Глава 10 Он со стоном открыл глаза, вперившись почти невидящим взглядом в потолок. Мороки, морготова марь, наваждение! Он не верит ничему, что увидел. Или верит? Финдэкано и мать не могли проклясть его и пожелать очутиться в Вечной Тьме. Или могли? Другие же проклинали их даже до того, как отец тайком увел корабли...
А мысль о том, какие беды и кары навлекли они на тех, кто последовал за ними, была еще страшнее.
Но горестные думы не помешали Маэдросу заметить, что он очнулся вовсе не в знакомой камере, а в странной пещере. Потолок ее уходил на недосягаемую для взгляда высоту, теряясь во тьме. Но сама пещера была освещена серым полусветом, хотя его источника он не видел. Маэдрос пошевелился. Паче чаяния он был свободен - ни цепей, ни веревок. Очередной морок? Или еще одна ловушка Моринготто? Стоит ли играть в его игру? Или остаться на месте, закрыть глаза и... увидеть очередное отвратительное наваждение? Нет! Лучше встать и пойти... куда-нибудь.
Так он и сделал. Где-то далеко впереди черным пятном маячил ...выход? Ну что же, какая никакая, а цель. И Маэдрос пошел вперед, иногда оглядывая стены.
Сначала стены были просто каменными - не слишком ровными, но явно вырубленными руками разумных ... или полуразумных. Потом на них стали попадаться странные ...барельефы. Сначала это были грубые подобия лиц, потом они стали все больше походить на настоящие, вот они уже почти живые. И они не спокойны, о нет! Каждое лицо искажено - гневом ли, алчностью, жестокостью, болью или смертной мукой...
Маэдрос попытался оторвать от них взор - но это ему не удалось, взгляды каменных ликов, казалось, приковали его взгляд к себе, и он содрогался в ужасе, ибо вскоре они перестали быть незнакомыми...
Вот все его шестеро братьев - это их лица, искаженные яростью и гневом битвы, злой радостью от сожжения кораблей... А вот лицо отца - и здесь смешались и гнев, и ярость, и алчность, и боль, и смертная мука... А вот лица убитых им в Альквалондэ - и изумление от предательства видит он в них, и ненависть, и мрачную радость от гибели врагов...
Не выдержав их взглядов, он вскрикнул и побежал вперед, к черному пятну...
... чтобы упасть в воду. Барахтаясь, он выплыл на поверхность. Но странный у воды вкус - соленый, с металлическим привкусом. И запах... Так пахнет... да, свежепролитая кровь. Он плывет в море крови! В ужасе он забил руками и ногами, чтобы побыстрее выбраться отсюда, уйти...
И увидел ступени, ведущие вверх, в узкий проход в стене. Маэдрос поднялся, держась руками за стены. Он двигался, почти ничего не различая, ощупывая босыми пальцами ступень за ступенью, оставляя на них кровавые следы.
Едва Маэдрос толкнул... дверь?... наверху, как его со всех сторон охватило белое сияние. Резкой болью свет ударил по глазам прежде, чем нолдо успел закрыть их.
Пронзенный слепящим светом, от которого не спасали ни веки, ни даже ладони, чувствуя, как свет выжигает разум, он принялся бежать, не разбирая дороги, хотя здесь и не было дорог... И рухнул во тьму...
Падал он недолго. Во всяком случае, недостаточно для того, чтобы разбиться... если здесь можно разбиться. И упал на что-то мягкое, скользкое и мокрое. Грязь! Маэдрос ощутил, как она подалась под ним. Он вспомнил, как когда-то давным-давно, на охоте, видел, как в болоте на севере Амана тонул олень, загнанный их гончими в трясину. Кэлва отчаянно барахтался, пытаясь выбраться, но болото неумолимо засасывало его. Как назло, у Маэдроса - единственного охотника, вырвавшегося далеко вперед и догнавшего зверя, кончились стрелы, и он даже не мог прекратить мучения животного. Он лишь стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляда от того, как вонючая жижа поглотила сначала тело, а потом и голову злосчастного оленя. Наверное, он сейчас утонет так же ... как ему не хочется такой смерти - если это смерть! Но, судя по всему, это будет не смерть, а очередной отвратительный морок Врага. А может быть, болото - это безумие, в которое он постепенно погружается? Трясина уже засосала его по грудь... по шею. Он знал, что барахтаться нельзя, тогда лишь быстрее утонешь... но тело не слушало доводов разума. Он забил ногами, с трудом вытащил из грязи правую руку, тщетно шаря, за что бы ухватиться... все бесполезно. Чувствуя, что сейчас грязь забьет ему рот, он отчаянно закричал, призывая на помощь - родичей, друзей, хотя знал, что никто не придет...
... И ощутил крепкую хватку чьей-то руки. Неизвестный друг с невиданной силой быстро тащил его вверх, вытягивая из липких объятий трясины. Вот он подхватил его другой рукой, и Маэдрос очутился на чем-то твердом. Он кое-как протер глаза, залепленные грязью и с изумлением увидел ... Келебрина!
- Как ты...? Где...? - он с удивлением оглянулся. Они стояли по колено в серой полумгле. Маэдрос ничего не видел, кроме полускрытой туманом фигуры друга.
- Но ... ведь ты... - в его голосе вспыхнула отчаянная надежда.
Келебрин покачал головой.
- Нет, я и правда мертв, Майтимо. Я сейчас - лишь фэа, лишенная плоти. Мы в Незримом Мире. Ты очутился здесь потому, что заблудился в грезах и мороках, и тело твое лежит в беспамятстве в подземелье, а я - потому что умер. Все, что ты видел только что - это мороки, навеянные чарами Бауглира.
- Я так и понял... Но почему ты не ушел в Мандос? Он не пустил тебя? - в голосе Маэдроса послышался страх. Если Моргот имеет такую власть даже над духом...
- Нет, у Бауглира нет власти над фэар... если они сами не согласились служить ему. Я остался по собственной воле. Я чувствовал твое отчаяние, после того как...
- Прости меня!
- Мне не за что тебя прощать. Виновник здесь лишь один - тот, кто принес в мир смерть и искажение... И как видишь - я не зря это сделал! - Келебрин слабо улыбнулся. - Если бы не я - ты бы заблудился в мороках, впал в отчаяние и, быть может, потерял разум. А теперь - я оградил твой разум от его наваждений, хотя у меня это получилось не сразу, а только когда ты позвал на помощь друзей. Он не сможет пробить защиту у нас обоих.
- Снова ты жертвуешь собой... Ведь ты бы мог уйти в Мандос, потом возродиться и не знать ни печали, ни горя в Амане! А теперь - пустят ли тебя туда?
- Я чувствую, что мне дозволено задержаться здесь. Хотя ... я бы сделал то же самое, если бы и не знал этого.
Маэдрос вздохнул. Что же... он не может не принять эту помощь, хотя и считает себя недостойным ее - после того, как поступил с Келебрином. Но сейчас он хотя бы сможет обсудить с другом то, что мучило его с начала морготовых мороков.
- А ты видел все, что он мне показывал?
- Да. Твои видения были открыты всем, кто может видеть Незримый Мир.
- И... как ты думаешь - все это правда?
Келебрин печально посмотрел на него.
- Я не могу знать точно. Но ты ведь знаешь, что он - Отец Лжи! Не забывай об этом! И... ты уверен, что он может знать то, что происходит или происходило в Валиноре - если это не рассказали ему?
- Он же могущественнейший из жителей Эа! Хотя... об Альквалондэ он узнал только от меня... когда подстроил мне ловушку.
И в ответ на вопросительный взгляд Келебрина Маэдрос быстро рассказал ему о своем ложном спасении и о темном майя в обличии эльда.
- Вот видишь! - воскликнул Келебрин. - Он все узнал только от тебя - значит, не мог узнать по-иному, с помощью лишь силы своего духа! Значит все, что он показал тебе - ложь, его отвратительная выдумка!
- Возможно, ты и прав, друг. Но вдруг - он угадал правду? Финдэкано и правда стал убийцей ... из-за меня, а Валар ... не могли не предать убийц суду. И мама... - он на миг запнулся - это видение было самым тяжким. - Отец рассказал мне об их последнем разговоре. Все это может быть правдой.
- Я не знаю ни Финдэкано, ни твоей матери. Но я знаю короля Элу и королеву Мэлиан! Они никогда - слышишь, Майтимо, - никогда первыми не нападут на других эльфов - даже из мести! Дориатрим никогда не сделают этого! - Келебрин на миг умолк, затем продолжал более тихо:
- И в правдивости всего остального я тоже не уверен. Бауглир ведь судит только по себе - ему неведомы ни жалость, ни сострадание, ни способность прощать. Он не знает ни любви, ни дружбы. Он не понимает, что можно осуждать злое деяние, но не осуждать того, кто из отчаяния, недомыслия или в полубезумии совершил его!
Горячая убежденность Келебрина передалась и Маэдросу, заставив ощутить слабую надежду. Моргот стремится сломить его - пытая тело, мучая дух страхом и отчаянием. Конечно, он не остановится перед тем, чтобы солгать ему... Хотя Маэдрос никогда не забудет этих видений. И пока не узнает истину - всегда будет сомневаться.
В глазах потемнело и он почувствовал, как проваливается куда-то вниз - видно, тело призвало его дух к себе, и сейчас он очнется. До него донесся далекий голос Келебрина:
- Не отчаивайся - теперь ты будешь не один! И помни об эстель!
