Глава 10
Джеффри пожал плечами и подошел к столу, стоящему прямо под плакатом. Только сейчас остальные увидели, что над так поразившим их плакатом была вывеска «Информационный стенд». На столе лежали листы пластика с отпечатанным на нем текстом. На них были краткие инструкции, куда надо идти для решения конкретных вопросов.
– Нам на второй этаж, в третий кабинет, в отдел декларирования продовольственных товаров, – сообщил Миллз, пробежав взглядом по листкам.
Они поднялись по лестнице в небольшой холл, где стоял указатель, показывающий в какую сторону надо идти, чтобы попасть в нужный кабинет. Без малейших затруднений наша троица оказалось у нужной двери. Постучав и дождавшись ответа «Входите, пожалуйста», Блуд открыл дверь и, едва переступив порог, чуть было не был сбит с ног моложавым человеком в аккуратном костюме.
– Заходите, пожалуйста... И Ваши спутники тоже... Я – начальник отдела. Внимательно слушаю Вас.
Чуть опешивший от такого напора, несвойственного бюрократическим учреждениям вообще и таможням в частности, Блуд безропотно позволил усадить себя на диван, стоящий у входа. Той же процедуре были немедленно подвергнуты Джеффри и Руудс.
– Хотя у нас должен быть обеденный перерыв, ваши проблемы – важнее! – таможенник чуть ли не лучился от гостеприимства. Заметив растерянность на лицах всех троих он участливо спросил:
– Вы в первый раз у нас?
Блуд мог только кивнуть головой.
– Ладно. Если Вы сейчас накормите меня обедом, я с удовольствием отвечу на все Ваши вопросы, при условии, конечно, что работать Вы будете именно со мной.
– А обед считается взяткой? – неожиданно ляпнул Джеффри, выбитый из колеи гораздо больше капитана.
– Еще как считается! – сверкнул зубами таможенник. – Кстати, можете обращаться ко мне просто Фрэнк. Пойдемте, господа, я покажу вам место, где неплохо и недорого готовят...
Через пять минут они сидели за столиком в большом кафе. Народу хватало, видимо, обеденный перерыв был и в других офисах, но Фрэнк каким-то образом извернулся и выбил отдельный столик. Еда была, действительно, хорошей и недорогой.
– Если вы слегка удивлены нашими обычаями, – говорил Фрэнк с перерыве между глотками кофе, – то просто не знаете, что все мы, государственные служащие, не получаем вообще никакого жалования. Мы живем только на то, что нам дают клиенты. У нас существуют официальные прейскуранты цен на все государственные услуги, но вы помните плакат у входа? Те суммы, которые вы выложите сверх цены, заставят всех работать гораздо лучше.
– Теперь понятно, что говорили в «Объединенной Галактике» насчет коррупции здесь, – вздохнул Блуд.
Фрэнк пренебрежительно махнул рукой.
– Да что они, вообще, понимают в нашей жизни? Вы платите налоги, капитан?
– Риторический вопрос. Конечно же, плачу.
– А у нас налогов не платит никто. Если кому-нибудь нужны услуги – он приходит и платит за них, будь то регистрация недвижимости или оформление таможенной декларации. Зачем, спрашивается, официант, – Фрэнк ткнул пальцем в пробегающего официанта, – должен содержать за свой счет таможню? Она ему не нужна! А вам не нужно покупать и регистрировать недвижимость, вы же улетите, так? Так зачем же вы будете платить какие-то налоги для содержания совсем ненужных вам людей?
– Но как же полиция, судьи? – Руудс был потрясен не меньше людей.
– Наше государство – вовсе не бедное. Продажи радиоактивных руд хватает ему с избытком, чтобы содержать полицию. Но если вы заинтересованы в скорейшем раскрытии вашего дела – вы доплачиваете полицейским. Ну а с судьями еще проще. Если одной стороной в деле является государство, оно платит судье за его работу. А если тяжбу ведут между собой люди или компании, то судья собирает с обоих сторон одинаковую сумму, а потом возвращает ее проигравшей стороне. И полученные с победителя деньги победившему не компенсируются, – Фрэнк в очередной раз сверкнул зубами и замолчал, ожидая недоуменных вопросов, которые не замедлили себя ждать.
– Но почему не компенсируются? – выдохнули разом Блуд и Джеффри.
– Чтобы в суд шли меньше, а больше решали дело миром. Чем незначительнее дело, тем больше может запросить судья.
– А если сумма запрошенная не устроит, что тогда?
– Ищите другого судью, который возьмет меньше.
– Но что делать, если все прекратят обращаться в суд? На что будут жить судьи?
– У нас чиновников и судей ровно столько, сколько нужно. Если вдруг грузооборот нашего порта резко вырастет, к нам в таможню набегут еще люди. А если нас перестанут посещать, все найдут новую работу. Это гораздо лучше, чем старательно высчитывать, какая же численность нужна каждой структуре. У нас все регулируется само собой.
– А ваше начальство? – спросил Руудс. – У вас же есть министры или как их у вас называют?
– Структуры разные бывают. Таможен у нас всего-то шесть. Поэтому у нас руководство – человек двадцать. Из официальных сумм четверть идет вышестоящим чиновникам, остальные деньги тем, кто их заработал.
– Так, значит, деньги, которые мы заплатим за оформление всех бумаг, пойдут лично Вам? – поинтересовался Миллз, который с трудом переваривал услышанное, уж слишком это все было непривычно.
– Именно так, за исключением двадцати пяти процентов. Кроме того, если вы захотите доплатить мне за больший сервис, – вы помните плакат внизу, в фойе? – все эти деньги без остатка пойдут мне.
– Может, «О.Г.» и права? – задумчиво произнес Блуд. – В такой системе чиновника легко подкупить.
– Ничуть, – ни сколько не обиделся Фрэнк. – Подкупить нас также сложно или также легко как и любого другого человека. Но, знаете ли, совесть никуда не девается. А если вам предложат контрабандой провести наркотики, вы согласитесь?
Блуд кивнул головой.
– Пожалуй, Вы правы. Но вот другой вопрос. Вы – начальник отдела, сейчас Вы будете работать с нами и получите деньги. А другие ваши коллеги?
Фрэнк улыбнулся.
– Звание начальника означает только то, что все дела сначала попадают ко мне, а я сам решаю, заниматься ими или отдать другим – по-старшинству. Сегодня вы первые, поэтому я вами и занялся. Если сейчас придет еще кто-нибудь с более выгодным делом – значит, мне просто не повезло. Вот и все.
– А как складывается ваша иерархия? Как Вы стали начальником? – заинтересовался Руудс.
– Наша иерархия очень проста. Кто раньше устроился на работу, тот и выше. А титулы начальников каждые несколько лет выставляют на аукцион. Любой наш служащий имеет право участвовать в этом аукционе. Кто больше других заплатит за должность, тот ее и получит.
– Так Вы и министром можете стать?
– Могу, если накоплю достаточно денег для аукциона. Но пока это проблематично. Наш космопорт, хоть он и столичный, – всего лишь третий по грузообороту. С моими деньгами соваться туда пока бесполезно.
– Значит, любой богач с улицы может стать министром, – задумчиво проговорил Джеффри, который все выискивал изъяны в местной общественно-политической системе.
– Не может. Чтобы участвовать в аукционе на должность руководителя таможенной службы, нужно быть начальником таможни. Чтобы стать начальником таможни, нужно сначала сделаться начальником какого-нибудь отдела, а у нас их четыре. И все эти аукционы разнесены по времени, поэтому хочешь-не хочешь, а поработать года два-три придется, в том числе, и на небольших должностях. Так что, господа, не обращайте внимания на то, что вам говорят деятели из «О.Г.». Я эту публику знаю, они хороши только чтобы красоваться на телеэкранах. Сейчас вы сами увидите всю нашу работу. И, если вы приведете пример, что где-то таможня работает для торговцев быстрей, эффективнее и удобней – я готов съесть, – он поискал глазами, что можно съесть – ну, хотя бы, свой носовой платок. Без соли и кетчупа!
– А армия? На что она содержится? – Блуд вспомнил, о чем они еще не спросили.
– Армия – единственное исключение. Так как она нужна каждому человеку, чтобы охранять нашу систему от внешних угроз, каждый человек выплачивает небольшую сумму ежемесячно. Это можно назвать единственным налогом на планете.
– Ну а те, кто принимает законы? Им-то кто платит?
– Дело в том, что существующих законов вполне достаточно. Да, парламентские выборы проводятся, естественно, за счет кандидатов. Все обязаны приходить на выборы – или платить штраф. Но парламент не станет принимать никаких решений, если не соберется достаточно людей, готовых заплатить столько денег, чтобы депутаты согласились за них вынести решение.
Джеффри разинул рот от изумления и смог заговорить только через несколько секунд.
– Но, если они получают деньги за принятие решений, что мешает организованной преступности...
– А совесть? – быстро перебил его Фрэнк. – Вы сами, лично, будете голосовать за введение долгового рабства или за рекламу алкоголя для детей и подростков? Законы других планет изначально исходят из того, что люди, занимающие ответственные должности, бессовестны, эгоистичны и, не побоюсь сказать, преступники. Законы созданы таким образом, чтобы помешать им совершать преступления – и, тем самым, мешают работать порядочным людям. Мы же исходим из того, что человек, идущий во власть – обычный, среднестатистический человек, то есть не склонный к противоправным действиям. А если человек на выборной должности не справляется со своими обязанностями, будь то из-за отсутствия способностей или по злому умыслу... Процедура отзыва финансируется государством. Достаточно только собрать достаточное количество подписей, и приступать к голосованию, – он улыбнулся. – Все это успешно работает уже не одну сотню лет. Теперь, может, мы перейдем к нашим текущим делам?
Все четверо поднялись с места и проследовали в кабинет, где оставшиеся два таможенника, сидящие по-прежнему без дела, поглядывали на своего начальника с легкой завистью. Приняв не слишком большую сумму наличными согласно прейскуранту у Миллза, Фрэнк взял все бумаги, выдал квитанцию и с лукавой улыбкой сказал:
– Через пять дней вы получите разрешение, если бумаги окажутся подлинными.
– Через пять дней?! – взвыл Блуд. – Да нам послезавтра улетать!
– А плакат внизу Вы видели?
– Ну, и сколько Вы хотите за ускоренное оформление бумаг? – догадался Миллз.
– Еще пятьдесят процентов от тарифа.
Блуд попытался возразить, но Джеффри молча дернул его сзади за куртку, и капитан промолчал: решать денежные проблемы – прерогатива суперкарго. Миллз заплатил запрошенное без разговоров. Блуд поморщимся, так как общая сумма уже была достаточно велика. Фрэнк тут же внимательно просмотрел все бумаги, проверил сертификаты на подлинность и выдал им официальное разрешение. А потом, неожиданно для наших героев, продиктовал адреса четырех оптовых торговцев и предложил переговорить с ними по телефону здесь же.
Когда космолетчики, договорившись с одним из оптовиков, вышли наружу, в промозглый сумрак, Джеффри доверительно сказал:
– Даже с учетом заплаченных здесь денег, мы получаем солидную сумму. Я провел эти консервы по графе «питание», и вывозных пошлин мы не платили.
– А придираться к нам не будут? – встревожился Руудс.
– А кто определит? Рейс у нас официально – пассажирский, пассажиров больше сотни. Так что, я готов был заплатить еще больше, лишь бы провернуть все сегодня же.
В отличие от космолетчиков, которых кормят ноги, деятели «О.Г.», прибывшие на свой съезд почти с десятка планет, первый свой день отвели акклиматизации, разместившись не в спартанских условиях кают, а в номерах местных гостиниц. И съезд они начали не с утра, а часов с одиннадцати, когда к «Золотой Лани» подъехал микроавтобус. Быстро составилась компания: Фей, Дорж и Блуд, решивший пойти вместе с ними. В глубине души он решил присмотреть за Феем, на случай, если вдруг вблизи окажутся ярые противники социалистов.
– Руудс, пойдем с нами, – неожиданно сказал пилот.
– Это еще зачем? Спать там, что ли? – искренне изумился тот.
– У меня предчувствие, что ты там понадобишься.
Надо сказать, что вурвдсы – лучшие пилоты не только из-за реакции, хладнокровия и прекрасного знания математики. Они способны на предчувствия. Вот уже лет четыреста, как об этой их способности стало широко известно. Тогда, на одной из планет пилот-вурвдс категорически потребовал от капитана немедленно стартовать и улетать из системы вообще. Пилот был любимцем всего экипажа, поэтому его «каприз» был исполнен в точности. В то время, когда корабль уже набирал скорость для переключения на тахионные двигатели, на планете начался военный переворот. Военные захватили все космодромы, по кораблям успевшим стартовать у них из под носа выпустили зенитные ракеты. Никто так и не узнал, зачем они это сделали, но спастись удалось только одному кораблю, за штурвалом которого сидел вурвдс: он уже успел набрать слишком большую скорость, чтобы его можно было поразить. Верные правительству войска атаковали заговорщиков, и на космодромах началась настоящая война, в которой были повреждены все корабли и погибло множество космолетчиков. Так что, теперь к предсказанию будущего вурвдсами все относятся чрезвычайно серьезно. Поэтому Руудс только вздохнул и безропотно спустился вниз. Вся четверка, к немалому огорчению встречающих, которые расчитывали доставить всех, погрузилась в машину и через несколько минут уже была у концертного зала, самого большого на планете. У входа болталось несколько молодых ребят и девушка – все в кожаных куртках, тяжелых ботинках и с плакатами: «Остановим космическую чуму!», «Нет сборищу политических проституток!» и прочими надписями.
– Национал-анархисты, – грустно вздохнул сопровождающий из числа «старой гвардии». – Главные наши враги на Виракоче. Будь их больше, попытались бы сорвать съезд. Но у нас хорошая охрана, да и молодежь не подкачает. Пусть злятся сколько угодно.
В вестибюле он сдал наших героев на руки подростку из местного молодежного крыла партии, который должен был исполнять роль гида. Парень провел их в большую ложу сразу над партером, откуда было все прекрасно видно. Вот только смотреть было не на что. Зал быстро заполнялся консервативно одетыми делегатами. Даже подросток, сидящий рядом с Блудом был одет в костюм с галстуком. Печать официоза лежала на всем, немудрено, что Руудс немедленно начал клевать носом. Его деятельной натуре это все было настолько скучно, что нельзя было передать словами. Фей и гид тихо, чтобы не мешать старпому, разговаривали на нейтральные темы, Блуд и Дорж просто прислушивались к этому разговору, не больно-то и обращая внимание на доклад, который читал планетарный руководитель, и вопросы, которые ему тут же задавались из президиума. Внезапно резкое измение тональности разговора заставило космолетчиков насторожится, а чуткий Руудс немедленно проснулся. Представительный, седеющий, уже с порядочным брюшком, в дорогом костюме и с еще более дорогими часами на руке, планетарный руководитель вдруг изменился до неузнаваемости.
– Подонки! Мерзавцы! Все вон отсюда! – бесновался он на трибуне. На глазах изумленных космолетчиков он схватил стоящий рядом с ним графин, налил воды в стакан и выплеснул ее прямо в президиум. Стакан полетел следом.
– Негодяи! – продолжал надрываться он.
К трибуне уже подбегали молодые люди, а планетарный руководитель кидал в них скомканными листами бумаги из своего доклада и экономно плескал водой прямо из графина. Руудс сделал попытку выпрыгнуть в зал прямо из ложи, благо там было-то ярда четыре с половиной до пола: для ксоорлианина и вовсе ничего. Блуд вовремя ухватил его за пояс.
– Ты куда еще?
– Но там же драка!
– И на чьей ты стороне?
Этот простой вопрос застал Руудся врасплох. Он молча умоляющими глазами смотрел на капитана.
– Если ты решил вступиться за оратора, то тебе придется драться с половиной зала. А если ты хочешь успокоить его, то не волнуйся: с ним уже справились.
Плюющегося во все стороны, как некое подобие верблюда, планетарного руководителя, действительно, уже стащили стащили с трибуны и со сдержанными, но хорошо слышными ругательствами тащили к боковому выходу. Тут Дорж вспомнил о существовании гида и обратился к нему:
– Из-за чего это все произошло?
Ошарашенный подросток закрутил головой.
– Понятия не имею! Может, что ему не так сказали? Не знаю...
– А это его нормальное поведение или что-то необычное? – вклинился Фей.
Теперь парень засмущался.
– Ну, в общем, нормальное. Он не первый раз делает такое... Раньше, правда, только на политических диспутах. За это его очень любило наше телевидение! – неожиданно гордо закончил он.
– Да, если бы драка не закончилась так быстро, я бы мог пригодиться, – со вздохом сказал Руудс.
– Чует мое сердце, это еще не конец, – загадочно ответил Дорж.
Только все было успокоились, только было на трибуну взошел очередной докладчик, только было Руудс закрыл глаза, как распахнувшиеся двери парадного входа ударили в стену с такой силой, что в воздух взлетели два облачка пыли. Зал, расчитанный тысяч на пять-шесть зрителей, был заполнен меньше, чем на треть, а теперь на свободное место вливалась целая река молодых парней и девушек – точных копий национал-анархистов, пикетирующих здание. На ходу они быстро сдергивали плакаты с рукоятей и оставались с палками в руках. На глаз их было, по меньшей мере, столько же, сколько и делегатов.
– Помогите, как-нибудь! – чуть не плача прокричал гид космолетчикам.
Руудс, совершенно спокойный, собранный и напряженный, помотал головой.
– Ваши люди должны драться сами.
– Но Вы можете все изменить!
Руудс вновь помотал головой.
– Да, я в состоянии пройти к президиуму и даже некоторое время там держаться. Но для этого мне придется убивать всех направо и налево. Я не буду никого убивать, если меня не вынудят к этому! – длинные клыки бесшумно покинули свои гнезда. Тем временем, из соседней ложи послышались звуки борьбы. Фей осторожно вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что же там происходит.
– Людей оттуда уволакивают внутрь, – доложил он. – Хорошо, что вниз не скидывают.
Дверь ложи распахнулась, и Руудс мгновенно развернулся. В приоткрытой двери показалась девчоночья голова, тихо ойкнула, увидев клыки, и мгновенно убралась. Тем временем, в зале творилось что-то невообразимое. Нападавшие блокировали все выходы и, пока одни палками сгоняли всех делегатов в угол, другие выволакивали членов президиума по одному. В центре зала стоял невысокий немолодой человек с копной совершенно седых волос и махал руками, словно дирижер, чей оркестр играет исключительно сложную партию. И дирижировал он хорошо. По крайней мере, уже через несколько минут побоище закончилось. Длинный стол на сцене опустел, а все делегаты сбились в одну большую кучу. Затем от входа к ним прошествовала цепочка крепких парней с большими ведрами, закрытыми крышками, в руках. Повинуясь негромким командам лидера, они по очереди начали снимать крышки с ведер и выплескивать их содержимое на партийцев. По залу разлилось невероятное зловоние, будто прорвало канализацию.
– Да, они, похоже, довольно долго пользовались этими ведрами вместо унитазов, – насмешливо фыркнул Руудс. Он вновь пришел в свое обычное хорошее настроение, убедившись, что драться насмерть не придется, а все акция национал-анархистов свелась к публичному опозориванию политических противников. Потом он внезапно посерьезнел, подошел к двери в ложу и распахнул ее настежь.
– Если какая зараза с ведром подойдет шагов на двадцать, я его в этом ведре искупаю, – грозно заявил он.
– Может, пойдем отсюда? – спросил всех Блуд. – Мое обоняние долго не вытерпит такого!
– Терпи, – резко ответил Дорж, – пока эти анархисты не разойдутся, и мы не уйдем. Ты знаешь, что происходит в вестибюле? Не хочу я с боем прорываться на корабль. Мы здесь только зрители, а не действующие лица!
Посмотрев в жалостливо-просящие глаза гида, он безжалостно произнес.
– Если хочешь поучаствовать – добро пожаловать вниз. Попроси, чтобы тебе выделили персональное ведро. А мы не тронемся с места. И еще скажи нам спасибо, что мы тебя прикрываем.
Но, увидев отчаяние в его глазах, пилот смягчился.
– Ладно. Руудс, выгляни, пожалуйста, посмотри – можно ли выйти.
Руудс, бесшумно ступая на цыпочках, вышел в коридор, а Дорж осторожно выглянул в зал (из предосторожности все уже несколько минут стояли так, чтобы их не было видено снизу).
– Анархисты ушли, люди постепенно приходят в себя. Пойдемте потихоньку?
Блуд кивнул и вышел первым. Подойдя к лестнице вниз, они наткнулись на возвращающегося Руудса.
– Путь свободен! – заявил он с гордостью, будто в этом была исключительно его заслуга.
Дорж взял паренька за руку и спокойно начал спускаться по лестнице.
– Стоп! – решительно заявил Блуд. – Сначала – Руудс, потом – вы. Мы с Феем пойдем последними.
Дорж пожал плечами.
– Мне кажется, все уже закончилось.
– А я думаю, что лучше перестраховаться, – возразил капитан. – Руудс, выпусти когти заранее!
Однако, на корабль они добрались без приключений, хотя им и пришлось пройти пешком через полгорода, сделав, вдобавок, крюк, чтобы отвести своего незадачливого гида к родителям. Даже около зала было тихо. О произошедшем напоминали только обрывки материи, судя по всему, оторванные от костюмов членов «О.Г.», палки, брошенные в кучу за ненадобностью, да пара луж фекалий. На корабле окончательно приободрившийся и развеселившийся Руудс произвел фурор своим рассказом. В его изложении даже самая скучная история становилась интересной. Что и говорить, он пересказал все случившееся три раза, и каждый раз рассказ чуть-чуть отличался от предыдущей версии, но ничуть не терял занимательности. При этом, надо заметить, Руудс никогда ничего не пробовал присочинить, а просто расцвечивал произошедшие события.
Лидеры «О.Г.» вернулись на «Золотую Лань» утром следующего дня, как и договаривались. Региональный руководитель выглядел уже совершенно не так, как прежде. Вдобавок к костюму с чужого плеча, плохо сидевшем на нем, и внушительному синяку под глазом, переливающемуся всеми оттенками фиолетового, он распространял довольно сильный запах канализации.
– Прошу прощения, господа, – были его первые слова, – за свой внешний вид, и внешний вид моих товарищей. В гостиничных условиях отмыться – довольно проблематично, да и времени у нас было в обрез...
– Но вам удалось решить проблемы, для решения которых вы собирали съезд? – вежливо поинтересовался Дорж.
– Да, – нехотя ответил руководитель, – местного руководителя сняли, организационные вопросы решили. Пришлось, правда, делать это келейно – но ничего страшного. Все решения-то были согласованы заранее. Так мы начинаем погрузку?
– Да, пожалуйста, – ответил Блуд, и партфункционер вышел из кают-компании, оставив на память о себе неприятный запах.
– Воняет точь-в-точь как из общественного туалета в трущобах, – озабоченно заметил Миллз. В его бурной биографии было и трехмесячное пребывание в таких местах, где он перебивался случайными заработками. – Что будем делать, если остальные будут такими же?
Блуд растерянно осмотрел на Изабеллу, Изабелла на – Блуда, и они, не сговариваясь, одновременно ответили:
– Не знаю!
Дорж вздохнул.
– У меня обоняние похуже, чем у вас. Пойду присмотрю за погрузкой.
Блуд фыркнул.
– Ну уж, нет. Пойдут Руудс и Джулия. У них обоняние, наоборот, самое лучшее. Вот пусть и оценят, можно ли так жить.
Вернувшийся через час Руудс был непривычно расстроен.
– Я здесь взбешусь. У ребят все еще хуже. Эти-то хоть переоделись, а молодежь чуть-чуть постирала вещи – и все. Вонь стоит нестерпимая. Я их спрашивал, почему не смогли купить новую одежду. Оказывается, все партийные деньги ухнули на подготовку и проведение съезда. Вообще ничего не осталось!
– А почему они не взяли кредит? – удивился Блуд.
– Если бы они были обычными честными коммерсантами, им бы дали без разговоров, но ведь они же – партия, да еще и для местных не совсем понятно, какая. Кто же им чего в долг даст? – разъяснил Джеффри, который уже достаточно узнал местную специфику, пообщавшись с несколькими оптовиками и коллегами с других кораблей.
Джулия, как ни странно совсем не казалось недовольной. От нее, наоборот, ожидали возмущения, поэтому, как только Джеффри замолчал, все уставились на нее. Она помахала в воздухе маленьким предметом, зажатым в руке.
– «Королева Наваррская», самые сильные духи, какие у меня есть. Если держать их под носом, терпеть можно. Правда, у меня только один флакон. Остальные не помогают, я уже пробовала. Что делать – решайте сами. Хоть это и неправильно, но мне как-то все равно.
Изабелла встала с решительным видом.
– Лететь недолго, поэтому эпидемии я не опасаюсь. Но экипаж в таких условиях проживать не может! Вода у них есть, пищевые рационы отнесем им сейчас же. А после этого задраим люк между трюмом и нашими помещениями. Воздух мы здесь отфильтруем быстро. А там... Включим все фильтрующие системы на полную мощность. У нас есть запас фильтров?
– В избытке, – кивнула головой Джулия.
Блуд поморщился.
– Как-то нехорошо получается... Мы подрядились их доставить с комфортом на Виракочу и обратно, а ты предлагаешь тюремное заключение. Что по этому поводу сказано в Кодексе Космоплавания?
– В Кодексе сказано, что пассажиры не имеют права своими действиями ставить под угрозу жизнь корабля или его экипажа. А меры к нарушителям могут применяться разные, включая изоляцию. Это как раз подходит к нашему случаю, – отрапортовал Фрай, который помнил на память весь Кодекс, основной сборник правил, регулирующий взаимоотношения космолетчиков, фрахтователей и пассажиров.
– А наша репутация? – не отставал капитан.
Фей пренебрежительно махнул рукой.
– Если они будут говорить о том, что их продержали несколько суток взаперти, им придется рассказать и о том, из-за чего это все произошло. Не думаю, что бы они кричали на каждом углу, что произошло вчера.
Блуд нехотя согласился, и работа закипела. Уже через три часа на «Золотой Лани» можно было нормально дышать, по крайней мере, в той части, которую занимал экипаж. Впоследствии, уже по возвращении, кто-то из молодых рассказал Руудсу, что и в пассажирских каютах стало терпимо: то ли они привыкли к вони, то ли хорошо работала система воздухоочистки. Как бы ни было, вернувшись домой, выгрузив партийцев, которые тихо разъехались без всякой помпы, и окончательно проветрив корабль, все сели за традиционный праздничный обед.
– Итак, с паршивой овцы – хоть шерсти клок... – начал Фей с бокалом шампанского в руке.
– Не такой он уж и маленький, – перебила его Джулия поглаживая очередную драгоценную побрякушку.
Фей попробовал собрать воедино все свои мысли, грубо нарушенные помощником карго, не преуспел в этом и выкрикнул:
– Одним словом, да здравствует социал-демократическая партия! – и лихо залпом осушил свой бокал.
– А что, они чем-то отличаются от «Объединенной Галактики»? – ехидно спросил сидящий напротив него Али. – А то я собираюсь вступить в какую-нибудь партию, но еще не выяснил, какая между ними разница. Может, «О.Г.» лучше будет?
С воинственным кличем Фей вскочил, в три прыжка обогнул стол, ухватил Али за грудки и вытолкал его в коридор. Там через секунду они, хохоча во все горло, покатились по полу, шутливо тузя друг друга, как два разыгравшихся котенка.
– Руудс, разними их, – встревоженно сказала Изабелла. – Они могут ушибиться.
Руудс махнул рукой.
– И не подумаю! У них, у политиков, так принято!
Продолжение по средам и субботам!
