Свобода

Пролог

Гарри Поттер очень любил жизнь.

Может, это могло показаться странным, но в свои восемь лет Гарри часто думал о жизни и смерти, и, в конце концов, решил, что жить нужно так, чтобы о тебе вспоминали только хорошее. Невероятная мечта, ведь человек не может быть идеальным, и даже у идеального человека есть друзья и враги, но мечтать о таком чуде никто Гарри не мешал.

Так просто и так сложно.

Возможно, эта идея появилась у Гарри потому, что его родственники: дядя, тетя и кузен — не любили его. И Гарри не мог понять, почему. Чем он заслужил презрение и равнодушие? Он ведь старался, всегда все делал так, как говорила тетя, никогда не противоречил ей. Может, кто-то скажет, что он слабак, но когда тетя Мардж оговаривала его родителей, он сидел и молчал, даже не пытаясь возразить ей. Слушал, но не слышал.

В голове эхом отдавались слова «пьяница», «безработный», «бездельник»… Гарри так хотел капельку любви, так мечтал о заботе, что готов был терпеть эти обвинения в адрес его родителей молча, не отвечая.

Дадли любил бить его. Но Гарри никогда не отвечал. Не потому что не мог, ведь часть его твердила обратное, хотя физически это было невозможно, но он терпел, потому что надеялся, что его оставят в покое.

Оставили.

Может, Дадли надоела такая «груша», которая от той самой настоящей груши для битья ничем не отличается, может, ему действительно стало жаль кузена… Хотя, первое все же вероятнее.

У Гарри не было друзей — несмотря на свой отказ от «охоты на Гарри», кузен все еще ненавидел, когда у его двоюродного брата было что-то, чего не было у него. В этом случае, друзей. Нет, у Дадли была своя компания — мальчишки с таким же «атлетическим» телосложением, любящие издеваться над более слабыми. Но друзей не было. Все они держались на силе, покровительстве своего «главаря» — Дадли. Больше им ничего не нужно было.

Гарри всегда помогал тем самым, более слабым. За это Дадли еще больше его ненавидел. Более слабые благодарили и тут же забывали о существовании мальчишки с такой доброй душой.

Он был изгоем, одиночкой, нелюбимым, но любящим, и, в конце концов, он привык, ему стало это нравиться. Ему нравилось, что он мог идти, куда захочет, гулять, где хочет, делать, что хочет. Не всегда, но чаще всего. Справившись с работой по дому, избежав кузена, вежливо попросив у тети погулять по небольшому городку, ставшему ему родным, он мог, наконец, почувствовать себя свободным.

Гарри любил ветер — он казался ему воплощением свободы. Гарри любил небо — оно казалось ему воплощением бесконечности. Гарри любил солнце — оно казалось ему воплощением всего Света в мире.

Гарри любил жизнь. Во всех ее проявлениях.