Глава 10Итак, для всех, кто еще/уже не в отпуске - новая глава. Всем большое спасибо за комментарии. Я внезапно превратилась в obsessive whovian, что немного мешает сосредоточиться на переводе)))
Gilliane
……………
оОООо
……………
С того вечера Седрик присоединился к их компании, хотя большую часть времени он не отходил от Уэнсдей, находясь под впечатлением от ее выступления на балу. Он подарил ей своего дракончика, на что девушка не знала, как отреагировать: то ли придушить ухажера, то ли четвертовать и разбросать его части по сторонам света. Поэтому она просто промолчала. Задетые близнецы несколько раз бросали Седрику вызовы, проверяя его на прочность, тот же, слегка опешив, их принимал. Они друг друга хорошо уравновешивали.
Гарри, находивший все это очень забавным, не раз поддразнивал сестру, и только лишь молниеносные рефлексы спасали его от безвременной и очень болезненной кончины. Разозленная Уэнсдей – отличный способ держать себя в форме.
Драко с Блейзом до сих пор держали обиду и упрямо отказывались с ним разговаривать. Гарри снисходительно улыбался. Они образумятся со временем.
Сегодня на Уходе они должны были проходить единорогов, но Хагрида что-то нигде не было видно. Странно.
– Меня зовут профессор Граббли-Дерг, - объявила невысокая, полноватая женщина. – Мальчики – отойдите подальше. Единороги более терпимы к контакту с женскими особями.
Все девицы тут же сгрудились вокруг этого отвратительно хрупкого, практически небесного создания, на их лицах застыло восторженное выражение. По крайней мере, на лицах гриффиндорок. Слизеринки в это время о чем-то украдкой перешептывались. Они вели себя очень тихо в последнее время, сдерживаемые неослабевающей гонореей и постоянными вспышками мигреней и носовыми кровотечениями, из чего можно было заключить, что они готовят очередную пакость.
Щелк-щелк.
В глубине подлеска солнечный луч случайно высветил поверхность черного панциря. Не оглядываясь назад, Гарри стал пробираться туда, в чащу, мгновенно пропадая из вида.
Соплохвосты, достигшие размеров лабрадора, со всех ног кинулись к нему, повалив на землю, в ожидании привычной порции ласки (или, скорее, крови). Их яд стал уже намного более опасным и был способен прожечь дыру в листе стали. Просто замечательно. Бабушка еще никогда не работала с данным образцом яда. Она будет довольна.
Внезапно по земле прокатился гул от топота копыт, и послышались испуганные крики.
Он оглянулся, затем начал спихивать с себя навалившихся соплохвостов.
– Кш-ш, мои дорогие, я покормлю вас позже.
Гарри, слегка нахмурившись, быстрым шагом направился к остальным ученикам. Подходя, он осторожно разгладил возникшую меж бровей складку, возвращая на лицо привычную безмятежную маску, и пробрался к центру столпотворения. Он увидел, что профессор Граббли-Дерг пыталась успокоить дико мечущегося единорога, который, выкатив распахнутые в страхе и ярости глаза, брыкался, взбешенно ржал и вставал на дыбы.
– Позовите мадам Помфри! – прокричала она наблюдавшим со стороны ученикам. Те застыли в шоке, по лицам многих гриффиндорок (но не слизеринок, как отметил Гарвесте) катились слезы. И только тонкая фигурка Гермионы метнулась в сторону замка, спеша со всех ног в больничное крыло.
Встревоженный и несколько взъерошенный Блейз сидел на коленях, положив руку под голову сраженному Драко. Кровь, густая, рубиново-красная, блестела каплями росы на траве и сверкала в лучах солнца на остром единорожьем роге, как бы посмеиваясь над ним, искушая его.
Широкая рваная рана тянулась от локтя до самого плеча. Драко побелел лицом и отчаянно хватал ртом воздух, но сдерживался и, сжимая зубы, боролся с острой пронизывающей болью. Легкими невесомыми касаниями Гарри провел рукой от его лба к шее.
– Мой храбрый
Йормунгандр, - нежно произнес он и надавил пальцами на специфическую точку, так же, как он сделал при нападении на Блейза в прошлом году. Драко потерял сознание.
– Гарвесте, может, ты как-то… кровь… - Блейз крепче прижал к себе раненого друга. Он сам сдерживался из последних сил, и в его голосе были отчетливо слышны умоляющие нотки.
– Дорогой, в тот раз все было еще хуже.
Что-то влажно блеснуло на складках разорванной мантии Драко. Гарри немедленно сузил глаза. Это «что-то» выглядело подозрительно похоже на кровь единорога.
Кто-то испачкал ей одежду Малфоя, зная, что ничто не приводит единорога в такое бешенство, как запах смерти своего собрата.
Гарри минуту задумчиво разглядывал рану Драко, затем склонился к его шее. Его друг терял много крови, и, похоже, ему придется потерять еще немного. Ладонью легонько лаская края неровного пореза, Гарвесте осторожно надкусил нежную кожу на шее, длинные темные волосы скрыли его манипуляции от глаз любопытных зрителей.
Кровь была густой и теплой, но сейчас было не время увлекаться. Он сосредоточился на своих ощущениях, на быстрой пульсации крови, на ее солоновато-пряном вкусе, и позволил Магии течь по его руке к кончикам пальцев. Магию Крови редко когда применяли в лечении, но это было вполне возможно, чем он сейчас как раз и собирался воспользоваться. С его силой лечение будет быстрым, а когда он закончит здесь, он пойдет и найдет тех, кто все это подстроил. И в этот раз он приведет с собой Уэнсдей.
……………
оОООо
……………
Мадам Помфри была поражена, насколько быстро и мастерски удалось закрыть рану. В итоге не осталось даже шрама, лишь тонкая серебристая линия отмечала то место, где Драко пронзил рог единорога. Придя в себя в больничном крыле, тот сообщил целительнице, что рука еще немного побаливает, и после проверки всех моторных функций и хорошей дозы кроветворного зелья, был отпущен на свободу. За дверьми его тут же атаковала истерично рыдающая Гермиона. Драко нашел глазами Блейза и одними губами произнес
«девчонки». Блейз лишь хмыкнул в ответ и хлопнул Драко по здоровому плечу, после чего вся троица направилась в Большой зал на ужин. Гарри с ними не было.
У него имелись несколько иные планы.
Он ускользнул из больничного крыла, как только ответил на все вопросы целительницы. Один взгляд – и вот уже Уэнсдей, словно тень, неслышно следует за ним по темным коридорам. Без труда учуяв запах крови единорога, исходивший от его «любимых» слизеринцев, Гарри молча указал на них сестре. Уэнсдей улыбнулась.
Вскоре он спокойно прошел в дверь женского туалета и, после короткого шипящего пароля, снова оказался в Тайной комнате. Здесь ему не нужны будут заглушающие чары. Пахло по-домашнему, почти как у бабушки на кухне, пожалуй, лишь чуть меньше потрохами, да сильнее змеиной кожей, и еще одной смертью. Пока одной.
Темно здесь на этот раз не было. Аддамсы любили работать при хорошем освещении, чтобы их жертвы могли четко видеть, что
именно с ними делается.
В одном углу, помешивая почти готовое зелье, стояла Уэнсдей, свет горящих факелов бросал кровавые отблески на ее лицо, зажигая дьявольский огонь в глазах. Она точно выполнила все поручения Гарвесте – всё было практически готово: Костерост и Кожерост, Кроветворное и Дурманящее зелья, напиток Забвения и другие лечебные снадобья, каждого по полному котлу.
С терявшихся во мраке высоких сводов зала свисали крепкие веревки, которые Гарвесте каким-то образом умудрился закрепить наверху, к каждой из них был привязан один из пленников. Три силка для трех подопытных кроликов. Толстое, грубое волокно веревок врезалось в запястья и лодыжки подвешенных вверх ногами учеников, раскачивавшихся посреди зала, как телячьи туши в лавке мясника, и подметавших волосами грязный каменный пол.
Бодро Деррик. Маркус Флинт. Дафна Гринграсс.
– Вы вели себя очень плохо.
Дафна дернулась при звуке его голоса.
– Аддамс, сукин ты сын, отпусти нас немедленно!
Мгновенно оказавшись возле нее, Гарвесте приподнял ее голову и повернул лицом к себе:
– Ты не в том положении, чтобы что-то требовать,
куколка.
– Хватит придуриваться! Мы же в Хогвартсе! Ты нам ничего не сможешь сделать!
– Я бы с этим поспорил. Ты никогда не задумывалась, что случилось с Винсентом Креббом?
Бодро в первый раз подал голос. И для такого здорового парня его голос весьма ощутимо и даже, по мнению Гарвесте, очаровательно, дрожал.
– М-мы д-думали, что его перевели в Дурмстранг.
– Вы ошибались. Его перевели гораздо дальше.
– Отпусти нас! – Дафна стала отчаянно трепыхаться, пытаясь выпутать хотя бы свои руки. Гарвесте наблюдал, как от паники и напряжения выступили вены на ее висках, и слышал страх в ее голосе. – Отпусти!
Уэнсдей резала с хирургической точностью. Она сделала аккуратные надрезы на запястьях и под лодыжками, чуть проткнула кожу у основания шеи. Она прекрасно знала, где расположены вены, и скоро кровь потекла, сначала медленно, как бы неохотно, потом – непрерывным «кап-кап-кап» закапала в подставленные им под головы миски.
– Вы все просто маленькие недоумки, со своими глупыми претензиями и обидами, но даже ваша кровь вполне пригодна для использования. Мне очень жаль, но придется признать: вы пока не умрете и ничего не запомните, однако, по крайней мере, сегодня я сделаю так, чтобы вы молили о смерти. А если вы снова посмеете причинить боль моим друзьям – ну, тогда я просто буду делать это снова, и снова, и снова, пока вы не сломаетесь, превратившись в безмозглые овощи, неспособные больше ни на что, кроме как пускать слюни и ходить под себя – мечта для палача. И я
буду этим палачом.
Их крики звучали музыкой в его ушах, той музыкой, которую не смогла бы сыграть ни одна скрипка или даже целый оркестр, не смогли бы никогда в жизни сочинить такие великие мастера, как Брамс или Моцарт. А он играл на своих инструментах умело и вдохновенно, и ему хотелось смеяться, как смеется оборотень при виде полной луны, льющей с неба свой призрачный свет. Но здесь и сейчас не было ни оборотней, ни луны. Никаких свидетелей.
……………
оОООо
……………
Гарри облизнулся напоследок и убрал термос обратно в карман. Добытой им с Уэнсдей крови вполне хватит на следующие две недели. На самом деле, источник вечной молодости.
Они сидели на конце причала ранним зимним утром, болтая ногами в ледяной воде и наблюдая за Виктором Крамом, совершавшим свой ежедневный заплыв. Рядом сидел кузен Что и внимательно следил за тем, чтобы ни один его волосок не коснулся поверхности воды. Всей Семье было прекрасно известно, насколько кузены ненавидят намокать. Их душ обычно занимал тридцать секунд, и еще три часа уходило потом на то, чтобы выйти из депрессии.
– Гарри?
Он обернулся. Гермиона, непривычно смущенная, смотрела на него, нервно кусая губы.
– Да, дорогая?
– Что значит… мм… что значит
«филия»?
Он моргнул.
– И раз уж зашла об этом речь –
«Йормунгандр»? – встрял Драко. Он сидел неподалеку, прислонившись к спине Блейза, попеременно сжимая в кулак и расслабляя свою руку, тренируя порванные мышцы. Лишь это слово, да взгляд зеленых глаз, да поддерживавшие его руки Блейза – вот и все, что осталось в его памяти от того происшествия с взбешенным единорогом.
–
Йормунгандр – великий змей Мидгарда, по древненорвежской мифологии именно из-за него наступит конец света, - с улыбкой объяснил Гарвесте, протягивая руку к поврежденному месту и вместе с легким касанием пропуская сквозь него часть своей Магии. – А
«фюльгья», я думаю, ты имела в виду, Гермиона, является знамением смерти.
Гермиона аж подавилась воздухом от такого заявления. Блейз прикусил костяшки пальцев, пытаясь не рассмеяться в голос.
– Но когда они являются в виде женщин, они становятся кем-то вроде ангелов-хранителей, - пояснил Гарри, поворачиваясь к Гермионе и насмешливо щелкая ее по лбу.
– Ну… это….
Уэнсдей пренебрежительно хмыкнула и, достав небольшой пузырек, вылила его содержимое в воду. Мутно-белая жидкость тревожаще-неприятно хлюпнула, погружаясь вглубь озера.
– Вечно ты со своими кличками, Гарри.
Острыми иглами рассекли морозный воздух золотистые нити длинных волос, вынуждая Уэнсдей экстренно ретироваться под воду, чтобы не быть пронзенной насквозь. Кузен Что забрюзжал раздраженно, затем из глубин густой шевелюры возник другой флакон, несколько локонов обвились вокруг горлышка и опрокинули его содержимое в воду. Озеро начало дымиться.
Вдали было видно, как Крам барахтается в воде, неразборчиво ругаясь по-болгарски и сплевывая.
–
Бзбзбз-бзззз-бз!
Стальные спицы пронзили поверхность озера, словно мини-торпеды, и вот уже Виктор снова показался над водой, поддерживаемый Уэнсдей.
– Я всего лишь хотела пошутить! – прокричала она, размахивая пучком спиц, зажатых в свободной руке.
– Ну, тогда плыви сюда. Я уверен, кузен Что приготовил специально для тебя пару
шуток.
