Глава 9Чуть-чуть нажав на карандаш, провести линию… Тень, полутень и пара штрихов здесь. Почти готово.
— Мистер Поттер, вы собираетесь превращать спичку в иголку или нет?
Сзади гнусно хихикал Малфой. Луна ловким движением руки спрятала рисунок так, чтобы профессор МакГонагалл не заметила. "Спасибо", — смущенно подумал Гарри. Он даже и не заметил, как подошла преподавательница трансфигурации.
— Да, профессор, конечно, извините.
Спичка была неровной, и если бы Гарри неосторожно провел по ней пальцами, то наверняка занозил бы руку. Иголка? Какая же из нее иголка? Для начала, иголка должна быть металлической и острой.
— Я жду, мистер Поттер.
Гарри чуть погладил свою волшебную палочку большим пальцем. Дерево отозвалось родным и приятным теплом. "Вся надежда на тебя, подруга", — почти безнадежно подумал мальчик.
Тихо прошептав себе под нос формулу, Гарри с удивлением заметил, что спичка чуть-чуть дернулась и, будто неохотно, медленно перетекла в металл. Резко, с тихим скрежетом, будто кто-то невидимый заточил иголку, бывшая спичка заострилась по краям — с одной стороны больше, с другой меньше — и явила удивленной МакГонагалл немного маленькое «ушко» для нитки.
— Блестяще, мистер Поттер! Двадцать баллов Равенкло. Чтобы превратить спичку в иголку с первого раза, нужен талант к Трансфигурации. Ваш отец, мистер Поттер, был великолепен в этой области.
Малфой старательно копировал задумчивое выражение лица Гарри, а его подпевалы так же старательно смеялись. Впрочем, глядя на Малфоя, мальчик сам еле-еле удержал себя от смеха. Луна улыбалась потолку. Ее взгляд был расфокусирован, но Гарри мог поклясться, что она только что смотрела на Малфоя. На презрительной физиономии слизеринца задумчивость смотрелась как-то совсем неуместно.
— Ты знаешь, Луна, — Гарри произнес это тихо, чтобы МакГонагалл не услышала, но достаточно громко, чтобы смогли услышать слизеринцы, — судя по тому, с каким вниманием за мной следит Малфой, он явно ко мне неравнодушен.
Луна все так же задумчиво улыбалась потолку, но ее глаза смеялись. Малфой мило покраснел. Румянец на презрительной бледной физиономии смотрелся еще неуместней, чем задумчивость.
— Я же говорил, — прошептал Гарри совсем тихо на ушко Луне. Та оторвалась от детального созерцания потолка и посмотрела на Гарри.
— Только не говори, что это у вас взаимно.
— Ну, что ты, милая. Мое сердце принадлежит только тебе, — с улыбкой ответил Гарри. Луна хмыкнула.
— И не надейся, что я забуду твои слова, если найду тебя где-нибудь в заброшенном классе, целующимся с Малфоем, — Гарри сделал вид, что его стошнило.
— Какая у тебя больная фантазия! — шутя, полувоскликнул-полупрошептал он. — Кто бы знал, что за маской милой мечтательной девочки прячется такая сплетница.
— Страшнейшие сплетники, — прошептала Луна, наклонившись совсем близко к Гарри, — это привидения. Им слишком скучно.
— Так выпьем же за то, чтобы после смерти нас не одолевала скука, — нарочито торжественно произнес Гарри.
— Что выпьем? — почти смеясь, спросила девочка.
— Везде-то ты найдешь проблемы, — обиженно пробурчал Гарри, при этом улыбаясь.
— Это они тебя ищут, но никак не могут найти.
— Значит, хорошо прячусь.
— Очень может быть.
Они тихо рассмеялись, привлекая внимание профессора.
— Пять баллов с Равенкло за разговоры на уроке, не относящиеся к Трансфигурации, мисс Лавгуд, мистер Поттер.
— Простите, профессор, — дружно извинились Гарри и Луна, вызывая смешки у других равенкловцев.
— Останешься со мной после урока, я хочу кое-что спросить у профессора, — прошептал Гарри, как только профессор отвлеклась на отчитывание Гойла.
— Хорошо, — так же тихо ответила Луна.
Девочка аккуратно вытащила его рисунок из-под парты и разгладила его. На белом пергаменте серыми линиями только начало прорисовываться озеро на фоне деревьев из Запретного леса. Казалось, что нарисованные листья чуть колышутся под суровым осенним ветром.
— Красиво.
— Да, — выдохнул Гарри.
— Ты вложил в свой рисунок магию. Поэтому кажется, что лес настоящий.
— А разве так можно? — смущенно спросил Гарри. Луна серьезно смотрела на него своими бледно–голубыми глазами.
— Ты же волшебник. Это магия. Надо просто поверить.
— Да.
Нарисованное дерево покачнулось чуть сильнее, будто ветер усилился. Не прорисованная избушка Хагрида была чуть кривой, такой, как в жизни, и казалось, что еще чуть-чуть и на картинку выйдет лесник-полувеликан, а за ним будет семенить Клык, безуспешно пытаясь идти в шаг со своим хозяином. Они оба направятся в лес, чтобы побродить по холодным и мокрым от дождя почти незаметным дорожкам, и кентавры будут неслышно следить за ними из-за деревьев…
* * *
— Профессор МакГонагалл? Я бы хотел… поговорить с вами о моих родителях, если вы не против. Я… Нет-нет, я не хочу, чтобы вы рассказывали мне что-нибудь или… Но я о них ничего не знаю и… Понимаете? — Гарри чуть задыхался, как после быстрого бега. Луна сзади ободряюще сжала его ладонь.
— Я понимаю, мистер Поттер, — она очень выразительно посмотрела на Луну, и Гарри кивнул девочке. Та быстро подхватила свою сумку и учебники и вышла из класса, напоследок кинув Гарри обеспокоенный взгляд. — Но я могу лишь только сказать вам, с кем они дружили, чтобы вы связались с ними… Я плохо помню… — МакГонагалл задумалась и сказала:
— Мери Макдональд, лучшая подруга Вашей матери. Но она… погибла, это было уже после исчезновения Вы-Знаете-Кого, и люди расслабились… У нее осталась дочь, отец девочки погиб еще раньше, они так и не успели пожениться. Натали Макдональд, Вы можете связаться с ней, если захотите. Она только родилась тогда, осталась с одной из бабушек, пока мать была на работе. Натали на два года младше Вас.*
— Еще была Дорак, — МакГонагалл как-то по-матерински, но грустно улыбнулась. — Милая была девочка, очень сильная волшебница. Говорят, Темный Лорд убил ее лично. Они с Вашей матерью дружили, хотя Дорак была старостой в тот год, когда Лили поступила в Хогвартс. Продолжали переписываться даже после того, как Дорак закончила обучение. Дорак Медоуз. Великолепна в Чарах. Столько жизней, — тяжело вздохнула профессор, — столько судеб.
— Ах да, и, конечно, Алиса Лонгботтом. Конечно, когда они с Лили подружились, она еще не была Лонгботтом, но все за глаза звали ее так, они с Фрэнком были созданы друг для друга. Алиса и Лили были лучшими подругами, Алиса, Лили и Мери — неразлучная троица. Всегда ходили вместе. Мери всегда говорила Лили не верить… — МакГонагалл запнулась и посмотрела на навострившего уши Гарри. — Впрочем, это не моя тайна. Они с Мери были маглорожденными, а Алису называли предательницей крови — не то чтобы ее это волновало, мистер Поттер, но ей, конечно, было неприятно — и отношение к ним слизеринцев было не слишком радужным. Лили всегда защищала их, а Мери готова была накинуться на каждого, кто называл ее… — она снова запнулась, видимо, вспомнив, что говорит с Гарри, а не сама с собой.
— С вашим же отцом все было так же интересно. С самых первых дней они подружились. Четыре друга, они называли себя Мародерами: Джеймс Поттер, Сириус Блек, Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Неразлучные, они только и делали, что доставляли учителям неприятности, — профессор как-то совсем не «по-профессорски» усмехнулась. — Хотя, должна признать, некоторые их шутки были очень даже интересными. Но только не когда речь шла о Северусе…
— Вы говорите о профессоре Снейпе?! — перебил ее Гарри. МакГонагалл смерила его тяжелым взглядом. — Извините, профессор.
— Именно о нем, мистер Поттер. У вашего отца была какая-то личная неприязнь к нему, впрочем, очень даже взаимная. Они друг друга стоили. Другое дело, что Мародеров всегда было четверо.
МакГонагалл замолчала, будто не зная, что сказать дальше.
— Что с ними случилось, профессор? — тихо спросил он, зная, что то, что он услышит, ему не понравится.
— Из них вы сможете связаться только с Ремусом Люпином. Я уверена, он будет рад вашему письму. Он хотел забрать опеку над вами после смерти Лили и Джеймса, но… ему не позволили.
— Кто? Почему, профессор? — спросил Гарри, чуть сузив глаза.
— Министерство Магии, мистер Поттер. Альбус Дамблдор поручился, что вам будет лучше с семьей Лили, и Ремус сдался, — МакГонагалл тяжело вздохнула. — Не я та, кто должен был рассказать вам эту историю, — она смотрела куда-то за окном кабинета, и Гарри вдруг показалось, что она постарела на несколько десятков лет. — Так много людей умерло, мистер Поттер, так много уже не вернется с той войны. Не вы один, мистер Поттер, потеряли в войне всех своих родных. Таких слишком много, слишком много тех, кто никогда ни узнает своих родителей, ни поговорит со своими друзьями. Некоторые потеряли в этой войне все, и вы не самая страшное лицо войны. Вы стали Надеждой Магического Мира, мистер Поттер. Надеждой, что война больше не вернется. Что никто больше не умрет.
* * *
Гарри шел из кабинета профессора МакГонагалл со смешанными чувствами. Он много узнал о своих родителях, больше, чем за всю свою жизнь, но теперь появилось очень много новых вопросов. Что случилось с Алисой и Фрэнком Лонгботтомами? Их тоже убили? А Сириус Блек и Питер Петтигрю? Какая история кроится за этими именами? В голове отдавалось «Из них Вы можете связаться только с Ремусом Люпином». Почему МакГонагалл не сказала, что они умерли? Может, ей было тяжело говорить об этом?
От историй МакГонагалл все стало вдруг таким реальным: Мери Макдональд, готовая растерзать любого, кто скажет, что-то не то об ее родителях, добрая и терпеливая Лили, готовая простить любые слова и ошибки, пока не придет конец терпению, четыре «хулигана» Мародера, переругивающихся со Снейпом. Из всех них Гарри четко видел только Снейпа — остальные оставались для него загадкой. "Если бы я смог найти фотографии", — с тоской подумал Гарри.
***
* - я не помню точно в какой год поступала в Хогвартс Натали Макдональд, но это же AU. =)
