Глава X. Тёмная сторона зеркал.На свету все иначе звенит и имеет цвет,
Но солнце зайдет за тучи, перегорит фонарь,
В темноте примерещится то, чего нет.
Удивлена?
А что же ты думала, перешагнув черту?
Сценарий не нами писан, и реплики розданы.
Не стоит, голову очертя, ставить все на ту,
Которая уж не ты.
Весна, неуверенно делавшая свои первые шаги, вдруг почувствовала свободу и припустилась со всех ног, кружа головы ученикам. Холодный и промозглый апрель сменился теплым и цветущим маем. Май обманщик, он сеит цветы, которые летом взойдут на могилах судеб.
Северус Снейп все эти месяцы пожинал плоды своего безрассудства. Отношения с гриффиндорской четверкой, как и ожидалось, катастрофически ухудшились. Разумеется, их и раньше нельзя было назвать ровными или сносными даже с натяжкой, но теперь они переросли в настоящую войну, а школа стала полем боя. Теперь ни о каком помиловании не могло быть и речи, но что грело душу Снейпа во всех, даже самых тяжелых его положениях – он смог докопаться до правды! Конечно, это мало что меняло, потому что самая неприятная сторона во всей этой ситуации была в том, что директор строго настрого запретил разглашать полученную информацию.
Снейп так и закипал от бессильной ярости, вспоминая о своем разговоре с Дамблдором, когда он наконец-то смог до него добраться со своими претензиями. Потому что за всей той философской ерундой о понимании и прощении, Северус услышал только то, что ему запрещено говорить кому бы то ни было о том, что директор, видите ли, решил завести себе верную собачку, рискуя безопасностью учеников. Да черт с ними, с учениками. Оборотень мог убить его, Северуса! Но почему-то директор не счел это достаточно весомой причиной для устранения Люпина из школы: Северусу «стоило быть благоразумнее в своих доказательствах того, что оборотень, собственно, оборотень» или, выражаясь языком Лили Эванс: «Для того, чтобы доказать свою правоту, не обязательно быть идиотом!»
По правде сказать, Лили ужасно разозлилась, когда узнала, почему ее друг вместо пары по Зельям пролеживается в больничном крыле. Она мало того, что не посчитала его поступок хоть сколько-нибудь оправданным, храбрым и так далее по списку «основных качеств гриффиндорца», но и во всех красках описала, почему считает его идиотом.
Тогда Северус почти ничего ей не возразил. Во-первых, она так кричала, что это было бы очень проблематично, да и опасно. А во-вторых, даже Северусу было понятно, что она просто-напросто испугалась за него, а возражать против этого Снейп не хотел. Его очень грела мысль, что Лили так переживает о нем. Оставалось только гнать другую мысль, что она, наверняка, подумала о том, что могло случиться с ее Джеймсом в результате выходки Северуса, но это было не слишком сложно, потому что сама девушка так ни разу об этом и не обмолвилась.
На этом положительный момент их общения на данную тему себя исчерпывал, потому что после того, как Северус вернулся к учебе, Лили наотрез отказывалась обсуждать произошедшее. Но Северус-то считал свой поступок очень важным, и естественно считал, что его лишили заслуженных лавров. Это невероятно его злило, заставляя раз от раза возвращаться к этой теме.
- Северус, я просто не понимаю, КАК ты можешь с ними дружить?! Они же мерзавцы! – Казалось, Лили была вне себя от негодования. – Это уже переходит всякие границы, Сев! Ты слышал, что Мальсибер пытался сделать с Мэри МакДональд?
Они прогуливались по внутреннему двору замка пот теплым майским солнцем. Скоро должен был начаться июнь, и это ощущалось даже в воздухе. Погода была уже по-летнему теплой, и все ученики стремились больше времени проводить на солнце.
- Да он… просто пошутил, - хотел отмахнуться слизеринец, дела Мэри МакДональд его мало интересовали.
Он подружился с Мальсибером, Эйвери и Розье еще на далеком четвертом курсе, и с тех самых пор у них с Лили периодически вспыхивали споры из-за этих парней.
- Пошутил?! - Лили остановилась, как вкопанная, и посмотрела на Северуса со смесью непонимания и ужаса. – Это Тёмная магия, Сев! Ты что, думаешь, что это смешно?
Северус разозлился. Да, он считал, что это смешно, смешнее нежели все идиотские выходки мародеров. Но больше так, разумеется, никто не считал. И самое ужасно, что так не считала Лили. Ее Поттер был святой, и все его подлые шутки тоже были святыми!
Разумеется, Северус лукавил, потому что Лили никогда не поддерживала розыгрыши Джеймса и всегда отчитывала его, если считала, что он заходит за рамки дозволенного. Но Снейп смотрел на их отношения через призму своей ревности и потому не мог быть объективным.
- Не менее смешно, чем трансфигурировать чью-то голову в голову осла, - язвительно ввернул слизеринец.
Лили покраснела, потому что Северус говорил об очередной выходке мародеров: сразу же после инцидента с Ивой «кто-то» пробрался в лазарет и трансфигурировал голову Снейпа в ослиную, пока тот спал. Вся школа понимала, кто это сделал, доказательств не было, но Джеймса и Сириуса все равно заставили драить Зал наград. Лили была возмущена до глубины души, но Джеймс клялся, что он тут не при чем, а влияния на Сириуса у нее не было. Да и в глубине души Лили была согласна с этим поступком.
- То, чем занимается Поттер со своими дружками – ничем не лучше! – продолжил Снейп. – Что они все вместе делают по ночам в полнолуние? Люпина выгуливают!
Теперь настало время разозлиться Лили. Она хорошо относилась к Ремусу, он был добрый и отзывчивый, и ей было искренне жаль, что именно он страдает от подобной «болезни». Но он был лучше многих не оборотней, а потому Лили не желала слушать подобные слова о нем даже от своего лучшего друга.
- Чем бы они не занимались, все лучше, чем Тёмная магия! – прошипела Эванс сощурив глаза. – А ты просто не благодарный! Джеймс спас тебя от оборотня, когда ты полез туда себе на беду!
- Спас? Меня?! - Северус аж позеленел от негодования. – Да он спасал свою шкуру и шкуры своих друзей! Не было ни черта благородства в его поступке! Да он просто лицемерный…
- Он рисковал своей жизнью, чтобы вытащить из этого туннеля твою неблагодарную голову!
Северус пытался что-то сказать, но лишь открывал и закрывал рот от переизбытка чувств. Джеймс Поттер снова стоял меж ними, и всегда будет стоять.
***
Сириус Блэк сидел в гостиной Гриффиндора на алом диване, вытянув длинные ноги к огню. Не смотря на почти летнюю погоду, в башне было прохладно и пахло свежестью сумерек. Парень не отрываясь смотрел на языки пламени, но не видел их.
С того инцедента со Снейпом прошло уже много времени, чтобы первая эйфория бунтарства и всеобщего ликования схлынула, но еще не настолько много, чтобы утихли все неприятные последствия той выходки. К примеру, большинство преподавателей все еще осуждающе на него смотрели и оставляли после уроков еще охотнее, чем обычно. Это, конечно, не сильно беспокоило Блэка – к такому времяпрепровождению он уже успел привыкнуть. К тому же укоризненные взгляды на лицах преподавателей были скорее дань правилам, нежели их истинное отношение к происшедшему, да и все их недовольство было ни что, по сравнению с недовольством директора.
Сириус нахмурился, вспоминая свой разговор с Дамблдором. Наверное, впервые в жизни Сириус действительно был пристыжен и раскаивался под всевидящим взглядом голубых глаз. А от тихого голоса директора хотелось скулить, как побитому псу. Хотя, стоило покинуть круглую комнату, как к Блэку вернулось приученное ощущение безвинности себя любимого.
Обостряли ситуацию только двое: разумеется, «пострадавший» и «блюстительница правил».
Отношения со Снейпом, которые, казалось бы, и так были хуже некуда, стали совершенно агрессивными. Хотя Сириуса это не особенно расстраивало, даже если учесть, что он уже один раз побывал в больничном крыле и три раза был наказан за то, что в больничное крыло попал Снейп. Блэка все это только забавляло. Он был не прочь в очередной раз послать заклятие в этого отвратительного идиота. А вот с Эванс все было не так просто. Напрямую она, конечно, тему не поднимала, но у нее был острый язык, и она частенько мимоходом отражала свое не самое положительное отношение к Сириусу. Парня бы и это мало трогало, но он замечал, что хуже всего, в данной ситуации, приходится Джеймсу, который был явно между двух огней, и Сириус не знал, как сгладить ситуацию. Вернее, он знал целый набор заклинаний, которые могли бы сгладить не только воспоминания об этом инциденте, но и вообще все шероховатости характера Лили. Но Сохатый, почему то, был против:
«- Ты что, рехнулся? – брови Поттера были готовы срастись с волосами.
- Ты просто не видишь радужные перспективы, - Сириус показал головой, словно объяснял что-то десятилетнему.
- Перспективы шарахнуть мою девушку конфудусом? Вот уж действительно.
- Мерлин упаси, - наигранно ужаснулся Блэк. – Есть же более безвредные, а главное благородные заклинания, которые сделают ее более покладистой.
- Например, Империо, - подсказал Люпин, даже не оторвавшись от книги, которую читал.
- Точно! – Сириус поднял вверх указательный палец.
Джеймс улыбаясь покачал головой:
- Идиоты.»
Больше всего в данной ситуации он был благодарен именно Лунатику. Конечно, в начале Ремус ужаснулся поступку Сириуса и даже на повышенных тонах, что было ему не характерно, высказал свое отношение к подобным выходкам. Но, по прошествии некоторого времени, он смеялся вместе с ними и даже один раз случайно подколол Снейпа, нечаянно оскалившись в его сторону, от чего Нюнчик аж позеленел.
Сириус усмехнулся, вспоминая.
- Опять замыслил какую-нибудь выходку, - раздался сбоку голос Эванс.
Сириус повернулся в тот самый момент, когда она села в кресло и сердито на него посмотрела. Не нужно было хорошо ее знать, чтобы понять, что она поссорилась со своим закадычным другом – ничто другое не сердило так сильно всегда улыбчивую гриффиндорку. Да и с другими она очень редко ссорилась, если, конечно, упустить ее пятилетнюю ссору с Джеймсом.
- Что с тобой? – Сириус бросил взгляд на девушку своего друга. – Нюнчик опять закатил тебе скандал?
Он расплылся в улыбке, глядя как девушка смутилась и покраснела. Ей не нравилась подобная проницательность у человека, который любил над всеми издеваться. Лили нахмурилась еще сильнее.
- Тебя это не касается, - она гордо крутанула головой и стала смотреть на огонь.
Сириус тоже отвернулся и пожал плечами. Раньше он не знал, что Нюнчик – такая истеричка, да и его отношения с Эванс всегда мало его волновали, в отличие от того же Поттера. Хотя, может раньше Нюниус и не был истеричкой? И снова все сводится к его лохматому другу.
- Из-за чего хоть на этот раз? – Блэк поиграл интонацией, убрав все насмешливые нотки.
На Лили, казалось, это подействовало совершенно иначе, чем планировал парень. На мгновение он подумал, что если бы она могла становиться собакой, то уже скалила бы зубы. Сириус чуть было не рассмеялся.
Такой маленький и сердитый кокер спаниель.
- Из-за того, что кто-то мнит себя непонятно кем, рискуя жизнями и друзей, и врагов!
Лили дала себе залог не поднимать эту тему больше и особенно при Джеймсе, но Джеймса тут не было, а Северус уже успел разозлить ее как раз на эту тему.
Сириус закатил глаза. Как же он устал уже выслушивать все это. Никто из них никогда не поймет, они другие, не такие как он, или как Джеймс. Джеймс один единственный смеялся громче него самого на эту тему, один не упрекал его и не отчитывал. Они уже столько раз обсудили то приключение Джеймса в туннеле, наверняка столько же раз, сколько он уже выслушал нравоучения об этом же.
- И как вам только всем не надоело, - скучающе произнес он. – Это касается только меня, Джима, Рема и Нюнчика. Хотя на мнение последнего мне глубоко плевать.
Лили вскочила. Сириус до ужаса не любил ее в подобном состоянии. В глазах у нее стояли слезы злости, и она зашипела, как сердитая кошка:
- Ты мог погубить их всех!
На этот раз вскочил Сириус. Если бы все они знали, как много раз он уже прокрутил в голове то, что могло случиться. Случиться с его лучшими друзьями! По его вине! Но даже они не упрекали его, зато этим занимались все, кому не лень.
- Но с ними все в порядке! – Сириус возвышался над ней на полторы головы. – Хватит, Эванс! Все уже устали от твоих нравоучений! Ты скоро Джима, не то что меня, с ума сведешь! Как можно быть такой ужасной занудой?!
Сириус сказал ей все это не со зла, хотя действительно так думал и считал это правдой. Но Лили посмотрела на него с такой обидой, что он невольно почувствовал свою вину. После Дамблдора ей одной удавалось задеть его совесть, время от времени.
На самом деле в глубине души Сириус относился к Лили Эванс гораздо лучше, чем показывал или даже сам осознавал. Он считал, что если бы был идеальный мир, в котором все правильно, то люди бы там были все, как она. Она была красивой, умной, справедливой, рассудительной, в меру смешливой. Но только идеального мира не было, да и Сириус никогда не был его частью.
- Что здесь происходит?
Вокруг уже собралась толпа зевак, которые никак не понимали, что же случилось, но всем было интересно послушать. Перед всеми этими любопытными школьниками стоял Джейпс Поттер собственной персоной и непонимающе переводил взгляд с лучшего друга на свою девушку и обратно.
Он просто не мог понять, что вообще творилось с ними все эти два месяца. Со всеми ними. Порой Джеймсу казалось, что все произошедшее тогда за много миль от замка перевернуло его жизнь вверх дном. Порой ему снилось, что он не успел, и Лунатик разодрал Снейпа на части. А иногда сон был совсем другой. Еще вчера ему приснилось, что он бежал по земляному ходу так быстро, как еще никогда даже не летал, бежал и шаги били его по ушам, но он все бежал. А вдалеке ничего не было, пугающая тишина. И он влетел в старую хижину и уже собирался бросится на второй этаж, но поскользнулся и упал. Весь пол был залит липкой кровью, она пропитала его брюки и перепачкала ладони. Она еще была теплой, и след ее вел наверх. Джеймса передернуло от этого ужасного следа, потому что ее было так много, словно человека перекусили пополам. Поттер осторожно поднимался по ступеням, здесь сон терял реалистичность, потому что ни одна дощечка не скрипнула под ним, и он остался незамеченным. Гриффиндорец заглянул в комнату и ужаснулся. Весь пол был залит кровью, она вытекала через дверь и просачивалась через трещины в полу, на стенах были кровавые брызги. На кровати в углу сидел Северус Снейп, он сидел, опустив голову, и лица не было видно, но Джеймс узнает эту хлипкую фигуру с любого ракурса. Но дело было не в нем, а в том, что было вокруг. На полу рядом с кроватью лежал Сириус. Его синие глаза были широко открыты и смотрели в потолок, черные волосы взмокли от крови. Он казался невредимым, но мертвым, вне всякого сомнения. У кровати сидел оборотень. Он выглядел добродушным псом: вилял хвостом и смотрел на Джеймса каким-то знакомым преданным взглядом. Снейп поднял голову, его рот был перепачкан кровью, и он улыбался. Но Джеймс смотрел не на него, а на тело девушки, лежащее на кровати: Снейп прижимал ее к себе, но рука ее свисала так трогательно и так беспомощно, а голова была запрокинута назад. Рыжие волосы волнами спадали вниз на его колени. Ее потряхивало, потому что трясся Снейп. Он всегда трясся над ней. Джеймс вошел в комнату и увидел еще одно тело – Ремуса. Но если Лунатик тоже мертв, то кто же тогда оборотень? Джеймсу не дано было это узнать, потому что в этот момент Снейп забился в истерике, прижимая к себе Лили и крикнул: «Она не достанется тебе!»
Оборотень прыгнул, и Джеймс проснулся.
Он не знал, почему ему вспомнился этот жуткий сон именно сейчас.
- Что здесь происходит? – повторил Джеймс, отгоняя кровавое видение.
- Да вот, твой друг рассказывает мне, как я тебя уже достала своим бесконечным занудством! – Лили переключилась на своего парня.
Она представила, как Джеймс жалуется Сириусу после каждого ее упрека, как они вместе закатывают глаза за ее спиной после каждого ее слова. И Лили стало так обидно, что на глаза навернулись слезы жалости к себе и злость на Джеймса. Она всеми силами отстаивает его перед Северусом каждый день. Каждый день все больше и больше напоминает противостояние, ее дружба трещит по швам, и все из-за Джеймса и его друзей! А он даже не хочет этого понять. Они все наоборот только усогубляют ее отношения с Севом. Он же не такой золотой мальчик, как они. Он их не устраивает. И теперь, оказывается, она их тоже не устраивает. Не устраивает его, Джеймса!
За считанные секунды цепочка ничем не подкрепленных выводов пронеслась в голове Лили. Ссора перестала иметь под собой реальное основание, потому что выдуманная обида сковала девушку, передаваясь парню.
- Просто удивительно, Джеймс Поттер, как быстро я перестала тебя устраивать! – Лили покраснела от злости до корней волос. – Хотя как такая зануда, как я, вообще могла устраивать такого идеального парня как ты, или как Блэк! Ах простите, что я не одобряю издевательств над другими учениками и идиотских шуточек! Простите пожалуйста, что мне не было смешно, когда Блэк поставил все на кон ради идиотского розыгрыша!
Всё. Она затронула тему, которую нельзя было затрагивать.
Перед глазщами Джеймса снова мелькнуло окровавленное лицо Снейпа, беспомощная Лили на его коленях. Этот урод все шесть лет старался как можно сильнее испортить ему жизнь, ударить побольнее, и вот в этом году он смог это сделать. Смог сделать это через Лили, потому что сейчас она говорила за него, говорила то, что раз от раза твердил ей Снейп. И, может быть, это была правда. Да, да, Джеймс осознавал, что это была правда, что эти упреки имели под собой почву, но это никого кроме них четверых не касалось! Никто не мог и никогда не смог бы их понять, потому что они другие. А потому никто не смех их учить тому, как правильно нужно жить, как правильно нужно относиться к друзьям.
Джеймс разозлился. Лили ударила по больному, по самому больному и незащищенному.
- А прости, что тебе приходится иметь с нами дело! Мы не балуемся темной магией! И мои друзья не такие идеальные, как твои! Но знаешь, что? Мои друзья – настоящие! Они – моя семья! И они всегда и во всем будут меня поддерживать, как бы погано не было им самим из-за меня! Что-то я не заметил подобного стремления от твоей закадычной «подружки»!
Казалость бы и Джеймс говорил только правду.
Но что может быть больнее правды?
***
Лили бросилась на свою кровать и зарыдала. Этот день выдался слишком тяжелым и богатым на ссоры, для того, чтобы она смогла проигнорировать комок слез, который застрял у нее в горле. Обида душила ее так, что она даже не могла рыдать в голос, только судорожно открывала и закрывала рот, подвывая в подушку.
Да что Поттер вообще знает о ее дружбе с Севом?! Что знает о том, как он один поддерживал ее, когда Тунья вознинавидела магию и ее саму? Ее родная сестра! Северус всегда, всегда был рядом с ней! Всегда успокаивал ее, когда этот самый «идеальный друг» Поттер доводил ее до слез! Никто не понимает их дружбу с Северусом, потому что он другой. Но разве то, что человек отличается от тебя, означает, что он не заслуживает быть любимым? А Лили любила Северуса той самой детской памятной любовью, которая подобна ностальгии, когда все родное любишь уже за то, что оно просто было рядом с тобой, пока ты становился тем, кем стал. Таким человеком был для Лили Северус. И уже никто никогда не займет этого места в сердце девушки. Но куда такому самовлюбленному эгоисту, как Джеймс Поттер, понять такую дружбу…
Обида на Джеймса была последней каплей сегодняшнего дня, а потому девушка рыдала и злилась, уже не помня более ранней ссоры с Северусом, не помня даже то, что она сама уже так часто поднимала в своем сознании. Свои глубинные и страшные мысли о том, что Джеймс прав.
***
Джеймс зло выдохнул, когда захлопнулась тяжелая дверь женской спальни. Он вдохнул чистый воздух, а вместе с ним и осознание того, что он наделал.
Да, он был прав. Да, его злость была справедливым ответом на ее упрёки. Но он не чувствовал ни радости, ни банального удовлетворения. Он уже пожалел о том, что вообще открыл рот, что зашел именно сейчас, что… В сожалениях не было никакого смысла.
***
Солнце уже собиралось спать, но воздух был все еще теплым и мягким. Южный ветер трепал волосы Эмили Поттер, идущей по тропе от замка. Она шла к Сириусу Блэку, сидящему на берегу вечернего озера и бросающего камни, которые ловил чуть поодаль гигантский кальмар. Девушка пошла сюда, потому что была уверена, что Сириус здесь. И он был здесь.
Эмили молча села на траву рядом с ним, даже не взглянув на него, не обронив ни слова. Она вдохнула теплый воздух и закрыла глаза. Ей нравилось проводить время вот так: молчать вместе с Сириусом Блэком, который, по слухам, вовсе не умел молчать.
Удивительно, что они действительно стали друзьями. Они проводили много времени вместе, но никто не мог поймать их на проявлении чего-то большего, нежели дружба. Эмили смеялась:
- У половины замка было с ним «что-то большее, чем дружба», и где они теперь?
Девушка лукавила. Она действительно гордилась, что их странные отношения превратились в близкую дружбу. Она ощущала себя особенной для него, для всех. Ей казалось, что она хоть немного смогла отодвинуть ту завесу тайны, которую Сириус набросил на свою душу. Потому что была влюблена в него до беспамятства. Даже удивительно, как хорошо ей удавалось скрывать это от всех и каждого, а первое время даже от себя самой.
Но так всегда бывает, что вспыхнувшее вдруг чувство греет тебя, воодушевляет, дает сил. Чтобы потом ударить побольнее. Дальше все было хуже. И как только их дружба перешла рамки знакомых-приятелей, она стала работать против девушки. Потому что все дружеские прикосновения, улыбки и жесты она начала принимать в каком-то извращенном свете, силясь увидеть в них то, что так мечтали подглядеть все сплетницы замка: «что-то большее…». Порой Эмили казалось, что у нее больше нет сил, что еще немного и она просто махнет рукой на все и… Что дальше? Время шло, но ничего не менялось, и силы не заканчивались. Но появлялась решимость и вера, что нужно действовать.
Эмили повернула голову и встретилась с лучистым взглядом его глаз. Девушке вдруг подумалось, что старшекурсницам следовало бы наставлять девушек лет с четырнадцати, твердить, как заклинание: «Никогда не смотри в глаза Сириусу Блэку». Никто не учил ее этому, и она попалась. Жалела ли она? Нет. Быть может, его глаза – это самое прекрасное, что она увидит в своей жизни.
Ей вспомнилось, как она впервые увидела его, когда поступила в Хогвартс. Воспоминания были смазанными, и не были посвящены ему, Сириус был лишь пятнышком в общем калейдоскопе картинок прошлого. Веселый и смешной, порой жестокий, но красивый мальчик. Он всегда был для нее в тени Джеймса, хотя они уже тогда не разлучались. Но в то время кроме брата для Эми не было никаких других мальчиков. По-настоящему он появился в ее жизни сейчас. Потому что он перестал быть просто веселым и красивым, ей удалось прикоснуться к тому, до чего не дотрагивалась ни одна из его девушек, потому что это нельзя достать всего лишь сняв одежду.
Сириус улыбнулся мягкой улыбкой и потрепал ее по волосам. У Эмили перехватило дыхание.
У девушки мелькнула мысль, что появись у нее на голове сейчас Распределяющая шляпа, она бы наверняка отправила ее в Гриффиндор. Конечно то, что сделала Поттер, это не то же самое, как бросаться грудью на баррикады, но для этого тоже нужна храбрость. Особая храбрость.
Эмили потянулась к Сириусу и прикоснулась губами к его губам. Она чувствовала, как сердце бьется где-то в горле, ее пальцы вцепились в свежую зеленую траву. Где-то отдаленно раздался всплеск – это Гиганский кальмар спрятался в воду, не дождавшись очередного камня от Сириуса.
***
Сердце Сириуса пропустило удар и учащенно забилось в грудной клетке.
«Нет! Нет! Нет! Не прикасайся ко мне… Кто угодно, только не ты…»
Блэк не ощущал целостности себя самого. Эта девушка расколола его на две части, и пока она была в его руках, он не мог собраться назад.
Конечно, она ему нравилась! Его влекло к ней, как бы он не пытался это в себе погасить. Но его ко многим влекло, а потом не влекло. В этом был весь он, и сейчас это не было исключением. Но в этот раз все было и так же, и по-другому. Это была Эмили Поттер. Сестра Джеймса, лучший друг в женском обличье, прекраснейшее из всех женских созданий, которые он когда-либо держал в своих руках. Она была достойна большего, чем короткие отношения с ним. Она должна была найти себе Эванс в брюках и быть счастливой. Но она обратила свои жгучие глаза на него, и сама вышла на эту дорогу. Дорогу, которая всегда вела в тупик.
«Слабак».
Он не мог противиться ей. Только не ей. Она была такой девушкой, о которой мечтают парни даже с других курсов, а ведь ей все еще было пятнадцать. Страшно подумать, что она будет творить с парнями, когда будет на седьмом курсе. Такие милый и добрые, но решительные, как она, разбивают больше сердец, чем прожженные стервы. Просто такие не знают о своих победах, да и победами их не считают. Сириусу всегда было интересно именно с такими. Потому что хорошие девушки говорят себе, что они не будут дурами и не станут водиться с Блэком. От того и интереснее заставлять их поменять свое мнение.
Но это же Эмили.
Опять эта ужасная дилемма. Он уже пытался избежать этого, и получилось ведь! Так какого черта он сам не может держаться от нее подальше?! Не смог быть ей чужим.
И вот, она в его руках. Смотрит ему в глаза.
Черт бы побрал ее глаза.
***
Люциус Малфой сидел в комнате старосты и писал длиннющее сочинение по Истории магии. По словам преподавателей, экзамены были уже на носу, а потому студенты должны были забыть, что такое сон, пища, развлечения и вообще жизнь. Последнее Люциусу удавалось особенно хорошо. Как наследник древнего рода и отца деспота, ему не просто следовало, а было жизненно необходимо получать высокие отметки на экзаменах. Сначала было очень трудно сосредоточиться на учебе из-за всех тяжелых мыслей, что терзали его светлую голову, но, мало по малу, учеба начала помогать отвлечься. Вот и сейчас Люциус сидел, зарывшись в книги, не обращая внимания на хорошую погоду за окном и комок в горле, который рос по мере их приближения к концу года.
Малфой все чаще и чаще задумывался о том, что же будет дальше. Когда они окончат школу, все станет совсем иначе. Своя собственная свадьба Люциуса мало волновала сейчас, потому что он понимал, что она не случится раньше, чем через год – Нарциссе нужно закончить школу. Возможная скорая свадьба Сарры так же не слишком его сейчас беспокоила, потому что свадьбе всегда предшествует помолвка, а для помолвки нужна, как минимум, договоренность родителей, а для всего этого в первую очередь нужен жених. Пока нет жениха – нет повода для беспокойства. И, конечно, Люциус собирался тратить много времени на освоение семейных дел, которые ему предстоит унаследовать, а так же на службу Тёмному Лорду, в число союзников слизеринец собирался вступить уже этим летом. Но, не смотря на все это, у них с Саррой будет не меньше года на то, чтобы быть вместе. Придется хранить это втайне от общества, но это не так сложно сделать, когда ты не обязан находиться круглые сутки в окружении детей знатных фамилий. Например, у них, Малфоев, есть много различных загородных поместий, или можно будет купить для этого специальный коттедж…
Размышления Люциуса по поводу того, где им с Саррой можно будет не таить свои чувства, были прерваны Ричардом Пьюси, который коротко постучал и вошел в комнату, закрыв за собой дверь.
Люциус про себя отметил, что за последние два месяца Ричард немного изменился не в лучшую сторону. Друг выглядел усталым и замученным, как будто что-то пожирало его изнутри. Это, конечно, не было особенно удивительно, но было немного странно, потому что даже Эвелин, которая переживала гораздо сильнее, выглядела лучше.
- Привет, - Ричард не улыбнулся, откидываясь на кровать. – Я должен рассказать тебе кое-что…
Люциус удивленно приподнял брови и развернулся в кресле. Неужели сейчас он узнает, что же скрывал от него Ричард так долго, а то, что друг что-то скрывал, Малфой не сомневался ни на секунду.
- Помнишь мою последнюю стычку с Паркинсоном? – Страдальческим голосом произнес Пьюси. - Помнишь… девушку, что помогла мне?
- Сестру Кэссиопеи Ростер? Конечно, помню, - фыркнул Малфой. – Сарра не дает о ней забыть и по сей день.
Люциус рассмеялся, не обращая на стон друга никакого внимание. Ему и вправду эта история казалась смешной и дурацкой, хотя благодаря Сарре, она уже всем порядком надоела. Но страдал от этого Люциус, потому что Рич и Эва ее не слушали, а вот он сам никак не мог отмахнуться от своей девушки. Поэтому он знал обо всех моментах, когда Ричард был замечен с Айрис, начиная с Рождественского бала и по сей день. От чего он был в курсе даже того, что после того инцидента эти двое мало общались.
- Почему ты перестал с ней общаться? Она же спасла твою задницу, – Люциус внимательно посмотрел на друга. – Или это настолько задевает твое самолюбие?
- Люц, я… - Ричард запнулся, набрал в грудь побольше воздуха и выпалил. – Я сделал ей предложение!
Брови Люциуса поползли до середины лба. Он ожидал услышать любую тайну, но только не такую.
Ричард резко сел и начал заламывать руки, словно оправдываясь:
- Я сам не понял, как так вышло… Просто она сказала, что любит меня, и эти слова сами вырвались! В тот момент мне казалось, что они самое верное, что я должен сделать, но потом… Что я наделал!
Ричард снова откинулся на кровати и закрыл глаза ладонью:
- Прошло уже столько времени, а все, что я сделал, это только игнорировал Ростер. Но я ведь не могу теперь забрать свои слова, но и поговорить с отцом… - Ричард вновь сел и умоляюще посмотрел на друга. – Я ведь люблю Эву!
Вся веселость разом схлынула с Люциуса. Какой уж тут смех, когда друг оказался в такой сложной ситуации. Но Малфой ясно понимал, что все гораздо проще, чем думает его друг.
- Я согласен, что ты в ответе за свои слова и теперь женишься на ней, хочешь ты того, или нет, - Люциус так растягивал слова, что Ричард начинал нервничать от нетерпения. – И, чтобы не поползли слухи, что ты пустослов, - я, кстати, удивлен, что они еще не поползли, тебе нужно будет поговорить с отцом в скором времени.
- Я думаю, что Айрис никому не сказала о нашем с ней разговоре, за что я ей благодарен, - Пьюси потер пальцами лоб. – А к отцу я отправлюсь завтра же утром.
Люциус удовлетворенно кивнул, хотя столь быстрое согласие друга наводило на мысли, что тот уже давно все решил, просто хотел услышать, что иного пути точно нет.
- Как все уладишь, скажи Эве про помолвку, - продолжил Люциус вполне серьезно. – Готовься к ужасной реакции, потому что Сарра тебя в покое не оставит. Но, главное не говори им, что ты сам сделал предложение, представь все так, будто это выбор отца и только.
Люциус попытался представить реакцию Сарры на подобное известие и передернул плечами. Да и Эва явно сразу же вспомнит все, что твердила ей подруга столько месяцев. По правде сказать, Люциус не знал, чем все это обернется, но знал, что им обоим не поздоровится. Но сейчас было не время думать об ужасающих последствиях, нужно было внушить другу мысль, что он все сделал правильно.
- А теперь взглянем на все это с другой стороны, - Люциус посмотрел на друга в упор. – У нас уже нет времени прятаться от реальности, Рич. Ты должен будешь жениться. И не Эвелин станет твоей женой. Так не все ли равно, кто будет вместо нее?
- Я не хочу ни кем ее заменять!
- А ты и не сможешь! Никого никем не заменишь…
Люциус мог смотреть здраво на эту ситуацию. Ему с Саррой никогда не суждено было быть мужем и женой, и, понимая это, он был благодарен своей матери, что она выбрала ему невестой именно Нарциссу Блэк. Она устраивала его абсолютно во всем. Конечно, тут повлияло то, что они знали друг друга с детства и старались не ссориться. Но Люциус был уверен, что если бы он мог выбирать из всех, кроме Сарры, то выбрал бы именно Нарциссу.
- Я уверен, что эта Айрис не настолько плоха, как о ней говорит Сарра, - Люциус усмехнулся. – То, что она сестра Кэсс, никак ее не характеризует, тем более, говорят, будто они очень разные. Внешне она очень приятная, так что дети у вас будут красивые…
Ричард так скривился, словно только что на спор съел дюжину яиц докси.
- Ты зря морщишься, представь, что может уродиться у сестры Розье!
Оба друга посмотрели друг на друга и рассмеялись, чувствуя, как спадает напряжение.
- Как говорил мой дедушка: «Жена должна быть чистокровной и красивой, а все остальное поправит магия», и, к твоему счастью, Ростер обладает двумя этими качествами. К тому же она получит внушительное преданное, даже несмотря на то, что не является старшей дочерью. Она не болтлива, что определенно плюс для женщины, и не жестока, что приятно наблюдать в нашем кругу. Да простит меня сестра Нарциссы, но женщины-головорезы уже давно не в моде.
Ричард опять рассмеялся, и у Люциуса полегчало на душе. Он действительно думал так, как говорил. Они не в силах заменить тех, кого любят, но если уж нет разницы, то нужно выбирать с умом. И Малфой хоть и был удивлен, считал, что Айрис Ростер хороший выбор.
- Рич, - Люциус ставил точку в их разговоре. – Она лучшее, что ты мог бы выбрать, поэтому не кори себя. Ты все сделал правильно.
Ричард кивнул, хотя и без улыбки.
***
Субботнее майское утро выдалось совсем летним. Солнце ласково заглядывало в окна, теплый ветерок трепал занавески, птицы пели свои радостные песни. Замечательная пора для всего, кроме подготовки к ежегодным экзаменам, чем сейчас были заняты почти все ученики кроме Ричарда Пьюси, но он свое занятие сейчас не предпочел бы ни какому другому в любую погоду. Он шел по мощеной дорожке к своему поместью для того, чтобы поговорить с отцом. Нет, разумеется, в разговорах с отцом не было ничего плохого, и в данной конкретной ситуации парня беспокоила сама тема.
После вчерашнего разговора с Люциусом Ричарду стало легче, и он только корил себя за то, что не доверился другу гораздо раньше. Но сейчас эта легкость улетучивалась с каждым шагом.
Парадные двери отворились, и на крыльцо вышел Эридан Пьюси в домашних брюках и рубашке и с тостом в руке. Было время завтрака.
- Я тронут тем, что мой единственный сын предпочел завтрак со мной подготовке к экзаменам, - он улыбнулся, дожевывая бутерброд. – Но что случилось?
Ричард невольно улыбнулся. Он любил время завтрака именно из-за того, что отец выглядел вот так просто и естественно, не скованный нормами их общества – во время завтрака не принято было заявляться без предупреждения.
Они вошли в столовую, где стоял большой стол, накрытый только на одну персону, но перед соседним стулом уже появились блюдо и приборы. Оба сели на положенные им места: Эридан во главе, Ричард по правую руку от него. Парень быстро перекусил, потому что ему кусок в горло не лез, и стал ждать, пока отец закончит трапезу. Наконец, старший Пьюси с улыбкой посмотрел на сына, которого очень любил.
- Я выбрал себе невесту, - выпалил Ричард. – Айрис Ростер.
Глаза Эридана округлились в удивлении, он даже стал казаться моложе. Он отставил кубок, который уже успел поднести к губам, и потребовал:
- Рассказывай.
Ричард не утаил от отца ничего. У них были очень близкие отношения, которыми оба очень гордились в глубине души, - в конце концов, в Свете мало кто мог похвастаться подобным. Они всегда хорошо ладили и предпочитали решать все проблемы беседой в кабинете, а не накапливать взаимные обиды. Поэтому сейчас Ричард все рассказал отцу, надеясь, что тот подтвердит, что иного пути нет и ничего тут поделать уже нельзя.
- Я не знаю, что на меня нашло, но она перевязывала мне руку и говорила о любви. Эти слова казались мне самыми верными в тот момент, но теперь я понимаю, каким был идиотом. Вот только уже ничего не исправить, - закончил парень свой рассказ.
Эридан некоторое время сидел задумавшись, словно взвешивал все «за» и «против». Наконец, он откинулся на спинку стула и сказал:
- Да, ситуация. Как ты правильно понимаешь, теперь жениться на ней – дело чести, и не только твоей, но и моей, - мужчина нахмурился, но тут же улыбнулся и похлопал сына по плечу. – Но, сдается мне, тут сыграла свою роль твоя интуиция, так что, думаю, все это к лучшему.
Эридан говорил то, что должен был сказать, но Ричард все равно приуныл.
- Сын, оставь свои упаднические настроения. Не ты ли говорил, что теперь тебе все равно, кто станет твоей женой?
Ричард вспомнил, как выпалил это в пылу отчаяния. И это была правда. Так чего же парень так боялся? Конечно, Эвы. Ричард безумно боялся реакции своей девушки на то, что у него будет другая невеста. Этот момент случился бы рано или поздно, но парень очень боялся его такого скорого приближения.
- Айрис Ростер, хм… это та девчушка, что играла любимую композицию твоей матери, - Эридан перебил ход мыслей сына, возвращая его к вещам, все же более приятным. – Она мне нравится. Ты уж меня прости, но почти все девушки, которых я бы мог позволить тебя взять в жены, - те еще гадюки. А она выглядит такой безобидной и простой.
Ричард инстинктивно кивнул, хотя его мысли снова вернулись к Эвелин – вот уж кого нельзя было назвать гадюкой, так именно ее.
- Хотя я уверен, что и я, и весь Свет ошибаемся на ее счет…
Ричард поднял глаза на отца, пытаясь понять о ком именно он сейчас говорит.
- Ну, что ж, я рад, что ты двигаешься в верном русле, серьезно сказал Эридан Пьюси. – Раз мы все выяснили, возвращайся в школу, а я немедленно отправлюсь решать этот вопрос.
Ричард понимал, что его отец, вероятно, ощущает свою вину за их сорвавшееся с Эвой счастье, и парню стало стыдно за ту вспышку гнева, потому что винить здесь можно было только случай. Никто не был виноват, что так вышло. Да, возможно каждый из них сделал не все, что мог, но теперь они уже вряд ли узнают правду.
***
Эвелин Течер сидела в гостиной Слизерина и готовилась к ЖАБА. Раньше ей, как и всем ученикам как магических, так и не очень, школ, была неприятна сама идея подготовки к экзаменам. На дворе чудесная погода и так не хочется думать об учебе. Но в этот раз подготовка успокаивала ее, отвлекая от дурных мыслей, ведь, как ни крути, возвращение домой было хуже предстоящего экзамена.
За то долгое время, что прошло с последнего инцидента с Паркинсоном, все было тихо и мирно. Вернее, что-то происходило с участниками тех событий, что-то странное и глубинное, но они все панически старались скрыть все изменения ото всех и особенно друг от друга. И Эва совсем не замечала изменившегося странного Рича, потому что слишком часто переворачивала в голове свои собственные поступки, чтобы найти объяснения своему поведению. Но она могла найти их великое множество, и ни одна из них не казалась ей достаточно правдивой.
По правде говоря, Эве было страшно. Она боялась тех черт характера, которые стали просыпаться в ней, о существовании которых она даже не подозревала. И это была не она. Это была какая-то другая, безумная девушка, всплески эмоций которой задевают всех вокруг. И Течер была уверена, что виной всему Паркинсон и его манипуляции с ее настроением, поэтому всячески старалась его избегать. Да и сам он не особенно стремился с ней контактировать, а если уж они пересекались, то его взгляд был тяжелее обычного, потому что он все время размышлял о чем-то, явно о чем-то плохом.
В стене открылся проход и в гостиную вошел Ричард, убирающий какое-то письмо во внутренний карман мантии.
Он тронул Эву за плечо, от чего она вздрогнула и повернулась. Ричард был очень бледным и казалось, словно его что-то беспокоит.
- Нам нужно поговорить, - тихо произнес он, чтобы присутствующие слизеринцы ничего не услышали.
Они спустились в спальню для мальчиков, в которой сейчас никого не было, и сели на кровать Пьюси.
- Что-то случилось?
Эва чувствовала, как у нее начали потеть ладони. Она боялась услышать что-нибудь плохое, потому что с таким лицом в такой неживой тишине сообщают о смерти. Во всяком случае сейчас Эве казалось, будто кто-то умер. Она боялась пошевелиться.
Ричард как-то странно повел плечами, словно ему что-то мешало:
- Отец… нашел мне невесту, - нехотя сообщил Ричард не глядя Эве в глаза.
Невесту. Казалось, что Эва не почувствовала ничего. Лишь сердце застучало быстрее, да глаза расширились в удивлении. Но ничего страшного она не почувствовала. Она всегда так боялась этого момента, ей казалось, что она начнет плакать и проклинать родителей, но нет. Она так долго к этому готовилась, что действительно оказалась к этому готова. Но как можно подготовиться к тому, что твоего парня связывают на веки не с тобой? А с кем? Невеста – такое безликое слово, если его ни к кому не прикладывать.
- Кто она? – Эва сама удивилась ровности своего голоса.
Ричард испытующе на нее посмотрел, словно надеялся, что она не спросит, и нехотя ответил:
- Айрис Ростер.
Что-то щелкнуло. Звонко и жалобно щелкнуло и зазвенело. Зазвенело, задребезжало внутри Эвелин. Словно само это имя забилось внутри ее тела, стремясь разбить его хрупкую защиту. Все. Все, о чем говорила Сарра вспомнилось ей сейчас, предстало в совсем ином свете. А ведь она все время одергивала подругу, не придавала никакого значения ее словам. Да, в сущности, ей не было никакого дела ни до этой Айрис, ни даже до Ричарда – настолько сильно она мучилась от присутствия Паркинсона в ее жизни. Но вот теперь, все, что она не видела за своим страхом, показалось из своих тенет в еще более ужасном виде.
Эвелин попыталась вспомнить, как именно выглядит Айрис, но никак не могла. Эта девочка была сестрой Кэсс, и они наверняка не раз пересекались на различных приемах, если уж в школе не сложилось. Да и на балу Рич был с ней. Кто бы мог подумать, что все обернется вот так! Но все, что помнила о ней Эва, это только светлые кудрявые волосы. Но образ светловолосой девочки был размытым, а улыбка ее была холодной и злой.
Ричард сидел и молча смотрел на свою девушку, пытаясь понять ее реакцию на произошедшее, но Эва лишь молчала и смотрела в сторону. Тишина явно затягивалась, но Эва не замечала ни ее, ни взгляда Ричарда, потому что она продолжала перебирать все, что ей говорила Сарра об этой Айрис, а главное про эту Айрис и Ричарда.
Эва чувствовала, как злость и ревность, подобно двум тоненьким змейкам, поднимаются у нее в душе. Удивительно, до чего же хитры и коварны девушки, хотя чему тут удивляться? Ее старшая сестра – Кэссиопея Ростер, наверняка младшая такая же. И как же этой Айрис удалось получить ее Ричарда, тогда как ей, Эве, не удалось? Маленькая хитрая змея! А Ричард даже не догадывается о ее хитрости!
- И как только у нее получилось добиться своего, - Эва как-то странно усмехнулась.
Ричард нахмурился, словно был совсем с ней не согласен:
- Она-то тут при чем?
Эва усмехнулась и передразнила вопрос, от чего Ричард изменился в лице. Но Эва не заметила, она была так зла на эту девушку, что была готова устроить скандал всем и каждому, кто в этом замешан. Она зло посмотрела на парня.
- А ты и рад, да?
Недоумение исчезло с лица Ричарда, хотя и явно не без труда. Он посмотрел на свою любимую девушку долгим взглядом и ничего не ответил. Казалось, эта реакция еще больше вывела Эву из равновесия.
- Рад, что твоей женой станет именно эта маленькая вертихвостка! – зло выпалила девушка.
Ее слова прозвучали звонко и хлестко, как пощечина. Ричард как-то неопределенно махнул головой и встал.
- Я не желаю слышать подобное от тебя, - тихо произнес слизеринец и вышел из комнаты, оставив девушку одну во власти ее злобы и отчаяния.
***
Сарра Лоуренс сидела в комнате старосты и сосредоточенно комкала в руках письмо из дома. Мать в очередной раз пустилась в пространное описание прелестей своего будущего зятя, а в конце требовала рассказать, как развиваются их взаимоотношения. Стоило отдать должное мистеру Райсу, он ни словом не обмолвился чете Лоуренс, что их дочь начисто игнорирует его письма, которые он, к слову, продолжал писать, а Сарра продолжала их сжигать.
Вся эта ситуация очень сильно давила на девушку. К тому же последний школьный год очень скоро закончится, и родной замок отправит их всех восвояси. Больше его древние стены не защитят их от внешнего мира и обязанности принимать решения, а главное жить в соответствии с чужими решениями. Сарра очень боялась того момента, когда лодки понесут их прочь из детства, к которому уже не будет возврата. Потому что там, за стенами этого замка, ее ждало будущее, к которому она никак не могла подготовиться. А главное, она так и не решилась подготовить к нему своих друзей. И вся эта ложь и страх постоянно росли, словно снежный ком, рискуя раздавить слизеринку.
Дверь в комнату резко распахнулась, стукнувшись об стену. Сарра вздрогнула и обернулась.
Эва всегда стучалась, и никогда не входила ни в чью комнату, пока не услышит разрешения. Но та девушка, которая влетела сейчас в комнату старосты и начала кружить по ней, словно растрепанная ворона, была не Эвелин Течер. Да, у нее было ее лицо и фигура, но губы ее искажала такая ужасная гримаса ненависти, а глаза горели таким бешенством, что Сарра не сразу ее узнала.
- Эва? – неуверенно произнесла староста, пытаясь перестать думать о своих проблемах. – Что случилось?
Эвелин не остановилась и не ответила, а продолжила метаться от стены к стене, словно пытаясь создать ураган. Она как никогда была похожа на своего отца.
- Эва! – Сарра повысила голос.
Это подействовало. Течер остановилась и снова стала похожа на саму себя. Она посмотрела на подругу рассеянным взглядом, словно не понимая, откуда та вообще взялась.
- Что случилось? – уже спокойнее добавила Лоуренс, понимая, что сама Эва не сможет начать.
С минуту Эва все так же непонимающе смотрела на подругу, но не видела ее. Она словно пыталась припомнить, что же с ней случилось. И вместе с памятью к ней возвращалось то безумное состояние, с которым она пришла.
- Рич женится! Он женится на этой гадюке Ростер! Все, как ты и говорила! Эта маленькая гадина обошла меня! Уж не знаю, как ей это удалось! А он ии рад! Наверняка он ужасно рад, что именно она станет его женой! Эта маленькая стерва!
Сарра не нашла слов от удивления.
Нет, то, что Айрис станет невестой Рича, почему-то вовсе не удивило ее. Наверное, к этому все шло, она и сама говорила об этом ни раз. Сарру удивила реакция Эвы.
Да, Лоуренс сама все эти месяцы подливала масло в огонь. Она ужасно злилась, потому что ставила себя на место Эвы. Она злилась на Айрис, потому что Сарре казалось, что эта девушка пытается построить счастье на их несчастье. Сарра злилась, потому что Эве было все равно, а она никак не могла этого понять. Она-то ведь злилась на Нарциссу, так почему Эве все равно?
Но вот сейчас, увидев столь неожиданную реакцию подруги, она вдруг поняла, что она просто хотела от Эвы реакции, любой реакции на происходящее. Потому что Эва все больше погружалась в себя, все больше закрывалась от Рича, от нее, от всего мира. Но вдруг вынырнув, Эва достала из недр своей души такую ненависть, которая просто не могла вместиться на одного человека, на Айрис, и она разошлась на всех вокруг, на Рича, на Люциуса, и даже на саму Сарру.
- Ты ведь все видела! – почерневшие от ненависти глаза воззрились на подругу. – Ты все видела и ничего не сделала! Ты что, хотела, чтобы я побыла в твоей шкуре? И что, тебе легче сейчас?!
Эти слова были настолько несправедливы, что Сарру затрясло от злости:
- А ты что хотела? Ты хотела, чтобы я все сделала за тебя?! – закричала Сарра. – Ты привыкла, что все всё делают за тебя! Это же так удобно! Можно только сидеть и жаловаться на всех вокруг! Ты все это заслужила! И я заслужила! Мы только претворяемся важными, как наши родители, но на самом деле мы заслуживаем все, что с нами происходит! Потому что сами мы ничего, ничего не делаем!
Сарра замолчала и тяжело задышала, потому что выпалила все это на одном дыхании. Что-то капнуло со скулы на ладонь. Сарра с удивлением провела пальцами по мокрой от слез щеке. Эва тоже плакала. Это снова была их Эва.
- Сарра, прости меня, я никогда не думала так, не знаю, почему я это сказала…
Они обнялись. Но слова были произнесены. И они обе их запомнили.
***
Айрис Ростер сидела за столом Рейвенкло в компании своих однокурсников, которые обсуждали последний матч по квидитчу этого года, который принес гриффиндорцам победу над орлами и, как следствие, Кубок. Чуть поодаль сидела вся сборная Рэйвенкло и бурно обсуждала свой проигрыш. Они не выглядели особенно расстроенными, потому что заняли второе место в турнирной таблице, а победить Гриффиндорскую сборную считалось чудом из чудес. Айрис бросила на них взгляд: Фьорри что-то с жаром доказывал Алану Лоуренсу, который отвечал тихо и спокойно, но его было слышно, потому что стоило ему открыть рот, и все сразу же замолкали. Рядом с ним сидела несменная Виолетта Блэк, а уж с ней сестра Джеймса Поттера.
Виолетта вдруг поймала ее взгляд. Айрис отвернулась и продолжила безучастно слушать обсуждения.
Айрис не знала, как она относится к этим «серединчикам». Счастливчик и его невеста относились к лагерю чистокровных и на всех приемах, на которых они в силу возраста стали появляться только в этом году, вели себя так, как положено детям высокородных семей. Но здесь, в школе, они были душой компании самого толерантного факультета. Стоило взять хотя бы эту девчонку Поттер. Айрис не испытывала к ней никаких негативных эмоций, но она была явно из другого лагеря, не смотря на чистую кровь.
Ужин уже подходил к концу и столы почти полностью опустели, когда Айрис увидела, что из-за стола слизеринцев ей машет Кэссиопея. Рэйвенкловка подняла и направилась в ее сторону, с удивлением отмечая, что сестра сидит одна и чуть в стороне.
Кэсс так и не узнала о том инциденте с Паркинсоном, как и тот, что ее сестра в курсе их «развлечений».
- Мама прислала нам письмо, - улыбнулась слизеринка, когда ее сестра заняла место напротив нее.
Она всегда говорила «нам». Миссис Ростер почти не писала младшей дочери, все касающиеся ее события она сообщала в письмах, адресованных к старшей дочери, и потому считалось, что она писала им обеим. Иногда Кэсс давала Айрис читать письмо, но в основном она любила сама сообщать все новости.
Слизеринка достала конверт и побежала по письму глазами:
- Ну здесь для тебя ничего интересного, это детали о моей свадьбе, - старшая Ростер улыбалась, а ее глаза продолжали бегать по строчкам.
Айрис равнодушно кивнула. Ей и вправду уже давно перестало быть интересным, каким цветом будут салфетки на столе. Вначале, ей, конечно же, как девочке, очень хотелось участвовать в обсуждениях, но потом это прошло.
- А, вот, - Кэсс оторвалась от письма и посмотрела на сестру. – Как ты думаешь, кто просил твоей руки для своего сына?
Айрис почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Никто еще не знал о их с Ричардом договоренности, потому что Айрис так до конца и не верила в это, но сейчас все будет точно. Довольная ее волнением сестра поспешила ее разочаровать, зачитав отрывок из письма.
- «… Вчера нас посетил мистер Лоуренс. Уж не знаю, в чем тут дело, но разрывать помолвку пристало простолюдинам, а никак не высокосветскому семейству! Подумать только, за кого они нас принимают? Они еще даже официально не объявили разрыв помолвки с этой девочкой Блэк, а уже явились к нам с просьбой «придержать» нашу младшую дочь для их сына! Невероятная наглость! Они видимо считают, что Айрис еще не помолвлена, потому что наша фамилия второсортна! Да как они смеют так думать? Ты вот-вот станешь миссис Забини! Конечно, Айрис вряд ли удастся заполучить столь же блестящую партию, но это не позволяет каким-то там Лоуренсам…»
- Стой, - Айрис перебила сестру.
Она понимала, что подобное отношение матери должно бы ее обижать, но она ничего не чувствовала по этому поводу. Ее интересовало совсем другое.
- Ничего не понимаю, - Айрис нахмурилась. – Алан помолвлен с Виолеттой Блэк, помолвлен уже давно. Что это значит?
- Они не станут поднимать шум, потому что это кинет на них тень, но означает это то, что Лоуренсам, по какой-то причине, перестала нравиться их невестка…
Айрис обернулась и посмотрела на стол Рейвенкло. Парочки там уже не было, но рэйвенкловка все равно продолжала смотреть туда, где они сидели. Неужели и в жизни они вот так же исчезнут?
- Но почему? Помолвки не расторгаются, - Айрис услышала, как дрогнул ее голос.
- Почему? Потому что они маленькие и глупые, - Кэсс равнодушно пожала плечами. – Виолетта дружит с теми, с кем не стоит дружить. А вдруг после свадьбы в их доме постоянно будет ошиваться это маглолюбское отребье? Птички напели об этом миссис Лоуренс и она испугалась за свою репутацию. Им, в конце концов, еще дочку с рук сбыть нужно.
Айрис почувствовала неприятную горечь. Счастливчик и Виолетта были надеждой всего высокосветского общества, символом того, что и такие, как они, могут быть счастливыми. Айрис не желала им такой развязки.
- Ну, теперь до них дойдут слухи об этом, и они будут осторожнее, - рэйвенкловка пожала плечами, подражая сестре. – Мистер Лоуренс сейчас не в самом выигрышном положении, а значит, найти замену им будет нелегко.
- Если слухи вообще будут, - Кэсс как-то гадко улыбнулась. – Ты ничего никому не скажешь, а я в этот раз хочу посмотреть, как братец этой Лоуренс упадет со своего пьедестала.
Айрис посмотрела на нее долгим взглядом и уже хотела уйти, как сестра добавила тихо:
- Никто из этих напыщенных маменькиных сынков не посмеет считать мою сестру второсортной.
Она сказала это так тихо и зло, что Айрис стало страшно. В этом плане Кэссиопея была очень непредсказуемой. Разумеется, она не любила ее настолько, чтобы ставить интересы выше своих собственных, но Айрис не раз замечала, что сестра, пожалуй, даже черезчур к ней привязана. К тому же Кэсс была верна их семье и любую подобную ситуацию воспринимала, как личное оскорбление.
- Кстати, Лоуренсы сослужили тебе хорошую службу, - мрачность оставила сестру столь же внезапно, как и появилась.
Айрис вопросительно на нее посмотрела, продолжая думать о несчастных ребятах, которые будут вынуждены поплатиться за свою искренность.
- Наследующий день нас посетил Эридан Пьюси, - Кэсс посмотрела на нее с триумфом. – Мама сказала, что он ей еще со школы не нравился, и она бы заставила отца отказать ему, если бы не это оскорбление от Лоуренсов. Нужно было оскорбить их в ответ.
Айрис услышала все, но не поняла смысл того, о чем говорила сестра. Ее мысли, плясавшие вокруг Алана и Виолетты, переключились на то, что, оказывается, ее мать никогда не любила мистера Пьюси. Интересно, что произошло между ними в школе, раз даже годы не смогли устранить этого.
- Айрис, ты меня слушаешь вообще? - нетерпеливо повысила голос Кэссиопея. – Наши родители согласились обручить тебя с Ричардом Пьюси!
***
Эрика Забини почти не притронулась к ужину, потому что на сдвоенном уроке Зельеварения у Дарвина Эббота из Хаффлпафа взорвался котел, и он угодил в больничное крыло с сильными ожогами. Конечно, Эрике не было никакого дела до его здоровья, но вот было дело до Дэрека, который тоже попал в зону поражения. Он пострадал гораздо меньше, но плечо и вся правая рука покрылись у него какой-то ужасной коркой, и его тоже отправили в Лазарет.
«Да, он мой жених. Который меня ненавидит, кстати. Значит, я туда могу не идти»
Слизеринка с огромным усилием проглотила третью ложку пирога и отодвинула тарелку. Она могла сколько угодно убеждать себя, что ей плевать, но это было враньем. Ей хотелось пойти проведать Дэрека, хотелось общаться с ним даже вопреки ему самому.
Поняв, что больше ничего в нее не влезет, девушка вышла из-за стола и быстрыми шагами направилась в больничное крыло, надеясь, что время посещений еще не закончилось. Ей повезло, мадам Помфри еще даже не начала вечерний обход. В палате горел мягкий свет, травмированных учеников было мало, и большинство кроватей пустовали.
Они заметили друг друга одновременно, потому что Эрика успела уловить тень удивления на лице своего жениха. Он лежал на кровати, самой дальней от кровати того Хаффлпафца, по вине которого здесь оказался. Девушка усмехнулась, понимая, что это не случайно - от слизеринцев всегда ожидают удара в ответ. И правильно делают. Хотя Дэреку явно не было никакого дела до мести однокурснику.
- Как ты? – Забини постаралась придать своему голосу небрежный тон.
Она наколдовала стул и присела рядом с его кроватью. Ее взгляд скользнул по обнаженному торсу и резко перебежал на изуродованную руку, которая сейчас больше напоминала ветвь какого-то дерева.
- Как человек с поленом вместо руки, - голос Дэрека не был шутливым, но и раздраженным тоже не был.
Повисло молчание. Девушке было неловко под взглядом его пронзительных глаз, которые словно пытались вырвать из нее признание в цели посещения.
Их помолвка не была расторгнута, и, конечно, родители сообщили своему сыну подробности ее визита. Но с тех пор, казалось, прошла уже целая жизнь, а между ними решительно ничего не поменялось. Он всегда только смотрел, словно снимал с нее кожу.
- Тебе, во всяком случае, повезло больше, чем Дарвину, - Эрика улыбнулась и повернула голову в сторону кровати Хаффлпафца, где, судя по виду, лежало какое-то дерево.
Дэрек улыбнулся, но даже не взглянул на однокурсника, продолжая сверлить взглядом свою невесту.
- То есть, ты считаешь невезеньем выполнение вместо пятого пункта указаний к работе сразу девятого? – в его голосе звучала насмешка, и адресована она была ей.
Она усмехнулась. Ей вдруг стало понятно, что он делает. Он смеется над ней. Он не хотел этой помолвки, но считает ее своим долгом. Только если в этот раз она действительно не откажется. Вот только второй раз она никак не могла это сделать. Теперь они оба дойдут до конца. И ему не стоит все усугублять.
- Я считаю невезением обладать столь острым умом и все равно стать частью леса, - слизеринка улыбнулась. – Хорошо, что у тебя есть я, чтобы поддержать тебя в этот трудный период.
Это игра. Словно ей снова семь, и они с Дэйвом играют в жениха и невесту. В это раз играть нужно усерднее, иначе она проиграет.
Мадам Помфри начала вечерний обход больных и сурово указала девушке на дверь. Больным нужно было готовиться ко сну. Эрика легко поднялась и поправила юбку. Дэрек наблюдал за каждым ее движением.
- Спасибо, что навестила меня.
Эрика замерла, чувствуя дрожь в пальцах. В его голосе не было издевки, или же он крайне хорошо ее спрятал. Почему-то этот искренний тон задел девушку сильнее, чем все его прошлое поведение. Так не честно, они ведь играют.
Она с трудом улыбнулась и уже собралась уйти, когда парень улыбнулся:
- Разве, моя милая невеста не поцелует меня на прощание?
У Эрики появилось сильное желание ударить его табуреткой по голове, но уж точно не целовать. Как он смел разговаривать с ней так, словно это не он ее ненавидит, а кто-то другой? Словно они пара…
Эрика сладко улыбнулась и, наклонившись, поцеловала парня в лоб. Он попытался что-то сделать, но одна рука совершенно не давала ему собой шевелить, и он смог лишь чертыхнувшись сузить глаза.
- Спокойной ночи, дорогой.
Эрика вышла из больничного крыла и чуть было не топнула ногой от злости на него. Ей была глубоко неприятна вся манера его общения с ней, как будто он играл со змеем. А змеем была она.
Сердитая Забини спустилась в подземелья и вошла в гостиную Слизерина. Там было много учеников, которые уже поели, но спать еще совершенно не собирались. Нарциссы здесь не было, а больше ни с кем Эрика сейчас говорить не хотела, поэтому она направилась прямиком в спальню. Кто-то схватил ее за руку и потянул к себе. Эрика повернулась и увидела брата, который смотрел на нее так, как никто кроме отца на нее больше никогда не смотрел. От их взглядов у нее всегда становилось легче на душе.
Дэвид Забини притянул ее к себе и мягко потрепал по голове.
- Дэйв, - Эрика уткнулась лицом в его грудь и улыбнулась.
***
Нарцисса Блэк сидела в библиотеке и готовилась к экзаменам. В последнее время это стало ее любимым занятием. Единственным, которое приносило хоть какое-то облегчение. Последние месяцы очень сильно подарвали ее самоощущение. Она стала чувствовать себя непривлекательной, потому что не знала, как иначе объяснить то, что Джеймс предпочел ей эту грязнокровку.
Это были очень высокомерные мысли очень высокомерной девочки, считающей, что все должны любить ее просто за то, что она красивая. Наверное, это жизнь решила преподать ей такой урок. И хотя она, кажется, вполне уже это понимала, все же никак не хотела это принять.
В последнее время Нарцисса старалась меньше заниматься самокопанием, потому что это приносило ей одни лишь расстройства, но мысли не желали ее оставлять и возвращались. Ей казалось, что куда бы она не смотрела, о чем бы не говорила, а главное, с кем бы не говорила – мысли все равно возвращались к тому, что Джеймс любит другую. Именно поэтому последние месяцы Блэк все никак не могла понять: легче ли ей быть одной или в компании хоть с кем-нибудь.
Северус легко входил в ее положение, потому что, фактически, был в той же самой ситуации. Ну, или почти в такой. Но Нарцисса уставала говорить о том, какой плохой Джеймс, потому что от этого она не начинала меньше его любить. И мало-по малу Северус стал делать только хуже, потому что Нарцисса смотрела в его черные глаза и видела там рыжую разлучницу.
Эрика в принципе всегда подходила к этому вопросу с рациональной точки зрения. Она всегда знала про роман подруги с гриффиндорцем, но никогда сама не поднимала эту тему, позволяя Нарциссе «хранить тайну». А когда Блэк сама уже была не в силах скрывать… Что ж, Эрика не осуждала ее ни разу, но Нарцисса видела неодобрение в глазах подруги. Эрика никогда не скрывала, что совершенно согласна с обычаем браков по расчету родителей. Она считала, что их дело пытаться сделать такой брак максимально идеальным, строя семью в гармонии здравого рассудка. А потому она просто не могла одобрительно смотреть на этот союз, у которого изначально нет будущего. Она была права.
Айрис… Айрис добрая и простая. Она всегда поддержит, она знает, каково это, когда твой любимый человек любит не тебя. Но ей повезло, она станет его женой. Он будет ее. Нарциссе было тяжело смотреть на удачу подруги, потому что Айрис совсем не выглядела счастливой, а это Блэк никак не могла понять. Ей казалось, что подруга уже достигла цели, но ведь цель Ростер была в ином.
Сириус был особенно любим и ненавистен ею в этот период. Он был словно второй Джим. Второй недосягаемый Джим. И из-за этого ей хотелось видиться с ним постоянно, но она не могла находиться в его компании больше десяти минут. Она видела, что он жалеет ее. Точно так, как Джеймс, наверное, жалеет ее и ее любовь. Она – Блэк. Блэки ненавидят, когда их жалеют.
А Люциусу и вовсе было сейчас не до нее, она это понимала. Да и не помог бы он ей ничем. Он же ее жаних, и станет ее мужем. Вместо Джеймса.
И выходило, что на самом деле одной переживать боль разбитого сердца было гораздо легче.
Только вот на деле не легче.
