2 курс. 3 часть. Хеллоуин.
Артуру с такими "друзьями" и шумными соседями по спальне пришлось самому первому узнать великие и неповторимые планы на день всех Святых. Так как Кёркленд определённо не умел накладывать звуконепроницаемых чар и абсолютно не мог заставить Гилберта и Франциска замолчать магией (а силой — тем более), то он спал в гостиной. Засыпал под мерное перемещение силуэта гигантского кальмара.
План был прост как кнат: развлекаться в этот воскресный день на полную катушку и пугать первокурсников.
— Красавица составил план Хогвартса, — Гилберт разложил пергаментную карту на столе в их "Зале Плохих Заседаний". То есть в Выручай-комнате, где можно было с наиболее меньшим риском обсуждать свои задумки.
— Можно вопрос? — спросил Альфред.
— Конечно, — мурлыкнул Франциск.
— Кто такой "красавица"?
— Чёртов Ли Чжонг, он нам, кстати, должен. Он за пару кнатов слил Попочке информацию о нашей предстоящей проделке, — скривил губы Гилберт. — Однако нам повезло, что этот рейвенкловец не из робкого десятка и использует свой ум в нужном направлении, — имелось в виду вообще в "выгодном" для мальчишек. — Итак, план: днём прячемся в засадах и пугаем маленьких хаффлпаффовцев, ксе-се-се… — он потёр ладони друг о друга. — А вечером… даже ночью, мы идём в подземелья. Ходит слушок, что Варгас там что-то такое спрятал, что произведёт фурор на пиру. Надеюсь, не моего отца из лабораторий вытащили…
— Так, а Пивза вообще подключаем? — посмотрел на друзей Антонио. — Он же вроде за нас с тех пор, как мы подарили ему железный таз и выкрали биту. На нём самая главная задача — отвлечение. Где Пивз — там Филч, и наоборот.
— И, надеюсь, план подземелий тоже есть, а то наб`гедём ещё на кабинеты Оксеншерны… Мало ли, с какими целями он использует блоки, — повёл плечами Франциск.
— Не волнуйтесь, парни, не волнуйтесь, — усмехнулся Гилберт. — Всё продумано идеальнейшим образом.
***
31 октября было воскресеньем, все были ленивы, словно домовые эльфы, отпив огневиски. По замку были развешаны украшения, а лучше всего украшен Большой зал. Кто бы сомневался? Альфред считал его чуть ли не сердцем всего Хогвартса, и он принимает к себе стольких учеников, история которых начинается здесь, с табурета и Шляпы… И Джонса пугали больше не тыквы, а что какой-нибудь призрак, или, упаси штаны Мерлина, Пивз, мог вылететь оттуда и напугать до чёртиков.
И так случилось с Родерихом Эдельштайном из Рейвенкло. Но из огромной тыквенной статуи вылетел не Пивз, а, видимо, одно из приглашённых привидений. Родерих вздрогнул от испуга, изменившись в лице лишь на неуловимую долю секунды. И прошёл мимо, не подарив привидению и взгляда.
— Вот по барабану вообще, по ба-ра-ба-ну, — сокрушался Гилберт, отловив Артура у дверей Большого зала, когда тот искал Алису. — Вот как думаешь, чего Попочка боится?
— Чего угодно, — нехотя отвечал ему Артур, стараясь как можно вежливей покинуть общество Бальшмидта.
— Я бы столько всего ему показал, да только хранится это не здесь. Он бы ночами не спал от увиденного, прямо как твой отец. Можешь не хвататься за палочку, если слышишь от человека правду, — взглянул на Кёркленда Гилберт. И правда, не выход. Что-то подобное мальчику уже кто-то говорил. — И ты извини, что в этот Хеллоуин я мало уделяю тебе внимания, – усмехнулся альбинос.
— Нет, я всё-таки считаю, что хрястнуть палочкой тебя надо…
— Этот год у меня нацелен на другое. И моя месть будет вершиться позже.
— Кто кому ещё мстить должен! — разозлился Артур. — Это разве не твой отец…
Кёркленд осёкся, выдохнув. Давно он к взаимным тёркам и парированию не приплетал дела их отцов.
— Ты… — шикнул на него Гилберт, — …а чего ты хотел? Гении долго не живут, а Министерству нужны марионетки, у которых мозг чуть ли не плавает, как у невыразимцев. Там из Отдела Тайн уже выходит совсем другой человек, думаешь, я не замечаю этого за папашей? Хватить пикать об этом.
— Ты меня не запугаешь тем, что посвящён в это, чуть более чем положено. Мне никто, — делал Артур паузу между словами, — ничего не успел рассказать.
—
И тайна, что слетела с уст волшебника в Отделе Тайн, навсегда останется тайной… — пропел Франциск, одновременно приобнимая Артура за плечи и уворачиваясь от его кулаков.
— Ваши присказки друг от друга не отличаются… — вырывался Кёркленд, отсчитывая секунды. Чем позже он найдёт Алису, тем меньше времени останется ему, чтобы спрятаться.
— А присказки про Отдел Тайн довольно примитивны. Кто их придумывает? Ментл? — появился и Антонио. — Более остроумные понятны лишь посвящённым.
— Чем чёртов гений не посвящённый? — слегка огрызнулся Артур. — Только и умеет, что не мозгом пользоваться, а умничать. Как ты смеешь хвалиться тем, что знаешь об этом больше, чем я?
Артур немного потерял осторожность в своих словах. Проходившие мимо дети обратили на него внимание.
— Он про зелья говорит, тупицы, чего вылупились? — спровадил их Бальшмидт, и уже через секунду, как они скрылись, притянул к себе Артура за грудки, раздражённо шипя: — Ты за словами-то следи, бровастая личинка. Где ты увидел здесь хвастовство? Это самое ужасное за всю твою жизнь, когда ты узнаёшь, что твой обожаемый папаша поступил не по чести. А теперь представь, каково будет Людвигу, если узнает и он. Он уже видел его имя.
Имени мистера Бальшмидта не знал никто, кроме Гилберта. Даже миссис, что не могла больше жить с этим мужчиной, постоянно выслушивая на словах весь этот стресс, который тот получал в своём Лабораторном отделе. Он черпает свои ошибки прошлого. И этим летом, когда уже заканчивался учебный год, Гилберт успешно выкрал крохотный пузырёк Сыворотки Правды, где на самом донышке находилась буквально пара капель зелья. Дома мистер Бальшмидт терял некоторую часть своей осторожности, забывая, что его старший сын тоже не лыком шит, и выпил предложенную ему кружку с водой.
— Я знаю лишь только, что на "А", — неловко улыбнулся Антонио, зная, что обстановку нужно разрядить. Чуть-чуть получилось. Гилберта всегда успокаивал голос друга, даже если злость переливала через край. Это воистину не просто талант, это дар.
Он отпустил Артура, и тот скрупулёзно стал поправлять и галстук, и воротник, и мантию.
— Имя ничего не даёт, — Кёркленд чувствовал, как к щекам медленно приливает кровь. Не от смущения, а из-за того, что он и сам во многом неправ.
— Для невыразимца, способного по своей воле покинуть Отдел Тайн, имя важней его магии. Он не говорил его даже моей матери, а бабуле с дедулей стёр момент его именования из памяти. Веритасерум позволил мне узнать без особых последствий, если правильно его использовать, что этот отстойник натворил за свою жизнь. И, вот руку на сердце кладу, — медленно возвращалось к Гилберту паясничество, — что твой отец тоже не котёночком был.
— Конечно. Кто за него вступался, не преследуя личных целей? — сухо ответил Артур, даже не анализируя и не принимая во внимание слов Бальшмидта. — За твоего отца сейчас вступится
целый отдел. А за моего — четыре человека, не считая Питера. Четыре со всего белого света. Так ты чтишь память того, кто спас каждую задницу в твоей чёртовой семье?
— Эй, ребят, вы чего? — все повернули головы в сторону Альфреда. Тот несколько секунд назад спустился с лестницы к компании, разговаривающей у дверей Большого зала, — там Джонс сейчас хотел отхватить хоть кусочек пирога, пока пятикурсники не прибрали ничего к рукам — и услышал только обрывки из реплики Артура. — Вы ссоритесь из-за своих отцов?
— Отцы и дети ведь так похожи, — сказал Франциск.
— Нет, просто, — почесал затылок Альфред, слегка неловко почувствовавший себя под взглядами ребят, — это же как-то глупо, не находите? Наверняка это всё было очень давно…
— Два года назад, — Артур взглянул на часы. — Мне пора. Если я не найду Алису, мне придётся стать подопытным для её тренировок по заклинаниям.
Алиса предложила своему близнецу сыграть в… прятки. Самые банальные, самые обыкновенные. И уж девочка за свою сознательную жизнь прослыла великолепным игроком в эту игру. Никто, даже Артур, не мог её найти. Вот из Кёркленда шпион, может, и "какой", но места пряток он выбирает дурацкие.
— Вы в прятки играете, что ли? — оживился Гилберт. — Почему нас не позвали?! Замок же такой большой, я знаю столько идеальных пряток!
— Если ты расскажешь мне, где они, я подумаю, — приложил кулак к губам Кёркленд, раздумывая. И снова посмотрел, который час. Алиса точно не в замке, а из больших массивных дверей, ведущих во двор, мальчик видел, что собираются свинцовые тучи, и слышал, как усиливается ветер. Ученики, что гуляли до этого или ходили в Хогсмит, возвращались продрогшие.
— Не кучкуйтесь здесь, вы загораживаете проход, — так назидательно говорит только…
— Ба-а, Цвингли! Ты же префект, пойдём, потолкуем насчёт очкастого барабана… — мигом переключился на Ваша Цвингли Гилберт и увёл его подальше от друзей.
Кёркленд воспользовался тем, что все обратили внимание на них, и быстрым шагом направился во двор. На него бросали взгляды на улице: какой нормальный человек в такой ветер решит прогуляться? Вот и он сам так же думал, и куда могла спрятаться Алиса? Территория замка такая огромная…
К Лодочному сараю в такой ветер она не пойдёт, она говорила, что у неё даже заплетённые волосы от него пачкаются. В Совятню тоже — она не любит сов. До поля далеко. В теплицах любит копаться только он один со всего Слизерина (просто природная тяга к садоводству, которую привили Шептуны из семейного сада).
"Ну… если она пошла к лесничему… то это вообще", — подумал Артур, спускаясь от Трёх Камней по небольшой лесенке к хижине Хагрдида. Склон показался ему немного крутым, вкупе с дующим в спину ветром. Спасибо, природа, за этот чудесный день. Кажется, пойдёт снег.
Артур обратил внимание, что Хагрид снял ещё не все тыквы. Видимо, берёг их для ночного пира. Забравшись по большим ступеням к двери, он, прежде чем постучать, приложил к ней ухо.
— У Вас очень уютно, — услышал мальчик голос сестры и звяканье посуды; видимо, Алиса пьёт чай, — только Вы не пробовали у себя хоть иногда убираться?
— Да когда ж мне, — ответил ей Хагрид. — Дел-то у меня, вон, не убавилось. Варгас… это… скучать не даёт, во. И тоскую я по работе преподавателя немного.
— Мистер Грин хорошо ведёт свои уроки, насколько я слышала, — девочка разговаривала как-то по-деловому, а Артура это всегда пробивало на смех.
— Да-а, видел его в деле, — согласился великан. — Вся живность ему будто родная.
— А почему Вы не носите одежду получше или хотя бы почище? Вы выглядите немного неопрятно.
— Дык, девочка, работа у меня такая. Не могу я каждый день носить костюм, ну, отвык я от него. А если ты и про мантию говоришь, то я ведь в лес вхож; а деревья, ты знаешь, там имеют очень цепкие веточки, порвут мне всё.
— Тогда что-то нужно делать с этой бородой, — наверняка она головой покачала.
— Так ведь я без бороды уже буду не я.
Тут Артур, чтобы вконец не засмеяться на упрёки своей сестры, постучал в дверь.
— Так, кого ж это принесло? — прокряхтел великан, с шумом отодвигая свой стул. — А, пропавший братец нашёлся.
— А я и не терялся, — ответил Кёркленд на смешок Хагрида. — Я тебя искал по всему, чёрт возьми, замку!
— Тем не менее, ты проиграл, — аккуратно поставила Алиса чашку на блюдце. — До конца дня ты под моим контролем, и чтобы не смел сбегать.
— Ой-ой, погода-то как быстро меняется, — весело проговорил Хагрид, видимо, у него было хорошее настроение после беседы с девочкой — эта маленькая зануда кое-кого ему очень сильно напоминала. — Давайте, детки, бегите в замок, а я пока прикрою мои тыквочки.
— Ничего себе "тыквочки"… — проговорил Артур, глядя на большие, толстые, ярко-оранжевые тыквы. — Хотя с Вашими-то размерами…
— Пошли, — быстро собралась и оделась Алиса.
***
Как гласит первое правило товарооборота в знакомом уже нам Трио, Ли Чжонг имеет полное право пойти против Гилберта, Франциска и Антонио, но он на полном серьёзе становится им должен. Это может быть чем угодно — от кната до задумки целой аферы, если Гилберту будет ну очень уж лень использовать свой драгоценный мозг. И рейвенкловец согласился на этот пожизненный контракт всего за пять галлеонов.
Гениального мальчишку Ли Чжонга ещё на первом курсе "обнаружил" Франциск, падкий на людей, которые смогут внести хоть какую-то лепту в дело и способных это дело "утащить, раскрутить, потушить" и так далее, если понадобится. Чжонг как раз таким и был. Правда, он не признавал того, кому Трио преклоняются, — Пивза. Кику Хонда иногда в шутку называл полтергейста "сенсеем", а Альфред за два этажа обходил это пёстрое чудо. В общем, единственное, что Ли Чжонга держало в этой компании, это тот самый "товарооборот".
К чему я это клоню… Он их просто-напросто сдал Вашу Цвингли, а тот уж умел правильно поторговаться.
— Всегда знал, что все красавицы — сволочи, — шипел Гилберт, оттирая вместе с друзьями плохие рисунки со стены.
— Его-то не назовёшь красавицей, не понимаю, с чего вд`гуг ты дал ему это п`гозвище… — Франциск натянул на руки перчатки и своими разговорами пытался отвлекать Цвингли и ничего не делать.
— Кто нарисовал эту красоту? Неужели Пивз? — рассмеялся Антонио.
— Это сделал Феличиано Варгас с факультета Хаффлпафф, — сказал Ваш, строго посмотрев на Бонфуа. — А ну живо оттирай! — Франциск икнул и осторожно взял в руки тряпку.
— Малыш Фели? — ахнул француз. — Талантливо — несомненно, но почему именно… это? — даже тот, кто достаточно спокойно воспринимал картины с откровенным характером, подивился некой отвратительности, что любил творить полтергейст.
— Да, какой ужас, кошмар… — покачали головами и поцокали Гилберт с Антонио.
— Он сказал, что Пивз его припугнул.
Все трое переглянулись.
— Несомненно, это самое великолепное, что я видел. Да, прекрасные картины. Чувствуется рука художника. Прекрасно, просто прекрасно, даже не хочется это всё оттирать, — принялись мальчишки вразнобой в шутку восторгаться.
В принципе, они добились своего: Ваш разозлился и накричал на них.
Через тот коридор как раз проходил Артур, зевая на ходу. Он здорово перепугался, вновь услышав поставленный голоса Ваша.
— Что это за чёрт? — его лицо сейчас выражало явное недоумение от картин на стене. — Хотя пропорции соблюдены, бесспорно.
— Посмот`гите, — захихикал Франциск, — у него из головы уже рожки растут, как у оленя.
— Вообще-то это веточки, придурок! — стряхнул отрывистыми движениями с головы зелёные листочки Артур.
Рядом кто-то звонко рассмеялся на небольшой листопад крохотных листьев.
— Кто это смеялся, отвечайте!
— Ар`чи, тебе бы выспаться, — ответил Франциск. — Никто сейчас и звука не издавал.
— Да вот же! — Артур нашёл взглядом, наконец, привидение какого-то ребёнка, которое скакало рядом с ребятами, но никто даже не посмотрел в его сторону. — Может, это… — "из моих снов".
— Серьёзно, Кёркленд, не отвлекай их от работы, — выдохнул префект Рейвенкло. — Уже вечер, отправляйся на пир.
— Ах ты!.. — воскликнул Артур, хватаясь за свой зад и краснея. — Сейчас догоню!..
И быстро бросился вперёд по коридору, крича что-то наподобие угроз расправы. Ребят это не насторожило: Артур с детства видит то, что непонятно другим. Поначалу Кёркленд не понимал причин для немного грустных взглядов со стороны своих родителей и родителей друзей, но потом до него дошло. Любой ведь нормальный волшебник увидит призрака и даже брауни, а ему эти существа не только снятся, но иногда и приходят поиграть.
— Эй, здесь Артур не пробегал? — подбежала запыхавшаяся Алиса. — Он опять от меня сбежал. Наверное, он обиделся, что я немного напортачила с заклинанием… Оу, — её взгляд упал на неприличные картинки. — Будем считать, что я этого не видела… — быстро протопала она мимо.
— А ты Альфи не встречала? — заговорил с ней Франциск. — Нам кажется, мы его, как обычно, подставили…
— Да. Но, я думаю, он сам на полном серьёзе решил навалить в коридоре гору парт, забрать у Варгаса белый флаг и воткнуть его туда, а потом забраться наверх и пулять из рогатки в людей, — скрестила руки на груди Кёркленд. — Его Мэтт за шиворот оттуда вытащил, а дальше я уже убежала.
— Всегда-то ты убегаешь… — умилённо хмыкнул Бонфуа, — …даже когда я хочу поговорить.
Закатив глаза, девочка развернулась и отправилась дальше искать брата.
— Вот опять, — рассмеялись мальчишки.
***
Маленький призрак убегал от Артура по лестницам вверх, и неясно ещё, куда мальчик сможет забрести, преследуя какую-то свою галлюцинацию. Никто ведь не видит этого ребёнка, кроме него.
Осторожно ступая по ступеням меняющих направление лестниц, Артур добрался до портрета Полной дамы, входа в башню Гриффиндора, где маленький призрак и растворился в лёгкой дымке. Странно, что слизеринца не передёрнуло от такой близости к вражескому факультету. Может, времена уже не те, чтобы с чистой совестью ненавидеть друг друга? В конце концов, разногласия в прошлом давно отступили. Даже сколь бы не был Артур стереотипен, он всё прекрасно понимал.
Комендантский час. Где-то с нижних этажей слышится надрывающийся голос Пивза, что-то про его непонятое искусство. Плохие рисунки на всю стену — неново, но раздражает Филча больше всего. Недавно начался пир и небольшое представление приглашённых на праздник привидений.
— Что Вы здесь делаете, юноша? Почему Вы не на пиру? — спросила полная женщина, пытаясь со своего холста понять, кого это пару секунд назад высматривал этот мальчик с веточками на голове.
— Я… ничего уже сам не понимаю… — Артур облокотился слева портрета о каменную стену, присев и прижав колени к груди.
— О чём Вы говорите? — не нужно иметь аналитический ум, чтобы понять, что мальчик чем-то обеспокоен. — Ох, — внезапно что-то вспомнила леди в розовом, — Вы случайно не сын того прелестного юноши, Джеймса Кёркленда? Просто одно лицо! Вы не представляете, он ведь тоже в Вашем возрасте пришёл поговорить со мной о своей неразделённой любви к милой Ирэн.
— Причём тут любовь…
— Любовь — неотделимая часть бытия, детская любовь тоже порой бывает очень сильной, — утвердительно хмыкала Полная Дама, подтверждая свои слова кивками. — Разве сейчас они не женаты?
— Да вот… — тихо проговорил Артур, растерявшись, — …четвёртый ребёнок появился. Мой брат, то есть. И Вы сказали — "пришёл"?
— О, я не знаю, почему его выбор пал на меня, — улыбнулась женщина. — Он всегда был так вежлив, хоть и частенько скрытен, но я видела, как горели его глаза, когда он говорил о своей возлюбленной.
"Ещё мне не хватало слушать рассказы о любви, даже своих родителей", — откинул голову к стене Артур. — Тогда верно говорят, что слизеринцы тоже способны на любовь.
— А кто бы сомневался?
— Мне тоже кое-кто... Нравился. Очень давно, лет пять назад. И я её до сих пор помню. На самом деле она была… я думаю, вы меня поймёте…
портретом, — Полная дама мигом кивнула, очень хорошо понимая этого мальчика. Может, не его симпатию, но после того, как она сама погибла, она больше не могла любить своего мужа как прежде, запертая в волшебном мире красок. — После этого я очень скептично к таким симпатиям отношусь.
У меня дома раньше было очень много картин, и однажды я случайно нашёл один портрет в самой-самой потаённой комнате. Это была молодая девушка, которой даже семнадцати лет не было. У неё были рыжие волосы, красивое лицо, голубые глаза… руки в крови… Её звали Мэри. Она была сильной волшебницей, до безумия любившей нашу семью и убивающую любого, кто мог навредить нам. Она рассказывала мне столько всего, стольким вещам научила… А потом моя мать узнала, зачем я хожу в ту комнату, и со злости сожгла все-все портреты и картины в замке, кроме бабушки и дедушки. Она сильно плакала, что даже я… тогда… — на несколько секунд остановился Артур. — А потом я узнал, что эту волшебницу прокляли, и она стала сквибом. И наложила на себя руки. Вот что в семье-то у меня творится, — закончил Кёркленд.
Полная дама внимательно дослушала короткую историю до конца. Она сразу поняла, как мальчику было тяжело продолжать испытывать привязанность к изображённой девушке.
— Что же, молодой человек, Вы не один с трагично закончившимся чувством, — ещё больше опечалилась Дама.
"Причём тут трагедия?"
— Я была замужем за великим и сильным волшебником. Любовь моя к нему была преданной, чистой, он так же любил меня и никогда не нарушал обещания защищать меня от любых бед. Но погубили меня люди, после чего любимый мой стал озлоблен на них до конца своей жизни. Он стал последователем тех, кто презирает простецов и по сей день.
— Тогда чего же Вы охраняете вход в башню Гриффиндора? — тихо спросил Артур, боясь задеть Даму этим вопросом.
— Потому что я всей душой ему предана, — мягко ответила она, и Артур удивился, что женщина открыла ему свой секрет. Может, для кого-то другого это и не было тайной, но мальчик не ожидал, что на его небольшое откровение, что он держал в себе много времени, ответят. — Ох, что бы я не говорила, не принимай близко к сердцу, не воспринимай, не понимай, не вспоминай… — затараторила она, отпивая что-то со своего бокала и занюхивая цветком.
Сначала Артур недоумённо слушал, как Полная дама чем-то шуршит у себя на холсте, а потом, немного изогнув бровь, взглянул на неё. Она взглянула на него в ответ, отвлёкшись. Через секунду оба несмело рассмеялись.
— Ох, мальчик, Вы не представляете, как мне неловко рассказывать Вам всё это… — прикрывала рукой улыбку Дама.
— Спасибо Вам, — почувствовал Артур, как теплеют веки от не выступающих слёз. — Вы… эм… хороший друг.
— Ох, правда, милый мальчик? — хихикнула она от удовольствия слышать такие слова. — О, кажется, кто-то хочет выйти из гостиной… — Артур сразу поднялся, не желая быть замеченным здесь каким-то гриффиндорцем. — До свидания! — Артур кивнул и побежал вниз по лестнице. — А мне, пожалуй, пора навестить мадам Виолетт… И пусть она уже спит.
— Блин, Мэтти, серьёзно, столько времени отчитывать… Я всё равно тебя не слушал, — положил руки за голову Альфред и присвистнул.
— Но что ты тогда делал? — спросил Мэтт.
— Как что? С твоим мишкой в карты играл.
— Проиграл, — здесь Кумадзиро просто добил Альфреда своей лаконичной фразой.
— Гх… — это как удар ниже пояса. — Он давит на меня своей везучестью!
— Пошли уже… — Уильямс очень устал, просто пытаясь хоть что-то сказать Альфреду в течение двадцати минут.
"Дурачьё", как сказал профессор Оксеншерна.
***
Наступила ночь. У входа в Министерство Магии.
Несколькими днями ранее было решено, что Скотт и Иван больше не будут медлить: в ночь с воскресенья на понедельник они отправляются в Министерство. Казалось бы, вот она, ошибка, — задержись они или потеряйся, на утро их уже найдут прибывшие на работу сотрудники. Но ночь Хеллоуина тем хороша, что на этот праздник добрая их часть рано уходит домой. Только невыразимцы редко покидают свой Отдел Тайн.
Есть цель — найти важнейшие документы прямо в сердце Экспериментального подотдела нижних уровней Министерства, чтобы доказать министру об их грязных делах. Раньше это было делом отца, который всеми силами пытался предотвратить возможную войну. Но не нацистскую, а связанную с экспериментами, что там проводились. Они воистину могут принести волшебникам один вред. Война эта Джеймсу Кёркленду была невыгодна: в ней он мог потерять всё, от работы до семьи.
Мужчина узнал об этом подотделе совершенно случайно, когда по рассеянности из-за бессонных ночей на работе пропал в стене. Кто же знал, что это один из путей в самый наисекретнейший объект всего Министерства Магии. И увиденное повергло его в шок. Настолько, что мистер Кёркленд и не сомневался, что другие Министерства государств, как, например, Соединённые Штаты, обязательно доведут свой возгоревшийся интерес до параноической подозрительности, а потом, в конце концов, объявят войну. Всё-таки, это политика, без сомнений все решат, что в Министерстве Магии Великобритании набирается своеобразная "армия".
И Скотт с детства знал обо всём, о чём отец горько вздыхает и не спит по ночам. Он ничего не мог доказать. Но именно из-за того, что мистеру Кёркленду удалось найти, так и не убедив министра в своей правоте, на него несколько раз покушались. И это был, скорей всего, тот, на кого подумают в последнюю очередь. Убили его по другой, более позорной для семейства причине. Отец не успел завещать старшему сыну своих записей, но Скотт знал, какое дело его ждёт после выпуска из Хогвартса.
Старший сын стал главой семейства, и на его плечи легла отравленная магией и некстати беременная мать и два маленьких спиногрыза-близнеца. Прибавить ко всему тяжёлый груз семейных тайн и копание в прошлом, то получалось удивительным, как он может продолжать усердно заниматься. А всё просто: он желал достигнуть своей цели, и он непременно это сделает.
— Там обязательно будет Бальшмидт, — докуривал последнюю сигарету Скотт. — Просто скажи мне, что его нельзя убивать.
— Можно, нельзя… Какая разница? — выдохнул Иван; о присутствии невидимого Мороза говорил характерный холод, которого в это время года ещё не могло быть. Стена, о которую опёрся спиной Брагинский, покрылась тонким узорным инеем.
— Он его предал. Он метил на его место, — типичный жест курильщика — парень лёгким движением пальца стряхнул пепел. — Никто не верил в существование этого отдела. Отдел Разработок? Чёртова хрень, где работа стоит годами, а этот… Будто целый мир спрятан в Министерстве, понимаешь?
Иван понимал. Что старший Кёркленд немного двинулся на этой идее. Он, бывало, по ночам вскакивал, уходил из спальни и долго-долго сидел у камина в гостиной, освещаемой лишь огнём, размышляя. И если Скотт молчал обо всём на свете, даже о своей первой любви, то о продолжении дела отца он рассказывал десятками минут. На час просто не хватало: ведь план прост, как пробка от огневиски.
— Последний, — повернул голову в сторону вышедшего сотрудника Иван, и Скотт шагнул в защитное дезиллюминационное поле. Небольшое и слабое, но этого хватало, чтобы ни один прошедший мимо маг ничего не заподозрил. — Даже не заметил… — снял чары Брагинский.
На его голос человек в министерской мантии обернулся. На этой улице было очень темно, а человек этот, видимо, был очень пуглив, поэтому немедленно вытащил свою волшебную палочку.
— Они даже не замечают, что у них целый отдел, масштабом как само Министерство, спрятан в Отделе Тайн, куда ему… — растоптал сигарету Скотт.
— Что вы здесь делаете, молодые люди? — это был просто старик. Которого было жалко трогать, мир и так к старым несправедлив.
— Вы не волнуйтесь, — постарался успокоить его Иван, совершенно не желая волшебнику зла.
И пока старый сотрудник не понимал, зачем высокий юноша говорит ему эти слова, морозный воздух ударил в нос. Брагинский сделал шаг в сторону мага, сложил руки за спиной и улыбнулся.
На его лице появилась тень, и старик обернулся. Мороз смотрел на него в упор своими пустыми глазами, холодный пар исходил от него тонкими струйками, обвивая живое тело. На этот раз не было приказа оставлять большие ледяные ловушки, поэтому из человека призрак сделал настоящую замороженную статую.
— Когда ты заморожен, время быстро идёт. Вы знали? — аккуратно взял из рук мужчины волшебную палочку Иван. — Спасибо Вам за помощь. Правда, не волнуйтесь, сегодня же Вы растаете и вернетесь к себе домой.
Волшебную палочку парень отдал Скотту.
— План прост, Брагинский, только посмей импровизировать.
— А ну как попадёмся? Должен же у меня быть план "Б".
— План "Б" — и есть наш план "А", только с твоей чёртовой импровизацией. Не смей оставлять отпечатки магии в коридорах. И чудовище своё не бери… Что ты делаешь?
— Мне очень нравятся усы дяди Мороза, — поэтому Брагинский и подрисовывал их замороженному человеку, пока сам Мороз медленно смеялся своим грудным голосом.
— Ох, серьёзно, какой ты ещё ребенок… — посмотрел в сторону Скотт. Что ж, торопиться им всё равно некуда…
