Глава 10Несколько секунд Гермиона старательно обдумывала услышанное. Затем осторожно переспросила:
– Простите, сэр?
И тут произошла совсем уж невероятная вещь. С неожиданной сноровкой профессор зельеварения Северус Р. Снейп опустился перед Гермионой Грейнджер на одно колено.
– Пьяная галлюцинация, – обреченно подумала девушка, разглядывая коленопреклонного профессора Снейпа.
– Мисс Грейнджер, – пьяная галлюцинация заговорила тоном, пародирующим высокую торжественность, – второй раз за этот день я пришел просить у вас прощения. Этим утром… да что там этим утром, всю жизнь я вел себя с вами, как презренный трус…
Снейп поднял к ней лицо, и Гермиона увидела, что в его черных глазах не было насмешки: напротив, в них плескалась непонятная ей затаенная тревога. Теперь он молчал, как бы ожидая ее ответных слов, так что Гермиона принялась лихорадочно придумывать что-нибудь поумнее, но тут же почувствовала, что в данную минуту ей не до этого.
Совсем не до этого.
Было ли тому причиной излишне нервозное состояние Гермионы или то, что за весь день она так и не притронулась к еде, но именно в этот решающий момент полбутылки огневиски, поглощенные ею за последние три четверти часа, неожиданно решили устроить в ее желудке что-то вроде революции. Причем в таких масштабах, что Гермиона со всей отчетливостью поняла: еще десять секунд – и ей придется до конца жизни краснеть, вспоминая сегодняшний вечер.
Очень-очень быстро проанализировав ситуацию, девушка приняла единственно верное решение: оттолкнула склонившегося перед ней мужчину и бросилась вон из комнаты…
…Пять минут спустя, рассматривая в зеркале ванной комнаты свое мертвенно-бледное лицо, Гермиона мрачно подумала, что едва ли ей когда-нибудь представится лучший момент для самоубийства. Вторая мысль была несколько более разумной: а не апаррировать ли ей в Лондон прямо сейчас, не теряя ни секунды? Мысль третья была оформлена коротко и ясно: нет!
…Северус Снейп, уютно устроившийся в кресле с одной из гермиониных книг, внимательно посмотрел на появившуюся в дверях девушку. На его лице отразилась странная смесь облегчения и досады.
– Рад, что вам стало лучше, мисс Грейнджер, – ровным голосом сказал он.
Гермиона, вызывающе задрав подбородок (лучшая защита – это нападение), гордо прошествовала по комнате и опустилась в кресло напротив профессора.
– Простите, сэр, – таким же ровным голосом сказала она, вложив в свой тон максимально возможную порцию собственного достоинства.
Снейп усмехнулся и отложил книгу.
– Не скрою, я ожидал несколько иной реакции на свои слова, но, в любом случае, не берите в голову… Между делом, на чем я успел остановиться?..
– Кажется, кое-что о презренных трусах… – протянула Гермиона.
– Именно, – ободряюще улыбнулся Снейп и сцепил тонкие пальцы в замок, – на презренных трусах. Благодарю вас... Точнее, я пытался обратить ваше внимание на мою скромную персону...
Гермиона напряженно кивнула, продолжая сохранять осанку человека, проглотившего швабру.
– Понимаете, мисс Грейнджер… сегодня я понял, что всю жизнь чего-то боялся. Сначала боялся отца, боялся его гнева, его насмешек… Боялся других детей: вдруг они оттолкнут меня, ударят, насмеются… Потом вырос и стал бояться еще больше. Боялся оказаться незамеченным и непризнанным, или, что еще хуже – оказаться в смешной и нелепой ситуации…
Гермиона снова согласно кивнула, но ее собеседник, похоже, не нуждался в доказательствах ее внимания – его взгляд стал чуть отстраненным, туманным, как у всякого человека, погружающегося в собственные размышления.
– Так и вышло, что все эти сорок с лишним лет я не жил – лелеял свой страх. Или прятался от него… А потом вы, Гермиона… Вы ведь были всего лишь полустершимся воспоминанием из не самого приятного периода мой жизни…
Гермиона стиснула кулаки так крепко, что ногти вонзились в ладони.
–…То есть, я, конечно же, читал ваши статьи, – тут же поправился Снейп. – И они мне действительно нравились. Но это – совсем другое: подпись под газетным текстом редко воспринимаешь как живого человека. А потом вы пришли в мой дом, и оказалось, что девочка-всезнайка из Гриффиндора выросла и превратилась в красивую и умную женщину… прямо-таки воплощенный идеал современного мужчины…
– Ып, – сглотнула Гермиона, не в силах произнести что-то более конкретное.
– Разумеется, я увлекся вами, как последний дурак… Мисс Грейнджер, не делайте такие круглые глаза – только не надо доказывать мне, что вы ничего не заметили… Да любая женщина… впрочем, не важно. Возможно, не окажись вас здесь, в Стокгольме, я бы не выдержал и переборол свой страх – попытался бы найти вас в Лондоне. Хотя… скорее всего сидел бы и дальше раком-отшельником в своей скорлупе, упиваясь несбывшимися надеждами… О, Мерлин… Когда я здесь увидел ваше имя в списке журналистов… и потом, вчера вечером… – он задохнулся, но продолжил. – Это было слишком необычно для меня и слишком… пугающе. Неудивительно, что я попробовал убежать от самого себя, опять же, как последний трус…
Снейп прервался и, взяв со столика стакан, попытался налить в него огневиски из отставленной Гермионой бутылки. Его руки заметно дрожали.
– Ваше здоровье, мисс Грейнджер… Так вот…Раз уж сегодня я совершил, наконец, смелый поступок – сказал этим напыщенным павлинам… нашим ученым мужам… сказал им то, что я действительно думал, а не то, что они хотели услышать… Раз уж я сделал это – постараюсь продолжить. Итак… Мисс Грейнджер, мне чертовски жаль, что я вел себя так по-свински этим утром… Я испугался.
Трясущейся рукой Северус Снейп поставил пустой стакан обратно на столик и закрыл лицо руками. Теперь его голос звучал приглушенно:
– Себя испугался, вас испугался, своих чувств испугался. Боялся, что вы меня оттолкнете… что все обратится в шутку. Что я окажусь дураком, каким, собственно, и являюсь… Мисс Грейнджер, простите меня… Я не могу… теперь не могу без вас… Поэтому прошу вас… Мисс Грейнджер? Мисс Грейнджер, почему вы плачете? Гермиона… что я сказал такого, чтобы заставить тебя расплакаться, милая?..
Гермиона и сама не заметила, как первая предательская слезинка скользнула по ее ресницам и устремилась вниз по щеке. В эти минуты она вообще плохо осознавала свое присутствие в пространстве и времени – как если бы вновь наблюдала себя и говорящего с ней Снейпа всего лишь на поверхности волшебного зеркала. И только почувствовав, что ее мокрое от слез лицо гладят осторожные пальцы Северуса, и услышав это простое, но такое важное слово «милая», Гермиона поняла, что все еще дышит.
– Наконец-то ты сказал это… – пробормотала она сквозь слезы и, уткнувшись носом в теплую шею профессора Снейпа, окончательно и бесповоротно разрыдалась.
…А теперь на некоторое время оставим этих двоих. Им еще много нужно было сказать друг другу. Так много, что когда корреспондент «Придиры» Луна Лавгуд, несколько захмелевшая после с честью пережитого банкета, без стука распахнула дверь в спальню номера корреспондента «Еженедельного пророка» Гермионы Грейнджер (мощный удар ногой, отягощенный внушительным «Алохомора»), хозяйка номера все еще сидела на коленях у своего бывшего учителя, а ныне лауреата Столетней премии Международной ассоциации зельеваров (профессора Зельеварения, почетного члена Европейской академии Алхимии, почетного члена Международной ассоциации зельеваров и прочая, прочая, прочая…) Северуса Снейпа.
– Вот, черт, – сказала Гермиона Грейнджер, поспешно вскакивая с колен профессора и одновременно пытаясь привести в порядок окончательно растрепавшиеся волосы.
– Забавная ситуация, – усмехнувшись, резюмировал Северус Снейп, тоже почему-то приглаживая волосы.
– Обалдеть! – щелкнула пальцами левой руки Луна Лавгуд. – Выходит, мисс Навозный Жук все-таки была права?!
И чуть смугловатое лицо мисс Грейнджер, и традиционно-бледная физиономия профессора Снейпа приобрели совершенно одинаковый алый оттенок.
– О, черт! – повторно чертыхнулась Гермиона. – Я же совсем забыла! – Профессор… то есть, Северус, – поправилась она под строгим взглядом черных глаз, – Рита Скиннер жаждет моей крови… Она подглядывала за нами вчера… и сегодня тоже… А после того, как я окатила ее из бокала с шампанским, вне сомнения, она накатает в своем «Ведьмополитене» такую грязную статейку, что ни мне, ни вам мало не покажется!..
– Гермиона, милая, успокойся, – Северус успокаивающе похлопал ее по руке. На этот раз непривычное ласковое обращение далось ему без труда, так что уже успевшая «завестись» журналистка тут же замолчала и, обмякнув, опустилась… правда, не на колени к профессору, а всего лишь на соседнее кресло.
– Но ты не понимаешь, – почти взмолилась она, – Рита…
– Я все прекрасно понимаю, – мягко сказал он. – Во-первых, во время нашего утреннего… разговора я заметил мисс Скиннер, прячущуюся за дверным косяком. Боюсь, моя реакция несколько озадачила именно тебя… Гермиона. А, во-вторых, я имел честь пообщаться с этой очаровательной особой примерно… часа три назад. Именно тогда я и узнал подробности инцидента с бокалом шампанского. Правда, в несколько утрированной форме: я был уверен, что ты вылила на нее как минимум пол-ящика огневиски…
– И что вы ей сделали… сэр? – тут же осведомилась Луна, уже успевшая расположиться в третьем кресле с полным стаканом огневиски в руке.
– Я взял с нее слово, что она не причинит никаких неприятностей Гермионе. В обмен на… небольшое интервью о моей личной жизни.
– Личной жизни? – одновременно ахнули Гермиона и Луна.
– Ну да, – развел руками Снейп, – больше ее ничего не интересовало, так что пришлось применить некоторую долю воображения. Например, рассказал ей, что мы с Гермионой собираемся тайно обвенчаться в Гималаях в Вальпургиеву ночь. А также о том, что моя невеста предпочитает секс в стиле садо-мазо… Кажется, я несколько поторопился… Гермиона, пожалуйста, не смотри на меня так, я только пошутил! Не говорил я ей ничего про садо-мазо…
Гермиона Грейнджер с силой вцепилась в ручки кресла. Три коротких вздоха.
– Ты хочешь, чтобы мы поженились?
– Великий Мерлин… – поморщился Северус Снейп, – Гермиона, для начала запомни нисколько простых вещей. Совершать подвиги и делать предложение – это удел мужчины. И если первое у тебя порой и выходит довольно сносно, то второе…
Профессор резко выхватил из рукава волшебную палочку и уже привычным для Гермионы движением опустился на одно колено.
– Розеус! – внятно произнес он, и в его руке возник пышный букет кроваво-красных роз.
– Гермиона, ты выйдешь за меня замуж?
Гермиона медленно поднялась с кресла… В другом кресле сдавленно ахнула Луна.
– Сразу оговорюсь, – невозмутимо продолжил профессор, – я не Принц на белом коне, так что замков, королевств и прочей романтики обещать не могу…
– А мне... и не надо, – просто сказала Гермиона, отчетливо ощущавшая сейчас, как пол уходит у нее из-под ног и окружающий мир начинает все быстрее крутиться по часовой стрелке.
– Замечательно, – кивнул Снейп. – Будете свидетельницей, мисс Лавгуд.
Затем, внезапно посерьезнев, добавил:
– Я плохо знаю, что такое любовь, Гермиона… Но, если то, что я сейчас чувствую… к тебе, не имеет с ней ничего общего… что ж, значит мне не дано узнать о ней ничего. Пожалуйста, выходи за меня. Я… люблю тебя.
Не то, чтобы Гермиона ожидала такого поворота событий. Она даже хотела сказать что-то о том, что брак – это серьезно, о том, что ее нетрезвое состояние не располагает к принятию столь ответственных решений, о том, что Северус, вероятно, погорячился…
…Но вместо всего этого она просто сказала:
– Да.
…Два часа спустя…
…Они аппарировали у самых дверей ее Лондонской квартиры – уж эти-то координаты Гермиона помнила наизусть.
– Алахомора, – мягко сказала она дверному замку. Очень даже современному замку. Очень даже магловскому.
Дверь услужливо отворилась.
Но Гермиона отчего-то отвернулась прочь от такой знакомой, такой привычной двери родного дома и вперила вопрошающий взгляд в своего спутника – высокого сутулого человека в черной мантии.
– Ну что ты, Гермиона? – почти ласково спросил тот.
– Понимаешь... – она запнулась, – я вдруг подумала… мы знакомы около десяти лет… Выходит, так много любви… так много нежности потеряно за эти годы…
Несколько секунд он обдумывал ответ.
– Ты не права, – наконец, решительно возразил он. – Я думаю, раз уж мы встретились сейчас… десятилетие спустя нашей первой встречи, значит, в этом заключен какой-то очень важный, пока непонятный нам смысл. Может быть, раньше мы не смогли бы понять.. и оценить…
Она торопливо прижала палец к его губам.
– Не надо… Ты войдешь?
– Ну что ты… – криво усмехнулся он. – Я холостой мужчина, а ты – молодая девушка…
– Даже учитывая то, что ты сделал мне предложение? – с интересом спросила она, обвивая руками его шею.
– Тем более, – ловко высвободился он. – Кроме того, тебе нужно работать…
– Угу, – легко согласилась она, – у меня как раз актуальный материал горит… Что-то о Столетней премии… Не поможешь?
– Хм… – он наморщил лоб, – кажется, я что-то слышал о Столетней премии… частное мнение, не более… Предлагаешь поработать над твоим материалом вместе?
– Именно, – подтвердила Гермиона Грейнджер. – Вместе. Мне очень нужна твоя помощь. Видишь ли, это действительно актуальный материал…
Входная дверь за их спинами захлопнулась. Деликатный Крушэнкс рыжей молнией метнулся прочь – на балкон.
– Я с радостью помогу тебе, – сказал Северус Снейп.
