По требованию гоблина, зельевар самолично ловил корзиной невзрачных рачков в ледяной воде горных озер Колхиды и соскабливал синий мох в подвале дома какой-то маггловской столицы.
Черных толстеньких жучков с изумрудными глазами два часа подряд выискивал довольный Пуффендуй на опушке Запретного леса, совместив приказ директора с приятной прогулкой на свежем воздухе.
А потом гоблин, вооружившись вилкой, которую он молниеносно отобрал у зазевавшегося эльфа, грозно теснил зельевара в угол, не давая тому ни малейшего шанса поспособствовать рачкам и жучкам попасть в предназначенный для них котел с серебром…
- Туда упало всего три жука и две ... креветки, а ты говорил, чтобы я принес не менее сотни!
- Это про запас! – взвизгнул гоблин и сделал выпад вилкой, - Никаких рецептур! Никаких точных пропорций, неуч! Жуки попадают в котел с дивной избирательностью, и не лезь туда, в чем не смыслишь!
В результате жуки и рачки ползали по ветке олеандра, опять же, срезанной Снейпом собственными руками за час до рассвета черт-знает-где, сбивали клочки мха, кое-как прилепленного тут и там, грызли листочки, падали вместе с ними в котел – или НЕ падали…
Снейп иногда ужасался – чего только гоблин с котлом не творил.
Вернее, чего-только-не-творил-с-котлом-Снейп-под-руководством-сами-знаете-кого.
Он кидал в него порох и муку, толченый свинец и флобберчервей; он плевал в него, напевал какую-то гоблинскую околесицу, жег над котлом перья страуса и кабаньи клыки…
Снейп сначала подозревал, что все эти идиотизмы – просто повод для гоблина унизить зельевара в его незнании – но гоблин был серьезен.
И серебро реагировало.
Гоблинские песнопения в исполнении Снейпа, хоть и заставляли морщиться и самого гоблина, и нарисованного директора – тем не менее разукрашивали поверхность кипящего серебра длинными кроваво-красными зигзагами.
Добавление муки заставляло котел полыхать огненно-синим, а жженый кабаний клык вытягивал языки серебра причудливыми башнями высоко над котлом.
Апофеоз был достигнут тогда, когда Снейп, направив палочку на котел, старательно повторил за гоблином очередную тарабарщину.
Котел плавно взлетел на полметра вверх - и перевернулся.
Серебро продолжало булькать в перевернутом котле и выливаться не собиралось.
Языки пламени вытянулись следом – и коснулись блестящей поверхности. Яркие ровные всполохи – фиолетовые, голубые и изумрудные – наполнили серебро ровным сиянием.
- Готово!- пробормотал гоблин. – Заканчивай.
Снейп опустил палочку. Погас огонь, улетучился дым.
Мгновенно остывшее серебро с глухим стуком вывалилось из почерневшего котла.
- Очень я устал, – громко пожаловался гоблин и потопал к своей кровати, - пока не отдохну, ничего не трогать. Даже копоть с потолка!
Снейп кивнул. Это было странно – чувствовать себя учеником – да еще у гоблина! "Впрочем, какое это ученичество,- усмехнулся про себя Снейп, - он же ничего не объясняет, абсолютно ничего… как уловить логику? Как объяснить, почему так – а не иначе?"
Зельевар осторожно подцепил серебряный слиток.
"Хотя если подумать… Вот именно – подумать. Смогу ли я без гоблина повторить весь процесс?"
- Акцио, книга!
Он с сожалением перелистал записи, посвященные "Песне Ровены", и вывел на новом листе: "Серебро".
Цепкая память зельевара позволила точно описать процесс.
Но ингредиенты…
Он зашифровал названия – так, чтобы было понятно только ему.
Он долго думал, как записать гоблинские заклинания – и не стал записывать.
Зачем?
Если кто-то заинтересуется его записями – чуждые слова вызовут лишние вопросы, не говоря уже об опасности, которая изначально связана со всеми гоблинскими секретами.
Он-то помнит – и этого достаточно.
…Ковался меч тяжело.
Никакой магии – простейшая наковальня, несколько молотков.
Чаны – с водой, оливковым маслом, желчью дракона…
Час за часом – удар, удар, удар. Маленький гоблин, стоя на прочном табурете, раздувает огонь и шевелит угли. Он напрочь отказывается брать в руки большой молот – но ловко орудует малым, поторапливая, покрикивая, ругаясь…
Снейпу кажется, что это пытка.
Непривычное к тяжелым движениям тело болит, пальцы отказываются сжимать рукоятку.
Зельевар стискивает зубы – насмешливый взгляд гоблина подстегивает, как кнут.
Снейп призывает свой чемодан, до краев наполненный зельями и ингредиентами. Глотает обезболивающие, восстанавливающие – но за гоблином ему все равно не угнаться.
Тот словно одержим – он уже не вспоминает, что грозился только помогать.
На своих кривых ножках он носится по новоявленной кузнице, почти запрыгивает на табурет, закатывая рукава, отфыркивается от искр...
Он пробует желчь дракона на вкус, а раскаленный металл то и дело продавливает кривым когтем. На его носу и ушах черная копоть, и черные, как уголь, глаза, наливаются красным, когда он долго, не щурясь, смотрит на огонь.
Через сутки он позволяет зельевару поспать – ибо даже зелья уже не могут удержать Снейпа на ногах. Гоблин неприязненно смотрит, как Снейп глотает успокаивающее, бесцеремонно лезет в святая святых – личный чемодан зельевара.
Достает Костерост.
Достает из кармана и сыплет в зелье какой-то подозрительный порошок, крошит какие-то травы, взятые из снейповского чемодана, велит Снейпу выпить.
Да, он точно одержим. Засыпая, Снейп видит лицо гоблина, освещенное алыми всполохами...
Просыпается. Через час? Три часа? Сутки?
Снова берет в руки молот.
Удар. Удар. Удар!
Костерост с добавками сделал свое дело – руки, плечи, спина перевиты мышцами – жилистыми, прочными, упругими.
Снейп с удивлением изучает свое тело – гибкое, выносливое. Как странно смотрятся руки, как странно чувствует спина – словно тело само радуется этой нечеловеческой нагрузке…
Пока он не может узнать бОльшего – наблюдение за самим собой ограничено однообразными движениями.
Шипение раскаленного металла. Резкий запах закипевшей желчи.
Удар. Удар. Удар…
Гоблин орудует в его чемодане – Снейпу уже все равно.
Удар. Удар. Удар…
Когтистые руки роются в ингредиентах, перепачканный сажей нос суется в каждый мешочек – Снейпу все равно. Металл затягивает, манит, чарует… Искры… удары…
Гоблин сыплет на угли какие-то травы, плещет на раскаленное лезвие чем-то… с полыню и рутой… Снейп уклоняется от взметнувшегося пара. Еще удар. И еще…
- Теперь всполохи.
Гоблин осторожно слезает со своего табурета, украдкой потирая шею.
Ну наконец-то!
Аккуратно приготовить зелье. Проще простого! Слава Мерлину – все ингредиенты в точных пропорциях, а сам процесс – череда четких указаний.
Палочка по-прежнему порхает в руках – запястье не утратило ни йоты быстроты и гибкости – но явно приобрело силу…
Аккуратно погрузить лезвие в масло.
Вынуть.
Накалить.
Погрузить в зелье.
Завернуть горячий меч в белую ткань.
Отдыхать…
Оба – человек и гоблин – молча расходятся по своим постелям.
Спят сутки.
Оба.
Снейп запоминает ритуал.
Но в последний момент, когда зельевар старательно произносит очередную длиннющую тарабарщину, гоблин хватает его руку с волшебной палочкой, делает какое-то замысловатое движение, и...
На рукоятке, крестовине и яблоке открываются гнезда под каждый камень, украшенные едва различимой вязью.
Вот именно, открываются – как крохотные жадные рты.
Гоблин нехотя поясняет, что каждое гнездо само приспособится к размеру камня.
Снейпу нечего записать.
Движение он так и не запомнил.
Гоблин придирчиво осматривает свою плату – наборы стандартных и редких зелий, снятые с Дамбдоровского портрета мешочки с рубинами и не-рубинами… Выпрашивает у Снейпа искусственный рубин и старательно записывает секреты отличия подделок от оригиналов.
Любуется бирманскими рубинами, вздыхает украдкой – не видать ему их, как дементору свадьбы.
…Без гоблина не то чтобы очень грустно – как-то… тихо, что ли.
Хогвартс закрывает комнату гоблина.
Стена вновь – обычная, пол – деревянный, окна, ровный свет…
Поворот Хроноворота – 6 октября.
Портрет помещается на свое место. Уставший зельевар садится за ювелирный стол.
Из запертой лаборатории доносится звон разбитого стекла.
Снейпу пить еще два дня…
За соседней дверью только что скрылся рассерженный гоблин и он сам в обнимку с портретом – сколько им там сидеть?
Снейп не помнил.
Осталось только огранить камни – и дело сделано.
- Если буду жив – через год шестого октября напьюсь. - ворчит зельевар, глядя на портрет Дамблдора.
Тот одобрительно кивает, закидывает в рот нарисованную лимонную дольку, устраивается поудобнее в своем роскошном кресле и безмятежно засыпает.
6 октября подходит к концу.
Осталось только огранить камни – и дело сделано.
И дело сделано…
И этот день наконец-то закончится.
