Интерлюдия: Роза- Твоему отцу надо срочно сбрить бороду. Он скоро будет похож на человека, который охотится, чтобы добыть себе пропитание, и пишет манифест Пожирателя Смерти в лесной хижине, - говорю я Скорпиусу, просматривая очередную статью о господине Малфое в Ежедневном пророке.
Ал, Скорпиус и я сидим в опустевшем Большом Зале и смотрим через окно на старый дуб, растущий перед озером. Сегодня воскресенье, и школа погружена в леденящее душу оцепенение, свойственное выходному дню. В Англии наблюдается небывало жаркая весна, и мы все лоснимся от пота; наша кожа блестит, словно покрытая перламутром. Мы хотели выйти на улицу, но у Скорпиуса, с его цветом лица, есть только две возможности: либо мгновенно стать красным, как рак, либо находиться в помещении. К тому же, все сейчас болтались во дворе, а он не хотел никого видеть.
Скорпиус и Ал были погружены в жаркий и довольно запутанный диспут о международном квиддиче, когда я их прервала, высказав свое мнение по поводу внешности господина Малфоя, и тем самым напомнив Скорпиусу о существовании отца. Он, естественно, не сильно обрадовался.
- Знаешь, во всем, что сейчас происходит, - он кивает на заголовок: «Бывший член Визенгамота утверждает, что Драко Малфой в свое время заключил сделку о досрочном освобождении из Азкабана, и теперь пытается устроить то же самое для своего отца», - можно обвинить тебя.
- И как, во имя Мерлина, ты пришел к этому заключению? – я почти кричу.
- Твоя вина заключается в том, что ты пригласила отца на обед в День подарков, - его голос совершенно спокоен, но холоден. Я вообще не помню, когда он в последний раз улыбался – в смысле, искренне. Он похудел; лицо заострилось, и в глазах появился постоянный стальной блеск. Несмотря на общую ненависть, которую к нему выказывают в школе, я знаю, что куча девчонок тайно по нему сохнет. К своему стыду вынуждена признать, что и моя двоюродная сестра Лили тоже относится к их числу. Скорпиус не обращает на них внимания. Он сейчас больше, чем когда-либо прежде, заслуживает прозвище «Железный Долли». Вот ведь какая штука. У него прозвище – «Железный Долли», а у меня – «Лягушонок». Наверное, «Самая умная ведьма нашего поколения» - слишком длинно, к тому же занято мамой. Нет в жизни справедливости!
- Из-за тебя они стали разговаривать друг с другом, - обвиняет он, - если бы не ты, он бы никогда не использовал таким образом (кивок на заголовки) свою дружбу с миссис Уизли.
- Дружбу? Они едва словом друг с другом перебросились, - говорит Ал. – Нет ни одной фотографии, на которой они были бы вместе запечатлены.
- Вот именно!
Мы с Алом переглядываемся, а затем Ал неуверенно спрашивает:
- Вот именно что?
- Отец не дурак. Он знает,
что бы все говорили, если бы он вдруг подружился с миссис Уизли. Сказали бы, что он все это заранее спланировал и каким-то образом заставил ее участвовать в своих махинациях - вероятнее всего, принудив ее к этому.
- Но все и так это говорят, - напоминает ему Ал.
- Верно, но подтверждения этим обвинениям нет. Трудно найти доказательства, если отец и миссис Уизли даже не разговаривают друг с другом.
- То есть… ты думаешь, что твой отец и моя тетя на самом деле тайно общаются, и все это – просто заговор с его стороны, целью которого является вызволение твоего деда из тюрьмы?
- Да.
- Ага, - Ал бросает на меня взгляд, говорящий, что Скорпиус явно двинулся. Повисает неловкое молчание, которое бедный Ал пытается нарушить, бормоча:
- Неужели ничего нельзя поделать с этой жарой?
Я оборачиваюсь на уткнувшуюся в книгу старосту, сидящую за столом Ровенкло. Быстро наколдовываю мини-циклон с охладительными чарами. Ветерок начинает приятно обдувать кожу.
- Лягушонок, иногда ты оправдываешь свое второе прозвище, - искренне хвалит меня Скорпиус. Подчас он может быть таким милым.
- Что ты, надо было только взмахнуть рукой вот так, потом опустить ее вниз и покрутить против часовой стрелки, а затем…
Они изображают крепко спящих и громко храпящих людей.
- Вы что, серьезно? Вот как вы намерены себя вести?
- Прости, сколько времени я был в отключке? – Скорпиус притворяется, что смахивает с губ слюну, а Ал протирает глаза.
- Извини, Рози, но ты сама знаешь, что происходит всякий раз, когда ты начинаешь читать нам лекцию.
- Вы оба – дураки.
Они оба снисходительно мне улыбаются, вернее, Ал улыбается, а Скорпиус ухмыляется или что-то в этом же духе. После того случая в доме господина Малфоя, эти двое стали… добрее друг к другу; даже вместе смеются над собственными шутками. Скорпиус уже не ведет себя с Алом, как последняя скотина. Эта дружба пока хрупкая, потому что Скорпиус периодически срывается на Ала, когда тот слишком уж позволяет себе расслабиться. Он все еще держит дистанцию, но она явно укорачивается.
Я хмыкаю и закрываю газетой лицо, чтобы их не видеть, но потом понимаю, что зря это сделала. Мои действия только напомнили Скорпиусу о том, что он должен продолжать кукситься и злиться. К счастью, Ал опять пытается спасти ситуацию:
- Ты придешь на игру в эти выходные?
Я слегка опускаю газету. Скорпиус ухмыляется Алу и начинает подтрунивать над ним по поводу игры. Поразительно, но попытка Ала отвлечь Скорпиуса сработала. По-видимому, у Малфоя концентрация внимания не больше, чем у пескаря.
- Поттер, у Гриффиндора в этом году есть шанс победить, потому что мне запрещено играть в квиддич, так как отец впервые в жизни, ни с того ни с сего решил вдруг поступить правильно, а Роза меня сдала.
- Что ж, по крайней мере, половина из того, что ты сказал – правда, - бормочу я, но он меня слышит. Ал вмешивается прежде, чем Скорпиус успевает нахамить в ответ.
- Напрасно ты так считаешь. Да, Слизерин выиграл кубок в прошлом году – подумаешь! Если бы я забил еще один гол… - тут Скорпиус фыркает. Ал не обращает на это внимания. – Но ты ведь понимаешь, что если Слизерин выиграет эту игру, тебя могут больше не позвать в команду – ни на роль Ищейки, ни на какую-либо другую.
Тень пробегает по лицу Скорпиуса, и я понимаю, что эта мысль ему в голову не приходила. Только этого ему сейчас не хватало. Все, что у него есть – это мы и квиддич.
Ал осознает свою ошибку и пытается выкрутиться:
- Ну, то есть, я хотел сказать…
- Забудь. Неважно.
- Скорпиус…
Тот награждает Ала взглядом, полным такого глубочайшего отвращения, что слова замирают на губах у моего двоюродного брата, и он весь скукоживается.
- Скорпиус, ты такая сволочь, - качаю я головой.
- Что я такого сделал? – спрашивает он, искренне недоумевая.
- Роза…
- Послушай, Лягушонок, все это неважно. Поттер - их лучший Охотник. Он, наверное, и один, без команды, мог бы выиграть кубок для Гриффиндора.
Ал выглядит ошарашенным. У меня на лице, скорее всего, такое же выражение. Неужели Скорпиус только что сделал комплимент Альбусу Поттеру? Мы оба сидим, потеряв дар речи от изумления, а Скорпиус явно чувствует себя не в своей тарелке. И только я решаю что-то сказать – хоть что-нибудь, неважно - как до нас доносится гогот. Мы оборачиваемся и видим группу слизеринских мальчишек из его класса, входящих в Большой Зал.
Так странно и поразительно наблюдать, как Скорпиус мгновенно меняется, превращаясь из скованного и неуверенного в себе подростка в кого-то, чей взгляд горит ненавистью тысячи солнц, и может мгновенно расплавить твою кожу и высушить слезы.
Слизеринцы пытаются ответить ему таким же взглядом, но куда им до такого профессионализма! Они уходят, но Скорпиус продолжает сидеть со свирепым выражением лица.
- Что это было? – спрашиваю я.
- Это касается квиддича, - врет он и забирает у меня газету.
- Но они ведь даже не в команде!
Как бы мне хотелось, чтобы Ал, наконец, научился вовремя затыкаться! То, как Скорпиус на него смотрит…
Приближающийся квиддичный матч между Слизерином и Гриффиндором (да, Слизерин вышел в финал без Скорпиуса, и сей факт заставил его пересмотреть свое «предназначение в жизни») усилил и без того накаленную обстановку, царящую в школе. Постоянно вспыхивают конфликты, вызванные либо соперничеством между нашими факультетами, либо просто ненавистью к Скорпиусу. Ситуация достигла точки кипения, и если раньше столкновения ограничивались просто обменом гневных взглядов, то со временем это переросло в оскорбления, оттуда – в грубые толчки в коридорах, а сейчас никто не гнушается и бросанием заклятий, причем не только в Скорпиуса. Ал и я признаются автоматически виновными по ассоциации. Наша дружба с ним, по-видимому, означает, что мы – сторонники Пожирателей Смерти и их идеологии. Слизеринцы травят нас за то, что мы послужили причиной наказания Скорпиуса, и он не может больше играть за команду. Старостам было велено присматривать за нами, но к счастью, весь клан Уизли и Поттеров тоже следит, чтобы нам не накостыляли. Школьники побаиваются трогать Ала и Джеймса, опасаясь, что Гарри Поттер нагрянет на Хогвартс и даст волю своему гневу. Я смеялась по этому поводу, так как не знала, что у дяди Гарри гнев вообще имеется в наличии. Но Джеймс уверил меня в том, что это правда. Однако, в то время как дядя Гарри, предположительно, обладает способностями гневаться, кипящая злость Скорпиуса однозначно заставляет его кровь бурлить. И я знаю, что он в любой момент может взорваться.
Довольно скоро он вновь возвращается к озвучиванию своей теории о том, что его отец – воплощение дьявола. Ал сочувствующе кивает, стараясь больше ему не досаждать. Мне не требуется отвечать, потому что Скорпиус фактически разговаривает сам с собой. К тому же, я думаю, что в его словах есть доля правды.
Да, никто не сообщал о том, что мама общалась с господином Малфоем, но я подозреваю, что они разговаривают, и доказательством тому служат мамины письма ко мне – их тон и направление с некоторых пор слегка изменились. Да, она и раньше интересовалась Скорпиусом и пыталась его поддержать в письмах ко мне, зная, что я передаю ему об этом, но сейчас… сейчас она начала вдаваться в подробности собственной жизни – особенно того периода, когда она была на шестом году обучения, и как страдал тогда
господин Малфой. Вся история была написана в сослагательном наклонении, типа «если бы я была на месте господина Малфоя, я бы тоже была до смерти напугана, и думала бы, что у меня нет другого выхода». Было похоже на процесс развития шизофрении, детально описываемый на полуметре пергамента. Что же такое творится? И почему?
Есть и другие признаки, но все ведет к одному неутешительному выводу: явно между ними что-то происходит. Мама и господин Малфой переписывались и, возможно, стали друзьями. И если верить Скорпиусу, то все это заранее спланировал его отец.
- Во время Рождественских каникул я подслушал разговор отца с дядей Блейзом. Отец говорил, что видел на станции миссис Уизли, и что Роза, - тут, как и ожидалось, он бросает на меня взгляд, полный ненависти, - пригласила нас на обед в День подарков. Тогда дядя Блейз сказал отцу, что тот должен воспользоваться этой возможностью и поближе узнать миссис Уизли, потому что она входит в Визенгамот, и могла бы помочь моему деду.
- А что сказал твой отец? Он согласился с этой идеей? – спрашивает Ал.
- Он ничего не сказал, но было видно, что эта мысль его заинтересовала.
- Даже если это и так, мама бы в жизни на такое не купилась, да и господин Малфой не стал бы пытаться. – Он смотрит на меня с вызовом. – Кроме того, с чего бы у них возникло желание подружиться?
- Да говорю же тебе, отец пытается ее использовать! Можешь мне не верить, но он умеет очаровывать людей, если пожелает. Ты уже у него на крючке. Он мило с тобой поговорил в больнице, наколдовал тебе букет цветов, сделал исключение и пришел к тебе на день рождения с классным подарком. И что в результате? Признай: ты ему сочувствуешь. Я слышал тебя: «твой отец вовсе не так уж плох. Ты должен дать ему шанс». Его не просто так называли слизеринским принцем, Роза. Говорю тебе: он использует миссис Уизли, и ничего хорошего из этого не выйдет.
Я с ним не спорю, и, наверное, это нехарактерное для меня поведение, вкупе с моим выражением лица, говорят ему о чем-то, потому что он испытывающе на меня смотрит. Но тут встревает Ал со своей шуткой:
- Конечно же, тетя Гермиона и господин Малфой никогда не смогли бы стать друзьями. Это был бы самый нечестивый альянс из всех возможных. Коллизия двух объектов, ранее никогда не сталкивающихся, является вызовом, брошенным законам природы, и в результате такого пагубного союза возникли бы самые нежелательные последствия, не уступающие по силе своего воздействия эпидемии чумы, а также дождю из огня и серы, пролитому богами на землю. Солнце упадет с небес. Кошки с собаками начнут сожительствовать, и наступит конец всем надеждам.
Я разражаюсь хохотом, и даже Скорпиус смеется. Ал говорил голосом «сумасшедшего проповедника» - того самого, которого мы постоянно видим на вокзале Кинг Кросс, и кто вещает о конце света, когда усопшие волшебники и волшебницы восстанут из мертвых, и о прочей подобной белиберде.
Наш спор на какое-то время прерван, но я знаю, что он не забыт. Скорпиус всю следующую неделю бросает на меня многозначительные испытывающие взгляды, пытаясь исподволь ослабить мою оборону, заставить сдаться и рассказать, что я обо всем этом думаю, но я не могу так поступить. Я не могу вслух признать того, что он прав, и что господин Малфой действительно манипулирует мамой. У меня нет никакого неоспоримого доказательства, поэтому я не делаю категоричных выводов.
ХХХ
Игра уже на час задерживается.
- Я слышал, произошел несчастный случай, - говорит четверокурсник за моей спиной.
- Несчастный случай? Это кодовое слово для «драки», - отвечает его друг.
- Да. Они ввязались в драку, и теперь, наверное, мадам Помфри их зашивает, и они должны страдать и от ее гнева тоже. Ой, смотри, выходят.
Мадам Хуч заставляет двух капитанов пожать друг другу руки, и каждый из них старается незаметно для нее раздробить пальцы противника и сжечь его взглядом. Это не срабатывает. Единственный человек, у которого есть реальная возможность это сделать – Скорпиус, но его… нет. Я оглядываю трибуны. Где же он?
Я сижу в окружении мальчишек с моего класса, и за последний час ни о чем другом не слышала – только о квиддиче. Эти разговоры меня изнуряют, глаза слезятся от постоянных зевков, и такое чувство, что мне установили мигательную мембрану. Неудивительно, что я не заметила отсутствие Скорпиуса – я все это время прокручивала в голове варианты нанесения себе телесного увечья, пытаясь найти любой способ избежать этой вербальной пытки.
Наконец, начинается игра, и все вокруг меня сидят, чуть ли не дрожа от возбуждения, надрывая глотки; глаза широко раскрыты в отчаянной попытке не пропустить ни одного движения игроков. Так ведут себя все, за исключением Лили и ее подружек. Она расположилась на несколько рядов впереди меня и в недоумении смотрит на слизеринские трибуны; и она, и другие девочки выглядят немного разочарованными. Я тоже бросаю взгляд на трибуны, и понимаю причину их подросткового сожаления: Скорпиуса - предмета их воздыханий - всё ещё нет. И это очень странно. Несмотря на то, что младший Малфой стал школьным парией, он бы, безусловно, пожертвовал жизнью и одной из конечностей, лишь бы прийти посмотреть матч. Ал на метле приближается очень близко к тому месту, где я сижу, заставляя толпу пригнуться и завопить одновременно от страха и возбуждения. Он вопросительно смотрит на меня, и я в ответ пожимаю плечами. Я понятия не имею, где может быть Скорпиус.
Подозреваю, что он опять ввязался в драку…
Именно сегодня Ал играет отвратительно!
Капитан гриффиндорской команды, семикурсник, вынужден попросить тайм-аут и провести с Алом мотивационную беседу. Понимая, что дела говорят громче слов, он весьма наглядно и доходчиво дает ему два подзатыльника, вероятно, чтобы лучше выразить свою мысль. Я вижу, как Ал медленно и слегка прихрамывая возвращается на поле. Он взбирается на метлу и, наконец, забивает несколько голов. Тут я вижу Скорпиуса, сидящего в первом ряду (полагаю, у него всё же осталось кое-какое влияние в Слизерине, раз первокурсники, расположившиеся там, расступились перед ним, словно Красное море, и освободили ему место). Выражение его лица жёсткое, как гранит, а цветом оно напоминает алебастр. Как я понимаю, многое для него поставлено на карту в этой игре. Если Слизерин проиграет, особенно из-за того, что их Ищейка не сможет вовремя поймать снитч, все будут винить Скорпиуса. Если они выиграют, особенно благодаря тому, что их Ищейка вовремя поймает снитч, они могут решить, что нет необходимости держать Скорпиуса в команде, и не пригласят его на будущий год.
Быть всеми гонимым... я знаю, что он едва в состоянии это вынести.
Ищейки обнаружили снитч. Игра закончится, если слизеринец поймает мяч. Гриффиндору нужно не только поймать снитч, но и заработать ещё одно очко, иначе поимка снитча будет рассматриваться, как спорная. Ал на линии броска. Наша ищейка в сантиметре от снитча. Все замерли на краю стульев, даже я. Толпа с ума сходит от возбуждения. Даже я кричу Алу делать бросок, и тут мой взгляд падает на Скорпиуса. Он выглядит так, словно ему опять сообщили о смерти матери. Лицо без кровинки. Я вижу, что и Ал на него смотрит. Потом делает бросок. И специально промахивается. Наша Ищейка ловит снитч, но по очкам мы проигрываем, и я вижу, как Ал становится самым ненавистным человеком в Гриффиндоре.
Слизеринцы. Вероломные, переменчивые, двуличные оппортунисты, забыв о том, как относились к Скорпиусу последние три месяца, обнимают его, словно только что вспомнили, что он - один из них, и умоляют вернуться в команду на будущий год. Он не отводит взгляда от Ала, которого директриса лично вынуждена сопровождать в замок, наложив собственное защитное заклятие. Ал идёт, высоко подняв голову, но с таким же успехом он мог бы нести в руках мешок с тридцатью сребрениками. Я смотрю на Скорпиуса. Я надеюсь, что он никогда не забудет этот момент проявления настоящей дружбы. Я поднимаюсь с остальными убитыми горем гриффиндорцами, в то время как Джеймс собирает деньги за сделанные им ставки. Люди проиграли целое состояние!
Где-то после одиннадцати, когда общая гостиная затихает, потому что все, кроме Поттеров и Уизли, ушли, Ал появляется из своей комнаты. Он выглядит ужасно, и вопросы, которые все хотят ему задать, так и не слетают с губ.
- Я... я сожалею, ребята. Простите меня, - мы все отводим глаза и бормочем неопределённые клише, вроде "с кем не бывает" и "в следующий раз обязательно выиграешь". В попытке улучшить настроение Рокси предлагает пробраться на кухню и умыкнуть жратву. Мы приветствуем такую возможность отвлечься.
Прямо перед тяжелыми дубовыми дверьми в кухню мы неожиданно сталкиваемся с группой слизеринцев – теми же мальчишками, с которыми Скорпиус играл в гляделки за день до этого. Они празднуют, и победа сделала их смелее, а их старосты манкируют своими обязанностями, потому что никого из них нет поблизости. Так что стычка неминуема.
Торопыга МакСпешка, также известный под именем Глупый Джеймс Поттер, бросает первое заклятие, и начинается хаос. Куча слизеринцев появляется из ниоткуда, демонстрируя такую сплочённость и преданность, о наличии которых у этих особей я и не подозревала. Единственное преимущество, которым мы владеем – это то, что наши родители, ветераны войны, посчитали нужным обучить нас широкому ассортименту заклятий и приёмов защиты против порч и проклятий.
Летучемышиный сглаз Лили просто ужасен, а заклятие Хьюго, заставляющее жертву отрыгивать лягушками, явно производит на врагов должное впечатление. Папа его этому научил. Ситуация ухудшается, когда слизеринцы решают совместить магию с грубой силой. Удар в лицо, полученный Алом, отшвыривает его к стене и наверняка ломает ему нос. Нападавший размахивается для повторного удара. Я поднимаю палочку, чтобы защитить Ала, но тут Скорпиус Малфой блокирует хук, но не защитным заклятием, а свингом в лицо однокласснику. Я уверена, что он сломал волшебнику нос, и, возможно, несколько зубов.
- Какого чёрта ты делаешь, Малфой? - спрашивает мальчишка приглушённым голосом.
Я вижу, как выражение глаз Скорпиуса меняется. Появляется знакомый мне взгляд - взгляд, с которым он фланировал весь год. Словно он вот-вот вскочит на парту и выбьет из кого-нибудь дух - кулаками или заклятьями.
- О-о, он защищает своего п... - у идиота нет возможности закончить фразу, потому что Скорпиус затыкает его очередным ударом.
- Скорпиус, - хрипит Ал и кладёт руку ему на плечо. Скорпиус его отталкивает, и Ал непонимающе на него смотрит. Они стоят так секунду, просто глядя друг на друга, Скорпиус тяжело дышит, словно какое-то чудище, а Ал выглядит совершенно сбитым с толку.
- Скор…
- Отвали, Поттер!
Ал ошарашен, но потом он смотрит Скорпиусу в глаза и понимает, что все, что между ними было, все, чем Скорпиус был ему обязан – все забыто. Я благодарна тому, что появились учителя и старосты и остановили это безумие. Я боялась увидеть, как бы Скорпиус себя повел. Я не хочу быть свидетельницей того, как он окажется несостоятельным не только как друг, но и как человек.
ХХХ
Наказания до конца семестра! У меня не будет по вечерам свободного времени на учебу! Я НЕНАВИЖУ КВИДДИЧ! Все это из-за дурацкого квиддича и чертова Скорпиуса Малфоя. Я уверена, что смогу логически, используя графики, объяснить, почему именно он во всем этом виноват. Он сидит ближе всех к двери, а я специально выбрала место как можно дальше от него. Ни я, ни Ал ни слова ему не сказали после событий прошлой ночи, и я не собираюсь разговаривать с ним в ближайшем будущем. Мне плевать, что он спас Ала от импровизированной лицевой хирургии. Я по глазам его прочла, что он был готов оставить Альбуса на растерзание своим одноклассникам.
- Нет, это ты во всем виновата, - говорит мне Ал, когда мы (весь клан Поттеров и Уизли плюс Скорпиус) сидим в коридоре перед дверью в кабинет директрисы, в то время как наши родители, вероятнее всего, обсуждают, как бы позаковыристее нас наказать. Я не знаю, почему они решили нас мучить. Мы уже получили наказание от директрисы. Неужели этого недостаточно, и нам надо сейчас томиться в нервном ожидании?
- Чего-чего? – к моему удивлению, он не уменьшается от моего грозного и возмущенного взгляда.
- Если бы ты не заговорила со Скорпиусом в поезде два года назад, этого никогда бы не произошло. Я предупреждал тебя держаться от него подальше.
- Ни разу ты мне такого не говорил.
- Это подразумевалось.
- У тебя много чего подразумевается, ты не находишь? – бурчу я.
Мама и дядя Гарри выглядят разъяренными, а вот папа, похоже, доволен. Клянусь вам, я видела, как тетя Джинни незаметно похлопала Лили по спине за летучемышиный сглаз, в то время как вроде бы ее отчитывала. Я вижу, как господин Малфой опасливо подходит к своему сыну и уводит его в дальний конец коридора. Мама гневно читает нотацию Хьюго и мне о том, что надо знать, когда следует вовремя уйти, а папа утвердительно качает головой, но при этом совершенно неподобающая случаю самодовольная улыбка расплылась у него на лице. Мама разворачивается на каблуках, и мы, вероятнее всего, должны следовать за ней, чтобы продолжить выслушивать эту обвинительную речь. Идя по коридору, она в буквальном смысле слова натыкается на профессора Флитвика. Он приходит в восторг, увидев ее, и мгновенно забывает о том, что его чуть не сбили с ног. Мама с папой останавливаются, чтобы поговорить с профессором, а Хьюго решает воспользоваться этой передышкой, дабы сбежать от бесконечного потока упреков, который продолжится, как только мама закончит эту неожиданную встречу.
Я прислоняюсь к стене и смутно слышу два знакомых голоса. Заглянув в приоткрытую слева от меня дверь, я вижу господина Малфоя и Скорпиуса. Господин Малфой полусидит на парте, сложив руки на груди и опустив голову, и, похоже, тщательно рассматривает свои туфли. Скорпиус, скорее всего, бессознательно, в точности повторяет его позу.
- Я знаю, что ты на меня злишься, и я понимаю, почему… - произносит господин Малфой. Он говорит с остановками, растягивая слова, как резину. – Я знаю, что ты винишь меня в том, что твоя мать… - тут он останавливается, будучи не в состоянии закончить фразу, - и я признаю свою вину, но Скорпиус… я не могу… я не могу… Мне нужно знать, что с тобой происходит. Твои профессора говорят, что ты стал еще более угрюмым и нелюдимым. МакГонагалл утверждает, что у вас с Розой Уизли и ее кузеном наблюдается… очень… интересная динамика.
Скорпиус вскидывает голову:
- Что она сказала?
Господин Малфой изучающе смотрит на своего сына, пытаясь понять, где же в его последнем предложении находится ключ к разгадке.
- Она сказала, что твои слизеринские одноклассники изводят тебя из-за дружбы с ними, особенно… Она сказала, что ты постоянно ввязываешься в конфликты, защищая свою дружбу с этими двумя.
Скажем прямо – я удивлена. Скорпиус не реагирует на это обвинение в преданности, и как настоящий слизеринец, переводит разговор на другую тему, сам отвечая на не заданный вопрос:
- Ты используешь миссис Уизли.
- Что?
- Я знаю, что ты делаешь. Ты используешь ее, чтобы вытащить деда из тюрьмы. Ты ее терпеть не можешь. Ты не желаешь иметь никакого дела ни с ней, ни с остальными Уизли. Ты совершенно не изменился. Ты даже не хочешь разговаривать с Тедди, а ведь он – наш близкий родственник, но при всем при этом ты якобы по-дружески болтаешь с миссис Уизли. Ты двуличный лицемер!
Господин Малфой только подтверждает обвинения Скорпиуса, пытаясь вспомнить, кто же такой Тедди. Когда до него, наконец, доходит, он бросает на сына тяжелый взгляд, под которым тот словно скукоживается в ожидании ответного разноса, но его не происходит. У меня сосет под ложечкой, так как я не слышу, чтобы господин Малфой опровергал заявление сына. Вместо этого и он тоже, как настоящий слизеринец, меняет тему:
- И из-за того, что на тебя давят, ты их отталкиваешь? - Скорпиус избегает взгляда отца. – Но ты не хочешь этого делать, потому что они вовсе не так уж плохи, верно? Они ведут себя по отношению к тебе, как самые лучшие друзья. И если ты их оттолкнешь, то останешься один, разве не так? Ну, вернее, тогда тебе некого будет назвать настоящим другом, я прав?
Скорпиус отвечает не сразу.
- Они нормальные. Роза очень приятная. Ал… - он опускает голову, так что я не вижу выражения его лица, но в голосе нет злобы.
- Ты к ней неравнодушен?
- К кому?
- К Розе.
Он в изумлении вскидывает голову.
- Это совсем другое. Она… она мне, как сестра, что ли… - ну вот, на один вопрос ответ получен.
- И…
- И что?
Тон Скорпиуса меняется, и выражение лица становится таким же, как и прошлой ночью. Он так разозлился, что его отец замирает, боясь, что в его словах заложена мина, которая в любую секунду может взорваться.
- Я что-то не так сказал?
Губы Скорпиуса сжимаются в тонкую линию, и лицо делается непроницаемым. Он качает головой и небрежно пожимает плечами.
- Сын… поговори со мной, - голос звучит почти жалобно, и мне становится стыдно, будто я стала свидетельницей того, чего никому из живущих не суждено было увидеть: умоляющий Малфой – это почти запредельно.
- Я просто… Я просто… - в глазах господина Малфоя загорается надежда, но через секунду гаснет, когда Скорпиус выдает:
- Я просто в ужасном настроении после вчерашнего, только и всего.
- Да, да, конечно.
Момент упущен, и господин Малфой выглядит абсолютно раздавленным. Однако он быстро берет себя в руки, откашливается и меняет выражение лица на безразлично-скучающее.
- Я бы наказал тебя еще больше за это, но ты и так до конца года будешь оставаться после уроков. Так что я отменяю свое последнее взыскание, - господин Малфой взмахивает палочкой и постукивает ею три раза по правому плечу Скорпиуса. Тот даже не потрудился хоть как-то выразить благодарность.
- Ты опять можешь играть в квиддич. Пожалуйста, сдай экзамены достойно и не позволяй Розе Уизли обойти себя по всем предметам. Иначе Грейнджер не перестанет об этом хвастаться.
Так они действительно общаются! Скорпиус пристально смотрит на отца.
- Как продвигается апелляция деда? – неожиданно спрашивает он. Господин Малфой бросает на сына внимательный взгляд, прежде чем ответить:
- Не переживай по этому поводу. У меня все под контролем.
Он внезапно встает и идет к двери, и я наклоняюсь, чтобы завязать шнурки. Да, я знаю, это убогая уловка, но лучшего так быстро я придумать не могла. Я чувствую на себе подозрительный взгляд Скорпиуса, когда он тоже выходит из комнаты. Подняв глаза, я вижу, как господин Малфой проходит мимо мамы, не глядя на нее, но при этом задев своей развивающейся мантией ее лодыжку. Не было никакой необходимости пройти так близко от нее, а мама ведет себя так, словно и не заметила его прикосновения. Она стоит, устремив взгляд на профессора. И ее реакция (вернее, полное отсутствие таковой) сильно контрастирует с той, какая была у папы и профессора Флитвика. Они, вне всякого сомнения, возмущены его заносчивостью, и, по правде говоря, его жест действительно выглядел, как требование расступиться перед Его Величеством Драко Малфоем. Но я его раскусила. Это было похоже… Было похоже, словно он пытался незаметно с мамой попрощаться. Но это было так же незаметно, как и крики глашатая на площади с мегафоном.
Я смотрю на Скорпиуса, который тоже это заметил. Он приподнимает бровь, бросает на меня взгляд, говорящий: «И что же ты будешь делать по этому поводу?» и уходит вслед за своим отцом. Профессор Флитвик, наконец, прекращает лебезить перед моими родителями, и они поворачиваются ко мне.
- Где твой брат? – спрашивает папа.
- Он решил сбежать.
- Что?! – восклицает мама.
- Я этим займусь, - говорит папа и отправляется искать Хьюго.
- Я не понимаю – он что, думает, я устрою ему египетскую казнь? Люди начнут подозревать, что я над ним издеваюсь.
- Мам, - прерываю ее я, - мне нужно тебе что-то сказать.
Она смотрит на меня так, словно опасается услышать дополнительные новости о моем кошмарном поведении.
- Да?
- Это касается господина Малфоя…
